Магия торжествует [Илона Эндрюс] (fb2) читать онлайн

Илона Эндрюс Магия торжествует

Информация о переводе:

Переведено специально для группы

˜*°†Мир фэнтез膕°*˜

и «Илона Эндрюс // Ilona Andrews // Kate Daniels»

http://vk.com/club61160514 | https://vk.com/worldkd

Оригинал: Magic Triumphs

Автор: Ilona Andrews / Илона Эндрюс

Серия: The Kate Daniels Novels 10 / «Кейт Дэниелс» 10

Переводчики: dias, Jasmine

Редактор: Дианова Светлана

Вычитка: SD

ПРОЛОГ

БОЛЬ РАСПРОСТРАНИЛАСЬ от бедер по всему телу, отражаясь в костях. Я стиснула зубы. Она скручивала меня так, что мне казалось, что я сломаюсь, а потом отпустила. Я рухнула обратно в воду.

Андреа промокнула мое лицо холодной тряпкой.

— Ещё немного.

Кэрран сжал мою руку. Я сжала ее в ответ.

Потолок пещеры над нами отражал сверкающие водяные узоры. Красиво…

— Не теряй сознание, — сказал мне Дулиттл.

Мне так хотелось прикрыть глаза на минутку. Всего на мгновение. Я так устала.

— Роды всегда такие долгие? — фыркнула моя тетя.

— Иногда, — ответила Евдокия, держа руку у меня на животе.

— У меня все было намного быстрее.

— Все женщины разные, — сказала Андреа.

У меня начались схватки. Мне казалось, что мои кости раскалываются. Они прошли, и я снова рухнула на пол.

— Прошло шестнадцать часов, — прорычала тетя. — Она измучена, и ей больно. Сделайте что-нибудь. Дайте ей таблетки, которые так нравятся вашей цивилизации.

— Ей нельзя давать никаких таблеток, — спокойным голосом ответила Евдокия. — Уже слишком поздно. Ребенок на подходе.

— Дай ей пилюли или я тебя прикончу, ведьма.

— Если мы дадим ей что-нибудь, это может навредить ребенку, — пояснила Андреа.

Ребенок. Я вынырнула из тумана и вернулась к реальности. Мы были в ведьмином лесу, в пещере с магическим источником. Я чувствовала, как снаружи работает ковен. Они окутали пещеру непроницаемым магическим покровом. Пока он держался, мой отец не сможет нас достать. По крайней мере, так было задумано. Вокруг меня плескалась вода магического источника. Я лежала в гладкой каменной выемке, подняв голову и опустив ноги в воду. Евдокия стояла у меня между ног, по пояс в воде. Дулиттл стоял справа от меня. Здесь было слишком много людей.

Меня скрутил еще один спазм. Боль пронзила меня.

— Тужься, — сказал Дулиттл. — Тужься. Вот так, хорошо… Хорошо.

— У тебя все получится, — сказал мне Кэрран. — Давай, детка.

Я схватила его за руку и напряглась. Меня пронзила ослепительная вспышка боли, а затем внезапно стало легче.

— Еще раз, — сказал Дулиттл.

— Тужься, — настаивала Евдокия. — У тебя получится.

— Тужься. Еще раз.

Мне казалось, что сильнее у меня не получится, но каким-то образом я нашла немного сил, напряглась еще раз, и внезапно мое тело стало таким легким. Горячая и почти успокаивающая боль разлилась по мне. Я моргнула.

— Поздравляю! — Евдокия подняла что-то из воды, и я увидела своего сына. Он был красным и морщинистым, с копной темных волос, и он был самым красивым существом, которое я когда-либо видела. Он глубоко вздохнул и закричал.

Кэрран улыбнулся мне.

— Ты сделала это, детка.

Тетя скользнула в воду полупрозрачной тенью. Евдокия перерезала пуповину и прижала моего сына к себе, а Эрра взяла его, поддерживая чистой магией, струящейся по ее призрачным рукам. Импульс силы прошел через нее и передался ребенку. На секунду мой сын засиял.

— В его жилах течет истинная кровь. — В голосе Эрры зазвучала гордость. — Взгляните на принца Шинара и знайте, что он совершенен!

Над нами вспыхнула магия. Я почувствовала ее даже сквозь барьер, она была направлена на щит ведьм, как игла. Прикатил мой отец.

Тетя превратилась в облако чистой сияющей магии. Облако окутало моего сына. Он плавал в коконе магии Эрры, защищенный ее сущностью.

Игла магии отца врезалась в барьер ведьм. Мучительную долю секунды тот держался, но игла вонзалась все глубже и сильнее. Еще мгновение, и он прорвется.

Он не получит нашего сына.

Магия вырвалась из меня сосредоточенным потоком боли. Я вложила в нее каждую унцию своей силы. Моя сила встретилась с вторгшейся магией. Вода поднялась длинными волнами и повисла в воздухе над высохшим дном озера.

Слова силы сорвались с моих губ.

— Не сегодня. Никогда.

Мы боролись, магия вибрировала между нами, потоки силы струились и извивались, словно живые.

Игла ударила, вбирая в себя всю мощь Роланда

Я закричала, но в моем голосе не было боли, только ярость. Магия хлынула в меня, земля дала мне необходимый запас, и я направила его против вторгшейся силы.

Игла разлетелась вдребезги.

Вода схлынула обратно в озеро в пещере.

Я откинулась на спину. Мой отец потерпел неудачу.

С меня хватит. С меня было довольно.

Кэрран прыгнул в воду. Эрра отпустила нашего сына, и Кэрран принял его. Тетя обрела форму. Что-то промелькнуло между ней и Кэрраном, какой-то странный взгляд, но я слишком устала, чтобы обращать на это внимание.

Кэрран положил нашего ребенка мне на грудь. Я прижала его к себе. Он был таким крошечным, таким малюсеньким. Жизнь, которую мы с Кэрраном дали вместе.

Кэрран обхватил меня руками, притягивая нас обоих к себе.

— Дай ребенку имя, — сказала Эрра.

— Конлан Дилмун Леннарт, — сказала я. Первое имя принадлежало отцу Кэррана. Второе имя придумала Эрра. Это было название древнего королевства, и она сказала, что оно защитит его.

Конлан Дилмун Леннарт скорчился у меня на груди и заплакал. В мире не было звука лучше.

ГЛАВА 1

Тринадцать месяцев спустя

МЕНЯ РАЗБУДИЛ ГЛУХОЙ УДАР. Я вскочила и двинулась с мечом в руке, прежде чем мой мозг осознал, что я стою.

Я притормозила и подняла «Саррат».

Тонкая полоска водянистого предрассветного света пробивалась сквозь щель между занавесками. Магия затопила мир. Слева от меня, в маленькой детской, которую Кэрран отгородил от нашей спальни, в своей кроватке стоял явно давно проснувшийся Конлан.

В комнате никого не было, кроме меня и моего сына.

Тук-тук-тук.

Кто-то стучал во входную дверь. Часы на стене сказали мне, что сейчас без десяти семь. Мы придерживались расписания оборотней: поздно ложились спать, поздно вставали. Все, кого я знала, знали об этом.

— Ух-ох! — произнес Конлан.

Ух-ох, все правильно.

— Подожди меня, — прошептала я. — Мамочке нужно кое о чем позаботиться.

Я выбежала из спальни, двигаясь быстро и бесшумно, и закрыла за собой дверь.

Тук-тук-тук.

Придержите коней, да иду я. А потом вам придется кое-что объяснить.

Мне потребовалось две секунды, чтобы преодолеть длинную лестницу, ведущую с третьего этажа к укрепленной входной двери. Я схватилась за рычаг, сдвинула его в сторону и опустила металлическую заслонку, закрывающую маленькое окно. Карие глаза Тедди Джо уставились на меня в ответ.

— Какого черта ты здесь делаешь? Ты знаешь, который час?

— Кейт, открой дверь, — выдохнул Тедди Джо. — Это срочно.

Это всегда было срочно. Вся моя жизнь была одной длинной цепью чрезвычайных ситуаций. Я отодвинула засов на двери и распахнула ее. Он пронесся мимо меня. Его волосы растрепались на ветру. Его лицо было бескровным, а глаза дикими. Он прилетел сюда на предельной скорости.

Неприятное чувство сжалось у меня в животе. Тедди Джо был Танатосом, греческим ангелом смерти. Чтобы вывести его из равновесия, требовалось немало усилий. А я то думала, что в последнее время было слишком тихо.

Я закрыла дверь и заперла ее.

— Мне нужна помощь, — сказал он.

— Кто-то сейчас в опасности?

— Они мертвы. Они все мертвы.

Что бы ни происходило, это уже произошло.

— Мне нужно, чтобы ты пошла и посмотрела на это.

— Можешь объяснить, что там такое?

— Нет. — Он схватил меня за руку. — Мне нужно, чтобы ты пошла прямо сейчас.

Я посмотрела на его руку, держащую мою. Он отпустил.

Я прошла на кухню, достала из холодильника кувшин чая со льдом и налила ему высокий стакан.

— Выпей и постарайся успокоиться. Я собираюсь одеться и найти няню для Конлана, а потом мы пойдем.

Он взял стакан. Чай задрожал.

Я побежала наверх, открыла дверь и чуть не столкнулась со своим сыном. Конлан ухмыльнулся мне. У него были мои темные волосы и серые глаза Кэррана. У него также было чувство юмора Кэррана, которое сводило меня с ума. Конлан начал рано ходить, в десять месяцев, что было типично для детей-оборотней, и теперь он бежал на полной скорости. Его любимыми играми были бегство от меня, прятанье под различными предметами мебели и сбрасывание вещей с горизонтальных поверхностей. Радость, если предмет разбивался.

— Мамочке нужно идти на работу. — Я стянула длинную футболку, которую использовала как ночную рубашку, и схватила спортивный бюстгальтер.

— Баппаапапа!

— Угу. Я, конечно, хотела бы знать, где твой папа. В одной из своих экспедиций.

— Бапa? — Конлан оживился.

— Пока нет, — ответила я ему, потянувшись за джинсами. — Он должен вернуться завтра или послезавтра.

Конлан топтался рядом со мной. Помимо ранней ходьбы и некоторых серьезно доканывающих способностей к лазанию, у него не было никаких признаков того, что он оборотень. Он не менял форму при рождении и еще не перекидывался. К тринадцати месяцам он должен был регулярно превращаться в маленького львенка. Дулиттл обнаружил Lyc-V в крови Конлана, присутствующий в больших количествах, но вирус находился в состоянии покоя. Мы всегда понимали, что это возможно, потому что моя кровь съела на завтрак патоген Immortuus и Lyc-V. Но я знала, что Кэрран надеется, что наш сын станет оборотнем. Дулиттл тоже. Какое-то время медмаг Стаи продолжал пробовать разные стратегии, чтобы вывести зверя наружу. Он бы все еще пытался, если бы я не отстранила его.

Около шести месяцев назад мы с Кэрраном посещали Крепость и оставили Конлана с Дулиттлом примерно на двадцать минут. Когда мы вернулись, я нашла Конлана плачущим на полу, а трое оборотней в форме воинов рычали на него, в то время как Дулиттл наблюдал. Я вышвырнула одного из них в окно и сломала другому руку, прежде чем Кэрран удержал меня. Дулиттл стал заверять меня, что нашему сыну ничего не угрожает, и я сообщила ему, что он больше не будет мучить нашего ребенка ради своего развлечения. Я могла бы подчеркнуть свою точку зрения, прижав Конлана к себе одной рукой и вытянув другой «Саррат», покрытый моей кровью. Очевидно, мои глаза горели так, что Крепость Стаи задрожала. Коллективно было решено, что в дальнейших тестах нет необходимости.

Я по-прежнему водила Конлана к Дулиттлу на назначенные встречи и когда он падал, или чихал, или делал какие-либо другие детские штуки, которые заставляли меня опасаться за его жизнь. Но я все это время наблюдала за всеми, как ястреб.

Я застегнула пояс, вложила «Саррат» в ножны на спине и собрала волосы в хвост.

— Пойдем, выясним, сможет ли твоя тетя присмотреть за тобой несколько часов.

Я подхватила его на руки и спустилась вниз.

Тедди Джо расхаживал по нашему коридору, как тигр в клетке. Я схватила ключи от «Джипа» и вышла за дверь.

— Я понесу тебя, — сказал он.

— Нет. — Я перешла улицу и направилась к дому Джордж и Эдуардо. Мне нужно было купить Джордж торт за все то время, что она сидела с нашим дитем.

— Кейт!

— Ты сказал, что нет непосредственной опасности. Если ты понесешь меня, я буду болтаться в тысячах футах над землей на качелях с детской площадки, которые несет истеричный ангел смерти.

— Я не истеричный.

— Хорошо. Чрезвычайно взволнованный ангел смерти. Ты можешь лететь над головой и указывать путь.

— Лететь будет быстрее.

Я постучала в дверь Джордж.

— Тебе нужна моя помощь или нет?

Он издал разочарованный звук и удалился.

Дверь распахнулась, и появилась Джордж, ее темно-каштановые кудри обрамляли голову подобно нимбу.

— Мне очень жаль, — начала я.

Она раскрыла объятия и забрала у меня Конлана.

— Кто мой любимый племянник?

— Он твой единственный племянник. — После смерти семьи Кэррана Мэхон и Марта, альфы клана тяжеловесных, воспитали его как собственного сына. Джордж была их дочерью и сестрой Кэррана.

— Детали. — Джордж подхватила его здоровой рукой. Ее больная рука представляла собой культю, заканчивающуюся примерно на дюйм выше локтя. Культя была на четыре дюйма длиннее, чем раньше. Дулиттл подсчитал, что она полностью восстановится еще через три года. Джордж никогда не позволяла этой штуке с рукой замедлять ее. Она поцеловала Конлана в лоб. Он сморщил нос и чихнул.

— Еще раз прошу прощения. Дело срочное.

Она махнула рукой.

— Иди, иди…

Я повернула направо и направилась к дому Дерека.

— Что теперь? — зарычал Тедди Джо.

— Мне нужно подкрепление. — У меня было предчувствие, что оно мне понадобится.

* * *

Я ВЕЛА «Джип» по заросшей дороге.

— Он выглядит так, словно кто-то засунул ему в задницу осиное гнездо, — заметил Дерек.

Над нами и впереди летел Тедди Джо, беспорядочно поворачивая взад и вперед. Его крылья были сделаны из полуночи, такие черные, что поглощали свет. Обычно его полет представлял собой потрясающее зрелище. Сегодня он летел так, словно пытался увернуться от невидимых стрел.

— Что-то его по-настоящему взволновало.

Дерек поморщился и поправил нож на бедре. Во время своего пребывания в Стае он всегда носил серые спортивные костюмы, но с тех пор, как он официально расстался с оборотнями Атланты, он приспособился к городской жизни. Джинсы, темные футболки и рабочие ботинки стали его униформой. Его некогда красивое лицо уже никогда не будет прежним, и он усердно работал над сохранением образа вечно сварливого, стоического волка-одиночки, но прежний Дерек проявлялся все чаще и чаще. Иногда он что-нибудь говорил, и все смеялись.

Сейчас мне было не до смеха. Все, что взволновало Танатоса, было плохо. Я знала его уже почти десять лет. Несколько раз он терял хладнокровие, например, когда ударил черного волхва по лицу из-за того, что у него украли меч. Но сейчас было совсем на другом уровне. Здесь было какое-то безумие.

— Мне это не нравится, — заявил Дерек ровным тоном.

— Ты думаешь, вселенной не все равно?

— Нет, но мне все равно это не нравится. Он сказал, куда мы направляемся?

— Серенбе. — Я объехала выбоину.

— Никогда не слышал о таком.

— Это небольшое поселение к юго-западу от Атланты. Раньше это был претенциозный богатый район, и он провозглашал себя «городской деревней».

Дерек моргнул, глядя на меня.

— Что, черт возьми, такое «городская деревня»?

— Это симпатичное архитектурно спланированное здание в живописном лесу для людей с большим количеством денег. Тип, который построит дом за миллион долларов, назовет его коттеджем, выйдет на улицу, чтобы побыть наедине с природой, а затем проедет полмили, чтобы купить чашечку специального кофе за десять долларов.

Дерек закатил глаза.

— За последние пару десятилетий все богатые люди вернулись в город в целях безопасности, и теперь там есть фермерское сообщество. В основном дома расположены на пяти акрах или около того, и это все сады и огороды. Это мило. Мы ездили туда на фестиваль персиков в июне.

— Без меня.

Я сурово посмотрела на него.

— Тебя звали. Насколько я помню, тебе было «о чем позаботиться», и ты решил заняться этим вместо того, чтобы поехать с нами.

— Должно быть, это было важно.

— Ты думал о том, чтобы купить плащ? Сколько бы времени ты ни тратил, бегая по городу и исправляя ошибки, он мог бы пригодиться.

— Я не любитель парней в плащах.

«Джип» катился по буграм, образованным в асфальте толстыми корнями, вероятно, одного из высоких дубов, росших по бокам дороги. До Сдвига эта поездка заняла бы примерно полчаса. Теперь требовалось почти два часа. Мы проехали по I-85, что со всеми пробками и проблемами заняло у нас около девяноста минут, и теперь петляли на запад по Саут-Фултон-Паркуэй.

— Он приземляется, — объявил Дерек.

— О, здорово.

Впереди спикировал Тедди Джо. На мгновение он вырисовался силуэтом на фоне яркого неба, его черные крылья были широко раскрыты, ноги всего в нескольких ярдах над дорогой. Темный ангел, рожденный во времена, когда люди оставляли кровь в качестве подношения, чтобы купить своим дорогим усопшим безопасный переход в загробную жизнь.

— Выпендрежник, — пробормотал Дерек.

— Не позеленей от зависти.

Тедди Джо опустился на дорогу. Его крылья сложились и исчезли в облаке черного дыма.

— Ты знаешь, что он собой представляет, когда летает? — спросил Дерек.

— Нет, просвети меня.

Дерек улыбнулся. Это была очень слабая улыбка, обнажившая лишь краешек клыка.

— Он хорошая большая мишень, которая отлично выделяется на фоне неба. Где он собирается прятаться? Его рост шесть футов, а размах крыльев размером с небольшой самолет. — Дерек тихо усмехнулся.

Можно вывести волка из леса, но он навсегда остается волком.

Я припарковалась рядом с Тедди Джо и открыла дверь. Взрыв звука от зачарованного водяного двигателя ударил мне по ушам.

— Оставь его включенным, — прокричал Тедди Джо, перекрывая шум.

Я схватила рюкзак и вышла из «Джипа». Дерек вышел с другой стороны, двигаясь с плавной грацией. Мы свернули направо на боковую дорогу и последовали за Тедди Джо, оставив рычащий «Джип» позади.

Деревья заслонили дорогу. Обычно в лесу было тихо, но этим летом семнадцатилетний выводок цикад. Каждые семнадцать лет цикады появлялись в огромном количестве и стрекотали. Стрёкот был настолько громким, что перекрывал все обычные лесные шумы, искажая пение птиц и писка белок в странные тревожные звуки.

Наспех установленный знак на обочине дороги гласил: «НЕ ВХОДИТЬ ПО ПРИКАЗУ ШЕРИФА ОКРУГА ФУЛТОН».

Внизу было подписано: «КОЙ ПАРКЕР, ЕСЛИ ТЫ ЕЩЕ РАЗ ПЕРЕЙДЕШЬ ЭТУ ЧЕРТУ, Я САМ ТЕБЯ ПРИСТРЕЛЮ». ШЕРИФ УОТКИНС.

— Кто такой Кой Паркер?

— Местный сорвиголова. Я с ним поболтал. Он ничего не видел.

Что-то в словах Тедди Джо подсказало мне, что Кой Паркер больше не собирается совать свой нос в эту историю.

— Почему они не выставили охрану? — спросил Дерек.

— Они находятся на большом расстоянии друг от друга, — сказал Тедди Джо. — У них пять человек на весь округ. И охранять особо нечего.

— Что все это значит? — спросила я.

— Увидишь, — сказал Тедди Джо.

Дорога повернула направо и вывела нас на длинную улицу. От дороги отходили подъездные дорожки, каждая из которых вела к дому на участке площадью около пяти акров. По бокам домов стояли высокие заборы, некоторые деревянные, некоторые металлические, увенчанные колючей проволокой. Тут и там кованая ограда позволяла заглянуть в сад. Из-за перебоев в работе транспортных сетей многие люди занялись садоводством. Небольшие фермы, подобные этой, возникли по всей Атланте, иногда в городе, но чаще всего на окраинах.

Было тихо. Слишком тихо. В это время дня здесь должны были раздаваться обычные звуки жизни: крики и смех детей, лай собак, рычание зачарованных водяных двигателей. Вся улица была погружена в тишину, если не считать возбужденного пения цикад перед бурей. Это было жутко.

Дерек вдохнул и низко пригнулся к земле.

— Что? — спросила я.

Его верхняя губа задрожала.

— Я не знаю.

— Выбери дом, — сказал Тедди Джо, его лицо было лишено всякого выражения.

Я свернула на ближайшую подъездную дорожку. Дерек помчался по улице, совершив то, что для него было легкой пробежкой, а для большинства людей было бы невозможным спринтом. Волк может учуять добычу почти за две мили. Оборотень за свою жизнь вносит в каталог тысячи сигнатур ароматов. Если бы Дерек захотел что-то отследить, я бы не стала стоять у него на пути.

Я внимательно осмотрела дом. Решетки на окнах. Крепкие стены. Хороший дом после Сдвига: безопасный, защищаемый, без глупостей. Узкая щель отделяла край массивной синей двери от дверного косяка. Не заперто. Я толкнула ее кончиками пальцев, и дверь распахнулась на хорошо смазанных петлях. Меня окутал запах гниющей еды. Я вошла внутрь. Тедди Джо последовал за мной.

Планировка дома была открытой, кухня располагалась слева, а гостиная — справа. В дальнем левом углу, за кухней и островом, стоял стол с остатками чьего-то завтрака. Я подошла ближе. Стеклянная бутылка кленового сиропа и тарелки с чем-то, что могло быть вафлями, покрытыми глазурью.

Никаких пресловутых следов борьбы. Ни крови, ни пулевых отверстий, ни следов когтей. Просто пустой дом. Улица пустых домов. У меня сжался желудок.

— Все остальные такие же?

Тедди Джо кивнул. Он остался у входа в комнату, будто не желая входить в это пространство. В этом было что-то тревожное, словно сам воздух был твердым и неподвижным. Это был мертвый дом. Я не знала, откуда это знаю, но я чувствовала это. Его обитатели умерли, и сердце дома умерло вместе с ними.

— Сколько?

— Весь район. Пятьдесят домов. Двести три человека. Семьи.

Черт.

Что это могло быть? Что-то заставило их отказаться от завтрака и просто уйти? Ряд существ могли подчинять людей своему контролю, большинство из них на водной основе. Бразильский энкантадо, вероятно, мог бы очаровать целую семью. Сильный маг-человек, специализирующийся на телепатии, мог бы подчинить четырех человек и заставить их подчиняться его командам. Допустим, кто-то вывел этих людей из их дома. Что дальше?

Выйдя на улицу, я глубоко вздохнула. Дерек неторопливо подошел.

— Как ты в это вляпался? — спросила я.

— Ко мне воззвали, — сказал Тедди Джо.

Ааа. Греческая семья молилась ему, вероятно, принося жертву. В старые времена это был бы раб. Теперь это, вероятно, был олень или корова.

— Я выпил кровь, — сказал он.

Был заключен договор. Он принял их предложение, и это обязывало его сделать что-то взамен.

— Чего они хотели?

Его голос был глухим.

— Они спросили, умер ли их сын. Он должен был жениться в субботу. Он и его невеста не пришли. Они забеспокоились и пришли проведать их в воскресенье. Они обнаружили кое-что. Семья вызвала шерифов. Они приедут сегодня, чтобы осмотреть место происшествия. Вот почему мы должны были добраться сюда раньше них.

— А как же их сын? — спросил Дерек.

— Алек Катсарос мертв, — сказал Тедди Джо. — Но я не могу вернуть его останки семье.

— Почему? — Это было обычное дело. Если человек его веры или греческого происхождения умирал, Танатос точно знал, где упало его тело.

— Я объясню по дороге.

— Прежде чем мы уйдем, — сказал Дерек, — мне нужно, чтобы ты кое-что увидела.

Я последовала за ним на задний двор. За кованой железной оградой лежало мохнатое коричневое тело. Из глаза мертвой собаки торчала стрела.

— Почти у всех были собаки, — сказал Дерек. — Они все такие. Один выстрел — одно убийство.

Стрельба из лука была приобретенным навыком, который требовал много практики. Выстрелить собаке стрелой в глаз с расстояния, достаточно большого, чтобы собака не испугалась при виде или запахе незнакомца, было практически невозможно. Это должен быть единственный в своем роде виртуозный удар. Андреа, моя лучшая подруга, могла такое сделать, но я не знала никого другого, кто бы мог.

Я вернулась в дом и оказалась на заднем дворе. Аккуратные ряды кустов клубники с последними темно-красными ягодами сезона, которые уже пора собирать. Маленькая деревянная повозка с куклой внутри. Мое сердце сжалось в тугой, болезненный комок. Раньше здесь были маленькие дети.

Дерек, как ни в чем не бывало, перепрыгнул шестифутовый забор (с колючей проволокой и всем прочим) и приземлился рядом со мной. Его взгляд зацепился за куклу. В его глазах вспыхнул бледно-желтый огонь.

Я присела на корточки рядом с собакой, большой лохматой дворнягой с тупой лабораторной мордой. Мухи жужжали вокруг тела, роясь на крови, просачивающейся через рану и стрелу в левой глазнице.

Это была стрела, а не арбалетный болт, с деревянным древком и оперением из бледно-серых перьев. Старая школа. Стрелы не были пулями. Их траектория была намного более изогнутой. Стрела поднималась на несколько дюймов, затем опускалась, и, учитывая скорость реакции собаки, стрелок должен был находиться где-то… на расстоянии тридцати пяти ярдов. Плюс-минус.

Я обернулась. Позади меня, сразу за забором, раскинул ветви большой дуб.

Дерек проследил за моим взглядом, разбежался по саду, подпрыгнул и взобрался на ветви дуба. Мгновение спустя он вернулся.

— Человек, — сказал он. — И кое-что еще.

— Что?

— Я не знаю.

Волосы у него на руках встали дыбом.

— Что бы это ни было, пахло оно неправильно.

— Что это за аромат?

Он покачал головой.

— Неправильный запах. Никогда раньше его не нюхал.

Нехорошо.

Я взглянула на Тедди Джо.

— У тебя есть еще, что мне показать?

— Следуй за мной.

Мы оставили поселок позади и вернулись к «Джипу». Тедди Джо сел на пассажирское сиденье.

— Езжай прямо по бульвару.

Что я и сделала.

Сначала лучники убили собак. Это был наиболее вероятный сценарий. Если они просто не ненавидели собак по какой-то странной причине, это было сделано, чтобы животные не лаяли. Это пробило брешь в моей теории управления разумом. Существо или человек, способный подчинять волю других, вероятно, не стал бы возиться с собаками.

Может, кицунэ… хотя странно это. Люди расходились во мнениях о том, были ли кицунэ настоящими магическими животными, духами-лисами или оборотнями, но все соглашались, что кицунэ были проблемой. Они возникли в Японии, и чем старше становились, тем сильнее становились их способности. Они могли создавать иллюзии и влиять на сны, и они ненавидели собак. Но кицунэ физически были лисами, с этим безошибочным нюхом даже в человеческом обличье.

— Ты учуял лис? — спросила я.

— Нет, — ответил Дерек.

Отбрасываем эту теорию.

Впереди дорога прорезала невысокий холм справа, упираясь в бульвар.

— Поверни здесь, — сказал Тедди Джо.

Я повернула. «Джип» покатил по старой дороге, подпрыгивая на ухабах. Впереди высилось огромное здание, белое, без окон. В крыше зияла дыра.

— Что это? — спросила я.

— Старый распределительный центр «Уолмарт».

Дерек рывком открыл дверцу и выскочил из «Джипа». Я ударила по тормозам. Он склонился над обочиной, и его вырвало.

— Ты как? — закричала я.

— Вонь, — выдавил он, и его снова вырвало.

Я заглушила двигатель «Джипа». Внезапная тишина была оглушительной. Я не чувствовала ничего необычного.

Тихо. Где, черт возьми, цикады?

Дерек вернулся к «Джипу». Я бросила ему носовой платок, чтобы вытереть рот.

— Сюда. — Тедди Джо направился по дороге к складу.

Мы догнали его. Он вытащил из кармана маленький пузырек с «ВапоРабом»^[1] и протянул его мне.

— Тебе это понадобится.

Я намазала немного под носом и вернула флакон. Тедди Джо предложил флакон Дереку, тот отрицательно покачал головой.

Примерно в двадцати футах от склада меня окутала вонь: маслянистая, противная, с привкусом серы, вонь чего-то гниющего и ужасного. Она пробилась сквозь мазь, как будто ее там и не было. Я чуть не зажала рот рукой.

— Черт. — Дерек остановился, чтобы вытереть рвоту.

Лицо Тедди Джо было каменным.

Мы продолжали идти. Теперь вонь была невыносимой. Каждый вдох был подобен вдыханию яда.

Мы обогнули здание. Перед нами растеклась блестящая лужа, достаточно большая, чтобы быть прудом. Полупрозрачная, серовато-бежевая, она залила всю заднюю парковку. Какая-то жидкость… Нет, не жидкость. Желеобразная, как слой агара^[2], и там, где солнце попадало на нее как раз вовремя, заставляя ее слегка светиться, куски чего-то твердого затемняли ее.

Я присела перед ней.

На что, черт возьми, я смотрела? Что-то длинное и тягучее…

Меня осенило.

Я развернулась и побежала. Я пробежала пять ярдов, прежде чем меня вырвало. По крайней мере, я отошла достаточно далеко, чтобы не загрязнить место происшествия. Меня вырвало всем, а затем еще минуту или две рвало всухую. Наконец, спазмы прекратились.

Я обернулась. С этого места я все еще могла видеть это, сгусток в твердом геле. Человеческий скальп, каштановые волосы заплетены в косу и стянуты розовой резинкой. Такую косу могла бы носить девочка.

Тонкая маска, которая делала Тедди Джо человеком, разорвалась. Из его плеч вырвались крылья, а когда он открыл рот, я увидела клыки. От его голоса мне захотелось свернуться в клубок. Он был пропитан старой магией и наполнен неприкрытым, ужасным горем.

— Где-то там Алек Катсарос и Лиза Уинли, его будущая жена. Я чувствую его, но он повсюду. Я не могу вернуть его семье. Он потерян. Они все потеряны в этой братской могиле!

— Мне так жаль.

Он повернулся ко мне, его глаза были совершенно черными.

— Я не могу определить причину смерти с первого взгляда! А должен! Но я не понимаю! Что это?

Лицо Дерека выражало ужас.

— Это блевотина? Что-то съело их всех и отрыгнуло?

У меня было неприятное чувство, что я точно знаю, что это. Я обошла лужу по периметру. Она выглядела примерно в два фута глубиной в центре, оказавшись в выбоине на неровной парковке, которая просела из-за дождя и запущенности. Мне потребовалось четыре попытки, чтобы обогнуть лужу, в основном потому, что мне пришлось остановиться и вытереть рвоту. Я вгляделась в клочья волос и ошметки плоти.

Я была свидетелем большого количества насилия и крови, но это было на другом уровне. Это было очень высоко в списке вещей, которые я хотела бы никогда не видеть. У меня болело в груди от одного взгляда на это. Я сглотнула желчь.

— Что ты ищешь? — спросил меня Танатос своим магическим голосом.

— То, чего не нахожу. Кости.

Он уставился на желе. Мускул на его лице дернулся. Он открыл рот и закричал. Это был не тот звук, который мог издать человек — пронзительный вопль, наполовину орлиный, наполовину умирающего коня, наполовину ничего подобного я никогда не слышала.

Дерек повернулся ко мне с вопросом на лице.

— Это не блевотина какого-то монстра, — сказала я ему. — Кто-то их сварил.

Дерек отшатнулся.

Я едва могла говорить.

— Они варили их, пока не отслоилась плоть, извлекли кости, затем вылили бульон сюда. И что бы они ни добавили в эту жидкость, это либо магия, либо яд. Здесь нет мух и личинок. Вокруг нее нет насекомых, и точка. Я не слышу ни единой цикады. Все эти люди и их дети в ней.

Дерек сжал руки в кулаки. Из него вырвался отрывистый рык.

— Кто? Почему?

— Это нам и предстоит выяснить. И когда я их найду, они пожалеют обо всем.

ГЛАВА 2

Я ПОЕХАЛА ОБРАТНО в поселение. Телефон в первом доме работал, и я по памяти набрала номер «Биозащиты» с добавочным номером Лютера. Я могла бы просто сообщить обо всем на горячую линию, но это было настолько плохо, что мне надо было преодолеть бюрократическую волокиту.

Гудки шли. И шли. И шли.

Давай, Лютер.

На линии щелкнуло.

— Что? — раздался раздраженный голос Лютера.

— Это я.

— Что бы это ни было, нечисть, у меня нет на это времени. Мне нужно заняться важным волшебством…

— Кто-то сварил двести человек и вылил жидкость из их останков недалеко от Серенбе у распределительного центра «Уолмарт».

Тишина.

— Ты сказала «сварил»?

— Угу.

Лютер выругался.

— Братская могила не охраняется и обладает магической силой. Рядом с ней нет насекомых, Лютер. На расстоянии примерно четверти мили нигде нет насекомых. Сейчас я установила простую меловую защиту, и за ней следит Тедди Джо. Сегодня прибудет департамент шерифа для осмотра места происшествия, так что, если ты хочешь добраться сюда раньше них, то тебе нужно поторопиться. Съезжай с Саут-Фултон-Паркуэй, направляйся на запад. Я отмечу для тебя поворот.

— Я уже в пути. Не покидай это место захоронения, Кейт. Делай все, что в твоих силах, чтобы там ничего не появилось.

— Не волнуйся. Туточки я.

Я повесила трубку и набрала домашний. Никто не ответил. Понятно. Кэррана все еще не было.

Я позвонила Джордж. Конлан решил вздремнуть. Он съел немного хлопьев и дважды успешно сбежал от нее.

Я повесила трубку и порылась на кухне мертвого дома в поисках соли. В кладовой меня ждал большой мешок. Я вынесла его на улицу к «Джипу» как раз вовремя, чтобы увидеть, как Дерек поднимает четыре сорокафунтовых мешка, как будто они ничего не весят.

— Где ты их взял?

— Нашел общественный охотничий сарай, — сказал он. — Должно быть, они использовали ее для кормления оленей. Там еще.

— Нам она понадобится.

Мы направились к сараю.

— Расскажи мне о следах запаха, — попросила я.

— Человек, — сказал он. — Но есть что-то еще. Странный запах. Когда нюхаешь лупу, она пахнет неправильно. Ядовито. Знаешь, что разговоров не будет. Либо ты убьешь его, либо он убьет тебя. Эти штуки так же воняют. Как лупы, но не лупы.

— Испорчено? — догадалась я.

— Да. Подходящее слово для этого. Они вывели людей ко входу в поселок.

Я ждала, но он больше ничего не сказал.

— А потом?

— Запах прекращается, — сказал он. — Он появляется снова у лужи.

— Прекращается, как будто телепортировались?

— Похоже на то.

Я пару раз сталкивалась с телепортацией. Телепортация одного человека требовала ошеломляющего количества энергии. В первый раз собрание очень могущественных волхвов, русских языческих жрецов, сотворило нечто подобное, но для этого потребовалась жертва. Во второй раз это был джинн. Джинны были древними существами, чрезвычайно могущественными и очень редкими. В мире просто не хватало магии, чтобы поддерживать непрерывное существование одного из них. Этот конкретный джинн был заключен в драгоценный камень. Это была сложная тюрьма, которая поддерживала его между волнами магии, когда технологии были на пике. Тем не менее, ему потребовался человек со значительным запасом обладания магии, чтобы исполнять свои трюки, а затем он спрятался на Юникорн-лейн для своего заключительного акта, где немного магии текло даже во время технологий.

Как, черт возьми, кто бы это ни был, исчезли двести человек?

Я действительно не хотела иметь дело с еще одним джинном. У меня был инсульт, ну, несколько небольших инсультов одновременно, и в последний раз я чуть не умерла.

Я повернулась к Дереку.

— Не мог бы ты определить по запахам, все ли люди исчезли одновременно?

— Да, все.

— Двести человек и то, что их согнало, — подумала я вслух. — Телепортация возможна. Слишком много магии. Это должна была быть карманная реальность.

Дерек взглянул на меня.

— Помнишь, как во время последней вспышки появился Бран? Большую часть времени он проводил в тумане за пределами нашей реальности.

— Я помню ракшасов и их летающий дворец в магических джунглях.

Еще бы он их не помнил. После того, что они сделали с его лицом, он никогда их не забудет.

— Наверное, что-то типа того. Кто-то вышел, схватил кучу людей и куда-то их унес. Что подразумевало бы присутствие высшей силы, а это означало, что мы все облажались.

Древним силам — богам, джиннам, драконам, великим, могущественным, легендарным — требовалось слишком много магии, чтобы существовать в нашей реальности. Они действительно существовали где-то, в туманах, в других сферах или измерениях, слабо связанных с нами. Никто толком не знал, как все это работает. Никто не знал, что произойдет, если один из них проявится и будет подхвачен технологической волной. Общепринятая мудрость гласила, что они прекратят свое существование, вот почему единственный раз, когда мы видели каких-либо древних существ, был во время вспышки, магического цунами, которое приходило каждые семь лет. Во время вспышки магия сохранялась как минимум три дня, иногда дольше.

Эта область не была особенно насыщена магией. Если бы мы имели дело с древней силой, у нее были яйца. Обычно моей рефлекторной реакцией было обвинять моего отца во всех странных, сильно магических вещах, но это было не похоже на него. Я не почувствовала никакой знакомой магии, и не было ничего элегантного или утонченного в том, чтобы вот так выбросить останки на какой-то забытой парковке. Магия моего отца потрясала тебя красотой, прежде чем убить.

— Ему понадобилось двести человек, чтобы сварить их в своем логове? — спросил Дерек. — Зачем?

— Я не знаю.

— Им нужны были кости?

— Я не знаю. Я не уверена, что кости имели какое-то значение. Есть интерпретации и похуже.

Дерек остановился и посмотрел на меня.

— Возможно, они медленно варили их, пока они были живы, чтобы помучить, — сказала я.

Он повернулся к сараю.

— Мир — это долбанное место, — сказала я ему. — Вот почему я рада, что у меня есть Конлан.

Он бросил на меня острый взгляд.

— Миру нужно больше хороших людей, а мой сын будет хорошим человеком.

* * *

ПРОШЛО БОЛЕЕ двух часов, прежде чем громкое рычание двигателей зачарованных автомобилей возвестило о прибытии «Биозащиты». Два внедорожника прокладывали себе путь по дороге, рыча и плюясь. За ними тяжелый бронированный грузовик привез цистерну. За ним подъехали еще два внедорожника. Машины выплевывали людей в оранжевых защитных костюмах с контейнерами. Они вдохнули воздух, поднимающийся от лужи в пятидесяти ярдах позади нас, и надели маски.

Лютер зашагал к нам. Коренастый и темноволосый, он был в ботинках, заляпанных шортах и футболке с надписью «РЫЦАРЬ НА УЛИЦАХ, ВОЛШЕБНИК В ПРОСТЫНЯХ».

— Мне нравится твоя футболка, — сказала я ему. — Очень профессионально.

Он не отреагировал на подколку. Он просто уставился на заливную братскую могилу. Мы сделали вокруг нее обычный соляной круг. Тротуар был слишком разбит для меловых линий.

— Мне нужно заявление, — сказал он. — От оборотня и Танатоса. Где он?

Я указала кивком. Тедди Джо занял место на крыше склада, глядя вниз на могилу. От него валил черный дым, кружась вокруг его тела. Если бы у него была сила, он бы извлек останки молодой пары из могилы и воскресил их. Но он этого не мог сделать. Никто из нас не мог такого сделать. Только боги воскрешали людей из мертвых, и результаты, мягко говоря, обычно были неоднозначными.

— Он скорбит, — сказала я Лютеру. — В этом замешан один из его людей. Он не может отправить его душу в загробную жизнь. Для этого ему надо совершить обряд над телом, и нет никакого способа вычленить его оттуда. Он не может вернуть тело семье. Он очень зол, поэтому я была бы осторожна в своих расспросах.

Лютер кивнул.

Я рассказала ему об исчезновении ароматического следа. Чем больше я говорила, тем сильнее он хмурился.

— Древняя сила? — спросил он.

— Надеюсь, что нет.

Он снова уставился на могилу.

— Целые семьи, даже дети?

— Я так думаю.

— Зачем?

Хотела бы я знать, зачем.

— Костей не хватает.

Он поморщился.

— Самая высокая концентрация магии в человеческих костях. Вот почему упыри их грызут. Мы точно знаем, что они извлекли кости и сохранили их?

— Нет, но по статистике там должны были быть, по крайней мере, какие-то кости. Череп, бедренная кость, что-то еще. Я видела только мягкие ткани.

Он вздохнул и на мгновение, показалось, стал выглядеть старше, его глаза были затравленными.

— Я дам тебе знать после того, как мы проведем исследования.

Мы долго стояли, объединенные возмущением и горем. Мы оба будем копаться в этом, он со своей стороны, а я со своей. В конце концов, мы найдем виновного. Но это ничего не даст семьям, чьи останки были на парковке, выброшенные, как мусор.

Наконец, Лютер кивнул и пошел надевать оранжевый костюм, а я пошла давать показания.

* * *

АД застрял позади автоколонны, проезжавшей по мосту Магнолия. Обычно я свернула бы на боковую улицу, но Магнолия был одним из тех новых мостов, который был перекинут через обломки рухнувших эстакад и зданий, что было самым быстрым путем в офис, а моя голова все еще была полна видением вареных людей. К тому времени, когда я поняла, что происходит, было уже слишком поздно.

Это стоило нам добрых полчаса, и когда мы подъехали к «Новому рубежу», день был в самом разгаре. Дерек вышел, открыл заезд на нашу парковку, а я заехала на свое место и припарковалась.

Сегодня на улице было относительно тихо, жара разогнала большинство покупателей, обычно посещавших мастерскую Билла Хорна и автосервис Николь. Задержался только мистер Такер. Время и возраст превратили его некогда широкоплечее и, вероятно, мускулистое тело в тонкое, слегка хрупкое телосложение. Оно также украло большую часть его волос, поэтому он стриг их так коротко, что они казались белым пушком, покрывающим темно-каштановую кожу головы. Но годы не сломили его дух. Он дважды ходил по нашей улице утром и, по крайней мере, один раз днем, неся большой плакат. Плакат гласил: «ВНИМАНИЕ! НАСТУПИЛ КОНЕЦ СВЕТА! ОТКРОЙТЕ ГЛАЗА!»

Когда я вылезала из «Джипа», мистер Такер произнес то же самое во весь голос, как делал бесчисленное количество раз до этого. Но, будучи южанином, мистер Такер также верил в вежливость.

— Покайтесь! Конец настал! Как у вас сегодня дела, ребята?

— Не могу пожаловаться, — солгала я. — Хотите чаю со льдом? На улице жарко.

Мистер Такер махнул мне металлической флягой.

— Выпил чаю у Билла. Спасибо. Увидимся.

— Ладно, мистер Такер.

Мимо медленно проехала машина, очевидно, что-то искавшая. Мистер Такер бросился к ней, потрясая плакатом.

— Покайтесь! Откройте глаза! Вы живете в Апокалипсисе!

Я вздохнула, отперла боковую дверь и вошла внутрь. Дерек, морщась, последовал за мной.

— Однажды его собьет машина.

— И когда это произойдет, мы отвезем его в больницу.

Мистер Такер был прав. Мы жили в Апокалипсисе. Медленно, с каждой магической волной, все больше старого технологического мира умирало, а новый мир с его силами и монстрами становился немного сильнее. Будучи одним из монстров, я полагала, что не должна жаловаться.

Нам нужно было разобраться с делами. Серенбе имело приоритет. Я проверила большую классную доску, висевшую на стене. Три активных случая: упырь на Оклендском кладбище, таинственное существо с блестящими глазами, пугающее студентов Художественного института и поедающее дорогую краску, и сообщение об аномально большом светящемся волке в пригороде недалеко от Данвуди-роуд. Дерек подошел к доске и стер про волка.

— Решил это прошлой ночью.

— Что это было?

— Десандра.

Я моргнула, глядя на него.

— Альфа клана волков?

Дерек кивнул.

— Что она делала в Данвуди Хайтс?

— Она пыталась записать своих мальчиков в класс гимнастики в городе, и одна родительница закатила истерику по этому поводу, поэтому они попросили ее уйти. Последние три ночи она каталась в фосфоресцентномпигментном порошке и угрожала дому этой женщины.

— Ты объяснил ей, что запугивание не в интересах Стаи?

— Объяснил. Она сказала мне, что ей бы все сошло с рук, если бы не я, назойливый ребенок.

Я стоически сохраняла невозмутимое выражение лица.

— Хорошая работа по закрытию дела.

— Ну, еще бы.

— Так куда ты положил «Скуби снеки»^[3]?

— Глумишься, — сухо сказал он.

Я задумалась, глядя на доску. Год назад я бы подкинула задания Асканио и забыла о ней. Но Асканио в последнее время редко появлялся. Он почти не появлялся. Последние пару раз мне приходилось звонить ему, а не то, чтобы он без остановки доставал меня вопросами о работе. Учеба отнимала у него много времени, но в прошлом году он ее закончил.

Номинально он все еще числился у нас. Я сняла трубку и набрала номер дома буда.

Миранда хрипло ответила:

— Привет.

— Это я.

Сексуальное дыхание исчезло.

— О, привет, Кейт.

— Поблизости отродье зла?

— Он чем-то помогает Рафаэлю.

Такой же ответ я получила и в прошлый раз, когда звонила.

— Хорошо. Не могла бы ты сообщить ему, что у меня есть работа, может его это заинтересует?

— Конечно.

Я была работодателем Асканио, но Рафаэль с Андреа были его альфами, а клан буда превыше всего ценил верность клану. Рафаэль превосходил меня.

— Если подумать, то неважно. Мы с этим разберемся.

— Ладно, — сказала Миранда.

Я повесила трубку. С занятостью Асканио и с Джули, отправившейся с Кэрраном на охоту, оставались только мы с Дереком.

— Ты хочешь, чтобы я занялся этим? — спросил он.

— Нет, ты нужен мне для Серенбе. Нам придется передать их Гильдии. — Я ненавидела передавать халтурки Гильдии. Я обещала выполнить работу, когда за нее бралась, и я гордилась тем, что мы ее выполняли. Теперь мне придется объяснять клиентам, что мы были слишком заняты. Так дела не делались, и я чувствовала себя паршиво, но иногда у меня не было выбора.

Я набрала Барабаса в Гильдии. Я могла бы обратиться к Клерку, но поскольку Барабас был главным администратором, так будет быстрее. Кроме того, наемники постоянно попадали в опасные ситуации. Им нужно было знать о Серенбе. Чем больше людей знали, тем выше были наши шансы разобраться в этом.

Он взял трубку после первого же гудка.

— Да?

— Мне придется отправить вас на две халтурки. Одна из них — неприятная работёнка, но для поимки упырей нужен кто-то хороший.

— Твой отец вторгается?

— Нет, но случилось кое-что плохое. — Я ввела его в курс дела о Серенбе. — Кто бы это ни сделал, он вышел сухим из воды. У меня такое чувство, что это этим все не закончилось.

Наступило долгое напряженное молчание.

— Все хорошо? — спросила я.

— Ага. Я пытаюсь придумать способ уведомить наемников, чтобы не вызвать паники.

— Если придумаешь, перезвони мне. Мне бы пригодились некоторые рекомендации в этикете уведомлений.

— Обязательно. Мы позаботимся о халтурках.

— Спасибо.

Я повесила трубку, достала два досье, на упыря и пожирателя краски, и положила их на свой стол. Я передам их Барабасу, когда вернусь сегодня домой. В том, что мы соседи, были свои преимущества.

— Ты действительно думаешь, что это повторится? — спросил Дерек.

— Да.

— Почему?

Я прислонилась к столу.

— Они убили собак, вывели двести человек и заставили их исчезнуть. Никто не сбежал. Никто из нападавших не погиб, или, по крайней мере, мы не нашли ни их тел, ни больших луж их крови. Все обошлось. Они нигде не ошиблись. Сложно так хорошо управлять большим количеством людей без определенной практики.

— Ты думаешь, они делали это раньше.

— Я знаю, что они делали это раньше, и не один раз. Если они делали такое больше одного раза, вероятно, им для чего-то нужен постоянный запас людей, поэтому они сделают это снова. Я должна быть там, чтобы остановить их. Этот город не станет их охотничьими угодьями, если я смогу помочь. Итак, мы с тобой собираемся позвонить Стае, Племени, Ордену и всем остальным ответственным лицам, которых знаем, и уведомить их, что произошло. «Биозащита» будет рассылать свои собственные уведомления, но я хочу разнести весть как можно шире.

Дерек подошел к своему столу.

— Чур, я Стаю.

— Завались.

* * *

— КЕЙТ? — ЛИЦО ДЕРЕКА заслонило мне обзор.

Я потерла лоб.

— Да?

— Кушать будешь? — спросил он.

Кушать? Я сегодня вообще ничего не ела.

— Кушать буду.

Он кивнул и вышел за дверь.

За последние два часа я пообщалась с офисами трех окружных шерифов, где меня знали: Дугласом, Гвиннетом и Милтоном. Мы с Бо Клейтоном, шерифом округа Милтон, общались давно. Ему не понравилось услышать об исчезнувших людях.

Я позвонила в Орден и попросила поговорить с Ником Фельдманом, и Максин, телепатический секретарь Ордена, сказала, что он в городе, но в данный момент отсутствует, поэтому мне пришлось оставить сообщение. Я постаралась быть краткой.

Если бы Орден что-то знал, он бы не поделился этим со мной, и они не доверяли моей информации. За те восемь месяцев, что я вернулась к работе, нам пришлось сотрудничать в нескольких делах, и каждый раз работать с Ником Фельдманом, нынешним рыцарем-защитником, было все равно, что вырывать зубы. То, что моя мама разрушила брак его родителей, было достаточно плохо, но Ник также провел некоторое время под прикрытием в ближайшем окружении Хью д'Амбрея, и он собственными глазами увидел, как действовал мой отец. Он ненавидел всю нашу семью со страстью тысячи солнц и сделал миссией своей жизни убедиться, что нас не существует.

Дерек забрал себе городские правоохранительные органы, Стаю и некоторые налаженные уличные связи. Обхватить в большой степени удалось многих. Осталось только Племя.

Я набрала номер.

— Вы позвонили в службу поддержки Казино, — сказал молодой человек в трубку. — Меня зовут Ной. Как мы можем сделать ваш день замечательным?

Для этого потребовалось бы чудо.

— Соедините меня с Гастеком или Ровеной, пожалуйста.

— Могу я уточнить, кто звонит?

— Кейт.

— Они ждут вашего звонка?

Чудненько. Новый ученик или подмастерье.

— Нет.

— Мне понадобится фамилия, мэм.

— Леннарт.

— Одну минуту, пожалуйста.

Раздался звуковой сигнал, и Ной с кем-то заговорил.

— Эй, там Кейт Леннарт просит Бесстрашного лидера. Ее нет в списке.

Очевидно, Ной не научился переводить людей в режим ожидания.

— Что за Кейт? — спросил другой мужской голос.

— Кейт Леннарт?

— Ты идиот, это Ин-Шинар!

— Что? — пискнул Ной.

— Ты подвесил Ин-Шинар, тупица! Гастек подвесит тебя за яйца.

Тьфу.

— Что мне делать? — В голосе Ноя послышалась паника.

Ты мог бы соединить меня с Гастеком. Если бы я сказала что-нибудь сейчас, это только обескуражило бы их еще больше.

Раздался какой-то случайный звуковой сигнал. Я представила, как Ной отчаянно теребит телефон, наугад ударяя по клавишам, как малыш. В моем ухе прозвучал сигнал отключения.

В последний раз, когда я присутствовала на посвящении кандидатов в ряды подмастерьев, Гастек представил меня как: «Узрите Бессмертную Ин-Шинар, Кровавый Клинок Атланты». Я провела всю церемонию, пытаясь убить его силой мысли. Когда я потом отчитала его, он спросил, за кого я предпочла бы рисковать жизнью, за Кровавый клинок Атланты или за Кейт Леннарт, владелицу микро бизнеса. Я должна была сказать ему, чтобы он это затеял. Мне оставалось винить только себя.

Я положила трубку и мысленно сосчитала до пяти. Это должно дать им достаточно времени, чтобы собраться с мыслями.

Я перезвонила.

— Служба поддержки, — прохрипел Ной.

— Это снова я. Прошу Гастека.

— Да, леди мэм, гм, Ин-Шинар, гм, Ваше величество.

Я ждала. Ничего не произошло.

— Ной?

— Да? — сказал он отчаянным, почти шепотом. Казалось, он был близок к смерти.

— Переведи звонок, пожалуйста.

Он издал тихий сдавленный звук, на линии щелкнуло, и ровный голос Ровены ответил.

— Привет, Кейт. Как Конлан?

Говорить ей, что один из ее подмастерьев только что назвал меня леди мэм, было контрпродуктивно.

— С ним все в порядке.

— Когда ты приведешь его сюда?

Ровена происходила из той же деревни, что и моя мама. У них был схожий магический талант, хотя у моей матери он был намного сильнее. За талант приходится платить. Женщинам, обладавшим им, было трудно забеременеть и еще труднее выносить ребенка до срока. Я была исключением, возможно, это было связано с генами Роланда, но у нас с Кэрраном не было проблем с зачатием. У Ровены никогда не было своих детей, но она отчаянно хотела их иметь. Однажды она сказала мне, что, пока был жив мой отец, мир не будет достаточно безопасным для ее детей. Вместо этого она изливала всю свою материнскую привязанность на моего сына.

— Как только смогу. У меня плохие новости.

— Твой отец? — В ее словах прозвучала нотка тревоги.

— Нет. По крайней мере, я так не думаю.

Я рассказала про Серенбе.

— Какой ужас, — наконец выдавила Ровена.

Не так уж многое шокировало повелителя мертвых. Меня тоже не так уж много шокировало. К настоящему времени я рассказала эту историю раз семь или восемь. Можно подумать, что повторение сгладит острые углы, но нет, каждый раз было так же тревожно, как и в предыдущий.

— Мы свяжемся с «Биозащитой» и попытаемся получить несколько образцов для анализа, — сказала Ровена.

— Это было бы отлично.

Я попрощалась и повесила трубку, прежде чем она успела спросить меня, развил ли Конлан какие-либо магические способности. Все хотели, чтобы мой сын стал чем-то большим. Он был совершенен таким, каким был.

Кто-то постучал костяшками пальцев в мою дверь.

— Войдите, — крикнула я.

Дверь распахнулась, и вошел Рафаэль с темно-зеленой бутылкой в руках. На нем был темно-серый костюм.

— Остерегайся буда, — сказала я. — Особенно когда они приносят подарки.

Он улыбнулся.

— Могу войти?

— Пожалуйста. — Я указала на стул для клиентов. — Присаживайся.

Он сел. Его черные волосы ниспадали на плечи мягкой волной. Обычно, когда люди использовали такие слова, как — горячий, чтобы описать мужчину, я просто смеялась. Однако для Рафаэля это слово казалось вполне уместным. В нем было что-то такое, что-то в его темно-синих глазах, в том, как он держался, с намеком на дикого оборотня, пробивающегося сквозь лоск, что заставляло женщин думать о сексе. К счастью, у меня был иммунитет.

— Что в бутылке?

Он подтолкнул ее ко мне через стол. Написанная от руки этикетка с симпатичным оранжево-желтым яблоком гласила: «ЛУЧШИЙ СИДР БИ».

Я присвистнула.

— Теперь я знаю, что все плохо.

Когда мы с Кэрраном поженились, клан медведей предоставил несколько бочек медового эля для свадьбы. Эль имел оглушительный успех. Рафаэль понял, что дом клана буда расположен посреди яблоневого сада, и почувствовал возможность для бизнеса. Сидр «Би» появился на рынке год назад, и, как и все, к чему прикасался Рафаэль, он превратился в золото.

Он откинулся на спинку стула, закинув одну длинную ногу на другую. Рафаэлю нравилась жизнь с Андреа. Он выглядел безупречно. Костюм сидел на нем так хорошо, что явно был сшит на заказ.

— Дай угадаю, твой портной держит в заложниках твой последний наряд, и ты хочешь, чтобы я освободила его.

— Если бы я попросил тебя сделать это, все было бы залито кровью, и мой костюм был бы испорчен. Нет, я бы попросил свою жену. Она выстрелила бы ему между глаз с расстояния в сто ярдов.

Она такое может.

— Я пришел поговорить о мальчике, — сказал он. — Я принес сидр, потому что это нелегкий разговор.

О.

— Я пришел попросить тебя отпустить его.

Я тоже много думала об этом.

— Почему здесь нет самого Асканио, он язык проглотил?

— Потому что ты взяла его к себе, когда никто не хотел его брать. Тетя Би отправила его к тебе, потому что с ним было невозможно справиться, и она знала, что рано или поздно он сделает что-то не то или скажет не то, и кто-нибудь перегрызет ему горло. Ты дала ему работу, место, которому он принадлежал, ты обучала его и доверяла ему. Ты превратила его в человека, который теперь является ценным активом клана. Он все это понимает. Он предан тебе.

Он сделал паузу. Я ждала, продолжения.

— Но он также хочет еще чего-то.

— Чего же?

— Мы можем начать с денег. Он может заработать деньги здесь, но он хочет большего. Он хочет богатства.

Мы с ним оба знали, что Асканио не разбогатеет, работая на меня. «Новый рубеж» оплачивал счета, но работа здесь никого не сделала бы его богатым. Я не была заинтересована в расширении. Мне нравилось, что мы были маленькими.

— Кроме того, он хочет признания, ответственности и власти. Он хочет подняться по иерархии власти клана. По своей сути он буда, и ему нужны другие буды, чтобы признать, насколько он хорош.

— Хорошо.

— И то, и другое — средства для достижения цели. — Рафаэль наклонился вперед. — Чего он действительно хочет, так это…

— Безопасности, — сказала я ему. — Я учила его почти четыре года, Рафаэль. Он вырос без мужского образца для подражания в адском месте, поэтому, когда он пришел в клан, он зациклился на тебе. Он хочет быть тобой. Уважаемым, успешным, опасным альфой. Я поняла все это давным-давно.

— Он работает на меня последние шесть месяцев, — сказал Рафаэль.

— Ага.

Рафаэль прикусил губу.

— Нет смысла пытаться быть дипломатичным, поэтому я просто собираюсь сказать это. Девятнадцатилетние буды думают своими яйцами. Мы с Андреа тратим половину нашего времени на то, чтобы удержать их подальше от лагеря Джима по транспортировке камней.

Как и Кэрран, Джим постоянно улучшал Крепость, добавляя башни, стены и туннели для побега. Значительная часть этих улучшений была создана будами в возрасте от двенадцати до двадцати пяти лет, выполняющими общественную работу по версии Стаи за различные нарушения. Казалось, что буды не могли оставаться в стороне от неприятностей, а Джим всегда приветствовал бесплатную рабочую силу.

— Асканио отличается от своих сверстников, — сказал Рафаэль. — Он думает головой и руководствуется стратегией в своих решениях. Когда мы отправили его в Кентукки, он попал в… — Рафаэль замялся, — … попал в беду. Он справился с этим. Лучше, чем я.

— Я не сомневаюсь, он такой.

— Он нужен нам, а мы нужны ему. И я понимаю, что моя матушка бросила его тебе, и ты потратила четыре года на то, чтобы его стабилизировать, обучить и выдолбить его таким, какой он сейчас, и теперь, когда он полезен, мы хотим его вернуть, и это несправедливо. Прости. Я твой должник. Весь наш клан в долгу перед тобой.

— Вы мне ничего не должны. Я сделала это для него, не для вас.

— Но ты сделала эту работу, и кто-то должен ее оценить. Я здесь, чтобы сказать, что мы признаем это и не забудем. Если ты предъявишь ему это, он никогда не уйдет от тебя. Он не сможет. Его чувство преданности не позволит. Но он не будет счастлив здесь. Он хочет признания и принятия от Стаи. Нравится тебе это или нет, ты не просто кто-то, Кейт. Ты — Ин-Шинар. Чем дольше ты будешь держать его при себе, тем труднее ему будет отделиться от тебя.

Ему просто пришлось швырнуть мне это в лицо. Я вздохнула.

— Ты видишь здесь какие-нибудь цепи, Рафаэль?

— Нет. — Его улыбка была печальной.

— Тогда ладно. Он наемный работник. Он волен делать все, что хочет. С сегодняшнего дня я снимаю его с учета. Он может вернуться в любое время, но я перестану звонить.

— Спасибо, — сказал он.

— Дело не в тебе. Он должен заниматься тем, что делает его счастливым.

Рафаэль снова кивнул. Он выглядел несчастным.

Я позволила ему сорваться с крючка.

— Как поживает малышка Би?

Он ухмыльнулся.

— Мальчик-волк пытался украсть ее игрушку на пикнике на прошлой неделе. Она погналась за ним, отобрала игрушку и избила его ею до крови.

— Ты, должно быть, горд.

— О, да.

— Увидимся, Рафаэль.

— Ты справишься, Кейт.

Он ушел.

Ну, вот и все. Я почувствовала странную пустоту. Больше никаких смешных острот. Больше никакой вымученной латыни. Больше никаких непристойных шуток. Все к этому шло уже некоторое время, но я все еще чувствовала себя опустошенной.

Дерек вошел в офис.

— Чего хотел Рафаэль?

Я покачала головой.

— Ничего важного.

Дерек посмотрел на бутылку сидра и вытащил два маленьких бумажных пакетика из бумажного пакета побольше. Восхитительный аромат мексиканских специй наполнил воздух. Мягкое тако с курицей. Мое любимое. Ближайшее мексиканское заведение находилось примерно в двух милях отсюда. Он пошел за ними ради меня.

Я встала, взяла два бокала, открыла сидр и налила нам немного. Он опустился в кресло для клиентов и откусил свое тако. Я прожевала свой. Ммм, восхитительно.

— Я собираюсь вернуться в Серенбе завтра, — сказал он. — Я хочу провести более широкие поиски. Посмотрим, смогу ли я напасть на след.

— Хорошо, — сказала я.

Мы пожевали еще немного.

— Ты когда-нибудь хотел стать богатым? — спросила я.

Дерек перестал жевать.

— Нет.

— Я имею в виду, тебе когда-нибудь хотелось больше денег?

Он пожал плечами.

— Мои счета оплачены. У меня достаточно денег на еду, на инструменты для работы, могу купить рождественские подарки. Что еще мне может понадобиться?

Я кивнула. Мы пили сидр и ели тако, и это было здорово.

ГЛАВА 3

ДВА БОЛЬШИХ СЕРЫХ глаза смотрели на меня с круглого лица, освещенного утренним светом, проникающим через кухонное окно. Конлан отодвинул овсянку.

— Не.

— Да.

— Мням.

Я скрестила руки на груди.

— Бабушка вчера угощала тебя медовыми кексами?

Его глаза загорелись.

— Баба!

— Бабушки здесь нет.

Мой сын издавал «ном-ном».

Когда я была беременна, я старалась избегать опасных занятий, из-за чего у меня оставалось много свободного времени. Я проводила его за чтением книжек о детях. В этих книгах было предельно ясно разъяснено, что нельзя давать сладости ребенку до того, как ему исполнился год, иначе ты станешь ужасной матерью. В тот момент, когда ложка меда касалась губ ребенка, на лбу его мамы появлялось «Ужасная мать», навсегда клеймя ее как неудачницу в воспитании детей. Я объясняла это Мэхону и Марте. Они слушали, кивали и соглашались, а затем продолжали игнорировать меня. Они угощали его медом и разными сладостями с медом с тех пор, как он научился держать их в своих крошечных ручках, а потом лгали мне об этом в лицо. С родителями, медведями-оборотнями, со стороны мужа были свои проблемы.

— Ты не получишь меда. Ты будешь есть овсянку.

— Не. — Он отодвинул хлопья.

— Ладно. Тогда ты останешься голодным.

— Мням!

Говоря детским языком, мой сын развивался со скоростью света. В тринадцать месяцев словарный запас большинства младенцев состоял из трех-четырех слов. Мама, папа, пока, о-о-о. Эксперты назвали этот этап пассивным овладением языком. Мой пирожочек составлял короткие предложения и спорил со мной о меде. В такой момент я не понимала, горжусь я или расстроена. Возможно, и то, и другое.

— У меня сегодня много работы, — сказала я ему. — И ни бабушка с дедушкой, ни тетя не смогут присмотреть за тобой, потому что у них дела клана. Итак, ты остаешься со мной.

— Мням. — Конлан шмыгнул носом.

— Я не веду переговоров с террористами. Овсянка или ничего.

Я положила немного овсянки в свою тарелку из кастрюли, добавила соли и масла и отправила в рот ложкой.

— Ммм. Я собираюсь съесть все это и буду довольной и сытой.

Конлан наблюдал, как ложка отправилась в мой рот. Раз. Два… Три…

Он придвинул к себе миску и принялся за еду с ложкой. Голод не тётка. Мой сын не был оборотнем, но определенно ел как оборотень.

Я облизала ложку. Сегодня обещался быть напряженный день.

Зазвонил телефон. Я подняла трубку.

— Алло.

— Привет, Кейт, — сказал Лютер.

Он не назвал меня язычницей или троглодитом. Дела плохи.

— Как все прошло?

— Ты была права. Они извлекли кости.

Мне потребовалось время, чтобы переварить это.

— Что отпугнуло насекомых?

— Мы пока не знаем. Вещество магически инертно, но не лишено магии. На м-скане оно отображается синим, но я не могу сказать, связано ли это с человеческими останками или с природой самого раствора. Твой эмпат рядом?

— Нет. — Джули все еще была с Кэрраном. Мне бы хотелось, чтобы они были дома.

— Жаль.

— Вы нашли нечеловеческую кровь в каком-нибудь из домов?

— Мы нашли волосы, — сказал Лютер. — Жесткие, красновато-коричневые, короткие. В одном из домов кто-то вырвал их у нападавшего.

— ДНК?

— Мы прямо сейчас будем этим заниматься.

— Это волосы или мех?

— Хороший вопрос. У него аморфный мозговой слой, соответствующий человеческим волосам, и корональная кутикула, которая иногда встречается у людей, но обычно указывает на грызуна, например, летучую мышь. Волосы на голове человека продолжают расти, пока мы их не подстрижем. Эти волосы растут синхронно, то есть в какой-то момент они перестали расти, как мех. Их не подстригали. Но у них также есть булавовидный корень, типичный для людей. В некоторых отношениях он несовместим с волосами оборотней, а в других соответствует им.

— Ты пытаешься сказать мне, что это гибрид человека и летучей мыши?

— Не будь смешной. — В его голосе прозвучало разочарование. — Я пытаюсь сказать тебе, что я провел двадцать четыре часа, копаясь в залитой желе братской могиле, а затем анализировал то, что нашел, и мне нечего показать.

— Неправда. У вас есть образец для сравнения.

— Я дам тебе знать, если найду что-нибудь еще.

— Спасибо.

— И вот еще, Кейт? Если ты снова столкнешься с этим, я хочу знать об этом, как только это произойдет.

— Это может быть немного сложно, Лютер. Насколько я знаю, телепатия не входит в число моих талантов…

Он повесил трубку.

— Кто-то разозлился, — сказала я Конлану.

Конлан не выглядел впечатленным.

Я набрала прямой номер Ника. Обычно я пользовалась соответствующими каналами, имея в виду Максин, но он мне не перезвонил, а «Биозащита» не уведомила их. Юридический статус Ордена как правоохранительного органа всегда был туманным, однако после Уилмингтонской резни рыцари твердо стояли вне закона. Несколько подростков в Уилмингтоне приняли новый забавный наркотик, который превратил их в монстров. Это также лишило их разума, потому что их чудовищное неистовство состояло в том, что они бегали по общежитию и рычали на прохожих. Был вызван Орден, и вместо того, чтобы обезопасить место происшествия и ждать, рыцари приняли исполнительное решение войти и убить всех, кого они найдут. На полпути к бойне магическая волна закончилась, и подростки снова превратились в людей. Приказ не отменили. Когда кровь перестала литься, двенадцать молодых людей были мертвы. На суде рыцарь-протектор Уилмингтонского ордена показал, что ему было все равно, вернутся они в человеческий облик или нет. По его мнению, они перестали быть людьми, когда приняли наркотик. Последствия для страны были катастрофическими.

Некоторые штаты до сих пор признавали полузаконную позицию Ордена, но Джорджия не была одной из них. С прошлого года всякое сотрудничество между правоохранительными органами и Орденом прекратилось. Меня не волновали методы Ордена или то, что Ник называл меня и моего ребенка мерзостями при каждом удобном случае, но Орден за десятилетия копил магические знания. Если мое обращение к Нику поможет предотвратить еще одно Серенбе, оно того стоило.

Сообщение, которое я оставила вчера, было коротким. В нем было всего два слова: «Позвони мне». Он знал, что я не приду к нему, если только это не будет срочно. Поскольку он мне не перезвонил, я почувствовала необходимость продлить этот разговор.

Покончив с этим, я усадила Конлана и достала его пожарную машинку. Грузовик был подарком Джима и Дали на его первый день рождения. Достаточно большой, чтобы в нем мог сидеть и лазить маленький ребенок, он имел крошечный зачарованный водяной двигатель, который приводил в действие фонари и лестницу во время магических волн. Это, должно быть, стоило им целого состояния. Конлан обожал грузовик. Он не проявлял интереса к езде на нем, но ему нравилось забираться на крышу, что обычно занимало у него целую минуту и несколько попыток. Как только он поднимался, он размахивал руками и издавал странные звуки. Иногда он засыпал на вершине. Как и его отцу, сыну нравилось быть на высоте.

Конлан начал свое эпическое путешествие, и я достала заметки о массовых исчезновениях, села на пол достаточно близко, чтобы поймать его, если он решит нырнуть лебедем, и попыталась просмотреть то немногое, что было известно об исчезновениях людей.

Из всех зарегистрированных массовых исчезновений колония Роанок была самой известной, но были и другие. Остров Пасхи, жители которого растворились в воздухе, оставив после себя только статуи. Древние пуэбло, которых когда-то называли Анасази, что означает «древние враги». Деревня Хоер-Верде в Бразилии. Эта история была особенно жуткой. Теории гласили, что жители острова Пасхи, возможно, умерли от голода, а колонисты Роанока, возможно, умерли от чумы, но все были уверены, что в Хоэр-Верде произошло что-то действительно плохое. Шестьсот бразильцев бесследно исчезли в 1923 году, оставив после себя выстрелившее ружье и записку, в которой говорилось: «Спасения нет».

Все это было до Сдвига. После Сдвига исчезновения участились, но обычно, в конечном итоге, раскрывались. Обычно что-то съедало людей или какая-то магическая болезнь поражала всех ядерной бомбой и сгорала сама. В одном случае упоминались таинственные синие огни, парящие в воздухе, которые заставили население небольшого городка раздеться догола и убежать за ними в лес. В конце концов, их нашли местные шерифы, сбитые с толку. Самыми тяжелыми травмами были царапины и серьезные случаи заражения ядовитым плющом.

Ни в одном из заметок не было ничего о вареных людях или массовых захоронениях в желе.

Зазвонил телефон. Я схватила его, наблюдая, как Конлан пытается отползти назад по крыше грузовика.

— Привет, Кейт, — сказала Максин.

Вот задница! Не мог позвонить сам. Заставил это сделать свою секретаршу. Это был новый уровень, даже для Ника.

— Привет, Максин. Как поживает мой заклятый враг?

— Нам нужна твоя помощь.

— Прости, что?

— Нам нужна твоя помощь, — повторила она.

Конлан поднялся на ноги и совершил небольшой прыжок на крышу грузовика, поднявшись примерно на дюйм. Я подползла ближе к грузовику.

— Что я могу для вас сделать?

— К нам прибыла группа из Волчьей ловушки.

В Волчьей ловушке, штат Вирджиния, располагалась национальная штаб-квартира Ордена.

— Я полагаю, они здесь для того, чтобы отстранить Николаса Фельдмана от должности рыцаря-защитника.

Что? Ник был первым достойным рыцарем-защитником, который появился у офиса за последние десять лет. Его предшественнику удалось уничтожить весь Орден.

— Почему?

— Николас был довольно громогласен в своей критике Ордена. Это вызвало проблемы. — В голосе Максин звучали ужасные, уязвимые нотки. Когда я работала в Ордене, она была невозмутима. Что бы ни случилось, Максин справлялась со всем с присущей ей эффективностью.

— Внутри отделения?

— Нет, рыцари отделения преданы ему. В прошлом мы стали убежищем для…

— Проблемных, — закончила я за нее. Атланта всегда была свалкой для беспокойных рыцарей.

— Да. Николас обладает уникальным талантом, когда дело доходит до того, чтобы помогать людям найти свою нишу. Он заботится о том, чтобы они стали полезными. Большинство из них, более чем, обязаны ему своими жизнями.

Орден поощрял лояльность к местным рыцарям-защитникам, и отделение Атланты не было исключением. В те несколько раз, когда я видела, как Ник общался со своими рыцарями, отношения, казалось, были основаны на взаимном уважении. Они делали то, что он им говорил, и не задавали ему вопросов в моем присутствии.

— У Ордена должна была быть причина для его удаления, — подумала я вслух. — Рыцаря-защитника нельзя просто отозвать из его отделения. Производительность снизилась?

— Нет. У нас рекордно высокое количество завершенных петиций.

— Тогда в чем проблема?

— Он прямо выразил свое разочарование их непричастностью к захвату Атланты и общей ситуацией с твоим отцом.

Просто чудненько. Я представила отчеты, поданные в Волчью ловушку. «Вы знаете, что мерзость по имени Кейт Леннарт заявила права на город Атланту? Почему вы ничего не предпринимаете в связи с утверждением прав на Атланту? Планируете ли вы что-нибудь предпринять по этому поводу в ближайшем будущем? Можете ли вы назвать временные рамки, в которые эта проблема может быть решена?» Когда что-то начинало действовать ему на нервы, Ника невозможно было заткнуть, а Орден в целом отчаянно хотел игнорировать мое существование. У них не было власти что-либо со мной сделать. Я была почти уверена, что они надеялись, что я просто каким-то образом уйду, и вот появился Ник, проливающий яркий свет на проблему, которую они притворялись, что не видят.

— Они не верят, что он обладает дипломатической гибкостью, необходимой для занимаемой должности, — сказала Максин.

— Откуда ты это знаешь?

— Я просканировала их разумы.

Ничего себе. Для Максин это было грубым нарушением этики.

— У меня не было выбора, — тихо сказала Максин. — Я отдала Ордену двадцать пять лет. Я чувствовала, как один за другим гибнут целые отделения. Я не могу сделать это снова.

Она была на пределе своих возможностей.

— Дай угадаю, они собираются убрать его, потому что он недостаточно дипломатичен, чтобы работать со мной?

— Да. — В голосе Максин слышалась тревога. — Его пригласили на обед. Он пришел вооруженный. Перед уходом у него был определенный настрой. Ты должна понять, что это отделение — все, что у него есть.

О, я прекрасно поняла. Ник падал с размахом. Они не вызывали его в Волчью ловушку, потому что он не приехал бы, и они не хотели делать это в стенах отделения, на глазах у других рыцарей, где он был сильнее всего.

— Ты должна понять, когда я сказала, что рыцари преданы ему, я имела в виду, что они глубоко преданы его целям.

Если Ник падет, отделение взбунтуется. Они выбрали чертовски неподходящее время для этого.

Конлан балансировал на краю грузовика.

Если я не разберусь с этим прямо сейчас, отделение развалится само по себе. Ник, скорее всего, умрет, а этого я хотела меньше всего.

— Где проходит этот обед?

— В «Янтарном барсуке».

У меня займет двадцать минут время в дороге. Ему потребуется не меньше тридцати, чтобы добраться туда из отделения. Эти рыцари из Волчьей ловушки на самом деле хотели дистанцировать его от его людей.

— Когда он ушел?

— Около пяти минут назад.

— Я в деле. Пожалуйста, сохраняй спокойствие.

Я повесила трубку и бросилась вперед как раз в тот момент, когда Конлан спрыгнул с грузовика. Он приземлился мне на руки и захихикал. Мой сын — сорвиголова. Хорошо, что у меня отличная скорость реакции.

Я обняла его и поцеловала в лоб.

— Пойдем одеваться. Мы должны спасти тупоголового дядюшку Ника от самого себя.

* * *

Я ВОШЛА В «Янтарный барсук», неся Конлана. Он не хотел одеваться. Я успешно натянула на него футболку и шорты, но мне потребовалось на десять минут больше, чем планировалось, чтобы добраться до ресторана. Надеюсь, я не опоздала.

Администратор улыбнулась мне.

— Могу я вам помочь?

— Я ищу вечеринку рыцарей Ордена. Вооруженных, страшных, возможно, хмурых.

— Сюда.

Внутри «Янтарный барсук» напоминал средневековую таверну с каменными стенами, выскобленными деревянными полами, подвесками на стенах и крепкими деревянными столами. Заведение было наполовину пустым, и я без труда разглядела Ника и трех рыцарей за столиком у дальней стены. На лице Ника было то отстраненное холодное выражение, которое появлялось у него как раз перед тем, как его меч вынимался из ножен. Остальные трое, двое мужчин, один темнокожий лет сорока, другой белый, чуть моложе, и латиноамериканка примерно моего возраста, держались с непринужденностью опытных бойцов. Не расслабленно, но и не напряженно. На столе стояло наполовину целое блюдо крендельков с сыром и пивным соусом. О, хорошо, что пока была закуска. Они не уволят его до основного блюда.

Я направилась прямо к столу.

Ник поднял голову и увидел меня. Его глаза расширились.

Я остановилась у стола.

— Рыцарь-защитник.

— Да?

Трое других рыцарей уставились на меня.

— Могу я украсть минутку твоего времени?

Казалось, Ник заколебался.

Скажи «да». Скажи «да», придурок. Я пытаюсь продемонстрировать здесь взаимопонимание.

— Конечно, — сказал он.

— О, хорошо. Позволь я присяду. — Я передала Конлана Нику.

Он взял ребенка и держал его очень осторожно. Возможно, он боялся, что Конлан взорвется.

— Это может подождать? — спросила женщина-рыцарь.

— Нет, — сказал ей Ник.

— Баддаа! — сказал ему Конлан.

Ник взял крендель и предложил моему сыну. Конлан схватил его и отправил в рот. Я придвинула стул и села.

— Что случилось? — спросил Ник.

— Я прерываю что-то важное?

— Да.

— Хорошо. Если бы ты отвечал на мои телефонные звонки, мне не пришлось бы разыскивать тебя по всему городу. Немного профессионализма, Ник. Это все, о чем я прошу.

Он наклонился вперед.

— Э, профессионализма.

— Угу.

