Холодное Сердце Казановы [Л. Дж. Шэн] (fb2) читать онлайн

Л. Дж. Шэн Холодное Сердце Казановы

Просим НЕ использовать русифицированные обложки книг в таких социальных сетях, как: Тик-ток, Инстаграм, Твиттер, Фейсбук.

Текст предназначен для ознакомительного чтения.

Маме.

Да, все это я написала сама.

И да, на мне свитер.

Любовь подобна дереву: она растет сама по себе, глубоко укореняется в нашем существе и продолжает расцветать над разрушенным сердцем. Необъяснимый факт: чем она глупее, тем упорнее. Оно никогда не бывает сильнее, чем когда оно совершенно неразумно".

— Виктор Гюго, "Горбун из Нотр-Дама".

Девушки просто хотят иметь средства.

Неизвестный

1

ДАФФИ

Когда я сидела перед "Love Is Blind" и плакала, заедая слезами заветное печенье, оплакивая разрыв с человеком, которого считала любовью всей своей жизни, мне стало ясно, что хуже уже быть не может. Может быть, если я умру. Даже тогда я получила бы долгожданное облегчение от своей боли и мучений.

Была ли любовь слепой? Вполне возможно. Не было другого способа оправдать то, что я не смогла прочитать надпись на стене. Честно говоря, это была даже не стена. Она была на чертовом мигающем неоновом рекламном щите на Таймс-сквер, сопровождаемая надписью: Даффи, ты дура / Ты встречаешься с инструментом / Он никогда не попросит твоей руки / Насколько ты глупа, чтобы не понять?

Все права защищены, и так далее.

И это даже не было настоящим разрывом. Скорее, мини-разрыв. Полурасставание. Расставание по принципу "не жди, что я буду ждать тебя, даже если мы будем знать, что я буду ждать". Рэйчел Грин, мы не были на перерыве. Ну, вы поняли.

— Серебряная подсветка? Это самое плохое, что может быть в моей жизни, — пробормотала я вслух своему печенью, которое в ответ рухнуло на мою обтянутую пижамой грудь.

Не искушай меня, корова, — ответила Вселенная в виде мобильного телефона, жужжащего рядом со мной на диване.

— Отвали, — пробормотала я, прежде чем мой взгляд упал на экран телефона, на котором высветилось имя Гретхен.

Гретхен Битти, мой босс, была ведущей программы "Мир сегодня", флагманского шоу WNT. Как ее исполнительный помощник, я отвечала за всю ее жизнь. До тех пор, пока полгода назад Гретхен не объявила, что устраивается на должность пресс-секретаря Белого дома и уезжает из Нью-Йорка в Вашингтон. Это также означало, что WNT не собирается продлевать мою рабочую визу. Хуже всего было то, что я не могла позволить себе сказать своему тираническому боссу, что я о ней думаю, хотя мне оставалось работать всего несколько дней. Она была из тех женщин, которые отказывались давать мне рекомендации, если я осмеливалась заказывать ее американо со льдом с Халф-энд-халф, а не овсяным молоком. (пер. Халф-энд-халф — половина наполовину — это название различных напитков и продуктов, приготовленных из смеси двух веществ в равных частях, включая молочные продукты, алкогольные напитки и безалкогольные напитки.)

Подробнее о моих проблемах позже.

Прочистив горло, я провела пальцем по экрану.

— Алло?

— Боже правый, Дафна. Совсем бездельница? Тебе понадобилось десять минут, чтобы ответить.

Я проверила свои новые часы. Было одиннадцать часов вечера.

— Могу ли я чем-нибудь помочь?

Я была уверена, что да. Если бы заставлять меня работать в неурочное время было олимпийским видом спорта, Гретхен была бы Сереной Уильямс.

— Меня только что осенило, что завтра у Лирик шестой день рождения, а я была так занята передачей дел Клэр, что забыла купить малышке подарок.

Заняты передачей были мои ноги. Именно я поддерживала связь с женщиной, унаследовавшей трон Гретхен, журналисткой-расследователем Клэр Скотт и ее стайкой помощников.

Поскольку я видела, к чему все идет, с расстояния двух планет, я заверила ее.

— Завтра утром я первым делом куплю Лирик подарки. У тебя есть бюджет?

Гретхен дала мне свою кредитную карту через два дня после начала моей работы. С тех пор я полностью контролировала ее жизнь. Это включало в себя покупку продуктов для ее квартиры на Манхэттене и оплату счетов. Я также присутствовала на родительских собраниях, заполняла бюллетени и писала статьи для престижных газет. Воистину, чтобы сохранить работу и визу, я делала все, кроме того, что сама рожала ее детей. И только потому, что, к счастью для меня, они уже существовали.

— Завтра? — Гретхен шумно отхлебнула из бокала. — Время не терпит. Это должно быть сегодня. Завтра утром я первым делом поеду в Гринвич. Джейсон заставляет меня присутствовать на дне рождения, хотя у нас буквально в тот же вечер должны проходить съемки шоу. — Она застонала, как делала каждый раз, когда говорила о своем муже. — Я сказала ему, что вернусь в город до того, как она откроет свои подарки. У меня есть бизнес, который я должна вести. Почему он не может этого понять?

Потому что ты мать его детей?

Я встречалась с Джейсоном всего несколько раз, но подозревала, что он гораздо добрее своей жены. То же самое я могла бы сказать и о горсти черствых орехов.

— Ты хочешь, чтобы я посреди ночи ходила по магазинам в поисках подарков для шестилетнего ребенка? — спросила я без всякого тона.

Ух ты, карма. Вот это да. Чем я занималась в прошлой жизни? Снимала кожу с младенцев, чтобы заработать на жизнь?

— Что? — крикнула Гретхен в динамик, перекрывая громкую музыку. — Я тебя не слышу, я в этом ужасном пабе. Полно придурков. Никто даже не узнал меня здесь. Бескультурные свиньи.

— Насчет подарков… — сказала я, повышая голос. — Не думаю, что смогу найти что-нибудь открытое в этот час.

— Конечно, найдешь! — Гретхен была потрясена. — Из-за такого отношения вы, британцы, потеряли империю, Дафна. Прими вызов. Ты можешь, потому что должна. Я верю в тебя. А теперь я спрашиваю тебя — веришь ли ты в себя?

Думаю, мне следовало сопроводить печенья вином. И, может быть, "Аддеролом".

— Я посмотрю, что можно сделать, — сказала я.

— И проследи, чтобы подарки были у меня до того, как я уеду в Гринвич завтра в шесть часов.

— В шесть вечера?

— В шесть утра, глупышка.

— Что? — вскричала я. — Я не могу…

Но было уже слишком поздно. Линия оборвалась.

Я уставилась на свой мобильный, просчитывая следующий шаг. Не то чтобы у меня было много вариантов на выбор. Гретхен все еще оставалась моим боссом в течение следующих двух недель. Зная ее, она запятнала бы мое имя во всех новостных агентствах Нью-Йорка, если бы я перечила ей сейчас.

С неохотой я взяла мобильный и позвонила Би Джею.

Моему бывшему парню, Би Джею. Тому самому Би Джею, с которым я рассталась сегодня вечером. Да, тот самый придурок.

— Даффи! — В его голосе звучали и восторг, и самодовольство. А почему бы и нет? На прощание я сказала, что больше не хочу с ним разговаривать. И это было сорок пять минут назад. — Передумала, да? Почему бы мне не вызвать тебе Убер, и ты сможешь приехать ко мне и все обсудить?

— Вообще-то, мне нужна твоя помощь. — Смелое предположение, однако. — Это срочно. У тебя есть знакомые в магазине игрушек или кто-то, кто мог бы потянуть за ниточки, чтобы открыть его в это время ночи?

Единственная причина, по которой я чувствовала себя комфортно, прося его об одолжении, заключалась в том, что за эти годы я выручила Би Джея из множества неприятностей. Я написала всю его диссертацию, когда мы оба учились в Кембридже, в последнюю минуту приготовила торты на день рождения для членов его семьи и однажды физически удалила гланды пожилого йоркширского терьера его мамы.

— Взрослые игрушки или игрушки-игрушки? — спросил он.

— Последнее. — Я откинула голову назад и нахмурилась на телефон. — Покупка вибратора обычно не является экстренной.

Он хмыкнул.

— Опять Гретхен? — Мы действительно вели обычный разговор, как будто он не говорил мне ранее, что уезжает в Катманду, Непал, в течение следующих нескольких дней, как будто мы не провели вместе последние полдесятка лет?

— У Лирик завтра день рождения, — подтвердила я.

— Дай мне несколько минут. Я тебя подключу.

— Твое здоровье.

Брендан Рональд-младший был Эбботтом, а это означало, что привилегии лились из его ушей, так уж ему повезло. Эбботты были известной семьей в Нью-Йорке. Их фамилия открывала двери… и кошельки. Связи Би Джея придавали ему блеск, который я видела только в телешоу. Я выросла в муниципальной квартире на Тутинг-Бродвее, а мои родители только недавно переехали в двухквартирный дом в квартале от того места, где мы выросли. Когда я впервые встретила его в Кембридже все эти годы — я на полном пансионе, он с библиотечной секцией под фамилией — все, о чем я могла думать, это как удержать его. Сделать его удачу своей. В прямом и переносном смысле.

Мой отчим владел закусочной, а мама была домохозяйкой. Мы были полной противоположностью влиятельных людей. Как бы это называлось? Влиятельными. Мама покупала картошку со скидкой в португальском магазине внизу и постоянно пыталась найти купоны Lidl, чтобы купить молоко и хлеб.

Через три минуты мой мобильный завибрировал.

Я провела пальцем по экрану.

— Да?

— Полночь. FAO Schwarz. Женщина по имени Кейли собирается открыть для тебя магазин. Но у тебя всего десять минут, и свет не будет гореть, — неохотно сказал Би Джей. Должно быть, он злился, что я не упала к его ногам.

— Да ладно, Даффи. Ты же знаешь, что последние несколько лет я вкалывал как проклятый. Я заслужил этот отпуск. И это всего на шесть месяцев. Я собираюсь потусоваться с монахами. Научусь медитировать. — В моей памяти всплыли обрывки нашего разговора о расставании, который состоялся в нашем любимом ресторане.

— Это больше, чем мне нужно. Спасибо.

— Ты обещал, Би Джей. Ты сказал, что задашь вопрос. Я рассчитывала на тебя. Вот почему я осталась. Моя виза истекает через две недели. Ты не можешь так поступить со мной.

— Так… — Би Джей, казалось, не хотел вешать трубку. — Я чувствую, что ты все еще злишься на меня. Ты когда-нибудь выслушаешь меня?

— Господи, Дафф, ты говоришь о том, что давишь на меня. Неудивительно, что я сомневаюсь в нашей помолвке. Я чувствую себя как ходячий, говорящий талон на еду. Кроме того, ты всегда можешь поехать со мной в Непал.

— Нет, я не могу. Я не могу уехать из США, если хочу остаться, ты, придурок.

— Я слышала тебя в ресторане, — отрезала я. — Честно говоря, я бы отбелила себе уши, если бы это означало, что я не услышу некоторые из тех вещей, которые ты сказал.

— Если все, что тебя волнует, это чертова виза, просто найди себе другого лоха, чтобы жениться, Дафф. То, что ты и моя мама давите на меня, еще не значит, что я готов к браку. Знаю, я говорил, что готов, но люди меняют свое мнение. Это называется взрослением.

— Я не был язвительным. Я знаю, как сильно ты любишь этот город. Это должно показать тебе, насколько мне не все равно! — запротестовал он. — Я разрешил тебе сделать то, что причинит мне сильную боль, чтобы ты смогла полностью раскрыть свой потенциал. Это высшая жертва. Ты выходишь замуж за другого.

Разрешил. Кто-то должен купить этому человеку календарь. И подсказку. Мы больше не жили в девятнадцатом веке.

— Еще раз спасибо за помощь, Би Джей. Хорошей ночи.

— Значит, мы даже не перепихнемся перед моим отъездом? В последний раз за поездку?

Я повесила трубку, тряся кулаком у потолка своей квартиры на Мэдисон-авеню площадью пятьсот квадратных футов.

Бог подвел меня. Он вполне мог забыть о том, что я когда-нибудь снова буду держать Великий пост.

Было уже полпервого ночи, когда я добралась на такси от "FAO Schwarz " до шикарной квартиры Гретхен в Верхнем Ист-Сайде. Если мне повезет, что, как можно было заподозрить по тому, как разворачивался этот вечер, мне не свойственно, она будет крепко спать, и я смогу спокойно избавиться от завернутых подарков.

— Должно быть, именинница особенная, раз получила столько подарков. — Таксист посмотрел на меня в зеркало заднего вида. Я была усыпана коробками пастельных тонов — анатомически правильными куклами-младенцами, платьями для Барби, единорогом на колесах и кенгуру в натуральную величину. (Цивилизация когда-нибудь затронет вопрос о том, что кенгуру — агрессивные засранцы, а не милашки? Мне нужен был их пиарщик).

— Не правда ли, — пробормотала я, глядя в окно на проносящиеся мимо небоскребы. Манхэттен был особенно прекрасен ночью. Элегантный, суровый, пронизанный обещаниями и возможностями. — Швырять деньги на детей — это не любовь. Это признание своей вины.

Такси остановилось у обочины. Я отдала честь Терренсу, швейцару, проскочив мимо него. Он привык к тому, что я прихожу и ухожу в любое время суток. Потренировавшись в осознанном дыхании и сказав себе, что худшая часть ночи уже позади, я запихнула себя и миллион подарков Лирик в лифт Гретхен.

Когда лифт открылся, меня встретили четыре переполненных мусорных пакета, которые мой босс решила поставить у своей двери. Гретхен как-то объяснила мне, что не верит в то, что нужно выносить мусор за собой. Как будто поддерживать порядок в квартире — дело рук инопланетян или криптидов.

Обойдя мусор, я уравновесила подарки Лирик, пока вводила код, отпирающий дверь Гретхен.

Я распахнула дверь. Кровавый кенгуру выскользнул из моих рук на пол. Я кувыркнулась через него, нырнув головой вперед и задыхаясь. К счастью — я использую этот термин с большой натяжкой — я приземлилась на пушистую вещь. Мое платье задралось, давая моей попе немного воздуха. Что еще хуже, на мне все еще были сексуальные трусики, которые я купила на прошлой неделе в надежде, что Би Джей сделает мне предложение сегодня вечером. Черные, кружевные, с красным бантиком чуть выше щели.

Уткнувшись лицом в ручку кенгуру (конечно, я не упала на него по-миссионерски, это было бы не так унизительно), я думала, что сегодняшний вечер действительно, действительно, несомненно, не может быть более катастрофичным.

И снова Вселенная приняла вызов.

Потому что, как только я подняла лицо от промежности кенгуру, я поняла, на что нарвалась.

Моя замужняя начальница занималась сексом с мужчиной, который определенно не был Джейсоном.

2

ДАФФИ

Картинка отпечаталась на моем жестком диске, прежде чем я успела нажать кнопку удаления.

Моя начальница, ведущая последние президентские дебаты, со свернутым шарфом, засунутым ей в рот, и высокий, причудливо сложенный полубог, впивающийся в нее, мышцы его задницы сокращаются при каждом движении. Ее юбка-карандаш задралась на талии, а трусики были беспорядочно сдвинуты на одну сторону. Ее сиськи радостно подпрыгивали сквозь разорванную рубашку. Прекрасно.

Если предположить, что за три недели, прошедшие с нашей последней встречи, Джейсон не превратился в божество ростом метр восемьдесят четыре со стальными булками, телосложением Тора и лохматыми светлыми волосами в стиле девяностых, то это определенно была какая-то подружка.

— Красивые трусики, — поприветствовал он меня в середине толчка, не потрудившись прекратить трахать мою начальницу. — Пожалуйста, скажи, что на тебе подходящий лифчик.

— Да, — объявила я, не желая выглядеть смущенной. — Они были на распродаже.

— Отличное вложение. — Он застонал, явно находясь на грани кульминации.

Неужели мы действительно обменивались любезностями, пока он осквернял мое начальство? А люди говорили, что британцы слишком вежливы.

— КАКОГО ЧЕРТА, ДАФФИ! — Гретхен оттолкнула мужчину, ее босые ноги зашлепали по мраморному полу. Она бросилась ко мне, как пуля, пытаясь прикрыть сиськи разорванной блузкой. Я вскочила на ноги, выпрямляя платье и разглядывая мужчину, стоящего у нее за спиной, потому что, очевидно, разглядывание горячих мужчин имело в тот момент огромное значение.

Черт побери.

Где она нашла этого парня? Уж точно не там, где я часто бывала. Сказать, что мужчина был горячим, все равно что сказать, что в аду приятно солнечно. Скорее, обжигающе. Его скулы и линия челюсти были комично острыми, губы гранатово-красными, пухлыми и в то же время пропорциональными. А это тело… привет, Давид Микеланджело. Но с гораздо лучшим оборудованием.

Он был стареющей моделью? Актером? Дитя любви Брэда Питта и Криса Хемсворта? Должно быть, он появился у них, когда они были совсем молодыми. На вид ему было около тридцати.

Гретхен схватила меня за плечи и закричала мне в лицо.

— Что ты здесь делаешь? Отвечай!

— Ты велела мне принести подарки Лирик в твою квартиру до шести утра, — напомнила я ей довольно безразличным тоном. Несмотря на то, что это был колоссальный казус, это был не мой колоссальный казус.

— Я имела в виду раннее утро, идиотка! — Гретхен отшвырнула в сторону завернутые подарки между нами, показывая мне, насколько сильно она заботится о подарках на день рождения своего ребенка. — Не посреди ночи. О чем, черт возьми, ты думала?

— Я думала о том, что хочу закончить это задание, чтобы завтра утром я могла заняться всеми остальными своими обязанностями, связанными с Гретхен Битти. — Я сделала шаг назад, не в настроении быть облитой ее слюной. — Ну, например, доработать твою прощальную речь, найти тот отрывок из интервью с президентом, поработать над школьной диорамой Лирик и заказать тебе интервью для Vogue.

На моей периферии Полубог неторопливо застегивал одной рукой пуговицы своего черного Dickies, затем распахнул балконные двери и зажег косяк. Его голубые глаза встретились с моими, и он тихо ухмыльнулся, как будто у нас был какой-то союз. Что только не вылетает из ее рта, когда в него не засунут мой член, правда?

— Вам, дамы, нужна минутка? — Его голос был богатым и ровным, и я не могла не заметить, что он довольно насмешливый.

— Минутку выпить, чтобы ты построил для меня машину времени и вытащил меня из этой передряги. — Гретхен подняла один из подарков и швырнула в него.

Он поймал его в воздухе, а затем спокойно положил на письменный стол.

— Я могу принести тебе выпить и уделить время. Что касается машины времени, то я строю только то дерьмо, к которому прилагается инструкция из Икеи. Хотя, если ты серьезно настроена, мой друг Арсен мог бы…

— Мне абсолютно все равно, что может сделать твой друг Арсен. Ты можешь задушить ее и закопать где-нибудь? — Гретхен схватила меня за запястье, явно опасаясь, что я сбегу. — Никто не будет по ней скучать.

Он смотрел на меня полуприкрытыми глазами, призрак улыбки витал на его великолепных губах. Чушь собачья. Он собирался меня убить? И понравится ли мне это? Он был тошнотворно привлекателен. А я была в поиске отбоя. Что касается других новостей, то у меня действительно была тенденция окружать себя самыми плохими людьми. Если учесть, что сегодня вечером Би Джей сообщил мне новость о том, что вместо того, чтобы сделать мне предложение до истечения срока визы, который истекает через две недели, мой босс замышляет меня убить, можно подумать, что ФБР может использовать меня в качестве приманки для привлечения внутренних террористов.

— Нет. Думаю, я оставлю ее в качестве домашнего питомца. — Полубог подмигнул.

— Ты только попробуй. — Я сузила на него глаза, и в моей душе снова зашевелилась ярость. — Я буду грызть всю твою мебель, мочиться в твои ботинки и кусать тебя за задницу.

Усмехнувшись и покачав головой, он выскользнул из дверей с двойным остеклением, оставив нас наедине.

Гретхен повернулась ко мне, на ее лице застыла демоническая усмешка.

— Ты не имела права врываться сюда.

— Я прихожу сюда три раза в неделю с тех пор, как мы начали работать вместе, — заметила я. — Полагаю, в этот раз ты просто забыла, что пригласила меня.

— О, черт. Я так напилась. Из-за него я всегда теряю контроль. Что мне делать? — Гретхен отпустила меня и провела трясущимися пальцами по лицу. Она начала вышагивать, неистово тряся головой. — Никто не должен знать. Это может положить конец моей карьере в Белом доме еще до того, как она начнется.

Еще хуже было то, что, поскольку на момент моего прихода на WNT разразился грандиозный скандал с сексуальными домогательствами, телеканал решил отказаться от всех договоров о неразглашении информации для людей, работающих со звездами их главных шоу, в попытке продемонстрировать полную прозрачность. Это означало, что я никогда не подписывала соглашение о неразглашении. Ничто не мешало мне купить себе хорошее шестизначное интервью о том, как я застала Гретхен Битти, трахающуюся с мужчиной, который позже задумал взять меня в качестве домашнего питомца. А потом замышлял мое убийство в моем присутствии.

Погодите, разве это не сюжет сериала "Улица Коронации"?

Я стояла молча, переваривая смену власти, пока Гретхен задирала лицо к небу, предположительно, чтобы потребовать от одного из ангелов Божьих поговорить с менеджером.

— Этого не может быть со мной. Я слишком много работала, я слишком много отдала… Должен быть способ сделать так, чтобы это прошло. Придумать что-нибудь… — Она сделала паузу, видимо, вспомнив, что Полубог тоже здесь.

— Тащи свою задницу сюда, мистер! Не пытайся оставить меня с этим беспорядком. Твой член еще даже не высох, а ты уже планируешь свой побег.

Я забыла упомянуть, что Гретхен не отличалась хорошими манерами.

Полубог сделал две холостые затяжки, выкинул косяк на балкон и направился к нам. Вблизи он был просто гигантским — шесть футов три дюйма, не меньше, — и безжалостно скульптурным.

Мне даже не нравились привлекательные мужчины. Такие парни, как он, были настолько недоступны, настолько недосягаемы, что я относилась к ним как к инопланетянам. С таким подходом: "Ха, значит, ты существуешь". В отличие от "Да, я бы с удовольствием была похищена, а затем анально прощупана тобой".

Кроме того, мне больше подходили воспитанные мужчины с редеющими волосами и трастовыми фондами, а на этом парне было очень мало одежды, и вся она, похоже, была в плохом состоянии.

— Расслабься. — Полубог намотал ее волосы на кулак и дразняще потянул, его бицепсы напряглись. Даже язык его тела мог вызвать спонтанный оргазм. — Маленькая Мэри Поппинс не проронит ни слова.

Гретхен отмахнулась от него.

— Тебе легко говорить. Ты ничего не потеряешь, если она выйдет отсюда и начнет петь для прессы. Ты холост.

— Так и есть. Лучший штат для жизни, и я побывал в каждом из них. — Подмигнув, он подошел к холодильнику и достал один из ее имбирных соков. Прислонившись узким бедром к стойке, он сделал большой глоток, а затем указал бутылкой на меня. — А у Мэри Поппинс есть имя?

— Дафна Маркхэм. — Гретхен скривила рот в отвращении, как будто сама мысль обо мне угнетала ее. — Она моя помощница.

И вот, я стояла тут в своем цветистом платье от Ellie Nap — я не могла выйти из квартиры в одной пижаме, на которой собирала крошки от печенья, — и меня поджаривали эти два обманщика. Из-за того, что сегодня я опустилась на самое дно, я оказалась в совершенно другой галактике.

— Если учесть, что твой нрав вне постели такой же свирепый, как и в ней, то, полагаю, у нее не так уж много мотивации держать рот на замке, — сказала Гретхен Полубогу.

— Пожалуйста. Как будто, если бы я ей нравился, это что-то изменило бы. — Моя начальница начала застегивать пуговицы на своей порванной блузке. — Деньги есть деньги, и она их очень любит.

Что меня выдавало? Моя слабость к дизайнерской одежде или тот факт, что я встречалась с Би Джей Эбботом, наследником магната недвижимости?

Раньше встречалась, напомнила я себе.

— Тогда, может, мы немного смажем ей ладонь? — предложил Полубог. — Пусть она лучше держит свой маленький ротик на замке.

Мой взгляд метался между ними. В кои-то веки я сдержалась от язвительных замечаний. Мне хотелось посмотреть, к чему все это приведет.

Гретхен надулась.

— Будь серьезнее, Риггс!

Риггс. Какое необычное имя для необычного человека.

И к тому же одинокого.

— Я серьезно. — Риггс оскалил безупречные зубы. — Как ты сказала, деньги есть деньги, а у тебя их чертова тонна, детка.

На внутреннем бицепсе у Риггса была татуировка в виде горы, а под ней — список известных гор: Эверест, К2, Канченджанга, Лхоцзе и так далее. Весь список был вычеркнут, кроме Денали.

Он был альпинистом. Как странно, что единственная крупная гора, на которую он не поднялся, находилась на Аляске.

И как странно, что ты думаешь о его альпинистской карьере, размышляя о его шантаже, к которому, кстати, я сейчас склоняюсь.

— Отлично! — Гретхен повернулась, устремив свой полный яда взгляд на мое лицо. — Какова твоя цена?

— Возьми меня с собой в Вашингтон, — пролепетала я.

Это был единственный способ остаться здесь и ждать Би Джея, который, по непонятной мне причине, все еще был мне интересен, даже после того, как он надул меня сегодня.

Она долго смотрела на меня, прежде чем вскинуть руки и разразиться безудержными рыданиями.

— Они не разрешают мне приводить своих сотрудников. Не говоря уже о том, чтобы рассматривать кандидатуру иностранца на должность в Белом доме.

— Мне нужно, чтобы кто-то спонсировал мою визу. — Я скрестила руки на груди.

— Я могу это сделать! — Глаза Гретхен загорелись. — Я могу устроить тебе интервью со всеми телеканалами на Манхэттене.

Я покачала головой.

— Я говорю не об интервью. Я говорю о визе. По ней я смогу найти работу где угодно. Без всяких условий. — Мне надоело быть, образно говоря, зажатой за яйца сетью, которая знала, что я завишу от нее, чтобы остаться в стране. К тому же я хотела сама определять график работы и добиваться лучшей зарплаты. И хотя я склонялась к тому, чтобы остаться в новостной индустрии — она была динамичной, гламурной и полной возможностей, — я не могла не признаться себе, что новости кажутся мне… ну, довольно скучными.

Я повернулась, чтобы посмотреть Риггсу в глаза.

— Мэри Поппинс не гуляющая.

— А я — да. — Риггс озорно подмигнул. Он закручивал себе очередной косяк, со знанием дела облизывая край бумаги. — Без обид, но умные люди обычно не работают на тиранов.

— По крайней мере, я с ними не сплю, — сказала я с укором.

Он предложил мне сигарету. Я покачала головой. Он пожал плечами.

— Из идиотов получаются отличные любовники и дерьмовые работодатели. Источник: наука.

— Не думаю, что ты знаешь, что такое наука. — Я уставилась на него.

— Конечно, знаю. Это такая штука с пробирками и дымом, выходящим из них. И не забудь про смешные очки.

Он отнесся ко всему этому так, будто это была шутка.

— Значит, ты не против такого поведения? — Я указала на Гретхен, которая была занята тем, что театрально плакала в свои ладони, что приносило ноль слез и массу драматизма.

— Она мой приятель, а не моя мать.

— Вернемся к теме! — вмешалась Гретхен, которую, похоже, не беспокоило то, что мы оба открыто называли ее абьюзером. — Как я смогу получить для тебя визу? Последнее, что мне нужно, — это вмешиваться в дела иммиграционной службы, пока я работаю на президента.

— Есть и другие способы получить визу. — Я осмотрела свои ногти, которые были ровно подстрижены и имели кремовый цвет. В голове мелькнула мысль, не сошла ли я с ума от того, что собиралась предложить. Это было возможно. Даже вероятно. Но отчаянные времена требовали отчаянных мер.

— Есть? — Гретхен настороженно посмотрела на меня.

— Я могла бы выйти за него замуж. — Я указала на Риггса.

Мужчина был так удивлен, что повернул голову, чтобы посмотреть, нет ли за его спиной еще одного человека. Он снова повернулся ко мне, упираясь голой грудью.

— Ты ведь не обо мне говорила, верно?

— Конечно, о тебе. Ты ведь американец, не так ли?

Он зажег свою сигарету и сделал длинную затяжку.

— Я бы хотел думать о себе как о гражданине мира.

— Ты путешествуешь по миру с голубым паспортом, выданным в Соединенных Штатах Америки? — Я приподняла бровь.

Его прищуренное выражение лица говорило само за себя.

— Если ты хочешь знать все подробности.

— Для меня достаточно. Итак. Когда нам лучше пожениться? — спросила я деловым тоном. Я достала из сумочки телефон и проверила календарь. — Завтра после работы у меня маникюр, а в субботу — уход за лицом, но в остальном я свободна.

Хотя, возможно, я могла бы отменить процедуру, если бы он захотел, чтобы я была гибкой. Командная работа была одной из моих сильных сторон.

— Прости, возможно, это из-за акцента. — Он достал свою черную футболку из-под подушек дивана и надел ее. — Но это прозвучало так, будто ты только что бросила ругательскую бомбу.

— Брак — это не ругательство.

— Нет. Это не так. — Риггс, посасывая свою воду, шлепнул пустую бутылку в мусорное ведро в другом конце комнаты. — Брак — это хуже, чем сквернословие. Сквернословие — это весело, креативно, с юмором; возьмем, к примеру, помойное ведро. Отличное слово, правда?

— Ты имеешь в виду два слова. — Я сморщила нос. — Будем надеяться, что ты не передашь свои ослепительные математические способности нашим детям. — Теперь я просто наглела. Раз уж была упомянута сперма, и все такое.

Риггс вздрогнул.

— Слово на букву "д". Ты действительно садистка, Поппинс.

Гретхен смотрела между нами, все больше отчаиваясь.

— Риггс, пожалуйста.

Он усмехнулся.

— Ты спятила, если думаешь, что я буду развлекаться, милые щечки.

— Это всего лишь клочок бумаги. Она может разрушить мою карьеру! — Гретхен внезапно бросилась к нему, как дама, попавшая в беду. Я стояла, испытывая отчетливое чувство, что сегодняшний вечер растянулся примерно на пять месяцев. Неужели Меркурий был ретроградным?

Но Риггс не подал виду, что собирается уступить, и стряхнул ее со своей руки.

— Тогда найди другую карьеру. Наверняка найдется маленькая репрессивная страна, нуждающаяся в новом авторитете. Я не женюсь ни на ком, ни по какой причине, ни в какое время.

— Ты мне должен! — Ее ладони столкнулись с его грудью, и она выглядела как никогда душевно. — Пожалуйста. Это не может быть концом моей карьеры. Ты же знаешь, что для женщины, занимающейся политикой, секс-скандал не имеет обратного хода.

Она скользнула по его телу, умоляя его, стоя на коленях.

Он смотрел на нее с квадратной челюстью и мертвыми глазами. Что, интересно, возмущало его больше — то, что она умоляла его пожертвовать ради нее своей свободой, или перспектива жениться на мне?

Я знала, что я не из тех женщин, на которых западают мужчины вроде Риггса. Хотя я и выглядела вполне прилично, я не была такой сексуальной, как Гретхен, которая в свои сорок лет выглядела как голливудская секс-бомба, с изгибами на многие мили, роскошными светлыми волосами и пузом, повидавшим больше шприцев, чем наркоманка. Я выбрала путь Кейт Миддлтон. Свежие школадные локоны, консервативные платья и ивовая фигура без особых примет. Я вздохнула. Если бы только беспокойство и неуверенность в себе можно было схватить.

Риггс взял ее за подбородок, наклонив ее лицо вверх.

— Это не тот вид попрошайничества, который мне нравится, и мое мнение не изменится. — Его голос был мягким, но окончательным. — А теперь вставай и вытирай пыль.

— Черт возьми! — Настала моя очередь выходить из себя. — Я просто пошутила насчет детей. Я скорее удалю себе зубы пинцетом, чем позволю тебе загрязнить мою ДНК. Завязывай, приятель.

— Извини, Поппинс, я не люблю моногамию. — Он докурил последнюю сигарету.

— А я не бредила, — ответила я, закатив глаза. — Это будет полностью фальшиво. Только на бумаге.

— Этого не будет.

— Я заплачу тебе, — пролепетала я в порыве отчаяния.

Его челюсть насмешливо отвисла.

— Ты хочешь сказать, что у меня будет доступ к непостижимому богатству и великолепию, накопленному скромным помощником кабельных новостей?

— Национальным, — поправила я. — И судя по твоей одежде, тебе не помешала бы любая помощь, которую ты можешь получить.

Его рубашка была выцветшей, а ремень наполовину оторван. Мой комментарий оставил кислый привкус во рту — комментировать одежду людей было дурным тоном, но адреналин, бурлящий во мне, заставлял меня говорить и делать неправдоподобные вещи.

Глаза Риггса расширились, и у меня возникло ощущение, что его средства, или их отсутствие, были для него очень серьезным делом.

— Ты самая поверхностная, стервозная и подлая женщина, которую я когда-либо встречал, а встречал я немало.

В животе у меня зашипели ядовитые змеи. Обычно я была толстокожей, но впечатление Риггса обо мне задело за живое, потому что… ну, потому что я скорее была с ним согласна.

— Просто уходи, Риггс. — Голос Гретхен надломился. Ее голова откинулась на плечи, словно она была без костей. — Ты мне не поможешь и не улучшишь ситуацию.

— Не нужно просить меня дважды. — Он обул ноги в грязные армейские ботинки и перекинул через плечо старый рюкзак. — Удачи.

Он ушел, оставив нас обеих стоять на месте, как будто мы были на дуэли.

Может, это и была дуэль. Может быть, это всегда была дуэль между мной и Гретхен Битти.

Только теперь одно было несомненно.

Она знала, что мой пистолет взведен, заряжен и готов к стрельбе.

3

РИГГС

Эмметт Стаус был тупицей.

Это было не только мое мнение, но и факт. Еще один не очень приятный факт: этот урод был моим боссом.

Ирония заключалась в том, что мне не нужно было иметь начальника. Да и работу, если уж на то пошло.

Перед тем как мой дедушка окончательно заснул, он оставил мне империю моды стоимостью 1,3 миллиарда долларов, из которых около 800 миллионов были ликвидированы. Я был не просто богат, я был чертовски богат. Из тех богачей, которых люди ненавидят в принципе. Но поскольку я вырос среди богатых людей и видел, как глубоко деньги развращают душу, я не поддался их соблазну. Люди не знали, что быть миллиардером — самое скучное занятие, которое только может быть. Ты проводишь свою жизнь, перескакивая с одного тщеславного предприятия на другое. Ставки никогда не были высокими. Итоги провала и успеха были одинаковыми. И не надо мне рассказывать о людях, которые цеплялись за миллиардеров, как рыболовы за акулу. Питаются объедками добычи.

Именно поэтому я всегда жил так, будто у меня нет денег.

Деньги были отличной заменой счастью, но их всегда можно было отличить, потому что, в отличие от денег, счастье — это не то, что ты постоянно боишься потерять.

Обычно я гордился тем, что живу как обычные люди.

Сегодня же мне хотелось ударить себя по яйцам за такое решение.

— Риггс, мне нужно, чтобы ты остался после этой встречи. — Эмметт постукивал ручкой по блокноту, сидя в другом конце зала заседаний. — Мне нужно обсудить с тобой кое-что важное. Возможность, которая выпадает раз в жизни. Поблагодаришь меня позже.

Да, задержи дыхание, засранец.

Я редко посещал ежемесячные редакционные собрания журнала Discovery, предпочитая вместо этого путешествовать по миру и заниматься фотографиями. Иногда, когда у меня были перерывы между заданиями, я появлялся в штаб-квартире, но не часто. От замкнутых пространств у меня мурашки по коже.

Я кивнул, снова взглянув на свой телефон. Гретхен с прошлого вечера заваливала меня сообщениями, умоляя помочь ей с ее ситуацией с помощницей. Мне было жаль ее, но не настолько, чтобы вступать в брак с чертовой незнакомкой. Да еще и разговаривающей и ведущей себя как злодейка из Гарри Поттера.

Помимо того, что Поппинс была ужасным переговорщиком, она была еще и грубой, властной и снобистской. Но она была сексуальной. Я бы отдал ей должное. Впрочем, как и Каролинский Жнец, и я также не хотел бы совать свой член в одну из них.

Гретхен: Нам нужно поговорить как можно скорее.

Гретхен: Она так смотрит на меня, когда мы на работе, Риггс. Ты должен ее видеть. Я знаю, что она ведет переговоры о продаже нашей истории.

Гретхен: Я даже не смогла сосредоточиться на дне рождения Лирик сегодня.

Гретхен: Пожалуйста, передумай. Тебе даже не придется ее видеть. Это будет просто бумажная работа. Она проводит большую часть своего времени, пытаясь продвинуться в светских кругах Нью-Йорка и покупая дизайнерские сумки из седьмых рук. Как та фальшивая наследница из документального фильма. Только менее утонченная.

Я надеялся, что ради блага нашей нации Гретхен лучше справится с ролью пресс-секретаря Белого дома, чем продаст мне эту женщину. Мое желание когда-либо снова встретиться с Поппинс упало до нуля.

Убрав телефон, я переключил внимание на кучу кислородных маньяков, которые работали в журнале Discovery.

Все сидели за столом и обсуждали, какой должна быть тема первого номера журнала в следующем году.

— Йемену сейчас самое место, — предложила Хармони, арт-директор. — Отправим Риггса и Стивена. — Стивен был всемирно известным журналистом, и он не любил наживаться на собственных запасах.

— Это хорошая идея. — Эммет подался вперед, что-то записывая в блокнот. Он был похож на бухгалтера Эдварда Каллена. Болезненно бледный, с красноватыми глазами и линией роста волос, уходящей в Уругвай. — Но у меня есть еще кое-что для Риггса, так что давайте посмотрим, свободен ли Фред для фотосъемки. Кто-нибудь еще?

До тех пор пока я не оставался в Нью-Йорке на срок более двух недель, я был счастлив. Мое отвращение к моногамии выходило за рамки человеческого общения. Оно распространялось также на города, штаты, еду, музыку и телевидение. Мне нравилось все менять.

— Заседание окончено. — Эмметт, считавший себя личностью, использовал скрипучий молоточек для малышей, чтобы стучать по столу.

Все вышли из комнаты.

Эмметт повернулся ко мне, переходя сразу к делу.

— Аляска, — сказал он.

— Добыча золота. Сдоба. Сара Пэйлин.

— А? — Он нахмурился.

— Я думал, мы играем в ассоциативную игру.

— С чего бы мне это делать? — Он моргнул, явно сбитый с толку. Я уже говорил, что этот человек не обладал чувством юмора?

— Что с Аляской? — Я вздохнул.

— Я хочу, чтобы ты туда поехал. — Он откинулся в кресле, изображая внутреннего итальянского мафиози из фильма восьмидесятых.

— Нет, — ответил я категорично.

— Будь умницей, Бейтс. — Эммет в мгновение ока перешел от жесткости к нытью и сел прямо. — Ты даже не услышал мою реплику.

— И не надо. В моем коротком списке мест, куда я не хочу ехать на Аляску, есть только одно.

— Прежде чем ты примешь решение… — Эмметт захлопнул блокнот. — Это отличная возможность, как для журнала, так и для тебя. Мы сотрудничаем с новым стримером, "Планета-Е", в работе над документальным фильмом о глубинах Аляски. Этот фильм может принести нам "Эмми", Риггс. Продюсер снимал "Китовую сказку", тот фильм о китах в неволе? — Он проигнорировал мой отказ, но все равно подал мне свой вариант.

— Тот, который в рецензиях зарубили как рупор нефтяных компаний? — Я поднял бровь. Они с Гретхен были идеальной парой в аду пиара. Вместе они не смогли бы продать лед жителям ада.

— Это другое дело. — Эмметт отмахнулся от меня, хмыкнув. — Никто его не финансирует.

— Черт, Эм, ты действительно продаешь его мне. Малобюджетный документальный фильм, снятый отъявленным продажным дельцом, всегда был моей мечтой.

Сразу после того, как стал космическим ковбоем, конечно.

— Ты попадешь в самую гущу событий. Я говорю о восьми месяцах безостановочных съемок…

— Вот, купи себе несколько салфеток. — Я бросил пятидолларовую купюру на стол между нами, затем встал и засунул бумажник в задний карман. — У тебя плохой слух. Как я уже сказал, я туда не поеду. Ни на восемь месяцев, ни на восемь минут.

Эмметт откинул голову назад, как будто я ударил его кулаком.

— Продюсерская компания сказала мне, что им нужен именно ты. Они поставили это в качестве условного…

— Надо было сначала посоветоваться со мной.

Он закрыл рот. Открыл снова.

— Есть ли какая-то конкретная причина, по которой тебе так не нравится идея Аляски?

— Есть, — ответил я совершенно искренне. — И это не твое собачье дело.

Каждый раз, когда мы с Эмметом разговаривали друг с другом, это заканчивалось словесным спаррингом, в котором он оказывался в нокауте. Честно говоря, у него были веские причины ненавидеть меня. Во-первых, я переспал с большинством его сотрудниц, что, хотя и неэтично, но не запрещено, поскольку я не был их начальником. С другой стороны, я ясно дал понять, что считаю его мешком с инструментами. Если не считать татуировки на лбу, я сделал все возможное, чтобы показать, что он мне не нравится.

— Видишь ли, у меня было предчувствие, что ты попытаешься уклониться от задания. — Эммет вздохнул, включив свой ноутбук. — Поэтому я взял на себя смелость заглянуть в твой контракт с Discovery Magazine Inc. — Он повернул экран в мою сторону.

— Это наш стандартный контракт, который ты подписал. Я выделил важную часть. Здесь ясно сказано, что сотрудники, работающие на месте, освобождаются от командировок только по медицинским показаниям, религиозным убеждениям и/или семейным обязательствам. Все твои коллеги женаты и имеют детей и не могут взять отгул. Так что, если ты не планируешь похороны или свадьбу в ближайшем будущем, ты юридически связан с нами.

— В таком случае я увольняюсь.

Я всегда мог пойти в National Geographic. Единственная причина, по которой я работал в журнале Discovery, заключалась в том, что объем работы был больше, а значит, больше путешествий.

— Ага. — Он пролистал мой контракт и самодовольно ухмыльнулся. — Я предполагал, что ты так отреагируешь. Я отсылаю тебя к пункту 41с. Поскольку наши проекты рассчитаны на несколько месяцев, а иногда и лет, у нас есть тридцатидневный срок уведомления. Ты можешь подать заявление об уходе сегодня, но через две недели мы начинаем съемки на Аляске, так что твоя мечта никогда там не побывать, к сожалению, не исполнится.

— Я не поеду на Аляску, — повторил я в пустоту.

— У тебя нет выбора. — Его уши покраснели, а нос начал подергиваться.

Я язвительно усмехнулся.

— Подай на меня в суд.

— Как мило! — Эммет захлопнул ноутбук. — То, что ты миллиардер, — отличный стимул. Как ты прекрасно знаешь, печать мертва. Как и твоя карьера, если ты решишь разорвать контракт.

Мой позвоночник напрягся. Как, черт возьми…?

Должно быть, вопрос был написан у меня на лице, потому что ответ последовал незамедлительно.

— Не будь таким шокированным — ты вызвал большой интерес у компании. Особенно у наших сотрудниц. — Он оперся локтями на стол между нами, разглядывая мое лицо с неприкрытым удовлетворением. — Несколько месяцев назад я спрашивал себя, почему Риггс никогда не просил о повышении зарплаты? Ты, безусловно, наш самый известный фотограф, с наибольшим опытоми репутацией. И при этом ты даже не снимаешь жилье в городе. Мы отправляем твои чеки и налоговые формы на абонентский ящик. Мне было любопытно узнать о твоем финансовом положении. Я подумал, что только тот, кто не нуждается, может так небрежно относиться к своей зарплате. Поэтому я начал немного копать. Это оказалось несложно. В Discovery есть почти вся твоя информация.

Я сел обратно. Мышцы на моей челюсти подпрыгнули.

— Ты следил за мной.

Он надменно надулся.

— Не льсти себе. Большая часть информации была доступна в интернете.

— Лжец. Они скрыли мое имя от прессы, — сказал я сквозь стиснутые зубы. Мой дед позаботился об этом, чтобы защитить меня. Слава была ужасной вещью. Он не желал ее своему единственному внуку.

— В основном да. Но одна публикация не помогла. И этого было достаточно. Как бы то ни было, мне не помешает несколько лишних баксов, когда я выиграю судебный процесс. Уверен, мне не нужно говорить тебе, что в финансовом плане у нас дела идут ужасно. Каждый год наш бюджет уменьшается, — угрюмо сказал он, вскидывая руку. — А в моем распоряжении уже есть целая команда юристов. С таким же успехом я могу их использовать.

— Есть только одна проблема. — Я погладил свою челюсть.

Он поднял чашку с кофе и сделал глоток. Он даже пил самодовольно.

— И в чем же, скажи на милость, она может заключаться?

— Я женюсь. — Я откинулся на спинку кресла, продемонстрировав ему свою самую самодовольную ухмылку. — У меня есть невеста. Бросить ее и уехать почти на год? — Я хмыкнул. — С ней это не прокатит. Она вздорная. — Если "вздорная" означало "ненормальная", то я попал в точку.

— Ты? — Эммет отхлебнул кофе и в панике наклонился вперед. — Невеста? С каких пор?

— Вчера около часа ночи. — Я погладил подбородок, наслаждаясь его страданиями, хотя и собирался за них жестоко поплатиться. — Называй это судьбой, Эммет, но я нашел ту самую.

— Это так…

— Романтично? — предложил я.

— Удобно. — Он надулся, как девка, которой только что сказали, что она не может сделать пластику груди на шестнадцатилетие. — Я тебе не верю.

— Ты ранил меня, Эммет. Я думал, мы доверяем друг другу. — Я сморщил лицо, притворяясь опустошенным.

— Если это правда, то это значит, что ты больше не сможешь ездить в длительные командировки за границу. Ни в Йемен, ни в Боливию, ни на Сейшельские острова. Верно? — бросил он мне вызов.

Ладно. Возможно, я не продумал операцию «Послать Эммета». Но теперь было слишком поздно отступать. Даже ценой совершения немыслимого.

— Максимум две недели. — Я добродушно ухмыльнулся, зная, что это сводит его с ума. — Не могу оставаться вдали от нее дольше этого срока.

Я не был уверен, как ее зовут, но это было чистой воды семантикой.

— Так ты просто собираешься отказаться от разнообразия? — Он посмотрел на меня. — Это на тебя не похоже.

— Она того стоит. — Кем бы ни была эта вымышленная леди.

Он прищурился, пытаясь понять, что я несу чушь.

— Расскажи мне о своей таинственной любовнице.

Я должен был думать на ходу, поэтому мои мысли естественным образом перешли к той единственной (и неповторимой) женщине, которая просила моей руки в браке.

— Она работает в новостной индустрии, — размышлял я, пытаясь вспомнить, какой была Мэри Поппинс. — Умная. Причудливая. Ходячий секс. — Если секс будет в миссионерском стиле и в темноте. Пока оба участника размышляли о погоде. — Англичанка.

— Англичанка? — повторил Эммет, глядя на меня с нескрываемым удивлением. — Это слишком сложно, чтобы выдумать. Обычно ты не запоминаешь цвет волос людей, не говоря уже об их национальности. Хочешь сказать, что ты действительно помолвлен?

Очевидно, благодаря твоей жалкой заднице.

Я кивнул.

— С женщиной?

— Ага.

Я сделал заметку проверить ее местоимения, если встречу ее снова. Не то чтобы она когда-нибудь узнала, что я обручил нас для собственного удобства.

— И мы все сможем увидеть и познакомиться с ней, с этой твоей воображаемой англичанкой? — Эммет обвел ручкой воздух.

— Во плоти. — Я встал и сунул телефон в карман. Лучше уйти, пока он не начал задавать мне сложные вопросы о ней. Или вообще задавать вопросы.

— Как зовут эту девушку? — Глаза Эммета все еще косились на меня, пока я шел к двери. — Я бы хотел навести о ней справки. Ну, знаешь, раз уж на кону такие большие деньги.

Я замер на месте.

Это была Дейдра или Дарлин? В имени определенно была буква "Д".

— Дезри. — Черт. Это точно было не оно.

— Красивое имя, — скептически произнес Эммет, прокручивая его на языке. — Дезри.

Так, вторая мысленная заметка: сказать этой чертовке, чтобы она сменила имя, если хочет получить визу.

И еще — неужели я действительно рассматривал идею жениться на этой сумасбродке по-настоящему? Очевидно, да, потому что она была из тех женщин, которые точно скажут Эммету, что мы не женаты, если он когда-нибудь найдет ее.

— А фамилия? — спросил он.

— Ты собираешься попросить ее социальную страховку и страницу в Википедии? — Вместо ответа я решил, что нападение — лучшая защита. — Я не собираюсь нарушать ее личную жизнь, чтобы ты мог поразвлечься.

— Не волнуйся, я намерен провести тщательную проверку, чтобы убедиться, что у Дезри хорошая, правильная, настоящая фамилия. И очень скоро.

Зная тебя, ты посадишь частного детектива на мою задницу, как только я выйду отсюда.

— Она существует, — выдавил я из себя. — Так что это не проблема.

— Хорошо. Дай мне знать, когда определишься с датой. Для свадьбы, я имею в виду. Нам нужно обсудить твои отпускные дни.

— Хм. Отпускные дни. Конечно, да. — Я закрыл за собой дверь и направился к лифту. — Увидимся позже. К сожалению, — пробормотал я.

Меня волновало не то, что я подам в суд, а то, что он сможет получить деньги. Меня беспокоил тот факт, что я стану миллиардером на глазах у всего мира. Моя жизнь уже никогда не будет прежней. Каждое общение, каждая встреча, каждая сделка будут сопряжены с неизвестностью о том, какие мотивы были у людей по отношению ко мне. Нет. Я зашел так далеко, не раскрыв свою грязную богатую личность. Я не собирался терять свою безмятежную реальность из-за пристрастия Эммета к власти.

Это означало, что я должен был сделать предложение совершенно незнакомому человеку.

Либо это, либо ехать на Аляску.

А я точно не собирался ехать на Аляску.

4

РИГГС

Я провел поездку на метро до штаб-квартиры WNT так, чтобы не залезть с гипервентиляцией в сумку какого-нибудь парня из "Макдоналдса", и это большая победа в моей книге.

Я не был похож на своих друзей Кристиана и Арсена, у которых вечный стояк на грязные конфликты. Эти двое могли устроить драку в пустой комнате. Антипатия была их страстью.

Я вышел на Тридцать четвертой улице и вошел в главную приемную WNT. Пузатая секретарша приветствовала меня.

— Добро пожаловать в WNT News Corp! Чем я могу вам помочь?

Можете меня убить. Я доплачу вам, если вы сделаете это быстро.

— Я здесь для… — Делия? Давина? Дилейни? — Ассистентки Гретхен Битти.

— Которая? У нее их шесть.

Шесть? «Д» была более требовательной, чем Диснейленд. Но это меня не удивило.

— Англичанка, которая выглядит как сексуальная монашка. — Я прислонился бедром к стойке, нетерпеливо покачивая ногой.

— Сексуальная монашка? — Женщина наклонила голову, явно озадаченная. Я иногда забывал, что большинство людей не черпают свои аналогии и культурные ориентиры из Pornhub.

— Ну, знаете, одевается консервативно, на каблуках и все такое. У нее красивые… — Я прижал руки к груди в жесте взвешивания арбузов. Упс. Я снова это делаю. Слишком откровенный — Волосы.

Это не было ложью. Я вспомнил, что у нее блестящие волосы. Потому что мне стало интересно, как бы они выглядели, намотанные на мой кулак.

— Какого они цвета? — Секретарша сузила глаза.

— А? — В моей голове пронеслись воспоминания о впечатляющих формах англичанки. Она действительно была секс-бомбой, и ей удавалось выглядеть по-европейски шикарно, как никому другому. Жаль, что так вышло с характером.

— Ее волосы, сэр.

— О. Коричневые. Интересный оттенок коричневого. Как… — Не говори ерунды. — Грязь.

Хотя мне не грозило отвоевать у Пабло Неруды место короля причудливой поэзии, Энола Холмс собрала все воедино.

— Это была бы Дафна. — Дафна! Я знал, что это имя на букву "Д". — Я ей позвоню. Как вас представить?

Парень, который трахнул ее начальницу у нее на глазах, а затем продолжил оскорблять ее. Дважды. А потом отклонил ее предложение руки и сердца. Вот фото моего члена, на случай, если ей нужно освежить в памяти.

— Риггс. — Я прочистил горло. — Риггс Бейтс.

Я подождал, пока секретарша соединит меня с Дафной на коммуникаторе. После быстрого звонка меня отправили на тридцатый этаж. Женщина, ожидавшая у лифта и представившаяся четвертым помощником Гретхен, привела меня в кабинет Дафны. Там я обнаружил женщину, которую собирался сделать своей невестой, рисующую красной краской для пальцев дорожный конус, стоя в коробке из-под обуви Crocs. Она кричала в телефон, зажатый между плечом и ухом.

— Я все прекрасно понимаю, Чарли! Не нужно еженедельных отцовских ободряющих речей. Хотела бы я сказать Гретхен, чтобы она засунула свое отношение в задницу…

Кто такой Чарли? Неважно. Мне доставляло неизъяснимое удовольствие видеть ее такой. Я знал ее тип. Она была одержима своими дорогими волосами, дорогой обувью и дизайнерскими платьями. Ее представление об искусстве, вероятно, сводилось к контурной пластике лица.

Я вошел в ее кабинет, прислонился к двери и усмехнулся. Она не подняла глаз, слишком увлеченная своим занятием.

— …боюсь, сегодня не смогу прийти на наши посиделки. Поднимите за меня пинту…

Ничуть не удивившись тому, что людям в ее жизни нужен алкоголь, чтобы увидеть следующий день, я решил заявить о себе и покончить с этим.

— Это выглядит… — Почти так же странно, как твое поведение прошлой ночью. — Терапевтично.

Она подняла глаза, ее рот комично приоткрылся.

— О. Это ты. — Она скривила рот в отвращении и бросила телефон на стол. — Офис Гретхен в конце коридора.

Она думала, что я пришел к Гретхен. Я почти забыл о существовании последней.

— Работаешь над рекордом Гиннесса для самого эксцентричного куска мусора? — спросил я, чтобы завязать приятную болтовню.

Она не поднимала глаз от маленького конуса, завернутого в коричневый папье-маше. Кончик ее языка высунулся из-за края рта.

— Я делаю диораму для научного проекта Лирик. Она хочет действующий вулкан.

— Кто такая Лирик?

— Ребенок твоей любовницы, придурок. — Она опустилась на корточки, чтобы взять еще красной краски.

— Ребенок? — Я оттолкнулся от двери и вошел в комнату. — Разве не она должна этим заниматься?

Судя по смертельному взгляду, которым окинула меня Дафна, я понял, что семья Битти мало что делает сама. Учитывая, что у нее было шесть помощниц, я бы удивился, если бы Гретхен сама подтирала свою задницу. Мэри Поппинс должна быть благодарна Гретхен за то, что та не может физически перенести на нее свои месячные спазмы.

Я опустился на стул в ее кабинете. На столе у нее лежали блок-схемы с блокнотами, разложенными по пастельным цветам, почерк был безумно аккуратным, а на доске вдохновения были приколоты особняки в Хэмптоне и сумки Birkin. Гретхен не шутила. Она была социальным альпинистом. Я всю жизнь рос среди обеспеченных женщин, и единственными, кто сходил с ума по дорогостоящему дизайнерскому барахлу, были только недавно разбогатевшие.

— Я пришел сюда, чтобы продолжить наши переговоры. — Я открыл крышку пластикового контейнера на ее столе, чтобы посмотреть, что внутри. Ягоды. Подумал. Похоже, она была из тех женщин, которые считали углеводы смертным грехом.

— Наполни эту пустую бутылку пищевой содой и красным пищевым красителем. — Она указала подбородком вправо от меня, где стояла картонная коробка с ингредиентами. — Не добавляй уксус. Она должна будет принести его в школу отдельно.

Я взял пустую бутылку из-под воды и принялся за работу.

— Ну что. Уже рассказала кому-нибудь, что застала Гретхен Битти, трахающуюся с панком? — спросил я в разговоре.

Дафна все еще рисовала окровавленный табурет, который она называла вулканом.

— Во-первых, я считаю, что ты слишком стар, чтобы называться панком. Неудачник, наверное, больше подходит по возрасту.

Вот почему тебе приходится шантажировать людей браком, милая.

— Отвечая на твой вопрос, скажу, что в настоящее время я подыскиваю место для интервью. — Она расплылась в улыбке, способной заморозить солнце и соседние планеты.

— И как тебе это удается? — Я приподнял бровь.

Она посмотрела на коробку из-под обуви, в которой стояла, а затем на меня.

— Ну, у меня хорошие новости. — Я использовал воронку на ее столе, чтобы пересыпать пищевую соду в бутылку.

— О? — Она подняла с пола мокрое полотенце и вытерла руки. — В прошлый раз, когда ты приходил, единственное, что произошло хорошего, — это то, что я едва избежала удушения своей начальницей. Не благодаря тебе, конечно.

— Черт, Поппинс, это был сексуальный намек? — Я рассмеялся.

— Вряд ли. — Она нахмурилась, а потом покраснела. — Это также не было сексуальным намеком, так что веди себя прилично.

Боже мой, ее рот был более забавным, чем у ее босса. И она даже не обхватывала мой член.

— Вообще-то, я должен признаться. Я не кончил. — Я приложил руку к сердцу. — Ты испортила мне настроение.

— Корзина с соболезнованиями уже в пути. — Она развязала фартук на талии. Под ним оказалось плиссированное платье длиной до щиколоток, делавшее ее похожей на строгую гувернантку, которая была в нескольких минутах от того, чтобы отлупить сироту за то, что он попросил еще каши. Заниматься сексом с этой женщиной было, наверное, так же волнительно, как заполнять годовую налоговую декларацию.

— Вода готова. — Я закрутил крышку бутылки с пищевой содой и положил ее в коробку. — Слушай, я готов пересмотреть всю эту историю с женитьбой.

Она вышла из диорамы и понесла ее к открытому окну, каждое ее движение было направлено на то, чтобы сдержать удивление и радость.

— Почему?

— Не беспокойся о причинах.

— В чем дело? У тебя неприятности? Ты сделал что-то незаконное? — Она облокотилась на шкаф с документами, ее тон был размеренным и четким.

— Ты имеешь в виду в целом или в последнее время, так, чтобы тебя можно было уличить?

Она нахмурилась.

— Все три.

— Я не сделал ничего такого, что могло бы доставить нам неприятности.

Во всяком случае, не в последнее время.

— Ты же знаешь, что я не могу тебе заплатить. — Ее глаза еще больше потемнели. Они были самыми близкими к фиолетовым, которые я видел у человека, и я поборол желание подтащить ее к окну, к естественному солнечному свету, и сфотографировать их, чтобы посмотреть, как они будут выглядеть в моем объективе.

— Мне не нужны твои деньги.

Она изогнула бровь, медленно оглядывая меня. Дафна была неистощима на деньги, и это сильно ее отталкивало. По крайней мере, не было никакого риска, что мы действительно поладим.

— Позволь с тобой не согласиться.

— Слушай, Поппинс, ты хочешь жениться или нет?

— Нет, — решительно ответила она, а затем, немного подумав, закатила глаза. — Но боюсь, что придется. Сначала я хочу, чтобы ты рассказал мне, что заставило тебя передумать.

Она не собиралась оставлять это без внимания, а у меня не было настроения танцевать этот танец в течение следующих нескольких часов. К тому же мне нужно было выбраться из ее кабинета. Тут пахло, как в свечном магазине.

— Если хочешь знать, мне нужна невеста как предлог, чтобы задержать меня в Нью-Йорке на некоторое время. По работе.

— О, у тебя есть работа. Чудесно. — Она выглядела удивленной. — Чем ты занимаешься?

— Я фотограф для журнала Discovery.

Она приподняла одну бровь. Очевидно, она ожидала услышать ответ о торговле маленькими детьми и смертельными наркотиками через границу.

— И как тебе поможет жена?

— Мой босс не сможет навязать мне восьмимесячное пребывание в глубине Аляски. Видимо, это задание подходит для одинокого человека без обязанностей. А мне нужна ответственность. Какой-то багаж. Вот тут-то ты и подходишь.

Она смотрела на меня с энтузиазмом заключенного, приговоренного к смертной казни.

— Я всегда хотела быть чьим-то бременем.

— Если тебе станет легче, я уверен, что ты и так им являешься.

Покачав головой, она застонала.

— И как ты себе это представляешь?

Ее враждебность меня мало-помалу заводила. Я никогда не встречал человека, настолько невосприимчивого к моим чарам, к моей внешности; эту женщину, честно говоря, интересовала только высокая мода и мужчины с глубокими кошельками. Если бы она только знала, что стоит перед мужчиной, который стоит больше, чем весь этот квартал и его продавцы вместе взятые.

— Установим ожидания и некоторые основные правила. — Я широко раскинул руки.

— Правила. — Она нахмурилась и постучала себя по подбородку. — Мне нравятся правила.

— Шокирует.

— Ты довольно груб, знаешь ли.

— Ты назвала меня неудачником, — напомнил я ей.

— Как еще можно описать мужчину, который крутит роман с замужней женщиной?

— Похотливый, — ответил я, подняв ладони вверх. — Виновен, между прочим.

— Невероятно. — Она откинула голову назад, закрыв глаза. — Твои правила. Начни их перечислять, пожалуйста.

— Первое — не ловить чувства. Я ужасен в качестве мужа. Я не плохой парень. Но я и не верный. Я едва могу поддерживать отношения с моими внутренними органами, не говоря уже о другом человеке. И уж точно в моем теле нет надежных костей. Если мы поженимся, мне нужно, чтобы ты помнила, что все это только для показухи. Я буду волен заниматься внеклассной работой с другими людьми и путешествовать, как мне заблагорассудится.

Она уставилась на меня со странным выражением лица, а затем издала хриплый сексуальный смех.

— Боже правый, ты серьезно. — Она закрыла рот рукой. — Будьте уверены, мистер Бейтс, мне не грозит опасность влюбиться в вас.

Эта женщина была не слишком хороша для моего самолюбия. От количества скромного пирога, который она запихивала мне в рот, меня начинало подташнивать.

— Напомни мне, почему я тебе так противен? — Я был жаден до наказаний. Может, пришло время попробовать БДСМ? Наверняка эта женщина с удовольствием отшлепает меня, если я попрошу ее об этом.

— Ну, во-первых, у меня есть кое-какие отношения с другим человеком. Прежде чем ты спросишь — выйти за него замуж не вариант. Во-вторых, даже если бы его не было… — Она замолчала, расправив плечи. — Без обид, но ты не в моем вкусе. Мне нравятся амбициозные, целеустремленные, элегантно одетые мужчины с безупречными манерами и благородной родословной.

— То есть ты хочешь выйти замуж за богатого засранца, — перевел я, поглаживая подбородок. — Знаешь, Дафна, мне кажется, ты моя любимая феминистка.

Она скрестила руки, ее взгляд стал еще глубже.

— Я не собираюсь защищать перед тобой свои моральные принципы.

— Спасибо, черт возьми. — Я перекинул лодыжки через ее стол и сел поудобнее. — Я нахожу мораль слишком скучной и зажатой, чтобы ее сохранять.

Еще один многострадальный вздох вырвался у нее.

— Что-нибудь еще?

— Да. — Нет, но мне нужно было притвориться, что я думал об этом больше, чем о поездке в метро. — Не проси у меня ни пенни. У меня их нет.

— Условия приняты, — сказала она. — Теперь моя очередь.

— Ударь меня этим.

— Ты должен подписать мое прошение о визе и присутствовать на наших встречах и собеседованиях в Госдепартаменте США. Убедись, что мы соблюдаем все их требования. Я знаю немало людей, которые это делали.

Легко и просто. Худшее, что может случиться, если нас поймают, — это штраф и общественные работы, а ее депортируют. В мире было слишком много настоящих преступников, чтобы сажать нас двоих за решетку.

— Принято. Теперь перейдем к самому интересному. Когда мы разведемся, Дафни?

— Я Даффи.

— Будь здорова.

— Нет, это мое имя. Все мои друзья зовут меня Даффи. Полагаю, ты тоже должен.

— Отлично. Когда мы разведемся, Даффи?

— Дело вот в чем. — Она облизала губы. — На получение грин-карты у меня может уйти до тридцати шести месяцев…

— Три гребаных года? — прошипел я. — А разве ты не должна за это время получить временный штамп в паспорте или что-то в этом роде?

— Ну, да, должна. Но потом, если мы продержимся два года, то это займет не больше двадцати четырех месяцев, и докажем, что наш брак законный…

Я поднял руку.

— Наш брак не будет законным.

— Да ладно. Они же не могут этого знать. — Она пренебрежительно махнула рукой в мою сторону. — Подумай об этом. Я могу помочь тебе с тем, что тебе нужно на работе. — Она оттолкнулась от шкафа и зашагала взад-вперед, пытаясь придумать еще больше плюсов.

— О! — Она остановилась, щелкнув пальцами. — Гретхен уже упоминала, что у тебя нет жилья? Ты мог бы временно пожить у меня. Мой холодильник полон, а диванчик вполне удобен.

— Полон? — Я поднял контейнер с ягодами. — Нет, спасибо.

— Тебе, должно быть, нужно место для сна. — Она нахмурилась.

— Найти место для ночлега никогда не было проблемой. — Я мог бы купить целый проклятый отель, если бы захотел.

— Но зачем просить об одолжениях? Тебе сколько? Тридцать восемь? Сорок? — Она просканировала меня с ног до головы.

— Тридцать семь. — Мое эго было пылью и далеким воспоминанием в этот момент.

— Верно. — Она вежливо улыбнулась, продемонстрировав потрясающую белоснежную улыбку и ноль тепла за ней. — Прости.

Я не мог понять ее. Почему она не могла выйти замуж за своего главного героя?

Может, он не был американцем? Каким бы он ни был, мне не нужен был ревнивый бойфренд. С другой стороны, если мы с Даффи ведем этот разговор, то нет никаких шансов, что парню действительно наплевать. Я никогда не был влюблен, но оба моих лучших друга были отвратительно и счастливо женаты, так что я знал, как выглядит любовь. Если бы Арья или Винни спонтанно решили выйти замуж за кого-то другого, оба жениха были бы разбросаны по всему Нью-Йорку в виде кубиков в рамках охоты на мусор в стиле CSI.

Я засунул в рот несколько ягод, вертясь в ее кресле, как ребенок.

— Вот что я тебе скажу. Давай сначала дождемся твоей временной визы. Это даст тебе время найти работу, которая будет тебя спонсировать. И если все получится — не обижайся, но я бы не стал ставить на это свои фишки, — мы сможем оставаться женатыми до тех пор, пока твоя грин-карта не будет получена. Если нет, ты дашь мне развод. Хороший и быстрый, или я расскажу властям, что ты меня шантажировала. Последнее предложение.

Она выглядела так, словно собиралась возразить: сначала открыла рот, потом неохотно поджала губы. Наконец она кивнула.

— Справедливо.

Я встал и протянул руку в ее сторону. Она посмотрела на нее так, словно я предлагал ей хламидиоз. Ее настырность начинала действовать мне на нервы. Я уже почти отстранился, когда она, видимо, решилась и вложила свою руку в мою. Ее рукопожатие было холодным и сухим. Ее красота, к сожалению, была растрачена на одну из самых ужасных женщин, которых я имел несчастье встретить.

То, что Даффи презирает меня, было отличной новостью для нас обоих. Меньше всего мне было нужно, чтобы моя невеста терпела меня.

— Как ощущения? — Я заглянул в ее фиолетовые глаза.

— Что ты чувствуешь? — Она хмурилась.

— Заражение генитальным герпесом через рукопожатие.

Если ей и понравилась моя шутка, она решила показать это, заметно поперхнувшись. Она отступила назад и вытерла руку о платье.

— Не будь таким заносчивым. Я обещаю держать свои венерические заболевания при себе.

— Я ценю это.

— О, и Дина?

— Даффи.

— И еще кое-что.

— Да? — Она выглядела так, будто готовилась к удару.

— Насколько ты готова изменить свое имя на Дезри?

5

РИГГС

Позже вечером я заглянул в Brewtherhood, бар, который облюбовали стареющие хипстеры. В нем не было ничего особенного, кроме того, что он был слишком запущенным, чтобы привлекать туристов, а плейлист сильно отклонялся в сторону музыки 90-х и начала 2000-х годов.

Арсен, Кристиан и я сели за барную стойку. Пока я был в городе, я ночевал у Кристиана. Так как я только что обручился, я ломал голову, как креативно сказать ему, что его спальня понадобится еще на несколько недель, пока мы с Даффи будем укладывать узел и оформлять документы. Ни за что на свете я не собирался делить замкнутое пространство с Круэллой де Виль. Совместное проживание в городе казалось мне слишком большим.

Жены обоих моих друзей были отличными находками, хотя и по-разному. Арья Кристиана была властной, нахальной, на красных каблуках, стремящейся к завоеванию мира, а Винни Арсена — голубоглазой актрисой с южным говором и лучшими персиковыми пирогами на Восточном побережье. Они обе, казалось, спокойно отнеслись к тому, что я использовал их квартиры в качестве хостелов. Арсен и Кристиан хотели, чтобы я убрался с их глаз долой, чтобы они могли беспрепятственно продолжать ласкать ноги своих партнерш.

— Что я могу вам предложить, господа? — Новая барменша с острыми зелеными волосами и коллекцией пирсингов подмигнула мне, передвигая подставки по барной стойке.

Я заказал местный сорт пива, Арсен — японское пиво, а Кристиан — виски.

— Уже иду. — Она поклонилась мне через плечо, подмигнув при этом.

— Эта новенькая кажется очень веселой. — Я похлопал себя по джинсам. — Она только что украла мой бумажник или что-то в этом роде?

— С какой целью? Ты похож на парня, который хранит в нем только жевательную резинку и абонемент в Costco. Нет, ты ее уделал, — любезно пояснил Арсен, подперев локтем книгу по астрономии.

— Блядь.

— Верно подмечено. — Кристиан набирал электронное письмо на своем телефоне.

— Когда? — Я обещал или не обещал своим друзьям прекратить перепихиваться со здешним персоналом. Качественные, тихие дайв-бары становились труднодоступными в центре города.

— Между Чили и Мозамбиком, — ответил Кристиан, неохотно оторвав взгляд от телефона. — Она спрашивала о тебе дюжину раз после твоего отъезда. Очевидно, ты сказал ей, что тебе осталось жить один год и что у тебя миссия — путешествовать по миру, так что никаких отношений для тебя.

Это было похоже на то, что я сказал бы, застегивая штаны на выходе.

— Мы подумали, что ты ее не вспомнишь, поэтому сказали, что у тебя амнезия.

— Спасибо, приятель. — Я похлопал его по плечу.

Он отпихнул меня.

— Вместо того, чтобы благодарить меня, перестань кормить женщин дерьмовыми историями. Мы устали разгребать твой бардак, Бейтс.

Что еще я должен был им сказать? Правду?

— Ты замечательный, милый, действительно замечательный, но из-за поганого детства и глубоко укоренившейся проблемы брошенности я предпочел бы пировать на собственной ноге в течение следующей недели или около того, чем привязываться к другому человеку.

После того как напитки были поданы, а барменша надула губки и сказала, что всегда будет рядом, если мне понадобится поговорить, Кристиан повернулся на своем табурете в мою сторону.

— Так когда начнется твое новое задание?

— Ты имеешь в виду, когда я уеду из твоего дома? — Я опрокинул пиво в рот.

Он покрутил янтарную жидкость в своем стакане.

— Ты свободно говоришь на языке Кристиана Миллера.

Это был мой шанс сообщить им новость.

— Вообще-то, раз уж ты об этом заговорил, то, возможно, пройдет минута-другая, прежде чем я займусь своим следующим проектом.

— Дай угадаю, тебе запретили въезд в большинство цивилизованных мест за то, что ты оплодотворяешь местных жителей и вызываешь перенаселение. — Арсен переключил телефон, чтобы проверить, не написала ли ему жена. Он был так тщательно выпорот, что я удивился, как она не использовала его яйца в качестве дверного молотка.

— И это тоже. Но в основном… — Я плюхнулся обратно на табурет, широко раскинув руки с победной ухмылкой. — Я женюсь.

Кристиан расплескал виски по всему бару.

Тихий, скептический взгляд Арсена, наблюдавшего за мной из-за бутылки пива, впился в мою кожу.

— Ты же понимаешь, что шутка должна быть смешной, — проворчал Арсен.

— Это не шутка. — Я покачал головой. — Я женюсь.

— Извини, но я не куплюсь. — Кристиан пришел в себя, вытирая подбородок салфетками, которые он достал из-за барной стойки. — Ты. Брак. Тот факт, что ты ставишь эти два понятия в одно предложение. Ты перепрыгнул акулу.

— Ты не только перепрыгнул ее, ты даже не в одном водоеме с акулой. — Арсен поднял пиво в знак согласия. — У тебя нет способности узнать женщину, с которой ты переспал в прошлом месяце. Дважды. А если ты попробуешь начать с моногамии, то, скорее всего, полностью загубишь эту концепцию.

— Жаль разочаровывать вас, дамы, но я скоро стану захваченным мужчиной.

Скорее, заложником.

— Мы будем делать это какое-то время? — Кристиан указал бармену на еще одну порцию напитков. — Потому что, как уже было сказано, эта шутка не смешная. Будь серьезным.

— Я серьезно. — Я опрокинул в себя весь напиток. — Что сложного в том, чтобы представить, что я женюсь?

— Мне легче представить, как ты срешь в собственную руку и хлопаешь. — Арсен прищурился, словно просматривая в голове фильм о ситуации. — Честно говоря, ты, похоже, счастлив, хлопая по собственному дерьму.

— Приручить тебя — все равно что пасти стадо с шестью упаковками Bud Light, — объяснил Кристиан, используя неудачную аналогию. — Ни одна женщина в здравом уме не выйдет за тебя замуж. Подожди. — Его лицо омрачилось. — Она в здравом уме, да? Она совершеннолетняя, полностью созревшая и не живет в закрытой психиатрической клинике? Законы штата Нью-Йорк довольно строги на этот счет.

Весело улыбаясь, я покопался в передних карманах и достал два средних пальца, выставив их в сторону Кристиана.

— Заметь, ты не ответил на мой вопрос. — Сквозь его прищур я видел, что он уже подсчитывает залог, который они внесут за мою задницу, если меня арестуют.

— Хотя, конечно, у меня не так много опыта в отношениях, мое остепенение не более возмутительно, чем то, что вы двое поженились. — Я содрал наклейку с барной стойки, тихо, но основательно разозлившись. — Если уж на то пошло, я никогда не был грубым или жестоким со своими партнерами. — Я устремил на Кристиана пристальный взгляд. — И я никогда ни над кем не издевался. — Мой взгляд переместился на Арсена. — Я всегда стараюсь прощаться с минимальным ущербом. По сравнению с вами обоими я просто нежная душа.

— Нежная душа, которая хранит банки со своим пердежом в бруклинской кладовке с тех пор, как мы учились в девятом классе. — Кристиан поднял свой новый стакан с виски в жесте, напоминающем микрофон.

— Когда-нибудь они будут стоить целое состояние. — Я нахмурился. — Как ты думаешь, когда будущим ученым понадобится что-то узнать о диете двадцать первого века, к кому они обратятся?

— Хороший вопрос. — Арсен сделал вид, что размышляет над этим. — О нашем поколении почти ничего не известно. Я бы хотел, чтобы они уже изобрели интернет.

Я сделал мысленную пометку вернуть этих друзей в магазин и купить новых, менее спорных.

— Продолжайте смеяться над моими бизнес-авантюрами. Однажды я смогу выпустить содержимое одной из этих банок в вашем доме.

Они оба сдвинулись на своих табуретах, вероятно, вспомнив, сколько чили кон карне я съел за те дни, когда наполнял эти банки. На самом деле я хранил их не для антропологических экспериментов. Я хранил их, потому что эти знания забавляли моих друзей, и, несмотря на то, что мы часто устраивали друг другу гадости — без всякого каламбура, — мне нравилось видеть людей, которые были мне дороги, счастливыми.

— Вернемся к теме — так ты действительно женишься? — Арсен поднял на меня глаза.

— Да. — Я допил свой напиток и тут же потянулся за второй бутылкой. — Но ты прав, есть одно условие. Ей нужна грин-карта.

Кристиан нахмурился.

— И это твоя проблема? Ты же не обрюхатил ее, верно?

Я вздрогнул. От одной мысли о прикосновении к Дафне меня выворачивало наизнанку. Она наверняка попросила бы меня искупаться в Purell и предварительно глубоко прочистить член.

— У нас не будет отношений. Я делаю ей одолжение.

— А что тебе за это будет? — настаивал Арсен.

— Она поймала меня на том, что я прижал ее начальницу, и шантажировала меня этим. Начальница замужем и имеет высокий статус, — объяснил я. — Оказалось, что она подобрала идеальный момент. Мне нужно место. Ответственность. Оправдание, чтобы не выполнять дерьмовое задание, о котором просит меня Discovery.

— Тебе нужна ответственность? Заведи гребаного хомяка, — посоветовал Арсен.

— Ты же понимаешь, что это федеральное преступление. Тебя, блядь, могут оштрафовать. — Настала очередь Кристиана обделать весь мой парад.

— С каких это пор Риггс заботится о деньгах? — вслух поинтересовался Арсен. — С тех пор как мы с ним познакомились, он все время враждует с этой концепцией.

— Нам обоим нужна эта история для прикрытия, — мягко сказал я. — Это готовая сделка.

— Ты роешь себе яму размером с бассейн. — Кристиан нахмурился.

— Больше места для меня. — Я опрокинул пиво в знак одобрения.

Кристиан указал на меня своим бокалом.

— Ты не можешь просто жениться ради грин-карты. Существуют правила, нормы; тебе придется соответствовать определенным требованиям, чтобы она могла получить визу.

— Объясни ему это, — подначивал Арсен, на его губах играла жестокая ухмылка. — Простыми словами. Может быть, иллюстрациями на салфетке.

Моя ухмылка расширилась. Они поносили меня, потому что я хорошо выглядел, был богат и работал на любимой работе. Кристиан, тем временем, вкалывал, чтобы поддерживать свой образ жизни, а Арсен делал то, что делал, из-за глубоких проблем с отцом.

— Во-первых, вам придется жить вместе, — объяснил Кристиан. — И иметь счета за коммунальные услуги, на которых будут указаны оба ваших имени.

— Это не проблема. — Я отмахнулся от этой новости.

Вообще-то, это была ОГРОМНАЯ, мать ее, проблема, но я уже столько дерьма от них получил из-за этого дурацкого брака, что не отступал из принципа. — Она уже предложила мне переехать к ней. Что еще?

— Вам нужно будет наладить какую-то совместную историю. Вам придется делать совместные фотографии, знакомить друг друга с людьми, которые живут в вашей жизни, заказывать совместные отпуска, в общем, все это, — продолжил Кристиан. — Где-то в Интернете есть список, и он обширный. Сотрудники иммиграционной службы — не лохи. Им потребуются документы, подтверждающие вашу историю. Я могу направить вас к своей коллеге. Она — звездный иммиграционный адвокат, но стоит недешево.

Все это звучало напряженно. Гораздо более серьезно, чем Даффи заставила меня поверить.

Зеленоволосая девушка скользнула локтями по барной стойке и оказалась у меня перед лицом как раз в тот момент, когда я засовывал руки в кожаную куртку.

— Привет. Ты, наверное, не помнишь меня после всего, через что тебе пришлось пройти… с твоей срочной операцией… и амнезией…

Уставившись на нее, я притворился смущенным. На периферии Кристиан и Арсен щебетали, как две девочки-подростка, делящиеся секретом. Я не мог поверить, что эти засранцы втянули меня в побочный сюжет мыльной оперы.

— Но я хочу, чтобы ты знал: если тебе захочется с кем-то поговорить, я здесь. Моя тетя была в коме три дня, так что я знаю, как это бывает.

Господи Иисусе, мне нужно перестать врать, чтобы избежать необходимости звонить ей на следующий день. Или хотя бы вести заметки в телефоне, чтобы не лгать.

— Спасибо. — Я потянулся, чтобы сжать ее руку. — Ты никогда не узнаешь, как я это ценю.

Я встал, достал бумажник и бросил пачку денег на прилавок.

— Увидимся с вами, ублюдки.

— А ты разве не ночуешь у нас сегодня? — Кристиан выглядел озадаченным. Он был похож на мать, которой у меня никогда не было. — Арья сказала, что приготовит твой любимый жареный рис, но на этот раз ты должен не забыть забрать свое белье из стиральной машины. А то ты тут все провоняешь.

Внезапно я понял, что Даффи не совсем ошиблась, когда сказала, что иметь собственное жилье — не самая плохая идея. Все эти годы я считал, что снимать жилье в Нью-Йорке или, что еще хуже, покупать его — бесполезно, ведь я много путешествовал. Я не хотел искушаться комфортом и банальностью. Я жил жизнью акулы. Всегда в движении. Но у постоянного движения была и обратная сторона. Я был во власти своих друзей. Постоянно курсировал между ними, соблюдая их правила. Это было почти как продолжение моих лет в Академии Эндрю Декстера.

— Не-а. — Я засунул кулаки в карманы куртки. — Я останусь у нее.

— Уверен, что не смешиваешь бизнес с удовольствием? — Арсен изогнул бровь.

Если бы они только знали, что общество Даффи доставляет столько же удовольствия, сколько засовывание члена в миксер KitchenAid, установленный на самую высокую скорость.

— Уверен.

6

РИГГС

Следующей моей остановкой была квартира Даффи. Ее адрес я узнал у помощницы Гретхен номер пять, Труди. Номер Труди я узнал сегодня, когда она провела для меня большую экскурсию по WNT и предложила трахнуть ее в рот в комнате отдыха. Я не собирался принимать предложение Труди — ей было не больше двадцати двух лет, — но после того, как моя будущая невеста обращалась со мной как с ходячим, говорящим использованным презервативом, это было приятным бальзамом на мое уязвленное самолюбие.

Как и многие молодые профессионалы, Даффи предпочла жить в модном районе, в условиях, которые можно найти в канализации. В Нью-Йорке, если только ты не был очень богат, приходилось выбирать между местоположением и комфортом. Судя по изрисованному граффити и задымленному зданию, Даффи выбрала первое. Это место не понравилось бы ни черепашкам-ниндзя, ни тем более чопорным британцам.

Я явился в ее квартиру на втором этаже и проскользнул через входную дверь, когда туда вошел ее пожилой щеголеватый сосед. Его квартира находилась на том же этаже, и когда я остановился у ее двери, он с любопытством на меня нахмурился. Я постучал. Было уже довольно поздно. Я надеялся, что она не развлекается с прекрасным принцем. Я был не против поучаствовать в каком-нибудь действе, но ему, наверное, будет неприятно узнать новости, находясь в этом человеческом кубике льда.

Дверь распахнулась, и передо мной предстала моя будущая жена, одетая как средневековая проститутка.

Бордовое платье с лифом, золотые перчатки длиной до локтя и коса, похожая на корону. А еще у нее был пояс с мечом. Настоящий, как бог, меч на поясе.

Во что я вляпался в этом дерьме из "Игры престолов"?

— Риггс? — У нее открылся рот. Она выглядела так, будто увидела призрака. Точнее, того, кого она убила этим мечом и кто вернулся, чтобы преследовать ее.

— Я не вовремя? Ты собираешься убить Ланнистера?

— Что… как ты узнал мой адрес? — Ее тонкие брови нахмурились. Видно было, что я стал для нее нежеланным сюрпризом. Очень жаль. Нам предстояло многое распаковать, включая мой рюкзак, а вместе с ним и все мои пожитки.

Я прошел мимо нее, приглашая войти. Ее квартира была размером с туалетную комнату. Это должно было стать проблемой. Для нее, но не для меня. Я привык спать в нечеловеческих условиях.

— Прежде чем я отвечу, пожалуйста, подтверди, что меч, прикрепленный к твоему поясу, ненастоящий. — Я указал на ее талию.

— Этот? — Она протянула пластиковое оружие, помахав им между нами. — Фальшивый, как акцент Хилари Болдуин.

— Я не знаю, кто этот человек. — Но я был уверен, что она не изобрела какое-нибудь важное лекарство и не совершила прорыв в борьбе с глобальным потеплением.

— Конечно, не знаешь. — Она держала меч так, как держат ребенка, а не оружие. Очень хорошая новость для моих конечностей, поскольку я, похоже, умел действовать ей на нервы. — Мне бы не повезло, если бы ты разбирался в поп-культуре. А теперь расскажи мне, как ты нашел мой адрес?

— Мне его дала Труди.

— Как самонадеянно с ее стороны. Почему ты не спросил меня?

— Потому что эта мысль не приходила мне в голову, пока мы были в офисе WNT. Я спросил ее час назад.

— Ты обменялся номерами с коллегой твоей будущей жены? — Она быстро моргнула. — Ты что, с ума сошел?

Я широко раскинул руки.

— Каждый второй брак в западном мире заканчивается разводом, Поппинс. Мы определенно окажемся не на той стороне этой статистики. Никогда не кладите все яйца в одну корзину. Идешь куда-нибудь развлечься?

