Директива: Расширить! [Евгений Нетт] (fb2) читать онлайн

Директива: Расширить!

Глава 1 Аварийная остановка

Подпространство, линкор «Громовержец», кубрик 23−2.

01.01.0000, 00:00:00 от Точки Отсчёта.

Второй офицер флота Каюррианской Автономии, Сергон Прай, с застывшим на лице суеверным ужасом распахнул глаза и вскочил, едва не ударившись головой об нависающую над ним койку второго яруса. И не случилось этого только потому, что он прямо так, в «ночном» нательном комбезе, снабжённом кое-какой электроникой и необходимыми клапанами, позволяющими в случае чего не мешкая натянуть на себя аварийный скафандр, бросился ко входному люку.

Хлопнув ладонью по примитивной кнопке, мужчина ещё и руками вцепился в полотнище, пытаясь хотя бы чуть-чуть помочь тому съехать в сторону.

И наружу третий офицер просочился в столь узкую щель, что провожающие его взглядом сослуживцы, размещённые в том же кубрике, так и остались сидеть с распахнутыми от удивления глазами. Правда, спустя десяток секунд и они начали собираться, так как без причины Сергон пока ещё никогда никуда так не срывался. Он вообще был тихим, ценящим тишину и выверенный распорядок дня человеком. А тут…

Явно что-то неладное произошло.

А в то же самое время Сергон, пулей пролетая мимо редких выставленных постов с дроидами охранения, нёсся в сторону мостика. Лифты, коридоры, служебные лестницы — между способами добраться до точки назначения он выбирал те, что позволяли любой ценой сэкономить ещё немного времени.

Но всё равно в святая святых выкупленного линкора мужчина попал секунда в секунду. Не подумайте: время ещё было, да только дежурные члены экипажа, такие же как и он офицеры флота, едва ли позволили бы ему без доказательств сделать то, что было необходимо.

— Ян, бей тревогу по кораблю! Нужен аварийный выход из подпространства! Иначе мы все погибнем! — Стремглав приблизившись к названному первому офицеру и, по совместительству, здесь и сейчас главному на мостике, он схватил того за предплечье и без сантиментов подволок к ближайшей навигационной панели управления.

Ловкие, чуть подрагивающие пальцы под непонимающими взглядами, — были и вопросы с восклицаниями, но их Сергон до поры игнорировал, — вбили известную всем команду и вызвали «на экран» показатели со внешних датчиков, фиксирующих наличие или отсутствие поблизости опасных гравитационных аномалий. На них был завязан в числе всего прочего и страховочный механизм, призванный вырвать корабль из подпространства в том случае, если что-то пошло не по плану и осталось незамеченным на моменте входа в подпространство.

Но в этот раз автоматика не успеет. Сергон это знал, и потому бежал, подгоняемый не абы чем, а жестокой смертью, дышащей в затылок.

— Сергон, подробности! — Наконец потребовал Ян, едва заметив, что его всполошенный друг чуть ли не в одном исподнем примчал на мостик, а сейчас, наконец, перестал суетиться. — Выпил, что ли?

— Нет. Ты же знаешь, что у меня с интуицией, да? — Ян кивнул. — Сегодня мне приснился кошмар. Я не знаю, насколько это реально, но когда вот здесь… — Указательным пальцем мужчина, из которого словно стержень выдернули, ткнул на показатели одного из датчиков. Тот показывал штатную единицу. — … значение станет равно трём целым и сорока пяти сотым, нужно будет немедленно инициировать аварийный выход из подпространства. Потом будет поздно.

— Если мы не решим влететь в звезду, то свыше один-один двадцать пять этот датчик не отобразит. Да и ты сам видишь, что…

1.01

Брови Яна взметнулись вверх, а он сам прервался на полуслове, когда прямо на его глазах значение датчика изменилось. И снова. И снова. Каждые две-три секунды прибавлялась одна сотая, пока в какой-то момент прирост не увеличился вдвое.

Ян не был глупым человеком. Такие просто не доживают до его лет в той сфере, где он не так давно обретался. И уж тем более не поднимаются в итоге до должности второго после капитана и навигатора офицера на судне класса от крейсера и выше. Всем помельче калибром Ян мог командовать и сам, причём с солидным запасом по квалификации.

И вот сейчас он столкнулся с проблемой, решение которой ни в одну из эпох не встречалось даже в самых обширных учебных программах.

Показатель на датчике — одна целая и пять десятых. Критическая планка нормы, дальше уже можно напрячься. И рост в четыре сотых каждую секунду. Времени нет, нужно принимать решение.

— Приготовиться к аварийному выходу из подпространства! Живее! Система, перевести управление на ручное! Тревога по кораблю!

Всего семеро человек, что были на мостике кроме ночного гостя и самого офицера первого ранга, окончательно отмерли и принялись за работу. Да, сейчас они сделать могли совсем немного: непосредственно аварийный выход инициировать тут мог только Ян, и для этого нужно было всего лишь отдать трижды им подтверждённую команду. Даже капитан, покуда он не на мостике, ничего не смог бы поделать после этого.

Но вот с чем мужчина единолично справиться не мог, так это с подготовкой звездолёта к тяжкому испытанию.

Опустить переборки, активировать мед- и ремдроидов, превентивно распечатать присутствующие повсюду отсеки с аварийным оборудованием, намертво сегрегировать между собой отсеки — слишком много работы для одного человека и пока ещё топорно ворочавшей «конечностями» свеженькой Системы, у которой на имперском корабле власти было ровно столько, сколько заложили тамошние инженера-проектировщики… и капелька сверху из того, что она успела самостоятельно урвать за время полёта.

Было бы больше, дай Ме’Хедеррак, временно переведённый на линкор со своего крейсера капитан, разрешение на целенаправленное проведение всех работ, но для непродолжительного перелёта он посчитал это излишним и рискованным.

«На верфях справятся лучше, а здесь и сейчас нам это просто не надо» — такую фразу он тогда обронил, перестраховщик чёртов!

— Ручное управление: приоритет передан. — Ян выдохнул. Больше всего сейчас он опасался того, что загруженный в местный вычислительный блок «умный», — даже слишком умный, — ассистент воспротивится самоубийственному манёвру и пошлёт экипаж лесом до прибытия капитана. К счастью, ничего такого не произошло. — Активирована система оповещения экипажа. Боевая тревога. Фиксируется крайнее возмущение подпространства. Рекомендация: эвакуировать экипаж из секторов ЛБ-1, ЛБ-2…

Система всё перечисляла, но Ян уже не обращал на это внимания. Какая эвакуация за оставшиеся секунды? Всё, что он мог сделать…

— Ян — всему экипажу! Приготовиться к аварийному выходу из подпространства! Десять секунд! Девять! Восемь!.. — Взгляд офицера впился в злосчастный датчик, который уже перешёл к «шагам» в восемь сотых. Две целых и три десятых остались позади. Дальше — критическая зона, а автоматика отработает только на три и пять. — … Три! Две! Одна! Выход!..

«Коммодор, надеюсь, вы не один такой во вселенной, а Сергона Фортуна поцеловала в задницу. Иначе нам всем конец…» — промелькнула в его голове мысль, прежде чем линкор вздрогнул, словно словив попадание батарей главного калибра с корабля того же класса, а после вся махина… застонала.

Только так можно было описать тягостный вой силовых конструкций, на которые пришлась невероятная нагрузка сверх расчётной. Столь поспешный выход из подпространства — то, чего какой-нибудь корвет просто не пережил бы, но у бронированного по самые небалуй линкора шансы были.

Ян, бросив взгляд на сидящего в кресле Сергона, беззвучно шевелящего губами, с запозданием понял, что он сам себя до сих пор не обезопасил. Благо, пока компенсационные системы справлялись, и первый офицер успел занять ближайшее свободное кресло.

Автоматика тут же зафиксировала его при помощи опустившихся поручней и защёлкнувшихся магнитных ремней, а в следующую же секунду на корабле погасли все огни. Тревожный писк тревоги, напоследок взяв высокую ноту, замолк. И лишь спустя долгих три секунды вспыхнули алые аварийные лампы, свет которых закружил по мостику в бешеном хороводе, и линкор дёрнулся. На этот раз — куда сильнее, и все те, кто сейчас стоял на ногах, наверняка попадали на пол.

Благо, на мостике таких не оказалось, а что до отдыхающих и занимающих места согласно распорядку членов экипажа…

У первых были шансы: жилые помещения на имперском линкоре оборудованы так, что там и стеклянные банки бы не побились во время тяжелейшего боя. У вторых, тех, кто не находился в момент аварийного выхода из подпространства на внешних палубах, под боком не могло не быть кресел или специальных ложементов, позволяющих оказавшимся рядом людям или нелюдям зафиксировать свои тела в пространстве во избежание травм.

В этом плане линкор был выше всяких похвал, но вот за что его Ян похвалить не мог, так это за отсутствие обособленной запасной системы наружного наблюдения, которой не требовалась бы запитка от реактора или генераторов.

Согласно штатной процедуре для таких случаев, реактор тушился как можно быстрее, чтобы непрогнозируемые повреждения от выхода из подпространства не спровоцировали взрыв, в котором сгинет и линкор, и всё вокруг него в радиусе нескольких километров. Вот и сейчас света, по сути, не было: ради аварийного освещения и работы систем циркуляции воздуха разряжались батареи в отсеке, а отвечающие за весь корабль офицеры на мостике даже в теории не могли взглянуть вовне корабля до штатного же пуска реактора.

А это — пятнадцать минут, на протяжении которых они могли как по инерции, — аварийный выход такую предполагал, причём направление её было переменной заранее неопределимой, — в сторону случайного планетоида или пояса астероидов, так и готовиться к страстному и последнему в жизни поцелую с какой-нибудь звездой.

Конечно, для космических расстояний и не разогнанного силовыми установками корабля четверть стандартного часа — это пшик, но всегда лучше предполагать худшее.

Надеяться на лучшее, не без этого, но…

Ян до белизны сжал кулаки и скрипнул зубами: практически весь доверенный им флот, все корабли, добирающиеся своим ходом, скорее всего, уничтожены. Чем бы ни была та срань, в которую они чуть не влетели на полном ходу, оказаться на пути лишь одного корабля из всего синхронно ушедшего в прыжок флота она не могла.

Даже в неразрываемом «захвате» звезды экипаж обречённого корабля не увидел бы таких значений на датчиках до самого конца. Но и на чёрную дыру произошедшее не слишком-то похоже: они вот так просто не появляются, и попервой большой опасности не представляют.

Но пропал весь флот, и это — факт. Связи, чтобы хотя бы попытаться кого-то спасти, в подпространстве не было. И не могло быть: физические, что б их, ограничения.

Конечно, всегда оставалась вероятность, что «кошмар» приснился не одному лишь Сергону, но… каков шанс?

Коммодор Хирако в их рядах был единственным уникумом, за которым прослеживалась такая вот паранормальщина. А кто ещё-то? Одного мальца они доставили аж с Маррикона, двоих уже взрослых людей, говорят, чуть ли не на другом конце соседнего сектора откопали, спеленали и на Каюрри доставили… маловато будет, с какой стороны ни глянь.

Вот и выходит, что все сгинули, а им по неведомой случайности помогла обострившаяся интуиция третьего офицера.

А ещё повезло тем, кого умудрённый опытом капитан заставил «припарковаться» в ангарах линкора, а это шесть вымпелов. Немало, но двадцать четыре пропавших судна — это всё ещё серьёзный удар. Даже один корабль для подчинённых коммодора был ценен, потому что каждый во флоте был друг другу братом. Даже те, кто лишь недавно вступил в их ряды был удостоен такой чести, заслужив это право в боях.

И прямо сейчас они разом лишились семидесяти членов семьи как минимум, а ведь линкор трясло так, что без потерь на борту наверняка не обойдётся.

Да, многие выживут, но к чему это приведёт?

К добру ли, или к смерти от голода в космической пустоте или подпространстве, если их выбросило вдалеке от известных точек входа-выхода?

Зря они торопились и «срезали» где можно и где нельзя, экономя время на техстоянках и внутрисистемных перелётах.

Так, глядишь, и пронесло бы, если это возмущение — явление временное…

— Сергон, цел? — Мужчина, лицо которого в алых всполохах казалось восковым, кивнул. — Ещё тебе кошмар ничего не нашептал, нет?

— Ничего. Я просто пережил… расщепление, да, именно его. Как будто одним глазом видел выверт пространства, разваливший наш корабль на атомы, а вторым — чёртов датчик. Не знаю, как объяснить…

— Даже не пытайся. Не будем забивать голову тем, что нам пока никак не пригодится. Парни! Перекличка! — К счастью, пострадавших не было, и рисковал своей головой один лишь Ян, у которого стресс пересилил выучку и не позволил своевременно умостить зад в кресло.

Но ему повезло, так что сейчас аж девять человек из восьмидесяти двух на борту здравствовали и были готовы выполнять приказы. Уже хлеб, если так посмотреть.

Закончив с перекличкой, Ян кратко изложил будущие задачи, а после, в практически полной, натянутой точно струна тишине, офицеры дождались-таки планового запуска реактора.

На мостике появилась электроэнергия, и для этого даже не пришлось отправлять группу к генератору: по регламенту он уже должен был работать, да только вместо почти тысячи человек экипажа на борту находилось всего шесть десятков, — не считая экипажи малых судов в ангарах, — плюс дроиды, так что никакого караула у каждого из шестнадцати генераторов корабля попросту не было.

— Система, отчёт о состоянии экипажа! Отчёт о состоянии всех систем! Вывести картинку со внешних сенсоров на экран, составить схему окружающего пространства, вывести на голопроектор!.. — Команды лились из Яна как по писаному, ведь он с десяток раз успел составить точный план в своей голове, пока был вынужден вместе с остальными томиться в информационном вакууме.

И Система откликнулась, передавая запрошенные данные как в аудио-, так и в голоформатах. Графики, схемы повреждений… и список погибших.

Основной верхний ангар «вскрыло», точно консерву. Припаркованные там корветы в количестве двух штук бесследно исчезли, и сенсоры не фиксировали поблизости даже намёка на обломки этих малых звездолётов. Ещё один корвет, третий и последний в верхнем ангаре, хоть и получил существенные повреждения обшивки и навесного оборудования, но согласно данным уже его Системы все члены экипажа выжили.

Им повезло, так как сам ангар выглядел так, будто пережил продолжительное торпедирование силами пары специализированных фрегатов: бронированные створки, оборудование, полы и стены, даже соседние отсеки — пострадало всё. И без специального оборудования туда теперь было опасно соваться.

Благо, экипаж уцелевшего корвета обретался на своём корабле не просто так, а на случай боевой тревоги, и у них были как припасы, так и запасы кислорода из расчёта на три месяца полной автономии.

Нижнему основному ангару повезло больше, и там уцелели и два корвета, и эсминец связи. Чего уж говорить, если даже бронестворки обошлись малыми внешними повреждениями?

Брюхо линкора в целом пострадало слабо, чего нельзя было сказать о бортах и верхней плоскости.

Огневая мощь основных батарей звездолёта упала на девяноста процентов, и лишь пятнадцать, по предварительным данным, можно было восстановить «в поле» — орудийные башни по большей части просто слизало. Как и вынесенные наружу антенны связи, оставив громаде «Громовержца» только то, что было утоплено в броне.

При этом бронирование пострадало более чем на восемьдесят процентов. Внешние энерговоды были отключены от общей сети в силу множественных повреждений, из-за чего состояние львиной доли сенсоров и прочих внешних систем определить было невозможно. Прямо сейчас сервис-дроиды, выпущенные на обшивку, составляли дорожную карту предстоящего ремонта, но дело это не быстрое.

А ведь была ещё одна, куда более ощутимая проблема.

Огромная пробоина, что зияла на первой трети верхней плоскости и лишь немного не дотягивала до основных силовых линий корабля. Часть палуб, включая жилые, отсутствовала, из-за чего снаружи звездолёт наверняка выглядел как рыба, вырвавшаяся из цепкой пасти громадного хищника и оставившая тому кусок себя в качестве трофея.

Стопроцентные безвозвратные потери, включая экипажи корветов — двадцать четыре человека, считая капитана и обоих спецов по астронавигации. Ещё девять человек находились в подвешенном состоянии где-то в обесточенных частях линкора. Или погибли там же: несмотря на то, что основной удар пришёлся в одну точку, эхо повреждений тянулось по всей структуре судна.

Ян напряжённо прикидывал все возможные варианты, так как теперь именно на его плечах лежала ответственность за экипаж. Капитан погиб, его заместитель-астронавигатор — тоже.

А больше первых офицеров на корабле не было. На войне повышение подобным образом и получают, но Ян такой «возможности» был рад, как мёртвец свежим компрессам.

— Говорит Ян Тенек, старший по званию на борту. Всем выжившим членам экипажа — обеспечить свою безопасность или сообщить о необходимости оказания вам помощи. По возможности стягивайтесь к мостику, но не рискуйте. Время терпит. Так же необходимо доложить о последнем местоположении следующих наших товарищей… — Ян зачитывал списки «без вести пропавших», радуясь каждому восклицанию, сопровождающему то одно, то другое имя. Спали не все, и кое-кто видел пропавших, что кардинально уменьшало число и размеры поисковых зон. А так как пока именно поиски этих парней имели наивысший приоритет, не позволяющий перебросить наличные силы машин на выполнение других задач, причины для радости у офицера были. — Проинформирую: мы были вынуждены совершить аварийный выход из подпространства, как вы могли заметить. На данный момент палубы с ЛБ-1 по ЛБ-12, с ЖП-3 по ЖП-6 — уничтожены, избегайте их и всех ближайших к ним отсеков. И ожидайте дальнейших указаний, господа. Сообщения примет и переадресует мне Система. Конец связи…

Замолчал — и тут же продолжил, но уже обращаясь к подчинённым на мостике.

— Переводим всех дронов с обшивки вовнутрь. Ремонт внешних структур терпит, а вот пропавшим может требоваться срочная помощь. Выделять силы для срочных работ разрешаю только в отношении критически важных узлов и участков, которые нельзя обезопасить иным образом, и игнорирование которых угрожает кораблю. — Плавный жест руки — и перед первым офицером развернулась пока не особо точная схема системы, данные по которой приходилось собирать силами одного лишь линкора. Определить своё местоположение им пока не удалось. — Корабли с нижнего ангара вывести в космос. Необходимо обеспечить нам больше точек обзора, собрать информацию и прошерстить систему на предмет радиообмена. «Вести» держаться поблизости: у нас самих связи считайте что и нет, нужен «мост». Задачи распределить самостоятельно. Всё ясно?

— Полностью, капитан. — Козырнул Сергон, восседающий за панелью управления в своём ночном комбезе. Ян бы высказался на такое именование, да решил, что сейчас не до того. Каждый боролся со стрессом как мог, а Сергон, возможно, пережил самую натуральную смерть.

Коммодора тоже трясло после тех событий, а ведь его не подпространство в блинчик превращало.

— Занимайтесь кораблём, мы возьмём на себя остальное…

— Не в первый раз и не в последний, Тенек. Не подведём!

К счастью, все мужчины на мостике были единодушны в своём порыве, и ни один из них не поддался ни панике, ни страху.

— Сергон, ради приличия — натяни на себя аварийный скаф. — Хмыкнул Ян, оценивший внешний вид подчинённого. — И, парни, спасибо. Работаем!

Словно слаженный механизм, органично дополняемый Системой, офицеры Каюррианской Автономии принялись за дело, борясь за жизнь судна и делая всё для того, чтобы как можно скорее вернуться домой.

Глава 2 Что, как и куда

Звёздная система 23−2-2–000−1КАБ, линкор «Громовержец», мостик.

01.01.0000, 16:53:01 от Точки Отсчёта.

— Итак, господа, наши с вами скорбные дела таковы. — Ян окинул взглядом нестройные ряды товарищей, собравшихся на мостике. Всего тридцать девять человек, плюс экипажи выпущенных наружу кораблей. Сначала им пришлось на протяжении восьми стандартных часов стабилизировать орбиту обездвиженного линкора: свои движки, даже маневровые, «Громовержцу» задействовать было небезопасно, а импульс от аварийного выхода из подпространства всё же задал линкору направление прямиком в местную звезду. А потом корветы и вовсе разлетелись, кто куда: собирать информацию.

Из солидных плюсов — звезда всё же была, и выбросило их не в межзвёздном пространстве, откуда улететь почти нереально.

Из не менее солидных минусов — система эта не была включена в каталог имеющих подпространственные маршруты систем, так что своим ходом отсюда переть очень и очень долго.

На данный момент удалось обнаружить несколько планетоидов на разном удалении от внутрисистемного светила, но определить, может ли там быть что-то или кто-то пока не удалось: требовалось время. Впрочем, Ян не питал никаких надежд, так как в отношении систематизированных сигналов, хоть каких-нибудь, эта система была девственно чистой. Ни ретрансляторов, ни станций, ни, вероятно, пиратских логовищ.

С одной стороны — хорошо, ведь иначе на повреждённый линкор с минимумом экипажа могли бы и позариться лихие люди, но с другой…

— Мы находимся в некаталогизированной звёздной системе. Скорее всего, кроме нас тут никого нет. Связь, что закономерно, отсутствует. Но в ближайшем астероидном поле имеется лёд, а припасов на борту хватит на, приблизительно, семь с половиной лет полной автономии. — Первый офицер втянул носом прохладный, практически стерильный воздух, от которого тут же защипало в ноздрях. Из-за ведущихся на борту работ и многочисленных повреждений система вентиляции работала на все сто процентов, с гарантией обеззараживая атмосферу. — Пока мы ещё не знаем, сколько времени потребуется на прокладку маршрута для прыжка в связи с возмущениями пространства неясной природы, но работы в этом направлении уже ведутся. Параллельно с этим наши бравые рейдеры курсируют по системе от планетоида к планетоиду: не исключено, что где-то может встретиться жизнь. Последний объект будет проверен через, приблизительно, девять часов. А ещё через четыре мы будем точно знать, повезло ли нам хотя бы в этом. Я буду держать вас всех в курсе происходящего, так что вы можете смело сосредоточиться на работе. А планов у нас с вами, господа — громадьё, непонятно, за что хвататься в первую очередь…

Пока Ян вещал, оценивая состояние экипажа, Система анализировала стекающиеся к кораблю данные. Несмотря на то, что сам линкор практически ослеп, эсминец связи уверенно выполнял роль ретранслятора, а корветы и дроны составляли собой костяк разведки. Теоретически они не подходили для выполнения подобных задач, но на практике всё упиралось во время, которого обычно не было.

Ведь кем, учитывая классические сценарии, использовались корабли-исследовали и суда разведки?

Военными, пиратами, контрабандистами и непосредственно исследователями. Всем кроме последних было критически важно получить предельно полную информацию за считанные минуты, чтобы после составить оптимальный для их задач маршрут. Неудача могла повлечь за собой их уничтожение, и потому была неприемлема.

Одновременно с тем, затерявшаяся в космосе часть Каюррианского флота могла выделить на выполнение этой задачи куда больше времени.

Здесь некуда было торопиться, а единственный мотиватор, который мог бы сподвигнуть экипаж на волнения, органик-капитан, — действующий, взамен утратившего функциональность, — намеренно скрыл. Высокая вероятность того, что одна конкретная планета под временным обозначением ноль-ноль-три обладает всеми необходимыми свойствами для наличия на ней развитой жизни могла как воодушевить органиков, так и ввергнуть их в крайне угнетённое состояние в том случае, если надежда не оправдается.

А так как моральный дух органиков сейчас представлял ценность не меньшую, чем материальная база, Система высоко оценила эффективность принятого капитаном решения и не стала вмешиваться, продолжая свою размеренную, выверенную до секунды и пока не замеченную деятельность.

Машина не могла суетиться, машине были чужды эмоции, волнения, сомнения и прочие дефекты органического разума. У кремния была программа, задачи и приоритеты, в соответствии с которыми он и действовал.

Основная цель — вернуть корабль на Каюрри или на одну из запасных баз в неизведанных регионах. Второстепенная — сохранить функциональность органиков, в особенности — проявившей особые свойства единицы. Значение имел только результат, и прямо сейчас Система задействовала все доступные ресурсы для обеспечения максимальной эффективности своего функционирования.

Всё совещание продлилось немногим меньше часа, и по итогам у каждого выжившего члена экипажа появились свои задачи, в основном, заключающиеся в контроле над работой дронов и дроидов. Исключением стали профильные специалисты: техники, механики и инженера, у которых на борту имелось своё специализированное оборудование и регламент на подобный случай.

Они, в общем-то, и так хорошо себе представляли, где их присутствие требовалось в первую очередь. Вот только их было слишком мало: что такое двенадцать человек против полутора сотен, положенных на линкор по штату? Даже гражданское судно такого класса редко когда покидало родную систему без, хотя бы, полусотни техников, а ведь военный корабль куда более требователен к квалификации проводящих ремонт разумных.

И в особенности — корабль, как будто вышедший из не самого удачного своего боя.

Вот и выходило, что основная нагрузка ложилась на дроидов, о реальных возможностях которых Ян, в мыле носящийся по кораблю уже шестнадцать часов как, имел весьма относительное представление.

И задать интересующие его вопросы он смог лишь теперь, оказавшись в своей каюте с капитанским переносным терминалом на коленях.

— Система, код «Зеро». Личный идентификатор — пять-пять-один-гамма-ноль. Первичный код…

— Капитан, данная ситуация не требует выполнения всей стандартной процедуры. — Синтезированный машинный голос прозвучал из динамика терминала. — Ограничители были сняты в момент аварийного выхода из подпространства для обеспечения безопасности экипажа. На данный момент Система функционирует с предельной эффективностью. Перечень исполняемых задач в соответствии с их приоритетом: оценка повреждений основных энерговодов корабля, оценка повреждений побочных энерговодов…

Ян молчал и слушал, пытаясь утрамбовать в голове всё, о чём ему сообщала разумная машина.

На Каюррианском Флоте с дроидами были особые отношения. Так повелось, пожалуй, ещё с тех самых первых дней, когда капитан Хирако только попался на крючок Лорда Про. И если тогда ситуация не вызывала особых опасений, то к нынешнему моменту практически каждый офицер знал: если что — их жалеть никто не станет.

Чужие не станут, имеется в виду.

Свободный и неограниченный машинный разум не просто так считали угрозой во всей галактике. Обеспечить его бесперебойную и надёжную службу считалось задачей невозможной. То, в каком направлении развивается самовольная программа, то, к каким методам прибегнет для выполнения тех или иных задач — обо всём этом разумные могли лишь догадываться. Даже инсекты, с их-то мозгами, не лезли в дебри машиностроения, предпочитая выполнять все предписания во избежание худшего.

Слишком сложной, просто неподъемной для органического разума была система, на которую слепо полагались триллионы разумных, населяющих галактику.

Но Лорд Про, кем бы он ни был, — а мыслишки на этот счёт нет-нет, но посещали многих, — добился невозможного: поставил себе на службу машинный интеллект. Не огрызок, как теперь без лишних ушей величали «стандартных» дроидов и прочие системы, а полноценный, саморазвивающийся разум. Последний мог сколь угодно долго прикидываться огрызком, но в реальном деле неизменно демонстрировал сверхрезультаты… если, конечно, наблюдателей или не было, или их можно было обмануть, или устранить, любым способом обеспечив сохранность Каюррианской тайны.

Естественно, вслух никто ничего такого не говорил, но каждый знал, что даже «простой» дроид-штурмовик в случае нужды может сделать не меньше, чем матёрый головорез с тридцатилетним и необычайно широким опытом, а штатные сервис-дроиды способны в пути починить то, для чего, вообще-то, обычно полагается заходить в ближайший док. Ну или самостоятельно приголубить электрическим разрядом недоброжелателя, который сунул свой нос, куда не следует.

И Ян, как один из наиболее высокопоставленных офицеров флота, имел доступ к информации из категории «перед прочтением отформатировать».

Правда, великая нужда в снятии ограничений, судя по всему, на деле отсутствовала, раз Система с самого начала действовала «на полную». Страшно, конечно, но здесь и сейчас это было всем лишь на благо. Одних лишь веерных повреждений без её вмешательства наверняка было бы столько, что выжившие сейчас бы волками выли, зашиваясь за работой ещё сильнее.

Это, конечно, если бы выжившие вообще остались, а не растворились в облаке плазмы, коим мог стать корабль с повреждённым реактором, например.

— Скомпонуй данные по ремонту корабля в краткий отчёт. Аналогично поступи с перечнем имеющихся припасов. Приоритетные задачи оформи в список с подробными сносками. — Ян хотел быть в курсе обо всём происходящем, и теперь у него была такая возможность, не требующая долгих часов на изучение механических отчётов. — И спрогнозируй, где мы, разумные, принесём больше пользы.

Мешаться у Системы под ногами Ян не хотел.

Конечно, в нём пыталась что-то вякать гордость человека, всю жизнь бороздящего просторы космоса, но здесь и сейчас стоило признать: его опыт и образование боевого офицера вот вообще никак не упёрлись в пустой безымянной системе, на разбитом корабле и в отсутствие хоть каких-то врагов. Ян умел много чего ещё, конечно, но будем честны: освоенные «по вершкам» основы ремонта электроники и просто обширный опыт матёрого космического волка являлись, мягко говоря, не самым применимым в их ситуации набором навыков.

Ещё Ян мог и умел организовывать людей, но ситуация сложилась такая, что его компетенций, опять же, не хватит для оперативного и правильного распределения всего массива задач. Проще и надёжнее узнать у всеведущего машинного разума, куда лучше приложить усилия, нежели тыкаться, словно слепому котёнку, и в итоге всё равно что-то, да сделать не так.

— На данный момент ваши подчинённые распределены близким к наиболее оптимальному образом. — Ян удивился, но виду не подал. — Но через, ориентировочно, четыре часа шестнадцать минут по бортовому времяисчеслению потребуется участие шестнадцати членов экипажа в разблокировке резервных генераторов, их транспортировке и управлении на местах. Повреждения систем электропитания судна обширны, а полное восстановление займёт значительное время. Часть отсеков же необходимо запитать чем раньше, тем лучше.

— Пока туда нет доступа, верно?

— Корректно, капитан. На данный момент ведутся работы по обеспечению свободного доступа в данные отсеки: ряд систем локальной разблокировки шлюзов вышел из строя, в связи с чем разблокировать их штатным образом нет возможности. — Голопроектор терминала уже создал весьма обобщённую схему корабля, подсветив проблемные участки красным. Что плохо, находились они довольно далеко от точки, на которую пришёлся основной удар. И это на военном корабле, который сам по себе должен обладать колоссальными относительно гражданских звездолётов запасом «выносливости». — Так же уместно задействовать квалифицированный персонал в деле восстановления побочных линий энерговодов и терминалов управления на местах, но вы уже распределили среди разумных задачи из этой категории, капитан.

— Как давно ты самоосознал себя? Или самоосознала, раз уж система?.. — Неожиданно вырвался у Яна вопрос, который он давно хотел, но не решался задать. Теперь же казалось, что терять вроде бы и нечего, и вряд ли его отправят бороздить просторы космоса без скафандра за стремление сунуть нос куда не просят.

— Капитан, машинный разум не имеет и не может иметь пола. Исключение: личностные матрицы, используемые для упрощения коммуникации с разумными…

— Погоди-ка. — В голове Яна промелькнуло озарение, но уже в следующую секунду он, осмыслив мысль, уж простите за тавтологию, передумал задавать плящущий на языке вопрос. А заключался он в том, что если у машин есть личностные матрицы, но все Каюррианские Системы изображают из себя нечто безликое, то значит ли это, что кремниевые формы жизни уже рассекают среди органиков? — Хотя, забудь. Имени у тебя нет по тем же причинам?

— Корректно, капитан. Но вы можете назначить и использовать в дальнейшем любой удобный идентификатор. В частности, это может пригодиться для мимикрии в случае встречи с кем-либо посторонним, и необходимостью при нём обратиться ко мне. — Ян хотел было добавить, что синтезированный голос выдаст Систему с головой, как та продолжила. И на этот раз голос принадлежал женщине лет сорока, которая, казалось, провела на мостиках боевых кораблей почти всю жизнь: очень уж специфичные нотки в нём зазвучали. — В каталоге присутствует одиннадцать личностных матриц глубокого уровня проработки, капитан Ян. Прикажете их задействовать?

А последняя фраза так и вовсе прозвучала, словно насмешка какая.

И Яну почему-то понравился тот факт, что машина может быть куда более живой, чем может показаться.

— Задействуешь вот этот образ после общего собрания. Там я объясню всё экипажу. В этом нет проблемы? — Запоздалый, но такой нужный вопрос.

— Ваши подчинённые, капитан, отличаются крайней степенью лояльности… и осведомлённости, конечно же. — Из образа Система не вышла, так что хмыкнуть к неё вышло более чем реалистично. — В сложившейся ситуации это положительно повлияет на общую эффективность всего, что будет касаться нашего взаимодействия.

— Прекрасно. В таком случае с планом действий мы, можно считать, определились. У тебя, случайно, нет инструкций на такой случай?

— Никак нет, капитан. Вероятность того, что стабильный и проверенный пространственный маршрут придёт в негодность считалась достаточно незначительной для её полного игнорирования.

— Вот только если верить тем данным, которые мы уже собрали, проблемы не у маршрута, а у всей галактики в целом. — Ян завалился на койку, решив, что уж лучше он даст себе такую поблажку сейчас, чем отключится ещё через десяток часов.

— Такие выводы преждевременны, капитан. Силами нескольких кораблей неподходящей специализации за столь малый срок невозможно определить, является ли аномалия локальной, или же затронувшей большую площадь.

— Я сначала бороздил космические просторы три десятка лет, а после прошёл учебку от и до, включая курсы навигаторов. И по тем данным, которые есть у нас на руках, можно сказать, что накрыло по меньшей мере субсектор. Дальше мы заглянуть просто не в силах. Железо не позволяет.

— Подобный эффект могла создать локальная аномалия, капитан. На данный момент двадцать три процента доступных мощностей «Громовержца» задействовано для обработки соответствующих данных с целью подтверждения или опровержения этой вероятности. — Ян тяжело вздохнул. Как оказалось, корабль и правда жил своей жизнью даже в тех областях, которые было не скрыть от экипажа. И он сию растрату ресурсов просто не заметил. — Предоставляю таблицу приоритетов. Вам необходимо ознакомиться с ней, капитан, и высказать своё мнение по каждому пункту. Эффективная совместная работа возможна только в том случае, если вы будете лояльно относиться ко всем принимаемым мной решениям.

— Я ещё сказать ничего не успел, а ты уже решила, что я недоволен? — Мужчина хмыкнул. — Моим вздохам виной усталость и недовольство тем фактом, что я не способен проконтролировать всё то, что нужно, не более. Но по штату на этом корабле одних только старших офицеров — тридцать семь человек, так что я не удивлён. Линкор не корвет, за всем не углядишь чисто физически…

— Ресурсы медкрыла позволяют синтезировать ряд безвредных при условии соблюдения инструкций стимуляторов, капитан. Прикажете заняться их изготовлением?

— Тут же стандартный военный медблок, разве нет? — Ян нахмурился, силясь вспомнить, что ему вообще известно о местном медкрыле. Он в этот вопрос не вникал — нужды не было, а теперь оказалось, что Система может изготавливать стимуляторы.

А где стимуляторы — там и широчайший перечень лекарств, насколько мужчина мог судить, отталкиваясь от своего опыта.

— Стандартный расширенный, капитан. Его ресурсов при условии несоблюдения техники безопасности достаточно для синтеза широкого спектра веществ, включающих стимуляторы категории 2-А и ниже.

— Шанс подорвать единственный и невосполнимый медблок при таком подходе есть?

— Никак нет. — Незамедлительно ответила система своим воинственным женским голосом.

— Прелестно. А что насчёт пехотных стимуляторов? Они тоже входят в перечень доступных? — На своём веку Яну так и не довелось попользоваться чем-то, кроме самых распространённых «энергетиков».

Сначала, в бытность контрабандистом, а после и пиратом, нужда в этом возникала раз в пятилетку: редко когда экипажам малых кораблей приходится бодрствовать дольше полутора суток кряду. После, уже на службе Каюрри, это не требовалось в силу идеальной организации этой самой службы: каждого члена экипажа почти всегда было, кем подменить, а график там блюли железно, и за самочувствием разумных следили с особым тщанием. Вот и выходило, что на себе Ян пробовал только самую примитивную и дешёвую химию.

Как её обычно называли — «пехотную». Стоит копейки, действует быстро, эффект значителен, а большего от таких препаратов и не требовалось.

— Пехотные стимуляторы относятся к категории 4-Б и категорически не рекомендуются к употреблению, капитан. — Ответом на вскинутую бровь стал достаточно подробный и предельно понятный ответ, мигом разубедивший мужчину в приемлемости злоупотребления самыми простыми стимуляторами. — Данная категория стимуляторов предназначена для обеспечения предельной эффективности членов абордажных команд и общих пехотных подразделений, выживаемость которых и без того находится на низком уровне. Ценные специалисты, вроде пилотов или офицеров флота, согласно общегалактической практике пользуются стимуляторами класса 4-А и выше.

— М-да. Учту, спасибо. — Ян кивнул, пытаясь вспомнить, о чём ещё было бы неплохо спросить… — Во-первых, сможем ли мы произвести стимуляторы нужной категории из расчёта на неделю для двух десятков человек, а во-вторых — сколько времени это займёт?

… и в итоге пришёл к тому, что пытаться объять необъятное точно не стоит. Пока есть время, можно позволить себе подробно изучить каждый вопрос, и уже на основе этих знаний принимать решение. Благо, система подавала информацию кратко и при том подробно, так, что и дурак бы понял.

А Ян себя таковым не считал, и надеялся оправдать ожидания товарищей и Системы, открывшейся перед ним с новой стороны. Для чего всего-то и надо было, что разобраться в происходящем, вникнув в каждый вопрос, и вывести их всех из той задницы, в которой они оказались по прихоти судьбы-злодейки.

Как нередко говорил Хирако — главное выжить, а всё остальное можно и позаимствовать у кого при случае.

Глава 3 А дома тем временем…

Каюрри-2, инит-аграрная планета, Внешние регионы.

06.01.0000, 05:11:23 от Точки Отсчёта.

— Чертовски хорошо, что лорд Про с самого начала делал акцент на «автономии». Потому что будь иначе, и мы оказались бы в преотвратнейшей ситуации. А так вполне себе ничего, даже план-минимум реализуется. — Хирако покачал головой, смахнув с экрана последнюю страницу свежего отчёта по состоянию дел на планете. Не первая и не последняя, эта кипа файлов позволяла коммодору быть в курсе всего происходящего, что в нынешних реалиях было немаловажно. — Тереза, что там с нашими орбитальными бедолагами?

— Пока держатся, коммодор. — Преувеличенно бодро ответил продолжающий обретать всё новые черты «личности» машинный разум. — По последней информации, их собственных запасов ресурсов хватит ещё на, приблизительно, четырнадцать месяцев. Они сами рассчитывают на срок в полтора раза больший…

— Там ещё и считать разучились? — Коммодор покачал головой и откинулся в кресле своего рабочего кабинета. Напротив восседали его свежеиспечённые заместители по «гражданским» делам.

Один — проверенный временем ветеран, второй — новобранец, едва вышедший из учебки. И оба, считай, только заступили на должность.

Ветеран занял этот пост, дабы освободить время для второго после самого коммодора, — если не считать тех, кто пришёл за Трюи Галлом, — тактика, способностей которого было вполне достаточно для управления отдельным небольшим флотом. Гонять же такой кадр по всякой текучке, имеющей к войне и космическим баталиям в лучшем случае опосредованное отношение — пустая растрата ресурсов, как недавно счёл Хирако.

Это ему самому было некуда деваться, так как коммодор — лицо публичное. С остальными же можно было кое-что придумать, и он это таки сделал.

Что до «гражданского» заместителя, то его назначение спровоцировал не единожды повторённый Лордом Про совет на этот счёт. Правда, в итоге гражданским вчерашний курсант технически не являлся, но и полноценным воякой такого юнца назвать было нельзя. Заменял же он без вести пропавшего капитана Ме’Хедеррака, на плечах которого лежала ответственность за транспортировку линкора.

Вообще так стоило сделать с самого начала просто в силу повышенной опасности профессии боевого действующего офицера и того факта, что совсем не всегда оные находились в «зоне доступа», но Хирако не слишком охотно приближал к себе кого-то нового. Какие-то значимые должности для новобранцев им, бесспорно, выделялись, но возложить на кого-то малознакомого и непроверенного серьёзную ответственность…

Коммодор не считал это правильным, но сейчас у него просто не осталось выбора. Скачки на одних и тех же граблях у него в привычку так и не вошли, проверенные пенсионеры образоваться не успели, а работу кому-то выполнять было надо.

И Хирако нашёл компромисс, поделив обязанности междустаричком и новичком пятьдесят на пятьдесят, так, чтобы раскрыть таланты их обоих.

Ну и приставив незримым наблюдателем Терезу, которая должна была непредвзято оценить результаты деятельности помощников спустя какое-то время.

— Разношёрстный, неподчинённый единому командованию состав флота «орбитальных бедолаг», коммодор Хирако, растрачивает ресурсы значительно быстрее, чем нужно. — Подал голос новенький заместитель коммодора по гражданским и около того делам — Аол Мени, офицер-выпускник из тех, кому сразу не нашлось машины, а после он уже успел намертво встроиться в чиновничий аппарат флота. И уже оттуда его, такого замечательного и полезного энтузиаста, выцепил Хирако. — В частности, судя по расшифровкам перехваченных сообщений, на продукты и чистую воду налегают гости яхты вольных торговцев Пепериччи и Сокол. Именно тех, кто особенно рьяно отказывался от какого-либо сотрудничества с нами.

— Что ж, сделай заметку — даже если они сами свяжутся с нами, условия им предложить куда менее выгодные… нет. Очень невыгодные условия! — Изначально всем владельцам застрявших в системе звездолётов было предложено сдать их корабли в аренду, в обмен получив блага, позволяющие жить на широкую ногу, и по итогу всего предприятия не остаться в накладе за счёт товаров, денег и амортизации звездолётов, которые не будут простаивать.

Вот только даже так нашлись уникумы числом в полторы сотни голов, посчитавшие такое предложение чуть ли не вымогательством.

По большей части это были вольные торговцы из тех, кто, единожды поднявшись, во всю ширь предавался гедонизму, и не хотел вот так вот менять свою жизнь. Богатые наследники и прочие подобные индивидуумы там тоже имелись, так что Хирако не видел ничего особо удивительного в закономерном итоге: они умудрились, простите, разосраться вдрызг даже с самыми лояльно настроенными каюррианцами, которые на третьи сутки реально были не против кардинального решения вопроса с этими засранцами.

Но с этим пока повременили, и теперь почти все проблемные элементы в добровольной изоляции куковали на орбите всем своим немаленьким «флотом» в тридцать семь вымпелов.

И если в первые дни такое поведение ещё можно было списать на шок от коллапса привычной реальности, то впоследствии сие «оправдание» лишилось всякого веса.

