Халид, я расправляю крылья [Люсинда Миллер] (fb2) читать онлайн

Халид, я расправляю крылья Люсинда Миллер

Глава 1. ВСТРЕЧА В ТУМАНЕ

Ноябрь, унылый кислый месяц. Я не спеша шла в сторону дома, мысленно уплывая от работы и бытовых забот, наслаждаясь уединением с самой собою. В эти поздние часы прохожие встречаются все реже, лишь отблески фар и хлюпанье покрышек по асфальту периодично нарушали тишину. Туман опустился на город с последними бликами солнца и так короткого дня. Туман с недавних пор поселился и в моей душе. Что-то упорно не давало мне покоя, я боялась озвучить нарастающее волнение, догадки. Сколько прошло времени с нашей последней встречи? – Чуть более месяца. После того рокового поцелуя, я бросила ходить на его занятия. А потом он исчез, растворился, как дух эфемерный. Нет, я не боялась его, а четко дала понять, что Он меня не интересует как мужчина. Даже на миг представить нас вместе: нереально. И его одно единственное слово, откровенное желание до сих пор обидно звучащее в моих ушах, вмиг отрезвляло. Нет! Нет! Ничего не выйдет, он младше меня на шесть лет, у меня за плечами неудачный брак со всеми вытекающими обстоятельствами, сын-подросток. Спустя восемь лет я почти созрела для новых отношений, и когда вдруг отпустила свои инстинкты на волю, их учуял этот нагловатый молодчик-спортсмен, только недавно покинувший кафедру физкультурного института. То, как он вел себя в последнюю встречу, начало выходить за рамки приличия. Его одержимость мною сначала была комплиментом для моей израненной женской души, но спустя время внутренний голос уже не пел рапсодию, а стучал в набат.

Я свернула на другую дорожку, ведущую к дому, под ногами скользило и пришлось сбавить шаг, аккуратно идти по выщербленной плитке. Фонари остались позади, а луна перестала освещать путь еще в прошлом месяце. Автомобили плотно заполнили парковочные места. Город почти спал. Вдруг неожиданно включились дальние фары на одной из далеко стоящих машин, на миг ослепив меня. Я дернулась от испуга. С детства напуганная, теперь боялась безлюдных улиц и людские фигуры в ночи.

– Тьфу, ты, вот же, накрутила себя, теперь шарахаюсь от любого шороха, – пробубнила вслух.

Уперлась взглядом в лобовое стекло, хочу рассмотреть того, кто оживил мой адреналин, и не могу, в ночи ничего не рассмотреть. Интуиция ожила, зрение обострилось. Ноги налились словно гири, не могу их сдвинуть, а еще автомобиль перекрывает путь. Я понимаю: либо возвращаться и идти другой дорогой, либо рискнуть и обойти его. Чувствую, что некто за стеклом не сводит с меня глаз, это напрягает еще сильнее. Стряхиваю с себя морок и начинаю уверенно продвигаться вперед. Чтобы отвлечься, думаю о сыне и набираю темп, чтобы поскорее уйти с этого “темного места”. Все произошло столь стремительно, что я не поняла как, но в следующую секунду услышала только как шлепнули чьи-то ботинки по грязи и появилась фигура мужчины в темной куртке, лицо не видно из-за низко надетого капюшона. Я вскрикнула от неожиданности и на ходу врезалась в открытую дверцу авто, только и успела выставить вперед ладони.

– Что Вы делаете?! Смотрите, когда дверцу открываете, – крикнула я наглецу, сердце мое колотилось как у спринтера, пробежавшего стометровку.

Я не испугалась его, но разозлилась. Мужчина не сдвинулся с места, молча и тяжело дыша, смотрел на меня, не отрываясь. Я ощущала его цепкий взгляд из-под капюшона. Воздух начал сгущаться. Я попыталась отступить назад, все больше понимая, что надо бежать со всех ног. Он, словно кобра выбросил руку, схватил меня за пуховик.

– Куда!? – услышала приказным тоном.

– А…! – я закричала во всю мощь своих легких, но его вторая ладонь накрыла мой рот и я застыла в безмолвном крике, встречаясь с чёрными глазами, смотрящими в упор.

Мне не хватало воздуха, паника скрутила нутро. Дернулась что было сил, чувствуя, как сильны руки мужчины.

– Сумасшедшая, чего так орёшь? – я узнала этот голос. – Не станешь кричать, если я отниму ладонь?

Я помотала головой в стороны, согласная на все, что угодно, лишь бы меня отпустил, и он отнял пальцы. Я приходила в себя, приводя дыхание в норму, ощущая его рваное над своей головой, грудь напряженную, что прижималась ко мне и тяжелую руку на спине, крепко держащую.

– Халид? – с сомнением спросила нападавшего.

– Он самый, – не отпускает от себя, я не вырываюсь.

– Я соскучился. Всего лишь одно слово, но столько в нем тоски и боли. Я зашевелилась, пытаясь высвободиться из рук мужчины. Не позволяя отстраниться, наклонился ко мне и зашептал над ухом. – Молчи Гюнель, дай сказать, хорошо?

Я лишь кивнула.

– Я – дурак, понимаешь? Ляпнул тогда что на уме было, не думал, что так остро воспримешь. Позже устыдился, боялся смотреть в глаза. Тут и Антон объявился. Потом соревнования в Грозном, Ставрополе. Время шло, думал забыть тебя, а вернулся домой не мог не увидеть. Дай нам шанс начать сначала. Ты подумай, не отвечай сейчас. Если сейчас хочешь дать заднюю, лучше молчи. Мы еще увидимся и поговорим. Хорошо? А сейчас быстренько убегаешь и исчезаешь в подъезде, иначе я передумаю и украду тебя.

И, оттолкнув меня, отвернулся. Я подорвалась и побежала, мелькая пятками и оббегая лужи, как будто за мною гнался маньяк.

Надуманные призраки прошлого

обретают материю.

Глава 2. ЗНАКОМСТВО

За 3 месяца до события.

– Елисей, поторопись, мы и так опаздываем, – поторапливала я своего сына.

Мы спешили на тренировку по каратэ, но сын еще с утра не мог себя организовать.

– Ну, мам, – ныл мой десятилетний сын. – У меня нет настроения сегодня.

И стопорил передвижение. Мы на последней минуте завалились в раздевалку, я стала помогать сыну с переодеванием, в какой-то момент ощутила чье-то притяжение позади себя. Обернулась и уперлась взглядом в мужчину, стоящего в проеме, одетого в спортивный костюм. Он был молод, моложе меня лет на пять точно. Поджарый, высокий, чернявый взгляд напоминал ворона, с его темными близко посажеными глазами, неотрывно следящими за интересующим объектом.

– Мамочка, оставьте сына и ждите в зале. Мужчина должен быть независим от родительской опеки с малых лет, – отчитал меня незнакомец. Я открыла рот, чтобы возмутится, но его взгляд мне дал понять, что возражать беспочвенно. Я понимала, что он прав.

– Сынок, я буду в тренировочной, – обратилась к ребенку и поспешила прочь. Дойдя до выхода, затормозила, подняла взгляд на парня, давая понять, чтобы пропустил. Он все это время не сводил с меня глаз. Секунд десять мы боролись в безмолвном поединке, как он сдался, опустил взгляд на ноги и повернулся боком, чтобы пропустить. Этот мальчик меня разозлил. Мне давно состоявшейся тридцатилетней женщине требовалось лишь уважение. Оказалось, что наш любимый тренер на последнем спарринге получил сочетанную травму: разрыв сухожилия и перелом, и теперь на пару месяцев нас будет тренировать молодой мастер спорта, с которым мы так неприязненно имели столкновение в раздевалке. Меня он почему-то взбесил своим всезнайством детской психики. У самого наверняка еще нет детей и в проекте, а поучает, как многодетный отец со стажем. После своего бывшего мужа я мало доверяла существам мужского рода и мое расположение надо было еще заслужить.

– Дети, – обратился к собравшимся ребятам тренер. – Меня зовут Халид Русланович Дамиров и на ближайшие несколько месяцев, может меньше, я буду вашим наставником. Сейчас мы проведем перекличку и немного познакомимся.

На этой ноте он сел на скамью, достал ежедневник в кожаном переплете и начал опрос: как зовут, сколько лет и каков стаж тренировок, какой носит пояс тот или иной ребенок. В нашей команде было двенадцать ребят, из которых только четыре девочки. Да, спортивная борьба набирала обороты и все чаще привлекала нежный женский пол. Эмансипация впитывалась со сказками мамой на ночь.

Я сидела поодаль от шумной ребячьей толпы. Наш прежний тренер Антон Андреевич не был против, если родители присутствовали на тренировках. Сейчас же чувствовалось напряжение. Как будто я нарушала чьи-то правила. И было отчего: все то время, что Дамиров расспрашивал подопечных, он то и дело бросал на меня взгляды. Честно, я не понимала их оттенка, как будто он сам не понимал, почему так часто вскидывает на меня глаза. И, когда выяснив нужную информацию, вдруг повернулся ко мне всем корпусом, задал вопрос: – Ну, а вас как зовут?

Все дети разом повернулись ко мне, заулыбались. Я немного стушевалась от этой прямоты.

– Мама, ну что ты молчишь? – выкрикнул мой сын.

Я облизала нервно свои губы, чем еще больше привлекла внимание тренера. Прокашлялась.

– Гюнель, Гюнель Захаровна, – подчеркнула официальность знакомства.

Мне “панибратство” с ним ни к чему.

– Я так понимаю, что у вас пояса нет и боев с победой тоже?

(Он серьезно это спросил?)

Дети захихикали.

– Н…нет, – я аж заикаться начала. – Я тихонечко со скамьей обычно воюю – растерянно приподняла брови.

– Значит пришло время для действий. Присоединяйтесь к нам. Покажу вам несколько уроков самообороны.

Дети засмеялись, загалдели, подбадривая. Сын кричал: – “Мама, давай жги”.

Тренер встал, шлепнул в ладоши, призывая к тишине и началу занятий.

– Так, все идем на разогрев.

Ребята побежали заниматься, а я сидела, словно приклеилась. Он же пошутил? Он просто меня разыграл! Дамиров подошел ко мне ближе, наклонился, уперся ладонями в свои бедра и пристально посмотрел в глаза. Я не знаю какой он ответ там надеялся рассмотреть, но явно не мое несогласие.

– Я не ясно выразился, Гюнель Захаровна?

– Что? Я не понимаю, Вы же не серьезно?

– Вполне серьезно. У вас подходящий для тренировки костюм, вот мы и проверим вашу подготовку. Не бойтесь, я не стану вас нагружать, для начала только элементы растяжки.

В последнее слово он вложил некий сексуальный подтекст, как будто он хотел подготовить меня для чего-то более интимного в дальнейшем. Я не собиралась поддаваться на эту провокацию, но заметив ехидцу в его темных глазах-бусинах, говоривших: ”если ты трусиха, то я разочарован”. И тут во мне воскрес протест. Я ведь сильная мама, волоку на себе сына, обеспечиваю себя. Потому что алименты, что посылал экс-муженек слабо именовать финансовой поддержкой.

– Хорошо, я попробую.

– Обувь снимайте, в нашем виде спорта для удобства необходима голая стопа.

И выразительно взглянул на мои кеды. Сегодня я одета была в тонкие трико мятного цвета и трикотажный серый топ без рукавов. Он едва ли прикрывал резинку на спортивных брючках. Август выдался нетипично прохладным. Я послушно разулась, оставила вещи и обувь у скамейки и последовала за тренером. Пол был устлан тонкими матами, дети уже знали все упражнения для разогрева, выпады, приседы, потягивания. Я же стояла растерянная, не зная с чего начать. Подсматривала за тренирующимися и, поняв азы, начала повторять несложные упражнения. Не смотря на юный возраст учителя, дети ему охотно подчинялись. Когда ученики были поставлены в спарринг, Халид Русланович подошел ко мне на расстоянии пару метров и, снисходительно улыбнувшись, спросил: – У вас что, совсем нет опыта в занятиях спортом?

– Ну, кроме ходьбы по пересеченной местности и плавания, пожалуй, нет.

– У вас тело деревянное.

Я запыхтела на эту реплику.

– Давайте я покажу как, – и встав сбоку от меня, потянул в наклоне вперед, поддерживая ногу вытянутой. При этом руки его коснулись открытого участка лодыжки, а вторая рука легко легла на мою поясницу. Там, где как раз мой короткий топ давно сдвинул границы кверху. Меня от одного его касания чуть не повело на бок. Но я выдержала позу балетного арабеска, замерев на несколько секунд. Он отстранился, но не уходил, готовый подстраховать. Так повторилось и с другой ногой. Потом последовали наклоны, полушпагат, попытки встать на мостик и березку. Периодически он отходил к детям, направляя их, но неизменно возвращался, каждый раз находя повод прикоснутся к той или иной части тела, легко и ненавязчиво.

– У вас неплохо получается, Гюнель, можно я буду вас называть по имени? – прошептал Халид мне на ушко в момент моего наклона.

От его вибрации голоса я сбилась и запнулась за край мата, чуть не упав лицом на пол, но тренер не зевал.

– Осторожно! – и выбросил резко руку, перехватив меня в жалком полете и быстро прижал к груди.

У меня колотилось сердце от испуга, у него от волнения. Я ощутила его спиной. Краткий миг биения в унисон, но он справился с дыханием и нехотя отпустил из рук, убедившись что я твердо стою на ногах. Посмотрел на меня внимательно, думая о чем то своем, сжал кулаки и отступил. Тренировка подошла к концу.

Тренируй свое тело и оно

скажет, чего ты ждешь.

Глава 3. ИЗБЕГАЮ

После того памятного тренировочного дня в спортклубе я дважды пропустила так называемый урок самообороны и растяжки. Одной из причин была моя физическая неподготовленность и молочная кислота, в таком нежданном количестве, ворвавшаяся в мои мышцы, попросту расплющила их, мои конечности едва ли могли сопровождать меня на работу и проводить ежедневные ритуалы. Даже ягодицы ныли, будто кто-то рьяно их налупил. Другая же давила эмоционально. Мне совсем не хотелось признаваться тренеру в моем мускульном крахе, да и тренировка моя была вынужденная, спровоцированная этим спортивным маэстро. И потом, я не переносила когда на меня давило нечто мужское. Хватало ежедневных давлений и перепалок с сыном. Елисей вроде как-то и забыл, что я подверглась спортивному насилию и кроме самого первого дня за ужином больше не упоминал об этом. А тут вдруг спустя почти неделю, вернувшийся сын задал вопрос:

– Мама, Халид Русланович спрашивал почему ты отсутствуешь. Не заболела ли? – и так выразительно поднял домиком свои кустистые брови, будто и правда сомневался в моем здравии.

– Нет, конечно, с чего ты взял?

– Ну, ты выглядела замученной после той тренировки, – заметил малой.

– Если только чуть-чуть, – заверила я сына. – Все же мама давно так не напрягалась.

– Тогда не понимаю, почему ты не ходишь? Ведь тебе понравилось и тренер знает свое дело на пять с плюсом. Давай ходить вместе, это будет веселее, – уверял меня сынок.

– Ну, я еще не решила окончательно.

– Мам, не отпирайся и не трусь. И еще Халид Русланович попросил твой номер телефона, я дал.

На что мое лицо вытянулось.

– З…зачем? – вдруг я резко стала заикаться.

– Ну, на всякий там случай.

– А.., ну да.

А ближе к ночи мне пришло смс с неизвестного номера. Еще не прочитав текст, я уже поняла от кого оно.

"Специально избегаешь меня?" – коротко гласило.

Я собиралась игнорировать.

Через минуту новое: "Как чувствуешь себя? Ничего не болит?"

Я тупо пялилась в экран, гадая, чем он мотивирует такое явное преследование.

"Если я не получу от тебя ответ, то через пять минут начну звонить!" – чувствовалось нетерпение игнорируемого собеседника.

Первым порывом думала отключить сотовый. Но это не решит вопрос, а лишь отсрочит разговор.

"У меня все хорошо. Ничего не болит. Уже…" и приложение в виде непонимающего смайла.

Минуту он молчал и я уже решила – отстал. Ан нет.

"Тогда почему игнорируешь тренировки. Я не шутил по вопросу самообороны".

"Была сильно занята", – нагло врала.

"Тогда в пятницу жду напару с Елисеем. Спокойной ночи, Гюнель".

Я бессильно упала на кровать, не имея представления, как отвязаться от этих тренировок. Теперь на меня давили два мужчины вместо одного. Хотелось закричать от бессилия. Но что толку. Где-то внутри зарождалась битва характера. То ли внутренняя сила подстегивала меня бороться за свои интересы, то ли гордое сердце женщины, не готовое покоряться, а жить открыто. Все же решила для себя не помешает получить уроки самообороны, тем более бесплатно. Лежала час, сон так и не шел. В голове то и дело всплывала наша переписка и тон его отчаяния от моего отказа. Почему ему так важно, чтобы я ходила на уроки? Какой вариант его интереса меня бы устроил? Задавала я себе вопросы, но не находила ответы. Как ни крути, а придется набраться решимости и идти. Тем более мышцы почти не давали о себе знать. В пришедшем этой ночью сне я кидала теннисными мячиками в Дамирова, так ни разу и не попав в цель, а он изворачивался, хохотал и продолжал меня дразнить.

Не избежать тебе, дорогое тело,

тренировок.

Глава 4. ОНА ПРИШЛА

Халид.

Она пришла, хотя пропустила два занятия. Если первое ее отсутствие я еще принял, давая время привыкнуть к тренировкам и отдыху после того, как изрядно ее припахал, то во второе ее отсутствие ощутил укол разочарования. Она явно меня избегала. Меня, а не саму физическую нагрузку. Спросил у ее сына, вдруг что-то случилось. Ведь она и не приходила его встречать, хотя и заканчивали мы уже, когда на улице темнело. Но Елисей заверил, что все в норме. Тогда я и решился на сообщение, заранее узнав номер. Всю неделю глушил воспоминания о ее ореховых глазах с зелеными вкраплениями, каштановых волосах, выбивающимися из туго скрученного хвоста и нежной коже под ладонями, которые так явно хранили память прикосновений к полоске кожи между резинкой брюк и топом. Это было наваждением. Я понимал, что она взрослая состоявшееся женщина. У нее сын подросток и зачем ей молодой спортсмен. Но ничего не мог поделать с желанием видеть и держать ее. В первый же день пробил по ней информацию, узнав, что она давно в разводе. А страница в инстаграм не пестрила фото счастливой семейной картины. У меня была надежда. Я и сам не знаю на что, но очень хотелось изучить глубже эту кареглазую шатенку, так дерзко на меня смотрящую в детской раздевалке и долго отпирающуюся от тренировки. После вчерашней переписки долго не мог успокоиться. Надежда, что увижу ее, держала в напряжении весь день. И вот она здесь. В моей обители борьбы, мощи и силы. Ярости и мужского пота. Адреналина и эндорфинов. В месте, где нет места слабой женщине, в клондайке будущих спортсменов. Вошла в зал уверенной твердой походкой, ее длинные волосы были убраны в кульку. На лице сосредоточенность. Будто шла она со мною на дуэль. Я невольно улыбнулся, довольный брошенным ей вызовом. Подойдя ближе, сдержанно улыбнулась и кивнула в знак приветствия.

– Вы пришли наконец-то, я рад.

И указал на ее ноги, чтобы шла, разулась. Стал раздавать указания детям, украдкой поглядывая на Гюнель.

– Снимите носки, я же говорил прошлый раз, чтобы стопа была голой, – отчитал за непослушание ее.

– Мне так теплее, – возразила моя взрослая ученица.

– Поверьте, вам будет горячо когда начнете заниматься.

И эта фраза прозвучала двусмысленно. Наши взгляды встретились. Мой пронзительный и ее смущенный. Но она не пошевелилась. Тогда я, недолго думая, резко нагнулся к ее стопам, попутно хватая и фиксируя под коленом одной рукой, а второй дернул за пятку носка, резко стаскивая.

– Ай, что вы делаете?! – только и смогла возразить девушка, невольно держась за мое плечо, чтобы не упасть.

Пока она растерянно возмущалась и соображала, что же произошло, я то же самое проделал со вторым ее носком, собрав оба в комок, и запульнул в сторону скамьи.

– Так-то лучше и надежнее, нам не надо, чтобы скользило.

И опять моя фраза была намеком на интимное действие. На что она лишь засопела и, вздернув выше нос, поспешила к мату. Провожая попу взглядом, залюбовался. Эта девица сегодня меня завела с порога. Серые с розовыми вставками лосины сидели гораздо плотнее просторных трико. Ругаться можно было только на себя. Тренировка началась.

Гюнель.

А он дерзкий, хоть и молодой. И так на меня смотрит. Ждал. Заметно, что ждал и рад встрече. Но я не позволю своеволия, буду выполнять командные нагрузки и ничего более. Радости и улыбок от меня не дождется. Даже хотелось показать язык, но такую паскудную “реплику” тела позволить не имела права. А хотелось. Еще как. Выходка с носками, конечно, не планировалась. Мне реально некомфортно ощущать голыми ногами пол, чувствовать песчинки и выемки в паркете. Не хотелось получить еще и занозу. Я все же девочка. И тело свое лелеяла. До того злополучного дня. То, что этот наглый тренер проделал с моими носками, я никак не ожидала. Но он дал понять, что здесь мои капризы не работают, и жить будем по его правилам. "1:0 в твою пользу, гадский тренеришка", – проиграла я поединок. Но проигранный бой еще не выигранная войнушка. Упражнения проводила старательно, дабы не привлекать внимание лишний раз к своей персоне. Мышцы снова начали протестовать, но я упорно глушила их вопли, все яростнее и активнее выполняя задания. Но он все равно ко мне подошел. Когда я сидела на стойке продольного шпагата, присел на корточки и пристально посмотрел на выполняемое движение. Угол моего шпагата был довольно острым, куда мне со второго раза сесть полностью. И в этот угол, между моей промежностью и матом он просунул свои раскрытые пальцы. Я застыла от неожиданности.

– Слабенько работаете, Гюнель, смотрите, целая ладонь еще в запасе.

Я чуть не рухнула, ощутив ребро его ладони у себя между ног. Мои руки едва ли держали упор, не давая коснуться интимным местом его руки. В паху зажгло. В висках запульсировало. Я не могла смотреть в его глаза, хотя точно знала, что он не сводит взгляда с моих. Секунда и его ладонь, коснувшись меня “там”, легла плашмя на мат и тут он отнял ее так же резко, как и просунув вначале. Я выдохнула и села на пятую точку. Сердце зашлось, как у испуганной лисы на охоте. Халид издевался. Над собой ли не знаю, но надо мной точно. Казалось, его развлекало все это представление. Послав напоследок непонятный взгляд, резко поднявшись на ноги, ретировался в зал к ученикам. Я успокаивалась. Жаркая тренировка подошла к финалу. Я надеялась уйти, не прощаясь. Нелегко мне дались последние упражнения. Ноги снова заныли, руки тряслись, когда я спешно одевалась. Но по выходу из раздевалки натолкнулась на внимание обсидиановых глаз. Пришлось остановиться.