Я открыл ее холодильник. С одной стороны в контейнерах с датированными записками лежали салаты, с другой — домашние заправки в маленьких герметичных стаканчиках. Вода в бутылках. Свежие фрукты. А это… маринованные яйца? Или глазные яблоки ее врагов?

— Только что вернулась. — Она скрестила руки, злобно глядя на меня. — С ярмарки эпохи Возрождения.

— Любишь эту эпоху? — Я взял бутылку воды, закрыл холодильник ботинком и плюхнулся на ее диван.

— Да мне плевать на эпоху. — Она потопталась по крошечному помещению, потом остановилась передо мной, потянула за шаль, на которой я сидел, и обернула ее вокруг плеч, чтобы скрыть декольте. — Я пошла со своим парнем… бывшим парнем. Он очень любит пиво.

Не могу его винить, учитывая, с кем он встречается.

— Бывший парень, да? — Я приподнял бровь. — Чертовски неприятно рассказывать об этом своему жениху.

— Мой жених приударил за моей коллегой, — сказала она безразличным тоном.

— Технически, она приударила за мной. Что же заставило тебя тогда уйти? — Я откинулся на спинку кресла. — Уверен, даже ты не настолько мазохистка, чтобы добровольно тусоваться со своим бывшим парнем.

Она перестала топтаться на месте и бросила на меня неуверенный взгляд.

— Если я скажу тебе, ты будешь смеяться.

Положив руку на грудь, я сказал:

— Извини, что я тебя огорчаю, но я буду смеяться над тобой, несмотря ни на что. Это вырезано в моем генетическом алфавите. Лучше начать привыкать к этому.

Она вздохнула.

— Ну, во многом это было сделано для того, чтобы показать ему, что я не переживаю из-за внезапного разрыва. Мы обсуждали это несколько недель назад.

— А маленькая часть? — Я наклонил подбородок вниз, изучая ее лицо.

— Я всегда нахожусь в поисках идеальной американской вафли, и ярмарка Возрождения показалась мне подходящим местом.

— Идеальная американская вафля? Это был эвфемизм? Грязный? Может, мы все-таки поладим?

Она прошла к креслу и села, вытянув позвоночник и сложивруки на коленях.

— Когда я росла, то много слышала о том, что у американцев самые лучшие вафли в мире. На самом деле я не пробовала вафли лет до тринадцати. Я выросла, наблюдая за тем, как другие едят их по телевизору. Они всегда выглядели пушистыми, воздушными и просто… — Она замолчала, мечтательно глядя в потолок. — Идеальными. Что-то в симметрии вафель просто взывало ко мне. Поэтому, когда я переехала сюда, я решила найти ее. Идеальную американскую вафлю. Лучшее, что может предложить эта страна. Я использую любую возможность попробовать новые вафли. Я всегда заказываю их, когда прихожу в новую закусочную. С тех пор как я переехала в Штаты, я попробовала около сотни вафель.

Это было и впечатляюще, и необычно. Мне нравились люди с миссией. Даже если эта миссия заключалась в том, чтобы заболеть диабетом второго типа.

— Пожалуйста, скажи, что ты хранишь список мест на жестком диске и расставляешь их. — Я отпил остатки воды. — Так поступила бы Дафна Бейтс.

— Дафна Маркхэм, — строго поправила она. — И не будь смешным.

— Я принимаю это как "да".

Ее щеки порозовели, и она презрительно откинула волосы.

— Вообще-то, список находится в журнале.

Я прижал костяшки пальцев к губам, подавляя смех.

— Страницы заламинированы, не так ли?

— А если и так? Несчастные случаи происходят постоянно. Лучше перестраховаться, чем потом жалеть.

Теперь я смеялся во весь голос. Я не мог поверить, что этот человек существует на самом деле. Я думал, что такие женщины, как она, существуют только в фильмах с Колином Фертом, где ему требуется два мучительных часа, чтобы завоевать ее, хотя у нее нет никаких искупительных качеств, кроме причудливости.

— Ну и как тебе вафли на ярмарке Возрождения? — Я наклонился вперед, странно заинтересованный.

— Ужасно! — Она подняла руки вверх. — Думаю, они были заморожены.

— Святотатство. — Я притворился, что меня мутит.

Она усмехнулась, но потом, похоже, вспомнила, что я враг, и сжала брови.

— Так что привело тебя сюда?

— Дела. — Я достал из переднего кармана телефон и открыл сайт USCIS. — Мы только что выпили с другом-адвокатом, и он сказал, что нам нужно пройти через несколько моментов, чтобы убедиться, что мы имеем право на твою визу. Ты знала, что такая заноза в заднице?

По тому, как ее щеки вспыхнули ярко-красным румянцем, я понял, что ответ был и "да", и "черт возьми, он узнал". Я был на 110 процентов уверен, что ей нравится слово "зануда".

— Прости. — Она поморщилась. — Я была в невыгодном положении. Я думала, ты не захочешь этого делать…

— Я не хотел этого делать, — подтвердил я.

— Ну, да. Именно так.

Наступила пауза, во время которой я ненадолго задумался о том, чтобы выпить отбеливатель на свой вес, чтобы вывести себя из равновесия.

— Нам придется съехаться по-настоящему. Они могут прийти сюда и проверить, — сказал я, повторив то, что Кристиан сказал мне в баре.

— Это не проблема. Ты можешь жить здесь без арендной платы. Конечно, при условии, что ты будешь выполнять свою работу по дому.

Я обвел взглядом крошечное, запущенное жилище.

— Я с трудом сдерживаю свою радость.

— Эй. — Она ткнула в меня пальцем. — Крыша есть крыша. Никто из нас не миллионер.

Точно. Я был миллиардером.

— Но один из нас одевается как миллионер. — Я бросил взгляд на ее лабутены у двери.

Она опустила голову, явно смущенная тем, что ее окликнули.

— Магазины секонд-хенд и вещи из подручных материалов — мои лучшие друзья, — объяснила она.

— Мне нужно, чтобы мое имя было указано в счетах за коммунальные услуги, — продолжил я.

— Я добавлю тебя. Я все равно буду за все платить. Эй! Это может помочь тебе набрать кредитную историю. Полагаю, твоя, должно быть, совсем невелика, учитывая отсутствие у тебя имущества.

У меня почти возникло искушение сказать ей, что у всех миллиардеров неважные кредитные показатели. Мы заплатили за все наличными.

Я положил руку на грудь.

— Твоя щедрость не знает границ.

Мы зашли на правительственный сайт на ее ноутбуке, пролистали весь список документов, которые должны были проверить заявители, распечатали его, а затем отправились записываться на прием в мэрию, чтобы пожениться. Это была ближайшая свободная запись, а до нее оставалось еще несколько недель.

— Ошеломляюще, не правда ли? — Даффи подтянула ноги под задницу рядом со мной на диване, ее ноутбук балансировал на коленях, когда мы закончили.

— Ты ведь не собираешься меня обманывать, правда? — Я бросил на нее взгляд. — Это было бы очень плохо, учитывая, что ты втянула меня в эту историю.

— Не будь идиотом. — Она бросила на меня изумленный взгляд, и, черт возьми, она умела смотреть на меня с неодобрением. — Конечно, нет. Я просто немного… не знаю, наверное, шокирована.

Наступила тишина. Я не собирался утешать ее за то, что она силой втянула меня в этот план. Кроме того, сейчас я был полностью посвящен тому, чтобы испортить свою жизнь и жениться на этой незнакомке. Во-первых, из-за Эммета, который посмел усомниться в подлинности моей фальшивой помолвки, а во-вторых, из-за Кристиана и Арсена.

— И еще кое-что, — сказал я небрежно. — Мы наймем иммиграционного адвоката. Фелисити Циммерман. Она лучшая в своем деле и, судя по всему, знает некоторых людей в местной Службе иммиграции и гражданства. Но это тебе обойдется недешево.

— Ты имеешь в виду нам. — Она наклонила голову.

— Конечно, если ты используешь королевское "мы".

Ее плечо ссутулилось, а рот сжался в тонкую линию.

— Лучше начать просматривать этот список. — Я указал подбородком на лежащую между нами бумагу.

Она взяла его, но замерла на полпути, нахмурившись.

— Ты ведь не будешь возражать, если я открою бутылку вина?

— Не против? Я бы добровольно отдал свои зубы в качестве штопора. — В этот момент я мог бы поцеловать ее. Меня даже не беспокоило обморожение. — А у тебя есть что-нибудь покрепче? Виски? Текила? Цианид?

Она встала и, покачиваясь, направилась к шкафам на кухне.

— Цианид я держу для предвыборной недели. В это время я работаю по восемнадцать часов. А вот текила у меня есть. Сорок три процента алкоголя, я полагаю?

Может, она была не такой уж плохой идеей.

Распечатанный (и заламинированный) лист нашего списка дел и шесть снимков спустя мы с Даффи открыли совместный банковский счет в Интернете.

— Здесь просят указать твою годовую зарплату, — извинилась Даффи, повернув ко мне ноутбук. — Я пойму, если ты не хочешь, чтобы я видела. Просто введи цифру и нажми кнопку "далее". Я не буду смотреть.

Я забрал у нее ноутбук, затем выпил еще одну рюмку текилы и ввел свою зарплату в Discovery, которая была смехотворной по нью-йоркским меркам.

— Чуть не забыла… — Даффи вытянулась так, словно была сделана из Play-Doh. — Если ты зарабатываешь меньше двадцати трех тысяч в год, это может вызвать некоторые проблемы со спонсорством. Правительство хочет, чтобы ты платил свою долю налогов, чтобы иметь право на участие. Тебе придется загрузить свои последние налоговые декларации.

Учитывая, что в прошлом году я заплатил больше налогов, чем весь штат Северная Дакота, я не думал, что у нас возникнут проблемы. Из принципа я никому не рассказывал о своем богатстве. Тем более тому, кто вскоре получит право на половину моего состояния.

— Двадцать три, говоришь? Я сделаю это. Правда, мне понадобится секунда-другая, чтобы найти налоговую декларацию, так что пока оставим ее пустой. — Я вернул ей ноутбук. Она кивнула, заправляя за ухо выбившуюся из косы прядь. У нее были милые маленькие ушки. И она хорошо пахла. Не фруктовый и соблазнительный аромат, как от женщин, с которыми я заваливался в постель. Скорее… гипсокартоном. Я мог понять, почему некоторые мужчины находили ее привлекательной. А может быть, все дело в текиле. Я пил на пустой желудок. А под пустым желудком я подразумеваю то, что ранее мы делили один из ее салатов и стейк из тофу.

Женщина ела как кролик.

Она все еще говорила, когда я откинул голову назад и прищурился, пытаясь вернуть ее лицо в фокус.

— Ну вот, с банковским счетом разобрались! Дальше мы должны пойти в ресторан или еще куда-нибудь, где есть друзья, и сделать совместные фотографии. Мы должны стремиться к непринужденности и ласке. Может быть, я сделаю другую прическу, чтобы они подумали, что это было сделано давно? В интернете наверняка есть учебник, как подделать челку…

— Я останусь здесь на ночь. — Слова вырвались у меня с трудом.

— О. — Она открыла рот, потом закрыла его, потом снова открыла. — Очень хорошо. У меня в комнате есть чистые простыни. Я найду тебе место на диване. Он довольно удобный, так говорит Киран.

— Ты позволяешь своему парню спать на диване? — К сожалению, я могу в это поверить.

— Что? Нет! Киран — мой брат-близнец.

— Вас еще и двое?

— Отвали. — Она надулась, но я мог сказать, что ее это скорее забавляет, чем раздражает. — Или я заставлю тебя спать на полу.

— Это деградация? Потому что мне это может понравиться.

— О, Боже. — Она проигнорировала мою колкость. — Ты будешь вонять на моем диване своей травой, да?

— Мы могли бы разделить постель, знаешь ли. — Теперь я просто раззадоривал ее, наблюдая за тем, как вспыхивают ее глаза, а цвет кожи становится похожим на цвет чашки Solo.

— Постель? — Ее фиолетовые глаза комично расширились. — Я так не думаю. — Она встала и поспешила к своей кухне. — Очевидно, мы оба немного перебрали. Думаю, крепкий черный чай — как раз то, что доктор прописал. Я поставлю чайник.

— Волнуешься, что ты поддашься искушению? — Я раздвинул конечности, намеренно сделав диван карликовым. Она прекрасно знала, что я не могу уместиться на нем горизонтально. Я едва мог втиснуться в ее квартиру. — Не будет никаких ласк. Я буду держать свои руки при себе. И все остальные важные органы тоже. Даже если от тебя пахнет гипсокартоном.

— Гипсокартоном… — Она собиралась закончить фразу, но потом передумала и вместо этого достала из ящика две бежевые кружки и бросила в них пакетики с чаем. — Неважно. Ответ — нет. Как я уже говорила, я все еще встречаюсь со своим бывшим парнем.

— А твой бывший парень знает, что ты выходишь замуж за незнакомца? — спросил я, наблюдая за тем, как она вяло кружится на месте.

— Не совсем.

— Это вопрос "да" или "нет". Боюсь, здесь нет серых зон.

Она повернулась, словно пытаясь выпутаться из своей кожи.

— В таком случае, нет, он не знает. Но это сложно. Мы проходим через… кое-что.

— Кое-что?

— Его способности уходят в отпуск. Он как бы ищет себя. Сейчас мы не вместе, я полагаю.

— Полагаешь? — Я наклонил голову. — У меня никогда не было серьезных отношений, но я всегда знал, что это не для меня.

— Я уверена, что мы снова будем вместе! — защищалась она. — Он просто сейчас переживает. Он…

— Зануда? — милосердно предложил я.

— Сложный человек. — Она строго посмотрела на меня. — В любом случае, это всего лишь на шесть месяцев. Он уезжает, чтобы немного развеяться.

— Куда? — Не то чтобы это имело значение. Только один тип мужчин был счастлив оставить все позади на шесть месяцев и отправиться в путешествие — мужчина, у которого не было никаких насущных проблем дома. Он не относился к ней серьезно.

— Катманду.

— Ага.

— Что значит "ага"? — Она вздрогнула.

— Ничего. — Я поднял ладони в насмешливой невинности.

Она посмотрела на меня с подозрением.

— Тебе явно есть что сказать. Говори, ты не оскорбишь мои тонкие чувства.

— Держу пари, он смотрел на Эверест и решил, что было бы круто увидеть гору вблизи.

Эверест был, безусловно, самым великолепным зрелищем, на которое я когда-либо смотрел. Я планировал подняться на нее еще раз, пока мне не стукнет пятьдесят.

— Я скажу тебе, что он будет преподавать английский монахам, — защищающе сказала она.

Я откинул голову назад и рассмеялся, а Даффи стояла и смотрела на меня, стрелы с лавовыми наконечниками вылетали из ее глаз прямо мне в лицо.

— Что смешного? — потребовала она.

— Эти преподавания — бред. Они для покровительственных западных людей, которые хотят чувствовать себя хорошо. Ты же знаешь, что ему нужно платить за проживание, верно? Например, пару сотен баксов в неделю. Около двадцати пяти тысяч непальских рупий. Я выживал на такие деньги целый месяц в полуроскошных условиях, когда был там в последний раз. — Я хлопнул себя по бедру, гогоча. — Только белые богатые чуваки из Новой Англии ходят и думают, что могут учить монахов всякой херне, а не наоборот.

Губы Даффи сжались в неодобрительную линию.

— Он не из Новой Англии. Он из Вестчестера.

Это только заставило меня рассмеяться еще сильнее.

— Ты меня убиваешь, малышка.

— Я не ребенок.

— Нет, ты ребенок, и очень милый, под этой нелепой дорогой одеждой и фальшивым шикарным акцентом.

Последнее замечание заставило ее вздрогнуть, что подтвердило мои подозрения о том, что она разыгрывает спектакль. Она налила воду и молоко в наши чашки и поставила их на кофейный столик, дрожа от гнева.

— Тебе не понять. Речь идет о саморазвитии. Ему плевать на деньги.

— То есть он богат, в отличие от меня? — Я усмехнулся, довольный. — Ну, это объясняет, почему вы только «на паузе», а не полностью расстались.

— Да, он хорошо себя чувствует. В этом нет ничего постыдного.

— Ты все еще думаешь, что он передумает и ты станешь миссис Денежный Мешок.

Она посмотрела на меня безучастным взглядом.

— Хочешь верь, хочешь нет, но я люблю его.

Единственное, что помогло мне успокоиться после приступа смеха, — это осознание того, что она испытывает огромное искушение плеснуть мне в лицо горячим чаем. К моему удивлению, она протянула мне два тайленола.

— Для твоей завтрашней головы, — пробормотала она.

— Я не настолько пьян, — заметил я.

— Боже, я надеялась, что ты пьян. То, что выходит из твоих уст, просто возмутительно.

Я с благодарностью принял чай и таблетки.

— Во всяком случае, я должна была предупредить тебя заранее. — Даффи вздернула подбородок. — Как только он вернется и осознает ошибочность своего пути, мы с тобой разведемся.

Я прикрыл рот кулаком, чтобы подавить очередной смех. Эта женщина выходила замуж за совершенно постороннего человека, а мне говорила о том, что влюблена в своего бывшего парня. Мне стало интересно, в какой момент недавней истории логика подала на нее запретительный судебный приказ.

— Я понимаю. — Я торжественно кивнул. — Спасибо за разъяснения.

— Слушай, я поняла, что ты неплохой ловелас. — Она сделала глоток чая. — Это тебе плюс, я не из тех, кто судит. Но Би Джей и я…

— Придержи прессу. — Я поднял руку. — Его зовут Би Джей?

— Брендан-младший.

— Пожалуйста, скажи мне, что все зовут его Членососом.

— Риггс! — Она встала, желая ужаснуться моим словам, но я заметил, что она сдерживает улыбку. Ей нравилось, что я смеюсь над ним. А почему бы и нет? Засранец, вероятно, разрушил ее планы о замужестве, детях и прочих скучных вещах и сбежал.

— Итак, я полагаю, вы познакомились в колледже? Как давно это было? — Было бы неплохо узнать возраст моей будущей жены. — Три-четыре года?

— Почти восемь лет, — поправила она. — Мне двадцать шесть, ему двадцать семь.

Риггс-младший вздохнул с облегчением. Она была молода, но не настолько, чтобы мне было страшно отбивать один раз ее мысленный образ. Однако о том, чтобы прикоснуться к ней, не могло быть и речи.

— Погоди, ты была с Петухом семь лет и вы даже не жили вместе? — Я расплескал свой чай с молоком. Скорее от ужаса, чем от шока.

— Во-первых, перестань его так называть. Во-вторых, его семья довольно консервативна.

— Вы занимались сексом?

— Каким образом это тебя касается? — Она была маленькой и яростной, как Динь-Динь. Как и в случае с Тинкер Белл, я бы с удовольствием шлепнул ее по заднице и посмотрел, как рассыпается ее сказочная пыль.

— Серьезно. Отличная позиция, Членососа. Полагаю, он рад угодить своей семье, развенчав ваши отношения и не пуская тебя в свою квартиру, лишь бы не держать член в штанах.

— Этот разговор окончен, — заявила она. — Пойду принесу постельное белье и полотенце на случай, если ты захочешь принять душ. Что, кстати, очень желательно. От тебя воняет, как от писсуара в метро.

Я так смеялся, что думал, что взорвусь, а потом споткнулся о диван, когда садился.

Это будет весело.

7

ДАФФИ

День после того, как мы с Риггсом заказали свадьбу, был на редкость ужасным даже по моим убогим меркам. Единственным лучиком солнца стало то, что мой сосед Чарли был достаточно любезен, чтобы утром оставить у моей двери мой любимый заказ из "Старбакса" и выпечку в сопровождении исписанной салфетки.

— Вчера видел, как в твою квартиру входил незнакомый мужчина. Просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке, Ангел.

Я не была хорошей. Я была полной противоположностью хорошего человека. Я не могла дождаться следующего раза, когда мы с ним пойдем в паб, чтобы выпить. Чарли был прекрасным слушателем.

На работе Гретхен была абсолютным кошмаром, стонала и ныла обо всем на свете (включая, по иронии судьбы, само солнце; видимо, ее беспокоили темные пятна с тех пор, как она начала пользоваться ретинолом).

Мне стало интересно, знает ли она о моей договоренности с Риггсом. Не то чтобы сообщить ей эту новость входило в список моих дел. У меня были вещи поважнее. Например, сообщить маме, Тиму и Кирану, что я завязываю узел. И, возможно, затяну шею в петлю в процессе.

Не забывай о Би Джее. Хотя, как ни горько, нельзя было отрицать, что он забыл обо мне.

Кстати, о моем бывшем парне-предателе: сегодня он позвонил и спросил, не подброшу ли я его до аэропорта. По причине, которой он отказался поделиться, у него был плачевный рейтинг и в Uber, и в Lyft.

— Я против того, чтобы меня определяли холодные рейтинги в дурацком приложении, — сказал он мне однажды, когда мы обсуждали его неприязнь к этому приложению. — Я знаю, чего стою. — Эта ценность, судя по всему, составляла менее ста баксов — таков был тариф, который большинство таксопарков запрашивали за поездку в аэропорт Кеннеди, и Би Джей отказывался платить.

Сама идея отвезти его куда-либо была дерзкой. Тем более что вчера вечером он потратил время, проведенное вместе на ярмарке "Возрождения", жалуясь на то, что его мама хочет продать свой Range Rover, пока он будет за границей. Она обещала купить ему более новую модель, как только он вернется, но Би Джей утверждал, что из-за проблем с поставками не успевает, а от общественного транспорта у него сыпь.

Да, я знала, что он богатый придурок. Честно говоря, в этом и заключалась вся его привлекательность. Он мог пообещать мне жизнь, полную безопасности, роскошных отпусков и красивых домов.

Хотя я предпочла бы ударить его в глаз своим пластиковым мечом в ответ на его нытье, я решила напомнить себе, что Кейт и Уилльям тоже расстались, прежде чем принц понял, что она — его единственная настоящая любовь. Огорчалась ли Кейт по этому поводу? Нет. Устраивала ли она скандалы? Тоже нет. Именно так. Она держалась достойно. И посмотрите на нее сейчас. Принцесса.

Вот так и получилось, я заверила его, что подвезти его — не проблема.

— Когда мне за тобой заехать? — спросила я, лавируя среди потных туристов и Instagram-пользователей, которые считали уместным ходить по улице в бикини.

— Семь — будет нормально. Я собираюсь выпить с Дэном перед этим, — услышала я голос Би Джей на другом конце линии.

Я получила небольшое удовольствие от того, что Риггс вчера назвал его снисходительным западным идиотом. Мой будущий муж, похоже, был достаточно опытен, чтобы распознать идиота, когда он его увидит.

— Передавай Дэну привет, — сказала я небрежно, гадая, в какой именно момент уместно сказать своему сбежавшему парню, что ты обручена с другим.

— Спасибо, детка.

— О, и Би Джей… — Я остановилась на красный сигнал светофора. — Нам нужно кое-что обсудить, прежде чем…

— Бля-я-я-дь! — закричал он, прервав мои слова. — Я только что вспомнил! У этого засранца Куинтона все еще есть мой хороший чемодан. Prada, которую мама подарила мне на прошлое Рождество? Я должен позвонить ему.

Глубокий вдох. Кейт и Уилльям. Все дороги к счастью ухабисты.

— Точно. Да. Чемодан Prada. Конечно.

— Мне пора, детка. Увидимся в семь. Пока.

Светофор загорелся зеленым. Я рванула вперед, готовая наброситься на любого, кто попадется мне на пути. Мой мобильный снова зазвонил. Вероятно, Би Джей хотел узнать, смогу ли я забрать его химчистку по дороге к нему. К счастью, это был Киран.

Я вставила AirPods в уши, затем провела пальцем по экрану и приняла видеозвонок.

Киран стоял, прислонившись к бело-голубому формалину своего киоска с рыбой и чипсами, заправив сигарету за ухо. Он выглядел как неухоженная мужская версия меня. С всклокоченными отросшими волосами, потухшими фиалковыми глазами и футболкой Joy Division, видавшей лучшие времена. В восьмидесятых.

— Сестренка! — ворковал он.

— Перестань меня так называть, я буквально на пять минут младше тебя. — Я продолжила свой путь к квартире, пробиваясь сквозь поток человеческих тел.

— Ты могла бы быть на две минуты быстрее меня, но нет, ты должна была родиться. Всегда такая особенная, Даффи. — Он улыбнулся мне. Я улыбнулась в ответ. Мама все еще обижалась на меня за то, что я отправила ее на экстренное кесарево сечение после того, как она родила Кирана так, как было задумано Богом. Очевидно, я отказалась сотрудничать с врачом и перевернуться в положение головой вниз, за что в семье меня прозвали Задницей. Так как я была попой вниз, когда доктор разрезал мамин живот и извлек меня наружу. Что я могла сказать? Я была волевой с самого первого дня.

— Мне нужно тебе кое-что сказать. — Я остановилась перед парадной дверью своего дома. Риггс наверняка был внутри, и я не хотела затевать этот разговор, когда он рядом. К сожалению, каждая минута, проведенная на улице, была минутой, проведенной в поту. Сегодня действительно было невыносимо жарко.

Киран оттолкнулся от стены, поприветствовал клиента и подал ему рыбные чипсы, вздыхая при этом:

— Би Джей наконец-то задал вопрос, да? Долго же он собирался. Мама уже начала волноваться, что он несерьезно к тебе относится.

Киран не был бесчувственным. Он просто… Киран. Хронологически ему было двадцать шесть, но мысленно он был на десяток лет моложе. Кроме совместного владения чиппи с маминым мужем, у него не было ни одной ответственной кости в теле. И все же его слова задели.

— Би Джей не делал мне предложения. — Я прочистила горло. — Но я выхожу замуж.

— Немного запутался. Возможно, ты захочешь рассказать подробнее. — Он откупорил бутылку Irn-Bru.

— Я выхожу замуж за другого. — Я облизала губы, отводя взгляд на здание из красного кирпича перед собой. — Чтобы остаться в Штатах.

— Господи, Даффи. — Киран откашлялся от своего напитка. — За кого?

— За мужчину.

— Что ж, это сужает круг поиска! — прогремел он. — Кто? Когда? Как? Мы его знаем? Он друг Би Джея?

— Какая разница? Это ведь не по-настоящему, правда? — Я старалась звучать прагматично. — Он кажется надежным парнем. Очень… — Взрослый. Хаотичный. — Зрелый. Авантюрный. И, честно говоря, я не думаю, что он будет здесь долго. Он фотограф в журнале о природе.

— А что Би Джей думает обо всем этом? — Киран казался чем-то средним между развлечением и недоумением. Если я была заводилой, то он был сидельцем. Мои выходки всегда забавляли его.

— У нас с Би Джеем перерыв, — сообщила я брату, гордясь тем, что мой голос не дрогнул. — Он едет в Катманду, чтобы стать волонтером в монастыре.

Глаза Кирана стали такими широкими и большими, что напоминали рот стиральной машины.

— У кого-то были интересные сорок восемь часов.

Так и было. Суббота не могла наступить достаточно быстро. Мне нужно было зарыться лицом в подушку и проплакать до утра понедельника без перерыва.

— Как ты думаешь, мама и Тим убьют меня? — Тим был маминым мужем. На самом деле, он был гораздо больше, чем просто мужем. Он был мне как отец.

— Убьют? — Киран провел костяшками пальцев по щетине, обдумывая вопрос. — Кажется, это немного радикально. Но, может быть, тебя вычеркнут из их завещания или что-то в этом роде.

— Только не говори им!

— Мои губы запечатаны. — Он притворился, что застегивает рот, а потом выбросил воображаемый ключ за плечо. — Когда ты собираешься им сказать?

— Я думаю… никогда? — Я поморщилась. — Не то чтобы брак был настоящим. Я могла бы потянуть время до получения грин-карты и сделать вид, что этого никогда не было.

— Не знаю. Брак — это заметно, не так ли? — Киран выпятил нижнюю губу. — Вроде как пластическая операция. Или смерть.

— Только не это. — Я толкнула входную дверь, направляясь к своей квартире. — Этот брак будет похож на тампон.

— Кровавый и неудобный?

Я наморщила нос.

— Никто никогда не узнает.

— Плохой пример. Я всегда знал, когда у тебя были месячные, — игриво заметил Киран. — Ты сходила с ума и становилась Антихристом, и ни одна шоколадка не была в безопасности под нашей крышей.

— Вот увидишь. — Я проигнорировала его. — Это будет просто кусок торта.

На самом деле это был не кусок торта. Хотя торт, возможно, и был.

В моей квартире была настоящая вечеринка.

Вонючая. Когда я открыла дверь, на меня обрушились всевозможные запахи. Ни один из них не был фирменной свечой Jo Malone London, за которую я выложила сотню баксов.

Кроме того, здесь были две женщины, стоящие в очереди в мой туалет (только кто его занимает?), двое мужчин в костюмах на моем диване, собака на моем кресле (даже не крошечная, не дорогой породы; я говорю о настоящем семидесятикилограммовом звере, который к тому же выглядел довольно старым и слепым) и недоеденная пицца, разложенная на моем журнальном столике и стойке.

Я бросила сумку Chanel на пол, цепочка тихо звякнула у моих ног.

Из моей уборной выскочил малыш, голый по пояс и держащий в руках игрушечного дракона.

— Я сделал это, папочка! Я сам сделал большую какашку в настоящий горшок!

— Вообще-то, пол и стены тоже пострадали, — подтвердила одна из женщин, поспешно проскользнувшая в мою ванную с влажными салфетками. — Я пойду уберу.

Ее золотоволосая подруга побежала за малышом, зовя его:

— Эй, Луи, иди сюда. Нет, нет. Ты определенно не можешь сидеть на диване, пока я не уберу за тобой.

У меня должно было случиться три сердечных приступа подряд, за которыми последует психическое расстройство.

— Луи! — Риггс подхватил ребенка на бегу, как щенка, и подбросил его в воздух. Он едва не задел потолок. — Горшок, стена и пол? Это талант, мой друг. Давай отметим это лакомством. Мороженое?

— Дигно хочет печенье! — Луи поднял в воздух свою игрушку с маленькими кулачками, чуть не выколов дракону один глаз.

— Как насчет этого? С этого момента я завалю этот холодильник всеми твоими любимыми вредными продуктами.

— Эй, Риггс, ты можешь сделать попкорн? — спросил один из мужчин. — Мне нужно чем-то закусить, когда твоя будущая жена увидит все это. И на этот раз постарайся не поджечь всю кухню. Сомневаюсь, что у нее есть страховка на это место.

У меня не было никакой страховки. Паника и ярость кипели в моих жилах, заставляя кровь бурлить.

Поскольку никто не признавал моего существования — да и вообще не замечал его, — я сделала шаг в глубь гостиной и скрестила руки. Вонь усилилась от неприятной до помойной. Неужели здесь варят скунсов? Что это за запах?

— У-у-пс! — Блондинка выхватила малыша Луи из рук Риггса. — Милый, не мог бы ты вывести Брискета на прогулку и посмотреть, не нужно ли ей в туалет? Кажется, она опять пукнула. Бедняжка. — По дороге в ванную она остановилась, чтобы погладить собаку на моем старинном кресле. — Нелегко быть семнадцатилетней, правда, девочка?

— А еще нелегко быть женатым на женщине, которая всегда берет самую старую и больную собаку из приюта. — Темноволосый мужчина встал и ловко закрепил ошейник на собаке. Он был из тех людей, которые излучают богатство одним своим существованием. Что-то было в его непоколебимой уверенности и безжалостном самообладании. Уходя, он нежно поцеловал блондинку в лоб.

Высокий, темный и, наверное, миллиардер прошел мимо меня с собакой, одарив циничной улыбкой. Его глаза были прищурены, в них не было ни тепла, ни эмоций.

— Похоже, тебе не повезло. Прими мои соболезнования. — Он приклонил воображаемую шляпу и ушел.

В этот момент все коллективно поняли, что я здесь, и началась суматоха.

Я старалась не обращать внимания на то, что выгляжу как мокрый носок. В конце концов, мне было наплевать, что они все думают, не так ли?

— Ты, должно быть, Даффи. — Мужчина рядом с Риггсом встал, протягивая руку. — Я Кристиан. Поздравляю.

— С чем? — вежливо поинтересовалась я, пожимая его руку.

Он издал восхищенный смешок, ткнув большим пальцем в мою сторону.

— Она мне нравится.

— О Боже, она здесь? — Темноволосая женщина вышла из моей ванной, пакет с салфетками в ее руке был уже пуст. Она выглядела гламурно и была одета в Valentino этого сезона, и я задалась вопросом, где Риггс нашел этих своих модных приятельниц.

— Привет, я Арья, жена Кристиана. Я так много о тебе слышала. Спасибо, что забрала его из наших рук.

Она протянула руку, чтобы пожать мне ее. Я на автопилоте подчинилась.

Почему эти люди говорят так, будто мы настоящая пара? И как она могла узнать обо мне? Мы с Риггсом не знали друг друга.

— Я бы сказала, что мне очень приятно, но не уверена, что это так. — Я огляделась вокруг, потрясенная.

Блондинка вернулась с гораздо более чистым Луи на руках.

— Привет, я Винни. Жена Арсена.

Кто такой Арсен? Я вообще нахожусь в той квартире?

Она положила (теперь уже одетого) малыша на пол и обняла меня. Я замерла в ее объятиях, переполненная добрыми намерениями и комплиментами. Эти люди должны были уйти. Мне еще предстояло принять душ, нарядиться, поплакать в истерике, заново накраситься и отвезти Би Джей в аэропорт.

— Риггс? — спросила я, натянуто улыбаясь. — Могу я поговорить с тобой наедине?

— Конечно, если мы сможем найти укромное место в этой коробке из-под обуви. — Он поднял брови в стиле "у меня проблемы" (что вызвало у него смех) и поплелся в мою сторону. Я прошла в свою спальню. Он закрыл за собой дверь и прислонился к ней. Когда я повернулась к нему лицом, сила его красоты обрушилась на меня, как товарный поезд.

Я напомнила себе, что он развращенный человек с сомнительными устоями. Если уж на то пошло, он был отвратительно красив. Это было ужасно, правда. Я была уверена, что нельзя выглядеть так и не быть профессиональным болваном. А он был таким. У него был роман с замужней женщиной.

Убедившись, что я достаточно разозлилась на него, я принялась за ссору.

— Как ты смеешь? — взорвалась я.

Он уставился на меня, недоумевая.

— Как я смею…?

— Устраивать вечеринку в моей квартире!

— Это не вечеринка. Просто встреча нескольких старых друзей. Это ты сказала "Mi casa es tu casa", малышка. — Он со смехом взъерошил мне волосы, словно я была очаровательным щенком. (пер. Мой дом — твой дом)

— Я никогда такого не говорила! — Я замахала кулаками перед его лицом, вне себя от ярости. — Моя квартира никогда не будет твоей квартирой. У тебя нет дома. Из-за этого мы оба оказались в этой неприятной ситуации. Я всего лишь сказала, что ты можешь ночевать на моем диване без арендной платы. Это место не предназначено для развлечений.

Скептическая улыбка заиграла в уголках его губ. Его ямочки размером с ящик появились на лице. Боже мой, на него было приятно смотреть. А может, и не так. Это был полноценный десерт. Может быть… пятиярусный торт? Да, это звучит примерно так.

Я не могла узнать себя в своем влечении к нему. Я уже не была той одержимой амбициозной девушкой, которая училась на полную стипендию в Кембридже, чтобы купить себе билет в один конец из нищеты через карьерные возможности и шанс заполучить богатого мужа.

С Риггсом я была другой. Импульсивной. Эмоциональной… откровенно говоря, беспорядочной.

— Почему бы и нет? Не волнуйся, я позаботился о том, чтобы мешки для трупов были спрятаны за замороженным мясом в морозилке.

— Она слишком маленькая! — Я топнула ногой. Я никогда не позволяла себе топать вместе с Би Джей. Это было так некрасиво.

— Добро пожаловать в Нью-Йорк. — Он раскинул руки. — Там, где мечты велики, а недвижимость мизерна.

— Она опрятна для компании, — ныла я. Еще одно первое, к чему я не привыкла.

— Опрятность — это черта характера, а не качество. Я избавляю тебя от вредных привычек. Поблагодаришь меня потом.

— Ну, это же моя квартира! — воскликнула я, готовая наброситься на него. — Скажи им, чтобы убирались. Мне нужно в душ.

— Зачем? Ты уже кажешься мне мокрой.

— Ах ты, задница! — Я толкнула его в грудь. Что ж, это была ошибка. Его грудные мышцы были великолепны. Я чувствовала отдельные гребни между ними. И я не могла заставить его сдвинуться ни на дюйм. — Я должна отвезти Би Джея в аэропорт.

— Жаль. Мои друзья очень хотели с тобой познакомиться. — Он выглядел искренним, и это настораживало.

— Насчет этого… — Я нахмурилась. — Почему они ведут себя так, будто все это реально?

Он откинул голову назад, смеясь.

— Чтобы разозлить меня, наверное. Я был последним, кто стоял на ногах, видишь ли.

— Тогда ты не…?

— Злюсь? — Он весело посмотрел на меня, как будто ответ был очевиден. — Дать кому-то ту эмоциональную реакцию, на которую он рассчитывает, значит проиграть, а я не неудачник. Иди прими душ, Поппинс. Я их выгоню. Не беспокойся об этом.

Удивительно, но это заставило меня почувствовать себя полной идиоткой. Я ожидала, что он начнет отнекиваться, бросаться оскорблениями, говорить, что я сложный и ханжеский человек.

— Хорошо, но когда я выйду, мы сделаем лист с правилами поведения в доме. Ламинированный. — Я пошевелила пальцем перед его лицом.

— С тобой веселье никогда не заканчивается. — Он опустил взгляд на мое декольте и оскалился в волчьей ухмылке. — Мне нравится, когда ты ведешь грязные рзговоры со мной, женушка.

Через полчаса я почувствовала себя немного лучше, как только оказалась в чистой, сухой одежде после холодного, освежающего душа. К тому времени, когда я вышла из ванной, квартира была вроде бы прибрана, но в ней все еще пахло потной, зараженной промежностью. Риггс, пребывая в своем вечном хорошем настроении, насвистывал себе под нос, запихивая картонные коробки из-под пиццы в мусорный пакет.

Он остановился и наблюдал, как я засовываю ноги в свои босоножки Louboutin. Я украдкой взглянула на его лицо. Я не могла удержаться. Это было все равно, что провести языком по язве во рту, хотя ты знаешь, что это больно. Он приподнял брови и дружелюбно улыбнулся.

— Видишь что-то, что тебе нравится?

— О, упади замертво.

— Я собираюсь на тебе жениться. Кажется, это достаточно близко.

Покраснев, я поспешила сменить тему.

— Думаю, первым правилом должно быть "никаких домашних животных". — Я встала и подошла к своему ноутбуку.

— Твой хозяин запрещает это делать?

— Не спрашивала. — Я начала печатать. — Но это неважно. Квартира слишком маленькая, а животные грязные. Они делают ужасные вещи с тканями.

— И потрясающие вещи для души, — возразил он, но когда я нахмурилась, он поднял ладони. — Отлично. Души переоценены. Никаких домашних животных. Я все равно всегда в движении. Это было бы несправедливо по отношению к ним.

— Второе правило — не приводить в дом проституток, — продолжила я. Я знала, что у меня не будет никаких проблем с выполнением этой части договора. Моя сексуальная жизнь не существовала ни до Би Джея, ни во время Би Джея, ни, предположительно, после Би Джея. Риггс, с другой стороны, был милым, общительным созданием. Великолепным и теплым. Держу пари, он спал со многими женщинами, причем постоянно. Мне не хотелось знакомиться с ними за утренним кофе, пока я собиралась на работу.

— К тебе это тоже относится? — Риггс приподнял бровь.

— Конечно! — Я надулась. — Я справедливая.

— Правда? — Он дважды завязал мусорный пакет и поднес его к двери.

— Очень справедливая, — подтвердила я кивком.

— Тогда у меня тоже есть правило.

— Какое у тебя правило?

— Не более трех правил. — Он медленно расплылся в своей фирменной ухмылке, бросив ее, когда обернулся через плечо. Ту самую, которая, как я подозревала, заставляла женщин предлагать ему почку. — Это все, что ты получишь.

— Почему? — спросила я, ошеломленная.

— Потому что сейчас тебе нужно как можно меньше правил и как можно больше веселья. Ты собираешься быть одинокой в течение шести месяцев. Поживи немного.

Приложив пальцы к запястью, я сделала вид, что проверяю пульс.

— Жаль разочаровывать, но мои жизненные показатели в полном порядке. — Затем, вспомнив, что он совершает за меня федеральное преступление, я вздохнула. — Ладно. Еще одно правило. Но ты ведь принимаешь правило номер два, верно? Не приводить чертовых женщин в мою квартиру?

Он выдержал мой взгляд.

— Даю слово, что они не будут кровавыми.

— Риггс!

— Отлично. Или что они вообще будут существовать.

Фух. Это оставило мне еще одно правило. Я чувствовала себя как бедный ребенок в магазине сладостей. Как я могла выбирать?

Я взглянула на свой мобильный. Мне нужно было выехать в ближайшие десять минут, если я хотела успеть к Би Джею.

Думай, Даффи, думай.

И тут — эврика! Креатив ударил. Мои пальцы забегали по клавиатуре.

— Ты выглядишь слишком довольной, чтобы печатать это. — Риггс снисходительно ухмылялся, опершись плечом о стену, наблюдая за мной с высоты своего роста — семь футов четыре дюйма или около того. — Что это?

— Никакого флирта с супругой. — Я нажала на кнопку печати, а затем послушала, как принтер на письменном столе извергает лист с правилами внутреннего распорядка. — Это означает, что ты не можешь пытаться приставать ко мне, флиртовать со мной или преследовать меня в сексуальном плане. И наоборот, разумеется, — сказала я после небольшой паузы, понимая, что глупо предполагать, что этот Адонис из реальной жизни будет меня преследовать.

— Я постараюсь, но должен сказать, что все в этом месте кричит о сексе. — Он жестом указал на декоративные подушки, ароматические свечи и свежие цветы на журнальном столике.

Закатив глаза, я встала и выдернула лист из принтера. На всякий случай я сделала двойную ламинацию.

— И еще кое-что.

— Порази меня.

Не искушай меня.

Я не спеша запечатала лист, а затем приклеила его на холодильник, чтобы он не мог его пропустить.

— Это не правило, а предпочтение. Под этой крышей ты начнешь есть зелень. Ты уже не так молод. Ты не можешь вечно есть пиццу и печенье. В холодильнике есть вегетарианская запеканка. Я ожидаю, что к моему возвращению ее уже не будет.

— Значит ли это, что я могу выбросить ее прямо в мусорное ведро?

— Если под мусором ты подразумеваешь свой кишечник, то да.

— Хорошо, мам.

Мы оба стояли перед холодильником, изучая наш список.

Правила проживания в доме:

Без домашних животных

Без проституток.

Не флиртовать с супругом.

По-моему, это будет хороший брак.

8

ДАФФИ

— Не могу поверить, что мы прощаемся. — Би Джей отстегнулся и сел в доисторическую Toyota Camry моего соседа Чарли. Чарли разрешил мне взять ее, хотя я знала, что он думает. Би Джею не нужна была поездка. Ему нужно было подергать меня в последний раз, чтобы убедиться, что я действительно и преданно принадлежу ему. Мы припарковались у терминала аэропорта Кеннеди. Жара все еще была невыносимой, возможно, даже более того, потому что все вокруг — бетон, деревья, улицы — уже было постоянно горячим.

— Я тоже, — сказала я глухо. На мне было серое платье в клетку от Донны Карен, минимум макияжа и прическа, как любил Би Джей. Если бы только я могла набраться смелости и сказать ему, что выхожу замуж за другого в его отсутствие.

— Итак, мы договорились, что никаких писем, звонков, никакой связи, пока я не вернусь, верно, детка? — Он скорчил мне щенячью мордочку. Это была его идея, а не моя. Что-то насчет того, чтобы у нас было время подумать. Моя гордость не позволила мне сказать ему, что я хочу поддерживать связь. Да это и не имело значения. Би Джей сказал, что у него не будет доступа к телефону, если только он не будет ездить из монастыря в Катманду в интернет-кафе, что он не собирался делать часто.

— Верно. — Я натянуто улыбнулась. — Я начинаю детоксикацию любовной жизни, в ходе которой собираюсь сбросить сто семьдесят килограммов с парнем.

— Сто шестьдесят восемь. Я все еще нахожусь под кайфом от чистых соков для похудения, полученным в июне. — Би Джей хихикнул. — Я буду очень скучать по тебе. — Он прижался губами к моей щеке. — Мое сердце физически болит от этого.

Так не уходи.

Останься.

Сделай предложение, чтобы я могла хотя бы получить визу невесты.

Точно. Кстати.

— Мне нужно тебе кое-что сказать.

— Что именно, детка? — ворковал он, и меня начинало раздражать, что он обращается со мной, как со слепой/старой/полудохлой собакой Винни.

Я прочистила горло. Ничего не выйдет.

— Поскольку у меня мало времени, а моя виза истекает в конце месяца, я решила…

— Вот дерьмо! — вмешался Би Джей. Снова. На этот раз он распахнул пассажирское сиденье. — Смотри, кто это, Даффи! Кейн! Кейн из Кембриджа. Я думал, он живет в Бристоле? Интересно, что он делает в Нью-Йорке?

Я зажала себе рот. Я даже не помнила Кейна. Да и не хотелось.

— Би Джей, подожди…

— Думаешь, он теперь работает в городе? Я должен его догнать. Я позвоню после того, как пройду проверку, хорошо? Спасибо, что подвезла. — Он наклонился и быстро поцеловал меня, обхватив ладонями мои щеки и прижавшись лбом к моему. — Люблю тебя до гроба. Мы справимся с этим. Чмок.

Я сидела в машине и смотрела, как Би Джей вытаскивает свой багаж из багажника и спешит к мужчине, которого я смутно узнала в нем, как человека из команды по гребле. Он повернулся к Би Джею, выглядя приятно удивленным. Я вцепилась в руль смертельной хваткой и сказала себе, что поступаю неразумно. Би Джей не мог знать, что я хотела ему сказать. Да и вряд ли я стояла на своем, верно? К тому же разве это имело значение? Если я хотела выйти замуж за человека с деньгами, мне нужно было казаться не такой отчаянной.

Я прижалась лбом к рулю, втягивая воздух в легкие.

Только через несколько минут я поняла, что заснула за рулем, к счастью, не во время движения. Полицейский постучалв мое окно. Я опустила его, вздрогнув.

— Мэм. — Он положил руку на пояс и пристально посмотрел на меня.

Господи, сегодня я не могу поймать передышку. Мэм? Я явно была мисс.

— Здравствуйте! — Я вежливо улыбнулась. — Я сделала что-нибудь не так, офицер?

— Вы? Нет. Однако ваш лоб сигналил тридцать секунд подряд.

Вот черт.

— Вы под воздействием? — Он поправил ремень на животе.

— Ха. Если бы. — Шутка не удалась, как я думала, так как его лицо оставалось стоическим. — Извините. В моей голове это звучало смешнее. Я только что завезла своего парня. Он уезжает на шесть месяцев. Я очень расстроена из-за всего этого. Сон мне сейчас не светит, так что…

Он поднял ладонь.

— Я спросил, не пьяны ли вы, а не уточнял историю вашей жизни.

— Точно. Да. Нет, я абсолютно трезва. Но я собираюсь исправить ситуацию, как только вернусь в свою квартиру.

— Ведите машину осторожно и прямо домой.

Ему не пришлось просить меня дважды. Там была полупустая бутылка дешевой текилы с моим именем.

Когда я вернулась в квартиру, то обнаружила, что голова моего будущего мужа застряла в раковине, наполненной водой и льдом. Следует уточнить, что голова была полностью прикреплена к остальному телу. Это сделало сцену менее жуткой, чем она могла бы быть, но все равно довольно странной.

— Пожалуйста, скажи мне, что это не какой-то культовый ритуал, — пробормотала я, пробираясь внутрь. Он откинул голову назад и отряхнулся от воды, как собака. — Черт!

Его лицо было похоже на кубик льда. И все равно он был чертовски красив.

— Господи, Риггс! — Не думая, я поспешила в ванную, схватила халат и вернулась, чтобы намотать его на голову. Может, он и был морально испорчен, но он все еще был моим билетом на грин-карту. Он был нужен мне живым. — О чем ты думал?

— Я думал о том, что ты перекрываешь мне доступ кислорода, обматывая меня этой штукой. Как все прошло? — Он стряхнул с себя халат, позволяя мне провести его к дивану, где я набросила одеяло на его массивное тело.

— Великолепно. Ошеломительный успех. — Я села рядом с ним, подоткнув одеяло ему за спину с обеих сторон, словно он был человеческим буррито. — Почему твоя голова была в ледяной воде? Ты мог получить переохлаждение.

Он откинулся назад, засунув пальцы в глазницы.

— Головная боль.

— И первой твоей реакцией было не достать таблетки, а заглянуть в морозилку?

— Этому приему меня научил греческий врач. — Он сдернул с себя одеяло. Сквозь майку виднелись отпечатки его мышц пресса. — Они у меня часто бывают. Мигрени.

— Ну, одна английская журналистка рекомендует таблетки. — Я встала и пошла на кухню за бутылкой воды. — Мой особый рецепт — три таблетки.

Я передала ему все. Он поднял таблетки в воздух в приветственном движении, а затем выбил их обратно.

— Комплименты шеф-повару.

— Не забывай пить, — посоветовала я ему.

— Да, мама.

Он часто это говорил. Про маму. Это был мой сигнал пойти в спальню и поплакать в подушку, обнимая бутылку текилы, о которой я фантазировала всю обратную дорогу, но вместо этого я решила постоять в гостиной. Я не хотела оставаться сейчас наедине со своими мыслями. И, конечно же, он спросит меня о Брендане.

Риггс не разочаровал.

— Ну что, теперь, когда Петух ушел, у вас все кончено?

— Его зовут Би Джей, — ледяным тоном ответила я, как будто сам вопрос был навязчивым и назойливым. — И, как я уже сказала, у нас просто перерыв.

— Очень долгий перерыв.

— Время относительно.

— Родственники — это сосуны времени, — ответил он.

— Иногда родственники могут быть отстойниками, — ухитрилась я, играя в его глупую игру слов.

— Но сосать у родственников — это большое, жирное "нет". — Риггс ухмыльнулся.

— Ладно, ты выиграл, я не смогу превзойти тебя.

Мы оба уставились друг на друга, прежде чем взорваться истерическим смехом. Честно говоря, я была уверена, что смеюсь от усталости, переполненной предстоящим замужеством, сбежавшим парнем и сложной ситуацией с работой.

— Непал хороший? — спросила я, вздохнув. — Как ты думаешь, ему там понравится? — Я хотела, чтобы ответ был отрицательным. Чтобы Риггс сказал мне, что Непал — это ужасно, а Би Джей сбежит домой еще до того, как у него пройдет джетлаг.

— Непал потрясающий. — У Риггса хватило хороших манер сдержанно улыбнуться мне. — Увлекательная культура, великолепная еда, богатая история, а виды — одни из лучших, которые я видел.

Должно быть, он заметил мое опечаленное лицо, потому что добавил:

— И я не думаю, что Петух способен оценить что-то из этого, так что я бы не стал слишком беспокоиться об этом. Ему не понравится отсутствие "Старбакса".

Я рассмеялась.

— Он сказал, что его любимый город — Вегас.

Риггс хмыкнул.

— Вегас — это даже не город. Это бесконечная главная улица, полная пьяниц и людей, желающих срубить бабла.

Мы просидели так еще минут десять, разговаривая о Вегасе, городах и местах отдыха, пока я не почувствовала себя лучше. Я почувствовала, что могу остаться одна в своей комнате.

— Тогда спокойной ночи, — сказала я, наконец.

Риггс улыбнулся. Он всегда улыбался.

— Спокойной ночи, Поппинс.

9

РИГГС

Через два дня после того, как Петушок сбежал из страны, моя будущая жена сообщила мне, что записала нас на прием к семейному адвокату.

— Зачем нам нужен семейный адвокат? — спросил я, убирая свое фотооборудование на ее кофейный столик. Я использовал пылесос, чтобы удалить пыль с объектива. — Мы еще даже не женаты. Даже я думаю, что разводиться пока рановато.

Она носилась по квартире как безголовая курица, по пять раз протирая каждую поверхность.

— Чтобы подписать брачный контракт, конечно. — Даффи извиняюще улыбнулась, ее щеки стали розовыми. — Пожалуйста, не принимай это близко к сердцу, и я говорю это без всякого предубеждения, но предполагаю, что у нас с тобой разное финансовое положение.

Я опустил камеру и переключил все свое внимание на нее.

— Ага, — согласился я. — Я могу гарантировать, что мы с тобой не в одной экономической группе.

Она покачалась на пятках, в ее лице читалось облегчение.

— И это прекрасно. Деньги не являются для тебя стимулом.

— Не являются, — подтвердил я. — А ты — золотоискательница.

— Если ты хочешь так это называть. — Она подняла плечо. — Я много работала, чтобы заработать свои сбережения…

— О каких именно сбережениях идет речь? — Я оборвал то, что, по моим представлениям, было подготовленной, безжалостно скучной речью.

Она заколебалась, потом, наконец, сглотнула.

— У меня двадцать пять тысяч долларов сбережений, плюс-минус.

Я тихонько присвистнул.

— И ты сказала, что не можешь заплатить мне за визу.

— О, но я не могла! — Ее рот опустился от ужаса. — Часть денег связана в облигациях, остальное — в акциях. А это место ужасно дорогое. У моих родителей нет денег, а даже если бы и были, я бы никогда не попросила у них ни пенни. Мне еще нужно найти новую работу и…

Я поднял руку, чтобы остановить ее.

— Успокойся, мне не нужны твои деньги.

Ее плечи расслабились, и она подперла метлу о стойку.

— Твое здоровье.

— Но я не собираюсь подписывать брачный контракт, — отчеканил я.

Если в моем решении и была логика, то я не мог ее найти. На самом деле я знал, что если Кристиан и Арсен узнают, что я женился на этой девушке без железного брачного контракта, они сами убьют меня, сделав ее единственным наследником всего, чем я владел.

Они не понимали, что для подписания брачного контракта с Даффи мне придется объявить о своих средствах и имуществе, а я не хотел, чтобы она знала, что я богат. Она попытается стать моей девушкой по-настоящему, может быть, даже женой, а я ничего не хотел, кроме того, чтобы в моей жизни было больше Дафны Маркхэм. Тем более что она действительно стала бы моей женой.

Да, у нас с Даффи был один забавный разговор в ту ночь, когда она подвозила Петуха в аэропорт: неужели его задница слишком дорога, чтобы взять такси, как у всего человечества? Но в остальном все указывало на то, что эта женщина пытается выйти замуж, чтобы подняться.

— Не собираешься? — спросила она, снова беря в руки метлу и с усердием подметая. — Почему?

— Потому что, — я повернул камеру в сторону, используя LensPen для удаления остатков пыли, — отношения должны строиться на доверии.

— Но у нас нет отношений.

— У нас есть, — сказал я, затягиваясь незажженной сигаретой. — Просто они не романтичные.

— Я не думаю, что когда-нибудь смогу тебе доверять.

— Тогда не выходи за меня замуж.

— Черт возьми, ты же знаешь, что я должна. — Она скорчила гримасу и сильнее замахала руками, уставившись в пол, как Золушка. — Ты же не собираешься просить половину моих денег? Я действительно не могу себе позволить… Я имею в виду, даже если Би Джей попросит меня выйти за него замуж после…

Невероятно. Она все еще била в этот старый барабан, даже после всего, что он с ней сделал. Он улетел на другой конец гребаного мира, когда она нуждалась в нем больше всего. Насколько же эта цыпочка помешана на деньгах?

— Никакого брачного контракта, — решительно заявил я. — Это наше доверительное падение. Ты должна доверять мне, а я должен доверять тебе.

— Доверять мне в чем? — вскричала она. — У тебя даже нет iPad!

— В жизни есть нечто большее, чем деньги. — Хотя я и жил под этим девизом, я также знал, что это провокационная вещь, чтобы сказать ее представительнице рабочего класса. Я был похож на тех дзен-биткоин-миллиардеров, которые считают себя духовными, потому что отращивают бороду и занимаются козьей йогой на Пфайфер-Бич.

Даффи убрала метлу в кладовку.

— Если это так, то скажи мне, что ты выиграешь от брака со мной. Да, ты сказал, что хочешь остаться в Нью-Йорке из-за работы, но почему ты не хочешь выполнять это задание, которое тебе ужасно нравится?

— Если я скажу тебе, ты откажешься от обсуждения брачного контракта? — Я вздохнул.

Она заколебалась, прежде чем кивнуть.

— Аляска, — сказал я.

— Прости? — Она нахмурилась.

— Аляска. Мой босс хотел, чтобы я переехал туда на восемь месяцев для документального проекта. Мне не нравится Аляска. Я там никогда не был, но и не собираюсь. Видимо, единственная причина, по которой он настаивал на моей поездке, заключалась в том, что я не привязан к Нью-Йорку. Ни к семье, ни к партнеру. Мне нужна была ответственность.

— Почему ты так ненавидишь Аляску?

— Это уже другая история, для более пьяного времени.

Она молча смотрела на меня, и впервые в жизни — за все годы моей проклятой жизни — я почувствовал, что меня действительно видят. Это было волнующе, пугающе и, прежде всего, чертовски странно. Я заполнил тишину новыми словами.

— Недостаток в том, что я должен остаться здесь на несколько месяцев. Я никогда раньше этого не делал.

— Ты никогда не оставался в одном месте на несколько месяцев? — спросила она с другого конца комнаты.

— Никогда.

— Почему?

— Другая история, для другого пьяного времени.

— Ты часто пьешь, чтобы выпутаться из неудобных ситуаций? — Она озабоченно нахмурилась.

— Я не алкоголик, — уточнил я.

— Алкоголик обычно не признается в том, что он не алкоголик, — заметила она. — Во всяком случае, я такая же. Я люблю хорошую выпивку. А еще я люблю не очень хорошую, если у меня плохое настроение.

— Возможно, ты сможешь удержаться от выпивки. — Я поднялся на ноги и подхватил пиджак и бумажник. — Но я настоящий эксперт. Потребовались годы безадресной эмоциональной нестабильности, проблемы с папой и мамой и глубокое отрицание, чтобы прийти к тому состоянию, в котором я нахожусь сейчас. — Я похлопал себя по торсу.

— Ты не единственный, кто так страдает, — сказала Даффи с грустной улыбкой. — Должна тебе сказать, что я тоже запиваю свои проблемы. Это британский способ.

Кстати, о британском: ее горловой голос и сексуальный акцент творили странные вещи с моим либидо. Кажется, они вернули меня в подростковый возраст, потому что единственное, о чем я мог думать рядом с ней, — это секс.

— Ну да. Спорим, я смогу перепить тебя с одной печенью, привязанной за спиной. — Я засунул плечи в куртку.

— Чушь! — закричала она. — Я могу перепить тебя под столом.

— Я могу перепить и съесть тебя под столом.

Я сделал паузу, понимая, что это звучит не очень хорошо. Точнее, звучало очень хорошо, но, судя по тому, как раскраснелась ее кожа, Даффи не хотела, чтобы мой рот приближался к ее Бермудскому треугольнику.

— Не то чтобы, я бы никогда этого не сделал. — Я прочистил горло. Черт. Теперь я не мог избавиться от мысленного образа того, как я опускаюсь на нее, глотая ее соки, как будто это было мороженое. — Я имел в виду, с точки зрения еды…

— Еда. Да. Я люблю еду! — Она в миллионный раз схватила метлу, все еще подметая одно и то же место. — Ты тоже любишь еду? Наверное, да. Ты довольно крупный парень… — Она запнулась.

— Я рад, что зрелище у Гретхен произвело на тебя впечатление.

— Не так уж и много! — Теперь она была бледна от ужаса. — И, конечно, я не подглядывала. То есть, я не сомневаюсь, что ты такой. Все остальное в тебе… ну…

Я приподнял одну бровь, осмеливаясь продолжить. Она застонала, закрыв глаза руками.

Это было мучительно. И неловко. И уморительно. Все, что мы говорили, звучало сексуально.

— Я имела в виду твой рост… и ширину… — Она изобразила пантомиму руками. — Боже мой, я чувствую себя так, будто только что взяла свой рот на тест-драйв и не могу найти тормоза.

— Просто нажми на ручной тормоз, — сказал я со смехом.

Ее взгляд упал на мою промежность.

— Только не этот ручной тормоз, Даффи.

— О, черт, — простонала она, проводя руками по лицу. — Кто я вообще такая?

Я не мог поверить, что этот разговор начался с брачного контракта. Я также мог бы поверить, что она способна быть веселой, если бы просто оставила свои шеститонные оговорки и чопорную леди за дверью.

— Я пойду. — Я указал на дверь, как будто у меня были какие-то сомнения, что я уйду через нее, а не через, ну не знаю, гребаное окно.

— Конечно. Конечно. Замечательная идея, — щебетала она. — Хорошего дня. Я имею в виду, — она взглянула на часы, — наверное, обеда. Завтра мой последний день в WNT. Мне нужно подготовиться, и этот разговор меня не искупит.

— В любом случае. Итак. Никакого брачного контракта.

— Никакого брачного контракта. — Она сделала пальцами знак чести скаута. — Но и мои деньги не возьмешь.

— Я постараюсь не поддаться искушению.

— Ты пойдешь со мной к миссис Циммерман? — Она имела в виду адвоката, которого нам порекомендовал Кристиан.

— Да. Конечно. Мы же вместе.

— Верно. Верно.

Мы стояли так еще несколько секунд.

Уходи, идиот. Ты что, забыл, как пользоваться ногами? Они же за тебя на горы взбирались.

Наконец, я развернулся и поплелся к двери. Практически бегом добрался до лестницы. Когда я добрался до второго этажа, то услышал, как открывается дверь. Даффи выскочила наружу, держась за перила и глядя на меня сверху вниз.

— Риггс! Подожди!

Я поднял голову. Ее лицо было цвета жевательной резинки. Мне стало смешно, и я не мог этого описать.

— Ты забыл свой мобильный. — Она протянула руку, чтобы передать его мне.

Наши пальцы соприкоснулись на наносекунду. Этого было мало, но достаточно, чтобы я почувствовал, какая бархатистая и мягкая у нее кожа. Была ли она такой везде? Я никогда не узнаю.

— Спасибо.

— Конечно.

Но она не ушла с лестницы, и я тоже. Пока не зазвонил ее телефон внутри квартиры.

Что за хрень со мной сегодня творится?

10

РИГГС

Эммет: Как дела у Дезри?

Риггс: Дезри — кто?

Эммет: Твоя невеста…

Риггс: О, да. Точно. Лучше не бывает.

Эммет: Ты знаешь, что я подам в суд, если ты врешь.

Риггс: Ты слышишь?

Эммет: Что слышу?

Риггс: Мои яйца дрожат, мне так страшно.

Эммет: Мне нужно будет когда-нибудь увидеть свидетельство о браке, Бейтс.

Все в порядке. На твоем месте я бы тоже был одержим.

Поскольку в ближайшие несколько месяцев у меня не было никаких заданий за пределами Нью-Йорка, я отправился на поезде в Джерси. Если я думал, что посещение другого штата излечит мою клаустрофобию, то сильно ошибался. Наоборот, мне стало еще хуже. Джерси был неапологетичным, удручающим… ну, Джерси. Его не называли "подмышкой Америки" за бурлящую ночную жизнь, культурную значимость и потрясающие виды. От него воняло. Я бесцельно бродил по набережной Атлантик-Сити, фотографировал, выпил несколько бутылок пива. Это место вдохновляло не больше, чем использованная прокладка. Вся причина, по которой я занялся фотографиями, заключалась в том, что я хотел, чтобы моя работа приводила меня в дикие, экзотические места.

А Нью-Джерси к таким местам точно не относился:

Дикий

Экзотический

Но какие у меня были варианты? Вернуться в квартиру Даффи и смотреть, как она суетится над работой и салатной заправкой?

А еще были мои друзья. Хотя я наслаждался их обществом, у них тоже была своя жизнь. В любом случае эта жизнь была скучной, так что оставаться рядом с ними днем было бесполезно.

Каким-то образом мне удалось продержаться до девяти вечера. К тому времени, как я поднялся по лестнице, Даффи, уверен, уже закончила свой органический, здоровый ужин, либо работает на ноутбуке в своей комнате, либо посещает одно из тех поздних занятий SoulCycle, которые она так любила.

Я уже собирался вставить ключ в замочную скважину, когда дверь рядом с ее дверью открылась, и из нее вышел мужчина лет пятидесяти с папкой под мышкой. Это был тот самый человек, который открыл дверь здания, когда я на днях устроил засаду своей невесте. Интенсивный мудак.

На нем был твидовый пиджак в стиле семидесятых и бейсболка, он был примерно моего роста. Этакий бродяга из GQ. Он взглянул на меня и простонал.

— Опять ты. Скажи мне, что Даффи не съехалась со своим идиотом.

— Даффи не съехалась со своим идиотом, — сказал я, отпирая дверь. — Она съехалась с любовью всей своей жизни.

Эй, а почему бы и нет? Нам нужно было сделать все правдоподобным на случай, если правительство постучится в дверь этого парня. К тому же я знал, что Поппинс придет в ужас, если узнает, что я сказал подобное ее соседу, и одно только это подшучивание станет главным событием моего дня.

— Любовь всей ее жизни? — Мужчина потер заднюю часть своей кепки. — Она только рассталась со своим парнем. К тому же, ты определенно не в ее вкусе.

Этот парень претендовал на премию "Носатый ублюдок"?

— Ты пишешь ее автобиографию? — Я толкнул дверь плечом. — Вообще-то, не стоит отвечать на этот вопрос. Я буду уважать ее личную жизнь и позволю ей рассказать тебе все, если она захочет.

Если этот человек подглядывал за моей фальшивой невестой, я собирался по-настоящему его придушить.

— Она расскажет, — подтвердил он, нахмурившись, как будто само мое существование его беспокоило. — Через пару дней, когда мы будем пить еженедельно. Я Чарли. — Он шагнул вперед, чтобы пожать мне руку.

— Риггс.

— Бриггс?

— Без "Б".

Его брови взлетели вверх.

— Это не совсем обычное имя. Что оно означает?

— Понятия не имею. Родители свалили, прежде чем я успел спросить. — Я выдернул руку из его руки, пока все не стало еще более странным.

— Жаль это слышать.

Я рассмеялся.

— Я выжил.

— Да. Я вижу.

Неужели это здание было полно социально неполноценных людей?

— Эй, хочешь выпить пинту пива? — Он указал вниз. — Еще слишком светло, а у твоего соседа сверху урок виолончели до десяти.

— Неплохое предложение, но я, пожалуй, пойду. — Я уже шагнул в квартиру, когда Чарли за спиной проворчал.

— Очень жаль. Я заканчиваю работу над документальным фильмом о Масаи Мара, и мне нужен профессиональный глаз, чтобы помочь выбрать постер для фильма.

Я остановился. Бросил взгляд за плечо.

— А ты знаешь, что я фотограф, потому что…?

— У тебя в руках профессиональная камера. — Чарли жестом указал на мое плечо. — И я не полный идиот.

Это еще предстояло выяснить. Большинство людей определенно относились к категории идиотов.

На самом деле, просмотр чужих фотографий одного из самых захватывающих чудес Кении — не самое худшее, что я мог сделать за вечер. Особенно если альтернативой были препирательства с горячей ханжой из ада.

— Да, хорошо. — Я закрыл дверь. — Один стаканчик.

В баре мы с Чарли заказали Carlton Draughts и просмотрели фотографии Масаи Мара. Они не были ужасными, но и не были новаторскими.

Я указал на один из снимков, где слон стоял рядом с деревом, возвышаясь над ним.

— Это твой коронный снимок. Фон безумен. Пустыня похожа на Меркурий, но над ней можно было бы поработать.

Все могло бы быть лучше, если бы фотограф использовал Canon 100-400mm. Да и фильтр был не тот. Чарли оперся локтем о липкую стойку и постучал по фотографии.

— Видишь, это был и мой любимый снимок, но совсем по другой причине.

— Да?

— Если присмотреться, слон выглядит так, будто он плачет.

Я прищурился, чтобы лучше рассмотреть фотографию. Слон действительно выглядел так, будто плакал.

— Ты давно снимаешь документальные фильмы? — Я посмотрел на него, отхлебнув пива.

— Достаточно давно, чтобы назвать это работой, а не хобби. — Он легко рассмеялся. — Уже несколько десятилетий. Но я начал поздно, и только потому, что у меня закончились деньги.

— А чем ты занимался раньше? — спросил я.

— В основном пожилыми, состоятельными женщинами. — Его рука дрожала, пока он собирал все фотографии, разбросанные по барной стойке. Он был алкоголиком?

Я кивнул.

— Для стареющего лиса это тяжелая жизнь.

— А ты? — Чарли посмотрел на меня. — Ты давно работаешь фотографом?

— С тех пор как окончил школу-интернат. — Я судорожно сжимал подставку, размышляя, есть ли у моей фальшивой невесты еще нижнее белье, как я видел в ту ночь, когда она вошла к нам с Гретхен. — Я знал, что академическая наука не для меня, и хотел увидеть как можно больше мира за минимальное количество времени. Мы никогда не знаем, когда умрем, верно?

— Если повезет, то нет. — Чарли задумчиво погладил свой подбородок. — Если не повезет, то да.

— Ладно, Сократ. — Сегодня я был слишком уязвлен для его философской задницы. — Ты понял мою мысль.

— У тебя есть причины думать, что ты можешь умереть молодым? — Он поднял свое пиво, его рука все еще дрожала. С этим парнем что-то было не так, но то, что он сунул свой нос в мои дела, не означало, что я собираюсь оказать ему ответную услугу.

— Не-а. — Я оглядел бар, наблюдая за людьми в поисках потенциальных спутниц. — Мне просто нужен был повод, чтобы стать кочевником.

— И теперь ты живешь здесь, в городе?

Я пожал плечами.

— Думаю, на ближайшие несколько недель. У меня нет точки. Я устраиваюсь на работу и путешествую. В свободное время я посещаю разные места за свой счет.

— У тебя должен быть мини-хаб, — настаивал Чарли.

— Нет.

— А как же твоя семья? — Чарли заказал нам еще пива и два чизбургера. Это было приятным отдыхом от холодильника Даффи, который со всей зеленью напоминал диспансер.

— Семьи нет. — Я отпил пива. — Свободен, как птица.

— Или одинок, как зуб в улыбке наркомана. — Он широко ухмыльнулся.

Я рассмеялся.

— Все зависит от твоего мировоззрения, я думаю.

— Да, но у меня пробег больше, чем у тебя, и позволь сказать тебе, что семья — это важно. — Он засунул в рот картошку фри. — Итак, Даффи. Как ты с ней познакомился?

Я размышлял над тем, как много ему сказать, если вообще что-то сказать. С одной стороны, этот человек был совершенно незнакомым. С другой стороны, я не хотел разрушать свой план с Поппинс. Мы так и не сгладили все нюансы нашей истории с помолвкой.

— Это сложно, — сказал я, наконец.

— Нет, не сложно. — Чарли вытер кетчуп с уголка рта. — Даффи не создает сложностей. И вообще, это вопрос в одну строчку. Кофейня. Клуб. Работа. Тиндер.

— Да, определенно не Тиндер. — Я окинул его взглядом. — Похоже, ты хорошо ее знаешь.

Он поднял пиво, потом поставил его обратно, как будто оно весило целую тонну.

— Достаточно хорошо, чтобы понять, что она лучше, чем этот костюм, который она выставляет своим парнем. Этот парень никуда не годится. — Он скорчил гримасу. — И где же этот ртом дышащий человек? Она действительно с ним рассталась?

— Непал, — ответил я, как ни странно, заинтересованный в том, чтобы узнать больше подробностей о Петухе. Значит, он носил костюм и был при деньгах. Это было предсказуемо. Но еще и ртом дышит? У Даффи явно не было никаких стандартов, кроме наличия трастового фонда.

— Непал, да? — Чарли откинулся на спинку стула и бросил свернутую бумажную салфетку на барную стойку. — Наверное, работает волонтером где-нибудь и думает, что он более святой, чем ты.

Я улыбнулся. Во мне очень быстро врастала симпатия к этому соседу. Несмотря на все мои старания не любить его.

— Похоже, она купилась на этот образ спасителя и святого.

— Даффи? — Чарли хихикнул. — Нет. Она просто решила, что он станет ее билетом из нищеты. Не могу винить, учитывая ее тяжелый старт. Побольше ей сил.

Покачав головой, я осушил остаток пива, не будучи уверенным, что согласен с ним.

— Может, нам стоит делать это почаще. — Чарли посмотрел на меня и улыбнулся.

Я наклонил свою бутылку к его.

— Может, ты и прав.

11

ДАФФИ

В последний день работы в WNT я решила, что это самое подходящее время для полноценного психического срыва.

Должно быть, Меркурий был ретроградным. Скорее, разворачивался со скоростью триллиона миль в час. Все, что могло пойти не так, уже пошло. И все, что не могло — еще продолжало.

Би Джей не позвонил мне из Катманду, хотя обещал подать знак жизни, когда приземлится. Прошло три дня с тех пор, как я отвезла его в аэропорт, а это означало, что, согласно нашему правилу не вступать в контакт, в следующий раз я услышу о нем, когда он вернется домой.

Мама позвонила, но я пожалела, что она это сделала. Она была в панике, потому что Киран (он же Предатель, который не унаследует ни пенни, если я когда-нибудь стану богатой) сказал ей, что Би Джей бросил меня, что даже не было правдой (полностью).

Потом была работа.

Все суетились вокруг Гретхен так, словно теряли конечность, а не ведущую, требующую особого ухода. На меня никто не обращал внимания, хотя я была ее самым высокопоставленным помощником. Я точно знала, почему. Я была сопливой невротичкой, которая не одобряла тех, кто приходил на работу, чтобы пообщаться, и пропускала общественные мероприятия, пытаясь произвести впечатление на семью Би Джея. Честно говоря, я не думала, что мне придется работать там долго. Конечно, я оставалась бы на доходном месте до свадьбы с Би-Джеем, но как только забеременела бы первым ребенком, тихо уволилась бы, чтобы воспитывать следующее поколение Эбботов.

Только теперь не было ни Би Джея, ни свадьбы, ни детей.

Не было и мечты взять двухлетний отпуск, чтобы сосредоточиться на создании семьи и обдумать, чем я хочу заниматься в карьере.

Тем временем офис Гретхен переполнился цветами, шоколадками и пушистыми плюшевыми мишками, и мне пришлось начать выносить их и раздавать случайным прохожим у здания.

Я несколько раз входила и выходила из ее кабинета, убирая корзины с шоколадом и фруктами. Гретхен объяснила, что ненавидит цветочную пыльцу и не любит, когда рядом с ней есть сладости, потому что придерживается кето-диеты.

Она сидела за своим столом с видом святой, только что назначенной Папой Римским, и принимала посетителей. Можно было подумать, что она сама собирается стать президентом Соединенных Штатов, а не просто его рупором.

Мы с Гретхен так и не затронули тему Риггса, но она перестала бросать на меня тревожные взгляды, словно я собиралась выдать ее секрет на собрании сотрудников. Из этого я сделала вывод, что она знала, что мы с Риггсом заключили своеобразную договоренность, и была уверена, что я буду держать язык за зубами. Это могло бы объяснить, почему она снова стала относиться ко мне так, будто я кусок жвачки, прилипший к ее Jimmy Choo.

Мне стало интересно, спали ли Гретхен и Риггс вместе с тех пор, как я поймала их с поличным. Не то чтобы это имело значение.

Как оказалось, я все равно получила ответ. Это случилось на пятый раз, когда я пришла к ней в офис. Я открыла дверь, но тут же остановилась. Риггс был в комнате, лениво раскинувшись на краю стола. Мое сердце упало к трусикам, которые, к сожалению, уже отсырели при виде него.

На нем были брюки-карго, асимметричная ухмылка и хенли армейского цвета, который облегал каждый его мускул, как фан Гарри Стайлза. Было странно видеть его не в стенах моей квартиры. Это было дико, неестественно.

Гретхен положила свою руку на его руку. Они стояли близко. Слишком близко, чтобы больше не трахаться вместе. И я не могла не вспомнить, как они слились воедино, когда он трахал ее, прижав к стене. Как сокращались мышцы его задницы при каждом толчке. Гедонистическое, чувственное выражение его лица, когда он откидывал голову назад, демонстрируя свою квадратную челюсть…

Прекрати сейчас же. Подумай о чем-нибудь другом. О чем-то грустном. О том, что Би Джей — ужасный парень. Нищета. Изменение климата. Джей Ло взяла имя Бена Аффлека, как будто это был не 2022 год.

Я не знала, почему, но Риггс стал той соломинкой, которая сломала спину верблюда. Да ладно! Эта женщина была замужем. Сколько мужчин ей было нужно? Разве она не знала, что их не хватает? На каждую сотню женщин в США приходилось всего 97,95 мужчины! Это была чистая жадность. Привлекательные мужчины — это не конкурс на поедание хот-догов. Не нужно было запихивать в рот столько, сколько влезет, чтобы получить приз.

К тому же, иррационально подумала я, он был моим будущим мужем.

— Тьфу, Даффи. — Гретхен не потрудилась отойти от Риггса, ее сиськи прижались к его груди. — Опять врываешься без стука. Неужели ты никогда не научишься?

Не убивай своего босса, Дафна Маркхэм. Ты не предназначена для жизни в тюрьме.

— Прости, — пробормотала я, собирая в руки шоколад и цветы. Я опустила голову, отказываясь смотреть Риггсу в глаза. — Не знала, что у тебя гости.

— Тук, Даффи, тук. Это сделает с тобой чудеса. — Гретхен покровительственно откинула свои светлые волосы и провела наманикюренными ногтями по груди Риггса. — Я уже собралась и готова к отъезду. Ты придешь ко мне?

Коробка шоколада упала с горы в мои руки. Я подняла ее, запыхавшись, и издала жалкое хныканье. Мне было неприятно, что он видит меня в таком состоянии.

Он сжал ее запястье и отстранил от своей груди.

— В другой раз. Мне нужно проверить новое фотооборудование в Бруклине.

— Я пойду с тобой. — Она схватила сумочку, порылась в ней, чтобы скрыть смущение от его откровенного отказа. — Мне не нужно возвращаться домой до позднего вечера.

— Нет необходимости. Я встречаюсь с Кристианом после.

— Ты предпочтешь мне своего скучного женатого друга? — недоверчиво спросила она.

— То, что он скучный, это прискорбно, но его жена нравится мне больше, чем ты, так что…

Ай.

Гретхен явно не понравилась его отповедь, и она решила направить свой гнев на меня.

— О, ты все еще здесь. — Она наморщила нос. — Ну, не стой тут. Твоя последняя смена еще не закончилась. Предложи моему гостю выпить. — Она указала на Риггса.

Боже, как я ее ненавидела. Но не настолько, чтобы испортить свои перспективы на будущее место работы, предоставив ей прекрасную возможность не писать мне блестящее рекомендательное письмо.

— Хочешь что-нибудь выпить, Риггс? — спросила я как можно более безвкусным тоном, балансируя в руках ее прощальные подарки.

— Мистер Бейтс для тебя. — Гретхен скромно опустила подбородок на костяшки пальцев. — Сейчас самое время вспомнить, что мы просто делаем тебе одолжение. Он же не…

— Я никогда раньше не видел конкурса женской мочи, но должен сказать, что не являюсь его большим поклонником, — перебил Риггс, бросив на Гретхен обиженный взгляд. — В любом случае, я просто пришел попрощаться с тобой перед твоим отлетом в Вашингтон. Эй, Поппинс, может, принести что-нибудь на ужин? — Он бросил на меня один из своих знойных взглядов. А может, это была просто его стандартная сексуальность. Одно его существование, вероятно, способствовало овуляции.

Прощание, вероятно, означало много секса. Ну, они могли бы заниматься сексом до тех пор, пока их гениталии не отвалятся, а промежность не покроется ковровыми ожогами. Мне было все равно, лишь бы это происходило не под моей крышей.

— Я в порядке, — пробурчала я Риггсу. — Я позволю вам двоим… попрощаться наедине.

Я покинула помещение так быстро, как только было возможно. Я уже шла к лифту, когда поняла, что забыла свою карточку сотрудника на столе Гретхен.

Хотя видеть этих двоих снова мне хотелось меньше всего, без нее я не могла свободно входить и выходить из здания. Со стоном я сделала разворот. Дверь в ее кабинет была слегка приоткрыта. Достаточно, чтобы их разговор доносился до коридора и до моих ушей.

— …никто даже не дал ей визитку, Риггс. Я всегда знала, что она заносчива, но эта девушка мне не нравится.

Мое сердце упало в желудок, как десятитонный камень. Они говорили обо мне. Агония пронзила мою грудь, и я не могла понять, почему, ведь все это не стало для меня сюрпризом.

Я знала, что люди думают обо мне. Что я — медлительная золотоискательница, волчица с завышенными требованиями; никто никогда не потрудился спросить, почему я такая, какая есть. Люди просто списывали меня со счетов. Положили меня в стереотипную коробку и отложили в категорию — не дружить.

Риггс ответил глубоким, низким тоном, но я не смогла расшифровать его слова.

Гретхен вздохнула в ответ.

— Все, что я хочу, — это убедиться, что ты не слишком увлечешься ею. Она такая пугающая. — Я впилась зубами в нижнюю губу до крови. — А… между тобой и мной? — Гретхен понизила голос на октаву. — Не самый надежный сотрудник. Из моего гардероба пропало несколько дизайнерских вещей.

Меня пронзил электрический разряд ярости. Как она посмела? Я никогда не крала с ее стола даже карандаша. Она доверила мне код своей квартиры. Свою кредитную карту. Своих детей!

— Ты ей что-нибудь купила? — спросил Риггс, проигнорировав намек на кражу.

— Я? — ответила корова. — Ну, не то чтобы у меня было время, между днем рождения Лирик и переездом в Вашингтон. К тому же она этого не заслуживает.

Наступила беременная пауза.

— Не смотри на меня так! Могу я напомнить, что она нас шантажирует?

Тогда я решила совершить первый нерасчетливый поступок в своей жизни с момента рождения. Я ворвалась прямо в ее кабинет, не потрудившись закрыть за собой дверь. Я свалила ее подарки на пол и с глубоким поклоном произнесла.

— Вот, Ваше Величество. Хочешь знать, почему никто не подарил мне подарок? — воскликнула я, прекрасно понимая, что выгляжу так же потно и безумно, как и чувствовала себя. — Позволь мне сказать тебе, почему. Из-за тебя, Гретхен. Ты сделала меня злодейкой в этой студии. Правда, я и так никогда не была самым приятным человеком, но ты настояла, чтобы я увольняла любого ассистента, который слишком опаздывал, слишком громко говорил, слишком медленно работал, слишком блондин, слишком много чертовых конкурентов! — Мой голос дрожал, как и все мое тело. Позади меня собралась группа сотрудников WNT, которые с любопытством разглядывали меня. Я видела их сквозь стеклянные стены, ограждающие кабинет Гретхен.

— Когда тебе нужно было кого-то отчитать, ты посылала за этим меня. Когда стилист сделал тебя похожей на Большую Птицу, именно мне пришлось написать ей обжигающий отзыв. Всякий раз, когда у тебя случалась оплошность в эфире, ты винила в этом меня. — Я ткнула пальцем в грудь. — Я была единственным исполнительным ассистентом в WNT, который никогда не общался ни с кем другим, потому что ты запрещала это делать. Ты так боялась, что я разболтаю один из твоих коммерческих секретов, что едва позволяла мне выпить кофе с сотрудниками!

Я знала, что разделяю часть ответственности за то, почему в коридорах WNT я была так же популярна, как неаполитанское мороженое. Я никогда не прилагала к этому искренних усилий, но делать вид, что вся вина лежит на моих плечах, было просто смешно.

— Не вини меня! — Гретхен вскинула руки вверх, ее рев едва не отбросил меня через всю комнату. — Ты сама отвечаешь за то, как люди воспринимают тебя. Ты сама отвечаешь за свое поведение.

— О, я виновата! — Я пронзительно рассмеялась. — Я не виновата в том, что выполняю твои мерзкие приказы. Ты вылепила из меня свою идеальную маленькую машинку. — Я ткнула указательным пальцем ей в лицо. — Зная, что я не могу уволиться, потому что канал спонсировал мою визу. Ты злоупотребляла своей властью. — Я недоверчиво рассмеялась. — Неудивительно, что ты оказалась в политике.

Последовавшая за этим тишина была такой громкой, что я готова была поклясться, что слышу, как люди в Мэне спрашивают друг друга, что им сегодня есть на ужин. Я заглянула себе за плечо. Позади меня стояло не менее пятидесяти сотрудников WNT, их телефоны были направлены на нас с Гретхен, записывая мою публичную разборку.

Пора что-то делать, Даффи. Что угодно. Когда будешь готова. Желательно в этом году.

Было очевидно, что Гретхен слишком ошеломлена, чтобы произносить слова. Да я и не хотела, чтобы она говорила. Я не могла поверить, что вела себя так обычно. Так грубо. Я всегда тщательно взвешивала каждый свой поступок, отчаянно желая быть хорошей девочкой.

Сделай что-то. Правильно. Сейчас.

Я стащила с ее стола коробку шоколада и помахала ею перед лицом босса.

— Ты не заслуживаешь этого хорошего шоколада. Я забираю его с собой. Это мой прощальный подарок «Спасибо за службу, Даффи». Не забудь проверить все тридцать пять туалетов в Белом доме. Мы все знаем, как ты полна дерьма!

