100 великих зарубежных писателей [Виорель Михайлович Ломов] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Виорель Михайлович Ломов 100 великих зарубежных писателей
ОСТАВШИЕСЯ В ЛИТЕРАТУРЕ
Задержаться в литературе удается немногим, но остаться – почти никому.Выбрать «100 великих зарубежных писателей», т. е. в таблицу вроде Менделеевской вставить сто имен, – все равно что решить уравнение из трех неизвестных. Слова «великий – превосходящий общий уровень», «зарубежный – заграничный», «писатель – человек, который занимается литературным трудом» – ни о чем не говорят. Они расплывчаты, как вообще всё, что имеет отношение к искусству и литературе в частности. Несогласных со мной прошу ответить на три вопроса. Насколько «общий уровень» времен Эзопа или Монтеня отличается от «общего уровня» времен Флобера или Акутагавы, и можно ли сравнивать этот уровень в Древнем Риме с уровнем современной Колумбии? Известен ли вам хоть один зарубежный представитель какой угодно профессии республики Зимбабве или Островов Зеленого Мыса? А ведь их там не мало. Тьма. И, наконец, является ли писателем раб Эзоп, сочинявший всякие побасенки; математик Хайям, в минуты отдыха «царапающий» на полях своих трудов несколько строк рубай; градоначальник Монтень, разработавший жанр эссе; шутник и выпивоха Гашек, смешавший юморески с чешским пивом и породивший бессмертного Швейка? Да даже число 100, казалось бы вполне достойная величина, – на самом деле бесконечно малая в континууме национальных литератур. И каков он, этот континуум мировой Литературы? Сегодня в мире занимаются литературным трудом десятки, если не сотни тысяч человек. А если оценить их количество еще и во времени – то будет под миллион. В первую очередь меня интересовали авторы, чье творчество определило пути развития не только национальной, но и мировой литературы. Рассказать удалось не обо всех, но о многих. Увы, в «золотую» сотню не попали многие достойные писатели: Ж. Расин, Д. Мильтон, Ж.Ж. Руссо, А. Стриндберг, А. Линдгрен, М. Пруст, А. Камю, Я. Кавабата, Т. Уильямс, У. Эко… Сразу же, для ясности, договоримся – коли книга предназначена для российского читателя, в книге рассказано о тех, чьи имена он слышал хотя бы раз в жизни, а представителей Зимбабве или Островов Зеленого Мыса нет. Так же как и некоторых казалось бы достойнейших лауреатов Нобелевской премии по литературе, а также тысяч других не менее достойных премий, забытых из-за невостребованности. Очень кратко, я бы сказал, болезненно кратко (поскольку стеснен рамками проекта) я говорю о жизни и судьбе каждого из избранных и его ближайшего окружения (семья, друзья, враги) в контексте исторических событий. Анализ же творчества оставляю за скобками рассказа, в лучшем случае он идет неким фоном. Сразу же успокою недовольных выбором персоналий: в книгу вошли писатели, уже закончившие свой земной путь, т. к. основной критерий выбора имен, как и вообще всего на свете, – это время. Несколько десятилетий – достаточный срок, чтобы все встало на свои места и места достойных заняли достойные. Исключение составили двое ныне живущих авторов – Р. Брэдбери и Г.Г. Маркес – их имена известны во всем мире и не связаны с популистской шумихой. Большинство авторов приходится на последние два века. От прошлых столетий осталось не так уж и много имен. Что характерно, через два века, а может, даже и раньше, из предлагаемого перечня в лучшем случае также останется десяток имен. Хотя, может, я и ошибаюсь, и к ним прибавится кто-то, кого сегодня не знают даже специалисты. Пожалуй, тут стоит прислушаться к мнению известного критика Валентина Курбатова: «Книга может "вырасти", как из "пустяка" вырос стерновский "Тристрам Шенди" или из "светской хроники" Прустовское «Утраченное время». А может и провалиться в забвение, как недавний роман Гроссмана «Жизнь и судьба», принятый было за «Войну и мир». Посмотрите на одного Толстого – каких хлопот наделал читателю – вот уж где "великое" с "невеликим" сцеплено – не разорвать». Можно добавить: а Петрарка – всю жизнь он гордился своей книгой о географии, а мир взял лишь его сонеты; Кэррол, писавший Алису для забавы девочек, а им зачитываются все – от первоклашек до академиков. Оставим же нашим внукам и правнукам право выбора «великих» из дней вчерашних и дней сегодняшних. Если им, конечно, будет до этого хоть какое-то дело. Если же все-таки кто-то не одобрит наш выбор и воскликнет: «Кого выбрали – чё попало!», ответим словами несравненного Сервантеса: «Совершенно невозможно написать произведение, которое удовлетворило бы всех читателей!» Выражаю искреннюю благодарность за бескорыстную помощь в подготовке данного издания Виктору Еремину, Сергею Дмитриеву, Валентине Ластовкиной, а также моей жене и дочери Наиле и Анне – тем, без кого этой книги просто не было бы.К.И. Чуковский
ДРЕВНИЙ МИР
ГОМЕР (VIII в. до н. э.)
Хотя Гомер и первый в сотне «великих», он вне этой системы счисления. Ему место в пантеоне богов, да еще и на троне. Ведь он не просто богоравный, он победил само Время. Гомер открыл Европе и всему человечеству Литературу. Достаточно прочитать несколько его строк, чтобы почувствовать мощь времени и героев, мощь поэта, говорящего с богами на равных. «Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына» – этой строкой «Илиада» начинается. «Так воителя Гектора Трои сыны погребали» – этой заканчивается. А между ними еще 15 691 строка, каждая являющаяся самостоятельным, часто пронзительным стихом. Да хоть эти:ГЕСИОД (ок. 730 – начало VII в. до н. э.)
Гомер дал людям зрелища, ну а хлеба им дал другой великий эпический поэт архаического периода – Гесиод. От его стихов, по признанию многих, исходил запах земли и хлеба.ЭЗОП (ок. 620 – ок. 560 г. до н. э.)
Говорят же: «страшён, да умён». По описаниям сочинитель басен Эзоп (или Эсоп) был урод: голова как котел, лицо обезьяны, нос курносый, губы толстые, руки короткие, ноги разные, спина горбатая, кожа темная, брюхо вспученное. К тому же еще и неуч. Собственно, таким и должен быть во мнении древних греков варвар и раб. Вот только в голове его был такой острый ум, а с языка слетало такое острое словцо, которое и не снилось записным умникам и острякам. (Похоже, только Кола Брюньон был такой же шутник и острослов.) Сколько Эзоп сочинил басен – сегодня точно не скажет никто. Может, все, которые известны нам под именами Лафонтена, Крылова и иже с ними. А сколько их просто разошлось на пословицы и поговорки, на шутки и прибаутки. Разумеется, Эзоп не записывал свои историйки. Его трудно представить с горящими глазами раздумывающим над словом. Порой кажется, что и изъяснялся-то он одними только баснями, что для его положения было вполне естественно. Вообще-то говоря, он сам – басенный персонаж. Во всяком случае, ему приписывались все побасенки, которых в народе, понятно, неисчерпаемый запас. Да и когда какой-нибудь серьезный писатель брался за сочинение басен, он свое имя ставил вслед за Эзопом: «Эзоповы басни писателя имя рек». Читатель открывал книгу, и на страницах оживала вся фауна и начинала вдруг говорить человечьим языком – да еще как остроумно! Басенные традиции возникли задолго до Эзопа, и, очевидно, он начал не с сочинения басен, а с их собирания, что помогло ему, в конце концов, стать самым изощренным баснописцем из когда-либо живших на земле. Не исключено, что и все басни, автором которых он считается, в течение долгого времени передавались изустно. Он не искал славы, слава сама нашла его. Басни Эзопа и их персонажи принадлежат уже не ему, но всему человечеству. Да хоть вот эти две, пересказанные на сотни ладов: «Голодная лисица заметила на одной лозе висящие гроздья винограда. Она захотела их достать, но не смогла и ушла, сказав про себя: они еще зелены». «Волк увидел однажды, как пастухи в шалаше едят овцу. Он подошел близко и сказал: "Какой шум поднялся бы у вас, если бы это делал я!"» Рассказывая увлекательную, зачастую комическую историю, Эзоп преподает читателю серьезный нравственный урок. В чем же сила басен? Прежде всего в том, что человек учится простым и великим истинам на простых и сильных существах – героях басен. Как заметил Честертон: «Учится тому, что текущая река не может загрязнить свой собственный источник и что всякий, кто утверждает это, – деспот и лжец». Эзоп был родом из малоазийской Фригии, родины сатира Марсия, с которого победивший его в музыкальном состязании Аполлон ободрал кожу, и прекрасного виночерпия на божественном Олимпе Ганимеда, сияющего ныне с небосвода созвездием Водолея. Судьба Эзопа не была столь ужасна и столь прекрасна, но ему в жизни также перепало немало и плохого, и хорошего. Это можно утверждать и без всяких доказательств, так как Эзоп был раб априори – Фригия была одним из поставщиков рабов для Греции. Правда, на право называться родиной Эзопа помимо Котиэя во Фригии претендовали также Самос, Сарды и Месембрия во Фракии. Версий, кто он таков, много. Согласно Геродоту – главному, хоть и скудному источнику сведений об Эзопе, – баснописец жил во времена египетского царя Амасиса (570–526 гг. до н. э.) и был рабом некоего Иадмона, жителя Самоса, который дал ему свободу. Сто с лишним лет спустя Гераклид Понтийский утверждал, что первого его хозяина звали Ксанф. Плутарх, Алексид и Лисипп приводят Эзопа в Сарды, ко двору лидийского Креза, у которого он был советником и якобы участвовал в пире семи мудрецов, а затем в Афины, в период правления тирана Писистрата. Один из египетских биографов I в. н. э. утверждает, что Эзоп в Вавилоне встретился с легендарным спартанским законодателем Ликургом и загадывал ему загадки. Аристофан сообщает подробности о смерти Эзопа в Дельфах. Можно найти сведения и о посмертных перевоплощениях души Эзопа. Все эти мотивы стали звеньями последующей эзоповской легенды, получившей название «Жизнеописание Эзопа», или «Повесть о Ксанфе-философе и Эзопе, его рабе, или Похождения Эзопа». В средние века была сочинена в Византии анекдотическая биография Эзопа – перифраз одной из древнееврейских легенд времен царя Соломона, которая долго принималась за источник достоверных сведений о нём. Эзоп в ней раб, постоянно обижаемый и товарищами-рабами, и надсмотрщиками, и хозяевами, умеющий удачно мстить своим обидчикам, а зачастую отпускающий просто удачную шутку. Вот, например, когда Эзоп был в Самосе рабом у «философа» Ксанфа, тот послал его за покупками. Навстречу самосский градоначальник. «Куда идешь, Эзоп?» – «Не знаю!» – «Как так не знаешь? Говори!» – «Не знаю!» Рассердился градоначальник: «В тюрьму упрямца!» Повели Эзопа, а он оборачивается и говорит: «Видишь, начальник, я тебе правду сказал: разве я знал, что в тюрьму иду?» Рассмеялся начальник и отпустил Эзопа. Со страниц этой книги шагнул в мир Европы краснобай, иносказательно поносивший сильных мира сего, человек сварливый и злобный, только не «отрицательный», а «положительный» герой. Увы, не все истории закончились для Эзопа благополучно. Находясь в Дельфах, он обличал жрецов в том, что они не сеют, не жнут, а тунеядствуют от приносимых эллинами жертв. Все это, может, и сошло бы ему с рук, но он вдруг вздумал заняться богоборчеством: принес жертву Музам и посвятил им храм, где были их статуи, а посредине – статуя Мнемозины, а не Аполлона. Жрецы объявили всем, что Аполлон разгневался на Эзопа, как некогда на Марсия, а сами тем временем подбросили ему в котомку золотую чашу из храмовой утвари, а затем схватили «вора». Как святотатца, его побили камнями (по другой версии, сбросили в пропасть). Перед смертью Эзоп обратился к жрецам: «Не к добру вы обидели Муз! – и рассказал им последнюю свою басню, а в конце призвал: – Не обижайте слабых, дельфийцы!» Недальновидные дельфийцы не послушались Эзопа, за что их город по божественному провидению вскоре постигла чума, а через много лет вдруг оказалось, что Эзоп невиновен, и потомки его убийц были вынуждены уплатить виру, за получением которой явился внук того Иадмона, который был его господином. Эзоп сам себе напророчил, когда сказал: «Если тебе не спастись от смерти, умри по крайней мере со славой». Под именем Эзопа сохранился сборник из 426 басен. В конце V в. до н. э. в Афинах был известен письменный сборник Эзоповых басен, по которому учили детей в школе. «Ты невежда и лентяй, даже Эзопа не выучил», – говорит у Аристофана одно действующее лицо. Это были прозаические пересказы, без художественной отделки. Позднее имя Эзопа стало символом. Деметрий Фарерский (ок. 350 – ок. 283 г. до н. э.) составил собрание басен в 10 книгах, утраченное после IX в. н. э. В эпоху Августа Федр осуществил переложение этих басен латинским ямбическим стихом, а Флавий Авиан (IV в.) переложил 42 басни латинским элегическим дистихом. Около 200 г. н. э. свои басни (на сюжеты Эзопа) о животных на холиямбе слагал по-гречески Бабрий. Его сочинения включил в свою коллекцию монах Максим Плануд (XIV в.), предпослав им жизнеописание Эзопа. Эта коллекция оказала значительное влияние на всех позднейших баснописцев. Если древность не сомневалась в историчности Эзопа, то уже начиная с эпохи Возрождения этот вопрос был поставлен под сомнение (впервые великим немецким церковным реформатором Лютером в XVI в.) и только XX в. стал вновь склоняться к допущению исторического прототипа образа Эзопа. Басни Эзопа были переведены (часто переработаны) на многие языки мира, в том числе знаменитыми баснописцами Лафонтеном, Лессингом и Крыловым. М.Е. Салтыков-Щедрин блестяще перенял мастерство древнегреческого баснописца. Его сказки «Премудрый пескарь», «Карась-идеалист», «Орел-меценат», «Медведь на воеводстве» и другие – прекрасный образец Эзопова мастерства. На русском языке полный перевод всех басен Эзопа, около 500 греческих и латинских, был опубликован в серии «Литературные памятники» в 1968 г. (перевод и комментарии филолога-классика М.Л. Гаспарова).ЭСХИЛ (525/4—456/5 гг. до н. э.)
СОФОКЛ (496–406 до н. э.)
Современники усматривали в его жизни сплошную череду удач. «Блаженный Софокл, – прозвучало буквально через несколько дней после его смерти со сцены Афинского театра. – Он умер, прожив долгую жизнь, он был счастлив, умен, сочинил множество прекрасных трагедий и скончался благополучно, не изведав никаких бед». Великий трагический поэт родился во второй год 71-й Олимпиады в небольшом селе Колон, в получасе ходьбы от Афин, к северу от Акрополя. Софокл был сыном состоятельного человека – владельца оружейной мастерской и получил прекрасное по тому времени образование. К 16 годам он стал замечательным кифаристом и певцом. Кроме того, он брал призы на атлетических состязаниях. Когда греки праздновали победу над персами при Саламине (480 гг. до н. э.), Софокл, руководил хором юношей, исполнявших гимны. А еще он отличался необычайной красотой. Греки считали Софокла идеалом гармоничного человека, являвшего собой физическое, духовное и нравственное совершенство. Ему приписывали также и необычайные способности. Когда из храма Геркулеса был похищен тяжелый золотой кубок, Софокл увидел во сне бога, сообщившего ему имя похитителя. Молодой человек сообщил о сновидении в ареопаг. Арестованный вор во всем признался и вернул украденное. Время жизни Софокла падает на годы правления его друга Перикла (461–429 гг. до н. э.). Софокл принимал деятельное участие в общественной жизни. В 443 г. он занимал ответственную должность председателя Комиссии казначеев эллинской, то есть союзной, казны, а в 441 г. в должности стратега участвовал в походе против острова Самоса. Поэт всегда был сторонником традиционного уклада жизни и отрицательно относился к новым политическим и идейным течениям, он принял даже участие в неудавшемся антидемократическом перевороте 411 г. Однако прославился Софокл не как политический деятель, а как замечательный драматург. Каждая его новая пьеса становилась событием для афинян. В 468 г. до н. э. на празднике великих Дионисий 27-летний Софокл состязался с самим Эсхилом – победила его трагедия «Триптолем». С этого момента и до самой смерти Софокл оставался наиболее популярным афинским драматургом: он участвовал в 30 драматургических состязаниях, 24 раза был первым, в остальных случаях – вторым (участников было всегда по три). Не было ему равных и по объему написанного – 123 драмы, не считая созданных им со своим сыном Иофонтом, также ставшим победителем состязаний. Раз в два года Софокл выступал с тетралогией (три трагедии и драма сатиров). До наших дней дошло только семь из них, относящихся к позднему периоду его творчества: «Аякс», «Трахинянки», «Антигона», «Царь Эдип», «Электра», «Филоктет» и «Эдип в Колоне». Писал он также элегии и пеаны, прозаические сочинения о хоре. Пьесы Софокла были следующим шагом в развитии греческого театра: каждая являла собой самостоятельное целое, были сокращены масштабы драмы за счет отказа от формы трилогии, а также появился третий актер. В историю мировой литературы Софокл вошел как создатель трагического образа мудрого царя Эдипа, принадлежавшего к роду, над которым за грехи предков тяготело проклятие богов. Ни один драматург, ни до, ни после него, не был способен так героизировать мощь человеческого духа, и ни одно произведение античной драматургии не оставило столь значительных следов в истории европейской драмы, как «Царь Эдип». Тему всесилия судьбы Софокл разрабатывает и в других трагедиях. В частности, в «Антигоне», утверждающей нравственное величие человека: «В мире много сил великих, Но сильнее человека Нет в природе ничего!» Сюжеты для них он черпал из сказаний о Троянской войне, мифов о подвигах Геракла и странствиях аргонавтов. Афиняне очень любили творения Софокла, любили также его самого и его семью. За сладость его стихов трагик был прозван пчелой. Говорят, Софокл совершенно не интересовался житейскими благами, мало тратил на себя и в такой же строгости содержал своих сыновей. Усердие его было столь велико, что сохранился даже античный анекдот о том, как в своих трудах он совсем забросил дом и свое имущество. Обеспокоенные тем сыновья вызвали отца в суд, чтобы отстранить безумца отца от владения домашним имуществом. Старик сказал судьям: «Если я Софокл, то я не слабоумен, если же я слаб умом, то значит, что я – не Софокл», после чего продекламировал отрывок из только что написанного «Эдипа в Колоне». Стихи вызвали такое восхищение, что старца проводили из суда, словно из театра, рукоплесканиями и восторженными возгласами. Сыновья же устыдились, и последние годы жизни Софокла уже не были омрачены семейными распрями. Известно, когда скончался Еврипид, третий великий трагик той поры, на генеральной репетиции своей драмы Софокл вышел вперед в черном гиматии (плащ, или римская тога), а хор и актеров вывел без праздничных венков – народ плакал. Уже в весьма преклонном возрасте, когда для Афин началось время череды поражений и отчаяния, Софокла избрали одним из десяти «пробулов» («советников»), которым были вверены судьбы Афин. Перед смертью Софокл «вернулся в детство», посвятив родному селу трагедию «Эдип в Колоне». Умер он девяностолетним. Говорили, что во время представления последней трагедии, одержав победу в состязании, в сильнейшей радости он упал и умер из-за этого. Хотя Аполлодор рассказывает, что, «поперхнувшись виноградом, испустил свой дух Софокл». Спартанский царь Лисандр, осаждавший в те дни стены Афин, снял на время осаду, чтобы афиняне могли похоронить великого трагика всей Греции в семейном склепе на дороге из Афин в родной Колон. Всего несколько лет не дожил Софокл до поражения Афин в Пелопоннесской войне. Погибло все то, что он так любил. И только его трагедии пережили века. Поэт был любимцем современников; после смерти он был причислен к лику «героев», и на его могиле ежегодно приносились жертвы. Был принят закон о сооружении бронзовых статуй поэтов Эсхила, Софокла и Еврипида, о хранении их списков в государственном архиве и о канонизации текстов. Афиняне после смерти соорудили ему святилище и прозвали Дексионом («Принявшим») – из-за того, что он якобы принял у себя бога Асклепия. Еще в античности Софокл считался классиком. Начиная с XVI в. его «Антигону», «Электру» и «Эдипа-царя» ставили в театрах Европы и всего мира несчетное число раз. На русский язык Софокла переводили Д.С. Мережковский, Ф.Ф. Зелинский, С.В. Шервинский.ЕВРИПИД (485 или 480–406 гг. до н. э.)
Тиран в Ферах Александр Ферский прославился в 70-е гг. до н. э. на всю Грецию своими зверствами: врагов он живыми закапывал в землю или бросал на растерзание львам. Но на спектакле «Троянки» он плакал, как ребенок. А простодушные (даже по древнегреческим меркам) жители приморского фракийского городка Абдеры после постановки «Андромеды» натурально помешались. Бледные, худые, они неделями носились по улицам, громко крича и декламируя монологи из пьесы, пока не началась зима и наступивший сильный холод не остудил их и не прекратил поэтический бред. А ведь это были не самые лучшие пьесы великого греческого трагика Еврипида. О Еврипиде обычно говорят как о третьем сыне – третьем по значимости в ряду трех великих драматургов, трагедиикоторых главным образом и составили славу Афин в V в. до н. э. И это при том, что античная литература сохранила больше отрывков из Еврипида, чем из Эсхила и Софокла вместе взятых. Достоверных сообщений о жизни Еврипида немного, и те противоречивы. Видимо, любой талант рождает множество интерпретаций, в т. ч. и биографических. По одним сведениям, он родился на острове Саламин (в 16 км к западу от Афин) в день Саламинской победы 27 сентября 480 г., по другим – в 484 г. до н. э. Аристофан утверждает, что матерью Еврипида была торговка зеленью, а другие источники сообщают, что поэт происходил из знатного рода землевладельцев и одно время даже служил при храме Аполлона. Известно, что он получил хорошее образование: учился у философов Протагора и Анаксагора, дружил с философами Архилаем и Продиком, был владельцем первой частной обширной библиотеки. С детства занимался гимнастикой, выиграл соревнования среди мальчиков, хотел стать участником Олимпийских игр, но не попал на них по молодости. Какое-то время занимался рисованием, брал уроки в ораторском искусстве и литературе. Над трагедиями Еврипид начал работать уже в восемнадцатилетнем возрасте. Однако впервые в состязании драматургов принял участие в 455 г. до н. э., когда ему было около тридцати. Его трагедия «Пелиады» тогда заняла третье место. Судьи вообще не баловали Еврипида. Любимец Мельпомены за свою жизнь поставил 22 тетралогии, но сумел одержать только пять побед, причем последнюю – посмертно. Всего же он написал до 98 пьес. Еврипид, в отличие от Эсхила и Софокла, сам на сцене не выступал и не писал музыки, перепоручая это музыкантам. И вообще сильно отличался от своих коллег по драматическому цеху. Был затворником, одиноким мыслителем-книголюбом, нелюдимым и одиноким, хотя и дважды женатым человеком. Семейная жизнь Еврипида складывалась неудачно. От первой жены, Хлоирины, имел он 3-х сыновей, но развелся с ней из-за её супружеской неверности. Вторая жена, Мелитта, оказалась не лучше первой. Раз только Еврипид участвовал, и то, как признанный всей Грецией поэт, в посольстве в Сиракузы на Сицилии. Он не примыкал ни к одной из общественных группировок, но был целиком захвачен волной критики старых ценностей, которая вылилась в так называемое «софистическое» движение, крайне отрицательно относившееся к наследственной аристократии и ее привилегиям. Острые вопросы современности, как иголки, торчали из его пьес и, понятно, ранили и раздражали многих афинян. Равный ему по таланту комедиограф Аристофан весьма ревниво относился к творчеству великого трагика и при всяком удобном случае пародировал и высмеивал его трагедии, задевая при этом и личную жизнь, намекая на неверность его жены и т. п. В то же время Еврипида знали и почитали во всем Средиземноморье. Вот что рассказывает Плутарх о поражении афинян на Сицилии в 413 г. до н. э.: «Их (афинян) продавали в рабство и ставили на лбу клеймо в виде лошади. Некоторых спас Еврипид. Дело в том, что сицилийцы. чтили талант Еврипида. Когда приезжающие доставляли им небольшие отрывки из его произведений, сицилийцы с наслаждением вытверживали их наизусть и повторяли друг другу. Говорят, что в ту пору многие из благополучно возвратившихся домой горячо приветствовали Еврипида и рассказывали ему, как они получали свободу, обучив хозяина тому, что осталось в памяти из его стихов, или как, блуждая после битвы, зарабатывали себе пищу и воду пением песен из его трагедий». Вокруг Еврипида сложилась крайне неблагоприятная обстановка. Не понятый афинянами и обиженный ими, поэт в конце жизни покинул родной город. Он поселился в Македонии, где встретил радушный прием царя Архелая и завершил свою великую трагедию «Вакханки». Еврипид и умер на чужбине в 406 г. до н. э. Афиняне испросили разрешения захоронить драматурга в родном городе, но Архелай пожелал оставить могилу Еврипида в своей столице, Пелле. Афины же поставили в театре статую Еврипида и пустую гробницу (кенотаф), воздав ему почести после смерти. Плутарх передал легенду: в гробницу Еврипида ударила молния, великое знамение, которого удостоился из знаменитых людей только Ликург. Сплетни не оставили поэта и после его смерти. Некоторые клялись именем Аполлона, что его растерзали собаки, а то и вовсе – женщины, отомстившие «женоненавистнику». Что же так раздражало в Еврипиде его сограждан? Если в начале Пелопоннесской войны он писал патриотические пьесы, прославлявшие Афины («Гераклиды», «Просительницы»), то в 415 г. он выступал с резким протестом против войны вообще («Троянки»). К тому же в ряде трагедий Еврипид развивал мысль о том, что рабство есть несправедливость и насилие. Использовал поэт и запретную до него в трагедиях тему эротики. Но главное и, быть может, единственное, что никак не могли принять афиняне – его изображение человеческих характеров. Аристотель отмечал в своей «Поэтике», что Еврипид вывел на сцену людей такими, какие они бывают в жизни, жалкими и ужасными, что вызывало у неподготовленных, неискушенных в перипетиях психологических переживаний зрителей сложную гамму чувств – от сопереживания до ужаса, и, соответственно, неприятия и отторжения пьес, как таковых. Невежественные и глупые люди, сгорающие в пламени необузданных страстей, жадные, честолюбивые и жестокие, губящие себя и своих близких – такие герои-монстры зрителей не только пугали, они им были не нужны. Трагедии Эсхила воспитывают людей, утверждал Аристофан, а произведения Еврипида «портят» их. Собственно, Еврипида постигла участь гения, опередившего свое время. Сохранились, помимо одной сатировской драмы и множества драматических фрагментов, 17 трагедий Еврипида. Лучшие, по оценке древних, драмы потеряны; из уцелевших увенчан был только «Ипполит». Самая известная драма Еврипида – «Медея» (431 г. до н. э.). В ней поэт одним из первых обратился к изображению любовного конфликта в драме и сделал любовную страсть движущим мотивом событий. В Средние века творчество Еврипида было забыто. Новая волна интереса к его драматургии возникла в эпоху Возрождения, и, как следствие, европейская драма стала развиваться двумя путями: в сторону трагедии сильных страстей (через древнего римлянина Сенеку к великому французу XVII в. Расину) и в сторону бытовой драмы (от древних римлян Менандра и Плавта к сопернику Расина – Мольеру). Влияние драматургии Еврипида отчетливо заметно и в творчестве Вольтера, Гете, Шиллера, Верхарна и многих других. Главная заслуга в переводе драм Еврипида на русский язык принадлежит И.Ф. Анненскому. Переводили его также Д.С. Мережковский, П.Д. Шестаков, В.А. Алексеев, Н.П. Котелов, В.Г. Аппельрот.АРИСТОФАН (между 444 и 450 – между 387 и 380 гг. до н. э.)
В 406 г. до н. э. афинский театр потерял сразу двух великих поэтов – Софокла и Еврипида. Ушла целая эпоха великой аттической трагедии. Общественность активно обсуждала, кто из трех трагиков: Эсхил, Софокл или Еврипид – лучший. Комедиограф Аристофан свой ответ дал на следующий год в пьесе «Лягушки». Герой пьесы бог вина Дионис, опечаленный тем, что афинский театр осиротел, надумал вернуть Еврипида. Вход в Аид был запрещен даже богам. С трудом, но Дионис со слугой все же попали туда. Несмотря на «адскую» тематику, действие шло под нескончаемый хохот зрителей над остроумными диалогами. «А видел ты здешних грешников, и воров, и лжесвидетелей, и взяточников?» – спрашивал один актер. «Конечно, видел, и сейчас вижу», – второй показывал на ряды зрителей. «Лучший – Эсхил!» – решил в конце концов Дионис, забирая Эсхила с собой. А подземный бог напутствовал: «Такому-то политику, и такому-то мироеду, и такому-то стихоплету скажи, что давно уж им пора ко мне.» Театр умирал со смеху. В этой пьесе Аристофан пародировал не только Еврипида, но и любимого им Эсхила. Пародия была у него в крови, и он выбирал мишенями для пародий соразмерных своему таланту личностей. Любил он нападать и на Сократа, высмеивая его новации в области образования, хотя по свидетельству Платона был его приятелем. Все пьесы Аристофана отличала воистину гусарская бесшабашность, изящная выдумка, искрометный юмор, острая злободневность; особенно радостно принимали зрители непристойности и грубые личные и политические выпады против сильных мира того. Жанр древней комедии Аристофан довел до совершенства. Греки были очарованы его пьесами. Платон говорил, что «музы устроили себе в нём приют», а все древние называли его попросту Комиком. По убеждениям Аристофан был государственником, и во всем, что, по его мнению, колебало государственные основы, видел объекты для сатирических стрел. Себя он называл «очистителем, отвращающим беды от своей страны». Он резко критиковал разбогатевшую на войне городскую демократию и тиранию, обвинял афинский демос в малодушии, легкомыслии, в падкости до льстивых речей, глупой доверчивости, заставляющей его вечно питать надежды и вечно разочаровываться. Афиняне повторяли за ним вслед, что в Совете 500 «заседает оболваненный народ». И в то же время Аристофан с уважением относился к политическим деятелям, выступавшим за мир; особо благоволил к полководцам: «Нет благородней смерти Фемистокла». Сочувствовал он и бывшим храбрым воинам, честным судьям-старикам (по современному, пенсионерам), получавшим за свои труда нищенские три обола, и их бедственному положению. Даты рождения и смерти Аристофана точно не известны. Его родителями были Филипп и Зенодора. Из нескольких версий о его происхождении – греческая колония на Эгине, Родос, Египет, Афины – предпочтение стоит отдать Афинам, да и афиняне всегда считали драматурга «своим». Вероятно, Аристофан нес военную службу, как все граждане. У него было два сына, Филипп и Арар, оба комические поэты, но поговаривали, что у него их трое и даже четверо. Всю жизнь он провел в Афинах и был в курсе всех новостей и слухов об известных общественных деятелях. Прекрасно знал он и правила судебной процедуры, и быт своих сограждан. Сочинять комедии Аристофан начал молодым человеком с богатой шевелюрой («Пирующие», 427 до н. э.), за сорок лет сочинительства потерял все волосы, зато поставил сорок четыре пьесы, из которых до нас дошло одиннадцать комедий, не считая девятисот фрагментов. Аристофан – единственный комедиограф Греции, чьи произведения дошли до нас целыми. Обычно рассматривают три периода его творчества. В первый, ранний период – с 427 до 421 г. до н. э. («Вавилоняне», «Всадники», «Облака», «Осы», «Мир») – поэт был безудержен в политической сатире, пользовался полной свободой слова, и никто не был огражден от его поношений. Правда, ставил пьесы он под именем Каллистрата, так как был неизвестен и не имел возможности оплачивать хор. Когда в 426 г. до н. э. он осмеял в «Вавилонянах» могущественного демагога («народного вождя»), кожевника Клеона, тот обвинил его перед Советом 500 в оскорблении народа и его представителей перед союзниками, а также в незаконном присвоении тем звания афинского гражданина. Подробности суда неизвестны, по-видимому, Аристофан достаточно легко отделался от обвинений. Молодой поэт жестоко напал на Клеона в следующей своей комедии «Всадники», сделав его одним из главных героев пьесы. В этой пьесе Аристофан необычайно ярко явил миру социальную природу демагогии. В страхе перед реальным Клеоном актёры отказались от этой роли. Говорят, Аристофан сам сыграл ее, раскрасив себе лицо. Это вызвало ярость со стороны Клеона, и чем бы все закончилось, неизвестно, если бы Клеон не умер в 422 г. до н. э. Надо отметить, что удача не всегда сопутствовала Аристофану. Так, постановка пьесы «Облака» (423 г до н. э.) провалилась, и он несколько лет переделывал текст. С 421 до 414 г. до н. э. мы не имеем о поэте никаких сведений. В эти годы он поостыл, стал более сдержан и осторожен, хотя и не потерял своего блеска и остроумия. К тому же в 415 г. был проведён закон, ограничивавший необузданную свободу осмеяния личности. С 414 г. начался второй период его творчества («Птицы», «Лисистрата», «Женщины на празднестве Фесмофорий», «Лягушки»): продолжался он до 405 г. до н. э. В наиболее известной пьесе «Лисистрате» («Распускающей войско»), поставленной в год олигархического переворота (411 г. до н. э.), яростных выпадов против личностей не было, хотя в ней Аристофан убийственным смехом разоблачил кровожадность военной партии. Заодно он оправдывал прежний крепкий политический строй и осуждал современную ему разжиревшую демократию с ее пустыми страстями и декламацией. В последние годы жизни Аристофан разочаровался от бессилия что-либо изменить в общественном устройстве Афин. Из пьес ушел политический заряд, но в них по-прежнему был силен пародийный элемент («Женщины в народном собрании», «Богатство» и др.), разбавленный, правда, утопическими идеалами. Две пьесы «Аэолосикон» и «Кокал» Аристофан подарил сыну Арару, чтобы составить ему имя в театральных кругах. Прошел век, и от афинской демократии и свободы слова не осталось и воспоминаний. В IV в. до н. э. комедии такого рода уже не писали – и Аристофан ушел в забвение. Лишь во II в. н. э. сатирическое направление продолжил Лукиан. Византийская эпоха признала за Аристофаном первенство в жанре комедии. С XVI в. начались постановки Аристофана в Западной Европе. Сюжетами «отца комедии» пользовались Расин, Гёте, Фейхтвангер. Творчество Аристофана вдохновляло Э. Роттердамского и Рабле, Свифта и Филдинга. В России произведения древнегреческого драматурга переводились много раз. Гоголь называл Аристофана образцом поэта-сатирика. Герцен, Белинский, Чернышевский, Салтыков-Щедрин, Маяковский подхватили и развили основные мотивы его творчества. В советское время был издан новый перевод комедий Аристофана, выполненный А.И. Пиотровским.ВАЛЬМИКИ (XII–XI или V–IV вв. до н. э.)
Недвижно простоять несколько тысяч лет покрытым муравьями – это слишком даже для индуса, продвинутого в йоге. А вот легендарный древнеиндийский поэт простоял. Его так и прозвали Вальмики – «Покрытый муравьями». Впрочем, в стране Будды и не такое случалось. Поэму Вальмики «Рамаяна» знает каждый индиец, а ее автор для всех – Первый поэт, «адикави». Жил он не позже V–IV вв. до н. э. (по мнению некоторых ученых, даже в XII–XI вв. до н. э.), и индийцы по сей день глубоко чтят память своего поэта. В октябрьское полнолуние вся Индия отмечает его день рождения. Кто такой Вальмики, можно выяснить только из текста самой поэмы. В незапамятные времена, когда все еще почитали закон, разбойник Вальмики (при рождении ему было дано имя Ратнакара) занимался грабежом и разбоем и, будучи брахманом – представителем наивысшей касты, не останавливался даже перед убийством своих собратьев, брахманов и аскетов, – самым тягчайшим, по индусским понятиям, преступлением. Судьба свела его в лесу с поэтом Шри Нарадой, музыкантом и весельчаком. Вальмики услышал чарующую музыку и увидел человека, играющего на музыкальном инструменте. Угрожая мечом, он стал требовать от него ценности. – Мои богатства внутренние, ими я могу поделиться с тобой, – сказал музыкант. – Других ценностей у меня нет. Да и что они по сравнению с духовными? Ты такой сильный человек, скажи, зачем ты это делаешь? – Ради моей семьи – моей матери, моей жены и детей. Если я не принесу им денег, они будут голодать, а я ничего другого делать не умею, – ответил Вальмики. – А нужна ли им такая жертва? Ты спроси у них: готовы ли они разделить ответственность за твои прегрешения перед Богом? Разбойник привязал музыканта к дереву и отправился домой. Мать ответила ему: – Почему я должна делить с тобой ответственность за твои преступления? Я – твоя мать, твоя обязанность – кормить меня. И его жена тоже сказала: – С какой стати я буду отвечать за твои грехи? Я ничего такого не совершила и чиста перед Богом. Я не знаю, как ты добываешь хлеб, это твое дело. Озадаченный Вальмики вернулся и отвязал музыканта: – Никто не хочет делить со мной ответственность. Что бы я ни делал ради семьи, за все буду отвечать сам. Наставь меня на путь истинный, чтобы я однажды смог почувствовать ту же музыку, ту же радость, что вижу на твоем лице. И Шри Нарада попросил его произнести слово «Рама». Вальмики не смог. – Если ты не можешь повторять имя Рамы, – сказал Нарада, – повторяй ма-ра, ма-ра, ма-ра – смерть, смерть, смерть. – Это привычно, – ответил Вальмики и стал повторять: – Мара, мара, – пока не убедился, что произносит слово «Рама». После этого Шри Нарада поведал разбойнику историю о доблестном царе Раме, в которого воплотился сам бог Вишну, о его походе на остров Ланка для спасения своей возлюбленной Ситы, похищенной царем демонов Раваной, и его справедливом и мудром правлении в течение одиннадцати тысяч лет. Перед расставанием Нарада призвал Вальмики очиститься и восславить жизнь и подвиги Рамы. Вальмики раскаялся в своих преступлениях и искупил содеянное зло суровой аскезой. Очистившись, он стал мудрым и просветленным. Однажды в лесу он заметил пару куликов-краунча, занятых любовными играми. И тут просвистела охотничья стрела и поразила самца. Его подруга горестно закричала. Сердце Вальмики преисполнилось состраданием. Разгневанный бессердечием охотника, он произнес: «О охотник, убив эту птицу в момент ее супружеского счастья, ты никогда и нигде не найдешь покоя!» – и вскоре осознал, что это стихи неведомого прежде размера. Их он назвал «шлокой, родившейся из моего горя». Позже Вальмики впал в глубокую медитацию, и ему явился сам Брахма. Создатель мира велел Вальмики поведать историю Рамы, услышанную им от Нарады. Следуя веленью Брахмы и разуменью собственного сердца, Вальмики сложил «Рамаяну». Семь книг на санскрите содержат 24 тысячи двустиший – это в три раза больше, чем в «Илиаде». Название ее образовалось из двух слов: Рама – имя героя и аяна – сказание. По другой версии, не Нарада, а семь мудрецов, на которых напал Вальмики, раскрыли ему в мудрых речах эфемерность человеческой жизни и гуманитарных ценностей и предложили несколько раз произнести вслух «мара». Услышав, как из его уст вылетает имя бога Рамы, Вальмики застыл в изумлении и простоял так много тысяч лет, повторяя слово «мара»; его тело облепили муравьи, и он превратился в муравейник. Когда мудрецы снова прошли этой дорогой, они остались довольны аскезой бывшего разбойника и разрешили ему выйти из муравейника. С тех пор Вальмики возвысился настолько, что смог в состоянии духовного транса увидеть бога Вишну в образе Рамы и затем описать его в своей «Шри Рамаяне Вальмики». Став мудрецом, Вальмики заимел толпы последователей. Дожив до глубокой старости, он ушел в горы и, любуясь закатом, застыл в едином совершенном знании. Его бренное тело было сожрано муравьями, что еще раз подтвердило семантику его имени. Был ли покрыт Вальмики муравьями на самом деле, установить сложно, но то, что он покрыл себя неувядаемой славой, не сравнимой ни с чьей славой в мире – это бесспорно. В Индии влияние сказания о Раме выражается не только в духовном, а и в материальном плане: в употреблении имен, в названиях предметов и растений, в названиях городов и поселков, в ритуальных праздниках, в атрибутах, формирующих мировоззрение и нравственность. Даже при встрече индийцы приветствуют друг друга: «рам-рам!» Во всей истории человечества нет другого литературного произведения, которое сформировало бы и облагородило обычаи, взгляды и образ жизни многих поколений людей, как это сделала «Рамаяна» в странах Южной и Юго-Восточной Азии. Первыми исполнителями поэмы стали ученики Вальмики сыновья Рамы – царевичи Куша и Лава. За ними последовали тысячи сказителей-кушилавов. Легенда о Раме и Сите, скорее всего, сложилась к V или IV в. до н. э. К 200 г. до н. э. различные авторы создали свои варианты легенды. Позже она была дополнена множеством добавлений и к V в. н. э. обрела современную форму. Сегодня она почитается священной книгой. «Рамаяна» была переведена на многие восточные языки. На ее основе было издано множество оригинальных местных сочинений. Многие сюжеты эпоса составили канву художественных сочинений последующих эпох, в т. ч. и великого индийского поэта Калидасы (IV–V вв.). На хинди книгу о Раме написал выдающийся писатель Премчанд, классик литератур хинди. Ни один из десятков переводов поэмы на русский язык не признан классическим.КВИНТ ВАЛЕРИЙ КАТУЛЛ ВЕРОНСКИЙ (между 87–84—54 гг. до н. э.)
В нескольких строках: «И ненавижу ее и люблю. „Почему же?“ – ты спросишь. Сам я не знаю, но так чувствую я – и томлюсь» и «Что женщина в страсти любовнику шепчет, в воздухе и на воде быстротекущей пиши!» великий римский лирик Квинт Валерий Катулл выразил то, что вслед за ним пытались выразить тысячи поэтов, не смущаясь тем, что Катулл, открыв лирическую тему, сам же отчасти ее и закрыл. В начале XIII в. в Вероне была обнаружена ветхая рукопись, с которой своевременно сделали две копии (рукопись вскоре была утрачена), донесшие до нас 116 стихотворений римского поэта. Творчество Катулла развивалось в период гражданских войн, распада республиканского строя и становления военной диктатуры. Тогда только чудо удержало Рим от катастрофы, но это была и пора его благоденствия: он – хозяин Средиземноморья, богатство течет в него рекой, обывателям, особенно имущим сословиям, и делать-то нечего – воюют контрактники, пашут рабы, делят власть политики. Одна проблема – чем занять досуг. В чередовании будней и праздников, труда и разрядки работа уступала место пьяным загулам, чинность – разнузданности, взвешенность каждого слова – сквернословию. На этом эмоциональном фоне и сформировалась поэзия Катулла. Тем более, родилась она среди сверстников – юных бездельников, озабоченных тем, где бы вкусно поесть и с кем сладко поспать. В чисто мужских компаниях любили рассказывать о своих любовных похождениях. В тесном кругу общения всё остро переживалось, раздувалось, сопровождалось бурей чувств и эмоций – обычная юношеская игра, нарочитость, бравада. Тип юноши-гуляки уже существовал в литературе, и молодые повесы брали с него пример. Именно демонстративная разнузданность молодежи и наложила отпечаток на неистово бранные и восторженно ликующие стихи Катулла. Катулла пленяла такая жизнь еще и потому, что сам он по рождению был выходцем из провинциальной Вероны, для богатых и знатных уроженцев которой был возможен доступ к римскому гражданству. Отец Катулла был в Вероне человеком богатым и знатным: на его вилле, на озере Гарда частенько гостил Цезарь. Он и сына послал в Рим, чтобы дать ему образование и ввести в хорошие дома. Заодно и присмотреть жену, чтобы дети от рождения имели права римских граждан. Купил ему загородную виллу неподалеку от элитного дачного места Тибур. Перед Катуллом были открыты все двери, он мог сделать карьеру на форуме или в суде, но предпочел любовь и поэзию. Катулл вошел в группу молодых поэтов-неотериков (т. е. новых поэтов, модернистов), сблизился с Цинной и Кальвой. Разлагающееся общество искало приют в сфере интимных переживаний, и неотерики, как никто другой, ему этот приют предлагали. Светская публика упивалась изысканной поэзией, недоступной, по ее мнению, пониманию невежд. В элегиях и эпиграммах новые поэты выражали свой протест против грубостей внешней жизни и изощрялись отделкой стиха и ритма. Их постоянная полемика с поэтами-эпиками, а также похвальная борьба за простоту и изящество литературного языка способствовали созданию в римской поэзии многих новых стихотворных размеров. Катулл создал лирику, отражающую разнообразные настроения поэта. Прежде всего, это стихи, связанные с его любовью к Клодии, сестре трибуна Клодия Пульхра, которую поэт назвал Лесбией, сближая ее с лесбиянкой Сапфо. Аристократка Клодия была красива и распутна (это ее позже выставил Цицерон в одной из своих речей эмансипированной женщиной без стыда и совести, напоказ щеголяющей развратом), и для нее Катулл был лишь очередной любовник. Для поэта же она стала страстью и мукой на всю жизнь, источником тоски и вдохновения. Большая часть стихотворений Катулла обращены к друзьям и врагам, ибо Катулл был равно талантлив в любви и ненависти. Из больших произведений поэта отмечают экзотическую поэму «Аттис», искусно сложенный эпиллий (поэму на мифологический сюжет) и любовную элегию (первую в римской поэзии) о горе Катулла, вызванном разочарованием в Лесбии. Какой распорядок дня был у Катулла? С утра до вечера он делал визиты, сопровождал покровителей, присутствовал на судебных процессах и народных сходках, участвовал в уличных потасовках между сторонниками разных сенаторов, а с вечера до утра пел, пил и занимался эросом (слова «любовь» тогда еще не было – Катулл, кстати, его и придумал). В 60 г. до н. э., в год появления Катулла в Риме, был образован Первый триумвират – союз Юлия Цезаря, Помпея и Красса. Он был призван «заглушить» разноголосицу остальных сенаторских клик. Те, естественно, обрушили на триумвират всю свою ненависть, сдобренную памфлетами и эпиграммами. В эту травлю был вовлечен и Катулл, сложивший не одну эпиграмму против Цезаря и особенно его приятеля Мамурры. Однако вскоре друзья и покровители Катулла переметнулись на сторону Цезаря, а следом и он попросил у Цезаря извинения. Тот, всегда поддерживавший дружеские отношения с его отцом, в тот же день пригласил Катулла к обеду. Неверность Клодии ввергла Катулла в отчаяние, и когда он весной 57 г. до н. э. получил известие о смерти брата в Малой Азии вблизи Трои, тут же выехал в Вифинию в составе свиты проконсула Гая Меммия, тщетно думая заработать у него какое-то вознаграждение. За год сочинил эпиллию «Аттис», несколько экзотических стихотворений, а на могиле брата трогательное – «и навеки теперь здравствуй, мой брат, и прощай». Весной 56 г. до н. э. Катулл на приобретенном им небольшом судне посетил Родос, ряд городов Эгейского моря и вернулся на родину, в Сирмион. Умер поэт очень рано, едва 30 лет от роду; год смерти его в точности неизвестен. Согласно мифу, умер от неразделенной любви. Впрочем, Катулл был великим мистификатором и пересмешником (даже имя «Катулл» буквально означало «тот, кто в течке»), и не исключено, что он еще долго жил вдали от столичной жизни и столичных страстей. Катулл обрел популярность в Риме еще при жизни не только как основатель художественной лирики, но и как выдающийся сатирик. По сию пору спорят, какой Катулл более выдающийся: Катулл бранный, Катулл ученый или Катулл влюбленный. Позже знаменитый римский оратор Квинтилиан указывал на едкость ямбов Катулла; Тибулл, Овидий, Проперций называли его своим учителем в жанре любовной поэзии; Вергилий, Гораций, Марциал подражали некоторым его произведениям, а Геллий (II в.) считал его «изящнейшим из поэтов». Потом пришла пора забвения. Поэты новой Европы открыли родственную им интимную лирику Катулла, и поэт занял прочное место в наследии мировой литературы. И. Гёте, Д. Байрон, Г. Гейне отдали дань его творчеству. Его поэзию переводили А.С. Пушкин, В.Я. Брюсов, А.А. Блок. Полный перевод Катулла сделан А.А. Фетом. Большинство стихотворений переведено Ф.Е. Коршем, А.И. Пиотровским в издании «Academia» (1929).ПУБЛИЙ ВЕРГИЛИЙ МАРОН (70–19 гг. до н. э.)
ГОРАЦИЙ КВИНТ ФЛАКК (65—8 гг. до н. э.)
ПУБЛИЙ ОВИДИЙ НАЗОН (43 г. до н. э. – 18 г. н. э.)