– Вы отлично справились, – похвалил Дамиров, хотя в его словах было больше иронии, чем правды. – Дома еще поработайте с растяжкой, в следующее занятие буду учить приемам. И, Гюнель, не вздумайте отмазаться. Иначе, я решу, что у вас месячные.

И скривил рот в улыбке. Я зарделась. Какого фига он меня провоцирует, да еще столь интимно напоминая о женских днях. Ему то что с этого?

– Не дождётесь, – и, отвернувшись, почти бегом поспешила на выход.

Мне послышалось или он действительно рассмеялся.

Я смотрю ей вслед, замирая.

Сердце сладостно зашлось,

в пароксизме утопая.

Глава 5. СПАРРИНГ

Гюнель.

Я нервничала. Прямо с самого утра, зная, что предстоит занятие в пространстве спортивного зала и наглых руках Дамирова. Он вызывал какую-то странную смесь чувств, как в карри, где пряные и сладкие специи соревновались с острым и горьким. С одной стороны восхищало его мастерство при его небольшом опыте работы, с другой бесило упорство, с каким он наседал на меня.

– Мама, мы опоздаем и Халид Русланович будет ругаться, а я скажу, что виновата ты, – поторапливал меня сын.

– Все, все уже бегу, – но ноги связывали невидимые узлы, нехотя передвигаясь. Мы все-таки опоздали. Думала тренер будет зол, не угадала. Он светился довольством, как будто предвидел наш “опоздун”.

Халид.

Увидел ее и не мог подавить улыбку. Боялся, что сольется и сейчас радовался ей, как дитя ёлочным огонькам. Нахмурил резко брови, она не должна видеть насколько я рад ее визиту. Ладони засвербели в предвкушении ее стиснуть. А Гюнель подготовилась: надела плотную под горло фуфайку и рукавами до запястья. Я понял: не хочет, чтобы касался ее кожи. Стало смешно и еще больше раззадорило.

– Вы опоздали! – вынес приговор, предупреждая, что штрафные санкции не минуемы.

В ее глазах на секунду промелькнул испуг, но тут же сменился вызовом.

“О, да, мамочка, как же ты заводишь меня, не представляешь!”

– Елисей, в раздевалку скорее, – подтолкнул легонько ее сына, желая поскорее остаться наедине.

– Здрасти, – услышал виноватый ее голос.

– Гюнель Захаровна, задерживаете тренировку, – не смог отказать себе поиздеваться над девушкой, называя по отчеству.

– Простите, Халид Русланович, это не повторится, – вернула она в ответ, вызывающе подняв подбородок.

Я смотрел в ее болотные глаза и увязал все глубже в их трясине. Я же бабник. Мачо. Казанова. Как меня только не называли женщины, я всех их любил “любить”. Встречал, боготворил, отпускал, не оставляя в своей сексуальной копилке лиц и имен. И они все в большинстве своем сами находили ко мне путь в постель. Гюнель была иной, доселе мне неизвестного замеса. Я ощущал ее присутствие в воздухе и казалось, что дышал неполной грудью, пока она не наполняла его собой. Подобное случилось впервые. И мне была непонятна реакция на эту женщину. То ли дело в ее возрасте, то ли в дистанции, что она держала всякий раз. И с каждым новым двухчасовым свиданием внутри меня начинал парить орёл.

– Прощены, поторопитесь, – и, подтолкнув ее в область поясницы, направил в сторону зала.

Гюнель.

Тренировка проходила в стандартном режиме. Тело мое каждый новый раз все легче воспринимало нагрузки и в душе я радовалась, что все же начала заниматься. Бодрость тела придавала сил и духу. Пришло время для поединка и, раздав детям инструкции, теперь он шел ко мне. Я вся сосредоточилась.

– Гюнель, ты готова, – он скорее утверждал, чем вопрошал, оглядев меня с головы до моих голых стоп, довольный выполняемым инструктажем. – Идем на маты. Сейчас будем производить кумитэ* – встреча рук. Главное правило в расслаблении корпуса и мышц.

Он озвучивал правила, при этом постоянно касаясь меня, поворачивая, нагибая, но не навязчиво, а чисто технически, сосредоточенно.

– Тело максимально легко и пластично, если ждешь нападения.

А я странно подчинялась его воле, молча кивала и выполняла действия. Находила приятным его касания к рукам, спине и бедрам, пусть и через хлопок.

– Так, отлично, – резюмировал мое состояние. – Научись вовремя себя расслаблять и будет успех. А теперь наоборот, группируй себя для атаки.

И стал показывать расстояние, позицию, стойку для нападения и обманные маневры.

– Запомни, в бою все средства хороши, но здесь, на подготовке нельзя бить в лицо, голову, пах. Я впитывала его речь, как мантру, выстраивая список правил и установок в голове, не перебивая и отдавая тело в руки маэстро. Почему-то доверие стало безграничным. – А теперь нападай на меня, – и расслабленно стал ждать моей атаки.

Я сделала выпад, он увернулся, отскочив. Довольно улыбаясь и подбадривая на следующий шаг.

– Хорошо, – услышала его похвалу.

Меня раззадорило. Все повторилось. Я нападала справа, потом меняла тактику, как он мне показал ранее, обманывая и предугадывая его будущий шаг. Меня захватила эта игра тел, рук и ног. Тело обрело другой формат, крылья и по инерции проворачивало движения, как будто в него вогнали чип с полной инструкцией боя. Я начинала понемногу уставать, тогда как мой соперник лишь улыбался и манил, прося раскрыть свои познания на деле. В какой-то момент, решив, что бой пора закончить, ловко перехватил мою руку, сделал подсечку под колено, завалил меня на мат. Быстро, легко, не причиняя вреда телу, а лишь моей гордости. Зажатая между плотным матом и упругим телом Халида, лежала и пялилась в свод высокого потолка надо мной, гадая лишь об одном, как доигралась до этой позиции и мужчине лежащем сверху, что не приходится мне ни мужем, ни любовником. Да и выглядели мы точно не как герои эротического кино. Вокруг шум и крики юных спортсменов, броски, удары. А мы словно в небе парим с парашютом, одновременно вырвавшие его кольцо. Елисей вырвал из атмосферы полета, подбежав с криком: "Мама! Ты ушиблась?"

Дамиров ловко вскочил на ноги, уже тянул мою ладонь с нежной улыбкой на устах. А мне стало смешно. Как давно не было. И, вытянув свою руку из его захвата, откинулась звездой, захохотала. Обстановка разрядилась, у сына исчезал испуг за меня, появлялась ехидная усмешка, говорившая: ”Мама, ты играешь не по правилам, нельзя так пугать свое дитя”.

Халид.

Пока кружил ее в тактике боя, держал себя в руках, не распускал до неприличия, хотя и безумно хотел. Но дико радовался ее тесному присутствию, вдыхая теплый сладкий запах ее вспотевшего тела, и лишь сожалел сейчас об одном, что мы не наедине. А может и к лучшему, что мы были не одни. За себя не ручался. Я желал ее уже всем своим существом, хотел выкрасть как пещерный человек и спрятать от всего мира. Я готов был к ухаживаниям. Столько сколько потребуется. Ее возраст не мог вбить клин. Не мог же? Или мог? Я боялся даже думать об ее отказе. Благодарен ее сыну, что вовремя подскочил к матери. Ощутив ее тело в позиции лежа и под собой, чуть не потерял рассудок. Ее удивленные глаза, приоткрытый рот, обескураженность рвали на клочки мою сдержанность. Хотел одного: впиться в эти естественные губы, запустить ладони в волосы, прогнуть ее тело, подстраивая под своё и любить, любить… С трудом оторвался, сменив позицию, напуская строгий тренерский вид.

– Гюнель Захаровна, вы что, на пляже? Разлеглись тут, – стал журить.

Сын добавил тоже свое слово. Наконец она успокоилась от смеха, который эхом отразился в моих чреслах. Гюнель заняла сидячее положение и послала строгий материнский взгляд на нас двоих. Я поспешил сбежать с поля битвы к своим подопечным. По окончания тренировки попросил ее задержаться, пока дети убежали переодеваться. Вытирая мокрую шею и лоб полотенцем, приблизился на метр к Гюнель, остановился.

– Гюнель, гм. Я могу пригласить тебя на свидание? Ты мне очень нравишься, – я автоматически переходил с ней на “ты“ оставаясь вдвоём. Она молчала, переваривая мою просьбу, размышляя, какой выдать ответ.

– Зачем? – глупый вопрос-ответ с ее уст.

– Повторюсь: ты мне нравишься как девушка и я хочу ухаживать. Прошу, не отказывай, дай нам шанс.

В ней шла борьба, желание ответить согласием так и витало в воздухе, но она сказала:

– Нет!

– Ожидаемо, – я хмыкнул, скривив рот. – Но я не сдаюсь. До встречи.

Гюнель, строго взглянув в последний раз, развернулась, исчезая в проеме двери, оставляя нотку разочарования и возбуждения после себя. Я знал, что будет нелегко и готов побороться. За такую стоило.

Делая подсечку сопернику,

не боишься проиграть?!

Кумитэ* – "переплетенные руки", приём. Японское боевое искусство.

Глава 6. УХАЖЁР

Гюнель.

Весь следующий месяц я исправно посещала тренировки, не давая повода к нареканию, претензиям и флирту. Дамиров исправно надрывал мое тело, за эти два месяца уже так привыкшее и благодарное к нагрузкам. Регулярные спарринги проходили буйно, эмоционально и горячо. И каждый раз я уже с нетерпением ждала заветных двух часов. И каждый финал занятия Халид снова звал меня на свидание, обещая удовольствие от своего присутствия в обстановке вне стен зала. Я приводила весомые доводы себе и ему, почему не могу пойти с ним. У меня был сын, который требовал внимания, работа, что отнимала времени не меньше, и страхи. Страх им увлечься. Я адекватно себя оценивала. Наша разница в возрасте, его разгульный молодежный образ жизни и отсутствие семейного опыта, – это заметно перевешивало к отказу. В какой-то момент он вспылил, разозлился.

– Гюнель! Ты можешь хоть на миг забыть о моем возрасте? Я устал от твоих отпирательств. Вижу же, что нравлюсь тебе не меньше.

Но я была упертая дура, или не дура, не позволяющая себя соблазнить молодцу. Несколько раз мне приносил цветы курьер. Адрес узнать не трудно и я не удивлялась нежным букетам роз. Белым, алым, коралловым. И каждый раз, находив в них записку с одинаковым, написанным витиеватым подчерком, текстом: “Гюнель, прошу, согласись”, утыкалась лицом в бутоны, тихо плакала. Но на тренировках делала вид, что никаких букетов и в руках не держала, и видела по глазам, как он ждет хотя бы краткое “спасибо”.

Однажды ему все же удалось затащить меня в ресторан. Ну, как ресторан, скорее кафешку быстрого питания с большим количеством десертов. На календаре октябрь, перелистывая свои дни, приблизил день Его рождения. Собственно никто о нем и не знал, ведь тренировал Дамиров временно. Никто и не ожидал, что в этот день, завершив занятие по каратэ, он сообщит:

– Ребята, минута внимания: приглашаю всех в кафе, кто хочет и может. У меня отличный повод поесть вкусняшек.

Ребята в восторге от предстоящего, начали задавать вопросы.

– У меня днюха, – заговорщически произнес Халид, чем и вызвал бурю одобрения.

Дети побежали к нему: кто-то повис на его предплечье, кто-то жал руку, девочки более смелые, приложились к щеке. Но Он смотрел лишь на меня. На мою реакцию. Знал же, гад, что я не смогу отказаться. Заметив мое согласие, произнес тихо:

– Yes.

Новомодное кафе “Синабон”, открытое недавно, приняло нас уютом и теплом, согревая после сырости и прохлады осени. Несколько ребят не смогли пойти и мы заняли один большой стол на восемь человек. Среди этой шумной детской толпы я не ощущала дискомфорта, помогла подать непоседам пиццу и коктейли, разложила выбранные ими десерты и стала ждать именинника. Халид, довольный вниманием и моим присутствием, непрерывно улыбался и шутил, превратившись в друга, ведя себя с ними на равных. Здесь он выглядел другим. Таким незнакомым мне и в тоже время близким.

– А ты почему не кушаешь, – подсев ко мне ближе, пожурил.

– Слежу за детьми, как наседка, – отшучиваясь. – Чтоб не сбежали цыплятки.

– Сами разберутся, не малыши, – и, вложив в мою руку треугольник сырной лепешки, контролируя своей, потянул к моему рту.

Не знала, что горячее: пицца или его пальцы и, боясь обжечься еще и под его взглядом, откусила приличную порцию. А этот змей-искуситель тут же приложился к оставшейся его части и стал жевать, неотрывно наблюдая за моими губами. Возникло ощущение, будто мы жуем ее одним ртом. Н-да, никогда еще банальная итальянская выпечка не выступала в столь эротическом ключе. То же самое он проделал и с молочным коктейлем, потягивая его через трубочку, чередуя наши рты.

Я то и дело поглядывала на сына и других детей, боясь, что те заподозрят наш флирт и волнуясь от сидящего так близко мужчины рядом.

От его легкого касания руками или бедром в области эпигастра все сжималось узлом, потом отпускало и сбегалось ниже, в зону пятой точки и долго там держалось. За все то время, пока мы проводили тренировки, подобные ощущения пронзили впервые. Может причина тому обстановка, может мой мозг, что растворился в глюкозе. И мне это нравилось, сейчас я просто отдалась уюту кафе и имениннику.

Завершив вечернюю трапезу, дети, разомлевшие и уставшие, ждали когда уже по домам. Кого-то забрали родители. Нескольких Дамиров взялся отвести сам. Я и Елисей по умолчанию оказались в числе его пассажиров. Nissan Qashqai ультрамарин, плотно набившись, покатил по ночному городу. Водитель выбрал длинный путь. Тихая музыка из колонок, тепло салона и сытый ужин разморили меня, что я слегка задремала. Пришла в себя и поняла, что в салоне тихо, и кроме меня и Дамирова никого.

– Где мой сын? – в испуге встрепенулась, озираясь по салону.

– Дома, – тихо произнес Халид, как будто так происходит регулярно.

– Но как?

– Обычно, ножками, – улыбнулся моей непонятливости. – Не переживай, я проследил, как сын дошёл до подъезда.

– Прости, что отключилась.

– Не переживай, мне понравилось стеречь твой сон.

– Хм, ну мне тоже пора идти, – я уже схватилась за ручку двери, желая сбежать от соблазнителя, но он, ловко перегнувшись схватил, обрывая действие.

Я замерла.

– Гунель, а мой подарок? – вкрадчиво и с ожиданием.

Я замерла, не зная, что последует дальше. Понимала, что не попросит много, но и то малое, что захочет, я опасаюсь отдавать. Я вскинула взгляд, он смотрел с таким голодом на мой рот, как там, в кафе, когда мы делили пиццу.

– Нель, поцелуй меня.

А я не могла. Я так давно не прикасалась ртом к чужим губам, боялась, что забыла технику, что у нас остался вкус ужина на зубах и еще куча разных "но". Мое молчание явилось стартом к его действию.

Халид.

Я так долго ждал момента, что боялся растерять свой боевой дух. Да и какой это бой, скорее гоночная эстафета на длинную дистанцию с призом в виде поцелуя судьи. Боясь разрушить ее доверие, легко коснулся губ, она не противилась, а смиренно ждала. Запустив руки в ее волосы и под воротник пальто, жадно припал, облизывая, играя, посасывая, услышав стон удовольствия, проник языком глубже, достал ее язычок и втянул своим ртом, изображая не сплетение их, а слияние наших тел. Заводил, она отвечала и так сладко стонала, что моя эрекция билась в молнию джинсов, как царь Гвидон в замурованную бочку. Я застонал, оторвавшись от ее уст, положив ладонь на вздымающуюся грудь, прижавшись лицом к ее лицу, прошептал:

– Ты такая секси, я хочу тебя, – а дальше последовала катастрофа.

Гюнель.

Он целовал так умопомрачительно, сладостно, до потери сознания, но одно его слово “секси”, само за себя говорившее, вмиг меня отрезвило.

– Ах, вот ты кем меня видишь? – и оттолкнула его в грудь, злясь на обоих. – Я для тебя всего лишь мамочка, что истосковалась по мужской ласке и готовая на любого мужика. Да ты просто сволочь, гад, – я лупила его ладонью по плечам и груди. – Я тебе доверилась, а ты просто желаешь уложить меня под себя и поднять свой рейтинг среди друзей по количеству трахнутых женщин.

Я уже не следила за речью, горечь и обида выросли до небывалых высот. Ненависть прогрессировала.

– Ненавижу тебя, не подходи ко мне больше и не жди на тренировки, – открыв салон, выскочила, с силой вымещая злость на дверце.

Слышала как он кричал мне что-то вслед, но мне были безразличны его оправдания. И только дома, приняв душ и уложив сына, дала волю слезам. Они лились и лились, как будто из кучевого облака, что висело над кроватью. Забылась кое-как сном, но и там я видела хмурое лицо моего искусителя, просящего, извиняющегося и неотступного.

Будучи в саду Эдемском,

не вкушай запретную

еду из длань мужских.

Глава 7. КОРПОРАТИВ

Гюнель.

Я работала в частной медицинской компании старшей медицинской сестрой. Коллектив у нас дружный, сплоченный в борьбе с человеческими недугами и требовательными капризными пациентами. В конце года подводили итоги своего самоотверженного труда, закрепляя годовой премией и праздничным застольем в ресторане. Наш главный врач был чутким и щедрым управленцем. Так как в мире все еще продолжалась пандемия короновируса, многие рестораны ограничивали вход или количество посадочных мест. Дабы не рисковать, наше управление решило снять домик на турбазе, где бы вместилось двадцать пять человек и еще можно было посетить сауну, бильярдную, ну и озелененную территорию вокруг домика.

– Какой дресс-код на вечеринке? – спросила меня коллега Алина.

Я не думала об этом, что не удивительно в свете моих событий.

– Наверное, как обычно? Яркий и струящийся! – и хохотнула, впервые расслабляясь и желая отдохнуть. – Что-нибудь золотое или серебристое?

– О, нет, Гюнель, мне не идут эти оттенки, – тут она на секунду задумалась. – А давай сегодня прошвырнемся по универмагу, я бы прикупила что-нить играющее.

И вот мы с Алиной у витрины. Я увидела это «розовое золото» на манекене и не могла отвести глаз. Оно манило, умоляло его примерить. Я знала, что размер и фасон мне подойдет, потому я боялась прикасаться. А когда увидела себя в отражении, замерла. Приталенный корсет, открытые плечи, от талии расклешенное. В таком платье смело можно идти под венец.

– Ты должна его купить, Нель! Оно как будто на тебя сшито. Будешь самая красивая. Кстати, наш Аркадий Юрьевич сказал, что будет несколько его близких друзей, а вдруг там окажется твой суженый?

Я вздрогнула. О каком-то гипотетическом женихе в эту минуту точно не думала, а вот о мужчине из тумана как раз да. Почему-то захотелось, чтобы он увидел меня в этом платье.

– Беру.

И, отвалив половину своей годовой премии, пошли на поиски наряда для подруги.

Турбаза располагалась в сосновом лесу. На въезде все горело яркими огнями гирлянд, тропинки и подъездная дорога освещалась низкими фонариками, недавно выпавший снег искрился и переливал россыпью бриллиантов, добавляя волшебства и так чудесному празднику.

Шумная толпа, выпрыгнув из транспорта и перебивая друг друга, поспешила в домик. Курящие остались на пороге, попускать табачный дым на друг друга.

По размеру этот домик настоящий терем. Двухэтажный деревянный сруб, со множеством окон. На нижнем этаже накрытый стол для гостей, а сверху располагались гостевые комнаты. Точнее комнаты для отдыха и интима.

Мне нравилась атмосфера уютного дома, легкой прохлады воздуха и теплого пола. Оно ощущалось даже через подошву туфель. Люстры – огромные чаши с множеством лампочек в виде свечей, излучали теплый свет, подражая их прообразу. Газовый тюль на окнах легко просвечивал сетку гирлянд. На столе экибаны из живых можжевельников, пихт и шишек дополняли ауру праздника. Из колонок лился блюз и рок-баллады известных групп. Новый год не приближался, он стоял на пороге этого дома и нетерпеливо просил его впустить. Алина как сумасшедшая носилась по лестнице, издавая эмоции восторга и делая селфи в каждом красивом уголке дома. Мое платье обязывало вести себя достойно и я передвигалась тихо, шурша подолом, словно королева-привидение.

Вдруг подняла взгляд от пола и наткнулась на зоркий, следящий за мной обсидиановый взгляд. Окинув силуэт его хозяина, узнала нашего временного тренера. В синем пиджаке, в тон его кроссоверу, черных узких брюках, с заложенными в карманы брюк руками, он стоял у входа и пожирал меня глазами, словно бедуин, нашедший в пустыне оазис, не верящий, что он не мираж. Дамиров обещал мне скорое свидание. Но я не ожидала, что в такой праздничной и тесной обстановке.

Пропустила, как подошли мои коллеги и наш главный врач начал знакомить.

– Гюнель, познакомься с моим другом, Халидом. Халид, – тут Аркадий Юрьевич повернулся к гостю. – Это моя лучшая медсестра и админ, всегда придет на помощь, – и он хохотнул. – Тебе не повредит подружиться с мед персоналом, учитывая твой спортивный травматизм.

Я учтиво поздоровалась, радуясь втайне, что никто не знал моего временного помешательства на сцене спорткомплекса. И Халид не выдал знакомства. Последняя встреча так взбудоражила меня, что я еще неделю ходила дерганая иоборачивалась на улице на каждое проезжающее мимо авто.

– Какая же ты красивая, я могу ослепнуть.

– А ты не смотри долго.

– Горгоной себя мнишь?

– Нет, она в камень превращала, – я рассмеялась, представив нас героями древне-греческих сказаний.

Он мягко улыбнулся и, положив ладонь на локоть, повел к столу.

– Пойдем, здесь дует и надо занять лучшие места.

