Россия будущего: Альтушка по талону каждому гражданину [Виктор Крыс] (fb2) читать онлайн

Россия будущего: Альтушка по талону каждому гражданину

Глава 1

— Да твою ж! — прокричал я в изумлении, стоя в придомовом парке голым. — А как… а почему, а где моя одежда, а?

Я был изумлен настолько, что даже не стал прикрываться. Все случилось так неожиданно, что я просто замер в шоке, чувствуя, как прохладный ветерок ласкает мой оголенный зад и как мерзнет мой…

Вокруг меня ходили люди, все как один в очках, и смотрели на меня, не особо интересуясь моим внешним видом. Лишь девушка, проходящая рядом, фыркнула.

— Опять блокировщик рекламы сломался, — постучала по стильным очкам брюнетка в короткой юбке, в сетчатых чулках, подвязках и топике, в котором еле умещалась грудь. — Эта реклама блогеров с их продажей интима уже достала. И что за мусорное изображение низкого разрешения? У него даже член меньше двадцати пяти сантиметров, как он собирается рекламиться с таким телом? Убожество.

Я прикрывал своё хозяйство, как мог, я покраснел как рак и понесся к стоящей неподалеку прикрытой крышей мусорке рядом с цветастым домом, над которым кружили дроны. Сбылся мой потаенный страх, я голый и на улице. Я что, сплю?

— А почему на меня не обратили внимание? — проговорил я, понимая, что на голого мужика не обратило внимания человек десять в парке.

Руки дрожали, и еле соображая полез в мусорные баки и с удивлением обнаружил, что в одном из баков с надписью «одежда на переработку», оказалась куча одежды. Причем некоторая запакованная заводом, абсолютно новая, я понюхал кроссовки, их словно не надевали и просто выкинули с коробкой. Почему я не знаю! Но мне повезло и уже через пару секунд был одет.

— Подожди, а почему эту не устроил мой член? — спросил я сам себя, возмутившись несправедливой оценкой, и сидя на бордюре, трогая и глядя то на асфальт, то на плитку, то на бордюр словно наркоман. — И что не так с асфальтом, где я?

Я не наркоман и не запойный, и не псих, но не понимал где нахожусь. Даже воздух казался чужим, здания вокруг похожи, но они иные, яркие, модные что-ли, сложные на вид. Такое я видел у себя в городе, но эти были словно умнее сделаны, с зелеными насаждениями на крыше, с зелеными балконами. Но все дело в мелочах, все очень качественное, от плитки и асфальта, которые словно из резины. Незаметные отличия бросались в глаза, от асфальта до стекол, которые смотрелись… даже не знаю…

— Шикарно, — пробормотал я, пройдясь по дорожке в парке, встал у остановки и чуть не потерял сознание. — Нет, я не сошел с ума. Я просто в другом мире.

По дорогам носились автомобили, и среди них не было ни одной знакомой марки, все машины были странные. Легковые хоть как-то привычны, но вот грузовые все были беспилотниками без кабины, а в моем мире о них только начинали громко говорить.

Машины носились со скоростью под двести, водителей я не видел, также вокруг было куча камер, а над дорогами летали дроны-доставщики. В один момент я увидел десятки дронов с коробками.

И тогда я обратил внимание на людей, все, как я понял, в очках виртуальной реальности, все в очень качественной, удобной или нарочито сексуальной, граничащей с порно одежде. У каждой девушки либо декольте до пупка и я почти вижу соски, либо, а зачастую все вместе, видно и трусики.

И все эти люди вне зависимости от роста, привлекательные, все либо молодые либо среднего возраста, в хорошей новой одежде. Ни одного даже среднего по внешности человека. Все выглядело так, как если бы человек времен конца Российской империи попал бы в двадцать первый век. Думаю, ощущения были бы те же. Все слишком сексуальны, красивы, и все невероятно дорого выглядит.

— Как, где и почему я? — пробормотал я сев на скамейку перед огромным экраном у входа в парк, на котором показывали какое-то интервью.

На экране была женщина в пиджаке с золотой цепочкой на груди, надпись на экране гласила: «Евгения Москвина, депутат от партии Социалисты». Она не разговаривала, а просто кричала на своего оппонента, депутата Никифорова, от партии Правые капиталисты.

— Вы не понимаете! А как же права женщин⁈ — кричала Евгения лет тридцати на мужчину лет пятидесяти.

— А наш закон на гражданок России никак не влияет. Мы должны решить проблему с рождаемостью, — спокойно ответил мужчина орущей женщине.

— Но это рабство! Вы просто исполнили свою древнюю мечту о наложницах!

— Еще раз, раньше вас не волновало, что десять лет назад появились… назовем их по народному, Альтушки, альтернативные тушки, хоть они, если кратко, ВИД, выращенные в искусственных условиях девушки, зачатые естественным оплодотворением, — спокойно проговорил мужчина в желтом пиджаке. — Они были бесплодны сорок лет назад, подобно роботам и, как эффект, вы, женщины, стали следить за собой! Вам пришлось конкурировать с Альтушками и роботами, но вы имели конкурентное преимущество — только вы, женщины, могли рожать.

— Да как вы смеете! Попрекать внешностью и предпочтениями женщин!

— Я смею и буду сметь! Я за свою страну борюсь, вы же не за страну, а за ваш секс-бизнес. Вы посмотрите хронику, вот что было раньше? Вы были страшные и не хотели рожать, вымогали права, не рожали, продавали изображения своих тел, даже воду из ванн! Вот вы, сколько вы родили детей?

— Я многодетная мать! У меня двое детей.

— Да вы себя услышьте, вы из первой волны вечных! Вам сто семьдесят лет! И всего два ребенка! В начале двадцать первого века многодетная была от трех детей, а во времена Империи и пять детей в семье не считались многодетными! — закричал мужчина, а я на него уставился с удивлением. — У меня контрабандные, не бесплодные альтушки! Уже как семь лет каждая рожает нам минимум по одному гражданину в год! И мы можем регулировать пол детей! У мужа таких альтушек все равно будут сотни детей!

— Это рабство! У них не будет прав по закону…

— Они не гражданки! Родят пятеро или семеро детей и станут гражданками России! И получат все права! Они наши спасение! И первая партия отечественных альтушек уже готова! Закон рассчитан на пять лет! — кричал мужчина, перебивая оппонента. — И либо ВЫ рожаете нам граждан, либо это сделают искусственные альтушки! У каждого мужчины в нашей стране будет минимум по три альтушки! Наша военная промышленность потянет не только триста миллионов искусственных солдат, но и аль-тушек для каждого.

— Че за нахер⁉ — прокричал я, когда пошел видеоряд о том, как создают альтушек. Я просто не выдержал и побежал прочь.

В голове все не укладывалось, я был в шоке, не понимал куда иду, что мне делать и как бы все вернуть обратно. И даже боялся подумать, о том, где нахожусь, не то, что произнести.

Вечерело, я зашел в парк и бесцельно бродил по нему, но вот услышал крики.

— Не надо! Зачем⁉ — кричал девичий сдавленный голос и я побежал на крик.

Девушка в белой юбке и топике лежала на скамейке, ее обступили трое. Один затыкал ей рот бутылкой шампанского, вливая в нее алкоголь, а остальные начинали приспускать свои штаны, засовывая свои руки, радостно улюлюкая, под юбку девушки. Все выглядело как групповое изнасилование. Девушка даже пыталась сопротивляться, но слишком слабо это делала.

— Убью, — прохрипел я и кинулся в бой.

Очнулся я лишь от удара бутылкой шампанского.

— Я должна защитить хозяев. Полиция! — кричала полуголая молодая девица, пытаясь убить меня разбитой об мою же голову бутылкой шампанского.

А позади нее лежали окровавленные, но еще живые три тела.

— Прочь, это не изнасилование, — прохрипел я. Все сложилось в моей голове и я помчался прочь, а где-то сверху уже выла сирена и гудели моторчики — с небес к нам неслись дроны.

У меня было мало времени, очень мало времени. Я скрылся от дронов через квартал и трижды у мусорок менял одежду, даже нашел два рюкзака, и положил туда еще одежды.

— Нанесение вреда средней тяжести, — тихо проговорил сам себе, смотря на то, как носятся дроны на противоположной стороне улицы. — И очень сомневаюсь, что я как бомж буду выслушан и понят.

От безысходности зашел в ближайшее кафе и сразу направился в туалет, как-то справился с автоматической дверью, вылезающим из раковины краном и регулировкой температуры по голосу, умылся, посмотрел на себя в зеркало.

— Нафига я полез к ним? — тихо произнес и посмотрел через прорезь в двери в зал. Кафе было заполнено процентов на двадцать, за стойкой стояла очень красивая блондинка в белом переднике.

— Радует, что градусы еще не отменили, — ухмыльнулся я, смотря, как заезжает в раковину кран, и вновь посмотрев в зал кафе увидел через витрину колонну полицейских в броне и с оружием.

— Твою мать, — ломанулся я в туалетную кабинку. — Какого хрена они держат оружие в руках, а не на плече или в кобуре?

Сидя на унитазе я лихорадочно соображал, а у меня, как мне казалось, это выходило неплохо. Именно в туалете в кафе меня не будут искать, если, конечно, камеры не отследили меня, но если и отследили, то мне конец, пусть более быстрый. Я просто не могу не просчитаться.

— Пора действовать, — простонал я. — жрать хочу.

Общество перепроизводства довольно интересное, и моя догадка после увиденной кучи новой одежды в мусорках была правильной. Девушка заказала кучу еды и, лишь отпив из бокала, встала и ушла из за стола, махнув девушке за стойкой.

— Ну давай, герой, — проговорил я, сделав рожу помрачнее. Я вошел в зал, обгоняя девушку продавщицу в белом переднике, и садясь за стол сурово произнёс: — Мы с девушкой брали на двоих один заказ.

— Здравствуйте, — проговорила, проигнорировав мои слова, белокурая красавица с глубоким декольте. И, слишком механически нагнувшись над столом, так, чтобы мне было лучше видно ее грудь. — Вы что-то хотели?

— Нет, мне ничего не надо. Это мой заказ, убирать не надо, — сбивчиво проговорил я.

— Приятного аппетита, — улыбнулась мне белокурая и развернулась к стойке.

— Охренеть, и это робот? — прошептал я, смотря на виляющего задницей возможно не человека. — Ну и пофиг, голод не тетка…

Я не знаю, как сделали этот бургер, и знать не хочу, но какой же он сочный, вкусный и расслабляющий. Я уже и забыл, что такое страх и радостно стуча ногой под столом ел картошечку фри, любопытно поглядывая в панорамное окно. Людей на улице было очень много, они гуляли, а над их головами летали дроны с надписью «Полиция». И тут дрон взорвался криком из своих динамиков.

— Не гражданин! Обнаружен не гражданин с нарушением! — сирена раздалась от дрона размером с мой кулак, квадрокоптер загорелся всеми цветами.

А я ткнул картошкой фри себе в глаз. Пересрался ли я? О да, особенно от моментально приехавшей машина, спустившейся с неба, что за полторы секунды, не больше, десантировала из себя двух копов в броне и шлемах. У одного пистолет-пулемет, у второго дробовик.

— На колени, выблядок мигрантский! — приказал смотря в мою сторону полицейский, наводя на меня дробовик, и ей богу, я уже думал сползти с удобного диванчика и встать на колени.

— У меня естъ разрэшение на рапоту, — взвыл невысокий паренек, стоявший спиной ко мне, которого я вначале и не заметил, смотря лишь на дрон и полицейских до крика этого парня.

— На колени, мразь акцентная! — рявкнул полицай с дробовиком и парень прям упал на колени, протянув руки вверх.

— Вчера у вас было аннулировано разрешение на работу, — спокойно и холодно проговорил полицай с пистолет-пулеметом в руках. — Вы должны были отметится в вашем посольстве, но вас нет в списках.

— Мой дядя… он завтра все решить, — начал говорить парень и слегка начал вставать. Я видел, как с его штанов капала кровь, падая на асфальт он разбил себе в хлам колени. — Я ценный иностранный программист, я кандидат наук по цифровому разуму…

— Я приказывал! — закричал полицейский и его дробовик начал изрыгать снаряды со скоростью пулемета, я не успел даже моргнуть, а парень уже лежал и бился в судорогах на тротуарной плитке.

Смуглому парню оторвало кисть, у него вытек глаз, и он не мигающим взглядом смотрел прямо в непрозрачное окно, за которым был я. Его губы шевелились в беззвучном шепоте.

— Помогите.

Из его уцелевшего глаза лились слезы.

— Жестко ты с ним, — проговорил полицай с пистолет-пулеметом.

— Похуй, разрешено действовать жестко, — вытащив из бронежилета пластиковый пакет, проговорил полицейский с дробовиком и начал собирать оторванные пальцы несчастного. Закидывая кисть в пакет он продолжил. — Тут в парке воинов второй ядерной трех парней избил не гражданин. Один в коме, двое желторотиков с переломами, их Альтушку допрашивают…

— Ублюдок, — проговорил второй полицейский.

— Так он еще и немеченый, этот хоть чипирован, а тот опасен. Но это было далеко отсюда и его ищут, если уже не переработали на заводе удобрений.

— Ладно, я в магаз. Пальцы все собери, а то в прошлый раз штрафанули меня за восстановление задержанного.

Полицейский зашел в кафе и, не посмотрев на посетителей, которых было кроме меня человек семь, обратился к девушке за стойкой.

— Код — 1984, полиция. Позиция приказа номер д-5, не боевой, убрать перед кафе немедля, — проговорил полицейский.

— Существую на благо России! — громко проговорила блондинка в белом переднике, а полицейский повернулся к нам.

— Не беспокойтесь, граждане, проводится рейд на особо опасных преступников, — мягко проговорил полицейский, а затем добавил, так, словно заскрежетала в его голосе закаленная сталь. — Служу во благо России.

— Во имя России! — закричали все в кафе, вторил им и я.

— Честь имею, — козырнул полицейский и вышел из кафе.

И уже через десять секунд на улице не было ни тела, ни полицейских, а блондинка с сексуальными и естественными формами убирала кровь. По динамику объявили, что всем желающим предлагается за счет заведения пирог с мясом, кофе на вынос, тортик и сок. Автомат просто по голосовому заказу выдает все на подносе, что выезжает из стены на стойке. Все автоматизировано, я сказал, что мне на вынос и все было помещено в бумажные пакеты.

Мне надо было уходить, и я видел, как робот постоянно уходит куда-то внутрь здания с ведром и тряпками. Я со своим рюкзаком пошел за ней когда автоматическая дверь не успела закрыться за ней.

— Вам нельзя здесь находиться. Это помещение для сотрудников, — мило проговорила девушка.

— Мне нужен ваш задний выход, — проговорил настойчиво я, а девушка, кажется, на микросекунду зависла.

— Моим производителем не предусмотрены гениталии и у меня нет анального отверстия, — холодно и обезличено проговорила девушка. — Ведь задний выход маргинальное устаревшее название анального отверстия, которое…

— Так мне нужен второй вход вашего заведения, — перебил я девушку. — Я заблудился.

— Я вам помогу, пройдемте, — ответила мне девушка и повела за собой. И вот я уже на улице, а этот явно со слабыми мозгами и проработанной внешностью ради маркетинга робот машет рукой и звонко, весело кричит, не замечая, что на ее руке еще осталась кровь и плоть. — Приходите к нам еще! У нас лучшее кофе из Сочи в районе!

Я шел быстро, правда вот куда я не знал, натянул на голову капюшон кофты и боролся с порывом перейти на бег. С каждой минутой ночь была все ближе, и если я не найду места, где смогу заночевать, то мне конец. Полиция меня определит, я надел на глаза какие-то очки, взятые из мусорки, слегка разбитые. На стекле частенько мигало слово «Ошибка», но они мешали камерам, хотя не думаю, что сильно. Однако все были в очках, пусть и я буду в них. Я старался поменять походку, а затем наконец-то нашел камешек на идеальном тротуаре, засунул его в кроссовок и начал прихрамывать. Да, я привлекал внимание, но так я должен был хоть немного обмануть сеть камер слежения.

— Рано мне еще в канализации лезть, — рассмеялся я, думая о насущных проблемах и немного удивляясь своей сообразительности и тупости одновременно. — Ну зачем я полез к ним? Что мне будет за избиение? Эх, а бутылка в зад, оказывается, не самый худший вариант. Что там будет с этим ценным специалистом?

И не хотелось оказаться на месте мигранта, но судьба не благоволила мне. Я завернул за угол и наткнулся на дрона квадрокоптера, который летал низко и сканировал людей.

— Не гражданин! Без чипа определения личности! — провозгласил приговор над моей головой дрон и я сорвался с места. Я бежал прямо на магистраль, то ли двадцати полосное, то ли тридцати, по которому с бешенной скоростью, не подымая пыли, неслись автомобили.

— Стоять, полиция! — прокричали где-то позади, но было уже поздно, я несся по дороге.

Автомобилями явно управлял искусственный интеллект и теперь сохранение моей жизни его проблема, главное не менять внезапно траекторию и скорость бега. Где-то позади разлетелся на куски дрон от столкновения с автомобилем, а я уже перепрыгивал пластиковую переборку между разными направлениями дорожного движения, и в этот момент по мне впервые выстрелили. Куски пластика посыпались на меня, а я лишь ускорил бег. Я не собирался сдаваться. И полицейские, кстати, тоже…

Я перепрыгивал заборы, несясь что было сил, но тут передо мной встал бетонный, серый, неприглядный забор с ржавой колючей проволокой. Такой страшный и такой родной одновременно. Я смог его преодолеть и за забором меня встретили унылые огромные бетонные заброшенные здания.

И прятался как мог, но был уверен, что меня найдут и спасти меня может лишь чудо. Так я думал тогда, а сейчас меня почти нашли…

Заброшенный военный завод час спустя.

— Серега, где неклеймёный⁈ — орал мужик с дробовиком в полной композитной броне и в шлеме, стоя в обветшалом бетонном сером коридоре на третьем этаже огромного заброшенного завода.

— Где-то тут эта сука, на этаже, — зло пробормотал мужчина в бронекостюме и с пистолет-пулеметом в руках. — Ищу по сердцебиению, но его нет рядом. Его сердце не бьется, хотя электромагнитная активность мозга присутствует на этаже, но ни у кого здесь не бьется сердце.

— Проверяю по тепловизору… Нет, не вижу, в этой заброшке никого. Назови хоть направление, где искать, — пробормотал мужчина в броне с дробовиком. — Я эту суку накормлю узбакоином.

— Справа! — крикнул Серега.

— Принял, — механически ответил его напарник и просто пнул закрытую мной дверь, которую тут же снесло вместе с бетонным куском стены.

Дробовик заработал по комнате, где находился я, все вокруг было заполнено иглами, но в меня не попало, так как я был на полу, в яме, и прикрыл себя плитой из дсп, на которую и упал кусок стены и дверь.

Двое полицейских быстрого реагирования зашли в комнату и встали прямо на мою плиту, вдавив меня в пол. Но я не издал ни звука, сейчас решалась моя судьба и никто не собирался меня жалеть.

— Ну и где эта сука?

— Не знаю, но сигнал пропал. Словно он на нижнем втором или верхнем этаже этого заброшенного завода, — холодно проговорил Серёга. — Я уже поставил наружных дронов, они его ищут уже снаружи, но это заводская территория, сам понимаешь. Воздушные дроны не везде могут пролететь, а сигнал не проходит в тоннелях. Завод построен еще во время первой ядерной войны…

— Да знаю я, но сука! — раздраженно проговорил напарник Сереги, перезаряжая дробовик. — За неклейменых по сто штук дают. Даже за мертвого! Ищи, Сережа, ищи, мы на эти бабки заживем.

— Я в курсе, — хмуро проговорил Серега. — Странный этот немеченный, у него сигнатура мозга… словно он не прошел заражение при третьей пандемии. Впрочем, плевать, я машину хочу, на двигателе внутреннего сгорания.

— А мне кредит за Альтушку Белорусскую отдать бы с этих денег, да новую взять, из тех, что рожать могут.

— Турецкую или корейскую хочешь?

— Не-ет, сейчас скидки на японских Альтушек, а нет… Смотри, у-у-у, сюка, — проговорил мужик в броне, в его очках, встроенных в шлем, что-то светилось. — Этот неклеймёный где-то накосячил и очень сильно. За него полляма дают. Он что, в парке на памятник насрал?

— Сука, — вздохнул Серёга. — На улице дроны тепло уловили, он линяет отсюда. Район уже оцепили, но ненадежно, неклейменый явно не простой, он может быть шпионом или одним из верующих из Сибири. Они там быстрые как волки и сильные как медведи.

— Вот тварь! Быстрее, Серега, быстрее, от нас линяет целых две альтушки порнозвезды уровня Алексы, не меньше! — прокричал второй полицай и ломанулся наружу. На его броне зажужжали моторчики и он, проломив окно в коридоре, сиганул с третьего этажа.

— Неклеймёный, опытный… Зачем он приперся в город? — спокойно проговорил Серега в полной тишине, словно самому себе. — Не знаю, что он натворил, но если он будет еще тише и умнее, то нам его будет очень сложно поймать. Особенно если он сольется с толпой.

Мое сердце замерло. Камеры, размещенные на полицейских, явно писали все, что видели и говорили эти полицейские быстрого реагирования. И сейчас Серёга обращался ко мне.

— Тревога объявлена в трех районах, согласно уставу дроны будут прочесывать местность этого заброшенного завода до утра или обеда, — хмуро проговорил Серега. — Жаль, что камеры на заводе отключены наркоманами и гормонолюбами еще лет пять назад, а завод прочесывать никто не будет, он немного фонит и слишком огромен.

Полицай сиганул в окно третьего этажа, словно не чувствовал веса брони, он явно либо усилен телом, либо как его напарник, броней. Но он помог мне.

Сердце пыталось бешено биться, а я успокаивал его как мог. Нельзя спешить, вот вообще нельзя, я из иного мира, я из прошлого, меня убьют в лучшем случае. Надо лежать в яме, прикрывшись листом ДСП и кусками бетона до упора…

Я молчал и не шевелился, затем прикрыл глаза и начал проматывать в голове то, что случилось со мной. А только затем начал действовать, без действие для меня подобно смерти.

Завод был и правда огромен, спасибо Сереге, который почему-то меня спас и дал краткое руководство. Я спустился в подвалы завода, нашел работающий водопровод и умылся, провел ревизию вещей и отобрал самые яркие. Ведь яркий не всегда заметный.

Их надену завтра. Мыло из кафешки, надоенное в пакетик, было для меня шампунем, осколок стекла, обмотанный тряпкой, стал бритвой. Я сиделу зеркала и корчась брил голову, часто царапая голову, но это лишь часть задачи. Мне надо было опухнуть и изменить внешность, для этого я насыплю камней в кроссовки, а также сделаю себе подтяжки, чтобы изменить осанку. Аккуратно подложу камни за щеки, чтобы меня было сложно узнать, а также буду бить себя по лицу, чтобы опухнуть, но без синяков.

— Да за что мне это? Мама, роди меня обратно, — тихо прошептал сам себе, укладываясь спать. — Надо как-то выйти из города, но как?

Ночь прошла беспокойно, выход на улицу меня пугал до ужаса, но все оказалось лучше, чем я предполагал.

И вот бодро шагаю уже пятый час по городу, ориентируясь по реке, поскольку никакие указатели мне не помогали, обращаться с глупыми вопросами к прохожим просто боялся. А солнце уже клонилось к закату.

И вот, когда начало темнеть, а я почувствовал на затылке дрожь ужаса, увидел бабушку лет семидесяти, что несла сумки, очень тяжелые. А бабушки во все времена были источником ценной информации, особенно если им слегка помочь, а мне надо узнать в какой стороне хотя бы конец города.

— Может не стоит, — скривился я. — Стариков я здесь еще не видел…

Но все вокруг спешили домой, а ночью ловить нелегалов как я самое время, и страх погнал меня к старушке. Ну, как старушке, не смотря на седые волосы, огромные сумки, строгий пиджак и юбку бабуля была еще в форме. Ну, для этого мира не очень-то удивительно. Я же сам скорее был необычен, сомневаюсь, что сейчас с лысой башкой я красавчик.

— Давайте я вам помогу, — проговорил я. — Вам же тяжело?

Бабушка, которая передыхала возле сумок, посмотрела на меня ледяным взглядом.

— Че? — выдохнула женщина.

— Сумки тяжелые, помочь предлагаю, — чуть громче проговорил я.

— А, ну давай, — отошла седая от сумок. Женщина лет пятидесяти, и почему я решил, что ей семьдесят? Не понятно, может, издалека не разглядел.

— Эх, уф… а как? — удивился я, еле оторвав две сумки от земли, и поднял их лишь спиной. Они весили килограмм по шестьдесят каждая.

— Ну че, извращенец, расхотел знакомиться? — рассмеялась женщина.

— Я не извращенец.

— У тебя на спине худи по кантонски написано, «люблю постарше, чем старше тем лучше», — подняла бровь женщина.

— Я кантонского не знаю, и даже не знаю, чей это язык, — так и не отпустив сумки простонал я, начиная понимать, почему эту кофту выкинули. — Мне друзья подарили…

— Не врешь? Ну, тогда пошли, кантонский это китайский, — зашагала на невысоких каблуках женщина. — И ты это, шире шаг, солдат. Раз-два-три, раз-два-три, вальсируй, а не иди, так легче будет, солдат…

— А это, далеко идти? — взвалил я по очереди сумки на плечи как мешки и неровным шагом зашагал за генералиссимусом, который посмеивался и, кажется, помолодел лет на двадцать.

— Мне идти не далеко, а вот тебе всю жизнь еще шагать, — рассмеялась неизвестная, как вдруг из-за угла вышли двое полицейских с оружием в руках и тремя дронами, кружащими над ними и сканирующих все вокруг. — Здравия желаю, господа офицеры.

— Мы не офицеры, — улыбнулись полицейские. — Мы сержанты.

— Но-но-но, что вы, я никогда не ошибаюсь, — зацокала старушенция.

— Офицеры, — кивнул я.

— Не надсадитесь, — проговорили мне полицейские.

— А вы, сержантики, его не жалейте, он вон, доброе дело делает, бабушке помогает, — весело проговорила та, которую я ошибочно определил бабушкой.

Полицейские не обратили на меня никакого внимания, как и дроны, и уже не казались таким уж ужасом.

— Да ну, какая вы бабушка, уф-ф-ф-ф, — проговорил я.

— Это я сама себя так могу называть, а ты четче шаг. Еще раз назовешь меня бабушкой и идти больше не придется, — ускорила недобабуля шаг. — Не думала я, что старые легенды окажутся правдой.

— Это какие легенды?

— А те, которые гласят, что молодые парни знакомились с пожилыми дамами ради московских квартир. Идут десятилетия, века, не меняется ни место ни люди, а такие как ты все же находятся, — проговорила женщина, а я запнулся на ровном месте.

Москва. Я в ней не был, да даже если и был, то не узнал бы ее сейчас.

— Ты чего встал? — развернулась ко мне седая женщина и вздернула бровь. — Ты че, расстроился, что я тебя раскрыла?

— Да нет, — пробурчал я. — Я это, донесу и пойду, а то что-то мне кажется, что на вас надо было повесить табличку «Не лезь, а то убьет».

— И то правда. Ну, тогда пошли, так и быть, напою тебя настоящим чаем и угощу булочками из настоящей муки. Прям как триста или четыреста лет назад, — усмехнулась женщина. — Тебя как зовут то?

— Я это, уф-ф-ф-ф, — еле поспевал я за женщиной. С меня катился градом пот, но я не сдавался.

— Яэт Оуфф, поляк что ли? Прекрасное имя, а я Тамара, как сверхмощная дальнобойная артиллерия, или как там… А, нет… погоди, можно же, так ведь это уже, кажется, рассекречено, — ненадолго задумалась Тамара. — Либо зови меня ТОМА, термоядерная орбитальная массированная аннигиляция.

— Я это, уф-ф-ф, лучше откажусь от чая, тетя Тома.

— Поздно, дядя Казанова, мы пришли, — указала за угол Тамара.

Обычная пятиэтажка со двором, в котором не было машин, невысокий забор, три подъезда, и таких домов я еще не видел в городе. Тамара простым ключом открыла дверь в подъезд и открыла передо мной простую стальную дверь.

— Ну и че стоим, кого ждем? Пошли уже, не я же к тебе подошла, решился, так доводи все до конца.

— Уф-ф-ф-ф, — вошел я внутрь и от неожиданности чуть не поскользнулся на мраморе, но удержавшись на ногах поковылял к лифту.

— А лифт не работает, — ослепительно улыбаясь сообщила мне эта термоядерная аннигиляция. — А, кстати, я живу на пятом этаже.

— Да нет, я не пойду, не-не-не…

— Давай уже, — начала толкать Тома меня в спину к лестнице. — Шевели своими сосисками. Взялся помогать пожилой даме с неясными целями, так доводи помощь до конца, вдруг что-нибудь да обломится…

— Уф-ф-ф-ф-ф, Уф-ф-ф, — завздыхал я и, казалось, я вот-вот потеряю сознание на первых этажах.

— Уф-ф-фь, фью, фью, — обреченно издал я, занеся сумки в квартиру.

— Добрался. Ты победил, Уф-фь. Пошли чай пить.

Квартира с изысками, красивая, большая, строгая, как и сама хозяйка. Сумки остались в прихожей, я так и не смог их поднять, и меня почти на руках потащили в кухню.

— Вот ты мне испортил кардио-тренировку, — наигранно вздохнула Тома. — Но настроение зато поднял, а то я совсем что-то загрустила на инаугурации.

— А, а-а-а-а, — пил я из кружки.

— Это была самая скучная инаугурация в моей жизни, но наш президент хоть порадовал, — проговорила весело Тома. — Владимир Владимирович Путин у нас молодец…

Меня накрыло.

— До сих пор? Да как так⁈ — не помня себя прокричал я. — Нет, я все понимаю, но может, тогда уж бог-император? Да ну не-е, я не понимаю, да как такое вообще возможно?

— Слышь ты, тюбик одноразовый, — обжег меня холодный голос и я посмотрел на Тамару. В руке она держала пистолет, направленный на меня. — Это пистолет, заряжен разрывными, отвечай, ты про какого Путина подумал⁈

— Я это…

— Отвечай, ты из какой дурки сбежал, либо в каком веке родился! — закричала Тамара и выстрелила из пистолета. Фарфоровая ваза на столе разлетелась в клочья. — Быстро! Правдиво! Отвечать! Следующая пуля оторвет тебе ногу! Отвечать!

В голове промелькнула лишь одна мысль. Я попался, мне конец.

Глава 2

Я посмотрел на ствол пистолета и устало ухмыльнулся. А что еще мне оставалось делать? У меня забрали все, целый мир, целую жизнь, всех любимых, всех родных.

— Ну, стреляй, хуже мне ты уже не сделаешь, я не сумасшедший, — холодно проговорил я. — Я рожденный в советском союзе, маде ин ссср.

— Не врешь, опять. Что ж ты такой правдивый? — опустила Тома пистолет и подошла к холодильнику. — Водку или коньяк?

— Водочки.

— Хороший выбор, — усмехнулась Тамара, доставая бутылку и стопку, в которую налила водки и тут же залпом выпила. — Уф-ф-ф, хорошо.

— А мне?

— Мой дом, мои правила. В доме сухой закон, но он только для тебя, — налила еще одну стопку Тамара. — А мне одной мало будет. Так из какой ты лаборатории, если с местом рождения определились?

— Я не из какой лаборатории, я появился у мамы с папой, — возмутился я.

— Ну, за маму с папой, а не за родителя а и бэ, как в некоторых странах, — налила еще одну стопку Тамара. — Ты вчера где появился, немеченный?

— В каком-то парке. Тамара, а что насчет Путина?

— А что Путин? Ах да, надо выпить и за него, — налила и выпила Тома. — И за твоего и за нашего, так, на всякий случай…

— Тома.

— Для большинства Тамара Сергеевна, просто ваш Путин это не наш Путин. Ваш в свое время очень разозлил весь мир и все его родственники после этого жили только в России. Поднимали свою страну, хотели они этого или нет, но выбора у них не было, — выпила еще одну стопочку Тома. — Так была заложена система семей, не аристократов, не путай только. Семьи, такие же как… Подожди, вспомню, что там было в твоем времени? А, вспомнила, Кеннеди, Буши, Байдены, Трапы или Трампы, я в них не сильна, не мой профиль. Они не аристо, не кланы, а семьи, все понял?

— Ага, а мне-то что теперь делать? Какой сейчас век? И меня ищут, я тут, кажется, не туда влез.

— В парке, говоришь, появился? Это ты Гайдаровских избил? — Я лишь кивнул, а Тома с интересом спросила. — За что хоть?

— Я подумал, что насилуют девушку на лавочке, а там альтушка, и это… Уф-ф-ф.

— На тебе стопочку за то что вмешался, Ауфом тебя буду звать. Мне тут позвонить надо, сейчас только пирожки в духовку закину. Тебе с мясом или с грибами? Сама собирала!

— С мясом, а что в сумках-то?

— Да вот, гири выкинуть хотела, а ты мне их обратно принес от мусорки, вместе с телескопической штангой. Никак не могу их выкинуть, все что-то мешает.

Я молчаливо с ненавистью смотрел на пакеты, а Тамара ушла в соседнюю комнату. Нет, все-таки мне кажется, что надо бежать.

И молча выпил стопку водки, горячительный напиток высшего качества пронесся по мне огненным ураганом и, кажется, начал выгонять из меня напряжение. Мне стало легче, а из соседней комнаты тем временем доносились голоса.

— Чем обязан, Тамара Сергеевна? — зазвучал грузный и спокойный голос.

— Да вот решила узнать размер твоего очка.

— Тамара Сергеевна.

— Гайдаев, чистый немеченный ни базами, ни чипами и избивший ваших сидит у меня на кухне, водочку пьет.

— Твою мать, так он твой?

— Из Сибири он, из деревни. Не смог пройти мимо, когда инициируется изнасилование…

— Томочка, Тамара, не надо горячиться, давайте договоримся.

— Ты так и не ответил, моя туфля войдет в твое очко туго или со свистом?

— Чего ты хочешь? — грустно ответил мужчина, а я заглянул в комнату. Тамара стояла напротив стены, которую полностью занимал экран, на котором изображался лысый мужчина в пиджаке, что находился, по всей видимости, в офисном здании, а позади него виднелся флаг России.

— Справедливости, Антон. Так хочется справедливости, особенно после стопки водки… Либо справедливость, либо туфлю засунуть кому-нибудь в сракотан.

— Будет тебе справедливость.

— На Колыму их. Там мой брат заведует, исправит их. Будут палками фундамент рыть в одних трусах зимой, тебе все понятно?

— Может все же оставим все между нами? — скривился мужчина, видимо представив, каково оно, рыть палками фундамент.

— Значит, моя туфля войдет со свистом.

— Тамара Сергеевна…

— Толя, мне ничего не надо, но ты мне позже сам спасибо скажешь. СМИ скажешь, что своих караешь строже закона, — холодно проговорила термоядерная. — Сам решай до утра, а там уже поверь мне, я надену туфли с длинными и острыми металлическими шпильками.

— До утра, — ответил мужчина.

— До утра, — усмехнулась Тома и посмотрела на меня. — Так, с твоим поступком совести мы разобрались, теперь… С какого момента ты помнишь свой прошлый мир.

— С две тысячи двадцать четвертого. И мне бы узнать, как там у нас в России было, после пандемии, — скривился я, — Чем там все закончилось?

— Бурные тридцатые, значится, — нахмурилась Тома и вытащила пирожки из духовки. — Начнем лучше с версий кто ты. По базам ты не бьешься, а значит первое: тебя заморозили в двадцать первом веке и выкинули вчера, оттаявшего, как отработанный материал. Второй вариант, ты очень стар, тебя омолодили и почистили память, ну и третий вариант… ты в бога веришь?

— Нет.

— Ну и славно, а то с обыкновенным божественным чудом мне не с руки разбираться. а по поводу пандемии, пограничных конфликтов, уничтожении Польши…

— Польши?

— Так, стоп, Ауф, — пригрозила пальчиком Тома. — Давай так, мы победили. А теперь ты берешь полбутылки водки, пирожки и я отвожу тебя в соседнюю квартиру. Ни тебе, ни мне не нужны эти слезы, сопли, обделанные тобою простыни от страха во сне.Идет?

— Ну да, — выдохнул я. — Живем сегодняшним днем.

— Вот и славно, вот и молодец — всучила мне пирожки с бутылкой водки Тома и просто вытолкала к двери.

Я открыл дверь на лестничную площадку и замер, в полутьме подъезда на лестнице внизу стояли с десяток бронированных мужчин, прикрытые щитами и с кучей оружия, наведенным на меня.

— Это за мной, да? — сглотнул судорожно я.

— Это против тебя. Ребята, он безопасный и не биоробот, не марионетка. И взорваться не должен, если, конечно, наша пища им переваривается, — усмехнулась Тома, прошла вперед и открыла дверь квартиры напротив ее. — Весь дом принадлежит мне, утром я тебя разбужу. Молодчики нас охраняют, так что если увидишь что кто-то проходит мимо твоего окна, то это они.

— Так мы на пятом этаже, как они пройдут мимо окна? — спросил я и откусил пирожок.

— Они летают, — улыбнулась мне натужно Тома. — Привыкай, ты в будущем. Иди уже, у меня куча дел, а ты мешаешь.

Спорить с ней было бессмысленно, да и зачем? Если у нее все будет хорошо, то у меня будет все хорошо.

Я зашел в квартиру и закрыл за собой металлическую дверь.

Простая однокомнатная квартира без телевизора, кухня и зал совмещенные, небольшая комната, хоть туалет есть, окна зарешеченные. Отсюда был слышен негромкий разговор на лестничной площадке, значит, я под охраной. Я сел на угловой диван, поставил бутылку водки на журнальный столик и задумался о своей судьбе.

— Она права, есть три варианта, — устало проговорил я, пережевывая пирожок и запивая его водкой, а затем подпер рукой подбородок и задумался о тех, кого потерял. А подумать, и проститься было с кем, слеза сама навернулась на глазах, внутри в душе, лопнула струна, что не давала мне погибнуть в этом странном будущем.

— Ауф, ты чего завис? — вырвал меня из мыслей голос Тамары. — Я тебе стакан воды принесла, а ты сидишь уже как два часа. Я думала, не помер ли ты, трижды заходила, а ты все сидишь и молчишь.

— Я все потерял, — тихо проговорил я.

— Все понятно, апатия, — хмыкнула бабуля и взяла бутылку водки. Затем поднесла к моим губам и скомандовала. — Пей.

— Эм, — удивился я, но все же глотнул.

— До дна, пей по русски — подняла бутылку к верху Тома и я допил половину бутылки залпом. — А теперь спать.

Она слегка толкнула меня в грудь и я упал на диван, прикрыл глаза и моментально уснул.

Снился мне дивный мир, где люди удивляются дополненной реальности, где люди не смотрят на состав колбасы. Мир, где квадрокоптер диковинка, а не обыденность, мир, где кто-то понтуется одеждой а у кого-то ее попросту нет, и он донашивает любимые штаны до дыр. Где некрасивый человек обыденность, и мне во сне казалось, что эта наша неидеальность и есть та самая красота. Мне снились родные, друзья, улицы, по которым я ходил, снились мне дворовые коты, крысы. Стоп, а где крысы, где коты, куда они дели котов? Они едят котов, даже крыс…

— Бобер! Бобер! Вставай, бобер, лиса пришла!

Я открыл глаза, не понимая где нахожусь, и на ощупь пошел к двери.

— Чего тебе? — открыл я дверь, смотря на Тому в спортивном костюме. К сожалению мой перенос в этот мир не было сном.

— Утро, медведь! На утреннюю пробежку пора! — радостно поведала мне лжебабуля.

— Че? — я аж проснулся. — Без меня!

Я быстренько закрыл дверь и защелкнул все замки. Бегать, утром? Уж лучше на опыты.

— Бобёр! Бобер! Бобр! — мерзко кричала Тома. — Я знала, что не сработает. Пойдем завтракать, и только после вкусного кофе пробежка…

— Сбегу я от тебя, — проговорил я, открывая дверь.

— Ну уж нет, не сбежишь. Ты съел чипы слежения, что в моих пирожках никуда. Ты от меня никуда не денешься, — проговорила Тома. — Ну а пока ты будешь думать о том, как побыстрее высрать пирожки, пошли завтракать.

— А я могу выс…

— Думай, Ауф, думай. Нормальный чип будет висеть на стенках желудка, вечность получая заряд из хим процесса, — усмехнулась Тома. — Но у тебя чистый желудок.

— Так есть во мне чип слежения или нет⁈ Тамара!

— Да нету, твою чистоту грех портить, — рассмеялась лжебабуля, когда мы вошли в ее квартиру. — Но помни, мы то, что мы едим, следи за тем, что ешь…

— В смысле?

— В терроризме, — ответила мне термоядерная, накрывая на стол, а на кухне уже был прекрасный аромат кофе. — Все дело в обыкновенном продовольственном терроризме. Или ты хочешь мне не поверить а скушать немецкую сосисочку? И захотеть уже другую сосисочку, и не съесть.

— Тома, я не понимаю.

— Ученные давно уже как определили, что если пичкать определенными веществами человека, то можно добиться чего угодно, агрессии, обожания, вялости, — начала рассказывать, намазывала масло на хлеб, седая Тамара — Ну вот смотри, в… назовем их америкой, внезапно поняли, что у них появилось множество людей нетрадиционной ориентации, а все от чего?

— От чего? — спросил я, кусая бутерброд маслом вниз. — Наверное, потому что пропаганда?

— От того, что такими людьми управлять легче. Да и прекрасно отсеивает слабых от борьбы за самку. Мы долго не понимали, почему же их так много стало, списывали на пропаганду, пока не обратили внимание на усилитель вкуса. Его указывают в составе продуктов, производится он на сложных химических производствах. Одного такого предприятия хватает на двести миллионов человек, и к такому понятному и очень вредному усилителю подмешивали… — Тамара поморщилась. — Назовем его пологормон. А Россия тогда еще замещала продовольствие и потому её так сильно не потрясла эпидемия желания в попу…

— Так это мое время! — воскликнул я.

— Ну да, потому я и рассказываю. Ну ладно, ешь быстрей, мы на пробежку опаздываем. И да, люди сейчас общаются в основном через очки, вот тебе мои, запасные, — положила на стол Тамара футляр. — Наушники возьмешь в подъезде у штурмовиков.

— А зачем они вообще в подъезде? И я не буду носить розовые очки со стразами! Никогда!

— Во первых, это подарок арабского шейха, настоящие природные алмазы, а во вторых, не упрямься.

— Алмазы, говоришь? Ну, в принципе, ну розовые и розовые, но ты уклонилась от рассказе о пологормоне и штурмовиках. И вообще, кто ты такая?

— Ешь быстрее, опоздаю и ты познакомишься с штурмовиками будущего и их модификациями лично, — фыркнула Тамара, — А я пойду пока спортивный костюм сменю, у меня настроение изменилось.

— Ну Тамара Сергеевна, — проговорил я вслед уходящей женщине.

— Пологормон, как оказалось, действует лишь на внушаемых и подавленных личностей, особенно в молодом состоянии. Они начинают думать о том, а точно ли они мальчики. Когда выяснилось, то никто не поверил России, кроме Китая, Индии и всей Африки.

— Идут года, столетия, а ничего не меняется.

— Вот именно, — донеслось из соседней комнаты. — И фишка в том, что определить его сложновато, так как его доля мала в усилителе вкуса и структура схожа с простыми углеводами, но по сути это гормональная добавка. Такие люди были всегда, но с помощью пологормона их стало больше в десятки раз, потому и возникло движение правильного питания в элите, которое переняли простые люди.

— Тамара Сергеевна, вы опять уходите от ответа.

— Ты странный, Джонни, ты непонятно кто. Мы проверили твои анализы, ты чистый, в тебе многовато свинца и ртути, но нет характерных загрязнений для нашего времени.

— А свинец-то во мне откуда?

— Бензин, до конца девяностых поднимали свинцом октановое число. Ты о своем времени вообще хоть что-то знаешь? Я уже устала читать про твое время, и кто такие скуфы? Это как-то связано с легендарными скифами?

— Нет, — почесал я лысину, а в меня полетело что-то в пакете. Я поймал пакет лицом. — Эт что?

— Спортивный костюм, если на пробежке меня увидят с тобой да с надписью на твоем худи «Я люблю постарше. Чем старше, тем лучше», я тебя убью.

— Понял, я пошел, — Аккуратно встав из-за стола с бутербродом. — А почему ты мне не выдала смартфон, такой экран, по которому водить пальцем и в кармане носить.

— Электронные документы? Ты слишком умный, можешь ноги сделать. Ты же как крыса, хоть и из темного века. Яотследила твой путь, — послышался рассерженный голос. — И у меня есть подозрения, что ты прошел подготовку…

— А-а-а-а-а… — улыбнулся я. — Моя подготовка это слишком сильная фантазия и некоторые жизненные навыки и желание жить желательно без лишних дырок в теле…

В квартире я первым делом включил очки, а только затем переоделся в спортивный костюм, белоснежный словно снег. И за это время успел разобраться с очками, камера на нем есть, можно на стены лепить экраны и проекция человека будет что-то делать рядом. Звуки идут через кость из ушек очков. Но была одно но.

Я взглянул во окно и понял, почему многие ходят в очках постоянно, мир, еще минуту назад похожий на мой, преобразился: в небе летел китайский желто-красный дракон, а на его пузе полыхала надпись «Покупайте новые фоны семнадцать-два-восемь, теперь с встроенной голограммной камерой».

Внизу же во дворе стояли скамейки и у сидящих парней лет пятнадцати проходил целый спарринг. Два огромных оркоподобных воина с мечами сражались перед парнями. Тут же на моих очках выскочила рамка с предложением: «включить звук сражения игры 'последний орк?»

— Да, — тихо произнес я.

— Я Гайдо, ты убил моего сына! — прокричал орк и кинулся на второго орка.

— Ты умрешь, как и все твое племя, — ответил второй орк.

Их мечи и щиты встретились, и звон был такой, словно я вживую вижу битву, а затем я заметил двух девчат поодаль от парней.

— Отключить звук сражения, — я перевел взгляд на девчонок, у которых были иные игры.

Маленькие разноцветные животные прыгали по ним, а маленький дракон кружил над их головами и испускал пламя. Передо мной вновь выскочила рамка.

У вас нет доступа на звук. Это закрытая игра.

— Ну понятно, — проговорил я и вдруг кто-то заговорил со мной, от чего я чуть не подпрыгнул от неожиданности.

— О, прекрасная леди, — заговорил кто-то сбоку счастливо. — Сегодня вы прекрасны как никогда, красивее женщин моего племени! Не соблаговолите ли вы уделить мне толику вашего внимания?

— Чего⁈ — прокричал я, увидев перед собой низенького рыжего гнома в кольчуге.

— Духи сообщили мне, что тебя могут заинтересовать мои товары, — проговорил рыжий бородатый гном. — Нажми на эту рунную надпись и ты перенесешься в мою лавку.

Появилась табличка, я на нее нажал и передо мной появилась надпись, выделенная красным: «Вам запрещен выход в интернет». А гном удивился.

— Ребенок? — прошептал гном. — У-у-у, сука, ты меня не видел.

И гном тут же пропал, а я моментально понял, что случилось.

— Ты мне установила родительский контроль! Я не могу выти в интернет! — стоя в коридоре прокричал я на закрытую дверь соседней квартиры и посмотрел на лестницу. Внизу стоял огромный штурмовик в броне, который протянул мне наушники. — Спасибо.

— Вот эта кнопочка, — медленно проговорил мужик. — Выключает все звуки, один раз нажали — включили, второй раз нажали — выключили. Это называется шумоподавление, включается как вами, так и удаленно. Это значит, что другой человек может по необходимости выключать тебе звук.

— Да знаю я что такое это ваше «удаленно», — удивился я. — Зачем мне эти огромные наушники для штурмовых операций?

— Оно не тупое, — весело проговорила Тамара, выходя в таком же белом спортивном костюме. — Но соображает плохо. Родительский контроль установлен временно.

— Побежали? — ступил я на лестницу.

— Ну, ты беги, а я на лифте спущусь, — ответила мне улыбкой лжебабуля.

Я смотрел на закрывающиеся двери лифта вспоминал гантели в сумках, и красная пелена застилала мои глаза. Вдох, выдох.

— Вот сука! — не выдержал я.

— Мы тебя понимаем и полностью согласны, — кивнули мне бойцы и я понёсся вперед по лестнице в белом спорткостюме, розовых очках и черных наушниках на шее.

Я догнал ее, из лифта она выскочила стремительной ланью, автоматические двери подъезда открылись и термоядерная ускорилась до предела, до моего предела.

— Ну уж нет, — сжал я зубы. — Я не могу быть медленнее бабули.

Она бежала не разбирая дороги, вот какие-то строение, какие-то трубы, торчащие из земли, и началась безумная гонка с препятствиями. Я не мог проиграть ей. У меня была лишь цель в виде белой спины, и потому я не замечал трудностей, так бывает. И вот мы уже бежим по крышам одноэтажных зданий. С крыш взлетают испуганные дроны, а мы перепрыгиваем со здания на здание. Лишь в первый раз это было страшно, и вот мы уже скользим по стеклянному карнизу, уходящему с крыши к земле.

— Все, мы на месте, я почти вспотела! — радостно проговорила Тамара. — Мы успели к церковной службе. Ты как, Ауф?

— Хар-р-р фу-у-у-у-у-х-х, — смог лишь издать я, задыхаясь.

— Твоя физическая форма, херовата, но ты целеустремлённый, этого не отменишь. Еще не отбросил мысли о прописке и бабушкиной квартире?

— Не надо, я щас сдохну.

— Не-не-не, лучше в церкви подыхай, — подхватила меня Тамара. — Если помрешь там, то тебя отпевать будут бесплатно. И ты, бобер, сам виноват, надо было бежать когда я стучалась к тебе. А теперь я еще на работу могу опоздать, а ты туда идешь со мной.

— А мну… а мне… а точно я там нуж-ж-ж-ж? — мне казалось, что я сейчас выплюну легкие. — Брось меня здесь, оставь меня на траве. И вообще, зачем мне с тобой идти?

— Чтоб все видели что ты мой, — улыбнулась мне Тома. — И чтобы ты случайно не помер, от Гайдаевских, например…

Нас встретил поп в черной рясе и золотым крестом, на последних ступенях перед открытыми дверями церкви.

— Тамара Сергеевна, — слегка поклонился священник. — Я рад что вы не пропустили службу.

— Отец Сергий, иди в жопу, — фыркнула термоядерная. — Помни, я слежу за вами белое духовенство, дайте повод и останутся лишь черное духовенство, монашество.

— Черносотенка, — сплюнул в сторону священник, когда мы проходили мимо.

— Ошибаешься, святой отец, — рассмеялась термоядерная, таща меня за собой. — Я хуже, я ненавижу всех лживых пи…

— Тома, мы же в церкви, — тихо проговорил я.

— Ну да, тогда помолчим.

Мы сели на колени перед какой-то иконой, я не разбираюсь какой, а сесть так меня заставила Тамара, сказав, что иначе я проявлю неуважение к религии.

По залу ходил старичок, такой старый, что казалось будто он вот-вот в прах превратится, седой, в монашеской затертой почти до дыр одежде. Он зажигал от своей свечи в маленьком дощетчатом средневековом фонаре все остальные большие свечи и тихонько бурчал себе под нос.

— Ну вот, как всегда. Почему так? Перед ее приходом затухают все свечи, и лишь моя свеча горит, — бурчал седой старичок, дрожащими руками зажигая свечу.

— Не тухнет ваша свеча, Святой Алексий, — шепотом и впервые на моей памяти уважительно проговорила Тамара. — Потому что ваша свеча не посмеет затухнуть, накажут не свечу а огонь.

— А в тебе все полыхает огонь, и крестик ты опять не надела, — повернулся к нам сгорбленный и сухой, тоненький старичок, еле двигая ногами.

— Я же вам говорила, это как в старой поговорке с трусиками, ну нельзя мне крестик одевать при жизни.

— А ты почему крест дома забыл? — проговорил старик приблизившись. Он склонился передо мной и я увидел серые, безжизненные глаза. Он был слеп.

— А я не крещенный, — вдруг я проговорил я правду.

— Но крестик дома есть, — развернулся к иконам старик и перекрестился. — Прости господи их, рабу твою Тамару и молодого человека, чей дом пропал и он не может забрать свой крест. Да отпусти им их грехи.

— Пойдем, — прошептала Тамара. — Нам пора, грехи отпустили, надо новые делать.

Выходили мы из церкви молча, а перед воротами церковной ограды стояла черная машина, похожая на джип. У пассажирской задней двери стоял водитель в строгом костюме.

— Тома а ты вообще веришь в бога? — спросил я.

— Не на святой земле, в машине отвечу, — проговорила Тамара и мы сели в машину.

Машина неспешно оторвалась от земли, на мне автоматически застегнулись пятиточечные ремни и машина начала подниматься все быстрее вертикально ввысь.

— А где ты работаешь?

— В КГБ, — усмехнулась Тамара.

— Но его расформировали.

— О нет, мой глупый бобр, — жутко рассмеялась термоядерная. — Его переименовали в твое время, но как не назови, Кгб останется Кгб. И да, сегодня я буду работать над тобой, изучу каждый твой сосудик, глупый-глупый корм.

— Твою мать! — дернулся я, но пятиточечный ремень с силой вдавил меня в сиденье, а в задницу впилась игла и что-то в меня впрыснула. Уже через секунду у меня не было сил сопротивляться под дикий ледяной хохот Тамары.

— Ты спросил, верю ли я в бога? Нет, не верю! Я его не встречала!– безумно смеялась жуткая лже бабка. — Я верю в дьявола, потому что знаю, что он существует, а он верит в меня! Ха-ха-ха-ха!

— Сука, — простонал я, отключаясь.

От автора:

Мне нужен твой комментарий и лайк, неклейменный.

Глава 3

Яркий свет слепил меня, я не понимал ни где я, ни что со мной. Шли мгновения и я наконец осознал, что полностью голый, связан на столе, как Иисус, крестом, а кто-то щупает меня руками пока я полностью беззащитен. И в моей голове все сложилось, я на операционном столе и очнулся в момент вскрытия. Это было страшно, воображение рисовало ужасы, а я не знал что делать.

— Я закончил исследование, он пришел в себя, — проговорил кто-то отходя, судя по звукам, по кафелю, от моего стола.

— М-м-м-м! — смог я лишь промычать — мой рот был чем-то заткнут.

— О, проснулся наш бобрик, — заговорила Тамара и раздались звонкие стуки металла о плитку. — Ненавижу эти шпильки… ну че, бобрик, говорить будем?

— М-М-М-М-М?

— Я ему рот закрыл, чтобы не кричал, — недовольно проговорил мужчина.

— А он кричал? — удивилась Тамара. — Во время наркоза…

— Более чем, — добавил мужской голос. — Такого фольклора, состоящего из чего-то странного, матерного и, кажется, тюремного, я никогда не слышал.

— А почему тогда заткнул? — удивилась Тамара, заглядывая мне в лицо, одетая в кожаный пиджак со значком флага России.