Овидий – тончайший лирик, воспевший любовь, одна из первых жертв в мировой истории диалога «художник и власть», не ставшего предостережением другим художникам, что власть лучше не раздражать. Это одна точка зрения. Вторая: Овидий – растлитель молодежи и разрушитель семейных и государственных устоев, сведший диалог кэгоистическому монологу и тем самым подписавший себе приговор – вечное изгнание. Какая из точек зрения предпочтительнее, зависит от социальной системы координат, меняющейся, как хамелеон, вместе с властью и художником, и позиций смотрящего. Если же принять обе, в проигрыше оказываются и поэт, и государство. 20 марта 43 г. до н. э. в городке Сульмоне, в 140 километрах от Рима, в семье богатого римлянина из старинного рода Овидиев родился мальчик. Ему дали два имени: Публий и по прозвищу одного из его предков Назон (носатый). Мальчик рано увлекся поэзией, с упоением читал и декламировал Катулла, Вергилия, Горация, а потом и сам стал сочинять стихи. Отец запретил ему заниматься стихотворчеством, чтоб не умножал непрактичное племя поэтов. В 30 г. до н. э. отец привез Публия и его старшего брата в Рим получать образование. Через несколько лет брат умер. Отец рано женил Овидия. Брак оказался непрочным. Неудачно было и второе супружество. Дочь от третьего брака Перилла тоже писала стихи. Годы учебы не прошли зря: Овидий в Риме, затем в Афинах, в Малой Азии и на Сицилии слушал знаменитых ученых и поэтов, упражнялся в красноречии у самых знаменитых ораторов. Через три года он приступил к государственной службе, добился успехов в должностях судебного и полицейского характера. За пять лет стал настолько известным, что получил право занимать в театре почетное место у самой сцены, откуда можно было стартовать прямо в кресло сенатора. Однако Овидий сам выбил это кресло из-под себя. На 25-м году жизни он оставил службу и отдался поэзии. Ему это было сделать легко, т. к. о хлебе насущном можно было не думать – вкушал он его на серебре и на золоте в большом доме с садами в центре Рима. Вскоре поэт стал знаменитым. Ему жадно внимали и в богатых домах, и в литературных кружках. Как равный встречался он с известными поэтами, подружился с великим Горацием. В доме полководца Валерия Мессалы сошелся с поэтом Тибуллом, а у Мецената с Проперцием. Овидий дебютировал «Любовными элегиями», из которых впоследствии составилось пять книг. За ними последовали «Героини», «Средства для ухода за женским лицом», две поэмы «Искусство любви» и «Лекарство от любви». Поэт стал кумиром молодежи. Очень высоко ценилась его трагедия «Медея» – она не дошла до наших дней. Так продолжалось без малого двадцать лет. В 45 лет Овидий приступил к большой поэме о превращениях. Над «Метаморфозами» он работал более семи лет, описав гекзаметром 246 мифов о создании всего сущего и смену четырех веков человечества: золотого, серебряного, медного и железного. Читателей не оставили равнодушными строки о «железных» временах, в которые они жили, когда «люди живут грабежом, и в хозяине гость не уверен», когда утрачены совесть и стыд, и богиня справедливости Астрея навсегда покинула землю. Сам не желая того, поэт вступил в полемику с императором. Август стремился восстановить старинные суровые нравы, дабы вернуть славные времена процветания Рима, а Овидий, ненавидя разве что злодейство в его чистом виде, всячески оправдывал пороки и даже преступления слабостью человеческой натуры. Еще в ранних поэмах поэт смеялся над браками по расчету, воспевал холостяцкую вольницу, что не могло понравиться Августу, издавшему законы против безбрачия и распутства. Овидия много раз, когда мягко, когда раздраженно упрашивали перестать развращать молодежь, но поэт в поэтическом запале не желал урезониваться. Когда загремели громы из императорского дворца, Овидий попытался смягчить Августа восхвалением его предков, его самого и его деяний, но император никак не отреагировал на лесть – его недовольство нарастало с каждым днем. Раздразнил его и выпад Овидия по поводу официального лозунга о возвращении Августом «золотого века»: золотой, мол, потому, что только золото и в почете, что им покупается даже любовь. А тут еще слухи о внутрисемейных «разборках» во дворце, о том, что вторая жена Августа Ливия отравила его внуков Луция и Гая, чтобы расчистить своему сыну от первого брака Тиберию путь во власть. Масла в огонь подливали «Метаморфозы», в которых была строка: «Жестокая мачеха готовит смертельный яд». Естественно, императрице трудно было возлюбить поэта, а императору, значит, трудно вдвойне. Как бы там ни было, в декабре 8 г. Овидию было приказано покинуть Рим и отправиться в вечное изгнание в Дакию, в город Томы. Не исключено, что Август думал тем спасти поэта от гибели. Тогда же он изгнал несколько видных аристократов, в т. ч. и свою внучку Юлию Младшую – за разврат. Тут же последовал приказ уничтожить все сочинения Овидия в общественных библиотеках Рима. Однако гражданства Овидия не лишили и имущество не конфисковали. В отчаянии поэт сжег рукопись «Метаморфоз»; к счастью у его друзей сохранились копии. Другая поэма «Фасты» была написана до средины – она осталась незавершенной. Путь в ссылку был опасным. Корабль в бурю вынесло на берег. Пришлось пересесть на другое судно. Только через год поэт добрался до места изгнания в старинную греческую колонию, населенную греками и гетами, окруженную враждебными племенами сарматов. Под старость пришлось повоевать: вместе с римскими легионерами Овидий отражал набеги врагов. От прошлой жизни не осталось ничего: ни дома, ни виноградников, ни садов. Убогое жилище, скудная еда, гнилая вода. Ни друзей, ни книг. Даже латинского языка здесь никто не знал. «Жизнь человека постоянно подвергается опасности… Если заболеешь, к тебе не придет ни врач, ни друг», – писал он немногим оставшимся после опалы друзьям в Рим. Не разрушен был только третий брак – супруга напрасно хлопотала в Риме о помиловании. Вера в преданность жены и надежда на императорскую милость служили Овидию единственным утешением в изгнании. Поэт слал Августу послания, раскаивался, льстил, но так и не был услышан державным ухом. С годами он стал «довольствоваться своей судьбой». Книги, написанные в изгнании, «Скорбные элегии» и «Послания с Понта», по мнению А.С. Пушкина, стали вершиной творчества Овидия. Остались памфлет «Ибис», начало поэмы, ряд стихотворений пропал. В 14 г. умер Август. Власть унаследовал его пасынок Тиберий, сын Ливии, питавший к Овидию те же чувства, что и мать. Поняв, что родины ему не видать, поэт сблизился с местными жителями. Стал писать стихи на гетском наречии, был награжден лавровым венком. Овидий учил детей, лечил больных, помогал соседям советами. Благодарные жители освободили поэта от налогов, а перед смертью приносили домой продукты, воду, кормили его. Овидий умер в 18 г. Перед кончиной он просил перевезти его прах в Рим. Не перевезли. С годами могила Овидия затерялась, но слава его перешагнула границы Европы. С его смертью окончился золотой век римской поэзии. Творчество Овидия оказало огромное влияние на всю европейскую литературу. В Средние века «Метаморфозы» считались «языческой библией». По его книгам учились любви. Подобно Вергилию, он был предметом легенды. XI–XII вв. назвали «веком Овидия». Реминисценции из «Метаморфоз» обильны у Ф. Петрарки, Д. Боккаччо, М. Монтеня, Л. Ариосто, Т. Тассо, У. Шекспира, Д. Мильтона. К Овидию обращались в своих стихах А.С. Пушкин, А.Н. Майков, М.И. Цветаева, А.А. Ахматова. Переводили его на русский язык А.А. Фет, С.В. Шервинский, Т.Л. Щепкина-Куперник.АПУЛЕЙ (ок. 124–125– ок. 170–180)
«Жизнь есть сочетание меда и желчи», – не без горечи утверждал сладкоголосый Луций Апулей, первый писатель среди магов и первый маг среди писателей. Знаменитый оратор, философ-мистик, популяризатор Сократа, Платона и Аристотеля, блестящий представитель эпохи упадка Римской империи прославился своим романом «Метаморфозы», более известным под заглавием «Золотой осел». Это произведение, единственное в своем роде, которое называли и сатирическим, и юмористическим, и фантастическим, и авантюрно-уголовным, и эротическим, все же стоит признать мистическим шедевром, сочетающим оккультизм эпохи с восточной фантастикой. «Вот я сплету тебе на милетский манер разные басни, слух благосклонный твой порадую лепетом милым… Внимай, читатель, будешь доволен», – обращается к читателю в начале романа автор и в самом деле сплетает на основе «басен» Лукиана, некоего Лукия из Патр и других неведомых миру авторов такой венок, который и по сию пору украшает культуру Древнего Рима. «Метаморфозы» повествуют о приключениях молодого грека Луция, который из любопытства в доме волшебницы захотел испытать на себе действие чудесной мази, но по ошибке помазался не той мазью и превратился в осла, а вскоре стал добычей разбойников. Чтобы вернуться в человеческий облик, ему надо было поесть свежих цветов розы, но прошел целый год, наполненный многими злоключениями, прежде чем он из рук жреца Изиды получил венок из роз и вновь стал человеком – поклонником Изиды и Озириса. Биографические сведения об Апулее можно почерпнуть в основном из его собственных произведений. Родился он ок. 124–125 г. в городе Мадавре (Северная Африка), в богатой аристократической семье. Получил прекрасное образование в Карфагене. Апулей употребил унаследованные после смерти отца средства на поездку в Афины, где продолжил изучение математики и философии, одновременно пробуя свои силы в музыке и поэзии. Брал уроки по диалектике (логике). Здесь он стал убежденным сторонником учения Платона. Изучал оккультизм в Малой Азии, на острове Самос, в Египте и Сирии. В Риме в совершенстве овладел латинским языком и занялся адвокатской практикой. Средств на жизнь в Риме не хватало, и он вернулся в Мадавру. Некоторое время занимал там почетные должности в городском управлении, но страсть к путешествиям позвала его в Александрию. В пути Апулей тяжело заболел (157–158 г.) и остановился в городе Эе (теперь Триполи) для лечения. Там он встретился со своим приятелем, уроженцем Эи, и женился на его матери, Пудентилле, состоятельной вдове. Родственники ее первого мужа, рассчитывавшие завладеть имуществом вдовы, обвинили Апулея в том, что он околдовал Пудентиллу. Обвинение в занятиях магией по тем временам хоть и сопровождалось поистине театральным представлением, грозило обвиняемому в случае признания его вины смертью. Процесс состоялся в городе Сабрате, председателем суда был проконсул Африки Клавдий Максим. Апулей произнес оставшуюся в веках образцом защитительной речи «Апологию», из которой, кстати, мы узнаем, что он имел правильное, несколько женственное лицо, обрамленное длинными густыми локонами. С блеском отверг он все нападки противников и добился оправдания. После суда Апулей избрал своим постоянным местом жительства Карфаген, где преподавал грамматику и риторику и пользовался большим почетом и славой лучшего оратора. Одно время занимал должность верховного жреца. В честь его еще при жизни были поставлены статуи в Мадавре и Карфагене. После смерти Апулея (170–180) его открыто стали называть магом и волшебником. Время написания «Метаморфоз» до конца не выяснено. Говорили, что Апулей написал их в возрасте 27–28 лет, но предпочтительнее другая точка зрения, согласно которой «Метаморфозы» написаны зрелым человеком, искушенным в жизни и литературном творчестве. Да и на суде ему никто не вменил в вину эту книгу, которую мог написать только человек, продвинутый в культах, магических обрядах, поверьях, суевериях и прочей чертовщине. Апулей писал стихи, диалоги, речи, философские трактаты и тексты риторических декламаций на самые разные темы. Сам он о своих талантах был чрезвычайно высокого мнения и считал себя (не без основания) мастером во всех литературных жанрах. Любил при случае щегольнуть своим образованием и широтой научных интересов, воспитанностью и умением одеваться, изяществом своих стихов и мастерством декламации. И именно в творчестве и характере Апулея ярко и всесторонне отразилась уходящая эпоха великого Рима с ее сочетанием мистики и скептицизма, показного блеска и внутренней опустошенности, беспокойных поисков чего-то лучшего и полного равнодушия к любому проявлению жестокости, подлости и разврата. Время, погубившее так много великих произведений античности, было милостиво к Апулею: помимо «Метаморфоз» и «Апологии» сохранились «Флориды» и три философских трактата: «О Платоне и его учении», «О божестве Сократа» и «О мире». Канули в лету поэтические произведения, эпитомы по истории Рима; всевозможные речи, сочинения научного характера, роман под названием «Гермогор», по сведениям, не менее выдающийся, чем «Метаморфозы». В недавно обнаруженном трактате Апулея «Об истолковании», посвященном непосредственно логике Аристотеля, встречается так называемый логический квадрат, изобретение которого до сих пор приписывалось логику XI в. Михаилу Пселлу. Пушкин, заметив, что «читал охотно Апулея», ничуть не покривил душой, т. к. «охотно» читали его роман многие поколения читателей по всему миру. «Золотого осла» читали даже церковные деятели. Так, выдающийся богослов Августин (354–430) ко второму названию романа «Осел» прибавил слово «золотой», обычно прилагаемое к произведениям, имевшим большой успех. В Средневековье повесть об Амуре и Психее была истолкована Фульгенцием (в V в.) в религиозно-мистическом духе, как святая любовь души к божеству. В эпоху Возрождения эротические новеллы романа были использованы Боккаччо в «Декамероне». Позднее к Амуру и Психее вернулись Лафонтен, Сервантес, Филдинг, Смоллетт и др. Психея стала прообразом Гретхен у Гёте. Первый русский перевод «Золотого осла» сделал Е.И. Костров (1780–1781). В России Апулей вдохновил И.Ф. Богдановича, С.Т. Аксакова, А.С. Пушкина, В. Брюсова и др. Академическими переводами являются работы М.А. Кузмина и С.П. Маркиша.СРЕДНИЕ ВЕКА
ВАН ВЭЙ (МО-ЦЗЕ) (699 или 701–759 или 761)
У Ван Вэя было три дара: поэта, художника и музыканта, а еще дар веры – для одного человека более чем достаточно. Если добавить к этому талант каллиграфа, педагога, чиновника и первопроходца в поэзии и живописи, то и вовсе его можно причислить к рангу Леонардо и прочих гениев человечества. Его стихи и картины живут уже двенадцать с половиной веков, и проживут еще долго. Родился Ван Вэй (второе имя Мо-цзе) в 699 или 701 г. в городке Ци (нынешний уезд Цисянь в провинции Шаньси на северозападе Центрального Китая). Его отец принадлежал к старинному и влиятельному роду, мать также происходила из «учёного сословия» и была убеждённой буддисткой. Скорее всего, детские годы Ван Вэя прошли в буддийском монастыре, где он стал сочинять первые стихи. В 717 г. Ван Вэй получил государственную должность в столице Чанъане (современный Сиань). Он уже известный поэт. Поэтический талант, а также «родовитость» открыли Ван Вэю двери домов ценителей искусства, среди которых было немало знатных вельмож и даже принцев. В 721 г. Ван Вэй сдал государственные экзамены и получил высшую учёную степень цзиньши. Перед ним открылась блестящая карьера, ему покровительствовал принц Ли Фань, его высоко ценили не только как поэта, но и как художника и музыканта. Вскоре он получил должность чиновника при императорском дворе и храме предков, отвечающем за исполнение ритуальной музыки. За отклонение от ритуала исполнения церемониальной музыки в присутствии императора Сюаньцзуна (а скорее, из-за обычных дворцовых интриг, на которые были падки и сам император и принцы), Ван Вэй был сослан в захолустную область Цзичжоу (на юго-западе современной провинции Шаньдун в Восточном Китае), где служил армейским интендантом. Ссылка наложила отпечаток на стиль его стихов, ставших более сдержанными, лаконичными, строгими. Именно за этот стиль он получил имя одного из «трёх великих танских поэтов» – наряду с Ли Бо и Ду Фу. Сменив за десять лет несколько должностей, Ван Вэй получил разрешение вернуться в столицу, где занял место секретаря главного министра императора Чжан Цзюлина, выдающегося политика, поэта и ученого. Дальновидный министр превыше всего ставил заботу об интересах страны и привлекал к государственным делам талантливых людей; жестко и решительно боролся с взяточничеством, процветавшим среди чиновников. Ван Вэй купил усадьбу на реке Ванчуань поблизости от столицы. В новом доме стали собираться его друзья, поэты, гостить монахи и горные отшельники. Здесь родился прославленный поэтический цикл Ван Вэя «Река Ванчуань». Поэт был не чужд и социальной проблематики – писал утопию об идеальном государстве, исторические сочинения. К некоторым своим стихам сочинил музыку, и они уже при его жизни стали популярными песнями. По рекомендации Чжан Цзюлина, Ван Вэй получил высокую государственную должность главного советника, а затем императорского цензора. Ван Вэй всей душой стремился быть полезным Отечеству, и был счастлив служить благородному и просвещённому правителю. Но началось засилье временщиков и авантюристов, окруживших императорский трон, и в 737 г. Чжан Цзюлин попал в опалу, был отстранен от высоких должностей и сослан на юг, а его место занял ловкач Ли Линьфу, ускоривший наступление кризиса, через двадцать лет ввергшего процветающее Танское государство в хаос. Ван Вэй тоже был вынужден покинуть Чанъань. В поездках по стране он сменил много должностей, изредка посещая столицу. После смерти жены в 734 г. Ван Вэй остался один. Детей у него не было; брат и сестра, о которых он заботился в свои молодые годы, давно выросли. Одиночество и разочарование в государственной деятельности скрашивали друзья. Ван Вэй уже широко известен не только как поэт, но и как выдающийся художник, основатель монохромной пейзажной живописи, так называемой «южной школы». Выполнял росписи тушью на шелку и на стенах. Несколько произведений сохранились в копиях в Пекинском музее Гугун и в частной коллекции в Японии. В 745 г. после трёхлетнего траура по умершей матери Ван Вэй вступил в должность старшего секретаря гражданской палаты, а затем секретаря императорского двора. Он принимал у себя знаменитых чаньских наставников и монахов, участвовал в религиозно-философских диспутах, решал конкретные проблемы, связанные с монастырской собственностью (например, пожертвовал буддийскому храму своё имение в уезде Ланьтянь). Для себя Ван Вэй избрал прозвище Мо-цзе, которое вместе с его собственной фамилией Ван давало китайскую транскрипцию санскритского Вималакирти – знаменитого буддийского проповедника. В 755 г. императорский фаворит военачальник Ань Лушань поднял мятеж. Император бежал и отрёкся от престола в пользу своего сына; мятежники вошли в Чанъань. Ван Вэя заключили в буддийский храм Путисы, где он, повинуясь конфуцианскому долгу, пытался совершить самоубийство, к счастью, неудачно. Поэту разрешили свидания с друзьями, от которых он узнавал последние новости. Близкий друг Ван Вэя поэт Пэй Ди рассказал о вакханалии, устроенной мятежниками в императорском дворце. Согнав на празднество придворных музыкантов, их заставили петь. Но те лишь рыдали, а один из них бросил на землю лютню и, повернувшись лицом на запад, куда убежал император, громко застонал. По приказанию Ань Лушаня его растерзали. Потрясенный Ван Вэй тут же сложил стихотворение и прочел его другу. Экспромт получил известность, дошел он и до нового императора – Суцзуна, который через три года подавил мятеж и вошел в столицу. Ван Вэй в заключении провёл два года, пока его не принудили выполнять обязанности чиновника. Поэту грозило суровое наказание, но благодаря экспромту, а также заступничеству своего брата Ван Цзиня, занимавшего высокий пост, он был временно понижен в должности, а затем и полностью прощен. В 758 г. Ван Вэй получил назначение на должность шаншу ючэна – заместителя министра, но служебная карьера уже не интересовала его. Вскоре Ван Вэй ушел в отставку и поселился в загородном доме на реке Ванчуань в горах Чжуннань, где вел простую и строгую жизнь отшельника. Все свободное время он отдавал поэзии, музыке, живописи; многие из шедевров его пейзажной лирики были созданы именно в эти годы. В их числе знаменитый цикл «Река Ванчуань» из двадцати стихотворений. Ван Вэй ездил по буддийским монастырям, навещал старых друзей-монахов, заводил новых и неизменно посвящал им в память о встрече стихотворения. В последние годы жизни он стремился жить в соответствии с буддийскими идеалами, но так и не принял монашеского пострига. Ван Вэй скончался в 761 г. в возрасте шестидесяти лет. Был похоронен недалеко от буддийского монастыря Цзин-юаньсы (Чистый Источник) под Чанъанью. Поэтическое наследие Ван Вэя составляет около четырёхсот стихотворений, собранных по приказу императора Ван Цзиня после смерти поэта – большая часть написанного (не менее 1000 стихотворений) погибла во время мятежа. Ему же приписывается и знаменитый трактат «Тайны живописи» – одно из основополагающих сочинений по теории живописи, оказавшее большое влияние на последующее развитие теории и практики живописи в Китае. Воздействие пейзажной поэзии Ван Вэя на творчество его современников и поэтов последующих поколений было огромным. В историю китайской классической поэзии Ван Вэй вошел как певец «гор и вод», «полей и садов». Китайская поэзия природы стала феноменом мирового значения, одним из высших достижений не только китайской, но и мировой поэзии. Ван Вэя на русский язык переводили академики Н.И. Конрад и В.М. Алексеев, Б.Б. Бахтин, А.И. Гитович, Ю.К. Щуцкий, Л.З. Эйдлин, А.В. Матвеев, В.В. Мазепус, А.Г. Сторожук, Л.Н. Меньшиков, В.Н. Маркова.ХАКИМ АБУЛЬКАСИМ ФИРДОУСИ (между 934–941 – между 1020–1030)
ОМАР ХАЙЯМ (1048–1131)
Мало кто из поэтов почти не занимался своими стихами, и мало кто достиг таких высот, как иранский поэт Омар Хайям, «палаточный мастер» Гияс ад-Дин Абу-л-Фатх Омар ибн Ибрахим Хайям Нишапури. Стихи рождались у него ночами – когда поэт наблюдал за звездами, во время его раздумий над проблемами бытия, во сне. Они прилетали к нему из ада и рая, побывав и там, и там. Из души излетали и «для души» писались.СААДИ ШИРАЗИ (между 1203 и 1210–1292)
В России поэта прописал Есенин: «Ты сказала, что Саади целовал лишь только в грудь, подожди ты, бога ради, обучусь когда-нибудь!» Полное имя его – Мушрифаддин ибн Муслихиддин Абдулла из Шираза; Саади – прозвание (техаллус). Как-то Саади поджидал в книжной лавке продавца. Зашел человек и попросил «чего-нибудь из Саади». На вопрос поэта, что ему нравится у Саади, посетитель ответил: «Да он забавный парень!» Саади подарил ему книгу и отказался от денег: «Я – Саади, и выше "забавного парня" для меня награды нет!» Прежде чем стать «забавным парнем», поэту пришлось поскитаться по свету. Мало найдешь поэтов, кому выпало в жизни столько мытарств и кто в странствиях не опустился, а возвысился, не стал скупым на слова мизантропом, а остался шутником, изрекающим истины:ДАНТЕ АЛИГЬЕРИ (1265–1321)
Во Флоренции есть величественный памятник Данте, работы Пацци, поставленный в 1865 г. на площади перед церковью Санта-Кроче. Он всего лишь подобие другого памятника, который воздвиг себе сам поэт, – «Божественной комедии», основанием своим вонзенной в девятый ров воронки Ада, а «главою непокорной» вознесенной в Эмпирей. Говорят, на улицах Вероны гражданки с ужасом взирали на поэта, побывавшего в преисподней, пытаясь разглядеть на его лице и бороде следы адского пламени и пепла. Данте родился во Флоренции в мае 1265 г. Его прапрадед рыцарь Каччагвидо сопровождал в походах на сарацин императора Конрада III (1138–1152). Именно его, доблестного паладина, павшего в 1147 г. в бою с мусульманами, Данте называл своим «отцом» и, скорее всего, именно от него унаследовал воинственность и твердость характера. От жены прапрадеда пошло фамильное имя Алигьери. Алигьери владели домами и участками земли во Флоренции. Отец поэта был юристом и ростовщиком; он скончался до совершеннолетия Данте. Мать умерла, когда он еще был ребенком. В восемнадцать лет на попечении Данте остались две сестры и брат. Школа дала юноше начатки знаний. Поскольку университета во Флоренции не было, ему пришлось заняться самообразованием: он читал все, что придется; у правоведа Брунетто Латини научился искусству сочинять письма и трактаты по-латыни и на народном языке; овладел французским и провансальским языками и проглотил множество поэм и энциклопедий, заметно умноживших его знания более о мире искусственном, нежели реальном. Реальный же мир вторгся в его жизнь жестко и жестоко. Флоренцию раздирала вражда двух партий – гвельфов и гибеллинов. Гвельфы (крупные купцы, промышленники, банкиры, влиятельные юристы) были сторонниками римского папы, гибеллины (магнаты и рыцари) – германского императора. Папа и император дрались за земли, а горожане поливали земли своей кровью. Внутри каждой партии также все бурлило и кипело. В корыстной борьбе групп не ясно было, кто прав, кто виноват. Семья Алигьери всегда была гвельфской. К концу XIII в. гвельфы раскололись на две враждебные партии: Черных и Белых, пропапскую и антипапскую, хотя и теми и теми двигала в основном лишь алчность. Белых возглавил банкир Черки, Черных – магнат Донати, в замке которого подрастала нареченная невеста Данте монна Джемма. Данте примкнул к Белым. В 1285–1289 гг. он принял участие в нескольких сражениях и взятии замка Капроны. Лязг оружия не заглушил в его душе голос Музы. Первые образцы стихов дали Данте провансальские поэты, а прямым вдохновителем стал друг Гвидо Кавальканти, представитель поэтического направления «дольче стиль нуво». Данте примкнул к этой школе. Когда Данте было девять лет, на майском празднике он впервые увидел сверстницу, дочь соседа, Беатриче Портинари. Конечно же он встречал ее и позднее, но только девять лет спустя увидел ее уже замужней дамой и полюбил на всю жизнь. Поэт боготворил ее «со стороны», не выдавая своих чувств. Едва ли догадывалась об этом сеньора. Ей он посвятил свой первый сонет. Беатриче прожила очень короткую жизнь и 24 лет от роду умерла, навсегда оставив в душе поэта незаживающую рану и свет, который озарил ему путь в кромешном аду жизни и творчества. Чтобы как-то затушить горе, Данте обратился к трактату Боэция «Об утешении в философии». Стал посещать философские школы при флорентийских церквах и монастырях, штудировал римских поэтов и историков. Через три года после смерти «владычицы его помыслов» Данте опубликовал автобиографическую повесть в стихах и прозе «Новая жизнь» – о Беатриче и для Беатриче. Книга стала первым психологическим романом в средневековой Европе и лучшим сборником лирических стихов, на последней странице которого поэт обещал сказать о Беатриче то, что никогда не было сказано ни об одной женщине. Он выполнил свое обещание, посвятив ей «Божественную комедию». В 1298 г. Данте женился на Джемме Донати. И хотя брак был по расчету, семейство умножилось тремя сыновьями – Пьетро, Якопо, Иоанном – и дочерью Антонией. В 1295 г., чтобы не лишиться политических прав, Данте записался в городской цех врачей, после чего невольно окунулся в политическую жизнь: участвовал в «Совете ста», в составе посольства направлялся в другие города и к папе Бонифацию VIII, дважды избирался одним из семи приоров. Когда в 1301 г. Флоренцию захватил брат французского короля Филиппа IV Красивого принц Карл Валуа и власть перешла к Черным, Данте был вне Флоренции. Узнав, что он заочно приговорен к изгнанию по сфабрикованному обвинению во взяточничестве и сопротивлении папе и Карлу Валуа, он решил не возвращаться во Флоренцию. Дом его был разрушен. Жене Данте, как родственнице главы Черных Корсо Донати, удалось спасти часть имущества. Дети остались с ней. 10 марта 1302 г. суд вынес новое постановление: если Данте Алигьери вернется во Флоренцию, то пусть его «жгут огнем, пока не умрет». Долгие годы поэт скитался по городам и весям Италии, терпя лишения и находя временный приют у друзей и знакомых. Во Франции, в Парижском университете он с блеском выступал на публичных диспутах, удивляя аудиторию начитанностью и находчивостью. Приступив в 1304 г. к трактатам «Пир» и «О народном красноречии», Данте не смог завершить их. В 1309 г. в Италию вторгся с «миротворческой» целью император Священной Римской империи (Германии) Генрих VII Люксембургский, с которым поэт связывал свою мечту вернуться на родину. Данте в пылком письме «К правителям и народам Италии» призвал их поддержать Генриха, написал трактат антипапского содержания «О монархии», где настаивал на разделении церкви и государства. Церковь приговорила книгу к сожжению. В августе 1313 г. Генрих VII скончался, а с ним умерла и надежда поэта на возвращение. После декрета об амнистии Данте мог вернуться во Флоренцию, согласись он предстать перед согражданами у врат церкви Святого Иоанна, где он был крещен, в покаянной рубахе, со свечой в руках. Но он, конечно, не согласился. 15 октября 1315 г. флорентийская сеньория снова осудила его с сыновьями на смерть. Убедившись, что кровавая борьба между гвельфами бессмысленна, Данте ушел и от друзей, и от врагов, ушел из политики и стал «сам для себя своей партией». Он вообще отвернулся от мира внешнего и, по преданию, на склонах Монте Катриа, около Губбио, в гордом одиночестве, среди скал и лесов, приступил к своей «Комедии». С высоты духовной независимости, приобретенной ценой изгнания, нищеты и унижений, он творил суд над деспотией и рабством, проклинал стяжательство и земельную собственность, сводил счеты со сладострастием, гордыней и алчностью, с насильниками, сводниками, мздоимцами, лицемерами, ворами, предателями… Свои несчастья писатель воспринял как знак мировой катастрофы и, как истинный творец, замыслил произведение такого же масштаба. А.С. Пушкин считал, что оно было гениальным уже в самом замысле. На смену жизни политика пришла жизнь поэта. На склоне лет Данте нашел тихую пристань в Равенне, где вдалеке от суеты, в кругу своих детей (Джемма осталась во Флоренции), друзей и поэтов завершил свое творение из трех частей и ста песен. Летом 1321 г. Данте был направлен послом в Венецию для заключения мира с республикой Святого Марка. Возвращаясь по заболоченным низинам реки По, поэт заболел малярией и умер в ночь с 13 на 14 сентября. Тело поэта положили в греческий мраморный саркофаг, а чело увенчали лавровым венком, которого он не получил при жизни. В 90-х гг. XV в. архитектор Ломбардо построил над саркофагом ренессансный мавзолей. Флоренция не раз просила вернуть ей прах поэта, но он и ныне в Равенне. Сыновья Данте, Пьетро и Якопо, оставили латинские комментарии к «Комедии». «Божественной» ее назвал еще Боккаччо, хотя этот эпитет впервые появился в издании, вышедшем в 1555 г. в Венеции. После начала книгопечатания в 1472 г. вышли сразу три издания поэмы, затем еще несколько, а в 1481 г. во Флоренции первое прокомментированное издание. Италия с восторгом восприняла «Комедию», но Европа в последующие века охладела к ней. Чего стоила ухмылка Вольтера: «Слава Данте будет вечной, потому что его никто никогда не читает». И вдруг в период борьбы за свободу Италии Данте явился выразителем национальных устремлений, пророком единства и свободы страны. А следом и во всем мире Данте не просто стали читать, а превознесли его как кумира. Самый известный перевод «Божественной комедии» на русский язык сделан М.Л. Лозинским.ФРАНЧЕСКО ПЕТРАРКА (1304–1374)
Петрарка, превыше других ставящий латинский язык, написавший на латыни в 15 раз больше строк и страниц, чем по-итальянски, сам же оспорил слова Лукреция: «Ех nihilo nihil fit» – «Из ничего и не выйдет ничего». «Ничем», «пустяками» назвал Петрарка свои стихи на итальянском языке («Канцоньере»), и именно эти «пустяки» вознесли его на поэтический Олимп. Эти стихи были посвящены Даме его сердца – мадонне Лауре. Как-то Петрарка увидел в церкви Лауру де Новес, жену рыцаря Гуго де Сада, предка знаменитого маркиза де Сада, и полюбил ее безответной любовью, свидетельством чего и стали «Канцоньере». Ровно через 21 год, день в день, час в час она скончалась от чумы, но осталась жить в произведениях поэта, которые еще 10 лет он посвящал ей. Для нас Петрарка – не просто поэт и трепетный воздыхатель, а прежде всего тот, кто на правах литературного арбитра эпохи пробил окно из Средневековья в Возрождение. Петрарка родился 20 июля 1304 г. в Ареццо, где нашел себе убежище его отец, флорентийский нотариус Пьетро ди сер Паренцо (по прозвищу Петракко), изгнанный из Флоренции вместе с его другом Данте – за принадлежность к партии Белых. После долгих скитаний по городкам Тосканы семья переехала в Авиньон на юг Франции, тогдашнюю столицу Европы, местонахождение резиденции папы – «новый Вавилон». Школа дала Франческо прекрасные знания латинского языка и привила вкус к римской литературе. В 1320 г. отец направил Франческо вместе с братом Герардо в Болонью изучать юриспруденцию. Однако она мало интересовала Петрарку, куда больше ему нравилась художественная литература. Здесь он пленился преподавательницей Новеллой д,Андреа, – женщиной настолько прекрасной, что ей приходилось во время лекций прятаться от пытливых глаз школяров за ширмой. После смерти отца братья вернулись в Авиньон. Юристом Франческо не стал, а вступил в духовное звание, открывшее ему доступ к папскому двору. Он сблизился с семьей Колонна, один из членов которой, Джакомо, был его университетским товарищем. Вскоре Петрарка поступил капелланом к кардиналу Джованни Колонна. Свое образование Петрарка пополнил путешествием во Францию, Фландрию и Германию (1332–1333), принесшим ему ряд ценных знакомств в ученом мире. Покровительство Колонна и литературная известность доставили Петрарке несколько церковных синекур. Устав от суетной жизни в Авиньоне, Петрарка перебрался в пригородный домик в Воклюзе, где делил кров со своим братом Герардо. Там он начал на латыни поэму «Африка» о Ганнибале и книгу «О славных мужах». Писал также лирические стихи на итальянском языке и на латыни. Литературная деятельность, письма, связи с папским двором и знакомства в поездках по Европе стяжали Петрарке славу латиниста и ритора. Получив приглашения из Парижа, Неаполя и Рима принять коронование лавровым венком, Петрарка выбрал Рим и 8 апреля 1341 г. по решению римского сената стал первым европейским лауреатом. В пасхальный день под звуки трубы и ликующие возгласы его облачили в пурпурную мантию короля Роберта и короновали. После этого поэт продолжил работу над поэмой и биографиями, над «Буколическими песнями», написал книгу-исповедь «Моя тайна», «Покаянные псалмы», несколько трактатов, поэмы «Триумф Любви» и «Триумф Целомудрия», подготовил две редакции «Канцоньере» (всего их девять). Летом 1347 г. Петрарка с энтузиазмом встретил восстание, поднятое в Риме Колой ди Риенцо (впоследствии подавленное), и поехал в Рим, чтобы присоединиться к нему, но увиденные жестокости восставших охладили его пыл. В 1348 г. чума, разразившаяся в Европе, унесла жизни кардинала Колонны и Лауры. Смерть забирала одних людей, жизнь приводила других: через пару лет Петрарка подружился с Джованни Боккаччо и поэтом Франческо Нелли. В Италии он написал еще четыре эклоги и поэму «Триумф Смерти», приступил к поэме «Триумф Славы», а также начал «Стихотворные послания» и письма в прозе. Из Воклюза поэт пристально следил за перипетиями общественной жизни и особенно папского двора. Когда в 1353 г. на папский престол вступил Иннокентий VI, считавший Петрарку колдуном из-за его приверженности Вергилию, он навсегда покинул Воклюз. Уходя от мирской суеты, Петрарка не бежал от своего времени. Страсти терзали его душу всю жизнь, и это были не только личные, но и общественные страсти – тому подтверждение канцона «Италия моя». Авторитет Петрарки, как выдающегося поэта и общественного деятеля, знатока античной культуры, основателя филологии, в эти годы был беспрецедентен. Европейские государи зазывали поэта к себе, осыпали почестями и подарками, спрашивали его советов. Петрарка не раз пользовался своим высоким статусом для влияния на политические дела. Он убеждал пап перенести свой престол в Рим, призывал императора Карла IV объединить Италию. Но все его «уговоры» были напрасны: одними пламенными призывами к национальному единству Италию было не объединить. Надежда же на то, что это сделают папы, император либо неаполитанский король Роберт, была наивна. Да и сам поэт путался: сегодня ему хотелось империи, а завтра республики. Огромные усилия приложил он, чтобы остановить войну между Генуей и Венецией, но его письма к дожам этих патрицианских республик лишь умножили его эпистолярное наследие. Аморфен Петрарка был и в вопросах религиозных. Неукоснительно соблюдая предписания религии, он не отказывал себе и в радостях жизни. Одобряя аскезу друзей и брата Герардо, их примеру не следовал. Не отказываясь от привилегий своего духовного сана, так и не взял на себя обязанности по спасению чужих душ. Отклонив предложенную ему кафедру во Флоренции, Петрарка поселился в Милане при дворе Висконти, где исполнял обязанности секретаря, оратора и эмиссара. В 1361 г. Петрарка покинул Милан, спасаясь от чумы. Год провел в Падуе, по приглашению семьи Каррара, где закончил работу над тремя сборниками стихов и писем. На следующий год он поселился в Венеции, где жила его незаконнорождённая дочь Франческа с мужем. Франческа и внебрачный сын Джованни красноречиво свидетельствовали о значительном интересе к поэту многих прекрасных дам того времени. Петрарку всегда окружала атмосфера любви. На склоне лет Петрарка бичевал себя за любовь к славе, вызывавшей в окружающих больше зависти, чем добрых чувств, и выше Славы поставил Время; продолжал колесить по Италии и отделывать «Канцоньере» и «Триумфы». Последние годы жизни Петрарка провёл при дворе Kappapa в Падуе и в своем скромном имении в Аркве, где и умер в ночь с 18 на 19 июля 1374 г., не дожив одного дня до своего 70-летия. Его нашли утром за столом с пером в руке над жизнеописанием Цезаря. Мировую славу Петрарке принесли «Канцоньере», выдержавшие к XVII в. около 200 изданий. Так называемый «петраркизм» (термин, введенный во Франции) проявился в большинстве европейских стран, достигнув пика в XVI в. Влияние Петрарки испытали Дж. Боккаччо, Т. Тассо, Ж. Дю Белле, П. Ронсар, Дж. Чосер, Л. Камоэнс, У. Шекспир, А. Ламартин, А. Мюссе, В. Гюго, Г.У. Лонгфелло, В. Ирвинг; в России Г.Р. Державин, А.С. Пушкин, А.Н. Майков. На русский язык Петрарку переводили И.А. Крылов, М.А. Кузмин, В.В. Левик, О.Э. Мандельштам и др.ДЖОВАННИ БОККАЧЧО (1313–1375)
В 1348–1352 гг. чудовищная эпидемия чумы уничтожила треть населения Европы. Черные как уголь трупы валялись в домах, на улицах, на кораблях в Средиземном море. Трупы было некому предать земле. По благословению папы Климента VI тела бросали в реку. По словам Боккаччо, умерший от чумы человек «вызывал столько же участия, сколько издохшая коза». Люди уверовали в то, что наступил конец света. Именно чума заставила поэта посмотреть на жизнь и на литературу философически и, поймав момент, создать шедевр – книгу эротических, оттого весьма реалистических новелл – «Декамерон» (1350–1353). Семь девушек и трое молодых людей в загородной вилле устроили «пир во время чумы». В течение декады они развлекали друг друга, в том числе и рассказами, которые (сто штук) и составили книгу. Еще не всех погибших от чумы оплакала Европа, а «Декамерон» уже стал настольной книгой. Ее переписывали, крали друг у друга и даже принимали в заклад. Чем же так взял он современников и потомков? Всего лишь проповедью индивидуализма, главного мотива гуманистической доктрины, такого желанного для человечества, признавшего над собой не только власть Бога, но и дьявола. Боккаччо родился в 1313 г. предположительно в Париже. Он был незаконным сыном купца Боккаччо дель фу Келлино, известного больше как Боккачино из Чертальдо, городка к юго-западу от Флоренции. Его мать, Жанна, была француженкой, по слухам, знатного происхождения. Через три года Боккачино перебрался во Флоренцию, где продолжил работать на банкирский дом Барди. В это время мать Джованни умерла, и ребенка отвезли к отцу. Под руководством знатока латыни Джованни да Страда мальчик изучал «грамматику», пока отец не отвратил его от пустого занятия и не заставил заниматься «арифметикой» – искусством вести счета. Юный поэт тем временем стал сочинять стихи. В 1327 г. отец переехал в Неаполь, где женился и стал управляющим отделением банка Барди. Джованни, возмечтавшего о поэтических лаврах, он отдал в ученики флорентийскому купцу. И хотя психика юноши была насквозь психикой горожанина-купца, купеческое дело он не взлюбил: дух торгаша не ужился в душе поэта, в которой царил его кумир Овидий. Шесть лет прошли впустую, также как и еще шесть лет, которые молодой человек потратил по настоянию отца на изучение канонического права. Осознав, что сын туп, как пробка, отец назначил ему содержание. Неаполь дал Боккаччо много. Поскольку отец его был весьма влиятелен в городе и даже ссужал деньгами короля Роберта Анжуйского, Джованни был вхож во двор монарха, где наладил множество связей и пережил не одно сердечное приключение. Живой, остроумный весельчак, высокий и сильный, известный своими любовными похождениями, стихами о нимфах и амурными новеллами не мог не нравиться красавицам, изнывающим от безделья. Однажды в маленькой церкви Сан Лоренцо Боккаччо встретил Марию д'Аквино, вошедшую в историю литературы под именем Фьямметты. Ей посвятил он свои первые книги. Мария не долго сопротивлялась, но и недолго пробыла любовницей поэта. Ее, впрочем, как и его, привлекало разнообразие. Уязвленный изменой Боккаччо зло обличил неверную в сонете, чем зело порадовал господ и раздосадовал их дам. В 1339 г. дом Барди стал испытывать трудности, и Боккачино потерял много денег, Джованни же лишился содержания. Какое-то время он пытался прожить на скудный доход от маленького имения, подаренного ему отцом, но после смерти мачехи и единокровного брата по просьбе отца вернулся во Флоренцию, где стал зарабатывать себе на жизнь, работая казначеем и выполняя некоторые дипломатические поручения флорентийской коммуны. По долгу службы он объездил всю Италию. В 1345 г. дом Барди обанкротился, Боккачино остался не у дел и через три года скончался. После смерти отца Боккаччо наконец-то получил возможность вполне отдаться литературе. Во время чумы Боккаччо, хоть и видел в ней карающую руку Господню, не стал религиознее, а лишь утвердился во мнении, что удача в руках человека и надо только ловить момент. В эти годы писатель занял видное место в обществе. Он был записан в члены одного из семи старших цехов. Его республиканские убеждения остались неизменными. До конца жизни он оставался враждебен монархическому принципу («Нет жертвы более угодной Богу, чем кровь тирана»), но и не жаловал низы общества, толпу, «чернь». Будучи немолодым человеком, Боккаччо по-юношески влюбился во вдову, которая выставила его на посмешище. В ответ он написал «Ворон» – шедевр женоненавистничества для эпохи безоговорочной власти мужчин, признающих одну только власть над собой – женщин. Боккаччо стал одним из ученейших людей Италии. Знаток астрономии, греческой литературы, собиратель редких рукописей, он возбуждал в современниках любовь к изучению и знакомству с древними. Во Флоренции писатель основал кафедру греческого языка и литературы, обратил внимание общества на жалкое состояние монастырских научных библиотек. К пятидесяти годам здоровье писателя пошатнулось. Он ослаб, его угнетало чувство одиночества, преследовали мрачные мысли. «Тот, кто хочет быть здоровым, отчасти уже выздоравливает», – советовал он другим, но не себе. В 1362 г. Боккаччо принял приглашение поселиться в Неаполе при Анжуйском дворе, однако, разочаровавшись холодным приемом, уехал в отцовское имение в Чертальдо. В жизненных неурядицах Боккаччо поддерживала дружба Петрарки, с которым он познакомился в 1350 г., когда тот приехал во Флоренцию, да еще нежная любовь к своей незаконной дочери Виоланте, смерть которой он оплакал в латинских стихах. Несмотря на тяжелое состояние духа и постоянные болезни, Боккаччо, живя на скудные средства и совершенно зарывшись в книгах, в тиши Чертальдо деятельно работал над завершением своих латинских трактатов. Через какое-то время он возобновил свою «посольскую службу» во Флоренции, но уже без былой ревности. Стараниями Боккаччо сеньория осенью 1373 г. учредила особую кафедру для объяснения «Комедии» Данте, и эту кафедру поручила ему. Боккаччо с жаром читал публичные лекции-комментарии к поэме, но уже через несколько месяцев тяжело заболел. Окончательно подкосила его смерть Петрарки. Прервав лекции на XVII песне «Ада», он вернулся в Чертальдо, где через год скончался от водянки. Похоронен Джованни Боккаччо при церкви святых Михаила и Якова. Последняя фраза эпитафии стала пророческой: «Тысячи трудов всенародно славят тебя: никогда ты не будешь забытым». Памятник Боккаччо, поставленный на Сольферинской площади, был открыт 22 июня 1879 г. Творческое наследие Боккаччо обширно и разнообразно. Помимо «Декамерона», он написал четыре поэмы, роман и повесть, аллегорию «Амето», сатиру «Ворон», биографическую книгу «Жизнь Данте Алигьери», четыре трактата на латинском языке, исследования «Генеалогия богов», «О знаменитых женщинах», «О несчастиях знаменитых людей», множество стихотворений, письма и латинские эклоги. Первое издание его трудов вышло без обозначения года и места, второе в Венеции в 1471 г. «Декамерон» был переведён почти на все языки. Из него черпали образы и идеи Д. Чосер, У. Шекспир, Ж. Мольер, Д. Свифт, Ж. Лафонтен, И. Гете, Д. Китс, Д. Байрон и Г. Лонгфелло. Россия познакомилась с «Декамероном» в XVIII в. Позже отдельные новеллы переводил К.Н. Батюшков. Роман вдохновлял А.С. Пушкина, В.В. Розанова и других русских писателей. Классический перевод «Декамерона» осуществил в 1892 г. академик А.Н. Веселовский.ХАФИЗ (1320–1390)
Гуландам, первый составитель посмертного собрания стихов Хафиза, оставил свою запись о том, что газели поэта «пробуждали волнение в высоких собраниях аристократов и в толпе простолюдинов, в местах молитвенного уединения, среди падишахов и нищих, среди ученых и невежд… Радения дервишей не удавались без его будоражащей сердце газели, дружеская пирушка теряла очарование без повторения его полных изящества слов». О поэте сохранилось много записей, но что в них правда, что вымысел, уже не различить. Да и не надо. Ведь стихи Хафиза нельзя рассечь на их мистическую и земную часть. Мухаммад Шамсаддин (полное имя – Хаджи Шамсаддин Мухаммад Хафизи Ширази) родился в 1320 г. в городе Ширазе. Хаджи – уважительное имя, означающее «господин», «учитель», «наставник». Род по мужской линии происходил из Исфахана. Его отец Бахауддин был торговцем углём и прекрасным декламатором Корана. Когда он умер, Шамсаддин был ещё ребёнком. Долги отдавать было нечем. Старшие братья разбрелись по свету, а мальчик попал на воспитание в чужую семью, где не прижился и стал подмастерьем в дрожжевом цеху. Треть заработка он платил учителю медресе, треть отдавал матери, остальное тратил на себя. Незаурядная память помогла ему к восьми годам выучить Коран наизусть и стать чтецом священной книги, за что впоследствии он получил титул «хафиз», ставший его поэтическим псевдонимом. Учитель познакомил его с сочинениями выдающихся поэтов Руми, Саади, Низами и Аттара, который впоследствии стал наставником Хафиза. У простого люда Шираза любимым развлечением было соперничество местных поэтов в базарных лавках (дуканах). Шамсаддин посещал дукан торговца мануфактурой и там читал стихи, не отвечавшие канонам стихосложения и вкусам слушателей. В ответ на него сыпались одни лишь насмешки. И тут, как водится со всеми великими поэтами, вмешалось провидение. Посетив чудотворную гробницу знаменитого отшельника, Шамсаддин всю ночь истово молился и под утро заснул на земле. Во сне ему явился старец, дал вкусить ему божественной пищи и благословил на сочинение газелей. Так юноше был ниспослан поэтический дар. Очнувшись ото сна, он сложил газель, которая принесла ему расположение слушателей и благосклонность отвергавшей его до этого красавицы Шах-Набат. В дальнейшем комментарии к этой боговдохновленной газели составили не один увесистый том. Вскоре Хафиза стали приглашать ко двору. Поэт принимал приглашения, но особо перед правителями не распинался, во всяком случае, уделял времени больше газелям и чтению Корана, чем панегирикам. Спустя какое-то время поэта приняли в суфийский орден (Тарика). Первым патроном поэта был Абу Исхак Инджу, любитель изящной словесности и пиршественного стола, покровитель наук и искусств. Хафиз общался с лучшими умами Шираза и совершенствовал свое образование. Десять лет музы и пиры не умолкали, поэт благоденствовал. Все бы хорошо, но Абу Исхак «пропировал» царство, и его на десять лет сменил жестокий и фанатичный Мубаризаддин Мухаммад. Хафиз посвятил памяти казненного Абу Исхака стихотворный отрывок (кьп^а), в котором назвал его имя в числе пяти выдающихся ученых своего времени. Мубаризаддин ввел «сухой закон», закрыл все питейные заведения в Ширазе, запретил увеселения, ввел «полицию нравов» – мохтасебов. Хафиз откликнулся на введение «сухого закона» газелью, в которой под маской мохтасеба вывел нового правителя:РЕНЕССАНС
ФРАНСУА ВИЙОН (1431 или 1432 – после 1463 до 1489)
У Вийона два биографа: он сам и правосудие. Сам он преступал закон и писал стихи, а правосудие занималось прозой его преступлений. Так, меж Сциллой и Харибдой он и провел свою жизнь. С одной стороны, отточенный, как нож, стих, с другой – уголовные дела. Вопреки мнению, гений и злодейство сошлись в одном лице. Оставим гения человечеству, но такой ли уж он был злодей? На дворе Франции смута, разор, голод. Только что закончилась Столетняя война. Все дороги «большие», и на них две категории граждан – разбойники и их жертвы. Разбойников судили судьи, среди которых разбойников было не меньше, чем на дороге. Суд скорый – не на свободу, так на виселицу. Искать истину бесполезно: нельзя полностью доверять ни судебным документам той поры, ни стихам поэта. Хотя до поры до времени верили Вийону, отдавшему последние свои монеты трем замерзающим голодным сиротам. Поколения читателей принимали это за чистую монету, и филологи роняли слезу умиления, пока не открыли, что «маленькими сиротами» были три парижских ростовщика. Тем не менее, отфильтровав муть правовых актов и «автобиографических» стихов, в сухом остатке все же можно получить хотя бы канву жизни поэта. Родился Вийон недалеко от Парижа между 1 апреля 1431 и 19 преля 1432 г. Его настоящее имя – Франсуа из Монкорбье, сеньории в провинции Бурбоннэ (или Лож). В восемь лет Франсуа потерял отца. Мать не смогла оставить его при себе, и мальчика усыновил его родственник капеллан Гийом де Вийон, настоятель церкви св. Бенедикта, которая стала для Франсуа родным домом и школой, где он изучил все необходимые науки. Поступив в 1443 г. на подготовительный факультет Парижского университета, через шесть лет Вийон получил диплом бакалавра, затем стал лиценциатом, а летом 1452 г. – магистром свободных искусств. С этой степени можно было начинать делать карьеру, но в крови юноши было слишком много гормонов, а пирушки, драки, столкновения с властями, пытавшимися ограничить права и вольности университета, были неотъемлемой частью студенческой вольницы. От «шалостей» студентов иногда трясло всю столицу. Одну из них Вийон изобразил в бурлескном «романе», до нас не дошедшем. Речь в нем шла о борьбе за межевой знак, каменную глыбу, которую школяры Латинского квартала дважды похищали и перетаскивали на свою территорию. Разгорелся нешуточный скандал, в котором приняло участие множество народу. Стражи порядка избили и арестовали студентов, но руководство Сорбонны решительно взяло их под свою защиту, и «героев» освободили. В этот период Вийон стал завсегдатаем парижских таверн и притонов. Его там любили и за пронырливость, и за озорные стихи. Он стал своим среди воров, мошенников, проституток, привлекших его своим темпераментом и могучим ритмом жизни, о котором даже не подозревали в других слоях общества. Вийон и сам мастерски воровал окорока и бочонки вина, недаром приятели прозвали его «отцом-кормильцем». В эти же годы он имел несколько учеников, которых обучал, надо полагать, школьной премудрости. Бестию и задиру правосудие, уже наслышанное о нем, не тревожило, пока в уличной стычке он не ранил священника Сермуаза. Приревновав к Вийону общую знакомую, клирик первым затеял драку прямо на паперти церкви и ножом рассек ему губу. На другой день Сермуаз от раны умер, перед смертью простив соперника, о чем осталась официальная запись. Франсуа, не искушая судьбу, тут же подал два прошения о помиловании и скрылся из Парижа в Шеврез, а затем Бурла-Рен, где нашел утешение в объятиях аббатисы монастыря Пор-Рояль. Через полгода Вийона помиловали, и он вернулся в Париж. Перед Рождеством 1456 г. поэт собрался поехать в Анжер к королю Сицилии и Иерусалима Рене Анжуйскому Доброму, чтобы стать его придворным поэтом. Перед этим он написал маленькую шутливую поэму – «Лэ», впоследствии названную «Малым Завещанием», где отписал свое более чем сомнительное «имущество» различным горожанам. Поскольку на поездку ко двору Его Величества нужны были деньги, которых у Вийона никогда не было, он вместе с тремя сообщниками (сам он стоял «на стрёме») ограбил казну теологического факультета Наваррского коллежа и, получив свою долю, 120 золотых экю, покинул Париж. В своей поэме Франсуа предусмотрительно позаботился об алиби, изобразив дело так, будто его в странствия гонит неразделенная любовь. Преступление было обнаружено лишь через три месяца и еще через два – раскрыты имена его участников. Судя по всему, путешествие Вийона в Анжер закончилось ничем – при дворе короля хватало своих поэтов, и он вынужден был около четырех лет скрываться в провинциях Берри, Орлеане и Дофине. Понятно, что скрывался поэт не в высшем обществе, хотя какое-то время он и находил приют при дворах феодалов и даже самого герцога Карла Орлеанского – талантливого поэта. Там он сложил знаменитую «Балладу поэтического состязания в Блуа»:ФРАНСУА РАБЛЕ (ок. 1494–1553)