Я повиновалась, не смея сопротивляться. Выбрав место в углу, у окна усадил меня по высшему этикету: отодвинул стул, подал салфетку с дальнейшими намерениями прислуживать и дальше. Сказочная ночь и такой же мужчина. Сегодня я решила перевязать красной лентой свои правила и комплексы, подарив их мужчине-соседу. Гости занимали места, гудели, смеялись, разливали спиртное, тасовали салатники с закусками между собою. А мы сидели как будто в другом мире ото всех. Алинка двусмысленно зыркала на нас, гадая, как быстро мы нашли общий язык. И взгляд главврача выдавал приятное удивление нашему тандему, рисуя комбинации на счет образования пары. А спустя пятнадцать минут уже и они о нас забыли.

– Не скучаешь по тренировкам у меня? – услышала его голос близко.

Я замерла, боясь выдать волнение его присутствием и легким опьянением.

– Скучаю, но при всем желании, – строго посмотрев ему в глаза. – Не хотела бы повторения с тобой.

Рубила по его чувствам, по своим, но уступать и не думала.

– Жаль, я бы тебя не только самообороне научил.

Вложив в свою фразу все то, что имело отношение к постельному спорту. Я ощутила жар на лице и внизу живота от его обещания или это шампанское играло в моих сосудах.

Так мы провели около часа, он то и дело шептал мне комплименты, незамедлительно ухаживал, предугадывая мои желания, касался при любой возможности моих рук или спины.

– Ты не пьешь спиртное совсем? – спросила его.

– Пью, но сегодня хочу воспринимать все четко, без тумана и иллюзий, что присуще людям под “зеленым змием”.

Снова намеки на меня. Я поднялась из-за стола, пожелав посетить туалетную комнату. Халид отступил, но когда проходила мимо него, ласкающе коснулся рукою моих ягодиц. Я сдержалась, не обругав его, не желая привлекать внимание к нам коллег. Он на это и рассчитывал. В туалетной задержалась, похлопав по щекам холодной водой, отрезвляя себя от алкоголя и мужской ауры. А выйдя в холл, мгновенно попала в музыкальную зону медленного танца и объятия напористого мужчины. “Wicked game” Chris Isaak проникал под кожу, а клип, выведенный на плазму, не позволял не понять о чем идет речь.

***

В какую жестокую игру ты играешь?

Заставляешь меня чувствовать вот так,

Как жестоко поступаешь,

Позволяя мне мечтать о тебе,

Какие жестокие слова ты говоришь,

Ты же никогда такое не чувствовала,

Как жестоко поступаешь,

Заставляешь меня мечтать о тебе…

Халид.

Кто хоть немного знал английский, понимал, насколько текст песни отражал сейчас мое состояние души. И Крис пел песню для нас. Признаюсь, я караулил Нель, как одержимый, следил за дверью в ожидании ее выхода. И тут эта музыка. Все. Настал мой выход: скрестите пальцы. Подхватил за талию, не давая возможности сбежать, прижал к себе теснее, чем полагалось, и повел. Подол ее окутывал мои узкие брючины, шуршал в такт перемещениям и прятал мое публичное возбуждение. Я пожалел, что не надел классику со стрелками. Партнерша молчала, повинуясь моему руководству, не протестовала и моим наглым ладоням, что терлись о ее нежные округлости, которые я мял, стоило только отвернуть ее от чужих глаз. Да и темнота в зале, яркие семицветы крутящихся ламп не позволили бы обнаружить мои домогательства. Казалось, она на время вальса с кем-то поменялась. Я чувствовал, что растворяюсь в этой взрослой женщине, и желание ее сделать своей не на раз росло в геометрической прогрессии. За время танца не проронили и слова. Музыка тел говорила за нас. Айзек замолк. Я остановился и не знал, как отцепить свои пальцы от её спины.

– Халид, танец закончился, – напомнила Гюнель, высвобождаясь из объятий.

Я отпустил, ненавидя людей в зале, свидетелей, желая перенестись туда, где ни единая душа нам не помешает, переместить танец из вертикальной плоскости в горизонтальную. Как же я ее желал! И не потому, что волшебная ночь, а она нарядная и душистая, а потому что влюбился. Впервые в жизни в девушку-женщину старше себя. И съедал себя лишь за то, что поздно родился. Моя горская кровь бунтовала, сжирала меня изнутри, играя на инстинктах самца в брачный период. Я вышел из домика, на мороз, остудить свой пыл. Мозг плавился как никогда во время боя, или изнурительных тренировок. Сейчас я окончательно уверился в задуманном, вернулся в зал и отыскал свою музу. Сегодня она будет моей. Возможно на одну ночь, возможно никогда потом не простит, но будет.

Ночь волшебная ляжет на землю,

укрывая любовь полотном.

Глава 8. ПРИНУЖДЕНИЕ

Гюнель.

Я потерялась во времени.

"Проснулась я или не спала?" – спросила себя. Попыталась вспомнить, что было накануне. Вечеринка за городом. Ужин, вино и танец с Халидом. Потом я ушла за стол, пила только газировку, но захотела спать и засобиралась домой. Вроде не одна уезжала на чьей-то машине и провал. До этой секунды.

Глаза ощутили кромешную тьму, попыталась пошевелиться и поняла, что мои руки связаны, а сама я лежу на животе, попыталась избавиться от лент, но тщетно. Мысли одна ужасней другой со скоростью звука начали носиться в моей голове, рисуя картины ужасов криминальных хроник. Крик мой разум заглушил сразу, это ничего не даст и стала ждать того, кто все это затеял, молясь лишь, чтобы это было похищение, а не озабоченный сексом маньяк.

Прислушалась к звуку в доме. Похоже на частный дом, стоящий вдали от транспортной магистрали и прочего жилого шума. Стояла такая зловещая тишина, лишь тиканье настенных часов едва ли ее нарушало. И в эту минуту я четко услышала чью-то легкую поступь. Дернулась на звук, резко вскинув голову, что отдалось болью в шее. Перетерпела, ища глазами того, кто приближался. «Шаги» остановились, немного не доходя до края кровати. То, что это именно кровать я поняла по ее мягкому краю, на котором свешивались мои стопы. Я попыталась сесть, но со связанными руками и немного затекшим от неудобной позы телом это было нелегко. Но перевернуть себя лицом вверх все же получилось.

– Кто вы?! Почему я здесь? – осипшим голосом крикнула я «тени», хотелось вложить всю накопившуюся злость, но слова прозвучали глухо и панически.

«Тень» молчала, неотрывно наблюдая за моей тщетной попыткой вырваться из плена. Я облизала высохшие губы, сглотнула слюну и приподнялась на связанные ладони, напрягая зрение изо всех сил. По одной ауре можно было не прогадать, что стоит мужчина. Вся его напряженная поза, готовая к любым экстренным действиям, говорила об этом. Только угрозу источала не я. Но, как говорил мне майор полиции, что преступники волнуются не меньше жертвы.

Не смотря на ночной мрак, свет все же пробивался сквозь окно и дверной проем, и я узрела рельефную голую грудную клетку, руки, ниже тело было прикрыто одеждой. Тут взгляд мой метнулся в лицо противнику и я не удержалась от крика: на моем похитителе была надета маска «балаклава», с одним отличием: нижняя часть лица и рот были доступны взору. Губы сжаты и напряжены. В нем происходила явная борьба, как будто он раздумывал делать то, что наметил или отказаться. Внутри меня зародилась надежда, что я не умру, раз он скрывает лицо, а значит не будет узнан и у меня есть еще шанс на спасение.

Фигура зашевелилась и двинулась в мою сторону, мужчина вскинул руку, я отпрянула, но он лишь протянул ее, держа бутылку воды. Я подняла глаза, пытаясь понять: кто он? Что ему от меня надо? Он подал мне воду так, чтобы я смогла отпить с его рук. Пить я, конечно, хотела, но принимать ее с рук насильника ни за что не стану.

– Развяжи меня! – остановила его.

Хотелось кричать и обзывать его, но боялась разозлить сильнее. Может меня с кем-то перепутали, сцапали не ту девушку? Поэтому решила лишний раз молчать. Он лишь поводил головою в стороны, давая понять, что я много прошу.

– Откуда мне знать, что в бутылке не отрава? – повторила я свою попытку.

На что он ловко открутил крышку и газированный напиток пшикнул и зажурчал живым потоком, проливая влагу на пол. Я поняла, что должна мимикрировать под обстановку и поведение этого озабоченного. Он хочет меня напоить, я хочу пить, придется уступить.

– Хорошо, давай свою минералку, – согласилась и потянулась к горлышку. Он медленно протянул кулак с зажатой в нем бутылке и я припала к ее горлышку, вкушая живительный напиток. Глотала до тех пор, пока не закашлялась. Мужчина резко отнял руку в сторону. Я уловила в нем жест, когда приходят на помощь таким людям, хлопая их по спине и резко дернулась, избегая прикосновений. Маньяк (хоть я и боялась этого слова) был заботлив или опасался, что объект пострадает до кульминации затеи. Мужчина, быстро поставив на тумбочку газировку, отошел чуть в сторону и, присев на корточки, снова стал на меня пялиться. При этом скрестив пальцы, как бы рождая комбинацию дальнейших действий в своей извращенной башке. Я упала на кровать, руки устали быть неловкой опорой. Перевела дыхание. И тут до меня начало доходить, что на мне совсем нет одежды. Я все это время лежала в первородном виде, правда в давно повзрослевшем и местами стареющем теле. От констатации сего факта меня начала колотить дрожь.

– Я голая, – обреченно констатировала.

– Да, – неожиданно подтвердил мужчина.

Этим «да» он мне ответил на все мои доселе звучавшие в голове вопросы.

– Что ты хочешь? – я повернула свою голову в его сторону. – Кто ты? Ты меня с кем-то спутал! – не сдавалась я.

– Ответ ты знаешь, – шёпотом ответил он.

Голос его как простуженный.

Сейчас я его не угадывала, хотя он мне все же казался знаком, но мозг не мог в этот момент дифференцировать и я снова попыталась призвать его к разуму.

– Послушайте, – я перешла на Вы. – Отпустите меня, я вас не узнаю и не угадаю. Не стану заявлять в полицию, зачем вам нужны проблемы с законом?! – на последнем слове я все же истерила.

– Нет! – безапелляционно. Всего лишь короткое слово, но четкости и ясности картины, как в полном абзаце. Я попробовала подойти с другой стороны.

– Послушайте, чего бы вы от меня не хотели, я не смогу вам это дать. У меня нет денег на выкуп (при этом слове он лишь хмыкнул). Я далеко не молода и свежа, как бы вам хотелось.

Он лишь отклонил голову набок, как бы оценивая мою позицию, и резко встал на ноги. Сделал пару шагов к кровати, придвинулся вплотную к матрасу коленями и, наклонившись ко мне, прошептал:

– Смирись.

Смиряться я ну совсем не желала, открыла рот для гневного выпада, но мужчина лишь добавил:

– Кричи, ругайся, бейся, это ничего не решит для тебя.

Поднялся и стал обходить кровать. Я наблюдала молча и ждала его действий. Начинала понимать для чего я здесь и участь быть изнасилованной меня в эту ночь не обойдет. Молюсь, чтобы это была минимальная жертва. Я жить хочу! Ради сына, ради себя в конце концов. Мне только тридцать лет и я многое еще не видела.

– Ты меня убьешь? – резко спросила.

Мужчина весело хмыкнул, как будто я сказала чушь.

– Я собираюсь тебя любить, трахать во всех позах, заниматься сексом. Выбери для себя любое значение слов, и я это исполню, – уверенно произнес самец.

Мне не нравился ни один из этих вариантов. Во всяком случае не в данной обстановке с неизвестным извращенцем. После его слов, в комнате как будто что-то поменялось. Воздух завибрировал желанием. Его желанием, его звериной жаждой обладания самкой. Мне вдруг стало жарко от осознания происходящего и неизбежности моей капитуляции.

– У меня гепатит, – попробовала я еще раз.

Маньяк хохотнул.

– И сифилис, и гонорея, и ВИЧ. Детка, эта сказка устарела.

Я наблюдала, как он, не торопясь снимает штаны. Правильно, куда спешить, вся ночь впереди и я не убегу. Развязывает тесемки на кулиске, стягивает до колен, обнажая бедра, одну и следом вторую ногу, отбрасывая одежду в сторону, выпрямляется во весь рост. Его член стоит колом, подрагивает от нетерпения, как норовистый жеребец перед скачкой. Я в шоке от того, что вижу, молчу и бездействую и самое страшное и позорное – огонь его желания передается и мне. От испуга я сильно сжимаю веки, как будто если не вижу, то этого и нет. Он смеется, шепчет:

– Боишься меня? Не бойся, я не сделаю больно, тебе понравится, и ты будешь умолять не останавливаться.

– Ни за что! – выдыхаю я.

– Будешь, будешь.

– Я буду драться до последнего!

– Хочешь боли?

– Нет…

– Тогда отдайся сама.

Отдаться и предать себя?

Не будет этого дня!

Глава 9. ИЗВЕРЖЕНИЕ

Я хочу от него сбежать, резко переворачиваюсь на живот, делаю движения по-пластунски, не знаю как, но надеюсь вскочить на ноги и бежать, бежать из этого темного дома и такого же человека.

– Куда?! – рычит демон и успевает обхватить мои щиколотки, дергает на себя, но не причиняя боли, а скорее бережно, протягивая по гладкой простыне.

Я заскулила, не желая мириться с положением. Его ладони, как раскалённые угли, цепкие как капкан. Я дергаюсь, пытаюсь вырваться, но он лишь прижимается сильнее, приближается все ближе к моему трепещущему телу. Ощутила волосы его бедер или рук, не могла видеть, но понимала, что обречена.

– Пусти меня, гад! Прекрати немедленно, ты извращенец!

– Да, от тебя обезумел, – отвечает противник, продолжая удерживать мои лодыжки, подбираясь к бедрам.

– Я не хочу тебя! Тебе это не противно? – не могла остановиться, чтобы его не просить.

– Хватит моего желания на двоих, – прорычал он в ответ.

– Тебе что, девушки не дают и ты всех тащишь силой в кровать?

– Дают еще как, но я желаю одну тебя, – полушёпотом ответил мужчина и, наконец добравшись до моих ягодиц, с силой их сжал.

– Боже! Какая ты красивая, – застонал мужчина.

Переместив ладони на бедра, уткнулся лицом в ложбинку между ягодиц, втягивая мой запах и прикусывая кожу. Мне было отчаянно плохо. По телу пробегал разряд, кожа местами горела и внизу, в том самом месте, где были его руки разливалось тепло, тело мерзко меня предавало. Умом я понимала, что несколько лет не имела секса, но и отдаваться первому пожелавшему меня считала малодостойным.

– Развяжи руки, мне больно, – попросила.

– Нет. Ты еще не объезжена, брыкаться станешь, – съязвил он.

– Я не лошадь, чтобы меня стреножить, – я бесилась все больше от безысходности.

– Милая, будешь сопротивляться дальше, я свяжу и твои ноги.

Я замерла в испуге, он и правда это сделает, а мне хотелось освободиться полностью от пут. Я устала взывать к доводам, устала сопротивляться. Мой протест его только распалял. Выдохнула обреченно, повернув голову на другой бок, отдаваясь на откуп этому зверю. Закрыла глаза. Уверяя, что чем скорее начнет, тем быстрее все для меня закончится. Но у насильника были на меня иные планы. Он сразу ощутил во мне перемену, мою покорность, медленно провел ладонями по ягодицам, погладил крестец, надавив подушечками пальцев на венерины точки ромба Михаелиса* и, не отрываясь, стал вести дорожки до лопаток. Я невольно среагировала, прогнувшись. Вернулся обратно, проделав так несколько раз. Мое тело привыкало к его ласкам. И как бы мозг не вопил протест, тело сегодня жило в ожидании долгожданного десерта. Мужчина, все больше распаляясь, одним рывком притянул мои ягодицы ближе, ноги свесились к полу, раскрывая все больше доступа к моей сокровищнице. Своими бедрами он развел мои, раскрывая мои входы для маневров. Я простонала.

– Ммм, тебе начинает нравиться, моя девочка, – и начал вводить в меня палец.

Я была недостаточно влажная и пыталась уйти от вторжения, сжав ягодицы. Но он резко надавил поясницу.

– Не двигайся.

Щелкнул колпачок у тюбика и я ощутила, как что-то холодное и мокрое упало мне в интимную зону. Вздрогнула.

– Шш, сейчас привыкнешь.

Раздвинул ладонями мои сжатые складки, ловко преодолевая сопротивление. И стал ласкать, водить вдоль расщелины, по краям губ, клитору, перемещая внутрь, чередуя один палец с двумя. Я стала расслабляться и о, ужас, возбуждаться. Его бесстыжие откровенные вторжения пробуждали мой сексуальный голод.

– Тебе нравится? Так хорошо? – оторвавшись от моих гениталий, спросил насильник. – Ну давай, милая, покричи для меня.

И начал более активные движения внутри вагины, высекая из недр удовольствие. Я стонала, уже не сдерживаясь, поддавшись инстинкту. К пальцам внутри он добавил ласку клитора второй рукой, то ускоряя, то замедляя движения. Мои бастионы, с таким трудом выстроенные, готовились к падению. Я и правда получала удовольствие. Оно надвигалось все быстрее, мои ответные движения бедрами говорили сами за себя, подстегивая его руки не прекращать ласку, и тут я, наконец-то достигла своего пика. И горячая лава моего оргазма, словно вулкан Этна, мощным напором изверглась, оглушив пространство комнаты горловым криком.

– Вот так, вот так, моя сладкая, как же ты хороша и такая вкусная.

Я медленно приходила в себя, исторгая телом последние судороги, ощутила, как он потянулся и развязал мои путы, потерев затекшие кисти своими мокрыми, от моей влаги, пальцами. Я устыдилась тому, что произошло только что. Вырвала ладони, прижимая к груди. Услышала, как зашелестела упаковка презерватива, он рвал в нетерпении ее зубами, потом раскатывал по пенису, одевая до упора. Я поняла, что соития не избежать.

– Иди ко мне, сладкая, дай насладиться тобой моему жеребцу.

И, подхватив меня под бедра, поставил рывком на колени, одной рукой держа за живот, второй направляя в меня напряженную плоть. Мое возбуждение еще не спало, и он одним рывком вошел в меня, громко застонав. Я прогнулась сильнее, находя более удобную позу. Это было сумасшествие. Он то быстро двигался, загоняя меня, то почти выходил, дразня у входа, то медленно-медленно погружался до упора, и когда казалось, что я снова улечу в рай, прекращал фрикции.

– Попроси меня, моя хорошая, скажи: чего ты хочешь? – искушал демон, шептал нежности вперемешку с непристойностями.

Я изнемогала от ласк, но упорно молчала. А он продолжал нас мучить обоих сладостным пленом.

– Прошу тебя… стала молить.

– О чем? Скажи!

– Я хочу разрядки!

– А еще чего? – задавал вопросы, сопровождая действием.

– Хочу тебя!

– Что делать?

– Любить и т…тра…трахаться, – выплеснула я зло эти слова (о, как стыдно то!).

– О, да! Так милая, потерпи, – и, подцепив мою набухшую фасолину, сжал пальцами, посылая фейерверк неземных ощущений. Я кричала и молила, и ругалась в экстазе. Мужчина тоже зарычал и, выплеснув свои эмоции в меня, скатился на бок. Я упала на спину и закрыла ладонью глаза от стыда, что вела себя как кошка в течке. Женская сущность пела от счастья, а разум сгорал от унижения и признания правоты насильника.

– Не-на-ви-жу тебя! – сквозь слезы по слогам проговорила я.

– Ненависть это хорошо, все лучше чем безразличие, – весело ответил лежащий рядом. – У меня такого секса не было давно и я рад что тебе доставил удовольствие.

И быстро чмокнув меня в бедро, встал с кровати.

– А теперь кыш купаться.

Добравшись до вулкана,

не истлей в его плену.

ромб Михаэлиса* — это ромбовидный контур, который иногда заметен в нижней части спины человека.

Глава 10. ПОИСКИ КОГО?

Весь остаток ночи, мужчина еще принуждал меня к сексу. Почти в том же стиле: соблазняя, возбуждая, трогая мои стыдливые места, шептал о том, как я прекрасна и желанна. И я снова получала космические оргазмы. Он не ласкал мою грудь, не лез целоваться, не касался моих разметавшихся волос. Как будто я существовала только ниже талии.

Странно было при этом чувствовать себя уязвленной и тем не менее ощущала, как будто не достойна этих ласк.

Он по-прежнему не снимал свою маску, не приближался настолько близко, чтобы я могла ее сорвать. Умный гад. Повторно использовал презерватив. Я была благодарна. Мало того, что я пережила морально, не хотелось бы «залететь» или заразится. Правда, полагаю, его мотивация оправдана его же безопасностью. Трудно будет его отследить и что-то доказать. И купалась я тоже под его надзором с гелем и тщательно.

Задолго до рассвета, а зимой он наступает поздно, насильник повез меня обратно. Предварительно завязав мне глаза и приказав, чтобы и не думала пытаться что-то разглядеть вокруг. Из дома он вел меня, держа за плечо. Усадил на заднее сиденье и пристегнул ремнем. Ехали мы не быстро, не в смысле скорости, а по расстоянию.

– Сними повязку, оставь на сиденье и выходи, – приказал Он, когда машина остановилась.

Я чуть замешкалась. С одной стороны сердце радостно пело, что я наконец свободна, ну и жива! С другой, моя женская сердцевина обреченно поникла.

– Иди. Не пытайся меня искать. Я сам тебя найду, если ты захочешь, – на последнем слове его тональность смягчилась и обрела сексуальную ноту.

– Да пошел ты к черту, урод! Не смей ко мне приближаться больше! – и взяла резкий старт до подъезда, придерживая подол своего звездного платья.

Успокоилась только когда защелкнула замок изнутри своего жилища. Подбежала к окну, посмотреть преследователя, но он исчез также, как и появился: из тьмы.

В эту ночь я оставалась одна, так как сын гостил у бабушки с дедом. Меня никто не искал, да я и не пропадала, будучи на вечеринке. Разблокировав мобильный, увидела лишь время: 6:35. Ни звонков, ни сообщений. Упала на неразобранную кровать, не снимая платья, тупо уставившись в свой потолок. "Это мне приснилось?". Все казалось именно так. Только запах волос носил налет мужского амбре. Запах животного инстинкта, нотку сандала и пряностей.

Чтобы заявить на насильника в полицию мне требовались доказательства. А кроме саднящих ощущений в промежности и запаха моих волос, иных доказательств не находилось. Помимо всего прочего, я представила, как отреагируют мои родственники, коллеги и друзья. Каким неверием будут смотреть на меня следователи. Даже если допрос будет вести женщина и проведут экспертизу ничего кроме силиконовой смазки кандома и моего секрета не обнаружат. С таким успехом я могла трахать себя дилдо, от одиночества, но поехала кукухой и придумала насильника. Ко всему прочему еще и признают меня невменяемой. Если приду с жалобой о преследовании, то опять, что я скажу. Лица я не видела, голос скорее всего не узнаю, он говорил хрипло, приглушенно. Никаких родимых пятен или татуировок я не заметила, да и где мне было его изучать?! Это был какой-то тупик. Заведомо проигрышный проект. Я теперь понимала девушек, которые стали жертвами насильников. Они порою были бессильны и в итоге оказывались еще и виноватыми в провоцировании случившегося.