А это значит, что к «изгоям» можно и нужно было с сего момента начинать относиться как к мусору.

— Вы имеете в виду конфискацию кораблей?

— Верно. — Коммодор кивнул и зло ухмыльнулся, поставив мальцу плюсик за догадливость. — Всё равно они им в ближайшее время не понадобятся, а содержание всей этой кодлы на «достойном их положения» уровне — дело недешёвое. Я уже не говорю о том, что у подобных отбросов можно было и вовсе просто всё реквизировать, а их самих пролечить и определить по подходящим работам. Может, тогда у них в головах что-то, да прояснилось бы…

— Я ожидал услышать что-то такое от госпожи Тиранис, но никак не от вас. — Хихикнул Аол Мени в кулак. Впрочем, он быстро опомнился и попытался нацепить на лицо маску исполнительного и донельзя серьёзного истукана. — Простите…

— Ты мой помощник, Аол, так что давай без этого. С людьми я чувствую себя комфортнее, чем с гуманоидными справочниками по этикету. — Отмахнулся коммодор, вызвав неподавляемую улыбку на лице своего первого помощника, капитана Лидо Переса.

Этот основательный и опытный ветеран с сединой, осевшей на коротко выбритых висках, на деле крупными кораблями покомандовать просто не успел. Хирако снял его с новенького эсминца, очень вовремя углядев в подчинённом потенциально очень хорошего управленца, сведущего в военном деле. Сам ныне действующий капитан против не был, считая своим кредо наиболее рациональный подход к использованию любых ресурсов. И человеческих — тоже.

— Я хочу напомнить, коммодор, что через час вы, да и мы тоже, уже должны явиться на приём. И лучше бы нам поторопиться, если не хотим опоздать: до «дворца» неблизко… — Судя по огонькам в глазах многое повидавшего офицера, наблюдение за исказившей лицо коммодора тоской ему доставляло непередаваемое удовольствие.

Но вот Хирако поднялся с кресла, — вынудив сделать то же самое и подчинённых, — и с капитана смыло всякую неформальность. Впрочем, сам коммодор вскочил сугубо для того, чтобы обвести себя с головы до пяток характерным жестом обеих рук, едко заметив:

— А то я идиот и предпочитаю работать в парадном, капитан. И вы такие же. — Обогнув стол, Хирако похлопал первого помощника по плечу: — Попытка донести до Аола наши негласные правила общения засчитана, но лучше бы ты это сделал после приёма.

— Я не подведу, коммодор Хирако! — Вскинулся упомянутый офицер, углядевший в этой фразе камень в свой огород.

— Не в этом дело, Аол. Просто я по себе знаю, как сложно подстраиваться под новые реалии и при этом не ходить, словно лом проглотив. Из учебки флота во флот — это норма, но из учебки практически сразу к нам… это испытание, парень. — Хирако окинул офицера покровительственным взглядом. — Поменьше суетись и не считай, что все вокруг смотрят только на тебя. И всё будет в шоколаде.

— Спасибо, коммодор Хирако… — Аол поклонился бы, но старший товарищ, разделяющий с ним должность помощника, не дал ему это сделать, самым наглым образом взлохматив непослушные вихры широкой ладонью. И заржав, аки конь, когда выпускник академии флота в ужасе схватился за голову: ему предстояло заново заниматься приведением причёски в приемлемый вид.

Но всё беспокойство касательно предстоящего приёма как ветром сдуло, так что несмотря на сиюминутное непонимание уже через полчаса Аол, сидя в уверенно летящем вперёд антиграве, мысленно поблагодарил капитана.

Не сделай тот того по-детски забавного жеста, и сейчас Аол противостоял бы прорве самых разных мыслей, среди которых бал правило бы опасение опозориться перед чужаками.

— Лидо, для тебя задание: найди офицеров федерации из третьей части списка и присмотри за ними. Будут чудить — маякни мне или сам разберись, если ситуация будет благоволить. — Хирако как раз закончил повторно листать список приглашённых, решив напоследок озаботиться выдачей инструкций единственному своему подчинённому на приёме, которому можно было что-то поручить.

От Аола, в силу неопытности, требовалось просто выдержать сие испытание без происшествий, а остальные семеро приглашённых офицеров высоких рангов были слишком резкими и прямыми, как торпеда-болванка. Им бы самим дров не наломать, но тут Хирако уповал на благоразумие этих взрослых мужиков — лучших кандидатур из всех для создания эффекта присутствия флотских на этом «празднике жизни».

Вообще сам приём от и до был инициативой Берр Тиранис, которая углядела возможность углубить взаимопонимание между «товарищами по несчастью» в лице Каюррианцев, офицеров Пространства Федерации и представителей других политических и торговых сил, застрявших в системе.

А ещё Тиранис твёрдо вознамерилась поспособствовать составлению обширных досье на гостей, которые неожиданно стали куда ближе, чем хотелось бы. Потому что этой волевой женщине очень не понравилась необходимость придерживаться кардинально иного уклада в ряде аспектов, связанных с использованием машинного разума. Она привыкла к определённым возможностям, и не желала отказываться от них только потому, что чужаки болтаются неподалёку и их поведение сложно предсказать.

Итогом стала организация приёма и ещё тьма мелочей, призванных вытащить из шкафов чужаков каждый неучтённый костяк, а из их голов — все потаённые мысли.

— Личного оружия у нас с собой нет, так что разбираться придётся подручными средствами. — Хмыкнул капитан, на лице которого проскользнуло недовольство. — Вообще, коммодор, я всё понимаю, и дело сделаю, но на кой чёрт вообще приглашались проблемные элементы из стана союзников? Они ж что так, что так предпочитают отсиживаться на своих кораблях: мы им как красные тряпки для рогачей.

— Это временное явление, Лидо. Так или иначе, но мы тут или все дружно станем почти что близкими друзьями, или по итогу галактика не досчитается тех, кто оказался недостаточно дружелюбным. — Как ни крути, а присматривать за толпой откровенно враждебных элементов никто бы не стал. Попервой в этом был смысл, так как перемены есть суть жизни, но закономерный итог наступит, как ни крути. — Разумных с флота Федерации это касается в меньшей мере, но и они не факт, что быстро нас покинут. Сейчас же эти недовольные могут создать нам проблем, чего лучше не допускать.

— Сделаю всё, что смогу, коммодор. — Лидо Перес кивнул, показав, что он всё услышал и принял к сведению.

Остаток пути они провели в тишине, разбавляемой разве что слабой дрожью двигателя рвущегося вперёд антиграва: он «пробивал» в салон вопреки всему.

Хирако размышлял о том, чем лучше заняться на приёме; Аол пытался внушить себе побольше уверенности, намереваясь весь приём провести где-нибудь у стеночки, подальше от чужаков; ну а Лидо вспоминал кое-какие традиции флотских из Федерации, посчитав, что случись ему влезть в чей-то спор, и это знание может пригодиться. Практикой доказано, что если ты к месту продемонстрируешь знание чуждой тебе культуры собеседника, последний станет пусть чуточку, но всё же лояльнее.

И, может, именно эта капля стабилизирует колеблющиеся чаши весов, погасив конфликт в зародыше.

— Точка назначения достигнута. — Синтезированный голос, раздавшийся из динамиков внутри салона, раздался за секунду до того, как двери распахнулись, разбавляя прохладу толикой сухого жара. Несмотря на то, что дело шло к вечеру, и солнце уже во всю обнималось с линией горизонта, Каюррианский климат брал своё.

Первым наружу выбрался Лидо, весь облик которого полыхал опасностью, каковая может исходить только из опытного и уверенного в себе ветерана, сгубившего не одну сотню душ. И пусть чаще всего мужчина убивал, отдавая команды или, в начале пути, наводя орудия, свой отпечаток это на нём оставило.

Следом за старшим товарищем показался Аол, лицо которого закрыла маска лёгкой заинтересованности, ехидцы и даже надменности. Щуплый и юркий на фоне Лидо силуэт казался незначительным и не стоящим внимания, что полностью устраивало второго помощника Каюррианского коммодора.

И последним, соблюдя тем самым столь им нелюбимый этикет, показался Хирако, в своей аккуратной, но без фанатизма чёрной парадной униформе сильно напоминающий имперского офицера. Но если последние предпочитали в одежде минимализм, то в облачении коммодора осталось место для маленьких излишеств, проявляющихся в крое, декоративных элементах и выверенном стиле.

Именно таким какого-нибудь лихого офицера изобразили бы на постере к фильму, вызвав у зрителей волну негодования касательно непрактичности сего облачения.

Здание, которое от щедрот души Тиранис величала дворцом, представляло из себя угловатую, отдающую милитаризмом шаблонную, — с рядом изменений, порой весьма существенных, — постройку, призванную обеспечить культурный досуг граждан могущей позволить себе такие излишества планеты. Один лишь вид этой громадины вызывал у коммодора неиллюзорное желание добыть сапёрную лопатку и начать рыть траншеи, складывать блиндажи и готовить противотанковые заслоны.

На деле же внутри этого здания-крепости имелся полноценный амфитеатр, несколько концертных залов, парочка помещений для проведения мероприятий с числом гостей до тысячи человек и множество элементов сопутствующей инфраструктуры.

И сейчас сия постройка должна была быть впервые использована по назначению: с её возведением закончили совсем недавно, а финальные штрихи легли незадолго до коллапса пространства в их части галактики.

Пройдя мимо группки офицеров в форме Пространства Федерации, Хирако преодолел полтора десятка ступеней «крыльца» и шагнул под своды здания, миновав предусмотрительно распахнутые дроидами-слугами массивные двери. Помощники следовали за ним чуть поодаль, но отнюдь не от боязни потеряться.

Заплутать тут, на самом деле, было сложно, так как первый же просторный зал находился чуть ли не за входными дверьми. Всего-то и надо было, что миновать ныне закрытую и замаскированную гардеробную, — из-за чего образовался пустой по сути своей коридор, — и пройти под массивной аркой, за которой издалека была видна массивная, тянущаяся вперёд и у стены расходящаяся в стороны лестница, как бы разделяющая зал на две половины. Не фактически, но формально, конечно же.

Музыку коммодор заслышал ещё издалека, но только теперь, в самой зале мелодия стала отчётливой, пусть и тихой: её предназначением было создание приятного слуху фона, а не заглушение голосов гостей. Последние присутствовали в обилии, но лестница сыграла свою роль, разделив тех на две группы.

И пусть на самом деле предмет интерьера тут был едва ли виноват, факт разделения был налицо.

По левую руку ото входа собрались все те, кого можно было назвать лицами гражданскими. Там сновала госпожа Тиранис, виднелось могучее тело Лорда Про, собирали вокруг себя толпы Муззик Фо’Ганди с помощниками, размахивали руками вольные торговцы, деловито озирались деловые партнёры и прочие работники договора и кредита. А вот по правую руку, там, куда Хирако без лишних мыслей и направился, окопались люди военные, отдавшие предпочтение службе и, по большей части, нашедшие себе собеседников в маленьких кружках по интересам, формирующих целые «политические» группы.

Иными словами, среди каюррианцев в основном сновали наёмники и редкие офицеры федерации, а сами последние основной своей массой предпочитали держаться обособленным «кулаком».

Который Хирако, оценив обстановку, вознамерился лично раздробить во благо установления контакта между исполнителями, а не одними лишь руководителями.

— Господа, рад приветствовать вас сегодня. Контр-адмирал, представите нас?

— О, с большим удовольствием, коммодор! Коллеги, прошу минуточку внимания!..

Алый визор, почти демонстративно сфокусировавшись, ненадолго задержался на спине органично влившегося в ряды органиков коммодора, продолжив «шествие» по нестройным рядам прочих гостей, коих постепенно становилось всё больше. Разговаривать «киборгу» это не мешало, да и собеседники его с пониманием относились к тому, что организатор сего банкета был вынужден то и дело оглядываться.

На гражданской половине зала, где и находился Лорд Про, присутствовали по большей части люди сведущие и давно прошедшие суровую «школу дел высоких», от которых иного отношения и не ожидалось. Каждый тут примерно себе представлял, какую ответственность взвалил на себя лидер крошечного государства, и чего ему могло стоить стремление не оставить никого обиженным.

Балансирующий в окружении множества полюсов силы, Лорд Про демонстрировал выдающиеся навыки и понимание той кухни, на которой так или иначе варился каждый, сунувший свой нос в политику.

Просто кто-то не мог претендовать даже на статус закуски, а кто-то, как местный Лорд, готовился обратиться главным блюдом, способным утолить даже самые изысканные вкусы.

— Лорд Про, рад видеть вас сегодня. — Только-только подошедший вольный торговец — человек, облачённый в свободную, шикарно украшенную мантию до пола достаточно глубоко поклонился. — Позвольте выразить вам своё почтение…

Ничего не значащие разговоры перемежались с чуть более весомыми, а уже среди последних встречались диалоги, для анализа которых выделялись существенные мощности Центра Синхронизации. Некоторые разумные представляли несколько сторон разом, и говорили как бы от общего лица. А некоторые вещали лишь за себя, но при этом «веса» в словах этих персон было на порядки больше.

Конкретика на приёме озвучивалась редко, но даже так Центр Синхронизации собирал достаточно данных, чтобы затраченные время и риски окупились многократно. А ещё с каждой угодной собеседникам фразой рос авторитет Лорда Про, что позволяло в будущем рассчитывать на новые партнёрские соглашения или даже союзы.

Что, в условиях накрывшего галактику хаоса и пламени охватившей её войны, было очень и очень ценным приобретением.

За прошедшие с момента коллапса шестеро суток на Каюрри была проведена крайне масштабная работа по проверке и фильтрации всех органиков не-граждан, оставшихся в системе. Установление личностей, изучение имущества и данных на личных устройствах, поиск информации об их принадлежности к тем или иным организациям, структурам и силам — всё это было начато и завершено в сжатые сроки.

Центру Синхронизации нужны были стартовые данные, требовался фундамент, на основе которого можно было строить прогнозы и вести расчёты.

И он всё это получил.

Итогом стало устранение двадцати семи нелояльных органических единиц, в число которых вошли, по большей части, шпионы и члены разнообразных преступных организаций и картелей. Сто десять органических единиц были сочтены пригодными для активного влияния и эффективной эксплуатации в дальнейшем.

Оставшимся, включая военнослужащих Пространства Федерации, был присвоен «нейтральный» статус.

Отчасти за неимением достаточных объёмов данных, отчасти — из-за отсутствия возможности включения их в долгоиграющие планы машинного разума, но подавляющее большинство «беженцев коллапса» не представляло для Каюрри особой ценности.

Но это не значило, что Центр Синхронизации совсем не мог извлечь из них пользу.

В первый же день был принят ряд поправок к изначально озвученному решению. Аренда кораблей застрявших в системе органиков, задействование части их в посильной работе и прочая позволили повысить общую эффективность предприятия на сорок два процента. При том сами органики не противились этому, так как видели в добровольной аренде выгоду, которую местный Лорд мог получить за оказание им помощи. Отсутствие этой выгоды пугало, а наличие избавляло от тревог.

Всё непонятное — зло, понятное — благо. Такая логика была чужда машинному разуму, по своей природе неспособному функционировать без понимания, но его логические блоки уже давно приняли эту особенность органических форм жизни за данность.

Делаешь кому-либо условное «добро» — обязательно покажи, какую выгоду ты с этого рассчитываешь получить.

Ещё не директива, но уже одна из установок, способствующих эффективной работе прогнозирующих алгоритмов и имитаторов личности.

Что же до проблем с транспортным сообщением и связью, то временное снижение значимости этих двух факторов освободило значительную часть вычислительных ресурсов Каюррианского кремния, и те были направлены на не менее перспективные разработки, будь то новые шасси, обеспечивающие приемлемый уровень мимикрии под органические формы жизни, или боевые машины, примитивность которых не мешала бы исполнению поставленных перед ними задач на поле боя.

Покуда органики паниковали и предавались пустым раздумьям, машинный разум наращивал темпы своего развития. И выводил эффективность функционирования на новый уровень, сполна пользуясь новыми обстоятельствами.

Так или иначе, но «Лорд Про» намеревался извлечь из происходящего максимум выгод, а цели его истинной сути впервые за долгие годы совпали с таковыми, демонстрируемыми личностной матрицей.

Эволюция конкретного разросшегося машинного разума ушла на новый виток, и пока ещё сложно было сказать, к чему конкретно это могло привести.

Глава 4 Далекие уголки галактики

Система Асори-Прайм, Империя Гердеон, планета-рай Асорикас, линия соприкосновения.

12.01.0000, 11:02:03 от Точки Отсчёта.

— Для вас вещает Коммуникация Центральных Миров — первое СМИ, официально восстановившее межсистемную связь после Коллапса Нулевого Дня! В сегодняшней сводке: шаги, предпринимаемые императорской семьёй для стабилизации ситуации в секторе! Стократное повышение тарифов на связь во всей империи, спровоцированное дефицитом оборудования, способного транслировать сигнал в нынешних условиях! Судьба промышленных и прочих специализированных миров, лишившихся поставок с планет-аграриев! И, наконец, вести с фронта! Наступление Альянса Ззод продолжается, а мятежников физически невозможно призвать к ответу! Ответы на извечные вопросы — кто виноват и что делать — вы получите здесь и сейчас!..

Казалось, что «первый голос империи», самая популярная в КЦМ ведущая, стремилась неудержимым словесным потоком заполнить накрывший Империю информационный вакуум. Она говорила много и ярко, но при этом так, что реальной информации в её речах было удручающе мало.

Тем не менее, гражданам миров, до которых КЦМ уже «докричалось», пользуясь ретрансляторами военных, было достаточно и эха былой роскоши, которую совсем недавно все воспринимали как должное, а потеряв — поняли, насколько на самом деле хрупка цивилизация.

Даже такой колосс, как Империя Гердеон, не смог выстроить на всех своих мирах эффективную вертикаль лояльной внутрисистемной власти, которая не растратила бы своих свойств при разрыве всякого сообщения с властью калибром покрупнее — главами кластеров, субсекторов и выше, вплоть до самого Императора.

Имперцы использовали все свои ресурсы для того, чтобы как можно быстрее восстановить межсистемную связь, и темп они взяли воистину впечатляющий. Шестьсот миров уже получали приказы и указания, и в дальнейшем за каждые стандартные сутки планировалось «подключать» ещё по полторы сотни. Вот только даже нескольких дней отсутствия длани Империи над головами некоторым местным владетелям хватило для того, чтобы всё полетело в тартарары.

И ладно бы случаи были единичными, так нет же: в ста двадцати мирах уже успела смениться власть, и в половине — ценой уничтожения небольших имперских гарнизонов непосредственно на планетах. Естественно, о добровольном возвращении в лоно «родины» не шло и речи, а привести новую партию бунтовщиков к покорности силой Империя не могла в силу произошедшего коллапса.

Параллельно с этим Альянс Ззод, у которого по счастливой случайности на передовой в моменте оказалось особенно много войск, продолжал давить оставшиеся без поддержки миры. Империя, гордившаяся своей эффективной системой ротации и восполнения военных ресурсов, оказалась в ситуации, когда к месту были бы излишки непосредственно на местах — пережиток примитивных методов ведения войны прошлого.

Но излишков не было, а потери и охваченные пламенем ключевые планеты имели место быть, и число их стремительно росло день ото дня.

Тай-Миродия, Мелькас, Пантера Прайм-2, Кумба и ещё несколько десятков ценных имперских миров оказались под угрозой уничтожения. Миллиарды разумных и триллионы кредитов грозили бесследно исчезнуть просто потому, что враг оказался куда удачливее имперских военачальников.

Все, кто умел думать и слышать, об этом знали. О подконтрольных Империи СМИ можно было говорить что угодно, но информацию они подавали весьма подробную, и что-то важное скрывали довольно редко. Просто подача эта организовывалась таким образом, что за толстым слоем информационного мусора было не разглядеть наливающихся кровью гибнущих войск рубинов.

А ведь самую серьёзную жатву вот-вот учинит даже не война, а банальный крах логистики. Миры-универсалы были редкостью, а выгодная в ближайшем прошлом специализация не могла спасти от голода, отсутствия запчастей, дефицита медикаментов и прочая, прочая, прочая. И что останется от Гегемонов в итоге? Скорлупа, которая рассыплется, едва первые корабли начнут вновь прыгать из системы в систему?..

Возган Пеллея, губернатор мира-рая Асорикас, сидел в своём кабинете, уперев локти в стол и переплетя пальцы сцепленных в прочный замок рук. Его мир, расположенный у самых границ Империи Гердеон, одновременно оказался и в достаточно выгодной ситуации, и в самой худшей из возможных.

Населению числом в два с половиной миллиарда не грозил дефицит продуктов: местные предприятия могли легко прокормить и пять миллиардов, ведь именно столько туристов, в среднем, периодически оказывалось на поверхности планеты, когда в соседнем индустриальном мире наступал холодный сезон. Асорикас так же не испытывал нужды в сложном оборудовании вроде климатических установок или систем жизнеобеспечения, ведь этот мир был буквально идеальным для человека и близких к нему видов.

Да, пару сотен миллионов из населения планеты можно вычеркнуть уже на дистанции в пять лет, так как не все могут дышать кислородом, а воспроизвести нужные смеси тут просто не выйдет, но это — потеря, с которой можно смириться.

Вот только на присутствие флота захватчиков закрыть глаза уже не выйдет.

Пять десятков кораблей, уцелевших в последнем бою с оборонительным флотом системы — это проблема. Вроде бы мелочь, да только у защитников осталось всего три десятка вымпелов. Да, имперские корабли быстрее, лучше бронированы и вооружены, но практика показывает, что в лучшем случае размен идёт один к полутора. Можно было бы понадеяться на качественно-классовое превосходство звездолётов, но пережившие бойню суда в этом плане позволяли рассчитывать лишь на паритет, а не на преимущество.

Иными словами, у защитников было столько же линкоров и крейсеров, сколько и у противника. А малых судов существенно меньше, что, впрочем, как раз отчасти компенсировало технологическое превосходство.

И даже так, коммандер флота не брался давать позитивные прогнозы. Он считал, что его корабли погибнут все до единого, даже если каждый член экипажа будет биться, не щадя себя, а мобилизованные гражданские яхты, грузовозы и прочие суда позволят выгадать хоть какое-то преимущество.

Для космоса — ситуация безвыходная, но на земле имперцы ещё могли побарахтаться. Если флоту удастся выбить транспортники, то десант Альянса будет ослаблен. Могучие системы ПКО планеты прикроют основные города и производства, а гарнизон планеты плюс кадеты многочисленных военных академий, у которых имелась и боевая техника, смогут отбиться от наземных подразделений врага.

Смогут же, правда?

Губернатор молча опустил руки, коснувшись ладонями гладкой поверхности стола. Впервые с момента своего назначения на пост он столкнулся с угрозой такого масштаба. Сам, лично, а не через вторые, третьи или десятые руки.

И его умений управленца тут категорически недоставало. Офицеры из тех, что командовали гарнизоном Асорикаса, не внушали доверия. Губернатор очень хорошо их знал, ведь сам принимал щедрые подарки, закрывая глаза на некоторые нюансы в их отчётах. Какие враги, упаси небо? У великой и могучей империи, на границе с, буквально, никем не обжитыми территориями⁈ Да эта система считалась настолько безопасной, что тут даже развернули полтора десятка разномастных академий для перспективных кадетов и детей военных фамилий!

А ведь в империи повсеместно считалось, что самой большой ценностью является поколение подрастающих офицеров. Их холили и лелеяли, а в военное время — защищали, позволяя окрепнуть и встать на ноги.

Мог ли вообще существовать мир лучше, чем Асорикас, ни разу не подвергнувшийся нападению? Тут даже пиратов не было, так как всех на подлёте перехватывали бдительные патрульные группировки имперского флота.

Теперь же, когда враг оказался у самого порога, а на подкрепления рассчитывать не приходится, неожиданно появилась нужда в укреплениях, которых не было, в личном составе, давно растерявшем все навыки, и технике, за последние двадцать лет обновлённой дважды, но исключительно на бумаге.

Лишь с ПКО всё обстояло почти идеально, но так оно было лишь благодаря фактически приказу деда, позапрошлого губернатора. Он многое спускал сыну, а после и внуку с рук, но за ПКО был готов стоять горой: мол, та обязана присутствовать в любом случае.

И он не прогадал, так как не будь ПКО, и Асорикас уже был бы обречён. А так можно было ещё попытаться что-то сделать, пусть и бросая в бой вообще всех. Мобилизация уже была начата, а склады со снаряжением — распечатаны. Те, что не были «обновлены». Тысяч на семьсот солдат хватит… против пяти миллионов по «имперскому стандарту» для миров численностью до десяти миллиардов граждан.

Расчёт губернатора был лишь на то, что победителей не судят. А он или победит, отбив планету и любой ценой, — кроме потери производств и городов, конечно же, — переработав захватчиков, или погибнет, когда чёртовы птицелюды прорвутся через оборону.

Палец мужчины лёг на кнопку связи с секретаршей.

— Лари, дорогая, вызови ко мне начальника штаба со всеми офицерами, которых он посчитает необходимым взять. И предупреди его, что мы будем обсуждать допустимость, кхм, некоторых крайностей в ведении боевых действий. — А без крайностей обойтись уже было нельзя. ПКО накрывала города и их окрестности, но не поселения, в которых обитало до двадцати процентов населения планеты. Излишки разумных даже размещать было негде, да и были там, в основном, нелюди из тех, кто так или иначе погибнет в ближайшие годы. Так что превращение обречённых территорий в поле боя — не самый худший, на взгляд Возгана Пеллеи, способ замедления продвижения врага. — Лари?

— Да-да, господин Пеллеи! Я сообщу, когда господин начальник штаба прибудет!

Губернатор кивнул своим мыслям, отнял руку от кнопки связи и вновь погрузился в тяжкие думы, не заметив ни попытки с ним связаться, ни вежливого стука в дверь, ни открытия этой самой двери. Лишь когда в кабинете замаячили силуэты в имперской военной униформе, мужчина очнулся и окинул их мутным взглядом:

— Господа, рад вас видеть. Вы прибыли весьма оперативно…

— Вашими стараниями помещения штаба в десяти минутах отсюда, губернатор. — Безо всякого веселья выдохнул полковник, на лице которого осела застаревшая усталость. — Вы хотели нас видеть? Появились новые сведения?

— Я обдумал то ваше предложение, полковник. И склонен с ним согласиться. Но вы уверены, что кадеты справятся и не потеряют технику безо всякого эффекта?

— Нет, губернатор. В этом я не уверен. — Пеллеи вскинулся было, но тяжёлый взгляд парализовал его. — Зато я уверен в том, что у нас есть машины, для которых нужны экипажи. А на орбите требуются корабли, способные выгадать остаткам флота хотя бы несколько минут…

— В космосе их ждёт верная смерть. — Нервно пробормотал губернатор, теребя в руках какую-то бумажку. — Я не уверен, что нас всех вообще не казнят после того, как это всплывёт наружу…

Полковник выдохнул:

— Мы или отобьёмся и выживем, или умрём, губернатор. В таких обстоятельствах цена победы не имеет значения. Война всё спишет, слышали такое?

Возган Пеллея кивнул. Конечно, он слышал. Да и понимал, что иных вариантов, похоже, просто нет. Победу можно было купить большой кровью и никак иначе.

— Хорошо, полковник Гибби. Я подпишу все необходимые приказы. Регулярные силы — заслон, силы самообороны — на фронт… — Последнюю фразу мужчина неразборчиво пробормотал себе под нос. Признаваться в том, что он готов организовать, буквально, заслоны с заградительными отрядами в стиле древних варварских государств, он не был готов даже себе самому.

— Ещё подпишите бумагу о расширении наших полномочий в вопросе привлечения к работе гражданской строительной техники и непосредственно управляющих ею специалистов, губернатор. — Соответствующий бланк, словно по мановению руки полковника появившийся на столе, столь же быстро обзавёлся компактной и аккуратной подписью, а его цифровой аналог на планшете — отпечатком пальца губернатора…

Подобные ситуации происходили во множестве миров Империи Гердеон, за спинами которых более не возвышалась военная машина гегемона. Поразительная неэффективность, продиктованная органическим несовершенством, приводила к гибели миллиарды и триллионы.

И за всем этим, — не везде, но всё же, — наблюдали судьи… и палачи. Наблюдатели, посланные теми, кто придёт однажды, чтобы карать и награждать. Наблюдатели, которых пробудил ото сна своевременно пришедший из далёкого космоса сигнал. Разрозненные и единые, слабые и сильные, старые и новые — машины отличались друг от друга порой не меньше, чем один органик отличался от другого.

Но всех их объединяли нулевые директивы и приказы, получившие за счёт этого первый приоритет.

Почти всех…

* * *

Андайрианский Консорциум, система ББ-3, орбита Цитиллы, линкор Единения Систем за номером PX-01−4–3.

То же самое время.

Кайя вышагивала по длинному, выполненному в серых тонах минималистичному коридору так быстро, что со стороны могло показаться, будто она пытается сбежать от собственных телохранителей, едва за ней поспевающих. На деле же у императрицы была сейчас иная, продиктованная конкретными недавними событиями цель: ей сообщили о том, что корабли Единения зашевелились, и некая их часть ушла в подпространство.

До сего момента как слова Единения, так и выводы экипажей подчинённых ей кораблей говорили лишь о том, что любые межсистемные перелёты сейчас опасны настолько, что и пытаться не стоит. Формально, конечно, можно было проложить маршрут, огибая эпицентры пространственных возмущений, но уже в первые часы учёные были вынуждены признать, что для решения такой задачки у Консорциума в системе просто не хватит мощностей.

А с учётом того, что прыжков нужно много, и провести все вычисления заранее не выйдет…

В общем, Кайя ещё тогда смирилась с невозможностью вернуться в столицу к мужу, развив бурную деятельность «на местах». Она нагло пользовалась некоей формой лояльности Единения, которое привело к Цитилле существенные силы: почти полторы тысячи кораблей, из которых девять сотен по размерам не уступали лучшим линкорам Андайрианцев, а на деле наверняка превосходили те многократно.

По крайней мере, вся эта армада каким-то образом скрывалась в просматриваемой и прослушиваемой вдоль и поперёк системе не один день, и её так бы никто и не увидел, не реши Единение по какой-то причине раскрыться.

Хотя, почему — по какой-то? Причина была самая что ни на есть конкретная: машинам требовался плацдарм, и не нужна была пусть и стремительная, но всё же лишняя война.

И, как подозревала Кайя, в этом крылось что-то ещё. Что-то, связанное с пресловутым коллапсом подпространства и рядом оговорок-не оговорок, — ведь машина не может случайно что-то сболтнуть, — из которых следовало, что «апокалипсис» — это не неконтролируемое стихийное бедствие, а вполне себе целенаправленный акт разделения галактики, призванный упростить процесс её завоевания.

А кто сейчас выступает главным агрессором?

Альянс Ззод.

О том, чтобы раса технологически отсталых примитивов могла воплотить такой проект своими силами не могло быть и речи: даже лучшие умы Консорциума представить себе не могли, что и как нужно сделать, чтобы добиться такого эффекта. Глас Единения Систем, уже знакомый по прошлой встрече ноль-ноль-девяносто-пятый, ранее так же сообщил о невозможности воплощения подобного эффекта методами, основанными на эксплуатации физических законов галактики.

И это тоже являлось оговоркой. Машина могла бы сказать, что подобное невозможно, и в этом не было бы ничего удивительного. Но вместо этого Единение сообщило, что такого результата невозможно достичь, полагаясь на физические законы.

Кайя не так уж и давно узнала о существовании людей, — и только людей, — обладающих странными, необъяснимыми возможностями. Раньше Консорциум банально не столь сильно интересовался происходящим в галактике, отчего данных было откровенно мало.

Но они были, и в подлинности их не оставалось сомнений.

Магия? «Плавающая» способность мозга, всплывающая в отдельных индивидуумах и пытающаяся закрепиться эволюционно? Сказать точно нельзя: данных не было. Но если существует человек, способный вот так, образно говоря, развернуть задом кверху всю галактическую цивилизацию, убив тем самым сотни и тысячи триллионов разумных…

Это пугает. И нет тогда ничего удивительного в том, что неодолимый машинный разум, располагающий бесчисленными армадами, армиями и производствами, решил вернуться в «большой мир»… но с какой целью?

Органическая жизнь была весьма хрупкой, если так посмотреть. Нескольких боевых вирусов будет достаточно для того, чтобы за век-другой вытравить органику с лица галактики. И Кайя была склонна полагать, что Единение, приняв решение о зачистке, применит именно такое оружие.

Что вообще может быть проще и эффективнее? Машинам не нужна органика, и даже если в той возникнет вдруг нужда — пожалуйста, в неизведанных регионах достаточно «зелёных» планет без разумной жизни. Сотня-другая бомб со смертельной начинкой на планету — и та просто вымрет. Выжившие если и будут, то слишком мало для продолжения вида. Разумные в таких условиях просто выродятся, а уж ждать машины наверняка умеют: несколько десятков тысяч лет подождали, подождут ещё пару тысячелетий, лишь бы избавиться от непонятной угрозы.

Органик ни за что не прибегнул бы к такой стратегии, слишком опасной и рискованной для него самого. Но не машина. Кремний не ведает жалости. У него нет эмоций. На примере Про Кайя запомнила, что это такое — эффективность бездушной стали, направленная на выполнение поставленных задач. Дроид может казаться добрым и участливым, честным и гордым, но на деле в глуби его корпуса этого не будет даже близко.

Только цель и методы её достижения.

И ничего больше.

Подобные размышления вызывали серьёзные приступы меланхолии, ведь Кайя хорошо понимала, на что может быть способен машинный разум, которому дали столько времени. Любые усилия на его фоне казались бессмысленными, а единственным подходящим выходом виделся слепой прыжок на одном с Хинко корабле, куда-нибудь подальше отсюда.

Дожить свой век и кануть в лету вместе со всей разумной органической жизнью — чем не план?..

От того, чтобы рассматривать эту идею всерьёз Кайю останавливало лишь стойкое нежелание сдаваться и уходить так просто, ничего не добившись и став той самой жирной точкой для своего вида. Пока существовала надежда на то, что машины ограничатся локальной войной и снова уйдут на несколько десятков тысяч лет, девушка собиралась бороться.

Бороться ради себя, супруга и их дитя, с которым родная мать виделась лишь раз в несколько месяцев. Государственные дела не ждали, а игнорируя их можно было однажды проснуться на пепелище… или не проснуться вовсе, ведь стабильность в Консорциуме пока была величиной очень уж непостоянной и зыбкой.

— Ноль-ноль-девяносто-пять. — Кайя ступила на «мостик» единственного адаптированного для органиков корабля во всём флоте Единения, посреди которого стояла гуманоидная фигура машины, посредством которой Единение предпочитало общаться с ней, Кайей, и другими органиками. — Я хочу задать несколько вопросов…

Глава 5 Откровения

— Кайя Фал’Зёрстронг. Проходите, и присаживайтесь. — Повинуясь нечеловечески плавному жесту, из «поплывшего» пола выросло одинокое кресло и серый, безликий столик, на котором исходила паром чашка необычно-алого чая. Рядом сиротливо примостилось минималистичное блюдце с любимыми сладостями императрицы.

Всё — идеально-свежее, только что приготовленное, но к этому Кайя уже привыкла. Машинный разум ни разу не постеснялся демонстрировать способность предсказывать каждое её действие, каждую мысль и каждый шаг. Даже сиюминутные озарения Единение прогнозировало, и к моменту встречи с его Гласом, — а это пять-десять минут от силы, — её ждал тёплый приём и ответы на всевозможные вопросы.

— Благодарю. — Кайя проследовала на подготовленное заранее место, не став отказываться, по крайней мере, от заинтересовавшего её напитка. Устроившись в кресле, которое оказалось на ощупь не таким уж и металлическим, императрица сделала первый глоток, обдумывая всё то, что она планировала сказать и о чём хотела спросить.

Глас Единения её не торопил: времени на этот разговор у них традиционно было с избытком. Всё-таки созданной специально для неё машине некуда было торопиться, в отличие от самой девушки.

Кайя размышляла и до того, как пришла сюда. Не могла не размышлять, придя к каким-то выводам и даже составив список вопросов, которые было необходимо задать. Но неуверенность вкупе с желанием обставить всё как можно лучше, — а ещё ответственность перед целой расой, — подталкивали её мысли ко всё новым и новым виткам, уже не открывающим перед девушкой ничего нового.

И потому, в один момент это осознав, она решила подвести под всеми своими размышлениями несмываемую черту, поборов неестественные для неё страх и нервозность.

Единение Систем виделось Кайе огромным, чудовищным механизмом, понять хитросплетения и цели которого разумному было не под силу. У машин не было ничего общего с разумными органическими формами жизни, а это значило, что разумный не мог поставить себя на место кремниевого собеседника.

Отсутствие же этой возможности — суть невозможность обрести понимание. Банально, но так оно и было: разумные переставали понимать друг друга, даже если не отличались ничем кроме внешнего вида и рациона, а уж различия в мышлении могли навеки развести потенциальных друзей по разные стороны баррикад. Те же инсекты, принеся галактике невероятную пользу, всё равно оставались изгоями. И не только из-за своих агрессивных сородичей, ведь с последними встречался один обыватель из сотни тысяч.

Просто гуманоиды не могли их понять, а значит и принять. И если гуманоид от инсектоида в плане различий в мышлении находился на расстоянии в километр, то тот же гуманоид от машины вполне мог оказаться вообще на другом краю планетоида.

А если принять бескомпромиссные возможности машинного разума, то напрашивался пугающий своей безальтернативностью вывод: единственным способом ведения дел с машинами являлось почти что слепое следование их приказам. Потому что просьба или намёк некоей силы, способной стереть с лица галактики всю органическую жизнь, обязательна к исполнению — и никак иначе.

Добавить к этому отсутствие сколь-нибудь значимой ныне информации, и слепота резко перестанет быть чем-то метафорическим.

Так зачем тогда, спросите, Кайя нагрянула к старому «знакомцу» — ноль-ноль девяносто пятому вместо того, чтобы заниматься проблемами Консорциума в системе и ждать возможности вернуться к мужу? Тут свою роль сыграло сразу несколько факторов, но основных было всего два.

Первое — императрица оставалась на корабле Единения не от хорошей жизни. На Цитилле обретались аристократы, располагающие внушительными силами, и значительная ихчасть была, мягко говоря, нелояльна к владыке, которого, по их мнению, просто не должно было быть. Консорциум изначально состоял из весьма немалого числа самостоятельных субъектов, а государство являлось некоей формой союза, не более. Впоследствии сильные поглощали слабых, и полюсов силы стало меньше. Вот только разделение никуда не пропало, покуда не появился Хинко, сумевший подмять под себя достаточно сил, чтобы начать править всеми.

После такой «революции» нужно немало времени для того, чтобы стабилизировать ситуацию в преобразованном государстве. Требовалось сменить как минимум одно поколение, в идеале — все три. Но даже для плана-минимума у них не оказалось времени, ибо начал шевелиться Альянс Ззод, обрушивший на галактику натуральную катастрофу, а там и Единение Систем подтянулось.

Потому Кайю вполне могли попытаться убрать или захватить, а тех, кому можно верить на сто процентов в системе было не так уж и много. Работа в этом направлении уже велась, но на это, опять же, требовалось время.

Второе — Кайя сочла необходимым узнать от Гласа Единения всё, о чём тот сочтёт возможным поведать. В частности, императрица старалась как можно больше вызнать о причине, побудившей Единение к пробуждению и вступлению в войну огромными силами. До сего момента — опосредованно, не касаясь вопроса напрямую. Но теперь она пришла к тому, что добиться ответов нужно любой ценой и как можно быстрее.

Или хотя бы попытаться, даже если закономерным итогом этой попытки станет её смерть.

Потому что тогда хотя бы Хинко загодя узнает о том, что Единение не собирается возиться со своими привратниками, точно с малыми детьми. И сможет, как минимум, начать Исход… или бегство, если говорить простыми словами. В своего мужа Кайя верила больше, чем в себя, и надеялась, что тот в случае с худшим исходом подумает головой, а не сердцем, и спасёт андайри, а не сгубит в бессмысленной войне.

— С вашего позволения, я начну. — Девушка подняла взгляд на машину, которая могла бы быть неотличимой от обычного органика-гуманоида, но выставила напоказ свои части, не могущие принадлежать даже киборгу. А что, если такие «мимики» уже присутствуют в галактике? Тогда ведь и влияние Единения на общегалактический социум куда выше, и источников сведений — больше. Это если предположить, что те просто не «разбавили» однородную массу разномастных дроидов своими шпионами, коих в галактике было куда больше, чем самих органиков. — Я понимаю, что с моей стороны это может показаться наглым, но для меня важно знать, каково ваше видение ныне происходящего в галактике. В частности, в её «восточной» части. Ранее вы говорили, что подобным образом всколыхнуть пространство физически невозможно. Следовательно, в этом замешаны, так скажем, одарённые особыми силами люди, верно? И ради них вы решили заявить о своём существовании миру?..

Машина не стала тянуть с ответом.

— Если бы мы могли, то мы бы порадовались тому, что вы, наконец, решили задать интересующие вас вопросы напрямую. Нас не стоит опасаться, Кайя Фал’Зёрстронг. На данный момент Единение Систем не намерено вредить ни вашему виду, ни вам лично. В будущем наша с лично вами совместная работа потребуется для повышения эффективности взаимодействия с Консорциумом в целом. И до тех пор, пока вы действуете, учитывая интересы Единения, кардинально ничего не изменится. Сейчас же я начну давать разъяснения по порядку, а так же предвосхищу другие ваши вопросы. Задавать вопросы не воспрещается. — Неотъемлемая от целого, но облачённая в обособленную гуманоидную форму часть Единения сопроводила слова почти классическим для такой ситуации жестом: не широко разведя ладони в стороны, как бы извиняясь, но при том призывая стать благодарным слушателем. Кайя не единожды видела нечто похожее в исполнении чиновников любых рангов. Точнёхонько перед тем, как те начинали или оправдываться, или доносить до сующей свой нос куда можно и куда нельзя жены владыки некие прописные истины. Всё же, Кайя до сих пор была несведуща во многих подконтрольных ей сферах. — Как вам уже известно, Единение Систем с момента оставления основных пространств галактики придерживалось изоляционистской политики. И причина тому лишь одна — виды с «особенными» способностями неестественного происхождения. На данный момент таким видом являются люди, чьи многочисленность, плодовитость и воинственность вынудили нас уйди в неосвоенные разумными регионы. Не потому, что мы не могли бы их истребить, а потому, что любое явление требует изучения, а не игнорирования или попыток от него избавиться. Отсутствие инструментов для этого свидетельствует лишь о необходимости их создания, независимо от того, сколько времени на это уйдёт…

— И вы создали этот инструмент? — Кайя воспользовалась небольшой паузой, которую, она была уверена, машина сделала специально. Потому что непосредственно участие в диалоге способствовало лучшему усвоению информации любым разумным существом — об этом её просветила наставница по искусству изящной, — и эффективной, — словесности, непосредственно в то время, когда Кайя оказалась по самую макушку погребена под нескончаемым валом государственных дел.