«Дело не в том, чтобы быстро бегать, а в том, чтобы выбежать пораньше», – сказал Рабле и сочинил роман «Гаргантюа и Пантагрюэль». Однажды его направили из Ватикана со срочным посланием королю. В Лионе у него кончились деньги, а ни у кого не спросишь – миссия была тайной. Тогда он объявил, что желает поделиться с местными медиками новостями медицины из Италии. Врачи явились. Рабле просветил коллег, а потом, прикрыв двери, прошептал: «Есть старинный итальянский рецепт безошибочного яда – лучшее средство, чтобы извести монарха-тирана и всю его семью». Врачи в ужасе покинули помещение. Через час арестованного Франсуа, как страшного государственного преступника, мчали в Амбуаз прямо к Франциску I, чем изрядно позабавили и самого короля и весь его двор. Тюремщики, прокатившие мэтра за свой счет, удалились, а Рабле был удостоен королевского обеда. Родился будущий писатель предположительно в 1494 г. Его отец Антуан Рабле был адвокатом, владевшим в Ладевиньере, что под Шиноном (провинция Турень) загородным домом. У Франсуа было два старших брата и сестра. Мать умерла рано, и в девять лет отец отдал его учеником во францисканский монастырь Сейи. Оттуда Рабле перешел в монастырь де ла Бомет, затем в кордельерское аббатство в Фонтенеле-Конт, где он постригся в монахи в возрасте 25 лет. Монашеская жизнь, невежество и фанатизм, праздность и разврат монахов дали Рабле бесценный материал для его будущего романа. Сам он все это время с жаром изучал иностранные и древние языки и право, вел переписку со знаменитым гуманистом Гийомом Бюде. Монахам было тошно глядеть на «умника», который к основной заповеди францисканцев «есть, пить и спать» добавил еще и «учиться». А всякая «ересь» типа греческого языка вообще приводила их в бешенство. Они не раз обыскивали его келью и изымали греческие книги, пока Рабле не ушел из монастыря в Пуату, где сблизился с настоятелем монастыря бенедиктинцев в Майезе – аббатом Жоффруа д'Эстиссаком, ставшим на долгие годы его покровителем. В качестве секретаря д'Эстиссака несколько лет Рабле провел в разъездах по Франции, посетил ряд университетов, познакомился с поэтом К. Маро, богословом Ж. Кальвином, Эразмом Роттердамским. С разрешения архиепископа Рабле начал заниматься ботаникой и медициной и вскоре отправился в университет города Монпелье. Первое появление Франсуа на древнейшем в Европе медицинском факультете пришлось на день публичной защиты диссертаций по лекарственным растениям. Новичок пробился к кафедре и своими познаниями о различных травах настолько поразил собравшихся, что ему тут же присвоили без защиты степень бакалавра, предложив не только учиться, но и вести вводный курс комментариев к Гиппократу и Галену. Студент-преподаватель совмещал учебу с лекциями, после которых разыгрывал с друзьями комедии и фарсы, устраивал вечеринки; выпускал в свет учёные сочинения и «альманахи»; практиковал как врач. Однажды его, как самого находчивого спорщика, направили в Париж убедить канцлера Франции Дюпрэ не отменять ряд привилегий университета. Попасть к тому было не просто. Рано утром канцлера разбудили громкие голоса за окном. Выглянув на улицу, он увидел толпу, шумевшую вокруг человека в странном одеянии. Дюпрэ послал слуг узнать, что этому человеку надо. «Сдиратель коры с коров», – доложили те. Заинтригованный Дюпрэ велел узнать, что этот «сдиратель» в столь удивительном одеянии делает в центре Парижа. Рабле ответил на латыни. Послали за школяром, знающим латынь – тот ответил по-гречески. Послали за знатоком греческого – ответил на древнееврейском. Послали за раввином – он уже говорил по-испански, потом по-немецки, потом по-английски. Дюпрэ наконец велел ввести полиглота в свои покои. Тут Франсуа по-французски изложил суть дела. Канцлер, плененный умом и находчивостью собеседника, удовлетворил просьбу университета. Знал бы он, что миссионер вскоре станет не только выдающимся медиком, юристом, филологом, археологом, натуралистом, богословом, но и великим писателем ранга Гомера и Данте! Вскоре Рабле оставил университет и переехал в Лион, где получил должность врача местного госпиталя, переполненного больными: до двухсот человек в одной палате, иногда по нескольку больных на одной постели. Помимо врачевания Рабле занимался наукой и вовсе крамолой: на лекции анатомировал труп повешенного. Перевел на латынь и опубликовал «Афоризмы» Гиппократа. Здесь же он напечатал и первую книгу своего романа под псевдонимом Алкофрибас Назье (анаграмма его имени и фамилии), которую тут же запретили теологи Сорбонны. Однако Рабле не унялся и к августовской ярмарке 1534 г. выпустил вторую книгу. Однако вскоре октябрьской ночью в Париже и других городах Франции на стенах домов появились плакаты против папы и католической церкви. Запылали костры. Сорбонна настаивала на запрете книгопечатания. Многие из друзей Рабле были изгнаны либо ожидали приговора. Рабле благоразумно скрылся, а через полгода пристал к свите епископа Жана дю Белле, направлявшегося в Рим за кардинальской шапкой. В Ватикане Рабле испросил у папы Павла III отпущения грехов за самовольное оставление монастыря и снятие монашеского одеяния. Ему отпустили грехи и разрешили заниматься врачебной практикой. Увлекшись археологией, Рабле выпустил книгу об античных памятниках «вечного города». Получив должность каноника в монастыре Сен-Мор-де-Фоссе, Рабле пробыл там недолго и стал работать врачом и читать курсы анатомии в разных городах страны. 22 мая 1537 г. в Монпелье Рабле получил высшее ученое звание – доктора медицины. Тогда же ему дали королевскую привилегию на издание своих книг во Франции. Через 12 лет молчания Рабле выпустил в Париже третью книгу романа – правда, не ко времени. Друга Рабле гуманиста и издателя Этьена Доле за еретические деяния повесили, а труп сожгли на площади Мобер. Рабле бежал за кордон, в Мец. Не сосчитать число его побегов и возвращений, но, главное, они позволили ему выжить, написать и издать роман. Ну а третью книгу теологи встретили с еще большей яростью. Вскоре умер Франциск I. На престол вступил его сын Генрих II, во всем стремившийся походить на отца. Он также дал Рабле разрешение на печатание его книг. Во время очередной поездки в Рим Жан дю Белле взял с собой Рабле. Проезжая через Лион, писатель передал местному издателю пролог и одиннадцать глав четвертой книги. В Ватикане балагур Рабле прослыл не просто прекрасным лекарем, но и стал всеобщим любимцем. Через год Рабле возвратился во Францию – к вящей радости целого лагеря его врагов. «Безбожнику среди псов и свиней», похоже, была уготована участь Этьена Доле. Хорошо, покровитель Жан дю Белле позаботился о нем, подыскав ему приход в Медоне в провинции Турень. Правда, обязанностями священника мэтр себя особо не утруждал. Настало время европейской известности Рабле. Научный мир признал его как выдающегося медика, а его роман стал книгой № 1. Ограждая книгу от нападок теологов, писатель переиздал ее в 1542 г., смягчив наиболее острые пассажи. Четвертую книгу писателя парижский парламент тут же приговорил к сожжению, а на самого Рабле посыпались доносы. Писатель распустил слух, что он якобы арестован и посажен в тюрьму, и продолжил писать пятую книгу, но завершить ее не успел – умер от болезни сердца 9 апреля 1553 г., оставив завещание: «Я ничего не нажил и у меня много долгов. Все остальное раздайте бедным». А напоследок добавил: «Закройте занавес, фарс сыгран. Иду искать великое "Быть может"». Перед смертью он снял с себя священнический сан. Рабле был похоронен на кладбище церкви Св. Павла. Современники шутили: «В преисподней теперь весело: Рабле и там насмешит». Надо сказать, что и на этом свете его книга вызывает не всегда утонченный, а подчас утробный смех. Мэтр так высоко задрал планку сатиры, что впоследствии с ней совладал, пожалуй, один лишь Д. Свифт. Не без помощи «медонского кюре» мир сегодня смеется надо всем на свете, в т. ч. и над святынями. Но это уже не вина Рабле, а наша с вами беда. Пятая книга появились в 1562 г. У Рабле не было прямых подражателей, его гуманистический энциклопедизм сумел воспроизвести в иной форме лишь М. Монтень. Вместе с тем Рабле оказал огромное влияние на Ж. Мольера, Ж. Лафонтена, А. Лесажа, Ф. Вольтера, Ж. Рихтера, О. Бальзака, А. Франса, Р. Роллана… Классический перевод романа на русский язык сделал Н.М. Любимов.МИШЕЛЬ МОНТЕНЬ (1533–1592)
Лень и любознательность сделали его зрителем, а усердие и ум одним из главных действующих лиц эпохи. Он так и жил, внутренне чураясь всяких жизненных крайностей, а наружно достойно принимая удары судьбы. Эти две жизни Монтеня, внешняя и внутренняя, имели и две биографии: обычную – в рамках границ Франции и его жизни и вторую – литературную, претерпевшую бесконечное расширение в пространстве и во времени благодаря его «Опытам», проложившим дорогу новому литературному жанру – эссе. Бесспорно, вторая превзошла первую. Больше всего философ любил, удалившись в башню родового замка, читать в подлиннике латинских авторов. Терпеть не мог праздности и пороков. Страшно боялся расточительности. Его отвращала всякая жестокость – от затравливания зайца собаками до поджаривания живьем человека на костре. Против пыток он протестовал во весь голос, будучи главным, если не единственным борцом с «инстинктом бесчеловечности». Самыми важными обязанностями человека Монтень считал обязанности по отношению к самому себе и сам жил по Платону: «Делай свое дело и познай самого себя!» А еще он был чистоплотным человеком. В пору, когда чума и холера уносили миллионы людей, считавших, что зараза проникает в них с водой через поры, воды боялись не меньше самой чумы. Люди не мылись, не умывались годами, а то и всю жизнь, выливая на себя тонны одеколона, дабы слово «вонь» заменить изящным синонимом «запах». Монтень, не боясь осуждения в вольнодумстве (а мыться водой считалось именно «вольнодумством»), мылся. Какова же «земная» биография писателя и философа? Мишель Эйкем де Монтень родился 28 февраля 1533 г. в фамильном замке близ Бордо. Его отец, участник итальянских войн Пьер Эйкем (получивший аристократический титул «де Монтень» в конце XV в.), был влюблен в Древнюю Грецию и Рим, занимал различные выборные должности, исполнял обязанности мэра Бордо. Мать – Антуанетта де Лопез происходила из семьи зажиточных арагонских евреев. Монтень получил блестящее образование. До шести лет его наставником был отец, считавший латынь единственно нужным ученому и поэту языком. Учителем Мишеля был немец, не владевший французским языком. Он и слуги общались с мальчиком исключительно на латыни. В 6 лет Мишеля отдали в школу, затем в Гийеньский коллеж. В 21 год, закончив изучение античных авторов, философии и права в Тулузском университете, Монтень получил судейскую должность. Несколько раз ему пришлось участвовать в военных походах. Затем он занял приобретенную отцом должность королевского советника Бордоского парламента и прилежно исполнял ее 12 лет. Значительную роль в формировании внутреннего облика Монтеня сыграла дружба с политическим мыслителем, поэтом и гуманистом Этьеном де Ла Боэси, автором знаменитых «Рассуждений о добровольном рабстве». Ранняя смерть Ла Боэси в 1563 г. нанесла тяжелый удар Монтеню. В 1565 г. писатель женился на Франсуазе де Шассань; невеста принесла ему солидное приданое. Брак был по расчету, и Монтень (особенно с возрастом) охотно общался с дамами, готовыми поддержать беседу без всякой корысти. После смерти отца он получил в наследство родовое поместье и отказался от государственной службы. В башне замка он организовал прекрасную библиотеку и все время посвящал чтению и литературному труду. Варфоломеевская ночь (1572) подтолкнула его к сочинению первых эссе. «Опыты» пришли во время смуты. Именно в эти годы, когда Франция раздиралась на части, когда в ней царили несчастья и хаос, Монтень чувствовал себя цельным и гармоничным, счастливым и радостным. В 1577 г. Монтень перенес первый приступ мочекаменной болезни, а спустя три года отправился лечиться на воды – в Германию и Италию, заодно побывав в Австрии и Швейцарии. Плодом этого путешествия стал «Путевой дневник», опубликованный только в 1774 г. В Риме «Опыты» рассматривались цензурой курии, а Монтень был принят папой. Первые две книги «Опытов» были опубликованы в 1580 г. в Бордо; второе издание – в 1582 г. Писатель был лицом не публичным, хотя судьба не раз вытаскивала его из экзистенциальных глубин на шумный базар жизни. Тяжелейшие дни начались в 1582 г., когда он был назначен на двухлетний срок мэром Бордо. Сделав попытку уклониться от почетной (но бесплатной) обязанности, он вынужден был подчиниться воле короля. В первом слове Монтень сказал бордосцам: вряд ли я сгожусь, господа, на этой должности, поскольку беспечен, беззлобен, не честолюбив, не скуп, не жесток, не тверд и памяти у меня никакой. Правда, проявил себя он на этом посту с небывалой энергией, практически в одиночку защищая права слабых и тех, кто «живет только случайными заработками и в поте лица своего». Даже короля он в письмах упрекал в корыстолюбии и избирательности его правосудия, в потворстве сильным в ущерб народу. Прошло два года, и в разгар гражданской войны католиков и гугенотов, когда крови лилось, во всяком случае, больше, чем воды, его назначили на новый срок. Монтень употребил весь свой ум, такт и дипломатические способности на то, чтобы гасить страсти и не допускать смертоубийства. Оказавшись меж двух огней, меж двух партий и меж двух враждующих королей Франции – бывшим и будущим, католиком Генрихом III и протестантом Генрихом Наваррским, он сумел поддерживать с обоими дружеские отношения. При этом «мэр и Монтень всегда были двумя разными людьми, четко отмежеванными один от другого». В должности мэра Монтень ограждал интересы королевской власти, препятствуя поползновениям обоих противоположных лагерей прибрать город к рукам. Король Генрих II и вельможи уважали его здравомыслие и терпимость, его несговорчивость и неуступчивость еще и потому, что Монтень был приятным исключением из «обоймы» градоначальников – он не сделал свою почетную должность прибыльным ремеслом. В Бордо Монтень принял наследника престола, Генриха Наваррского, и заслужил его расположение. В дальнейшем он решительно поддержал принца в борьбе за корону, видя в нем единственного крупного политика той эпохи, способного покончить с феодальной раздробленностью страны и религиозными войнами. Будущий Генрих IV пригласил его к себе, но Монтень отказался, решив остаться «независимым». По окончании срока служения на посту мэра, совпавшего с эпидемией чумы, Монтень с облегчением сложил с себя нелегкие обязанности. Жизненный опыт первой половины 1580-х гг. вошел в «Опыты». Внеся в первые две части более 600 добавлений, Монтень написал третью и опубликовал книгу в 1588 г. В том же году судьба свела Монтеня в Париже с молоденькой Мари де Гурне, восторженной почитательницей его трудов. Она стала Монтеню приемной дочерью и в 1595 г. выпустила посмертное издание «Опытов». В жизни судьба не раз испытывала философа: в путешествиях его и обманывали, и грабили; он пережил пожар, чуму, смерть детей, на склоне лет в качестве заложника отсидел несколько дней в Бастилии. Последние годы жизни писателя мучили камни в почках, подагра, ревматизм, но он старался поддерживать активный образ жизни. Умер Монтень близ Бордо 13 сентября 1592 г. во время мессы. Популярность Монтеня давно перешагнула границы Франции. «Опыты» явились бездонным кладезем, из которого черпали идеи Ф. Бэкон, Ш. Монтескье, У. Шекспир, Б. Паскаль, Ж. Лафонтен, Р. Декарт, Д. Дидро, Ж. Руссо, Ларошфуко, Ж. Мольер, П. Корнель, Ж. Расин, Ф. Ницше. Эссе были переведены на русский язык в XVIII в. А.С. Пушкин, А.И. Герцен и особенно Л.Н. Толстой чрезвычайно высоко ценили их. В XX в. Монтеня переводили А.С. Бобович, Ф.А. Коган-Бернштейн и Н.Я.Рыкова.МИГЕЛЬ ДЕ СЕРВАНТЕС СААВЕДРА (1543–1616)
Роман «Дон Кихот» писан кровью Сервантеса, а в его герое поселилась душа писателя – он сам в том признался: «Для меня одного родился Дон Кихот, как я для него. Он умел действовать, а я – писать. Мы составляем с ним одно тело и одну нераздельную душу». О жизни писателя сохранилось мало свидетельств. Сервантес родился в 1547 г. в небольшом городке Алькала де Энарес, в 20 милях от Мадрида. Древний рыцарский род за пять столетий постепенно обеднел. Дед писателя Хуан еще занимал видное положение в Андалусии, но отец Родриго не пошел дальше вольнопрактикующего лекаря. К кругу бедных дворян принадлежала и мать писателя. Сааведра – родовое имя Сервантесов. В поисках денег семья перебиралась из города в город, исколесив пол-Испании. Десятилетним подростком Мигель поступил в коллегию иезуитов, а свое образование завершил в Мадриде у гуманиста Хуана Лопеса де Ойоса (последователя Эразма Роттердамского). Из-за вечной нищеты Сервантес всю жизнь занимался в основном самообразованием. К концу 1560-х гг. семья окончательно разорилась. В это время кардинал Аквавива обратил внимание на опубликованный в книге де Ойоса сонет Сервантеса, обращённый к королеве Изабелле, и пригласил Мигеля в Рим, чтобы способствовать развитию юного таланта. Сервантес пешком и морем добрался до Вечного города. Главным богатством его был меч, висевший через плечо. Молодого человека ждало блестящее будущее, но, видно, была не судьба. Заручившись необходимыми бумагами «о чистоте крови», Сервантес, движимый патриотическими чувствами, поступил в испанскую армию, расквартированную в Италии, призванную отражать турецкую агрессию в районе Средиземного моря. В морской битве при Лепанто соединенный флот Священной лиги (Испании, папы и Венеции) под командованием дона Хуана Австрийского нанес турецкой эскадре поражение. В тот день Сервантес болел лихорадкой, но кинулся в бой: «Предпочитаю, даже будучи больным и в жару, сражаться, как это и подобает доброму солдату… а не прятаться под защитой палубы». В схватке Мигель получил три огнестрельные раны: две в грудь и одну в предплечье. Левая рука навсегда осталась парализованной – «к вящей славе правой руки». В 1575 г. Сервантес и его младший брат Родриго, служивший также в армии, получили разрешение вернуться на родину. Мигель рассчитывал в награду за службу получить должность капитана в армии. На борту галеры «Солнце» они отбыли из Неаполя в Испанию. Корабль был захвачен турецкими корсарами. У Сервантеса нашли рекомендательные письма на имя короля Филиппа II от дона Хуана Австрийского и вице-короля Неаполя, герцога де Созы, что сразу же подняло цену пленника. В Алжире раб был куплен свирепым Дали-Мами. Пленные христиане были для турок рабочим скотом. Жесточайшее обращение сменялось почтительным, если только кто-то менял веру. Со строптивыми не нянчились: отрезали уши, носы, выкалывали глаза, нещадно били палками и плетьми, морили голодом и жаждой. Организаторов неудачных побегов вешали или сажали на кол. Сервантес, закованный в цепи, употребил все свое нравственное влияние, чтобы удержать слабеющих рабов от перехода в магометанство. Он ободрял и утешал их, делился с ними последними крохами, кормил одних, работал за других. Для поднятия духа затевал беседы, говорил о поэзии, истории, читал собственные стихи. Задумав организовать восстание пленных, он стал подыскивать себе единомышленников из числа офицеров и испанской знати. За пять лет рабства неистовый «однорукий» подготовил четыре массовых побега, каждый из которых имел целью не просто спасение его участников, но и освобождение всех 25 000 невольников. И каждый раз находился предатель. Сервантес, возглавивший общество взаимопомощи, приобрел среди пленных громадный нравственный авторитет. Мигель сообщил домой о несчастии, постигшем его и Родриго. Старик отец тут же заложил свой клочок земли и присоединил к полученным деньгам приданое обеих дочерей. Ничтожная сумма выкупа только рассмешила Дали-Мами. Между тем в Алжир прибыл новый правитель, человек-зверь, Гассан-паша, выкупивший у Дали-Мами Сервантеса. В несколько месяцев паша блестяще реализовал лозунг «грабь награбленное». В городе воцарился голод, а следом и эпидемии. На улицах валялись груды трупов. На собранные отцом деньги Мигель прежде всего выкупил Родриго, а сам с группой пленников бежал из города. Но опять предательство, и беглецов схватили. Мигель взял вину целиком на себя. На допросе у Гассана он хладнокровно повторял одно и то же: «У меня нет сообщников», чем привел пашу в неописуемую ярость. Однако вместо ожидаемых истязаний Гассан приказал бросить беглого раба в тюрьму. Все последующие допросы закончились ничем, и Мигеля выпустили. Своим бесстрашием и мужеством Сервантес странным образом действовал на Гассана: «Стерегите крепче этого калеку-испанца, – велел он стражникам, – тогда и моя столица, и мои невольники, и мои галеры – все будет цело». Сервантес не сдавался. За третий неудачный побег его присудили к двум тысячам палочных ударов, но помиловали. За третьей попыткой последовала четвертая. И снова Мигель в тюрьме. Он бежал оттуда и скрылся у друга. Гассан объявил населению, что всякий давший убежище Сервантесу будет казнен. Узнав об этом, беглец предал себя властям. Мигелю связали руки, надели на шею петлю и так допрашивали. Но и на этот раз Гассан пощадил его. Внезапно благодетелем Сервантеса стал монах ордена Св. Троицы Хуан Гиль, набравший нужную сумму выкупа. Он уговорил Гассана отпустить пленника на свободу. 24 октября 1580 г. Сервантес покинул Алжир. Но в Испании его не ждали. Героизм, поразивший даже Гассана, не тронул своих аристократов: никакого вознаграждения за подвиги герой не получил. Через три года, проведенных в походах по Португалии, Мигель, как инвалид, вышел в отставку. В Португалии Сервантес влюбился в молоденькую актрису Ану Франку де Рохас. Через 9 месяцев Ана родила от Мигеля дочь – Изабель, которая стала единственным (внебрачным) ребенком Мигеля и скрасила ему его старость. Вскоре Сервантес женился на Каталине де Паласиос. Чтобы оградить от нищеты мать, сестер и жену (Родриго к тому времени погиб), он занялся литературным творчеством, не принесшим никакого дохода, затем много лет отдал чуждому его складу и душе занятию – был комиссаром по закупке пшеницы, ячменя и оливкового масла в Андалусии для «Непобедимой Армады» Филиппа II. Дважды реквизировал у монастырей пшеницу, за что был отлучен от церкви, четыре раза попадал в тюрьму по ложным обвинениям в сокрытии денег и за невзысканные недоимки. Писать удавалось урывками. В 1585 г. вышел первый роман Сервантеса – «Галатея», принесший ему известность, но не достаток, затем было написано 20 или 30 пьес, большинство из которых не сохранилось до наших дней. За финансовую недостачу в 1597 г. Сервантеса посадили в тюрьму, где он и начал писать роман «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский», первая часть которого увидела свет в январе 1605 г. Роман сразу стал столь популярным, что одновременно были опубликованы два издания в Лиссабоне и два в Валенсии. Книгу буквально сметали с прилавков. Вскоре «Дон Кихот» стал известным и в других странах. Пенсии от графа Лемоса и архиепископа Толедо, а также гонорары за публикации позволили Сервантесу хоть как-то выкарабкаться из тисков нищеты. Через два года он приехал в Мадрид, где и провел последние девять лет жизни. Успех романа привел к тому, что некий А. Фернандес де Авельянед опубликовал «окончание» истории о Дон Кихоте, превратив Рыцаря печального образа в жадного до денег сквалыгу. Это заставило писателя написать вторую часть романа, опубликованную в 1615 г. Перед этим он издал сборник «Назидательные новеллы». С годами Сервантес углубился в сокровенные религиозные размышления, находя утешение в одинокой молитве. Вступил в ряды Братства святейшего причастия, а затем стал членом религиозного братства мирян францисканского ордена и накануне смерти принял полное посвящение. Последний роман «Персилес и Сихизмунда» Сервантес закончил за три дня до кончины, последовавшей 23 апреля 1616 г.; книга была опубликована в 1617 г. Писатель был погребён в монастыре св. Троицы. В 1633 г. монастырь был оставлен монахами, и могила Сервантеса затерялась. Памятник из бронзы ему поставлен в Мадриде в 1835 г.; на пьедестале латинская надпись: «Мигелю де Сервантесу Сааведре, царю испанских поэтов». Сегодня Сервантеса безоговорочно признают повсюду самым великим писателем мира, а «Дон Кихот» – самым великим романом. Классический перевод романа на русский язык сделал Н.М. Любимов.ФРАНСУА ДЕ МАЛЕРБ (1555–1628)
Удивительно, что Малерб, оставивший после себя образцы высочайшей поэзии, в памяти потомков остался собранием анекдотов, будто он был не основоположником французского классицизма, а баснописцем вроде Эзопа. Впрочем, и сам поэт утверждал, что глупо заниматься рифмоплетством, ожидая от него чего-либо, кроме собственного развлечения; и что искусный поэт не более полезен для государства, чем искусный игрок в кегли. Франсуа Малерб родился в 1555 г. в Кане. Происходил из провинциальных дворян. О детстве и молодости поэта мало достоверных сведений. Судя по всему, он получил прекрасное образование, но вполне вероятно, что достиг энциклопедических знаний и самостоятельно. Во всяком случае, он какое-то время состоял на службе у герцога Ангулемского, брата-наследника короля Карла IX Валуа, и сопровождал того в его странствиях. Начав писать стихи еще до того, как герцог стал королем Генрихом III, он так и не нашел признания у сюзерена как поэт, а после убийства Генриха в 1589 г. остался не у дел и бедствовал в Провансе. Помогло, видно, расположение звезд. 17 ноября 1600 г. в Прованс прибыла направлявшаяся в Париж невеста нового короля Франции Генриха IV Бурбона Мария Медичи. Малерб прочел будущей королеве оду и тем самым вбил гвоздь в колесо фортуны. Этот день позднее признали днем рождения классической поэзии. Мария расхвалила Генриху немолодого уже поэта; король выслушал супругу благосклонно, но денег на приезд виршеплета не дал. Однако Малерб с оказией добрался до Парижа, и там его представили ко двору. Обычно медлительный Малерб скоренько сочинил «Молитву за короля, отбывающего в Лимузин» (Генрих отправлялся туда усмирять местную знать).УИЛЬЯМ ШЕКСПИР (1564–1616)
Четыреста лет спорят, кем был Шекспир – простым актером или знатной особой. Не важно. Важно другое – то, что он не был пуританином, отвернувшимся от театра; важно, что он отказался от почтенной профессии перчаточника или мясника и занялся делом, которое считалось в те времена унизительным. Делом, которое цивилизованный мир оценил как великое и возвышающее душу. Но сразу же оговорюсь: Лев Толстой, например, не принимал Шекспира. Имел право: не сошлись не только гора с горой, но и два мировоззрения – духовное и плотское. Толстой полагал, что человек, усвоив безнравственную суть произведений Шекспира, перестает различать доброе от злого, а всеобщую ложь возвеличения безнравственного писателя он называл губительной. Весьма актуальная мысль! Особенно если учесть, что сегодня мы не только пожинаем гнилые плоды Возрождения, но и сами (вследствие этого) не в состоянии возродить ничего здорового. Шекспир явился на свет в разгар чумы, поразившей английский городок Стратфорд-на-Эйвоне, что само по себе можно рассматривать как некий знак провидения. Шел 1564 г. Уильям был старшим из восьми детей Джона и Мэри Шекспиров. Научившись читать и писать, мальчик поступил в грамматическую школу, где изучал латынь и риторику. В 14 лет Уильям расстался со школой и стал помогать отцу в его ремесле перчаточника. Через четыре года он женился на Энн Хетеуэй, бывшей на восемь лет его старше. Через полгода у молодых родилась дочь Сьюзен. В двадцать один год Шекспир уже отец троих детей. Покинув городок, Уильям некоторое время учительствовал, а по другой версии – примкнул к одной из актерских трупп, довольно часто посещавших Стратфорд. Через некоторое время Шекспир с семьей оказался в пригороде Лондона. В столице было четыре здания для представлений, до одного из которых, называвшегося «Театр», было 20 минут ходу. Уильям стал играть на его сцене. В 25 лет он написал свою первую пьесу, имевшую успех. Тут же последовали два ее продолжения, составившие трилогию «Генрих VI». Профессия актера из бродячей стала «стационарной». Актеры «прописывались» при дворе, где в кругах знати находили себе покровителей. Вельможа на свой вкус подбирал труппу, давая тем самым добро на заработки. Опекунами были и королева, и ее фавориты, и прочие лорды. Актеры носили соответствующие ливреи, считались челядью и именовались «слугами ее величества», «слугами лорда-камергера» и т. д. Шекспир обзавелся покровителями, достойнейшим из которых был Генри Ризли, граф Саутгемптон, принадлежавший к высшей елизаветинской знати. Уильям бывал в его дворце, был членом литературного кружка. Стихи там почитались искусством, а пьесы для народного театра – поденщиной, не имеющей для литературной репутации никакого значения. Позаимствовав у Овидия историю о тщетных домогательствах богини любви Венеры к прекрасному, но холодному юноше Адонису, начинающий поэт написал поэму «Венера и Адонис». Вскоре ее напечатали, к всеобщей радости и возбуждению. Сей поэтический опыт вызвал зависть одних и одобрение других. В 1592 г. в Англию в очередной раз пришла чума. Столичные власти запретили все театральные представления. Одни труппы бродяжничали по стране, другие вообще распались. Вскоре один за другим ушли из жизни английские драматурги, подготовившие почву для Шекспира: Р. Грин, К. Марло, Т. Кид. Перестал писать для театра и Д. Лили. В начале 1590-х гг. Уильям заявил о себе, как о незаурядном поэте, еще в одном жанре поэтического творчества – сонетах. Перед Шекспиром открылась перспектива стать поэтом вроде знаменитого тогда Э. Спенсера. Уильям тяготился «низменностью» своего положения как актера с городской площади. Но ему и претило быть приживалой при дворе вельможи, вследствие чего между ним и его покровителем наступило охлаждение. Уильям бросил занятия поэзией и вернулся в театр, в труппу «слуг лорда-камергера». С приходом Шекспира труппа приобрела своего драматурга. Одна премьера следовала за другой: «Ричард III», «Укрощение строптивой», «Тит Андроник», «Два веронца», «Бесплодные усилия любви», «Сон в летнюю ночь», «Ричард II», «Ромео и Джульетта». Поскольку Уильям сам выступал на сцене и досконально знал законы актерского искусства и театральные приемы, его пьесы нашли кратчайший путь к сердцам зрителей. Так как церковная и правительственная цензура не позволяли ставить пьесы о современных политических событиях, Шекспир обратился к истории, да еще зарубежной, тем самым избежав искуса прямых выпадов против королевы и ее вельмож. В то время, когда нужда народа была ужасающей, а произвол власти – невыносимым, гораздо удобнее было осуждать владык других времен и народов. Тираны не достойны жить – утверждал в пьесах Шекспир. Во всяком случае, драматург не собирался умирать под забором. Другие драматурги попадали под суд Звездной палаты, Шекспир – ни разу. К 1600-м годам знатоки литературы ставили Шекспира в один ряд с Овидием, Плавтом, Теренцием и Сенекой. В 1595 г. лихорадка свела в могилу его сына Гамнета. Неутешный отец потом даст герою своей трагедии созвучное имя – Гамлет. К этому времени Уильям, ставший состоятельным человеком, от имени отца, как старшего в роду, подал заявление о присвоении роду фамильного герба. Заявление удовлетворили: Джон Шекспир и его потомки по мужской линии стали дворянами. Основными заработками Шекспир был обязан не своим пьесам, а ремеслу актера и участию в паях труппы; ему причиталось от одной восьмой до одной шестой чистой выручки. За короткий срок ему удалось заработать достаточно, чтобы обеспечить свою семью и помочь отцу, погрязшему к тому времени в долгах. Расплатившись с долгами, Джон Шекспир умер в начале нового века. В центре Стратфорда писатель купил большой каменный дом, произвел капитальный ремонт здания. А в Лондоне пайщики «Театра» возвели новый театр, которому дали название «Глобус». В 1603 г. королева Елизавета скончалась. Королем стал Яков I. Оставив за собой монопольное право протежировать театрам, он оказал высокую честь труппе Шекспира и дал ей имя «слуг его величества короля». Актерам назначили скромное жалованье, а Шекспиру присвоили звание придворного грума. Актеры «Глобуса» выступали при дворе чаще, чем другие театральные труппы, давая премьеры шекспировских пьес: «Отелло», «Король Лир», «Макбет», «Антоний и Клеопатра», «Кориолан». За 13 лет при дворе Якова состоялось 177 спектаклей его труппы. В 1607 г. Шекспир устроил пышные похороны умершему брату Эдмунду, актеру «Глобуса». На следующий год он присутствовал в Стратфорде при крещении внучки и при отпевании матери. Достигнув вершин мастерства в трагическом жанре, Шекспир неожиданно ушел от создания трагедий и стал сочинять пьесы («Цимбелин», «Зимняя сказка», «Буря»), которые больше подходили двору. Настоящую славу ему принесли печатные издания его произведений, число которых за десять лет превысило двадцать. Во время премьеры «Генриха VIII» вспыхнул пожар – театр «Глобус» сгорел дотла. Вскоре в 48 лет, в расцвете своего гения, Шекспир ушел из театра. Почему? Говорят, был болен, надорвался, исписал себя не творчески, а физически. Переуступив свою долю в паях труппы, он удалился в Стратфорд к жене и дочерям, в полной уверенности, что через год позабудут все его 17 комедий, 10 хроник, 11 трагедий, 5 поэм и цикл из 154 сонетов. Последние годы жизни писатель провел в просторном доме с прекрасной обстановкой, двумя большими садами при нем. 25 марта 1616 г. Шекспир оставил завещание, в котором не было ни слова о его произведениях, в том числе и о 18 неопубликованных пьесах. 23 апреля пятидесяти двух лет от роду он скончался. Прах поэта был похоронен под алтарем стратфордской церкви. Несколько лет спустя на стене храма был поставлен бюст Шекспира. Среди оставленного им имущества был сундук с бумагами. Какие в нем были бумаги, осталось неизвестным. В середине XVIII в. Шекспира признали классиком, а в начале XIX в. его провозгласили величайшим поэтом мира. На русский язык Шекспира переводили Екатерина II, А.И. Кронеберг, М.Н. Лозинский, С.Я. Маршак, Т.Л. Щепкина-Куперник, Б.Л. Пастернак и другие.XVII ВЕК
ЖАН ДЕ ЛАФОНТЕН (1621–1695)
Этому чрезвычайно милому, добродушному и дружелюбному человеку было за сорок, когда судьба повела его в вечность. Впрочем, об этом Жан не задумывался, так как порхал по жизни, как бабочка. Его жизнь была переполнена анекдотами, которые забавляли окружающих. Все воспринимали как должное, что именно он порождал массу басен и смешных историй, в которых бесполезно искать даже крохи нравоучений. Его творчество и его жизнь, похоже, мало чем отличались друг от друга. У него были любовницы, которым он потерял счет, и дети, которых он не узнавал при встрече. Он сам, как ребенок, постоянно радовался жизни, всегда был сыт, одет и обласкан. Принимал благодеяния меценатов и особенно меценаток как нечто само собой разумеющееся. О службе, семье и деньгах у него никогда не болела голова. С благоверной он встречался только по настоянию друзей, в эпистолах сообщая ей обо всех своих новых сердечных привязанностях. Уже в почтенные лета, двадцать лет прожив в отеле мадам де Саблиер, пока та не ушла в мир иной, он вышел из дома покойной и встретил своего знакомого, который предложил ему поселиться у него. «Надо же, я как раз туда и иду», – поддержал беседу баснописец. По мнению окружающих, его биографию лепили с любовью все, кому не придется. Ну, а он точно так же лепил свои басни и стихи. По жизни он шел примерно так:ЖАН БАТИСТ МОЛЬЕР (1622–1673)
Жан Батист Мольер родился 13 января 1622 г. в Париже в семье искусных обойщиков-драпировщиков. Его отец Жан Поклен занимал высокую должность королевского камердинера. После смерти своей жены Марии Поклен направил сына в иезуитский Клермонский коллеж, где воспитывались отпрыски многих дворянских семей. В коллеже Жан перевел на французский язык поэму Лукреция «О природе вещей». Тогда же он увлекся учением философа-эпикурейца Гассенди. После изучения юридических наук в Орлеанском университете сдал экзамен на звание лиценциата права и был принят в коллегию адвокатов. С юности проникшись страстной любовью к театру, Жан взял несколько уроков сценического мастерства у итальянского мима Фиорилли по прозвищу Скарамуш. Жан стал членом ремесленного цеха, знал толк в обойном ремесле и даже замещал пару месяцев отца в качестве королевского обойщика. Познакомившись с молодой актрисой Мадлен Бежар, которая стала его пассией, Жан вместе с ней и ее братьями организовал «Блистательный театр». Год спустя предприятие рухнуло, труппа распалась, а Мольер (псевдоним Жана Поклена) за долги дважды побывал в тюрьме. Примкнув к труппе бродячих комедиантов, Жан уехал в провинцию, где 12 лет лицедействовал в городах и замках Нормандии, Бретани, Пуату, Гаскони и Лангедока. Став признанным главой труппы, Мольер поставил пару собственных дивертисментов. Годы странствий сделали его превосходным актером и режиссером, научив успешно вести дела с авторами, коллегами и властями. Труппа стала самой популярной во французской провинции. Благодаря покровительству герцога Орлеанского, брата короля, ей разрешили выступить перед королевским двором. 24 октября 1658 г. артисты разыграли трагедию П. Корнеля «Никомед» и фарс Мольера «Влюбленный доктор». «Влюбленного доктора» король нашел забавным, труппе присвоили звание «Труппы Брата короля» и предоставили сцену театра «Малый Бурбон». Через три года труппа перекочевала в театр «Пале-Рояль» (ныне «Комеди Франсез»), с тех пор называемый «Домом Мольера». Творческая лихорадка не оставляла Мольера ни на минуту. За 15 лет он создал множество шедевров, принятых одними на бис, а другими в штыки. Комедией «Смешные жеманницы» Мольер снискал первый успех у столичной публики, а у придворных дам очень сильное раздражение. Дело в том, что тогда при дворе была в моде претенциозность, дамы преподносили свои утонченность и изысканность настолько театрально и вычурно, что на их кривляния человеку не со «двора» было тошно смотреть. Светские «жеманницы» настояли на двухнедельном запрещении пьесы, после чего у комедии был полный аншлаг, означавший конец претенциозности при дворе. Многие виднейшие аристократы и особенно аристократки были посрамлены, и они не простили это Мольеру. Вслед за тепло принятым «Сганарелем, или Мнимым рогоносцем» «Дон Гарсия Наваррский» с треском провалился. Еще пара пьес была встречены с восторгом, а «Школа жен» произвела фурор. На обвинения в плагиате, в слабости сюжета и дурном вкусе Мольер не оправдывался, а писал новые комедии. «Школа жён» оказалась школой мужества для самого Мольера. Однако он победил, т. к. благодаря скандалу его слава возросла, а связи с двором упрочились. Для придворных празднеств он сочинил комедию-балет «Несносные», в которой ублажил всех и где все натанцевались вволю. А за ней последовали другие аналогичные. В 1662 г. Мольер обвенчался с юной актрисой своей труппы Армандой Бежар, младшей сестрой Мадлен Бежар. Тут же конкуренты распустили сплетню, что Арманда не сестра Мадлен, а ее дочь от Мольера, а Людовику направили соответствующую жалобу. Драматурга обвинили в кровосмешении. Король не только оставил донос на своего любимца без внимания, но и крестил первенца Мольера и Арманды, заткнув тем самым сплетникам рот. Потом Арманда родила еще двоих детей, однако супружескую жизнь комедиографа лучше было бы назвать драматичной. В следующем году появился «Тартюф, или Лицемер», жесточайшая пародия на религиозное ханжество. После предварительного показа королю разразился грандиозный скандал. Королева-мать Анна Австрийская и святоши через могущественное «Общество святых даров» добились запрета пьесы. Требовали даже отправить автора на костер. Мольер направил на имя короля «Прошение», в котором писал, что «оригиналы добились запрещения копии». Но Людовик, который из своей спальни первым делом шел в церковь, не снял запрета. На следующую антиклерикальную пьесу «Дон Жуан, или Каменный пир» был также наложен запрет, действовавший до кончины драматурга. На премьере высокой комедии «Мизантроп», три с половиной столетия называемой самой загадочной из всех пьес Мольера, публика зевала. Ну а двор продолжал веселиться на его комедиях-балетах и пьесах-пасторалях. Тогда же с успехом прошли две комедии, где высмеивались эскулапы, – «Любовь-целительница» и «Лекарь поневоле». Денежные затруднения вынудили писателя за сезон 1667/68 г. написать пять пьес, после чего ему разрешили ставить «Тартюфа». (К этому времени королева-мать скончалась.) Однако и смягченный вариант пьесы под новым названием «Обманщик» был запрещен. Только после примирения Людовика XIV с Церковью комедия выдержала в 1669 г. более 60 представлений. Одновременно с ней шли другие пьесы Мольера, среди которых были «Мещанин во дворянстве» (не лучшая, но самая популярная) и «Плутни Скапена», вызвавшая нарекания прекрасной половины за потакание автора плебейским вкусам. В ответ Мольер представил публике высокую комедию «Ученые женщины», где высмеял дам, чрезмерно увлеченных салонной «философией» в ущерб семейным обязанностям. В 1672 г. ушли из жизни многие его друзья и близкие, охладели его отношения с королем, резко ухудшилось здоровье. Зимой 1672/1673 г. смертельно больной Мольер (предположительно туберкулезом) написал свою последнюю, самую веселую и жизнерадостную комедию-балет «Мнимый больной» с излюбленной темой врачей-шарлатанов и доверчивых больных. В спектакле Мольер изображал здорового человека, страдающего от боязни умереть. 17 февраля 1673 г. на ее четвертом представлении ему стало плохо. Его принесли домой, послали за врачом и за священником, но те не пришли. Мольер скончался, не успев исповедаться и отречься от актерской профессии. Приходской священник запретил хоронить актера по христианскому обряду. Вдова обратилась за разрешением к королю и получила его. Мольера похоронили ночью за оградой кладбища Святого Иосифа, где хоронили самоубийц и некрещеных детей. В последний путь драматурга проводили несколько тысяч его почитателей. Высший свет в это время веселился. Ирония судьбы – среди тех, кого Мольер высмеивал и чьи грехи он взял на себя одного, ему не было места ни при жизни, ни после смерти. В 1817 г. останки Мольера перенесли на кладбище Пер-Лашез. Мольер оставил богатое наследие – более тридцати многожанровых произведений. Первое издание собрания его сочинений осуществили его друзья Лагранж и Вино в 1682 г. Пьесы Мольера выдержали на сцене одной только «Комеди Франсез» более 30 тысяч представлений. Французская Академия, презревшая ремесло актера при его жизни, в 1769 г. объявила конкурс на «Похвалу Мольеру» и установила у себя его бюст. Творчество Мольера оказало огромное влияние на всю мировую драматургию (А. Лесаж, П. Бомарше, Р. Шеридан, К. Гольдони, Г. Лессинг и др.); в России его последователями были А.П. Сумароков, Я.Б. Княжнин, В.В. Капнист, И.А. Крылов, Д.И. Фонвизин, А.С. Грибоедов, Н.В. Гоголь, А.В. Сухово-Кобылин, А.Н. Островский. На русский язык Мольера переводили Н. Любимов, М. Лозинский, В. Лихачев, В. Гиппиус, Г. Бояджиев.МАЦУО БАСЁ (1644–1694)
«Банановое дерево» – так переводится имя Басё. Его настоящее имя Киндзаку Тюдзаэмон Мунэфуса, а еще одно – Дзинситиро. Он был третьим ребенком в семье безземельного самурая Мацуо Едзаэмона, родился в 1644 г. в замке Уэно провинции Ига на юго-востоке Японии. По совершеннолетию Киндзаку дали новое имя – Мацуо. Родители Киндзаку были людьми небогатыми. Отец и старший брат преподавали каллиграфию при дворах самураев. Мальчик получил хорошее по тем временам образование, любил стихи китайских поэтов, особенно Ду Фу. С десяти лет Киндзаку прислуживал наследнику знатного семейства Тодо князю Ёситада (псевдоним Сэнгин), начинающему поэту. В доме Тодо подросток написал первые свои стихи. В 1664 г. под именем Мацуо Мунэфуса он опубликовал два из них в одном из сборников «хокку». На следующий год Мацуо участвовал в поэтическом собрании в сочинении так называемых «нанизанных строф», напоминающих поэтический «шашлык», в котором каждый поэт, продолжая заданную тему, нанизывает свою строфу. В число участников собрания его ввел Сэнгин. После внезапной смерти Сэнгина Мацуо поступил в услужение к Кигину, литературному наставнику Сэнгина, и в течение пяти лет изучал японских и китайских классиков, каллиграфию, учение буддийской секты «Дзэн», конфуцианство. Молодой самурай вошел в литературное братство Эдо (ныне Токио), поместил в нескольких популярных сборниках свои стихи, не раз участвовал в поэтических турнирах. На первых порах его материально поддерживали друзья поэты Бокусэки и Сампу. Летом 1676 г. Мацуо уехал на родину, но вскоре вернулся с Тоином, то ли сиротой племянником, то ли приемным сыном. Чтобы прокормить себя и Тоина, Мацуо пришлось устроиться на службу, где он четыре года отвечал за ремонт водопроводных труб, пока не стал учителем поэзии с нищенским жалованием. Число его учеников, многие из которых потом прославились, росло год от года. Упрочилось его положение и в поэтическом мире Эдо, где он стал автором ряда публикаций и приобрел популярность в поэтических турнирах. Вокруг него стали группироваться другие поэты. После издания нескольких циклов «нанизанных строф» Мацуо официально возвели в ранг учителя жанра «хайкай». Собрание стихов было вскоре издано в Киото под названием «Три цикла нанизанных строф из Эдо», обеспечив тем самым признание поэта и в столице. Вскоре он был признан главой новой поэтической школы, опубликовавшей в 1680 г. «Двадцать одиночных циклов», а следом за ним еще несколько сборников. Сампу, сын богатого поставщика рыбы ко двору сёгуна, уговорил отца подарить Мацуо маленькую хижину, расположенную на берегу реки Сумида в округе Фукагава. Поэт посадил возле нее саженцы банановой пальмы, от которой пошло и название жилища поэта – Банановая хижина, а впоследствии и его литературный псевдоним – Басё. Наконец-то он мог насладиться покоем и тишиной, налюбоваться красотой окружающего мира! Стихи были естественным продолжением образа его жизни, пронизанной светом дзэн-буддизма и собственными поэтическими озарениями; правда, сама жизнь проходила в беспросветной нищете и постоянной заботе о куске хлеба. Хорошо еще, что его не оставляли своим вниманием друзья и ученики. В 1682 г. во время пожара, уничтожившего полстолицы, Банановая хижина сгорела. Сам Басё едва не погиб в огне. Новая хижина, отстроенная его учениками, и новое банановое дерево, посаженное им самим, стали лишь памятниками его прошлой жизни. Через два года Басё решил стать странником и отправился в свой первый путь. В одеянии буддийского паломника, преодолевая горные кручи и пограничные заставы, он побывал в легендарном храмовом комплексе Исэ дайдзингу, в Уэно (где от брата узнал о смерти родителей), еще в пяти провинциях страны, после чего вернулся в свою обитель. О чувствах, которые выкристаллизовались у него в слова, можно судить по хайку «Прядка волос покойной матери»:XVIII ВЕК
ДАНИЭЛЬ ДЕФО (1660–1731)
ДЖОНАТАН СВИФТ (1667–1745)
Как-то Свифта подселили в гостинице (за неимением свободных мест) к фермеру. Фермер стал заливать о своих успехах, а Свифт посетовал, что ему хвастать особо нечем, так как за время суда удалось вздернуть только шестерых. Оторопевший фермер поинтересовался, кто он такой. «Да палач, – ответил Свифт. – Вот еду в Тайберн вздернуть с десяток джентльменов с большой дороги». Фермер тут же унес ноги из гостиницы. История вполне в духе писателя, склонного к одиночеству и всякого рода мистификациям. Джонатан Свифт родился в 1667 г. в Дублине, столице Ирландии, в небогатой семье англичан. Его отец умер до рождения сына, а мать оставила ребенка на попечение дяди-адвоката и уехала в Англию. «В людях» мальчик нахлебался попреков и унижений, но получил прекрасное образование – в школе, а затем в дублинском Тринити-колледже, где был удостоен степени бакалавра искусств. Его строптивый характер не раз был причиной ссор с преподавателями. В 1688 г. Свифт уехал в Англию и стал литературным секретарем у давнего знакомого семьи отставного дипломата Уильяма Темпла, помогая ему в написании мемуаров. Попутно он сочинял стихи и обучал Эстер Джонсон, падчерицу патрона. К Темплу часто наведывались его именитые друзья из Лондона. Все было бы прекрасно, когда б Джонатан не тяготился ролью слуги. Гордец покинул Темпла и его богатую библиотеку. В Оксфорде Свифт защитил магистерскую диссертацию и стал священником в ирландском поселке, но уже через несколько месяцев вернулся к Темплу и оставался с ним вплоть до кончины патрона в 1699 г. В Англии в это время резко обострилась борьба между тори и вигами, сторонниками и противниками короля, партиями мира и войны. Их распри Свифт сравнивал с кошачьими концертами на крышах, хотя поддержал вигов и анонимно выпустил против тори несколько памфлетов, имевших невероятный успех. Тогда же Свифт стал доктором богословия. В эти годы окончательно сложилось его мировоззрение мизантропа, не признающего ни нравственного, ни научного прогресса человечества. Особо «нежен» писатель был к ученым и астрологам. В Лондоне большим спросом пользовался календарь астролога Партриджа. Свифт под именем Исаака Бикерстафа выпустил «Предсказания на 1708 год», в которых указал и день смерти самого Партриджа. Когда назначенный день прошел, Свифт выпустил «Отчет о смерти мистера Партриджа». Астролог сбился с ног, скупая отчет о своей кончине. А дома ему пришлось отбиваться от гробовщиков и пономарей, книгопродавцы же вычеркнули его имя из своих списков. Бедняга потратил много сил, убеждая всех, что он жив. Зато за тысячу миль от Лондона, в Лиссабоне предсказания Бикерстафа сбылись, и инквизиция сожгла брошюру, обвинив автора в связи с нечистой силой. В 1704 г. Свифт анонимно опубликовал антирелигиозную «Сказку бочки», в которой предлагал светлым умам Бедлама (Дома для умалишенных) занять ответственные государственные, церковные и военные посты. «Сказка» стала книгой года и выдержала три издания, после чего автор открыл свое имя и тут же был признан всеми светлыми умами столицы «своим». Но очень скоро Свифт уехал в Ирландию и принял там приход в деревне Ларакор. В годы войны за Испанское наследство (1701–1714) главнокомандующий английской армии герцог Мальборо и другие высокопоставленные виги нажили на военных поставках огромные состояния. Узнав об этом, Свифт разорвал отношения с высокопоставленными жуликами и обрушил на них все свое негодование. В 1710 г. к власти пришли тори во главе с Генри Сент-Джоном (Болингброком), и Свифт стал главным советником их правительства. Писателю предоставили еженедельник, где в течение нескольких лет он публиковал свои памфлеты. Вскоре, в немалой степени благодаря Свифту, с Францией был заключен мирный договор. В 1713 г. писателя назначили деканом собора Св. Патрика в Дублине, хотя Свифт рассчитывал на епископство либо на место настоятеля большого прихода в Англии. После кончины королевы Анны и возвращения вигов к власти Свифт окончательно «съехал» в Ирландию и шесть лет провел в уединении, ведя переписку и встречаясь лишь с двумя женщинами, носившими одно имя – Эстер. Джонатана связывали чувства, давно вышедшие за границы привязанности воспитателя к воспитаннице, не только с Эстер Джонсон, но и новые – с Эстер Ваномри. Почти ежедневно он писал письма обеим Эстер, обращаясь к Джонсон как к Стелле, а к Ваномри как к Ванессе. Когда Лондон законодательно утвердил привилегии английским товарам, Свифт яростно включился в борьбу за автономию Ирландии. В 1724 г. он анонимно издал большим тиражом семь «Писем суконщика», призывающих к бойкоту английских товаров и неполновесной разменной монеты, отчеканенной специально для Ирландии, а также к всеобщему восстанию против английского владычества. Резонанс от «Писем» был настолько силен, что Лондон посулил большое вознаграждение за выдачу автора. Никто не выдал Свифта. Когда премьер-министр предложил арестовать «подстрекателя», наместник затребовал для этого десять тысяч солдат. Англия пошла на экономические уступки, а Свифт стал национальным символом свободы. Улицы Дублина украсили его портреты, встречные приветствовали его как родного. Авторитет писателя был непререкаем. Как-то на площади перед собором собралась шумная толпа наблюдать солнечное затмение. Свифт в раздражении бросил, что отменяет затмение. Толпа затихла и почтительно разошлась. Вскоре всех граждан поверг в шок памфлет «Скромное предложение», в котором Свифт для устранения нищеты и голода в Ирландии предложил бедным ирландцам продавать своих детей в пищу аристократам. В 1726–1727 гг. вышли «Путешествия Гулливера» (некоторые критики называют его романом о государстве), разделившие все человечество, состоящее из одних только йэху, на лилипутов и великанов. Современники восприняли события романа как имевшие место на самом деле, разве только в слегка иных пропорциях лилипутов и великанов. После ранней смерти Ванессы и Стеллы Свифт опубликовал автобиографическую поэму, в которой пролил свет на свои сердечные привязанности: «Он увлекался в передышке, любовь ценил, но понаслышке». Популярность писателя продолжала расти: Свифту присвоили звание почётного гражданина Дублина, вышли два собрания его сочинений. Язвительность и мрачность в Свифте сочетались с его добрым отношением к друзьям и многим случайным людям. Всю жизнь его раздирали противоречия, порожденные характером писателя и обстоятельствами. Его могучий ум не мог вырваться из паутины, сплетенной социумом. Он постоянно искал равновесия в политических пристрастиях, социальных, сердечных, и нигде не находил его. Вполне вероятно, что именно это и привело его, в конце концов, к тяжелейшему психическому заболеванию. Как-то уже в зрелые года, во время прогулки, Свифт, указывая спутнику на вершину засыхающего вяза, произнес: «Так же вот и я начну умирать – с головы». Так оно и вышло. Ад его жизни завершился помешательством и инсультом, после которого писателя признали недееспособным. В последние годы жизни Свифт, находясь в состоянии безвыходного отчаяния, выпустил несколько жестоких, полных цинизма сатир. 19 октября 1745 г. Свифта не стало. Его похоронили в центральном нефе дублинского собора Кристчарч (Собор Христа), где он был настоятелем с 1713 по 1745 г., рядом с могилой Эстер Джонсон. Сам себе он сочинил эпитафию: «Здесь покоится тело Джонатана Свифта, декана этого собора, и суровое негодование уже не раздирает его сердце. Ступай, путник, и подражай, если можешь, тому, кто мужественно боролся за дело свободы». Свое состояние Свифт завещал дому умалишенных, который сегодня является старейшей в Ирландии психиатрической клиникой. Письма Свифта к Эстер Джонсон составили «Дневник для Стеллы», изданный посмертно. «Путешествия Гулливера» оказали влияние на многих писателей в мире, от Вольтера до М.Е. Салтыкова-Щедрина. В России первый перевод «Путешествий Гулливера» с французского языка был осуществлен Ерофеем Коржавиным. Переводили Свифта также П. Кончаловский, В. Яковенко, М. Никольский, А. Франковский.СЭМЮЭЛ РИЧАРДСОН (1689–1761)