В этих горьких думах я отключилась и проспала половину дня.

Первые дни я была очень осторожна, постоянно оборачивалась, если шла одна по улице. А в обществе порою ловила себя на мысли, что ищу Его в толпе, этого девианта. Ибо поведение его являлось отклонением от нормы поведения. Ведь любой подходящий по комплекции мужик мог быть тем самым. И он видел меня в лицо, да и скорее давно меня присматривал, раз так его приперло, что он пошел на преступление.

На работе порою впадала в прострацию, что наводило на вопросы коллег. Но время шло, страхи отодвигались на задний план, рутина и заботы поглощали все больше, лишь иногда по ночам тело ныло и тянулось к другому существу. Как будто инкуб меня утаскивал в свою нору разврата и сейчас, когда я засыпала, посещал ночами. Он мне снился. Весь в тени, но лицо его было открыто, глаза светились как два агата, призывая и маня. Однажды проснувшись по утру, я поняла, что снова хочу его видеть. И если он найдет меня, я сорву с него маску, чего бы мне это не стоило. Он не может ходить безнаказанно.

Пожелай

и преступник сам

обнаружит себя.

Глава 11. ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Гюнель.

Январь плавно перетек в февраль, а тот доплыл до весны, чередуя суточные снегопады с последующим обилием ручьев из них. Синицы во всю пели песни ранним утром, привлекая для спаривания самочек. В воздухе запахло мимозой и женским праздником. А мне становилось все грустнее.

Никаких печальных последствий после той загадочной ночи не наблюдалось, кроме, пожалуй, моих душевных мук. Долго зацикленная на маньяке, я измучила себя чувством вины и злости одновременно. Но время шло, а вопрос о том, кто же меня так умело трах*… так и не раскрылся. Думать о конкретном человеке в роли насильника я долго не могла. Но стоило расслабиться, и его образ сам нарисовался в одном из моих снов. Мне снилось повторение той ночи, и когда Он приблизил свое лицо, я сорвала балаклаву. Его не испугало. Он улыбался мне лицом известного мне человека – тренера Дамирова. Открытие не явилось для меня новостью. Подспудно я с самого начала знала, что извращенец – Он. Но запрещая себе им увлекаться, не позволяла брать его на роль моего ночного любовника. Изнывала от тоски по его ласкам, жаждала повторения. Но как раскрыть нашу тайну и сообщить, что я знаю, кто скрывался под маской?

А Дамиров, после той ночи и не искал меня, не появлялся на занятиях в спорткомплексе, не посылал цветов или сообщений. С одной стороны выглядело странным, при его настойчивых ухаживаниях на тренировках и когда ночью он боготворил мое тело, словно идола. “Либо он разочаровался во мне, заполучив, успокоился, либо напуган последствиями своего преступления”, – сделала я вывод. Оба варианта нас никак не сближали. Мне оставалось смириться с настоящим и оставить свое тайное приключение на мемуары в пенсионном возрасте. Стоило мне принять это, как мы снова встретились. На очередном выступлении сына за кубок в спарринге, на территории основного спортивного комплекса нашего города.

Халид.

Среди огромного количества собравшихся соревнующихся и их родителей, судей и тренеров я почувствовал Её. Как вампир свою истинную. Она меня еще не заметила, возилась с сыном, внимала речам других мамаш, смотрела куда угодно, но не в мою сторону. И казалось, не ощущала моих флюид. Я истерзал себя укорами за два месяца, что не должен был ее принуждать, а иначе добиваться. Но исправить произошедшее уже невозможно. Хотел приехать и объясниться, пусть судит меня по всем правилам. Готов с карьерой покончить, лишь бы объяснить, что мною двигала не банальная похоть, а любовь, с ума сводящая. Потом соревнования, поездка в соседние регионы, Грозный. Немного забылся, отвлекся. В одной из поездок в отеле ко мне пристала девушка, готовая отдаться, умело соблазняла, а я сидел и смотрел на нее как на нечто бесполое. Пенис подергался, покривился и слился. Бой проиграл, не выходя на ринг. Такое случилось впервые. Компенсировал эскортнице, дав наличных на цацки и отправил из номера. С блудливой жизнью пора заканчивать и ждать свою гурию.

Два часа спарринга отвлекли меня от моей “истинной”, потом судейские решения, уставшие подопечные, взволнованные родители, коллеги. И когда закончилось все мероприятие, я нашел возможность к ней приблизиться.

– Здравствуйте, Гюнель Захаровна, – почтительно обратившись к ней. – Привет Елисей, – пожав руку ее сыну.

– Халид Русланович, я так рад вас видеть. И соскучился по тренировкам. С вами было веселее, – мальчик искренне радовался мне.

Я улыбался ему в ответ, ощущая тепло от стоящей с ним рядом матери и кайфовал.

– Я тоже скучаю по вашей группе и занятиям, твоя мама, – тут я поднял взгляд на Гюнель, – вносила остроту и юмор в них, – и тихо рассмеялся.

Елисей вторил мне, глядя снизу вверх на мать.

– Сын, тренеру надо идти, он же на работе, – пыталась она отделаться.

Тот поджал губы, сдерживаясь от желания высказаться еще. А меня распирало ее украсть из зала и зажать в углу. Поспешно убрал руки в карманы, качнулся на пятках, выпалил:

– Может в “Синабон”? По пироженке и соку?

И тут же услышал:

– Да!

– Нет!

Соглашался, конечно, подросток, а протестовала Нель. Я уставился в ее авантюриновые* глаза, пытаясь провернуть авантюру со свиданием, пусть в невинном кафе и на троих. Я выходил на путь покаяния и исправления.

Уладив административные дела своих рабочих обязанностей, повел к своему Ниссану. Открыл ей дверь переднего сиденья, но моя любимая сбежала на то, что позади водительского, к сыну. Я усмехнулся ее маленькой победе, приняв. Пусть пока радуется своей свободе.

Кафе, как и осенью, нас отогрело. Или мы согрелись взглядами друг о друга. Хотя не сказал бы, что ее взгляд светился радостью и теплотой, а скорее настороженностью и сомнением.

Напряжение разбивал Елисей, хвалился своими достижениями, новым поясом, кубком и жалел, что не я его тренер.

– Мама, а может мы к Халиду Руслановичу перейдем в группу? – в лоб спросил он мать.

Я сразу пресек.

– Подожди, друг, такие вопросы ты обсудишь с мамой дома. Нельзя ставить человека в неловкое положение. А так, я буду рад принять тебя в свой состав.

Я понимал, что использую свой козырь – ее любовь к сыну и его желаниям. Но и упускать такой шанс не мог. Конечно, о былой подготовке ее к самообороне речь не шла. Этот этап сближения и соблазнения мы уже проходили.

– А знаете, мама теперь ходит на йогу, – выдал секрет сын.

Она сцепила зубы, потом сказала:

– Елисей, тренеру неинтересна моя личная жизнь, не стоит его загружать нашими делами.

Но она ошибалась, меня интересовало в этой женщине все. От мелочей: что она любит на завтрак и каким моет шампунем голову, до в какой позе любит засыпать и чем заниматься в свободное время. Я смотрел на нее такую уютную и представлял, что мы семья. Не хватало одного пазла в картинке: еще одного ребенка, но уже от меня. Странное наваждение, детей я любил, иначе не выбрал бы направление в своей профессии, но пожелал стать отцом впервые.

– Думаю нам пора по домам, – Гунель поднялась со стула, хватая одежду и суетясь.

– Хорошо, я вас подвезу. – Не стоит, мы сами доберемся.

– Нет.

Я снова подчинял, не мог уступить ей. Довез до дома. Мы не разговаривали. Играла музыка из динамиков, Елисей игрался в смартфоне, а она следила за убегающим пейзажем ранней весны за окном. Расстались вежливо, поблагодарив за компанию и перекус, не обещая ничего друг другу и не претендуя ни на что.

Тропинку к сердцу женщины

обеспечит внимание

к ее детям.

авантюрин* – один из разновидностей кварца с мелкими вкраплениями других минералов неяркого зеленого либо коричневого оттенков.

Глава 12. ДАГЕСТАН

Халид.

Весна разгоралась буйством сочных зеленых оттенков, благоухала ароматом цветущих растений и пожизненно гнездовалась в моей душе. Я дал время моей независимой женщине примириться с присутствием меня где-то поблизости. Наблюдал за ней по социальным сетям, издали, иногда приезжая в филиал нашего клуба.

В мою группу сына она не перевела. И после кафе мы не общались.

На майские праздники наш тренерский состав организовал туристическую поездку в горы Дагестана. На мою малую Родину. Я рад посетить любимые места и разделить впечатления с юными спортсменами. И рад вдвойне, что моя Нель с сыном тоже включена в состав группы. Я боялся сглазить свою радость, находясь на позитиве последнюю неделю перед выездом. Правда, когда наш автобус загрузился пассажирами и, не найдя мне нужную семью глазами, испугался. ("Что могло произойти?"). Рисовал жуткие картины болезни ее или сына, проблемы другого характера. Спросил Антона о них, наплевав, что тот подумает о моем к ним интересе. Но оказалось все проще.

– Так Гюнель вчера еще уехала с родственниками на машине. У нее же бабушка в Буйнакске. А там они присоединятся к нам.

У меня отлегло. Конечно, хотелось дышать с ней воздухом, сидя в автобусе, но с другой стороны рад, что не будет отвлекать весь путь. От предчувствия встречи потряхивало пальцы, там с ней я не буду бегать закоулками и прятаться. Либо примет меня какой есть, либо буду искать способы дальше и продлять страдания.

Гюнель.

Каждый раз, думая о Дамирове, всплывал образ сексуального мужчины, так страстно и нежно любившего меня. А когда смотрела на него днем, в кафе или в окружении детей не могла одеть на него маску. Не вязались эти два образа в единого человека. Это так будоражило моё нутро, сжималось от напряжения и расправляло крылья в предвкушении повторения той ночи. Я покрывалась румянцем, как Забава Путятишна, и это порою не скрывалось от окружающих. На что у меня спрашивали, а не больна ли я? Ага, больна одним молодым тренером. И теперь, находясь в горах Кавказа, на родине моей матери я ощущала, что жизнь моя начнет новый виток.

Мы с сыном успели погостить у дяди и моей бабушки и сейчас нас везли на джипе в село Хунзах, на одноименное горное плато. Мы сняли домики на несколько суток. Не смотря на то, что я каждое лето детства проводила у бабули, в этот район ехала впервые.

– Елисей, а ты не боишься оставаться в горах ночью? Тут воют кайоты и даже волки приближаются к загонам отары овец.

– Дядя, перестаньте пугать моего сына, он же городской мальчик.

– Мужчина должен быть бесстрашным джигитом с тренированным телом и стойким духом, – увещевал горский родственник.

Только сын мой взял одну четвертую кровь лизгинов и внешне лишь отдаленно напоминал о родстве с ними.

– Нель, ты должна привозить его на все лето и мы привьем ему культуру наших предков.

Я закатила глаза от безысходности. Спорить с моими родственниками было бесполезно. Елисей, сидя на заднем сидении, лишь кривил губы от перспективы обещаний дяди, хлопая своими серыми глазками из-под кустистых бровей. Я ему и имя-то дала как герою из сказки Пушкина. Так он мне его напоминал, будучи младенцем. Разговор отвлекал от созерцания красот горного ландшафта и я отвернулась к окну, встречая склоны зеленых и желтых ковров, тоненьких блестящих змеек-речушек в каньонах гор, табуны лошадей, щиплющих свежий корм. Горные орлы – символы Кавказа высоко кружили над головами, провожая наш путь в долину озера Мочох.

Я ощущала себя дома. Хотя и не жила здесь подолгу никогда. Проехав сельское поселение, добрались до края хунзахского плато, где и намеревались отдыхать майские праздники. Ряд домиков Шиндлера* – треугольных деревянных строений в один и два этажа красовались на краю плоскогорья, в краю гнездовья орлов и потрясающих закатов. Выше их крыш находились только остроконечные пики скалистых выступов. От увиденного я пришла в такой восторг, что забыла, как правильно дышать. Во мне уже зарождалось что-то пока неизвестное, но стихийное и прекрасное. Из эйфории вывел голос сына:

– Мам, автобус с нашими ребятами едет, я побежал их встречать, – и пустился к площадке в эмоциональном возбуждении.

Я вернулась к машине дяди Бекбулата за сумкой с вещами. Залезла внутрь салона наполовину корпуса, подтягивая к себе рюкзаки, при этом ощутив, как запекла моя пятая точка. Дежавю. Вспомнились ощущения в раздевалке. Вылезла, повернулась. Ну точно: Дамиров, первым выйдя из автобуса, стоял у ступеней и пристально смотрел в мою сторону. От его флюид я стушевалась и чуть не споткнулась о булыжник.

– Нель, ты неуклюжа, словно гусыня, а я-то думал у нас царица лебедь в семье растет. Вай, это все гены Захарки, – рассмеялся дядюшка над своей же шуткой. – Говорил сестре не ходи за русского, иди за лизгина, так нет же люблю его и все тут.

– Дядя, Бекбулат, не трогайте папу, а то в гости не сможете к нам приехать, если передам ему ваши слова.

– Ай, девчонка, ты шантажируешь меня?! Ладно, ладно, давно приняли мы русского и любим, как своего. Прости за шутку.

Мой русский отец никогда не выглядел изгоем у дагестанских родственников. Хотя поначалу его не хотели принимать, и маме ранее предполагался другой муж из соседнего села. Скорее так желали родители, но не настаивали, давая возможность полюбить друг друга. Но тут вмешалась судьба. Мой отец, будучи военным фотокорреспондентом вместе с военнослужащими товарищами отдыхали в Каспийске. Как и моя мать, пребывающая там же на каникулах. Правда за свою любовь папе пришлось повоевать, а маме поплакать. В итоге отец поступил как истинный горец просто выкрал мать и они расписались тайно. Зять, хоть и не единственный, но как показало время стал самым любимым. Дядя помог отнести наши вещи в домик и мы распрощались.

Халид.

Я еле дождался конца пути, с трепетом предвкушая нашу встречу. И боялся, что Гюнель по неизвестной мне причине не сможет к нам присоединится. Изводил себя этой мыслью всю дорогу. Увидел ее сразу, как только показались домики турбазы. Она стояла недалеко от склона и, казалось, парила над пропастью вместе с горными птицами. Выскочил первым из автобуса и замер, едва коснувшись твердой почвы, застав свою долгожданную в пикантной позе. Воспоминания о той волшебной ночи молнией ударили в пах, напрягая нетерпеливый орган. Я заскрипел зубами. Сейчас мне еще возбуждения только не хватало. Она почувствовала меня, обернулась и уставилась. Удивления в глазах не заметил. Значит ощущала меня ментально. Я ликовал. Кивнув ей приветствие, повернулся к юным спортсменам, помогая выбраться из транспорта. Дети загалдели, тренеры и несколько родителей засуетились, вовлекая и меня в разбирание чемоданов.

Встречай мои объятия,

Хунзах.

Рудольф Шиндлер* – американский архитектор, автор концепции постройки домиков без стен и крышей до земли.

Глава 13. ОЧАГ И ГИТАРА

Халид.

Майские дни приближались к максимально длинному дню летнего солнцестояния, но в горах они ощущались короче. Пока обустроились в домиках-шатрах завечерело. Селились по одной, две семьи, в зависимости от количества мест и родства. Наш тренерский состав из двух человек в домик отдельно. Антон, тренер Елисея и еще двух ребят, поселился отдельно, взяв с собою супругу и дочь. Площадка в виде деревянного помоста с навесом, оборудованная закрытым мангалом, находилась поодаль спальных домиков. Ряд столов и скамьи в четыре ряда. Готовить планировали на мини-кухнях внутри каждого шатра и навещать ближайший супермаркет в поселке. Мясо и овощи на углях – обязательное меню по вечерам.

– Халид, ты помнишь, мы отвечаем за шашлык сегодня? – напомнил мне коллега, развешивая одежду на плечики.

– Виктор, обижаешь, я даже заказал своему другу свежего барашка. Уже в маринаде. На рассвете забили молодого. Так что у нас только халяльная пища.

– Ну, брат, я в тебе не сомневался, только показалось что ты чем-то обеспокоен, вот и уточнил, – и так многозначительно взглянул на меня, явно ожидая пояснения.

Но я сделал вид, что не понял. С некоторых пор я сам себя не понимал и мое новое поведение не укрывалось от сторонних глаз. Как в тот раз, когда я отказался от услуг легкодоступной девушки. И Витя знал о нем, потому что на соревнования ездили вместе.

Гюнель.

Домик встретил теплом и запахом древесины. Дощатый пол, полированный до блеска, скользил. И сын, радуясь обнаруженному, визжал, катаясь в носках по участкам без ковра.

– Елисей, перестань, протрешь носки или упадешь. Глупо поранится вне стен тренировочного зала.

– Ну, мам, так весело же. Ничего со мною не случится, я же привык группироваться и к ушибам тоже, – продолжая шалить.

– И вообще будь здесь острожным. Я не могу тебя всюду сопровождать и оберегать каждый твой шаг. Поэтому рассчитываю на твое благоразумие.

– Мама..., – протянул. – ну ты же доктор, полечишь меня, если ушибусь.

Сын как всегда непреклонен. Да, я таскала с собою аптечку с необходимым набором экстренной помощи, но не хотелось ее даже открывать и уж тем более кому-то оказывать неотложку.

– Так, все, иди разложи свои вещи, скоро ужин.

Мини-кухня и ванная с туалетом располагались на первом этаже. В центре комнаты камин-буржуйка на дровах. Для прохладных дней. В зимнее время домики обогревались батареями электричества. Окна и двери в пол в холле насквозь давали максимум освещения. Спальня с двумя кроватями на втором этаже. Тишина и свет. Максимум того и другого и все для меня на эти дни. То, что я больше всего любила и ценила. Уединение, так мало имеющееся у меня. Но я заблуждалась, надеясь на это богатство, ибо жизнь мне решила подкинуть совсем иные эмоции.

Место встречи для вечерней трапезы определили на веранде. Пока мы с сыном изучали свой временный домик, народ из нашей компании уже подтянулся к очагу. Родители вели неспешные беседы, подростки играли в прятки, догонялки на территории турбазы. Тренер Дамиров в мой фокус попал сразу, стоило мне приблизиться. Ощутив мой взгляд, обернулся, прерывая занятие: сидя на корточках, насаживал кусочки мяса на шампур. Улыбнулся. Так по-доброму, открыто, чем смутил меня. Теперь всякий раз глядя на этого спортсмена я пламенела изнутри, как вулканическая порода, готовая выплеснуть наружу накопившуюся магму.

– Добрый вечер, – обратилась я к собравшимся. – Чем могу помочь?

Антон с женой Оксаной нарезали овощи для запекания. Виктор, третий тренер, шурудил угли в очаге. Остальные родители занимались либо детьми, либо со своими гаджетами. Я не умела бездельничать, если только не ощущала себя больной.

– Гюнель Захаровна, – встрял в диалог Халид Русланович, – будьте добры мне помочь, – и махнул рукой, подзывая.

Я повиновалась, хотя находиться с ним наедине, пусть и при людях как бы это сказать, щекотно.

– Налейте воду в бутылку и выжмите сок с лимона в нее, будем гасить огонь при необходимости, – и указал, где взять необходимые компоненты.

– Халид, давай минералкой, – добавил Виктор.

– Да, можно и ее использовать, – и вдруг так посмотрел на меня.

Мы оба вспомнили мою жажду в тайном домике и как я ее утоляла. Почему именно здесь, на родине моей генетической половинки, я так тонко ощущаю этого мужчину и вдруг резко и так ярко ожившие воспоминания. Отвернулась, собирая свои нервы в комок. И, схватив с фруктовой горки лимоны, стала нарезать их и тщательно давить сок, пытаясь отвлечься рутинной работой. Дети, умаянные дорогой, горным воздухом и беготней, кучковались у большого стола, грызли чипсы, делились сладкой газировкой и прочей вредной закуской. А мы, раздраконенные ароматом жареного мяса, с нетерпением ожидали завершения процесса. Халид не отпускал меня ни на шаг, периодически придумывая мелкие задания, как ранее на тренировках. То ему что-то подать, то принести, то придержать. И я как прислужница суетилась вокруг своего халифа.

Халид.

Стоило Нель показаться у террасы, я растаял. Снова ощутивсебя ребенком в Новый год. Вот он – мой подарок. Созерцать ее, слышать. Так тесно ощущать ее присутствие. О большем пока не мечтал. И когда она предложила свою помощь, использовал возможность ее присутствия мелкими поручениями. В ней хватало женского терпения и мудрости, чтобы меня не послать куда подальше, что тайно радовало мое мужское Я. Рассаживаясь за длинным столом, подгадал так, чтобы занять место рядом, оттеснив Витю на другую сторону, закрыв с угла проход. Моя женщина не упустила маневра, но промолчала. Да и за что тут вести спор. К сыну она пересесть не могла, Елисей влился в кружок своих ровесников и мамина опека ему точно сейчас претила. А с другими родительницами она близкой дружбы не водила. Я планировал и мечтал занимать все ее пространство собою, разделив лишь с ее сыном. Ребенок не конкурент, он лишь дополнение к счастью моей женщины. За трапезой не упускал возможности поухаживать: подкладывал сочные кусочки барашка и печеных овощей. Я же сам их готовил.

– Гюнель, – шепнул ей на ухо, – соус из клюквы попробуешь? – и протянул стеклянный соусник с красным содержимым.

Ее глаза так близко, а рот маняще приоткрыт. Я стряхнул наваждение. Как собираюсь переживать нашу поездку, ума не приложу. Сижу и изнываю от соблазна. Вкусив единожды спокойно жить уже не мог.

– А что еще в нём? – спросила так, как вроде продавца на рынке.

– Красное вино, можжевельник и смесь перцев. Вкусный, – и щедро полил им кусочки барашка.

– Мм, твоя правда. Обалденно. Не знала, что ягодный соус сочетается с мясом, – кушала и мурчала яки кошка, эдакая самочка сервала.