— Я должен был профессионально ответить на «позвони мне, ты, упрямый придурок»?

— Ник! Прикрой уши.

Ник зажал уши Конлана руками.

— Извини.

— Ты придурок. Ты же знаешь, я бы не стала звонить, если бы это не было срочно. — По крайней мере, я узнала, что он прослушал сообщения.

Конлан поежился.

— В чем дело? — зарычал Ник.

— Кто-то зачистил Серенбе. Они прошли через него, перестреляли всех собак со снайперской точностью, согнали примерно двести человек, сварили их, чтобы извлечь кости, и выбросили останки возле старого распределительного центра «Уолмарт».

За столом внезапно воцарилась тишина. Ник убрал руки от ушей Конлана.

— Когда?

— Исчезновение было обнаружено в прошлое воскресенье. Я узнала об этом вчера, когда мы нашли братскую могилу.

— Кто участвует в этом?

— «Биозащита» и Тедди Джо. Один из его приверженцев умер и теперь лежит в этой луже.

— Это Роланд?

Я покачала головой.

— Это не похоже на него.

Конлан, должно быть, решил, что Ника нужно подбодрить, потому что вынул изо рта свой размокший крендель и попытался скормить его рыцарю-защитнику. Ник осторожно отвел крендель от своих губ.

— Это было сделано умело и точно. Выживших нет. Улик почти нет.

— Ты думаешь, будет повторное представление.

— Сто пудов.

— Хорошо, — сказал он. — Кто ведет это в «Биозащите»?

— Лютер. Я вызвала его.

— Из-за такого масштаба, что он обратится в гвардию. Вероятно, к Гарсии. Она у меня в долгу. Я позвоню ей, узнаю, привлекут ли они нас к этому делу.

— Это помогло бы. — Я забрала у него Конлана. — Попрощайся с тупоголовым дядюшкой.

Конлан махнул рукой.

— Коба-коба.

— Пока-пока! — Ник помахал в ответ.

Я встала, чтобы уйти.

— Спасибо, что позволили мне прервать ваш важный обед. Ты же не планируешь сбежать куда-нибудь со своими друзьями, не так ли?

— Нет, — сказал Ник с каменным лицом.

— Хорошо, потому что ты нужен городу, а у тебя нет костюма, так что подавать сигналы летучей мышью с помощью прожекторов — то, что доктор прописал.

Я широко улыбнулась всем. Вот. Все профессионально.

— Миссис Леннарт, — сказал темнокожий рыцарь. — Я рыцарь-пособник Норвуд. Я хотел бы навестить вас позже.

Я взглянула на Ника.

— Что это за святая троица?

— Они не из нашего города, — сказал он.

Я пожала плечами.

— Пожалуйста, заходите. Ник знает, где меня найти.

— Ты кажешься обычной, — сказала женщина-рыцарь.

— Отлично.

— Я могла бы убить тебя прямо сейчас, — заявила она.

Я закатила глаза, повернулась и вышла.

* * *

Я ЗАЕХАЛА В «Новый рубеж», чтобы проверить сообщения. Когда я въехала на парковку, на пороге моего дома сидел курьер. Ей было около двенадцати, невысокая латиноамериканка, вооруженная дробовиком. Она сунула мне в руки большой желтый конверт со штампом «Биозащиты» в углу, заставила подписать квитанцию и уехала на велосипеде, не сказав ни слова. В конверте было несколько отпечатанных страниц с анализом и кратким описанием сцены в Серенбе и список имен на двенадцати страницах, по одному на строку. Мертвые.

Я просмотрела отчет. Они сканировали дома в Серенбе. Везде синий.

Я привела Конлана, проверила сообщения, которых не было, схватила папку с делом, которую мы с Дереком собрали вчера, усадила Конлана обратно в автокресло, взяла с собой документы и поехала домой. С таким же успехом я могла бы работать и дома, и, по крайней мере, дома у меня были игрушки и знакомая обстановка, которые поддерживали меня.

Через две с половиной секунды после того, как я усадила ребенка в автокресло, сын начал кричать. Мы даже не успели выехать с парковки. Я вышла и проверила автокресло на наличие скрытых опасностей. Сиденье было в порядке. С Конланом тоже все было в порядке, несмотря на то, что он ерзал и натягивал ремень безопасности в машине. Я предложила ему сок, а он швырнул его на пол.

— Да ладно, наступило время капризулек?

Это определенно было время капризулек, сопровождавшееся причитаниями и настоящими слезами. Я поцеловала его в лоб.

— Я люблю тебя. Мы должны поехать домой. Я не могу обнять тебя прямо сейчас, но ты в безопасности.

Конлан взвизгнул. Я вернулась на водительское сиденье и поехала домой. Я не могла жаловаться. Конлан редко плакал, но время от времени у него случались капризы, обычно потому, что он устал, но не хотел засыпать. Он был младенцем, а младенцы закатывали истерики, потому что жизнь была тяжелой и несправедливой, а их желания редко принимались во внимание.

Реальный вопрос заключался в том, сколько времени ему потребуется, чтобы понять, как расстегнуться? Этот день приближался, и тогда у нас будут настоящие проблемы.

Я скучала по Кэррану. Я хотела, чтобы он вернулся домой. Все это было очень тревожно, и казалось, что часть меня пропала. Я хотела, чтобы он вернулся, и я хотела, чтобы мы все были вместе.

Примерно через пятнадцать минут езды Конлан перестал петь заунывную песню своего народа и заснул.

Кошмар Серенбе беспокоил меня. Двести человек, семьи, дети… Это было не просто убийство, это было зверство. Мне хотелось бы думать, что на это способно только что-то нечеловеческое, но вся история человечества доказывала мне обратное. Все магические сканы указывали на человеческую магию. Это было какое-то массовое человеческое жертвоприношение? Если это было так, то какого черта они вызывали с помощью этого?

Что бы это ни было, я найду это и убью. А потом я найду виновных и заставлю их пожалеть, что они не умерли вместе с этим.

Мне потребовалось примерно тридцать минут, чтобы добраться до нашего района. Наш дом стоял посреди короткой изогнутой улочки, спрятавшейся в изгибе леса, который купил мой муж и назвал «Лесом площадью в пятьсот акров». Первоначально это было началом нового обширного района, но леса оказались слишком агрессивными. Едва строительство началось, как его прервали. Затем мы переехали, что заставило все человеческие семьи, кроме двух, найти более тихое жилье. Теперь на нашей улице были в основном люди, которые отделились вместе с нами от Стаи. Две другие улицы были заселены оборотнями, которые по рабочим причинам решили жить в Атланте. Даже когда Кэрран пытался дистанцироваться, Стая все равно находила его, так или иначе.

Я не жаловалась. Это место было крепостью без стен, и если бы я чихнула не в ту сторону, прибежало бы около сорока загулявших убийц, вооруженных клыками, когтями и отвратительным характером. Несмотря на это, я вложила столько сил в защиту периметра, что всей Коллегии магов было бы нелегко прорваться. У меня был повторяющийся кошмар о том, как мой отец телепортируется и крадет моего сына.

Подъездная дорожка перед нашим домом была пуста. Кэррана все еще не было. Давай, дорогой. Пора возвращаться домой.

Я сунула папку и конверт под мышку и взяла на руки Конлана. Он был сонным и пристроился у меня на плече, такой теплый и вялый. Я отперла дверь, вошла внутрь и положила папку на стол.

— Вот и все, — прошептала я Конлану, нежно прижимая его к себе. — Мы дома. Мы собираемся подняться наверх и хорошенько вздремнуть.

Конлан дернулся в моих объятиях.

— Что такое?

Мой сын откинул голову назад, уставившись на дверь широко раскрытыми от ужаса глазами.

Раздался звонок в дверь.

Конлан издал низкий утробный звук. Тревога пробежала по моему позвоночнику. Младенцы не издают таких звуков.

— Ла-ад…

Мой сын ткнулся лбом мне по рту. Я почувствовала вкус крови. Он откинулся назад всем своим весом, вырвался из моих рук, приземлился на ноги и побежал к лестнице.

Что за чертовщина? Я бросилась за ним как раз вовремя, чтобы увидеть, как его ноги исчезают в нашей спальне на третьем этаже. Он преодолел всю лестницу примерно за секунду. Замок щелкнул, закрываясь. У двери нашей спальни была специальная дверная ручка, которая запиралась при закрытии. Чтобы открыть дверь, нужно было нажать на выключатель сверху, чего Конлан еще не понял.

Ладно. Сначала дверь, потом сын. Я вытерла рот тыльной стороной ладони, вытащила «Саррат» и открыла маленькое смотровое окошко.

Трава, клен и подъездная дорожка. Никаких монстров, плюющихся огнем. Никаких злобных убийц. Главенствовали технологии.

Я прислушалась.

Тихо.

Да уж, вероятно, там был земной осьминог-людоед, притаившийся на стене прямо над дверью в ожидании нападения.

Прошло много времени с тех пор, как мы ели жареных кальмаров. Технически, кальмар — это кальмар, а не осьминог, но пока я его жарила, кого волновали детали?

У меня не было времени возиться. Мне нужно было разобраться с этим и выяснить, почему мой сын психует. Я распахнула дверь. Лужайка перед домом была пуста. Перед дверью ждала деревянная коробка. Около двух футов в длину, фут в ширину и, возможно, восемь дюймов в глубину. Обычное необработанное дерево, вероятно, сосна. Две металлические петли с левой стороны.

Кто-то подождал, пока я вернусь домой, а затем оставил ее у моего порога. Эти кто-то были по соседству, наблюдали за нашим домом, а я не заметила, когда вернулась домой, потому что я была идиоткой. За последние восемнадцать месяцев я подрасслабилась. Неряшливо, сказал голос Ворона из моих воспоминаний. Да, я знаю.

Я вышла наулицу, осторожно обошла коробку и пробежала трусцой до конца подъездной дорожки. Улица была пустынна в обоих направлениях. Я не чувствовала, что кто-то наблюдает за мной. Тот, кто доставил ее, пришел и ушел. Не потрудился задержаться, чтобы посмотреть, получила ли я ее.

Я вернулась. Коробка выглядела совершенно безобидной. Верно, и как только я к ней прикоснусь, из нее выскочат жужжащие металлические лезвия и разорвут меня на куски.

Я присела на корточки и ткнула коробку «Сарратом». На коробку, похоже, это не произвело впечатления.

Тыкнула. Тыкнула, тыкнула. Пихнула.

Ничего.

Чудненько. Я просунула кончик лезвия между крышкой и коробкой и открыла ее. Коробку заполнял толстый слой пепла. На нем лежали нож и красная роза. И это не было странно. Вовсе нет.

Нож был около двадцати дюймов в длину, с четырнадцатидюймовым лезвием, заточенным полностью с левой и до половины заточки с правой стороны. Простая деревянная рукоятка, без гарды. Простой, эффективный, брутальный. Напомнил мне скин, ирландский боевой нож.

Роза была бордово-красной, цвета мерло. Или крови. Длинные шипы. Я вложила саблю в ножны и взяла коробку. От нее слабо пахло гарью. Не серой и не дымом, а тем особым горячим ароматом, когда дерево сильно нагревается перед тем, как вот-вот вспыхнет. Было и что-то еще. Намек на более темный и резкий запах, который я не смогла определить.

Я вытащила цветок, взяла нож и лезвием стряхнула пепел. В пепле ничего не было спрятано.

Это была какая-то угроза?

Что бы это ни было, на данный момент оно казалось достаточно инертным. Мне придется разобраться с этим после того, как я найду сына.

Я пошла в гараж, достала пластиковое ведро, положила нож и розу обратно в коробку, поставила коробку в ведро и отнесла ее в сарай на заднем дворе. Сарай служил мне хранилищем странного хлама, который я не хотела разбрасывать по всему дому. Я поставила пластиковое ведро в соляной круг на полу, заперла сарай, забежала обратно внутрь, вымыла руки и взбежала по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз.

Было тихо. Слишком тихо для комфорта.

Я отперла дверь, вошла внутрь и заперла ее за собой. Со своего наблюдательного пункта мне был виден арочный вход в маленькую детскую, которую Кэрран отгородил от нашей комнаты. Кроватка Конлана была пуста, его одеяло наполовину свисало с деревянной перекладины. Дверь в ванную слева от меня оставалась закрытой, запертой на маленькую задвижку, до которой мог дотянуться только взрослый. Это был единственный способ удержать Конлана подальше от ванной. Он пытался съесть мыло, а потом заплакал, когда понял, что оно невкусное.

Единственное хорошее укрытие было под кроватью. Кэрран любил спать высоко, и наша кровать представляла собой массивное чудовище, возвышавшееся над полом на целых восемнадцать дюймов, не считая пружинного блока и матраса. Места было предостаточно.

— Конлан? — позвала я. — Где мой мальчик?

Тишина.

Я продвигалась на цыпочках. Мы с Кэрраном все время играли с ним в прятки. Обычно один из нас хватал его и прятался, пока другой считал. Конлана было до смешного легко найти, потому что он проявлял себя, когда ты подходил близко. Молчать было не в его характере.

Шаг к кровати.

— Где Конлан? — Я полностью погрузилась в ритм игры. — Он в углу? Нет, его там нет.

Еще один шаг.

— Он в своей кроватке? Нет, нету.

Еще один шаг.

— Он под кроватью?

Когтистая лапа высунулась из-под кровати и ударила меня по ноге. Я подпрыгнула на фут в воздух и на три фута назад.

Этого не могло быть.

Я упала на пол. Пара светящихся серых глаз уставилась на меня из-под кровати. По ним пробежал золотой свет, характерный огонь оборотня. Я видела это золотое сияние всего пять дней назад, когда наш идиотский пудель решил поблевать у кресла Кэррана.

— Конлан?

Мне ответил низкий рычащий звук.

Вот дерьмо. Дерьмо, дерьмо, дерьмо.

Он перекинулся. Он превратился в львенка.

О Боже мой.

Я уставилась в глаза. Возможно, мне это показалось.

— Конлан?

— Рррр-ррхр-рваву.

Нет. Не показалось. Он перекинулся.

Я протянула руку, и Конлан забился поглубже под кровать.

Дерьмо.

— Конлан, выходи.

— Рррр-рххр!

Зазвонил телефон. Может, Кэрран. Я схватила трубку.

— Кейт Леннарт.

— Здравствуйте, — прощебетал слащавый мужской голос. — Я звоню из «Саншайн Риэлти». Вы заинтересованы в продаже своего дома?

— Нет. — Я повесила трубку и снова опустилась.

— Ррррвааау!

— Конлан Дилмун Леннарт, не рычи на меня больше. Вылезай из-под кровати.

Он попятился дальше в темноту, прижимаясь к дальней стене. Кровать весила тонну. Я, вероятно, могла бы приподнять ее край на несколько секунд, но это было все. Это принесло бы мне мало пользы.

Я могла бы взять метлу и тыкать в него ею. Этого было бы достаточно долго. Но тогда это могло бы еще больше напугать его. Может быть, мне надо сесть на пол и подождать?

Раздался звонок в дверь. Если вернулся посыльный, мы с «Сарратом» могли бы высказать ему свое мнение.

Я вскочила на ноги, подошла к окну и осторожно отодвинула занавеску, ровно настолько, чтобы видеть. На подъездной дорожке стоял «Джип» Стаи.

— Никуда не уходи, — сказала я Конлану.

В дверь снова позвонили.

Я вышла из спальни, закрыла дверь, сбежала вниз и рывком распахнула дверь.

Андреа ухмыльнулась мне.

— Наконец-то я сбежала. Лора назвала меня в лицо «Андреа Безжалостная». Ты можешь поверить этой суке? Подожди, пока я не расскажу тебе, что она сделала. Я должна была дать ей месяц на таскание камней. Мы можем перекусить…

Я схватила ее и втащила внутрь.

— Окааай, — сказала она. — И тебе привет, пусечка.

— Мне нужно, чтобы ты помогла мне поймать моего ребенка.

— Годовалый ребенок ускользнул от тебя. Как пали могущественные.

— Он прячется под кроватью. Мне нужно, чтобы ты помогла мне вытащить его.

— Почему ты позволила ему залезть под кровать?

— Заткнись, и пойдем со мной. — Я потащила ее вверх по лестнице.

— Ладно, ладно.

Я отперла дверь спальни и рухнула рядом с кроватью. Андреа распласталась рядом со мной.

— На что я смотрю?

Два сияющих золотых глаза уставились на нас в ответ.

— Арраавру рарраурур.

Она открыла рот. Он остался открытым.

Конлан снова прижался спиной к стене.

Андреа села и указала под кровать, ее голубые глаза открылись так широко, как только могли.

— Да, — сказала я ей.

— Когда? — пискнула она.

— Только что.

— Как он выглядит?

— Я не знаю. Ты сама увидишь, когда мы достанем его из-под кровати.

Мы обе снова заглянули под кровать.

— Хорошо, — сказала Андреа. — Хорошо, он перекинулся, так что он должен быть голоден. У тебя есть мясо?

— Все мясо заморожено.

— Что с тобой не так? — требовательно спросила она.

— Кэрран уехал на одну из своих охотничьих вылазок. Здесь только я и Конлан. Последние три дня я ем сэндвичи с салями и рамен.

— Зачем тебе делать это с собой?

— Потому что так проще?

— Чем ты его кормишь? — Она указала под кровать.

— Курица, овсянка, яблоки, овощи…

Андреа уставилась на меня.

— Я тебя вообще знаю? Что у тебя есть на десерт?

— Печенье.

— Твой сын — лев.

— Я это знаю!

— Печенье не поможет. Ты знаешь кого-нибудь из охотников на львов, которые заманивают в ловушки печеньем?

— Я не знаю никаких охотников на львов, и точка. И знаешь что, яблочный пирог у меня хорош.

— У меня для тебя новости, Кэррана интересовал не твой яблочный пирог.

Подловила.

— У тебя еще остались салями?

— Нет.

Андреа зарычала.

— Сходи за печеньем.

Минуту спустя мы сидели на кровати, уставившись на тарелку на полу с двумя шоколадными печеньями и маленькой лужицей меда.

— Я не думаю, что ты не понимаешь всю эту подноготную с хищными кошками, — сообщила мне Андреа.

— Он любит мед.

Мы сидели в тишине.

— Это не работает, — прорычала я.

Ее глаза заблестели.

— Тебе следует попробовать позвать: кис, кис-кис-кис.

— Я прибью тебя, и никто не найдет твоего тела.

Она усмехнулась.

Еще минута. Из-под кровати донеслись звуки приглушенного жевания.

— Он что-то ест. Что он там может жевать?

Андреа нахмурилась.

— Электрические провода. Старые салфетки. Дохлых жуков.

Кейт Леннарт, мать года. Чем вы кормите своего сына? Дохлыми жуками, которых он находит под кроватью. Я спрыгнула с кровати.

— Нам нужно вытащить его немедленно.

Андреа закатила глаза.

— Я говорила тебе, что ты долбанутая мамашка?

— Через минуту я стану адской мамашкой. — Я присела на корточки у кровати. — Ты поднимаешь, я хватаю.

— Хорошо. — Андреа ухватилась за край массивной кровати и рывком подняла ее, словно та ничего не весила. Черный львенок размером с маленького чау-чау метнулся к ней. Я бросилась на него и промахнулась. Он зарычал и вцепился зубами в голень Андреа.

— Оу!

— Не роняй кровать на моего ребенка!

Я схватила Конлана за шиворот и дернула к себе.

— Убери его от моей ноги! — взвыла Андреа.

Я просунула руку под мохнатое горло Конлана и сжала, в моем голосе звучала сталь.

— Отпусти. Отпусти прямо сейчас.

Андреа зарычала, и звук, вырвавшийся из ее горла, был чисто гиены. Я сжала сильнее, применяя удушающий захват. Конлан разжал зубы и ахнул. Я откатилась в сторону, переместив сына так, что приземлилась на него сверху, и Андреа уронила кровать. Пол содрогнулся.

Красное пятно расползлось по ее джинсам.

— Твой сын укусил меня!

— Прости.

Конлан взбрыкнул подо мной. Я держала крепко.

— Он укусил меня! — Она указала на свою ногу.

— Он ничего не может с этим поделать. От тебя пахнет гиеной, и ты страшная.

— Я не страшная. Я хорошая! Я раз двадцать с ним нянчилась. Я угощала его мороженым! Неблагодарный мальчишка!

Паршивец оставил попытки сбросить меня и распластался на полу. Я встала. Конлан встряхнулся. Он выглядел точь-в-точь как львенок. Его мех был черным и бархатисто-мягким, с едва заметными дымчатыми полосками, а уши круглыми и пушистыми. Он моргнул и подергал ушами. Я рассмеялась.

— Он очаровательный, — сказала Андреа. — Я все еще злюсь, но он такой пушистый. Малышка Би раньше была такой же пушистой.

— Раур-раур, — сказал ей Конлан.

Я протянула руку и щелкнула его пальцами по носу.

— Нет.

Он отпрянул, как наказанный котенок, и моргнул.

— Ты укусил тетю Андреа. Мы не кусаем своих друзей.

Конлан заметил тарелку и подошел к ней. Розовый язычок выскользнул у него изо рта. Он слизнул мед.

— Теперь видела все, — сказала Андреа. Она задрала штанину джинсов и показала мне красную рану на голени. — Я почувствовала, как его зубы царапнули кость. У него чертовски острый укус. Прям лев.

— Прости.

— О, тебе придется придумать что-нибудь получше, чем «прости». Твой сын напал на альфу клана буда. — Она сморщила нос, глядя на меня.

— Оно уже закрывается, ты, большой ребенок.

— Заведение закроется лучше, если ты угостишь меня поздним обедом и «Маргаритой».

Конлан дочиста вылизал тарелку, забрался ко мне на колени и прижался. Он, похоже, весил не менее тридцати пяти фунтов. Вероятно, ближе к сорока.

— С обедом, возможно, придется подождать. Вот что я тебе скажу: проведи для меня ускоренный курс по малышам-оборотням, а я угощу тебя нашей домашней сангрией.

Сангрия начиналась как эксперимент. До того, как образовался лес площадью в пятьсот акров, кто-то в этом районе, должно быть, выращивал виноград у себя на заднем дворе, потому что мы наткнулись на поляну с несколькими старыми лозами. Кристофер упомянул, что вырос на винограднике в Калифорнии, я попросила его научить меня делать вино, одно привело к другому, и теперь я готовила лесную сангрию. Я также посадила несколько лоз на заднем дворе, но они были слишком молоды, чтобы давать плоды.

Глаза Андреа загорелись.

— Ты приготовила новую порцию?

— Ага.

— Договорились. Обычно они меняются при рождении, а затем примерно раз или два в неделю, так что у тебя есть шанс привыкнуть к этому. Но твой мальчик никогда раньше не перекидывался, поэтому ваши промежутки могут отличаться.

У нас всегда все было не так.

— Как долго это длится?

— Он вернется назад, когда ему для чего-то понадобятся руки или когда он устанет. Те же правила, что и у взрослого оборотня: одна смена, может быть, две в сутки, а после этой секунды ему нужно вздремнуть. Малыши еще не знают своих пределов, так что будь готова к тому, что он попробует две смены подряд и шлепнется прямо на лицо. Это забавно. Они просто подпрыгивают и падают.

В последний раз, когда он упал и получил шишку на лбу, я, как летучая мышь из ада, загнала его к Дулиттлу.

Андреа села рядом со мной.

— Не унывай. С детьми все просто. Проблемы создают подростки. Не успеешь оглянуться, как он станет подростком, и Кэрран начнет учить его полуформе.

— Остановись.

— Худшее позади. Он хорошо сложен, он пропорциональный, нигде не торчат странные кости…

— Я серьезно, остановись.

— Ладно, ладно. Итак, что еще? О, ему придется немного поучиться, выясняя, что он может делать в каждой форме. Некоторые вещи происходят инстинктивно. Например, если он за чем-то гонится, он может перекинуться, не задумываясь. Но часто они пытаются укусить предметы, находясь в человеческом обличье, или меняют форму и хотят держать свою бутылочку. Малышка Би таскала ложку во рту, когда превращалась в гиену. Это было так смешно. Я нарезала ей мясо, а она хотела, чтобы я кормила ее им с ложечки. Подожди, пока я не скажу Рафаэлю.

— Я бы хотела, чтобы ты этого не делала.

— Что? Почему?

— Потому что твой муж сплетничает, как церковная дама.

— Пожалуйста, не оскорбляй меня. Церковные дамы выстраиваются в очередь вокруг квартала, чтобы взять уроки сплетен у Рафаэля. — Андреа ухмыльнулась. — Нет, серьезно, почему?

— Потому что, если ты расскажешь Рафаэлю, вся Стая сбежится сюда, чтобы поглазеть на него, а я не могу заниматься этим прямо сейчас. Мне нужно разобраться с одним дерьмом.

— Опять Роланд?

— Нет. — Я рассказала ей о Серенбе.

— Вот же хрень, — сказала она.

— Ага.

Некоторое время мы сидели тихо. Конлан растянулся у меня на коленях, издавая низкий урчащий звук. Это было почти похоже на мурлыканье. Оно было странно успокаивающе.

— Если бы тебе пришлось выстрелить стрелой из обычного лука в глаз собаке, с какого максимального расстояния ты могла бы это сделать? — спросила я.

— Из обычного лука я могла бы гарантировать выстрел на сорок пять ярдов. Если бы это была не я, а высококвалифицированный лучник, может быть, на тридцать, но глаз — маленькая мишень, а собаки любят двигаться. — Андреа вздохнула. — Покой нам только снится, не так ли?

— Ох, не знаю. Последние восемнадцать месяцев были довольно спокойными.

Она фыркнула.

— А как насчет того, что черуфе сожгли мэрию два месяца назад?

— Всего лишь сожгли мэрию.

— А до этого была история с Райдзу. А до этого…

Я подняла руку.

— Хорошо, да. Но ты понимаешь, что я имею в виду. Все это было нормальным. То, что произошло в Серенбе, ненормально. Это магия в огромных масштабах.

Андреа вздохнула.

Как по команде, магическая волна накрыла нас. Конлан поднял голову, встряхнулся и снова лег мне на колени.

— Мне нужно, чтобы Кэрран вернулся, — сказала я ей. — Он же знает, что значит быть львенком. Это помогло бы.

— Что вообще случилось с твоим львом? Это что, его третий раз?

— Четвертый.

Однажды Кэрран в мучительных подробностях объяснил мне, как он ненавидит охоту. По его словам, он — лев, весивший более шестисот фунтов, и последнее, что ему хотелось делать, это бегать по лесу в погоне за оленями. Но с момента рождения Конлана они с Эррой разрабатывали план расширения влияния Гильдии за пределы Атланты для получения стратегического преимущества, когда, в конце концов, объявится мой отец. Обычно эта стратегическая акция включала охоту на какого-нибудь монстра в окрестностях Атланты. Кэррану потребовалось три или четыре дня, чтобы поймать его, и моя тетя настояла на том, чтобы поехать с ним.

— Он берет Эрру с собой. Это самая загадочная часть.

— Может быть, они сблизились.

— Моя тетя, которая постоянно напоминает мне, что я вышла замуж за варварское животное, и мой муж, который считает ее безумной кровожадной сукой, сблизились?

— Случаются и более странные вещи.

Андреа погладила Конлана по голове. Он понюхал ее руку.

— Ты помнишь Андреа, — пробормотала я.

— Конечно, он помнит. Он просто был немного напуган. Изменение сбивает с толку. Итак, что же его вызвало?

Я посмотрела на нее.

— Детеныши-оборотни перекидываются, потому что им страшно. Вот почему многие из них превращаются при рождении. Выходить из утробы страшно. Он не обернулся, даже когда Дулиттл напугал его. Должна была быть какая-то серьезная угроза. Что ты делала, когда он обратился?

Коробка. Возможно из-за нее.

— Я открывала дверь. Кто-то оставил для меня подарок на пороге.

— Хороший подарок?

— Нет. — Я встала. — Я покажу тебе, но думаю, нам лучше оставить его здесь.

Мы заперли Конлана в спальне и спустились вниз. Я достала две бутылки сангрии и налила Андреа бокал. Она попробовала вино.

— Ммм, я не могу понять, почему ты не пьешь это пойло.

Потому что в какой-то момент своей жизни я была на грани алкоголизма.

— Зачем ты ее пьешь? Ты даже не можешь почувствовать кайф.

— Потому что она вкусная. — Андреа придвинула к себе одну из бутылок и снова наполнила бокал.

Я оставила ее на кухне, чтобы забрать коробку. Она все еще находилась там, где я ее оставила. Я взяла ее и пошла обратно в дом. В тот момент, когда я переступила порог кухни, Андреа поставила бокал. Довольная улыбка исчезла с ее лица.

Наверху что-то стукнуло, а за тем последовало громкое рычание.

— Что это?

Андреа оскалилась.

— Я не знаю. Это плохо пахнет.

— Насколько плохо?

— Я не могу это объяснить. Плохое, как что-то действительно большое, что может тебя съесть. Как нечто, от чего тебе следует держаться подальше. Я бывший рыцарь Ордена, и я действительно хочу вернуться к своей машине и уехать, просто чтобы не чувствовать этого запаха. Неудивительно, что малыш взбесился.

Андреа щелчком открыла коробку. Выражение ее лица вытянулось. Она достала розу и помахала ею передо мной.

— Я знаю, — сказала я. — Это может быть романтично, а может и не быть.

— Она красная.

— Да, и в некоторых культурах верят, что красные розы выросли из пролитой крови.

— Ага, продолжай убеждать себя в этом.

— Это мои слова.

Андреа метнулась к двери.

— Приближается машина. Похоже на один из твоих «Джипов».

Кэрран. Наконец-то.

Что-то грохнуло наверху. Звук был как от расколовшегося дерева. Нехорошо. Я подошла к лестнице.

— Конлан, твой папа приехал домой.

Существо, взгромоздилось на перила лестницы. Оно было мохнатое и вертикальное, с огромными руками и изогнутыми черными когтями. Золотые глаза смотрели на меня с лица, которое было наполовину человеческим, наполовину львиным.

— Срань господня. — Я отшатнулась.

— Что такое? — Андреа подошла ко мне и увидела эту штуку. Ее глаза вспыхнули красным. Из ее рта вырвался пронзительный смех гиены.

Маленький пушистый монстр с клыками ротвейлера приготовился к прыжку. Такого не должно было происходить. Малыши не могли поддерживать форму наполовину. Такого не бывало.

Спокойствие, только спокойствие. Просто мать года.

— Конлан. — Я двинулась к нему шаг за шагом. — Иди сюда. Иди к мамочке.

Ловкая и тихая Андреа вышла в прихожую из кухни, готовая пресечь любую попытку побега.

Шаг. Еще шаг. Еще один фут, и я смогу схватить его.

Входная дверь распахнулась, и Джули вошла внутрь.

— Закрой дверь! — рявкнула я.

Конлан отлетел от перил, налетел на Джули, сбив ее с ног, и выскочил наружу.

Черт возьми!

Я побежала за ним, перепрыгнув через Джули, и чуть не столкнулся с Кэрраном. Грендель прыгал вокруг нас, поднимая бурю лая, потому что моей жизни прямо в эту секунду только не хватало гигантского гиперпуделя.

— Что, черт возьми, это было? — прорычал мой муж.

— Это был твой сын!

— Что?

— В какую сторону он побежал?

— В лес. — Джули была уже на ногах.

Тетя проявилась рядом с «Джипом» слегка полупрозрачным привидением в кровавых доспехах.

— Я говорила тебе, — сказала она. — Я говорила тебе не выходить замуж за оборотня. Ты все равно это сделала. Теперь произошло это.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что это наш сын? — потребовал ответа Кэрран.

— Что происходит с этой семьей? — Джули отряхнула джинсы.

Дерек выбежал на подъездную дорожку.

— Я услышал крики.

— Заткнитесь все! — зарычала я.

На подъездной дорожке внезапно воцарилась тишина.

— По лесу бегает полуторагодовалый малыш в полуформе. Я собираюсь поймать его. Помогите или убирайтесь с дороги.

Я повернулась и побежала в лес, чтобы найти своего ребенка.

ГЛАВА 4

— У ОБОРОТНЕЙ ЕСТЬ ПРОБЛЕМЫ, — сказала Эрра.

Я воспользовалась щипцами, чтобы снять мясо с гриля и выложить его на блюдо. Во время охотничьей экспедиции Кэрран поймал и разделал оленя, которого я нашла в холодильнике на заднем сиденье его «Джипа», что было хорошо, потому что я умирала с голоду, и я была почти уверена, что он тоже. Ему потребовалось примерно тридцать секунд, чтобы догнать и задержать нашего сына. Как только я убедилась, что со всеми все в порядке, я оставила их в лесу и вернулась в дом. Их не было уже около часа, и у меня было предчувствие, что они скоро вернутся в поисках еды.

— Природа непредсказуема, — сказала Эрра.

— У меня была трудная пара дней, — сказала я ей. — Обычно я люблю слушать язвительную лекцию о моей неспособности выбрать подходящего мужа. Это мое абсолютное любимое. Но если ты не остановишься, я отнесу твой кинжал в конюшню.

Эрра пристально посмотрела на меня.

— Иногда я прихожу в отчаяние от твоего неуважения.

— У меня был лучший образец для подражания. — Однажды она ударила верховного жреца Ниневии, когда он велел ей поклониться. — Может быть, ты слышала о ней?

Она фыркнула.

— Он был невыносимым придурком.

— Рыбак рыбака видит издалека.

— Твой муж любит тебя, — сказала она. — Я полагаю, ты могла бы поступить и хуже.

Я прекратила то, что делала и изумленно зависла.

Тетя закатила глаза.

— Да, ты могла бы поступить и хуже.

— Успокой мое бьющееся сердце. Как мне отнестись к такой слабой похвале?

Андреа хихикнула. Мы обе посмотрели на нее.

— Мне нравится шоу Кейт и Эрры, — сказала она. — Вам стоит взять его с собой в дорогу.

Я взяла блюдо с едва прожаренной олениной и отнесла его внутрь. Андреа придержала для меня дверь.

— Как я уже говорила, — продолжила Эрра, — в нашей родословной никогда не было дитя дикой природы. Я надеялась, что дикая природа не проявится, но она проявилась, и теперь она сосуществует с нашими силами внутри его тела. Мощь нашей магии подпитывает ее. Я боюсь за своего внучатого племянника, потому что он может быть способен на ужасные вещи.

Тетя, вечно портящая кайф.

— Почему он должен отличаться от всех нас?

Тетя открыла рот и закрыла его.

— Хорошее замечание.

Джули на кухне достала из духовки три буханки хлеба. Она взялась за выпечку пару лет назад, и у нее всегда было под рукой тесто для закваски. Хлеб пах просто божественно. Андреа пробралась к нему.

— Ты не невидимка, — сказала я ей.

Она остановилась и обиженно посмотрела на меня.

Я повернулась к тете.

— Ты когда-нибудь слышала о том, чтобы кто-то убил большое количество людей, а затем извлек их кости?

— Насколько большое? — спросила Джули.

— Около двухсот.

Джули моргнула.

— Это очень много людей.

Эрра обдумала это.

— Однажды это сделал твой дедушка.

— Что?

— Племена хатти заполучили себе особенно настойчивого вождя по имени Асту Амур. У него были большие яйца, но не хватало мозгов. За сорокалетний период он вторгался к нам семь раз. Каждый раз мы отбивали их, но твоему деду, Салманасару, в конце концов, надоело, поэтому он приказал собрать головы их павших, очистить и сложить в большой курган, чтобы в следующий раз, когда они вторгнутся, их армия увидела, что случилось с их предшественниками.

— Но зачем чистить черепа? — спросил Дерек. — Разве отрубленные головы не были бы более эффективными?

— Потому что падальщики с меньшей вероятностью будут грызть чистый человеческий череп, чем тот, на котором еще сохранилась плоть. Кроме того, иметь груду гниющих человеческих голов негигиенично, — сказала Эрра.

Ну конечно. При изготовлении памятников из человеческих черепов всегда нужно помнить о гигиене.

— Как он чистил черепа?

— Кожными жуками, конечно, — сказала Эрра. — Быстро, тщательно, и плоть возвращается к природе.

Вычеркиваем дорогого папочку из списка.

Дверь распахнулась. В комнату ввалился мой сын, все еще в полуформе. Меня захлестнуло облегчение. Я и не подозревала, что так волновалась.

Грендель встал со своей подушки, виляя хвостом. Конлан прошаркал к пуделю-мутанту и забрался на лежанку Гренделя. Большой черный пес плюхнулся рядом с ним. Конлан обнял Гренделя и закрыл глаза.

Кэрран последовал за ним в человеческом обличье, но без обуви. Должно быть, он превратился во льва, затем вернулся и оделся.

— Вам было весело? — спросила я.

— А то. — Кэрран ухмыльнулся. — Наш сын оборотень.

Он был так счастлив. Я чуть не рассмеялась.

— Ваш сын — причуда природы, — предположила Андреа, жуя ломтик хлеба. — Для малыша неестественно иметь полуформу.

— Он вундеркинд, — сказал ей Кэрран.

Вундеркинд издал тихий свистящий звук. Он захрапел. Грендель лежал совершенно неподвижно, тяжело дыша, его глаза блестели, и вообще он вел себя так, словно быть в объятиях спящего ребенка-монстра было его высшим стремлением в жизни, и теперь эта мечта сбылась.

— Причуда природы, — снова сказала Андреа.

Кэрран посмотрел на нее.

— Ладно, ладно. — Она замахала руками. — Я ухожу. — Она схватила буханку хлеба, стейк из оленины и стащила со стойки бутылку сангрии. — Я знаю, когда меня не хотят. Кейт, ты все еще должна мне обед. Я закрою за собой.

Она исчезла в коридоре. Наша входная дверь со щелчком закрылась.

Кэрран нахмурился.

— Она что, только что украла нашу еду?

— Ты можешь обсудить это с кланом буда, — сказала я ему. — Но поскольку наш сын сегодня укусил их альфу, я не знаю, насколько мы сможем там продвинуться.

— Он укусил Андреа?

— Угу.

— За лодыжку?

— Вообще-то, за голень. Она сказала, что его зубы задели кость.

— Хороший укус, — сказал Дерек.

Кэрран улыбнулся шире. Хорошо, что Джима здесь не было. Они, вероятно, дали бы пять.

Я взглянула на Конлана. Он спал, ни о чем не заботясь. Сегодня моя жизнь непоправимо изменилась. Ничто и никогда не будет прежним. К тому времени, как Конлан проснется, мне нужно было придумать, как с этим справляться.

Кэрран небрежно подошел и стащил кусок хлеба у Джули.

— Что его взбесило?

Я вытерла руки кухонным полотенцем.

— Хочешь сначала поесть или посмотреть коробку?

— Что за коробку? — спросил Дерек.

Кэрран взглянул мне в лицо. Выражение его лица посуровело.

— Сначала коробку.

* * *

КЭРРАН НАКЛОНИЛСЯ К коробке, стоявшей на столике на веранде. Его ноздри раздулись. Золото перекатилось по его серым радужкам.

Верхняя губа Дерека приподнялась, обнажив кончики зубов. Теперь он был похож на волка. Хищного, дикого волка.

— И чем же вам пахнет? — спросила я.

— Хищником, — сказал Дерек. — Никогда раньше не чувствовал ничего подобного.

— Ты уверен? — спросила я.

— Пахнет паникой и спасением собственной жизни, — сказал Дерек. — Я бы запомнил это.

— Пахнет вызовом, — сказал Кэрран.

Джули нахмурилась, глядя на коробку.

Кэрран открыл ее и достал розу. Его голос приобрел спокойный размеренный тон, как будто он говорил о погоде.

— Интересно.

Тетя сосредоточилась на коробке.

— Я видела такое раньше.

Ох, боженьки.

— Что это?

— Это старый способ объявить войну.

Чудненько.

— Такое было использовано для преодоления языкового барьера. Перевод не требуется. Подчинитесь нашим требованиям или… — Ее полупрозрачные пальцы коснулись ножа. — Мы перережем вам глотки и превратим ваш мир в пепел.

Все лучше и лучше.

— Мог ли отец…?

Она покачала головой.

— Таков был путь уру. Чужаков. Варваров. Твой отец — цивилизованный человек. Если бы ему пришлось объявлять войну, он бы первым делом позвонил тебе.

Что ж, по крайней мере, я могла ожидать телефонного звонка до того, как Роланд устроит Армагеддон и убьет всех, кого я люблю.

Джули вышла.

— Что насчет розы? — спросил Кэрран.

— Я не знаю, — сказала Эрра. — Иногда в коробку кладут мешочек, символизирующий дань уважения.

— Заплати нам, и мы уйдем? — спросила я.

— По сути. Я никогда не видела такого цветения. Роза — цветок королев. Когда твоя бабушка строила Висячие сады, она наполнила их розами.

И в этом-то и заключалась проблема. Мы знали, что для нас значит роза. Мы понятия не имели, что это значит для того, кто отправил коробку.

Джули вернулась с листом бумаги и карандашом.

— Откуда мы узнаем, кто ее отправил? — спросил Дерек. — Зачем объявлять войну и не называть себя?

Эрра повернулась ко мне.

— Ты видела посланника?

— Нет.

— Если мы подождем достаточно долго, то узнаем, — сказал Кэрран, его взгляд потемнел.

— Они сделали подпись, — сказала Джули.

Все посмотрели на нее.

— Коробка светится синим, — сказала она, рисуя. — На крышке более светлый синий символ. Она подняла бумагу. Два круга, соединенные двумя горизонтальными линиями. Это было похоже на старомодную штангу.

— Алхимический знак мышьяка? — Я нахмурилась. Это не имело смысла.

— Это также может быть астрологическим символом противостояния, — пробормотала Джули.

Я взглянула на тетю. Эрра моргнула.

— Изур?

— Что такое Изур? — спросила Джули.

Эрра опустилась во двор, где первые звезды усеяли темнеющее небо, и указала в направлении Большой Медведицы.

— Изур, звезда-близнец.

Глаза Джули загорелись.

— Не делай этого, — сказала я ей.

Она протянула руки.

— Инопланетяне.

— Нет.

— Да ладно, почему это не могут быть инопланетяне? О-о-о, может, вся твоя семья инопланетяне.

Я повернулась и пошла обратно в дом.

— Куда ты идешь? — окликнул меня вслед Дерек.

— Мне нужно выпить.

Я вошла на кухню. Конлан все еще лежал на подушке. Все еще в полуформе. Передо мной мелькнуло искалеченное тело Джули на грани комы, наполовину человека, наполовину животного, запертого на больничной койке, накачанного успокоительными, потому что в тот момент, когда Дулиттл прекращал накачивать ее успокоительными, она превращалась в лупу.

Холодная и острая тревога пронзила меня где-то внизу живота.

Я рывком открыла бутылку сангрии, налила стакан и выпила ее залпом.

В дверь вошел Кэрран. Он двигался в полной тишине. Если бы мое периферийное зрение было хуже, я бы никогда не узнала, что он здесь. Он обнял меня и притянул к себе. Я прижалась к нему, чувствуя тепло его тела. Я так скучала по этому. Я скучала по нему.

Он вдохнул аромат моих волос.

— Что случилось? — спросил он тихим голосом.

— Что, если он не сможет превратиться обратно?

— Он превратится обратно. Для него это был волнующий день. У него прут гормоны. Он сожжет их во сне. — Кэрран поцеловал мои волосы.

— А что, если он этого не сделает? Моя кровь сильнодействующая, и концентрация Lyc-V в его крови зашкаливает. Что, если он взбесится?

Кэрран повернул меня к нашему сыну, прижимая к себе. Его голос был спокойным и успокаивающим.

— Такого не будет. Посмотри на него. Он пропорциональный. Посмотри на его челюсти. Они подходят друг другу, они хорошей формы. Длина его ног и рук идеальна. Он сделал это инстинктивно. Он не сопротивлялся, он просто сделал это. От лупы исходит вонь. От него пахнет чистотой.

Он потрепал меня по плечам.

— Он укусил Андреа. Он знает ее с рождения.

— Он был напуган. Это хорошо.

Это успокоило.

— Лупы не пугаются.

— Нет, не так. Они нападают вслепую. Взрослые могут быть хитрыми, но когда дети беснуются, они становятся дикими. — Он снова поцеловал меня. — Видела бы ты его в лесу. Он плескался в ручье. Он везде лазил, все обнюхивал, будто кто-то снял с него поводок. Он наш ребенок. У него это есть.

Мы стояли вместе, прижавшись друг к другу, и смотрели, как спит наш сын.

— Андреа назвала меня долбанутой мамашкой.

— Андреа иногда нужно заткнуться к чертовой матери.

— Мне не с кем себя сравнивать, — сказала я ему. — Я не знала свою маму, а Ворон не был образцовым отцом.

— Малышка Би — прекрасный ребенок, — сказал Кэрран. — Но она буда. Она пахнет как гиена-оборотень, она ведет себя как гиена-оборотень, и другие гиены-оборотни точно знают, кто она такая.

— К чему ты клонишь?

— Там нет сюрпризов. Он, — Кэрран указал на Конлана, — полон сюрпризов. Это будет весело.

— Я не хочу, чтобы у него закончилось детство как мое. — Откуда это вообще взялось?

В голосе Кэррана проскользнул намек на рычание.

— У него есть я и ты. Он не закончит так, как мы, и мы не закончим так, как наши родители. История не повторится. Я этого не допущу.

История имела обыкновение переворачивать самые продуманные планы, как взбесившийся бульдозер.

— Знает ли он, что я его мама, когда он в своем зверином обличье?

— Да. Я знал, что мои родители — это мои родители.

— Но знает ли он?

— Он узнал во мне своего отца.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что я сказал ему остановиться, и он остановился.

— Может быть, он просто думал, что ты больший лев.

— Поверь мне, он знает нас. Наш запах, звук наших голосов. Он знает, что мы его родители.

Он знал, кто я, он знал, кто такой Кэрран. Хорошо. У меня получится. Раньше я делала вещи посложнее.

Зазвонил телефон. Я подняла трубку.

— Да?

— Добрый вечер, — произнес знакомый голос. Роберт служил начальником службы безопасности Джима. Сегодня что не событие — то подарок. Я включила его на громкую связь.

— Что я могу для тебя сделать?

— Я так понимаю, ты в курсе ситуации в Серенбе?

Слухи распространились быстро.

— Да.

— Есть возможность пообщаться?

— Зачем? — спросил Кэрран.

— Родители Карен Иверсен владели домом на этой улице.

Я понятия не имела, кто такая Карен Иверсен.

— Клан шакалов, — подсказал мне Кэрран. — Родители — люди. Она в первом поколении.

Оборотень видимо напал на Карен Иверсен, и она пережила это и стала оборотнем. Такое случалось достаточно часто.

— Полиция отказывается пускать ее или нас на место происшествия, — сказал Роберт.

В этом был смысл. Карен была оборотнем, но ее родители были людьми, что означало, что Стая не имела юрисдикции. Полиция, вероятно, не хотела поднимать панику до того, как у них появится хотя бы какое-то представление о том, с чем они имеют дело.

— Они не говорят нам, живы они или мертвы.

— Они мертвы, — сказала я ему.

— Я так и предполагал. Они мешают нам осмотреть тела. Мне нужно знать, с чем мы имеем дело, прежде чем я подам необходимые судебные документы, чтобы заставить их выдать останки.

Я еще теснее прижалась к Кэррану, позволяя теплу его тела проникнуть в меня.

— Роберт, они не могут отдать вам останки.

— Если речь идет о карантине, то мы невосприимчивы к большинству болезней.

— Они не могут отдать вам останки, потому что кто-то выгнал двести человек из их домов, а затем сварил их.

Хватка Кэррана на мне усилилась.

— Прости, мне показалось, что ты сказала «сварил»?

Я рассказала про лужу.

Роберт молчал. На кухне было тихо.

— Мы можем завтра встретиться? — наконец, спросил он.

— Да. В «Новом рубеже» в девять?

— Я буду там, — сказал Роберт.

Я повесила трубку.

— Прости, — сказал Кэрран.

— За что?

— За то, что меня не было рядом.

— Ты поймал магического монстра-леопарда?

— Да, — сказал он.

— Тогда все хорошо.

— Я заглажу свою вину. Чем тебе помочь? — спросил он.

Я взглянула на Конлана.

— Как думаешь, он будет дрыхнуть следующие пару часов?

— Примерно.

— В таком случае. — Я обняла его и поцеловала. Это не был нежный поцелуй. Я не видела его три дня. Мир помрачнел, пока его не было, и мне хотелось, чтобы он знал, как сильно я скучала по нему. Его губы обжигали мои, знакомый, резкий и мужской вкус его кожи омыл меня. Каждый нерв в моем теле напрягся, и я задрожала.

Затем мои ноги оторвались от пола, и мы с пугающей скоростью двинулись вверх по лестнице.

— Не хочешь подождать до окончания ужина? — прошептала я ему на ухо и лизнула уголок его подбородка, пробуя на вкус грубую щетину.

— К черту ужин.

Я рассмеялась, и он закрыл за нами дверь спальни.

ГЛАВА 5

— ГОЛ! ГОЛ!

Кэрран на секунду оторвал взгляд от дороги, чтобы взглянуть в зеркало заднего вида.

— Ты там в порядке, приятель?

— Гол!

— Нет, — ответила я Конлану.

Мое утро началось с того, что Кэрран поцеловал меня, что было очень приятно. В этот момент мы обнаружили, что наш сын посреди ночи снова превратился в человека, потому что он забрался к нам на кровать во всей своей обнаженной красе, хлопнул себя по животу и закричал: «Гол!». Затем он обнял себя, на случай, если мы не поняли его смысла. После того, как Кэрран перестал смеяться, я передала ему нашего ребенка и скрылась в ванной.

Конлан орал «гол» с тех пор, как я усадила его в автокресло двадцать минут назад. Он явно решил, что ценность одежды переоценена. Ну, хоть остался человеком.

Обычно к нам выстраивалась очередь из желающих присмотреть за ним, но он мог в любую секунду решить стать пушистым, и если он это сделает, мы оба хотели присутствовать, поэтому он ехал с нами на встречу с Робертом.

Мимо «Джипа» проползла Атланта. Магия пропитала город. Я всегда чувствовала ее, своего рода невидимое море, здесь мелководнее, там глубже, но с тех пор, как я заявила права на маленький кусочек планеты, невидимые течения приобрели четкость. Если я сосредотачивалась, то чувствовала, как они убывают и текут. Это пугало меня даже спустя столько времени, поэтому я старалась не думать об этом слишком сильно.

— Гол! — прокричал Конлан, чтобы его услышали сквозь шум двигателя.

— Ему нужно дать обглодать кость оленьей ноги, — сказал Кэрран. — Мне всегда очень нравилось.

— Может ли это быть вареная нога?

— Он оборотень, — сказал Кэрран. — Ты же знаешь, нам не нужно беспокоиться о бактериях и болезнях.

— А как насчет кишечных паразитов?

— Я всю свою жизнь ел сырое мясо и ни разу не подцепил паразита.

— Я бы чувствовала себя лучше, если бы она была приготовлена.

Кэрран мгновение изучал меня, затем протянул руку и сжал мою.

— Все еще переживаешь из-за ребенка-оборотня?

— Нет. Я люблю его, кем бы или чем бы он ни был. Но я провела восемнадцать месяцев, беспокоясь, что он перестанет дышать по ночам, или заболеет, или получит травму, а сырые бедренные кости оленя с этим не сочетаются.

— Поджаренные кости раскалываются. Он поранится.

— Забавно, как ты используешь логику в споре и думаешь, что это убедит меня.

— У него режутся зубки. Ему нужно что-нибудь погрызть.

— С одной стороны, чистый Конлан, поедающий хлопья. С другой — Конлан, весь в крови, грызущий оленью ногу.

— Кто из них больше похож на твоего ребенка? — спросил Кэрран.

Я смерила его смертельным взглядом. Он рассмеялся.

— Хорошо, — сказала я ему. — Но если у него появятся глисты, это твоя вина.

Кэрран свернул на Джереми-стрит.

— Вчера в лесу я позволил ему съесть мышь.

— Ну, конечно, блин. Почему бы тебе не позволить ребенку съесть какого-нибудь мерзкого грызуна в лесу?

— Он поймал ее сам. Я не собираюсь отбирать у него добычу.

За что это мне?

Мы припарковались. Кэрран заглушил двигатель и повернулся ко мне. Его глаза потемнели.

— Не бросай меня, Кейт.

— С чего это вдруг?

— Я серьезно, — сказал он. — Я прикрою твою спину.

А я его. Вот почему, когда мой отец, наконец, появится, чтобы сразиться с нами со своей армией, я сделаю все, что в моих силах, чтобы убедиться, что он с Конланом выживут. Любой ценой.

— Я люблю тебя, — сказала я ему и вышла из «Джипа».

* * *

АЛЬФА клана крыс проскользнул в дверь «Нового рубежа», будто его суставы были жидкими. Роберт Лонеско был среднего роста, худощавого телосложения. Его волосы были угольно-черными, глаза карими и бархатистыми, и на него оборачивались всякий раз, когда он входил в комнату. Он также был счастлив в браке со своим супругом Томасом и не планировал менять это в ближайшее время.

Конлан, который бегал вокруг столов по кругу, заметил Роберта и присел на корточки.

Роберт поднял брови и сделал шаг вперед.

Изменение произошло мгновенно. Секунду назад обычный, ну, в основном, нормальный человеческий ребенок, а в следующую — огромный черный львенок.

У Роберта отвисла челюсть. На самом деле, он завис. Я его не винила. Из Конлана получился очаровательный львенок. По крайней мере, он не превратился в воина.

— Поздравляю, — наконец выдавил Роберт.

— Спасибо, — сказал Кэрран с беззаботным выражением лица, словно ничего примечательного не произошло.

Мой сын сбросил с себя обрывки одежды и показал Роберту свои львиные клыки.

— Рарра-Рарррр!

— Он бросает мне вызов? — глаза Роберта сверкнули.

Я прикрыла лицо рукой.

— Раврврвва!

— Это самая очаровательная вещь, которую я когда-либо видел.

— Конлан, — сказал Кэрран, придав своему голосу немного рычания. — Иди сюда.

— Раур.

Кэрран шагнул к Конлану. Ребенок метнулся в сторону, но Кэрран был слишком быстр. Его рука дернулась, и он поднял Конлана за шиворот.

— Нет.

Конлан устроился поудобнее в объятиях отца, глядя на Роберта, как на кобру. В настоящее время мы находились в режиме ожидания, набираясь сил к тому времени, когда мой отец решит вторгнуться к нам, но если я каким-то образом выживу и смогу растить своего сына, меня ждут адские времена.

— Я тоже хочу, — заявил Роберт.

— Что вас останавливает? — спросил Кэрран.

— Мы обсуждали. — Роберт сел в кресло перед моим столом. — Мы не уверены, пойдем ли мы по пути усыновления или суррогатной матери. В любом случае, время не совсем подходящее.

— Время никогда не бывает совсемподходящим, — сказала я ему.

— Как ты справляешься с этим? — спросил меня Роберт.

— Прошлой ночью мой муж позволил моему тринадцатимесячному сыну провести час в лесу, валяясь в грязи у ручья и поедая сырых мышей, а затем мой сын отключился на собачьей подушке, обнимая Гренделя.

Роберт поморщился.

— Я понимаю, насколько это было неприятно. Тебе пришлось стерилизовать ребенка после того, как он прикоснулся к этому существу?

— Ха-ха. — Я взяла папку, которую собрала прошлой ночью, и протянула ему. — Все, что у нас есть. «Биозащита» быстро осмотрела место с помощью портативного м-сканера. Копии распечаток здесь, вместе с копиями моих заметок и заметок Дерека. Мне очень жаль, Роберт.

— Спасибо. — Роберт взял папку. Выражение его лица стало серьезным. — У меня есть кое-какие новости для обмена.

— Это не очень приятные новости, не так ли? — спросила я.

Роберт достал из кармана фотографию и положил ее на стол. Высокий мужчина на крыше разрушенного здания. Его плащ, сшитый из лоскутков разных кож, развевался, когда он шел по стальной балке, выступающей над отвесным обрывом. Ширина балки должна была составлять менее шести дюймов. Ветер шевелил черные волосы мужчины.

— Рейзер, — сказала я. Я бы узнала этого зеленокожего ублюдка где угодно.

Когда мой отец почувствовал, что тетя просыпается, он создал культ ассасинов, призванных убить ее, если она станет проблемой. Он назвал свой культ Орденом Сахану, в честь древнего слова, означающего — «обнажать кинжал». Он скармливал им всякую чушь о божественности нашей крови. Сахану жили с единственной целью: убивать по приказу моего отца, чтобы им была дарована райская загробная жизнь. Их высшей целью было убийство представителя нашей крови. Мою тетю, за исключением того, что я убила ее первой. Меня. Моего сына.

Отец подошел очень близко к невидимой черте, которую люди в нашей семье не пересекали. Эрра напоминала мне об этом, по крайней мере, раз в месяц: «что бы ты ни делала, не становись богом». Вера имела силу, и как только твои последователи поверили в тебя, твои мысли и поступки больше не принадлежали тебе. Не говоря уже о том, что чем больше людей верило в тебя, тем ближе ты становился к божественности, а боги не могли существовать в нашей реальности постоянно. Для их проявления требуется магия, и технический сдвиг уничтожит их. Роланд обошел проблему, сделав кровь божественной вместо себя лично, но если сахану увеличится в численности, у него возникнут серьезные проблемы. Его способность свободно передвигаться в нашем мире будет поставлена под угрозу, поскольку тогда он будет слишком зависеть от веры и магии.

Сахану были фанатиками, невосприимчивыми к доводам разума, подкупу и давлению. Мне удалось вырвать одну из них из рук Роланда почти два года назад. Адора все еще училась быть человеком. Во время своего последнего дня рождения она исчезла прямо перед вечеринкой-сюрпризом. Мы вывернули город наизнанку, разыскивая ее. Учитывая, что она была одним из самых опытных убийц, с которыми я когда-либо сражалась, я была уверен, что с ней или из-за нее случилось что-то плохое. Она вышла из леса двадцать четыре часа спустя, вся в грязи. Она увидела детенышей выдр, и весь день ходила за ними вокруг ручья.

Адора занимала четвертое место в рейтинге сахану. Рейзер был на первом место.

— Где это было снято? — спросил Кэрран.

— В Сэнди Спрингс.

Дерьмо. Рейзер не вторгся бы на мою территорию, если бы у него не было приказа быть здесь.

— Роланд пришел в движение? — спросил Кэрран.

Роберт кивнул.

— Мы получаем сообщения об увеличении трафика в Джестер-Парке.

— Он стягивает войска, — сказал Кэрран.

— Похоже на то, — согласился Роберт.

— Мой отец собирается возобновить войну. — Я откинулась на спинку стула. Сейчас? Он делает это сейчас, когда у нас столько другого дерьма, с которым нужно было разбираться? Он выбрал время хуже некуда.

Конлан собрался с силами и спрыгнул с колен Кэррана, перебравшись через стол ко мне. Я поймала его, но удар сорока фунтов отбросил меня назад. Он лизнул меня в щеку.

Я знала, что мы жили в долг. Песок только что закончился.

— Что собирается делать Стая? — тихо спросил Кэрран.

— Мы с Джимом обсуждали это, — сказал Роберт.

В первую очередь Джим был предан своему народу. Стая многих потеряла в битве с Роландом. Шестьдесят два оборотня так и не вернулись в Крепость живыми. Девятнадцати из них было меньше двадцати. Я вспомнила тела и плач, гул стенаний, которые поднялись по Крепости, когда тела были извлечены. Я до сих пор иногда слышала это во сне.

Сражаться с моим отцом без помощи Стаи будет очень тяжело.

— Я здесь, чтобы сказать вам, что Стая не выстоит против Роланда, если на нее не нападут напрямую, — сказал Роберт.

Это поразило меня, как удар в живот. Я подозревала, что это произойдет, и все равно было больно.

— Учитывая, что в столичном районе Атланты, по последним подсчетам, проживает примерно тысяча восемьсот оборотней, мы рассматриваем любое нападение на город как прямое нападение на Стаю, — продолжил Роберт.

Подождите, что?

— Именно поэтому я уполномочен предложить вам взаимопомощь. В случае, если вашей семье или Стае станет известно об угрозе, охватившей весь город, такой как вторжение Роланда, мы соглашаемся на помощь друг другу.

У Кэррана было непроницаемое лицо.

— Изложит ли Царь Зверей это письменно? — спросила я.

— Если ты будешь настаивать, — сказал Роберт. — Но устного соглашения должно быть достаточно. Оно было принято как резолюция Советом Стаи, так что это зафиксировано.

— Вы осознали, что после того, как он расправится с нами, он придет за вами и сокрушит вас в одиночку, — сказал Кэрран.

— В значительной степени, — сказал Роберт. — Вы нужны нам, а мы нужны вам.

Я посмотрела на Кэррана.

— Тебя устраивает это предложение?

Он подумал. Я погладила Конлана по пушистой голове, тот зевнул. Беготня по офису и смена формы утомили его.

— Назван ли Роланд в качестве конкретной угрозы в резолюции? — спросил Кэрран.

— Да, — подтвердил Роберт.

— Меня это устраивает.

Роберт посмотрел на меня.

— Кейт?

— Мы согласны, — сказала я ему.

— Превосходно. — Он взял папку со стола. — Спасибо вам за это.

— В любое время. И, Роберт? Не мог бы ты, пожалуйста, не упоминать, что Конлан меняет форму?

Роберт прищурился.

— Пытаешься избежать панического бегства возбужденных оборотней?

— Да.

— Мои уста запечатаны. — Он вышел.

Несколько минут мы хранили молчание. У оборотней был отличный слух, а у Роберта он просто зашкаливал.

— Все прошло лучше, чем ожидалось, — пробормотала я, наконец.

— Они нуждаются в нас. — Кэрран поморщился. — Хотел бы я, чтобы у нас было больше времени.

Мое сердце разбилось.

— Я тоже.

У меня были дела. Мне нужно было посетить пифий и сообщить им, что мы должны действовать согласно «крайнего случая». Мой муж и сын переживут это.

Дверь «Нового рубежа» распахнулась, и в комнату, нахмурившись, вошел Тедди Джо.

— Стучаться надо, — сказала я ему. — Ты сжимаешь кулак, поднимаешь его и легонько ударяешь в дверь, чтобы человек внутри знал, что ты там.

Тедди Джо покачал головой.

— Кейт, снаружи творятся какие-то странности.

Странности, казалось, преследовали меня. Я поднялась на ноги и вышла наружу, держа Конлана на руках.

Улицу заливал солнечный свет, и тринадцать человек ждали там, примерно в тридцати ярдах от нашей двери. Длинные белые одежды с глубокими капюшонами скрывали их лица и стелились по земле, колышась на ветру. Они стояли двумя колоннами, по шесть человек с каждой стороны, скрестив руки на груди и засунув ладони в рукава, а между ними ждала одинокая фигура в синей мантии.

Магия коснулась меня. Она казалась древней и глубокой.

Фигуры не двигались.

— Это подарок твоего отца? — тихо спросил Кэрран.

— Я не знаю. Хотя было похоже на него. Древнее, темное, но странно красивое. Возможно, это была его версия того телефонного звонка, о котором говорила Эрра.

Кэрран положил руку мне на плечо. Его глаза стали абсолютно золотыми. Волосы на его руке встали дыбом.

— Что такое?

— «Запах не луп» Дерека.

Фигура в центре подняла руки. Синяя мантия соскользнула вниз, обнажив молодого темноволосого мужчину, едва старше мальчика. Он был обнажен и сложен как греческая статуя, каждый мускул идеален. Темно-синие глаза с прекрасного лица смотрели на меня. Порез пересекал его грудь, глубоко врезавшись в плоть, и в глубине пореза вспыхивали золотые искры, словно он тлел изнутри.

— Дочь Нимрода, — произнес мальчик с акцентом. — Я жду твоего ответа.

Он опустил руки по швам и улыбнулся. Рана на его груди заискрилась и воспламенилась изнутри. Огонь лизал его плоть, распространяясь от раны. Меня окатило зловонием горелого человеческого мяса.

Какого черта…

Он продолжал улыбаться. Его кожа покрылась пузырями, и он продолжал улыбаться.

Я повернулась к Тедди Джо и сунула Конлана в его объятия.

Из спины Тедди Джо выросли крылья. Меня обдул ветер, а потом он оказался на крыше, в стороне, держа на руках моего сына.

Дверь в автомастерскую Николь с грохотом распахнулась, и оттуда выскочил мистер Такер, сжимая в руках плакат.

— Нет! — рявкнули мы с Кэрраном в один голос.

Мистер Такер схватил ближайшую фигуру в капюшоне.

— Твой друг горит!

Из-под мантии высунулась мохнатая рука. Когти сомкнулись на трахее мистера Такера, сдавили, и мистер Такер упал с потрясением в глазах, в когтях существа был зажат кусок его окровавленной плоти. Все произошло быстро, очень быстро. Это заняло всего долю секунды.

«Саррат» уже был у меня в руке, и я двинулась.

Двенадцать фигур сбросили мантии. Белая ткань разлетелась, обнажив тела, покрытые коротким коричневым мехом. Они стояли на двух ногах, наклонившись вперед, их мускулистые руки свисали, каждый палец был увенчан когтем. Их круглые головы наклонились вперед, широкие разрезы ртов обнажили желтые клыки. На меня уставились большие круглые глаза, холодные и пустые, как у совы.

Меня пронзило воспоминание, острое и яркое, позаимствованное у тети. Комната в древнем дворце, окутанная вуалью, тело ребенка и мерзость, устрашающе похожая на них, жующая обрубок шеи моего дяди.

Кэрран пронесся мимо меня и взревел. Звук его ярости был подобен грому. Он ударил зверей. Они завизжали и отпрянули в неровном унисоне.

Мир стал красным. Все инстинкты в моей голове кричали. Они убили одного из моих людей. Они были мерзостью. Разложением. Их нужно было очистить. Ярость вскипела во мне.

Звери бросились на нас.

Первое существо замахнулось на меня, рассекая воздух когтями. Я увернулась от его когтей и полоснула по нему. «Саррат» рассек плоть, как масло, разрубив грудь зверя. Кровь забрызгала меня, пропитывая грязной магией.

Зверь завизжал и замахнулся на меня. Я уклонилась влево и рассекла его вытянутую руку, отсекая фаланги. Рука обмякла. Я ударила «Сарратом» в бок, проткнув живот и печень, и резким рывком высвободил меч. Зверь упал на колени и снова вскочил. Я ударила «Сарратом» в грудь и сбросила его с клинка. Крутые ублюдки.

Второе существо вцепилось мне в спину, кончики его когтей пронзили усиленную кожу куртки. Моя спина горела.

Я развернулась, неистово рубя, перерезала ему яремную вену, снова развернулась и перерубила позвоночник первому зверю, когда он снова попытался подняться. Второе существо рухнуло, из его шеи хлестала кровь, и корчилось на земле, царапая меня когтями. Я обезглавила его. Двое убиты.

Отлетело тело, отброшенное с моего пути. Кэрран прорвался сквозь тварей, ломая кости и разрывая плоть, его руки были исцарапаны когтями, но в остальном он оставался человеком.

Третий зверь бросился на меня. Я упала, перерезала ему бедренную артерию и увернулась, когда он падал. Он пополз ко мне. Я наступила ему на затылок. Умри, проклятый ублюдок.

Мальчик все еще горел. На его груди образовался пепел, но он все еще улыбался, его глаза следили за мной. Как, черт возьми, он все еще был жив?

Позади меня воздух прорезал резкий волчий рык. Дерек бросился на существо справа от меня с коротким мечом в руке и жестоким взмахом перерубил ему руку. Справа Джули развернулась, рубя двумя томагавками. Дети прибыли.

Мои плечи и бедра горели от царапин, а порезы на спине дымились, словно кто-то насыпал соли в раны. Осталось всего четыре существа.

Взрыв магии потряс меня, чуть не сбив с ног. Какая-то огромная сила только что прорвалась через границу моей территории сверху.

Я обернулась. На северо-западе огненный шар прорвался сквозь облака.

Тедди Джо пролетел над нами с пустыми руками. Где Конлан? Я обернулась и увидела Джули, державшую его.

— Кейт! — Тедди Джо указал на огненный шар.

— Я справлюсь, — прорычал Кэрран рядом со мной. — Иди!

Он схватил меня за талию и подбросил вверх. Я взлетела на десять футов в воздух. Тедди Джо поймал меня за руки и притянул к себе, обхватив руками мои ребра, а затем мы понеслись по воздуху к столбу дыма.

Заметка для себя: как только это закончится, объяснить мужу, чтобы он больше никогда меня так не бросал.

Разрушенные улицы скользили подо мной. Ветер бил в лицо. Столб дыма приближался. Пространство над ним кипело от магии. Там, наверху, происходило что-то ужасное.

— Лети быстрее!

— Не заставляй меня тебя уронить.

Шли секунды. Под нами пролетали крыши, за ними следовали руины, потом еще крыши, и вот мы оказались на Безымянной площади. Столб дыма поднялся посередине улицы. Тедди Джо нырнул вниз. В десяти футах над дорогой он отпустил меня. Я упала и перекатилась на ноги.

Улица была пуста. Я обернулась, высматривая врага. Где ты, черт возьми, находишься, ублюдок?

Магия обрушилась на меня сверху. Я вскинула голову. Вверху, в густых, низко нависших облаках, что-то вспыхнуло ярко-красным. Магия зазвенела, как гигантский колокол, вибрации сотрясли землю.

— Черт! — зарычал Тедди Джо. В его руках появился меч и вспыхнул пламенем.

Что-то прорвалось сквозь облака, светясь красным, и рухнуло на землю. Я отпрыгнула, Тедди Джо отклонился в сторону. Объект врезался в тротуар, как пушечное ядро, от него шел пар. Асфальт вокруг него размягчился, плавясь.

Я побежала к светящейся штуке, готовая к нападению.

Стена жара преградила мне путь. Я протиснулась сквозь нее, прикрывая глаза рукой.

Красное сияние угасало. На тротуаре распростерлось тело. Молодое, лет двадцати, мужчина, вероятно, китаец, его потрясающе красивое лицо было разорвано и искалечено. Я узнала его. Он ходил в школу с Джули. Его звали Ю Фонг. Раз или два он приходил к нам домой позаниматься с Джули и Асканио, и они с Асканио всю учебную сессию свирепо смотрели друг на друга.

Он падал, по меньшей мере, пять секунд, может, больше. Что, черт возьми, происходит?

Магия потрескивала в облаках надо мной. От ее интенсивности у меня перехватило дыхание. Она давила на меня, как массивная рука. Она была не просто старой, она была древней, как древние горы. Каждый волосок у меня на затылке встал дыбом.

Я расставила ноги и обратилась к окружающим меня потокам, взывая к земле, превращая магию, которую она вдыхала, в щит. Призрачный ветер закружился вокруг меня. Куски расколотого тротуара задрожали, слегка приподнимаясь, подхваченные хлынувшим потоком магии.

Надо мной клубились облака.

Магия потекла ко мне, и я воздвигла ее над нами троими.

Темная фигура скользнула сквозь облака, такая огромная, что мой разум отказывался признать ее реальность. Она была там, а затем исчезла в небе, растаяв в тумане.

Я собралась с духом в водовороте магии, мои руки были подняты, и я улыбнулась небу. Давай. Мне нужно свести счеты.

Темная фигура парила надо мной, скрытая облаками, но излучающая магию, как маяк излучает свет.

Принеси это. Давай посмотрим, что у тебя есть.

Он колебался.

Ладно. Я толкнула. Магический щит, который я построила над нами, раскололся. Взметнулся гейзер силы.

Нечто в облаках унеслось от меня, поднимаясь все выше с пугающей скоростью. Мгновение, и оно исчезло.

Я ждала.

Потянулась напряженная минута.

Другая.

Оно исчезло.

Тедди Джо приземлился рядом со мной.

— Что, черт возьми, это было?

— Я не знаю.

Я высвободила магию, вернув ее в естественное состояние, и присела на корточки рядом с Ю Фонгом. Жар спал. Я протянула руку через все еще теплый асфальт и коснулась его шеи. Пульс был.

Я даже не могла сказать, с какой высоты он упал: с тысячи футов, двух тысяч, больше? Он не выглядел полностью сломанным, и он дышал. Я протянула руку, пытаясь ощутить его магию. Ничего, кроме простого намека. Каждая капля его силы была направлена внутрь.

Тедди Джо выругался.

Я повернулась к нему.

— Он дышит. Пожалуйста, вернись к Кэррану и скажи ему, что нам нужна машина.

— Оставайтесь в живых! — Тедди Джо расправил крылья и взмыл в небо.

ГЛАВА 6

Я ПРИСЕЛА НА корточки возле тела Ю Фонга. Синяки на его лице приобрели ярко-красный оттенок, порезы затягивались и разглаживались так быстро, что мне реально было видно, как стягивается его кожа. Пальцы его правой руки торчали под странным углом, явно сломанные. Его одежда не сгорела. Он упал с катастрофической высоты, стоял такой жар, что расплавился асфальт, но его выцветшие джинсы и серая футболка даже не обгорели.

Кэрран выбежал из-за угла и подбежал ко мне. Его волосы и лоб пропитались потом. Он был без машины. Я выпрямилась. Он на лету схватил меня, прижимая к себе. Мои кости застонали.

— Все в порядке? — спросил он.

— Нормально, — пискнула я. — Как Конлан?

Он отпустил меня, поцеловал и оглядел с ног до головы, словно не поверил мне.

— Он у Тедди Джо. Они заперлись в офисе.

Ох, хорошо. Потребовался бы танк, чтобы прорваться в «Новый рубеж».

— Смотри. — Я указала на Ю Фонга.

Глаза Кэррана сузились.

— Я знаю этого парня.

— Да. Он был у нас дома. Раньше ходил в школу с Джули.

— Кто он?

— Понятия не имею, — сказала я ему. — Но он нечто.

Вдали взревели водяные двигатели.

— С детьми все в порядке?

— С ними все в порядке.

Люди начали выходить из окружающих офисных зданий. Морг в восточном конце площади засветился бледно-голубым. Его защитные барьеры, должно быть, активировались, что было неудивительно. Любой, у кого есть хоть капля магии в радиусе трех миль, почувствовал бы этот взрыв. Находиться прямо под ним было все равно, что стоять внутри одного из тех древних церковных колоколов, пока священники тянут за бечевки. Магия гремела у меня в голове, а у меня была лучшая защита, чем у большинства людей в Атланте. Скоро приедет полиция, и тогда нам зададут неудобные вопросы, на которые мы не сможем ответить. На это уйдет день, а может, и больше, а у нас не было лишнего дня.

Нам надо переместить Ю Фонга. Он упал с облаков, так что если его попереворачивать хуже точно не станет.

Два наши «Джипа» вкатились на площадь и остановились. Как раз вовремя.

Джули выпрыгнула из первого, а Дерек последовал за ней из второго.

— Дорогой? — сказала я.

Кэрран протянул руку, схватил Ю Фонга за футболку и джинсы и поднял его с теплого асфальта. Я на мгновение попридержала тело, и Кэрран подхватил его на руки, будто Ю Фонг был ребенком, и понес к ближайшему «Джипу».

— Ю Фонг! — Подбежала Джули. — С ним все в порядке?

— Он просто упал с тех облаков, — сказала я. — Как он все еще жив?

— Он суанни.

Я моргнула. Согласно китайским мифам, у дракона было девять сыновей, у каждого по женщине разного вида. Суанни был гибридом льва и дракона, существом огня. Это делало Ю Фонга самым близким к дракону существом, которое можно найти в Атланте.

— Джули. Он был у нас дома. Почему ты мне не сказала?

Она замахала руками.

— Да как-то незачем было.

— Что значит, незачем? — зарычал Кэрран.

Черт возьми.

— В следующий раз, когда ты приведешь в дом полудракона, я хочу знать об этом. Это та важная информация, которой я должен обладать.

— Он просто парень, с которым я ходила в школу. Мы не придаем этому большого значения.

Тьфу.

— Он может регенерировать?

— Я не знаю. Я никогда не спрашивала. Думаю, что да. Дали должна знать. Они встречались раньше. Он называет ее Белой тигрицей, как будто это ее имя.

— Он меняет облик? — Кэрран осторожно уложил Ю Фонга на заднее сиденье.

— Вроде того. Я никогда не видела, чтобы он доходил до конца. Обычно ему это и не нужно. Он вырабатывает огонь. Обычно огня достаточно.

— Он может летать?

— Я не знаю! — Джули развела руками.

Тьфу.

Я забралась в «Джип». Кэрран сел за руль и нажал на газ. Мы покатили в сторону «Нового рубежа». Позади нас Дерек и Джули запрыгнули во вторую машину.

Я сжала «Саррат». Тонкие струйки дыма потянулись от лезвия, облизывая воздух.

— Поговори со мной, — сказал Кэрран.

— Они убили мистера Такера.

— Они заплатят, — сказал Кэрран.

— Он никому ничего не сделал.

— Я знаю, — сказал он. — Я знаю.

«Джип» подскочил на кочке тротуара.

— Ты когда-нибудь нюхал что-нибудь подобное? — спросила я. — Ты раньше видел кого-нибудь из этих засранцев?

— Нет.

А я видела. Холодное и острое воспоминание пронзило меня. «Саррат» зашипел.

Кэрран взглянул на меня.

— Расскажи мне.

— Тетя когда-нибудь рассказывала тебе, как погибла моя семья? — спросила я.

— Она упоминала войну.

— На них напала армия, которая пришла с моря. Там была мощная магия, не похожая ни на что, что она видела раньше, и они привели с собой орду существ. Пока отец и Эрра были на важной встрече с другими королями, их предали. Когда тетя и отец вернулись, они обнаружили, что их братья и сестры убиты, а существа грызут их тела. Когда я поделилась своими воспоминаниями с Эррой, она поделилась своими со мной.

Видение существа, сжимающего обезглавленное тело ребенка и грызущего красный обрубок его шеи, промелькнуло передо мной.

— Они выглядели, как эти. Очень похоже.

— Похоже, но не так же? — спросил Кэрран.

— Существа Эрры были серыми и безволосыми. Эти были коричневыми и покрыты мехом, но они ощущались так же. Как разложение. Как нечто, что должно быть уничтожено.

— Как то, что пахнет лупой и не должно существовать.

— Да.

— Нам нужно сохранить одного для нее, — сказал он. — Я хочу, чтобы она посмотрела на него. Что еще она тебе о них рассказывала?

— Они пришли из-за Западного моря, Средиземного. Шинар никогда раньше не боялся вторжения с моря.

— Почему? — спросил Кэрран.

— Из-за сидонян, — ответила я ему. — Древних финикийцев. Как рассказывает Эрра, они называли море своим отцом и плавали по нему, совершая набеги и продавая пурпурные красители. Сидоняне строили города-крепости в глубине страны и дальше во внутренних районах, чтобы дать захватчикам цель. Когда атакующая армия высаживалась, сидоняне растворялись в высокогорье и рубили врага, пока тот маршировал к ближайшему городу, отрезая кусок там, другой здесь, и снова исчезая в местности.

— Они пускали кровь захватчиков, — сказал Кэрран.