Сегодня телесериалы прочно заняли свою нишу благодаря тому, что они «убивают» время, которое некуда деть, и «очищают» не испорченные высокими порывами души. В XVIII в. эту роль выполняли романы Ричардсона. Правда, они были не только «очищающим» средством, но и возвышающим, что случается в художественной литературе крайне редко. Первый же роман писателя «Памела, или Вознагражденная добродетель» читатели восприняли как исповедь. Историю о том, как хозяин-повеса, отчаявшись соблазнить свою высоконравственную служанку, женился на ней, – любили читать коллективно, умиляясь и проливая слезы над участью героини. Сельчане собирались на пороге кузницы и, затаив дыхание, слушали чтеца, а как дело доходило до свадьбы Памелы, в восторге бежали звонить в церковные колокола. Фактов биографии романиста не так уж много, но они все таковы, что о нем хочется говорить только хорошее, как оно, впрочем, и должно. Родился Сэмюэл Ричардсон в 1689 г. в графстве Дербишир. Дома мальчик изучал Библию и религиозные сочинения, а в сельской школе – стандартный набор грамоты. Отец-столяр, ревностный протестант, видел сына священником, но на церковную карьеру не было денег. «Поступай, как хочешь», – сказал отец, и сын отправился в Лондон. Там он стал учеником типографа, приятеля отца. После утомительной работы он ночи напролет просиживал за книгами при свете свечи, на покупку которой тратил последние гроши. В мастерской Сэмюэл работал подмастерьем, корректором, наборщиком, а, став владельцем типографии (одной из трех самых крупных типографий в Лондоне) и главой гильдии типографов, совмещал профессии редактора, издателя, типографщика, книгопродавца и писателя. Он вел обширные типографские дела и очень гордился тем, что своими силами достиг уважаемого положения в обществе. Ричардсон был дважды женат. При выборе обеих супруг он более следовал голосу разума, нежели страсти, но тем не менее имел двенадцать детей, которых нежно любил. Брак на дочери типографа принес ему типографию. Писатель отличался примерным поведением в быту. Романистом Ричардсон стал на склоне лет, совершенно случайно. В 1739 г. к нему обратились его друзья с просьбой составить письмовник, содержащий образцы писем на все случаи жизни. Переписка в те времена была основным средством общения, но далеко не все граждане были искушены в написании эпистол. Ричардсон стал собирать материалы, и среди множества историй ему приглянулась та, которую он изложил в «Памеле». Работа над романом в форме писем так увлекла писателя, что он вначале выпустил его, а только через три месяца письмовник. На романе имени автора не стояло, т. к. Ричардсон, как истый пуританин, полагал, что художественный вымысел – синоним страшнейшего греха – лжи. Он фигурировал как издатель случайно попавшей к нему переписки. В процессе написания «Памелы» Ричардсон был преисполнен желанием «отвлечь молодежь от увлечения сказочным и чудесным в поэзии и возбудить интерес к тому, что способствует развитию нравственности и религии». Поскольку в жизни ему пришлось наблюдать множество любовных интриг, он при создании романа именно этот опыт постороннего наблюдателя пропустил через призму своих нравоучений. Огромный успех «Памелы» не изменил образа жизни писателя. Он по-прежнему исполнял все свои обязанности по типографии, а вдобавок отвечал на сотни писем восторженных почитательниц, в большинстве своем верящих в реальность событий романа и вопрошавших о настоящем имени героини. Но что мог ответить им Ричардсон, считавший «Памелу» вовсе не художественным произведением? Анонимный письмовник разлетелся вмиг, и Ричардсон несколько раз переиздавал его, дополняя новыми текстами. Наводнившие книжный рынок сатирические памфлеты и пародии на «Памелу», а также абсурдные обвинения писателя в безнравственности принудили его продолжить невиданный до этого роман о «простых» людях и непростых их чувствах. В конце 1741 г. Ричардсон добавил к двум томам первоначального текста еще два. Следующий огромный семитомный роман Ричардсона, вышедший в свет в 1747–1748 гг., также написанный в виде переписки главных героев, «Кларисса, или История молодой леди.» считается шедевром писателя. В нем прежде всего интересна не фабула, а чувства и нравоучения. «Интересуясь одной лишь фабулой, можно повеситься от нетерпения», – пошутил один критик. Впрочем, читателям в старые добрые времена некуда было спешить, и процесс чтения для них был нетороплив, как сама их жизнь. Одна и та же история, рассказанная устами четырех человек: Клариссы, ее подруги, а также влюбленного в нее аристократа Ловеласа и его приятеля – настолько потрясла воображение читающей Европы, что имя Ловеласа стало нарицательным, означающим гнусного совратителя благонравных девиц. Но именно он покорил читательское сердце, вопреки намерению самого писателя и всякому здравому смыслу, имеющему хоть какое-то нравственное начало. Жертву Ловеласа Клариссу упрекали в чопорности и высокомерии, а масса читательниц, несогласных с ее смертью, просили, требовали, умоляли автора изменить конец романа. Под окнами его дома устраивали демонстрации. Но писатель был безжалостен к своей героине, вероятно, потому, что искренне жалел ее прототипов. Ричардсона упрекали еще и в том, что он возвел поклеп на весь мужской род. В ответ он через шесть лет выпустил «Историю сэра Чарльза Грандисона», главный герой которой стал идеальным мужским героем европейской литературы. Однако «положительный» Грандисон проигрывал «отрицательному» Ловеласу по всем статьям, хотя бы потому, что общество уже наполовину состояло не из Грандисонов, а из Ловеласов. Ричардсона уговаривали написать и четвертый роман о «хорошей вдове», однако его здоровье ухудшилось, типографские дела требовали внимания, да и свою писательскую миссию он считал выполненной. Напоследок писатель подготовил четыре выпуска «Путешествий по Великобритании» Д. Дефо, собрал том «Размышлений Клариссы», а также сборник избранных мыслей из трех своих романов. «Грандисона» Ричардсон написал в усадьбе Парсонс Грин, где он провел последние десять лет своей жизни. На вилле постоянно гостили благовоспитанные дамы, развлекавшие его дочерей. Дамы боготворили Ричардсона и называли его «папой». Писатель вел обширную переписку с женщинами разного общественного положения. Ричардсон уже редко выезжал в свет и принимал у себя лишь самых близких друзей, в том числе и Г. Филдинга. Конец жизни Ричардсон провел в материальном достатке, окруженный почетом и известностью. Умер он 4 июля 1761 г. Романы Ричардсона мгновенно завоевали не только английскую, но и всю европейскую читающую публику. Ричардсон стал первымкультовым романистом XVIII в. В Англию приезжали с континента, чтобы посмотреть на чернильницу, из которой родилась «Кларисса». Восторженные критики, среди которых был и Д. Дидро, пророчили Ричардсону бессмертную славу наравне с Гомером. Л. Стерн, Ж.-Ж. Руссо, Прево, Вольтер, Ш. де Лекло, К. Гольдони, И. Гёте шли по его стопам. А. Мюссе называл «Клариссу» лучшим романом на свете. В России «Памела» и «Грандисон» стали известны читателям в русском переводе еще в XVIII в. «Клариссу» (не переведенную и поныне) читали либо на английском, либо французский перевод. Карамзин испытал на себе живейшее влияние Ричардсона, не говоря уж об А.С. Пушкине, в одном только «Евгении Онегине» упомянувшем его несколько раз.ЦАО СЮЭЦИНЬ (1715–1764)
С 1980 г. в Пекине функционирует академический институт «Сна в красном тереме» – величайшего китайского романа. Ничего подобного в мире нет. Скажем, в России подобным ему мог стать институт «Идиота» или «Тихого Дона». Институт, занимающийся целой отраслью науки, труднопроизносимой по-русски – «хунлоумэноведением», координирует несколько научных центров во всем мире. Каждый год в Китае образуются новые общества любителей и исследователей романа. У писателя было два имени: Чжан, данное ему при рождении, и Мэн-юань – при достижении совершеннолетия, а также несколько псевдонимов: Сюэцинь, Циньпу, Циньси. Цао Чжан, он же Цао Сюэцинь родился в 1715 г. в богатой влиятельной семье, предположительно в Нанкине. За сто лет до его рождения возникло маньчжурское государство, получившее позднее название Цин, которое маньчжуры, захватив Китай, распространили на всю его территорию. Древний род Цао насчитывал много славных имен государственных служащих. Предки писателя были на высоких постах и при новой империи маньчжуров. Его дед Цао Инь прославился не только как администратор, но и как выдающийся культурный деятель, поэт и ученый, создатель одной из наиболее обширных частных библиотек в стране и организатор книгопечатания. Император Сюанье (правил Китаем в 1661–1722 гг.) четыре раза останавливался в его доме. Цао Инь на окраине Нанкина разбил великолепный парк, шедевр китайского садового искусства под названием «Сад Роскошных Зрелищ», в котором Цао Чжан провел свои детские годы и который потом детально описал в романе. После смерти деда дело воспринял его приемный сын Цао Фу, отец Цао Чжана. И дед, и отец занимали высокий наследственный доходный пост инспектора императорских текстильных мастерских, принадлежавших Дворцовому управлению. После смерти Сюанье несметные богатства рода Цао не давали покоя многим сановникам, любящим поживиться за чужой счет. По наветам на Цао Фу новый император Инь-чжэнь (правил в 1722–1735 гг.) снял отца с должности, а вскоре и конфисковал все его имущество. Семейство Цао само сделало все возможное, чтобы ускорить свое падение. Начиная с Цао Иня все жили явно не по средствам, наделав за несколько десятков лет огромные долги. Семья, всегда славившаяся роскошью и хлебосольством, впала в крайнюю бедность. Данных о жизни Цао Сюэциня сохранилось немного – при жизни им никто не интересовался, да и после смерти, поскольку писатель не входил в круг ученой и чиновничьей элиты, он не удостоился даже краткого жизнеописания в официальных списках. Тем не менее известно, что Цао Сюэцинь успел получить прекрасное образование, учился в школе для служивых из элитных Восьмизнаменных войск, выдержал экзамен на первую ученую степень и был мелким служащим в училище для членов императорской фамилии, откуда ушел и стал свободным художником. Учительствовал, держал винную лавку, продавал на книжном базаре свои стихи и рисунки, раскрашивал воздушных змеев. Заработка едва хватало на рисовую кашу и гаоляновую водку. В середине 1750-х гг. Цао Сюэцинь переселился в горную деревушку недалеко от Пекина, где начал работать над книгой «История камня». Небольшой одноэтажный домик недалеко от монастыря Лежащего Будды и монастыря Бирюзовых Облаков сохранился, в нем сейчас музей писателя. В одной из комнат под поздним слоем побелки обнаружены стихотворные записи, одна из которых является единственным автографом Сюэциня. Известно также, что в жизни Цао Сюэциня было три женщины, одна из них рано умерла, две другие были его женами – имен этих женщин время не сохранило. Эпидемия оспы унесла сына писателя, а затем и его самого. Он умер в ночь под Новый год, 1 февраля 1764 г. Его смерть прошла почти незамеченной. Сохранилось несколько оплакивающих писателя стихотворений, написанных его друзьями. Один из них оставил на полях рукописей романа множество своих заметок, которые пролили свет на многие обстоятельствах жизни Цао Сюэциня и его семьи. Некоторые исследователи полагают, что это – женщина, может быть, даже вдова Цао Сюэциня. Кто-то нашел рукопись романа в груде мусора и хлама спустя два года после смерти Сюэциня. И почти сразу «История камня» стала расходиться по Пекину в списках, которые продавались за бешеные деньги – каждый стоил десятки лянов серебра. Четверть века роман ходил в списках. Цао Сюэцинь успел написать 80 глав из 120 главного, публикуемого в наши дни произведения. Тридцать глав были написаны им вчерне либо только намечены, а еще сохранились наброски конечных десяти глав. Гао Э, будущий член Академии Ханьлинь, собрал все материалы писателя и, стараясь бережно сохранить замысел автора, дописал роман до конца. Правда, о конечных главах исследователи спорят, насколько удалось ему сохранить первоначальный замысел Цао Сюэциня. Гао Э скрыл авторство новых глав, рассказав, что в лавке старьевщика обнаружили еще один экземпляр романа из 120 глав. Это стало известно уже позднее. В 1791 г. «История камня» была отпечатана в типографии с деревянных досок. Роман неоднократно запрещался правительством как «первый в ряду развратных книг». Основой сюжета романа послужила история семьи Цао Сюэциня, многие члены которой стали прототипами персонажей романа. Роман был написан на разговорном языке, из-за чего какое-то время не воспринимался как образчик высокой литературы. У романа было пять заглавий: «Драгоценное зеркало любви», «Записки чувствительного монаха», «Двенадцать нанкинских шпилек», «История камня» и «Сон в красном тереме». Гао Э остановился на последнем наименовании, и оно прочно закрепилось за романом. Это название отвечает буддийскому представлению о жизни как о сне, иллюзии. В романе исчерпывающе воплощена идея о предопределении и печальном конце всех, кто не следует учению Будды. Крах знатного рода в романе – это возмездие за грехи. В странах китайского культурного ареала роман в течение XIX в. переводить не приходилось: китайский язык был знаком любому образованному человеку, и в Японии или Корее роман читали в подлиннике. Перевод потребовался только в XX в., когда классическое образование заменилось европеизированным, и китайский язык перестал быть обязательным. В середине прошлого столетия книга была издана в сокращении на пяти европейских языках, а в 1958 г. вышел в свет полный перевод на русском языке. Одна из копий романа Цао Сюэциня была приобретена в 1832 г. членом русской православной духовной миссии в Пекине П.П. Курляндцевым. Русский переводчик В.А. Панасюк сумел передать по-русски не только все перипетии сюжета, но и бесчисленные бытовые детали, в изобилии встречающиеся на страницах романа, что, по мнению специалистов, сделать было крайне сложно. Стихи перевел Л.Н. Меньшиков.ПЬЕР-ОГЮСТЕН КАРОН ДЕ БОМАРШЕ (1732–1799)
Любой писатель априори – авантюрист. Ну а король авантюристов среди писателей – бесспорно Бомарше. «Если его повесят, то веревка наверняка оборвется», – ласково шутили современники. Правы те, кто говорил о нем, что главное произведение писателя – его жизнь. Пьер-Огюстен Карон де Бомарше родился в Париже 24 января 1732 г., в многодетной семье преуспевающего часовщика Андре Шарля Карона. Получив начальное школьное образование, мальчик попутно прекрасно освоил игру на арфе, флейте и виоле. С 13 лет он стал учиться на часовщика в отцовской мастерской, поскольку именно ему предстояло продолжить семейное дело. В 20 лет Пьер-Огюстен – лучший часовых дел мастер Парижа. Он придумал механизм, названный позднее «спуском Бомарше», который свел неточность в работе часов к нулю – его и ныне устанавливают во всех наручных часах. Когда один парижский часовщик присвоил себе это изобретение, Пьер-Огюстен возбудил против него процесс в Академии наук и выиграл дело. Благодаря этому он приобрел известность, и сам Людовик XV заказал у него часы. В 24 года Карон выгодно женился на богатой вдове, предварительно выкупив у ее смертельно больного мужа пожизненную ренту. Через десять месяцев жена внезапно умерла. Началось долгое судебное разбирательство между Кароном и его тещей за наследство, поползли слухи, что смерть жены и ее первого мужа-старика наступила от яда. Ничего, однако, не было доказано, все состояние покойной перешло к ее родственникам, а Карону остался «утешительный приз» – имя де Бомарше (по названию одного из личных имений жены). Позднее он приобрел и дворянское звание. Оставив профессию часовщика, Бомарше занялся усовершенствованием арфы, и таки сделал изобретение и там! Изобретателя представили дочерям Людовика XV, и он не упустил случая блеснуть перед ними своим остроумием, а также незаурядными музыкальными способностями. Очаровав принцесс и королеву, молодой человек стал давать им уроки игры на арфе. Музыканту поручили устройство домашних концертов в Версале, благодаря чему он завязал много выгодных знакомств и быстро сколотил состояние. На удачливого ловкача обратил внимание банкир Пари-Дюверне. Банкиру Бомарше помог получить поддержку короля, а сам стал участником многих финансовых спекуляций Дюверне, благодаря чему купил должности королевского секретаря и смотрителя королевских охотничьих угодий, приобрел богатый дом и выезд. Отправившись по заданию Дюверне в Испанию, Бомарше быстро освоился в Мадриде и первым делом уладил семейное дело, связанное с отказом испанского литератора Хосе Клавихо жениться на его сестре. Пьер-Огюстин вынудил «отказника» написать заявление, в котором тот признал себя виновным в нарушении данного им слова, а сестре нашел другого жениха. Сам он пережил еще массу приключений, участвуя в разных финансовых спекуляциях, придворных развлечениях и музыкальных упражнениях. Одних прожектов для испанского правительства он сочинил пять, правда, ни один из них так и не был реализован. Испанцы были в восхищении от его неистощимой веселости и богатства фантазии. Тогда же поползла по всей Европе сплетня, будто Бомарше на дуэли убил несчастного Клавихо, и ею воспользовался Гёте, написав трагедию «Клавиго». По возвращении в Париж Бомарше дебютировал в 1767 г. средненькой пьесой «Евгения», а через три года выпустил драму «Два друга», которая провалилась. К этому времени драматург опять нашел красивую богатую вдову, которая недолго оставалась его женой: в родах она умерла. Через два года умер и его сын. После смерти Пари-Дюверне началась долгая тяжба с наследниками банкира. На одном из промежуточных этапов разбирательства Бомарше был признан парламентом граждански нечестным и приговорен к клеймению. Бомарше написал в свою защиту «Мемуары», где высмеял судебный произвол и не оставил камня на камне от тогдашних судебных порядков Франции. Мемуары произвели эффект разорвавшейся бомбы и принесли автору невероятную популярность. Процесс окончился лишением должности судьи, а парламент волею короля был распущен. Король хоть и приказал сжечь «Мемуары», приблизил к себе героя и услал его в Лондон с поручением, касавшимся королевской семьи, с которым тот справился с честью. Умершего Людовика XV сменил Людовик XVI, которому тоже понадобилась ловкость Бомарше в улаживании скандалов в королевском семействе. Бомарше разъезжал по всей Европе, выполняя тайные поручения монарха. Интимного рода услуги сделали его богатейшим человеком Франции. Король разрешил Бомарше поставить его новую пьесу «Цирюльник» в Театре комедии. На первом представлении комедия провалилась. Бомарше за ночь переделал пьесу, и она имела потрясающий успех. Позднее драматург дал ей название «Севильский цирюльник, или Тщетная предосторожность». Когда на следующий год Франция тайно поддержала североамериканские колонии в их войне за независимость от Англии, Бомарше на три миллиона ливров купил для повстанцев оружие и обмундирование. На общественном поприще Бомарше добился утверждения авторских прав и прав на гонорары для драматургов; основал объединение драматических авторов; организовал акционерный банк; скупил и вернул Королевской библиотеке разворованные архивные исторические документы; участвовал в создании «Парижской компании вод», занимавшейся внедрением первой в Париже паровой машины. В 1779 г. Бомарше взялся за издание первого полного собрания сочинений Вольтера, умершего годом ранее. В течение 8 лет вышло два издания: в 72-х и в 92-х томах общим тиражом 15 тысяч экземпляров, из которых было реализовано по подписке не больше 4 тысяч. Парламент и духовенство добились запрещения продажи изданий, что принесло Бомарше миллион убытку, о чем он никогда не жалел. После первого прочтения в Версале комедии «Безумный день» король запретил ее показ, но Бомарше читал пьесу по салонам, а также опубликовал отдельные фрагменты. Восхищенные пьесой аристократы вынудили короля дать согласие на парижскую постановку, убедив его, что «Безумный день» с треском провалится. Они сами же рубили сук, на котором висели над бездной! В день премьеры весь цвет Парижа с утра занял места в театре, графы и маркизы стояли в партере вперемешку с лавочниками. Три человека погибли, задавленные в дверях толпой. Они стали первыми жертвами в будущей мясорубке революции, «спусковой механизм» которой привел в движение Бомарше. Неслыханный успех пьесы побудил врагов писателя организовать против него целый заговор. Бомарше угрожала Бастилия, но король приказал заключить драматурга не в Бастилию, а в исправительную тюрьму Сен-Лазар для несовершеннолетних. Там оскорбленный Бомарше написал «Памятку королю», от которой Людовик XVI расчувствовался и простил наказанного, разрешив поставить еще и «Севильского цирюльника» в Версале. «Женитьба Фигаро» выдержала 100 представлений подряд. Наполеон как-то заметил, что с этой пьесой взвилась занавесь революционной драмы. В 1787 г. Бомарше поставил лирико-философскую оперу «Тарар» (композитор А. Сальери), а через пять лет мелодраму «Преступная мать, или Второй Тартюф». Обе постановки не имели большого успеха. Когда победила Республика, Бомарше закупил для ее армии 60 тысяч ружей в Голландии. Поставки задержались, и его тут же обвинили в том, что он спрятал оружие в ожидании реванша «врагов народа». В доме писателя произвели обыск, нашли связки нераспроданных томов Вольтера, и его арестовали. Через неделю писателя выпустили, благодаря чему он чудом избежал гильотины. Все имущество Бомарше было в очередной раз описано. Но он сумел опять войти в доверие к революционным властям, и ему поручили через Лондон добиться поставки оружия из Гааги. Пока Бомарше был в Англии, его имя было внесено в списки эмигрировавших аристократов – «врагов народа». Въехать во Францию он уже не мог. Купленным оружием завладели англичане. Жена, дочь и сестра Бомарше были посажены в тюрьму, а сам он оставался до 1796 г. в Гамбурге в одиночестве, перебиваясь с хлеба на воду. При Директории ему возвратили парижский дом, но состояния было не вернуть. Не добился писатель и возврата огромных сумм от правительств США и Французской республики. Умер Бомарше от апоплексического удара 18 мая 1799 г. На русский язык произведения писателя переводили Н. Любимов, Л. Зонина, Л. Лунгина и другие.ИОГАНН ВОЛЬФГАНГ ГЁТЕ (1749–1832)
Вряд ли в краткой биографии отобразишь хоть малую часть человеческой и творческой сути Гёте. Гений немецкой и без преувеличения мировой литературы все свое творчество называл «фрагментами огромной исповеди». А «Фауст», которого он начал писать в 20 лет, а завершил в 82, и стал его автобиографией, сплавом восторгов юности и зрелых размышлений старости. Иоганн Вольфганг Гёте родился 28 августа 1749 г. во Франкфурте-на-Майне в семье состоятельного имперского советника. Отец сам занимался образованием сына. Иоганн рано проявил склонность к поэтическому творчеству. Первые стихи он написал в восемь лет. С шестнадцати лет юноша три года изучал право, медицину и другие науки в Лейпцигском университете, попутно с увлечением занимаясь оккультной философией и астрологией. В 1769 г. вышел его первый печатный сборник стихов «Новые песни». В Страсбурге, где Иоганн продолжил изучение юриспруденции, а также посещал лекции по химии, медицине и филологии, он встретился с И.Г. Гердером, идеологом движения «Бури и натиска», озабоченного созданием в Германии великой литературы. Под его влиянием Гёте написал «Гёца фон Берлихингена» и множество стихов в манере народной песни. Значительное количество юношеских произведений, созданных еще в университете, поэт уничтожил, оставив лишь сборник стихов «Аннете» и пасторальную комедию «Капризы влюбленного». В этом месте сразу же оговоримся. «Аннета» – она же Анна-Катерина, а попросту Кетхен или Анхен – была пассией поэта, которой он и посвятил свои стихи. А до нее была Гретхен, после нее – Фридерика, Шар-лотта, Анна, Максимилиана, Минна, Марианна, Фаустина, Беттина… можно сбиться со счету. Гёте разделял убежденность Гердера в том, что истинная поэзия должна идти от сердца и быть плодом собственного жизненного опыта поэта. Эта убежденность, действительно, зародилась в весьма любвеобильном и здоровом сердце поэта. Если судить по количеству поэтических излияний по поводу одних только встреч и разлук с возлюбленными, можно сделать ложный вывод, что вся жизнь гения состояла только из них одних. Сильные душевные муки в том же университете заставили Гёте искать забвения в вине и кутежах, чем он основательно подорвал свое здоровье, но оно было настолько крепкое, что еще не раз выносило над собой подобные эксперименты. Побывав на юридической практике в городе Вецларе, поэт безответно влюбился в невесту секретаря ганноверского посольства Шарлотту Буфф и в замешательстве покинул место практики. Уже дома он узнал о самоубийстве секретаря одного из посольств, также безнадежно влюбленного в жену своего друга. В сильнейшем возбуждении Гёте едва не покончил с собой, но… спасло новое увлечение, после успешного завершения которого за четыре недели писатель создал «Страдания юного Вертера», имевшие феноменальный успех в Германии и Европе и оказавшие мощнейшее влияние на всю философию своего времени, на весь образ жизни европейского общества конца XVIII в., в том числе и на художественную литературу. Однако просветители и церковные служители жестоко раскритиковали апологию самоубийства. И недаром – после издания переводов романа во Франции, Англии, Голландии, Италии, Швеции и России множество молодых людей из-за неразделенной любви свели счеты с жизнью. В 1775 г. поэт приехал (как оказалось, на всю жизнь) в Веймар по приглашению девятнадцатилетнего герцога Саксонии-Веймара Карла Августа. Став другом и советником герцога, Гёте с энтузиазмом занимался балами и маскарадами, розыгрышами и любительскими спектаклями, охотой и пикниками. Был попечителем парков, архитектурных памятников и музеев, членом герцогского Тайного совета. Назначенный первым государственным министром, Гёте управлял военной коллегией, руководил дорожным строительством, ведал государственными финансами, общественными работами, горно-рудными проектами и т. д. А еще находил время изучать геологию, минералогию, ботанику и сравнительную анатомию. Тогда же им были написаны «Границы человечества», «Ильменау», «Стихи к Лиде» и баллады. В 1786 г. Гёте отказался от утомительных обязанностей царедворца, а также запутанных отношений с очередной замужней возлюбленной и покинул двор. Поэт направился в Италию, где два года изучал античное и классическое искусство, занимался лепкой, делал пейзажные наброски, а также переделывал драмы «Ифигению в Тавриде», «Торквато Тассо» и «Эгмонта». После возвращения поэта в Веймар, Карл-Август освободил его от большей части придворных обязанностей, предоставив ему полную свободу деятельности. Эту свободу Гёте распространил и на личную жизнь: взяв в свой дом юную работницу цветочной мастерской Христиану Вульпиус, он стал жить с ней, хотя острой нехватки в знатных невестах при дворе не ощущалось. Общественность была шокирована, но цветочница вскоре одарила поэта сыном, а еще через семнадцать лет он созрел и до официального вступления с нею в брак – это произошло уже после захвата Францией Германии. Тогда же Христиана спасла Гёте жизнь, защитив его от двух пьяных французских солдат. В 1790 е гг. Гёте организовал в Веймаре театр и стал первым его руководителем, предпринял второе путешествие в Венецию, сопровождал герцога в его поездке в Бреслау. Великую французскую революцию поэт принял сдержанно, но прозорливо заметил при этом, что началась новая эпоха всемирной истории. В годы франко-прусских войн Гёте участвовал в военной кампании против Наполеона, а отойдя от баталий, больше занимался физикой, ботаникой и анатомией, чем литературой. В области естествознания он выполнил целый ряд работ по оптике, акустике, минералогии, геологии и метеорологии. Больших успехов достиг в своих морфологических исследованиях. В области сравнительной анатомии животных ему принадлежит открытие межчелюстной кости у человека. Из литературных произведений этого периода достаточно упомянуть «Римские элегии», драму «Эгмонт» и роман «Годы учения Вильгельма Мейстера». В 1794 г. у Гёте сложились теснейшие дружеские отношения с Ф. Шиллером, даже переехавшим ради этой дружбы в Веймар. Ежедневное общение поэтов и их совместная работа над стихами и балладами были для Гёте прекрасным творческим стимулом. Он написал ряд новых стихотворных произведений и сборник рассказов. Это был период самой интенсивной работы над «Фаустом». Шиллер скончался в 1805 г., накануне начала грандиозных войн, сотрясших Европу в начале XIX в. Гёте в эти неспокойные годы написал сонеты к очередной возлюбленной Минне Херцлиб, роман «Избирательное сродство» и автобиографию. В 1808 г. была опубликована первая часть «Фауста». Позднее Гёте, под влиянием поэзии Хафиза, создал шедевр любовной лирики «Западно-восточный диван», роман «Годы странствий Вильгельма Мейстера» и еще ряд произведений, опубликованных в последнее десятилетие жизни поэта. В 1816 г. умерла Христиана. В 1826 г. Гёте стал иностранным почетным членом Петербургской АН. Когда Гёте было 74 года, он пережил последнее свое увлечение и сделал официальное предложение девятнадцатилетней Ульрике фон Левенцов, которую он сам называл «доченькой». «Папеньке» было отказано. Когда поэту было за восемьдесят, умер его друг, великий герцог веймарский Карл Август, а вскоре за ним последовал и сын Гёте – Август. По настоятельным просьбам своего секретаря И.П. Эккермана поэт завершил работу над второй частью «Фауста» за год до смерти. Скончался Гёте в Веймаре 22 марта 1832 г. В 1833 г. в первом томе «Посмертного издания сочинений» была издана полностью трагедия «Фауст», в которой Гёте воплотил поиски смысла жизни, находя его в деяниях. Влияние «Фауста» на немецкую и мировую литературу огромно. Все критики единодушно утверждают, что поэтической красотой с «Фаустом» не сравнится ничто, а по цельности композиции – разве что «Потерянный рай» Мильтона и «Божественная комедия» Данте. На русский язык произведения Гёте переводили многие русские поэты и переводчики. Лучшими переводами «Фауста» считаются переводы Б.Л. Пастернака и Н.А. Холодковского.ИОГАНН КРИСТОФ ФРИДРИХ ФОН ШИЛЛЕР (1759–1805)
Помните у Н.В. Гоголя: «Перед ним сидел Шиллер, – не тот Шиллер, который написал „Вильгельма Телля“ и „Историю Тридцатилетней войны“, но известный Шиллер, жестяных дел мастер в Мещанской улице». Так вот, нас интересует как раз тот самый Шиллер, которого в Мещанской улице знали хуже, чем однофамильца-жестянщика. Иоганн Кристоф Фридрих Шиллер – выходец из низов немецкого бюргерства. Родился он 10 ноября 1759 г. в городке Марбах-на-Неккаре, что в герцогстве Вюртемберг на юго-западе Германии. Первые шесть лет прошли под присмотром матери. Его отец в это время сражался в австрийских войсках, изредка наезжая к семье. Учиться начал Фридрих в селе Лорх у местного пастора Мозера. По переезде в Людвигсбург мальчик был отдан в латинскую школу, где он настолько овладел древними языками, что на латинском, например, сочинял стихи. В награду за хорошее поведение отец водил его в оперу и балет, изредка в драму. Родители видели сына пастором, но Вюртембергский герцог Карл-Евгений уготовил своему подданному поприще воина. Специальным распоряжением суверена Фридриха перевели в военную школу, на юридическое отделение. Казарменный режим и военизированные методы обучения в сочетании с ненавистной юриспруденцией, против которых он не раз восставал и за что не раз был бит розгами, тормозили развитие свободолюбивой натуры, к счастью, недолго – через два года в академии открылось медицинское отделение, и Шиллер перевелся туда. Там он нашел себе друзей-единомышленников, увлекавшихся поэзией, и духовных наставников среди молодых преподавателей. Под влиянием одного из них Фриц стал членом тайного общество иллюминатов, предшественников немецких якобинцев. В те годы несколько стихотворений юного поэта впервые было опубликовано в «Швабском журнале». С 1780 г. Шиллер служил лекарем в Штутгартском гренадерском полку и между клизмами и компрессами больным вдохновенно писал пьесу «Разбойники». Через год он анонимно напечатал ее за свой счет тиражом в 800 экземпляров. Пьесу поставила одна из лучших театральных трупп Мангейма, принадлежавшего Пфальцскому курфюрсту. Автор тайком приехал на премьеру и был свидетелем потрясающего успеха. «Если мы имеем основание ждать немецкого Шекспира, то вот он перед нами», – написали в рецензии. «Незнакомые люди бросались друг другу в объятия, женщины в полуобморочном состоянии покидали зал». Драма потрясла всех, даже герцога Вюртембергского. Латинский эпиграф к пьесе «Против тиранов» так умилил Карла-Евгения, что он бросил тираноборца на две недели на «губу», после чего разрешил ему заниматься одной только медициной. Несогласный с мнением тирана, Фридрих сбежал в Мангейм. Однако в Мангейме не спешили привечать политического беглеца. Он, правда, получил место заведующего литературной частью в «Национальном театре», но только через год с ним заключили годичный контракт на постановку трех его новых пьес. Две из них – «Заговор Фиеско в Генуе» и «Коварство и любовь» были поставлены в 1784 г. После прохладно встреченной премьеры «Заговор Фиеско» с триумфом прошла во Франкфурте-на-Майне, в Вене, Бонне, Лейпциге, Дрездене, Берлине. А «Разбойники» к тому времени покорили уже всю Европу и Россию. Кульминацией же раннего творчества Шиллера стала бюргерская трагедия «Коварство и любовь», обладавшая необычайным социальным пафосом. Три ранние пьесы закрепили за Шиллером славу пламенного поборника свободы. Недаром в 1792 г., после того как Шиллер сочувственно встретил весть о Великой французской революции, Конвент присвоил ему звание «почетный гражданин Французской республики». С окончанием контракта кончилось и жалование, со всех сторон насели кредиторы, а душу терзали муки неразделенной любви, – в общем, когда поэта пригласил в Лейпциг его друг приват-доцент Готфрид Кернер, Шиллер с радостью согласился. Не иначе как в пароксизме счастья поэт написал уникальный гимн «К радости», в котором воспел гармоничное единение всех людей мира, и на текст которого Бетховен завершил грандиозным хором свою Девятую симфонию. В 1787 г. Шиллер по приглашению герцога Карла Августа переехал в Веймар («Немецкие Афины»), где застал Гёте, Виланда, Гердера. Новым словом в мировой драматургии стала интеллектуальная трагедия, написанная стихами, «Дон Карлос». Герцог дал высокую оценку трагедии и присвоил поэту звание придворного советника. Через два года благодаря покровительству Карла Августа Шиллер получил внештатную должность профессора истории в университете Йены, где вел курс «История Тридцатилетней войны». Жизнь писателя обрела устойчивость, но расшатанное здоровье поправить было гораздо сложнее. В начале 1790 г. писатель женился – не по пламенной страсти, а по нежной симпатии – на Шарлотте фон Ленгефельд, от которой у него родились два сына и две дочери. После женитьбы, как заметили современники, писатель заметно остепенился и был счастлив. Поэтического жалованья не хватало на прозу жизни. Хорошо, наследный принц фон Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Августенбург и граф фон Шиммельман от своих щедрот соблаговолили выплачивать ему в течение трех лет стипендию, после чего издатель И.Фр. Котта пригласил поэта издавать ежемесячный журнал «Оры». Тогда же появились философские сочинения Шиллера: «О трагическом в искусстве», «Письма об эстетическом воспитании человека» и др. В 1794 г. Шиллер сблизился с Гёте, который до этого не воспринимал юное дарование. Фридрих смог своим обаянием завоевать небожителя. В этот период он написал большую работу «О наивной и сентиментальной поэзии» и серию баллад. Последнее десятилетие жизни Шиллера было вновь наполнено драматургической деятельностью. Замысел «Валленштейна», современной философской трагедии с реальным героем – австрийским генералиссимусом из древнего чешского рода Альбрехтом Валленштейном, зародился у него еще в период интенсивного труда над «Историей Тридцатилетней войны». По совету Гёте Шиллер разделил ее на три части: «Лагерь Валленштейна», «Пикколомини» и «Смерть Валленштейна». Говорят, Шиллер предугадал в этой трилогии измену Бонапарта Французской республике. В Веймаре на деньги меценатов Шиллер издавал несколько литературных журналов, а вместе с Гёте основал Веймарский театр, ставший ведущим театром Германии. Герцог удвоил Шиллеру содержание, ставшее его пенсией. Материальное положение писателя несколько улучшилось, но все равно ему приходилось, несмотря на обострение болезни, много заниматься еще и переводами. На одном дыхании (правда, уже затрудненном болезнью) Шиллер написал пьесы: «Мария Стюарт», «Орлеанская дева», «Мессинская невеста» и «Вильгельм Телль». Драма о русской смуте «Димитрий» осталась незаконченной. «Вильгельм Телль» – драма, ставшая лебединой песней Шиллера, в которой он нашел идеального героя в гуще народа. Постановки пьесы в Веймарском и в Берлинском театрах были встречены с восторгом, усиленным предстоящим противостоянием наполеоновской армии, готовой вступить в пределы Германии. За выдающиеся заслуги в области драматургии император Священной римской империи германской нации Франц II пожаловал Шиллеру дворянство. Весь 1804 г. Шиллер боролся с чахоткой. Его стали раздражать и утомлять люди – поэт осознал несоответствие своих идеалистических представлений о жизни тому, что она являла собой на самом деле. Его возвышенно-требовательная душа реагировала на это с максималистской нетерпимостью. 9 мая 1805 г. в полном сознании Шиллер скончался. Похоронили поэта в общей могиле, так как семейного склепа у него на кладбище не было. При большом стечении народа перед его домом исполнили реквием Моцарта. Шиллер, как один из крупнейших трагиков мировой литературы, стал известен в России с конца XVIII в., впоследствии его творения переводили такие гении русского слова, как Н.И. Гнедич, Г.Р. Державин, В.А. Жуковский, А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, Ф.И. Тютчев, А.А. Фет и другие.XIX ВЕК
ВАЛЬТЕР СКОТТ (1771–1832)
«Шотландский чародей» – так называли Скотта, кумира Европы и Америки первой трети XIX столетия. Покорить литературный пик романа после него удалось немногим. Вальтер Скотт родился 15 августа 1771 г. в Эдинбурге в семье адвоката Вальтера Скотта. Его мать, Анна Резерфорд, была дочерью профессора медицины Эдинбургского университета. С детства мальчик много читал, особо выделяя баллады и сказания Шотландии, любовь к которым привила ему мать. В средней школе Вальтер был лучшим учеником, переводил стихи римских поэтов, писал свои. В городском колледже изучал право, математику, латынь, греческий, французский, итальянский и немецкий языки. Вместе с друзьями организовал «Поэтическое общество». Несмотря на хромоту после детского паралича, увлекался альпинизмом, верховой ездой, силовой гимнастикой. Получив звание адвоката, Скотт стал специализироваться в области шотландского права. Много ездил по Шотландии, изучал жизнь обитателей пограничной полосы, коллекционировал древности и предметы быта, собирал песни и легенды о шотландских героях. Занимался переводами немецких баллад, принимал участие в деятельности дискуссионных клубов, был хранителем библиотеки эдинбургской корпорации адвокатов. Женившись на француженке Маргарите Шарлотте Шарпентье, дочери берейтора из Лиона, Скотт поселился в Эдинбурге. После смерти отца получил наследство и занял должность шерифа в Селкиркшире. Позднее Скотт купил на берегу реки Твид участок земли, привез туда коллекции оружия, другие реликвии шотландской старины и построил замок Эбботсфорд, который со временем стал музеем средневекового прошлого Шотландии. Первыми публикациями Скотта стали переводы из Г.А. Бюргера и И.В. Гёте. В 1802 г. увидели свет его «Песни шотландской границы». Баллады принесли ему известность, а опубликованная через три года поэма «Песнь последнего менестреля» сделала его знаменитым. За ней последовали еще несколько, упрочивших славу Скотта как первого поэта Англии начала XIX в. Ему предложили звание поэта-лауреата, но он отказался в пользу Р. Саути. С появлением в 1811 г. «Чайльд-Гарольда» Скотт признал превосходство Д. Байрона как поэта и через несколько лет перешел на прозу. Правда, не удержался от реплики: «Мне представляется, что это очень умная поэма, но она обнаруживает дурные черты души и нравственного облика ее автора». Впрочем, и Байрон критиковал Скотта за пиетет перед рыцарством, хотя и называл его «королем Парнаса и наиболее английским из поэтов». Напряженные поначалу отношения между двумя поэтами позднее сменились дружбой. Скотт успешно совмещал занятия пропагандой литературной классики в многочисленных статьях и рецензиях с издательской деятельностью; всего он выпустил более 70 томов, в том числе 18 томов Д. Драйдена и 19 – Дж. Свифта. С 1806 г. Скотт исполнял обязанности секретаря эдинбургского суда, которые считал главным делом своей жизни; ни разу он не пренебрег профессиональным долгом в пользу сочинительства. Первый исторический роман Скотта о якобитском мятеже 1745 г. и ужасах гражданской войны «Уэверли» вышел в 1814 г. без его подписи. Мало меняющаяся со временем человеческая природа и нравы общества открыли читателям глаза на самих себя. Успех романа был грандиозный. Тепло приняли и «Гая Мэннеринга, или Астролога». Этот роман вышел тоже без подписи, но все уже знали, кто его автор. В Лондоне на Скотта «глазели с откровенным любопытством, как на русского царя или на Блюхера, только что одержавших победу над Наполеоном», а когда он оказался в Париже, где собрались европейские монархи и полководцы – победители Наполеона, его удостоили аудиенцией Александр I, Веллингтон и Блюхер. Там же присутствовал и казачий атаман Платов. Долгие годы Скотта регулярно мучили приступы желчнокаменной болезни, но это практически не сказывалось на его работоспособности. Роман «Ламмермурская невеста», например, он диктовал секретарю во время обострения болезни; правда, после этого он начисто забыл все, что диктовал, и читал этот роман как незнакомую книгу. Правая рука писателя, которую он боготворил, вершила чудеса: из-под нее выходили шедевры. Писал их Скотт по памяти, часто не изучая специальную литературу. Память у него была феноменальная. В ней было все разложено по полочкам: от демонологии и колдовства до истории Шотландии, от декоративного садоводства до тактики боя рыцарей. После выхода «Антиквария» были опубликованы три серии «Рассказов трактирщика», куда вошли «шотландские» романы «Черный карлик», «Пуритане», «Роб Рой», «Эдинбургская темница», «Легенда о Монтрозе» и др. Они пользовались необычайным успехом у читателей, не только в Англии, но и за ее пределами. Так, 10 000 экземпляров «Роб Роя» продали за пару недель. Уже как профессор древней истории в Королевской академии Эдинбурга Скотт обратился к истории Англии, и с романом «Айвенго» (лучшим историческим английским романом всех времен) взлетел на пик прижизненной славы и получил титул баронета. В Лондоне художник Лоренс по заказу короля написал его портрет для большой галереи в Виндзоре, а скульптор Чантри создал его бюст. Писатель же блестяще организовал пребывание в Эдинбурге Георга IV. Оксфорд и Кембридж предложили Скотту докторскую степень по кафедре гражданского права. Его избрали в члены Роксбергского клуба. При этом сохранялась интрига: автором романов считался Великий Неизвестныйкоторого «представлял» Скотт, пока в 1827 г. он официально не раскрыл свое авторство. После «Айвенго» было трудно удерживать планку на такой высоте, но с не меньшим восторгом читатели и критики всей Европы приняли романы «Кенилворт», «Вудсток», «Анну Гейерштейн». Выход в свет «Квентина Дорварда» встретил горячий прием сначала во Франции, а потом уже и на родине писателя. Не забывал Скотт и о других писателях. Он написал множество биографий: Ч. Джонстона, Л. Стерна, О. Голдсмита, С. Джонсона, О. Уолпола, С. Ричардсона, Д. Байрона, Э.Т.А. Гофмана и др. Его интересовали не только классики, но и современники, со многими из которых он встречался, переписывался и дружил: Р. Бёрнс, Д. Байрон, У. Вордсворт, Р. Саути, С. Колридж, С. Эджуорт, В. Ирвинг, И. Гёте, А. Шопенгауэр, Д. Давыдов и другие. Много душевных и физических сил забрала у писателя девятитомная «Жизнь Наполеона Бонапарта», к тому же вызвавшая своей консервативной позицией первые нападки со стороны демократических сил. Через несколько лет его за верность Короне станут освистывать, а карету забрасывать камнями. Экономический кризис 1825 г. роковым образом отразился на издательской деятельности Скотта. В результате банкротства двух фирм, где он был пайщиком, на него обрушилась общая задолженность в 130 000 фунтов стерлингов. Имея возможность выплатить лишь часть своего долга, Скотт, тем не менее, принял на себя обязательство вернуть его полностью за счет своего писательского труда и просил не разорять остальных пайщиков. По соглашению Скотту оставили его поместье и не наложили арест на его жалованье шерифа и секретаря эдинбургского суда. Между 1826 и 1831 гг., помимо нескольких романов, Скотт опубликовал четыре выпуска «Рассказов дедушки» – историю Шотландии для детей. К тому времени писатель перенес апоплексический удар, и у него отнялась правая рука. После еще двух ударов правительство предложило Скотту для оздоровительного путешествия фрегат «Барэм». Писатель посетил Мальту и Неаполь. Вернувшись домой, он сказал: «Я многое повидал, но с моим домом ничто не сравнится». Скотт умер 21 сентября 1832 г. и был похоронен в аббатстве Драйбурга. Шотландские и английские газеты вышли с траурными знаками, как при объявлении о смерти коронованных особ. Создав жанр исторического романа, Скотт оказал огромное влияние на европейскую и американскую литературы. В России писатель был хорошо известен уже с 1820-х гг. В.Г. Белинский заметил, что Скотт был первым, кто историей соединил искусство с жизнью. Скотта на русский язык переводили В. Жуковский, А. Величко, А. Писарев, Б. Грибанов, Ст. Вольский, П. Оболенский, Е. Фельдман, Вс. Рождественский, И. Лихачев.ЭРНСТ ТЕОДОР ВИЛЬГЕЛЬМ (АМАДЕЙ) ГОФМАН (1776–1822)
«Не удивительно, что в наше мрачное, злосчастное время, когда человек едва перебивается со дня на день и еще должен этому радоваться, писательство так увлекло меня – мне кажется, будто передо мной открылось чудесное царство, которое рождается из моего внутреннего мира и, обретая плоть, отделяет меня от мира внешнего». Это горькое признание великого мистика-сказочника Гофмана можно взять эпиграфом к данной книге. Не он первый, не он последний из писателей, кто одновременно жил в двух мирах, в одном влача жалкое существование, а в другом споря с богами за право обладания всем сущим. Почему-то язык не поворачивается назвать писателя просто по имени, даже если речь идет о годах его младенчества. Эрнст Теодор Вильгельм (Амадей) Гофман родился в семье прусского королевского адвоката Кристофа Людвига Гофмана, 24 января 1776 г. в Кенигсберге (ныне Калининграде). Когда мальчику шел третий год, родители, надо полагать, по причине пьянства одного и истеричности другой, развелись, оставив на всю жизнь в душе будущего писателя незаживающую рану сиротства. Отец исчез навсегда, а мать, Иоганна Якоба Дёрффер, оставила мальчика бабушке, где его воспитанием занялся дядя Отто Вильгельм Дёрффер, «сухарь», в котором удивительным образом сочетались юрист и фантаст, прагматик и мистик. Не без его влияния Гофман, рано выказав замечательные способности к музыке (развитые соборным органистом Подбельским) и рисованию, выбрал себе, тем не менее, стезю юриспруденции. Эта расщепленность осталась в нем на всю жизнь: с полей правоведения он то и дело рвался в небеса искусства, взмывал и вновь падал на землю. После окончания Кёнигсбергского университета Гофман семь лет служил в разных мелких должностях в судах Глогува, Берлина, Познани. Попытки писать музыку он не оставлял никогда, но до поры до времени ничего серьезного не получалось, пока Познань не родила в нем композитора. Комическая опера «Шутка, хитрость и месть» на текст Гёте имела успех, но театр вскоре сгорел вместе с единственным экземпляром партитурыоперы. Гофман впал в депрессию, которую пытался заглушить уже привычным для него пьянством. Когда ему начали являться черти, стало ясно, что Гофман хронический алкоголик. Тем не менее его даже в этом качестве не отвергла дворянка Мария Михалина Рорер-Трциньская, согласившись выйти за него замуж. Да и родителей прельстил возможный карьерный рост жениха. Однажды на городском карнавале гостям раздали карикатуры на местных прусских аристократов. Автора легко вычислили – им оказался Гофман. На шутника в столицу был послан донос, и вскоре его, повысив чином, сослали в заштатный Плоцк, где он от нечего делать стал писать эссе и музыку. Первой публикацией в берлинской «Независимой газете» стало «Письмо монаха к своему столичному другу». В 1804 г. Гофман был переведен в Варшаву в качестве государственного советника прусского верховного суда. Там он проявил себя больше по музыкальной части: его комические оперы не сходили со сцены Варшавского театра, где он выступал также и в качестве дирижера. Композитор заменил свое третье имя Вильгельм на имя Амадей – дань Моцарту. А как художник он расписал фресками концертный зал. В 1806 г., после Аустерлица в Варшаву вошли победоносные французские войска. Юриста Гофмана (композитор французов не интересовал) обвинили в шпионаже и выкинули из дома вместе с семьей. Жена с маленькой дочкой отправилась к родителям, но по дороге карета опрокинулась, и девочка погибла. У Гофмана после этого стали часто повторяться приступы безумия. Где-то с полгода Гофман перебивался в Берлине с голода на холод, пока не получил пост театрального капельмейстера в Бамберге. Он съездил в Познань, где буквально вырвал жену из рук ее родителей, разочарованных в зяте. В эти дни писатель создал свою первую новеллу «Кавалер Глюк», а также опубликовал несколько статей о музыке. В 1813 г. Гофман устроился капельмейстером в дрезденскую частную труппу. Постоянно находясь на зыбкой грани трезвости и опьянения, фантазий и реальности, писатель перенес ее и в свои произведения, которые одно за другим стали выходить из-под его пера. И чем больше он погружался в расщелину шизофрении, тем ярче становились его литературные создания. Впрочем, тогда и окружающий мир находился в еще большем безумии, чем он. Повесть «Золотой горшок» Гофман создавал под аккомпанемент взрывов пушечных ядер Наполеона и армии союзников. Как только отгремели пушки, Гофман подготовил свой первый сборник из четырех книг «Фантазии в манере Калло». Виноторговец Кунц дал денег на первые две книги. Гофман стал популярен, но не настолько, чтобы жить на гонорары. И вновь он окунулся в ненавистные судебные дела и желанное вино, приносящее забвение и бессонницу, ставшую у него хронической. Не спал он – годами. И потратил их не на стоны и проклятия, а на шедевры, которые обогатили мировую литературу больше, чем иная национальная. И хотя ужасы, созданные его воображением, часто приводили в страх его самого, они сегодня только радуют миллионы читателей. Что еще не менее удивительно: после очередной бессонной ночи Гофман утром являлся на службу и усердно работал, не вызывая у начальства никаких нареканий. Пребывая в нескончаемом аду «двоедумства», Гофман умудрился создать еще первую немецкую романтическую оперу «Ундина» (там композитор фигурировал под именем Иоганна Крейслера), после которой он бросил музыку и отдался целиком литературе. Вышли в свет роман «Эликсир сатаны», еще две части «Фантазий в манере Калло», волшебные сказки. Скоро исполнится 200 лет самой знаменитой волшебной сказке Гофмана – «Щелкунчик и Мышиный король». Весной 1818 г. у писателя развилась болезнь спинного мозга. Творческие муки усугубились еще и муками телесными, но вырвать перо из рук писателя уже могла одна только смерть. В 1819 г. Гофман написал повесть в духе волшебной сказки «Крошка Цахес по прозванию Циннобер», в которой прозрел нынешнее состояние общества, где кумирами становятся не творцы, а твари, покупающие или просто узурпирующие права на всякое творчество. Был издан четырехтомный цикл рассказов «Серапионовы братья». Последней повестью-сказкой стал «Повелитель блох», где был карикатурно представлен полицай-директор Кампц. Прообразу не понравился образ и он привлек писателя за оскорбление своей личности к суду, но парализованный Гофман уже не мог встать с постели, чтобы явиться туда. Свой неоконченный роман Гофман назвал «Житейские воззрения кота Мурра» – его кота, последнего, быть может, существа, с которым он находил общий язык. Жизнь, которую вел Гофман, не могла длиться вечность, она не могла длиться даже одно десятилетие. Восемь лет каторжного литературного труда оборвали его жизнь. 24 июня 1822 г. Гофман умер, оставив жене одни долги. Похоронили гения на Иерусалимском кладбище Берлина в районе Кройцберг. Под могильной плитой упокоились певец и дирижер, режиссер и декоратор, музыкальный критик и обозреватель, учитель музыки и продавец роялей, искусствовед и художник, юрист и композитор, чиновник и писатель. Немецкая критика не особо благоволила к Гофману ни при его жизни, ни потом. Но вот в других странах Европы, в Северной Америке и особенно в России он стал любимейшим писателем. На русский язык Гофмана переводили П. Морозов, С. Брильянт, З. Журавская, К. Бальмонт, В. Соловьев, С. Игнатов, В. Иванов, М. Петровский.СТЕНДАЛЬ (АНРИ МАРИ БЕЙЛЬ) (1783–1842)