Заметив у нижней губы ягодный штрих, повернул ее к себе за щеку, тогда как пальцем другой медленно снял соус с уголка рта, растирая и лаская пальцем, растягивая момент. Она замерла, резко крутанув шею, вырвалась из плена моих рук, опустила взгляд в тарелку, энергетически отдаляясь. Я сцепил под столом пальцы в замок, едва сдерживаясь, чтобы не схватить ее. Но здесь снова были люди, которые играли на моем терпении как шквалистый ветер по черепице. Громко и досадливо. Послышались звуки струн. Отец мальчика из моей группы захватил гитару и сейчас подбирал нужные аккорды, подыскивая подходящую песню на широкий вкус. Услышали произведения В. Высоцкого "Лучше гор, могут быть только горы", "Вершина", "Скалолазка" и другие песни автора. Стали подпевать желающие. Солнце давно скрылось за горным массивом. На небе рассеялись миллиарды алмазов из звезд, мерцая и маня своими тайнами человечков.

Я откинулся на спинку скамьи и тихонечко поигрывал волосами из хвоста у Гюнель, то накручивая на ладонь, то распуская. Стороннему глазу незаметно, но хозяйке ощутимо. Она сначала попыталась отстранится, вытянув свою руку и строго посмотрев на меня. Я изобразил невинность.

– Халид, что вы себе позволяете?! – тоном училки заявила мне.

Я скосил взгляд. Но стоило ей отвернуться, действие повторил. Поняв, что проигрывает, перестала обращать внимание на мои заигрывания. Я, получив зеленый свет, осмелился дальше, стал касаться ее спины, талии. Хотя через плотный трикотаж добраться до кожи весьма непросто. И все же изловчился и проник под резинку толстовки, прижавшись к теплой коже. Она вздрогнула, замерла, боясь выдать себя на людях. А я рисовал узоры и фигуры невидимые глазу, но ощутимые рецепторами. Не выдержав моих ласк, девушка вскочила, слегла ударившись коленкой о ножку стола.

– О, чёрт, – и, извинившись, попрощалась с коллективом. – Елисей, идем спать, я валюсь с ног, – нарочно попросила соседей ее пропустить, хотя мимо меня путь к свободе был короче.

Убежала в который раз. Что за привычка у этой прекрасной женщины регулярно от меня сбегать?!

Беги, премудрая газель,

пока тебе я позволяю.

Глава 14. ВИЗИТЁР

Гюнель.

Я трусливо сбежала. В очередной раз. Дамиров так умело подкатывал, со стороны казалось банальная учтивость, общение. Тем более, учитывая разницу в возрасте и наши отношения заказчик-исполнитель, никто сторонний не заподозрит о чем-то интимном. А то, как он накручивал мои волосы и лез под куртку, вряд ли кто узрел при ночном освещении фонарей с пением под бардов. А я все больше покорялась его приставаниям и начинала желать большего. Хотела ли его? – спросите Вы. Еще как! Спасение мое нашлось в сыне. Он не только связывал нас, но и помогал мне отрезвлять туманный мозг. Я даже не осталась убирать остатки ужина и посуду, что в корне разнилось с моими правилами. Наш домик находился дальше всех от трапезной зоны. Елисей, полусонный, еле передвигал ноги. Мне все труднее приходилось его вести.

– Сынок, держи мою руку, споткнешься о камни.

– Я сам, – отнимал упрямец свою ладонь, шаркая по гравию и цепляя выступы насыпного грунта.

– Ну смотри у меня, разобьешь коленки, лечить не буду, – бурчала на сына.

Послышался шум шагов позади, обернулась: Дамиров уже догонял, держа в руках фонарик.

– Я вас провожу, – и пошел рядом, направляя свет под ноги.

– Травмы же нам не нужны? – как бы оправдывая свою помощь.

Я повела плечами, спорить не за что. Так и довел до ночлега, в тишине. Лишь шуршание подошв нарушали ее да изредка писки ночных птиц. Слов не находил никто. На пороге затормозили. Пришел момент прощаться.

– Сын, ты иди, я с Халидом Руслановичем чуть задержусь.

– Хорошо, мам. Халид Русланович, спокойной ночи и до завтра, – сонно пропел Елисей.

– И тебе крепких снов, дружок, – похлопал по плечу своего бывшего ученика.

Я испугалась, что Халид набросится на меня, стоит сыну закрыть дверь. Я-то знала, каким он может быть ураганным. Отстранилась от него на вытянутую руку на всякий случай. Но Дамиров удивил.

– У вас все в домике есть? Вода, свет исправны?

Я опешила. Уж точно не ждала подобных вопросов, накрутив себе бурные приставания. Мое удивление от него не укрылось, Халид расплылся в улыбке. Понял, что не ожидала.

– Да, да, все отлично обустроено, – запинаясь ответила, теребя свои волосы, дергая низ толстовки, не зная куда деть руки и взгляд от его внимания.

– Ну, тогда спокойной ночи и тебе.

И пока я стояла растерянная, быстро схватил мою руку, потянул на себя. Перевернув ладонь, приложился горячим влажным ртом в самую сердцевину, фиксируя большим пальцем выпуклую венку на запястье. Я только задержала дыхание от неожиданности, а он уже убрал украденные ласки в свою копилку, отпустил меня и отошел на шаг.

– До завтра, газель, – и, усмехнувшись, развернулся и пошел в ночь. Оставив меня в недоумении. Я-то настроилась к долгой обороне.

Халид.

Сегодня я на вершине самообладания. Мог гордится собой. Сидел на скамье рядом и дурел от ее тела, духмяного такого своим естеством. Впервые прикоснулся к волосам так открыто и дерзко, напомнив самому себе школьника, дергающего косы одноклассниц за соседней партой. Хотелось распустить ее “конский хвост” и разметать по подушке и смотреть, смотреть или собрать в кулак и притянув сзади любить без памяти. Но максимум, что мог получить – это поцелуй в ее ладошку. И на сегодня мне хватило. А завтра будет день и терпение вознаградится. Пробрался в свой шатер и упал на постель. Сон не шел. Зато фантазии душили. Далеко за полночь тихо спустился, чтоб не разбудить коллегу, вырвался из домика бродить по турбазе. А как забрезжил рассвет ноги невольно привели к домику хозяйки авантюриновых глаз. Стоял и прикидывал, как лучше проникнуть в дом, к ее ложу, ощущая себя Ромео-переростком на адреналине.

Гюнель.

Не смотря на усталость пережитых суток, долго возилась в кровати. На новом месте всегда засыпала с трудом. Мужчина с агатовыми глазами не отпускал, продолжал маячить и во сне. Он казался таким натуральным, близким. Шептал красивые слова, искушая мою трепетную плоть, мою ранимую душу. Касался меня, звал. Мне становилось жарко и томно, потом раздраженно и неуютно. И тут я проснулась ото сна, от наваждения. Открыв глаза, уперлась в конусовидный потолок и вспомнила, где я. На соседней кровати, в другом углу тихо сопел сын. Рассвет крался в широкое окно, играя желто-розовыми красками нового дня, отмеряя течение времени. Села на постель. И только сейчас заметила букет полевых цветов на коротких стеблях. Некоторые из них успели завянуть, говоря о том, что сон и не совсем сон. Я притянула нежный атрибут романтики к лицу, пусть они не сортовые розы, присланные когда-то, но вложенные чувства нельзя не ощутить. И вдруг мысль: "Он был здесь. Возле моей постели. Мой тайный и явный воздыхатель. А я спала".

Что за букет цветов?

Так это визитёр Вас навещал.

Глава 15. ВОДОПАД

Гюнель.

Не успела я выйти из душа, навертев тюрбан из полотенца на голове, услышала стук в стеклянную дверь. А поняв, кто мой ранний гость, застыла. Халид в нетерпении топтался на деревянном крыльце. Благодаря зеркальным стеклам меня он не видел, зато я его хорошо. Я не решалась подойти. Раннее утро, я, вся растрепанная, и он, как будто ощущал, что я не сплю. Постучал снова, уверенный, что я отзовусь. Рассчитывать на моего сына-сову наивно. Я приблизилась и отщелкнула замок. Дверь оказалась запертой. И возникал вопрос: как ночью Он попал ко мне? Если не через дверь, тогда через крышу, в окно? Так можно и разбиться! Испуг за него прокатился волной.

– Доброе утро, Гюнель, – бодро произнес визитёр.

В шортах, толстовке с капюшоном на голове. Наушник беспроводной торчал из уха.

– Доброе, – ответила я с сомнением. – Не рано ли для пожеланий?

– Я с пробежки и уже готов к завтраку, – откинув капюшон, подбоченился, с вызовом глядя мне в глаза.

Потом окинул весь мой образ, не упустив распахнутых пол халата до колен и голых ног. Резко переменился в лице, сглотнул. Я смутилась. Что случалось постоянно в его присутствии. Прокашлялся.

– Пока все спят хочу показать тебе классное место, – опасливо посмотрел по сторонам, как будто боялся что про его секрет узнают лишние.

– Что, прямо сейчас?

– Ага, полчаса тебе просушить волосы и одеться. Захвати теплую куртку. Сейчас довольно свежо на улице.

Заметив мой внутренний протест, добавил:

– Отказа не приму.

И, спрыгнув, минуя ступени на гравий, устремился вглубь турбазы.

– Через полчаса, Нель. Время пошло, – добавил, обернувшись.

Я топнула пяткой по дереву от злости на наглеца, хотя по секрету сказать радовалась до невозможности его приглашению. Про букет и ночной визит даже и забыла, а этот самоуверенный тип и не намекнул на ночное посещение. Ничего не оставалось делать, как быстро просушить феном свои космы. Адреналин в крови бурлил и подгонял меня. Готовая уже стояла на крыльце спустя двадцать пять минут. Почему я ему всегда уступала, ответ не находила. Он требовал, я подчинялась. Хотя и пообещала себе не зависеть от мнения мужчин.

Халид.

Еле дождался утра. Пробежка по территории турбазы немного проветрила голову, сконцентрировав мои мужские желания на дыхании и беге. Чего мне стоило сдержаться и не трогать ее теплую, томную и сонную. Снова спасибо ее сыну. Наличие ребенка трезвило хорошо. И я должен решить вопрос его ночного присутствия в свою пользу. Четыре месяца воздержания, не будучи в армии просто рекорд в моей холостяцкой разгульной жизни. “Эх, Нель, если бы ты знала на какие жертвы я иду”. И сейчас почти бежал к ее домику, желая выманить хитрую лису на свою территорию, выкрасть и спрятать в укромном месте. Нель удивила. Уже готов был к ее пряткам и отказам, а она преспокойно ожидала меня на крыльце. Значит, не я один такой нетерпеливый в это утро.

– Гюнель, уже ждешь. Я рад твоей готовности.

Ляпнул слово и подумал совсем об ином. Все мысли невольно стекались в единое русло. Она лишь кивнула и стала спускаться. Мою протянутую руку проигнорировала, спрятав свои в карманы. Уже изучила меня. Я усмехнулся. Ничего, терпение теперь моя добродетель.

– Куда мы идем?

– Водопад смотреть.

– О! Он не далеко? А то сын еще спит, не сообщила, что гулять пошла.

– Метров пятьсот, вот за тем выступом уже виден, – и указал на каменистую глыбу справа. – Ты телефон взяла? Если проснется, позвонит.

Мы шли, неспешно перебирая ногами, наслаждаясь утренней тишиной, прогреваясь зарождающимся солнечным теплом. Я не позволял распускать руки, хотя готов в любой момент ее поддержать, если споткнется на каменистой тропе, держа их наготове.

– Халид, ты бывал здесь раньше?

– И не раз. До десяти лет мы жили в Махачкале. Отец военный. А после переехали в Россию. Жил во многих городах нашей огромной страны. Сейчас папа офицер в запасе. У него охранное частное бюро. Мечтал о подобной карьере для меня, но я немного разочаровал его. Кочевой образ и жизнь по расписанию и уставу не совсем мое. Хотя карьера спортивного тренера отчасти обязывает соблюдать жесткие правила.

– Мой папа тоже военный. Но его оружие ручка и фотоаппарат, – и заулыбалась воспоминаниям о родном человеке.

– А почему у тебя отчество и фамилия русские?

Хотелось узнать об отце мальчика тоже.

– Потому что я русская наполовину.

Я все еще ждал подробностей, подняв брови.

– Отец русский. Отдыхал на Каспии и познакомился там с мамой.

– И что, ее семья не возражала?

– Хм, возражала, – и так загадочно взглянула на меня. – Но папа, приняв законы гор, просто ее украл и они расписались. Куда уж им протестовать.

– Вот как. Ну и пройдоха. А ты в семье одна?

– Нет, я средняя. Сестра старше и наследник младший.

– У меня брат. Старший. Уже женат.

Так за общением дошли до водопада. Я видел, как загорелись глаза у моей спутницы при виде водной стихии. Сейчас в разгар весны, полноводная река Тобот пыталась избавиться от обилия потока талых вод, выплескивая мощные струи наружу, пробивая гранитные выступы, разбивая новые пороги в горном массиве. Туман с гор рассеивался под натиском солнечных лучей, открывая семидесятиметровый хунзахский водопад во всей красе. Грифы и орлы кружили вдоль каньона, то спускаясь вниз к маленькому озеру, то взмывая из расщелины вверх.

– Халид! Какая красота! Это сказка, – рассмеялась и закружилась, подняв руки вверх словно птица для полёта.

– Осторожней, – я легонько отодвинул девушку от края выступа. – Грунт осыпается, стой подальше.

А она, будучи в эйфории, даже не заметила моих рук, лежащих на ее талии. Я и сам в этот момент парил вместе с ней. Почувствовав мои руки на себе, отстранилась. Но я не держал. Я давал ей время привыкнуть ко мне. День за днем, касание за касанием я двигался к намеченной цели. Сейчас я боролся с ее комплексами и правилами терпением и нежностью. Заиграла музыка на ее мобильном. Момент волшебства спал. Наше романтичное свидание подошло к концу. Но день только зачинался и я не терял надежд.

– Сын уже ищет меня, – смутившись, сообщила.

– Тогда идем. И к тому же аппетит мой не то что нагулян, а уже перегулян давно.

Мы засмеялись одновременно. Проводил ее до порога.

– На завтрак придете? Там еще оставался шашлык и овощи.

– Думаю, да. Мне бы и кофе хватило, но Елисей точно запросит мяса, – и так скривила личико, изобразив голодного сына, что вызвала смешок.

– Мужчина без мяса – хилый койот! Ладно, ступай, привет сыну, – и спешно покинул порог ее жилища.

Расставаться становилось все сложнее.

Стою над водопадом,

сродняясь с птицами и с Нель.

Глава 16. ДОЛИНА ОЗЕРА МОЧОХ

Гюнель.

После завтрака, взяв в аренду пару высоко проходимых УАЗиков, заполнив их собою, плотно двинулись в сторону озера Мочох. От места наших домиков около тридцати километров серпантинной дороги. Я рассчитывала избежать поездки с Халидом в одной машине, намереваясь сесть с Антоном и его семьей. Но сын то ли по своим понятиям, то ли с зазывания Дамирова пошел к его машине. У меня не осталось выбора. Эти мужчины будто в сговоре все время вынуждали меня к подчинению им. В последний момент Халид уступил место водителя другому отцу, пересев в салон. Елисей запросился к окошку, а я, зажатая между ним и молодым тренером, вынуждена была терпеть близкое присутствие. Вскинув взгляд, прочитала триумф на лице соседа. Час пути вышел экстремальным. На каждом повороте либо сосед приваливался на меня, изображая беспомощность, либо захватывал меня и прижимал к боку.

– Держись, Нель, очередной вираж.

– Хватайся за меня, мы на склоне.

– Сейчас повернем, обопрись, – шептал в ухо.

И так весь путь. Я лишь молчала, рычала и злобно смотрела на шутника. А он таковым и казался. Подростком – переростком. Хорошо, что в салоне играла музыка и не прекращался разговор родителей. Никто не замечал домогательств. Сын видимо тоже. Я только могла ущипнуть его в ответ. Или хлопнуть по блудливой руке ладошкой. Где-то внутри женщина искрила, но моя стыдливость и вера в приличие глушила порывы.

Приехав, следом за сыном выскочила из авто, только ощутила, как ладони каратиста успели схватить меня за ягодицы и сжать. Я тут же покрылась румянцем, ощутив жар не только на щеках, но внизу живота. Перед ним я слабела.

Вид с горного плато на озеро завораживал своей мощью бездонного водяного котла. Многоярусная серпантинная дорога выделялась белой нитью, уходя за очередной холм. Рельефные склоны, отшлифованные дождями и талыми водами, перемежались буграми и выемками; зеленели сочной майской растительностью, вкраплением цветов. Вода, ярко бирюзовая, отражала ясное безоблачное небо. В глазах рябило от сине-зеленых красок. Цвета весны и жизни.

Все начали щелкать камерами гаджетов, пытаясь запечатлеть лучшие моменты жизни. Но самые прекрасные кадры останутся в нашей голове.

По тропинке спустились к озеру. Прямо у воды, вдоль берега несколько деревянных домиков и открытых беседок. Качели с видом на Мочох – локационное местечко для фотосессий. Столбики, удерживающие канаты и деревянную перекладину, увешаны памятными разноцветными лентами. Каждый желал оставить свой след и повторить приезд. Стенд с картой местности и кратким описанием о его происхождении.

Кто-то прочитал вслух: “Озеро образовалось осенью 1963 года из-за огромного оползня, медленно перекрывшего долину реки, образовав каменную плотину и запруду...”

Нас радушно встретили хозяева маленького кафе. Другая кучка туристов, насытившись красотами, уже отбывала восвояси. Мужчины арендовали катамараны. Кто-то взял удочки и отправился на добычу обеда.

– Мама, я хочу кататься! Мы поедем?

– Конечно поедем, – как я могла отказать ему.

Халид на время от меня отстал, занимаясь серьёзными мужскими обязанностями. Быстро найдя общий язык с местными, принялся разбивать огонь в мангале. Две девушки, повар и официант, закружили вокруг него, защебетали наперебой, ловя внимание гостя и этнического родственника. Я нахмурилась, не понимая, почему ему так нравится эти две присоски. Да молодые, да услужливые и веселые, но я лично не находила ничего в них достойного. Судя по всему ревновала. Открытие этого факта не порадовало. Разозлило. Странная реакция. Давно забытая.

Халид.

Всю дорогу издевался над собой, решившись сесть с Нель рядом. Хотя она думала, что испытываю ее терпение. Если бы знала чего мне стоило не стиснуть ее, не зацеловать уста, чтоб утратила разум. Пролезть за пояс джинсов и сжать лобок. Греховность мыслей обескураживала. Казалось, что все вокруг их читают. Принял образ разбитного парня, хотя и рисковал подорвать свой тренерский авторитет, пряча истинные чувства.

А сейчас, познакомившись с хозяином кафе, с радостью вызвался помочь с углями. Заядлые рыбаки, получив удочки отправились на озеро. Регулярно оглядывался в сторону нашей группы, следя: чем занята моя ненаглядная. Работницы заведения, соревнуясь между собою, искали повод пообщаться. Я оставался вежливым, но неприступным. Нель, заметив их внимание, насупилась. Что мне кинуло надежду на ее ревность. Я возликовал. И от довольства продолжал улыбаться, а она все больше хмурится. Потом ее утянул за собою Елисей и они спустились к катамарану.

Спустя час Антон, Виктор и еще одна мама-рыбачка принесли первый улов. Быстро распотрошив рыбу, добавив соли и специй завернули в листья хрена и фольгу, отправили на дымящиеся угли. Девушки–поварихи жарили на плоской большой жаровне хычины. Алик резал овощи и заваривал витаминный чай. Дети соперничали в добыче за сладким, канючили покупки у родителей или приобретали сами. Солнце стояло высоко, прогревая землю и воду в озере. Смельчаки, скинув обувь, погрузили ноги по колено, воображая себе лето. В мои же обязанности включалось за всем следить.

– Гюнель Захаровна, – громко позвал я девушку, сидящую на качелях и потерявшую свой взгляд в озерной глади.

Она удивленно обернулась, не ожидая, что я подойду. Остановила качели, притормозив кроссовками. Я приблизился, облокотился о столб и посмотрел на нее сверху вниз. Солнце слепило ей глаза, от чего она щурилась и не могла разглядеть моего взгляда.

– Обед готов. Пойдем, а то самые лакомые кусочки достанутся другим.

– Уже?! Так быстро, – и вскочила с маятника, поправляя завязанную на манеру фартука на талии толстовку.

Я отвернулся, кинув взгляд на беседку, где расположилась наша группа. Все уселись на лавки и приступили к трапезе. Липнувшие ко мне девчонки не пропустили моего внимания к Нель, улыбки их померкли, глаза погасли. (Извините, девочки, но я не про вас).

– Иди вперед, я следом, – выкроил момент для убегающих от меня ног и попы, пусть и прикрытой объемным трикотажем.

Я воскресал нашу ночь, дополнял воображением, и бредил ее повторением.

Гюнель.

Приняв солнечные и воздушные ванны, я раззадорила аппетит. Аромат специй, трав и костра будоражил нос, маня испробовать все с пылу с жару. Стол не изобиловал выбором блюд. Но те, что предлагались настолько оказались вкусны, что вся наша компания сначала тихо ела, а потом громко стонала.

– Гюнель, – спросила меня Оксана, жена Антона, – тебе какую рыбку дать форель или белого амура?

– Ту, в которой меньше косточек! – и все кто слышал, рассмеялись.

– Тогда надо мясо. Но оно здесь не ловится.

– Еще как ловится, но сейчас еще длится окот у овец и забивать некого. Молодняк не подрос, не наел жирок, – ответил Дамиров оппоненту.

Кто, кроме него знал лучше привычки и обычаи местных жителей. Я втайне восхищалась его уверенностью, знаниями и задатками лидера. Будучи почти на десять лет моложе моего бывшего мужа вёл он себя порою гораздо взрослее.

Халид и за столом не сводил с меня глаз. И многие догадывались о тайных отношениях между нами. Скрыть искрящиеся флюиды невозможно. Елисей спаровался с другим мальчиком и похоже забыл, что у него тут мама. Где-то меня тронула обида. Эгоистичный хомячок, что прибирал к себе все его внимание, скуксился.

Завершив обед, посетили биотуалеты. Курортный сбор себя оправдывал. Природоохранная организация работала совершенно. Чистота и аккуратность. В наш века громадных отходов здесь не нарушалось целостности природы.

По пути домой, быстренько заняла место рядом с водителем, надеясь, что Халид останется позади. Но Виктор, до этого ведущий авто немного выпил коньяка. Поэтому, убегая, снова попала в сети Дамирова. За рулем сидел теперь он и улыбался широко и счастливо. Благо широкий промежуток между сиденьями не позволял меня коснуться.

Едва вернувшись в Хунзах, я сбежала, сухо попрощавшись.

Приняв ванную, нанесла крем на загоревшее лицо и отключилась до ужина. Елисей напросился к товарищу заночевать в их домике, поиграть в майнкрафт. Отпустила. В кратковременном одиночестве имелись свои плюсы.