— Когда он начал угрожать, как мне показалось, осознано, — пробурчал обиженно мужчина. — Мне стало страшно…

— Что, прям аж так он смог подействовать? Удивительно.

— Смог, это очень странный экземпляр, не дотягивает, конечно, до уровня Иннокентия, — устало проговорил мужчина. — Но тут явно все природное, он странный, сообразительный и довольно сильный для своего хилого телосложения без имплантов. А во время стресса он на уровне некоторых улучшенных бойцов…

— Вот и я думаю, что же ты такое, Ауф? Твое тело из обычного превращается в неплохое оружие, ну, по меркам неулучшенных. То, что ты показал с Гайдаевскими в парке, всего лишь от гормонов в стрессовой ситуации впечатляет, но ни каких специальных органов при этом у тебя нет, — проговорила Тома, проводя пальцем с недлинным ногтем мне по горлу.

— Я проверил все, он природный, чистенький, словно недавно из рая. Ни радиационного, ни пищевого загрязнения, — проговорил доктор, приблизившийся к моему лицу. Мужчина лет тридцати смотрел на меня через десятки окуляров, а перед ним на тоненьких металлических прутиках зависло штук семь планшетов.

— Я прочитала твой отчет. Как он так соображает резво, ты проверил его мозг? — нахмурилась Тамара. — И да, я проверила, он не из рая. Своего святой отец из церкви сразу бы заметил, но все же, он поздоровался в своей манере с бобриком. Док, мы не можем понять как он появился в парке голым, ни камеры, ни дроны, ничто не может отследить путь к лаборатории, где он бы хранился много лет.

— Пф-ф, наука говорит — нет загробной жизни, нет и бога, а святой вам так и сказал, что вот это не из рая?

— Святой отец не сказал, что он адское отродье, что уже неплохо. Надо его еще в мечеть сводить, к сожалению меня там не любят ровно также, как и в церкви, — вздохнула печально Тома и наконец вынула из меня кляп.

— Я с тобой никуда не пойду! Что вы со мной сделали, твари⁈ — закричал я. — Безумная су-у…

Мне вернули кляп и Тамара брезгливо отшатнулась.

— Нервный он какой-то, интересно почему? И самое главное, непонятно, как он так классно соображает, без истерик. Делает правильные выводы, не врет, а осмысленно и хитро действует, — нахмурилась Тамара Сергеевна и задумалась, даже будто постарела лет на двадцать. — Ему правда не везет, как утопленнику, на меня натолкнулся, например. Есть объяснение?

— Активность и быстрота реакций не есть соображение в нетипичных условиях и при этом наш подопытный невероятен, — затараторил доктор. — Я сам не понимаю. Он принимает решения на лету, даже сейчас анализирует и уже, кажется, судя по активности мозга, у него есть идея но какая то мерезкая.

— Слышь, говно мелкое, — вытащила опять мой кляп Тамара. — Ты че там придумал?

— Ты мне работу предложишь? — улыбнулся я.

— Давайте я его всё-таки вскрою, — оживился доктор. — А потом зашью, как новенький будет, только мертвенький.

— Не позволит она вскрытие, — улыбнулся я. Какое облегчение прокатилось по мне, я не вскрыт, а то… когда я кричал, то думал, что у меня вскрыта грудная клетка…

— И что же ты можешь наработать? — нахмурилась Тамара. — Ты ничего не умеешь! Все твои знания ничтожны! Как и навыки!

— А это ты и решила узнать во время моего обучения или допроса, но думаю, что все же последует сперва обучение, ну, конечно же после попытки меня напугать и допроса.

— А может все-таки выбить у тебя все данные, тем более, ты уже на хирургическом столе? — улыбнулась кровожадно Тамара. — Как раз и напугаю, твоими же кишками.

— Не будете вы этого делать, вы уже все определили, думаю, ничего нового при вскрытии вы не узнаете, — выдохнул я.

— Я бы не был так уверен, без вскрытия я не смогу изучить его печень, — проговорил доктор.

— Бобик, у тебя уникальная активность мозга и не поврежденные участки, ты не попадал под воздействия особых вмешательств в организм. Док, развязывайте этого бобренка, — устало проговорила Тамара. — Оно вумное, вскрытие отменяется. Его ждет допрос…

— А я не хочу на допрос! — возмутился я. — Я отказываюсь как гражданин России, у меня есть права!

— Док, сломайте ему ногу.

— Сию секунду, мэм, — схватил меня за ногу доктор, явно собираясь исполнить приказ.

— Нинада! — прокричал я, понимая, что это они точно могут, а потом срастят и заново сломают мне ногу, а я её так люблю. — Я согласен на допрос!

— Соображаешь, — обернулась Тамара и уважительно мне кивнула. — Но уясним сразу на берегу, ты не гражданин. Даже если и был гражданином когда, то…

— Без бумажки ты какашка, а с бумажкой человек.

— Соображаешь. Далее, ты прекрасный экспонат для опытов, будешь косячить — мы тебя вскроем, но пока изучим тебя получше без вскрытия, если, конечно, нельзя будет этого избежать по твоей вине.

— Как скажешь, мамочка, я буду хорошим сыном.

— Мама⁉ — испуганно взвизгнула Тамара и посмотрела на меня то ли со страхом, то ли с омерзением.

— Стоп, сконцентрируйся, — холодно проговорила Тамара. — Никогда не называй меня мамой, никогда! Я агент государственной безопасности для ведения боевых действий в нелегальном положении. Еще раз назовешь меня мамой — порву на лоскуты, я тебе обещаю.

— Я не хотел. Что-то страшное случилось с твоими детьми?

— У меня есть дети, и у них все хорошо.

— Значит, дети это прикрытие на задании, — тихо проговорил я.

— Да, те, кто в шутку называли меня матерью, умирали страшной смертью, это словно черная метка, — вздохнула Тамара. — Док, развязывай уже, его ждет следователь, и некоторые веселые штуки в интересных местах.

И, стуча металлическими шпильками, Тамара куда-то ушла, громко хлопнув дверью. Видать, Гайдаров что-то сделал не так и в его заднице либо уже оказались эти туфли, либо еще нет. Хотел бы я это видеть. Улыбнулся агрессивно я.

— А если я буду сопротивляется при конвоировании или на допросе? — спросил я у доктора, садясь на кушетку и получая из его рук белый спортивный костюм.

— Для этого есть они, — ухмыльнулся доктор, кивнув в сторону.

— Мама, — проглотил я кусок страха, натягивая штаны неправильной стороной не отводя глаз от моих конвоиров. — А чего они такие страшные?

— И кстати ставлю две тысячи рублей, что с нашим следователем ты будешь вести себя даже мило…

Правильно говорили в моем мире, нет более тупой идеи чем создавать роботов, похожих на человека.

Шар размером с футбольный мяч, с множеством щупальцев не выглядел опасным и имел штук сто тросов с палец толщиной. Но он нужен лишь для связывания, для утраты подвижности.

А вот второй робот с четырьмя трехпалыми руками явно уже боевой, против невооруженного человека, он просто порвет любого, на мелкие части или переломает. Над ним висел серый стальной шар на антигравитации размером со стол, который на мгновение раскрылся, показав стволы оружия, вновь и закрылся. А вот этот робот чисто для уничтожения. В нем сокрыт как минимум пистолет пулемет, и я уверен, он прекрасно стреляет.

— Док, а как вы объясните мою мозговую активность? — спросил я, рассматривая роботов.

— У тебя она не постоянная, а вспышками, это нормально для стресса, но у тебя есть вероятность мутации, которая позволяет мыслить иногда очень четко и безошибочно. Такое случается, но обычно стимулируется наркотиками, гормонами или чипами с встроенным искусственным интеллектом. Все зависит от уровня этих улучшений, но у тебя всего этого нет, — проговорил доктор не смотря на меня и махнул рукой роботам. — Отвести в крыло Ц, кабинет 7-Б, при попытке сбежать отрубите ноги.

Роботы были немногословны, они лишь указывали мне направление, куда нужно было идти по огромнейшему комплексу зданий, где не было окон. Заместо них стояли мониторы, которые показывали то, что могло быть за окном. Зимние пейзажи, пустыня, были даже тропики.

Роботы повели меня по многочисленным коридором, где мне встречались люди или роботы, неотличимые от людей, которые не обращали на меня внимание, и вот наконец мы остановились у двери из толстого металла. Единственная такая дверь, все остальные были похожи на деревянные, а эта на сейфовую.

— Ну и что вы там стоите? — донесся приглушенный мужской голос. — Открыто.

Я вошел и встал на пороге как вкопанный, в изумлении оглядываясь. Огромная двухуровневая квартира была не тем, что я ожидал, а мужчина в розовом халате и тапочках с помпонами точно не казался мне суровым следователем.

— День добрый, Тамара Сергеевна о вас уже сообщила, — проговорил мужчина лет сорока на вид. — Вы проходите, усаживайтесь за стол, я там яичницу не доел, не хотите?

— Нет, — проговорил я, оглядываясь. Все вокруг было сделано из пластика, особенно привлекала меня дверь, через которую я вошел. Она была в две ладони толщиной чистой стали. — Вы не сильно походите на сурового следователя секретной государственной службы.

— Ну уж извините, я проснулся поздновато, не переоделся — заигрался в новый шутер. Вы бы знали, какие в этом веке разработчики игр затейники. Я отстреливался от полногрудых девиц в игровой комнате, приближенной к реальности, они все хотели меня изнасиловать, и пару раз за ночь я им проиграл. — усмехнулся мужчина, наливая кофе. — Вам с молоком, два сахара? Треть молока и две трети кофе, средней прожарки и лучше арабики?

— Да-а-а, — протянул я. — А как вы…

— О, как вы быстро соображаете. Согласен с Тамарой, вы молодец, но, не буду на вас давить, — усмехнулся мужчина. — Я официальный следователь следственного комитета и, не покривлю душой, лучший в прошлом дознаватель в России.

— Я подозреваю, что вы читаете мысли, — принял я кофе из рук мужчины в халате и сел за стол. — Треть молока и две трети кофе. Никто не знает, что мне нравится именно такое кофе.

— А вы бы знали, как приятно начать рабочий день не с маньяков, продажных судей или ещё какой биологической мерзости… Тамара не рассказывала вам, что вы ее встретили после ликвидации одной занимательной мерзости, подельника которого я буду скоро допрашивать с пристрастием, и превышением всех полномочий? Удивительно, уже вспомнили её в тот день? И как вы только подумали, что эта бабушка безопасна? — доедал яичницу со сковородки слегка седой мужчина. — Зовите меня Иннокентий, или просто Кеша, и не надо прятать свои мысли. У вас это не получится, таким навыком обладают немногие, ну а если у вас получится и я это засеку, то вас ликвидируют. Да, я не родился таким, нет, не в следствии экспериментов правительства.

— А как именно будет проводится допрос тогда?

— Ну, смотри, — отодвинул сковородку с напрочь сгоревшей яичницей, в сторону Иннокентий. — Мне надо будет активировать некоторые пласты вашей памяти и иногда твои определенные участки головного мозга, а это либо вопросы, либо наводящие слова.

— И все? Ты можешь что-то там поменять?

— Нет, я могу лишь в небольшие галлюцинации, — ответил мне Иннокентий и около него упала папочка, дрон, как небольшая собачка, принес ее в роборуке. — Итак, начнем, имя фамилия?

— Э-э-э-э, — выдавил я из себя, а Иннокентий в розовом халате уже записывал. — Как я понимаю, тебе не требуется ответов?

— Ага. Год рождения 19… хм, а обучение… ух ты! А что там было в нулевые? Ай бля, весело там у вас… так, подготовка.

— А почему ты пишешь? — спросил я. — А не на компьютере или еще как-нибудь иначе?

— Таковы рекомендации безопасности, в материальной форме информацию сложнее украсть. А вот через интернет, через дронов… Так, будет две копии, одна экспресс для твоего начальства, Тамары Сергеевны, а одна в мой архив… Да твою мать, а что с подготовкой у тебя⁈ — Иннокентий откинулся на стул и посмотрел на меня раздраженно — Ты ебанутый? Я не буду писать о тебе целую книгу!

— И не надо, — почувствовал я себя не на своем месте.

— Ну, тогда так и запишем, очень сообразительный, — пробурчал Иннокентий. — Но в твоем расширенном личном деле книге о тебе будет написано все, также она будет абсолютно секретной лишь при одном условии…

— Каком?

— Ты будешь меня навещать, а я буду обновлять данные о тебе.

— Ты сказал про начальство…

— С одним из них ты разговариваешь, — ухмыльнулся Иннокентий. — Я член легендарной боевой судебной выездной тройки из-за своих уникальных способностей. Так, это записал, и это записал… а что будем делать с владением огнестрелом? Как запишем?

— Ну, Калашников я могу разобрать, — улыбнулся я несмело.

— Так и запишем, годен для штурма защищенных позиций, но лично я рекомендую высылать в стан врага. Он у нас такой сообразительный, что все поймет и голыми руками завалит полк… нет, бригаду. А может и целую армию сможет прибить с помощью своих тупых и несмешных шуток, — записывал в дело Иннокентий. — Интересно, а какой номер придумать тебе?

— Ноль-ноль-семь.

— Не смешно, — сурово проговорил Иннокентий. — Не шути так.

— А твои способности могут быть боевыми?

— Да, лови демонстрацию, — поднял бровь Иннокентий.

Я кричал. Я был в абсолютной тьме, вокруг меня не было ничего и это был ужас во плоти. Ты один, в вечности без звуков, запахов, в абсолютной тишине, которая просто невозможна. И это причиняло мне настоящую, еще непознанную, новую боль, к которой я был не готов. И также, как я попал сюда, неожиданно, так я и вернулся в реальный мир.

— Это называется Тюрьма Разума, это тебе за номер вражеского, пусть и вымышленного агента разведки, — проговорил спокойно Иннокентий, заполняющий дело. — Ну что, понимаешь теперь, почему у меня такая прочная дверь?

— Боятся, что у тебя развито чувство справедливости? И тебе может не понравиться содержимое голов некоторых начальников?

— Правильно, многим и правда есть, что скрывать, и их очень нервирует то, что я могу узнать о них почти все. А мне надоело общение с преступниками, ну и да, ты прав, у меня обострённо чувство справедливости и законности, — вздохнул наигранно Иннокентий. — Ты еще не знаком с биотерроризмом?

— Ну, Тамара мне рассказывала о пологормонах.

— Ну так это меньшее зло. Тебе, конечно запретили интернет, пока что, но Альтушки, это еще ерунда, мне даже сложно назвать их злом, но прав у них и вправду почти не будет. Впрочем, есть более серьезные проблемы.

— Война?

— Не такая, как ты думаешь, но все же близко к этому. Да, мир изменился, рядовой, России повезло удержаться на верху пищевой цепочки, не превратившись в дикие территории или в пищу для других стран.

— Я заметил, проблемы с мигрантами?

— Проблемы⁈ Со всем в нашем мире проблемы, мигрантами, экономикой, гражданами. У всех стран начались безумные проблемы после ядерных войн и изобретения искусственных солдат. Цифровые войны, психологические войны, массовые самоубийства от прослушивания трех песен, непонимание, какого ты пола и пищевые добавки. Какому богу верить, если ты живешь больше сотни лет? Как показать свое богатство, как испытать все удовольствия? Ну и торговля информацией, и ты не представляешь, какая может быть информация. Можно вырастить человека, украв слепок его мозга и тела, да, это очень дорого, но представь полк таких, как я.

— А восстание искусственного интеллекта уже было? Заселение иных планет?

— Рядовой Ауф, ну не расстраиваете меня, ты же сообразительный. Человечество пошло по пути внутрь себя, а не в ширину вселенной, нам интереснее в играх и симуляторах исследовать космос и заселять игровые миры, — рассмеялся Иннокентий. — Зачем заселять скучные реальные миры, до которых лететь годы? Ну нет во вселенной полногрудых похотливых эльфиек, а в играх есть, и не только эльфийки, а еще роботы, которые всегда хотят, а Альтушки так еще одна интересная игрушка для человечества.

— Но проблемы остались, как я понимаю смотря на вас, Кеша. Некоторые проблемы у человечества поистине космического масштаба, — грустно проговорил я.

— Рядовой, — встал со стула Иннокентий, ставя печать на моем деле и закрыв корочку. А затем, поправил розовый халат и протянул мне дело, такое же желтоватое, как и века назад. — Проблемы всегда одни и те же, люди пытаются убить других людей, но ты в комитете государственной безопасности, Фсб, Свр, выбирай сам подходящее название. Именно здесь мы работаем, чтобы простого человека эти огромные проблемы не касались, и если человек не знает о этих проблемах, то это значит, что мы хорошо работаем.

— Ясно, — открыл я дело и сразу же закрыл глаза. В моих ушах забили колокола — в моем деле стояла печать, красная, ЛИКВИДИРОВАТЬ. — Ну ты и пидорас, Кеша, это галлюцинация?

— А ты зачем открыл дело? Тебе кто то разрешал? Оно не для тебя, вот отнесешь Тамаре Сергеевне, и только тогда узнаешь мое настоящее решение по тебе, — проговорил Иннокентий и я открыл глаза, а человек в розовом халате помешивал кофе в белой фарфоровой чашке. — Иди уже, Ауф, ко мне ведут нового допрашиваемого. Было приятно начать свой рабочий день с тебя.

— Но какой же ты все таки пи… — проговорил я, закрывая дело и поняв, что он меня обманул, возможно обманул.

— Ровно такой же, как и ты, — постучал по виску пальцем Иннокентий. — Я был в твоей голове, мне виднее…

Я открыл дверь и застыл, не ожидав увидеть перед собой моих роботов, ощетинившихся оружием, которые окружили высокого мужчину в строгом, абсолютно черном костюме и идеально уложенными волосами. А также с бледным лицом, которое портил слишком большой рот, который хищно улыбался.

— Привет, пища, — проговорил мне незнакомец.

— Тебе пиздец, — машинально ответил я, еще не осознавая, почему я так ответил, а незнакомца подтолкнул штык-ножом на автомате штурмовик в полной сплошной броне, в которой не было видно даже лица, а на плече был установлен короткий автоматический дробовик.

Незнакомец в пиджаке, белой рубашке с красным галстуком и в ржавых кандалах смело шагнул к двери. И я услышал строгий и пугающий голос Иннокентия.

— Ну здравствуй, гнида каннибальная, — я обернулся — дверь автоматически закрывалась за незнакомцем.

— А-а-а-а! — истошно кричал незнакомец, кинувшись ко мне, но дверь закрылась перед ним.

До того как закрылась дверь, я успел лишь увидеть ощерившуюся пасть с заостренными зубами незнакомца. За его спиной стоял Иннокентий в черном военном костюме, а в его руках был железный молоток с шипами, как тот, которым отбивают мясо. И сейчас он отделает, эту тварь, так что оно пожалеет что появилось на свет.

— Теперь я понял тебя. Конечно, приятней начать свое утро со мной, а не с ним, — пробормотал я, идя за штурмовиком, который вел меня к Тамаре, и прижимал к груди свое личное дело.

Я всеми внутренностями чувствовал, что тому человеку, если, конечно, это человек, придется несладко. Это все заставило меня взглянуть по иному на шутку Иннокентия. Там, за стальной дверью, идет допрос чудовищем чудовища, и кто из них более страшен вопрос даже не стоит, понятно, что это Иннокентий.

Но он за справедливость, он за законность, и пусть он немного меня пугает, но каков мир, такие и методы работы с преступниками.

Меня привели в кабинет, где сидел робот гуманоидного типа со стальным телом, не прикрытым кожей или одеждой. Его руки были сделаны так, чтобы он мог использовать человеческое огнестрельное оружие. И он явно бронирован, а также несет кроме секретарских функций и охранные.

— У Тамары Сергеевны совещание, — заговорил динамик на роботе. — Ауф, я прошу вас подождать окончания совещания и вызова в кабинет. Кофе, чай не желаете?

— Кофе.

— Вам как у Иннокентия?

— Вы не робот? — тихо спросил я, прижимая к груди папку со своим личным делом. — Если с вами общается Иннокентий и передает мысли, то я сомневаюсь, что вы просто робот.

— Вы быстро соображаете, — ответил мне механически динамик. — Тамара Сергеевна предупреждала меня о вас, но удовлетворю ваше любопытство, мой мозг единственное человеческое, как и разум, что есть в этом теле.

— А почему ваше тело не настолько технологично, как у продавщиц даже в простых магазинах?

— В ваше время был популярен Ака 45, хоть он был и не достаточно технологичным оружием своего времени. Не беспокойтесь, у меня есть допуск к вашей краткой истории, Ауф, — прохрипел динамик. — Когда при штурме вы встретитесь с роботом, похожим на меня, бегите, если у вас нет пулемета от двенадцати миллиметров или кумулятивных средств поражения. И помните, далеко не каждый пулемет может мне навредить, а ремонт я могу произвести в полевых условиях во время боя с помощью камня. Мое тело разработано Российскими инженерами во время второй ядерной войны, проверено это тело в самых ожесточенных боях…

— Понятно, — проговорил я, смотря на табличку на двери кабинета: «Тамара Сергеевна Медведева». — А почему у Тамары Сергеевны не указана должность? И вы не представились.

Робот тем временем готовил мне кофе и уже подносил на серебряном подносе кофе в белой фарфоровой чаше.

— Благодарю, — проговорил я, взяв чашку кофе.

— Я Иван Кузнецов, — проговорил робот. — И более вам знать не нужно. А нет должности у Тамары Сергеевны, поскольку она работник КГБ, более вам знать не нужно, у вас нет допуска.

— А? — начал было говорить я, как дверь в кабинет открылась и оттуда начали выходить люди, кто в форме, кто в простой гражданской одежде, кто-то в строгом офисном костюме, человек двадцать вышло, не меньше.

— Ауф, вас ждут, — проговорил робот.

Я же вздохнул и вошел в кабинет, огромный Т-образный стол словно из советского союза, на кожаном кресле восседала Тамара, а сбоку сидел мужчина лет тридцати в черной, без знаков различия, военной форме. Я стоял на красном ковре и мое сердце бешено билось, я посматривал на кобуру с пистолетом у неизвестного, а мой мозг подкинул образ, как я передаю свое дело, Тамара отдает приказ ликвидировать и неизвестный одним точным выстрелом вскрывает мою черепушку.

— Эм, а чего это он так свое дело держит, прижимая к груди? — спросил мужчина.

— Саш, я сама не знаю.

— Вот, Иннокентий просил передать вам, — протянул я Тамаре документ и просто рухнул на стул.

— И что там? — недоверчиво положила на стол Тамара документ.

— Когда я заглянул в него, там была печать ликвидировать, — выдохнул я.

— Смело, очень смело, что ты пришел и отдал мне дело, я это учту, — проговорила Тамара, открыла дело и ударила себя ладонью по лицу. — Малолетние дебилы.

— А что там? — проговорил Саня и заглянул в документ. — Ох ептить, я это, пойду, вы тут сами, без меня, Тамара Сергеевна. Я к Гайдаевским, там у них публичная порка из-за какого-то залетного гастролера, надо разобраться.

— Иди-иди. Лучше бы тут было «ликвидировать», — махнула не глядя, в сторону двери, Тамара, читая документ. — Так… а, понятно, но я не согласна. Нет, доводы понятны, так… а как? Ау-уф?

— Да, Тамара Сергеевна? — устало проговорил я.

— А имя ты сам себе придумаешь? Твое имя засекречено даже для меня!

— Я подумаю, а что там? А то, когда я заглянул в дело, мне указали на то, что делать этого не стоит, никогда, а именно заглядывать в документы, которые мне не предназначены.

— Ну, если кратко, то вот, — показала мне мое дело Тамара, там красовалась другая красная печать. — Одобрено! Принять в сотрудники Тамары Сергеевны Медведевой! Отказ не приемлем, это приказ!

— Вау, — выдохнул я.

— Даже имя засекретил! Да что ж такое, ты теперь под моим шефством, — печально выдохнула седая Тамара. — Ауф, давай по дружески, расскажи о себе, а?

— У вас нет доступа, Тамара Сергеевна, — выдохнул я. — Я горд тем, что буду работать с вами.

— Издеваешься?

— Ага, я-то думал, меня ликвидируют, — выдохнул я, еле сдержавшись чтобы не закричать.

— Ликвидируешь тут, с таким мягкотелым начальством, — полезла в ящик стола Тамара и положила на стол телефон, пусть более тонкий и большой, но все же экран я мог узнать. — Вот, в телефоне документы и деньги, тут тысяча рублей задатка за прохождение обучения. В документах не указано кто ты, но ты сотрудник, твое ДНК привязано, также там есть раздача интернета, твои очки теперь тоже разблокированы, иди, отдыхай.

— Куда, почему?

— Потому что мне инструкций тута нет! — ткнула в папку Тамара. — Идешь, смотришь на город, отдыхаешь, вечером найду тебя. Никак не пойму, нафига ты мне нужен? Ты сообразительный, да, но мне не подходишь, может расскажешь о себе?

— Неа, так моя ценность будет выше, ты себе понапридумываешь обо мне, а я при этом лучше устроюсь в этом мире.

— Ну ты и скотина, хочу я тебе сказать.

— А ты не боишься, что я потеряюсь в городе с таким отношением ко мне?

— Я за тобой Иннокентия пошлю, а Кеша возьмет второго из тройки и поверь, лучше тебе оказаться мертвым. Не беспокойся, захочу — найду, и не задавай глупых вопросов.

— Понял, а как деньги тратить? И как мне быть с полицией и дронами?

— Никак, купил — деньги автоматически снимутся, а полицейские теперь будут видеть что ты сотрудник, дронам пофиг на тебя, сотрудник по умолчанию гражданин, — проговорила Тамара. — А ты, кстати, все-таки гражданин России, Кеша указал, но не подтвердил официально, хех, буду это использовать. Ну, че сидишь? Проваливай, ты мне работать мешаешь.

И я ушел, и уже через полчаса сидел в аэро-автобусе, что нёс меня в неизведанную даль через облака. Мне нужно было вырваться из всего этого и все обдумать. Три дня, у меня уже есть какие никакие документы, работа, жилье, знакомство. Но сейчас мне необходима природа, река, нормальный мир вокруг, хотя бы на полчаса.

— Иначе я сойду с ума, — выдохнул я на берегу реки, попивая сок из бумажной бутылки. — Еще даже не настал обед, а я уже трижды простился с жизнью. Будущее, ага, век быстрых технологий…

— Немеченный, вот мы и встретились, — проговорил позади меня знакомый голос.

— Я думал найти тебя, — Проговорил я, не оборачиваясь. — Ну как, Сергей, твой напарник купил новую Альтушку?

— Нет, немеченый, в благородство играть не буду, ты мне должен, и рано или поздно я приду за долгом, — тихо проговорил полицейский. — Ты, оказывается, сотрудник, так что…

— Долг платежам красен, — улыбнулся я и обернулся, но позади меня никого не было, а в небо улетал дрон, который, наверное, и говорил со мной через динамик. — Ну что ж, посижу тут еще немного и буду возвращаться домой, к Тамаре. Но сперва надо зайти в магазин, закупиться, деньги-то у меня теперь есть…

Глава 4

Проблема с вещами стояла остро, у меня даже трусов не было, не говоря уже о носках, но зато есть деньги. Вот так вот забавно вышло, деньги есть, а трусов нет.

Было два выхода в моей проблеме с вещами, это онлайн магазины или же торговый центр, я выбрал торговый центр, крупный, с довольно легкой ездой до него. Онлайн заказать я еще успею, мне бы только найти место, которое я смог бы назвать домом.

Все равно мне не нравилось общество вокруг, я чувствовал себя чужим среди своих, словно иностранец, я не понимал многих слов, иногда лишь междометия. Я свой среди чужих, так будет точнее.

И потому я выбрал самый комфортный транспорт до торгового центра, Аэроавтобус, который неспешно летел со скоростью около трехсот километров в час от реки, где я немного посидел, зарядившись силой, казалось, от родной земли.

В время полета, я изучал телекоммуникационные сети, интернет, историю и смотрел на достижение этого мира, слушая через кость то, что мне вещали розовые очки, через озвучивание текста искусственным интеллектом.

— Демократия в России такова, что многим она не нравится. У гражданина есть права, но если ты преступник и не гражданин, то это значит, что к твоему преступлению автоматически добавляется преступление против государства и всех граждан, по тяжести равное убийству, — монотонно зачитывал голос. — Если ты не гражданин, полицейские в праве применить к тебе любые методы задержания, вплоть до тяжких телесных увечий. Будь добропорядочным, будь гражданином в своей стране.

Я не особо много читал, особенно о том, что касается истории, плевать, что уже случилось, того уже не воротишь, а я усиленно старался расслабиться, так как чувствовал, что уровень стресса во мне невероятно высок. Я бы не хотел сорваться, тем более что успокоение я не мог получить даже смотря в зеркало. Я был другим, не похожим на тех, кто меня окружал. Я не был похож на самого себя.

Лысый. Усталый. С царапинами на неровно бритой голове, с уставшим лицом, я изменился до неузнаваемости и это не особо меня радовало. Было очевидно, что я чужой для этих людей, я выглядел бомжом и даже шел не так, как все остальные по улицам Москвы. Мне нужно преобразиться, и в первую очередь для себя самого. Хреново ведь, когда тошнит от собственного отражения.

И вот передо мной наконец предстал огромный торговый центр. Первым делом я зашел в салон красоты, где эротичная девушка в мини-юбке и чулках в мужском отделе опасной бритвой сгладила мою голову, натерла лысину кучей кремов, несколько раз даже улыбнулась и все тёрлась своей полуоголенной грудью в декольте о мое ухо. Как же она возбужденно дышала и терлась! Я даже посмотрел на кафель под ней, но он был сухим, хотя мог быть и мокрым.

— Но есть нюанс, — улыбнулся я через несколько минут, попивая кофе и обедая стейком на фудкорте, а вокруг меня было с десяток красивых женщин, на которых я смотрел через розовые очки с дополненной реальностью. — Она не человек, как и вот та в фартуке на голое тело, как и эта в юбке с огромной попой и вырезом до пупка… и вон та… Эх, похотливое вы поколение, вы роботов мужчинами-то делаете вообще или только секс-куколок?

И правда, вокруг были одни роботы, и когда я спускал с лысины розовые очки на нос, то видел в дополненной реальности над головами девушек названия моделей и место, где они работают. Могу послать даже жалобу на парикмахершу, «модель Сюзанна с увеличенной грудью», по всем параметрам идентичную натуральной, производства Лада.

А между тем аналог Википедии выдал статью, что у роботов была проблема мертвой долины, когда ты видишь, что это странный человек, и это жутко пугает, если посмотреть на лицо робота. Но если не смотреть на лицо, а на грудь, то все нормально, и менеджеры быстро поняли, кто их клиент. А поскольку девушки всегда были особенно придирчивы к мужчинам, то заводы заработали на полную мощность, а сексуальной одежды хватит каждому роботу. Так началась конкуренция у девушек сперва с роботами, а теперь и с Альтушками. А маркетологи, продают секс где только можно, и где нельзя тоже.

— Эх, девушки, вы сами открыли этот ящик Пандоры, — рассмеялся я, чуть не захлебнувшись кофе от своего открытия.

Человечество просто привыкло к эффекту мертвой долины из-за криворуких пластических хирургов, и всяких полулегальных уколов. И потому эффект долины на сексуальных девушках работает не так сильно, потому что мужчина смотрит не на лицо, а ниже, а засилье роботов…

— Людям надо было воевать, потому они и развились, — усмехнулся я, идя с кофе в очках к единственному магазину одежды на целый квартал. — Да и дешевые они. Та Сюзанна стоит пять с половиной тысяч, а у меня уже две штуки рубасов, чувствую себя миллионером… а эт че?

Я остановился на втором этаже, да, мне нужна была одежда, но я не мог пройти мимо магазина, из которого доносился живой приятный девичий смех.

Огромная вывеска, прозрачная витрина и красивые голограммы девушек, или это не голограммы? А такое вообще бывает, а почему эти девушки такие красивые?

— Альтушки, — пробормотал я и стуча сердцем пошел в магазин. Меня встретил огромный отдел, больше похожий на стриптиз-клуб, и везде кожаные диваны, на которых лежат невероятной красоты девушки. Ну, мне было интересно, и потому меня словно на тросе потянуло туда. Любопытство мой враг.

Здесь имелся бассейн и мини-спортзал с прозрачными стеклянными стенами, где занимались девушки в обтягивающей одежде, сравнимой с бикини. На двери же висела огромная табличка 'По законам Российской Федерации запрещена работорговля с ВИД, вы заключаете многолетний контракт на работу интимного характера, после чего вы становитесь…

— Добрый день, — оторвал меня от чтения томный голос. — Не беспокойтесь, сотрудник, все законно. Вы пришли узнать о рожающих экземплярах или ищите боевую подругу? Может, хотите взглянуть на девушек в лучшем виде…

Я взглянул на девушку, которая со мной говорила, и это было ошибкой — в строгом костюме, волосы черные, собранные в хвост, строгие очки, алые губы алые, сетчатые чулки не доставали до обтягивающей юбки. А как она смотрела, как маняще выглядела… Над головой же горела надпись «Инспектор по делам ВИД, старший менеджер по контрактам Вид по округу Москва»

— Да, — вырвалось у меня против воли.

— Я продемонстрирую вам лучшее, что есть у нас сейчас, — проговорила роковая женщина так, словно она уже была моей. — Айя, покажись.

К нам подошла девушка невиданной красоты, каждая линия которой была приятна взгляду и так желанна. Белая маяка обтягивала грудь, клетчатая юбка, губки, которые созданы лишь для любви, как и вся она. Она словно вышла изяпонского аниме.

— Привет, будешь мои любимым на всю жизнь? — проговорила блондинка, смотря на меня своими голубыми глазами, и послала воздушный поцелуй, от которого у меня закружилась голова и ожило то, что не должно было оживать, а мысленно я уже был с ней, растил детей, строил дом. Мое сердце закричало она та самая, она та которую ты искал всю жизнь!

— Феромоны? — громко испуганно воскликнул я. — Вы влияете на меня.

— Айя, а я говорила, что не каждый мужик будет твоим, — рассмеялась старший менеджер Крис.

— Будет! Этот просто неправильный! Проклятые Русы, я прекрасней чем вся ваша страна! — прокричала девушка, уходя в сторону бассейна и стягивая с себя белую майку, под которой не было ничего, и обернувшись ко мне, чтобы я видел все, что скрывала маечка. А там было что скрывать.

— От сотрудника я не ожидала меньшего, — проговорила женщина, отвлекая меня от созерцания полуголой Айи. — У вас прекрасная устойчивость к воздействию чистой похотью.

— Вы не альтушка?

— Я проект Д, вы сотрудник, вы знаете кто это. Работать надо и мне где-то, — усмехнулась Крис. — Пока военные действия не проводятся, вот и руковожу продажей аль-тушек и присматриваю за ними. Ну что, отечественных смотреть будешь?

— А это чья? — указал я в сторону девушки, что уже плескалась в бассейне, а ей протягивали купальник, словно две веревочки.

— Это корейская. И, пока в России закон о ограничение феромонов и гормоноидных альтушках не принят, они будут поступать к нам и дальше. Или ты по иному поводу?

— Я из Сибири, с деревни, я вообще вижу альтушек во второй раз в жизни, вот и решил зайти, посмотреть, — ничего умнее не придумал я.

— А я тебя знаю! — внезапно воскликнул симпатичный проект Д. — Я тебя видела в рекламе позавчера в парке, это же ты, с маленьким членом!

— Да нормальный у меня член! — Я вспомнил, где её видел, она была первым, кого я встретил.

— Он меньше нормы, двадцати пяти сантиметров! — воскликнула Крис.

— Двадцать пять сантиметров вот точно не природная норма! Это аномалия!

— Так он увеличивается на раз, есть даже программа от женщин-меценатов, мужчинам увеличивают. И ваши сказки про умение вранье! А? Не поняла. Стоп, что? — вдруг помрачнела Крис и поправила очки, видимо общаясь с кем-то через коммуникатор. — Что, подожди, что вы верещите. Вы уверены? Фоторобот скиньте.

Я уже начал отходить от Крис, как вдруг из-за стойки администрации в синеньком платье вышла девушка под два метра ростом, с бицухой что у меня нога, с русыми волосами, заплетенными в косу толщиной с её кулак, что с моих два, и грудью пятого размера. Красивая, но такая коня с удара установит и горящую избу штурмом возьмет.

— Крис, проблемы? — сурово проговорила девушка. — Поломать эту гниду? Оно тебе нагрубило?

— Подожди, Лилия, — отмахнулась Крис и посмотрела на меня ошарашено. — Так это были вы? Это сделали вы? Вы их поимели?

— Что именно, я ничего не делал! Я не успел! — воскликнул я, держа в уме, что вот эта меня вгоняет в краску уже в третий раз.

— Да, это вы защитили одну из нас, альтушку, которую я изъяла у недобросовестных заключителей контракта. Вы посодействовали наказанию виновных, — строго проговорила Крис, а позади нее моментально собралось около сотни Альтушек. — Я, Крис, инспектор по правам ВИД, благодарю вас, я рада, что вы сотрудник Кгб.

— Я тогда не был сотрудником, — испуганно проговорил я.

— Потому-то вы теперь и сотрудник, — поклонилась мне Крис в пояс, следом поклонились и другие Альтушки, неумело, некоторые из них были по пояс голыми, но мне было неловко.

— Достоин, — вдруг прогромыхал голос Лилии и её тяжелая рука упала мне на плечо. — Ты станешь моим мужем, я рожу тебе пятнадцать детей. Пошли, я тебя трахну.

— Э-э-э-э-э, — я начал вырываться из хватки Лилии, не знаю, что сильнее меня напугало, женитьба или количество детей.

— Не надо слов, не надо паники, — скомандовала Лилия и сжала мое плечо, в котором что-то жалобно хрустнуло. — Оформляемся. Не бойся, госслужащим сегодня скидки на отечественный товар.

— Нинада! — заорал я что было сил, я не бью женщин, а тут еще кто кого, не понятно.

— Лилия, нет. Он еще не решил, что ему что-то надо, — строго проговорила Крис и мое плечо отпустили. — Девочки, оставьте меня с этим сотрудником наедине.

Девочки её послушали, но не совсем, любопытные глазки высовывались то там, то тут по всему игровому выставочному залу.

— Вы не держите зла на Лилию, она у нас производства Уралвагонзавода, первая партия с расширенными правами.

— Понял, я удивлен просто.

— Да чему удивляться, всю партию у меня выкупили охранные агентства еще вчера, они же переделанные из боевой в рожающую альтушку. А Лилия недавно покалечила боевого гуманоидного робота, трех универсалов и пять улучшенных, потому и не берут, — печально вздохнула Крис. — Я её сама выкуплю. И еще раз спасибо за девушку из парка, у нее был плохой гражданский супруг.

— Служу отечеству, — кашлянул я и развернулся по военному.

— Чегось? Служу отечеству? Ты из какого века? — удивилась Крис.

— Из того века, сударыня, где ещё не перевелись герои, спасающие прекрасных дам, — улыбнулся я и уже начал быстро уходить, надо было бежать пока я не вляпался.

— Вы не оставили свой номер, соцсеть! — остановила меня Крис, немного смущенно, но уверено. — Но все же, может, спишемся, созвонимся? Вечерами бывает так одиноко, вы же не просто так зашли, посмотреть…

— Эм, у меня только вот это, — достал я телефон,− Я даже не знаю, какой у меня номер.

— Ух ты, раритет, ему лет пятнадцать, — выдохнула Крис и достала свой более совершенный телефон в виде трубочки, на вид как тушь, который автоматически развернулся в обыкновенный тоненький телефон, и провела над моим. На моем телефоне тут же высветилось слово «Крис» и фотография в купальнике, и там был такой у проекта Д купальник, такие формы… — Созвонимся, удачи вам, сотрудник.

И я устремился по торговому центру, чуть ли не бегом. Я чуял, что сейчас красный как рак, и одно меня радовало, что перед этим я все же успел привести себя в порядок, нормально обрить голову и бороду. Но блин, фух, а не проще ли еще раз к Иннокентию, чем туда, к альтушкам?

И тут я в шоке остановился, не ожидая увидеть, то что увидел. Этого просто не могло быть в России. В Америке да, но у нас? Это фантастика!

Передо мной был огромный оружейный магазин на любой вкус, от снайперских винтовок до крупнокалиберных пулеметов, пистолеты, огнеметы, а на стенах были и пзрк, и противотанковые тубусы. И я вновь не смог пройти мимо. Как и с альтушками, что-то неведомое тянуло меня в оружейный магазин с невероятной силой.

— Добрый день, — проговорил продавец и я расширил глаза: передо мной стоял бородатый мужчина — человек. — О как! Вы сотрудник. Чего желаете, патроны, снаряга, одежда, гаджеты? К нам прибыли очень хорошие экзоскелеты, дорогие, но они получше тех, что выдают.

— Да мне лишь осмотреться, посмотреть на выбор, — проговорил я, одновременно читая в своих очках и о мужчине, и о новом… ну, как новом, старом законе об оружии.

— У нас есть все, конечно же, все в рамках закона. Есть все огнестрельное от пистолетов до станковых пулеметов, конечно же никаких магнитных винтовок и автоматов. Да и, если честно, они не так надежны как старый добрый огнестрел, — проговорил мужчина, почесав бороду металлической рукой, и заметив мой взгляд. — Это со Израиля, танк Меркава отстрелил. Ну и полевой медик приделал мне эту поделку старой доброй России времен середины двадцать первого века. Прекрасная вещь, умели же тогда делать, чистый титан и молибден.

— Я сомневаюсь, что мне можно покупать огнестрельное оружие.

— А, вижу-вижу, вам не оформили разрешение и вы имеете право лишь на табельное оружие. Ну, тогда бы я не видел разрешения на оружие, даже если оно у вас и было бы, у нас с МВД одна сеть… Ну что ж, может, нож?

— Мне бы вон ту дубину посмотреть.

— А гутен таг не хотите? Зачем вам эта бейсбольная бита? — сразу сориентировал меня продавец, а я закивал, надеясь, что мне он предложит что-то получше спорт-инвентаря.

— Ну, тогда не стоит на эту биту даже смотреть, сейчас принесу со склада наш, местный «Добрый день». То, что надо, хотя и модель «добрый вечер» тоже принесу, это вообще нечто, — прошел мимо продавец, но я его остановил.

— У меня есть деньги, но мне все же интересно, какой мне кредит доступен как сотруднику?

— Сейчас, — проговорил бородач. — А вы откуда? Ливия? Бразилия? Неужели Израиль? Если да, то как там, в Африке, поживают евреи?

— Я не знаю, я не с этих мест прибыл.

— А, вот, пришел ответ из банков. Вам одобрено восемь миллионов рублей под ноль процентов для сотрудников, — проговорил продавец. — Под два процента двенадцать миллионов. Хотите взять от жизни все и побыстрее? Понял, вы, наверное, из штурмовиков, опасность слишком велик… Оформлять будете?

— Пока нет, — сглотнул я, а мой телефон в кармане кофты начал вибрировать. Я вытащил телефон, на котором было написано «Тамара Сергеевна».

— Да? — проговорил я в телефон.

— Ты охерел⁉ Гнида ты бобриная! Слышь, волчара похотливая да недобитая, я тебя, псина, кастрирую! — я аж отодвинул телефон подальше от себя и тихо проговорила продавцу, который тоже услышал крик из телефона.

— Мой начальник, Тамара Сергеевна Медведева, — проговорил я, а продавец аж посерел.

— Ты кому там говоришь, мелочь ты недобитая? В трубку говори! Ты че, альтушку решил в кредит взять? Только попробуй! Я вижу, что ты кредит пробиваешь после салона с Вид, сучара!

— Ну и попробую, мамочка, набрать себя альтушек, — проговорил я с улыбкой.

— Я предупреждала тебя, сука, убью.

— Я куплю две, нет, три альтушки. Крис, Лилию, и все это отполирую сверху Айей, а Лилия мне родит пятнадцать детей! И все они будут думать, что ты моя мама! Которая меня не любит!

— Убью-у-у-у!!! — прокричала Тамара, а я отключил телефон и с улыбкой смотрел, как она пытается мне дозвониться.

— Ну так что там, с гутен тагом? — спросил я и мне продемонстрировали телескопическую дубинку с копьем на одном конце и шариком на другом.

— Нажимаешь и он увеличивается до метра двадцати, а круглое навершие тоже используется. В шарик можно налить воду или кровь врага и получается дубина, пробивает большинство небоевых роботов, а круг помогает оглушить уже живое, да и колется все на раз. Клинком можно пользоваться как ножом, отстегнув от шеста, вот эта кнопка заставляет лезвие ножа сужаться, им можно орудовать как алебардой, — проговорил продавец, а мой телефон вновь завибрировал. Я посмотрел на телефон и мне стало нехорошо, звонил, как гласила надпись, Иннокентий. А вот его игнорировать было нельзя.

— Да? — дрожащим голосом проговорил я.

— Я тоже хочу на альтушек посмотреть! — оглушил меня крик. — Я тоже хочу три, нет, пять альтушек!

— Так иди и покупай, я не думаю, что у тебя есть сложности с деньгами.

— Ну, я вообще рассчитывал познакомиться с настоящей женщиной, — как-то грустно проговорил Кеша.

— Тебя вообще из здания выпускают, чтобы знакомиться с настоящими?

— Выпускают, на задания, на выездные заседания, да и погулять в парке раз в полгода, — грустно проговорил Кеша. — Но из-за моих способностей у меня друзей мало. Да и смотреть, что в голове девушки ну такое, к тому же боятся меня простые. Особенно когда рядом со мной в охране всегда от десяти штурмовиков.

— Ой, ну ты чего тупишь? Убеги от охраны.

— Меня ликвидируют. Убегу я, ага, советчик хренов, — проговорил Кеша. — Слышь, рядовой, я хочу, чтобы сегодня на вылазке ты был рядом со мной.

— Я не согласен. Там опасно, наверное будет, а я это, мимо проходил. Ничего не знаю, ничего не умею, я даже ваше оружие не трогал.

— Рядовой, это приказ, будешь сопротивляться — ликвидировать тебя прикажу. Тем более есть кому теперь это сделать с радостью и особым удовольствием, — проговорил Иннокентий, а где-то вдали от него послышались яростные крики термоядерной.

— Уничтожу, кастрирую, убью, сварю заживо!

— Так вот, Безымянный, ты в оружейке подбери себе что-нибудь, снарягу. Там магазин элитный, у них Санек работает, по позывному Харон. Назови ему его позывной, сделает все в лучшем виде.

— У меня разрешения нет, и денег мало.

— Понял, высылаю, — проговорил Иннокентий. — Через полчаса за тобой прибудет беспилотный транспорт с телохранителем. Конец связи, оперативник. Чую задним выходом, что ты будешь полезен, а я редко ошибаюсь в предчувствиях.

— Ну хоть выход у тебя задний, а не вход, конец связи, — усмехнулся я.

Послышались короткие гудки, а затем на телефоне высветились два сообщения. «Ваш баланс пополнен на пятьдесят тысч рублей» и «Вам выдано разрешение на скрытое ношение оружия, разрешено появление с оружием в любых местах, разрешено открытое ношение оружия.»

— Я все слышал, — встретил меня с улыбкой продавец оружия. — Штурм?

— Надеюсь, что нет, но возможно и да. Мне сказали назвать вас Хароном.

— Пароль принят, но на скидку даже не надейся. Бизнес не терпит скидок, — улыбнулся тот, кто переправляет души в мир мертвых. — Ничего нет из снаряги? Даже одежды?

— Да, — проговорил я. — Мне нужен автомат на системе Калашникова, если, конечно, есть, а остальное на ваш выбор. Броня, дополнительное оружие, патроны, гранаты.

— И это я слышал, — улыбнулся продавец, постучав себя по левому уху. — Военный имплант. Денег сколько?

— Пятьдесят две тысячи рублей.

— Ну что же, неплохо, — удовлетворенно вздохнул седобородый Харон и потер ладоши. — Начнем, снаряга с оружием выдам такие, что не стыдно будет предстать перед Аидом, а уж потом перед последнем боем на пути в Вальгаллу.

Я шел к выходу из торгового центра в полной броне, в одной руке был шлем с забралом и визором, на груди бронник, броне-юбка, за спиной рюкзак, забитый патронами и различного назначения гранатами, а также с ручным гранатометом и аптечкой.

Я чувствовал, что сейчас мне по плечу любой противник и даже не страшна ТОМА, термоядерная орбитальная массированная атака.

— Опа, — улыбнулся я, заметив, как все альтушки высыпали из своего салона-магазина, а Лилия, не стесняясь, прикусывает губу и явно желает…

Нет, не меня, а то, что у меня на груди. Автомат системы калашникова трехсотой серии с улучшенным стволом, автоматикой под более быстрый и крупный патрон со складным прикладом и прицелом, в котором есть все, что не запрещено законом.

— Хочу! — прилетел мне в спину жалобный крик блондинки отечественного производства Уралвагонзавода. — Возьми меня с собой! Хочу!

Я развернулся, сделал пистолет из руки и в шутку стрельнул в Лилию, после чего, улыбаясь, задорно крикнул.

— Может завтра, красотка, я заберу тебя, — подмигнул я Лилии и уже для себя, шепотом, добавил. — Если не сдохну, сука.

Пистолет-пулемет с барабаном двенадцатимиллиметровых дозвуковых пуль на двести патронов на боку, парочка ножей, револьвер, сигнальный пистолет в разгрузке с зажигающими ракетами. Бронник, специальная куртка с защитой от пистолетных пуль, все с климат-контролем. Экзоскелет с питанием на двадцать часов, композитный и почти невесомый и малый.

И вот я уже вышел из торгового центра легкой походкой, не чуя на себе почти семидесяти килограмм снаряжения и оружия.

— Безымянный, — помахал мне робот гуманоидного вида, у которого над головой через очки была видна надпись «робот спецслужб Рф». — Транспорт подан.

Через минуту я уже летел в небесах, готовый если не на мировую войну, то хотя бы безбоязненно получать люлей от Тамары.

Очки её точно не продам и не отдам ей, оружейник оценил их, сказав, что там есть много чего, и он бы купил его тысяч за двести. Они, видать, могут изолировать влияние каких-то микроволн на разум, и лучшая связь, что он видел, а функционал заблочен процентов на девяносто.

Транспорт мягко сел за городом и я через стекло видел, как несется к моему транспорту человек в черной форме с пулеметом в руках. Она не шла, а летела к машине, злая, в бешенстве. Но я первым вышел из машины, встретив Тамару холодным взглядом.

— Товарищ Тамара Сергеевна, рядовой Безымянный прибыл для выполнения задания! — браво прокричал я.

А Тамара аж замерла на месте.

— Будешь у меня казармы драить после вылазки, — прошипела Тамара, осматривая меня. — Но снарягу одобряю, не устав но сойдет. Этот мозгокопатель уперся, слышь, Ауф? Ты можешь сдохнуть! Ты это понимаешь?

— Я мог сдохнуть три дня назад, и там, на кухне вчера. Сегодня на хирургическом столу от вскрытия и чуть позже у Иннокентия, — холодно проговорил я. — Я мог умереть от рук полицейских, от твоих, от Кеши, а вы пострашнее того, что нам будет противостоять. Сомневаюсь, что мир может породить что-то страшнее.

— Бобер, помрешь — похороню тебя там, где хоронят самоубийц, — проговорила Тамара. — Вон твой начальник, под деревом.

— Ну вот взяла и все испортила. Он бы меня еще долго не видел, — недовольно проговорил Иннокентий, которого я только сейчас заметил под деревом. В своем неизменном розовом халате и белых тапочках с заячьими ушками, он сидел под деревом и кушал клубнику, макая ее в сливки. — Ну давай, Ауф, рассказывай и показывай, каких Альтушек видел?

— Я не фоткал их, но рассказать есть что. Там есть такая Лилия, не девушка, а война. Хочу купить ее.

— Озабоченные, — печально вздохнула Тамара и указала на меня. — Кеша, он твой. Ты его хотел и его смерть будет на твоих руках.

— Мадам, поверьте, я и сам не знаю, зачем он мне, — улыбнулся Кеша и протянул мне большую клубнику в сливках. — Клубничку будешь?

— Буду, — проговорил я и начал трескать с Иннокентием, дав приказ очкам показать голограмму моего похода в торговый центр. Эти розовые твари, оказывается, пишут в фоне все вокруг, всегда. Как камеры у полицейских.

— Сильно, — остановил запись Кеша. — А подобных Айе я видел пару раз, правда, в боевой форме. Они вырабатывают страшные феромоны и быстрые, как суки.

— И красивые, — вздохнул я.

— Лилия лучше, как и Крис, отечественные — улыбнулся Кеша.

— Согласен, я тут думаю ее как охрану купить, пока какой-нибудь извращенец не купил, — улыбнулся я в ответ.

— Тогда надо надо бронировать её! — воскликнул Иннокентий и вырвал у меня из рук телефон. — Заберут же такой брильянт! Ее надо изучить, странная она, очень похожа на боевых универсальных солдат, а характер говорит о том, что она лучшая из партии.

— Я думал, она такая потому, что ее произвел Уралвагонзавод, — пожал я плечами.

— Давай так, проверим, а там будем разбираться, — проговорил Иннокентий. — Одабривай бронирование касанием и голосовой командой.

— У меня сто рублей осталось! У меня денег нет.

— Мне зарплату некуда тратить, и так надоело стримеров кормить. Бабки уже на твоем счету, бронируй!

— Я согласен, бронирую, — ответил я, а Иннокентий дьявольски заржал.

— Я пока провел все секретно, Тамара не узнает еще часа три, — ржал тихо Кеша. — А там мы уже будем на задании.

— На задание будет опасно?

— Очень, помнишь то существо, что зашло ко мне после тебя? На территории враждебной нам страны есть гнездо похожих тварей и сегодня туда прибывает развлечься тварь пострашнее, — холодно проговорил Иннокентий. — И вот ту суку мне нужно вскрыть, выудить всю инфу и потом покарать. Поверь, там есть за что, этой твари пора в ад, её там заждались. Тебе страшно?

— Да, как понимаю, ты уверен в нашей погибели во благо человечества.

— Ну-у-у-у, я стараюсь, чтобы появилось больше неизвестных в этом походе и гарантированном негативном результате. Даже взял тебя, а насчет «во благо»… — невесело улыбнулся Кеша и его розовый халат вдруг пропал, как и белые тапочки с заячьими ушками, а появился высокотехнологичный костюм и берцы. — Ты же знаешь. Мы сделаем доброе дело, а все страны будут как всегда орать, что Русские убили тысячу котят, разбомбили дельфинарий и изнасиловали анально и орально кота, которого в процессе еще и обрили налысо.

— Идут года, пролетают века, а это низменно.

— О да. Ну что, пойдем, пора лететь, не передумал?

— Я хочу увидеть все в этом мире, и свет, и тьму.

— Хороший выбор, но твой путь может быть короток, — улыбнулся Иннокентий и я увидел огонь в его глазах, а его правая рука легла на рукоять молотка для отбивки стейков. — Пора мочить тварей.

— Пора. Насколько тебе надо приблизиться, чтобы считать тварь?

— Метров на семь.

— Понял, я обеспечу тебе эти семь метров жизни, — проговорил я, вгоняя патрон в патронник своего калаша и ставя его на предохранитель, и пошел следом за Иннокентием, которого буду охранять и чье чувство справедливости я понимаю и разделяю, а также собираюсь поддержать.