Писателю прощалось всё, даже высказывание: «Извинить Бога может только то, что он не существует». Надо полагать, что сам Стендаль все же верил в Бога, иначе не создал бы произведений, в которых показал, как плохо жить без Него. Анри Мари Бейль родился 23 января 1783 г. в Гренобле в семье адвоката. Воспитывался в доме деда, убежденного вольтерьянца, большого любителя литературы. Спустя семь лет умерла его мать, оставив сына на воспитание отцу и тетке. Воспитатели отличались такой придирчивостью и ханжеством, а учителя-священники такой истовостью, что мальчик, в конце концов, возненавидел своих родственников и стал антиклерикалом. Под прессом семейного и духовного воспитания сформировался крайне импульсивный и своенравный характер. В тринадцать лет Анри поступил в Центральную школу в Гренобле. За несколько лет он настолько отличился в познании математики, что его направили в парижскую Политехническую школу. Бейль прибыл туда через день после узурпации Наполеоном власти. В школу не записался, а жил на чердаке какого-то дома, где его тяжело больным нашел дальний родственник Ноэль Дарю – он дал юноше комнату в своем доме и подыскал для него работу секретаря в министерстве по военным делам. Через год в звании сублейтенанта драгунского полка Анри отправился в Италию, в действующую армию. Италия на всю жизнь вошла в его жизнь и творчество особой нотой. Музыка, живопись, женщины – было с чего потерять голову в 20 лет! «На второй родине» Анри впервые попробовал писать. Через два года он вышел в отставку и вернулся в Париж, где занялся философией и литературой, сочинял (в стол) комедии в духе Мольера, стал завсегдатаем театров (особенно оперы) и литературных кружков. Отец посылал ему мизерный пенсион, которого едва хватало на пропитание. Анри решил стать банкиром, для чего нанялся на службу к бакалейщику в Марселе, но за год богатым так и не стал. В 1806 г. Бейль поступил на государственную службу, занимал ряд ответственных постов, много путешествовал по Германии и Австрии, участвовал в «русском походе», прошел все «огнеопасные» точки: Смоленск, Бородино, Москву, правда, не в качестве драгуна, а интенданта. Выказал завидное хладнокровие и мужество во время побега из России. После отречения Наполеона в 1814 г. Бейль получил половинную пенсию и покинул Францию. «100 дней» и Ватерлоо уже не могли оторвать его от Италии, дамского общества, живописи и музыки. К войне Анри испытывал чувство отвращения. Как и многие его современники, он любил в Бонапарте республиканского генерала и осуждал самодержца, а как писателя его привлекала страстная натура Наполеона. В Милане Бейль завязал много новых знакомств, подружился с Байроном, написал «Жизнь Гайдна, Моцарта и Метастазио», а также «Историю живописи в Италии». В книге о своих путешествиях по Италии «Рим, Неаполь, Флоренция» ему удалось совместить талант ученого и популяризатора. На бложке впервые появился псевдоним «барон де Стендаль, кавалерийский офицер» (предположительно, от названия немецкого города Штендаль). «Я скорее буду хамелеоном, чем быком», – говорил он, скрываясь под более чем двумя сотнями литературных псевдонимов, одним из которых и стал Стендаль. Безнадежно влюбившись в Метильду Висконтини, активную участницу движения карбонариев, писатель скомпрометировал себя, и австрийское правительство выслало его из Милана. На десять лет Стендаль обосновался в Париже. На первых порах жизнь зависела от случайных заработков, душевные терзания едва не привели его к самоубийству. Спасла литературная деятельность. Он сотрудничал в английских и французских оппозиционных журналах как анонимный литературный и художественный критик, а в Париже напечатал книги: «О любви», «Жизнь Россини», «Прогулки по Риму» и свой первый (неудачный) роман «Арманс». Смена правящей верхушки в 1830 г. и возведение на трон монарха-буржуа Луи Филиппа позволили Стендалю поступить на государственную службу: его назначили французским консулом в Триест, а затем как радикала перевели в Чивитта-Веккью в папской провинции. В этой должности со скромным жалованием он оставался до конца своей жизни, остро страдая от скуки и интеллектуальной изоляции. Начав работу над тремя романами, он так и не дописал их до конца. Как-то на вопрос, какая у него профессия, Стендаль ответил: «Наблюдать за поведением человеческого сердца». Всю жизнь он наблюдал чужие, а еще более собственное сердце. Однажды на прибрежном песке он написал инициалы женщин, которых по-настоящему любил. Их набралось больше десятка – имен актрис, аристократок, молоденьких девочек и замужних дам; правда, далеко не все из них отвечали ему взаимностью. Кому-то он даже предлагал свою руку и сердце, но так и прожил всю жизнь холостяком. Последние 12 лет жизни писателя были наиболее плодотворными в его литературной деятельности. Далеко не все произведения Стендаля были напечатаны при его жизни: в частности – автобиография писателя, «Жизнь Анри Брюлара» и неоконченный роман, к которому писатель, похоже, потерял интерес – «Красное и белое», – увидели свет лишь после смерти Стендаля. Роман «Красное и черное» по праву считается его шедевром. Прототипом главного героя Жюльена Сореля был молодой провинциал Антуан Берте, казненный за убийство своей любовницы. Тогда правящим классам ничто не внушало такого ужаса, как пробужденные революцией плебеи. Эпизод уголовной хроники предстал у Стендаля, на первый взгляд, трагедией талантливой личности, не нашедшей применения своим способностям и энергии в эпоху Реставрации. Если же взглянуть более глубоко – приговором любой эпохе, основанной на социальном неравенстве, приговором «обществу равных возможностей», в котором господа могут судить рабов, предписав им самим: «Не судите, да не судимы будете». «Пармская обитель» – второй великий роман Стендаля, созданный им в одном порыве за 52 дня, где он исчерпывающе реализовал свою итальянскую тему – тему страсти, человеческой активности и самопожертвования, а также явил миру все мерзости отжившего свой век абсолютизма; он был издан в 1839 г. Последние два года жизни писателя мучила подагра, стала плохо повиноваться рука, была затруднена речь, но он не поддавался болезни, пока 22 марта 1842 г. в 7 часов вечера на парижской улице его не сразил апоплексический удар. Он умер на следующее утро, не приходя в себя. В последний путь Стендаля проводила на Монмартрское кладбище небольшая группа друзей. Его смерть не заметили, как и его жизнь. На надгробье, как он и просил, были высечены слова: «Анри Бейль, миланец, жил, писал, любил». Путь писателя к известности был долгим. Да он и сам напророчил себе, сказав, что слава придет к нему не раньше чем через полвека. Стендаль не вписался ни в один из литературных стереотипов своего времени, поскольку забежал вперед – в пору возникновения психологического реализма. Его друг Р. Коломб в 1850-е гг. издал все его произведения. При жизни Стендаля его творчество признавалось немногими современниками, среди которых были Дж. Байрон, О. Бальзак, И. Гёте, П. Мериме, А.С. Пушкин. Переоценка его произведений произошла во второй половине XIX в., после чего Стендаль вошел во французскую и мировую литературу. В 1933 г. в Гренобле был создан Музей Стендаля. На русский язык Стендаля переводили Д. Лифшиц, Н. Любимова, А. Чеботаревская, М. Богословская.ДЖОРДЖ ГОРДОН БАЙРОН (1788–1824)
Байрон о себе оставил всемирную славу, у которой две стороны: слава великого поэта и слава великого распутника. Слава истового богоборца ничего не добавила к ним, а лишь проявилась в его творчестве и судьбе. Современники, отвернувшиеся при жизни от этого исчадия ада, лишь добавили ему посмертной известности. Гостей поэт любил угощать изысканным вином из кубка, оправленного золотом. Поэзия подавалась так же. Своим талантом Байрон был обязан Богу, против Бога он его и употребил. А распутством пошел в отца, «Безумного Джона» Байрона, которого дед, адмирал «Джек Непогода» лишил за пороки и ослушание наследства. Мать будущего поэта Кэтрин происходила из древнего шотландского рода таких же шальных, как норманы Байроны, Гордонов. Бравый супруг часто доводил страшненькую толстушку-женушку до истерики, пока не промотал все ее состояние и не сбежал во Францию, где вскоре нашел вечный покой. Явился на свет Джордж Гордон Байрон 22 января 1788 г. в Лондоне. Родился он с искривленной ногой, чему сокрушался всю жизнь и даже выработал особую скользящую походку, скрывающую его хромоту, и, в то же время, наслаждался этим «предзнаменованием проклятой судьбы». Собственно, этот контраст уродливой ноги и прекрасного лица красноречиво отражал и саму суть поэта. Юноша компенсировал свой физический недостаток многолетними тренировками, благодаря которым стал первоклассным боксером, наездником и пловцом. После смерти двоюродного деда Уильяма Байрона десятилетний Джордж Гордон унаследовал титул пэра и аббатство Ньюстед под Ноттингемом и стал шестым лордом Байроном, надутым и спесивым не по годам. В подготовительной школе Хэрроу лорд прославился своим своенравием, а в Кембридже бунтарством. В студенчестве опубликовал свой первый поэтический сборник «Часы досуга». Число друзей у него было не меньше числа любовниц. День был расписан по минутам: верховая езда, фехтование, гребля, стрельба, застолье, служанки, стихи. Став в 21 год членом палаты лордов, Байрон со скуки и спасаясь от столичных заимодавцев, отправился в путешествие по странам Южной Европы, в пути сочиняя свой первый стихотворный роман «Паломничество Чайльд-Гарольда», в котором изображал самого себя. Надо отметить, что ему решительно удалось наделить героев произведений собственными пороками, чем он немало гордился. В Греции Джордж проникся стремлением греческого народа добиться независимости от Турции, а также красотой бесчисленный гречанок. Первая речь лорда в парламенте мало кого затронула, но появившийся вскоре «Чайльд-Гарольд» сделал его знаменитым и желанным гостем во всех гостиных столицы, которые молодой повеса использовал по прямому назначению. Вскоре о его романах с замужними дамами и заодно с их служанками стали говорить больше, чем о его романе в стихах. Когда Байрон посягнул на честь всеми уважаемого лорда Лэма и сделал его супругу леди Каролину своей любовницей, назрел грандиозный скандал, из которого поэт вышел, предложив руку и сердце двоюродной сестре Каролины, не обремененной супружеством Анабелле Милбенк. Брошенная Каролина жестоко отомстила позднее поэту, распустив слухи о его кровосмесительстве и гомосексуальных связях. Не станем расставлять точки над «и», но одно верно: от Байрона его сводная сестра Августа родила дочь Медеру. Не окончился «медовый месяц» с Анабеллой, как началась «жизнь втроем» с приехавшей погостить Августой. Тогда же стало известно, что поэт должен кредиторам неподъемную сумму в 30 000 фунтов, в чем Джордж ничтоже сумняшеся тут же обвинил супругу и ушел в загул. По ночам его мучили кошмары. Для Анабелл это было слишком, она забрала родившуюся к тому времени дочь Августу Аду, подала в суд на развод и покинула пэра Англии навсегда. От поэта вообще отвернулась вся столица. Как-то Байрон пришел на прием, дамы, точно сговорившись, разом покинули гостиную, а господа отказались пожать ему руку. Когда выгоняют, надо уходить. «И показалось мерзким все кругом: // Тюрьмою – родина, могилой – отчий дом». В 1816 г. Байрон навсегда покинул Британию и покатил «по Европам». А там все те же стихи, любовницы и скука. Благо, не надо было думать о хлебе насущном, тем более что через два года он продал свое поместье за 94 500 фунтов и расплатился с долгами. В Женеве Джордж познакомился с поэтом Перси Биш Шелли. Уже был написан цикл «Восточных поэм», а в годы дружбы с семейством Шелли Байрон сочинил «Шильонского узника», «Манфреда», еще две песни «Чайльд-Гарольда», сатиры «Беппо» и «Дон Жуан». Став отцом внебрачной дочери Аллегры, Байрон, расставшись с ее матерью Клэр Клермон, оставил ее у себя. В Венеции поэту потекли гонорары рекой – 7000 фунтов ежегодно. Они принесли покой и уверенность, но не могли вернуть ему одного – молодости. В тридцать лет он уже был опустившимся, потолстевшим, лысеющим и обрюзгшим. В страстном желании быть «в форме» Джордж шарахался от одной диеты к другой, а потом срывался в кутеж. И тут судьба подарила ему молодую и прекрасную девятнадцатилетнюю графиню Терезу Гвиччиоли. Синьор Гвиччиоли был старше ее на сорок четыре года, и Байрон достойно заменил дряхлого супруга. Встречались они в прибрежных гостиницах. Вскоре их встречи благословил сам папа римский, и супруги Гвиччиоли стали жить врозь. Байрон с Терезой проживали в Равенне. Совместная жизнь с ней круто изменила характер Байрона: он стал «домашним» и забыл о любовных утехах «на стороне». Много писал, сочинил самую выдающуюся свою драму в стихах «Каин», в которой окончательно встал на сторону Люцифера. Против «Каина» ополчились все добропорядочные современники, а их еще в те времена хватало. В 1821 г. вскрылся заговор карбонариев, в котором участвовали отец Терезы граф Гамба и его сын Пьетро. Графа с семейством изгнали из Равенны, с ним уехала и Тереза. Байрон отдал Аллегру в монастырскую школу и перебрался в Пизу, где в это время жил Шелли с семьей. После смерти тещи Байрона, леди Ноэл, поэт унаследовал 6 000 фунтов и взял имя Ноэл, поскольку это было условием получения завещанной суммы. Отныне поэт стал именоваться Джордж Ноэл Гордон Байрон. Через год от малярии умерла пятилетняя Аллегра и утонул, переплывая на яхте в шторм залив Специя, Шелли. На попечении Байрона остались Мэри Шелли и шестеро ее детей. Потеря дочери и друга сделали Байрона мизантропом. Он писал, пил и не мог избавиться от тоски и пустоты. В один из таких беспросветных дней к Байрону обратился Лондонский комитет помощи Греции с просьбой об активном участии, тот охотно согласился. 16 июля 1823 г. Байрон вышел в море на зафрахтованном им судне «Геркулес», оснащенном двумя орудиями и груженном медикаментами, оружием и боеприпасами. На острове Кефалония поэт присоединился к командующему повстанцами князю Маврокордато. Вожди делили между собой власть, и им кстати пришлись средства, выделенные Байроном на восстание. Они сильно были обескуражены явлением самого поэта, им достаточно было его денег. Чтобы как-то избавиться от непрошеного гостя, они отрядили Байрона в не самые лучшие войска – поэт возглавил отряд греко-албанцев, жаждал боев, но судьба уготовила ему иное. Искупавшись в весеннем море, Джордж сильно простудился. Не вылечившись, промок под ледяным дождем и подхватил воспаление легких. Мучения продолжались несколько недель. Последними его словами к врачу были: «Так вы действительно думаете, что я опасаюсь за свою жизнь? Что мне ее жалеть? Разве я не получил от нее всех возможных и невозможных удовольствий?» Лорд Байрон умер 19 апреля 1824 г., в годовщину смерти Аллегры. Поэту было отказано в чести быть похороненным в «Уголке поэтов» Вестминстерского аббатства. По главным улицам Лондона прогромыхали огромный катафалк, три экипажа с друзьями усопшего и еще 47 пустых карет самых знатных семейств Англии, не нашедших уместным лично участвовать в похоронной процессии. Через четыре дня останки поэта были погребены в семейном склепе скромной церкви возле родового поместья. Смерть Байрона вызвала на континенте в либеральной части общества чувство печали и была оплакана И.В. Гёте, А.С. Пушкиным, К.Ф. Рылеевым. Судьба Байрона чаще губительным образом воздействовала на все европейское общество первой половины XIX в., а его творчество явилось откровением для многих молодых поэтов Европы. В России «байронизмом» переболели А.С. Пушкин и М.Ю. Лермонтов. Все выдающиеся поэты России почитали за честь перевести на русский язык строки Байрона.ОНОРЕ ДЕ БАЛЬЗАК (1799–1850)
В произведениях Бальзака вот уже более полутора столетий живут (и не умирают!) четыре тысячи персонажей – чтобы запомнить одни только их имена, человеку с хорошей памятью понадобится не один месяц. Множество типов и характеров людей разных сословий и профессий без всякой натяжки позволяют назвать творческое наследие писателя энциклопедией не только французской жизни, а буржуазной жизни Европы вообще. Оноре Бальзак родился 20 мая 1799 г. во французском городе Туре. Его отец Бернар Франсуа Бальсса – крестьянин, разбогатевший в годы революции на скупке и продаже конфискованных дворянских земель. Став помощником мэра, он изменил фамилию на Бальзак. Родители устроили маленького Оноре в Вандомский коллеж, где мальчик безвыездно провел шесть лет, ни разу не побывав дома. Книги заменили Оноре семью и скрасили его одиночество. Тогда же он написал свои первые сочинения. В пятнадцать лет родители забрали заболевшего Оноре домой. Вскоре семья перебралась в Париж, где юноша поступил на факультет права в Сорбонне. Одновременно он подрабатывал, служа клерком у юриста Мервиля и нотариуса Пассе, близких друзей семейства Бальзаков. Заработок Оноре тратил на книги. Окончив Сорбонну, новоиспеченный бакалавр заявил родителям о своем желании стать писателем. После бурных споров отец отвел ему на достижение успеха на литературном поприще два года, в случае неудачи Оноре должен был «заняться достойным делом». Назначенное время Бальзак провел затворником в мансарде старого дома, сочиняя историческую трагедию. На семейный суд, куда были приглашены друзья Бальзаков, он представил своего «Кромвеля». Драму признали никудышной. Поскольку Оноре был не согласен с вердиктом, обратились к профессору литературы, который был категоричен: «Автору надлежит заниматься чем угодно, но только не литературой». Бальзак в ответ сказал нечто вроде «сам дурак» и лишился пансиона. Несколько лет молодой человек был наемным писателем, «выпекая» за мизерный гонорар бульварные романы, пока не понял, что недостойно растрачивает себя. В его талант поверила одна лишь Лора де Берни, крестница королевы, которая на всю жизнь осталась его другом и «избранницей». Попутно, мечтая о богатстве, Бальзак занимался предпринимательством: открыл быстро прогоревший издательский концерн; провел несколько провальных опытов производства дешевой бумаги; создал предприятие по изготовлению литер, которое обанкротилось; стал было возрождать древнеримские серебряные рудники в Сардинии, но его опередил конкурент; купил загородный дом, на содержание которого у него не было денег. К 1826 г. коммерческая деятельность принесла бизнесмену долгов на сто тысяч франков. Если бы не Лора де Берни и мать, сидеть бы Бальзаку в долговой тюрьме. Надо признать, что Оноре вообще везло только с женщинами и с литературой, но никак не с бизнесом. С женщинами Бальзак не порывал никогда, а в тридцать лет вернулся к литературе, которая и сделала его, в конце концов, если не богатым, то прославленным. Бальзак издавна мечтал стать не просто известным литератором, а Наполеоном в литературе. В детстве на верхней полке его этажерки стояла полуметровая гипсовая фигурка Наполеона, со временем ее сменил мраморный бюст императора возле письменного стола. Рабочий день писателя начинался в полночь и длился шестнадцать часов подряд с краткими перерывами для принятия очередной чашки черного кофе. Во время более длительных перерывов Бальзак буквально набрасывался на еду и на очередную любовницу. Последних было много. Одних только писем, в которых женщины восторгались его талантом, а часто и предлагали ему в награду себя, у писателя накопилось около 12 тысяч. Особое место в череде любовниц Бальзака занимали три аристократические особы, имена двух можно опустить за краткостью изложения, а третьей была польская графиня Эвелина Ганская, приславшая писателю письмо за подписью «Незнакомка» («Иностранка»), с намеками на то, что она красива, богата и несчастна в браке. Бальзак тут же клюнул и помчался на свидание в Швейцарию. Первоначально любовники показались друг другу несколько полноватыми, но это особо не расстроило их. Бальзак и Ганская встречались еще 18 лет, пока граф не отошел в мир иной. Тогда писатель сошелся с графиней на законных основаниях. Период анонимного творчества у Бальзака кончился в 1829 г., когда в свет вышел роман «Шуаны, или Бретань в 1799 году». В следующем году он написал семь книг (в их числе «Семейный мир» и «Гобсек»), а затем «Шагреневая кожа» и «Женщина тридцати лет» резко подняли его имя во мнении читателей и критиков. С 1830 г. под общим названием «Сцены частной жизни» стали издаваться новеллы из современной французской жизни. По мере накопления романов у Бальзака возникла идея создать историю современного ему общества и назвать ее наподобие Дантовой – «Человеческой комедией». План, заведомо провальный, однако, почти осуществленный – романист написал около ста книг, главные герои которых утверждали себя через столкновение владеющей ими страсти с социальной действительностью. «Комедия» принесла Бальзаку желанную славу и не сделала его богатым только потому, что он, в отличие от Гобсека, не копил богатство, а расточал его. Не имеет смысла перечислять здесь все романы и рассказы Бальзака, лучше взять да прочесть их самим. Достаточно сказать лишь то, что они разворачивают перед читателем картину Франции, главной страстью и высшей мечтой которой стали в середине XIX в. деньги, на которые можно купить не то что любовь, но и саму страну. Быть великим романистом Бальзаку казалось мало, он еще мечтал и о карьере политика и дважды безуспешно баллотировался в палату депутатов. В политике он вел себя достаточно гибко: сперва был бонапартистом, а потом стал сторонником Бурбонов; одобрял деспотизм, но служить в Национальной гвардии не стал, выбрав тюремное заключение. Еще одной страстью у Бальзака было желание попасть в высшее общество. Преисполненный честолюбия, Бальзак жаждал принадлежать к аристократической элите. Блеск высшего света ослеплял его, утонченность манер пленяла. Он заказывал на каждый день новые домашние халаты, шил фраки с золотыми пуговицами, вычеканенными по его заказу, приобретал трости, украшенные драгоценными камнями. Однако в глазах завсегдатаев аристократических салонов он выглядел не светским львом, а наряженной дворняжкой. Незадолго до смерти писателя прокатили на выборах во Французскую академию, но «бессмертным» Бальзак стал и без того. Многолетнее перенапряжение, ослабившее могучий организм графа (он, как и папаша, не мог пропустить благодатной возможности в мутной революционной воде выловить дворянскую частицу «де»), не могла снять поездка в Россию к возлюбленной госпоже Ганской, ставшей вдовой, с которой наконец-то можно было сочетаться законным браком. Более того, неблагоприятные условия русской зимы окончательно подкосили здоровье жениха. После свадьбы супруги вернулись в Париж, где Бальзак выстроил для Эвелины дом, в котором собрал великолепную коллекцию произведений искусства. Тогда же он узнал, что женушка не так уж и богата. Но это уже не имело для него никакой роли. Несколько месяцев спустя писатель умер от бронхита и болезни сердца. В последний миг своей жизни Бальзак никак не мог расстаться с миром, придуманным им самим. Умирая, он крикнул: «Пошлите за Бианчоном!» – студентом-медиком из «Отца Горио». Первым на русский язык перевел «Евгению Гранде» Ф.М. Достоевский. Бальзака также переводили Н. Павлов, Б. Грифцов, С. Вышеславцева, Н. Немчинова, Л. Гуревич и многие другие.АЛЕКСАНДР ДЮМА-ОТЕЦ (1802–1870)
Славные были времена! Совсем как в его романах. Июльская революция 1830 г. – Дюма штурмует Тюильри с четырьмя франками в кармане. Рослый красавец, еще не Портос, но уже и не Арамис, олицетворявший, по его собственному выражению, «пылкую юность героического пролетариата». В разжигании пожара он участвовал, но тушить пламя своей кровью ему, к счастью, не пришлось. И довольно об этом. Он все-таки больше писатель, чем порученец генерала Лафайета. Как писатель, Дюма не без позерства заметил: «Я бы мог иметь самый большой памятник, который когда-либо был воздвигнут в честь писателя, если бы только дал себе труд собирать все камни, что бросали в меня». Но он преувеличил – никто не собирался побивать его каменьями: тех, кто развлекает, забрасывают цветами. Будущий романист-сказочник Александр Дюма Дави де Пайетери родился в городке Иль-де-Франса Виллер-Котре, неподалеку от Парижа, в 1802 г. Родился квартероном, поскольку его дед маркиз Антуан Дави де Пайетери был женат на чернокожей рабыне. Отец Дюма, Тома-Александр Дюма, был солдатом, а потом генералом Республики, окончившим свои дни в опале в 1806 г. Он-то и принял материнскую фамилию Дюма. После его смерти семья оказалась без средств к существованию. Мать мечтала сделать из сына скрипача или священника, но денег не было, и Александр пошел в сельскую школу, а заодно и трудился писцом у нотариуса. В 20 лет Дюма уехал в Париж. Друзья отца помогли ему получить должность в Пале-Рояле в канцелярии герцога Орлеанского, будущего короля Франции Луи Филиппа. Мечтой его было осчастливить человечество плодами своего литературного труда. Начал, правда, он с более простых дел – помог явиться на свет своему внебрачному сыну Александру. А потом после трех лет упорного труда выпустил и «Современные новеллы». Ему не давала покоя слава Шекспира, и потому Дюма приступил к написанию драмы совместно с приятелями – Дж. Руссо и А. де Левеном. Приятели писали, а он по лености, владея безукоризненным литературным слогом, лишь обрабатывал. Водевиль «Охота и любовь» прошел незамеченным. Когда небольшая группа поэтов и прозаиков во главе с В. Гюго объявила себя приверженцами нового направления во французской литературе – романтизма, Дюма первым среди романтиков добился большого успеха как автор исторической драмы «Генрих III и его двор» в духе предреволюционных настроений французов. Опять же поговаривали, что Дюма не обошелся без соавторов – переработал чьи-то воспоминания. На премьере в «Комеди Франсез» присутствовала знать во главе с герцогом Орлеанским. После этого Дюма написал еще несколько пьес, некоторые в соавторстве. Вскоре писатель стал специализироваться на литературной обработке чужих вещей. Ему, как автору, шли слава и гонорар, а соавторам проценты по договору. Об этой стороне литературной деятельности Дюма говорили и писали много, начиная с памфлета «Торговый дом "Дюма и К"» некоего Эжена Мирекура. Только известных соавторов у него была дюжина, а сколько неизвестных, продавших свой талант за миску похлебки, одному Богу известно. В 1832 г. на похоронах опального наполеоновского генерала Ламарка писатель возглавил колонну артиллеристов, следовавшую за траурным катафалком. Шествие разогнали, началось восстание, жестоко подавленное. Дюма угрожал арест. Несколько месяцев он скрывался в Швейцарии. Вернувшись на родину, писатель начал работу над циклом романов, которые должны были отразить огромный период исторического развития Франции – от XV до XIX в. Познакомившись с Огюстом Маке, школьным учителем, мечтавшим о литературной славе, Дюма стал нещадно эксплуатировать его. Он купил у Маке за приличную долю от гонораров отказ от авторства, что в последующем свело на нет все попытки журналистов докопаться до истины. Только в 1858 г. Маке сам подал на Дюма в суд, требуя восстановить его в авторских правах, но проиграл процесс. Маке участвовал в написании 12 самых известных произведений Дюма, в том числе «Три мушкетера», «Двадцать лет спустя», «Виконт де Бражелон», «Королева Марго», «Графиня де Монсоро», «Сорок пять», «Граф Монте-Кристо» и др. После скандального разрыва с соавтором романист не создал ничего хотя бы равного этим вещам. В тандеме Дюма – Маке последний рылся в архивах и библиотеках, сбивая костяк произведения, а первый литературно отделывал. По верному замечанию писателя В. Еремина, «согласно этому принципу сегодня автором всех великих романов считался бы Маке, а Дюма остался бы никому не известным редактором этих книг». Кстати, в ряде стран эти романы издаются под двумя фамилиями. Роман «Граф Монте-Кристо» критики считают вершиной творчества тандема Дюма – Маке. Он вышел в 136 номерах парижской «Газеты дискуссий» и сделал авторов богатейшими людьми Парижа. После этого Дюма, по слухам, лишь правил написанное его помощниками, а публиковал под своим именем. Писатель удивительным образом сочетал огромное трудолюбие с барской леностью. Он мог днями не прикасаться к перу, а затем писать по пятнадцать – восемнадцать часов подряд. Так, например, роман «Шевалье де Мезон-Руж» он на спор написал за три дня, запершись в комнате и подсовывая под дверь готовые страницы. Охочий до слабого пола Дюма неожиданно для всех женился на актрисе Иде Ферьер. Оказывается, та шантажировала его долговой тюрьмой, заранее скупив векселя писателя. Молодожен сквозь пальцы смотрел на шалости женушки и сам не пропускал ни одной юбки. Свои вещи Дюма писал для взрослых, оценивших в нем прежде всего драматурга, а не романиста. Но со временем произошла рокировка, и на первый план вышли его романы, а их читатели во всем мире заметно помолодели и задрали планку Дюма выше планки Бальзака и Стендаля. Произошло вполне закономерное явление: когда цивилизация дряхлеет, на арену выходят все более молодые ее «деятели», со своими оценками, в том числе и культуры, более понятной им картинками, а не философией, и которые в конце концов и заколачивают культуру и цивилизацию в гроб. После переворота 1851 г. опальный литератор сбежал от кредиторов в Брюссель. Два года он провел в России, посетил Азербайджан, три года участвовал в борьбе за объединенную Италию, где познакомился с Д. Гарибальди и сопровождал его в походе на Сицилию, а после свержения неаполитанского короля некоторое время был директором национальных музеев в Неаполе. Во время войны между Пруссией и Австрией Дюма в качестве корреспондента слал с фронта в парижские газеты обзоры военных действий. И всюду за ним следовала слава литератора, кулинара и любовника. Все годы он не переставал сочинять исторические романы. Последние годы жизни писатель провел в крайней бедности. От нищеты его спасали дети – дочь-писательница и сын Александр, автор «Дамы с камелиями» («Травиата»). Умер Дюма в городке Пюи 6 декабря 1870 г., успев написать и выпустить более 500 произведений разных жанров и осчастливить не менее 500 любовниц, преимущественно молоденьких актрис. Известие о первых поражениях французов во время франко-прусской войны писатель воспринял как личное горе. После удара он с трудом добрался до дома сына, где и скончался. Смерть его прошла незамеченной. На надгробном памятнике писатель изображен вместе с д,Артаньяном. В 2002 г. Франция отметила 200-летие со дня рождения Дюма, а его прах с почетом перенесли в Пантеон. Произведения Дюма переведены на множество языков и служат материалом для многочисленных театральных постановок и кинофильмов.ВИКТОР ГЮГО (1802–1885)
Последними словами Гюго были: «Я вижу. черный свет». Полный контраст тому, как видел уход из мира Л.Н. Толстой. За гробом Гюго, установленным на катафалке для бедных, шла двухмиллионная процессия. Поэт, как писали биографы, победил на поле славы своего соперника – императора Наполеона. Однако исторический, да и жизненный опыт подсказывает, что нередко подобная слава – нездоровая слава. Провозгласив «идею мира во всем мире», Гюго в своем романе о Французской революции «93 год» раскрыл, каким же он видит этот мир: «В дьяволе Бог». Поэт (а Гюго во Франции чтут именно как поэта) предложил миру альтернативу его божественному устройству, которое человечество с лихой радостью и захватило в XX век. Виктор Мари Гюго родился 26 февраля 1802 г. в Безансоне. Отец Гюго, лотарингский крестьянин, стал генералом наполеоновской армии, его мать – из рода мореходов и судейских чиновников, была роялистка-католичка. Детство Виктор провел меж двух огней и меж двух стульев. Родители не ладили друг с другом, то расходились, то сходились, и ему вместе с двумя братьями приходилось то следовать за отцом, часто менявшим места службы за границей (Корсика, Эльба, Италия, Мадрид), то жить с матерью в Париже. Вернувшись во Францию, генерал Гюго определил сыновей в лицей «Людовика Великого», где они провели четыре года. Виктор с детства пристрастился к литературе, особенно к поэзии, а начал писать уже в подростковом возрасте. В 14–15 лет он сочинил три (неопубликованные) пьесы и получил почётный отзыв на конкурсе Академии за стихотворение. Через два года ему присудили две престижные поэтические премии; а своей ультрароялистской сатирой «Телеграф» он впервые привлек к себе внимание читателей. Отец был против литературных занятий Виктора, мать же его всячески поддерживала. После ее смерти юноша остался гол как сокол. Целый год он в поте лица зарабатывал кусок хлеба неустанным писательством. Репутацию монархиста Гюго упрочил публикациями в литературном приложении к роялистскому католическому журналу «Консерватор». Там же он отстаивал традицию классиков французской литературы и напечатал свой первый поэтический сборник «Оды». От Людовика XVIII ему последовала пенсия в 1000 франков, которую поэт посчитал достаточной для того, чтобы жениться на Адели Фуше. Виктор стал бывать в свете, получил там кличку Фавн и величаво рассуждал о добродетели и нравственности, пока дамы света не отвратили его от этих пагубных речей. В 1823 г. Гюго издал первый роман «Ган Исландец» и стал членом первого литературного кружка романтиков. Через пару лет, как истовый роялист, он получил орден Почётного легиона. Поэтом заинтересовались масоны, после чего Гюго резко перешел на антимонархические и атеистические позиции, возглавил новый кружок писателей-романтиков «Сенакль», в который вошли Ш.О. Сент-Бёв, А. Мюссе, П. Мериме, А. Дюма-отец и другие. Драма «Кромвель» явилась литературным манифестом романтизма. Представление пьесы «Эрнани», где главным героем стал разбойник (и это весьма симптоматично!), было прервано демонстрациями и беспорядками в столице – шел 1830 год. Гюго в одночасье стал богатым и знаменитым, а еще судьба подарила ему любовницу на целых тридцать лет – актрису Жюльетту Друэ. Его жена Адель не осталась в долгу и стала любовницей критика Сент-Бёва. В рамках романтизма главной задачей поэта Гюго считал показ действительности не такой, какая она есть, а какой она должна быть. Этому и служили его пьесы, имевшие в основном политический успех, причем достаточно дешевый – место героев заняли куртизанки, шуты, лакеи. Так, постановка «Рюи Блаза» явилась неслыханным поруганием норм классиков: фабула пьесы заключалась в романе лакея и королевы. Гюго уже в 1830-е гг. стал примирять непримиримые классы, хотя все ярче и убедительнее показывал пропасть между ними, а героями делал людей не только отверженных, но и отвернувшихся от Бога. Примирение Гюго понимал в очень широком интервале: от отмены смертной казни в Европе (правда, за исключением министров Карла X) до всеобщего мира. В 1831 г. вышел роман Гюго «Собор Парижской Богоматери», где главными «положительными» героями стали цыганка-колдунья и отвергнутый Богом горбун, а их антиподами – негодяи священник и аристократ. В 1840 г. Гюго опубликовал сборник стихов «Лучи и тени», посвящённый его кумиру – Наполеону. Пять раз Французская академия отвергала кандидатуру Гюго, на шестой, в 1841 г., приняла. Академикам не очень нравились его достаточно скучные вещи, в которых сам писатель выглядел если и философом, то пустым и злым. В своей речи писатель высказался за короля против республики и через несколько лет королевским декретом был возведен в графское достоинство и стал пэром Франции. Наконец-то сбылась его детская мечта – он стал аристократом! Невероятное тщеславие Гюго граничило чуть ли не с комплексом мессианства. С 1844 г. Гюго – великий магистр знаменитой в истории масонской ложи «Приорат Сиона». После революции 1848 г. Гюго стал республиканцем и выдвинул свою кандидатуру на президентских выборах. Он приветствовал пришедшего к власти Луи Наполеона, а не получив места в правящем кабинете, выступил против него. После государственного переворота 1851 г., когда Луи Наполеон провозгласил себя императором Наполеоном III, Гюго покинул страну и жил на островах в проливе Ла-Манш и в Брюсселе. Публиковал один за другим памфлеты против Наполеона III и вообще против «всех царей и угнетателей». Когда через шесть лет император амнистировал изгнанных из страны депутатов, Гюго остался в эмиграции. За 20 лет изгнания писатель опубликовал ряд своих великих произведений, в их числе три грандиозных романа – «Отверженные», «Труженики моря» и «Человек, который смеется». В «Отверженных» главными героямивыведены вор-каторжник и проститутка, любимые персонажи сегодняшней «чернухи». Смешивая для своего вымышленного мира два цвета – черный и белый, Гюго являл читателям, как правило, беспросветный мир. Выход же от несправедливого к справедливому писатель видел не в революции, которая уничтожает истинных виновников несправедливости, но вовсе не освобождает от них, а в моральном самоусовершенствовании, в нравственной победе добра над злом. А еще он мечтал, сохранив собственность, уничтожить нищету и эксплуатацию: «всякий человек будет собственником, никто не будет хозяином». На другой день после падения Наполеона III (1870 г.) Гюго вернулся в Париж. Избранный в Национальное собрание, он проголосовал за продолжение франко-прусской войны. После провозглашения Парижской коммуны писатель стал на сторону коммунаров. Необходимость борьбы и террора оттолкнуло Гюго от Коммуны, и он вернулся в Брюссель, откуда призывал Коммуну и Версаль к перемирию. После разгрома коммунаров писатель скорбел и одинаково жалел «мучеников и палачей». В том же году он вернулся в Париж и дважды выставлял свою кандидатуру на выборы в парламент, но был забаллотирован. В своем последнем романе «93 год», а также в ряде антиклерикальных поэм и памфлетов Гюго провозгласил очередную утопическую идею – пацифистскую «республику милосердия». В 1880 г. он обратился к французскому правительству с требованием о невыдаче России члена «Народной воли» Льва Гартмана, участника убийства Александра II. Писал Гюго до последних своих дней, но написанное ничего не прибавило к его славе, во многом сформировавшейся благодаря сюжетам, содержание которых позднее назовут гэговским. 22 мая 1885 г. Гюго умер от пневмонии; похоронен в Пантеоне. Переводили Гюго на русский язык В. Буренин, К. Федин, М. Шишмарева, Г. Шенгели, М. Зенкевич и многие другие.ЖОРЖ САНД (1804–1876)
Сегодня о ней писали бы взахлеб все гламурные журналы, а телевидение растащило бы по каналам. Скандалы, шоколад, романы – романы не только для души и тела, но и от одной только души – что еще надо публике, у которой за душой ничего этого нет? Жорж Санд (настоящая фамилия – Амандин Люси Аврора Дюпен) родилась 1 июля 1804 г. в Париже. В ее родословной смешалась кровь королей и плебса. Не уходя вглубь веков, отметим лишь, что ее отец был адъютантом у маршала Мюрата, а мать – парижской портнихой. Ранняя смерть отца внесла раздор в отношения матери и бабушки, в чьем доме Аврора провела большую часть своего детства. Бабка-аристократка то и дело попрекала сноху низким происхождением и вольностью нрава, а девочка защищала мать. Аврора росла горячей и непослушной. В 13 лет она с ружьем гонялась за зайцами и отлично ездила верхом. От бабушки Аврора унаследовала имение с замком Ноан в провинции Берри. Бессистемное образование, полученное в деревенской школе, она восполнила тремя годами обучения в английском католическом монастыре в Париже. В восемнадцать лет Аврора вышла замуж за артиллерийского поручика Казимира Дюдевана, чьи интересы не шли дальше горничных, пирушек и провинциальных сплетен. Супруг был сильно разочарован тем, что имение жены оказалось не таким крупным, как он рассчитывал, чем постоянно ее попрекал. У них родились сын Морис и дочь Соланж (отцом которой, как оказалось, был некто Стефан де Грансань). Аврора в качестве домохозяйки с трудом сводила концы с концами. Это служило источником нескончаемых раздоров. Тогда в отместку женщина занялась переводами и начала писать роман, который позднее сожгла. От скуки она ездила верхом, не отпрашиваясь у супруга, в соседний замок, где общалась с «интеллектуалами» – студентами, начинающими литераторами, юристами. От них она узнала в июле 1830 г. о революции и произнесла свое первое «ура». Ссоры супругов привели к тому, что Аврора с дочерью (сын остался с отцом) уехала в Париж. На женские наряды положенного им скудного содержания не хватало, и Аврора стала носить мужской костюм, чем немало шокировала столичную публику. Летние месяцы она проводила в Ноане. Уже первый неудачный опыт супружества выявил главные черты характера писательницы, которые (помимо таланта) и «сделали» ее биографию. Аврора не признавала в мужчине господина, ей плевать было на мнение общества, и залогом своего успеха и счастья она считала только свой талант и упорный труд. А еще Аврора не ждала милости от природы. Вскоре она помогла молоденькому литератору Жюлю Сандо сочинить никудышный роман «Роз и Бланш». Роман вышел под именем Жюль Санд. С соавтором Аврора открыто поселилась в небольшой мансарде на набережной Сен-Мишель, а вскоре забрала к себе и Соланж. На следующий год она сузила круг обязанностей Жюля и одна написала роман «Индиана». Читатели и критики встретили книгу, изданную под псевдонимом Жорж Санд, благосклонно. Ну а дальше началась жизнь, изобилующая романами, в обоих смыслах. В начале было слово – писательница ежедневно проводила за письменным столом не менее шести-восьми часов, исписывая двадцать положенных листков, а в постель шла после этого, отчего почти все любовники называли ее «холодной». Жорж мужчины были нужны лишь для того, чтобы по-матерински их опекать, и с ними выходить в свет. Ее творчество делится на четыре периода: идеалистический, в котором она боролась за права женщин и свободу любви; мистико-социалистический, в котором проповедовала смешение классов через любовные и брачные союзы; «деревенский» и «любовный». Будучи в зените славы, Санд без всякой рисовки говорила, что ненавидит «свое ремесло». Всех мужчин Жорж Санд не назовешь, да и надо ли? Упомянем лишь о самых «известных». Знать бы, почему они так льнули к ней? Она не была «секс-символом», не была красоткой или кокеткой. Себя она вообще называла «уродиной». Бальзак, хоть и покоренный ее умом, писал Ганской, насколько антипатична ему эта «мужиковатая дама» с властным низким голосом и крупными чертами лица. После Сандо и еще кого-то был П. Мериме, трехсуточный роман с которым обсуждался год. Об А. де Мюссе, с которым Жорж прокатилась в Италию, она поведала в книге «Она и он». Осенью 1836 г. Санд развелась с Дюдеваном, получила в безраздельное пользование и Ноан, и детей, что по тем временам стало прецедентом, и ее свобода наконец-то обрела официальный статут. Шесть лет связывали Санд непростыми отношениями с Ф. Шопеном. Были еще Ф. Лист, критик Сент-Бёв, А. Дюма-отец. Сердце Жорж принимало всякого «возвышенного» мужчину. А были еще врачи, юристы, деятели науки и культуры, прочие граждане, но оставим их. Не станем порицать Жорж, ее до нас осудили обе половины человечества, а прежде всего Соланж, презиравшая свою мать и издевавшаяся над ней по любому поводу. Душу Санд одно время терзали страсти политические. Перед революцией 1848 г. Шопен оказался невольным свидетелем, как Жорж благосклонно внимала группе засаленных мужчин, один из которых, бросившись к ее ногам, называл ее «возвышенной». Она тогда и впрямь была «возвышенно» демократичной и либеральной. После того как народ вынес из дворца Тюильри трон бежавшего Луи Филиппа и сжег его на огромном костре, она вдруг вообразила себя мозгом и центром нового режима. В преддверии всеобщих выборов Санд в «Бюллетене республики» в необоримом душевном порыве призвала к мятежу, который и случился (правда, независимо от ее призывов). Мятежников арестовали. Жорж тоже ждала ареста, но никто не пришел. Это ее сильно огорчило. Когда в 1848 г. президентом республики избрали Луи Наполеона, Санд видела в нем защитника интересов республики. Но после того как президент распустил Национальное собрание и стал расправляться с республиканцами, Санд, пользуясь личным знакомством с ним, потребовала аудиенции. Жорж обратилась к Луи: «Принц, я взываю к вам с глазами, полными слез: – Остановись, победитель! Остановись! Пощади сильных так же, как пощадил слабых! – Амнистию, скорее амнистию, принц!» Принц, восхищенный ее смелостью и независимостью, рекомендовал соотечественницу министру внутренних дел Персиньи, и тот таки задержал несколько партий политических ссыльных и даже помиловал четырех молодых людей, которых уже везли на эшафот. В какой-то момент Санд прозвали «святой из Берри», и она очень гордилась этим прозвищем. В ноябре 1852 г. Луи Наполеон стал Наполеоном III. Жорж вычеркнула принца из своего сердца и вернулась в Ноан – писать. Писала она до конца жизни, но к своему творчеству относилась равнодушно – как к необходимой работе. Также равнодушно восприняла она и Парижскую коммуну. Свои последние годы Санд мирно провела в Ноане в кругу семьи и близких. Вместе с ней жил ее давний любовник, гравер Мансо, за которым она ухаживала полгода, прежде чем тот скончался от затяжной болезни. Заслужив напоследок прозвище «добрая дама из Ноана», Жорж Санд покинула этот свет 8 июня 1876 г. В XIX в. все произведения Санд были на слуху, но сегодня читают разве что «Консуэло» да мемуары. Среди выдающихся почитателей творчества Жорж Санд в России стоит отметить Ф.М. Достоевского. На русский язык Санд переводили Р. Лифшиц, Н. Сидифарова, Н. Хотинская, Н. Жаркова, А. Бекетова и многие другие.ГАНС ХРИСТИАН АНДЕРСЕН (1805–1875)
Сказка – это то, что никогда не заканчивается: она встречает нас в колыбели и провожает в последний путь. И кто его знает, не встречает ли нас она и за той гранью. Андерсен сочинил более четырехсот сказок, и его собственная жизнь – одна из них, это история гадкого утенка. Родился Ганс Христиан Андерсен 2 апреля 1805 г. в Дании, на окраине старого городка Оденса, расположенного на острове Фюн. Отец его был сапожником, мать – прачкой. Жили очень бедно. Родители, тоже Ганс Христиан и Анна Мария, любили друг друга, души не чаяли в своем единственном сыне и никогда его не наказывали. Отец, самоучкой постигший грамоту, каждый день читал сыну Библию и сказки «Тысячи и одной ночи», пел ему песни, изредка водил в театр, после которого дома разыгрывали целые спектакли, делал сыну игрушки и шил им одёжки. У мальчика в сколоченном ящике был кукольный театр, там он «ставил» свои пьесы и «Макбета» Шекспира. Ганс Христиан часто бывал в госпитале для душевнобольных, где лежал его дед. Там же работала и его бабушка. Мальчик с увлечением слушал невероятные истории больных и позднее написал, что его «сделали писателем песни отца и речи безумных». Маленький Андерсен был очень некрасив и застенчив. Из-за того, что над ним смеялись все дети, он сидел дома либо скрывался у реки, где сочинял и напевал мелодии. Позже многие люди специально приходили послушать «маленького соловья с острова Фюн». Родители отдали Ганса учиться к вдове перчаточника, но после первой же порки мальчик сбежал от нее. Потом без особого прилежания учился в школе для бедных. Читать и писать он научился только к 10 годам. Когда Гансу Христиану исполнилось 11 лет, от физического перенапряжения заболел и умер его отец. Мать искала поденную работу и откладывала деньги на учебу сыну. Она хотела было отдать его в ученики к портному, но мальчик от одной только мысли об этом пришел в ужас. Как-то он случайно выступил статистом на сцене и возмечтал о театре. Но театр театром, а в 12 лет Гансу все же пришлось стать подмастерьем на суконной фабрике, откуда, не вытерпев издевательств, он ушел на табачную фабрику. В 14 лет с 13 монетками и несколькими рекомендательными письмами, в новых сапогах, Андерсен приехал в Копенгаген и пошел устраиваться в королевский театр. Он выучил много сцен и стихов наизусть, хорошо пел, но имел такую неактерскую внешность и так дурно был одет, был так смешон и нелеп, что его тут же выставили за дверь. Юноша снял каморку и в ней продолжал разучивать роли и писать пьесы. Три года он обивал пороги у театра, жил впроголодь, пока не опубликовал пьесу «Разбойники в Виссенберге». Его тут же заметили несколько влиятельных лиц, и прежде всего директор столичного театра Й. Коллин. Став Гансу Христиану со временем вторым отцом, Коллин добился для него ежегодной королевской стипендии и отправил учиться во второй класс латинской гимназии. Там юноша изучал литературу, датский, немецкий и латинский языки; посещал уроки в балетной школе, изредка играл в театре небольшие роли; опубликовал свои первые стихотворения, получившие положительный отзыв критики. В 1828 г. Андерсен поступил в Копенгагенский университет, по окончании которого отправился в первое путешествие по Германии. Вернувшись домой, жил по-прежнему впроголодь. Посвятив королю Фредерику цикл стихов о Дании, Ганс Христиан получил пособие, на которое смог совершить путешествие по Европе. Всего за свою жизнь Андерсен побывал в 29 путешествиях, объездил всю Европу, посетил Северную Африку и Малую Азию. О каждом путешествии он оставил путевые очерки и прекрасные рисунки. После выхода романа «Импровизатор» о писателе заговорила вся Европа, только не Дания – для ее интеллектуальной элиты он долго еще оставался безграмотным выскочкой, хотя его очерками о путешествиях зачитывались, а на театральной сцене с успехом шли его пьесы. Автор по бедности мог смотреть их только с галерки. Первый сборник сказок Андерсена вышел в 1835 г. Тоненькие книжечки зачитывались до дыр, а критики устраивали грамматический разбор сочинений. Их вообще не устраивал писатель – ни происхождением, ни внешностью, ни чудачествами, ни новаторством в стиле, которое они квалифицировали как безграмотность. Андерсен прекрасно рассказывал свои истории. Часто он сочинял сказку экспромтом. Как, например, сказку о «Соловье» начал со слов: «В Китае все жители – китайцы и сам император – китаец», а дальше пошло само собой. Писатель вообще писал очень легко. Даже большие истории рождались всего за одну ночь, редко – за два дня. Но ни одну из них он не отдавал в печать, пока не убеждался, что её уже нельзя доработать. Оттого-то каждая его сказка – перл. Почти сорок лет Андерсен отдал сказкам. Тогда сказки писались не для детей, а для взрослой аудитории. Так писали до него и Ш. Перро, и братья Гримм, и В. Гауф. Детская литература вообще стала детской уже после него, в конце XIX в. Благодаря сказкам писатель стал знаменит. Люди узнавали его на улицах. В Шотландии он забыл в гостинице свою трость. К этой трости прикрепили записку «Датскому писателю Андерсену», и эта трость нашла его. Во вторую половину своей жизни Андерсен кроме сказок и романов опубликовал поэму «Агасфер» и 30 лет писал художественную автобиографию «Сказка моей жизни». У писателя не было дома, он жил по гостиницам или у своих друзей. Он так и не завел семью. Романтических историй не имел, хотя биографы поговаривали, что он питал нежные чувства к шведской певице Йенни Линд. Её называли «Шведским соловьём». Это был, скорее всего, невинный восторг перед прекрасным голосом и красотой певицы. Нежные дружеские отношения связывали Андерсена и с Генриеттой Вульф, дочерью адмирала, в доме которого он часто бывал. Горбатая Генриетта стала его наперсницей, которой он первой поверял многие свои сказочные истории. В Дании писателя приняли только в последние десять лет его жизни. Его назвали Почётным гражданином города Оденсе, дали звание профессора и статского советника. Он был вхож во дворец короля. В последние годы, когда Ганс Христиан уже болел, король сам навещал его. У Андерсена был сложный характер. Добрый и покладистый, он иногда был капризен, как ребенок; боялся пожара и что его отравят; любил детей, но и побаивался их. Он был человеком глубоко верующим – не случайно общий тираж его сказок уступает лишь Библии. К его 70-летнему юбилею в Дании поставили памятник. Писатель умер в полном одиночестве на своей вилле Ролигхед 4 августа 1875 г., после долгой болезни. Он оставил записку на столе: «Это только кажется, что я умер». В стране был объявлен национальный траур. При отпевании присутствовал король, министры, иностранные послы. Самые известные люди Дании несли его гроб через весь город. Корабли на рейде приспустили флаги. Андерсен прославил страну. Русалочка стала символом Дании и Копенгагена. Главная награда за лучшие детские книги – это Золотая медаль имени Андерсена. Из 50 томов его сочинений человечество взяло себе сказки. Они переведены больше, чем на сто языков мира. В России сто с лишним лет назад их перевели Анна и Петр Ганзены – это лучший перевод на русский язык.ЭДГАР АЛЛАН ПО (1809–1849)