— Угу. К тому времени, когда армия добралась до города, их боевой дух был разорван в клочья. Если кому-то из захватчиков удавалось выжить и вернуться в море, они обнаруживали, что у их кораблей появились новые владельцы. В Сидоне был главный порт, Тир — большой торговый город. Огромные стены, охраняемая гавань с цепями на входе и морскими зверями, охраняющими воды. Неприступная крепость.

Я сделала паузу.

— Тетя рассказала мне, что она встретила человека, который сбежал из Тира. Он сказал ей, что они легли спать при чистом море, а когда проснулись, то не увидели воды, потому что гавань была заполнена парусами. С кораблей посыпались монстры. Захватчики не были армией, они были ордой. У них были магические существа, от которых воняло разложением, неубиваемые солдаты, и они сжигали все, до чего доставали, дотла. Ничего не осталось. Все превратилось в пепел.

— Как в коробке, — сказал он.

— Как в коробке.

Мы ехали молча.

— Он ждет ответа, — выдавила я.

В глазах Кэррана вспыхнуло золото. Он оскалил зубы.

— О, мы ответим. Ответ не будет расплывчатым, и ему он не понравится, я тебе это обещаю.

Хорошо.

Кэрран направил «Джип» на Иеремия-стрит. На асфальте перед «Новым рубежом» развернулась бойня. Гротескные тела, разорванные и искалеченные, были разбросаны по мокрому от крови тротуару. Мистер Такер лежал, скрючившись, на улице, такой маленький и каким-то образом почти затерянный во всей этой крови. Посреди всего этого возвышался столб в форме человека из бледно-серого пепла.

— Он когда-нибудь переставал улыбаться? — спросила я.

— Нет. Держал улыбку тех пор, пока у него не закипели глаза.

Мне за такое не платили. Я понятия не имела, как обращаться с такого рода магией. Ну ладно. Я быстро училась.

* * *

БИЛЛ ХОРН вышел из своей мастерской, пока мы парковались. Билл чинил кастрюли, столовое серебро и все, что было сделано из металла. Он также точил ножи, и у него был охотничий нож, достаточно большой, чтобы убить медведя. Он был невысоким, широкоплечим, лысым, и выглядел так, словно ему было трудно напрячься, чтобы двигаться.

Он подошел к тому месту, где я присела на корточки возле тела мистера Такера. Раньше это был живой мужчина. Он здоровался с нами. Я приносила ему чай со льдом. Теперь это был просто труп. Доля секунды — и жизнь оборвалась.

— Это не твоя вина, — сказал Билл.

— Угу, моя. Я могла бы крикнуть ему, чтобы он не подходил близко, когда он вышел на улицу.

— Он бы и слушать не стал. У этого человека не было ни черта здравого смысла. Дело не в тебе. Дело в этом. — Он указал на окровавленную улицу медленным взмахом руки. — Все Сдвиг.

Я ничего не ответила.

— Он был чокнутым, — мягко сказал мне Билл.

— Да, но он был нашим чокнутым.

Кэрран подошел и положил руку мне на плечо. Билл посмотрел на труп мистера Такера, посмотрел на бойню, затем снова перевел взгляд на Кэррана.

— Ребята, вам нужна помощь?

— Мы справимся, — сказал ему Кэрран. — Спасибо. Извините за беспорядок.

Билл снова кивнул.

— Я думал навестить свою дочь в Гейнсвилле.

— Хорошая рыбалка там, — сказал Кэрран.

— Да, — сказал Билл. — Мой зять сказал мне, что вытащил тридцатифунтового полосатого окуня из озера Ланье. Не могу позволить ему побить мой рекорд, ты же понимаешь.

— Возможно, это подходящее время для визита, — сказал Кэрран.

— Как думаешь, примерно две недели должно хватить?

— Плюс-минус похоже на то.

Билл кивнул и вернулся в свою лавку.

Я выпрямилась.

— Соседи бегут в горы.

— За четыре года, что у нас здесь офис, никто не вломился ни в один из их магазинов, — сказал Кэрран. — Никто из них ни разу не пострадал от какой-либо магической дряни. Мы защищали улицу. Теперь они могут дать нам передышку, убравшись отсюда, пока мы разбираемся с этим.

— Поможешь мне убрать его с улицы? — спросила я.

Он поднял мистера Такера и отнес его на тротуар перед «Новым рубежом».

Я постучала в дверь офиса. Тедди Джо распахнул ее, держа на руках очень человечного Конлана. Я взяла его. Мой сын зевнул и сонно шлепнул меня по лицу рукой. Я прижала его к себе, вошла в офис и села в кресло. Мне просто надо было тридцать секунд, чтобы прийти в себя.

— Не хочешь рассказать мне, что все это значило? — Тедди Джо перегнулся через стол.

— Кто-то прислал мне деревянную коробку, полную пепла, с розой и ножом внутри. Очевидно, он хочет ответа.

Дерек вошел в офис и направился к кладовке, где мы хранили отбеливатель, бензин и другие забавные вещи, которые использовали для уборки.

— Кто отправил ее? Зачем? Что означает эта коробка? — спросил Тедди Джо.

— Вероятно, она означает войну.

— К нам вторгаются?

— Может быть.

— Кто вторгается?

— Я не знаю.

— Но у тебя должна быть какая-то идея.

— Если бы я знала, я бы что-то с этим делала. По-твоему, я обычно сижу сложа руки, когда кто-то угрожает городу?

— Ты можешь хотя бы сказать мне, что это за магия?

— Почему ты думаешь, что я должна знать?

Тедди Джо указал в направлении Безымянной площади.

— Потому что это была древняя сила. Когда у кого-то возникают проблемы с древней силой, они приходят к тебе. Ты эксперт по древнему злобному дерьму.

— Я пытаюсь решить, должна ли я быть польщена или оскорблена.

— Если они послали тебе сообщение, они, должно быть, думают, что ты его поймешь. Если ты не знаешь, спроси кого-нибудь. Город катится к чертям. Людей варят, людей заживо сжигают, а ты сидишь здесь. Ты — Ин Шинар! Сделай что-нибудь!

Кэрран возвышался рядом с Тедди Джо. Его глаза стали полностью золотыми. Я даже не слышала, как он вошел.

— У-у-у-ух, — протянул Конлан.

Тедди Джо понял, что сейчас самое подходящее время замолчать, и зажал рот ладонью.

Кэрран уставился на него с необычным хищным выражением лица. Тедди Джо выпрямился и сделал шаг прочь от стола.

— Я Ин Шинар, — сказала я ему. — Я не всеведущая, не всемогущая. Я не богиня. Если мы хотим перейти к техническим вопросам, это по твоей части.

Он ничего не сказал.

Я взяла лист бумаги и нарисовала на нем надпись с коробки.

— На что это похоже, по-твоему?

— Лифчик? — спросил Тедди Джо.

— Это наша единственная зацепка относительно того, кто отправил коробку. Думай.

Он немного поморгал, глядя на надпись, сложил листок пополам, потом еще раз и засунул его в карман джинсов.

— У тебя все еще есть труповозка? — спросила я. Тедди Джо заправлял моргом. Заведение обслуживало определенную клиентуру, большинство из которых были греческими неоязычниками, и большую часть его дохода приносил побочный бизнес: изготовление и продажа морозильных камер для людей, столов для вскрытия и труповозок. Он рыскал по свалкам, подгонял оборудование и сдавал его в аренду городу и прилегающим округам.

Тедди Джо поморщился.

— Это не труповозка. Это «Эффективное транспортное средство для вывоза множества недавно умерших».

— Ты понимаешь, что они после УБИЙСТВ? — спросил Дерек.

Тедди Джо бросил на него взгляд.

— Еще бы. В этом суть.

Юмор ангела смерти, что бы мы без него делали?

— Было бы действительно полезно, если бы ты смог притащить это УБИЙСТВЕННО-ЭФФЕКТИВНОЕ ТРАНСПОТНОЕ СРЕДСТВО, чтобы погрузить эти тела и развести их.

Брови Тедди Джо поползли вверх.

— Куда?

— Да куда угодно. Подбрось парочку «Биозащите», одно Стае, одно Казино, одно пифиям. Любой, кто в разумных пределах должен быть осведомлен о существовании этих хреней. Не будем мелочиться, отдай одно и Ордену.

— Что ты хочешь, чтобы я им сказал? — спросил Тедди Джо.

— Скажи им, что эти твари напали на нас. С ними что-то не так, и нам нужно знать, откуда они взялись. Ты хочешь помочь? Сделай это, пожалуйста.

— Я притащу автобус, — сказал он.

* * *

ЧУДЕСНЫМ ОБРАЗОМ ТЕЛЕФОН Кэррана работал, и он дозвонился до Стаи с первой попытки. Дали пообещала быть немедленно и сказала, что привезет с собой Дулиттла. Его следующий звонок был в Гильдию. Он позвонил медику и настоял на том, чтобы она приехала в «Новый рубеж», чтобы подлатать меня. Мы с Кэрраном достигли взаимопонимания, он не протестовал, когда я очертя голову несусь навстречу опасности, а я не спорила, когда он затем приглашал команду медмагов для залечивания моих ран. Медик прибыла спустя полчаса, произнесла заклинание, чтобы раны закрылись, предупредила меня, чтобы я была осторожна, что, как мы обе знали, я проигнорирую, и ушла.

Дали все еще была в пути, что неудивительно. «Немедленно» в Атланте после Сдвига означало около часа, может, двух. Мы использовали это время, чтобы собрать тела, связать их цепью на случай, если они восстанут после смерти, смахнуть пепел в герметичное пластиковое ведро и накормить Конлана вторым завтраком. Я пыталась накормить его хлопьями. Он перевернул миску и надел ее себе на голову. Мы совершили роковую ошибку, рассмеявшись, а он решил, что миска — необходимый аксессуар, и отказался с ней расставаться. Он также решил, что хлопья явно ниже его достоинства, и выплевывал их различными творческими способами. Дерек сбегал на улицу и вернулся с копченой ножкой индейки. Столкнувшись с двумя вариантами: голодный Конлан или Конлан, жующий индейку, я выбрала последнее.

Тедди Джо вернулся с труповозкой. Кэрран, Дерек и я начали загружать тела, пока Джули очищала улицу. Когда у нас осталось три трупа, из-за угла вывернул фургон и остановился рядом с нами. Дали выпрыгнула со стороны водителя, распахнула задние дверцы, достала сложенную инвалидную коляску, затем взяла на руки Дулиттла. На мгновение из них получилась немного комичная фигура — крошечная индонезийская женщина в очках с толстыми стеклами, несущая чернокожего мужчину средних лет, примерно вдвое крупнее ее. Затем она осторожно усадила его в кресло, и Дулиттл оглядел нас.

Кэрран и Дерек держали два мохнатых тела. Мы с Тедди Джо защелкивали наручники на их ногах. Джули облила улицу бензином и подожгла ее, держа шланг наготове на случай, если ситуация выйдет из-под контроля. А Конлан руководил всем этим со своего высокого стула в дверях офиса, совершенно голый, с недоеденной ножкой индейки в руке и пластиковой миской на голове. Он увидел Дулиттла и помахал ему индюшачьей ножкой.

— Баддадда!

За что это мне?

Дали и глазом не моргнула.

— Где Ю Фонг?

— Он внутри, — сказала Джули. — Я пойду с тобой.

Она отдала мне шланг, и они поспешили в офис.

— Бада! — Конлан заерзал на стуле.

— Сиди, — сказала я ему.

— Дадбадаа!

— Не перечь маме, — сказал ему Кэрран.

После того, как огонь затух, мы погрузили последнее тело, за исключением того, что было заковано в цепи, в наш «Джип», а запасное, которое я припрятала, приковали цепями к морозильной камере в нашем офисе. Тедди Джо уехал, а я зашла внутрь.

Ю Фонг выглядел примерно так же.

— Какой прогноз? — спросила я.

Дулиттл повернулся ко мне.

— Состояние стабильное. Он в заживляющей коме.

— Как долго она продлится?

— Я не знаю, — сказал Дулиттл. — Час, день, столетие. Он может проснуться, когда наши внуки подрастут.

Чудненько.

— Есть какой-нибудь способ разбудить его?

— Да, — сказал Дулиттл. — Мы можем утопить или задушить его. Он может очнуться или умереть. Если он все-таки проснется, процесс его исцеления может быть безвозвратно прерван, и он все равно может умереть.

— Есть ли какой-нибудь сценарий, при котором он не умирает? — спросила Джули.

— Да, — сказал Дулиттл. — Пусть спит.

Я потерла лицо. Мой единственный свидетель разыгрывал «спящую красавицу». Может быть, мне удастся выманить прекрасного принца поцелуем, чтобы разбудить его.

— Внутри него что-то есть, — сказал Дулиттл.

— Что ты имеешь в виду?

— Внутри него посторонний предмет. Возможно, его ударили им, или, возможно, это что-то, что он положил внутрь своего тела для сохранности.

Оборотни иногда странным образом использовали преимущества своей быстрой регенерации. До того, как Андреа приняла свою истинную природу, в ее тело был встроен амулет, блокирующий ее силу. Ю Фонг мог бы сделать то же самое.

— Может быть, это из-за этого, он и находится в коме?

— Возможно, — сказал Дулиттл.

— Должны ли мы вытащить это?

— Нет, если только ты не хочешь рисковать его жизнью.

Тьфу!

— Ты не будешь его будить, — заявила Дали. Это прозвучало очень похоже на приказ.

Я посмотрела на нее. Она смотрела прямо на меня немигающими глазами за стеклами очков. Зеленый отблеск пробежал по ее радужкам. Попытка доминировать. Два года в качестве подруги Царя Зверей взяли свое.

Я уставилась в ответ.

— Дай мне знать.

— Что?

— Когда ты вспомнишь, что я не член Стаи. Ты не моя альфа, Дали. Приглуши фары.

Она уставилась на меня. Я ждала. Я жила с бывшим Царем Зверей. Мой муж поразил меня взглядом альфы только сегодня утром, после того, как я сказала ему, что выбрасываю его старую футболку. Очевидно, пока у нее еще не порвался ворот, он считал ее пригодной для носки, независимо от того, сколько на ней дырок.

— Вы не будете его будить, — повторила она, на этот раз мягче.

— Нет, мы не будем. Хотя я бы отдала год своей жизни, чтобы выяснить, с кем он боролся в облаках, рисковать ради этого его жизнью не стоит. — У него есть семья? Кому-нибудь, кому мы должны позвонить?

— Его семья годами позволяла ему гнить в браконьерской клетке, пока они отрезали от него куски, чтобы продать на черном рынке. Сомневаюсь, что им будет до этого дело. Мы позаботимся о нем в Крепости, — сказала Дали.

— Нет, — сказала Джули.

Дали проигнорировала ее.

— Мы лучше всех подготовлены, чтобы справиться с этим.

— Я так не думаю, — сказала я ей.

— Мне не нужно твое разрешение, — сказала Дали.

— У тебя нет оснований забирать его. Дали, во-первых, он не член Стаи. Ты похитишь гражданина Атланты. Во-вторых, Ю Фонг упал и образовал этот прекрасный кратер, потому что сражался с кем-то в облаках. С нечто древним и полном магии, знающим о границах и о моей силе, потому что, как только я появилась и переместила магию, чтобы защитить нас, он исчез. Он вернется, чтобы завершить работу. Укрытие Ю Фонга сделает Крепость мишенью, и у тебя не хватит сил противостоять этому. Джим не позволит тебе оставить его.

Она открыла рот.

— В-третьих, Дулиттл только что сказал, что он ничего не может для него сделать. Я права?

Медик кивнул.

— Мы только можем устроить его поудобнее.

— Итак, нет острой необходимости забирать его в Крепость.

Дали поправила очки на носу.

— Иногда я действительно ненавижу тебя.

— Добро пожаловать в клуб.

— Он особенный, — сказала она. — Священный.

Да, точно так же, как и она.

— Я в курсе. Вот почему я забираю его к нам домой.

Где у меня есть подопечные и дружелюбные соседи-убийцы, которые поддерживают меня.

— Ты можешь навещать его в любое удобное для тебя время, но ты не заберешь его в Крепость, потому что ты позвонишь мне меньше чем через час после того, как доберешься туда, и попросишь приехать и забрать его. Давай не будем перемещать его больше, чем необходимо. Он и так находится в большом стрессе.

Она раздумывала.

— Кто будет за ним наблюдать?

— Адора.

Дали сморщила нос.

— Она способна наблюдать за ним? Ты же знаешь, какая она. Что, если она увидит бабочку?

— Я заплачу ей.

Несколько месяцев назад Адора поняла, что, выполняя работу для Гильдии, она зарабатывает деньги, которые затем может тратить, как ей заблагорассудится. После того, как она неоднократно показывала мне деньги, и я несколько раз подтвердила, что это действительно ее собственные деньги, она впервые отправилась за покупками, и мы узнали, как выглядят конфеты стоимостью 1200 долларов. Она ела конфеты три дня подряд, а затем провела остаток недели на нашем диване с болью в животе. Теперь она работала наемником с самым высоким показателем выполнения заданий в Гильдии. Она до абсурда серьезно относилась к своим халтуркам. Несмотря на дождь, сияние, слякоть и град, пурпурную едкую слизь, пузырящуюся из канализации, или таинственный черный снег, который искрился при попадании на металл, Адора добивалась своего. Дали знала это.

— Хорошо, — сказала Дали. По ее тону я поняла, что ей это не понравилось.

Это было нормально. Мне многое не нравилось, но вселенной было наплевать, так что я не понимала, почему она должна прогибаться из-за Дали.

— Ты будешь наилучшим образом заботиться о нем, верно?

— Нет, я сброшу его в ближайшую канализацию и вылью помои ему на голову.

Она вздохнула.

— У меня почти две тысячи умных задниц, с которыми нужно справляться каждую ночь. Просто скажи мне, что ты позаботишься о нем, Кейт.

— Он ходил в школу с Джули. Он бывал у нас дома. Он не чужой. Конечно, я позабочусь о нем. — Я бы позаботилась о нем, даже если бы он был незнакомцем, но казалось, что ей нужно больше уверенности.

— Я буду настаивать на этом, — сказала она.

— Тебе следует немного порычать, чтобы дать мне понять, что ты серьезно относишься к делу, — сказала я ей. — На всякий случай, если ты думаешь, что я могу упустить суть.

Она щелкнула зубами в мою сторону.

— Я тоже тебя люблю. — Я повернулась к Дулиттлу. — Не мог бы ты, пожалуйста, взглянуть на Конлана?

Дулиттл посмотрел на меня.

— Я видел его по пути сюда. Он казался совершенно здоровым.

— Я знаю, но…

Дулиттл поднял руку.

— Кейт, в последний раз, когда ты приводила его, он просто упал.

— У него была шишка на голове.

— До этого ты приняла потничку за ветряную оспу.

— Я знаю, но кое-что произошло…

— Всегда что-нибудь происходит. Твой сын — здоровый, активный малыш. Предполагается, что он будет бегать, падать, лазить и иногда пытаться съесть то, что ему не следует. Твоя работа — уберечь его от худшего. Тебе и ему было бы очень полезно, если бы ты просто позволила ему побыть ребенком и перестала тратить мое время. — Он повернулся к Дали. — Я готов ехать.

Дали задрала нос и открыла дверь. Дулиттл выкатился на колесиках. Кэрран и Конлан смотрели им вслед.

— Спасибо за поддержку с Дулиттлом, — сказала я Кэррану, когда фургон отъехал.

Он ухмыльнулся мне.

Что-то хрустнуло. Я обернулась. Конлан выплюнул изо рта половину бедренной кости индейки.

— Я же говорил тебе, — сказал муж. — Вареные кости раскалываются.

Агрх.

ГЛАВА 7

— ЭТИ ДЕТИ ВОДЯТ как маньяки, — сказал Кэрран.

Мы выехали из «Нового рубежа» одновременно на двух «Джипах», но Джули с Дереком оставили нас в пыли. Я даже не успела разглядеть их машину. Вот что происходит, когда вы позволяете вегетарианке, полуслепой тигрице-оборотню со страстью к гоночным автомобилям давать уроки вождения вашему ребенку.

Мы свернули на дорогу, ведущую к нашей улице.

— Пока что она не попадала в аварию, — сказала я ему.

Красно-кровавый взрыв взметнулся над деревьями слева от нас.

Кэрран газанул.

Пожалуйста, пусть это не будет наш дом, пожалуйста, пусть это не будет наш дом.

Мы прошли поворот на опасной скорости.

В поле зрения появился дом. На обочине перед ним валялись обугленные металлические обломки, внутренности того, что раньше было «Джипом». Дерек стоял рядом с ним с фаталистическим выражением лица. Черт возьми.

— Три минуты, — прорычал Кэрран. — Они были без присмотра три минуты.

Очевидно, трех минут было вполне достаточно, чтобы все взорвать.

Кэрран вырулил на подъездную дорожку, заглушил водяной двигатель и выпрыгнул из «Джипа». Я последовала за ним.

Воздух наполнился запахом горящей плоти и ткани. Пепел мягко развевался на ветру.

— Что, черт возьми, случилось? — спросила я.

— Твоя тетя случилась, — сказал Дерек.

О нет.

— Она взбесилась, — сказал Дерек. Янтарный отблеск сиял в его глазах. Он не был счастлив. — Как только мы с Джули показались на горизонте, она создала красный огненный шар и взорвала «Джип».

— Тело существа было в «Джипе»? — спросил Кэрран.

— Да. И мое снаряжение. И Джули.

Она взорвала «Джип». И, вероятно, в процессе истощила себя до предела. Ей потребуется несколько дней, чтобы прийти в норму. Ну, я же задавалась вопросом, узнает ли она это существо. Думаю, вот ответ на вопрос.

— Кто-нибудь пострадал? — спросила я.

— Нет, — ответил Дерек спокойно. — «Джип» стал единственной жертвой.

— Мне очень жаль.

По крайней мере, она позволила им покинуть машину.

— Где она?

— В своем кинжале. Она не выйдет. С ней Джули.

Дерек потянулся к обломкам и отдернул руку.

— Что творишь? — зарычал Кэрран.

— Там мои ножи.

— Возьми шланг, — сказал ему Кэрран.

Дерек зашагал к дому.

Я вытащила сонного Конлана из автокресла.

— Ты возьмешь его? Мне нужно высказать свое мнение Эрре.

Кэрран раскрыл объятия, и я отдала Конлана. Как только мы закончим с этим, нам придется расположить Ю Фонга в спальне внизу, и мне нужно будет разыскать Адору, чтобы она посидела с ним.

Когда я поднималась по лестнице на второй этаж, зазвонил телефон. Вошел Кэрран и направился на кухню. Я услышала, как он поднял трубку, и собралась с духом. Я становилась похожа на собаку Павлова.

— Если ты позвонишь еще раз, я найду этот «Саншайн Риэлти» и засуну твою голову тебе в задницу.

Ложная тревога.

Комната Эрры находилась в самом центре дома, на втором этаже, на равном удалении от всех входов. Дневной свет струился через единственное окно, прорезанное серебряными прутьями решетки. Ветерок шевелил длинные прозрачные занавески. В центре комнаты на столе в деревянной подставке лежал кинжал Эрры, но тети в нем не было. Когда она входила в клинок, кинжал излучал магию, как теплый очаг.

Джули стояла прислонившись к стене, скрестив руки на груди.

— Где она?

Она кивнула на балконную дверь.

Я взглянула туда и увидела Эрру на крытом балконе, она стояла, обхватив себя руками. Обычно она проявлялась в кровавых доспехах, но в последнее время я видела ее в длинных платьях, иногда рубинового цвета, иногда белого или глубокого изумрудного. Сейчас на ней было красное.

Я вышла к ней на балкон. Перед нами раскинулся лес площадью в пятьсот акров, зеленый и наполненный жизнью, деревья росли сплошной стеной сразу за оленьей изгородью. Тетя выглядела усталой, ее взгляд был прикован к чему-то далекому на горизонте.

Некоторое время мы стояли рядом, ничего не говоря.

— Ты должна позвонить своему отцу, — сказала она.

— Нет.

Она повернулась ко мне.

— Грядет война. Наш враг приближается.

— Роланд хочет убить меня. Он хочет убить моего ребенка или похитить его, я не думаю, что он уже решил, что именно. Я только сегодня утром узнала, что он мобилизует свои силы.

— Это нечто большее.

— Нет ничего нечто большего. Сегодня я видела фотографию Рейзера. Он был всего в нескольких милях к северу, в черте города. Он здесь, потому что так хочет мой отец. Этот фейри носит пальто, сделанное из кожи существ и людей, которых он убил. Он не добавит кусок кожи Конлана в свой гардероб…

Она протянула руку и коснулась моего лица. Ее полупрозрачные пальцы коснулись моей щеки, магия покалывала кожу. Она била меня своей силой почти каждую неделю, но ее ласки были такими редкими, что я могла пересчитать их по пальцам. Я заткнулась.

— Упрямое дитя, — сказала королева Шинара. — Твой мир будет гореть, пока все не обратится в пепел. Ты переживешь невыразимые ужасы. Ты увидишь, как все, кого ты любишь, падут, и ты пожалеешь, что не умерла, но ты не умрешь, потому что ты принцесса Шинара, маяк надежды твоего народа, и если ты сдашься, эта надежда погибнет вместе с тобой. Твои воспоминания станут твоей пыткой. Ты будешь нести это бремя, пробираясь через море крови, и когда ты выйдешь, ты станешь мной, а твоя победа — пустой безделушкой. Я не хочу смотреть, как ты будешь страдать из-за этого. Ты и этот мальчик — все, что у меня есть. Вы семья, которую я потеряла и нашла. Позвони отцу. Покажи ему существо. Скажи ему, что йеддимуры здесь. Вместе у нас есть шанс. Сделай это для меня, Ин Шинар. Сделай это, потому что я твоя тетя, и ты любишь меня.

* * *

Я ВЫШЛА из дома со своим рюкзаком. Кэрран все еще держал Конлана. Дерек поливал «Джип» из шланга, в то время как Джули наблюдала за происходящим со скептическим выражением лица. Все четверо посмотрели на меня.

— Ты поговорила с Эррой? — спросил Кэрран.

— Ага. Пойдем со мной, — сказала я Дереку. — Мне нужна твоя помощь.

— С чем?

— С переноской тонны дров. Я собираюсь позвонить отцу, и для этого мне нужно быть за пределами своей территории.

— Поделилась с ней своим мнением, не так ли? — спросил Кэрран. — И чем это для тебя закончилось?

— Я не хочу об этом говорить.

Джули хихикнула.

— Твоей маме надрали задницу, — сказал Кэрран Конлану.

— Продолжай повторять, посмотрим, чем это для тебя обернется.

Кэрран ухмыльнулся.

— Вот так, Конлан. Если твоя мамочка когда-нибудь будет груба с тобой, настучи на нее двоюродной бабушке, и она все исправит.

Конлан хихикнул.

Я зарычала и села в «Джип».

* * *

Я СТОЯЛА НА вершине невысокого холма и разглядывала кучу хвороста и сухих веток, которую мы с Дереком сложили в конус высотой десять футов. За моей спиной медленно угасал закат, когда солнце закатывалось на запад, за город. Лучи заходящего солнца озарили мир, и на фоне занавеса света выделялись руины Атланты, темные и призрачные, мираж более безопасных времен.

Привет, папочка, это я. Я знаю, ты пытаешься убить меня, моего мужа и сына, но знаешь что, все прощено, мне нужна твоя помощь. Тьфу. Проще пройтись по битому стеклу.

Я тянула время. Я пришла сюда, я соорудила этот чертов погребальный костер, я должна была покончить с этим.

— Нам нужно больше дров? — спросил Дерек.

Десять футов в высоту и около шести футов в поперечнике. Достаточно.

— Нет.

Я полезла в карман, достала пакет с сушеными травами, отодвинула пару веток в сторону и высыпала их в середину костра. Я положила ветки обратно, чиркнула спичкой и подожгла газету. Огонь поглотил бумагу, перескочил на веточки поменьше и начал проедать себе путь сквозь ветви.

Небо остывало, темнея от почти бирюзового до более глубокого индиго. Над нами появились первые звезды.

Я сосредоточилась на огне, направляя в него свою магию. Пламя охватило травы и затрещало. Из костра вылетели голубые искры, и густой ароматный дым поплыл в воздухе.

Я достала маленький пузырек со своей кровью из мешочка на поясе и вылила несколько капель в огонь, бормоча заклинание. Ярко-багровый всполох охватил весь костер неестественным красным пламенем. Магия запульсировала. Вот. Дело сделано.

Древние слова слетели с моего языка.

— Нимрод. Отец. Мне нужна твоя помощь. Пожалуйста, ответь. — Ну, посмотрите на это. Я даже не запнулась.

Ничего.

Дерек отстранился. Волосы на его руках встали дыбом.

— Отец, поговори со мной.

Ничего.

Я перешла на английский.

— Отец, мы столкнулись со страшной угрозой. Йеддимуры здесь. Мне нужно с тобой поговорить. Это важно. Пожалуйста.

Пламя молчало.

Я села на траву.

— Может быть, он не чувствует зова, — сказал Дерек.

— Моя семья использовала этот метод общения на протяжении тысячелетий. Он чувствует огонь. Это как звонящий телефон, его трудно игнорировать. Он просто решил не брать трубку.

Дерек растянулся на траве рядом со мной, глядя на пламя. Большую часть времени, когда я смотрела на него, я видела человека, но прямо сейчас, с огнем, танцующим в его глазах, он был волком.

— Ты скучаешь по нему? — спросил он.

— Да. Каким бы чудовищем он ни был, он все равно мой отец. Я скучаю по разговорам с ним. Когда он жил рядом, я злилась на него, но были моменты, когда мы просто разговаривали.

В те моменты он забывал быть завоевателем и тираном. Он был просто отцом, которого я никогда не знала в детстве. И он гордился мной, особенно когда мне удалось навязать это ему. Я была ребенком монстра из семьи монстров. Моя тетя прожгла себе путь через древнюю Месопотамию. Она совершала зверства, и я тоже научилась любить ее. В Эрре был свет. Там также была тьма, и когда я заглядывала вглубь обоих, я узнавала себя.

— Роланд любит меня так сильно, как только может любить ребенка. Он просто себя любит больше.

— Я скучаю по своему отцу, — сказал Дерек. — До того, как он стал лупой.

После того, как отец Дерека стал лупой, он изнасиловал, убил и съел свою жену и дочерей, пока подросток Дерек, наконец, не сорвался и не убил его. Он был единственным выжившим в той резне, и как только с ним было покончено, он поджег дом. Именно так Стая нашла его, безмолвного и безразличного к тлеющим развалинам семейного дома. Кэррану потребовались месяцы, чтобы уговорить его вернуться к жизни.

— Каким он был? — спросила я.

— Строгим. Люди говорили, что он был хорошим человеком. Он был напуган.

— Чем?

— Да всем. — Дерек смотрел в пламя. — В моем детстве были христиане, а вокруг них был мир. Мир был злым и безнравственным, и только христиане были хорошими и в безопасности. Они говорили об этом почти так, словно их стремилась заполучить иностранная держава. Однажды мы поехали на горную ярмарку, и приезжий проповедник произнес проповедь. Он сказал, что легко быть христианином, когда ты держишься отдельно от мира, ведь если ты так делаешь, то нет ни искушения, ни борьбы, и не на кого смотреть. Что наш долг — идти в мир, неся свет нашей веры, как факел, и помогать другим.

— Не очень ладилось с твоим отцом, не так ли? — догадалась я.

— Нет. Он вытащил нас из толпы и сказал, что этот человек — лжепророк. Все в мире плохо: книги, игрушки, школа. Все, что противоречит чистой жизни.

Я не знала, что сказать.

— Христиане — не единственные люди, которые так поступают. В Крепости есть оборотни, которые никогда не выходят в город. Они не хотят общаться ни с кем, кто не является оборотнем. Некоторые люди цепляются за свое племя, Дерек. Он хорошо заботился о тебе. Должно быть, он любил тебя.

Дерек пожал плечами.

— У меня возникало ощущение, что это было не столько из-за любви, сколько из-за второй работы. Мужчина работает и заботится о своей семье, так что мой отец делал это, потому что он должен был это делать. Он нес ответственность за нас, и его работой было обеспечивать нас и быть уверенным, что мы станем хорошими христианами. План состоял в том, что я вырасту и превращусь в своего отца. Буду работать на бумажной фабрике или, если у меня появятся амбиции, научусь сварке или стану сантехником. Женюсь на какой-нибудь девушке, поставлю трейлер на земле моих родителей. Заведу детей. Останусь в горах с другими добрыми христианами. Буду в безопасности. Я не хотел быть в безопасности. Мне хотелось стать моряком.

— Почему моряком?

Он поморщился.

— Чтобы я мог уплыть подальше от гор. Я хотел большего.

Теперь он получил больше. Намного больше, чем рассчитывал.

— Мой отец никогда не отличался терпением, — сказал Дерек. — Мэгги, моя старшая сестра, спорила с ним. Она могла спорить вечно. Он держался какое-то время, пока она не доставала его, и он не приказывал ей идти в свою комнату. Потом он колотил по дереву, стыдясь, что потерял самообладание. Но он никогда не поднимал на нас руку. Когда он обернулся, я увидел, как он трахает труп Мэгги.

У меня скрутило живот.

— Лупизм сводит людей с ума. Ты это знаешь.

— Возможно, внутри него всегда была тьма. Лупизм просто вытащил ее наружу.

— Если внутри него всегда была тьма, он никогда не позволял тебе увидеть ее. Разве это в любом случае не делает его хорошим человеком?

Дерек повернулся ко мне. Его глаза были пусты. В них не было ни печали, ни гнева, только настороженная пустота хищника. Я видела, как он так делал раньше. Вот как он справился с этим. Он глубоко уходил в волка.

— Ворон был мне ближе всего к отцу, — сказала я ему. — Он кормил меня, он учил меня. Ему было небезразлично, выживу я или умру. Ведьмы сказали мне, что единственная причина, по которой он делал все это, заключалась в том, что моя мать поджарила его своей магией. Она готовила его до тех пор, пока он не полюбил ее больше всего на свете. Когда отец убил ее, Ворон не смог с этим справиться, поэтому вырастил меня, чтобы я стала оружием против Роланда. Ворон хотел навредить моему отцу. Либо я убью отца, либо он убьет меня, и в любом случае Ворон будет удовлетворен той болью, которую он причинил.

Дерек молча ждал.

— Я решила не париться насчет этого, — сказала я ему. — Я убрала это в то же место, где храню такие вещи, что Земля — это шар, а лед холодный. Я знаю об этом, и когда мне понадобится, я достану это и стряхну пыль, но до тех пор у меня есть воспоминания о моем детстве, где Ворон заботился обо мне. Это мои воспоминания. Я решаю, как к ним относиться, поэтому я предпочитаю помнить его как человека, который вырастил меня и научил выживать. Мне приятнее вспоминать таким образом.

— Но правда ли это?

— Я не знаю. Он мертв, и я не могу спросить его. Ты можешь помнить своего отца как человека, который прятал тьму внутри себя, или ты можешь помнить его как ущербного человека, который любил свою семью и умер, когда им овладел лупизм. Ты должен решить для себя, с чем ты можешь жить…

Вспышка белого света расколола рубиновое пламя погребального костра. Я встала. Неужели, дорогой папочка все-таки решил взять трубку.

Свет превратился в человека. На нем была длинная мантия с капюшоном. Нет, не мантия, а плащ, подбитый волчьим мехом и скрепленный на груди толстой золотой цепью. Белая ткань была накинута на его широкие плечи, ниспадая в пламя.

И он не был моим отцом. Ни капельки.

Мужчина опустил капюшон. Он был высоким, по крайней мере, шесть футов шесть дюймов, может быть, шесть футов семь дюймов. Европеец. Светлые волосы длинной гривой спадали на плечи. Богато украшенное металлическое ожерелье обвивало его шею, явно золотое. Красивое лицо, широкое, с квадратной челюстью, четко очерченными скулами, прямым носом и проницательными глазами под изгибом густых светлых бровей. Глаза смотрели на меня с царственным высокомерием. Бледно-голубые радужки слегка светились. Я не могла сказать, было ли это от пламени или его магия сделала их люминесцентными.

Он открыл рот.

Нас окатило технологической волной. Человек и багровое пламя исчезли. Пламя просто погасло, и костер превратился в кучу пепла.

Тогда ладно.

Дерек откинулся назад и расхохотался.

Я одарила его суровым взглядом.

Он даже не заметил.

— Есть на этот магический огонь гарантия, потому что, как по мне, он лагает?

— Он не лагает.

Он затрясся от смеха.

— Давай, смейся больше.

— Мы добирались сюда полтора часа, потратили два часа на то, чтобы раздобыть дрова и развести костер, и вызвали не того парня. Ты набрала не тот код города?

— Тебе следует отправиться в турне со своим шоу. Снимешь немного бабок на своих шуточках.

Он засмеялся еще громче.

— Так всегда? Мне просто интересно, для твоей семьи обычно пытаться вызвать гунна Аттилу, а вместо него получить Чингисхана?

— Я даже не собираюсь отвечать.

— Может быть, тебе стоит попробовать позвонить ему по обычному телефону, — предложил Дерек. — Я могу помочь набрать номер. Знаешь, выполнить тяжелую работу.

— Ты успокоишься?

Он растянулся на траве, фыркая.

— Нет.

— Я куплю тебе новые ножи, если ты заткнешься.

— Мне не нужны новые ножи. Я хочу свои старые ножи. — Он поднял голову. — Дай мне вяленое мясо, которое ты спрятала в бардачке, и я успокоюсь.

— Решено.

Он перекатился на ноги, достал из багажника «Джипа» бочку с водой и вылил ее на пепелище. Мы сели в «Джип», и я отдала ему вяленое мясо. Звуки принятия пищи голодным оборотнем наполнили машину. Я направила «Джип» в сторону Атланты.

Дерек перестал жевать.

— Хоть кто-то отозвался. Какой-то бог, или король, или что-то в этом роде.

Я кивнула. В этих голубых глазах была сила. Я должна спросить тетю, можно ли перехватить призыв огня и у кого хватит магии для этого.

Он усмехнулся.

— Что теперь?

— Можно было подумать, что у него была подготовлена целая речь. Сейчас он, вероятно, где-то кипит от злости.

— И это меня беспокоит.

— Я всегда прикрою твою спину, — сказал Дерек. — Даже с жуткой магией.

— Я знаю. Спасибо.

— Не за что.

Мы катили в сторону Атланты, где одинокие электрические огни манили к себе, обещая иллюзию безопасности.

* * *

— РАССКАЖИ МНЕ ЕЩЕ раз о блондине, — попросил Кэрран.

— Высокий. Мускулистый. Дорогой плащ, подбитый мехом, застегнутый золотой цепью. Самодовольный. Идеально причесанные волосы. — Я отпила чай.

Мы сидели на кухне. Пока меня не было, Кэрран уложил сына спать. Они с Джули уже поужинали. Я тоже попозже перекусила. Джули сидела напротив меня за столом и пила чай. Дерек вытащил ножи из сгоревших обломков «Джипа», расстелил на столе кусок брезента и старательно чистил их. Большинство клинков выжили в огне, но пара синтетических рукояток расплавилась.

— Не забудь о собачьем ошейнике, — сказал Дерек.

— Не об ошейнике, а о металлическом ожерелье, — сказала я. — Ошейники расстегиваются сзади. Оно же расстегивается спереди.

— Что за металлическое ожерелье? — спросила Джули. — Скифское? Фракийское?

— Тяжелое, богато украшенное, с тремя стилизованными золотыми когтями.

— И ты уверена, что это был не переодетый твой отец? — спросил Кэрран.

— Да. Глаза были другими.

Мой муж скрестил руки на груди.

— Как долго ты смотрела ему в глаза?

— Около трех секунд, пока я ждала, когда он заговорит. — Я указала на него чайной ложкой. — Я знаю, о чем ты думаешь. Перестань так думать.

Джули сохраняла невозмутимое выражение лица, но ее глаза смеялись надо мной поверх края чашки. Дерек казался стойким.

— Что я должен думать? Сначала кто-то посылает тебе красную розу.

— И нож. И коробку с пеплом.

— Вот именно. Это угроза? Это условное объявление войны?

Я пожала плечами.

— Может быть, это подарок от социально неловкого садовода.

Джули рассмеялась в свой чай. Дерек притворился, что не услышал, но уголки его рта приподнялись.

— Вот именно. Потом ты звонишь отцу, и появляется какой-то золотоволосый красавчик, одетый так, чтобы произвести впечатление.

Я взмахнула ложкой.

— Тут я с тобой согласна. Никто не разгуливает в плаще с меховой подкладкой посреди лета в Атланте с идеально причесанными волосами. Похоже, он почувствовал мой призыв огня, надел все свои царственные шмотки, подготовил речь и только потом вмешался.

— А потом техническая волна. — Дерек быстро улыбнулся.

Кэрран облокотился на стол.

— Итак, ты скажи мне, что я должен чувствовать по этому поводу. Вдобавок ко всему, твоя тетя взорвала «Джип» и переутомилась.

Тете было очень трудно проявиться во время технологий, и поскольку большая часть ее силы была потрачена на зажигательную бомбу, она какое-то время спала. Я подходила к ее кинжалу, когда мы вернулись домой, но получила только тишину.

Я развела руками.

— В чем моя вина?

— Я такого не говорил. Я выражаю общее разочарование этой ситуацией.

— Я тоже расстроена. У меня есть Серенбе. Двести человек погибли, а у их семьей нет ответов. У меня мертвый мистер Такер, Ю Фонг в коме, древние существа появляются из кошмаров моей тети и нападают на нас, мой отец мобилизуется, и вдобавок ко всему прочему по нашему городу разгуливает фейри-убийца, который, вероятно, надеется убить тебя, меня или нашего сына, предпочтительно всех троих. Моя чаша переполнена, а ответов у меня ноль. Пшик. Nada^[4].

Мы уставились друг на друга.

— Нам следует провести спарринг, — сказал он. — Мы оба почувствуем себя лучше.

Точно. Мне так сильно хотелось бить кулаками и пинать других, что у меня болели конечности.

— Хорошая идея. Нет, это лучшая идея на свете.

Кто-то постучал во входную дверь. Дерек понюхал воздух, взял большой нож и взвесил его в руке.

— Что не так? — спросила я.

— Извращенец, — сказал Дерек и направился к двери.

О нет, ты этого не сделаешь.

— Я открою.

Я опередила Дерека и распахнула дверь. На пороге стоял мужчина в серых брюках, светло-серой рубашке на пуговицах, закатанной до локтей, и потертых темных ботинках. Лысый. Средний рост, среднее телосложение, ничем не примечательные черты лица, ни красивый, ни уродливый. Вы пройдете мимо него в толпе и даже не взглянете повторно. Сайман в своей нейтральной форме — чистый лист для полиморфа, который мог выдать себя за любого человека на планете. Позади него на подъездной дорожке стоял темный фургон с тонированными стеклами.

Я проверила, нет ли в его глазах обычного острого ума. Он там был вместе с опасением.

— Что за чрезвычайная ситуация?

— Чрезвычайная ситуация? — Сайман поднял брови.

— Да. Что плохого случилось, что заставило тебя появиться здесь? Что ты сделал?

— Ничего.

Я потерла лоб.

— Мой муж определенно встревожен, впрочем, как и я, поэтому в интересах всех, если ты быстро расскажешь мне, почему ты здесь.

Сайман на мгновение заколебался.

— У меня нет тела.

Я протянула руку и коснулась его плеча указательным пальцем.

— Я только что провела полевые испытания, и, похоже, у тебя все-таки есть тело. Спокойной ночи.

— Я не получил тело. «Биозащита», Орден и Стая получили тела. Я лучший эксперт по тайнам в Атланте, у меня современная лаборатория, а ты мне его не прислала.

Упс.

— Я не отправила тебе тело потому, что ты взял бы с меня за это руку и ногу. — На мой вкус, в этом предложении было слишком много каламбура. — Я не заинтересована в твоих услугах. Твоя цена слишком высока.

Сайман сделал глубокий вдох, будто собирался прыгнуть со скалы.

— Я изучу его бесплатно.

Я ущипнула себя за руку.

Намек на высокомерие старого Саймана промелькнуло в его глазах.

— В самом деле, Кейт, это ребячество.

Я повернулась в сторону кухни и крикнула:

— Здесь Сайман, и он хочет помочь нам бесплатно.

Дерек прижал руку к груди и опустился на пол.

— О боги! — Джули всплеснула руками. — Прячьте детей. Приближается Апокалипсис. Оборотни падают в обморок!

Сайман бросил на них один-единственный взгляд.

— Раньше они были совершенно разумны. Это результат длительного воздействия и подтверждает мою теорию.

— И что бы это могло быть?

— Ты заразна.

Джули бросилась к Дереку.

— Нет, нет, все в порядке. Он не потерял сознание. У него просто жар! Ложная тревога.

Сайман выглядел так, словно испытывал физическую боль.

— Во всем этом нет ничего смешного.

— При всей этой способности к трансформации ты не можешь развить чувство юмора. Не унывай, Сайман. Льды Йотунхейма далеко. Твои родители не узнают, если ты выдавишь улыбку.

Сайман вздохнул, открыл рот и замер, устремив взгляд за мою спину. Я оглянулась через плечо. В коридоре маячил Кэрран. У моего мужа был талант излучать угрозу, просто стоя неподвижно, и прямо сейчас он использовал этот дар в полной мере. Если бы угроза была теплом, стены вокруг меня загорелись бы.

— Я здесь, чтобы помочь, — тихо сказал Сайман.

Дерек вскочил на ноги.

— В чем подвох? — спросила я. — Чего ты хочешь? Я не хочу быть тебе ничем обязанной.

— Ничего. Никаких условий.

В этом мире было мало абсолютных истин, но тот факт, что Сайман никогда ничего не делал, не ожидая вознаграждения, несомненно, был одной из них.

— Ты можешь трансформироваться во время технологий? — спросил Кэрран.

Сайман выпрямился во весь рост.

— Да.

— Хорошо. Заходи.

— Прошу прощения. — Сайман вышел в коридор и прошел мимо меня на кухню.

Его Пушистость был настолько нацелен на блондина, что был готов работать с Сайманом. И это не закончится плохо. Вовсе нет.

— Сегодня вечером Кейт пыталась связаться с отцом, — сказал Кэрран.

— Вызов огнем? — спросил меня Сайман.

— Позже, — сказала я ему.

— Кто-то вмешался. Я хочу знать, как он выглядел, — сказал Кэрран. — Ты можешь это сделать?

Сайман улыбнулся.

— Конечно.

— Хорошо. Джули, принеси «Полароид».

Сайман потер руки. Кожа на его лице покрылась мурашками, будто по ней прокатился бильярдный шар. Мой желудок тревожно заверещал и попытался опорожниться.

— Да ладно? — Дерек поднял брови.

— Он странный извращенец, но он наш странный извращенец, и он пришел сюда, чтобы помочь. Пусть помогает, — сказала я.

Дерек нахмурился.

Кэрран бросил на него тяжелый взгляд.

— Когда припрет, используй все доступные ресурсы.

— Будь готова, когда будешь готова, — сказал Сайман.

От этого никуда не деться. Я вздохнула и начала.

— Квадратная челюсть…

Пять минут спустя мой оппонент по огненному звонку стоял перед нами. На нем все еще была одежда Саймана, но лицо и волосы принадлежали мужчине в огне.

— Да, — отозвался Дерек. — Это он.

Кэрран разглядывал его, стиснув зубы. Джули сделала несколько снимков.

— Ты не говорила, что он красивый.

Спасибо, как раз то, что мне было нужно.

— Он красив, но с ним было что-то не так.

— В каком смысле? — спросил Сайман.

— Его глаза были… — Я изо всех сил пыталась описать их. — Холодными. Не совсем неживыми, но отстраненными. Нечто похожее на взгляд аллигатора.

— Интересно, — сказал Сайман.

— Он похож на кого-нибудь из древних, кого ты знаешь? — спросил Дерек.

— Нимрод и Астамур — единственные древние люди, которых я встречал лично, — сказал Сайман. — Они не шатаются повсюду, как бездомные кошки.

Я встала.

— Я сейчас вернусь. Если я вернусь и обнаружу, что наш гость ранен, я буду очень расстроена.

Джули открыла глаза так широко, как только могла.

— Навредить? Нам?

Я поднялась наверх и отнесла коробку вниз.

— Мне нужно, чтобы ты взглянул на это.

Сайман вернулся к нейтральной форме и осмотрел коробку, приподняв крышку длинными тонкими пальцами.

— Это артефакт?

— Это оставили у меня на пороге. — Я рассказала ему о сгоревшем мальчике. Чем больше я говорила, тем сильнее он хмурился.

— Сжечь тело заживо, но сделать человека невосприимчивым к боли… — пробормотал он. — Как бы ты вообще начала это делать?

— Я не знаю.

— Если это послание, должен быть какой-то способ подписать его. Если высокомерие этих существ не сильно велико, они верят, что их мгновенно узнают.

— Тетя сказала, что коробка — это обычный способ объявить войну, — объяснила я.

— И вы ничего не нашли ни в коробке, ни на ноже?

— Ничего, кроме одной надписи. — Я нарисовала для него символ.

— Мышьяк? Любопытно, — пробормотал он.

— У меня есть тело для тебя, если тебе все еще интересно, — сказала я ему. — Я оставило одно, чтобы показать отцу. — Это была одна из причин, по которой поездка заняла так много времени. Нам пришлось заехать в офис и вытащить запасное тело из морозилки.

— Интересно.

Кэрран последовал за нами к «Джипу» и перенес мешок с телом, обмотанный цепями, в темный фургон Саймана. Мы с Сайманом наблюдали за ним.

— Зачем ты это делаешь? — спросила я.

— У нас были взлеты и падения. Мы партнеры. Иногда деловые партнеры. Для твоего отца я — мешок с магически мощной кровью. Он заковал меня в каменную камеру с зарешеченным узким окном. Каждый день на рассвете солдаты твоего отца входили в мою камеру и молотком дробили мои ноги, чтобы он мог в полной мере воспользоваться моей регенерацией. Я не мог замедлить ее. Мое тело восстанавливало кости и вырабатывало больше крови, и каждый вечер солдаты возвращались, чтобы осушить меня. Я сидел в той камере, глядя на полоску неба, и знал, что никто за мной не придет. Я был бы там до самой смерти.

У нас уже был этот разговор раньше, но я не хотела прерывать его и напоминать ему.

— Потом пришел Кэрран и вытащил меня из той камеры, потому что ты попросила его об этом. — Сайман не смотрел на меня, его взгляд был устремлен куда-то вдаль. — Мне все еще снятся кошмары. Бывают ночи, когда я не выключаю свет, как будто я ребенок. Я.

Я представила его в его ультрасовременной квартире, с лабораторией, с произведениями искусства и атрибутами богатства, на верхнем этаже заколдованной башни, включающего лампу. О, Сайман.

Сайман взглянул на меня, и в его глазах был острый зеленый лед. Он не был похож на человека. Он был похож на существо, поднявшееся из места, где никогда не таял древний лед.

— Я не могу покинуть город. Если я это сделаю, твой отец найдет меня. Это никогда не закончится, если ты не остановишь его, поэтому я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе.

Кэрран запихнул тело в фургон Саймана.

— Я дам тебе знать, что узнаю, — сказал Сайман.

Мы смотрели, как он уезжает.

— Как ты думаешь, что все это значило? — спросил Кэрран.

— Я думаю, он боится моего отца. Он хочет отомстить.

— Думаешь, он нас сдаст?

— Нет. Кроме того, если ты не можешь доверять ледяному гиганту, управляющему страшным фургоном с мертвым телом внутри, кому ты можешь доверять?

Кэрран усмехнулся.

— Он знает, что на всей этой улице живут оборотни, и никто из них не является его поклонником. Он въехал в пасть зверя посреди ночи. Странно. Я удивлена, что он не позвонил заранее.

— Он не мог, — сказал Кэрран. — Я сломал телефон.

— Как?

— Я разломал его.

Я повернулась и посмотрела на него. Кэрран гордился своим самообладанием, особенно теперь, когда стал отцом. Он не бил кулаками стены, не ломал мебель и не кричал. Даже его рев обычно был рассчитан. Как бы я не доставала и не раздражала его, я только однажды видела, как он потерял контроль над собой без всякой причины. Наблюдение за тем, как он швыряет гигантские валуны с горы, было незабываемым опытом. Но он никогда раньше ничего у нас не ломал.

— Зачем ты разбил телефон?

— Я пытался уложить Конлана спать, а телефон продолжал звонить.

— Это ненормально.

— Я знаю. Поддался импульсу.

— Ты не поддаешься импульсам. Что с тобой происходит?

— Кто знает.

— Кэрран?

— Твой отец готовится напасть на нас, этот чертов фейри-убийца разгуливает по Атланте, людей варят, какая-то задница присылает тебе коробки с цветами, ножи и делегации облажавшихся монстров, наш сын плакал, и этот идиот из «Саншайн Риэлти» снова звонил и спрашивал, не хотим ли мы продать дом. Итак, я сжал телефон, и он сломался. Я куплю новый.

— Я передумала, — сказала я. — Вместо спарринга, давай пойдем и хорошенько помоемся, пока ребенок спит.

— Ммм. — Выражение его лица приобрело задумчивый оттенок.

— Хотя, нам может не повезти, и он проснется, когда мы будем подниматься по лестнице.

— Я понесу тебя, — сказал он мне. — Так будет тише.

— Нет, не надо.

— Ты топаешь, как носорог.

— Я скольжу, как бесшумный убийца.

Его глаза сияли.

— Как симпатичный носорог.

— Симпатичный?

— Угу.

— Видишь, теперь ты решил свою судьбу. Мне придется убить тебя…

Он поцеловал меня. Это началось нежно и тепло, как будто я бродила темной, холодной ночью и нашла теплый огонь. Я погрузилась в это, соблазненная обещанием любви и тепла, и внезапно оно усилилось, становясь горячим, обжигающим. Его рука скользнула в мои волосы. Я прислонилась к нему, страстно желая ощутить тепло…

— Снимите комнату! — крикнула Джордж с другой стороны улицы.

Черт возьми. Мы оторвались друг от друга. Краем глаза я увидела, как Джордж выбросила мусорный пакет в мусорное ведро. Она ухмылялась.

Золотые искры засверкали в глазах Кэррана, так ярко, что его глаза засияли. Ну, что насчет этого?

— Мы поднимемся наверх и примем ванну, — сказал он. — Я не слишком горд, чтобы просить.

Я тоже, и если бы он поцеловал меня снова, то узнал бы об этом.

— Что, если сын проснется и начнет колотить в дверь ванной, пока мы возимся в ванне?

— Я пригрожу вымыть его, и он сразу же снова уснет.

Он взял меня за руку, поцеловал пальцы, и мы поднялись наверх.

ГЛАВА 8

ПРОБЛЕМА с сыном, который обнаружил, что он оборотень, была двоякой. Во-первых, Конлан был гиперактивным малышом. Во-вторых, львы — это кошки, а кошки любят прыгать. Особенно им нравится набрасываться на своих счастливо спящих родителей, а затем прыгать вверх-вниз по кровати, разминая когти.

— Сейчас шесть… — подскок — утра. Подскок. — Я думала… — подскок — вы охотитесь… вечером.

— Мы… — подскок — легко приспосабливаемся… — Подскок. — Львы… сумеречные… активны в… сумерках.

— Можем ли мы… сделать его… менее активным?

Кэрран схватил Конлана и прижал к кровати.

— Прекрати раздражать свою маму.

— Равраравара!

— Почему он все время перекидывается? Разве он не должен оборачиваться один или два раза в сутки, а затем отключаться?

— Он особенный, — сказал Кэрран, удерживая Конлана одной рукой.

Я застонала и положила подушку на лицо. Мы вчера припозднились, и это того стоило, но мне действительно не помешало бы еще часок поспать. Или пять.

— Я могу отвести его на задний двор, — предложил Кэрран.

— Нет, я не сплю. — Я сползла с кровати. — Должно быть, он слишком устал от всех этих изменений формы. Теперь мы за это расплачиваемся.

— Видишь? В изменении формы есть некоторые преимущества.

— Конечно… — Я потащилась в ванную. Мне понадобится большая чашка кофе и, по крайней мере, две таблетки аспирина, чтобы пережить утро.

Когда я спустилась вниз, Дерек и Джули были у нас на кухне. Коробка все еще находилась на столе вместе с несколькими энциклопедиями про символы. Я обреченно посмотрела на Дерека заспанными глазами. — Почему ты не спишь?

— Кэрран хочет, чтобы я пошел в Гильдию.

Я взяла чашку кофе и села рядом с Джули.

— Что-нибудь нашла?

— Это может быть символом интеллекта в исламском мистицизме. Если разбить этот символ на символы пламени, получится: «Очень хорошо — Сомнительно — Очень хорошо». Это может быть, а может и не быть частью шифра иллюминатов. Я вполне уверена, что это не знак бродяги.

Я вздохнула. У нас были убитые люди и древние мерзости, бегающие по улицам, но ура, по крайней мере, бродяги не будут стоять у нас на пути.

Я просмотрела стопку заметок Джули. Символ был на что-то похож. Я просто не могла вспомнить, где я его видела.

Кэрран вошел в кухню, неся Конлана в человеческом обличье младенца. Малыш менял форму чаще, чем я могла сосчитать.

— Роланд готовится к вторжению, — сказал Кэрран. — Мы узнали вчера.

И Джули, и Дерек замерли.

— Итак, что это значит? — спросила Джули. — Война? Когда?

— Мы не знаем, — ответила я. — Это зависит от того, с какого бока он решит зайти. Он не вернул Хью из изгнания, иначе мы бы узнали об этом, так что, по крайней мере, здесь мы в выигрыше.

— Д'Амбрей все еще может оказаться проблемой, — сказал Кэрран.

— Сомневаюсь. Прошла пара лет с тех пор, как он подавал какие-либо признаки жизни, — пробормотала я, листая страницы. На одном из рисунков Джули была изображена волнистая линия внутри кругов с двумя точками в центре. Я определенно видела это раньше, но где?

— Может быть, он женат и счастливо живет в какой-нибудь крепости, — сказала Джули.

У меня вырвался короткий смешок.

— Хью?

Она не ответила, и я подняла глаза. У Джули было упрямое выражение лица, твердая линия подбородка. Точно. Я и мой длинный язык. Хью был связан с моим отцом так же, как Джули связана со мной. Он был ее единственным примером того, какое будущее уготовано тому, кто связан нашей кровью. Я все время забывала, что каждый раз, когда речь заходит о Хью, мне нужно было быть осторожной с тем, что я говорю.

— Я знаю, ты хочешь, чтобы он обрел искупление, но Хью не такой. Он разрушитель. Он громит все вокруг. Если он до сих пор не вернулся, чтобы убить меня или кого-либо из нас, он, вероятно, мертв. Женитьба и остепенение не для него. Что не значит, что такое не для тебя, но это не для него.

— Иногда ты не видишь дальше собственного носа, — сказала она.

— Иногда ты, ставишь на пьедестал не того человека, и когда он подводит тебя, это причиняет боль.

Она допила чай и встала.

— Мне нужно в Крольчатник. Кто-то рисует знаки на стенах. Вчера я провела кое-какие исследования, так что мне нужно пойти посмотреть, права ли я.

— Подожди. А как насчет этого? — Я ткнула пальцем в волнистый рисунок.

Джули поморщилась.

— Когда я вижу магию, иногда она ясная или сияющая, а иногда туманная, больше похожая на мглу. Магия на коробке похожа на туман. Она перемещается, колеблется и как бы скручивается внутри кругов в узор. Я не знаю, намеренно это или просто магическое вмешательство. — Она повернулась к двери.

— Будь осторожна, — сказала я ей.

— Я планировала наткнуться на опасность без какой-либо подготовки, но теперь, когда ты сказала мне, я буду предельно осторожна.

— Натыкайся сколько хочешь, — сказала я ей. — Когда попадаешь в беду, я тебя спасать не буду.

— Хa! Ты точно будешь спасать меня. — Она показала мне язык и направилась через кухонную дверь в конюшню за своей лошадью.

— Извращенец прав, — сказал Кэрран. — Ты заразна.

— Угу. — Теперь символ определенно на что-то походил. Я уставилась на волнистый узор. Где я видела его раньше…?

Кэрран положил руку мне на плечо. Я коснулась его руки.

— Какие планы на сегодня? — спросил он меня.

— Я иду в офис и сажусь на телефон. Я обзвонила всех и вся по поводу Серенбе, поэтому я собираюсь связаться с ними и узнать, не обнаружил ли кто-нибудь похожих случаев. Затем я собираюсь позвонить по поводу йеддимуров и узнать, получил ли кто-нибудь какие-нибудь сведения о наших созданиях. Затем я могла бы заскочить в полицию и посмотреть, узнают ли они нашего блондина.

— Возьми «Джип». Я поеду с Дереком и куплю нам сегодня вторую машину.

— Спасибо. — Супер, у меня есть «Джип». — Адора должна вернуться с халтурки этим утром.

Прошлой ночью я позвонила в Гильдию, и Клерк сказал мне, что Адора была в засаде, высиживая гарпий, и должна вернуться в Гильдию сегодня утром.

— Я скажу ей, чтобы она пришла сюда присмотреть за Ю Фонгом. Джордж и Марты сегодня не будет дома, — сказал Кэрран. — Я могу взять мальчика с собой в Гильдию.

— Разве у вас нет сегодня совещания по бюджету?

— Понятия не имею.

Совещания по бюджету Гильдии были похожи на интриги при испанском дворе: сложные, напряженные и часто драматичные. Последнее, что нам было нужно, это реакция Конлана на все это. Мое воображение нарисовало сына в полуформе, мечущегося по округе, в то время как группа наемников гоняется за ним с сетями.

— Я могу взять его с собой в «Новый рубеж», а потом встречусь с тобой в Гильдии. Это даст тебе немного времени, чтобы посовещаться.

— Как пожелаешь, — сказал Кэрран.

* * *

КОГДА Я ДОБРАЛАСЬ до «Нового рубежа», лампочка на моем автоответчике мигала. Я нажала кнопку воспроизведения, оно зашипело от помех и сказало мне голосом Лютера: «Лети ко мне. У меня кое-что есть для тебя». Опыт подсказал мне, что перезванивать Лютеру будет бессмысленно, и поскольку больше никто не оставил мне никаких поучительных сообщений, я усадила Конлана обратно в автокресло, и мы отправились в логово Лютера.

«Биозащита», или «Центр магического сдерживания и профилактики заболеваний», как он был официально известен, занимал большое здание, построенное из местного серого гранита. Высокая каменная стена, увенчанная колючей проволокой и утыканная серебряными шипами, тянулась с боков, ограждая большую площадь в задней части центра. Несколько гаубиц и магических баллист венчали крышу. Место выглядело как крепость. «Биозащита» серьезно относилась к сдерживающей части своей работы.

Я вытащила Конлана из автокресла и прошла через большие двери в похожий на пещеру вестибюль. Конлан засунул руку в рот и оглядел высокие гранитные стены, широко раскрыв большие глаза. Охранник, дежуривший за стойкой регистрации, махнул мне, чтобы я проходила, даже не взглянув. Я была частым посетителем.

Я понесла Конлана вверх по каменной лестнице, мимо людей, спешащих туда-сюда, и повернула направо, в длинный коридор. Лаборатория Лютера находилась во втором дверном проеме справа. Его высокая тяжелая дверь была широко открыта. Легкий ветерок доносил музыку, Дэвид Боуи пел о тушении огня бензином. Конлан извивался в моих руках.

Магия захлестнула нас. Музыка смолкла, прервавшись на полуноте. Черные крупинки турмалина, вделанные в гранит, гудели от энергии и светились, когда магия проходила через них. Конлан повернул голову, как удивленный котенок.

— Баддадада…

— Сверкает.

— Ааает.

— Правильно. Сверкает.

Я подошла к стене и позволила ему прикоснуться к ней. Он попытался соскрести с нее темные блестящие крапинки, затем наклонился к стене и лизнул ее.

Мимо нас прошла женщина в медицинской форме и бросила на меня странный взгляд.

— Нормально, — пробормотала я Конлану. — Нам больше не нужно беспокоиться о микробах.

Лютер обладал огромной магической силой, мыслил самостоятельно и не боялся рисковать. Это отражало его рабочее пространство. Вдоль стен стояли несколько огнестойких лабораторных столов, заставленных микроскопами, центрифугами и другим причудливым оборудованием, порожденным необходимостью проводить исследования в условиях постоянного смешения магии и технологий. В дальнем углу располагался обеззараживающий душ. На стене слева висели дробовик, огнетушитель, огнемет и топор в стиле викингов. Вывеска над странной коллекцией гласила: «ПЛАН Б».

Обычно металлический смотровой стол занимал центр комнаты. Сегодня его отодвинули в сторону. Большой круг из мела и соли отмечал герметичный бетонный пол. Лютер стоял в кругу, закрыв глаза и вытянув руки перед собой. На нем была медицинская форма, которую стирали и отбеливали столько раз, что никто не мог определить ее первоначальный цвет без серьезного гадания.

— Это Лютер, — сказала я Конлану. — Он важный волшебник. А еще он странный. Действительно странный.

— Я слышу неверную, — сказал Лютер. — Ей придется поставить свой меч в стойку, иначе она не войдет.

Я вздохнула, вытащила «Саррат» из ножен на спине и положила его в деревянную стойку у входа. Это стало постоянным ритуалом с тех пор, как я былабеременна. Лютер утверждал, что излучение «Саррата» мешало работе его диагностического оборудования.

— И нож.

— Нож то зачем? Он без магии.

— Ты думаешь, что он без магии. Все, с чем ты сталкиваешься ежедневно, запятнано твоей магией. То, что ты ее не видишь, не значит, что ее там нет.

Я изогнула бровь, глядя на него.

— Сто-о-ойка, — произнес Лютер нараспев, как будто это была буддийская молитва.

Я вытащила нож и бросила его в стойку. За ним последовали метательные лезвия из акульих зубов вместе с поясом.

— Доволен?

— Да.

— Может мне еще ребенка засунуть в стойку?

— Он там не поместится.

Я вздохнула.

— Чем занят?

— Чищу свое рабочее место. Я бы хотел, чтобы люди перестали тащить странное дерьмо с Юникорн-лейн, а затем называть нас паникерами, когда оно пытается съесть детей.

— Ты прав, они должны просто позволить пожрать их детенышей.

— Ха-ха. Обхохочешься. Так получилось, что вчера мне пришлось все бросить и провести экстренный анализ предмета, угрожающего ребенку, а технический специалист мешал мне, так что в этом защитном поле образовался всевозможный остаточный беспорядок.

Он сжал руки в кулаки. Из него вырвался импульс магии, пропитавший круг.

— Ну вот. Можно войти.

Он переступил магическую границу и замер, его взгляд был прикован к Конлану. Прошло мгновение. Лютер что-то пробормотал и указал на ребенка.

— Да, это человеческий младенец, — сказала я ему.

— Дай!

— Я позволю тебе подержать его, если ты поклянешься бородой Мерлина. — Потому что это было бы забавно.

— Клянусь бородой Мерлина, что бы там ни было, дай.

Я передала ему Конлана. Лютер взял его осторожно, как будто мой сын был хрустальным. Конлан уставился на него своими большими серыми глазами.

— Привет-привет, — сказал Лютер, его голос был едва громче шепота. — Разве ты не чудо?

Чудо пукнуло.

Я рассмеялась.

— Когда он проснулся? — спросил Лютер.

— Сегодня около шести утра.

— Это не то, о чем я спрашиваю! Когда проявилась его магия?

— Пару дней назад. Что-то напугало его, и он отреагировал.

Лютер смотрел на моего ребенка с благоговением. Они выглядели очаровательно, мой малыш с глазами котенка и копной мягких темных волос и Лютер, слегка неопрятный, эксцентричный волшебник.

— Это все равно, что держать в руках ядерную бомбу, — сказал Лютер.

— Ты все испортил.

— Он переполнен магией. Светится ею. Я понятия не имел, что она у него внутри.

— Он еще не умеет маскироваться.

Лютер прищурился на меня.

— Ты так же выглядишь? Покажи мне.

Да, и для моего следующего трюка я станцую и спою.

— Нет.

— Я проанализировал для тебя твоего мертвого шалуна. Бесплатно.

— Это был твой долг как государственного служащего. Ты бы сделал это в любом случае.

— Кейт! Не будь душной.

— Ладно.

Я сбросила свой магический плащ. Лютер моргнул. Он очень осторожно шагнул вперед, передал Конлана в мои руки и отступил назад.

В дверях появилась блондинка в медицинской форме.

— Что это за магические брызги? Черт возьми, Лютер, ты не можешь контролировать свой… — Она увидела нас и остановилась. Ее глаза расширились.

— Вау, — тихо сказала она.

— Ага, я в курсе, — тихо сказал Лютер.

Некоторое время они просто смотрели на нас. Конлан извивался в моих руках.

— Неужели однажды мы станем такими? — пробормотала женщина. — Наше будущее?

— Вот такими мы были в прошлом. — Лютер вздохнул. — Лучше убери это, пока сюда не прибежал Аллен. Мы потратим весь день, пытаясь заставить его уйти.

Я спрятала свою магию.

Женщина задержалась на несколько мгновений, покачала головой и ушла. Я усадила Конлана на пол. Он подбежал к нарисованному мелом кругу, озадаченно уставился на линию и, протянув руку, помахал ею перед своим лицом.

— Он чувствует границу, — сказала я Лютеру.

— Это тошнотворно мило. — Лютер взялся за ручку одной из квадратных металлических дверей в стене и выдвинул полку для трупов. На ней лежали останки моего монстра.

Конлан подпрыгнул на месте у меловой линии, поднявшись примерно на дюйм.

— Ты хочешь прыгать? — спросил Лютер.

— Не поощряй его.

— Ему полезно попробовать. Это важная веха в развитии. Малыши учатся совершать крошечные прыжки примерно в возрасте двух лет. Для них это очень увлекательно.

— Откуда ты вообще это знаешь?

Лютер бросил на меня взгляд.

— У меня есть племянницы. В этом нет ничего плохого. Все, что он может сделать, это прыгнуть. — Он махнул Конлану. — Не слушай маму. Ты можешь это сделать. Прыгай!

Конлан сжался в комок. Я видела, как Кэрран делал это сотни раз.

— Ты можешь это сделать! — подстрекал Лютер.

Конлан подпрыгнул на три фута в воздух, пролетел целых двенадцать футов и приземлился в круге. У Лютера отвисла челюсть.

Конлан захихикал и выскочил из круга. Затем вернулся. Затем вышел.

— Итак, — сказал Лютер. — Он оборотень.

— О да. Лютер, ты теряешь контроль.

— Я не теряю контроль. Он излучает всевозможную магию, и я не нюхаю и не облизываю чужих детей, даже чтобы диагностировать их магию. Это было бы жутко.

Туда и сюда. Туда и сюда. Когда мы вернемся домой, я нарисую круг для Конлана. Он отвлечет его на пару минут.

— Он оборотень, — снова сказал Лютер.

— Мы установили этот факт.

Он повернулся ко мне.

— Кейт. Он оборотень с магией.

— Дали тоже перевертыш с магией.

— Дали — священное животное. Совершенно другое. Вся ее магия основана на божественном. Она проклинает и очищает. Он же оборотень, и у него есть магия. Горы магии. Океаны магии. Ничего подобного никогда не было.

Расскажи мне об этом.

— Есть прогресс с Серенбе?

— Значит, ты просто собираешься нагло сменить тему.

— Ага. Есть прогресс?

Лютер покачал головой.

— Нет.

— Совсем ничего?

— Ничего сверх того, что я тебе отправил. Гвардия опрашивает выживших родственников. Никто не поклонялся темным богам. Никто ничего не призывал. У большинства из них было мало магии. Там было несколько растительных магов и поджигателей. Как обычно. Один из них был бывшим наемником. Возможно, ты его знала. Он был известен как Шок.

— Шок Коллинз?

— Да.

— Он покинул Гильдию, когда та почти обанкротилась. Я понятия не имела, что он переехал туда. Ты точно знаешь, что он исчез?

— Да. Мы нашли у него дома бумажник с водительскими правами и удостоверением Гильдии.

Это были плохие новости. Шок Коллинз был осторожным, опытным наемником, который становился злобным, когда его загоняли в угол. Он пережил несколько неудачных халтурок, которые должны были убить его, и, в крайнем случае, он мог убить нападающего электрическим током. Он не позволил бы на себя напасть.

— Были признаки борьбы в доме?

— Нет.

— Что за… черт возьми?

Лютер опустил очки и посмотрел на меня. Я указала на Конлана через плечо. Материнство заставило тебя следить за своим языком.

— У меня действительно есть кое-что на твоего пушистого дружка-монстра, — сказал Лютер. — На первый взгляд, это был новый вид уродства после Сдвига, пока мы не вскрыли этот отвратительный экземпляр и немного не поиграли с его внутренностями.

Он пододвинул металлический столик к полке для трупов и поднял металлическую дверцу, обнажив ручку. Он схватился за ручку, потянул ее, и тело аккуратно скользнуло на смотровой стол. Лютер покатил стол вперед, к подставке с фейри-фонарем. Я последовала за ним.

Он откинул простыню, обнажив аккуратные шрамы от вскрытия. Хотя он был мертв, отвращение все равно пронзило меня.

— Что ты чувствуешь, когда смотришь на него?

— Голод, — сказал Лютер.

— Тебе нужна помощь, — сказала я ему.

— Я сегодня не завтракал и не обедал.

— Серьезно, Лютер, у тебя есть ощущение неправильности?

— Нет.

Я вздохнула.

— Если только ты не имеешь в виду миазмы разложения, такие густые, что их можно разрезать ножом и подать с кетчупом. С кем, по-твоему, ты разговариваешь? Конечно, я чувствую миазмы. Нужно быть слепым, глухим и не чувствовать запахов, чтобы не реагировать на это, и даже тогда ты все равно почувствуешь это.

— Почему с ним такое происходит?

— Потому что он, возможно, начинал как человек.

— Я так и думала. Джули сказала, что они синие, так что, вероятно, у них был человеческий предок.

— Нет, не предок. — Лютер поморщился. — Он родился человеком.

Я указала на мохнатое скрюченное существо.

— Оно родилось человеком?

Лютер кашлянул.

— Да. Вероятно.

— Так что же это такое, какая-то странная форма лупизма?

— Какое-то время это была рабочая теория, но мы не нашли Lyc-V в его организме.

— Ты уверен? Потому что их было действительно трудно убить.

— Я уверен. Тело действительно претерпело глубокие изменения. Все человеческие органы все еще на месте, но все было изменено. Фасция, которая… — Лютер снова кашлянул. Его голос звучал сдавленно. — … Волокнистая соединительная ткань, окружающая органы и мускулатуру, была… усилена… — Он согнулся пополам, кашляя.

Позади него облако изумрудно-зеленой пыли ворвалось в комнату через дверной проем. Порошок лизнул границу круга и отпрянул.

Лютер выпрямился. Изо рта у него вылетело облачко зеленого порошка. Его глаза уставились на меня, остекленевшие и безжизненные.

Между мной и кругом было четыре фута. Я преодолела их одним прыжком, поймала Конлана в прыжке и отступила к центру.

Теперь пыль заполонила комнату, перемещаясь вокруг нас подобно прозрачной изумрудной вуали. Только поверхность круга оставалась нетронутой. А «Саррат», и все мое оружие были удобно уложены в дурацкий ящик Лютера, далеко в зеленой пыли. Чудненько.

Лютер шагнул к кругу, застыв, как марионетка, которую дергают за ниточки.

— Предательница, — прошипел он свистящим голосом.

Конлан зарычал в моих объятиях.

О, хорошо, оно хотело поговорить.

— Кого я предала?

— Глупая вероломная сука. Недостойная.

Интересно, это касалось коробки?

— Из всех существующих оскорблений это то, что ты придумал? Какое-то жалкое.

— Он все для тебя сделал. Ты недостойна слизывать дерьмо с подошв его ботинок.

— Жрать дерьмо — твоя работа. — Чем больше я его бесила, тем больше он говорил, и тем быстрее я пойму что, черт возьми, происходит. — Старайся усерднее.

Лютер двигался короткими рывками. Он сражался с кем бы то ни было. Он также был отвлекающим фактором. Если вы хотели провести внезапную атаку, помогало, если ваша цель сосредотачивала свое внимание на ком-то другом. Лютер должен был отвлечь меня. Когда начнется атака, она произойдет у меня за спиной. Я все еще держала Конлана. Мне пришлось бы бросить его, чтобы защитить нас, и поверить, что он останется в круге. Ему был всего год. У него не было здравого смысла. Он лизал стены и ел мыло, черт возьми.

— Он дал тебе жизнь.

Не-е, с коробкой не связано. Речь про Роланда.

— Он — Бог. Он — жизнь. Он свят. Ты — мерзость.

Только одна группа людей считала Роланда святым и их дорогой на небеса. Пыль принадлежала сахану.

Я мысленно пробежалась по списку сахану, который мне предоставила Адора. Это не подходило ни к кому конкретно, но она сказала, что сахану скрывали свои силы.

— Мой отец — лжец. — У меня зачесалось место между лопатками. Сахану должен был быть прямо за мной.

— Богохульница!

Религиозные фанатики. Разумные и понимающие люди, которых легко убедить фактами и логическими доводами.

— Тебя не ждут на небесах. Он кормил тебя ложью, и ты проглотил ее. Мой отец слишком умен, чтобы когда-либо стать богом. Когда ты принимаешь божественность, твои мысли и поступки больше тебе не принадлежат. Ты бы знал это, если бы не был слеп и глух. Подумай самостоятельно, попробуй. Это поможет.

Использовать слова силы против убийц отца было рискованно. Некоторым из них помогала кровь моего отца, что делало вероятным ответный удар. Многие из них сами использовали слова силы. Поскольку Лютер был заражен, существовал шанс, что любое слово силы, которое я использую, поразит и его.

Лютер наклонился вперед, оскалив зубы.

— Я убью тебя. Я съем твою плоть, а затем я съем твоего ребенка. Я проглочу его мягкую плоть, и тогда я тоже стану богом.

Меня пронзила холодная ярость. Мир стал кристально прозрачным.

— И что сделает мой отец, когда узнает, что ты пытался сожрать его внука?

— Он будет восхвалять меня. Он приказал убить тебя. Он хочет, чтобы к нему привели твоего сына, но вместо этого я его съем.

Когда я, наконец, дозвонюсь до папочки, мы поговорим.

— Я высосу мозг из костей твоего ребенка и воспользуюсь его магией. Тогда я стану еще могущественнее.

Нет, ты этого не сделаешь. Я усмехнулась Лютеру. У меня был отличный образец для подражания, когда дело доходило до насмешек. Никто так не унижал, как Эрратима, Роза Тигра.

— Ты и какая армия, сиррах? Я принцесса Шинара, Кровавый Клинок Атланты. Мой род уходит на тысячи лет в прошлое. Моя семья строила дворцы, в то время как твои предки съеживались в своих глинобитных хижинах. Ты слабый, глупый и ничтожный. Какую угрозу ты можешь представлять? Ты мечтаешь о власти, которая у меня уже есть. Тигрица не замечает червяка, которого раздавливает лапой. Ползи, маленький червячок. Ускользай, как можно быстрее.

Я почувствовала точный момент, когда он бросился из тумана в круг. Я отпустила Конлана и отступила назад, уклоняясь с пути. Мой мозг зарегистрировал атаку за долю секунды: стройная блондинка моего роста, моего роста, молодая, в каждой руке по кинжалу.