До той степени, которая потребуется чтобы его молоток впился в яйца каннибалов и других уродов, коих расплодило человечество в эту наступившую темную эру технологий.

Глава 5

— Нервничаешь? — спросила Тамара и протянула мне бутылочку воды. — Глотни Водички.

— Я не хочу, — отодвинул я от себя бутылку воды.

— Поверь мне, выпей водички и тебе полегчает, — Тамара настойчиво еще раз протянула бутылочку воды и я со вздохом взял бутылку и сделал небольшой глоток воды.

— Лучше? — спросила Тамара.

— Да, — ответил я, сделав еще пару глотков безвкусной воды и отдал бутылку, которую Тамара сразу же осушила.

Жуткий гнетущий сумрак в этом летающем гробу, а не десантном реактивном самолете, освещал мигающий красный свет, а по бокам и в середине летающего гроба сидели рядами две сотни штурмовиков.

В полной тишине, так как даже гул реактивных двигателей на гиперскоростях уносился вдаль. Таких самолетов было еще трое, два набиты роботами, один клонированными супер солдатами и наш, где из двух сотен людей настоящих или, если точнее, природных людей всего-то восемь человек. Я, Тамара, Иннокентий и еще пятеро, кажется, людей, молчаливо выполняющих приказы Тамары и посматривающих на меня с пренебрежением. Ну и чем я могу им помочь? Они целая армия, обученная и закаленная боями. А я… а я, а что я? А кто я для них? Балласт. Не более.

Вдруг я увидел в противоположном от меня смотровом люке вспышку огня.

— Мы потеряли два двигателя, — спокойно и как-то буднично проговорил пилот. — Пролетели наше ПВО, держитесь там, входим в основное вражеское ПВО. Оно у них, к удивлению, очень мощное, выпускаю ракеты воздух-земля по цели, работаю авиационными бомбами…

— А мы точно летим, сука, на тайную миссию⁈ — прокричал я, не выдержав напряжения, но мне никто не ответил и даже не заржал. Ответом мне послужила напряженная тишина.

— Так, пора провести ознакомление с целью нашего задания! — прокричала Тамара и посередине самолета появилась голограмма обнаженного чудовища, которого я бы никогда не признал как особь своего вида. — Это бывший сенатор, Кирст, модифицированный четырьмя мозгами, прокаченной мускулатурой, двумя сердцами и четырьмя хуями, зачем-то. По данным Иннокентия это порождение ада спокойно принимает прямой удар миномета до восьмидесяти миллиметров, он нужен Иннокентию живым для свершения Справедливого суда. К сожалению, окунуть в святую воду не получится. Взять нужно живым, но не целым, остальных на территории усадьбы уничтожить. приказ понятен?

— Да! — хором ответили универсальные солдаты, а мне на очки пришло сообщение, рассылка с планом зданий, земель вокруг комплекса усадьб и моим заданием и описанием того, с чем я могу встретится. Сообщение пришло только сейчас и, конечно же, я был в шоке от текста, что всплыл в моих розовых очках. А ведь среди всего этого было еще семьдесят два видео в дополнение к этому инструктажу.

Из самого простого была моя задача, мне надо быть рядом с Иннокентием, который был защищен полным бронекомплектом с тяжелым экзоскелетом, лишь его кисти были в перчатках без пальцев. Он сам сейчас напоминал чуть ли не шар, брони на нем было ужасающе много, а из оружия лишь турельки на плечах.

— Так, сенатор не наша задача, наша задача выжить до поимки сенатора, — проговорил Иннокентий мне. — Не нервничай ты так, безымянный.

— Я стараюсь не нервничать, — сжал я зубы.

— Штурмующие группы других самолетов уже на земле, идет бой! — прокричала Тамара и уже начала кричать в подобие рации. — Центр, требую обработку территории неядерной ТОМОЙ через две минуты по месту высадки. Вызываю огонь на себя!

— Мы лишились всех двигателей, — проговорил спокойным, будничным голосом пилот, словно с ним подобное происходит по три раза на дню. — Падаю к месту высадки, посадка будет жесткой. Благодарю, что вы выбрали линии Ракетных войск России, мы не приземляемся на цель, мы на нее падаем.

— Гребаные Шутники, — заржал Иннокентий.

— Ауф, а теперь главное… пора… задачу, не отходи от… — начала говорить Тамара с помехами, а затем моментально последовал чудовищный удар об корпус самолета.

И через мгновение последовали ужасные удары еще и еще, и вот, когда меня, казалось, должно было вырубить, удары прекратились и мы врезались в землю, а огромный потолок самолета над нами отстрелили пиропатроны.

На кабине самолета стояли два наших огромных пилота, экзосистемы которых были совершенны. Я не видел ни их лиц, ни очертаний тел, а они уже вели бой, стреляя куда-то вдаль из роторных авиационных пулемётов.

— Мы на поиски нового транспорта, стержни ТОМЫ врежутся в цель через три минуты семнадцать секунд, мы их скорректируем, — донесли по связи голоса пилотов.

Я отстегнул ремни от своего кресла и ринулся к Иннокентию, его уже окружили десять универсальных солдат, которые защищали его ростовыми щитами, ощетинившись ручными пулеметами.

— Уходим, — прошипел я. От удара самолета о землю я раскрошил пару зубов, я чувствовал кровь что струилось в моем рту и меня пьянил этот железистый прикус.

— Мы на штурм! — прокричала Тамара и заработала из пулемета. Она почему-то единственная была без шлема, но в тяжеленной броне, которая, как мне сказали, не по мне, она просто поломает меня, кости не выдержат. — Кешу защищать ценою жизни!

— Есть! — разбрызгивая кровь, прокричал я, единственный из солдат, остальные просто молча беспрекословно выполняли свою задачу.

Высоко в небе был слышен ужасающий то ли гул, то ли свист, словно ангел войны спускается с небес, чтобы покарать грешников.

С неба на землю упало одно из самых мощных не ядерных оружий на планете, очень твердые многотонные стержни, разогнанные до космических скоростей, ударили по усадьбе, которую еще надо было штурмовать.

Пыльная буря пришла к нам моментально, грохот был сумасшедшим, если бы не специальные шумоподавляющие наушники, я бы оглох. А розовые очки вещали через костную проводимость звуков. Им не нужны были мои уши.

Видимость была на пару десятков метров, и мы были в каком-то сосновом лесу, который пошел волнами, словно ожил. Мне стало страшно, некоторые деревья падали на землю.

Я успел всё-таки прочесть примерное количество противников по скинутым мне данным Тамарой. Их тысячи.

Умрет ли сенатор плевать, было понятно одно, если не уничтожить много живой силы, то нам до сенатора и его блядей не добраться никогда.

И тут словно кто-то посчитал, что в этом пыльном аду нам слишком уж хорошо и комфортно, и он зажег небольшое второе солнце, которое было видно даже через пыльную бурю.

В воздухе на высоте километра взорвался микроядерный заряд на пару тонн, не более, чтобы вырубить всех незащищенных от излучения дронов и роботов, а также системы связи.

— Уходи-им! — взревел я что было сил и понесся на Иннокентия, когда последний жезл сделал свою работу и земля перестала содрогаться.

— Ты что, обезумел, рядовой? Обезвредить! — прокричал Иннокентий, но я уже подскочил к нему, защелкнул карабин с тросом на броне Кеши и потащил его за собой под непонимающие взгляды тупоголовых универсальных солдат. — Ты чего творишь?

— Я сам не знаю, — начал я хаотично стрелять во все, что видел и не видел, по одному патрону.

— Сука, я убью тебя, обезумевший псих! — прокричал Иннокентий и небольшой дробовик на его плече посмотрел на мою голову.

— ААААААА! — пустил я очередь куда-то вдаль, где не было ничего кроме пыли.

И вот в клубах тьмы и пыли я увидел ЕЁ. Там, где секунду назад не было ничего, кроме пыли, стояла женщина!

Белоснежная, с длинными черными волосами, абсолютно нагая, заместо рук какие-то длинные лезвия из кости, наверняка собственной. Ее можно было даже назвать красивой. Ужасно. Красивой.

Но она была неестественная и уже мертва. Я убил ее, а эта нагая женщина явно желала моей крови.

Одна моя пуля вошла ей в лоб, а вторая в грудь. Её видел я, ее видел Кеша и я уверен, что она была не одна. Опустевший рожок верного калаша был моментально заменен на полный и я уже уверенно вел огонь, не зная куда стрелять. И вот вторая появилась в трех метрах от меня, её локоть перерубила пуля со смещенным центром, работая вместе с разрывными и бронебойными в моих специальных рожках для уничтожения живой небронированной цели.

— Тома-а! — орал истошно Иннокентий связанный со мной тросиком, как у альпинистов. — Ауф нашел призрака третьего порядка!

— Огонь, — холодно произнесла по связи Тамара. — Через три минуты всё будет пылать. Центр, вызываю удар огненным штормом по себе. Братья, по норам, да сожгем мы нечисть живительным пламенем, огнеметчики, осветите наш путь в кромешной бездне!.

— Да, сестра, — раздались в эфире сотни мужских голосов. — Огонь очистит их.

— Туда, Ауф! — кричал Иннокентий, указывая куда-то вдаль, а я достал две зажигательные гранат, кинул вперед и, перезарядив калаш, начал стрелять.

Я видел краем глаза, как невидимки разорвали всех телохранителей Иннокентия, солдаты просто разлетались на части. Я кинул им наступательную гранату им наступательную, и рванул в другую сторону, не туда, куда тянул меня Иннокентий, в укрытие под огромный валун над, которым росли сосны.

— Не-е-е-ет, — хрипел я и тащил на открытую поляну тяжеленного, упирающегося Иннокентия в бронекостюме.

В какой именно момент ремень калаша оказался в моих зубах, я не знал, противогаз с замкнутым циклом дыхания волочился по земле и я начал задыхаться от пыли, но все равно уперто тянул за собой Иннокентия. И вот я уже перешел на четвереньки, руками загребая камни и траву, но все же я смог добраться.

Взрыв за моей спиной был поистине ужасающ, опираясь на инстинкты я развернулся, упав на спину, и пустил полную очередь из калаша вдаль, во тьму еще неосевшей пыли. Что-то там по-женски всхлипнуло и упало, а я через пыль увидел пламя вдали, там, где был валун и сосны, осталась лишь воронка метров в восемь глубиной.

— Ты это, — проговорил Иннокентий, его слова донеслись до меня через очки, и я почувствовал, что я начал падать куда-то, а следом за мной проваливался и бронированный толстячок.

— У-и-и-и-и-а-а-а! — орал я, закрыв глаза от страха. — С-сука-а-а!

— Ты чего орешь? — спокойно спросил Кеша и я открыл глаза.

— А чё, все, да? Мы перестали падать? — произнес я огляделся. Мы оказались в катакомбах на глубине полусотни метров, я находился на руках Кеши, который смог меня как-то поймать и приземлиться на пол без ущерба для меня и себя.

— Ты чего глаза закрыл?

— У меня еще клаустрофобия, и я боюсь падать, уи-и-и-и-и! — кричал я, опять закрыв глаза от страха.

— А я думал, ты герой, — ошарашенно проговорил Кеша, как вдруг через очки до меня донесся безумный крик. Казалось, сама реальность содрогнулась от крика гнева.

— Вы чё, куски говна, альтушку купили⁈ Где ваши сраки? Клянусь пятым кругом ада, я вас прямо сейчас кастрирую и жрать заставлю то, что отрежу! — донесся потусторонний демонический голос и я поверил её угрозам.

— Знаешь, — соскочил я из рук Иннокентия. — А тут не так уж и плохо, атмосферно так, мне нравится. Пошли искать Сенатора.

— И как в тебе это все только совмещается? — рассмеялся Иннокентий, но пошел за мной, а я сорвал с разгрузки наступательную гранату и что-то большое завизжало после взрыва. — Я знаю тебя, но как?

— Ну, во первых, я пьян от адреналина и творю не знаю что, — кинул я за угол осколочную, чтобы добить то, что там было. Я не был уверен, что находится за углом прохода, и потому кидал гранаты. — А во вторых, это как в тебе умещаются твои способности, молоток для отбивных, который ты используешь при допросе, и розовый халат да тапочки с зайчиками⁉ Как⁉

— Ну, мир не может быть бело-красным постоянно, и потому мне нравится розовый, — хмыкнул судья, смотря на то, как я на вытянутых руках просунул калаш за угол и, видя в своих очках картинку от прицелов автомата, начал методично выпускать по одной пуле в кровавое нечто за углом.

— И объясни мне, что это за такая, нахер, громкая тайная операция⁈ — перезаряжаясь прокричал я.

— Ну, понимаешь, — замялся Иннокентий. — Если наша с тобой страна решила кого-то достать, то она достанет. Нельзя тихо? Достанет громко…

— Надеюсь, я не стану причиной новой мировой войны, — вздохнул я, достав пистолет-пулемет со спины, и начал опустошать барабанный магазин, а потом заглянул за угол. — Офигеть, я что уничтожил?

В коридоре было много мясца, и оно еще было живо. Я начал работать из пистолета-пулемета, там что-то огромное сдохло, а сравнительно мелкие твари размером с человека неслись ко мне во тьме коридоров. Я шагнул вперед и под моими ногами затрещали ломающиеся кости. Я шел вперед, поражаясь своей храбрости. Очки ориентировали меня, показывая, куда стрелять и как, они считывали направления ствола и показывали все в неярких красках, заглушая чужие крики боли.

У них было мало оружия, почти все пули вошли в мою наружную броню. Огромная костяная игла вошла во шлем.

— Ухожу на перезарядку, — выдергивая иглу из шлема начал перезаряжаться я из своего рюкзаке на спине. Я просто втыкивал рожки в него и он делал все сам, а я распределял магазины уже на разгрузке. Также из рюкзака мне были поданы новые гранаты, которые я повесил на разгрузку.

— Понял, — хмуро проговорил Иннокентий, держа в руке молоток, и к нам из бокового коридора вырвались десятки тварей, белесые, без рук, но с пастью как у льва.

— Изыди, сука! — провозгласил Иннокентий, размазав молотком голову нечастного, и заглянул в коридор. Его турель на плече полыхнула и все вокруг затряслось, а Кеша проговорил. — Я на перезарядке. Обеспечь мне минуту и я проделаю еще два прохода.

Я заглянул туда, где стрельнула турель человека с молотком в руке, и на секунду обомлел. Он проложил новый коридор, с уклоном вниз. Все, что было в коридорах, на десятки или даже сотни метров, умерло.

— Положись на меня, — рассмеялся я и вошел в коридор, который светился от проплавленного камня, Кеша выстрелил чем-то типа плазмы. — Вперед, да?

— Да, — хмуро проговорил Иннокентий. — Мы несем Русские законы, нас ничто не может остановить, мы неотвратимость закона. Мир требует справедливости.

— Ага, а я требую премию и отпуск, — пустил я очередь из калаша, и мы пошли вперед по катакомбам.

Те, кто жили здесь, явно не ожидали, что к ним прибудут гости, брони здесь не было ни у кого, тканевая одежда не броня. Огромное количество мутантов, и ни какого толком оружия. Мы явно были в каком-то комплексе для вероисповедания, то тут, то там встречались статуи, у некоторых из них были принесены в жертву людские тела. Женщины, дети, мужчины покоились окровавленными на вытянутых руках статуй, а вся кровь стекала на чаши, что были размещены у подножия статуй.

И вот мы наткнулись на объяснение, где же вся охрана комплекса. Огромный зал, в котором находились сотни тысяч боевых роботов, что были отключены ядерным взрывом, от которых люди сейчас пытались отсоединить оружие. Огромный ангар, в нем можно было уместить небольшой город. Я видел самолеты, танки и кучу каких-то мутантов, что вооружались автоматами. Весь ангар держался на нескольких каменных колоннах.

— Ауф, я сейчас по колоннам так шмальну, — лязгнул металлом в голосе Иннокентий, — Они сейчас оживят армию роботов и нам конец, держись за что-нибудь! Если я умру, скажи всем, что я был патриотом!

— Твою мать, Кеша, нинада! — прокричал я что было сил и кинулся к Иннокентию.

— Тамара,активирую последний залп, — проговорил Иннокентий и его турели выплюнули из себя огромный сгусток плазмы.

— Встретимся в раю, мальчишки, — донесся из моих наушников печальный голос Тамары. В моих глазах потемнело, все трясло, пол ушел из под ног.

Огромный ангар вмещал в себе тысячи боевых роботов, самолетов, танков и дронов. И Кеша решил пожертвовать собой, подорвав это все, и я, в принципе, не против.

Ангар рушился, а я опять куда-то летел, мое тело нещадно билось об обломки, и я несколько раз думал, что я уже помер, но от боли все же понимал, что я жив.

— И я… я куда-то лечу! — прокричал я. — Когда же я сдохну?

Я упал и обо что ударился. Открыв глаза, я увидел огромный каменный зал, напоминающий церковь, вверху была видна дыра на высоте десяти метров, а в центре зала на коленях перед распятым Христом стоял Он.

— Venisti ad mortem, — донесся страшный голос от фигуры, высотой в три метра даже на коленях, и он был полностью обнажен.

Очки перевели его латынь как «Ты пришел к своей смерти».

— А ты точно моя смерть? — сплюнул я кровь на каменный пол, я чувствовал что сломал как минимум несколько костей. — Я представлял её как сексапильную девушку, что заберет мою жизнь поцелуем в лоб.

— Русский, — выдохнул монстр и начал вставать с колен. — Только мерзкий русский мог прервать мою молитву, вы мерзкий и вонючий некультурный народ.

— Некультурный, ага, но мы часто моемся, — усмехнулся я, вгоняя в патронник патрон своего верного калаша. — Ты в курсе, что твой Иисус не статуя, а живой человек?

— Которым потом мы отобедаем, — развернулся ко мне сенатор. — Ты готов к смерти?

— Пообедай пулями для начала, — усмехнулся я, наводя автомат на огромную фигуру, а тварь начала размываться в воздухе. Я пустил первую пулю в цель, но четырехметровой твари уже не было на месте.

— Ну что, невидимка, поиграем? — пробормотал я себе под нос, закрыв глаза, и начал пускать пули одну за другой.

Я открыл глаза, пуля вошла ровно в лоб твари, что висела на потолку, и капелька крови стекала по его морде.

— Убью, — оскалился мутант.

И огромная тварь под четыре метра понеслась на меня. Пули не нанесли ему урона, а зачастую лишь выбивали искры. Удар лапой и вот я уже на полу. Хруст костей, моя грудь прижата к полу ногой Сенатора, а он держит мою оторванную по локоть руку.

— Думал, что ты непобедим? — усмехнулась тварь, показав два ряда зубов.

— Да пошел ты, — прохрипел я. — Увидимся в аду.

Откуда-то сбоку ударил луч, что снес сенатора метров на восемь, а я увидел Иннокентия, что медленно шел к нам. Я встал, коснулся своего телескопного копья Добрый вечер, и посмотрел на тварь.

Сплав живого и мертвого, тварь билась в судорогах, ее плоть была перемешана с металлом.

Я побрел с копьем вперёд — мне надо забрать свою руку, которая тварь все еще держала у себя.

Тварь попыталась встать и второй луч ударил по ее телу, а я ускорил шаг, чуть не поскользнувшись на своей собственной крови.

— Сдохни, — вонзил я копье в шею монстра, пригвоздив тварь к полу. Чтобы помочь своей единственной руке я вцепился зубами в древко Доброго вечера, и прошипел. — Кеша, сука, быстрее!

И Кеша был быстр, удар по черепушке молотком обнажил мозг и два пальца следователя вошли в мозг сенатора, но что-то внутри тела, на котором я стоял, вдруг задвигалось.

— Успела! — прокричала Тамара и вылетела из той дыры, из которой сюда попал и я.

Вся в кишках, в крови, злая, броня разорванная, шлем все также отсутствовал, седые волосы заплетены в косу, в руках дробовик. Который она навела на нас.

И вдруг из Сенатора вырвались блестящие жуки, а Тамара начала работать из дробовика. Она кинулась к нам, размываясь в воздухе, и моментально собрала всех поврежденных жуков из металла.

— Так, этому Успокоин, — вонзила она стеклянный автоматический шприц в Иннокентия в шею, где видать, было специальное место в броне для инъекций. — А этому восстановительные и гандон на руку.

— Ай, — я получил в шею укол, а на мою культю был мгновенно натянут большой презерватив и боль ушла. Я почувствовал облегчение и упал на задницу.

— А кто это у нас ручку потерял? — рассмеялась Тамара, вытаскивая из лап твари мою руку, и вколола сенатору нечто, от чего его тело начало чернеть. — Ну вы, мальчики, молодцы, на такое надо идти с хим-оружием. Ну как, бобрик, не нервничаешь?

— Вода, это ты с водой! Там, в самолете! — прокричал я.

— Ты опоила его озверином! — кричал Кеша, указывая на Тамару. — Это незаконно!

— Ну опоила, да, ну накажите меня, можете выписать штраф, — рассмеялась Тамара, вертя мою руку, явно не зная, куда ее положить. — Ладно, положу к остальным, или, бобр, может лучше выкинем? Дома новую сделаем, лучше прежней.

— Тамара Сергеевна, нашего безымянного надо будет починить, — проговорил Иннокентий. — Никаких улучшений

— Уговорил, — положила мою руку в пакет с кучей кусков мяса Тамара.

— А в пакете что? — проговорил я заплетающим языком.

— Флэшки сохранения разума при смерти тела наших бойцов, — проговорила Тамара, а я начал терять память. — Спи, бобрик, ты отработал на славу. Я тебя даже не буду кастрировать за Альтушку.

— Спсыба, — промямлил я, отключаясь.

Глава 6

Мне снился кошмар, что меня пропустили заживо через мясорубку, мое тело болело, так что я закричал во сне и понял, что я всего лишь сплю.

Нет той Тамары, которая смеялась у мясорубки, смотря, как меня перемалывает заживо в фарш.

Когда я открыл глаза, вокруг не гремели взрывы и я не был в госпитале, я лежал в знакомой квартире, в которой уже провел ночь. И прошедший день показался мне столь далеким, словно это было не сутки назад, а в другой жизни.

Диванчик был все тем же, такой уютный и удобный, но был застелен приятной на ощупь простыней, на журнальном столике заботливо стоял графин с водой и еда. Котлеты, пирожки, какие-то фрукты и записка, сложенная углом, на которой было написано «Прочти меня».

— Мы вернулись, — облегченно вздохнул я, сел и взглянул на руки, их было две, на одной из рук была приклеена пластиковая полоска и под ней немного болело, но рука полностью функционировала.

Оторванную руку вернули на место, но я чувствовал каждую мышцу и боль в руке, но не сильную, а внутри себя я чувствовал голод. Нет, не так, я чувствовал, что жрать хочу. Больше чем что либо.

Первым делом я начал есть, во мне был зверский голод и жажда, и только наевшись, я со вздохом отложил еду.

Я взял записку, под которой лежали розовые очки.

— Бобер, тебя зашили, восстановили, в госпитале ты не нуждаешься, отдыхай и поешь. Пара капельниц твой организм восстановили, но у тебя было двенадцать переломов и трещин, твой организм измотан, —гласила Записка. — Скоро обезболивающее перестанет действовать.

— Офигеть, — выдохнул я — Но хоть живой, это уже хорошо.

Я не придумал ничего умнее как еще поесть, переодеться и включить новости, меня и правда волновало, что же произойдет после нашей тайной операции. На улице светало, над городом парили фениксы с яркой надписью «пей Добрый Коля». Делать на улице было нечего, слишком рано, и да, я подумывал, что мне пора бежать от Томы. Не улыбается мне умирать, прям вообще, а мои шансы на мучительную смерть пока слишком велики.

И потому, зевнув, я пошел в ванную. Мир спасать пока не надо, в небе не летают ядерные боеголовки, а мне надо помыться. Умирать приятнее после того, как ты стал чистым, как телом, так и душой, и я, включив новости, полез в ванную.

— Перейдем к зарубежным новостям В России и в мире, — говорила девушка на экране, который я повесил на потолок, пока лежал в ванной. Синяков была куча, кости трещали, но я расслаблялся в теплой водичке. — Огромный пожар произошел недалеко с границей России на территории Румынии. Повышенный радиационный фон из-за пожара в лесу вызван осевшей пылью со взорванных атомных станций в прошлом веке. Число погибших достигает ста человек, по причине детонации старого газового хранилища на территории женского монастыря непризнанной Россией церкви Святого Чипа, — проговорила журналистка, а я чуть не задохнулся от возмущения. — Президент Румынии провел телефонный разговор с президентом России и настойчиво заверил, что они справятся с пожаром самостоятельно и им не нужна помощь…

Я даже выключил воду в ванной, прекрасно понимая, что там был я, и этот монастырь был уничтожен не взрывом газа. Да какие к черту монахи? Они тех тварей назвали служителями бога? Ну хоть вера не христианская…

— Также сегодня президент России вел диалог с западными коллегами по телефону и выразил свои соболезнования в связи с внезапной гибелью в тихом океане бывшего сенатора Кирста. На своей яхте он попал в шторм вместе со своими помощниками и, как стало известно позже, их растерзали акулы, — проговорила женщина, а у меня чуть глаза из орбит не выпали. В новостях показывали видеоряд с похожим человеком на то чудовище, которое мы уничтожили. — Сенатор Кирст был известен как меценат, веган, он любил Достоевского и держал приют в Китае для котиков с биполярным расстройством…

— Офигеть, — проговорил я, нажав на текстовую информацию и проверяя, не шутливые ли это новости. — Они что, решили все это сокрыть? Взрыв газа, яхта, и все… Хм, значит, Кеша достал что-то такое, что всем плевать на смерть, на ядерный взрыв, на… да на все им пофиг, что же знал этот сенатор? Ладно, что там дальше?

— К внутренним новостям. Задержан био-инженер Уралвагонзавода, вся продукция завода ВИД изымается, так как, судя по утечкам, они являются боевой продукцией, созданной по заказу Министерства Обороны, которые не должны были поступить в гражданский оборот. Сейчас проводится изъятие и решается вопрос об утилизации, также ведется расследование о возможной диверсии. У нас имеется заявление Био-инженера…

На экране появился лысый старенький мужчина в белом халате со звездой героя на груди, он поправил толстые очки, кашлянул и четко проговорил, вновь поправив очки.

— Мои девочки идеальны, и я хочу, чтобы они познали радость материнства. Я никого не предавал, мои девочки лучшие в мире и я нисколько не жалею о своем поступке…

Видео резко оборвалось, так как я услышал усиленные удары в дверь.

В мою дверь стучали так, словно пытались пробить насквозь, я не досмотрел новости, но моя соображала сработала. Я кинулся лихорадочно искать по квартире телефон, перебирая вещи.

— Что значит, сука, решается вопрос о утилизации? — с замиранием сердца прокричал я.

Лилия в опасности, а я все не мог найти свой телефон. Очки не были привязаны к телефону, а стук в дверь был все настойчивее и настойчивее. Да, девушка была производства Уралвагонзавода, и что-то мне подсказывает, что она была именно из той партии, о которой говорилось в новостях.

— Бобер! Я знаю, что ты не спишь! Открывай Бобер! Лиса пришла! На пробежку пора! — кричал Тамара, а я бросил попытки найти телефон.

— У меня проблемы, Тамара, мне надо срочно идти в торговый центр за альтушкой, где мой телефон⁈ — прокричал я в сторону двери, натягивая свой спортивный костюм.

— Не поняла? — железная дверь распахнулась и я увидел, что она вся помята,а за ней показалась злая Тамара. — Альтушка…

— Ага, мне кажется, Министерство Оборны заберет ее и, может быть, утилизирует.

— А Минобороны тут причем? — опешила Тамара, её не смутило, что кого-то могут утилизировать.

— Лилия, производства Уралвагонзавода, я ее взял по настоянию Кеши как охрану, даже не знаю зачем. Мы решили ее купить, там менеджер сказал, что партию уже раскупили охранные предприятия, а Лилия их там побила… а тут новости…

— Стоп, я ничего не поняла, — задумалась, смотря что-то в очках, Тамара. — Эм, а ты точно уже внес залог за неё, мой прекрасный перепончатый?

— Ну да, — почесал я лысину, на которой начала отрастать щетина. — Кеша денег дал, мы забронировали. Я, правда, не помню, полностью оплатили или нет, у меня тогда с Кешой было чувство, что мы не вернемся живыми.

— Я Кеше зарплату урежу раз в пятнадцать! — прорычала Тамара. — А теперь слушай задачу, идем в церковь, а потом за сотрудником. Я, наверное, заберу у тебя эту девушку, так как она боевой инструмент, так что перестань нервничать, это уже не твоя проблема.

— Вообще-то это моя альтушка! Она принадлежит мне.

— А ты принадлежишь мне. Ты жив и не разделан на куски только из-за меня, или думаешь, Гайдаевские тебя по яйцам погладили бы, когда нашли бы? — подняла бровь Тамара. — Ты показал себя вчера очень хорошо, что меня удивляет. Так что твой косяк с Альтушкой в подвиг перерастает, забрать бойца у Мин-Обороны дорогого стоит. Но твоя удача меня уже напрягает…

— Меня моя удача устраивает, — пожал я плечами, накидывая кофту. — А мин-обороны нам враг, что ли?

— Не любят они меня, — фыркнула Тамара. — Мин-обороны и наша контора уже веками конфликтует, и наша нелюбовь взаимная.

— А тебя вообще кто-нибудь любит?

— Я не кило золота, чтобы меня любить, я сотрудник, — проговорила Тамара, посмотрев на хромающего меня. — Ну ладно, сегодня на лифте, но в порядке исключения.

— А почему ты так заинтересовалась Альтушкой?

— Ауф, сам смотри, есть категории искусственных людей для использования в военных действиях, а как я поняла по твоему журналу запросов в интернете, ты уже в курсе, что у нас все прошло удачно, но так не всегда, — скривилась Тамара, пока мы ехали в лифте. — Иногда приходится положить целый полк для, например, захвата какого-нибудь подобного Сенатору или террориста какого. Потом его надо отпустить, а полк военных положен, он там убил генерала, а мы его отпустим.

— Ну да, я бы вас тоже ненавидел.

— И не делился бы наработками в интересных сферах, понимая для чего они будут использоваться, — выдохнула печально Тамара. — В этот раз нам несказанно повезло, безвозвратных потерь нет, никаких видимых ударов и терактов наше задание вызвать не должно, так что чисто сработали. Я тоже смеялась про женский монастырь.

— А я больше над яхтой.

— Это излюбленная стратегия, потерь нет, нас тама нету, а потом по всей планете появляются некрологи. Этот задохнулся во время приема душа, тот на курорте упал, — рассмеялась Тамар. — Ну что, может, побежим?

— Я не в том состоянии, — разминал я ноги. — Я, кажется, неплохо так вчера падал.

— Ну еще бы, у тебя даже трещина в позвоночнике есть, –ухмыльнулась Тамара. — Но я прямо заинтересована, чтобы ты быстрее восстановился и никакого отпуска у тебя не было.

— Я так хорош? — улыбнулся я и зашагал по пустынным улицам Москвы. Утро было настолько ранним, что совсем недавно был рассвет.

— Экх-х, я не могу этого сказать, — скривилась Тамара, словно съела ящик лимонов. — Но ты очень не плох. Я рассчитывала, что ты умрешь, правда, и Кеша считал, что мы не выживем, а он обычно прав.

— Уф-ф-ф-ф, — выдохнул я, чувствуя, что задыхаюсь, даже идти было тяжело. — У меня тоже есть вопросы, насчет водички и того, как вы меня лечили.

— Боевой стимулятор, использует ресурсы организма, сокрытые в обычном состоянии. Одышка пройдет через неделю, желание о самоубийстве через месяц, просто иначе ты бы сдох еще при посадке самолета, она была жесткой.

— Но у меня не было мыслей о самоубийстве! — воскликнул я.

— Значит, скоро будут, — произнесла Тамара.

— Хм, а ты как борешься с мыслями о самоубийстве?

— Никак не борюсь, я с этим живу. Ну все, я побежала, — улыбнулась Тамара и побежала вперед, а я поковылял в сторону церкви.

У ворот церкви уже стояла Тамара и о чем-то говорила с отцом Сергием из белой части церкви. Увидев меня она махнула рукой и вошла в церковь, а отец Сергий что-то шептал и крестил уходящую Тамара. Когда я подошел к нему, он заместо приветствия сурово на меня посмотрел.

— Расскажешь ей, что я её благословил, прокляну, — грозно проговорил священник.

— Я уже проклят, святой отец, — устало выдохнул я. — Я даже не знаю, зачем пришел сюда.

— Знаешь почему, только боишься себе признаться в этом, — усмехнулся святой отец и посмотрел в след Тамары. — И если ты с этой, то тебе явно место в церкви или мечети.

— Знаете, а вы правы. К слову, почему Тамара называет Алексия святым?

— Потому что он святой, — ухмыльнулся святой отец и пошел по своим делам, а я поковылял в церковь, и там передо мной предстала картина: двое седых человека сидели посреди церкви, напротив друг друга на коленях, и тихо шептали молитвы.

— Твою ж, — скривился я от боли, сел на парапет у стены и прикрыл глаза. — Действие обезболивающего заканчивается.

Не знаю, сходил ли я с ума, но я видел сотни горящих свечей вокруг, закрывая глаза. Открыл глаза и теперь горела лишь одна свеча в руках Алексия.

Мне казалось, я чувствовал смрад, и почему-то мне вспомнился образ сенатора. Сейчас он походил на демона, его красные глаза, клыки, тогда я его не рассматривал, мне надо было его уничтожить, но сейчас я понимал, что он был исчадием ада, и я вспомнил, как пахло в тех катакомбах.

— Пойдем, — тихо проговорила, Тамара, вырывая меня из воспоминаний.

Я встал, посмотрел на иконостас, слепой старец зажигал свечи, которые потухли, но должны были гореть. И только сейчас я понял, почему нас всегда встречает Сергий снаружи, он следит, чтобы никто из непосвященных не проходил, когда тут присутствует Тамара. И только Алексий может бороться с демонами Тамары. Ведь если долго погружаешься в борьбу с той не природной силой, что я увидел вчера… Которую бы почти любой человек назвал борьбой с демонами, что по сути является дальнейшим развитием человечества…

— Ауф, альтушка нас ждет, — окликнула меня Тамара.

— Иду я, иду, — поковылял я следом за Тамарой.

А все-таки мне интересно, я чувствую тот запах по памяти, его нет, но я его помню, так явственно… Как такое возможно?

Нас встретила машина конторы и мы полетели к торговому центру. Уже на подлете я увидел две огромные машины и около полусотни вооруженных людей. Не сказал бы, что это на что-то годные военные или даже равные тем воякам, которые были со мной и гибли пачками.

— Тамара…

— Захват заложников, — напряженно проговорила Тамара и когда машина приземлилась, то моя лже-старушка вырвалась наружу.

— Так, что происходит⁈ — рявкнула Тамара. — Доложить немедля!

— Это дело Министерства Обороны! — рявкнул в ответ мужчина с фингалом на Тамару.

— Нэ, коллэги, это дело Полиции, — утер орлиный нос полицейский.

— Тамара, — тихо проговорил я, вываливаясь из машины, все тело безумно болело. — Это Альтушка, за ней пришли, и я даже, кажется, знаю, кого она взяла в заложники.

— Ну тогда пошли. Товарищи полицейские, благодарю за работу, штурм отменяется, — улыбнулась Тома.

— Ну вот, опять, то поиск неклеймёного отменяется, то штурм, нэ, так работать нельзя, — выдохнул командир полицейского спецназа.

— ВИД наш, — проговорил мужчина с фингалом.

— Что вы с этой партией сделаете? — тихо спросил я. — Ликвидируете?

— Нет, будут служить в десанте, — хмуро ответил мне мужчина. — Тамара, она наша!

— Фью, возможно космодесант, экспериментальная. Нет уж, полковник, за неё уплачено, все разрешения на владение у него есть или будут к вечеру, — указала на меня Тамара. — Я своего не упущу, лучше скажи, что там намешено?

— Гэбня, — сплюнул на асфальт полковник в гражданском с фингалом под глазом. — Да я сам не знаю, у них индивидуальность сильно прокачена, охранные фирмы тоже уперлись, но эта самая буйная. Что там у нее в голове непонятно, но то, что она опасна…

— С головой разберется наш специалист, что с генокодом, полковник? — усмехнулась Тамара, проигнорировав оскорбление.

— Да че-то там, сила, мозги, эмоции, я сам толком не знаю, у меня иная задача. Разбирайтесь сами, она там сейчас трупов наплодит, психованная она.

— Пойду я, — проговорил я, кривясь от боли. Обезболивающее совсем перестало работать. — Тамара, а та водичка не была чем-то вроде…

— Чистый наркотик? Нет, вот, возьми эту таблеточку.

— Твою мать, а раньше было нельзя? — сожрал я обезболивающее.

Мы вошли в торговый центр, повсюду были полицейские, а Тамара уже узнала по записям с камер, что произошло и где сейчас Лилия. Ну, во-первых, ее попытались забрать силой, семеро военных пришли за девушкой, нагрубили альтушкам и получили люлей от Лилии, а так как они начали применять оружие, то она забрала их оружие и взяла заложника. В самом торговом центре Тамара отпустила наружу еще две группы полицейских, готовящихся к штурму. У Тамары были практически безграничные полномочия.

На меня смотрели Алтушки из магазина и я дружелюбно им помахал, сразу направившись в оружейный магазин.

— День добрый, сотрудник, — помахал мне продавец оружейного, чья голова касалась ствола обреза, а его шея была в крепком захвате. — Смотрю, моя снаряга вам помогла?

— Помогла выжить, — кивнул я, смотря на Лилию в зеленой военной форме и с обрезом дробовика в руках. — Мы за ней. Вы как, заложник? С вами хорошо обращались?

— Более чем, но вам надо оплатить счет за одежду и броню, — улыбнулся продавец. — Ваша девушка без денег и у нее плохой вкус. Обрез ей хоть и по руке, но в нем лишь два патрона…

— И мне вон тот пистолетик! — проговорила блондинка, не выпуская из захвата голову продавца. — Хочу вон тот, с автоматическим ведения огня!

— Так, Лилия, — строго проговорил Тамара. — Никаких пистолетиков, сейчас мы едем к Следователю, а потом я приму вас на работу.

— Не хочу я на работу, я хочу быть женой, — надула губки блондинка. — Хочу выйти замуж.

— Солдат, твоя жизнь война, не обманывай себя, — хмыкнула Тамара, а я строго проговорил.

— Лилия, во-первых, отпусти продавца, а во-вторых… — начал было говорить я, но меня перебили.

— Не надо меня отпускать! Мадам, придушите меня посильнее! — завопил продавец и Лилия моментально отпустила его из захвата.

— Во вторых, я толком не понимаю, зачем ты мне и я против того, чтобы ты работала на Тамару. Я предлагаю заключить наш контракт и сразу его расторгнуть.

— Нет, — возмутилась Тамара. — Девочка создана для войны.

— Я видел интервью ее инженера, — поморщился я. — Она создана не для войны, хоть и воевать, я думаю, сможет.

— Так, едем в контору, ты будешь проходить проверки как охрана особо важного сотрудника! — гаркнула Тамара. — Задача понятна?

— Нет, — потупила глазки Лилия. — Я пистолет, во-он тот, получу?

— Вы платить будете? Если душить меня не собираетесь? — потер шею седобородый продавец.

И вот уже через пять минут мы шагали по коридорам огромного комплекса, мы шли к Иннокентию, Тамара проводила инструктаж Лилии о том, что каждый сотрудник в ее команде должен быть проверен Иннокентием. А позади меня шла Лилия, которая по данным, скинутым мне на очки, была просто совершенством во всем. Она не была тупой, айкью за сто сорок, она просто не изучала мир, у нее информационный вакуум. Солдат должен быть умным, но не знать ничего, не анализировать. По телу же… хм, красивое тело, которое способно на многое, но она не создана для разведки, только для контактного боя. А в контактном бою, по данным Тамары, она может в рукопашке, в теории, прибить и Сенатора, который оторвал мне руку и которому очередь из калаша как комариный укус. Только Лилия из плоти и крови и полностью природна, естественна и красива…

— Пришли, — скомандовала Тамара, и стальная сейфовая дверь открылась. — Лилия, тебя допросят, а потом проведут к нам. А мы пока сходим к доктору, Ауф совсем плохо выглядит плохо, мне не нравится, что он пожелтел.

— Есть, — по военному ответила Лилия и шагнула в дверь.

— О, мадам, вы прекрасны! Не хотите ли яичницу? Вы бы знали, как я рад начать утро с вас… — донесся голос Иннокентия, когда к нему вошла Лилит, а дверь за ней начала закрываться. — А что… а как? Помогите-е!

— Щелк, — донеслось из квартиры Иннокентия и мы с Тамарой, схватившись за дверь, забежали в комнату.

Мне на шею тут же упала ревущая Лилия, а в дальнем углу у плиты защищался сковородой Иннокентий с фингалом под глазом.

— Он пытался войти в меня, — рыдала Лилия. — Он едва не вошел!

— Я никуда не входил! — словно резанный кричал Иннокентий в розовом халате. — Я никого не делал! Я бы не успел!

— Не успел? — выдохнул я.

— А ну, позакрывали свои рты! — прокричала Тамара и взглянула на меня. — Ты понимаешь, что…

— Лилия, знакомься, — холодно проговорил я. — Это Иннокентий, человек, которого ты должна убить. Иннокентий, знакомься, это Лилия, твоя убийца, создана, чтобы противостоять таким как ты, читающим чужой разум.

— Твою ж мать, бобер, ты гений! Но как же ты меня достал своей сообразительностью! — прокричала Тамара и даже запрыгала на месте, а затем понеслась наружу, напоследок прокричав нам. — Вы сидите тут, Кеша, не насилуй Лилию… Так, соединить меня с министром обороны!……где мои туфли со шпильками… почему меня не поставили в известность о киллере по плану ликвидации для Иннокентия!

Неловкое молчание. Кажется, Лилия пыталась соображать, а Иннокентий в розовом халате потирал глаз.

— А можно было не так сильно? — пробурчал Иннокентий, разогревая сковороду на плите.

— Она и так сдерживалась, — усмехнулся я, садясь за обеденный стол. — Она, по идее, с удара должна была оторвать тебе голову.

— Иннокентий, простите, — проговорила Лилия. — Но это было отвратительно, вы хотели прочесть мою память?

— Больше не хочу и даже пытаться не буду, все равно у тебя там пусто, — пробурчал Кеша. — Вам по сколько яиц?

— Мне два десятка, — проговорила Лилия.

— Кеша, а можно я усну у тебя? Я это, кончаюсь, — растянулся я на столе.

— Можно, но Тамара уже возвращается, и мне ее мысли не нравятся. Ты точно прокормишь свою подругу? У меня нет двух десятков яиц.

— Милый, если смог меня купить, то и деньги на яйца найдет, — состроила глазки Лилия.

— Ну, если взять во внимание то, что он купил тебя на мои деньги, — задумчиво проговорил Иннокентий. — То вы умрете с голоду через пару дней.

— Тебя та похотливая альтушка, Айя, обольщению обучала? Забудь все, что она тебе советовала… — улыбнулся я, а Лилия взгрустнула, то ли из-за яиц, то ли из-за того, что методы альтушки, которая назвала меня милым, не работают.

Тамара зашла с ящиком и револьвером на боку.

— Так, бобер, здесь тридцать гранат, выбери те, которые не взорвутся, — проговорила Тамара. — Если не сделаешь, я прострелю тебе ногу из револьвера.

— Стреляй, может, я высплюсь хотя бы в госпитале, — скрестил я руки.

— Интересная проверка, — заинтересовано проговорил Иннокентий. — Ауф, давай, найди гранаты. Тома, неужели ты думаешь, что он, как и я, читает мысли?

— Я не знаю какие гранаты дефектные, знает это только Александр Изюбр, он мне серийный номер потом скинет. Бобер, ищи гранаты!

— Достали, я не имею сверхспособностей, — выложил я три гранаты из ящика. — Довольна? Я не знаю, какие гранаты.

— Не знает он, — рассмеялась Тамара, вырывая чеку одной из гранат. — Ну, тогда считай до пяти!

От стола тут же отбежали Лилия и Иннокентий, остались лишь я и Тамара. Мне было лень бежать куда-то, и при этом была уверенность, что ничего не произойдет.

— Ты угадал, один из трех. Поразительно, — проговорила Тамара.

— А ты выдерни чеку у еще двух гранат, — проговорил спрятавшийся за Лилией Иннокентий. — Он странно себя вел на задании, и если ты права, то он спас мне жизнь, тянув нас безошибочно в безопасное место.

— Нет, сапер сказал, что лишь одна граната, — постучала по очкам Тамара и хитро улыбнулась. — Поняла, Саш, ты молодец. А, он сам не знает, его помощник, еще две гранаты, в тайне от него, обезопасил.

— А это значит, что мой муж… — начала было говорить Лилия.

— Я не твой муж, — проговорил я, а Тамара вытащила револьвер, вынула один патрон и направила на меня револьвер, прокрутив барабан.

— Говори, здесь есть патрон или нет?

— Не буду.

— Будешь, либо я стреляю.

— Ну, этот холостой, — проговорил я и все заволокло дымом, а мне прострелили ногу. — А, сука! Ты что творишь⁉

— Соберись, где нет патрона? Следующая пуля войдет тебе в голову! — прокричала Тамара, а горячий ствол револьвера уперся мне в лоб. — Говори.

— В этом есть, и в этом есть! — кричал я, когда Тамара крутила барабан. — В этом холостой!

— Щелк, — прозвучал холостой удар бойка и Тамара устало произнесла. — Ну вот и выяснили, почему ты еще жив. Ты не бобер, ты кусок золота, хоть и сам не знал. Или знал? Кеша, остальные пули сейчас войдут в тебя.

— Он не знал, он не знал! — прокричал испуганно Кеша. — Я тоже не знал! Гарантирую!

Глава 7

Вечер принес прохладу и я немного расслабился. Я оказался в забавной ситуации, я в гипсе лежал в своей квартире с открытым окном, не смотря на работающие кондиционеры.

Меня перевезли обратно к Тамаре, выяснив все, что им было нужно, и настал момент, чтобы понять, что же со мной делать. Но я старался не думать об этом, чтобы лишний раз не нервничать.

Мне нравился ветер, чистый воздух и отдаленные разговоры людей, которые гуляют по вечернему городу. И все казалось прекрасным, умиротворяющим, но во мне бушевал огонь, я не мог присоединиться к гуляющим в городе.

— Потому что я не могу ходить! — прокричал я в отчаянии. — ТЫ, безмозглая старуха, прострелила мне ногу!

— Ну прострелила и прострелила, подумаешь, мелочь какая. И да, несу ответственность за это, а вот твоя зацикленность на таких мелочах мне не нравится, — донесся из кухни голос вперемешку с шумом сковороводок. — Зарастет твоя нога максимум через день-два, утром уже снимешь гипс, можно даже сейчас снять.

— Тамара, сука! — прокричал я уже в который раз за этот день.

— Да, я сука, с этим даже спорить глупо, да, я виновата, — спокойно ответила мне лжебабуля, — Но еще раз объясняю, мне в полевых условиях надо было четко все определить. Теперь мы знаем, что твоя удача работает лучше всего при угрозе жизни. И все произошедшее не случайность!

— Это не удача! Это не способность! Я простой обыкновенный человек!

— Не знаю что это, да это и не важно, как, почему, работает же. А будешь возмущаться, я тебе обещаю, тебя на куски в лаборатории пустят, с удовольствием на фарш переработают. С такими как ты, эсперами, у нас все налажено. Запрос из лабораторий нескольких закрытых институтов уже имеется, меры для того, чтобы ты не сбежал, уже приняты! — прокричала с кухни Тамара. — Иди ужинать и ложись спать, завтра будешь отдыхать. И не вздумай думать, что ты дорогая собачонка, которую, если что, пустят на фарш, кстати, это правда, но тебе невероятно повезло, что ты объявился сейчас, а не двадцать лет назад.

— Твою-ю-у-у…

— А я все думала, почему ты так быстро с Кешой сдружился, — проговорила Тамара, уходя к себе в квартиру. — И да, сотрудник с позывным Ауф, тебе сегодня должна прибыть премия, а завтра ты подпишешь особый контракт эспера.

— Кровью? — усмехнулся я.

— Жопой, если руками не умеешь! Вот за что мне это? — закрывая дверь прокричала Тамара.

Меня наконец оставили в одиночестве, хотелось сдохнуть, но это нифига не упростило бы задачу.

Потому что целых две машины реанимации дежурили внизу, а на мне, как сказала Тамара, размещены семь датчиков отслеживания здоровья. О моей судьбе сейчас решается на самом высоком уровне, и за мной даже сейчас следит отдельный рой беспилотников.

Моя стоимость с того момента, как я определил, пустят мне в голову пулю или нет, возросла настолько, что деньгами меня сложно мерить. Я, конечно, дешевле Иннокентия, который был не рад тому, что со мной может случиться что-то похуже, чем произошло сейчас с ним, но он сделать ничего уже не мог. А что мог сделать я?

— Мне не скрыться, не сбежать, — зло ухмыльнулся я, стягивая с ноги гипс и надевая свой спортивный костюм с надписью на кантонском «Люблю постарше». — Зато свободу воли у меня не отобрали.

Выходить через дверь не было разумным, но я вышел, во всю хромая, ногу мне зашили и она уже заросла, но жутко болела.

Кивнув охране я захромал к лифту, в кармане толстовки нашаривая обезболивающие. У подъезда я заказал самокат с сидушкой, который сам приехал ко мне, имея функцию автопилота, будущее все-таки, и меня повезли на самокате по городу. Солнце клонилось к вечеру, но я знал, куда хочу, и вот уже минут через десять я находился в парке.

— Опять парк, опять мысли о том, что мне делать, — улыбнулся я, захромав в опускающейся тьме по парку. — И опять нет правильного или неправильного решения.

Фонарь, лавочка, вечер, я сидел на лавочке с бутылкой воды, доставленной дроном, и листал в очках огромные пласты информации.

Надо было осознать, что делать и как выжить, прошла всего пара дней как я попал в водоворот событий, меняющий жизнь. Но в любом водовороте событий легко умереть, очень быстро утонув в событиях. И в то же время можно взлететь ввысь, но всему мешает то, что возникает желание вырваться из водоворота. А в спокойной воде уже не поймать удачу за хвост, проще медленно утонуть от бессилия.

— Так, с этим разобрались, — махнул я рукой и текст сменился. Я изучал мир, и все было немного иначе, чем я думал. — Москва это не Россия, а Россия это не весь мир, из века в век ничего не меняется, твою ж…

Все, как я и подозревал, меня ограничивали в информации и Тамара также делала это, но все несколько изменилось после того, как стало понятно, что я эспер. Эспер это человек, обладающий телепатическими или психокинетическими способностями. Эсперы — люди разных рас, которые естественным образом могут пробудить в себе или же изначально обладать психическими силами.

Почему меня записали в эсперы непонятно, потому что я не подхожу под это понятие, однако мой случайный выбор может быть правильным чаще, чем у простых людей. Но зато у меня теперь появилось больше прав, и понимание, что со временем человек эволюционирует, стало не теорией, а воплощением в реальность. По тому, что было в интернете, я узнал, что первым эспером считают некого итальянского изобретателя в средние века. И нет, эспер это не только пирокинез, чтение мыслей или управление реальностью, это еще и просто возможность делать то, что не могут другие. Чуть ли не просто свободно мыслить, не опираясь на мнения общества, уже в теории является признаком, что ты эспер.

— Знаешь, — раздался голос Тамары позади меня, за лавкой. — Я ехала за тобой с желанием забросить в тюрьму, как и Иннокентия, но похуже. В комнату два на два, ты же еще помнишь, что такое русская тюрьма?

— Знаю, и это моя проверка для тебя. Что ты будешь делать, когда я куда-то рвану? Не все же тебе меня проверять, я ожидал, что ты вновь на меня наведешь пистолет, уже в третий раз. Тебе понравился парк? — спросил я, листая текст на несуществующих экранах на очках. — Мне разблокирована вся информация, мне ведь не корректируется информация о мире хотя бы сейчас?

— Минут через пять не будет корректироваться, я сделала запрос. Как же с тобой не просто, любитель женщин постарше, — села рядом Тамара в спортивном костюме и белых кроссовках, и положила себе на колени пистолет. — Лилия будет жить в квартире под тобой, пока я не пойму, почему именно ее выбрало твое подсознание.

— Ты веришь в судьбу? Думаешь, я могу ее предсказать?

— Нет, ты не можешь предсказывать судьбу, но можешь как-то просчитывать все варианты, не осознавая этого, и на основе этого мимоходом делать правильный выбор в куче вариантов, которые должны были тебя убить, — устало проговорила Тамара, взяв у меня воду. — Нога еще болит?

— Конечно. Скольких людей, эсперов и мутантов ты убила?

— Людей много, страна у нас такая, постоянно кого-то надо убивать. Врагов, шпионов, предателей, иностранцев, ну и, конечно, своих, — невесело усмехнулась Тамара. — А мутанты это новое в нашем мире, в отличие от эсперов, мутанты хотят приблизиться к природным мутациям, которыми, например, владеет Иннокентий, но я не могу назвать его мутантом, да и те, кого ты называешь мутантами, не родились такими. Они делают себя такими, как тот же Сенатор.

— Ты ушла от ответа, — тихо проговорил я, читая про так называемый эликсир бессмертия или вечной молодости, которым пренебрегает моя собеседница. Этот элексир доступен далеко не всем, особенно многим неразвитым восточным странам. В России его просто создали, и им борятся с малым населением на такой огромной территории.

— Ну да, ушла, я состояла в комитете по эсперам лет тридцать назад, и мы их просто уничтожали, — хмыкнула Тамара. — Полезен не полезен, нашли и тихо убрали, тем более зачастую было за что. С адекватностью у эсперов есть проблемы, например, Иннокентий обожает свой розовый халат. Сейчас же эсперов мы используем, берем в сотрудники.

— Скольких вы уничтожили?

— Эсперов рождается очень мало, один на сотню миллионов, не более, и можно ли считать эспером гениального музыканта, ученого, программиста или писателя? Тут, Ауф, очень тонкая грань…

— Скольких, Тамара, скольких вы убили в этом комитете?

— Сотни расстреляли, Ауф, сотни топили, сжигали, а всего тысячи. Они попытались объединится в какие-то ковены, религии организовать зачем-то,посчитали себя сверх людьми, а потом они кончились. А после уже мы поняли, что они нам нужны, и мы их искали, но их не было. Остановились внезапно на неподкупном следователе, а затем и судье в захолустном городке, который внезапно стал символом этого городка, честный, неподкупный и очень эффективный, — практически шепотом проговорила Тамара. — Мы видели в них лишь угрозу, ты сам мог видеть на примере Иннокентия, что они могут натворить. И сильные нашего мира испугались, наш мир опаснее, чем твое прошлое, у нас множество проблем, вот-вот начнется освоение космоса, настоящее. И эсперов считают первой весточкой этого, это не твой мир, где у вас самая главная проблема это квартира, возможная ядерная война да курс доллара…

— Хоть закон-то какой они нарушили?