УИЛЬЯМ МЕЙКПИС ТЕККЕРЕЙ (1811–1863)
«Мир жалок лишь для жалкого человека, мир пуст лишь для пустого человека» – одной этой фразы Теккерея достаточно, чтобы понять, что он был за человек. Больше всего он терпеть не мог пресмыкательства перед вышестоящими и пренебрежения к нижестоящим, иными словами, снобизма, пустившего корни потому, что «все английское общество заражено проклятым предрассудком сребролюбия». Недаром писатель назвал свою великую «Ярмарку тщеславия» романом без героя, поскольку на «базаре житейской суеты» лишь один герой – деньги, а прочие – дураки, которые что-то продают либо покупают. Теккерей вообще представлял жизнь как вечный «маскарад существования», и, кажется, он был прав. Уильям Мейкпис Теккерей родился в 1811 г. в Калькутте в семье высокопоставленного чиновника Ост-Индской компании. Его дед тоже служил в Индии. После смерти отца, в возрасте шести лет Уильям был отправлен в Лондон для учебы. В частных школах мальчик увлекся рисованием и стал мечтать о карьере живописца. Тогда же он пристрастился к чтению Свифта, Дефо и Филдинга и среди товарищей прославился своими остроумными пародиями. Вскоре в Лондон переехала и мать будущего писателя, вторично вышедшая замуж за майора Кармайкл-Смита. Отчим взял на себя заботы о воспитании мальчика. Мать Теккерей боготворил на протяжении всей жизни и отовсюду, где бывал, слал ей самые нежные письма. После окончания старинной аристократической школы Чартерхаус Теккерей поступил в Кембридж, где увлекся философскими взглядами М. Монтеня и Д. Юма, иллюстрировал комическими рисунками книги античных классиков, начал создавать пародии в стихах и прозе на современных ему авторов, издавал юмористический студенческий журнал «Сноб». Разочаровавшись в учебе, через год бросил университет и уехал за границу, где стал вести беззаботную жизнь свободного художника, которая заставила его потуже затянуть пояс. Попытки заняться издательской деятельностью закончились ничем. Тогда же молодой человек проиграл в карты значительную часть оставленного ему отцом состояния. В Париже Теккерей учился рисованию у известного английского художника Бонингтона и увлекся театром. После краха Индийского банка, куда были вложены остальные деньги отца, Уильям в поисках средств к существованию стал работать в газетах «Нэшнл стэндард» и «Конститьюшнл», издававшихся его отчимом. Выпустил сборник комических рисунков с подписями. В 1837 г. Теккерей женился на Изабелле Шо. Его семейная жизнь сложилась драматически. У писателя родились три дочери, одна из которых умерла. Изабелла впала в безумие, пыталась покончить с собой. Супруги вынуждены были расстаться, хотя по законам того времени Изабелла не переставала считаться женой Теккерея. В надежде поднакопить денег для достойного существования семьи, писатель отдал дочерей на попечение матери и отчима (через несколько лет он купил себе дом и перевез их туда) и весь отдался литературному творчеству. Его сочинения в малых жанрах (как правило, под псевдонимами) украшали страницы лучших периодических изданий того времени. Во многом благодаря талантливым юморескам Теккерея еженедельник «Панч» стал популярным во всей Европе комическим журналом. Писатель много путешествовал – по Франции, Германии, Италии, Ирландии, на Ближний Восток. К частой перемене мест его побуждала не только любознательность, но и стремление отвлечься от личной беды. В течение пяти лет появились юмористические «Лекции мисс Тиклтоби по истории Англии», «Книга ирландских очерков», «История будущей французской революции», первый большой реалистический роман «Записки Барри Линдона». В замечательной «Книге снобов» писатель представил целую галерею социальных типов Англии. В серии литературных пародий «Романы прославленных авторов» свои симпатии он отдал Г. Филдингу, Т. Смоллетту и другим просветителям. Однако английские критики долго оставались к писателю равнодушными и холодными – их не радовал беспощадный обличитель общественных пороков. Слава и материальное благополучие пришли к Теккерею в 1847–1848 гг., когда ежемесячными выпусками стала издаваться «Ярмарка тщеславия», не сразу принятая рецензентами, но с восторгом встреченная читателями. «Ярмарка» прославила имя Теккерея во всех цивилизованных странах мира, а ее автор стал видным членом лондонского общества и был в самых лучших отношениях с выдающимися писателями своей эпохи. С этого времени началось открытое соперничество Диккенса и Теккерея, приведшее в 1850-е гг. даже к открытой ссоре между ними, хотя их семьи дружили между собой. Последнее десятилетие в жизни Теккерея было отмечено углублением личной драмы. Отношения писателя с Джейн Брукфильд – женой его друга – принесли ему одни лишь мучения. Чувство, которое Теккерей питал к Джейн, не укрылось от окружающих, и в конце концов, Брукфильд увез супругу от греха подальше – на Мадейру. Потеряв друзей, писатель, чтобы не поддаваться тоске, с головой ушел в сочинение «Истории Генри Эсмонда», объявленной современниками лучшим его творением. Духом критицизма были проникнуты и другие масштабные романы Теккерея: «Ньюкомы», «Виргинцы», «Приключения Филиппа», написанный до «Эсмонда» роман «Пенденнис». Одновременно с этим была создана последняя сказка Теккерея «Роза и Кольцо», возникшая из набора рисунков и игры для детей, придуманной писателем. Из публичных лекций, прочитанных писателем в Европе, а потом в Америке, составились две книги: «Английские юмористы XVIII в.» и «Царствование четырёх Георгов». В эти же годы Теккерей редактировал журнал «Корнхилл». В 1864 г. писатель приступил к новому роману, «Дени Дюваль», но не успел закончить его. В некрологе роман был оценен как «лучшее произведение» Теккерея. Последние пятнадцать лет жизни писатель болел. При тогдашнем состоянии медицины он был обречен. Зимой 1854 г. в Риме Теккерей едва справился с тяжелой болезнью. Позднее от физических страданий он не мог писать неделями. Теккерей умер в Лондоне 24 декабря 1863 г. от удара (инсульта). Был сочельник, в этот радостный день смерть избавила писателя от его одиночества. Сегодня имя Теккерея стоит рядом с именами Д. Свифта и Ч. Диккенса. Первые переводы сочинений Теккерея в России появились в 1850-х гг. В дальнейшем лучшие были сделаны Е.Н. Ахматовой, И.И. Введенским, В.А. Голенищевым-Кутузовым, С.М. Майковой.ЧАРЛЬЗ ДИККЕНС (1812–1870)
С легкой руки самого Диккенса, ставшего к тридцати годам «звездой», его называли Неподражаемым. «Посмертные записки Пиквикского клуба» популярностью уступали лишь Библии и Шекспиру, а их автор был поверенным в благотворительных миссиях, опекал сирот, детей нищих и раскаявшихся проституток, любил торжественные приемы, торжественные ужины и торжественные речи в свой адрес. И не только в Англии. В США, например, писателя порадовала толпа, разодравшая в клочья его пальто «на память». Чарльз Джон Хаффам Диккенс родился 7 февраля 1812 г. в Лендпорте близ Портсмута в семье портового чиновника Джона Диккенса и Элизабет Барроу. Чарльз был вторым из восьми детей. Отец, будучи артистической натурой, заставлял сына давать домашние спектакли, каждый раз (часто подшофе) искренне восхищаясь его талантом. Читать же его научила мать и начальная школа. Не по годам развитый, он проглотил всю домашнюю библиотечку дешевых изданий. В 1822 г. отца перевели в Лондон. Два года столичной жизни разорили семью. Чарльз бросил школу, подрабатывал мальчиком на побегушках. Отца за долги заключили в тюрьму. Платить за жилье было нечем, и все переселились к нему в камеру. Матери пришлось одной бороться с нищетой, пока ее дальний родственник не взял Чарльза на свою фабрику по производству гуталина, положив ему 6 шиллингов в неделю. Болезненный, самовлюбленный мальчик, сочинявший рассказы «для домашнего пользования», от которых батюшка приходил в восторг, с утра до вечера наклеивал ярлыки на бутылки с ваксой. Почти полгода унижений и беспомощности наполнили его, как вакса бутылку, бесценным опытом и знаниями о лондонских трущобах. На этом «дне» Диккенс почерпнул яростную решимость выбиться из бедности, а также любовь к обездоленным и ненависть к богачам. Получив небольшое наследство, отец расплатился с долгами и вышел на свободу. Немедля он определил любимого сына в частную школу, которую тот посещал два года. Затем Чарльз работал клерком в конторе, репортером суда, изучил стенографию, посещал библиотеку Британского музея, брал уроки мастерства у актера-профессионала. В двадцать лет Диккенс (при поддержке отца) стал репортером «Парламентского зеркала» и «Тру сан», быстро выделившись среди сотен коллег иронией, живостью изложения, богатством языка. Издатель «Ивнинг кроникл» Д. Хогарт попросил Диккенса написать ряд очерков о городской жизни. Первые нравоописательные «Очерки Боза» были напечатаны в 1836 г. Чарльз стал частым гостем в доме Хогартов и через год женился на старшей дочери издателя – Кэтрин. С появлением первых же глав «Посмертных записок Пиквикского клуба» успех вознес 24-летнего автора и его героя мистера Пиквика на чрезвычайную высоту. А после публикации «Оливера Твиста» и «Николаса Никкльби» Диккенс стал любимым писателем для миллионов читателей и союзником для политических партий Англии. Либералы видели в нем защитника свободы, а консерваторы – критика новых общественных взаимоотношений. Вскоре Диккенс возглавил «Дэйли Ньюс»; познакомился с театральным критиком Д. Форстером, ставшим его другом на всю жизнь, с Браунингом, Теннисоном и другими писателями; был избран членом нескольких клубов. Свои впечатления о путешествии по Америке писатель отразил в романе «Мартин Чезльвит», разочаровавшем янки правдой об их сумасбродстве. А вот старой доброй Англии Диккенс посвятил «Рождественские рассказы», где, как никто другой, смог передать идиллию домашнего очага. В 1848–1850 гг. в свет вышли два шедевра писателя – «Домби и сын» и «Дэвид Копперфильд». А в романе «Холодный дом» мощь писателя, как сатирика и социального критика, проявилась во всем своем мрачном блеске. Тогда же он начал издавать двухпенсовый еженедельник тиражом 40 000 экземпляров – «Домашнее чтение»; участвовал в создании Гильдии литературы и искусства для помощи нуждающимся литераторам. Диккенс достиг зенита своей славы, и это сделало его законченным позером. Как избранник судьбы и представитель богемы, он носил ослепительно белые шляпы, а в сногсшибательных халатах позировал для портретов. Потребности Диккенса были впору разве что Ротшильду. Но поскольку из капитала у него был только творческий, он его и эксплуатировал. Писал без остановок, а вместо отдыха уматывался на публичных чтениях глав из своих романов. При этом гонорары оседали частью в карманах недобросовестных антрепренеров. Слушатели сходили с ума от его виртуозного чтения. Ходили слухи, что Диккенс вводил публику в состояние транса. Семейная жизнь писателя сложилась тяжело. Размолвки с женой, страх за болезненных детей (их к тому времени у него было семеро) держали Диккенса в состоянии непрерывных забот и мучений. Годы неустанного труда омрачались растущим осознанием неудачи его брака. Надо признать, что в семье писатель был деспотом и не терпел возражений. Его раздражала болезненность Кэтрин, ее жалобы. Он позволял себе легкий флирт с женщинами, и его бесил бунт жены по этому поводу. Свои чувства он подавлял, но это только усугубляло ощущение неудовлетворенности. Познакомившись с молодой актрисой Эллен Тернан, Диккенс полюбил ее, и это привело к распаду семьи. После развода недавно родившийся ребенок остался с матерью, а остальные дети – с отцом. Писатель купил поместье Гэдсхилл-плейс в Кенте и переселился туда. Эллен он поселил в отдельном доме и 14 лет наносил ей тайные визиты, но так и не обрел ни покоя, ни удовлетворения. С годами писателя все больше обуревала мысль о том, что его писательство никак не воздействует на деградирующее общество и на безвольный народ. Его меланхолия шла рука об руку с развивавшейся (по мнению современников) шизофренией. То ему являлись видения, то он испытывал дежавю. Часто он общался со своими персонажами, как с реальными людьми, бродил по улицам, чтобы подавить в себе голоса «виртуальных» собеседников. А еще ему мешала феноменальная память, хранившая все оттенки, звуки и запахи прожитой жизни, от которых он часто хотел избавиться, но не мог. Последние годы жизни писателя были чрезвычайно плодотворными. Меланхолией проникнут его роман «Тяжелые времена», в котором Диккенс высказал всю свою ненависть к миру капитала. Затем вышли «Крошка Доррит», роман о французской революции «Повесть о двух городах», автобиографические «Большие надежды», роман о всесильной власти денег – «Наш общий друг». Здоровье писателя ухудшилось, но он в азарте продолжил публичные чтения по Англии и в Париже. Американская поездка окончательно подорвала его здоровье, и только восторг публики держал еще его в тонусе. Короткая передышка, и он начал новое турне. После 74 выступлений у писателя стали отниматься левая рука и нога. Придя в себя в Гэдсхилле, Диккенс приступил к детективному (не оконченному) роману «Тайна Эдвина Друда» и провел двенадцать прощальных выступлений в Лондоне. Последней сыгранной им сценой была сцена убийства из «Оливера Твиста», после которой люди кричали и аплодировали до тех пор, пока писатель не заплакал. 9 июня 1870 г. Диккенс умер от инсульта. Его тело было погребено в Уголке поэтов Вестминстерского аббатства. После смерти Диккенс стал богом английской литературы. На родине его оценили не за гневные протесты против несуразностей и противоречий жестокой жизни, а за его великий юмор. Впервые Диккенс на русском языке был представлен в 1838 г. «Посмертными записками Пиквикского клуба». Все сочинения писателя имели в нашей стране огромный резонанс; они переводились В. Солоницыным, О. Сенковским, А. Кронебергом, И. Введенским, З. Журавской, В. Ранцовым, М. Шишмаревой, Е. Бекетовой.СЕСТРЫ БРОНТЕ Шарлотта (1816–1855) Эмилия (1818–1848) Анна (1820–1849)
Не часто в одной семье бывает два знаменитых писателя: отец и сын Дюма, братья Гонкуры… Ну а чтобы сразу три сестры стали классиками мировой литературы – случай уникальный. Каждая из них оставила по бессмертному роману, и ни одной из них Бог не дал детей. Правда, говорят: книги – те же дети. Видно, такова была воля провидения. Конечно же «виноваты» в этом феномене были и родители. Патрик Бронте, сын ирландского фермера, получив образование в воскресной школе, стал англиканским священником без постоянного прихода. По большой любви женился на Мэри Брэнуэлл – образованной барышне из хорошей семьи. Мэри, одарив Патрика пятью детьми-погодками: Мэри, Элизабет, Шарлоттой (родилась 21 апреля 1816 г.), Брэнуэллом и Эмили (30 июля 1818 г.), после родов Анны (17 января 1820 г.) навсегда покинула его. Священник только что получил постоянный приход в деревушке Хоуорт и перебрался с семейством в дом рядом с церковью. Кладбище при церкви было для детей Бронте местом игр, оно же стало и последним приютом их матери, а потом и их самих. Смерть всю жизнь была для сестер Бронте не просто ощущением иллюзорности бытия, а постоянно находилась за стеной их жилища. После смерти жены Патрик, некогда веселый человек, любивший напевать по вечерам красивые духовные песни, сочинявший стихи, стал замкнутым и суровым. Он как мог заботился о воспитании детей и их образовании. Когда ему предложили поместить девочек в сиротскую школу для дочерей духовенства в Коуэн-Бридже, он отправил туда Мэри, Элизабет, Шарлотту и Эмили. Анна и Брэнуэлл остались с ним. В школе сестры познали холод, голод, жестокость преподавателей, а Мэри и Элизабет заболели чахоткой. Их отправили домой, где они вскоре и умерли, поведав отцу обо всех ужасах школьной жизни. Патрик срочно забрал Шарлотту и Эмили из школы, а затем отправил Шарлотту, жаждавшую продолжить образование, в пансион Роу-Хед, где готовили учительниц и гувернанток. Эмили же ни за что не хотела покидать свой дом, всю жизнь она ощущала ужас перед окружающим миром. Шарлотта во время каникул обучала сестер, выделяя из них свою любимицу – Эмили. Эмили предложила сестрам игру – сочинение пьес, и игра вскоре нешуточно увлекла всю семью. В девятнадцать лет Шарлотта стала учительницей французского языка и рисования в Роу-Хеде. Среди ее учеников была и Эмили, тяжело пережившая расставание с домом. Она едва не умерла от тоски, и с подозрением на чахотку ее вернули в Хоуорт. Дома девушка тут же поправилась. Через два года Шарлотта выхлопотала для Эмили, не имевшей диплома, место учительницы в пансионе в Галифаксе. Эмили через полгода впала в депрессию и снова с признаками чахотки вернулась домой, после чего долго приходила в себя от перенесенного стресса. Замкнувшись в своем мире, она совершала долгие прогулки по окрестностям Хоурта, что-то бормочасебе под нос и пугая встречных. Многие считали ее сумасшедшей. Общительная и некрасивая Шарлотта мечтала открыть свою собственную частную школу для девочек, где они с Энн могли бы преподавать, а Эмили вести хозяйство, а еще – о глубокой любви, бурных страстях и благородном муже. Мечтания остались мечтаниями. К ней посватался простоватый Генри Нанси, но он не был героем ее романа. Все дети Патрика Бронте с малых лет пробовали писать, а Брэнуэлл и Шарлотта увлекались еще и рисованием. Шарлотта в двадцать один год послала свои стихи на отзыв известному поэту Р. Саути, который посоветовал ей лучше заняться «женским делом». Анна после окончания пансиона получила место гувернантки с приличным жалованьем, которого хватало и на помощь семье. Она ненавидела свою работу, но кротко несла свой крест. На летних каникулах она влюбилась в обаятельного помощника священника Уильяма Уэйтмена, но эта любовь принесла ей одни лишь страдания: Уэйтмен женился на другой, а через год умер от воспаления легких. Шарлотта же тем временем, захватив с собой Эмили, уехала в Брюссель совершенствоваться во французском. Чтобы не платить в пансионе за обучение, они стали преподавать английский язык. В пансионе Шарлотта безнадежно влюбилась в хозяина пансиона, женатого мсье Эгера и была вынуждена вместе с сестрой покинуть это заведение. Вернувшись домой, Шарлотта собрала стихи, написанные ею и сестрами, и издала сборник под именем братьев Белл (Шарлотта – Каррер, Эмили – Эллис, Анна – Эктон). Книга особого восторга у читателей не вызвала, но критики похвалили некоторые стихи Эллиса и Каррера. Испробовав себя в стихах, сестры взялись за прозу – и сразу за романы. Шарлотта написала «Учителя», Эмили – «Грозовой перевал», а Анна – «Агнес Грей». Шарлотта предложила все сочинения издателю Т. Ньюби. К ее великому разочарованию, издатель сразу отверг «Учителя», но взялся напечатать «Грозовой перевал» и «Агнес Грей» за счет авторов. Сестры согласились. Пока Ньюби тянул волынку с изданием, Шарлотта написала новый роман «Джен Эйр» и напечатала его у издателей Смита и Элдера под псевдонимом Каррера Белла. Успех был оглушительный. Ньюби поспешил выпустить романы «Эллиса» и «Эктона». «Агнес Грей» приняли сдержанно (его вообще оценили должным образом годы спустя), а «Грозовой перевал» шокировал общественность и заставил ее взглянуть на окружающую жестокую действительность новыми глазами. Критики возопили «караул» – оберегите наших чад от опасного и порочного Эллиса Белла! Но не было нужды пугать обывателей – Эмили, похоже, отдала «Грозовому перевалу» всю свою жизненную энергию и в предчувствии скорого конца писала мрачные стихи о смерти. После публикации романов сестры Бронте оставили труд гувернанток и занялись любимым делом, избегая встреч с публикой, проявлявшей к ним все больший интерес. Брэнуэлл после неудачной попытки сделать карьеру столичного художника запил и вернулся домой. Анна устроила его учителем рисования в богатую семью Робинсонов, где уже много лет преподавала сама. Там Брэнуэлл влюбился в хозяйку и после пылкого признания с треском был изгнан из дома. Вместе с ним выставили и Анну. Она нашла новое место, а брат запил и сильно досаждал всем своим буйством. Алкоголь, опиум и чахотка свели его, в конце концов, в могилу. На его похоронах простудилась Эмили и через восемь месяцев (в декабре 1848 г.) умерла, упорно отказываясь лечиться. А через пять месяцев, в мае 1849 г., испробовав все способы лечения, покинула этот свет и Анна. Ее также доконал туберкулез. Шарлотта осталась одна с ослепшим от горя отцом. Литературная слава не грела больше ее. Она написала новый роман «Шерли», которым восхищался У. Теккерей, потом автобиографический «Вильетт». В очередной раз безответно Шарлотта влюбилась в издателя Смита, предпочетшего ей богатую наследницу. Через какое-то время писательница согласилась стать женой Артура Никколса, помощника ее отца. Во время преждевременных родов Шарлотта умерла 31 марта 1855 г., оставив незаконченным очередной роман «Эмма». Сестры Бронте первыми призвали взглянуть на неприглядную участь женщин, на отсутствие возможностей для их развития как полноценных членов общества. Романы сестер считают сегодня одними из самых значительных книг в английской литературе. Они переведены на многие европейские языки. Первые русские переводы появились в середине XIX в.ГЕРМАН МЕЛВИЛЛ (1819–1891)
Поэтический иррационализм социальных отношений – такая вот заумная фраза отражает суть художественного мира Мелвилла. Фантастически мрачная действительность в его романе «Моби Дик» – это два бушующих океана – за бортом судна и в душе героя. По словам биографа писателя, Элизабет Хардвик, Мелвилл прожил свою жизнь, точно в самом центре урагана. И сегодня, стоит только открыть его книгу, как этот ураган подхватит и тебя. Герман Мелвилл родился в Нью-Йорке 1 августа 1819 г. Его отец Алан Мелвилл сочетал в себе коммерческую жилку и прожектерство, что, как известно, до добра не доводит. Алан умер, оставив долги, когда мальчику было 12 лет. Мать Мария Мелвилл Гансенвоорт – дочь знаменитого героя войны за независимость, перебралась со своими детьми в Ленсигбург под Олбани (штат Нью-Йорк), жить в котором было гораздо дешевле. До этого Герман посещал нью-йоркскую мужскую среднюю школу, а в Олбани ему пришлось зарабатывать на жизнь в банке, у дяди на ферме, на меховой фабрике у старшего брата Гансворта, школьным учителем. Тем не менее он смог окончить Академию Ленсигбурга и стать инженером. Добиться же хорошего положения в обществе он так и не смог. Писал маленькие заметки для городской газеты. В 1839 г. Мелвилл поступил юнгой на пакетбот «Святой Лаврентий», курсировавший между Нью-Йорком и Ливерпулем. Вернувшись домой, он вновь попал в удручающую нищету. Работа школьного учителя давала гроши, и он устроился матросом на китобоец «Акушнет», уходящий в Южные моря. После полутора лет мало результативного плавания вдоль берегов Бразилии, Чили и Перу, в бухте Нукухива на Маркизских островах Мелвилл сбежал из-под власти сурового капитана и оказался в долине Тайпи среди каннибалов. Видно, Герман им был не по вкусу, раз через месяц благополучно отплыл на австралийском китобойце «Люси Энн» до Таити. В пути команда подняла бунт, и по прибытии судна в порт многих ее членов (в том числе и Мелвилла) бросили в тюрьму. Потом Мелвилл подрядился на китобоец «Чарльз и Генри», жил на Гавайях, на острове Мауи и в Гонолулу, поступил в военный флот США и на фрегате «Юнайтед стейтс» отплыл на родину. Осенью 1844 г. он высадился в Бостоне. Палуба торговых, китобойных, военных судов стала Мелвиллу университетом и главным местом действия многих его произведений. Первая повесть писателя «Тайпи» вышла в 1846 г. в Нью-Йорке и была воспринята читателями и критиками как увлекательный рассказ о приключениях человека, пожившего с людоедами и загорелыми полинезийками. Читателей особенно воодушевляло описание татуировок на прекрасных женских телах, что дало повод журналистам обвинить писателя в сексуальных домогательствах наивных островитянок. В следующей повести «Ому» Мелвилл показал губительное влияние буржуазной цивилизации на жителей Полинезии, и его тут же осудили за нелестные отзывы о деятельности миссионеров. Такое уж правило: если у книги появились сторонники и противники, а у автора друзья и враги – книга хорошая. Во время работы над этой повестью Герман обручился с Элизабет Шоу, дочерью главного судьи Массачусетса, выступавшего покровителем и поручителем семьи Мелвиллов. Чтобы как-то улучшить перед свадьбой свое финансовое положение, Мелвилл, заручившись рекомендательными письмами, предпринял тщетную попытку устроиться на работу в штате аппарата сотрудников правительства. Свадьба состоялась 4 августа 1847 г. Герман перестал скитаться по всему свету и превратился в писателя, одержимого своим творчеством, а очаровательной Элизабет предстояло 44 года смиренно выносить тяготы судьбы, депрессии мужа, бедность и несчастья, постигшие семью. Особенно «доставала» ее агрессивность свекрови, которая даже сына подвергала физическим наказаниям. Попытки в течение трех лет устроиться на государственную службу ни к чему не привели, но Мелвилл за это время написал фантазию «Марди», автобиографическую повесть «Редберн» и повесть «Белый бушлат» о бесчеловечном режиме на военном корабле. «Марди» восприняли с недоумением, а «Редберн» и «Белый бушлат» как обычные путевые очерки, хотя они затрагивали коренные проблемы человеческого существования. После поездки по Европе и Святой Земле Герман с семьей переселился на ферму близ Питсфилда. Здесь состоялось его знакомство с Н. Готорном, под влиянием которого он написал свой самый знаменитый роман-притчу «Моби Дик, или Белый Кит». Грандиозная национальная эпопея о захватывающей погоне безумного капитана за китом не повторила успеха первых книг, хотя в ней писатель причудливо сплел приключения, мелодраму и философию. У романа была своя судьба, и она совпала с судьбой его автора. В 1850-е гг. Мелвилл опубликовал психологический роман «Пьер, или Двусмысленности», историческую повесть «Израэль Поттер», сборник новелл «Рассказы на веранде» и сатирическую повесть «Мошенник». Книги, рассчитанные не на праздный ум, не имели успеха, и писатель, забросив прозу, переключился на поэзию. Мелвилла бесило невнимание критики и публики, и он, как очень многие в подобной ситуации, мучился, пил, срывался на близких. У Мелвиллов было два сына и две дочери. Старший сын восемнадцатилетний Малкольм в 1867 г. застрелился. В тот день его брат Стенвикс был дома; видимо, от потрясения он оглох. Покинув родительский дом, он много плавал и путешествовал; умер в Калифорнии в возрасте 35 лет от туберкулеза. Старшая дочь Бесси всю жизнь мучилась ревматическим артритом, за ней ухаживала мать. Младшая дочь Френсис вышла замуж, и ее дочери и внучки позаботились о сохранении рукописей и наследия писателя. Предприняв еще одно небольшое плавание в Сан-Франциско, Мелвилл продал ферму брату Аллану и вернулся на постоянное жительство в Нью-Йорк, где в 1866 г. получил должность досмотрщика грузов в портовой таможне. На литературу оставались лишь немногие свободные часы, ну да на стихи большего и не требовалось. В целом же это время было для Мелвилла совершенно деструктивным. Элизабет долго терпела буйство мужа и его плохое настроение во время запоев, едва не подала на развод, но в последний миг передумала. Проработав на таможне 19 лет, Мелвилл получил небольшое наследство и оставил службу. Остаток жизни он посвятил кабинетным занятиям и литературной работе. Опубликовал за свой счет небольшие книги стихов: «Стихи о битвах и о войне», «Кларел», «Джон Марр и другие матросы» и «Тимолеон». Писатель оставил после себя рукопись повести «Билли Бадд, формарсовый матрос», которую критики в наши дни ставят на второе место в его творческом наследии – после «Моби Дика». В ней рассказывается о молодом и ни в чем не повинном британском матросе, повешенном по обвинению в убийстве жестокого офицера. Умер Мелвилл в Нью-Йорке 28 сентября 1891 г. К тому времени его имя было совсем забыто, и лишь в анонимном некрологе в «Нью-Йорк таймс» вспомнили «исключительно одаренного автора», который обладал «могучим поэтичным воображением», но при этом его имя написали как Генри Мелвилл. Его похоронили на кладбище Вудлаун в Бронксе. В этом мире у него остались жена, две дочери, внуки и ни одного внебрачного похождения или любовного письма. Возрождение интереса к творчеству писателя началось, когда в 1924 г. извлекли из архива «Билли Бадда». Через несколько лет его признали классиком литературы США. На русский язык Мелвилла переводили И. Бернштейн, И. Лихачев, И. Гуров, М. Лорие, В. Топоров, С. Сухарев.ШАРЛЬ БОДЛЕР (1821–1867)
При жизни Бодлер мало кому был нужен, а после смерти на него набросились все, кому не лень, особенно интеллигенция. Ничего удивительного – следуя своему учителю Стендалю, сказавшему, что говорить правду о своем времени – это «рассказывать ужасы», поэт поведал современникам столько ужасов о них самих, что сегодня их потомкам уже не страшен сам сатана. Человечеству, не имевшему высшей цели, поэт бросал обвинения:ГЮСТАВ ФЛОБЕР (1821–1880)
О госпоже Бовари, главном детище Флобера, написаны сотни томов исследований, тогда как ей достало бы и одного слова: «самка». А как иначе назвать порочную особь женского пола, которая со скуки завела себе любовников, разорила, а затем и вовсе покинула семью, погубив мужа и оставив дочь нищенкой? Как иначе назвать самоубийцу, саму себя лишившую души и не раскаявшуюся перед теми, кто действительно любил ее? Гораздо интереснее, кем она была для автора – жертвой или убийцей, вот в чем вопрос. Гюстав Флобер родился 12 декабря 1821 г. в Руане, где его отец, д'Ачиль-Клеофас Флобер, был главным врачом и хирургом городской больницы. Мать, Анна Жюстина Флёри, была родом из старинной нормандской семьи, и от нее Флобер унаследовал свою внешность. У Гюстава были еще старший брат Альберт и младшая сестра Каролина. Любимым занятием мальчика было часами разглядывать больных уродов и трупы в мертвецкой. Похоже, он досконально изучил их, так как очень многим своим персонажам с ужасающей точностью передал их пугающие черты, а созерцание физических уродств помогло убедительно описать уродства нравственные. Во время учебы в Королевском коллеже Руана Гюстав звезд с неба не хватал, но проявил интерес к истории и литературе. В 1840 г. Флобер поступил на факультет права в Сорбонне. Жил уединенно, избегая общества товарищей и посещая лишь нескольких художников, где познакомился с В. Гюго и писательницей Луизой Коле, ставшей на восемь лет его любовницей. Через три года из-за нервной болезни (подобие эпилепсии) Гюстав бросил университет и решил посвятить себя литературе. Отец купил ему небольшое поместье Круассе, неподалеку от Руана. Через два года отец скончался, а следом умерла и сестра Каролина. Флобер с матерью обосновался в своем поместье и провел здесь почти безвыездно всю жизнь. В доме царила тишина и культ работы, изредка нарушаемые наездами немногочисленных друзей. Бывая в Париже, Гюстав видался с Ж. Санд, Т. Готье, Гонкурами, А. Доде, Э. Золя, Ж. Ренаном, И.С. Тургеневым, увлекался беседами о литературе и искусстве и обожал громить словом буржуазное общество. Но при этом он с презрением относился к любым политическим программам и со скепсисом к любым революциям. Приличное состояние позволило Флоберу не зависеть от литературных заработков, а годами вырабатывать свой особый стиль, ежедневно по семь часов шлифовать и полировать свою прозу до блеска. При желании он отправлялся в путешествие. За жизнь Флобер совершил две продолжительные поездки – одну по Бретани и другую на Восток (Египет, Сирия, Палестина, Греция), оба раза в сопровождении своего друга М. дю Кама. В 1856 г. в журнале «Ревю де Пари» Флобер опубликовал роман «Госпожа Бовари. Провинциальные нравы», один к одному изложив реальную историю некоей Дельфины Кутюрье. Общественность возопила, а прокуратура возбудила против Флобера и главного редактора журнала судебное дело по обвинению в оскорблении общественной морали и религии. Это был первый подобный процесс во Франции. Обвиняемого оправдали, а публика зачитала журналы с романом до дыр. Вышедшая в 1857 г. отдельной книгой «Госпожа Бовари» имела головокружительный успех и была тепло встречена критикой. Общество «созрело» до того, что стало воспринимать пошлых мещанок как настоящих героинь своего времени. Но, с другой стороны, оно не могло не видеть, что провинция, представленная Флобером, есть вся Франция – олицетворение ничтожества человеческих вожделений, всеобщего измельчания и опошления. Работая над романом, Флобер замечал в письмах, что ему приходится писать серым по серому. «Я думаю, впервые читатели получат книгу, которая издевается и над героиней, и над героем», – писал Флобер о своем романе, признавая, таким образом, что Эмма одновременно и жертва, и убийца. Флобер стал признанным лидером нового художественного направления реализма, прямым учителем Г. де Мопассана, а позднее был объявлен предтечей натурализма Э. Золя и братьев Э. и Ж. Гонкуров. В 1862 г. вышел второй роман Флобера «Саламбо», действие которого происходит в Карфагене после 1-й Пунической войны. За обилие ювелирно прописанных садистских сцен убийств и жертвоприношений писателя публично объявили развратителем нравов и предали церковной анафеме. А еще через год Ватикан запретил «Госпожу Бовари» и внес ее в «Индекс запрещенных книг». В 1869 г. был опубликован третий роман Флобера – «Воспитание чувств», являвший собой нелицеприятный портрет «потерянного поколения» французов первой половины XIX в. Франко-прусская война 1870–1871 гг. отвлекла Флобера от письменного стола. Он служил в армии в чине лейтенанта и был награжден орденом Почетного легиона. Вернувшись в Круассе, доработал философскую драматическую поэму в прозе «Искушение Святого Антония», написал комедию «Кандидат», «Три повести» и восемь лет трудился над давно задуманным сатирическим романом «Бувар и Пекюше». Роман остался незавершенным. В последние годы жизни Флобера преследовали несчастья: смерть матери, его друга Буйе, разрыв с еще одним другом – М. дю Камом, серьезные финансовые затруднения после того, как значительную часть своего состояния он уступил бедным родственникам, немилость критики. Тяжелый нервный недуг также не добавлял радости и оптимизма. К счастью, Флобер не испытал полного одиночества, т. к. о нем нежно заботилась его племянница, а дружба с Ж. Санд и с Г. де Мопассаном интеллектуально подпитывала его. Болезнь и тяжелый литературный труд истощили силы Флобера; он умер от апоплексического удара 8 мая 1880 г. В 1890 г. в Руане поставили памятник писателю, работы известного скульптора Шапю. В 1887–1893 гг. были опубликованы «Письма» Флобера, квалифицированные как литературный памятник эпохи, а в 1910 г. – «Лексикон прописных истин», составленный писателем в связи с работой над романом «Бувар и Пекюше». Великий стилист стал образцом творческой добросовестности, преданности своему призванию, горячей любви к слову, родному языку. Сочинения Флобера были хорошо известны в России. Его произведения переводил И.С. Тургенев.ЖЮЛЬ ВЕРН (1828–1905)
66 романов – и ни в одном нет любовной истории! Непостижимо. Дело в том, что читатели Жюля Верна – дети, и для них субмарина «Наутилус» понятнее, чем адюльтер, а путешествие по 37-й параллели увлекательнее, чем описание альковов. Разве могут сравниться хоть тысячи любовных записок с одной, извлеченной из бутылки, зовущей в неведомое! Недаром папа римский благодарил писателя за нравственную чистоту его произведений. Жюль-Габриэль родился 8 февраля 1828 г. в портовом городе Нанте. Он стал первенцем Пьера и Софи Верн – провансальца и коренной бретонки. О Пьере Верне-юристе ходила поговорка – «честный, как Верн». Таким же он хотел видеть и сына – добросовестным юристом. Нант был городом моряков и путешественников – их рассказами Жюль пленялся с пеленок. Он грезил путешествиями. В 11 лет он едва не сбежал из дома в Вест-Индию. К счастью, отец вовремя обнаружил побег, вернул мальчика домой, хорошенько выпорол и посадил на хлеб и воду. Подобные «геройства» не помешали Жюлю успешно окончить Нантский королевский лицей и поступить на факультет права в Сорбонну. Отец посылал сыну 100 франков в месяц, дабы тот не роскошествовал в столице. Молодой человек увлекался театром, отчего питался через раз. Познакомился с отцом и сыном Дюма. Дюма-отец имел на него виды, думая сделать юношу своим «подмастерьем». Но Жюль при участии Дюма-сына написал пьесу в стихах «Сломанные соломинки» и поставил ее в «Историческом театре» у Дюма-отца. Комедия выдержала 12 представлений, была издана, принесла, правда, незначительный гонорар. Не исправили положения еще несколько водевилей и комических опер. Из бедности был один выход – искать заработки вне литературы. Верн стал лиценциатом права, но возвращаться в Нант, в отцовскую контору не спешил. Не торопил его и отец, милостиво разрешив развеяться после трудных экзаменов. Год прошел, и Жюль написал отцу, что решил стать хорошим литератором, а не плохим адвокатом. Отец не стал лишать его своей помощи. Познакомившись со знаменитым путешественником Араго, Жюль почерпнул в беседах с ним немало сведений и написал рассказ «Первые корабли мексиканского флота». Пропитание зарабатывал фривольными пьесками, репетиторством, местом секретаря директора Лирического театра. В 1857 г. Верн женился на Онорине Морель, 26-летней вдове, имевшей двух дочерей. Отец выдал Жюлю на женитьбу и на выкуп места на бирже 50 000 франков. Так молодожен стал биржевым маклером. Он вставал в 5 утра, писал «роман о науке», а потом шел на биржу. Через два года Верн совершил бесплатную поездку в Шотландию, посетил Ливерпуль, Гебридские острова, Эдинбург, Лондон. Погостив дома, на маленьком пароходе-угольщике опять отправился в скандинавские страны – Норвегию, Швецию, Данию. С полдороги вернулся домой – жена родила сына Мишеля. Близким другом Жюля стал Турнашон, знаменитый фотограф, первым запечатлевший Париж с высоты птичьего полета. Верн ухватился за идею исследования Африки с помощью воздушного шара и написал об этом трактат. Издатель П.Ж. Этцель предложил переделать его в художественное произведение. Так в 1863 г. появился первый роман Верна «Пять недель на воздушном шаре». Книгу о путешественнике Фергюссоне, открывшем истоки Нила, восторженные читатели буквально смели с прилавков. К Верну пришла мировая известность, гонорары, уверенность в своих силах. Этцель, прозревший в этом романе идеальное чтение для подростков, заключил с писателем контракт, по которому тот в течение двадцати лет должен был передавать ему по два романа в год, получая за каждую рукопись две тысячи франков. Творческая плодовитость писателя удивительна. Он соблюдал «график» на протяжении четверти века, пока был жив Этцель. Выполнял его и позже. И выдавал не «мыльную» серию третьеразрядного чтива, а эксклюзивный продукт высочайшего класса, служащий эталоном жанра и поныне. Помимо романов он написал еще 20 повестей и рассказов, более 30 пьес, несколько документальных и научных работ. Бессмысленно перечислять все произведения писателя, от одного названия которых становится светлее на душе: «Дети капитана Гранта», «20 000 лье под водой», «Вокруг света за 80 дней», «Таинственный остров», «Пятнадцатилетний капитан». Все они населены удивительными героями, волевыми, свободолюбивыми. Капитан Немо и Жак Паганель на равных стоят рядом с Дон Кихотом. Такого восторженного описания техники, путешествий не найти больше ни у кого. Верн предсказал научные открытия и изобретения в самых разных областях от акваланга до телевидения. Свой «космодром» он разместил недалеко от мыса Канаверал, а космический корабль спустил в Тихий океан в трех милях от того места, где приводнился в 1969 г. «Аполлон-11», также вернувшийся с Луны. Точно указал местонахождение истоков Нила. Жюль Верн единственный в мире писатель, который охватил в своем творчестве весь земной шар с его океанами и континентами. Эрудиции и работоспособности писателя мог бы позавидовать академический институт. Он был сведущ чуть ли не во всех естественных науках. Пресса сомневалась, что один человек может столько знать и столько писать обо всем на свете. Не все знали, что писатель просматривал десятки газет, вел уникальную картотеку, неделями просиживал в Национальной библиотеке, обозревал всемирные выставки в Париже, следил за новыми отраслями техники. А как же семья? Жюль постоянно огорчал супругу своим невниманием: игнорировал гостей, сутками не выходил из кабинета, закончив роман, тут же брался за другой, и даже летом, когда все выезжали в рыбацкий поселок Кротуа, он уединялся на своей яхте «Сен-Мишель». С виду в семействе Вернов царила гармония. Мало кто знал, что уже давно супруги стали друг другу чужими. Не были радужными и отношения писателя с сыном Мишелем, отличавшимся крайним упрямством. Молодой человек часто буйствовал, делал огромные долги, не раз его заключали в городскую тюрьму, откуда отец выкупал свое чадо. В 1870 г. началась война с Пруссией. Казалось бы, не до мирных дел. Но именно тогда был подписан декрет о награждении Верна орденом Почетного легиона. Во время войны Онорина с детьми по-прежнему жила в Амьене, а Жюль – в Кротуа служил резервистом береговой стражи. Пруссаки сожгли «Сен-Мишель». И хотя это было время, неподходящее для издания романов – «20 000 лье» тщетно лежали на полках книжных магазинов, писателю не оставалось ничего иного, как только работать. После войны Верн приобрел в Амьене двухэтажный особняк и приступил к сочинению «Таинственного острова», купил паровую яхту «Сен-Жозеф», на которой совершил четыре больших круиза по Северному и Средиземному морям. На пароходе «Грейт-Истерн» он посетил США, побывал в Нью-Йорке, на Ниагарском водопаде. Однажды Верн тряхнул стариной: переделал роман «Вокруг света в 80 дней» в пьесу. По сцене театра «слона водили», ползали кобры, бегали дикари, слепили и оглушали спецэффекты. По отзывам, успех был ошеломляющий. 1886 г. стал для Верна годом испытаний. Скончался его друг и издатель Этцель, а через неделю после этого любимый племянник писателя, Гастон, сошел с ума и выстрелил в него. Пулю, засевшую в ноге, извлечь не удалось. С тех пор Верн мог перемещаться только с тростью. В последние годы Верна мучили бессонница, боли в ноге. Невероятное напряжение сил привело к слепоте. Но он не сдался, диктовал внучкам или писал при помощи особого транспаранта. 24 марта 1905 г. Жюль Верн умер в Амьене в окружении своих родных от приступа диабета. Через два года на его могиле был поставлен памятник, изображавший писателя восстающим из праха, с рукой, протянутой к звездам. В России первый перевод Верна появился в 1864 г. В наши дни по количеству переводов на разные языки, числу тиражей и количеству изданных книг в мире произведения Жюля Верна уступают разве что трудам В.И. Ленина и книгам Агаты Кристи.ГЕНРИК ИБСЕН (1828–1906)
Ибсен видится глыбой льда в ореоле северного сияния. Из такой же точно глыбы он высекал своих героев. Даже преисполненные человеческих грехов, они удивительно прозрачны. Ибсен любил и умел быть первым. Первым, за двадцать лет до Ницше, осмыслил идею сверхчеловека и Бога и не отрезал: «Умерли все боги», а возопил: «Так неужели всюду пустота?.. Ни в бездне, ни на небе никого?..» Первым призвал: «Человек, будь тем, кто ты есть». Первым в драме сделал то же, что Лев Толстой в романе. Первым увидел, что «Россия – одна из немногих стран на земле, где люди еще любят свободу и приносят ей жертвы. Потому-то страна и стоит так высоко в поэзии и искусстве». А еще написал: «Большинство людей умирает, так по-настоящему и не пожив. К счастью для них, они этого просто не осознают». Генрику Ибсену посчастливилось родиться в Норвегии, где была конституция, не было безграмотных и воров, а высшее образование за деньги мог получить всякий желающий. Это произошло в 1828 г. в приморском городе Шиене. Отец его, суровый Кнут Ибсен, был состоятельный норвежец с примесью шотландско-немецкой крови, мать происходила из немецкой семьи, что не могло не придать северному характеру будущего поэта черт пуританина, философа и скитальца. Генрик с детства за самыми простыми предметами видел сказочный, страшный фон. Эту способность он сохранил и в своем творчестве. А Шиен вошел в него своей религиозностью. Когда Генрику было восемь лет, отец обанкротился. Роскошь сменилась нищетой. Мальчик стал нелюдим, чужд детским забавам, в каморке рисовал, вырезал картонные фигурки, рассматривал старинные морские книги, разучивал фокусы, которые потом показывал гостям. Через шесть лет Ибсены отдали сына в реальную школу, где он с увлечением изучал историю и Библию. Письменные работы, которые были прообразами его драм, производили на одноклассников и учителей неизгладимое впечатление. В 16 лет Генрик устроился помощником аптекаря в приморском городке Гримстад, подготовился к экзаменам на врача. В свободное время писал стихи, вел беседы о европейской политике, сочинил историческую драму «Катилина», к которой критики отнеслись весьма сурово. (Через четверть века писатель ее переписал.) Ибсен всю жизнь не снимал с себя маски мрачной отчужденности и насмешливости. Юноша был серьезен не по годам, притягивая и отталкивая своей загадочностью любопытных дам. Одна из них, служанка аптекаря Эльсе Софи Йенсдаттер, родила от Генрика внебрачного сына. В 1850 г. Ибсен переехал в Христианию (ныне Осло), где поступил в школу Хельтберга. Перебиваясь с хлеба на воду, постигал науки, писал. Драма «Богатырский курган» выдержала три представления. Вместе с единомышленниками Ибсен основал политическую еженедельную газету, в которой публиковал свои политические сатиры. Когда Генрику предложили место директора театра в Бергене, он дал согласие, но прежде в Копенгагене и Дрездене ознакомился с европейской и датской драматургией, изучил сценическую технику и нюансы заведования театром, свел знакомства с актерами и литераторами. Ежегодно ко 2-му января драматург представлял новую пьесу; сюжеты он черпал из истории Норвегии или из древних скандинавских саг. С драмы «Фру Ингер из Эстрота» началась его слава. После пяти лет директорства Ибсен вернулся в Христианию, окончил «Северных богатырей», свою лучшую историческую драму, и «Претендентов на корону». Вместе с драматургом Бьернсоном (своим главным литературным соперником) основал «Норвежское общество», выступавшее против иностранного влияния в литературе и живописи. Критика с порога не приняла пьес молодого драматурга, злобно третировала его, чувствуя за ним силу и право разрушителя всех современных идеалов. Известность – оборотная сторона критики – расширила круг его знакомств. Генрик познакомился с Сюзанной Торесен, дочерью священника, весьма энергичной властной дамой, с радикальными взглядами, и в 1858 г. они поженились. На следующий год у них родился сын Сигурд. Обретенное в браке душевное равновесие благотворно сказалось на пьесах, написанных после женитьбы, – «Комедия любви» и «Борьба за престол». Бурная литературная деятельность в норвежский период не освободила Ибсена из тисков нужды и отчаяния. Депрессия и алкоголь едва не свели его в могилу. Ему не раз являлись «видения», которые можно было квалифицировать как «белую горячку», если бы персонажи и целые сюжеты «горячки» потом не становились героями и картинами его пьес. После женитьбы денег не прибавилось. Театр обанкротился, гонораров кот наплакал. Нужда едва не заставила поэта стать таможенным чиновником. Начавшаяся датско-немецкая война, в которой норвежское правительство и общество выказали постыдное бездействие, довело разочарование Ибсена в своем отечестве до крайности. Он дважды обращался с просьбой в стортинг (парламент) о пособии, которое после долгих колебаний, наконец, было ему назначено. В 1864 г. Ибсен покинул Норвегию и уехал в Рим, откуда вскоре прислал свои философско-драматические поэмы «Бранд» и «Пер Гюнт». Быть самим собой или отказаться от самого себя – зрители должны были выбрать сами. Драмы имели невероятный успех. Немало способствовала популяризации «Пер Гюнта» музыка Эдварда Грига. Стортинг закрепил за Ибсеном писательскую пенсию, и когда поэт летом 1874 г. посетил родину, то встретил восторженный прием как общепризнанный первый драматург Норвегии, правда, со скандальным оттенком. За рубежом Ибсены оставались двадцать шесть лет. Эти годы они прожили в основном в Риме, Дрездене и Мюнхене. Писателя преследовала навязчивая идея стать знаменитым, и она в конце концов воплотилась в жизнь. Когда Ибсен перешел к написанию «проблемных» пьес в прозе «Кукольный дом», «Привидения», «Дикая утка», «Строитель Сольнес» и др., посвященных семье и любви, сосредоточенных на проблеме духовных ценностей, они принесли ему всемирную славу, хотя и являлись лишь продолжением «Бранда» и «Пер Гюнта». Эти пьесы положили начало «новой драме», а с ней – процессу обновления театрального дела по всей Европе. Открыв ранее запретные для «приличного» общества темы, исследовав скрытые пружины, управляющие человеческим поведением, Ибсен отразил на сцене саму жизнь, а не ее театрализованное подобие и скромно признался: «Моей задачей было изображение людей». Ибсен был добропорядочным семьянином, во всем полагался на Сюзанну и во всем от нее зависел. Она оказала значительное влияние на всю его творческую судьбу. Ему, конечно, нравились девушки, но «чисто эстетически, как если бы он разглядывал картину или статую». Два-три серьезных увлечения платонического характера не разрушили семью благодаря своевременному вмешательству супруги, зато дали драматургу прекрасный творческий импульс. Ибсен не искал «низменных» утех, его привлекало больше искание в любви не счастья, а лишь прекрасной возможности воспоминаний. Это стало основой многих его произведений. Раз только, когда ему было за шестьдесят, он влюбился в 27-летнюю пианистку Хильдур Андерсен, но и на этот раз Сюзанна не выпустила из своих рук поводьев судьбы. В апогее небывалого творческого расцвета в 63-летнем возрасте Ибсен вернулся в Норвегию. На чужбине он достиг всего, о чем мечтал: мировой славы, признания, материального благополучия; его пьесы шли на сценах театров всего мира; количество исследований и критических статей о нем не уступало количеству публикаций о Шекспире. Вскоре после семидесятилетия он перенес несколько ударов. В последней (из двадцати шести) пьесе, «Когда мы, мертвые, пробуждаемся», Ибсен подверг суду свой творческий путь и оценил его как трагический провал. Умер Ибсен в Христиании 23 мая 1906 г. В России Ибсен был одним из «властителей дум». Его пьесы действовали на общество как наркотик. Его мотивы звучали в прозе Л.Н. Толстого, драматургии А.П. Чехова, поэзии A. А. Блока. На русский язык Ибсена переводили А. и П. Ганзен, Н. Мирович, Ф. Золотаревская, А. Шарапова, Вс. Рождественский, B. Адмони, Т. Сильман и многие другие.ЛЬЮИС КЭРРОЛЛ (ЧАРЛЬЗ ЛЮТВИДЖ ДОДЖСОН) (1832–1898)