Правый кинжал вонзился в воздух в восьмой части дюйма от моей груди. Я схватила ее за запястье правой рукой, намереваясь левой ладонью размозжить ей локоть. Она присела и полоснула мне по правому бицепсу другим кинжалом. Жгучая боль пронзила руку, словно раскаленная резиновая лента ударила по коже. Я замахнулась для удара. Она подняла руки, прикрываясь в последний момент, и откатилась назад. Моя нога едва задела ее. Она перекатилась на ноги и прыгнула обратно в зеленый туман.

Я отступила к Конлану. Он остался точно там, где я его бросила, прижимаясь к полу. Спасибо тебе, кем бы ты ни был наверху, за чудо. Спасибо.

Конлан сидел у моих ног. Я стояла неподвижно. Мою правую руку обжигало болью. Она была чертовски быстра, а кинжалы были острыми, как бритва. Кровотечение не было сильным. Я могла бы запечатать его, но это было бы ненадолго. В тот момент, когда я использую руку, у меня пойдет кровь. Что не плохо. Я могла бы использовать кровь.

Туман струился взад и вперед, меняясь мерцающими узорами. Я ждала, напрягая все чувства в поисках намека на движение, шепота звука. Чего-нибудь.

Пролетали мгновения.

Конлан слегка повернул голову влево. Я не отрывала взгляда от тумана, наблюдая за ним боковым зрением. Он повернулся сильнее. Еще немного.

Мой сын был оборотнем и хищником. Со сверхъестественным слухом.

Я продолжала смотреть направо, в сторону Лютера.

Секунда.

Еще одна.

Еще одна…

Она выскочила из тумана слева от меня. Я сделала быстрый шаг правой ногой, чтобы набрать инерцию, и ударила ее в бок. Моя нога попала ей под ребра. Хрустнула кость. Удар отбросил ее обратно в дымку.

Я ждала. Теперь Конлан поворачивался направо. Это должно было быть больно. Сейчас она попытается прикрыть ту сторону.

Низкое, животное рычание исходило от Лютера. Оно звучало наполовину по-звериному, наполовину непристойно. Рычание продолжало доноситься. Шумовая завеса. Она пыталась заглушить свои шаги.

— Я все еще слышу тебя, червячка. — Я подняла руку и поманила ее, вложив в свой голос каждую каплю высокомерия, которая у меня была. — Иди ко мне. Прими свою смерть с достоинством.

Лютер замолчал, но сахану не показалась. Черт. По какой-то причине насмешки тети действовали намного лучше, чем мои. Мне нужно было больше практики.

Конлан повернулся направо. Я понятия не имела, откуда я знала, что удар будет нанесен низко. Я ничего не видела и не слышала, но что-то подсказывало мне, что целью будет он. Я присела на корточки, прижимая его к себе, прикрывая своим телом. Кинжал вылетел из пыли и вонзился в мое левое плечо, всего на дюйм.

Дубина. Метание срабатывало только в фильмах.

Я выдернула клинок и вскочила на ноги едва вовремя, чтобы блокировать ее удар, когда она ворвалась в круг. Она нанесла удар, и я рассекла ей руку. Кровь намочила кинжал. Спасибо тебе за нож, придурочная.

Сахану разразилась шквалом ударов. Я сократила дистанцию, работая с ней быстро и плавно.

Цвета, шумы, ее движения, ее голубые глаза — все стало таким четким и пронзительным, что почти причиняло боль.

Когда мне было восемь, Ворон отвел меня к человеку по имени Нимуэль. Его имя означало «мир» на его тагальском, и это было именно то, что обнаруживали его противники, когда набрасывались на него с ножом. Пока я обрабатывала ее, блокируя ее руки своими, обхватывая пальцами ее запястья, используя запястья, чтобы направлять ее удары, порезав ей предплечья, я услышала его спокойный голос в своей голове. «Под мостом, на вершине моста, над мостом, внутри, снаружи…»

Она не тронет и волоска на голове моего сына.

Сахану зарычала, нанося удар за ударом, и находила только воздух. Я порезала ее дюжину раз, но она была чертовски быстра.

«По мосту… Открой окно».

Я парировала на мгновение медленнее. Ее кинжал прочертил ярко-красную линию на моей левой руке. Пока она резала, я вонзила кинжал ей в бок.

Она оторвалась от меня, прихватив с собой кинжал.

Я зажала руку на ране и выплеснула на нее свою кровь, капли превратились в иглы на полпути. Они вонзились ей в лицо.

Она бросилась в туман. Я бросилась за ней, но она нырнула в зелень. Черт.

Позади меня магия изменилась.

— Не в моем доме! — взревел Лютер.

Магия вырвалась из него и разнеслась по комнате, замораживая зеленую дымовую завесу. Пыль взорвалась, каждая изумрудная точка расцвела крошечным белым цветком. Они поплыли вниз под потрясающе красивым дождем, колеблемые малейшим сквозняком, и я увидела сахану в десяти футах от меня, ее лицо было ошеломленным, рот с острыми нечеловеческими зубами разинут.

Зубы.

Я бросилась в атаку, схватив тяжелый микроскоп с лабораторного стола.

Очень трудно остановить того, кто бросается на тебя в полную силу, особенно когда ты прижат спиной к стене.

Она ударила меня, и я ударила микроскопом по ее кинжалу. Лезвие со звоном упало на пол. Я изменила направление удара и ударила микроскопом ей в челюсть. Потекла кровь. Удар отбросил ее назад. Она пошатнулась, вцепившись в меня. Я ударила микроскопом ей по лицу. Она упала. Я приземлилась на нее прежде, чем она успела перекатиться на ноги, и обрушилась с микроскопом, как с молотком. Полилась кровь, густая и красная.

Съешь это, сука!

Я била ее снова и снова, с методичной точностью, направляя вес своей руки в зону удара между ее глаз. Ее лицо представляло собой месиво из костей и крови, но я должна была убедиться, что она действительно мертва.

— Кейт!

Еще один удар. Красные брызги ее крови окрасили крошечные белые цветы, кружащиеся вокруг нас.

— Кейт! — рявкнул Лютер рядом со мной, его голос был резким. — Она мертва.

Он был прав. Она была мертва. Я ударила ее еще раз, просто чтобы убедиться, выпрямилась и протянула ему окровавленный микроскоп.

Конлан заплакал.

О нет.

Я подбежала к нему и подняла с пола.

— Я держу тебя. Я держу тебя. Мама рядом.

Он завыл. Я поняла, что у меня руки в крови. У меня кровь сахану на его одежде.

Конлан плакал срывающимся голосом, слезы текли по его щекам.

— Ш-ш-ш. — Я покачала его. — Все хорошо. Все будет хорошо. Я держу тебя. Мама рядом. Я никому не позволю тебя съесть. Я убью их всех до единого.

Он никак не мог понять, что она собиралась его съесть. Что, черт возьми, выходило у меня изо рта?

Я раскачивалась взад-вперед. Конлан все причитал и причитал, слезы текли из его серых глаз. О милостивые боги, я травмировала своего ребенка. Я забила человека до смерти у него на глазах. У него останутся шрамы на всю жизнь.

— У тебя есть что-нибудь поесть?

Лютер подбежал к холодильнику и распахнул его. Салат, кувшин с чаем, банка меда.

— Мед, — сказала я ему.

Он принес баночку. Я протянула руку Конлана.

— Налей немного на нее.

Лютер взял ложку и зачерпнул большую ложку меда на руку Конлана.

Конлан шмыгнул носом и облизал руку. На мгновение он засомневался, что это не грязный трюк, а затем сунул руку в рот.

— Младенцам нельзя есть мед, — сказал Лютер слегка деревянным голосом. — В нем может содержаться Clostridium botulinum. Это бактерия, вызывающая…

— Ботулизм. Я знаю. Ему год. Это безопасно. Кроме того, он оборотень, и его бабушка с дедушкой, медведи-оборотни, кормили его медом с тех пор, как он научился держать в руке медовую булочку, что бы я ни говорила, а потом лгали мне об этом в лицо.

— Откуда ты вообще знаешь о ботулизме? — спросил Лютер.

— Когда я была беременна, я мало что могла делать, поэтому прочитала все книги. Я знаю про все кошмары, которые могут случиться. — Я прижала Конлана к себе. — Я знаю о краснухе, бронхите и гастроэнтерите. Его самая большая проблема — не коклюш. Это то, что его выживший из ума дедушка с манией величия пытается его убить.

Я поцеловала волосы Конлана. Никто не посмеет тронуть моего сына. Ни единого волоска на его голове.

Конлан прислонился ко мне и указал на тело.

— Хохо.

— Да, — подтвердила я. — Плохо. Очень плохо.

Он был в порядке. Я избила ее до смерти, и он был в порядке. Теперь все будет в порядке. Мне просто нужно было дышать. Ярость душила меня.

Он заказал мое убийство. Он подверг жизнь своего внука опасности. Пророчество и все видения будущего, которые я получила, говорили мне, что мой отец попытается убить его, но скормить его своим ручным убийцам — это было выше сил даже Роланда.

Лютер пододвинул ко мне табурет.

Я села.

Он посмотрел на мертвую сахану.

— Безрассудство атаковать меня растительной магией в моем собственном доме.

— Только ты можешь использовать такое слово, как «безрассудство», в такой момент.

Он уставился на ее изуродованную голову.

— Я никогда раньше не видел тебя напуганной.

— Ну, я никогда раньше не видела, чтобы ты превращал комнату, полную спор, контролирующих разум, в цветочную метель.

Лютер моргнул.

— Миазмы? — подсказала я ему. — Ты рассказывал мне об изменениях в теле существа.

Он уставился на меня так, словно я говорила по-китайски, затем встряхнулся.

— Существо. Верно. Как думаешь, почему тебя тошнит, когда ты видишь и чувствуешь запах чужой блевотины?

— Я не знаю.

— Это биологический механизм выживания. Первобытные люди существовали семейными группами. Они спали в одном и том же месте и ели одни и те же продукты.

В моей голове все сложилось воедино.

— Итак, если одного человека вырвало, он, скорее всего, отравился, поэтому всех должно было вырвать, чтобы не умереть.

— Да. То же самое и с миазмами. Твое тело говорит тебе, что то, что превратило женщину в это пушистое существо, представляет для тебя критическую опасность. Это должно быть уничтожено.

Ужасная мысль пришла мне в голову.

— Ты думаешь, это может быть заразно?

— Я не могу подтвердить, что это не так.

У Кэррана и Дерека был бы иммунитет. Lic-V убил бы вторгшийся патоген. У Джули была моя кровь. У нее тоже должен быть иммунитет. Но как насчет других людей?

— Превратился ли труп Такера?

— Нет. Я проверял его прошлой ночью в морге и еще раз сегодня утром. Чем бы ни был этот вирус, ему, должно быть, нужен живой хозяин.

— Ты хочешь сказать, что если эти твари заразны, они могут заразить весь город?

— В значительной степени. Возможно, у нас в руках версия нашего собственного зомби-апокалипсиса.

Мы посмотрели друг на друга.

— Мне нужно чего-нибудь выпить. — Лютер спрыгнул со стула, достал из холодильника фляжку и протянул ее мне. Я покачала головой. Он поднес ее к губам и сделал глоток. Морщины на его лице разгладились.

— Что это? — спросила я.

— Кустарное голландское какао. Пятьдесят процентов сахара по объему. Приготовил сегодня утром на всякий экстренный случай. Ты никогда не знаешь, чего тебе будет не хватать. — Он поднял флягу. — За сияющего малыша и за то, чтобы его не убили.

Сияющий малыш. Конлан не умел маскироваться. Он излучал магию, как маяк посреди темной ночи. Я даже не осознавала этого. Это произошло с тех пор, когда он впервые обратился, и я просто приняла это без всяких раздумий. Каким-то образом это казалось таким естественным и нормальным. Если бы какой-нибудь сахану мог чувствовать магию, они бы увидели его. Они могли выследить его. Он был достаточно похож на меня и моего отца, чтобы они сразу узнали подпись. Здесь мы были легкой добычей.

Я спрыгнула с табурета и подбежала к стойке.

— Что такое?

— Мне нужно идти. — Я рывком открыла крышку, поставила Конлана на пол и схватила свой ремень. Конлан ухватился за мои штаны, обхватив ногу.

— У тебя идет кровь.

— Мне нужно идти, Лютер.

— Кейт? Кейт!

Я вложила нож в ножны и сунула «Саррат» в ножны за спиной. Я не стала беспокоиться о даме-акульих зубах. Это заняло бы слишком много времени. Я подхватила Конлана и побежала по коридору. Люди спешили в нашу сторону, когда остальная часть «Биозащиты» осознала тот факт, что что-то пошло не так. Я пронеслась мимо них, перепрыгивая через две ступеньки за раз, выбила дверь и бросилась к машине, осматривая площадь в поисках опасности.

Я начала петь в двадцати футах от машины, усадила Конлана на сиденье, потратила драгоценную секунду, чтобы пристегнуть его, села на водительское сиденье, пристегнув ремень безопасности. Минуты тянулись, пока прогревался зачарованный водяной двигатель. Я бы отдала левую руку, чтобы иметь возможность повернуть ключ зажигания и убраться отсюда ко всем чертям.

Наконец, магический мотор завелся. Я выехала со стоянки и чуть не столкнулась с другим транспортным средством, бронированным внедорожником, который имел больше общего с танком, чем с автомобилем. Я повернула направо, но все равно мельком увидела водителя. Пособник рыцаря Норвуд. Я вошла в поворот на опасной скорости. Последнее, что мне сейчас было нужно — это чтобы рыцари Ордена задавали идиотские вопросы.

Мне нужно было добраться до безопасного места, где мы с Конланом были бы защищены, куда-нибудь поблизости. Я не могла позволить себе застрять в пробке. Гильдия была слишком далеко. Офис тоже. Оставалось только одно место. Оно было безопасным и всего в трех милях от меня. Три года назад, если бы кто-то сказал мне, что я побегу туда в поисках убежища, я бы рассмеялась ему в лицо. Они были врагами, сколько я себя помню. Жизнь — ироничная сука.

Я нажала на газ.

ГЛАВА 9

Я ВОШЛА В Казино, вся в крови, с сыном на руках. Слева от меня в огромном игровом зале стояли карточные столы и игровые автоматы, перенастроенные для работы во время магии. Мужчины и женщины бросали жетоны в автоматы при мигающих огнях; шарик катался по колесу рулетки; карты падали на фиолетовый бархат, и все это под бдительными оком персонала Казино, большинство из которых были учениками простых людей, одетых в черные брюки и фиолетовые жилеты. Справа располагался бар, где посетители топили свои печали или праздновали неожиданную победу. С таким же успехом они могли быть глухими и слепыми. Прямо передо мной была стойка регистрации, обрамлявшая лестницу, ведущую вверх и вниз.

В воздухе раздавалась какофония звуков, заглушая голоса и шаги. На краткий миг меня никто не заметил. Затем молодой подмастерье за стойкой поднял глаза. В моей голове всплыло его имя — Хавьер. Я встречала его раньше, во время моих визитов в Казино. Гастек нашел его в Пуэрто-Рико.

Взгляд подмастерья встретился с моим. Хавьер что-то отметил на своей консоли.

Ставни опустились, прикрывая окна. Позади меня с лязгом закрылись массивные двери. Никто не обратил на это никакого внимания. Панель в потолке скользнула в сторону, и четверо вампиров выпали наружу. Изможденные, безволосые, чуть крупнее скелетов, обернутых сухими мышцами и тугой кожей, они окружили меня с четырех сторон, ступая своей странной отрывистой походкой в такт моим шагам. Их умы, каждым из которых управлял навигатор, горели в моей голове, как четыре ярко-красных светящихся точки. Если бы они хотели сдержать меня, им понадобилось бы чертовски много кровососов.

Вампиры выстроились: один передо мной, спиной ко мне, один позади и двое по бокам. Забрезжило осознание. Они не для того, чтобы сдержать меня. Они были моими телохранителями.

Хавьер ускорил шаг в мою сторону.

— Могу я сопроводить вас в лазарет Ин Шинар?

— У меня нет времени на лазарет. Мне нужно увидеть Гастека.

— Пожалуйста, следуйте за мной. — Он направился к лестнице, бормоча. — Подстрахуйте с медиком на первом этаже. Мне нужен медик у легата. Ин Шинаре и наследник уже в пути.

С лестницы донеслось быстрое стаккато каблучков по мрамору. На сцену ворвалась Ровена. Ее огненные волосы длинным искусным каскадом рассыпались по спине. Ее платье цвета дымчатого кварца облегало ее идеальную фигуру, оставаясь на волосок от границы между профессионализмом и соблазнительностью. Ее каблуки были высотой в четыре дюйма. Ее юбка была узкой. Она была на десять лет старше меня и сбежала вниз по лестнице, как газель, заметившая льва в высокой траве саванны.

— Слава богу. Я так разволновалась.

Она бросилась ко мне, широко раскрыв зеленые глаза, выхватила Конлана из моих окровавленных рук и заворковала.

— Ну, ну. Теперь ты у тети Ровены. Ты с мамой в безопасности. — Она повернулась и поспешила вниз по лестнице, неся моего сына в недра Казино.

Я секунду смотрела на свои окровавленные руки, затем перевела взгляд на Хавьера.

— Приятно, что она волнуется за меня. Мы дальние родственницы. Вот такая она, семейная любовь.

— Да, мэм, — сказал подмастерье.

По крайней мере, он не обращался ко мне «леди мэм». Слава богу, что есть маленькие радости.

Я поспешила догнать Ровену. Мы спустились по лестнице, прошли лабиринт извилистых, разветвляющихся коридоров и оказались в комнате, похожей на пещеру. Ряды камер для содержания вампиров заполняли пол, расположенные расширяющимися секциями, расходящимися от круглой платформы в центре комнаты. Кровососы, скованные толстыми цепями, набросились на нас, когда мы проходили мимо, их глаза горели, их мерзкая магия загрязняла мой разум, как грязные пятна на окне.

Впереди Ровена остановилась, держа на руках Конлана. Мой сын учуял вампиров и скривился.

— Дааа пхххф! — объявил Конлан.

Ага, да, пхххф, точно.

Мы последовали за Ровеной вверх по лестнице в комнату, приподнятую над полом. Две трети ее занимало тонированное стекло. Она служила кабинетом Гастека, и оттуда он мог обозревать всю свою вампирскую конюшню. Его предшественник восседал на золотом троне в куполе Казино, но в душе Гастек был ученым. Он никогда не отходил слишком далеко от своих подопечных.

Мой эскорт, вампиры, отделились и выстроились в ряд у подножия лестницы, присев на корточки, как безволосые кошки-мутанты. Хавьер взмахом руки пригласил меня подняться по лестнице. Я поднялась вслед за Ровеной во владения Гастека. Он стоял, скрестив руки на груди, вырисовываясь силуэтом на фоне окна, высокий, худощавый мужчина в черной рубашке, угольно-черных брюках и дорогих темных ботинках. Все повелители мертвых одевались так, будто ожидали неожиданного нападения из засады на заседание правления, но с тех пор, как Гастек стал моим легатом, он неуклонно отходил от костюмов и корпоративного лоска в сторону чистой и удобной одежды, более подходящей богатому академическому исследователю, чем индустриальному магнату. Когда я вошла, вампир выскочил из маленькой кухоньки сбоку и поставил чашку кофе на полированный черный гранит стола Гастека.

Мой легат уставился на меня острым взглядом на узком лице.

— Что случилось?

— Сахану.

Гастек повернулся к подмастерью.

— Инициировать протокол первого противодействия вторжению, Сьерра Дельта, целевая группа «Чарли».

— Да, сэр. Бригада медиков приближается к офису. Мне попросить их подождать?

— Да, — сказала я.

— Нет, — сказал Гастек. — Пришлите их немедленно. Кроме них, я не хочу, чтобы меня беспокоили.

— Да, сэр.

— На этом все, Хавьер.

Подмастерье отвесил легкий поклон или глубокий кивок, трудно было сказать, и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Через стекло я видела, как он спустился по ступенькам и остановился рядом с вампирами.

Гастек повернулся ко мне.

— Насколько я помню, мы обсуждали эту возможность тринадцать месяцев назад. Мы оба согласились, что вопрос не в том, попытается ли Роланд заполучить твоего ребенка, а в том, когда.

— Сахану, что напала на нас, не хотела заполучить Конлана. Она хотела съесть его.

— Что? — Ровена отстранилась. — Его собственного внука?

— Я уверен, что это не входило в план, — сказал Гастек. — В этом нет смысла. Твой сын слишком важен, чтобы тратить его впустую.

— Мой отец похитил группу детей, заточил их в крепость и промыл им мозги, заставив поверить, что он бог, ради превращения их в фанатичных убийц. Затем он выпустил их в мир на самоубийственную миссию без какого-либо надзора. Ты прав, он никак не мог предвидеть, что в этом плане что-то пойдет не так. Мне нужно позвонить ему.

К двери с сумкой в руках спешила женщина, двое мужчин следовали за ней. Гастек покачал головой. Женщина и мужчины спустились по лестнице и подошли к Хавьеру.

— Мы это обсуждали, — сказал Гастек. — Нельзя просто позвонить твоему отцу. Особенно не сейчас и не из этого места.

— Мы предали его, — сказала Ровена. — Все наши контакты прерваны.

— Я похожа на идиотку? — спросила я.

Гастек поднял брови.

— Я знаю своего отца, и я знаю тебя. У него есть шпионы среди твоего народа, и ты давным-давно вычислил, кто они, и теперь сидишь на них верхом и погоняешь.

Ровена улыбнулась. Конлан высвободился из ее рук и направился по полу к вампиру, который неподвижно сидел у стола Гастека. Мой сын и кровосос уставились друг на друга, их носы были в нескольких дюймах друг от друга.

Гастек поморщился.

— Ты мне больше нравилась как наемница.

— Что ж, очень жаль, потому что я провела два года по колено в политике Стаи, и я знаю, как ты работаешь. Гастек, дай мне номер телефона.

Гастек вдохнул.

— Нет.

Я произнесла медленно, вкладывая угрозу в свои слова, чтобы не возникло недопонимания.

— Что значит «нет»?

Гастек прислонился к столу, сплетя длинные пальцы в кулак.

— Нам известно о трех людях, которые подчиняются Роланду. Из этих троих один — подмастерье второго года обучения, а двое — младшие ученики, оба они колеблются в своей преданности твоему отцу, поскольку ты лично выделила их в своем божественном ритуале.

В божественном ритуале я излучала магию во время технической волны.

— Ты настаивал на ритуале. Ты утверждал, что это поднимет боевой дух.

— Так и было. Ты действительно думаешь, что кто-то из этих троих имеет прямую линию с твоим отцом? Это не так. Они отчитываются перед кем-то, а этот кто-то отчитывается перед кем-то еще, и так все идет вверх по очень высокой лестнице, которая может достичь твоего отца или может закончиться легатом Златого легиона или любым из полудюжины человек из ближайшего окружения Роланда. Эти контакты лучше всего использовать для уловок и дезинформации. Я не позволю тебе сломать все это, чтобы ты могла накричать на своего родителя.

— Будь очень осторожен со словами вроде «позволю», — сказала я ему.

— Если ты хотела кого-то, кто будет всегда говорить тебе «да», тебе следовало выбрать кого-то другого.

— Я учту свои ошибки, — сказала я ему. — Он отдал приказ, в результате которого одна из этих уродов попыталась съесть моего сына. Конлан, вероятно, травмирован на всю жизнь, потому что видел, как я убила женщину у него на глазах.

— Обычно ты убиваешь быстро, — заметила Ровена. — Может быть, он не заметил.

— Он заметил.

Конлан поднял руку с растопыренными пальцами, как будто у них были когти, и ударил вампира по лицу.

Нежить осталась невозмутимой.

— На мой взгляд, твой сын не выглядит травмированным, — заметил Гастек.

— Я уверена, что это всплывет как подавленное воспоминание, лет так через пятнадцать.

Конлан снова ударил вампира.

— Прекрати, — сказала я ему.

— Какой позор, — пробормотал Гастек. — Он даже не пытается пилотировать.

Конлан поднял руку.

— Хар. — Нет. Древнее слово слетело с моего языка, пропитанное магией. Я была слишком взвинчена.

Конлан опустил руку, попятился от вампира и подошел ко мне с поднятыми руками.

— Ап.

Я прижала его к своему бедру. Моя правая рука заныла.

— О, Боже мой, — прошептала Ровена. — Он понял.

Конечно, он понял.

— Эрра поет ему на шинарском каждый вечер. Сейчас он говорит на нем лучше, чем на английском. — Я погладила его по волосам. — Мне нужно поговорить с отцом, Гастек. Ты мой легат. Сделай так, чтобы это произошло.

Гастек наклонился к окну и постучал в стекло. Женщина взбежала по лестнице и открыла дверь.

— Только ты, Ева, — сказал ей Гастек.

Она закрыла за собой дверь и присела рядом со мной.

— Могу я осмотреть вас Ин Шинар?

Учитывая, что мои руки горели как в огне, это, вероятно, была хорошая идея. Я повернулась к Ровене, и она забрала у меня Конлана, улыбаясь ему.

— Вот где мой маленький принц.

Конлан погладил огненные волосы Ровены и издал милый звук.

Я попыталась снять рубашку. Боль пронзила все мое плечо. Нет.

— Вам придется ее разрезать, — сказала я.

Ева открыла свою сумку и достала ножницы.

Конлан ворковал, выглядя как самый очаровательный ребенок, сама невинность во плоти. Будто он никогда не превращался в монстра и не ел мышей со своим отцом в лесу. Мой сын был мошенником.

Ева разрезала правый рукав, тот развалился. Я послала импульс магии по ткани, и черный порошок дождем посыпался с нее на пол. Последнее, чего я хотела, это чтобы повсюду была моя запекшаяся кровь.

Ровена ахнула.

Порез на моем бицепсе был довольно глубоким. Он тоже приобрел странный зеленый цвет. Я подумала, что что-то не так. Эта сука отравила меня.

— Продолжайте, — сказала я Еве.

Ножницы скользнули по моей руке. Моя рубашка упала, оставив меня в спортивном лифчике. Дюжина неглубоких порезов, расцветающих зеленью, покрывали мои руки. Моя лопатка горела в том месте, куда вонзился кинжал.

Ровена прикрыла рот рукой.

— Почему ты ничего не сказала? — потребовал ответа Гастек.

— Медики были уже в пути.

— Ты выглядишь так, словно прошла через торнадо из ножей, — сказала Ровена.

— У нее было два кинжала. У меня не было оружия, потому что «Биозащита» заставляет меня сдавать его, прежде чем я войду в лабораторию. Я не могла использовать слова силы, потому что Лютер оказался бы в опасности. Я забила ее до смерти голыми руками и микроскопом.

Два повелителя мертвых уставились на меня.

— Я не могла дать ей возможность прикоснуться к моему сыну, — сказала я им.

Гастек повернулся к медику.

— Насколько все плохо?

— Порез на правой руке глубокий. В этом случае лучше всего медленное заживление. Потребуется три сеанса в течение следующих двадцати четырех часов, если магическая волна не ослабнет.

— Со мной работает по-другому, — сказала я ей. — Зафиксируйте руку как можно сильнее. Это все, что мне нужно.

Она встретилась со мной взглядом.

— Если я сделаю все это сразу, это будет очень больно.

— Что ж, не привыкать.

— Мне нужно промыть раны. Они уже закрылись. Яд застрял внутри.

Я магией потянула за порезы, призывая кровь. Из порезов потекло красное. Ева отшатнулась, будто ее ударили током под напряжением.

— Этого достаточно? — спросила я.

Она сглотнула и подняла руки.

— Да. Пожалуйста, прекратите.

Я остановила кровотечение. Вспышка магии, и кровь, струящаяся по моей коже, превратилась в пыль.

Я протянула ей руку. Ева села рядом со мной, коснулась моей руки, ее пальцы холодили кожу, и начала петь. Ожог в моей ране превратился в лед, пронзив мышцы дюжиной острых игл. Она была первоклассным медиком. Большинство медмагов постоянным потоком вливают свою магию в тело, усиливая естественную регенерацию. Взрывные медмаги, которые встречаются гораздо реже, направляют магию в своих пациентов, исцеляя их, как неодушевленные предметы. Они превосходны в чрезвычайных ситуациях, потому что быстро заживляют даже самые тяжелые раны, но боль была невыносимой.

Какой-то ужасный зверь с зубами-сосульками укусил меня за рану и начал грызть ее.

Я разжала челюсти, пока не повредила зубы.

— Мне нужно поговорить с моим отцом. Сахану, которая напала на нас, не единственная. Рейзер в городе, так что их будет больше.

Мускул дернулся на лице Гастека.

— Откуда ты знаешь, что Рейзер в Атланте?

— Несколько дней назад Стая сделала фото, на котором он красуется на крыше недалеко от Сэнди Спрингс.

Теперь боль была почти невыносимой. Я проверила, на месте ли рука. На месте.

Гастек нажал кнопку на своем телефоне.

— Да, сэр? — произнес мужской голос.

— До сегодняшнего дня тебе было известно о каких-либо сахану в городе?

— Нет, сэр.

— Стая видела Рейзера возле Сэнди Спрингс два дня назад. Теперь у нас принято полагаться на Стаю в своих разведданных?

— Нет, сэр.

— В чем наша миссия? — голос Гастека был почти мягким.

— Защищать Ин Шинар и наследника, — ответил мужчина отрывистым голосом.

Теперь мне фактически отрывали руку. Я пожалела, что у меня не было чего-нибудь, что можно было бы прикусить.

— Можем ли мы выполнить эту миссию без надлежащей разведки?

— Нет, сэр.

— Можешь ли ты сказать мне, почему Стая знает о сахану, а мы нет?

Тишина.

— Я жду, — сказал Гастек ледяным голосом.

— Ух ох, — оценил ситуацию Конлан.

— Ух ох! — Ровена улыбнулась ему. — Такой умный мальчик.

О нет. Теперь она поощряла его.

— Ух ох! — сказал ей мой сын.

— Ух ох! — повторила Ровена.

— Ух ох!

Гастек бросил на нее взгляд. Она отвернулась и сделала несколько шагов к стеклянному окну.

— Посмотри туда. Посмотри на всех вампиров.

Телефон по-прежнему отвечал лишь вымученным молчанием.

— Кто-нибудь может сказать мне, почему это так? — Гастек вышел из себя.

Тишина.

— Это твой шанс помочь мне понять, почему я сейчас столкнулся с травмированной Ин Шинар и должен объяснять ей наш провал. Продемонстрируй мне, что кто-то в разведывательном отделеобладает хотя бы малейшей крупицей интеллекта, или я заменю вас всех.

— Сахану, должно быть, определили схему наших патрулей, — сказал другой голос.

— Кто это? — спросил Гастек.

— Подмастерье Уикерт, сэр.

— Уикерт, найди закономерность и принеси мне результаты.

Гастек повесил трубку.

Боль отпустила меня. Я сделала приятный глубокий вдох и проверила руку. Я даже не увидела шрама. Ева была чудотворцем.

Лед вонзился в рану на моем левом плече. Я стиснула зубы. Ну вот, опять.

Гастек опустился на колени рядом со мной, его острое лицо было серьезным.

— Это моя вина. Я беру на себя полную ответственность за этот провал. Мне жаль.

Он склонил голову. Я хотела быть где угодно, только не здесь. Что мне теперь делать?

Я отмахнулась от Евы, и она отошла.

— Прекрати, Гастек. Мы договорились. Никаких коленопреклонений, никаких поклонов. Я не могу этого выносить.

Он остался там, где был.

— Защищать тебя и твоего сына — это наша работа. Мы существуем для достижения этой цели. Мы не знали, что эта девушка здесь. Мы не знали, что Рейзер здесь. Это косяк руководства. Если мои люди некомпетентны, то я этого не осознавал. Ты дала мне полную свободу действий. Я реструктурировал подчиненных, я курировал кадровые назначения, я утвердил патрулирование. Окончательная ответственность за это лежит на мне.

Я, наконец, поняла. Гастек превыше всего ценил компетентность. Ему было очень стыдно. Прямо сейчас ему не нужна была Кейт, его подруга. Убедить его, что он не сделал ничего плохого, не сработает. Ему нужно было отпущение грехов или наказание. Он хотел Ин Шинар.

Что-то во мне немного умерло. Сначала Рафаэль, потом Тедди Джо, теперь Гастек. Я никогда больше не буду просто Кейт. Ты принцесса Шинара, маяк надежды твоего народа, и если ты уступишь, эта надежда погибнет вместе с тобой.

Рано или поздно в любых отношениях, которые у меня были, я становилась Ин Шинар, и как только такое случалось, пусть всего на несколько мгновений, это меняло эти отношения навсегда. Наемники в Гильдии помнили мой голос, сотрясавший здание, когда я говорила на древнем языке с проекцией отца. Оборотни, сражавшиеся в битве против Роланда, помнили в ярость Шинара.

Как только я показывала истинное лицо, люди больше его не забывали.

Я так упорно боролась с этим последние три года, но, в конце концов, это не имело значения. Я заявила права на Атланту и на всех в ней. Я приняла на себя ответственность за их безопасность. Я была Шарратум на Шаре. Королевой, которая не правила, но все же королевой.

Я убрала свое прикрытие и извлекла магию из глубины души. Она забурлила на поверхности, как гейзер. Если бы у нее был голос, она прошептала бы: «Я проснулась. Я жива».

Ева опустилась на колени рядом со мной.

— Мама! — сказал Конлан так же, как он пытался сказать мне, что блестящие стены «Биозащиты» были красивыми.

Я потянулась к Гастеку, и моя кожа засветилась бледным золотом. Я осторожно коснулась правой стороны его подбородка и заставила его посмотреть на меня.

— Я прощаю тебя.

Благоговение в глазах Гастека почти сломило меня. Он был прирожденным скептиком, но в тот момент он последовал бы за мной со скалы. Это было последнее, чего я хотела.

— Я прощаю тебя, — повторила я по-английски. — Оберегай моего сына. Я верю в тебя.

Гастек просто несколько раз быстро кивнул.

По крайней мере, у меня все еще был Кэрран. Кэрран хотел только меня, Кейт. У нас были человеческие отношения. Меня человека было достаточно.

— Встань, — сказала я ему.

Гастек поднялся на ноги. Когда он двинулся, я увидела, что Хавьер и другие мужчины смотрят на меня из-за стекла с благоговением в глазах. Да ладно, только этого мне не хватало.

Я втянула магию обратно, скручивая ее внутри себя, как лепестки закрывающегося цветка. Странное чувство промелькнуло в глазах Гастека, будто он хотел остановить меня. Да, Ин Шинар вызывала привыкание, и если бы я продолжала показывать свою внутреннюю сущность окружающим меня людям, вскоре я была бы такой же плохой, как мой отец.

— Спасибо вам за помощь, — сказала я Еве.

Медик вздрогнула, словно очнувшись от транса.

— Конечно.

Она собрала свою сумку и вышла. Я подождала, пока она спустится по лестнице.

— Она не была одной из шпионок моего отца, не так ли?

— Нет, — ответил Гастек.

— Конлан не умеет маскироваться. Его до смешного легко выследить, если ты можешь чувствовать магию.

— Имеет смысл, — сказал Гастек нейтральным голосом и выражением лица.

— Я думала о том, чтобы позволить его бабушке с дедушкой присмотреть за ним в Крепости.

— Возможно, это не очень хорошая идея, — сказала Ровена у меня за спиной.

— Почему нет?

Гастек подошел к письменному столу, выдвинул ящик и достал мне фотографию. Снимок лесной дороги в сумерках. Мужчина лет сорока, волосы цвета соли с перцем, волевой профиль, идущий между двумя оборотнями в форме воинов, оборотнем ягуаром и будой. Я узнала обоих. Рендеры, самые смертоносные бойцы, которые были в распоряжении Стаи. Джим не хотел рисковать.

— Это Аваг Барсамян, — сказал Гастек. — Заместитель Лэндона Неза.

Лэндон Нез был эквивалентом Гастека, правой рукой моего отца, некромантом и главой его Златого легиона. Каждый раз, когда вмешивался Нез, дела шли все хуже и хуже.

Я внимательно изучила фотографию. Аваг нес портфель. Он не выглядел расстроенным. Он явно не был в плену у двух оборотней, стоящих по бокам от него. Линии их тел предполагали осторожность, но когда охранники перевозили опасного заключенного, они следили за внешними угрозами, попытками спасения и так далее, потому что человек, находящийся под их опекой, был должным образом связан и вряд ли мог сбежать. Вместо этого эти двое наблюдали за Авагом. Он был там по собственной воле.

Я постучала по фотографии.

— Я узнаю этот дуб. Это дорога в Крепость.

— Он посетил Крепость две ночи назад, — сказала Ровена. — Я смотрела на него глазами моего вампира. Он пробыл там два часа, а затем ушел, только на этот раз у него не было портфеля. Они просто сопроводили его к машине, припаркованной на обочине дороги.

И на следующий день Роберт пришел к нам с предложением союза.

— Мне сказали, что мой отец мобилизуется. Это правда?

— Да, — одновременно ответили Гастек и Ровена.

Разве это не было интересно.

— Вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов в том, что было в портфеле?

— Мы не знаем, — сказала Ровена.

Вампир за столом Гастека встал, схватился за шнур, подвешенный к рулону ткани над окном, и потянул его вниз, разворачивая большой экран. На нем, в мельчайших деталях, была разложена карта Атланты. В центре карты сидела маленькая красная точка. Точку окружало неровное кольцо городских кварталов, обведенное синим, за которым следовало еще одно кольцо зеленого цвета. Прерывистые линии пересекали все это, напоминая своего рода гордиев узел. Цветными точками были отмечены другие достопримечательности: Казино, Гильдия и так далее. Все это выглядело тревожно, как некое искаженное изображение в центре…

— Почему над моим домом красная точка?

— У меня было два года на подготовку, — сказал Гастек. — Синяя — это зона поражения, зеленая — внешний периметр. Примерно, — он взглянул на часы на стене, — двадцать две минуты назад я удвоил патрулирование и развернул шесть ударных групп, каждый член которых запомнил досье на двадцать одного сахану в нашей базе данных. Они знают магические сигнатуры, модели движений и узнают их в лицо. Они будут работать посменно круглосуточно и могут быть активированы в любой момент, потому что спать они будут здесь, в Казино, рядом с операционной. Я знаю, что начало у нас было далеко не идеальным, но я лично гарантирую тебе, что ни один сахану не пробьет нашу защиту и не достучится до тебя.

И если бы он перешел на другую сторону, вся вампирская конюшня Казино могла бы собраться в моем доме и убить моего ребенка, пока меня не было, думая, что Конлан в безопасности. Он вряд ли переметнется на другую сторону, но и Стая вряд ли предаст нас.

Гастек и Ровена, оба, смотрели на меня.

— Хорошо, — сказала я. — Сделаем по-твоему.

— Я не подведу тебя, — сказал Гастек. Это прозвучало как клятва, и мне это не понравилось.

— У тебя все еще есть тело существа, которое я тебе отправила? — спросила я.

— Да, — ответил Гастек.

— Эти существа представляют собой неминуемую угрозу. Если вы столкнетесь с ними, я хочу, чтобы за ними следили, а если вы не сможете последовать за ними, я хочу, чтобы их уничтожили. Моя тетя узнала их и назвала йеддимурами.

— Принято, — сказал Гастек.

— Было бы отлично, если бы вы могли проанализировать тело. Лютер считает, что эти существа первоначально были людьми, и при жизни могут быть заразными. Также было бы большим подспорьем, если бы вы могли изучить тело или, возможно, просто выставить его где-нибудь, где за ним могли бы наблюдать подмастерья.

— И, возможно, ученики? — спросила Ровена.

— Да. Возможно, кто-нибудь да услышит, как кто-то использует слово «йеддимур», говоря об этом существе.

Гастек нахмурился.

— Зачем?

— Затем, что я хочу, чтобы мой отец узнал об этом.

Гастек размышлял. Я практически видела, как крутятся колесики в его голове, но он не спрашивал. Он предпочитал открывать вещи самостоятельно, и я дала ему ровно столько, чтобы мотивировать его продолжать копать. Теперь волосатая мерзость получила бы высший балл на вечеринке по вскрытию у Племени.

Я встала.

— У вас есть копия этой фотографии?

— У нас есть другие, — сказала Ровена.

— Могу я взять ее?

— Конечно, — сказала она.

Я положила фотографию Авага в карман и забрала у нее сына. Конлан зевнул и плюхнулся мне на плечо, как тряпичная кукла.

— Мне нужен сопровождающий до моего дома.

— Это было бы для нас большим удовольствием, — сказал Гастек.

Зазвонил телефон. Гастек поднял трубку, послушал и повернулся ко мне.

— Твой муж направляется в Казино. Он, кажется, расстроенным.

— Откуда ты знаешь?

— Он бежит. За ним следуют две машины Гильдии, и им трудно за ним угнаться.

Кэрран не захотел ждать наемников. Он бегал намного быстрее обычного человека, но он был львом, а не волком. Бег на длинные дистанции никогда не был его коньком. Либо случилось что-то плохое, либо он узнал о драке в «Биозащите» и каким-то образом выследил меня. Теперь эти люди работали на меня, но мы были по разные стороны баррикад так долго, что, хотя я провела с ними много времени за последние месяцы, каждый раз, заходя в Казино, я переключалась в режим боевой готовности. Я не ожидала, что на меня нападут, но и чувствовала себя не в своей тарелке. Кэрран никогда не проявлял теплых чувств к Племени. Если бы он узнал о том, что произошло в «Биозащите», и подумал, что мы с Конланом ранены, он бы не просто приехал в Казино. Он приземлился бы как бомба.

Я повернулась к двери, похлопав Конлана по спине.

— Пойдем, встретимся с твоим папой снаружи, пока он не устроил скандал.

— Я никогда не пойму, что ты нашла в этом человеке, — сказал Гастек.

— Он любит меня, — сказала я ему и сбежала.

ГЛАВА 10

Я ОСТАНОВИЛАСЬ перед фонтаном Шивы. Когда Кэрран бегает, он принимает странную полуформу, не льва и не человека, а непонятного зверя: компактного, мощного, созданного для скорости. Большинство оборотней имеют две формы, животных и людей. Те, у кого есть талант, могут сохранять форму воина. Я никогда не встречала никого, кто мог придать частям своего тела одну форму, сохраняя при этом остальную часть в другой. За исключением Кэррана. Он перестраивал свое тело для любой цели, которую считал подходящей.

На моем плече образовалась липкая теплая лужица. Конлан пустил слюни во сне.

Раздались автомобильные гудки. Мужчина перепрыгнул через машины, остановившиеся на светофоре. Он пролетел над ними, словно их там не было, приземлился и продолжил бежать, отталкиваясь длинными ногами. Этого не может быть… Да, мой милый зайчик бежит в человеческом обличье.

Я ждала. Увидев меня, он не сбавил скорость, а просто скорректировал курс.

Сто ярдов. Семьдесят пять. Пятьдесят. Черт возьми, он был быстр. Он не должен быть таким быстрым, не после того, как пробежал несколько миль.

Его светлые волосы потемнели от пота. Его более длинные светлые волосы. Его волосы были, по крайней мере, на два дюйма длиннее, чем утром. Может быть, больше.

Что за черт? Единственный раз, когда его волосы превратились в гриву, было во время вспышки. Ее ждать еще два года.

Двадцать пять ярдов.

Трудно выглядеть сексуально с пускающим слюни ребенком на плече, но я старалась изо всех сил.

— Часто сюда приходишь?

Он замедлил шаг. На мгновение я подумала, что он остановится, но он двинулся вперед медленно, уверенно, не шагая, а крадучись. Его волосы определенно стали длиннее. Они обрамляли его жесткое, красивое лицо. Серые глаза оглядели меня, проверяя, нет ли ран. Наши взгляды встретились. Лев посмотрел на меня, и мое сердце забилось быстрее. Внезапно я осознала каждый дюйм расстояния между нами.

Он сократил это расстояние, двигаясь с опасностью, граничащей с дикостью. Он выглядел как мой муж, был моим мужем, но в том, как он держался, было что-то настораживающее. Я повернулась, чтобы не выпускать его из виду.

Он атаковал. Это было молниеносно, и если бы я хотела убежать, я не была уверена, что смогла бы сравниться с ним в скорости. Я не хотела убегать. Его руки сомкнулись вокруг меня, и он поцеловал меня. Поцелуй обжег меня, настолько интенсивный, что был почти укусом. Я ахнула ему в рот.

— Все в порядке? — спросил он.

Все было так, пока он меня не поцеловал.

— Да.

— Конлан?

— Прекрасно. Просто устал.

Он прижал меня к себе.

— Что случилось?

— Столкнулась с сахану в «Биозащите». Ты меня сейчас раздавишь.

Он отпустил меня.

— Такое уже второй раз за два дня. Нам нужно прекратить встречаться подобным образом, — сказала я ему.

— Ты планируешь продолжать ввязываться в драки?

— Я не собиралась. Она выследила меня.

Два автомобиля «Тойота Лэнд Крузер» вынырнули из движения и с ревом направились к парковке. В каждом из них находилось по восемь человек. Отлично. Сначала он драматично подбежал, потом на публике поцеловал меня так, словно наступил конец света, а теперь привел с собой команду наемников, достаточную для небольшой осады. Всем штурманам, пилотирующим вампиров на стенах Казино, должно было понравиться зрелище.

— Ты притащил с собой две машины с людьми? Ты ожидал сразиться с целой армией?

— Они последовали за мной. — Он ухмыльнулся мне, обнажив зубы. — Что случилось с сахану?

— Она мертва. Я нет. Племя подлатало меня. Мне нужно поговорить с тобой. И с Барабасом.

— Хорошо, потому что я никуда не отпущу тебя без себя. — Он осторожно снял Конлана с моего плеча.

— Не отпущу?

— Ты меня слышала.

Двери ближайшего джипа открылись, и люди замахали нам руками.

— Где ты припарковалась? — спросил он меня.

Я указала на наш «Джип» слева.

— Я пойду к машине, — сказал он и ушел вместе с Конланом.

Ладно.

Я подбежала к ближайшему джипу. На меня смотрели лица, некоторые грязные, некоторые забрызганные кровью. Дуглас, Элла, Родриго… элитная команда Кэррана. Рев зачарованного водяного двигателя был оглушительным, так что мне пришлось кричать.

— Какого черта вы все здесь делаете?!

— Мы последовали за ним! — проорала Элла.

— И что, вы просто набиваетесь в машины всякий раз, когда у него заноза в заднице, и гоняетесь за ним по городу?

— Мы были на работе, — сказал мне Рамирес басом. — Мы заканчивали халтурку, когда он сказал, что у его жены неприятности, и рванул.

— Мы гнались за ним всю дорогу от Пантерсвилля, — добавила Элла.

Все любопытнее и любопытнее.

— Спасибо, что пришли!

— Где будет бой? — спросил Дуглас.

— Я уже всех убила, — сказала я. — В следующий раз надо будет быть быстрее.

Они засмеялись от моих слов, и я побежала к «Джипу». Пять минут спустя мы выехали со стоянки.

— Как ты узнал, где меня найти?

— Просто у меня было предчувствие, — сказал он.

— И все? Предчувствие?

Он кивнул.

Странно.

Возможно, это была я. Возможно, я подсознательно позвала его во время боя. Я должна буду спросить Эрру, возможно ли такое.

— Что происходит с твоими волосами? — спросила я.

— Я не знаю. Они растут.

— У нас скоро будет еще одна вспышка?

— Я не знаю. Насколько серьезной была драка?

— Несерьезной.

— Не вешай мне лапшу на уши, — тихо сказал он. — Ты аж в Казино отправилась.

— Я испугалась. Она сказала, что убьет нашего сына и съест его. Я разбила ей лицо. Это было чересчур.

Он протянул руку и сжал мою.

— Кэрран, он не умеет маскироваться. С тех пор, как он обратился, он сияет как звезда. И я так привыкла к тому, что он со мной, мне даже в голову не приходило, что его можно выследить. Так она нашла нас. Я подвергла нашего ребенка опасности.

— Все хорошо. — Он снова сжал мою руку. — Ты защитила его. Ты всегда будешь защищать его. Ты его мама. Им пришлось бы убить нас обоих, чтобы добраться до него. Подумай об этом.

Они должны будут пройти через нас двоих. Многие пытались раньше, и все потерпели неудачу. Даже мой отец.

— У нас все получится, — сказал он. — Мы убьем их всех.

Наш сын сопел в автомобильном кресле, ни о чем не заботясь. Как и следовало.

Кэрран был прав. Мы убьем их всех.

* * *

КОГДА-ТО Гильдия размещалась в высококлассном отеле на окраине Бакхеда. Высотные здания плохо переносили магию, и отель не стал исключением. Его блестящая башня отломилась и рухнула, оставив пятиэтажный огрызок. Гильдия соорудила импровизированную крышу, немного почистила ее и на этом успокоилась.

Пару лет назад, когда Гильдия балансировала на грани банкротства, гигант своими кулаками произвел несколько захватывающих модификаций крыши, что вынудило ее реконструировать. Примерно в то же время Кэрран и Барабас присоединились к Гильдии и, в конце концов, захватили ее. Барабас руководил административной частью, Кэрран стал мастером Гильдии, а полтора года назад наемники единогласно выбрали меня управляющим, что означало, что всякий раз, когда у наемников возникали проблемы или претензии к кому-либо из них, они бежали ко мне, и я это исправляла. Мне нужна была дополнительная ответственность, как дырка в голове. На самом деле, меня даже не было на собрании, потому что я задержалась, вытуривая домового из местной средней школы. Наемники удачно проголосовали в мое отсутствие, а затем вручили мне свиток управляющего, когда я появилась, истекая слизью и вытаскивая грязь из волос.

Боб из «Четырех всадников» до меня занимал неофициальную должность управляющего и, по-видимому, выставил свою кандидатуру, но после того, как он попытался совершить налет на пенсионный фонд, его репутация на улице сильно пострадала. Он так и не проникся теплотой ни ко мне, ни к Кэррану. Его Пушистость, никогда не тратил ресурсы впустую, отправив его в Джексонвилль, руководить совершенно новым филиалом Гильдии. В течение трех месяцев Боб пытался устроить переворот и провозгласить независимость, и Гильдия Джексонвилля исключила его. Мы понятия не имели, где он был и что делал.

Одним из первых, что мы втроем сделали, было восстановление самой Гильдии. Кэрран укреплял каждое место, в котором обосновывался. Мне пришлось отговорить его от возведения стен в нашем районе. Но с Гильдией мы с Барабасом дали ему полную свободу действий. В некоторых битвах не стоило участвовать.

Стены были укреплены, новая каменная кладка органично вписалась в остовы отеля. На верхнем этаже были прорези для стрел. Здание венчала совершенно новая крыша, оснащенная четырьмя гаубицами и четырьмя магическими баллистами. Вход преграждала массивная металлическая дверь, а за ней была вторая дверь на случай, если кто-то взломает первую. Удивительно, что он не вырыл ров вокруг этого места.

Мы припарковались и зашли внутрь. Конлан все еще дрых, поэтому Кэрран нес его в автокресле. Внутри Гильдия соответствовала внешнему виду: чистая, функциональная, профессиональная. Я кивнула Клерку за стойкой, и мы повернули налево, к стеклянным стенам офиса Барабаса.

Бывший юрист Стаи и нынешний администратор Гильдии сидел за своим столом. Худощавый, жилистый, бледный, Барабаса хотелось назвать одним словом: острый. Острые глаза, острые зубы, острый ум. Даже его ярко-рыжие волосы, которые стояли торчком, похожие на лес иголок, производили впечатление остроты.

Кристофер сидел в кресле и читал книгу. Когда я увидела его в первый раз, он был заперт в клетке. Он выглядел хрупким, словно призрак человека, с такими светлыми волосами, что они казались бесцветными. Несмотря на то, что мы с Барабасом пытались заставить его есть, он выглядел так примерно два года, пока, наконец, не вспомнил о своих способностях. Кристофер был теофагом. Мой отец пытался объединить его с Деймосом, греческим богом ужаса. Кристофер сопротивлялся, и в последнем отчаянном акте неповиновения Кристофер разрушил свой собственный разум. В наказание Роланд отдал то, что осталось от Кристофера, под нежную опеку своего военачальника, Хью д'Амбрея.

Теперь он был широкоплечим и мускулистым, с мощным атлетическим телосложением. Там, где Барабас был воплощением резких линий и быстрых, точных движений, Кристофер обладал своего рода тихим спокойствием. Сейчас, сидя в кресле с книгой, он казался почти неподвижным. Конечно, затишье длилось только до тех пор, пока Барабасу или кому-то из нас не угрожали, а затем у Кристофера вырастали крылья и клыки, и он впадал в неистовство. Человеческое и божественное слилось в Кристофере, но человек одержал верх над божеством. Барабас всегда был параноиком, опасаясь, что люди начнут поклоняться Кристоферу и равновесие качнется в другую сторону, но пока этого не произошло.

Они были такими разными. Кристофер был влюблен в Барабаса. Барабас любил его в ответ, но поскольку он заботился о Кристофере, в то время когда его разум был разрушен, он столкнулся с этической дилеммой. В последний раз, когда мы говорили об этом, он беспокоился, что чувства Кристофера были не любовью, а неуместной привязанностью к смотрителю. Барабас не хотел пользоваться ситуацией. Они продолжали жить в том же доме. Они выглядели как пара. Они вели себя как пара. Ни один из них добровольно не сообщил никакой информации о своих отношениях. Мы уважали их частную жизнь, и никто не спрашивал.

Оба мужчины посмотрели на нас.

— Плохие новости? — спросил Барабас.

— Да. — Я закрыла за нами дверь. Кэрран осторожно положил Конлана на большую подушку на полу. Оборотни питали нечестивую любовь к напольным подушкам, и хотя Барабас большую часть дня проводил в кресле, он не отказывался от них.

Я села на другой стул.

Барабас фыркнул в сторону Конлана.

— Что изменилось? Что-то изменилось.

— Он перекинулся, — тихо сказал Кэрран.

Барабас сел прямее. Светлые брови Кристофера поползли вверх.

— Он такой же необычный, как ты? — спросил Барабас Кэррана.

— Хуже, — ответила я.

— Чем хуже? — спросил Кристофер.

— Он может сохранять форму воина, — сказал Кэрран.

Барабас поперхнулся воздухом.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что он может сохранять форму воина? Как долго?

— Столько, сколько захочет, — сказал Кэрран.

— Кроме этого, он не умеет маскироваться, — сказала я. — Получается, любой, кто знаком с моей магической подписью или Роланда, может выследить его. Сегодня утром на нас напала сахану. Я убила ее, но, по словам Роберта, в городе Рейзер. Мой отец, должно быть, отдал общий приказ убить моего сына. Так что их будет больше.

Кристофер наклонился вперед и положил свою руку на мою.

— Ты в порядке? — тихо спросил он.

— Норм.

Кристофер встал, налил в чашку горячего чая из чайника и принес ее мне.

— Спасибо. — Я взяла чай и отпила.

— Стая говорит, что Роланд мобилизуется, — сказал Кэрран. — Что говорят разведчики?

Разведчики?

— У вас есть люди, которые следят за Роландом?

— У нас, — сказал мне Кэрран. — У нас есть люди, которые следят за Роландом.

— Он занят тем же самым, что и год назад, — сказал Барабас. — Привлекает персонал из соседних штатов. В прошлый раз из этого ничего не вышло. На этот раз слишком рано говорить.

— Откуда ты знаешь? — спросила я.

— Он должен перебросить большое количество войск в Атланту со Среднего Запада. В прошлый раз он отправил людей оценить маршрут прохождения лей-линий, — сказал Кэрран.

Имело смысл. Лей-линия несла вас вперед на высокой скорости, но как только она заканчивалась, она выплевывала вас в лей-точке в поджидающие объятия того, кто устроил вам там засаду. Избежать этого было невозможно.

— И ты мне не сказал?

— У тебя были схватки, — сказал Кэрран.

— Дулиттл категорически запретил, — сказал Барабас. — В любом случае, из этого ничего не вышло. Должно быть, он решил, что маршрут слишком уязвим. На этот раз он поедет на грузовиках. Он обхаживает местные гильдии водителей, и ходят слухи, что он нанимает механиков.

— Если он начнет активно привлекать механиков и водителей, я хочу знать об этом, — сказал Кэрран.

Барабас кивнул.

— И грузовики, — сказала я. — У него недостаточно грузовиков, и он не будет удовлетворен какими-то простыми грузовиками. Он получит лучшие модели, возможно, напрямую от производителя, так что все они будут соответствовать друг другу. Возможно, он даже покрасит их в золотой цвет.

— Он может их украсть? — спросил Барабас.

— Нет, — сказал Кристофер. — Это ниже его достоинства. Он может забрать их как военные трофеи, но он не опустится до воровства.

— У нас есть еще две неотложные проблемы. — Я ввела их в курс дела по коробке и горящему изнутри парню. Кристофер наклонился вперед, внимательно слушая. Когда я закончила, Барабас взглянул на него. Кристофер покачал головой.

— Такого не припоминаю.

— Итак, в чем соль? — спросил Барабас.

— Хрен его знает. Они убили мистера Такера. Нет ответов, — сказала я ему.

Барабас взглянул на Кэррана.

— Что собираешься предпринять?

— Мы ничего не предпримем, — сказал Кэрран. — Мы подождем, пока этот козел не покажется.

— Ты сказала, что есть две проблемы, — сказал Кристофер.

— Мы должны защитить Конлана, — объяснила я. — Он как маяк, сияющий в ночи. Сахану будут тянуться к нему. Мы с Кэрраном должны иметь возможность передвигаться по городу.

— Мы можем отвезти его в дом клана медведей, — сказал Кэрран.

Ему не понравится эта часть. Я полезла в карман, достала сложенную фотографию и положила ее на стол. Они втроем наклонились, чтобы рассмотреть ее.

— Аваг Барсамян, — сказал Кристофер, его глаза потемнели. — Помощник Лэндона.

— Насколько он опасен? — спросил Кэрран.

Кристофер откинулся назад, закинув ногу на ногу, сложив длинные пальцы в кулак на колене.

— Он один из Златого легиона, так что он потрясающий навигатор. Он искусен в дипломатии так, как мало кто. Когда Аваг ведет переговоры, он переходит от здравого смысла к искусству. Он хитер и осторожен, и у него почти безошибочное чутье. Я использовал его несколько раз. Его присылают, когда ситуация сложная.

— Его сопроводили в Крепость с портфелем, а вышел он без него, — сказала я.

— Насколько ты уверена? — спросил Кэрран.

— Фотографии сделал вампир Ровены. У них есть другие. На следующий день Роберт принес нам предложение Стаи о союзе.

Повисло молчание. Барабас нахмурился. Лицо Кэррана стало непроницаемым. Кристофер задумчиво уставился в стену.

— И еще, это может быть связано, а может и не быть, — добавила я, — а Рафаэль попросил меня отпустить Асканио.

— Когда? — спросил Кэрран.

— В тот же день Аваг принес им предложение.

— А ты?

— Дала добро. Дело не во мне или клане буда. Этого хочет Асканио.

Снова воцарилась тишина.

Я постучала пальцами по столу.

— В том портфеле было что-то важное.

— Возможно, это был подарок, — сказал Барабас. — Они принесли подарок, Джим взял безделушку, выслушал, что они хотели сказать, и отправил их восвояси. Я видел, как Кэрран делал это дюжину раз.

— Мой отец не присылает безделушек. Он отравляет цветы в вашем саду, и когда ваш ребенок нюхает один из них и заболевает, он посылает противоядие во флаконе, вырезанном из аметиста и закупоренном бриллиантом, в качестве жеста доброй воли и дружбы. Что бы это ни было, Джим забрал это.

Барабас нахмурился.

— Выбор времени Робертом явно подозрителен.

Я кивнула.

— Есть два варианта: либо они сказали Роланду «да» и собираются предать нас, либо они не имели в виду то, что сказали Роланду, и они не собираются предавать нас.

— Три, — сказал Барабас. — Возможно, они обдумывают это.

— Им даже не нужно сражаться с нами. Они могут просто не появиться, и это ослабит нас.

— Если Стая воздержится от конфликта между нами и твоим отцом, и победит Роланд, Стая будет следующей, — сказал Барабас.

Кристофер выдал.

— Gallia est omnis divisa in partes tres…

— Вся Галлия разделена на три части? — спросила я.

— Вступительная строка к «Галльским войнам» Юлия Цезаря, — сказал Кристофер. — Цезарь завоевывал Галлию племя за племенем. Если бы они объединились с самого начала, первый император Рима никогда бы не вернулся в Рим. В библиотеке Стаи есть копия этой книги. Я видел, как Джим читал ее. Он знает, что разделенные, мы падем.

— Джим не идиот, и он был другом Кэррана более десяти лет, — сказал Барабас. — Я этого не понимаю.

— У Роланда есть способ разрушать дружеские отношения, — сказал Кристофер. — Это политика изоляции. Он становится твоей семьей, твоим другом, твоим доверенным лицом.

Тень пробежала по его глазам.

— И после предает тебя, — сказала я. — Он сделал так с тобой, Эррой, Хью, со мной. Список можно продолжать.

— Хью был особым случаем, — сказал Кристофер. — Мы были взрослыми. Хью был ребенком.

— Хью мог бы уйти. Вместо этого он совершал одно злодеяние за другим.

— Все не так просто, — покачал головой Кристофер.

Там было что-то еще, но сейчас было не время докапываться до этого. Я повернулась к Кэррану. На его лице отразились все разнообразные эмоции, как за каменной стеной. Он перешел в свой режим Царя Зверей.

— Есть ли способ убедиться, что Джим нас не предаст? — спросила я.

— Нет, — сказал Кэрран.

Так я и думала. Если мы ткнем его носом в фотографии, он будет все отрицать, и мы никогда не узнаем, что из этого правда. Если он играет с нами, то прикинется разъяренным; если нет, будет разъярен, что мы ему не доверяем. Это ни к чему нас не приведет.

— Нужно считать, что Джим нас предал. Это единственный надежный способ составить план. — Барабас потер лицо.

Я посмотрела на Кэррана.

— Есть ли у него уязвимости в защите?

Муж повернулся ко мне, и на меня взглянул Царь Зверей.

— У всех есть уязвимости. Наша спит на подушке. Хочешь ударить Джима в больное место?

— Нет. Но если Роланд давит на чувствительную точку, нам нужно о ней знать.

Кэрран откинулся назад, его голос был спокойным и размеренным.

— В краткосрочной перспективе, принять сторону Роланда было бы выгодно для Джима. Они потеряли много людей, и союз позволил бы избежать дальнейшей резни. В Стае есть те, кто приветствовал бы такое решение. В этом случае, не показываться никому на глаза было бы для него лучшим вариантом. Однако, Джим думает наперед. Если он проиграет, поддержав нас, то столкнется с Роландом как с победителем. Твой отец не заключает союзов. Он жаждет покорности. Джим будет этому противиться, как и большинство остальных. К тому же, если Джим предаст нас, клан медведей, клан буда и клан волков восстанут.

— Не уверена насчет клана волков.

— Десандра всегда голосует в твою пользу, — обратился ко мне Барабас. — Она часто говорит провокационные вещи, чтобы взбаламутить воду, но она всегда тебя поддерживает.

Клан буда, клан медведей и клан волков — это примерно половина Стаи. Джим столкнется с гражданской войной.

— Джим, скорее, мыслит в долгосрочной перспективе, — сказал Кристофер.

Кэрран повернулся к нему.

— Поясни.

— Люди всегда скучают по старым добрым временам, — продолжил Кристофер задумчиво. — Мы смотрим на прошлое сквозь розовые очки.

— Я не собираюсь отбирать Стаю у Джима, — сказал Кэрран. — Он это знает. Джим параноик, но он куда более толковый Царь Зверей.

— Но у него нет твоего очарования, — возразил Барабас. — Он очень редко рычит и заставляет всех подчиняться.

— Люди как личности умны, — сказал Кристофер. — Однако, как политические единицы — очень привередливы. Их тянет к символам силы и власти. И того, и другого у тебя больше, чем у Джима.

— Полагаете, он надеется, что Роланд меня устранит? — невозмутимо спросил Кэрран.

— Причем тут ты. — Кристофер посмотрел на Конлана.

Нет. Я бы могла поверить, что Джим не станет лезть в бой, но он не посмеет зайти так далеко.

— Он не посмеет, — прорычала я.

— Сейчас он знает, что Конлан может оборачиваться или подозревает, что он сможет сделать это в будущем, — продолжил Кристофер. — Оборотни уже сейчас слагают о тебе истории. Через пару десятилетий, они превратятся в легенды. Если Конлану позволят вырасти, то он будет сыном первого Царя Зверей, человека, который создал Стаю, человека, который правил и не знал себе равных. Он будет обладать физической силой Первого и улучшенной способностью оборачиваться. Он будет прирожденным лидером. Если ты увидишь сорняк у себя в саду, то сразу же его вырвешь, пока он маленький и слабый, или же подождешь, пока он вырастет?

— Бред, — фыркнула я.

— В своей прошлой жизни я был легатом Златого Легиона, — вкрадчиво напомнил мне Кристофер. — Мое существование зависело от устранения соперников до того, как они набирали силу. Я мог бы устранить вашего сына сейчас так, что вы бы никогда не догадались о моей причастности. К примеру, налет тайной команды Роланда на клановый дом бабушки и дедушки, пока ваш сын там. Все были бы убиты. Ужасная трагедия, настоящее зверство. Конечно, это вызвало бы гнев, но еще и подпитало страх. Напуганные люди цепляются за знакомых лидеров. Что касается вас двоих, то мало что может быть более серьезным испытанием для брака, чем смерть ребенка.

Как я это ненавижу. Ненавижу сидеть и представлять, как люди, которых мы считаем друзьями, планируют убийство моего ребенка. Что-то очень не так с миром, если в нем просто допускается такая возможность.

— Что нам делать? Мы должны предупредить их, что это может случиться, но мы не можем рассказать Мэхону, — сказала я. — Если он что-то заподозрит, то с ревом ворвется в Крепость и сам окажется убитым или убьет кого-то еще.

— Мы предупредим Марту, — повернулся ко мне Кэрран.

Марта будет защищать Конлана до последнего дыхания. В моем воображении промелькнула картина ее искореженного, окровавленного тела, свернувшегося на полу вокруг моего сына. Это уже слишком. Я встала.

Кэрран с тревогой посмотрел на меня.

— Дайте мне минуту.

Я открыла дверь и ступила на главный этаж Гильдии. Наемники перемещались туда-сюда, некоторые усталые и покрытые грязью или кровью после халтурок; другие, чистые и скучающие, ждущие своего часа. Группа элитной команды Кэррана сидела на возвышении, набивая рты. Еда в столовой Гильдии превратилась из помоев в легендарную. Оборотни могли бросать друг другу смертельный вызов за власть и превращаться в психопатов-убийц, но они смертельно оскорблялись, если им давали плохую еду. Когда Кэрран впервые почувствовал запах еды из старой столовой, его затошнило. Он произвел капитальный ремонт столовой, как только у него появилась такая возможность.

Наемники ухмылялись. Элла, миниатюрная и хорошенькая, что-то сказала. Чарли парировал в ответ, его глаза сузились до щелочек. Дуглас Кинг откинулся на спинку стула своим массивным телом шести футов пяти дюймов и рассмеялся, свет отразился от его лысой головы и от беспорядочно вытатуированных на ней глифов и рун. Мужчина был одержим «магическими рунами». Торговцы оружием в Атланте знали это и всегда продавали ему барахло, потому что он покупал все, что угодно, лишь бы на нем была какая-нибудь таинственная надпись. На последнем мече, который он купил, было выгравировано слово на древнем футарке^[5]. Он принес его мне прочитать. Там было фонетически написано «ПРИДУРОК» скандинавскими рунами. Он едва пережил разочарование.

Несколько лет назад я бы пошла и посидела там с ними. Тогда мне было наплевать на весь мир. Больше всего меня беспокоила оплата моих скудных счетов и попытки заработать на новую пару обуви.

Внезапно я почувствовала тоску, но не по дому, а по другому времени и другой себе. Я ни за кого не отвечаю. Я не защищаю город. Я не жена. Я не мама. Я — просто я.

Именно такой меня хотел видеть Ворон. Я была его версией стрелком-одиночкой. Без связей, без корней, без привязанности к друзьям или вещам. Тогда я могла в любой момент сорваться и исчезнуть, и никто бы не забеспокоился. Я была безымянной наемницей, сама себе на уме. Но внутри я была все той же. Все еще убийцей, все еще дочерью Роланда. Руки все еще были в крови, и никакое количество магии не могло превратить эту кровь в пыль.

Тогда я произнесла перед Кэрраном речь. Я не могла точно вспомнить, что я сказала, что-то о том, чтобы затащить свое избитое тело в темный пустой дом. Никого не волновало, доберусь ли я до дома. Никто не дожидался меня, никто не обрабатывал мои раны, никто не готовил мне чашку кофе и не спрашивал, как прошел мой день. Когда я думала об этом сейчас, мои воспоминания о том времени казались серыми, словно из них выщелкали все краски.

Когда я думала о своем доме сейчас, он представлялся мне наполненным теплом и светом. Там всегда пахло жареным мясом, свежим пирогом или свежезаваренным кофе. Это был мой маленький гостеприимный и комфортный кусочек мира, место, которое я построила с Кэрраном. Место для Конлана. Место, которому я принадлежала.

Кристофер был прав. Мы смотрели на прошлое сквозь розовые очки.

Я выбрала эту новую жизнь. Я выстраивала ее день за днем. У меня были друзья, у меня был муж, который любил меня, у меня был сын и город, который нужно было защищать. Стоя здесь, погрязая в жалости к себе и гадая, кто может предать меня следующим, и как я буду с этим справляться, я ничего не добьюсь.

Я не добилась никакого прогресса в деле Серенбе. Я все еще понятия не имела, кто прислал мне коробку. Я должна была придумать, как защитить Конлана. Я должна воспользовался этим моментом, выбросил все свои «горе мне» из головы и сделать все остальные вещи, которые должна довести до конца.

За столом Дуглас обнажил правую руку и согнул, демонстрируя бицепс размером с бейсбольный мяч. Да, да, ты большой и могучий. И еще новая татуировка.

Погодите-ка.

Я оттолкнулась от стены и направилась прямиком к Дугласу.

— Привет, Дэниелс, — ухмыльнулась мне Элла.

— Лен-на-арт, — пропел Чарли. — Она уже Леннарт как два года. Кукушку поправь, Элль.

— Свежая татуха? — спросила я Дугласа.

Он обнажил ровные белые зубы.

— Да. — Он постучал по руке, все еще красной от забивания. Змея в форме косой буквы S. Между петлями змеи сломанная стрела образовывала букву Z, участок с оперением вертикальный, остальная часть стрелы проходит через петли по диагонали, и последняя часть, с наконечником стрелы, направлена вниз.

Я почти услышала щелчок, когда кусочки пазла сложились в моей голове.

— Шотландская, — сказал он.

— Пиктская, — поправила я. — Крутая.

Я развернулась и направилась в свой небольшой кабинет.

— Что, черт возьми, это было? — спросил Чарли за моей спиной.

— Будь снисходительнее, — сказала ему Элла. — Сегодня некая особа пыталась убить ее ребенка. Она руками забила ее до смерти. Я доставляла посылку для «Биозащиты» и увидела тело. У цыпочки не осталось лица. Вместо него сырой гамбургер.

Я вошла в кабинет, оставив дверь открытой, и подошла к книжному шкафу, заполненному моими справочниками. Он был либо здесь, либо в «Новом рубеже». Я провела пальцами по корешкам. Не тот. Нет, нет, нет… Вот. Я сняла с полки зеленый том. В. А. Камминг, «Расшифровка пиктских символов».

Я пролистала его. Вот. Два круга, соединенные вместе, с волнистыми линиями через них, две точки в центре и Z-образный стержень, сломанная стрела. Двойной диск и Z-образный стержень. Выглядит похоже. Пропорции, толщина прямоугольной детали, соединяющей два диска. Кажется правильным.

Я плюхнулась в кресло, книга лежала передо мной. Никто ничего не знал о пиктах. Все знали о стене Адриана, но римляне построили еще одну, стену Антонина, в 142 году нашей эры. Она разделила Шотландию пополам. Римляне называли «раскрашенных» людей по другую сторону этой стены пиктами. Позже их стали называть каледонцами. Никто не знал наверняка, кем они были и как долго жили в Шотландии. Одни утверждали, что они кельты, другие утверждали, что пришли из Галлии. Пиктские мифы упоминают Скифию и прибытие в Шотландию примерно за тысячу лет до нашей эры. Никто не знал наверняка.

Они оставили после себя металлические украшения и пиктские камни. Десятки древних каменных стел, покрытых таинственной резьбой. Большинство из них расположилось в восточной части Шотландии. Но самые ранние пиктские камни датируются шестым веком. Слишком поздно для захватчиков Эрры.

На коробке не было Z-образного стержня, но нож соответствовал ему. Нож выглядел так, словно был привезен с Британских островов.

Пикты не носили тог. Некоторые из археологических находок, связанных с ними, содержали сверхпрочные цепи, но никто не знал их назначения. Однако кельты определенно носили накидки, и в конечном итоге они распространились по Британским островам.

Мне нужен был эксперт по пиктам. К сожалению, такого не было. Следующим лучшим выбором были друиды, но им не нравилась. Им никто не нравился. Призрак человеческих жертвоприношений нависал над ними, и поэтому они изо всех сил старались создать благожелательный образ. Они носили белые одежды, размахивали ветками деревьев и благословляли предметы. Но никого из моих знакомых никогда не приглашали на собрания друидов. Они также никогда не отвечали на вопросы о своих ритуалах или происхождении. Если я появлюсь на пороге их дома и попрошу помочь мне расшифровать пиктские символы, то получу приятное похлопывание по спине, за которым последует дверь перед моим носом. Я даже не знала, где может быть этот порог.

Мне нужна была помощь. Кто-то, кто был бы связан сязычниками. Кто-то, знакомый со старой магией… Кто-то, кто не боялся истории друидов, и кого они не могли обмануть.

Роман. Он был язычником, черным волхвом, а его мать была одной из пифий.

Мне в любом случае нужно было посетить ковен, теперь, когда мой отец перешел в наступление. Мы разработали план вместе: ковен, тетя и я. Но ведьмы, похоже, затягивали с его реализацией.

В дверях появился Кэрран. Он обошел стол и прислонился к нему.

— Я подумываю о том, чтобы сходить к пифиям, — сказала я ему.

Он нахмурился.

— Это плохая идея.

Это была ужасная идея. Я избегала пифий, как огня. Консультироваться с пифиями, словно бросать кости. Что бы они ни сказали, это изменит твой выбор. Это всегда было точно, это всегда применялось к ситуации, но никогда не так, как вы ожидали. Пифия могла предупредить вас, что вода в будущем станет проблемой для вашего дома, поэтому вы готовились к наводнению, но затем ваш дом окутывал пожар, и у вас не было достаточно воды, чтобы потушить его. Тот факт, что пифия была права, не вернет дом обратно. В девяноста девяти процентах случаев вам было лучше вообще не получать пророчество. К сожалению, я опустилась до одного процента по шкале отчаяния. Мне нужны были ответы по коробке, мне нужно было заручиться помощью Романа, и я должна была поговорить с пифиями о том, чтобы приступить к нашей окончательной стратегии борьбы с моим отцом.

Кроме того, мы должны были предотвратить повторение Серенбе, и если пифии могли помочь с этим, я бы целовала им ноги.

— Мне нужно поговорить с Романом о друидах. И я хочу спросить пифий о Серенбе. — И еще паре вещей. — Кэрран, я не могу просто сидеть сложа руки. Погибли люди. Мы должны что-то с этим сделать.

— Я присмотрю за мальчиком, — сказал он.

— Спасибо.

— Ты вечером вернешься домой?

— Собираюсь.

— Хорошо, — сказал он. — Потому что у меня есть планы.

— Какого рода планы?

Его серые глаза потеплели.

— Приходи домой, и я продемонстрирую.

— Ты ненасытен, — сказала я ему.

— Может, ты просто неотразима.

— Бесспорно.

Он наклонился и поцеловал меня, вызвав во мне дрожь. Забавно, что мир останавливался, когда он целовал меня. Каждый раз.

Он пристально посмотрел мне в глаза.

— Иди, делай свое дело. Никто не причинит вреда Конлану, пока тебя не будет.

Я улыбнулась и набрала номер Романа. Он ответил на втором гудке.

— Три месяца. Ты не звонишь, не пишешь, — произнес в трубку голос Романа с акцентом. — Я оскорблен.

— Нет, это не так.

Он рассмеялся.

— Прекрасно, не так. Что тебе нужно?

— Мне нужно увидеть пифий и потолковать с тобой кое о чем.

— Тебе нужно пророчество? — спросил он.

Я глубоко вздохнула. Как только я это произнесу, обратной дороги не будет, и мне придется жить с тем, что они предскажут.

— Да.

ГЛАВА 11

— ПОЧЕМУ ЭТО обязательно должна быть черепаха? — пробормотала я, спускаясь по узкой тропинке через лес, который раньше был Столетним парком.

— Ты сказала, что хочешь пророчество, — сказал Роман.

Он был одет в свою обычную черную мантию. Славянский пантеон имел две стороны, темную и светлую, и волхв действовал как проводник между богами и верующими. Они служили жрецами, чародеями и, при случае, терапевтами. Роман служил Чернобогу, Богу Смерти, Черному Змею, Владыке Нави царства мертвых. На первый взгляд Чернобог был злым и порочным, а его брат, Белобог, был добрым и светлым. На самом деле все было сложно. Кто-то должен был служить Темному Богу, и этим кем-то оказался Роман. Однажды он сказал мне, что это дело семейное.

У Романа была вся атрибутика темного жреца. Его ряса была черной с серебряной вышивкой по подолу. Его волосы, выбритые по бокам и длинные на макушке и затылке, так что они походили на гриву какой-нибудь дикой лошади, тоже были черными. Даже его глаза под черными бровями были такими темно-карими, что казались почти черными.

— Да. Я просила в общих чертах.

— Черепахи древние. Они живут очень долго и становятся мудрыми.

— Я знаю, что символизирует черепаха, — проворчала я. Тропинка повернула, и мы вышли на поляну, где на зеленой траве покоился большой каменный купол.

Роман своим посохом постучал по куполу.

Купол содрогнулся один раз и медленно пополз вверх, поднимаясь все выше и выше. Появилась тупая черная морда. На меня смотрели два глаза, размером с обеденные тарелки. Колоссальная рептилия открыла пасть.

Я забралась в нее, наступив на губчатый язык.

— Я имела в виду, почему пифии не могут встретиться в здании? Ну, знаешь, где-нибудь в красивом храме?

— Потому что тогда каждый Том, Дик или Гарри захотят услышать предсказание на свою следующую игру в гольф, — сказал Роман, забираясь следом. — А вот таким образом, им пришлось бы рисковать быть съеденными гигантской черепахой, чтобы спросить о своем пророчестве. Только два типа людей могут пойти этим путем: отчаявшиеся и идиоты.

— Если ты скажешь, что я и то, и другое, я ударю тебя.