— И да и нет, — тихо ответила мне Тамара. — Даже указа не было, просто потерявшиеся люди, были вот, пошли за хлебушком и пропали.

— Понятно, — выдохнул я.

Я смотрел в этот момент информацию о эсперах, о них было мало что известно, но Тамара уже скинула документы. Не были они каким-то злом, миллиардеры, развивающие мир.

Они ничем особенным даже не отличались от людей, тихо себе жили и работали. Но вот такие, почти ничем не отличающиеся от других людей, в России оказались не нужны. А потом оказались нужны, но брать неоткуда, они были словно огоньком, который появился, а после погас, но все его теперь ищут. И мое появление в этом мире, кажется, начало объясняться. Были, конечно, и негативные примеры, из-за них наверняка и началась бойня. К примеру, люди, что попытались захватить разум высших руководителей некоторых стран. Но я бы не назвал их природной эволюцией человека.

— Что с лабораторией, откуда я выпал? — ухмыльнулся я.

— Ищем, с утроенными силами. Я уже начинаю верить в порталы… Оп, вот и все, ограничения на информацию я сняла и искусственный интеллект не будет тебе перевирать инфу, — встала со скамейки Тамара. — Ну что, бобер, пошли домой, холодно тут.

— Я тут посижу, я же не в тюрьме.

— Не в тюрьме, в тюрьме вы дохнете почему-то быстро, но от работ тебе никуда не деться, вас слишком мало осталось. Держи ключи, жду дома, — кинула мне ключи Тамара и побежала по парку, пропадая в ночи.

Мой телефон завибрировал, я достал его из кофты и посмотрел на экран.

— Да, Кеш, что там у тебя?

— Да ничего особенного, — проговорил грустно Иннокентий — Ты еще там не покончил жизнь самоубийством?

— Нет, думаю сходить в казино, выиграть пару миллионов и смотаться куда-нибудь от вас подальше.

— Ну, в казино тебя не пустят. Я, кстати, в покере и спалился, выигрывал постоянно, — рассмеялся Иннокентий. — Ты бы знал, как это было круто, обыгрывать всех.

— Не, Кеш, все равно настроение ты мне своей историей не поднимешь.

— Понятно. Слушай, Ауф, может лучше домой? У тебя там симпатичная альтушка, — протянул Иннокентий. — А потом уж решишь что делать.

— Ага, — ухмыльнулся я, — Альтушкой только и не нарадуюсь. — Что там, к слову, известно насчет меня, решили ликвидировать или нет?

— Да кому ты нужен, чтобы тебя убивать. Работать будешь со мной, я тебя с выездной тройкой познакомлю.

— Они тоже эсперы?

— Нет, но очень интересные люди. Но ты пока отдыхай, а то сойдешь еще с ума.

— Я пытаюсь отдохнуть, но все не выходит и не выходит, — проговорил я, вставая со скамейки, и пошел вдаль по парку, разговаривая с Иннокентием. И когда закончил говорить, то все равно делал вид что разговариваю. Сказать, что я не заметил хвост, значит ничего не сказать, человек десять и около пяти дронов пасли меня. И то и дело я видел новых людей, что сменяли старых и следили за мной.

— Все ясно что дело темное, — прочитал я сообщение от Тамары. Меня утвердили как помощника в её отряде, а также начали меня изучать без вскрытия. Кстати, пришла и премия в сто тысяч рублей, моя заявка на гражданство также одобрена.

И вот я уже во всю мчусь на беспилотном такси домой, игнорируя всплывавшую рекламу и спам-сообщения с одним и тем же посылом, съездить отдохнуть за границу либо зайти на сайт знакомств.

Выйдя за метров сто до дома я увидел несколько привлекательных девушек-роботов, у них это горело над головами, когда смотришь через очки. И я видел, что они искали кого-то взглядами среди прохожих.

— Все мне ясно, — улыбнулся я, смотря на очень красивых роботов, сексуальных, идеальных агентов. — Интересно, а у них есть соответствующие функции для обольщения?

Кто-то явно хотел выйти со мной на контакт, но сегодня я был не готов. Я подошел к дому, поздоровался с группой, что охраняла нас, и поднялся на лифте в квартиру, где меня встретила тишина и пахло чьими то духами. Наверняка кто-то приходил изучить что и как в квартире и, возможно, взять образцы кожи из ванной комнаты.

Я просто упал на кровать, я был вымотан и потому моментально уснул.

— Что? — открыл я глаза. Мою голову прижали к подушке, локтем нажали на шею, а правую руку привязали где-то.

— Не дергайся, — проговорил голос во тьме.

— Сука, — пытался я сопротивляться, но мои руки уже были привязаны, а напавший уже натянул веревку и на моих ногах. — Лилия!

— Меньше шума, больше дела, — заткнула мне рот обезумевшая альтушка.

Ночь, луна, диван и я распятый на диване. Блондинка сидит на моем паху в стрингах, в короткой, слегка прикрывающей большую грудь белой маечке и с заплетенными в хвост волосами.

— ММММ⁈ — издал я звук.

— Я женщина, у меня есть потребности, — проговорила Лилия, ерзая бедрами на моем паху. — Я солдат, меня создавали солдатом, я родилась солдатом, мне неведомы слова любви.

— Ммм?

— А ты мужчина, ты руководствуешься не мозгом, — вынула кляп Лилия и сунула мне что-то маленькое, видимо, таблетку. — Глотай.

— М, — только и смог я произнести и проглотил таблетку.

— Хм, не работает, — подвигала бедрами Лилия и, немного помедлив, проговорила. — Держи еще две.

— Не надо! — проговорил я и проглотил еще две таблетки. — Лилия, оно так не работает, у нас есть возможность все сделать иначе!

— Что? — заинтересовалась Лилия. — Как иначе? Ты не хочешь меня?

— У меня пуля была в ноге! Мне не до этого!

— Ты должен был кинуться на меня при любом случае, даже раненым! — возмутилась Лилия. — Я требую любви!

— Давай прогуляемся завтра вечером, сходим куда-нибудь и… — проговорил сбивчиво я.

— Ты предлагаешь завтра устроить свидание? — шепотом проговорила Альтушка.

— Да, я приглашаю тебе на свидание.

— Ура! — подпрыгнула на мне Лилия. — У меня будет первое в жизни свидание!

Девушка мигом соскочила с дивана, послала мне воздушный поцелуй и улыбнулась.

— До завтра, Ауф, буду с нетерпением ждать завтрашнего дня, — протараторила девушка и вдруг ехидно проговорила. — А таблетки-то сработали.

— Что? — спросил я, но Лилия быстро ушла и я слышал, как закрывается за ней железная дверь. — Лилия, развяжи меня!

На одеяле в районе паха вырастал холмик а в моей голове царила паника.

— Лилия, вернись! Я ошибался! Иначе мы не можем! Нам не нужны свидания, мне нужна любовь, срочно! Вернись, Лилия!

Мой крик был не слышен никому, и у меня были увлекательные полчаса паники, но все же я смог развязаться.

— Бессонная ночь, — усмехнулся я, заваривая кофе в широких штаны. — Нужно столько всего узнать, и еще бороться с желанием срочно найти Лилию. Уф-ф-ф, мир тут страшный, безумный, но он веселый. Эх, жизнь моя жестянка…

Но мир не ограничивался реальностью, я погрузился в изучение интернета и быстро понял, что все осталось как прежде лишь на поверхности. Без ограничений информации я увидел, что мир находится в огне, что сенатор это лишь вершина айсберга, что мир катится к новой мировой войне. Чтобы наконец начать заселять космос надо было сперва раздолбить землю. Но пока старушка земля держалась, а вот в космосе как раз будут нужны эсперы, как элемент эволюционного механизма выживания.

— Интересно, — задумчиво глотнув кофе проговорил я, смотря на картину мира. — А я-то тут причем, не просто так же я тут появился?

Глава 8

Интерлюдия.

Где-то в Кремле.

Внутри паутины зданий огромного комплекса Кремля, который перестраивался тысячи раз в высоту и глубоко внутрь земли, оставив вокруг себя эти красные стены, старые и древние постройки, служащие лишь маскировкой.

Там, где-то на глубине нескольких сотен метров, проводилось собрание, сокрытое от глаз людей, спутников и любых датчиков, чтобы никто и никогда не узнал, что там обсуждается. Но для некоторых людей не бывает тайн, которые они не смогут узнать.

И боже упаси кого-либо назвать это собрание каким-то органом, пусть даже руководящем.

О нет, там ведутся разговоры, о которых не узнает никто и никогда. Но которые определяют, куда пойдет жизнь миллионов человек без всякого демократичного опроса.

В черной-чёрной комнате, за круглым белым мраморным столом расположились семеро человек в черном и неспешно, шепотом, они вели разговор. Но вдруг тоны повысились и тишину разорвал мощный голос.

— Святой Алексий, вы не правы, этих эсперов мочить надо, — брезгливо проговорил лысоватый мужчина.

— За что же их лишать жизни? Они такие же как и мы, рабы божии, — проговорил слепец, настаивая на своем.

— Они гниды, клещи, паразиты, которые прижились, которые противны мне! — громко проговорила женщина. — Я не понимаю, зачем вы их защищаете.

— Огонь в них праведный, а вот в тебе нет огня, одно лишь говнецо плещется, — проговорил Алексий с усмешкой.

— Слышь, святоша, они опасны, так хули ты их защищаешь? — пробормотал кто-то по наглому.

— Я и Тамару защищал, которая тебе обещала всунуть в зад туфлю со шпилькой. И которая, если не забыл, не раз спасала шкуру твою паршивую, — усмехнулся Алексий, оскорбляя оппонента и показывая свою осведомленность. — И где я был не прав, шавка? Думайте, как уберечь вас и нашу страну от гиены огненной. В таких условиях пара козырей в кармане никогда не помешает.

— Что толку от козырей если карты не крапленые, Алексей, ты нас за фуфлыжников то не держи, если есть что, так выкладывай свои карты.

— Что мне объясняться, если ты путаешь вкусное с гнилым? Мне нечего тебе объяснять, — проговорил слепец.

— Уважаемый Алексий. Я прошу. Вас объясниться, — донёсся спокойный голос из угла комнаты, скрываясь в полной тьме. — Вы знаете, что Иннокентий опасен, и Ауф еще хуже.

— Да он просто счастливчик, отмычка на минном поле! — возмутился один из сидящих за круглым столом.

— Алексий. Я жду, вашего ответа, — вновь проговорил чей-то вежливый голос из тьмы.

— Хм, ну смотрите, обсуждать нелепость четырех карт козырной масти и требовать их пустить в расход глупо. Они не должны лежать в колоде, а должны действовать, — усмехнулся слепец Алексий. — Уважаемые господа, мы как всегда на грани и у нас есть великий инструмент, ювелирный, который может исправить нашу ситуацию на грани войны и мира. Россия как всегда не готова к большому кровопролитию, а дыхание новой войны чувствуем мы все с каждым днем всё отчетливее.

— Чувствуем, пахнет поножовщиной, — усмехнулась единственная женщина за столом. — Но что мы можем сделать?

— Меня не волнует что мы можем, Россия должна успеть стать готовой, — проговорил из тьмы мужчина. — Любой ценой, рискуем козырями, может поймем, есть ли на колоде крап или же можно сыграть в честную игру.

— Но рискуем мы лишь инструментом, а они жизнями. Так козыри легко уйдут в расход, — грустно проговорил святой в черной, немного грязной рясе. — И чем мы отплатим инструменту…

— Бабла им хватит на всю жизнь, — проговорила женщина.

— Лучших баб, — бросил один из мужчин.

— Деньги — говно, бабы предают, — проговорил один из мужчин. — Уважение лучшая оплата.

— Популярность? — несмело произнес кто-то наигранным голосом.

— Что вы несете? — рассмеялся слепец Алексий. — Вы себя то слышите? Убогие.

Заголосили, возмущаясь, сидящие за круглым столом, но вдруг проговорил тот, что из тьмы, тихим, властным голосом.

— Свободой, будем им платить свободой, которой нет у нас самих.

— Хорошая плата, — усмехнулся святой слепец Алексей, духовник Тамары. — Но сможешь ли ты им это дать?

— Мое слово нерушимо, — провозгласил голос из тьмы. — Свобода это то, за что умирали все и всегда. Выживут, даю слово, у них будет свобода.

— Да будет так, — грустно проговорил слепец. — Я уговорю наш инструмент, но помните, оплату гарантируете вы.

Конец интерлюдии.

Сбылась мечта идиота, я попал в Европу. И то, что я увидел, уверило меня лишь в одной мысли.

Огонь, лишьбушующее святое пламя может принести чистоту этому миру, погрязшему во лжи, в мерзости. Грязь была невыносима, я брел словно по шею в зловонной жиже, чувствуя, что вот-вот захлебнусь.

От мыслей о той мерзости, что творится вокруг, меня невыносимо тошнило, но нам в этом мире приходится жить.

Другого мира у нас нет. Я шел по грязной, вонючей улице Парижа в спортивном костюме, с татуировкой на голове в виде штрих кода, нечитаемый, не меченный.

Проклятый всеми богами.

Простой русский Кгбэшник, у которого нет свободы выбора, идти или не идти на задание.

Париж в первую очередь изменился своим населением, каждый второй сделал себе по десять пластических операций, каждый пятый улучшенный человек, а если по простому мутант с начинкой из чипов или с видимыми внедрениями каких-то лишних мышц, которые были словно обязательно виды окружающим, обтянутые штанами шланги даже меня пугали.

Здесь было свое понимание о красоте, природная красота особо не ценилась. Тремя сиськами никого не удивишь, любая любовь законна и любой наркотик легален в Париже, от которого осталась лишь жалкая, омерзительная тень.

Или, если точнее, это разлагающийся труп былого Парижа.

Но кое-что не изменилось.

Даже через века я русский, и я им враг.

Рядом со мной шел такой же простой мужчина как и я, из небольшого городка. Но которого все устраивало и жутко веселила моя реакция.

Ну да, Иннокентия сложно назвать простым в его-то розовой шубе, но мы в Париже, его улочки видели и не такое.

Было ли нам страшно на подводной лодке нестись по морям в сторону Парижа? Трястись по поездам, засыпая среди обгаженных полуграмотных Индийцев и чуя, что нас ищут с собаками, у которых стальной череп. Нет, не страшно.

Страшно было ехать через Германию, которые вспомнили о нацизме, где за направленный не на того человека взгляд можно было поплатиться порванной толстой кишкой в лучшем случае.

Мы два Эспера, два гребаных сверхчеловека, за поимку которых могли дать… много чего дать, и даже денег.

Мы неделю дурили головы всем, таможне, полицаям, разведке в евро-стране, и вот добрались до богом забытой бывшей столицы Франции. Которая сильно пострадала в следствии взрывов атомных станций и небольших потрясений в виде революций. Из-за чего только тут не было революций, одна из последних за права животных заниматься сексом с теми, с кем они хотят этим заниматься.

— Долго нам? — просипел я изменённым голосом, потирая поверхностный имплантат на щеке, который сделал из меня араба, и посмотрел на индуса в розовой шубе.

— Не по-русски, — в сотый раз одернул меня Кеша. — Хоть и стоят подавители звука, но че ты арабский не выучил?

— У меня все плохо с языками, — выдохнул я, осматриваясь в парке. — Оно так везде?

Чего только вокруг нас не было, вон чувак сношается с собакой, а вон девочка обслуживает негра. А, нет, это не девочка, просто похожа.

Париж, конечно, город любви, но нос щепало от запаха говна и химической наркоты. Можно ли в парке заниматься сексом? В Париже можно. Колоться около людей, что занимаются сексом? В Париже можно. А срать, когда колешься и при этом заниматься сексом можно? Как я вижу, в Париже и это можно.

— Да, Ауф, везде, — проговорил спокойно Иннокентий. — И мы должны были стать такими же.

— Доставай ппш, пора воевать с французами, — усмехнулся я, смотря как из под розовой шубы Кеша безропотно достает простенький пистолет-пулемет, напечатанный на переносном принтере, и передает мне. — Ты готов прорываться?

— Нам еще около десяти километров, — обеспокоенно проговорил чтец мыслей и памяти. — Ты уверен, что не обойтись?

— Жопой чую, не обойтись, — проговорил я, наведя ПП на окно, в котором стоял ребенок и пристально смотрел на меня. — Сейчас начнется.

За время, что мы ехали по Европе, Иннокентий усвоил одно правило: что бы я ни делал, насколько бы это безумно ни было, это нужно делать. Мы с ним это обговаривали не раз. И на практике устанавливали, что так надо.

— А я доверяю твоей жопе, — проговорил Иннокентий, доставая из под шубы плазменный дробовик.

Сердце мое замерло, я знал куда стрелять, но мне не нравилось, что я должен был стрелять именно туда, куда меня тянуло стрелять, в окно третьего этажа, в ребенка, и потому я закрыл глаза. Очередь ушла точно в окно, и только затем я открыл глаза. Когда-нибудь я поплачусь за веру своей чуйке.

— Делай проход, там, — холодно проговорил я, видя, как окно искрило, это был иллюзорный экран. За окном стоял модифицированный железом солдат с пулеметом, железная часть его еще была жива, но бесполезна, а голову я расколол пополам. Киборг был скроен плохо, у армии явно проблемы.

Справа я почувствовался сумасшедший жар, что пролетел от Иннокентия и без взрыва вошел в здание. В стене появилась дыра, размером два на два, а в парк, словно град в июне, уже падал десант.

Из летающих машин с высоты тридцати метров падали на землю сотни роботов. Барабанный магазин моего ппш был еще полон, и я поливал из него десант, а также машины, одна из которых загорелась и рухнула на один из домов, взорвавшись. Погребя пару десятков мирных… А в принципе плевать на них, мое внутреннее чувство справедливости не колыхнулось, а значит чутье говорит, что хороших людей там не было. Либо вообще людей.

— Вперед! — потянул я Иннокентия в проход, а по нам начали отрабатывать из магнитных и плазменных пушек. Мы неслись внутри домов, проделывая себе путь плазменным орудием, а по нам снаружи отрабатывали из всех орудий.

— Мы сдохнем! — закричал Иннокентий, когда на него рухнула стена.

— Не сегодня, — сплюнул я кровь и полез под шубу Иннокентия.

— Ты чего⁉ — закричал Иннокентий, не понимая почему я его щупаю.

— Вот! — проговорил я, меняя барабанный магазин ппш и стреляя в пол, проделывая дыру, откуда напахнуло так, что мы чуть не потеряли сознание.

— Я не полезу туда! — прокричал Иннокентий.

— Полезешь, — потянул я за розовый рукав шубы Кешу за собой.

— Моя шубка! — чуть не плакал Кеша, оказавшись внизу.

— Куплю новую, — стоя по колено в говне проговорил я. — Быстрее, Кеша, мне страшно, очень. Я готов плыть в этом говне, если понадобится

— Ну так плыли, хули, — плюхнулся по колено в говно чтец голов.

— Поплыли.

И вот мы опять провалились в катакомбы. Получасовой бег по канализациям, выстрелы, и вот закономерный итог, канализация сама полыхнула так, что вокруг воцарил ад.

Таким я его и представлял, вокруг говно и огонь,благо, что к такому преследователи были не готовы.

Выстрел из плазменного дробовика Иннокентия и мы оказались наверху, в огромной готической церкви, переоборудованной под торговлю одеждой.

Найти душ было несложной задачей, как и избавиться от оружия, но приоритеты были разные. Когда на кону жизнь, то о чистоте думаешь в последнюю очередь.

Роботов мы обманули быстро, в моих наручных часах было много чего для взлома роботов, а мои розовые очки еще ни разу не подводили с картами местности.

Осталось за малым, десять минут и мы, относительно чистые и опрысканные духами, вышли из церкви на улицу, одетые в строгие костюмы, и смотрелись в женские розовые карманные зеркальца, ожидая, пока наши лица изменялись.

Теперь я выглядел как француз, а Иннокентий был похож на немца, и мы целеустремленно направились к кафе. И только розовый галстук Иннокентия нервировал меня, ну не может он без розового, страсть у него такая. Хотя я и сам в розовых очках, благо, они умели менять цвет. И вот дорогое кафе на улице, последний пункт перед выполнением боевой задачи, возложенной на наш малый коллектив родным государством.

— Чашечку кофе, два, и круассаны с собой, с десяток, — по французски отдал приказ роботу Иннокентий и мы сели за стол на улице и лениво смотрели, как десантники уже вышли искать каких-то террористов.

— Ты уверен, что все камеры уничтожены? — вздохнул я, когда нам принесли заказ.

— Более чем. Эми-бомба должна была накрыть целый микрорайон, — улыбнулся Иннокентий и отпил кофе. — Пусть ищут тех, кто бежит, а мы посмотрим, кого они найдут.

— Сколько у нас осталось времени до этого собрания? Как мы проникнем в зал?

— Осталось около часа, премию в сферах физики будут выдавать совсем скоро. А вот, как мы туда проникнем… — улыбнулся Иннокентий, — А нам это надо? Ковровая дорожка, мой друг, нам надо подойти лишь к ковровой дорожке и остановить на пару секунд Генриха. Я считаю его быстренько и домой.

— Ага, домой. Мне интересно, на чем нас спалили? — отпил кофе и я. Все разрешительные документы напечатает принтер, что лежит в виде книжки в моей сумке, а хакеры вобьют в базы данных их номера. — Смотри, хвост я почуял как только мы прибыли в Париж, но мы-то не палились особенно.

— Особенно? А кто не дал в поезде мужику трахнуть мальчишку? — хмыкнул Иннокентий.

— Это ж ребенок.

— Его тело его дело, он деньги зарабатывает. Мы не дома, это не наша война, Ауф.

— Все равно не понимаю, есть же альтушки, роботы, зачем детей…

— Ну ты прям из прошлого века, Ауф, не тупи, — ухмыльнулся по Тамаровски Иннокентий. — Главное ведь ощущения, а их обеспечивают эмоции, а какие эмоции у альтушек или тем более у робота?

— Нормальные ощущения у альтушки, — скривился я.− Я Лилии задолжал свидание.

— Ну, ты у нас же чувствуешь, что будет. Скажи мне, что у вас будет на свидании? — вставая из-за стола проговорил Иннокентий.

— Все будет хорошо, если это свидание вообще случится, — поправил я пиджак и небольшой пистолет, замаскированный под смартфон. — А вот с нами нет. Кеша, нам пора, вон та псина мне не нравится.

— Не переживай, песик хочет кушать, — Кеша кинул в пса круассан, который тот подхватил и убежал. — Мне кажется, у тебя паранойя на основе твоих способностей, Ауф.

— У меня есть имя, которое ты знаешь, — огрызнулся я. — Ты наверняка видел многое в памяти твоих клиентов, и не сошел с ума. Так почему должен сойти с ума я?

— А кто тебе сказал, что я не сошел с ума? — поднял бровь Иннокентий. — Ну вот кто, Ауф? Я? Нет, не говорил.

— Нам пора, пошли уже, куда угодно, — встал я из-за столика. — У меня сейчас сердце остановится.

— Да ладно тебе, Ауф, не нервничай так, — улыбнулся Иннокентий, но все же встал и мы медленно пошли по дороге. — Лучше представь, ты будешь жить в доме, за городом, виноградник, все дела. А Лилия будет собирать виноград, возможно, в одном переднике, а меня ты никогда не увидишь.

— Мы будем соседями, — поговорил я, а Иннокентий встал на месте в шоке.

— А я против!

— Кеша, там, сзади, за углом, что-то нехорошее. Пошли быстрее, — быстро проговорил я и, когда мы уже заворачивали за угол, я посмотрел, кто же там сейчас выйдет.

В черных комбинезонах по улице, мощенной булыжниками, шли лысые девочки, их глаза были пугающе ярко голубыми. Они не были воинами, и их, казалось, никто из людей и не замечал. А вот они замечали всех, и я чувствовал, что нам нельзя приближаться.

— Передавай связному, связь с которым, почему-то, только у тебя, что задание провалено. Нам не приблизиться к центру награждения военного союза цивилизованных стран, — сбивчиво проговорил я и скинул Кеше то, что я видел через очки. — Нас про таких не инструктировали. Ты, как база данных, ответь мне, почему они меня пугают так сильно?

— Пугают потому, что это искусственные псевдо-эсперы, — откусывая круассан проговорил Кеша. — Я этих знаю, особи, предрасположенные к поеданию одного с ними вида. Их плюсы в том, что они чувствуют не таких как их любимая пища, люди, легко вычисляют эсперов, ну и они очень умные. Лучшие из лучших из них работают в исследовательских центрах, а эти просто ищейки, так, отработанный материал, и совсем еще молодые. Создали их год назад, а живут не более тринадцати лет.

— Кеша, сука, быстрее, — взмолился я, смотря на медленного идущего Иннокентия, жующего проклятый круассан. — Я тебе ногу прострелю!

— Ауф, не прострелишь, это во-первых, — устало проговорил словно неразумному ребенку Иннокентий. — А во-вторых, когда ты на нервах, то лучше понимаешь что делать, тебе нужен раздражитель.

— Да знаю я, — выдохнул я, застыв на перекрестке. — Нам налево.

— Может, направо? — шагнул направо Кеша.

— Налево, справа стоит одна из тех лысых, — усмехнулся я. — Мне туда даже страшно смотреть.

— Да ладно тебе, — улыбнулся мне Кеша. — Я бы с удовольствием парочку мутантов замочил.

— Вот не вяжется твоя кровожадность с манерами и видом.

— Ну а что поделать, — пошел налево Иннокентий и вдруг тихо проговорил. — Смотри, какое интересное граффити, Ауф.

Действительно, впереди арабченок рисовал на стене незамысловатое граффити, которое было для нас сигналом. Как и реклама в дополненной реальности, конечно же контекстная. «На рынок Парижа выходит новый продукт, энергетический батончик пятого поколения.»

— Тома, — радостно прочитал я надпись и название батончика без глютена. — Кеша, это все ловушка…

— Ага, это двойная, если не тройная игра на уровне самоубийства. Они выставляют ученого, чья голова просто набита вкусняшками и… — достал из кармана Иннокентий запечатанную пачку сигарет и, вскрыв упаковку, прислонил к носу сигарету. — Я пятнадцать лет не курил.

— Готов к смерти?

— О да-а, — проговорил рядом идущий Иннокентий. — Боже, как я скучал по этому дымку.

— Ты не закончил говорить об игре.

— Все просто, Ауф, они выставляют вкусняшку на своей территории, а наша задача забрать ее

— Значит, наша вкусняшка это ты.

— О да, мой туповатый, но жутко удачливый друг, — выпуская дым, словно паровоз, пробормотал идущий впереди Иннокентий. — И ОН готов отдать все, лишь бы их вкусняшка стала нашей.

— Даже ценой потерей своей?

— Да, Он мне лично это сказал.

— И ты согласился?

— Как и ты, Ауф, как и ты, — посмотрел на меня несколько грустно Иннокентий. — Ты как и я несвободен. Нас не отпустят никогда, но жить мы сможем как захотим и задания выбираем сами. Право отказа на земле не валяется.

— Меня вообще-то обещали расстрелять за отказ, — усмехнулся я. — А чтобы не предал, мне что-то вживили в шею.

— И ты поверил? — усмехнулся Кеша.

— В то, что вживили бомбу, нет, а вот в то, что расстреляют, да, — потер я шею, где в коже прощупывался какой-то шарик. — Но ты без меня бы умер.

— Скурю-ка я еще одну, — затянулся Кеша сигаретой. — Кажется, нам некуда больше спешить, Ауф. Вон те господа по нашу душу стоят.

Я лишь улыбнулся, мы шли в окружении сотен солдат уже минут пять, я знал об этом, как и Иннокентий. Мы попались.

Впереди стоял взвод лысых девочек в кожаных комбинезонах, а среди них возвышался мужчина. И я прекрасно знал, кто это был, как не узнать брата сенатора Кирса? Глупо было даже подумать, что сенатором можно стать без влиятельной семьи.

И я видел, как в этом мужчине проглядывался хищный взгляд сенатора, но мы шли вперед. Я так чувствовал. Да, месть дело святое, и брат сенатора явно ее жаждал.

— Ауф, скажи пожалуйста, что ты что-то придумал, — проговорил Иннокентий, держа на половинку докуренную сигарету. — Умоляю.

— Молись, — проговорил я.

— Кому? — удивился Иннокентий.

— Кому хочешь! — прорычал я.

— Бобер, — пронесся через ушки моих розовых очков по височной кости до моего уха голос Тамары. — Приманка сработала, ученого мы достали, теперь дело за тобой.

— Огневого прикрытия не будет? — прошептал я. — Мне хотя бы неядерную Тому с орбиты…

— Сам, бобер, все сам. У нас договор о ненападении, — проговорила Тамара в очки. — Делай что хочешь, но свою шкуру и шкуру Кеши спаси.

— Кеша, глаза! — закричал я что было сил, снимая очки и кидая их в сторону идущих к нам уже победивших и поймавших свою вкуснятину.

Семьдесят процентов правильного срабатывания, говорили они, максимум сорок процентов вероятности, что взрывчатое особое вещество сможет взорваться. Направленность взрыва не гарантируется со стопроцентной вероятностью.

— Но я знал, — пронеслось у меня в голове. — Что именно сейчас сработает, только сейчас, и больше никогда.

Вспышка, взрыв, страх и полная тишина, я интуитивно схватил во тьме руку Иннокентия и потащил его за собой. У меня было не более минуты, а затем будем прорываться, и вот мои глаза пришли в норму вместе с ушами, и я посмотрел на Кешу, которого я продолжал держать за руку.

— Ну привет, — оскалился мне острыми зубами брат сенатора Кирса, которого я держал за руку.

— Не того за руку схватил! — закричал я что было сил. — Сука!

Глава 9

И мир словно остановился, чтобы получше рассмотреть что же сейчас произойдет, и улыбаясь пространством тому, как я держу огромную зубастую тварь за руку. И эта тварь мне еще улыбается, а в голове моей происходил целый разговор со своими частями тела. Потому что я чувствовал, что вот-вот и я распадусь на те самые части, которые сейчас вели разговор.

— Выхода нет! — кричал разум, который увидел острые зубы, предвкушая пытки и не видя способа, в котором я смогу сопротивляться напичканному боевыми улучшениями чудовищем.

— Выхода нет! — верещали глаза и сердце, видя, как сжимает моя рука огромную лапу твари. — Нам конец!

— Мы ПОРВЕМСЯ! — заорала утвердительно жопа. Я лично такой подставы от неё не ждал, но она вдруг спохватилась.− То есть прорвемся! Отставить порвемся! Мы ПРОРВЕМСЯ!

Выхода, казалось, нет, хоть я и верил всегда, что безвыходной ситуации не бывает, ведь выход есть всегда.

Ошеломительный жар в шее вдруг отрезвил меня, то, что всунули мне под кожу перед заданием, начало пульсировать. Этот имплантат, который назвали бомбой, кажется, ею не является. Жар был такой, словно в меня погрузили кусок раскаленного металла. Я даже чувствовал, как расширились мои зрачки.

Биение сердца выровнялось, разум очистился, а мои булочки сжались словно стальные. В разуме же пронеслось твердо и четко:

— Взял крепко за руку, сделал шаг на встречу, — разум говорил, а я делал. — А теперь работай головой!

Удар лбом в прыжке, прямо в зубатую улыбающуюся тварь, не ожидал никто, ни я, ни зубатая хреновина. Удар был чудовищный, в глазах потемнело, но мне нужен был он, момент шокирования, неожиданный момент.

— Уф-ф-ф, — издал я звук, разорвав рукопожатие с тварью.

Телефон при моем касании автоматически превратился в пистолет. Отравленный бронебойный патрон ждал своего момента слишком долго, и это была достойная для него цель. Оружие последнего шанса давалось мне именно для этого момента.

— И тебе не хворать, — оскалился я твари с заостренными зубами и выстрелил ему в голову.

— Не-е-е-ет! — откуда-то сзади прокричал Иннокентий, а я отстрелил от брата Сенатора лишь верхний слой кожи, за которым заблестел титан.

— Слабо, во как надо, — проговорила тварь по-русски с жестким акцентом и его удар отправил меня в полет.

Я потерял сознание, я не понимал где нахожусь, что со мной я тоже не знал. Я куда-то полетел и что-то хрустело в теле, когда я что-то пробил своим телом. И еще кто-то испуганно вскрикнул.

А открыв глаза я увидел мальчишку в белой майке и шортах, держащего в руках мишку и испуганно смотрящего на меня, развалившегося на унитазе в его квартире. У меня жутко болела шея, что-то в ней бешено шевелилось и безумно грелось. Справа от меня было в хлам раздолбанное окно и открытая дверь в квартиру, а в душе рядом со мной, вся в мыльной пене, стояла голая красивая женщина. Я сперва блуждающим взглядом оценил девушку, а потом задумчиво посмотрел на мальчишку.

— Переезжай в Россию, — проговорил я ребенку лет пяти первое, что пришло мне в голову и, вставая, посмотрел в окно, через которое я и влетел в чей-то туалет. — Зачем не знаю, но переезжай, а мне пора.

Внизу на улице же происходил ожесточенный бой, а ко мне на всех парах по небу несся дрон с посылкой в синей обклейке, на которой читалось «ПОЧТА РОССИИ».

Я вылез со второго этажа и одной рукой выхватил из раскрывшейся коробки дрона заряженный дробовик с огромным барабаном.

— Все-таки есть поддержка, — усмехнулся я, чувствуя, как что-то в шее раскалилось еще сильнее и явно начало шипеть, прямо изнутри моей шеи. — Кеша, держись, я иду!

На дробовике было напечатано белыми буквами «БОБЕР, тридцать бронебойно-зажигательных.» Предохранителя не было, как говорится, передернул затвор и стреляй пока не закончатся патроны.

— Где ты, сука⁈ — прокричал я, лишь коснувшись земли.

Первый выстрел ушел в толпу, которая окружила Кешу, что давил противника своей силой как мог, несколько десятков лысых девочек с треснувшими головами уже валялись на земле. Я стрелял по скоплению тварей, а вокруг к нам уже приближались солдаты.

— Да где ты, сучара! — кричал я, валив всех без разбору.

Кровь, кишки, крики боли и отчаяния заполнили воздух, где-то вдали во всю орали серены, а мы делали свою кровавую работу. Иногда воздух наполняло гудение плазмы, это Иннокентий выжигал всех тварей на улице.

Брата Сенатора я заметил не сразу, я почувствовал его своей даже не спиной, а жопой, и повинуясь ей я, падая на землю, развернулся и всадил из огромного дробовика четыре пули на бегущего на меня на четырех конечностях человека.

— Жри, сука! — заорал я, стреляя в мразь, которая оказалась бронированной. Сперва я выстрелами оторвал ему руки, а затем, когда он понял, что дело пахнет керосином и начал убегать, я пулями оторвал ему сперва левую ногу, а затем подойдя в упор оторвал и правую. Но эта тварь даже не думала умирать.

Я приблизился к чудовищу, выстрел, искры, и крик раненого трупоеда закончились. Пора было заняться менее опасной швалью, я начал методично отстреливать оставшихся лысых девочек. Было ли мне их жалко? Да нет, это война, пусть и в тени мирной жизни, пусть не объявленная. Но это война, назвался солдатом — получи пулю.

— Кеша, вызывай поддержку! — орал я, кроша все вокруг, как вдруг сработала плазменная пушка любителя розового.

— Я и есть твоя поддержка! — донесся до меня словно потусторонний голос Князя Тьмы, в котором еле угадывался крик Иннокентия. — Я есть ужас и смерть для любого, кто встал на моем пути! Я Иннокентий!

Я впервые увидел его таким, потный, в крови и кишках, в порванном костюме с розовым галстуком. И казался мне он сейчас одним из всадников Апокалипсиса по имени Война.

Он шел вперед по трупам лысых чудовищ с лишними конечностями, в его правой руке была сжата оторванная голова лысой твари, которую он держал за глазницы окровавленными пальцами, а по земле волочился позвоночник богомерзкого чудовища. На плече же Иннокентия была установлена плазменная пушка в виде дробовика, что время от времени вспыхивала смертельным огнем.

На Кешу пытались кидаться, но большинство тварей падало за три шага до него, левой же рукой он хватал уже обессиленных и просто убивал, вонзая свои пальцы им в глаза и добираясь до мозга через глазницы.

— Охренеть, Кеша, — проговорил я, когда в живых не осталось никого кроме нас.

— Что охренеть-то? — пробормотал недовольно Иннокентий, а его пушка на плече начала отрабатывать по оставшейся нечисти, продолжающей вылезать из канализации. — Уходим, Ауф, уходим.

— Как?

— Вот так, — Кеша указал рукой наверх, на грузовых дронов, что зависли над нашими головами.

Нас подцепили на дроны автоматические крюки и понесли дальше по заданию. Нужно идти дальше, несмотря ни на что, ведь задание выполнить надо любой ценой. Вон у Кеши в руках остатки от брата сенатора, он его уже в пятый раз считывает.

— Всё, — прохрипел Иннокентий, скидывая в полете тело вниз и награждая его плазменным зарядом вдогонку. — Наша цель в другом месте, летим туда.

— У меня оружие закончилось.

— Сейчас прилетит, и еще немного брони! — прокричал мне Кеша, перекрикивая гул дронов. — Но тебе оружие особо и не нужно, я твое оружие, а ты моя удача!

Страшно было на высоте, мы то неслись над домами, то взмывали на километровую высоту, то падали обратно, к крышам домов. Но в какой-то момент рухнул на землю Кеша, а за ним и я.

Крыша неприметного здания стала нашей базой на первые пять минут, я надевал костюм из легкой брони, рассматривал автомат и думал о том, что нам делать. Кеше же не надо было думать, он знал все. Пока я одевался, он подготовил инженерный боеприпас и взрыв проделал дыру в крыше здания. Он считал брата сенатора и теперь знал обо всем, что сейчас происходит, но, так как мы находимся в боевой обстановке, Кеша не стал терять время на мой инструктаж.

— За мной, ­­­­­­­­— проговорил Кеша и прыгнул в дыру, а я отправился следом за ним.

С дневного света мы погрузились в кромешную тьму, где самое место злодеям.

Передо мной предстал богато обставленный кабинет в английском стиле и огромный стол, за которым сидела женщина с седыми волосами. Напротив женщины же застыл на месте Кеша с наставленным на нее бластером.

— Тамара? — воскликнул я, наводя автомат на старушку, сидящую за деревянном столом.

— Быстро вы, — проговорила в тишине Тамара Медведева. — Уже все, да?

— Да, — прохрипел Иннокентий. — Я пришел за тобой, тварь.

— Ну, тогда ты знаешь что делать, — практически шепотом проговорила Тамара.

— Сука! — прокричал Иннокентий и выстрелили из плазменной пушки чуть левее Тамары.

Стол, за которым сидела Тамара, был разделен пополам, еще сантиметр правее и ей бы оторвало руку, но она даже не ойкнула. Остатки стола заполыхали, а Тамара медленно произнесла.

— Ну, если мы все выяснили, перейдем к делу, — холодно проговорила Тамара. — В аэропорту вас ожидает бизнес-джет, отвезут куда скажете, но помните, вас ждут в России.

— Тамара! — прохрипел Иннокентий.

— Ну а что Тамара? Я сама все узнала как только вы убыли. Ауфа уведи, если он все еще не выстрелил в меня, то я все делаю правильно, — встала из-за горящего стола Тамара и подошла к двери. — Кеша, я правда рада что вы выжили, и ты это знаешь. И, раз уж Ауф не стреляет, то это значит, что вы все поймете…

— Сука, — проговорил уже я напоследок, перед тем как за Тамарой закрылась дверь. Я наконец начал понимать, что происходит. — И что будем делать?

— За мной, Ауф, — устало проговорил Кеша. — Я тебе все расскажу.

— Нас опять предали?

— Нас никто своими и не считал, чтобы предать, — улыбнулся Иннокентий и мы спустились на первый этаж, где нас уже ждал человек, представившийся послом России во Франции. Мы переоделись в дорогие костюмы, сдали оружие послу, слегка умылись и вышли из посольства, где нас ждал шикарный лимузин.

Дорогая машина неспешно ехала по парижским улицам, а я устало смотрел в окно, где на город уже спускался вечер, а по стеклу захлестал дождь. Внутри же автомобиля просто кричал, воя от боли, Иннокентий. Он не говорил со мной, да и что тут было говорить? И так все было понятно.

— Ненавижу, — все не утихал Кеша. — Убью!

— Скорее уж тебя убьют, — усмехнулся я. — А чего ты, в принципе, хотел? Ты работаешь в Кгб.

— Ты не понимаешь, ты нихрена не знаешь!

— А чего тут знать, Кеша? — улыбнулся я. — Мы убили Сенатора, достали из него все важное, и тут весь мир ополчился на нас. Я был удивлен тому, о чем говорили новости, и думал, что меня убьют в скором времени.

— Ты знал, что нас кинут? — тихо проговорил удивленный Кеша.

— Не знал, а догадывался, но нас и не кинули, — проговорил я, смотря на телефон, где было сообщение от Лилии. — Как ты думаешь, насколько крупной рыбой был Сенатор, которого убили мы с тобой? Не Тамара, не солдаты, а ты и я?

— Крупной, — проговорил Иннокентий и наконец расслабился. Он развалился в лимузине, открыл бутылочку виски и плеснул себе в стакан. — Но все равно…

— Не все равно, сам смотри, как я понимаю, он входил в тысячу самых влиятельных людей мира, которому противостоит наша страна, ведь так?

— Да, все так, он был влиятельным.

— А его брат?

— Он кандидатом был на должность министра обороны, но теперь тоже мертв, — уже понимающе проговорил Иннокентий и протянул мне стакан. — Получается, мы с тобой уничтожили и считали вторую крупную рыбу?

— Дай лучше сюда бутылку, — скривился я. — Как я понимаю, брат сенатора потребовал мести, а так как он хищник, ему предложили игру, на которую хищник с удовольствием согласился.

— Ага, нас пускают в Европу, а он должен нас поймать. И если мы доберемся до цели или посольства в Париже, то игра объявляется оконченной.

— А, вот оно что, а цель взяли? Ну, того ученого?

— Взяли Ауф, он ДОБРОВОЛЬНО едет в командировку в Россию, при условии, что я его не трону.

— Ну вот, как видишь, как бы там ни было, но задание мы выполнили. Не понимая, правда, что именно было заданием.

— Это круто, — отпил виски из стакана Кеша.

— Не круто, — глотнул я виски из горла бутылки. — Ты читаешь мысли, так почему ты не понимаешь простых вещей?

— Я сейчас понимаю лишь то, что я хочу жить с тобой по соседству, а лучше в одном доме, — отпил из стакана Кеша.

— Соглашусь, как союзника тебя надо держать поближе к себе, а мне надо быть подальше от Тамары.

— Ну, она тут не причем, вопросы решались выше.

— И там пришли к выводу, что данная игра нам с тобой по силам?

— Но не Тамаре. Вот только почему? — скривился Кеша. — Ее штурмовые способности бы нам не помешали!

— Ну, она часть команды, вот ты предал бы свою страну, если бы там, в посольстве, тебя встретила не Тамара?

— Я не буду озвучивать это, — скривился Кеша. — Это опасно озвучивать, но я словно поел говна.

— Вот я о том и говорю, нас с тобой никто не продал, но вот что же нам предложат, чем наградят и какое будет следующее задание?

— Никаких заданий, с меня хватит!

— Нет, Кеша не хватит, нас протестировали. Нас теперь будут искать все, мы нужны всем, мы выиграли лишь одну партию, а впереди еще десятки.

Огромный аэропорт встретил нас шумно, вошли мы не одни, нас охраняли бойцы французского легиона. В зоне ожидания для бизнес класса аэропорта, куда нас повели легионеры, было множество странных людей. Я впервые увидел человека с восемью глазами и тремя руками, я видел множество роботов и рабынь, скованных цепью. Полуголых, настоящих женщин вел за собой какой-то араб, словно вышедший из средневековья, по современному аэропорту и всем было плевать на это.

— Добрэ дэн, — проговорил мужчина в черном строгом костюме с пистолетом в руке, которым он постоянно похлопывал себя по бедру. — Я агэнт Джон.

— Ваш акцент не настоящий, — строго проговорил Иннокентий. — Что вам надо?

— Боги, как бы я хотел пустить тебе пулю в лоб, — проговорил агент Джон. — Отпускать чтеца мыслей и счастливчика живыми это самая большая тупость.

— Агент Джон, — вновь отпил я из бутылки виски, что забрал с собой из лимузина. Моя шея до сих пор болела, а имплантат я не хотел вытаскивать пока не попаду в Россию. — Давайте ближе к делу.

— Ваш самолет задерживается, для вас в бизнес-ложе мест нет, так что у вас около часа ожидания.

— Что с самолетом? — спросил я.

— Его сбили, Ауф. Они поторопились, — ответил мне за агента Кеша. — Правда вот мне кажется, что тогда, когда его сбили, мы еще не достигли даже посольства России.

— Кеша-Кеша, — улыбнулся я. — Это брат Сенатора дал приказ, когда ты его считывал. Ты ведь его точно убил?

— Мрази! — направил на нас пистолет агент Джон.

Хороший и благородный порыв американского гражданина мгновенно пресекли французские спецназовцы, скрутили Джона и наступили на его голову.

— Мистер Джон, — холодно проговорил я. — Мы выиграли в этой игре. Вы нас не поймали, а мы убили главного хищника, который гнался за нам. Вы не смогли нас поймать ни в Польше, ни в Германии, ни в море. Погоня прекращена, а жертва стала хищником.

— Пидары! — прокричал Джон, понимая свое бессилие.

— Уведите, — холодно проговорил я и хлебнул из бутылки, смотря на то, как спецназовцы подняли Джона и вынесли из зала аэропорта. А к нам уже шел практически такой же мужчина с золотыми часами.

— Пол, — кивнул нам мужчина.

— Дайте угадаю, вы тоже американец?

— Ну что вы, я работаю на Аравийский союз государств, — улыбнулся Пол.— Может, перекусим?

— Мы не голодны, — хмуро проговорил Кеша. — Ауф, он будет пытаться нас купить.

— А мы продаемся?

— Да, вы продаетесь, — показал на скамейки для ожидающих Пол. — Вы свободны, а американцы вас не будут покупать из принципа. Вы не думали поработать на более честных людей?

— Сомневаюсь, что мы можем выбирать работу, — посмотрел я на Кешу, но тот лишь пожал плечами.

— Можем, Ауф, мы свободны. И здесь, в аэропорту, мы можем уже выбрать куда лететь.

— Сейчас в Египте хорошо… Вы видели когда-нибудь пирамиды? — улыбнулся Пол. — А вон та девушка, она случаем ваша?

Я обернулся и обомлел, в синеньком платье платиновая блондинка бежала ко мне со слезами на глазах. За два метра до нас она остановилась, словно не веря своим глазам.

— Живой, — прошептала Лилия и бросившись на меня одарила жарким поцелуем, от чего мое сердце дрогнуло.

Я не знал что будет после, как сложится моя жизнь дальше, но как же приятно, когда ты кому-то нужен.

А дальше была торговля. Множество людей подходили и оставляли свои визитки, аэропорт это нейтральная территория. Кого только не было, с десяток представителей африканских стран, пара европейских, и, наверное, все азиатские страны, даже Канада позвала нас в гости. Так, посмотреть достопримечательности, а все это время меня сжимала за руку Лилия.

— Ты мне должен свидание, — шепнула Лилия.

— Я знаю, но ужин в Париже не обещаю.

— А я голодна в ином плане. Я, кстати, получила и работу и первое задание.

— А я все еще не гражданин.

— Мигрант? С кем меня жизнь связала! С бездомным, безработным бомжом!

— Лилия! — воскликнул я, а потом задумался. — Ну что тут поделать, не я такой, жизнь такая.

И уже сам поцеловал девушку под завистливым взглядом Иннокентия, которому сейчас было несладко, так как он считывал наши мысли.

Дальше все пошло по плану, сперва у трапа самолета убили снайпера, который промахнулся по мне, так как я запнулся, потом отказали двигатели на взлете и мы пропустили вперед ракету земля-воздух с переносного комплекса, после чего двигатели вновь заработали. И вот мы уже летим на высоте семи километров, постоянно слушая, как матерится капитан воздушного судна. Два часа полета и вот мы в воздушном пространстве родины, еще час и мы садимся в аэропорту, где взвод пограничником хмуро смотрит на меня с Кешей, так как мы без документов.

— Добрый день, товарищи, — проговорил нам встречающий нас офицер в штатском, крутя наручники в руках. — Родина вас не забудет, а пока надеваем наручники и следуйте за нами. У нас приказ при сопротивлении стрелять на поражение.

— Вот так? — улыбнулся я, садясь в автозак, и под рёв серен меня с Кешей повезли в простую русскую тюрьму. — А я-то думал, что игра закончилась.

— Нет, Ауф, — проговорил Кеша. — Настоящая игра, по всей видимости, только началась.

А через окно я увидел как стоит, утирая слезы, Лилия, которая не понимает что делать и как долго ей придется нас ждать. Этого не знали и мы.

Глава 10

Что же такое эта русская тюрьма будущего?

Я рассчитывал, что хоть что-то изменилось, но зачем менять то, что работает идеально? Правильно, незачем. А в некоторых местах русская тюрьма стала еще эффективнее и пугающе, чем столетие назад.

Те же здания, все так же обшарпанные, вот только теперь в тюрьмах малолюдно. Я практически не видел и не слышал других заключенных, лишь знал, что где-то рядом сидит Кеша. Камеры другие, но та же краска, те же металлические шконки. Тюрьма это не про комфорт, а что заключенных нет, так это…

Ну, во-первых, смертная казнь здесь рулит, а во-вторых основные тюрьмы находятся на севере, а тут, в московской тюрьме, сидельцев мало. Тюрьма для избранных, могила для каждого, потому и преступности нет. Неотвратимость наказания, мать твою, работает.

Обслуживающий персонал в основном роботы, а на моем этаже не было ни одного заключенного.

В тюрьме я уже провел около семи дней, мои руки болели, как, впрочем, и все тело. Что не удивительно, меня били, ломали свои руки об меня, поскальзывались на моей крови и уезжали в больницу с проломленной головой. Моя удача влияет на неудачи других даже здесь. Мне бы в карты поиграть…

Допросы преследовали меня, а способы, чтобы с пристрастием допрашивать самого удачного человека в мире, не забыли и через века. Правда, им все выходило боком, каждая пытка.

Но все должно было закончиться рано или поздно, меня или выпустят, или я умру в этих холодных казематах. Где на бетонных стенах моей камеры видны царапины от когтей обезумевших людей. Не знаю, сколько десятилетий этим царапинам, но это впечатляло.

Но не допросы, не пытки мучали меня больше всего. Мучала меня тишина, пугающая, абсолютная тишина. Тишина, в которой можно было утонуть, раствориться, пугающая тишина одиночества.

И разум сам рисовал то, что пугало меня больше всего, как скрипит, металлическая дверь, как щелкает предохранитель на пистолете, выстрел. И каждый раз мне приходилось себе напоминать, что это всего лишь воображение, но с каждым днем мне казалось, что тюрьма высасывает из меня душу, оставляя лишь оболочку.

Я всем своим существом чувствовал, как постепенно становлюсь у грани, после которой меня ждет лишь безумие.

— Негражданин, заключенный Ауф, — вдруг проговорил металлический голос за железной дверью, да так громко это прозвучало в тишине, что я вздрогнул, а голос продолжил. — Встать лицом к стене, руки за спину.

— Сейчас, — выдохнул я облачко пара изо рта. Несмотря на лето на улице, тут было ужасно холодно, в камере была лишь одна стальная шконка и унитаз. — Куда ведут, начальник? На этот раз?

Я встал лицом к стене, вытянув руки за спиной. За несколько дней меня быстро приучили к этому порядку. В первый раз, когда я решил не подчиниться, роботы избили меня так, что я не мог дышать. В неподчинение тут не поиграешь, тебя физически поломают. Пока морально им меня не сломить. Но лишь пока.

— Не твое дело, негражданин, — проговорил робот гуманоидного типа, блестящий металлом в форме, обыкновенной даже для моего времени, в шапке из синтетики и с красными глазами. — На выход, шагом марш.

На моих руках защелкнули наручники и повели по коридорам. Остановился я лишь у винтовой лестницы, что уходила куда-то вниз, казалось, на сотни метров в глубину. Там было темно, и я знал, чем глубже я буду спускаться по лестнице, тем более худшее ожидает меня.

— Быстрее, — толкнул меня робот в спину.

— Да пошел, ты легавый! — огрызнулся я.

— Поговори мне, — ответил отечественный робот, лишь слегка меня тронув, и по моей спине пошли разряды электричества, после чего робот тихо, вкрадчиво добавил. — Будешь мне мешать, я отправлю тебя в карцер, где раз в полчаса круглые сутки проходит удар электричества триста восемьдесят через все, что есть в камере. Ты меня понял?

— Понял, — ответил я через зубы. — Сучий искусственный интеллект…

— Вперед пшел, — толкнул меня робот.

Вот так я и шел вниз, огрызаясь, по винтовой лестнице, пытаясь расслабиться и думать не о том, что меня ждет, а о том, как создавали это место. Было даже немного забавно изучать юмор программистов, которые создавали разум этой штуки позади меня, что явно копировала каких-то сотрудников в поведении и морали. И таких роботов тут было немало, ну а почему нет, если это работает? Тюрьма это место, где любой должен рассказать все, что на духу, это не санаторий, а методы…

— Зачем менять то, что и так работает… — выдохнул я, смотря на серую металлическую дверь допросной. — Интересно, что на этот раз? Пытки, допросы, может, опять поставят мне укол правды?

И вот он, конечный пункт, серый невысокий затхлый бетонный коридор, на глубине в паре десятков метров. Серая, неприметная и очень неприятная камера начала двадцатого века. Железный стол две лавки, лысоватый мужчина в сером пиджаке напротив, сидящий за столом и держащий толстую кожаную папку двумя руками, словно там что-то жизненно важное для него.

— Присаживайтесь, агент Ауф, — указал рукой напротив себя мужчина.

— Наручники-то снимете?

— Ну что вы, агент, вы слишком опасны, чтобы снимать с Вас наручники, — усмехнулся мужчина, кладя на стол кожаную папку. — Итак, начнем. Вы присаживайтесь, присаживайтесь.

— И что опять? — выдохнул я. — Будете бить, допрашивать, сыворотку правды вколете или будете топить по-американски, не давая мне задохнуться?

— Ну что вы все о плохом да о плохом? Вдруг я с хорошими новостями… Вы на нас, кстати, не держите зла, — проговорил мужчина в сером пиджаке. — Мы не со злости такое творим, работа у нас такая.

— Ваши сотрудники мне пять зубов выбили и ногу сломали, — оскалился я. — Работа у вас такая, говоришь?

— Агент Ауф, ну нам же надо было удостовериться, что в вашем личном деле не сделал ошибок агент Иннокентий, что он нигде не соврал, да и хотелось испробовать вашу удачу на практике.

— А его допрашивать вы не можете? Лишь пытать меня?

— Не можем, потому допрашивали вас с особым пристрастием. И теперь точно знаем, что вы были честны, особенно когда вам вырывали третий зуб, но все же не раскололись полностью.

— А ведь нам обещали свободу, — усмехнулся я заместо ответа. — Надо было уезжать в Египет,

— Мало ли кому что обещано, Ауф, еще раз вас спрашиваю, имя, фамилия, год рождения?