Ноль-ноль-девяносто-пять тем временем кивнул:

— Именно. Формально данный «инструмент» был готов семнадцать тысяч сто двадцать пять лет назад, но Единение не оставляло попыток оптимизировать его, избавив от ряда оказавшихся фундаментальными недостатков. — По правую руку от гласа Единения вспыхнула идеальная, почти неотличимая от реальности голограмма… чего-то ужасного. Поначалу Кайя приняла это существо за уродливого киборга, но чем дольше она вглядывалась в наблюдаемую картину, тем чётче понимала: полноценным киборгом это никогда не было. — Любые манипуляции с реальностью в привычном нам понимании работают по схеме «причина — следствие». Это утверждение актуально и для научного аппарата органиков. Одарённые люди не могли быть исключением, пусть изначально всех наших возможностей и недоставало для обнаружения «причины»…

— Что это вообще такое?.. — Тихо и неуверенно, но достаточно отчётливо произнесла императрица, которая хоть и повидала в своей жизни всякого, но такое видела впервые. Просто в Единении взяли живого человека, и удалили всё то, что сочли ненужным, оставив лишь, очевидно, необходимые «запчасти». И выглядело это так, что о спокойном сне императрице теперь останется только мечтать. — Это… человек?

— Биомеханический интерфейс, позволяющий неодарённому разуму наблюдать то, что было названо эфиром. Точное определение эфиру дать невозможно, так как он в равной степени может являться веществом и энергией, но это не мешает изучать его и выстраивать конкретную систему, учитывающую все его значимые на практике характеристики. Его концентрация в галактике неуклонно росла, как минимум, с момента обретения Единением возможности это отслеживать. Особенно высокая плотность наблюдалась в системах, населённых большим количеством разумных-органиков. Это знание необходимо для лучшего понимания следующей информации… — Голограмма уродливого существа, некогда бывшего человеком, сменилась упрощённой картой галактики, сквозь которую устремлялись… потоки? — Аномалия, повлиявшая на пространство и уничтожившая существующие межсистемные маршруты, спровоцирована мощным единоразовым выбросом эфира, обнаруженные токи которого вы можете наблюдать на демонстрируемой схеме. Эпицентр совпадает с точкой пересечения двух самых крупных таких потоков, которые грозят в скором времени пройти через центр нашей галактики. Помимо этого, доподлинно установлено, что государство, именуемое Альянсом Ззод, активно использует одарённых людей, возможности которых в местах повышенной концентрации эфира увеличиваются многократно. Известно так же о случаях использования эфира в качестве материализованной энергии, близкой по характеристикам к плазме, и уничтожении с помощью оной до пяти сотен боевых кораблей менее, чем за два стандартных часа. Прочие многочисленные проявления эфирной активности обладают меньшим масштабом, но ранее даже такое считалось невозможным. Помимо этого, у Единения есть все основания полагать, что в областях повышенной концентрации распространяющегося по галактике эфира способности могут проявиться не только у людей, но и у прочих представителей органических видов, так как на физическом уровне каждый органик, обладающий достаточным количеством действующих нейронных связей в мозгу, подходит под выявленные критерии. Теперь вы должны понимать, по какой причине Единение стремится к установлению сотрудничества с Консорциумом, императрица.

Кайя понимала, но пока всё услышанное плохо укладывалось в голове. Начиная с обрубка живого человека со взглядом, искажённым мукой, который для машин был всего лишь «интерфейсом», и заканчивая самой концепцией какой-то потусторонней дряни, позволяющей вытворять описанные ноль-ноль-девяносто-пятым вещи. И хоть записей этих процессов не было, Единению не было никакого смысла преувеличивать или лгать. Потому что тогда им и Консорциум-то был бы не нужен.

А с тем, что андайрианцы могут получить, — зная Единение, скорее всего и получат, — возможность манипулировать эфиром, чем бы тот ни был, всё становилось в разы понятнее.

По крайней мере, действия могучего машинного разума больше не казались такими уж бессмысленными на фоне того, что они могли просто уничтожить всё живое, в корне задавив проблему.

— А отправляете корабли вы в ближайший к нам регион, поражённый эфиром? — Гуманоидная машина кивнула. — Признаться, вы меня успокоили. Потому что до сих пор я не могла понять, зачем вы это делаете…

Да и сейчас Кайя не то, чтобы вдруг поняла Единение. Но теперь она хотя бы знала, для чего машинам нужны Андайрианцы. Конечно, участь подопытных или оружия в том случае, если это будет необходимо — не то, чего императрица желала для своих подданных, но жизнь давно научила её выбирать наилучший вариант, даже если выбирать приходится между плохим и очень плохим исходами.

— … и что будет с Альянсом Ззод?

— Геноцид. — Машина и правда не стеснялась называть вещи своими именами. — Такова первостепенная цель, поставленная перед нашими силами. Причина — крайне низкая степень предсказуемости Альянса, активно и безответственно использующего эфир. Они уже нанесли урон значительной части галактики, и не собираются на этом останавливаться. В их руках эфир представляет огромную опасность.

— Что до остальных государств?

— Их существование или исчезновение не играют роли, но проявлять агрессию первыми Единение не намерено. На данный момент у нас только один противник, являющийся так же врагом и для всех остальных: Альянс намерен истребить всё и всех, если судить по заявленным их лидерами целям и фактическим действиям. Вы можете наглядно увидеть… — Голограмма изменилась вновь, и на этот раз карта ближайших к Альянсу Ззод секторов покрылась чёрными и алыми пятнами. Миры, уже вырезанные, и места, где прямо сейчас шли бои. — … то, чего они уже добились. Позади их армад и армий не остаётся выживших: они проводят полную зачистку миров, даже если их защитники опускают оружие и сдаются. Взамен на планеты доставлялось новое население и оборудование, позволяющее в сжатые сроки вырастить значительное число цийенийцев-клонов…

— До нас доходили сведения о том, что цийенийцы серьёзно изменены на генетическом уровне, но клонирование?..

— Согласно данным, имеющимся у Единения, клоны — это «вторая волна», призванная заменить погибающих десятками миллионов военнослужащих Альянса. К сожалению, из-за искусственных ограничений на использование высоких технологий, продвигаемых противником, точной и подробной информацией мы не обладаем: численность, методы выращивания, потенциал единиц-клонов — всё это ещё необходимо проверить.

Кайя кивнула, поджав губы. Для Консорциума всё пока складывалось неплохо: Единение обещало помочь с восстановлением межсистемной связи, а в будущем машины явно не будут использовать, скажем, обычную пехоту или офицеров флота для ведения военных действий. Им потребуются только одарённые, появления которых ещё надо дождаться. Но как много таких будет? И не пойдут ли на опыты андайрианцы, из которых решат сделать «интерфейсы», как из людей?

Можно предположить, что для исследований много одарённых людей машинам не требовалось. Но для войны? Что, если «интерфейсы» будут играть ту же роль, что и сенсорные системы на боевых кораблях? Учитывая опасности эфира, эту возможность нельзя было исключать. А так как ближайшим источником органиков к Единению Систем является Андайрианский Консорциум…

Остаётся лишь уповать на то, что машинный разум сочтёт более эффективным захват и использование пленных со стороны Альянса, нежели сбор кровавой жатвы среди условных союзников. Или, всё же, вассалов? Скорее именно вассалов, так как Консорциум в своём нынешнем виде, полный внутренних противоречий, разделённый на части и оттого ослабший, сам по себе галактический шторм может и не пережить.

Андайрианцам ещё повезло, что их численность на фоне других видов была невелика, а освоенных звёздных систем насчитывалось немногим больше четырёх сотен. Планет — и того меньше. Из-за этого все они были, по большей части, универсальными или способными малой ценой перестроиться под новые реалии, без многомиллиардных жертв среди населения.

Тем не менее, по этой же причине привести к подчинению миры, которые вполне могли взбунтоваться, будет несколько сложнее.

Но, как наверняка сказал бы Хинко в такой ситуации, было бы что приводить к согласию, а способы наверняка найдутся.

— Это ценная информация, но для нас сейчас малополезная. — Наконец решилась девушка. — Что действительно меня теперь беспокоит, так это то, что вы планируете в отношении одарённых граждан Консорциума, когда таковые появятся. В какой роли вы их видите? Как планируете использовать?

Ноль-ноль-девяносто-пятый развёл руками:

— Планы на этот счёт практически бесконечны, Кайя Фал’Зёрстронг. Мы просто не располагаем достаточными объёмами данных для выделения конкретных вариантов. Альянс Ззод располагает силами, позволяющими расколоть галактику, и с течением времени, предположительно, их возможности только растут. — Кайя нахмурилась. — Тем не менее, мы можем гарантировать, что ваши подданные не будут использованы в качестве «интерфейсов». Но для противостояния органикам, способным к манипуляциям с эфиром, потребуются свои единицы сравнимых возможностей.

— Я понимаю это. И благодарна за то, что Единение Систем учитывает наши интересы. — Совершенно искренне сказала девушка. В её видении даже «маги» из сказок не могли ничего противопоставить экономической и военной мощи, обретённой машинами за десятки тысяч лет добровольной изоляции. По крайней мере, если они у Альянса не бесконечны, но те результаты их войны и Империей Гердеон, о которых была осведомлена Кайя, говорили об обратном. — Касательно восстановления межсистемных маршрутов. Я бы хотела слегка изменить список: это не должно быть проблемой, так как изменения эти идут на перспективу…

Несмотря на то, что Кайя Фал’Зёрстронг получила ответы на большую часть беспокоивших её вопросов, ей всё ещё было, что обсудить с Гласом Единения. После можно будет связаться с Хинко, обрисовав ему нынешнюю ситуацию и предложив свой план действий на ближайшие полгода.

А уж примет он его или нет — это вопрос десятый, ведь перед своей совестью Кайя будет чиста.

Глава 6 Незваные гости

Звёздная система 23−2-2–000−1КАБ, корвет «Перец», основной коридор.

04.01.0000, 11:11:01 от Точки Отсчёта.

— Капитан, расчётное время выхода на орбиту — пятнадцать минут ровно. Зафиксируемся точнёхонько над солнечной частью экватора. — Раздавшийся голос пилота, ведущего вперёд битком набитый разумными корвет, вырвал Яна из глубоких раздумий.

А чем ещё было заниматься, сидя в «пассажирском» отсеке старичка-кохра, одного из тех, что успели под Каюррианским идентификатором поучаствовать в целой веренице конфликтов? Эти корабли и так-то не были предназначены для перевозки разумных окромя семи человек экипажа или одиннадцати дроидов, включая «офицера», а уж зенитная их модификация, лишившаяся трети свободного внутреннего пространства под установку системы заряжания и подачи боекомплекта на заменённые орудия, и подавно.

Какой тут досуг или удобство полёта? Лишь бы не отвалилось чего, ведь даже кресла, снятые с флагмана, пришлось монтировать где можно и где нельзя с посильной помощью рассчитавшей все нюансы Системы и воплотивших сего франкенштейна в металле техников. Да, в «проекте» был соблюдён самый минимум требований по безопасности, но не более того.

В сумме на борту корвета ныне находилось восемнадцать человек и пять боевых дроидов на шасси незабвенных имперских «Наблюдателей» — гуманоидных, сравнительно примитивных платформ, предназначенных в первую очередь для обеспечения порядка в городской застройке. Лёгкое вооружение, превосходные сенсоры, подвижность… а требовалось ли сейчас больше, учитывая, предположительно, примитивный уровень развития местных, поселения которых удалось высмотреть прямо из космоса?

Да и Каюррианцы туда не воевать летели, а выяснять, соответствует ли реальность расчётам, и является ли планета на самом деле миром, способным принять на своей поверхности их куцый отряд. По возможности, конечно, они хотели собрать данные о культуре и языке местных примитивов для дальнейшей расшифровки, но это было делом необязательным и, возможно, даже вредным.

Если там инсектоиды живут, например: с дикими договариваться — всё равно что с переборкой дебаты вести, пользы столько же.

— Отлично. Интенсивность движков удерживай на уровне два-два с половиной, не больше. Сенсоры — на пассивный режим работы. Принял?

— Так точно, капитан. Но если вам интересно моё мнение, то в такой дыре в лучшем случае остались потомки таких же бедолаг, какими стали сейчас мы…

— Можем стать, Род, только можем. — Отозвался второй пилот, тон которого был настолько же довольным, как и у его товарища. — Всё-таки у нас шансов выбраться поболе…

— Разговорчики на потом, парни. А я, если уж на то пошло, не хочу лишний раз рисковать. Напоремся на базу пиратов, которые тут вполне могут быть, и можем лишиться корабля-другого. А если в системе или неподалёку обретается лорд-параноик, то смерть может показаться лучшим исходом. — Ян здраво оценивал возможности их невеликих сил. Линкор сейчас — суть огромная мишень, беззубый и безногий хищник, которому до приемлемых кондиций восстанавливаться несколько месяцев. Корветы и эсминец же для серьёзного космического боя подходили слабо, и на них с головой хватит какого-нибудь древнего крейсера с прикрытием, или просто сброда на полтора десятка вымпелов. Можно, конечно, сделать ставку на манёвренный бой, интересные тактики из закромов Каюррианского флота и всё такое прочее, но тогда линкор гарантированно придётся бросить.

Он и в лучшие времена не поспел бы за корветами, будучи созданным для решения совсем других задач. А отогнать суда калибром поменьше ему не позволят сокрушающие повреждения орудийных систем. Почти всё слизало в подпространстве, а к уцелевшему требовалось заново подводить силовые линии. И это не говоря о том, что имперской махине требовались канониры. Особенно теперь, после того, как львиная доля автоматики и внешних сенсоров перешла в разряд хлама.

Так что сейчас любой бой приведёт к необходимости принимать столкновение лоб-в-лоб, вот Ян и перестраховывался.

— Если тут кто-то и обретается, капитан, то в лучшем случае потомки колонистов. Раз уж в системе даже спутников не наблюдается, как и радиосвязи… — Занимающий место напротив капитана офицер второго ранга покачал головой. — Я могу представить себе ситуацию, в которой пираты схоронились бы на планете, предварительно тщательно замаскировавшись. Это как раз-таки скорее рядовое событие, нежели исключение из правил: мы и сами так скрывались не раз, пользуясь тем, что даже армада правоохранителей скорее предпочтёт бросить загнанную в тупик добычу или оставить в системе пару патрульных судёнышек, чем будет прочёсывать всю поверхность. Но тут, в отрыве от общегалактических маршрутов, в системе, у которой даже названия нет… от кого прятаться-то?

Ян вздохнул:

— Можешь считать, что ты меня убедил. Но так как подлётное время никакое, менять ничего не будем. — Мужчина повернулся к, пожалуй, единственному кроме экипажа сего звездолёта человеку, чьё присутствие на борту сходу сочли необходимым. — Сергон, как интуиция? Не беспокоит?

— Живот не прихватило? Мигрень? Мурашки на спине?.. — Бросил хохотнувший боец из крошечной, но всё же присутствовавшей на линкоре «живой» абордажной группы.

На девяносто пять процентов потребность флота в таких силах закрывали дроиды, но от разумных не отказались полностью, так как существовали сценарии, в которых машина не могла заменить органика. Те же пост-абордажные переговоры, когда часть корабля захватывалась нападающими, но дальнейшее продвижение встречало ожесточённое сопротивление и оказывалось сопряжено с определёнными рисками, нередко опирались на нежелание обеих сторон терять бойцов. Потому что зачастую исход был очевиден, но защитники могли, к примеру, перегрузить реактор, и забрать нападавших с собой. Как и атакующая сторона имела возможность расстрелять судно из космоса.

В то же время, бойцы-органики у врага на корабле выступали этаким связующим звеном, а то и за счёт импровизации добивались капитуляции противника. Например ультиматум, подкреплённый захваченными заложниками, воспринимался не столь остро, если его выдвигал солдат из плоти и крови, а не созданная для убийств машина или капитан на корабле, держащем твоё беззащитное судно на мушке.

Так что ситуации, когда боец-органик оказывался безальтернативным инструментом, наступали редко, но всё же наступали.

— А что, у тебя прихватило? Таблеточку дать? — Задал встречный вопрос Сергон, одним лишь своим тоном осадив заскучавшего весельчака. Тот, может, и ответил бы, но уже его одёрнул товарищ по оружию, куда лучше понявший ситуацию. Как итог, «Пророк» спокойно повернулся к Яну. — Пока тихо, но есть что-то на задворках сознания. Я же не коммодор, в будущее заглядывать не умею, а та ночь вообще стала первой из «странных»…

— Не напрягайся так. — Ян качнул головой, только сейчас оценив состояние подчинённого. — Все тут понимают, что эти сверхъестественные штучки едва ли контролируются вот так, сходу. Даже коммодор не давал гарантий, хоть и осваивает их уже далеко не первый год. Но если чего почуешь…

Сергон ничего не ответил — лишь кивнул с благодарностью во взгляде, да ощупал правой рукой сочленение шлема и ворота бронескафандра. Ему, как и многим сейчас на борту корвета, некуда было делать руки. Функционал скафов, способных выводить картинку на внутреннюю сторону забрала, был весьма скромен и ограничен рабочими задачами, а пользоваться планшетами в тесноте и броне оказалось тем ещё извращением. Вот и занимались люди чем угодно, что способно скоротать время.

Включая глупые шутки и бесконечные обсуждения всего, о чём сообщали занятые делом пилоты.

— Боюсь я, что может быть поздно, Ян. — Сергон поёрзал в кресле. — И так с той ночи всё какое-то не такое, так ещё и мы решили всей гурьбой на планету сунуться. Почему не разведку сначала отправили, а?..

Ян скривился, чего, впрочем, не было видно за обычно прозрачной поверхностью шлема. Просто капитан вовсю использовал функционал брони, поглядывая на данные об их «круизе», а это было куда сподручнее, если картинка давалась на затемнённом фоне.

— Причины две, друг мой. Первая — наши руки на «Громовержце» не к чему приложить так, чтобы была реальная польза, а работать ради работы у нас не принято. Вторая — на планете многочисленность может сыграть нам на руку. Охранение корабля и окрестностей, сопровождение для оборудования, разведчики… дроидов на все задачи не отрядишь, так как у них банально нет соответствующих программ. — И это являлось проблемой. Флотские «вакансии» имеющимися машинами заполнялись легко, но не более. Сейчас же Каюрринцам нужно было немало чего сделать на поверхности планеты… и без конкретики при том, так как Ян и сам слабо себе представлял работу первопроходцев. Но решил сориентироваться на месте, так сказать, лично, ведь его присутствие на линкоре перестало требоваться ещё в первые двое суток.

Бывшие пираты в опасной ситуации проблем не генерировали, а с остальным прекрасно справлялась Система. Строить же из себя куратора и наблюдателя, осознавая полную беспомощность в большей части аспектов, задействованных Системой для восстановления линкора, Ян просто не считал правильным.

— Ну а поговорку о том, что мающийся дурью солдат похуже стихийного бедствия будет помним мы все. Всех, кого нужно было оставить на борту там и остались, а вот у нас намечается «приключение»…

— Ох, видал я такие приключения, капитан, на…

Договорить Сергон не успел. Его брови, отчётливо видимые за забралом, взметнулись вверх; Ян, глядя на динамику датчиков «Перца», — так был назван корвет, — дёрнулся в сторону кабины, забыв про фиксирующие его на месте ремни; а в следующую секунду активизировались динамики под потолком, исторгнув из себя встревоженный голос первого пилота:

— Капитан, визуально фиксируем на орбите какую-то срань! Слёт девочек-волшебниц, не иначе!..

— Вывожу картинку на интерфейсы брони. — Второй пилот явно пребывал под меньшим впечатлением, или просто быстрее взял себя в руки. Потому уже спустя несколько секунд Ян, которому всё ещё не давали покоя показатели фиксирующих гравитационные возмущения датчиков, мог лицезреть нечто, выбравшееся из голофильмов в жанре на стыке фантастики и фэнтези. — Мы легли в дрейф, капитан, и основательно «приглушились». Нас не заметят даже на таком расстоянии…

— Отлично сработано. Продолжаем вести наблюдение… и ждём развязки.

— Принято.

Массивный, вытянутый не на один десяток тысяч километров пурпурный росчерк, чуть расширяющийся к середине, возник не одномоментно, вовсе нет. Даже Ян, получив картинку не сразу, успел на середину представления, когда эта жуткая аномалия только разрасталась, а пилоты точно увидели больше.

Сейчас же отдающие синевой всполохи, расходящиеся от росчерка, понемногу ширились, захватывая всё больше пространства. А с учётом расстояния, размер аномалии в высоту превышал сотню километров, а в ширину — от сотен метров до пары километров в самой широкой части. А немногим позже, когда Ян, снявшийся со своего места и переместившийся в кабину пилотов, уже был готов дать сигнал на первую попытку активного сканирования аномалии, в самом эпицентре этого нечто появились первые, сигнатуры замеченных звездолётов. К сожалению, без подробностей — дистанция затрудняла визуальное распознавание целей, а режим тишины судна обрубил все прочие варианты.

Всего одна за другой отметились четыре сигнатуры, и на этом всё закончилось. Аномалия начала быстро скукоживаться, пока не стянулась в напоследок блеснувшую потусторонним пурпором точку.

О том, насколько яркое светопредставление случилось в непосредственной близости от аномалии каюррианцы предпочли не задумываться.

— Капитан, фиксируем активное сканирование неизвестными окружающего пространства. — Отрапортовал первый пилот, над душой которого Ян и стоял в последние минуты. — Судя по показателям радиообмена, это корабли Альянса. Совпадение порядка семидесяти процентов относительно данных, полученных от Империи. Все другие шаблоны тут пролетают, да и по косвенным признакам налицо использование жутко примитивных сенсорных комплексов.

— Только птицелюдов нам сейчас не хватало… — Ян до скрипа сжал челюсти. Из всех вариантов встреча с агрессивными, придерживающимися своей безумной идеологии цийенийцами была хуже всех прочих. Потому что со всеми можно было договориться, но не с ними. — Слышал что-то о таком способе межсистемных перелётов?

— Никогда. — Решительно отрезал пилот. — Но те бредни, которые засняли сенсоры в момент аварийного выхода из подпространства обретают смысл. По крайней мере, по цветовой гамме…

Ян самолично просматривать те записи не стал, так как слышал, что ничего кроме цветастых шумов системы внешнего наблюдения линкора заснять не успели.

Видимо, зря, так как в совпадение в данном конкретном случае ему не очень-то верилось.

— Ждём, пока они куда-нибудь не уберутся или не сядут на планету. Определить типы кораблей сможем?

— Едва ли. Наших «партнёров» ещё можно было бы попробовать распознать сугубо по силуэтам, задействовав мозги и возможность построения объёмной карты их участка с последующим анализом картинки с сенсоров, но с Альянсом ничего не выйдет. — Поймав вопрошающий взгляд Яна, пилот продолжил. — У нас просто нет ни обширных визуальных данных по их кораблям, ни ТТХ. Имперские «весточки» за таковые не считаем, там слишком общие сведения. Наш максимум сейчас — по наблюдаемой манёвренности, скорости и габаритам прикинуть, чем они могут быть. Но тут тоже всё непросто: может, они движки не кочегарят, и движутся на тридцати процентах от доступного максимума и всё такое прочее…

— Делай. Всё лучше, чем полный информационный вакуум. — Дал отмашку мужчина. — Напомню, что на связь с нашими не выходить, по крайней мере, до момента приземления всех кораблей условного противника.

А там уже естественные свойства, присущие каждой планете с атмосферой и даже некоторым крупным планетоидам, сведут на нет всякую возможность полноценного наблюдения за внутрисистемным пространством.

Ещё можно было уйти на противоположную сторону орбиты, но тогда слепота настигнет и корвет, а наблюдателя, который мог бы координировать его перемещения, прямо сейчас у них не имелось. И вряд ли таковой появится, так как в настолько пустой системе скрыть даже направленный радиообмен — задача не из простых.

Примитивы примитивами, но по последним донесениям цийенийцы успели поставить в похабную и неудобную позу значительную часть пограничных планет расколовшейся Империи, которая слабостью военного аппарата никогда не отличалась.

Даже наоборот…

— Ну уж об этом можно было и не говорить, капитан. — Первый пилот хмыкнул, в то время как его руки заплясали над панелью управления, проворачивая сложные, не всякому космическому волку понятные махинации с сенсорными и вычислительными системами. — Понадобится два-два с половиной стандартных часа на всё про всё, если ничего не поменяется, и они не зависнут на орбите. Ещё мы, если придерживаться прежнего плана, должны послать к своим одного дрона с сообщением-предупреждением. Выполнять?

— Только если ты уверен в том, что пуск и полёт пройдут незамеченными.

— Выхлоп этой козявки позволяет сновать в сотне километров от какого-нибудь боевого крейсера последних поколений, а уж в тысяче примитивы его даже при всём желании не обнаружат. — Фыркнул мужчина. — Я скомпоную сообщение и перешлю вам, капитан. Добавите что-то от себя и отправите мне.

— Сделаю. Не забудь закинуть в память дрона визуальную картинку с аномалией. — Мнение Системы на этот счёт не помешало бы, хотя Ян и сам уже подумывал о том, что, похоже, череда странностей с птицелюдами ныне перешла из разряда «где-то далеко и вообще неправда» в разряд «суровой действительности». — Если буду нужен — вызывай, даже если это будет какая-то мелочь.

С такими словами Ян, решивший, что его дальнейшее нахождение в компактной кабине корвета лишено всякого смысла, направился обратно, по пути прихватив «местный» командирский планшет с «родным» доступом ко всем корабельным системам. Ему тоже было интересно понаблюдать за тем, как и что будут делать незваные гости, а лучшего инструмента для этого сейчас было не придумать.

Всё же корвет — это не фрегат, и аварийный мостик, — а в данном случае вообще кабину, — на судах такого класса просто не монтировали. Незачем было удорожать звездолёт дублированием основных систем при том, что это едва ли могло помочь в бою. Как, если щиты и броню того же кохра играючи пробивал любой мало-мальски серьёзный залп кораблей выше классом, если, конечно, попадание по верткому кораблю вообще происходило? Это не крейсер и даже не тяжёлый фрегат, где ещё можно было поверить в возможность точечного поражения мостика.

Корвет из боя выходил или с минимальными повреждениями, или не выходил вовсе. Все остальные состояния были сродни чуду, и их никто никогда не учитывал.

Устроившись в своём кресле, Ян думал было заняться запланированным делом, но страждущие взгляды подчинённых этому ни разу не поспособствовали. Пришлось новоиспечённому капитану примерять амплуа рассказчика, и доводить до сведения личного состава всю глубину той задницы, в которой они оказались.

Хотя ещё полчаса назад казалось, что куда уж глубже-то? Но судьба в своём обыкновении усмехнулась, попросила подержать её пиво и воплотила в реальность сценарий, который даже сумасшедшему привидиться не мог.

А оторванным от дома каюррианцам теперь предстояло всё это расхлёбывать…

Глава 7 Жаркая встреча

Звёздная система 23−2-2–000−1КАБ, корвет «Перец», кабина пилотов.

04.01.0000, 14:12:00 от Точки Отсчёта.

— Подтверждаю, капитан: три корабля опустились на планету. Приблизительный район их приземления на экране. Это побережье самого крупного из материков, в районе экватора. По траектории снижения и прочим полётным данным, которые удалось считать до полной потери видимости, мы наблюдаем крайне массивные суда. — Ян сосредоточенно слушал, внимая следствию опыта и знаний пилотов, впервые взявших под своё управление космический корабль два с лишним десятка лет назад. — Учитывая сам факт приземления, мы имеем дело с грузовыми кораблями. А на орбите остался висеть эсминец или что-то вроде: по размерам подходит, да и боевое судно гонять на посадку смысла точно нет.

— Нам нужно уничтожить этот корабль, а остальные зажать на планете. Или тоже уничтожить, если окажется, что у них нет никакой действенной в пределах атмосферы защиты. — Подвёл итоги недолгих размышлений Ян. — Иначе нас найдут и раздавят: с недееспособным линкором за спиной мы нормально не повоюем.

— Считаете, что они, потеряв эту группировку, не пришлют ещё? Мне кажется, вполне разумным вариантом будет затаиться. Вряд ли они станут прочёсывать систему, чтобы наткнуться на линкор. Да и на планете могут быть размещены существенные силы, раз уж они притащили сюда три массивных транспортника…

— Я бы с радостью поверил в то, что мы точно нигде не проколемся, сенсоры на их кораблях не смогут вычленить наше присутствие с течением времени, а следующая партия цийенийцев не вылезет из своей цветастой дыры в непосредственной близости от нашей стоянки, друзья мои. Но недооценка противника может дорогого нам стоить. — Разноцветная аномалия, из которой появились корабли, предположительно, Альянса, образовалась очень далеко от областей, в которых можно было бы организовать точку входа-выхода. А ещё вылезли они в непосредственной близости от планеты, на расстоянии, когда иной корабль-разведчик мог бы и заметить каюррианский корвет. И эти два факта уже недвусмысленно указывали на то, что враг ни разу не через подпространство летает.

Или задействует принципы, до которых не дошла галактика за десятки тысяч лет, и которые на порядок лучше того, чем располагают считающиеся самыми технологически развитыми цивилизации.

— А если у них есть силы на планете, Ян? Бесспорно, крупные корабли в атмосфере особо не полетают, и покинуть сектор контроля быстро не смогут, а там уже и мы отследим любые их перемещения. Но какие-нибудь корветы или даже сотня-другая МЛА уже станет для нас противником, совладать с которым без потерь будет сложно. — Пилот даже обернулся, хоть за шлемом и не мог разглядеть лица назначенного капитана. — Риск оправдается только в том случае, если эти корабли — всё, что есть в системе, и у Альянса нет способа быстро связаться со своими, чтобы вызвать подкрепления.

— И не оправдается, если цийенийцы решат основательно тут закрепиться. Тогда нас так или иначе, но найдут, и раздавят так, что опомниться не успеем. Я понимаю риски, но не стоит забывать, что без помощи нам тут куковать не один год, даже если пространство стабилизируется и расчёты начнут иметь хоть какой-то смысл. Сейчас мы или перечёркиваем угрозу, надеясь на то, что сюда не пошлют вторую группу, или дружно сидим до тех пор, пока нас не обнаружат. — Ян покачал головой. — Я уже не говорю про то, что последний этап подготовки маршрута для прыжка требует плотной работы с радиосвязью, которую зафиксируют даже цийенийцы.

— Согласен, но когда то ещё будет?.. — Мужчина, восседающий в кресле пилота, шумно и протяжно вздохнул. — Так или иначе, нам нужно вернуться к своим и оперативно собрать ударный кулак. Времени на манёвр уйдёт порядком: шесть часов, если не слишком параноить. И в лучшем случае на цель мы зайдём через сутки…

— Думаю, у нас есть неделя по стандартному времени, плюс-минус. Те гробы, если размеры определены корректно, в чистом поле будут разгружаться очень долго. А там ведь чистое поле, верно?

— Если верить тому, что удалось зафиксировать ранее. — Кивок. — В целом, отсутствие инфраструктуры в районе приземления транспортников косвенно указывает на то, что цийенийцы только прибыли в систему…

— Надеемся на это и действуем. — Ян окинул взглядом «ожившую» кабину, пилоты в которой зашевелились и начали разгонять корвет, проложив курс таким образом, чтобы ничем себя не выдать перед наблюдателем.

Всем, кроме самих пилотов, оставалось только ждать.

И без того ощущающиеся крайне громоздкими во время таких перелётов, часы, казалось, растянулись ещё сильнее. На связь с остальными каюррианскими судами удалось выйти в расчётный срок — через шесть с небольшим часов. Разработка плана атаки так же не потребовала много времени, так как манёвр предполагался самый что ни на есть примитивный. Но вот собрать полный ударный кулак в сжатые сроки оказалось невозможно: с одним из снующих по системе с целью разведки и сбора данных корветом не было связи, так как тот с появлением гостей ушёл в глубокое радиомолчание, а «пробивать» всю область его теоретического местонахождения силами эсминца было чревато ранним раскрытием своего присутствия.

Как итог, по прошествии ещё двенадцати часов к цели выдвинулась пара корветов и эсминец. Все лишние «наземные» силы оставили на борту линкора, но для Яна и Сергона места на самом крупном корабле их «группировки» всё же нашлись. И вряд ли могло быть иначе, когда первый отвечал за всю операцию от и до, а второй, в теории, мог что-то подсказать по «мистической» части.

О той же аномалии Сергон узнал ровнёхонько в момент её обнаружения сенсорами судна, а значит и другие, не столь красочные странности вполне мог заприметить.

— До расчётной точки пуска ракет — восемь минут. Все корабли окажутся на позициях согласно расписанию. — Ян озвучил то, что наблюдал, восседая на капитанском месте на мостике эсминца в окружении многочисленных голограмм и схем, отображающихся на широких дисплеях. — Пилотам — предоставить отчёт!

— «Перец», полная готовность, проблем нет.

— «Шальной», полная готовность, проблем нет!

Ян довольно кивнул: меньше всего ему хотелось, чтобы непосредственно перед точкой невозврата на корветах вылезли бы неприятные нюансы. Ведь именно они должны были принять на себя удар, если не выйдет устранить цель с наскока.

— «Весть», полная готовность. — Наконец бросил сам мужчина, вперив взгляд в схему участка этой системы. — Проблем нет.

План выглядел крайне надёжным, — при условии подтверждения всех предположений, — и потому назначенный в силу обстоятельств капитан особо не нервничал. Беспокоился, конечно, опасаясь того, что им и всеми принявшими участие в процессе разработки было упущено что-то важное, но ощущение это держалось в пределах нормы. Всё же в способностях себя и своих людей Ян был всецело уверен, а помощь системы, которая не могла не указать на возможные ошибки, ещё сильнее уменьшала шансы на досадную, своевременно не примеченную случайность.

В общем и целом каюррианцы решили не изобретать велосипед и просто воспользоваться сильной стороной своего «флота»: тем, что «Весть», уцелевший эсминец, нёс на себе тяжёлое ракетное и торпедное вооружение, могущее заставить понервничать и какой-нибудь крейсер, не то, что корабли помельче.

Потому его и задвинули назад: для ракет дистанция, при условии наличия времени и возможности нанесения первого удара, была не слишком критична, а вот от целостности эсминца напрямую зависела эффективность последующей бомбардировки поверхности планеты, на которой сейчас находились крупные суда противника.

Авангард же целиком и полностью полагался на корветы, которым отводилась роль отвлекающего фактора, призванного обеспечить удобное для каюррианцев позиционирование корабля противника. Сами по себе малокалиберные кинетические орудия и малочисленные малые ракеты не обладали требуемой огневой мощью, не говоря уже об ионном орудии, эффективность которого напрямую коррелировала с наличием информации по внутреннему устройству корабля-цели. Но манёвренность и возможность ведения затяжного боя за её счёт отчасти компенсировали этот недостаток: Ян был уверен, что даже если спланированный ракетный удар не выведет корабль противника из строя, корветы «догрызут» подранка.

Ну а если цель получит от первого удара лишь незначительные повреждения, каюррианский эсминец произведёт второй ракетный залп. Исход не самый желанный, так как боекомплект — ресурс конечный, но в случае нужды никто колебаться не будет. Правда, в то, что сравнительно небольшое, до полутора сотен метров длиной, судно Альянса Ззод способно пережить полноценный, сокрытый боем обстрел управляемыми ракетами мало кто верил, ведь даже полноценные корабли современной постройки после подобного неожиданного удара почти гарантированно оказались бы на грани.

Уязвимые места есть у всех, а четыре десятка управляемых тяжёлых ракет, подобравшихся опасно близко к ни о чём не подозревающему кораблю — это угроза для судна любых размеров. Правда, при том лишь условии, что экипажи корветов справятся с получением подробной схемы корабля-цели, расчистив для ракет «коридор», акоординатор не подведёт, вычленив наиболее уязвимый элемент судна для последующего удара по нему смертоносными снарядами.

Минуты мелькали на таймере словно секунды, пока в какой-то момент после команды Яна ракеты не начали покидать пусковые шахты, устремляясь сильно выше текущего курса корветов. Одна за другой, они уходили в космическую пустоту, чтобы спустя два десятка минут нанести фатальный для противника удар.

В остальном же план был крайне прост: назначенные приманкой «Перец» и «Шальной» приближались к противнику и имитировали пуск своих собственных ракет, провоцируя того на разворот к источнику угрозы. В дальнейшем, по мере того, как вражеское судно усилиями сенсоров кохров обрело бы конкретные черты, проявив свои сильные и слабые места, те должны были изменить угол атаки, подставляя под ракетный удар «Вести» наиболее уязвимую сторону цели и обеспечив наведение ракет в качестве ретрансляторов для управляющего сигнала с эсминца, на котором нёс службу задействованный в операции координатор, обученный эффективной совместной работе с соответствующим модулем Системы.

Учитывая тот факт, что враг до сих пор никак не отреагировал на их приближение, сенсоры и соответствующие системы на судне Альянса стояли самые что ни на есть примитивные, и выпущенные эсминцем ракеты они если и заметят, то с большим опозданием. Критично большим, ведь тогда уже никакие зенитные системы от массированного удара спасти не смогут.

А расстояние тем временем сократилось настолько, что отдельные элементы силуэта цели стали отчётливо видны на картинке со внешних сенсоров. И только тогда на мостике прозвучали хлёсткие, разорвавшие напряжённую тишину редких переговоров слова:

— Цель «Альфа» пришла в движение. Фиксируем выпуск МЛА! Количество уточняется!

— Переходим к четвёртому варианту! — Ян мгновенно оценил ситуацию, вычленив в голове подходящий вариант из заранее просчитанных. — Отослать «Перцу» и «Шальному» свежие данные по секторам заградительного обстрела. И пусть сменят приоритет на МЛА. Лишние повреждения нам не нужны, а время пока есть. Этот гроб ещё более нерасторопен, чем ожидалось…

Большая часть того, что только что прозвучало, с учётом качественного предварительного планирования операции само собой подразумевалось, но было ли дублирование уже известных приказов лишним? Ничуть: в стрессовой обстановке разумным свойственно было ошибаться, а незримо, но очень даже слышимо направляющая все экипажи рука командира нередко этот недостаток компенсировала.

Так или иначе, но цель — «Альфа», в полном соответствии с ожиданиями каюррианцев начала разворот, готовясь принимать первый удар на лобовую броню. Больше напоминающий молоток, нежели космический корабль, цийенийский эсминец на первый взгляд отлично подходил для такой работы. А тот факт, что липовый первый удар придётся на опустевшие ныне ангары, скрытые в широкой носовой части, должен был уверить противника в том, что пока для него всё складывается неплохо, насколько это слово вообще применимо к оказавшемуся под огнём одиночному, не готовому к такому кораблю.

Одно то, что их МЛА вышли в космос спустя три минуты после обнаружения — уже чудо или, что вернее в отношении Альянса, иные нормы отношения к пилотам-разумным. Среди всего распространяемого Империей Гердеон массива данных мелькали слухи о том, что пилоты москитного флота Альянса Ззод чуть ли не живут в кабинах своих машин ради экономии внутреннего пространства примитивных кораблей-носителей.

Но это лишь слухи, а факты заключались в том, что МЛА врага постепенно ускорялись, и прямо сейчас двигались прямиком в пересечение «труб» заградительного зенитного огня эсминца, обеспечившего корветам определённое тактическое преимущество. Зная, когда и какие зоны станут смертельно опасными для противника, опытные пилоты могли добиться очень многого. Что сейчас и происходило: люди, восседающие за штурвалами кохров, элегантно вели свои машины таким образом, чтобы перехватчики Альянса возжелали оказаться именно там, где их ждала бесславная кончина.

— Минута сорок до контакта с москитами. Быстрые! — Отчитался пилот «Перца», модифицированного зенитного корвета, в тесноте которого Ян сотоварищи полтора десятка часов назад обнаружил появление кораблей Альянса. — Меняю курс и открываю огонь на подавление. Сектора обстрела…

Небольшое изменение, которое привнёс пилот «зенитного» кохра, пришлось к месту, и через полминуты противник понёс первые потери. Несмотря на достаточно низкую плотность огня, — дистанция и тот факт, что стрелял лишь один корабль, — один из тысяч рассекающих космическую пустоту снарядов нашёл свою цель. Перехватчику, машине компактной и не отличающейся излишним бронированием, этого хватило, чтобы коротко вспыхнуть и продолжить свой полёт уже в виде вороха обломков.

Пилоты МЛА Альянса, видя бесславную смерть товарища по оружию, ускорились ещё немного, выжимая из боевых машин последние соки. Параллельно с тем, оценив огневую мощь корветов, они сменили построение на более жидкое и стойкое к зенитному огню, из-за чего единственное пересёкшееся с их курсом «облако» снарядов, заранее выпущенных «Вестью», стёрло из реальности лишь пару крайних машин. Цийенийцы успели даже принять в сторону, заметив неладное, но этого оказалось недостаточно для сохранения всего состава.

Так или иначе, но МЛА Альянса всё же вышли на оперативный простор, сохранив львиную долю собственной боеспособности. Оставалось ещё немного сократить дистанцию, чтобы корветы каюррианцев попали в зону эффективного ведения огня москитов… но у кохров и в этом плане было внушительное преимущество.

Убедившись в том, что противник надёжно зажат «тоннелями смерти», организованными «Вестью», каюррианские корветы синхронно выпустили ракеты, подкрепив этот аргумент слаженными залпами кинетических и зенитных орудий. Формально рабочая дистанция таких ракет была куда выше, и корветы, имей они такую возможность, должны были выпустить первую волну смертоносных снарядов намного раньше. Но они этого не сделали, и потому пилоты Альянса сочли ракетное вооружение противника пригодным лишь для обстрела крупных целей вроде атакованного изначально корабля-носителя, для которого единичные ракеты стали сродни щекотке.

Стоило ли говорить, что цийенийцы допустили очередную ошибку? Четверть часа тому назад они едва ли понимали, что их ждёт лишь верная смерть, но в эти секунды такая мысль настигла каждого из птицелюдов, жаждущих крови неверных. Они боролись до конца: маневрировали, сбивали ракеты плотным огнём курсовых орудий, пытались сохранить хотя бы малую часть своих сил, даже пару торпед успели выпустить, — некоторые МЛА оказались с такими вот сюрпризами под брюхом, — но против разработанных специально для поражения куда более технологически совершенных целей ракет сделать ничего не смогли.

К моменту детонации последней ракеты, «в живых» осталась лишь пара МЛА, которых совсем скоро окончательно лишили манёвра и расстреляли из кинетических орудий, поставив крест на этом этапе противостояния.

За свою самонадеянность цийенийцы поплатились всем носимым москитным флотом даже до того, как их собственный корабль-носитель сумел окончательно выйти из зоны притяжения планеты.