Развевались ленты на качелях,

отражаясь в озере Мочох.

Глава 17. УКРАДЕННАЯ НОЧЬ

Халид

Все складывалось как я мечтал. На эту ночь моя беглянка оставалась в домике одна. Я даже не преследовал ее с прощанием и пожеланиями спокойной ночи. Потому что соврал бы. Она гарантировано будет неспокойной из-за меня. Свет погас в ее окнах давно. Ночь накрыла мерцающим черным покрывалом хунзахское плато, наколдовывая сон всему живому. Я же вышел на охоту, словно хищник, берущий в дружбу мрак и тишину. В домик проникнул вчерашним способом. И сейчас, стоя у изножья ее кровати, боялся разбудить, напугать. Любовался изгибом бедра под одеялом. Майка на тонких лямках сбилась, обнажая часть груди. Нель спала глубоким сном, подложив ладошку под щёку, словно дитя. Тревожить ее сон было кощунством, но эгоист во мне побеждал. Присев на пол у края постели, опершись о согнутую руку, сидел и ждал. Я не спешил. Я давал ей привыкнуть к себе сквозь объятия морфея. Потянул медленно покрывало, обнажая островок тела. Нель зашевелилась, поменяв позу, открывая все больше грудь. Я шумно выдохнул. Она открыла глаза. Медленно повернула голову в мою сторону, всматриваясь в темноту, и осознание моего присутствия дошло до ее мозга.

– Ты только орать-то не вздумай, – предупредил первым.

– Ты что здесь делаешь? – села в кровати и схватила одеяло, прикрываясь как щитом.

Смешная.

– Как что, к тебе пришел. Тебе же страшно спать одной, – такая детская мотивация, чуть не заржал.

– А как ты попал сюда? – округлила глаза.

Сон из них исчез, как и не было. Все она хотела знать. Посмотрел на маленькое окно в скосе крыше. Не скажу же ей, что у меня ключ есть от ее двери. Администратор турбазы мой старый знакомый. Потому я выбрал ее заранее. Она проследила взглядом.

– Но, Халид, ты мог сорваться и пострадать!

– Мог, – хитро признался.

– Но ты же лекарь, спасала бы меня?

– Дурак, это глупо.

– Это любовь, девочка.

– Пф... – ну хоть не стала спорить.

Я встал с пола и потянул снова покрывало на себя. Она же боролась за него как за спасательный плот в открытом море: вцепилась и кутала свое полуголое тело, то и дело поправляя лямку на плече. Такая забавная грациозная газель, вечно убегающая от меня. И сегодня я на нее охотился. Снова. Борьба неравная, согласен, но сегодня она знает, кто ее будет любить и смотреть в мои глаза открыто. Я сам устал прятаться и сдерживаться. Резко сдернул намечающийся кокон и отбросил себе под ноги, встав на него коленями. Нель вскрикнула и попыталась отползти. Я схватил ее лодыжки и подтянул к краю кровати. Картина повторялась. Она билась словно рыба в сети, дрыгая ногами и извиваясь, отталкивала мои руки от себя.

– Халид! Не смей меня трогать! Я кричать буду.

– Ха, я на это надеюсь, – продолжая ломать ее сопротивление.

– Я не хочу, прекрати.

– Поздно. Я и так играл в прелюдию долго.

И зажав ее обе руки своей, второй отодвинул край спальных шорт в сторону, обнажая лобок и проникая пальцем внутрь. Она текла водопадом Тобол, только горячим.

– Какая же ты мокренькая и когда только успела, а? – вводил внутрь и выходил, лаская губы и клитор.

– Это – физиология, ты глупец, – зло выплюнула, не желая признаваться.

– Сейчас мы и проверим твою физиологию, – и быстро спустив с себя брюки, выпустил на волю “каменный” орган.

Она отчаянно пыталась свести ноги и отползти. Но куда там, между них, разведенных, вклинились мои бедра в нетерпении соития. На стягивание шорт времени не было, я отодвинул их в сторону, приблизив на край кровати ее попу, почти вошел.

– Ты не одел резинку! – в ужасе замера Нель.

– Я выйду. Хочу тебя без нее.

– Нет, так нельзя, я так не могу.

– Привыкай, – и не слушая ее протестов вломился штормом в ее текучий грот.

Член обдало жаром и влагой хамама, вагинальные кольца сжимались в такт моим движениям сильнее и сильнее. Прогибая в пояснице свою партнершу, все теснее прижимая ее бедра к своим, меняя темп и углы ударов, доводя до исступления обоих. Она уже не протестовала, не боролась, отдаваясь плену сладострастия, стонала и шептала просьбы не прекращать. Оргазм ее наступил быстро, бурно. Только она могла так кончать, сдержанная днем, раскрепощалась ночью. Как самому удалось сдержаться, ума не приложу. Я остановился, дал ей время прийти в себя и приступил на второй круг. Закинув ноги на плечи, начал двигаться. Медленно раскачивая маятник, лаская изнутри то глубоко, то с краю. Нель уже не противилась, принимала меня безропотно, подчиняясь моим движениям, прогибалась, когда требовал, поддавалась, когда ласкал грудь и живот.

– Нель, давай, кончай уже, я на грани долго не выдержу!

Она повиновалась, лаская себя по клитору. Долго не ждал. Вторая волна настигла тут же и пока она билась в пароксизме страсти, оргазм настиг и меня. Долгожданный, выдержанный как коньяк и вкус его мне казался пищей богов. С рыком я вырвал себя из ее нежной плоти и упал без сил на живот. Дышали как спринтеры. Любовный марафон отнял все силы.

Гюнель.

Я ласкала его волосы, перебирая пальцами, накручивая, потягивая, слегка причиняя боль. Майка сбилась жгутом под ключицами, прижав груди. Шорты впитали сперму и противно липли к телу. Но все это меня слабо волновало. А вот мужчина, так удобно на меня завалившийся и только что принудивший к коитусу, будоражил. Как никто и никогда. С своим бывшим мужем я не испытывала и десятой доли такого удовольствия, как с горячим горцем. Может всему вина его южный темперамент и наши этнические общие корни.

Он поднял голову и посмотрел в мои глаза. Открыто. Не таясь. Мы подумали об одном и том же.

– Это был ты.

– А ты думала иначе?

– Нет. Я вообще не думала. Я пребывала в шоке. От того, что произошло и от своей реакции на тебя. Я, конечно, злилась на насильника, – тут строго посмотрела на мужчину так и лежащего между моих ног. – Но еще больше ненавидела себя. Как я могла так легко сдаться?!

– Хм, сейчас тоже злишься? – Халид привстал на вытянутых руках, облегчая вес.

– Наверное, да.

– А я не знал другого способа тебя переубедить, – встал полностью с меня, стал снимать штаны, присев на край кровати.

– Ты мне что-то подсыпал на вечеринке? Не могла я так улететь с шампанского.

– Ага. Фенибут.

– Ты серьезно?! – я села тоже.

– Вполне, – обернулся, как ни в чем не бывало.

– Смешиваясь с алкоголем он антагонирует его, но и алкоголь усиливает действие кислоты. У тебя как раз идеальная вышла реакция.

– Хорошо хоть не клофелин подсыпал.

– Пф, скажешь тоже, я же не навредить тебе хотел. А только расслабить мозг.

– Дамиров, ты все-таки маньяк!

– Из-за тебя вышел на тропу преступного преследования, козочка.

– Чё эт “козочка”? – обиделась я.

– Потому что скачешь вечно от меня. Тебя только силой и можно брать. Так все, идем в душ, посмотри: что с твоей одеждой? – и стал стягивать испачканную пижаму.

Уже в душе я вернулась с вопросом о предохранении.

– Не бойся, я вышел вовремя. Не пацан давно, знаю все, – намыливая мне грудь.

– Но ты же спишь с другими женщинами, мало ли кто чем болен. Я боюсь подхватить что-нить.

– Да ну? – и перестал тереть мочалкой. – А кто мне говорил, что уже носит “букет Венеры”?

– Тьфу ты, знаешь же, что это не так.

– Знаю. И знаю, что здоров. Я же раз в полгода прохожу медосмотр.

– Ага, знаю я эти осмотры. Липовые.

– Так, Нель, успокойся. Я точно здоров. Вернемся домой, пойдем сдадим анализы, чтобы ты жила спокойно. И знаешь что?

– Что?

– У меня полгода никого не было.

– Не верю.

– Как тебе удобно, но я не вру.

Его признание бальзамом пролилось на мои затянувшиеся раны. Мне хотелось верить. Хотя причин для веры мне ему и не было.

– В одной из поездок я даже отказался от эскортницы. Виктор со мною ездил. Мы вместе познакомились. Но меня не привлекла другая.

– Зачем ты мне все это говоришь?! – мне стало больно от его признаний.

Как будто имела я одна на него право. Я ревновала, думая: "Через сколько постелей он пробегал за свою короткую жизнь?", тогда как я имела лишь двух мужчин и те на короткий промежуток жизни оставили не очень яркий и приятный след. Вырвалась из его рук, схватив полотенце, закуталась и вышла из ванной.

– Нель, куда ты убегаешь. Обиделась что ли? – послали его уста мне в спину.

А я мчалась по холлу и лестнице на второй этаж. Упала на разворошенную постель и заплакала. Обида за многое собралась. Но главная причина им все же Дамиров. Он тихо прошел и лег рядом. Подтянув мое дрожащее тело под бок, накрыл одеялом.

– Не плачь. Спи. Я тебя утомил. Но не жалею ни одной минуты, что провел рядом, – поглаживая мои плечи, волосы, вплетая пальцы в них.

– Я не хочу, чтобы кто-то видел твой ночлег у меня, – пробубнила в подушку сонно.

– Не увидят. Я встану рано на пробежку и не вернусь потом. Но предупреждаю сразу, не вздумай бегать от меня.

И, поцеловав в плечо, откинулся на подушку рядом. Так и заснула у него под боком. Впервые за столько лет, разделяя ложе с кем-то, кроме своего сынишки.

Укутал сном,

собой и покрывалом,

оставив до зари себя я в шалаше.

Глава 18. СПОРТКОМПЛЕКС

Гюнель.

На третий день нашего горного отдыха планировали посетить спортивный комплекс в поселке Хунзах. Он носил имя знаменитого поэта Расула Гамзатова, уроженца данного села, и выпустил в спортивный свет не одну легенду Дагестана, чьи плакаты украшали стенды и стену здания. Дети в восторге рассматривали кубки и медали достижений в разных направлениях спорта при этом спорткомплексе. Я же после бурной и фееричной ночи с своим личным спортсменом ощущала себя двойственно. Женщина-самка ликовала событию как долгожданному празднику, а женщина-разумность корила за слабость и природный инстинкт. Взгляд Дамирова неотступно следовал за мною с самого начала поездки, но он сдерживал себя, не приближаясь ко мне близко, чему я была благодарна. Мне казалось, что про нас все знают, озиралась по лицам родителей и тренеров, ожидая прочесть осуждение или интерес к нам. Но мои страхи оказались беспочвенны. Никому не было дела до моих дум. Сын, радостный, прыгал вместе с другими ребятами, не обращая внимание на перемены во мне. При мысли о Елисее я устыдилась. Стоило сыну исчезнуть с ночевкой у друга, как мать превратилась в самку.

“И почему, если двое в браке, то нет ничего постыдного за дверями их спальни? А если женщина переспала с мужчиной без штампа в паспорте, то пришивайте ей ярлык гулящей?” – бился протест в голове. Ханжество и предрассудки неискоренимы. С этой мыслью я все-таки поникла. Навстречу нам вышли администратор клуба, его учредитель и тренер по каратэ. Мужчины обменивались приветствиями, жали руки, подшучивали.

– Ну, что, Дамиров, поборемся, как раньше? – спросил его незнакомый мне тренер. – Покажем мастер-класс твоим подопечным, – и, хлопнув друга по плечу, дружески приобнял.

– Расул, надеешься меня завалить?

– А ты настолько прокачал свое мастерство, Халид?

– А вот мы сейчас и проверим. Переодевайся, брат, – и разошлись по раздевалкам.

Мы заняли смотровую позицию, сев на лавочки. Дети возбужденно шептались. Я же нервничала. Не люблю смотреть турниры и всегда вхожу в беспокойство, глядя как дети или мужики бьются, пусть и во имя спорта.

Халид выглядел все же младше Расула. Тот мне показался моего возраста. Значит и опыта больше. Внешне тоже смотрелся массивнее. Спарринг начался. Я старалась не смотреть, но меня охватило такое волнение за моего тренера как увидела эти резкие обмены ударами по телу ногами, смену ударов руками, атаки и отступления. Зрители замерли и даже дети, обычно трудно поддающиеся дисциплине, смолкли, поглощая идеальную борьбу двух таланливых каратистов, впитывая методику. В какой-то момент, когда удар ноги Расула пришелся по плечу, чуть не попав Халиду в голову, я на эмоциях вскрикнула. Дамиров, до этого держащий поединок под контролем, отвлекся на мой голос, утратил и свою внимательность, что и послужило последующим решающим ударом ему в голову противником. Двое тренеров, Антон и Виктор дали отбой игре. Пропуск удара в лицо считался проигрышем. Наша компания протяжно завыла. Все болели за молодого Халида.

– Мама! – подбежал ко мне сын. – Это ты его отвлекла своим вскриком. Он бы выиграл! Не можешь смотреть спарринг, сиди дома, – и недовольно скривился, глядя на побежденного своего кумира.

Я устыдилась. И горестно смотрела на нашего тренера. А он, сняв шлем, вытирал пот с лица и улыбался мне. Я не слышала издалека о чем говорили мужчины, но довольные осуждали технику, делясь мнением. Я отвернулась, не зная куда деть взгляд. Засуетилась, собирая наши куртки, пока не услышала, как меня позвали.

– Гюнель Захаровна, – подошел Антон Андреевич. – Вы же медсестра?

– Да, а что случилось?

– У Халида Руслановича носом кровь пошла.

Мне не надо и говорить, что случилось, я уже по лицу видела, как он зажимал переносицу. Бросив вещи, схватила влажные салфетки из сумочки, поспешила к пострадавшему.

– Халид, держите голову вниз и не отпускайте пальцы, – приказывала я ему, попутно вытирая струйку крови.

– Может у вас есть лед или что-то другое из холодильника? – обратилась я к тренеру, только что бившимся с ним.

Тот лишь покрутил головой.

– Да не переживайте так, что он нос не разбивал никогда, привычные мы, сейчас остановится.

При этом бегал заинтересованным взглядом от Халида ко мне. Позади меня кто-то возбужденно спорил по теме боев, дети разбежались по залу, утратив интерес к нам. А я смотрела на лицо мужчины, касаясь его впервые, не смотря на неоднократный секс. Халид опешил. Убрал свою руку, позволив мне держать салфетку у лица, и лишь сидел и смотрел мне прямо в глаза. Я отвела свой взгляд, не в силах выдержать внимание. Услышала покашливание. Обернулась на звук: Расул, держа подбородок пальцами задумчиво потирал ими щетину, придумывая на ходу нашу историю отношений.

Халид.

Никогда еще не радовался разбитому до крови носу. Вот, оказывается надо пострадать, чтобы моя “авиценна” поспешила мне на помощь. Пришла сама по своей воле. И так нежно заботилась. Я и забыл, как когда-то это делала мама в далеком детстве. И ни одна моя пассия во взрослой жизни. Валиев все понимал. Еще до спарринга приметив ее в толпе родителей и мой к ней нескрываемый интерес, поинтересовался:

– Кто та девушка?

– Мать одного из спортсменов, – ответил я уклончиво.

– И тебя она интересует.

Я не ответил.

– Халид, она же старше тебя. У нее ребенок довольно взрослый. Скорее подходит по возрасту мне, – Расул меня провоцировал.

– Даже думать забудь про эту женщину!

На что Валиев рассмеялся, дружески хлопнув по плечу.

– Ну тогда терпения тебе в завоевании, идем, покажем детям настоящий бой.

И сейчас я метался между пальчиками моей медсестры и желанием врезать в довольную рожу Валиева. Вместо того, чтобы уйти, он наслаждался зрелищем. Я вскочил, кровь уже перестала идти. Вырвал платок из пальцев Нель, прерывая ее заботу.

– Спасибо, уже прошло.

– Извини, что из-за меня пропустил удар, – она искренне переживала.

– Извинишься ночью, – прошептал ей на ухо так, чтобы слышала только она.

Гюнель шарахнулась в испуге, будто я предложил компенсировать здесь и немедленно. Вспышка злости и вот она уже развернулась и уходит от меня прочь. Я глубоко вздохнул.

– Что, друг, не даётся? – посочувствовал мне Валиев.

– Я ей нравлюсь. Но разница в годах для нее веская причина.

– Мне знаком отказ девушки, что понравилась, – и взгляд его затуманился воспоминаниями.

Сердечные переживания не одному мне известны.

Ну и пусть лицо разбито,

зато милая у ног.

Глава 19. ОСТАВАЙСЯ НА УЖИН

Гюнель.

После обеда погода испортилась, и так будучи щедрой на солнечные ясные дни. Заморосил дождик, нагнал тучи с гор и прохладу. Из спортивного комплекса уезжали грустные. Еще один запланированный поход к старой башне пришлось отменить.

Посетив мини-маркет в поселке, закупили необходимые продукты. Последний вечер накануне отъезда. Из-за сырости и холода жильцы разбежались по своим шатрам, разжигая печки и кутаясь в пледы. В горах перемена температуры ощущалась резко.

– Мам, а мы растопим свой камин?

– Если получится, то да.

– А если нет, попрошу Халида Руслановича, – заверил сынок.

– А почему его? Ведь твой тренер Антон Андреевич.

– У него семья, он с Дашкой занят и ее мамой. А дядя Халид свободный Он нам поможет.

От таких доводов я не отверчусь. Сын нуждался в мужском влиянии и тянулся к тренерам. Деда и дяди ему явно не хватало. И все же я подспудно его избегала. Особенно после ночи накануне. И его обещаний при оказании ему помощи. Но сегодня сын ночевал со мною и я не опасалась за свою добродетель. Осмелела. Только хотела позвонить Дамирову, как он, словно учуяв мои флюиды, нарисовался на крыльце. Елисей, заметив его в дверном проёме, радостно припустил к визитёру.

– Халид Русланович, Вы нам нужны! – и, не успев тот снять обувь, влетел в жилище, схваченный цепкой хваткой мальчика.

– Я пришел узнать, может нужна помощь? – объяснил нам свой приход тренер и так посмотрел на меня, предлагая бонусом и другую услугу.

Я поспешно отвела взгляд, ища срочно тему для нейтрального разговора.

– У нас прохладно, мы хотели зажечь камин, но я никогда не разжигала и побаиваюсь.

– Хм, сейчас все сделаем. Дрова должны быть в подсобной комнате, – и исчез в кладовке.

Ориентировался как у себя дома. Открытие прострелило ясной картиной: Халид знал этот домик как свое жилье.

Огонь поддался своему Прометею, легко воспламенившись в очаге. Дамиров так уверенно двигался, проводил необходимые манипуляции. Елисей крутился рядом, всем интересуясь, сидя на корточках перед очагом. Поленья потрескивали, отдавая тепло печке, распространяя дух жизни по комнате. Я же стояла в сторонке, поглощая картину сплоченных мужчин одной затеей. Ощущение идеальной картины семьи разлилось щемящим чувством внутри. Я чуть не растрогалась до слез.

– Мама, иди к нам, погрейся, – настаивал сын. Халид обернулся, молча ждал, когда присоединюсь. Я скинула наваждение.

– Я на кухню. Надо что-то приготовить перекусить, – и сбежала от них.

Мини-кухня с двумя шкафами, электрической плитой и холодильником занимала почти все пространство. Столик на три места максимум стоял у окна. Он же и разделочный. Разобрала пакеты. Хлеб, сыр, овощи. Повернулась и наткнулась на Халида, стоящего в проёме двери. По позе и взгляду заметно, что он искал повода остаться.

– Тебе помочь?

Я растерялась. В замкнутом пространстве его близость ощущалась сильнее.

– Собираюсь делать якитори*, можешь помочь нанизать мясо на шпажки.

Его не надо упрашивать. Халид уже действовал. Слегка потеснив меня, мягко обошёл, почти не касаясь, и начал готовить с видом кухонного мастера. Ловко орудовал ножом, нарезая куриное филе на полоски, змейкой нанизывая на деревянную щепу.

– Нель, вылей соус в тарелку,мариновать будем экспресс методом, – руководил моими действиями.

Я снова подчинялась, хотя и территория моя, и продукты. Елисей проникся любопытством, примчался.

– Мама я тоже хочу как тренер, – канючил, но не решался.

– Иди, научу, – и, придвинув доску с нарезанными пластинами, стал обучать сына.

Ощутив себя лишней в мужском тандеме, занялась мытьем и нарезкой овощей. Халид, накалив сковороду, окунал в горящее масло мини-шашлычки, дразня ароматом наши носы и вызывая слюноотделение, точно у собачек Павлова.

– Гюнель, бери тарелки. Я отнесу столик в гостиную. У камина сядем. Ты же не против?

– Ура, ура! Я хочу у огня есть, – ликовал Елисей.

Я лишь молча подчинилась. Да и смысл протестовать. Идея восхитительна. Конечно, я и не думала о совместном ужине да еще в романтичной обстановке, но разрушать предстоящую картину чистый вандализм.

На первом этаже стоял небольшой диванчик и два кресла. Столик из кухни удачно разместил на себе наши закуски. Не хватало вина, но и ужин спонтанный ограничил наши бокалы соком.

– Халид Русланович, вы еще и классный повар, – выдал комплимент сын. – Даже вкуснее, чем готовит мама!

– А вы приглашайте меня в гости чаще, буду поваром на выезде, – и посмотрел на меня своими тягучими черным глазками, точно смола, прилипая, притягивая.

Жаром полыхнуло в таком месте, что сидя за кухонным столом и неуместно.

Я рассмеялась, представив Дамирова в фартуке, эксплуатируемого моей кухней.

– Над чем ты смеешься, Нель? – его явно интересовало мое веселье.

– Да так, представила тебя в фартуке. Забавная картинка, – и улыбнулась снова.

Он поджал губы в ехидной усмешке, желая выдать очередную колкость с интимным подтекстом. Но наличие ребенка блокировало его слова.

– А знаете, так маму называют только очень близкие люди, – сын посмотрел серьезно на своего кумира.

Видимо, в душе надеясь на что-то свое.

Я вообще растерялась, не зная как свернуть тему. А Дамиров только и рад откровенничать.

– Мне нравится твоя мама и называть ее кратким именем тоже, – выразительно послал мне взгляд.