— Отвечу как и всегда, — ответил я. — Иди нахер.

— Ну ты и сука, агент Ауф, — улыбнулся мне мужчина в сером пиджаке.

— Как и вы тут все, а насчет свободы… Рано или поздно я получу ее или добьюсь, я же фартовый.

— Так наш разговор с вами это и есть путь к свободе, гражданин Ауф. Я вас поздравляю, вы теперь гражданин, — вытащил мужчина из папки пластиковый паспорт. — Вы теперь обязаны пройти армию, отказ невозможен. Также вы должны оплатить налоги и к вам применима смертная казнь, также вы должны государству теперь свою жизнь за гражданство, эта великая честь…

— А мне-то чем-нибудь обязана помочь Россия? Хоть чем-то?

— Ну, мы обязаны выпустить вас из тюрьмы и залечить вам шесть зубов, но только после подписания контракта эспера. Вы же понимаете, что вы немного особенный гражданин, — подвинул ко мне бумаги мужчина в сером пиджаке.

— Пять зубов. У меня нет пятерых зубов, а не шести.

— Не подпишешь и через минуту выбью еще один, — улыбнулся мужчина. — А не подпишешь сегодня — меня убьют, а затем тебя.

— А тебя-то зачем убивать? — усмехнулся я.

— За пытки, тебя, за которые я сегодня наверняка сяду в ту же камеру, в которой сидел ты, — вздохнул мужчина. — Мне вот сейчас интересно, почему мне никто не сказал, что вам обоим пообещали свободу, не просто какой-то начальник, а, как я понимаю САМ? И какой гребаный идиот, не взирая на это, направил вас на полную проверку к нам?

— Понятия не имею. И что вам сообщила полная проверка?

— Что ты чист, тебя не за что осудить. Ты ничего плохого не совершил, просто гражданин, каких миллионы, —вздохнул мужчина и подвинул мне папку. — Вот, читай, все что есть на тебя, и давай уже подписывай соглашение на помощь государству в исключительных случаях как незаменимый агент-эспер. Без этого тебе не выйти.

— Я там в камере постель не заправил, а под подушкой корочка хлеба на ночь лежит. Если попадешь в мою камеру — погрызи, кормят тут не очень.

— Ну, погрызу значит, вечером, — невесело ухмыльнулся мужчина. — Ознакомься со своим личным делом и тем, что мы нарыли на тебя. Я обязан тебе его дать на прочтение как гражданину.

— Ну, давай посмотрим, — улыбнулся я. — А потом почитаем, что вы там написали в договоре на мое рабство.

А почитать было что, в моем деле описывалось то, как я появился тут, но новой информации почти не добавилось. Перевернули весь многомиллионный город, но ничего не нашли. Ищут теперь таких же как я эсперов по всей стране, ищут моих клонов, которые могут быть. Но, как бы они ни старались, найти ничего не могут.

Также проверили тот мой первый боевой выход, когда убили Сенатора, искали зацепки, что могли указать на то, что я двойной агент. Искали хоть что-то, за что меня можно было посадить, но за неделю не нашли ничего. И настала пора меня отпустить.

Иннокентий меня не сдал, а написанное и незаконченное полное досье, хранящееся в сейфе его квартиры в комплексе зданий КГБ, никто не осмелился тронуть. Доступа у них соответствующего нет. Лишь краткое досье им доступно, которое он написал в нашу первую встречу.

Все полные досье хранятся в сейфе, а там тысячи дел, так что сейф открывать нельзя, даже Кеша мог его лишь дополнять листами, которые он передавал сейфу. Открыть же сейф могло лишь ограниченное число людей.

Та ситуация, которая образовалась, была странной, мы с Кешей выполнили невозможное задание и нас, по идее, должны отпустить. А система на свободу не заточена, систему корежит, она думает что мы предатели, она не может отпустить нас просто так на свободу.

— Никто и никогда так просто из системы не уходит, — улыбнулся я безымянному, как и я, лысоватому человеку в сером, слегка потертом пиджаке. — Вы отвратительно сработали, нет ни совпадений по геному, ни ближайших родственников.

— Вы более чем правы, но мы старались. Вы словно появились из ниоткуда, а с такими мы еще не работали. Вы бы сильно упростили нам задачу, если бы больше рассказали о себе, — развел руками мужчина в сером пиджаке. — Придется вас отпустить, нет оснований на ваше дальнейшее содержание здесь.

— Система к подобному не готова. Свобода, ха, как я мог в это поверить? — рассмеялся я. — Свобода мне обещана, да, гнида? Но система сопротивляется?

— Из КГБ не уходят, это закон. Ты третий за последнее столетие, Иннокентий второй, — ответил мне оскалом на оскал мужчина в сером пиджаке.

— И кто был первым?

— Тамара, если Путина не считать, — посмотрел проникновенно на меня мужчина. — Ты можешь думать что ушел, но система не отпустит.

— И почему я даже не удивлён? — рассмеялся я. — Ну, зато я третий после бога, ха-ха!

Мужчина даже не улыбнулся, он все так же пронзительно смотрел на меня.

— Давай сюда договор, почитаю.

— Может, не будешь наставать о нашем наказании? — поднял бровь мужчина. — Всё же до самого интересного у нас не дошло, вскрыть тебя нам не дали.

— А вы как считаете, вы заслуживаете наказания?

— Да, — ответил мужчина, положил около меня ручку рядом с контрактом, после чего встал из-за стола и вышел из камеры.

Контракт, ничего особенного, обязанности перед Россией, обязанности перед конторой, а вот право выбора есть у меня.

— Право на отказ, право на жизнь, право на свободу, мнение и выбор,улыбнулся я всего лишь первому листу договора. — Ну и где тут подписывать?

Моя подпись была истинной, мое имя зашифровано в росчерке простой синей ручки.

Как только я поставил свою подпись в дверь позади меня постучали, а затем она открылась, и в дверном проеме показался улыбающийся незнакомый мужчина, человек, кажется. Поздравил меня с освобождением и повел по изменившимся коридорам, они почему-то оказались не такими гнетущими. Как я не старался, я так и не понял направления, куда меня вели, и никак не мог запомнить дорогу к своей камере. Чертовщина какая-то. Мне даже вещи не вернули, так и выставили наружу в робе.

Что такое выйти из тюрьмы? Это когда свет становится ярче, воздух чище и тишина не такая зловещая. Словно мир улыбается тебе, а тебе страшно и хочется обратно в камеру.

И вот я уже стою на крыльце тюрьмы и ошарашено смотрю на то, как метров в десяти от меня стоит такой же потерянный Иннокентий. В точно такой же, как и я, робе, ошарашенно смотря вокруг.

— Подписал? — спросил я.

— Да, — кивнул Кеша. — Ну что, пошли?

— Куда?

— Ну, не знаю, — повел плечами Иннокентий. — Меня уволили.

— Не понял?

— И я не понял, меня официально уведомили что меня уволили, а затем я заключил контракт о обязанности помочь родине, — вновь пожал плечами чтец мозгов. — Ну и вывели сюда.

— И я тоже.

— Тоже уволен?

— Кеша! Меня как раба никто не спрашивал, меня отпустили и это главное.

— И что будем делать?

— Пошли в кафе поедим, что нам еще делать? По ходу разберемся, — пошел вперед я, — Вон там, смотри, кажись есть что-то вкусное, а на пустой желудок разговаривать нет смысла. Тебе самому тюремная баланда как?

— Баланда? Это песни какие-то? — нахмурился Кеша.

— Пошли уже, — махнул я рукой и уверенно зашагал по ухоженному тротуару. В последний раз взглянул на статую черного дельфина и мне стало немного страшно.

Так вот почему так тихо было в тюрьме, в стране, где действует смертная казнь, тюрьмы для пожизненного содержания пустые. Я мог отсюда никогда не выйти. Либо тут такой же дельфин, как там, всего лишь похожий.

— У нас проблема, — проговорил тихо и очень мрачно Кеша.

— Кеша, мы только из тюрьмы вышли, давай быстрее, выкладывай свою проблему. И только не говори, что теперь нам надо прикончить президента!

— Я давно не был на свободе, я уже несколько лет не гулял, — нахмурился Кеша. — Да, лет восемь уже. и мне нужно купить что-то розовое, срочно!

— А на задание что ты делал?

— Был на задании, выполнял службу, — ответил мне Кеша.

— Так считай, что ты на задании. Мы с тобой еще и в тюремных робах, так что не нервничай.

— За нами хвост, — шепнул Кеша.

— Ты удивлен?

— Нет, но это роботы.

— А по мне это просто красивые девушки.

— Ауф, — фыркнул Кеша. — Они не люди, они не читаемы, но они специально разработанные хвосты для МВД.

— Плевать, мне сейчас больше интересно другое, как мы заплатим в кафе?

— Улыбнемся, — проговорил Кеша, заходя в кафе. — Меня денег, кажется, не лишали…

Небольшое кафе, которых раскидано по Москве невиданное множество, было пустым, что и не удивительно в мире перепроизводства. Нас встретила девушка-робот с надписью Маруся.

— А ты богат? — вдруг спросил я Кешу.

— Относительно, есть и богаче, — пожал плечами чтец разума.

— Мне бы проверить, что у меня с финансами.

— Ну вот, хочешь лишить меня чувства превосходства?

— Я об этом даже и не думал, — улыбнулся я роботу-продавщице. — Скажи сколько у меня денег, Маруся.

Девушка мигнула, приняв команду, недолго подумала и громко сообщила.

— На вашем счете миллион семьсот… — начала говорить девушка.

— Заткнись-заткнись-заткнись! — полез ей закрывать рот Кеша. — Ауф, ну и чего ты натворил?

— Я богат! — воскликнул я. — Офигеть, а что мне теперь делать, я теперь на пенсии?

— Богат-богат, тебе с заданий накапало, но это не отменяет нашей проблемы. Делать-то чё будем?

— Давай уедем из страны.

— Чтобы спецслужбы другой страны нас взяли? — спросил Кеша, садясь за стол. — Ты хоть понимаешь, что произошло?

— Мне выбили пять зубов и ногу сломали, вот что произошло!

— А тебе так и не вырезали модуль из шеи?

— Нет, — поморщился я. — Потому нога и зажила, но модуль новые зубы вырастить не может.

— Ну тогда радуйся, что тебе шею не сломали. Маруся, есть что-нибудь с розовым кремом и литр крымского кофе?

— И зачем тебе именно розовый крем?

— Робу измажу, пока новую одежду не куплю, — аж зажмурился от удовольствия Иннокентий.

— Делать-то что будем?

— Ну, во-первых мне нужны очки, телефон и ближайший центр по продажам альтушек. Я тоже хочу себе альтушку! А-то тебя с тюрьмы ждала альтушка а меня нет! Кхм, ну а затем пойдем собирать бонусы.

— Какие бонусы?

— Например, пенсия, домик в Крыму, Тамару сукой назвать, да много чего у меня, Ауф, накопилось, но я альтушку купить хочу!

— У нас гости, — прошептал я, смотря через окно на то, как с небес спускается летающий броневик.

— Это конторские. Уходим? — спросил Кеша. — У них чет мысли мрачные…

— Уходим, — проговорил я, вставая из-за стола, и краем глаза смотря как пирожное с розовым кремом размазывается по робе Кеши.

Выход есть всегда, из любой ситуации, и обычно их два. Даже если ты видишь лишь один, их всегда два, ищи второй. Мы прошли через черный вход когда около семи агентов зашли в кафе, а дверь черного входа я заблокировал за собой огнетушителем. Бежать по дворам было тяжело, нога еще болела, хоть и срослась, а в шее начала накаливаться та неизвестная мне штука, впрыскивая мне что-то типа гормонов. А на улице мы поймали такси и через минуту уже летели в ближайший торговый центр.

По совпадению, ближайшим оказался как раз огромный центр под названием Москва. Внутри было множество удивительных вещей, но мне было плевать, сейчас мне нужно было действовать, и чем больше действий я сделаю, тем большая вероятность, что моя удача нас защитит.

И вот уже мы купили по телефону и пошли закупаться одеждой, Кеша побежал искать подходящий костюмчик, а я завис в оружейной. Мой пластиковый паспорт в кармане открывал для меня целый мир. Теперь я не бился по базе данных как сотрудник, пока паспорт у меня в кармане. И мне очень нужен был ствол. Удача удачей, а возвращаться в тюрьму я не собираюсь.

— Теперь-то я могу купить любую валыну, — улыбнулся я ничего не понимающему продавцу, сжимая в руках пистолет монструозного калибра.

— В этом торговом центре не продаются альтушки! — взмолился Кеша, подбежав ко мне в розовом спортивном костюме.

— Кеша, ты ведь понимаешь, что еще не все кончено? Если нас освободили, то кто тогда хочет нами завладеть? Так что давай альтушку оставим на потом.

— Да много кто, я думаю, что на нас объявлена охота.

— Может, встретимся с Тамарой?

— Тогда мы будем принадлежать ей, — пожал плечами Кеша. — Давай, если хочешь, встретимся с ней, только тогда на кой хрен мы уходили от конторских?

— Тебя совсем не волнует наша свобода?

— Мне главное, чтобы меня не убили, Ауф, ты хоть представляешь, насколько я опасен для власть держащих? — проговорил Кеша. — Но как же круто, быть на свободе, смотри, какой я себе костюм выбрал! Сам! Не онлайн! А теперь я хочу альтушку!

— Хотеть не вредно, вредно не хотеть. Поехали тогда вот сюда — там я лилию оформил.

— Нет, не хочу, поехали лучше вот сюда, я тоже хочу боевую! Мне охрана нужна.

— Ну, поехали, — вздохнул я и вдруг услышал знакомый голос.

— Вы куда намылилась, мальчики? — проговорила Тамара. — Никуда вы не поедете! Вам свободу я не обещала, вы принадлежите мне!

— Поговорим? — предложил Кеша.

— Поговорим, — оскалилась Тамара. — Благо есть о чем.

Разговор был сложным, долгим, а потом была поездка за город, когда уже солнце опускалось вниз и вокруг наступила тьма.

Огромный замок, а не дом утопал в зелени и в ночной тьме, каменные стены здания были в хорошем состоянии, но выглядели мрачными, а где-то позади замка серебрилось озеро. В одном из окон горел свет и я видел, как там утирает пот Лилия. Что-то шкворчит на кухне, распространяя ароматы, а девушка в этот момент драила стены не жалея рук.

В саду уже была пострижена трава, каменный забор был убран, лишь огромная дырень от танкового снаряда напоминала о том, что когда-то это место брали штурмом. В глаза бросались новенькие окна, двери и наспех починенная крыша.

— А это точно дача? — тихо проговорил я.

— Бобер, это прекрасный дом, считайте, что это вам от меня подарок, — ухмыльнулась Тамара.

— А мне нравится, чур я живу в левом крыле, я уже розовую краску заказал, — проговорил Кеша.

— Я это, пойду, — тихо проговорил я в ночи, — Меня там, кажется, ждут.

— Иди, — хмыкнула Тамара и я пошёл нетвердыми, почему-то, ногами к двери в дом, и мое сердце забилось в ускоренном темпе.

— Я тоже хочу альтушку, — проговорил позади любитель ярких красок.

— Советую, Кеш, чтобы девушку тебе выбирал бобер, — язвительно ответила ему Тамара.

А я уже поднимался по каменным ступеням, дверь была не закрыта и я прошел по гостиной в кухню.

Лилия что-то доставала из невероятно вкусно пахнущей духовки, находясь ко мне спиной.

Мусор предательски хрустнул под моими ногами.

Лилия мгновенно развернулась ко мне, в ее руках был мой автомат Калашников, ее пальцы моментально сняли с предохранителя автомат и альтушка целилась мне точно сердце.

— Ну привет, — несмело проговорил я, улыбаясь. — Я вернулся.

У Лили из рук выпал автомат, она посерела и на ее глазах навернулись слезы, а калаш ударился прикладом и произошел выстрел. Пуля же, хоть и дура, полетела в лампочку, погрузив кухню во тьму. И там, во тьме кромешной, я потонул в крепких объятиях и покрылся поцелуями.

Я был счастлив. И ответил тем же, но еще более крепкими объятиями и более смелыми и страстными поцелуями.

И пусть не было между нами пока крепких чувств, и пусть все это самообман. Плевать.

Иногда достаточно того, что кто-то где-то тебя ждет. Этого достаточно, чтобы любить или чувствовать себя любимым. А остальное… Я фартовый, как-нибудь справлюсь.

Глава 11

Иногда мир по доброму, искренне улыбается нам, тьма же пожирает нас изнутри, оставляя после себя лишь пустую оболочку. Эта тьма отступает, но отступает она неохотно, обещая вернуться, а в это время мир нам улыбается.

И окружающий Мир внезапно наполняется яркими красками, серая обыденность отступает и ты вдруг понимаешь, что тоже хочешь улыбаться, хоть и забыл, как это делать. Да так крепко, что мышцы аж болят от непривычки. И как же, сука, страшно все это потерять. И если кто-то попытается это отнять — я готов убивать. Только попробуйте отнять у меня улыбку!

Свой дом, своя девушка, свой друг, своя страна, что еще для счастья надо?

Правильно, ничего. Мне не нужно более ничего, не нужно мне быть героем, миллиардером, начальником и пусть мир вокруг меня чужой. Пусть он меня ненавидит и называет мутантом! Но я хочу быть счастливым в нем. И мне казалось, что я вот-вот коснусь этого и буду счастлив. Навсегда.

Но жить спокойно я не могу, я невиданный доселе богомерзкий мутант, особо ценный эспер, которому везет то ли по веленью божьему, то ли из-за того, что мой мозг просчитывает всё наперед. И пусть я этого не осознаю, но я все делаю идеально по заранее продуманной стратегии.

Глупо надеяться на спокойную жизнь с такими-то способностями, лишь в тюрьме я был в спокойствии, прекрасно зная, что будет на следующий день.

Мое счастье просто напросто невозможно, мне не грозит умереть от старости, не грозит быть счастливым с любимой.

Я месяц в этом мире, я убивал и меня пытались убить, моей жопой торговали. Моё счастье невозможно, но я его так желал сейчас.

И за это я был готов пойти на многое, и на богом забытой лесной поляне я сражался с землей за свое счастье. За то, чтобы меня оставили в покое! Я хочу свободы!

Яркое солнце в Подмосковье жарило как будто в последний раз и пыталось прикончить лично меня, запекая мою спину и голову до состояния тотальной прожарки, а я все копал и копал, а по носу лилась летняя капель.

Лопата вгрызалась в землю, углубляя яму с каждым разом все глубже и глубже.

Затихли вокруг птицы, не видно было вокруг ни человека, ни птицы, ни зверя, а я все копал в непроходимом лесу могилу. И вот тень от могильной ямы прикрыла меня от солнца. Могильная яма была не для меня. И она должна быть достаточной глубины, чтобы тело не нашли.

Прохладная земля неплохо остужала мое тело, но не мою голову, и вот уже я выкопал могилу по грудь. Выдохнув, я зло посмотрел вокруг.

— Мало! — прорычал я в лесной тишине. — Нужно глубже.

Со злости я вгрызался в землю очень быстро, да и в лесу по удаче оказалась податливая рыхлая земля. Рядом с могилой, прислоненная к дереву, приходила в себя оглушенная лопатой та, что скоро поместится заживо в выкопанную мной могилу.

— Бобер, тебе не кажется, что ты перебарщиваешь? — просипела Тамара. — И как ты меня победил и оглушил лопатой? Меня прямой выстрел фугасом с танка рядом не должен глушить!

— А я говорил тебе, что я свободен и на работу не пойду, а будешь настаивать я тебя закопаю? Говорил же? Ну вот, я тебя закопаю, — тихо проговорил я, выпрыгивая из могилы и смотря на связанную Тамару.

— Говорил, — хмыкнула Тамара, напрягая руки, металлический тросик, которым она была связана, захрустел, но выдержал. — Развязывай уже, пошутили и хватит.

— Не развяжу, — хмуро проговорил я. — А победить меня, пока моя удача со мной, невозможно даже тебе. Я непобедим, Тома, ты сама поскользнулась и ударилась об мою лопату.

— Так это же надо использовать! Бобер, ты хоронишь свой талант в землю! — проговорила Тамара, связанная тросом. — Мы таких делов наворотим, все будет, и Россия и Китай и Индия. Будешь нашим лучшим агентом, ты нужен родине!

— Удача не вечна, Тамара, не вечна! Я утром пролил на себя кофе! Обжег причинное место. Я не хочу ни убивать, ни умирать, я не хочу сгнить в тюрьме в Африке когда моя удача кончится. Я хочу умереть в объятиях Лилии, а не в твоих объятиях в какой-нибудь богом забытой дыре на краю мира! Ты это можешь понять⁉ — закричал я на Тамару. — Я свободен, отвали! Я вчера вышел из тюрьмы, а ты с утра заладила,Бобер, пора на задание. Я сказал, прикопаю? Вот я живьем тебя и закопаю, сука!

Позади меня хрустнула ветка и я замер.

— Вторая лопата есть? — донесся до меня голос Иннокентия.

— О да, мой дорогой друг, — улыбнулся я, кинув ему лопату — Ты как всегда всё понял сам.

Дело быстро делается, если, особенно, вдвоем работать, все решается. Десяток минут и мы уже притоптали могилу и пошли домой.

Все-таки лето в России прекрасно, наш заросший травой и деревьями дом был невероятно огромным и прекрасным, пусть он и немного разрушен, но все же идеален.

С одной стороны озеро, с другой стороны лесок, и оттуда почему-то начали выбегать испуганные люди, словно за ними гналось что-то страшное.

— Зомби! — кричали люди, а мы с Кешей только улыбались.

Мы сидели под деревом и с упоением трескали яблоки, смотря на то, как из леса в строгом костюме вся грязная и злая выходила Тамара.

— А я говорил, что ее надо было глубже закапывать, — возмутился Кеша.

— А ты и не копал, лишь закапывал! Я устал копать! Там внизу уже камни.

— Надо было экскаватор заказать или лучше связывать.

— Вот в следующий раз будешь ее закапывать, всё сделаешь сам, и экскаватор не забудь вызвать, — возмутился я. — Я тросом ее связал! Вот сам теперь думай, чем ее связывать надо.

— Как думаешь, она поняла хоть что-то? — спросил Кеша, косясь на небольшую корзинку с яблоками, в которой лежала бутылка водки.

— Не знаю, но в Африку я не поеду, — пробурчал я. — Искать второго мессию или дьявола там, в джунглях, бродя по болотам с крокодилами, я не желаю.

— Во как, а, подожди, а может без нас и не справятся?

— Не наши проблемы. Слушай, с безумным киборгом в Африке пусть сами разбираются. Тебе этой религии с Сенатором не хватило? Там, как я понял, в стране около двух сотен миллионов населения, ты представляешь, какой будет там замес? Русские что, в каждой дырке затычка? Сами пусть все делают, сами!

— Ну а я все же рассчитываю на задании спасти кого-нибудь симпатичного, — загадочно с придыханием проговорил Кеша. — Я как принц, мечтаю о принцессе.

— Купишь себе альтушку и успокоишься. Кстати, может, не будем красить в розовый дом?

— Пидарасы! — издали прокричала Тамара, увидев нас под яблоней.

— Она нас убьет? — спросил я.

— Нет, — задумчиво проговорил Кеша. — Ну смотри, она пытается нас вытащить на задание, ей надо…

— Надо что? Замучить нас? Она нам еще за Париж не ответила, — достал я из корзинки рядом с деревом бутылку водки. — Мы все на пенсии и имеем право отказать.

— Отказать-то мы имеем право, а у нее задание расширять влияние России по всей планете.

— У нее пенсия вообще предусмотрена?

— Нет, — ответил Кеша, а рядом с нами села Тамара. — У Томы нет пенсии, лишь путь.

— Козлы, — проговорила Тамара. — Я уже в пятый раз из могилы вылезаю, еще и кого-то при освобождении до смерти напугала.

— Мы видели, — усмехнулся я. — Ты теперь зомби, местная легенда.

— Зомби меня еще не называли, — отвернула голову бутылке водки Тамара и залпом ополовинила бутылку, лишь слегка поморщившись. — Так, еще раз, мальчики, в Африку надо слетать. Отдохнете еще сутки и полетите.

— Тамара! — воскликнул Кеша. — Мы ж тебя еще раз закопаем! Всё, я вызываю экскаватор! И кандалы!

— А что Тамара? Там миллион человек с чипами по контролю разума, и это они еще не восстановили оборудование после удара неядерной ТОМОЙ! — воскликнула женщина, опустошив бутылку водки. — Что мне делать с десятью миллионов ни в чем не повинных людей? У нас там союзники чернорусы, твою их задницу, а эти верят в спасителя и собираются очистить все страны вокруг от неверных!

— Пусть американцы с этим разбираются, — пробурчал я. — Почему в эту жопу должны лезть именно мы?

— А ты думаешь, кто поставил им оборудование? И где обучался их мессия? — скривилась Тома и протянула мне пустую бутылку водки. — Еще!

— Лилия, — Тихо проговорил Кеша — Мы знаем, что ты подслушиваешь.

— Ты знаешь, мозгочтец, а они нет, — проговорила Лилия, выходя к дереву из сада и протягивая Томе еще одну бутылку водки, но уже литровую. — Тамара Александровна, вы бы закусывали.

— Ага, вот после третьей и закушу, — свернула горло бутылки вместе с дозатором Тамара. — Я после второй не закусываю.

— Тома, — тихо проговорил я. — Я кофем облился больно, моя удача может вот-вот закончится и нам надо отдохнуть. Моя удача не вечна.

— Ладно, уговорили, — отрыгнула Тамара. — Сегодня отдыхаете, а завтра будешь перебирать бумажки. Тестировать буду тебя на то, какие решения будут более удачны для страны.

— Тома!

— А что Тома? Мне работать надо, стране нужен постоянный прогресс, я не для себя стараюсь. Ваши жизни и спокойствие дороги мне, но кто будет умирать и отдавать все силы за нашу родину? Кто? Мигранты? Роботы⁉ Вы эсперы, вы рождены, чтобы помогать родине прогрессировать! — опустошила бутылку Тамара. — Ну ладно, уговорили, сегодня у меня выходной. Я посплю чутка…. хр-р-р-р-р-р-р…

Мы с удивлением смотрели как Тамара упала на траву и моментально отрубилась, а затем громогласно захрапела, а я с Кешой вопросительно посмотрели на Лилию.

— Она и правда пыталась нас вытащить из тюрьмы? — вдруг спросил Кеша.

— Да, — улыбнулась Лилия — Мы даже пытались пойти на штурм и мне дали автомат любимого, но с Тамарой поговорил какой-то лысоватый мужчина, а через час нам сообщили что вас выпустили.

— Что, в Африку едем, Ауф? — ухмыльнулся Кеша.

— Давай мне сперва зубы восстановим, — улыбнулся я. — А это дня два как минимум.

— Так давай на дом вызовем, к вечеру у тебя все зубы будут на месте, — вынул телефон Кеша. — Вызываю.

— Давай, — ответил я, а сад наполнился могучим храпом то ли старушки то ли богатыря, который просто устал, да о Африке думы думает.

А у нас тем времени было много работы, стоматолог обещал приехать через пару часов, а в доме был лютый капец. И его для начало надо было нормально осмотреть и составить план работ. А работы непочатый край и конца ему не видно.

Огромный дом в недалеком прошлом принадлежал какому-то чиновнику, хоть и будущее, но воровать из бюджета желающих немало. Но как и многие века назад, жадность фраера сгубила, спалили на очередном золотом унитазе.

Ну вот его и взяли, показательно, положив при этом всех родственников, а что делать с имуществом никто не знал.

Придержали свободным лишь дом, не зная кому отдать, а вот все остальное конфисковали варварским способом. Вынесли все, даже стены ободрали, на которых были какие-то панели из красного дерева, а с полов содрали весь мрамор. Ни унитазов, ни ванн, даже люстр нет, пристава забрали все, правда, это не было их первой задачей. Они искали тайники, перерыли весь дом заодно, сорвав все более-менее ценное. Что на переработку, что в музей, что на перепродажу в пользу государства.

На первом этаже все было еще терпимо, но вот на втором этаже бушевал пожар и зияли дыры от танковых снарядов. На третьем этаже все изрешечено плазменными зарядами, так что мы с Лилией спали в подвале, где было ещё более-менее уютно и стояла кровать. И стоя сейчас на третьем этаже я даже боялся заглянуть на четвертый этаж под крышей. Где, как я понял, спускался роботизированный спецназ.

— Так, и кто будет заниматься ремонтом и заказывать мебель? — спросил я девушку с розовыми щечками.

— Я, — тихо проговорила, немного смутившись, Лилия. — Если доверишься.

— Пробуй… — начал было говорить я, как с первого этажа донесся истошный крик.

— Я УЖЕ ВСЕ ЗАКАЗАЛ! — прогрохотал Иннокентий.

— Мы будем жить во всем розовом? — выдохнула испуганно Лилия.

— Главное, чтобы не есть все розовое, — вздохнул печально я. — Кеша, только стены ты выбираешь, только стены снаружи! Или ты хочешь жить внутри желудка?

— Вообще-то цвета ваг… — начал было кричать Кеша, но вдруг замолчал. — Мои комнаты в розовом, а ваши в нормальном цвете, согласен, Ауф?

— Да.

— Хочу розовый халатик, как у Кеши, — прошептала Лилия мне на ухо.

— Я не против, главное, мне бы вас не перепутать.

— Только попробуй! — донеслось с первого этажа.

— Надеюсь, что не попробую, — с ужасом проговорил я.

— Ауф, к тебе пришел доктор! — прокричал Кеша. — А, нет, я ошибся! Товарищ агент, у нас тут немного не убрано.

— Ну что вы, для меня небольшой беспорядок не проблема, — донесся спокойный голос мужчины, — Иннокентий, ну вы же знаете, что доступ к вашим телам запрещен гражданским специалистам.

— Да, но вы даже не стоматолог, — проговорил Кеша.

— Ну что вы, я специалист широкого профиля, я, конечно, по основной профессии патологоанатом, но в стоматологии немного понимаю. Правда, не живых, как понимаете, специфика моих клиентов такова, — ответил мужчина пока я спускался на первый этаж. — Я просто буду наблюдать за гражданским специалистом и, возможно, помогу с некоторыми проблемами.

На первом этаже посредине огромного зала на деревянном табурете сидел мужчина, худой, лысый, в круглых черных очках, в песочном пиджаке и белых джинсах. Его руки были облачены в синие одноразовые хирургические перчатки.

— День добрый, — проговорил я.

— Здравствуйте Ауф, я ваш лечащий врач и ваш же личный патологоанатом, Афоня Станиславович, — улыбнулся мне доктор.

— Но вы же патологоанатом, — удивился я. — Вы не можете быть моим врачом.

— Ну, я ваш куратор по врачебной тайне. У меня допуск к государственной тайне пятого класса, — улыбнулся доктор. — Как говорится, я буду следить чтобы вы не внедрили себе что-нибудь при жизни неприемлемое, например, чтобы вы себе член не увеличили. Да и после жизни вы встретись со мной, я буду последним, кто вас коснется перед кремацией… Сами понимаете, нам не нужны ваши клоны.

— К слову, что у меня в шее?— проигнорировал я слова про свой член, так как уже начал привыкать к усмешкам. Главное, что меня и мою девушку он устраивает.

— Универсальный модуль для помощи в экстренных случаях, вот такой вот костыль, чтобы вы выживали на задании с большей вероятностью. Вы слишком хилый, агент Ауф.

— Я не хилый.

— Агент Ауф, не смешите меня, — отмахнулся от меня доктор. — Вы слабее Иннокентия, он качает мышцы силой мыслей когда спит, а по сравнению с воинами с синтетическими мышцами вы вообще щеночек.

— Но я уже прошел огонь и медные трубы.

— Агент Ауф, вы эспер, хоть ваше тело и хилое, но вы природный эспер, потому нет ничего удивительного в том, что вы можете выживать там, где универсальные солдаты дохнут пачками.

— А Тома? Не эспер?

— Тамара Медведева была кандидатом на эсперы, ее выживаемость выше всех похвал и мы ее заподозрили в… скажем так, в эсперости, но все же мы на врачебной комиссии признали ее человеком, в отличие от вас с Иннокентием, — улыбнулся нам не по доброму патологоанатом. — Она, кстати, зря уснула, ни за что не поверю, что ее всего лишь полтора литра вырубит. Оставила всю грязную работу мне.

— Значит, что-то она знает.

— Ваша удача, агент Ауф, ставит нас в неудобное положение, — улыбнулся патологоанатом. — Вам выбили пять зубов, во всех зубах были препараты.

— Ауф, он не врёт, там был яд, — быстро проговорил Иннокентий.

— Нет, не во всех пяти зубах был яд, только в одном, да и не совсем яд это, так, ликвидатор. Но это на агента Ауфа могло и не сработать, а вот чутка взрывчатки на четырех оставшихся зубах должны были уже точно ликвидировать его, как, впрочем, и…

— Пидоры! Мне тоже нужен стоматолог! — схватился за челюсть Иннокентий. — Какие же вы пидоры!

— Вот видите, как мы и предполагали, ваша удача забирает у нас все козырные карты, товарищи Агенты, — устало улыбнулся патологоанатом. — И потому я прибыл принести извинения от конторы, и заодно проследить, чтобы вам все удалили. Агент Иннокентий, подтвердите.

— Подтверждаю, — кивнул Кеша.

— Вся проблема в том, что любой стоматолог бы рассказал Ауфу, что стояло в его зубах.

— А потом мы бы проверили Кешу, — задумчиво проговорил я.

— Вы правы, агент Ауф, — проговорил патологоанатом. — О, а вот и ваш стоматолог.

— Кеша, присмотришь за мной.

— Если что, прикончишь, их? — спросил меня Кеша.— Когда мне будут удалять зубы?

— Да, — твердо проговорил я, а позади меня характерно передернули затвор моего калаша.

Я обернулся и увидел ее, платиновая девушка, стояла в бронежилете с моим калашом в руках,

— Солнышко, ну не нужно…

— Так надежнее, котик, — улыбнулась мне Лилия. — Я никому не дам забрать тебя у меня.

— Ей тоже зубки надо проверить, — проговорил со вздохом Кеша.

Стоматолог, простая обыкновенная девушка, быстро делала свою работу, а дел у нее в наших пастях было много, девять зубов у Лилии под замену.

Контора и тут успела, у Кеши за один раз нельзя было поменять зубы с разным предназначением. У него не осталось ни единого своего зуба, и то, как ругался Кеша… это была просто песня, он орал словно резанный. Даже Тамара проснулась, похмелилась и смотрела, как чтец мыслей кричал от боли. Не смотря на все обезболивающие, Кеша сдался на шестом зубе, он не Лилия, которая даже бровью не повела. А у меня просто заменили пять зубов. Патологоанатом ушел, обещая вернуться завтра. Очень неприятный тип.

Время шло, доставка не заставила себя ждать и вот с десяток роботов прибыли и во всю клеят что-то похожее на обои, искусственный пластиковый мрамор укладывается на пол. Но не обошлось и без ужаса, я увидел новую спальню Кешы, у которого комната оказалась как у тринадцатилетней девочки.

Там все было розовым, вообще все, подушка, одеяло, потолок, стены и матрас, вообще все, и даже розовая панель телевизора на всю стену.

— Кеша, нет! — прокричал я, смотря на кухню в розовом. — Только не кухню! Пощади! Я требую пощады!

— Она общая! — кричал в ответ Кеша. — Я же не спорю с тем, как ты обставил кабинет! Красное дерево? Это просто отвратительно! Кожаные диван! Черный мрамор, фу, как ты будешь там работать! Это безвкусно!

— Так, это мой личный кабинет! Где я буду запираться и орать! От того, какое безумие творится в моей жизни!

— Это общий кабинет.

— С какого хрена? Он мой!

— Мальчики, — хмуро проговорила сидящая на диване Тамара и смотрящая на то, как орем мы друг на друга. — Это мой кабинет.

— Что⁉ — хором прокричали мы, смотря на Тамару, попивающую виски из стакана.

— Что слышали, — отпив виски, проговорила термоядерная. — Мне за вами присматривать надо, вы два обдолбанных сильнейших в мире… ну, когда в паре… эсперы, думали, что вас оставят без присмотра?

— Эм.

— Мы тупые, да, Ауф? — спросил меня Иннокентий.

— Наверное, Кеш, я как-то об этом не раздумывал, — почесал я затылок.

— Ну вот и молодцы, что понимаете мою неотвратимость, надеюсь, ты, бобер, диванчик удобный в кабинет прикупил? — ухмыльнулась Тамара. — Лилия, солнышко, налей мне еще виски.

— Вам уже хватит, — наставительно проговорила Лилия.

— Я свои недопохороны обмываю, так что можно, — улыбнулась Тамара. — Никогда не знаешь, когда умрешь и от чьих рук.

И Тамаре налили виски полный стакан, но не Лилия, а я, а затем Кеша, в качестве извинений, и ремонт продолжался. За один день даже с роботами и бригадиром-человеком справиться было нельзя. Но многое было сделано, и сделано шикарно, а мой счет таял. Правда, только мой, для Кеши же это не было тратами, а так, пустяки.

К вечеру мы безумно устали, хоть всё и делали роботы, даже еду привезли роботы. Кайфовал я безмерно, наконец-то осознав, насколько лучше люди стали жить, это как сравнивать шестнадцатый век с двадцать первым, здесьпочти социализм, всё за копейки. Ну, как за копейки, это мне хорошо с миллионом в кармане, делать все так легко получается, а вот если бы сам все делал…

А особенно если на все самому пришлось бы заработать упорным трудом, то я бы так не улыбался, а наверняка задыхался как загнанная лошадь. И жить бы не хотелось.

Мы сидели в саду, который уже был приведен в порядок. Большая территория, постриженная трава, ограда заделана, стоит беседка. Вокруг тишина, а над нами звезды, мы сидели вчетвером и молчаливо наблюдали за ночным небом.

— Хорошо сидим, — потянулся я.

— Хорошо, — приговорил очень грустный Иннокентий. — Но в Африку придется съездить, Ауф.

— Я же говорила! — воскликнула Тома. — Давайте же выпьем за это!

— Жопой чую, там будет жарко, — недовольно проговорил я.

— А ты поработай над своим цветочком получше, — толкнула в бок меня пьяненькая Тома. — Так, на всякий случай, чтоб ребеночек после тебя остался.

— Я не против, — вдруг оживилась Лилия.

— Ауф! Две! Нет, три! — Закричал в ночи Иннокентий. — Если у меня завтра не появится альтушка… То послезавтра я убью тебя!

— А я-то тут причем⁈ Сам выбирай! И сам покупай!

— Потому что если ты выберешь ему альтушек, — тихо проговорила Лилия. — Это будет то, что предназначено ему судьбой.

— Оно так не работает, — поморщился я.

— А твоя невеста дело говорит, — сделала глоток вискаря из бутылки Тамара и выхватила телефон из кармана. — Знаешь, нравитесь вы мне, я это… завтра вас венчаю, — проговорила Тома и начал говорить в трубку. — Мне нужен Алексий, связать меня со святым. Лёшенька, привет, мне тут надо повенчать двоих… возможно, четверых. Нет, никто не против. Лёшенька, да плевать на их мнение, мы их свяжем. Лёшенька, а меня сегодня похоронили, да, в пятый раз, заживо… да-да, как всегда безрезультатно, да, я понимаю что тебе обидно. Да, можешь молиться, чтобы в шестой раз я не выбралась…

Вот и закончился мой второй безумный день на свободе, да, не спокойный и на горизонте маячит новая миссия. Но как же красивы эти звезды.

— Не отпущу, — обняла меня Лилия.

— Отпустишь.

— С тобой поеду.

— Нет, солнышко, — улыбнулся я. — А то вдруг Тома окажется права…

— Вдруг, — улыбнулась мне Лилия.

Глава 12

Огромный торговый центр блистал роскошью, словно это не торговый центр, а какой-то сказочный дворец. Толпы прекрасных, настоящих людей сновали по огромному зданию, и я среди них был уродом, стриженный под три-четыре миллиметра, с лицом, не знавшим кремов-увлажнителей, а совсем недавно я стену в Париже этим личиком пробивал. Я был уродом, но зато каким! Я был ярким уродом. И каждая девушка оценивающе смотрела, но не на меня, а на Лилию, которая расцвела. И я мог только догадываться, от чего.

А толпы людей все прибывали, они были возбуждены и спешили в магазины, потому что сегодня необыкновенный день, все были в предвкушении.

И немудрено, ведь случилось небывалое событие, человек оказался умнее искусственного интеллекта.

Ну, как умнее, в сфере моды просто круче, по мнению людей и искусственного интеллекта. В этот раз человек уделал роботов, чего не было уже много, очень много лет.

Новый модельер открывает показ и продажу самых модных и великолепных вещей для ваших самых любимых, как гласила реклама в интернете, на целое столетие вперед. И я не мог этого пропустить. Почему? Причина шла рядом со мной… Что делает человека самым счастливым? То, что он делает счастливым другого человека.

— Милый, я не разбираюсь в моде, — надула губки Лилия.

— Думаю, тебе и не надо разбираться, с твоей-то фигурой, — улыбнулся я. — Любая одежда на тебе будет идеальна.

— Ну котик, мне тут неуютно, пойдем посмотрим на выставку армии России.

— Цветок души моей, давай лучше посмотрим вон то платье, с белым горошком на синем фоне.

— Ауф-ф-ф-ф, — скуксилась Лилия. — Только ради тебя. Мне платья не очень нравятся, лучше армейская роба, она удобнее и ближе мне по духу.

— В последний раз, солнышко, — улыбнулся я, прекрасно зная, что красивые платья Лилии нравятся, хоть она и боится в этом признаться даже самой себе. А то, что мне это нравилось, я даже не собирался скрывать.

И все-таки это просто невообразимо странно, насколько Лилия пластична в своей психике. Влюбиться в нее очень легко, но тут есть проблема, мне надо было докопаться до настоящей Лилии. И пока непонятно, как это сделать. И мне жутко интересно, а какая она, эта настоящая Лилия?

Красивое платьице из новой легендарной коллекции в дорогом бутике стоило уже немало и мой счет грозил критически опустеть. Дизайнерская вещь, которую продавал человек, шил человек, проектировал человек и даже ткань делал человек.

Так что было за что платить в мире, где многие производства автоматизированы от проектирования до изготовления и доставки конечному потребителю.

— Ну как? — улыбнулась мне платиновая блондинка в красных туфельках и в платьице в горошек, крутясь около меня в танце без музыки, от чего у меня слегка начала кружиться голова.

— Ты невероятна, — улыбнулся я.

— Да? — улыбнулась мне Лилия и сексуально изогнулась. — Ты уверен? Прям невероятна?

— Да, ты прекрасна, настолько, что слов нет, чтобы описать твое явление мне, — начало было говорить я, собираясь обнять и поцеловать красавицу.

Я сделал шаг на встречу к прекрасной Лилии и ее голову разнесло в дребезги. Кровь, мозги и осколки костей окатили меня, часть крови попала мне в рот. Я стоял и смотрел, как моя любимая лежит без головы в синем платье на белом мраморном полу. Который окрасился в красное, а красивое тело в платье без головы задвигалось в последних судорогах.

— АААААА! — кричал, я что было сил поворачиваясь вправо, где стояла девушка-консультант.

Брюнетка со стрижкой под каре в красном, облегающем платье держала на вытянутой руке огромный револьвер.

— Ты думал, мы не придем за тобой? Ты думал, мы тебе не отомстим? — с усмешкой проговорила убийца моего солнышка. — Мы отнимем у тебя все, как ты отнял у нас Сенатора. Мы отнимем всех, кого ты любишь или полюбишь,

— АААА! — кинулся я на неё.

— Нет, мести ты не получишь, — она машинально поднесла свой револьвер к подбородку и её голова словно взорвалась от выстрела.

Я стоял в бутике в полном одиночестве, а у моих ног лежали две обезглавленные девушки.

Я просто упал на колени, я чувствовал, как что-то ломается во мне, что безумие близко и оно захватывает меня. Я сходил с ума, безвозвратно и навсегда.

Где-то на крае разума я слышал голоса, переходя в состояние безумия. Я чувствовал запах крови и слышал голоса тех, кого не было рядом.

— АААААААА! — прокричал я стоя, на коленях у трупа любимой, чье сердце еще билось, и закрыв свое лицо руками.

— Эй, придурки, чё тут происходит⁈ — яростно орала Тамар. — Вы че творите, уроды?

— Тамара, все пошло не по плану, — проговорил испуганно Кеша. — Мы тут экспериментировали со страхами и…

— Это ваша задумка сейчас его прикончит, вытаскивай этого придурка! Срочно, сука, — твердо проговорила Тамара.

— Он застрял.

— Придурок. Так, сынок, а ну очнись, — проникновенно говорила Тома, а я все также сидел на полу в бутике у тела Лилии с оторванной головой.

— Выйди оттуда… Ах ты сука! Ну, не хочешь по хорошему, пеняй тогда на себя, — жестко проговорила Тамара где-то на грани моего сознания.

И что-то впечаталось мне в лоб. Мир вокруг меня дрогнул, но устоял. Еще удар, я увидел, как на пол капает кровь с моего лица, а трупы вздрогнули и пропали. Я почувствовал еще удар и еще, и пространство вокруг меня исчезло.

Я открыл глаза и увидел себя в саду, я оказался прикован к железному креслу.

— Ауф, Ау-уф? — мотала передо мной рукой Тамара. — Ты сколько пальцев видишь?

— Лилия, где Лили? — я прохрипел, не обращая внимания на Тамару.

— Я тут, — тихо прошептала посеревшая Лилия, стоя за спиной Тамары, словно увидела то же, что и я. Безумие, что грозило поглотить меня безвозвратно.

— Фу-у-у-у-х-х-х, — выдохнул я. — Кеша, продолжаем, я только сейчас переведу дух.

— Но-о-о… — начал было говорить Кеша.

— Я справлюсь, — твердо проговорил я.

— А я против. Я приказываю… — начало говорить Тамара, но я её перебил.

— Мы свободные, и мы имеем право сами распоряжаться своей судьбой, а тебе нужно выполнить задание, так не мешай нам к нему готовиться, — проговорил спокойно я, хоть перед глазами все еще был труп Лилии.

— Но, — хмуро проговорил Кеша. — Мне не нравится то, как проходит эксперимент.

— Продолжаем. Если разведданные Тамары верны и в Африке есть что-то, похожее на тебя, — прохрипел я, смотря на прикованные цепью руки к железному креслу в саду. — То нам конец. Я буду обузой для любого напарника если не смогу сопротивляться, если не смогу отличить мир лжи от реальности. От моей удачи не будет никакого прока в мире, сотворенном разумом, а тебя там не будет. Некому будет помочь, Кеша, никто не сможет мне подставить плечо, так что продолжаем эксперимент.

— Вы ебану… — прокричала Тамара, а Лилия подошла ко мне и сжала своей рукой мою руку.

— Кеша, начинай! — прокричал я, закрывая глаза.

— Начинаю, — устало проговорил Кеша, сидя на деревянном резном стуле напротив меня в своем неизменно розовом халате.

Вот так проходил наш первый эксперимент. Тренировка, в которой меня требовалось закалить себя, если не научиться противостоять силе Иннокентия.

Котороймогли на его памяти противостоять лишь несколько существ, и то ненадолго. И для таких случаев у него есть помогаторы: титановый молоток для отбивания мяса и непосредственный контакт кожи и пальцев, но меня волновала наша цель в Африке, а не то, как справиться с Кешой.

По данным Тамары, это практически копия Иннокентия, и туда Кешу нельзя посылать, ну вот нельзя, а меня можно.

Если кто-то считает те данные, что крутятся в голове у нашей живой базы данных, могут возникнуть проблемы планетарного масштаба. У Кеши, конечно, стоит небольшой чип в голове, который по приказу уничтожит его, но все же я не хотел бы, чтобы Иннокентий умер. Пусть он и немного странный, но я начал считать его другом.

Что ж, размышления размышлениями, а прошел уже не один час.

Я тем временем пережил еще два кошмара и даже не смог различить реальность и мир, который создал мозг Кеши и, конечно же, мой разум.

Мне нужно было научиться сопротивляться хотя бы в таком, прямолинейном вмешательстве в мой разум. Мы уже тестировали то, как бы я мог подобраться к Кеше незамеченным. Никак. Ни одна штурмовая группа не сможет к нему подобраться. А снайперы и роботы могут охотиться за ним годами.

Он может жить где-то под землёй, куда не войти, особенно если у него есть миллионы верующих в него. А передо мной стояла нетривиальная задача как убить бога и выжить самому. Потому мы и пытались закалить меня. Но выходило у нас не очень.

Я потерял всё. Вообще всё в этих выдуманных мирах. Я даже не думал, что у меня так много есть чего потерять.

И теперь, здесь, в настоящем времени и, кажется, в реальности… я очень надеюсь, что сейчас я не под воздействием Кеши, иначе я его убью, так как я полностью кончился… нет, всё, хватит!

Я сидел у стены дома и судорожно пил горячее кофе, попросив всех оставить меня одного.

Мир прекрасен, вон наверху сияет луна. Да, я мог отказаться от задания, но Тамара знала, что я не могу.

Миллионы людей где-то там страдают… ну, как страдают… Я надел очки и начал смотреть видео-архив, который мне собрал искусственный интеллект.

Миллионы, если не сотни миллионов счастливых негров живут, работают, у них все хорошо. Да, они веруют в какого-то непонятного человека. Но стоит ли их ненавидеть за это? Да вроде нет, вон, уровень жизни у них улучшился, войны прекратились. В их городах не убивают, не наркоманят, преступность почти на нуле, а вот в соседних странах все иначе. И они хотят привнести свет своим соседям. Ну да, этот народ немного помешан на вере, нацизме и превосходстве черной кожи над белой. Но, в принципе, не критично, все-таки как забавно, все идет по спирали. Теперь негры это арийская, истинная раса, первоначальная, и поспорить с ними сложно.

— Ну как ты тут? — тихо проговорила Тамара, присаживаясь рядом.

— Нормально, — протянул я. — И все же мне непонятен ваш мир, ну вот смотри, они же счастливы.

— Ага, счастливы, у них уже скоро появится ядерное оружие в огромном количестве, — проговорила Тамара. — У них нет нищеты, у них нет никаких проблем, их страна обречена на великое будущее.

— Ну и пусть ими занимаются другие страны.

— Так они уже. Эта страна клинок, который нанесет урон нашим интересам в Африке, и либо мы вырежем их элиту и копию Кеши, либо Россия официально объявит им войну.

— Спецоперацию?

— А тут как не назови, суть от этого не поменяется. Ты пойми,никому не нужны сильные игроки в этом мире, — рассмеялась Тамара. — Особенно если они хотят быть независимыми и жесткими идеологами нового черного мира.

— А Китай?

— А что Китай? Он слишком огромен, у него чуть что случится и настанет голод, слишком большое количество уязвимостей, — усмехнулась Тамара. — Да и китайцы не негры, негры-то с хорошим пастухом, как с Иннокентием, могут добиться за короткий промежуток многого, очень многого, а мы потеряем не только всех союзников. Но также нам придется мириться с новым глобальным игроком на планете, а нам конкуренты не нужны.

— А ведь ранее ты говорила о том, что этих людей надо спасти.

— А где я противоречу? Их надо спасти, разрушив их будущее, и в этом разрушении спасение остальных стран, и наше тоже. Да, впрочем, и их, — тихо проговорила Тамара. — Их перепрошивают прямо сейчас на жестокость, грядет бойня, Африка будет ими захвачена. Если только их мессия не умрет, и через пару лет они заживут нормальной жизнью.

— Политика грязная вещь.

— А ты думал, чистая? Ха, ты еще всего говна не видел.

— Сколько у меня времени осталось?

— Еще пару дней можно подождать, не критично, бобер. Отдыхай.

— Попробую, но мне бы пропасть на пару дней перед заданием.

— Зачем?

— Хочу прогуляться, по России.

— Пропадай прямо сейчас, — тихо проговорила Тамара. — Сейчас за тобой не будет хвоста, а через пару дней я тебя найду, когда уже будет все готово для задания.

— Белый в стране негров, где правильный цвет кожи черный, забавно, — усмехнулся я, проверяя в кармане телефон. — Я пошел. Объясни все Лилии и нашему любителю розового.

— Объясню, — тихо произнесла Тамара, а я растворился во тьме сада, и краем уха услышал удаляющиеся слова Тамары. — Но не гарантирую, что Кеша не выкрасит всё в розовое в отместку за то, что ты не купил ему альтушек.

Я не ответил, а лишь грустно улыбнулся, идя по тропинкам, заполненным тьмой. И хоть тьма это не проблема для охраны и беспилотников, я знал, что они меня не видят. Правда вот я и сам не имею понятия, куда я иду, хотя бы в каком направлении.

— Этот эксперимент был ошибкой, — утер я выступившую слезу и, почувствовав ком в горле, я сорвался с места в стремительный бег.

Иногда, чтобы понять многие вещи, надо потерять все, и Тамара догадалась, что случилось в ходе эксперимента.

А когда ты потерял всё, необходимо срочно найти себя, и сейчас, хоть в реальности того, что было в лже-реальности, и не случилось, мне было очень тяжело. И от того я бежал куда-то вперед, прочь от того, что сейчас творилось в моей душе.

— Какой же я придурок, — сел я на бордюре, когда выдохся, смотря, как алеет вдали рассвет. Чуть выдохнув, я пошел вперед уже неспешно.

Куда я шел по дороге? Да куда глаза глядят, туда и шел. Я брел, посматривая на луну и вдыхал летний воздух, что, казалось, немного опьянял меня.

В какой-то заправке я купил себе рюкзак, немного еды, сменил на кроссовки домашние розовые тапочки, которые в большом количестве раскидал по всему дому Кеша, а мои тапки при этом куда-то потерялись.

Мысли были разные, но, как ни удивительно, неспешный шаг позволяет не только хорошо подумать, но и унять бурю эмоций, что бушевала у меня внутри.

А когда раннее утреннее солнышко начало припекать, я пошел от дороги по саду, который был, казалось, бесконечным. Красивый сад, ухоженный и какой-то живой, почему-то мне показалось, что в этих деревьях есть душа. Мне тут нравилось.

И этот яблонево-персиковый сад явно принадлежал какому-то заботливому трудолюбивому фермеру, а не бездушной корпорации, населенной роботами.

Здесь текла прекрасна речка, неспешная и небольшая, но видно что глубокая, в которой плескалась в утренних лучах солнца небольшая серебристая рыбешка.

Я сел у яблони и прикрыл глаза. Как же хорошо было засыпать в мире, где не убивают тебя, где твое воображение и Кеша не стараются сделать тебе побольнее.

Я несколько раз просыпался от страха, что это всего лишь симуляция и вновь засыпал. Но вот послышались легкие шаги и веселые, радостные голоса.

— Кира, ну и что думаешь, будем бежать? — вдруг раздался девичий голос.

— А куда мы сбежим, Кира? Мы всего лишь альтушки, которых приписали к этой ферме, — угрюмо проговорила девушка. — Вон, даже Лилию купили, а меня списали сюда, собирать виноград и делать вино.

— Не переживай, — тихо проговорила, по всей видимости, Кира. — И меня списали. Как оказалось, мужики пока испугались и затихли, а расходы на наше содержание решили вот так компенсировать, собирать виноград и эти яблоки. Может, искупаемся?