Ладно, может, и не это.

Тем не менее, дело было сделано. И вот, решившись на публичное падение, я как торнадо вылетела из ее кабинета, после чего три минуты мучительно ждала лифт под мучительно ошарашенными взглядами, прежде чем он открылся.

Что еще хуже, рядом со мной появилась помощница Гретхен номер два, Билли, с охапкой цветочных букетов в руках. Она тоже помогала моей начальнице избавиться от всех прощальных подарков.

— Привет, Даффи. — Она водрузила на нос очки для чтения.

— Привет, Билли. — Я устало потерла лоб.

— Тебе нужно кое-что знать, — сказала она тихим голосом, когда мы вошли в лифт и двери закрылись. Я наклонила лицо к ней. Неужели я высказала мнение всего офиса? Люди за меня болели? Стала ли я для нее примером для подражания? Надежда бурлила в моей груди.

Но Билли выглядела неестественно розовой и упорно смотрела на точку над моей головой.

— Кажется, у тебя начались месячные. Когда ты произносила ту речь? Там было красное пятно.

Я рухнула на лестницу, ведущую из здания WNT, и принялась набивать лицо швейцарским шоколадом, который даже не успела попробовать и о котором уже пожалела.

Я уминала семнадцатый трюфель, когда кто-то опустился рядом со мной. Кто-то большой. Высокий и мускулистый, от которого пахло диким лесом, кожей и сексом.

Кто-то, с кем мне совсем не хотелось сейчас разговаривать.

— Итак… — Риггс потянулся, чтобы украсть трюфель "Черный лес" и засунуть его между губами. — Когда следующее шоу? Я даже не успел дойти до концессии.

— Уф… — Я икнула, глядя на свою шоколадку. — Я в ужасе. Это первый раз, когда со мной такое случилось.

— Это должна была быть моя фраза.

— Это твоя ободряющая речь? — Я подняла голову. — Сексуальный намек?

— Ну, теперь, когда я знаю, что меня за это оценят… — Он взял еще один трюфель, обсасывая начинку с вишневым джемом. — Как насчет этого? «Завтра будет другой день. Лучшие дни в твоей жизни еще впереди. Нет такой вещи, как плохая реклама. То, что тебя не убивает, делает тебя сильнее. Наши самые большие прорывы часто происходят после самых мрачных времен». Получилось?

Я посмотрела на него с неприкрытым раздражением.

— Ты говоришь как моя доска вдохновения в Pinterest.

Он тихонько захихикал.

— Ты в порядке, Поппинс?

— Нет. Очевидно, я никогда не буду в порядке. — Разве он не был здесь секунду назад, когда я уничтожила всю свою репутацию и карьеру? — Я выставила себя полной идиоткой. Мне следует просто вернуться в Англию и сменить личность. — Я закрыла лицо руками.

— Нет, так не пойдет. — Он одернул меня. — Ты должна выйти замуж за меня.

— У тебя будет много подходящих женщин на выбор, — сказала я, понимая, что, вероятно, была права. Он был красив, умен и излучал энергию большого члена. Не все хотят выйти замуж за ходячий, говорящий кошелек.

— Но мне не нужна подходящая женщина. Мне нужна несдержанная женщина, которая кричит на своего босса, ламинирует случайные документы и раскладывает свои салатные заправки по дате, проценту жирности и списку ингредиентов.

Что ж, простите меня за то, что я не хочу есть свой греческий салат с заправкой из голубого сыра. Не все из нас процветают в хаосе.

— Есть тонкая грань между безумием и гениальностью, — напомнила я ему.

— А ты переступаешь ее, как опытный стриптизер. — Его акварельные глаза сверкнули озорством.

— Все, наверное, думают, что я психопатка. — Я почувствовала, как у меня зашевелились губы, и поняла, что близка к слезам. Больше всего на свете мне было неприятно, что меня утешает любовник моего босса. Никто не обещал мне, что после этого он не пойдет прямо к ней и не расскажет об этой жалкой сцене.

— И тебя волнует, что думают люди, потому что…? — Он приподнял бровь.

— Социальное положение равно власти.

— Наплевать на мнение людей — это власть, — поправил он меня, поглаживая кончик моего носа, словно я была очаровательным олененком. — А сейчас ты предпочитаешь быть бессильной. Измени это, Поппинс.

— Я все еще хочу сбежать и сменить имя.

Он погладил свой подбородок.

— Может, ты подумаешь о Дезри?

Это был уже второй раз, когда он упоминал это имя.

— С какой стати я…

— Случайно перепутал имя в присутствии моего босса.

— Ты болван. — Я вздохнула. — Мы живем вместе уже…

— Расслабься, это было до того, как мы съехались. — Он легкомысленно махнул рукой. — Теперь все по-другому. Я знаю о тебе все.

— Не знаешь.

— Попробуй.

Обычно я бы отказалась. Но другим вариантом было рыдание в коробку шоколада на лестничной площадке моего предыдущегоместа работы, и мне очень хотелось превысить свою квоту смущения на десятилетие.

— Как мое полное имя? — спросила я.

— Дафна Хелен Мари Маркхэм.

— Хорошо. Это написано на моем абонементе в спортзал на холодильнике. Любимое печенье?

— Дигесты.

Это было просто. Они были единственным видом, который я хранила в квартире.

— Причуды гардероба? — Я хотела узнать, заметил ли он, что я подбираю цвета своих платьев к сумочкам.

— Ты никогда не носишь нижнее белье. — Он победно ухмыльнулся. — Что я, кстати, одобряю.

— Я ношу! — Я шлепнула его по бедру. Ой. Он что, был сделан из железа?

— Тогда почему они никогда не попадают в стиральную машину?

— Я стираю их вручную. Там хрупкая ткань. — Я сжала в кулаке пару трюфелей, затем засунула их в рот и стала жевать.

— Прямо как ты, — сказал он с сарказмом. — Кстати, твои зубы коричневые от шоколада.

Я открыла рот и в ужасе выплюнула наполовину разжеванный трюфель обратно в коробку.

Его челюсть пульсировала.

— Ты опять это делаешь.

— Что делаю?

— Заботишься о том, что думают люди.

— Может, хватит?

— Что?

— Перестань быть смешным и очаровательным.

— Так ты находишь меня смешным и очаровательным? — Знойный блеск в его глазах вернулся.

— Ты пытаешься им быть, — поправила я, радуясь, что у меня закончился шоколад. Меня охватила волна тошноты. — Это не работает. Я знаю твою игру.

Риггс оперся на локти и ухмыльнулся.

— Теперь у меня есть игра, не так ли? Пожалуйста, объясни мне, что это такое.

Он действовал мне на нервы, но, по крайней мере, мы не обсуждали мой публичный срыв наверху. Я надеялась, что в эту минуту я не стану вирусным мемом.

Британка Карен набросилась на босса с пятном от месячных на заднице.

По сравнению с этим смерть Элвиса на сиденье унитаза выглядела изящным уходом.

— Ты любишь женское внимание. Тебе все равно, как и где ты его получаешь, и кого ты при этом уничтожаешь. — Я скрестила руки.

Люди обходили нас стороной на лестнице. Пора было эвакуироваться. Я поднялась и стряхнула пыль с платья, слишком озабоченная тем, что на мне появилось пятно от месячных. А ведь месячные должны были начаться только на следующей неделе. Должно быть, Би Джей выбил меня из колеи своими травмирующими новостями. Я направилась к метро, а Риггс увязался за мной.

— И какие у тебя есть доказательства, чтобы подкрепить это утверждение? — осведомился он, когда я выкинула пустую коробку из-под шоколада в мусорное ведро.

— У тебя роман с замужней женщиной. — Я подавила отрыжку. — Ты разрушаешь семью.

— Только не говори мне, что за последние десять минут ты прониклась симпатией к Гретхен Битти. — Он приложил руку к сердцу.

— Вряд ли. — Я наклонила подбородок вверх. — Но подумай о детях.

— Я предпочитаю не думать. Я вообще испытываю к ним сильное отвращение.

— Я в шоке. — Я фыркнула, еще больше разозлившись, хотя заметила, что он держится позади меня, скрывая мое пятно от месячных. — Я никогда не встречала настолько безрассудного мужчину. Тебе уже под сорок, а у тебя даже нет жилья!

— У меня может быть жилье, — сухо сказал он, но так, что я почти поверила ему. — И машина. И все эти мелкие страховки, которые нужно оплачивать ежемесячно. Но я решил этого не делать.

— Почему?

— Свобода. Знаешь ли ты, что слово "ипотека" по-французски означает "мертвый залог"? Когда ты владеешь чем-то, оно обязано владеть тобой обратно.

— Может быть, я бы хотела, чтобы мной владели. Жить, как дикая травинка, без дома… кажется мне жалким существованием.

Риггс спустился за мной по лестнице в метро, его движения были похожи на движения пантеры — ловкие, длинные и грациозные. Он привлекал взгляды как женщин, так и мужчин, и от одного его присутствия я потеряла равновесие.

— Мне никогда не грозила опасность разрушить брак Гретхен, — сказал он, наконец.

— Как же так? — спросила я, проходя через турникет. Он перепрыгнул через него вслед за мной. Мой будущий муж был правонарушителем. Прекрасно.

— Потому что. — Он небрежно прислонился к стене на платформе метро, поджав одну ногу. — Когда я появился, все уже было разрушено. У Джейсона был роман с сестрой Гретхен в течение десяти лет.

— Что за чушь! — Я закатила глаза, достала из бумажника маленькое зеркальце и проверила свою помаду. — Дочери Гретхен Пресенс уже девять лет.

— Она назвала своих дочерей Лирик и Пресенс? — Риггс нацепил отталкивающую ухмылку. — Она более жестока, чем я думал. В любом случае, это честная правда. Гретхен застала Джейсона и свою сестру в компрометирующем положении в тот же день, когда они вернулись с медового месяца. С тех пор их брак не был законным.

К своему стыду, эта гнусная информация доставила мне удовольствие. Гретхен всегда была в выигрыше. Я никогда не видела, чтобы ее обижали.

— Так почему же она осталась с ним в браке? — потребовала я.

— Разве ты только что не сказала, что Пресенс девять, а скоро будет десять? — Он хитро приподнял бровь. — Посчитай, Поппинс.

— Перестань называть меня Поппинс.

— Перестань говорить как она.

Это заставило меня на секунду замолчать, пока я переваривала информацию.

Гретхен была беременна, когда выходила замуж за Джейсона. В этом был смысл. Гретхен была из тех женщин, которые вычеркивают брак и детей из своего списка дел и переходят к следующему завоеванию. А на данном этапе — десять лет назад — она была больше озабочена тем, чтобы не потерять свою должность на телеканале, чем работой над своим браком.

— И когда ты появился на горизонте? — Я скрестила руки на груди.

— Около четырех лет назад. — Риггс поправил кожаный ремень своей сумки через плечо. — Мы оба освещали Олимпийские игры в Греции.

— Кто за кем приударил?

— А это имеет значение?

— Ты прекрасно знаешь, что имеет.

— Притяжение было с обеих сторон, — дипломатично сказал он.

— Кто сделал первый шаг? — настаивала я, пылая гневом на Гретхен за то, что она приставала к моему фальшивому жениху.

— Я, — небрежно сказал Риггс. Неубедительно. — Что я могу сказать? От всего этого кардио мне самому захотелось потренироваться.

Я ему не поверила. Он прикрывал Гретхен. Я не могла его понять. У него был бездумный, гедонистический вид злодея и моральный кодекс героя.

— Ты любишь ее? — Я сузила глаза, утопая в его мраморных глазах цвета океана.

Он откинул голову назад и от души рассмеялся.

— Любовь — это не то чувство, на которое я способен, так что не беспокойся о том, что твой будущий муж будет тосковать по другой.

Поезд подъехал к платформе, и мы с Риггсом проскользнули внутрь. Поскольку поезд был переполнен пассажирами в час пик, нам пришлось прижаться к пластиковой перегородке, и Риггс возвышался надо мной. Его грудь была вровень с моей. От него пахло свежим воздухом.

— Даже если Джейсон и Гретхен не "законные" муж и жена, — сказала я, ухватившись за один из ремней, — то, что вы двое делаете, аморально.

— Почему? — Риггс заговорил с моей макушкой, его теплое коричное дыхание овеяло мои волосы. — Что это за двойные стандарты? Мужчины должны постоянно прощать и оправдывать измены женщин, а женщины должны идти по моральному пути. Ты хочешь так поступить?

Мое лицо исказилось от отвращения.

— Только потому, что Джейсон — засранец…

— Но это не значит, что Гретхен тоже должна быть такой? — Риггс закончил за меня, изогнув бровь. — Она отвечала на его выходки добром. Око за око, оргазм за оргазм.

— Совершенно уверена, что в Библии так не написано.

— Ты читала новое издание? — спросил он, дразнящая ухмылка украсила его рот. — Гораздо более откровенное. Очень рекомендую.

— Мне плевать на Джейсона, придурок. Но я была бы рада, если бы ты перестал трахать мою начальницу.

Тяжело сглотнув, я сменила тему.

— Это не путь в Бруклин.

— А? — спросил он, его внимание уже переключилось на телефон в его руке.

— Ты сказал, что направляешься в Бруклин. Тебе следует сойти и пересесть на линию A или C.

— Не беспокойся об этом. — Он потянулся, чтобы заправить прядь волос мне за ухо. У меня перехватило дыхание. Это был первый раз, когда он прикоснулся ко мне намеренно. К счастью, я не рассыпалась на гормональные осколки. — Бруклин не входил в мои планы на сегодняшний вечер.

— Так почему же ты солгал?

— Чтобы Гретхен отстала.

Я скрыла свое облегчение, покачав головой.

— Не похоже на тебя, чтобы ты упустил возможность заняться сексом.

Он нахмурился.

— Кто сказал, что я отказываюсь от секса? Моя подруга Ингрид приехала в город из Дании.

Мне показалось, что он проткнул мою грудь сосулькой. Наверное, это была моя тоска по Би Джею. Это напомнило мне о том, что, возможно, я была глупа, сидя и ожидая его. Было бы неплохо начать изучать другие возможности.

Я похлопала Риггса по груди с развратной улыбкой.

— Молодец, мой первобытный, главный жених.

— Ага. Теперь она саркастична. — Он снова ухмыльнулся. По крайней мере, один из нас находил нашу шутку приятной. — Что я такого сделал, чтобы расстроить твои нежные представления?

— Ты не смог бы меня расстроить, даже если бы попытался, — соврала я.

— Выкладывай, Поппинс.

— Ты даже не подарил мне обручальное кольцо.

Мадам, о чем ты говоришь, и кто дал тебе право говорить такое? Я и так знала, что не полностью контролирую свой моторный рот, когда он рядом, но это было скандально.

— Фальшивое обручальное кольцо? — Он засунул палец в петлю своего ремня.

— Очевидно.

Я официально потеряла рассудок. Я очень сомневалась, что в этот момент он находился на том же континенте, что и я.

— Зачем тебе кольцо? — Его тон был бесстрастным, но он снова посмотрел на меня так, будто беспокоился за мой рассудок. Это устроило нас обоих.

— Чтобы подтвердить нашу помолвку, конечно, зачем же еще? — Я закатила глаза. — Кольцо с бриллиантом — это голубая галочка бракосочетания. Оно совершенно не пропускается.

— Голубые галочки — ужасное изобретение. Они укрепляют ложное представление о том, что знаменитые люди важнее.

— Спасибо за доклад на TED, Риггс, но иммиграционному офицеру вряд ли будет интересно, что ты скажешь о современном обществе, — резко ответила я. — Нам нужно выглядеть убедительно, и я не могу купить себе кольцо, потому что мой вкус слишком высок для такого человека, как ты. Оно должно выглядеть подлинным.

— Ты такая милая. Ума не приложу, почему ты до сих пор не стала "Мисс Популярность" в офисе.

— Это из-за твоей подружки, — сказала я.

— Она тоже причина, по которой Петух убежал в горы — прости, на самую высокую гору на планете Земля?

— Не могу поверить, что ты туда пошел. — Я откинула голову назад, дико уставившись на него.

— Я не могу поверить, что он проделал весь путь до Катманду, чтобы не просить тебя выйти за него замуж.

Я уже собиралась сказать что-нибудь язвительное в ответ, как к горлу подступила тошнота. Должно быть, дело в семифунтовом шоколадном ассорти, которое я решила засунуть себе в рот. Вот черт. Я не хотела блевать в общественном месте. Да еще и на безумно привлекательного мужчину.

— Так что помоги безвкусному парню. Какое кольцо ты бы хотела? — Риггс проигнорировал женщину, которая "случайно" бросилась на него, когда поезд остановился, и хихикнула в знак извинения.

— Просто следуй своим природным инстинктам, — пробормотала я. Во рту было такое ощущение, будто он набит шерстью. Би Джей всегда говорил, что хочет подарить мне обручальное кольцо с бриллиантом "маркиза".

— Ты имеешь в виду Членососа, который дышит ртом?

Я вскинула голову.

— Как ты… он не дышит ртом!

— Держу пари, его дыхание пахнет как мокрая собака. — Он ухмыльнулся, очевидно, злясь на меня.

— Я даже не собираюсь удостаивать это ответом.

Хотя, на заметку, дыхание Би Джея было абсолютно нормальным. Возможно, потому, что я всегда прятала мятные конфеты в его бумажнике, но все же.

— Хм, Поппинс?

— Что? — Неужели я и вправду откликалась на это прозвище?

— Ты зеленая.

Я поджала губы, сдерживаясь от рвоты.

— Ты же не собираешься блевать? — Он наморщил лоб.

Мне захотелось покачать головой, но я знала, что любое движение побудит меня к рвоте. Поэтому я не ответила. Не двигалась. Не дышала.

Риггс раскрыл свою сумку, поставил ее между нами и достал фотоаппарат "Полароид" и телефон.

— Ты не дойдешь до общественного туалета. Блевани в сумку.

Мои глаза вспыхнули. Он что, спятил?

Он издал стон.

— Ты не можешь держать это в себе. Следующая остановка через несколько минут.

Я покачала головой, отказываясь. Огромная ошибка. Тошнота усилилась.

Он пошире раскрыл свою сумку.

— Просто сделай это здесь, пока тебя не стошнило на чьи-то ботинки. Мне совсем не хочется ввязываться в драку из-за того, что моя невеста не может держать себя в руках рядом с трюфелями.

— Прекрати. У меня был плохой день, — пробормотала я, сдерживая желчь, собирающуюся во рту.

— Да. — Риггс начал мастерски убирать мои волосы с лица. Он был удивительно добрым. Даже по-отечески. Что было иронично, учитывая, что он не хотел детей. — Поверь мне, половина нью-йоркских корпоративных СМИ была там, чтобы засвидетельствовать это.

— Я не стану блевать в твою сумку, — заявила я, даже когда холодный пот проступил на моей коже, а в голове зашумело. — Это не по-женски.

— Женский стиль покинул станцию, когда ты бродила по улицам Манхэттена с пятном от месячных в форме Западной Вирджинии на заднице.

Я ущипнула его за бицепс, возмущенная.

— Чтобы ты вообще упоминал об этом на людях…

Он грубо рассмеялся.

— Теперь, когда я тебя разозлил, не могла бы ты сделать одолжение всему миру и просто выблевать в мою сумку?

Что ж, он действительно заслужил это.

В этот момент я упала на колени, и меня вырвало в сумку Риггса, пока он сжимал в кулаке мои волосы. Я не останавливалась, пока она не наполнилась полностью. Я рухнула лбом ему на грудь. Он все это время гладил меня по голове, а его грудные мышцы тряслись от смеха.

В общем, это был самый романтичный поступок из всех, что кто-либо когда-либо делал для меня.

12

РИГГС

Эммет: Аляска выглядит очень красиво в это время года. Идеальная температура.

Я куплю тебе билет в один конец.

Эммет: Ты когда-нибудь скажешь мне, чем тебе не нравится это место?

Риггс: Нет.

Эммет: Я получу приглашение на свадьбу?

Риггс: Тоже нет.

Эммет: Я все еще не верю, что ты решил остепениться и отказаться от разнообразия.

Риггс: Хорошо, потому что мои отношения не продаются. Доставай свои тарелки, приятель. Сейчас ты получишь большой кусок скромного пирога.

— Объясни мне логику покупки настоящей бриллиантовой вещи для твоей фальшивой невесты. — Арсен щелкнул пальцами, когда мы были в ювелирном магазине. Прошла неделя с тех пор, как мы с Поппинс завели разговор о кольцах. Мой лучший друг расхаживал по белому мраморному помещению, щурясь на бриллиантовые браслеты и изумрудные ожерелья.

— Она такая заносчивая, что у нее может случиться сердечный приступ, если кто-то заметит, что на ней подделка. — Я раздраженно барабанил по стеклянному прилавку, ожидая, когда продавец вернется с образцами.

— И тебя волнует, что у нее будет сердечный приступ, потому что…? — Кристиан склонил голову набок, наморщив лоб.

— Она безработная и не застрахована. Одна только ее госпитализация обойдется дороже, чем вся свадьба. — Я пролистал свой телефон, прокручивая сообщения.

— Посмотри на себя, безнадежный романтик, — сардонически заметил Кристиан. — Возможно ли, что она тебе хоть немного нравится?

— Ты же с ней знаком. — Я бросил на него недоуменный взгляд. — Она похожа на меня?

— Твой тип — это любой, у кого есть пульс, каким бы слабым и неглубоким он ни был, так что ответ — да, — отшутился Арсен.

Если не принимать во внимание тот факт, что она блевала в мою сумку, шантажировала меня браком и называла меня деревенским идиотом по меньшей мере дважды в день, у Даффи был еще и идиот-бойфренд. Она не вызывала у меня неприязни, но я точно не был ее фанатом номер один. Более того, она обладала одной чертой, которую я презирал в людях больше всего, — она жаждала денег.

— Она великолепна, — хрипловато признал я. — Но она также вышла бы замуж за осужденного детоубийцу, если бы у него была собственная яхта. Она — определение золотоискателя.

— А ты играешь роль бедного Оливера Твиста, — закончил Арсен, перебирая в пальцах дорогую пару сережек для своей жены. — А значит, нет никакого риска, что она влюбится в тебя. Да и не было бы, если бы она знала, что ты миллиардер. У тебя меньше достоинств, чем у флакона Flonase.

С тех пор как Арсен влюбился и решил жениться на вдове, он вообразил себя ответным Ромео двадцать первого века.

— Спасибо за непрошеное мнение. Я обязательно проигнорирую его. — Я поставил локти на прилавок. Продавец вернулся с целым рядом обручальных колец, разложенных на белой атласной подушечке.

— Вот, сэр. Пожалуйста, сообщите мне, если у вас есть вопросы.

У меня действительно был вопрос — что, черт возьми, я делаю?

Я все еще не мог поверить, что женюсь.

— Похоже, ты немного ошеломлен. — Кристиан посмотрел на меня. — Ты уверен, что все продумал? Брак — это багаж. Настоящий или нет.

— Я не боюсь брака. — Я начал снимать обручальные кольца одно за другим и рассматривать их. — Но, как и в случае с тяжелыми наркотиками, я предпочитаю держаться подальше от этой концепции.

— Потому что, как и тяжелые наркотики, они вызывают зависимость. — Кристиан указал на серебряное кольцо с бриллиантом-подушечкой.

Мне нужно было найти что-то не мучительно дорогое. Не хотелось подставлять свое прикрытие миллиардера перед женщиной, которая вышла бы замуж за бездаря с кличкой "оральный секс" только для того, чтобы иметь возможность делать покупки на Пятой авеню.

Арсен, нахмурившись, ткнулся лицом в подушечку с кольцами.

— Какое из них кричит о Дафне Маркхэм?

— Не знаю. — Я просмотрел их все. — Есть ли что-нибудь, что выглядит так, как будто оно хорошо смотрелось бы на тридцатилетней разведенной невесте с двумя детьми и таймшером в Аспен-Хайлендс?

Арсен захихикал.

— Ну разве ты не везучий ублюдок?

Я знал, что она хочет что-нибудь аппетитное, с бриллиантом размером с ее голову. Но я также знал, что она сразу заподозрит, если я подарю ей что-то дорогое, а я не спешил ее радовать.

— Она наверняка возненавидит кольцо с реликвией. — Я поскреб щетину на подбородке. Я подтолкнул подушку с кольцами к продавцу. — Значит, именно это она и получит.

— Реликвию? — Кристиан бросил на меня взгляд. — Чтобы иметь реликвии, нужна семья. Твоя задница одинока больше, чем мозговые клетки в Конгрессе.

— Спасибо за напоминание.

Арсен похлопал меня по плечу.

— Где есть желание, там есть и способ.

— Мы собираемся ограбить милую пожилую леди? — спокойно поинтересовался Кристиан. — Потому что это единственный способ подарить этой женщине семейную реликвию.

— Бабушке не стоит беспокоиться. — Арсен развернулся и направился к стеклянной двери. — Мы идем туда, где продают душу за несколько баксов.

— Уолл-стрит? — Мы с Кристианом неохотно последовали за ним.

Арсен рассмеялся, уже вызывая такси.

— Попрыгаем по ломбардам.

Семь бруклинских ломбардов и одну покупку спустя, я вернулся в свое любовное гнездышко с Поппинс, она же женщина, которую стошнило в мою сумку, и потом она же имела наглость сказать мне, что я был нецивилизованным, выбросив ее в общественный мусорный бак, потому что останется ужасный запах.

Я толкнул дверь. Ее голос наполнил квартиру, как мыльные пузыри. У нее был самый шикарный акцент, который я когда-либо слышал, включая королевскую семью.

— …нет, Киран. Ухаживать за соседкой — это совершенно не то, что нужно.

— Почему? — услышал я мужской голос, доносящийся из громкой связи на мини-кухне.

— Потому что это домогательство, не так ли? — Даффи прислонилась к стойке, потягивая лимонную воду. Меня она пока не заметила. — К тому же она не будет тебя за это любить.

— Почему? — потребовал Киран. — У меня отличное чувство юмора и еще более отличная задница.

Подождите, подождите, подождите. Это был Киран, ее брат-близнец? Почему он говорил как Майкл Кейн? Она говорила как воспитанная, получившая частное образование принцесса, а он… как человек, который чистит ее дымоход.

И тут до меня дошло. Даффи не была богата. Конечно же, нет. Вот почему она была так одержима этим.

— Дорогая, я дома! — Я вошел, решив немного поиздеваться над ней. В конце концов, прошло уже четыре часа с тех пор, как я делал это в последний раз.

Она подняла голову от своего огромного галлона воды и уставилась на меня так, словно я только что передал ее в руки преступника.

— Кто это? — осведомился Киран по другой линии.

— Никто. — Она бросила на меня угрожающий взгляд "Не смей говорить", сдобрив его яростными жестами рук.

— Ее жених. — Я открыл холодильник и взял один из ее зеленых соков.

— Привет, приятель. Я ее старший брат, Киран, — ответил человек, не упуская ни секунды.

— Брат-близнец, — поправила она. — Он родился на несколько минут раньше меня.

— Это потому, что она была повернута задницей.

— Это многое объясняет. — Я одним махом выпил ее салатный сок или что это было. — Риггс. Приятно познакомиться.

— Спасибо, что нарушил закон ради моей сестры.

— С удовольствием, просто нужен был повод. — Я подмигнул Поппинс и отсалютовал ей пустой бутылкой из-под зеленого сока. Она пробормотала что-то невнятное в свою бутылку воды.

— Так зачем ты вообще это делаешь? Женишься на ней, я имею в виду, — спросил Киран. — Безумие? Скука? Ты что, чудик?

Я разразился задорным смехом. Трудно поверить, что эти двое жили в одной утробе. Он был героем рабочего класса, а она — подражательницей Кейт Миддлтон. Масло и вода.

— Мне нужна фальшивая жена, чтобы отвязаться от босса.

Это заинтересовало его.

— Он пристает к тебе?

— Он хочет отправить меня на Аляску на восемь месяцев.

Все это время Даффи стояла, как декоративное растение, с телефоном, направленным на меня, и ненавидела каждый момент моего разговора с братом.

— Что ж, приятель. Хорошая новость — тебе не придется скучать по холодной погоде, живя под одной крышей с моей сестрой.

Мы оба рассмеялись. Даффи вернула телефон на место.

— Ладно, у меня есть кое-какие планы на этот вечер, так что вам придется продолжить этот маленький сеанс сближения позже.

— Когда? — спросил Киран. — Могу поспорить, что Бриггс даст мне дельный совет, как заманить соседку в мою постель.

— Риггс, — пробурчала Даффи. — И я бы не доверила ему уход за мертвым кактусом, не говоря уже о любовных советах.

— Может ли кактус действительно быть мертвым? Или мертвее, чем он есть? — размышлял вслух Киран.

— Может, — ответил я. — Если поливать его чрезмерно.

— Хватит болтать. Перестаньте сближаться. Просто… прекратите. — Поппинс раздраженно покачала головой.

— Твоя сестра никак не может насытиться мной. — Я набросил полотенце, которое Даффи выделила мне, на плечо и направился в ванную. — В любом случае, я попрошу ее написать тебе мой номер. Мы все решим. Горячая соседка будет валяться в твоих простынях в кратчайшие сроки.

— За тебя, приятель.

Быстро приняв душ, я вернулся в гостиную и заметил, что Даффи уже принарядилась. На ней было одно из платьев "Герцогини Скуки", а волосы были заплетены в косу. К несчастью, чем больше она старалась выглядеть прилично, тем больше сексуально-библиотечных фантазий возникало в моей голове.

Поппинс выглядела не только как непослушная монашка, но и как очень виноватая.

— Что случилось?

— Ничего. — Она избегала смотреть в глаза, поправляя серьги перед маленьким зеркалом в прихожей.

Я надеялся, что ее не стошнит на мои вещи. Для меня это была слишком большая причуда.

— Что это за лицо? — Я остановился перед ней без рубашки, вытирая полотенцем волосы. Я был мускулистым, атлетически сложенным, и она была первой женщиной, которую я встретил, и которая не пыталась вскарабкаться на меня, как на дерево, когда я демонстрировал свой пресс.

— Ничего, ничего.

— Ты пописала в мои туфли или что-то в этом роде?

У нее отпала челюсть.

— Зачем мне писать в твои туфли?

— Потому что ты кажешься мне злопамятным существом, а выводить тебя из себя — мой неиспользованный талант.

— Не могу поверить, что тебе уже за сорок. — Она помассировала виски. — Нет, я не делала этого.

— Тогда почему у тебя такой виноватый вид? — Я похлопал себя по сухой спине, размышляя над тем, что мне сегодня заказать в DoorDash. В этом месте не было ничего съедобного. Кроме моей соседки по комнате.

Поппинс наконец заметила, что на мне нет ничего, кроме полотенца до пояса, и шумно сглотнула.

— У меня к тебе просьба.

— Я тронут. — Я склонил голову. — И ты также будешь тронута, если ты спрашиваешь меня о том, о чем я думаю.

— Пожалуйста, перестань вести себя как мужская шлюха.

— Тогда, пожалуйста, перестань пялиться на меня, как будто я такой и есть.

Она наклонила голову, покручивая большими пальцами.

— Знаешь что? — Она нервно рассмеялась. — Забудь об этом.

Она схватила свою сумочку, вскочила на ноги и побежала к двери. Пробежав половину пути, она повернулась на каблуке.

— Ладно, хорошо! Компания бывших коллег из WNT пригласила меня на прощальную выпивку. Я подумала, не хочешь ли ты стать моим спутником. Мы могли бы сделать несколько фотографий. Побыть на публике. Это могло бы закрепить наши… э-э…..отношения.

Мой мысленный стояк упал до половины мачты. Мой дерьмометр, однако, зазвенел так сильно, что вот-вот вылетит за пределы атмосферы.

Они вдруг решили быть с ней милыми без всякой видимой причины? Невероятно, черт возьми.

— Свидание, — уныло повторил я. Я все еще надеялся, что она будет обнажена, когда попросит об одолжении.

— Фальшивое свидание, — поправила она, чопорно кивнув.

Самое время напомнить ей, что эти люди видели меня с Гретхен и у них могут возникнуть вопросы, главный из которых — что за хрень?

Ни одна часть меня не хотела идти на эту встречу, но назойливое (и непрошеное) чувство защиты пригвоздило мою совесть к земле. Я не был готов отправить ее в логово льва, зная, что ее могут съесть целиком. Ей не помешала бы победа. Тем более что она, похоже, испытывала трудности с уверенностью в себе. В противном случае она не стала бы использовать фальшивый акцент в сочетании со своей подержанной дизайнерской одеждой.

— Ладно. — Я вздохнул. — Но не забудь сделать фотографии и сохранить их. Я не собираюсь напрасно терпеть этих хипстерских засранцев.

— О, Риггс, спасибо! — Она побежала ко мне, но когда добежала до меня, остановилась, наткнувшись взглядом на мою обнаженную грудь. Ее щеки покраснели. Она неуклюже ударила меня по бицепсу. — Ты… э-э… самый лучший.

— Но это тебе дорого обойдется. — Я ткнул пальцем в ее сторону.

Она сделала шаг назад, ее рот сжался в жесткую линию.

— Если ты думаешь, что я буду оказывать сексуальные услуги каждый раз, когда ты…

— Я не настолько отчаянный, а ты не настолько горячая штучка. — Я сделал знак креста руками, откровенно солгав. Она была всеми семью смертными грехами вместе взятыми, как только ты вытаскивал ее из этих платьев Элизабет Беннет. — Я имею в виду, что тебе в буквальном смысле придется платить. Я на мели, помнишь?

Ее лицо расслабилось.

— Точно. Да. Я куплю тебе пинту или две, конечно.

— И еды тоже.

— Не тяни, мальчик-игрушка.

Блин, она просто взорвется, когда поймет, что я собираюсь заказать еще и закуски.

Через час мы были в шикарном ресторане в Верхнем Ист-Сайде. Даффи познакомила меня со своими бывшими коллегами — Сэди, Уорреном, Далтоном и Эмбер. Я тут же забыл, кто есть кто, отказавшись тратить место в памяти на этих профессиональных притворщиков. Мужчины были одеты в нарядные брюки и рубашки с закатанными рукавами. Женщины выглядели так, словно проходили прослушивание для шоу о недвижимости на Netflix. Что-то среднее между вульгарно богатыми и работницами секс-индустрии.

С самого начала было очевидно, что они просто хотят посмотреть, как Даффи перенесет перелом. Они ожидали увидеть разбитое месиво через неделю после крушения поезда.

Наш столик заказал закуски и бутылки вина. Даффи скромно потягивала вино из бокала.

— Спасибо, что пригласили меня, — пробормотала она в вино. Она пришла только для того, чтобы завязать со мной отношения.

— Удовольствие за нами, девочка. — Одна из женщин бросила взгляд на свою подругу: "Когда же она разрыдается?". Ее декольте было таким щедрым, что Билл Гейтс показался бы ей скрягой. — На самом деле мы были очень впечатлены тем, как ты справилась с Гретхен в тот день.

— Да. У нее все получилось. — Один из мужчин кивнул, откусывая от своей брускетты антипасто. — У этой женщины хватило наглости обвинить тебя в краже ее одежды.

— Вы даже не одного размера. Она так сильно похудела за этот год. — Одна из женщин, наклонившись вперед, проткнула соломинкой кубики льда в своем коктейле. — Кстати, это правда? У нее теперь шестой размер? Один из ее стилистов сказал мне, что на днях она едва смогла втиснуть ее в юбку-карандаш четвертого размера. Кето, блин. Эта женщина ест углеводы. Наверное, каждый день.

Поппинс нахмурилась.

— Проблема Гретхен никогда не заключалась в размере ее тела. Это всегда был размер ее желудка.

Я не жалуюсь, но у меня был другой опыт с оральными навыками Гретхен.

— Так ты собираешься подать на нее в суд или что-то в этом роде? — поинтересовалась одна из говорящих женщин. Это была официальная Олимпиада "Дрянных девчонок".

— Нет. — Даффи потянулась, чтобы разгладить сложенную салфетку на столе. — Я знаю, я слишком остро отреагировала. Я не должна была… ну, знаете, сходить с ума. Я была под сильным давлением.

Все присутствующие за столом торжественно кивнули. Теперь, когда стало ясно, что Даффи не находится под наблюдением самоубийц и не собирается весь ужин обсирать репутацию своего бывшего босса, все быстро потеряли интерес.

Я опрокинул еще два бокала вина, недоумевая, почему жидкость, которую сделали люди, топчущие фрукты босыми ногами, считается более качественной, чем идеально гигиеничное пиво, сделанное на пивоварне. Возможно, мой новый сосед, Чарли, мог бы высказать свое мнение по этому поводу.

— Так вы, ребята, типа, вместе? — Клон-женщина-1 указала пальцем между мной и Даффи.

Поппинс выглядела так, будто ее снова стошнило.

— Вполне.

Я перекинул руку через сиденье Даффи и победно ухмыльнулся.

— Мы очень даже вместе. Как я мог устоять перед соблазном? Даффи ведь бросила своего многолетнего бойфренда ради меня.

Если я собирался лгать сквозь зубы, то должен был хорошо провести время.

Даффи хлопнула своим каблуком по моей ноге под столом, не впечатлившись и не побоявшись переломать мне кости.

— Почему ты порвала с Би Джеем? — спросил Клон-мужчина-2.

— Потому что он дышал ртом? — спросила Клон-женщина-2.

— Потому что он носил трильби зимой? — Клон-женщина-1 вздрогнула.

— Он не дышал ртом, и я думала, что трильби — это очень мило. — Даффи сохраняла самообладание, отвечая на их вопросы. — Что касается вашего главного вопроса, то, полагаю, мы отдалились друг от друга. Я желаю ему всего наилучшего. Сейчас он в Непале.

— Непал? Я обожаю итальянскую кухню, — воскликнула Клон-женщина-1.

— Это Наполи, — пробурчал я в свой бокал.

Неудивительно, что Даффи не собирала друзей в WNT. У этих людей общий IQ был как у мусорного бака.

— Вау. Ты такой умный, — промурлыкала Клон-женщина-1, хлопая ресницами. — Похоже, правду говорят. Всех хороших забирают, да?

После этой вдохновляющей беседы Даффи настояла на том, чтобы мы все вместе сфотографировались. Сцена казалась такой же органичной, как искусственная трава, а моя фальшивая невеста настаивала на том, чтобы мы все втиснулись в несколько фотографий и улыбались. К счастью, эти люди любили фотографировать себя.

— Эй, а не ты ли был в офисе Гретхен на днях? — Клон-мужчина-2 щелкнул пальцами, указывая на меня. — Черт, это же ты! Я бы узнал эти предплечья где угодно.

И вот так, в результате невероятного поворота событий, наше прикрытие было раскрыто.

Инстинктивно Даффи просунула руку под стол и сжала мои пальцы. Ее ладонь была маленькой, горячей и потной.

Я почувствовал к ней солидарность. Достаточно, чтобы бросить Гретхен под автобус. Ведь эта женщина просила меня пожертвовать жизнью и свободой и жениться на совершенно незнакомом человеке ради своей карьеры. Это можно считать тем, что она бросила меня под танк.

— Да. — Я сунул устрицу в рот. — Пришел, чтобы высказать ей все, что думаю. Никто так не обращается с моей дамой.

— Правда? — Клон-женщина-2 мечтательно обмахивалась веером.

— Даффи была обижена и расстроена поведением Гретхен, и я не собирался сидеть и смотреть, как она это терпит. — Я положил руку на подлокотник Даффи, чтобы погладить ее по волосам. Удивительно, но она не подожгла мои конечности.

— О боже, она была таким кошмаром для нашей Даффи. На это было ужасно смотреть. — Клон-женщина-2 надулась. Затем, не дождавшись ответа, она добавила: — Ты знаешь, что по городу ходят слухи, будто она изменяет своему мужу?

Даффи дернулась на своем месте, задыхаясь. Мне пришлось физически потянуть ее за плечо, прежде чем она ударилась о потолок.

— Что? Кто тебе это сказал? — спросила она высоким голосом.

— Услышала на занятиях по барре.

— Сомневаюсь, что кто-то стал бы терпеть эту женщину, если бы не был обязан по закону, — вклинился я.

— Это точно. — Клон-женщина-1 кивнула.

— Ух, Даффи, у тебя самый лучший вкус на мужчин. — Клон-женщина-2 вздохнула.

— Тогда ладно. — Клон-мужчина-1 взглянул на часы. — Похоже, пора закругляться. Завтра у меня занятия по спиннингу в шесть утра.

— С Хулио? — ворковала Клон-женщина-2.

— Да! — Он зааплодировал. — Он делает новый специальный выпуск Мадонны.

И вот почему, дамы и господа, я не задерживался в Нью-Йорке дольше, чем это было необходимо. Количество мозговых клеток, которые я терял, просто сидя здесь и слушая привилегированных притворщиков из среднего класса с завышенной зарплатой, было чертовски велико.

— Даффи, я так рада была тебя видеть. — Они все встали, собирая свои куртки и сумочки. — Огромное спасибо за ужин. И, само собой разумеется, если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится — рекомендательное письмо, отзыв, доброе слово, — все, что тебе нужно, это попросить.

Мы с Поппинс остались наедине с этими словами ободрения. И чеком.

Женщина-клон-2 также вложила мне в руку свой номер. Согласно моему ни к чему не обязывающему соглашению с Даффи, я мог позвонить ей. Но где-то в глубине души я уже решил не связываться ни с кем, кто был связан с моей фальшивой невестой. У нее в жизни было всего три-четыре человека? Это была не такая уж большая жертва, и она не заслуживала того, чтобы иметь еще одного паршивого партнера. Даже если между нами все было понарошку.

К тому же, где-то в глубине души, в кладовке, я все еще думал, что есть небольшой шанс, что мы когда-нибудь столкнемся, и связываться с ее бывшей коллегой — значит уничтожить этот шанс сгоряча.

— Это те люди, которые сообщают нам новости? — Я бросил на нее косой взгляд. — Я бы не тронул их и с пакетом Fritos.

Она закрыла глаза и застонала.

— Не могу поверить, что они оставили мне чек.

— Я могу. Они мудаки.

— Ты ведь знал, что это плохая идея, не так ли? — Она вздохнула. — Почему ты мне не сказал?

— Опыт рождает мудрость, Поппинс. — Я равнодушно пожал плечами. — Шрамы — отличное напоминание, чтобы избежать ошибок в будущем.

— Думаешь, они знают о тебе с Гретхен? — спросила она, указывая официантке на счет.

— Нет. — Я встал, похлопал себя по переднему карману и потянулся, зевая. — Они бы допросили нас до смерти. Я сейчас вернусь, долг зовет.

— Ты не просто так это сказал. — Она окинула меня гневным взглядом. — Долг зовет.

— Проблема? — Я изогнул бровь.

— Иногда мне кажется, что ты настаиваешь на том, чтобы усугубить мое положение.

— Ты действительно высокого мнения о себе, не так ли, моя тайная невеста из рабочего класса?

Я ускользнул, чтобы позаботиться о чеке. Затем я вернулся, спокойно взял свою невесту за руку и прошептал ей на ухо:

— Как быстро ты можешь бегать на этих каблуках?

— А что такое? — Ее спина напряглась.

— Мы не оплатим счет.

— Нет, мы не…

Но тут я начал бежать, и ей ничего не оставалось, как последовать за мной.

В конце концов, я ведь забрал ее сумочку Kate Spade с выкупом.

13

РИГГС

Мы вернулись в ее квартиру на метро. Я снова перепрыгивал через барьеры.

После того как она перестала укорять и ругать меня за невыплаченный чек, она почувствовала себя настолько милосердной, что заехала в Duane Reade и купила мне несколько пар новых носков, потому что в моих, как она объяснила, было "больше дырок, чем сюжетов в порно".

— Ты вообще когда-нибудь смотрела порно? — Теперь я шел плечом к плечу с ней по платформе. Я не мог представить, что эта женщина прикасается к пенису. Нет, не так — определенно могла. Моего. Разминать, гладить, лизать, целовать. Но я бы не удивился, если бы она все еще была девственницей.

— Я не собираюсь отвечать на этот вопрос.

Воздух стоял неподвижно, горячий и влажный, как лето, пропитавшее стены метро. На платформе было всего несколько человек.

— Просто скажи мне, что ты знаешь, что детей не рожают аисты.

Выражение растерянности омрачило ее нежное лицо.

— Прошу прощения? Я только что заказала одного по Интернету. Агентство аистов предложило большую скидку.

Я захихикал, запустив пальцы в ее волосы и запутав их, просто как предлог, чтобы прикоснуться к ней. Она была не так уж и плоха, когда вела себя как истинная, неразбавленная сущность.

— Если ты когда-нибудь захочешь посмотреть порно, у меня есть несколько рекомендаций, — предложил я.

— Я удивлена.

— Мы могли бы устроить фальшивое свидание в кино, чтобы дополнить наши фальшивые отношения.

— Я на это не согласна. — Она почесала нос.

— Это потому что я бедный?

— Это потому, что я не занимаюсь сексом на одну ночь, особенно с людьми, с которыми мне придется жить в одной квартире в непредсказуемом будущем.

Должно быть, засранка была хреновой любовницей, если она так колюче обсуждала секс. Мы оба были взрослыми. Я, в основном, хронологически, но все же.

— Предложение остается в силе, — легко согласился я. — Каждый должен посмотреть порно хотя бы раз в жизни. Это опыт.

— Точно. Да! — Она хлопнула в ладоши, похоже, желая сменить тему. — Что ты собираешься делать теперь, когда твой босс думает, что ты останешься в Нью-Йорке на некоторое время?

— Уже хочешь от меня избавиться?

Поезд приближался к платформе с громким воплем.

— Не притворяйся, что наши отношения идеальны. — Она защитно скрестила руки.

Это было не так. И она была права: мне нужно было найти проект, в который я мог бы с головой окунуться. Я никак не мог сидеть на одном месте месяцами.

— Я просто буду совершать короткие поездки в течение нескольких недель, а потом скажу Эммету, что ты была большой ошибкой и мы разводимся. Ты ведь не будешь возражать, если я распущу небольшой слух, что ты заразила меня сифилисом?

— А что, если… ну, ты знаешь. — Она прочистила горло. — Все получится, и мы подождем, пока я не получу грин-карту? Между визой CR1 и грин-картой проходит всего пара лет.

— Какой в этом смысл? — Я нахмурился. — Разве ты не хочешь выйти замуж?

— Женитьба займет время, если мы с Би Джеем не сойдемся снова. — Она облизала губы и опустила взгляд. По крайней мере, она была достаточно честна, чтобы не отрицать амбиции своей жизни.

— Это действительно вершина твоих мечтаний? Выйти замуж ради денег.

— Я выйду замуж не ради денег. Я выйду замуж ради безопасности. Ради душевного спокойствия. За привилегию не беспокоиться о том, откуда возьмется еда, оплачивать счета за электричество или иметь что-то теплое, что можно надеть зимой. Брак был прагматичным соглашением между семьями и отдельными людьми на заре времен. Любовь — это недавнее, нежелательное явление. Снисходительная и эгоцентричная. Я лично считаю, что во всем виновата Джейн Остин. Неужели она не могла написать загадку об убийстве? Она бы избавила всех нас, золотоискателей, от лишних хлопот.

Теперь я смеялся так сильно, что, черт возьми, не мог дышать. Она не хотела быть смешной, но это было так. Моя невеста рядом со мной покраснела, очевидно, приняв мое веселье за насмешку. Я не насмехался над ней. У меня было ощущение, что ее потребность в финансовой безопасности глубоко укоренилась в каких-то очень темных воспоминаниях, и я не мог осуждать ее за это. Ее безжалостная твердолобость казалась мне освежающей. Она была похожа на Джона Д. Рокфеллера. У нее был талант находить возможности в катастрофе.

— Эй, не притворяйся, будто то, что ты делаешь, не прагматично. — Она ткнула пальцем мне в грудь. — Ты женишься на человеке из-за своей работы. Разве ты не можешь поискать другую работу?

Могу. И, честно говоря, должен. Но я не хотел позволить Эммету победить. Уйти было бы равносильно признанию поражения.

— Не подавай мне никаких идей, Поппинс, иначе останешься без жениха.

Мы запрыгнули в поезд. Он был переполнен. Было только одно свободное место. Я предложил Даффи занять его. Она сидела, гордо выпрямив спину и сложив руки на коленях.

Я возвышался над ней, перекинув руку через столб. К слову об Эммете, мне нужно было срочно запустить свою помолвку с Даффи. Этот ублюдок безостановочно звонил и писал мне, пытаясь вызвать мой блеф. Он не верил, что Даффи настоящая. Немного пиара для укрепления фальшивых отношений было как раз то, что доктор прописал.

Поезд начал движение. Я огляделся. Здесь было много пассажиров. Студенты, хипстеры-миллениалы, туристы и работяги. Я готов был поспорить на свой левый орех, что у всех них есть работающие телефоны. Пришло время осуществить мой план.

— Эй, Поппинс.

Ее голова была наклонена вниз. Она была поглощена своим телефоном, пролистывая подержанные дизайнерские сумки в модном приложении.

— Даффи, — повторил я.

— Через минуту, Риггс. Кажется, я нашла отличную Chanel за двести баксов.

Через минуту унас может не быть такой аудитории. С каждой станцией поезд пустел, и мое терпение тоже.

— Даффи. Дафф. Дафна. Дезри.

— Господи, что? — Она подняла глаза, ее брови агрессивно заплясали на лбу, показывая ее презрение. — Разве ты не видишь, что я что-то делаю?

— И я надеюсь, что этим чем-то буду я. До конца наших дней, детка. — Я одарил ее липкой ухмылкой сердцееда, от которой, как я знал, ей захотелось задушить меня, а потом растоптать мое безжизненное тело.

Когда я медленно опустился на одно колено, покорно склонив голову, она открыла рот — несомненно, чтобы высказать мне все, что думает. Болтовня в поезде прекратилась. Люди отрывали взгляды от своих телефонов и планшетов. Две подружки, сидевшие напротив нас, задыхались, вцепившись друг другу в рубашки. А моя будущая ненастоящая невеста смотрела на меня с ужасом, смешанным с покорностью.

Она не любила публичных жестов.

А я не любил проигрывать. А Эммет хотел, чтобы я проиграл.

Даффи закрыла рот руками, скорее, чтобы подавить проклятие, чем от шока.

— Дафна, милая, любовь всей моей жизни, я не могу представить, как буду стареть без тебя.

Ты уже стар, — услышал я в мыслях ее дерзость.

— Ты — моя причина, мое вдохновение, мой человек. И самое главное — ты моя единственная. С того момента, как я встретил тебя. Это было необычно, странно, и я определенно произвел не самое лучшее первое впечатление. — Я продемонстрировал ей ухмылку с ямочками, наблюдая за тем, как люди на периферии поднимают свои телефоны в воздух и снимают мое предложение со всех возможных сторон. — Но это только делает нашу судьбу еще более особенной. Наша способность любить друг друга, все недостатки и все остальное, на протяжении вечности и за ее пределами.

Для протокола, я вытащил каждое слово из своей задницы по прихоти. Конечно, я нагуглил "Что сказать, делая предложение", пока Поппинс покупала мне носки со скидкой, но я не ожидал, что ложь будет так естественно падать с моих губ.

— О Боже! — вскрикнула женщина за моей спиной.

— Лодка мечты, — ворковал кто-то. — Запишите меня, мистер Красавчик.

— Это Крис Хемсворт?

— Нет. У Криса нет такого строения костей и губ.

— Кажется, во мне только что проявился греческий бог.

Я наклонил голову, притворяясь, что смущен вниманием. Может быть, я слишком много говорил, но я же не претендовал на "Оскар".

— Дафна, окажешь ли ты мне огромную честь стать моей женой? Я обещаю любить и уважать тебя. Дать тебе все, чего пожелает твое сердце. Поставить твое счастье выше своего и подарить тебе сказку, которую ты заслуживаешь.

Лицо Даффи было пустым и белым от шока. Очевидно, она восприняла мой жест чуть больше, чем вторжение целой армии в ее квартиру.

И при этом она не произнесла ни слова.

С натянутой, непоколебимой улыбкой я выдавил из себя:

— Не торопись, Поппинс. У нас ведь нету зрителей.

— Конечно, я выйду за тебя замуж…дорогой, — пробормотала она, наконец, с энтузиазмом женщины, которой предложили пройти по минному полю. Босиком. — Это будет честью для меня.

Слабое согласие не помешало людям вскочить на ноги, хлопать и аплодировать нам. Десятки людей обступили Даффи, когда я достал кольцо, купленное в ломбарде, и надел его на ее обручальный палец. Это было простое, тонкое золотое кольцо с квадратным изумрудом в центре. Парень из ломбарда сказал, что ему не менее двухсот лет, что вполне соответствовало стилю брака, который хотела для себя моя невеста.

— Боже мой, — пробормотала она себе под нос, шевеля изящными пальцами, любуясь вещью. — Оно потрясающе.

Я знал, что это не притворство. Ее фиолетовые глаза сверкали, как бриллианты. Я был удивлен, что дешевое украшение показалось ей таким прекрасным.

— И вполовину не так потрясающе, как ты. — Я подался вперед, схватил ее за затылок и поцеловал в висок. Ее кожа была горячей, мягкой и чертовски вкусной. Слишком чистая, чтобы принадлежать такому хитрому, поверхностному существу. Она замерла, как только мы соприкоснулись, ее дыхание участилось. Я отстранился с большей неохотой, чем хотел бы признать.

Наши глаза встретились и застыли в странном трансе.

— Мне сказали, что у нас помолвка, — пронзил тишину в вагоне голос проводника, заставив людей разразиться радостными возгласами и смехом. — Поздравляем счастливую пару!

Поппинс огляделась по сторонам, выглядя смущенной и дезориентированной.

— Эй! — крикнула женщина в костюме, которая направила свой телефон в нашу сторону. — Это было лучшее предложение, которое я когда-либо видела. Самое меньшее, что ты можешь сделать, — это подарить своему мужчине настоящий поцелуй.

— Поцелуй! — скандировала толпа. — Поцелуй! Поцелуй! Поцелуй! Поцелуй!

Я посмотрел вниз, чтобы уловить выражение лица Поппин. Казалось, она вот-вот упадет в обморок. Я расширил глаза, надеясь передать, что она не обязана этого делать. Мы ничем не обязаны этим людям. Но на самом деле, если она меня не поцелует, это будет выглядеть чертовски странно.

— Поцелуй! Поцелуй! ПОЦЕЛУЙ!

— Черт, подруга, если ты его не поцелуешь, то поцелую я, и я не остановлюсь на этом! — с хихиканьем пригрозил один из пассажиров.

Даффи ошарашенно оглядела нас. Она была явно ошеломлена. На ее лбу выступил пот. Внезапно я почувствовал себя отморозком класса А из-за того, что заставил ее пройти через это. Я знал, что она не любит публичных заявлений. И все же я сделал это по своим эгоистичным причинам.

— Прости, — пробормотал я. Мне действительно было жаль. Не настолько, чтобы поступить по-другому, если бы мог — я слишком привык ставить себя выше других, — но, видя ее такой несчастной, я почувствовал себя так же, как в тот раз, когда получил сильное пищевое отравление в Испании.

Сжав губы в отвращении, Даффи приподнялась на носочках. Все произошло в замедленном темпе. Она неловко положила руку мне на грудь, которая инстинктивно выгнулась под ее прикосновением. От этого она отшатнулась назад, и я обхватил ее за талию, чтобы она не упала. Она наклонила голову вверх. Ее глаза были полны страдания и трепета.

А еще она была самой прекрасной из всех, что я видел за всю свою жизнь, включая все пейзажи на планете Земля. Ни горы, ни холмы, ни озера, ни океаны даже близко не подходили к ней.

— Ты не обязана, — шипел я. — Помнишь, о чем мы говорили? Не давай людям власти над собой.

— Я… Я… Я…

— Хочешь убить меня? — предложил я, когда все население вагона продолжало скандировать, чтобы мы поцеловались. Голоса каким-то образом заглушали нас в приватной капсуле, которую мы оба, казалось, разделяли.

Даффи провела языком по губам, словно они онемели.

— У меня страх публики.

— Повезло, что у нас есть зрители.

— Поцелуй! Поцелуй! Поцелуй!

— Нет, ты не понимаешь, я… — Она тяжело вздохнула. — Когда я была маленькой, я не пользовалась популярностью в школе. Я училась в государственной школе для одаренных на полную стипендию, а Киран ходил в "обычную" школу. Я была там единственным бедным ребенком. И я была… ну, очень бедной. На перемене другие ученики собирались вокруг меня и выкрикивали все, что обо мне думали. О моей форме, моей семье, моей… моей коробке для ланча. Какая она пустая. Я не люблю внимание.

Так вот откуда взялась ее одержимость деньгами. Ее высмеивали за это.

— Эти люди — не твои придурки-хулиганы, — тихо сказал я.

Она моргнула, медленно переваривая сказанное.

— А еще я ужасно целуюсь.

— Ты не можешь этого знать. — Если только Петух не сказал ей об этом, а в этом случае я собирался лично отправиться в Непал и спихнуть его с Эвереста.

— Нет, правда, я просто ужасна.

— Поцелуй! Поцелуй! Поцелуй!

— Правда? Хорошо. — Я вздохнул. — Значит, свадьба отменяется.

— Правда? — Она вздрогнула, внезапно став уязвимой.

— Нет.

— Я не могу…

Она действительно не могла. Я видел у тети Бесси менее замороженные блюда, чем у этой женщины. Поэтому я взял себя в руки, опустил голову и без лишних слов поцеловал ее до смерти.

. Ладно, я ничего такого не сделал.

Но я наклонился, чтобы поцеловать ее сухим, уважительным поцелуем. Он был коротким. Не больше, чем кисть. Я получал больше удовольствия от офицеров TSA, которые прощупывали меня в аэропорту, и все равно, каким-то образом, мой член счел нужным благодарно кивнуть.

Кабинка взорвалась свистом и аплодисментами. Вспышки фотоаппаратов ослепили нас. Люди явно были довольны нашим неумелым проявлением любви.

Даффи опустилась на сиденье. Ее рука дрожала, когда она вытирала губы.

— Не могу поверить, что рассказала тебе о своих школьных годах. Как ужасно… — Она осеклась, когда поняла, что пенис ее будущего мужа полутвердый и смотрит прямо на нее. На уровне ее глаз.

Ее глаза поднялись к моему лицу. Шок сменился гневом.

— Ну и наглость у вас, сэр, — прошептала она.

— У тебя есть губы, — сказал я в качестве объяснения. Если Бог существует, то я собирался встретить и вторую пару в ее теле.

— Убери эту штуку. Она выглядит так, будто собирается вонзить мне нож в глаз, — пожаловалась она, и мне удалось не рассмеяться. Едва-едва.

— Никто не просил тебя садиться.

— Никто не просил тебя сексуально домогаться меня.

— Что, прости? Если кто и должен плакать под душем, обняв колени, так это я. Ты мысленно лизала мою грудь всего несколько часов назад, — напомнил я ей. — Когда мы были в твоей квартире.

— Я не лизала, — шипела она, ее щеки пылали.

— И я тоже.

— Опять не могу поверить, что тебе уже за сорок.

— Ты думаешь, что, достигнув определенного возраста, ты начинаешь говорить как Морган Фримен? — Я нахмурился, мне надоела эта фраза. — Тридцатисемилетние все еще говорят "блядь", шутят про член, играют в Xbox, предпочитают читос и газировку брокколи и курице и все еще думают, что "Чужие дела" лучше документальных фильмов про мигрирующих муравьев.

— Но они не говорят «Долг зовет».

— Да, говорят. И более того — ты собираешься связать себя законными узами с человеком, который может вытатуировать эту фразу у себя на заднице.

— Ты не посмеешь. — У нее отвисла челюсть, и я понял, что она действительно считает меня способным на это.

Я победно улыбнулся.

— А я бы не посмел? Позволь напомнить тебе, что я женюсь на совершенно незнакомом человеке из-за ссоры с моим боссом.

— Ребята, вы в порядке? Готова поцеловать тебя, если твоя невеста не хочет, — вмешалась в наш спор Леди. — Ты выглядишь… напряженным.

— Великолепно. — Даффи предложила фальшивую, ледяную улыбку.

Блестяще, черт возьми.

Она не могла дождаться возвращения домой, чтобы прополоскать рот отбеливателем.

14

РИГГС

Эммет:…

Риггс: Сейчас середина ночи, Эммет. Разве у тебя нет женщин для преследования?

Эммет: Пришли мне фотографию, где вы вместе.

Риггс: Мой член может быть достаточно большим, чтобы быть самостоятельной единицей, но королевское "мы" — это лишнее.

Эммет: Ты и Дезри, умник.

Риггс: С одеждой или без?

Эммет:…

Риггс: Извращенец.

Я проснулся от звука конца света.

Крики, плач, стук и хлопанье дверей. Если бы мне пришлось гадать, я бы сказал, что Даффи решила побороться с медведем в гостиной. И проигрывала.

Приоткрыв один глаз со своей точки обзора на диване — я как-то привык спать, положив ноги на журнальный столик, — я увидел, что моя невеста плачет над раковиной, разговаривая с кем-то по FaceTimе на своем телефоне.

— Конечно, это конец света, Киран!

Черт. Апокалипсис. Я подумал, есть ли у меня время на быстрый звонок. Мне казалось неправильным уезжать без последнего "ура". Особенно после того, как судьба приковала меня к квартире в коробке из-под обуви с сопливой британкой, которая обладала сексуальным влечением, как банка колы. Моя так называемая скандинавская подруга, о которой я рассказал Поппинс в ее последний день на работе, была плодом моего воображения. Созданный для того, чтобы уязвить ее ханжеские чувства.

— Нет, это не так. Если уж на то пошло, то это хорошо, — заметил ее брат.

— Как это хорошо?

— Может быть, твой бывший парень-тупица увидит это и наконец-то вытащит голову из задницы.

Поппинс заглотнула и принялась выть еще сильнее.

— БИ ДЖЕЙ! Я даже не подумала об этом. Как он может узнать об этом?

— Может, он перестанет воспринимать тебя как должное.

Киран явно был более сообразительным, чем его близнец.

— Он не считает меня само собой разумеющимся. — Даффи захлопнула еще несколько дверок шкафов и прошлась по кухне бульдозером с полотенцем и "Лизолом". У нее была стрессовая уборка. Когда она делала это в последний раз, в квартире пахло так, будто кто-то пытался скрыть убийство. — Знаешь, я устала от того, что все его осуждают. Дай человеку немного милосердия.

— В случае с Би Джеем он бы и Грейс трахнул, — отмахнулся Киран.

Я разразился смехом.

Она повернулась ко мне, ее глаза сузились, словно она была готова выстрелить в меня лизолом.

— А. Этот засранец проснулся. Я позвоню тебе позже.

Киран вздрогнул.

— Я могу с ним поговорить?

— Ни в коем случае.

— Не убивай его, засранка. Я уже привязался к нему.

— Не обещаю. Пока. — Она закончила разговор, а затем посмотрела на меня красными, налитыми кровью глазами. — Я убью тебя.

Я сел прямо, уткнувшись основаниями ладоней в глазницы.

— Может, сначала потрахаемся? — спросил я хрипловато. — Я бы хотел, чтобы все прошло на ура. Все каламбуры в точку.

— Нет.

— Подумал, что надо попробовать. Что я сделал на этот раз? — Я потянулся за штанами. Я спал только в трусах, поэтому Поппинс обычно проводила утро, натыкаясь на мебель и отчаянно пытаясь смотреть в пол и избежать попадания в глаза моей утренней древесины.

Теперь ее пальцы летали по экрану телефона. Она развернула устройство и сунула его мне в лицо, чуть не сломав при этом нос.

— Вот что.

Я смотрел на YouTube видеозапись нашей помолвки в метро, сделанную накануне. Качество было плохим, но наши лица были узнаваемы для всех, кто нас знал. Подпись к ролику гласила: Неожиданное предложение в метро Нью-Йорка!

— Ну и что? — Я сунул ноги в свои выцветшие кроссовки. Я старался не обращать внимания на похмельную головную боль, которая вбивала ржавые гвозди в мой мозг.

— Посмотри на количество просмотров, придурок!

Прищурившись, я понял причину ее ярости.

— Шесть миллионов. — Я присвистнул. — Полагаю, мы теперь пара власти.

— Знаешь, что это значит? — Она опустилась на край дивана и села ближе ко мне, чем обычно, — верный признак того, что ее бдительность ослабла. — Мои родители увидят это!

— Не обязательно. Взрослые не очень хорошо относятся к технологиям.

— Это было показано в двух утренних шоу. Мой телефон разрывается от звонков телевизионщиков, которые хотят, чтобы мы дали интервью. — Она нажала "обновить". Количество просмотров увеличилось до шести с половиной миллионов. Я похлопал по боку дивана, достал свой телефон и нахмурился. Было два пропущенных звонка от Эммета. Бинго.

— Просто скажи им правду. — Я повернулся к Даффи.

— Мама и Тим — это даже не самая большая моя забота. — Она поднялась на ноги, затем вернулась к полотенцам и лизолу, чтобы еще раз оттереть прилавок. — Что, если Би Джей увидит это?

— Разве он не находится под электронным запретом, пока находится в Непале? — Она упоминала что-то об этом в тот день, когда я пытался ее отговорить.

Она облизнула губы и кивнула. Должно быть, эта мысль ее воодушевила.

— Наверное, да, но когда он вернется…

— Когда он вернется, он будет слишком занят, чтобы молить о прощении, да и плевать. Мы же не страстно целовались. Я получал больше удовольствия от своей тети во время ужина в День благодарения.

— Фу, извращенец.

— Шучу. У меня нет семьи.

— Подожди, что? — Она сделала паузу, глядя на меня своими большими фиолетовыми глазами. — Ты серьезно?

Да.

— Дело в том, что на видео нет ничего откровенно уличающего.

Она налила отбеливатель в раковину. Запах ударил мне в ноздри, отчего захотелось блевать. Головная боль с утра была неконтролируемой.

Идея сделать предложение на публике появилась у меня, когда я увидел, как видео Даффи с Гретхен наделало шума в Интернете. Я подумал, что это хороший способ искупить ее гордость и — давайте признаем это — самый быстрый и эффективный способ показать Эммету, что у меня есть невеста. Только я не учел, как плохо она это воспримет.

Потому что ты никогда в жизни не думал о ком-то другом.

А еще потому, что я не знал о ее прошлых шрамах. Как ее высмеивали другие студенты. К неправильному вниманию.

— Эй. Удачи на собеседованиях, — сказал я ее удаляющейся спине.

Она вышла из комнаты, унося с собой запах Даффи, остроумие Даффи и все, что связано с Даффи.

Спустя четыре таблетки тайленола и цепочку проклятий я позвонил Кристиану. В его распоряжении было множество людей, которые знали, как добиться своего. Он свел меня со своим коллегой, который заверил меня, что за приемлемую сумму денег я смогу удалить видео с YouTube. Как только он нашел владельца аккаунта, он смог отправить ему предложение, от которого тот не смог бы отказаться. И не отказался.

Видео было удалено с сайта через полтора часа после загрузки. Я не собирался говорить Даффи, что именно благодаря мне ее задница и воображаемые отношения с Петухом были спасены. Нормальному человеку это стоило бы руки и ноги, чтобы сделать то, что сделал я.

Она прислала мне сообщение, не прошло и двух минут после того, как видео было удалено.

Неизвестный: Они удалили видео.

Я: Кто это?

Если я и не мог ее трахнуть, то хотя бы мог трахнуть ее мозги.

Неизвестный: Даффи. С кем еще у тебя есть видео?

Я: Видишь ли, именно поэтому я спросил тебя, смотрела ли ты когда-нибудь порно. Я вроде как большая шишка.

Неизвестный: Весело. Добавь меня в свои контакты.

Я: Готово.

Даффи: И что? Как, по-твоему, это произошло?

Я: Нажал на твой номер, потом на информацию, потом на создание нового контакта. Я думал, вы, молодые, знаете все эти вещи.

Даффи: Я имела в виду видео.

Я: Не знаю. Может, человек понял, что это интимный момент.

Даффи: А может, это противоречит политике YouTube или что-то в этом роде.

А может, я заплатил ютуберу годовую зарплату, чтобы он это сделал.

Даффи: Поиски работы идут впустую, если тебе интересно.

Я: Как так?

Даффи: Я либо слишком квалифицирована, либо слишком ядерная после моих вирусных разборок с Гретхен.

Я: Ты разберешься.

Я положил телефон и занялся очень важным делом — принял душ и помастурбировал на мысленный образ своей невесты. Когда я вернулся к телефону, меня ждало сообщение от Даффи.

Даффи: Хочешь, я тебе что-нибудь полижу, когда вернусь сегодня?

Я: Не играй с моими нежными чувствами. Ты же сама сказала, что никаких отношений.

Даффи: *сделаю.

Даффи: Я имела в виду еду, ты, бескультурная свинья.

Я: Еще твоей зелени из тропических лесов? Не, я в порядке.

Даффи: Мы всегда можем съесть что-нибудь другое.

Я: ДА.

Даффи: Я имею в виду строго пищевые продукты.

Я:

Я: Пицца?

Даффи: Не стоит увлекаться. Тако могут быть питательными и вкусными, не разрушая мое тело.

Я: Теперь ты просто напрашиваешься на очередной сексуальный намек.

Даффи: Прощай, Риггс.

Пока Поппинс бегала по городу, пытаясь найти работу, я проводил время, почесывая яйца на ее диване и поглядывая на часы. Несколько недель отпуска меня не устраивали. Я никогда в жизни не сидел дома, и мне не нравилось, что мое тело привыкает к одному часовому поясу.

Так я оказался перед повтором Джерри Спрингера по кабельному телевидению. Я был на расстоянии одной пачки бонбонов от того, чтобы стать Пегги Банди. Как люди могут делать это изо дня в день? Сидеть дома и ничего не делать?

Стук в дверь заставил меня отвлечься от перепалки между мужчиной, который пришел на шоу, чтобы сделать тест на отцовство, и его сводной сестрой, которая также была его мамой.

Оторвав себя от дивана, я потащил свою задницу к двери, гадая, кто бы это мог быть. Даффи не отличалась общительностью. Скорее, занятая пчелка.

— Кто там? — позвал я.

— Это Чарли.

— Даффи здесь нет. — За то время, что прошло с момента моего переезда, они с Чарли дважды встречались за выпивкой.

— Я знаю.

Я распахнул дверь и прислонился к дверному косяку, глядя на него.

— Как дела, Чарльз? Хочешь чашечку сахара?

— Сахар — это яд. Ты ведь знаешь, что он вызывает большее привыкание, чем крэк? — Он окинул меня напряженным взглядом. Я давно его не видел. У него была странная манера поведения. Иногда он появлялся в коридоре дважды в день, а потом пропадал на несколько дней.

— Был за городом? — поинтересовался я. — Это была жаркая минута.

Он зевнул, незаинтересованно оглядываясь по сторонам.

— Не совсем. Иногда я просто сижу в своей пещере и занимаюсь художественным дерьмом.

— Так что привело тебя сюда? — спросил я.

— Я выполняю внештатную работу для одного городского журнала. Мне нужно сделать несколько снимков зданий и пейзажей в Испанском Гарлеме. Подумал, что ты захочешь присоединиться.

— И почему ты так подумал? — Я свернул себе косяк. Его взгляд остановился на этой штуке, и он скорчил гримасу. Это был поворот сюжета. Я не считал его заносчивым типом.

Чарли был достаточно милым, но немного навязчивым для человека, который знал меня ровно две секунды.

— Потому что наверняка у тебя лихорадка, — легко согласился он. — Я тоже когда-то путешествовал по миру. У меня до сих пор есть этот жучок.

Был ли он мной через двадцать лет? Черт, я надеялся, что нет. В его глазах таилось что-то темное. Как у немолодого актера, пережившего дни своей славы.

— Вообще-то, здорово отдохнуть несколько дней, — пробурчал я.

— Нет, не хорошо. — Он добродушно улыбнулся.

Он был прав, но это все равно не означало, что я хочу проводить время с этим незнакомцем. Я собирался жениться на случайной женщине. Нет необходимости дружить со всем этим чертовым зданием.

Очевидно, заметив сомнение на моем лице, Чарли закатил глаза.

— Я куплю тебе пиво.

— И ланч. — Я действительно легко вжился в роль бедняка.

— В рамках бюджета. — Чарли ткнул пальцем в мою сторону. — Или я потеряю деньги на этом задании.

— Хорошо, но я выбираю место. — Я подхватил свой рюкзак с пола.

— Тебе повезло, что я люблю тебя кормить. — Чарли уже спускался по лестнице.

Я записал, что должен сказать Чарли, что я очень прямолинейный человек.

Через полчаса мы были на Лексингтон-авеню. День был безжалостно жарким. Слишком жарко, чтобы не задуматься, не является ли Нью-Йорк, по сути, частью ада. Чарли фотографировал играющих детей — без лиц, иначе я бы сообщил властям, маленькие буфеты и расписанные граффити здания, в которых было больше характера, чем во всех коллегах Даффи по WNT вместе взятых.

Я взял с собой фотоаппарат и тоже сделал несколько снимков. Когда мы закончили, то прошли через улицу от ряда продуктовых ларьков к небольшому кафе. Мы уже почти подошли к двери, когда кто-то открыл пожарный гидрант.

Галлоны воды брызнули во все стороны, наполнив улицу бурлящими лужами. Стайка маленьких детей и подростков бежала к нему без рубашек, обдавая друг друга брызгами. Мы с Чарли обменялись взглядами. Мы оба подумали об одном и том же. Получился эпический снимок. Одновременно достали фотоаппараты и молча начали работать. Достаточно далеко, чтобы на снимках были только вспышки движения. Примерно через минуту или две после начала съемки Чарли протянул мне свою камеру, скромный Nikon D5600.

— Подержи его для меня, ладно?

Я спрятал его камеру в рюкзак и смотрел, как этот пожилой, совершенно безумный мужчина бежит к детям.

Он вбежал в плотный круг детей, слегка прихрамывая, словно у него была травма, полученная в детстве, и начал прыгать по лужам на бетонном полу, обдавая их брызгами. Они хихикали и тянули его в разные стороны, заманивая поиграть с ними. Обычно я смотрел на это и думал, что это должно быть незаконно во всех пятидесяти штатах. Но я не мог отрицать невинности, которую излучал Чарли в тот момент. В какой-то момент один из детей запрыгнул Чарли на спину. Чарли прокатил его на спине, бегая кругами вокруг пожарного гидранта и издавая звуки сирены.

— Моя очередь, моя очередь! — закричал друг ребенка.

Не успел я оглянуться, как дети по очереди запрыгивали ему на спину, используя в качестве полицейской машины. Чарли не пропустил ни одного ребенка. Даже тот, который весил примерно столько же, сколько и он. Даже когда его мышцы сдали, и я увидел на его лице усталость.

После того как все закончилось, мы отправились в доминиканское кафе и поели зеленых бананов, лонганиса и кукурузного хлеба. Мы выпили по две кружки пива, прежде чем кто-то из нас заговорил.

— Ты хорошо ладишь с детьми, — сказал я наконец. Не знаю почему, но молчание между нами не было неловким. Может быть, потому что мы оба привыкли к одиночеству. Молчание чаще всего было моим другом.

Он легкомысленно махнул рукой.

— Лишь бы мне не пришлось о них заботиться.

— У тебя нет своих детей? — Я лениво отхлебнул пива.

Он наклонился к окну, его глаза следили за группой подростков, которые курили сигареты и смеялись.

— Нет.

Я нахмурился.

— Ты прозвучал задумчиво. Это твой окончательный ответ?

— У меня родился ребенок, — сказал он с грустной улыбкой.

Это могло означать сколько угодно вещей, и все они были трагическими.

— Она умерла, когда ей было восемь месяцев.

— Черт. Прости.

— А у тебя? — Он повернулся, чтобы посмотреть на меня. — Есть маленькие Риггсы, бегающие по разным континентам?

Я горько улыбнулся. Арсен и Кристиан всегда предполагали, что за время своих путешествий я успел обзавестись ребенком или двенадцатью, но презервативы были моей религией, а выдергивание при их надевании — моим храмом. Лучше перестраховаться, чем (невероятно) пожалеть.

— Насколько я знаю, ни одного.

— Думаю, тебе стоит попробовать. Из тебя получится хороший отец. — Чарли опрокинул пиво в мою сторону. Солнце скрылось за зданиями за его плечом, окрасив крыши в оранжевые и желтые оттенки. Нью-Йорк был прекрасен летом. Я уже почти забыл.

Многое забываешь о месте, когда не задерживаешься здесь достаточно долго, чтобы оценить его по достоинству.

— Ребенок помешал бы моему стилю. Кроме того, у меня была не самая лучшая семейная жизнь, так что я ничего не смыслю в воспитании детей.

— Я думаю, что именно те люди, которые не были выходцами из идеальных семей, создают самое лучшее. — Чарли перевел взгляд на мое лицо. — Дети разведенных родителей всегда стараются изо всех сил, чтобы их брак был крепким. Опыт формирует тебя, а сердечная боль определяет тебя.

— При всем уважении, развод — это прогулка по чертову парку по сравнению с моим детством. Я бы съел развод на завтрак, если бы мог, с гарниром из бедности.

— Расскажи мне об этом. — Он запихнул в рот сырный хлеб.

Я не делился историей своей жизни, ни с кем, и не собиралась делать исключение для этого милого, но странно навязчивого незнакомца.

— Просто поверь мне на слово. Я не гожусь в отцы. — Я махнул рукой. Я бы не доверил мне ни одного гребаного комнатного растения. — А как насчет жены? У тебя когда-нибудь была такая?

— Почти. — Он почесал влажную пивную этикетку со своей бутылки.

— Твоя мамаша? — спросил я.

Он кивнул.

— А у тебя?

Я подумал о Даффи. Казалось безумием считать ее чем-то иным, кроме головной боли. Но именно такой она и должна была стать. Хотя я не собирался разглашать больше информации о нашей жизни без ее согласия после моего вчерашнего трюка в метро.

— Никогда не был женат, — сказал я, наконец.

Чарли скомкал влажную пивную этикетку в комок.

— Надо будет как-нибудь повторить.

— Поговорим о депрессивном дерьме? — Я вытащил свой набор для прокатки, и он снова окинул меня веселым взглядом.

— Сделать совместные проекты, — объяснил он. — Нужно быть занятым.

— Не знаю, о чем ты говоришь. Я отлично провел время, наблюдая за Джейми Спиннером.

— Джерри Спрингер.

Может, он и вправду прав.

15

ДАФФИ

Я забыла про чертовы тако.

Само по себе это не было даже пятнадцатой по счету ужасной вещью, случившейся со мной сегодня. Но если учесть, что все пошло не так с того момента, как я открыла глаза, — не считая исчезнувшее с YouTube видео с предложением, — это стало для меня переломным моментом. Забытые тако.

Я заметила это только тогда, когда вошла в свою пустую квартиру и мой желудок издал звук, до жути похожий на медвежий зевок.

Накорми меня, глупая корова.

Но мне нечем было его кормить, потому что я забыла. А забыла я потому, что в тот день сходила на три собеседования. Все они закончились преждевременно, никто не проявил интереса. Либо мой видеоролик со срывом прошел все круги и попал на столы моих потенциальных работодателей, либо никто не хотел брать на работу человека без визы. Скорее всего, это было сочетание обоих вариантов.

Я потащила свою задницу в душ. Риггса еще не было дома. Я могла только представить, где он проводит свои дни. Наверное, прыгает из постели одной модели в постель другой. Нарушая наши брачные клятвы еще до того, как он их произнесет.

Не то чтобы я была против. Даже не на половину. Даже на четверть.

О, но он был так прекрасен. Такой красивый и по-юношески забавный. И он никогда не давал мне почувствовать, что у него есть преимущество в наших отношениях, как это делал Би Джей. Никогда не использовал мои слабости против меня.

Кстати, о Би Джее, его сестра Бренда (да, я знала, что Брендан и Бренда — самые дурацкие имена для братьев и сестер) позвонила мне сегодня, чтобы сообщить, что он цел и невредим. Очевидно, он позвонил своей семье, чтобы сообщить, что с ним все в порядке. А вот со мной не все было в порядке. Меня отодвинули на второй план, пока он занимался своими делами. Я начала понимать, что Риггс прав. Би Джей был полным ничтожеством.

Хуже всего было то, что я не могла направить свой гнев на Би Джея, потому что у меня не было возможности связаться с ним. Он был вне сети. ПРОПАЛ БЕЗ ВЕСТИ. Возникал вопрос: как я позволила себе оставить дверь открытой для возвращения к человеку, который прервал со мной все контакты на полгода, не пошевелив ни единой ресничкой?

Потому что деньги для тебя важнее гордости. И ты заботишься о том, чтобы твои дети никогда не прошли через то, что прошла ты. Ходить в рваных ботинках в школу с зарплатой в сто тысяч в год.

В голове промелькнули воспоминания о том, как я ступала по огромным коридорам Школы Святого Антония для одаренных в своих рваных "Мэри Джейнс". Тогда у меня был настоящий акцент, подлинное, неуклюжее чувство юмора и мечта стать журналистом-расследователем. Я яростно тряхнула головой, пока воспоминания не испарились.

Я шагнула в душ и намылила тело, пока пузырьки не побежали по моей плоти. Я включила горячую воду и закрыла глаза, делая глубокие, долгие вдохи.

Все в порядке.

Нет. Это было неправильно.

Все будет хорошо.

Это звучало чуть более правдоподобно.

Все будет хорошо.

Все будет хорошо.

Все будет х…

Из гостиной донесся громкий звук бьющегося стекла. Вслед за ним послышался хруст стекла по полу, как будто по нему кто-то топал.

У Риггса был ключ, так что это не мог быть он. Я жила на втором этаже, но мое окно находилось прямо напротив пожарной лестницы.

Инстинктивно я решила, что лучше всего будет завернуться в полотенце и встретиться с незваным гостем в гостиной. В конце концов, нет ничего лучше, чем встретить грабителя полуголым.

Почему бы тебе просто не приклеить себе на лоб записку "изнасилуй меня", Поппинс? язвительный голос Риггса дразнил меня.

Все еще находясь в ванной, я поймала себя на мысли. Я не могла пойти туда с пустыми руками. Мне нужно было оружие. Что-то острое и незаметное. Я судорожно огляделась по сторонам. Единственное, что было хоть сколько-нибудь практичным, — это моя розовая бритва для бритья. Я выдернула ее из держателя и выскочила из ванной, размахивая ею в воздухе, словно мечом.

— Кто там? — пронзительным голосом потребовала я, остановившись посреди гостиной.

Мое окно — мое единственное окно — было разбито. Разбито до неузнаваемости. Это была плохая новость. Хорошая новость заключалась в том, что грабитель был моим женихом. И человеком, которого я собиралась убить.

Риггс стоял посреди маленькой комнаты, спокойно укладывая свое фотооборудование в футляры, осколки стекла украшали его огромные ступни.

— Привет. — Он откусил жевательную резинку с корицей, не поднимая глаз. — Вода, наверное, горячая после сегодняшнего, да?

Вода на самом деле была прекрасной. Это была одна из тех вещей, которые мне больше всего нравились летом в городе.

Сосредоточься, Даффи, сосредоточься.

— Хм. Ты только что…? — Я указала на разбитое окно.

Он рассеянно поднял голову, потом кивнул.

— О, да. Извини. Я разбил об него штатив, когда убирал свое дерьмо. Не волнуйся об этом. Завтра утром я первым делом вызову кого-нибудь, чтобы починили. Пусть установят тройное остекление. У тебя все равно была трещина в окне.

Как он мог быть таким спокойным? Это должно было стоить целое состояние. Ни у кого из нас не было денег. Он даже не мог заплатить за билет на метро.

— Риггс, это съемная квартира! — прорычала я, сжимая кулаки от злости. — Ты не можешь просто так ломать вещи.

— Я сказал, что позабочусь об этом. — Он обошел меня, проследовав на кухню и налив себе стакан воды из-под крана. Он был нехарактерно молчалив, но у меня не было настроения спрашивать, как прошел его день.

— И что с того? — Я последовала за ним, сцепив кулаки по обе стороны от талии. — Если что-то пойдет не так, то разбираться с этим придется мне.

— У тебя будет совершенно новое окно менее чем через двенадцать часов. — Он прислонился к стойке и наполнил себе еще один стакан. Он распахнул все шкафы и принялся безжалостно рыться в них. — Черт. Где твой тайленол?

— Второй шкаф справа, — пробурчала я. Он устраивал настоящий беспорядок, а я была не в том настроении.

У Риггса хватило наглости отмахнуться от меня. Я жила на свои сбережения, без перспектив на работу, в одном из самых дорогих городов мира. — И ты считаешь, что заплатишь за это?

— Даффи, просто заткнись на секунду, ладно? У меня в голове такое ощущение, будто кто-то пытается выковырять из нее нефть, — огрызнулся он.

На мгновение я потеряла дар речи. Он действительно сказал мне заткнуться? Он никогда не разговаривал со мной таким образом. У меня было два варианта: спокойно объясниться или наброситься на его задницу.

Обычно с Би Джеем я выбирала вариант номер один и пыталась его образумить. В конце концов, мне было что терять. С Риггсом я была уверена, что могу быть свободна и быть собой — кем бы это ни было.

Вот так я и оказалась на месте, размахивая руками.

— КАК ТЫ СМЕЕШЬ…

Я не успела закончить фразу, потому что случилось нечто ужасное. Что-то настолько ужасное, что мне потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать это. Первым признаком был ветерок между моих ног, а затем холодные соски. Мой взгляд устремился на юг, вниз по телу.

Ага. Подозрения подтвердились. Я была полностью, великолепно, ужасающе обнажена.

Полотенце упало с меня на полпути, когда я закричала. В данный момент мои соски обвиняюще смотрели на моего будущего ненастоящего мужа.