Ага, и кое-что другое еще нравится со мною делать. Меня загоняли, как ту самую газель два хищника. Сын и Дамиров. Как будто между ними давно образовалась ментальная связь и каждый озвучивал свое желание другому, одобряя его. Если бы сын был намного старше, могла бы предположить, что они сговорились пристроить меня в халидовские хваткие руки. Я вскочила из-за стола.

– Думаю пора заварить чай, – снова сбегая на кухню.

– Кажется прозвучало кодовое слово: "Вали домой", – долетело мне в спину.

А меня разрывало между желанием с ним находиться и выпроводить от соблазна подальше.

Ну и как тут не накормить повара!?

якитори* – японское блюдо из кусочков курицы, поджаренных над углями на бамбуковых шампурах.

Глава 20. РЕШАЮЩАЯ НОЧЬ

Халид.

Не мог себе отказать провести хотя бы вечер с Нель. Завтра мы планировали отъезд. Короткие, но яркие насыщенные каникулы завершились. И моя тайна разгадана, так долго тяготившая меня. Бежал к ним сломя голову. Не знал какую причину придумать для прихода в дом, но интуитивно чувствовал, что меня ждут. Камин, приготовление ужина и совместная трапеза – это то, о чем я и мечтать не мог. Нель все больше проникалась близостью ко мне. Доверием. А ее женское влечение манило запахом, движением тела, горящим взглядом авантюринов. Елисей, разомлевший у огня и сытого ужина, почти засыпал в кресле.

– Нель, я помогу убрать стол, – и понес его на прежнее место.

Вымыли и просушили тарелки, убрав оставшийся ужин в холодильник. Диалог не шел. Каждый боялся спугнуть тишину. Я не хотел уходить. Я просто не мог найти на это силы.

– Сынок, давай наверх.

Вижу, как она пыталась отвести уснувшего сына в кровать. Подорвался.

– Я отнесу его, – игнорируя ее протесты, подхватил ребенка на руки и поднялся на второй этаж.

Нель шла следом. Уложил мальчика на постель, выждав, когда мать ее разложит.

– Я подожду тебя внизу, – и сбежал по лестнице.

Погасил освещение. Закрыл дверь своим ключом. Не знаю как, но ночевать намерен в этом доме. Подкинул дров в топку. И стал ждать.

– Халид?

– Я здесь. Спускайся.

Послышалась ее легкая поступь по ступеням.

– Ты, что не собираешься в свой шатер? – остановилась у края лестницы, вглядываясь в силуэт на диване.

– Иди сюда. Давай послушаем как поет дерево, отдаваясь во власть огненной стихии, – и похлопал по месту рядом.

Нель облачилась в халат. Затянув сильнее поясок, робко приблизилась. Трогательная и наивная. Не спасет ее сегодня ни одежда, ни сын в доме. Не села. Встала передо мною в растерянности, кидая взгляд то на огонь, то на меня. Привыкала к темноте. Не долго думая, выбросил руки и схватил за талию. Она вскрикнула от неожиданности.

– Тише, хочешь сына разбудить? – потянул на себя.

Поставив ее меж разведенных бедер, прижался лицом к животу. Задышал горячо, протяжно.

– Халид, не надо. Перестань, – издавала слабые протесты воительница, а сама, ухватив за волосы нежно перебирала их.

Мне большего знака и не требовалось. Потянул узел халата, раздвигая его полы, проникая ладонями к коже, сжал талию, пустился пальцами в пляс по ягодицам, спуская белье. В ответ услышал ее стон, такой вдохновляющий. Резко сдернул трусики до колен и ниже, на пол. Она лишь откинула их с ноги, подпуская ближе. Я целовал и кусал ее пупок, кожу живота, бедер. Она всхлипнула, прогнулась. Ноги затряслись, ослабевая.

– Раздвинь ножки, да, вот так, – вклинился своими между ее, сажая на полу-шпагат.

Просунул ладонь под промежность, поглощая ладонью пульсацию налитых губ.

– О, Господи, Нель, какая ты горячая и влажная, – ввел один, два пальца внутрь ее лона, исторгая тихий крик желания.

Вышел, покружил снаружи, размазывая секрет жажды по складочкам и клитору. Дальше тянуть не мог. Привстал и резко спустил с себя трико. Нель, едва держалась в таком положении, опираясь о спинку дивана и мое плечо. Молча покорялась мне. Схватил под колени придвинул на себя, нетерпеливо и резко насаживая на тугой стержень. Она ахнула.

– Халид! Как хорошо! – с упоением прошептала, крепче прижимаясь грудью.

– Держись, будет еще лучше.

Впервые я ощутил ее соски так близко. Стянул толстовку, обнажая и свой торс. Телом к телу. Кожа к коже. Ее округлая небольшая грудь терлась о мои волоски, электризуя их, двигалась в такт нашим толчкам, то приближаясь, то отдаляясь. Нель, сдержанная до сегодняшней ночи, отпустила инстинкты на волю, взяв активность и маневр движений в свои руки. Направляя движения бёдер глубже, в стороны, виляя и играя с моим бойцом как с прирученным жеребцом. И он ей сегодня покорялся.

– Нель, кончай уже, не мучай нас, я сейчас взорвусь, – приказывал деве-наезднице.

Она лишь ускоряла темп и стонала, изводя мой слух и тренируя терпение. Я просунул руку между нашими телами, добравшись до овальной бусины зажал меж пальцев, завершая аккорд ее игры. Ощущая накатывающие волны оргазма, притянул за голову к губам, пленя их яростным поцелуем. Заглушая ее восторженный крик своим ртом, впитывая всю гамму ее чувств, пропуская через себя. Она продолжала двигаться, потеряв контроль разума, отдаваясь безумию страсти. Апогей настиг и меня. Прям там, внутри ее горячих недр. И это сносило голову, как на плахе. Резко и безвозвратно. Буря пронеслась и стихла.

– Черт, Нель, прости меня, – я гладил ее вздрагивающие плечи, напряженную спину. Почувствовал влагу на щеке. – Выходи за меня замуж. Ты плачешь, милая?! – захватил ее лицо в плен ладоней, ища взгляд.

Но она прикрыла глаза, избегая смотреть в мои. Я вытирал пальцами влагу со щёк, растирая по коже, впитывая нутром ту боль, что сейчас бушевала в ней.

– Посмотри на меня!

Но она лишь замотала головой в стороны.

– Что с тобой? Тебе плохо? Больно? – я уже начал волноваться ее состоянию. Встряхнул легонько за плечи.

– Нет, – тихонько ответила в ответ. – Мне безумно хорошо и стыдно.

И опустила голову, скрывая лицо за прядями волос.

– Фух, отлегло. Я уж испугался, думал причинил боль. У меня до тебя девушки как-то не плакали после секса.

– Ну, спасибо, Дамиров, за комплимент, – ответила со злостью и резко соскочила с моего утомленного парня.

Отвернулась, развевая полами халата, исчезла в ванной, оставив меня в одиночестве и растерянности. Приняли душ молча и по очереди. Мизерное пространство кабинки не вмещало двоих. Выйдя из душевой, наткнулся на воинственный взгляд Нель. О, какая резкая перемена за пять минут! Уже накрутила себя.

– Уходи, Дамиров. Видеть тебя не хочу.

– А десять минут назад оторваться не могла, как клещ вцепилась. Что вдруг сейчас?

В меня полетело полотенце. Я успел нагнуться.

– Не собираюсь объяснять. Уходи и все, – и топнула ногой для образа.

– Каракуртиха. Поимела самца, теперь сожрать готова. Хорошо, что еще до спаривания не съела.

Нежность Нель улетучилась вконец. Подхватив упавшее полотенце, замахнулась им на меня. Этого я уже стерпеть не смог. Вырвал оружие, обвязав ее руки под грудью, стянув узлом на спине. Пока она пыхтела и рвала путы, накинул футболку и куртку, поспешил на выход.

– Извращенец! Гад! Ненавижу тебя! – исторгала ругательства моя сладчайшая непокорная женщина.

Я вышел за дверь, закрыв ее на замок с улицы, лишь догадываясь, как вытянулось ее лицо в удивлении от дубликата ключа.

Женщины все – паучихи.

Сети сплетут,

поймают, обладают

и вон отправят.

Глава 21. ОТДАЛИЛИСЬ

Халид.

Утро началось рано. Друг и по совместительству владелец турбазы приехал в свои владения только сегодня. Хотя я и ожидал его раньше. Расул каким-то образом тоже затесался. Каждый тут друг, сват, брат или просто хороший знакомый.

После пробежки бодрячком встретились у одного из домиков. Погода налаживалась. Тучи и дождь отступили, уступая солнечным зайчикам, играющим на вершинах гор и в стеклах домов.

Гарик накрыл стол, поставил самовар, распространяя аромат древесины и майских цветов.

– Ну, брат, как отдых? Понравилось? Жильем доволен?

– Спасибо, Гарик, все на высшем уровне. Все, что планировали осмотреть – увидели, побывали.

– Ха, мы даже показательное выступление для его ребят устроили, – вмешался Расул.

– Что? У тебя на спортплощадке? Ну дела! Боюсь спросить: кто победитель? – и поводил глазами на меня и на соперника.

Я молчал, давая сделать вывод самому.

– Понимаешь, Гарь, отвлекся наш парень, тут я его и зацепил по голове.

– Да? Это на что же?

– Ни на что, а на кого.

– Так, так, любопытно. Сдавайся, Казанова!

Оба посмотрели на меня. Расул не сдавал. Гарик ждал.

– Одна мамочка. Сын ее тренировался у меня пару месяцев, когда Антон с травмой попал, – почесал я нервно волосы, не желая выдавать лишнюю информацию.

Друг присвистнул.

– Похоже, старше тебя.

– Угу.

– Муж есть?

– Нет! – излишне резко ответил. – Еще я замужних не отбивал! Это табу для меня.

– Так, а что нервный такой? Не дается?

Расул хмыкнул. Я пожал плечами. После ночных разборок не смог дать определение отношениям. Они продолжали усложняться.

– Тебе, и отказала? Чемпиону не только в каратэ, но и в дамских постелях?! Вот так новость, – Гарик хлопнул по коленям, радуясь моему фиаско.

– Ладно, не тролль ты его, и так измаялся, – заступился Расул.

– Ну, может чем помочь надо, – и окинул так домик изнутри. – Запереть ее тут с тобой и пока не договоритесь, не выпускать.

Друг в своем репертуаре: выдавал предложения силой и принуждением. Я зажмурился и покачал головой.

Вышел на крыльцо, и вовремя. Моя ненаглядная снова от меня убегала. Я рассчитывал на примирение после завтрака. Как бы не злился на нее за выходку, сам ощущал вину. И было за что. Я подорвал доверие к себе. И это предложение, давно решенное на задворках сознания, вырвалось на эмоциях. И выглядело жалким извинением, а не искренним предложением руки.

За ними приехал ее родственник. А я наивно полагал, что обратный путь мы поедем вместе. Сжал от злости кулаки.

– Так просто не отпущу, – вырвалось с моих уст.

И сбежал по ступенькам, сокращая расстояние до автомобиля.

Родственник ее отсутствовал, а Нель укладывала сумки во внедорожник.

– Ты не изменяешь своим принципам, да, Нель?

Она выпрямилась, воинственно взглянув мне в глаза.

– Чего ты хочешь, Халид? Добился меня. Доволен?

– Послушай, Нель, я сожалею, что так завершилось вчера, но ни разу не пожалел о минутах, проведенных вместе. И мое предложение и сейчас в силе при свете дня, – я схватил ее за трясущиеся руки, передавая тепло и не желая отпускать.

Она отвела взгляд в сторону гор, пытаясь отнять ладони.

– Не надо, ничего не говори. Спасибо за каникулы, но они кончились и наши отношения тоже. Мы не можем быть вместе, – и так посмотрела на меня, отрезая все то прекрасное и сложное, прошлое от будущего, в котором не было места мне. – Прости, мы уезжаем.

Я выпустил ее ладони, безвольно поник. Сейчас и здесь не место выяснять отношения.

– Мы не закончили ничего! Ты поняла? Увидимся дома, – не в силах смотреть на разрушение нашей зарождающейся пирамиды чувств, развернулся и пошел к себе.

На миг возникло желание последовать совету друга. Но кроме фееричного секса с ней я боялся ничего не получить. А мне этого было теперь крошечно мало. Мне нужна она вся. Со своими закидонами, комплексами, покорностью и любовью ко мне.

Гюнель.

Дамиров не переставал раздражать меня. Вчера, когда я его буквально выгнала из домика, поначалу тешилась. Даже ехидно рассмеялась сравнению себя с паучихой. Мне польстило. А чуть позже наступил откат. И я, упав на свою кровать, чуть не завыла. Благо сын спал неподалеку и сдерживал мою истерику. Злилась на свою женскую слабость, тягу к нему, на его заботу днем и ласки ночью. Готовая следовать за ним и подчиняться. И ненавидела его за это. А то, как он запал в сердце моему сыну, вообще разрывало меня. Ко всему примешивалась ревность к его бесконечным похождениям. И добило извержение в меня. То, чего я и опасалась изначально. Но посчитав свой цикл, успокоилась. Вроде не должна "залететь". Но для контроля все же надо бы выпить "пилюлю завтрашнего дня". На этой ноте сон меня и уволок в свою темницу.

А сегодня надеялась ранним утром исчезнуть с дядей. Каникулы продолжались еще до десятого мая и побыть с бабушкой мне очень хотелось. Видеть его не могла. Не знала, как нам быть потом, а сейчас мне очень не доставало уединения и анализа событий. Да, я снова от него сбегала. Это стало моим хобби.

– Мам, а я думал мы на автобусе вернемся со всеми, – вклинился в мои думы сын.

– Нет, мы еще у бабули погостим.

Но Елисей и этому обрадовался.

– Я тогда с друзьями попрощаюсь.

– Беги, но быстро. Бекбулат возмущаться станет. Знаешь же, какой он нудный.

И ребенок умчался.

Позже, сидя в салоне, сын нагнулся ко мне и тихо сказал:

– Мам, дядя Халид, – сын впервые его назвал так по-родственному, не официально, – попросил заботиться о тебе. И если с тобою что-то случится, ну там заболеешь, например, чтобы сообщил ему, – и так выразительно взглянул на меня, не понимая взрослых разговоров. – Мам, он классный. Я бы хотел, чтобы мой отец таким был, ну или тренер им стал.

Разговор с сыном меня шокировал. Он никогда особо не упоминал отца. Лишь несколько раз в год, общаясь с тем по видеосвязи или телефону. Так как тот жил в другом городе с новой женой. А тут выдал. Словно удар под дых. Дядя смотрел с подозрением на нас в обзорное стекло, но благо не встревал.

Я уехал.

Серпантины дорог и судьбы

разводили нас снова.

Глава 22. ДИЛЕММА

Гюнель.

Попав в родные пенаты маминого детства, я забылась. Вереницы родственников и друзей закружили наши дни, наполняя поездками в ближайшие сёла, посиделками, застольями и танцами.

Елисей приобщался к деревенскому быту, правда нехотя. Туалеты на улице, баня вместо душа, холодная вода в кране.

Стада овец, перебегающие дорогу, бесхозные куры и гуси, собаки, лающие в любое время суток. Да здравствует село!

Домой возвращались по BlaBlaCar. И дома ждал сюрприз. Точнее – два. Но обо всем по порядку. На карту мне перевелась сумма в двадцать тысяч. Нет, не "путинские", а с сообщением: “Компенсация затрат на поездку. P.S. Не вздумай возвращать. Порадуй сына.”

Вот как мне их не принять, когда отправитель средств давил на мою “ахиллесову пяту”? Сумма почти месячная зарплата. А мы потратились и месяц короткий. Приведя кучу доводов, скрипя сердцем, приняла их. Дрогнула пошлая мысль – это он мне платил за две ночи с ним. Как раз по десятке. Но такой расклад меня только унижал в своих же глазах. А если учесть, что я испытала с горцем, то еще не понятно кто кому остался должен. Все эти дни Дамиров не писал и не звонил. Не знала радоваться или грустить. Сама же сказала ему, что отношения наши безнадежны. Он отступил. Так почему мне становилось все грустнее день за днем. Хотя погода, такая солнечная и теплая, наступала шагами Гулливера, приближая к началу летних дней.

С первым оторванным листком календаря наступил жаркий и сухой июнь. Но не наступили мои “красные дни” в ушедшем месяце. Я не поддавалась панике, не скупала тесты. Я не верила своему невезению, а просто ждала. В одно утро меня посетила апатия. В другое отсутствие аппетита. В последующие мерзкая, изнуряющая и бесконечная тошнота.

Рапсодия перекатилась в набат.

Цветочки завязали ягодки.

А моя яйцеклетка обзавелась набором сорока шести хромосом ДНК.

Тот, от кого я бежала, догнал меня своим искусным способом. Сто процентов проверенным. У меня встала дилемма. Откинув розовые очки, я оценивала свои возможности воспитания ребенка одной. И я не хотела дублировать судьбу второму малышу. Женить на себе Дамирова ради неожидаемого ребенка тоже неверно. Что он там говорил после секса, я не придала значения. Чего только мужчины не говорят женщинам в порыве страсти. Бывший муж тоже заверял в любви. И где он сейчас? Шепчет тоже самое, но уже другой. Я по-прежнему не доверяла и уж тем более такому ловеласу как Халид. Но пока я ждала и размышляла, клетки делились с бешеной скоростью, все больше приближая зиготу к очертаниям живого существа. Страшное слово "аборт" билось в мозгу как отдельная болезнь. Мне, дающей клятву спасать людей, предстоял выбор: убить или оставить жить. Такой страшный выбор. Как необходимо женщине в такие трудные мгновения поддержка. Принятие решения. Одобрение ее выбора или предложения альтернативы. Но я не знала, как поступить правильно и что ждет от меня отец возможного человечка. И как ему сообщить. Позвонить со словами: "Знаешь, тут ночи в горах дали плод"? Или: "Ты добился того, к чему стремился – заполучить меня"? А может просто: "Я беременная. Срок – шесть недель"?

Не дурак, прикинет. А если все же второй вариант, то он вообще знать не должен. Но если о том, чтобы ему сообщить меня волновал формат подачи новости, то второй вариант убивал мой эмоциональный фон до самого максимума. Дни шли, а я все не решалась с выбором. На работе положение скрывала, ссылаясь на приход жары, сосудистые перепады и отсутствие аппетита. Анализы сдала в бюджетной клинике по месту прописки. Врач дала талон на УЗИ – эмбрион подтвердился, спросила о намерениях, направила к психологу. Но что может знать какая-то женщина, пусть и мама, пусть и медик о моих душевных терзаниях, о моем физическом состоянии и финансовом положении. Ведь решение в таких тонких вопросах всегда на плечах беременной.

Видимо мой сын отчасти или напрямую решал мою судьбу. Точнее судьбу нескольких. Скрывать мои помутнения аппетита, раздражающие запахи и перепады настроения оказалось непросто. И в один из совместных ужинов задал мне вопрос.

– Мам, ты заболела?

Я чуть не подавилась тем скромным ужином, что в меня кое-как влезал.

– Нет, конечно, – испуганно ответила я. – С чего ты решил?

– Ты уже давно не жаришь мне картошку, а ведь сама ее любишь. Мы не ходим в кафе и не покупаем пиццу. Все время воротишь нос.

– Ничего я не ворочу. И не больна я. Просто резко наступила жара и она на меня плохо влияет, – грамотно врала я ребенку.

– Все равно что-то с тобою не так, – ты бы сходила к врачу на работе, анализы сдала. Я не хочу тебя потерять, мамочка! – и Елисей кинулся в мои объятия, обняв за талию, прижавшись щекой к животу.

К тому месту, где неслышно бьется сердечко будущего человечка. Это мгновение стало решающим. Я приняла решение рожать. Но решиться сообщить Халиду так и не смогла. И пока никто о новой зародившейся жизни не знал, я делала вид, что никого не существует. Морально испытала облегчение и наслаждалась своей маленькой тайной. Токсикоз отступил, а аппетит нарастал. Особенно манили сладости. Теперь я не могла пройти мимо ароматных булочных, холодильников с мороженым и шоколадных конфет.

XX или XY?

Подожди до января.

Глава 23. НАШЛИ ДРУГ ДРУГА

Халид.

Я месяц боролся с своими порывами позвонить или написать Нель. Днем, отвлекаясь на тренировки, сборы, соревнования, а ночами подолгу лежал, мучая себя сладостными воспоминаниями о наших ночных свиданиях и дружеских беседах днем. Уже порывался к ней поехать без звонка, но тут срочно отправился в Ростов-на-Дону и снова отсрочка визита. То, как она меня игнорировала в день отъезда, уже и забыл. Я просто безумно скучал и хотел быть рядом. А гордячка молчала. И мне было где-то больно. Неужели я не доказал еще, что достоин ее, что не пацан, а мужчина. И тут мне позвонили. Номер неизвестный, а вот голос я легко узнал.

И сейчас стоял, опираясь о капот своего Ниссана в нетерпении отсчитывая минуты. Тянулись они словно грозовые тучи по небу. Дождался. Объект моего вожделения вывернула из-за угла супермаркета и двигалась в сторону дома. Поедая мороженое на палочке, довольно облизывалась, едва поглядывая по сторонам, но по большей части витая в своих мыслях. Медленно, но неотвратимо приближаясь ко мне.

Выхватил в ее образе перемену. Некая расслабленность, умиротворенность. Светлое хлопковое платье на тонких бретелях облепляло фигуру, выделяя объем груди, бедер. То ли я ее не видел в летнем гардеробе, то ли успел забыть за месяц очертания, но она изменилась и внешне. Я имел догадку. И какая гамма чувств меня одолевала в трех словах не описать. Тут она ощутила мой взгляд, повернулась, ища притяжение, и вдруг остановилась. Неверие, испуг, смущение и даже нотка злости вмиг проскочили на ее лице. Доела лакомство, убрала упаковку и медленно пошла мне навстречу. Я уронил руки, подался к ней.

– Привет, Нель.

– Здравствуй, Халид. – ее глаза жадно рассматривали мое лицо, не упустив наличие небритости.

Вздохнула, поправила волосы, отвела взгляд. Как будто смущалась и боялась смотреть дальше.

– Ты с работы? Никуда не торопишься?

– Домой если только. Хочу принять душ поскорей, – пыталась отделаться от меня, плутовка.

– Тогда иди. Я подожду тебя. Полчаса хватит?

– Халид, что ты хочешь?

– Поговорить. Ступай. Время, – и сел в машину, включив кондиционер.

Она без споров и отказа подчинилась.

Спустя полчаса Нель вышла из подъезда, я открыл ей дверь в салон авто, заботливо прикасаясь к спине. Она невольно дернулась от прикосновения, но не отстранилась. Я вернулся за руль.