— Если туфелька будет в пору…

Я вздохнула и направилась через горло вниз по наклонному туннелю к пруду с мутной водой. Со стен свисали длинные нити водорослей. Жидкость пахла цветами. Я нахмурилась. Обычно он был намного глубже. Однажды вампир Гастека, который шел со мной, поскользнулся и полностью ушел под воду.

Я шла по почти сухому туннелю.

— Что случилось со всей черепашьей слюной?

— На мне хорошая мантия, — сказал Роман.

То, что твоя матушка была одной из трех пифий, имело свои преимущества.

Туннель повернул. Я следовала по нему и вошла в большую комнату. Передо мной расстилался пруд, на широких темно-зеленых подушечках которого виднелись нежные лилии. Каменный мост, такой низкий, что по нему переливалась вода, пересекал пруд. Над нами возвышался огромный купол, свет вечернего солнца проникал сквозь его полупрозрачную вершину, окрашивая ее в огненно-красные и желтые тона. Стены постепенно темнели, сначала, будучи зелеными, затем черно-изумрудными.

Мост заканчивался платформой, на которой сидели три женщины. Первая, древняя и иссохшая, спокойно дремала в кресле, ее волосы были такими белыми, что казались пушком. Когда я увидела ее в первый раз, она была свирепой, как хищная птица, готовая пустить кровь. Сейчас Мария в основном спала. Она до сих пор ненавидела меня. Когда я впервые посетила пифий, она заключила меня в магическое кольцо, которое я сломала. С тех пор она то и хотела убить меня. Рядом с ней Евдокия, пухленькая, средних лет шатенка с косой, заколотой на затылке, что-то вязала в кресле-качалке. Маленькая черная кошка терлась об ее ноги. Третья девушка, белокурая и хрупкая, улыбнулась мне. Я спасла ее от смерти, и Сиенна всегда пыталась помочь мне в ответ.

Позади женщин стену покрывала высокая фреска с изображением Гекаты. Она стояла перед большим котлом, расположенным на пересечении трех дорог. Старуха, мать и дева, все аспекты их богини-ведьмы.

— Ты ищешь видения? — спросила Сиенна.

Значит, мы проходили всю церемонию целиком.

— Да.

— Задай свой вопрос.

Евдокия наклонилась и ткнула Марию вязальной спицей. Пожилая женщина вздрогнула, моргнула, увидела меня и закатила глаза.

Я должна была сформулировать его аккуратно.

— Люди Серенбе были убиты ради их костей. Я хочу знать, кто это сделал и зачем.

Сиенна откинулась назад. Поток магии запульсировал от двух других женщин. Она подняла руки, выглядя как лебедь, собирающийся взлететь. Ее глаза остекленели. Улыбка растянула ее губы. Использование магии доставило Сиенне неподдельную радость.

Она отшатнулась. Дальняя стена исчезла.

Перед нами расстилалось поле битвы, люди в иссиня-черных доспехах сражались против людей в современном снаряжении. Огонь оставлял длинные следы на поле, вырываясь на высоту десяти футов. Запах обугленной плоти ударил мне в нос. Воздух наполнился металлическим запахом крови. Я вдохнула его и ощутила вкус человеческой крови на языке. Мгновение — и я оказалась там, в гуще резни. Люди рвали друг друга, их лица были искажены яростью и ужасом, эмоции были настолько первобытными, что бойцы выглядели как актеры в масках в гротескной пьесе.

Пот, кровь и слезы пропитали пространство вокруг меня, а за всем этим была стена огня.

Что-то взревело на другом конце поля боя. Я стала протискиваться туда. Лезвия сверкали на солнце, рубя и кромсая. Меня обрызгало кровью. Человеческие кости, лишенные плоти, раскалывались у меня на глазах, превращаясь в порошок.

Если бы только я могла подняться повыше…

Сражающиеся разошлись. Передо мной выросла гора трупов. Я стала взбираться на нее, перелезая через тела, липкие от засыхающей крови. Почти добралась. Почти.

Я взобралась на вершину. Вдалеке золотая колесница прорвалась сквозь ряды бойцов. Отец… Раздался еще один низкий и ужасающий рев, подобного которому я никогда раньше не слышала. Я обернулась и увидела два глаза, ярко-янтарные и горящие, уставившиеся на меня из темноты, поднимающейся над схваткой. Темная фигура налетела на меня справа на двух больших крыльях. Это выглядело смутно знакомым, почти как если бы…

Огонь поглотил все, его жар опалил меня.

Свет исчез, и стена появилась снова. Сиенна была неподвижна.

Я ждала.

Никто ничего не говорил.

— Это все? — спросила я.

— Это все, что я смогла увидеть.

— Итак, большая битва, кровь, пламя, человеческие кости и все горит?

Она кивнула.

— Это ничего не объясняет.

Сиенна развела руками.

— Есть ли пророчество?

— Ко мне ничего не приходило.

Чушь собачья. Всегда было пророчество.

— Я хочу вернуть свои деньги, — сказала я.

— Ты нам ничего не заплатила, неблагодарная, — сказала мне Мария.

— Это бесполезно.

— Извини, — сказала Сиенна. — Это не точная наука. Если я узнаю что-то еще, я дам тебе знать.

Мне очень хотелось стукнуться головой обо что-нибудь твердое, но вокруг ничего не было.

— Мой отец мобилизует силы. Возможно, он продвигает свои планы вторжения.

Евдокия перестала вязать.

— Насколько ты уверена?

— Об этом сообщили как разведчики Стаи, так и наши. Как у вас обстоят дела с Белой колдуньей?

Сиенна заерзала на своем сиденье.

Евдокия поджала губы.

— Есть сложности, — сказала она.

— Не должно быть сложностей. Вы обещали мне, что проведете этот ритуал. Он не убивает моего сына или моего мужа. Если он вторгнется, и мне придется покончить с собой, я хочу быть уверена, что все не напрасно. Мне нужно самой сходить и поговорить с этой колдуньей?

— Нет! — сказали Евдокия и Сиенна в один голос.

— Почему нет? — Они что-то скрывали.

— Это дело ведьм, — сказала Евдокия. — Если ты сунешься туда, размахивая мечом, ты все испортишь. Мы обещали тебе ритуал, и мы его выполним. Катя, когда это я не делала того, что обещала?

Опять по-русски назвала. Божечки.

— Я просто хочу убедиться, что в худшем случае я умру не напрасно.

— Мы справимся с этим, — сказала мне Сиенна.

Мария захихикала. Две другие ведьмы посмотрели на нее.

Она сплюнула на пол.

— Ты злобная мразь. И всегда ею останешься. Я надеюсь, что все вы погибнете в огне.

Евдокия тяжело вздохнула.

— Потрясающе, — сказала я. — Приятно пообщаться. Спасибо за продуктивную встречу. С нетерпением жду следующей.

— И еще кое-что, — сказала Евдокия. — Несколько рыцарей Ордена попросили поговорить с нами.

— Местные?

— Нет, из другого города.

Пособник рыцаря Норвуд обошел всех.

— Они пытаются сместить Ника Фельдмана с его поста главы местного Ордена. Он продолжает указывать на мое существование, и им это не нравится.

— Мы позаботимся об этом, — пообещала Сиенна.

Я повернулась и вышла из черепахи. Снаружи воздух был свежим и сладким. Деревья поблескивали на сумеречном ветерке, когда небо остывало после яркого заката. Жуки-светлячки летали тут и там, крошечные точки света в воздухе цвета индиго.

Роман встал передо мной.

— Ты планируешь покончить с собой?

Дерьмо. Я и мой длинный язык.

— Нет.

— Объясни.

Я вздохнула.

— Мой отец восприимчив к магии ведьм. Она даже старше его, в некотором смысле примитивна, но очень могущественна. Эрра сказала мне, что самым трудным противником, с которым он когда-либо сталкивался, за исключением войны, в которой погибло большинство членов нашей семьи, была ведьма, и эта женщина чуть не убила его. План состоит в том, чтобы собрать ковены вместе на поле боя и провести ритуал, который направит их объединенную силу в одного человека. Я не могу быть этим человеком. Во-первых, я недостаточно обучена. Во-вторых, главный герой в этом сценарии действует как призма, концентрируя и направляя силу наружу. Я паршивая призма. Мое тело просто накапливает магию.

— Дай угадаю, — сказал он сухо. — Белая колдунья — хорошая призма?

— Лучшая, что они знают. План состоит в том, чтобы уговорить ее на это. За исключением того, что твоя мама и другие ведьмы пытались, но ничего не добились.

— Ты и твой отец связаны. Если они убьют его, ты тоже умрешь, — сказал Роман. — Это глупый план.

— Ведьмы не будут пытаться убить его. Они попытаются усыпить его. Если все сработает так, как задумано, Роланд заснет на поле боя и, надеюсь, проспит десятилетия или дольше. Они сделали это с Мерлином. Он все еще где-то там, спит.

Роман задумался.

— Хорошо. Объясни часть о самоубийстве.

— Силы ковенов может оказаться недостаточно. Мой отец очень силен. Если он не сдастся, мне, возможно, придется убить его самой или, по крайней мере, ослабить настолько, чтобы заклинание подействовало. У этого есть последствия.

Роман погрозил мне своим посохом.

— Я повторяю, это глупый план! — Ворон на верхушке посоха открыл деревянный клюв и пронзительно закричал на меня.

— Ты знал, что когда злишься, твой русский акцент исчезает?

— Это идиотизм. У тебя есть муж и сын. Ты не убиваешь отца и не умираешь из-за этого. Я запрещаю.

— Хорошо, Ваше Святейшество.

— Я серьезно. Смерть — это навсегда. Я знаю. Мой бог — Владыка Нави.

— Возможно, другого выхода нет, — мягко сказала я. — Если бы я знала со стопроцентной уверенностью, что самоубийство убьет моего отца, я бы сделала это без колебаний. Ты прав. У меня есть муж и сын, и я хочу, чтобы они оба прожили долгую счастливую жизнь, даже если это будет без меня. Но отец намного старше и могущественнее меня. Если я просто покончу с собой, он все еще может выжить. С улучшением силы ведьм, по крайней мере, у нас больше шансов победить его.

— Нет. Я этого не потерплю.

Я похлопала его по руке.

— Спасибо, что ты мой друг.

— Кэрран знает?

— Нет, и ты не собираешься ему говорить. Это план на крайний случай. Если ты расскажешь ему, он сделает какую-нибудь глупость, чтобы помешать мне выйти на поле боя, а я — наш лучший шанс противостоять отцу. Если я не буду сражаться, мне определенно придется покончить с собой.

Он что-то прорычал себе под нос. Деревянный ворон пронзительно закричал.

— У меня есть идея. Что, если вместо того, чтобы злиться и натравливать на меня свою птицу, ты поможешь мне?

— Помочь тебе сделать что?

— Мне нужно поговорить с друидами о пиктах.

— Какое отношение пикты имеют к чему-либо?

Я рассказала про коробку и символ. Он фыркнул.

— Хорошо. Завтра.

— Спасибо.

Я повернулась, чтобы уйти.

— Кейт, — позвал он.

Я обернулась.

— Ты мой друг. У меня не так много друзей из-за того, чем я занимаюсь. Каждый раз, когда мой Бог взывает ко мне, я заключаю с ним сделку, чтобы сохранить жизнь людям, которых я не знаю. «Что, если мы убьем всего пятерых человек? Что, если мы сделаем это втроем? Если мы сделаем это таким образом, возможно, нам не придется никого убивать». Я сражаюсь за их жизни. И вот ты здесь, даже не пытаешься. Должен быть другой способ, слышишь меня? Найди другой способ.

— Я попробую, — сказала я ему.

— Ты сделаешь это.

* * *

МАГИЯ ОБРУШИЛАСЬ по дороге домой. На подъездной дорожке не стояло ни одной новой машины, и никто не подходил к двери. Кэрран обычно слышал меня еще до того, как я заезжала на подъездную дорожку.

Я зашла внутрь. Кэрран же говорил, что сегодня купит новую машину. Может, его задержали.

— Эй? — крикнула я. — Есть кто-нибудь дома?

— Я дома! — откликнулась Адора снизу.

Я спустилась в подвал. Полностью переделанный, он был превращен во временную больничную палату, где Ю Фонг лежал на больничной койке. Из его руки тянулась капельница. Рядом с ним, в большом плюшевом кресле, Адора свернулась калачиком с книгой. Худощавая, крепкая, с темными волосами, спадающими на плечи, со спины она выглядела знакомо. Мои плечи были шире, телосложение крупнее, и я была на пару дюймов выше нее. В остальном, замени ее катану на «Саррат», и она могла бы стать моей молодой версией-подростком.

— Как он?

— Также, — сказала она.

Ю Фонг не подавал признаков жизни. Я наклонилась к нему и приложила тыльную сторону ладони к его носу. Слабое дуновение воздуха коснулось моей кожи. Все еще дышит.

— Он симпатичный, — заметила Адора.

— Ага. Загляденье. — Я бы не стала пытаться поцеловать его. Ему до спящей красавицы далеко.

Она сморщила нос, глядя на меня.

— Я этого не планировала.

— Как хочешь, чтобы тебе заплатили за халтурку в «Новом рубеже» или через Гильдию?

Она вздернула подбородок.

— Я работаю бесплатно.

— С каких это пор?

— Это семейное дело, — сказала она. — Я позабочусь о нем, потому что вы с Кэрраном семья и вам нужна помощь.

— Кто ты и что ты сделала с Адорой?

Она ухмыльнулась мне.

— Ты не такая забавная, как думаешь.

— Я достаточно забавная. Будни меня, если он проснется.

— Сегодня ты убила одну из моих сестер, — сказала она.

Новости распространялись быстро.

— Было такое. Она хотела убить Конлана и съесть его.

— Она страдала?

— Да.

— Хорошо. — Адора подмигнула мне. — Я положила спортивные штаны Кэррана на лестницу. Я не собираюсь подниматься в ваше любовное гнездышко.

— Любовное гнездышко?

— В вашу спальню, где вы занимаетесь сексом.

О, Боже.

— Я еще не занималась сексом, — честно призналась Адора. — Но я решила попробовать.

— Есть ли какой-то конкретный человек, с кем ты хочешь попробовать сделать это?

— Нет. Я думаю об этом.

— Секс — это доверие, — сказала я ей. — Ты будешь сильно уязвима. Постарайся выбрать правильного.

Она снова наморщила нос, глядя на меня.

Я поднялась по лестнице. На первой площадке стоял большой бумажный пакет. Я заглянула внутрь. Серые спортивные штаны Стаи. Кэрран вырос в них и продолжал носить, несмотря на то, что мы больше не были частью Стаи. Одна, две… пять пар? Странно. У него в шкафу было две стопки спортивных штанов.

— Эй! — крикнула я в подвал. — Кто принес спортивные штаны?

— Какой-то оборотень из Стаи.

Я поднялась наверх и открыла дверцы шкафа. Все старые спортивные штаны исчезли. Странно. Я вытряхнула содержимое сумки на пол в ванной и перебрала новые спортивные штаны, проверяя пояс и резинку внизу каждой штанины на предмет скрытых предметов. Ничего.

Ладно. Я сложила спортивные штаны и убрала их обратно в сумку. Куда делись другие его спортивные штаны?

Обыск корзины ничего не дал. Теперь я была в недоумении. Я спустилась вниз и проверила прачечную, стиральную машину и сушилку. Ничего.

Мусорное было снаружи. Я вышла и открыла крышку. Сверху лежал большой мешок для мусора, растянутый, словно кто-то свернул одеяло и засунул его внутрь. Я выудила его и расстегнула завязки. Спортивные штаны. Все еще чистые и сложенные. Ну, и это не было странно. Вовсе нет. Зачем ему выбрасывать все свои спортивные штаны и покупать новые? Они плохо пахли? Я понюхала спортивные штаны. Мне показалось, что они пахнут хлопком.

Я схватила пару старых спортивных штанов и спустилась в подвал.

— Как тебе кажется, что они не странно пахнут?

— Ты хочешь, чтобы я понюхала спортивные штаны Кэррана?

— Они чистые, но я достала их из мусорного бака.

Адора моргнула и подняла палец.

— Нет.

— Ну и ладно. — Я отнесла старые спортивные штаны наверх, достала новые из сумки, разложила их на полке и положила единственную пару старых чистых спортивных штанов на кровать рядом с пустой сумкой и чистой белой футболкой. Ловушка с наживкой. Теперь мне оставалось только ждать, когда лев вернется домой.

Это заняло у него двадцать минут. Он вошел в дверь, неся Конлана. Конлан увидел меня, вырвался из рук и с головокружительной скоростью помчался вверх по лестнице. За долю секунды я приняла решение: отодвинуться или принять удар. Я приняла удар. Моя спина ударилась о деревянный пол. Ой. Он обнял меня.

— Мама!

Я встала на ноги.

— Эта внезапная любовь подозрительна.

— У него были неприятности из-за того, что он пытался съесть ароматические свечи. — Кэрран поднялся по лестнице.

— Где он взял ароматические свечи?

— В кладовке Гильдии. Коринна купила их целую пачку. Она сжигает их в раздевалке. Говорит, это помогает ей избавиться от запаха мокрой собаки.

Коринна работала в Гильдии наемником, но она также была шакалом-оборотнем и была одержима своим запахом.

Я отнесла Конлана в спальню.

— Ты говорил с Мартой?

— Пока нет.

— Стая доставила тебе спортивные штаны. Я положила их в шкаф. Что случилось со старыми?

— Я износил их.

Чушь собачья. В устах человека, который уставился на меня взглядом альфы для того, чтобы оставить свою старую футболку, это была не просто чушь собачья, это воняло до небес.

Я кивнула.

— Как все прошло с ведьмами?

Кэрран снял футболку, и я увидела лучшую в мире грудь, всю золотистую и мускулистую. Ммм.

— Большая битва, огонь, человеческие кости, кровь, еще больше огня.

— И это все? — Он надел белую футболку и снял джинсы. Мммм.

— Да. Не особо познавательно. Но хорошие новости: Мария все еще ненавидит меня.

Он натянул спортивные штаны. Они доходили ему до середины голени. Что за черт?

— Подожди, малыш. Мамочке нужно кое-что сделать. — Я опустила Конлана на землю, повернулась боком, подняла ногу, согнув ее в колене, и вытянула. Я делала это сотни раз, чтобы ударить Кэррана по горлу во время спарринга. Обычно мне не удавалось дотронуться до него, но высокий удар был настолько автоматическим, что я делала его на автопилоте. Моя нога не дотянулась.

— О-о-о, прелюдия. — Кэрран схватил меня за лодыжку.

Я выдернула ногу из его руки.

— Встань прямо.

— Зачем это? — Он развел руками.

Я подошла к нему вплотную. Мой нос коснулся его груди. В своей человеческой форме Кэрран был выше меня на два с половиной дюйма. Я была ростом пять и семь, а он был почти пять и десять. Теперь я смотрела на него снизу вверх.

— Ты стал выше.

— Не хочу тебя огорчать, но мне надоело расти.

— Ты выше и знаешь, что ты выше. Я нашла твои спортивные штаны в мусорной корзине. — Я отступила и нанесла быстрый удар ногой, целясь ему в голову. Он откинулся назад, пропустив мой удар.

— В тебе, по меньшей мере, шесть и два.

— Ты измерила меня своим ударом?

— Да. И твои волосы на дюйм длиннее, чем были утром. Что происходит?

— Я не в курсе.

— Почему это происходит?

Он поднял руки.

— Я пытаюсь стать сильнее.

Он использовал каждый шанс, который у него был.

— Я не пытаюсь стать выше. Согласен, проблема с волосами странная.

— Это нормально? Это какой-то этап жизни оборотня, через который ты проходишь?

— Моего отца нет рядом, так что мы точно не можем спросить его.

— Ты говорил об этом с Дулиттлом?

Он улыбнулся мне.

— А ты бы хотела, чтобы я это сделал?

— Да. Скорее всего. Что, черт возьми, здесь смешного?

— Ты беспокоишься о моем здоровье.

— Ты пугаешь меня. — Я села на кровать. Внезапно я почувствовала сильную усталость.

Он присел на корточки передо мной.

— Я в порядке.

— Сегодня я думала о том, на что это было похоже раньше.

— Раньше…?

— Раньше перед вспышкой.

Он ухмыльнулся.

— Ты имеешь в виду, до того, как я вломился в твой дом и впервые приготовил тебе кофе?

— Ты не вламывался в мой дом. Я оставила дверь незапертой.

— Детали.

— Сегодня Гастек попросил прощения у Ин Шинар. Он не знал о сахану и воспринял это на свой счет. Ему не нужна была я. Он хотел часть меня как Ин Шинар. Рафаэль сказал мне, что я Ин Шинар. Некоторые люди никогда не увидят во мне кого-то другого.

— Мне нужна вся ты, — сказал он мне. — Наемница, Ин Шинар, моя жена, все это. Моя Кейт.

— Я знаю. У меня ужасное чувство, что на нас вот-вот свалится что-то нехорошее. Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Я не смогу выдержать такого удара, Кэрран.

— Со мной ничего не случится. У меня все получится. — Он поднял меня с кровати, обнял и поцеловал. — Никуда я не денусь, — прошептал он мне на ухо. — Весь твой. Всегда.

Я поверила ему, но тошнотворное чувство в моем животе отказывалось проходить.

* * *

МЕНЯ РАЗБУДИЛ ТЕЛЕФОН. Я выскользнула из-под руки Кэррана и потащилась к нему. Часы показывали 6:20 утра.

— Кейт Дэниелс. То есть Леннарт. Кейт Леннарт.

Кэрран тихо рассмеялся.

— Привет, Кейт, — сказал шериф Бо Клейтон в трубку. Его голос звучал уныло, как будто он увидел что-то, о чем хотел забыть. Мне совсем не нравился этот звонок.

— Ты звонила по поводу Серенбе.

— Было.

— Возможно, у меня есть кое-что для тебя.

— Буду, как только смогу.

Я повесила трубку. Прошлой ночью, после того, как мы разобрались, Кэрран позвонил Марте и попросил ее прийти сегодня присмотреть за Конланом и привезти книжный клуб. Она спросила его, имеет ли он в виду весь книжный клуб, и он ответил «да». Она сказала ему, что будет в девять.

Если я подожду до девяти, магия может ослабнуть. Мне нужно было уйти сейчас, пока магия активна.

— Мне нужно идти, — сказала я Кэррану.

— Я догоню, — сказал он.

* * *

НЕБОЛЬШОЕ ПОСЕЛЕНИЕ Руби находилось глубоко в сердце округа Милтон. Две улицы, семнадцать домов, почтовое отделение, небольшой магазин с заправочной станцией и сельская оборонительная башня. Сельской обороне, подразделению Национальной гвардии, было поручено защищать небольшие поселения. Это был один шаг вперед по сравнению с ополчением.

Нам с Джули потребовалось примерно два часа, чтобы добраться туда, даже с Джули за рулем, но мы успели, пока магия еще действовала. Теперь мы стояли на улице, окруженные безмолвными домами. Слева от меня лежал мертвый лабрадор-ретривер. Кто-то соорудил погребальный костер в конце улицы. Он был шести футов высотой и имел форму конуса.

Позади, нас ждали Бо Клейтон и двое его помощников, все трое были верхом: помощник шерифа справа с арбалетом, а другой с дробовиком. Это были осторожные люди, прикрывавшие все базы.

Бо, огромный, как гора, растерял всю свою обычную жизнерадостность. Его глаза стали плоскими и темными. Прошлой ночью почтовый перевозчик сообщил о пустой деревне, но Бо был занят другим делом и получил сообщение только сегодня утром. Он и помощники шерифа прочесали деревню и нашли заброшенные дома, неубранные постели и мертвых собак.

— Что думаешь об этом погребальном костре? — спросил меня Бо.

— Понятия не имею. Вчера я получила пророчество от пифий. В нем было много огня. Ты уверен, что местные жители не развели его сами?

— Невозможно сказать наверняка, — сказал Бо. — Мы не слишком часто ходим этим путем.

Мы ждали.

Наконец, Джули взглянула на меня.

— Синий.

— По всем направлениям?

Она кивнула.

— Человеческая магия.

Они забрали людей. Точно так же, как Серенбе. Это должно было прекратиться. Это должно было прекратиться сейчас.

На улицу вышел мужчина, высокий, широкоплечий, в доспехах синего цвета. Темные металлические чешуйки повторяли контуры его тела, были шире на груди и уже на талии. Доспехи струились по нему, гибкие, защищая, не препятствуя его движениям, каждая чешуйка была подходящего размера, почти как если бы они были сделаны на заказ. Я никогда не видела ничего подобного до вчерашнего дня, когда увидела такую броню в видении Сиенны.

Я внимательно осмотрела воина. Одна чешуйка на его правом плече мерцала золотом. Шлем прикрывал голову, оставляя лицо открытым, разновидность халкидийского шлема, с которым я не была знакома. Его лицо выглядело странно пустым. Он был белым, голубоглазым, и пряди волос, выбивающиеся из-под шлема, были светлыми. За его плечами торчали рукояти двух мечей. В руке он держал факел, на конце которого заплясал огонь.

— Я думала, ты сказал, что провел зачистку, — тихо сказала я.

— Да, — сказал Бо.

Воин бросил факел в погребальный костер. Языки пламени взметнулись вверх по ветвям.

— Он обмакнул его в бензин или что-то в этом роде? — спросила Джули.

— Я ничего не учуял, — сказал ей один из помощников шерифа.

Воин встал спиной к погребальному костру и повернулся к нам лицом.

— Департамент шерифа, — крикнул Бо резким голосом. — Ложись на землю.

Воин потянулся за спину и вытащил два меча.

Отлично. Чего резину тянуть.

Клинки выглядели длиной около двадцати одного — двадцати двух дюймов со стреловидным профилем, похожие на современную филиппинскую эспаду, нечто среднее между испанским мечом и традиционным клинком гараб. Живые и быстрые, при этом все еще обладающие большой режущей силой как при рубящем ударе, так и при выпаде.

Огонь за спиной воина разгорелся. Подождите, ничего не говорите мне.

В пламени появилась фигура, высокий мужчина в золотых чешуйчатых доспехах. На его плечах был белый плащ, отороченный волчьим мехом, светлые волосы ниспадали на него расчесанной волной. Золотой обруч обвивал его шею.

Моя коробка и Серенбе были связаны.

Этот сукин сын. Гнев вскипел во мне и превратился в темный лед. Все эти люди мертвы. Я иду за тобой. Просто подожди.

— Что за черт? — спросил другой помощник шерифа.

— У нас вторжение, — сказала я. — Это их король, а это его защитник.

— Он маг? — спросил Бо.

— Он оставляет синий след, — сказала Джули.

— Кенни, — сказал Бо расчетливым голосом, — пристрели этого ублюдка.

Кенни вскинул арбалет. Маленькая синяя искра сорвалась с кончика стрелы. Он прицелился и выстрелил. Воин открыл рот. Из него вырвался огонь. Обгоревшие остатки стрелы упали на землю.

Чудненько. Он плюется огнем. Обожаю.

— Думается, это сигнал для меня. — Я вытащила «Саррат» из ножен.

— Нас пятеро, а он один, — отметил Кенни.

— Дело не в победе, — сказал Бо. — Дело в страхе. Этот козел приходит в наши деревни и крадет наших людей. Он думает, что может делать все, что захочет, и никто из нас не сможет его остановить. Ему нужно знать, что одна из наших может победить одного из его. Повеселись, Дэн… э-э, Леннарт.

Я вышла на середину улицы.

Воин сделал один легкий шаг вперед. На цыпочках. Большинство людей сначала наступают на пятки. У нас были удобные преимущества современной обуви, и мы ходили по большей части по мощеным улицам. Сначала он наступил на подушечку стопы, ощупывая землю пальцами ног, прежде чем перенести на нее весь свой вес. Вы почти никогда не видели этого за пределами культур, где все еще бегали босиком.

Воин вращал клинками, разогревая запястья. Я сделала то же самое. Без перчаток. Трудно эффективно удерживать клинок в бронированной перчатке, поэтому костяшки его пальцев были не защищенными.

Я начала медленно кружить. Он был шести футов ростом, весил, по меньшей мере, двести фунтов, вероятно, больше с доспехами. Вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов заключался в том, насколько прочной была эта броня?

Давай посмотрим, насколько ты быстр со своими двумя мечами.

Он посмотрел на мой клинок и уронил свой левый меч на землю. Умный. Двойные мечи имели свое применение. Они были эффективны для того, чтобы выделиться из толпы или блокировать гораздо более тяжелый клинок. Но в поединке один на один правил единственный меч. Мне это нравилось все меньше и меньше.

Я остановилась примерно в двух футах от него. Он наблюдал за мной. Я наблюдала за ним.

Покажи мне, на что ты способен.

Он нанес быстрый удар, опустив клинок справа от меня. Я парировала удар ровно настолько, чтобы его клинок соскользнул с моего, и отступила назад.

Сильный. Участие в игре «удар за удар» с ним вымотало бы меня.

Он изменил замах. Я развернула «Саррат» так, чтобы удар соскользнул с плоской поверхности моего клинка, и снова отступила.

Воин атаковал, опустив меч в сокрушительном ударе. Я, пригнувшись, сделала выпад влево и вонзила «Саррат» в подмышку. Это было похоже на попытку пронзить камень. Я отдернула клинок и отскочила в сторону. Он сделал шаг назад, его голубые глаза были немигающими и холодными.

Кровь покрыла самый кончик «Саррата». Если бы не доспехи, он истек бы кровью до смерти. Нанести удар было невозможно. Лезвие не пробьет его. Я могла бы застать его врасплох словом силы, но это было бы против правил. Бо был прав. Мне нужно было победить этого парня своим мечом, один на один. Ничто, кроме этого, не заставило бы мудака в огне остановиться.

Воин снова атаковал, обрушивая град ударов слева, справа, еще раз слева.

Парируй, уклоняйся, парируй, отступай, парируй. Он был чертовски силен и сражался так, словно много раз сражался за свою жизнь. Ничего эффектного. Ни одного движения впустую. Каждый удар яростный и рассчитанный.

Удар, удар, хороший трюк, но я это уже видела, удар.

Парируй, парируй, парируй… Кончик его клинка прочертил дорожку по моему правому предплечью. Черт.

Мы отскочили друг от друга.

Я должна была победить. Если он победит меня, это выставит нас легкой добычей.

Он сделал выпад. Я увернулась. Он снова нанес удар справа, ожидая, что я увернусь. Вместо этого я подставила ногу под удар и поймала его запястье. Удар отдался эхом до самых пальцев ног, и пока он все еще проходил сквозь меня, я ударила «Сарратом» в живот. Он поймал лезвие рукой. Я ухмыльнулась ему и дернула «Саррат» назад. Лезвие рассекло его руку, как масло.

Он зарычал от боли. Его глаза вспыхнули янтарем. Видение от пифий встало у меня перед глазами. Янтарные глаза, а затем…

Я крутанулась и побежала.

Пламя вырвалось из его рта конусом, с ревом преследуя меня. Меня обдало жаром. Я упала на землю. Обжигающий жар разорвался надо мной.

Я вскочила на ноги. Между нами повисла завеса дыма, внутри нее сияли языки пламени. Он нарушил правила и обратился к своей магии. Божечки.

Я провела плоской стороной лезвия «Саррата» по порезу на своем предплечье, позволяя алой влаге смочить его.

Он прошел сквозь дым и огонь, его глаза сверкали, меч был поднят.

Я послала импульс магии в свою кровь. На клинке «Саррата» кристаллизовалось красное лезвие толщиной с волосок.

Он бросился на меня, огромный, с горящими глазами.

Я ударила его в живот. Лезвие рассекло броню, плоть и внутренние органы и задело позвоночник, перерезав нервы. Его ноги подкосились. Он упал на колени.

Дым рассеялся. Я рубанула ему по шее. Сопротивления почти не было. Его голова слетела с плеч. Я подняла ее, подошла к погребальному костру и бросила в блондинистого мудака в пламени. Она пролетела сквозь огонь.

Вот. Это для тебя. Оставь себе.

Мы с человеком в огне уставились друг на друга. Его доспехи соответствовали доспехам его защитника, но там, где доспехи воина были окрашены в синий цвет, чешуя на его теле была темно-красновато-золотой. Золотая цепочка удерживала его плащ на месте, застежка, вероятно, была украшена настоящими рубинами. На нем было столько золота, что его колени должны были дрожать от его веса. Если бы его изображение было в натуральную величину, он был бы огромным, по крайней мере, шести с половиной футов ростом. Конечно, он мог быть и четырех футов ростом и просто казался крупнее.

Жар окатил меня со стороны. Тело воина горело изнутри, его доспехи плавились. Вот и исчезли доказательства.

Мужчина в огне кивнул мне.

Не торопись. Без разглагольствований. Подожди, пока он скажет тебе, чего хочет и кто он такой, а затем скажи ему, что собираешься отрубить ему голову. Спокойствие. Дипломатия. Я могу это сделать.

— Ты убил мой народ. — Язык силы слетел с моего языка. Наверное, не стоило начинать с этого.

— Я взял из-за пределов твоих границ.

У него был глубокий звучный голос. Звучавшая в нем сила, невообразимо древняя, прокатилась по деревне. Крошечные волоски у меня на затылке встали дыбом. Позади меня один из помощников шерифа издал сдавленный звук.

— Все они — мой народ.

— Значит, ты претендуешь на власть над всем миром, дочь Нимрода?

— Я не претендую на власть, я претендую на родство. Каждый раз, когда ты входишь в этот мир и убиваешь, ты убиваешь кого-то из моих.

Он усмехнулся.

— Ты высокомерная. Как и остальные члены твоего клана.

Я пожалела, что не могу дотянуться до пламени. У меня зачесались руки. Я почти слышала звук ломающейся под моими пальцами его трахеи.

— Ты обдумала свой ответ?

Я подняла «Саррат» и посмотрела на его лезвие. От лезвия поднимались белые завитки пара. «Саррату» он не нравился.

Дипломатия, произнес голос Кэррана в моей голове. Выясни, чего он хочет и насколько большой угрозой он является.

— Давай подведем итог. Ты прислал мне коробку с пеплом, в которой были нож и роза.

— Да. — Он тоже перешел на английский, но это не помогло. Его глубокий и властный голос заполнил пространство.

— Что мне с этим делать? Что это значит? Это подарок?

Он сделал паузу.

— Вижу, ты не понимаешь.

— Не-а. Просвети меня.

— Мир принадлежит мне. У него была короткая передышка, но теперь я вернулся. Многое изменилось.

— Продолжай.

— Мне понадобится королева.

Я подняла бровь, глядя на него.

— Я предлагаю тебе корону. Сядь рядом со мной и раздели мою силу. Будь моим проводником в новую эпоху.

— А если я этого не сделаю?

В его глазах вспыхнул янтарь.

— Я сожгу твой мир.

— Тебе нужно поработать над доставкой твоего предложения. Сначала цветы и подарки, затем свидания и только потом предложения руки и сердца.

Он уставился на меня своим пристальным, немигающим взглядом.

— Ты издеваешься надо мной.

— Ты довольно смышленый мальчик, не так ли^[6]? — Я процитировала строчку из старой книжки. Он не понял, но я подумала, что это забавно.

— Ты не понимаешь, что я предлагаю.

— Как именно, по-твоему, должно было пройти это предложение? «Привет, вот и я, я убил кучу людей ужасным способом, выходи за меня замуж, или я все сожгу дотла». Кто бы на это согласился? За тебя не стоит выходить замуж. Ты угроза, которую нужно устранить.

— Твоя тетя однажды сказала тоже самое моему брату, — сказал он.

Вот дерьмо.

— Как это прошло для твоего брата?

Он улыбнулся. Что-то было не так с его зубами. Это были не совсем клыки, но они были острее и более конической формы, чем положено человеческим зубам.

— Твоя тетя и твой отец убили его. Но я не мой брат.

— Итак, моя семья надрала задницу твоему брату. Ты видишь, что это не в твою пользу.

Он рассмеялся.

— Ты знаешь, почему мой брат приплыл на земли твоей семьи? Потому что он сражался со мной за меня и проиграл. Они столкнулись лишь со слабой имитацией того, что такое истинная мощь, с их объединенной силой, и он почти прикончил их.

— Дай угадаю, ты — истинная сила.

— Я. Я держу богов в плену, мучая их для своего удовольствия. Я несу войну и ужас. Я Нейг, Бессмертный. Я легенда. Все, кто меня знает, преклоняются передо мной.

От того, как он произнес «легенда», у меня по спине пробежали мурашки. Я пожала плечами.

— Никогда о тебе не слышала.

— Тогда мне придется это исправить.

— Почему бы тебе не выйти из этого огня, и я оборву твою легенду.

Он рассмеялся. Вокруг него закружились маленькие струйки дыма.

— Я покажу тебе, дочь Нимрода. Потом мы поговорим снова.

Огонь погас, как задутая свеча.

Я повернулась к Джули и служителям закона.

— Хорошо, — сказал Бо спокойным голосом. — Кенни, слезай с Мередит, найди телефон и позвони в участок. Скажи им, что у нас на носу еще одно вторжение, и пусть объявят тревогу об эвакуации.

Я направилась на заправку.

— Куда мы идем? — Джули догнала меня.

— Мы собираемся снова разжечь погребальный костер. Ты уверена, что он человек?

— Да, я уверена. Зачем мы снова разожжем погребальный костер?

— Потому что у нас на руках древний маг огня, и у него вендетта против моей семьи. Мне нужно поговорить с отцом. Проверь телефон и, если он работает, позвони домой и оставь сообщение на автоответчике для Эрры со всем, что ты услышала. Затем позвони Роману и скажи ему, что у нас изменились планы. Скажи ему, чтобы заскочил домой и забрал коробку. Адора должна быть дома, и она впустит его. Мы не можем ждать до вечера. Нам нужно поговорить с друидами сейчас.

— Почему?

— Потому что Нейг обещал продемонстрировать мне свою силу. Он не считает, что все, что он делал до сих пор, является надлежащей демонстрацией. По его словам, исчезновение двухсот человек и отправка сгоревшего заживо человека демонстрацией не считается.

— Дерьмо, — сказала Джули.

— Найди телефон. Позвони Кэррану, когда закончишь, и скажи ему, чтобы он не утруждал себя приходом сюда. Как только закончу, я сразу пойду к друидам, и сомневаюсь, что они его впустят.

Она убежала за прилавок. Я направилась к насосу. Эрра сказала мне, что чем больше я отдам себя огню, тем громче будет для моего отца. На этот раз Роланд мне ответит. Я буду орать в этот огонь, подпитывая его магией, пока он не возьмет трубку.

ГЛАВА 12

— ВСЕ БУДЕТ хорошо, — сказал мне Роман с пассажирского сиденья.

Я слишком быстро проехала поворот. «Джип» перепрыгнул через торчащий корень. Деревья по обе стороны дороги стояли так густо, что казалось, будто едешь по зеленому туннелю. Ведьмин лес процветал во время магических волн.

— Я просидела у этого проклятого костра два часа. Я вложила в него столько магии, что она разбудила бы мертвого. Я кричала до хрипоты.

— Родители, — сказал Роман. — Не могу с ними жить, не могу их убить. Ты звонишь, они не берут трубку. Ты не звонишь, они обижаются. Потом они клюют тебе мозг, потому что ты плохой сын.

— Он плохой отец! — зарычала я.

— Хорошо, — сказал Роман успокаивающим голосом. — Конечно, не спорю. Будем реалистами. Он тот парень, который приказал убить собственного внука. Никто не говорит, что он хороший отец. Все, что я хочу сказать, это то, что родителям не нравится, когда на них кричат. Он знает, что ты расстроена, и не хочет отвечать на твои звонки.

— Это семейное дело. На нас напал чужак. Это другое!

Роман вздохнул.

— Я понимаю. Правда, понимаю. Ты пробовала умолять? Может, немного поплакать? Таким образом, он будет знать, что отвечать на звонок безопасно, и примчится как спаситель. Родители любят играть в спасителей.

Я уставилась на него.

Он поднял руки.

— Все, что я хочу сказать, это то, что когда мне нужно поговорить с моим папой, я не звоню ему и не кричу на него, потому что он ввязался в пьяную драку с волхвом Перуна, и последователи-идиоты, дети Перуна, решили поразить идола Чернобога электрошоком в его святилище, потому что это самое близкое к молнии, и теперь мой Бог хочет, чтобы их всех убили. Я звоню и говорю: «Привет, пап, я знаю, ты занят, но у меня серьезная ситуация, и мне нужен твой совет». Просто попробуй мой способ. Держу пари, это сработает.

— Где, черт возьми, находится этот чертов лагерь?

— На следующей развилке поверни направо.

Я повернула на следующем повороте. «Джип» завизжал, протестуя против ухабистой дороги. Были только я, лес и черный волхв. Я отправила Джули обратно. Я хотела взять ее с собой, но Роман настоял на своем. По его словам, ему пришлось предоставить все свои услуги, и они покрывали только его и меня.

— У меня такое чувство, что мы ездим по кругу.

— Так и есть. Они решают, впустить нас или нет.

Я остановила «Джип» и припарковалась.

— Что ты делаешь?

— У меня нет времени на проделки друидов.

Я заглушила двигатель, открыла пассажирскую дверь и вышла.

— Это ошибка, — сказал мне Роман.

Я посмотрела на верхушки деревьев.

— Вы знаете меня, — крикнула я. — Вы знаете, кто я и чем занимаюсь. Сегодня я принесла вам имя. Нейг. Нейг Бессмертный. Легенда. Я говорила с ним, и он придет за всеми нами. Мне нужно знать, кто он.

Деревья не ответили.

Я ждала. Лес кипел жизнью. Белки суетились друг с другом. Где-то слева дятел выбивал ровное стаккато. В подлеске что-то зашуршало.

Ничего.

Я вернулась в «Джип». Ведьмин лес был за пределами моих границ. Земля взывала ко мне. На нее нужно было заявить права и защитить. Вся эта магия тянулась ко мне. Вся эта жизнь была уязвима от внешних угроз. Я могла бы заявить на нее права и выгнать друидов, как лис из затопленной норы.

Это была чертовски хорошая мысль.

У меня было больше двух лет, чтобы справиться с тем, что я притязала город. Я научилась справляться с жаждой большего, но иногда мной овладевало желание захватить землю, сделать ее своей. Тетя называла это Шар. Потребность удерживать и защищать. Это воспитывалось в нашей семье, чтобы сделать нас лучшими правителями. Большинство моих ныне покойных родственников научились обращаться с ним в детстве. Мне пришлось столкнуться с Шаром, когда я уже была взрослой, и это чуть не столкнуло меня с обрыва. Я справилась с ним, но время от времени, когда он поднимал свою уродливую голову, мне приходилось бить по ней.

Сегодня я ни на что не буду претендовать. Я включу двигатель, и мы с Романом отправимся домой.

— Ха, — сказал Роман. — Я беру свои слова обратно. Твой способ быстрее.

Я подняла глаза. Посреди того, что мгновение назад было густым лесом, возвышался частокол. Огромные деревья образовывали стену, их стволы были идеально прямыми и касались друг друга. Ворота, укрепленные железом и ощетинившиеся шипами, охраняли вход. Кончики четырехфутовых шипов были запятнаны темной кровью.

Ворота вздрогнули и скользнули в сторону.

— Нам нужно поторапливаться, — сказал Роман, хватая спортивную сумку, — пока они не передумали.

Мы подошли к воротам. Белый мужчина лет сорока стоял в центре, опираясь на посох. Он был без рубашки, на нем были простые брюки и ботинки. Синие завитушки и символы, выбитые синими чернилами, украшали его мускулистый торс. Его головной убор, сделанный из головы гризли, увеличивал его рост еще на шесть дюймов. Его лицо помещалось прямо между челюстями медведя. Если бы я дралась с ним, то зашла бы сбоку. Его периферийное зрение, должно быть, было дерьмовым из-за всего этого меха.

Мужчина уставился на нас так, словно вот-вот взревет и выпустит на волю пиктскую орду. Когда я видела его в последний раз, он был одет в белоснежную мантию и причесан так, словно собирался посетить благочестивое мероприятие. Он улыбался детям на фестивале Солнцестояния и раздавал засахаренные фрукты вместе с другими друидами в рамках их общественной работы.

Привет, мы друиды. Мы носим красивую белую одежду, раздаем сладости и учим уважать деревья и леса. Посмотрите на нас, мы такие нежные и неугрожающие. Мы никогда не раздеваемся догола, не разрисовываем себя боевой символикой и не танцуем в лесу с дикарским оружием и меховыми головными уборами. Да, точно. Неудивительно, что они не хотели, чтобы кто-нибудь приходил на их маскарады в лесу.

— Это Великий друид Дрест?

— Угу, — пробормотал Роман. — Следи за тем, что говоришь.

— Я всегда слежу за тем, что говорю.

— Если слова «Я не знала, что у вас будет маскарадная вечеринка, жаль, что меня не пригласили» сорвутся с твоих губ, я развернусь и пойду домой. И это обещание.

— Обломщик.

— Они мои коллеги по работе. У меня должны быть хорошие отношения с этими людьми.

— Ладно, ладно.

Рядом с Великим друидом стояла женщина. Она была примерно на два дюйма ниже меня, с бронзовой кожей и густыми волнистыми каштановыми волосами. На ней был меховой наряд, а в руке она держала копье. Судя по надписи на ее руках, она тоже могла им пользоваться.

— Что насчет нее? — пробормотала я.

— Дженнифер Руидера. — Он произнес «Руидера» как «Ривера», но со звуком «Д».

— Чем она занимается?

— Ты не хочешь знать. И зови ее Дженн.

Мне не очень везло с женщинами по имени Дженнифер, так что Дженн зашло на ура.

Позади пары раскинулся лагерь. Люди ходили взад и вперед, некоторые голые, некоторые одетые, большинство раскрашенные. Оружие ждало на стеллажах. Магия была такой густой, что если бы это был туман, мы не смогли бы видеть дальше трех футов. Я надеялась, что здесь не было жертвенных идолов, потому что, если бы они попытались принести кого-то в жертву или что-то сжечь заживо, я бы не смогла сидеть сложа руки, профессиональные там отношения или нет.

Дрест встретился со мной взглядом.

— Ты сказала «Нейг».

— Да.

Он посмотрел на Дженн, та пожала плечами.

— Все возможно.

К нам присоединились двое мужчин, один старый и сутулый, в тунике до щиколоток, его белая борода доходила до пояса. Другому было за тридцать, и выглядел он так, словно упражнялся, подбрасывая коров в воздух ради забавы.

Роман поклонился. Я тоже.

Дрест показал на нас палацем и повернулся к старику.

— Эта женщина говорит, что разговаривала с Нейгом.

— А? — спросил старик.

— Нейгом! — повторил Дрест.

— Я тебя не слышу. Прекрати бормотать.

Дрест набрал полную грудь воздуха.

— ОНА ГОВОРИТ, ЧТО РАЗГОВАРИВАЛА С НЕЙГОМ!

Люди прекратили свои занятия и уставились на нас. Дрест отмахнулся от них.

— Нейгом? — Старый друид уставился на него. — О, это нехорошо.

Дрест выглядел так, словно хотел дать себе пощечину.

— Брендан, он должен надевать слуховой аппарат, когда приходит на ритуалы.

Брендан поднял руки размером с лопаты.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? Сел на него и засунул его ему в ухо? Он вытаскивает его. Он говорит, что хочет быть единым целым с природой.

— Ага! — раздался мужской голос.

Я обернулась. К нам широкими шагами направлялся мужчина. Худой, в синих тату, он был одет в плащ из вороньих перьев и держал в руках большого черного цыпленка.

Лицо Дреста поникло.

— Я говорил тебе, что у меня было видение об этом, — объявил куриный человек. — Я говорил тебе в прошлый четверг. Я сказал, что придет Нейг. И ты ответил: «Алпин, прекрати приносить в жертву цыплят. Перестань вводить себя в транс, перестань смотреть на внутренности и перестань звонить мне посреди ночи». Ты сказал, что если я не могу заснуть, то мне нужно выпить пива и смириться с этим.

— Он прав, — сказала Дженн. — Тебе нужно оставить цыплят в покое. Это неестественно.

— В последний раз повторяю, я не приношу в жертву цыплят, — заявил Алпин.

— На прошлой неделе я видел у тебя на кухне мертвого цыпленка, — сказал ему Брендан.

— Я собирался приготовить его на ужин. Я купил его на рынке! Я не ем своих друзей. Мне нравится, что они со мной, потому что они помогают мне с астральной проекцией. Их кудахтанье успокаивает.

Дженн провела рукой по лицу.

Роман прочистил горло.

Дрест посмотрел на него.

Роман расстегнул спортивную сумку и протянул ее мне. Я достала коробку.

Друиды в унисон отступили на шаг. Осталась только Дженн. Она протянула руку, коснулась коробки и отдернула ее.

— Открой ее, — сказал Дрест.

Я открыла крышку.

Они вгляделись в содержимое. Старый друид очень медленно протянул дрожащую руку, взял немного пепла и позволил ему просочиться между пальцами обратно в коробку. Его лицо осунулось. Он выглядел так, словно вот-вот расплачется.

— Все будет хорошо, дедушка, — мягко сказал Дрест. — Все будет хорошо.

— Все сгорит, — сказал старик. — Он подожжет мир.

— Нет, он этого не сделает. — Дрест кивнул Брендану, и здоровяк мягко увел старого друида прочь.

Дрест повернулся ко мне.

— Убери.

Я так и сделала.

— Пойдемте со мной.

Он повел нас вглубь лагеря.

— Что сказал Нейг, когда ты разговаривала с ним?

— Он сказал мне, что дал миру передышку, но теперь он вернулся и собирается завоевать его. Мы думаем, что у него есть место вне времени, как в «Туманах» Морриган. У нас исчезали люди, целые поселения. Серенбе и Руби в округе Милтон. Он забрал их, убил и сварил, чтобы извлечь кости. Есть идеи, зачем ему это делать?

Дженн покачала головой.

— Нет. Но он хитрый старый ублюдок. Если он это делает, то ни к чему хорошему.

Алпин выглядел так, словно мог упасть в обморок в любой момент.

Мы добрались до задней части лагеря. Из земли торчала большая каменная плита, одна сторона которой была отполирована и покрыта пиктскими символами. Кудзу разросся на ней, прикрывая вершину. В углу были вырезаны очертания Ирландии и Британских островов. Дрест указал на Ирландию.

— Сначала появилась чародейка Сессаир и ее народ. Они населяли остров некоторое время, затем вымерли. Затем пришел Партолон и его народ. Они начинают заниматься сельским хозяйством, ловлей рыбы, строительством домов. Затем в течение одной недели все они умирают от чумы.

— Затем пришел Немед, — сказала я. Я освежила в памяти историю британской магии. Большинство людей думали, что это одна десятая истории, а остальное в равной степени миф, принятие желаемого за действительное и чушь собачья, но я все равно ее прочитала.

Роман бросил на меня осторожный взгляд.

— Правильное имя Н е й м х е д г, — сказала Дженн. — Когда ты произносишь его правильно, оно звучит как…

— Нейг, — закончил Дрест.

Только кельты использовали девять букв для создания одного звука.

— Он назвал себя так, потому что хотел, чтобы люди думали, что он святой. Дженн усмехнулась. — Нейг с небес. Нейг неуязвимый. Нейг могущественный.

Дрест фыркнул.

— Он завоевывает Ирландию и движется дальше, на Шотландию.

— Легенда гласит совсем не так, — сказала я.

— Легенды часто ошибаются. Это не легенда, — тихо сказал Алпин. — Это наша история.

— Он крадет младенцев и превращает их в свою армию, — продолжил Дрест. — Пикты сражаются с ним, пока он не оттесняет их до восточной окраины Шотландии. Идти некуда, кроме моря и шотландских скал. В итоге, они перехитряют его. Они возводят стоячие камни. Их много видов. Некоторые искажают магию вокруг себя, искривляют пространство. Другие бьют тревогу, предупреждая. И тому подобное.

Он указал на резьбу на поверхности камня.

— Искажающие камни скрывают деревни. Войска Нейга, как и он, не могут найти поселения, а если и находят, защитные камни скрывают людей на достаточно долгое время, чтобы те могли сбежать.

— Что означают эти символы? — спросила я.

— Диск и прямоугольник, — сказал Алпин. — В поселении есть камень-предупреждение, который сообщит другим о приближении Нейга. Полумесяц и V-образный стержень означают, что над поселением держится щит. Не выпускайте в него стрелы, даже если Нейг приближается, потому что они не пронзят его. Диск и прямоугольник означают, что у поселения есть солнечный диск, который подает сигнал о помощи.

Получается это поясняющие знаки. Как сигналы светофора. Так чертовски просто.

— Двойной диск и Z-образный стержень? — спросила я. — Он подписал так коробку.

Алпин поморщился.

— Он выбрал этот символ для себя. Его солдаты отмечали им все, чтобы служило напоминанием о том, что происходит, когда вы не подчиняетесь ему.

— Что это?

— Кандалы, — сказала Дженн. — У Нейга нет слуг. Только рабы.

Алпин обвел контур символа на камне.

— Когда ты видишь это со сломанной стрелой, это означает, что здесь Нейг тебя не видит. Здесь ты свободен.

— А что насчет этого? — спросил Роман, указывая на другой символ, отдаленно напоминающий цветок.

— Волынки, — сказал Дрест.

— Какое отношение волынки имеют к чему-либо? — спросила я.

Он пожал плечами.

— Волынки играли перед боем.

— В конце концов, он бы всех убил, — сказала нам Дженн. — Но потом вторглись фоморы и отвлекли его. Они убили его жену. Своих детей он либо убил сам, либо скрыл.

— Он не любит соперничества. — Дрест поморщился. — Его брат пытался сразиться с ним, проиграл и уплыл со своей частью армии. Им надрали задницы где-то в Европе. Вернулся только один корабль.

— А как же Туата де Дананн? — спросила я.

— Они заключили сделку с Нейгом, — сказал Дрест. — Платили ему дань. К тому моменту он уже перебрался в Шотландию. Место побольше. Больше земли. У него были оба острова до того, как он закончил.

— Как ваши предки победили его? — спросил Роман.

— Они этого не сделали. — Лицо Дреста было мрачным. — Они пережили его. В конце концов, магия ослабла, и однажды он исчез. Он нашел себе логово за пределами нашего мира и забрал с собой свои сокровища и армию. Иногда он совершал набеги, когда действовала магия. Никогда не знаешь, когда и где он появится. Наш народ так боялся его, что продолжал водружать искажающие камни спустя столетия после того, как он впал в спячку.

— За все это время никому не удалось подобраться достаточно близко, чтобы причинить ему вред? — спросила я. — Я понимаю, что он владеет магией огня, но я сражалась с Морфраном и встречала Морриган. Вы хотите сказать, что никто не смог добраться до этого парня?

— Ты не уловила, — сказал Дрест.

— Покажи ей, — сказала ему Дженн.

Дрест коснулся кудзу. Тот расползся наверх и вниз. Камень стал чистым. Я взглянула на резьбу на его вершине. У меня похолодело внутри.

— Нейг — не мужчина, — тихо сказал Алпин.

— Он дракон, — прошептала я.

Колоссальный дракон встал на дыбы на поле боя, фигурки бойцов рядом с ним казались крошечными. Конус бурлящего пламени вырвался из его пасти, разрушив частокол.

Вот кого я почувствовала в облаках над собой. Вот почему он пытался убить Ю Фонга. По моим рукам побежали мурашки.

— Но его магия синяя, — сказала я. — Как у человека.

— Вся драконья магия синяя, — сказал Алпин.

— Все это знают, — сказала Дженн.

— Нейг никогда нас не найдет, — сказал мне Дрест. — У нас есть искажающие камни. Но ты… ты облажалась.

* * *

МЫ С РОМАНОМ не разговаривали, пока не добрались до города.

— Это может быть метафорой, — наконец сказал он.

— Не-а. — Я рассказала ему о Ю Фонге. — Все, что мы когда-либо читали о драконах, предполагает, что они имеют высокую территориальную принадлежность. Он почувствовал Ю Фонга и попытался устранить конкурента.

— Но он был в человеческом обличье, когда ты его видела. Так что, он может менять облик?

— Я не знаю.

— Аспид не может менять облик, — сказал Роман. — Это благословение, иначе он следовал бы за мной повсюду, облизывая меня. Это было бы странно.

Аспид, огромный черный змей-дракон, принадлежавший Чернобогу, питал глубокую, всеобъемлющую щенячью любовь к Роману, которую он выражал, обвивая языком черного волхва.

— Нам нужно созвать экстренный Конклав, — сказала я.

Конклав начинался, как способ избежать конфликтов между Стаей и Племенем, но в экстренных случаях к нему подключались все магические фракции в городе. Потребовался бы каждый, чтобы противостоять чему-то подобному.

Роман поднял свои черные брови.

— И сказать им, что на нас вот-вот нападет дракон?

— Да.

— У нас нет никаких доказательств, — сказал Роман.

Он был прав. Ю Фонг все еще был в коме, Бо Клейтон и его помощники видели в Нейге только человека, а друиды не поддержат меня публично. Они едва доберутся до Конклава. Мне были нужны доказательства. Что-то большее, чем видения огня и резных камней.

По крайней мере, я должна была предупредить Стаю и Племя. С ними моего слова будет достаточно. Еще нужно позвонить Нику.

— Высади меня здесь, — сказал Роман.

Я притормозила.

— Я поговорю с волхвами и ведьмами, — сказал Роман. — Но разговоры ничего не стоят. Нам нужны доказательства. Свидетели.

— Я знаю. Ты веришь мне, что это дракон?

— Да, — сказал Роман. — Я верю тебе. Но не из-за пиктов и камней. Я верю тебе, потому что ты — это ты. Мне не нужно это видеть. Для меня достаточно того, что ты веришь, что это дракон. Но для других этого будет недостаточно.

— Знаю.

— Все будет хорошо.

Я сомневалась в этом, но все равно кивнула.

— Не убивай себя.

О, ради всего святого…

— Может, ты прекратишь с этим?

Он погрозил мне пальцем.

— Не делай этого. Я наблюдаю за тобой.

— Убирайся из моей машины.

Я сразу направилась в «Новый рубеж». Нейг был прав в одном: он был легендой. С годами легенды искажались. Они росли и развивались по мере того, как передавались из поколения в поколение. Все знали, что драконы копят сокровища, живут в горных пещерах, изрыгают огонь и убивают соперников. Но сколько из этого было правды, оставалось только догадываться.

Был ли вообще смысл пытаться исследовать? Большая часть того, что рассказал нам Дрест, считалась мифом. И это было искажено христианством. Когда христианство распространилось по Ближнему Востоку и Европе, священники поняли, что борьба со старыми языческими идеями обречет новую религию. Они слишком глубоко укоренились. Поэтому вместо этого христианство приняло их, включив в свои обряды, позаимствовав все, начиная с Рождества и Пасхи и заканчивая идеей бессмертной души, которая отделяется от физического тела после смерти. Христианство связало хронологию древней Ирландии с потомками Ноя и всемирным потопом. Ничто из этого не помогло бы разобраться в Нейге.

Я заехала на нашу парковку и загнала «Джип» на парковочное место. Моя машина была единственной. Дети и Кэрран уехали.

Я отперла дверь и вошла внутрь. С годами «Новый рубеж» стал моей крепостью. Как и мой дом, это было место, где я могла снять меч со спины. Я отстегнула ножны и бросила их на стол. Я открыла холодильник, достала кувшин с чаем со льдом и налила себе стакан. Я делала это сотни раз раньше. В ритуале было утешение, а я сегодня нуждалась в утешении, потому что дракон выбил меня из колеи.

Как, черт возьми, сражаться с драконом? Какого именно он размера? Если резьба на камне была масштабной, мы были по уши в дерьме. Я могла только представить разговор за столом Конклава. Итак, какие у вас есть доказательства существования этого дракона? Ну, в лагере друидов есть заросшая плита. Вы не можете увидеть эту плиту или найти лагерь друидов, но поверьте мне на слово. Тьфу.

Кто-то постучал в дверь.

— Войдите, — крикнула я.

Дверь распахнулась. Вошел рыцарь-подстрекатель Норвуд, за ним последовали два других рыцаря. Только их мне не хватало.

Я оперлась на локоть.

— Святая Троица. Заходите, не стесняйтесь. Берите стулья.

— Ты ведешь себя неуважительно, — сказала мне латиноамериканка.

— Простите, я должна была назвать вас по именам. Это так грубо с моей стороны. Ты, Ларри, садись на стул справа, а Мо и Керли могут сесть вон там.

Латиноамериканка открыла рот. Рыцарь-подстрекатель Норвуд взглянул на нее, и она крепко сжала челюсти.

Правильно. Итак, был сценарий. Они не были уверены, на что я способна, и хотели выяснить, поэтому выбрали ее, чтобы заманить меня в ловушку. Плохая затея.

Рыцари сели.

— Пожалуйста, позвольте мне представить моих коллег. Рыцарь-прорицатель Янгер и рыцарь-нападающий Кабрера.

Мой опекун, Грег Фельдман, при жизни был рыцарем-прорицателем. Они не всегда практиковали гадание. Они служили чем-то средним между психиатрами и священниками и обладали уникальной способностью «читать» людей. Они были исповедниками Ордена и защитниками отдельных рыцарей. Рыцарь-нападающий был в Ордене эквивалентом базуки. Неплохо. Дипломатия и сила, рыцарь-подстрекатель прикрывал обе стороны.

— Кейт Леннарт.

— Я думаю, мы не с того начали, — сказал Норвуд.

— А с чего надо было?

— Орден заинтересован в выяснении положения вещей в Атланте.

— Какое это имеет отношение ко мне?

— Вы — некая сила в Атланте.

— Определенная.

Он моргнул.

— Я — определенная сила в Атланте, — сказала я ему. — Я объявила город своим.

— Вау, — сказала Кабрера. — Еще и скромная, не правда ли?

— Вы пришли сюда в поисках ясности. Я проясняю для вас ситуацию.

— Что это значит? — Норвуд наклонилась вперед, сосредоточившись на мне.

— Это означает, что когда что-то достаточно большое и опасное угрожает городу, как, например, пытающийся вторгнуться мой отец, я использую магию Атланты, чтобы защитить ее.

— Значит, у Атланты есть личная магия? — Кабрера фыркнула.

Я проигнорировала ее.

— Ну, правда? Атланта — человек? — настаивала она.

— У меня нет ни времени, ни желания обучать тебя, — сказала я ей. — Колледж магов находится выше по улице, за мостом. Если ты зайдешь туда, я уверена, они введут тебя в курс дела.

— Вы правите Атлантой? — спросил светловолосый прорицатель.

— Нет.

— Почему нет? — спросил он.

— Атланта прекрасно справляется сама по себе, без моего руководства. У нас демократически избранное правительство, и я не собираюсь вмешиваться в это.

— Если ты захватила Атланту, почему бы тебе не остановить преступления здесь? — спросила Кабрера. Ее глаза расчетливо смотрели на меня. Она задавала наводящие вопросы, ответы на которые они уже знали. Они хотели подтверждения того, что я была не всемогущей и всеведущей.

— Потому что в мои обязанности не входит пресекать преступность. У нас есть хорошо финансируемое полицейское управление, штаб-квартира гвардии и местные управления шерифов, не считая ряда частных организаций, таких как Гильдия, Красная гвардия и, конечно же, Орден.

— Но вы могли бы остановить преступления? — спросил Янгер.

— Никто не может остановить все преступления, рыцарь-прорицатель. Вы, как никто другой, должны это знать.

Норвуд изучающе смотрел на меня.

— Орден заинтересован в установлении отношений сотрудничества и взаимопонимания.

— У меня уже есть отношения и взаимопонимание с Орденом.

— Неужели? — спросил Норвуд.

— Да. Ник считает меня плодом с отравленного дерева и ненавидит мою семью, а я терплю его придурковатость, потому что иногда мне нужна помощь Ордена. Мы с Ником очень хорошо понимаем друг друга.

— Мы обнаружили, что люди, как правило, более продуктивны в менее враждебной среде, — сказал Норвуд.

Я вздохнула.

— Ладно, Орден хочет быть дружелюбнее. Отлично. Что вы знаете о драконах?

— Чего? — спросила Кабрера.

— О драконах. Слабости, привычки, как можно убить одного из них?

— Эта информация засекречена, — сказал Норвуд.

— В этом то и беда. Когда доходит до дела, вы мало что можете сделать, потому что у вас есть правила, которые вас связывают. Вы делите свой мир на людей и не людей, и ваше определение человека настолько ограничено, что ваше влияние рушится. Я сочувствую. Трудно сражаться со связанными за спиной руками, но это не моя проблема. Вы не моя проблема, если только вы сами не превратитесь в одну из них.

Кабрера открыла рот.

Я не стала ждать ее.

— Возвращайся в Волчью ловушку. У нас с Ником рабочие отношения. Они не идеальны, но так не должно быть. Мне не нужно, чтобы он был моим другом. Мне нужно, чтобы он выводил людей на поле, когда это необходимо.

— Николас Фельдман будет заменен, — сказал Норвуд.

— Это Орден, который я знаю. Всегда ставящий внешний фасад выше благополучия своих рыцарей.

— Какие действия вы предпримете, если Фельдмана уберут? — спросил рыцарь-прорицатель.

— Я запрещу Ордену открывать отделение в Атланте.

— Ты не можешь этого сделать, — сказала Кабрера.

— Я могу и сделаю это. Я устала от ваших проблем с текучестью кадров. Я предпочитаю работать с Ником. После всего, через что заставил его пройти Монахан, он заслуживает того, чтобы у него было свое отделение. Он образцово держится. Вы хотите избавиться от него, потому что он политически неудобен, вперед. Но не будите лиха, пока оно тихо, не притворяйтесь, что это из-за меня. Если вы уберете его, я обещаю вам, новому главе Ордена не будут рады в Атланте.

— Ты никто, — сказала Кабрера, подбирая слова. — Только болтаешь. Я чувствую твою магию. Это ничто.

Зазвонил телефон. Я сняла трубку.

— Кейт Леннарт.

— Конлан сбежал, — сказал Кэрран.

— Что?

— Он перекинулся и убежал от Марты. Сейчас его преследуют, но они слишком далеко позади. Он приближается к тебе.

Наш сын на виду, вместе с сахану разъезжающими по всему городу.

Я сосредоточилась на магии вокруг меня, простирающейся сквозь магическую силу, пропитывающую город. Где ты, малыш? Где…

Яркая искра пробежала сквозь магию. Конлан! Он был недалеко.

Я схватила меч и выскочила за дверь. Трое рыцарей бросились за мной.

Я бежала так, как никогда в жизни не бегала. Мимо пролетали улицы. Я поворачивала, ведомая магией, сосредоточенная на яркой светящейся капле магии. Я была почти над ним. Передо мной лежала пустынная улица. Слева стоял остов здания, его первый этаж состоял из пустых кирпичных арок. Все здание лежало в руинах, его крыша давно исчезла, арки в дальнем конце были темными.

Конлан был там.

Кто-то убрал большую часть мусора, свалив его в большую кучу в дальнем конце, и поменьше справа, снаружи здания. Мест, где можно спрятаться, не так уж много.

Я подошла к зданию. Рыцари за моей спиной завернули за угол.

— Конлан? — позвала я. — Это мама.

Маленькое существо вырвалось из кучи и прыгнуло мне на руки, в прыжке превратившись в человеческого малыша. Я прижала его к себе. Мое сердце билось так быстро, что готово было выпрыгнуть из груди.

— Мама!

— О чем ты думал, маленький идиот? — Я прижала его к себе.

Большие серые глаза смотрели на меня, мокрые от слез.

— Плохо. — Он шмыгнул носом. — Плохо.

О нет.

— Где? Где плохо, Конлан? Покажи мне.

Он уткнулся лицом мне в грудь.

Что-то двигалось внутри здания, глубоко под темными арками с другой стороны.

Сахану преследовали моего сына. Они нашли его и напугали, и он побежал ко мне через весь город.

Они напугали моего сына в моих владениях. Больше никогда.

Всплеск магии прошел под арками и погас. Я вижу вас.

Рядом со мной приземлился вампир, измазанный виноградно-фиолетовым кремом для загара.

— Мы нашли сахану, — сказал он голосом Хавьера. — Ин Шинар вам нужна помощь?

Второй вампир спрыгнул с другой стороны от меня.

— Да. — Я толкнула Конлана в объятия вампира Хавьера. — Защити моего ребенка.

Вампир забрал моего сына.

Я овладела разумом второго вампира. Навигатор отпустил его.

Я обнажила «Саррат», бросила ножны на землю и вошла в здание, нежить следовала за мной по пятам. Сахану ждали меня под арками. Я чувствовала их. В чертовом здании было слишком много дыр.

— Я вижу вас. — Мой голос разнесся по зданию. Ярость кипела во мне, заслоняя все остальное. — Я вижу вас всех.

Я притянула магию к себе. Слова силы сорвались с моих губ, боль едва ощущалась. У меня было много практики.

— Ранар кайр. Приди ко мне.

Магия вырвалась из меня, как приливная волна. Арки осыпали сахану дождем, моя сила вырывала их из их укрытий и швырнула на землю. В ту долю секунды я увидела знакомые лица: Гаст — белый, зеленые волосы, магия воздуха, двойные мечи; Каролина — семи футов ростом, смуглая кожа, кольчуга, молот, мускулы, как у чемпиона по тяжелой атлетике; Арсник — ярко-рыжие волосы, завернутый в прозрачную ткань, как мумия, ядовитую на ощупь. Четырнадцать сахану. Все они пришли за моим сыном. Все, кроме Рейзера.

Я порезала тыльную сторону левого предплечья и приложилась порезом о стену здания. Моя кровь вытекла тонкой струйкой, побежала по стенам, по открытым пространствам арок, по кирпичам и отверстиям, пока не коснулась самой себя, завершая круг. Полупрозрачная красная стена возникла и исчезла, защита крови запечатала себя.

Один из сахану, худощавый темноволосый мужчина, прыгнул, намереваясь сбежать через одну из арок, и отступил от защиты. Убийцы повернулись ко мне. Они, наконец, осознали правду: они были заперты здесь со мной.

— Выхода нет. — Я сокрушила разум вампира. Его череп взорвался. Кровь нежити хлынула из него, повинуясь моему зову, смешиваясь с моей собственной.

— Не позволяйте ей облачиться в доспехи! — закричала Каролина.

Они приговорили меня.

Меня прорвало словом силы.

— Осанда!

Они рухнули на землю. Каролина попыталась подползти ко мне, но моя магия удержала ее.

Туман из крови нежити окутал меня, струясь, формируемый моей волей, превращаясь в броню. Она покрыла мои руки, живот, спину, непроницаемая, но гибкая, цвета рубина, цвета моей крови. Туман сгустился над «Сарратом», образовав кровавую кайму. Я почувствовала, что все мои цепи спали. Все тормоза исчезли.

Опустошенный вампир упал рядом со мной. Я атаковала.

Первый сахану попытался парировать, и я разрубила его пополам одним ударом. Каролина бросилась на меня, размахивая молотом. Я уклонилась и отсекла ей руку по локоть. Она закричала, и я создала второй рот поперек ее пупка, чтобы уложить ее. Женщина ударила меня копьем в спину. Меня пронзила боль, когда броня поглотила удар. Я развернулась и обезглавила ее.

Гаст прыгнул сверху со своими клинками.

Я выплюнула в него сфокусированный заряд магии.

— Хесаад. Моё.

Его разум треснул под давлением, как расколотый грецкий орех. Он упал плашмя, прежде чем его ноги коснулись земли.

— Амехе, — приказала я, посылая в него острую стрелу силы. Повинуйся.

Передо мной Арсник выплюнул слово силы. Я сплющила магию в щит, и он отскочил.

— Убей! — приказала я Гасту.

Зеленоволосый сахану бросился на Арсника, его двойные клинки были подняты для убийства. Другой убийца увернулся, на его руках выросли шипы.

Гаст закружился, как дервиш. Шипы пронзили его в тот самый момент, когда он вонзил левый меч в грудь Арсника. Они вместе упали на землю, но я уже двигалась. Мир погрузился в яркую четкость битвы. Имело значение каждое мгновение. На счету каждый шаг. Другого подобного места не было. Это было мое призвание. Это было то, что я делала, и я танцевала на поле боя, сквозь брызги крови и кипящую магию, меч из костей моей бабушки пел песню, соединяя жизнь и смерть.

Я разрезала их на куски. Я потрошила и калечила. Они больше никогда не будут пугать моего сына.

Последний сахану рухнул.

Земля у моих ног была в крови. Ее усеивали куски человеческих тел.

Я обернулась.

Рыцари стояли на улице, на их лицах были одинаковые выражения: брови подняты, глаза широко открыты, рот напряженно приоткрыт. Страх.

Вампир застыл, держа Конлана на руках. Мой сын смотрел прямо на меня.

Черт возьми, Хавьер. Это было не то, что Конлан должен был видеть. Мне пришлось смягчить удар. Я сняла защиту и направилась к ним, убивая магию в своей кровавой броне. Она рассыпалась в прах. Я подошла к нему, моя магия кружилась вокруг меня. У меня не было магического плаща, и мне было все равно.

Кабрера и Норвуд отступили на шаг. Янгер остался стоять с благоговением на лице. Он протянул ко мне руку с дрожащими пальцами, но Норвуд одернул его.

Я подняла руки. Конлан потянулся ко мне, и я забрала своего ребенка у вампира, моя магия свободно вытекала из меня. Конлан обнял меня за шею и погладил по волосам.

— Сяй.

О, как бы я хотела быть сияющей, а не убийцей.

«Джип» вылетел на улицу, слишком резко свернув за угол. За ним последовал другой, затем внедорожник, затем грузовик.

Первый «Джип» с визгом затормозил, и Марта выпрыгнула из него, двигаясь гораздо быстрее, чем должна была двигаться полная женщина вдвое старше меня.

Шесть вампиров пробежали по крыше, вымазанные кремом для загара разных цветов, как будто кто-то опрокинул на них пакет со «Скитлс». Попробуй радугу нежити.

— Оцепить периметр, — рявкнул ведущий, приземляясь рядом с вампиром Хавьера. — Доложить обстановку.

Вампир Хавьера рядом со мной посмотрел налево, посмотрел направо и разжал челюсти.

— Первое поколение сахану мертво. Второе поколение сахану мертво. Орден сахану мертв. Все мертвы. — Хавьер сделал паузу. — Хвала Ин Шинар, Милосердной.

— Прекрати это, — зарычала я на него.

— Верно, — сказал руководитель группы. — Командир первой группы, лидер Матери, четырнадцать бандитов убиты, пульса нет, место горячее, Голубка и Птенчик в безопасности. Ваши распоряжения?

Голубка? Кейт Леннарт, голубка? Когда это я делала что-то отдаленно похожее на голубку?

Вампиры рассредоточились по улице, заняв позиции в зданиях.

— Вас понял. Команда один, удерживайте позицию до завершения зачистки. — Вампир повернулся ко мне. — Команда зачистки в пути, мэм.

Марта подошла ко мне, Джордж следовала за ней по пятам.

— Мне очень жаль. Мы думали, он лег вздремнуть. Он не должен был открыть защелку на оконной решетке.

О, но он это сделал. Я была матерью самого умного мальчика на свете. Я прижала его к себе. Он был жив. Он мог умереть. Он бы умер, если бы Кэрран не позвонил и не сказал мне, что малыш пропал.

Это обрушилось на меня, как тонна кирпичей. Мои колени почти подогнулись, и я зафиксировала их на месте.

Джордж обняла меня.

— Все в порядке, — сказала она. — Он жив и в безопасности. Все в порядке.

Она подержала меня еще мгновение и отпустила.

Машины продолжали подъезжать. Улица заполнилась женщинами-оборотнями. Те, кого я узнала, были из клана тяжеловесных. Десять, нет двенадцать…

— Кто все эти люди? — спросила я Джордж.

— Книжный клуб, — сказала она мне.

Я скрыла свою магию.

— Кто-нибудь слышал что-нибудь о Кэрране?

— Я позвонила ему в Гильдию, когда выяснилось, что Конлан пропал, — сказала Джордж.

— Мэм, — сказал Хавьер. — У меня сообщение от патрулей. На Гильдию совершено нападение. Вы хотите, чтобы мы помогли?

— Да!

— Третья команда, Ин Шинар просит помощи Гильдии. — Вампир Хавьера поспешно удалился.

Марта обернулась и крикнула:

— Разворачивайтесь! Всем вернуться к машинам! Моему сыну нужна помощь в Гильдии.

Клан тяжеловесных возвращался к своим машинам.

Я повернулась к рыцарям.

— Помогите или убирайтесь с дороги.

Норвуд отступил в сторону, и я побежала к ближайшей машине, держа Конлана на руках.

ГЛАВА 13

ВО ВРЕМЯ РЕКОНСТРУКЦИИ ГИЛЬДИИ архитектор решил частично смягчить ущерб, нанесенный зданию, добавив небольшой балкон на верхнем этаже. Обрамленный эркерными французскими дверями, встроенный балкон был спрятан на северной стене и выходил на парковку Гильдии, где его почти не было видно с земли. Наемники называли его «насестом Кристофера». Иногда, на рассвете или в сумерках, он приходил сюда и стоял на перилах, любуясь солнцем, прежде чем расправить свои кроваво-красные крылья и взмыть в воздух. Мне нравилось приходить сюда днем. Я привезла кое — какие растения (ничего особенного, немного плюща, бамбука и потто), три кресла и большую мягкую подушку, набитую опилками.

Сейчас я сидела в своем кресле, пока Конлан спал на подушке, и наблюдала за бурной деятельностью внизу. Стоянку усеивали трупы. Нейг отправил дюжину своих существ атаковать Гильдию. Мы заехали на парковку как раз вовремя, чтобы увидеть, как Кэрран разорвал последнего из них пополам. Он схватил зверя за шею и руку и разорвал его на части, словно разрывал лист бумаги.

Кэрран сейчас был внизу, наблюдая за уборкой. Была вызвана «Биозащита», но никто не знал, когда они прибудут. Тем временем тела нужно было обезопасить, стоянку посолить и продезинфицировать огнем, а раненых обработать. Я извинилась перед всеми за это. У меня был свой бой.

Кто-то позади меня поднимался по лестнице. Он двигался тихо, но все мои чувства все еще были напряжены, так что я узнала звук.

— Привет, Марта.

Пожилая женщина села на кресло рядом со мной и протянула мне чашку чая. Я сделала глоток. В ней была половина меда.

— Мне очень жаль, — сказала она.

— Все в порядке. Он полон сюрпризов.

Марта взглянула на меня и отпила свой чай.

— Мы уложили его в комнате вздремнуть.

Джордж так сильно любила своего племянника, что выделила для него комнату в своем доме. Каждый раз, когда я это видела, это всегда поднимало мне настроение.

— В комнате есть одно окно, — сказала Марта.

— Я знаю. — Это было маленькое окно примерно в пяти футах от земли, закрытое решеткой из серебряных прутьев.

— У решетки есть защелка, — сказала Марта.

Я кивнула. В большинстве спален были решетки, которые можно было отпереть, иначе спальня превращалась в смертельную ловушку при пожаре.

— Львенок не может открыть защелку. Это сложно. — Она отпила чаю. — Это требует человеческой ловкости.

К чему она клонила?

— А ребенок-оборотень в человеческом обличье не может держаться за прутья, потому что в них есть серебро, которое обожжет ему руки.

Она замолчала.