О боже, мой целлюлит, подумала я. Он может увидеть мой целлюлит. И эти ужасные растяжки на талии. Вслед за этим я подумала, что давно не брилась, не так ли? Теперь, когда Би Джей ушел, в этом не было смысла. Мой голос сменили мысли: — Ты, глупая корова, не могла бы ты прикрыться? Он пялится!

И он смотрел. Риггсу даже не хватило приличия сделать вид, что это не так. Он просто пялился на меня, его рот был открыт, зрачки расширены, а член…

Не смотри на его пенис!

После нескольких мгновений, проведенных в роли оленя в свете фар, я собрала полотенце и закрепила его вокруг себя. Мои зубы стучали от адреналина.

— Твою мать, твою мать, твою мать, твою мать, твою мать. — Я бежала, как безголовая курица. Сначала в ванную, не успев понять, что там у меня нет одежды, потом в спальню. Потом разумная Даффи покинула здание, а та, что с Тутинг-Бродвея, наконец-то подняла голову, вернувшись из десятилетнего перерыва. — БЛЯДЬ.

— Я даже ничего не видел. — Риггс был так же правдоподобен, как Джордж Клуни в "Бэтмене и Робине".

— Нет, ты видел. — Я направилась в свою комнату, при этом врезавшись в стену, как муха, пытающаяся пролезть в закрытое окно. — Ты пялился!

— Ладно, я пялился. — В несколько изящных шагов он оказался прямо передо мной, преградив мне путь к двери. — Но я не жалею об этом. Это было лучшее, что я видел за весь год.

Правда? Больше, чем Гретхен? Больше, чем все остальные?

— Пожалуйста, подвинься. — Я скрестила руки на груди, в основном для того, чтобы сердце не прыгнуло в его руки.

— Не могу. — Он прислонился к моей двери, заняв все пространство своей массивной рамой. — Ты просто настолько ханжа, что никогда не выходишь из своей комнаты.

Я закрыла глаза и сделала дрожащий вдох.

— Не могу поверить, что ты видел меня голой.

— Не будь ребенком.

— Это у тебя шутки про какашки! — воскликнула я.

— Посмотри на меня, Поппинс.

Теперь я закрывала лицо руками, делая вид, что он меня не видит, как собака, сидящая под столом.

— Нет.

— Это безумие. — Я почувствовала, как его грубые, большие, сексуальные ладони накрыли мои, пытаясь осторожно убрать мои пальцы с глаз. Я в ужасе отпрянула назад.

— Не трогай меня!

— Хорошо. Но ты можешь просто послушать?

Хотя я не могла слушать, я, очевидно, могла разразиться бессвязной тирадой.

— Что за извращенец пялится на кого-то, когда он голый? — процедила я, пробираясь сквозь свой немодный акцент. — И это не только ты извращенец. Сегодня все было дерьмово. Я провалила все собеседования. И Би Джей не звонил с тех пор, как — ты был прав — он придурок. И… и… с деньгами туго. Возможно, мне придется продать свой абонемент в "Эквинокс" в следующем месяце. А потом я забыла про тако! — Я издала болезненный стон. — Наши тако.

Наступила долгая тишина. Конечно, после моего словесного поноса шесть секунд показались вечностью.

— Ты закончила?

— Не совсем. — Я сморщилась. — Но продолжай.

— Сейчас я до тебя прикоснусь, — хрипловато сказал он, когда моя грудь перестала вздыматься и опускаться, словно я только что пробежала марафон.

Я почувствовала, как руки Риггса осторожно отодвигают мои пальцы от лица. Он держал мои ладони в своих, потирая большим пальцем чувствительную точку между основанием большого и указательного пальцев. Он терпеливо ждал, пока я открою глаза. Я не могла смотреть на него, хотя он стоял прямо передо мной, всего в паре дюймов. Жар его тела обволакивал меня, заставляя кожу покрываться мурашками.

Я по-взрослому уперлась взглядом в потолок.

Риггс обхватил мои щеки. Температура моего тела поднялась до опасной отметки, а невидимая струна под пупком сжалась и натянулась. Мне пришлось напомнить себе, что он всего лишь Риггс, дружелюбный сосед по комнате, который шутил, что может заняться со мной сексом, но ни разу не выступил инициатором. Тот самый Риггс, у которого не было ни гроша, который не хотел детей и у которого даже не было велосипеда.

— У тебя был дерьмовый день, Поппинс. Так бывает. Плохие дни будут случаться и дальше. Тебе нужно просто отмахнуться от них. — Он пристально смотрел мне в лицо, и я почувствовала себя еще более голой, чем несколько минут назад, когда я действительно была голой. — Прости, что я был резким. Головная боль — не оправдание. Теперь иди одевайся, а я пока принесу нам тако. Я угощаю.

У меня открылся рот.

— Угощаешь? — Он никогда раньше не предлагал заплатить за что-нибудь. Я даже никогда не видела его бумажник.

— Ага.

— Но ты ни за что не платишь. Никогда.

— Я люблю все попробовать хотя бы раз.

— Ты можешь себе это позволить? — потребовала я. — Я не хочу, чтобы ты завтра голодал или что-то в этом роде.

Теперь, когда я чуть меньше злилась из-за окна, я нехотя призналась себе, что не хочу ставить его в неловкое положение. Что, если он скуден, потому что оплачивает огромные медицинские счета или что-то в этом роде?

Он бросил на меня полный отчаяния взгляд.

— Я могу заплатить за несколько тако.

— Ты уверен?

— На восемьдесят три процента.

— А где остальные семнадцать процентов?

— На полу. Ты сбрила их бритвой, которую собирались использовать в качестве оружия.

— Хорошо. — Я покраснела от досады. — Выпьем, я полагаю.

Он взял ключ и положил его в карман.

— Это на всякий случай, чтобы ты не заперла себя внутри на веки вечные. — Он обошел меня, направляясь к двери. — О, и не жди гуакамоле. За это нужно платить дополнительно.

Через полчаса, собрав с пола разбитое стекло и остатки самооценки, я была полностью и блаженно одета, ела тако (с гуакамоле и кесо — Риггс, видимо, чувствовал себя очень щедрым) и потягивала одно из его пив. Я не могла вспомнить, когда в последний раз потребляла столько калорий, но все было так вкусно, что я даже не чувствовала себя виноватой.

— Не могу поверить, что ты ешь углеводы, Поппинс. — Риггс поглощал тако с креветками. Сальса стекала по его точеному подбородку. Если бы он ел своих женщин, как ел тако, то точно стал бы восьмым чудом света. Хотя, если честно, мне не нужно было видеть, как он ест, чтобы понять, что он хороший трахальщик. В Риггсе было что-то развратное и легкомысленное, источающее умопомрачительный секс и гарантированное разбитое сердце.

— Я тоже не могу в это поверить, — пробормотала я, откусывая маленький кусочек рыбы. Я все еще не смотрела ему в глаза.

— Почему? — Он бросил чипсы из тортильи между губами и громко зажевал. — На тебя напали углеводы, когда ты была молода? Зарезали багетом? Примотали к дереву спагетти?

Я хихикнула, удивляясь тому, что открылась ему. Полагаю, было бы справедливо, если бы он знал, почему меня так ужаснула эта сцена.

— Когда я росла, я была немного толстой. Я боролась со своим весом всю жизнь, перепробовав все диеты под солнцем — Weight Watchers, Atkins, Jenny Craig, South Beach… — тихо призналась я, зачерпывая гуакамоле изпластикового контейнера и посасывая подушечку большого пальца. — Мне так и не удалось сбросить вес, что ужасно сказалось на моей социальной жизни, ведь я и так была бедным ребенком в шикарной, богатой школе. Но это было трудно, поскольку моя семья могла позволить себе только замороженные продукты из Aldi. Первые полтора десятка лет своей жизни я питалась рыбой и чипсами. — Я напряженно вздохнула. — Летом, перед тем как я поступила в университет, что-то щелкнуло. Мне удалось удержаться на диете и сбросить около десятка килограмм, чего оказалось достаточно, чтобы попасть в категорию «Фитоняшек».

Риггс пристально смотрел на меня, ожидая продолжения.

— То лето было отличным временем для того, чтобы переосмыслить себя. Другой акцент. Другой гардероб. Другие манеры. Тот первый год в университете изменил меня. Впервые в жизни я стала популярной — или, по крайней мере, не непопулярной. Больше мне не втыкали жвачку в волосы, не смеялись над моими рваными ботинками, не заливали мочой щели в шкафчике. — Я облизала губы и нахмурилась, глядя на кофейный столик, заваленный остатками еды. — Я встретила Би Джея. После многих лет плавания против течения, борьбы за то, чтобы куда-то попасть, я почувствовала, как волна несет меня к цели. Наверное, я связала свою подтянутую талию и модный акцент со своим новым состоянием. Так мой вес превратился в навязчивую идею. — Наравне с деньгами. Я начинала понимать, что одержима мелкими вещами, потому что думала, что они гарантируют, что я смогу сохранить важное.

— Думаешь, Би Джей не стал бы с тобой встречаться, будь ты на несколько фунтов тяжелее? — серьезно спросил Риггс.

— Нет, — фыркнула я. — Да я и не ожидала. У него есть определенный тип.

— Недоедающая и покорная? — язвительно спросил он. — Странный вкус, но каждому свое, я думаю. — Он на мгновение замолчал, прежде чем добавить: — Ты выглядишь прекрасно независимо от веса. Просто, чтобы ты знала.

— Спасибо.

— Это был не комплимент. — Я почувствовала, как его глаза, пылающие презрением, обогревают мое лицо. — Это констатация факта. И если он был слишком глуп, чтобы не заметить…

— Мы не можем знать, что он не стал бы встречаться со мной. — Я подняла руку, останавливая его. — Помнишь, ты высмеял меня за то, что я плохая феминистка, когда я сказала, что хочу выйти замуж за Би Джея? Вот еще кое-что, что ты можешь бросить в мою кучу "плохих феминисток". Я одержима своим весом и позволяю весам изменять мое настроение.

Его брови сошлись, а лицо еще больше омрачилось. Я уставилась на свои руки, сжимая пальцы. Обручальное кольцо все еще казалось странным и тяжелым, но оно было настолько восхитительно идеальным, что я уже подумывала, не выкупить ли его у Риггса, когда эта шарада закончится. Ему нужны были деньги, а мне — воспоминания.

— Я не слежу за твоими недостатками, Даффи. — Прошла пауза. — И, между прочим, ты тоже не должна. Но если это хоть что-то значит, раз уж это исходит от меня, а не от Гавноеда, то в моих глазах ты всегда будешь красивой. Тонкая, большая и что-то между ними.

— Ты не можешь…

— Могу, — сказал он, прервав меня, совершенно серьезно. — Я только что, блядь, сделал это. И имел в виду каждое слово.

— Отвали. Ты меня ненавидишь.

— Я не ненавижу тебя. До недавнего времени ты мне тоже не нравилась, но, кажется, я начинаю тебя понимать.

Я очень хотела посмеяться над этим моментом, но что-то в напряженности его голоса заставило меня рассыпаться в его объятиях, как грешница, которую помиловали. Признаться ему, что именно это я всегда хотела услышать. Что меня убило то, что, когда я рассказала Би Джею о своем похудении, когда мы только начали встречаться, он ответил черствым: "Молодец, Дафф. Убедись, что ты на высоте. Ты же знаешь, как легко набрать лишние килограммы".

Я поджала губы и уставилась в пол. Мои чувства были разбросаны по всему миру. Смесь восторга, боли и надежды.

— Итак… — Риггс вывел нас из задумчивости, встал и собрал мусор на журнальном столике. — Что мы будем делать с тем фактом, что ты больше не можешь смотреть мне в глаза?

— Не говори глупостей, — запротестовала я, вскочив и помогая ему убрать со стола. — Это неправда.

— Тогда сделай это. — Он повернулся, прижимаясь ко мне всем телом, его взгляд сверлил мое лицо. — Посмотрим.

Я перевела взгляд на кухню и рассмеялась.

— Господи, Риггс. Немного агрессивно, не находишь?

— Трусиха.

— Дай мне немного времени. Я справлюсь с этим. — Я выбросила остатки еды в мусорное ведро.

— Нет, не справишься. Есть только одно решение. — Он включил кран и начал мыть посуду.

— Выгнать тебя из моей квартиры? — с надеждой спросила я, облокотившись на стойку, лицом к нему, но сосредоточившись на точке за его головой.

— Я вижу, мы все еще продолжаем притворяться, что я тебе не нравлюсь. — Он выключил кран и вытер руки кухонным полотенцем. — Поквитаемся.

Наши тела оказались под углом друг к другу. Мне казалось, что мое сердце вот-вот прорвется сквозь кожу и покатится к его ногам, как камень. Что он имел в виду?

— Поквитаемся? — Я уставилась на его выдающееся адамово яблоко. Куда угодно, только не в глаза.

— Ты показала мне свои… — Он сделал шаг в мою сторону, и в тот же миг кислород покинул мои легкие. — Пришло время показать тебе свой.

— Свой…? — Я подозреваю, что в этот момент мои брови взлетели к потолку.

— Если мы оба знаем, как выглядит другой в обнаженном виде, то никакой неловкости не возникает. Сиськи. — Он указал на мою грудь. — За член. — Он указал на свой причиндал.

Мне бы сейчас не помешал камень, под который можно заползти.

— Так что ты скажешь? — допытывался он.

— Я говорю "нет". — Я снова направилась в свою комнату. По крайней мере, мой рот сказал "нет". Все остальные части меня кричали "да". Когда в следующий раз я увижу божество обнаженным и вблизи?

Риггс последовал за мной.

— Очень жаль. Это решило бы все наши проблемы.

— Только не самую насущную, — заметила я, — когда тебе шестнадцать, а я не хочу пользоваться несовершеннолетними.

— К твоему сведению, мне восемнадцать, а это значит, что я могу играть во всех пятидесяти штатах.

Я остановилась перед своей спальней, окинув его пристальным взглядом.

— Спасибо за предложение, но мне и так хорошо.

— Нет, не хорошо. Более того, тебе стоит согласиться, чтобы выйти из своей зоны комфорта. Немного раскрепоститься.

— Нет, спасибо. Мне нравится быть зажатой, — ответила я, но в свою комнату не вошла.

Иди в комнату, глупая корова. Пока он не разделся догола и ты не сделала что-нибудь странное, например, не лизнула его сосок.

— Если не для саморазвития, то для того, чтобы ты могла засунуть это Би Джею в лицо, когда он вернется, — уговаривал Риггс, его медленная, сексуальная улыбка была теперь на виду.

— Ты ведь действительно хочешь раздеться, не так ли?

Он положил руку себе на грудь.

— Нагота — моя страсть.

— Отлично. — Я закатила глаза. — Снимай уже свою чертову одежду.

— Думал, ты никогда не попросишь.

— Я буквально не просила…

Он стянул с себя рубашку и теперь стоял передо мной без рубашки. Я видела его без рубашки и раньше, но не так близко. Он был гладким от природы и мягким, как сыр чеддер. И его можно было лизать. Такой невероятно лизучий.

Я шумно сглотнула.

— А теперь штаны. — Он провел большим пальцем по краю своих "Dickie". — Возможно, тебе захочется прижать к себе жемчуг.

Одним движением он снял брюки, оставшись передо мной в одних трусах.

Это зрелище, несомненно, приятнее, чем наблюдать за первенцем, делающим свои первые шаги.

— Ты купил новую пару. — Теперь я открыто смотрела на его член. И мы оба хотели, чтобы он был свободен. Я никогда не достигала такой близости с Би Джеем.

И это хорошо. Би Джей — здравомыслящий, сдержанный человек. А не похотливое дитя Джонни Ноксвилла и Тарзана.

— Что я могу сказать? Я безнадежный романтик. — Риггс захихикал, и при этом напрягся каждый отдельный мускул на его грудной клетке. — Готова к денежному выстрелу?

Я не могла дышать и говорить одновременно, поэтому просто кивнула. Он спускал трусы дюйм за дюймом, пока его член не выскочил наружу, покачиваясь вверх-вниз. Он был твердым. Таким твердым. И красивым. Таким красивым. А я была в жопе. Так что… ну, вы знаете остальное.

Это был первый раз, когда член показался мне эстетически приятным. Обычно они выглядели как вывернутые наизнанку носки. У Риггса был длинный, толстый гребень, заметная вена и идеальная головка. У него был "Роллс-Ройс" с бугорками. Двенадцать из десяти. Дюймов, наверное.

— Можешь погладить его, если хочешь, — ворковал Риггс, держа себя за головку.

Но я опять не нашла в себе сил ответить ему язвительно. Мы просто стояли, я смотрела на его член, он — на мое лицо.

— Эту штуку нельзя гладить. Ее нужно посадить на поводок, — наконец я смогла выговорить.

— А теперь ты просто угрожаешь мне хорошим времяпрепровождением. Лучше? — спросил он с ухмылкой, его голос был хриплым и густым. Я подняла глаза и встретилась с его взглядом. Фиолетовые на голубом. У меня никогда раньше не было отношений на одну ночь. Даже на пол ночи. У меня было всего три мужчины, один из них — Би Джей. Это был первый раз, когда я искренне размышляла о подобном.

— Ах… — В горле у меня заклокотало. — Думаю, да.

— Ты смотришь мне прямо в глаза, — хрипло заметил он, полуприкрыв глаза. — Я же говорил, что это сработает.

Глаза Риггса потемнели, стали бурными и полными намерения. Так вот что означало "тлеющий". Я всегда задавалась этим вопросом, когда сталкивалась с этим чертовым словом. Несмотря на все усилия, мое тело подалось вперед, и я стала искать его прикосновения.

Не делай этого. Помни о правилах дома. Никаких домашних животных. Никаких связей. Никакого флирта с супругом.

Он наклонил голову, сокращая расстояние между нами. Он был так близко, что я могла разглядеть щетину на его челюсти. Его великолепная, достойная поклевки челюсть. Его губы почти касались моих. Его дыхание — пиво, корица и сосна — щекотало мою шею. Его поцелуй должен был уничтожить все предыдущие поцелуи, которые я когда-либо испытывала. И все же я не могла остановить то, что должно было произойти, даже если бы захотела. Мое тело лишилось костей, когда я прижалась к его широкой груди и зарылась в его тепло, его ровное сердцебиение, его дурманящий аромат.

Покажи мне, чего мне не хватало все это время, пока я была занята тем, чтобы быть презентабельной, серьезной, достойной брака женщиной.

— А теперь… — внезапно объявил Риггс, отрываясь от меня со скоростью света. — Я прыгаю в душ, чтобы выпороть бревно.

Впервые он выглядел раскрасневшимся и растерянным, а не своим обычным плейбоем.

Где же обещанный его телом сногсшибательный секс?

Я попятилась назад, ударившись о дверь. Я приложила руку к щеке. Она была достаточно горячей, чтобы поджарить на ней яичницу.

— Это код для… мастурбации?

— Да, Поппинс. Да, это так. Теперь видишь? — Риггс прошелся по квартире и схватил полотенце с дивана. — Это было не так уж и сло-бля-я-ядь. — Его палец врезался в ножку дивана. Я удивленно хихикнула. Он был одним из самых изящных существ на земле. Неужели его это задело? Я?

Эта мысль заставила меня покраснеть от удовольствия. Я не могла стереть с лица ухмылку длиной в фут.

— Все в порядке? — промурлыкала я.

— Отлично. — Он набросил полотенце на плечо и направился в ванную. Между его бедрами лежал ствол танка. — Никогда не было лучше.

Я смотрела на то место, где он был, еще долго после того, как он закрыл дверь ванной.

Одно можно было сказать наверняка: я находила своего жениха трагически привлекательным.

Оставалось только одно: избегать его изо всех сил и надеяться, что все пройдет само собой.

16

ДАФФИ

Чарли вел себя странно во время нашей еженедельной пьянки. В этом не было ничего необычного. Чарли всегда был немного странным. Это делало нас родственными душами. Но раньше он никогда не казался таким… странным.

— Итак, ты с фотографом. Расскажи мне об этом. — Он поднес к губам свою пинту пива. Я обвиняюще уставилась на свой очень сухой мартини. Я даже не любила мартини. Я хотела кровавый сидр с чипсами. Просто я так привыкла быть картонной копией всех привлекательных культурных клише, которые нравятся мужчинам, что иногда забывала сломать характер и быть своей настоящей, подлинной личностью.

— Нечего рассказывать, — твердо сказала я, отгоняя все мысли о вчерашнем почти поцелуе и последовавшем за ним почти срыве. Поскольку рассказывать было о чем, я решила изложить правду в сжатом виде. Я доверяла Чарли. — Мы поженимся, и я смогу остаться здесь.

Вот так. В открытую. Не так уж плохо, правда? Тогда почему назойливое чувство вины гложет мое нутро, говоря, что я лгунья?

Чарли окинул меня ровным, нервирующим взглядом директора школы, которому только что скормили эмоциональную историю о собаке, съевшей домашнее задание.

— Да, я понял это довольно рано. Но вы ведь больше, чем просто друзья, верно?

А были ли мы вообще друзьями? Трудно было определить категорию моих отношений с Риггсом. Иногда мне казалось, что мы настоящая пара. А иногда я клялась, что мир недостаточно велик для того, чтобы мы могли сосуществовать вдвоем.

— У меня есть парень, — отрывисто напомнила я ему.

— Ха, — сказал он, подняв свое пиво в воздух в издевательском салюте. — И давай признаем, что он не рядом, чтобы бороться за твою привязанность, не так ли?

— Нет. — Я повертела в руках нетронутый мартини. — Я не думаю, что он когда-либо… — Не придал значения? Ухаживал за мной? Не принимал меня как должное? — … не делал ничего подобного.

Чем больше времени проходило, тем меньше я вспоминала Би Джея как цельную, трехмерную личность. Я не могла этого объяснить, но он становился все больше символом. Бутафорией в моей серьезно, и я имею в виду серьезно, запутанной книге. Это был не роман, я знала точно. Может триллер? Ужас? Одно можно было сказать наверняка — это была не книга по самосовершенствованию.

— Я не так много знаю об отношениях, ангел, но я знаю следующее: любовь — это не привилегия. Это необходимость. Ты ведешь себя так, будто вы с Бренданом можете исправить все, что было сломано, но если быть честным… — Чарли передернул плечами, слизывая пену пива с верхней губы. — Мне кажется, ты ставишь не на ту лошадь.

— В забеге больше нет лошадей, — напомнила я ему. — Лошадь — это скорее… одинокий волк?

— Есть еще одна лошадь, — возразил Чарли.

Как ты считаешь?

— Я даже не нравлюсь Риггсу. — Я пристально изучала Чарли, отчаянно желая, чтобы он опроверг мою теорию.

— О, ты ему нравишься. Просто ему не нравится смиряться с тем, что ты ему нравишься.

— Это… очень запутанно.

— Все сердечные дела такие. — Он провел пальцем по краю пинты, выискивая пену.

— Чарли, не будь смешным. Мы не подходим друг другу.

— Ничего страшного. — Он допил остатки своего пива, затем снял со спинки табурета куртку и влез в нее. — Ты не пара обуви, так что это не обязательное условие.

— Подожди, куда ты идешь? — Я все еще сидела перед своим невкусным мартини, избегая своей зараженной Риггсом квартиры, словно это была колония комаров, через которую я должна была смело пройти.

— К врачу. — Чарли засунул бумажник в задний карман. — Хочешь подержать меня за руку?

— А тебе это нужно? — Даже если бы я и хотела пойти домой, а я этого решительно не хотела, я бы не возражала против сопровождения. Несмотря на то, что Чарли был очень красив, умен, обаятелен и желанен, он всегда казался мне трагическим героем. Таким, которого хочется оберегать и защищать.

— Нет. Я в порядке.

Я вздохнула.

— На следующей неделе, в тот же день, в то же время?

— Если жизнь подарит мне еще одну неделю, я ни за что не пропущу ее. — Он подмигнул.

Закатив глаза, я отпихнула его. Он такой драматичный.

— Ты лжешь. — Я прижала пальцы к глазам, борясь со слезами.

— Зачем мне врать о чем-то подобном? — Голос Кирана доносился до моего уха, пока мы разговаривали по телефону. — Не похоже, чтобы у меня был стимул для этого.

— Я просто не понимаю, зачем ему это делать.

— Потому что он придурок, Дафф. Всегда им был.

Я покачала головой, хотя брат не мог меня видеть. Это был еще один удар в моей и без того дерьмовой неделе поисков работы и попыток игнорировать своего соседа по комнате, а также жениха, а также крошечную и совершенно ничтожную влюбленность. Того самого, за которого я собиралась выйти замуж менее чем через три дня. После чего последует шквал бумажной и бюрократической волокиты, и я подам документы на брачную визу.

Киран говорил так, будто ел что-то хрустящее.

— Я могу переслать тебе письмо, если хочешь.

— Тогда пересылай.

— Ладно. Не стреляй в гонца.

Я приподнялась на кровати, взяла свой Mac и включила его.

Я сразу же вошла в свою почту, где меня ждало пересланное письмо от Кирана.

--Пересланное сообщение--

От: Брендан Эббот <brenfjr333@gmail.com>

Дата: Пятница, Июль 20

Тема: Вещи и прочее

Кому: Киран Маркхэм <kkktookmybabyaway@gmail.com>

Киран, мой друг. Надеюсь, что жизнь обходится с тобой хорошо. Здесь все просто замечательно, но я очень скучаю по твоей сестре (пожалуйста, не говори ей, что я с тобой общался. Бедняжка будет скучать по мне еще больше, и, между нами говоря, чем больше у меня времени на размышления, тем больше я чувствую, что готов сделать предложение, когда вернусь домой).

В общем, у меня есть несколько вопросов об открытии ресторана. Я знаю, что у тебя и твоего отчима есть причудливый ресторанчик с рыбой и чипсами. Просто общие вопросы о цепочках поставок, подрядчиках, найме персонала и т. д.

Дай мне знать, когда у тебя будет несколько свободных минут.

Твой почти зять LOL

Значит, у него был доступ к интернету.

— Он думал, что Ты мне не скажешь? — По какой-то причине я решила сосредоточиться именно на этом. А не на том, что Би Джей готовился сделать предложение. Он должен был быть полным идиотом, чтобы думать, что мой собственный близнец будет хранить от меня секреты.

Киран фыркнул.

— Ты же знаешь, мы прекрасно ладим, но Би Джей склонен к самолюбованию. Он из тех, кто думает, что я не настучу на него, потому что мы пили гоголь-моголь на Рождество.

— Но… зачем ему открывать ресторан? — спросила я.

— Послушай, Даффи, что-то во всем этом нечисто… — Киран замялся. — Заставляет меня задуматься, не рассказывает ли он нам всю историю о своем побеге.

Би Джей никогда не проявлял никакого интереса к открытию ресторана. К тому же он ужасно готовил. Если это он искал новое направление для карьеры, то ему явно нужна была карта получше.

— Спасибо, что рассказал мне. — Я фыркнула.

— Конечно. Просто это показалось странным, да?

— Странно. Ужасно. Выбирай.

— Что еще нового? — Голос Кирана посветлел, давая понять, что ему не по себе от моего наглого проявления эмоций. — Как поживает твой фальшивый жених?

— Риггс? — спросила я, отвлекаясь. — Хорошо, насколько я знаю.

Это было довольно давно. Я избегала его всю неделю, но была уверена, что он жив. Его беспорядок был повсюду в моей квартире, служа признаком жизни.

— Он давал мне советы насчет моей секси-соседки Шелби. Думаю, она оттаивает.

— О, здорово, — рассеянно пробормотала я. — Очень мило.

— Я погуглил его имя, знаешь ли. Нашел кучу его фотографий. Он не профессиональный неудачник, как Би Джей.

— Хм. Вполне. — Я все еще размышляла о Би Джее. — Извини, Киран, мне пора.

Повесив трубку, я прошлась по гостиной. Было субботнее утро, и сайты с вакансиями возобновят свою работу только в понедельник, так что проверять их не имело смысла.

К счастью, Риггс не ночевал здесь. Я знала, что он перепихивается с другими женщинами, потому что как еще можно объяснить его ночные похождения? Не то чтобы меня это волновало. Он мог засунуть свой огромный член в кого угодно, лишь бы это была не я. Я пыталась поднять себе настроение, напоминая, что наша встреча в мэрии состоится через три чертовых дня, а вместе с ней и встреча с Фелисити Циммерман, крутым адвокатом, с которым нас свел друг Риггса.

— Дорогая, я дома. — Дверь открылась, и в комнату вошел Риггс, выглядевший восхитительно помятым и тщательно оттраханным.

Обычно я слышала, как он поднимается по лестнице, и исчезала в своей комнате, прежде чем он успевал поболтать со мной. Сегодня же он словно на цыпочках пробрался сюда.

Точно. Потому что он просто умирал от желания поговорить с тобой.

— Привет, — прохладно поприветствовала я. — Как прошла ночь?

— Девять из десяти. — Он подошел ко мне, пока я открывала холодильник, собираясь приготовить завтрак. Он захлопнул его прежде, чем я успела достать упаковку яичных белков.

— У меня есть идея получше. — Он усмехнулся, глядя на меня.

— Лучше, чем съесть самый важный прием пищи за день? — Я скептически подняла бровь. От него пахло духами другой женщины, и внезапно ложь, которую я внушала себе, что меня не волнуют его мужские похождения, стала работать не так уж хорошо.

— О, мы позавтракаем. — Он перекинул свою тяжелую руку через мое плечо, прижал меня к себе и поцеловал в макушку. — И, как и я, он будет лучшим из всех, что ты когда-либо пробовала.

— О Боже, Риггс. — Я откинула голову назад и застонала, как Мег Райан в фильме «Когда Гарри встретил Салли». — Кажется, мой рот только что испытал оргазм.

Я уронила вилку, которую только что обсасывала, на свою пустую тарелку. Это была лучшая вафля, которую я ела с тех пор, как переехала в Штаты.

Мы были в маленькой, непритязательной закусочной в Парк-Слоуп. Здесь были черно-белые полы, ярко-красные кабинки и розово-голубые неоновые лампы. Все, что положено для захудалого кулинарного заведения.

— Знаешь, — сказал он, приподняв густую бровь, — я могу довести до оргазма и тебя, если ты…

Я подняла руку.

— Ни в коем случае.

— Даже в качестве свадебного подарка? — Он довольно очаровательно пошевелил бровями.

— Как ты вообще узнал об этом месте? — Я покрутила вилкой в воздухе.

Риггс поднял свой кофе и сделал медленный глоток.

— Неважно.

— Нет, важно, — настаивала я. — Я годами охотилась за вафлями, а ты вдруг случайно наткнулся на лучшие вафли в городе.

— Проходил мимо.

— Откуда?

Он зыркнул на меня, явно раздосадованный тем, что я не сбрасываю его со счетов.

— Я остановился у подруги.

— У подруги? — Я усмехнулась, пожав плечами. Внутри было такое чувство, будто мне в грудь вонзают нож все преступники в округе. — Со школы? С работы?

— С приятельницей по траху.

— Приятно, что ты вспомнил обо мне сразу после секса с кем-то другим.

Его губы дрогнули.

— Я всегда думаю о тебе. Ты моя девочка, Поппинс.

Несмотря на все мои усилия, я не могла сдержать бабочек, расправивших крылья в глубине живота.

— А твои приятельницы? — небрежно спросила я, подливая слишком много сливок в свой черный кофе, чтобы отвлечься. — Кто они?

— Моя отдушина, — коротко ответил он, прежде чем подозвать официантку.

Она быстро подошла и кокетливо улыбнулась ему.

— Чем могу помочь, красавчик?

— Конечно, можешь. У тебя есть адвил?

Она надула губки и прижалась щекой к плечу.

— Извини, но мы не должны выдавать никаких лекарств. Ответственность. На нас могут подать в суд.

— Я не буду подавать на вас в суд. — Он одарил ее своей ухмылкой «Я собираюсь трахнуть твои мозги». Той самой, которую я избегала всю неделю. Как и ожидалось, она сработала как шарм.

Ее взгляд метался между нами.

— А у твоей девушки нету?

Так тонко. Так гладко. Кто-нибудь, дайте этой женщине медаль за дипломатию.

Ну, как оказалось, с меня было достаточно женщин, пытающихся получить часть того, что должно было стать моим по закону.

— Вообще-то, я жена. — Я пошевелила обручальным пальцем, продемонстрировав кольцо Риггса.

— Но мы разводимся, — поспешил сказать он. — Уже сегодня, поскольку жена твердо решила, что я не буду получать обезболивающие.

Я видела внутреннюю борьбу официантки, прежде чем она вздохнула.

— Хорошо. Сейчас вернусь.

Как только она ушла, я повернулась к нему.

— Опять голова болит?

Он кивнул, потирая виски.

— Похоже, она у тебя часто болит.

— Да, — простонал он. — Уже пару лет. И становится все хуже.

— И ты никогда не проверялся? — Я посмотрела на его все еще полную вафельную тарелку.

Он пожал плечами.

— У каждого пятнадцатого мужчины хронические мигрени.

— Если тебе приходится принимать по пятнадцать-двадцать обезболивающих в неделю, это не просто головная боль. Тебе следует обратиться к врачу.

— У меня его нет, — прорычал он, явно испытывая боль.

Возможно, у него не было медицинской страховки. А журнал, в котором он работал, ничего не оплачивал? Они говорили как кучка придурков.

— В любом случае. — Он кивнул в знак благодарности, получив обезболивающее, которое официантка вложила ему в руку, а также написанный от руки номер телефона и немного воды. — Давай поговорим о чем-нибудь другом.

— О чем? — спросила я.

— Мы поженимся на этой неделе.

— Можно? — Я потянулась к его вафлям. Он кивнул. Я знала, что он не осудит меня за это. Когда я подняла на него глаза с полным ртом горячих пушистых вафель со взбитыми сливками и сиропом, глаза Риггса сияли от радости.

— Если бы это была настоящая свадьба, кого бы ты пригласил? — спросила я.

— Это и есть настоящая свадьба. — Он провел пальцем по взбитым сливкам, посасывая их. — И я пригласил всех, кого обычно подозревают. Кристиана, Арсена, Арью и Винни. Может быть, Элис. Она — ненастоящая мама Кристиана.

— Звучит… восхитительно. А как насчет семьи? — спросила я.

— Они — моя семья.

— Я имею в виду расширенную. Родители, дяди, кузены. У тебя должен быть кто-то. — Я снова потянулась к его тарелке, но он оказался проворнее, поменял наши тарелки местами и взял мою пустую.

— Нет. — Его глаза ласкали мое лицо. — Никаких родственников. Даже домашнего хомячка нет.

— Как же так? — Я вспомнила, как он вскользь сказал мне, что у него было несчастное детство, и как я не стала выпытывать подробности, и мне вдруг стало ужасно стыдно за то, что в тот момент я так эгоистично сосредоточилась на себе.

— Ну, я всегда в разъездах, так что нет смысла заводить домашнее животное. Но конкретно хомяки меня пугают. Они едят своих детенышей. Буквально.

— Риггс! — укорила я. — Почему у тебя нет семьи?

— Это долгая история, — сказал он.

— Мне некуда спешить, — надавила я.

— Это тоже угнетает.

По какой-то прихоти я протянула руку и коснулась его ладони через стол. Это был первый раз, когда я инициировала с ним что-то физическое.

— Я очень люблю депрессивные истории. Они мои любимые. Помни, я тот самый человек, который сказал тебе, что, по мнению Джейн Остин, мистера Дарси следовало бы убить, а Элизабет и ее семье присоединиться к Скотланд-Ярду и найти его убийцу. Я тот же человек, который говорил тебе, что ходил в школу в рваной одежде и с пустыми боксами для ланча. Депрессивные истории из жизни — моя зона комфорта.

Он заколебался, на его лице появилась улыбка, но затем он смиренно опустил голову.

— Я расскажу тебе в сжатом виде, без запятых: Мой дедушка-гей сбежал из Шотландии в Сан-Франциско в возрасте двадцати лет после того, как его католическая семья отреклась от него из-за его сексуальной ориентации. Там он познакомился с пожилым мужчиной, у которого была дочь от предыдущего брака. Эта дочь и стала моей мамой. Пожилой джентльмен и мой дедушка полюбили друг друга и жили вместе. Пожилой джентльмен ушел из жизни три года спустя, когда моей маме было четырнадцать, и оставил почти все моему дедушке, включая дочь. Он получил полную опеку и воспитывал ее как свою.

— Когда ей было восемнадцать, мама залетела мной. Парень, который оплодотворил ее, был каким-то никчемным бездельником, совершенно незначительным для этой истории. Как только она вытолкнула меня, то сбежала с этим засранцем, и мой дед вырастил меня. Потом, когда моей маме было девятнадцать, она погибла в автокатастрофе. А когда мне было пятнадцать, дедушка умер. Так что, да, в общем-то. Никакой семьи. У деда были друзья и коллеги, но не было никого, кто бы взялся и позаботился обо мне.

Я уставилась на него, моя челюсть упала на пол. У него действительно никого не было. Неудивительно, что он боялся обязательств. Он понятия не имел, что значит принадлежать.

— А твой биологический отец? — Я поперхнулась, надеясь, что он не услышал.

Риггс поднял плечо.

— Я даже не знаю его имени.

— Семья в Шотландии?

— Ага. — Он откинулся на спинку кресла с отвратительным видом. — Они говорили как мудаки. Когда он умер, они предложили мне переехать к ним в Данди. Спасибо, но нет, блядь, спасибо. У меня нет вкуса к гомофобии.

— Мне очень жаль, — тихо сказала я.

Он вынул свою руку из-под моей и опрокинул чашку с кофе в знак приветствия.

— Не стоит. Я ведь стал хорошим, не так ли?

— Да, — серьезно ответила я, чувствуя, как пылают мои щеки. — Ты получился идеальным.

— А ты? — Он дернул подбородком в мою сторону. — Кого бы ты пригласила? Кроме твоих родителей и Кирана, я имею в виду.

Мои родители, которые почему-то не слышали и не видели мое вирусное видео с предложением, пока его не удалили, слава богу.

Я отправила в рот клубнику.

— Определенно, Петуха.

Он натянуто улыбнулся. Не знаю, почему. Я думала, он будет в восторге от того, что я использовала его прозвище.

— И… — Я подняла на него глаза, напоследок ткнув вилкой в его вафлю. — Определенно, определенно, Гретхен.

День, о котором я мечтала с самого рождения, — день моей свадьбы — в итоге обошелся в тридцать пять баксов. Сорок шесть с мелочью, если считать ледяной американо, который я выпила перед этим, за жидкую храбрость.

На невесте были пудрово-голубые брюки от Marks & Spencer и белая блузка от Topshop, которую отчим подарил ей два Рождества назад. Жених выбрал повседневные черные джинсы и рубашку с V-образным вырезом. Он выглядел, как голливудская звезда, но только не на красной дорожке, а на веганской пробежке с чашей асаи.

Все присутствующие были со стороны жениха, что подчеркивало, насколько я одинока в этом городе. Здесь были Кристиан и Арсен, богатые красавцы, а также их жены, Арья и Винни. Пукающей собаки, слава богу, не было.

Мы все стояли у здания суда на лестнице, потягивая кофе со льдом и не обращая внимания на палящую жару. Арсен хмурился на туристов, как будто они лично на него напали, Винни предлагала мне домашние кексы с красным бархатом на свадебную тематику, а Кристиан и Арья периодически проверяли свои телефоны, явно недовольные тем, что им приходится отрываться от своего насыщенного дня, чтобы присутствовать на этой фиктивной свадьбе.

— Я все еще не могу поверить, что вы поженитесь. — Кристиан смотрел на Риггса сквозь очки Ray-Ban Wayfarers.

— Я до сих пор не могу поверить, что мы воспринимаем этот бардак как настоящий брак. — Арсен нахмурился, и я поняла, что он был плохим полицейским в этой группе. — Этот человек подцепил двух женщин в „Братстве“ не раньше как месяц назад.

— Господи, Арс. — Арья зарычала и смахнула его руку. — У Даффи есть уши, если ты не заметил.

— А еще у нее есть мозг. — Кристиан снял очки. — А это значит, что ей лучше не относиться к этому как к чему-то большему, чем просто договоренность. Верно, Даффи?

Я ошеломленно кивнула. В голове все перевернулось. У Риггса был секс втроем? Я ненавидела себя за то, что позволяю этой информации забираться ко мне под кожу, но я списала это на то, что переживаю Би Джея. Эмоции явно перетекали одна в другую.

— Только не забудь продезинфицировать диван. — Арсен бросил на меня взгляд, способный заморозить пустыню Сахара. — Наш мальчик — это пиньята венерических заболеваний.

Риггс рассмеялся, наслаждаясь этим обменом, и в этот момент, на ступенях здания суда, за несколько минут до того, что должно было стать самым важным моментом в моей жизни, я струсила.

Это было совершенно бессмысленно. Ведь это я умоляла Риггса жениться на мне.

Я не могла не испытывать глубокой печали от того, что мой брак был растрачен на холодного Казанову, которому не нравилось ничего, кроме как подкатывать к незнакомкам по выходным, и он так и остался вечным холостяком.

Самое ужасное заключалось в том, что я не могла отменить цепь событий, которая разворачивалась.

Даже если бы Би Джей вернулся и сделал мне предложение, я бы, скорее всего, не согласилась. Моя жизнь начала рушиться, как замысловатое домино, в тот день, когда он сообщил мне о своем отъезде, и с тех пор все пошло наперекосяк.

У меня никогда не будет идеальной свадьбы. Это было настолько хорошо, насколько это вообще возможно. Отстраненный обмен клятвами с незнакомым человеком в здании суда.

Внезапно мне стало трудно дышать.

— Извините, — проговорила я, начиная спускаться по лестнице и выходить на улицу. Я даже не полностью контролировала свои ноги. Они просто покинули помещение по собственной воле. Как будто они знали что-то, что мой мозг не мог до конца понять. Что брак с этим человеком будет ужасной ошибкой, которая повлечет за собой огромную душевную боль.

Не успела я осознать, что происходит, как уже мчалась по улице, проносясь мимо витрин магазинов, торговых зданий и покупателей, дыхание мое участилось, на лбу выступили капельки пота.

Почему я хотела остаться в Нью-Йорке? Здесь у меня практически не было друзей, работы, квартиры в коробке из-под обуви, а моей самой ценной вещью был термоламинатор.

Я уже собиралась завернуть за угол, когда кто-то сзади дернул меня за запястье. Меня затащили в переулок и прижали спиной к обжигающей кирпичной стене.

На меня навалилось огромное мужское тело. Я втянула воздух. Это было классическое ограбление Даффи Маркхэм в тот день, когда я решила отказаться от фиктивной свадьбы.

— Из всего того дерьма, с которым, как я думал, мне придется столкнуться в этой жизни, сбежавшая невеста не входила в их число. — Красивое лицо Риггса материализовалось в дюйме от моего. Так же близко, как в ту ночь, когда мы чуть не поцеловались.

— Господи, Риггс. — Я толкнула его в грудь, зарычав. — Ты напугал меня до смерти!

— Ты сбежала в день нашей свадьбы. — Он смотрел на меня с болью, почти похожей на сырую. — В день свадьбы, за которую, кстати, ты меня шантажировала.

— Я не сбежала, — надменно солгала я. — Мне просто… нужен был воздух.

— На лестнице в здании суда было достаточно воздуха. — Он повернулся и указал в сторону здания суда. — Такой же уровень воздуха, как и в любом другом месте в этом городе. Что происходит?

— Я п-п-потеряла рассудок, — сказала я, заикаясь от правды.

Он моргнул, глядя на меня с недоумением.

— Может, дашь мне еще какую-нибудь информацию, которая не была очевидна из того, что ты сбежала?

Он был взбешен. Я никогда не видела Риггса таким разъяренным. Раздраженным? Да. Незаинтересованным? Много раз. Даже когда у него болела голова, он был в основном раздражен. Но никогда, никогда не злился.

— Меня осенило, что это день моей свадьбы. В детстве я представляла его совсем по-другому. И… — Я сглотнула рыдания. — В моей жизни не было ни одного дня, когда бы я не думала о дне своей свадьбы. Поэтому мне очень грустно, что все будет не так, как я планировала.

Он нахмурился.

— Ты сама этого хотела, — тихо сказал он после долгого молчания.

— Я знаю. — Слезы наполнили мои глаза. Первая слеза вырвалась прежде, чем я успела ее вытереть. Она потекла по моей щеке. Риггс смахнул ее большим пальцем. — Прагматичная часть меня — та, что хочет выйти замуж за богатого, — считала, что это хорошая идея. И до сих пор так думает. Но я думаю… ну, я думаю, что есть и другая часть меня. Та, что любит «Гордость и предубеждение» такой, какая она есть.

Я не очень-то понимала, да? И все же казалось, что мой будущий муж прекрасно понимает, к чему я клоню.

Вздохнув, он прижался лбом к моему, закрыв глаза. Я сделала то же самое и обнаружила, что вскоре потеряла контроль над гравитацией, когда он был так близко. Мне казалось, что я плыву на облаках.

— У тебя еще будет эта мечта. — Его большой палец провел по моей щеке взад-вперед, успокаивающим, повторяющимся движением. — Только не со мной.

— Я знаю. — Мой голос надломился.

— И если Бог есть, то не с Петухом.

Я фыркнула от смеха, зарываясь лицом в его плечо. Не потому, что я была опустошена — хотя и это было так — а потому, что я не доверяла себе, чтобы не поцеловать его, когда он был так близко. Это была совершенно новая проблема, которую мне не хотелось распаковывать.

Просто иногда, когда мои глаза были закрыты, а сердце открыто… Риггс Бейтс чувствовался, будто он действительно мой.

Он погладил меня по волосам и провел горячими губами по виску.

— Вот так, Поппинс. Все будет хорошо. Поверь мне на слово. Я не часто разбрасываюсь обещаниями.

Мне не нравилось, что он называл меня Поппинс. Неужели это все, чем я для него была? Странным, эксцентричным персонажем?

Мы просидели так несколько минут, прижавшись друг к другу, вдыхая друг друга, пока в переднем кармане Риггса не раздался входящий звонок. Он вытащил телефон.

— Да?

— Вы опоздаете на собственную свадьбу, голубки, — объявил голос Кристиана по громкой связи. — И не очень-то модно, если можно так выразиться.

— Мы идем, — коротко ответил Риггс.

— А у тебя вообще есть невеста? — спросил Арсен.

— Едва ли, — пробурчал Риггс, бросив на меня взгляд. — Ты так болтлив, что почти отпугнул ее.

— Недостаточно хорошо, если свадьба все еще в силе, — легко согласился Арсен, в его голосе не было и намека на печаль.

— Осторожнее, Риггс, иначе я могу заподозрить, что ты действительно хочешь на мне жениться. — Я постаралсь говорить непринужденно.

— Я действительно хочу на тебе жениться. — Он прервал звонок и посмотрел на меня. — Эммету будет очень хреново, когда я пришлю ему копию свидетельства о браке.

Час спустя мы с Риггсом стояли перед секретарем суда и обменивались клятвами. Друзья Риггса окружили нас в простой, хотя и оскорбительно коричневой комнате. Наш фон состоял из деревянных стен и стойки судьи. Секретарь была одета в черную мантию. Это была не сказочная свадьба.

Секретарь представилась как Эллисон. Она была очень мила и, похоже, с энтузиазмом относилась к своей работе, заключая браки, что усугубляло мое чувство вины, поскольку в нашей ситуации невеста была влюблена в чужой кошелек, а жених, скорее всего, собирался провести сегодняшний вечер с другой женщиной. Или с двумя.

— Вы, голубки, готовы к свадьбе? — Элисон пожала плечами.

— Ради этой женщины я готов всю жизнь, — подтвердил Риггс с одной из своих ослепительных ухмылок. Элисон мурлыкнула. Его улыбки стопроцентно должны быть вне закона. Этот мужчина мог сбить женщину с ног одной лишь ухмылкой.

— Все будет замечательно, — прошептала мне на ухо Винни, сжимая мою руку.

— Боже, — простонала я. — Почему ты так сказала? Неужели я выгляжу настолько испуганной?

Винни тепло улыбнулась.

— Совсем чуть-чуть.

Что она делала с более садистским кузеном Сатаны? Я не была уверена, но ей повезло, что она убрала его с рынка.

— Вы такая красивая пара, — промурлыкала Эллисон, не обращая внимания на фарс, частью которого она стала.

Арсен не успел открыть рот, как Винни толкнула его локтем в ребра.

— Вы можете взяться за руки, если хотите. — Глаза Элисон метались между нами, вероятно, озадаченные тем, что я стояла в шести футах от своего будущего мужа. — Не нужно стесняться. Многие пары не понимают, что свадьба в здании суда может быть и романтичной.

Риггса не нужно было просить дважды. Он комично отбросил прикосновения Винни и схватил меня за обе руки, подталкивая к себе. Его прикосновение было теплым, сухим и полным силы. Я не могла поверить, что выхожу замуж за того самого невероятного красавца, которого всего несколько недель назад застала трахающимся с моей бывшей начальницей. Гретхен теперь казалась далеким воспоминанием.

Эллисон начала церемонию с речи «дорогие возлюбленные», которую я так хорошо знала по десяткам свадеб, на которых присутствовала в своей жизни в Лондоне, а затем напомнила нам о наших обязанностях и роли в браке. Все это время я находилась вне тела. Я не могла поверить, что моих родителей здесь нет — что они даже не знают о свадьбе. К тому же та часть, которую я пыталась загнать в подсознание, наконец-то вылезла на поверхность. Я собиралась стать замужней женщиной, когда Би Джей вернется в Нью-Йорк. Наши отношения были обречены с самого начала.

Риггс переплел свои пальцы с моими, щекоча внутренние стороны ладоней таким завораживающим образом, что каждый волосок на моем теле встал дыбом. Когда мои глаза встретились с его, он усмехнулся.

— Привет, малышка. — Риггс подмигнул.

Все мое существо перевернулось.

— Привет, старик.

Он рассмеялся. Я пригнула голову и покраснела. На периферии Кристиан хлопнул себя по лбу.

— Это просто фарс какой-то. — Он скривился. — В сперме Риггса.

— По-моему, ты только что проиграл пари, — проворчал Арсен.

— В прошлую нашу встречу она казалась более уравновешенной, — защищался Кристиан.

— Ни одна женщина не может устоять перед обаянием Риггса Бейтса, — шипел Арсен. — Он может соблазнить монашку между перекусами во время обеденного перерыва.

Я уже собиралась повернуться и напомнить им, что буквально нахожусь рядом и слушаю, как вдруг Элисон решила, что пора говорить начистоту.

— Вы, Риггс Карсон Бейтс, согласны ли вступить в законный брак с Дафной Хелен Мари Маркхэм?

— Да.

— А вы, Дафна Хелен Мари Маркхэм, согласны ли законно выйти замуж за Риггса Карсона Бейтса?

— Да. — Мой голос прозвучал густо и неловко.

Элисон улыбнулась.

— Я объявляю вас мужем и женой. Вы можете поцеловать невесту.

Риггс притянул меня к себе за наши соединенные руки. Затем, плавно — так плавно, что я даже не сразу поняла, что происходит, — его рука обхватила мою талию, и его губы сомкнулись на моих. В отличие от нашего поцелуя в метро, это был не чмок. Это был поцелуй. С намерением, гневом и страстью, достаточной, чтобы сжечь все вокруг. Его рот открылся напротив моего. Мои веки сомкнулись, и чувство пьяной, ноющей эйфории охватило меня, когда кончик языка мужа коснулся моего.

Горячая волна прокатилась по моему телу, и я вцепилась вотвороты его рубашки, пока его язык кружил вокруг моего, грубый и целеустремленный. У меня перехватило дыхание, прежде чем я начала преследовать его язык своим. Вскоре мы уже вовсю обжимались и целовались, и я забыла обо всем, что не связано с Риггсом. Например, о времени. И месте. И о себе. По спине побежали мурашки.

Его длинные пальцы запутались в моих волосах и переместились на затылок, пока он не схватил меня за шею. Он наклонился, углубляя наш поцелуй. Я застонала ему в рот. Он рассмеялся в мой.

Элисон громко прочистила горло, пытаясь вернуть нас на землю.

— Мистер и миссис Бейтс. Полагаю, у вас будет целая жизнь, чтобы отшлифовать свои навыки поцелуев.

Риггс с однобокой ухмылкой на лице отсоединился от меня. Так легко, так непринужденно, что я споткнулась о него. Он поправил меня рукой, которая все еще была у него на талии.

— Виноват. Я немного разволновался.

В его голосе не было ни следа эмоций, напряженности или восторга. Он казался совершенно незатронутым.

Я подняла на него глаза, ожидая, что он признает меня. Почему-то этот поцелуй казался настоящим. Другим и диким, не похожий на все, что я когда-либо испытывала.

Но Риггс даже не взглянул на меня.

— Увидимся дома, Поппинс. — Он полуобнял меня одной рукой и прижался своим горячим ртом к моему уху, как только Элисон вышла из комнаты.

С этими словами он развернулся и ушел со своими друзьями.

У меня осталось ощущение, что я падаю в бездну, такую темную и огромную, что я даже не могу больше видеть небо.

17

РИГГС

Риггс: Я переслал документ.

Эммет: На что я смотрю?

Риггс: Мое свидетельство о браке.

Эммет: Здесь написано Дафна, а не Дезри.

Риггс: Да. Дезри — это ее прозвище.

Эммет: Ты понимаешь, что твои слова не имеют никакого смысла?

Риггс: Я здесь не для того, чтобы объяснять, Эммет. Я здесь, чтобы сказать тебе, чтобы ты отвалил и забрал свою драгоценную Аляску с собой.

Риггс: Что, никаких поздравлений? Молчание никогда не было таким золотым.

Эммет: Я все еще не верю.

Блядь.

Блядь, блядь, блядь, блядь.

Моя жена хорошо целовалась. Я этого не ожидал. Даффи казалась мне человеком, у которого аллергия на все, что пахнет весельем, не говоря уже о том, как это выглядит.

Оказалось, у нее есть движения. Она знала, что делает. А может быть, дело в том, что она была так молода, так не похожа на тех, с кем я обычно общался, что сделало ее достаточно экзотичной, чтобы моя грудь сжалась, когда мы обменивались жидкостями в зале суда.

Твоя грудь не сжималась, Риггс Бейтс. Возможно, у тебя просто случился небольшой сердечный приступ или что-то в этом роде.

Я был настолько дезориентирован этим маленьким толчком в моем и без того неспокойном сердце, что мне пришлось отстраниться и, пошатываясь, выйти из здания суда, как пьяный дурак. А куда попадал пьяный моряк, сойдя с корабля? Правильно, в бар.

— Ты что, бросил свою жену у алтаря? — рявкнула Арья, догоняя мой шаг, когда я выбежал из здания суда. Я рассчитывал, что эти четырехдюймовые каблуки замедлят ее шаг.

— Я никого не бросал. — Я выскочил из здания суда, ища глазами ближайший бар. Где-то было пять часов. Конечно, не в Нью-Йорке, но в Азии точно. — У нее есть дела.

— Какие дела? — Теперь была очередь Винни бросать мне вызов. Я заметил, что их мужья держали рот на замке и шли позади нас. Трусы. Именно поэтому я никогда не хотел жениться… ах, неважно.

Выйдя на улицу, я обнаружил ирландский паб через дорогу.

— Иммиграционные документы.

— Это могло бы подождать до завтра.

Я подавил смех.

— Ты не знаешь Даффи. Она не любит откладывать желаемое на потом. Я не думаю, что она станет натурализованной гражданкой до обеда, а женой миллиардера из списка Forbes — до полуночи.

— Ты вел себя там откровенно грубо, Риггс Бейтс, — настаивала Винни, с силой шагая, чтобы не отстать от меня. — Зачем ты поцеловал бедное дитя, если у тебя нет к ней чувств?

— У меня есть к ней чувства, — запротестовал я, распахивая дверь в паб. — Я чувствую, что она — заноза в заднице.

Мои друзья шатались за мной, как маленькие гуси. Я опустился на табурет у барной стойки и трижды стукнул по дереву.

— Redbreast. Сделай двойную порцию.

На самом деле тройная была бы лучшей идеей. Сколько мне нужно было выпить, чтобы избавиться от вкуса моей жены? Ее сладость оставалась у меня во рту, и мне приходилось напоминать себе, что она моложе на десять лет. Не говоря уже о том, что она вышла за меня замуж, чтобы ее не депортировали. Не говоря уже о том, что она думала, что я не могу позволить себе ее.

Тот факт, что у нее вообще был ценник, должен был сделать ее нежелательной для меня.

Я старался быть хорошим. Неделю назад, когда мы чуть не поцеловались в ее квартире, я остановил ее, пока мы не наделали глупостей. Но сегодня, когда свидетельница дала мне зеленый свет, а Даффи стояла, нахмурившись и надув губки, в шикарном наряде и с фиолетовыми глазами, я не смог сдержаться. Я потакал.

Потакал? Поцеловав ее, ты перечеркнул все границы, на которые когда-либо соглашался.

Смущение и возбуждение уступили место гневу. Неужели я только что сексуально домогался собственной жены? Через десять секунд после заключения нашего брака?

— Похоже на то. — Арсен, словно темная тень, скользнул на место рядом с моим на барной стойке.

Черт. Я сказал это вслух.

— Так и есть. — Кристиан сел по другую сторону от меня. — И последнее предложение тоже.

Я опрокинул в себя виски и попросил налить еще. Кристиан хихикнул, покачав головой. Арья и Винни исчезли в уборной, вероятно, чтобы подготовить план моей казни.

— Вернемся к теме. Ты не домогался своей жены, — пробормотал Арсен и тоже заказал виски. — Привязанность к языку была взаимной, — размышляет он. — И это было неуместно. Я планировал сегодня поесть.

Женщины присоединились к нам и заказали фруктовый шнапс и картофель фри с трюфелями.

— Ты должен вернуться к ней. — Арья положила руку мне на плечо. — То, что ты сделал сегодня, было глупо для тринадцатилетнего подростка и катастрофично для тридцатисемилетнего.

— Она это переживет, — сказал я. Даффи было наплевать на меня. Она все еще была одержима идиотом, который бросил ее.

На всякий случай я достал телефон, чтобы проверить, нет ли у меня пропущенных звонков или сообщений от нее. Не было. Возможно, в этот самый момент она блевала в мусорный бак, чистила зубы раскаленным углем и надеялась, что не подхватила ничего смертельного.

— Почему ты сбежал? — Кристиан склонил голову набок.

— Потому что она ему нравится, — пояснил Арсен.

— Как друг, — поправил я, хотя уже не был уверен, что это правда. Даффи мне действительно нравилась, как ни странно. Но я также хотел ее трахнуть. И как бы это называлось?

Брак, придурок.

— Конечно! — радостно сказала Винни. — А Арсен мне нравился только как начальник.

Она ненавидела Арсена, когда он был ее начальником. На самом деле, она проделала весь путь назад в Теннесси, когда работала актрисой в его театре.

— Нет, на самом деле она мне нравится только как друг. — Я сузил глаза, бросив на Арсена взгляд «не будь мудаком». — Ты знаешь мои мысли о моногамии.

— Я знаю, что ты никогда не задерживался в одном месте достаточно долго, чтобы привязаться к чему-то. — Арсен перекинул руку через плечо Винни. — Теперь все меняется, и ты тоже. Если ты так целуешь своих друзей… — Он прервался, его взгляд переместился на женщину под его рукой. — Держись, блядь, подальше от моей жены.

Спустя бесконечное количество выпивки я решил посмотреть правде в глаза.

Я уже собирался открыть дверь в дом Даффи, как зазвонил телефон. Это был Эмметт, придурок мирового класса. Обычно я не выбираю себе собеседника, но это был тот самый случай, когда мне захотелось с ним поговорить. Я пролистал экран, поднимаясь по лестнице по двое.

— Эммет. — Я произнес его имя тем же тоном, что и слово «придурок».

— Отлично. Значит, свадьба все-таки состоялась, — хмыкнул он на другом конце провода. — Я дам тебе это.

— И тебе привет. А что мы говорим, когда ошибочно обвиняем наших сотрудников в подделке свадьбы…?

— Извини, — проворчал он, и хотя мой брак был ненастоящим, удовольствие от того, что этот урод отказался отправить меня на Аляску, было очень искренним. — Как все прошло? — бесстрастно спросил Эммет. Видно было, что ему стоило немалых усилий позвонить мне.

— Отлично. — Я добрался до этажа Даффи и остановился у ее двери. Мне не хотелось отвлекаться на что-то или кого-то еще, пока я стоял перед ней. — Как жизнь в аквариуме?

— Перестань называть мой кабинет аквариумом.

— Это не только твой кабинет. — Я зевнул. — Это любой офис.

— Мне нравится мой аквариум, — продолжал он.

— Мне нравится моя свобода, — ответил я.

Он рассмеялся.

— Ну, ты просто отдал ее, когда женился.

— Забавно, — сухо сказал я. — Так вот почему ты позвонил? Чтобы поздравить меня? — Мне было трудно в это поверить.

— Вообще-то я позвонил, чтобы сказать, что все еще не верю в твой брак и буду внимательно следить за тобой. Не люблю, когда мне лгут. — Наступила пауза. — Кроме того, тебе будет приятно узнать, что теперь, когда Аляска отпала, у меня есть для тебя новое, местное задание.

— Дай мне его.

— Заброшенные тюрьмы.

— Сколько их в штате Нью-Йорк?

— Две, — ответил он. — Еще одна в Нью-Джерси и одна в Коннектикуте.

Я старался не обращать внимания на клаустрофобию, стягивающуюся вокруг моей шеи. Я собирался остаться в Нью-Йорке на некоторое время.

Я прочистил горло.

— Звучит неплохо.

— Я пришлю тебе детали по электронной почте сегодня вечером, — щебетал Эммет.

— Так и сделай.

— О, и Риггс? Мы все еще хотим встретиться с этой твоей женой. — Затем он добавил, чтобы уточнить: — Со всей семьей Discovery.

Я широко улыбнулся, чтобы он мог это услышать.

— Она тоже будет рада вас видеть. Просто назови время и место.

После того как мы наконец повесили трубку, я вставил ключ в отверстие. Я уже собирался повернуть его, когда меня остановил голос.

— Привет, Риггс.

Проклятье. В тот единственный раз, когда я хотел поговорить с женой, весь мир и его дядя решили поговорить со мной.

Единственный раз? Правда? А как насчет того, когда ты прокрался к ней, когда она проигнорировала тебя после того почти поцелуя? Ты на цыпочках пробрался наверх, чтобы она не услышала, как ты пришел.

Это был первый и единственный раз, когда я действительно думал о том, чтобы трахнуть кого-то еще за все время нашей помолвки, и, как ни жалко, я даже не смог этого сделать. В итоге я заснул на диване у этой цыпочки, а на следующий день совершил позорный марш-бросок до вокзала, только чтобы побрюзжать, обнаружив у Даффи вкусные вафли.

Я обернулся и натянуто улыбнулся Чарли, который вышел из своей квартиры в гавайской рубашке и бермудских штанах. Он выглядел так, будто не спал с 1995 года. Морщинистый и изможденный.

— Чарльз, дружище.

Он двинулся в мою сторону, а затем остановился в паре футов от меня, нагадив на мое личное пространство.

— Где ты был?

— Э-э… — Я огляделся, взъерошив волосы. — Да так, здесь и там. В разных местах.

— Ты выглядишь немного пьяным.

Кто, блядь, умер и сделал тебя участником сериала «Реабилитация знаменитостей»?

Я хихикнул.

— Нет. Все под контролем. — Если не считать пятнадцати его голов, которые в данный момент плавали в моем поле зрения. — Ты в порядке?

— Да. Хорошо, — рассеянно ответил он, оглядывая нас. — Хочешь, возьмем еще внизу?

— Что? — Я моргнул.

— Выпить.

Что случилось с этим парнем? Он был взрослым мужчиной и неплохо выглядел. Наверняка у него полно подруг. И приятелей, с которыми он мог бы выпить. Почему же он так упорно хочет прижаться к моей ноге?

— В другой раз. — Я начал поворачиваться к двери, чувствуя, как за веками зарождается очередная головная боль. — Если бы ты мог почувствовать запах моих последних часов по моему дыханию, я бы лучше закончил с этим.

Он сделал еще один шаг в мою сторону, теперь стоя неловко близко. Мне было комфортно находиться так близко только с теми, в кого я был заинтересован засунуть свой член. Чарли не грозило попасть в эту категорию.

— У меня есть к тебе предложение. — Он неловко хмыкнул.

— Извини, приятель, я прямой, как линия жизни мумии.

— А ты думал, я… — Глаза Чарли вспыхнули от ужаса. — Нет, нет… просто… нет.

— Я оскорблен, Чарльз. — Я приложил руку к груди. — Уверен, ты видел мужчин и похуже.

— Ты действительно красивый дьявол. — Он сделал шаг назад, на всякий случай. — Но я тоже не замахиваюсь в эту сторону.

— Тогда чем я могу вам помочь? — Я начинал терять терпение.

Он сглотнул, и я понял, что моя короткая позиция заставляет его насторожиться.

— В следующую пятницу я отправляюсь на Британские Виргинские острова на две недели, чтобы разведать места для съемок и, возможно, покататься на волнах. Я должен был взять с собой свою старую подругу, но ее дочь родила сегодня на четыре недели раньше срока. У меня есть свободный билет. Подумал, что тебе не помешает небольшой отпуск.

Он предлагал мне провести с ним двухнедельный отпуск? Может ли этот парень быть еще более странным?

— Я… э… — Мне бы не помешало уехать из Нью-Йорка, но не с тобой. — У меня будет несколько напряженных недель из-за работы.

Он кивнул, его позвоночник сморщился, сделав его на несколько дюймов короче. Я знал, что он на это не купится.

— В этом есть смысл. Я просто подумал, что мне стоит об этом сказать.

— Но все равно спасибо.

— Да. Конечно.

Он направился к лестнице, и я не знаю почему, но я почувствовал себя самой большой кучей дерьма, известной человечеству. В этом человеке было что-то сломанное. Что у него было за дело?

Не твой цирк, не твои обезьяны, напомнил я себе. Видите ли, именно поэтому я не снимал квартиру и не задерживался нигде надолго. Привязанность была неизбежна. Мне приходилось физически сдерживать себя, чтобы не сбежать по лестнице, не выпить с Чарли пива и не спросить, все ли у него в порядке. Черт, даже мысль о том, чтобы принять его предложение о поездке, пришла мне в голову, прежде чем я мысленно поджег ее бензином.

Полный решимости, я повернулся к двери и распахнул ее.

Даффи не было дома.

Где бы ни была Даффи, она не возвращалась всю ночь. Я знал, потому что моя жалкая сущность решила не спать и ждать ее. Я сказал себе, что это потому, что я платонически беспокоился за нее. И так оно и было. Нью-Йорк был опасным местом. И кто знал, добралась ли она вообще до дома из здания суда?

Я мог бы написать ей и спросить, где она. Но я этого не сделал. Я не был уверен, было ли это мое желание дать ей свободу или необходимость доказать себе, что у меня нет чувств к этой женщине.

В четыре часа я бросил полотенце и отключился. Очнулся только в одиннадцать. Когда открыл глаза, то все еще был один.

Что бы ты ни делал, не будь мудаком и проверь ее спальню.

Естественно, я пошел и проверил ее спальню, чтобы убедиться, что она там, игнорируя внутренний голос совести. В свое оправдание скажу, что перед этим я пять минут подряд стучал в дверь. И вообще этот голос был скорее шепотом.

Даффи не было в ее комнате, как я и предполагал. Я подумал о том, чтобы позвонить Кирану, но потом понял, что могу ввергнуть всю ее семью в истерику, когда для отсутствия Даффи может быть совершенно невинная причина. Может, она пошла на свидание в Tinder и в данный момент занимается бурным сексом с незнакомцем? От этой мысли мне захотелось блевать.

Нет. Это не мысль. Просто вчерашние три галлона виски.

Я начал подозревать, что мой внутренний голос — тупица.

Подойдя к кофемашине, чтобы обдумать свои дальнейшие действия, я заметил на кухонной стойке написанную от руки записку. Естественно, она была заламинирована, как и все остальное в жизни моей жены.

У меня участился пульс, когда я взял ее в руки.

Риггс,

Я записала тебя на прием к невропатологу. Я не была уверена, что у тебя есть страховка, поэтому заплатила из своего кармана, а это значит, что ты категорически не можешь отменить визит, потому что я тебя убью, если ты это сделаешь.

Тебе нужно выяснить причину твоих головных болей. Никто не заслуживает того, чтобы жить с хронической болью.

Сделай анализ крови перед приемом. Ниже приведен номер телефона, по которому ты должен позвонить, чтобы узнать о наличии свободных мест.

P.S.

Я действительно это имею в виду. Если ты заставил меня потратить все эти деньги впустую, я поступлю с тобой очень жестоко.

P.P.S.

Мы никогда не будем говорить о вчерашнем дне. Никогда.

Поппинс.

Она заплатила из своего кармана, чтобы я попал к невропатологу, потому что думала, что у меня не хватит средств? Это должно быть сотни долларов. Может, тысячи, вместе с анализом крови.

Две вещи произошли одновременно: Мне стало очень стыдно за то, что я заставил ее потратить все эти деньги, когда она была безработной, и очень хорошо, потому что впервые в жизни кому-то было искренне, по-божески не наплевать на меня. Обо мне никогда не заботились. С тех пор как умер мой дедушка. А это было так давно, что я едва помню его лицо. Единственное, что я помню о том периоде, — это то, что я не был таким хреновым. Наверное, цитата Майи Анжелоу была правдой. Ты забываешь, что люди говорят или делают, но всегда помнишь, что они заставили тебя почувствовать.

Даффи заставила меня почувствовать, что меня видят, и я прожил свое существование, будучи парнем, который незаметно и безотчетно появляется и исчезает из жизни людей.

Пошатываясь, я добрался до дивана с запиской, которую все еще держал в руке. Все в ней, начиная с того, что она была заламинирована, и заканчивая тем, как она закончила ее своим прозвищем, вызывало во мне чувства. Гнев, восторг, волнение, страх, смелость, и это лишь неполный список.

Я и понятия не имел, каково это — быть любимым. Быть важным для кого-то. История моего происхождения — происхождения моего деда — была моим самым важным достоянием. Все, что я знал о наших отношениях, я узнал благодаря адвокату по наследству. Когда мне исполнилось восемнадцать и я стал наследником всего его состояния, то встретился с ним, и он заполнил пробелы в моем детстве.

Если бы не этот случайный адвокат, с которым я познакомился в восемнадцать лет в Сан-Франциско, когда мне сообщили, что я официально стал миллиардером, я бы не узнал о дедушке. О Шотландии. О том, что моя мать была сбежавшим подростком, которого больше заботил член, который она объезжала, чем ее младенец-сын (если вам интересно, я до сих пор горюю по этому поводу).

Я почувствовал, что у меня горят глаза. Я был опасно близок к тому, чтобы пролить слезу. Я никогда раньше не плакал. Мне не нравились все эти первые ощущения, которые я начинал испытывать под крышей Даффи Маркхэм.

У тебя нет чувств. У тебя просто лихорадка, — продолжал мой внутренний голос, на этот раз гораздо громче. Вставай и убирайся из этого места. Сходи в музей. В кино.

Это был будний день, и Даффи, скорее всего, весь день была на улице, бегая между собеседованиями. Ее жажда выжить настораживала меня. Вся ее жизнь была спланирована вокруг поиска хорошей работы, партнера, который мог бы ее обеспечивать, и возможности продвинуться по карьерной лестнице. Она не была амбициозной. Она была напугана. Прошлый опыт оставил у нее шрамы. Она была голодна, даже когда ее желудок был полон. Я никогда не узнаю, каково это.

Я заскочил в душ, надел одежду и спустился вниз. Когда я шел к метро, на мой телефон пришло письмо от Эммета. Подробности о задании в тюрьме. Я остановился перед закусочной, чтобы быстро ответить ему. Подняв глаза, я заметил Чарли в окне закусочной. Он сидел в одной из кабинок в одиночестве, хмуро глядя в чашку с кофе.

Он выглядел как трафаретная версия самого себя. Впалые щеки, кожа цвета колотого льда. Как я не заметил этого вчера, когда столкнулся с ним в коридоре? Но ответ был очевиден — я был слишком занят тем, что переживал из-за своих несуществующих отношений с фальшивой женой.

Он меня не видел. Я мог бы искупить свою вину за то, что вчера отмахнулся от него. Зайти внутрь. Угостить его едой. Спросить, все ли в порядке.

Привязаться к нему.

Дело было в том, что я уже испытывал всевозможные эмоции по отношению к женщине, с которой жил. О том, чтобы добавить еще одного человека, о котором нужно было беспокоиться, не могло быть и речи. Я уже терял контроль над своей самой главной чертой характера — одиночеством.

С тяжелым вздохом и здоровой дозой ненависти к себе я развернулся и продолжил свой путь к метро.

Чарли нуждался в помощи.

Но оказание ее ему могло стоить мне моих принципов.

18

ДАФФИ

Мне удалось избегать своего новоиспеченного мужа целых два дня после нашей свадьбы.

В первый же вечер я позвонила подруге из Кембриджа, которая теперь работала в юридической фирме на Манхэттене, и предложила выпить по стаканчику. Лаура пыталась догнать меня уже несколько лет, с тех пор как переехала в Штаты. Я всегда уклонялась от ее попыток. Би Джей ненавидел ее с тех пор, как ее поймали за употреблением кокаина в кампусе Кембриджа на полпути к получению диплома юриста. После этого она тихо перевелась в Дарем, но часто наведывалась туда, чтобы повидаться с приятелями.

После пяти бутылок водки с содой и сплетен, в ходе которых Лаура ввела меня в курс дела обо всех скандалах, которые затевали выпускники нашего года за океаном, я призналась, что вышла замуж за американца по визе, что он меня поцеловал и что теперь я не могу вернуться в нашу общую квартиру из страха, что оттопырю ему ногу.

Лаура отнеслась к этому с пониманием, и, когда она поняла, что меня не удастся уговорить переспать с ним ("Но Би Джей находится в Непале! И, позволь добавить, полный болван, который не стоит твоей преданности"), она разрешила мне переночевать у нее.

Две ночи я спала на ее диване, пока Лора не решила поставить на место свою (на каблуках) ногу.

— Послушай, подружка, я люблю тебя до безумия, но я также хочу вернуть свое личное пространство. Пришло время тебе уйти. — Она положила руку на талию, стоя посреди своей гостиной, на фоне горизонта Манхэттена через окно от пола до потолка.

— О! — простонала я, зарываясь поглубже под пуховые одеяла на ее диване. — Ты должна была стать моей опорой.

— Ты бросила меня и нашу дружбу ради парня по имени Би Джей, — напомнила она мне, ткнув пальцем в мою сторону. — Ты не заслуживаешь ни поддержки, ни системы. Не говоря уже о том, что я делаю тебе одолжение. Я заставляю тебя посмотреть правде в музыку.

— О, но музыка-то никудышная. — Я отбросила от себя одеяло и встала. — Музыка… это… Оливии Родриго — плохая.

— Ты не только что распевала Оливию Родриго под моей крышей. — Лаура подняла указательный палец. — Эта женщина написала мою любимую песню о расставании. Я слушаю ее каждый раз, когда бросаю парня. То есть несколько раз в неделю. — Она направилась к своей кухне, которая была абсолютно белой и… ну, существовала. Это не мой жалкий прилавок с микроволновкой и одной конфоркой. — В любом случае, брак не одноразовый. Ты не Ким Кардашьян, дорогая.

— Он даже не написал мне ни одного сообщения с тех пор, как сбежал с нашей свадьбы, — пожаловалась я, следуя за ней к кухонному острову.

— Вы оба эмоционально двенадцатилетние. — Она открыла холодильник.

— Может быть, но, по крайней мере, хронологически я ближе к этому возрасту, — сказала я, надувшись.

Лаура закатила глаза и достала два обезжиренных йогурта, один для себя, другой для меня.

— Старый он или нет, но ты бы с удовольствием станцевала с ним горизонтальное танго.

— А что, если я все-таки пересплю с мужем? — Я закусила губу.

— Тогда я буду буквально болеть за тебя. Помпоны и все такое.

— Лаура. — Я выхватила йогурт из ее рук и запихнула ложку в рот. — Даже если бы он был в моем вкусе, он не ищет отношений.

Она вздохнула.

— К сожалению, ты будешь прекрасно себя сдерживать. Ты всегда так делаешь.

— Ты думаешь? — Я вздрогнула.

— После того, как он бросил тебя после свадьбы? — Она почесала нос. — Держу пари, как только ты его увидишь, ты начнешь драться. А теперь, пожалуйста, убирайся из моей квартиры. Я бы хотела танцевать голой под Оливию Родриго на полную катушку.

Именно во время поездки на Uber домой в гроб Би Джея был вбит последний гвоздь.

Как только я скользнула внутрь, мой телефон замигал от входящего видеозвонка. На секунду сердце заиграло в «Твистер» в моей груди. Неужели Риггс наконец-то проверил меня?

Мои плечи опустились, когда я увидела на экране имя Кирана. Я неохотно провела пальцем по экрану, словно это была вина моего брата в том, что он не стал моим мужем.

— Да, старший братишка? — Я закатила глаза, подшучивая над ним. Но лицо Кирана было таким же белым, как фирменная мамина вареная курица, и, похоже, он был дома, хотя в это время дня должен был быть в чиппи.

— Эй, ты одна? — Он нервно оглянулся на меня, как будто мог видеть мое окружение.

— А что? О, Боже. Шелби ведь не подаст на тебя в суд за сексуальные домогательства? Я же говорила тебе, что это плохая идея — показывать ей…

— Что? — Его глаза вспыхнули. — Нет, нет. Шелби тут ни при чем. У нас с ней все отлично.

— Что происходит? — Я нахмурилась. — В прошлый раз, когда ты выглядел неуверенным и нервным, ты обделался, Кир.

— Во-первых, это были шоты. Где-то между ними. И это был португальский буфет, Даффи. Я должен был убедиться, что попробовал все. — Он почесал щетину. — А, черт. Но у меня плохие новости.

— Что случилось? — потребовала я.

Его глаза — фиолетовые, как и мои, — были полны трепета.

— Значит… дело в Би Джее.

Я поджала губы, ожидая продолжения. Киран быстро моргал. Он пытался найти нужные слова, и я сразу поняла, что их нет.

— Даффи, он просто идиот.

— Что он сделал? — По необъяснимой причине я чувствовала себя гораздо лучше, зная, что дело не в том, что Киран попал в беду.

— Буквально самый тупой парень, которого я когда-либо встречал в своей жизни.

— Киран… — Мой голос был с оттенком раздражения.

— Я считаю преступлением смешивать нашу ДНК с его ДНК, если вы когда-нибудь поженитесь.

— Киран! — огрызнулась я.

— Ладно, ладно. — Он поднял руки вверх. — Итак, вчера вечером, перед тем как отключиться на весь день, я проверил свой ноутбук, чтобы посмотреть, может быть, Шелби ответила. — Он внимательно изучал меня, как будто я вот-вот вспыхну. — Кстати, она не ответила, и это совсем другая история. Я говорил тебе, что говорил о ней с Риггсом? Он позвонил на следующий день после нашего с тобой разговора. Я подумал, что должен пригласить ее на свидание, когда увижу ее в газетном киоске. Но как я узнаю, когда она…

— Святые боги, Киран, просто закончи свою историю.

— Ладно, ладно, ладно. На чем мы остановились?

— Ты проверил ноутбук, — простонала я.

— Да! Итак, было восемь писем от Би Джея.

— Восемь? — У меня отпала челюсть. Би Джей писал сообщения одним слогом.

— Странно, да? — Он кивнул. — Все они были в одной теме.

— Ну… и что же в них было написано?

— Я просто перешлю их тебе.

Мой мобильный пиликнул входящим сообщением. Я открыла его.

--Пересланное сообщение--

От: Брендан Эббот <brenfjr333@gmail.com>

Дата: Среда, 28 сентября

Тема: ГДЕ ТЫ

Кому: Киран Маркхэм <kkktookmybabyaway@gmail.com>

Кейн, чувак, где ты? Я очень пьян.

Кейн, ты еще здесь? Ты поймал такси?

Бля-я-я-дь. Я облажался. Я точно облажался с блондинкой. Девушка из Финляндии? Хахахахахаха. Ты был прав. Сиськи не настоящие.

Даффи никогда не узнает об этом.

Я, наверное, потеряю сознание, настолько я пьян. Не знаю, как я вообще смог это сделать. Позвони мне.

В горле собралась желчь, а сердцебиение участилось до угрожающей скорости. Я не могла поверить в то, что читала. Не могла поверить, что это человек, с которым я провела столько времени своей жизни. Планировала прожить с ним остаток своих лет.

Следующее письмо было отправлено по другой временной метке, шесть часов спустя.

Привет, Киран, это Би Джей. Я очень сожалею о вчерашней цепочке писем. Это было… менее чем хорошее представление обо мне. Мой друг, Кейн, взломал мою почту и начал разыгрывать людей. Пожалуйста, не воспринимай это всерьез. Очевидно, что я никогда бы не сделал ничего из того, что написано в письме (не пил, не изменял Дафне и так далее).

Я постараюсь позвонить тебе через некоторое время.

БИ ДЖЕЙ

Привет, Киран, это снова Би Джей. Поразмыслив, я хотел бы кое в чем признаться. Я не хочу усугублять ситуацию, обманывая тебя, и я знаю, что очень сильно облажался. Меня тошнит все утро, и я не могу перестать думать о том, что я сделал. Надеюсь, что мы сможем оставить это между нами. Я знаю, что это большая просьба, но, пожалуйста, выслушай меня.

Я сейчас нахожусь в Таиланде, а не в Непале, с другом. Именно поэтому я недавно спрашивал тебя об открытии ресторана. Мой друг, Кейн, хочет открыть ресторан на Самуи.

Как ты, наверное, догадался, я перепутал тебя с Кейном, потому что твое имя начинается на букву «К» и ты был последним, кому я написал письмо.

Вчера вечером мы были на вечеринке на пляже. Все вышло из-под контроля. Я сильно напился. Это был ПЕРВЫЙ и ЕДИНСТВЕННЫЙ раз, когда я был неверен Даффи. И технически даже не неверен, потому что она вроде как бросила меня до того, как мы попрощались в Нью-Йорке. Я знаю, что сейчас это мало что значит, учитывая всю ту ложь, которую я сказал ей об этой поездке. О месте назначения, о том, с кем я еду и зачем. Но, пожалуйста, не позволяй этому казусу испортить твое мнение обо мне. Я был с твоей сестрой почти десять лет и люблю ее. Это должно было стать моим последним «ура» перед тем, как я попрошу ее выйти за меня замуж. Это всегда было именно так. Повеселиться, прежде чем мы оба остепенимся.

Слушай, я уверен, что если мы сядем за телефон и поговорим, я смогу объяснить все лучше. Не мог бы ты взять трубку?

БИ ДЖЕЙ

Киран? Ты здесь? Я пытался позвонить несколько раз…

Мои глаза закрылись, и я сосредоточилась на дыхании. Каким-то образом за несколько недель моя жизнь полностью развалилась. Я потеряла работу. Я потеряла своего парня. Я умудрилась каким-то образом выйти замуж за мужеложца, у которого были проблемы с обязательствами, а Би Джей изменял и лгал мне.

— Дафф, — простонал Киран, выглядя страдающим. — Пожалуйста, скажи что-нибудь.

Мои внутренности запылали. Не от боли, а от злости. В основном на себя. Мне больше некого было винить. Я сделала ставку на избалованного богача, с которым у меня было мало общего, и заплатила за это огромную цену. Возможно, Риггс был прав, и мне пора задуматься о том, что я хочу делать, а не о том, как жить.

— Мне пора, — услышала я свои слова.

— Даффи…

Я повесила трубку и в оцепенении повернулась к водителю Uber.

— Вы можете сделать незапланированную остановку?

— Хм… — Его взгляд метнулся к моему в зеркале заднего вида. — Вам придется зайти в приложение и…

— Мой семилетний парень только что рассказал моему брату, что переспал с другой на пляжной вечеринке, хотя он сказал мне, что был в Катманду, помогая монахам. Как насчет этого?

Это была та самая часть фильма, когда водитель говорит что-то вроде: «Девочка, я за тебя, давай надерём задницу!». Но это было не кино. Это была моя жизнь. Так что мужчина просто подавил смешок и пробормотал:

— Да… это отстой… но мне все равно нужно, чтобы вы перепроложили маршрут в приложении.

— Просто остановитесь здесь, пожалуйста.

Я вышла из Uber, чувствуя себя сырой и дезориентированной. До моей квартиры оставалось несколько кварталов, но если бы мне пришлось сидеть в замкнутом пространстве еще хоть минуту, я бы, наверное, выбросилась из окна.

Я зашла в винный погреб, купила себе бутылку водки, завернула ее в бумажный пакет и стала пробираться домой.

Если я и встречала неодобрительные взгляды людей на улице, то не обращала на это внимания. Я целиком и полностью отдавалась роли развратной, обманутой подружки.

В сумочке зазвонил мобильный. Я покопалась в нем, потягивая водку и чувствуя, как горло обжигает жар. Когда я достала телефон и увидела на экране имя Би Джея — конечно же, он все это время держал свой телефон включенным, — мое сердце не пропустило ни единого удара.

Как печально, что я несколько недель надеялась и молилась, чтобы он позвонил мне, пока я думала, что он в Непале, а теперь все, что я чувствовала, — это нежелание официального звонка о расставании. Я отклонила звонок. Он позвонил снова.

Чертов Киран. Должно быть, он сказал Би Джею, что я знаю. Я снова нажала на кнопку отказа. В третий раз я поставила телефон на беззвучный режим и сунула его обратно в сумочку. Пусть Би Джей узнает, каково это — когда тебя игнорируют.