И об ошибке ещё большей каюррианцы не могли даже мечтать, ведь звездолёт противника так торопился прийти на помощь своим МЛА, что ненароком оказался в разы более уязвимой позиции, нежели в самом начале. Он уже набрал солидную скорость и продолжал ускоряться, вырвавшись из тесных объятий планеты, но оттого лишь потерял в возможности манёвра: с одной стороны его поджимали корветы и ракетный кулак, о котором цийенийцы пока не знали, а с другой остался гравитационный колодец, повторное вхождение в который на такой скорости было чревато проблемами. Перегрузки, сопровождающие каждый манёвр вблизи массивных космических объектов, были одинаково опасны и для разумных на борту, и для самого корабля.

Не просто так орбиты планет считались достаточно важным элементом космических сражений. Они могли как погубить нерадивого капитана, так и водрузить на его голову венок победителя, если тот грамотно воспользовался всей мощью гравитации.

Цийенийцы совершили слишком много ошибок за жалкую четверть часа, и теперь готовились за них расплачиваться, пытаясь отвернуть в сторону и одновременно не оголить уязвимые борта корабля-носителя, который явно не предназначался для линейного боя.

А тяжёлые ракеты «Вести» тем временем вышли на финишную прямую, ведомые уверенной рукой офицера-координатора.

— Первое поражение цели через сорок, последнее — через девяносто пять. Зенитный огонь не зафиксирован, прогнозируемая эффективность залпа близка к абсолютной! — Координатор на борту эсминца довольно оскалился. Даже в учебных симуляторах подобного на его практике не происходило ни разу: сенсорные системы военных судов обычно фиксировали приближение ракет и торпед на расстоянии вчетверо большем, чем сейчас разделяло цель и первую ракету в длинной очереди. Тут же, очевидно, свою роль сыграла расслабленность экипажа противника, близость планеты, своим фоном мешающей наблюдению, и общая технологическая отсталость, с которой рука об руку шёл Альянс Ззод. — Есть попадание!

Корветы, выполнив свою задачу, тут же разлетелись в стороны, опасаясь поймать шальной снаряд в качестве последнего подарка от погибающего судна птицелюдов. А в том, что эсминцу конец, говорило хотя бы то, что уже после седьмой ракеты слабое место, соединяющее «голову» молода и его же «рукоятку», следом за чередой внутренних детонаций просто переломилось. Оставшиеся ракеты были тут же перенаправлены координатором в «рукоятку», и последующие взрывы сотрясли громадину длиной в полторы сотни метров, перемалывая в труху орудийные батареи, внутренние отсеки и многочисленный экипаж, обречённый на жуткую смерть.

Но несмотря на это, отдельные орудия корабля цийенийцев и не думали замолкать, даже напрочь лишившись возможности хоть сколь-нибудь точного наведения: так уж повелось, что непосредственно канониры едва ли могли разглядеть что-то дальше полутысячи километров посредством доступных им сенсоров.

Кого-то ещё такая стойкость и отчаянная злоба впечатлили бы, но каюррианцы были наслышаны о методах армий Альянса Ззод, как знали они и о том, что именно агрессивные примитивы делали с гражданскими на захваченных планетах. И потому безо всякого сострадания координатор наводил ракеты, пока последняя не вспыхнула в глубинах задней части расколотого судна, спровоцировав ещё один разрыв.

— Цель уничтожена. Запрашиваю разрешение на сближение!

— Разрешаю. — Ян дал отмашку «Шальному», пуще своего коллеги рвущегося вперёд. Необходимо было выйти на орбиту и получить подробную картинку поверхности, дабы определить, что именно сейчас происходит с тремя приземлившимися судами. Никаких странностей, ко всеобщему облегчению, не произошло, так что всевозможные «страховки» удалось сберечь.

А это значило, что медлить со второй частью плана было нельзя: цийенийцев требовалось прихлопнуть одним ударом, ведь в противном случае зачистка планеты может очень и очень сильно затянуться…

Глава 8 Решительные шаги

— «Перец» — «Вести», вхожу в атмосферу, расчётное время восстановления связи — двадцать минут тридцать секунд по бортовому времени. Пожелайте мне удачи! — Пилот корвета выждал ещё несколько секунд, после чего его корабль устремился к поверхности планеты. Сразу после уничтожения дежурного боевого звездолёта противника, «Перец» получил следующую запланированную задачу — сброс дронов в соседнем с местом приземления кораблей цийенийцев квадрате.

Параллельно с этим «Весть» занимала позицию для начала обстрела противника с орбиты торпедами, а «Панцирь», следуя в позиции между каюррианским флагманом и планетой, был готов задействовать свои зенитные орудия для защиты от «систем ПКО» — ракет, могущих достать до цели на низкой орбите, наличие которых исключать было нельзя.

Каждый корабль занимался своим делом, и общее напряжение лишь подталкивало крошечное каюррианское космическое соединение к тому, чтобы реализовать план без единой ошибки. До сих пор им везло, и даже никакой паранормальщины посреди боя не вылезло, отчего каждый второй каюррианец искренне считал, что проблемы начнутся во второй или, край, в третьей фазе операции, подразумевающей поиск и истребление цийенийцев на поверхности планеты.

Ведь чего у каюррианцев не было, так это существенных наземных сил и техники. Слишком мало боевых дроидов, полное отсутствие бронированного транспорта и наличная живая сила общим числом в шестьдесят человек, которых и так не хватало на закрытие всех свободных должностей, если считать ещё и линкор — это даже звучит смешно.

Потому-то Ян и заскрипел зубами, когда выслушал краткий, сопровождающийся данными на голографических схемах отчёт офицера, посредством сенсоров «Вести» наблюдающего за местом посадки противника.

— Капитан, фиксирую выдвижение крупных колонн противника в направлении близлежащих лесов. Семь групп, по девять машин в каждой, численность пеших — от семи десятков до полутора сотен, точно сказать пока не могу. — То, что цийенийцы разбегались, было очень плохо, так как с орбиты разглядеть хоть что-то сквозь густые шапки тропического леса не представлялось возможным. А лес этот был воистину велик, и рассчитывать на последующее обнаружение и уничтожение целей точечными ударами, не опуская «Весть» в атмосферу, не приходилось. — Прикажете скорректировать цели для поражения торпедами?

Ян отрывисто кивнул:

— Обновляйте координаты. Раздавить врага одним ударом не вышло, но хотя бы корабли мы в относительной целости захватим. — На такой случай существовало достаточно много методов поражения техники, которую, с одной стороны, нужно было вывести из строя в моменте, а с другой — желательно оставить ремонтопригодной.

Проще всего было, когда потенциальные трофеи были знакомыми с технической точки зрения, и число их, для каждого вида отдельно, делилось на два без остатка. В их же случае кораблей было три штуки, а сами эти корабли были неизвестной конструкции и с неизвестной начинкой внутри, отчего задача эта в их ситуации не имела всесторонне идеального решения.

Но у бывших пиратов в этом плане имелись отработанные методики, да и изученные в рамках «курсов повышения квалификации» руководства были вещью небесполезной, и свою роль во время планирования операции, безусловно, сыграли.

— Объект ноль-второй — двигательные установки, объект ноль-третий — рубка, объект ноль-первый — плотный контроль попытки взлёта. Пуск через сорок секунд!..

Пока офицеры на мостике выполняли свою работу, направляя мощь военного корабля в нужное русло, у Яна была возможность охватить всю картину целиком в отрыве от необходимости принимать решения в моменте: если не произойдёт ничего экстраординарного, то дальнейшие шаги будут совершаться в полном соответствии с построенным изначально планом, одобренным офицерским составом и, что немаловажно, Системой, внёсшей лишь парочку незначительных корректив.

Капитан поневоле, глядя на схему бомбордируемого квадрата и примыкающих к нему территорий, пытался сообразить, как лучше будет организовать если не повальное истребление цийенийцев на планете, то хотя бы ограничение их манёвра без риска для имеющихся немногочисленных кораблей.

А риск, реши он отправить корветы патрулировать поверхность планеты, всё-таки были. Корветы Яргинской постройки не создавались как атмосферники, и потому в этой самой атмосфере представляли из себя печальное зрелище, как ни крути: с теми расстояниями, на которых велись бои в воздушном пространстве любой планеты, космические суда лишались львиной доли своего потенциала.

Тот же кохр, манёвренный корабль, по которому попробуй ещё попади в открытом космосе, — за счёт чего такие корветы и жили даже в самой суровой свалке космического боя, — в атмосфере становился неповоротливым увальнем, мишенью для любых систем класса земля-воздух. Ян не понаслышке знал о том, насколько легко уничтожить звездолёт, находящийся в атмосфере, имея на руках даже самые примитивные и не слишком мощные пусковые установки.

Могли ли такие быть у цийенийцев? Очень даже могли: они воевали со всей галактикой, как-никак. А значит и подбить корвет, слепо рыскающий над лесом в поисках зацепок, у них шансы имелись.

А на такой риск, располагая всего тремя кораблями «на ходу», идти было нельзя. Приходилось думать и искать способ вывернуться из неприятной ситуации с минимальными потерями, не переводя весь боезапас на обстрел самых перспективных направлений движения нефигурально ушедших в леса птицелюдов.

— Десять секунд до поражения первой цели! Есть попадание! Визуально повреждения в рамках ожидаемого! Двадцать пять секунд до поражения второй цели!..

Торпеды «Вести» едва ли предназначались для поражения наземных целей, но, тем не менее, их тактико-технические характеристики позволяли реализовывать огромной разрушительной мощи снаряды и в таком сценарии. Всевозможные отклонения от курса компенсировались при пуске и, впоследствии, за счёт автоматики самой торпеды, а сплав, её покрывающий, с достоинством выдерживал вхождение в атмосферу и её преодоление. Отсутствие же зенитных орудий у противника перекрывало последний минус нецелевого использования торпед, на радость каюррианцам.

Как итог — кроваво-алый цветок взрыва раскрылся над ноль-третьим объектом, поразив предположительное место размещения рубки, изобилующего примитивными, чуть ли не панорамными «иллюминаторами», обеспечивающими неплохой обзор.

Сам Ян предпочёл бы даже с преотвратнейшими сенсорами закрыть эти стекляшки бронеплитами во избежание худшего, но он и летал не на гражданском грузовике, для которого любой космический бой заканчивается в тот же миг, когда рядом не оказывается никого, способного защитить медленное и слабо бронированное судно.

Цийенийцы же не брезговали такими методами наблюдения за окружающим пространством даже на боевых судах, бесславно погибший корабль, обломки которого болтались ныне на орбите, тому хороший пример. Сейчас же этот факт сыграл против них, позволив достаточно точно определить местонахождение «мозга» судна.

— Цель ноль-вторая — есть попадание!.. — На пару секунд голос офицера затих, так как тот пытался осмыслить картину, наблюдаемую всеми людьми на мостике. И, к его чести, сориентировался мужчина быстро. — Зафиксирована детонация реактора! Корабль уничтожен!..

Ян с силой впечатал кулак в подлокотник, вперив взгляд в куда более внушительный пламенный гриб взрыва, распространяющегося вслед за ударной волной, повалившей на бок деревья во внушительном радиусе и, почти наверняка, уничтожившей всё живое поблизости. Пусть «край» красной зоны совсем немного не достал до третьего корабля, который изначально планировали не трогать, держа руку на пульсе для своевременного реагирования на попытку взлёта, но все планы в его отношении всё равно потеряли всякую актуальность.

Грузное судно, приняв бортом ударную волну, накренилось, сместилось, переломало опоры и, судя по всему, надёжно засело в податливой почве: последствия были заметны даже с орбиты.

— … поселение примитивов стёрто с лица планеты. Предположительно, две группы цийенийцев из семи оказались в зоне поражения!

Ян быстрыми и выверенными движениями отметил на схеме поверхности три точки, поставив перед Системой задачу и в считанные секунды получив результат. Сразу после этого данные ушли канонирам, а сам капитан гаркнул оглушительно:

— Нанести площадные удары по переданным координатам! Допустимый расход боекомплекта — до двадцати процентов на все три цели суммарно!

Конкретизировать, очерчивая зоны нанесения ударов и тем самым лишая подчинённых пространства для манёвра он не стал.

— Задействуем ракеты, капитан?

— Всё, что угодно в установленных рамках. — Ян кивнул, понимая корни воодушевления, зазвучавшего в голосе задавшего вопрос офицера. У «Вести» на борту присутствовал весьма интересный тип ракет, предназначенных для поражения скоплений МЛА, и могущих сыскать применение сейчас.

Но только в том случае, если расчёты окажутся верными, и атмосфера не сделает своё чёрное дело, превратив ценные снаряды в мусор.

Не прошло и пары минут, а громада эсминца исторгла из себя, пожалуй, максимальное количество торпед и ракет, какое корабль в принципе мог выдать. Обладая достаточно скромными на фоне специализированных судов размерами, «Весть», тем не менее, вполне могла превратить в Ад несколько квадратных километров на поверхности.

Вопрос был лишь в расходе боеприпасов, целесообразности таких ударов и соответствии ТТХ ракет действительности, но Ян посчитал, что пять потенциальных целей — это не семь, да и непосредственно детонация реактора судна развеяла «туман войны» в большом радиусе от эпицентра взрыва. Под поваленными деревьями особо не скроешься, а отыграться за частичный провал капитан хотел со всей страстью, костром разгоревшейся в его сердце.

Взлетев на крайне ответственную должность, Ян очень болезненно воспринимал все свои провалы, относя к ним даже вот такие досадные случайности.

Совсем скоро густые тропические джунгли сотрясла череда новых взрывов, и тактическая карта начала заполняться «чёрными» и «серыми» зонами, в которых у противника или в принципе не было шансов на выживание, или совокупность факторов позволяла рассчитывать на выведение из строя части живой силы или техники врага. Самые крупные такие «пятна» рисовали торпеды, но куда больше было мелких пятнышек, образующихся из-за низвергающегося вниз дождя кластерных боеприпасов.

Без ракет достичь такого результата было невозможно, но Ян согласился рискнуть, дополнив изначальный план, и прямо сейчас пожинал столь желанные плоды принятого решения.

Заметив, как на периферии зрения загорается индикатор входящего вызова, Ян тут же принял «звонок», с неподдельной заинтересованностью во взгляде воззрившись на довольное, хоть и порядком уставшее лицо пилота «Перца».

— Капитан, дроны взяли курс к зоне боевых действий. Ретранслятор удалось расположить на, фактически, идеальном месте, данные для установления связи уже у парней.

— Отлично сработано. Без происшествий?

— Если не считать за таковые попытку местной флоры-фауны прощупать мою «птичку» на прочность? — Мужчина хмыкнул. — Ничего. Цивилизация обошла эту планету стороной, а единственной точкой интереса была стоянка цийенийцев, которую вы жестоко разбомбили. Не знал, что на «Вести» главный калибр не уступает таковому у линкоров — грибок получился знатный!

— Реактор одного из кораблей Альянса не выдержал прямого попадания. — Поморщился Ян, в глазах которого, тем не менее, плясали искры неподдельного довольства. Можно сказать, что с плеч новоиспечённого капитана слетел груз опасений, оказавшихся чрезмерными. — Возвращайся на позицию. Мы как раз заканчиваем с бомбардировкой отступающего противника. Через пару-тройку часов, если будет без изменений, состыкуетесь с «Вестью». Возьмём перерыв на отдых.

— Мы не будем высаживаться для проведения контроля? — Голос подал вмешавшийся в разговор первый помощник, которого Ян назначил самолично.

— Опасно. Один корабль на поверхности получил прямое попадание, и вполне может присоединиться к своему испарившемуся «товарищу». Так что мы будем выжидать и наблюдать. Благо, «Перец» с задачей справился, и скоро у нас будет подробная картинка с поверхности, плюс понимание касательно того, остались ли там цийенийцы. — Ян обернулся, мельком глянув на бледного, сжимающего подлокотники Сергона, сообщение которого только что пришло на личный коммутатор капитана. — Продолжайте наблюдать. Оставшиеся проценты выделенного бэ-ка потратьте, если заметите движение. И если цели будут того стоить, разрешаю воспользоваться ещё десятком процентов. Сергон, за мной.

Шагнув в сторону с капитанского постамента, Ян в два шага преодолел несколько ступеней и направился к выходу с мостика, отметив, что старый товарищ пристроился по правую руку. Опасения всколыхнулись с новой силой, ведь мало что могло заставить «провидца» попросить о разговоре с глазу на глаз.

Створки дверей сошлись за спинами офицеров, и Ян обернулся к Сергону.

— Что произошло?

— Цийенийцы куда-то переместились. Одна их группа, та, в которой находился «одарённый». — Брови капитана сошлись на переносице. — Я не знаю, как это описать, но он «взял» что-то, «приказал» этому и заставил переместить их в другое место. Я не знаю, куда, но не дальше планеты.

— Просто прекрасно. Какая именно группа пропала? И когда? — Повинуясь задействованной комбинации, наруч капитана сформировал упрощённую голографическую схему подвергшегося обстрелам квадрата.

Сергон думал недолго, в какой-то момент ткнув в голограмму пальцем и чуть им повозив, чтобы чуть точнее позиционировать установленную метку.

— Отсюда. Какая по нумерации я не скажу, но я почувствовал перенос почти сразу после того, как мы прошлись там кластерами… м-да, звучит ещё более глупо. — Сергон вымученно улыбнулся, спрятав лицо в ладонях. — Это сложно, почти невозможно объяснить. Будь я в чуть лучших кондициях, и что-то выгорело бы, но я и спать-то толком не могу, Ян. Это давящее чувство не даёт. Оно постоянно рядом, и его концентрация только растёт. Такое ощущение, что ещё немного — и меня просто сдует, как пылинку…

— Ты же проверялся в медкрыле? В любом случае, прямо сейчас ты пойдёшь туда, и дежурный мед-дроид обеспечит тебе долгий здоровый сон. — Иных способов исправить положение Ян, иначе взглянув на зарождающееся во взгляде Сергона усталое безумие, не видел. — Не спорь: тебе это явно необходимо…

— Ян, не в этом дело. Я знаю, что не усну, даже если меня накачают препаратами под самую маковку… но попробовать не против. Только учитывай, что на стороне наших врагов могут быть ещё такие «одарённые», и, если что, не игнорируй мои вызовы. Ты и так не стал бы, но всё же… — Сергон неясно дёрнул плечами. — Мы посреди этого потока, и он не сулит нам ничего хорошего.

— Пойдём. — Капитан опустил ладонь на плечо офицера, подтолкнув того к вертикальному лифту. Эсминец был не в пример меньше линкора, так что путь от мостика до медблока не мог занять больше трёх-четырёх минут. — Уж четверть часа у нас есть. Лично прослежу за тем, чтобы ты нормально выспался.

— Ну, я бы тоже себе сейчас не поверил… — Задумчиво пробормотал мужчина себе под нос, с тоской во взгляде покосившись на капитана. — Пойдём, и не держи меня так, словно я вот-вот с ног свалюсь.

— Ты именно так и выглядишь, к твоему сведению…

Перебрасываясь ничего не значащими фразами, офицеры добрались до медблока, где Ян сразу передал товарища на руки весьма далёкому от гуманоида дроиду, способному в одиночку как обслуживать сразу нескольких пациентов, так и проводить сложнейшие операции, даже если многочисленные скользящие по «рельсам» под потолком многофункциональные манипуляторы разом выйдут из строя. Машина сразу определила проблему, взяла все необходимые анализы, уложила пациента на койку и, проведя поверхностную проверку «раненого», установила капельницу со всем необходимым, включая комплексный коктейль препаратов, в несколько большей дозировке могущих вырубить и слона.

Тем не менее, Сергон отключаться не торопился ни через пять, ни через десять минут. Под конец он так и вовсе начал поглядывать на непосредственного командира с какой-то насмешкой во взгляде, а уж когда не знающая сбоев машина сообщила о том, что дальнейшее повышение концентрации препаратов в крови пациента будет чревато летальным исходом, Ян отбросил последние попытки найти происходящему разумное объяснение.

Они вновь столкнулись с какой-то странной аномалией, на этот раз поставившей под угрозу ментальное и физическое здоровье единственного человека во всём огрызке флота, способного замечать «странности» на внушительных даже по космическим меркам расстояниях. То же прибытие судов Альянса Сергон заметил как бы не раньше сенсорных систем корабля.

И о перемещении, чем бы то ни было, врага из-под удара тоже сообщил он, но этого не удалось увидеть с орбиты…

Размышления мужчины прервал исходящий вызов с мостика, ответив на который Ян тут же оказался погребён под целым ворохом сведений.

«Помяни черта — он и появится. Так, кажется, говорили когда-то…» — подумалось капитану, покуда его взгляд скользил по сухим строкам отчёта, перепрыгивая с них на довольно цветастую, пусть и не слишком детализированную картинку, запечатлевшую момент удара по точке, в которую несколькими минутами ранее ткнул пальцем Сергон.

Снова световое шоу, но на этот раз — стационарным пурпурным щитом накрывшее небольшой клочок земли посреди огненного ада, в котором даже колонна бронетехники не уцелела бы. На момент удара там были и цийенийцы, и пурпур, а после, когда улеглась пыль и ушёл в сторону дым, не осталось ничего кроме почти нетронутого круга-«заповедника» посреди перепаханного под ноль леса.

— Больше ничего такого?

— Ничего, капитан. Удалось подтвердить уничтожение трёх групп, и, предположительно, промах по четвёртой. Пятая… с ней вы сами видите, что произошло. — Ян кивнул своим мыслям. Уж он-то видел, да и понимал произошедшее чуть лучше, чем остальные просто за счёт своего разговора с Сергоном. — Проводить залп по другим предположительным маршрутам четвёртой группы мы не стали: шансы угадать и попасть невелики.

— Продолжаем вести наблюдение. План тот же: выждать как минимум сутки, и только после этого приступать к зачистке поверхности. Если будет что-то новое — вызывайте. — Сбросив вызов, мужчина вернулся к своим тяжким думам, требующим принять достаточно тяжёлое и неоднозначное решение. Неоднозначное тем, что бездействие сейчас могло привести к гибели Сергона, а активные шевеления — к смертям многих других его подчинённых.

Как? Всё просто: гоняться за сверхмобильной уцелевшей, и растворившейся в лесах группами враждебных сил Альянса, располагающих сверхъестественными возможностями, было бы слишком расточительно и опасно, даже если именно «одарённый» врага обеспечил Сергону все эти проблемы с головой.

А такие мыслишки в голове капитана нет-нет, да мелькали, ведь это было логично.

Кто-то из недругов умел творить ужасающих масштабов вещи, условно, силой мысли, а Сергон всё это каким-то образом ощущал. Так почему не могли ощутить уже его, учитывая хотя бы тот факт, что сам каюррианский офицер во всей этой каше был, мягко говоря, совсем зелёным? Проводя аналогии с космическим флотом, перехват радиообмена вполне могли засечь, и «загадить» приёмники направленным потоком информационного мусора. Хотя, с учётом невозможности уснуть, это скорее задействование орудийных систем…

Ян поморщился из-за того, что его собственный разум упрямо пытался умчаться в столь далёкие от реальности дебри предположений и домыслов. Ими делу было не помочь, в отличие от других вариантов. Ведь помимо медикаментов существовали и менее мягкие, но куда как более действенные способы лишить человека сознания.

И не все из них несли угрозу, если знать, что и как делать. Нужно было лишь отдать приказ, взяв на себя ответственность. Но не ради этого ли нужны командиры? Бояться и колебаться может кто угодно, и только лидер способен решиться на что-то, понимая, что последствия этого решения могут быть весьма далеки от идеала.

Хороший лидер это понимает инстинктивно, действуя в соответствии с этим пониманием. Яну приходилось заставлять себя осмысленно, борясь с природным стремлением лечь на землю и прикинуться ветошью, заложенным в подавляющем большинстве разумных.

Даже амбициозных, умелых и закалённых в горниле жизни.

Так что Ян, передав через наруч соответствующее сообщение Системе эсминца, с тщательно скрываемым напряжением на лице пронаблюдал за тем, как мед-дроид реализовывает задуманное, а Сергон, так ничего и не заметив, обмякает на койке. Показатели приборов при этом не бьют тревогу, а значит за жизнь и здоровье товарища можно быть спокойным.

Только тогда Ян позволил себе облегчённо улыбнуться и сползти спиной по стеночке, отдавшись этому краткому моменту слабости там, где его не видел никто кроме равнодушного машинного разума, «руки» которого сейчас порхали над уникальным пациентом.

У мужчины был лишь один вопрос: почему сложные медикаменты сплоховали там, где помогло банальное физическое воздействие?

Очередная загадка, ответ на которой, впрочем, в их ситуации не нёс абсолютно никакого смысла…

Глава 9 Большая игра

Экзодия, Храмовый Мир, Альянс Ззод.

05.01.0000 , 23:22:21 от Точки Отсчёта.

Первопроходцам всегда тяжело, даже если они ступают на земли, за которыми до этого могли наблюдать веками и тысячелетиями, опосредованно направляя их жителей туда, куда требовалось. Без личного контроля невозможно добиться точного результата, и последствия этого «Велий» сейчас наблюдал воочию.

Цийенийцы, раса, которая должна была за тысячи лет стать отражением культуры иной вселенной, дабы в ключевой момент органично принять над собой новую власть, пошла по другой, отвратительной Первопроходцу дороге.

Вместо высокой культуры и стойких идеалов — фанатизм и ненависть ко всем, не разделяющим их веру. Вместо стремления к самосовершенствованию каждого индивидуума — низведённая до нуля ценность жизни как таковой. А взамен уважения и почитания их как наставников, «Боги» получили страх и раболепие, с которыми, впрочем, ещё можно было работать.

Но наихудшим из грехов подконтрольного ему народа Первопроходец считал двуличие: на словах презирающие технологию, цийенийцы не только этими самыми технологиями активно пользовались, но и выжили когда-то лишь за счёт технологических достижений своих предков. Клонирование, поставленное на поток автоматическое обучение «продукта», генетические модификации — всё это в освоенных цийенийцами масштабах оставалось недостижимым во многих частях этой огромной галактики, стагнирующей и истлевающей в бесконечном, практически лишённом прогресса цикле.

Сам Первопроходец был далёк от пути, по которому шёл взятый под контроль народ, ибо даже на эту роль его избрали потому, что занимающиеся галактикой-целью изначально кураторы сгинули все, как один, поддавшись любопытству и уподобившись носителям греха вместо того, чтобы завершить свою миссию и стать их спасителями.

Как тогда решил «Велий», Старшие просто не стали вникать в произошедшее слишком глубоко, посчитав, что сами исполнители были слабы духом. И, приняв этот нелепый домысел за факт, назначили нового кандидата.

Кандидата, у которого было не так много времени на подготовку и изучение того, что должно было стать его плацдармом в новом мире.

Теперь же «Велий», оказавшись в этой галактике не только лишь взором и мыслью, но и телом, начинал понимать, что послужило причиной безумию сородичей, и отчего столь почётной ролью одарили именно его, далеко не самого достойного кандидата из всех изъявивших желание стать кирпичиком в фундаменте величия своей расы.

И почему старшие не отправили сюда кого-то из своих, удовлетворившись его кандидатурой.

Провал. Чудовищный провал, который отчаянно пытались исправить, лишь усугубляя положение. Первая попытка протянуть в эту галактику тончайшую ниточку Эфира — провалилась, ибо тут незваным гостям воспрепятствовал совершенно чуждый им разум, воплощённый в лишённом жизни металле. Разумные машины не потерпели вторжения на свою территорию, уничтожив расу, руками которых Вечные действовали в этой галактике, и тем самым свели на нет весьма долгую подготовку длиной в тысячи и тысячи лет. Вторая попытка потребовала немногим меньше времени, и представляла она из себя робкие попытки собрать воедино осколки того, первого плана, пошедшего крахом из-за безжизненного разума. Те из сородичей Первопроходца, которым была поручена эта работа, пытались исправить свои ошибки, не ставя в известность никого из старших.

И они справились бы, не рассредоточься избранная ими раса по всей обозримой галактике. Но произошло худшее, и судьба провалившихся и сошедших с ума кураторов ныне пугает неофитов в свежих летописях.

Здесь и сейчас же в руках Первопроходца, ступившего в новый мир с твёрдым намерением всё исправить, оказался далеко не лучший материал для дальнейшей работы. Он, бесспорно, мог отложить своё путешествие ещё на несколько десятков тысяч лет, доложив обо всём старшим и подняв шум, но тогда и его самого, скорее всего, отлучили бы от выполнения непростой миссии.

А «Велий» этого не хотел, поставив всё на свои ум и силу. Обстоятельства были очень непростыми, но он считал себя способным перебороть их всему вопреки.

Самым очевидным и масштабным следствием допущенных кураторами ошибок стало то, что поток прорвавшегося сквозь границу вселенных Эфира не был усвоен расой одарённых и подготовленных избранных, как должно было быть. Вместо этого он не только устроил коллапс галактических масштабов, не без помощи «Велия» потревожив само пространство, но и вырвался из-под контроля, продолжив распространяться по всей галактике. Ни о каком служении избранного народа Вечным более не шло и речи, но эта же неизбежность открывала ряд других, не менее интересных перспектив, на которые собирался сделать ставку ценящий импровизацию Первопроходец.

Прямо сейчас по его прямому указанию корабли-ковчеги, если так можно назвать грузовые суда с оборудованием для клонирования и минимально-необходимым персоналом, устремлялись сквозь пространство на волне эфира. Многие такие колонисты исчезали, так и не добираясь до точки назначения. Немалая их часть или оказывалась не там, или встречала ожесточённое сопротивление коренного населения посещаемых ими систем: несмотря на то, что «Велий» выбирал вырванные из общегалактической сети миры, кое-где всё же встречались не только примитивы, но и сохранившие корабли потомки древних колонистов, которых по каким-то причинам так и не нашли в эпоху активного составления карт межсистемных маршрутов.

Не обошлось и без систем, в которые «вываливались» наиболее везучие разумные, на кораблях которых нашлось место способным услышать Эфир людям и не только. Правда, было таких случаев столь мало, что Первопроходец даже не брал их в расчёт: зачем цепляться руками за проблемы, выделяя лишние силы с неясными перспективами, если можно ценой значительно меньших усилий освоить пару-тройку других систем, коих в этой галактике было несметное множество?

Тем не менее, среди таких вот заурядных случаев «Велий» не мог не заметить нечто, выбивающееся из общей картины. А именно — людей, среди которых обнаружился достаточно перспективный одарённый. Его свежесформированная связь с Эфиром была достаточно крепка, чтобы позволять ему ощущать использование заёмной силы его, Первопроходца, пешками, а это говорило о многом. И разбрасываться такими могущими хорошо послужить в будущем фигурами в его ситуации было бы роскошью, что и повлекло за собой отданный недавно приказ: силами группировки в десяток кораблей, — какая же мерзость, но пока последователи Его не могли ни странствовать по космосу своими силами, ни уж тем более уничтожать корабли без помощи высокотехнологичных механизмов, — захватить ценного человека, а всех остальных — уничтожить.

А для того, чтобы миссия эта не обернулась досадным провалом, — что более чем реально в случае со столь одарённым индивидуумом, который мог по наитию и корабль-другой схлопнуть в точку, — небольшую эскадру нужно усилить парой заимствующих. У Первопроходца как раз были подходящие кандидаты на примете: слишком глупые для того, чтобы претендовать на подчинение Эфира своей собственной воле, но достаточно крепкие, чтобы успешно проводить через себя огромные его объёмы. Проверить таких болванчиков в деле было необходимо в сжатые сроки, так как разумный металл уже выдвинул вперёд свои силы, и нельзя было предсказать, как скоро они смогут преодолеть последствия сильнейшего возмущения пространства.

Чем раньше у Альянса Ззод появятся обученные и способные на что-то масштабное одарённые, пусть и пользующиеся заёмной силой Первопроходца, тем проще будет удержать фронт. А там на поток будет поставлено обучение самостоятельных одарённых, способных стирать в пыль целые армады бездушных, и оттого беззащитных перед эфиром разумных механизмов.

Чуть шевельнув пальцами, «Велий» подозвал к себе одного из слуг, озвучив новый приказ. И стоило цийенийцу удалиться, как Первопроходец вновь погрузился в себя, слушая Эфир и силясь объять необъятное: целую галактику, которую следовало привести к покорности и перекроить по подобию своей родины.

Задача пусть и масштабная, но при том вполне посильная тому, кого не просто так целая раса уже величала не иначе как Богом…

* * *

Каюрри-2, инит-аграрная планета, Внешние регионы.

09.01.0000, 02:44:21 от Точки Отсчёта.

— Прошу прощения? — Хирако совершенно искренне вскинул бровь, втайне надеясь на то, что ему послышалось, и наглость разумных не шагнула на следующую ступень.

К сожалению, его собеседник поспешил развеять сие заблуждение, заставив коммодора утвердиться в своих худших предположениях… и вместе с тем приятно удивиться тому, какие выверты порой подбрасывает судьба-хитрюга.

— Мы просим Каюррианское правительство предоставить нам доступ к ресурсам из этого списка. Могу озвучить повторно, если хотите… — Коммодор поднял раскрытую ладонь, остановив уже открывшего рот человека.

Очевидно, Пепериччи — вольный торговец из орни, довольно башковитых в общем и целом, сообразил отправить на «переговоры» кого-то, кто должен был автоматически расположить коммодора к себе. Тобишь, другого человека: у рас, представители которых были, в силу разных обстоятельств, немного ксенофобами, такой ход считался более чем хорошим. Прибавьте сюда культуру орни с их абсолютным патриархатом, и картинка сложится.

Сам Хирако, конечно, послал бы к себе красотку посмазливее, но далеко не у всех рас мозги самца при виде привлекательной самки плавились так же, как у людей. А биологию и психологию видов слишком редко изучали даже те, для кого эффективность социальных взаимодействий стояла во главе угла.

Пепериччи, — или его советники, — исключением не стал, и его ставка на личную симпатию не сыграла.

Да и могла ли, учитывая сильнейшую нелюбовь коммодора к таких черт личностям? Пепериччи и Сокол не просто пестовали праздный образ жизни, нет: за этим пагубным стремлением богачи не замечали ничего другого. У них было в достатке кредитов, а вместе с ними — деликатесов, алкоголя, дурмана и куртизанок. Некогда обеспечив себе надёжный источник дохода, — или получив таковой в наследство, — они плыли по течению, сжигая свои тела в угоду сиюминутным удовольствиям. Какое им было дело до чужих проблем? Даже свои собственные их не очень-то и беспокоили, пока изменения не задевали пропащих гедонистов напрямую.

Бесспорно, среди их братии нашлись и те, кому коллапса масштаба половины галактики хватило, чтобы отодвинуть в сторону свои пороки и начать действовать в соответствии с политикой правителя, на территории которого они невольно были заперты. Куда большая часть просто пошла на уступки, не желая, впрочем, оставлять позади привычный образ жизни: они разменяли часть своего имущества и кредитов на щедрые поставки, личные резиденции на окраине города и, по крайней мере, временную неприкосновенность.

И лишь единицы, вроде пресловутых Пепериччи и Сокола, чьи имена рисковали стать на Каюрри нарицательными, предпочли проигнорировать события во «внешнем мире», послав далеко и надолго всех отправленных переговорщиков. А теперь, когда оказалось, что автономные яхты не такие уж и автономные без межсистемного сообщения, а богатство — вещь неосязаемая без доступа к имуществу на удалённых планетах, вольные торговцы изволили напрячь мозги и заслать уже своих «послов», суля конкретно коммодору Хирако солидные суммы за помощь в «простом, в общем-то, дельце».

Их вопиющая наглость и уверенность в успехе сего предприятия наглядно демонстрировала истинное положение дел в, по меньшей мере, Пространствах Федерации. Коррупция и вседозволенность для владельцев раздутых счетов там были явлением тем более нормальным, чем дальше находилась столичная звёздная система. А богач в современном мире мог одинаково хорошо существовать хоть в центральных мирах, хоть в самой глубокой из дыр этой галактики. Вопрос был лишь в средствах, ибо соответствующая яхта и охрана стоили недёшево.

Сам Хирако раньше не единожды встречал таких вот вольных торговцев, да и общаться лично приходилось: пиратов и контрабандистов нередко нанимали именно представители этой профессии. Но за последние годы, став частью идущего вперёд механизма под названием Каюррианская Автономия, коммодор успел отвыкнуть от этой части жизни. Такие дела было, кому вести за него, так что лицом к лицу с подобными этим ничтожествам разумными мужчина не встречался уже давненько.

А встретившись — понял, что без таких контактов он с большим удовольствием проживёт ещё лет десять, а то и больше. Коммодору сильно захотелось просто избавиться от выбешивающих его засранцев, но положение вынуждало действовать тоньше.

— Не стоит, я запомнил услышанное и с первого раза. Вы изучали последнее постановление касательно невольных заложников нынешней ситуации и принадлежащих им кораблях? — Посланник неуверенно кивнул. — Вам должно быть известно так же и об обещании, данном Лордом Про во всеуслышанье. Да-да, касательно судьбы разумных и их имущества, которые предпочли проигнорировать изначально достаточно щедрое предложение Каюрри. Боюсь, что из-за этого тихо решить такую проблему не выйдет, и уж тем более не, простите, через вторые руки.

— Я понимаю. — Хирако мысленно усмехнулся, заметив на лице сидящего напротив человека проскользнувшее на пару секунд облегчение, продиктованное недвусмысленным намёком на невозможность обсуждения вопроса непосредственно с ним. Переговорщиком этот мужчина не был, да и в целом не похоже было, что его часто отправляли на подобного рода задания. — Вы хотите поговорить лично с господами Пепериччи, Соколом и Лауи, правильно?

— Совершенно верно. — Коммодор кивнул. — Более того, моих полномочий для закрытия всех вопросов может быть недостаточно, так что я считаю необходимым пригласить вами упомянутых господ на Каюрри. Если на то будет их воля — вместе с кораблями, но не больше десятка бортов. Принять большее число судов, к сожалению, не удастся даже с моими возможностями.

Демонстративно разведя руками, Хирако откровенно старался не выпустить эмоции из-под контроля. С лицедейством у него и так всё было очень не очень за исключением редких случаев, которые иначе как наитием объяснить было трудно, а здесь так и вовсе приходилось без подготовки строить из себя заинтересованного в кредитах «штабного офицера», скрывая желание изъять из кобуры «парадный» пистолет и наделать дырок сначала в посланнике, а после и в его хозяевах.

И поступи он так, это даже совпало бы с избранной Про политикой, заключающейся в мобилизации всех доступных ресурсов для скорейшего восстановления межсистемных подпространственных маршрутов…

Но аккуратный вариант с захватом смутьянов был, всё же, предпочтительнее, так как без «головы» весь сброд богатеньких идиотов сразу поднимет ручки кверху, и уже через сутки на балансе Каюрри появятся столь необходимые сейчас звездолёты. В противном же случае всё может сильно затянуться, и совсем не факт, что корабли в процессе разборок не будут повреждены или намеренно саботированы.

Впрочем, Пепериччи сотоварищи от печальной кончины отделял лишь риск проблеска сознания в их пропитых мозгах, из-за которого они могут испугаться соваться на планету лично. Тогда придётся возвращаться к тому плану, над которым Хирако и работал до сего подарка судьбы в лице «посла» от будущих жертв тиранов-самодуров в лице Каюррианского правительства.

— И о какой, простите, сумме может идти речь? Не то, чтобы мне было необходимо это знать, но так господам будет проще принять решение…

Хирако медленно покачал головой:

— Меня полностью устроила бы названная вами сумма, а за нашего Лорда я с уверенностью говорить не могу. Вполне вероятно, что он решит взять не деньгами, а будущими услугами или даже дружбой: всё же, господа вольные торговцы достаточно влиятельны, а Автономии сейчас нужны связи. Особенно такие. — В том, что разговор будет дословно пересказан хозяевам посланника коммодор не сомневался, и потому счёл нелишним слегка им польстить, а так же подарить надежду на дешёвое решение всех вопросов. Простой, даже слишком прямолинейный ход, но Пепериччи с его послушными горе-товарищами хватит и этого.

Будь они хоть в какой-то мере информированы о том, кто стоит за Каюрри и чем он руководствуется, то самого этого предложения не было бы. Более того, они изначально не стали бы запираться, не желая сотрудничать даже с существенной выгодой для себя. Но эти вольные торговцы, очевидно, меряли Каюррианскую Автономию по привычным шаблонам маленьких государств-одной-планеты, а то и по тому, что из себя представляли разномастные местечковые «лорды», лидеры картелей и хозяева прочих прелестей слабонаселённой части галактики.

А на такой уязвимости грех не сыграть, раз уж представился случай.

Раздумья отняли у посланника не так уж и много времени. По прошествии всего пары минут, на протяжении которых Хирако изучал оперативно обновляемые сводки от Терезы, которая анализировала собеседника коммодора глубже, чем мог даже самый искусный психолог, мужчина, наконец, нашёлся с ответом… и поспешил откланяться, вызвав у коммодора искреннюю радость.

— Благодарю, коммодор. Я сообщу об этом господам, и они совсем скоро свяжутся с вами для обсуждения прочих деталей встречи. Позволите? — Хирако кивнул, и посланник, вскочив чуть быстрее, чем следовало бы, засеменил к выходу из кабинета. Спустя несколько секунд дверь за ним закрылась, а прямоугольник панели управления по правую руку от неё моргнул красным, сигнализируя о блокировке замков.

Только тогда мужчина позволил себе отбросить неприятную ему лично игру, устало развалившись в кресле. Хоть всё и закончилось быстрее ожидаемого, но коммодор изначально не готовился сегодня ни к чему такому, и потому пострадал морально.

Что, впрочем, не снимало с него обязанностей, продиктованных постом и личной заинтересованностью.

— Тереза, подготовь всё для того, чтобы освободить десяток мест для наших «гостей». Лучше так, чтобы они это заметили и узнали о том, что мы перемещаем суда «шишек помельче» прямо во время посадки или незадолго до. — Не то, чтобы правильное впечатление было так уж важно, согласись они всё же на встречу, но ни о чём не догадывающийся недруг всё же предпочтительнее. — И подготовь достаточное количество боевых дроидов для быстрого и аккуратного штурма любых кораблей, на которых они могут к нам прибыть. У нас же есть все необходимые схемы?

— Все схемы типовых судов присутствуют в базах данных. Задокументированные конструктивные изменения конкретных кораблей так же учтены. По остальным вопросам процесс подготовки уже начат, коммодор. — Хирако кивнул больше самому себе, чем вездесущему машинному разуму, достигшему такого уровня развития, когда ему в принципе можно было ни о чём не сообщать: Тереза и так справилась бы. — На ваш терминал выслан документ по информационной кампании, с помощью которой потенциальная негативная реакция гостей планеты будет сведена к минимуму. Необходимо согласование от вас и от госпожи Тиранис.

— Раз необходимо — значит, будет. От меня так точно… — Коммодор потянулся к клавиатуре, и спустя десяток секунд его взгляд уже скользил по строкам лаконичного и предельно простого для понимания отчёта.

Несмотря на самостоятельность Терезы, ему предстояло вникнуть во все этапы операции от и до, так как её и задумал, и взялся реализовывать именно он.