— Ага, — сказала я, чтобы что-то сказать.

— Конлан открыл защелку и сбежал. На стене были следы когтей, как и на защелке. Он сделал это очень быстро. Джордж уложила его вздремнуть, а пятнадцать минут спустя, когда я пришла проверить, как он, его уже не было.

Вот как он избежал серебра. Он перекинулся в форму воина, вскарабкался наверх и открыл защелку когтями.

— Кэрран рассказал мне не все. — В ее голосе звучал мягкий упрек.

— Что он тебе рассказал?

— Что мой внук — оборотень, и за ним охотятся убийцы. Что еще я должна знать?

Нам было нужно, чтобы она присмотрела за Конланом. Я должна была признаться.

— Он может сохранять форму воина, — сказала я.

Марта вздрогнула.

— Ребенок?

— Да.

— Надолго?

— Так долго, как он захочет. — Я вздохнула.

Марта замолчала.

Я допила чай.

— Что еще он может делать? — тихо спросила она.

— Мы не знаем. — Я поставила чашку на маленький столик между нами. — Мы знаем, что он не может контролировать свою магию, и это делает его видимым для людей, которые могут ее почувствовать. Мой отец назначил награду за его голову. Один из помощников отца принес в Крепость портфель. Его сопровождали рендеры. А ушел он без портфеля. На следующий день Роберт принес нам предложение дружбы и союза.

Марта откинулась назад.

— Джим никогда вас не предаст.

— Как ты можешь быть уверена?

— Потому что она заставит его сожрать его же яйца, — сказала Десандра позади меня.

— Что ты здесь делаешь?

Альфа клана волков вышла на свет и прислонилась к стене.

— Я проезжала мимо. Увидела зрелище. Подумала, что стоит заехать. Что это за мохнатые, дурно пахнущие мертвецы на парковке?

— Они принадлежат парню по имени Нейг. Он древний, могущественный и, возможно, дракон.

— Чего хочет этот Нейг?

— Завоевать мир. И чтобы я подсобила ему против моего отца. Это была демонстрация его силы.

Десандра усмехнулась.

— Как-то совсем не впечатляет. Да уж, у большинства мужчин проблемы с прелюдией.

В ее словах был смысл. Учитывая, как сильно он раздул свою демонстрацию силы, я ожидала большего фейерверка.

— Никто не причинит вреда моему внуку, — сказала Марта. — Клан тяжеловесных этого не потерпит.

Я ничего не сказала. Клан тяжеловесных был могущественным, но это был только один клан.

— О нас, волках, говорят много глупостей.

Десандра изучала лак на своих ногтях. Они были длинными, заостренными и ярко-желтыми, как грива светлых волос, спадающих ей на спину.

— Говорят, что мы создаем пару на всю жизнь, что у нас волчье достоинство, что мы все стоики и угрюмые. Чушь. Но одно верно. Мы ничего не забываем. Мы помним наших друзей и наших врагов. Если Царь Зверей предаст своих друзей, что ж, он не годится на роль лидера. Если Марта схватит его за яйца, кому-то придется вцепиться ему в горло.

В глазах Десандры зажегся оранжевый огонек. Она улыбнулась.

— Бедный Царь Зверей, — промурлыкала она. — Ну, он даже не будет знать, куда деться.

Вампир бросился через парковку. Виноградно-фиолетовый. Что теперь…

— Стремишься занять место леди Царя? — спросила я.

— Если бы они умоляли меня на коленях принять это, я бы не стала. — Десандра ухмыльнулась, обнажив острые зубы. — Слишком много хлопот. Я мать-одиночка. Все, чего я хочу — это растить своих детей в мире.

— И править самым большим кланом с железными когтями, — сказала я ей.

— Это пластик. — Десандра помахала передо мной ногтями.

— Джим знает, с чем ему придется столкнуться, — сказала Марта. — Он не дурак.

— Все равно, я не хочу, чтобы Конлан приближался к Крепости. И я не хочу, чтобы он был в доме твоего клана. Слишком большой риск для всех.

— Мы позаботимся о Конлане, — сказала Марта. — Мы сделаем это на вашей улице. Не беспокойтесь об этом.

— А Мэхон? — спросила я.

— То, чего старый медведь не знает, ему не повредит, — сказала Марта.

— Ты делай то, что должна, — сказала Десандра. — Мы выполним свою часть работы.

Нежить перепрыгнула через балкон.

— Ин Шинар! — В голосе Хавьера зазвучали нотки отчаяния.

— Что случилось?

— Ровена не выходит на связь. Мы не можем найти ее или ее вампира.

Черт возьми.

Я встала и закрыла глаза. Магия распространилась передо мной. Я не могла найти кого-то, кого не знала. Я могла обнаружить, когда значительная сила нарушала мои границы, но сахану были невидимы для меня. У них не было достаточной силы. Я не знала их хорошо, но Ровена была связана сомной кровными узами, узами, укрепленными дружбой и клятвой верности. Это была слабая связь, но ее должно было быть достаточно.

Море магии ждало меня. Я должна был взбаламутить его. Я собрала силу и высвободила ее. Пульсация магии прокатилась по городу, как звон гигантского безмолвного колокола. Пол подо мной содрогнулся.

Импульс.

Еще один импульс.

Импульс.

Вот, слабый след, что-то еле заметное, что-то маленькое и незначительное, но несущее следы магии Ровены. Ее вампир.

Он был на самом краю моей территории, сразу за границей, оставлен для того, чтобы я нашла. И было кое-что еще. Древнее и обжигающее, как будто кто-то разорвал ткань магии раскаленными добела когтями. Нейг.

Я открыла глаза.

— Позовите Гастека, — прорычала я Хавьеру. — Поднимайте свои ударные группы. Берите автобус. Собирайте всех.

* * *

КОГДА ТЕДДИ ДЖО поднимал меня в воздух, он делал это с помощью хитроумного приспособления, которое он назвал «слинги», а я назвала старыми качелями для детской площадки. Когда Кристофер поднимал меня, он нес меня на руках, как ребенка. Это был не мой любимый способ передвижения, но мне нужна была скорость, и он несся по воздуху, как ястреб, ныряющий за своей добычей.

Мы направлялись на юго-восток, в сторону Пантерсвилля. Город проплывал под нами, такой крошечный, что казался нереальным. Как, черт возьми, люди могли регулярно садиться в самолеты до Сдвига? У меня многое хорошо получалось, но высота и полеты не входили в это число.

— Хочешь, я полечу пониже? — спросил Кристофер.

— Нет.

Чего бы я хотела, так это Ровены, живой и невредимой. Я чувствовала себя так, словно пыталась обогнать гигантский катящийся валун, в то время как еще больше валунов падало на меня со всех сторон. То, что держало меня в строю, изнашивалось, и когда это сломается, мне придется чертовски дорого заплатить.

Я просто должна была найти Ровену. Я должна была найти ее живой, а не в кипящем чане с людьми…

Искра магии была почти прямо под нами.

— Мы на месте, — сказала я Кристоферу.

Его огромные красные крылья сложились. Он перешел в пике. На меня налетел ветер. Я закрыла глаза.

Мы спикировали и чудесным образом остановили падение. Я открыла один глаз. Кристофер стоял на пастбище, обнимая меня. Перед нами была роща магнолий с загнутыми вверх толстыми ветвями, граница моей территории находилась всего в нескольких ярдах от нас, за линией деревьев.

Кристофер осторожно опустил меня на землю.

На пастбище было тихо. Стрекотали насекомые. Птицы пели в ветвях, издавая какую-то мелодичную трель. Летняя жара струилась с неба, такого удивительно голубого, что на него почти больно было смотреть. Слабое «свечение» магии Ровены было прямо передо мной. Я вытащила «Саррат» из ножен и пошла вперед, под плотный навес зарослей.

Звук чьего-то хриплого дыхания эхом разносился по лесу, достаточно жуткий, чтобы вызывать у меня кошмары.

Огромное дерево раскинуло передо мной свои ветви. Окровавленная цепь была обмотана вокруг ствола.

Я осторожно переставляла ноги, продвигалась вперед, обходя дерево.

Шаг. Еще один шаг.

В поле зрения показалась задняя часть ствола. Мертвый вампир обвис на петле цепи, массивная пика пронзила его сердце. Рядом с ним, удерживаемый на месте петлями той же цепи, привалился к стволу йеддимур. Кровь запачкала шерсть на его боках, где он, должно быть, пытался отгрызть себе цепь. Над ними на коре было выцарапано единственное слово. Кингз.

— Кингз? — Кристофер нахмурился.

Я повернулась в ту сторону, куда смотрел бы кровосос, будь он все еще жив. В этом был смысл.

Два вампира вырвались из леса и галопом помчались по пастбищу, оба такие старые, что не осталось никаких признаков прямохождения. Они бегали на четвереньках, гротескные уродливые существа, настолько искаженные, что никто бы не догадался, что они начинали как люди. Их крем для загара, темно-малинового цвета, был похож на свежую кровь.

— Ее здесь нет, — хором сказали немертвые голосом Гастека, его слова были достаточно резкими, готовые порезать.

— Каков эффективный диапазон Ровены?

— Четыре целых шесть десятых семи миль.

Я пробралась сквозь растительность на другую сторону.

— Кейт! — рявкнул он.

Подлесок закончился. Мы стояли на вершине невысокого холма, поля и леса простирались до горизонта. Столб черного дыма вонзался в небо на юго-востоке.

— Кингз-Роу, — сказала я Гастеку.

С северо-запада донесся отдаленный рев водяных двигателей — Кэрран и наемники нагоняли нас.

Кровососы Гастека понеслись вниз по склону. Кристофер разбежался, подхватил меня и взлетел в небо.

* * *

КИНГЗ-РОУ, С НАСЕЛЕНИЕМ около тысячи человек, возник из остатков разрушающегося Декейтера. Большинство народу отказались от попыток бороться с природой, подпитываемой магическими стероидами, и перебралось в надлежащий город, но несколько районов остались, превратившись в маленькие городки: Чапел-Хилл, Стерлинг-Форест и Кингз-Роу. Они построили свои собственные почтовые отделения, водопровод и сторожевые башни и удержали свою землю.

Кристофер облетел поселение. Кингз-Роу больше не существовало. Ничего не осталось, кроме обугленных руин. Черный пепел покрыл землю. Дым валил из полудюжины мест, жирный и едкий, сливаясь в одно массивное облако над головой. Тут и там тлели остатки костра, красные прожилки выделялись на черной корке. После пожара уцелели бы некоторые постройки: камины, кирпичные стены, разрушенная бытовая техника, сгоревшие автомобили… Не было ничего. Даже очертаний улиц. Только черный пепел.

Он забрал тысячу человек. Я не знала, погибли ли они в огне или он их похитил, но они пропали, и виноват в этом был Нейг.

Больше ничего. Мне нужно было добраться до него сейчас.

И что я буду делать, когда доберусь? Я даже не знала, выдержит ли защита крови.

Кристофер сделал еще один круг. Что-то просвечивало сквозь дым, размытый оранжевый отблеск.

— Там! — Я указала, но он уже увидел это. Мы пролетели сквозь дым и приземлились на пепелище. Жар обжег мое лицо.

Посреди разоренного поля возвышался столб высотой в двенадцать футов, полупрозрачная колонна, присыпанная пеплом. Внутри нее текла оранжевая светящаяся жидкость. Стекло, поняла я. Столб был стеклянным, его внешняя корка была твердой, но внутри он был расплавленным.

Кристофер издал сдавленный звук.

Я подняла глаза.

В столбе был человек.

О Боже милостивый.

Тело было заключено в стекло по самые плечи. Голова и шея были свободны, перепачканы сажей, все волосы сгорели, но само тело плавало, погруженное в расплавленное стекло. Оно не было обожжено. Расплавленное стекло должно было сварить плоть с костей, но я могла видеть белые ноги, болтающиеся в светящейся жидкости.

Что за чертовщина?

Голова открыла глаза.

Все еще живой. Как?

Сухие потрескавшиеся губы шевельнулись.

— Он…

Вампиры Гастека остановились рядом со мной и замерли.

— Он… — сказал человек в стекле. — Помогите.

Ровена.

Каждый волосок у меня на руках встал дыбом.

Я сконцентрировалась на столбе, втягивая магию внутрь себя, чтобы осветить ее подобно фонарю. Я не могла видеть это так, как Джули, но я чувствовала жилы светящейся силы, вплетающиеся в колонну сложной паутиной. Внутри Ровена была покрыта ею, как будто на ней было облегающее трико. Паутина окружала ее, обвивая каждый дюйм столба. Все это было связано воедино. Черт.

Левый вампир Гастека бросился к стеклянной колонне.

— Нет! — закричала я.

Он повернулся ко мне.

— Если ты разобьешь стекло, она сгорит заживо.

— Ты уверена? — спросил Гастек срывающимся голосом.

— Да.

«Джип» выехал из-за поворота дороги. Джули и Дерек выскочили и побежали к нам.

— Можем ли мы слить его снизу? — спросил Кристофер.

— Она окутана заклинанием. Оно облегает ее, как вторая кожа. Кожа соединена со столбом. Если мы сломаем любую его часть, и она мгновенно умрет.

Вампир развернулся.

— Унесите ее отсюда. — В голосе Гастека зазвенела сталь. — Кейт!

— Спокойно.

Если мы сломаем колонну, она умрет. Если мы попытаемся вытащить ее оттуда, она умрет. Если ударят технологии, она умрет.

Вампиры выбежали из леса на северной окраине города. Племя с Гастеком догоняло.

Джули подошла ко мне, посмотрела на столб и зажала рот рукой.

Что же мне делать?

Ужасный звук стонущего дерева прокатился по воздуху. Я обернулась. На южной стороне деревья содрогнулись. Зеленые ветви изогнулись и упали. Что-то сломало десятилетние сосны, как зубочистки.

Что-то огромное. Резьба друида вспыхнула передо мной. Я вытащила «Саррат» из ножен.

— Стройся рядом с Ин Шинар! — рявкнул Гастек.

Нежить выстроилась клином позади меня.

Дуб раскололся, закрутился и рухнул. На свет появилась массивная морда шести футов в поперечнике. За ней последовала огромная голова, покрытая коричневым мехом. Два изогнутых бивня, достаточно больших, чтобы проткнуть автомобиль, обрамляли морду, за ними следовали три пары более коротких клыков. Из черепа зверя торчали короткие шипастые рога.

Ну, конечно. Вот чего не хватало этой вечеринке. Огромная разъяренная свинья. Твою же мать!

Позади меня «Джипы» Гильдии вырвались из-за поворота дороги и помчались по сожженной земле, поднимая облака пепла.

Огромный кабан сделал шаг вперед. Неровные раны пересекали его шкуру, прорезая сеть поблекших шрамов. Тут и там шипастые шарики протыкали его шкуру, наполовину погружаясь в плоть. Кто-то пытал этого кабана.

Чудовище повернуло голову в мою сторону. На его шее болталась разорванная цепь толщиной с фонарный столб. На ее конце висел огромный металлический символ — кандалы Нейга.

— Это бог. — Джули сделала шаг назад. — Его магия серебряная.

Я держу в плену богов, мучая их для своего удовольствия.

Нейг захватил бога, держал его в плену тысячу лет, пытал, а теперь натравил на нас. На Британских островах Нейг мог поймать только одного бога-вепря.

— Это Моккус, — сказала я. — Кельтский кабан, покровитель охотников и воинов, Каледонское чудовище. Бог, или, скорее, его воплощение. Его убийство не убило бы божество, но изгнало бы его из нашей реальности. Технический сдвиг мгновенно уничтожит его. Он также убьет Ровену.

— У него есть какие-нибудь слабые места? — спросил Гастек.

— Нет.

Кабан открыл пасть и взревел. Рев ударил по моим барабанным перепонкам, безумный взрыв ярости. Он разнесся по сгоревшему городу. Пепел задрожал.

Только этого мне не хватало.

Моккус ударил копытом по земле. На нас обрушился еще один рев.

Кровососы ждали, не двигаясь.

Ничто из того, что у меня было, не смогло бы нанести удар, достаточно сильный, чтобы сразить его. Нам надо пустить Моккусу кровь. Это займет часы. У нас не было времени драться с ним.

Краем глаза я увидела три «Джипа» Гильдии, несущихся по дороге в нашу сторону. Они вылетели с тротуара и помчались по изуродованному городу.

— Мы должны покончить с ним быстро, — сказала я.

— Быстро не вариант, — ответил Кристофер бесстрастным голосом. — Он слишком большой, и он бог. Он возродится.

— Мы должны попытаться. У Ровены нет времени.

Моккус заметил нас. Его глубоко посаженные глаза загорелись яростью. Кабан, наконец, освободился из заточения. Свободен мстить. Нейг свел его с ума.

— Протокол «гигант», — сказал Гастек спокойным голосом. — Приоритет «нанесение урона», а не потеря нежити.

— Вы мне ничего не должны, — прошептала Ровена с колонны. — Уходите. Бегите.

Моккус двинулся вперед.

Поехали. Я притянула к себе магию.

Ведущий «Джип» затормозил. Из него выскочил одинокий мужчина и бросился к кабану. Я узнала бы этот спринт где угодно.

Привет, дорогой, мы здесь, но, пожалуйста, не обращай на нас внимания и беги на магического кабана в одиночку. Это всего лишь гигантский разъяренный животный бог. Не нужно беспокоиться. В подобных ситуациях никогда не происходит ничего плохого.

— Кэрран!

Он пробежал мимо нас на головокружительной скорости. Как будто нас там вообще не было.

— Черт возьми. — Я обнажила «Саррат».

— Идиот, — высказался Гастек.

Моккус взревел, выражая боль и безумный гнев, и бросился в полную атаку. Земля ударила меня по ногам, и я споткнулась, чтобы сохранить равновесие.

Кабан устремился к Кэррану, как мчащийся поезд.

Я перешла на бег. Ему понадобится подкрепление. Нежить последовала за мной.

Мой муж прыгнул. Его человеческая кожа разорвалась. Магия ударила меня, как первый луч восходящего солнца, появившийся из-за горизонта. Мех вывалился наружу целым облаком, черным и огромным. Колоссальный лев врезался в кабана.

Я моргнула. Нет, гигантский лев все еще был на месте.

Что за черт? Что, черт возьми… Как?

Он был таким же большим, как Моккус, абсолютно черного цвета, величественная грива развевалась по ветру, искрясь прожилками магии.

Что…

Лев раскрыл пасть, сверкнув на солнце клыками, и вонзил их в шею Моккуса. Кабан и лев покатились. Земля задрожала.

— Кейт!

Два колоссальных существа рычали, пытаясь укусить, и забодать друг друга.

Как такое стало возможным?

— Кейт!

Я поняла, что замерла на месте. Моя армия вампиров остановилась.

— Ровена! — Вампиры Гастека кричали мне в лицо.

Ровена была моим другом. Ровена только вчера держала Конлана, а сегодня она могла сгореть заживо. Я не могла позволить ей умереть. Я точно знала, что должна сделать. Я просто должна это сделать. Или так или она будет сварена заживо.

Мимо меня пролетел ком грязи размером с грузовик. Я пригнулась и развернулась обратно к столбу.

— Наберите дров. Столько, сколько сможете. Нам нужен костер. Огромный костер.

Вампиры развернулись. Сжигать было нечего, кроме далеко стоящих деревьев. Это займет слишком много времени.

— Это обязательно должно быть дерево? — спросил Гастек через своих вампиров-близнецов.

— Нет. Все, что горит. Нам нужно большое пламя.

Наемники высыпали из «Джипов» и уставились на битву, бушевавшую всего в нескольких футах от них. Барабас был на передовой. Я мельком увидела его лицо, тронутое благоговением.

Я не могла думать об этом. Я не могла позволить себе обдумывать это сейчас. Не было времени. Я повернулась к Ровене. Она уставилась на меня.

— Оставь меня, — срывающимся голосом сказала она.

— И не подумаю.

— У тебя есть Конлан…

— С Конланом все будет в порядке. Со мной все будет в порядке. С тобой все будет в порядке. Все будет в порядке.

Я отправлюсь в ад за подобные обещания.

Бронированный автобус вынырнул из-за поворота дороги и направился к нам. Мобильный штаб Племени.

Он примчался к нам и остановился. Двери распахнулись, и вышел Гастек, за которым следовали два повелителя мертвых и дюжина подмастерьев. Я узнала знакомые лица: Ким, Шон, Хавьер…

— Мы сожжем автобус, — сказал Гастек, перекрывая рычание.

Нежить набросилась на автобус, вытащив из багажника резервные канистры с бензином и облив им автомобиль.

Два гигантских существа все еще сражались. Мне потребовались все мои силы, чтобы не подбежать туда и не помочь.

Один из нежити Гастека схватил его, обхватив руками его ноги. Второй подхватил первого и поднял Гастека к столбу. Он поднес руку к ее щеке. Его пальцы остановились, едва не соприкоснувшись.

— Оставь меня, — сказала ему Ровена.

— Никогда, — сказал он.

— Готово, — сказал мне Хавьер.

— Карлос! — позвала я.

Низкорослый наемник повернулся ко мне. Я указала на выпотрошенный автобус.

— Подожги его.

Карлос откинулся назад и согнулся, сведя руки вместе, как будто сжимал невидимый баскетбольный мяч. Между его растопыренными пальцами вспыхнула искра и закружилась, разрастаясь, скручиваясь, превращаясь в пламя, сначала красноватое, затем оранжевое, затем белое. Его руки задрожали. Он хмыкнул и запустил огненным шаром в автобус.

Чем больше себя ты отдашь огню, тем громче будет зов.

Бронетранспортер взорвался.

Я снова открыла порез на руке и сунула его в огонь. Жар опалил мою кожу. Моя кровь вскипела в пламени, окрасив его в красный цвет. Боль пронзила меня, и я отправила ее в пламя своей магией, открыв путь через тысячи миль. Кровавый огонь ревел, и я кричала в его глубинах.

— ОТЕЦ!

Пламя вспыхнуло, светящийся шелковый занавес внезапно натянулся, и в пламени появился мой отец с глазами, горящими силой.

— ЧТО?

Я вытащила руку из огня и прижала ее к груди. Это было больно. Боже, как больно.

— Помоги мне.

Он уставился на меня. Он сам выбирал свой возраст, иногда молодой, иногда средний. Сегодня у него было лицо, которое я знала, мужчины под пятьдесят, с густой шевелюрой, мудрым красивым лицом, которое могло принадлежать учителю, пророку или королю. Он позволил себе так состариться, потому что хотел выглядеть как мужчина, который мог бы быть моим отцом. Он все еще сохранял его, даже два года спустя.

— Пожалуйста, помоги мне.

— ТЫ ПРОСИШЬ МЕНЯ О ПОМОЩИ? ПОЧЕМУ Я ДОЛЖЕН ПОМОГАТЬ ТЕБЕ, ШАРРИМ?

Мой отец загордился мной еще больше, когда мне удалось победить его. Слабость и мольбы не сработают. Я должна была проявить смекалку.

— Ты помнишь пепел Тира?

Он взглянул мне за спину. Его взгляд скользнул по могиле из Кингз-Роу и остановился на Ровене внутри столба. Мускул на его лице дернулся. Что-то вспыхнуло в его взгляде. Он спрятал это прежде, чем я смогла определить, что именно. То, что я сказала дальше, определит, выживет Ровена или умрет.

— Он говорит, что ты убил его брата, — сказала я. — Это демонстрация его силы. Он не думает, что наша семья может сравниться с этим.

Пламя погасло. Автобус лежал передо мной, внезапно остынув. У меня заболела рука.

Не сработало. Он бросил меня. Я сделала ставку на его гордость и проиграла. Я отвернулась.

Сквозняк коснулся моей щеки. Рядом со мной Роланд опустил капюшон своей простой коричневой мантии и посмотрел на столб. Нежить разбежалась. Гастек одиноко стоял у колонны, вздернув подбородок, с вызовом глядя в глаза. Остальное Племя сгрудились справа от меня, поставив меня между собой и моим отцом.

— Ты придумала решение? — спросил он так, как будто только что поставил передо мной сложную математическую задачу, и ему было любопытно, смогу ли я ее решить.

— Я могу взять под контроль столб, но для этого потребуется разломать его, а любое нарушение разрушит защитную оболочку вокруг него. Если я попытаюсь заявить права на защитную оболочку вокруг него, как на свою собственную, то та может распасться, и она умрет.

Он кивнул, в его красивом профиле проскальзывало любопытство.

— Продолжай.

— Лучшего всего заморозить ее в стазисе с помощью заклинания Кайр, пока я затребую землю. Заклинание Кайр отделит ее от нашей реальности.

Правда, я буду не способна удерживать ее дольше мгновения. У меня не было достаточной практики.

— Притязание позволило бы мне мгновенно разрушить колонну, прежде чем оно сожжет ее, но притязание — это двухэтапный процесс: начальный импульс, который расходится от меня к границе, и обратный импульс, который вернется от границы обратно ко мне. В промежутке между двумя импульсами я бессильна. Заклинание Кайра требует от мага постоянного притока магии. Оно разрушится. Первый импульс притязания разрушит магическую сеть, которая поддерживает ее жизнь прямо сейчас. Если она выйдет из стазиса между двумя импульсами, Ровена сгорит заживо.

И я только что дала понять ему, что Эрра учит меня. Я буду беспокоиться об этом позже.

Отец присел на корточки и поднял горсть пепла.

— Когда такие, как они, опаляют землю, они ранят ее. Ты готова к тому, что последует, если ты заявишь на нее права?

Я понятия не имела, что за этим последует.

— Да.

Отец кивнул.

— Три секунды. Это все, что у тебя есть.

Три секунды были вечностью дольше, чем я бы продержалась. Этого должно было быть достаточно.

Я сгенерировала мощный заявляющий импульс всего один раз, и для этого мне требовалась башня. Эрра заставляла меня практиковаться в захвате небольших участков земли, по паре футов тут и там, а затем отпускать их, и это требовало большой подготовки.

Все, что мне было нужно — это окружность в двадцать ярдов вокруг столба. Она удержит любые жилы магии, тянущиеся от столба. Я могу это сделать. Мне просто нужен якорь. Для притязания требовался якорь, будь то башня или гвоздь, воткнутый в землю. Мне нужен был проводник для моей силы.

У меня ничего не было.

Подождите-ка. У меня есть меч. Я схватила «Саррат» левой рукой и опустилась на колени, держа его прямо.

Медленно, аккуратно, ставя одну ногу перед другой, Гастек отошел от столба к группе Племени, ожидавшей в стороне.

Отец поднял руки, из них вырвался свет. Слова, древние и прекрасные, полились из его рта, приводя в движение саму магию. Это было прекрасно. Это были стихи и музыка, воплощенные в песне чистой силы.

Я вонзила «Саррат» в землю и влила в нее каждую свою частичку.

Импульс вырвался из меня, багровая волна света прокатилась по земле. Наступила пауза, один удар сердца, который длился вечность. Меня встретила тишина, а затем вдалеке я услышала шум, похожий на приближающийся издалека торнадо. Он рос, оглушая, подавляя, и врезался в меня, сбив с ног. Я парила в трех футах над Кингз-Роу. Моя кожа превратилась в пепел. Пламя вспыхнуло внутри меня, испепеляя меня. Мое тело горело.

Нейг лишил землю магии, чтобы создать столб. Ему нужна была магия, чтобы выжить, и он забрал мою. Он вытягивал магию из моих вен.

Агония поглотила меня. Это было больно. Это было так больно. Земля поглотит меня.

Ровена.

Сквозь кровавую пелену, застилавшую глаза, я потянулась к пятну магии, горящему в моем сознании, и ударила по столбу.

На мучительный момент мое зрение прояснилось, внезапно став острым, как бритва, и я увидела, как Кэрран вцепился своими огромными клыками в шею Моккуса сзади и прокусил ее. Великий кабан ахнул и обмяк, наконец, успокоившись.

Столб разлетелся вдребезги, расплавленная жидкость разлилась, каждая капля которой превратилась в идеальный стеклянный шарик, наполненный украденной магией.

«Не паникуй», — холодный голос Эрры всплыл из моих воспоминаний.

Стекло было моим. Я раздавила капли своей силой. Они разбивались все вместе, затем снова и снова, обрушиваясь сверкающим водопадом, и я сминала их снова и снова, возвращая магию обратно в землю, в то время как хрустальный дождь капал на почву, впитываясь в землю.

Вопли стихли, затем превратились в хныканье, шепот и, наконец, исчезли. Я упала на землю, неудачно приземлившись на бок, и моргнула. Мои руки не обуглились. Даже левая, которую я сунула в огонь.

Я села. Вокруг столба образовался идеальный круг, зеленый от свежей травы. Знакомый аромат наполнил пространство. Пахло специями и медом. Вокруг меня выросли нежные цветы, маленькие белые звездочки с черными серединками. Я уже создавала их однажды, когда плакала во время вспышки, потому что умер человек, служивший Морриган. Я заботилась о нем и пыталась сохранить ему жизнь, но, в конце концов, мне пришлось его отпустить.

Ровена лежала на земле рядом со мной, обнаженная, но не обгоревшая.

Она открыла глаза, подняла руку и попыталась что-то сказать.

Жива. Она выжила. Мы сделали это.

Я почувствовала странное оцепенение.

Отец сел на землю рядом со мной и нежно коснулся одного из цветов. Гастек опустился на колени рядом с Ровеной, с бесконечной заботой взял ее на руки и унес.

Труп кабана распростерся на золе, вся его плоть была содрана, огромные кости мягко перекатывались, когда лев вонзился ему в живот. Ужасные чавкающие звуки, издаваемые поедающим пищу огромным хищником, эхом разносились по Кингз-Роу. Часть меня знала, что это Кэрран, и он ест бога, и я должна быть напугана этим, но большая часть меня отказывалась иметь с этим дело. Я была истощена.

— Это существо разговаривало с тобой? — спросил мой отец.

— Да. Он хочет побеждать.

— Как и его брат. Что еще он сказал?

— Он предложил мне стать его королевой. Он хочет, чтобы я предала тебя. У него не нашлось времени сказать это, но он скажет.

— Что ты ему ответила?

— Я напомнила ему, что мой отец и тетя убили его брата и уничтожили его армию, так что это была проигрышная ставка. Он сказал мне, что он не его брат, и пообещал доказать это. Это его доказательство. — Я повернулась к нему. — У него йеддимуры.

Мускул дернулся на лице моего отца.

— Они мерзость.

Значит, у великого и могущественного Нимрода все-таки была слабость.

— Он действительно дракон? Его брат был драконом?

— Да.

Чудненько. Чертовски фантастично.

— Он сказал, что его брат сделал Эрре предложение руки и сердца.

Отец усмехнулся, и я увидела в его лице его старшую сестру.

— Мы не женимся на змеях и не выходим за них замуж. Мы стираем их из потока истории.

— О, хорошо.

Долгое время мы сидели молча.

— Расскажи мне о драконе, — попросил Роланд.

— Его зовут Неймхедг. Он правил Ирландией и Шотландией со своей армией из человеческих солдат и извращенных существ. Когда магия ослабла, он отступил в туманы со своей армией. Теперь он вернулся. Он забирал людей из поселений на окраине Атланты и вываривал их кости.

— Узы, которые связывают.

Я посмотрела на него.

— Такие, как он, устраивают свои логова в карманах реальности, маленькой складке в ткани времени и пространства, — сказал Роланд. — Эти существа обладают огромной магией, и они искажают естественный порядок вещей, чтобы обустроить свои дома. Этот Нейг забрал войска с собой в свое логово. Они существовали в нем так долго, что сами стали привязаны к нему. Искаженная магия пропитала их и изменила. Магии здесь недостаточно, чтобы поддержать его или его армию, если только волна не достаточно мощная. Он и его силы должны впитать магию нашей реальности, чтобы заново настроить себя. Люди пронизаны магией и многочисленны.

— Они едят человеческие кости, чтобы проявиться здесь, когда магия слабеет?

— Скорее всего, пьют их. Растирают в порошок с помощью магии и смешивают с молоком. Варварская практика.

Я потерла лицо. Простые объяснения обычно были правильными. Потреблять людей было бы сложно с точки зрения логистики. Слишком много массы. Костный порошок имел больше смысла. Вот твой костный коктейль, отличный способ начать день. Меня затошнило.

Роланд погладил меня по плечу.

— Большинство из них никогда не имели дела с нами, но те, кто предпочитает общаться с людьми — чума в этом мире. Чума, которую я однажды излечу.

— Отец…

— Да, Цветочек?

— Если ему придется выпить этот костный порошок, чтобы проявиться во время магии, сколько людей ему придется убить, чтобы выжить при царстве технологий?

— Сотни тысяч, — ответил отец.

— Могу ли я войти в это карманное царство и убить его?

— Ты не можешь войти без разрешения.

— А что, если он даст мне разрешение?

— Было бы очень глупо с твоей стороны войти.

— Но если я все-таки…

— Я запрещаю.

Ага, это заявление и гроша ломанного не стоит. Он не в том положении, чтобы мне что-то запрещать.

Голос Роланда смягчился.

— Если каким-то образом ты окажешься в его владениях, не ешь и не пей. Если ты что-то съешь, это привяжет тебя к его царству, и ты ненадолго станешь подвластна его силе. Это пройдет, если он не продолжит тебя кормить. Пока ты не съешь ничего из того, что он тебе поднесет, ты можешь уйти по своему желанию, и ничто в его логове не сможет причинить тебе вреда. Просто пожелай вернуться сюда, туман рассеется, и ты вернешься в наш мир. В его царстве ты призрак. Тебе нельзя причинить боль, но и ты не можешь причинить ему боль в ответ. Но это не то место, которое тебе стоит посещать, Цветочек. Драконы непредсказуемы, и их владение магией превосходит наше. Они хороши в манипулировании.

Кэрран поднял свою огромную голову. Его рот был окровавлен. Он отшатнулся от трупа, огромного кошмарного зверя, слишком большого, чтобы быть реальным.

— Он послал своего избранного сразиться со мной, — сказала я ему.

— Где сейчас избранный?

— Умер.

Отец улыбнулся.

— Ты послал убийц убить своего внука. Своего единственного внука. Они хотели убить его и съесть. Ты презренный отец. Как ты смотришься на себя в зеркало утром?

— Что случилось с ассасинами?

— Я убила их.

— Я знаю, — сказал он. — Я чувствовал, как они умирают.

— Своего собственного внука!

Он снова улыбнулся мне.

— Сахану становились все беспокойнее.

Я уставилась на него, потеряв дар речи.

— Да ладно. Ничего себе. Ты использовал меня, чтобы навести порядок в своем культе.

Он пожал плечами.

— Ты использовала меня, чтобы спасти женщину, которая предала меня. Я бы сказал, что мы квиты. Кроме того, моему внуку ничего не угрожало. Ты моя дочь, Цветочек. Единственная в своем роде.

— Мы не квиты. Даже не близки. Больше не преследуй Конлана. Клянусь, я убью тебя.

Странное искривление охватило тело льва. Он выгнул спину, затем вскинул голову к небу. Его огромная пасть раскрылась. Солнце отразилось на его клыках, которые были длиннее моих ног. Он взревел, его глаза сверкнули золотом. Вокруг него закрутился бледно-серебряный ореол, потрескивающий от неистовой энергии. Два выступа вырвались из его спины. Он зарычал, и выступы развернулись в черные крылья.

Вот и все. С меня хватит.

Наемники кричали и выли. Выражение лица Барабаса могло бы привести к запуску флота космических кораблей.

— Некоторые рождаются для божественности, — сказал Роланд. — Другие достигают ее. Я предостерегал тебя от брака с ним.

Лев подошел к нам.

Прошелестел ветер, и моего отца не стало. Трава там, где он сидел, медленно расступалась.

Лев остановился передо мной. Он сложил крылья, опустил свою колоссальную голову и медленно, осторожно лег на траву, повернувшись ко мне лицом. Он мог бы взять меня в рот целиком, и там все еще оставалось бы место для еще десяти человек.

— Он серебряный? — спросила я.

Никто мне не ответил.

— Он серебряный? — повторила я вопрос, повысив голос.

— Да, — прошептала Джули.

Я встала, повернулась к нему спиной и пошла прочь.

* * *

— ТЫ ХОЧЕШЬ поговорить об этом?

Я лежала на опушке леса, трава подо мной была мягкой. Выжженный шрам Кингз-Роу находился в нескольких ярдах от меня. Небо надо мной было прекрасного синего цвета, и милые маленькие облачка плыли то тут, то там, как пушистые овечки, гоняющиеся друг за другом на обширном пастбище.

— Детка?

Кэрран сидел рядом со мной. Он разорвал на себе одежду во время своего драматического превращения, но где-то раздобыл шорты, хотя все остальное оставалось голым. Его волосы рассыпались по плечам светлой гривой.

Я повернула голову и посмотрела на него. Сказать, что Кэрран тренировался, все равно, что сказать, что марафонец время от времени бегает. Его тело представляло собой сплав силы и гибкости, которые трансформировались во взрывную мощь. У него был грубый, дикий характер, который притягивал меня к нему, как железо к магниту. Я отлично знала это тело. И прямо сейчас оно было больше. Выше ростом, с более широкими плечами, четкими очертаниями, душераздирающими пропорциями, со стальными крепкими мышцами. Он был совершенен.

Ни один человек не был совершенен.

Похоже, он уже какое-то время совершенен. Забавно, что я не замечала этого раньше. Наверное, потому, что любила его. Для меня он всегда был идеальным, со всеми своими недостатками. Я отвернулась, чтобы посмотреть на небо.

Мускулистая рука закрыла мне вид на облака. Он предлагал мне ударить его по руке.

Я убрала его руку с обзора и стала изучать облака.

— Все не так уж плохо, — сказал он.

— Скольких богов-животных ты съел, кроме тигра в замке моего отца и Моккуса там, сзади?

— Четверых.

М-да. Именно так я и думала.

— Забавно, что это точное количество твоих охотничьих вылазок.

Он ничего не ответил.

И тетя поощряла его. Неудивительно, поскольку он ей никогда не нравился. Предательство задело.

Он протянул руку, чтобы коснуться моего плеча. Я увернулась.

— Кейт…

— Ты бог. Ты больше не человек. Твои мысли и твое поведение больше не принадлежат тебе. Из-за всего, что творила моя облажавшаяся семья, они всегда избегали божественности, как огня. А ты, ты прыгнул в этот огонь. Ты потерял свою человечность, Кэрран. Ты больше не контролируешь себя. Тобой управляет вера людей, которые молятся тебе. Что произойдет, когда магическая волна закончится? Что, если ты исчезнешь?

Он открыл рот.

Я села.

— Я просто хочу знать, почему? Конлана и меня тебе было недостаточно? Чего ты хотел?

— Силы, — сказал он.

— Я думала, ты любишь нас.

— Я люблю вас больше всего на свете.

— Я понимаю, если бы меня было недостаточно. Это треш, но я понимаю. Но у тебя есть ответственность перед сыном. Как ты мог?

Я не смотрела на него.

— Почему Белая колдунья? — спросил он.

— Что?

— Зачем тебе нужна Белая колдунья?

А. Лучшая защита — это нападение.

— Она нужна ведьмам и мне для ритуала, который ослабит отца и погрузит его в кому. Чтобы это сработало, нам нужен кто-то, кто направит коллективную силу пифий. Я не могу быть этим человеком. Моя сила слишком иная, но она может.

— А что произойдет, если ритуал провалится?

— Кто настучал?

Он вздохнул.

— Никто. Я видел это в твоих глазах, когда мы сражались с отцом. Как насчет твоей ответственности как жены и матери? Как насчет этого?

— А что насчет этого?

— Ты убьешь себя. Или ты убьешь его, и это убьет тебя. В любом случае, ты бросишь меня и сына. Думаешь, Конлана будет волновать, что ты пожертвовала собой? Это утешит его, когда он будет плакать из-за того, что тебя нет рядом?

— Он будет жив, чтобы плакать. Ты будешь жив. Это все, что меня волнует. Мы с отцом связаны. Пока жив один из нас, жив и другой. Ты думаешь, я хочу этого? — Я повернулась к нему. — Я бы сделала что угодно, лишь бы было еще немного времени. Десять лет. Пять. Год. Любое время, чтобы быть с вами обоими, но он приближается. Он уже пытался убить Конлана. Единственный способ обезопасить его — убрать отца из уравнения.

— Роланд будет не единственным врагом, который будет у Конлана.

— Да, но прямо сейчас он хуже всех. Я не хочу этого делать, Кэрран. Я не жду этого с нетерпением. Но если мне придется умереть, чтобы наш сын мог жить, чтобы моего отца остановили, тогда я убью этого сукина сына, даже если я тоже умру.

— Я понял, — сказал он сухим голосом.

— Если мне придется это сделать, не пытайся меня остановить.

Он взял меня за руку. Я позволила ему.

— Я не буду тебя останавливать, — сказал он. — Это твоя жизнь. Это твой выбор, что тебе с ней делать. Я пытался остановить тебя в прошлом, но это никогда не срабатывало. Это бессмысленно. Ты будешь делать то, что решила.

Я ожидала сражения. Это было слишком просто.

Он одарил меня взглядом Царя Зверей.

— Но если я соглашусь на это, тебе придется смириться с тем, что я сделаю все, что в моих силах, чтобы убедиться, что дело не зайдет так далеко.

— Включая превращение в бога.

— Включая это. Мне нужно было обновление. Это был единственный способ получить его.

— Но ты — не ты, Кэрран.

Он ухмыльнулся, показав мне зубы.

— Все еще я.

— Чушь собачья. Ты видел лицо Барабаса? Что произойдет, когда оборотни начинают тебе поклоняться?

— У них не будет шанса. Так или иначе, всему приходит конец. — Он сказал это с ужасающей окончательностью.

Пути назад от божественности не было. Это было смертельно. Это будет разъедать его, медленно, но верно, постепенно меняя его, пока мужчина, которого я любила, не исчезнет. Он знал это и все равно пошел на это.

Он сделал это ради меня. Он отказался от свободной воли, чтобы я выжила. Ох, Кэрран.

Если мы каким-то образом выживем, я останусь с ним навсегда, живя ради проблесков моего прежнего Кэррана в боге.

— Что произойдет, когда технология будет в зените?

— Ничего не случится. Эрра оценивала мою божественность. Ее еще недостаточно, чтобы сделать меня богом. Со мной все будет в порядке.

Он притянул меня к себе, обнял и вдохнул мой аромат.

— Я никогда тебя не отпущу.

Я уткнулась лицом в изгиб его шеи.

— Придется.

— Нет. — Он поцеловал мои волосы. — Ты и я, Кейт. Мы навсегда. Конлан вырастет и пойдет своим путем, а мы с тобой все еще будем вместе, ссорясь из-за того, кто кого спасет.

Он обнимал меня, пока я тихо плакала у него на плече и желала всем, что у меня было, жизни, которой у меня не будет. Что хорошего в бессмертии, если люди, которых ты любишь, не могут быть рядом с тобой?

Впервые в жизни я пожалела, что вернулась магия.

Наконец, я успокоилась. Слез хватило всего на пару минут, но мне показалось, что прошла вечность.

— Нам придется рассказать Конклаву, — сказала я.

Кэрран поморщился.

— Да. Им это не понравится. Они приняли бы огненного мага, но дракон — это не то, с чем они могут справиться.

Я знала это. Лютер однажды дал мне разъяснение. Мы жили в эпоху хаоса, никогда не зная, одержат ли верх магия или технология, и что они нам преподнесут. Человеческий разум не был создан для того, чтобы справляться с постоянной неопределенностью. Вместо этого он стремился найти порядок и последовательность, некую закономерность, своего рода логическое уравнение, где за конкретным событием всегда следовало определенное следствие. Вода испарялась при нагревании до точки кипения. Солнце всходило на востоке и садилось на западе. Все магические волны, в конце концов, пошли на убыль. Нам удалось выделить правила из хаоса. Эти основные убеждения поддерживали наш рассудок, и мы защищали их любой ценой, в противном случае дом логики, построенный на этих основаниях, разваливался бы, и мы бы скатывались в безумие.

«Старшее существо не может проявиться, если нет вспышки» — основной постулат. Дракон был подавляющим существом, существом такой силы и опустошения, что ничто в нашем арсенале не могло сравниться с ним. Это было похоже на столкновение с метеоритом. Теоретически мы знали, что горящий космический камень может упасть с неба в любой момент и убить нас, но мы отказались зацикливаться на этой возможности. Мысль о том, что дракон может проявиться в любой момент и напасть на город, а защиты от него нет, была настолько пугающей, что наш мозг нажимал на тормоз, отвергая такую возможность. И этот дракон не просто проявлялся. Он был умен и хитер. У него была армия, и он хотел вторгнуться. Нам понадобились бы неопровержимые доказательства, чтобы вытащить коллективный разум Конклава из песка.

— Я знаю, что Конклав нам не поверит, — сказала я. — Нам придется убедить их.

— Для этого потребуется весь город. — Он погладил меня по руке. — У нас есть только один шанс создать эту коалицию. Если мы пойдем с огненным магом, а Нейг проявится как дракон, выяснится, что мы знали и намеренно скрывали это.

— Тогда альянс развалится.

Он кивнул.

— И когда придет твой отец, некому будет сражаться с ним.

«Джип» уехал. Светловолосый водитель быстро свернул. Джули.

— Куда она поехала? — Мне стало интересно.

— Понятия не имею.

Когда мы шли обратно к шраму, я повернулась к нему.

— Тебе следует сдаться, и позволить гриве отрасти.

— Угу. А потом мы сможем засидеться допоздна, и ты заплетешь ее в косы и вплетешь в них ленточки…

— Разве ты не хочешь похвастаться своими красивыми волосами, Златовласка?

— Я покажу тебе волосы.

Я приподняла бровь.

— Это что, какая-то угроза?

— Подожди и все узнаешь.

ГЛАВА 14

Я ПОВЕСИЛА трубку и бросила на телефон злобный взгляд. Он не пискнул и не убежал прятаться под кухонный стол. Жаль.

В окна лился утренний свет. В моей любимой кружке медленно остывала половина моего утреннего кофе. В доме было тихо.

Прошлой ночью, приехав домой, мы забрали сына у Марты, выполнили минимум необходимых действий по поддержанию личной гигиены и отключились втроём на нашей огромной кровати. Мне приснился кошмар, что ночью вдарили технологии и разорвали Кэррана на части. Я проснулась в холодном поту. Потребовалось несколько минут, пока Кэрран держал меня, чтобы мое тело избавилось от чувства паники.

Как только мы встали, пришла Джордж и забрала Конлана, и мы разошлись. Кэрран пошёл к Джордж, чтобы созвать Конклав, а я стала звонить из нашего дома. Я не хотела, чтобы он уходил. Магия действовала всю ночь. Технологии могли ворваться в любую минуту, но он вёл себя так, будто ничего не случилось. Никто не знал, насколько он был человеком, а насколько… богом, а моя тётя всё ещё не выходила на связь. Но провести весь день, цепляясь за мужа, чтобы убедиться, что он не исчезнет, было невозможно. Нам нужно было собрать Конклав, а собрать всех влиятельных людей Атланты в одном месте было всё равно, что вырвать зуб, только гораздо менее весело.

Зазвонил телефон.

— Это Эми из «Саншайн Риэлти»…

— Вычеркните меня из своего списка звонков, или я найду вас и заставлю пожалеть об этом. — Я повесила трубку. Отлично. Теперь я перешла к угрозам. Какой козел-садист звонит по одному и тому же номеру двадцать чертовых раз в течение недели, приставая к незнакомым людям с просьбой продать их дом?

Я допила кофе. Это был первый раз, когда я смогла прийти в себя за несколько дней. Я вспомнила, что мне нужно было разобраться во многих вещах, но у меня не было возможности сделать это, пока они происходили, и теперь я просто не могла собраться с силами.

Теперь Кэрран был теофагом, как и Кристофер, только гораздо более развращенным. Он съел шесть воплощений различных животных-богов. Только время покажет, переживет ли он технический сдвиг. Думать об этом было все равно, что подставлять шею и ждать, когда обрушится топор.

Джули исчезла после спасения Ровены. Я позвонила Дереку и в Гильдию, и в последний раз, когда ее видели, она уезжала из Кингз-Роу на максимальной скорости. Она вернется. Если она куда-то уезжала, у нее обычно была на то веская причина.

Дракон собирался вторгнуться в город. Дракон, брат которого убил большую часть моей семьи. Когда я, наконец, расскажу Эрре, она будет вне себя. Она, должно быть, подозревала, что в этом замешан дракон, но я сомневаюсь, что она догадывалась, что он и наш древний враг были связаны. Этот разговор пройдет хорошо, я просто знала это.

Нам всего лишь надо убедить город во вторжении дракона без каких-либо доказательств.

А мой отец все еще готовил наступление.

Я чувствовала, что меня недостаточно, чтобы ходить вокруг да около.

По крайней мере, Ровена была жива. Хоть что-то ясделала правильно.

Кто-то постучал в дверь. Я подошла и открыла ее.

Сайман стоял на моём пороге с большой лампой в стиле «Тиффани», которая поместилась бы на прикроватном столике, в одной руке и спортивной сумкой в другой.

— Ты отказался от богатой и интеллектуальной жизни и решил продавать лампы от двери к двери?

— Прикалываешься, — сказал он. — Возможно, я нашел способ пообщаться с суанни.

Я отступила в сторону, впустила его и заперла за ним дверь.

— Это еще одна вещичка из коллекции Дэвида Миллера? — спросила я.

Дэвид Миллер был магической версией идиота-гения. Жестокая шутка природы или судьбы, он вообще не мог пользоваться магией, но каждый предмет, к которому он прикасался при жизни, приобретал какую-то случайную силу. Сайман потратил целое состояние, чтобы собрать вещи Миллера после его смерти.

— Нет, — сказал Сайман. — Где он?

— В подвале. Позволь мне пойти первой.

Я показала дорогу. Адора оторвалась от книги, бросила на Саймана насмешливый взгляд и вернулась к чтению.

Сайман поставил лампу на приставной столик рядом с Ю Фонгом и помолчал, изучая его.

— Что не так? — спросила я.

— Довольно примечательное лицо, — сказал Сайман.

Где-нибудь в будущем, если оно у меня будет, Сайман появится с лицом Ю Фонга. Тьфу.

Сайман опустился на колени, расстегнул молнию на рюкзаке и достал рулон ткани, завернутый в пластик. Он развязал узел и вытащил небольшой коврик, который расстелил на полу. Старый ковер, должно быть, когда-то был ярким, но теперь синие и красные оттенки цветов, вьющихся по нему, поблекли почти до бежевого. Сайман достал из сумки чайную свечу и поставил ее на стол, рядом с лампой. Наконец, он достал маленькую шкатулку.

— Протяни руку.

Я протянула ему ладонь. Он открыл шкатулку и вложил в мою руку сияющий аметист. Камень размером с грецкий орех пульсировал ярким цветом.

— Не отпускай, иначе разрушишь чары. — Сайман вытащил коробок спичек. — Эта лампа поступила из больницы Каннингем, учреждения в Новой Англии, специализирующегося на лечении пациентов в коме. Бесчисленное множество людей сидели при ее свете и каждой каплей своего существа желали еще одного шанса поговорить со своими близкими.

Вся эта энергия, вся любовь, горе и печаль влились в свет одной лампы. В ней было столько отчаяния.

— Это причинит ему боль? — спросила я.

— Лампа не выведет его из комы. Но если все пройдет хорошо, мы сможем с ним связаться. Чайная свеча будет гореть с ускоренной скоростью. У нас будет около пяти минут. Готова?

— Готова.

Сайман зажег свечу. Лампа зажглась со щелчком. Шнур был обмотан вокруг нее. Она не была подключена к сети, но светилась знакомым электрическим светом.

— Ю Фонг? — позвала я, сжимая в руке холодный аметист.

— Да… — ответил четкий мужской голос.

— Это Кейт Леннарт. Ты в коме в моем доме. Ты в безопасности.

— Я осознаю свое окружение, — сказал он.

Тогда ладно.

— Мы можем тебе чем-нибудь помочь?

— Исцеление, которое мне требуется, выходит за рамки человеческих возможностей. Задавайте свои вопросы. Вы тратите время впустую.

Свеча таяла у меня на глазах. Он был прав. Мне нужно было перейти к делу.

— Расскажи мне о драконе, который напал на тебя.

— Он безумен. Мы — древний вид. У нас есть традиции. Правила поведения. Нельзя просто так, без причины, нападать на другого дракона.

— Насколько он был велик? — спросил Сайман.

— Я никогда не видел такого большого. Даже мой старший брат не может с ним сравниться.

— Как мы можем убить его? — спросила я.

— Как много вы знаете о царствах драконов? — спросил Ю Фонг.

— Царство драконов — это карман в реальности, — сказал Сайман. — Складка в ткани пространства, где время и физические ограничения имеют другое значение. Часто она спрятана в месте, куда нужно войти: пещере, дворце, ущелье, где встречаются два отдельных пространства и между ними существует граница.

Гляньте-ка на Саймана.

— Место, куда можно попасть только по приглашению дракона, — добавила я. — Пока посетитель ничего не съест, дракон не сможет причинить ему вреда.

— Но что создаёт карман? — спросил Ю Фонг. — Что удерживает его закрытым?

— Я не знаю, — сказала я ему.

— Якорь. У каждого дракона есть такой. Это очень ценный для них предмет. Это может быть меч, книга, стихотворение на свитке, что-то, что мы ценим превыше всего. Мы вкладываем в него свою силу. Мы спим с ним, облизываем его, купаем его в своей крови и магии. Мы держим его рядом. Да, время не так сильно влияет на нас в наших логовах, но оно всё равно имеет значение. Чем больше времени проходит во внешнем мире, тем сильнее якорь. Это стержень, вокруг которого вращается всё царство. У такого старого дракона, как и у этого безумного придурка, должен быть якорь невероятной силы. Он может призвать его в любом месте, и тот вернёт его домой.

Дерьмо.

— Мы не можем его убить, — сказал Сайман. — Если мы каким-то образом не добьёмся мгновенной смерти, он призовёт якорь и вернётся в своё царство.

— Да, — подтвердил Ю Фонг.

Чёрт. Чёрт, чёрт, чёрт.

— Мы можем уничтожить якорь?

— Это предмет огромной силы. Если вы каким-то образом уничтожите его, мир обрушится на вас.

Это звучало не очень хорошо.

— У вас есть книга, — сказал Ю Фонг. — О маленьких людях. Они идут в логово дракона и крадут его…

Свеча погасла.

— Маленьких людях? — спросила я.

Сайман покачал головой.

— Мы можем провести еще один сеанс? — спросила я.

— Не сейчас. Нам придётся подождать хотя бы двадцать четыре часа.

Я вздохнула.

— По крайней мере, у нас есть подтверждение из независимого источника, — предположил Сайман.

— Нам-то что с того? На Конклаве будут люди, которые будут утверждать, что дракон ненастоящий, пока он будет поджаривать их своим дыханием.

Просто никогда не бывает.

* * *

— ДРАКОН? — Ник посмотрел на меня через стол.

Трое рыцарей из Волчьей Ловушки стояли позади него. Рыцарь-нападающая Кабрера посмотрела на меня так, словно я была шипящей коброй. Она продолжала тянуться к ножнам с мечом, но оружие было запрещено на Конклаве, так что её пальцы нащупали лишь воздух. Я её понимала.

— Я не ясно выразилась? — Я допила свой кофе. Я рассказала о событиях в Кингз-Роу и о своём разговоре с Нейгом.

Сидящие за столом озабоченные лица нахмурились.

Мы изо всех сил старались собрать всех вместе утром, но к тому времени, когда нам удалось уговорить силы Атланты зайти в «Риверс Стейкхаус», было уже восемь часов вечера. Обычно мы встречались на нейтральной территории в «Бернарде», но нам нужно было уединение, а в «Бернарде» была высококлассная клиентура, и он отказался закрываться на ночь, чтобы принять нас. Ребекка Риверс закрыла свой ресторан, выставила у дверей сотрудника кухни и налила нам столько кофе, сколько мы хотели, отчего мне захотелось обнять ее. Желание было тревожным.

Здесь были все, кто хоть что-то из себя представлял. Ник и Орден сидели напротив нас; Джим, Дали, Роберт и Десандра справа от них. Из Племени были Гастек, Ровена, закутанная в плащ, с капюшоном, закрывающим лицо, и Райан Келли — бизнесмен до мозга костей, за исключением своего ярко-фиолетового ирокеза. Красная гвардия. Колледж магов. Пифии, представленные Евдокией с двумя женщинами помоложе, обе из которых, вероятно, были ее дочерьми. Волхвы — худой, изможденный Григорий, его брат Василий, который поклонялся Белобогу, а так же Роман. Тедди Джо и двое других, представляющие нео-язычников. Сайман, представляющий самого себя и Лютер, представляющий «Биозащиту». Пришли даже друиды: Дрест в безупречно белом одеянии, торжественный и исполненный достоинства. Его взгляд встретился с моим. Да, да, неважно, насколько хорошо ты прихорошился, я все равно видела, как ты бегаешь по лесу в звериных шкурах, а твое тело разукрашено синими чернилами.

— Итак, позвольте мне прояснить ситуацию, — сказал Ник.

Ну вот.

— Я бы хотела, чтобы ты это сделал.

— Вы говорите, что дракон собирается вторгнуться из магического карманного измерения со своей армией.

— Да.

— И он хочет, чтобы ты стала его королевой.

— Да.

— И поправьте меня, если я ошибаюсь, но технически вы ведь принцесса, не так ли?

Запрыгнуть на стол и ударить его кулаком в лицо, было бы контрпродуктивно для создания коалиции.

— Да.

Сидевший рядом со мной Кэрран слегка повернулся, глядя на Ника. Мне не нужно было смотреть на его лицо, чтобы понять, что его глаза стали золотыми.

Ник посмотрел на остальных за столом.

— Итак, дамы и господа, то, что мы имеем — это кампания «Подземелья и драконы». Злой дракон хочет украсть нашу принцессу для гнусных целей, и она ищет рыцарей в сияющих доспехах, чтобы спасти ее.

По столу пробежал нервный смех.

— Ты закончил? — спросила я.

— Нет, я только начал. Вы действительно видели этого дракона в его драконьей форме?

— Нет.

— Почему вы думаете, что это дракон? — спросил Филипп из Колледжа магов.

— Я получила информацию от языческой фракции, которая утверждает, что это так.

— Что за фракция? — спросил Роберт.

Друиды выглядели совершенно невинно. Ни хрена, никакой помощи.

— Языческая фракция пожелала остаться анонимной.

— Я могу за это поручиться, — сказал Роман. — Я был там.

— Ты женил их, и ты связан с ней через её мать, — сказал Ник. — Ты не совсем нейтральная сторона.

Волхвы выглядели так, будто их отхлестали рыбой по лицу.

— Ты сомневаешься в словах моего сына? — прогремел Григорий.

Ник открыл рот.

— У нас также есть подтверждение от Ю Фонга, — сказал Сайман. — Получено магическими средствами.

Филипп взглянул на него.

— Дай угадаю, магические средства означают, что только вы можете воспроизвести то, что не может быть проверено нами в настоящее время из-за каких-то технических сложностей?

— На что вы намекаете? — спросил Сайман ледяным голосом.

— Дракон, — сказал Кэрран, его голос перебил остальных.

— Да, дракон, — сказал Ник. — Кто-нибудь действительно видел этого дракона?

— У вас есть какие-нибудь доказательства его? — спросил Филипп. — Чешуя, когти…

Ровена опустила капюшон. Филипп замолк.

— Наши соболезнования в связи с твоими страданиями, — сказал Роберт. — Могу я задать несколько вопросов?

— Вперед.

— Кингз-Роу находится за пределами маршрутов патрулирования Племени. Что ты там делала?

— Я собиралась навестить друга. Я была там в свободное время и взяла с собой одного вампира для личной безопасности.

— Что это за друг? — настаивал Роберт.

— Это действительно имеет отношение к делу? — спросил Гастек.

Ровена подняла руку.

— Я отвечу. Один из моих подмастерьев умер. У него осталась беременная невеста. Я его любила и иногда навещала её и её дочь.

— Тебе удалось встретиться с ними?

— Нет. У нее были неотложные семейные дела, и она уехала навестить свою семью за пределами штата. Она оставила для меня записку у соседки.

По крайней мере, она и ее дочь выжили.

— Что было дальше? — спросил Роберт.

— Когда я вышла из соседского дома, на улице стояла целая армия.

Было слышно, как падает булавка.

— Там были воины, — сказала она. — Они были полностью экипированы и убивали людей на улицах. Развращенные существа служили им, как собаки. Они забегали в дома и вытаскивали людей.

— Что ты сделала? — спросил Роберт.

— Я повелительница мертвых. — Холодный огонь вспыхнул в ее глазах. — Я сделала то, что делаю. Я убила столько, сколько смогла. В конце концов, мы с моим вампиром были окружены. Я поняла, что мне не сбежать, поэтому послала нежить на территорию Шинара. Затем воины потащили меня по улице.

И пока они это делали, она загнала своего вампира так далеко, как только могла, и позаботилась о его безопасности, чтобы он никого не убил. И когда йеддимур погнался за ее нежитью, она использовала вампира, чтобы заманить его в ловушку. Команда Гастека нашла его и заперла в Казино.

— Я обезвредила вампира, чтобы избежать дальнейшего кровопролития, — сказала Ровена.

Я спросила ее, откуда у вампира взялась пика. Она не знала.

— Что было дальше? — спросил Роберт.

— Огонь.

Мы ждали.

— Огонь? — подсказал Джим.

— Поток огня с неба. Когда я очнулась, я была заключена в столб из расплавленного стекла.

— И все же ты здесь, не сгоревшая, — сказал Ник.

Меня это уже достало.

— Мы все были там, — сказала я. — Мы все это видели. Мне пришлось позвонить отцу, чтобы вытащить ее из столба.

Рыцарь-защитник наклонился вперёд.

— Вот оно. Всё это время ты на словах готовилась к борьбе со своим отцом, а как только всё пошло наперекосяк, ты побежала к папочке.

Мне хотелось прибить его.

— Она побежала к папочке, потому что жизнь ее подруги была важна для нее, — сказал Кэрран. — Так же, как жизни всех вас важны для нее. И потому что у нее достаточно мозгов, чтобы понять, что Нейг устроил эту изощренную ловушку, чтобы доказать всем, что мы не можем сопоставить его магию с нашей. Теперь он знает, что можем. — Он поднял руку и сосчитал на пальцах. — Она убила его созданий и спасла Ю Фонга. Она убила его избранного. Она нейтрализовала его магию и вернула жизнь Кингз-Роу. Добился ли Орден какого-либо прогресса в выявлении причины трансформации в теле, которое мы вам послали?

— Не меняй тему, — сказал ему Ник.

— Это вопрос с ответом «да» или «нет», Фельдман, — сказал Кэрран. — Да или нет?

Все посмотрели на Ника.

— Нет, — ответил он.

Хa!

— Смог ли Орден точно определить происхождение магии или найти какие-либо другие подобные случаи?

— Нет, — сказал Ник.

— Итак, тебе нечего привнести в эту дискуссию, — сказала я. — Ты собираешься сидеть здесь, скулить, стонать и вести свою личную вендетту. Вот тебе тема для размышления: если я принцесса, то ты рыцарь, Ник. Это указано в твоем титуле. Рыцарь-защитник. Как насчет того, чтобы надеть свои сияющие доспехи и немного защититься от этого дракона, вместо того чтобы полагаться на принцессу в выполнении грязной работы?

Ник наклонился вперёд.

— Вы просите меня поверить в мифическое существо, которое никто не видел сотни лет и которому требуется слишком много магии, чтобы выжить и вторгнуться к нам со своей магической армией. Есть более простое объяснение.

— Я бы с удовольствием его послушала.

— Это твой отец.

Племя и представители Гильдии дружно застонали.

— Ты прекратишь? — прорычала я ему. — Просто прекрати, Ник! Прекрати! Это не Роланд.

— Откуда ты знаешь? Есть два варианта: либо он всё это подстроил, либо ты участвуешь в его махинациях.

— Заткнись! — рявкнула на него Ровена.

— Он прав, — закричал Филипп. — Нет никаких доказательств существования этого предполагаемого дракона. Это невозможно с точки зрения магии. На самом деле я написал статью…

— Ваша статья была чушью, — вмешался Лютер.

— Абсолютнейшей, — добавил Сайман.

— Я Великий маг. Со мной так не разговаривают!

За столом разразились крики.

— Я буду говорить с вами, как мне заблагорассудится! — парировал Лютер.

— Вы неуправляемый, Лютер! — Филипп погрозил ему пальцем.

— Для вас Доктор неуправляемый!

— Доказательства! — Ник повысил голос, пытаясь перекричать остальных. — У вас нет никаких доказательств, ни доспехов этих воинов, ни чешуи, никаких доказательств!

— Скажи им! — Григорий указал на Дреста.

— Сказать им что? — спросил Дрест.

— Знаешь что, — крикнул Григорий.

— Я понятия не имею, о чём ты говоришь, — крикнул Дрест.

— Трус! — Григорий сплюнул.

— Дряхлый дурак!

Друиды и волхвы ударили посохами по полу, глядя друг на друга.

— Нам нужно разбудить Ю Фонга! — закричал Филипп. — Он действительно видел это существо. Мы можем спросить его напрямую.

— Только через мой труп! — рявкнула Дали.

Все в Стае выглядели возмущенными.

С одной стороны, Евдокия вздохнула и закатила глаза. С другой стороны, Десандра хлопнула в ладоши, заглушая какофонию, и запела: «Сражайся, сражайся, сражайся…»

Я повернулась к Кэррану.

— Рыкни.

Он покачал головой.

— Пока нет. Пусть наорутся.

Входная дверь распахнулась. Внутрь вошёл огромный Хью д’Амбрей в плаще и чёрных доспехах Железных псов. За ним следовала красивая женщина. На ней было синее платье, а волосы были неестественно белыми.

Я оставила меч на парковке. Ничего страшного. Я разберусь с ним голыми руками.

Джули протиснулась следом за ними.

Моему разуму потребовалась секунда, чтобы осознать тот факт, что Джули не пыталась нанести ему удар в спину. На самом деле, она выглядела так, как будто… Как будто она пришла с ними. Как будто это она притащила его.

За что мне это все? За что? Я больше не могу этого выносить, правда, не могу.

Д’Амбрей поднял большой мешок и высыпал его содержимое на стол. На дерево с металлическим звоном посыпались: череп в шлеме, пара кинжалов, амулеты, фотографии пиктских символов, вытатуированных на человеческой коже. Полагаю, я должна быть благодарна, что он не вывалил на нас гниющее тело.

За столом воцарилась полная тишина.

— Я пришёл помочь вам с вашей проблемой с драконом, — сказал он.

Ник покраснел, как помидор. Кэрран, сидевший рядом со мной, совсем затих.

— Ну? — ухмыльнулся Хью. — Не благодарите меня все сразу.

Беловолосая женщина улыбнулась и слегка помахала нам.

— Пожалуйста, извините его. Иногда он забывает о манерах. Меня зовут Элара. Возможно, вы знаете меня как Белую колдунью. Я так много о вас слышала. Рада с вами познакомиться. Я жена Хью.

Мир встал на дыбы и ударил меня ногой в лицо.

* * *

У ХЬЮ Д’АМБРЕЯ БЫЛА жена. У него был замок. Он жил посреди дикой местности в Кентукки. Они впервые столкнулись с войсками Нейга больше года назад. Они сражались с ними и разработали несколько стратегий. Он был рад поделиться этими стратегиями с нами. Он не сомневался, что Нейг был драконом. Он мог выставить триста своих Железных псов и лично повести их помогать нам в этой битве. Он сожалел, что не мог выставить больше, но ему пришлось оставить отряд для охраны замка. Взамен он ожидал, что город Атланта поможет ему с торговлей травами.

Торговлей травами…

Я сидела и слушала все это, словно находясь под водой. Это казалось нереальным. Это было так странно, что мой мозг отказывался это переваривать.

Его женой была Белая колдунья. Раз или два я поймала взгляд Евдокии. Она не казалась шокированной. Пифии знали. Джули даже не смотрела на меня. Они вошли вместе. Она привела его.

Возможно, он женился и счастливо живет в каком-нибудь замке.

Она знала, где он, и не сказала мне.

Я поняла, что в комнате повисла тишина. Все смотрели на меня, включая Д’Амбрея. Должно быть, он задал мне вопрос.

Я получила удар под дых.

— Мне нужно подумать об этом.

— Нам следует прервать заседание, — сказал Гастек.

— Отличная идея! — Филипп потянулся к куче доспехов на столе.

— Нет! — Лютер шлепнул его по руке.

— Не прикасайтесь ко мне.

— Это лучшее доказательство, которое у нас есть на данный момент! — сказал Лютер. — Вы не наложите на него свои лапы.

— Это не так, — сказал Сайман, поворачиваясь к Гастеку. — У него есть живой образец.

Лютер и Филипп повернулись к Гастеку. Лютер открыл рот и попытался что-то сказать, но у него ничего не вышло.

— Он у него уже двадцать четыре часа, и он никого не уведомил, — наябедничал Сайман.

— Йеддимур — собственность Племени, — сказал Гастек.

Трое экспертов взвизгнули в унисон, словно внезапно превратились в гарпий.

— Хватит, — взревел Кэрран.

За столом воцарилась тишина.

Я повернулась к Лютеру.

— Ты ведущий эксперт по инфекционной магии. — Я посмотрела на Гастека. — Ты ведущий эксперт по преобразованиям, вызванным магическим вирусом. — Я повернулась к Сайману. — Ты обладаешь широким спектром экспертных знаний в нескольких областях. — Я взглянула на Филиппа. — Вы профессиональный скептик, опасающийся за свою репутацию. Работайте вместе.

Гастек выглядел озадаченным.

— Ты хочешь, чтобы я…

— Поделился, — сказала я.

Он моргнул.

— Работайте вместе. Потом опубликуете совместную статью, если захотите, мне все равно. Просто достаньте мне что-нибудь, что мы сможем использовать.

Кэрран поднялся на ноги. Я встала, и мы вышли.

Позади меня Хью пробормотал:

— Все прошло хорошо.

— Дай им время, — сказала Элара.

— Стид, — произнес Хью.

Я остановилась. Одно неверное слово в адрес Кристофера, и я убью его. Краем глаза я увидела Барабаса. Его глаза стали ярко-красными.

— Ты выжил, — сказал Кристофер.

— Ты же знаешь, что обо мне говорят. Меня трудно убить. Мне нужно кое за что извиниться.

— Заходи ко мне домой, — сказал Кристофер. — Форест-лейн, 303. Мы поговорим.

Я заставила себя идти дальше.

Мы с Кэрраном сели в «Джип». Я заговаривала двигатель, пока он не завелся, и мы выехали со стоянки. Пока мы были внутри, шел дождь. Город казался раздраженным, как промокшая кошка.

— Я сумасшедшая? — спросила я.

— Нет, — сказал он.

— Это только что произошло?

— Верно.

— Джули съездила за ним после Кингз-Роу.

— Похоже на то.

Город проносился мимо нас.

— Он подходит к Кристоферу и говорит «привет», а Кристофер отвечает: «Заходи ко мне домой»?

Кэрран не ответил.

— Он посадил Кристофера в клетку и чуть не уморил его голодом, а теперь всё прощается и забывается?

— Я не забыл, — сказал Кэрран с мрачным выражением лица. — Я помню Мишмар.

Я чуть не погибла в Мишмаре, потому что Хью телепортировал меня туда и пытался заставить подчиниться голодом.

— Я помню тетю Би, — сказала я.

Кэрран молчал.

— О чем, черт возьми, он меня спрашивал? — спросила я.

— Примешь ли ты его помощь.

— У меня такое чувство, что я сошла с ума.

— Вступай в клуб, — сказал он.

Он затормозил, выставив руку передо мной. Машина с визгом остановилась.

— Что?

— Смотри.

Прямо впереди, на углу городского квартала, находилось большое здание почтовой смены. Горел свет, и в его свете я могла видеть людей, сидящих за столами с телефонами у ушей. Должно быть, было почти десять часов. Кто бы стал кому-то звонить в такой час…

Мой мозг, наконец, заметил вывеску, освещенную фейри-лампами: «САНШАЙН РИЭЛТИ».

Я повернулась к Кэррану.

— Можно? Можно, пожалуйста?

Глаза моего мужа вспыхнули золотом.

— О да.

Мы оставили машину включенной и направились к двери.

— Все тело или только голову? — спросил он, хрустнув костяшками пальцев.

— Только голову. — Я притянула магию. — Так еще страшнее.

Кэрран подергал дверь и распахнул ее передо мной. О боже. Не заперто. Я вошла. Мой муж последовал за мной.

Молодая блондинка подняла на нас взгляд от своего стола.

— Привет. Меня зовут Элизабет. Вы пришли продать свой дом?

— Элизабет, начальник на месте?

— На месте. — Она добавила лишнюю ложку сахара в свой голос.

— Вы можете пригласить его к нам? — спросила я.

— Я должна сказать, кто его зовет.

— Скажите ему, что это Кейт Леннарт. — Первый импульс моей магии потряс здание. — Дочь Нимрода. — Более сильный импульс. Люди подняли головы от столов. — Кровавый клинок Атланты и ее муж, Царь-Бог, Кэрран Леннарт.

Все здание зазвенело, будто кто-то ударил в гигантский гонг.

Человеческое лицо Кэррана дрогнуло, и на его плечах появилась чудовищная львиная голова. Мой муж взревел.

* * *

КОГДА МЫ ВЕРНУЛИСЬ домой, Кэрран пошел к дому Дерека, а я перешла улицу. Джордж открыла дверь и прижала палец к губам. Я прокралась за ней наверх.

— Где вы были? — прошептала Джордж. — Дерек сказал, что Конклав разошелся час назад.

— Нам пришлось кое-куда зайти. Мы никого не трогали. — После того, как Кэрран взревел, все разбежались, а потом мы поговорили с владельцем о надлежащем телефонном маркетинговом этикете, часах работы и значении фразы «Уберите нас из списка звонков». Он ушёл сам, без единой царапины, но я была уверена, что нежелательные звонки прекратятся.

Конлан был в своей комнате, спал на кровати. Марта лежала рядом с ним, свернувшись калачиком вокруг моего сына.

— Оставь его с мамой на сегодняшнюю ночь, — сказала Джордж. — Она потеряла его вчера. Ей это нужно.

Я не хотела оставлять его. Я хотела вытащить его из кровати, отнести домой и прижаться к нему, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Но он спал, и Марта тоже. Я выскочила из дома, никого не разбудив.

Переходя улицу, я увидела следы мокрых шин, ведущие к сухой подъездной дорожке Кристофера и Барабаса. У них горел свет.

Я не должна вмешиваться. Уже поздно. Даже по стандартам оборотней.

Нет, к черту все. Я подошла к дому и постучала во входную дверь.

Барабас открыл и отступил в сторону.

— Это к тебе.

Кристофер вышел из кухни с чашкой чая в руках. Он был босиком, в спортивных штанах и простой темной футболке. Его глаза были ясными, ни намека на Деймоса, а светлые волосы обрамляли лицо, как шелковый занавес.

— Входи. Чай будешь?

— Нет.

— Я заварю тебе ромашки, — сказал Барабас. — Похоже, тебе это нужно.

— Прямо сейчас мне надо утонуть в успокоительном чае, чтобы от него был хоть какой-то толк.

— Я принесу тебе чашечку. — Барабас пошел на кухню.

Я скинула туфли, прошла в гостиную и села на диван. Кристофер сел в большое синее кресло. В Кристофере чувствовалась спокойная элегантность, даже когда он сидел в кресле босиком.

— Выкладывай, — сказал он.

— Он посадил тебя в клетку. Он морил тебя голодом несколько недель. Ты был весь в грязи. Я не знаю ни одного человека, кроме Рафаэля, который имел бы право хотеть убить его больше, чем ты. И ты пригласил его к себе домой. Помоги мне разобраться.

Кристофер заглянул в свою чашку.

— Ты хочешь убить его?

Я вздохнула.

— Нет. Я не хочу. Я должна, потому что его центурион убил тётю Би, потому что он переломал ноги Кэррану и из-за Мауро. Кэрран, наверное, убьёт его, если получит шанс. Но прямо сейчас я хочу только одного — понять тебя.

— Хью похитил тебя и морил голодом почти до смерти. Почему ты не хочешь его убить?

— Потому что я пообщалась с отцом. Я всю свою жизнь тренировалась убивать его, а когда мы встретились, я отложила это в сторону. Мой отец производит впечатление сверхновой. Хью появился у него с малых лет. Он формировал его, и у Хью не было от него защиты. Там никогда не было честной игры. Отец несет большую ответственность за Хью Д’Амбрея. Тем не менее, Хью — мясник.

— Так и есть, — сказал Кристофер.

Барабас подошел и протянул мне чашку дымящегося ромашкового чая.

— Пей.

Я сделала глоток. Он опустился в кожаное кресло, вытащил папку из сумки рядом с ней и начал читать содержимое, держа ручку в руке.

Я выпила чай. Пару долгих минут мы сидели в тишине. Я выдохнула. Мир устаканился.

— Хорошо, — наконец сказала я, поставив чашку на столик. — Расскажите мне о Хью Д’Амбрее.

Кристофер улыбнулся. Это была небольшая улыбка, в которой сквозило сожаление.

— В первый раз я понял, что что-то не так, когда меня только назначили трибуном, заместителем Моргана, который в то время был легатом Златого легиона. Мы были в Бостоне: твой отец, Морган, Хью и я. Роланд хотел встретиться с сенатором по вопросам магической политики. Встреча прошла хорошо. Мы планировали уехать утром. Больница через дорогу от отеля загорелась. Сотни пострадавших от ожогов, в основном дети. Д’Амбрей спустился туда. Он лечил несколько часов. К утру он едва мог стоять на ногах. Морган послал меня туда, чтобы я сказал ему, что Роланд хочет уехать.

Кристофер снова заглянул в свою чашку.

— Я нашел его покрытым сажей, переходящим от ребенка к ребенку, иногда исцеляя двоих за раз. Д’Амбрей сказал мне, что он еще не закончил. Морган снова отправил меня вниз, а потом пошел сам. Мы не могли оттащить Хью от этих детей. Он был помешанным. К тому времени, когда мы вернулись, твой отец уже проснулся, сидел в ресторане отеля, пил кофе и наблюдал за спасательными бригадами. Он оплатил счет, перешел улицу и сказал Хью, что пора уходить. Хью сказал ему, что он еще не закончил. У него был мальчик, лет двенадцати, и ребенок надышался дымом, который сжигал его изнутри. Каждый раз, когда он вдыхал, мальчик издавал этот свистящий скрежещущий звук. Д’Амбрей пытался собрать его воедино. Твой отец мгновение смотрел на Хью и сказал: «Все будет хорошо». Хью опустил мальчика на землю и последовал за нами. По дороге к машинам он пошутил по поводу задницы проходящей мимо женщины.

Я знала этого Хью. Тот, кто шутил и перешагивал через горящие тела. Исцеляющий Хью… Он действительно спас Дулиттла. Он так же спас Асканио, но шантажировал меня его исцелением. Он убил Мауро. Мауро был моим другом.