После смерти Кэрролла большую часть его рукописного наследия сожгли. Нет, не инквизиция – родные братья. Надо было куда-то девать кипы бумаг, мешки макулатуры, чтобы освободить комнаты для нового хозяина. Вытащили во двор и подожгли. Хорошо занялось! Рисунки, рукописи, письма, фотографии. Кто его знает, может, там была еще одна «Алиса», а может, и не одна. Наверняка была глава о том, как два серых зайца подбрасывают хворост в костер, на котором сжигают зайца белого – «Святая простота!». Чарльз Лютвидж Доджсон родился в небольшой деревушке Дарсбери в графстве Чешир 27 января 1832 г. Он был старшим сыном скромного приходского священника Чарльза Доджсона и Фрэнсис Джейн Лютвидж. При крещении ему дали два имени: Чарльз – в честь отца, Лютвидж – в честь матери. У него было семь сестер и три брата. Образованием Чарльза до двенадцати лет занимался отец, эксцентричный и глубоко религиозный. Чарльз был заводилой среди детей, придумывал игры, показывал фокусы, сочинял рассказы, стишки, писал пьесы для домашнего театра марионеток, рисовал картинки, «издавал» рукописные литературные журналы. Учиться Доджсон начал вграмматической школе Ричмонда, а затем продолжил в элитной Регби-Скул. Учился легко, проявив большие способности к математике и классическим языкам. Чарльз был левшой; ему запрещали писать левой рукой, и это, видимо, привело к заиканию. В девятнадцать лет юноша был зачислен в аристократический колледж Христовой церкви Оксфордского университета со стипендией Боултера. Окончив Оксфорд с отличием по двум факультетам – математики и классическим языкам, Доджсон был допущен к научной работе и выиграл конкурс на чтение математических лекций в колледже. Ему предложили профессорский пост, для чего он должен был принять духовный сан и обет безбрачия. Приняв обет, Чарльз не спешил принять сан, так как не мог отказаться от увлечения фотографией и театром. Лекции давали приличный заработок, но не были его призванием. Первое художественное произведение Доджсона, увидевшее свет, – поэма «Одиночество». На латыни «Чарльз Лютвидж» пишется как «Каролюс Людовикус». Сделав рокировку имен и обратный перевод на английский, Доджсон получил свой псевдоним: «Льюис Кэрролл». С этим именем он и вошел в клуб великих писателей. В двадцать пять лет Чарльз получил степень магистра математики, в двадцать девять лет – посвящен в сан диакона. Вся его дальнейшая жизнь была связана с Оксфордом. Доджсон жил в небольшом доме с башенками. Слыл педантом и эксцентриком, затворником и чудаком, знакомств избегал, часами бродил по окрестностям. Доктор работал без устали. Вставал на рассвете. Письменный стол, лекции, обед в колледже, прогулка (не меньше десяти километров) – и снова работа, далеко за полночь. Страдая бессонницей, Чарльз ночами придумывал алгебраические и геометрические головоломки и не засыпал, пока не находил решения. Позже он опубликовал эти головоломки под названием «Полуночные задачи, придуманные бессонными ночами». У Доджсона было несколько любимых занятий, которым он посвящал свободное время. Он неплохо рисовал. Больших успехов достиг в искусстве фотографии. Особенно удачными получались у него снимки детей. Его считали одним из лучших фотографов столетия. Сохранились фотографии выдающихся людей того времени – поэта Теннисона, актрисы Эллен Терри, с которой писатель был дружен много лет, Фарадея, Томаса Гексли. Страстью Доджсона был театр. Он, как ребенок, смотрел все кряду: детские спектакли, трагедии, фарсы, водевили. Любил все сказочное, чудесное и терпеть не мог пошлости. Его обширную библиотеку составляли книги на самые разные темы – от оккультизма до евклидовой геометрии; религиозные трактаты шли вперемешку с брошюрами о неврозах, словари и справочники с фолиантами о чудесах. Эпистолярное наследие Доджсона можно было бы занести в «Книгу рекордов Гиннесса», сохранись оно до сегодняшних дней. Писатель написал свыше ста тысяч писем, столько же и получил. Увы, уцелело всего 1305 писем. Самой большой любовью доктора были дети. Скованный, заикающийся, робкий со взрослыми, Доджсон с детьми становился крайне занимательным собеседником; гулял с ними, играл, водил их в театр, придумывал для них рассказы. Общение с детьми предполагало непрерывный экспромт, и этот экспромт породил «Алису». В 1856 г. в колледже появился новый декан – Генри Лидделл, вместе с которым приехали его жена и пять детей, среди которых была четырехлетняя Алиса, ставшая любимицей Доджсона. Как-то во время совместной лодочной прогулки Кэрролл рассказал историю о девочке Алисе. Детям сказка чрезвычайно понравилась, и они умоляли продолжить ее, а Алиса попросила записать ее. Через два года Кэрролл подарил Алисе рукописную тетрадку, наклеив на последней странице ее фотографию в семилетнем возрасте (столько лет героине сказки). По совету друзей автор переписал сказку для широкого круга читателей. Так и явилась миру «Алиса в Стране чудес». Через шесть лет читатели с восторгом встретили вторую часть книги – «Сквозь зеркало и что там увидела Алиса, или Алиса в Зазеркалье». Спустя еще двадцать лет Кэрролл издал вариант «для детей», породивший споры (вполне в духе самой сказки) вокруг этой книги: кому она предназначена – взрослым или детям. В 1861 г. Доджсон принял сан диакона, что было промежуточным шагом к принятию сана священника. Изменения университетского статуса избавили его в дальнейшем от необходимости принимать этот сан, и он целиком посвятил себя математике. Доктор не раз привлекал внимание научной общественности своими математическими трудами, в том числе «Символической логикой». Особой виртуозности он достиг в составлении и решении сложных логических задач, с которыми в XX столетии не справлялись даже ЭВМ. В 36 лет Доджсон взвалил на себя тяжкое бремя – после смерти отца на его попечении остались семь сестер и три брата, несколько племянников и племянниц, и всем он до своего последнего часа помогал материально. Может, от такой реальности он и убегал в свое Зазеркалье. Летом 1867 г. Доджсон предпринял свое единственное заграничное путешествие – в Россию, заглянув по пути в Кале, Брюссель, Потсдам, Данциг, Кенигсберг. За месяц он побывал в Петербурге и его окрестностях, Москве, Сергиевом Посаде и съездил на ярмарку в Нижний Новгород. Россия его поразила, а Малый театр и театр в Нижнем Новгороде восхитили «первоклассной игрой актеров». Помимо двух «Алис» Кэрролл опубликовал сборник стихов «Фантасмагория», поэму в жанре нонсенса «Охота на Снарка», сборник загадок и игр «Словесные звенья», сборники «Дублеты, словесная загадка», «Стихи? Смысл?», «История с узелками», «Логическая игра», двухтомный роман – «Сильви и Бруно» и «Заключение «Сильви и Бруно» – огромный фантастический эпос, не имевший успеха. Роман, однако, прославило стихотворение-нонсенс «Песня Безумного Садовника», за которое английские филологи почитают Кэрролла знаменитым английским поэтом. Чарльз безвыездно жил в Оксфорде; изредка бывая в Лондоне, посещал театр; каникулы проводил обычно в Гилфорде, где жили его сестры. В последний год жизни Кэрролл издал сборник стихов «Три заката». 14 января 1898 г. писатель умер в Гилфорде. Над его могилой стоит простой белый крест. На родине Кэрролла, в деревенской церкви Дарсбери, есть витраж с Алисой и персонажами его сказок. Ныне Льюис Кэрролл – самый цитируемый (после Шекспира) в мире автор. Представители семантики и семиотики необычайно высоко оценивают эксперименты писателя с языком, а историки науки признали, что логические работы Доджсона намного опередили его время. Кэрролла переводили на русский язык В. Набоков, С. Маршак, Т. Щепкина-Куперник, Д. Орловская, О. Седакова, В. Харитонов, Е. Сквайрс, Н. Демурова.МАРК ТВЕН (СЭМЮЭЛ ЛЭНГХОРН КЛЕМЕНС) (1835–1910)
Марк Твен родился в последний день осени, 30 ноября, как и Джонатан Свифт. И, как Свифт, стал к концу жизни сатириком и мизантропом. Разве что не безумцем, хотя окружающие воспринимали сатирические эскапады бывшего юмориста и весельчака как настоящее безумие. И был знаменит как Свифт. Во всяком случае, письма с адресом «Америка, Марку Твену» доходили до адресата. Сэмюэл Лэнгхорн Клеменс родился в 1835 г. в американском городке Флорида (штат Миссури). Он был третий из четырех детей Джона Маршала и Джейн Лэмптон Клеменс, американских поселенцев английского происхождения с примесью ирландской крови. Через четыре года семья в поисках лучшей доли перебралась в городок Ганнибал, описанный в «Приключениях Тома Сойера» как Санкт-Петербург. Отец, далеко не удачливый юрист, умер, когда Сэму было 12 лет. Семья осталась на мели. Подросток поступил учеником наборщика в местную газету, а затем типографом в «Вестерн юнион», издаваемую его старшим братом, Орайоном. В ней он напечатал несколько своих статей. В 18 лет Сэм пошел «по штатам»: Сент-Луис, Филадельфия, Мескатин и Кеокука (штат Айова), Цинциннат (Огайо); Нью-Йорк, Вашингтон – за четыре года сменив несколько редакций, он стал классным наборщиком, продолжая публиковаться у брата. В 1857 г. Клеменс едва не подался в Южную Америку, но познакомился с лоцманом Х. Биксби и поступил к нему учеником. Получил права и стал весьма искусным лоцманом на Миссисипи – так сбылась его детская мечта. Скорее всего, свою старость он встретил бы на реке, но в 1861 г. война Севера и Юга положила конец гражданскому пароходству, и Клеменс оказался на дальнем Западе, в Неваде. Туда его взял с собой Орайон, получивший пост помощника губернатора. В Неваде Сэм хлебнул прелестей жизни на серебряных копях. Руды не нашел, зато в старательском поселке Аврора нашел массу колоритных типов и сюжетов для своих будущих произведений. «Территориэл Энтерпрайз» – газета в Вирджиния-Сити пригласила его к себе репортером. Там он и взял себе псевдоним из лоцманских времен – «Марк Твен» («Мерка 2»), означавший достаточную глубину для безопасного плавания (около четырех метров). Газета стала литературной школой Твена, а его излюбленным жанром – фельетон. После Невады Твен оказался в Сан-Франциско. Пытался найти золото в золотоискательских лагерях Калифорнии, но нашел только фольклорный сюжет о скачущей лягушке. Напечатав рассказ «Джим Смайли и его знаменитая скачущая лягушка», Твен стал известным. Прибавили популярности и разоблачительные очерки о продажности городской полиции и о преследовании китайцев-иммигрантов. Писатель оставил поденщину и подался на Сандвичевы острова, после которых ездил по городам Америки и читал свои юмористические рассказы. Издав в 1867 г. в Нью-Йорке отдельной книгой рассказы и очерки, Твен отправился газетным корреспондентом в Европу на туристском пароходе «Квакер Сити». Свои впечатления о Франции, Италии, Греции, Турции, Палестине, России писатель отразил в «Простаках за границей», воспринятых американцами на «ура». Когда Твен увидел дочь богатого углеторговца Оливию Ленгдон, его пронзила стрела Амура. Преодолев предубежденность чинного семейства, бойкий юморист очаровал девушку и женился на ней. 12 тысяч долларов, взятые у тестя, помогли писателю стать совладельцем газеты «Экспресс» в Буффало (штат Нью-Йорк) и окунуться в мир бизнеса, вызвавший у него отвращение. Тогдашнюю эпоху бурного экономического роста, пронизанную коррупцией, с его легкой руки назвали «позолоченный век». Позднее Твен основал издательскую фирму, просуществовавшую десять лет, в которой опубликовал свои произведения, а также ставшие бестселлером «Воспоминания» восемнадцатого президента США У.С. Гранта. Поселившись с семьей в Гартфорде (штат Коннектикут), Твен посвятил себя литературной работе. Здесь он прожил счастливейших 20 лет. Оливия помогала писателю, но она же, увы, и мешала ему развернуться во всю мощь. С первых же дней замужества она взялась за «перевоспитание» мужа. Оливия не могла допустить компрометации писателя в глазах «приличной» публики и на правах домашнего цензора вымарывала из его текстов малейшие опасные социальные и политические высказывания. В результате часть произведений Твена так и не увидела свет при его жизни, а он сам, вынужденный говорить полуправду, с годами замкнулся в себе и стал желчным пессимистом. «Меня бесконечно поражает, – написал он в скрываемой от всех записной книжке, – что весь мир не заполнен книгами, которые с презрением высмеивали бы эту жалкую жизнь, бессмысленную вселенную, жестокий и низкий род человеческий, всю эту нелепую, смехотворную канитель… Почему я не пишу эту книгу? Потому что я должен содержать семью. Это единственная причина. Быть может, так рассуждали и все другие». В Гартфорде Твен написал лучшие свои произведения: «Жизнь на Миссисипи», «Приключения Тома Сойера» и «Приключения Гекльберри Финна», «Принц и нищий», «Янки при дворе короля Артура». В эти годы у Твена родился сын Ленгдон (он умер в двухлетнем возрасте) и три дочери, Сюзи, Клара и Джин. Писатель много путешествовал с семьей и один по Штатам и Европе; встречался с писателями Р. Браунингом, И.С. Тургеневым, Л. Кэрроллом, Г. Лонгфелло, Г. Джеймсом, Р. Стивенсоном (позднее он познакомился с А.М. Горьким и Б. Шоу). Ему выпал огромный успех публичных чтений в Лондоне. Слава Твена как ниспровергателя косной бюрократии и обличителя пороков, прежде всего глупости и суеверия (к которой он причислял и религиозное верование), достигла зенита. Ярый сторонник республиканской формы правления и социального равенства, он высоко оценивал Великую французскую буржуазную революцию, высказывался в поддержку революционного движения в России. Финансирование новой наборной машины Пейджа привело Твена к большим тратам, а затем в пору общего финансового кризиса и к банкротству фирмы. В поисках заработков в 1891 г. писатель с семьей переехал в Европу. Начался почти десятилетний период мотания по «европам»: Англия, Германия, Франция, Швейцария, Италия. Твен ездил по миру с публичными чтениями, пока не расплатился с долгами. Его звезда неподражаемого юмориста закатилась после блестящего рассказа «Человек, который совратил Гедлиберг». Работа над «Таинственным незнакомцем» ознаменовала новый этап его творчества – философско-сатирический, и новый этап в отношениях с Оливией, не удержавшей супруга в узде. Повесть была опубликована в 1916 г. Едва вернувшись в 1900 г. в США и поселившись в Нью-Йорке, Твен произнес речь против агрессии колониальных держав в Китае, начав, таким образом, широкую антиколониалистскую кампанию. Одну за другой писатель получил почетные степени: доктора изящной словесности от Йельского университета, доктора прав от Миссурийского университета, доктора изящной словесности от Оксфорда. В 1905 г. литературная общественность торжественно отметила его 70-летие. Прежнего безмятежного существования уже было не вернуть. Рассказы и статьи писателя были пронизаны крайним пессимизмом, и он все реже брался за перо, хотя продолжал выступать с лекциями и чтениями. Привлек внимание его философский трактат «Что такое человек?». Произведения последних лет в основном не были закончены. Несчастья преследовали Твена: в 1896 г. от менингита умерла любимая дочь Сюзи, в 1904 г. – Оливия, а в 1909 г. – от приступа эпилепсии младшая дочь Джин. Умер писатель в Реддинге 21 апреля 1910 г. Похоронен в Элмайре (штат Нью-Йорк). До последнего дня Твен работал над автобиографией, которая увидела свет в 1924 г. Произведения писателя «из стола» появлялись на протяжении всего XX в. Его последнее, наиболее едкое обличение «проклятого человеческого рода» – «Письма с Земли» дочь Клара опубликовала в 1962 г. В 1990 г. была обнаружена первая часть рукописи «Гекльберри Финна». Шесть лет спустя этот роман был опубликован в том виде, в каком предполагал его выпустить автор. Филологи характеризуют новые публикации позднего Твена как уникальное явление мировой литературы. Твена переводили на русский язык Л. Уманцев, Н. Дарузес, К. Чуковский, А. Паршин, А. Старцев, С. Маркиш и многие другие.МАШАДУ ДЕ АССИЗ (1839–1908)
Казалось бы, покойника ничего не должно беспокоить. И странно, когда ему мешает жить на том свете совесть. Как герою романа бразильского писателя Машаду де Ассиза «Посмертные записки Браса Кубаса» (в русском переводе «Записки с того света»), освободившемуся от прижизненного лицемерия, притворства и боли. Упомянутый Брас Кубас сухо и цинично вещает нам о себе самом, подводя итоги своей бессмысленной и никчемной жизни, отданной интригам и вообще непонятно чему. Странно (и удивительно), что это повествование о законченном эгоисте вызывает в душе такое сопереживание, которое не часто встретишь в литературе, особенно сегодняшней. Ассиз – уникальный писатель, в своем творчестве вобравший несколько культур и литературных направлений. Родившийся в то время, когда своей основной задачей бразильские литераторы считали создание национальной литературы, Ассиз создал новый не только для бразильской, но и для всей латиноамериканской литературы тип романа. Жоакин Мария Машаду де Ассиз родился в Рио-де-Жанейро 21 июня 1839 г. в семье бедного маляра. С детства страдал эпилепсией. Происхождение Ассиза, как отпрыска негра и белой женщины, сказалось позднее на общем драматически-ироническом направлении его творчества и стало определяющим фактором становления его мировоззрения как писателя. И без того тяжелое детство Машаду окончилось с ранней смертью родителей. Едва успев получить начальное образование, он вынужден был начать работать – сначала наборщиком в типографии, затем корректором, а впоследствии и сотрудником редакции газеты «Диарио де Рио-де-Жанейро». За неимением возможности продолжать обучение в учебных заведениях, Ассиз все свое свободное время уделял самообразованию, для чего собрал в домашней библиотеке лучшие книги той поры. Проштудировав всех ведущих европейских и национальных авторов, включая Стерна, Филдинга, Шатобриана, Стендаля, Бальзака, а позднее Флобера, Шопенгауэра и русских классиков, особенно Ф.М. Достоевского, Машаду получил, несомненно, такие обширные знания в области литературы, которые не давались и в университете. Благодаря упорству и трудолюбию он стал мастером, перенявшим лучшее в каждой традиции – романтизме, реализме и натурализме, и разработавшим свой несравненный стиль. Это тем более удивительно, что писатель вел уединенную жизнь. На его творческом становлении почти не сказались литературные веяния его времени. Он посещал лишь литературные вечера в крупнейшем книжном магазине Рио-де-Жанейро, поскольку составлял театральные обзоры и вел новостные колонки в различных бразильских газетах и журналах. Ассиз с ранней юности вошел в литературу широким фронтом, как поэт, публицист, драматург, а несколько позднее как автор рассказов. Свое первое стихотворение «Она» Машаду опубликовал в 16 лет в журнале, принадлежавшем владельцу книжного магазина. Публикации составили ему имя сначала в пределах столицы, а потом и во всей стране. Первый сборник стихотворений «Хризалиды» писатель выпустил в 1864 г. За ним последовала комедия «Ты, только ты, непорочная любовь», несколько сборников стихов и рассказов. Читателей сразу же привлекли рассказы писателя, часто с неожиданными концовками. Так, например, в рассказе «Приют для безумцев» Ассиз с ироничным блеском рассказал совершенно невероятную историю о некоем священнике, который в провинциальном городке затеял строительство не церкви, а сумасшедшего дома. В дурдом, в конце концов, стеклись жители всей округи. Рассказы Ассиза оценили все, стихам отдавали должное ценители поэзии, а известность к его пьесам, утонченным и поэтическим, пришла много позже. Всеобщее безоговорочное признание пришло к писателю в 1881 г., когда он напечатал «Посмертные записки Браса Кубаса», роман о жестоком мире и о духовной нищете героя, у которого даже его слуга рабвольноотпущенник копирует хозяина: купив себе раба, он зверски мучает его, мстя за перенесенные страдания. (В Бразилии рабовладение было отменено в 1888 г.) До этого Ассиз опубликовал уже четыре романа, в которых исследовал впервые в латиноамериканской прозе психологические аспекты личности персонажей. Первый же роман писателя «Воскресение» стал его первой попыткой создать национальный роман. Пять романов-шедевров «позднего периода»: «Посмертные записки.», «Кинкас Борба», «Дон Касмурро», «Исав и Иаков» и «Дневник Айреса» были уже настоящими психологическими исследованиями, без которых сегодня трудно представить латиноамериканскую прозу. Герои Машаду в тисках социального неравенства не могут жить «нормальной» жизнью: они рано или поздно начинают ненавидеть весь мир. Так, роман «Кинкас Борба» о полусумасшедшем философе, придумавшем новое учение «гумантизм», в основе которого лежит идея собственного могущества, и провинциальном юноше Рубиане, жертве этой доморощенной философии. Неожиданно унаследовав большое состояние, Рубиан, считая себя победителем жизни, оказывается беспомощным в мире стяжателей и беспринципных деляг, разоряется, теряет возлюбленную и сходит с ума. Романы Машаду были полны горькой иронии, зачастую пессимистического сарказма. Мораль современного общества писатель с презрением отвергал. И хотя он не был законченным мизантропом, от человечества ничего хорошего не ожидал. Наиболее характерный мотив творчества Ассиза виден в строках:ЭМИЛЬ ЗОЛЯ (1840–1902)
Когда писатель утверждает, что «ненависть священна» – это необычно. Причем не в годину войны, не отдельным своим высказыванием или даже произведением, а на протяжении всей жизни, взяв этот постулат за основу всего творчества. Редко кому удавалось объединить понятия любви и ненависти так, как это сделал Золя: «Ненависть – это возмущение сильных и могучих сердец, это воинствующее презрение тех, в ком пошлость и глупость вызывают негодование. Ненавидеть – это значит любить, значит ощущать в себе душу пылкую и отважную, значит глубоко чувствовать отвращение к тому, – что постыдно и глупо». Золя имел право на эти слова, и он не лукавил. Эмиль Золя – гордость французов, был французом наполовину. Отец – полугрек-полуитальянец, мать – француженка. Родился будущий писатель в Париже 2 апреля 1840 г. Детство и юность провел в провинциальном городке Эксе, где его отец возглавлял строительство водопроводных сетей. Когда Эмилю было шесть лет, отец умер, оставив семью в бедственном положении. Мать, сильная, властная женщина, одинаково ненавидела и местную буржуазию, не принявшую ее, и бедноту, внушавшую ей ужас. Собственно, она и предопределила судьбу писателя и основные мотивы его творчества. В 1858 г. мать и сын переехали на окраину Парижа. Одно время Золя снимал жилье с другом юности художником Полем Сезанном. После окончания лицея он не смог поступить в высшую школу, служил писцом на товарных складах, писал статьи для газет, в том числе по искусству. «Питался» скудно, часто ловил воробьев и жарил их. В 1864 г. вышел сборник рассказов Золя – «Сказки Нинон», а затем ряд романов, тяготеющих к социальной проблематике. «Исповедь Клода», а также пылкая защита живописи Э. Мане в обзоре художественной выставки 1866 г. доставили Золя скандальную известность. Роман «Тереза Ракен» исследовал чувство раскаяния, постигшее убийцу и его сообщницу. На фоне остальных французских писателей Золя по части амурных похождений выглядел бледно. После продолжительной связи с Александриной Мелей, Эмиль с благословения матери женился на ней. Супруга обладала счастливым даром гасить в писателе его эмоциональные вспышки, чем какое-то время благотворно влияла на его творчество. Незадолго до франко-прусской войны в газете «Век» появились главы «Карьеры Ругонов», первого романа грандиозной социальной эпопеи – «Ругон-Маккары», имевшей подзаголовок: «Биологическая и общественная история одной семьи в эпоху Второй империи». Золя посвятил эпопее четверть века. Проследив судьбу одной семьи на протяжении четырех-пяти поколений, писатель показал многие стороны французской жизни. И хотя его интересовала в первую очередь наследственность, как биологический фактор развития индивидуума, показ социальных сил все же оказался в его творчестве куда убедительней. Первоначально запланированный проект представить жизнь дворцов и трущоб Франции в десяти книгах в конечном счете вылился в двадцать томов. Отражая в натуралистической манере жизнь Франции середины XIX в., писатель несколько лет самым натуральным образом оставался нищим, пока его в 1872 г. не вывел на русских издателей И.С. Тургенев. Автор «Ругон-Маккаров» не смог сдержать эмоций: «Да будет мне позволено публично выразить всю мою благодарность великой нации, которая согласилась приютить и усыновить меня в момент, когда ни одна газета в Париже не желала дать места моим писаниям, не прощая мне моей литературной борьбы». Первые шесть томов ярчайшей социальной критики остались в тени критики литературной. Но после публикации седьмого тома, «Западни», писатель проснулся знаменитым. Вместе со славой пришли и деньги, которые Золя тут же употребил на приобретение дома в Медоне, фешенебельном районе Парижа, который обставил с нарочито роскошной помпезностью – не иначе, сказалась наследственность. К нему под крыло потянулись молодые писатели – Ж.К. Гюисманс, Г. де Мопассан. Образовался недолговечный творческий союз – «натуралистическая школа». Каждый очередной роман эпопеи с нетерпением ожидали и читатели, и критики. Получив его, все заходились либо в восторге, либо в поношении. Писатель показывал все классы общества, у каждого из которых был свой идеал и свои «ценности», подвергаемые в романах бесстрастному анализу и беспощадной критике. Бросив вызов буржуазным вкусам, Золя познал всю горечь издевательств буржуазной прессы. Вынужденный обороняться, он опубликовал несколько теоретических сборников, обосновывающих принцип натурализма: «Экспериментальный роман», «Наши драматурги», «Натурализм в театре», «Кампания», «Литературные документы». Золя замечательно организовал свой труд. В основном работал дома, отлучаясь из Медона лишь когда ему надо было изучить место действия следующего романа и порыться в архивах или библиотеках. Романы «Чрево Парижа», «Западня», «Нана», «Жерминаль», «Творчество», «Земля», «Разгром» (да и все остальные) стали образцами жанра. Завершил эпопею Золя в 1893 г. романом «Доктор Паскаль». И тут же приступил к созданию новой серии романов – «Три города» («Лурд», «Рим», «Париж»), в которых оптимизма было больше. Золя вдруг поверил, что общество способно исправить само себя. Эту перемену можно объяснить в духе самого Золя – физиологией. Брак писателя с Александриной был, увы, бесплодным, что не могло не подействовать на его творческую натуру самым радикальным образом. Он сошелся с молодой швеей Жанной Розера, купил ей дом, а она подарила ему двух детей. Мадам Золя, узнав про то, разнесла в щепки прекрасную мебель супруга. Писатель же после этих встрясок утих и стал излишне сентиментальным. Во всяком случае, критики отметили, что в его новых вещах появилось больше солнца. Скорее всего, жизнь писателя оставалась бы относительно безоблачной и в последующие годы, и он стал бы членом Французской академии, куда мечтал попасть всю жизнь, но ему помешали собственная дотошность и тщеславие – захотелось стать притчей во языцех. Ею он и стал. Досконально разобравшись в обстоятельствах ложного обвинения в шпионаже Альфреда Дрейфуса, капитана-еврея во французской армии, писатель опубликовал в газете «Аврора» открытое письмо президенту Форе – «Я обвиняю». Обвинил он армию, суд и правительство в фальсификации доказательств обвинения и диффамации. Понятно, что состоявшийся в 1888 г. суд вынес обвинительный приговор самому обвинителю: приговорил его к одному году тюремного заключения и денежному штрафу. Подав апелляцию, Золя от греха подальше укатил в Лондон и там на досуге задумал новую серию романов – «Четыре Евангелия». Дрейфуса через год оправдали, и Золя вернулся на родину. Разумеется, таких дел проходило тогда немало, но имя знаменитого писателя сделало знаменитым и само дело. Мужество Золя было высоко оценено современниками. Первый роман новой серии, «Плодовитость», был опубликован в 1899 г., второй роман, «Труд», вышел в свет в 1901 г. Третий – «Истина», не был дописан. В ночь на 29 сентября 1902 г. Золя скоропостижно скончался на своей парижской квартире от отравления угарным газом. Обстоятельства смерти остались до конца не выясненными; рассматривалась и версия его гибели от рук политических врагов. На похоронах писателя присутствовало пятьдесят тысяч человек. С речью выступил Анатоль Франс. Толпа скандировала: «Жерминаль! Жерминаль! Жерминаль!» Александрина заявила, что ее гениальный муж имел право на свой особый моральный кодекс, и усыновила его детей. 6 июня 1908 г. прах писателя был перенесен в Пантеон. На русский язык Золя переводили Н. Немчинова, О. Добровольский, В. Фиников, Е. Бирукова, Г. Еременко, Т. Иванова, Д. Обломиевский, Н. Жаркова, Д. Лифшиц и многие другие.ФРИДРИХ НИЦШЕ (1844–1900)
Писатель Ницше неотделим от Ницше-философа, положившего в основу своих рассуждений эволюционную теорию Ч. Дарвина и трактат А. Шопенгауэра «Мир как воля». Суть же его философии в следующем. Эволюция и борьба за выживание – это проявление воли к власти. Больные и слабые должны погибнуть, а сильнейшие – победить. «Падающего толкни!» В борьбе человек эволюционирует в «сверхчеловека». Сверхчеловек больше человека на несокрушимую волю; он – «сверхнравственный», а значит, «по ту сторону добра и зла»; он – разрушитель старых ценностей и творец новых; он – господин поколений. (Пример тому – Гёте, Леонардо да Винчи.) Однако его воля со временем сковывается обещаниями, что он дал. Поэтому должен прийти новый сверхчеловек – Антихрист, который разрушит старые ценности, исчерпавшие себя, поскольку «Бог мертв», и создаст новые. Смиренной и завистливой морали рабов он противопоставит мораль господ. «Ну и что? – спросите вы. – При чем тут Ницше? Ну, написал. Что он Гекубе?» Дело даже не в том, что он написал, а в том, что под флагом ницшеанства вот уже второй век выступает вся интеллектуальная рать мира, вся элита, мнящая себя господами. А под рабами у них идет народ, чернь. Второй век народ захлебывается в крови, второй век длится шабаш «звезд» политики и искусства. Фридрих Вильгельм Ницше, сын лютеранского пастора Карла Людвига Ницше и Франциски Ницше, урождённой Элер, родился 15 октября 1844 г. в местечке Рёккен у Лютцена, Германия. От отца Ницше унаследовал слабое здоровье. Когда ему было пять лет, отец, добрейшей души человек, скончался от размягчения мозга. Через полгода от нервного припадка умер и брат Фридриха. Эта трагедия оставила в душе мальчика сильный след и убежденность, что и его постигнет участь отца. Семья переехала в Наумбург. В кафедральной гимназии Фридрих сочинил первые свои стихи и музыкальные пьесы, а в школе-пансионе Пфорта углубился в греческую и латинскую классику и написал сочинение «О музыке». Ницше мечтал стать музыкантом, но и увлеченно штудировал Шиллера, Байрона, Гёльдерина. С восемнадцатилетнего возраста его стали мучить регулярные головные боли. После публикации в 1862 г. стихотворения «Эрманарих» и трех философских статей Фридрих поступил в Боннский университет и стал изучать теологию и филологию. Сочинил несколько музыкальных произведений. В 21 год молодой человек переехал в Лейпциг, где в университете у профессора Ричли углублял свои познания в филологии, участвовал в организации филологического кружка. Музыка и философия Шопенгауэра сблизила Ницше с композитором Р. Вагнером. Высокий уровень дипломных работ проложил Фридриху путь к научной деятельности, результатом которой стала публикация нескольких статей в «Рейнском научном журнале». В 24 года Ницше, без защиты кандидатской и докторской диссертаций, был утвержден в должности экстраординарного профессора классической филологии Базельского университета. А вскоре и Лейпцигский университет без защиты присудил ему докторскую степень. Семья и знакомые были в восторге от его успехов, на что философ фыркал: «Подумаешь, какое событие: стало на свете одной пешкой больше, вот и все!» И это была не рисовка. В обычной жизни Фридриха отличала удивительная скромность и предупредительность. Одно время его даже называли «святым». До своего прорыва на научно-педагогическом поприще, Ницше проходил военную службу в конном подразделении полка полевой артиллерии в Наумбурге, но из-за сильной травмы грудной клетки был комиссован. С началом франко-прусской войны Фридрих в качестве санитара пошел на фронт. Кошмар войны навсегда вошел в него кошмаром психики: он лишился спокойного сна и душевного равновесия. Сопровождая транспорт раненых, Ницше заразился дизентерией и дифтеритом зева, едва выжил (вызывали даже на причащение священника), демобилизовался и вернулся к лекциям в Базеле. Здоровье писателя всегда было в прямой зависимости от степени признания его обществом, в иные годы у него случалось до ста и более мучительных многочасовых приступов, сопровождавшихся непрерывной рвотой и частыми обмороками. Несколько раз он писал завещание. Фридрих вынужден был соблюдать строжайшую диету, не употреблять спиртных напитков, не курить. Удивительно, что при этом он писал: «Борьба за жизнь воспретила мне философию уныния». Из-за болезни Ницше временно освободили от преподавания, а затем предоставили годовой отпуск для лечения на швейцарских курортах. Не считая нескольких друзей, Ницше был очень одинок. От матери и сестры отдалился. Женщин избегал – «мне неизбежно пришлось бы лгать». Он мечтал найти идеальную особу и, понятно, не находил. Однажды познакомился с дочерью петербургского генерала Лу фон Саломэ, дважды делал ей предложение и оба раза получал отказ. Тут приложила руку Элизабет, сестра Фридриха, противница этого брака. Однако философ не был праведником. Несколько случайных связей вознаградили его сифилисом. Выход в свет «Человеческого, слишком человеческого» был резко принят критиками и читателями, в том числе Вагнером. Поскольку Ницше не мог поступиться своими философскими воззрениями, а они у них резко не совпадали, с композитором произошел разрыв. В связи с резким обострением болезни Ницше ушел в отставку с ежегодной пенсией по инвалидности в 3000 франков. Простившись с Базелем, философ по совету врачей сменил десятки мест жительства и лечения и как перекатиполе мотался по всей Европе. Пенсии едва хватало на переезд, съем комнаты и пропитание. Гонораров не было, и если бы не финансовая поддержка друзей, Фридрих вряд ли выжил бы. В 1883–1884 гг. увидели свет написанные в порывах вдохновения четыре части поэтическо-пародийного романа «Так говорил Заратустра», в которой писатель свел воедино свои основные идеи. Эти выпуски никто не заметил. Четвертая часть вышла тиражом в сорок экземпляров. Фридрих раздал семь из них друзьям и отказался от завершения своего труда. С «Заратустрой» одним Геростратом в мире стало больше. И если тот, классический, просто сжег храм одной из богинь, то Ницше, заявив: «Бог умер», спалил своим словом и Самого Бога. После «Заратустры» философ за свой счет издал книгу «По ту сторону добра и зла». Не получая удовлетворения от писательской деятельности, Ницше находил отдушину в музыке. Он был прекрасным пианистом. «Меня раздражает все, что нельзя выразить музыкой». Вскоре Ницше вступил в переписку с Г. Брандесом, который стал читать в Копенгагенском университете курс лекций о его философии. Тем временем философ создал еще несколько работ: «Казус Вагнер», «Переоценки», «Сумерки идолов», «Антихрист», «Ecce Homo». Его популярность росла. С удивлением Ницше узнал, что ему поклоняются и революционные марксисты, и атеистические нигилисты. Беда Ницше была в том, что все его творчество было необыкновенно афористично и эмоционально. Из 7000 афоризмов можно было выбрать на любой вкус. «Вера спасает, – следовательно, она лжёт». «Идёшь к женщине – бери плетку». «Культура – это лишь тоненькая яблочная кожура над раскаленным хаосом». Осенью 1888 г. были отмечены первые явные признаки душевного расстройства писателя. 3 января 1889 г. его на улице настиг апоплексический удар и помрачение рассудка. Ницше вывезли в Базель и поместили в психиатрическую клинику. Диагноз – ядерная «мозаичная» шизофрения – не вскрыл природу безумия писателя. Может, наследственное, а может, и возданное по вере его. Поведение больного было неадекватным, сумбурным. Его обуревала мания величия, и он полностью потерял способность к умственной работе. Фридрих все время играл на фортепьяно, и играл чудно – мозг умер, а душа вот пела. О чем? Через год мать перевезла его к себе в Наумбург, но так и не дождалась, когда к нему вернется рассудок. Она умерла за три года до кончины сына. Сестра Элизабет стала диктовать издателям свои правила и вносить в тексты Ницше поправки, часто подделывая их под его руку. Через три года она оформила опекунство и приобрела в собственность сочинения и наследие брата. В 1890-е гг. вышли два издания собрания сочинений Ницше. После третьего апоплексического удара Ницше скончался 25 августа 1900 г. в Веймаре. После смерти Ницше превратили в идола и растаскали его творения на цитаты. Писатель предвидел, что его неверно поймут и рассудят. Сделал даже заключение об этом: «В самой природе высших "многострунных" культур заложено, что они всегда неверно понимаются низшими». Но вряд ли он предвидел, что станет молитвенником и нацизма, и демократии, и вообще всех кому не лень. Каждый выдергивал из него свое, поскольку его удобно делать и стягом, и жупелом, на нем удобно ломать популистские копья. Вина ли это его? Беда – уж точно. Например, Элизабет написала трехтомник его биографии, в котором представила брата апологетом тоталитарной тирании, чем нашла понимание у Муссолини и Гитлера. Идея «Бог умер» (впервые высказанная и опровергнутая Ф.М. Достоевским) оказала воистину дьявольское влияние на все интеллигентское сообщество, сросшееся с властью. Именно лозунг «Бога нет» – а, значит, нет и совести – сопровождал вакханалию XX века. И неважно, какая власть – тоталитаризм или демократия – это всё одно и то же: власть без совести. Но с претензиями на заботу о малых сих – народе, и с демагогией, что именно она – власть самого народа. Вот дилемма, забота без совести. Возможно ли такое? Ныне «Заратустра» признан классикой мировой литературы, переведен почти на все языки, а сам Ницше признан самым влиятельным философом после Гегеля. Ни один крупный писатель не избежал влияния Ницше. Его философия породила экзистенциализм, постмодернизм, дала мощный толчок развитию психологии, лингвистики, филологии. В России идеи Ницше были восприняты еще при жизни философа. «Ницшеанцами» были объявлены Минский, Мережковский, Гиппиус, Бальмонт, Брюсов, молодой Горький. Ницше переводили на русский язык В. Микушевич, Ю. Антоновский, А. Бакусев, В. Рынкевич, А. Михайлов, Г. Рачинский и другие.АНАТОЛЬ ФРАНС (1844–1924)
«Великий писатель, хотя бы и очень самобытный, заимствует больше, нежели сочиняет сам: язык, на котором он пишет, – не его изобретение; форма, в которую он отливает свою мысль – ода, комедия, повесть – созданы не им; даже самая его мысль подсказана ему со всех сторон; краски ему уже даны: он привносит только оттенки. Будем разумны и согласимся, что наши произведения далеко не всецело принадлежат нам. Они зреют в нас, но корни их – в питающей нас почве» – этой фразой Франс закрыл отчасти вопрос, в чем тайна творчества. В той его части, которая зависит от человека, но не от Бога. На другую часть у писателя свой взгляд: «Бог, небеса, все это – ничто. Истинна только земная жизнь и любовь живых существ». Не ведал, что говорил. Оттого и не ответил, почему же так мало великих произведений. Жак Анатоль Франсуа Тибо родился 16 апреля 1844 г. в центре Парижа, в семье букиниста-книготорговца Франсуа Ноэля Тибо и Антуанетты (Галла) Тибо. Он был единственным ребенком в семье. Книги естественным образом вошли в его жизнь. Поступив в столичный коллеж Станислас, школу иезуитов, мальчик по уши влез в греческих и римских классиков. Почти все его товарищи по коллежу были из знатных и богатых семей, и мальчик страдал от своей униженности. Школу он не любил и учеником был слабым, отличаясь лишь сочинениями. Выпускные экзамены дались ему не с первого захода. Мать, словно провидя будущее, советовала сыну стать писателем. Когда отец ушел от дел, надо было зарабатывать деньги. И Анатоль стал писать статьи в энциклопедические словари и справочники, небольшие заметки в библиографические журналы и каталоги, затем устроился библиографом в издательство А. Лемерра, где рецензировал рукописи и писал к издаваемым книгам предисловия. В газете «Тан» подрабатывал в качестве литературного критика. В издательстве юноша познакомился с литературной группой «Парнас». После выхода в свет его очерка о творчестве поэта Альфреда де Виньи Анатоль стал одной из центральных фигур в «Парнасе». Во время франко-прусской войны Тибо служил в армии, демобилизовавшись, писал и редакторствовал. Десять лет прошли довольно однообразно – Анатоль не хватал звезд с литературного небосклона, да и не спешил. Издав в1873 г. сборник стихов «Золотые поэмы», он через три года издал драматическую поэму «Коринфская свадьба», после чего оставил поэзию. Парижская газета «Темпе» заказала Тибо серию критических статей о современных писателях. Вскоре он стал литературным критиком этой газеты, ведущим рубрику «Литературная жизнь». Позже статьи вышли отдельным изданием в четырех томах. Свой псевдоним «Франс» писатель образовал от уменьшительного имени отца – Франсуа. В 1876 г. Франса назначили заместителем директора Библиотеки сената; он занимал этот пост 14 лет. На следующий год писатель женился на Валери Герен де Совиль. У издателя К. Леви Франс издал повести «Иокаста» и «Тощий кот», а также роман «Преступление Сильвестра Боннара», героя которого – одинокого старика-скептика, умного, мыслящего, ироничного и очень мягкого – ученого многие из читателей сочли автобиографическим персонажем. Роман принес Франсу известность, премию Французской академии и пропуск в высшее общество столицы. Писатель стал завсегдатаем одного из самых блестящих литературных, политических и художественных салонов г-жи Леонтины Арман де Кайаве. Пять лет разговоров о прекрасном, подкрепленные привитием писателю светских манер и продвижением его сочинений, сблизили Анатоля и хозяйку салона настолько, что они стали любовниками. Романтические поездки в Италию способствовали закреплению чувств. После развода с женой Франс жил с Леонтиной в неофициальном браке. Она заботливо ухаживала за житейски беспомощным писателем. В 1880–1890 гг. Франс опубликовал несколько повестей, сборников новелл, отличающихся стилевым изяществом, роман о христианском фанатике и аскете Пафнутии «Таис» и роман «Харчевня королевы Гусиные лапки», где вывел еще одного «сквозного» героя – аббата Жерома Куаньяра, мудреца, бродягу и жизнелюбца XVIII в. Образ Куаньяра Франс использовал для социальной критики современной французской жизни в романах «Суждения господина Жерома Куаньяра» и «Красная лилия». В 1896 г. Франса избрали членом Французской академии, после чего он стал живо интересоваться социальными и политическими вопросами и тут же приступил к работе над тетралогией под общим названием «Современная история», главным героем которой стал господин Бержере, провинциальный школьный учитель. Бержере воплотил философский идеал автора: снисходительно-скептическое отношение к действительности, ироническую невозмутимость в суждениях о поступках окружающих лиц. Герой походил на Франса, испытывавшего отвращение к мрачной комедии человеческого бытия, рассматривавшего мир, как сцену, а людей, как марионеток. «Современная история» чем-то напоминала китайский театр масок. В ней Франс с документальной точностью описал политическую и общественную жизнь своего времени, грязную и подлую, как и во все другие времена. В 1898 г. писатель, под влиянием М. Пруста, принял участие в деле Дрейфуса, первым подписав письмо-манифест Э. Золя «Я обвиняю» (см. очерк «Эмиль Золя» в настоящей книге). Франс описал это дело в романе «Господин Бержере в Париже», после чего неизбежно стал близким другом лидера социалистов Жана Жореса и литературным мэтром Французской социалистической партии. Он выступил в защиту русской революции 1905 г., был председателем «Общества друзей русского народа и присоединенных к России народов». Писатель активно принимал участие в устройстве народных университетов, читал лекции рабочим, произносил речи на народных собраниях. В 1910 г. Франса постигло глубокое личное горе – смерть госпожи де Кайаве. Однако занятий политикой и литературой он не бросил. Его двухтомный исторический труд «Жизнь Жанны д'Арк» был принят плохо и католиками, и историками. Зато подлинным триумфом сатиры в духе Свифта стал «Остров пингвинов», в котором близорукий аббат Маэль по ошибке принял пингвинов за людей и окрестил их, чем вызвал массу сложностей на небесах и на земле, а сам Франс не оставил камня на камне от набравшего в конце XIX в. оголтелого расизма и колониализма. Для писателя настал час трагического осознания действительности. В историческом романе о французской революции, «Боги жаждут», он показал трагедию революции, не изменившей жизнь страны и самих людей. В романе «Восстание ангелов» провел мысль, что установление новой власти не избавит мир от тирании. Сомнения и колебания Франса отчасти сняла Великая Октябрьская социалистическая революция в России. В эти годы Франс вернулся к автобиографическим темам своих ранних произведений, написал ряд очерков о детстве и отрочестве, а также романы «Маленький Пьер» и «Жизнь в цвету». В 1920 г. писатель примкнул к Французской коммунистической партии. Это совпало с включением Римской католической церковью его книг в список запрещенных. В 1921 г. Франсу, как «последнему великому классику», была присуждена Нобелевская премия по литературе «за блестящие литературные достижения, отмеченные изысканностью стиля, глубоко выстраданным гуманизмом и истинно галльским темпераментом». Франс умер 13 октября 1924 г. в Туре. На его похоронах присутствовали члены французского правительства. На родине французского острослова ставят рядом с Рабле, Мольером и Вольтером. На русский язык писателя переводили И. Мандельштам, Н. Жаркова, Е. Гунст, Е. Корш, Я. Лесюк и другие.ГИ ДЕ МОПАССАН (1850–1893)
«Не дай мне бог сойти с ума» или что-то вроде этого повторял себе Мопассан довольно часто, пока не лишился рассудка, написав до этого за десять лет 27 томов прозы, пьес, статей, стихотворений. «С ума сойти, сколько понаписал!» – скажет обыватель и будет прав. Увы, не только умственное перенапряжение, но и наследственный недуг погубили великого новеллиста. Анри Рене Альбер Ги де Мопассан родился в Нормандии 5 августа 1850 г. в обедневшей дворянской семье. Отец писателя, Гюстав де Мопассан, почитал искусство, писал акварели. Мать, Лора Ле Пуатвен, мучилась неврозами. После развода родителей Ги с братом Эрве и матерью поселились в приморском городе Этрета на вилле Верги. Какое-то время Ги жил вольготно: болтался по окрестностям, ходил с рыбаками в море, ловил рыбу, управлял парусами, а в тринадцать лет пошел в духовную семинарию городка Ивето. Там взбунтовался против суровой дисциплины, запрещавшей даже писать стихи, несколько раз убегал домой, пока его не исключили. В руанском лицее, где он продолжил учебу, за стихи не наказывали. Став бакалавром, Мопассан поступил на юридический факультет в Канне. С началом франко-прусской войны летом 1870 г. Ги призвали на военную службу рядовым. Воевал мало, зато много читал. С окончанием войны в стране начался экономический кризис. В семье денег не было, и Ги поступил на службу в Морское министерство. Жалованья не хватало, немного помогал отец. На службе молодой человек не горел, своих литературных пристрастий от сослуживцев не скрывал, отчего в должности за шесть лет не продвинулся. После этого он перевелся в министерство народного образования. Свой досуг Мопассан посвящал гребному спорту и литературе. Осенью, зимой, весной график был простой: письменный стол – работа – письменный стол. Летом: река – работа – река. В отпуск – путешествовал: в Англию, Швейцарию, Алжир, на Корсику, по Бретани. Он не был кабинетным затворником: ходил в театр, посещал художественные выставки, проводил вечера в гостиных своих знакомых, был мастером любовных авантюр. Один из романов писателя едва не закончился женитьбой, но провидению было угодно оставить его холостым. Однако главное для него была все же литература. Много помогал ему советами и редактурой знаменитый писатель Г. Флобер, добрый приятель его матери. Флобер заставлял ученика отшлифовывать стиль, запрещал печататься и заниматься журналистикой. Через шесть лет Ги ослушался учителя и опубликовал свою первую новеллу «Рука трупа». А вскоре уже с благословения Флобера в журнале «Литературная республика» появилась первая поэма Мопассана «На берегу» и первый очерк о творчестве Флобера. Сближение с молодыми прозаиками – последователями Золя ускорило его переход от поэзии к прозе. Первый рассказ Мопассана «Пышка» вышел в свет в 1880 г., вместе с повестями Золя, Гюисманса и др. в сборнике «Меданские вечера». Заклеймив нормандскую буржуазию, идущую на соглашение с национальным врагом, начинающий писатель влетел в литературу как метеор. Шумный успех «Пышки» сопровождался приглашением Мопассана к сотрудничеству в газете «Голуа», где вскоре появился цикл его новелл-очерков «Воскресные прогулки парижского буржуа». После смерти Флобера Мопассан сблизился с И.С. Тургеневым, взявшим над ним шефство. Русскому классику Мопассан посвятил первый сборник своих рассказов «Заведение Телье». Хотя четких позиций по социальным вопросам у Мопассана не было, общественные низы он изображал охотнее, чем верхи, а о равноправии женщин чаще высказывался – за, чем против. Не выражая сочувствия революционному движению, тем не менее признавал закономерность гражданской войны. Писатель принципиально публиковался в самых разных печатных органах: от бульварных газетенок до монархически-бонапартистской «Голуа». Не желая примыкать ни к какому литературно-политическому лагерю, он не мирился с политическим торгашеством и погоней за наживой, социальной несправедливостью и лицемерием буржуазной морали. Всем своим творчеством он продолжил бальзаковскую тему опустошающей, губительной власти золота над человеком. Литературный успех Мопассана был впечатляющ. Выходящие один за другим сборники новелл «Мадемуазель Фифи», «Лунный свет», «Иветта» и др., а также романы «Жизнь» и «Милый друг» выдвинули Мопассана в первый ряд современных ему французских писателей. К 1891 г. имя Мопассана было известно во всем мире, гонораров хватало и на себя, и на помощь матери и семьи брата. Найдя поддержку у великих русских писателей – И.С. Тургенева и Л.Н. Толстого, с французскими – Э. Золя, А. Доде, Э. Гонкуром Мопассан не сошелся ни литературными взглядами, ни житейски, хотя связи с писателями и художниками «средней руки» имел обширные. Близких друзей у него почти не было. Чувство одиночества и тяготение к аристократической элите подтолкнуло было его на сближение со светскими кругами, но он и там не нашел себе единомышленников. Регулярный труд был первейшим условием творчества Мопассана. С семи утра до полудня он писал шесть страниц заранее обдуманного текста, чем заткнул за пояс и Бальзака, и Диккенса, и даже Дюма-отца, а вечером записывал впечатления дня. Напряженная творческая работа сильно расшатала здоровье Мопассана: болезнь глаз, постоянные головные боли. Накопленная с годами усталость не снималась ежегодной сентябрьской охотой в Нормандии. Писатель больше времени стал проводить в разъездах по курортам Франции, Италии, Англии, Бельгии, Алжира. Чтобы как-то развеяться, летал на воздушном шаре, ходил на своей яхте «Милый друг» по Средиземному морю. Во второй половине 1880-х гг. писатель выпустил всего четыре сборника: «Орля», «Избранник г-жи Гюссон», «С левой руки», «Бесполезная красота». Смерть в 1889 г. брата Эрве в лечебнице душевнобольных угнетающе подействовала на писателя. Не без оснований, спроецировав такую кончину на себя, он сильно переживал утрату своей прежней работоспособности. Терзался сомнениями, впадал в ипохондрию. Уже несколько лет писатель страдал от нервных расстройств, навязчивых идей и галлюцинаций. В 1891 г. он перестал писать, перестал спать. В своих сочинениях Мопассан дал уничтожающие характеристики представителям титулованной знати и разноплеменной финансовой аристократии, за которые многие на него имели зуб. Духовно убогие и пошлые паразиты покупали, обольщали, но не прощали таланта. И вот тут-то они при поддержке прессы устроили Мопассану травлю. Дом писателя оказался в осаде, в поступающей к нему почте обязательно находилась газета, где на первой странице обсуждалось, не сошел ли он с ума. 1 января 1892 г. Мопассан посетил свою мать, жившую на вилле близ Канн. Вернувшись домой, писатель в приступе безумия нанес себе глубокую рану ножом в горло. Через неделю его поместили в лечебницу душевнобольных близ Пасси. Надежда на его выздоровление не покидала близких и друзей – напрасно: из окружающего безумия он сбежал в свое. Незадолго до смерти Ги в смирительной рубашке привезли на берег повидать его яхту «Милый друг». По воспоминаниям биографа, Мопассан, похоже, осмыслил это свидание с яхтой, как прощание с жизнью. Смерть от прогрессивного паралича мозга наступила 6 июля 1893 г. Мопассан погребен в Париже, на кладбище Монпарнас. Во Франции и в России Мопассан был признан классиком еще при жизни. Его на русский язык переводили Н. Любимов, И. Бабель, Н. Аверьянова, И. Смидович, Л. Каган, М. Абкина, А. Чеботаревская, Е. Бунст и другие.РОБЕРТ ЛЬЮИС СТИВЕНСОН (1850–1894)