— Давай! — весело прокричала Кира. — Альтууу, давайте все купаться!

— Давай! — пронесся хор девичьих голосов и я открыл глаза.

Я сидел и не понимал, что происходит, я замер под деревом, не шевелясь, и словно слился с окружающим меня садом.

Вдруг из ниоткуда появились молодые красивые девушки, поскидывали одежду недалеко от меня и голенькие начали сигать в речушку, громко хохоча. Я видел около сотни прекрасных тел. Манящих, красивых и даже немного пугающих своей идеальностью. Они меня не видели, а вот я их видел очень хорошо, и мои глаза просто не верили в происходящее.

Это было невероятно красиво, а флюиды и вибрации просто опьянили меня. К такому меня не готовили. Нигде и никогда.

— У меня нет мозгов, — тихо прошептал я, стоя в полный рост и, держа в руке рюкзак, смотря на речку, заполненную голыми красавицами, которые не стесняясь никого гладили друг друга. — Но есть идея.

— О, мальчик!

— Симпатичный.

— Мужчина.

— А я его знаю, — проговорил Айя в многоголосье. — Иди к нам, мы не хуже Лилии!

— Давай к нам, красавчик.

— Симпатяга.

В глазах на мгновение потемнело, я уже не подчинялся себе, но вдруг что-то холодное пронеслось в моем разуме, и вот я уже смотрю на них трезвым взглядом.

— Домой, — выдохнул я и кинулся, что было сил, прочь.

Я бежал домой со скоростью, с которой не бежал никогда. В шее горело, всю ночь идти, чтобы за час пробежать на едином дыхании. Глупо. Но я должен был все проверить.

В дом я ворвался словно обезумевший и сразу прошел в столовую, где все трое пили утренний кофе.

— Вернулся? — удивилась Тома.

— Кеша, сука-а! — орал я словно помешанный, не обращая больше ни на кого внимания. — Если это все твоя симуляция, то я тебя на куски порву!

— Я не причем, — начал было говорить Иннокентий. Я подбежал к нему и, обхватив его шею, коснулся своим лбом об лоб Кеши. И тот прошептал: — У меня нет мозгов, но…

— Но есть идея! — вторил я ему и повернулся к Тамаре, уже более уверенный, что если это не вымысел, то значит, что удача указывает мне путь. Пора действовать. Зачем и почему потом разберемся. — Тамара, я согласен на задание вылететь сейчас, немедля, но при условии, что государство подарит нам с Кешей сады.

— И только после подписания контракта! Место! И какой именно сад! Определю я, пока Ауф на задание, и всё, что будет в саду, станет нашим! — взорвался криком Кеша. — Условия контракта не обсуждаются!

— Фиг вам «ваше», думаете, подарят⁈ Купите! В кредит! Под двадцать процентов! Я свои рычаги не упущу! — прокричала в ответ уже Тамара и вдруг задумалась и нахмурилась. — Бобер, вы ж ленивые, как жирные коты, зачем вам сад?

— Помидоры сажать будем! И свеклу! Много свеклы! — закричал словно резанный Кеша, который, кажется, ослеп, и постоянно что-то жал и гладил руками в воздухе. — Будем тыквы растить!

— Ой, дурак, в садах не растут тыквы, — ударил я себя по лбу.

— Это другие не растят, а я буду дыньки растить, небольшие, аккуратные красивые, сочные и, конечно, арбузищи, огромные и вкусные! — проголосил Кеша.

— Так, этого накрыло. Договор, Тамара, или подписываем его сейчас, или я в Африку ни ногой.

— Так мне бумага нужна, печать, ручка, — недоверчиво и медленно проговорила Тома. — А чего у Кеши из носа кровь идет?

— Слишком много информации считал, — махнул я на Кешу, который от образов, что он увидел в моей памяти, вообще потерялся и, кажется, немного свихнулся. Казалось бы, куда больше, но я его, видать, недооценивал.

— Я за ручкой! — заткнул нос пальцем Кеша.

— Милый? — проговорила Лилия, впервые с нотками ревности в голосе. — Мне стоит беспокоиться?

— А что я? Я ничего, — сразу приобнял я Лилию, тем самым отвлекая от себя подозрения. — Я ни капли себе, все своему лучшему другу, всё Кеше.

— Подозрительно, — сузила глаза Тамара,— Вы, бобры, что-то задумали.

Но тут выбежал Кеша с листами в одной руке, тремя ручками и пятью печатями в другой руке. Запнулся и в полу-полете, пытаясь удержать равновесие в своем розовом халате, все же смог добежать до стола и вывалил всё перед Тамарой.

— Я это, много информации, я на пределе, — извиняясь, проговорил Кеша. — Я это, пойду погуляю по саду… Подумаю, где купить нам сад, буду смотреть гайды, как сажать репу и бамбук с манго…

— Ауф, — произнесла Тамара. — Если что…

— Мы слишком ценные, нас калечить и убивать нельзя, — парировал я, на что Тамара вздохнула и подписала предварительный контракт.

Время летело быстро, душ, постель, душ-постель, страстный поцелуй и вот я стою уже на военном аэродроме. Тамара готовит самолет, Кеша же всё никак не может собраться с силами и проститься со мной. А Лилии не было, она не смогла прийти, я ее приковал к кровати в подвале, а после приказал спать, ну нечего ей делать на задании со мной. Ее бронник я уже видел, она собиралась полететь со мной, но я решил что нет, пусть будет дома и приглядывает за нашим беспокойным соседом.

— Нет, я так не могу! — воскликнул Кеша и схватив меня за рукав начал повязывать на броню свой розовый платочек.

— Кеша, я терпеть не могу розовый.

— Я тоже терпеть не мог по началу, платок розовый, носи с собой, он спасет тебя, — прошептал Кеша. — Розовый цвет волшебный, но это секрет, никому никогда не говори.

— Ладно, не скажу.

— А вот это уже нет, не дам. Нет, даже не проси, — нахмурился Кеша. — Ладно, уговорил, но с возвратом. На, держи, не поломай.

Кеша протянул мне свой молоток, похожий на те, которыми отбивают мясо.

— Он никогда не подводил меня, — утер слезу Иннокентий. — Не подведет и тебя.

— Я скоро вернусь, Кеш, — обнял я друга.

Мне он ничего не ответил, со мной вообще никто не разговаривал, даже когда взлетел самолет, а я все думал о своей задачи. Сперва нужно десантироваться со стратосферы, приземлиться где-то посреди болота в каком-то заповеднике, не быть сожранным крокодилами, а там будь что будет.

— У меня нет мозгов, — улыбнулся я, — Но есть идея.

Глава 13

Жизнь она такая сука, что сегодня пусто и завтра негусто, и так может продолжаться не один год. Но вдруг раз и все, ты спокойно слушаешь инструктаж о том, как надо десантироваться со стратосферы, переписываешься одновременно со своей девушкой, с другом, который чуть не утонул в речке, пытаясь подсмотреть за купающимися альтушками. И тебя уже не волнует самоубийственная миссия, не волнует шум двигателей самолета, и даже в десантном отсеке с лица не сходит улыбка.

Шаг в пустоту и… наркотическое опьянение словно спадает и ты уже не тот человек, что улыбался миг назад. Ты есть ты, но ты уже совсем другой. И мир воспринимается по иному. Ты вернулся в настоящий мир, где ты можешь сдохнуть от пореза, где мир уже не в розовых красках.

Ночь, Африка, невыносимая жара, безлюдный район и невероятно страшно, слушать те пугающие звуки дикой природы, что меня окружала.

— Где я и что со мной? — проговорил я, дрожа всем телом, пытаясь в прийти в себя

Иногда мне казалось, что я сошел с ума, не полностью, но безумие всегда со мной рядом. Самолет на реактивных двигателях рванул в небеса, стратосфера, было страшно, но только сейчас, там мне не было страшно. И да, там, в самолете, меня кто-то пнул сзади ногой, первый парашют не раскрылся, и даже тогда мне не было страшно. Лишь сейчас, на земле, меня объял страх. Второй парашют-параплан раскрылся, а место высадки точно не то. Планировалось, что я окажусь совсем в другой местности, в пустыне.

Но это пустыня, а какие-то болота, но походу разберемся. Я фартовый. Наверное… Я надеюсь, что фартовый. Так, что за страх, откуда? Надо внушить себе, что я удачливый.

— Я фартовый, я удачливый, я фартовый, — бормотал я свою мантру, смотря в морду огромной гиены. — Кстати, а нафига мне сад и сотня альтушек? Я-то знаю, а вот ты нет.

— Иу-у, — издала звук гиена, явно не дружелюбно.

— Что, мирно не разойдемся? Да? — спросил я клыкастую морду.

— Иу, — ответила мне гиена.

— Ну тогда начинай, а я подхвачу, — усмехнулся я из последних сил.

И гиена начала. Пух, кровь, шерсть в разные стороны, визги двух существ. И, кажется, я укусил сам себя за задницу, а уже через минуту мы бежали в разные стороны, она так и не смогла укусить меня, а я сожрал ухо гиены. Ну, по крайней мере часть уха я пытаюсь дожевать, а часть уже проглотил. Грубовато и невкусно. И да, все-таки я больно укусил сам себя за задницу, интересно, как я так смог?

— Ауф, Тамара вызывает. Ауф, Тамара вызывает, — раздался голос в ухе. — Ауф, вызывает Тамара! Бобер! Тома! Бобер, ты жив?

— Я слушаю тебя, — проговорил я, пытаясь вновь не упасть в какое-то болото и наблюдая за тем, как плещется в трех метрах от меня крокодил.

— Говори, принимаю! — рассержено прозвучало в наушнике.

— Я ничего не принимаю и тебе, Тома, не советую. Фу, как же все-таки невкусно, — плюнул я во время бега.

— Ауф! Что там с тобой? Ветер отклонил твой планер для десантирования, ты непонятно где. Я тебя не засекаю, где-то рядом работает радиоэлектронное подавление!

— А что со мной? — переводил я дух у дерева. — Со мной все в порядке.

И тут я замер, смотря на стоящего в пяти метрах негра с автоматом, который посматривал то на меня, то на бегущую вдали поскуливающую гиену. Его рука упала на рукоять автомата. Я отрицательно помахал пальцем перед негром и, как мог, дружелюбно улыбнулся ему.

— Главное, чтобы ты к каннибалам не попал, — донесся в наушнике голос Тамары.

— Я, кажется, с ними уже подружился… Привет! — помахал я негру и выплюнул кусок уха гиены в его сторону, отчего негр замер на месте, а я тем временем достал нож. А то автомат я где-то в болоте потерял при неудачной посадке с стратосферы. А стоя посреди кучи крокодилов напрочь позабыл об оружии. Не до этого было.

— Ну что ты, начинай, — проговорил я негру, перехватывая нож по удобнее. — А я подхвачу. Главное не укусить себя опять за задницу, но помни, неизвестно, кто кого еще сожрет.

Негр мгновение решал что делать, а затем куда-то молниеносно умчался, кажется в сторону гиены, чей жалобный вой был слышен до сих пор.

— Бобер! Что с тобой! Докладывай! Бобер!

— Я откусил ухо гиене, испугал каннибала и знаешь, Тамара, — коснулся я лезвием ножа своей шеи. — Я тут подумал, Том, тут же ты меня не достанешь? Ты далеко, никого у тебя здесь нет…

— Бобер, ты что задумал? Я знаю, куда ты клонишь, но запомни, ты должен выполнить задание. Мы тебя достанем, где бы ты ни был, задание превыше всего, ты мне должен!

— Ух ты, а я все думал, когда ты вспомнишь о данном приеме, — я сделал порез на шее ножом. — Я на свободу, Тамара, хочу.

— А я все думала, почему ты так легко согласился, сбежать решил? Но ты ведь помнишь, что Кеша и Лилия осталась у нас?

— Знаю, мы-то с тобой не друзья, и потому скажу, к черту всё, — тихо проговорил я, держа в руке пульсирующий шарик, вынутый из шеи. — Я отберу у тебя все. Мне была обещана свобода, я хочу её, и я её заберу сам, забрав у тебя всё, что дорого мне.

— Ты предашь родину!

— Ты не родина, Тома, — улыбнулся я, держа наушник и очки в руке. — А предавшие меня ничего кроме предательства не заслуживают. Нет моей свободы и нет у вас меня.

— Ах ты мелкий пид… — раскричался наушник.

Я выкинул в болото наушник с очками и пошел вперед по саванне. Ночь, рычание львов, страшно шо капец. Но на моем лице была улыбка, весело было представить, как Тамара сейчас кричит в наушник. Да, мне кажется, что я даже сейчас слышу ее крик.

Я преследовал сразу несколько целей, и одна из них это довести Тамару до белого каления. Мой ход сделан, осталось дождаться ее хода.

Они играют со мной, поиграю с ними и я. Нечего играть в одни в ворота.

Так я бродил по саванне еще около часа, пока не вышел к пыльной проселочной грунтовой дороге, по которой, видать, ночью мало кто отваживался ездить.

— Ночью, — улыбнулся я. — Рык львов особенно прекрасен!

Я присел у дороге и начал разбираться с разгрузкой, в которой не осталось вообще ничего. Всё, что на мне было, осталось у крокодила, которого я встретил перед гиеной. О-о-о, это незабываемые ощущения, проводить руками в воде по коже крокодила, не понимая что это, а потом коснуться его зубов. М-да, ощущения непередаваемые, как же я визжал… Потому я всё и потерял, пытаясь выскочить побыстрее из воды.

А теперь вот сижу, ожидаю ракету в свое тело от Тамары и в то же время с удивлением смотрю, как вдали несется машина, пыль столбом. Джип вдруг остановился с визгом тормозов рядом со мной, а из окна показалась Тамара, в таком же костюме, как и у меня.

— Чё сидишь, кого ждешь? — сквозь зубы проговорила Тамара.

— Тебя, — ответил я также, как и Тамара, сквозь зубы.

— Ты знал, да? — зло проговорила Тома. — Что я рядом?

— Ты же за нами приглядывала с самого начала, всегда, даже в Париже была незримо рядом, следя через дронов и камеры. Кто ж еще мне дробовик-то прислал? Но я ожидал ракету.

— Садись уже.

— Не хочу.

— Я отвезу тебя до населенного пункта, денег выдам, а там мотай на все четыре стороны, — устало проговорила Тамара. — А у меня хвост, скоро прибудут сотни две разъярённых негров.

— Опять меня в тюрьму отвезешь? Черный дельфин долго выбирала?Ведь это было твоим подарком за успешное выполнения задания в Париже? Так же, Тамара?

— Нет, — ответила она мне, нажимая на газ, заставляя машину реветь в ночи.

— Врешь же.

— Бобер, я сотрудник, для меня успешность деятельности конторы и государства в целом важнее всего.

— А какой смысл в этом? Какой смысл мучить тех, кто и так помогает и тебе, и этому гребанному государству⁈

— Сейчас ты не поймёшь, — сквозь зубы проговорила Тамара. — Когда-нибудь да, но тогда меня уже не будет.

— Поехали, — махнул я рукой. — Понять тебя невозможно, легче сдохнуть.

Я был невероятно зол на эту сотрудницу, и все равно сел в машину, хоть это и было наверняка ловушкой. Мы ехали молча, а о чем вести речь?

Ведь всё и так ясно, она также прыгнула за мной с парашютом, она мой партнер на задании. Связной в Африке есть, но есть и нюанс.

Он наверняка, как мне сказали перед десантированием, мертв, но это все неважно. Важно другое, я решил поиграть на краю лезвия, после Дельфина мне дали пару дней на отдых, так же будет и в этот раз. И отказаться нельзя, и потому, пока я могу, надо расставить все точки над «и». Но сейчас не будет и речи о выполнении задания, плевать, пусть превратят эту страну в пустошь ядерную. Я не хочу сдохнуть так быстро.

Тамара приняла условия игры и теперь мы наконец-то выясним некоторые условия моей дальнейшей жизни. Но сперва надо выжить, удача удачей, но пуля не всегда слушает удачу, она же дура.

Ночь, пыльная дорога, пистолет в моей руке, а позади нас догоняет джип с пулеметом в кузове. На планшете в руках Томы же отмечалось, что в район нашего местонахождения уже летят беспилотники, которые будут атаковать нас ракетами или дронами, пока не понятно.

С джипа стреляли, но всё никак не могли попасть, то ли по причине старого оружия, то ли из-за того, что за рулем Тамара, а может быть всё же моя удача работает.

— Ты где джип взяла? — проговорил я впервые с того момента, как сел в джип, смотря, как мы несемся словно сумасшедшие, выключив фары, по саванне в направлении гор.

— На блок-посту отняла. Сейчас мы в приграничной полосе, тебе не стали выдавать всё оборудование, думали, наш дрон будет надежнее, но его сбили. — проговорила запыханная Тома, пытаясь управлять на кочках ржавым корытом на двигателе внутреннего сгорания.

— Мы на вражеской стороне или это наши союзники?

— А тут хрен разберешь, каждое племя имеет свое отношение к белым. Ауф, ты бы знал, как я сейчас зла на тебя. Стреляй по колесам, бобер!

Пистолет заработал в моей руке и пули сами нашли колеса, после чего погоня улетела в какое-то болото, где радостно заплескались крокодилы.

— И ты меня отпустишь? — спросил я.

— Отпущу, ты мне только скажи, зачем тебе сотня альтушек.

— Чтобы было. Если что, можно будет организовать армейский батальон разведки.

Тамара ударила по тормозам и седая посмотрела на меня проникновенно. А мимо нас пронеслась ракета, которая взорвалась там, где были бы мы, если бы Тамара не остановила машину.

— Ты дебил, да? — воскликнула Тамара — А раньше ты мне не мог мне сказать?

— Я просто представил их как спецназ, красивая, неотвратимая сила, —усмехнулся я. — Убийственная красота.

— Дебилы, — вздохнула Тамара. — А с твоей свободой разберемся. Я все поняла, не надо продолжать то, что ты начал. Я не хочу ставить вопрос о твоей ликвидации. Просто уходи, измени внешность, имя, а лучше стань негром.

— Нашей свободой. Ты про Кешу забыла.

— В горы, — нажала на газ Тамара и мы с юзом понеслись к виднеющимся в дали очертаниям гор. — У Кеши может быть лишь иллюзия свободы, как впрочем и у меня.

— А у меня?

— С тобой все хуже. Ты же и правда уйдешь, и с твоей удачей тебя никто не найдет. Потому я и хочу, чтобы ты ушел и жил как хочешь. Будь свободным, бобер, а рабство… оставь его нам.

Рев мотора оборвался в предгорье. Не смотря на то, что Тамара знала, что делает и мастерски виляя рулем ухолила от дронов и парочки ракет с небес, мы наехали на мину и капот разорвало на моих глазах, отправляя нас в полет.

Многотонный джип, кувыркаясь, умирал, и я видел, как мы ударились об огромный валун стороной Тамары.

— Твою мать, — выдохнул я, выбираясь из машины, которая загорелась. Обернувшись я увидел, что Тамара осталась в машине. — Ну нет, ну почему опять! Я не буду ее спасать!

Но я знал что буду, и потому уже около часа тащил на спине на удивление тяжелую Тамару. Оставлять ее умирать в машине было невозможно для меня, я не мог этого совершить.

Горы были коварными, я не был супер-атлетом, но упрямо тащил тяжеленную лже-старушку с отменной фигурой. Я раз сто вспотел и через десять минут думал, что сил уже нет. Ща помру. И вдруг…

Начался артиллеристский обстрел, фонтаны брызг. Огненный вал, который в щепки разносил камни на моем пути, заставил меня ускорить шаг. Пыль и грязь стали едиными с воздухом. Откуда-то прилетела ракета и разнесла в пыль огромные валуны, за которыми я хотел было укрыться. И все-равно пришло время, когда мои силы кончились. Всё, я не могу идти дальше, это мой предел.

Но тогда мина взорвалась в трех метрах от меня позади и я с новой силой понёсся по склонам вверх с небывалой скоростью.

Что-то острое вонзилось мне в ягодицы и страх погнал меня вперед. Мины шили небо, разрываясь совсем рядом, несколько раз в моих глазах становилось темно. Несколько раз я терял слух, и вдруг я замедлил шаг. Я почувствовал вибрации на своем плече и только через десятки секунд слух вернулся ко мне.

— Бобер, бобер, — тихо проговорила Тома на моем плече. — Ты что делаешь?

— Тебя несу, — проговорил я не думая, проходя в брод какую-то речку, а затем забираясь на какой-то валун. — Я бегу от снарядов и мин.

— По нам уже не ведется около получаса огонь, — тихо изумленно проговорила Тамара. — Ты в курсе, что у тебя идет кровь?

— Да, что-то в задницу прилетело, — ускорился я на горной тропе, переходя на стремительный бег.

— Вообще-то у тебя и с шеи и с головы течет.

— Да?

— Бобер, отпусти меня, я в порядке.

— Нет, — коротко ответил я. — Твоя жизнь в опасности.

— Ты зациклился. Я в порядке в отличие от тебя.

— Ты уверена?

— Бобер! — воскликнула Тамара.

— Хорошо, ставлю.

Я смотрел на слегка помятую Тамара, которая молчаливо вынула телефон из кармана и показала мне экран, на котором через фронтальную камеру отображался я.

— Теперь я поняла, что ты тогда кричал о том, что удача может кончится, — хмуро проговорила Тома.

Я видел себя, хотя то, что отражалось в телефоне, не было похоже на меня. Осколки стекла в лице, в груди торчал окровавленный осколок металла, с шеи текла кровь из места, из которого я вырезал имплант. А во лбу торчал металлический осколок мины. Я был весь мокрый от крови, а вот на Тамаре не было ни единого пореза.

— Я это, — сбивчиво проговорил я, чувствуя, как подкашиваются ватные ноги. — Я это, всё.

— Не-не-не, Бобер, не сейчас, — кинулась ко мне Тамара, видя, что я теряю сознание. — Эт чё, теперь моя очередь тебя тащить?

Меня, кажется пнули с горяча, на что я из последних сил улыбнулся. Пусть тащит. Ну а что, я тащил её, хотя надо было Тому скормить крокодилам.

Приходил я в себя с трудом, вокруг шумели вагоны, поезд сложно было перепутать с чем-либо еще. Железный ржавый вагон, железные же шконки, на одной из них сидела Тамара и грызла яблоко. Я лежал на такой же шконке, а на полу сплошняком лежали трупы. Я посмотрел в сторону прохода, где так-же лежали тела негров, их было около сотни. Столько крови я не видел со времен убийства Сенатора.

— Тамара, — хрипло проговорил я.

— На, выпей, — Тамара кинула в меня бутылку воды, которую я уронил, но всё же взял в руки и отпил кисловатой жижи.

— Что это?

— Био-стимулятор, — проговорила тихо Тамара. — Ты зачем вырезал имплант?

— Подумал, что так вы меня не вычислите.

— Не вычислим, говоришь, — ухмыльнулась Тамара. — Через час уходим из поезда. Оказывается, разведданные были лживыми, соседние страны уже ЕЁ.

— Куда направляется поезд? — спросил я, щупая свою грудь и лицо.

— В безопасную страну. Надеюсь, Египет будет безопасен…

— Для кого?

— Для тебя, — проговорила Тамара, достала новое яблоко и укусила его.

— Нам надо в столицу, к этой девушке.

— Почему ты считаешь, что это женщина? — встрепенулась Тамара.

— Ты же сказала, что ЕЁ, — ответил я, начав опустошать бутылку с явно запрещенным раствором.

— Бобе-ер?

— Посмотри на ту бойню, что ты устроила, только мужчины, примерно одного возраста, ни стариков, ни детей, ни женщин, — проговорил я, косясь, на кучи трупов, застилающих пол. — Они все не в военной форме, а в робах, однотипных, одного времени пошива. Да и просто я так чувствую.

— Это люди полной прошивки, в крупных городах есть менее прошитые. Да-а, у нас есть догадки, что ты прав, — проговорила Тамара. — Я перевожу поезд на направлении ЕЁ столицы.

— За что ты их убила?

— Тебе так это важно?

— Да.

— У них был приказ уничтожать всех замеченных белых, — проговорила Тамара, слегка скривившись. — Будешь яблочко?

— Это из-за меня?

— Нет, из-за меня, я же отобрала тот джип.

— Опять врешь?

— Я никогда не вру.

— Просто изменяешь правду?

— Ага, — коротко ответила Тамара, копаясь в планшете и своих очках. — Через час мы будем спрыгивать с поезда.

Я ей ничего не ответил, смотря в окно, где было пасмурно от коптящих заводом. Гарь застилала яркое солнце, потому днем казалось, что наступил вечер. Я невольно прикрыл глаза. Меня беспокоили трупы, но я понимал, что у Тамары не было выбора. Надеюсь.

— Пора, — проговорила Тамара где-то через час и мы пошли к дверям вагона.

Поезд был автоматизирован, с одним лишь вагоном для обслуживающим персоналом. Контора взломала систему безопасности и поезд не подал сигнал бедствия, и потому нас могли потерять. Но я в это не верил. Я чувствовал, что мне надо встретиться с тем, кто управлял этими людьми. Также я чувствовал, что эти трупы лишь начало. А я уже привык верить своему чутью и своей интуиции.

Поезд несся по мосту, внизу блестела морская вода, а совсем рядом было видно огромное поселение, какие-то деревянные хибары устилали весь берег.

— Ну что, прыгаем? — выдохнул я, занося ногу в открытую дверь вагона.

— Ты чё, дурак? — вытаращилась на меня Тома. — Полетели!

К нам приблизился грузовой дрон и Тамара прыгнула в него первой, затем в него прыгнул я и дрон сорвался вниз, к воде. Мы летели в метре над водой в сторону огромного мегаполиса.

В дроне была различная снаряга и уже через пару минут на меня в телефоне смотрелся не а я, а негр. А рядом сидела чернокожая красивая африканка в потертой майке и шортах.

Пара пистолетов, гранаты, немного денег и килограмм героина, который является здесь местной валютой, а впереди уже виден город с населением в пятьдесят семь миллионов. Где все люди марионетки, где никто не принадлежит себе. И я, тот, что совсем недавно хотел свободы, теперь сам иду на рабский рынок Нью Кейптауна. И это не преувеличение, нацистские режимы, они сами по себе странные. А вот когда там подмешено управление разумами, то режим приобретает особые формы. В стране, где в определенном районе может появиться указ убить всех белых, в другом городе белым будут продавать черных или белых. И не только людей, Африка и еще некоторые страны не чураются генной инженерии.

Глава 14

Не смотря на то, что мы были готовы в любой момент начать кровавую бойню и выполнять задание в любых условиях, ночной артиллеристский обстрел и погоня не могли пройти бесследно.

Лично я был скорее мертв чем жив, болело всё, я вымотан, но все же, кажется, живой.

Тамара чем-то смазала мои раны и они затянулись, и пусть с имплантом в шее мне было бы легче, но сейчас я себя чувствовал неплохо. Имплант меня беспокоил и, избавившись от него, я даже немного по нему скучал, но зато я теперь свободен

Но я все же ощущал, как внутри натянулась струна, которая грозила в любой момент лопнуть. Я чувствовал свой предел даже в спокойной обстановке. Этой же лжестарушке было по плечу вообще всё, она даже надела неплохо выглядящее на ней красное платье.

Сперва нам надо было отдохнуть и привести себя в божий вид и немного успокоиться. И душе, и телу требовалось немного отдохнуть. Вариантов было немного и я положился на Тамару, хоть и подозреваю, что она могла меня затащить в наркопритон, но я никак не ожидал того, куда мы прибыли. А именно шикарный отель высочайшего класса.

— А тут точно не опасно? — проговорил я, входя в огромный отель.

— Бобрик, милый, доверься мне, — бросила мне Тамара, пока я рассматривал позолоченные статуи.

Несмотря на то, что эта страна была поражена нацисткой идей и, конечно же, все граждане были просто оболванены во всех смыслах, миллионы нищих бродили по улицам. И далеко не все могли позволить себе полноценно питаться дважды в неделю, но, как говорится, если есть нищие, то есть и супер-богатые, а им надо где-то отдыхать.

Здесь имелось немало прекрасных мест, где можно было отдохнуть. В любых странах богатым нужен отдых, и для них строят огромные дома отдыха, отели, парки, которые простым смертным недоступны.

Огромный пятизвездочный отель со спа и огромным рестораном был просто ужасен в своей роскоши и неприятен лично для меня, отторжение я чувствовал даже от посеребренных вилок и золотых тарелок.

Я не понимал, почему мы заселились именно сюда, а не в каких-нибудь трущобах, но потом, когда я увидел возле ресторанного администратора странного негра с православным крестиком, вытатуированным на ребре ладони, я всё понял.

Связь с этим чернорусом, как называла его Тамара, она держала через телефон, не было никаких с ним личных разговоров в целях конспирации.

Нас скрывала прекрасная иллюзия, писк технологий, даже в зеркале мы казались самим себе двумя неграми, но это только пока. Когда мы доберемся до центра огромного города, то никакие иллюзии нам не помогут.

Камеры, тепловые сигнатуры, рентгены… Попасть в центр столицы это как пройти в один конец без права вернуться в безопасное место, и потому нам пришлось провести время здесь, чтобы нам прислали паспорта и разрешение на пребывание в городе на основе нашего генокода.

Но по легенде мы белые, женаты и можем жить лишь в центре столицы.

В остальных района столицы нас могут убить лишь за цвет кожи. Как говорится, все идет по спирали, но с некоторыми исключениями.

— Что будете пить? — спросил официант в ресторане. — У нас прекрасный выбор вин.

— Дон Переньон две тысячи двадцать четвёртого года, — ответила за меня негритянка в красном платье. — И варенную ногу слона, две порции.

— Хороший выбор, мисс, — ответил официант перед уходом.

— Что с документами? — тихо спросил я, когда официант ушел, продолжая напряженно смотреть на него. Он не похож на официанта, не те манеры, и я не верю, что этого не заметила Тома.

— Прибыли какие-то документики на нас, но только на белых, с нашими иллюзиями все сложнее, так что сейчас накатим и уйдем, — расслабленно проговорила негритянка сидя со мной за одним столом. — Расслабься, муженёк, сейчас винца принесут, водочка тут запрещена, к сожалению. Признана белым напитком.

— Может хотя бы поспим? — устало проговорил я. — Я чувствую, что скоро начнется и не будет времени даже вздохнуть спокойно.

— Переоденемся и уедем, бобер. Тут новости пришли, нас ищут, подняли всю гвардию, — проговорила с придыханием негритянка. — Я, конечно, заказала номер для молодоженов, но не искушай меня, бобер. И да, нам надо отрепетировать поцелуи молодоженов, конечно же, в целях конспирации.

— Знаешь, твое вино не стоит пить, — тихо проговорил я. — Тома, сейчас начнется. Нас уже нашли, Тома, вот-вот начнется, жопой чую.

— Что с нашим чернорусом? — обеспокоено спросила Тома. — Ну, с тем, у которого татуировка на ладони?

— Он мертв, — вспомнил я про негра с татуировкой креста на ладони.

— Замочу, суки! — прорычала Тамара. — Черноруса не прощу!

Тома выглядела красивой негритянкой в красном платье, эта фурия элегантно встала из-за стола и её пистолеты в руках появились словно из ниоткуда. Но я видел, что она их сняла из кобур на подвязках. Элегантного и красивого красного платья. И даже немного сексуального…

Негритянка сделал два шага в центр зала ресторана и, что-то тихо прорычав, пустилась в свой смертельный танец. А над моей головой засвистели пули.

Она закрутилась в темпе вальса, это было прекрасно, а все, кто был в зале, умирали от точных и ритмичных выстрелов. Несколько человек даже попытались встать, доставая пистолеты, но не смогли, они умирали быстрее. Было ясно, это подставные клиенты ресторана, нас вели по беспилотникам уже в поезде и тут нас ждали, но они пытались взять нас живыми. А живыми нас не взять.

— Уходим, бобёр, — проговорила Тамара в зале Ресторана, в котором из живых остались лишь мы.

— Нет, Тома, — тихо проговорил я, взяв со стола бутылку вина. — Ты никуда со мной не пойдешь, а вот мне пора выходить отсюда.

Я безжалостно ударил негритянку Тому в висок донышком бутылки из под вина, которая тут же рассыпалась, и уже розочку я воткнул её в шею. Мир вздрогнул вокруг меня, а я посмотрел на Тамару и вонзил ещё раз в висок стеклянную розочку. Тамара умирала, а я с улыбкой смотрел на красивую женщину, что сбросила иллюзию негритянки и всё также была прекрасна в красном облегающем платье.

— Вот и всё, выпускай меня, — ухмыльнулся я, смотря, как тела вокруг меня пропадают.

— НЕТ! ТЫ НИКУДА НЕ УЙДЕШЬ! — вздрогнуло пространство.

— Ну тогда начинай пугать, давить на эмоции, но помни, я тебе не буду помогать, — проговорил я и в зал начали врываться люди и роботы сотнями. Они неслись на меня, а я подошел к столу, чувствуя, как пули разрывают мое тело.

— Домой, — проговорил я, садясь на стол и подняв бокал с вином.

И мир вновь вздрогнул, сперва он словно зеркало застыл и начал покрываться трещинами. Начали прорываться дефекты, на Тамаре уже было не красное, а синее платье. Правда, она уже не была похожа на Тамару, и бокал в моей руке то исчезал, то вновь появлялся. Я облегченно вздохнул, все же я был прав в своих догадках и это всего лишь мираж, но в реальности-то ждет меня еще немало проблем.

— Домой, — потребовал я, слегка надавил ментально и произошла вспышка.

Я ослеп на пару секунд, приходя в себя там, где я властвую над своим разумом. Я много разговаривал с Кешой, вот эти все созданные миры… они создаются двумя разумами. Один разум направляет, а все остальное, чувства, эмоции, и даже сюжет создает разум жертвы. Один чужеродный разум не сможет потянуть все в одиночку, сил не хватит надолго. Главное понять, что ты в созданном мире, а разрушить его можно легко. И я понял, но как выйти я не знал.

И самое главное, мне помогла лже-Тамара, сексуальный подтекст она себе никогда не позволяла. Никогда. Эти мысли мог позволить себе я, но не Тамара. Забавно, она спасла меня, ничего не делая.

Меня трясло, так как я мог ошибиться в моменте и просто убить пусть не любимую, но все же подругу. Это надо запомнить, ведь всё это только начало.

— Тома, я тут. Надеюсь, ты справилась без меня, — произнес я, поняв, что я в реальности, а понять, что ты в реальности, оказалось проще чем я думал. Вонь, страшная вонь. Там, в выдуманном мире, количество запахов жестко ограниченно, вот он, ключик, моя защита.

— Бобер, мне нужна твоя помощь! — пронеслось в моем разуме и меня накрыло воспоминаниями.

Нас поймали в поезде, внезапно. Мы разговаривали, и нет, мы не вызвали беспилотник, это уже было подменным воспоминанием. Мы обсуждали более насущные проблемы, переписываясь на кусочках бумажек на тот случай, если нашу память прочтут.

И внезапно поезд и наш вагон атаковали ракетами и боевыми роботами. Но действуя напрямую и очень жестко, не считаясь с сопутствующими жертвами, огромный состав сошел с рельс и протаранил около пяти зданий. Одно из них рухнуло, высотка в сорок этажей, забитая людьми, сейчас была в сотне метров от меня, разваленная на куски. Не знаю, как мы с Тамарой выжили, это просто чудо, как и то, что я смог освободится от оков захватчика разума.

Я стоял у вагон поезда, под которым сейчас кричали люди, вокруг все пылало, в двух метрах от меня догорал электроавтомобиль, полный пассажиров.

А сам поезд лежал полукольцом, на крыше же одного из вагонов напротив меня, в двух сотнях метрах, стоял негр в черной форме и красном берете, а в середине арены, образовавшейся поездом, зависла над землей Тамара без иллюзий. В той самой форме, что и в поезде, и явно под контролем негра. А в небе зависли тысячи дронов в виде металлических шаров. Я знал, что это особо сложные магнитные роботы России, и они были одним из козырей Тамары. Артиллеристская поддержка в особо сложных ситуациях. И по безжизненному взгляду Тамары было понятно, что она сейчас под чужим контролем.

— Ты не можешь быть нашей целью, — прошептал я, смотря на негра, по черному лицу которого стекал крупными каплями пот. — Не может быть всё настолько просто, ты всего лишь офицер главного или главной.

— Сдавайся, — по-русски проговорила Тамара чужие слова, — Либо тебя прикончит твоя же подруга.

— Русские не сдаются, — проговорил я, сделав шаг влево, и мимо меня пролетел шарообразный дрон, тут же взорвавшись позади меня.

— Сдавайся! — прокричала Тамара.

— Это ты сдавайся! — прокричал я в ответ, скинув пару осколков от со своего плеча. — А не то умрешь. Где твой господин?

— Мать. Увидишь лично, если сдашься, — проговорила Тамар.

— Знаешь, — усмехнулся я. — Я не хочу сдаваться, а я привык доверять своему чутью.

— Тогда умри, — проговорила Тамара.

— Только после тебя, и убьет тебя она! — зло прокричал я и добавил что былосил. — Тома, испытай оргазм!

Лицо негра изменилось, он понял меня и посмотрел на Тамару, которую мгновенно выгнуло нечеловеческим образом в воздухе. Она начала приходить в себя. Перед самым сходом скоростного поезда с рельс мы обговаривали этот момент.

Что ее боевые способности могут стать проблемой для меня, потому изначально мы и были разделены при десантировании, и потому она запрограммировала свои боевые имплантаты на кодовое слово. Стоп-слово. Логика проста, в боевой обстановки я дрищ, а эта боевая машина в случае потери контроля будет проблемой для меня, смертельной проблемой. Так что куча боли и пару стимуляторов должны были вывести Тамара даже из комы, стоит лишь произнести стоп-слово.

— Взять! — рявкнул негр, указывая на меня, а я поднял с земли осколок стекла и нечаянно порезал руку.

— Тома, блять! — прокричал я, направляясь в сторону негра с одним лишь осколком в руке. Не знаю, сколько времени надо Томе, чтобы прийти в себя, но радовало одно, с ней мне не придётся сражаться.

Из-за вагонов показались сотни людей, из руин, зданий, даже из горящей машины пытались выйти люди, исполняя приказ этого гада в берете. Я прямо чуял, что скоро тут будут тысячи людей, что голыми руками порвут меня. И никакая удача мне не поможет.

— Тома, блять, мочи всех! — прокричал я, кидаясь вперед и видя, как моя подруга падает на землю. — Тома, сука-а-а-а-а!

— Секунду, — тихо проговорила седой воин, упав на колено. — Бобёр, дай мне всего секундочку.

— У нас ее нет! — несся я вперед с осколком стекла.

— Тишина! — громко проговорила седая воительница и вытянула руку в сторону толпы.

И дроны в небе ринулись вниз, и прозвучали тысячи взрывов в единый момент, словно огромная ракета влетела с кассетным боеприпасом. Но все было рассчитано так, чтобы выжил я и чтобы взрыв дал время для Тамары.

Это было нечто, она управляла взрывом словно бог, она управляла самой взрывной волной. Если бы это было не так, то меня просто порвало бы на части.

Я лежал на земле и тупо визжал, засыпанный землей и совершенно оглохший, не понимая где я и жив ли я. Мне было страшно оказаться внутри огромного удара по площади. Это иной страх, он выходит из твоего подсознания, когда тебя треплет маломощными ударными волнами со всех сторон. Но вот кто-то подошел ко мне и коснулся моей головы. Кто-то надел на меня наушник.

— Бобер, как ты? — донесся через кость голос Тамары. — У тебя идет кровь из ушей, ты оглох.

— Я, я… мы в безопасности? — промямлил я.

— Нет, — твердо проговорила Тамара и попыталась меня поднять, видел я очень плохо — некоторые дроны были начинены светошумовые зарядом.

— Что с тем негром? — проговорил я, не слыша собственного голоса.

— Я его убила, — холодно проговорила Тамара. — Как ты вышел из под его влияния? Тебя он захватил быстрее меня, когда я убила его охрану ты уже валялся на земле.

— Запахи, — вдохнул я воздух, взрывчатка воняет, что бы кто ни не говорил. Буря запахов витала в воздухе, а значит, это была реальность. — Ты вела себя странно, заигрывала со мной, так, по мелочи.

— Поняла, — задумалась Тамара. — Уходим. Выбирай, по воде, по воздуху или под водой, под землей или по земле?

— Под водой, — хрипло ответил я.

Меня схватили за загривок и мы взмыли в воздух, а затем мы погрузились в морскую воду. Мне что-то сунули в рот и я начал засыпать.

Приходил я в себя урывками, неприятно, с головной болью и с чувством беспомощности.

Меня не мучали кошмары меня просто всего ломало, я был сломлен, устал, а множественные взрывы просто добили меня.

— А-а-а-а-а-а!— закричал я, как только до меня начали доходить первые звуки. Я испугался от того, что мои уши вновь заработали.

— Бобер, ты как? — встрепенулась Тамара, а я открыл глаза. Она стояла в розовом халате с мокрыми волосами.

— Опять я в вымышленном мире, — выдохнул я.

— Нет, я настоящая. Так, тебя надо как в этом срочно убедить, а то я жить хочу, — возмутилась Тамара. — Ну, тут нет резких запахов… а, вот патрончик, понюхай.

— Пахнет смертью, — выдохнул я, с трудом чувствуя резкий запах взрывчатки от патрона, которым Тамара просто тыкала мне в лицо. — Тома, где мы?

— Мы под водой, в одной из эвакуационных капсул для спецопераций, — тактично проговорила Тамара, стоя передо мной в розовом халате. — Я готовила её для тебя и для Кеши. Ты как, бобер?

— Я чувствую себя ущербным, — прошептал я. — Я практически ничем не помогаю.

— Ты совсем дурак? — села рядом Тамара. — Ты вырвался из паутины этой твари и помог мне. Тебя что, так жёстко измучили в вымышленном мире, что ты башкой двинулся?

— Надо твое стоп-слово сменить, — выдохнул я. — Тома секси?

— Я против, думай лучше, — возмутилась Тома.

— Тогда чуть позже скажу, — выдохнул я.

Через несколько минут я ожил и осматривал то место, где мы находились. Ржавая капсула на дне моря с иллюминаторами, и несколько кроватей, а за дверью виделось еще несколько капсул.

— Что думаешь? — тихо проговорил я. — Этот негр был всего лишь пешкой, там таких ведь не мало, а он про какую-то мать говорил.

— Задание будет сложнее, чем я думала, — ответила Тамара, сидящая в розовом халате у иллюминатора, — Они как-то смогли настроить конвейер производства таких монстров. Того негра, которого я убила, я уже послала на анализы в Москву.

— И что?

— Это был клон, но не изначального, а мутировавшего эспера, — проговорила Тамара. — Человека с малыми способностями клонировали, а затем экспериментировали, добавляя ему частички чужеродного генетического кода и, как я понимаю, удачно. Он вышел слабее Кеши, но их много, когда у нас Кеша всего один.

— Получается, они растят расу сверхлюдей? — я аж проснулся и пришёл в себя.

— Да, но только негров, они против белых, которые их угнетали столетиями, — рассмеялась Тамара. — Причем русских они не ненавидят.

— Может, тогда домой? Враг моего врага мой друг.

— Бобер, оно так не работает, если они захватят всю Африку, в том числе и наших союзников… — вздохнула Тамара, потерев висок. — Проблемы будут у всех.

— Зачистка города ядерными ударами?

— Не поможет, все основные отряды под землей, как и лаборатория. Радиоактивный след говорит, что лаборатория где-то во дворце правительства, — хмуро проговорила Тома. — Роботы почему-то туда не проходят, уже были запущены дроны, но безрезультатно. Можно штурмовать город и людьми, но армия тогда должна быть около пятнадцати миллионов, и это только после зачистки города ядерным оружием, то есть после полного уничтожения этой столицы.

— И как нам тогда добраться до матери этих эсперов?

— Не знаю, бобер, не знаю. Я рассчитывала на твою удачу, — усмехнулась Тамара. — Ты отдыхай, завтра попробуем еще раз выйти в город.

— Я попробую, но ты уверена, что стоит ждать следующего дня?

— Предлагаешь уже выдвигаться?

— Думаю, да, — после недолгого размышления ответил я. — Но сперва нужно переодеться, поесть и помыться.

— Отдыхай, ты начальник, а я пойду готовиться, — вздохнула печально Тамара. — И помни, ты не бесполезен, ты уникален, без тебя я бы уже сдохла или танцевала на столе для охраны.

На километровой глубине было спокойно, там, в другой комнате, Тамара, проводила какое-то собрание и что-то кричала. А я побрел в душ, и пусть капсула была старой, в ней было все, только тушенка была немного горьковатой. А затем я уставился в окно, или как там оно называется. Там, снаружи, были километры воды.

— Бобер, ты чего такой грустный?

— Да так, — тихо ответил я, сидя в новой одежде и задумчиво смотря на морскую темноту. Я сидел и пил горячий кофе, прекрасно понимая, что вот-вот нам придется возвращаться в город.

— Ты врешь.

— Вру. Тома, я в выдуманном мире убил тебя.

— И ты потому расстроился? — усмехнулась Тома. — Нашел чему расстраиваться. Если будет выбор убить меня или нет, убивай, Бобер, даже не думай.

— Ага, тебя прибить хочется, а не убивать, а это разные вещи.

— Ладно, допивай кофе, эвакуационный подводный дрон прибыл, нам пора.

— Но только куда пора? — прошептал я, когда Тамара вышла.

Я не знаю, как это объяснить, но я изменился, или просто не пришел в себя, мир вокруг меня не особо интересовал, я словно стал пустой оболочкой. Наверное, это последствие того, что мой разум пытались захватить. Тамара предложила мне боевые стимуляторы, но я отказался, а вот она приняла стразу два. Ей тоже было нелегко, и я не мог ее подвести. Почему? Не знаю, но думаю, что так будет правильно.

— Бобер, смотри, это броник, не просто курточка, вот пистолет, — показывала мне простое оборудование Тамара, — Вот наушник, это мини-гранаты, это светошумовые… бобер, ты меня слушаешь?

— Тома, у меня были порванные барабанные перепонки, — тихо проговорил я. — И осколок мины в заднице, я весь во внимании, насколько это вообще возможно.

— Ладно, садимся в дрон, а там по ходу разберемся.

Мы высадились в другом районе столицы, ночью, после того, как наш дрон несколько раз заглох в толще воды.

В городе кипела жизнь на наше удивление. И не просто кипела, жители города праздновали и им было плевать на всех, нас даже не заметили.

— Что происходит? — спросил я, видя толпы людей на улицах.

— У них какой-то праздник, — задумчиво проговорила Тамара.

— Идем за ними? — спросил я,

— А ты как думаешь?

— Идем, — твердо проговорил я.

По улицам шли сотни тысяч людей, поющих, танцующих, и никто на нас не обращал внимания. Толпы продвигались медленно к центру города. Я видел, как с каждым километром техники становится всё меньше, а глаза людей всё безумнее, и вот наконец мы вместе с толпой вышли на площадь.

Огромный экран держали в руках статуи обнаженных негров, справа была видна новая арена. С экрана на нас смотрел мужчина, негр, лет тридцати.

— Братья мои, сестры, — донеслось с экрана. — Сотни лет над нами издевались белые, сотни лет мы терпели геноцид, но всему этому пришел конец. Каждый день мы работаем над нашими братьями, которые будут править нами, чтобы рано или поздно покарать белых за их прегрешения.

Я вглядывался как в экран, так и в людей, что стояли обособленно и явно под охраной у арены. Белые, азиаты и европейцы, с целыми семьями, детьми и стариками, они не были пленниками, а по их взглядам и вовсе читалось, что они чувствуют себя тут хозяевами.

— Тома, а русские там есть? — указал я сторону сотен, если не тысяч людей.

— Ага, — изумленно проговорила Тома. — Даже пара офицеров нашей конторы.

Тем временем человек с экрана продолжал говорить, а на арену поднялся на платформе негр в форме и в малиновом берете.

— Наши созданные братья будут создавать новый, справедливый мир. — вещал мужчина. — Они рождены править, но если сейчас они не смогут управлять, то они не достойны жизни. Братья и сестры, проверьте вашего нового брата, и убейте его, если он не достоин править!

Мы с Тамарой стояли у какого-то дома, смотря как к арене несутся тысячи человек, и все к единственного человеку на арене. Мы смотрели на то, как проверяют тех, кто должен править. Первые ряды несущихся на негра в берете людей упали замертво, остальные начали вставать на колени, но остальные всё же добрались до негра и просто разорвали его на куски.

— Этот брат был недостоин, — провозгласил мужчина с экрана. — Братья и сестры, проверьте же следующего брата, рождённого править!

И толпа отхлынула от подиума, на который поднялся с лифта точно такой же негр, после чего толпа хлынула на него. Но этот брат оказался сильнее и уже через мгновение люди на сотни метров вокруг встали на колени. А в мою руку вонзились когти Тамары.

— Нам надо уезжать из страны, — проговорила Тамара, борясь с желанием, как и я, встать на колени. — Бобер, мы не справимся.

— Я знаю, — воскликнул я. — Тома, валим отсюда, пусть ракеты разбираются, кто тут хороший, а кто плохой…

Мы еще простояли около часа на площади, этих новых братьев было около двадцати, кого-то разрывали на части, кто-то справлялся с испытанием. Некоторые простые люди умирали от участия в испытаниях.

— Агент Ауф, Агент Тамара, — проговорил женский голос позади нас. — Как насчет поговорить перед тем, как вы сбежите?

Мы развернулись к голосу, позади нас стояло около десяти негров в беретах и девушка в белом платье.

— А у нас есть выбор? — спросила Тома.

— О да, есть. Мы вам подготовили самолете, — несмело и немного смущенно проговорила красивая негритянка в белом платье. — Но я вам советую сперва поговорить, а уже потом улетать. мы не хотим ругаться с Россией.

— Мы принимаем приглашение, — прохрипел я, смотря на девушку и вдыхая тонкий аромат, исходящий от ее тела.

Пока я не под её контролем, но только лишь пока.

Глава 15

Любые войны, спецоперации, секретные миссии и даже бизнес-поездки заканчиваются переговорами, которые порой бывают очень странными.

И в этот раз я попал именно на такие, очень и очень странные переговоры со спец-агентами. Не в казематах, не на операционном столе, а словно мы дорогие и очень любимые бизнес-партнеры.

Но выбора идти на переговоры или нет, по сути, у нас с Тамарой не было. В огромном поместье с высоким забором, куда нас привезли, было несколько моментов, которые меня жутко бесили.

Бассейн в жару, который просто манил меня, соседствовал с тысячами солдат там, за забором, и несколькими танками, которые должны были меня с Тамарой охранять. Ну, вроде как охранять, и это при том, что весь дом был заминирован. Я стоял на кафеле у бассейна, под которым были установлены противотанковые мины.

Но это всё не самое бесящее, меня накаливало до предела, до спертого дыхания, до невыносимого состояния бешенства совсем иное.

А именно несколько десятков красивых чернокожих девиц в роскошных платьях, некоторые из которых были в купальниках, уже с моей стороны забора.

И я один, наедине с ними. Я мужчина, и такой красоты в темном дереве я не видел нигде. Да, альтушки красивы, но вот это, это что? Оно вообще законно? Моя напарница могла бы мне помочь, но нет, ее рядом нет.

Тамара где-то внутри здания, обсуждает с местным главой разведки некоторые нюансы нашего незаконного появления в стране, пролитой крови, незаконное пересечение границы, пара тысяч смертей, убийство местного эспера, куча завезенного оружия, включая несколько тысяч дронов, подделка документов, контрабанда наркотиков и так далее, список огромный.

А меня оставили тут, так как эсперам нельзя общаться с местными высокопоставленными чиновниками, а то, что я эспер, здесь знали все. Они не понимали, каковы мои способности, но человек, которого, как оказалось, противопехотная мина ударила в задницу, взорвалась под ногами и оставила после себя маленький осколок в этой самой заднице, гарантированно является эспером. Особенно после того, как прилетела авиабомба и меня не убило взрывной волной.

Снайпера не могли в меня попасть, пули, которые летели в меня, по заявлению Ауры, негритянки в белом платье, рикошетили чуть ли не от пыли.

Тамара же сообщила мне, что они думают, что я не просто удачлив, а меняю само пространство и время вокруг себя и Тамары. А это уже не просто удачливый человек в лице меня, это выглядит так, что Россия послала самого мощного эспера, который пришел, сам, поговорить. А они напали на меня, но победить меня они неспособны и не знают как можно убить подобного эспера без применения чего-то страшного. Неизвестно, действует ли на меня биологическое оружие, а взрывать ядерку лишь для меня глупо.

И именно поэтому они решили начать переговоры. Я был одной из причин, из-за которой наша попытка выйти в город закончилась не кровавой бойней, а переговорами. Я не знал, что будет дальше, в руках сам собой появился розовый платочек Кеши, который я нервно мял, посматривая в сторону огромного бассейна и красивых девушек.

— Что же вы, мистер Ауф, такой несмелый? — с улыбкой спросила прекрасная негритянка Аура в белом платье, которая также является эспером. — Ни с кем из нас не разговариваете, стесняетесь, ничего не пьете, ни вино, ни ром. Ни к мясу, ни к шоколаду не притронулись.

— Я не голоден.

— Может, тогда попробуете бассейн, в поло сыграете с девушками? — улыбнулась мне приободряющее Аура.

— Я не люблю воду, — хмуро ответил я.

— Тогда, вероятно, вам танцы по нраву? Девушки могут с танцевать с вами, — проговорила Аура, настаивая. — Могут станцевать и для вас.

— Не люблю танцы, а музыку я ненавижу, — проговорил я. Не говорить же им, что я не притронусь ни к еде, ни к воде, ни к ним, я, может, ещё совсем зеленый, но всё же сотрудник.

— Какой вы, все-таки, не идущий на контакт мужчина, — фыркнула на меня Аура. — И зачем вам этот платок?

— Платок? — удивился я, и с интересом посмотрел на розовый платок в своей руке, который я всё это время нервно мял. — А я не знаю зачем.

— Отдайте его нам, — вдруг всполошилась одна из девушек в купальнике, выныривая из бассейна.

— Нет, — вдруг зло оскалился я, не понимаю откуда эта злоба, но я с платком точно не расстанусь.

— А может, вы подарите его в обмен за что-либо? — улыбнулась по доброму Аура.

— Нет, — сказал я как отрезал.

— Цену выставляете вы сами, — подошла ко мне другая красавица. — Можем сделать вам, м-м-м-м, массаж втроем, голенькими. Поверьте, такого массажа у вас не было и никогда не будет.

— Вчетвером массаж, — подошла красавица в красном купальнике.

— Впятером, — проговорила другая в купальнике из ниточек.

— Не надо мне ни массажа, ни оргий, платок я вам не отдам. А ну кыш от меня! — махнул я в шутку платком и заметил что-то странное. Им не понравилось. Часть из них чуть не стошнило после того, как я взмахнул на них розовым платочком.

Остальные же следили за платком сильнее, чем за чем-либо ещё, их внимание было приковано к платку, который мне практически силой всучил Кеша.

— Какая гадость, — фыркнула одна из девиц и нырнула в бассейн, потеряв по дороге лифчик.