— Следующие два года я был занят с Морганом, — сказал Кристофер. — После того, как я убил его и стал легатом, я присмотрелся к Хью повнимательнее. Как легат, я подчинялся только Роланду. Я контролировал все Племя. Я изучил всех потенциальных соперников, поднимающихся по служебной лестнице, и я изучал Хью. Д’Амбрей не представлял непосредственной угрозы. Мы были равны, но разделены, и он не выказывал никаких признаков желания занять мое место. Тем не менее, нужно проявлять должную осмотрительность.

Кристофер допил чай.

— Боль других людей доставляет Хью дискомфорт.

Я чуть не рассмеялась.

— Хью Д’Амбрею?

Кристофер встретился со мной взглядом.

— Я кажусь тебе человеком, склонным делать поспешные выводы?

Барабас фыркнул в своем кресле.

— Природа его магии такова, что когда он видит травму, это вызывает у него стресс. Не совсем боль, но высокую степень беспокойства. Этот механизм позволяет ему точно идентифицировать проблему и исправить ее. Он вынужден исцелять.

— Ты описываешь человека, который почти эмпат, но вместо эмоциональной боли он чувствует физическую. Такой человек не стал бы намеренно причинять вред другим. Хью — убийца.

— Парадокс, — сказал Кристофер. — Итак, я спросил себя, как мне совместить эти два явления? А потом я стал наблюдать за твоим отцом. То, что я собираюсь рассказать тебе… предположение, но это предположение, основанное на тщательном наблюдении и долгих размышлениях. Я полагаю, твоему отцу требовался военачальник. Он хотел кого-то молодого и с большим количеством магии. Он нашел Хью и попытался превратить его в инструмент разрушения, в котором нуждался. Однако для этой должности требовался психопат с садистской жилкой. Хью никогда таким не был. Он был совершенен во всех других отношениях: физически и магически одарен, превосходный боец, талантливый стратег, харизматичный, верный, рад служить, но он не был садистом. Итак, твой отец использовал кровную связь между ними, чтобы притупить его эмоции. Я неоднократно наблюдал, как взволнованный Хью отстаивает свою точку зрения. Твой отец говорит с ним, и Хью внезапно с ним соглашается, а источник волнения больше не имеет значения.

Я должна была это понять. Внезапно так много вещей обрело смысл. Мишмар обрел смысл. Мой отец сказал ему сделать все необходимое, чтобы заставить меня подчиниться, и настолько, внушая, надавил на него, что у Хью не оставалось других вариантов, как сделать это.

— У вас с Джули кровные узы, — сказал Кристофер. — Скажи мне, ты тоже так можешь?

Я вздохнула.

— Да. Я могу навязать ей свою волю. Я могу заставить ее не беспокоиться. За это приходится платить высокую цену.

Кристофер поставил чашку и откинулся назад, сплетя пальцы на колене.

— Каковы последствия?

— Если ты накладываешь на себя кровную связь, в конце концов, разум сломается. Не останется ничего, кроме твоего отражения. Как сделать лоботомию. Моя тетя читает мне лекцию об этом, по крайней мере, раз в три месяца, на случай, если я забуду. Она любит Джули.

— Вопрос. — Барабас поднял палец. — Хью был связан с Роландом десятилетиями, и теперь мы знаем, что Роланд притуплял его эмоции. Затем Роланд разорвал кровные узы.

— Да, — сказала я.

— Почему Хью не умер?

Я развела руками.

— Потому что он — Хью. Его невозможно убить. Кэрран сломал ему спину и бросил в магический огонь, который расплавил целый каменный замок, но он всё ещё жив. Он даже не должен быть в состоянии связно мыслить.

Название «Железные псы» подходит во многих смыслах. Пес запрограммирован на то, чтобы угождать человеку. Когда вы берете щенка и выращиваете его, вы формируете его характер. Если вы обеспечите щенку любящий дом, то в большинстве случаев он вырастет милой собакой. Взяв того же щенка, посадив его на цепь во дворе — будет совсем другая история. Мой отец брал палку и избивал свою собаку до потери сознания каждый раз, когда она выходила за пределы двора. Бедный Хью. Но он никогда не бросался на своего хозяина. Он никогда не кусал руку, которая держала палку.

— Хорошо, мой отец навязывал ему свою волю, но это не снимает с него ответственности за то, что он натворил.

— Именно об этом я и говорю, — сказал Барабас. — Невозможно сказать, что из сделанного им было делом рук Роланда, а что — его. Может, он жестокий психопат. Он мог восстать, но он этого не сделал.

— Хью не стал бы бунтовать, — сказала я ему. — Он предан. Вопрос в том, с кем мы имеем дело сейчас? Моего отца больше нет. Остался только Хью. Никто из нас не знает, кто такой Хью. Он натворил столько дерьма. Я не уверена, что смогу с этим справиться. Я не знаю, есть ли это во мне. Я напоминаю, Кристофер, он посадил тебя в клетку.

— Твой отец посадил меня в клетку, — сказал он.

— Но Хью удерживал тебя там, — сказал Барабас.

— Ты когда-нибудь задумывалась, как я выжил два месяца в клетке без еды и воды? — спросил он. — Почему у меня не отказали органы? Почему у меня не было болячек, несмотря на то, что я сидел в собственных испражнениях?

— Хью кормил тебя, — догадалась я.

Кристофер кивнул.

— Ночью. Он разговаривал со мной.

Я вскинула руки вверх.

— Во-первых, ему не следовало держать тебя в клетке.

— Он сохранил мне жизнь.

Барабас вздохнул.

Выражение лица Кристофера заострилось, став каким-то образом более хрупким.

— Вы двое помните только человека в клетке. До этого я был легатом Златого легиона. Я убивал, чтобы пробиться к вершине. Я совершал зверства. И, в отличие от Хью, мне некого винить, кроме самого себя. Я признаю все, что натворил. Я делал это, потому что хотел власти. Я должен жить с этим. Хью живет со своими воспоминаниями. Это будет его выбор — искупать то, что он сделал, или нет. Но я простил Хью, потому что, если я не прощу его, у кого-то вроде меня не будет надежды на прощение.

Он встал и пошёл наверх. Барабас пошёл за ним, а я вышла.

* * *

Я вошла в наш дом и спустилась в подвал. Ю Фонг всё ещё был в коме. Адоры нигде не было.

Я поднялась обратно и вошла на кухню, залитую включенным тёплым и мягким светом. В воздухе пахло топлёным маслом и свежим кофе. Кэрран стоял у плиты и поджаривал хлеб. Рядом с ним была тарелка с нарезанным копчёным мясом.

Я отстегнула ножны, в которых всё ещё был «Саррат», и повесила их на стул.

Здесь, на кухне, было так уютно. Только я и он. Я любила нашего сына, но иногда было приятно ненадолго отвлечься от ответственности за маленького человека.

— Где Адора?

— Я отправил ее домой отдохнуть. Принять душ, поспать и все такое. Она вернется утром.

Я села за стол. Мы никогда не будем обычными. У нас никогда не будет защищенной жизни. Но у нас может быть это, тихий момент простого счастья, зажатый между опасностью и отчаянием. Я жила ради этих моментов.

— Я решила дать Д’Амбрею шанс, — сказала я.

— Я так и думал, что ты можешь.

Он положил последний ломтик хлеба на тарелку и повернулся ко мне.

— Что меня выдало?

— Ты склонна давать людям второй шанс. И третий. И четвертый.

— На себя посмотри! Ты сможешь с ним работать?

Он пожал плечами.

— Нам нужны он и его жена. Я всегда могу убить его позже.

Его Пушистость — долгосрочный планировщик.

— В конце концов, нам придется сесть с ними и поговорить. Ты можешь вести себя вежливо?

Я достала из холодильника кусок сыра и нарезала его ломтиками толщиной с бумагу.

— А ты сможешь?

— Я всегда вежлива.

Он скрестил руки на груди. Мускулы на его предплечьях выделялись. Ммм.

— Неужели? — спросил Кэрран.

— Иногда я запрыгиваю на стол и бью людей по лицу, но я всегда веду себя вежливо.

Он встал у меня за спиной. Его дыхание коснулось моей кожи. Я перестала резать.

— Всегда вежлива? — пробормотал он. Его пальцы убрали волосы с моих плеч. Его губы задели чувствительное местечко на затылке. Я вздрогнула.

Его губы обожгли мою кожу. Я выгнула спину, прижалась к нему, и запустила руку в его волосы. Он не опустил ее.

— Сегодня у нас нет детей, — прошептал он мне на ухо. — В доме никого, кроме нас.

— А как же Джули?

— Она ночует у Дерека. Она подумала, что тебе может понадобиться время.

Что мне было нужно, так это сменить характер, потому что, если бы она вошла в эту дверь прямо сейчас, я бы кричала на неё до рассвета.

— Она знала, где был Хью.

— По-видимому.

Он снова поцеловал меня. Его руки скользнули по моей талии, притягивая меня ближе к нему, стальные мускулы согревали меня. Да…

— Нам не нужно быть тихими, — пообещал он и прикусил мою шею. По мне пробежали крошечные искорки удовольствия.

— Нет?

— Нет.

— Что заставляет тебя думать, что я не буду вести себя тихо?

— Это вызов? — Его рука погладила мою поднятую руку. У меня перехватило дыхание. В том, что он касался моей руки, не должно было быть ничего эротического, но все мое тело напряглось, отслеживая движение его пальцев.

— Хотели бы вы, чтобы так и было, ваша Божественность?

Он остановился.

— Все еще злишься?

Я обернулась и посмотрела на него. Действительно посмотрела на него.

— Ты все еще ты?

Серые глаза, полные танцующих золотых искр, смотрели на меня.

— Я ем богов уже почти два года. Ты всё это время жила со мной. Ела, спала, занималась сексом. Расскажи мне сама.

— Я не знаю, — прошептала я.

— Прощупай почву и узнай. Если только ты не трусиха.

— Лучше бы ты этого не делал.

— Я так и знал. Испугалась.

— Я боюсь за тебя, идиот.

Он окинул меня оценивающим взглядом.

— Продолжай говорить себе это. Но все пройдет легче, если ты просто признаешь это.

— Признаешь что?

Он указал на себя.

— Все это слишком для тебя.

Я закатила глаза.

— Ты прав. Именно так. Я увидела твою божественную мужественность, и теперь меня охватывает женский трепет. Преодолей себя.

— Не волнуйся, детка. Я буду с тобой помягче.

К чёрту всё. Я обняла его за шею и поцеловала. От него пахло кофе и Кэрраном. Я прикусила его губу, ущипнула и лизнула. Он приоткрыл рот, и я просунула язык, дразня его. Он подхватил меня, сжимая руками мою попку, и поцеловал в ответ, пробуя мой рот на вкус. Мой язык скользнул по его. Моя грудь заныла. Моё тело знало, что я пуста, и мне нужно было наполниться им.

— Играешь с огнём, — сказал он мне, усаживая на кухонный стол.

— Нет, просто тяну льва за усы. — Я поцеловала чувствительную кожу под его подбородком. Он издал низкий мужской стон. Мы снова поцеловались. Мир стал горячим и сосредоточенным. Я стянула с него футболку и провела руками по его животу, по твёрдым мышцам груди, по напряжённым соскам, целуя его, нетерпеливо, горячо и страстно.

Он стянул с меня футболку. Его рука скользнула в лифчик, обнажая грудь, большой палец скользнул по чувствительному бутону соска. Я ахнула и поцеловала его сильнее. Он был в огне, и если бы я просто поцеловала его достаточно крепко, я бы вытянула его из него.

Он стянул с меня лифчик и приподнял меня. Его рот нашел мою правую грудь, к которой он приложился, его язык обрисовал тепло и текстуру на моем соске, и вспышка удовольствия заставила меня застонать. Я обхватила его ногами. Он отнес меня в гостиную. Мои ступни коснулись мягкого ковра. Мне было жарко, я взмокла и ужасно спешила. Он целовал меня, прикасался ко мне, сжимал, гладил. Он не мог насытиться. Я расстегнула его джинсы и вытащила член, проводя рукой вверх и вниз по твердости, обернутой шелковистой кожей. Он застонал и прижал меня к себе. Его глаза стали золотыми. Его верхняя губа приподнялась, обнажая зубы.

Я подставила ему подножку. Это был классический приём, простой и эффективный. Он потерял равновесие, потому что хотел ещё раз потрогать мою грудь. На мгновение он перенес вес на правую ногу, и я выбила её из-под него. Он мог бы бороться со мной, пока падал, но вместо этого просто упал. Я стянула с себя джинсы и нижнее бельё, сорвала с него одежду и приземлилась на него.

Он ухмыльнулся мне, и не было на земле мужчины красивее его.

— Твоя очередь, надирательница задниц.

Он всё ещё был собой. Всё ещё был моим Кэрраном. У него всё ещё было достаточно сил.

Я поцеловала его и впустила твёрдый член в себя. Это было божественно. Он зарычал и толкнулся. Я скакала на нём, подмахивая его толчкам, чувствуя, как каждый его сантиметр наполняет меня, скользит в моей горячей влаге. Его руки блуждали по моим грудям, скользили по животу и касались чувствительного местечка между моих ног. Я закричала. Он зарычал в ответ.

Я двигалась на нем все быстрее и быстрее, сбиваясь с ритма, пока давление, которое нарастало внутри меня, не достигло вершины и не утопило меня в экстазе. А потом он оказался позади меня, сильно толкаясь, и затем я снова была сверху, затем мы оказались лицом к лицу, замедляя темп. Наслаждаясь каждой минутой. Каждое мгновение было подарком. Я любила все это: вкус, аромат, прикосновения, то, как он смотрел на меня, золотые искорки в его глазах, прикосновение его рук к моей коже, то, как напрягалось все его тело, когда он входил в меня… Я кончила снова, а затем его тело содрогнулось, и кончил он. Мы рухнули бок о бок на ковер.

У меня кружилась голова. Пот медленно остывал на моем теле. Я была так счастлива. Измученная и счастливая. Наступила мягкая, уютная темнота.

— Кейт, — сказал он. — Мы не можем здесь заснуть. Давай, детка.

Каким-то образом мы поднялись наверх и легли в постель. Он обнял меня, и я уснула.

ГЛАВА 15

Я ПОНЯЛА, ЧТО ТЕТЯ набралась сил, потому что она ворвалась в нашу спальню и заорала:

— Ребенок пропал!

Я резко села на кровати. Кэрран застонал. Я поняла, что раздета и натянула одеяло на грудь.

— Стучаться надо, — сказала я ей. — Интим у нас тут.

Она уставилась на нас.

— Сейчас не время заниматься сексом! Ваш сын пропал! Я его не чувствую.

Убейте меня кто-нибудь.

— Он не пропал. Он черездорогу со своей бабушкой. Ты не можешь его почувствовать, потому что я усилила защиту на доме Джордж, чтобы скрыть его присутствие.

Она покосилась на меня.

— Ты уверена?

— Да. Я ходила туда вчера поздно вечером, чтобы проверить, как он, и увидела, что он спит. С ним Грендель. В этом доме достаточно медведей-оборотней, чтобы сдержать целую армию.

Эрра обдумала это.

— Очень хорошо. Да и еще, цепной пес твоего отца, как там его? Хью. Хью и какая-то блондинка разговаривают в машине у твоего дома.

Она повернулась и пронеслась по коридору, прямо мимо остатков двери, которую она выломала.

Я перевернулась и несколько раз стукнулась головой о грудь Кэррана.

— За что мне все это?

— Не знаю. — Он погладил меня по спине. — Наверное, нам нужно одеться.

— Тьфу.

— Если мне придётся убить Хью, я не хочу делать это голым, — сказал он. — Это было бы странно.

— Если ты перекинешься в форму воина, ты будешь обнажен.

— Это другое дело.

Я оделась, почистила зубы, а потом заставила себя спуститься вниз, открыть дверь, пройти по подъездной дорожке к синему внедорожнику и постучать в окно.

Элара опустила стекло. Хью посмотрел на меня с водительского сиденья.

— Привет, — сказала я.

— У нас личный разговор, — сказал Хью. — Ты не против?

Я представила, как протягиваю руку мимо Элары и бью его в челюсть. Нет, не хватало досягаемости.

— На моей подъездной дорожке?

— Ага.

Легкая улыбка тронула губы Элары.

— Что ж, когда вы закончите со своим личным разговором, то добро пожаловать ко мне на завтрак.

— Спасибо, — сказала Элара.

Хью перегнулся через нее и поднял стекло.

Я только что пригласила Хью д’Амбрея на завтрак. Мир сходил с ума. Ничего не оставалось, кроме как держаться и кричать «Ура!» в стратегически важные моменты.

Я вернулась в дом. Мне следовало дать ему в морду, пока он поднимал стекло. Чёрт.

Кэрран спустился по лестнице.

— Чего они хотят?

— У них личный разговор, похожий на спор. Я пригласила их на завтрак.

Он фаталистически пожал плечами.

Я пошла на кухню и проверила тарелку с копченым мясом. Оно все еще было там. Хорошо, что Гренделя здесь не было, иначе он бы всю ночь мыл за нас посуду. Он был таким чистюлей.

Я достала яйца из холодильника.

— По поводу Хью.

— Да?

Я разбила несколько яиц в миску, добавила ложку сахара и взбила их в пену.

— Кристофер думает, что отец использовал кровные узы, чтобы навязывать Хью свою волю.

— Соглашусь, — сказал Кэрран.

— Почему?

— Потому что твой отец помешан на контроле и не любит оставлять что-то на волю случая. Если такое возможно, он бы так и сделал, но я всё ещё хочу убить Хью.

— Понимаю. Кристофер простил Хью, потому что считает, что если он не может простить Хью, то и сам не может быть прощен. — Я добавила в смесь молоко, а затем муку.

— Так ты простила его из-за Кристофера? — Кэрран поднял сковороду, чтобы обвалять на ней кусочек копченого сала.

— Нет. Я ничего ему не простила, и если прощу, то не ради Кристофера. Ради себя. Я не хочу тащить это на себе. Но сейчас я хочу знать, зачем он здесь. Должна быть причина, и это не торговые соглашения о продаже трав.

— Должен ли я простить его? — спросил он.

— Нет.

— О, хорошо. Потому что я на секунду забеспокоился.

Я закатила глаза.

Кто-то постучал во входную дверь.

— Открыто! — крикнула я. Я оставила её незапертой и убрала защиту. Я знала, что Хью человек. Обычные обереги его не остановят, к тому же однажды он сломал мою кровную защиту, из-за чего на несколько минут выбыл из строя. Но Элара… совсем другое дело. Что-то в ней было не так.

Хью открыл дверь и придержал её для своей жены. Она вошла и направилась на кухню. На ней было другое платье, на этот раз бледно-лавандовое. Её волосы, заплетённые в косы и собранные на макушке, были такими светлыми, что, казалось, почти светились. В Эларе было что-то царственное. Что-то магическое, но она прятала это глубоко внутри, и если бы я попыталась докопаться, она бы это почувствовала. Что же она такое?

Хью прислонился к стене, большой, тёмный, готовый убить тебя психопат, которого я помнила. Я протянула ему стопку тарелок.

— Займись чем-нибудь полезным.

Он подмигнул мне.

Я схватила нож с подставки и бросила его. Он торчал из стены в дюйме от его носа.

— Тебе понадобятся столовые приборы, — сказала я ему. — Второй ящик справа от тебя.

— Тут я помогу. — Элара открыла ящик и начала доставать вилки и ножи.

Через несколько минут мы вчетвером сидели за столом, завтракая, с тарелкой золотистых круглых блинчиков и блюдом копчёного мяса между нами, а на наших тарелках лежали яичницы. Мы пили кофе. Элара пила чай.

Мы приступили к еде.

— Хотите что-нибудь узнать? — спросил Хью.

— Насколько хороши бойцы Нейга? — спросил Кэрран.

Хью поморщился.

— Хороши. Есть горстка Железных псов, которые могут справиться с ними один на один, но наибольшего успеха мы добились с использованием подхода небольшой боевой группы.

— Вы нападаете по три-четыре за раз? — спросил Кэрран.

— Угу. С броней проблема. Там прочный сплав, и нам пришлось потрудиться, чтобы вырезать их из него.

— Ее можно раздавить?

— Можешь ты или медведь-оборотень, — сказал Хью. — Для человека нужна булава. К сожалению, в этих доспехах они подвижные.

— А что насчет йеддимуров? — спросил Кэрран.

— Зверей? — спросила Элара. — Каждый солдат может контролировать до пяти. Они не рабы, похожи на собак. Очень жестоки. Питаются тем, кого убивают.

— Они заразны? — спросил Кэрран.

Она нахмурилась.

— Не то чтобы мы заметили, но у нас был очень тесный контакт.

Шепот магии вырвался из неё и пронёсся мимо меня, призрачный и холодный. Я отрезала небольшой кусочек яйца и проткнула его вилкой. Она была хороша, это точно.

— А что насчёт армии? — спросил Кэрран. — Есть представление, насколько она велика?

Хью покачал головой.

— Мы сражались с его авангардом, может быть, с тремя сотнями человек и примерно с тысячей зверей. Я могу сказать вам, что они прошли сквозь войска Неза, как нож сквозь масло.

Подождите, что?

— Лэндона Неза? — спросил Кэрран. — Легата Златого легиона? Как они оказались вовлечены?

— В то время они осаждали нас, — сказала Элара.

— Нез умер? — спросил мой муж.

— Нет, — сказал Хью, и по его лицу я поняла, насколько он был рад этому. — Но легиону пришлось отступить.

— Нам нужно выяснить, что есть у Нейга. — Кэрран побарабанил пальцами по столу.

— Если только он не пригласит кого-нибудь из нас, я не понимаю, как это возможно выяснить, — сказал Хью. — Мы знаем несколько вещей. Его людей нельзя ниспровергнуть. Я сомневаюсь, что это вообще люди. Он нападает на небольшие поселения, где, как он знает, понесет минимальные потери. Собаки ненавидят его и все, чем от него пахнет, включая его солдат и йеддимуров. Оборотни среди моих людей сообщают, что у них такое же желание убить их, что они пахнут как лупы.

— Среди твоих людей есть оборотни? — спросил Кэрран.

— Я делаю различия на основе способностей, а не происхождения. Ты это знаешь, Леннарт.

— Правда? — Кэрран нахмурился. — Тогда тебе, возможно, придётся тщательнее выбирать, потому что я не помню, чтобы их было так трудно убить. Ты ведь убила одного, милая? — Он взглянул на меня. — И центуриона тоже. Это было трудно?

Элара улыбнулась мне.

— Вкусные блинчики.

— Если захочешь повторить то свидание, которое мы провели на крыше, дай мне знать, — сказал Хью.

Я с силой поставила кружку на стол, и она с грохотом упала. Мужчины посмотрели на меня.

— Честно, Хью, какого хрена ты здесь делаешь?

— Я же говорил тебе, — сказал он. — Мне нужно защищать замок. С пристроенным к нему городом с тысячей мирных жителей: пекарями, кузнецами, зельеварами. Детьми. Стариками. Мы не настроены на длительную осаду. Если Нейг пройдет через вас, он повернется к нам. Ему нужно свести счеты.

Элара отложила вилку.

— Моему мужу трудно передать свои чувства, поэтому, возможно, мне придется говорить за него. Он чувствует вину. Он помнит все, что он сделал, людей, которых он убил, и жизни, которые он разрушил. Это гложет его и разрывает на части. Бывают моменты, когда он не спит по несколько дней. Он работает до изнеможения, пытаясь защитить нас, и винит себя во всех смертях и увечьях. Он покинул наш замок и наших людей и пришел сюда, потому что он нужен вам. Вы в критической опасности. Он не может изменить прошлое, но он может изменить будущее, и если вы позволите ему, он сделает все, что в его силах, чтобы помочь. Он не пытается заслужить ваше прощение. Он здесь, чтобы искупить вину, потому что это правильный поступок. Я здесь, потому что люблю его. Это очень трудно для него, и я не хочу, чтобы он справлялся с этим в одиночку.

За столом воцарилась тишина.

Я посмотрела на Хью. Он посмотрел на меня в ответ. В его глазах была острая боль. Мой отец причинил ему вред, выбросил его, как мусор, но вот он здесь, пытается исправить то, что было сделано за всю его жизнь, и каким-то образом я была ключом к этому. Я чувствовала это. Это было похоже на оголённый провод, соединяющий нас.

— Я сожалею о Мишмаре, — сказал он. — Я сожалею о рыцарях, замке, обо всём этом.

Сидеть здесь было мучительно. Я хотела провалиться сквозь землю.

Молчание затянулось.

Если я сейчас захлопну дверь у него перед носом, я буду такой же, как отец. Хью был мне как брат. Мы оба выросли с Вороном в тени Роланда. Нас обоих учили убивать, и от нас ожидали беспрекословного подчинения. Мы оба сделали бы что угодно ради одобрения нашего… «отца». Роланд нашел нас обоих недостойными, каждый из нас стал разочарованием. Он не видел в нас никакой пользы, пока мы не служили ему.

Если бы не самопожертвование моей мамы, я была бы сейчас Хью, сидела бы здесь и ждала хоть капельки доброты от того, кого обидела.

Тишина теперь была невыносимой.

— У меня в подвале лежит дракон в коме, — сказала я. — Он сражался с Нейгом и, возможно, знает что-то, что может нам помочь. Мы пытались вернуть его к жизни, но ничего не вышло. Не мог бы ты взглянуть на него?

Хью кивнул.

— Могу.

— Спасибо. — Я встала. — Пойдем, покажу тебе, где он.

* * *

ХЬЮ ЗАДУМАЛСЯ НАД Ю Фонгом. Адора наблюдала за ним со своего кресла, как за бешеной собакой.

— Мне придется вскрыть его, — сказал Хью. — Внутри него что-то застряло.

— Ты можешь сохранить ему жизнь? — спросила я.

— Да.

— Ты говорила, что другой врач сказал, что это невозможно, — сказала Адора.

— Другой врач — не Хью, — сказала ей Элара. — Если мой муж говорит, что может его вылечить, значит, так оно и есть.

Хью повернулся ко мне.

Он мог работать с Нейгом против меня. Он мог работать на моего отца. Он мог убить Ю Фонга, а потом посмеяться надо мной.

Позади Хью Кэрран прислонился к стене, его серые глаза были ясными и спокойными. Казалось, он не беспокоился.

Либо я доверяла Хью, либо нет.

— Дерзай, — сказала я.

Он снял с пояса нож. Плотный синий свет вспыхнул вокруг Хью и пролился на Ю Фонга, связывая их вместе. Хью наклонился вперед и рассек живот Ю Фонга от груди до паха. Комнату наполнил кислый запах. Хью сунул руку в рану и вытащил что-то кровавое. Он уронил это, и я поймала, прежде чем оно упало на пол. Мои пальцы сомкнулись вокруг скользкой от крови кости. Обломок кости длиной примерно с мое предплечье, два дюйма в самом широком месте.

— Что это? — Адора наклонилась вперед.

— Зуб, — сказал Кэрран. — По крайней мере, кусочек оного.

— Зуб Нейга? — стала я размышлять вслух.

— Похоже на то.

Дрожь сотрясла тело Ю Фонга. На лбу Хью выступила капелька пота. Свечение вокруг него стало ярче.

— Я думаю, нам надо уйти, — пробормотала я.

— Я останусь, — заявила Адора.

— Не тревожь его, — сказала я ей.

Мы поднялись наверх гуськом: сначала Кэрран, следом Элара, потом я. На кухне Элара повернулась ко мне.

— Спасибо, что дала ему возможность помочь.

— О, он сделает гораздо больше, — сказал Кэрран. — Ты права. Мы в отчаянии. Мы примем его и Железных псов.

— Ты знаешь, что он ублюдок? — спросила я Элару.

Она слегка вздёрнула подбородок.

— Я проникла в его разум. Он мой ублюдок.

— Пифии разговаривали с тобой? — спросила я.

— Да. Вы хотите использовать меня в качестве фокусирующего устройства, чтобы погрузить твоего отца в вечный сон. Что будет, если у нас не получится?

— Мы перейдем к плану Б, — сказала я ей.

— И что это будет?

— Я убью отца или умру, пытаясь это сделать, что будет означать одно и то же.

Элара изучающе посмотрела на меня.

— У тебя есть решимость?

— Поверь мне, — сказал Кэрран, его глаза потемнели. — Решимость — это не проблема.

— У нас есть более насущная проблема. В конце концов, Стая выследит Хью до нашего дома, и появится Рафаэль, требуя крови. Рафаэль — буда. Центурион Хью убил его мать. Я убила центуриона, но Рафаэль точно не собирается вдаваться в подробности. Он увидит Хью, и тогда это будет кровавая баня.

— Мы уже разрешили это, — сказала Элара.

— Реально? — спросил Кэрран.

— Да. Рафаэль это тот темноволосый в коже?

— Похож на секс на палочке, — сказала я ей.

— Да. С глазами. — Она взмахнула пальцами, изображая трепещущие ресницы.

— Он.

Кэрран выглядел так, словно только что откусил лимон.

— Он приезжал к нам прошлой осенью, — сказала Элара. — У него жена — блондинка невысокого роста.

Что?

— Ты с ней общалась?

— Да.

— Извините. — Я встала, подошла к телефону и набрала номер Дома буда. Ответила бойкая буда.

— Резиденция клана буда.

— Пожалуйста, скажите альфе, что звонит ее бывшая лучшая подруга.

— Она предупредила нас, что ты позвонишь.

В трубке щелкнуло, и раздался голос Андреа.

— Привет.

— Ты мне не сказала.

— Нет, не сказала.

— Почему?

— Потому что в то время ты была беременна и у тебя было достаточно дерьма, с которым нужно было разбираться.

Я выдавила из себя эти слова.

— Почему ты не сказала мне об этом после?

— Потому что я видела, как Хью позволил Рафаэлю разрезать его на ленточки. Если бы я сказала тебе, ты бы бросила все и тоже отправилась туда, и тогда Хью позволил бы тебе убить его, и тогда ты была бы полна отвращения к себе, а мне пришлось бы заботиться о твоей унылой заднице. Мне нужно управлять кланом, удовлетворять мужа и заботиться о дочери. Позвони мне, когда остынешь.

Она повесила трубку.

Общество осуждает убийство лучшей подруги. В этом случае придётся сделать исключение.

* * *

Через полчаса Хью, пошатываясь, вышел из подвала с осунувшимся лицом. Казалось, он вот-вот упадёт, но он добрался до своего стула на кухне и выпил холодный кофе, как воду. Я дала ему допить.

— Он выживет, — сказал Хью. — Он проспит ещё пару часов, а потом с ним всё будет в порядке.

— Ты хочешь прилечь? — спросила его Элара.

Он покачал головой.

— Я бы не отказался от большого количества мяса.

Я принесла целое блюдо и поставила перед ним. Он взял блинчик, набил его мясом и свернул.

Кэрран встал и направился к входной двери. Я последовала за ним.

— Что там?

— Машина Стаи.

Как и предсказывалось.

— Подожди, возьму меч. Если это Рафаэль, который ищет секундантов, пожалуйста, не впускай его в дом.

— Это не Рафаэль, — сказал Кэрран.

Ужасный рев зачарованного водяного двигателя разрезал тишину, становясь все громче и громче, пока мимо нас по улице не промчался знакомый фургон. Фургон с визгом остановился, дал задний ход и мастерски въехал на нашу подъездную дорожку. Двери распахнулись. Выпрыгнула Дали, достала инвалидное кресло и опустила в него Дулиттла. Ее очки слегка косо сидели на носу, и двигалась она с резкой поспешностью. Она схватила деревянную шкатулку, поставила ее на колени Дулиттлу и покатила его к нашим дверям, как будто собиралась штурмовать замок.

Что, черт возьми, это было? Какое-нибудь лекарство для Ю Фонга?

— Где он?

— Ю Фонг в подвале. Он…

— Не он. — Дали протиснулась мимо меня, ее взгляд остановился на широкой спине Хью. — Он.

Я взглянула на Кэррана. Дали всегда была импульсивной, но это выводило ее на новый уровень. Он покачал головой, и мы последовали за ними на кухню.

— Люди просто заходят в ваш дом, как к себе домой? — спросил Хью Кэррана.

— Ты понятия не имеешь, — сказал ему Кэрран.

Дали поставила коробку на стол перед Хью.

— Мне нужно знать, что это такое.

— Я ем, — сказал он.

Я взяла со стола свой кофе и отошла в сторону. Это должно быть интересно.

Глаза Дали загорелись.

— Ты, послушай меня…

— Ты ворвалась в дом самого близкого мне человека, который приходится сестрой, и прервала мой завтрак.

Дали потянулась, чтобы схватить его. Пальцы Элары коснулись ее. Дали отпрянула с выражением чистого ужаса на лице.

— Если ты еще раз дотронешься до моего мужа, я съем твою душу, тигрица, — сказала Элара и допила остывший чай.

— О, милая. — Хью улыбнулся ей. — Тебе не следует этого делать.

— Никто не съест ничью душу, — сказала я.

Кэрран посмотрел Дали в глаза и сказал спокойным, размеренным голосом, пронизанным командованием:

— Сядь.

Это был его голос Царя Зверей. Очень трудно было ослушаться. Я еще справлялась, но Дали выросла в Стае, а старые привычки отмирают с трудом. Она опустилась на ближайший стул.

— Сделай глубокий вдох.

Дали втянула в себя воздух и медленно выпустила его.

— Почему ты в моем доме? — спросил он ее.

Дали сделала ещё один глубокий вдох. Её нижняя губа задрожала, самообладание покинуло её, и она закрыла лицо руками. Не было слышно ни звука. Только руки, закрывающие лицо, и дрожь. Бедная Дали.

Кэрран присел рядом с ней и осторожно вытащил очки из-под её пальцев. Я взяла носовой платок и протянула его Кэррану. Он взял его у меня и протянул Дали. Она схватила его и прижала к лицу. Он обнял её. Её плечи затряслись.

Я повернулась к Дулиттлу.

— Что происходит? — спросила я.

Он вздохнул.

— Она пережила сильный стресс.

Дали что-то сказала сквозь свои руки.

— Что? — мягко спросил Кэрран.

Она повторила снова.

— Мы не можем тебя понять. — Мой голос звучал тепло, но твердо.

Она опустила руки. Без очков она выглядела на десять лет моложе, ее темные глаза были широко раскрыты и полны слез.

— Я бесплодна! Я не могу иметь детей.

Я повернулась к Дулиттлу.

Он кивнул.

Дали открыла шкатулку. Внутри был большой хрустальный флакон, наполненный янтарной жидкостью. Он мерцал и светился, словно был наполнен блёстками.

— Роланд прислал нам это. Подарок. — Она выплюнула это слово, будто оно было ядом. — Мы даже не знаем, откуда он узнал, что мы пытаемся зачать ребёнка. Человек, которого он послал, сказал, что эта штука исцелит меня. Джим отказался брать, но он оставил шкатулку на земле прямо у ворот, и я пошла и забрала ее. Мне нужно знать, поможет ли это мне. Он велел нам проверить его, убедиться, что это не яд, но я не хочу нести ответственность за то, что кто-то пострадает.

Что ж, теперь мы знали, что было в портфеле.

Хью продолжал есть.

Элара посмотрела на него.

Он пожал плечами.

— Это не моя проблема.

— Пожалуйста, ответь ей, — попросила она.

— Тебе неудобно, а мне нет, — сказал он.

— Для меня, — попросила она.

— Ты знаешь мою цену, — сказал он ей.

Элара откинулась и скрестила руки на груди, её лицо окаменело.

— Правда?

— Всю целиком. Ты положишь ее в рот и проглотишь.

Чего?

— Всю целиком?

— Я серьёзно, Элара. Ты съешь всю курицу.

— Я не смогу съесть курицу целиком. Это слишком много.

Голос Хью был безжалостен.

— Сделай это в течение дня.

— Ты думаешь, я к тому же буду есть кости?

— Теперь ты ведешь себя по-детски.

— Я просто хочу, чтобы условия соглашения были ясны, — сказала она ему.

— Тебе не обязательно есть кости, — сказал он. — Ты будешь есть мясо и кожу. Возможно, немного хрящей, если захочешь. Все части курицы, которые обычно едят люди.

— Ты хулиган, — сказала она ему.

— Ты знала, что я мудак, когда выходила за меня замуж.

— Хорошо. Я съем эту чертову курицу. Помоги ей, пожалуйста.

Хью перестал есть, положил вилку и нож на тарелку, отодвинул её в сторону и кивнул на бутылку.

— Это амброзия. Не настоящий нектар богов, но универсальное целебное средство, которое готовит Роланд. На его приготовление уходит около года. Оно заживляет раны в рекордно короткие сроки. Лично я бы не стал его принимать. У его зелий забавные побочные эффекты. Ты можешь забеременеть, а через десять дней отрубить голову своему мужу во сне.

Из Дали вышел весь воздух. Я подошла ближе и положила руки ей на плечи. Кэрран все еще держал ее. Я хотела, чтобы все было не так.

— Значит, это меня не вылечит, — сказала она с горечью в голосе.

— Я сомневаюсь в этом. У тебя нет травмы, которую нужно исправить. Твоя проблема в чрезмерной регенерации. Обе твои фаллопиевы трубы срослись. Если бы ты была человеком, я бы ожидал обнаружить тяжелый случай эндометриоза. Ткань, обычно находящаяся внутри матки, росла бы снаружи. Но ты оборотень, поэтому Lyc-V пытается решить проблему, затыкая все отверстия, которые может найти, и решил, что твои фаллопиевы трубы являются опасной зоной. До Сдвига избегали бесплодия при эндометриозе с помощью экстракорпорального оплодотворения. Для нас это не вариант. Я так понимаю, вы пробовали хирургические варианты, и трубы повторно закрываются сразу после завершения операции?

— Да, — сказал Дулиттл.

Хью покосился на Дали.

— Я могу это исправить, но для этого придется вскрыть тебя. Тебе придется бодрствовать во время процедуры, и делать это придется без анестезии, потому что мне нужно, чтобы ты сдерживала Lyc-V, иначе все заживет быстрее, чем я успею отрастить твои ткани. В тот момент, когда ты умираешь, ты теряешь контроль над своим вирусом, и он переходит в овердрайв, потому что думает, что ты умираешь. Операция не будет веселой. Твоему мужу не понравится. Обсуди это с ним.

— Ты сделаешь это для меня? — спросила его Дали. — Почему?

— Потому что меня попросила об этом моя жена, — сказал он.

— Как ты планируешь повторно открыть трубы? — спросил Дулиттл.

— Я не планирую. Я вырежу их из нее и отращу заново.

Дулиттл посмотрел на Дали.

— Даже с его силой на это уйдут часы.

— Я говорю, это будет невесело, — сказал Хью.

— Подумай хорошенько, — сказал Дулиттл. — Это будет очень больно.

Она подняла голову.

— Я хочу ребёнка. Моего и Джима ребёнка. Ты не представляешь, каково это — не иметь возможности родить. Я вижу только детей. Ребёнка Андреа, ребёнка Кейт, а теперь ещё и Джордж беременна.

— Джордж беременна? — Я впервые об этом услышала.

— Я никому не завидую из-за их детей. Я просто хочу завести своего собственного.

— Поговори с Джимом, — сказал Кэрран.

— Это не Джим решает, — сказала она ему.

— Я знаю, — сказал он. — Но он любит тебя. Ему нужно хотя бы сказать тебе, что он чувствует.

— Я должен присутствовать во время операции, — сказал Дулиттл Хью. — И мои ассистенты тоже.

— Я могу сделать это перед всей Стаей, если хочешь, — сказал он. — Мне всё равно.

— Я просто хочу быть мамой, — тихо сказала Дали. — Я хочу держать на руках ребёнка, которого мы с Джимом зачнем. Я хочу обнимать его или её. Петь для него. Я хочу ребёнка.

Она взглянула на меня, и в ее глазах вспыхнул огонек старой Дали.

— Я хочу взбеситься и в панике отнести своего ребенка Дулиттлу, когда он чихнет.

Правда?

— Я не тащу Конлана, когда он чихает, только когда у меня есть серьёзные опасения.

Кэрран вскочил со своего места рядом с Дали. Он перепрыгнул через стол и выбежал за дверь. Я схватила «Саррат» и побежала за ним.

Мы выбежали на улицу. Окно на верхнем этаже дома Джордж было разбито, решётки отсутствовали. Мужчина приземлился посреди улицы с нечеловеческой грацией, его плащ из кусочков развевался вокруг него. Рейзер.

Он прижимал к себе моего сына, целясь кончиком кинжала в шею Конлана. Кинжал сверкал серебром.

«Саррат» задымился в моей руке. Я взмахнула магией, как кнутом, активируя заклинание дальнего действия, которое должно было его удержать. Ему пришлось бы разрушить его, чтобы уйти с улицы, а у меня было гораздо больше магии, чем у него.

Кэрран изменился. Рядом со мной вырос восьмифутовый кошмар, смесь человека и льва, воплощённая в мощном и быстром существе, созданном только для одного: убивать. Огромный кадьяк, истекающий кровью из раны на голове, вырвался из дома Джордж.

Хью двинулся вправо от меня с мечом в руке. Рядом с ним вперёд вышла Элара. Дали кралась слева от Кэррана. Дерек и Джули выбежали к нам из дома Дерека. С другого конца улицы выскочила троица вампиров, преградив ему путь. Из дома Джордж выбежало ещё больше оборотней.

Рейзер поднял взгляд. Кристофер пролетел над его головой, широко расправив кроваво-красные крылья.

Рядом со мной появилась моя тетя.

— Отдай нам ребёнка, — низким рычащим голосом сказал Кэрран.

Рейзер прижал Конлана к себе и обнажил длинные, острые зубы. Зубы фейри, созданные для того, чтобы сдирать плоть с человеческих костей. Мой сын смотрел на меня широко раскрытыми испуганными глазами.

— Отдай нам ребенка, и я оставлю тебя в живых, — сказала я ему.

Рейзер посмотрел налево, потом направо. Идти было некуда. Он оказался в кольце оскаленных клыков, горящих глаз и стали.

— Не будь идиотом, — сказал Хью. — Отдай нам ребёнка.

— У меня есть козырь, — прохрипел Рейзер. Он взмахнул кинжалом и порезал Конлану щёку. Кровь хлынула, края раны стали серыми — вирус умирал.

Я убью его.

Все зарычали.

— Не приближайтесь! — рявкнул Рейзер.

Конлан смахнул кровь, увидел её на своей руке… Его губы задрожали. Он набрал в лёгкие воздуха и закричал.

— Заткнись! — зарычал Рейзер ему в лицо.

Серые глаза Конлана расширились и вспыхнули горячим, яростным золотом. Его человеческое тело разорвалось. Демонический наполовину лев, наполовину ребенок вырвался наружу. Кровь хлынула из его раны, образуя красные лезвия над когтями. Конлан царапнул лицо Рейзера, оставляя кровавые порезы на плоти. Его когти вцепились в левый глаз Рейзера и вырвали его из глазницы. Фейри взвыл и рефлекторно поймал его рукой. Конлан высвободился и бросился ко мне. Я подхватила его на руки и прижала к себе.

Все заняло меньше секунды.

Мой сын только что сделал кровавые когти. Он сделал когти из собственной крови.

Кровавые когти.

На улице стало так тихо, что было слышно дыхание людей.

Рейзер уставился на свой собственный глаз в руке.

Кэрран рванул вперед.

Тетя мягко похвалила Конлана.

— Такой одаренный ребенок, — проворковала она. — Такой талантливый маленький принц.

Маленький кошмар улыбнулся Эрре, показав все свои зубы. Он попытался что-то сказать и снова превратился в человека.

— Бака.

— Бабушка так горда, — сказала ему Эрра.

— Мой мальчик. — Я сделала свой голос счастливым и легким.

Конлан обнял меня за шею.

— Плохо.

Рейзер кричал, потому что Кэрран оторвал ему левую руку.

— Да, плохой. Посмотри, как папочка разрывает плохого человека на куски. Вперед, папочка!

Конлан хлопнул в ладоши.

Кэрран с громким хрустом переломил Рейзеру позвоночник, а затем открутил фейри голову.

— Смотри, папа убил его. Все, конец.

Конлан хихикнул.

Дали смотрела на меня с выражением чистого ужаса.

— Я не хочу, чтобы ему снились кошмары о том, что плохой человек собирается до него добраться, — сказала я ей. — Так он узнает, что его убил отец.

Кэрран стоял над изуродованным трупом Рейзера и рычал.

— Раураураур, — сказал Конлан человек.

— Верно, — сказала я.

— Что случилось с твоим нежеланием травмировать его? — спросил меня вампир голосом Гастека.

— Я сдалась, — ответила я ему. — Мы — семья монстров, а он наш ребёнок. Люди всегда будут пытаться его убить, а мы всегда будем его защищать. Ему лучше привыкнуть к этому.

ГЛАВА 16

Я СИДЕЛА в кресле на заднем крыльце и пила чай со льдом. Кэрран присел на корточки на заднем дворе. Его серые глаза уловили слабый намек на движение в кустах малины на краю лужайки. Элара ненадолго ушла в наш лес после инцидента с Рейзером. Я не была уверена, нужно ли ей было остыть или взять себя в руки, но теперь она вернулась, сидела на нижней ветке большого дуба и наблюдала за Кэрраном.

Дверь распахнулась, Хью протиснулся плечом наружу и опустился на стул рядом со мной.

— Дали, наконец, ушла?

— Все еще висит на телефоне, — сказал он.

Как только труп Рейзера убрали, и всё вернулось на круги своя, Дали решила поговорить с Джимом о том, чтобы Хью провёл операцию. К сожалению, она отказалась уходить, потому что, по её словам, я могла убить Хью, пока её не будет. Вместо этого она решила поговорить с Джимом по телефону на нашей кухне. Разговор не задался, потому что Джим, по понятным причинам, был не в восторге оттого, что Хью д’Амбрей будет резать его жену и удалять из неё части тела. Она дважды бросала трубку, а он один раз повесил трубку. Последнее, что я слышала — они перешли от диких обвинений к холодной логике. Учитывая, что они были двумя самыми умными людьми из всех, кого я знала, они ещё долго будут это обсуждать.

— Она уходит, — сказала я. — Я могу убить тебя прямо сейчас, пока ты стоишь со мной на крыльце.

— Если я не буду сопротивляться.

— Ты бы стал сопротивляться?

— Я думаю об этом. — Он наблюдал за Эларой. Она сидела на ветке, болтая ногами. Выражение его лица по-прежнему было суровым, но в глазах появилось какая-то мягкость. Теплота.

Кэрран повернулся к нам, отводя взгляд от кустов.

— Ты должен дать отпор, — сказала я Хью. — Никто не любит слабаков.

Конлан выскочил из кустов и набросился на спину своего отца. Кэрран драматично взревел и рухнул в траву.

— Это то, чего ты хотела? — спросил Хью.

Я поняла, что он имел в виду. Он спрашивал о Кэрране и Конлане, друзьях, о лесе за домом, в котором никогда не бывает тихо слишком долго.

— Да.

— Ты знаешь, что Нимрод дал бы тебе всю власть в мире. Если ты скажешь ему, что принимаешь его, он вывернется наизнанку, чтобы доставить тебе удовольствие. Он построит дворец для твоего сына. — Нотка горечи проскользнула в его голосе. Он быстро подавил ее, но я все равно уловила.

Я поняла. Что бы ни делал Хью, как бы сильно он ни старался, и насколько хорошо у него это получалось, отец никогда не ценил его так, как ценил меня. Я была кровной, а Хью — нет. Самое смешное, что он не особо ценил и меня.

— Но все его дары будут сопровождаться ошейником на шее.

— И то правда.

— В любом случае, Роланд видит во мне не это. Он не видит во мне дочь, которую может учить. Он видит во мне меч, которым может пользоваться. Время от времени он гладит меня против шерсти, и я раню его, а он удивляется и радуется, что меч острый, но дальше этого дело не заходит.

— Ты понятия не имеешь, — сказал Хью.

— Ага. Он пытался жить рядом с моей территорией. Он заманивал меня через каждые несколько дней. Он ничего не мог с собой поделать. Вот почему замок, который он основал, теперь превратился в сгоревшие руины. У нас с тобой есть кое что общее — ни один из нас никогда не получит от отношений с ним того, чего мы хотим. Больше всего он хочет, чтобы я заменила тебя. Он еще не понял, что у меня нет твоей подготовки или ума. Если бы он дал мне армию, я бы понятия не имела, что с ней делать.

— Твоя тетя справлялась достаточно хорошо, — сказал Хью.

— Тётя изучала стратегию и тактику с тех пор, как научилась читать. Я — убийца-одиночка. Это то, что у меня получается лучше всего.

— Судя по тому, что я слышал, всё, что ты делала, срабатывало достаточно хорошо, когда ты с ним сражалась.

— Он построил свои войска в два прямоугольника и повел их маршем к Крепости. Я не могла в это поверить.

Хью поморщился.

— Он ездил на колеснице?

— Угу. На золотой.

Хью на секунду закрыл глаза.

— Она была чертовски медленной.

— Ну, конечно, она медленная. Она золотая. Ты знала, что он хотел поставить на нее гальюнную фигуру?

Я моргнула.

— Что, как на корабле?

— Ага. — Хью выглядел так, словно только что откусил гнилой лимон. — С лицом твоей матери с глазами-бриллиантами и крыльями из электрума. С расправленными крыльями. — Он поднял руки вверх, загнув кончики пальцев назад.

— Как аэродинамично. — Я ухмыльнулась.

— Я сказал ему, что ему понадобится чёртов слон, чтобы сдвинуть ее с места.

— Он сдался?

— Нет, — сказал Хью. — Насколько я знаю, в последний раз он строил пару механических магических лошадей, чтобы тянуть за собой колесницу.

— Дай угадаю, платиновых? С золотыми гривами?

— Думаешь?

Мы рассмеялись.

— Ну а, что насчет тебя?

Он поднял брови.

— Что насчет меня?

— Что произойдет, когда все будет прощено, и ты снова будешь ему нужен?

Хью снова взглянул на Элару.

— Это уже произошло.

Он отказался.

Ха! Должно быть, это дорого ему обошлось. Мой отец был для Хью всем: приёмным отцом, командиром, богом… И Хью отказался от этого. Он мог лгать, но это казалось правдой. Это было в его глазах, в том, как они слегка погрустнели и смирились.

— В конце концов, все его дети отвернулись от него, — сказала я.

— Я никогда не был его ребенком.

Я закатила глаза.

— Он растил тебя, он учил тебя, он поощрял тебя.

— Он заморочил мне голову.

— Он на хрен всем морочит голову. Тебе больше, чем остальным. В конце концов, ты его сын. Ты достаточно испорчен, чтобы быть его сыном.

Он фыркнул.

— Посмотри правде в глаза, — сказала я ему. — Мы травмированные брат и сестра.

Мы наблюдали, как Кэрран гоняется за Конланом.

— На что это было похоже? — спросила я.

Лицо Хью вытянулось. Мне не нужно было уточнять. Он точно знал, о чём я спрашиваю.

— Это было всё равно, что лишиться солнца, — сказал он. — Я по привычке тянулся к связи, а там была незаживающая рана, наполненная всем тем дерьмом, которое я натворил.

— Извини, — сказала я ему.

— Не стоит. Теперь я — это я. Все еще ублюдок, но теперь я сам по себе ублюдок. Никто не указывает мне, что делать. — Он взглянул на Элару и улыбнулся. — Ну, время от времени ей это удается, но оно того стоит.

— Он подарил бы тебе весь мир, если бы ты приполз обратно, — сказала я ему, подражая его голосу.

— У меня есть она. У меня есть наши солдаты и наш народ, которых нужно защищать. У меня есть замок, которым нужно управлять. Мне не нужен весь мир. Я просто хочу, чтобы этот маленький его уголок был в безопасности.

— Война с драконом не гарантирует безопасность Железных псов.

Он посмотрел на меня.

— Нет, но это поможет тебе.

— Ты не обязан платить свои старые долги, Хью. Не со мной.

— Просто прими помощь, — прорычал он. — Она тебе нужна.

— О, я приму ее. Триста Железных псов и Хью д’Амбрей. Я была бы сумасшедшей, если бы отказалась.

— Умная девочка.

— Но у нас с тобой все в порядке, Хью. Я серьезно.

— Вот так просто, — сказал он.

— Нет, я думала об этом. Я позволила этому случиться больше ради себя, чем ради тебя. Ты не единственный, у кого в памяти остались трупы. Я убивала по команде. Я не спрашивала почему. Ворон укажет — я убью.

— Ты была ребенком, — сказал он.

— А тебе перенастраивали эмоции. Я полагаю, это то, что называют смягчающими обстоятельствами. Их наличие помогает не так сильно, как должно было бы, не так ли? Я не могу изменить того, что делала. Я могу только идти вперед и стараться делать лучше. Я всегда буду убийцей. Мне это нравится. Ты всегда будешь ублюдком. Какая-то часть тебя наслаждается вышибанием двери и швырянием отрубленной головы на стол.

— N’importe quoi^[7].

Я сделала мысленную пометку попросить Кристофера перевести. Он бегло говорил по-французски.

— Ну и парочка же мы с тобой, — сказал Хью.

— Угу. Сидим здесь, грустные, на крыльце, в то время как вторгается дракон, а у нашего папы кризис среднего возраста из-за золотых колесниц…

Хью ухмыльнулся, а затем его лицо потемнело.

— Сделай для меня одну вещь, — сказал он.

— Эм?

— Не делай с девочкой того же, что сделали со мной.

— Воля Джули — ее собственная воля. Я никогда ни к чему ее не принуждала и не планирую.

Элара соскользнула с ветки и спрыгнула на траву.

— Не все так плохо. — Хью встал и подошел к ней.

Я допила чай.

— Ты ему доверяешь? — спросила тетя у меня над ухом.

— Я доверяю выражению его глаз, когда он говорит об отце. Как будто он разрывается между любовью к нему и желанием придушить его.

— Это может оказаться глупостью.

— Если так, я разберусь с этим, — сказала я ей.

— Говоришь как королева. — Тётя провела призрачными пальцами по моим волосам. — Я наконец-то сделала из тебя королеву.

— Жаль, что у меня закончилось время.

— Я слышу поражение? — Эрра подняла брови.

— Нет, это реальность. У нас может не быть войск, чтобы сражаться с Нейгом, и мы точно не сможем противостоять ему и отцу одновременно. Дракон ненавидит нас, но особенно он ненавидит его.

— Ты просишь меня убедить твоего отца заключить союз?

— Если представится такая возможность.

Тётя замолчала. Встреча с моим отцом дорого ей обойдется.

— Ты многого просишь, дитя.

— Я слышу поражение?

Она фыркнула.

— Как ты собираешься его убедить? — спросила она. — Застыдишь? Угрозами?

Что там сказал Роман? Родители любят играть в спасителей.

— Нет. Я собираюсь позволить тебе так действовать. Если я так сделаю, папа просто воспримет это как личную атаку и перейдет в наступление. Он хочет быть героем. Он хочет прийти и спасти положение, и за это им будут восхищаться и любить. Поэтому я планирую смириться со своей судьбой. Мрачной, скорбящей, в темной яме отчаяния.

— Значит, твой отец может быть твоим единственным лучом надежды во тьме?

— Ага.

Она изучающе посмотрела на меня.

— Ты стала манипулятором.

— Ты не одобряешь?

— Да нет. Я удивлена.

— Хорошо. Папа тоже удивится. Я долго убеждала его, что я не из тех, кто действует исподтишка. Он не думает, что у меня хватит ума манипулировать им, поэтому он не ожидает этого.

— Ты не умеешь действовать тонко. Твоя тонкость заключается в том, чтобы нанести удар, но не убить человека, а просто переломать ему кости.

— Я училась.

Она ждала, желая от меня чего-то большего.

— Слово Шарратум имеет силу, — пробормотала я. Именно это сказала мне Эрра, когда потребовала, чтобы я поклялась никогда не править землёй, которую притязала. — Я не правлю, но я королева. Я притязала город. Они все нуждаются в моей защите. Они даже не знают об этом, но я нужна им, чтобы выжить. — Мой голос звучал мёртво. — Поэтому я буду лгать, обманывать и откажусь от своей гордости. Я сделаю всё, что потребуется, чтобы защитить их всех. Я не принадлежу себе.

Эрра подошла ко мне. Она обняла меня. Я не чувствовала её тела, но ощущала, как её магия окутывает меня.

— Бедное дитя, — прошептала она таким мягким голосом. — Я пыталась уберечь тебя от этого так долго, как могла.

Мне захотелось заплакать, но это никак не выходило наружу. Я не могла позволить себе плакать. У меня были дела, которые я должна была сделать.

Кэрран поднял Конлана и подбросил его в воздух. Солнце светило прямо на них, и я увидела исходящую от него ауру, слабое мерцание теплого свечения. Мое сердце подпрыгнуло в груди. Он был так далеко.

— Ты побудила его стать богом, — прошептала я в ее объятиях.

— Я это сделала.

— Я никогда не прощу тебе этого.

— Со временем ты изменишь свое мнение.

Нет. Не изменю. Мне хотелось разозлиться и накричать на неё, но окончательное решение принял Кэрран. Я так сильно его любила, и даже сейчас он ускользал от меня.

В моей голове эхом отозвался глухой звук. Кто-то только что проверил мои чары. Я отодвинулась от Эрры, встала, взяла «Саррат» и направилась к двери.

* * *

ВОИН СТОЯЛ В КОНЦЕ УЛИЦЫ. Он был в тёмных доспехах, в левой руке держал шлем, а в правой — золотую цепь. Я направилась к нему, держа меч наготове.

Я остановилась прямо перед своим домом. Он стоял по другую сторону от него.

Он был молод, лет двадцати, с ясными голубыми глазами, похожими на две льдинки зимой, линией татуировок, идущей по одной стороне его бледного лица, и длинными светлыми волосами, стянутыми сзади кожаным шнурком. Цепочка в его руке была прикреплена к медальону с драгоценным камнем размером с грецкий орех, который выглядел как чистый красный огонь, пойманный под стеклом.

— Мой господин приглашает тебя, — сказал он высокопарно. — Пойдем со мной, и он покажет тебе мощь своего царства.

Если отец солгал мне, и я попаду в царство Нейга, я могу застрять там навсегда или умереть.

Позади меня на улицу вышел Кэрран. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что он уже бежит. Если он доберется сюда, то отговорит меня. Нам нужно было знать, сколько у Нейга солдат. Без этого мы как слепые котята.

— Кейт! — рявкнул Кэрран.

Отец не захочет, чтобы я застряла в царстве Нейга по первому зову дракона. У нас с ним были свои проблемы, но он ненавидел Нейга. В его глазах было слишком много ярости, когда он говорил о драконе. Он бы не стал лгать мне, только не в этом.

Кэрран был почти рядом со мной.

— Поверь мне, — крикнула я. — Я разберусь.

Позже я попаду в ад за это. Я растворила защиту и протянула левую руку.

— Показывай дорогу.

Воин взял мои пальцы в свои, прижимая камень к руке.

Кэрран был почти рядом с нами. Он прыгнул, преодолев последние двадцать футов.

Мир стал белым, а затем мой желудок попытался пойти в одну сторону, в то время как большая часть меня пошла в другую. Белый свет померк. Мое тело сжалось. Я развернулась, и меня вырвало на каменистую землю. Потрясающий вход. Такой царственный и впечатляющий.

Я выпрямилась. Мы стояли на каменном мосту, перекинутом через глубокое ущелье. Перед нами возвышался замок. Построенный из тёмного камня, он не имел замысловатых шпилей и декоративных элементов, как английские дворцы Викторианской эпохи или немецкие пряничные замки. Нет, это была англо-нормандская квадратная каменная крепость с толстыми стенами и лесом массивных башен, устремлённых в небо. Слева горный хребет изгибался и уходил в туман. Справа простиралась глубокая широкая долина, окаймлённая на горизонте другими горами. Вдалеке, у подножия другого горного хребта, как на солнце, сверкало озеро. В воздухе пахло соснами. По моей коже пробежал холодок, и я вздрогнула.

В его мире ты призрак…Что ж, этому призраку стоило захватить с собой свитер.

— Сюда, — сказал мне воин.

Я убрала «Саррат» в ножны. Мы прошли по каменному мосту к массивным воротам. Я не видела солнца, но небо было светлым.

— Как долго ты служишь Нейгу? — спросила я.

— Вечность.

— А как же твоя семья? Ты ее оставил?

Ответа не поступило.

— Ты помнишь, где ты жил раньше? Это было здесь, в Джорджии? Это было в Ирландии?

Нет ответа.

Мы достигли ворот.

— Ты уверен, что не помнишь свою семью? Ты, должно быть, откуда-то приехал. Как звали твою мать?

Нет ответа.

Ворота распахнулись, и мы вошли во двор. При нашем приближении со скрипом открылись вторые ворота. Солдат остановился и указал на ворота. Мне нужно было идти дальше одной.

Я прошла через двери в тронный зал, освещенный стеклянными шарами, стекающими со стен. Пол блестел. На первый взгляд он казался стеклянным, но нет, это было золото. Расплавленная и остывшая поверхность превратилась в идеально гладкую, отливающую зеркальным блеском. Рукотворный ручей вился по полу плавной дугой, всего в пару дюймов глубиной. Драгоценные камни устилали русло ручья, поблескивая в воде: красные рубины, зеленые изумруды, синие сапфиры, фиолетовые аметисты, светло-зеленые перидоты… Целое состояние в драгоценных камнях, отлитых здесь, как морское стекло на дне аквариума.

У дальней стены возвышался трон, вырезанный из костей какого-то огромного существа в форме дракона в профиль. В глазнице дракона находился красный драгоценный камень размером с грейпфрут. Он казался теплым и наполненным магией, как будто каким-то образом был живым. Я коснулась его магией, и от него загорелась моя сила. Вау. Это была сгущенная магия, настолько мощная, что казалась крошечным солнцем.

Якорь. У этого высокомерного ублюдка якорь был прямо за входной дверью.

Нейг ждал меня на троне, одетый при всех регалиях, его меховая накидка была накинута поверх доспехов, золотой обруч сверкал. Слева от него за длинным столом был накрыт пир. Жареное мясо, золотистый хлеб, фрукты, вино. От аромата у меня потекли слюнки.

— Надо было окрасить воду в твоем ручье в красный цвет, — сказала я ему.

— Река крови? — спросил он. Его голос обволакивал меня, глубокий и вибрирующий силой.

— Так было бы честнее.

— Но ты не сможешь увидеть красоту драгоценностей. — Взмахом руки он указал на стол. — Пожалуйста. Утоли свой голод.

Хорошая попытка. Я изобразила свою фирменную ухмылку.

— Реально?

Нейг улыбнулся, обнажив острые зубы. Стол исчез. Тогда ладно.

Он встал с трона и подошёл ко мне. Раньше я оценивала его рост примерно в метр восемьдесят пять-девяносто. Я ошиблась примерно на полфута. Он возвышался надо мной.

— Я хочу провести для тебя экскурсию по моим владениям.

— О, здорово.

Мы вышли из тронного зала в коридор с огромными арочными окнами.

— Ты человек или дракон? — спросила я его.

— Я и то, и другое.

— Но кем ты родился?

— Это было очень давно. Я не помню. Некоторые из нас родились с когтями, другие — с руками, но все мы — драконы.

— Кто такие драконы?

— Древняя раса. Мы были здесь, когда люди выползли из грязи. Мы наблюдали, как вы пытались ходить прямо и стучали камнями друг о друга, пытаясь сделать когти и зубы.

Да, точно.

— Ты не такой старый.

Он снова ухмыльнулся. Изо рта у него вырывались тонкие струйки дыма. Потрясающе. Если бы мне стало совсем холодно, я могла бы попросить его подышать на меня.

— Зачем тебе нужны завоевания? — спросила я.

— А почему бы и нет?

— Ты привел меня сюда, чтобы убедить присоединиться к тебе. Пока у тебя это ужасно получается.

— Ты интересное создание, дочь Нимрода.

— Меня зовут Кейт Леннарт. Я не определяюсь тем, что я дочь своего отца.

— Но тебя определяет имя твоего мужа.

— Я выбрала это имя. Я решила, что хочу его.

Его густые брови сошлись на переносице.

— Если ты не собираешься отвечать ни на какие вопросы, это будет очень односторонний разговор, — сказала я ему.

— Хорошо. Я отвечу на твой вопрос. Я хочу завоевывать, потому что это доставляет мне удовольствие. Мне нравится править, мне нравится владеть, и мне нравится, когда меня признают верховной властью.

— Твое завоевание будет стоить сотен тысяч жизней. Миллионы.

— Человеческих жизней.

— Да.

— Людей всегда больше, — сказал он. — Недостатка никогда не бывает.

Мы прошли из коридора в огромный зал. Вдоль пятидесятифутовых стен тянулись полки. Полки были заполнены книгами, тысячами и тысячами книг: некоторые в кожаных переплетах, некоторые спрятаны в трубочках для свитков, папирусе, глиняных табличках, китайских бамбуковых книгах, длинных полосах шкур животных, прикрытых деревянными переплетами… Над всем этим стеклянный люк пропускал поток солнечного света в середину комнаты, никогда не касаясь драгоценных томов. Мой отец покончил бы с собой из ревности.

— Ты читал что-нибудь из этого?

— Да.

— Они написаны людьми?

— Большинство из них.

— Тогда ты заглянул в их разум. Ты знаешь, что каждый человек уникален. Если ты убьёшь одного, другого такого же не будет.

Нейг подошёл к полке и достал тяжёлый фолиант в кожаном переплёте, инкрустированном золотом. Надпись на обложке напоминала ашурийскую письменность, но древние евреи писали на свитках, а не в книгах в переплёте. Нейг подошёл к окну. Оно распахнулось перед ним, и он выбросил книгу наружу.

— Стой! — Я бросилась к окну и увидела, как книга нырнула вниз и исчезла в тумане где-то далеко внизу.

— Эту книгу написали пятьдесят человек, — сказал Нейг и взмахом руки указал на библиотеку. — Разве моя коллекция менее великолепна?

Я вздохнула.

— Тебе-то что? — спросил он. — Ты сильнее их. Ты быстрее, сильнее, лучше во всех отношениях. Я видел, как ты убиваешь. Тебе это нравится.

— Я убиваю, чтобы защитить себя и других. Я не начинаю насилие, я реагирую на него.

— Почему бы не убивать ради удовольствия?

— Потому что я получаю удовольствие другими способами. Когда я вижу, как люди процветают и наслаждаются своей жизнью, это делает меня счастливой.

Он с удивлением посмотрел на меня и продолжил свой путь. Я последовала за ним.

— Почему? — спросил он.

— Потому что, когда люди процветают, мир становится безопаснее. В мире есть удовольствия, о которых ты и не мечтал. Зачем ты читаешь книги?

— Понимать тех, кого я хочу подчинить.

— Чушь собачья. Ты застрял здесь, в месте, где время не имеет значения, и тебе нечего делать. Ты читаешь, потому что тебе скучно.

Он рассмеялся. Каждый волосок у меня на затылке встал дыбом. Острый, холодный удар тревоги ударил меня глубоко в живот. Заметка для себя: избегай смеющихся драконов.

— Если ты завоюешь всех, жизнь станет скучной и лишенной всякого смысла. Больше не будет ни книг для чтения, ни веселых бесед.

— Потребуется некоторое время, чтобы завоевать мир. Тем временем меня будут очень развлекать.

— Ты пробовал на самом деле ходить среди людей?

Мы вышли из библиотеки в другую большую комнату. К стенам были прислонены кучи золота. Монеты, самородки, украшения. Он показывал мне свои сокровища. Как предсказуемо.

— Я был молод, — сказал он. — Я прожил с людьми полвека. Я понял, что вы слабы, глупы и легко поддаётесь страху. Если бы у вас была возможность, вы бы скорее сражались друг с другом, чем объединились против угрозы. Я никогда не видел существ, которые так сильно ненавидят самих себя.

— Тогда тебя ждет сюрприз, — сказала я.

— Искажённые волосатые твари, с которыми ты сражалась и которых убивала, — сказал он. — Мои псы-рабы.

— Йеддимуры.

— Каждый начинал свою жизнь человеческим младенцем. Каждый вдыхал пары моего яда. Теперь они звери, примитивные и грязные. Они не знают ничего, кроме ярости и голода. Они едят своих. Такова истинная природа человечества. Я просто вытащил ее на поверхность.

Впереди перед нами открылись двойные двери.

— Позволь мне показать тебе свою силу, — сказал он.

Мы вышли через дверь на балкон. Внизу перед нами расстилалась долина, покрытая странной голубой растительностью. Я прищурилась.

Он передал мне подзорную трубу. Я посмотрела в нее.

Воины. Они стояли вплотную друг к другу, как сардины в банке. Целые мили воинов, стоящих совершенно неподвижно.

О Боже.

— Моя армия, — сказал он. — В моих владениях нет ни времени, ни голода, ни жажды, если я этого не пожелаю. Здесь я правлю безраздельно.

Они стояли квадратами, по два, четыре, шесть, двадцать человек в ряд. Двадцать на двадцать равнялось четыремстам. Сколько квадратов? Один, два, три…

— Они спят, пока я их не позову. Они ждали тысячи ваших лет, но для них это мгновение.

… Двадцать один, двадцать два, двадцать три…

— Их мышцы тренированы, их навыки отточены. Они живут, чтобы сражаться во славу меня.

… Тридцать четыре… Я остановилась. У нас не хватало людей. Даже если бы Конклав выставил на поле боя всех бойцов, которые у них были, у нас было бы недостаточно.

Я перевела подзорную трубу влево, в сторону каких-то темно-коричневых пятен, и увидела загоны, заполненные йеддимурами, сбившимися в стаи, наваленные друг на друга. Орда, ожидающая своего выхода.

— Откуда мне знать, что это не иллюзия?

— Мне нет нужды лгать, — сказал он. — Какой в этом был бы смысл? Это был бы недолговечный обман. Согласна ты на мои условия или нет, я все равно выставлю свою армию. Мне нужны средства к существованию, чтобы оставаться в вашем мире, и я готов к битве. Ты увидишь размер моей силы, когда я выпущу ее на волю. Ничто не помешает тебе наброситься на меня, если я солгу.

Тысячи, и тысячи, и тысячи солдат. Меня подташнивало. Атланта была обречена.

— Ты готовишь людей и пожираешь их кости.

— Да. Это быстрее и эффективнее, чем поглощать их целиком. В конце концов, я съем достаточно, и мне это больше не понадобится.

— Сколько людей умрет, чтобы в конечном итоге достичь этого?

— Останется достаточно, — сказал он.

Он шагнул ближе ко мне. Его пальцы легли мне на плечи.

— Ты ненавидишь своего отца, — сказал он. — Все это знают. Люди шепчутся об этом.

— Я люблю своего отца.

— Семьи — сложная штука. Я любил своего отца, но убил его и забрал его землю. Я даю тебе шанс сделать то же самое. Мне нужен проводник в твой мир. Ты можешь быть моей королевой. Ты переполнена магией. Я чувствую ее вкус.

Он наклонился ко мне. Дым из его рта коснулся моей щеки. По коже побежали мурашки.

— Наши дети были бы могущественны сверх всякой меры. Они были бы королями и королевами.

— Я замужем, и у меня уже есть ребенок.

— Оставь его себе. Оставь своего мужа в качестве игрушки. — Его низкий голос обволакивал меня. — Я помогу тебе убить отца. Мы будем править миром вместе.

— А что произойдет с Атлантой?

Он коснулся моих волос.

— Город твой, делай с ним, что пожелаешь. Свадебный подарок, если хочешь. Мне нужны только рабы.

— Рабы?

— Люди. Мы можем поторговаться, если хочешь. Сколько ты хочешь оставить? Я отдам тебе самых красивых.

— Фу. Ты действительно бесчеловечен.

— Богатство, власть, удовольствие от завоеваний, удовольствия плоти, удовольствия разума. Чего ты хочешь, Кейт Леннарт?

— Отрубить тебе голову.

Он снова рассмеялся. Его руки сжались на моих плечах, как будто у его пальцев были когти.

— Я даю тебе три дня на принятие решения. Три дня покоя и размышлений. Через три дня, с приходом первой магической волны, я прихожу завоевывать.

У него было достаточно войск, чтобы атаковать город с нескольких фронтов. У нас не было ни стен, ни укреплений, чтобы остановить его, и недостаточно солдат, чтобы ответить на одновременные атаки. Мы бы сражались повсюду, и я бы носилась по Атланте, как курица с отрубленной головой, пытаясь потушить пожары. Я должна была определить правила этого боя до того, как он попытается это сделать.

— Встретимся через три дня на развалинах замка моего отца.

Он поднял брови.

— Покажи мне всю свою армию. Дай мне взглянуть на нее. Тогда я дам тебе свой ответ.

— Согласен, — пообещал он, и его голос прокатился по просторам его замка. Изо рта у него вырвался дым.

— Это мой сигнал уходить.

— Останься со мной еще ненадолго. Я покажу тебе еще больше моих чудес.

— Я увидела достаточно.

— Но ты не видела меня.

Он отошёл в сторону и сбросил с плеч меховую накидку. Его доспехи с грохотом упали на пол. Он стоял передо мной обнажённый, большой, мускулистый, с твёрдым членом размером с исполинский.

Серьезно? О чем он думал? Я знаю, ты ненавидишь меня, потому что я бесчеловечный массовый убийца, но посмотри на мою гигантскую эрекцию. Это заставит тебя предать все, за что ты выступаешь.

Я скрестила руки на груди.

— Предполагается, что это убедит меня?

— Нет, — сказал он. — Вот это.

Он побежал и прыгнул с балкона. На полпути к катастрофическому падению его тело разорвалось. Из него вырвалась колоссальная фигура, обсидианово-чёрная, с ужасающей головой рептилии на длинной шее и двумя расправленными крыльями. Моё сердце бешено заколотилось в груди, а все инстинкты кричали мне бежать, прятаться и надеяться, что он меня не найдёт.

Он был крупнее Аспида. Размах его крыльев затмевал самые большие самолеты, которые я когда-либо видела.

Дракон спикировал, сделал вираж и нырнул под балкон. Мгновение — и его голова приподнялась над перилами, два горящих глаза уставились прямо на меня. Он поднялся в воздух, поднимаясь прямо, его взгляд был прикован ко мне. Мне потребовалась каждая капля моей воли, чтобы оставаться на месте.

Его рот открылся, обнажив кошмарные клыки.

В его царстве ты призрак…

Из его рта вырвался огненный поток и обрушился на меня. Пламя ослепило меня, прошло по моему телу, но не причинило вреда.

Я подождала, пока он закончит. Когда пламя опало, я стояла точно там же, где была раньше, мои руки все еще были скрещены на груди.

Глаза дракона изучали меня, и впервые я увидела намек на неуверенность в их глубине.

Я заставила себя пожать плечами и мысленно потянулась к дому.

Мир побелел. Я приземлилась на траву, моргнула и увидела отца с искажённым от ярости лицом.

— ШАРРИМ! О ЧЕМ ТЫ ДУМАЛА?

* * *

ВСЁ БОЛЕЛО. Боль не была острой, просто всепоглощающей. Каждая клеточка моего тела пульсировала.

— ТЫ ПЛОХО СЛЫШИШЬ, ШАРРИМ? ОТВЕТЬ МНЕ! ШАРРИМ?

До меня дошло, что он ожидает от меня какого-то звука.

— Нет.

— ТЫ МОЖЕШЬ ГОВОРИТЬ? ПОНИМАЕШЬ СЛОВА, КОТОРЫЕ Я ПРОИЗНОШУ?

— Да. — Я села. Я сидела на поляне за нашим задним двором. Кэрран, Хью и Элара стояли всего в нескольких метрах от меня. Казалось, они кричали, но по какой-то причине я их не слышала.

— ПОВТОРИ МНЕ ТО, ЧТО Я СКАЗАЛ О ЦАРСТВЕ НЕЙГА.

— Ты запретил мне идти туда, — нараспев произнесла я.

— И ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА?

— Я пошла.

— ИТАК, ТЫ НАМЕРЕННО ОСЛУШАЛАСЬ МЕНЯ.

— Да, Муфаса^[8].

— ПОХОЖЕ ЛИ, ЧТО Я НАСТРОЕН ШУТИТЬ? — прогремел отец.

Когда не знаешь, что сказать, тяни время. У меня была роль в этой драме, и я должна была придумать, как именно ее сыграть, чтобы подтолкнуть отца к краю. При условии, что тетя не струсит.

— Я ДАЛ ТЕБЕ ЧЕТКИЕ ИНСТРУКЦИИ. БОЛЕЕ ТОГО, Я ОБЪЯСНИЛ, ПОЧЕМУ НЕОБХОДИМА ОСТОРОЖНОСТЬ.

Кэрран разбежался и прыгнул. Невидимая стена запульсировала ярко-красным, и он отскочил назад.

— Ты установил вокруг нас кровавую защиту, чтобы неустанно кричать на меня?

— ДА!

Ну, еще бы!

— Тогда продолжай.

Я легла на траву. Она была приятной и мягкой. Ну же, Роза Тигра. Не бросай меня. Если Эрра не появится, мне придётся быстро пересмотреть свою стратегию.

Он наклонился надо мной.

— Ты пошла в логово дракона. Ты могла погибнуть.

Ах, вот почему ты так взбесился.

— Я жива. Ты всё ещё с нами, отец. Не драматизируй.

— Я БЕСПОКОИЛСЯ О ТЕБЕ, ГЛУПЫЙ РЕБЕНОК!

— Ты беспокоился о своем собственном выживании.

Мой отец хлопнул себя ладонью по лицу.

— За что, боги? За что это мне? Что я такого сделал, чтобы заслужить такое наказание?

— Завоевывал, грабил, манипулировал, навязывал свою волю другим…

— Убивал своих детей, — произнес ледяной голос тети позади нас.

Я почти обрадовалась.

Отец застыл совершенно неподвижно. Я повернула шею и увидела Эрру. Она прошла через стену защиты крови, как будто ее там не было.

— Значит, это правда, — сказал он, и древние слова прозвучали лирично и наполненные болью. — Ты предала меня.

— Ты приказал убийцам расправиться со мной. — В голосе тёти было столько всего: боль, гнев, удивление, горе. Это почти сломило меня.

Она могла это сделать. Если мне придется проглотить гордость и иметь дело с человеком, который хотел убить моего ребенка, она тоже сможет иметь с ним дело.

— Я никогда не хотел так поступать.

Эрра подняла руку. Отец замолчал.

— Мы разрушили нашу семью, Им, — сказала она. — Мы разрушили ее.

— Мы вели войну.

Она покачала головой.

— Смерть даёт определённое видение. Мы разрушили Шинар. Это были не захватчики. Это были мы. Мы горевали и позволили гневу ослепить нас. Мы разрушили всё, что построила наша семья. Посмотри на нас сейчас. Посмотри на наше наследие. Мать оплакивает нас.

Отец усмехнулся. Это было почти так же впечатляюще, как когда это делала тетя. Очевидно, это было в нашей семье.

— Наша мать совершила множество собственных грехов.

— Этот ребенок, — Эрра указал на меня, — наша единственная надежда на будущее. Как ты мог?

Роланд вздернул подбородок.

— Да. Я знаю, — сказала она. — Ты привязал ее. Ты действительно так боишься смерти?

— Я сделал это из любви, — выдавил он.

— Ты сделал с младенцем в утробе такое, чего нельзя исправить. Теперь ты воюешь с нерождёнными, Нимрод? Так низко ты пал?