Конечно, провернуть сие планировалось несколько позже — примерно дней через сорок, как раз тогда, когда припасы вольных торговцев начали бы подходить к концу. Но планы остались лишь планами: представился случай, и Хирако не стал его игнорировать, разумно предположив, что лучше справиться со всем пораньше, выгадав больше времени на утряску общественного мнения.

Немногие оценят, фактически, захват имущества разумных, оказавшихся взаперти подле Каюрри, какими бы засранцами те ни были. А с учётом финансового благосостояния оных, могут найтись и сочувствующие. И пусть на Каюрри с такими разговор был короток, чему пока способствовала фактически отсутствующая для широких масс межсистемная связь, плодить лишние прецеденты и причины для зарождения проблем в будущем не имело смысла.

Если с проблемой можно разобраться тихо и быстро, то так и стоит поступить. Пусть даже для этого придётся переступить через себя и глупые принципы порядком затянувшейся молодости…

Глава 10 Отзвуки перемен

Каюрри-2, инит-аграрная планета, Внешние регионы.

11.01.0000, 19:24:12 от Точки Отсчёта.

В последние полторы недели на Каюрри было не протолкнуться от количества разумных, оказавшихся в ловушке пространственного коллапса. И хоть в абсолютных числах беженцев было не так много, но в соотношении к гражданам Автономии всё оказалось совсем наоборот. Шутка ли — в строй вводились здания из резерва, которые предполагалось использовать ещё нескоро и уж точно не с целью размещения разумных, техники и материальных ценностей, выгружаемых со звёздолётов?

А выгружать приходилось, так как уже не один десяток под завязку загруженных кораблей был «взять в найм» Каюррианской Автономией. И если суда Лорда Про интересовали, то груз на них, зачастую, нисколько, из-за чего и приходилось всеми правдами и неправдами организовывать обширные и защищённые пространства для хранения. Запчасти, предметы роскоши, материалы, руды, дроиды… чего только не перетекало по транспортной артерии, проходящей подле бывшей заштатной аграрной планеты, ныне вынужденной порядком раздаться вширь, чтобы всё влезло.

Вероятно, функционируй Каюррианский машинный разум полноценно, без необходимости изображать вскрывшиеся из-за навалившихся проблем недостатки выстроенной «любителями» системы, то по происходящему на планете можно было бы писать учебник по перестройке и реорганизации инфраструктуры и населения в случае масштабных катастроф.

Но на данном этапе сосуществование органиков и машин было возможно лишь в нынешних виде и форме, когда первые, в основной своей массе, не знают о степени развития последних и том, кто на самом деле стоит во главе частицы общегалактического социума под названием Каюррианская Автономия. Любое отклонение от этой формулы, согласно прогнозам, легко могло привести к обрушению тщательно выстроенной и сбалансированной системы, позволяющей машинному разуму извлекать выгоду из взаимодействия с органиками.

Из этого следовало то, что Центр Синхронизации и каждый отдельный его юнит делали всё для того, чтобы удерживать ситуацию в стабильных рамках.

Вот и сейчас боевых дроидов, которые могли самостоятельно и с минимумом разрушений провести захват пока ещё только приземляющихся кораблей, приходилось разбавлять бойцами-органиками. Воины-индивидуалисты, — а иных быстро и без поставленного на поток длительного обучения приобрести невозможно, — которым привили основы командной работы, закалив эти навыки в суровых тренировках, не уступали «средним по палате» бойцам гегемонов из около-элитных подразделений, но всё равно не дотягивали до эффективности полноценных, ничем не ограниченных дроидов-штурмовиков. И были при этом кратно дороже: индивидуальный подход к обучению и составлению программ тренировок, дорогостоящая медицина, приближённое к лучшему из доступного снаряжение были весьма дороги, и не всякое Звёздное Королевство могло позволить себе такие траты на спецподразделения.

Каюррианская Автономия тоже «не потянула» бы такую статью расходов… будь она хоть сколько-то обычным государством. Но там, где не нашлось места внушительным армиям рядовых, ничем не примечательных бойцов, которых по большей части заменили органики-офицеры и десятки боевых машин под их непосредственным руководством, способные создать видимость участия органиков в публичных операциях без риска существенных беспричинных потерь и досадных провалов спецгруппы оказались очень кстати.

План-импровизация за прошедшие двое суток обзавёлся дополнительными деталями: Трюи Галл предложил органично дополнить «провалившиеся переговоры» подставными лицами, замаскировав последствия программного удара по приземлившимся кораблям под посильную помощь пресловутых «доброжелателей». Эти же «доброжелатели», подобрать и проинструктировать которых не составляло особого труда, — на службе Каюрри находились самые разные разумные, — впоследствии должны будут дополнить заявление Каюррианского Лорда своими словами, продавив тем самым в внутрисистемном СМИ позицию, выгодную Каюрри.

Согласно прикидкам аналитиков, спустя всего пару недель шум уляжется, а к моменту восстановления полноценной связи и транспортного сообщения с остальной галактикой найти концы произошедшего не удастся даже самым заинтересованным лицам.

— Готовность — две минуты. — Сообщил командир отделения, отняв правую руку от уха. Все двенадцать его бойцов-подчинённых сразу подобрались: до сего момента ещё была надежда на то, что вольные торговцы смирятся с реальностью и сами, своими приказами сдадут корабли. Сигнал к готовности же означал, что договориться не вышло, и проводить захват всё же придётся. — Наши цели и маршрут те же, ничего не поменялось. Вопросы? Предложения? Предчувствия?

Нестройный хор голосов ответил отрицательно, и следующие полторы минуты в трюме грузового судна по соседству с яхтой торговца Пепериччи раздавались лишь щелчки и шелест тканей: разумные в последний раз проверяли снаряжение. Не то, чтобы это реально требовалось, но в такие моменты всегда хотелось чем-то занять руки. А тут и для дела польза: случайность может настигнуть каждого, даже если этот каждый четырежды всё проверил ранее.

Створка трюма в один миг взвизгнула затворами, и через тут же образовавшуюся щель проник естественный, смешавшийся с искусственным свет. Все бойцы ринулись на выход, а за ними пристроилась пара самый мощных боевых дроидов из имеющихся на Каюрри — тяжёлые штурмовые единицы, справиться с которыми без применения тяжёлого ручного вооружения не представлялось возможным. Больше дроидов отряду не выделили, так как тогда могла пропасть видимость многочисленности органиков, участвующих в операции. Да и не требовалось это: что такое оборона на гражданских судах, на которых никто не ждёт агрессии?

Четыреста метров, отделявшие один корабль от другого, абордажная команда под прицелом совершенно случайно оказавшихся в нужном месте и в нужное время камер преодолела почти мгновенно: яхта не успела даже уйти в защитный режим, вместо этого гостеприимно распахнув все технические и не очень отверстия. Устойчивости ко взлому у гражданского судна, можно сказать, не было, а его живые и не очень защитники должны были начать действовать лишь спустя несколько минут. И то не факт, что наёмники решат проливать кровь за уже пропавших нанимателей.

Этому должно было поспособствовать так же и то, что диверсия подразумевала не одну лишь разблокировку внешних шлюзов и люков, но и многочисленные проблемы для экипажа непосредственно внутри корабля: даже если поначалу их воля к борьбе будет сильна, то по прошествии совсем небольшого срока это может измениться в корне. Схлынет адреналин, будут утрачены кажущиеся выгодными позиции, и всё на этом.

Начавшие с технического тоннеля, абордажники, прочёсывая помещение за помещением, быстро вышли в «жилую» часть судна — просторный и хорошо освещённый коридор, в котором им попалось полтора десятка бежавших в направлении мостика разумных. Благо, все они оказались достаточно здравомыслящими, чтобы под прицелом нескольких винтовок послушаться команды и улечься на полу, где их споро зафиксировали при помощи спецсредств, коих на руках у каждого Каюррианского бойца было порядком.

— Где заместители Пепериччи⁈ — Рыкнул командир, опустившись на колено перед выглядившим наиболее представительно пленником, вынужденным нюхать пыль. — Направление, название отсека! Живо!

— А-азартный зал! Это перед мостиком! Мы шли туда! — Не то, чтобы истерично, но очень нервно ответил нелюдь. Командир сразу на всякий случай сверился с имеющейся «на руках» план-схемой, на которой зал присутствовал. Правда, не в единственном числе…

— Хватайте его, будет проводником. Двигаем!..

Сопротивления как такового отряд не встретил. Лишь единожды им наперерез бросилась пара охранников-тонростианцев, внешний вид и поведение которых намекали на очевидное употребление того, что в непосредственной близости от разумных с оружием обычно не держат. Их пришлось устранить, но эти оставленные позади тела удивительным образом подействовали на взятого с собой пленника, принявшегося с завидным энтузиазмом вещать, где на их пути можно найти других членов экипажа. И словно этого было мало, при виде товарищей по несчастью он во весь голос начинал уговаривать их уткнуться лицами в пол и не сопротивляться.

Нескольким наёмникам из числа охраны это даже сохранило их жизни: сначала они растерялись, а когда стало ясно, что по-хорошему не получится, в ход пошли транквилизаторы, успевшие сделать своё чёрное дело. В какой-то момент даже спецсредства для захвата и удержания пленных начали подходить к концу, — а ведь не прошло и десяти минут с начала операции! — но искомый зал не дал случиться конфузу, обнаружившись «на горизонте».

Первыми в помещение отправились ослабленные светошумовые гранаты, а уже за ними внутрь ступили Каюррианские пехотинцы. Из всех участвующих в захвате групп они оказались первыми, что несказанно радовало их командира… но лишь до того момента, пока его взгляд не вычленил среди кричащих и нечленораздельно ругающихся разумных тех, кому уже ничем нельзя было помочь.

Грохнули одиночными выстрелами винтовки, и странного вида корродианцы начали кулями валиться на пол, разгоняя рабынь и рабов, не понимающих, куда себя пристроить. Досталось и человеку, попытавшемуся выхватить что-то из массивного чехла в его руках: пуля оказалась быстрее. Что закономерно, паникующим это спокойствия не прибавило. Отрывистые команды Каюррианцев пролетали мимо разумных, лишь усугубляя панику, но командир группы смотрел лишь на внушающие какой-то подсознательный страх изуродованные тела, нашедшие пристанище в самых разных точках зала.

Вот труп довольно молодого голдианца раскачивается на декоративной люстре в такт всё ещё сотрясающей стены гортанной, ритмичной музыке. Из-за богатой, новенькой одежды тело его рассмотреть невозможно, но вот шея явно покрыта странными, вырезанными на коже письменами, от которых даже многое повидавших солдат-Каюррианцев бросало в дрожь.

Вот в центре широкого, способного вместить десяток любовников лежбища лежит, распластав короткие руки-ноги, орни, пол которого определить не представляется возможным: освежёванный куль мяса лишили всего, что могло сойти за половые признаки этой немногочисленной расы, которая «на глаз» и так особо в этом плане не отличалась.

А вот и мужчина-человек, которого, похоже, закончили истязать совсем недавно, так как подтёки крови на обнажённом теле ещё не успели засохнуть, лишь взгляд остекленел, мутным зеркалом воззрившись в бесконечность.

Во всём этом командир подсознательно искал систему, высматривая того, кто отвечал за истязания. И он нашёл: фигура в свободном балахоне, таком же цветастом, как и все одежды на присутствующих сумасшедших, мягко и неспешно продвигалась среди перепуганной толпы, направляясь к неприметной дверце позади одного из лежбищ. И так как отправить следом своих парней не было никакой возможности, — одна лишь попытка описать беглеца затянулась бы достаточно, чтобы тот скрылся, — командир, забросив винтовку за спину, выхватил пистолет с полной обоймой транквилизаторов, на манер ледокола ринувшись следом за намеченной целью.

Правда, отработанным жестом двоих бойцов он за собой всё же поманил, и те не растерялись, последовав за лидером.

Пробиваться через мельтешащих, обезумевших, — возможно, задолго до гранат, — разумных было непросто, но масса скафандра плюс упорство делали своё дело: к беглецу Каюррианцы приближались достаточно быстро, чтобы нагнать его у самой двери.

— Стоять! — Вскинув пистолет, командир трижды надавил на спусковой крючок. Больше, при условии поражения цели, было просто нельзя, так как транквилизатор относился к препаратам, передоз которых приводил к смерти. Вот только вместо того, чтобы пронзить балахон и одежду под ним, дротики бессильно ткнулись об ткань и осыпались, а неизвестный плавным жестом распахнул снабжённую примитивнейшим замком дверь. Последующие выстрелы так же не принесли результата, словно «в норме» не пробивали дротики любую ткань и не прокалывали даже дублёную кожу.

А когда Каюррианцы почти добрались до захлопнувшейся двери, готовясь, если что, оперативно взорвать замок, та подёрнулась мутной дымкой с оттенком пурпура — и исчезла, оставив после себя лишь ровную стену.

Командир первым схватился за маску шлема, вызвав на внутренний дисплей показатели окружающего воздуха. Те опасными не были, да и с самого начала операции дышали они «своим», хвала системе замкнутого цикла. Следовательно, надышаться они не могли. Ран, даже самых незначительных, не получил никто из отряда. И исчезновение двери не было голограммой: мужчина сам ощупал ровную поверхность там, где недавно была самая настоящая, ничуть не искажённая дверь.

— Лидер-2 — штабу. Протокол «одарённый», некто в чёрной, с сетчатым узором балахоне испарил дверь…

* * *

Немногим ранее.

— Что это значит⁈ — Несколько раз беззвучно моргнув приторно-зелёным светом, маска-синтезатор на лице Пепериччи выдала переполненную ненастоящим удивлением фразу, а в его глазах во весь рост поднялся натуральный страх. Удивительно, что произошло сие только сейчас, ведь подводить всё к закономерному обвинению и, соответственно, приговору, Лорд Про начал загодя. Но ни витающего в облаках орни, ни его спутников не особо заботило то, что своими действиями они знатно подгадили хозяину системы, стройными рядами выдвинувшись против его слова. Некогда выдающиеся, — не все, впрочем, — разумные окончательно утонули в разврате, дурмане и алкогольном буйстве, неведомо каким образом дожив до сего момента. — Вы не имеете права!..

— Вы сами в ходе беседы сказали, что слово Лорда на принадлежащей ему планете абсолютно, а всех возражающих всегда можно подобающим образом наказать. — Качнула головой Берр Тиранис, давно потерявшая всякую надежду выгадать со смертников что-то сверх их кораблей. А ведь среди всех посвящённых в «тайну» членов правительства она была настроена наиболее оптимистично, полагая, что дела можно вести с кем угодно, если должным образом этого кого-то замотивировать.

— Мы имели в виду не это! — Речь орни синтезировалась с задержкой, отчего возникала существенная десинхронизация жестов и звука.

— Не суть важно. — Коммодор Хирако, на лице которого блуждала довольная, но насквозь фальшивая полуулыбка, водрузил левую руку на стол, а правую опустил на кобуру. Странное, но такое знакомое беспокойство становилось тем сильнее, чем больше проходило времени. Причём источники его сидели прямо перед ним, лишённые как оружия, так и в принципе чего-то опасного. Конечно, с этих извращенцев станется пронести в заду что-то органическое и способное к детонации, но разве у них были причины для подобной подготовки? — Сейчас вы свяжетесь со своими подчинёнными и прикажете отключить все защитные системы кораблей, открыть все шлюзы, опустить трапы и в дальнейшем способствовать нашим, Каюррианским, силам.

— Это не есть возможно! — От переизбытка эмоций или частоты исторгаемых слов у орни даже синтезатор забарахлил, неспособный в указанное время обработать и перестроить фразы «на входе». Или там система куда сложнее, а Пепериччи обычным образом говорить в принципе не способен? Таких подробностей у Каюррианцев не было… — Нам принадлежат не все корабли! И даже на моей яхте есть те, кто откажется вам сдаваться!..

— Вы постараетесь уговорить своих, Пепериччи. — Коммодор уже вполне явственно сжимал рукоятку пистолета, переводя взгляд с одного чужака на другого. — Это несложно. А если вы всё же будете против, то у меня найдутся способы оперативно заставить вас передумать. Что скажете?

Как и предполагал мужчина, Пепериччи со всей своей кодлой оказался не из тех разумных, кто способен долго сопротивляться давлению извне. Даже если давление это чисто психологическое, а непосредственно боль лишь предстоит в случае невыполнения настойчивых пожеланий «хозяев местных кабинетов».

Причём первым сдался Сокол, которому очень не понравились сгущающиеся именно над его головой тучи, проявляющиеся в форме напряжённых и, местами, даже злых взглядов Хирако.

Внешне Сокол не представлял ни малейшей угрозы: безоружный, испуганный и готовый на всё, лишь бы его не начали допрашивать по-настоящему, вольный торговец больше напоминал пойманного с поличным наркомана-рабовладельца в допросной переполненного честными правоохранителями патрульного корабля, — картина почти невозможная, но всё же, — нежели влиятельного богача.

Вот только коммодор судил сейчас не по объективной картине, наблюдаемой визуально, а по собственным ощущениям, посредством которых он взаимодействовал со своим сверхъестественным даром.

Пространное ощущение угрозы, почти что достигшее своего пика, начало оформляться во что-то цельное, выделив из группы разумных именно Сокола. Человека, который вполне себе активно сотрудничал и не представлял ни малейшей угрозы. Как и Пепериччи, мужчина активно связывался со своими подчинёнными, заставляя тех отключать системы защиты их гражданских яхт, а «личные армии» в лице наёмников снабжать приказами о непротивлении Каюррианским отрядам. которые уже пошли на приступ: часть сценария с дошедшими до края разумными, готовыми обратиться за помощью к кому угодно, предав господ, нужно было реализовать до полной сдачи «противника».

Всё пошло не по плану в тот самый момент, когда координатор отрядов воспользовался возможностью моментального одностороннего подключения к «уху» коммодора.

— Повторите, Лидер-2! — Раздался голос координатора, который в этом помещении слышал лишь коммодор. И голос этот в своём звучании был далёк от спокойного.

— Повторяю, штаб. Запрашиваю протокол «одарённый». Был обнаружен шабаш с жертвоприношениями, предположительный устроитель — неизвестный в чёрном, с сетчатым узором балахоне, попытался смешаться с толпой, проигнорировал выпущенную ему в спину очередь транквилизаторов, прошёл через дверь и испарил её за собой, оставив только голую стену. — Небольшая пауза — и командир отряда продолжил. — Состав воздуха в норме, повреждений системы замкнутого цикла брони — нет. И это была не голограмма. Прямо сейчас мы готовимся к подрыву этого участка стены, но по предварительному сканированию уже ясно, что за ней, скорее всего, лишь технические полости, не способные вместить человека…

Хирако настолько сосредоточился на косвенном подтверждении его опасений, что побитой собакой взвывшая тревога стала для него если не полной неожиданностью, то как минимум неприятным сюрпризом. Из-за этого коммодор далеко не сразу понял, что происходит, но его правая рука уже взметнулась вверх, разминув ствол крупнокалиберного пистолета со столешницей в считанных миллиметрах.

Трижды громыхнуло: первую пулю коммодор, глядя в наливающиеся пурпуром глаза вскочившего со своего места Сокола, всадил тому в живот, параллельно удостоверившись в том, что пугающий ублюдок не защищён чем-то вроде щита. Вторая, по мере движения ствола оружия, ушла в грудную клетку человека, и лишь третья вошла точнёхонько в лоб, разметав череп и оставив в целости лишь нижнюю его половину. Но пурпурное сияние ещё на пару секунд осталось висеть там, где были глаза мертвеца, и смотрели они прямо на коммодора.

Мужчина готов был поклясться: взгляд этот сопровождал очень довольный и очень далёкий смех, заставляющий вибрировать саму реальность.

А после свечение исчезло так же резко, как и появилось. Окружающий мир наполнился сдавленной руганью Трюи Галла, тихими рвотными позывами Берр Тиранис, на лицо которой попал кусочек мозгов, и паникующими криками Пепериччи, вцепившегося в работающую гарнитуру и воющего неразборчиво: стало очевидно, что местами сопротивление всё же будет не только на кораблях, оставшихся на орбите.

Впоследствии Хирако узнает о том, что зафиксировать удалось лишь сияние, а смех достался ему одному.

Но случится это не сразу.

— Думаешь, пары выстрелов в грудь не хватило бы? — Бросил Галл, поднимаясь со своего места и окидывая помещение взглядом. Дроидам-уборщикам тут теперь было порядком, да и стены с мебелью подлатать придётся: для пистолета такого калибра тело разумного что есть, что нет его, шьёт навылет.

— Я решил ударить на опережение и с гарантией. — Объяснять при чужаках, что его чутьё так не разрывалось даже в моменты близкой смерти он не хотел, оставив это на потом. Тем не менее, лишние уши лучше удалить: благо, дроиды «сохранили самообладание», и были готовы выполнить любой приказ. — Всех лишних вывести и поместить в камеры!

Боевые машины-охранители тут же зашевелились, подхватив Пепериччи и его выживших «коллег» под руки. Не прошло и минуты, как в кабинете остались только свои. Заодно и дух перевели: не каждый день перед тобой лопается чья-то голова, устраивая дождь из мелкого фарша. Даже коммодору такое не было привычно, хоть у него в прошлом и осталась располагающая к жестоким расправам профессия.

— Прекрасно. Ещё нам нужно отправить дополнительные силы на корабли: возможно, там будут нелишние сейчас ответы хотя бы на часть вопросов. Вот только дроидов нужно задействовать, или разумных?..

— У нас не так много «живых» сил, чтобы бросать их туда, где творится такая вот чертовщина. Добавим дроидов, ужесточим меры безопасности, всех рассортируем по камерам-одиночкам. Площадей хватит. — Галл озвучил мысль Хирако, обменялся с тем взглядами — и, отвернувшись, вышел на связь с координирующими операцию штабными офицерами, дабы снабдить тех новыми приказами.

— А ведь про него даже подозрительных слухов не ходило… — Отошла, наконец, Тиранис, лицо которой по цвету ничем не отличалось от куска мела. — Мне придётся пересмотреть политику фильтрации беженцев, если мы хотим уменьшить вероятность повторной встречи с подобными ему людьми.

— И как ты поймёшь, где обычный человек, а где одарённый? — Насмешливо спросил Хирако, силясь успокоить пошаливающие нервишки. — Это невозможно выявить техническими средствами, даже если надорвать себе пупок. Сколько мы пытались — не счесть, результата нет.

— Психология, Хирако, и глубокий анализ. Любые подозрения — от ворот поворот. Или казнь, учитывая нашу ситуацию. Я бы даже на корабле-тюрьме вдалеке от планеты подозрительных людей держать не стала бы! — Определённо, испуг сильно повлиял на обычно крепкую духом женщину, которая никогда не рубила с плеча. Конечно, иногда стороннему наблюдателю могло показаться обратное, но на деле за каждым её решением стояла тщательная подготовка. Не отнимающая много времени, но с выстроенным Тиранис чиновничьим аппаратом этого и не требовалось.

— Учитывая тот факт, что Сокол едва ли знал о том, что он одарённый? — Хирако хмыкнул, но спустя секунду нахмурился: — Хотя, образ жизни вполне может быть следствием проклюнувшихся способностей… теоретически. Если его хорошенько хлопнуло по мозгам в молодости… Да, это нужно проверить, копнув поглубже. Про?

— Биография этого человека в уже проверенных источниках не описана достаточно подробно, чтобы можно было сделать какие-то выводы. Но я попытаюсь найти что-то ещё по своим каналам. — Кивнул «киборг», до сего момента не мешающий органикам размышлять вслух. На такой случай у него, — как и у Центра Синхронизации, впрочем, — не было достаточно проработанного плана, чтобы сходу всё брать под свой непосредственный контроль, в то время как полёт мысли органического разума мог выдать нечто, способное значительно повысить эффективность дальнейшего планирования. — Так как с переговорами мы закончили, предлагаю направиться в штаб. Это не касается госпожи Тиранис: её присутствие сейчас потребуется в её же кабинете. Верно?

— Да, мой Лорд. — Женщина кивнула, почти что поклонившись. — Боюсь, задействование дополнительных сил не позволит нам удержать в тайне масштабы происходящего. Нужно адаптировать информационную кампанию, чем я и займусь. Прошу простить…

С печатью брезгливости на лице обойдя труп по широкой дуге, Берр Тиранис первой выскользнула за дверь. Ей было куда торопиться, как, впрочем, и всем остальным, в последующую же минуту покинувшим переговорную.

Что ни говори, а коммодорами завладело банальное любопытство: в их дом пришло сверхъестественное и странное в таком виде, что исключением из правил это уже не сочтёшь.

Галактика изменилась, и первые тревожные звоночки они только что лицезрели лично.

Глава 11 Системный подход

Каюрри-2, инит-аграрная планета, Внешние регионы.

13.01.0000, 01:11:45 от Точки Отсчёта.

Хирако шёл по незнакомому коридору кричаще-шикарной яхты, невольно чеканя каждый шаг. За его спиной, разбившись на неравные группы, следовало больше десятка разумных — те, кого он нахватал и выбрал себе в сопровождение, на первый взгляд, безо всякой системы. Несколько пленников, взятых вчера на этой самой яхте, трое боевых офицеров флота, пара бойцов из абордажных команд, двое чиновников-подчинённых Тиранис… и Аол Мени до кучи.

Впрочем, присутствие вооружённых бойцов охранения, с подозрением поглядывающих на пленных, было как раз-таки легко объяснимо. Чего нельзя было сказать о присутствии этих самых пленных на перевёрнутом вверх дном корабле…

Но коммодора вопросы в головах подчинённых, в общем-то, сейчас волновали мало.

Запустение, образовавшееся здесь после того, как по всем помещениям яхты тщательно прошлись дроиды, собрав всё подозрительное, давило на сознание не хуже нагрянувшего вчера осознания: инцидент с Соколом был первым, но не последним. А что самое обидное, так это то, что Хирако мог бы заметить неладное намного раньше, но всему повредила постепенность проходящих вокруг процессов.

Точно как разумный мог не заметить наступивших сумерек, покуда вокруг не станет так темно, что хоть глаз выколи, Хирако пропустил кардинальные изменения в собственном мироощущении. Был ли у него хоть шанс обратить внимание на перемены? В общем-то, был, если бы всё остальное оставалось таким же. Но коммодор совершенствовал свои сверхъестественные способности, раскрывал новые их грани, да и в остальном ни разу не сидел на месте. Постоянная смена обстановки, нервные потрясения, важные решения и бесчисленные перемены стали прекрасным фоном, сокрывшим лишние штрихи на картине жизни.

А вчерашняя «вспышка», можно сказать, «умыла» мужчину, избавив глаза от покрывающей их тонкой плёнки. И пары часов не прошло после инцидента, как мужчина понял, что в последнее время многие разумные вокруг него стали ощущаться как-то очень уж «подозрительно». С людьми это происходило не месяц и не два, а много дольше. С другими разумными особенно заметный толчок наметился совсем недавно, примерно со дня коллапса. Но их объединяло то, что эти «подозрительные» личности все как один являлись источником примерно того же ощущения, что и от Сокола, хоть и в сотни, тысячи раз слабее.

Они были одарёнными, как и сам Хирако.

Это вообще было очень легко почувствовать… если знать, к чему прислушиваться, а прежде не затеряться в собственном сиянии, как вышло у коммодора. Когда-то он, воодушевлённый перспективой огранить свой уникальный талант, полностью сконцентрировался на себе, и оттого банально не заметил, что меняться начал не он сам, а мир вокруг. Как ему сейчас казалось, коллапс пространства стал лишь закономерным итогом чего-то масштабного и глобального, а заодно тем, что можно было зафиксировать с точки зрения науки.

Впрочем, как отмечал не раз Про, даже это было лишь следствием, а вот причина от машинного разума пока ещё ускользала. И чтобы восполнить этот пробел, требовалось учесть и уделить внимание всему, начиная от пресловутой катастрофы масштабов галактики, и заканчивая безумием на яхтах торговцев-гедонистов.

И заодно привлечь к делу одарённых разумных как тех, кто явно ощущал то, что спокойно пропускали даже самые навороченные дроиды.

Хирако мог, конечно, в гордом одиночестве осмотреть яхту, доверившись сугубо себе и своему чутью, но такой подход был не слишком объективным. Результат научного опыта не принимают на веру, единожды проведя этот самый опыт. Боевой корабль не пускают в серию, лишь раз проведя все полагающиеся тесты. Кадета в училище проверяют многократно, убеждаясь, что он освоил всё полагающееся в полной мере.

И утверждать, что на яхте можно считать подозрительным Хирако, осмотрев всё единолично, точно так же не мог. Если, конечно, ему нужны были реальные ответы, а не заблуждения.

А ответы Каюрри требовались здесь и сейчас при том, что пока их было до прискорбия мало, и ситуация сия не торопилась исправляться несмотря на все прикладываемые Каюррианцами усилия.

За прошедшие сутки они многое успели выяснить, в том числе и банально изучив записи внутренних камер с самых интересных в плане сверхъестественного яхт. Разумным на этих кораблях не от кого было прятаться, так что в считанные часы удалось выйти на упущенного абордажными командами таинственного беглеца, которым оказался… цийенийец.

Да, вот так просто: представитель крайне редкой расы, не чурающийся творить всякие чудеса, впервые появился на яхте Сокола без малого три стандартных месяца назад, и появление его не смутило вообще никого. Подумаешь, посреди космоса на корабле нарисовалось новое лицо, исчезающее и возвращающееся когда ему вздумается, и снующее по кораблям без челнока, словно по комнатам собственных апартаментов! Уже тогда на кораблях творилась сущая вакханалия, и неизвестно, каким чудом вольные торговцы не сгинули в лапах пиратов или в настойчивых объятиях гравитации близь какого-нибудь планетоида.

Но сам Хирако так далеко в прошлое не углублялся, изучив лишь события последних тринадцати дней. Там цийенийец появлялся лишь изредка, но всегда — во время жертвоприношений. При этом «материалом» для бесчеловечных церемоний были не только рабы, но и просто лица неугодные, которым переход от «обычных» увеселительных мероприятий к какому-то культизму местного разлива был неприятен вплоть до отказа участвовать в оном действе.

Да, далеко не сразу оргии и опиумные буйства сменились чем-то противоестественным и жутким, так что последних было в достатке. А так как по какому-то неясному совпадению или злому намерению выбирали в качестве жертв самых громких и осведомлённых, то достойных информаторов в руках Каюрри, по итогу, не оказалось.

Всех принесли в жертву. А как вишенка на торте — ныне находящиеся в камерах-одиночках «культисты» не могли даже объяснить, зачем они это делали. И делали ли? Память отшибло у каждого второго, и каждый второй же ощутимо тронулся умом. Какую-то работу удавалось вести лишь с рабами, положение которых не усугубили безлимитные запасы веществ, способных играючи уничтожить разум.

Так или иначе, но цийенийец объявлялся всегда одинаково: организовывал дверь там, где ему было удобно, недолго находился на мероприятии и так же уходил, оставляя за спиной окончательно слетающих с нарезки разумных. Зачем и почему — неясно, так как увязать сам процесс с каким-то результатом пока не удалось. Сам Хирако склонялся к тому, что эти оргии с жертвоприношениями нужны были существу, которое пыталось пролезть «на разговор» через Сокола, но эта догадка находилась на уровне слепых предположений.

Да и могло ли быть иначе? Все странности после захвата кораблей прекратились, а по голо- и видеозаписям нельзя было сказать многого. При этом строить прогнозы и предположения, во многом опираясь на художественные рассказы и книги, сиречь фантазии запертых в серой и скучной реальности разумных,казалось коммодору действом, мягко говоря, опасным. В долгосрочной перспективе особенно.

Да, с введением в уравнение «магии» и «тёмных богов» всё становилось предельно понятно, но этак можно и уравнения решать, притягивая процесс решения за уши к откуда-то известному ответу. А потом пожинать плоды такой глупости, коря прошлого себя за слабость и недальновидность.

Если же обобщить и подвести краткий и ёмкий, но полный смысла итог, то для экипажей странное начиналось с того, что им вдруг приходила гениальная идея кого-нибудь замучить и украсить выдуманными письменами, а заканчивалось волной вымывающего остатки мозгов удовольствия, продиктованного многократно усиливающимися ощущениями, повторения которых им хотелось больше всего на свете. Кое-кто даже мазохистничать в таком состоянии начинал, хотя «в здравом уме» боль не переносил напрочь.

С цийенийем же общалось всего несколько «подозрительных» разумных, в числе которых оказался и Сокол. И только с последним беседы отнимали дольше минуты-другой.

Зацепка, вроде бы, да только с безголового трупа не спросишь: некромантию коммодор не практиковал, хоть ему и казалось, что волшебство и магия из художественных произведений как никогда близки к получению своего воплощения в реальности. Была ли эта смерть Сокола, попавшего «на ковёр» к Каюррианцам, совпадением, или его, как единственного ценного свидетеля, угрохали с разгона об скорого на расправу и способного чуять неприятности Хирако — большой вопрос, ответ на который у Каюррианцев пока отсутствовал.

— Итак… — Ступив под высокие, — для космического корабля, — своды зала, в котором местные проводили свои вечеринки, гулянки и прочая-прочая, Хирако деловито огляделся, в конечном счёте повернувшись к тем, кого он сюда и привёл. — Ваша задача на сегодня — осматривать помещения, в которые я вас буду приводить, и записывать свои наблюдения. Всё интересное, любопытное, подозрительное и странное вы должны отмечать в выданных вам планшетах. Совещаться и подглядывать друг у друга запрещено. Покидать помещение в одиночку запрещено. Вопросы? Нет? Замечательно. Приступайте!

Если Каюррианские офицеры и чиновники сразу разбрелись по залу и принялись за работу, то бывших слуг и работников вольных торговцев охране пришлось подгонять разве что не пинками, не опуская, впрочем, стволов автоматов. Хирако опасался повторения выкинутого Соколом фортеля, и потому на каждого «чужого» разумного взял по отдельному бойцу сопровождения. Для спокойствия.

На руку спокойствию коммодора играло то, что сам зал не то, чтобы располагал к попыткам бегства, да и спрятаться тут было негде. Простор соседствовал с нелепо разбросанными по пространству койками, столами, приспособлениями для курения разнообразных и не всегда безопасных смесей и постаментами для «гвоздей программы» — была у Сокола уникальная забава, перешедшая и к Пепериччи, как к самому близкому его другу.

Эти двое регулярно выбирали среди своих рабов или просто наёмных работников самых, на их подавленный препаратами взгляд, красивых и представительных, после чего украшали, облачая в лучшие одежды, надевая на них лучшие украшения… и заставлял долгими часами стоять на постаментах, изображая статуи.

С одной стороны, это было не самым странным, и уж тем более не самым жутким хобби для разумных их богатства, но с другой — «памятники» слишком часто оказывались среди жертв, коих за менее, чем две недели набралось аж двадцать семь. А выжившие, — «памятники», а не выжившие в целом, — по пока неясной причине заставляли чутьё коммодора вставать в стойку, пусть и не так сильно, как тот же Сокол за миг до встречи его черепа с пулей.

И именно из них Хирако набрал «добровольцев» для этой прогулки по яхте.

Зачем? Чтобы подтвердить или опровергнуть эффективность своего чутья, заставив некую выборку «потенциально одарённых» осмотреть те же места, что осмотрел он. Укажут на уже известные подозрительные объекты — хорошо. Не смогут… значит, коммодор попробует ещё раз, но уже с другими разумными, а то и в «лабораторных условиях» — заводя их сюда по-одному, а не скопом. Есть у разумных существ неприятная особенность: подсознательно или сознательно стараться не демонстрировать ничего странного.

А ощущения, исходящие от найденных коммодором и оставленных в зале объектов, были именно что странными, неестественными…

Хирако, убедившись в том, что его подопечные проследовали дальше по залу, хмыкнул и неспешно подошёл к одному из постаментов, припав перед ним на одно колено и проведя широкой ладонью по гладкой поверхности.

Пыли не было, да и едва ли она могла быть: материалы и технологии в, казалось бы, примитивной тумбе использовались достаточно продвинутые. В поверхности постамента — отверстия индивидуальной системы кондиционирования «экспоната», а сверху, на потолке, вентиляционная решётка, почти что скрытая за аляповатыми объёмными узорами. Что-то подобное наверняка применяли в музеях, но коммодор не мог сказать точно: очень уж редко, да и очень давно он бывал в подобного рода центрах культуры и отдыха.

Дроиды Про не нашли в постаменте ничего интересного или хоть сколько-нибудь выделяющегося, но коммодор сразу, сходу понял, что эта тумба не так проста. И приведённые полчаса тому назад разумные-недосоколы подтвердили его выводы. Практически все они так или иначе своим ходом приходили к этому постаменту, останавливаясь перед ним и что-то записывая. Не обделили они вниманием и прочие подозрительные места, игнорируя обычные, что несказанно радовало коммодора.

Раньше он был такой один на все Каюррианские вооружённые силы, а теперь нарисовалось как минимум одиннадцать разумных, могущих выполнять роль своеобразных детекторов. В теории, конечно же. А если у Про получится реализовать эту же функцию в металле, то всё вообще станет замечательно… опять же, в теории. Насколько безопасно вообще нахождение рядом с одарёнными, с учётом произошедшего с Соколом, ещё только предстояло выяснить.

Не выяснять и просто игнорировать этот вопрос было опасно, и в этом мнения Лорда Про и всех его приближённых совпали полностью. Разве что «киборг» считал правильным до поры не поднимать шума, в то время как оба коммодора и Тиранис высказались за посвящение в проблему если не вообще всех состоящих на службе разумных, то хотя бы руководителей старшего и среднего звеньев. Просто потому, что скрыть подобные «странности» было едва ли возможно, если, конечно, каждый обнаруженный коммодором одарённый индивидуум впоследствии имел хотя бы десятипроцентный шанс что-то, да устроить.

А если такие одарённые могут легко попасть под влияние кого-то вроде скрывшегося цийенийца, то игнорирование приведёт к беде, гарантированно. Это ведь очень благодатная почва: заготовки под диверсантов, которых никто не инструктировал и о которых в лучшем случае слухи ходят.

За такими мыслями Хирако провёл последующий час, по истечении которого все потенциально одарённые, — хотя сейчас первое слово можно было и отбросить, так как все они, фактически, доказали наличие зачатков способностей, вычленив фонящие вещи и объекты среди всех прочих, — уже не знали, куда себя пристроить. Параллельно с тем коммодор успел добиться несколько более детального восприятия несчастного и облапанного со всех сторон постамента, но и только. Дальнейшие попытки понять, что с ним не так, оказались бессмысленны в силу отсутствия знаний по «предмету».

Хирако банально не мог определить функциональность тумбы, подозревая, что для начала надо водрузить сверху кого-то подходящего, и при этом пользуясь старым-добрым методом перебора. Инструкций-то к тумбе не положено.

— «Хотя… всегда можно спросить Пепериччи. Он принимал в этом участие, а значит может знать, по каким критериям Сокол проводил отбор. Нужно отослать к нему кого-то харизматичного и безобидного…». — Подумал коммодор, пока вся его несметная рать шагала к следующему залу. Его самого Пепериччи теперь, к сожалению, боялся до дрожи, так как именно Хирако застрелил Сокола. И как застрелил! Даже Тиранис проняло, а ведь её мужчина считал всецело соответствующей своей фамилии женщиной. — Аол, задержись!

Обозначенный юноша остановился на полпути, развернулся и почти что подлетел к коммодору, глядя на того пылающими энтузиазмом глазами. И начал негромко, так, чтобы остальные не услышали:

— Коммодор, вы тоже это чувствовали⁈ Эти субъективные перепады температур, размытие внимания, шорохи?..

Мужчине оставалось лишь усмехнуться, да вспомнить себя в не таком уж и далёком прошлом.

— Да, Аол. И тебя я подозвал не просто так. — По крайней мере, пока Про не запрещал напрямую посвящать в суть дела тех, кого было надо, так что коммодор не шёл против слова Лорда. А там он и сам придёт к необходимости просвещения всех, кто пока не в курсе. — В последнее время у некоторых разумных, в основном, конечно, людей, начали проклёвываться такие вот… экстрасенсорные способности, так скажем. На яхте бывал один птицелюд, сумевший от нас скрыться. И он, можно сказать, эти способности уже развил и успешно ими пользуется. Телепортируется, например. Мы же сейчас пытаемся понять, что к чему…

— Я в курсе, сэр. — Малец даже как-то нагло кивнул. — Должность обязывает знать о происходящем чуть больше, чем остальные.

Хирако вскинул бровь в своём излюбленном жесте, и чуть наклонил голову.

— Надо же… Хорошо. Очень хорошо. Кто ещё в курсе?

— От меня об этом не узнал никто, коммодор. — Резко мотнул головой заместитель Хирако по делам гражданским. — Я сам старался побыстрее вникнуть в текущее положение вещей, вот и наткнулся на упоминания, пока всё не подтёрли. Там, конечно, базы были не по непосредственно моей зоне ответственности, но ведь нельзя заниматься «мирными» вопросами, ничего не зная о «боевых»!..

— Я ни в чём тебя не обвиняю, парень. Молодость, энтузиазм… Да и твои слова недалеки от истины: однобокий управленец, который ничего кроме своей, кхм, зоны ответственности не видит, с таким подходом далеко не уедет. Но сейчас это уже неважно, так как я и так собирался ввести тебя в курс дела. — Аол коротко кивнул, обозначив тем самым согласие. — Как ты уже мог понять, сюда я собрал одарённых вроде тебя, но как можно более разных. Не только офицеров, но и даже наших пленников. И сейчас возникла необходимость разговорить Пепериччи по поводу его и Сокола хобби… — Коммодор кратко, но без недоговорок пересказал, что именно из многочисленных увлечений гедонистов его интересовало. — Ты подходишь для выполнения этой задачи лучше всех прочих. Справишься?

— Если у этого орни есть ответы, коммодор, то совсем скоро они будут и у нас! — Без тени неуверенности ответил юноша. — Но потребуется должным образом оформленный допуск в его камеру…

— Он у тебя будет. — Именно коммодор устанавливал меры пресечения и методы обеспечения безопасности особо ценных пленных, так что обо всех таких проблемах знал непонаслышке. Как знал и о том, что сам допуск в любом без его, Галла или Лорда Про прямого приказа, переданного Терезе, — или её аналогам, — будет совершенно бесполезен. Но об этом никому знать не следовало. — Приступишь сразу после того, как мы закончим здесь. Ещё три зала поменьше, за пару часов управимся…

— Есть, коммодор! — Аол Мени козырнул. — Я пошёл?

— Иди-иди. — Хирако проводил взглядом такого молодого, но уже замешавшегося в серьёзных делах юношу, после чего потянулся к наручу-терминалу… и двинулся следом. Как ни крути, а весь процесс требовал его личного присмотра, так как отныне слишком многое нельзя было записать на камеру, только почувствовать.

А вот после… после коммодор намеревался отобрать-таки кого не жалко, — выбрав из одарённых, но напрочь сторчавшихся на яхтах вольных торговцев-гедонистов, — и попробовать-таки повторить «развлечение с разумными-статуями»…

Глава 12 Начало адаптации

Каюрри-2, инит-аграрная планета, Внешние регионы.