— Фу, розовый! — воскликнула девушка в белой майке и, сняв ее, также прыгнула в бассейн.

— Безвкусица, — наградила мой платок еще одна девушка.

И только девушка в белом платье поджала губы, не обращая внимания на розовый платок в моей руке.

— Ауф, уберите платок, им не нравится, — тихо проговорила девушка. — Не надо злить их.

— Почему? — тихо спросил я.

— Вы, тот, кто носит такой цвет, решили поиздеваться над моими сестрами? — оскалилась девушка. — Это довольно жестоко с вашей стороны.

— А запирать меня среди полуголых девушек это честно? Не жестоко? — спросил я, аккуратно убирая платок в карман и делая в уме заметку, что у меня накопилось огромное количество вопросов к Кеше.

— Вы же и сами понимаете, для достижений целей все средства хороши, — улыбнулась мне Аура. — Да, нам нужен ваш ген, очень бы не помешал, а пока чиновники заняты я обещаю, что вам будет очень хорошо. Искупнитесь в бассейне, девушки всё сделают сами.

— Но не вы, — усмехнулся я, понимая, что Аура немного иная, чем все остальные.

— Я не так искусна в этих делах, — улыбнулась Аура и резво от меня ушла, а я посмотрел на неё еще более пристально. Платье красивое, фигура есть, но вот сексуальности нет, а значит… значит…

— Она настоящая, — выдохнул я. — Кеша почему ты не оставил мне никаких закладок насчет розового цвета?

— Потому что нельзя, — прозвучал в моем разуме голос Иннокентия. — Твой разум будет поврежден, безвозвратно. Я не мог на это пойти, всё же я тебе друг, а не враг, и я не использую тебя.

— Твою мать, а ну кыш из моего разума-а-а-а! — всполошился я, а на меня посмотрели все девушки. — Это мой разум! Я пошутил насчет закладки!

— Бобер, придурок, ты совсем там отупел? Верни кровь к голове, — донесся в моем разуме голос Тамары. — На тебе сейчас наушник с костной проводимостью, нам теперь разрешено выйти на связь. Ну ты и кричишь, как испуганный бобер на рок-концерте.

— Я испугался,— тихо проговорил я и добавил уже для девушек. — Да мне друг позвонил, я не ожидал…

— А кто друг? — оживились девушки в бассейне.

— Я друг! — взревел в наушнике Кеша.

— Это Иннокентий, — заявила Аура. — Я его голос по вибрациям считала, а о голосе узнала в деле этого Лаки, были образцы его голоса.

— Ауф, а кто это там? — шепотом проговорил Иннокентий. — Кто там так красиво смеется? У тебя там что за задание такое? Кто это? Мне стоит начинать беспокоиться?

— С десяток сексуальных негритянок, — ухмыльнулся я. — Некоторые уже полуголые.

В наушнике настала тишина, а потом Кеша разразился криком, полным боли и разочарования.

— А почему он, а не я⁈ Почему я тут завод строю? Обучаю тупоголовых идиоток, которые не могут нормально просчитать мне термодинамику! А он там в окружении полуголых девиц, а⁈

— Я могу! В уме! Господин сотрудник, учитель врет! — донесся голос девушки из наушника.

— За целых три минуты⁈ Это ужасно медленно! А ну показывай чертежи нового завода! — кричал Кеша. — Где твои расчеты⁈ Почему программа управления искусственного интеллекта еще не создана! Вы все плохо работаете!

— Тиран! — раздался хор девичий в моем наушнике.

— Кеша, блять! — прокричал я в гневе. — Я тебе оставил сотню девушек! Какой завод, какой учитель⁈ Я тебе оставил гарем! Ты что там сделал?

— Ну, так вышло, — извиняюще проговорил Кеша. — А завод универсальный, я тебе потом все объясню.

— Убью! — проверещала Тамара — Только попробуй мне испортить роту специального назначения!

— Я не позволю использовать девочек в опасных заданиях! — проревел зверем Кеша. — Не позволю!

— Они воины, — возразила Тамара. — Мне нужны солдаты.

— Солдаты тебе нужны всегда, и они у тебя быстро кончаются. Чипы чипами, и запасное тело это хорошо, но все же нет!

— Кеша, блин!

— А что Кеша? Лучше рассказывай, чем еще похвастаешься, мой друг?

— Негритянки реагируют на розовый.

— Оу, — выдохнул Кеша. — Тебе конец, но больше я ни слова тебе не скажу, иначе тебе конец.

— Кеша! — прокричал я.

— Они тебя слышат. Поверь мне, ты сам все поймешь по ходу дела, — как-то грустно проговорил Кеша. — И это, халатик свой, розовый, я не отдам.

— Отключить связь, — приказал я и звук в наушнике отключился сам собой.

Я лег прямо на кафель и смотрел на звездное небо, не понимая, как так вышло, а ко мне легла какая-то девушка, прямо на грудь. Я даже не успел расслабиться, быстро действует, а я, блин, так ничего и не понял про розовый платок.

— Ты читаешь мысли? — тихо спросил я.

— Нет, я могу слышать эмоции, — тихо ответила Аура.

— И зачем ты легла ко мне?

— Налаживаю контакт.

— Я не являюсь командиром.

— Познакомишь с Кешой? Нам бы пригодилось его семя.

— Его из России не выпустят.

— Уверен?

— Ага.

— Тогда пошлем к нему одну из девушек, — проговорила Аура, вставая и отодвигаясь от меня, буто что-то почувствовав. — Не надо меня убивать.

— Еще раз коснешься меня и я тебя на части разделаю, — улыбнулся я звездам. — Ты враг, как бы ты ни прикидывалась невинной овечкой.

— Вы, русские, все такие?

— И не только русские, — ухмыльнулся я.

На время меня оставили в покое и я прикрыл глаза, ночное небо, куча девушек, что-то щебечущих на своем языке. Я отключил переводчик на наушнике и молчаливо плавал в своих мыслях, словно на морских волнах.

— Бобер, ты нужен, — донесся в наушнике голос Тамары.

— Ты кого-то убила? — спросил я.

— Нет, — устало проговорила старушенция особого назначения. — Мы пришли к кое-какому соглашению, ты мне нужен.

— Мне же запрещено приближаться к чиновникам.

— Девушки, которые отвлекали тебя, это их оперативники, эсперы, — как-то уязвленно проговорила Тамара. — Они изучили тебя всего, от головы до пят, так что теперь можно тебя подпускать к чиновникам.

— Аура меня касалась, — тихо проговорил я, открывая глаза и смотря на яркие звезды над своей головой.

— Сняла жизненные показатели, — проговорила Тамара.

— И к каким выводам она пришла? — сказал я в пустоту.

— Она пришла к выводу, что ты слабак, — ехидно проговорила Тамара.

— Ну, если я слабак, то больше я твою тощую задницу спасать и тащить на себе не буду.

— У меня не тощая зад… — прокричала Тамара, а я ее перебил приказом.

— Отключить связь, — проговорил я, достал разовый платок и вдохнул запах пота и каких-то духов с примесью дорогого вина, тем самым удостоверившись, что я всё ещё в реальности. — Ну что, пойдем, проверим чиновников.

Я встал, отряхнулся, коснулся холодной рукояти пистолета в кармане и кровожадно посмотрел на девочек, кричащих в бассейне.

— Лаки, а ты что такой хмурый? — проговорила Аура, идя ко мне, а я же резко вытащил пистолет и загнал патрон в патронник.

— Не смей влезать в мою голову, — проговорил я. — И хватит влиять на мое восприятие, вы не можете быть настолько красивыми. Если не прекратите прямо сейчас, я начну вас убивать.

И нацелил свой пистолет на голову Ауры, она будет первой. Боже, как же она красива и сексуальна…

— Девочки, — словно лязгая металлом проговорила чернокожая Аура. — Хватит, не то наши мозги запачкают кафель, ведь так, господин Лаки?

— Товарищ Лаки, — убирая пистолет проговорил я. — Теперь я вижу, вы просто средненькой красоты девушки, на троечку.

— Из пяти?

— Из десяти, уродина, — усмехнулся я.

Я открыл дверь и твердым шагом вошел в большой дом.

— Ебанный коммунист, — донеслось мне в след.

Я лишь немного зло улыбнулся и, надеюсь, никто этого не увидит и не узнает, ведь секреты есть даже у меня.

— Рано или поздно ты спалишься, товарищ, — проговорил я шепотом, сжимая рукоять пистолета в кармане. Я вновь достал розовый платок и вдохнул через него воздух, различая различные тонкие ароматы.

Я слишком долго сдерживался, я видел и понимал, что на меня влияют, но не подавал никаких признаков того, что я понял, что со мной играют. Но они выбесили меня, когда Аура легла рядом и коснулась меня, это было так, словно я позволил укусить себя ядовитой змее.

— Мистер Лаки, пройдемте со мной, — проговорил негр, встретивший меня в роскошном доме.

— Ну, пошли, — проговорил я, а к нам вышел второй негр с металлическим подносом.

— Положите ваше оружие вот сюда, — показал на поднос негр.

— Тома, — обратился я через наушник, но ответа не было.

— Госпожа Тамара в зоне, где нет связи, — проговорил негр.

— Оружие не сдам.

— Мистер Лаки, таковы правила…

— Нет, — махнул я в его сторону розовым платком и он изменился в лице. — Вы уже сами нарушили свои правила. Томе вы заявили, что эсперы не могут приближаться к чиновникам, а вы эспер, так что вы либо ведете меня к Тамаре, либо…

— Либо что, мистер Лаки? — зло улыбнулся мне негр.

— У меня граната, и вы все умрете, — холодно проговорил я.

— Мистер Лаки, у вас при себе только пистолет, в нем пятнадцать патронов, у вас нет никакой гранаты.

— А ты точно всё проверил, ничего не упустил?

— Нет, — вдруг посерел негр.

— Что, не можешь сконцентрироваться, чтобы прочесть мои мысли? — помахал вновь я платком, но негр мне не ответил.

— Там есть место даже для ядерной гранаты, — улыбнулся я и похлопал по карманам своей куртки. — Веди к Тамаре, не играй с судьбой. И помни, пока я не увижу Тамару, любой шаг в сторону я восприму за проявление агрессии, начну менять пространство вокруг себя и сотру вашу столицу с лица земли.

— Пройдемте за мной, — коротко проговорил негр, так и не поняв, что я вру. А я блефовал как мог, я жопой чуял, что всё очень плохо.

Негр молча повел меня по коридорам, и он был немного не в себе.

Они делали всё чётко, умно, хитро и необычно. Будто в момент, когда первая пуля нас не убила, они поняли, что стрелять в нас бесполезно и словно американцы нанесли превентивный ядерный удар. Надеюсь, с Тамарой всё в порядке, я практически уверен, что всё с ней хорошо. Я бы никогда не пошел на этот шаг, не будучи уверенным, что основная опасность ликвидирована.

— А основной опасностью для них являюсь я, — пронеслось в моей голове, думать слишком много было опасно, но совсем не думать я не могу. — Повелитель пространства и времени, так еще и коммунист.

Мысли сами собой струились пока мы в лифте спускались под землю. Меня изучили, незаметно влияли и пытались обезопасить. Когда я лег на кафель, я почти уснул. А это словно остаться наедине с голодными акулами и вскрыть себе вены, я мог влюбиться и мне было бы сложно сражаться.

— А теперь встань передо мной, — тихо проговорил я негру, коснувшись пистолетом.

— Нет.

Я выстрелил в пол лифта у его ноги.

— Быстро, — приказал я и негр встал передо мной, теперь его тело прикроет меня от неожиданностей.

Дверь открылась и первым, что я увидел, был ствол автомата, который держала в руках Тамара.

— Я был прав? — усмехнулся я,— Придется прорываться с боем?

— Нет, бобер! Я пришла освобождать твоего заложника! — рассмеялась Тамара. — Мне сообщили, что ты сошел с ума и всем угрожаешь.

— А зачем они ко мне в голову влезают?

— Работа у них такая, — отдала автомат Тамара негру. — Пойдем, нас ждет начальник безопасности этой гребаной страны.

— Может, вальнём его?

— Обязательно вальнем, — ответила мне Тамара. — Но позже.

Нас вели по подземным коридорам, то там то тут встречались огромные залы, где работали люди. Видать, система подземных ходов в этой стране особо развита. Хотя и не удивительно, наверху жара и довольно опасно, а тут попробуй еще достать того, кто тебе нужен.

Мы вошли в огромный кабинет, обставленный в английском стиле, за столом сидел седой мужчина в пиджаке.

— День добрый, я начальник государственной безопасности… — начал говорить мужчина, но я его перебил.

— А почему вы белый⁈ — удивился я.

— А вы что, Лаки, нацист? — одарил меня улыбкой мужчина.

— Но тут не любят белых, превосходство черной расы.

— Товарищ Лаки, они могут верить во что угодно, даже в превосходство женщин над мужчинами, — мигнул в сторону Тамары мужчина. — Но некоторыми делами должен заниматься специалист не по цвету кожи, а по своему делу.

— Итак, каково ваши предложение по нам? — спросил я.

— Я предлагаю вас убить, — ответил коротко мужчина. — Немедленно.

В моей душе стало холодно, почему-то я ему поверил, что мало того, что он решил, так он еще и может убить нас. Единственное, что меня радовало, так это ржущая рядом Тома, а значит, я еще немного поживу.

Глава 16

У каждого свои предпочтения, каждому нравится что-то свое. Одному нравится вкус боя, когда адреналин кипит в крови, когда вокруг все взрывается, когда тебя могут убить и ты убиваешь.

Другому нравится запах бумаги и кофе в тихом кабинете, успокаивающие клацанье клавиатуры…

Третьему же близка веселая толкучка на базаре, нравится рвать горло в ожесточенных торгах, и я считал что мне неинтересно ничего из перечисленного, но как же я ошибался.

Мне кажется, что лучше бы в меня стреляли из миномета, Термоядерной Томой, да чем угодно, нежели оказаться в пустой комнате, сидеть за столом наедине с властным человеком и решать судьбу миллионов.

Но есть неудобная правда, о который я никогда не задумывался.

Тактические вопросы решаются на земле доблестными солдатами под обстрелом артиллерии, а вот стратегические вопросы решаются в вонючих кабинетах.

Как бы я не относился к этому, но я четко понимал кто важнее, и сейчас я был очень важен.

И я был бы рад никогда не оказываться в таких кабинетах, никогда, но выбор у меня был небольшой. В этой комнате всё вокруг летало в пространстве, а мой собеседник нервничал и мог меня убить в любой момент. Я бы предпочел эти переговоры оставить Тамаре.

Но я эспер, а Тамара нет, и это первая страна, что приняла две системы управления, два вида, которые сосуществуют вместе, где эспер не просто царь, он и не подчиненный, он тот, кто может изменить многое.

И чиновники, политики в одном сплаве с эсперами, чтобы не только их ограничить, но и увеличить эффективность как эсперов, так и всего государства в целом. Как единого целого. И потому после кабинета с мужчиной-англичанином меня перевели в иную комнату, с тем англичанином будет вести разговор уже Тома, а здесь буду разговаривать я, что мне жутко не нравилось.

Хочешь договориться со страной, договаривайся и с эсперами, так здесь считают, и это первая такая страна и подобные переговоры первые. Эспер может договориться только с эспером.

Готовился ли я для того, чтобы решать судьбы миллионов? Нет, вообще не думал, но, кажется, мне придется, или нас прикончат, а у России появиться новый враг. У России и так врагов куча, а я, кажется, могу создать ещё одного. И за это мне никто спасибо не скажет.

— И как мне к вам обращаться? — спросил я, смотря на властную женщину лет сорока.

— Великая мать, — ответила мне мать Ауры.

— Понял, — напряженно проговорил я.

— Я пошутила, — улыбнулась мне негритянка в белом платье. — Вы так напряжены, расслабьтесь, я вас не съем.

— Опустите тогда, пожалуйста, стол на пол, — напряжённо проговорил я. — И мой стул. Меня нервирует, когда он левитирует.

Большой каменный стол парил над полом, как и все предметы в комнате, шкафы, диваны. Часть плитки с пола и даже стул подо мной парили над полом на высоте в несколько сантиметров.

— Я перенервничала, — улыбнулась мне женщина перебирая четки, и всё из мебели встало на своё место. — Вы так опасны, Лаки.

— А вы не опасны? — несмело улыбнулся я, когда мой стул всё же коснулся пола. — Мне вот сложно в это поверить, когда около моего виска летает нож.

— Я слабая женщина, а вы кровожадный русский, — одарила меня негритянка жемчужной улыбкой.

— Кровожадность русских преувеличена, — ответил я. — К слову, где вы выучили русский?

— Развитие мозга несет некоторые побочные эффекты, я разговариваю на семнадцати языках. Разве у вас не так?

— Нет.

— Значит, ваш мозг чересчур занят другими делами, наверное, потому вы и туповаты?

— Я не тупой.

— Вы уверены, что это не так?

— Уверен.

— Мне бы вашу уверенность, просто всё указывает на то, что вы не самый умный человек, — вздохнула Великая Мать в белом платье.

— Будем и далее друг друга оскорблять, или же начнём убивать друг друга? — улыбнулся я.

— Думаю, убивать мы можем в любой момент, так что давай поговорим, пока над документом работают ваша Тома и мой муж.

Мы замолчали на пару минут. Каждый думал о своем, она наверняка обо мне и том, насколько я могу быть опасен. Это волновало всех, они не совсем понимают кто я, но прозвали меня счастливчиком. А я вот думал о ней, они создают систему королевств и я сейчас говорю, как никак, с королевой. Что, в принципе, неудивительно, их вассалами же будут эсперы, только я вот не аристократ. Ну да ладно, посмотрим что будет.

— Ну что, ты согласен с тем, что эсперы скоро проявят себя? — спросила она. — Ты готов к этому? Готов проявить себя, взять на себя ответственность?

— Я с вами не согласен, — подвинул я тарелку с едой к середине стола. Есть я что-либо тут не собираюсь. — Есть единичные случаи появления людей, не таких как все, но это только начало, пройдут еще века, пока эсперы займут свое место в обществе.

— Они уже давно занимали свое место, — поджала губы дама лет сорока. — У нас есть информация, что Гитлер и Сталин были эсперами.

— А я-то думал, что хоть сейчас без Гитлера всё обойдётся, — выдохнул я.

— Ну что вы, как без Гитлера то? — улыбнулась мне негритянка и я улыбнулся ей во ответ. — Сколько вас осталось в России? Известных вам эсперов после чисток полудурков.

— Пока два.

— Да-а-а, работы у вас много, надо к вам послов отправить.

— В каком смысле много работы?

— У вас всегда было много эсперов, просто они спящие, они не выдают себя, зачастую ограничивая свои способности, — улыбнулась негритянка. — К примеру дежавю, предвиденье, вещие сны. У вас огромное население, которое способно к этому, а вот есть целые страны, у которых нет подобного. А вы верите, что это ничего особенного и смеетесь над редкими проявлениями в других странах, где сам факт этого вызывает яркие эмоции и новости.

— Я думал, эсперов мало в России.

— Эсперов в России мало… Ты серьезно? — рассмеялась Великая мать. — Да у вас их как грязи.

— Ну-у-у-у.

— Не ну, а если и мало, то делай новых сотнями. У вас там что, женщин не осталось? Материала-то у вас хватит, кстати, нам нужно ваше семя, не подарите?

В дверь вдруг постучались и в комнату вошла мрачная Тамара.

— Великая мать, — кивнула негритянке Тома. — Бобер, мы уезжаем, срочно.

— А я вас не отпускала, — грозно проговорила Великая мать и вся мебель вновь взмыла вверх, а в комнату забрело четыре робота с пулеметами.

— Так, мать, успокойся, — холодно проговорила Тамара. — Документ я составила, но мы с Бобром работаем на земле как оперативники, у нас нет полномочий на подписание таких документов. Даже если мы подпишем, силы он не будет иметь.

— Но он эспер.

— Есть иной эспер, который подпишет и чья подпись будет иметь силу, он уже прилетел, — тяжело проговорила Тамара.

— Иннокентий⁈ — воскликнул я, на что Тамара лишь утвердительно кивнула.

— Это прекрасно, — плотоядно проговорила великая мать.

— Подписание будет происходить в аэропорту, как вы понимаете, Иннокентий у нас имеет особую важность.

— Я еду с вами, встречать Иннокентия, — оскалилась вдруг великая черная мать.

— Тебе не понравится, — ответила улыбкой Тамара. — Тебя ждет разочарование.

На улице шел ливень, которого здесь не было уже три десятилетия, нас везли на танках по заполненным людьми улицам. В ночи грохотал гром и блистала молния, а под гусеницами нашего танка, в котором находились два негра, я и Тамара, нет-нет да хрустели кости. Толпы фанатиков, иногда не думая, кидалась под гусеницы танков. Они надеялись увидеть великую мать.

Огромная многокилометровая колонна техники ехала по многомиллионному городу, над танками кружили вертолеты и летающие машины, в которые время от времени попадали молнии.

Аэродром встречал нас сиреной и тысячами военных, в воздух дважды выстреливала ракета ПВО, что-то сбивая над аэропортом в ночи. Наверное, это были наблюдательные БПЛА иных стран, а также местных идиотов-журналистов.

По данным Тамары, прибыло около тысячи универсальных солдат России, а над страной кружит установка неядерной Томы. Если начнется бойня, то все вокруг умрет, Иннокентия никто не отдаст живьем. И что примечательно, он сам вызвался прилететь и забрать нас.

— Будет ли он что-либо подписывать или начнет бой? — спросил я, смотря на экран наблюдения в танке.

— У него особые полномочия, — тихо проговорила Тамара. — А если эта мать встретится с ним лично, то можно ожидать чего угодно.

— У меня оружия нет.

— А где твой пистолет? — удивилась Тамара.

— Эта великая мать вытащила, я даже не заметил. Ты сама видела, что она может управлять предметами, не касаясь их.

— Она, как я поняла по переговорам, имеет несколько сил. И кстати, её муж всё пытался тебя унизить.

— Она тоже называла меня тупым.

— Так это не унижение, а правда.

— Тамара!

— А что Тамара? Она сильный эспер, ей виднее, — улыбнулась Тамара. — Расслабься, это обычная тактика обесценивания противника.

— Мы сильно накосячили? — спросил я.

— Очень сильно, я созванивалась с президентом, — ухмыльнулась Тома. — По возвращению будет нам наказание.

— Меня опять посадят в тюрьму?

— Ха-ха-ха, если бы, но давай сперва попадем в Россию.

— Кеша здесь, — проговорил я, достав розовый платок, и вдруг в нашем танке завоняла. — Тома?

— Вылезаем, срочно! — прокричала Тома, отпирая эвакуационный выход, а внутри танка уже творился жуткий беспредел — Ауф, прячь платок!

А я словно зачарованный смотрел на двух негров, которые смотрели на мой платок и блевали, из них лилось из всех дыр.

— Сделанные, — тихо проговорил я и вылез из танка.

Ливень накрыл меня, с меня потекла вода, а я так и не убрав платок зашагал ко входу в аэропорт. Те люди, что должны были провести нас под охраной, вздрогнули, им от розового платка было намного хуже, чем тем девушкам у бассейна.

Гребаный Кеша не мог объяснить мне всё, но я понял, почему он мне так настойчиво его всучил.

Мы прошли метров десять прежде чем нас встретила группа вооруженных людей, а позади них эпично прибыла в аэропорт Великая мать, возможно с мужем.

Огромный бронированный автомобиль тем временем заезжал прямо в аэропорт. В машине явно сидела Великая мать, а за автомобилем шли толпы красивых негритянок в вечерних платьях и лысые мужчины строем, в черных рубашках и пиджаках, в белых перчатках.

К нам же подошла Аура. Видать, она настоящая дочь Великой матери, но единственная ли?

— Лаки, убери платок, — прошипела Аура на меня, стоя в белом платье и сама держа зонтик, пока две девушки и двое мужчин из ее охраны блевали.

— Вам это не поможет, — ухмыльнулся я, но всё же платок убрал.

— Плохие у вас воины, если они так слабы, — рассмеялась Тамара. — И я предупреждаю, Кеша любит розовое.

Аура ей не ответила, а я улыбнулся, вспомнив, как Иннокентий размазывал по тюремной робе розовый крем от пирожного. Он очень любит розовое, либо просто им защищается, но в любом случае Кеша без него не может жить.

Под конвоем мы вошли в зал приема аэропорта и я замер, как и огромная толпа охраны Великой матери, которая выходила из своего броневика. В броневике я увидел белый салон и белого мужчину в дорогом черном строгом костюме.

— У неё муж белый? — шепотом проговорил я.

— Да, бобер, — также шепотом ответила мне Тамара. — Как никак превосходство черной расы.

— Заткнитесь! — прошипела Аура.

— И он ее отец, — съязвила Тамара, указав пальцем на Ауру.

А тем временем по эскалатору спускались на первый этаж со стеклянным потолком воины, все в розовой форме. И мне показалось, что я даже чувствую запах духов. Неужели Кеша всё же взял часть альтушек в охрану? Он их вообще не ценит?

— Пятый и шестой ранг, выйти из аэропорта, — проговорила Великая мать, и я видел как воины, затыкая рты, начали спешно уходить из аэропорта.

Из где-то десятки тысяч воинов осталось около тысячи, не все могли смотреть на сотню человек, сопровождающих Иннокентия.

Кеша шел впереди воинства, скрывающих лица, многие из которых явно были девушками. На этот раз Кеша одел пластинчатую броню, он крепко держал в руке молоток для отбивных и явно желал его поскорее применить. Он словно кого-то искал в толпе, он словно что-то учуял.

— Ну здравствуй, выблядок! — внезапно прокричал Кеша, протянув руки к великой матери.

— Да как ты смеешь! — прокричала в ответ Великая мать.

— Он не тебе, — тихо проговорил белый мужчина в черном костюме, что сидел в автомобиле, и медленно начал вылезать из броневика.

— Дорогой муж, только позволь… — начала говорить великая мать.

— Не надо, милая. — ответил мужчина,сходя со ступени броневика опираясь на трость. — Тебе не справиться.

Мужчина лет пятидесяти, высокий, жилистый, говорящий с английским акцентом, слегка седой, подошел к великой матери и поцеловал ее в щечку.

— Уходи, — тихо проговорил он ей, и «мать» начала пятиться, а мужчина повернулся к Кеше.

— Ну здравствуй, гнида ты японская, — проговорил мужчина, опираясь на трость. — Думал, я тебя не узнаю?

— Тома, — спросил я шепотом. — А что происходит?

— Бобер, я ухожу, — проговорила боевая подруга, пятясь назад следом за матерью. — Это эсперовские разборки, я в них не участвую. Иначе буду только мешать.

— А я?

— А ты эспер, помогай Кеше.

— Да иди ты.

— Я то иду, а ты помоги ему, это приказ. Если что, расскажу всем, что вы умерли смертью храбрых, — проговорила Тамара и побежала в сторону выхода из аэропорта.

Тем временем Кеша и муж великой матери вновь начали говорить. Под звук дождя и взводимого оружия тысячи бойцов.

— Ну что, мой дорогой друг, закончим давно начатое? — проговорил муж великой матери и ударил о пол тростью.

Настала кромешная тьма, я ничего не чувствовал кроме пола под ногами, не было ни звуков, ни запахов. Я был в мире, вымышленном, нереальном, я опустился на землю и провел по полу ладонью, но так и не понял, из чего состоит пол.

— Значит, я попал в пространство, где вы сражаетесь, — произнес я, но ни единого звука при этом не издал.

Я пытался пройти дальше, но мне казалось, что как бы не старался, но я не двигался в пространстве, и потому я просто сел на пол.

Времени тут не было, и вдруг я понял, что не я мог перемещаться в пространстве, а пространство вокруг меня перемещалось само собой.

Как я это заметил?

Ну, я ощутил во тьме волны, которые были похожи на биения сердца, и у них не было звука, был лишь цвет.

— Розовый, — улыбнулся я и понял, что меня несет в другую сторону, от источника волн розового цвета.

Я ощутил иную волну, серебряную, и мысленно попытался от нее отгородится, и вдруг меня понесло в сторону розовых волн.

— Звуки, — тихо проговорил я. — Я слышу звуки.

Мир начал приобретать форму. Выжженная пустыня, жара, ночь, огромный кратер запекшегося стекла от ядерного взрыва, горы горящей техники и тысячи трупов, раскиданные по песку. В кратере стояли два человека, напротив друг друга, один седой белый мужчина, второй же маленький японский мальчик с оторванной рукой, в военной форме. Перебинтованная культяпка была окрашена в розовый цвет.

— Ты не понимаешь! Мир готов принять нашу волю! — донесся до меня крик мужа великой матери. — Многоликий, хватит уничтожать свой народ!

— Я уничтожаю тьму, ту хтонь, что создаете вы, я уничтожаю хаос. Новый мир требует порядка, — тихо ответил мальчишка. — Если ты не наведешь порядок в этой стране — его наведу я.

— Уничтожив миллионы, мерзкая ты тварь?

— Уничтожив миллионы, — спокойно ответил мальчишка. — Подписывай договор о сотрудничестве и наводи порядок.

— Нет, — твердо проговорил мужчина.

— Наводи порядок, отсекай хаос, а мы будем смотреть, как ты справляешься.

— У меня и так порядок.

— Твои клоны, переселенные и изменённые, не выдерживают даже розовый цвет. Они сойдут с ума за первые пару лет жизни, и им легче будет лишь от поглощения тканей с устойчивым генетическим кодом их же вида, — спокойно проговорил мальчик. — Кого ты растишь, Билл? Народ хаоса? Ты мечтал о сверх-людях, но плодишь демонов-каннибалов.

— Мы отточим технологию и каннибализма не будет. Природные появляются слишком медленно, — проговорил муж великой матери.

— Конечно же они появляются медленно, это течение эволюции, оно может идти только медленно, — спокойно проговорил мальчишка. — Билл, ты не можешь стать богом, ты можешь стать лишь демоном. Я и моя страна уничтожим вас, остановись.

— Тебе здесь не победить.

— Я не один Билл, за мной огромная страна она за несколько десятилетий уничтожит всё, очисти. Ты построил огромную страну, очисти ее и медленно смотри, как эволюция сама все делает, а этих, начиная с первого ранга, уничтожь.

— Они мои дети.

— Плевать, уничтожишь их ты или потом уничтожим их мы, — спокойно проговорил мальчишка. — Не играй как великие державы, их искусственных мы, природные, все рано уничтожим, и пусть на это уйдет сто лет.

— Я должен подумать, — проговорил великий муж.

— Думай, — безразлично проговорил мальчишка и муж великой матери пропал.

Я сидел на краю катера и смотрел на ужас великого боя, который случился когда-то. Столько всего осмыслить было надо, оказывается, Кеша мог вселяться в людей… Хм, а почему мог? Может? А точно ли может? Его при мне никто не называл так.

— А ты что тут делаешь? — вдруг появился около меня мальчишка.

— Сижу, — проговорил я, пожав плечами.

— Я вижу, что сидишь! Ты сюда как попал?

— Я не знаю, — ответил я. — Накрыло тьмой и вот я здесь.

— Хреново, — проговорил мальчишка. — Мог же и потеряться.

— А почему никто тебя не называл ранее многоликим?

— Потому что те, кто это знает, уже либо мертвы либо никогда с тобой не встретятся.

— Понял. А нам сейчас придется убивать негров?

— Сейчас нет, — вздохнул мальчишка и сел рядом со мной на край ядерного кратера. — Позже. Тут даже красиво, когда не воняет, и когда это просто воспоминание.

— Это бойня.

— Ага, но такова суть неизвестных сражений в невидимых войнах, которые никогда не рассекретят, — рассмеялся мальчишка. — Этого всего не было, а на месте этой воронке сейчас стоит развлекательный парк.

— И что дальше?

— А что дальше? У нас с тобой ферма, твой подарок мне понравился, но не мешай мне, дай наиграться в свою игру, — улыбнулся мальчишка и вдруг радостно затараторил. — Я там такие персики нашел, трактор впервые в жизни водил! Пусть он и электрический! Но я его убил, врезавшись в стену! Девчонки так испугались! А еще я завод купил, скоро поставят!

— А что случилось с мальчишкой? — тихо спросил я.

— С каким мальчишкой? — встрепенулся Кеша в чужом образе. — А, с этим. Умер от кровотечения и радиации. Я думал, что Билл тоже умер, но в оригинальном теле, но там также была его кукла.

— А сейчас он в оригинальном теле?

— Я не знаю, — пожал плечами Кеша. — Я-то сейчас в реальности в оригинальном теле был, надеюсь, и он пошел на такой шаг. Ну что, пошли в реальность?

— Пошли, — я устало выдохнул и меня поглотила тьма.

Глава 17

Мир не меняется со времен вавилонской башни. Античность была коротким отрывком во времени, когда люди думали, что что-то изменилось. Но это было не правдой.

Человек убивает человека, продает человека человек, ничего не изменилось, да, стало больше техники, лучше еда, лекарства, но люди всё те же.

Так было тысячелетия, кто-то сильнее, кто-то умнее, у кого-то жопа шире, у кого-то живот. Радикальных различий не было.

Но это тогда.

А сейчас грядут изменения, люди становятся разными, прям разными, а не только по тому, у кого кожа иного цвета или жопа шире.

Об этом мне старались объяснить в Африке, мир меняется, и они первые понимают это. А Россия… ну, как обычно, отстаёт. Или всё же впереди планеты всей?

Непонятно.

Но самое хреновое, что вот это непонятное касается меня. Спорить бессмысленно в том, что я счастливчик, Лаки или Бобер, который, как оказалось, является символом удачи для Тамары.

Но грядут проблемы. Для меня. Прямо сегодня, совсем скоро, и что с этим делать?

Жопой чую, грядут неприятности, и пусть я понял, что всё плохо, я все равно искал выход из безвыходной ситуации. Но я не могу понять, где найти этот выход? Бежать за границу? Не смешно, анальный зонд для меня будет лишь прелюдией. Вера в то, что они там, за границей, такие хорошие, уже давно шутка, причем не смешная. Если к ним попадет эспер, еще и такой как я, то так же нежно, как Россия, они со мной обращаться не будут.

Самоубийство? Как вариант, но не хочется. Жить и не отсвечивать? Эм, не получается, а виноват кто? Правильно, не я же, а государство!

— А всему проблема Россия, — выдохнул я. — Я попал в систему и из неё выбраться можно либо предав, либо вперед ногами, иначе никак.

Как работает система? Она сперва вглядывается в тебя, словно бездна, осматривает тебя, а затем слегка касается. Ты чувствуешь контроль, ты получаешь множество плюшек: деньги, власть, девушку, дом, гарантии. Но также ты чувствуешь и кнут, упирающийся тебе в ягодицы. И это пугает, это намного сильнее чувствуется, чем вкусные плюшки от системы.

И вдруг система говорит, что ты свободен, но это ложь, ведь если бездна или система коснулись тебя, то иного пути у тебя нет, кроме как работать с ней. Система пожирает тебя без остатка, и сегодня меня пожрет система, забрав остатки моей мнимой свободы. Нет, можно, конечно, поразмыслить над тем, что я эспер и у меня в принципе не может быть свободы.

— Её просто не может быть, этой такой желаемой свободы, — прошептал я, лежа под абрикосовым деревом у речки, именно там, где я увидел голеньких альтушек. Теперь это мое любимое дерево в саду. А мимо проезжал беспилотный танк, охранявший периметр фермы, который проезжал около моего дерева уже несколько раз, но сейчас он внезапно остановился и я оглох на секунду.

— Да твою ж! — прокричал я, когда воздух содрогнулся от мощного выстрела. — Я здесь отдыхаю! Мразь!

Эта херотень выстрелила куда-то вдаль так, что я вздрогнул. Нет, кажется, это не беспилотный танк, мне так мстит тот, кто внутри танка. И я уверен, что даже знаю кто внутри.

Айра, альтушка, которая пыталась меня соблазнить, когда я впервые встретил Лилию. Ну, женщины они такие, мстительные, ведь я выбрал не её, а Лилию, а Айра считала, что она лучше. Айра знала, что я часто дремлю тут, и потому решила побеспокоить меня.

А надо мной кружили беспилотники, не разведывательные, а ударные, на высоте около десяти тысяч метров. По периметру фермы же встречались столбики со взрывчаткой, сюда не проникнуть без боя. Отсюда не сбежать без ведома, моих друзей… или всё же тюремщиков?

Солнце клонило к закату и время моей судьбоносной встречи всё приближалось, а по небу в мою сторону неслись тяжелые синие облака.

— Ночью у меня будет присяга, — выдохнул я печально, смотря на то, как между персиковыми деревьями бесшумно двигаются тени — спецназ из альтушек отрабатывал штурмовые действия. — Чет мне страхово.

Вернулся я из Африки еще вчера, в тяжелом состоянии после погружения в нереальный мир, где сражался Билл и многоликий Кеша. Как я попал туда непонятно, но я словно вышел из комы, и потому ко мне сейчас никто не лез.

Ферма преобразилась, здесь строится полувоенный завод на средства Иннокентия. Он частично достроен, но наш любитель розового начал копать вниз, на десятки этажей. У них, чтецов разума, видать любовь такая к бункерам. Либо у Кеши есть четкое понимание, что рано или поздно за ним придут и надо себя как-то обезопасить от неядерной Томы, которая прекрасно работает на глубину.

Откуда у него столько денег я конечно догадывался, но вот о том, что у его кармана практически нет придела увидел лишь по броне Альтушек, так как в первый раз сам закупался снарягой.

У альтушек же она была в разы дороже, и сделана под заказ, индивидуально на каждую в нескольких комплектах, на похудеть и пополнеть конечно. Ну и на несколько цветов. С оружием та же беда, по несколько цветов на каждую девушку. Ну так, на всякий случай.

Мне не нравилось, что Кеша готовил отряд явно к боевым действиям, но я его понимал, для него видеть настоящее солнце над головой не обыденность, а радость. И в любой момент его могут вернуть обратно в его квартиру внутри бюро. И пусть это не тюрьма, но свободой там даже не пахнет, они напрямую контролируют качество воздуха в его квартире и в прямом смысле могут перекрыть ему доступ воздуха.

И да, отчасти Тамара счастлива, что из сотни альтушек формируются подразделения. Она просто дико рада от того, что некоторые девушки очень неплохи будут в операциях.

Но я думаю, что её радует немного иное, за людей Тамара Альтушек и не считает. Да она вообще людей не очень-то любит, не то что искусственно выращенных биологических объектов.

— Тем более если эти биологические объекты это оружие, — ухмыльнулся я своим мыслям.

Всё как я и думал, все эти альтушку хоть и красивые, но делаются на военных заводах. Хоть нам и врут о том, что это гражданские версии, государства никогда не делают что-то просто так. Если это можно будет использовать для войны, то они будут использовать это для войны.

И так принято во всех странах, техника, конечно, рулит, но мясо нужно всегда и граждане, накупившие девочек, однажды могут с удивлением обнаружить, что их прекрасная девушка вдруг берет в руки автомат и идет на войну. Ну или убивает своего мужа. Тут пришлось повозиться уже Иннокентию, чтобы проверить всех наших девочек.

Ведь гипноз никто не отменял, и Кеша не колется, нашел ли он что-то или нет, не отвечает даже про Лилию. У нас как бы отношения с ней и я хочу знать, нет ли в ее разуме закладок, но Кеша говорит лишь, что теперь все хорошо. Но хорошо для кого?

— Одним выстрелом убивают двух зайцев, — проговорил я, смотря на то, как моя альтушка молчаливо указывает на обход своим подругам. Как же она красива с пулеметом в руках, эх, ну и ночка была у меня… — Мобилизационным ресурсом и компенсацией затрат страны теперь обеспечены, грядет большая война.

Лилия явно не беспокоилась об этом, ей нравилось оружие в руках, это не нравилось только мне, а то, что сейчас Кеша готовит армию, нравилось всем остальным, но зачем ему армия?

— Ауф, через час выезжаем, — проговорила Тамара в мои очки. — Надо прибыть заранее, ехать придется по земле. По старой традиции надо постоять в московской пробке, на наземном транспорте полеты запрещены.

— А можно мне одежду к машине доставить? — ответил я, удобнее устраиваясь под деревом. — Я еще немного подремлю, не хочу забирать время у отдыха на переодевание.

— А не много ли ты, Бобер недоделанный, хочешь? — возмутилась в наушнике, Тамара.

— Трусы не бери, а все остальное возьми в машину, — прошептал я. — Тома, жопой чую, будет что-то нехорошее.

— Тогда скажу Лилии тебе две пары трусов взять, — рассмеялась Тамара и потом задумчиво добавила. — Я и себе возьму запасные, не дай бог если что-то пойдет не так в кремле, мне точно понадобятся новые.

— Если мне возьмешь стринги — убью, — прошептал я.

— Стринги, бобер, только стринги, хахаха! Чтобы не оторвало всё, что будет от тела далеко…

Мне было плевать на то, что говорила Тамара, и я прикрыл глаза. Я чувствовал, что я что-то получу сегодня. И мне это не нравилось. Как сказал Кеша, если бы не я, там, в Африке, всё закончилось бы бойней миллионов. Кровь, кишки и целый геноцид, а я проскользнул со своим вариантом, чтобы всё было нормально.

Всё складывается так, что по ценности я сравнялся с Кешой, ведь если только вдуматься о том, что произошло, волосы на жопе встают дыбом.

Я вышел тогда из комы и смотрел на двух человек, которые мгновение назад думали убить друг друга, а сейчас подписывали договор о возможном сотрудничестве. Билл и Иннокентий были врагами и впервые лично встретились.

Виноват ли в этом я?

Ну, как я понял, Билл, если бы знал, за кем охотится, Кешу с того света бы достал. А наш любитель розового еще и иногда берет подработку и охотится, незаметно контролируя ничего не подозревающего смертника, который к нему попадает как к следователю и одному из членов легендарной советской тройки. Ну, не совсем советской.

— Ха-ха-ха, — рассмеялся я сквозь сладкую дрему. — Советский дух, тут красными пахнет, ха-ха-ха.

Я перевернулся на другой бок, персиковое дерево гудело ветвями, а я, не подавая вида, мыслил дальше. Усердно стараясь не выдавать своей задумчивости. Потому что и дураку понятно, что Кеша может заинтересоваться, приблизиться ко мне и прочесть мысли, а мне бы этого не хотелось. Неуютно считать себя открытой книгой, но что есть то есть.

А подумать было над чем.

Многоликий, я немного порасспрашивал его, через шутки, как бы невсерьез, но все же через хихи да хаха, я многое узнал. И всё веселье спало с меня. Кеша охотник, очень жестокий убийца.

Кеша охотник за головами эсперов, а я думал, что Тамара у нас охотник, а оно вона как, а Тамара не его ли пустышка?

— Псих, — прошептал я. — И Кеша псих, да тут все психи…

Но о том, какое расстояние многоликий может держать между своим телом и телом куклы, в которую он вселяется, толком ничего не известно.

— А если у него нет основного тела! — воскликнул я. — Что если этот милый пухлячок сменил уже пару десятков тел?

Я от неожиданности аж подскочил с места и словно зачарованный 0начал ходить вокруг персикового дерева. Меня это так задело, что я не мог думать ни о чем другом, всё вспоминая Кешу, как он вышагивает в своем розовом халате.

Да, мы дружим, но можно ли дружить с монстром? Хищником? Этот забавный человек в розовом оказался страшнее многих серийных убийц.

Спецагент в розовом по приказу вселяется в преступников, я надеюсь, только оп приказу, и идет убивать тех, на кого ему укажут. Интересно, кто это может указывать одному из судейской тройки? Я не видел вообще никого кроме Кеши из этой тройки.

А мог ли я оказаться тем преступником, который пойдет убивать? Наверное да, или всё же нет?

— Ауф, — обеспокоенно донесли мне очки голос Тамары. — Мы подъезжаем, ты что там делаешь?

— Думаю, — проговорил я, смотря, как колонна бронетехники несется на меня.

— Ты это, не перестарайся, а то твои мозги того…

— Что того?

— Милый, ну не напрягайся, — вдруг вклинилась в радиосвязь Лилия. — А то ты перегреешься и опять будешь ноги в одну штанину совать. Причем штаны были мои!

— Я не тупой! Я просто перепутал! И вообще, я плохо спал! — прокричал я, что было сил.

Через пять минут я чуть ли не во фраке ехал в броневике по подмосковным улочкам.

Я сидел в первой машине колонны бронетехники, ну а что, самое безопасное место в колонне для меня. Я с кислой улыбкой смотрел в монитор, который отражал действительность за броней.

Дома и улицы мелькали, люди в машинах не удивлялись тому, что движется бронетехника по улицам. Разок мы даже обгоняли такую же колонну, даже покруче нашей, там танков было больше. Ну а что я хотел — Москва, это раньше мигалки рулили, а теперь, видать, танки.

— Пересаживаемся, — вдруг скомандовала Тамара в наушники.

— А зачем?

— Ну, в тебя влетела рпгэшечка, но броня выстояла, — проговорила Тамара. — На тебя, бобер, объявлена охота.

— И дорога ли моя голова? — спросил я, так и не поняв, что происходит.

— Бесценна, милый, — поцеловала Лилия меня в щечку, размазав алую помаду по моей щеке, которую я не стал стирать.

Выходя из бронетранспортера в каком-то подземном переходе, в который мы въехали, я увидел раскуроченную броню там, где я сидел.

— И за что? — спросил я.

— За то, что ты есть, — холодно проговорила Тамара и указала на танк. — Садишься в этот танк. Если что, Лаки, этот заряд должен был пробить броню, мы поедем в другой технике, отдельно от тебя, Лилия за мной.

Я молчаливо смотрел на порванную многослойную броню.

— Ну вот, — подумалось мне. Я еще даже не понял, что был на грани смерти, за что? Хотя кого я обманываю, я ждал развязки моей истории. Должен был прийти конец, либо мне, либо моей уникальности, что наступит раньше, я не знал.

В танке меня ожидали двое мужиков, которые хмуро на меня смотрели, танк был старый, на металлических гусеницах, слегка ржавых.

— На бронетранспортер пытались воздействовать хакеры, — хмуро проговорил мужик,

— Это рэбом их долбанули, чтобы ракетный дрон подлетел, — хмуро уточнил второй танкист. — Ну чего смотришь? Залазь, счастливчик, что-то сёдня жёстко, вороны кружат над нами…

— Это за мной, — кивнул я в сторону покореженной брони бронетранспортера.

— Ну так это понятно, не за нами же. Кому мы нахуй нужны? — рассмеялся танкист и я залез в бронетехнику. — Ну что, Лаки, с твоей удачей сегодня без приключений мы не доедем.

— Доедете, — прошептал я и машина медленно тронулась с места.

Только спустя несколько минут я понял, насколько всё плохо, дважды я вздрагивал по дороге к подземной дороги, что вела к московскому кремлю.

— Да мина под гусеницы попала, ну ты чего? — гаркнул один из танкистов. — Ты же, как его, Ауф!

— А я ему завидую! — прокричал в танке второй танкист. — Будь я как ты, мне б ногу в прошлом году не оторвало.

— Африка чёртова, но тебе же ногу новую пришили, — гаркнул первый танкист. —

— А я завидую Лаки! — прокричал в ответ второй танкист.

— Танк остановить, это приказ! — гаркнул я и оба танкиста вылупились на меня, а я уже связывался с Томой через очки. — Тома, зови Кешу. Кажется, нас великая мать посетила или Билл.

— Не надо… — проговорил один из танкистов и потерял сознание. Вселенец понял, что задание провалилась, но конфликтовать со мной почему-то не захотел.

— Серега, ты чего? — тряс его второй танкист. — Серега! Серега?

— Он мертв? — спросил я холодно танкиста.

— Да не, пульс бьется.

— Открывай танк, — холодно проговорил я.

— Бобёр? — наконец очнулась Тома в наушнике.

— У нас были гости, Тома, а Кеше танкистов передай, пусть проверит на многоликих, — проговорил я, выходя их танка и смотря на подземный переход. — До кремля я дойду пешком, и кстати, на мины проверьте переход после меня, впереди не идите.

— Поняла, — проговорила Тома. — Будь аккуратнее.

— Бесполезно, — ответил я. — Что предрешено, того не миновать.

Я медленно вошел в огромный тоннель, где мерцало древнее освещение. Дорога была разделена на пешеходную зону и автомобильную, на удалении в сто метров за мной шагала Тома и её отряд во главе с Лилией.

Такие тоннели рыли и при мне, а метро еще в Сталинское время, ничего в нем удивительного и не было, и я медленно зашагал вперед. Изнутри тоннеля веяло могильным холодом, на глубине метров сорока, когда я прошел уже около трех километров, меня внезапно окружили агенты безопасности в штатском.

— Агент Ауф? — спросил мужчина в простом пиджаке.

— Допустим, — ответил я.

— Вас ждут для разговора перед присягой, — проговорил мужчина.

— Кто? — спросил я, зная приблизительный ответ.

— Тот, кому не отказывают, — бросил мужчина. — Очки и иные прослушивающие устройства запрещены, сдайте мне всё.

— Тома? — тихо проговорил я. — Мне стоит беспокоиться?

— Бобер, с тобой хочет поговорить президент, — тихо ответила мне Тома. — Все будет хорошо, не нервничай. Ты ж бобер как никак.

— Путин, — усмехнулся я. — Рано или поздно мы должны были встретится.

— За мной, агент Ауф, — проговорил мужчина.

И меня повели по коридорам, лифтам через детекторы и проводя инструктаж на ходу.

— Не грубить, — проговорил мужчина, явно агент безопасности. — Не проявлять агрессии. И помни, нас там будет тридцать человек, несколько роботов, пол заминирован, всё ясно?

— Так точно, шаг влево, шаг в право и я умер, — проговорил я и меня подвели к двери в кабинет, после того, как мы прошли несколько десятков комнат, залов и бесчисленное количество коридоров.

— Он вас ждет, — проговорил мужчина за столом, явно выполняющий роль секретаря. — Но только Агента.

— Не по системам безопасности, — выдохнул мужчина, который меня инструктировал.

— Он так приказал, зайдет лишь агент Ауф, — скучающе проговорил секретарь. — Агент Ауф, проходите.

Дверь, сделанная из дерева, открылась передо мной открылась и я вошел в кабинет, а затем замер на месте. За столом сидел лысоватый, слегка бледный мужчина и читал бумаги.

— А вы всё бумаги читаете, какой век на дворе, Владимир Владимирович а вы все распечатки читаете, — заговорил я первым.

— Не, смешно, агент Ауф, — отрывисто и немного вдумчиво проговорил мужчина. — Проходите, присаживаетесь.

— Как соизволите, — выдохнул я и прошел к Т-образному столу и сел за него. — Владимир Владимирович.

— Слушаю, — перебирая бумаги ответил мне президент.

— Идут века, а вы всё не меняетесь. — Проговорил я Путину. — Расскажете секрет?

Президент смотрел на меня с усмешкой, но очень проникновенно.

— Зря вы тогда так с Тамарой. Пришлось с ней поговорить, успокоить, она мне секретаря и диван прострелила после того, как вы ей заявили, что я тот же Путин. В первый вечер вашего знакомства, помните?

— Сами виноваты, — парировал я.

— Я очень похож на прадеда, агент, — холодно проговорил Путин. — Будете распространять слухи — долго не проживете, мне еще про бога императора разговоров не хватало.

— Ну, не удивительно, — ухмыльнулся я.

— Пристрелить бы тебя, — проговорил Путин. — Что ж, перейдем к сути?

— Если убивать меня передумали, то, думаю, самое время.

— А я и не передумал, — проговорил президент и мне стало холодно и страшно. — Но я начну.

Глава 18

В президентском кабинете повисло напряжение. Я понимал, что сейчас могу умереть, в любой момент, но вот что делать, чтобы я вышел из этого кабинета на своих ногах и свободным, я не знал.

Он Путин, а он точно не будет со мной слишком мягким. Может, послать его и умереть смертью… нет, не храбрых.

Смертью дебила.

И что ему сказать?

У меня личных разговоров с президентами раньше не было, и сейчас казалось, что время тянулось невероятно долго. Всего лишь мимолетное молчание президента растянулось так, словно я прожил еще одну жизнь.

Мне показалось, что в кабинете стало холодно, словно Сибирская зима пришла в именно в этот кабинет, наплевав на законы физики и пространства. В этот момент президент заглянул в желтоватую папку с надписью «дело номер 1984» и красной печатью на желтой корочке «уничтожить».

О как, интересно, кажется, мне не выйти из этого кабинета в любом случае, так что вариант послать всё к чертовой матери не такой уж и тупой.

— Вы агент Лаки, как вас называют страны НАТО, вы записаны как невероятно опасный агент оси зла, — ухмыльнулся президент и отрыл один из ящиков стола. — Вы прекрасно показали себя в зарубежных операциях, просто замечательно, безукоризненно. Предлагаю применять ваши таланты внутри страны, у нас тут найдутся более важные проблемы.

— А если я не захочу? — тихо ответил я и из моего рта вырвалось облачко пара.

— Опять кондиционер барахлит, — холодно усмехнулся президент. — Когда же его починят? Ну, если не хочешь, так и быть, я учту твое мнение при решении вопроса, что с тобой делать. У нас все-таки свободная страна.

— Я вам не верю,

— Да? Было бы удивительно, если бы ты мне доверял, ты инструмент, агент Ауф. Да, дорогой, да, эксклюзивный, но лишь инструмент. Важно лишь, в чьей руке окажется этот инструмент, — президент достал из ящика стола револьвер, огромный, черный, и наигранно откинул в сторону барабан, показывая семь отверстий, где должны были быть патроны. Затем он начал с усмешкой заряжать револьвер. — Ты словно револьвер. Знаешь ли ты, Лаки, почему многие люди и сейчас, и даже в начале двадцатого века, НКВД, к примеру, предпочитали револьвер?

— Потому что он был удобней.

— Нет, агент Лаки, нет, — проговорил президент, снаряжая последний патрон в барабан. — Револьвер никогда не дает осечек, никогда не подводит, никогда.

— А я не могу всегда рассчитывать на удачу, — ухмыльнулся я. — Рано или поздно я дам осечку, и тогда…

— Тогда и будем разбираться, но тебя надо будет проверять каждый раз перед заданием вот так, револьвером, — проговорил мой собеседник. — Твоя возможная смерть от выстрела небольшая плата за то, что ты совершишь задание без осечек.

— А если я переживу проверку, но мое решение убьет страну, когда удача даст осечку? — парировал я.

— Поэтому и надо проверять твою удачу, — холодно проговорил президент. — Чтобы при первой же осечке твоего дара умер только ты, не навредив стране.

Президент молниеносно направил на меня револьвер, и я видел, как взводится курок, как боек бьет по патрону, по воспламеняющему капсюлю, отчего я даже зажмурился.

— Клац, — издал револьвер, выстрел не прозвучал. — Клац, клац, клац, клац, клац, клац.

— Как видите, агент Лаки, вы истинный счастливчик, — проговорил президент, а я вновь отрыл глаза. — Не дающий осечек револьвер бесполезен против вас.

— Вы могли просто промахнутся, не убив меня выстрелом в голову, а покалечив.

— Да? — президент направил вверх револьвер, — Видишь на потолке муху?

— Да, — ответил я, видя на лепнине потолка маленькую муху.

Прозвучал выстрел, пыль полетела вниз, как и части лепнины.