Я не знала, сколько времени прошло, прежде чем я оказалась перед своим зданием. Я чувствовала себя достаточно пьяной и распущенной, когда, спотыкаясь, поднималась по лестнице. Проходя мимо двери Чарли, я мысленно отметила, что надо бы проведать соседа. Я была так занята, избегая своего нового мужа, что пренебрегала своими обязанностями. Одна из них заключалась в том, чтобы дать одинокому мужчине столь необходимое общение.

Я четыре раза воткнула ключ в отверстие, прежде чем мне удалось отпереть дверь. Свет был выключен. Тусклый голубоватый блеск телевизора плясал в темноте. Я волочила ноги по полу, икала и пинала с дороги изношенные кожаные ботинки Риггса.

Значит, он был здесь. Замечательно. Великолепно. Лучше пресечь этот разговор в зародыше.

— Даффи. — Он встал с дивана, как ученик, который ждал у кабинета директора. Он выглядел особенно нарядным после того, как не видела его несколько часов подряд. — Привет. Я не хотел тебя беспокоить, н…

— Вот дерьмо! — Я застонала, громко и довольно агрессивно. — Ты просто обязан быть великолепным. С твоей головой, ямочками, мускулами и… и… отсутствием волос на плечах. Как будто природа не поняла, что ты уже в среднем возрасте.

Риггс уставился на меня с замешательством.

— Э-э… спасибо?

— Ты в форме. — Я сделала глоток водки. — И ты мне нравишься.

— Почему ты кричишь? — Он нахмурился. Я не могла сказать точно, но он выглядел немного расстроенным. И под «немного», я имею в виду много. А под «много», я имею в виду НЕВЕРОЯТНО. Его скулы раскраснелись, а глаза были такими темными, что казались бесконечной бездной.

— Потому что я пьяна. — Я рассмеялась, чувствуя невероятную пустоту внутри, эхо моего смеха подпрыгивало в легких.

— Ни хрена себе. — Он медленно обвел меня взглядом. Его челюсть застыла. — Где ты была?

— У моего приятеля.

— Приятеля или приятельницы?

— Не твое дело, — бодро заявила я. — Давай не будем притворяться, что ты не навещаешь своих подруг, когда тебе вздумается.

— И ты не могла отправить сообщение? Позвонить? «Эй, Риггс, между прочим, я остановилась у подруги, а не умерла. Так что не надо посылать поисковую группу. Ну, знаешь, как нормальный человек?»

— Почему ты не написал? — Я подошла к нему и ткнула пальцем в грудь.

Его ноздри раздулись, а глаза сузились.

— Я не был тем, кто…

— Нет, ты был, — сказала я, прервав его. — В здании бракосочетания. Ты бросил меня.

Невероятно, но я не думала, что вымещаю свою ярость на Риггсе. Мне было гораздо обиднее, что мой ненастоящий муж не проводил со мной время после нашей фиктивной свадьбы, чем то, что мой настоящий парень последние десять лет сбежал с какой-то финской девчонкой с пластиковыми сиськами. Или она была шведкой?

Риггс выглядел так, будто готов был сбросить меня с Empire State Building.

— Ты не можешь вот так просто взять и сбежать.

Я откинула голову назад и рассмеялась.

— Почему? Ты сделал на этом карьеру. Убегать — это буквально вся твоя сущность.

— Мы говорим не обо мне, — жестко сказал он.

— Я поддерживаю это утверждение. — Я сделала еще один щедрый глоток водки. — Мы никогда не говорим о тебе. Я ничего о тебе не знаю. К чему все эти тайны, Риггс Бейтс? Что тебе нужно скрывать?

Хотя мне отчаянно хотелось узнать о нем побольше, на самом деле сейчас я хотела расстегнуть его джинсы, опуститься на колени и отсасывать ему до тех пор, пока он не перестанет упираться и не насладится раундом-другим своей жены. Секс из мести — лучший вид секса, так мне говорили.

Но Риггс не выглядел знойным и возбужденным. Он выглядел так, словно был готов накачать мне живот и отправить в оздоровительный центр.

— Послушай, я должен извиниться перед тобой и объяснить, что произошло в день нашей свадьбы…

— Би Джей изменил мне, — сказала я, снова ворвавшись в его речь.

— Что?

— Разве ты не счастлив? — Я хихикнула, бесстыдно прислонившись к его телу и перебирая пальцами длинный столбик его шеи. — Ты все время был прав насчет Петуха.

— Нет, я не счастлив. — Он взял меня за плечи и осторожно повел к дивану, где я без сил опустилась на него. — Что случилось?

Я отмахнулась от него, фыркнув.

— Пожалуйста, перестань притворяться, что тебя что-то или кто-то волнует. Я хоть как-то знаю тебя, Риггс Бейтс.

— Ты ничего обо мне не знаешь. — Он снял с меня туфли, и тогда я впервые узнала, что у меня волдыри размером с нос от бесцельного блуждания по улицам Манхэттена в течение последних нескольких часов. — А теперь выкладывай, Поппинс.

Я прищурилась на него, откинув голову назад, чтобы сфокусировать взгляд.

— Я тебе нравлюсь? — неожиданно спросила я.

— Что? — Он моргнул.

— Я. Тебе. Нравлюсь? Я имею в виду, ты бы переспал со мной, если бы представилась возможность?

Он уставился на меня так, словно я оставила свои способности в доме Лауры. Если честно, возможно, так и было.

— Какое это имеет значение? — усмехнулся он, наконец.

Я перелезла к нему на колени, упираясь попой прямо в его промежность. Я обхватила его за плечи и сжала губы, пытаясь соблазнить.

— Это важно, потому что я бы очень хотела, чтобы ты трахнул меня сегодня вечером.

Он напрягся, прижав руки к бокам, словно к дивану приклеили суперклеем. Его дыхание стало затрудненным, и он не пошевелил ни одним мускулом. Кроме одного, который продолжал быстро и густо расти под моей задницей.

— Ты пьяна. — Его голос был хриплым и знойным.

— Ты твердый.

— Я всегда твердый, — хмыкнул он, выглядя измученным и несчастным и, в кои-то веки, не таким наглым и самоуверенным.

— Ну, я не всегда пьяна, так что нам лучше действовать быстро, пока я не пришла в себя, — подтрунивала я, потянувшись к подолу его рубашки.

Он поймал меня за запястье, затем поднял и с пугающей легкостью усадил обратно на диван.

— Ты сегодня сама не своя.

— Вообще-то, мне кажется, я никогда не была такой подлинной за последние годы. — Я провела пальцами по его широким плечам. Я не могла перестать прикасаться к нему. — Продолжай, Риггс. Ты перетрахал половину населения Земли. Что еще за зарубка на твоем поясе? — Я наклонилась ближе, чтобы укусить его за ухо, но промахнулась и вместо этого задела зубами его челюсть.

Риггс издал низкое ворчание, от которого его твердая грудь напряглась.

— Даффи.

— Наш христианский долг — заключить наш брак, — сказала я, вылизывая дорожку от его уха до шеи. Он не остановил меня, но и не прикоснулся ко мне. — Разве ты не хочешь обеспечить себе место на небесах?

— Этот корабль уже отплыл. Не удивлюсь, если в аду меня будут встречать конфетти, — проворчал Риггс.

— Никогда не поздно. Иисус простит…

— Я атеист, — сказал он, прервав мою речь.

— Конечно, атеист. Мой грешный муж.

— Ты сегодня не слишком разумна, Поппинс. — Он отступил назад, подальше от меня. Но все равно у него был такой тоскливый взгляд, как у ребенка, неохотно отворачивающегося от красочного праздничного торта.

— Но что, если Бог существует? — рассуждала я, внутренне понимая, что, вероятно, побила рекорд Гиннесса, став самой непривлекательной соблазнительницей на земле. — Что, если Он наблюдает за нами прямо сейчас? Что, если это тест, и мы его провалили? — Мой рот прильнул к его ключице, и я крепко засосала его.

— Хорошо. — Риггс вскочил на ноги. — Хватит приставаний на один день. Я не собираюсь трахать тебя, пока ты пьяна в стельку. Я не хреновый утешительный приз для Петуха.

— Но Риггс! — Я вскинула руки вверх, хныча.

Он сунул ноги в ботинки, выглядя крайне взбешенным.

— Я дам тебе выспаться и больше никогда не буду об этом вспоминать, потому что, видимо, помимо всего прочего, ты теперь превратила меня в джентльмена.

О, нет. Я не собиралась никуда его отпускать. Он просто собирался переспать с кем-нибудь еще. Мне в голову пришла фантастическая идея.

— Подожди! — Я вскочила на ноги, тут же пожалев об этом. В голове все поплыло.

Риггс обернулся ко мне.

— Что?

— Я хочу принять твое предложение.

— Какое предложение?

— Посмотреть порно вместе.

Он нахмурился.

— Когда я это предлагал?

— В метро. — Я солнечно улыбнулась. — В ту ночь, когда мы ужинали и уходили, помнишь?

В ту ночь, когда он заступился за меня. От этого воспоминания у меня задрожал позвоночник.

Риггс провел языком по нижней губе. В горле у него клокотало. Было видно, что он пытается принять решение.

— Я не собираюсь жалеть об этом, — заныла я. — Я даже готова подписать заявление. И заламинировать его.

Наконец на его идеальных губах появилась неохотная ухмылка.

— Тебе нужна помощь.

— Тогда помоги мне! — Я раскрыла объятия. — Помоги мне открыть свою сексуальность. Би Джей был ужасен в постели, Риггс. Ужасен. Он набрасывался на меня, как собака, а потом переворачивался еще до того, как я кончала. И я клянусь, он не смог бы найти мой клитор ни с картой, ни с поисковой группой, ни с огромной неоновой вывеской.

Мне было приятно произносить это вслух. Возможно, это было немилосердно и мелочно, но это была и другая правда.

— Каков твой план? — Он изогнул бровь. У него были красивые, густые брови. Мне захотелось провести по ним пальцами.

— Вытряхнуть Би Джея из моей системы, — объявила я, а затем добавила, — но я понимаю, что ты не хочешь пользоваться мной. Поэтому я готова смотреть с тобой порно, что технически не являетсяприкосновением друг к другу, а значит, не является эксплуатацией.

— Никаких прикосновений, — предупредил он.

— Ни в коем случае. — Я подняла два пальца в воздух. — Честь скаута.

— Ты когда-нибудь была в скаутах? — Он скептически посмотрел на меня.

— Нет, — призналась я. — Я была слишком занята учебой, оттачиванием своего фальшивого акцента и заполнением лотерейных билетов.

Мы оба рассмеялись.

Несмотря на то, что я была под кайфом, я признала правду такой, какой она была — Риггс привлек меня с самого начала, и я не собиралась жалеть о решении переспать с ним, если он был готов пойти на это.

Я ждала его вердикта с затаенным дыханием.

Наконец он взял свой телефон с журнального столика между нами.

— Захвати свой ноутбук. Я собираюсь потрясти твой мир, Поппинс.

Полчаса спустя мы сидели на диване с моим ноутбуком на коленях Риггса, балансируя на его мамонтовой эрекции, и смотрели «Громоздкий капюшон».

Что касается сюжета, то у «Громоздкого капюшона» его не было. Но герой, был очень плодовитым вором, в том смысле, что он уже украл четырех женщин у их мужей и подарил им всем оргазм.

Одновременно, естественно. Это означало, что ему приходилось творчески подходить к работе с пальцами ног.

Лично я не могу понять, чем это так завораживает. Конечно, член был похож на бильярдный набалдашник, но все было настолько производственным. Все эти стоны, стоны и стоны, идеальные силиконовые сиськи и оркестрованные оргазмы. Ни один редкий актерский талант не был растрачен на эту работу. Я могла сказать, что каждый участник делал это только ради зарплаты.

Именно поэтому я обнаружила, что зеваю на полпути к тридцатиминутному фильму, проверяю время и думаю, сколько вирусов просочилось в мой ноутбук с порносайта.

Риггс, который, похоже, тоже был не в восторге от фильма, да и вообще, похоже, не дышал последние полчаса, повернулся и посмотрел на меня.

— Не твое?

Я пожала плечами.

— Ты очень раздул это. Я думала, что будет… больше.

— Больше? — Он выглядел взволнованным. — Чего ты еще хочешь? Тут столько оргазмов, что хватит на олимпийский бассейн, а мы еще даже не добрались до анальных бусинок.

— Спасибо за спойлер. — Я скорчила гримасу. — Следующее, что я знаю, это то, что ты скажешь мне, на ком из них он в итоге женится.

— Женится…? — Его лицо опустилось. — Поппинс, он не собирается жениться ни на одной…

Поняв, что я шучу, он издал гравийный сексуальный смех и закрыл ноутбук. О, нет. Теперь у нас действительно не было никаких шансов. А он был просто великолепен, когда я была трезва и могла в полной мере оценить его.

— Как твоя голова? — пробормотал он.

— Полна депрессивных мыслей, но в остальном все в порядке. А как твоя?

Его черты смягчились, вероятно, он вспомнил о встрече, на которую я его записала. Мои щеки покраснели. Он думал, что я в него влюблена или что-то в этом роде? Потому что на самом деле это было не так. Это был просто глупый визит к врачу. Любой бы так поступил. Это было правильное решение.

— У меня все хорошо, — мягко сказал он. — Спасибо.

— Но ты все равно идешь на прием.

Он усмехнулся.

— Я вижу, ты снова начала командовать мной. Ты явно протрезвела.

— Вообще-то я выпила только полстакана. — Мы оба посмотрели на бутылку водки на кофейном столике. Риггс кивнул.

— Хорошо, что ты снова настоящая.

— Настоящая я все еще хочу заняться с тобой сексом.

Его челюсть сжалась.

— Чтобы отомстить Петуху?

Я пожала плечами. Честно говоря, я хотела секса с Риггсом просто потому, что он был самым привлекательным, завораживающим, волнующим мужчиной из всех, с кем я когда-либо сталкивалась. Но признаться ему в этом было ужасной идеей. У него была аллергия на моногамию.

— Скажи мне, Дафна, ты думаешь, что я какой-то трюк для вечеринки? — Его голос был таким невыносимо холодным, что я не могла поверить, что это вырвалось у него. Холодно.

— Что? Нет! — сказала я, задыхаясь. — Очевидно, нет.

— Ты в этом уверена? Я переспал с половиной гребаной вселенной. — Его голос был насмешливым, а глаза — двумя ледяными озерами боли.

— Я тебя обидела? — Я нахмурила брови. — Риггс, даже твои товарищи…

— Ты не одна из моих товарищей. У тебя нет времени и условий для того, чтобы составить обо мне мнение, — категорично заявил он.

В ужасе я села прямо.

— Слушай, я вовсе не это имела в виду. Я просто… — Хотела убедить тебя переспать со мной по своим жалким, эгоистичным причинам. — Я думала, что делаю тебе комплимент. Большинство мужчин хотели бы быть бабниками. Это предложение без обязательств.

— Мы женаты. — Я не могла отвести взгляд от его глаз. Они были такими бурными, и впервые я поняла, что у Риггса действительно есть чувства. Очень много, откровенно говоря. И до сих пор никто не обращал на них внимания.

— Это фальшивый брак, — слабо сказала я.

— Реальное сожительство вместе.

— Я уже большая девочка, — сказала я, удивляясь лавине эмоций, бурлящих в моей груди. — И я очень долго была хорошей, делала все правильно, играла по правилам. — Я сделала паузу. — Мне надоело играть роль благоразумного истукана. Я хочу делать что-то, потому что хочу, а не потому, что считаю это средством достижения цели.

— И это что-то — я, — закончил он, сардоническая улыбка омрачила его губы Купидона. — Я тронут, но я пас.

В том, как он это сказал, было что-то такое окончательное, что я поняла, что лучше не спрашивать снова. Моя гордость не позволила бы мне. Внезапно я до краев наполнилась угрызениями совести за то, что поставила его в такое положение. О чем я только думала? Я обращалась с ним как с какой-то секс-машиной.

Я торжественно кивнула.

— Мне жаль.

— Не стоит. Никаких обид, да?

Я заставила себя поднять глаза и улыбнуться ему.

— Никаких обид.

Затем, чтобы снять напряжение, которое накопилось в комнате до такой степени, что в ней почти не осталось кислорода для дыхания, я объявила:

— А теперь извини меня, пока я пойду поглажу блузки. Это всегда поднимает мне настроение.

На этот раз он не удостоил меня своей обычной усмешкой. Я молча дошла до своей комнаты, гадая, с какого момента смех Риггса Бейтса стал моим любимым саундтреком.

Поскольку у меня не было места для столовых приборов, не говоря уже о гладильной доске, когда я отпаривала одежду, я делала это на своей кровати, используя кусок плитки в качестве буфера, чтобы не прожечь пододеяльник. Это превращало глажку в довольно сложную операцию, поскольку мне приходилось наклоняться в форме буквы Р, чтобы одежда была хрустящей и без складок. Как ни странно, я не получала обычного удовольствия от того, что заставляло меня казаться представительницей высшего класса.

Я рассеянно проводила горячим утюгом по одной и той же складке на вишнево-красной блузке. Я старалась не думать о том, что произошло с Риггсом, и сосредоточилась на своей вновь обретенной ненависти к Би Джею.

Мне было интересно, всегда ли он был скверным человеком, или же привилегии и грубость появились у него в последние годы, когда он понял, что я останусь здесь только ради преимуществ? Я думаю, что он всегда был мерзавцем, а я просто смотрела на это сквозь пальцы. Что ж, можно было с уверенностью сказать, что теперь мой нос глубоко засунут в плохое поведение Би Джея. И что никакое богатство мира не стоило того, чтобы держаться за ужасного партнера.

Я снова проводила утюгом по складке на рукаве, когда почувствовала, как что-то твердое и горячее давит сзади на мои бедра. О, нет. Я что, описалась? Могу поклясться, что я больше не пьяна.

Подождите, нет. Это была ладонь. Человеческая ладонь. Ладонь Риггса?

О боже.

Я непроизвольно сжалась вокруг его руки, ленты теплого напряжения распустились под моим пупком. Он обхватил меня сзади, и я не могла понять, меня больше смутил или раззадорил этот неожиданный поворот событий.

Я хотела довести его руку до кульминации, но оставалась совершенно неподвижной, боясь, что это какая-то игра или расплата за мое совершенно эгоистичное поведение.

— Мы нарушим правила дома. — Его голос был таким глубоким и густым, что казалось, будто он доносится со дна океана.

Я облизнула губы, вспомнив глупый договор на нашем дурацком холодильнике.

— Мы ведь даже не живем в доме, верно? Это квартира, а правила рождаются для того, чтобы мы могли их нарушать, как художник. Или как Пикассо.

— Это не значит, что мы пара, — продолжал он, его голос был грубым. Его средний палец поднялся вверх и дразняще провел по моей щели через нижнее белье и брюки.

— Я знаю, — сказала я, мой голос сорвался.

Его палец вдавился в меня, сжимая ткань трусиков между моими складками. Я издала рык, отбросив утюг и выпрямив спину. Он прижал свободную руку к основанию моего позвоночника, удерживая меня в согнутом положении.

— Отсюда мне больше нравится вид, — прошептал он мне в ухо.

— Риггс! Как ты смеешь? — Я хмыкнула, пытаясь сохранить крошечные частички своей гордости.

— Легко. Ты овеществляешь меня и используешь в качестве мстительного траха, чтобы помахать им перед своим дружком, когда он вернется. Я видел этот фильм сотни раз, Поппинс. Я буду твоим рычагом. Твой глаз за глаз. А ему придется смириться с тем, что я тебя обманул, потому что он тоже был неверен. Но, в конце концов, вы простите друг друга и будете жить долго и счастливо в большом доме на окраине, с помощницей по хозяйству, которая выглядит достаточно взрослой, чтобы не стать соблазном для Петуха.

Оставшимися пальцами он грубо раздвинул мои бедра. Я расширила свои позиции без протеста, хотя все, что он только что сказал, звучало возмутительно.

— Может быть, я не приму его обратно, — сказала я.

Риггс мрачно усмехнулся.

— Не выписывай чеки, которые не хочешь обналичить. Ты слишком увлечена идеей стать миссис Белый Хлеб, с серебряными отпрысками и членством в загородном клубе.

Я сглотнула, чувствуя себя одновременно униженной и возбужденной. Я действительно не собиралась принимать Би Джея обратно, но и обсуждать его сейчас не хотелось.

— Дело в том, что быть плохим… — Риггс наклонился, прижимаясь ко мне своей горячей эрекцией, его губы скользнули по моей шее. — В том, что это не весело, если ты не признаешь этого. Так что признай это. Ты собираешься трахнуть мужа, которого считаешь бездарным и никчемным неудачником, и делаешь это только для того, чтобы бросить в лицо Петуху.

Я открыла рот, чтобы возразить, но ничего не вышло. Когда я ничего не сказала, он хмыкнул.

— Хорошая девочка. Теперь мы сделаем это по-моему, потому что ты хочешь, чтобы это не было отстоем, а я хочу проверить свою теорию.

— Какую теорию? — Я наконец-то обрела голос. Он звучал так, будто в горле застрял гравий.

Риггс прижался своим открытым ртом к моей челюсти, отчего по позвоночнику побежали мурашки. Он собрал мои волосы, позволив им упасть на противоположное плечо.

— Я хочу посмотреть, действительно ли развращать хорошую девочку веселее, чем приручать плохую.

Тревога и тепло собрались в глубине моего желудка. Это была восхитительная смесь: ожидание неожиданного, желание пересечь свои собственные красные линии, проскочить их и устремиться в неизвестность. К мужчине, о котором я никогда бы не подумала при обычных обстоятельствах.

— Ты думал о том, чтобы заняться со мной сексом? — пискнула я.

Его твердый пресс задрожал от усмешки, прижавшись к моей пояснице.

— Все. — Он еще глубже ввел в меня указательный палец.

— Чертово. — Он впился зубами в плоть моей шеи.

— Время. — Его рука пробралась к моим брюкам и умело расстегнула их.

Он спустил мои брюки, затем трусики. Я жаждала его поцелуев. Его вкуса, когда он поглощал меня в здании бракосочетания, словно я была его любимым десертом.

Одежда все еще была собрана вокруг моих лодыжек, и я стояла согнувшись, ожидая его следующего шага. Риггс решил не обращать внимания на мою южную часть, проведя пальцем по ареоле через рубашку. Во мне вспыхнуло желание, и я вдавила свою тяжелую грудь в его ладонь, умоляя о большем. Я не осознавала себя в своих действиях. В своей потребности в чем-то настолько первобытном и базовом.

— Тебе нравится? — прошептал он мне на ухо, его запах одурманивал меня.

— Да.

Он схватил край моей рубашки и рывком спустил ее вместе с лифчиком. Моя грудь вырвалась на свободу. Он обхватил ее снизу и подтолкнул к моему лицу.

— Лижи.

Я провела языком по груди, не задавая вопросов. Он застонал позади меня, и желание захлестнуло меня, заставив кровь запульсировать в жилах. Мысль о том, что я могу заставить это почти идеальное создание так реагировать, приводила меня в восторг.

Он прижался к моей талии, терся своей эрекцией о мою попку, со вздохом опустив лоб на мой затылок.

— Твое тело слишком восхитительно, чтобы тратить его на такого мудака, как Петух.

— Спасибо, — пролепетала я. С трудом.

— Это не комплимент, а замечание. — Его рука — грубая, как наждачная бумага, — скользнула вниз от бедра к моим ногам. — Никогда еще мне не хотелось так сильно поцеловать рот и заткнуть его.

— Я…

— Просто оседлай мои пальцы и не порть мне этот момент, Поппинс.

Он приподнял меня за волосы, прижав спиной к своей груди. Я издала хныканье. Моя голова опустилась на его плечо. Он все еще терся об меня, когда его большой палец нашел мой клитор, дразняще покрутил вокруг него, но так и не коснулся. Я извивалась, преследуя его прикосновения, отчаянно желая большего.

— Пожалуйста… — стонала я.

— Что ты просишь? — Его губы придвинулись к моему горлу.

— Пожалуйста, потрогай меня там.

Он прикоснулся. О, он сделал это.

Мои веки опустились, и я задрожала всем телом. Я была близка к кульминации, а я никогда не испытывала оргазма во время секса. Именно поэтому секс с Би Джеем стал изнурительным. Я считала его обязательной кардиотренировкой. Как пилатес.

Язык Риггса пробежался по моей шее, направляясь к плечу. Он ускорил темп между моих ног, круговыми движениями нащупывая мой чувствительный бутон, оказывая идеальное давление и отстраняясь, когда я была на грани. Конечно, он был лучше, чем вибратор. Я должна была догадаться. Каким проклятым мужем был Риггс Бейтс. Он ошибался во всем, в чем должен был ошибаться, — ни перспектив, ни денег, ни эмоций, ни верности, — и был хорош там, где речь шла о грехе и несдержанности.

Через несколько минут я почувствовала, что у меня подкосились колени, и испустила громкий всхлип. Удовольствие было невыносимым, и волна жара прокатилась по мне. Я извивалась и корчилась, ощущения были слишком сильными, слишком хорошими, слишком громкими.

— А-а-а-а, — простонала я.

— Нет. — Риггс убрал руку от моего клитора, который все еще пульсировал, большим пальцем раздвинул мои губы и заставил попробовать себя на вкус. — Скажи мое имя.

— Риггс, — громко задыхалась я. — Риггс. Риггс. Риггс.

Я что, кричала?

— Черт, — пробормотала я. — Не могу поверить, что я закричала…

Не успела я закончить фразу, как меня дернуло назад, и я каким-то образом оказалась лежащей на полу.

— Моя очередь. — Лицо Риггса было близко к моему, нависая надо мной. Мои губы сами собой разошлись, приглашая его поцеловать меня. Но он уже нахмурился, освобождаясь от джинсов, в том месте, где вскоре должны были соединиться наши тела.

Я начала стягивать трусы и брюки с лодыжек, желая ускорить процесс. Он схватил одно из моих бедер и прижал меня к себе, удерживая на месте.

— Не снимай их. Больше трения.

Он хотел сделать это с практически сомкнутыми ногами?

— А он поместится? — спросила я. Я подняла взгляд от его члена, который он держал в руке.

Он одарил меня самой яркой, самой душераздирающей улыбкой с ямочками. От мысли, что эта улыбка никому не принадлежит, что у нее нет дома, нет человека, который бы любил ее и с нетерпением ждал ее в конце дня, мне хотелось плакать.

— Он прорвется. — Он поднял в воздух два пальца. — Честь скаута.

Я приподняла бровь.

— Ты был в скаутах?

— Нет, блядь.

Он потянулся к груди, которую освободил ранее, и провел зубами по моему сжавшемуся соску. Я задрожала. Я снова собиралась кончить, а он еще даже не был во мне. Этот человек собирался погубить меня для всех остальных, и он, черт возьми, прекрасно это знал.

Риггс потянулся к моим ногам, просунул два пальца, загибая их, чтобы попасть в то место, которое Би Джей даже не пытался найти. Его губы провели по моему лбу, и он застонал, его дыхание раздуло волосы на моем лице.

— Ты такая мокрая, Даффи.

Я покраснела, пригнув голову. Он взял меня за кончик подбородка и наклонил так, чтобы я смотрела ему в глаза. Он все еще не целовал меня, и это сводило меня с ума.

— Ты все еще хочешь этого? — прохрипел он. — Никогда не поздно передумать.

— Боже, нет.

Выражение его лица ожесточилось.

— То есть да! — истерично поправила я. — Я все еще хочу этого. Нет, я не передумала.

Облегчение на его лице заставило мой пульс участиться. Я смотрела, как он достает из кармана презерватив и надевает его. Втайне я была благодарна, что принимаю противозачаточные таблетки. Эффективность презервативов составляла всего 98 процентов, и я определенно не хотела попасть в эту статистику.

Риггс встал между нами, раздвинул мои бедра, насколько это было возможно в брюках, и медленно, дюйм за дюймом, вошел в меня. Мы оба с трепетом наблюдали, как его член исчезает во мне, и наши лбы соприкасались. Это было самое горячее, что я когда-либо делала с кем-либо в постели. По иронии судьбы, технически я даже не была в постели.

— О, Боже. — Я опустила голову на пол, закрыв глаза. — Это как смотреть, как фокусник вытаскивает ленточки изо рта, только в обратном направлении. Твой член никогда не кончается.

Он откинул голову назад, застонав и рассмеявшись одновременно.

— Ты молодец, Поппинс.

Я пискнула в ответ. Я чувствовала себя неловко. Как будто меня набили до отказа. Это было странно, но не неприятно. После того, как он закончил толкаться в меня, он остался неподвижным, давая мне возможность адаптироваться.

— Я же говорил. — Его взгляд прошелся по моему торсу и остановился на моих глазах, на его лице появилась закрытая улыбка.

— Он вошел.

— Едва ли. — Я надулась. — Ну, по крайней мере, мне приятно.

Или я так думала. Потому что потом он начал двигаться.

И это было не хорошо. Это было божественно.

Он толкнулся раз… два, прежде чем я поняла, что нет абсолютно никакой связи между тем, что мы с Би Джеем делали на простынях, и тем, что происходило здесь. Это было так хорошо, что мне хотелось плакать. Мне казалось, что Риггс зажег спичку и испепелил всю комнату. Танцующие вокруг нас языки пламени лизали мою кожу.

Моя вторая кульминация наступила через пять минут, но я продержалась еще пятнадцать, прежде чем ноздри Риггса сжались, челюсть напряглась, и он кончил в меня.

С его лицом, наклоненным вверх, белокурыми локонами, обрамляющими его лицо, как нимб, и сильными римскими чертами, острыми, как лезвие, трудно было не видеть в нем жестокое искушение.

Это был самый восхитительный секс в моей жизни, без сомнения.

И, к сожалению, он был единственным в своем роде.

Закончив, Риггс опустился на меня сверху, все еще находясь во мне. Мой взгляд был прикован к его лицу, завороженный. Он заговорил первым.

— Ну как? Выяснила это? — Он говорил беззаботно, а я уже представляла его в своей голове через пять минут, прикуривающим косяк и сидящим у окна с видом на улицу без рубашки.

— Э… да, спасибо.

Он поцеловал мое обнаженное плечо.

— В любое время, женушка.

Я задохнулась от этого слова. Оно звучало так мучительно идеально из его уст, но я знала, что он никогда не скажет этого всерьез.

А ты хочешь, чтобы он это имел в виду? Вы полярные противоположности. Вы начали ненавидеть друг друга, и это было всего месяц назад.

Но, может быть, я действительно этого хочу. Почему так важно, что Риггс не зарабатывает много денег? Я могла бы быть кормильцем. Мы могли бы быть счастливы. Жаль, что он никогда об этом не задумывался.

— Э-э, Поппинс? — Он щелкнул пальцами у меня перед глазами, и я поняла, что он вырвался из меня в какой-то момент во время моего короткого визита в Страну фантазий.

— Да? — Я прочистила горло.

— Почему в твоей квартире пахнет так, будто она горит?

Я сонно посмотрела на него, а потом вспомнила, что забыла утюг на кровати, пока он еще работал.

— О, черт! — Я оттолкнула его, вскочив на ноги. Я забыла, что брюки все еще на мне, и чуть не упала на кровать. На кровать, которая, скорее всего, горела.

Риггс оттолкнул меня, оттаскивая в безопасное место. Он встал. Мы оба с изумлением смотрели на мой матрас.

Утюг прожег весь рукав моей блузки. В нем образовалась черная пепельная дыра, которая съела большую часть красивой рубашки. Жар прошел и через картон, оставив темное пятно на пододеяльнике. Риггс поднял утюг, подошел к окну гостиной и перевернул его, чтобы остыл.

— Надеюсь, ты не рассчитываешь, что он снова заработает.

Риггс взял шарпи из коробки с ручками на кухонном столе, отковырнул его зубами и подошел к холодильнику, сузив глаза на список, который мы заламинировали. Затем он вычеркнул из него один пункт.

Правила проживания в доме:

Без домашних животных

Без проституток.

Не флиртовать с супругом.

Но правила созданы для того, чтобы их нарушать.

Жаль, что я не могу сказать то же самое о своем сердце.

19

ДАФФИ

Я проснулась от запаха чего-то мучного и греховного.

Не обращая внимания на пустые калории, которые я употребила накануне в виде водки, мой рот начал наполняться водой. Я пошевелилась в кровати. Поскольку мое одеяло наполовину сгорело от вчерашней неосторожности, я спала без одеяла. Я не могла поверить, что чуть не сожгла свою квартиру ради секса.

Если подумать, я не могла поверить, что у меня был секс. Причем приятный секс.

В памяти всплыли события прошлой ночи, а вместе с ними смесь головокружительного возбуждения и сокрушительного ужаса.

Я переспала со своим мужем. Моим горячим, как Аид, мужем.

Скрепив наш брак, мы заказали пиццу (пицца! В будний день!), выпили арбузной «Маргариты», которую Риггс сделал с халапеньо (очень вкусно), и легли спать в разные кровати. Ну, в случае Риггса — на диване. Без сомнения, я могла бы предложить ему свою кровать на ночь, но не хотела показаться нуждающейся.

К тому же я не хотела, чтобы он воспринял это как приглашение засунуть в меня свой член, когда ему вздумается. Даже если бы я захотела повторить вчерашний вечерний показ. Я чувствовала себя так, словно моим телом овладела женщина, которая на самом деле способна получать удовольствие.

Почистив зубы и надев подходящее платье, я отправилась в гостиную, где обнаружила на журнальном столике стопку пушистых и теплых вафель, аккуратно сложенных на тарелке.

— Боже мой, что уж говорить о красоте и изяществе! — ворковала я, бросаясь к вафлям.

Взяв тарелку, я поднесла вафли к носу и понюхала.

— Вы невинные маленькие детки. Кто поставил вас сюда, на опасный путь?

Слюна собралась у меня во рту. Эти вафли были самыми настоящими. Где Риггс их взял?

Дверь в ванную открылась, и вышел Риггс, выглядевший вдвое аппетитнее, чем угощение, которое я держала в руках.

— Наконец-то ты проснулась. — Он прошел на кухню, где открыл масло и шоколадный сироп.

Я решила, что он их купил, так как в мире не существует оружия, которым можно было бы пригрозить мне, чтобы заставить меня добровольно принять шоколад в свой дом.

— Поторопись, мы должны съесть их, пока они не остыли.

— Съесть их? — Я задохнулась от этого богохульства, отложив тарелку, пока не наделала глупостей. — Риггс, я не могу устраивать один за другим разгрузочные дни, а вчера мы уже ели пиццу.

— Можешь и можешь. Я проверил, и в штате Нью-Йорк нет законов, запрещающих веселиться. — Он выдавил шоколадный сироп на вафли. — Кроме того, я видел тебя голой, так что у меня есть право сказать, что ты точно можешь себе это позволить.

Я почувствовала, что краснею с ног до головы.

— Прости. Я ценю этот жест, но я просто не могу… Где ты вообще их купил?

— Что купил? — Он сел и, используя вилку и нож, отрезал себе огромный кусок вафель с шоколадом.

— Вафли, — услышала я от себя, и мой желудок громко заурчал.

— Я их не покупал. — Он откусил кусок, жуя. — Я их сделал.

— Сделал?

— Ага. — Он отправил в рот еще один кусочек. Этот чертов человек собирался съесть их все, прежде чем я успею попробовать. — Просто купил внизу старую вафельницу и ингредиенты. Легко и просто. Хочешь попробовать? — Он направил вилку с вкуснятиной в мою сторону.

Я не должна. Я действительно не должна. Но я так хотела. Я прикусила нижнюю губу.

— Нрр, ох но как это к-калорийно — пробормотала я.

— Ты говоришь по-английски? — Он поднял голову от полупустой тарелки. Мне нужно было работать быстро, если я хотела попробовать. — Не мог расслышать тебя, когда твой язык плавал в слюне.

Я нехотя открыла рот.

— Нет, но спасибо за жест.

— Без проблем. Я подумал, что если ты их съешь, то я получу очки за лучшего мужа, а если нет, то смогу помучить тебя, показав, чего тебе не хватает.

— Тупица, — хмыкнула я и одновременно рассмеялась.

— Заносчивая, — весело сказал он, откусывая еще кусочек.

Это было слишком. Запах. Эстетически приятные золотистые квадратики. Тающее масло. Шоколад. Человек, который их ел.

— О, отлично! — Я опустилась рядом с ним, резко выдернув вилку из его руки. — Я попробую твои чертовы вафли.

Он пристально наблюдал за мной, на его лице играла улыбка. Этот ублюдок злорадствовал. Я собиралась заколоть его той самой вилкой, которую только что вырвала из его пальцев.

Я откусила кусочек с идеальным соотношением вафли, масла и шоколада, а затем закрыла глаза и застонала. Это было нереально. Сладкое и соленое в равных долях. Еще горячие, хрустящие снаружи и мягкие внутри.

Не может быть, чтобы этот мужчина был настолько красив, настолько хорош в постели и умел готовить лучшие вафли в Америке. Он был оружием массового поражения.

— Это ужасно, — воскликнула я, откусывая еще кусочек.

Он уже вовсю ухмылялся.

— Да, похоже, ты страдаешь.

— Я имею в виду, что это вкусно. Где ты научился их делать?

— В Бельгии.

Я почти забыла, что он путешествовал по миру, собирая повсюду хитрости и лакомые кусочки для своей сумки талантов.

— Ты всегда учишься готовить местную кухню, куда бы ты ни поехал?

Он обнял меня за плечи.

— Все, что я могу сказать, это то, что ты должна попробовать мою пиццу.

Этот мужчина был прекрасен для моей сексуальной жизни и ужасен для моей талии.

— Это, — я указала вилкой, — лучшая вафля, которую я когда-либо пробовала. Лучше, чем в той закусочной. Какой у тебя секретный ингредиент? — потребовала я. — Это не дрожжевое тесто. Я знаю, потому что пробовала.

Он сделал молниеносное движение ртом.

— Ты серьезно не хочешь мне сказать? — прогремела я. До сих пор нам не удавалось затронуть тему нашего секса. Может, он вообще забыл об этом? Похоже, он действительно много курил травку.

— Мои вафли — это мой рычаг. Я не собираюсь отдавать их без серьезных уступок с твоей стороны. — Он встал, прошел на кухню и достал из холодильника пиво. Он чувствовал себя как дома. И выглядел как дома. И это было еще большей проблемой.

Он закрыл холодильник ногой.

— Что ты сегодня делаешь?

— Ищу работу, что еще? — простонала я, доедая остатки его вафель.

— Разве ты не говорила, что никто не будет рассматривать твои кандидатуры до получения визы?

Я торжественно кивнула и провела подушечкой указательного пальца по остаткам шоколада на тарелке, всасывая их. Виза. Мы даже не обсуждали эту проклятую тему с тех пор, как поженились, потому что я избегала его. С каких это пор я стала такой рассеянной?

— Думаю, они беспокоятся, что это займет много времени. Сроки получения визы могут быть непредсказуемыми. Не говоря уже о том, что в последнем месте сказали, что проводят собеседования, чтобы заполнить вакансии в ближайшие несколько недель. Они не могут ждать четыре или пять месяцев.

Он отхлебнул пива, и я сделала вид, что не заметила, что он пьет в восемь тридцать утра.

— Так почему бы тебе не подождать?

Я спокойно улыбнулась.

— Это очень хороший вопрос, Риггс. Ответ — потому что деньги не растут на деревьях.

К этому моменту я уже всерьез подумывала о том, чтобы подрабатывать администратором и получать деньги под столом, лишь бы возобновить денежный поток. Меня беспокоило, как я буду платить за квартиру и оплачивать все счета без постоянного дохода. Я не могла так сильно напрягать свои сбережения.

— Возьми выходной, — безрезультатно предложил он.

— Я не могу этого сделать, — сказала я.

— Поезжай со мной.

— Прости, ты не потерял слух за то время, что прошло с сегодняшнего дня до пяти минут назад? — Я нахмурилась. — Я не могу позволить себе взять выходной, Риггс. Я буквально на грани того, чтобы чистить обувь, чтобы держать голову над водой.

Он выглядел скучающим от этого разговора. Как он мог не понимать? Очевидно, ему были не чужды трудности.

— Вот что я тебе скажу. — Он покрутил крышку пивной бутылки на указательном пальце, как будто это был баскетбольный мяч. — Мы заедем в офис той дамы-адвоката и заполним заявление на визу.

— Я только и слышу, что о деньгах, которые я должна потратить.

— Может, хватит говорить о деньгах? — спросил он сквозь стиснутые зубы.

— Может, хватит притворяться, что это не проблема для нас обоих? — возразила я.

— Я заплачу тебе, чтобы ты провела со мной день! — огрызнулся он. — Счастлива?

Я отшатнулась назад и рассмеялась так сильно, что у меня заболел живот.

— Спасибо за шутку. Мне это было необходимо. — Я встала, неся тарелку к раковине. — И за вафли тоже. Они были изумительны. Может, мне взять рамен на ужин? Я угощаю.

Его взгляд проследил за мной.

— Я серьезно. Я заплачу тебе за то, что ты проведешь со мной день. Мне нужен помощник для моего проекта Discovery.

— С каких это пор тебе нужен помощник? — Я сузила глаза.

— С сегодняшнего дня, — ворчливо ответил он.

— Раньше он тебе никогда не был нужен.

— Не подвергай сомнению мой процесс. — Он нахмурился.

Подавив улыбку, я спросила:

— Хорошо. Что для тебя делает помощник?

Пожалуйста, скажи «Сосет мне», — подумала я, а затем задала мучительный вопрос: с каких это пор я начала так говорить? Даже в мыслях?

Риггс потер подбородок, обдумывая вопрос.

— Носит мое оборудование, помогает настраивать освещение, служит запасным вариантом, когда я пробую разные объективы… — Он нахмурился. — Полирует ботинки, вытирает задницу, гладит мой чл…

— Как бы ни хотелось этому помощнику подать на тебя в суд за сексуальные домогательства, я могу обойтись без остальной части этого предложения, — пропела я, ополаскивая тарелку в раковине. — Сколько ты платишь?

Не то чтобы это имело значение. Я была не в том положении, чтобы торговаться. Минимальная зарплата меня вполне устроит.

Риггс облокотился локтями на стойку, его тело наклонилось к моему.

— Сколько сейчас платят ассистентам фотографов?

— Понятия не имею. — Я рассмеялась. — Я стала им всего пятнадцать секунд назад.

— Две штуки? По фиксированной ставке за все свидание? — предложил он.

— Две штуки? — пробормотала я. — Риггс, как ты собираешься найти такие деньги? Ты даже не можешь заплатить за доста… — Я замолчала, возможно, на мгновение опоздав, поскольку он теперь смотрел на меня с неопределенным выражением, от которого мне захотелось проглотить все свои слова обратно.

— Для тебя все дело в деньгах, не так ли? — тихо спросил он.

— Я имею в виду… разве не для всех?

Он покачал головой, выглядя задумчивым.

— Отвечая на твой вопрос, скажу, что если я не могу себе этого позволить, то компания может. Discovery оплачивает моего помощника по съемке. Это привилегия. Так что я заплачу тебе и отправлю счет им.

Это звучало так… странно. В то же время по непонятной причине я знала, что Риггс найдет эти деньги. Он никогда не подводил меня раньше и всегда выполнял свои обещания. В отличие от Би Джея.

К слову о болване, мне не помешало бы отвлечься. Поработать с Риггсом в течение дня будет полезно не только для моего кошелька, но и для психики. К тому же, как может быть плохо работать на человека, за которого я вышла замуж, чтобы обмануть власти, и с которым только вчера занималась диким сексом? Что может пойти не так?

— А что, если у адвоката сегодня не будет времени на нас? — спросила я, вспомнив, что нам нужно отправить заявление в USCIS.

Он сардонически рассмеялся.

— Ты знаешь, кто я… — Риггс резко остановился, прочистив горло. — Точнее, она хорошая подруга Кристиана.

Он что, только что проделал рутину «До-ты-знаешь-кто-я-есть»? Как странно. Он был буквально… ну, я собиралась сказать «никто», но это было неправильно. Для меня он был многим.

— Так куда мы направляемся, партнер? — Я протянула Риггсу свой мизинец.

— В самое романтичное место в мире. — Он переплел свой мизинец с моим, покачиваясь на руках, и сделал еще один глоток пива. — Заброшенная тюрьма.

У Фелисити Циммерман был угловой офис в одном из самых блестящих небоскребов Манхэттена. Она была безумно привлекательной женщиной лет сорока и обращалась с нами так, словно мы были членами королевской семьи. Она сказала, что будет держать нас за руки на протяжении всего процесса: сначала подаст документы на визу CR1, а затем, через две недели, на грин-карту.

Она заполнила с нами форму I-130A и сказала, что отправит ее из своего офиса и потянет за ниточки своих друзей в иммиграционной службе. Все это звучало очень обнадеживающе и ужасно дорого.

Фелисити объяснила, что, поскольку Риггс является заявителем, ему не придется самому присутствовать на собеседовании, но будет прекрасно выглядеть, если он будет сопровождать меня, когда придет время.

— Оптика — это главное. — Она посмотрела между нами, установив зрительный контакт, чтобы убедиться, что мы согласны. — А поскольку все, что вы подали в I-130A, было подано совсем недавно, установление прочных отношений и появление мистера Бейтса вместе с вами успокоит офицера, принимающего решение. Даже если он не сможет присутствовать на собеседовании.

— Прекрасно, — сказал Риггс. — Я обязательно приду.

В конце часа я спросила Фелисити, сколько она берет. Наверное, мне следовало начать с этого вопроса, но я не хотела волноваться всю встречу.

— Девятьсот в час. — Она улыбнулась.

— Центов? — Я надеялась.

Риггс засмеялся. Я хныкала. Когда мы вышли из ее кабинета, он похлопал меня по спине.

— Не волнуйся, Поппинс. Мы продадим твои органы на черном рынке.

20

ДАФФИ

Риггс не шутил.

Заброшенная тюрьма не была эвфемизмом для чего-то другого.

Это было действительно то место, куда он меня отвез.

— Это…? — У меня перехватило дыхание. Я приложила руку к сердцу, но оно пыталось вырваться из груди и убежать, как и положено остальной части меня.

Мы с Риггсом находились на севере штата, в Северо-восточной тюрьме, где он уже сделал сотни снимков жутких кухонь, оголенных стен, кишащих крысами коридоров и грунтовых дорог. Сейчас мы находились в особенно маленькой комнате, и я стояла перед креслом смешного вида, проводя пальцами по его подголовнику.

— Электрический стул? — Риггс присел на одно колено с фотоаппаратом в руках, фотографируя кресло. — Ага. Это Старина Спарки, точно. А теперь выйди из кадра, Поппинс.

Я задохнулась, отпрыгнув назад.

— Чушь. Я дотронулась до него.

— Ты ведь знаешь, что он больше не подключен к розетке? — Он переместился в другой конец комнаты, чтобы сделать снимок под другим углом.

— Ну и что? Я трогала его, Риггс. — У меня началась гипервентиляция. — Люди умирали на этой штуке. Их глаза выскакивали, пока они сидели здесь.

— Это миф, малышка.

— Правда?

— Они закрывали глаза, чтобы не кататься по полу и не пугать всех. — Он щелкнул жевательной резинкой, заняв позицию на другом конце комнаты, его камера щелкала. — Кроме того, не похоже, что после того, как ты до него дотронулась, призрак жутко выглядящего казненного убийцы будет преследовать тебя.

— Кажется, меня сейчас вырвет. — Я схватилась за живот.

— Я вижу здесь какую-то тематику. — Риггс захихикал. — Тебе стоит провериться на рефлюкс.

Бормоча что-то невразумительное в его адрес, я создала больше пространства между креслом и собой. Кресло было прикреплено к полу, его красные виниловые накладки все еще оставались нетронутыми, контрастируя с окружающими его руинами.

Минуточку. Красные виниловые накладки…

Это было парикмахерское кресло.

Я поспешила к Риггсу и шлепнула его по плечу. Плечо уже дрожало от едва сдерживаемого смеха, заставляя камеру трястись в его руках.

— Ты ублюдок!

— Да ладно! Как говорит каждый мудак, который заслуживает того, чтобы его посадили за решетку за изнасилование, — ты сама этого хотела. — Он хмыкнул, выпрямляясь.

— Как и они, ты заслуживаешь кастрации. — Я толкнула его в грудь.

Он схватил мое запястье и поцеловал его с внутренней стороны, в то чувствительное место, где брызгают духи.

— Это очень удобно с твоей стороны, Дафна.

Дафна?

— Как удобно? — Я подозрительно посмотрела на него.

— Ты используешь товар, а потом выбрасываешь его. — Он протянул мне спину. — Возьми мой рюкзак. Давай сделаем еще снимки этих ржавых трубопроводов. Они были классные.

Я взяла его тяжелый рюкзак и пошла за ним. Риггс заставил меня поработать за те пять часов, что мы провели вместе. Если я думала, что он даст мне денег бесплатно, потому что ему было жаль меня, то я сильно ошибалась. Я устанавливала зонтики-отражатели, носила его оборудование, расчищала места, которые он хотел сфотографировать, приносила ему воду, возила из тюрьмы в тюрьму и вела карту всех мест, в которых мы побывали, — названия, комнаты, история — все, что угодно.

Пока мы работали, я уже записывала заметки о каждой секции тюрьмы, которые Риггс мог потом передать своему редактору. Честно говоря, мне нравилось заниматься этим делом больше, чем любой другой работой, которую я выполняла в новостях. Это не было гламурно, но это было увлекательно. Это заставило меня переосмыслить весь свой образ жизни. Что, если деньги — это не самое главное? Что, если удовлетворение приносит страсть к жизни? Было что-то такое в том, чтобы запечатлеть момент времени — момент, в котором ты присутствовал, который принадлежал только тебе, — что взывало ко мне. Я вспомнила, как доставала фотографии из альбома на чердаке, чтобы пересмотреть свои любимые воспоминания, и поняла, что мне нравятся вещи, неподвластные времени. Фотографии были вне времени. А новости? Текучие и постоянно меняющиеся.

Тюрьма, в которой мы находились, работала с 1842 по 1966 год и содержала одних из самых смертоносных преступников и убийц в истории Нью-Йорка. Здесь было казнено по меньшей мере 215 человек. Оказаться в таком месте было нереально. Я уже давно не чувствовала себя такой сложной, такой живой, такой острой.

Мы шли по длинному коридору с высокими потолками, повсюду паутина и грязь. Казалось, что это место обрушивается само в себя.

— Разве ты не говорил, что завтра тебе нужно сфотографировать еще несколько тюрем? — спросила я, стараясь не отставать от моего фальшивого мужа.

Он все еще щелкал жвачкой, перелистывая снимки на своей камере, не сбавляя темпа.

— Да. А что? У тебя есть желание заработать побольше денег?

Я сжала губы в тонкую линию. Дело было не только в деньгах. Я искренне веселилась.

— Еще две штуки не помешают, — скромно призналась я.

Он рассмеялся, перекинув камеру через плечо.

— Не сомневаюсь.

Я была удивлена тем, насколько профессиональным был Риггс. С тех пор как мы начали работать, он был сосредоточен. Он был совершенно другим существом и обладал сильной рабочей этикой. Он был серьезным, талантливым, новаторским, а главное… он делал чертовски хорошие фотографии. Я бы повесила их себе на стену, если бы могла себе это позволить.

Ну, может быть, не те, что мы делали сейчас, с ржавыми трубами, но все же.

— Посмотрим, как пройдет твой пробный запуск. — Риггс резко свернул за угол, и я последовала его примеру.

— Чушь! — воскликнула я. — Ты же знаешь, что я лучший помощник из всех, что у тебя были. Возможно, единственный, но также…

Я выставила вперед ногу и вдруг почувствовала под ней лишь воздух. Мы находились на третьем этаже здания. Я посмотрела вниз под себя и поняла, что нахожусь в воздухе.

О, черт. Я сейчас умру.

Риггс быстро схватил меня за заднюю часть платья и потянул за собой с низким рычанием. Я пошатнулась и упала на задницу.

Святые угодники. Он спас меня от верной смерти. Одна из внешних стен здания отсутствовала.

— Ты в порядке? — Он присел на корточки и протянул мне руку. Я взяла ее, все еще задыхаясь. Адреналин струился по моим венам, как яд, и меня тошнило от страха и облегчения.

— Я… Думаю, да. Вау.

— Да. — Он оглядел нас, темная ярость омрачила его черты. — Я порву Эммета за то, что он не рассказал мне об этой пропавшей стене. Ты уверена, что не пострадала? Ты упала. — Его руки были на моем лице и плечах, и они дрожали. Почему они дрожали? И почему это доставляло мне больше удовольствия, чем любая встреча с Би Джеем?

Мы стояли в крошечной камере. Кирпичные стены были полностью покрыты мхом, а на стенах стояли десятки старых стиральных машин без дверей, сложенных в ряд. Но самым интересным было отсутствие стены. Часть здания обрушилась, и оттуда открывался удивительный вид. Бесконечные зеленые поля с высокими сорняками колыхались под солнцем.

— Я уверена. — Я вытерла пыль. — Я немного шокирована, но я в порядке.

— Хорошо. — Он провел языком по внутренней стороне щеки. — Потому что то, что ты лежала на полу с открытыми трусиками, навеяло хорошие воспоминания. — Он усмехнулся.

Что…? О-о-о. Ночь у Гретхен. Конечно.

Но также… Гретхен. Эта корова.

Я так долго не вспоминала о ней, слишком занятая фальшивой свадьбой, визой и Би Джеем. Общался ли с ней Риггс? Он не говорил о ней с того дня в ее офисе, но я не была такой дурой, чтобы думать, что они больше не спят вместе. И от этого меня тошнило. Делить ручку с Гретхен Битти было горькой пилюлей, которую нужно было проглотить.

— Что случилось, Поппинс? — Риггс заглянул мне в лицо. Я действительно держала свое сердце в рукаве,не так ли? — Ты уверена, что не ранена?

— Да, да. — Я вытерла лоб. — Все великолепно.

Я не хотела спрашивать его, но и не хотела не притворяться. Мне нужно было знать.

Было уже три часа, а мы все еще не пообедали, и я решила, что это хорошая возможность перевести разговор на другую тему.

— Я собрала нам обед! — сказала я, оживившись. — Знаешь, потому что я лучший помощник в мире, и ты должен обязательно нанять меня завтра. Может, сделаем перерыв?

Он нахмурился.

— Сначала я скажу, что мне нужно посмотреть, что ты собрала. Ты очень хорошо умеешь готовить отвратительную еду — без обид.

Я нахмурилась.

— Сэндвичи.

— С углеводами? И с мясом? И со вкусом? — Он подозрительно прищурился.

— Сэндвич с латуком без хлеба для меня и обычный пшеничный сэндвич для тебя. С салями и чеддером и большим количеством натрия и холестерина.

Риггс кивнул.

— Ты говоришь на моем языке любви.

Но когда мы уселись за стол с нашими сэндвичами, отличная атмосфера, которая царила весь день, исчезла.

— Так ты планируешь в ближайшее время вернуться домой? Воспользоваться отпуском? — Риггс откусил кусочек.

— Хм, нет.

— Почему?

Я наклонила голову и покраснела.

— Деньги. — Он произнес это слово так, будто оно было грязным.

— Вообще-то, не только деньги, — сказала я. — Я не могу покинуть США, пока рассматривается мое заявление на визу.

Что было очень обидно, потому что я ужасно скучала по своей семье.

— Какие-то еще планы на лето? — поинтересовался он.

— Их мало. — Я откусила от своего салата-латука айсберг, в котором были овощи, тофу и киноа. — Хотя, наверное, мне стоит начать работать над своими контактами в городе. Заявить о себе.

— Нашла еще одного богатого жениха, которого можно пристроить? — язвительно спросил он.

Я проигнорировала его подколку.

— Может, схожу на следующей неделе на массаж лица. У меня есть неиспользованный ваучер. — Я пожала плечами, бесстрастно глядя на свою еду.

Он почесал голову. Я смотрела куда угодно, только не на него. После двух полных минут молчания он сорвался.

— Ладно, ты можешь сказать мне, что произошло между тем, как я спас твою задницу, и тем, как ты ведешь себя, будто я подтолкнул тебя к смерти? Потому что я знаю, что ты не такая зануда.

— Откуда ты знаешь? — спросила я, раздраженная тем, что он назвал меня ребенком.

— Знаю, — он издал возмущенный возглас, — ты единственная женщина в мире, с которой мне нравится разговаривать. И прежде чем ты назовешь меня свиньей, я также не люблю разговаривать с мужчинами. Так что просто скажи мне, за что я должен извиниться, и на этом закончим. Я не хочу слышать о твоих процедурах для лица.

Я уставилась на него, несчастная. Мне хотелось спросить о Гретхен, но я знала, что неправильный ответ заставит меня мучиться. Измена Би Джея была достаточно плоха, но Риггс… Я имею в виду, не нужно нагромождать плохие новости.

— Ничего. — Я поджала губы.

— Выкладывай, или тебя уволят, — сказал он с прямым лицом.

— Ты не можешь меня уволить — день почти закончился.

— Отлично. Тогда забудь о завтрашнем дне. Я дам эту работу кому-нибудь другому.

— Ты не знаешь никого другого, кому нужны деньги. — Странно, но его друзья были очень богаты.

— Чарли, — сказал он.

В точку. Чарли понравится таскаться с Риггсом. Двойной выстрел. Я не стала его проверять, хотя собиралась.

С этим можно было бы покончить.

— Ты все еще… — пробурчала я, выигрывая время.

Он поднял бровь, теряя терпение.

— Я все еще что?

— Общаешься с Гретхен?

Его брови изогнулись.

— Это то, из-за чего твои трусики запутались?

Я передернула плечами.

— Давай признаемся, мои трусики были на взводе с прошлой ночи, когда ты отказался от них избавиться.

Он ухмыльнулся.

— Ревнуешь?

Я рассмеялась.

— Не будь смешным. Мои единственные чувства к тебе — это симпатия и дружба.

— Я имел в виду Гретхен. — Он уставился на меня как на сумасшедшую, медленно откусывая от своего сэндвича.

— Ну да. Конечно. Я так и знала. — Я разгладила платье на ногах, размышляя об этом. Ревновала ли я? Я хотела быть честной с ним и с собой. И еще я хотела знать ответ на этот вопрос, потому что никогда не осмеливалась задавать его себе.

— Думаю, я ей завидую, — наконец призналась я.

Он отломил зубами еще один кусок хлеба.

— В чем разница между ревностью и завистью?

— Зависть созидает, а ревность разрушает. — Я покатала кусочек салата между пальцами. — Зависть — это желание обладать чем-то, что есть у другого, и вдохновение этим. Зависть — это осознание того, что ты никогда не сможешь этого получить. И хотя они часто носят похожие маски, ты всегда можешь их отличить. Зависть будет более громкой, безудержной и часто публичной.

Риггс потянулся, чтобы взъерошить мои волосы. Я втайне любила, когда он так делал.

— Ты умница, Поппинс.

Я расцвела под его пристальным взглядом, чувствуя себя красивее и умнее, чем когда-либо прежде, и задумалась, так ли это — любовь. Чувствовать, что ты полностью принадлежишь себе и достоин, даже когда показываешь свое истинное «я».

— Значит, Гретхен завидовала тебе, а ты завидовала Гретхен, — заключил Риггс. — Потому что то, что я видел в ее офисе, было безусловно безудержным и публичным.

— Чем ей завидовать? — Я выпустила короткий смешок. — У нее есть все, а у меня — ничего.

— У тебя есть молодость, — заметил он. — И смекалка. Ты веселая, умная, соображаешь на ходу, и — ладно, я дам тебе это понять — ты отличный работник, и она это знает.

— Может быть. — Я хмыкнула. — Но это не отвечает на мой вопрос — ты все еще общаешься с ней?

Он хитро ухмыльнулся.

— Без комментариев.

Мне хотелось придушить его за то, что он не дал мне прямого ответа, но я не стала дуться и заставила себя принять участие в разговоре, пока мы доедали наши сэндвичи.

— Итак… как давно ты занимаешься альфинизмом?

— Альпинизм, — поправил он. — С восемнадцати лет. Но и до этого мне нравилось лазить по всякому дерьму. По крышам, по деревьям, по чему угодно.

— Ты действительно хочешь умереть, не так ли? — Я сжала между пальцами оливку без косточек, наблюдая, как из нее вытекает масло.

Он рассмеялся.

— Вообще-то лазить по крыше в состоянии алкогольного опьянения гораздо опаснее, чем подниматься на Эверест с помощью кислородных баллонов, шерпы и месяцев подготовки.

— Но в чем же тогда привлекательность? — спросила я, искренне желая знать.

Риггс сделал шокированное лицо.

— Ты спрашиваешь меня, в чем привлекательность достижения самой высокой точки, на которую может ступить человек?

Я кивнула, пожав плечами.

— Не понимаю.

— Ну, хочешь верь, хочешь нет, но я не понимаю, чем привлекательно ламинирование списков супермаркетов. — Он небрежно положил локоть мне на колено, и мое сердце забавно забилось в груди. — Но если серьезно. Я получаю удовольствие от мысли, что мое тело способно на сумасшедшее дерьмо. Альпинизм отвечает той части меня, которая хочет получить подтверждение того, что я Питер Пэн.

— Питер Пэн?

— Вечно молодой.

Я ничего не сказала, я просто обрабатывала информацию, когда он совершил невозможное и по собственной воле выдал какую-то информацию.

— Я покорил их все. Эверест, К2, Канченджанга…

— Не все, — заметила я, вспомнив его татуировку на внутренней стороне руки.

Он приподнял бровь.

— Я что-то упустил? Ты ведь знаешь, что Маунтин Дью ненастоящий?

— Не Денали. А поскольку горы измеряются от основания до вершины, Денали технически выше Эвереста. — Да, эта девушка умеет гуглить. Наблюдая за ним, я осторожно добавила: — Только не говори мне, что ты боишься подниматься на Денали.

Вместо того, чтобы заглотить наживку, Риггс ухмыльнулся с гордым видом.

— Ты знаешь, почему я не поднялся на Денали.

— Потому что ты никогда не хочешь посещать Аляску.

— Десять очков женщине с красивыми фиолетовыми глазами. — Он схватил бутылку воды, которую я ему принесла, и выпил ее до дна.

— Почему? — спросила я. — Ты не кажешься мне человеком, который кого-то или чего-то боится. Что такого есть на Аляске, что заставляет тебя испытывать такой ужас от поездки туда?

Наклонив подбородок, Риггс наблюдал за мной сквозь капюшон. Я практически слышала, как крутятся колесики в его голове. Как много он должен мне рассказать? И почему он вообще должен это делать?

— Это может понадобиться нам на собеседовании по иммиграции на основе брака. — Я облизала губы, сглатывая. — Я должна знать.

— Почему их должно волновать, что я никогда не посещал Аляску? — Он нахмурился.

— Потому что! — Я нервно рассмеялась. — Они увидят, что ты взобрался на все остальные горы. Твое имя есть в Интернете. Ты давал интервью. Они захотят узнать, доверился ли ты мне. Твоей любящей жене.

Даже для меня самой это звучало как фантастически глупое оправдание. И все же Риггс выглядел так, словно разрывался между тем, чтобы заговорить об этом и отшить меня.

Я молча ждала, затаив дыхание. Я не знала, почему мне так важно было услышать его историю об Аляске. Может быть, потому, что в глубине души я знала, что он никогда не делился ею ни с кем другим.

— Наверное, все сводится к проблемам с мамой. — Он вздохнул, откинувшись на локти и вытянув длинные ноги.

— Я думала, твоя мама из Сан-Франциско? — неуверенно спросила я.

— Была. Но умерла она на Аляске. — Наступила пауза, во время которой я увидела, как он физически борется за то, чтобы вытолкнуть слова изо рта.

— Аляска была последним местом, куда она побежала после того, как мой дед велел ей собраться с мыслями и позаботиться обо мне. Там был ее непутевый парень, вот она туда и отправилась. Очевидно, приехав туда, она застала безымянного парня в компрометирующей позе с чужой девочкой-подростком и вышла из себя. Она угнала его пикап и уехала. Хотела ему насолить, наверное. — Горькая улыбка омрачила его красивое лицо.

Ужасное чувство охватило меня, и я вздрогнула, мышцы напряглись, когда я приготовилась к тому, что он собирался мне сказать.

— Возможно, она была пьяна или что-то в этом роде, хотя в ее организме ничего не нашли. — Риггс поцокал языком. — А может, она покончила с собой. Кто, черт возьми, знает? Все, что я знаю, это то, что она съехала с дороги, совершенно не заботясь о том, кого оставила после себя. В итоге Аляска сделала меня сиротой — не просто ребенком с проблемными родителями, а именно сиротой — и, иррационально это или нет, я отказываюсь ступать на ее территорию.

— Я не думаю, что это иррационально, — тихо сказала я, рисуя пальцами круги по пыли на открытом бетоне. — Я думаю, ты защищаешь себя. Это умно.

Он откинул голову назад и закрыл глаза. Я завороженно смотрела на него.

— Но, может быть, ты все-таки не сирота, — услышала я свои слова. — Ты когда-нибудь пытался найти своего отца?

Его глаза распахнулись.

— Разве не он должен попытаться найти меня?

— В идеале, — признала я. — Но мы живем не в идеальном мире.

— В идеале он сейчас на шесть футов ниже.

— Он не виноват в ее смерти. — Мой голос был таким тихим, что я удивилась, как он меня услышал.

— Может быть. — Его локоть все еще лежал на моем колене, а пальцы рассеянно постукивали по моей ноге. — Но это его вина, что она сбежала. Он был обманщиком. Вот почему я не очень люблю отношения. Я не хочу обманывать и не хочу быть обманутым.

Его слова проложили путь в мое сердце. Его причины, по которым он никогда не хотел остепениться, были серьезными, продуманными и тщательными. Этого было достаточно, чтобы предостеречь меня от возникновения каких-либо чувств к нему. Он не собирался менять свое мнение.

Но потребность заставить его чувствовать себя лучше завладела каждой клеточкой моего тела. Я не могла смириться с мыслью, что он несчастлив. Я перевернулась на бок. Мои голые колени ударились о гравий и пыль на полу. Я уперлась ладонями в землю и забралась к нему на колени.

— Риггс, — прошептала я. Он не ответил, его глаза были закрыты. От его тела исходило тепло. Я нерешительно прижала руку к его щетинистой щеке. Казалось, что роли поменялись местами. Девушка-воин спасает спящего красавца-принца.

— Риггс. — Я провела пальцами по его лицу, пробежалась по острым углам скул, проследила форму губ. — Я знаю, что ты не спишь.

— Перестань ко мне прикасаться, — грубо ответил он.

Вместо того, чтобы почувствовать боль и разочарование, я улыбнулась.

— Почему?

— Потому что из-за тебя мне снова захотелось набить морду, а вчерашний день, видимо, был единичным.

Я была рада, что его глаза все еще были закрыты. Это избавило меня от неловкости при виде красных, как свекла, глаз.

— Это не обязательно должно быть единственным случаем. — Я едва слышала свой голос.

Он распахнул глаза. У него был такой знойный взгляд Джеймса Дина, за мгновение до того, как он раздавит твое сердце в мелкий песок.

— Я такая же, — тихо призналась я. — Ну… не все. У меня есть семья. Мне очень повезло, и я благодарна за это. Но мои проблемы проистекают из того же темного места, что и твои. Мой биологический отец бросил нас, когда нам с Кираном было три года. Просто уехал в неопределенное место в мире со своей новой девушкой. В один прекрасный день его просто не стало. Мобильный телефон сменился, никаких следов. При этом он все еще был женат на маме, что делало ее развод довольно дорогим и долгим процессом. Не знаю, что было бы, если бы она не встретила Тима. Мы бы не выжили. — Я поджала губы, понимая, что никому не признавалась в этом раньше, даже Би Джею. Даже Кирану. — В годы, предшествовавшие появлению Тима, мы не могли позволить себе электричество. Мы едва могли позволить себе хлеб. Мы с Кираном спали, прижавшись друг к другу, долгое время после того, как это было уместно, просто чтобы согреть друг друга в зимнее время. Люди в школе бросали в меня бутерброды, потому что я не взяла с собой ланч-бокс. Иногда я впадала в отчаяние, возвращалась, подбирала их и ела тайком, в туалете. Но я всегда винила его. Моего отца.

Я глубоко вдохнула, стараясь не дрожать.

— Когда появился Тим, все стало меняться. Сейчас у нас все гораздо лучше. Но я думаю… Думаю, вред уже нанесен. У меня проблемы с отцом. Может быть, поэтому я принимаю Би Джея. Думаю, в глубине души я поняла, что если я не могу быть уверена в том, что мужчина любит меня безоговорочно, то, по крайней мере, я должна выйти замуж за того, кто позаботится о том, чтобы я никогда не была похожа на свою маму. Просто жить на гроши, каждую неделю считать копейки перед походом в магазин.

Риггс пристально смотрел на меня, выглядя одновременно сексуально и созерцательно. После долгого молчания он потянулся, чтобы заправить прядь мне за ухо.

— Спасибо, что поделилась со мной. — Его голос был грубым от эмоций.

Я улыбнулась.

— Теперь я стала лучше. Даже несмотря на то, что я золотоискательница.

— Я тоже стал лучше, — заверил он меня. — Даже если я никогда не влюблюсь, не заведу детей, не буду заниматься всем этим мирским житейским дерьмом.

— О чем ты думаешь? — Я провела пальцами по его груди.

— Я думаю… — Он прикусил внутреннюю щеку, и его глаза в одно мгновение стали тлеющими. — Почему целью игры в гольф является наименьшее количество матчей? Разве это не противоречит цели игры в гольф?

— Что? — Мои пальцы перестали двигаться по его груди, и я растерянно моргнула. На мой взгляд, он откинул голову назад и рассмеялся. Я тоже начала смеяться.

— Какой же ты кретин, — пробормотала я.

— Отвечаю на твой вопрос. — Он переместился, пока я оставалась на нем. — Мне интересно, какая ты на вкус.

— Ты уже знаешь, какая я на вкус, глупыш.

— Нет. — Его взгляд прошелся по моим бедрам. — Не так, как я хочу.

— О, — сказала я.

— Двойное «О». — Он подмигнул, затем взял мою руку и положил ее на свой стояк через брюки. — Гарантированно.

Он прижался своим ртом к моему, просовывая язык между моих губ. Он выбил из меня весь кислород, и мне ничего не оставалось, как сдаться. Пальцы на ногах загибались в сандалиях, когда он углубил поцелуй, покоряя каждый уголок моего рта и меняя наши позиции: он снова возвышался надо мной, а я была прижата к земле под ним.

Было что-то почти карающее в интенсивности этого поцелуя, в том, что его вес давил на мой. Словно я выпытала у него его секрет и теперь должна была заплатить.

Потянувшись вниз, он схватил меня за задницу и прижал к своей эрекции, издав дикий рык. Это была божественная пытка.

— Риггс… — Я уже собиралась дать ему разрешение трахнуть меня до изнеможения, когда он потянул ко мне свой стояк, заставив все мое тело сжаться в предвкушении.

Мой клитор запульсировал. Я не понимала этого. Мы соприкасались целых восемьдесят секунд, а я уже была так близка к краю.

— А-а-а… — Я опустила голову на пол, не заботясь о том, насколько он грязный. — Пожалуйста, отлижи мне. Я не могу позволить себе быть замужем за легендой секса.

Его приглушенные смешки отдавались в моем теле, когда его рот медленно двигался от моей шеи на юг.

— Ты — лучшее, что случилось со мной в этом году, Поппинс.

Я пожалела, что он это сказал, потому что все мои системы рухнули от этого заявления. Перейдя от «Боже правый», я ему действительно нравлюсь, к «Просто» в этом году? Как сезонно. Как мало. Как незначительно.

Прежде чем я успела обдумать его последнее предложение, его рот прижался к одной из моих сисек через платье и лифчик, создавая теплое, влажное пятно, которое поглотило ее. Я задрожала, вожделение захлестнуло меня. Наслаждение было невыносимым, и оно еще больше усилилось, когда его горячий рот переместился по моему платью дальше вниз, оставляя влажные, горячие поцелуи, которые я чувствовала сквозь ткань.

Затем он сделал нечто ужасное и решил сосредоточиться на поцелуях моей бедренной кости, снова, снова и снова. Я извивалась и стонала, неистово выпячивая пах навстречу его лицу. Я и не подозревала, насколько чувствительна эта область моего тела. Каждый раз, когда его язык дразняще проводил по моей бедренной кости, я хихикала, чувствуя, как в трусиках собирается влага.

— Пожалуйста, прекрати. — Я впилась зубами в нижнюю губу.

Он тут же остановился и поднял голову, чтобы посмотреть на меня.

— Что, по-твоему, ты делаешь? — рявкнула я.

— Ты сказала мне остановиться. — Он ухмыльнулся.

— О боже, продолжай!

— У меня тут смешанные сигналы.

Я взяла его руку и нагло засунула себе между ног. Даже через трусики мое тело ясно давало понять.

— Я готова к финальному акту!

— Ты очень властная для помощницы, ты знаешь об этом? — Риггс наконец-то — наконец-то! — решил избавить меня от страданий, задрал подол моего платья и потянулся погладить меня через нижнее белье.

— Я не ношу шляпу помощницы, — сообщила я ему, прижимаясь к его руке, умоляя о большем трении. — На мне шляпа жены.

— Хорошо, миссис Бейтс. — Он оттянул мои трусики в сторону, кончик его указательного пальца медленно и восхитительно обследовал мое отверстие. — Ты можешь оставить свою метафорическую шляпу, но от всех остальных предметов одежды я избавлюсь.

Он задрал платье до самой шеи и, не снимая бюстгальтера, освободил мою грудь от него, сдвинув его вниз. Он опустил голову между моих ног и, не снимая трусиков, впервые попробовал меня на вкус.

Я вздрогнула всем телом.

— Если бы я знала, что секс может быть таким, я бы попробовала по-настоящему.

Риггс покусывал и покусывал, облизывал и поглаживал, но совершенно не обращал внимания на мой клитор. Я поняла, что он хочет избавить нас обоих от неловкости, когда я достигаю оргазма еще до начала мероприятия.

Но это было почти хуже. То, что он подвел меня к краю, а потом оттащил, было ужасно. Это было сюрреалистично. Смотреть на его белокурую голову между моих ног и на фоне летнего поля с видом на заброшенную тюрьму, в которой мы находились. Я поняла, что однажды я буду вспоминать этот момент, проигрывая его в голове бесчисленное количество раз, как один из самых сладких, заветных и радостных моментов. Я не могла придумать ни одного момента с Би Джеем, который мог бы сравниться с тем полным блаженством, которое я испытывала сейчас.

— Прости, — простонал Риггс между моих ног, его руки поднялись вверх, чтобы поймать мою талию и прижать меня к себе, чтобы я не могла ерзать.

— За что? — пробормотала я, сбитая с толку.

— Я больше не могу не обращать внимания на твой прекрасный клитор.

Его губы сомкнулись на моем клиторе, и он крепко присосался к нему, а затем кончиком языка погладил его.

Я развалилась на части. Это было похоже на то, чего я никогда не испытывала раньше. Наслаждение было таким чужим, таким сильным, что я подумала, что могу умереть в его руках.

Смерть от оргазма. Не самый элегантный способ, но, тем не менее, прекрасный.

Когда моя кульминация утихла, Риггс упал рядом со мной, как тяжелый зверь, и наши плечи соприкоснулись. Я повернулась к нему, ухмыляясь.

— Моя очередь.

Он покачал головой.

— Ненавижу ответный оральный секс. Тот, кто второй, всегда делает это из чувства долга.

Я нахмурилась.

— Это неправда. Я хочу это сделать. Я хочу этого с тех пор, как… — Я заколебалась.

Риггс пристально смотрел на меня.

— С тех пор, как впервые увидела тебя, — призналась я. — О, черт. Я сказала это вслух, не так ли?

— Сказала, — подтвердил он. — И я тебе верю. Но сейчас не самое подходящее время.

— Когда же?

— Удиви меня. У меня нет недостатка в утренней древесине, а у тебя нет недостатка в том, чтобы просыпаться слишком рано.

Через десять минут мы уже были на ногах и одеты. Между моими бедрами все еще пульсировала боль.

— Хватай снаряжение. Мы уходим отсюда, — сказал Риггс и направился к выходу через прачечную, как будто он только что не подарил мне лучший оральный секс в моей жизни.

Я последовала за ним, наблюдая за его мускулистой спиной и легкими движениями. Похоже, мы снова стали работодателем и помощником.

— Поппинс? — спросил он, все еще стоя ко мне спиной.

— Да?

— Я не общаюсь с Гретхен. С того самого дня в ее офисе. Я перестал отвечать на ее звонки.

— Как так? — Мое сердце билось так сильно, что я могла бы поклясться, что в груди у меня синяк и калека.

Риггс не повернулся, чтобы посмотреть на меня, и не прервал своего шага.

— Никто не говорит такие вещи моей жене и не держит зубы, чтобы их повторить. — Он распахнул передо мной дверь. — Поскольку у дантиста они стоят целое состояние, я пощадил ее зубы, но я больше не отвечаю на ее звонки.

Неразбавленная гордость заполнила мою грудь, распространяясь на другие органы моего тела. А может, это была не гордость. Может, это было нечто гораздо более опасное.

То, о чем я не хотела думать.

То, чего я никогда не чувствовала за всю свою жизнь.

Когда мы вернулись в город, был уже поздний вечер. Солнце висело низко, заслоняя небоскребы.

Мы с Риггсом дошли до нашей входной двери. Я была измотана. Я не могла вспомнить, когда в последний раз мои конечности так восхитительно болели.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты слишком уставшая, чтобы делать салатный смузи или что-то в этом роде, и что мы можем просто заказать еду в ресторане. — Он толкнул меня плечом, открывая дверь.

Я вздохнула.

— Ты плохо на меня влияешь.

— Хорошее — это скучное, так что не притворяйся, что тебе не весело.

Мы поднимались по лестнице бок о бок, несмотря на то, что лестница была узкой. Он замедлился до моего темпа.

— Хорошо, — выдохнула я. — Только если это тайская кухня.

— К черту тайскую кухню. — Он забрал у меня свое оборудование, вероятно, понимая, что я вот-вот уроню и разобью его. — Мы ели ее на прошлой неделе. Давай попробуем кебаб на соседней улице.

— Я не ем кебаб, — сообщила я ему. — Или любое другое жирное мясо.

— Но ты только недавно сказала, что хочешь отсосать мне.

Я шлепнула его по плечу на автопилоте. Теперь у нас была рутина. Это пугало. Риггс рассмеялся, но когда мы обогнули лестницу, ведущую на наш этаж, смех затих в его горле. Мы оба остановились. Чарли был в коридоре и пытался взломать замок.

Наш замок.

— Чарли? — Я нахмурилась. — Ты в порядке, приятель?

— Да… да… — Чарли — большой, высокий, красивый, похожий на кинозвезду Чарли — медленно крутился на пятках, глядя направо и налево. Более того, он выглядел растерянным. — Я просто… Кажется, я забыл свой ключ?

— И от твоей двери, — пробормотал Риггс себе под нос. А вслух он сказал: — Давай проследим твои последние шаги. Откуда ты только что пришел?

— Думаю, из закусочной. — Чарли помрачнел. — Или это было вчера?

Мы с Риггсом повернулись друг к другу. Что происходит? Чарли не выглядел пьяным и не пах пьяным. Это больше походило на какой-то эпизод.

— Чарли… — мягко сказала я, подавшись вперед. — Мне кажется, ты ошибся дверью.

Он мотнул головой в сторону моей двери и почесал голову.

— Точно. На моей написано двадцать четыре, а не двадцать два.

— Мы можем вызвать слесаря, — предложила я.

— У меня с собой ничего нет, — сказал Чарли, похлопав себя по передним карманам. — Ни удостоверения личности, ни бумажника…

Мой взгляд инстинктивно опустился на карманы, и я задохнулась, захлопнув рот. В районе его паха было большое круглое пятно. Он описался. Этот здоровый, красивый взрослый мужчина, не находящийся в состоянии алкогольного опьянения или под воздействием каких-либо других факторов, которые я могла заметить, обмочился.

Риггс, должно быть, увидел то же самое, потому что он быстро направился к нам, встав в качестве буфера между мной и Чарли, как будто этот милый мужчина мог причинить мне вред.

— Почему бы тебе не пойти внутрь, Поппинс? Я присоединюсь к тебе через секунду.

Мой взгляд переместился с брюк Чарли на мужа. Мой рот все еще был открыт.

— Я… Он сказал, что у него нет с собой никаких документов. Нет бумажника. Слесарь не откроет ему дверь.

— Я не буду вызывать слесаря, — сухо сказал Риггс.

Он что, собирался вломиться в квартиру Чарли? Это была ужасная идея. Чарли, как и я, снимал квартиру.

— Риггс, ты не можешь… — начала я, но тут увидела решительное выражение его лица. Мои плечи опустились. — Я буду внутри.

— Спасибо, — сказали они оба в унисон.

Одинаковый тон. Тот же голос. Тот же низкий гул.

Я повернулась, чтобы снова посмотреть на них, моргая. И вдруг я увидела нечто очень ужасное и потенциально очень разрушительное. И к тому же невероятное.

Ты смотрела слишком много мыльных опер. В реальной жизни звезды так не сходятся. Только это был бы не случай схождения звезд. Скорее, это будет сверхновая, полная взрывов и многочисленных жертв.

— Ну? — Риггс ворчал от досады, несомненно, желая помочь Чарли без моего присмотра.

— Так. Я ухожу.

Я закрыла за собой дверь в квартиру и прижалась к ней спиной, задыхаясь.

Я была в шоке от своего нового открытия.

21

РИГГС

Выбить дверь Чарли было проще простого. Мне даже не понадобился импульс. Удар ногой спереди сделал свое дело, и я почувствовал себя Кио-форсером. Выяснить, что заставило его растеряться, попытаться отпереть дверь и наложить в штаны, было делом невозможным.

— Эй, Чарльз, ты сегодня немного выпил? — спросил я, входя в его маленькую квартирку и поддерживая его под локоть.

Он покачал головой.

— Нет. За последние несколько дней — ни разу. — Вот черт. Было бы здорово, если бы он был просто неряшливым пьяницей.

Давай я принесу тебе воды и адвила. Сейчас вернусь. — Я усадил его на диван.

Его квартира была вполне приличной, если судить по стандартам манхэттенской дыры. Куча интересных книг по географии и истории, классные предметы искусства, которые он явно собирал по всему миру. Такое место было бы и у меня, если бы у меня не было аллергии на рутину.

— Конечно… ах, спасибо. — Чарли сел на диван и уставился на свои руки, упершись локтями в колени.

Я направился в его ванную, прямо к аптечке. Дело было не в том, чтобы достать ему обезболивающее. Нужно было покопаться в его дерьме и выяснить, какие таблетки он принимает. Возможно, он пропустил несколько таблеток, и именно это вызвало этот приступ.

В ванной я порылся в его аптечке. Ксеназин, Зипрекса, Клонопин… Я никогда раньше о них не слышал. Мне нужно было дать ему «Адвил», пока он не начал интересоваться, не сру ли я, и сразу после принимаю душ.

Я вернулся с двумя таблетками «Адвила» и водой. Чарли проглотил все. Некоторое время он молчал. Я подумал, не помочь ли ему сходить в душ, но потом решил, что он просто смутится, если я предложу. Лучше проигнорировать пятно между нами. Пятно, между прочим, наверняка зудело и уже начинало пахнуть.

— Есть ли кто-нибудь, кому я могу позвонить? — Я сел в кресло напротив него.

Он покачал головой.

— Нет. У меня никого нет. Как же это жалко.

— Прекрати жалеть себя, Чарли. — Это было похоже на взгляд в зеркало через тридцать лет. Мне не нравилось то, что я видел.

— Я не жалею себя. — Он улыбнулся. — Я заслуживаю одиночества.

Несмотря на то, что я говорил себе, что мне наплевать, я все же остался с Чарли на пару часов. Я приготовил ему миску хлопьев и кофе, записал свой номер и прикрепил его на холодильник, а потом немного прибрался в квартире, чтобы ему не пришлось этого делать.

— Тебе нужно что-нибудь еще, прежде чем я уйду? — Я стоял в дверях. По правде говоря, я хотел как можно скорее вернуться к Даффи и проведать ее. Ей нравился старик, и она выглядела расстроенной, увидев его в таком состоянии. Было крайне неудобно, что жена, которую я считал мелкой, жадной до денег зазнайкой, так сильно переживала за своего старого соседа.

— Нет, — сказал Чарли. — Ты уже сделал больше, чем я заслуживаю.

— Господи, Чарльз. Много драматизма? Ты не убивал мою кошку.

Я закрыл за собой дверь и покачал головой.

Засранец был слишком сентиментален для своего же блага.

Я проведал Чарли через несколько дней после инцидента в коридоре. Он выглядел не в себе, но не настолько, чтобы обмочиться или забыть, где живет. Тем не менее, он был раздражительным и задумчивым, что не давало мне покоя. Может, пришло время сделать шаг вперед и действительно что-то сделать для кого-то еще? От этой мысли меня подташнивало. В то же время искушение предложить ему помощь было как никогда велико. Дурацкое чертово сердце. Оно пролежало в спящем состоянии почти сорок лет и вдруг ни с того ни с сего решило бороться за всех бездомных в Нью-Йорке. Ежегодно жертвовать огромные суммы денег в благотворительные фонды и получать за это налоговые льготы было гораздо удобнее. Я хотел вернуться к этому.

К слову о бродягах, у меня был еще один острый вопрос — Даффи.