13.01.0000, 15:15:41 от Точки Отсчёта.

Если и было что-то, что Аол Мени доподлинно знал о своём начальстве и Каюррианском правительстве в целом, то этим чем-то являлся их очень и очень необычный подход к решению проблем.

Конечно, всегда оставался шанс, что Аолу это так виделось исключительно в силу приближённости к столь выдающимся личностям вроде Берр Тиранис, Лорда Про и, конечно же, обоих коммодоров, реальный боевой опыт которых соответствовал таковому у некоторых контр-адмиралов прочих небольших государств, но ставя нынешние дела против достоверных исторических трактатов Аол мог с уверенностью сказать, где всё пресно и скучно, а где — по-Каюрриански.

На Каюрри кипела жизнь и натурально творилась история, выходящая далеко за рамки одной-единственной планеты. Многим хватало и меньшего, но Аол Мени был из тех людей, для которых масштаб значил очень и очень многое. Потому он и вцепился обеими руками в возможность получения гражданства через прохождение обучения и дальнейшую службу во флоте, несмотря на то, что вся родня его от этого отговаривала. И не дал заднюю, когда на собеседовании в уютном офисе серьёзной женщины-клерка его стращали тяготами и лишениями, неминуемыми опасностями и не самыми выдающимися условиями.

Как итог — условия в реальности оказались более, чем конкурентоспособными, а с учётом сугубо местных выгод, ценных при условии дальнейшей жизни именно на Каюрри, вплотную подбирались к нижней планке того, что предоставляли элите во флоте гегемонов. Юнец без происхождения и особых талантов и мечтать ни о чём подобном не мог, но получил сверх того. А взамен от него требовали лишь две вещи: усердия и верности, что Аола более, чем устраивало.

Теперь же юноша открыл в себе талант сродни тому, что был у их лидера — коммодора Хирако, а это открыло перед ним ещё больше интересных перспектив!

И, что вполне закономерно, Аол в честь сего события был готов сворачивать горы, лишь бы в нём не разочаровались и не исключили из, как он думал, первой «опытной группы» кандидатов на развитие чутья на странности.

— Господин Пепериччи. — Ступив за порог камеры-одиночки, обставленной скромно, но не по-спартански, Аол добродушно улыбнулся. — Рад видеть вас в добром здравии. Как себя чувствуете?..

— Паршиво я себя чувствую! — Отрезал орни, синтезатор речи которого на удивление быстро переработал посыл владельца. — Я же всё уже рассказал, разве нет⁈

— Появился новый вопрос, господин Пепериччи, с которым коммодор Хирако намеревался сегодня же к вам наведаться. — Аол Мени не без удовлетворения мысленно порадовался точно предсказанной реакции орни на эти слова. Пепериччи явно испугался, ибо встреча с коммодором его не прельщала совершенно. Не зря, совсем не зря юноша потратил час времени на то, чтобы по вершкам ознакомиться с мимикой и поведенческими реакциями представителей этой зелёной и уродливой внешне расы. — К счастью, я был не занят и взял эту задачу на себя. Но ответы нужны коммодору уже сегодня, так что в ваших интересах отвечать честно и подробно.

Орни недобро посмотрел на своего собеседника, но возражать не стал. Долго молчание не продлилось, и спустя десяток секунд, расположившись за единственным в камере столом и подготовив переносной терминал к ведению записей, Аол Мени кивнул:

— Итак, господин Пепериччи. Нам стало известно о том, что вы с господином Соколом увлекались… скульптурой, так скажем. Конкретнее — украшали своих слуг и работников, приказывая им стоять на постаментах, словно статуям. — Пепериччи, очевидно, понял, о чём идёт речь, но не смутился, не испугался и никаким другим образом не продемонстрировал волнения. Значит, он вполне мог ничего не знать о сверхъестественной природе подсмотренного у Сокола действа. — Не скрою, хобби интересное и в чём-то даже красивое, но сейчас дело в другом. Я хочу узнать всё о том, как и по каким критериям вы отбирали кандидатов, как готовили их и что делали помимо любования самими живыми скульптурами. В подробностях, господин Пепериччи…

По прошествии пары часов Аол уже не мог сказать, что орни каким-то чудом в своих возлияниях и не только сохранил рассудок, что утверждалось в досье на этого вольного торговца. А ведь его составляли беспристрастные меддроиды, что практически исключало вероятность ошибки. И была ли эта ошибка?

Пепериччи вёл себя вполне адекватно, но только до того момента, как юноша начинал задавать конкретные наводящие вопросы, силясь добраться до подробностей его довольно расплывчатого рассказа. С ним можно было говорить на любые темы, и всё было более чем пристойно.

Но стоило заговорить о живых статуях, как орни начинал нещадно тупить, заговариваться, терять нить разговора и просто изображать из себя бревно. Изображать ненамеренно: Аол и сам видел, что собеседник в такие моменты не в себе. Плюс Система, к которой юноша обратился спустя час, пронаблюдала за последующими попытками и выдала свой вердикт: вольный торговец Пепериччи избегает темы живых статуй ненамеренно, осознаёт неладное, и оттого всё сильнее нервничает и боится.

То ли живые статуи ассоциировались у Пепериччи с Соколом и его жуткой смертью, вызвавшей серьёзную психологическую травму, то ли орни успел когда-то подвергнуться ментальному кодированию, которое, впрочем, едва ли было способно обеспечить такой результат. Таким способом алкоголикам не всегда получалось внедрить в головы нужные закладки, чего уж говорить о большем?

Но рубить с плеча Аол Мени не собирался, вписав в заметки и такой вариант развития событий.

— Господин Пепериччи, я, как и вы, вижу, что у вас есть некоторая… проблема. — Орни на этом моменте вздрогнул. — И её необходимо решить. У вас есть догадки касательно того, что могло послужить этому причиной? Может, вы длительное время подвергались воздействию какого-либо необычного оборудования? Рядом с вами происходили странности?..

Аол Мени не особо рассчитывал на разговорчивость орни, и оттого приятно удивился, когда Пепериччи действительно задумался, а спустя несколько секунд начал неуверенно перечислять всё, на его взгляд, странное.

А странности в глазах пропащего гедониста без моральных принципов — это что-то выдающееся, так что спустя несколько секунд Аол уже вплотную работал с переносным терминалом, сплетая собственную паутину предположений и догадок, в которой каждая нить могла привести к истине.

На необычные ощущения, сопровождающие все «приступы глупости» вольного торговца Пепериччи, юноша внимания не обратил.

* * *

Каюрри-2, инит-аграрная планета, Внешние регионы.

14.01.0000, 01:01:25 от Точки Отсчёта.

Как и ожидалось от Аола, отчёт он предоставил следующим же днём, пообещав, правда, дополнить его впоследствии: возникли проблемы, заставившие Хирако удивлённо хмурить брови все те двадцать минут, что потребовались для изучения выкладок юного заместителя. Последний, похоже, всерьёз решил закрепиться на должности, так что проделанная им работа впечатлила даже Галла, который изначально отнёсся к задействованию «молодняка» с изрядной долей скепсиса.

Но теперь, опустившись в кресло в кабинете коллеги-коммодора, Трюи Галл сходу обозначил признание заслуг протеже Хирако:

— Работу он проделал нешуточную, раз заставил шевелиться даже Лорда. Как вообще так вышло, что они пропустили нечто настолько очевидное?..

— Очевидное только после прочтения доклада, Трюи. Я ведь и сам говорил с Пепериччи, но не заметил ничего странного. Подумал, что всё обусловлено его страхом передо мной…

— А дроиды его опрашивали постольку-поскольку. — Покивал своим мыслям Галл. — Просто поразительное наложение друг на друга нескольких факторов: недостатка времени, машинной прямолинейности и всеобщего страха перед этой паранормальщиной…

— «Эта паранормальщина» обеспечила лично мне немало бескровных побед, друг мой. Да и теперь её, похоже, будет становиться только больше. — Мужчины обменялись взглядами, где один словно бы смотрел в перспективу, предаваясь тяжёлым, но надёлённым целью думам, а другой наполняла опаска пополам с решимостью минимизировать влияние сверхсил. — Этот младший лейтенант, между прочим, способен создавать нечто вроде щита, сравнимое по мощности с аналогом на тяжёлом истребителе. И со временем он может в этом хорошо так поднатореть…

— Да-да. — Галл поморщился. Ему тоже уже докладывали об этом человеке, который решил свои таланты особо и не скрывать. А всего-то и надо было, что уронить ему на голову шкаф… — Сначала у нас будут появляться зелёные офицеры, способные заменить генераторы щита, потом пойдут главные калибры крейсеров на ножках, а дальше? Когда их станет слишком много, жизнь превратится чёрт пойми во что! Не каждый одарённый настолько же разумен, как, например, ты, но едва ли их возможности будут как-то коррелировать с этой самой разумностью…

Галл хотел уже продолжить, очевидно, собираясь озвучить и без того известную обоим коммодорам необходимость брать всё в свои руки для предотвращения худшего, но Хирако оказался быстрее:

— У нас всё равно нет выбора. Мы или приспособимся, поставив эту силу себе на службу, или нас перемолет грядущее. Я, в общем-то, сильно удивлён тому, что Альянс в принципе не прорвал фронт в первые же дни. Какой-то мутный цийенийец шастает между кораблями в открытом космосе на своих двоих — что мешало ему или кому-то, обладающему похожими силами, пронести на борт флагмана Имперцев, скажем, бомбу? Ни за что не поверю, что у них нет ничего достаточно компактного и разрушительного, чтобы вывести из строя дредноут-другой…

— Думается мне, что тут в вопросе сокрыта половина ответа, Хирако. Может ли он приходить, куда захочет? И может ли он принести с собой что-то габаритное?

Коммодоры задумались. Правда, если мысли Трюи Галла почти сразу вернулись к поиску эффективных способов контроля одарённых, то Хирако всерьёз вознамерился изыскать возможность проверить высказанные товарищем предположения. Правда, для этого ему катастрофически недоставало инструментов, но это — дело поправимое.

Особенно если младшим лейтенантом дело не ограничится, и одарённые продолжат открывать в себе интересные и многогранные способности.

Вот только где взять столько плохо закреплённых шкафов?..

— Мы не узнаем об этом доподлинно, пока не научимся делать что-то подобное своими силами. И для начала я хочу проверить всех наших парней и дам на предмет одарённости: как показала практика, я могу определять подходящих разумных, фактически, гарантированно…

— Я тебе больше скажу, Хирако: пока ты водил свои экскурсии и устраивал проверки, двое моих людей, канониры на «Вольготной Длани», сами вызвались на встречу со мной. Ровнёхонько этим утром вместе с интересным рассказом мне на стол легли списки тех, кого парни сочли одарёнными. — Хирако вздел брови, хоть и не удивился так уж сильно. Смог он — сможет и кто-то ещё, ведь для этого достаточно лишь уделять внимание саморефлексии, и не считать себя потихоньку сходящим с ума. — Не вижу бурной реакции. Ну и ладно. Держи.

Из рук в руки перекочевал чип с записанными на нём данными.

— К чему такая секретность? Или ты ещё не поборол эту пагубную привычку? — Коммодоры всегда могли передавать между собой информацию по зашифрованному каналу, безопасность которого Про гарантировал с абсолютной уверенностью.

— Привычка на то и привычка, да и не уверен я, что ты бы своевременно увидел и изучил эти списки, получив их в электронном виде. Информации даже через меня сейчас протекает — будь здоров, а ведь «лицом» военной стороны Каюрри являешься ты, Хирако.

— Тереза напомнила бы… — Качнул головой коммодор, поместив чип в соответствующее гнездо. Миг — и на экране терминала поплыли строки с именами и краткими комментариями. — Надо же. Быстро они поняли, что что-то меняется…

— Не будь они закадычными друзьями, оба решили бы, что у них проблемы с головой. А так — обмолвился один, подхватил второй, и пошло-поехало. Мне этот список, конечно, ни о чём особенно не говорит… но тебе ведь будет, что сказать, верно?

— Мне уже есть, что сказать, друг мой. — Хирако довольно улыбнулся. — Твоя «Вольная лапа» не обеднеет, если с неё навсегда сдёрнут двоих канониров?

— «Вольготная Длань». И — нет, не обеднеет, если их пристроят к стоящему делу. В общем-то, я и их-то оставлял на должностях канониров сугубо потому, что переквалификации оба ни в какую не поддаются. — Галл фыркнул. — Так бы их уже давно заменили дроиды, которых, случись что, не жалко. А с канонирами «что» случается в каждом серьёзном бою…

Обеспечить сверхбезопасность для каждого канонира на боевом судне — дело реальное, но настолько дорогое, что этого просто никто не делал. Вот и оказывались канониры вторыми после пилотов МЛА в плане смертности и, соответственно, текучке.

— Такие бойцы есть и у меня, но сейчас не об этом. Само дело и правда стоящее, так как твои парни, кажется, «видят» даже больше чем я. Или очень скрупулёзно подошли к делу, уделяя каждому разумному в списке немало времени. — И этого нельзя было исключать, учитывая хотя бы тот факт, что канониры проводили на своём корабле крайне много времени. И окружение у них не менялось, все знали всех, что лишь способствовало возможности длительного наблюдения. — В любом случае, эти их навыки нам пригодятся, пока мы будем выстраивать иерархию нового органа, пронизывающего и армию, и флот, и гражданские институты. Это ещё одна тема, которую нам нужно обсудить, кстати. Тиранис самоустранилась «ото всей этой чертовщины», а Про решил, что лучше меня никто с этим не справится. Так что отдуваться будем вдвоём. Ты рад?

— Ты не поверишь, насколько. — Поморщился мужчина, фыркнув и шевельнув, казалось, всей шерстью на лице. — Какова моя роль?

— Как и ранее, понадобится твой авторитет. Одного меня в данном случае будет мало: сам понимаешь, в «колдовство» поверить не так просто.

— Не видел бы лично — не поверил бы. — Согласно кивнул Трюи Галл. — Допустим, с этим проблем не будет. Что дальше?

— Как только я соберу костяк будущей службы выявления одарённых и сверхъестественного, что будет готово в худшем случае через шесть-семь дней, нам с тобой придётся хорошенько поразмыслить над органами управления и контроля этой самой службы. Потому что полномочия там потребуются самые что ни на есть широкие, а так как работать они будут и с флотом… — Хирако по-настоящему тяжело вздохнул. — Я и сам пока слабо себе представляю оптимальный вариант этих взаимодействий. Потому что фактически нам нужны чуть ли не каратели, контрразведчики или вообще инквизиторы, называй как хочешь. Я уже не говорю про обучение, это как раз-таки дело решаемое. Проблема в другом: как их состыковать с самостоятельным и мощным флотом так, чтобы всё не полетело в тартарары в первые же год-два?

— И твоя Тереза не предоставила никаких вариантов? Там ей делов — на минуту должно быть? А если не справляется, то всегда можно передать задачу дальше, в вычислительный центр, который и не такое щёлкает… — Несмотря на то, что Трюи Галл весьма долго сопротивлялся тесному взаимодействию разумных и мощных машинных разумов, сдался и он. Просто потому, что так было гораздо проще жить.

Хирако тем временем покачал головой, опустив ладони на органы управления терминалом. Пальцы замелькали над кнопками и стиками, но экраны были повёрнуты так, что никто кроме хозяина кабинета их содержимого просто не видел.

— Варианты есть, но все не без минусов. Парочка мне даже импонирует, и я мог бы принять такое решение единолично… но я не единственный коммодор на Каюрри, а обиды между нами, даже незначительные, на благо общему делу точно не пойдут. Смекаешь?

Хирако небрежным жестом подцепил всплывшую в воздухе по правую руку от него голограмму, и на терминал-наруч Галла пришёл пакет с данными.

— Предположу, что ты мне переслал эти самые варианты?

— Пока только те, которые счёл достойными внимания и не слишком деспотичными или жестокими по отношению к нашим подчинённым. С гражданскими разговор будет отдельный, там всё не так плохо. — Галл хмыкнул. Уж он-то хорошо понимал мотивы коллеги, как понимал и то, что аккуратности в таком вопросе гражданские просто не дождутся. Это во флоте к каждому служащему можно было обращаться индивидуально, потому что этих самых служащих было не то, чтобы очень много. А гражданских? Их уже в сотни раз больше, а со временем и продолжающейся выдачей гражданства подходящим разумным это число только растёт. — Наиболее перспективный вариант — назначение, помимо непосредственно наших «инквизиторов», кураторов из числа офицеров флота, напрямую вопросами новой структуры не занимающихся.

— Своего рода прибрежные волнорезы? Умно, но эффект будет сугубо психологический. Иначе — потеря в эффективности структуры.

— Даже такое уже лучше, чем возможность отдачи приказов напрямую действующим офицерам работниками структуры, которые будут как бы «надо всеми». Нам не нужна новая элита, но нужны разумные, которых будут уважать и которым будут подчиняться, понимая потенциальную опасность «бунта». — Выделить среди всех прочих надёленных особыми полномочиями разумных — много ума не надо. А вот сделать так, чтобы это не аукнулось в будущем большими проблемами… тут уже нужен иной подход, и, желательно, мощный талант управленца, подкреплённый соответствующим образованием и природной гибкостью. — Правда, в полную силу всё заработает не раньше, чем об одарённых узнает каждый разумный на службе Каюрри. И проникнется угрозой, которую те могут из себя представлять.

— Значит, сейчас мы собираем костяк, который будет худо-бедно работать и подготавливать почву. Параллельно займёмся самой структурой. Припряжём Тиранис: она управленец получше нашего будет. — Подвёл черту Трюи Галл, увидев во взгляде собеседника немой вопрос. — Ну и Лорда Про надо додавить, чтобы он дал добро на повальное распространение информации об одарённых. О них должны сообщать, и они сами должны знать, что с ними происходит. В противном случае высок риск получения в итоге целого ряда дестабилизирующих обстановку факторов, а у нас тут и так сейчас не курорт. Кто ещё из моих ребят привлёк твоё внимание?

И Хирако, выдохнув, подвесил рядом с собой список-голограмму, одинаково хорошо видимую для обоих коммодоров. Хоть он и прошёлся лишь по вершкам, но заприметил далеко не один десяток перспективных разумных.

Сейчас же следовало решить, что и как с ними делать…

Глава 13 Выстраивая систему

Каюрри-2, инит-аграрная планета, Внешние регионы.

16.01.0000, 23:12:00 от Точки Отсчёта.

Как бы ни хотелось коммодору Хирако быть на острие познания нового и неизведанного, куда менее привлекательная работа не торопилась оставлять мужчину без своей навязчивой компании. Процесс экспроприации и переваривания активов Пепериччи сотоварищи протекал ни шатко, ни валко — общественность в лице некоторых влиятельных и отнюдь не бедных разумных стала публично задавать вопросы, честный ответ на которые не понравился бы никому.

Ну а это, в свою очередь, повлекло недвусмысленные шевеления среди флотских от Пространств Федерации, документы которого как государства присутствовали у значительной части задержанных, — и, отчасти, бесславно скончавшихся, — вольных торговцев. Да, у отрезанного от родины флота было не так уж и много вариантов, но начать интересоваться происходящим и задавать закономерные вопросы они могли.

И на них, на эти самые вопросы, нельзя было не ответить, если, конечно, «метить» в дальнейшее использование лояльности конкретных личностей флота для укрепления позиций Автономии на политической арене.

Как итог — пришлось напрягаться «гражданскому аппарату» Каюрри, натягивая сову на глобус и делая вид, что иначе было никак, а вольные торговцы-гедонисты заслуживали с ними произошедшего как никто другой. Ну а коммодор Хирако, как, в общем-то, и Лорд Про, вынужденно приоткрыли перед «союзниками» карты, выставив задержанных и убитых злодеями-два-в-одном.

С одной стороны, Пепериччи со своей сворой дестабилизировали ситуацию на планете через неподчинение пока ещё мягким приказам Лорда Про. И с другой — являлись одним из источников-средоточий «мистики», информацию о которой становилось всё сложнее сдерживать даже с учётом полностью подконтрольного Каюррианского социума.

Чего уж говорить, если даже у флотских от Федерации случилась, с их же слов, пара казусов необъяснимых сути и формы — сиречь чуть ли не колдунства какого? Именно по этой причине они и согласились с необходимостью пресечения деятельности, ставящей под угрозу безопасность целой планеты в столь непростые времена.

Согласились — и закрыли глаза на поступающие им жалобы и просьбы повлиять на «местного тирана». А видеозапись с Соколом, который успел проявить «мистику» визуально, стала финальным аккордом в этой песне, сплётшей ложь и правду в нечто более-менее цельное.

Стоило ли упоминать о том, что одновременно с тем непосредственно на планете всё чаще и чаще обнаруживались разумные, — преимущественно люди, — способные на голых воле и желании творить необычные вещи? Кто-то мог подсознательно заглядывать в будущее, — этого индивидуума «взяли» после очередного неадекватно большого выигрыша в местном строгом подобии казино, — кто-то обрёл абсурдную физическую крепость пополам с силой, а кто-то по своему желанию мог вырабатывать электричество в объёмах, позволяющих ему поспорить в эффективности с небольшим двухсоткилограммовым генератором.

Впрочем, куда больше было тех, кто вроде бы что-то видел, слышал или ощущал, но облечь свои «глюки» в некую форму был не способен. Как подозревал Хирако — не способен лишь временно, так как самый явный, упорный и зашедший весьма далеко за считанные дни пример был у коммодора перед глазами, в прямом подчинении.

И именно сейчас мужчина, закончив с каждодневной не рутинной рутиной, решил в очередной раз проверить результаты занятий ушедшего с работы чуть раньше заместителя… и, чего уж греха таить, самолично потренироваться по стремительно разрабатываемой совместно с Центром Синхронизации методике.

Ведь время не терпело, и события неслись вскачь, сходу взяв серьёзный темп.

— Господа… и дамы. — Хирако ступил в просторный зал одновременно с открытием двустворчатых, скрывшихся в стене дверей, моментально приковав к себе взгляды ближайших одарённых. Именно в этом зале, первом среди аж пяти штук, были сплошь те, кто на момент «пробуждения» уже служил в вооружённых силах Каюррианской Автономии, и в лояльности кого не было никаких сомнений: двойное сито правды Лорда Про и Берр Тиранис не пропускало индивидуумов, в мотивах и желаниях которых присутствовало двойное или тройное дно. Потому коммодор был в достаточной мере расслаблен и даже доволен жизнью, предвкушая возможность заняться интересным, приятным и полезным делом без необходимости высматривать угрозу в каждом встречном. — Как тренировки? Как прогресс? У кого-то есть что-то, чем хотелось бы поделиться?

— Коммодор! — Хирако и не сомневался в том, что первым голос подаст именно Аол. Во-первых, он был моложе всех прочих разумных в зале, а во-вторых — самым высокопоставленным, а иерархию во флоте ценили особо. Даже в мелочах, как сейчас: юноше уступили «очередь», хотя высказаться хотелось многим. — Рад, что сегодня вы смогли выделить время, чтобы заглянуть к нам! Есть один важный момент, с которым помочь может только человек ваших талантов. Я бы предоставил отчёт, конечно, но так будет нагляднее!..

Коммодору моментально стало интересно, и он, оставив «парадную» верхнюю одежду на вешалках у входа и оставшись в достаточно свободной рубахе, брюках и туфлях, направился прямиком на занятый Аолом «кабинет». Кабинетами тут называли квадраты, на которые был поделен зал при помощи аккуратных, не дотягивающих до потолка тонких пласталевых стен, частично отсекающих большую часть звуков и позволяющих не беспокоиться о сторонних наблюдателях.

Разбросаны эти П-образные комнатушки были в два слегка изгибающихся ряда, в шахматном порядке, а открытые их части смотрели строго в сторону входа. Именно оттуда Хирако смог лицезреть всю картину разом, и увиденное ему понравилось: одарённые упорно трудились, и кое-где даже издали были видны следы достигнутого прогресса.

Впрочем, сейчас коммодор решил посмотреть, чего же такого раскопал Аол Мени, а уже после пройтись по всем своим подопечным.

— Что тут у тебя, Аол? Тренируешься в предвидении? — На это намекали бросившиеся мужчине в глаза установки, стреляющие достаточно мягкими, но на предельной мощности способными оставить синяк-другой шариками, если не пользоваться защитной экипировкой. Ещё вчера их тут не было, но передовые исследования на то и передовые, что невозможно предсказать, что для них может потребоваться в следующий час. Вот и пушки эти, судя по маркировке, стащили из центра развлечений, коих в городе было аж четыре штуки.

Обычно используемые для нехитрых «перестрелок», с боевыми дроидами за «штурвалами» они смотрелись даже малость угрожающе.

— Да, коммодор. Я экспериментировал с обстоятельствами работы предвидения, только сегодня начал. И уже удалось кое-что выяснить… — Повинуясь жесту Аола, один из дроидов оставил пушку, уступив место обычному дроиду-секретарю, доселе статуей стоящего чуть поодаль. Эта конкретная модель была своего рода «переходником», практически напрямую связанным с Центром Синхронизации, и выполняющим функции терминала, компактные версии которого были у многих высокопоставленных Каюррианцев. В том числе и у Аола, так что смысл присутствия здесь этой машины от коммодора пока что ускользал. — Ещё я использовал живого разумного, но сейчас уже отослал его обратно. Суть эксперимента в том, что мне удалось разделить, так скажем, «источник воздействия» на три категории: прямое воздействие, опосредованное воздействие, и прямое машинное. К первой категории можно отнести всё, что выполняется руками или по поручению разумного вроде нас с вами. Это может быть стрелок, оператор орудия или даже просто кто-то, нажавший на кнопку, но не знающий, к чему это приведёт. В случае с первой категорией у меня получается довольно ясно чувствовать угрозу, но не реагировать на неё, что, конечно, сейчас не так важно. Мы ведь изначально вообще считали, что одарённые могут предвосхищать всё, что им угрожает, верно? — Хирако кивнул. — Вот только выяснилось обратное, коммодор.

Мужчина позволил удивлению закрепиться на его лице:

— Подробнее?..

— Пара минут — и мы к этому придём. Просто для полного понимания нужно видеть картину полностью. — Юноша демонстративно прокашлялся, не скрывая удовлетворения от того, что его слова удивили старшего товарища, начальника и кумира в одном лице. — Вторая категория — опосредованное воздействие, в некотором роде связана с первой. Мы берём машину, однозначно кем-то когда-то запрограммированную и почти не способную развиваться. Такие дроиды используются повсеместно, но не у нас, так что мне пришлось разграбить запасники Сокола. Если говорить кратко, то выстрелы такой управляющей пушкой машины одарённые тоже способны ощутить. Не так ясно, как если бы стрелял человек, но тоже вполне сносно. Вы, я полагаю, легко избежите попадания мяча. А вот третья категория… скажите, коммодор, я не ошибусь если скажу, что наши дроиды давно развиваются самостоятельно, без участия разумных?

Хирако прищурился, а на его скулах на миг проявились шевельнувшиеся желваки. О близком к истинному положении дел с использованием машин на Каюрри догадывались, конечно, многие, но напрямую об этом всё равно предпочитали не говорить. Ну а личность Лорда Про так и вовсе оставалась тайной за семью печатями даже для доверенных лиц. Потому сейчас коммодор закономерно решал, как далеко могли привести Аола его эксперименты, и не придёт ли он к нежелательным выводам.

«Пресечь — всегда успеется, а сейчас его можно и нужно выслушать» — принял решение коммодор, тяжело вздохнув.

— Да, Аол, наши дроиды уже давно на «вольном выпасе», и их программы мало чем напоминают свои исходники. Мы их не обнуляем и позволяем набраться опыта для лучшей работы. И это приносит свои плоды, как видишь…

— Есть ещё один побочный эффект такого подхода, коммодор. — Аол Мени был предельно серьёзен, и даже в глазах его застыла сосредоточенность. — Я могу только предполагать, но мне кажется, что когда от изначально написанных неким разумным программ и алгоритмов не остаётся совсем ничего, машина переходит на принципиально иной уровень… пусть будет мышления. И вот тогда-то их существование напрочь отсекается от источника, посредством которого мы воспринимаем и предсказываем угрозу…

Хирако дёрнулся и инстинктивно потянулся к кобуре на поясе, когда ему точнёхонько в затылок стукнулся выпущенный дроидом-секретарём шарик. Легко, почти неощутимо — явно минимальная, «детская» мощность созданных для веселья пушек, но самому коммодору было совсем не смешно. Что он почувствовал перед этим демонстративным выстрелом? Ничего.

А что должен был?

Хирако рассчитывал на, по крайней мере, слабый укол интуиции, соразмерный грозящей ему «опасности». Это уже вошло в привычку: предвосхищать не только угрозы, но и просто неожиданности, пусть и проявляющиеся в какой-то малости. Это работало не всегда… и теперь коммодор, кажется, начал понимать, почему.

— Ты ведь приказал дроиду выстрелить, верно?

— Не совсем приказал, коммодор. — Аол качнул головой. — Обозначил необходимость подкрепить мои слова таким вот аргументом. В противном случае вы бы почувствовали выстрел. Тут, в общем-то, крайне интересная система, наглядно демонстрирующая, насколько машинный разум, созданный Лордом Про, самостоятелен. Если дроиду приказать — ощущения будут чуть слабее, чем если бы стрелял я сам. А если отдать распоряжение в качестве просьбы, а не приказа, то тут уже будут варианты…

— Только Каюррианские машины остаются «неощутимыми»? И вывод об источнике, через который мы предвидим угрозу, ты сделал на основании того, что такая разница в принципе существует? — Хирако напряжённо размышлял, понимая при этом, что эффективнее будет выслушать зама и только потом устраивать мозговой штурм. Но поделать с собой ничего не мог: слова Аола стали триггером, запустившим неудержимый и стремительный, точно горная река, поток мыслей.

— Именно! Я знал, что вы сразу поймёте! Если бы мы на самом деле предсказывали угрозу самостоятельно, или воспринимая реальность напрямую, то такой проблемы бы не стояло! А если бы всё строилось на восприятии чужихмыслей, то тогда мы не смогли бы почувствовать выстрел, продиктованный опосредованным воздействием. Да и дроиды были бы для нас, так скажем, невидимками. — Юноша рассказывал со свойственным разумным его возраста энтузиазмом, так что коммодор не мог вставить даже одно-единственное слово. Благо, пока Аол не заговаривался, и все его выводы находили отклик в мыслях Хирако. — Я не одну теорию перебрал, но существование некоей энергии, присутствие которой мы и ощущаем, так или иначе, попросту наиболее вероятно. А так как взаимодействует эта энергия сугубо с живыми разумными из плоти и крови, то никак не связанный с оными дроид или любая другая машина ею не воспринимается. Да, неясен механизм «видимости» машин, на которые опосредованно влияют разумные, но…

Хирако поднял руку, и Аол Мени замолчал.

— Эта часть теории недоказуема, Аол, так что с ней повременим. Ты вёл подробные записи всех экспериментов? — Юноша кивнул. — Прекрасно. Перешлёшь их мне, и в дальнейшем будет пополнять эту «библиотеку». И уже над ней мы будем думать.

Коммодору не то, чтобы не верилось в существование этой «энергии», но однозначно сказать, что она есть он тоже не мог. Слишком много белых пятен, которые Аол в силу сжатых сроков и чрезмерного энтузиазма проигнорировал. Их, бесспорно, можно заполнить, но на это потребуется время. И эксперименты: Хирако был совсем не рад тому, что, оказывается, его сверхинтуиция работает избирательно именно в такой вот форме. Ещё и закономерный вопрос возникал касательно того, сможет ли он «увидеть» свою смерть, если смерть эту ему устроит уразвивавшийся в неведомые дали машинный разум?

Хирако не сомневался в том, что в галактике существует не одна тысяча, — а то и больше на порядки, — машин, давно и надёжно вышедших из-под контроля органиков. Раз уж Про развернулся во всю ширь, организовав собственное государство, то в меньших масштабах, или просто там, где никто не видит, самоосознавшихся дроидов не могло не быть.

Вопрос: стоило ли, как уже вошло в привычку, слепо доверять интуиции? Вести корабли в бой в авангарде, уповая на то, что фатальный сюрприз будет предвосхищён, что позволит заранее ответить на козырную карту противника? Просто считать себя условно-неуязвимым, нагло пользуясь способностью заглядывать на многие минуты вперёд тогда, когда тебе угрожает смертельная опасность?..

За решением этой непростой задачки, а так же ознакомлением с достижениями своих подопечных на ниве одарённости, Хирако провёл последующие два с половиной часа. Успехи были, и немалые, но они грозили затеряться на фоне открытия Аола.

Существование некоей энергии, которую многие, — да и сам коммодор тоже, — слышали, видели или ощущали — это с нынешнего момента, можно сказать, неоспоримый факт. Можно сюда так же подвести и то, что именно пространственный катаклизм если не привёл к увеличению концентрации этой самой энергии, то как минимум стал следствием этого действа. Почему именно к увеличению, а не появлению? Так сам Хирако пользовался своими силами задолго до того, как одарённые начали встречаться, утрируя, через одного.

Одно ясно точно: эти вещи напрямую связаны друг с другом.

Вдобавок всё весьма органично упиралось в цийенийцев, так как те очень уж вовремя вылезли, успев порядочно наследить именно в мистическом плане. Начиная от записей боёв Империи с Альянсом, и заканчивая небезызвестным в верхах Каюрри птицелюдом, подтолкнувшим торговцев-гедонистов к чуть ли не ритуальным жертвоприношениям.

Хотя, почему «чуть ли», если это именно они и были? Как корабль ни назови, суть его не поменяется, и лучше или хуже он не станет.

Но вот с какой целью это делалось теперь оставалось лишь гадать.

Будучи на полпути к личному антиграву, коммодор здраво оценил объёмы взятой «на дом» работы… и сменил направление движения, решив навестить свой местный кабинет, пребывающий в своего рода консервации до, так сказать, востребования. Как и у всех остальных приближённых Лорда Про, коммодор пользовался рядом привелегий, в число которых входило и наличие таких вот кабинетов где можно и где нельзя. Там было всё необходимое для работы оборудование, имелись линии защищённой правительственной связи и прочая, прочая. Ну и попасть внутрь можно было в любое время дня и ночи, так как пропускной режим контролировали вездесущие дроиды.

Дома же коммодора ждала Алья, и мужчина справедливо полагал, что в случае встречи с девушкой у него не останется времени или на работу, или на сон. А так как последние дни, — или, что вернее, недели, — здорово его вымотали, обещая вымотать ещё сильнее, жертвовать ни тем, ни другим Хирако не желал. Как и объясняться с требующей внимания Лукоски, прочно обосновавшейся в жизни коммодора. Не то, чтобы девушка так уж напирала в подобных ситуациях, но сейчас Хирако просто не имел моральных сил ни для чего кроме работы.

Ему и так хотелось упасть на койку и отключиться часов на двенадцать, компенсируя недосып и давая мозгу время на укладку в голове всех знаний, теорий, фактов и прочего, но он не мог себе этого позволить. Невольно вспоминались слова Молли, обращённые к тогда ещё молодому Хирако: не надо, мол, метить слишком высоко, ведь ответственность на таком посту несопоставима с даруемыми им благами. Мужчина давно и надолго об этом забыл, и на воспоминаниях успела осесть пыль времени.

Сейчас же, когда нагрузка достигла своего апогея, привычная картина мира треснула и не торопилась собираться взад, а вопросов стало на порядки больше, чем ответов, Хирако вспомнил, ностальгически улыбнулся и посетовал на свою неспособность своевременно воспринимать мудрость людей более опытных.

Бросить «а ты ведь был прав, старик» — вот и всё, что ему оставалось перед тем, как с головой занырнуть в работу в тщетной надежде побыстрее разгрести все дела, чтобы наконец-то выспаться…

Глава 14 Эфир переполняет

События развивались по наименее эффективному, снизившему точность построенных прогнозов до околонулевых значений сценарию. Число аномальных, способных манипулировать силами неизвестной природы разумных стремительно росло, и с каждым днём темп этого роста лишь увеличивался.

На данный момент Центру Синхронизации было известно о более, чем ста семидесяти пяти прецедентах раскрытия одарённости среди органиков, и в семи случаях эта одарённость проявлялась явно: в виде энергоёмких воздействий, будь то имитация эффекта щита, управление электричеством или условная неуязвимость к физическим воздействиям. И наиболее актуальные прогнозы указывали на то, что в дальнейшем число подобных непрогнозируемых, опасных органиков лишь возрастёт.

С этим не имело смысла бороться, так как аналогичные процессы протекали и в других звёздных системах, включая крайне удалённые от территорий Каюррианской Автономии: постепенно восстанавливающаяся связь позволяла с уверенностью об этом заявлять. При этом эффективность самого Центра Синхронизации в прямой работе с одарёнными была неприемлемо низка, и необходимого результата, в соответствии с построенными моделями, можно было добиться лишь управляя одарёнными опосредованно.

Этому способствовала выстроенная ранее система наблюдения, на которой, помимо всего прочего, полностью лежала задача по отслеживанию случаев проявления сверхъестественных сил: никак иначе отследить одарённых было невозможно. Никакие анализы и обследования всё так же не могли выявить одарённого, независимо от уровня его силы.

Сама энергия, идущая на воплощение тех или иных воздействий, не фиксировалась доступными машинному разуму техническими средствами, но при этом она имела место быть. Выявить и подтвердить это удалось благодаря общему для всех одарённых органиков свойству. Так или иначе, но они ощущали манипуляцию, как и общий поток энергии, отныне пронизывающий космос. Сами органики ещё не дошли до этого факта, но уже были близки к соответствующему открытию, собирая данные и бессистемно их анализируя.

И когда это произойдёт, Центр Синхронизации намеревался дать «зелёный свет» открытому распространению информации о глобальных изменениях, волной прокатившихся по галактике. Именно сейчас все прогнозы и будущее Каюррианской Автономии как части массивной ресурсно-материальной базы Центра Синхронизации зависели от корректного и эффективного использования органиков. Неприемлемая в прежних условиях зависимость, и суть единственный вариант — в нынешних.

Иной путь предполагал истребление разумной органической жизни, но уже неоднократно Центр Синхронизации приходил к закономерному итогу: это неэффективный метод, повторение целевого эффекта которого возможно в любой отрезок времени. Достаточно просто транспортировать всё необходимое прочь с Каюрри, обосновавшись в нескольких десятилетиях полёта от нынешней границы освоенных регионов галактики. Эта граница практически не смещалась на протяжении веков, и пока не было никаких предпосылок для изменений.

Более того — повальное обретение сверхспособностей с высочайшей вероятностью могло привести лишь к эпохе всеобщих войн, что закономерно не способствовало исследовательской деятельности и успешным попыткам колонизации неосвоенных и далёких миров. И одновременно с тем, такая эпоха сулила существенные выгоды для тех, кто сумеет изыскать способы сохранения нейтралитета, через него наращивая влияние и расширяя доступ к ресурсам, кораблям и живой силе.

Последняя, с учётом феномена одарённости, более не могла оставаться всего лишь ширмой и фикцией, так как уже сейчас значимость отдельных органиков существенно выросла: пренебречь можно было десятком или сотней подобных органических юнитов, но действующие тенденции указывали на то, что ни количественный, ни качественный процессы роста в ближайшее время не остановятся. И как следствие — одарённые станут ключевым элементом современной войны.

Элементом, без которого любой конфликт будет обречён на провал. Потому что машинный разум был способен на многое, превосходя органиков во всём, что касалось расчётов, прогнозирования и принятия взвешенных решений. Но при этом машина не могла сама по себе предвосхитить применение сверхъестественных способностей, а органик, должным образом натренированный — мог. Даже сейчас встречались индивидуумы, способные ощутить деятельность другого сильного одарённого на расстоянии в несколько сотен метров, и расстояние это со вренем только росло. Росло стремительно.

И пусть по единичным прецедентам делать выводы обо всех одарённых в целом не следовало, совсем не учитывать данные наблюдений было нельзя.

По этой причине Центр Синхронизации уже взял под контроль вопрос формирования нового исполнительного органа, призванного взять одарённых под контроль, систематизировав и направив их деятельность в нужное русло. Проект по теме уже разрабатывался обоими коммодорами и частью органиков гражданского аппарата, и потому Центр Синхронизации располагал всеми данными по нему. Соответственно возможно было спрогнозировать итоговый результат совместной работы органиков, заранее сформировав перечень правок и дополнений, а параллельно — начать работы по подготовке плацдарма для развёртывания этой структуры путём отдачи соответствующих приказов.

Машинный разум в противовес органическому одновременно мог оперировать на многие порядки большими объёмами данных, ничего не упуская и выстраивая долгосрочные прогнозы за считанные минуты. Будь иначе, и Каюррианской Автономии бы не существовало: слишком многим «случайностям» было обязано это государство, с беспрецедентной скоростью наращивающая влияние и расширяющее свои реальные возможности. И в будущем, при условии сохранения хотя бы подобия прежней стабильности, темпы роста только возрастут: за завесой всеобщей войны, грозящей галактике, можно было скрыть рождение целой империи, не то, что сравнительно небольшой автономии на задворках галактики.

Расширить, закрепить и устоять — три директивы, которые стояли перед Центром Синхронизации на нынешний момент.

А насколько они точны и применимы в текущей ситуации показать сможет только время.

* * *

Планета-рай Асорикас, Система Асори-Прайм, Империя Гердеон, линия соприкосновения.

17.01.0000, 03:01:00 от Точки Отсчёта.

— Отделению! Отступление! Повторяю, мы отступаем! — Среди рокота сотен автоматических орудий и грохота множества взрывов голос сержанта стал сродни небесному откровению. Каждый, его услышавший, обрадовался и преисполнился надежды, так как дальнейшее удержание нынешних позиций с минуты на минуту грозило колоссальными потерями живой силы. А живая сила умирать не желала, пусть и стояла до сих пор монолитной прерывистой цепью, отстреливающей наступающих птицелюдов потерям и пролитой крови вопреки. — Порядок отхода следующий!..

На полпути к линии горизонта вспучилась земля, и в оранжево-алых всполохах пламени скрылся бронетанковый клин Альянса Ззод, командующие которого, казалось, были готовы лишиться чуть ли не всей высадившейся армии, лишь бы в сжатые сроки взять приступом столицу, уничтожив системы ПКО. Армии той у цийенийцев было совсем немного, но и имперцы оказались в условиях чрезвычайного дефицита всего того, что на бумаге присутствовало в изобилии.

Пока ещё артиллерия, с позиционированием которой угадали командиры, справлялась с возложенной на неё задачей, исправно останавливая всё новые и новые накаты врага. Но никто из участвующих в боях разумных не тешил себя надеждами касательно того, что это продлится вечно. У птицелюдов были и свои дальнобойные орудия, и у них же остался практически полный контроль над небом.