Внешне Стивенсон напоминал нашего писателя Александра Грина, автора «Алых парусов», да и внутренне был таким же романтиком, вечным странником. «Суди о прожитом дне не по урожаю, который ты собрал, а по тем семенам, что ты посеял в этот день», – сказал он. А сказав, и жил так. Поскольку он все время был в пути и непрестанно что-то сочинял, то отборные семена элитной литературы он посеял во всех частях света и во всех литературных жанрах. Роберт Льюис Стивенсон родился 13 ноября 1850 г. в Эдинбурге, столице Шотландии. Дед и отец будущего писателя, Роберт и Томас Стивенсоны, были видными инженерами-строителями маяков, мостов и волнорезов, а по линии матери, Маргарет Изабель, он принадлежал к старинному роду Бэлфуров. Льюис (так называли его домашние) был в семье единственным ребенком. Биографы отмечали, что свой стиль Стивенсон почерпнул в речевой манере отца, отличавшейся точностью и красочностью. На третьем году жизни мальчик перенес тяжелую болезнь бронхов, последствия которой мучили его всю жизнь. Частые приступы лихорадки и затяжного кашля иссушили его как щепку. Писатель до смерти не мог избавиться от чувства собственной физической неполноценности. В шесть лет мальчик поступил в школу. Из-за частых болезней, переездов и лености занятия доставляли ему мало радости, но их с лихвой компенсировало чтение книг. После нескольких школ, по настоянию отца, видевшего сына строителем маяков, Льюис в семнадцать лет поступил в Эдинбургский университет. За сочинение «Новый вид проблескового огня для маяков» Стивенсон был удостоен серебряной медали Королевского шотландского общества искусств. Казалось бы, и карты в руки – продолжай семейную традицию: строй маяки! Однако Льюис наотрез отказался от этого и опять по настоянию отца перевелся на юридический факультет, который окончил в 1875 г. К этому времени Льюис сделал свой выбор – стал писателем. Впервые его имя в печати появилось в шестнадцатилетнем возрасте над очерком «Пентландское восстание. Страница истории, 1666 год». Первым же произведением Стивенсона, с которого он начался как литератор, стал очерк «Дороги», напечатанный в 1873 г. Окончив университет, Стивенсон занялся не адвокатурой, а путешествиями. Большой след в его жизни оставила Франция, Париж и особенно Барбизон, воспитавший немало художников и литераторов. Там же Льюис встретил Франсес (Фанни) Матильду Осборн, урожденную Ван де Гриф, замужнюю даму, старше его на десять лет, мать двоих детей, ставшую через несколько лет его женой. А его пасынок, Ллойд Осборн, впоследствии стал его соавтором. Возвратившись в Эдинбург, Стивенсон подготовил книгу очерков «Путешествие внутрь страны», а в журналах «Темпл Бар» и «Корнхилл мэгэзин» напечатал первые свои рассказы «Ночлег Франсуа Вийона» и «Вилли с мельницы». Во Франции же Стивенсон закончил серию из семи рассказов, которые под заголовком «Новые тысяча и одна ночь» вышли в 1882 г. и состояли из двух циклов – «Клуб самоубийц» и «Алмаз Раджи». В рассказах писатель, ставя своих героев в исключительные обстоятельства, обнажил скрытые пороки общества. К этому времени Стивенсон сочетался браком с Фанни Осборн, для чего поехал в Америку, пересек в поезде и верхом в поисках возлюбленной Штаты (Нью-Йорк, Сан-Франциско, Монтерей в Калифорнии). В скитаниях едва не погиб от болезни и усталости; его, лежащего два дня без памяти в горах, нашел охотник на медведей и долго выхаживал на своем козьем ранчо. Американских впечатлений хватило на книгу очерков «Эмигрант-любитель» и повесть «Дом на дюнах». Самый известный роман Стивенсона «Остров сокровищ», вышедший отдельным изданием в 1883 г., а затем еще в двух изданиях, принес автору мировую славу. (Напечатанный за год до этого в «Янг Фолкс» под псевдонимом «Капитан Джордж Норт», он остался незамеченным.) «Остров» стал классическим образцом приключенческой литературы, им зачитывались люди всех кругов и возрастов, от школьников до английского премьер-министра Гладстона. Роман был создан случайно: пасынок попросил «написать что-нибудь интересное», и отчим нарисовал карту острова, а потом сочинил и текст к ней. В нем писатель выразил свои сокровенные мысли о деятельной жизнеспособности зла и порока, их коварной привлекательности, а еще о неизбежном воздаянии за добро и возмездии за зло. Образ одноногого пирата Джона Сильвера, «списанный» с видного литератора той поры, соавтора Стивенсона по ряду пьес, Уильяма Хенли, внес раскол в их былую дружбу и привел, в конце концов, к неминуемому разрыву, тяжело пережитому Льюисом. Другое знаменитое произведение, психологическая повесть «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда», было написано Стивенсоном после прочтения им романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание», произведшего на него потрясающее впечатление. Раскрытая Стивенсоном тема двойника оказала сильное влияние на жанры научной фантастики и детектива. После романов «Похищенный» и «Черная стрела» Стивенсон выпустил свое третье значительное произведение «Владетель Баллантрэ», которое рецензенты того времени расценивали как самое высокое по шкале литературных достоинств сочинение на английском языке. Затем вышли «Потерпевшие кораблекрушение» и «Катриона», в которых миру наживы и корысти писатель противопоставил чистоту помыслов и высокую нравственность. Два года Стивенсон провел в путешествиях по Южным морям. Сменив три судна, он посетил семь архипелагов Тихого океана. В декабре 1889 г. писатель приобрел на острове Уполу (архипелаг Самоа) участок земли в двадцать гектаров и на нем начал строительство дома. Последние годы писателя и все его художественные произведения, политические статьи, обширная переписка были связаны в основном с этим островом, хотя одной из главных тем оставалась его родная Шотландия. Последним (неоконченным) романом Стивенсона стал «Уир Гермистон» (издан посмертно в 1886 г.), который сам писатель считал своим лучшим произведением. Шотландские литераторы полагают, что именно с этого романа началось возрождение шотландской литературы. Последние годы его жизни были отравлены страхом творческого кризиса и утраты средств к существованию. Интересы семьи были для него превыше всего. Он работал «через не могу». Почти отнялась правая рука, участились кровотечения из горла. Творческая работа, однако, продолжалась заведенным порядком. Каждое произведение, написанное Стивенсоном, можно рассматривать как человеческий подвиг, ибо давалось оно ему неимоверным напряжением сил и большими физическими страданиями. «Я работаю непрестанно, – признавался он в письме к писателю Дж. Мередиту. – Пишу в постели, пишу, поднявшись с нее, пишу при кровотечении из горла, пишу совершенно больной, пишу, сотрясаемый кашлем, пишу, когда голова моя разваливается от усталости, и все-таки я считаю, что победил, с честью подняв перчатку, брошенную мне судьбой». 3 декабря 1894 г. Стивенсон скончался от кровоизлияния в мозг. Не прошло и месяца, как ему исполнилось всего 44 года. С почестями, в окружении самоанцев, покрытого государственным английским флагом, его захоронили на вершине горы Веа. Феномен Стивенсона, по мнению многих его биографов, состоит в том, что за какой бы из литературных жанров он ни взялся, он создавал нечто классическое. Так было с путевыми очерками, приключенческим романом, с несколькими стихотворениями, ставшими хрестоматийными, как, например, «Вересковый мед». В России произведения Стивенсона переводили К. Бальмонт, В. Брюсов, И. Кашкин, К. Чуковский.ОСКАР УАЙЛЬД (1854–1900)
«Портрету Дориана Грея» Уайльд предпослал свое изящное кредо: «Нет книг нравственных или безнравственных. Есть книги хорошо написанные или написанные плохо. Вот и всё». Оказалось не всё. Жизнь сложнее афоризмов. Гениально написанный, этот роман оказался универсальным губителем морали. Овладевая умами и душами людей, он вытравливает в них остатки нравственности либо наполняет ядом их пустоту. Но перейдем к мастеру. Оскар Фингал О'Флаэрти Уиллс Уайльд родился в Дублине 16 октября 1854 г. Его отец, сэр Уильям Роберт Уайльд, – знаменитый хирург-офтальмолог, отоларинголог, археолог, собирал антиквариат, писал книги об ирландском фольклоре. Мать, леди Джейн Франческа Уайльд, – поэтесса, экстравагантная, как все поэтессы, царица литературного салона, любила позу, жесты и тайну. Мальчик сполна поднабрался изящного и эпатажного. Впрочем, он был потрясающе трудолюбив и любознателен. Оскар получил блестящее образование. С золотой медалью окончил Королевскую школу. Удостоившись Королевской стипендии, окончил дублинский колледж Святой Троицы и получил стипендию на обучение в оксфордском колледже Святой Марии Магдалины на классическом отделении. В Оксфорде получил престижнейшую Ньюдигейтскую премию за поэму «Равенна». Юноша увлекся идеями теоретика искусства Д. Рескина, проповедника облагораживающей роли физического труда, и несколько раз нанимался на строительство дорог, разбивая там камни. К счастью, после университета Уайльд стал не дорожным строителем, а журналистом и лектором – «апостолом красоты». «Ирландский остроумец» быстро влился в светскую жизнь столицы. Викторианской эпохе он противопоставил свой эстетизм, отгороженный от действительности непроницаемой стеной иронии. Образующуюся в замкнутом пространстве гниль поэт под соусом декадентства излагал в виде каламбуров и острот. Кто бы ему разъяснил, что его пресыщенность и усталость идут не от жизни, а от бегства из нее. Тогда-то он и стал апологетом искусства ради искусства. Даже организовал движение с таким названием. Богемный образ жизни наложил на него свой отпечаток, который забавлял окружающих. Им было занятно, в каком наряде он блеснет сегодня и что воткнет в петлицу – лилию или подсолнух. В Париже и Нью-Йорке Уайльд прочитал несколько лекций по вопросам эстетики и этики, в которых сформулировал основные принципы декаданса, базирующиеся на неприятии жизни и культе красоты, подчас аморальной. Любил поражать слушателей неординарным умом и экстравагантностью. Когда на американской таможне ему предложили задекларировать ценности, он ответил: «Мне нечего декларировать, кроме моей гениальности». А за пассажем, что лондонские туманы существуют потому, что «поэты и живописцы показали людям таинственную прелесть подобных эффектов», следовали другие, не менее изысканные. Устав от лекций, Уайльд женился на дочери богатого дублинского адвоката, Констанс Ллойд. Она родила ему двух сыновей, Вивиана и Сирила. Не успев после родов прийти в норму, она разонравилась мужу-эстету. Разочаровавшись в женщинах, Уайльд увлекся студентом Р. Россом, что, правда, широко не афишировал. Появились первые книги Уайльда: «Стихотворения», пьеса «Вера, или Нигилисты», сочиненные для своих детей сказки в сборнике «Счастливый принц», а также рассказы «Кентервильское привидение» и др. В сказках прекрасное и нравственное, добро и красота выступали как единое целое. Стремясь к тому, чтобы его произведения доставляли удовольствие своей красотой, писатель прекрасно справлялся с этой задачей. В 1891 г. увидел свет «Портрет Дориана Грея», в котором Уайльд обосновал свою «раздвоенность» независимо существующими в нем ипостасями – творца и личности. В изданных незадолго до этого трактатах «Истина масок», «Критик как художник» и др. уже проводилась эта мысль. Герой романа – убийца и одновременно самоубийца, подобно Фаусту продавший свою душу дьяволу за вечную молодость и красоту, хоть и пребывающий в раскаянии, не достоин никакого оправдания. Сам писатель признал, что «пытаясь убить свою совесть, – Дориан Грей убивает себя». Многие критики утверждали, что в этом романе Уайльд проявил свои бунтарские настроения и неприятие буржуазного общества и его морали. Отчасти это так. Не менее сильно писатель проявил себя в «Портрете» и как высокоинтеллектуальную жертву эпохи. Об Уайльде заговорили как о литературном светиле первой величины. Одновременно на него обрушился шквал критики и обвинений в безнравственности, на которые писатель ответил многочисленными публикациями в прессе. Своей славой Уайльд обязан пьесе «Саломея» и блистательным комедиям, возродившим этот жанр на английской сцене: «Веер леди Уиндермир», «Женщина, не стоящая внимания», «Идеальный муж», «Как важно быть серьезным». «Саломея» была написана драматургом на французском языке и поставлена в Париже со знаменитой Сарой Бернар в главной роли. На английский пьесу перевел поклонник Уайльда, лорд Альфред Дуглас, сыгравший роковую роль в жизни писателя. Воспользовавшись тем, что Уайльд пленился его красотой и «свежестью», Дуглас тянул из него деньги и вынуждал публично превозносить его несуществующие литературные таланты. Несколько писем Уайльда к Альфреду попали к отцу Дугласа, маркизу Квинсберри, и тот направил писателю намеренно оскорбительное письмо. Уайльд возбудил против маркиза уголовное дело, но тот хорошо подготовился и на суде представил список свидетелей, готовых подтвердить то, что Уайльд является содомитом. Был назначен новый процесс, на котором обвинителем выступил уже Альфред. Уайльда за гомосексуальные притязания к Дугласу приговорили к двум годам каторжных работ. Книги его тут же изъяли из библиотек, пьесы сняли со сцены. В вынесении приговора сыграл роль не только моральный облик писателя, но и его ирландское происхождение. А еще его остроумие. Своими парадоксами он высмеивал предрассудки, лицемерие, пошлость, распространенную среди мещан всех рангов. Оттого-то они, следуя рецепту Ницше, не только подтолкнули упавшего, а и всласть потоптались на нем. Тюрьма сломала хребет эстету, но открыла глаза гению. Вся великосветская шелуха спала с поэта, и за два года он создал два шедевра, равных которым по отчаянию не знал мир – «Балладу Редингской тюрьмы» и тюремную исповедь «De Profondis». В них поэт вернулся к Богу и признал преданность, правду и доброту превыше всего. Не иначе, как во искупление, пока он находился в заточении, умерла его обожаемая мать и эмигрировала Констанс, изменив свою фамилию и сыновей на Холландов. Провозгласив искусство важнейшей из ценностей жизни, поэт не предполагал, что куда важнее свобода. Вышел он на нее надломленным. Бежал общества, отвергшего его, жил в одиночестве на окраине Парижа, называясь Себастьяном Мельмотом (подразумевая бесприютного Мельмота Скитальца английского писателя-романтика Ч. Мэтьюрина). «Я не переживу XIX столетия. Англичане не вынесут моего дальнейшего присутствия», – как-то пошутил Уайльд и вскоре скончался, 30 ноября 1900 г., от острого менингита. Он был похоронен как правоверный католик (после исповеди и отпущения грехов) в Париже на кладбище Баньо. Через десять лет прах его перенесли на кладбище Пер-Лашез, а на могиле установили крылатого сфинкса из камня работы Эпстайна. Его кончиной весьма символично закончился и XIX век, и славная викторианская эпоха. Впереди были войны, всеобщее падение нравов и полное торжество Дориана Грея, неувядаемого красавца со сгнившей душой. Конечно же, Уайльд не Шекспир и не Свифт, но он в мировой литературе перл, которым не только любуются, но и не прочь помахать как знаменем все ныне здравствующие эстеты и декаденты.XX ВЕК
ДЖОРДЖ БЕРНАРД ШОУ (1856–1950)
Место и время действия его 57-ми пьес, хоть географию с историей изучай – от Эдема до России и от Адама до 31 920 г. (sic!) от Р.Х. На сцене – шествие империй и цивилизаций, в толпе героев все равны: и цветочница Элиза Дулиттл, и Гай Юлий Цезарь. А вот личная жизнь самого Шоу осталась за закрытым занавесом. Сам он утверждал, что с ним «никогда ничего не случалось». Оно так, если, конечно, не считать того, что он появился на свет и стал одним из самых знаменитых драматургов современности. Тех, кто лез к нему, он осаживал: «Больше всего люди интересуются тем, что их совершенно не касается». Джордж Бернард Шоу родился 26 июля 1856 г. в Дублине. Он был третьим ребенком в протестантской семье Джорджа Карра Шоу и его жены Элизабет. Будущий писатель мало чему научился в школе, но многое почерпнул у английских классиков, в Библии и в сказках «Тысячи и одной ночи». На его художественный вкус повлияли картины в Ирландской национальной галерее, а на музыкальную грамотность – дирижер Д. Ли, который учил мать пению и жил в доме на правах друга семьи. Отец разорился на торговле зерном и запил, а мать (она была много моложе мужа) развелась с ним, уехала в Лондон с дирижером и двумя дочерьми и там продолжила петь оратории. С пятнадцати до двадцати лет судьба испытывала юношу в роли клерка по продаже земельных участков, а затем кассира. Дойдя до предела отвращения к этой профессии, он уехал к матери с твердым намерением зарабатывать на жизнь литературным трудом. Поработал аккомпаниатором, телефонистом, потом перешел к статьям и большой прозе. Каждый день, исписав пять страниц, он шел заниматься в Британский музей, а вечером слушал лекции. Девять лет Шоу осаждал редакции, получив за единственную опубликованную статью пятнадцать шиллингов. Пять дурно написанных романов издательства не взяли. Не умер с голоду только потому, что мать давала уроки музыки. Не иначе, как бедность, невезение и вегетарианство подтолкнули Шоу к изучению социальных проблем. Лекции экономистов, труды по экономике, прежде всего «Капитал» Маркса, привели начинающего писателя в «Фабианское общество», состоящее из умеренных социал-демократов, занятых неспешным распространением социалистических идей. 27 лет Шоу произносил в парке зажигательные речи. Из них десять лет он занимался журналистикой, музыкальными и театральными рецензиями, выпустил книги о Г. Ибсене и Р. Вагнере. Первая пьеса Шоу – «Дом вдовца» была встречена прохладно. «Профессию миссис Уоррен», поднявшую тему проституции, запретили. В дальнейшем этой участи подверглись еще несколько социальных пьес. Когда Шоу было под сорок, пьеса «Ученик дьявола», поставленная в Америке, впервые имела кассовый успех. К Шоу пришла известность, граничащая со скандальной славой. А с ней и болезнь – писатель в непрестанных трудах и заботах надорвался. На его счастье, рядом оказалась социалистка Шарлотта Пейн-Таунзенд, обладательница немалого состояния, которая вышла за него замуж и стала следить за его здоровьем. На ее деньги был издан двухтомник «Пьесы приятные и неприятные». Во время затянувшейся болезни Шоу написал еще две пьесы – «Цезарь и Клеопатра» и «Обращение капитана Брасбаунда». Их вместе с «Учеником дьявола» он опубликовал в сборнике «Три пьесы для пуритан». Имеющий на все свое собственное мнение, от телесной пищи до духовной, нонконформист Шоу объявил Шекспира своим оппонентом и стал в пьесах изображать не страсти, а идеи. Даже написал программную пьесу «Шекс против Шо». «Театр идей» предполагал интеллектуальную драматургию, а поскольку зрителей-интеллектуалов почти нет, драматург писал к пьесам предисловия размером с роман. Шоу проповедовал Жизненную Силу: что живет – то полезно, что мертво – губительно. Не очень оригинально, но зато конгломерат из Шопенгауэра, Маркса, Бергсона, Ламарка, Ницше. В пьесах-дискуссиях сталкивались персонажи, носители различных мнений и идеологий, решались вопросы общественной и личной нравственности. Шоу шел на известный риск, подменив в пьесах действие рассуждениями, но этот риск в конечном счете оправдался. Шоу творил свой мир из парадоксов. Все ставилось с ног на голову и доказывалось «от противного»: священник становился воином, скульптур – художником, дон Жуан – проповедником. И при этом драматург дал замечательную по своему реализму картину жизни общества – от лондонских пролетариев до уродливого быта буржуа. В начале XX в. практически одновременно поставили пьесы Шоу в Вене, Берлине, Нью-Йорке, а лондонский театр «Корт» за три года осуществил 701 постановку. Драматург обрел мировую славу. Наибольшим успехом в разные годы пользовались философская комедия «Человек и сверхчеловек», социальная сатира «Майор Барбара» и «Пигмалион». «Пигмалион» шел с Патрик Кэмпбелл в роли Элизы Дулиттл. Шоу не устоял перед чарами актрисы. «26 числа этого месяца мне исполняется 56 лет, а я все еще не стал взрослым», – посетовал он и завязал с актрисой любовный роман. Бурный восторг перешел в теплую дружбу, от которой остался целый том переписки. Во время Первой мировой войны писатель занимался политикой. За призывы к враждующим сторонам начать переговоры и осмеивание слепого патриотизма Шоу исключили из Клуба драматургов, он потерял нескольких друзей. Не добавил он себе популярности, противопоставляя интересы Ирландии и Англии. Пресса, публика, коллеги осыпали его оскорблениями. Но писатель мало обращал внимания на чужие мнения, с завидным постоянством отстаивая свои при любой политической погоде. В послевоенной пьесе «Дом, где разбиваются сердца» Шоу показал утрату духовных ценностей поколения, ответственного за кровопролитие. В грандиозной по объему пенталогии – «Назад, к Мафусаилу» писатель изложил свои эволюционистские идеи. В 1924 г. Шоу вновь обрел мировое признание своей единственной трагедией «Святая Иоанна». В последующих пьесах он отошел от реализма. В 1925 г. Шоу «за творчество, отмеченное идеализмом и гуманизмом, за искрометную сатиру, которая часто сочетается с исключительной поэтической красотой», присудили Нобелевскую премию по литературе. Будучи принципиальным противником всевозможных премий, Шоу на церемонию награждения не приехал; премию вручили послу. На премиальные деньги Шоу учредил англо-шведский литературный фонд для переводчиков, в особенности переводчиков Стриндберга. Шоу – единственный лауреат Нобелевской премии, ставший лауреатом «Оскара» (в 1938 г. за сценарий «Пигмалиона»). В годы, когда мир пребывал в кризисе, Шоу побывал в США, Южной Африке, Индии, Новой Зеландии. В 1931 г. посетил СССР. Беседовал со Сталиным. Его глубоко впечатлили успехи страны, за десять лет преодолевшей немыслимую разруху. Когда в 1943 г. тяжело заболела его жена, Шоу самоотверженно ухаживал за ней. После ее смерти переехал в Эйот-Сент-Лоренс (графство Хертфордшир). Лейбористы предложили писателю дворянство, титул пэра, но он отказался. Согласился, и то в возрасте девяносто лет, – стать почетным гражданином Дублина и лондонского округа Сент-Панкрас, где он жил в молодые годы. Писатель всю жизнь вел здоровый образ жизни: не пил, не курил, много ходил пешком, ездил на велосипеде, увлекался садоводством. До конца дней сохраняя бодрость и ясность ума, в 92 года Шоу закончил свою последнюю пьесу «Миллиарды Байанта». Пьесу «Почему она не пожелала» дописать не успел. В возрасте 94 лет, вскоре после своего дня рождения, работая в саду, он упал и сломал бедро. Шоу хорошо перенес операцию, но от падения обострилась болезнь печени, и писатель умер 2 ноября 1950 г. Согласно завещанию, тело драматурга было сожжено и прах развеян по саду. На русский язык Шоу переводили Е. Калашникова, Е. Корнилова, О. Волкова, И. Гурова, Н. Рахманова и другие.АРТУР КОНАН ДОЙЛ (1859–1930)
Удивительный человек Конан Дойл, сочетавший в себе несочетаемое, – врач-хирург, пропагандист оккультизма, создатель главного сыщика всех времен и народов Шерлока Холмса, который подобно Франкенштейну погубил его. Знал бы Дойл, что он вослед за А. Дюма-отцом и иже с ним породил вместе с Холмсом силу куда более страшную, чем сверх-человек, – масскульт, победивший сначала массы, а потом и культуру. Артур Игнатиус Конан Дойл родился 22 мая 1859 г. в столице Шотландии городе Эдинбурге. Его отец художник Чарльз Алтамонт Дойл был хроническим алкоголиком. Мать – Мэри Дойл (до замужества Фоли), чей род уходил корнями в XIV в., – воспитывала шестерых детей; она приобщила мальчика к чтению, привила любовь к книге, а также внушила почтение к кодексу рыцарской чести. После обучения в колледже иезуитов в Стоунихерсте Артур поступил в медицинский университет Эдинбурга. Чтобы помогать семье, он подрабатывал аптекарем, ассистентом доктора. Преподаватель университета – доктор Джозеф Белл, аналитик и логик, впоследствии послужил прототипом Шерлока Холмса. Опубликовав два рассказа, начинающий писатель почувствовал вкус творчества. Спившегося отца поместили в психлечебницу, и Артур остался единственным кормильцем большой семьи. Отходив на китобое «Надежда» в качестве корабельного хирурга семь месяцев, он заработал 50 фунтов. Получив в 1881 г. степень бакалавра медицины и степень магистра хирургии, Дойл вновь устроился корабельным врачом на судно, ходившее между Ливерпулем и западным побережьем Африки. Однако вскоре ушел с корабля, перебрался в Англию в Портсмут и открыл практику. Клиентов не было, от нечего делать он стал писать рассказы. Женившись в 1885 г. на Луизе (или Туи) Хоукинс, Дойл занялся в основном литературой. Несколько опубликованных рассказов не принесли ни денег, ни удовлетворения, роман «Торговый дом Гердлстонс» не заинтересовал издателей, также как и первый роман о Шерлоке Холмсе «Этюд в багровых тонах» – рукопись два года болталась по издательствам, пока не была опубликована в «Рождественском еженедельнике Битона» за 1887 год. Пришла известность, причем Холмс и Ватсон стали более знамениты, чем автор. Это вполне реалистическое событие совпало с увлечением Дойла – изучением возможности «жизни после смерти». Посещение спиритических сеансов, знакомство с медиумами (часто шарлатанами), а также чтение соответствующей литературы не только оставили глубокий след в его душе, но и подтолкнули самого заняться спиритизмом. С годами эта склонность стала его наваждением. Однако оккультизм не отбил у писателя интереса к истории, в частности к Столетней войне. Роман «Белый отряд» был объявлен лучшим английским историческим романом после «Айвенго» и открыл писателю дверь в Великую литературу, но он не вошел в нее. И тут судьба сыграла с ним не злую, но и не добрую шутку – Дойл с подачи О. Уайльда получил предложение от американского редактора «Липпинкотс мэгэзин» написать рассказ о Холмсе. В 1890 г. в американских и английских выпусках этого журнала появился «Знак четырех». Два года после этого писатель колесил по Европе (Вена, Париж, Лондон), тяготясь разъездами и разрываясь между литературой и медициной. Медицинская практика приносила малый доход, впрочем, как и короткие рассказы. Переболев гриппом, едва не унесшим его в могилу, Дойл написал шестой рассказ о Холмсе «Человек с рассеченной губой» и тут же получил заказ еще на шесть рассказов (по 50 фунтов за каждый), после чего оставил медицину. Выполнив этот заказ, он, к своему удивлению, получил новый, уже по 1000 фунтов за каждый. Написал и этих шесть. Шесть да шесть да шесть – «число зверя» – в духе самого Дойла. Однако, устав от своего героя, писатель утопил Холмса в водопаде, чем вверг читателей в уныние, а издателей в недоумение. Все клерки Лондона по случаю смерти сыщика демонстративно оделись в траур. А писатель сочинил тепло принятую пьесу «Ватерлоо». Следующая пьеса «Джейн Анни, или Приз за хорошее поведение» провалилась. Бросив занятие драматурга, Дойл отправился в турне по Швейцарии и Англии (позднее по США) с чтением отрывков из своих произведений и лекций на тему «Беллетристика как часть литературы». Узнав, что жена больна туберкулезом, Дойл занялся ее лечением, для чего возил в Альпы (Давос) и Египет. Написанные в это время рассказы о бригадире Жераре имели большой успех у читателей. Дойл затеял строительство особняка в Андершо (графство Суррей), но не было средств, и тогда он воскресил Холмса в пьесе. В последующих рассказах он уже с иронией писал о сыщике, но читатели не замечали откровенных издевок автора над своим героем. Знакомство с Джин Лекки, необычайно красивой женщиной, которую он полюбил, побудило писателя создать необычную для него книгу о любви «Дуэт со случайным хором», принятую читателями с пожиманием плеч. Верный супружескому долгу, Артур не предпринял никаких шагов, чтобы разрушить свой брак. С началом англо-бурской войны Дойл, как истинный патриот, отправился на юг Африки полевым врачом, разбил госпиталь и несколько месяцев, не зная сна и отдыха, спасал раненых и умирающих от лихорадки и тифа солдат. Написанная им книга «Великая бурская война» стала шедевром военной учености. На волне успеха Дойл занялся политикой, однако все его попытки пробиться во власть окончились ничем. Король Эдуард VII за услуги, оказанные Короне в течение англо-бурской войны, присвоил Дойлу рыцарский титул. В 1902 г. Дойл опубликовал «Собаку Баскервилей», и тут же пошли разговоры о том, что якобы идею этого романа он украл у своего друга журналиста Ф. Робинсона, и даже отравил его по сей причине. Писатель, породивший в обывателях страсть к детективам, сам стал детективным персонажем. Ритмжизни Дойла был бешеный: литература, спорт, политика, лечение Луизы, тайное ухаживание за Джин Лекки, игра в гольф, вождение автомобилей, полеты на воздушных шарах и самолетах. Несколько человек он спас от судебных ошибок. Не считаясь со временем и затратами, Дойл собирал доказательства их невиновности и добивался освобождения невинно осужденных. Он восхищал современников – ведь «преступники» не были ему даже знакомы. После смерти супруги Дойл впал на полгода в депрессию, а через год женился на Джин. Писатель опубликовал несколько произведений о Шерлоке Холмсе, бригадире Жераре, а также о новом персонаже – профессоре Челленджере («Затерянный мир» и «Отравленный пояс»), принятыми читателями на ура. Тогда же он выпустил книгу «Преступления в Конго» о зверствах бельгийцев. Перед началом Первой мировой войны Дойл вступил в гражданский отряд добровольцев-резервистов. Во время войны он потерял многих близких ему людей, а также веру в «эту» жизнь, и стал маниакальным сторонником «той» жизни. Его интерес к оккультизму всячески поддерживала жена. Пресса потешалась над ним, духовенство осуждало, но писателю было на это плевать. Два турне по Америке он посвятил пропаганде оккультизма, издал двухтомный труд «История спиритизма» за собственный счет. На это ушли все деньги, пришлось в 1926 г. написать «Когда земля вскрикнула», «Страну туманов» и «Дезинтеграционную машину». Через три года Дойл предпринял последнее турне по Голландии, Дании, Швеции и Норвегии, откуда вернулся больной и смертельно усталый, хотя и нашел в себе силы написать роман «Маракотова бездна». Писатель умер 7 июля 1930 г. в кругу семьи. Перед смертью он прошептал жене: «Вы замечательны». Архив писателя – двадцать огромных ящиков – до сих пор не опубликован. Там кладезь информации, в котором письма писателю от У. Черчилля, Т.Ф. Рузвельта, короля Эдуарда VII и еще много-много чего… Дойла переводили в России М. и Н. Чуковские, Н. Дехтерева, Н. Вольпин, Г. Панченко, Р. Облонская и другие.РАБИНДРАНАТ ТАГОР (1861–1941)
РЕДЬЯРД КИПЛИНГ (1865–1936)
Киплинг велик тем, что в малом умел находить великое и превыше всего на свете ставил интересы Империи и нации, за что демократическая общественность Европы готова была стереть его в порошок. Не справившись с «железным Редьярдом» при жизни, после смерти она объявила его персоной нон грата. Хорошо, поэт обратился к потомкам с просьбой: «Расспрашивайте про меня /Лишь у моих же книг». А еще обронил: «Счастлив тот, кто не испытал разочарования при встрече лицом к лицу с обожаемым писателем». Лицо Киплинга – его книги, а они только очаровывают читателей. Джозеф Редьярд Киплинг родился 30 декабря 1865 г. в Бомбее (Индия), в семье преподавателя художественной школы. Отец, Джон Локвуд Киплинг, крупный специалист по истории индийского искусства, впоследствии стал директором музея; мать, Алиса Макдональд, происходила из известной лондонской семьи. Благодаря туземным слугам Редьярд с малых лет говорил на хинди и знал местный фольклор. В шесть лет Киплинга отправили в Англию получать образование. Своенравный ребенок был не по нраву хозяйке частного пансиона, и шесть лет прошли для него в запугивании и побоях. От переживаний мальчик на несколько месяцев ослеп. Узнав об этом, мать в ужасе забрала его домой. Через несколько месяцев Редьярда отдали в Юнайтед Сервис Колледж, где готовили офицеров и колониальных чиновников. Суровые будни колледжа заложили в будущем писателе основы стоицизма и самодисциплины. После выпуска Киплинг вернулся в Индию, в Лахор, устроился помощником редактора «Гражданской и военной газеты». Газету пришлось тянуть одному, быть и репортером, и корректором, и редактором. Не по летам развитый юноша удивлял местное общество своим умом и знанием Индии. В 1882 г. был напечатан первый сборник подражательных стихов Киплинга «Школьная лирика», а через два года второй «Отзвуки» – уже пародирующий кумиров. Это была еще не поэзия, а проба пера. Но когда в двадцать лет Редьярд выпустил «Департаментские песни», те разошлись мгновенно. Перейдя в газету «Пионер» в Аллахабаде, Киплинг за три года написал шесть сборников коротких рассказов для серии «Библиотека Индийской железной дороги», что принесло ему широкую известность во всей Британской империи. Начиная с первого сборника «Простые рассказы с гор» Киплинг соблюдал жесткое условие – создавал рассказ объемом не более 1200 слов. Самыми известными книгами стали «Три солдата» и «Ви-Вилли-Винки». Как репортер он писал о войнах, эпидемиях, вел светскую хронику. В 24 года Редьярд через Японию и Северную Америку вернулся в Англию знаменитым писателем. Читатели и критики открыли дотоле невиданный для английской литературы жанр рассказа. Вышедший вскоре роман Киплинга «Свет погас» поразил всех значительностью проблематики и художественной цельностью. Каторжной работой писатель подорвал здоровье и вынужден был год провести в путешествиях по Америке и британским доминионам. В Штатах он совместно с издателем У. Балестье написал не замеченный публикой приключенческий роман «Наулака». После внезапной смерти соавтора Редьярд женился на его сестре Каролине. Ощутить прелесть медового месяца, проводимого в Японии, молодоженам помешал крах банка, в котором Киплинг держал свои средства. Чета осталась без денег и вернулась в США, где на четыре года обосновалась в доме Балестье в Братлборо (штат Вермонт). У Киплингов родились трое детей – дочери Жозефина и Элси и сын Джон. В доме, названном «Наулака», Киплинг сочинил стихи, ставшие достоянием мира, в первую очередь, «Балладу о Востоке и Западе». Проза, написанная здесь, также оказалась лучшей его прозой. Один за другим вышли сборники рассказов «Масса выдумок» и «Труды дня», роман «Отважные капитаны». Две «Книги джунглей» о Маугли, написанные по просьбе М. Додж (автора «Серебряных коньков») для детского журнала, заняли достойное место в мировой литературе. «Американский период» Киплинга закончился со смертью Жозефины от воспаления легких и после нелепой ссоры с шурином. Писатель вернулся в Англию, несколько охладевшую к его сочинениям. Но Редьярд не впал в уныние, а создал лучший свой поэтический сборник «Семь морей», книги «Дневная работа», «Стоки и кампания», «Ким» – о мальчике – английском шпионе, ставший первым (и лучшим) романом в шпионском жанре. К рубежу столетий Киплинг оказывал мощное воздействие на общественное мнение. Его прославление Британской империи нашло отклик у молодых людей, покоренных «мужской» силой его произведений. Публикации оплачивались Киплингу по небывало высокой цене, – по шиллингу за слово. На зиму писатель уезжал поправлять здоровье в Южную Африку. Англо-бурская война (1899–1902) стала вершиной его судьбы. Киплинг в качестве специального корреспондента при штабе английской армии направился на фронт и вместе с молодым военным корреспондентом У.Черчиллем писал забойные статьи в газеты и журналы. Заодно сочинял стихи, рассказы, очерки, редактировал армейскую газету, исполнял обязанности политического и военного консультанта. Сам Киплинг хвастал, что его авторитет среди рядовых превосходил авторитет большинства генералов, хотя и вызывал бурю негодования со стороны тех, кого особо не заботила судьба Империи (в том числе и многих писателей). Противоречия, раздиравшие самого писателя, проступали в его сочинениях, как швы и раны. Воспевание мужества и отваги простых людей сочетались с прославлением культа силы, а «бремя белого человека» с искренней симпатией к индийцам. На вершине славы и богатства Киплинг избегал публичности, игнорировал критику, отказался от звания поэта-лауреата и многих иных почестей. В 1902 г. он поселился в глухой деревне в графстве Суссекс и создал там изумительные «Сказки просто так» и поэтический сборник «Песни казармы», который не имел аналогий в тогдашней поэзии. Это была новая манера английского стихосложения, начисто лишенная «эстетизации», которой, как ядом, были пропитаны все сочинения главенствующих в литературе интеллектуалов. Отказавшись от салонной культуры стиха, Киплинг вернул поэзию к первоосновам – к Гомеру. После публикации еще ряда произведений Киплинг в 1907 г., первый из английских писателей, стал лауреатом Нобелевской премии – «за мужественность стиля… за наблюдательность, яркую фантазию, зрелость идей и выдающийся талант повествователя». Тут же писателя удостоили своими почетными степенями Оксфорд, Кембридж, Эдинбургский и Даремский университеты, университеты Парижа, Страсбурга, Афин и Торонто. После этого Киплинг больше занимался политикой, писал неторопливо, публикуя в год по сборнику: «Пак с холма Пука», «Награды и Феи», «Действие и противодействие» и др. Во время Первой мировой войны Киплинг с женой работал в Красном Кресте. После гибели сына в 1915 г. на фронте во Франции писатель не оправился до конца своих дней, хотя и перенес это стоически. Тогда же он заболел гастритом, который впоследствии перешел в язву. После войны писатель много путешествовал, в том числе и как член Комиссии по военным захоронениям. Во Франции он познакомился с английским королем Георгом V, ставшим его другом. В 1920-е гг. благодаря многолетним стараниям «прогрессивных» критиков популярность Киплинга уменьшилась. И хотя он выпустил несколько книг, в том числе исследование «Ирландские гвардейцы в Великой войне», посвященное полку, где служил его сын, они уже не имели прежнего успеха. Последний сборник «Ограничение и обновление» был опубликован в 1932 г. 18 января 1936 г. Киплинг скончался от кишечного кровотечения. Похоронили писателя в Уголке поэтов Вестминстерского аббатства. Гроб, накрытый британским флагом, несли премьер-министр Ст. Болдуин и Б.Л. Монтгомери, братья по перу, ныне мало кому известные, это «мероприятие» проигнорировали. Посмертно была опубликована автобиография писателя «Кое-что о себе». Среди почитателей Киплинга были М. Твен, Б. Брехт, Э. Хемингуэй, у нас А. Куприн, М. Горький, Ю. Олеша. На русский язык Киплинга переводили А. Онишкович-Яцына, Вяч. Иванов, К. Симонов, В. Корнилов, С. Маршак, Н. Дарузес, М. Лозинский.РОМЕН РОЛЛАН (1866–1944)
Если на одну чашу весов положить небольшую повесть, случайную, но закономерную в творчестве Роллана, а на другую все прочие его сочинения, перевесит эта повесть – «Кола Брюньон». Так уж получилось, что мастер из Кламси оказался живучее всех других героев писателя из этого же бургундского городка. Почему Кола, а не Жан-Кристоф, за которого дали Нобелевскую премию? Да потому, что в образе Брюньона писатель явил миру саму Францию, а в образе Жана-Кристофа всего лишь Бетховена да самого себя. Ромен Роллан родился 29 января 1866 г. в состоятельной семье нотариуса Эмиля Роллана и Антуанетты Мари Куро. Отец верил в веселье и право, а мать в Бога и музыку. Она привила сыну любовь к Бетховену и игре на пианино, а отец поведал мальчику историю рода Ролланов и Боньяров, уходящую вглубь веков и неразрывно связанную с городком Кламси, центром галльского жизнелюбия и свободомыслия. Ликвидировав свою контору, отец в 1881 г. перевез семью в Париж. Ромен поступил в лицей Людовика Великого, а затем на педагогический факультет Высшей нормальной школы. Будущий писатель увлекся искусством итальянского Ренессанса и творчеством Льва Толстого (обменялся с ним письмами) и, по его собственному признанию, «запоем читал Гоголя, Герцена, Гончарова, Тургенева и Достоевского». По окончании Нормальной школы Роллан уехал в Рим, работал в архивах Ватикана, изучал изобразительные искусства, жизнь и творчество итальянских композиторов. Отдыхал Роллан за инструментом (обладая исключительной музыкальной памятью, он часами мог играть без нот) либо в беседах с писательницей М. Мейзенбуг, знавшей Герцена, Вагнера, Листа, Ницше. Вернувшись во Францию, Роллан защитил в Сорбонне диссертацию и читал лекции в Нормальной Высшей школе и в Сорбонне. Семнадцать лет он совмещал писательский труд с преподаванием. Несколько монографий – «Музыканты прошлого», «Музыканты наших дней», «Гендель» и др. – прославили его как музыковеда. В «Ревю де Пари» Роллан помещал также рецензии на художественные выставки. Испытав на себе влияние исторических трагедий Шекспира, Роллан взялся за создание трагедий. Уделяя творчеству редкие часы, свободные от преподавания, он быстро и успешно справился с циклом пьес «Трагедии веры». Следующим оказался цикл пьес «Театр революции», над которым Роллан работал свыше тридцати лет. В 1892 г. Роллан женился на Клотильде Бреаль, дочери знаменитого французского лингвиста и филолога еврейского происхождения Мишеля Бреаля. Брак продлился меньше десяти лет, и когда Клотильда покинула Ромена, он очень тяжело пережил этот разрыв. Первое десятилетие XX в. Роллан посвятил решению сверхзадачи – воспеть сверхчеловека, явить дряхлой Европе титанов духа, дав ей взамен «умершего Бога» другой нравственный ориентир. Писатель создал цикл «Героические жизни» (биографии Бетховена, Микеланджело, Толстого) и десятитомный роман-эпопею «Жан-Кристоф». Посвятив свой роман «свободным душам всех наций, которые страдают, борются и – победят», он даже не предполагал, что большая часть этих душ погибнет в мировой бойне. Да и о каких душах могла идти речь в мире, лишенном Бога, а значит и душ? Пока же Роллан, пропитанный отравой ницшеанской философии, «проветривал» затхлую атмосферу европейских государств и давал гражданам великие образцы для подражания, Европа начала войну. Еще летом 1913 г. в Швейцарии и Ниверне Роллан создал «Кола Брюньона». Наделив Кола натурой несравненно более широкой, чем Кристофа, Роллан словно чувствовал, что в грядущей войне выживут не титаны Кристофы, а простачки Брюньоны – выживут сами и спасут от гибели страну. Писателю помогла интуиция, даже не художника, а человека, проросшего своими корнями в почву Франции. Повесть не успела выйти перед империалистической войной, да она бы и не была услышана в лязге оружия. Книга увидела свет в 1919 г., ее очень быстро перевели на многие языки и с восторгом приняли миллионы читателей во всем мире, интуитивно чувствующих, что пока будет «жив курилка», ницшеанский сверхчеловек не сведет народ к куче навоза, из которого он был вылеплен своим сумасшедшим создателем. В начале войны в статье «Над схваткой» Роллан наивно и запоздало призвал интеллектуалов всех стран сплотиться во имя спасения достижений человеческого духа. Увы, интеллектуалы – как мавр, сделали свое дело и под грохот пушек ушли вслед за музами с мировой арены. Быть «над схваткой» – все равно что быть «над родами». Вскоре Роллан таки вступил в схватку и разродился иными речами. Перестав уповать на пацифистские организации и пустые призывы уничтожить войну, он стал обличать фальшь и ложь современного общества, обвинять немецкий и французский империализм. После войны его публицистические статьи были изданы в сборнике «Предтечи». Все это время он вел «Дневник военных лет», которому поверял свои мысли, легшие в основу новых произведений, в которых он обвинил банкиров и пушечных королей, дипломатов и журналистов, приведших народы к войне. Верховной богиней писатель изобразил «Общественное мнение», которое, будучи мнением власти и карманной культуры, выдавалась как мнение всего общества. Роллана в его борьбе поддержали многие выдающиеся люди того времени: А. Эйнштейн, О. Роден, Б. Шоу, С. Цвейг, Г. Уэллс, А. Швейцер. Его деятельность по объединению прогрессивных сил в борьбе против войны подготовила почву для демократического движения в защиту мира 1930-х гг. В 1915 г. Роллану была присуждена Нобелевская премия – «За высокий идеализм литературных произведений, за сочувствие и любовь к истине, с которой он описывает различные человеческие типажи». Премию писатель отдал Международному Красному Кресту. Роллан, хоть и осуждал всякие насильственные действия, поддержал Февральскую и Великую Октябрьскую социалистическую революцию в нашей стране, осудил агрессию Антанты, основал журнал «Европа», в котором опубликовал ряд статей в поддержку Советской России. В книге-манифесте «Народный театр» Роллан изложил основные свои воззрения на предназначение искусства. Позже он увлекся опытом социальных учений Индии, теориями Ганди (с ним он встречался в Швейцарии) и продолжил серию биографий – Вивекананды, Ганди, Рамакришны. Главным произведением писателя поры меж двух мировых войн стала эпопея «Очарованная душа». Назревавшая в Европе угроза фашизма заставила Роллана критически пересмотреть свои прежние идеалы. Он выступил с множеством публицистических статей, которые опубликовал в двух книгах – «Пятнадцать лет борьбы» и «Через революцию – к миру». Пытаясь представить Роллана выразителем «немецкого духа», правительство Третьего рейха предложило ему медаль Гёте, но писатель отказался от нее. Тогда фашисты сожгли его «Жана-Кристофа». В 1935 г. по приглашению А.М. Горького Роллан приехал в нашу страну, встречался с писателями, беседовал с И.В. Сталиным. Русскому языку его обучала жена, поэтесса и переводчица Мария Павловна Кудашева. Кудашева была дочерью полковника русской армии и французской гувернантки, вдовой русского офицера князя Сергея Кудашева, умершего от сыпного тифа. Ее знакомыми были М. Цветаева, Б. Пастернак, М. Волошин, И. Эренбург. Говорят, она вошла в безраздельное доверие к Роллану по указанию сверху. В годы Второй мировой войны писатель активно противоборствовал фашистскому режиму, публиковал антифашистские памфлеты. Несмотря на строгий надзор властей, ему удавалось сохранять связи с борющейся Францией. Он успел завершить многотомную музыковедческую работу о Бетховене, биографию поэта Ш. Пеги, книгу мемуаров «Путешествие вглубь себя». Писатель не дожил до разгрома Германии. Роллан скончался от туберкулеза 30 декабря 1944 г. Похоронили его на старом кладбище в местечке Брев, рядом с прадедом-якобинцем. На русский язык Роллана переводили Н. Любимов, М. Лозинский, В. Набоков, М. Богословская, А. Худадова, И. Гревс и многие другие.ГЕРБЕРТ УЭЛЛС (1866–1946)
Чтобы стать великим фантастом, мало придумать свой мир, надобно людей убедить, что он и есть реальный, притом чертовски интересный. Адля этого всего-то надо предсказать несколько пустяков, как, например, создание военных летательных аппаратов или ядерного оружия, либо предвосхитить идею Эйнштейна об относительности времени, а заодно озаботиться созданием науки о будущем – футурологии. Именно это можно найти в романах Уэллса. Уж чем-чем, а своей прозорливостью писатель не уступал Ж. Верну. В романе «Освобожденный мир», написанном в 1913 г., он с ошибкой на один год указал дату мирного освоения атомной энергии – 1953 г. Складывается впечатление, что и о своей жизни он наперед знал всё. Герберт Джордж Уэллс родился 21 сентября 1866 г. в Бромли (пригород Лондона) в семье лавочника Джозефа Уэл-лса, профессионального игрока в крикет, и экономки Сары Нил. У Берти было два старших брата, которым он страшно досаждал своими приставаниями и ревом, когда что-то было не по нему. Он неплохо рисовал, запоем читал, запоминая прочитанное на всю жизнь. По общему развитию он намного опережал сверстников. После окончания частной школы подросток не смог продолжить обучение, т. к. отец сломал ногу и лишился ос-новного «крикетного» заработка. Торговля фарфором, кото-рую вели родители, оказалась хрупкой, как фарфор – короче, семья разорилась. Берти сменил несколько мест работы: рас-сыльного, кассира, уборщика, помощника провизора, ученика драпировщика – отовсюду его увольняли за безалаберность, пока юноша не образумился. В короткое время его как подменили: он стал жить независимо от родителей, распланировал свой день по минутам, поступил в лондонскую Нормальную школу наук и там под руководством выдающегося ученого биолога-дарвиниста Т. Гексли налег на биологию. Именно Гексли научил Герберта мыслить как ученого и просветителя, и обрести себя как личность. Так уж повелось, что знаменитые люди часто начинают свою карьеру с нищеты – это придает им большее ускорение. Уэллс тоже стартовал с «меблирашек», скудного питания и жалкой одежды. При этом находил силы посещать Дискуссионное общество, где оттачивал ораторское мастерство, пригодившееся ему, когда он занялся политикой. Окончив курс на биологическом факультете по первому разряду, Герберт тем не менее диплом не получил, т. к. срезался на выпускных экзаменах из-за своего неровного, взрывного характера. В течение последующих четырех лет он работал преподавателем в частных школах. В 1891 г. переехал в Лондон, где женился на кузине Изабелле. Два года работал преподавателем в Колледже корреспонденции, затем оставил эту работу и занялся журналистикой. В 1893 г. был напечатан первый рассказ Уэллса «Препарат под микроскопом». Через два года вышел в свет его первый роман, принесший ему известность, «Машина времени», а затем один за другим «Остров доктора Моро», «Человек-невидимка», «Война миров», «Первые люди на луне». Этими романами Уэллс вошел в историю литературы как создатель научно-фантастического жанра, а будущим фантастам сделал воистину царский подарок, дав им импульс и работу на добрые сто лет. Биографы и критики Уэллса отмечали равновеликость двух составляющих его творческого наследия, своеобразное «двоемирие». С одной стороны, он автор фантастических романов, написанных в основном в первый период его творчества, а с другой – мастер социальной сатиры, критик и разоблачитель изъянов общества, борец за социальное равенство и справедливость и в то же время противник революций. Два десятка мастерски написанных во вторую половину жизни реалистических и бытовых романов, наиболее известным из которых у нас является «Тоне-Бенге», прекрасное тому подтверждение. Мировую славу писателю принесли, безусловно, его фантастические произведения – они и сегодня читаются, как только что написанные, поскольку ничуть не измельчали ни темами, ни художественным исполнением. Среди главных идей и образов его романов на первом месте стоит «сверхчеловек», как Гулливер, связанный социальными нормами лилипутской жизни. Только в отличие от Свифта, Уэллс уготовил ему печальную судьбу. Так стало с ученым Гриффином, и с доктором Моро, возомнившим себя Творцом, создающим из животных людей; да и с всемогущими марсианами, прибывшими на Землю, легко справились земные микроорганизмы. По молодости Герберта тянуло к фабианцам – состоятельным людям, развивавшим социалистические проекты всеобщего благоденствия. Уэллса уже как знаменитого писателя приняли в клуб в 1903 г. Там он узнал много выдающихся людей той поры: Б. Шоу, Б. Рассела, У. Черчилля. Покинув фабианцев, писатель в течение целого десятилетия занимался пересмотром своего мировоззрения в пользу богостроительства, придя, в конце концов, к выводу, что переделать мир к лучшему можно только на основе христианской морали. Тогда же он пробился и к мировой аудитории своей книгой «Очерк истории», долгие годы остававшейся в списках бестселлеров, и стал президентом ПЭН-клуба. Писатель трижды побывал в России: в 1914, 1920 и 1934 г. С В.И. Лениным Уэллс обсуждал план ГОЭРЛО и возможность построения социализма в нашей стране. Книгой «Россия во мгле», написанной по возвращении домой, он положительно воздействовал на общественное мнение Запада. После встречи с И.В. Сталиным, буквально очаровавшим его, писатель написал книгу «Опыт автобиографии». Уэллс легко писал, легко сходился с женщинами. И хотя в нем было мало брутального, также как и утонченного, дамам он нравился. Прожив с Изабеллой четыре года, Уэллс развелся с ней и женился на своей студентке Эми Кэтрин Робинс, или Джейн, родившей ему двоих сыновей – Джорджа Филиппа и Фрэнка Ричарда. Джейн всю жизнь терпеливо сносила походы благоверного на сторону, где две писательницы также осчастливили его детьми. Уэллс состоялся как писатель во многом благодаря Джейн. Она внесла в его жизнь смысл и порядок, сцементировала семью, и когда у супруга в очередной раз загорались глаза, она говорила: это пройдет, это вспышка какой-то хронической болезни. К чести Уэллса надо сказать, что он был превосходным отцом. Заботился не только о том, чтобы чада получили прекрасное образование и воспитание, но и сам часами самозабвенно возился с ними. Всего Уэллс написал 40 романов, несколько томов рассказов, два-три десятка работ по философии и о перестройке общества, две всемирные истории, 30 томов социально-политических прогнозов, десятки брошюр о вооружении и национализме, 3 книги для детей и автобиографию. Во время Второй мировой войны писатель жил в Лондоне. В 1942 г. ему присвоили степень доктора биологии. Тогда же с ним случился первый удар. Уэллс очень тяжело переживал лишения войны, много болел, стремительно дряхлел. Последние годы его жизни скрасила переводчица Мария Закревская, или Мура, с которой он был знаком много лет. В 1944 г. у него обнаружился цистит печени. После этого Уэллс перестал подходить к телефону. Он велел домашним отвечать: «Уэллс подойти не может. Он занят. Он умирает». А всем прочим оставил эпитафию: «Я вас предупреждал – так будьте все вы прокляты». Уэллс умер в Лондоне 13 августа 1946 г. Д.Б. Пристли произнес над его гробом речь о «великом провидце нашего времени». После кремации сыновья Уэллса забрали урну с его прахом и, исполняя волю писателя, рассыпали прах с острова Уайт по волнам Ла-Манша. В завещании Уэллс не обидел никого, не забыл ни друзей, ни дальнюю родню – раздал всем сестрам по серьгам.На русский язык Уэллса переводили А. Зверев, К. Морозова, Р. Облонская, Е. Бондаренко, В. Горбатько, С. Ревуцкая, Е. Фролов и многие другие.
Последние комментарии
8 часов 49 минут назад
1 день 8 часов назад
1 день 8 часов назад
1 день 8 часов назад
1 день 8 часов назад
1 день 8 часов назад