В итоге я «нанял» свою жену еще на три дня — жест доброй воли, который я никогда раньше не делал. Если Даффи и подозревала, что должность не настоящая, она ничего не говорила. Я заплатил ей наличными, поскольку технически она не могла работать. И хотя было смешно, что Discovery станет финансировать мою помощницу за две тысячи в день, она не знала, что две тысячи — это такие деньги, которыми мой восьмидесятилетний дворецкий мог бы подтереть свою задницу, если бы я пожелал иметь такую помощницу.

Она явно нуждалась в деньгах, а я, очевидно, был настолько затюкан, что счел нужным начать платить ей за то, что она просто существует.

Даффи на самом деле была хорошим работником, хотя мне и приходилось вытаскивать задания из своей задницы, чтобы она была занята.

С того самого первого раза в ее комнате, когда мы чуть не спалили здание, я только и делал, что вставлял свой член в любую дырочку ее тела, которая была готова принять меня. Мы занимались этим как кролики. В квартире, в заброшенных тюрьмах, в арендованной машине, чтобы добраться до этих тюрем и обратно. Какая-то часть меня хотела водить ее в места — рестораны, кино, пикники, отпуска — только для того, чтобы мы могли там трахаться, но это было слишком близко к реальным отношениям, и, видимо, то, что я лег с ней в постель, не лишило меня всего серого вещества.

Только 99 процентов.

22

РИГГС

— Как я выгляжу? — Даффи вышла из своей комнаты, кутаясь в одно из своих платьев. Меня убивало, что она прячет свои изгибы в блузках с рюшами и странных нарядах, больше подходящих для подиума. И я говорю не о подиуме Victoria’s Secret. Я говорю о дизайнерском дерьме, которое я видел, когда случайно попадал на канал «Мода» посреди ночи, будучи подростком, в надежде застать там «сползание». Странные, асимметричные, с острыми краями платья, которые заставляли задуматься, сколько травки курил дизайнер перед тем, как отправить свои эскизы.

Неужели она не могла наполнить свой шкаф юбками-карандашами и съедобными стрингами? Что за золотоискательница она была?

Очевидно, ужасная.

Но она вертелась в своей крошечной гостиной, выглядела обнадеженной, и я отказался убивать ее настроение.

— Да, платье очень… — Я прочистил горло. — Нарядное.

Я обмяк на диване, поглаживая свой член через трусы. Я все еще спал на диване, что было хорошо для нас обоих, потому что это заставило нас вспомнить, что существует красная линия, сделанная из гребаной лавы, и мы оба не имели права ее пересекать. — Куда ты сегодня собралась?

— В „Социальный круг“. — Она нервно прикусила губу, ее фиолетовые глаза блестели. — Это эксклюзивный социальный клуб для богатых и знаменитых. Они ищут помощника управляющего. Отличная зарплата. Превосходные льготы. И, конечно, это игровая площадка для тех мужчин, которых я хочу заарканить, так что Петух наконец-то может оказаться не у дел.

— Ты им понравишься, — сказал я и серьезно добавил, продолжая трогать свой член, на случай если она заметит и захочет покататься на нем перед собеседованием. — Ты трудолюбивая, очень мотивированная, не говоря уже о том, что чертовски сногсшибательная. Большинство мест просто не в состоянии спонсировать тебя в кратчайшие сроки.

— Я знаю. — Она вздохнула, затем подошла к полке с обувью и достала пару туфель на каблуках. — Это так чертовски обидно.

Предложение о том, чтобы она работала на меня полный рабочий день, было на кончике моего языка. Особенно сейчас, когда она ходила по магазинам в поисках следующего талона на еду. Я мог бы платить ей под столом, брать ее с собой по всему миру, трахать ее и работать с ней. Четырехкратный выигрыш в моих книгах, да и вообще довольно приятное соглашение. Единственное, что меня останавливало, — это осознание того, что она мне надоест максимум через несколько недель. Я всегда так делал.

Хорошо, что Даффи ничего от меня не ждала. Когда мы не работали вместе и не трахали друг друга, мы были просто соседями по комнате, которые хорошо ладили. Ничего больше. И ничего меньше.

— Ну… — Она выдохнула воздух. — Пожелай мне удачи.

— Сломай но… неважно. — Я покачал головой. — Это будет кошмар — прибить тебя. Желаю удачи (прим. «Сломай ногу» — это подбадривающее пожелание удачи).

Она закатила глаза, схватила свою сумочку и шлепнула меня по плечу.

— Проверь Чарли, ладно?

Застонав, я сполз с дивана и поковылял к холодильнику.

— Конечно. Почему бы и нет. У меня же нет работы.

— Эммет ничего не говорил о фотографиях? — Она повернула голову, чтобы проследить за мной, пока я открывал холодильник.

— Говорил. — Я достал молоко и выпил его прямо из пакета.

— Ну? — Ее фиолетовые глаза загорелись. Мне нравилось, что она искренне переживает.

— Они были идеальны. — Я вытер рот рукой, а затем вернул молоко в холодильник. — Но теперь мне нужно что-то еще, чтобы занять себя. Я чувствую клаустрофобию.

— Скоро он даст тебе другой проект. — Ее лицо выражало сочувствие и надежду. — И скоро все это закончится, и ты сможешь вернуться к путешествиям по миру.

Когда Даффи не было в квартире, у меня появилось много свободного времени. Я спустился вниз, сделал несколько покупок для нашего соседа, требующего большого ухода, и постарался не обращать внимания на свой зуд, связанный с путешествиями. Единственный способ его унять — сесть на самолет и улететь отсюда. Но я обещал Даффи, что буду здесь, чтобы помочь ей с оформлением визы. Ответственность — это хреново.

Вернувшись в здание, я зашел в закусочную и купил Чарли кофе и яблочный пирог. Затем я поднялся проведать старика. Я постучал в его дверь, чувствуя себя персонажем гребаного ситкома из семидесятых. Соседские визиты не очень-то вязались с жизнью рок-звезды. Он не ответил.

Возможно, он куда-то вышел.

…но также возможно, что он просто запылился.

Подавив ворчание, я снова постучал в его дверь.

— Чарли, это Риггс. Открой.

Ничего. Это было не похоже на Чарли, который обычно падал ниц, когда я приходил, словно я Папа Римский или что-то в этом роде. Я нажал на дверной звонок, испытывая одновременно беспокойство и злость на себя за то, что мне наплевать на все это.

— Открывай, Чарльз, или я вышибу эту дверь. Надо поддерживать традицию.

Казалось, половина моего времени в этом здании уходила на то, чтобы сносить двери, а потом платить за их установку. Существует ли олимпийский вид спорта для таких вещей?

Когда ответа так и не последовало, я отпустил бумажные пакеты, сделал шаг назад, разогнул плечо и ударил по двери. Хлипкая дверь распахнулась. Я перешагнул через коричневые пакеты, которые ранее оставил на полу, и вошел внутрь. Прошло всего двенадцать часов с тех пор, как я в последний раз проверял его, а здесь уже воняло.

О, черт, если он умер, я застряну здесь навсегда, отвечая на вопросы полиции.

Оглядевшись, я с облегчением убедился, что запах серы исходит от вареных яиц, которые он оставил на прилавке, а не от его разлагающегося тела.

— Чарли? — спросил я, передвигаясь по квартире. Она была больше, чем у Даффи, но все же достаточно маленькой, чтобы обойти ее менее чем за две минуты. — Ты, больной урод, кто варит яйца и держит их на прилавке?

Я зашел в его спальню. Пусто. Я бросился в ванную и открыл дверь. С другой стороны на нее давило что-то твердое и тяжелое, из-за чего ее было трудно открыть до конца.

Черт.

Осторожно протиснувшись в щель в двери, я перешагнул через… что это, черт возьми, было? Ногу. Я посмотрел вниз. Чарли лежал на полу, глаза его были закрыты, руки раскинуты, словно он лепил снежного ангела. Он выглядел молодым и старым одновременно.

Если бы он умер, Даффи была бы очень огорчена. И если честно, я бы тоже расстроился.

Я присел и провел пальцами по его носу. Его горячее дыхание пронеслось над ними, слабое, но все же. Я облегченно вздохнул.

Я достал мобильный телефон и покачал головой.

— Тебе повезло, что я вызываю «скорую», а не полицию. Я бы убил тебя вдвойне, если бы ты так испортил мне день.

Следующий час прошел быстро. Чарли увезли в больницу на машине скорой помощи. Он все еще был без сознания, и парамедики сказали мне, что не имеют права сообщать мне какую-либо информацию о его здоровье, поскольку я не являюсь ближайшим родственником, но что я могу навестить его, как только он окажется в больнице. Они также сказали, что я «поступил правильно». Как будто можно было сделать что-то еще, когда находишь своего соседа без сознания на полу.

Я отправил Даффи сообщение, сообщив ей о случившемся, а затем отправился в «Пивоварню». Этот бар был хорош тем, что открывался в полдень, а значит, напиться в хлам было не только легко, но и легитимно.

Я уже пил третью порцию, когда мой телефон зажужжал от входящего звонка. Я достал его из кармана и нахмурился. На экране высветилось имя Гретхен. Я не мог игнорировать ее вечно, потому что зрелость или что-то в этом роде. К тому же мне было что ей сказать.

— Привет, Риггс! — Она говорила как солнышко, как будто мы и не расставались после того, как меня заставили жениться на ее помощнице, которую она потом унизила в последний день работы в офисе. — Как поживаешь, дорогой?

— Тебе имплантировали личность, когда ты в последний раз ходила на липосакцию? — Я прислонился к барной стойке, прищурившись. — Ты говоришь очень…

— Счастливо? — щебетала она.

— Мило, — поправил я.

— Разве это не хорошо? — Похоже, она была за рулем. Или, что более вероятно, ею управляют.

— Нет. — Я поднял пиво и поднес его к губам. — Я наслаждался твоим гневом в постели и никогда не задерживался на разговорах.

Она издала пронзительный смех.

— Клянусь, что за вещи вылетают из твоего рта.

— То, что попадает в твой, — ответил я.

Это заставило ее смех утихнуть.

— Где ты?

— На своем обычном месте. — Она знала о «Пивоварне», потому что до того, как она переехала в Вашингтон, каждый раз, когда я бывал в Нью-Йорке, у нас была договоренность. Мы встречались здесь, а потом шли к ней домой.

— Отлично. Я уже еду. — Она повесила трубку.

Она была в Нью-Йорке? А что случилось с Вашингтоном? Может, президент понял, что у нее радиоактивная личность и соответствующее отношение.

Десять минут спустя Гретхен сидела рядом со мной и выглядела как бомба, которой я так наслаждался все эти годы. Интересно, что сейчас она меня ничем не привлекала.

— Я думал, ты в Вашингтоне, — сказал я, размышляя, не сломался ли мой член. Гретхен никогда не заставляла меня напрягаться. Было что-то в ее безапелляционной безжалостности и шести тренировках в неделю, что напрямую говорило с моим членом, который был заядлым слушателем.

— Да. — Она повернулась ко мне, продемонстрировав серьезные ноги через серую юбку-карандаш. У нее был такой сексуально-секретарский вид. — Разве ты не собираешься спросить, как работается в Белом доме?

— Как работается в Белом доме? — Мой голос был настолько ровным, что им можно было резать гребаный салат.

— Отлично. — Она облокотилась на мою руку. — Замечательно. Президент — настоящее сокровище. Такой милый человек. Такой мягкий. И он поет мне дифирамбы.

Не было никакого приятного способа сказать ей, что мне плевать на то, что президент собирается развестись с женой и жениться на ней, поэтому я перевел разговор туда, где это было важно.

— Так что привело тебя в Нью-Йорк?

— Встречи, одна за другой. — Она вытерла невидимый пот со лба. — Одна из моих встреч отменилась, и я подумала, что мы могли бы наверстать упущенное. Мы не разговаривали уже несколько недель! Почему так, напомни мне?

— Потому что ты сука? — предложил я, вспомнив, как она обращалась с Поппинс. — А еще потому, что мы разговариваем только тогда, когда один из нас в городе и хочет трахнуть другого.

Она кивнула, указав руками на свое тело.

— И вот я здесь.

Я моргнул, прежде чем откинуть голову назад и рассмеяться. Мнепотребовалось целых две минуты, чтобы успокоиться. И все эти минуты она сидела и смотрела на меня с выражением растерянности и раздражения.

— Хочешь трахнуться? — спросил я, наконец.

Она поджала губы.

— Не делай вид, будто мы не занимались этим годами, Бейтс.

— Занимались. — Я сделал глоток пива. — Но не забываешь ли ты одну маленькую, крошечную деталь?

Она приподняла бровь.

— Просвети меня?

— Я женат.

— Женат! — Теперь настала ее очередь смеяться. — Пожалуйста, Риггс. Мы оба женаты только по бумаге.

— Но ты ведь помнишь, как падала на колени, умоляя меня жениться на твоей помощнице?

Я начинал терять терпение. Мы не обсуждали ее маленькую разборку с Даффи все недели, прошедшие с тех пор, как она произошла, а теперь она хочет, чтобы я упал с ней в постель?

Гретхен взмахнула длинными ресницами, и я только и успел подумать, что ее глаза были скучно-голубыми, а не экзотически-фиолетовыми.

— Да. По договоренности.

— Ну, мы уже договорились.

— Не для того, чтобы спасти мою задницу, это точно. — Она начала сбрасывать свою милую шараду и показывать себя во всей красе. — Что-то еще заставило тебя сказать «да». Ты дал понять, что тебе наплевать на меня и мою карьеру в ту ночь, когда она нас застукала.

— Неважно, почему. Важен сам факт того, что я это сделал.

— Опять. — Она потягивала вино через сжатые губы. — Как это важно? Брак не настоящий!

— Это важно, потому что я не собираюсь изменять своей жене, которая ждет визу в США, только для того, чтобы помочить свой член, — пробурчал я.

Теперь, когда я высказал это, я понял, что не трахался ни с кем, кроме Даффи, с той ночи, когда она застала меня с Гретхен. Не то чтобы я считал правительство США полицией нравов. У половины политиков были романы, скандалы с наркотиками, секс-видео и вождение в нетрезвом виде. Но не нужно было нагромождать еще больше трудностей на операцию: Получение визы Даффи.

Между тем лицо Гретхен выглядело так, будто она вот-вот расплавится в своем винном бокале. Отвращение еще не все сказано. Она выглядела так, словно я только что сообщил ей, что заразил ее гонореей.

— Не говори мне… — Она нежно коснулась своей шеи. — Что у тебя с ней роман?

— Разве можно завести роман с кем-то, на ком ты женат? — задался я вопросом. — Это все равно что быть приятелем своей девушки, нет? Это все запекается в пироге.

— Значит, это «да»!

— Это «без долбаных комментариев», — поправил я. Затем, понимая, что Дафна может истечь кровью, если подумает, что ее босс знает, что она пробует ее остатки, я добавил: — Мне должно быть так повезло.

Гретхен поднялась со своего места, качая головой, с расширенными глазами.

— Нет, нет. Не надо мне этого говорить. Не может быть, чтобы ты не занимался с ней сексом. Вы что, живете вместе?

Чувствуя легкое беспокойство, что Гретхен собирается нас раскрыть, я тоже встал. Я схватил бумажник и бросил купюры на барную стойку, чтобы покрыть оба наших счета.

— Не забывай, что вся эта заварушка началась из-за того, что ты боялась, что Даффи побежит в прессу и сдаст нас, — предупредил я.

— Ты не ответил на мой вопрос. — Она преградила мне путь к выходу своим телом. Как будто это могло помочь, если бы я хотел проехать мимо нее на бульдозере.

— Ты не ответила на мой невысказанный вопрос, — возразил я.

Ее ноздри вспыхнули, и она сделала шаг назад.

— Ты спрашиваешь, не сделаю ли я что-нибудь, что повредит шансам Дафны на получение визы?

— Я в этом уверен. — Я сложил руки на груди.

— Ну, нет. Я не такой человек. Но теперь, когда у меня есть государственная работа и правила, которые нужно соблюдать, я не могу допустить скандала. Я оставляю за собой право…

Я поднял руку.

— Прекрати. У тебя нет никаких прав. Никаких. Ты потеряла свои права, когда решила трахнуться с кем-то, кто не был твоим мужем. Ты будешь держать рот на замке и не лезть в нашу жизнь.

Нашу жизнь? Что я говорил? У нас не было совместной жизни.

— Или? — Она наклонила подбородок вверх, ее глаза сузились.

Серьезно?

— Или это я буду петь прессе о нашем романе. Я не пожалею ни одной детали, Гретхен. Реквизит, частота, лица, которые ты делаешь, когда кончаешь… — Я распустил злобную, лукавую ухмылку. — Поверь, я могу быть очень разговорчивым, когда меня попросят.

Она сделала еще один шаг назад, ее глаза сверкали от ярости.

— Не могу поверить, что эта сучка тебя поймала.

Я схватил свой телефон, набравшись дерьма на весь день.

— В этой истории есть только одна сука, и я смотрю на нее прямо сейчас. Может, Даффи и не всем по вкусу — да кто в этом мире по вкусу? — но то, что ты сделала с ней в последний день ее работы, непростительно. И самое ужасное… — Я покачал головой, усмехаясь. — То, что ты даже не попросила прощения. Твой нарциссизм выглядел очень хорошо вблизи, когда мы трахались, но со всех остальных сторон? Это действительно уродливо. Счастливой жизни, Гретхен. А лучше — не надо.

С этими напутственными словами я толкнул дверь и направился к метро. Я знал, что Гретхен больше никогда не свяжется со мной. Ее эго было слишком велико, чтобы выдержать такой удар. И это хорошо, потому что ее самолюбие тоже было слишком хрупким, чтобы пережить интервью, которое, как она знала, я дам газете Enquirer, если она каким-то образом испортит визу Даффи. Мне нечего было терять.

Или она так думала.

Потому что теперь я начал задумываться… а было ли мне что терять?

Могла ли Даффи быть моей?

Не знаю, идиот, а может? Потому что, насколько я знаю, она до сих пор говорит о Петухе в настоящем времени и строит планы, как устроиться на работу куда-нибудь, где она сможет стать миллионершей.

Одно я знал точно. У меня были чувства к жене. Они не всегда были положительными, но они существовали.

И это становилось очень большой проблемой.

23

РИГГС

Позже в тот же день я отправился в больницу навестить Чарли.

Даффи помогала своей подруге Лауре, отвозя ее кошку к ветеринару, так как у нее в последнюю минуту была презентация. У Лауры, а не у кошки. По телефону она очень расстроилась, что не смогла приехать раньше, и пообещала навестить его вечером, как только закончит.

Я сказал ей, что буду держать ее в курсе событий, и избавил ее от упоминания о моей сегодняшней встрече с Гретхен. Какой смысл разрывать старую рану? Не то чтобы у меня были какие-то новости. Гретхен все еще была сволочью.

Вместе со мной для моральной поддержки, а точнее, для того, чтобы мы все потом надрались в хлам, пришли Кристиан и Арсен. Большинство людей побоялись бы встретить незнакомца в уязвимом состоянии. Но эти двое не дрогнули при виде несчастья.

— Я хочу увидеть человека, который заставляет Риггса ходить за продуктами, — объяснил Кристиан, прогуливаясь по коридорам больницы в костюме от Tom Ford. — Невозможно представить, что тебе есть дело до того, с кем ты не планируешь спать.

Хорошо, что я не стал рассказывать им о своих связях с женой. Во-первых, мне не хотелось услышать от них «я же говорил». Во-вторых, я странно оберегал Дафну и ее личную жизнь, особенно после того, как она стала вирусной после встречи со мной. Дважды.

— Я способен чувствовать, — запротестовал я, с досады сжав челюсти.

— Только без презерватива, — усмехнулся Арсен. Кристиан хмыкнул. — Да что с ним такое? — поинтересовался Арсен.

— Не знаю. — Я остановился перед номером комнаты Чарли и постучал в нее. — Полагаю, сейчас мы это выясним. Он должен быть в сознании.

— Входите.

Я услышал голос Чарли и толкнул дверь.

Чарли сидел прямо в своей кровати, белый, как колорадское Рождество, но выглядел лучше, чем я видел его на прошлой неделе.

— Привет, Р. — Его лицо расплылось в усталой улыбке. — Спасибо, что пришел. И ты привел друзей. — Его глаза просканировали двух мужчин позади меня. — Как… неуместно.

Кристиан и Арсен хихикали позади меня.

— Тот, что в несносно дорогом костюме, — Кристиан. — Я протянул руку в его сторону, зевая. — А тот, кто выглядит как вампир и не нуждается в костюме за шесть тысяч, чтобы чувствовать себя лучше Бога, — Арсен. Они мои лучшие друзья.

Они оба потянулись, чтобы пожать ему руку.

— Как Даффи? — Чарли повернулся ко мне.

— Как Даффи? — повторил я, доставая свой набор для укурки и закручивая ему косяк. Конечно, ему было больно. Я мог бы вывезти его отсюда, чтобы он быстро покурил. — Я нашел тебя в отключке в ванной. Расскажи мне, как ты себя чувствуешь.

— Во-первых, это, наверное, самая глупая вещь, которую кто-то делал в больнице. — Он показал на косяк, который я закручивал. — А во-вторых, я в порядке. Просто произошел небольшой несчастный случай. Такое случается.

— Не вешай лапшу на уши. Что с тобой происходит?

Чарли отвел взгляд.

— Ничего.

— Это из-за этих двоих? — Я подергал большим пальцем за спиной. — Потому что я могу их выгнать. Они привыкли к этому.

Чарли погладил свою внутреннюю щеку.

— Брось.

— Так плохо? — мягко спросил я.

— Хуже.

Должно быть, это последняя стадия. Мое сердце замедлило свой бег, тяжело стуча в груди. Если он не хотел говорить, я не хотел давить.

— Понятно. Больше никаких вопросов. — Я кивнул.

— Ценю это.

— Кроме одного, — поправил я, держа свой косяк в воздухе между нами. — Где твоя инвалидная коляска, придурок?

Потребовалось очаровать двух медсестер и пофлиртовать с одним врачом, прежде чем мне удалось получить инвалидное кресло для Чарли. Потом еще пятнадцать минут ушло на то, чтобы найти дорогу в общий сад. Он был почти пуст. Для нас это было лучше, так как я привез с собой «Голубую мечту», мою любимую траву. Поцелуй шеф-повара. Марихуана, отмеченная звездами Мишлен.

Я затормозил кресло Чарли и прислонился к искусственному растению, предоставив ему честь прикурить. Он сделал длинную затяжку, подождал, пока дым достигнет дна легких, затем выпустил, слегка кашлянув.

Он откинул голову назад и закрыл глаза.

— Не пробовал такую с двадцати лет.

— Косяк? — спросил я, удивившись. — Не нравится эффект?

— Наоборот. Мне нравится. Правда, не так сильно, как человек, в которого он меня превращает.

Я решил не лезть не в свое дело, ведь он и так имел дело с неизлечимой болезнью и тонной проблем, которые она влекла за собой. Я не мог не задаться вопросом, каково это — умирать в одиночестве, ведь именно это должно было случиться с Чарли. А однажды и со мной.

— Ну, теперь, когда у тебя есть загадочная болезнь, ты можешь быть тем, кем захочешь. — Я наблюдал за тем, как он пыхтит над своей сигаретой. — Плюсы смерти бесконечны.

Он засмеялся и закашлялся одновременно.

— Все имеет конец. В этом смысл жизни. — Наступило короткое молчание. — Итак. Как Даффи?

— Ты как собака с костью.

— Тогда дай мне мясо.

— Она в порядке. — Потом, когда он продолжал смотреть на меня и ухмыляться, я простонал. — Она придет к тебе сегодня вечером.

— Мне интереснее узнать, как ты относишься к тому, чтобы жить с ней. Вы, кажется, были близки, когда я встретил вас в коридоре на днях.

Мне понравилось, что его не смущало то состояние, в котором он находился в тот день.

— Она слишком молода. — Это было единственное, что я мог придумать, так как «Она слишком сильно хочет выйти замуж» звучало неубедительно, а «Я слишком боюсь обязательств» казалось слишком личным.

— Если уж на то пошло, ты слишком молод для нее. — Он наморщил брови, делая очередную затяжку.

Я рассмеялся.

— Ты собираешься передать мне этот косяк в этом веке?

— Не-а.

— Мои глаза пробежались по его лицу. — Тебе повезло, что ты умираешь, знаешь ли. Обычно я не настолько снисходителен.

— Повезло. — Чарли слабо кивнул.

После того, как он закончил, я отвез его обратно в палату и спросил, могу ли я захватить что-нибудь из кафетерия, прежде чем уйду. Чарли ответил, что не против. Все это время Кристиан и Арсен ждали на маленьком балконе комнаты.

Они захлопнули стеклянную дверь и вернулись внутрь, когда заметили, что я помогаю Чарли вернуться в кровать. Было что-то очень угнетающее в том, чтобы помогать этому большому, мускулистому мужчине делать что-то настолько тривиальное.

— Готов идти? — Кристиан похлопал меня по плечу.

— Да. — Я взглянул на время на своем телефоне. — Но я думаю, что мне пора домой.

— Домой? — Арсен поднял бровь. — Отличный выбор слова.

— Не читай в нем слишком много, — проворчал я. — Пока, Чарли.

— Пока, дети. — Чарли уже был поглощен журналом Discovery, который он пролистывал.

Мы втроем направились к лифту. Кристиан и Арсен обменялись взглядами.

— Кто должен ему сказать? — спросил Арсен с деловым видом.

Что сказать? Я был слишком занят, чтобы слушать его бредни.

— Не я. — Кристиан поднял руки. — Если у него случится душевный срыв, Арья будет ждать, что я проведу с ним время. Мне не хватает терпения. И сочувствия.

— У кого психическое расстройство? — спросил я, подумав, что они, должно быть, продолжают свой разговор с балкона.

— Ни у кого, — ответил Кристиан, в то же время Арсен сказал:

— У тебя, идиот.

— С чего бы это у меня было расстройство? — Мы все остановились у лифта.

Кристиан оглянулся через плечо на комнату, в которой мы только что оставили Чарли.

— Когда старик умрет.

Я бросил на него озадаченный взгляд.

— Он хороший парень, но расстройство — это слишком.

Лифт раздвинулся.

— Может, это моя судьба, — Арсен покачал головой, глядя вверх, — быть окруженным идиотами.

День становился все более дерьмовым.

Отказавшись от выпивки с друзьями, я направился обратно к Даффи. Когда я добрался до ее этажа, то не смог найти дверь. Не потому, что она исчезла, а потому, что ее ждали примерно восемьдесят тысяч гребаных роз, перегородивших путь во весь коридор.

Кто сделал такую глупость? Послал кому-то, живущему в крошечной квартирке в Нью-Йорке, тысячи роз, заполонивших все чертово здание? Но ответ был очевиден — Петух. Петух, которому никогда не приходилось жить в домах меньше четырех тысяч квадратных футов, даже в колледже, я уверен.

Повсюду были розы. Красные розы. Белые розы. Розовые розы. Желтые розы.

Розы не компенсировали тот факт, что мужчина трахался с кем-то еще в Таиланде. Или что он был в Таиланде, а не в Непале. Или что он бросил ее. Блин, если бы она приняла его обратно, то была бы самой большой идиоткой на планете Земля.

Нет. Это был бы ты. За то, что купился на свои фиктивные отношения.

При ближайшем рассмотрении я понял, что на каждой розе был лепесток с надписью

— Пожалуйста, прости меня. — Наверняка он посчитал это милым штрихом.

Каким-то образом мне удалось протиснуться и добраться до двери. Обычно, если какие-то пакеты оказывались снаружи, я заносил их внутрь. Но не в этот раз. У нас не было места, чтобы хранить все цветы Би Джея, которые я знаю, что испортил. Но даже если бы и было, я не собирался помогать ему.

Внутри на прилавке стоял контейнер Tupperware и лежала записка.

Я подошел к нему и взял записку.

Риггс,

Собеседование было прервано из-за ситуации с визой (все в порядке, я справилась), поэтому я успела заскочить в квартиру.

Я приготовила тебе фаршированные цукини. Ты не можешь жить на одних кабачках. Ешь. Это приказ.

Также звонили из кабинета невролога. Им пришлось перенести твою встречу. Пожалуйста, позвони им, чтобы перенести встречу.

Поппинс.

Это был тот жест, который действительно сделал это. Я не собирался избавляться от цветов Петуха. Но, видя, какой заботливой и по сути своей фантастической была эта женщина, я не мог допустить, чтобы она вернулась к этому придурку. Она была слишком хороша для него. Пришло время вмешаться и оказать миру услугу.

Я вышел на улицу и выбросил все розы. Засунул их в мусорный контейнер внизу.

Рано или поздно она узнает, что он прислал ей цветы и что я их выбросил, но не сегодня и, скорее всего, не завтра. Кроме того, сиюминутное удовлетворение от того, что я вмазал этому засранцу, стоило ее будущего гнева.

Я вернулся наверх и набросился на ее блюдо из цукини. На вкус оно все еще было слишком здоровым, чтобы я мог всерьез им наслаждаться, но, по крайней мере, это был не сэндвич с салатом.

Я заскочил в душ, вышел из него и подошел к дивану. Даффи оставила там свой iPad, вероятно, когда торопилась выйти и помочь Лауре с кошкой. Я поднял его, чтобы отложить в сторону. Это был старый добрый iPad, без автоматического пароля-аутентификатора.

Как только я взял его в руки, на экране вспыхнуло входящее сообщение. Должно быть, он был подключен к ее телефону.

Сообщение было от Би Джея.

Я возвращаюсь домой за тобой, Даффи.

24

ДАФФИ

Я возвращаюсь домой за тобой, Даффи.

Закатив глаза так сильно, что я была ошеломлена тем, что они не оказались в Хобокене, я провела пальцем, чтобы удалить сообщение. Альтернативой было ответить Би Джею что-нибудь язвительное в духе «Я знаю, что ты молодец, что приезжаешь, но мне бы хотелось, чтобы ты иногда отвечал мне взаимностью». В эти дни я ездила на поезде «О» не менее трех раз в день. Он всегда приходил вовремя и неизменно добирался до места назначения. Единственная причина, по которой я не стала выпячивать перед Би Джеем свои отношения с Риггсом, заключалась в том, что я не хотела сводить Риггса к простому отступлению. Он был намного больше, чем это.

И еще потому, что эти отношения, знаете ли, не были настоящими.

О последнем мне приходилось постоянно напоминать себе, когда я обнаруживала, что делаю для него женские дела. Готовить для него, обниматься с ним, рассказывать ему о своих самых темных секретах и самых озорных желаниях, пока мы были укутаны друг в друга, конечности сплетены, сердца бились в одном ритме.

Сунув телефон обратно в сумочку, я помчалась по коридору к больничной палате Чарли. Мне было стыдно за то, что я не бросила все дела и не помчалась к нему на помощь, когда узнала, что его госпитализировали, но сегодня позвонила Лаура и сказала, что ее котенок, Баби, упал с верхнего шкафа на кухне. Находясь на работе, она увидела его на камере видеонаблюдения, но не могла позаботиться о нем до позднего вечера. Мне захотелось покаяться за то, что в последние годы я вела себя с ней как дерьмо, и я поспешила ей на помощь.

Теперь я стояла перед дверью Чарли, боясь открыть ее и увидеть, что ждет внутри. Мало того, что мне очень нравился мой старый сосед, но если я действительно была права насчет того, кем он был для Риггса (что казалось маловероятным и в то же время таким невероятно очевидным), то передо мной вставала моральная дилемма.

Я постучала в дверь.

— Входи, Дафна.

Я толкнула дверь и стыдливо вошла внутрь. Чарли лежал на больничной койке, подключенный к всевозможным мониторам. Он выглядел бледным, болезненным и не в себе.

Я наклеила на лицо улыбку и вручила ему кусок пиццы с ананасами — его любимое блюдо — и банку колы.

— Лечебная нездоровая пища, — объявила я.

— Как раз то, что доктор прописал. — Его глаза загорелись, но все остальное осталось тусклым, и он свернулся на большой кровати, как цветок в книге.

Опустившись в кресло, я бросила на него укоряющий взгляд.

— Вам есть за что ответить, мистер. Ты должен был сказать мне.

Он кашлянул в кулак и принялся за пиццу, не сводя с меня глаз.

— Ты была занята в последнее время. К тому же я не афиширую свою болезнь на всеобщее обозрение.

— Я не об этом. — Я проследила за ним взглядом. Его движения были медленными и затрудненными. — Ты прекрасно знаешь, что я говорю не о твоей болезни. Хотя до этого мы тоже дойдем.

Он вздохнул, опуская пиццу на бумажную тарелку.

— Черт.

Значит, это правда. У меня в груди было такое чувство, будто кто-то пытается выжать ее досуха.

— Язык, — надменно сказала я. — Но да, «черт» отлично подходит для этого.

— Думаю, кто-то должен знать. — Чарли оглядел нас, словно убеждаясь, что мы действительно одни. — И я полагаю, что этим кем-то должна быть ты, поскольку ты единственный постоянный человек в моей жизни.

— Не говори так уныло. У тебя могла быть и худшая компания. Ты знаком с моим соседом по комнате? — Я подергала бровями.

Я настороженно следила за его реакцией. Он издал усталый смешок, но быстро остановился. Должно быть, это повредило его легкие. Я понятия не имела, почему он здесь. Я предположила, что это как-то связано с его эпизодом в начале недели.

— Мы можем поговорить об этом через секунду? — Он сглотнул, его лицо сморщилось от беспокойства. — Потому что то, что у меня… это плохо, Даффи. Очень плохо.

— Отравление алкоголем — это плохо? — спросила я. Его перевели из отделения скорой помощи в отделение интенсивной терапии, но я все еще не понимала, для чего он здесь.

— Нет.

— Рак?

Он покачал головой.

— Болезнь Хантингтона.

Мой позвоночник напрягся. Болезнь Хантингтона? Название было знакомым, но я ничего о ней не знала. Только то, что она довольно редкая и смертельно опасная.

— Ты выглядишь настолько удивленной, что можно подумать, будто я сказал тебе, что беременный. — Он потянулся к тумбочке, чтобы открыть банку колы. — Если вкратце, то это болезнь, при которой нервные клетки в мозге постепенно разрушаются, пока ты не сможешь двигаться, думать или говорить.

— То есть… как склероз, — пробурчала я.

Чарли мягко улыбнулся.

— Нет, склероз, по крайней мере, не затрагивает твой разум. Твой здоровый разум, по сути, заперт в теле, которое разрушается. Болезнь Хантингтона — это нечто большее. Она лишает тебя разума и тела.

У меня было так много вопросов. Столько всего я хотела узнать. Но главное, что стояло передо мной, — это осознание того, что Чарли умирает. Умирает и одинок. Единственными, кто навещал его, были Риггс и я, а мы жили по соседству.

— Как давно ты страдаешь от этого? — Я спрятала руки между бедер, чтобы он не видел, как я дрожу.

Он выдохнул воздух, подняв взгляд к потолку.

— Наверное, около шести лет, я бы сказал.

— Я никогда не видела, как ты выглядишь… э-э… — Я замялась. Я не была уверена, что это предупреждающий знак.

— Да, — сказал он, и я заметила, что его речь была медленнее, чем обычно. — Я хорошо принимал лекарства, ходил на прием… все делал правильно. Я даже перестал путешествовать, потому что мне нужно было быть рядом с медицинским персоналом. — Его глаза блестели от непролитых слез, и теперь он посмотрел на меня, но я почти жалела, что он этого не сделал. Его страдания высасывали из меня весь солнечный свет, который я еще хранила. — То, что ты этого не видела, не значит, что этого не было. Я прошел через все этапы. Большие и маленькие. Провалы в памяти, неуклюжесть, мышечные спазмы, нарушение речи.

— Как ты это скрывал?

— Я хорошо научился ускользать, когда это было необходимо. — Он мрачно улыбнулся. — Я исчезал для тех немногих, с кем общался. И я не всегда испытывал такую боль. Время от первого симптома болезни Хантингтона до смерти составляет от десяти до тридцати лет. Какое-то время я уклонялся от реальных неприятностей. Похоже, они наконец настигли меня.

Я закрыла глаза, сделав глубокий вдох. Вот почему он обмочился в тот день. Он почти не контролировал свои мышцы. Мне потребовалось все, чтобы не заплакать.

— Ты справлялся с этим один в течение шести лет? — Я сжала губы, чтобы не расплакаться.

Он попытался кивнуть.

— Хотя каждый год казался десятилетием.

— И что же они собираются сделать, чтобы помочь тебе здесь? — потребовала я, поднимаясь на ноги. — Многое предстоит сделать. До этой недели ты был практически здоров!

Он посмотрел на меня с сочувствием, как будто я полностью отрицала свою вину.

— Я не был в порядке, и они мало что могут сделать. Болезнь Хантингтона неизлечима. Можно замедлить развитие болезни и иногда управлять ею, но я уже делал это раньше. Больше это не работает. Боюсь, это мой последний шаг.

— Как ты можешь так говорить? — Я начал бешено вышагивать по комнате. — Ты только что приехал!

— Это не первое мое пребывание в больнице, — признался он. — Помнишь все те разы, когда я говорил тебе, что уезжаю из города?

Мои глаза вспыхнули. Чарли время от времени писал мне, что не может прийти на наши еженедельные посиделки, потому что его нет дома. Я никогда не ставила под сомнение его оправдания. Он был лихим, космополитичным мужчиной. Я полагала, что он ездит в командировки, чтобы повидаться с друзьями и семьей, а не лежать в темной больничной палате в одиночестве.

— О, Чарли. — Я закрыла рот рукой. Несмотря на все мои усилия, из глаз потекли слезы. — Не волнуйся. Мы вытащим тебя отсюда…

— Даффи. — Его голос стал резче. — Послушай меня. На этот раз я не выберусь отсюда живым. А если и выберусь, то сразу в хоспис. Я тяну с этим последний год. Мне не становится лучше, ангел.

— Как ты мог так быстро сдаться? — Я по-детски хныкала, огонь горел в моих легких.

— Я устал. — Он опустил взгляд на свои пальцы, которые были скрючены, как креветки. — И мне больно. Все это чертово время. Я просто хочу, чтобы это прекратилось. Я готов к тому, чтобы это прекратилось. Даже если бы я не был… — Он тяжело вздохнул. — Наши легкие? Они тоже мышца. Уверен, ты это знаешь. Мои замедляются, и мне становится трудно дышать. Сейчас я дышу на тридцать процентов. Что… не очень хорошо.

— А как насчет пересадки легких? — Я наклонилась вперед, сжимая его руку.

Чарли засмеялся, потом закашлялся.

— Я не молод, и у меня смертельная болезнь. Я никогда не смогу претендовать на это. — На мгновение в комнате воцарилась тишина. — Прощаться тяжело, ангел, я знаю. Но именно это делает прощание таким значимым.

Я зарылась лицом в свои руки и начала безудержно рыдать. Когда я только вошла сюда, я не могла представить, что Чарли скажет мне что-то подобное.

Я думала, что он признается в том, что слишком много пьет, или в мини-сердечном приступе, который наконец-то подтолкнет его в правильном направлении — к трезвому образу жизни и питанию без заморозки. Я была совершенно не готова к тому, что он только что обрушил на меня.

— Ты сказал, что это конец. — Мои рыдания немного утихли. — Насколько ты близок к этому концу?

— Еще несколько недель. Может быть, месяц? Я уже связался с хозяйкой и сказал ей, что квартира в ее распоряжении.

Я стонала в ладони, понимая, что должна быть сильной ради него, и все равно стыдливо позволяя себе сломаться. Мои мысли закрутились в беспорядочный узел. Он был слишком молод. Слишком хорош, чтобы умереть. Он был моим единственным другом в Нью-Йорке. И если мои подозрения верны… у него было еще столько всего, ради чего стоило жить. Целый человек, которому он мог бы посвятить свою жизнь.

Словно прочитав мои мысли, Чарли прочистил горло и попытался почесать плечо.

— Теперь о том, что мы собирались обсудить…

Я заставила себя поднять глаза. Я была в ярости от того, что не обратила внимания на мелкие улики. На его ограниченный диапазон движений. На то, как он иногда говорил невнятно. На то, что он забывал элементарные вещи, которые я рассказывала ему о своей жизни.

— Это насчет Риггса. — Он поморщился.

Меня затошнило от страха, когда я собрала в голове всю картину.

— Хантингтон… — Он тяжело сглотнул. — Это наследственное заболевание.

Я закрыла глаза.

Это было его признание.

Его подтверждение того, что моя теория верна.

Было безумием не замечать этого, хотя на бумаге Риггс и Чарли были из разных штатов, мест, побережий и происхождений; если поместить их обоих в одну комнату, они выглядели как зеркальное отражение друг друга. У них был одинаковый рост, одинаковое телосложение, одинаковые золотистые волосы. Одинаковые глаза — голубые с золотистыми прожилками вокруг зрачков, похожими на крошечные нефтяные пятна, и одинаковый римский нос. Они говорили одним и тем же низким, сексуальным баритоном. Они оба двигались, как пантеры в саванне, настигающие свою следующую добычу. Они увлекались одними и теми же вещами: природой, фотографиями, экстремальными видами спорта. Они пили один и тот же алкоголь, у них были одни и те же тики и один и тот же затягивающий смех. В их случае природа и воспитание имели однозначный ответ: природа. Они прожили всю жизнь врозь, но при этом были практически однояйцевыми близнецами.

Мои мышцы напряглись.

— Когда ты узнал?

Чарли откинул голову назад, выглядя страдающим.

— Что он мой?

— Да.

— В ту самую первую секунду. В тот момент, когда он проскользнул через входную дверь нашего здания. Это было похоже на взгляд в зеркало тридцатилетней давности. Это выбило из меня дух. Все последующие разы я ждал, что он скажет что-нибудь об этом. Но он так и не сказал.

— Но ведь он вряд ли мог знать, не так ли? — В меня хлынул новый гнев, и я на мгновение забыла, что Чарли болен. — С чего бы ему вообще об этом думать?

— Ты права, — мрачно сказал он. — Не должен. Он вообще не должен думать обо мне.

Внутри меня закрутилась лавина вопросов — почему он ушел? Почему он никогда не искал Риггса? Что произошло в ночь смерти матери Риггса? Но в конечном итоге я не имела права знать что-либо раньше Риггса. Даже затевая этот разговор, я чувствовала себя предательницей по отношению к нему.

— Когда ты собираешься ему рассказать? — Мой голос стал металлическим и холодным.

— Что? — Его глаза расширились. — Никогда, ангел. Почему я должен так поступать с ним?

— Потому что ты его отец! — прорычала я. — Он заслуживает того, чтобы знать.

— Он никогда не простит меня. И за то, что бросил его, и за то, что рассказал ему. — Подбородок Чарли дрогнул. Я не могла отрицать, что он, вероятно, прав. — И я бы не стал его винить. Какой смысл рассказывать ему? Больше душевной боли? Больше разочарований? Он и так неплохо устроился. Я всегда знал, что у него все будет хорошо, с его дедом и всем остальным, но Риггс превзошел все мои ожидания и сам стал выдающимся художником.

Что он имел в виду, говоря о своем дедушке? Почему он знал, что с Риггсом все будет хорошо? Прежде чем я успела спросить, он продолжил.

— А Риггс не хочет знать. Если бы он знал, то легко бы нашел меня. Хотя Эбби не записала мое имя в его свидетельство о рождении, она дала своему отцу мое полное имя. Все, что ему нужно было сделать, — это спросить. Забавно, но я всегда предполагал, что он так и сделает.

Эбби. Мать Риггса. Женщина, которую я ненавидела каждой частичкой своего тела.

Я сжала губы, пытаясь сохранить спокойствие.

— Оба его деда умерли, когда он был маленьким.

Лицо Чарли стало таким же бледным, как и стены за его спиной. Он выглядел разорванным на части. Какая-то часть меня хотела, чтобы ему было больно за то, что он сделал с Риггсом. Другая хотела плакать, потому что ему было больно. Эмоции действительно были довольно сложным испытанием.

— Где он вырос? — Рот Чарли оставался открытым.

— Спроси его. — Я встала. — Когда ты скажешь ему, что ты его отец. А это будет завтра, когда он в следующий раз придет к тебе в гости.

— Я уже сказал тебе…

— Хватит! — Я повысила голос, ударив сумочкой о ножку его кровати. — Меня не волнует, что правда неудобна. Это все равно правда. Не говоря уже о том, что мне нужно не воссоединение семьи. — Мои ладони и затылок вспотели. — У Риггса… болит голова.

Чарли нахмурился.

— Хорошо…?

— Ноющие головные боли, которые не проходят и не имеют объяснения.

Я подняла брови, пристально глядя на него. Прошла секунда, прежде чем до меня дошло. Головные боли были признаком чего-то более серьезного, и я полагала, что болезнь Хантингтона — одна из них.

Теперь Чарли был весь зеленый.

— Он должен знать.

— Он должен провериться, — согласилась я.

Я упустила из виду, что уже записала Риггса на прием. Ему просто нужно было перенести его на другой день. Я беспокоилась не только за его здоровье — он заслуживал того, чтобы знать правду. А что он решит делать с ней потом — исключительно его дело.

— Завтра. — Я наклонилась, чтобы поцеловать его холодную щеку. — Иначе я сделаю это, и он сам убьет тебя.

К тому времени, как я добралась до дома, я была совершенно измотана. Мне казалось, что я не спала сто лет. В голове крутились откровения о том, что Чарли умирает и что он — отец Риггса. Кроме того, мне пришлось столкнуться с неприятным осознанием того, что я не могу перестать думать о своем муже каждую секунду этого чертова дня. Я была одержима этим человеком, и перспектива того, что он узнает о Чарли и расстроится, вызывала у меня желание броситься под автобус. Я даже не хотела обсуждать мысль о том, что у Риггса, возможно, болезнь Хантингтона, — одна эта перспектива вызывала у меня сокрушительный ужас.

Когда я вошла, Риггс сидел на диване, курил косяк и пил пиво, являя собой образчик чистой жизни. Я бросила сумочку на журнальный столик, борясь с желанием отругать его, чтобы он лучше следил за собой, потому что его неявившийся отец мог передать ему смертельную болезнь.

— Привет, — поприветствовала я. Я старалась сохранять «ледяной и правильный» вид, когда мы не были вместе в постели. — Посмотри на себя, ты же гуру здоровья. Не хочешь ли ты выпить пару стопок кокаина в придачу к пиву и травке?

— Ты имеешь в виду порошок? — Он небрежно отхлебнул остатки своего напитка и поднялся на ноги. — Конечно, если он у тебя есть.

— У меня нет.

— Я шокирован и потрясен, — язвительно ответил он, схватившись за грудь.

— Как прошел день? — Я проигнорировала его сарказм.

— Ужасно, а у тебя?

— То же самое. — Я сделала паузу, нахмурившись. — Почему твой день был ужасным?

Он не ответил, но выглядел так, будто мог кого-то убить. И скорее наслаждаться этим. Я никогда раньше не видела Угрюмого Риггса. Наглый Риггс? Да. Раздраженный Риггс? Определенно. Даже Сердитый Риггс появлялся раз или два. Но это было что-то новое и нежелательное.

Мы стояли друг напротив друга, наши взгляды столкнулись, как титаны. Я не знала, что изменилось с утра до сегодняшнего дня, но что-то изменилось. Между нами были секреты. Невысказанные вещи, которые могли нас погубить.

— Почему ты так смотришь на меня? — Я надулась. Я устала, мне было грустно за Чарли, обидно за Риггса, а главное — я была в ужасе. Я не могла влюбиться в своего мужа. Просто не могла. Его не интересовало мое сердце. Если бы я отдала его ему, он бы выбросил его в мусорное ведро по пути к следующей ногастой завоевательнице.

— Не обращай внимания на мой дерьмовый день. Ты какая-то не такая. — Риггс прищурился.

— Ну, потому что Ча… — начала я, но тут же захлопнула рот. Я хотела сказать ему, что все дело в смерти Чарли, но Чарли никогда не говорил Риггсу, что с ним не так. Это было не мое дело.

Я покачала головой.

— У меня был длинный день.

— Полно звонков и сообщений от Петуха, я уверен. — Риггс скривил рот в издевательской гримасе.

Боже мой, кого сейчас волновал Би Джей?

— Ты уже перенес встречу? — Я схватила его пустую бутылку из-под пива и пепельницу, а затем отнесла их на кухню.

— Скоро. — Он крался за мной, как голодный хищник.

— Собери сумку. — Его слова ударили меня по спине, едва не поставив на колени.

Я выбросила содержимое пепельницы в мусорное ведро и повернулась на пятках, чтобы встретиться с ним взглядом. Мой позвоночник прижался к стойке. Риггс навалился на меня, приблизив лицо.

— Прости? — Я изогнула бровь.

— Собери. Сумку, — медленно произнес он, как будто у меня проблемы со слухом.

— Ты выгоняешь меня из моей собственной квартиры? — Я сардонически рассмеялась.

— Нет. Мы едем в отпуск.

— В отпуск? Куда?

— В Лондон.

— Лондон?

— Ты так и будешь повторять все, что я говорю, на повышенных тонах? — спросил он, выглядя раздраженным и обиженным.

— Пока не поймешь, да. Риггс, что ты… Ладно, прежде всего, личное пространство, пожалуйста. — Я махнула рукой между нами, отгоняя его. Я не могла сосредоточиться, когда его тело было так близко к моему.

Он сделал шаг назад, все еще глядя на меня с яростью всей римской армии.

— Во-вторых, что значит «мы едем в Лондон»? Когда? На какой срок? И, возможно, самое главное, с какими деньгами…

— Перестань беспокоиться о деньгах, — прорычал он, заманивая меня в ловушку и прижимаясь ко мне с каждой стороны через стойку. — Просто собери сумку и пойдем.

Мои глаза расширились, а челюсть отвисла.

— Ты хочешь сказать, что заказал нам билеты на вечер?

— Нет лучшего времени, чем настоящее, малышка.

— Я не могу покинуть страну, помнишь? — судорожно спросила я. — Моя виза еще не получена.

— Твоя форма I-131 только что была одобрена. — Он поднял руку, в которой лежал мой паспорт, а в нем — совершенно новая виза. — USCIS ускорила ее рассмотрение, потому что у тебя дома чрезвычайная ситуация.

— У меня дома чрезвычайная ситуация? — вскричала я.

— Нет, — сказал Риггс. — А вот у нас с Кираном она визникла. Я знал, что ты скучаешь по родителям, и Циммерман была более чем счастлива помочь и получить дополнительную опла… — Он неожиданно остановился, но я была слишком ошеломлена, чтобы следить за этой нитью разговора.

Голова шла кругом. Ему нужно было поговорить с Чарли завтра. Это не могло ждать.

— Но мы уже подали прошение на визу, — сказала я. — Нам больше не нужно притворяться.

— Вопреки твоему мнению, я не живу, не дышу и не существую ради твоей визы.

— Господи, Риггс. — Я просунула голову под его мускулистую руку и направилась к туалету. — Сейчас не самое подходящее время. Я. Я. У меня завтра собеседование.

Тебе нужно поговорить с Чарли. Я не знаю, сколько у него осталось времени.

— Ты не получишь ее. — Он пошел за мной. — Ты безработная, пока не получишь рабочую визу. Ну вот, я заложил в тебя бомбу правды. Теперь перестань пытаться.

Я распахнула дверь в ванную, спустила штаны и присела на корточки, чтобы помочиться в унитаз. Он облокотился на раковину, сложив руки узлом на груди.

— Ты излишне властен, — заметила я.

— Ты излишне упряма. — Его взгляд опустился между моих бедер, и на его лице появилась небольшая ухмылка. — Но мне нравится, что мы достигли такого уровня близости. Однако я провожу черту под номером два.

— Глаза вверх! — Я щелкнула пальцами. — А как же Чарли? Мы не можем его бросить.

— К черту Чарли. Он не наш ребенок. — Риггс пожал плечами. — К тому же, это всего на один уик-энд. Он переживет и это.

У меня забурчало в животе. Он и понятия не имел, что речь идет о его отце. Я чувствовала себя Иудой Искариотом. Обманщиком Димасом.

— Ну, я не хочу никуда ехать. — У меня было чувство, что он чего-то не договаривает.

— Тогда, наверное, мне придется пригласить ближайшую свободную проститутку. Нельзя, чтобы твой билет пропал даром, верно?

Я покраснела и бульдозером направилась к раковине. Риггс не двигался. Я специально брызнула на него водой, пока мыла руки.

— Ты ведешь себя как хулиган, — прорычала я, излишне усердно оттирая пальцы.

— Ты ведешь себя неразумно, — прохлопал он в ответ. Когда я закончила мыть руки, он схватил меня за запястье и потащил в комнату. — А теперь собирайся.

— К чему такая спешка? — Я уперлась каблуками в пол, не желая сдвинуться с места.

— Просто хочу покончить с этим фиктивным браком, а что может быть лучше, чем наконец познакомиться с семьей невесты?

— Вчера, когда мы спали в одной постели, ты не казался таким уж жаждущим покончить со мной, — сказала я в разговоре.

Риггс усмехнулся.

— Во-первых, это был душ, а во-вторых, не путай трах с романтикой.

Мы остановились в моей комнате. Я обернулась. Мы оба сильно пыхтели.

— Риггс. — Дрожащими руками я откинула волосы назад. — Ты меня пугаешь. Что происходит?

— Слушай, я сейчас чувствую себя очень замкнуто. Я уже больше месяца не выезжал за пределы этого проклятого штата. Я начинаю нервничать, и это была единственная поездка, которую я мог счесть законной в глазах Эммета. Медовый месяц. И поскольку я не могу никуда тебя отвезти из-за твоей визы, я подумал, что тебе будет приятно увидеть свою семью.

Я чувствовала себя эгоисткой и полностью поглощенной собой. Конечно, он чувствовал клаустрофобию. Никогда прежде он не оставался в одном месте так долго. Он был здесь только потому, что нам нужно было притворяться. А я так долго не видела свою семью. Так чертовски долго, что сердце сжималось при одной мысли о том, чтобы снова обнять их. Чарли мог подождать один уик-энд. Это было не идеально, но мир Риггса вот-вот должен был взорваться, и он заслужил последний счастливый уик-энд.

— Я соберу сумку прямо сейчас.

25

РИГГС

Эммет: Уже начинаешь страдать клаустрофобией?

Риггс: Нью-Йорк — большое место.

Эммет: Недостаточно большое для твоих проблем.

Риггс: Я не знал, что ты подрабатываешь психиатром. Нет предела тому, что ты можешь делать без таланта, не так ли?

Эммет: Ты заплатил ей, чтобы она вышла за тебя замуж?

Риггс: Ты себя слышишь?

Эммет: Ну, а ты?

Риггс: Прощай, Рик.

У меня не было клаустрофобии.

Конечно, оставаться на одном месте было неприятно, но это не имело никакого отношения к тому, почему я заказал Даффи и себе два билета в английскую столицу и попросил Циммерман использовать все свои возможности в USCIS, чтобы выдать Даффи срочный проездной документ.

Нет, все это было связано с лесом цветов Петуха и его текстовым сообщением о том, что он направляется в Нью-Йорк. Если он направлялся в Большое Яблоко, то я собирался вытащить Даффи из него. Простая, блядь, математика. В эту игру могут играть двое.

Я не чувствовал никакой вины за то, что избавился от цветов, не предупредив ее. Он был обязан ей помолвкой, верностью и примерно десятью тысячами оргазмов. Я дал ей все, чего не было у него за те недели, что мы были вместе. И все равно для нее он был лучшей перспективой, чем я.

Но хуже всего было то, что Даффи боролась со мной до последнего. Возможно, она хотела остаться в Нью-Йорке и дождаться этого мерзавца-изменника.

Теперь, когда мы добирались до аэропорта Кеннеди на Uber (ДА, ЧЛЕНОСОС, ТЫ МОЖЕШЬ ВЗЯТЬ ДОЛБАННЫЙ UBER В АВИАПОРТ), я старался не думать о том, что все, что я делаю, — это откладываю неизбежное. Скоро моя жена воссоединится с тем идиотом, который ее бросил. Скоро он проведет губами по ее восхитительным изгибам. Укусит ее за шею, где я кусал ее прошлой ночью. Схватит ее за тазобедренные кости, когда будет входить в нее сзади.

И тебе не все равно, потому что…?

Когда мы добрались до аэропорта Кеннеди, все стало еще хуже. Терминал был переполнен отдыхающими, пытающимися попасть домой, и самыми худшими путешественниками — детьми. Очереди были длинными. Табловылета и прилета мерцали и гасли из-за нехватки электричества и сильной жары, а пьяные туристы врезались в Даффи, случайно пролив пиво на ее платье.

К тому времени как мы прошли проверку, мы оба были взволнованы, хотели пить и чертовски опаздывали. Виной тому Даффи, которая два с половиной года собирала вещи для одного уик-энда.

Во всей поездке пока не было ничего романтичного. Не то чтобы я стремился к этому, но было бы здорово не стать обладателем мирового рекорда самого дерьмового медового месяца на земле.

Достаточно было того, что нам с Кираном пришлось инсценировать его приближающуюся смерть, чтобы отправить ее на этот рейс. Секрет, который мы договорились хранить между собой.

— Я и забыла, как адски тяжело путешествовать беднякам, — стонала Даффи, прижимаясь лбом к моему плечу, пока мы пробирались по движущейся дорожке. — Мы с Би Джеем часто ездили в командировки. Это был один из плюсов работы с этим засранцем.

— Выкуси, лютик. — Я ускорил шаг, не желая, чтобы мы опоздали на рейс. Она с трудом поспевала за мной, потому что, конечно же, ей пришлось надеть туфли на красный рейс.

По закону Мерфи, наш гейт находился на краю чертовой вселенной. До пункта TSA было около пяти миль пешком. Мы бежали, продираясь сквозь плотную толпу путешественников, спеша мимо магазинов беспошлинной торговли, а время ускользало от нас.

Нам потребовалось двадцать минут, чтобы добраться до выхода на посадку, и к тому времени, как мы туда добрались, ряды кресел были пусты, а человек за регистрационным киоском дремал.

Рекорд Гиннесса по худшему медовому месяцу становился реальной перспективой.

— Вот черт! — Даффи привалилась к стене. — Мы пропустили наш рейс.

— Ублюдки, — пробормотал я. — Могли бы и подождать.

— Мы опоздали на сорок минут, — заметила Даффи, со вздохом усаживаясь на тележку. — Я знала, что не должна была так долго собираться.

— Тогда почему? — рявкнул я. На самом деле я не злился на нее. Скорее на ту часть, где мы собирались отправиться домой и ждать, пока этот ублюдок постучит в нашу дверь и свалит ее с ног.

Она бросила на меня обиженный взгляд.

— Я не видела свою семью почти год. Я много чего купила для них, но не отправила, потому что пересылка слишком дорогая.

Я вытер рот и отвернулся. Черт.

— Подожди здесь.

Я дошел до пункта регистрации, где сонный представитель авиакомпании играл в «Лучших друзей».

Я постучал по ее стойке.

— Два билета на следующий лондонский рейс.

Она подняла глаза, выронив телефон.

— Хитроу или Гатвик?

— Все, что раньше.

— Дай-ка я проверю, красавчик.

Она начала щелкать мышкой на своем компьютере. Я бросил взгляд на Даффи позади меня. Она по-детски грызла внутреннюю щеку. Каким же идиотом я был, забронировав для нас рейс, на подготовку к которому у нас было три часа. Теперь она может не увидеть свою семью.

— Сэр?

Я повернул голову назад к женщине.

— Простите, но следующий рейс отправляется через сорок пять минут, и он полностью занят.

— Дайте мне список пассажиров, — потребовал я. — И номера их телефонов.

Я мог бы легко купить два билета у благонамеренных, хорошо оплачиваемых путешественников за двойную цену, и Даффи ничего бы не узнала.

Она покачала головой.

— Мы не разглашаем информацию о наших клиентах. Такова политика компании.

— Я заплачу вам.

С каких это пор я стал таким отчаянным? С каких пор я плачу людям за нелепые вещи? Этим больше занимались мои друзья.

Женщина не отрываясь смотрела на меня.

— Этого не произойдет, простите за каламбур.

— Должно быть решение, — настаивал я. — Чтобы мы полетели этим рейсом. Мы всего лишь два человека. Один из нас весит меньше ста десяти фунтов. — Я указал на Даффи.

Ее глаза вернулись к экрану, и она с досадой ударила по клавишам.

— Вообще-то… есть два места в бизнес-классе.

— Сколько? — Я сделал вид, что мне все равно.

— Четыре тысячи восемьсот семьдесят пять за билет, сэр.

Я достал свою кредитную карту и положил ее между нами.

— Я куплю их.

Она зажала карточку между накладными ногтями и скептически посмотрела на меня. Я не выглядел, как человек при деньгах. Я не мог вспомнить, когда в последний раз летал бизнес-классом. Discovery покупал нам места эконом-класса, и я никогда не суетился по этому поводу.

Она провела по карте. Мы оба затаили дыхание, как будто я не знал, как выглядит мой расчетный счет. Через несколько секунд она кивнула.

— Сейчас печатаем. Спасибо, что выбрали «Объединенные авиалинии».

— Спасибо, что притворились, будто у меня есть гребаный выбор.

— Я до сих пор не могу поверить, что они пересадили нас на места „Северной звезды“ только потому, что мы опоздали на свои рейсы, — взволнованно пищала Даффи рядом со мной час спустя, когда мы оба устроились в двух голубоватых кабинках в самолете. — Мое место — настоящая кровать!

Теперь я чувствовал себя виноватым. Но что я должен был сказать Даффи? Что я спонтанно решил выложить девять тысяч долларов, которых у меня не должно было быть, за поездку в последнюю минуту?

— Повезло нам, — пробормотал я беззаботно.

— Подожди, пока я расскажу об этом Кирану. — Она перевернулась на бок, глядя на меня. — Он начнет пропускать все свои рейсы. Возможно, он даже появится через пару дней после этого.

— Скорее всего, это единичный случай, — сказал я, не желая, чтобы семья Маркхэмов пропустила свой семейный отпуск. — Лучше не пробовать это дома.

Даффи рассмеялась, похлопав меня по руке.

— Ты прав. Он может быть таким буквальным. Не могу дождаться, когда ты с ним познакомишься.

Это вызвало у нее боковой взгляд с моей стороны.

— Да? Почему?

Она хотела познакомить меня с семьей? Она собиралась представить меня как своего соседа по комнате? Ее парень? Ее муж? Ее партнер по обману?

Раз уж мы заговорили об этом, Поппинс выглядела такой счастливой. Неужели наступит конец света, если я скажу ей, что жутко богат и собираюсь покататься с ней годик-другой, пока она не отвыкнет от моей системы? У меня были средства, а у нее — желание.

Ты не купишь свою жену, идиот. Если она не любит тебя бедного, то не заслуживает тебя богатого.

Она приняла от стюардессы «Кровавую Мэри» и откусила кончик сельдерея, задумчиво жуя.

— Потому что вы оба на грани тринадцатилетнего возраста.

Я натянуто улыбнулся.

— Что это было? Я услышал только слово «сиськи».

— Ты уморительный. — Она указала на меня палочкой сельдерея. — Знаешь, я действительно могла бы привыкнуть к такому образу жизни. Понимаешь, почему я хочу выйти замуж за богатого человека?

Ты уже это сделала, Поппинс. Но я умру раньше, чем ты узнаешь об этом.

26

РИГГС

Семья Маркхэмов жила в двухквартирном доме с тремя спальнями недалеко от главной улицы Тутинг-Бродвея. Это был старый дом из красного кирпича, который определенно не кричал о привилегированности. Перед домом был припаркован побитый Saab 900, и нас встретил столб для стирки белья с кучей старого нижнего белья.

Поппинс покраснела и пригнула голову, когда мы шли по дорожке, ведущей к ее парадной двери.

— Извини за это. Маме нравится обходиться без сушилки. Это экономит ей кучу денег.

Я пожал плечами.

— Поглазеть на нижнее белье клана Маркхэмов — это уже хобби.

— Да и дом изнутри немного староват… — Она замялась, закусив губу. Ее глаза смотрели куда-то вдаль, и я готов был поспорить, что она помнит, как в детстве ее дразнили по поводу ее финансового положения.

Я похлопал ее по плечу и посмотрел ей прямо в глаза.

— Мне плевать. Тебя ценят больше, чем твое состояние.

Она фыркнула и надавила на мое плечо, прежде чем нажать на дверной звонок. Наш приезд стал сюрпризом для ее родителей. Надеюсь, не таким, от которого у них случится сердечный приступ. Я был значительно старше и вообще был чертовски чужим человеком, а тут появился на пороге с их единственной дочерью.

Мы ждали на улице, солнце вяло поднималось за полем красных и серых дымовых труб.

— Неужели они подумают, что я старый мерзавец? — ворчал я, когда с другой стороны двери послышался звук шагов по ковровому покрытию.

Даффи повернулась и удивленно посмотрела на меня.

— Почему они так должны подумать?

— Потому что между нами больше десяти лет разницы, — пробурчал я. — Киран знает, что мы женаты.

— Он не проронит ни слова, — заверила она, успокаивающе проводя ладонью по моей спине. — И они будут обожать мою новую…

Дверь распахнулась, и перед нами предстал мужчина лет шестидесяти, одетый в женский свитер, пушистые тапочки, которые явно принадлежали его жене, и старые школьные треники Adidas. Его сонное выражение лица исчезло при виде Даффи, сменившись изумлением и восторгом.

— Дафни-ду! — прокудахтал он, потянувшись к ней, а затем подбросил ее в воздух, словно она была малышом. Я в замешательстве наблюдал, как он опускает ее на землю и берет за руку. Она закружилась, как принцесса, развевая свое испачканное платье, словно подтверждая свое существование.

Он задыхался.

— Что ты… как ты…

— Прекрати, Тим, ты разбудишь маму. — Она хихикнула. Хихикнула. Кто она?

Он покачал головой.

— Я просто в восторге. Это самый лучший сюрприз.

— Мы прилетели из Нью-Йорка ночным рейсом и решили провести здесь выходные, — объяснила Даффи, сжимая его в объятиях, искрящихся радостью, теплом и любовью. — Все в порядке?

— В порядке? — прошептал он. — Я сейчас самый счастливый человек на свете.

Нет, это я должен смотреть, как счастлива твоя падчерица.

Глаза Тима метнулись ко мне.

— И кто же это?

— Тим, познакомься с Риггсом. Риггс, это Тим, мой отчим.

Я протянул руку, чтобы пожать ему. Он взял ее и сильно сжал, пытаясь утвердить свою власть.

Слишком поздно. Я уже осмотрел ее со всех возможных сторон. И с некоторых не очень возможных. Однажды она чуть не вывихнула лодыжку.

— А кто такой Риггс для тебя, дорогая?

Хороший, блядь, вопрос. Я сам был весь внимание.

— Королевская заноза в заднице, — ответила Даффи, уклоняясь от прямого ответа. Я внутренне застонал. Шутки уже устарели, и, как она любила замечать время от времени, я тоже. — Он также мой сосед по комнате.

Сосед по комнате. Это было совсем не приятно. Это я могу сказать точно.

— Разве ты не живешь в однокомнатной?

— Риггс ночует на моем диване, пока не найдет себе жилье.

— Эх… — Тим окинул меня долгим взглядом. Я мог читать его мысли. Почти сорок. Спит на чьем-то диване. Вот это победитель. — И он решил поехать с тобой? Посмотреть достопримечательности, да?

Разговор превращался из болезненно неловкого в катастрофически странный.

— Вообще-то, я только что достал два билета в Лондон, и, поскольку Даффи было где переночевать, у нас все получилось, — сказал я, вмешиваясь.

Складки на лбу Тима разгладились, и он кивнул.

— Логично. Ну, не стойте там! Заходите.

Мы вошли. Дом был не слишком обшарпанным, но Даффи была права: он не был похож на то, что можно увидеть в реалити-шоу Netflix. Тим предложил нам чашку чая, и я, черт возьми, молился, чтобы это не было каким-то кодом к ласканию моих причиндалов. Через несколько минут весь дом был на ногах. Миссис Маркхэм спустилась по узкой лестнице в флисовом халате и застонала, увидев свою дочь. Они бросились обниматься, плача друг другу в волосы и бессвязно бормоча, как воссоединившиеся военнопленные. Следующим был Киран, который прибежал в костюме взрослого Майка Вазовски, держа в руках полупустую банку арахисового масла и банку пива.

После того как все обнялись, поцеловались и поплакали (третьего я не сделал, что на данном этапе моего увлеченного существования было большим облегчением), мы сели за полный английский завтрак, который миссис Маркхэм каким-то образом приготовила за двадцать минут.

Я никогда не понимал английских завтраков. Картофель, бобы, сосиски и черный пудинг были ингредиентами обеда и ужина, если только твое представление о веселье не заключалось в том, чтобы забить свои артерии таким количеством жира, что им можно было бы наполнить ванну. Миссис Маркхэм также нельзя было обвинить в том, что она лучший повар на этой планете: сосиски были сырыми и холодными, картофель — полусырым, а черный пудинг… ну, если честно, я не думал, что кто-то сможет сделать его съедобным.

Тем не менее, пока мы все сидели за круглым столом, потягивая закуски, я начинал понимать плюсы всей этой семейной концепции.

— Значит, Би Джей не возражает, чтобы ты жила в комнате с таким лихим молодым человеком? — Миссис Маркхэм указала на меня своим ножом. Интересные манеры поведения за столом. Интересно, одобряют ли их Виндзоры? (прим. Виндзоры — царствующая королевская династия в Великобритании).

Даффи закатила глаза.

— Риггс не так уж и молод.

— Но он такой лихой. — Тим указал на меня вилкой с сосиской. — А Брендан…..ну, скажем так, я встречал и более уверенных в себе парней.

— Да, Дафф. — Киран откинулся на спинку стула, как жирный кот, и ухмыльнулся. — А Би Джея это не волнует? Я имею в виду, какой он парень?

Мы с Кираном обменялись знающим взглядом.

Даффи облизнула губы, покраснев.

— Он не против.

— А он все еще… как это называется? — Ее мама щелкнула пальцами.

— Отрицает свою редеющую линию волос? — с ухмылкой предложил Киран.

— Может, поторопиться и задать вопрос? — Настала очередь Тима спрашивать.

— Тибет, да? — закончила миссис Маркхэм.

— Катманду, — поправила Даффи, покраснев. — Он все еще в Азии, да.

Киран переключил свое внимание на меня.

— Итак, Риггс, чем ты занимаешься? — Он громко жевал, приоткрыв рот, как я подозревал, просто чтобы позлить людей. Он говорил так, будто мы не планировали и не осуществляли завоевание Шелби в последние несколько недель. Она здорово оттаяла. Ему даже удалось договориться с ней о свидании на следующей неделе.

Я потягивал свою порцию, не отрываясь от яичницы и хаш-брауна на своей тарелке.

— Я фотограф. — Но он уже знал это.

— Интересная работа! — оживленно сказала миссис Маркхэм.

— Но денег в ней немного, верно, сынок? — Тим отправил в рот жареный помидор черри.

— Не много, — подтвердил я.

Тим одобрительно кивнул.

— Хорошо. Мне нравятся люди, которые идут по зову сердца, не заботясь о зарплате.

Если бы только твоя падчерица была такого же мнения.

— Чем ты зарабатываешь на жизнь? — спросил я Тима.

— Исполняю самые сокровенные, самые страстные желания своего сердца. — Он широко раскинул руки. — Я делаю рыбу и чипсы.

Смеясь, я наклонился, чтобы похлопать его по кулаку.

— Божественная миссия.

— Мне нравится думать о себе как о современном Иисусе.

— Риггс, попробуй свой черный пудинг, — посоветовала миссис Маркхэм. — Я знаю, что он выглядит немного смешно, но клянусь, он вкусный.

— Мама, — выругалась Даффи, которая теперь была вся красная от смущения. — Оставь его в покое.

— Вообще-то, я приберег лучшее напоследок. — Я очаровательно улыбнулся, взяв круглую черную штуку между пальцами и поднеся ее к глазам. Выглядело оно как дерьмо. И я говорю это буквально. В нем были еще и желтые кусочки, из-за чего он выглядел как кишащее кукурузой дерьмо. Но по какой-то непонятной причине мне было важно завоевать этих людей.

Затаив дыхание, я запихнул все это в рот, прожевал ровно столько, чтобы помочь ему пройти через мой трубопровод, и проглотил. Я быстро потянулся за апельсиновым соком и выпил его.

— Вкусно.

— Спасибо! — Миссис Маркхэм излучала радость. — Лучшее в Теско.

— Тебе хочется блевать, да? — сквозь стиснутые зубы прошептала Даффи рядом со мной.

— Очень. — Я понизил голос.

— Ну, мам, давай я провожу Риггса в его комнату! — Даффи встала, прикрывая меня.

Через минуту я стоял на коленях в ванной и блевал в унитаз, а Даффи гладила меня по голове.

— Вот, вот. Теперь, когда ты пережил мамину стряпню, можно с уверенностью сказать, что ты бессмертен.

У Мархэмов была традиция. В первый день сезона они ходили собирать яблоки. Поскольку в этом году Даффи не было рядом, они решили сделать это сейчас, когда мы были в гостях.

— Тебе, конечно, не обязательно приходить. — Даффи стояла в комнате размером со спичечный коробок, которую они выделили для меня и которая раньше была ее комнатой. На ней было желтое летнее платье, и она выглядела как оргазм, ожидающий развязки. — Это просто глупая традиция. Ты, наверное, хочешь исследовать Лондон.

Я смотрел на нее со своего места на кровати ее детства, заложив руки за голову. Комната была настолько в духе Даффи, что это было просто смешно. Полосатые бежево-лавандовые обои, плиссированные занавески, все ее памятные вещи, разложенные по ящикам с указанием года, когда они были сделаны. Там же были плакаты с принцем Уильямом, о которых, я уверен, она не хотела говорить.

— Я был в Лондоне двенадцать раз. Занимался всяким туристическим дерьмом, — сказал я, стараясь преуменьшить значение. — Сбор яблок — звучит неплохо.

Мы не спали вместе со вчерашнего дня, когда она получила сообщение от Петуха, и я начал нервничать. И беспокоиться. И, как любила выражаться Поппинс, чертовски психовать.

— Хорошо, блестяще. Мы выезжаем через тридцать минут. Тебя это устроит?

— Дай-ка я посмотрю свое расписание. — Я взял телефон и пролистал пустой экран. — Ага. У меня есть свободное окно между сегодняшним днем и пятьюдесятью шестью долбаными месяцами, когда ты наконец-то получишь свою постоянную грин карту.

— Они выдадут мне ее заранее. Адвокат сама так сказала. У нее есть связи в иммиграционной службе. Именно поэтому мы здесь, — поспешила пообещать она, несомненно, думая, что это поднимет мне настроение. — А потом ты отправишься в свое следующее экзотическое место.

— Как только ты получишь визу, я уеду отсюда, — сказал я, с трудом выдавливая слова изо рта.

— Понятно. И… спасибо.

Я пожал плечами, изображая британский акцент.

— Мне хочется думать, что у меня терпение святого.

Она поморщилась.

— Тим с характером.

— Мне нравятся персонажи. Никогда не извиняйся за свое племя. Они — твой народ. Все остальные — просто гости в твоей жизни.

Даффи застыла у двери, все еще не желая уходить.

Я приподнял бровь.

— Могу я предложить тебе что-нибудь? Выпить? Совет? Анал?

Она прикусила край ногтя, хмуро глядя в пол.

— Я просто хотела сказать «спасибо».

— Ты уже сделала это.

— Нет. Не за визу. За то, что привез меня сюда. Я очень ценю это.

— Не упоминай об этом. А теперь принеси мне пару обезболивающих. У меня голова болит.

Мы втиснулись в машину Кирана.

Поездка в яблоневый сад была похожа на участие в цирковом представлении клоунов в машине. В этой чертовой штуковине не было ремней безопасности, а одно из окон завалилось внутрь и теперь было постоянно открыто. Даффи пришлось сесть на меня сверху, что было прекрасно для моего морального состояния и трагично для моего члена. Киран вел машину как будто с завязанными глазами, виляя между полосами и небрежно проезжая на красный свет, а миссис Маркхэм с воплями ужаса била его по шее с заднего сиденья. Тем временем Тим, сидя на пассажирском сиденье, напевал песни Slade на диске в стереосистеме Кирана. Ощущение было такое, будто я принял молли, которое перенесло меня в девяностые, если бы меня усыновила неуравновешенная, но очаровательная семья.

— Я до сих пор не могу поверить, что радиошоу поставило Slade после Pink Floyd в специальном выпуске о величайших британских группах, — громко жаловался Тим, когда Киран пронесся мимо ряда скаутов, чуть не сбив их в стиле GTA. — Надо было выйти в эфир и высказать им все, что думаю. Твоя мама меня остановила.

— Людям нравились Pink Floyd, — объяснила Даффи, непроизвольно покачивая попкой над моей эрекцией и пытаясь натянуть платье. — Они были экспериментаторами.

— Однажды в «Макдоналдсе» сделали брокколи со вкусом жевательной резинки, — напомнил ей Тим. — Это тоже был эксперимент. И это тоже было дерьмо.

— Если тебе от этого легче, то если бы соревнование заключалось в том, у кого лучше волосы, Slade… ну, все равно проиграли бы, — предложил Киран.

Даффи рассмеялась, ее задница подпрыгнула на моей промежности.

Мой пенис был готов сломаться пополам, если Поппинс не слезет с меня в ближайшие десять минут.

— Что скажешь, Риггс? — Тим уколол меня взглядом в зеркало заднего вида.

По-моему, твоя падчерица собирается нанести необратимый ущерб моим репродуктивным органам.

— О чем?

— Pink Floyd. Группа.

— Не фанат, — решительно сказал я. — Как группа, как скаковая лошадь и так далее. Сильно перехвалили.

— Хороший человек, хороший человек. — Он улыбнулся про себя, затем повернулся на своем сиденье, чтобы посмотреть на Даффи. — Тебе следует бросить своего шикарного парня, Брендана, и встречаться с этим парнем. Да, он немного староват, но нам он нравится больше.

— Тим! — Глаза Даффи чуть не выскочили из глазниц.

— Да, Тим. — Киран бросил руль, чтобы потрепать отчима по плечу. — Даффи не хочет слышать, о чем все думают.

— Даже если у нас с Би Джеем ничего не получится, мы с Риггсом просто друзья, — объявила Даффи.

— Вы съехались, потому что ты очень бедна, Даффи? — бестактно осведомилась миссис Маркхэм, когда Киран притормозил и заглянул в окна в поисках места для парковки. Слава богу. — Риггс платит за тебя аренду?

— Нет, мам. У меня еще есть кое-какие сбережения.

— Дай нам знать, если тебе что-нибудь понадобится, — уточнил Тим. — Потому что мы всегда можем потянуть за ниточки и найти деньги, чтобы дать тебе. Нет ничего постыдного в том, чтобы получить небольшую помощь. Все уже не так ужасно.

— В прошлом месяце я даже сделала зуб — наконец-то! — пискнула миссис Маркхэм. — Теперь я не могу перестать улыбаться. Мне больше не приходится прикрывать рот.

Ладно. Я начинал понимать, к чему вся эта шумиха вокруг семьи. Наверное, здорово иметь систему поддержки, на которую можно опереться. Думаю, я мог бы опереться на Кристиана и Арсена, если бы мне действительно кто-то был нужен, но это было не то же самое. Эти люди навсегда впечатались в жизнь друг друга.

Киран заехал на гравийную стоянку прямо перед разросшейся кованой оградой. За ней, насколько хватало глаз, выстроились ряды яблонь. У входной будки стояли аккуратные соломенные корзины с лентами, на которых скорописью были написаны цены.

— Это единственная безвкусная вещь, которую мы, Маркхэмы, делаем. И только раз в году, — объяснил Киран, прочитав мои мысли.

Мы подошли к воротам и забрали свои корзины. Семейство Маркхэмов выглядело бодрым и возбужденно толкало друг друга локтями.

— Не так много людей здесь, да? — Тим засиял. — У нас тут все занято. Вот каково Кейт и Уиллсу.

Мы начали собирать яблоки, и я, кажется, понял, почему Маркхэмы были такими большими поклонниками этой встречи. Они все были чертовски конкурентоспособны. Я видел меньше дурной крови между различными домами «Игры престолов». Киран лазил по деревьям, как фак-девка по рок-звезде девяностых, пытаясь добраться до высоких веток с самыми нетронутыми яблоками. Тем временем Тим прыгал и сбивал ветки, сотрясая стволы деревьев в попытке собрать как можно больше фруктов. Миссис Маркхэм прибегла к сбору упавших яблок с земли, некоторые из них были раздавлены и несъедобны. Единственной, кто не пытался превзойти свою семью, была Даффи. Она выглядела задумчивой и размышляющей. Я срывал яблоки с высоко свисающих веток, настороженно наблюдая за ней.

— У тебя с головой все в порядке? — спросила Даффи минут через двадцать после того, как ее семья устроила здесь кровавую бойню.

— Более или менее.

— И как это понимать? Потому что я дала тебе две таблетки. Это должно было сделать свое дело.

— С головой у меня все в порядке. — Я бросил на нее взгляд «какого черта». — Почему такой запор, Поппинс?

— Я имею право беспокоиться о своем ненастоящем муже, — горячо сказала она.

— О… — Я обхватил ее за плечи и притянул к себе, чтобы поцеловать в макушку. — У кого-то появились чувства?

Она хмыкнула:

— Ты нужен мне живым, чтобы получить визу, помнишь? — Ирония судьбы заключалась в том, что Дафна в детстве мечтала о диадеме. Ей некуда было бы ее надеть, даже если бы она вышла замуж за короля. У этой женщины явно были рога.

Я горько усмехнулся и зашагал в гущу яблоневого сада, удаляясь от ее семьи.

— Когда ты собираешься перенести прием у невропатолога? — Она последовала за мной. Она говорила об этом так, словно речь шла об операции на открытом сердце.

— Скоро. — Я сорвал яблоко с ветки, откусил сочный кусочек и бросил его на землю. — Почему тебя это волнует?

— Я уже сказала, мне нужен…

— Я для твоей визы. Точно. Уверен, что у меня есть еще несколько месяцев в запасе.

Она поджала губы, догоняя мой темп. Мне уже надоела эта неразбериха, которую иногда называют нашими отношениями. Мы трахались, а потом уверяли друг друга, что нам наплевать. Я направился к углу яблочной фермы, стараясь держаться подальше от клана Маркхэмов. Они были неплохой компанией, но не настолько, чтобы я хотел, чтобы они узнали о нашем следующем разговоре.

— Почему ты такой? — Даффи практически бежала за мной.

— Что?

— Ты не в духе с тех пор, как я вернулась домой после вчерашнего визита к Чарли.

Это потому, что твой парень возвращается домой, а ты не решаешь проблему слона в комнате, хотя этот ублюдок наложил огромную кучу и воняет на всю квартиру.

— Я не в настроении. — Я сорвал яблоко и вытер его о рубашку. — Скучно, может быть.

— Я тебе надоела? — Выражение ее лица стало увядшим, подавленным.

Скажи «нет». Не будь мудаком. Не вымещай на ней свое разочарование.

Проведя рукой по лицу, я пробурчал:

— Все дело в ситуации. Ничего личного.

— Пошел ты, Риггс.

— Прямо сейчас? — Я хмыкнул. — Нет, спасибо. Но я думаю попробовать местный урожай сегодня вечером.

Я не знал, что я говорю и почему я это говорю. Я просто знал, что хочу сделать ей больно, как больно мне было думать о том, что она приползет обратно в объятия этого засранца, как только поймет, что он прервал свою поездку, чтобы вернуть ее.

Даффи остановилась позади меня, и я сразу понял, что зашел слишком далеко. Я пожалел, что у меня на губах не было кнопки «отменить». Я бы заплатил за нее хорошие деньги прямо сейчас.

— Отлично. Развлекайся со своим местным урожаем, — выплюнула она. — Посмотрим, будет ли мне до этого дело. С момента нашей первой встречи ты только и делаешь, что подчеркиваешь, как мало ты обо мне думаешь. Что ж, поздравляю. Наконец-то я чувствую себя такой же одноразовой, как пластиковая вилка.

— Подожди минутку! — Я повернулся и направился к ней. Она направлялась на другую сторону фермы, все дальше от своей семьи. — Это ты постоянно напоминаешь мне, что я рабочий хрен с американским паспортом.

Она повернулась на каблуке и уставилась на меня, ее глаза были темными и яростными. Капельки пота стекали по ее лицу и шее, исчезая в ложбинке между грудями. Она задыхалась. Я задыхался.

— Ты не хотел на мне жениться, — напомнила она мне, пошатнувшись.

— Но потом захотел, — прорычал я, испепеляя взглядом полоску земли между нами.

— Ты жалеешь об этом? — Ее грудь вздымалась и опускалась в ритме дыхания.

— Нет. — Я закрыл глаза. Это было лучшее решение, которое я когда-либо принимал. — А ты?

— Да, — признала она, склонив голову. — Я неправильно рассчитала соотношение прагматизма и души, Риггс. Я думаю… Я думаю, что у меня появились чувства.

Она была так невероятно мила, что я не знал, что с собой делать.

Вздохнув, я сказал:

— Иди сюда, Поппинс.

Она бесшумно подошла и встала передо мной. Над нашими головами высились яблони, отгораживая нас от мира. Я провел ладонью по ее щеке и прижался лбом к ее лбу. Наши горячие дыхания смешались. Биение ее сердца о мою грудь немного успокоило меня.

— Я тоже этого не ожидал, — признался я, прижимаясь к ее губам.

— Чего не ожидал? — пролепетала она.

— Я так сильно тебя хочу. Все это чертово время. Днем. Ночью. Все время между ними.

Мысль о ней покоряла каждую секунду моего дня. Моя рука скользнула по ее изгибам, обхватила бедро и рывком притянула ее ближе. Моя эрекция уперлась ей между ног, и я издал рык.

— Я не могу перестать думать о тебе.