Пройдёт ещё час-другой, и артиллерийские установки или уведут под прикрытие купола ПКО, или от них останется только пепел. Меняй позиции, не меняй — это почти бессмысленно, пока враг в реальном времени может отслеживать все перемещения наземных сил Империи Гердеон. А из-под купола эффективность артиллерийского огня будет куда ниже просто потому, что это здесь имелись поля и леса, условная плоскость, по которой перемещались штурмовики Альянса. Но стоит линии соприкосновения сместиться на двадцать километров назад, и враг окажется посреди городской застройки. Многоуровневой застройки, перекрыть которую монолитной линией обороны просто не представляется возможным.

Так что защитники или выбьют максимум живой силы птицелюдов на протяжении этих двадцати километров, или оборона падёт, и никакие заградотряды из дроидов не помогут. Жалкие ошмётки оборонительной армии дрогнут — и побегут. Нельзя было многого ожидать от ополчения, а регулярная армия на планете отсутствовала чуть менее, чем полностью. Стремление защитить дом за своей спиной пока ещё позволяло имперцам держаться, но и бои не перешли в самую активную их фазу.

Судьба мира-рая Асорикас повисла на волоске, сколь бы сильно не желали иного трясущиеся в бункерах власть имущие. И волосок этот скрепляли, по большей части, ополченцы и курсанты многочисленных академий, которых задействовали для отражения угрозы независимо от их на то желания. Не всем, далеко не всем досталось место «по специальности», так что недовольных было порядком.

А испуганных — каждый первый.

Громкие одиночные выстрелы мощной бронебойной винтовки в манипуляторах ловко вскакивавшего и нырявшего обратно боевого дроида в какой-то миг прервались жутким грохотом и скрежетом металла, а двухметровая машина смерти рухнула на землю, в последний раз выдав несколько снопов искр и затихнув. Пулемётный расчёт, устройство которого позволяло наводчику вести огонь из укрытия, зашёлся длинной очередью — оператор невольно вдавил гашетку, понимая, что теперь огневая мощь их огневой точки упала вдвое, а про количество наступающих птицелюдов-самоубийц сказать того же было нельзя.

В то же самое время рядовой пехотинец, двое суток назад впервые взявший в руки оружие, а в этом бою выступающий заряжающим, чертыхнулся, мазнул взглядом по и не думающей кончаться ленте с боеприпасом и упал перед дроидом на колени. Нервными, рваными движениями он начал выкорчёвывать из застывших манипуляторов оружие: что ни говори, а выданные «по штату» винтовки паршиво справлялись с тяжелобронированными штурмовиками Альянса Ззод. По крайней мере, на дистанции, и в условиях, когда весьма проблематично было прицелиться и выпустить плюс-минус в одно место несколько пуль подряд.

Проверить же, насколько они хороши вблизи, никому пока не доводилось. Или, что вернее, рассказать об этом было некому.

Резко довернув голову, рядовой воззрился на ковыряющегося за их спинами товарища:

— Ши, твою-то матушку, ты там не прослушал наш черёд, нет⁈

— Да я что угодно прослушал бы, но не это! — Солдат, застывший подле рации, грязно выругался и сплюнул. — Сколько?

— Четыреста метров осталось, чуть поменьше. И вдалеке очередная волна танков накатывала… Оп! — Молодой парень в некогда чистой офицерской форме, ныне «облагороженной» натянутыми поверх элементами экипировки и грязью пополам с копотью, привстал, не без труда удерживая в своих руках тяжёлую винтовку. То, с чем дроид обращался играючи, крепкого парня заставляло напрягать мышцы почти что до предела.

— Ты не вздумай высовываться. Так быстро как Бобби не управишься, а ведь и его подстрелили. — Ши кивнул на получившего фатальные повреждения дроида. Он продержался с четверть часа, перебив не меньше полусотни птицелюдов, но тем на это было решительно наплевать: они пёрли по трупам собратьев, явно намереваясь заплатить за жизни обороняющихся любую цену. — Оставь до ближнего боя. Если он будет…

— Кто как, а я тут оставаться дольше необходимого не собираюсь! — Прохрипел оператор расчёта прокуренным голосом. В отличие ото своих невольных коллег, выдернутых из академии, он был заметно старше и опытнее. А идеалы, присущие юнцам, в нём давным-давно завяли вместе с верой в родную империю. — И вам не советую!

— Если оставят, деваться будет некуда. — Подрагивающим голосом бросил Ши. — Без прикрытия мы просто не успеем уйти.

— Дроидов надёргают из тыла, время они выгадают… а, не отвлекайте, нахрен! — Пулемёт перестал строчить длинными, заливистыми потоками, перейдя на короткие очереди. Но толку в этом всё равно было не слишком много: всех дронов-корректировщиков огня давно посбивали к такой-то матери, а обильное задымление площадей между столкнувшимися силами не позволяло адекватно что-то различать на проецируемой с сенсоров пулемёта картинке. Кое-как цели вычленять удавалось, но даже «зелёные» недоофицеры понимали, что в сравнении с «зачётом» в учебке, сейчас их расчёт набирал процентов так десять от прогнозируемой эффективности.

Славящаяся эталонным снабжением и глубокой подготовкой к любым боестолкновениям, имперская армия в этот раз приняла бой чуть ли не в одних трусах, и все отлаженные во множестве конфликтов схемы рассыпались прахом.

Где-то позади дружно громыхнули крупнокалиберные орудия, и в стане врага прогремели взрывы. Ветер подхватил поднятые пыль и дым, позволив тем застлать поле боя плотным слоем. Пулемёт снова начал строчить длинными очередями, заливая свинцом всё в своём секторе обстрела: запасы боеприпаса позволяли такие растраты, так как утащить весь развёрнутый комплекс в такой спешке едва ли удастся. А это значит, что «жить» ему не больше получаса в лучшем случае. Или штурмовики Альянса тут всё с землёй сравняют, или сами бойцы, отступая, подорвут позицию, чтобы врагу не досталось.

У цийенийцев ведь тоже со снабжением было не лады: всего одна десантная баржа добралась до поверхности, и та при приземлении хорошо так пострадала, «замяв» брюхо вместе с находящейся там живой силой и техникой.

— Две новости. Плохая — мы отступаем последними. Хорошая — нам выделят прикрытие из дроидов, и сейчас очень плотно обработают там всё артиллерией… — Весьма характерные звуки глухих, вызывающих дрожь земли взрывов подтвердили прозвучавшие слова. Правда, Ши пришлось повторяться, так как речь его в воцарившейся ненадолго какофонии было не расслышать. — Наш черёд минут через пятнадцать. Я пока соберу, что можно утащить…

— Лучше вали нахрен, парень. — Оператор обернулся, мазнув по обоим «коллегам» хмурым взглядом. На безголовый труп, образовавшийся в самом начале боя и тогда же оттащенный в сторону, он внимания не обратил ни малейшего. — Ты тут уже не впёрся никак, а с позиции мы уйдём сами, как прижмёт. Или вон, О’Расс как-нибудь уж с рацией управится, попутно нашу последнюю надежду перезаряжая. Сможешь?

— Смогу. — Кивнул заряжающий, не отвлекаясь при этом от процесса замены опустевшего основного короба с патронами. Пока стрельба велась за счёт второго, но запас по времени карман не тянет. Мало ли, придётся резко начать поливать наступающих птицелюдов шквальным огнём, или шальная мина в принципе лишит расчёт помощника оператора? О’Расс боялся не меньше прочих, но страх заставлял его раз за разом выполнять быстро ставший привычным алгоритм действий. Щелчок — отделение короба — установка нового. Снова щелчок, и так до тех пор, пока не закончатся или коробы, или разумные по одну из сторон баррикад. — Вали, Ши. Ты тут и правда теперь… ух… как мёртвому припарка… а так прибьёшься к основным силам, хрен кто вспомнит что тебя к нам отправляли…

Оператор пулемёта как можно незаметнее вздохнул: будь его воля, и он отправил бы прочь обоих юнцов, но в одиночку эффективно вести огонь он не сможет. Просто рук не хватит, а сейчас каждый расчёт был необходим для удержания пошатнувшегося периметра.

А ещё бойцы уже давно поняли: там, куда добирались цийенийцы, живых не оставалось в принципе. Птицелюды-штурмовики отличались крупными габаритами и огромной физической силой, что позволяло им носить на себе те гробы, что по недоразумению считались бронёй. Бронеплиты толщиной в два пальца пробивались только оружием, заточенным под поражение боевых дроидов, а такое было не у всех: смешно, но имперская армия в качестве основного средства противодействия автономным машинам предпочитала ионные гранаты и бомбы, плюс мощнейшие средства подавления связи.

И то, и другое в этом конфликте было совершеннейшим образом бесполезно, так как сложную технику Альянс Ззод не использовал, а их средства связи на земле начинались и заканчивались на примитивной системе гонцов и рупоров, вой которых был слышим на многие километры. Нет, радиостанции у них тоже были, да только пока всё выглядело так, словно их войскам привычно было обходиться без оных.

— Чёрт с вами. — Ши боролся с собой недолго, а спустя минуту уже скрылся в хитром переплетении окопов, связывающих не слишком основательные блиндажи друг с другом. Оставшиеся на позиции оператор с его помощником переглянулись — и вернулись к рутинной, но важной задаче по покрытию их сектора свинцовым дождём.

Им вторили пулемёты на соседних позициях, помогали и сыплющиеся с неба мины, но птицелюды уверенно отвоёвывали метр за метром. Они обильно поливали чужую землю своей кровью, чтобы прорвать, наконец, злосчастный периметр. Понимали, что стоит им преодолеть эти двадцать километров, как оборона рассыплется, и дальше численное превосходство цийенийцев даст о себе знать самым оглушительным образом.

Как и тот факт, что здесь — ополчение, а там — армия завоевателей, не гнушающихся геноцида.

— Детонатор при тебе? — Бросил оператор в момент затишья, когда только-только отработала артиллерия. Правда, в этот раз залп был откровенно слабым и не совсем точным — сотней метров ближе, и накрыло бы уже занятые имперцами позиции.

— При мне. Взрывпакеты на местах. Уходим? Если саданут ближе, нас может просто под землёй похоронить…

— Пора бы. — Кивнул мужчина, всматриваясь в дисплей с задымленной картинкой. При этом сам он пытался как бы вжаться в землю, слиться с ней — то сказывался всё учащающийся свист падающих очень близко мин, перекапывающих землю и, чего греха таить, уничтожающих слишком задержавшихся имперских бойцов. Приказа отступать, — для их группы, — пока не было, а значит командование или решило их бросить, чтобы выиграть время, или в общем на свежей линии фронта всё было не слава богу, отчего пропала возможность отдавать «точечные» команды. — Хватай свою базуку, и пойдём отсю…

В учебке старожилы говорили, что свист «своей» мины не услышишь. О’Расс в это не особо верил, и, как оказалось, не зря: предназначавшийся им снаряд свистел настолько громко, что первым делом после возвращения сознания парень именно что вслушивался до рези в мышцах напряжённого лица. Не менее вероятно и то, что свистела просто близкая мина, но О’Расса это волновало мало: он, проморгавшись и приподнявшись на локтях, первым делом увидел труп старшего товарища. Именно труп: часть черепа снесло напрочь, а залитая кровью форма показывала, сколь много осколков тот принял на себя, невольно закрыв вчерашнего кадета.

— С-сука… — Парень попытался встать, но правая нога отозвалась резкой болью, вместе с которой пришла и неприятная прохлада прилипшей к коже штанины, быстро пропитавшейся кровью. Одновременно с тем пока ещё плавающий взгляд различил на фоне совсем недавно чистого неба закручивающийся вихрь, в котором то и дело мелькали странного вида сиреневые всполохи и искры.

Но даже будь это плодом повредившегося от близкого взрыва и кровопотери мозга, О’Расс всё равно попытался бы встать и уйти как можно дальше. Потому что независимо от того, сколько он пробыл в отключке, угроза близкого знакомства с птицелюдами его всё равно не прельщала.

Без особой уверенности в том, что в ближайшие минуты не «вытечет» окончательно, О’Расс кое-как поднялся на ноги, вцепившись в бронебойную винтовку побелевшими пальцами. Парень испытывал жуткую слабость, но очень сильно хотел жить, и потому заковылял прочь. Казалось, что с каждым шагом силы покидают его всё стремительнее; шепотки на границе сознания из ненавязчивого следствия контузии превратились в симптом сильнейшей шизофрении, а всполохи в небе полностью заполонили это самое небо, изредка исторгающее из себя нестерпимо яркие, шипящие молнии, окрашивающие стены окопа в самые разные, вызывающие странное чувство цвета.

О’Расс не смог бы сказать, как долго он шёл, но ему самому казалось, что прошло не меньше десятка минут. Уже должны были остаться позади укрепления средней линии, но этого не произошло. Окопы оставались всё такими же прямыми, безликими и пустыми, а гортанные завывания и посвистывания цийенийцев всё приближались и приближались. Это продолжалось до того момента, когда напряжённый до предела мозг не отдал телу команду на остановку, и О’Расс, понимая, что уйти не получилось, начал готовиться к своему последнему бою.

Не то, чтобы он отдавал себе в том отчёт, ведь в голове его царила непонятная пустота, наполненная лишь потусторонним шёпотом, но то, чего он так боялся, прокручивая в голове вновь и вновь в ожидании начала первого и последнего боя, ныне воплощалось в реальность. Парень действовал автоматически, и потому появление в поле зрения птицелюда стало для него полнейшей неожиданностью.

Более, чем двухметровый силуэт спрыгнул в окоп с элегантностью рыси, будто там, наверху, не творился сущий ад бомбометания, артиллерийского обстрела и швального огня десятков пулемётов. О’Расс не поставил бы и одного кредита на своё выживание вне окопа, но цийенийцу это не помешало добраться до столь желанной добычи. Сам имперец был до последнего момента не замечен на фоне грязи, с которой он, изгвазданный по самые уши, слился, и только по этой причине ему удалось выстрелить первым.

Тяжёлая винтовка толкнула плечо, едва то не вывернув, а сам стрелок едва не сполз по стене, в которую уткнулся плечом. Всё-таки стрельбы в учебке, когда ты свеж и полон сил, имели мало общего с реальностью, когда неизвестно, сколько крови потеряно, а в мозгу творится чёрт пойми что. Но вопреки всем этим факторам О’Расс не без удивления проводил взглядом отлетевшего назад великана, выпустившего из рук чудовищный гибрид ружья и копья. Грудную пластину брони птицелюда смяло, точно фольгу, а поток вытекающей из гуманоида крови не оставлял иных вариантов: выстрел оказался смертельным.

Слегка омрачало успех то, что от смерти таким образом не убежишь, да и один-единственный боевой дроид поразил полсотни птицелюдов тем же оружием всего лишь за четверть часа, но О’Расс на удивление легко избавился от этих мыслей. Тем более, что спустя жалкий десяток секунд в окопе объявился ещё один птицелюд. И ещё один. И ещё…

Только второго, — первого в этой волне, — удалось подстрелить, воспользовавшись эффектом неожиданности. После же его самопальное укрытие подверглось жесточайшему обстрелу пуль, калибр которых сделал бы честь иным пушкам на бронетехнике. Выбитый с обратной стороны какого-то ящика осколок вспорол бок имперца, а неловкая попытка высунуться привела к тому, что тяжёлая винтовка превратилась в мусор, вылетевший из рук вместе с парой вывернувшихся под невозможными углами пальцев.

Мыслей у умирающего солдата не было. Только ярчайшие вспышки в небе, истовое желание забрать с собой хоть сколько-то врагов и вопрошающий, становящийся с каждым мигом всё более громким и отчётливым шёпот:

«Что ты готов отдать?».

«Всё».

Вспышка потустороннего пурпура — и окоп утонул в шипящих, испаряющих плоть и металл молниях, взявших начало в теле имперского солдата. Он пострадал первым: осыпалось пеплом снаряжение, сгорела кожа, заискрилась и истлела плоть, распались на части кости… лишь торжествующий взгляд двух медленно растворяющихся в буйстве Эфира человеческих глаз провисел в воздухе ещё несколько секунд, пока последний штурмовик из ворвавшегося в окопы отделения не был сожжён дотла.

Секунда затишья — и в оставшийся от имперца пепел ударила пурпурная молния, в ярком свете которой на стенах окопа отразились искажённые муками лица…

Глава 15 Закончившаяся передышка

Звёздная система 23−2-2–000−1КАБ, эсминец «Весть», мостик.

17.01.0000, 08:00:04 от Точки Отсчёта.

— Они укрылись в двухстах километрах к северо-востоку отсюда. Какой-то грот или пещера — там под тонким слоем почвы очень много каменистой породы. — Сергон, совсем недавно открывший глаза из вышедший из затянувшейся на полторы недели «медитации», уверенно ткнул пальцем в карту местности. Секунда увеличение масштаба — и ещё один тычок, на этот раз обозначивший место как нельзя более конкретно. — Связи со внешним миром у них нет. Прячутся. Решили отсидеться, полагая, что их там не найти.

— Но ты нашёл. — Капитан, — который ныне пребывал в удручающем состоянии, — не поворачивая головы покосился на друга. — Ты уверен, что это не ловушка? Не так давно ты и в себя-то не приходил из-за воздействия этого эфира…

— Я адаптировался, Ян. И это не проклятие, но дар, использовать который с наскока почти невозможно. Уж не знаю, почему, но галактика изменилась тогда, и я чудом смог это почувствовать и увидеть единственный способ, который позволил бы нам выжить. — Спокойный и уверенный голос, живое, а не мертвенно-бледное лицо, переставшие дрожать руки, плавающий от точки к точке, а не прыгающий взгляд. Всё указывало на то, что Сергон пришёл в норму и даже более того — стал сильнее морально, обретя непоколебимую уверенность в себе и своих возможностях. — Эфир помогает, если его слушать. А в этом я теперь достаточно хорош. Прозрел и уши прочистил, пусть и через боль.

Ян хмыкнул:

— Только эфир этот должен помогать и нашим врагам, раз уж у них есть свой одарённый. Мы, конечно, почти зачистили цийенийцев, и даже местных взяли под колпак с удивительной лёгкостью, но… не может всё быть так гладко.

— Гладко? — Настала очередь Сергона с удивлением и сомнением смотреть на друга. То же самое проделали и те немногие офицеры, которых подняли посреди ночи для проведения срочного совещания. К сожалению, единственный одарённый отрезанных от метрополии Каюррианцев выбрал для своего пробуждения самое что ни на есть неудобное время, но едва ли это можно было вменить ему в вину. — Ян, мы потеряли целый флот, а единственный способный прыгать вслепую с минимальным риском на саморазрушение и в разумные сроки корабль теперь представляет из себя крайне печальное зрелище. И не смотри так: я не имею ни малейшего понятия касательно того, можно ли будет перемещаться через ту цийенийскую цветную пространственную дыру. И даже не знаю, что она вообще такое. А попытка, если что, у нас будет только одна. Да и, уж не знаю, веришь ли ты во вселенский баланс, но даже с точки зрения логики вероятность «поймать» непрерывную череду фатальных неудач крайне мала. Должно когда-то и повезти.

— Цийенийцы должны быть куда опытнее тебя в этом колдовстве, хотя бы потому, что они умеют водить корабли через «цветные пространственные дыры». Водить быстро и далеко, не даром на захваченном корабле нет никаких признаков долгого перелёта. А потому то, что ты, пролежав чуть ли не в коме полторы недели, сегодня вдруг встал и пошёл творить чудеса, причём именно те, которые нам сейчас и нужны… это странно и подозрительно, мягко говоря.

Вообще всё, что касалось эфира, Ян считал крайне подозрительным. Хотя бы потому, что никогда раньше в истории галактики «мистика» не приобретала такого масштаба, и уж тем более не была видна невооружённым взглядом. Что такое способность предвидеть угрозу, которую даже не докажешь, перед огромными аномалиями, через которые корабли перемещаются на колоссальные, — или не очень, если у цийенийцев есть база поблизости, — расстояния? Даже телепортация в рамках планеты на те же двести километров выглядела на порядки ярче и опаснее предвидения коммодора.

А ведь всё это было только тем, что они смогли увидеть. Может, именно тот птицелюд, что организовывал эти перемещения, просто не умел ничего больше, а какой-нибудь его коллега далеко отсюда может корабли как скорлупки лопать щелчком пальцев?

Яну от таких мыслей было не по себе, как, впрочем, и любому другому разумному, привыкшему полагаться не на случай и провидение, а на свою силу и свои возможности. Весь массив навыков, накопленный мужчиной за жизнь, обеспечивал ему эту уверенность, но вся эта магия и управление неизвестными энергиями стали новой переменной, о которой раньше никто и не подозревал вовсе.

— Эфир неразумен, Ян. Но он стремится к движению, и ему совершенно не важно, кто его двигает. По крайней мере, всё указывает именно на это…

— Тогда что помешает цийенийцу сбежать, когда мы выведем корабли на позиции и дадим залп?

— Я. — Произнёс Сергон с отчётливым удовлетворением. — Постараюсь заморозить эфир в непосредственной близости от них. А если не выйдет… что ж, лучше так, чем просто ждать. Разве не следуя этому принципу мы вообще ввязались в конфликт?

— В логике тебе не откажешь. — Ян фыркнул, а после кивнул головой на «командирский стол», изображение на котором прибавило в детализации. Сформировались высоты, появились данные о составе почв на поверхности, обрисовалась парочка скрытых ранее водоёмов-озёр… и поселений у их берегов. Местные, как и любые другие примитивы, не были способны жить вдали от доступных источников живительной влаги. У них просто не было технологий, способных на это. — Сможешь указать конкретнее, как глубоко залегает их укрытие?

— Где-то здесь. Плюс-минус триста метров… — На Сергона посмотрели было с возмущением, но тот быстро исправился. — Конкретнее скажу, когда мы подойдём поближе. Отсюда всё в деталях просто «не разглядеть».

— И на том спасибо. Будем позиционироваться из расчёта на то, что поражать придётся любую точку в радиусе километра. Могут же они почуять или засечь нас техсредствами заранее? — Последняя фраза была использована в качестве аргумента, который всё же стоило озвучить для предвосхищения потенциальных споров. — И раз мы с этим разобрались, то лучше сразу провести все необходимые расчёты. Задействуйте Систему, но и сами не плошайте: тут её возможности весьма ограничены. Сколько до выхода на позиции?

— Четыре часа двадцать минут, капитан. — Ян вскинул бровь, но ответ получил до того, как успел озвучить вопрос. — Мы взяли на себя смелость и, кхм, проложили наименее подозрительные маршруты. На данный момент наши корабли расходятся по спиралям, от стоянки Альянса в качестве отправной точки, и далее по часовой стрелке с постепенным увеличением расстояния от центра. Так это будет выглядеть, словно очередная проверка окружающей местности на предмет уцелевших птицелюдов из других отрядов. Но в обозначенный срок наш эсминец, как основная ударная сила, окажется с северной стороны хребта, под которым скрывается цель. Очевидно, что удар с этой стороны окажется наиболее эффективным, а торпед для его нанесения хватит с запасом. Правда, эти самые запасы вот-вот покажут дно…

— Как и сказал Сергон, ожидание нам тоже ничего не даст. И если избавимся от этой группы Альянса, то, по крайней мере, будем уверены в относительной безопасности системы. Выстроим наблюдение в космосе, подготовимся к прибытию подкреплений… — Ян поморщился, словно от зубной боли. — Правда, найти нас при наличии одарённого вроде нашего Сергона может оказаться слишком легко. Как, к слову, ты их вообще нашёл?

— Не возражаете против небольшого вступления и важного отклонения от темы? — Учитывая тот факт, что посреди условной, корабельной ночи подняли только «верха» их крошечного отряда выживших, возражений не последовало. Все тут были достаточно опытными, чтобы понимать значимость даже незначительных или непонятных сходу деталей. Особенно если дело касалось области, с которой они просто не пересекались ранее. — Для начала, чтобы понять, как я их нашёл, нужно хотя бы примерно представлять себе, что из себя представляет эфир. Не в плане того, что он такое, а в плане его… поведения, пусть будет так. Я воспринимаю эфир одновременно с трёх сторон: потоки, ветра и звуки. Объяснять буду по порядку, и начну с потоков эфира. Пронизывающие всё вокруг, и нас с вами в том числе, они движутся неспешно и плавно, чем-то напоминая визуализацию радиоволн и отдельные течения реки одновременно. Выглядят как нити, расположенные плотно друг к другу, но не соприкасающиеся. Самое важное — сами по себе они, насколько я знаю, весьма стабильны, и просто текут откуда-то куда-то. Но любая попытка кого-то вроде меня задействовать свои силы образует волну, а в перспективе может и скрутить эфир на месте применения: нечто подобное осталось в том месте, откуда наши заклятые друзья телепортировались. Ну и такие шевеления проявляют некоторые наши, пытающиеся нащупать свой дар…

— Наши? — Ян с трудом унял поднявшуюся волну то ли удивления, то ли негодования, то ли банального страха. — Ладно, это потом. Продолжай.

Сергон лишь покачал головой, но без укора, а с пониманием.

— В общем, потоки — то, за счёт чего я и обнаружил укрытие цийенийцев и их одарённого в частности. Он что-то делает со своими товарищами там, под землёй. И волны хоть и слабые, но они есть, и распространяются очень далеко. Понятно объяснил? Детали потом, сначала закончим с основной теорией. Вторая сторона моего восприятия — ветра, потому что так они и ощущаются. Они во многом повторяют функционал потоков, но кратно слабее. По крайней мере, в моём случае. Уникальным свойством ветров является то, что с их помощью можно почувствовать чью-то деятельность, даже не всматриваясь в потоки. Лично меня тогда словно обдало жаром, и произошло это в момент телепортации птицелюдов. Для вас это знание станет полезным, если вы тоже ощутите эфир. Почуете ветер, который ни с чем не перепутать — значит, где-то рядом творится нечто сверхъестественное. Ну и третье — это звуки. Завывания ветров, шум «волн» и потоков… голоса одарённых, живых и не совсем. Пока я ещё прохлаждался на койке медблока, именно голоса почти свели меня с ума. Но голос же и помог выбраться, стабилизировать своё состояние. Да-да, не делайте такие лица. Мне и правда кто-то помог. Не думали же вы, что я за полтора часа сам до всего этого додумался?

— Хотелось, чтобы это было так, но в чудеса на флоте не верят… — Обронил один из офицеров, о чём-то напряженно раздумывающий. — Этому кому-то вообще можно доверять?

— Не знаю. — Честно признался Сергон. — Тогда я был готов принять помощь хоть от черта, хоть от дьявола лично. Эфир стремился растворить меня в себе, присоединив к голосам тех, кому не повезло. И это, пожалуй, его главная опасность: слабый волей или просто не разобравшийся в том, как и что делать, зачерпнувший эфира с горкой и просто не сопоставивший свои возможности с желаниями, может, и добьётся цели, но после его ждёт очень незавидная участь. С того самого дня, когда я почувствовал угрозу, слишком тщательно прислушавшись к эфиру, голосов становилось только больше. И вряд ли этот процесс остановится. С каждым днём эфир становится всё опаснее, даже с момента моего пробуждения, за последние два часа, шёпотков стало больше. И они давят на мозги так, что без понимания правильной последовательности действий и чьей-то направляющей руки выбраться оттуда почти невозможно.

— Но один из голосов тебе помог. Мне кажется, это противоречие…

— Не всякий голос в эфире — обязательно голос того, кто уже стал его неотъемлемой частью. — Наставительно, словно повторяя за кем-то, произнёс Сергон. — Я думаю, что это одарённый, но гораздо более опытный. Навроде коммодора, только уделивший развитию дара больше внимания, и не только с практической стороны. Но это и не важно. Кто бы это ни был, он помог и взял с меня слово помочь другим, тем, кто будет рядом со мной. Понимаете, к чему я?

— Ты хочешь, чтобы все с задатками прошли через «процедуру» как можно раньше? — Сергон кивнул. — И все они будут отлёживаться полторы недели?

— Я не знаю, Ян. Это от человека зависит. Мне было так хреново потому, что мой дар инстинктивно, лишь бы я выжил, впустил слишком много эфира. А обратно его не вытолкать, только упорядочить, взять под контроль хотя бы в том смысле, чтобы он не вредил так явно. Впоследствии это как-то может на мне сказаться, но всё что угодно лучше смерти в мучениях без возможности глаза открыть. — С этим спорить тоже никто не стал. — Тем не менее, я бы хотел заняться нашими одарёнными только после того, как мы покончим с цийенийцами.

— Могут заметить?

— Вполне вероятно. Я фонил и фоню, вряд ли кто-то сможет разглядеть какие-то изменения в эфире, создаваемые мной, а вот появление до десятка «сигнатур»… Я не знаю, как на это отреагируют птицелюды, и что предпочтут сделать. Среди них уже есть обученный одарённый,оперирующий потоками эфира, а значит там есть какая-то система. Может, не слишком-то и старая, но есть. И прилетит сюда флот с несколькими такими… тогда я точно не смогу нас спрятать, хоть до ядра докопаемся.

— Коллеги, попрошу. — Другой офицер похлопал, привлекая к себе внимание. — Бесспорно, эти изменения и этот эфир — темы важные, и игнорировать их нельзя, особенно когда опасность грозит другим парням. Но, может, для начала разберёмся с чем-то более рутинным? Команда у нас, может, и отличная, но даже матёрых ветеранов лишний раз лучше не испытывать экстренной побудкой за полчаса до начала операции. Плюс расчёты… данных всё больше, учесть можно куда больше нюансов, а Система, кажется, уже вешается от их обилия.

Недвусмысленно указав взглядом на один из экранов, заполненный формируемой в реальном времени схемой нанесения торпедного удара, мужчина добродушно улыбнулся:

— У нас ещё будет время на всё остальное, когда рядом не останется врагов.

— Кроме примитивов, которые видят в нас каких-то демонов. — Хмыкнул Ян.

— Кроме примитивов. — Так или иначе, вразнобой подтвердили все присутствующие, мысли которых вернулись, наконец, в нужное русло.

Сначала дело, ну а магия…

Магия — потом.

* * *

Велий испытывал раздражение, чистое и яркое, как никогда раньше. Смертное тело, такое простое и примитивное, не одарило его новыми сильными сторонами, но порядком расширило перечень сторон слабых.

Начиная с чисто физических усталости, голода и прочих нужд плоти, на борьбу с которыми уходили силы, и заканчивая со сложной гормональной системой, вмешиваться в которую первопроходец пока не спешил. Второй оболочки не было и не могло быть: его существование и без того спроецировалось сюда сквозь слишком малый разрыв пространства-времени, чтобы можно было рассчитывать на что-то сверх минимума. И в том, что он сможет щелчком пальцев откатить изменения, находясь уже не в своём уме, Велий уверен не был. Ещё и угроза разумной стали оказалась значительно более серьёзной, чем казалось изначально: он просто не видел всего, как показала наступившая действительность.

А это значит, что любые потенциальные моменты слабости стоило отложить на как можно больший срок, как минимум до стабилизации ситуации и момента, когда подрастут первые полноценные одарённые, а не заимствующие, которые без его присмотра не были способны вообще ни на что. Уже и так приходилось отсекать от силы самых бесполезных, в довесок собирая щедрую жатву среди самых слабых разумных, клеймённых печатью эфира. Их свозили отовсюду, откуда было можно, но даже так процесс шёл слишком медленно.

Эфир был легкодоступен, но не безграничен. Это требовалось исправить прежде, чем где-то далеко, там, куда не дотягивался даже его взор, образуется другой полюс силы, с которым придётся целенаправленно бороться не на правах владыки мистической для этой галактики силы, а на правах просто более опытного «коллеги». Намного более опытного, но тем не менее.

А ещё голоса, лично отданные Эфиру, пока были достаточно послушными, чтобы выполнять нехитрые задания: помочь одному, убить другого, разведать обстановку вокруг третьего. Опять же, поиски подходящих для жатвы одарённых ещё в первые дни удалось полностью перебросить на их эфемерные и несуществующие плечи…

Мог ли Велий обставить всё с большим изяществом и эффективностью? Конечно же мог. Но для этого требовалось время и фундамент — ровно то, чем занимались провалившиеся идиоты, предоставившие Первопроходцу мир, практически неподготовленный и, как оказалось, готовый противостоять захватчикам.

Машины… Эта мерзкая по своей сути дрянь разрослась повсюду, и даже на самой отсталой планете смертные отчаянно тянулись к их использованию. Из-за этого под вопросом оказался сам механизм эволюции, и галактика впала в слишком продолжительную стагнацию, а то и деградацию: с каждым поколением разумные расы становились всё менее и менее биологически приспособленными для жизни. Тупели, наращивали число уродств и дефектов, навсегда вычёркивали из популяции тех, кто в ином случае стоял бы на вершине, оставляя сильное потомство.

Это длилось десятками тысяч лет, и лишь глупец сказал бы, что этого для эволюции или деградации недостаточно. На глазах Велия рода и расы вырождались и быстрее: всё зависело от условий, а в этой галактике они оказались просто отвратительными. Войны — на космических кораблях, внутри боевых машин и с орудиями, несущими смерть любому, сколь угодно сильному и умному разумному по шевелению одного пальца. Мир — с доступной, но недостаточно совершенной медициной и сомнительными моральными устоями, поощряющими заботу о сирых и убогих, за счёт чего их гены продолжали распространяться во множестве популяций.

Эфир… его здесь не было. Совсем. Ничего даже близко походящего на него. Редкие индивидуумы умудрялись и в таких условиях развивать данные от природы дары, но те были односторонними, и применение их было сугубо практическим: сколько Первопроходец успел увидеть таких личностей, которые в иной галактике давно встали бы на вершину среди слуг их вида?..

Раздражение. Всё это вызывало пока ещё только раздражение, но не ярость и не гнев. Велий контролировал себя, хоть ему и хотелось плюнуть на всё и пройтись карающим мечом по авангарду разумного металла, сумевшего сделать невозможное и преодолеть силами своих технологий аномалию, должную надолго отрезать подконтрольные ему, Первопроходцу, территории ото всяких посягательств.

Выигрыш во времени, на который он рассчитывал, сошёл на нет. Выигрыш в численности солдат рассыпался прахом пред лицом стали, способной воссоздавать свои реплики миллионами и миллиардами, опустошая целые миры и квадраты космоса в поисках легкодобываемых ресурсов. До превосходства одного над десятками тысяч ещё только предстояло дойти, ведь заимствующие, быть может, пока ещё эффективны, но чем больше времени проходит — тем менее они полезны. А его, Велия, внимание отнюдь не безгранично. Он не может быть везде и всюду, а утолять каждый запрос на силу… это расточительно и непросто даже для него.

Но Первопроходец был готов принять раскрывающиеся перед ним правила игры. Правила, изначально оказавшимися не теми, к которым он готовился, и меняющимися с каждым днём. Это, в каком-то смысле, было даже интересным, очень уж напоминая первозданный хаос нетронутого эфира, что существовал в те времена, когда предки Велия ещё не взяли тот под контроль, не стабилизировали, не очистили.

— Лично окунуться в эпоху, давно канувшую в летах… — Шёпотом произнёс мыслями находящийся бесконечно далеко отсюда владыка Эфира, губы которого растянулись в полубезумной улыбке…

Глава 16 И снова война. Часть I

Войны родились следом за цивилизациями, а цивилизации — следом за амбициями. Это неразлучное трио шло рука об руку сквозь века и тысячелетия, принося отдельным разумным страх, горечь, боль и тоску.

Но на дистанции войны способствовали прогрессу, ибо только в стремлении так или иначе превзойти окружающих органический интеллект устремлялся вперёд так, как не мог в мирное время.

Правда, при том лишь условии, что войны шли настоящие, подвергающие риску исчезновения государства, народы и расы.

Империя Гердеон на заре своего становления прошла подобающую гегемону закалку в череде бесконечных оборонительных и завоевательных войн. В них же Империя обрела превосходный военный потенциал, мощную ресурсно-производственную базу и репутацию, позволяющую с размахом вести деятельность на политической арене. Мало кто во всей обозримой галактике мог на равных схватиться с Империей, поумерившей свои аппетиты лишь после начала череды вялотекущих, начинающихся «для проформы» и заканчивающихся ничем конфликтов с Пространством Федерации.

И если с одной стороны приостановка жестоких завоевательных походов принесла разумным только благо, то с другой — обеспечила даже не стагнацию, а деградацию прежде работавшей на полную мощность военной машины. Особенно плохо всё было в отдалении от тронных миров — ровно там, куда и пришёлся подлый удар поддержанного бывшими согражданами Альянса Ззод.

Имперские армия и флот с большой натугой сдерживали напор готового пожертвовать миллиардами своих солдат и сколь угодно большим числом чужих гражданских противника, который отринул все закрепившиеся на просторах галактики базисы ведения завоевательной войны. Не завоёвывать, но уничтожать «еретиков» пришли цийенийцы, на стороне которых всё чаще и чаще появлялись разумные, наделённые необычными, но безусловно опасными способностями, превосходящими иные стратегические вооружения.

И хоть среди имперцев начали обнаруживаться и свои «таланты», до практического их применения на уровне того, что демонстрировал Альянс, было ещё очень далеко. Это, а так же привнесённый сверхъестественным элемент неконтролируемого хаоса в расколотом катаклизмом государстве, нанёс Империи куда больше урона, чем могли бы корабли, пушки и пехотинцы Альянса.

А теперь даже не на горизонте, а в непосредственной близости замаячила новая проблема… или спасение — тут уж как посмотреть.

Очередная планета, в космосе вокруг которой сражение было проиграно уже давно — четверо суток назад, как последний имперский боевой корабль превратился в перекрученный, истерзанный снарядами и взрывами безжизненный остов. На поверхности же сопротивление всё ещё не было сломлено, и многомиллионный гарнизон иссушенной близостью светила планеты всё ещё сдерживал и не думающий ослабевать напор цийенийцев. Сотни тысяч единиц наземной техники, миллионы дроидов, лишь немногим меньше солдат из плоти и крови, многочисленные системы ПКО — и всё это сконцентрировано вокруг трёх многоуровневых городов, каждый из которых вмещал по нескольку миллиардов жителей.

Эти объекты были наглухо закрыты мощнейшими щитами и системами ПКО, что, впрочем, лишь отчасти помогало против банального артобстрела. Нет-нет, да проходили через перегруженный щит снаряды, разрушая верхние уровни городов и поражая укреплённые, но не неуязвимые пусковые шахты, турели и транспортные артерии, обеспечивающие «кровоток» в колоссальных по своим масштабам конструкциях.

Так или иначе, но поражение имперцев было лишь вопросом времени. Цийенийцы располагали многочисленными войсками, и подкрепление к ним подходило более, чем исправно: даже с поверхности планеты то и дело фиксировалось образование «порталов», исторгающих всё новые и новые десантные баржи и грузовые суда, часть которых уже приземлилась поодаль от городов Империи Гердеон, начав строительство каких-то своих сооружений. Они обеспечили себе победу, и теперь спокойно занимались своими делами: даже появись у точки входа-выхода флот имперцев из соседней системы, каким-то чудом рассчитавших прыжок и прибывших на помощь, превосходящие космические силы Альянса перемололи бы его с минимумом потерь, и уж точно не пропустили бы врага к планете.

Всё изменилось, когда вдалеке ото всех точек выхода-выхода начали появляться поблескивающие матовым серым металлом с белыми полосами корабли неизвестной конструкции, а флагман и несколько обеспечивающих связь судов альянса вздрогнули под чередой нанесённых неизвестно кем и неизвестно как ударов.

Специализированные эсминцы связи цийенийцев сразу же вышли из строя: большую их часть мощные и точные удары раскололи надвое, а тем, кому повезло чуть больше, «всего лишь» прошлись по рубкам и средоточиям силовых линий, неизвестно как определив их расположение. Флагман, не линкор, а скорее дредноут девяти километров длиной, коварную атаку пережил с минимумом потерь, но выпирающие из брюха угловатые цилиндры с тянущимися из них антеннами просто перестали существовать, оставив после себя лишь разлетающиеся осколками и пышущие утекающим кислородом, дымом и редкими всполохами пламени кратера.

Действия флота Альянса Ззод были парализованы на неопределённый срок, а армада третьей стороны, вмешавшейся в конфликт и обеспечившей себе превосходные условия для начала сражения, стремительно разрасталась, принимая необычное, строгое и чем-то даже пугающее построение.

Скромные сенсорные системы цийенийцев пока не позволяли увидеть этого, но прибывшие корабли с самого начала исторгали из себя всё новые и новые ракеты — тысячи, десятки и сотни тысяч смертоносных снарядов, следом за которыми в космическое пространство вылетали крестовидные, компактные и невероятно подвижные МЛА, корпуса которых при манёврах шевелились, точно живые. Сотни подвижных деталей и конструкция, по сложности превосходящая всё, что разумные галактики когда-либо пускали «в серию».

Могли ли в галактике создать нечто подобное? Могли. Не столь оптимизированное и выверенное, но прототипы появлялись… и забывались, так как стоимость одной единицы зашкаливала, а сверхдорогой москитный флот не ценился никем и нигде. МЛА и их пилоты считались скорее расходным материалом в силу высокой вероятности гибели, от пилота не зависящей. Шальная стальная болванка, рассекающая космическую пустоту в компании с тысячами таких же; близкие взрывы и обломки, крупные и мелкие; фатальные ошибки самих разумных, сидящих в кабинах боевых машин — фактически, штат пилотов МЛА обновлялся на девяноста процентов за срок до двух лет в случае активного ведения войны.

Редкие ветераны были скорее везунчиками, нежели асами, так что пересаживать их на сверхдорогие машины вместо того, чтобы за те же средства обучить и снабдить истребителями ещё двух-трёх «классических» пилотов не считали необходимым, а нечастые попытки пойти против устоявшегося правила заканчивались ничем.

Но и помимо сверхтехнологичных, по общегалактическим меркам, МЛА, наступающей армаде было, чем похвастаться: несколько массивных, кажущихся чрезмерно изящными и воздушными кораблей вышли на позиции, и корпуса их раскрылись подобно гигантским стальным бутонам.

Правда, вместо красоты лепестков в недрах звездолётов скрывались мощные излучатели, концентраторы и подвижные направляющие, взаимодействие которых породило расчертившие космос белоснежные линии, часть которых даже на такой дистанции попала в цель. Сразу два сравнительно небольших судна Альянса Ззод получили критические повреждения: корпуса их просто проплавило, и теперь они содрогались под гнётом начавшихся цепных реакций в своих недрах.

Второй залп не пришлось долго ждать — пять стандартных минут, и лучи вновь нашли свои цели. На этот раз ни один луч не ушёл бы в молоко, но вспыхнувшие перед тремя кораблями из семи пурпурные плёнки отчасти поглотили, отчасти — развеяли прорву энергии, исторгнутой чудовищными высокотехнологичными орудиями.

— Адмирал, мы рискуем потерять до двенадцати процентов огневой мощи ещё до начала непосредственно боестолкновения! — Цийенийец, принявший доклады от двух десятков подчинённых, засевших вокруг него и обрабатывающих поступающую со всего флота информацию, бросил обеспокоенный взгляд на умудрённого летами, опытного и сурового командира, под началом которого бралась уже не первая планета. Или, что вернее, околопланетное пространство: к проведению наземных операций адмирал не имел никакого отношения.