Я поднялась на ноги и коснулась барьера. Магия схватила меня за запястье. На мгновение барьер стал видимым — полупрозрачный купол из красного стекла. Он продержался полсекунды, треснул и рассыпался, превратившись в пустоту, и я увидела разъярённое лицо Кэррана.

Терять нечего.

— Это не имеет значения, — сказала я. — Я видела армию Нейга. У него тысячи воинов. Достаточно, чтобы захватить город и убить каждого человека, который здесь живет. В его логове ждет орда йеддимуров. Он принимает подношение в виде новорожденных, а затем отравляет их своим ядом, пока они не превращаются в этих существ. Он сказал мне, что они примитивные и грязные звери, которые знают только ярость и голод, и которые едят своих. Он говорит, что такова истинная природа человечества. Он хуже тебя, отец. Ты стремишься править. Он же хочет нас уничтожить.

Было слышно, как падает булавка.

— У меня нет союзников. Я одна. Только я и город. Помощь не придёт. Но я — Ин Шинар, и я не склонюсь перед драконом. Я буду сражаться за человечество, даже если никто не встанет рядом со мной. Я здесь Шарратум. Я отвечаю за этот город. Я не опозорю свою кровь и свою семью.

Кэрран нахмурился, глядя на меня. Не смей портить мне речь. Я нажала на все кнопки, которые были у моего отца.

— Неймхедг придёт за нами через три дня. Атланта падёт. Мы умрём. Тогда ты последуешь за нами, отец. Покойся с миром.

Я ушла и не оглянулась.

* * *

Я СИДЕЛ НА ступеньках крыльца со стаканом чая со льдом. Лед давно растаял, поэтому я пила в основном воду со вкусом чая. Отец и тетя все еще спорили на нашей лужайке. Они восстановили защиту крови, я полагаю, для уединения, что не пошло им на пользу, потому что я все еще могла видеть их лица. Все эти размахивания руками и указания пальцами были довольно забавными.

Кэрран сидел слева от меня. Хью прислонился к столбу крыльца справа от меня. Конлан был внутри, в подвале, окруженный медведями-оборотнями и охраняемый Адорой и Кристофером. Моему отцу пришлось бы пройти через меня и Кэррана, чтобы добраться до него, и если бы до этого дошло, Кристофер унес бы его оттуда, пока оборотни сдерживали Роланда.

Дали и Дулиттл уехали, как только я исчезла. Снова были только мы, семья и друзья. Ну, мы, Хью и Элара.

Мой отец сжал кулаки. В куполе вспыхнул свет, скрыв его из виду. Он померк, обнажив тетю со скрещенными на груди руками. Она закатила глаза и что-то сказала.

Отец развернулся и вскинул руки.

— Я признаю свою ошибку, — сказал мой муж. — Есть другой человек, который может свести твоего отца с ума так же, как ты.

— Это самый человечный человек, которого я когда-либо знала, — сказала я.

— Ты не одна, — сказал Хью ровным голосом. — Это была отличная речь. Я на секунду подумал, что ты сошла с ума.

— Нам нужна его армия. Я натравила на него тетю. Если кто-то и сможет убедить его, то это она.

Мы наблюдали за драмой, разыгравшейся в пузыре. Тетя переключилась на лекцию. Отец ущипнул себя за переносицу, глядя вниз.

— Давай, ты, эгоистичный засранец, — прорычал Хью себе под нос.

На дальнем краю лужайки сидела Джули с решительным выражением лица. Дерек был вместе с ней с бесстрастным выражением лица.

— Сколько войск у Нейга? — спросил Кэрран.

— Я перестала считать на тринадцати тысячах.

Кэрран ничего не сказал. С тысячей проблем не будет. С пятью тысячами будет трудно. Они в доспехах, так что нам придётся вытаскивать их из доспехов, чтобы убить, пока они плюются огнём. Десять тысяч — это кошмар.

Десять тысяч солдат — это больше, чем было в Национальной гвардии перед Сдвигом. А у Нейга было даже больше.

Пузырь защиты упал. Отец повернулся к нам. Тетя подошла к ступенькам крыльца.

— Твой отец согласился вступить с тобой в союз, чтобы сразиться с драконом.

— Ага. — И что взамен?

— Он хочет видеть Конлана, — сказала Эрра.

— Нет, — сказал Кэрран.

— Я подержу своего внука, — сказал Роланд, — и он узнает, что я его дедушка. Это моя цена.

Все во мне восставало против того, чтобы Конлан находился где-либо в пределах его досягаемости.

Мы не сможет выжить без моего отца. Дело было не только в его армии, но и в нём самом. Нам нужна была сила и магия отца. Он уже сражался с драконом и победил.

Я чувствовала себя так, будто спускаюсь по винтовой лестнице. Каждая ступенька была частью моей жизни, за которую я боролась бы до конца. Мои друзья. Мои отношения. У каждой было имя или какая-то уступка, на которую я не была готова пойти. Моя гордость. Моё достоинство. Моя неприкосновенность. Джули. Дерек. Асканио. Гастек. Ровена. Джим. Дали. Кэрран…

Я боролась за каждого из них. Я цеплялась за них, держась ногтями, но, в конце концов, сдавалась и отступала во имя высшего блага. Это было королевство, и если бы я только могла найти кого-то, кто забрал бы его у меня, я бы избавилась от него за долю секунды.

Этот шаг назывался «Никогда не позволяй моему отцу прикасаться к моему ребенку».

Я высвободила магию. Она потекла из меня, как мантия. Я решила больше не пытаться её скрывать.

Сила струилась из меня, разветвляясь, растягиваясь, достигая. Я стала центром Атланты, сердцем земли, которую притязала. Я сидела на ступеньках крыльца, но с таким же успехом могла бы сидеть на троне.

Мой отец почувствовал это. Его глаза сузились. Он моргнул, и всё его существо, казалось, озарилось слабым золотистым светом. Это был уже не разговор между Роландом и мной. Это был разговор между Новым Шинаром и Атлантой. Два враждующих королевства вели переговоры о кратком перемирии.

— Что ты предлагаешь, Им Шинар? — спросила я.

Глаза отца сузились ещё сильнее.

— Всю мощь моей армии и меня самого.

— Ты будешь сражаться с Нейгом, пока он не умрёт? Ты будешь хранить наш союз до конца этой войны?

— Да.

— Кейт, — сказал Кэрран.

— Не делай этого, — крикнула Джули с другого конца лужайки.

Вот и все. Это было последнее, что я должна была отдать. Я собиралась передать сына в руки моего отца.

— Слово Шаррума имеет силу, — сказала я. — Поклянись мне, отец, что ты вернёшь моего сына мне на руки после того, как подержишь его.

— Я клянусь, — сказал он.

Были границы, которые даже мой отец не переступал. Я должна была в это верить.

— Атланта принимает ваш союз. Приведите ко мне моего сына, — сказала я. Мой голос разносился, проникая сквозь стены, словно они были из воздуха. Я знала, что Адора меня слышит.

Джули выругалась.

В доме началась потасовка. Мгновение спустя Адора открыла дверь, посадила Конлана мне на колени и сделала шаг назад, держа руку на мече. Кровь текла по ее левому виску, но она не обратила на это внимания.

Конлан заморгал от света. Мой малыш. Мой крошечный милый малыш. Серые глаза Кэррана и мои каштановые волосы.

Я указала на своего отца.

— Это твой другой дедушка.

— Деда?

— Дедуля. Дедушка. Великий король.

Отец присел рядом со мной. За эти несколько секунд он каким-то образом стал таким, каким должен быть дедушка: мудрым, добрым, заботливым и полным любви. Если бы я встретила его в детстве, я бы сразу ему доверилась.

Я осторожно передала ему Конлана.

Его руки сомкнулись вокруг моего сына.

Все на лужайке ждали, готовые взорваться. Кэрран замер, пригнувшись, на волосок от насилия. Хью оскалился. Адора сосредоточилась на моем отце, как будто ничего другого в мире не существовало. Только тетя казалась расслабленной, стоя рядом с Роландом.

Отец выпрямился и поднял Конлана. Мой сын моргнул.

В глазах Роланда читался благоговейный трепет. На его губах появилась улыбка, тёплая, искренняя улыбка, которая дошла до самых глаз.

— Ты чудо… — тихо сказал он.

Тетя улыбнулась.

— Ты видишь Дикую природу? — спросил ее Роланд.

— Да. Ты понятия не имеешь, что он может с этим сделать. Разве он не самое красивое создание, которое ты когда-либо видел?

— Так и есть. Молодец, дочь моя, — сказал мой отец. — Молодец. Он сияет, как звезда в небесах.

Черт.

На лицах Хью и Джули появилось одинаковое выражение. Они уже видели такое благоговение на его лице раньше.

Отец любил блестящие вещи и одарённых детей. Это был потенциал, который притягивал его, как магнит. Однажды он сказал мне, что Хью был светящимся метеором, который он поймал и выковал из него меч. Если Хью был метеором, то мой сын был сверхновой. Он был непохож ни на кого другого, кого я когда-либо видела.

Отец хотел моего сына. Он хотел его больше всего на свете. И если бы он забрал его, то воспитал бы как принца. Он дал бы ему всё, и это было бы ужасно.

— Конлан, — позвала я. — Иди к мамочке.

Мой сын извивался в руках дедушки.

Роланд колебался. Кэрран наклонился вперед на четверть дюйма.

Отец сделал три шага вперёд и передал Конлана мне на руки. Я прижала его к себе.

— Значит, у нас есть три дня, — сказал отец. — Возможно, больше, так как атака начнётся с первой магической волной через три дня. Я приду, чтобы обсудить стратегию до этого.

Он исчез во вспышке бледно-золотого света.

Все разом закричали на меня.

Я прижала Конлана к себе.

— Дедушка плохой, — прошептала я ему. — Я не позволю ему добраться до тебя. Я не позволю.

Это была цена, которую я не была готова платить.

Волна магии схлынула, технология снова заявила о себе.

Кэрран рухнул.

ГЛАВА 17

Я РАСЧИСТИЛА пространство между нами за долю секунды. Кэрран, моргая, застонал. Я обхватила его руками, прижимая Конлана к себе, желая сделать все, чтобы сохранить Кэррану жизнь. Не исчезай. Пожалуйста, пожалуйста, не исчезай.

— Кэрран, посмотри на меня. Посмотри на меня.

Он не чувствовал себя цельным. О, боже мой. Это случилось. Баланс внутри него нарушился. Теперь он был больше богом, чем человеком, и божественная часть не могла существовать без магии. Я теряла его.

— Кэрран! — я высвободила магию и направила на него.

Его серые глаза сфокусировались на мне.

Я в отчаянии обняла его и поцеловала в губы.

— Останься со мной. Милый, останься со мной.

Мышцы под моими пальцами набрали плотность.

— Я люблю тебя. Останься со мной.

— Я понял, — сказал он. — Понял. Просто как-то неожиданно, вот и всё.

— Тебе не стоило есть последнего, — вмешалась Эрра.

— Спасибо, очень вовремя. — Он поцеловал меня в ответ. — Теперь можешь остановиться, милая. Я справлюсь.

Я позволила магическому потоку иссякнуть. Вместе с ним ушла и боль. Я даже не осознавала, что мне больно, пока это не прекратилось.

Кэрран схватил меня за руку. Я подняла его на ноги. Он обнял меня. К тому времени, как мы добрались до кухни, он уже шёл сам. Он сел на стул. Я положила руку ему на плечо. Я не хотела, чтобы он исчез.

— Роланд хочет ребенка, — сказал Хью.

— Конечно, он хочет ребенка, — прорычал Кэрран. — Он ударит нам в спину при первом удобном случае.

Они оба посмотрели на меня.

— Я знаю, — сказала я. — У нас нет выбора. Каким бы плохим ни был Роланд, Нейг еще хуже. Нейг — это смерть и геноцид. Роланд хочет править людьми. Нейг хочет съесть нас.

На кухне воцарилась тишина.

— Мы знаем, что Роланд отвернется от нас, поэтому мы этого не исключаем и готовимся, — сказал Кэрран. — Мы не собираемся действовать вслепую.

И даже если бы мы оказались застигнуты врасплох, у нас всегда был ядерный вариант. Отец не смог бы жить без меня.

— Нам нужно решить проблему с Нейгом, — сказал Хью.

— И его многочисленным войском, — добавила я.

— Не считая йеддимуров, — сказал Кэрран. — На его месте я бы сначала бросил на нас йеддимуров, а потом, когда мы размякнем, прикончил бы нас войсками.

— Похоже, такова была его стратегия, когда мы сражались с ними в Кентукки. Йеддимуров трудно убить. Мы можем сражаться часами, прежде чем коснемся его армии, — сказал Хью.

— Сможем ли мы победить? — спросила Элара.

Глаза Кэррана похолодели.

— У нас нет выбора.

— Если сможем заставить Роланда следовать стратегии, — сказал Хью. — Хотя здесь большое «если».

— Он последует ей, — заверила его Эрра.

— Мы хотя бы знаем, куда он придет? — спросил Дерек.

— К старому замку моего отца, — сказала я. — Я сказала ему, что хочу увидеть его армию. Это единственная территория вокруг Атланты, достаточно большая, чтобы он мог разместить там все свои войска. Я хотела избежать нападения с нескольких фронтов.

— Если повезёт, он сделает то же, что и Роланд, — сказал Кэрран.

— Выстроит войска в прямоугольники и бросит их на нас? — спросила я.

— М-м-м. Он, скорее всего, привык полагаться на численное преимущество.

— И на огонь, — сказала я. — Не забудьте об огне.

— Он действительно дышит огнем? — спросила Джули.

— Как подожженный шнур напалма.

— Ты сможешь его сдержать, если будешь на своей территории? — спросил Хью.

— Возможно.

Кэрран откинулся назад.

— Нам нужно созвать еще один Конклав.

— Проблема в том, что мы не можем его убить, — сказала я.

— Кого? — спросил Кэрран.

— Нейга. Если он решит, что близок к смерти, то просто исчезнет, переносясь в своё логово.

Из коридора донёсся шорох, и Ю Фонг вышел на кухню, одетый в джинсы, футболку и светло-коричневую толстовку с капюшоном. Он выглядел не хуже, чем обычно. Он двигался немного скованно, но выглядел хорошо.

— Я пытался сказать вам раньше, — сказал он. — Возможно, есть способ.

Все посмотрели на меня.

— Сайман, — сказала я им. — Он выполнил ритуал, который позволил нам коротко поговорить, пока Ю Фонг был в коме. В каждом логове дракона есть якорь. Это самое ценное владение дракона, его величайшее сокровище, которое ценится превыше всего остального. Они вкладывают в него свою магию, и это основа царства, где дракон устраивает свое логово, но его нельзя уничтожить.

— Итак, я пытался вам рассказать, — продолжил Ю Фонг, — нам не нужно его уничтожать. Если мы сможем украсть якорь на время, царство не будет реагировать на команды Нейга. Он будет пойман в ловушку здесь и сейчас.

Все замолчали, обдумывая это.

— Ты сможешь это сделать? — спросил Хью.

— Нет. Я дракон. Нейг почувствует, как только я войду в его царство. Даже если бы я мог, я бы не стал. Якорь — это могущественная магическая штука, которая не может долго существовать за пределами своего царства. Он будет стремиться вернуться. Чтобы сдержать его, потребуется огромная сила. Для меня это было бы слишком большим искушением. Если я прикоснусь к этому якорю, он затянет меня в царство Нейга, а я не собираюсь покидать этот мир. Мое место здесь.

— Если не ты, то кто? — спросил Кэрран.

— У вас есть книга, — сказал Ю Фонг. — О маленьких людях, которые пробираются в логово дракона и крадут его якорь. Кто-то маленький и незначительный.

— Я маленькая и незначительная, — сказала Джули.

— Нет, — сказала я.

— Да, — сказала она мне. — Кейт, я маленькая, хитрая и тихая. У меня большой запас магии, и я знаю, как ее использовать.

— В словах дитя есть смысл, — сказала Эрра.

— Все остальные заняты, — продолжила Джули. — Ты в Шинаре. Кэрран должен руководить наемниками и вдохновлять оборотней. Хью должен возглавить Железных Псов, Элара должна проецировать магию ведьм, а Ю Фонг не может этого сделать, потому что он дракон. Я же могу.

— Я пойду с ней, — сказал Дерек.

— Это должно быть сделано во время битвы, пока безумец занят, — сказал Ю Фонг. — Я знаю, чем он будет занят.

Я подняла бровь, глядя на него.

— Мной, — сказал он. — Как только он увидит меня, он нападет. Я выиграю вам немного времени.

— В этом плане есть один недостаток, — сказала я. — Как Джули попадёт в царство дракона?

— Ты сохранила осколок его клыка? — спросил Ю Фонг.

— Да.

— Он послужит ключом. Я открою путь. Время должно быть выбрано идеально. — Ю Фонг наклонился вперёд, не сводя с меня взгляда. — Повторяю, унесенный якорь стремится воссоединиться со своим царством. Они не могут существовать отдельно друг от друга. Чтобы удержать якорь, потребуется огромная сила. И мы не знаем, насколько велико царство Нейга. Мы не знаем, где он прячет якорь.

Зазвонил телефон. Джули подняла трубку.

— Да?

Она протянула ее мне.

— Гастек.

Я взяла телефон одной рукой, а другой продолжала держать Кэррана.

— Пожалуйста, скажи мне, что у тебя есть что-то.

— Именно, — сказал Гастек.

— Сейчас буду. — Я повесила трубку и повернулась к Джули. — Якорь — это глаз дракона на его троне. Это рубин размером с грейпфрут, который находится в первом зале, в который сразу же попадаешь после пересечения подъемного моста. Нейг высокомерный осел. Он не думает, что должен его скрывать. Без героизма, Джули. Залезла, вылезла, принесла мне якорь, и я удержу его.

* * *

ГАСТЕК НЕ ХОТЕЛ рисковать, приводя посторонних в стойла вампиров. Вместо этого они поселили йеддимура в одну из боковых комнат. Он сидел в клетке для луп и смотрел на нас своими совиными глазами. Когда-то это был человеческий младенец. В Атланте было много младенцев.

Гастек, Лютер, Сайман и Филипп расположились вокруг стола, заваленного записями. На некоторых заметках остались круглые отпечатки от чашек с кофе.

Кэрран понюхал воздух. Его губы растянулись, обнажив кончики зубов. Вонь йеддимура. Я сжала руку Кэррана. Он все еще был здесь, со мной. Пока технологиям не удавалось украсть его у меня.

Позади меня Хью скорчил гримасу при виде йеддимура. Он настоял на том, чтобы пойти. Мы высадили Элару у ковенов. Теперь нам противостояли йеддимур, Лютер, Гастек, Филипп и Сайман. Четверо экспертов выглядели самодовольными.

— Мы выяснили, как это было сделано, — взволнованно сказал Филипп.

— Яд, — сказал мне Сайман.

— Драконий яд, — поправил Лютер. — Введён сразу после рождения, вероятно, при вдыхании.

— Это еще предстоит определить, — сказал Филипп.

— Сосредоточьтесь, — сказала я им, прежде чем они пустились в очередную перепалку.

— Это собака, — сказал Гастек. — Во всех смыслах он ведёт себя как собака. Собака должна уметь распознавать команды.

— Однако, согласно заметкам д’Амбрея, воины никогда не указывали им жестами, — сказал Лютер.

— Мы предположили, что команды подаются беззвучно, — сказал Сайман. — У них чрезвычайно чувствительные уши, способные уловить шёпот.

— Я мог бы тебе это сказать, — вставил Хью.

— Как все это поможет нам? — спросила я.

— Подожди. — Гастек нажал кнопку на телефоне. — Приведите испытуемого Б.

Двойные двери в стене открылись, и двое подмастерьев втащили вторую клетку, в которой тоже был йеддимур.

— Где ты взял второго? — спросил Кэрран.

— У Бо Клейтона, — сказал Сайман. — Его помощники поймали одного.

Подмастерья соединили две клетки, замкнув их. Они взялись за стальную ручку, отодвинули её в сторону, и перегородка между клетками открылась. Йеддимур слева подбежал и сел на корточки рядом с йеддимуром справа.

— Они — это мы, а мы социальные животные, — сказал Лютер.

— Они вполне счастливы жить в одной клетке, — сказал Филипп. — Они спят вместе и едят вместе.

— Мы должны были спросить себя: если они управляются субвокальными командами, то что будет полной противоположностью этому? — спросил Сайман.

Гастек повернулся к Лютеру.

— Пожалуйста.

Лютер кивнул, потянулся за стол и достал набор волынок.

— Ты играешь на волынке? — спросила я.

— Нет, но в ходе эксперимента было установлено, что из нас четверых я издаю самый неприятный звук. — Лютер сунул трубку в рот и подул в неё. По комнате разнёсся пронзительный звук.

Йеддимуры завизжали.

Лютер подул в трубку. Пространство заполнила какофония звуков. Кэрран зажал уши руками. Йеддимуры рычали и стали рвать друг друга на части. Шерсть и кровь летели в разные стороны.

Лютер прекратил.

Йеддимуры ещё несколько раз ударили друг друга и разошлись, каждый в свой угол соединённых клеток.

— Мы испробовали более пятидесяти различных звуков, — сказал Гастек. — Волынки — самые эффективные. Мы пробовали их пятнадцать раз, и каждый раз получали один и тот же отклик.

Внезапно волынка на камне друида обрела смысл.

— Звук сводит их с ума, — сказал Лютер.

— Он и меня сводит с ума, — сказал Кэрран, его глаза сияли золотом.

Я посмотрела на него и Хью.

— Мы можем их использовать?

— Попробовать можем, — сказал Хью.

— Еще бы сделать звук достаточно громким, — сказал Кэрран.

Гастек посмотрел на Филиппа. Маг улыбнулся.

— Колледж магов предлагает тридцать семь специальностей. Одна из них — усиление звука и света. Как только вы найдете волынщиков, мы сделаем их звук достаточно громким, чтобы разбудить богов.

— Потрясающе, — сказала я им и имела в виду именно это.

Все, что нам нужно было сделать сейчас, это собрать город и подготовить армию к встрече с Нейгом. У нас в запасе было три дня. Этого должно было хватить.

Атланта объединилась. Мы были не просто чем-то одним. Нас было много: оборотни, некроманты, ведьмы, маги, наёмники… Мы были разных форм и размеров, всех возрастов, всех рас, во всех проявлениях магии, и в этом была наша сила. Мы были удивительными и неоднозначными, но мы были едины.

Атланта выстоит. Так было всегда.

* * *

— ДЕТКА, — ПРОШЕПТАЛ КЭРРАН мне на ухо.

Я открыла глаза. Мне было так тепло и уютно в его объятиях. Пока мы оставались в постели под одеялом, ничего не могло пойти не так.

Магия была в зените. Это был пятый день. Нам наконец-то повезло, и после короткой магической волны в первый день нашего трёхдневного эксперимента технология продержалась три дня и четыре ночи. Смена произошла, когда мы бодрствовали, и на этот раз с Кэрраном ничего не случилось. Технология, как и магия, наполняла мир с разной интенсивностью. Сильная технологическая волна могла оторвать его от меня. Эти дни я жила в состоянии постоянной паранойи.

Остальное время мы вели переговоры, объяснялись, демонстрировали, создавали альянс. Мы с Кэрраном, наверное, за последние семьдесят два часа спали не больше двенадцати часов, но прошлой ночью, когда бульдозеры наконец-то уехали с поля и все приготовления были завершены, мы наконец-то легли спать в палатке на окраине поля боя. Марта и Мэхон взяли Конлана, чтобы мы могли отдохнуть. Мы были одни.

Нейг приближался.

Я потянулась к Кэррану. Он поцеловал меня. Мы обменялись вздохами. Я поцеловала его в ответ, а потом снова и снова, его губы, заросшую щетиной челюсть, его лицо. Его волосы за ночь превратились в спутанную гриву, и я запустила в них пальцы.

Он притянул меня к себе, и наши тела с привычной легкостью слились воедино. Он поцеловал меня в шею и в губы. Три дня я была Шарратум, потому что так было нужно. Я встречалась с мэром и губернатором в составе делегации Конклава. Я просила о помощи. Я обещала за помощь небо и луну. Но сейчас я была Кейт, и я целовала его с отчаянной потребностью. Он отреагировал так, будто я подожгла его, и ему не терпелось сгореть.

— Это не в последний раз, — сказал он.

— Нет, если я смогу помочь, — сказала я ему.

— Я обещаю тебе, — сказал он низким, почти рычащим голосом. — Это не в последний раз. Ты мне доверяешь?

— Во всем.

— Это будет не в последний раз, — поклялся он.

Мы занимались любовью, горячей и дикой. Затем мы встали, привели себя в порядок, оделись и вышли из палатки.

Перед нами и позади нас поля по обеим сторонам дороги были усеяны палатками. Море палаток. Солнце едва поднялось над горизонтом, и в его лучах мир казался новым. Я взяла «Саррат» и вторую саблю, которую принесла, и пошла на восток, к вершине невысокого холма, протянувшегося с севера на юг. Эрра уже была там и смотрела на поле боя.

Оно простиралось перед нами, уходя вдаль. Отец расчистил его два года назад, потому что планировал построить там Висячие сады — место, с которым у него были связаны самые любимые детские воспоминания. Обычно все бы уже заросло, но когда отец хотел, чтобы что-то оставалось расчищенным, так и происходило. Это было широкое прямоугольное поле, две мили в ширину и шесть миль в длину. Посреди него торчали неровные остатки каменной башни, всё ещё чёрные от копоти — всё, что осталось от замка отца. Мы оставили его на поле. По словам Андреа, он служил удобным маркером для её баллист.

Я взглянула направо, где располагалась батарея. Андреа уже была там, указывая на что-то и споря с полковником ВПСЗ. К нам присоединились военные. Национальная гвардия пришла первой. Гвардейцы не были солдатами на постоянной основе. Большую часть времени они были механиками, учителями, полицейскими, офисными работниками. Когда мы собрали город для битвы, многих из них это коснулось. На второй день генерал-лейтенант Майерс, подтянутая чернокожая женщина лет под пятьдесят, вошла в нашу штаб-квартиру в Гильдии. Я пыталасьпрочесть сложносочиненный документ, составленный друидами, в котором излагались условия их сотрудничества, и, в конце концов, швырнула его в лицо Дресту, сказав, что либо он сражается с нами, либо он может разбираться с Нейгом самостоятельно после того, как тот сожжет Атланту дотла. У меня не было времени на его махинации. Он выругался и выбежал, и тут появилась она. Мы долго смотрели друг на друга, а потом она спросила: «Что вам нужно?»

Никаких условий. Никакого торга. Просто «Что вам нужно?». Я ответила, и она это сделала.

Нам нужно было все. Теперь у нас есть все, что только можно иметь: ВПСЗ, Национальная гвардия, люди-добровольцы, наемники, Красная гвардия, Стая, Племя, Орден, маги, пифии, волхвы и другие язычники. У нас даже есть друиды, вот почему, если я достаточно сильно прищурюсь, я смогу разглядеть маленькие белые камешки, разбросанные по обеим сторонам поля.

Мы были готовы настолько, насколько собирались.

Этого будет недостаточно, если не появится отец. Он приезжал в гости во время той короткой магической волны в первый день, чтобы обсудить стратегию. Он сидел за нашим кухонным столом, пока Хью, Кэрран и Эрра пытались объяснить ему что-то на двух языках. В какой-то момент он заявил, что мы слишком всё усложняем, и тогда Хью нарисовал фигурки на бумаге, пытаясь объяснить. К концу отец понял стратегию, но будет ли он её придерживаться, оставалось только гадать.

— Как думаешь, отец появится? — спросила я ее.

— Должен.

К нам присоединилась Марта, за ней Джордж с Конланом на руках. Я забрала его у нее и обняла сына. Я думала о том, чтобы попытаться отправить его из города, спрятать где-нибудь, но это было бесполезно. Сын сиял слишком ярко. Либо мой отец, либо Нейг найдут его, а если не они, то кто-то другой. Чтобы Конлан выжил, мы должны были одержать победу.

На кону было все.

Клан волков начал выстраиваться перед холмом, прямо на границе моей территории. Большая часть наших сил уже заняла стратегические позиции, но клан волков был впереди и в центре, поддерживаемый кланом шакалов, наёмниками Гильдии и Национальной гвардией. Я видела светлую гриву Кэррана внизу, когда он двигался среди рядов. Оборотни смотрели на него с благоговением. Он был их ожившим богом.

Маги расположились на холме слева. Многие из них выглядели совсем юными. Филипп привёл с собой студентов.

Пифии ждали позади, в окружении Железных псов Хью.

Андреа зашагала вверх по холму.

— Привет тебе.

— Привет.

— У нас с тобой все пучком? Или ты собираешься дуться на меня из-за той штуки с Хью?

— Все пучком. — Сейчас на Хью мне было наплевать. — Порви их всех, как Тузик грелку.

— Ты все еще должна мне обед.

— О, ради всего святого… Ладно. Когда и где?

— Ты знаешь, где.

— Прекрасно. «Парфенон», через две недели.

— Забились.

Она подняла кулак. Я стукнула по нему своим. Она вернулась к своей батарее.

Тётя повернулась ко мне, оскалив зубы в злобной ухмылке.

— Явился.

На другом конце поля, на горизонте, мелькнула полоска света.

Я обняла Конлана.

— Я люблю тебя. Мама так сильно любит тебя.

Он прижался ко мне, внезапно встревоженный.

Вспыхнул свет и высветил на поле шеренгу людей в доспехах. С такого расстояния они выглядели как игрушечные солдатики.

С нашей стороны протрубили клаксоны. ВПСЗ поднял красный, белый и синий цвета, Национальная гвардия добавила флаг Джорджии, а затем в разных частях поля появились индивидуальные штандарты: серый — Стаи, алый — Красной гвардии, черный — Гильдии и мои собственные зеленые знамена Ин Шинар вместе с Племенем.

Из света выступила ещё одна шеренга. Ещё одна. Ещё одна. Они продолжали появляться.

Хавьер взбежал на холм в сопровождении двух подмастерьев и пяти только что созданных мертвецов. Хавьер склонил голову.

— Ин Шинар.

— Пора, — сказала тетя.

Я не хотела отпускать сына.

— Кейт, — позвала Эрра.

Я поцеловала Конлана в лоб и передала его обратно бабушке. Марта поцеловала его.

— Веди себя хорошо со своей тетей. Бабушке нужно надавать по головам нескольким плохим людям.

Джордж взяла Конлана на руки и улыбнулась ему.

— Помаши на прощание бабушке.

Нежить опустилась передо мной на колени. Я порезала руку и подняла «Саррат». Глаза нежити вспыхнули красным, когда навигатор соскочил, высвобождая разум. Я взмахнула мечом и перерезала горло нежити. Моя кровь смешалась с кровью нежити, и магия, которая дала нам обоим жизнь, вспыхнула. Я притянула кровь к себе, придавал ей форму, растекая ее по своему телу.

Солдаты все еще продолжали появляться.

Слева Барабас посмотрел на Кристофера, затем на ряды солдат. Лицо Кристофера было спокойным, но мышцы на его обнажённых руках были напряжены.

— Ты выйдешь за меня? — спросил Барабас, всё ещё глядя на армию, заполнявшую поле.

— Да, — сказал Кристофер.

Барабас повернулся к нему. Кристофер наклонился, и они обнялись.

Запыхавшаяся Джули подбежала к нам. На ней была усиленная нагрудная пластина, выкрашенная в зелёный цвет, точно подогнанная под её миниатюрную фигуру. Дизайн показался мне знакомым, хотя цвет был другим. Я уже видела такую у Железных псов. Хью заказал её для неё.

— Где ты была?

— Прощалась, — сказала она.

Я вскрыла второго вампира, смешала свою кровь с его кровью и продолжила. Последняя капля застыла на моей коже. Я потянулась, проверяя кроваво-красную броню. Достаточно гибкая.

— Хорошо, — одобрила тетя.

Я вскрыла третьего вампира и позволила крови покрыть «Саррат» и другую саблю, закалив их до сверхъестественно твёрдого, но острого как бритва, состояния.

— Меч, — сказала я Джули.

Она передала мне свой клинок и копье. Я окунула оба в кровь и запечатала их магией. Я не могла создавать оружие длительного действия, как отец. Пока нет. Но их хватило бы на всю магическую волну, и этого должно было быть достаточно.

— Ты знаешь, где быть и что делать? — спросила я.

Она кивнула.

— Я люблю тебя, — сказала я ей. — Будь осторожна.

Она обняла меня и побежала вниз по холму, обратно к Железным псам. Сегодня её место было с пифиями и Эларой.

Солдаты Нейга всё ещё продолжали появляться. Я даже не могла сосчитать их. Пятнадцать тысяч? Двадцать? Тридцать? Перед ними клубилась тёмная масса, пробираясь сквозь ряды к авангарду армии. Йеддимуры.

Кэрран прыгнул, преодолев холм тремя огромными скачками. Он поцеловал меня.

— Удачной охоты, — сказала я ему.

— Тебе того же.

Он снова спустился вниз.

Я взглянула на магов. Филипп собрал всех волынщиков Атланты. Они толпились за шеренгой студентов. Остальные маги отошли дальше влево. Филипп поймал мой взгляд и кивнул.

Я оглянулась на поле боя и стала ждать.

Ник поднялся на холм и остановился рядом со мной.

— Я беру свои слова обратно, — сказал он.

— Какую часть?

— Ты не преувеличивала угрозу.

— Успокой мое сердце. Означает ли это, что ты готов поверить в существование дракона?

— Я поверю в него, когда увижу.

— Ты такой засранец.

— Рыбак рыбака видит издалека. Постарайся не умереть, Дэниелс, — сказал он.

— Ты тоже. С кем бы я дралась, если бы тебя здесь не было?

Свет вдалеке вспыхнул ярко-красным. Солдаты расступились надвое, пропуская колесницу. Она была огромной и богато украшенной, и светилась бледно-золотым.

— Смотри, золотая колесница, а папы нет, — сказала я Эрре.

Она проигнорировала меня. Ну, мне это показалось забавным.

Колесница, запряжённая четвёркой белых лошадей, двинулась вперёд. Она проехала мимо разрушенной башни отца. Голос Нейга прокатился по полю боя. Мы не должны были его услышать, но внезапно он оказался повсюду, наполняя воздух, касаясь нас.

— УЗРИ МОЮ АРМИЮ.

Ряды защитников Атланты замерли. Мы смотрели на ряды солдат, море доспехов и оружия.

— КАКОВ ТВОЙ ОТВЕТ, ДОЧЬ НИМРОДА?

Я втянула в себя магию земли и ответила, послав свой голос на поле боя.

— ТЫ ХОЧЕШЬ АТЛАНТУ? ПРИХОДИ И ВОЗЬМИ ЕЕ, ЕСЛИ ОСМЕЛИШЬСЯ.

* * *

АРМИЯ НЕЙГА ДВИГАЛАСЬ как единое целое, продвигаясь вперед, мимо него, целясь в наши ряды. Йеддимуры бросились врассыпную, роясь, как пчелы. Он натравливал их на нас, полагаясь на численность. Я чуть не закричала от облегчения.

Слева отчетливый голос Филиппа скомандовал:

— Приготовьте сферы усиления.

Магия изменилась. Студенты подняли руки. Над каждым из них образовалась прозрачная сфера шириной в метр, мерцающая, как горячий воздух, поднимающийся от тротуара, и вращающаяся.

Йеддимуры неслись на нас, издавая пронзительные крики.

— Держите ровно, — сказал Филипп.

Восемьсот ярдов до моей границы.

Шестьсот.

Я хотела быть там, на поле, на передовой с оборотнями и Кэрраном.

Четыреста ярдов.

Ю Фонг встал справа от меня, не говоря ни слова.

Батарея Андреа выпустила залп магических разрядов. Ярко-зеленые взрывы пронзили линию йеддимуров, но их было слишком много. Сама она не стала стрелять. Залп был просто для галочки, Андреа хотела поберечь болты.

Рой продолжал приближаться. Позади него солдаты Нейга маршировали, как неудержимая стальная лавина.

Триста.

— Дамы и господа, — сказал Филипп. — Волынки, пожалуйста.

В ответ раздался пронзительный вой волынок. Я спрашивала Филиппа, что они собираются играть, и он ответил мне: «Кровавые поля Фландрии». Это был старый марш для волынки, сочиненный во время Первой мировой войны. Позже он превратился в другую песню Freedom Come-All-Ye^[9], историю нации, которая любила свободу больше, чем войну.

Эрра поморщилась рядом со мной. Ник скривился.

Двести ярдов. Йеддимуры были почти рядом с нами.

— Вступайте в бой, — закричал Филипп.

Сферы замерли. Волынки рядом с нами внезапно почти смолкли, поскольку сферы усиления впитали их звук. Мгновение спустя оглушительный взрыв звука обрушился на йеддимуров.

Рой остановился, распадаясь.

— Продолжайте играть, — сказал Филипп бодрым голосом. — Продолжайте играть. Преподаватели, продолжайте проектировать. У всех всё отлично получается. Для меня большая честь работать с такой талантливой группой.

Рой распался. Те, кто был впереди и в середине, набросились друг на друга; те, кто был сзади, развернулись и бросились на передовую линию войск Нейга. В центре армии Нейга завязалась битва.

По нашим рядам прокатились неровные возгласы одобрения.

Войска Нейга разделились, обходя ряды йеддимуров, словно ручей, разрезанный пополам скалой. Они держались на краю поля и продолжали наступать, приближаясь к камням друидов.

Ближе.

Ближе.

Почти рядом.

Они были в сотне ярдов от нашей линии, когда земля под обеими шеренгами солдат провалилась. Сотни людей рухнули в двойные траншеи. Мы вырыли их бульдозерами и взрывчаткой за последние три дня. Они были на десять футов в глубину и на двадцать пять ярдов в ширину, целиком поглотив наступающие шеренги.

Поднялись вопли боли, почти перекрывающие звуки волынок. Снизу появились черные блестящие щупальца, затягивая в траншеи ближайших солдат.

— Что это, черт возьми, такое? — спросил Ник.

— Тебе лучше не знать. — За траншеи отвечал Роман.

Солдаты Нейга отошли от окопов, продвигаясь дальше по полю, почти к линии деревьев с обеих сторон.

Слева затрещали кусты. Огромные косматые тела разрывали закованных в броню людей, толкая их к траншее и извивающейся внутри смерти. Прибыл клан тяжеловесных. Воины Нейга сопротивлялись, но на стороне оборотней были масса и инерция.

Справа вампиры выскочили из леса, рубя другую шеренгу. Натиск солдат Нейга замедлился. Мы разрезали их пополам и пустили кровь. Но их было слишком много. Так много.

Минуты ползли незаметно. Медведи-оборотни и вампиры перегрызли двойные зубцы авангарда Нейга. Трава была залита кровью.

Нейг сошел с колесницы. Черт.

Я схватила Ника за руку.

— Смотри.

Нейг шагнул вперед, его меховая мантия развевалась позади него. Его тело раскололось, выпуская тьму внутри. Она вздымалась, уплотняясь, растя, расширяясь, создавая саму себя. Черный дракон приземлился на поле боя, возвышаясь над линией фронта, такой огромный, что мой разум отказывался верить, что это реально.

У Ника отвисла челюсть.

Солдаты Нейга разбежались в стороны, отползая от дракона, но передним рядам, сдерживающим обезумевших йеддимуров, некуда было деться.

Колоссальная рептилия открыла пасть. Поток огня ударил в корчащихся йеддимуров и его солдат. Они исчезли в пламени, став тенями, поглощенными белым адом.

Нейг поливал поле, как колоссальный огнемет, сжигая все на своем пути. Он расчистил завал. Это стоило ему йеддимуров и доброй половины солдат, но теперь поле боя было чисто, и мы облажались.

Ник закрыл рот.

— Он собирается прорваться. Я должен спуститься туда.

Он бросился бежать.

Массивные крылья Нейга раскрылись.

— Отступаем! — заорала я Филиппу.

Волынки издали единственную чистую ноту. Клан тяжеловесных отступил и побежал, несясь к нам. С другой стороны к границе устремилась нежить.

Я подняла руки в стороны, собирая магию и формируя из неё щит. Я уже делала так раньше. Я сдерживала отца, когда он пытался обрушить на Крепость огонь и камни. Я ничего не могла сделать с солдатами Нейга — их было слишком мало, и они были слишком слабы в магическом плане, но он был огромным и переполненным магией. Он представлял собой очень заметную мишень. Если Нейг думал, что собирается поджарить нас, его ждал сюрприз.

Крылья Нейга взмахнули раз, другой, и он взмыл в воздух, устремляясь прямо вверх.

Клан тяжеловесных спасался бегством. «Быстрее», желала я. «Быстрее».

Нейг спикировал с неба, поджег лес слева, сделал круг и поджег лес справа.

Нежить успела, но клан тяжеловесных двигался медленно. Два оборотня отставали. Огонь настиг их в двадцати ярдах от границы. Их косматые тела исчезли, мгновенно сгорев дотла. Нейг взмыл вверх, набирая скорость.

Надеюсь, моей магии будет достаточно.

Дракон спикировал, как нападающий ястреб, и плюнул огнем. Я рывком подняла магический щит. Огонь брызнул на него. Земля придавила меня. Я стиснула зубы и держалась.

Вот тебе. Как тебе это нравится, придурок?

Нейг поднялся выше, развернулся в воздухе и бросился на мой барьер.

Люди вокруг меня инстинктивно пригнулись.

Дракон врезался в щит. Удар отдался во всех моих костях. Казалось, что весь мой скелет переломился. Я зарычала и удержала щит на месте. Он отскочил от него обратно в небо, развернулся и снова ударил. Щит выдержал.

— Приготовьтесь, — взревела тетя.

Поле было чистым. Все йеддимуры были мертвы. Между нами и воинами Нейга не было ничего, кроме дымящихся трупов.

Армия Нейга бросилась в атаку.

* * *

ОГОНЬ.

Когти.

Огонь.

Огонь.

Таран на полной скорости.

Огонь.

У меня шла кровь из носа. Дыхание было прерывистым, как будто я пробежала марафон с весом в сто фунтов на плечах.

Подо мной бушевал бой. Траншеи вытянули армию Нейга на поле боя в пятьсот ярдов, и обойти траншеи снаружи было невозможно. Нейг поджег лес. Деревья горели, как факелы. Воздух наполнили сажа и дым, смешиваясь с кровью и жаром. Магические баллисты завыли, посылая заряженные стрелы в массу войск, сопровождаемые непрерывным грохотом взрывов. Андреа пыталась попасть в Нейга, но он был слишком быстр.

Войска Нейга привели в действие осадные орудия и стали бросать в нас огненные валуны. Я отразила первые три залпа, поэтому они сменили цель и стали стрелять по передней линии своих войск, сразу за моей защитной границей. Камни летели в наших людей, и я не могла одновременно останавливать их и сдерживать Нейга.

Мы оказались в ловушке на пятистах ярдах ада на земле, и военная машина Нейга превращала нас в кашу. Маги бросали свои заклинания, а солдаты Нейга плевались огнём в ответ. Ведьмы призывали чудовищ, язычники взывали к своим богам, военные обстреливали воинов передовым магическим оружием, но неудержимые и бесконечные войска Нейга продолжали наступать. Их всегда было больше.

Началась кровавая бойня. Воздух наполнился криками, воплями и рычанием. Волынщики давно перестали играть. Теперь был слышен только шум битвы. Он висел над нами, как гнетущий гул, песня смерти, боли и ярости.

Где, черт возьми, отец?

Я не знала, сколько времени прошло, но, должно быть, несколько часов. Солнце достигло зенита. Мой мир сузился до Нейга и магии. Я хотела быть там, внизу, в бойне, но Нейг увидел Ю Фонга рядом со мной, и мы были слишком заманчивой мишенью. Всё, что я могла сделать — это сдерживать его.

Он устал. И я тоже. Я не знала, сколько ещё смогу продержаться.

В поле моего зрения появилась женщина-оборотень, вся в крови и чьих-то кишках. Она схватила ведро с водой, стоявшее рядом со мной, и выпила, расплескав воду по своему чудовищному лицу.

— Мы больше не выстоим, — прорычала она голосом Десандры.

Нейг бросился на меня, выпустив поток огня. Я сдержала его.

— Вам придется держаться, — сказала я ей.

— Если у тебя есть козырь в рукаве, сейчас самое время.

Ко мне подбежала нежить.

— Мы несем огромные потери, — сказал он голосом Хавьера. — Лейтенант. Генерал Майерс мертва. Гастек заявляет, что через полчаса у нас закончатся вампиры.

Нейг закричал и врезался в мой щит. Я сделала шаг назад, зарычала и направила магию обратно на него.

Отец не собирался приезжать.

Нам придется отступить. Если была хоть какая-то надежда на то, что кто-то выживет, нам надо отступать.

Еще одна вспышка огня. Черт возьми, неужели этот гребаный дракон никогда не устанет?

Группа солдат Нейга внизу распалась на части. Появился Кэрран, окровавленный, огромный в форме воина, похожий на демона. Оборотни сплотились вокруг него, но даже он начал уставать.

Роланд не пришел. Он снова предал нас.

— Кейт, — прорычала Десандра. — Мне нужно решение.

Вампир завис у моих ног.

Слева ждали Джули и Дерек, оба покрытые кровью.

Мы проиграли. Если мы сейчас повернем назад, по крайней мере, кто-то выживет.

Я открыла рот, чтобы сказать им отступать.

Магия взорвалась на дальнем конце поля. Небо над нами потемнело. Огромные камни обрушились с облаков, сгорая при падении, и раздавили войска на поле перед нами.

О, Боже мой.

Камни врезались в землю, раскололись, и светящиеся рои блестящих зеленых пчел выплеснулись наружу, жаля воинов Нейга. Камни расплавились, превратившись в светящуюся слизь. Слизь вырвалась наружу, хватая оставшихся солдат, и они кричали, когда их тела таяли. В центре сил Нейга открылась огромная дыра, и через нее я увидела своего отца.

Я забыла, как дышать.

Он ехал на светящейся колеснице, запряженной механическими лошадьми. Он был молод и красив и полон магии такой мощи, что на него было больно смотреть. Он сиял, яркий и пронзительный, как второй восход солнца. За его спиной поднялась целая армия.

Рядом со мной появилась тётя.

— Смотри! Это твой настоящий отец! Это брат, которого я не видела целую вечность. Смотри, дитя!

Мой отец поднял руку. Из нее вырвалась змея чистой светящейся магии, которая поползла по полю боя, пожирая все на своем пути.

Он пришел. Он не бросил меня. Отец пришел сражаться.

Нейг крутанулся в воздухе. Ужасный визг вырвался из челюстей дракона.

— Твой папа горяч! — удивленно сказала Десандра.

Я пришла в себя.

Нейг набросилась на отца.

Я повернулась к Ю Фонгу.

— Пора действовать.

Ю Фонг вытащил осколок зуба из-под одежды и провёл вертикальную линию от того места, куда он мог дотянуться, до земли. В ткани мира открылась светящееся отверстие. Дерек оскалился, обнажив зубы. Джули нырнула в дыру, и он последовал за ней. Свет исчез.

Ю Фонг отбросил зуб в сторону. От его кожи исходил невыносимый жар, воздух струился от него прозрачными потоками.

Я попятилась.

Тело Ю Фонга лопнуло. Оттуда вывалилось существо двадцати пяти футов длиной, мускулистое львиное тело, покрытое чешуей. Огромная голова, увенчанная рыжей гривой, сидела на толстой, но подвижной чешуйчатой шее, ее лицо представляло собой смесь дракона и льва. Змеевидный хвост щелкнул.

Зверь, который раньше был Ю Фонгом, выскочил на поле боя. Его тело вспыхнуло, красное пламя окутало его, как мантия. Воины Нейга расступились, как вода, пропуская его.

На другом конце поля Нейг отвернулся от моего отца.

— Я — Повелитель Огня! — взревел суанни, проносясь сквозь воинов, словно комета. — Встреться со мной лицом к лицу, трус!

Я схватила мечи и выбежала на поле через брешь, которую проделал Ю Фонг. Мне нужно было найти Кэррана.

Ряды воинов приближались. Мгновение — и они окружили меня. Я выплюнула магическое слово «Осанда». Они опустились на колени, и я прорубила себе путь сквозь них, продвигаясь вперёд, к центру поля боя. Брызнула кровь. Тела падали под хриплые крики. Я рубила, отрубая конечности и рассекая тела клинками и магией. Над моей головой пронеслись огонь и молнии, рассечённые потоком светящихся зелёных пуль из пулемёта. Бойцы рвали друг друга на части, оборотни потрошили противников, вампиры вгрызались в тела. Царила кровавая бойня, рёв, вопли и стоны умирающих сливались в ужасный шум.

Я разрубила тело надвое, открыла рот и закричала. Слово силы вырвалось из меня, прямое, как стрела, обжигая бойцов Нейга, калеча их тела. Я ворвалась в брешь, рубя, как дервиш, знакомым молниеносным движением, отсекая конечности и разбрызгивая кровь, неудержимо и безжалостно.

Передо мной возник йеддимур, единственный выживший после пожара и волынок. Я разрубила его от плеча до пояса и продолжила идти, собирая урожай жизней, выплевывая магию и принося смерть. Слева взорвалась куча тел, и Хью взревел, весь в крови, с окровавленным топором в руке. Мы сошлись спина к спине. На короткое мгновение мы остались одни в этой бойне, а затем разделились и снова ринулись в бой.

Внезапно толпа воинов вокруг меня распалась. Они в панике бежали. Меня обдал ветер, едва не сбив с ног. Огромный чёрный лев приземлился рядом со мной, расправив широкие крылья, сияющие серебром. Кэрран принял облик бога.

Я подпрыгнула и взобралась по чёрному меху на спину Кэррана. Он побежал, и мы взмыли в воздух. Под нами разверзлась битва. Впереди Нейг непрерывным потоком огня поливал Ю Фонга, кружась вокруг него и взмахивая огромными крыльями. Ю Фонг хромал по земле, его бок был разорван, и он посылал в ответ поток белого пламени. Мой отец стоял посреди всего этого, окружённый защитным магическим пузырём, отражавшим сражающиеся языки пламени. В руках он держал копье.

Кэрран спикировал на Нейга. Я прыгнула, целясь в шею дракона, и промахнулась. Чёрт возьми.

Под моими ногами ничего не было. Я прыгнула. Не было времени бояться. Не было времени ни на что. Я вот-вот должна была умереть.

Воздух подхватил меня. Я больше не падала, я мягко плыла вниз. Я посмотрела вниз. Отец укоризненно покачал головой, словно я разбила дорогую вазу. Надо мной Кэрран врезался в дракона, сомкнув челюсти на шее Нейга. Рядом с Нейгом Кэрран выглядел маленьким. Дракон лягнул Кэррана. Его огромные когти схватили льва, оставив глубокую рану в боку Кэррана. Кэрран зарычал и вырвал кусок из шеи Нейга. Они кружились вместе, царапаясь и кусаясь.

Держись, дорогой. Я иду.

Усталость улетучилась. Осталась только ярость, горячий хищный зверь внутри меня, которого нужно было накормить. Я атаковала. Они падали передо мной, как травинки. Я расчистила путь вокруг колесницы отца. Кровь лилась на нас дождем, Нейг и Кэрран рвали друг друга. Ю Фонг обрызгал поле боя таким горячим огнем, что расплавил доспехи воинов вокруг нас.

Мой отец снял защитное заклинание. Воины Нейга попытались напасть на него сбоку. Он взмахнул рукой, словно отгоняя муху, и они отлетели, упав к моим ногам. Я зарубила их, продолжая плеваться магией и смертью.

Ю Фонг упал на бок, и между его рёбер торчала светящаяся магией пика. Адора вырвалась из толпы и встала над ним с катаной в руках, сдерживая солдат.

Отец поднял свое копье с длинной светящейся веревкой, прикрепленной к одному концу.

Кэрран рухнул на землю. Нейг последовал за ним, широко раскрыв пасть, готовый к убийству.

Отец метнул копье. Оно просвистело в воздухе, вспыхнув ярко-красным, и вонзилось Нейгу в горло. Другой конец веревки вонзился в землю.

Отец выкрикнул команду. Веревка натянулась. Нейг забился на ее конце, как рыба, подхваченная гарпуном. Роланд ухватился за веревку. Это было абсурдно, он был таким маленьким, а Нейг — огромным, и все же отец держал его.

— Кейт!

Я обернулась. Джули хромала ко мне, ее волосы были запекшимися от крови. Позади нее рычал Дерек в форме воина, его левая рука свисала с тела под неудобным углом.

— Кейт! — Джули подбежала ко мне и сунула в руки сияющий рубин. Я схватила его. Магия впилась в меня горячими челюстями. Якорь, без сомнения. Проклятая штука весила пятьдесят фунтов. Его вес грозил сбить меня с ног. Рубин давил на меня, будто пытался высосать мою душу. Он хотел вернуться в свое царство. Он требовал этого, и если я позволю этому случиться, он втянет и меня туда.

Я засунула его в свою броню, над правым бедром, где специально для него сделала карман.

— Он у меня! — закричала я. — Давайте! Мы должны сделать это сейчас!

Надо мной Нейг издал ужасный визг.

Кэрран подбежал ко мне. Половина его тела дымилась, мех исчез, кожа пузырилась от жара. Он перекатился и бросился на Нейга. Я разбежалась, поймала его за крыло и позволила ему унести меня вместе с ним. Передо мной маячила чешуйчатая спина Нейга.

Второй раз должен стать удачным, потому что третьего раза у меня могло не быть.

Я прыгнула. Воздух просвистел мимо меня, и затем я оказалась на спине Нейга в чешуе. Я рванула вверх, скользя к его голове.

Кэрран сомкнул челюсти на шее Нейга и пережёвывал её. Нейг брыкался, пытаясь ударить Кэррана когтистой лапой и вырваться, но отец удерживал его на месте.

Нейг повернул голову, пытаясь стряхнуть Кэррана. Из его пасти вырвался поток пламени. Земля разверзлась подо мной. Адора исчезла в огне.

Нет. Нет, нет, нет, нет…

Пламя погасло. Обугленное тело стояло на коленях в грязи, сжимая в руке катану. Солдат прошёл мимо, и она упала на бок.

Умерла. Адора была мертва. Нейг убил ее.

Боль была такой сильной, что разрывала меня на части. Я закричала и вскарабкалась по массивной шее Нейга, по его рогам, на его голову и лицо. Два огромных янтарных глаза на долю секунды сосредоточились на мне. Я подняла свои кровавые мечи и вонзила их в глаза Нейга. Горячая и магическая янтарная жидкость брызнула на меня.

Дракон взвыл, тряся головой и пытаясь сбросить меня, но я вцепилась в свои клинки.

— УМРИ! — закричала я, направляя магию в свои мечи. — УМРИ, УМРИ, УМРИ!

Нейг взвизгнул и вырвался из рук моего отца, взмыв в небо. Ветер трепал меня. Я держалась за свои мечи, а массивное тело подо мной дрожало и тряслось. Мы поднимались всё выше и выше, к самым облакам.

— Ты убила меня, дочь Нимрода, — прошептал дракон. — Но я заберу тебя с собой.

Мы стали стремительно падать на землю. Поле боя неслось на нас с головокружительной скоростью.

Вот и все.

Темная фигура поднялась с земли и бросилась под Нейга — Кэрран пытался замедлить падение дракона, но Нейг был слишком тяжел.

Чьи-то руки схватили меня за плечи и дернули вверх, освобождая нас с «Сарратом». Внезапно я полетела, а Нейг все еще падал, мой второй меч все еще торчал у него в левой глазнице. Надо мной на своих полуночных крыльях парил Тедди Джо.

Кэрран увернулся. Огромное тело Нейга ударилось о землю, подпрыгнув один раз. Голова могучего дракона упала и осталась лежать неподвижно. Нейг-Легенда был мертв.

Тедди Джо спикировал вниз. Мои ноги коснулись травы. Он отпустил меня, я откатилась в сторону и встала на ноги.

Кэрран рухнул рядом с драконом. Я не могла понять, жив он или мёртв. Меня охватил ледяной страх. Вокруг нас всё ещё бушевала битва.

— ДОЧЬ.

Я обернулась. Отец смотрел на меня с высоты своей колесницы, и лицо его было печальным. Позади него стеной стояли его войска, ряды и ряды людей в тактических доспехах.

— Не делай этого, — сказала я ему. — Не делай, отец.

Его голос прокатился по полю боя.

— Сдавайся, дочь моя.

Он предал меня. Я знала, что он это сделает. Я ожидала этого, но мне было так больно.

— Не надо, — попросила я его. — Пожалуйста, не надо.

— Сдавайся, и я оставлю твоих людей в живых.

— Как ты можешь? Ты же мой отец!

— Это для твоего же блага.

— Нет. Это только для тебя.

Хью прорвался сквозь ряды. Позади него Железные псы расступались перед войсками Нейга, как вода, и я увидела Элару. Она сияла белизной: её платье, кожа, волосы — всё было белоснежным, один цвет, пылающий силой. Она не казалась человеком.

Она раскрыла объятия. Я услышала пение, плывущее над полем битвы. Пифии направили свою силу. Она ударила Элару со спины и вырвалась из нее в виде луча чистой белизны. Луч попал в отца. Он ахнул и повернулся к ней. Магия пронзила его, как копье.

Его войска окружили его и обрушились на Железных псов.

Луч усилился, стал таким белым, что на него было трудно смотреть. Отец пошатнулся. Его лицо расслабилось. Глаза остекленели.

Мы почти поймали его. Почти. Еще чуть-чуть. Спи. Пожалуйста, папа, ради всех нас. Просто засни.

Магия хлынула из него, блокируя луч.

Элара закричала.

Недостаточно. Пифий было недостаточно.

Медленно, очень медленно отец выпрямился, его лицо дрожало от напряжения, и он прижал руку к балке.

Если он победит, то тогда у Атланты и Конлана не останется надежды.

Джули пробежала между дерущимися телами, подняв меч над головой.

Я почувствовала, как магия внутри отца вспыхнула, блокируя луч Элары. Если Джули нападет на него сейчас, он её убьет. Он раздавит её, как комара.

Он убьет моего ребенка.

Я увидела, как рука Джули медленно отводится назад, когда она готовится к прыжку.

Если она прикоснется к моему отцу, то умрет. Я должна остановить её. Я должна…

Мышцы её ног напряглись, готовые поднять её в воздух.

Нет!

— Стой! — зарычала я, вкладывая магию в команду.

Я почувствовала, как в тот самый момент моя воля подавила волю Джули. Она пошатнулась в прыжке и упала на землю.

О нет. Что я наделала?

Кроваво-красный свет вырвался из моего отца. Элара отшатнулась. Белый луч погас. Он повернулся ко мне.

— Ты, правда, думала, что это остановит меня, глупый ребенок?

Между нами было двадцать ярдов, а за ним была прорва его солдат. Я не смогла бы добраться до него. Они окружили бы меня, а потом он ударил бы меня магией, и всё было бы кончено. Он мог бы удерживать меня в стазисе, пока его солдаты не схватят меня.

Рубин зашевелился в моих доспехах, словно живой.

Рубин.

Это был мой единственный шанс.

— СДАЙСЯ, ИН ШИНАР. ЗАЙМИ СВОЁ МЕСТО.

Я люблю тебя, Кэрран. Я люблю тебя, сын мой. Я люблю вас обоих больше всего на свете. Я люблю тебя, Джули. Выхода нет.

Я подняла «Саррат» и ударила себя.

Отец закричал.

Я почувствовала, как кровь отхлынула от меня, и повернула лезвие. Ну вот. Я перерезала брюшную аорту. Смерть будет быстрой.

Я опустилась на колени, вытащила рубин из доспехов, прижала его к груди и повалилась на бок. В поле зрения появилось лицо отца. Он плакал.

— Почему? Почему? — Он притянул меня к себе, обхватив мою голову руками. — У тебя было все, Цветочек. Почему?

Его лицо посерело. Его пальцы дрожали. Он вскрикнул. Я почувствовала, как его магия борется за жизнь, голодная, ищущая любой источник, чтобы прокормить себя. Я знала этот голод. Он ослеплял. Он хватался за любую магию, просто чтобы сохранить себе жизнь, а у меня под рукой был источник магии.

Я развёла руки. Они всё равно были слишком слабы, чтобы удержать якорь. Он увидел рубин. Он потянулся к нему.

Возьми его, отец. Возьми и используй.

Его кожа была цвета раскрошенного бетона. Если бы у него была секунда на размышление, он бы остановился. Но у него не было ни секунды. Мы умирали вместе, и отец хотел жить. Это сделало его беспечным.

Его пальцы сомкнулись на светящемся камне. Малиновое сияние растаяло над ним. Он питался рубином, впитывая каждую каплю, пока все, что делало якорь тем, чем он был, не слилось с отцом.

Я силилась сказать. Нимрод склонился надо мной.

— Я победила, отец.

Якорь не мог существовать без своего царства, и он стремился вернуться в него любой ценой. Отец же поглотил его. Теперь они были одним целым.

Позади него разверзлась пустота. Я видела только ее край, но чувствовала ее. Она охватила отца и поглотила его целиком.

Только что он был здесь, а в следующий миг его уже не стало. И всё было хорошо.

Мы победили. Конлан будет жить. Кэрран тоже будет жить, если он ещё жив. Я сделала это.

Моя кровь была повсюду на земле. Я думала, что будет больно, но больно не было.

Тетя в бешенстве вцепилась в меня.

— Останься со мной. Хью! Позовите Хью!

— Слишком поздно, — сказала я ей.

Эрра уставилась на меня безумным взглядом и бросилась на меня. Боль пронзила моё тело, вырвав из меня крик. Она пыталась влить в меня свою магию, чтобы я не умерла.

— Нет, — прошептала я. Я не хотела ее жертвы, но у меня не было сил бороться с ней. Она побледнела и исчезла. Магия хлынула в меня прохладным потоком.

Этого было недостаточно. Джули плакала. Кто-то держал меня. Свет померк. Наступила темнота.

Жаль, что я не могу обнять Конлана в последний раз.

Жаль, что я не увидела Кэррана. Хотела бы услышать его голос. Держать его за руку. Не оставаться одной перед уходом.

Жаль, что у меня не было еще немного времени. Было так много вещей, которые я хотела сделать. Я бы все отдала за еще один день.

Я люблю вас всех.

* * *

СМЕРТЬ БЫЛА туманом.

Я шла в нем наугад, не зная, куда идти. Она тянула меня, и я позволила ей.

Я угасала. Моя сущность угасала, мягко растворяясь в сером тумане вокруг меня.

«Отпусти», прошептал туман. «Отпусти все это…»

А потом он расступился. Я стояла на обширной равнине, под ногами у меня была зеленая трава. Золотой солнечный свет струился с голубого неба. Вдалеке паслись стада диких зверей, больших косматых фигур.

Я почувствовала чье-то присутствие позади себя и обернулась.

Колоссальный лев шел ко мне через равнину. Он был черным, и его крылья были сложены на теле. Его большие золотые глаза были полны магии. Она сияла вокруг него, покрывая каждый волосок его шерсти. Он был богом.

Он подошел ко мне и опустил голову.

Я подняла руку и приложила ее к его носу. Он пришел попрощаться. Я вижу его в последний раз.

Лев открыл пасть, показав мне сверкающие клыки.

— ЖИВИ, — сказал он.

Серебряная магия излилась из него в меня.

ПРИШЛА БОЛЬ.

* * *

АГОНИЯ РАЗОРВАЛА МОЕ тело в клочья, я кричала и корчилась. Подо мной было что-то твердое.

— Держу ее, — раздался голос Хью.

Он был надо мной. Я была жива.

Я размахнулась и изо всех сил ударила его в челюсть. Он отлетел в сторону. Я перекатилась на ноги.

Кэрран лежал рядом со мной на окровавленной траве, живой и неподвижный. Я подползла к нему на четвереньках и схватила его.

— Кэрран? Кэрран?

Он открыл глаза, увидел меня и улыбнулся.

— Привет, надирательница задниц.

— Ты ранен?

— Да. И очень устал.

— Что ты сделал?

— Я воскресил тебя, — сказал он.

Боль расцвела у меня в животе, и я рухнула ему на грудь.

— Таков был план с самого начала, — сказал он. — Мой план и план твоей тёти. Достаточно божественной силы для одного чуда.

Я свернулась в клубок, держась за него. Если бы это была какая-то предсмертная галлюцинация, я бы воскресла только для того, чтобы ударить судьбу по лицу.

— Прости, что было больно, — сказал он. — Я первый раз.

Я поцеловала его в грудь. Он погладил меня по волосам.

— И в последний раз тоже, — сказал он. — У меня не осталось божественной силы, так что пусть Хью тебя исцелит, потому что, если ты умрёшь сейчас, я ничего не смогу с этим поделать и буду очень зол.

Я просто обнимала его. Постепенно до меня дошло.

— Я обещал тебе, что сегодня утром это будет не в последний раз, — сказал он мне. — Я держу свои обещания.

Кто-то ещё кричал. Я, наконец, поняла, что это не я, и обернулась. Тётя лежала на траве, сотрясаясь от судорог, голая, чертовски злая и очень даже живая.

— Упс, — сказал Кэрран.

Я заплакала. Я лежала у него на груди и плакала.

* * *

Я сидела на нашем крыльце и смотрела, как Конлан играет в траве в угасающем вечернем свете. Он набрасывался на светлячков, как большой человеческий котёнок. Кэрран сидел рядом со мной, обняв меня за плечи. С момента битвы прошла неделя.

Когда Нейг и Роланд ушли, их войска рассеялись. Мы победили, но потеряли так много. Мы похоронили прах Адоры на небольшом холме за нашим домом. Я плакала на её похоронах. Я плакала каждый раз, когда вспоминала об этом.

Кристофер тоже попал под драконий огонь. Он не умер, но потерял крыло. Никто из нас не знал, отрастёт ли оно снова. Он оплакивал свой полёт так, как люди оплакивают смерть ребёнка. Десандра потеряла бету. Они были друзьями, и её горе было ещё свежо. Джим потерял сестру. Пифии потеряли Марию. Из-за потери сил она не смогла восстановиться. Из элиты Кэррана в живых осталось только пятеро.

Сайман так и не вернулся с поля боя. Он всегда боялся физической боли, но по какой-то причине принял свой истинный облик и бросился в самую гущу бойни. Может быть, он запаниковал, может быть, пришел в ярость, может быть, пытался защитить кого-то. Мы никогда не узнаем. Они принесли его тело ко мне. Он был пронзен четырьмя копьями. Я скорбела. Он оставил завещание. Он хотел, чтобы его похоронили на Юникорн-лейн. Мы выполнили это буквально. Это было наименьшее, что мы могли сделать.

Бог-Кэрран не выжил. От его божественной силы ничего не осталось. Его волосы больше не росли неестественно быстро, хотя он пока сохранил свой увеличенный рост, надолго ли, оставалось только гадать. Он потерял мистическое осознание нас. Его божественность позволяла ему всегда знать, где мы с Конланом, но он больше не мог сверхъестественно ощущать нас. Он сказал, что у него было такое чувство, будто он ослеп. Это была своего рода смерть, но я не могла не быть счастливее от этого.

Была ещё одна смерть, которую я не оплакивала. Шарратум тоже погибло на том поле боя. Когда Кэрран воскресил меня, я больше не чувствовала притяжение земли. Притязание не пережило мою смерть. Я снова была самой собой. Я сохранила свою силу, но теперь была свободна от Атланты и части Кингз-Роу.

Гастек пришёл ко мне после резни. Он казался потерянным. Он сказал мне, что я всегда буду Ин Шинар. Я сказала ему, что он по-прежнему мой друг, но теперь он свободен.

Мы хоронили друзей и горевали, но постепенно, шаг за шагом, Атланта просыпалась от кошмара. Дракон был мёртв. «Биозащита» забрала его кости, и Гастек с Филиппом чуть не подрались с Лютером из-за этого.

Хью и Элара выжили и вернулись в свой замок в Кентукки. Хью не исцелил Дали. Джим попросил её отложить это на шесть месяцев. С моей точки зрения, это дало ей ещё шесть месяцев, чтобы убедить его, и интуиция подсказывала мне, что Джим проиграет эту битву.

Кристофер и Барабас назначили дату свадьбы. Барабас поднял ужасный шум из-за травм Кристофера и продолжал кормить его галлонами куриного супа, надеясь, что его крыло восстановится. Друиды прошли по улицам в своих мехах и заявили, что они внесли свой вклад в победу. Марта была серьезно ранена, и Мэхону пришлось ухаживать за ней, пока та не выздоровела. Он пытался испечь для нее медовые кексы, и они были ужасны. Тетя не разговаривала ни с кем из нас. Она приняла свое воскрешение близко к сердцу. Очевидно, она хотела остаться мертвой.

Джули тоже со мной не разговаривала.

Я это заслужила. Я взяла назад свое слово. Я пыталась поговорить с ней, но она просто ушла от меня. Я дала обещание и нарушила его. Я не знала, оттает ли она со временем. Я надеялась, что так и будет, но даже в этом случае пути назад от того, что я сделала, не было. Время поможет. Я надеялась.

— Лучше я это сделаю, — сказала я Кэррану. — Прошла неделя. Должно быть, он остыл.

— Дай ему еще год, — сказал он.

— Если неделя не поможет, то и год не поможет. — Я отставила стакан с чаем. — Я ненадолго.

Я закрыла глаза, а когда открыла их, я шла по подъемному мосту замка Нейга. Место было пустым. Никто не поздоровался со мной. Никто не пытался меня убить. Отсутствие драматизма разочаровало.

Камни задрожали у меня под ногами. О нет. Рано радовалась.

Замок разверзся и поглотил меня. Я пронеслась сквозь него, или, скорее, я остановилась, а он пронесся мимо меня, пока я не оказалась лицом к лицу с отцом в тронном зале. Он вернулся к своему прежнему я. Должно быть, он ждал моего появления. Он был якорем царства. По сути, он и был царством. Он никуда не мог уйти. И поскольку нас связывали кровные узы, я могла приходить и видеться с ним, когда захочу. Конлан, Джули, Хью, все мы, у кого была капля его крови, могли призвать его в любое время и вальсировать в его царстве, когда пожелаем. Это, должно быть, убивало его. Я изо всех сил старалась не рассмеяться, но это было действительно тяжело.

— Ты выжила, — сказал он.

— Мой муж воскресил меня, — сказала я ему. — Он отказался от своего божественного статуса ради меня. Он воскресил и тётю Эрру. Она пожертвовала собой, чтобы сохранить мне жизнь, и, очевидно, мы были в одном теле достаточно долго, чтобы нас обоих задело одним и тем же воскрешением. Она очень расстроена из-за этого.

— Ты изгнала меня, — сказал он. В его голосе звучала ярость.

— Это не изгнание.

— Тогда что же это?

— Пенсия, отец. У тебя была целая жизнь. У меня первая жизнь, и если бы все было по-твоему, я бы даже этого не получила. Это очень красивый замок. За библиотеку стоит умереть. Подумай обо всем, что ты можешь сделать с этим местом.

— Я нужен миру. Я спасу его. Я сделаю его лучше.

Я вздохнула.

— Я люблю тебя, папа. Я приведу Конлана, когда он подрастёт.

— Кейт, — сказал он. — Я найду выход.

— Возможно. Если кто-то и может, так это ты. Но это займет у тебя много времени. Тем временем у нас будет мир. Это то, чего ты всегда хотел, не так ли? Мирное идиллическое существование, свободное от вездесущей обреченности?

— Это еще не конец, — сказал он.

— Да, это так, отец. И если ты когда-нибудь найдёшь дорогу обратно, я буду ждать.

Я закрыла глаза и прислонилась к Кэррану.

— Как все прошло? — спросил он.

— Примерно так, как и следовало ожидать. Он в ярости. Ему быстро становится скучно, а в царстве Нейга у него в распоряжении вся власть. В следующий раз,когда я приду, это место, скорее всего, будет похоже на Водные сады. Думаю, Конлану понравится там играть, когда он станет немного старше.

Я поцеловала мужа. Мы сидели вместе на крыльце и смотрели, как наш сын играет со светлячками.

— Нам нужно завести еще одного, — сказал Кэрран.

Я улыбнулась ему.

— Возможно.

— Разве ты не хочешь маленькую девочку?

— Да. Как только Конлан немного подрастёт. У нас ведь есть время, верно?

Кэрран ухмыльнулся мне.

— У нас полно времени.

ЭПИЛОГ

ЭРРА

СОЛНЦЕ вот-вот должно было взойти. Было уже тепло. На самом деле могло быть и теплее. Я привыкла к более жаркому лету. Я также привыкла к лошадям получше, хотя фризиец был симпатичным и с большим энтузиазмом топал по тихой осыпающейся дороге.

Я никогда не могла устоять перед вороным жеребцом. Или перед мужчиной с чёрными волосами. Хотя в моей жизни было несколько блондинов.

Моя племянница пока спала. Я проверила её, её мужа и сына, прежде чем уйти из дома. Я не заходила внутрь — они держали дверь запертой, но чувствовала, что они там, вместе, в тепле и безопасности. Они это заслужили.

Я не стала осторожничать. По крайней мере, пока. У женщины были определённые ожидания после воскрешения, она хотела жить полной жизнью. Теперь мне не было места в их мире. Я научила Кейт всему, что ей нужно знать для выживания. Моя племянница изменила меня так, как она никогда не смогла бы понять. Кейт нужна была мать, и я заняла её место, не ожидая ничего взамен. Потом у неё родился сын, и ему нужна была бабушка.

Я думала, Эрратим мертва. Эта Роза Тигра была глупой девчонкой, хорошенькой и глупой, какими иногда бывают юные создания. Она играла в воде, выращивала цветы, любила красивые платья и строила глупые планы на будущее. Муж. Дети. Племянницы. Семейные праздники. Жизнь, которая будет счастливой и теплой. Я похоронила ее в пепле войны, чтобы взять меч. Я думала, что она растворилась в веках боли и страданий, пока не осталась только Пожирательница городов. Но теперь она вернулась. Она больше не была юной или наивной, но она была внутри меня.

Моя мама говорила, что семья, кровная или обретенная, наше спасение. Она сеть, которая ловила нас, когда мы тонули, и осторожно поднимала из бушующих вод. Она была мудрой, моя мама.

Моя племянница грустила, когда просыпалась, но потом она стала справляться с этим. У нее были муж и сын, о которых нужно было заботиться, и Шар больше не беспокоил ее. Пришло время дать ей вздохнуть. Мы встретимся снова, и очень скоро.

Куст слева от меня снова зашевелилась. Уже в третий раз.

— Выходи, — сказала я.

Черно-белая лошадь вышла из леса, неся на себе всадницу со светлыми волосами. Джули.

— Сбежала из дома? — спросила я.

Она вздернула подбородок. Забавное дитя.

— Да, — сказала она.

— Это из-за того, чтобы насолить маме?

Она пожала плечами.

— Да.

— Возвращайся. У меня нет времени на лгуний.

Дитя степей посмотрела мне в глаза.

— Из-за себя. Она обещала никогда не делать того, что сделала, а теперь она это сделала. Это гложет ее. Она возненавидит себя за это. Она может решить, что превратилась в Роланда. Я не хочу, чтобы она расстраивалась. Она приютила меня, когда никому не было дела, жива я или мертва. Я не хочу быть ходячим, говорящим напоминанием о том, что она не сдержала своего обещания. Это все усложнит.

Жизнь была сложной. Быть мертвой было намного проще.

— В любом случае, — сказала она, — мне пора было уходить. Я могла бы остаться, подождать, когда она придет в себя, и жить так, как жила все эти годы. Ничего не меняя. Не покидая город. Но я хочу большего. Я хочу… свое. Я долго думала об этом, еще до того, как все произошло. Время пришло.

— Куда ты идешь?

— Куда угодно. Я оставила ей длинное письмо, чтобы она не подумала, что я сбежала, злясь на все на свете.

Я вздохнула.

— Полагаю, ты можешь присоединиться ко мне.

Она подъехала ко мне. Она сидела так, словно родилась на лошади. Кровь всегда порождает истину. Я говорила ему об этом, а он мне не поверил. Мой брат с его переполненным идеями умом. Он часто забывал, что люди — это не просто винтики, приводящие в действие машину его амбиций. Что ж, посмотрите, кто сейчас сидит в логове дракона.

— Где будет наша первая остановка? — спросила Джули.

— В Мишмаре. Я обещала своей матери.

— Если Кейт — моя мама, делает ли это тебя моей двоюродной бабушкой?

— Возможно.

— Это все равно, что бабушка, не так ли?

— Да.

— Могу я называть тебя бабулей?

— Нет, если хочешь сохранить свои зубы.

Она засмеялась, как маленький серебряный колокольчик. Солнце поднялось над горизонтом, освещая нас.

Джули на мгновение задумалась, затем сказала:

— Она и его бабушка тоже. Стоит ли нам сказать ему? Можем ли мы взять его с собой в Мишмар, чтобы навестить ее?

— Возможно, — сказала я.

В какой-то момент мальчику нужно будет встретиться со своей бабушкой. Но прямо сейчас у него было полно забот, и я сомневалась, что его жене понравится, что мы отвлечем его от семейных дел.

Я решила, что иметь внучку не так уж и плохо. У меня раньше никогда ее не было, а эта была до краев наполнена магией.

Я многому могла бы научить ее…

Примечания

1

ВапоРаб (VapoRub) — аюрведическая мазь, произведенная на основе натуральных компонентов. Уменьшает заложенность носа и затрудненное дыхание, облегчает боль в теле, успокаивает кашель, улучшает состояние при простуде и гриппе. (Здесь и далее примечания переводчика-редактора).

(обратно)

2

Ага́р-ага́р, или ага́р (от малайск. agar — желе) — смесь полисахаридов агарозы и агаропектина, получаемая путём экстрагирования из красных водорослей (Phyllophora, Gracilaria, Gelidium, Ceramium и др.), произрастающих в Чёрном море, Белом море и Тихом океане, и образующая в водных растворах плотный студень.

(обратно)

3

«Скуби Снеки» — это такой сухой корм для собак, который по понятным причинам нравился самому Скуби-Ду, по не совсем понятным причинам его любил и Шэгги, который, если кто не помнит, был человеком. В реальности же производством завтраков под названием «Scooby Snacks» занимается компания Del Monte Pet Products.

(обратно)

4

Nada — обычное испанское местоимение, означающее «ничего».

(обратно)

5

Фу́тарк — общее наименование германских и скандинавских рунических алфавитов.

(обратно)

6

Цитата из рассказа Эрнеста Хемингуэя «Убийцы».

(обратно)

7

— Не имеет значения.

(обратно)

8

Тут, скорее всего, отсылка на мультфильм «Король лев», Мусафой звали бывшего правителя Земель прайда, отца Симбы, мужа Сараби и старшего брата Шрама.

(обратно)

9

Песня на шотландском языке, написанная Хэмишем Хендерсоном в 1960 году.

(обратно)

Оглавление

Информация о переводе:

ПРОЛОГ

ГЛАВА 1

ГЛАВА 2

ГЛАВА 3

ГЛАВА 4

ГЛАВА 5

ГЛАВА 6

ГЛАВА 7

ГЛАВА 8

ГЛАВА 9

ГЛАВА 10

ГЛАВА 11

ГЛАВА 12

ГЛАВА 13

ГЛАВА 14

ГЛАВА 15

ГЛАВА 16

ГЛАВА 17

ЭПИЛОГ

*** Примечания ***