— И я о тебе, — прохрипела она, прильнув губами к моей шее, и ее язык высунулся, чтобы провести по ней. — И что мы будем с этим делать?

Я опустил ее на землю, протянул руку между ее бедер, чтобы раздвинуть их, и стал покрывать влажными поцелуями все ее тело, проникая сквозь одежду. Она вцепилась в мои волосы и стонала от счастья, не обращая внимания на то, что ее семья находится недалеко от нас.

— Мы не можем. — Но, сказав это, она также толкнула меня между своих ног.

— Кто сказал? — Я стянул с нее трусики, даже не потрудившись приподнять платье. Было бы сексуальнее, если бы она вообще не видела меня, когда я опускался на нее.

— Общество…? — простонала она. — И это не может быть гигиенично. Люди здесь едят.

— Я поддерживаю это утверждение. — Я вылизывал ее центр сверху донизу, заставляя все ее тело дрожать, пока я ел ее. — Кроме того, все, что я делаю, это передаю тебе рот в рот.

— Это не мой рот.

— Я старый человек, помнишь? Мое зрение уже не то, что раньше.

Она засмеялась горловым смехом, задвигала бедрами, впиваясь в мой рот. Я просунул в нее два пальца.

Когда она кончила мне в рот, я перевернул ее, подпер за талию и вошел в нее. Она закричала в экстазе, когда кончила, и я сделал то, что сделал бы любой джентльмен, и ткнул ее лицом в грязь, чтобы заглушить ее стоны, чтобы ее семья не подумала, что ее растерзал койот. Затем я продолжал входить в нее сзади, ожидая, что вот-вот наступит нормальная кульминация. Вот что я делал. Я занимался бессмысленным сексом и наслаждался им. Но каждый раз, когда я оказывался на грани оргазма… каждый раз, когда мне казалось, что я кончу… я представлял, как безликий членосос стучится в нашу дверь.

И я не мог.

Я не мог, блядь, кончить.

Поэтому я сделал то, чего никогда раньше не делал. Я издал низкий хрип и притворился, что нахожусь в состоянии разрядки. Я оставался в ней еще несколько секунд, затем вынул презерватив и быстро завязал его узлом, чтобы она не заметила, что он пуст. Она встала, опустив платье, и выглядела раскрасневшейся и счастливой.

В ее волосах было полно листьев и мелких веточек, а на левой сиське красовалась грязевая тень.

— Я проигрываю битву за сбор яблок.

— Не волнуйся, я как минимум на фут выше Тима и Кирана. — Я погладил ее по голове. — Я отдам тебе эти яблоки, даже если мне придется дотронуться до неба, чтобы достать их.

27

ДАФФИ

В итоге я выиграла битву за сбор яблок. Это даже не было соревнованием. Риггс прекрасно справился с задачей, наполнив мою корзину до краев. И да, там был эвфемизм. #ЖальНеЖаль.

Остаток выходных прошел в пьянках с моими друзьями детства (Риггс заставил их всех упасть в обморок, а одна даже попыталась забрать его домой, думая, что он просто мой сосед по квартире, что вызвало у меня небольшой сердечный приступ), посещении чиппи Тима и Кирана (Риггс одобрил, умяв три порции; я гордилась этим, поскольку Би Джей совершенно не любит ничего жареного) и дне в Камдене, ходя по магазинам старых пластинок и секонд-хендов.

Это было одновременно и прекрасно, и душераздирающе — знать, что письмо с интервью из иммиграционной службы придет по почте в любой день. После этого нам не нужно будет физически держаться вместе, и мы разойдемся в разные стороны.

Но дымка от отпуска с моим фальшивым мужем не рассеялась, пока мы не сели в такси, возвращаясь в нашу квартиру на Манхэттене. Что-то в высоких, внушительных зданиях и невыносимо быстром темпе города вернуло меня к реальности. Вместе с этим пришло напоминание о том, что у меня есть неотложные дела. И ни одно из них не связано с Би Джеем, моей визой и поиском работы.

— Знаешь, для чего сегодня идеальный день? — Я потрепала мягкий хохолок белокурых локонов за его ухом.

— Секс на пляже? — Риггс пролистывал свой телефон, выглядя совершенно не обеспокоенным тем, что наш так называемый медовый месяц подошел к концу. — Реальный секс, а не коктейль. Спасибо, мои яйца все еще целы.

Мои щеки были такими горячими, что на них можно было приготовить хорошо прожаренные гамбургеры.

— И это тоже. Но тебе нужно записаться на прием к невропатологу.

Если бы взглядом можно было убить, я бы сейчас торчала в подземном холодильнике.

— Я могу записать тебя на прием, если ты занят, — предложила я, не особенно наслаждаясь ролью его мамы.

— Я большой мальчик. В конце концов, я это сделаю.

— Но твои головные боли…

— Ты сама способствуешь им своим постоянным ворчанием, Поппинс. — Его голос был мягким, но выражение лица стало жестким.

Я открыла рот, но тут же захлопнула его. Он должен знать о потенциальных рисках, с которыми сталкивается.

— Тебе также следует навестить Чарли в больнице.

— Да, я заеду завтра по пути к Кристиану.

— Нет, не завтра. Сегодня.

Он наконец поднял голову.

— Почему ты настаиваешь на этом?

— На чем настаиваю? — Я прикинулась дурочкой.

Он обвел пальцем воздух.

— Все это. Мои головные боли. Чарли. Какое тебе дело до этого? Я не твое дело. Мы уже прошли через это. Трахаемся с выгодой, так? Ничего больше.

Можно было подумать, что от того, как часто он это говорил, боль притуплялась, но меня это не переставало задевать.

— Если брак ненастоящий, это не значит, что дружбы нет, — пробормотала я.

— Думаешь, Би Джею понравится, что ты дружишь с парнем, за которым ты замужем, с парнем, который трахал тебя в каждой позе из «Камасутры»? — Он фыркнул.

На самом деле я была уверена, что нам не хватает восьми позиций.

Я облизнула губы.

— Я не уверена, что вернусь к Би Джею.

Почему я не могла просто сказать правду? О том, что Би Джей уже несколько недель даже не появляется в моих мыслях? Что Риггс преследовал их днем и ночью, и в какой-то момент я поняла, что любовь важнее денег?

Ведь это означало бы признаться себе, что ты влюблена в своего чертова мужа.

Риггс издал ржавый смешок.

— Так вот почему ты не сказала родителям, что рассталась?

Причина, по которой я не рассказала родителям о нас с Би Джеем, заключалась в том, что мне было стыдно. Я не была готова к тому, что Риггс станет свидетелем того, как мне придется объяснять маме и Тиму, что Би Джей сбежал на тайский остров, чтобы попробовать экзотических красавиц, пока я крутила пальцами и тосковала по обручальному кольцу.

— Ну и кто теперь перегибает палку? — ответила я.

У него подпрыгнул мускул на челюсти.

— Виноват. Я не имею права плевать на тебя и Би Джея. Я же не твой муж.

Когда такси высадило нас у нашего дома, я сразу же направилась к почтовому ящику. Я отперла его и открыла, сердце заколотилось в груди. Из него посыпалась обычная нежелательная почта и упала к моим ногам. Риггс закрыл за мной дверь и потащил за собой сумку.

Среди листовок и рекламы было одно белое письмо. Я наклонилась, чтобы поднять его. Риггс воспользовался этой возможностью, чтобы отшлепать меня по заднице, как подобает джентльмену.

Я разорвала письмо нетвердыми пальцами, затаив дыхание. Мои глаза пробежали по тексту, впитывая его.

— Планета Земля — Поппинс, — проворчал Риггс у меня за спиной. — Мы поднимаемся или как?

Я повернулась к нему, держа в руках развернутое письмо из Службы гражданства и иммиграции США. Глаза Риггса пробежались по короткому тексту. Его челюсть была сжата и зафиксирована.

Все должно было закончиться. Для него и меня. Маленькое королевство, состоящее из еды на вынос и полуночных хихиканий, которое мы построили в моей квартире из коробки из-под обуви.

— Двадцать второе октября, да? — Риггс втянул зубами воздух и кивнул. — Не так уж и долго. — Двадцать второе октября было через три недели.

— Да. — Я облизала губы, чувствуя себя довольно легкомысленно.

— Это хорошо. — Слова прозвучали так, будто он их вымолвил.

— Именно то, что мы хотели, — согласилась я, подавившись каждой гласной.

Риггс огляделся по сторонам, проведя шершавой ладонью по своим ангельским волосам.

— Ах, черт, — простонал он.

— Разве ты не говорил, что хочешь подождать, пока мы не вернемся домой? — слабо пошутила я.

— Мне нужно тебе кое-что сказать, Поппинс. — Он бросил свой рюкзак на пол. Мой чемодан тоже упал с грохотом.

— Да? — Я повернулась к нему всем своим существом. Мне так хотелось, чтобы он сказал что-то, за что я могла бы ухватиться. Что, возможно, он мог бы остаться здесь на некоторое время после собеседования. Или, может быть, я могла бы сопровождать его в одной из поездок и работать на него. Я бы даже сделала это бесплатно. Или… Не знаю, может быть, мы могли бы просто встречаться, когда он будет в Нью-Йорке, и посмотреть, к чему это приведет.

— Я… — начал он. Входная дверь в здание с грохотом распахнулась.

Внутрь ворвался мужчина-медик в синей униформе, глядя на свой телефон. Он почесал лоб и посмотрел на нас.

— Мне нужна квартира номер двадцать четыре?

Квартира Чарли.

— Третий этаж… — заикнулась я.

— Спасибо. — Он начал подниматься по лестнице.

— Подождите! — позвала я. Чувство вины быстро и эффективно пробиралось вверх по моему телу, все крепче сжимаясь на моей шее. Бедный Чарли остался один в своей больничной палате на выходные, пока мы с Риггсом напивались и занимались грязным сексом в яблоках. — Как он там? Чарли?

Мужчина колебался, держась за перила и морщась.

— Я… э-э-э… не должен говорить.

— Вы можете рассказать нам. Мы же семья. — Я слегка дернула головой в сторону Риггса, и он не заметил.

Мужчина взглянул на клона Чарли, и его плечи расслабились.

— О. Хорошо. Да, он… держится.

— Поподробнее, — хмыкнул Риггс.

Мужчина посмотрел прямо в глаза моему мужу. Они были того же ослепительного голубого оттенка, что и у Чарли.

— Вам, наверное, стоит навестить его.

Он исчез наверху. Я обернулась к Риггсу, ища хоть какого-то понимания или признания.

Риггс покачал головой.

— Как я уже говорил…

— Ты должен поговорить с ним, — решительно перебила я. Я хотела услышать признание Риггса больше, чем свой следующий вздох, потому что у меня была маленькая, жалкая надежда, что, может быть, он скажет то, что я хочу услышать. Может быть, во всей этой фальши выросло что-то настоящее.

Риггс зажал рот, бросив на меня зловещий взгляд.

Я положила руку ему на грудь.

— Ты же знаешь, что ты самый любимый человек Чарли.

— Если это правда, то «А» — ему нужно больше знакомиться с людьми, и «Б» — это жутко.

Я бросила на него разочарованно-родительский взгляд.

Он хмыкнул.

— Ладно. Я пойду. Тебе повезло, что ты хорошо держишь удар.

— Я также хорошо обнимаюсь. Хочешь одно из них?

Он поднял плечо, преуменьшая это.

— Наверное.

Я крепко сжала его, пытаясь передать ему всю свою внутреннюю силу. Она ему понадобится. Сегодня он должен был увидеть Чарли, и их жизни навсегда изменятся.

— Расскажешь мне, как все пройдет, когда ты его увидишь.

Он оскалился.

— Что значит «расскажешь»? Твоя задница поедет со мной. Это ты проповедуешь о том, чтобы навестить его.

Я не могу пойти с тобой, потому что он вот-вот скажет тебе, что он твой отец, и велика вероятность, что ты захочешь кого-нибудь убить, и этим кем-то вполне могу оказаться я.

Я подумала, что Риггс разозлится на меня за то, что я скрыла от него информацию о Чарли. Однако, пыталась я рассуждать сама с собой, я действительно знала правду о них только один уик-энд. И я делала все возможное, чтобы ткнуть его носом в эту правду.

— У меня есть дела… — заикаясь, проговорила я. — Лауре снова нужна помощь с ее котенком.

Он серьезно кивнул.

— Сначала киска. Поверь мне, я понимаю это больше, чем кто-либо другой. — Затем, прежде чем я успела выдать очередную слабую ложь, он подхватил свой рюкзак и мой чемодан, словно они весили не больше кофейной кружки, и направился наверх. — Хорошо. Но мы закончим этот разговор, когда я вернусь.

Следующие несколько часов показались мне растянувшимися на полтора месяца. Время текло как мед, медленно и густо. Я то и дело поглядывала на часы, раздражаясь от каждого их неторопливого тиканья.

Я старалась занять себя. Я дважды убиралась в квартире, дважды стирала белье, подала заявку на пару вакансий, ответила на все свои письма, которые были заблокированы, и даже набралась смелости поискать в Интернете сексуальное нижнее белье со скидкой для Риггса, хотя мне незачем было тратить деньги на что бы то ни было, сейчас, когда я была по горло в безработице, платила дорогому иммиграционному адвокату (разве я не должна была уже получить от нее первый счет?) и полностью посвятила себя помощи Риггсу в его возможном путешествии за здоровьем.

Прошел час, потом еще один. Риггс не возвращался. В меня начала закрадываться паранойя — что, если он сильно поссорился с Чарли и решил уйти? Все имущество Риггса находилось в его рюкзаке. Не было бы ничего удивительного в том, что он их оставил. Но нет. Его фотоаппаратура все еще была здесь, а это дорогого стоит. Может, его сбил поезд? Автобус? Самолет? А может, на него напали. В Нью-Йорке процветала преступность.

— Если ты так волнуешься, то знаешь, что тебе нужно делать, — сказала Лаура по телефону, когда я решила, что моя проблема с Риггсом стала нашей проблемой с Риггсом.

— Я не могу ему позвонить. — Я прижалась лбом к стене и зарычала.

— Позвонить? Конечно, нет. Мы что, в Средневековье? Но ты можешь написать сообщение. Спросить, где он.

Я могла бы. Но я не хотела показаться слишком нуждающейся и истеричной. Риггс и так считал меня невротичкой, и я больше не могла притворяться, что не хочу ему нравиться.

— Нет. Я подожду. — Я в двадцатый раз оттирала столешницу в своей кухоньке. — Он должен быть здесь с минуты на минуту, не так ли?

— Ну… — Я слышала, как Лаура хрустела яблоком на другой линии. — Я не его секретарь, поэтому не могу сказать точно, но ты сказала, что прошло уже два с половиной часа, верно?

Я щелкнула запястьем, взглянув на часы. Те самые часы, которые я снова и снова твердила себе, что должна снять, потому что это подарок Би Джея, но так и не сделала этого. Неудивительно, что Риггс думал, будто я все еще испытываю чувства к этому придурку.

— Уже три часа, — поправила я.

Раздалсястук в дверь, а затем звук ключа, вертящегося в своей скважине.

— О. Он здесь. Пожелай мне удачи.

— Тебе не нужна удача, тебе просто нужно помнить, что ты достойна, — щебетала она. — Любящая, заботливая, умная, амбициозная. Ему повезет с тобой. — Она сделала паузу. — А если это не сработает, то хотя бы помни, что ты суперподходящая, и он не сможет удержаться рядом с тобой.

Я бросила телефон на диван и, заправив за ухо прядки, поспешила к двери. Я открыла ее.

— Риггс, я…

Но я не успела закончить фразу.

Потому что передо мной стоял не мой муж.

Это был Би Джей.

— Детка.

Голос Би Джея сорвался, и, видимо, он тоже. Он мелодраматично опустился на колени у моего порога, его лицо было омрачено страданием. У него был глубокий загар, отросшие волосы и новый пивной живот. Я никогда раньше не задумывалась об этом, но теперь, когда узнала, возненавидела его. Как лениво. Как безлично. Я любила Поппинс гораздо больше.

Он стоял передо мной на коленях, и, как ни странно, единственное, что я почувствовала, — это разочарование и досаду, что в дверях не Риггс.

Мне достаточно было одного взгляда на этого человека, чтобы понять: я никогда не выйду за него замуж, никогда не прощу его и не смогу представить свое будущее с ним, сколько бы нулей ни было на его банковском счете. Я полностью переросла его, возможно, потому, что переросла и ту свою версию, которая находила привлекательными его шикарную квартиру, дизайнерскую одежду и грязных богатых родителей. Без этих реквизитов ему не хватало всего того, что имело значение.

И, если быть до конца честной с самой собой, он дышал ртом. А эта шляпа? Чистая нелепость.

— Что ты здесь делаешь? — Я откинула голову назад, глядя на него так, словно он был пятном мочи, которое нужно было оттереть с ковра. Мне нужен был Риггс. Хотела поговорить с ним. Хотела погладить его по красивой головке и сказать, что все будет хорошо. Помочь ему разобраться в сложных эмоциях, связанных с поиском его биологического отца и, да, с его скорой потерей.

— Я прервал поездку. — Би Джей поперхнулся словами, все еще стоя на коленях, что, честно говоря, заставило меня почувствовать себя так, будто я разговариваю с малышом, выпрашивающим угощение. — Боже, Даффи, я просто не мог ни на чем сосредоточиться после того, как мы расстались.

— Это интересный рассказ о том, что между нами произошло. — Я огляделась вокруг, растерянная и незаинтересованная. — О, Би Джей, встань. Это так мелодраматично и неуместно.

Когда он встал и зашаркал внутрь, мне пришло в голову, что ничего неприличного или непристойного не было, когда это делал Риггс. На самом деле, когда Риггс расхаживал здесь совершенно голый, даже наклоняясь, чтобы поднять оброненный им кусок хлопьев, я находила это сексуальным, забавным, очаровательным и смелым.

Би Джей подошел ко мне с поджатыми губами, ожидая поцелуя. Я повернулась и прижалась к нему щекой, в животе бурлило отвращение.

— Я скучал по тебе. — Его губы коснулись моего уха.

Я отступила назад.

— Пожалуйста, присаживайся.

Он плюхнулся на диван, а я села в кресло, радуясь тому, что между нами осталось расстояние. Честно говоря, я бы с удовольствием пропустила весь этот разговор, но, полагаю, мы оба нуждались в завершении. К тому же, хотя я и презирала Би Джея в эти дни, мы все равно прожили вместе довольно много лет.

— Я купил тебе кучу подарков — мы летели в Сингапур, а в аэропорту есть потрясающие дизайнерские магазины, — но они в моем чемодане внизу. — Его лицо скривилось. — Я приехал сюда прямо из аэропорта. Даже не заехал в свою квартиру, чтобы принять душ, и поверь мне, в бизнес-классе Jet Giant Airlines воняет.

Если это должно было заставить меня упасть в обморок, то он потерпел грандиозную неудачу.

— Не впечатлило? — Он одарил меня фальшивой, скромной улыбкой. — Да, ладно, справедливо. Думаю, мне придется многое объяснить.

Но я все равно ничего не сказала. Лицо Би Джея становилось все краснее под новым загаром. Он выглядел искренне напряженным, и я не могла не восхититься иронией. Месяц назад я бы убила за такую реакцию с его стороны.

— Непростая публика. — Он сглотнул, потирая ладонями свои нелепые бермудские штаны. — Итак, дело вот в чем. Шесть месяцев назад мой друг из подготовительной школы, Кейн, увидел меня в баре в центре города. Он рассказал мне, что обручился со своей девушкой и собирается на полгода в отпуск в Таиланд. Ну, знаешь, просто снять жилье на пляже какого-нибудь острова, хорошо поесть, хорошо выпить, заняться водными видами спорта…

— Потрахаться? — Я закончила предложение за него, сложив руки на груди.

Грудь Би Джея сжалась от вздоха.

— Он не представлял это таким образом, и я не шел туда, думая, что собираюсь изменить тебе или что-то в этом роде.

Как будто спонтанная измена менее аморальна, чем запланированная.

— Продолжай. — Я мило улыбнулась, обхватив колено.

— Кейн спросил, не хочу ли я поехать с ним. Он знал, что я готовлюсь сделать тебе предложение, и отметил, что я никогда не занимался холостяцкими делами. Мы с тобой познакомились, когда были так молоды, Дафф.

— Да, я знаю, я была там. — Я закатила глаза. — Хочешь верь, хочешь нет, Би Джей, но у меня тоже были порывы. Потребности, которые не были удовлетворены. Низкие точки. Второстепенные мысли. Это часть человеческого бытия в серьезных отношениях.

— Ты права. — Он встал и зашагал по комнате. — Но в то время я был очень напряжен. Я знал, что ты — та самая, что я хочу провести с тобой остаток жизни, но идея Кейна была такой заманчивой.

— И ты решил солгать мне, вместо того, чтобы рассказать о своих чувствах, — заключила я, не чувствуя ничего. Ни ярости, ни гнева, ни разочарования, ни душевной боли.

Би Джей покачал головой.

— Нет, нет. То есть да. Я облажался. Я солгал. Я знал, как эгоистично это звучит, что мне нужно время, чтобы удовлетворить свои плотские, самовнушаемые потребности, прежде чем я смогу взять на себя обязательства. Вся эта история с Катманду просто лучше звучала в моей голове. А когда я приехал туда… я не хотел говорить с тобой слишком много, потому что боялся, что ты меня раскусишь. Что ты раскроешь ложь.

— Как не повезло, что ты оказался достаточно глуп, чтобы сделать эту работу за меня, — пробормотала я.

— Мне было так стыдно, что я даже не смог позвонить тебе, чтобы сказать, что добрался благополучно, — сказал он, не обращая внимания на мое ехидство.

— У меня сердце кровью обливается за тебя.

— Пожалуйста, Даффи, пожалуйста. — Он бросился ко мне, но остановился, когда я бросила на него взгляд, ясно дававший понять, что если он дотронется до меня, то лишится пальца. — Ты — любовь всей моей жизни. Моя вторая половинка. Я облажался, и я признаю это…

— Нет. — Настала моя очередь встать. Каждый раз, когда он говорил, моя логика все глубже уходила в себя, и я чувствовала, что на меня нападают. — Ты не признаешь этого и не отвечаешь за себя. Ты просто сожалеешь, что попался.

Его лицо побледнело.

— Это неправда…

— В любом случае. — Я заговорила с ним. — Это не имеет значения. Как я уже говорила, ты улетел в Таиланд и оставил меня здесь, без визы и без работы. Мне нужно было заняться делами. И я вышла замуж.

Последнее слово прозвучало между нами, и на несколько секунд в комнате воцарилась тишина. Он выглядел потрясенным, словно только что увидел, как переехали его собаку. Если бы у него вообще было сердце, чтобы завести собаку. Би Джей не любил домашних животных и считал, что собаки глупы и требуют много внимания. Что я вообще нашла в этом парне?

— Что значит, ты вышла замуж? — спросил он наконец.

— Что именно было непонятно? — резко ответила я. — Ты что, не знаешь, что такое брак? Или тебе трудно понять, что такое «жениться»? У меня в комнате есть словарь, если он тебе нужен.

Ошеломленный, он огляделся по сторонам, обнаружив доказательство того, что я действительно была с кем-то другим. Фотооборудование Риггса. Одежда. Запах.

— То есть… когда? Как? Кто?

— Через некоторое время после твоего ухода. — Я со скукой посмотрела на свои ногти. — Его зовут Риггс. Ты его не знаешь. Кстати, спасибо за идею. О том, что я выйду замуж за другого. Хорошо сработало.

Слишком хорошо, как оказалось. Никогда еще грань между настоящим и фальшивым не была так размыта.

— Но это… это… только для визы, верно? — Он выглядел озадаченным. Как будто он искренне считал меня тупой коровой, которая будет ждать его вечно.

— Конечно. — Я вежливо улыбнулась, прежде чем нанести последний удар. — Хотя мы и заключили наш брак. В том числе и вчера. На всякий случай.

Он повесил голову на плечи. Святой момент. Этот человек разорвал со мной помолвку, сбежал на другой конец света и подцепил там незнакомку. По крайней мере, я попала в постель к Риггсу после того, как узнала о нечистоплотности Би Джея.

— Ты спала с ним? — Он поднял голову, его глаза стали широкими и затравленными, как будто он был свидетелем преступления против человечества.

Я махнула рукой между нами.

— Только один раз или… — Я быстро подсчитала в уме. — Восемьдесят шесть раз. — Я нахмурилась, вспомнив тот случай со стиральной машиной. — Вообще-то, восемьдесят семь. — Пауза. — И еще полтора, наверное.

Я даже не включала в это число оральный секс.

Я видела, что он так много хотел сказать, но не мог. Было бы лицемерием с его стороны упрекать меня за то, что он сделал сам.

Би Джей покачал головой, вероятно, пытаясь избавиться от мысленного образа своей сдержанной бывшей девушки с английскими розами, которую несколько раз совратил безликий мужчина.

— Ты говоришь, что хочешь увидеть ответственность? Что ж, вот она. Я рад, что ты переспала с этим парнем. Я тоже этого заслуживаю. Но я изменился, Даффи. И я все еще хочу тебя. Я хочу, чтобы мы начали все сначала. Чтобы все повторилось, но на этот раз правильно. Пожалуйста, дай мне шанс?

Старая Даффи хотела сказать «да». Однако у новой Даффи был и позвоночник, и здоровая самооценка.

— Я не могу развестись с ним сейчас, — холодно сказала я. — Мы находимся в процессе получения визы.

Это было проще, чем сказать ему правду — что я больше ничего к нему не чувствую, и даже если бы я все еще любила его, такой поступок был неоправданным. У моей мамы была поговорка: варенье никогда не станет фруктом. Именно так я относилась к нам с Би Джеем. Мы были вареньем. Мы никогда не сможем вернуться к своей первоначальной форме.

Кроме того, в наших с Би Джеем отношениях было еще кое-что, что меня беспокоило. Что-то совершенно независимое от того, как он меня обидел. И я могла указать на это только сейчас.

Мне всегда казалось, что в истории с Бренданом Эбботтом-младшим я исчезаю. Если бы мы были картиной, то я была бы пейзажем. Той вещью на заднем плане, которая существует исключительно для того, чтобы подчеркнуть предмет истории. Я устала быть его «плюс один».

Би Джей поджал губы, глядя вниз.

— Я подожду.

— Это займет годы.

Он кивнул, не глядя на меня.

— Я дам тебе десятилетия, если понадобится.

Наступила тишина, пока я пыталась придумать, как вежливо отказать ему. Меня раздражало, что после всего, что произошло, после всей душевной боли и проступков, у меня осталось лишь тупое разочарование и легкая грусть по Би Джею, который был достаточно глуп и высокомерен, чтобы думать, что ему сойдет с рук и съесть свой торт.

— Би Джей… — вздохнув, начала я.

— Нет. Не говори ни слова. Не раньше, чем я это сделаю. — Би Джей поднял руку. Он повернулся и поспешил к своей сумке, доставая из нее что-то квадратное, черное и бархатистое. Он вернулся ко мне. Оказавшись в полуметре от меня, он опустился на одно колено и уставился на меня так, словно я была небом, усыпанным звездами. Как будто во мне были ответы на все его молитвы.

— Дафна Маркхэм. Если понадобится, я буду ждать до последнего вздоха. Каждый день умоляю дать мне шанс проявить себя. Мы можем переехать вместе, а можем остаться врозь. Я буду тебе хорошим мужем. Верным и преданным. Я дам тебе все, что ты когда-либо хотела. Деньги, класс, перспективы, возможности. Тебе больше не придется работать ни дня в своей жизни. Я прошу только об одном — скажи «да». Выходи за меня замуж.

Он открыл коробку. Внутри лежал квадратный и большой бриллиант, окруженный маленькими блестящими бриллиантами. Он выглядел великолепно и греховно дорого. Дорогой до шестизначной суммы. Такое обручальное кольцо, которым ты похвастался один раз, а потом спрятал в сейф, потому что носить его с собой было небезопасно.

Оно было идеальным, но не для меня.

Мне нравилось кольцо Риггса. Необычное, причудливое, стильная реликвия. Оно было богато тем, что не было деньгами. Историей, воспоминаниями и ностальгией, о которых я хотела бы знать больше. Это было то, что я могла бы однажды передать своему ребенку.

В голову пришла безумная мысль. Неужели Риггс знал меня лучше, чем Би Джей? Даже в ту неделю, когда он подарил мне кольцо? Когда мы были еще совсем незнакомы?

О, Боже. Он знал, не так ли? Он знал меня тогда и с каждым днем узнавал все лучше и лучше.

И я любила его. Я любила его.

Так сильно, что было больно дышать, когда его не было рядом. От одной мысли о том, что он сядет на самолет и уедет куда-нибудь на несколько месяцев, мне хотелось превратиться в крошечную крошку, которую он мог бы положить в карман, лишь бы не прощаться.

Та запутанная паутина, которую я сплела вокруг себя из ржавой колючей проволоки, чтобы отгородиться от искренних чувств к мужчине, была каким-то образом разрезана, разорвана и разрушена человеком, который не имел ни малейшего желания бороться за мое сердце.

Я была влюблена в своего мужа.

Я должна была сказать ему об этом. Не завтра. Не через несколько часов. Сейчас.

Слезы навернулись мне на глаза, и я изумленно закрыла рот рукой.

Меня так потрясло это откровение, что я даже не заметила, как дверь распахнулась и внутрь вошел Риггс. Он выглядел как пепел. Но когда он остановился перед нами и увидел сцену, когда Би Джей стоял на одном колене, а я стояла со слезами на глазах, его лицо из пепельного превратилось в уничтоженное.

И в этот момент я поняла, что такое настоящая любовь — необходимость знать, что ты для кого-то весь мир, и при этом не желать быть свидетелем того, к чему может привести твоя власть над ним.

— Риггс… — Я тянулась к нему, как мотылек к огню, чуть не налетев на Би Джея, забыв о его присутствии. Тот, наконец, пришел в себя и, похоже, понял, что сердечное воссоединение нам не светит, и встал. — Подождите…

Риггс горько усмехнулся, покачав головой.

— Иногда ты меня удивляешь, Поппинс. Нарушаешь свои собственные правила снова и снова. Мы же говорили, что в квартире не должно быть секса. Кстати. — Он повернулся к Би Джею с наглой улыбкой на лице. — Я тот парень, с которым трахалась твоя подружка все то время, пока ты думал, что выигрываешь в жизни.

Би Джей задохнулся, подняв кулак, чтобы помахать им моему мужу.

— Не смей так говорить о Дафне.

Риггс сузил глаза и шагнул в сторону Би Джея. Тот отшатнулся назад, побелев под своим (фальшивым?) загаром. На мгновение мне показалось, что я стану свидетелем убийства, и я была готова броситься между ними. Их носы почти соприкоснулись, когда Риггс снова заговорил.

— Не указывай мне, что делать. Не тогда, когда ты съебался и оставил мне ту, кто не доверяет мужчинам, не доверяет своим эмоциям, не верит в любовь. Ты погубил ее, членосос, своим эгоизмом. И посмотри-ка теперь. — Он отступил назад, его глаза метались между нами. — Похоже, вы оба все поняли. Наслаждайтесь воссоединением. Только не делайте этого на диване, — выплюнул он, прежде чем уйти. — В конце концов, это моя кровать.

28

РИГГС

Тремя часами ранее

— Я должен бросить курить. — Чарли прижался головой к больничной стене в саду и закрыл глаза.

Я смотрел на него сбоку, вынимая косяк из его пальцев и делая затяжку.

— Это всего лишь немного травки, Чарльз.

— Травка со мной не согласна.

Чарли сегодня был просто неуклюж. У меня было ощущение, что он готовится рассказать мне, что с ним не так. Что бы это ни было, все было серьезно.

— С чего ты это взял? — Я все равно передал ему косяк, и он взял его.

Он погрыз щеку, уставившись на свои ноги. Он сильно похудел с тех пор, как я видел его в последний раз, и теперь у него дрожали руки.

— Ты готов к сказке, Риггс?

Я дернул подбородком, подтверждая, что готов.

Несмотря на то, что старик был удивительно приятным для человека, я уделял ему время и внимание в основном из-за Даффи. Как бы эгоистично это ни звучало, но, будь моя воля, я был бы сейчас с ней, говорил бы ей, что нам пора завязывать с этим дерьмом и решать, что делать дальше. Что подразумевает наличие девушки? Я не знал и все еще не был уверен, что хочу отказаться от своего кочевого образа жизни.

Но я также был уверен, что не хочу отказываться от нее.

— Когда я был молод, очень молод, я постоянно курил. Пока не случилось что-то, что заставило меня полностью остановиться. Я не притрагивался к сигарете тридцать семь лет, пока ты не навестил меня в больнице. — Чарли почесал щетину, сосредоточившись на стене перед нами, увитой плющом.

— Ладно… — Я нахмурился. Я надеялся, что он не собирается пуститься в рассуждения о том, что наркотики — это плохо. Курение травки на досуге и с полной ответственностью — это нормально. И да, это был мой холм, на котором я должен был умереть. Счастливым и обкуренным, спасибо большое.

— Под кайфом я обычно делал много плохих вещей. Может быть, я винил в этом траву… Не знаю. Но я всегда находил себя не в своей тарелке. Безрассудно водил машину, прогуливал работу, изменял своей девушке…

— Это было почти сорок лет назад, — напомнил я ему. — Измена и вождение в нетрезвом виде были дерьмовыми поступками, но ты был ребенком.

Когда мне было двадцать, все, что я делал, — это наркотики, выпивка и секс с любым количеством людей, которых я мог найти.

— Однажды… — Чарли проигнорировал меня, заставив себя оторвать взгляд от стены и посмотреть мне в глаза. — Я действительно облажался. Мы были на реке. Я работал на зип-лайне в парке, так что у меня было много времени до открытия. Я снял дешевую хижину неподалеку и почти все дни проводил в ней.

Он облизал губы и сглотнул. Я понятия не имел, к чему все это приведет, но мне стало не по себе. Он выглядел очень напряженным, учитывая, что это было четыре гребаных десятилетия назад.

— Я поставил палатку на реке и забыл ее застегнуть. Я выкурил пару сигарет и потрахался с какой-то туристкой. Моя девушка поймала меня.

Я надул щеки, неловко переместившись.

— Хреново, чувак.

— Да.

— Ну, извини…

— Я еще не закончил, — резко сказал он.

Что за черт, что тебе подмешали в капельницу?

— Она убежала. Мне потребовалось целых пять минут, чтобы понять, что она зашла ко мне. Настолько я был под кайфом. Когда я это понял, я взял машину и погнался за ней. Не стоит и говорить, что это была огромная ошибка.

Он весь трясся в своем кресле-каталке. Я взял у него из пальцев косяк и потушил его, насторожившись. Если он убил женщину, то я стопроцентно расскажу об этом властям.

— Ты преследовал ее на машине, когда был под кайфом? — повторил я. — Ты соревновался за премию «Тупой урод»?

Он мрачно кивнул.

— Она разогналась, чтобы сбежать от меня. Я не хотел сдаваться. Я думал, что если смогу объясниться, она меня простит. Мы собирались уехать, видишь ли. Она, наконец убедила меня переехать в Калифорнию и взять на себя ответственность. Завести семью. То есть семья у нас уже была, наверное. Сын. Его дедушка заботился о нем, пока мы работали в этом парке приключений.

Мне стало очень, очень плохо.

Либо это была безвкусная шутка Даффи и Чарли, за которую они собирались заплатить, либо сегодняшний день стал самым дерьмовым за все время моего существования.

Уставившись на него, я ничего не сказал.

Чарли посмотрел мне прямо в глаза. Я выдержал его взгляд. Я видел в нем чувство вины. И это убивало меня так же, как и ее. Женщину, которую я не помнил и никогда больше не встретил.

— Она съехала с дороги, пытаясь свернуть. Ее машина была разбита прямо у меня на глазах. Я съехал на обочину и побежал к ней. Она была еще жива, когда вызвали парамедиков. Она сказала, чтобы я позаботился о нашем сыне. Она очень хотела взять себя в руки и стать для него мамой.

Я не шелохнулся. Даже не моргнул. Мы действительно были похожи. Черт, мы были настолько похожи, что это было комично. Но когда ты встречаешь совершенно незнакомого человека, похожего на тебя, в огромной стране, в городе с многомиллионным населением, в голове не сразу возникает мысль: «Может, он мой папа? Ура-ура, может, мы вместе поедем в Диснейленд?»

— Риггс?

— Что? — Я, блядь, не мог дышать.

— Это случилось в Национальном парке Денали. На Аляске.

Я встал. Если бы я не ушел сейчас, я бы ударил его по лицу. Я был на полпути к раздвижным дверям, когда развернулся и ворвался обратно к нему. Он остался сидеть на том же месте в своем кресле-каталке, выглядя как миниатюрная LEGO-версия человека, которого я встретил всего месяц назад.

— Она хотела вернуться ко мне? — Это был мой первый вопрос. Возможно, именно это больше всего беспокоило меня в истории моего происхождения. Как мать могла отвернуться от сына ради постоянного члена.

Ему удалось кивнуть, но с трудом. Что бы с ним ни было, это сильно напрягало его мышцы.

— Да. Она говорила о тебе без умолку. Навещала тебя каждые несколько недель. Она хотела, чтобы мы были семьей. А я был засранцем. Я видел тебя всего один раз. Твой дедушка тащил меня за уши, чтобы познакомить с тобой. Он думал, что это что-то изменит, заставит меня изменить свои взгляды. Ты был крошечным, злым и хрупким. С коликами и очень красный. Я взглянул на тебя и решил, что это слишком большая ответственность, слишком тяжелая работа.

На моих губах появилась возмущенная ухмылка.

— И я полагаю, ты распространил это мнение и на то время, когда она умерла. Ты так и не вернулся за мной.

По коже Чарли побежали мурашки.

— Не из-за отсутствия желания. Ты можешь мне не верить — да я и не жду, что ты поверишь, — но я не поэтому не пришел за тобой.

— Почему же? — Я уже кричал. Мне нужно было сбавить тон, пока меня не выгнали из больницы за жестокое обращение с пациентом. Умирающим пациентом.

— Стыд. Смущение. Видеть, как твой дед справляется со своей работой гораздо лучше, чем я когда-либо мог. Зная в глубине души, что без меня тебе было лучше. — Он уставился в землю. — Я забрал у тебя мать. И обращался с ней чертовски плохо. Я знал, как ты выглядишь, только по фотографиям. Мне казалось безумием ехать в Калифорнию и разлучать тебя с единственным постоянством и стабильностью, которые ты когда-либо знал. Твой дедушка любил тебя. Ты был его гордостью и радостью. Я думал, что делаю вам обоим одолжение.

Как разговор о гребаном косяке мог дойти до такого? Чарли Черное Зеркало довел мою задницу до забвения. И да, я использовал «Черное зеркало» как глагол.

— Да? Ну, спасибо большое. — Я насмешливо поклонился. — Твоя святость ждет тебя у небесного прилавка. Не забудь забрать его — ты получишь большие скидки на нимб и крылья.

Он поморщился.

— Ты имеешь полное право злиться.

— Я не сержусь. — Я рассмеялся. — Я в восторге. Ты прав. Мне бы не понравилось провести свою жизнь под твоим крылом. В конце концов, я мог бы стать таким же, как ты. Одинокий, вымытый, скороспелый хам без семьи, без друзей, без связей. О, подожди-ка. — Я прижал палец к губам, нахмурившись. — Именно этим я сейчас и занимаюсь. Ну-ну. По крайней мере, тебе не пришлось наблюдать, как это происходит. Не волнуйся, дедушка был достаточно добр, чтобы умереть только после того, как я стал достаточно взрослым, чтобы пойти в частную подготовительную школу, так что я избежал всей этой рутины приемной семьи. Конечно, мне приходилось оставаться на территории школы каждое Рождество и День благодарения, потому что меня некому было взять на воспитание.

Он снова сглотнул. Его глаза были туманными. Я надеялся, что у него была болезнь, при которой ты падаешь замертво, если плачешь. Он заслуживал этого.

— Где ты проводил летние каникулы? — прохрипел он.

— Обычно я уговаривал родителей одного из своих друзей, чтобы они выписали меня на лето к себе и забрали из школы. Но я не хотел навязываться, поэтому они обычно высаживали меня на полпути к своему дому, и я просто путешествовал автостопом. По крайней мере, у меня были деньги на хорошие отели. Ты ведь знаешь, что я богат?

Он прикусил губу, откинув голову. Молчаливое «да».

Я склонил голову набок.

— Только не говори мне, что вся эта исповедь случилась, чтобы я мог оплатить твое длительное пребывание в больнице. Я лучше сожгу деньги. В буквальном смысле. В огне.

Он зарычал, повернувшись в своем кресле-каталке боком, чтобы не встречаться со мной взглядом.

— Я бы никогда этого не сделал.

— Нет, конечно, нет, — легко согласился я, чувствуя, как черви разъедают меня изнутри. — Ты придерживаешься таких высоких моральных стандартов. Я почти забыл.

— То, что я сделал, было непростительно. Я не ищу прощения. — Он звучал строго и серьезно. Почти — и это была настоящая ирония — как у отца.

— Что же ты ищешь? — Я скрестил руки, прислонившись к стене. — Зачем ты вообще мне сказал? Нет, подожди. — Я поднял палец. — Прежде чем ты ответишь на этот вопрос, когда ты узнал? И как?

Чарли подмигнул мне, как будто ответ был очевиден.

— В первый раз, когда мы встретились. Было чертовски очевидно, что ты мой. Ты выглядел как я, говорил как я, пах как я. — Он сделал паузу, с усилием подняв руку, чтобы оттянуть воротник больничного халата на шее. — У нас обоих на шее родимое пятно в форме Южной Америки. Похоже на острый зуб.

Моя рука инстинктивно потянулась к шее.

— А теперь ответь на мой другой вопрос, — попросил я. — Почему сейчас?

Чарли закрыл глаза.

— Потому что у меня редкое генетическое заболевание, которое убивает меня. И у тебя оно тоже может быть.

Моя ненависть и шок были приостановлены. Он рассказывал мне о болезни Хантингтона, а я сидел на скамейке рядом с ним и читал об этом в телефоне. Когда я увидел, что среди симптомов есть головные боли, я окинул его ледяным взглядом.

— Ты сказал мне, что у тебя была дочь. Она умерла, когда ей было восемь месяцев. Это правда? — спросил я, вспомнив, как мы вместе работали в Гарлеме.

Чарли попытался покачать головой, но на полпути застонал от боли.

— Нет. Но я не мог сказать тебе правду. Оставлять тебя позади было все равно, что оплакивать ребенка. Вот так я это и сформулировал.

— Лжец на фоне дерьмового отца. Твои таланты не знают границ. — Я сделал паузу. — Даффи знает, что ты мой отец, не так ли?

— Она узнала, да.

— Когда?

— В пятницу.

Значит, она скрывала это от меня целые выходные. Неудивительно, что она вела себя странно.

Чарли добавил:

— Она сказала мне, чтобы я сказал тебе, иначе она скажет. Она никогда не собиралась держать тебя в неведении по этому поводу.

Не то чтобы это имело значение. Злясь на нее, я перенаправлял свою ярость туда, где ей не место. Если уж на то пошло, я теперь знал, почему она провела все выходные, заставляя меня пройти обследование.

— Итак, у меня может быть болезнь Хантингтона, — сказал я, чтобы подвести итог. — И я могу умереть.

— Нет, — сухо сказал Чарли. — Ты умрешь. Это гарантия для всех нас. Но если у тебя болезнь, то это случится скорее раньше, чем позже, так что тебе лучше поднапрячься и пройти обследование.

Чем больше я смотрел на его лицо, тем больше думал о том, чтобы избить его до полусмерти.

— Похоже, ты не очень-то сожалеешь о том, что передал это.

Он засмеялся и закашлялся одновременно.

— Я сожалею только о том, что могу контролировать. Я даже не знал, что являюсь носителем, пока мне не стало за пятьдесят. У меня не было способа защитить тебя. И я не думаю, что твои головные боли как-то связаны с болезнью. За то, что я пренебрегал тобой, я беру на себя всю ответственность. Но я хочу, чтобы ты знал: не было ни дня, ни часа, чтобы я не думал о тебе. Я не задавался вопросом, кто ты сейчас, чем занимаешься, что делаешь. Каждый день, падая ночью на матрас, я хвалил себя за то, что не поддался искушению и не стал искать тебя. — Он вздохнул. — И когда я, наконец, встретил тебя, ты превзошел все мои ожидания. Ты был всем, чего я когда-либо желал, и даже больше. Мое самое большое наказание — знать, кто ты, и не иметь возможности провести с тобой время.

Я переваривал все это, чувствуя… черт, что я чувствовал? Грусть, злость, разочарование, удивление, раздражение, досаду. Все вышеперечисленное, помноженное на чертову сотню. Больше всего я был растерян. Потому что, несмотря на то, что он разрушил мою жизнь, аргументированно убил мою мать, потом пренебрегал мной (и вдобавок, возможно, передал мне опасную болезнь), я все равно не мог ненавидеть его до конца.

Я потер челюсть.

— Теперь я понимаю, почему ты так дружил с моей задницей. Хотел встретиться, поехать вместе в отпуск. Я думал, ты за мной приударяешь.

Он скорчил гримасу.

— Не все, кому нужна твоя компания, хотят тебя трахнуть.

— Ты будешь удивлен.

Я подумал о Кристиане и Арсене. О том, какими взглядами они обменялись, увидев нас с Чарли вместе. Они знали. Или, по крайней мере, сильно подозревали.

— Итак… — Чарли прочистил горло и вдруг стал выглядеть совсем по-детски, глядя на меня лазурными глазами. — И что теперь?

Я задумался над его вопросом, затем встал со скамейки.

— Сейчас самое время сказать тебе, чтобы ты пошел в жопу, напомнить, что ты эгоистичный ублюдок, и поблагодарить тебя за предупреждение о болезни, которую ты мог мне подсунуть и которая обеспечит мне медленную, мучительную смерть.

— Она не будет такой медленной, — сказал он, откашлявшись от шутки.

Я рассмеялся, слишком уставший, чтобы злиться на него. Да, он испортил мне жизнь, но он был прав, когда говорил, что его положение еще хуже.

— Хочешь верь, хочешь нет, но я надеюсь, что остаток твоей жизни не будет ужасным. — Я наклонил воображаемую шляпу в его сторону. — Какой бы короткой она ни была.

— Это очень милосердно с твоей стороны. — Он откинулся в своем кресле-каталке, глядя на меня. — Значит ли это, что мне не стоит ждать твоего возвращения?

— Верно.

Его горло дрогнуло.

— Просто хочу убедиться, что ты в курсе — у меня не так много времени. Медбрат, с которым ты познакомился, Малкольм, забрал мои вещи из квартиры, потому что я не вернусь.

— Да… — Я потянулся, чтобы положить руку ему на плечо. — Я понимаю, почему ты не пришел за мной, когда я был молод. Теперь тебе пора понять, почему я не приду за тобой, когда ты состарился.

Он положил руку мне на плечо, пытаясь сжать, и мне показалось диким, что я держусь за руку со своим отцом. Безликая фигура, которую я столько ночей тайком представлял в своей голове.

— Я понимаю. — Он опустил глаза, и по тому, как дрогнули его плечи, я понял, что он плачет. — Счастливой жизни, Риггс.

Я повернулся и не оглянулся.

Выйдя из больницы, я сделал два телефонных звонка.

Первый — в свою больничную клинику, чтобы сдать анализ крови и проверить себя на болезнь Хантингтона. Я заплатил немалую сумму, чтобы сделать это в тот же день, в частной лаборатории, и получить быстрый ответ.

Вторым звонком был конференц-звонок с Кристианом и Арсеном. Они оба взяли трубку мгновенно, вероятно, потому, что я был печально известен тем, что никогда никому не звонил по любому поводу.

— Ты обрюхатил Даффи? — поприветствовал меня Арсен. — Если да, то нет, я не буду крестным отцом.

— Без обид, но я бы не назначил тебя ответственным за домашний камень. — Я заставил себя ухмыльнуться, как будто узнал, что у меня есть отец, не только для того, чтобы попрощаться с ним в последний раз.

— Тебе нужно, чтобы мы внесли за тебя залог? — Кристиан продолжил ту же тему. — Потому что если да, то ты должен рассказать мне все подробности прямо сейчас. У Арьи благотворительный вечер, и нам нужно быть там через два часа.

— Я ненавижу вас обоих, — спокойно сообщил я им. — И я позвонил, чтобы задать вопрос.

— Ответ находится прямо на вершине, между половыми губами. Маленький бутончик. — Арсен зевнул. — Похож на фасоль.

— Почему вы мне не сказали?

Арсен вздохнул.

— Учитывая количество просмотренного тобой порно, мы решили, что ты знаешь…

— Прекрати нести чушь. Ты знаешь, о чем я спрашиваю.

— Почему мы не сказали тебе что? — спросил Кристиан.

— Что он мой отец.

Несколько секунд стояла тишина, прежде чем они заговорили.

— Мы не были уверены на сто процентов, — признался Кристиан. — Это главная причина.

— Второстепенная: если он действительно пренебрегал тобой, то не заслужил исхода, — продолжил Арсен. — Ты невыносим, но все же достоин большего, чем дал тебе этот ублюдок.

— Он ничего мне не дал. — Выйдя на улицу, я поднял руку и поймал такси. В лаборатории, где я собирался сдать кровь, ее быстро изъяли. Они сказали, что результаты должны быть готовы уже через двадцать четыре часа, а иногда и раньше, если я приду сегодня.

— Именно, — сказал Кристиан. — Ты злишься?

— Нет. — Я сел в такси. — Просто странно. Я переживу это.

Мне не терпелось вернуться домой и поговорить с Даффи. У нее была склонность придавать всему смысл.

И вот, поднявшись по лестнице, я, естественно, почувствовал себя немного лучше. Да, жизнь была дерьмовой, отец умирал (да еще и в гребаном существовании), и, да, я был на взводе из-за анализа крови, но была Даффи.

Потом я открыл дверь, и там была не только Даффи.

Там был еще и Петух, согнувшийся на одном колене.

Колено, которое мне хотелось разбить бейсбольной битой.

29

ДАФФИ

— Риггс, подожди!

Я бежала по лестнице, спотыкаясь о собственные ноги и хватаясь за перила. Риггс был быстрее и решительно настроен выбраться оттуда. Он с силой распахнул входную дверь и откинул ее назад, едва не ударив меня по лицу. Я протиснулась вперед и побежала за ним по улице. Был вечер, и небо окрасилось в пурпурные и голубые тона. Тротуар был переполнен людьми. Пешеходы, велосипедисты, люди, выгуливающие своих собак. Я врезалась в двух мужчин в костюмах и подростка в брюках Lululemon, пытаясь догнать его.

— Пожалуйста! — Я плакала, пытаясь поймать его за рубашку. — Я могу объяснить.

Би Джей все еще был в моей квартире, предположительно, и я очень надеялась, что он уже понял, что мы не обручимся, не поженимся и даже не купим вместе браслеты дружбы.

Риггс ускорил шаг. К этому моменту я была в отчаянии и решила броситься на него. Возможно, я бы проявила больше сдержанности, если бы речь шла только о Би Джее. Но этот человек только что узнал, что его отец жив и умирает медленной, мучительной смертью. Сейчас было не время беспокоиться о своей драгоценной гордости.

Я схватила его за рубашку и упала на него сверху. Он крутанулся, демонстрируя отличные инстинкты, и подхватил меня на руки, прежде чем я упала на тротуар. Он поправил меня и сделал шаг назад.

— Что тебе нужно? — Он пыхтел так сильно, что я видела, как напряглись его мышцы под рубашкой.

Тебя, — жалобно подумала я. Ничего меньше, ничего больше. Только ты. С учетом недостатков и неуверенности. Никаких возвратов. Никаких денег. Никаких перспектив. Я подпишусь под пунктирной линией прямо сейчас.

Но дело было не во мне. Дело было в нем. Я сцепила пальцы, сложив руки на коленях.

— Как все прошло? — Я поморщилась.

Его лицо омрачила грязная ухмылка.

— Ты имеешь в виду, узнав, что Чарли был моим донором спермы?

Я вздрогнула от этих слов, хотя они были более чем справедливы.

Он фыркнул.

— Все было нормально. Я сказал ему, что он ублюдок, идиот и гнилая душа. Сообщил ему, что с ним покончено, а потом отправился своей дорогой, прямиком на анализ крови. К невропатологу теперь ходить не надо. Твоя должность няни официально прекращена.

Он был груб, но я пыталась убедить себя, что ему нужно многое переварить. Потенциально неизлечимая болезнь.

— Ты действительно не собираешься больше с ним встречаться? — Я прикусила губу.

Риггс саркастически усмехнулся.

— Ты действительно собираешься выйти замуж за человека, которому понадобилось целых шесть месяцев изменять тебе, чтобы «вывести это из организма»?

— Я ни за кого не выйду замуж! — воскликнула я.

Он развернулся и продолжил свой путь. Я последовала за ним.

— Конечно, не выйдешь. Ты уже замужем. Не хотелось бы упускать такой шанс, да?

— Может, не будем пока говорить о визе? — Я потянулась к его плечу. Он стряхнул мое прикосновение.

— Виза — это то, зачем мы здесь. Не притворяйся иначе.

— Ты просто смешон! — разочарованно воскликнула я. На Риггса было непохоже, чтобы он был неразумным. Он всегда был уравновешенным. — Я отклонила его предложение руки и сердца. Я сказала ему, что он мне больше не нужен. Чего ты еще от меня хочешь?

Он снова остановился и резко повернулся ко мне.

— Ты передумаешь, Поппинс. Такие женщины, как ты, всегда меняют свое мнение. Даже если сейчас ты увлечена моим членом. Би Джей продолжит ухаживать за тобой — почему бы и нет? Ты — полный набор, лучшее, на что он мог надеяться, — и однажды, может быть, через пару месяцев, ты поддашься. Потому что он богат, удобен и привычен, а это то, к чему ты тяготеешь. К деньгам. Деньги, которые ты не получишь со мной.

Ошеломленная, я моргнула, молясь, чтобы это была всего лишь галлюцинация.

— Ты действительно так обо мне думаешь? — спросила я придушенным голосом, когда наконец снова обрела дар речи. — Что я предпочту деньги… — Не говори «любви». Даже если ты ее чувствуешь. Особенно если чувствуешь. Он раздавит тебя, как букашку. — Да?

Его ноздри раздувались, а челюсть пульсировала.

— Да, — сказал он ровно. С холодным сердцем. — Честно говоря, я думаю, что ты предпочтешь мне деньги. Не будем забывать, что мы начали с вымогательства, перешли к фиктивным отношениям, занялись бессмысленным сексом на стороне, а на десерт ты целые выходные скрывала от меня, что Чарли — мой отец. Ты не заслуживаешь доверия, и я тоже. А теперь возвращайся к своему парню.

Риггс повернулся и зашагал прочь.

Даже если бы я захотела последовать за ним, я бы не смогла. Мои ноги не двигались. Его слова ранили меня до глубины души. Я думала, что у нас с ним есть связь. Особая связь. Что мы изменили друг друга. Незаметно. Точно так же, как пустая кружка, украшенная твоим ребенком, становится твоей любимой, потому что в нее вложен смысл. Я была все той же Даффи. Просто… немного лучше.

Мне потребовалось все, чтобы заставить себя вернуться в квартиру. Я не знала, куда направился Риггс, когда он вернется и вернется ли вообще.

Когда я снова вошла в гостиную, то с удивлением обнаружила Би Джея у плиты, который с извиняющейся улыбкой на лице поджаривал на сковороде яичницу.

— Решил приготовить тебе ужин. Надеюсь, все в порядке.

Вот тогда я по-настоящему и искренне вышла из себя.

— Убирайся к чертовой матери! — Я подбросила мобильник в воздух, чтобы он упал на пол и разбился. — Господи. Мало того, что ты годами медленно сжигал наши отношения, пока они полностью не обуглились, лишил меня помолвки и визы, врал мне о своем местонахождении, в последнюю минуту устроил мне полугодовой трюк и изменил мне — теперь ты заставил единственного мужчину, которого я когда-либо по-настоящему любила, бросить меня. Ты талантливый человек, Членосос. К сожалению, твой талант заключается в том, чтобы испортить мне жизнь!

Наступила пятисекундная пауза, прежде чем он заговорил снова.

— Членосос?

— ВОН! — Я указала на дверь.

Он удрал, как крыса, оставив меня рухнуть на пол.

30

РИГГС

Эммет: Я видел, что ты подал заявку на освещение экономического кризиса в Шри-Ланке. Это два месяца в Южной Азии.

Риггс: Правда? Я думал, что смогу делать это удаленно, сидя в местном «Старбаксе».

Эммет: Думал, ты весь в любви с Дезри МакФейк.

Риггс: Мы столкнулись с кризисом.

Эммет: «Столкнулись» — правильное слово. Это было быстро.

Риггс: Ты слишком самодоволен, как по мне. Хочешь поспорить, что я разрушу твой брак меньше чем за час, если приложу к этому все усилия?

Эммет: Не смешно.

Риггс: Не шучу. Дай мне задание по Шри-Ланке. Я хочу выбраться отсюда.

Пришло время оборвать связь.

Если я в чем-то и был уверен, так это в том, что если я к кому-то привяжусь, то в конце концов он уйдет.

Черт, люди, к которым я не успел привязаться, уже ушли от меня. Дать шанс Дафне Маркхэм означало полностью уничтожить меня.

И я видел ее лицо. Такое раскрасневшееся и розовое, когда я застал ее с Петухом.

Да, я не собирался ждать, чтобы моя жена разбила мне сердце.

Неважно, какой ценой.

31

ДАФФИ

Правила проживания в доме:

Без домашних животных

Без проституток.

Не флиртовать с супругом.

Кто-то нарушил правило «Не флиртовать». И этот кто-то была не я.

Риггс не поверил мне, когда я сказала, что у нас с Би Джеем все кончено.

Он не вернулся домой ни в тот вечер, ни в последующие. Я пыталась скоротать время, навещая Чарли, который, казалось, не желал рассказывать никаких подробностей о своей разборке с Риггсом, и Лауре. Но по большей части я была одна, как и многие годы, с тех пор как переехала в Нью-Йорк ради Би Джея.

Дело в том, что я никогда не чувствовала одиночества. Оно просто существовало рядом со мной, как уродливая картина, к которой привыкаешь. Но не в этот раз. В этот раз чувство было большим, огромным и занимало всю квартиру. Оно душило меня, когда я бодрствовала, и прижималось к груди, когда я спала.

Я хотела позвать его. Потянуться к нему. Но меня останавливала не гордость. Меня останавливала мысль о том, что у меня нет шансов. Риггс все еще видел во мне ту поверхностную золотоискательницу, с которой он познакомился в квартире Гретхен все эти недели назад. Он не собирался менять свое мнение. Между нами все было кончено.

И все же. От одной мысли, что он где-то в другом месте, скорее всего в постели другой женщины, у меня сводило живот. Он ничего мне не должен, а я? Я хотела всего.

Больше всего я хотела узнать результаты анализа его крови. Мне нужно было знать, что с ним все в порядке. Поэтому на второй день я сломалась и написала ему сообщение.

Даффи: Ты уже получил результаты анализа крови?

Риггс: Да.

Даффи: Ты собираешься поделиться ими со мной?

Риггс: Нет.

Засранец. Язакрыла глаза и глубоко вздохнула, присев на край дивана, где спала последние несколько ночей, вдыхая его запах.

Даффи: Ждать ли мне тебя в этом веке?

Риггс: Если ты спрашиваешь, успею ли я на наше интервью 22 октября, то ответ — да.

Даффи: Я спрашиваю совсем не об этом.

Даффи: Ты переехал?

Риггс: У меня все еще есть там оборудование, не так ли?

Тогда где, черт возьми, он был? Я решила, что мне надоело его отношение.

Даффи: Не знаю. Я просто могу выбросить его, чтобы освободить место для своих вещей.

Риггс: Ты ничего такого не сделаешь.

Даффи:…

Риггс: Не делай глупостей, Поппинс.

Четыре часа спустя Риггс вошел в дверь. Он выглядел довольно бодрым, что поначалу заставило меня оживиться. Потом я поняла, что его радует не воссоединение со мной. Он что-то держал между ладонями. Надеюсь, не кислоту, чтобы бросить мне в лицо. Я осторожно поднялась с дивана и подошла к нему. Его фотооборудование по-прежнему стояло в углу гостиной в целости и сохранности. Пока что в целости и сохранности.

— Что у тебя в руках? — спросила я с подозрением. Его ухмылка была слишком большой, чтобы я была рада ее видеть.

— Она начинается на «К» и заканчивается на «А».

Я скорчила гримасу.

— Только не говори мне, что ты привел сюда проститутку. Я думала, мы договорились, что нескромные поступки не будут выходить за эту дверь.

Он слегка хихикнул, но потом нахмурился, вспомнив, что я его новый враг общества. Он раскрыл ладони. Внутри сидел самый смехотворно крошечный и очаровательный котенок. Он был полностью черным с ярко-голубыми глазами. Он был весь в грязи, с запекшимися глазами и очень худой.

Бездомный. Конечно, он приютил бездомного. Именно так он себя и воспринимал.

Я тяжело сглотнула.

— Мой хозяин не разрешает заводить домашних животных.

— Это неправда. Когда мы устанавливали правила проживания, ты сказала, что никогда не спрашивала. — Риггс прошел в гостиную, зажав под мышкой картонную коробку. Он опустил коробку на журнальный столик, и я увидела, что там лежат кошачий корм, две миски и маленькая лежанка для котенка. — Я спущусь за лотком и наполнителем через секунду, Мико.

— Ты дал ему имя?

Он положил котенка в кроватку, и тот радостно зевнул, вытянув лапки.

— А почему бы и нет? Он мой.

— Мы не можем оставить его себе. — И снова я последовала за ним, когда он направился на кухню.

— Мы можем, и мы оставим. — Риггс взял с холодильника маркер, встал перед нашим ламинированным списком и бесстрастно вычеркнул еще одно из наших домашних правил.

Правила проживания:

Без домашних животных.

Без проституток.

Не флиртовать с супругом.

Он повернулся ко мне и широко улыбнулся.

— Ну вот. Я расширяю твои горизонты.

— Скорее, разрываешь их на части. — Я стояла рядом с ним в ярости. Я была счастлива, когда он расширял другие части меня. — Ты не можешь просто взять питомца, не посоветовавшись со мной. Тем более что заботиться о нем буду я.

Риггс шагнул вперед, оказавшись у меня перед лицом. Его глаза были темными и грозными.

— Не думаю, что ты понимаешь значение слова «нельзя». Потому что именно это я и делаю.

Он развернулся и пошел вниз, чтобы принести остальные вещи Мико, не желая больше говорить со мной ни слова. А когда из окна на нас глянула темнота, он как ни в чем не бывало сел на диван и повернулся ко мне спиной.

Риггс был другим. Изменился. И он хотел разрушить мои домашние правила, мой якорь, мое чувство контроля.

Если у него не было контроля, то он не хотел, чтобы он был и у меня.

Послание было громким и ясным.

Между нами все кончено. Навсегда.

32

ДАФФИ

Следующие несколько недель были сущим адом.

По глупости — и с полным пренебрежением к логике — я решила сообщить семье по FaceTime, что между мной и Би Джеем все кончено. Ужасная идея, на самом деле. Мама и Тим не разбирались в технологиях и постоянно хмурились на экран и наклонялись к нему, как будто я была заперта внутри мобильного Кирана.

— Боже мой, дорогая! Расстались? Совсем, ты хочешь сказать? — Мама сжимала свой фальшивый жемчуг. Тот самый, от которого у меня обычно мурашки по коже, но в эти дни он казался забавным анекдотом о женщине, которую я так дорого любила.

— Да, мама, он изменил мне в Таиланде. Кир, я думала, ты ей рассказал?

— Да. — Киран вскинул руки вверх. — Она спросила, сколько раз, так что, очевидно, мы не получили той реакции, на которую рассчитывали.

— Мама! — воскликнула я, потрясенная. — Одного раза более чем достаточно! Это как убийство. Не обязательно быть плодовитым, чтобы попасть в залы королевства.

— Он был пьян, когда сделал это? — серьезно спросил Тим. — Ты же знаешь, этот парень не умеет обращаться со спиртным.

— Хватит его оправдывать! — возмутилась я.

— Мы просто не хотим, чтобы ты думала, что потратила столько лет на пустяки, дорогая, — пояснил Тим с озорством. — Похоже, тебе нравится этот придурок по какой-то непонятной нам причине.

— Мама, Тим, время, проведенное не с тем человеком, не бывает потраченным впустую. Это как ходить в школу. Ты платишь взносы и получаешь знания о том, что тебе нужно в партнере… и чего ты точно не хочешь.

— По-вашему, она выглядит разбитой? — Киран рассмеялся. — Посмотрите на нее. У нее такое сияние, как у кого-то, кто на десятилетие старше меня, кто также является моим соседом по комнате, ой, тайна раскрыта.

Кирану повезло, что нас разделяет целый океан, потому что я бы с удовольствием швырнула в него одной из своих туфель на каблуке прямо сейчас.

— Неужели? — Мама засветилась, как рождественская елка. В огне. О Боже, так неловко. И так непривычно. Я не была готова сказать им, что мы с Риггсом уже закончили.

— Нет, мам, это не так. — Я нахмурилась, глядя на Кирана. — Мы с Риггсом всего лишь соседи по комнате.

— Которые занимаются сексом вместе, — закончил Киран. Риггс рассказал ему, или это была одна из тех близнецовых экстрасенсорных штучек?

— Ты стукач, — обвинила я.

— Ты ханжа! — Киран рассмеялся.

— Мам, Киран хотел подцепить нашу соседку, чтобы пригласить ее на свидание, — наябедничала я в ответ. В эту игру могут играть двое. Его рот опустился.

— Мам, Даффи вышла замуж за Риггса, чтобы остаться в Америке.

Все замолчали. Никто не произнес ни слова. По выражению лица Кирана я поняла, что он не собирался выпускать кота из мешка. Это просто слетело с его языка, как и вся остальная чепуха, которую он регулярно извергал.

Я опустила взгляд к ногам. Мама повернула все лицо к камере, показав мне ноздри крупным планом.

— Это правда, Дафна?

— Да, мама.

Она нахмурилась, обдумывая сказанное.

— Ты любишь его? — Хорошо. Такой реакции я не ожидала.

— Это просто показуха, — напомнила я ей, подавленная. — Риггс помогает мне.

Она наклонила голову. Теперь я видела ее подбородок крупным планом.

— Но любишь ли ты его?

Ах, черт. Я совсем не умела скрывать свои эмоции, да?

— Да, — жалко призналась я. — Очень сильно. Но он не любит меня в ответ.

— Чушь. — Тим рассмеялся, радуясь. — Он смотрел на тебя все выходные с тревогой и беспокойством, как будто ты держала его яйца в кармане. Он определенно влюблен.

Но если бы Риггс был действительно влюблен, он бы не приходил домой каждый вечер, пропахший алкоголем и духами других женщин, к моему огорчению. Он бы не игнорировал меня так тщательно. Он не ходил бы по дому с недовольным хмурым видом, из-за которого мне казалось, что он ждет 22 октября, как второго пришествия самого Мессии.

— Я ценю это, Тим, но Риггс не такой.

— Не какой? — буркнул он. — Человек?

— Ему не свойственны чувства.

— Эх, знаменитые последние слова.

Но это были одни из самых первых слов, которые Риггс сказал мне, когда мы заключили сделку. А теперь? Я знала, что лучше не сомневаться в них.

С нами жила Мико, которая, казалось, росла с каждой секундой и проводила все свободное время, исследуя когтями каждую вещь в моей квартире. Диван уже был испорчен. Мико решила использовать его как пилочку для ногтей. Остальную мебель она использовала как постель и обязательно оставляла на ней кучу волос. На самом деле Мико, как типичная кошка, решила сделать своей кроватью все поверхности в доме, кроме, конечно же, своей кровати.

Большую часть времени я проводила, отгоняя ее от вещей, а оставшееся время обнималась с ней, потому что мне было неудобно ограничивать ее место для сна. Чего я не делала, так это не подавала заявления о приеме на работу. После того, как Риггс отшил меня, у меня почему-то пропала всякая мотивация. Я сказала себе, что все в порядке. После 22 октября я получу визу и стану более привлекательной для работодателей. Но в глубине души меня грызло беспокойство. Никогда еще я не была такой апатичной. Все в Нью-Йорке напоминало мне о нем. Без него город был просто оболочкой. Пустотой.

Мы с Риггсом, наверное, могли бы продержаться так до конца трех недель, проведенных вместе. Он — молча, а я — стараясь держать голову высоко и не рассыпаться.

Мы могли бы, но потом случилось нечто ужасное.

В тот вечер я ждала, когда Риггс вернется домой, сидя на диване и поглядывая на дверь. Не желая разочаровывать, он зашел внутрь в половине шестого, выглядел растрепанным, глаза остекленели. Бросив рюкзак у двери, он пнул свои кроссовки о стену и направился к холодильнику.

Я встала. Мне надоело, что он наказывает меня за то, чего я не делала. Я ясно дала понять, что между мной и Би Джеем все кончено. Если Риггс больше не хочет меня видеть, а он имел на это право, то должен был закончить все уважительно.

— Хорошо провел день? — вежливо спросила я, сцепив руки за спиной.

Пожав плечами, он достал из холодильника банку пива и отпил из нее.

— А где Мико? — Риггс огляделся по сторонам.

— В своем лотке, делает какашки, — сказала я сквозь стиснутые зубы. Мне очень не нравилось его отношение. — Нам нужно поговорить.

— Я вижу. — Он окинул меня взглядом, выглядя не слишком довольным. — Придется подождать до моего возвращения из Марокко. В последнюю минуту я получил задание на платный контент. Я уезжаю сегодня вечером.

— Я быстро. — В моем голосе звучала паника, и я ненавидела себя за то, что превратилась в ту маленькую женщину, которой была в отношениях с Би Джеем. Я пообещала себе никогда больше не быть такой. Он рассказал мне о своей предстоящей рабочей поездке, но я, видимо, перепутала дату.

— Извини, у меня нет времени. — Он подошел к куче своей одежды в моей гостиной, затем выбрал несколько чистых вещей и запихнул их в рюкзак.

— Ты не можешь поехать в Марокко. — Я понятия не имела, что побудило меня сказать это. Он явно мог.

Риггс захихикал, не отрывая взгляда от рюкзака. Он перекинул его через плечо и проверил карманы, чтобы убедиться, что бумажник и паспорт у него на месте. Для него путешествие по миру было сродни поездке на метро в Уильямсбург.

— Увидимся двадцать второго октября.

Он направился к двери. Ярость подкатила к горлу, кулаки больно сжались, а ногти впились в кожу.

— Чарли умрет сегодня ночью.

Он остановился, но не повернулся, чтобы посмотреть на меня. Единственным признаком того, что он меня услышал, был крошечный кивок головой.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал с этой информацией? — холодно спросил Риггс.

— Попрощаться.

— Я даже не хотел здороваться, — напомнил он мне, медленно поворачиваясь на пятках, чтобы встретить мой взгляд.

— Я знаю. — Я не дрогнула. Не отвела взгляд. — Но приветствие состоялось, поэтому и прощание должно быть соответствующим.

Риггс выдохнул воздух.

— Я благодарен за предупреждение, но не думаю, что это хорошая идея.

Шагнув вперед, я не удержалась и схватила его за руки. Меня пронзило электричество. Он был теплым, грубым, знакомым и больше не моим, и мое сердце снова разбилось. Я ненавидела себя за то, что не сказала ему о своих чувствах, когда у меня еще был шанс. Когда был хоть мизерный шанс на то, что мы будем вместе.

Я вдохнула.

— Поверь мне, ты пожалеешь, если не увидишь его до того, как он умрет.

— Откуда ты знаешь? — Его глаза сузились.

— Потому что, хотя я ненавижу своего отца и не видела его уже более двадцати лет, я бы все равно захотела увидеть его, если бы он умирал. Дело не в его благополучии. А в твоем.

Я была полностью готова к тому, что мне придется столкнуться с отказом. В конце концов, Риггс ясно дал понять, что я больше не имею к нему никакого отношения. Но он удивил меня, вздохнув и взглянув на часы.

— Блядь. Отлично. При одном условии.

Я подмигнула ему, ожидая.

— Ты пойдешь со мной.

Усилием воли я заставила себя не делать поспешных выводов — это было трудно, так как сердце бешено колотилось в груди, — и дала ему отрывистый кивок.

— Я все равно собиралась нанести ему визит.

— Встретимся там через час? — Его голос был ровным и незаинтересованным.

— Да. — Я сделала паузу. — Куда ты идешь?

— Мне нужно уладить кое-какие дела.

С этими словами он ушел.

33

РИГГС

Когда я пришел к нему, Чарли не было в его обычной палате. Его перевели в другое отделение, поэтому найти его было очень непросто. Похоже, существовало неписаное правило, что в больницах невозможно маневрировать. Найдя его, я пожалел, что сделал это. Он крепко спал на своей кровати и выглядел так, будто за ночь постарел на три десятка лет. Он был подключен к капельнице, и я догадался, что в него вкололи кучу обезболивающих. Он не выглядел живым. Ни по цвету кожи, ни по весу. Казалось, его душа — или то, что заставляет людей выглядеть живыми, — уже покинула здание.

Я втянул воздух, ненавидя и его, и себя, и Даффи за то, что они оказались в такой ситуации. Я заставил себя войти внутрь.

Не желая тревожить его сон, я подождал. Я не сомневался, что Дафна появится, но все еще не мог понять, почему я хочу, чтобы она была здесь. Даже если она еще не вернулась к Би Джею, тот факт, что я провел последние несколько недель, напиваясь до беспамятства и избегая квартиры, словно она была радиоактивной, должен был показать ей, что я не подхожу на роль парня. И все же я не мог от нее убежать. Она была не только в моей голове, но и в моих венах. Постоянная часть моей ДНК. От нее я никогда не мог избавиться. Она поглощала меня, как змея свою жертву, проглатывая меня целиком.

Через двадцать минут после того, как я вошел, Чарли начал оживать. Скорее, он застонал. Мужчина издавал такие звуки, будто дышать было невозможно, и, хотя мне хотелось получить удовольствие от того, что он страдает, я не смог сдержаться.

Он открыл глаза, и, когда увидел меня, все его лицо озарилось. На секунду он снова стал похож на моего дружелюбного соседа.

— Риггс, — проворчал он. Его рука дернулась. Он хотел, чтобы я до нее дотронулся? Ну, я не был к этому готов. — Ты пришел.

— Даффи сказала мне… — начал я, но остановился. Не было вежливого способа сказать: «Ты сейчас упадешь замертво».

Чарли выдохнул.

— Я надеюсь, что они вкачают в меня достаточно наркотиков, чтобы я этого не почувствовал.

— Тебе следовало сказать что-нибудь. Я бы тебе вколол.

Он приподнял бровь.

— Еще не поздно для этого.

Я заставил себя рассмеяться, не зная, шутит он или нет.

В комнате воцарилась неловкая тишина. Никто из нас не обращал внимания на огромного слона, который находился здесь после того, как я ясно дал понять, что больше никогда не уделю ему время.

Наконец Чарли заговорил.

— Итак… что в сумках? — Он дернул подбородком в сторону нескольких бумажных пакетов у моих ног.

— А, да. — Я потянулся вниз и достал австралийский мясной пирог, шотландское пиво и бенгальские сладости из Индии.

— У нас не было возможности узнать друг друга получше, — с сожалением сказал я, опираясь на его кровать с iPad с плейлистом моих любимых песен, фильмов и галерей со всего мира. — Я решил, что дам тебе сводку всех моих любимых мест. И когда ты застрянешь в лифте между адом и раем, ты сможешь схитрить и сказать, что у тебя был сын и что ты действительно его знал.

Чарли прижался головой к плоской подушке на своей кровати и закрыл глаза. Его горло сжалось, когда он попытался сглотнуть рыдание. Его подбородок дрожал. Я перестал разгружать сумки и пристально наблюдал за ним. Я никогда не видел, чтобы взрослый мужчина так плакал, но я начинал понимать, что жизнь способна сломать тебя, кем бы ты ни был.

— Ты — мое самое большое сожаление. — Он уменьшился на глазах, превратившись в нечто маленькое и хрупкое. — Я хочу, чтобы ты знал это. Если бы я мог повернуть время вспять и сделать что-то другое, я бы стал для тебя настоящим отцом. Я знаю, что сейчас это ни черта не значит. Слишком мало, слишком поздно. Но чего бы это ни стоило — это правда.

Простил ли я его? Нет, я так не думал. Если и простил, то только потому, что он умирал, а это совсем не веская причина.

Вместо того, чтобы избавить его от чувства вины, я прочистил горло.

— Откуда ты знаешь, что время пришло?

— Кахексия.

— А по-английски?

— Я угасаю, Риггс. Мои системы отключаются. Мои мышцы больше не функционируют. На самом деле, говорить с тобой сейчас больно. Черт, даже моргать больно.

О, черт. Я больше не мог этого выносить. Эмоциональная перегрузка, которой подвергли меня Чарли и Даффи за последние пару месяцев. Я уже собирался сказать ему, что в моей книге он прощен, когда в дверь ворвалась Даффи.

— Черт побери, можно подумать, что авторитетная больница знает, как найти пациента в своей системе, если его перевели в другое отделение… — Она замерла на полпути, поняв, что попала в напряженную ситуацию. Она нахмурилась.

— Может, мне зайти попозже? — Она ткнула пальцем себе за плечо.

— Нет, — сказал я, в то же время как Чарли ответил:

— Да.

Чарли взглянул на меня и, вероятно, понял, что в этот момент она мне нужна.

— Просто шучу. — Он выдавил из себя улыбку. — Заходи, ангел.

Она осторожно вошла и взяла его руки в свои, крепко сжав их. Мой взгляд остановился на месте соприкосновения их кожи, и я задался вопросом, что это говорит обо мне, что я ревную умирающего человека к Дафне, потому что она прикасается к нему.

Это говорит о том, что ты гребаный трус, который не хочет давать этому шанс, потому что боится пострадать, как будто ты и так не в полной заднице.

Не в силах справиться с собственным дерьмом и с трагедией, разворачивающейся в комнате, я встал и вышел. Я вышел на улицу и отложил свой рейс. Сегодня я не сяду на самолет, это уж точно.

Следующие восемь часов прошли за просмотром моих фильмов, просмотром галерей моих фотографий, поеданием моей любимой еды и употреблением моих любимых напитков (вероятно, следовало продумать этот вариант, поскольку Чарли был не в том состоянии, чтобы глотать что-то, кроме собственной слюны). Я показывал ему фотографии из моих альпинистских приключений, и он попеременно то плакал, то смеялся. Даффи тоже плакала. Тихо, сидя в углу комнаты и глядя на нас в благоговейном ужасе. Я не мог понять, как у этой самопровозглашенной золотоискательницы оказалось золотое сердце, но каким-то образом это так.

Медсестры и врачи входили и выходили из палаты, проверяя состояние Чарли. Они не давали нам никакой информации, только сочувственно смотрели, и я понял, что мы близки к развязке.

Через восемь часов после моего приезда боль Чарли стала невыносимой. Он совсем перестал говорить и только улыбался или кивал в ответ на все, что его окружало.

— Все в порядке, дорогой. Думаю, пришло время повысить уровень морфина. Кивни, чтобы подтвердить, что я могу увеличить его. — Даффи подошла к капельнице и нажала на красную кнопку, которая была подключена к ней. Чарли слабо кивнул. Я смотрел, завороженный. Я никогда не видел, как кто-то умирает. Тем более не видел, как умирают мои родители.

Она нажала на кнопку, затем присела на край его кровати и взяла его руки в свои. Успокоившись, она потерла большим пальцем больное место и улыбнулась.

— Ты в порядке, Чарли.

Он снова слабо кивнул. Горло сжалось, а глаза загорелись. Даже если он не был в порядке, он больше не мог открыть рот и попросить о помощи.

По его щеке скатилась одинокая слеза. Даффи была достаточно любезна, чтобы не обращать на это внимания.

— Может, мне тебя еще немного подпереть? — мило ворковала она. — Может быть, это поможет твоим легким.

На этот раз его кивок был едва заметен. Она нажала кнопку на боковой стенке кровати и помогла ему принять сидячее положение. Его голова откинулась набок.

Даффи взяла одну из многочисленных плоских подушек и закрепила ее на его шее, чтобы он не шевелился.

И это было все. Я знал, что Чарли умрет в ближайший час. Я знал, что мне нужно многое сказать, но ничего из этого не будет сказано. Ответы на все мои вопросы он уносил с собой в могилу. Если бы я был более снисходительным более открытым, я мог бы узнать больше. А так, мое происхождение навсегда останется для меня загадкой.

Почувствовав то же, что и я, — что Чарли находится в процессе ухода из жизни, — Даффи встала. Она наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку.

— Прощай, милый друг. Спасибо тебе за то, что ты был моей семьей вдали от дома. Спасибо, что подарил мне самое дорогое, что только можно подарить, — время. И спасибо за то, каким человеком ты стал. Я знаю, что у тебя есть о чем сожалеть, но уверяю тебя, Чарли, ты на одном уровне с Тимом. Человек, достойный вернуть веру маленькой девочке.

Она погладила его по щеке, улыбнулась, поцеловала в макушку и удалилась. Мгновение спустя ее рука нашла мое плечо.

— Я пойду принесу кофе для нас. Не хочешь ли ты чего-нибудь поесть?

Я рассеянно покачал головой, все еще пораженный тем, что надвигающаяся смерть Чарли так сильно задела меня, а также осознанием того, что Дафна была самым прекрасным человеком, перед которым можно было погибнуть. Заботливая, любящая, милая и теплая. Она была всем тем, чем я хотел бы видеть свою мать.

Она была всем, чем могла бы быть моя мать, если бы была жива.

И вот так, с неохотным прощением, которое я дал своему неявившемуся отцу, я также пришел к пониманию того, что моя жизнь была на расстоянии одного неверного решения моей матери от того, чтобы стать совершенно другой.

Моя проблема брошенности, мой страх потери, мой гнев — все ушло. И может быть, если все так изменчиво, так хрупко, лучше потратить время на то, чтобы быть благодарным за людей, которые были в твоей жизни, чем обижаться на тех, кто в ней отсутствовал.

Даффи осторожно закрыла за собой дверь. Если бы для больничных палат существовала табличка «Не беспокоить», она бы наверняка повесила ее на нашу дверь. Ей явно не терпелось, чтобы мы с Чарли как-нибудь разобрались между собой.

Чарли моргнул в мою сторону, это простое движение было медленным и тягостным.

— Привет, — сказал я.

Его взгляд упал на мои руки. Я уперся локтями в колени и наклонился вперед, к нему. Мой взгляд проследил за ним. Моя челюсть затряслась.

Он хотел, чтобы я взял его за руку.

Я не хотел. Не хотел прощать его, прикасаться к нему, любить его, причинять боль, потому что ему было больно. Но каким-то образом, без разрешения, ему удалось заставить меня почувствовать все это.

Протянув руку, я положил свою на его руку и крепко сжал ее. Может, это был адреналин или морфий — черт, может, это была смерть, — но я клянусь, я чувствовал, как он дрожит подо мной.

Я подавился слюной, желая, чтобы слова покинули мой рот, зная, что я имею в виду каждое из них.

— Я прощаю тебя, — услышал я, и под моей рукой он задрожал еще сильнее. Все его тело дрожало, а глаза впились в меня так сильно, что он не смел моргнуть. — Я не оправдываю тебя, но ты был молод и чертовски глуп — кстати, яблоко от яблони недалеко падает. Я был чертовым демоном в свои двадцать лет. — Я сжал его руку в своей. — Кроме того, в тридцать семь лет я все еще не могу завести себе девушку, так что в этом плане я никого не критикую.

Хотя Даффи не просила быть моей девушкой. Она не просила меня быть чем-то еще.

Чарли перестал дрожать. Его веки сомкнулись, хотя я видел, что он борется за то, чтобы не заснуть.

— Не борись, Чарльз. Все в порядке. У каждого из нас свой день. И у тебя был хороший забег. — Я облизал губы, наблюдая за тем, как выражение его лица становится ужасающе нейтральным. — Держу пари, если бы она была жива, она бы тоже простила тебя.

Его рука стала холодной, так как кровообращение прекратилось. Все стало вялым и безжизненным. Он стал бледнее — кроме губ, которые приобрели синий оттенок.

Я был там в самый интимный момент его жизни. И я бы ни за что не изменил этого.

Я не шевелился, когда он потерял сознание, и держал его за руку, когда он перешел от живых к мертвым. Мне было трудно понять, что я чувствую. В каком-то смысле я был благодарен за путешествие с ним. В другом — я презирал его за то, что он заставил нас обоих пройти через это.

Медсестра ворвалась в палату через несколько мгновений после того, как ЭКГ показала, что он ушел из жизни. Я убрал руку и сел прямо.

— Мне очень жаль вашего отца, — тихо сказала она, нажимая на одну из бесконечных кнопок у кровати Чарли.

— С чего вы взяли, что он был моим отцом? — Я посмотрел на нее.

Она посмотрела между нами, смутившись.

— О, простите, я думала…

— Он и был им, — вмешался я и понял, что, как ни странно, сегодня он и вправду похож на моего отца. — Он был.

Даффи открыла дверь, выглядя пепельно. Ее глаза были красными, а плечи ссутулились. Она никогда не выглядела так прекрасно, как здесь, передо мной.

— О, Риггс. — Ее глаза наполнились свежими слезами, и она закрыла рот рукой. — Мне так жаль.