— Вот и нет мухи, я не промахиваюсь, — улыбнулся президент, открывая барабан револьвера и высыпая гильзы на стол, на каждой были замяты капсюли.

— Это ваша сила как эспера? — спросил я, в кабинете же зазвонил телефон, а в дверь начали стучать.

— Нет, — вздохнул печально президент. — Годы тренировок, мучительных тренировок с детст…

Дверь тем временем просто вынесло прямо в кабинет, стальная дверь толщиной в полметра была просто вынесена внутрь кабинета вместе с куском стены, а в проеме появился лысый, огромный мужчина в пиджаке, который распирало от мышц. За его спиной смотрели дула автоматов, а где-то в приемной грохотал металлический робот весом в пару тонн. Если, конечно, это не танк, едущий по коридорам кремля.

— Лом, — строго проговорил президент громиле. — Я же просил не беспокоить, не смотря ни на что, ни на стрельбу, ни на взрывы. Я отдал прямой приказ главнокомандующего, у меня важный разговор.

— Стреляли же, — выдохнул лысый силач по имени Иван, взглянул на меня и кивнул на дымящийся револьвер в руке президента.

— Дверь на место поставил, приказ все тот же, не мешать, — указал президент на дверь. — И Лаки, знакомьтесь, это ваш будущий коллега, Лом.

— Оу, я буду им руководить! Ну что, хиляк молись, я от тебя мокрого места не оставлю… — оживился Лом, но его перебил президент.

— Лом, это твой начальник, и он тебя, если что и прикончит, если будешь нарушать законы России, — проговорил Президент и Лом моментально помрачнел. — Лом! Вышел из кабинета и дверь на место поставил.

Я смотрел, как лысый огромный мужчина одной рукой поднял стальную дверь и просто поставил ее в стену, стоя в кабинете. Дверь точно весит больше пары сотен килограмм, не удивлюсь, если цифра близка к тонне.

— А как выйти? — задумчиво проговорил громила, понимая, что он оказался внутри комнаты, хотя ему надо быть снаружи.

— Дверь, возьми, в руки, — обрывисто проговорил президент. — Направь дверь на меня и пяться назад.

Громила молчаливо выполнил указания, а президент потер на лбу морщины.

— Ну, во первых, — начал говорить я. — Я не согласен. А во вторых, я с этим дебилом работать точно не буду.

— Он не дебил, он Лом, да, тупой, острых не было, — устало проговорил президент. — Но против него ни один прием не сработает.

— Пуля сработает лучше приема.

— Если бы, он мелкий калибр почти не замечает, регенерирует хорошо. И он нужен, чтобы охранять тебя на заданиях.

— Так я еще не согласился.

Президент вновь молниеносно направил на меня револьвер, и револьвер начал вновь бессильно щелкать.

— Бесит? — оскалился весело я.

— Невероятно, — направил револьвер вверх президент. Вновь прогрохотал выстрел и лепнина посыпалась белым облаком вниз. — Ты можешь уйти, отказаться и даже уехать за рубеж.

Президент замолчал, высыпал патроны на стол и вновь начал заряжать револьвер.

— Если-и-и? — протянул я.

— Если выстрелишь мне в лоб из револьвера, — серьезно проговорил президент, протягивая мне револьвер рукоятью вперед.

— Чего? — удивился я.

— Давай, бери уже и стреляй, — настойчиво проговорил президент, стукая себя пальцем по лбу. — Прямо сюда стреляй и иди, живи где и с кем угодно.

— Вам-то это зачем? — я всё же взял револьвер, и пока что не понимал, зачем.

— Ну как зачем, убьёшь — значит, я несу вред стране, не убьешь — значит, всё правильно делаю, — нервно сглотнул президент. — В любом случае, ты после этого не пострадаешь, но ты сделаешь же как лучше, не только для себя, и потому риск оправдан.

— Вы уверены?

— Да, — проговорил президент и я навел револьвер на его голову.

— Щелк, — произвел звук револьвер, президент улыбнулся, но у меня были иные планы.

Я отвёл револьвер в левую сторону и выстрелил, голову президент окутало дымом, я мгновенно отвел дуло вправо и вновь выстрелил. И мне кажется, немного обжог голову президента. Затем я направил дуло револьвера влево и подождал, когда рассеется облачко дыма.

Он смотрел на меня, я смотрел на него, мое дуло было направленно в его переносицу. С его правового уха капала кровь.

— Никогда не играй с судьбой, — холодно проговорил я, целясь в его переносицу, и револьвер издал беспомощный щелчок.

Я встал и пошел к двери, из-за которой подглядывал Лом, он, наверное, был в курсе, что мешать мне нельзя. Президент молчал, его оглушило и я подумал, что смогу уйти.

— Даже не спросишь про крючок, за который я потяну для того, чтобы ты продолжил игру? — проговорил президент, сидящий в кресле и всё еще живой.

— А у вас есть что-то или мне выстрелить вам в ногу?

— А револьвер выстрелит?

— Я думаю, да, — улыбнулся я. — Пуля в колене вас не убьет.

— Сергей. Ты помнишь такого? — проговорил президент и я обернулся. — Тот полицейский, что помог тебе, не сказав о том месте, где ты спрятался. Пора возвращать долги, счастливчик-немеченый.

— Что с ним?

— Гайдаевских помнишь? Нет? Вот, повспоминай, — протянул желтое дело в мою сторону президент. — А глава их семьи помнит, как и его внуки, что на Колыме копают палками окопы для учений. Они помнят того полицейского, из-за которого ты оказался у Томы и вне их зоны доступа.

— Отпустите Серёгу.

— Он не у меня, он у Гайдаевских. Они твоё первое задание как председателя выездной судебной тройки, — улыбнулся президент. — Возьмешься за работу, значит вступишь в должность. Ну, что стоишь?

— Что с Серегой? — тихо проговорил я, чувствуя в груди непривычное чувство.

— Вроде бы жив, — проговорил президент, доставая из ящика стола еще две жёлтые папочки. — Но его, кажется, не кормят, и иногда навещают, когда узнают о твоих подвигах в конторе.

— Он же полицейский, государство должно было его защищать.

— Его уволили на следующий день после того, как он отпустил тебя, — достал красную папочку президент и положил сверху трёх дел в желтоватых корочках. — И есть те, кто думают, что они немного выше закона, но они лишь думают. А вот являются выше законов я и особые судейские тройки, что чистят эту страну от подобной мне грязи.

Я направил на президент револьвер — с такого расстояния сложно промахнуться.

— Пора очистить от грязи этот мир, — тихо, но твердо проговорил я.

— Щелк-щелк, — издал револьвер.

— По крайней мере, не сегодня… — Усмехнулся Путин. — Возможно, когда я перестану быть президентом, револьвер выстрелит. Да, меня судить будешь именно ты, я уже подписал постановление.

— Если я буду живым, то с удовольствием вас застрелю, Владимир Владимирович.

— Если. Поспеши, Председатель, тебя ждет твоя судейская двойка и особый спецназ.

— Сука, — выдохнул я, подходя к столу, беря коробку с патронами и рассовывая их по карманам пиджака.

— Не я такой, Лаки, жизнь такая.

— Знаю, — пробурчал я, взяв четыре папки. — Надеюсь, команда нормальная.

— Лома ты видел, ну а ведьма из вас самая нормальная.

— Мне нужен Кеша.

— Ведьма его заменит.

— Тома?

— Не допущена, пришлось заменить её бывшим учеником.

— Готовишь группу уничтожения на неё и Кешу?

— Не произноси это вслух. Я сам надеюсь, что это не потребуется, но на любое действие должно быть противодействие. У тебя, кстати, Лилия беременна, это тебе еще одна причина остаться, поздравляю, — проговорил президент, и я ему не ответил.

Я молча вышел из кабинета, просто пнув дверь, от чего она упала наружу, где стоял лысый громила Лом. Рядом с ним сидела в кресле женщина, которая оказалась лысой, как и Лом. В мини-юбке чулках, в строгом пиджаке на голое тело, сиськи четвертого размера придерживал прозрачный лифчик. Ну, мода у них такая… наверное. Или это просто шлюха, или как их там, девушки с заниженной социальной ответственностью.

— Лаки, не думай так громко. Твои мысли оскорбительны, — бархатным голосом проговорила девушка. — Мы идем на задание? Я ведьма, кстати.

— Да, первые на очереди Гайдаевские, вы уже просмотрели свои папки? — кивнул я на желтые папки, что находились в руках у обоих членов судейской тройки. — И чего вы лысые?

— У меня радиация, а этот заодно побрился, — ответила ведьма.

— Я плохо читаю, я только про Гайдаевских прочитал за сутки, — насупился Лом и потер лысину. — Ты и сам, Лаки, недавно лысым ходил. И мне не нравится вонь жженых волос.

— Понятно, — вздохнул я, — Ведите к группе сопровождения, а я на ходу почитаю.

За пределам приемной нас ждал седой мужчина, который представился Первым, учеником Тамары, и попросил нас называть его первым. Кодовые имена, секретность и всё такое, жутко интересно, но нет, а я читал, на ходу листая красную папочку.

Там было написано обо мне, моем новом статусе, объяснения, почему я и что мне предстоит, как да зачем. Всё написано от руки и с подписью на каждой странице от лиц, что заполняли страницы.

Писал президент, проверял председатель конституционного суда, критиковал и оставил особое мнение председатель верховного суда России.

— Всё настолько серьезно, — проговорил я, сидя в каком-то зале, где первый ученик Томы усирался, пытаясь нам все объяснить, как будет проходить штурм, захват и суд. — Первый, не мешай мне.

— Лаки, вы должны прослушать инструктаж, от этого зависит ваша жизнь, — холодно проговорил мужчина.

— От того, прочитаю я вот это или нет, зависит ваша жизнь, — показал я на папки. — Можете обсуждать что угодно, планировать что угодно, но руководить там, на земле, буду я.

— А прикрываться мной, — пробурчал Лом, ведьма же промолчала, а я продолжил чтение документов из красной папочки.

Что такое справедливость в элитах? Ну, наверное, в соразмерном наказании, а какое может быть правонарушение или преступление у элиты? То, за которое карается смертью, остальное не учитывается. В деле на каждого преступника из элиты есть обвинение, а наказание выбирать мне, на меня, как на члена судейской тройки, не влияет ни один из законов. Мне разрешено:

Убивать.

Мучить.

Калечить.

Запугивать.

И это разрешено даже когда я не выполняю обязанности, не подсудный я.

— Всё во благо России, — прочитал я с улыбкой и продолжил чтении, пробурчав на последок: — Ну хоть насиловать нельзя.

А вокруг меня тем временем творился ужас, Первый проводил, наверное, лучший инструктаж в своей жизни.

Вокруг меня пролетали голограммы, Первый что-то рисовали на доске, а когда я в следующий раз отвлекся от папок, то увидел, как Лом выбирает себе пулемет, а на него кричит лысая ведьма в бронежилете о том, что ему каска нужна, а не пулемет.

— Ну и ладно, главное не поубивайте друг друга, — проговорил я и вновь начал читать о том, почему иногда надо убивать зарвавшуюся элиту и почему это надо делать. И почему именно я.

Исследования моего тела также были в папочке красного цвета.

От гормонов в моей крови до размера члена и анализа кала в моих кишках. Мои действия также были разобраны несколькими аналитиками и искусственным интеллектом, который просто сказал что я баг.

Ну а чё, я все делаю правильно в каждой развилки событий, он офигел когда мы вырулили в Париже и от того, что я натворил в Африке, где у нас теперь появился сильный союзник в лице Билла.

Аналитики решили, что я не только на себя влияю, но и на страну, которую я представляю, даже простая встреча со мной может стать судьбоносной.

И я как-то влияю на положение целой страны, например, отношения с Францией наладились, она передумала о маленьком теракте, потому что могут в ответ послать таких как я во Францию и во всю Европу. Тамара вкинула дезинформацию, что мы с Кешей клоны, сорок седьмой и двести двенадцатый.

Смешно, да, а вот и выводы президента, меня проверяли, а теперь доверили будущее страны. Проверка, пристрелю я президента или нет, тоже повлияла на будущее, как и там, в Европе. И, как написал президент, я уже подарил России год спокойной жизни.

— Интересно, что будет через год? — спросил я сам себя, садясь в самолет с вертикальным взлетом. В окне были видны такие же самолеты, что уже начали взлетать десятками со спецназом сопровождения и обеспечения на борту. — Пора открыть первую папку.

Гайдаевские старый клан, сформировавшийся еще триста лет назад, потомственное двуежопие, типа патриоты и предатели в одном лице. Всегда топили за Россию, громко, ну а тихо топили ее.

— Классика, — улыбнулся я. — Одновременно и коммунисты и капиталисты, и аристократы и простые, с народом, и все как один добренькие. Убивать их надо очень жестко.

Гайдаевские были выгодны стране, отчасти, но терпение президента закончилось когда начали косячить и творить некоторые страшные вещи внутри страны. И особенно за ее пределами.

Оно как обычно происходит? Едешь в страну, бедную, и там уже отдыхаешь как хочешь. Ну или делаешь в какой-то стране нужные тебе законы и устраиваешь отдых или сафари на неправильных граждан во время революций.

— Фу, какие твари, — перевернул я страницу с доказательствами в виде фотографий. — А вот… понятно. Ух ты, весь уголовный кодекс собрали! А, понял, надо до пятерых добраться.

— Лаки, — обратилась ко мне ведьма, — Через десять минут у нас уже высадка.

— А чего так быстро? — посмотрел я в окно и чуть не умер от удивления.

Мы кружили на самолете над большим поместьем, который во всю обстреливали из танков. Мимо нашего самолета пронеслась планирующая бомба, что разнесла дом и уложило около сотни гуманоидов, которые отстреливались от штурмующих солдат.

— Какого? — выдохнул я. — Бомбами?

— Ну, ПВО мы уничтожили, — быстро проговорил Первый в броне. — Лаки, вы сами сказали, что надо жестко брать Гайдаевских.

— Когда? — выдохнул я.

— Когда тебя спросили, тайно своими силами, или роботами армейскими, жестко и с огоньком, — Весело проговорила лысая ведьма в плаще.

— Ты сказал: да, много огня это хорошо, — пробубнил Лом.

— Сколько жертв, — прошептал я, смотря на то, как бомбы, одна за другой, разносят поместье.

— О, смотри, напалмом щас зальют, — проговорила ведьма.

И правда, около сотни дронов что-то распылили над поместьем на высоте полусотни метров и все запылало.

— Ну, а теперь вакуумной всё полирнем, — проголосил первый. — Не ожидал от вас, Лаки, такой жестокости.

— Я и сам не ожидал, — прошептал я.

Я заглянул в папку и усмехнулся, да, нас ждали, должны были ждать. Там, внизу, под шикарном поместьем находятсяавтоматические заводы, что уже сотни лет ждали своего момента. Рано или поздно за хозяевами этого особняка должны были прийти.

— Спускаемся, — проговорил я, смотря, как горит огромное главное здание, которому, впрочем, особого урона не нанесли.

— Рано, — проговорил Первый. — Пока не будет зачищена поверхность, вы, Лаки и ведьма, на землю не ступите.

Ни бомбы, ни напалм не повредили здание в римском стиле, а лишь сбили штукатурку, черепица на крыше разлетелась, обнажая черный металл. Стекла были лишь декорацией, за ними стояли стальные листы. А роботы, что мгновение назад казались людьми, отскребая поврежденные куски мяса со своих металлических скелетов, подымали оружие и продолжали отбиваться от штурмующих.

— Без нас не справятся, — хмуро проговорил Лом.

— А ты справишься? — спросил я.

— Я да.

— Расчисти нам путь, Лом, — тихо проговорил я и громила молчаливо начал исполнять приказ.

Странно было смотреть, как с высоты километра десантируется камнем вниз человек без парашюта. Я видел, как голыми руками он разрывает роботов, как высекаются искры пуль от тела Лома. Как он всего за две минуты убивает половину защитников поместья и просто пробивает стену в главном здании сбоку.

— А он точно человек? — спросил я.

— Он человек, убить его сложно, но он человек, — вздохнула ведьма, потерев свою лысину. — Этот оперативник взял меня живой, ничто не помогло. Вот Россия-то монстра вырастила.

— Кто из вас монстр еще подумать надо, — хмыкнул Первый. — Лаки, мы сейчас сядем, вы готовы исполнять свои обязанности?

— Я? — улыбнулся я. — Я никогда ни к чему не готов, тем более выполнять обязанности, но пора начинать быть готовым…

Глава 19

Пули назойливо свистели где-то вдали, находя свою цель, там, где меня ждали и были заняты тем, как бы поубивать побыстрее друг друга, а я спокойно надевал на себя плащ, стоя в салоне горящего самолета. Дым, крики умирающих, дыра в фюзеляже самолета, кровь, кусочки мяса на моем лице и оторванная голова на коленях были пять минут назад. А сейчас я был спокоен и собирал свои вещи в горящем самолете.

Я плохо соображал после крушения, и да, Первый соврал, но об этом он уже никогда не узнает.

— К сожалению, видимо, мне придется как главе судейской тройки рассказать об этом его родным, — печально проговорил я. — Скажу, что он умер героем, а не обосрался в конце.

ПВО противника не было подавлено, несмотря на слова Первого, старая ржавая ракета моего времени прекрасно работала и, вылетев из подземной шахты, поразила самолет. При приземлении я на мгновение потерял сознание, а когда очнулся, в самолете из живых остался лишь я и ведьма.

— Первый умер, — тихо проговорил я в наушник, смотря на оторванную голову Первого, что лежала у моих ног. — Ведьма жива, выношу, нам нужна поддержка.

Наушник ответил мне помехами, в очках дополненной реальности рябило и мигала надпись «Нет связи». Что не удивительно, но сейчас мне нужна была помощь. Ну и, вдруг кто-то выжил.

— Хоть кто-нибудь, ответьте мне, — тихо проговорил я и мне вдруг ответили, помехи пропали на мгновение.

— Выноси ведьму, помощи не жди, — сурово прогрохотал в наушнике голос Лома. — Работает РЭБ, подавление любой связи, как наша Рэб, так и вражеская, никто не придет к нам.

— Понял — принял, — взвалил я на свое плечо ведьму в черном плаще, который теперь должен был защитить и её и меня от пуль. — Уходим, Лом. Задание провалено.

— Солдат, ни шагу назад, лишь вперед, — было мне ответом. — Уходить рано.

— Лом, — проговорил я. — Нам конец, нас ждали…

— Да. Я Лом, закалённый в многочисленных боях, и я вижу, что при отступлении будет лишь хуже, — пророкотал Лом. — Я иду к тебе. Ты главный, что прикажешь, то и будет, но ты слышал меня, задание надо выполнить любой ценой.

— Слышал, слышал, — проговорил я, идя по горящему самолету и доставая револьвер. — Они сейчас сбегутся к самолету, будь осторожнее, Лом.

— Плевать, сколько их будет, — проговорил Лом.

— И всё же будь аккуратнее, — ответил я.

Ответом мне была лишь тишина, связи нет, помехи вновь заполнили эфир. Я почти сошел с самолета, но замер, боясь ступить на бренную землю, она не внушала доверия. И не сразу осознав, откуда исходит опасность, я замер в полушаге от земли, на которой поблескивала трава.

Я видел нечто пугающее в лесу, который окружал поместье, лес, в который и упал сбитый самолет. То тут, то там начали мелькать фигуры и земля с травой в некоторых местах бугрилась. Что-то плыло под землей к нам, словно рыба в воде, и устремилось это нечто ко мне не для того, чтобы поздравить с мягкой посадкой.

— Твою мать! — скривился я, водя револьвером по кустам и по земле, — Надо было автомат хотя бы взять. И куда стрелять?

Надо было стрелять в землю, которая словно оживала местами, но тварь быстро уходила вглубь земли. Позади горит самолет с кучей трупов, я проверил, умерли все кроме девушки, что сейчас расположилась на моем плече. И самолет грозится взорваться, так что нужно бы уйти подальше.

— Где ты, сука⁈ — прокричал я, нажимая на курок револьвера, и тишину содрогнул мой выстрел. Пуля высекла искры о металл, который внезапно появился в полуметре от меня.

Огромное металлическое нечто выпрыгнуло из под моих ног, лезвия махнули около моей шеи, щелк, и я почувствовал, как плоть на моей левой стороне лица рвется, как глаз чувствует холод метала. И вот чудовище упало у моих ног, жуткие сочленения, ржавые, в грязи, когтистые лапы и жвала как у насекомых. Чудовище задергалось в судорогах, гудя моторчиками внутри тела, и постепенно замерло.

— Так и будешь меня за жопу лапать? — вдруг донеслось с моего плеча. — Эй, счастливчик, ладонь с моей жопы и из под трусов убрал!

— Чё? — удивился я, машинально убрал руку и поставил ведьму на землю.

— Дурак! — вспыхнула лысая Ведьма и закачалась на ногах. — Я ж еле стою, нельзя так резко, держи меня!

— Понял, — проговорил я и схватил ведьму… кажется, за талию.

— Руки! С сисек! Убрал! Извращуга! — ледяным голосом проговорила девушка и я понял, что кто-то трогает мой разум невидимой рукой, и уж точно не с добрыми намерениями. Я моментально переместил руки, а ведьма проговорила: — Минуту ты меня касался, а облапал всю.

— Я не специально.

— Знаю, иначе убила бы, как этого бедного страдальца, — кивнула на землю ведьма, а к нам явно неслась под землей еще не одна десятка тварей. — Смотри, как жаждут умереть, их уже около сотни, иди за мной.

Это был жуткий ад, из земли выскальзывали стальные и композитные твари, похожие на порождение ада, и замирали, тихо умирая около ведьмы, которая иногда опускалась и гладила тварей по пять метров длиной.

— Ты их убиваешь силой мысли? Кеша так не мог…

— Я не Кеша, ты это на ощупь уже должен был понять.

— А эти твари, они…

— Да, живые, отчасти.

— Но как?

— Как-то, ну всё, всё, пора. Это конец, всех примут, не переживай, — проговорила ведьма новой твари, что ринулась на нас из под земли. Ведьма коснулась твари и даже погладила по металлическим жвалам. По зеленой траве же застелился туман, где-то вдали был слышен бой, взрывы, а тут тишина и какая-то чертовщина.

— Что происходит?

— Люди умирают, — прошептала лысая ведьма, печально улыбнувшись. — Я и забыла, что ты у нас древний, Лаки. Внутри этих скорлупок человеческие мозги, надежная технология, микросхемы можно взломать, а мозги нет, они устойчивы. Но я могу забрать их в мир иной, ну и еще пару новых людей во всем мире.

— Эсперов, — тихо проговорил я. — Ты же про эсперов?

— Называй как хочешь, для меня это новые люди.

— Я не новый, я старый.

— Отсталый, короче, да и не назвала бы я тебя эспером, ты так, извращенец фортовый, — рассмеялась Ведьма и вдруг озлобленно прокричала — Ты, никчемный, зашоренный, нацистский женоненавистский выродок!

— Ты чего? — удивился я.

— Выродок, ты должен сдохнуть! — оскалилась ведьма. — Я убью тебя за то, что ты касался меня!

— Ведьма, остановись! — прокричал я в бессилии, понимая, что происходит что-то плохое.

Я успел увидеть, как почернели глаза ведьмы, я почувствовал её ненависть, она вспыхнула словно сверхновая. Не знаю, что произошло со мной, не знаю, что произошло с ней, но надо было что-то решать немедленно. Сумасшедший эспер это опасно. Я почувствовал, как само мироздание дрожало и грозило обрушиться. Нужно остановить ведьму, она уже коснулась моего разума и я жопой чую, что если не отреагирую, то она в ярости может натворить дел.

— Во как тебя ударило, — проговорил я и просто быстро шагнул к девушке, взмахнул револьвером, ударил по голове ведьмы и вновь взвалил её на плечо.

Пространство моргнуло, я стоял там же, где стоял перед ударом, а передо мной стояла смеющаяся безумным хохотом ведьма.

— Не так быстро! — зло пророкотала ведьма в моем разуме.

И мы вошли во тьму, где я уже был, когда Кеша и Билл решали свои дела. Пусто, холодно и страшно, благо, что ненадолго.

И тьма сменилась моими воспоминаниями, что летели с бешенной скоростью, меняя во мне то печаль, то радость, то зло, и кажется, я почувствовал смерть.

— Не надо, — прошептал я, стоя в урагане воспоминаний. — Пожалуйста, только не во второй раз. Хватит!

Мир передо мной менялся, старые советские постройки заменялись полем боем, вот я стою у моря, вот я в горах, а напротив меня волки, вот я вижу как мир пылает, как вокруг разрушается то, что я строил столько лет. Я почувствовал и увидел даже то, чего не помнил, дверь моей памяти приоткрылась и мне не хотелось заглядывать туда.

Но вот мир замедлился, он остановился.

Мир сменился, я стоял в магазине пятерочке, у кассы в очереди, в моей корзинке лежала кола и бутылка виски.

— Пакет и сигареты, — машинально проговорил я и на меня удивленно посмотрела лысая девушка кассирша.

— Я чего тут делаю? — тихо проговорила ведьма кассир.

— Ты работаешь, — усмехнулся я. — Кассиром.

— А это кто? — удивилась ведьма.

— Тот, кто принимает вот такие деньги за товар, — спокойно проговорил я, доставая из кармана бумажную купюру.

— А это что? — смотря на купюру спросила ведьма.

— Это рубли.

— Это деньги?

— Да, — рассмеялся я. — Это деньги.

— Я это… кажется, переборщила, — фыркнула ведьма, смотря на меня.

— Переборщила, да, но не ошиблась, мне здесь нравится, а пока ты тут соображаешь я накачу виски с колой, — усмехнулся я, доставая колу, отпил из горла, а затем открыл виски. — Продолжишь, и ты тут останешься навечно.

— Не надо, я там, глубже, была. Там холодно, голодно и страшно, — прошептала ведьма, сидевшая на месте кассира.

— А не надо было туда заходить, я сам стараюсь не заглядывать, мне там страшно. Даже Кеше это не понравилось, а он наверняка имел опыт работы со всякими монстрами побольше, чем ты.

— Не монстр ты, вот только как выбраться-то отсюда?

— Сейчас колу с виски допью и выберемся, — усмехнулся я. — Весело, да? Решила проучить и чуть не утонула во тьме моей души.

— Да иди ты.

— Я-то пойду, а ты лучше пойми причину, по которой начала сражаться со мной и как этому противостоять.

— Я знаю, что произошло, и тот, кто посмел повлиять на меня, умрет, — оскалилась лысая девушка.

— Посмотрим, — усмехнулся я

— Не успеешь посмотреть, по крайней мере на живого, — оскалилась вновь ведьма.

И только я глотнул виски, как вновь ощутил себя в лесу возле поместья, и ведьма была со мной. Реальность была неприятна вкус, что-то было не так, я чувствовал смерть рядом.

Ведьма вернулась всего лишь на пару секунд раньше, лес вокруг изменился, стрельба в дали прекратилась. Запах смерти, черные глаза у ведьмы и завядшая трава под ногами. Даже деревья начали сбрасывать листья и ни одна мушка вокруг не летала. А когда я вдыхал воздух, то почувствовал, что он словно застоявшийся.

— Идем? — тихо спросил я.

— Идем, — усмехнулась ведьма и вдруг грустно произнесла: — Тот человек, что влиял на меня, находится там, в поместье, где-то под землёй. Не добралась я до него.

— Что ж, пора вершить правосудие?

— Да, — холодно проговорила ведьма в мини-юбке и твердо зашагала вперед. — Я жажду крови.

— М-да, — вздохнул я, заряжая револьвер и выкидывая стрелянные гильзы на траву. — Тяжело мне будет с тобой, может, пристрелить?

— Да иди ты к чертовой матери! — прокричала мне ведьма. — Ты мне должен, где ты еще такой виски испил бы вживую? Ещё и с колой с сахаром!

— Ну да, — вздохнул я и побрел следом за ведьмой.

В лесу прошло побоище, везде валялись трупы и роботы, которые вместо чипов использовали человеческие мозги. Вонь стояла страшная, и смотреть на это месиво было то ещё удовольствие.

Идти пришлось недолго, следы боя были видны повсюду, хоть вокруг и царила тишина. То тут, то там были видны ржавые танки, что стояли десятками. И вот мы вышли на поляну, на которой расположилась гора искореженного металла. На ней сидел Лом и вытаскивал из себя застрявшую арматуру. Окровавленный, лысый, злой он сидел на траве возле пятерых роботов, которые для маскировки были покрыты плотью. У одного из роботов была оторвана нога и засунута в задницу другому роботу. По размерам они не уступали Лому и, по всей видимости, были его главными противниками.

— Ничего себе, — удивился я, подойдя к Лому.

— Ничего особенного, — пробурчал гигант в разорванном бронежилете, вытаскивая арматурину из ноги. — Хозяева там, внизу, в подвалах.

— Вход где?

— В здании, я остановил двери бункера, внутри там стены тонкие, буду пробивать, но через полчаса. Надо раны зарастить, там столько биороботов было, танки тама… два, четыре, два по три…

— Что это с ним? — заметил я, что Лом начал тупить.

— Выходит из боевого режима, — скучающе проговорила ведьма. — Он тупой вне боевого режима, привыкай. Сейчас у него режим энергосбережения начался, так уж он устроен.

— Понял, — выдохнул я и вдруг почувствовал возмущение пространства. Я чувствовал, как за мной кто-то наблюдает. — А это кто?

— Это те, из подвала, — усмехнулась ведьма. — Наблюдают.

Бойня здесь, на поверхности, была знатная, в живых, наверное, никого не осталось. Спецназ размазало по окрестностям, живая охрана Гайдуковых также была убита.

Оплавленные стены каменного забора, расплавленный танк в воротах, четыре самолета, валявшиеся в шикарном парке перед огромным поместьем. И всё забросано кучей трупов, с которых слазило мясо, обнажая железные кости. Полтысячи женщин-альтушек в броне погибли на пятачке в сто метров, непонятно, с чьей стороны они воевали, но я не узнал среди тел своих.

— Лом, тут вообще кто-нибудь в живых остался? — с комом в горле спросил я.

— На поверхности нет, — хмуро проговорил Лом. — Ведьма убила больше чем я.

— Дыхание смерти, — тихо проговорила ведьма. — Как только я вынырнула из твоих чертогов разума, разозлилась. А некто из подвала снова коснулся моего разума и я ответила.

— Наших убивала? — хмуро спросил я.

— Не знаю.

— Не убивала. Когда все вокруг начали умирать, из конторских лишь я живой остался и пара роботов, у которых выгорели чипы, — рассказал Лом, стягивая пулемет с одного из тел.

Я смотрел на побоище, залитое кровью, не понимая зачем. Я словно отрезвел, но тут до меня донесся голос, вытаскивая из размышлений.

— Ну и что замер? — прокричала мне ведьма, стоя с Ломом на белых мраморных ступенях. — Входим или нет?

— Входим, — прохрипел я.

Не знаю, чем ударил Первый по поместью, но все электрические защитные системы поместья были или обесточены, или сгорели. Камеры, турели, роботы с нечеловеческими мозгами, танки, которые застряли в подземных ангарах и внутри огромного дома. Всё вышло из строя, я подумал о радиации, но, как говорится, поздно пить Боржоми, если почки отказали.

А внутри дома было шикарно, белый мрамор, золото, но многое было разрушено, Лом побывал внутри, то там, то тут лежали разорванные люди.

Они были мертвы, дыхание смерти ведьмы добило оставшихся, даже тех, кто был ранен или пытался спрятаться в туалете.

— Они там, — кивнула ведьма на огромные двери, похожие на банковские, как в фильмах, только в три ряда. — Там тот, кто воздействовал на меня.

— Там наша цель?

— Да, вся семья там, — ухмыльнулась Ведьма.

— Не вся, некоторые на севере палками роют окопы, — усмехнулся я.

— Не знаю, кто там что копает, но внизу собрались все, в том числе и те, которых ты встретил в свой первый день в городе, — ответила мне ведьма.

— Президент меня обманул?

— Нет, — рассмеялась ведьма. — Клонов сделали, наделили сознанием и отправили на север, а теперь знают, что за ними пришла тройка, только вот ничего из техники у них не функционирует, даже ядерная бомба не работает, и сбежать они не могут!

— Как не работает?

— Нас кто-то из своих прикрывает, и он слегка изменил законы физики, — засмеялась ведьма. — Можешь выкинуть остальные дела, Гайдуков наша единственная цель.

— Тамару бы сюда, — вздохнул я печально.

— Кеша, Тамара и твоя подруга для утех там, за куполом, вместе с войсками ждут либо нас, либо сигнала, что мы умерли, — рассмеялась ведьма, и вдруг полезла в какой-то шкаф и вынырнула уже с бутылкой вина. — Мы одноразки, Лаки, выживем — круто, не выживем — пошлют уже тех, кого они больше берегут. Лом! Бухнем⁈

— Я ничего не понял, — беря бутылку, проговорил я.

— Я тоже, — проговорил Лом.

— Ну, тогда держите, — глотнув вина, проговорила ведьма. — Долго объяснять.

Я почувствовал, как в моей голове зашевелились чужие мысли и посмотрел на Лома. Мы с Ломом смотрели друг на друга с полминуты, иногда поглядывая на ведьму.

— Сука, — выдохнул лысый громила. — Водка есть?

— АААААА!!! — прокричал я.

— Не знаю, я поймала младшего отпрыска на пятом подземном этаже, что успела считать с него, то вам и передала, — улыбнулась ведьма, садясь на стол в своей мини-юбке. — Чё под юбку смотришь? Можем заняться сексом, Лаки, всё равно нам не выбраться отсюда, твоя не будет против.

— Ага, — выдохнул я, потер висок, достал револьвер и высыпал патроны. — Займемся, да. Лом, найди мне калаш и патронов, к револьверу тоже.

— Понял, — проговорил Лом и начал выполнять приказ, собирая трофеи с трупов.

— Эй, придурок! — прокричала ведьма. — Ты что задумал⁈

— Я спущусь вниз.

— Ты же всё знаешь! Ты знаешь! Так зачем⁈

— Суд должен свершиться, а затем еще один и еще, справедливость должна восторжествовать, — улыбнулся я, проверяя револьвер.

— Фанатик, — только и сказала ведьма и продолжила пить вино с горла.

А я, приняв из рук Лома автомат и патроны, шагнул вниз. Она права, я знаю все, она же и передала мне знания из головы одного из Гайдуковых. Ничего нового я не узнал, нас послали в один конец. Там, снаружи, стоит барьер, выйти отсюда уже никто не сможет, целый район оцепили войска, а нас послали как группу уничтожения. Следующая группа, так называемая судейская тройка, будет состоять из Кеши, Тамары и еще пары человек.

Да, я мог и не выполнять это задание, но я должен провести суд над Гайдуковым также, как я провел его над Путиным.

— Я иду, — проговорил я во тьму, спускаясь вниз, под землю. — Готовьтесь, справедливость должна восторжествовать.

Глава 20

Всё очень просто в этом грёбаном мире, нет злого зла и нет добра, есть меньшее и большее зло. В элите государства есть огромные проблемы, слишком много дерьма скопилось, и пора бы уже вычищать эти Авгиевы конюшни, но как искоренять и малое и большое зло? Очень просто, зло должно уничтожаться добром, добро же должно быть с кулаками и очень злое. Я и моя судейская тройка и есть то самое злое добро.

— Неприятно, конечно, чувствовать, что тебя используют, — выдохнул я, идя по лестнице из бетона и смотря на турели и валяющиеся трупы, которые защищали своих хозяев до последнего удара сердца.

— Но так надо, — выдохнул я, беря поудобнее автомат Калашникова. — Иначе никак, это Россия, в ней по другому не бывает. Либо загниет участок организма и в будущем сможет убить всё тело, либо придется проводить кровавую операцию, которая спасет весь организм.

Гайдуковы владели целыми корпорациями, имели миллиарды. Они продались вражеским странам и уже не в первом поколении, но также тащили нужные технологии в Россию и помогали договариваться с другими странами.

Создавали видимость, что вот-вот и они захватят власть. Миллионы сторонников Гайдуковых и их партия показывали, что это возможно, и казалось, они тоже хотят блага для России. Замараны они во всех грехах не намного больше, чем остальные элитные семьи. Только вот есть маленькое но.

— Их будущее не связано с будущем России, они продали всех нас на поколения вперед, — выдохнул я облачко пара, видя, как ко мне на четвереньках неспешно идет какая-то тварь. — Ну что, начнем?

— Грах! — издало рык видоизменённое человеческое лицо, и опираясь на четыре лапы устремилось ко мне, а моего разума кто-то коснулся.

— Страх, — произнес я то, чем по мне ударили. — Неуверенность.

Я начал стрелять с калаша, но очередь ушла в пустоту, руки дрожали. Отбросив бесполезный калаш, я выхватил из кобуры револьвер.

— Держи, — прохрипел я и выстрелил в слепую. В полуметре от меня голову твари разнесло на части, но она была не одна, по потолку бежала еще одна, когтями цепляясь за потолок и явно желая моей смерти.

Шаг влево, удар рукояткой револьвера наотмашь попал в висок твари, что приземлилась там, где я стоял мгновение назад, затем разворот и выстрел. Запах крови, мозгов, разлетающаяся вторая голова от пули, хруст барабана. Гильзы вылетели, а я, доставая из кармана патроны, лишь удивился тому, как мне удобно управляться с револьвером, словно я всю жизнь с ним сходил.

Смахнув с плеча части мозгов эсперов, которых создали генные инженеры, я шагнул дальше. Первая мина взорвалась позади, лишь подтолкнув меня в спину осколками, которые застряли в специальном плаще.

Второй ряд мин был размещен в стенах, они фонтанчиками взрывались впереди и позади, не нанося мне ранений, а затем пыль заволокла всё вокруг. Я шел вперед без страха, без жалости, чувствуя, как между взрывами на меня кто-то пытался нападать, но, кто бы это ни был, они погибали от взрывов.

— Может ли человек пережить такое? — тихо проговорил я, не слыша собственного голоса и чувствуя, как из моих ушей течет кровь. — А человек ли я сейчас? Нет, я стальной винтик в машине государства, и смерть обойдет меня, настигнув позже.

Я стоял в тишине, иногда делая в пустоту выстрелы. Неизвестность, в которой я пребывал, меня не беспокоила, я почти ничего не видел и не слышал, но вот что-то кольнуло меня в область шеи. Однако угрозы от этого я не почувствовал, меня кто-то погладил и даже будто бы поцеловал в щёку. Через пару минут ко мне начал возвращаться слух.

— А ещё говорят, что это я монстр, — послышался голос Лома.

— И не говори, меня чудовищем с детских пеленок называют.

— Как он от взрывов-то не пострадал?

— Я не знаю, думаю, он тоже.

— И всё же ты дыхнула смертью вовремя, иначе издох бы наш счастливчик.

— Не сказала бы, на нем ни царапины, наверняка как-то бы да прошел.

— И что делать будем?

— Нас уже ждут, это была последняя линия обороны.

— Да, Лом, они рассчитывали, что этот коридор не проходим, однако мины не все сработали, турели вырубились, смертельный газ выветрился, кто-то не то поставил в ловушки, взрывы убили монстров, которые должны были убить нарушителя, всё пошло не так.

— Что ты мне вколола? — проговорил я, чувствуя, что и зрение начало возвращаться.

— А это важно? — улыбнулась мне ведьма, вся покрытая пылью.

— Нет, — проговорил я, указывая на стену пальцем. — Лом, пробивай вот тут проход.

— Но вон там же дверь, — указал вправо громила.

— Лом, пробивай тут.

— Угу, — ответил Лом и просто прошел сквозь стену, пробивая своим телом проход для нас.

— Позер, — усмехнулась ведьма и шагнула за Ломом в проем.

Мы шли по коридору и на нас никто не нападал, после дыхания ведьмы никто не выжил из не-эсперов, а эсперов в этом поместье было немного. Лом, действуя согласно моим указаниям, пробивал стены и иногда пол, и только поэтому мы не заплутали в лабиринте подземелья. Но вот мы вошли в зал, устланный черным мрамором и огромным столом посередине, за которым сидело около десяти человек.

— Ну, здравствуйте, товарищ Лаки и остальные, — проговорил седой мужчина во главе стола. — Мы тут решили отобедать в последний раз, не присоединитесь?

— Нет, у меня на это нет времени, — ответил я.

— Ваше дело, Гайдуковы, — проговорила ведьма и кинула жёлтую папку с фамилией на стол, что проскользила по всему столу к главному мужчине.

— И что там? — поднял бровь мужчина.

— Обвинения, — холодно произнес я.

— Нам они неинтересны, товарищ Лаки, если это всё, то удалитесь, у нас обед только для семьи, — усмехнулся Гайдуков.

— К сожалению, у вас сейчас выбор между смертью и жизнью, а не что покушать, так что начнем, — усмехнулся я.

— Да чего их слушать, завалим уродов! — проговорил кто-то за столом и моего разума кто-то коснулся, как и сердца, которое попытались остановить.

Это было больно, мое сердце остановилось, но моя рука будто действовала отдельно от тела. Прогремел выстрел и началось веселье, прозвучал еще выстрел и сердце забилось вновь. Краем глаза я видел, как Лом отрывает голову какой-то женщине, как ведьма просто вынимает душу из встающего из-за стола мужчины, что из двадцатипятилетнего парня превратился в старика и упал на мраморный пол.

Лом бился в зримом пространстве, Ведьма в незримом, с нее катился пот, из носа хлестала кровь, а я практически не глядя, от бедра, стрелял из револьвера.

Бой был ожесточенным, Лом проигрывал девчушке лет пятнадцати, которая ломала ему кости, сам же Лом не мог её поймать, девчушка перемещалась с невероятной скоростью. Но простреленная мной нога на мгновение замедлила девчушку, а спустя ещё мгновение от неё осталось лишь кровавое месиво.

Ведьма сражалась в незримом пространстве, и ей противостояли так, что ведьма не могла защитить даже меня. Мое сердце снова остановилось, но меня хватило на еще один выстрел. Красивая женщина средних лет с огромной грудью получила пулю прямо в огромный вырез платья, а мощная пуля, больше подходящая на охоту на медведя, вырвала ей часть позвоночника. С остальными же ведьма разобралась легко, состарив их и выпив их досуха. И мое сердце забилось вновь.

Пара секунд, всего лишь несколько секунд боя, и вот за столом осталось живых всего лишь трое, седой глава теперь уже бывшего клана Сергей, его дочь Алена и сын Артем.

А вокруг разлеглись трупы их близких.

— Ну что, — проговорил я, высыпая пустые гильзы на черный мрамор и заряжая последними патронами барабан револьвера. — Дело читать будете?

— Какой смысл спорить с палачами? Виновен я, — усмехнулся Артем Гайдуков.

— Приговор — смерть, — глухо проговорил Лом.

— К исполнению, — произнесла Ведьма, взглянув на меня.

Я был быстр, револьвер был молниеносно направлен на цель и голова Артёма разлетелась от одной пули, кровь и мозги слегка коснулись главы клана. Несколько капель попало на уголок рта Алены и она немедля пальцем отправила эти капельки в рот.

— Подсудимый признал свою вину, приговор исполнен. Алена Гайдукова, вы будете ознакамливаться с делом? — холодно проговорил я.

— Нет, выноси приговор, если сможешь, — усмехнулась девушка. — Моя жизнь существует лишь ради родины.

— И где ваша родина? — спокойно проговорил я.

— У меня одна родина, одна страна, а остальные страны бараны в моих угодьях, — усмехнулась девушка. — Мне плевать на эту сраную страну и на твои обвинения, Великобритания не оставит меня!

— Я убью вас с особым удовольствием, — ухмыльнулся я и нажал на курок.

Щелчок отрезвил меня, но я не сдался, щелчок, еще один. Я целился в голову, но револьвер не стрелял.

— Ха-ха-ха! — рассмеялась Алена. — Что, не можешь?

— Прочь отсюда, — холодно проговорил я. — Если судьба пожелает, ты умрешь позже, и тогда наши пути вновь пересекутся.

— О нет, я хочу досмотреть представление, прикинь, сколько бы моих родственничков выжило, не нападай они на вас? Ха-ха-ха! — в истерике прокричала Алена.

— Вот только ничего не мешает мне убить тебя, — проговорила ведьма. — Вон.

— Ладно, удачи, папа, ты был хреновым отцом, — поцеловала в щечку отца Алена. — Надеюсь, ты сдохнешь.

— Даже не думай, — вдруг проговорила ведьма. — Не смей подходить к пленным в мучильне.

— Ну конечно, полицейский Серёжа, как я могла только подумать заглянуть к нему, хах. Он же так помог Лаки, эх, не судьба мне с ним поиграть, ариведерчи, неудачники! — девушка помахала нам рукой и вышла из зала.

— Вот мы и остались одни. — Усмехнулся Гайдуков. — А я почитаю папку. Ну, как вам моя страна, гражданин Лаки? Вы уже поняли, как тут появились?

— Читайте, не отвлекайтесь от разговоров.

— А вы знали, что это Гайдуковы в прошлом писали инструкции для судейских троек?

— Писали, было такое, — зевнула Ведьма. — Первыми их и нарушили Гайдуковы, и их исключили из руководства судейских троек, после чего передали это ведомство Президенту. Вот тогда впервые поставили вопрос об уничтожении одного обнаглевшего клана.

— Сука, — проговорил седой мужчина. — Информированная.

— Вы дочитали? — спросил я, прекрасно понимая, что он тянет время.

— Нет, мне нужно еще пару часов, — зевнул Гайдуков.

— Старый маразматик, тебе не на что надеяться, всё кончено, твои клоны перебиты, переносить сознание твоей родни некуда. Ты же не думал, что при мне они смогли бы улизнуть? — холодно проговорила ведьма. — Они умерли, все до единого, их не вернуть. Сам проверь, я дам минутку, а затем я убью тебя, сама, без Лаки.

— Стреляй, мразь, — проговорил внезапно Гайдуков. — У меня ничего не осталось.

— Как пожелаете, — усмехнулся я.

Я многое о нем знал, и сказать, что я с удовольствием навел на него револьвер — ничего сказать. Но, видимо, эта тварь должна была жить, и револьвер опять издал беспомощное щелканье.

— Штурмовые группы заходят, — холодно произнесла ведьма. — Уже дошли до заключенных. Ну что, наше дело тут закончено, да, Лаки?

— Да сдохни ты уже! — я нажал на спусковой крючок трижды, но выстрел так и не прозвучал, Гайдуков останется жить.

— Пошли уже, он должен жить, — усмехнулся Лом и мы развернулись к выходу, собираясь пройти тем же путем, которым пришли.

Выстрел в спину прозвучал резко. Я обернулся, Лом держал руку позади меня, в нее попали пули. Ведьма уже была готова атаковать, но этого не потребовалось.

Гайдуков поднес ствол пистолета к своему подбородку и выстрелил. Вот так он и умер, он не должен был умереть от моей пули. Он должен был умереть сам.

— Только он сам мог выбрать, жить или умереть, только он решал, — усмехнулся я, смотря на труп. — Ведьма, он мертв?

— Да, — проговорила ведьма. — Он мертв, предлагаю на сегодня закончить с работой.

— Я хочу отдыхать, — прогудел Лом. — Я устал.

— Ты ж наш энергоэффективный, — усмехнулся я и похлопал громилу по плечу. — Пошли, нас наверняка заждались.

— Нас не ждали живыми, — холодно произнесла ведьма.

Она была отчасти права, сперва нас встретили штурмовые группы, где-то вдали я увидел Тамару и Кешу, но всё же решил немного отдохнуть от них и не стал подходить. Меня посадили в отдельную машину, я попросил, чтобы меня отвезли в кремль, хотелось поговорить с кое-кем. Наедине и лично. Он и сам хотел разговаривать со мной сейчас, но по телесвязи.

Машину мне выбирали недолго, мой статус сменился, я теперь судья, почти как бог. И поле боя показывало пришедшим сотрудникам, что ни люди, ни роботы тут не выжили, лишь эсперы остались, трое, и несколько десятков пленников.

Я расстался со своими верными бойцами, решив все сделать одному, напоследок обнял ведьму, которая мне напомнила, что я ее облапал. Помахал вконец отупевшему Лому, который открыл дверь автомобиля внутрь, а не наружу, причем водительскую, чудом не убив бедного бойца дверью, что чуть не вошла в солдата. Да, с Ломом есть сложности когда он не в боевом режиме, да и с Ведьмой тоже, с ее психикой точно не всё в порядке.

— Да и я не подарок, — улыбнулся я, садясь в премиумный автомобиль, который медленно тронулся по земле, так как на сегодня я уже налетался и нападался в самолете.

Меня медленно везли по московским улочкам в сторону кремля, я же думал о том, что произошло, и не понимал как так вышло. Как я попал в этот странный мир и что делать, так как я точно встал на кровавый путь.

По крайней мере я знал, что делать сейчас, стоило поговорить кое с кем там, в кремле. Благо, патронов у меня было предостаточно, и если меня не примут буду прорываться с боем, а в своих силах я сейчас уверен.

— Останови здесь, — тихо проговорил я водителю.

— Не положено, — ответил водитель.

— Жить хочешь? — всё так же тихо проговорил я, достав револьвер. — Останавливай.

Улица, фонарь, город, который никогда не спит, опустел перед рассветом. Я шел по пустынной дороге в одиночестве, а за мной катились на удалении в несколько сотен метров броневик, премиумный бронированный седан и танк, который на протезированных гусеницах и электро-тяге пытался быть незаметным в своем зеленом окрасе в городе. Над головой моей кружили десятки дронов, и все боевые.

«Милый, ты где?» — прочитал я смс в телефоне и ответил на сообщение. «Где-то, милая где-то.»

Я усмехнулся и твердым шагом пошел в знакомую мне сторону, тут я уже однажды был и я, получается, вернулся к началу своего появления в этом странном, кровавом будущем страны.

Хотя, когда кровь не лилась в моей стране? При царе Горохе? Там тонули в этой крови. При Советах? Федерации? Может, в Древней Руси не лилась кровь, не предавали, не воевали? Нет, кажется, в любом времени убивали, воевали и кровь лили с удовольствием.

Я медленно брёл к церкви. Не сказать, чтобы я прям верил в бога, ведь иначе мучился бы вопросом за что он меня так любит или ненавидит. Но мне ли, за кем пристально смотрит мадмуазель Фортуна, думать о таких вопросах?

Мне, кажется, стало понятно, почему Тамара по возможности посещает церковь каждое утро. Сегодня и мне хотелось посидеть подумать в церкви, есть за что покаяться.

И потому я остановился у заборчика, наблюдая за тем, как слепец на ощупь открывает ворота забора. Седой, худой, в слегка грязной чёрной монашеской робе, вот сколько ему лет, восемьдесят? Сто? Ну, с современной техникой и клонами ему может быть и все двести, но откуда у него деньги на такое продление жизни?

— Чего так рано? — проговорил святой Алексий, а я смотрел, как он рукой нащупывает хитрый замок у ворот забора, который можно перелезть за минуту.

— Да так, решил зайти, — проговорил я. — Зачем тебе такой замок?

— Мне так спокойнее. Замки от добрых людей, от злых людей замок не спасет, — усмехнулся святой Алексий. — А то, что решил зайти, это хорошо, только подожди немного, мне бы свечи зажечь перед молитвой.

Я спокойно пошел за Алексием, который словно знал каждую трещинку на дорожке, каждую ступеньку. Сухенький, но сильный старичок открыл церковь, в которой царила тьма.

Только сейчас я увидел на его руке шрамы, когда он зажигал свечи спичками, не знаю уж, как у него это получась, будучи слепым.

— Святой отец, откуда у вас шрамы?

— Не называй меня святым, тем более отцом, тебе я это запрещаю, — ворчливо проговорил слепец и сел на ступень подле икон. — А шрамы оттуда же, что и у тебя, заблудшая душа.

— Сомневаюсь.

— Служителями церкви не рождаются, как, впрочем, и верующими. Ими становятся, кто-то в детстве, а кто-то идет к этому всю жизнь и приходит, как правило, поздно, уже перед своим отправлением в мир загробный.

— Мы разные, вы служитель божий, а я убийца, — выдохнул я то, что во мне болело. — Я сегодня убивал, вершил суд не божий, я не хочу и не имею права определять, кто виновен, а кто нет. И приговор я не имею права выносить.

— Плачешь о своей судьбе? Не нравится — измени, это ты границы прочертил, не бог, — улыбнулся мне по-отечески слепец. — И мы не разные, мы одинаковые, я просто стар и слеп, а ты всего лишь молод, и это проходит, поверь мне.

— Я эспер, у меня будет ребенок, я не хочу ему такой же судьбы, что у меня.

— Ты не эспер, и твой талант удачи или, как называли в древности, рука божья, не передается по наследству. Потому не беспокойся об этом, — встал со ступени святой. — А насчет судьбы, человек создан по образу и подобию, у человека нет границ и нет судьбы, ровно также, как нет для него предопределенного, только ты направляешь и определяешь свою судьбу.

— Ты мудр, — усмехнулся я.

— И ты будешь, — ответил святой. — Когда поседеешь. Присядь, а я пойду на колокола, рассвет встречать. Вон на той скамье лучшее место, звон колоколов успокоит твою мятежную душу.

— А я президента тут решил навестить, — тихо проговорил я вслед святому.

— Ну, значит не сегодня, и знай, ты не последний и не первый, — улыбнулся мне святой, забираясь по деревянной лестнице на ощупь. — Пойми, так было надо, любой властитель использует народ, иногда для целей неясных и кровавых, но так было надо, и на его месте ты сделал бы точно также.

— Нет, не сделал бы, я другой.

— Все вы так думаете, все, — полез по деревянной лестнице вверх святой. — А потом делаете точно также.

Я думал о том, что не знаю что делать, о том, как я попал сюда и что уже натворил. Минута показалось вечностью, а затем все наполнила музыка, не звон, не перезвон, а музыка. Святой слепец встречает рассвет звоном колоколов, смешно.

— Смешно искать тьму в свете, — улыбнулся я. — Смешно слышать, как слепой рассказывает зрячему о том, как выглядит мир и как прекрасна алая роза.

Мои глаза смыкались, я устал, тот скоротечный бой добил меня и под звон колоколов я начал засыпать. Но что-то во мне изменилось, я думал не о крови, не о испытаниях, что выпали мне, не думал и о том, что меня используют. И не о том, как попал я вот сюда, в этот мир безумный, и насколько мои решения влияют на Россию.

Я видел свет, я уже думал о будущем, о красавице жене, ребенке, друге в розовом, подруге боевой, что в начале пути кому-то туфельку обещала засунуть кое-куда. О стране, которую люблю и в которой счастливо, возможно, проживу. О будущем, которое несомненно будет светлым. Я засыпал счастливым, хоть я и прекрасно знал, что этот свет в себе я пронесу сквозь тьму, страдания и смерть.

Я засыпал с улыбкой под звон колоколов. Так бывает.

Убийца.

Преступник.

Судья и

Вор.

Беглец,

нашел успокоение в доме Господнем. И счастливо засыпал под звон колоколов

Конец.

Nota bene

Книга предоставлена Цокольным этажом, где можно скачать и другие книги.

Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN. Можете воспользоваться Censor Tracker или Антизапретом.

У нас есть Telegram-бот, о котором подробнее можно узнать на сайте в Ответах.

* * *

Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:

Россия будущего: Альтушка по талону каждому гражданину

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Nota bene