– Ты голодна? – повернулся к пассажирке. – Можем в кафе заехать.

Но заметив, как сморщилось ее личико в неприятии перспективы, понял, что не стоит настаивать.

– Не, не, кушать точно не хочу. Мороженое проглотила. Да и жара аппетит убивает.

Я ей поверил. Завел авто, выворачивая с парковочного места, перемещая колеса на дорогу, и покатил.

Гюнель.

Мне казалось, жизнь наладилась, уровняв чашу весов. Я встала на учет в женской консультации, отрезав пути к отступлению. Каждый вечер решалась позвонить Дамирову, но на утро снова что-то останавливало. Я понимала, что еще немного и мой живот уже не скроешь от коллег и родственников. Но пока он не заметен, пряталась в раковину как рапан. А в один из дней объект моих терзаний нарисовался у моего дома. Радость затопила меня, признание, как скучала по этому самоуверенному и заботливому мужчине. Сердце забилось от предвкушения. Неужели мне так его не хватало?! Приблизилась, вглядываясь в полюбившиеся черты. Небритость делала его суровее, старше.

– Привет, Нель, – услышала я низкий тембр.

– Здравствуй, Халид, – разглядывала я его лицо, немного нервничая от его пристального внимания.

– Ты с работы? Никуда не торопишься?

– Домой если только. Хочу принять душ поскорей, – я пыталась снова сбежать, хотя освежиться реально хотелось.

– Тогда иди. Я подожду тебя. Полчаса хватит?

– Халид, что ты хочешь?

– Поговорить. Ступай. Время, – и сел в машину.

У меня есть немного свободных минут для мыслей. И они забегали как сурикаты в страхе. На автомате приняв душ и надев другое платье, короткое и свободного кроя, поспешила к ожидающему. Судьба сама его привела ко мне. И я не имела права противиться.

Перекус в кафе, что предложил Халид, отозвался спазмом в желудке. Сейчас я аккуратно выбирала себе блюда, поедая только то, что мне подходило. Он не настаивал, я благодарила. Мы тронулись с места. Не знаю конечный маршрут пути, но находиться с ним рядом так близко бальзамом пролилось на моё нестабильное настроение.

Проехав несколько микрорайонов, Дамиров зарулил во двор. Найдя парковочное место, заглушил двигатель.

– Приехали, – и отстегнул свой и мой ремень, слегка касаясь моей руки, бедра. Такое близкое его нахождение, запах вспотевшей кожи, аромат сандала, табака и померанца из туалетной воды с самого приближения к нему, будоражили мой обостренный нюх, сейчас просто бились в обоняние. Я дернулась. Халид вгляделся в глаза, желая что-то сказать. Но сдержался и потянулся на выход.

– Пошли, – и, протянув мне руку, завладев ладонью, повел в нужный подъезд.

Не спрашивала куда мы, догадывалась. Доехали на седьмой этаж жилой высотки. Лифт бесшумно открыл свои створки, выпуская как раз около квартиры Дамирова. Он открыл ключом замок, пропуская меня первой. Дверь позади хлопнула защелкой, отрезая мою ту жизнь от той, что ждет. Согласившись поехать с ним, я сделала еще один выбор.

– Проходи на кухню, присаживайся, – указал он мне на высокий круглый стул.

Я разместила свою располневшую попу на мягком удобном сидении и откинулась на спинку с комфортом.

– Пить хочешь? Есть сок, минералка. Чай заварить или кофе? – вел себя как бармэн, предлагая широкий выбор напитков.

– Можно просто воды. Со льдом.

Полез по шкафам, доставая стаканы, лёд из морозилки, выставил на стол сок и минеральную воду. Снова атрибут той тайной ночи. Этот прозрачный напиток с диоксид углеродом всю жизнь будет вызывать во мне греховные ассоциации. Разлил напиток. Пауза, пока каждый пил охлажденную воду. Но тут он отставил стакан и наклонился ко мне. Близко. Оперся ладонями о столешницу, пристально изучая мое лицо без косметики, прическу, потянул запах, прикрыл веки. Резко распахнул.

– Какой срок? – словно выстрел прозвучало.

Я дернулась. Как он догадался? Ни единая душа не знала, не считая врача.

– Не поняла, – глупее ответа не нашла.

– Все ты поняла. Повторяю: какой у тебя срок?

– Восемь недель, – медленно призналась. – Откуда ты знаешь?

– Ты когда собиралась мне сообщить?

Я молчала. Вот прям онемела разом. Меня словно неопытную старшеклассницу отчитывали за невыполненные уроки, за не вовремя сданный реферат.

– Дай отвечу: ты вообще не хотела говорить! Наверное, пока мне кто-нибудь не доложил бы о твоем большом сроке. Вот красота какая! Репутация потрясающего тренера, дарующего свои гены родительнице подопечного мальчика, не берущего на себя ответственность и даже не знающего о своем ребенке, – он все больше заводился.

Я вжала плечи, скривила губы, все больше пробираясь стыдом. Взрослая женщина, а вела себя как малолетняя дура. Видать гормоны адекватность парализовали напрочь.

– Нель! – хлопнул ладонью по столу и склонился к моему опущенному лицу. – Ты вообще меня слышишь?! – отскочил, заметался до окна и обратно, еле сдерживая агрессию. – Знаешь, я тебя отшлепаю.

– Халид! – взвизгнула я, подскочив со стула. – Меня бить нельзя!

– А жаль. Тогда придется подождать, когда станет можно, – добавил, смягчаясь.

Я понимала, что он меня не тронет, но все же угроза нахлопать мне ягодичные места током пронзила эти самые зоны и то, что около. Я сжала бедра, заглушая рождающее вожделение под лобком. Дамиров обогнул стол, приблизился ко мне вплотную, схватил за талию, сминая платье под ладонями, и усадил на твердую поверхность. Стал задирать подол, скользя им по столешнице и поднимая до груди.

– Ай! Ой, Халид, что ты делаешь? – возмущалась я, но скорее для вида. Женщина самка во мне пробуждалась со скоростью кометы. Но он не отвечал, а молча изучал мой живот. Смотрел, гладил, потирая в разные стороны. Там его и не было толком, но знание о наличии маленькой жизни внутри обескураживало, дорисовывало картину. Он поднял свой темный взгляд. Руки мои лежали на его плечах, ощущая через трикотаж мускулы, тепло кожи. Оно проникало через мои ладони, двигаясь стрелами к внутренностям. Его руки проникли под лифчик, задирая кверху, зашли за спину, дернули крючки. Груди, налитые беременностью, радостно вырвались из корсетного плена и пали яблоками в жадные ладони мужчины. Я застонала. Томление разливалось по всему телу.

– О, Халид, я так соскучилась по твоим ласкам, – и подалась его жарким губам, обхватившим мои упругие соски.

Он втягивал их глубоко в рот, посасывая, выпускал, лизал, прикусывал, перемежал рот с вниманием пальцами.

– Я так давно мечтал о твоих сисях, Нель. Они такие налитые, чувствительные, я с ума сейчас сойду от тебя, – шептал и рычал Халид между ласками.

Стянув платье и лифчик, кинул на пол. Покинув грудь, приподнялся выше, подложив под мои ягодицы ладони, потянулся с поцелуем к губам. Я нетерпеливо впилась. Целовала жадно, неистово, как путник, припавший к роднику. Пила и пила его силу, властность, подчиняя себе и доставляя обоюдное удовольствие.

– Халид! Я больше не могу терпеть, – прервала поцелуй и заелозила на его ладонях. – Хочу тебя.

– А нам можно?

– Конечно, можно, – и потянулась к его футболке, поскорее обнажая тело от одежды.

Вагина налилась, пульсировала, жаждала орошения гейзером. Я выгнулась, помогая скинуть с себя трусики, обнажаясь полностью.

– Я буду осторожным, – и направил напряженный фаллос в жаждущий грот. Стоило ему войти наполовину и сделать несколько поступательных движений, оргазм накатил волной и я, не сдерживаясь, громко закричала, не ограничиваясь и не стыдясь.

– Ох, ты ж, Нель, какая страстная, – Халид бормотал мне в губы, целуя и застыв внутри меня, зажатый моими внутренними складками, как тисками.

Я не хотела его выпускать из себя. Медленно задвигался, приучая меня к выбранному им темпу, даря не менее оргазменные ощущения. Я стонала, прикусывала губы, прогибалась под его ладонь. Халид дышал все глубже и шумнее, едва сдерживаясь сам и подводя меня к новой вершине полета. Я столкнулась с обсидианом его красивых глаз и потонула в их мистической черноте. Считается, что ад черный. Но для меня черным стал рай, рай бесконечного наслаждения. Мы полетели одновременно.

– Я в тебя кончил, – пробубнил в плечо Халид.

– А, теперь уже не важно, – и расплылась в довольной улыбке.

Он снял с меня тяжесть своего тела, отстраняясь. Подхватил разбросанную одежду, кинув на стул.

– Пошли в душ, мой суккуб, – и потащил за руку из кухни.

Приняв совместно душ, благо позволяло пространство его помывочной комнаты, забрались на его кровать. Халид накинул тонкое одеяло мне до груди, сам завалился поверх него голым рядом. Смотрел на меня внимательно, ласково, подперев подбородок кулаками.

– Хорошо тебе, Нель?

– Хорошо, – и смущаясь прикрыла глаза. – Хорошо, как никогда.

Все те наши стыковки телами ранее носили некий налет извращенности, дерзости, покорения и властности. А сегодня все было иначе, правильнее что ли. Хотя сомнительно снова, выбрав вместо мягкой постели твердый скользкий стол. Надо срочно это исправлять. Потянулась к нему. Трогая за плечи, лаская заросшие щеки, потягивая на себя.

– Нель? Ты хочешь снова? – сорвалось удивление с уст моего красивого и молодого тренера.

– Снова, ты мне столько оргазмов задолжал, не находишь? – и раскинув развратно бёдра в стороны, поманила темным холмиком между ног.

Он только помотал головою в стороны, признавая поражение перед развернувшейся картиной.

Сейчас мы точно занимались любовью. Не сексом, не трахом, а именно красивым чувственным процессом. Долго, нежно, делясь стонами, поцелуями, медленно проникая друг в друга не только телами, но и сердцами. Каждый отдавал себя другому без остатка. На доверии. На любви.

И только встретив пару –

обретаешь себя.

Глава 24. НЕИЗЛЕЧИМО

Халид.

– Я, кстати, жду ответа.

– Мм, какой был вопрос? – она сонно потянулась, подремав после длительного захода на второй круг.

– Женой моей, говорю, станешь? – потрогал ее волосы, запустив пальцы в шевелюру.

Она часто заморгала и прикусила губу.

Куча девок, что вились вокруг меня, прыгали бы и визжали от такого предложения. А моя наимудрейшая строила колонки, где писала "за" и "против" брака.

– Халид, – Нель устроилась на боку, подложив согнутую руку под щеку. – Мне думается, что ты подстроил мою беременность, чтобы заманить в сети брака.

Я рассмеялся.

– Ну что за бред! Этим чаще промышляют женщины. Если вспомнишь, ты меня так зажала, я выбраться не смог вовремя.

– Такое не забудется. Я подсчитала сроки и вроде безопасно. Хотела для верности пилюлю выпить, но где там в селе и в этом родственном бедламе мне упомнить!

– Не знаю как ты, но я очень рад, что так вышло. Иначе еще бы год или дольше бегала от меня.

– Ага, ждала бы, когда подрастешь! – и подмигнула, шкодливая.

– И тогда твоя фертильность бы угасла. Ну нет уж! Я детей хочу, и не к старости, а пока полон сил, – быстро нагнувшись, чмокнул в оголенное плечо и вскочил с кровати.

Сверкая ягодицами перед Нель, быстро прикрылся боксерами и трико, взял свежий батник из шкафа. А она все нежилась под простынями.

– Какой же ты фактурный, спортивный, Халид, – неотрывно следила за моими движениями. – Мне прям стыдно за свое тело, – тут она скуксилась своим выводам. – А скоро меня вообще разопрет как дирижабль.

– Так, ты брось самобичеваться. В мои глазах ты красавица. А женщина с животиком вообще сплошное секси, – и погладил намечающуюся выпуклость через поплин. – Вылазь уже из кокона, гусеница моя, я тебя еще должен вернуть сыну.

– Елисей! – он приложила ладонь ко лбу в тревоге. – Я же совсем забыла про сына!

Резко откинув покрывало, голышом побежала на кухню, где осталась сумочка с телефоном.

– Нель, аккуратней давай, ты все-таки носишь моего ребенка, – поспешил за ней. Пока она голая искала гаджет, снял со стула ее смятое платье и накинул на голову. Она машинально подчинилась. Еще один секс-забег нам ни к чему.

Никаких звонков она не обнаружила. Сообщение от сына гласило: “Мама, я задержусь у Ромы, не теряй меня.” – успел я прочитать на дисплее. Отлегло у самого. Не имеющий своих детей я не умел и за них волноваться за стенами спортивной арены.

– Прости, что из-за меня ты испугалась за сына. Он хороший парень и взрослый такой уже.

То, как я сказал фразу, отразилось догадкой на лице моей ненаглядной.

– А.., я поняла, как ты узнал про мое положение.

– И как? – я занял дерзкую позу, уперев руку в бок.

– Тебе сын мой сказал.

– Что же по-твоему он мне сказал? Что он случайно обнаружил твою медкарту, где прочитал диагноз? Может ты сама ему сообщила? И ребенок десяти лет сразу сообразил кто наградил тебя этой "болезнью"?

– Ну нет, конечно! Никто не знает об этом. Даже мама и сестра, – она недоумевала по-прежнему.

– Он и правда мне звонил. Помня о просьбе о тебе заботится и звонить мне, если ты заболеешь или еще какая-то трудность возникнет. А когда сообщил, что ты занемогла и не хочешь лечиться, мне нетрудно было сложить даты.

– Да, точно. Он мне об этом сообщил по дороге. Но рядом сидел дядя и я свернула тему. А потом и забыла о разговоре. Другое заполнило голову.

– Так что сын твой – миротворец наш. И сводник, – заправил ее волосы за ушки, любуясь, как порозовело ее личико, пополнели щечки и засветились по особому "авантюрины".

– А мне показалось, ты откупился от меня тем переводом на карту.

– Вот еще, что за вывод?! Я хотел позаботиться. Ты потратилась за поездку. К нашим страстным ночам совсем не имело места, – скривился аж от ее предположения. – Так, одевай белье и домой. Или готова заночевать у меня?

Нель только сейчас сообразила, что под платьем ничего нет, ахнула расширив глазенки. Я рассмеялся.

– Ой, мое бельё, – обогнув меня, устремилась из коридора к брошенным вещам на кухне.

Отпускать ее не хотелось. И главный вопрос так и не был решён. Мы сидели в салоне авто, продляя чудесное мгновение быть рядом.

– Нель, я даю тебе неделю смириться с принятием меня в своей жизни, – обернулся к ней лицом. – Потом подаем заявление и через месяц ставим штамп и роспись. Переехать ко мне можешь раньше.

Меня распирало забрать ее и Елисея сегодня же. Но понимал, что им обоим нужно время.

– Дамиров! Не дави на меня, – она разозлилась. – У тебя все просто, – отвернулась к боковому стеклу. – Тут столько всего надо сделать и продумать. Может я вообще не хочу за тебя выходить, – обернулась и так посмотрела на меня с грустью что ли.

Внутри все дрогнуло и ухнуло.

– Нель, я что на столько неприятен тебе?

Она покачал головой.

– Плохие привычки имею: пью, проигрываю? Неизлечимо болен?

– Неизлечимо бабник, Халид, – констатировала. – И даже если откинуть разницу в возрасте (тут я зарычал и закатил глаза) не хочу тебя делить с молодыми девками.

Я стукнул по рулю. Он жалобно крякнул: "Биип".

– Нель, я тебе уже говорил, что на других не смотрю с тех пор, как увидел тебя в спортзале. Да, у меня было много девушек, женщин старше, но это все пустое. Сейчас даже и имен, и лиц не вспомню. Ты меня изменила, понимаешь. Я – неизлечимо болен тобой!

– Не верю я мужчинам, Халид, – грустно изрекла. – После мужа вообще заводила раз отношения и то так, на несколько месяцев. Ничего не вышло.

– Правильно! Потому что ты ждала, когда я созрею, – и потянул к ней свои ладони для объятия.

Она пыталась увернуться, шлепая меня по рукам, но все равно в итоге сдалась. Уткнувшись мне в плечо, шумно сопела, возила носом по краю воротничка поло, ладонями опиралась о мышцы груди. Мне давил в бедро ручник, но я игнорировал неприятность, наслаждаясь ее близостью. Отстранилась, взглянув исподлобья.

– Ступай уже, а то ночевка состоится в другом доме, – и буквально вытурил ее из салона настырным взглядом.

Соглашайся – обещаю рай.

Глава 25. ДАМИРОВА

Гюнель.

На следующий день Халид появился на пороге моей квартиры без предупреждения. Я, думая, что это соседка открыла и опешила. Держа в руках букет из белых роз, он улыбался до ушей.

– Привет, – и нагло прошел за порог, как будто жил здесь.

– Здравствуй. Ты так неожиданно, – ответила, принимая из рук букет с нежным тонким ароматом. – Проходи.

– Елисей дома?

– Да, в своей комнате. А что? Ты о спорте хотел поговорить?

На что мой гость лишь покивал головой и двинулся вглубь квартиры. Постучав в закрытую дверь, толкнул. Я топала следом, раздираемая любопытством. Букет со мной, не могу пропустить их беседу.

– Привет, спортсмен, – Дамиров по-мужски пожал руку моему сыну.

– Халид Русланович! – радостно и удивленно вскрикнул мальчик, охотно протягивая ладонь.

– У меня мужской разговор к тебе.

Я затаила дыхание. Тон и слова меня взволновали. Как будто что-то важное должно сейчас произойти.

– Говорите, – серьезно ответил сын.

– Прошу руки твоей мамы у тебя, Елисей.

Сын вдумался в слова, не сразу сообразив, что означает фраза. Потом удивленно поднял мохнатые брови.

– Женитесь на маме?!

– Женюсь. Отдашь мне?

– Навсегда?

– Навсегда.

– Ура! – и подскочил к Дамирову, обхватив того за плечи. – У меня будет папа, о котором я мечтал!

А Халид схватил его и закружил по комнате, исторгая звонкий смех.

Спустя месяц мы расписались, как и обещал мой нареченный. Собрались на торжество самые близкие нам люди. Моя семья. Его. Надо сказать приняли меня его родители тепло, хотя я и боялась предвзятости. Мои родные весь месяц не верили, что я скоро сменю статус. И удивлялись, как умело я скрывала наши отношения. Да уж, кому такое можно рассказать? Только спустя время я понемногу выдавала информацию им в отформатированном варианте.

Приехал его друг Расул. Глядя на нашу пару, широко улыбался.

– Все же добился тебя, чертяга! – и приобнял меня, как сестру.

– Но-но, не зарься на чужую жену, рыжий даг, – подтрунивал Халид над коллегой, вытягивая меня из объятий.

Волосы Расула далеки, конечно, от рыжего, но и типичным кавказцем его не назовешь. Оказывается, он, как и я, наполовину лизгин по крови только по линии отца. Над ним витала аура благородства, мудрого взрослого мужчины. Все же Халид местами напоминал пацана, моего любимого второго мужчины наравне с сыном.

– Когда ждете малыша, Гюнель?

От друга не ускользнул мой жест: рука на животе, что прикладывала машинально.

– После Нового года, – смущено подтвердила его догадку.

Прикинув в уме месяц зачатия, поднял выразительно брови и ухмыльнулся:

– Ну, Дамиров! В яблочко! Мои поздравления. А кого ждете?

– Еще неизвестно, но лучше бы мальчик, иначе последует еще одна как минимум попытка, – скривила я лицо, зная, как мечтает Халид о сыне.

Расул загоготал.

Есть событие –

есть последствия.

ЭПИЛОГ

Гюнель.

До самых родов мы не знали кого ждем. Малыш все разы осмотра на УЗИ прятал свои гендерные признаки. Оставалось только гадать и покупать пару разных нейтральных по цвету комплектов. Елисей ждал брата, наивно полагая, что сможет с ним спарринговать. Если только лет через двадцать. А мы не разуверяли его. Но его надежды не оправдались, подарив нашей семье девочку: дочь и сестру. Родилась она правда почти на месяц раньше срока: 29 декабря. Ровно год спустя от той роковой ночи. Эта дата стала символичной, закрепившись за нашей семьей как талисман. Позже мой муж подарит мнекольцо с гравировкой этого дня календаря.

Фаиза – дал имя дочери Халид, что означает "победительница".

– Моя главная победа в жизни, мой бесценный кубок, – поцеловав в носик крошечную девочку, прижимая к своей груди, Халид взглянул на меня. – Гюнель, теперь не отвертеться от еще одних родов. Через пару лет поработаем над сыном!

И засмеялся: звонко, счастливо. Я подняла глаза к потолку.

– Ни за что, Дамиров! Я на это дело больше не подпишусь. Хочешь сына – рожай сам!

На что он, склонившись ко мне, страстно поцеловал.

– Спасибо за дочь. Люблю тебя, Нель.

– Спасибо тебе за любовь, Халид.

Иногда нам порою сложно сделать выбор. Вся наша жизнь и есть выбор. И от того, как правильно мы поступим последуют новые события. Я свой сделала. Выбор быть счастливой.

Конец.

Оглавление

Глава 1. ВСТРЕЧА В ТУМАНЕ

Глава 2. ЗНАКОМСТВО

Глава 3. ИЗБЕГАЮ

Глава 4. ОНА ПРИШЛА

Глава 5. СПАРРИНГ

Глава 6. УХАЖЁР

Глава 7. КОРПОРАТИВ

Глава 8. ПРИНУЖДЕНИЕ

Глава 9. ИЗВЕРЖЕНИЕ

Глава 10. ПОИСКИ КОГО?

Глава 11. ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Глава 12. ДАГЕСТАН

Глава 13. ОЧАГ И ГИТАРА

Глава 14. ВИЗИТЁР

Глава 15. ВОДОПАД

Глава 16. ДОЛИНА ОЗЕРА МОЧОХ

Глава 17. УКРАДЕННАЯ НОЧЬ

Глава 18. СПОРТКОМПЛЕКС

Глава 19. ОСТАВАЙСЯ НА УЖИН

Глава 20. РЕШАЮЩАЯ НОЧЬ

Глава 21. ОТДАЛИЛИСЬ

Глава 22. ДИЛЕММА

Глава 23. НАШЛИ ДРУГ ДРУГА

Глава 24. НЕИЗЛЕЧИМО

Глава 25. ДАМИРОВА

ЭПИЛОГ