В ту ночь мы с Даффи вместе вернулись домой, вместе забрались в ее постель и вместе занялись сексом. Мы оба нуждались в этом, и оправдание было налицо — мы были сломлены, нам было больно; если и был шанс совершить последнюю ошибку, то именно сегодня. Кроме того, секс был антитезой смерти. Он символизировал жизнь. Похоть. Страсть. Тепло.

Мы медленно прикасались, медленно целовались, медленно любили.

Когда взошло солнце и я проснулся — теперь уже по-настоящему осиротевший, без второго шанса, без возврата, без сюрпризов, — Даффи не было в постели.

Я вышел из ее спальни без рубашки, стирая сон с глаз. Она стояла на кухне, готовя нам овсянку и фрукты.

Она обернулась на звук моих приближающихся шагов. На ней была моя рубашка больших размеров, и она слабо улыбнулась мне.

— Эй, ты. Как спалось? Надеюсь, ты голоден.

По выражению ее глаз я понял, что она считает прошлую ночь примирением. Я должен был дать ей понять, что это не так. Надежду, плавающую в ее радужных глазах, предстояло залить бензином.

— Давай поговорим. — Я наклонил голову в сторону дивана.

Она последовала за мной к дивану и села, скрестив руки на коленях. Я буду скучать по ее позе. По ее неодобрительному поджатию губ. Ее сарказму, доброжелательности и причудливому увлечения вафлями. Но это нужно было сделать. Я не мог постоянно страдать от людей. Оставаться рядом, идти на жертвы, чтобы потом разочароваться. К тому же Даффи была рискованной инвестицией. Женщины, которые охотятся за деньгами, охотятся за властью, а в их окружении всегда найдется кто-то с большей властью. Я не хотел тратить свою жизнь на то, чтобы удержать ее.

— Сегодня я сажусь на самолет в Марокко.

Выражение ее лица не изменилось, разве что слегка вздрогнуло.

— Конечно. Ты сказал, что у тебя там есть работа. Может быть, когда ты вернешься домой…

— У меня нет дома, — сказал я, прервав ее слова. — Это твоя квартира, а не моя. На самом деле, я уже просрочил свое гостеприимство. Мы уже подали заявление, предоставив все необходимые доказательства того, что мы живем вместе. Нет смысла оттягивать неизбежное.

— Ты съезжаешь? — У нее перекосило рот. Мико воспользовалась возможностью запрыгнуть на диван и устроиться в небольшом промежутке между нами, переводя взгляд то налево, то направо, чтобы увидеть, кто первым погладит ее.

Я рассеянно погладил ее за ухом.

— Не беспокойся о Мико. Она будет с Винни. Арсен меня убьет, но я знаю, что она о ней позаботится.

Кроме того, Арсен всегда хотел меня убить. Ничего нового под солнцем.

— Где ты остановишься в Нью-Йорке? — Она моргнула.

— У Кристиана. У Арсена. Как обычно. — Я встал, зная, что каждая минута, проведенная в таком положении, приближает меня к тому, чтобы передумать и умолять ее о шансе. — Не беспокойся о собеседовании. Я буду там, и мы его пройдем. Хорошо?

Я видел, что она была в шоке. Я также мог сказать, что чертовски люблю эту женщину. Видя, как она страдает, я так сильно разрушился, что даже удивился, что все еще могу стоять на ногах. Мне казалось, что мою душу вырвали из тела ржавыми граблями и бросили в глубины ада.

Но именно поэтому я должен был уйти.

Я был влюблен в женщину, которая хотела договориться.

А я? Мне нужна была вся эта гребаная сделка.

— Значит, все кончено? — Она медленно поднялась. — Ты и я?

Скажи «нет». Нет. Схвати ее. Поцелуй ее. Брось свое сердце на кон. Будь мужиком, Риггс. Ты лазил по горам. Ты бороздил тропические леса. Сделай это, черт возьми.

— У этого нет будущего. — Я показал между нами, мой тон был мертвым. — Ты это знала.

Ее глаза дико блуждали по моему лицу. Что бы она ни искала — сомнение, сомнения, сожаление, — она этого не нашла.

— Да. — Она облизнула губы, отводя взгляд. — Наверное, ты прав.

Убейте меня сейчас.

Я подошел к куче одежды и начал запихивать ее одну за другой в рюкзак. Взял белый хенли и надел его, затем сунул ноги в ботинки.

Я не мог смотреть на нее. Черт, я даже не мог вынести, когда она смотрела на меня.

— Могу я спросить тебя об одной вещи? — Я почувствовал, что ее глаза следят за моими движениями.

— Да, — сказал я. — Конечно.

— Ты получил результаты анализа крови? И если да, то каковы они?

Я остановился, скомканные брюки все еще были в моем кулаке. Я поднял голову и грустно улыбнулся ей.

— Я не являюсь носителем болезни. Я разговаривал со специалистом. Он сказал, что мигрени, скорее всего, вызваны проблемами с высотой из-за того, что я занимаюсь альпинизмом.

Ее лицо поникло от облегчения.

— Приятно слышать. Спасибо, что рассказал мне.

— Спасибо за заботу.

— Конечно, мне не все равно, Риггс. — Она отвернулась, чтобы я не увидел слез в ее глазах. — Мне всегда будет не все равно. Я хочу, чтобы ты это знал. У тебя всегда будет дом во мне. Неважно, где ты будешь.

Это была пытка. Обычная пытка.

— И… — Она тяжело вздохнула. — Если тебе понадобятся деньги… ну, у меня еще есть кое-какие сбережения.

Я уставился на нее, пораженный.

— А?

— Да. — Она сжала пальцы в крендель, смущаясь своего предложения. — Я имею в виду, это не так много, но все, что у меня есть, — твое. Я знаю, что медицинские счета могут накапливаться.

— А как ты сможешь платить за квартиру? — спросил я, очарованный. Женщина, помешанная на деньгах, только что предложила отдать мне все, что осталось от ее мизерного состояния.

— Я не буду. — Она закусила губу, передвигаясь по маленькой квартире и помогая мне искать мои вещи. — Я буду у Лоры. Не волнуйся, она мне многим обязана.

— Ты ужасная золотоискательница. — Я вздохнул, подумав, что все было бы намного проще, если бы она действительно умела быть бессердечной стервой.

— Я знаю. — Она нежно улыбнулась. — Это смешно. Лучше бы они проводили занятия.

Этот фарс продолжался достаточно долго. Я больше не мог, блядь, так поступать. Я собирался сделать что-то, что принесет мне место в Зале славы тупиц, рекорд Гиннесса и, возможно, шляпу «Я — идиот».

— Вот дерьмо. — Я прижался лбом к прохладной стене и покачал головой, усмехаясь. — Ты действительно собираешься заставить меня сделать это.

— Заставишь что? — Она растерянно моргнула.

Я поднял голову, вырывая слова изо рта, прежде чем успел передумать.

— Я внук Виктора Бейтса. Дед, о котором я тебе рассказывал. Это он. Так называемый американский Армани. Я богат. Смертельно богат. На три миллиарда долларов, если быть точным.

Она уставилась на меня. Воздух замер.

— Ты ведь шутишь, да? — задохнулась она, когда снова обрела голос.

Я раскинул руки в знак «Что я могу сделать?».

— Я богат, а значит, и ты богата. На самом деле, когда все это закончится, — я показал между нами, — ты будешь иметь право на половину того, что принадлежит мне. И я не собираюсь с тобой спорить. Ты будешь рада каждому пенни. Пожалуйста, прими это к сведению, если когда-нибудь надумаешь вернуться к Петуху. Ты заслуживаешь лучшего. Намного, блядь, лучшего. И теперь тебе не нужны его деньги. У тебя есть мои. Просто… — Я втянул воздух. — В следующий раз, когда влюбишься, сделай это с тем, кто тебя заслуживает.

Она смотрела на меня с таким количеством противоречивых эмоций, что я не мог их различить. Шок. Обида. Злость. Сочувствие.

— Но почему…

— Потому что тогда ты была просто женщиной, которая хотела выйти замуж, чтобы пробиться наверх, — объяснил я. — Ты ничего для меня не значила. А теперь ты что-то значишь. — Все. — Что-то гораздо большее, чем цифра на моем банковском счете. Я оставлю тебе номер своего бухгалтера. Он назначит тебе щедрое пособие, чтобы тебе было комфортно, пока ты ждешь визу и находишь работу. Хватит на шикарную квартиру, на шкаф с дизайнерской одеждой и на то, чтобы никогда больше не работать.

Я только что отдал половину своего состояния, и вместо того, чтобы чувствовать себя идиотом, я ощущал лишь тупую злость и чертову боль от того, что бросил эту женщину. Она собиралась высосать из меня все до последнего пенни, и мне некого будет винить, кроме себя.

Хуже всего было то, что я хотел, чтобы у нее все было. Хотел, чтобы у нее были красивые вещи, чтобы она жила роскошной жизнью, о которой всегда мечтала. Я хотел, чтобы она всучила это в лицо своим бывшим одноклассникам.

— Риггс. — Она направилась ко мне, несомненно, желая поблагодарить за то, что я отчеканил ее и скоро стану гордым обладателем грин-карты. У Поппинс были безупречные манеры. Но я не хотел ничего слышать. Я схватил свой рюкзак и фотооборудование.

— Увидимся двадцать второго октября.

— Подожди!

Я прижался губами к ее лбу и поспешил уйти, прежде чем она успела произнести эти слова.

Мне не нужны были ее благодарности.

Мне нужна была она вся, до единого кусочка. Особенно то, что она выставила на продажу, — ее сердце.

34

ДАФФИ

Мой муж был миллиардером.

Риггс Бейтс, в рюкзак которого помещалось все его имущество, который ходил в дырявых носках и избегал платы за проезд в метро, был богат сверх моих самых смелых мечтаний.

Но он скрывал это от меня. Да и кто мог его винить, учитывая то, как я себя вела? Я была так увлечена идеей выйти замуж, что он не хотел, чтобы я… что? Попыталась сделать это реальностью? Обманула его и сбежала с деньгами? И почему он не заставил меня подписать брачный контракт? Не было ничего необычного в том, что я каким-то образом узнаю о его финансовом положении.

Ирония заключалась в том, что мне было плевать на эти чертовы деньги. Меня волновало, что он бросит все и уйдет. Меня волновало, что он здоров, — я чуть не упала на колени и не зарыдала от облегчения, когда он сказал мне об этом.

Вчера вечером я действительно думала, что мы помирились. Когда Чарли не стало, казалось, что вселенная перестраивается вокруг нас, заставляя нас понять, что в жизни важно. Теперь я видела, что для Риггса то, что он завалился ко мне в постель, было всего лишь казусом.

После того как Риггс ушел, я позвонила Лауре, чтобы срочно провести конференцию Лучших подруг. Вернее, бывшей лучшей подруги, которая превратилась в бывшую лучшую подругу, которая превратилась снова в лучшую подругу. Она приехала с огромной бадьей Häagen-Dazs (бурбон-пралине-пекан) и вином. Не успела она войти в мою дверь, как я набросилась на нее, истерично рыдая. Моя реакция застала меня врасплох, потому что я была гораздо более сдержанной и отстраненной, когда Би Джей объявил, что уезжает на полгода.

— Боже мой, Даффи, ты проявляешь настоящие человеческие эмоции. — Лаура насмешливо проверила мою температуру и усадила меня на диванчик. — У тебя жар? Может, отвезти тебя в больницу?

Это, конечно, только заставило меня плакать еще сильнее. Я проплакала два часа подряд, прежде чем смогла найти слова для своих чувств.

— Что, если я не смогу жить без него? — Я высморкалась в то, что когда-то было салфеткой, я была уверена в этом. — Он думает, что я собираюсь забрать его деньги. Позвоню его бухгалтеру и… не знаю, попрошу пособие или что-то в этом роде. — Я нахмурилась, глядя на свою миску с мороженым. — Честно говоря, я бы даже не возражала, если бы мы жили здесь, в этой дрянной квартире, до самой смерти. Я просто хочу его. Больше ничего. Никакой дизайнерской одежды, модных сумочек и улиток для лица. — Я фыркнула. — Ладно, может быть, один раз сделаю улитку для лица, просто чтобы посмотреть, из-за чего вся эта шумиха. Говорят, это меняет жизнь, знаешь ли.

Лаура похлопала меня по спине, ее лицо скривилось от жалости.

— О боже, ты еще безнадежнее, чем я думала. — Она поджала ноги под себя на диване, и на мгновение меня охватила нелогичная ярость от того, что она ставит свой запах, свои клетки и все остальное выше моего драгоценного дивана Риггса. — Почему бы тебе не позвонить ему и не рассказать о своих чувствах? Очевидно, что его задела вся эта история с Би Джеем, а значит, ему не все равно.

— Ему не все равно, — согласилась я, — и именно в этом проблема.

Я прокрутила в голове вчерашний день. Вспомнила лицо Риггса, когда его отец испустил последний вздох. Когда он понял, что ничего не может с этим поделать — что Чарли ему глубоко небезразличен. Я была там, когда Риггс подарил Чарли лучший день в его жизни — даже если он был и последним, — поэтому я прекрасно понимала, к чему клонит мой муж.

Он хотел, чтобы никто и ничто не сдерживало его. Он не хотел быть прикованным, не хотел обязанностей, семьи, жены; я согласилась на это в наших условиях. Было бы несправедливо, если бы я разорвала наш устный договор.

— Не думаю, что все, что я могу сказать, заставит его передумать. — Мой подбородок дрожал, когда я запихивала в рот очередную ложку мороженого.

— Тогда, — сказала Лаура, поглаживая мою руку, — боюсь, тебе нужно поступить так же, как он поступил с тобой, и оставить все как есть.

35

РИГГС

— Ты сфотографировал бассейн с этого ракурса? С каретами и корзинами с фруктами? — Элин, руководитель отдела маркетинга и рекламы журнала Discovery, рыскала по краю бассейна в Марракеше. Она была одета в белое пляжное кимоно и крошечное бикини, одаривая меня многозначительными взглядами, которые можно было перевести только как «Я хочу, чтобы ты снова меня трахнул».

Последний раз я делал это два года назад, после рождественской вечеринки в компании, вместе с двумя привлекательными стажерками, которые хотели попробовать оргию. Хо, хо, хо, действительно.

Я подошел к ракурсу, о котором она говорила, и щелкнул камерой.

Я ненавидел работать в рекламе и, возможно, нашел бы способ избежать этого, если бы не Даффи, которая была слишком большим искушением, пока мы жили на одном континенте.

К сожалению, целого океана все еще не хватало, чтобы отвлечься от мыслей о ней. Я был несчастен с тех пор, как приземлился в Марокко: тоска по дому, влюбленность и, что хуже всего, трусость.

Проблема была в том, что ты никогда не тоскуешь по стенам или мебели. Ты тоскуешь по людям, которые делят с тобой это место. За те недели, что мы провели вместе, моя жена успела мне понравиться, и теперь разлука с ней казалась мне нестерпимым зудом. Я мог бы вывернуть свою кожу наизнанку и все равно сходил бы с ума от страдания.

Сделав множество снимков бассейна, окруженного акрами зеленой травы, роскошными оранжевыми креслами и обеденными столами, я подошел к спа на открытом воздухе с бархатными бордовыми сиденьями и золотыми стенами.

Элин последовала за мной, и ее каблуки застучали по мрамору под нами.

— Здесь так красиво, правда?

— Хм…

В эти дни я был способен лишь на односложные ответы. Но даже это было нелегко.

— У тебя есть какие-нибудь планы после того, как мы все закончим? — промурлыкала Элин. — Мы почти закончили.

— Думаю, мне пора спать. — Я повесил камеру на плечо.

Элин прикусила губу.

— Ты ведь знаешь, что я рассталась с Нилом?

Я даже не знал, кто такой Нил. Только то, что через четыре месяца после нашей рождественской секс-капады, когда я позвонил ей, чтобы узнать, не заинтересована ли она в продолжении, она сказала, что у нее есть парень.

— Жаль слышать.

— Не стоит. Он был мудаком.

Мы добрались до спа-салона. Я начал фотографировать, желая, чтобы она ушла. Но Элин, хотя и умела писать рекламные статьи о роскошных отелях, плохо умела читать сигналы, поэтому она решила вдолбить мне это предложение, потирая свои сиськи о мою руку.

— Мы могли бы поужинать вместе.

— Я не голоден.

— Тогда мы можем сразу перейти к десерту. — Она хихикнула.

Я повернулся к ней, нахмурившись.

— Разве ты не слышала, что я женился?

Должно быть, новость облетела все окрестности. У Эммета был рот размером с Монтану. Сплетни были его любимым видом спорта.

От этого Элин побледнела.

— Эммет мог что-то упомянуть.

— И ты все еще думаешь, что я буду играть?

Ее рот приоткрылся. Добродушный, всегда готовый к веселью Риггс явно был не в себе.

— У тебя никогда не было отношений за все время, что я тебя знаю. Я просто подумала…

— Подумала что? — Я знал, что направляю свой гнев не на того человека, но все равно не мог сдержаться. Я был на взводе, ожидая, сколько денег Дафна попросит у моего бухгалтера и какие юридические документы будут ждать меня дома, чтобы закрепить за моей женой личное состояние.

— Подумала, что это несерьезно. Твой брак, я имею в виду. — Она поджала губы, потом сказала: — То есть… это так? Он настоящий?

Может, это Эммет послал ее спросить. Черт, может, он послал ее, чтобы она соблазнила меня, просто ради шутки.

— Он очень настоящий, — сказал я про себя. — Самое настоящее, чего я когда-либо достигал, так что сделай себе одолжение и никогда больше не спрашивай.

Недели, предшествовавшие собеседованию с Даффи на получение визы, я потратил на то, чтобы выполнить все дерьмовые поручения Эммета, которые он мог мне дать, чтобы вытащить меня из Нью-Йорка, и ночевал у друзей, наблюдая, как они занимаются любовными утехами со своими женами. Наконец-то я понял. Почему они былидовольны тем, что потеряли свою свободу ради кого-то другого. Я никогда в жизни не чувствовал себя в такой ловушке, живя без женщины, в которую был влюблен.

Накануне 22 октября я отправил Даффи сообщение. Я убеждал себя, что мне нужно узнать, есть ли еще смысл приходить на собеседование. Может, она все отменила. Черт, может, она как раз в этот момент работала над своей свадьбой с Би Джеем. Может, она умерла и поэтому до сих пор не притронулась к моим деньгам. С каждым днем, когда мы оба хранили радиомолчание, мои мысли становились все более странными.

Риггс: Мы все еще в силе на завтра?

Ее ответ пришел через три часа, что заставило меня задуматься, что, черт возьми, было важнее ее драгоценной грин-карты. Или ее мужа-миллиардера, если уж на то пошло.

Даффи: Безусловно. Еще раз спасибо за это.

Риггс: Заметил, что ты еще не связалась с моим бухгалтером.

Даффи: Нет.

Риггс: От твоего адвоката также не было писем о заключении брачного контракта.

Даффи: Моего адвоката? Я даже не могу позволить себе педикюршу, Риггс. Видел бы ты мои ногти. Я похожа на ленивца.

Это меня рассмешило. Черт, я скучал по этой женщине.

Даффи: Я не собираюсь трогать ни пенни из твоих денег. Я и так тебе много должна.

Риггс: Все в порядке. Забирай. Я никогда не был очарован богатством.

Даффи: Ладно. Я начинаю понимать, что жажда денег имеет ужасную цену.

Я уставился на ее сообщение. Что она имела в виду? Я был не настолько глуп, чтобы спрашивать об этом по телефону.

Даффи: В любом случае, до завтра.

Риггс: Да. Завтра.

36

ДАФФИ

СОБЕСЕДОВАНИЕ

Святой Грааль прибыл. Последняя остановка в процессе получения визы, а затем и грин-карты — собеседование.

Мы с Риггсом встретились у здания USCIS. Это был первый раз, когда я увидела его за несколько недель. На нем были темные джинсы и джинсовая рубашка на пуговицах, первые три пуговицы расстегнуты, рукава подтянуты до локтей, обнажая мускулистые предплечья. За то время, что мы не виделись, у него отросли волосы, и он выглядел особенно аппетитным и взрослым. Настолько, что мне захотелось заплакать.

— Ты хорошо выглядишь. — Он ухмыльнулся, и я собрала все свои силы, чтобы не распластаться в луже эмоций у его ног.

— Ты тоже. Как Марокко?

— Влажно. А как в Нью-Йорке?

— То же самое, только многолюдно.

Мы оба уставились друг на друга, улыбаясь как ненормальные. Риггс первым разрушил чары. Он наклонил голову в сторону здания.

— Готова завалить их?

— Не знаю, готова ли я. — Я нервно пригнула голову. — А… не забить их насмерть — это вариант? Может, шлепнуть их, пока у них не закружится голова?

Смеясь, он взял мою руку и поднес ее ко рту, и мое сердце замерло, когда он провел губами по моим костяшкам.

— Ты та девушка, которая делает диорамы из дорожных конусов и ламинирует списки супермаркетов. Ты готова ко всему и всегда. Срази их наповал, Поппинс.

Офицер, принимавший решение, оказался приятным человеком по имени Ашер. Перед ним лежала большая кипа документов, а на столе стояли семейные фотографии.

Он начал с извинений за душный боковой кабинет, который мы занимали.

— О, не волнуйтесь. Он все равно больше, чем моя квартира. — Я хихикнула. Ашер поднял брови, перелистывая страницы на своем столе.

— Такая маленькая, да? Я удивлен, учитывая состояние вашего мужа.

Он сослался на налоговую декларацию Риггса, которую я еще не видела, когда мы заполняли форму прошения. Похоже, мы сразу же приступили к делу. Ну что ж, хорошо.

— Мой муж не материалист, — уверенно заявила я, зная, что каждое сказанное слово — чистая правда. — На самом деле, если вы узнаете его поближе, то увидите, что он меньше всего ориентирован на деньги. В первые несколько раз, когда мы общались, я купила ему носки, потому что его носки были дырявыми, и я беспокоилась о нем зимой.

Ашер внимательно слушал, на его лице играла улыбка. Я почувствовала, что краснею.

— Простите, может, мне… замолчать? Подождать, пока вы сами начнете?

Он покачал головой.

— Нет. Это было прекрасно. Хорошо. — Он хлопнул в ладоши. — Готовы?

— Да.

— Пожалуйста, назовите полное имя вашего супруга, дату и место рождения.

— Риггс Карсон Бейтс, родился восьмого февраля в Сан-Франциско.

Это было легко.

— Как вы познакомились?

— Общая подруга. — Которая трахала его, пока я наблюдала.

— Какие у него увлечения?

— Он любит альпинизм, увлекается природой, едой, друзьями. На самом деле он неплохой повар. Делает отличные вафли…и арбузную «Маргариту»! И у него от природы хорошая физическая форма, так что, хотя он и скажет вам, что не занимается спортом, он довольно атлетичен.

Я могла бы рассказывать о нем бесконечно. Я снова покраснела, чувствуя, что выдала слишком много. Наверняка он подумал, что я переборщила, чтобы доказать подлинность своего брака.

Ашер, нахмурившись, записал что-то в лежащем перед ним документе и продолжил.

— Расскажите мне немного о его общественной жизни вне вашего брака.

Опустив бесконечный список сексуальных завоеваний Риггса, я рассказала ему о Кристиане и Арсене, о воспитании Риггса в Академии Эндрю Декстера и о его семейном происхождении. Чем больше я говорила, тем больше обретала уверенность. Мне казалось, что я знаю о своем муже все, что только можно было знать. К сожалению, это лишь заставляло меня сомневаться в фальшивости моего брака. Если я чувствовала такую глубокую связь с этим человеком, как наш брак мог быть фиктивным?

Интервью длилось двадцать минут, хотя Фелисити предупредила нас, что мы должны ожидать чего-то более существенного. Это означало, что все прошло либо ужасно плохо, либо исключительно хорошо. Я склонялась к последнему.

— Что ж, большое спасибо, миссис Бейтс. Я уверен, что вы очень скоро получите от нас весточку. — Ашер встал и подмигнул.

О, черт возьми. Мы сделали это. Мы действительно сделали это. Подмигивание — это международный знак «Вы прошли тест». Все это знают.

— Ваше здоровье. То есть… спасибо!

— Желаю удачи в будущем.

Да, она мне понадобится.

Когда я вышла, Риггс был там, на лестнице, ведущей в здание, и курил сигарету. Он вышагивал, выглядел искренне обеспокоенным. Ему было не все равно.

Я остановилась и немного понаблюдала за ним, впитывая его мысли. Боль пронзила мою грудь. Возможно, это был последний раз, когда я его вижу. Все остальное, что нам нужно было сделать, а именно развестись, можно было сделать по электронной почте. Мы будем общаться с помощью текстовых сообщений и редких телефонных звонков, как незнакомцы. Я больше не смогу его глупо целовать. Он больше не будет гоняться за мной по нашей маленькой квартире. Никто больше не будет ходить голым, чтобы другой чувствовал себя комфортно. Не будет ни вафельных проб, ни секса на полу, ни сбора яблок с поцелуями…

Я почувствовала, что у меня началась гипервентиляция.

Я не могла этого сделать. Я не могла попрощаться. Но я должна была.

Он выполнил свою часть сделки. Теперь ты выполнишь свою и отпустишь его.

Каким-то образом я потащилась к нему. Он заметил меня только тогда, когда я была в футе от него. Он выглядел озабоченным и немного растерянным.

— Как все прошло? — Он бросил свой косяк на улицу.

— Хорошо, я думаю.

— Хорошо. Хорошо.

Пауза. Моргание. Глоток. Повтор.

— Когда ты собираешься получить от них ответ? — Риггс провел рукой по волосам.

— От десяти до пятнадцати рабочих дней, — прощебетала я.

— Неплохо.

— Да.

Снова тишина. Настала моя очередь поддержать разговор.

— Я нашла работу.

— Нашла? — Он выглядел усталым и растерянным.

Я кивнула.

— Младший продюсер на местном новостном канале.

Я не могла нарадоваться новой роли, к которой я приступлю после Рождества, а к этому времени придет моя виза. Правда заключалась в том, что я делала новости, потому что это была знакомая территория, а не потому, что мне это нравилось. Мне нравилось помогать Риггсу с фотосъемкой, но теперь, зная о его финансовом положении, я понимала, что такой роли, как ассистент фотографа, не существует, а если бы и существовала, то за нее не платят две тысячи в день.

— Это потрясающе. — Он обхватил меня за талию и поднял вверх, крутя в воздухе и смеясь. — Я так горжусь тобой, Поппинс.

— Я бы не справилась без тебя. В буквальном смысле.

Я подумывала умолять его не уходить, но хотела избавить себя от унижения, а его — от проблем. Он больше не хотел меня. А я? Мне нужно было понять, что я хочу делать со своей жизнью.

Перед тем как он ушел, из его правого глаза вытекла слеза и покатилась по скульптурной щеке. Он не сделал ни малейшего движения, чтобы вытереть ее, и это было даже хуже, чем если бы он попытался ее скрыть. Это был классический Риггс. Он не скрывал своих чувств. Он просто предпочитал этого не делать.

После очередного неловкого молчания я, наконец, набралась смелости и сделала шаг. У меня не было выбора.

— Итак… должно пройти около двух лет, прежде чем я получу постоянную грин-карту, но я знаю, что ты сказал, что не хочешь…

— Я подожду, — сказал он, прервав меня. — Я никуда не тороплюсь. Я не планирую жениться на ком-то еще.

— Ты этого не знаешь.

— Поверь мне, я знаю. Ты — настоящая. Конечная цель. Если мы не сцепимся, никто другой не сцепится.

Я хотела умереть. Чтобы земля треснула и поглотила меня целиком.

— Может, в другой жизни? — фыркнула я.

Он улыбнулся.

— Я буду держать тебя в курсе, Поппинс.

37

ДАФФИ

Три месяца спустя

— Отличная работа, Дафна. — Рита, исполнительный продюсер вечернего выпуска новостей, в котором я работала, легонько похлопала меня по спине, выходя из студии. — Следуй за мной в мой офис.

Я поспешила за ней, пропуская своих новых коллег в коридоре. Рита вошла в свой кабинет, взяла сумочку с крючка у двери и бросила в нее телефон.

— Мы все собираемся выпить в «Мертвом кролике». Ты с нами?

— Хотелось бы, — сказала я на автопилоте, вежливо улыбаясь. — У меня есть планы.

— Да? — Рита копалась в своей сумке в поисках сигареты, уже собираясь покинуть заведение. Она бегала повсюду, заставляя меня делать то же самое. Гретхен тоже так делала. Штормовые места. — Что ты задумала?

— А? — спросила я.

— Ты сказала, что у тебя есть планы. Какие? — Мы обе остановились у вращающейся двери главного входа. Я моргнула, застигнутая врасплох. По правде говоря, у меня не было никаких планов. Просто мысль о том, что придется притворяться, что мне весело, даже среди искренне милых людей, была мне неприятна. Мне больше нравилось проводить время в своей квартире, пролистывая страницы профессиональных фотографов в Instagram. Я не могла перестать думать о тюремном туре. О том, как волшебно запечатлеть что-то и придать этому свой собственный смысл, а не просто написать об этом репортаж.

— Я… я… вяжу… — медленно сказала я, избегая вопросов о своем новом хобби.

Рита изогнула бровь.

— Звучит… захватывающе. Ты большая любительница вязать?

— Да, — услышала я от себя. — Огромная вязальщица. Вся моя квартира — это пряжа.

Выражение ее лица было сомнительным, но она кивнула.

— Хорошо. Но ты должна присоединиться к нам на следующей неделе. Это день рождения Моник. Лады?

Я познакомилась с Моник. Она была великолепна, мила и необычайно увлечена темой осадков.

— Конечно, — пробормотала я.

— Хотя еще до этого мы собираемся провести две ночи вместе. — Рита рассмеялась, достала телефон и заказала Uber. — У нас есть все эти работы ко Дню святого Валентина, помнишь? Кстати, ты сможешь приехать завтра в семь утра, а не в девять?

Я взглянула на часы. Было 11:45 вечера. Я ценила хорошую трудовую этику, но я почти забыла, насколько трудоемкой была работа в новостях — даже в местных.

— Конечно, — рассеянно ответила я. — Я буду здесь.

— Хорошо. Тогда до завтра! Или, технически. — Она выпятила нижнюю губу, задумавшись. — Сегодня, через пятнадцать минут.

Я вышла на улицу. Погода была холодная, небо черное. Рождество пришло и ушло, и я провела его в одиночестве в своей квартире, слишком скупой, чтобы купить билет в Англию. Трогать деньги Риггса было нельзя. Он дал мне нечто бесценное, и требовать большего было бы жадностью. Он научил меня любить.

Спускаясь в метро и кутаясь в черное пиджачное пальто, я удивлялась тому, насколько ужасной была жизнь в последние месяцы. Я жила на автопилоте: работала, встречалась с друзьями и ходила в спортзал. Обычно главным событием моей недели было общение по FaceTimе с Кираном. Сейчас он состоял в постоянных отношениях с Шелби. Я даже встречалась с ней однажды по видеосвязи, и она подтвердила мои подозрения, что не стала бы с ним встречаться, если бы он ее приручил. 1–0 к командной логике.

Я думала о Риггсе каждую минуту. Я понятия не имела, где он и чем занимается в эти дни. Казалось, время течет как вода. Я получила визу, начала работать, получала стабильную зарплату, а Би Джей все еще звонил мне время от времени, чтобы проверить, как обстоят дела. Спойлер: я все еще хотела, чтобы он утонул.

Я получила все, что хотела, — безраздельное внимание Би Джея, работу продюсера новостей и свою драгоценную визу… и не могла быть более несчастной.

Я брела по улицам Манхэттена, проходя мимо влюбленных парочек и влюбленных туристов. Казалось, что все разбились на пары. Склонив голову, чтобы избежать наплыва молодых влюбленных, я уставилась на свои ботинки и прибавила шагу. Я уже почти дошла до метро, когда столкнулась с другим телом. Другим твердым телом.

Первой моей мыслью был Риггс. Он был здесь.

— Ого. Ты в порядке? — хихикнул мужской голос. Я подняла голову. Это был не Риггс. Просто довольно привлекательный молодой человек с ямочками и в беговой экипировке.

Нет, я не в порядке. Я влюблена, несчастна и хочу торт. Много торта.

— Что ты делаешь на пробежке посреди ночи? — ворчала я. — Я могла бы пораниться!

— Мне приходится бегать по ночам. Я работаю по сменам в больнице, и у меня странный график. — Он бежал на месте и казался дружелюбным, несмотря на то, что я чуть не откусила ему голову за то, что он просто существует. — Почему ты не смотрела, куда идешь?

— Потому что, — пробурчала я, — мне надоело смотреть, как все в этом городе такие влюбленные, интимные и… и… и… и мерзкие! — Я подняла руки вверх. — Серьезно, у вас, американцев, нет приличий. Снимите комнату, все вы.

— Эй, я ни с кем не вступаю в интимные отношения и не влюбляюсь. — Он поднял руки вверх.

— Точно, — кисло сказала я. — Прости. Я немного колючая. Что ж, удачной пробежки.

Я пронеслась мимо него, но он преградил мне путь, попав в поле моего зрения.

Я сузила глаза.

— Пожалуйста, не приставай ко мне. У меня есть электрошокер, перцовый баллончик и не менее пятидесяти часов тренировок по крав-мага. Тебе не победить.

Насчет крав-мага — полная чушь, но он не мог этого знать.

Мужчина закатил глаза.

— Я не собирался приставать к тебе. Я хотел спросить, не хочешь ли выпить. Я Чад.

Ну конечно. У него было лицо Чада.

Я не взяла предложенную им руку.

— Я Дафна, и я не могу выпить с тобой.

— Сейчас или никогда? — Он убрал руку, ничуть не обидевшись.

— И то, и другое, — уверенно ответила я. — Я ужасно влюблена в другого, и секс с тобой не принесет мне удовлетворения, потому что ты не он и потому что большинство мужчин совершенно бесполезны в постели, особенно в первые несколько раз.

Он уставился на меня, явно ошеломленный.

— Мэм, у вас есть какие-нибудь фильтры?

— Нет! — Я вскинула руки вверх. — Он забрал их все, ублюдок. Ты должен был встретить меня до него. Образ правильной и сдержанной.

Я могла сказать, что Чад считает меня не очаровательно-эксцентричной, а нуждающейся в сильном лечении эксцентричной. Именно поэтому он сделал шаг назад, сохраняя свою добродушную улыбку.

— По крайней мере, ты знаешь, чего хочешь в жизни, а? — Он уже бежал легкой трусцой, удаляясь от меня. — Я все еще ищу ту единственную вещь, которая сделает меня счастливой. Всего хорошего, Дафна!

С этими словами он развернулся и буквально побежал прочь.

Я смотрела ему в спину, когда прозрение обрушилось на меня с силой грузовика.

Моя работа. Моя карьера. Моя потребность быть идеальной. Все это было отвлекающим фактором. Избегание, чтобы не дать мне взглянуть на свою жизнь. На мои отношения с Би Джеем.

Все это время я все делала неправильно. Я беспокоилась, что Киран, мама и Тим живут маленькими и неинтересными жизнями. Я хотела для них большего, чем работа в закусочной, хотела, чтобы они заботились о дизайнерской одежде, роскошных отелях и особняках в безупречных школьных районах. Но они были счастливы. Счастливы тем, кем они были, тем, что делали, тем, как много у них было. В них не было притворства. Они признавали себя такими, какие они есть, и не стыдились этого.

И Риггс был таким же. Неподражаемым.

Я путала жадность со стремлением.

Деньги с мотивацией.

Комфорт с любовью.

Риггс заставил меня понять ошибки моего пути, но сейчас его нет, он занимается тем, что у него получается лучше всего. Путешествует по далеким местам, хватая жизнь за яйца.

Я переросла Нью-Йорк, как только поняла, что здешняя шикарная жизнь не сделает меня счастливой. А пребывание в квартире, хранящей все прекрасные воспоминания, которые я создала вместе с Риггсом Бейтсом, будет доводить меня до ранней могилы, если я ничего не предприму.

Мне нужно было покончить с потерями. Вернуться домой и все переосмыслить. Купить фотоаппарат. Сделать что-то свое. Документировать. Ценить. Находить красоту в мелочах.

По собственной воле ноги сами развернули меня и заставили топать к «Мертвому кролику». Дорога заняла всего десять минут. Я толкнула дверь. Я увидела Риту и еще нескольких коллег, расположившихся на темно-зеленых табуретах в углу переполненного зала. Они наслаждались коктейлями и барными закусками. Здесь было шумно, но у меня не было времени заниматься этим с утра.

Я подошла к Рите и тронула ее за плечо. Она обернулась с удивленным выражением лица.

— Привет, Дафна! Так рада, что ты решила присоединиться к нам.

— Я ухожу, — объявила я, гордясь собой за самоуверенность.

— Да! — Рита хлопнула в ладоши. — Ты быстро. Мы все еще обсуждаем, поесть здесь или взять что-нибудь из тележки с едой.

Я покачала головой.

— Нет, нет, я сказала, что ухожу.

— Это место светится.

Я собиралась кого-нибудь придушить.

Вскинув руки вверх, я с криком провозгласила:

— Я ухожу с работы! Подаю заявление об уходе! С меня хватит! Финито! Я больше не работаю на тебя!

В этот момент я с радостью сообщила бы ей об этом с помощью почтовых голубей, дымовых сигналов и каменных куч. Лицо Риты погрустнело, а улыбка исчезла. Все вокруг затихли. Обычно в такой момент мне было бы стыдно за то, что я устроила сцену. Сегодня же мне было все равно.

— Ты серьезно? — Она сморщила нос.

— К сожалению. — Я вздохнула. — Мне нужно ехать домой. В Англию.

— Что случилось? — спросила она, и по ее тону я поняла, что она уже теряет интерес. В конце концов, я проработала на канале всего несколько недель. Она не была настолько заинтересована во мне. — Ты скучаешь по своей семье?

Я удрученно улыбнулась.

— Да, я скучаю по своей семье. Но еще больше я скучаю по себе. Не могу дождаться, когда снова обрету себя.

38

РИГГС

Работа на Шри-Ланке пришла и ушла. Большую ее часть я провел, размышляя о том, какого хрена мне кажется, что у меня нет целой конечности, пока я фотографирую массовые протесты, храмы и древние руины. Я был занят практически все время и смог создать работу только благодаря случайности. Удивительно, но Эмметт не был на моей заднице. Может, он наконец-то нашел интерес в своем жалком существовании?

Я часто думал о Чарли, но редко с грустью. Я предпочитал вспоминать, как он играл в Гарлеме с детьми, словно ему было наплевать на все на свете, даже если он и знал тогда, что его дни сочтены.

Полет из аэропорта Бандаранаике в аэропорт Кеннеди я провел, мысленно перечисляя все причины, по которым не стоит связываться с женой:

Она не выходила со мной на связь.

Она занята своей новой работой (да, я нашел ее страницу в Интернете).

Я не ищу серьезных отношений

Она не выходила со мной на связь.

То, что она не трогала мои деньги, не значит, что не тронет, когда мы разведемся.

Она могла вернуться к членососу. На самом деле, он может трахать мою жену прямо сейчас.

ОНА НЕ ВЫХОДИЛА СО МНОЙ НА СВЯЗЬ, ПОЧЕМУ, БЛЯДЬ, НЕТ?

Все это отличные, веские причины. И все же на полпути я решил написать ей.

Риггс: Скоро буду в твоих краях. Выпьем?

Это звучало достаточно несерьезно. К тому же я был обязан проведать ее и убедиться, что с ней все в порядке. Я смотрел на телефон три минуты подряд, а когда она не ответила, перевернул его так, чтобы не видеть экрана. Я просматривал киноканалы, ища, чем бы отвлечься. Был предел тому, как я мог издеваться над собой. Сидеть здесь и тосковать по ней, когда она могла бы сидеть на лице Членососа, было дурным тоном.

Через час после отправки сообщения я взглянул на свой телефон. Нет ответа. Два часа. Три часа. Четыре часа. К тому времени, когда я приземлился в аэропорту Кеннеди, я уже не волновался — я был в бешенстве. Я оформил ей грин-карту на всю задницу, совершил ради нее федеральное мошенничество и практически передал ей половину своего состояния, а она даже не смогла ответить: «Нет, спасибо, я занята»?

К. Черту. Это.

Таксист, поджидавший меня в аэропорту, должно быть, уловил мое настроение, потому что он без слов подхватил мой небольшой чемодан и заговорил только тогда, когда мы выехали из тщательно продуманного ада, которым был Международный аэропорт имени Джона Кеннеди.

— Куда? — отрывисто спросил он.

Я назвал ему адрес Кристиана. В моем нынешнем состоянии я был не в том настроении, чтобы терпеть умничанье Арсена. Когда водитель свернул на улицу Кристиана, я передумал.

— Знаете что? Мне нужно, чтобы вы отвезли меня в другое место.

Я назвал ему адрес Даффи. Маленькая английская розочка собиралась поучиться хорошим манерам у этого американского хулигана. Я даже не подумал о том, что она не видела сообщения. Даффи была привязана к своему телефону. Ей никогда не требовалось больше пятидесяти секунд, чтобы ответить на сообщение, даже посреди ночи.

И все же, когда до ее квартиры оставалось около пяти минут, я начал потеть. Что, если она была с кем-то? Что, если она была с Петухом? Мне не нравилась перспектива попасть в тюрьму, но не было ни единого шанса, что я смогу удержаться, чтобы не сломать ему хотя бы челюсть.

— Приехали, — объявил водитель несколько мгновений спустя.

Я схватил свое дерьмо, дал ему чаевые и поплелся вверх по лестнице к ее квартире, не желая вздрагивать, когда проходил мимо двери Чарли. Добравшись до ее дома, я дважды позвонил. Когда она не ответила, я постучал в дверь. Поскольку это были выходные, я знал, что она не на работе. А так как это была Даффи, я знал, что она не очень-то и занята, что впервые заставило меня задуматься: а не случилось ли с ней чего-нибудь?

Вся эта история с Чарли заставила меня немного смириться с тем, что люди теряют сознание в собственных домах. Недолго думая, я достал ключ, который она дала мне несколько месяцев назад и больше не просила.

Я вставил его в замочную скважину.

Он не подошел.

Сцепив зубы, я прижался лбом к двери и сделал рваный вдох. Она не ответила на мое сообщение и поменяла замки? Удачи ей с разводом, потому что я собирался затащить ее в глубины юридического ада, лишь бы насолить ей, чтобы она никогда не смогла выйти замуж за своего драгоценного парня.

На самом деле это было неправдой, и я это знал. Я собирался дать ей все, что она захочет, потому что видеть ее счастливой было выше моих банальных представлений. Но, черт возьми, это было больно.

Я достал телефон и позвонил Кристиану.

— Привет, — сказал он сонным голосом. — Как дела?

— Сколько я получу за взлом и проникновение? — Я огрызнулся, пропустив часть приветствия.

— Получишь? — Он хихикнул. — Они отправляют насильников под домашний арест. Тюрьмы в этом штате и так переполнены. Если только ты не планируешь совершить серию убийств, тебя не посадят в тюрьму.

— Целую серию? — Мысленное видение Петуха атаковало мой мозг. — Нет. Только одного человека. Преступление на почве страсти.

— Страсти, говоришь? — Он был задумчив. — За это можно получить досрочное освобождение. Люди любят хорошую романтику.

Я направился к лестнице, устав стоять у двери Даффи как идиот.

— Так ты собираешься рассказать мне, почему мы ведем этот странный разговор? — осведомился Кристиан.

— Даффи не открывает дверь и не отвечает на мои звонки. — Я не чувствовал себя униженным, говоря это. Не после того, как этот ублюдок прыгал через обручи, чтобы завоевать свою жену после того, что он сделал с ней, когда они встречались.

— О, да, об этом. Тебе, наверное, стоит прийти сюда.

— Куда? — Я спустился по лестнице.

— Ко мне домой.

— Зачем? — Я хлопнул дверью, уже ища такси, которое можно было бы поймать. — Ты что-то знаешь об этом?

— Она оставила тебе письмо.

— Письмо? — У меня в голове все перевернулось. Она оставила мне гребаное письмо, а Кристиан не счел нужным сообщить мне об этом?

— Да. Сказала, что не хочет беспокоить тебя, пока ты на задании.

— Забудь о ней, почему ты не побеспокоил меня? — возмутился я. — Ты точно не против побеспокоить меня обо всем остальном, что происходит в твоей жизни. Ты позвонил, чтобы сказать, что Луи начал считать в обратную сторону, черт возьми.

— Хм. Я улавливаю здесь какие-то напряженные флюиды, — категорично заявил Кристиан. — Отвечая на твой вопрос, скажу, что, по твоим словам, между тобой и Даффи никогда ничего не было, и ты никогда не испытывал к ней чего-то большего, чем дружба. Я подумал, что это может подождать.

Конечно же, он знал, что мы с Даффи просто дурачимся, и не рассказал мне о письме только для того, чтобы выиграть негласный спор о важности остепениться и бла-бла-консервативное-бла-бла. Классический чертов Кристиан.

— Я убью тебя. — Теперь я кричал посреди улицы — явно не лучший вариант. Невероятно наглым образом я обошел туриста нордической внешности, который пытался поймать такси, вошел перед ним и назвал водителю адрес Кристиана.

— Ух ты. Ты и впрямь не жалеешь своих платонических друзей, — сказал Кристиан безразличным тоном. — Так когда нам тебя ждать?

— Через пять-восемь минут.

— Я затворю пистолет за тебя, — сказал Кристиан. — Ну, знаешь, на случай, если ты меня убьешь.

— Спасибо.

Это было не письмо.

Это была огромная кипа документов, втиснутая в манильский конверт. Конверт был надежно запечатан, так что я хотя бы знал, что Кристиан и Арья не подглядывали. Но это было не так уж и важно, поскольку они с нетерпением разглядывали меня, а маленький Луи сидел на коленях у Арьи.

— Неужели я похож на Нетфликс? — Я осторожно вынул из конверта написанное от руки письмо.

— Вовсе нет. — Арья зачарованно покачала головой. — Если бы ты был похож, я могла бы пропустить вступление. К сожалению, мне придется сидеть здесь и смотреть в замедленном режиме, пока до тебя наконец не дойдет, что ты только что потерял любовь всей своей жизни, потому что ты трус.

Знаете все эти вдохновляющие поговорки о хороших друзьях? Они не относились к тем засранцам, которыми я себя окружил.

Я бы ушел в другую комнату, чтобы уединиться, но в том, что мои друзья угостили меня скромным пирогом после всего, что я сделал, была поэтическая справедливость.

Дорогой Риггс,

Если ты читаешь это, значит, ты вернулся из Шри-Ланки. Надеюсь, ты прекрасно провел там время и смог сделать то, что любишь больше всего на свете — исследовать и находить новые приключения.

На самом деле, как выяснилось, было кое-что, что я любил больше этого. А именно — Даффи.

Позволь мне предисловие: я не хочу показаться неблагодарной. Напротив. За то короткое время, что мы вместе, я успела вырасти больше, чем за всю свою жизнь. Я не могу отблагодарить тебя за жертвы, преданность и самоотверженность, которые ты проявил ради меня. Я искренне благодарна и в неоплатном долгу перед тобой.

Бла-бла-бла, мать вашу. Это напомнило мне все те приятные вещи, которые люди говорили своим партнерам, прежде чем бросить их ради кого-то другого. От этого воняло «Дело не в тебе, а во мне».

Как ты знаешь, я недавно нашла работу.

Только Даффи могла говорить, как дворянка восемнадцатого века, рассказывая кому-то о том, что она нашла работу.

Как выяснилось, должность оказалась не той, на которую я рассчитывала. Честно говоря, я и сама не совсем понимаю, что ищу, поэтому и решила вернуться в Лондон и остаться с семьей, пока я изучаю свои пристрастия и таланты, а также то, как внести свой вклад в этот мир.

Она переехала? В Лондон? Я не знал, как к этому относиться. С одной стороны, я испытывал огромное облегчение от того, что она больше не с Петухом. С другой стороны, я чувствовал себя странно голым, зная, что она не живет в том же городе, что и я. Единственное, что меня утешало на Шри-Ланке, — это знание того, где находится Даффи. Это давало мне ложное ощущение контроля над ситуацией.

Поскольку я не думаю, что вернусь в Нью-Йорк, и меньше всего мне хочется задерживать тебя, я без лишних слов даю тебе развод. Нам нет необходимости ждать грин-карты, поскольку я не намерена искать работу в Штатах. Теперь я понимаю, что обманывать власти, совершать преступления, втягивая тебя в это, было неправильно. Пользуясь случаем, я также хотела бы извиниться за то, что пыталась шантажировать тебя.

Нет. Нет, нет, нет, нет, нет. Просто «нет», умноженное на сто тысяч. Этого не было.

Наконец, в знак сожаления о причиненных тебе неудобствах я купила тебе билет на Аляску. Не потому, что ты не можешь себе этого позволить, а потому, что тебе нужен толчок, чтобы поехать туда.

Я знаю, что это не мое дело, Риггс, и я уважаю это, но за все то короткое, но напряженное время, что я тебя знаю, ты никогда не уклонялся от вызова. Ты можешь сделать это. Ты можешь покорить Денали.

Кроме того, этого хотел бы Чарли.

С любовью и привязанностью,

Поппинс.

Вместе с письмом пришли билет на Аляску и бронь отеля, а также документы о разводе. Одни только билеты, вероятно, опустошили ее банковский счет.

Она спустила все свои сбережения, чтобы я мог поехать на Аляску и сразиться со своими демонами. Почему-то я ничуть не удивился.

Дафна Маркхэм никогда не была золотоискательницей. Конечно, она стремилась ею стать. Но у нее также были эти досадные вещи, называемые моралью. Она была заботливой, доброй и настолько превосходила меня по уровню, что мы даже не играли в одну и ту же гребаную игру.

И все равно я хотел ее. Каждый дюйм и каждую клеточку ее тела. Каждое язвительное замечание и невинную улыбку.

— Ну? — спросила Арья. — Введи нас в курс дела, любовничек.

Я поднял глаза от письма, сжимая челюсть с такой силой, что зубы едва не рассыпались в пыль.

— Вкратце? Она вернулась в Англию, дала мне развод, не собираясь брать с меня ни пенни, хотя знает, что я миллиардер, и купила мне билет на Аляску.

— Но ты же ненавидишь Аляску. — Кристиан нахмурился.

— Именно.

— Она заставляет тебя делать то, чего ты не хочешь, только чтобы доказать свою правоту? — Кристиан погладил свой подбородок. — Ты уверен, что брак не законный?

— Она пытается помочь ему преодолеть что-то. — Арья прижала Луи к груди, прижимаясь к нему. — Мне очень нравится она, Риггс. Пожалуйста, мы можем ее оставить?

— Очевидно, блядь, нет. — Я помахал письмом в руке.

— Язык, — протянул Кристиан.

— Английский, — подтвердил я. — Но не очень хороший, по словам нашей бывшей учительницы литературы, мисс Марен.

— Дядя Риггс произнес плохое слово! — воскликнул Луи, извиваясь на руках у матери и выжидательно глядя на нее. — Мамочка, посади его в угол за непослушное место.

— Все в порядке, малыш. — Кристиан взъерошил темные волосы сына, откинувшись на спинку кресла. — Дядя Риггс находится в месте похуже, чем место для шалостей.

— Правда? — Глаза Луи расширились.

— Он в конуре, после того как провел последние двадцать лет, живя как студент-бездельник.

Я сложил руки на груди, изогнув бровь, которая говорила: «Правда?»

— Он не ошибается. — Арья опустила воображаемый микрофон.

— Спасибо за осуждение. Это именно то, что мне сейчас нужно. Итак, что мне делать? — Я пробурчал это так, словно это они виноваты в том, что Даффи решила уйти. — Моя жена только что бросила меня в письме.

— Она тебя не бросила, — возразил Кристиан. — Она дала тебе выход. Хорошая девушка. И горячая штучка.

Арья кивнула.

— Очень горячая.

— Еще раз так заговоришь о моей жене, и я выбью тебе зубы. — Я указал на Кристиана, затем повернулся к его жене. — Ты все еще можешь говорить такие вещи, только помни, что я, как известно, плохо умею делиться.

Луи очарованно моргнул.

— Теперь он получит тайм-аут?

— Нет, но мама собирается выгнать его, если он не будет следить за своим языком рядом с тобой, милый, — суетилась Арья.

Луи был единственным ребенком, с которым я общался. Я и забыл, насколько они воспитанные.

— Я не могу ее отпустить. — Я собрал бумаги о разводе и разорвал их в клочья, чтобы они дождем посыпались на мраморный пол Кристиана. — Особенно после того, как она… — начал я и тут увидел выпученные глаза Кристиана и Арьи. — Забыла, — поправил я, — своего бывшего парня и бросила его, как горячую картофелину. Теперь она не замужем. Это честная игра.

Арья посмотрела на меня как на полного идиота.

— Она не одинока, Эйнштейн. Она замужем. За тобой.

— Это не настоящий брак. — Никогда еще эти слова не казались мне ложью на языке.

Арья изогнула бровь.

— Для меня это новость, поскольку у тебя есть все составляющие настоящего брака — вы любите друг друга, между вами достаточно эмоций, чтобы хватило на целый сезон «Анатомии Грей», и физическая связь есть.

— И что ты собираешься делать? — спросил Кристиан, в его глазах сверкнуло веселье.

— Поеду в Лондон конечно. — Я достал из кармана телефон, уже просматривая рейсы. — Я не готов от нее отказаться.

— Хорошо, что твой чемодан уже собран. — Кристиан указал подбородком на чемодан у двери.

Я поднял голову и нахмурился.

— Моя одежда пахнет дерьмом.

— Дерьмо! — воскликнул Луи, хихикая. — Дерьмо, дерьмо, дерьмо!

— Так все, вон из моего дома! — Арья встала и указала на дверь. — К тому времени, как ты закончишь с моим драгоценным малышом, у него будет словарный запас пьяного моряка.

— По крайней мере, пусть сначала постирает свое белье. — Кристиан хихикнул. — Он не может пытаться завоевать ее сердце, пахнущее крабами.

— Он миллиардер. — Арья была уже на полпути в огромную прихожую, собираясь уложить Луи спать. — Он может позволить себе хороший костюм «пожалуйста, выходи за меня замуж по-настоящему».

39

ДАФФИ

В тот вечер, когда Киран наконец уговорил меня посмотреть «Проклятых», был самый дождливый день в году.

По этому случаю я надела свою самую пушистую и нелепую пижаму. Ту самую, которую я засунула в дальний угол шкафа в подростковом возрасте, когда решила, что хочу стать ледяной королевой, но так и не смогла заставить себя выбросить ее. Она была моим одним из первых рождественским подарков от Тима и занимала особое место в моем сердце, поскольку была одной из первых «настоящих» подарков, которые я получила после того, как мой биологический отец покинул нас. До этого момента я получала только перевернутые вещи, которые уже были у нас дома, или вещи, которые, как я знала, доставались мне от соседей.

Здесь были десятки распечаток, на которых я смеялась над пижамой. Сшитый на заказ наряд для сна, который должен был радовать меня, но на самом деле приводил в ужас, когда я была подростком. Пижама была великолепно уродлива, но я часто носила ее с тех пор, как вернулась в Англию несколько недель назад. Она напоминала мне о прежней версии меня. О той, которая расцвела, когда Тим впервые пригласил ее в «Нандо» и не стыдился того, что она была в полном восторге от этого маленького жеста. Мне не хватало того человека. Очень сильно. Но я начала заново с ней общаться. Мой акцент снова стал похож на южнолондонский. Я начала больше интересоваться искусством и творчеством, меньше — брендами и шпильками. Я перестала ходить в SoulCycle — в любом случае, мне это никогда не нравилось. Сиденье крутящегося тренажера ужасно вредит моим женским ножкам, и я занималась спортом, гуляя по улицам и смотря с мамой старые добрые DVD с фитнесом, как будто последней пары десятилетий и не было.

— Не могу поверить, что мне потребовался почти месяц, чтобы убедить тебя посмотреть этот шедевр. — Киран засунул малиновый Jammie Dodger в свой рот.

— Не могу поверить, что ты убедил меня, и точка. — Я закатила глаза, запивая фонтаном диетическую колу, оставшуюся после нашего сытного обеда в «Макдоналдсе». — Он о футболе, в нем практически нет подходящих мужчин, и он о футболе.

— Ты уже говорила это. — Киран сдвинулся на диване в нашей гостиной.

— Недостаточно. — Я торжественно покачала головой. — Никогда не будет достаточно.

Через несколько минут после начала фильма я начала раздражаться.

— Это даже не в нашу эпоху! — Я махнула рукой в сторону нашего телевизора. — Буквально, в семидесятых не было ничего хорошего, кроме пончо. Я скучаю по пончо.

— Семидесятые — это все еще твоя эпоха, тупица. — Киран рассмеялся.

Я пнула его по дивану, и он пнул меня в ответ. Развеселившись, я сделала еще один глоток своей колы. Возвращение домой было странным, но каким-то правильным. Я снова влилась в жизнь своей семьи, как кусочек пазла, который они ждали, чтобы завершить картину.

По утрам я работала в закусочной с Тимом и Кираном, и это было чудесно. Свежий воздух на берегу Темзы приятно обдувал мои легкие; разговоры с туристами, вид счастливых людей поднимали мне настроение. Я больше не сидела в студии, наполненной стрессом, или в душном офисе. Затем я обычно отключалась и отправлялась по городу фотографировать. Здания. Людей. Деревья. Темзу. Мне хотелось показать их мужу, но даже если они были сделаны только для себя, я гордилась ими.

По вечерам я ужинала с семьей. Настоящий ужин, с углеводами и бокалом вина. Иногда я ходила в паб с Кираном. Смотрела кабельные сериалы с мамой. Играла в карты с Тимом. Чем больше времени я проводила с семьей, тем больше пыталась вспомнить, что же такого ужасного я находила в своем доманхэттенском существовании. В эти дни единственное, по чему я скучала, был Риггс.

Риггс, который до сих пор не связался со мной. С каждым днем, когда от него не было ни слова, я ждала, что моя жалкая надежда на то, что он разыщет меня, испарится. Однако этого так и не произошло. Каждое утро я просыпалась с новым чувством горя.

Я все еще чувствовала себя так же, как в тот день, когда села на самолет в Лондон. Как будто он вырвал мое сердце из груди и разорвал его, как гранат, а кровь стекала по его мускулистому предплечью. Ирония судьбы заключалась в том, что я всегда хотела променять любовь на комфорт, но как только любовь наступила, комфорт стал последним, о чем я думала.

— Даффи? Даффи! — Киран пнул меня по ребрам через диван. Видимо, я отвлеклась. Кто бы мог меня винить? Лучше бы я смотрела, как сохнет краска.

— Что, черт возьми? — Я мотнула головой в сторону брата.

— Во-первых, приятно слышать, что к тебе вернулся настоящий акцент. — Он подергал бровями. — Во-вторых, за дверью кто-то есть. Иди и открой.

— Сам иди и открывай, — рассердилась я. — На улице дождь, а я нежный цветок.

— Я принес нам ужин. — Киран ткнул пальцем себе в грудь. — А ты, в лучшем случае, просто жалкая травинка. Теперь твоя очередь отклеивать задницу от дивана.

— Это может быть убийца, — умно заметила я, скрещивая руки на груди. — С твоими габаритами и силой у тебя будет больше шансов отогнать его.

— Его? — Брови Кирана подскочили к линии роста волос. — Значит, теперь мы считаем, что все убийцы — мужчины? Я отвергаю это предположение.

— Восемьдесят пять процентов серийных убийц — мужчины, и восемьдесят два из них — белые, — возразила я, прищурившись. — Это значит, что я, возможно, смотрю на одного из них прямо сейчас. Стоит ли мне волноваться?

Киран бросил на меня взгляд и швырнул мне в руку «Джемми Доджер».

— Иди открывай, зануда.

— Ну и ладно.

Я отбросила брошенное с пояса белье и поплелась к двери. Мама и Тим были наверху, смотрели «Эпоху невинности» для своего книжного клуба (в книге, по словам Тима, было «слишком много страниц, чтобы даже считать»). Кроме того, у них явно были ключи от собственного дома, так что я была ошарашена тем, что кто-то нанес нам визит так поздно ночью и в такую погоду.

Может, это был серийный убийца? Если так, то, надеюсь, их отпугнет только моя пижама.

Я со вздохом распахнула дверь, ожидая увидеть волонтера, который просит пожертвования на что-нибудь.

— Привет. Позвольте мне взять мою сумку…

Остаток слова заглох у меня в горле.

Передо мной стоял Риггс. Высокий, великолепный, суровый Риггс. Его мокрые от дождя светлые волосы закрывали лицо. В его взгляде было столько эмоций, что я не могла даже начать распутывать их.

И… на нем был костюм. Приличный. С пиджаком, галстуком-бабочкой и всем остальным. Впервые в жизни мой муж выглядел как жених.

Я никогда не видела его таким официальным. И таким… промокшим. Мое сердце проскочило три удара, прежде чем попыталось вырваться из грудной клетки и прыгнуть в его объятия.

Риггс здесь. Риггс приехал в Лондон, чтобы увидеться со мной. Риггс, мой муж. И… На мне самая отвратительная вещь из всех, что когда-либо были созданы, благослови Тима.

Первое, что я сделала, — не доверилась собственному зрению. Это явно была галлюцинация. Еще один шаг в моем когнитивном упадке с тех пор, как я начала есть нездоровую пищу и пить газировку. Я потянулась, чтобы ущипнуть себя за руку, и тут же пожалела об этом, когда поставила себе синяк.

— Ох, Даффи, ты глупая корова.

— Эй, не говори так о моей жене. — Он нахмурился.

О. Боже мой. Боже.

Серьезно, что происходит?

Я была слишком потрясена, чтобы произнести слова, и просто уставилась на него, крепко вцепившись в дверную ручку.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он что-то сказал. Первые несколькомгновений он просто впитывал меня, как и я его. Я оценивала человека, который жил со мной под одной крышей, а теперь переступил порог.

— Я принес вафли. — Он поставил между нами контейнер из-под консервов, а затем протянул его мне. Конденсат горячего пушистого теста украшал пластиковую посуду изнутри. Я схватила его и крепко сжала, зная, что моим трясущимся рукам нельзя доверять.

— Ч-ч-что…?

Мне нужно было что-то сказать. Ему нужно было что-то сказать. Кто-то должен был начать этот разговор. Это был официальный разговор о расставании? Разговор о том, чтобы сойтись? А были ли мы вообще вместе? Голова шла кругом.

— Как ты приготовил вафли? — пролепетала я. — Ты же здесь не живешь.

Правда? Ты сейчас на этом сосредоточилась?

— Я снимаю квартиру на Airbnb. — Он выглядел очень напряженным, как будто приготовление вафель было для него самым важным делом на свете. — Кстати, они еще горячие.

Так и есть. От их жара у меня заныло в груди.

— Вот почему мне потребовалось несколько дней, чтобы добраться сюда после возвращения из Шри-Ланки, — объяснил он, все еще выглядя немного удивленным тем, что оказался на пороге моего дома. — Хм… эта пижама полна маленьких картинок с твоим лицом?

— Боюсь, что да. — Я вздохнула и опустила взгляд. — На самом деле, я в ужасе, так как не ожидала никаких гостей.

Особенно тех, кого я считаю любовью всей своей жизни.

— Дафф? — прорычал Киран из гостиной. — Это серийный убийца? Он закончил работу? Полагаю, для нас будет больше еды.

— Все в порядке! — Мой голос был высоким. Риггс все еще стоял под дождем. От шока я забыла пригласить его войти. — Я спускаю его на пол и закатываю в ковер, прежде чем звонить в полицию.

— Великолепно. Дай мне знать, если понадобится помощь. — Я услышала, как Киран хрустит чем-то. Мой взгляд снова переместился на Риггса.

— Сейчас неподходящее время? — спросил он.

— Что? — задохнулась я. — Нет, нет, нет. Мы просто смотрим дурацкий футбольный фильм, где все полностью одеты. В ужасной одежде семидесятых, не меньше.

Риггс издал свой знакомый смешок «ты-милая-когда-нервничаешь».

— Итак, что случилось? — спросила я после паузы. — В смысле, я благодарна за вафли, но… почему ты здесь?

Он пришел, чтобы вручить мне подписанные бумаги о разводе? Я ни о чем не просила. Может, он оценил это и хотел лично поблагодарить меня за то, что я не оказалась такой денежной пиявкой, какой представлялась. А может, ему нужно было что-то другое. Я не смела надеяться. Надежда — худшее, что может быть, когда разочарование поджидает за углом, своими когтями с ржавыми наконечниками готовое выжать из тебя душу.

— Почему я здесь? — Он коротко вздохнул, как будто этот вопрос только что пришел ему в голову. Капли дождя зацепились за кончики его ресниц, и он выглядел как прекрасное видение. Что-то совершенно нереальное. — Я здесь, потому что думал о тебе каждый день, каждый час, каждую минуту, каждую секунду, пока был на Шри-Ланке.

Мои внутренности были похожи на домино, которые падали друг на друга с нарастающей скоростью.

— Я здесь, потому что все, что ты когда-либо предлагала Членососу, я хочу получить от тебя. Каждый поцелуй, каждый спор, каждый ребенок, все. Думаю, я уже давно хочу от тебя этих вещей. Но сказать тебе об этом — значит признать свое поражение. Я очень рано пообещал себе, что мне будет все равно. Никогда не буду привязан к человеку, к месту. Поэтому наблюдать за тем, как ты мучаешься из-за него, было чертовски неприятно. — Он сделал рваный вдох. — Я здесь, потому что если бы не ты, я бы никогда не встретил Чарли, и, оглядываясь назад, я рад, что это произошло… я рад, что встретил его, даже если мне удалось узнать его лишь на некоторое время.

Мои глаза стали горячими, и я поняла, что вот-вот расплачусь.

— Я здесь, потому что ты заставила меня почувствовать, а никто другой этого не делал, и я был бы идиотом мирового класса, если бы не исследовал это. Я здесь, потому что мне не нравилось, что ты не трогала мои деньги, потому что это доказывало, что все то, кем ты пыталась быть — недоверчивой, материалистичной, поверхностной, безжалостной, — вовсе не так. Ты всегда была и останешься девушкой, которая спустила все свои сбережения на бедного незнакомца, который не мог позволить себе билет на метро, только потому, что ей не все равно.

Теперь все мое тело раскачивалось взад-вперед от рыданий. Хорошо. Это быстро обострилось.

— Я здесь, потому что не хочу разводиться. Я хочу дать этому честный шанс. Я думаю, у нас получится. Но самое главное… — Его глаза встретились с моими, и они казались нетерпеливыми, тревожными, полными решимости. — Я здесь, потому что чертовски люблю тебя, Дафна Бейтс. И если мне придется покупать твою любовь, то и это мне по карману. Особняки, яхты, загородные клубы, дизайнерские сумки. Все, что ты захочешь, я тебе дам. Только будь со мной.

Дафна Бейтс.

Я бросила вафли к ногам, и мы столкнулись, как идеальный шторм. Дождь стучал по моей голове, спине и рукам, когда я обхватила его за плечи и обвила ногами его талию. Риггс мгновенно нашел мои губы, и я, наклонив голову, поцеловала его крепко и грубо, чувствуя, как его пальцы запутались в моих волосах, удерживая меня на месте, когда его язык проник в мой рот.

Я застонала, когда его рот опустился с моих губ на шею. Его лицо было холодным, но его поцелуи обжигали жарче палящего солнца. Его пальцы погрузились в мягкую кожу моей попки, и он прижал меня к своему члену, давая понять, что я ему нравлюсь, несмотря на мою дурацкую пижаму.

— Дафф! Ты уже успела закатать нашего серийного убийцу в ковер? — Голос Кирана пронзил наш маленький пузырь. Риггс застонал мне в плечо. Я все еще чувствовала его эрекцию, прижимающуюся к моему центру, и внутренне проклинала брата-близнеца, когда муж отсоединился от меня, мягко опустив меня на пол.

По тону голоса Кирана я поняла, что он знал, что за дверью стоит Риггс, и сейчас просто отдувается.

— Да, — простонала я, закатывая глаза и затаскивая Риггса внутрь, где было тепло и сухо. — Полиция уже едет.

— Отлично. Дай мне знать, когда они будут здесь, чтобы я мог поставить чайник.

Мы с Риггсом снова посмотрели друг на друга. Он капал водой на ковер, и я была уверена, что мама убьет нас обоих, когда узнает об этом.

— Мы можем отнести это на кухню? — спросила я.

— Там ты собираешься сказать мне, что уже не хочешь попробовать? — Его лицо омрачилось настороженным взглядом.

— Как будто. — Я похлопала его по груди. — Я пойду за вафлями. А ты иди наверх и вытрись, пока не подхватил воспаление легких. У меня на тебя куча планов, и для всех них ты должен быть здоров.

Через пятнадцать минут Риггс, Киран и я были на кухне, уплетая вафли с «Нутеллой» и запивая их горячим чаем. Киран, прислонившись к кухонной стойке, доедал «Нутеллу», проводя пальцем по банке.

— Значит ли это, что вы снова вместе? Шелби была бы рада двойному свиданию.

Я повернулась и посмотрела на Риггса, чтобы получить подтверждение, сидя у него на коленях. Он даже не удостоил меня взглядом.

— Запланируй двойное свидание. И пока ты будешь этим заниматься, скажи всем поклонникам Даффи, чтобы они перестали стучать в дверь, если не хотят сломать себе пальцы.

Брови Кирана приподнялись.

— Я постараюсь донести эту информацию до прессы. И раз Даффи сказала мне, что ты газиллионер, значит ли это, что ты собираешься инвестировать в нашу закусочную?

— Киран! — воскликнула я, потрясенная.

— Хочешь, я вложу деньги в твою закусочную? — Руки Риггса крепко обхватили мою талию, и я почувствовала трепет, осознав, что я принадлежу ему, а он — мне.

— Я хочу филиал в Ковент-Гардене, — сказал Киран, полностью игнорируя меня. — Туристы любят Ковент-Гарден. Мы можем сделать банк.

— Потому что ни в одном из сотен пабов Ковент-Гардена нет рыбы и чипсов? — Я хмыкнула.

— Не то, что у нас, нет, — убежденно сказал Киран.

— Я вложу в тебя деньги, — легкомысленно заявил Риггс. — При одном условии.

— Ответ — да. — Киран выбросил пустую банку из-под «Нутеллы» в мусорное ведро. — Если только условием не будет то, что я перепихнусь с лисой, которая живет у нас на заднем дворе, в этом случае ответ все равно будет «да», но давай сделаем вид, что я пытался договориться.

Риггс рассмеялся.

— Я никогда не поступлю так с лисой. Но мне нужно, чтобы ты дал нам немного пространства. Мы с Даффи еще не закончили разговор.

— Разговоры. — Киран использовал воздушные кавычки. — Хорошо, тогда. Если понадобится, я буду в гостиной, пытаясь мысленно отгородиться от того, что должно произойти здесь, рядом с моей любимой едой.

— Ты нам не понадобишься, — заверила я его.

Киран выскользнул из кухни. Я повернулась, чтобы посмотреть на Риггса, который по-волчьи ухмылялся, просунув свою большую ладонь в переднюю часть моего джемпера.

Мне этого не хватало. Где бы мы ни были и чем бы ни занимались, этот человек всегда был в настроении.

— Ну что? — спросил он. — Что скажешь? Дадим ли мы этой штуке шанс?

— Нам бы лучше это сделать. — Я ласково потерлась носом о его нос и обняла его. — Поскольку я тоже влюблена в тебя и совершенно не интересуюсь особняками, яхтами и загородными клубами.

Я опустила часть про дизайнерские сумки. Я бы не отказалась от пары новых Chanel. Ну, знаете, в перспективе.

— Приятно слышать. — Его ладонь похлопала меня по спине, а тон стал дымчатым.

— Что заставило тебя прийти сюда? — спросила я. — Я имею в виду, что заставило тебя передумать?

— Я никогда не передумывал. Я всегда хотел тебя. — Риггс начал рисовать ленивые круги между моими бедрами. Это было невероятно горячо. — Но я всегда был уверен, что ты отвернешься от меня и вернешься к Би Джею. И я не хотел раскрывать свое финансовое положение, потому что не хотел, чтобы ты была со мной по неправильным причинам. На самом деле… — Он ввел один палец внутрь, сквозь мои трусики. Ах. — Это ложь. Я хочу. Я действительно хотел, чтобы ты была со мной, и трахалась по этой причине. Но перспектива проиграть Членососу, даже если бы у меня был более толстый банковский счет, была парализующей. Так что я убедил себя, что моногамия мне не подходит. Но потом я увидел твое письмо, когда вернулся из Шри-Ланки, и понял, что ты не только не с Петухом, но и вообще хочешь дать мне развод. А развод — это не то, что я собираюсь рассматривать, к твоему сведению.

Я застонала, отчасти потому, что от его слов можно было упасть в обморок, а отчасти потому, что он теперь обводил большим пальцем мой клитор.

— Теперь у тебя есть ко мне вопросы? — Он серьезно посмотрел на меня.

Как он мог ожидать, что я буду мыслить здраво, когда я была так близка к оргазму? Он погрузил в меня указательный и средний пальцы, по-прежнему обхватывая большим пальцем мой тугой бутон, набирая скорость и создавая идеальное давление.

— Ты…..ну, знаешь, когда мы были в разлуке…? — Я задохнулась на полуслове.

Спал с другими женщинами?

Он покачал головой.

— Не тогда, когда я был зол на тебя и мы жили вместе. Ни после того, как я уехал. Ни во время моих путешествий. Никогда. Я был верен тебе с того дня, как переехал к тебе.

— Но я чувствовала на тебе запах духов других женщин.

— Арьи. — Его грудь затряслась от усмешки. — Я ночевал у Кристиана, когда мы были в плохих отношениях. Вся их квартира пахнет лилиями.

— А что насчет Гретхен? — Я задыхалась. Я была очень близка к кульминации.

— Гретхен? — Он удивился. — Я сказал ей, чтобы она шла в жопу, несколько месяцев назад. Была в городе приехав из Вашингтона, пока мы с тобой были женаты.

— Почему ты мне не сказал? — Мой вопрос был больше похож на вздох. Напряжение между ног было невыносимым, и я знала, что в любой момент могу разрыдаться. Риггс усилил давление, а я старалась не думать о том, что мы делаем это на кухне моих родителей и любой из членов моей семьи может войти в любой момент и застукать нас.

— В этом не было смысла. — Он провел языком по моей челюсти. — Ты очень переживала из-за поиска работы, а у Гретхен не было и половины шансов. С того момента, как я увидел тебя, Поппинс, я был весь твой.

Я кончила на его руку. Риггс наблюдал за мной все это время. Когда мозговой туман от оргазма начал испаряться, я поднялась на трясущиеся ноги и поспешила за водой. Риггс неторопливо встал и вымыл руки.

— Итак… что дальше? — услышала я свой напряженный вопрос. Я все еще не могла поверить в свою удачу. — Ты будешь путешествовать по миру и навещать меня здесь?

Я не могла не вспомнить, что мешало мне фантазировать о чем-то большем с Риггсом. Его неспособность оставаться на одном месте в течение длительного времени была всегда, и я сомневалась, что он хочет измениться.

Риггс улыбнулся.

— Я подумал, что наш брак мог бы быть более традиционным. Как сказала бы моя жена, я уже не весенний цыпленок. Кроме того, остепениться не так уж и плохо, когда рядом с тобой есть человек, которым ты одержим.

Мы встретились на полпути на кухне моих родителей.

— Лондон или Нью-Йорк? — спросила я.

— Давай бросим монетку.

Он достал одну из своего бумажника.

— Орел — Нью-Йорк, решка — Лондон, — сказал я.

Он подбросил монету в воздух, затем подбросил ее на тыльную сторону ладони, накрыв ее.

— Ты готова? — Он поднял на меня глаза. Я кивнула.

Риггс раскрыл наше будущее местоположение.

Мы оба рассмеялись.

— Идеально. — Он поцеловал меня в лоб. — Абсолютно идеально.

ЭПИЛОГ

РИГГС

Эммет: Свободен для работы?

Риггс: Где?

Эммет: В Хорватии. Некоторые кадры требуют особых навыков, восхождения в горы и так далее.

Риггс: Я спрошу у жены и перезвоню тебе.

Эммет: Спасибо.

Эммет: И Риггс? Тебя не хватает.

Риггс: Не заставляй меня блевать обедом, Эммет.

Через месяц после воссоединения с Даффи в Лондоне мы оба отправились на Аляску, чтобы побороть моих демонов. Мы объявили это нашим настоящим медовым месяцем, который так и не состоялся. Мы воспользовались возможностью развеять прах Чарли в озере Ауке, которое, как он сказал мне на смертном одре, было его любимым местом в детстве.

Мы побывали во всех местах, где проводила время моя мама, и это тоже было похоже на прохождение полного круга. Это еще больше очеловечило ее в моих глазах. Увидеть, где она веселилась, где работала, где влюблялась.

Кстати, о приезде, его мы тоже провели не без толку. И это было хорошо, потому что Даффи наконец-то решила, чем она хочет заниматься в жизни — стать мамой и фотографом новорожденных.

— Это самые лучшие клиенты, — объяснила она. — Милые, сонные и никогда не стесняются своих неудачных ракурсов. — Мне нравилось, что она любит фотографировать. И мне нравилось, что именно я познакомил ее с этим. Конечно, не все были ослеплены самим фактом существования моей жены.

— Это и есть твое стремление? — воскликнула Арья, когда мы общались с ними по FaceTimе из отеля в Джуно. — Стать матерью?

— А разве ты не мать? — бодро спросила моя жена, отмахнувшись от отвращения Арьи. — И разве ты сейчас не беременна другим ребенком? — добавила Даффи. За последний месяц она довольно близко сошлась с Арьей и Винни, как только они обе убедились, что с ней можно познакомиться поближе, не рискуя, что я ее высеку.

— Ну да, но тебе нужно что-то для себя, а не для фотосъемки новорожденных. — Арья нахмурилась. — Ты знаешь, я слышала, что каждый день происходят несчастные случаи с какашками? А некоторые из этих штуковин, в которые они укладывают младенцев, просто смешны.

— Это то, что я хочу сделать для себя, — убежденно заявила Даффи. — Я хочу вырастить действительно замечательных людей. И я думаю, что это такая же высокая и хорошая цель, как стать инженером, менеджером по маркетингу или архитектором.

Моя девочка.

Арья вздохнула.

— Думаю, ты сможешь найти во мне своего первого клиента, когда родится ребенок.

Винни, которая тоже была на связи с Арсеном, хихикнула.

— И я запишу себя сразу после этого. С разницей в три недели, если мой акушер-гинеколог прав.

Даффи повернулась к Винни.

— Кстати, Вин, я также хотела поздравить тебя с беременностью.

Винни густо покраснела и с застенчивой улыбкой наклонила голову.

— Спасибо. Я получила твои цветы и открытку. Я очень ценю это.

Винни и Арсен пытались забеременеть уже некоторое время. Я знал, потому что этот ублюдок был очень раздражен по поводу всего, что связано с его женой, пока они пытались зачать ребенка. Если я не так дышал под их крышей, он устраивал скандал, считая, что это причиняет ей неудобства и вызывает ненужный стресс.

— Когда же ты вернешься? — спросил Арсен, похоже, его эта идея скорее обескуражила, чем заинтересовала.

— Куда ты собираешься вернуться — вот более правильный вопрос? — добавил Кристиан.

Мы с Даффи обменялись взглядами. Я решил говорить сам, поскольку Даффи все еще чувствовала себя немного запуганной Арсеном.

— Мы купили квартиру в Челси, — объявил я.

— Нью-Йорк или Лондон? — спросила Арья.

— И то, и другое, — ответил я, перекинув руку через плечо жены.

Когда монета показала решку, думаю, и Даффи, и я поняли, что не готовы отказаться ни от одного из наших любимых городов. Кроме того, теперь, когда я начал заниматься бизнесом вместе с братом и тестем, мне нужно было присмотреться к помещению, которое мы арендовали для ресторана в Ковент-Гардене.

— Как здорово! — ворковали Арья и Винни.

— Не так уж плохо для золотоискательницы. — Даффи притворилась, что вытирает невидимые ворсинки со своего кардигана.

— Золотоискательница, вот это да. — Я поцеловал ее в висок и взъерошил ей волосы.

— О, это хорошее место. — Ее глаза загорелись, и я рассмеялся. — Лучше, чем оба Челси.

В итоге Даффи получила именно то, что хотела, — роскошную жизнь, и ей даже не пришлось притворяться кем-то, кем она не была, только чтобы понять, что на самом деле важен человек, с которым ты делишь богатство.

Если говорить о том, чему она меня научила, то это тому, что семья превыше всего.

И для правильного человека? Ты изменишь весь свой мир.

ДАФФИ

Шесть месяцев спустя

— Я сделаю это.

— Не смей, Поппинс. Я слежу за тобой.

Я облокотилась на круглый столик в кафе на Манхэттене, где мы остановились, чтобы быстро пообедать. Я медленно отщипнула кусочек пастрами от его сэндвича. Риггс отмахнулся от моей руки салфеткой, как строгий гувернер, затем поднял сэндвич и запихнул его в рот.

— Что ты делаешь! — простонала я. Это была половина сэндвича. Он мог подавиться.

— Спасаю своего ребенка. Пусть потом благодарит меня.

К черту истерию. Моя любовь к холодному мясу не знала границ, и мне было больно расставаться с любимой едой, пока я была беременна. Особенно сейчас, когда прошел первый триместр и я официально вернулась к режиму «ешь все, что попадется под руку».

— Ты еще не знаешь, что это он. — Я неохотно откусила от своего жареного сыра.

— Конечно, знаю. Маленький Чарли. — Он ухмыльнулся.

— Чарли? Правда? — Мое сердце на мгновение перестало биться. Какая великолепная дань уважения.

— Нет, блядь. — Риггс фыркнул. — Я просто хотел посмотреть на твою реакцию. Но я просто думаю, что раз у Арсена и Винни будет девочка, а у Арьи и Кристиана — девочка, то будет слишком большим совпадением, если у нас тоже будет девочка.

— Я не хочу никаких гендерных разочарований. — Я пошевелила пальцем перед его лицом, откусывая еще один кусочек от своей еды.

— Когда речь идет о тебе, Поппинс, разочарований не бывает. — Он одарил меня однобокой ухмылкой.

Я уже открыла рот, чтобы сказать ему, что это чувство взаимно, когда кто-то остановился перед нами на тротуаре, загораживая солнце от наших лиц.

— Риггс?

Мы с мужем оба повернулись, чтобы посмотреть на человека. Это был пучеглазый стройный мужчина с уродливо длинными пальцами. Он стоял с симпатичной женщиной и смотрел на меня, как на привидение.

— Мы можем помочь? — спросила я четким тоном.

— Она англичанка, — сказал мужчина, его челюсть отвисла от шока. — И она настоящая. Она действительно существует. Ого.

— Я же говорил, — самодовольно сказал Риггс, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в губы. Я с жадностью приняла этот жест. Мне было все равно, кто этот мужчина, — поцелуи мужа всегда были желанными. — А еще я сказал, что она самая красивая женщина на планете Земля. Разве нет? Жестоко честно.

Риггс повернулся, чтобы посмотреть на мужчину, и наклонил воображаемую шляпу к женщине.

— Полагаю, вы миссис Стаус.

— Вы правильно предполагаете. — Она покраснела под его знойным взглядом.

Риггс кивнул.

— Примите мои соболезнования. Даффи, это мой бывший босс, Эммет.

— Ты так и не ответил мне про Хорватию. — Эмметт повернулся и посмотрел на Риггса, в его голосе прозвучало обвинение. — Почему?

Риггс жестом указал на меня.

— Мы работаем над нашим наследием и будем рожать детей в течение следующих пяти лет или около того. Не стесняйся, спроси меня потом.

После того как Риггс приехал в Лондон, чтобы признаться мне в любви, он уволился из журнала Discovery. С тех пор Эмметт безуспешно пытался убедить его работать у них внештатным сотрудником.

— Пять лет — это очень много, — сказал Эмметт, приняв крайне угрюмый вид.

Риггс одарил меня обожающей улыбкой.

— Только не тогда, когда это происходит с правильным человеком.

БЛАГОДАРНОСТИ

Всегда горько заканчивать серию, над которой работала несколько лет, и мне особенно грустно прощаться с этими тремя мужчинами, которые проложили себе путь в мое сердце. Но каждый конец серии — это (надеюсь) начало новой, и я с нетерпением жду, что меня ждет впереди. Как всегда, эта книга не состоялась бы без моей группы поддержки, в которую я включила бета-читателя (и экстраординарного) Тихуану Тернер, а также Ванессу Вильегас, Ратулу Рой, Марту Бор, Панг Тхао и Яна Корону. Отдельное спасибо за всю любовь Лене и Стеф.

Эта книга не попала бы в ваши руки (или уши), если бы не мой агент Кимберли Брауэр и потрясающая команда Montlake, которая держала меня за руку на протяжении всего процесса.

Отдельное спасибо волшебникам слова, которые сделали эту книгу возможной (и целостной!), редакторам Ан Шлюп, Линдси Фабер и Биллу Сиверу, а также корректору Элизе Лион. Крепко обнимаю дизайнера, работавшего над всеми тремя книгами серии, Кэролайн Тигл Джонсон.

И вам — читателям, инстаграмщикам, тик-токерам, блогерам и заядлым книголюбам — я так благодарна за то, что вы есть в моей жизни, и так благодарна тем, что вы продолжаете читать мои книги.

Если вы дошли до этого места, пожалуйста, оставьте свой отзыв, чтобы я знала, что вы думаете о путешествии Риггса и Дафны.

С любовью.

Л.Дж. Шэн

Переведено каналом Книжный шкаф — t.me/lilybookcase

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34

35

36

37

38

39

ЭПИЛОГ

БЛАГОДАРНОСТИ