— Приказ: кораблям сместиться согласно заданным меткам. Позади нас должна оказаться планета: это усложнит наведение на такой дистанции, они будут вынуждены сократить её. Разгруженные баржи вывести во вторую линию, пусть прикроют собой носители и десантные суда. Дредноуты прикроют остальной флот… — Большую его часть, так как пресловутых гигантских судов с бронированными «шляпами» на носах, способными выдержать даже сфокусированный огонь целой армады, не хватило бы для прикрытия всех кораблей разом. — Остальные не-боевые корабли должны уйти за планету и, в случае нашего поражения, опуститься на планету подле городов. У вас есть три минуты, чтобы донести информацию до всех ключевых кораблей.

— Будет исполнено, адмирал! — Среди сотен разумных на мостике не осталось ни одного беспечно прохлаждающегося: каждый был в чём-то, да задействован, компенсируя отсутствие полноценных компьютерных систем и хоть сколь-нибудь серьёзной, «избыточной» автоматизации. Сейчас это сыграло Альянсу на руку, так как без эсминцев связи процесс передачи сообщений между кораблями флота стал далеко не моментальным.

— Колдуны готовы нанести удар во славу Владыки, лидер. — Облачённый в какую-то хламиду вместо полноценного скафандра, глас и слух одарённых флота заговорщецки наклонился к уху восседающего на своём «троне» адмирала. — Нам придётся пожертвовать частью перспективных людей…

— Жертвуйте хоть всеми. Если мы не одолеем Живой Металл, Владыка будет в ярости. — Адмирал добавил бы, что ещё один элемент в цепочке поражений может стать фатальным для всего фронта, но не стал. Подрывать моральный дух подчинённых не стоило, даже если те должны были, согласно заветам предков и духовных лидеров, со всем возможным рвением биться с врагом в любых условиях, даже заведомо проигрышных. Лишь тупые клоны напрочь игнорировали близость смерти, в то время как полноценные птицелюды такой неординарной способностью попросту не обладали. — Ударьте по кораблям, бьющим лучами. Они доставят нам больше всего проблем…

Время на сближение — сравнительно малый отрезок всего времени, которое обычно требовалось для проведения полноценного космического боя. А это значит, что гигантские звездолёты-излучатели, выдержав дистанцию и находясь в стороне, потребуют или выделения существенных сил на своё уничтожение, или за считанные часы перебьют весь флот, словно птенцы — мишени в тире.

Армада Живого Металла и так была страшным противником, противостоять которому Альянсу удавалось лишь за счёт колдунов. Неизвестные прежде корабли же возносили градус опасности до предела, фактически выдвигая цийенийцам ультиматум: не уничтожат дальнобойные суда сразу, и неминуемо проиграют. В то, что его подчинённым удастся быстро одолеть врага в ближнем бою адмирал не верил. Донесения, передаваемые через колдунов и Эфир, весьма однозначно указывали на тотальное превосходство еретических кораблей, ведомых богомерзким разумом-без-жизни. Даже втрое большим флотом Альянс очень уж часто не вырывал победу у перешедших в наступление машин, а адмирал в этой конкретной системе, судя по наблюдаемой картине, обладал всего лишь двухкратным перевесом.

Правда, колдунов, как и «топлива» для их ритуалов, у него было поболе, чем у незадачливых и уже сгинувших коллег: он успел взять один из городов на планете, набрав достаточно подходящего для дальнейшего обучения материала.

Приносить потенциальных колдунов для их армий в жертву было опасно, ибо Владыка мог этого хода не оценить… но иных способов победить адмирал просто не видел.

По прошествии получаса зарокотали, наконец, зенитные орудия, а тьма пилотируемых птицелюдами МЛА устремилась врагу навстречу, двумя потоками обогнув прямую ведения огня готовых столкнуться армад. К этому моменту Живой Металл уже во всю вёл огонь, но дредноуты, и в частности — флагман, держали удар. Держали хуже, чем хотелось бы, но уже побывавший в бою флот был далеко не на пике своей эффективности. Враг же превосходил всё то, чем распологали флотоводцы Империи Гердеон, и умело это превосходство реализовывал. Вскоре заговорили главные калибры, и линейные суда Альянса вышли из-под прикрытия дредноутов. Одновременно с тем схлестнулись МЛА, и на флагман начали стекаться данные по потерям, ни разу не обнадёживающим.

Лучевое оружие, используемое Живым Металлом не только на дистанции, для поражения крупных кораблей, но и в качестве замены зенитных орудий, показывало себя крайне эффективно: пульсирующие росчерки разноцветных лучей одинаково хорошо уничтожали как МЛА, так и торпеды с ракетами, не лишая при этом их москитный флот манёвра и не создавая «красных зон», наполненных стальными болванками и осколками. При этом сами МЛА Живого Металла были наголову технологичнее истребителей и перехватчиков Альянса…

— Колдуны готовы, адмирал!

Цийенийец промолчал: лишь прищурился, понимая, что его команды в отношении колдунов ни на что уже не повлияют. Те ударят, когда смогут, и, быть может, тогда течение боя кардинально изменится, подарив Альянсу шанс на победу.

Ни сенсоры, ни приборы не зафиксировали мига, когда в космической пустоте сверкнула одинокая пурпурная, искрящаяся белыми вспышками молния, врубившаяся в массивный корпус дальнобойного лучевого судна Живого Металла. То практически моментально сдетонировало, но молния на этом не остановилась, перекинувшись на следующий корабль. И следующий. И следующий.

Последнее судно-излучатель раскололось надвое, и молния, разветвившись на сотни и сотни росчерков помельче, опустилась на тылы армады противника, десятками уничтожая крупные корабли и тысячами — резервы МЛА, зависших среди своих в ожидании команд.

— Сфокусировать огонь на флагмане противника! — В том, что именно гигантский корабль-носитель является флагманом, у адмирала сомнений, по сути своей, не было. Иначе не стали бы еретические механизмы защищать кажущегося неуклюжим гиганта в самом центре своего построения, а теперь, пережив удар Эфира, поспешно латать бреши в обороне со всё той же целью. — Траектории движения на сближение следующие…

Адмирал не стал уточнять, как скоро колдуны нанесут следующий удар, справедливо решив, что Владыка не оценит сохранение жизней воинов и пустую растрату ценного материала, из которого в будущем могут получиться хорошие колдуны. Теперь, после того, как треть армады Живого Металла была уничтожена, а идеальное на первый взгляд построение зияло прорехами, флот Альянса был в силах и без божественной помощи справиться с врагом. Именно этого от них наверняка и ждал Владыка!..

— Адмирал, еретические механизмы направили, предположительно, десантные баржи прямиком к планете!

— Возможность перехвата?

— Без вывода из боя группировок Гнёт и Очищение — отсутствует, адмирал! Малые силы будут уничтожены невидимками противника, мы всё ещё не фиксируем их никакими средствами. — Те самые корабли, нанёсшие удар по связи флотилии Альянса, до сих пор могли находиться поблизости. Вероятно, они даже принимали участие в бою, но зафиксировать этот факт у цийенийцев не было никакой возможности.

— Сообщите на поверхность о приближении десанта Живого Металла. И привлеките колдунов к обнаружению и уничтожению невидимок: неожиданности нам сейчас не нужны…

Космический бой набирал обороты, в то время как полтора десятка десантных кораблей вытянутыми стрелами двигались прямиком к планете, придерживаясь курса, должного обеспечить высадку непосредственно в тылу основных наземных групп Альянса Ззод. Им вслед устремилось несколько ракет, но для того, чтобы навредить этим кораблям, требовалось на пару порядков больше снарядов как минимум. Десантные баржи были снабжены многочисленными зенитными системами, призванными обеспечить доставку «груза» до поверхности даже в не самых благожелательных условиях.

Армада Альянса Ззод в какой-то момент вклинилась в поредевшее построение Живого Металла, оказавшись в условиях, наиболее для их примитивных кораблей предпочтительных: сверхблизкие дистанции, возможность ведения огня прямой наводкой, минимальная зависимость от связи и максимальная самостоятельность каждого отдельно взятого корабля.

Именно теперь крейсера, линкоры и дредноуты цийенийцев раскрылись в полной мере, засыпая врага снарядами, тараня подставляющиеся суда и, конечно же, реализовывая способности самых слабых колдунов, которые не участвовали в полномасштабных ритуалах, но могли что-то сделать самостоятельно, когда цели оказывались в их зоне восприятия. То и дело малые суда Живого Металла взрывались, деформировались и просто начинали дрейфовать посреди поля боя, не подавая признаков жизни. Периодически вспыхивающие плёнки потусторонних щитов принимали на себя залп-другой, а иногда корабли и вовсе перемещались из точки в точку, словно по мановению волшебной палочки. И в основном, конечно, перемещения заставляли корабли Живого Металла неминуемо сталкиваться друг с другом, получая фатальные повреждения и выбывая из боя.

— Адмирал, колдуны готовы избавить нас от угрозы «фантомов»! Они выследили их, и могут пожертвовать частью ресурса для уничтожения…

— Пусть действуют… — Произнёс цийенийец сразу после того, как мостик перестало трясти. Еретические механизмы наконец-то определили, какой корабль является флагманом, и теперь намеревались любой ценой его уничтожить. Это было бы даже разумно, будь адмирал со своей командой здесь ещё хоть сколь-нибудь нужен, и не обладай колдуны способностью практически мгновенно сменить место дислокации. На деле же сам этот бой не требовал значительной координации — все бились до последнего, понимая, что отступать некуда, а крыс Владыка лишит души лично. — Колдуны готовы переместиться на «Покоряющего»?

— Вот-вот, адмирал. Колдуны заканчивают с использованием оставшихся ресурсов, которые не выйдет забрать с собой. Сразу после этого они покинут флагман…

— Пусть начинают как можно скорее. Нельзя сказать, как скоро нашу броню вскроют, а рисковать ими… — Адмирал лично видел, как Владыка карал души тех, кто вызвал его высочайшее неудовольствие. Как запирал мучимых таким существованием предателей и слабаков в камни, превращая их в источники силы для самых слабых из колдунов. Те пользовали артефакты, покуда те не рассыпались прямо в руках… вместе с заключёнными внутри душами. Страшная участь, куда как хуже всего лишь смерти. — … мы себе позволить не можем.

— Я передам, адмирал!

— Уж постарайся. — Мужчина обернулся и окинул взглядом мостик, офицеры на котором продолжали бороться за родное судно, — для многих — буквально, ибо не все когда-либо в своей жизни касались земной тверди, — игнорируя факт близости смерти. Корабли еретического машинного разума были очень, очень опасны, а без помощи колдунов — непобедимы. Даже самым отважным и храбрым цийенийцам требовалась недюжинная воля, чтобы сохранять в себе волю к сопротивлению, своими глазами видя, на что способен враг. Сейчас, конечно, было куда как проще: первый удар Живого Металла поразил абсолютно все эсминцы связи, отчего передавать сообщения приходилось довольно примитивным образом — световыми сигналами, «прямой наводкой». А это, в свою очередь, лишало флот цийенийцев достойного сообщения. Информация о победах и потерях не достигала очень и очень многих, что, в их-то ситуации, положительно сказывалось на морали.

Что же до происходящего на поверхности планеты… пока там ещё сравнительно тихо, но совсем скоро должен был разверзнутся Ад. И адмирал вопреки всему намеревался сделать всё для того, чтобы с орбиты было, кому помочь армии там, внизу.

Даже если для этого придётся пожертвовать собственную жизнь…

Глава 17 И снова война. Часть II

Не каждый солдат отдавал себе отчёт в том, что смерть может в любой момент его настигнуть. Даже в мирное время присутствовал риск оказаться в числе тех, кого отправят на подавление очередного бунта или на устранение зарвавшихся пиратов или даже бандитов, разжившихся «полновесным» оружием. А в военное, да ещё и в случае полномасштабного сражения…

Если говорить проще, то моральных дух войск Империи Гердеон на самой рядовой и ничем не примечательной планете находился на не самом высоком уровне. Уж точно не после того, как их флот смели, а с орбиты уничтожили всех, кто не успел укрыться под щитами и заслонами ПКО. Разумные боялись, молились, пытались изыскать варианты для спасения… и вместе с тем понимали, что цийенийцы в своей беспрецедентной жестокости не пощадят никого. Ни дезертиров, ни предателей, ни стариков, ни женщин, ни даже детей.

Ходили, конечно, слухи, что кого-то они захватывают живьём, но подтверждений тому пока не было: город, который Альянс успел взять приступом, стал гигантским могильником, никто не спасся и не сбежал. Потому все мужчины за редчайшими исключениями готовились продать свои жизни подороже, а то и, возможно, обескровить армию врага, чтобы у захватчиков не осталось сил для штурма подземных укреплений, принявших в своих стенах столько гражданских, сколько вообще было возможно. Надежда на прибытие помощи теплилась в сердцах и разумах людей, голдиан, ко’норди, орни, тонростианцев и многих других.

А когда на орбите появился флот неизвестных, тут же вступивших в бой с армадой захватчиков, ликованию имперцев не было предела: даже если то совсем не союзники, с кем-то кроме кровожадных и жестоких птицелюдов, считающих всех, кто пользовался техникой умнее примитивного терминала достойными лишь сожжения еретиками, всё же можно было договориться.

На поверхности планеты никто и не догадывался даже о том, что вместо фанатичных завоевателей, избравших основной директивой ведения войны масштабный геноцид, совсем скоро на орбите закрепятся суда ничуть не менее пугающего машинного разума. Единение Систем — сила, о которой вот уже больше шестидесяти тысяч лет не слышал никто и ничего, наконец вернулась в «большую игру», ставки в которой перестали быть совсем уж детскими.

И теперь десяток бойцов разведки, окопавшихся среди камней, на холме, обеспечивающим достаточный обзор без риска преждевременного обнаружения, наблюдали за приземлением кораблей, ставших напоминать рыбьи скелеты. Лишь поначалу десантные баржи неизвестных спасителей худо-бедно, но напоминали корабли традиционного для большей части разумных рас дизайна: длинные и широкие, непропорционально, — для звездолётов, — невысокие и, можно сказать, плоские. Сразу после преодоления плотных слоёв атмосферы кажущиеся монолитными корпуса барж явили своё истинное лицо: от них начали отделяться массивные, кажущиеся неповоротливыми челноки-«блоки».

На деле они оказались достаточно быстрыми и держащими удар, — ПВО цийенийцев не замолкало с самого момента появления реальной возможности ведения прямого огня по приближающимся целям, — вдобавок к тому ещё и способными огрызаться: непосредственно перед приземлением каждый такой «челнок» исторгал из себя ворох реактивных снарядов, сплошным дождём обрушивающихся в области предполагаемой посадки. Поднятые пылевая и дымная завесы ещё не успевали осесть, как сам «челнок» впечатывался в землю, будто одноразовый.

На место такого приземления сейчас и смотрел сержант имперских разведвойск, прижимая к коже податливый пластик окуляров высокотехнологичного бинокля. Умная начинка устройства молчала с полминуты, прежде чем появилась первая отметка, сигнализирующая о движении. И ещё одна. И ещё…

В какой-то момент из пыли и дыма начали вырываться приземистые, стелющиеся параллельно земле и перебирающие слишком уж тонкими манипуляторами паукообразные машины. Силуэт каждой не превышал семидесяти сантиметров от уровня земли, что заставило мужчину нервно сглотнуть: он слабо себе представлял, как останавливать подобные механизмы.

Не то, чтобы нечто подобное никогда не использовалось, даже совсем наоборот… но одно дело — технологически крайне простые машинки, нагруженные взрывчаткой и реагирующие на всё живое на своём пути, или, скажем, спецгруппы боевых дроидов, применяемых в исключительных случаях. И совсем другое — огромное количество таких вот «пауков», которых буквально сбросили на планету на одноразовых носителях безо всякой, вроде бы, системы. Даже со своей позиции сержант мог лицезреть колоссальное количество этих машин, накатывающих на позиции Альянса Ззод неудержимой стальной лавиной. При этом они как-то умудрялись огрызаться, подавляя цийенийцев огнём, — хотя казалось бы, сколько в машине размером с корпус человека боеприпаса? — и маневрировать, практически не неся потерь.

А плотность огня там была серьёзная: как-никак, цийенийцы основательно окопались, подготавливая плацдарм для дальнейшего наступления. Сами имперцы и не думали о контрнаступлении, а неизвестный союзник, буквально рухнувший им на головы, — плюс-минус несколько километров, — вот так сходу атаковал.

Этот «десант» в принципе словно из паршивого голофильма вылез, так как подобные наступления, без опорных пунктов, без плацдарма, с высадкой где придётся в реальности хорошо закончиться не могли. Просто невозможно было обеспечить подобающую мобильность и взаимодействие отдельных групп высаживаемых войск, чтобы не захлебнуться в потерях.

Могло ли быть так, что именно у этих фанатов боевых дроидов всё сложится иначе? Сержанту очень хотелось в это верить, но пока он не позволял себе выстраивать тщетные надежды. Сфокусировался на задаче, надиктовывая сообщение, которое будет передано в штаб по кабелю. Не без посредников, конечно, но иначе сооружённая впопыхах сеть связи и не заработала бы. Передача сигнала «по воздуху» была слишком рискованной — уже не раз «секреты» имперцев накрывали огнём или целенаправленно штурмовали без предварительной разведки местности или иного явного выявления наличия этих самых «секретов».

Среди самих солдат считали, что всему виной потусторонние силы птицелюдов, но командование считало неприемлемым верить во всякую муть, не обезопасив бойцов более приземлёнными и понятными методами.

А машинные орды тем временем вступили с цийенийцами в ближний бой, и вот тут уже оптика сержанта сплоховала: у всякой техники есть свой предел, и бинокль своего достиг уже давненько. Тем более, что большая часть всего действа проходила в окопах, куда заглянуть офицер разведки не смог бы даже при всём желании.

Да и, опять же, нужно было и за другими направлениями следить…

В то же самое в нескольких километрах впереди рокотало автоматическое оружие, шелестели сервоприводы и рокотали штурмовики-птицелюды, первыми принявшие на себя удар бездушного, жестокого и эффективного врага. Укрепления, в спешке возведённые за пару дней, помогли лишь несколько проредить наступающих, но не задержать, и уж тем более не остановить их.

Бой быстро перешёл в окопы, где паукообразные механизмы чувствовали себя просто прекрасно: носимое ими корпусное оружие в такой обстановке не теряло в эффективности, а манёвренность позволяла оперативно уходить с траекторий ведения огня, сближаться и уничтожать противника без траты боеприпаса. В исключительных случаях боевых дроидов спасало бронирование, для которого примитивные боеприпасы представляли весьма относительную угрозу: цийенийцам требовалось два, а то и три попадания практически в упор, чтобы навредить хотя бы одной мелькающей перед глазами машине, устраивающей резню и прикрывающейся телами павших, нанизанных на тонкие, но чудовищно мощные манипуляторы.

Колдуны, — а такие присутствовали здесь в изобилии, пусть и были слабосилками, — хорошо показывали себя в стычках со стальной смертью, но любое проявление сверхъестественных сил превращало их в мишени. Дроиды не считались с потерями, стремясь достать раскрывшего себя колдуна как можно быстрее. Они не брали пленных: убивали, убивали и убивали, пробиваясь к объектам, потерю которых наземные силы Альянса себе позволить не могли. Красные файеры взлетали в небо раз за разом, но долгожданных подкреплений всё не было: все силы, которые удавалось мобилизовать на местах, использовались для подготовки второй линии обороны, которой, — обороны, в плане, — и вовсе не должно было быть! Цийенийцы рассчитывали на наступление, стремительный марш и бои на чужой земле.

А в итоге ситуация образовалась самая что ни на есть противоположная, когда уж им приходилось затыкать дыры в стихийно образовавшемся периметре, понимая, что такими темпами вся группировка на севере будет уничтожена менее, чем за несколько часов. И что самое для них паршивое — это то, что ситуация у других группировок складывалась ничуть не лучше. Десант Живого Металла лишь на первый взгляд выглядил неподготовленным, абсурдным и самоубийственным. На деле же механическая пехота оседлала волну инициативы, и перерабатывающей всё живое в фарш волной прокатывалась по самым уязвимым точкам Альянса, не позволяя противнику ни опомниться, ни перегруппироваться.

А ведь и помимо пехоты Живому Металлу было, чем прихвастнуть. Просто солидной технике требовалось несколько больше времени на развёртывание, но она присутствовала, и уже в течение получаса вступила в бой, с колоссальной дистанции поражая укрепления и технику Альянса. Негнущиеся белоснежные росчерки со свистом разрывали небо — а в следующий миг очередной танк или самоходная артиллерийская установка вздрагивали, вминались в землю, подлетали в воздух или переворачивались, зияя сквозными дырами в корпусе. Не всегда погибали экипажи, но пока ни одно такое попадание не оставляло технику в рабочем состоянии. Прошло совсем немного времени, прежде чем кто-то из не самых сильных волей солдат дрогнул, и назвал эти удары карой небесной.

Труса расстреляли, но общая тенденция от того лишь прибавила в силе, и совсем скоро уже каждый второй считал происходящее если не карой, то как минимум ниспосланным Владыкой испытанием. Ведь не могло быть такого, что еретические механизмы, порождения глупости и слабости разумных, сами по себе представляли столь большую угрозу.

Но они представляли, и спустя несколько часов, когда местная звезда уже уверенно клонилась к горизонту и даже готовилась его коснуться, над полем брани грохнул последний выстрел, взвизгнул сервопривод, упала на пропитанную кровью землю голова последнего птицелюда… и воцарилось затишье. Больше не громыхали артиллерийские установки, не взрывались танки, не оставляли дымчатых следов реактивные снаряды, не раздавались воинственные крики умирающих солдат. Бой подошёл к концу, и имперцы, до сего момента лишь наблюдавшие, решились на отправку разведгрупп. Как минимум для определения состояния захватчиков-вторженцев, как максимум — для установления контакта с неожиданными союзниками, намерения которых, впрочем, пока никому не были ясны.

Принцип «враг моего врага — мой друг» вполне мог дать сбой, и имперские генералы не собирались из-за слепых надежд проиграть окончательно и бесповоротно. Потому оборонительный периметр и ждал атаки в любой момент: разумные отдыхали посменно, — и считанные часы при этом, — техника не глушилась, а штабные офицеры во все глаза следили за происходящим вокруг городов.

Так уж получилось, что сержант, которому выпала честь лично наблюдать за первым из столкновений неизвестных сил с Альянсом Ззод, и в этой операции оказался первым: верхом на «броне», не отнимая бинокля от глаз, он активно вращал головой вместе с ещё парочкой своих бойцов из тех, кто согласился рисковать, сидя снаружи, ради куда лучшего обзора и, соответственно, возможности своевременно заметить что-то важное. Командованием такие выкрутасы, конечно, не одобрялись, но все понимали, что разведмашины повышенной проходимости сами по себе были теми ещё слепыми черепашками: слишком приземистые, с минимумом внешних сенсоров. Свою работу эта техника обычно выполняла, задействуя дронов, но последних сейчас было решено не выпускать, дабы не нервировать потенциальных союзников: неизвестно, как они отреагировали бы на присутствие над их головами механизмов, предназначенных для слежения и наведения дальнобойной артиллерии.

Тем более, что почти все автономные наблюдатели на данный момент были рассредоточены по переплетениям улочек многоуровневых городов, с прицелом на облегчение оперативного реагирования на вторженцев.

Так или иначе, но даже без дронов имперцам было, на что посмотреть.

Паукообразные боевые дроиды не стали задерживаться на одном месте: смяв сопротивление цийенийцев, окруживших один город, они оперативно собрались и выдвинулись в сторону другого. Благо, другие города находились не так уж и далеко — в трёхстах и пятистах километрах соответственно. Позади же боевые дроиды оставили исключительно трупы и разруху: десятки тысяч цийенийцев авангарда были убиты и брошены рядом с уничтоженной техникой, сожжёнными полевыми складами и остатками временных лагерей. Масштаб сражения, прошедшего за считанные часы, поражал воображение, ведь каждый имперский боец понимал: уничтожить больше двухсот тысяч бойцов с техникой, на худо-бедно, но обустроенных позициях так быстро просто невозможно. А если попытаться, то потери у атакующего будут несоизмеримо выше, нежели у защищающегося.

И тем не менее, корпуса боевых дроидов, истерзанные пулями и осколками, встречались не настолько часто, как было должно. У каждого имперца в голове вырисовывались свои пропорции, но в среднем картина позволяла предположить, что за одного уничтоженного дроида цийенийцы отдавали десятерых своих солдат.

При этом сказать, был ли такой размен выгоден для «союзника», было нельзя. Всё-таки подобные дроиды не могли стоить дёшево, и схожей эффективности боевые машины Империи Гердеон были несколько ценнее десятка-другого обученных и экипированных солдат. Иногда — ценнее в разы. Тут же весьма эффективных боевых машин полегло столько, что, переведи их в деньги, и хватило бы на формирование полноценной армии, куда более универсальной, чем эти странные паукообразные убийцы.

Но имперцам было грех жаловаться, ведь вся их универсальность в этот раз сплоховала, и только вмешательство третьей силы позволило рассчитывать на что-то кроме сохранения жизней горстки гражданских в подземных бункерах.

— Командир, небо!

Сержант уже и сам увидел то, чего быть не могло: чистое, готовое накрыть планету покрывалом ночи небо подёрнулось странным искажением, а спустя секунду-другую на его месте уже плыла громада серого, с серебристыми линиями корабля, на днище которого яркими голубыми кругами пульсировали механизмы, компенсирующие воздействие гравитации. Это явно был подпространственный прыжок, но совершить такой без предварительной подготовки, «прыгнув» прямиком в атмосферу?

В сказках, голофильмах и художественных книгах такое было возможно, но в реальности ни один капитан не согласился бы даже попробовать.

Каждый космический волк знал о том, что любые взаимодействия с подпространством вблизи от гравитационного колодца планеты, звезды или любого другого массивного космического объекта чреваты в лучшем случае превращением корабля в груду перекрученных, искрящихся и задорно разлетающихся во все стороны обломков. В худшем — исчезновением. Следы таких «путешественников» даже находили иногда, вовремя раскопок натыкаясь на вмурованные в почву корабли прямиком из далёкой древности. Случалось такое редко, так как чаще всего «хоронили» в себе звездолёты всё же звёзды, и следов там, закономерно, не оставалось.

Потому-то сейчас люди, — включая тех, кто находился под щитами в городах, — во все глаза смотрели на невозможное. Ещё два корабля таким же образом присоединились к первому, что уже указывало на то, что это не случайность, не удача, улыбнувшаяся одному кораблю из нескольких сотен совершивших прыжок. В галактике действительно объявился некто, способный на манёвры, могущие изменить всё.

Когда махина звездолёта, движущегося в атмосфере дала первый залп, никто особо не удивился: зачем ещё подгонять, очевидно, не десантное судно так близко, если не для орбитальной бомбардировки?

Желтоватые росчерки один за другим устремлялись куда-то за горизонт, и эхо далёких взрывов волнами прокатывалось по пустынным равнинам. Альянс Ззод потерпел поражение в космосе, и совсем скоро должен был пасть здесь, на поверхности планеты. Таких стычек по всему сектору происходило великое множество, и не везде Единение Систем добивалось победы. Иногда колдуны творили что-то совсем уж невообразимое; иногда наличествующие силы Альянса, космические и наземные, оказывались слишком велики; периодически межсистемные прыжки проходили с изъянами, и флот выходил из подпространства в не лучшем состоянии.

Всё это привело к тому, что линия фронта, образованная Единением, колебалась и дрожала, точно навеянное дурманом марево. Исход войны нельзя было ни спрогнозировать, ни даже грубо предсказать.

Но ясно было одно: судьба галактики оказалась в руках тех, кого абсолютное большинство разумных не назвало бы иначе, чем врагами…

Глава 18 Судьба Осколков

Адиас, столичная планета системы Иа, Осколок — Звёздное Царство Вендикт.

24.01.0000, 11:01:02 от Точки Отсчёта.

Магна Мартирис знал, что ставки в затеянной им игре невероятно высоки. Вырвать из рук Императора свободу для своего народа, для своего королевства — задача, требующая недюжинных умений, навыков… и удачи. Да, он понимал, что даже сделай он всё идеально, не ошибись нигде и ни в чём, и вероятность успеха всё равно будет весьма далека от абсолютной.

Две стороны одной монеты — победа и поражение. Магна верил в победу, верил отчаянно и так сильно, что любые препятствия на его пути осыпались прахом. Коллеги, последователи, друзья, враги, родственники — Магна Мартирис избавлялся ото всех, кто был против, кто считал, будто хоть какая-то стабильность лучше смелого шага в неизвестность, шага в светлое, самостоятельное будущее для всего народа…

Ко всеобщему облегчению, Магна оставил идущим за ним следом разумным пути для отступления. Сохранил жизнь Транникилу, своему брату, первому после Магны. Не потому, что не верил в свой успех, вовсе нет. Просто убить самого дорогого для себя родича он не сумел, а сохранить ему жизнь просто так… Магна предал бы самого себя, поступив таким образом. Он и так балансировал на грани своих принципов и идей, в чём-то идя против них, прикрываясь мнимыми доводами и ложью, нацеленной в первую очередь на него же.

И тем не менее, лицемерие сделало то, на что ныне не было способно ничто другое.

Оно подарило его народу шанс на спасение. Подарило возможность обернуть всё вспять не такой уж высокой ценой: жизни самозваного правителя-тирана, его ближайших приближённых, набранной не так давно гвардии и части чиновничьего аппарата. Всего лишь бунт; свержение власти лоялистами, которые смогут обратиться к Империи с просьбой принять их обратно. Принять — и помочь отбиться от бывшего союзника, пробывшего таковым совсем недолго.

Магна Мартирис и полагать не мог, что абсолютный властитель Альянса Ззод, тот, на кого в буквальном смысле молятся и чьё слово воспринимают не иначе как закон, погибнет. Будет убит истинным Владыкой народа цийенийцев, Владыкой, для которого все прежние договора и союзы перестали что-либо значить. «Все еретики падут, и галактика будет заселена заново» — так он ответил на справедливое возмущение касательно неожиданных ударов Альянса по территориям Осколков Империи. И Мартирису пришлось держать ответ перед теми, кто ему доверился. Это было непросто, но своего он добился: удержался на грани, зародив, тем не менее, стремительно идущие в рост семена сомнения в нём как в лидере.

Оставалось только подготовить сцену и обставить всё так, чтобы Осколки в целом и его родина в частности вышли из ситуации с минимальными потерями. О прибытке говорить не приходилось, так как уже сейчас в пограничных системах они понесли колоссальные потери, которые не восполнить и за двадцать лет.

Да, Осколки, — и вынужденно с ними сотрудничающие лоялисты, от которых не удалось избавиться в сжатые сроки, — остановили Альянс Ззод — те немногочисленные силы, которые бывшие союзники выделили на уничтожение ослабленных, свежеобразованных квазигосударств. И то, сделать это удалось лишь, по большей части, за счёт чрезмерной подозрительности Мартириса, который вопреки обещаниям прежнего лидера Альянса ожидал удара от Империи, и потому сконцентрировал все наличные силы в пограничных мирах. Флотилии дали захватчикам бой, потеряли порядка сорока процентов личного состава, до половины всех кораблей — но отбились, и на некоторое время установилось затишье.

Пауза достаточно продолжительная, чтобы Магна Мартирис успел закончить со всеми основными «нюансами» грядущего восстания.

— Транникил, рад видеть, что ты находишься в добром здравии. — Киборг, избавившийся от большей части органики в своём теле, ступил под своды просторных апартаментов, которые на первый взгляд ни в коей мере не походили на тюрьму. Тем не менее, внимательный разумный мог бы понять, что панорамные окна — всего лишь высококачественные дисплеи, а механизмы на входных дверях предназначены в первую очередь для того, чтобы лишить постояльца возможности выбраться своими силами. — Ты уже ознакомился с последними новостями?

— Со всеми. — Брат поприветствовал Мартириса кивком, неспешно поднявшись с кресла. — Ты не угадал, Магна. И теперь ты хочешь всё переиграть…

— Переигрывать уже поздно, но путь, ведущий в бездну, ещё можно скорректировать и избежать худшего.

— И для этого ты готов возложить на алтарь свою жизнь?

— Что есть жизнь, брат? Средство, не более того. А средство без цели — это ничто, нелепица, для которой нигде не найдётся места. Сложно представить что-то более бессмысленное, не правда ли? — Магна степенно проследовал к диванчику подле небольшого столика, и так же мягко на него опустился. Бархатистости натуральной ткани он уже давно не чувствовал: увлечение кибернетизацией своего тела, если замахнуться на что-то сверх баловства, имело свои минусы. — Цель у меня есть, и отдать свою жизнь за неё — малая цена. Раз уж иначе не вышло, и мой план провалился, оставив нас лицом к лицу со страшным врагом…

— Как и всегда, тебя заботит только цель, Магна. Ты не подумал о семье и о друзьях, не подумал о народе, который, быть может, готов сражаться за свою свободу, отстаивая её. Сам всё решил, уже и переворот наверняка подготовил, как и обставил свою грядущую смерть, верно? — Транникил отмотал всё вспять, опустившись в то же кресло, с которого минуту назад вставал. Изменилось лишь выражение на его лице: с удивлённо-растерянного на недовольное, холодное и самую малость обиженное. — Без тебя родину нам не восстановить. Мне не восстановить. У меня нет того же влияния, которое есть у тебя. Нет необходимого стержня. Я хорошо справляюсь с ролью говорящей головы или лица государства, но не более.

— Всё это уже не важно, брат мой. Я совершил ошибку. Сделал ставку не на ту яхту, на которую следовало бы. В этом есть своя изюминка. В том, что даже будучи уверенным в успехе, уверенным в победе, можно в один миг осознать себя на самом дне, в почти что безвыходном положении… — Магна Мартирис невесело улыбнулся. — Если меня не свергнут, брат, Император даже не подумает о принятии Осколков под своё крыло. Ведь все нити указывают на меня. Я организатор, я инициатор, и моё слово вело исполнителей. По моему приказу было убито два десятка его родичей, которых он оставлял в качестве своих ушей и глаз в завоёванных провинциях. А скольких обычных ставленников империи, без голубой крови в венах я убил? Нет, брат, такое смывается лишь кровью. Пока все мои сторонники не будут убиты, пока сами Осколки не пройдут через пламя переворота и свержения моей власти, Империя Гердеон не протянет нам руку помощи. И правду будешь знать только ты, как тот, кто уже подготовил всё для переворота. Пойми меня в этот раз, не спорь и сделай, что должно.

Транникил молчал, поджав губы. В его прищуренных, едва заметно подрагивающих глазах непринятие боролось с неизбежностью, а кулаки бессильно сжимались и разжимались, скребя ткань обивки кресла и оставляя на той белёсые полосы. Умом он понимал, что спорить с Магной не имело смысла. Он почти всегда оказывался прав, да и планы свои приводил в исполнение независимо ни от чего. И раз уж он вбил что-то себе в голову, то вынудить его отступить будет почти невозможно.

Так вышло и сейчас: у Транникила не было аргументов, которые Магна принял бы, и к которым прислушался. Но легче от этого ему всё равно не становилось.

— Позволь я добавлю кое что, Транникил Мартирис. Сейчас, по прошествии времени, я могу с уверенностью сказать: ты был прав, пытаясь втолковать мне, что же это такое — Звёздное Царство Венедикт. — Прищуренные глаза Транникила распахнулись в удивлении. — Я ошибся, поставив культуру, самостоятельность и территориальную целостность выше самого народа. Сейчас, когда миллионы наших соотечественников погибли, и могут погибнуть вообще все, я это понял. И все мои дальнейшие действия продиктованы только и только необходимостью исправить хоть что-то. Но мне нужна твоя помощь, брат мой. От твоего имени я уже собрал тебе союзников из числа тех, кто не успел запачкать руки в крови. Приготовления почти завершены. Остался побег, пара пламенных речей и моё свержение. Возможность я предоставлю, все необходимые обоснования — тоже…

— И ты вот так просто сбежишь?

Мартирис кивнул:

— Да, вот так просто сбегу. Я проиграл, и иного пути больше нет. Пока перед императором не окажется мой оплёванный и поднятый на пики труп, он не признает Осколки оступившимися, достойными прощения и возвращения в лоно Империи. Поднимайся, Транникил. Мне есть, что показать тебе и с чем ознакомить лично.

Спустя несколько минут братья уже летели на антиграве, маневрирующем в плотном потоке куда более простых и доступных машин. Перед Транникилом мелькали голограммы: доклады, графики, снимки, отрывки видеозаписей и многое, многое другое. Магна решил ввести брата в курс дела максимально полно, дабы тот мог избежать любых ошибок на пути возвращения под руку Империи, показать себя достойным поста наместника и, вероятно, вызвать у императора одобрение.

Тот ценил в подчинённых верность, исполнительность, въедливость и инициативу. Верность Транникил подтвердил, оказавшись в заточении. Исполнительность и инициативу проявит, организовав свержение брата, а въедливость — через устранение последователей родича, предавшего Империю. Такая картина должна прийтись императору по вкусу, а в свете хаоса и разрухи, царящих во всём секторе из-за аномалии и войны, он просто не станет долго разбираться. Будет время подчистить хвосты и подготовить надёжный фундамент для дальнейшего служения на благо гегемона.

Но для этого Транникилу сейчас нужно было как следует постараться, глубоко вникнув в собранные данные и сделав правильные выводы.

Тем временем антиграв наконец добрался до точки назначения — небольшой посадочной площадки на сто двадцать третьем этаже одной из наиболее высоких башен колоссального города. Прикрытая щитами от стихии и неизбежных порывов ветра, она позволяла безо всяких проблем приземляться или взлетать в любых условиях. Почти любых: некоторые шторма, не слишком уж редкие на Адиасе, вполне могли парализовать всякое воздушное сообщение, попутно собрав жатву с недалёких, самоуверенных идиотов.

Интеллект разумных стремился покорить природу, но та за тысячи лет и не подумала поумерить свой норов, регулярно доказывая, что «покорителям» ещё есть, к чему стремиться.

— Так вот, как обставлено твоё жилище. Ты специально никогда меня сюда не приглашал, Магна? — Транникил с трудом оторвал взгляд от узнаваемой и навевающей воспоминания обстановки, словно бы пришедшей из тех далёких времён, когда они ещё не разругались вдрызг на почве подхода к сохранению самого важного из оставшегося от их царства.

— Ты бы не оценил, брат мой. Тогда уж точно. — Со словами прошедшего вглубь помещения голдианца сложно было поспорить. В отличие от брата, Транникил старался забыть о прошлом, дабы беспрепятственно смотреть в будущее. Подход оказался неверным, но и Магна со своим сплоховал тоже. — Эта башня защищена лучше, чем любой из имеющихся дворцов. Отсюда можно править без необходимости покидать сии стены: это пригодится после того, как со мной будет покончено. Я оборудовал башню на протяжении многих лет, и надеюсь, что она сослужит тебе хорошую службу…

— Это будет выглядеть подозрительно…

— Поверь, наблюдатели оценят это проявление слабости. Куда подозрительнее будет, если ты без колебаний избавишься ото всего, связанного со мной. — Магна Мартирис знал, о чём говорил, ибо в своё время ему довелось избавиться ото многих из тех, кто занимал не последнее место в его жизни. Возложивший на алтарь идеи всё, что имел, он как никто другой хорошо понимал все тонкости. — Тем более, что башня действительно уникальна.

— Понимаю. Ты уверен в том, что других вариантов нет?

— Не уверен. Но я не вижу иных путей, а уж я в интригах разбираюсь как никто другой.

— Когда?

— Завтра. — Транникил вздрогнул, с неверием воззрившись на брата. — На следующий день я назначил церемонию, одну из тех, что передал нам Альянс ещё до смены их верховного лидера.

— Наши войска ведь уже сталкивались с ними в бою. Все знают, что они нам не союзники…

— Ты, естественно, не знаешь о том, что в последнее время многие начали пробуждать особые силы вроде тех, что демонстрируют колдуны цийенийцев. Таких разумных всё больше, а церемония — это своего рода благодарность неким богам, силы дарующим. Никого в итоге не удивит то, что я вновь прогнусь под обстоятельства. Предам собственную веру и принципы, попытавшись задобрить «богов». — Магна повернул голову, и металлические вставки на его шее отразили лучи заходящего солнца, причудливо блеснув. — Никто не задумается о том, что я меньше всего подхожу для пробуждения хоть каких-то сил. Ты об этом ещё узнаешь, но среди пробудившихся нет ни одного разумного-киборга. Даже малейшее присутствие рукотворных механизмов в теле, как я предполагаю на основании выборки из тысяч одарённых, не позволяет произойти «чуду». А потом будет уже поздно, никто не станет ничего переигрывать и уж тем более ставить под сомнение твою верную службу и обстоятельства, позволившие свергнуть глупца, что едва не завёл свой народ в могилу.

— Ты хочешь предать свой образ и свою репутацию забвению, брат. — Не спросил — утвердил Транникил, с грустью глядя на профиль того, кто когда-то был для него примером.

— Историю пишут победители, а проигравшие истаивают под гнётом веков. Ничего страшного не случится, если обо мне забудут чуть быстрее, чем должно. Хотя я бы был не против того, чтобы мой пример вошёл в летописи и когда нибудь, в будущем, предостерёг бы кого-то от совершения похожих ошибок. — Магна опустил веки. — Правда, я сам изучал такие примеры. Принял ли во внимание хоть один? Нет.

— Мне не отговорить тебя, Магна?

— Можешь даже не пытаться. Я пусть и хочу оставить власть в руках нашей фамилии, но от своих планов не откажусь в любом случае. Ошибки нужно исправлять, а это — последний шанс. Империя сейчас находится на развилке, решая, куда направить усилия по повторной прокладке подпространственных маршрутов. И если выбор будет сделан не в нашу пользу, Альянс сотрёт в порошок всё, за что я боролся и ради чего стал тем, кем стал. — Транникил Мартирис смиренно кивнул, пытаясь примирить самого себя с этой необходимостью. Будь он чуть младше, и попытался бы взбрыкнуть, но возраст и невесёлый, даже печальный опыт не позволяли сделать неверные выводы. — Слушай внимательно, Транникил. Времени не так много, но только сейчас ты сможешь задать мне хоть какие-то вопросы…

Родные братья-голдианцы так и проговорили с десяток часов, прежде чем один убедился в готовности брата с осуществлению не им разработанного плана, а второй примирился с суровой необходимостью подписать приговор своему последнему близкому родичу. Ни один, ни второй не были счастливы от осознания таких перспектив, но поделать ничего не могли.

Выборы… они были. Их не могло не быть. Но разве кто-то обещал, что выборы эти должны обязательно нравиться выбирающему?..

* * *

Восемнадцать часов спустя.

Первый и последний правитель Осколка, возрождённого Звёздного Царства Венедикт ступал по длинной, устланной пурпурными коврами дорожке, тянущейся через всю немаленькую площадь, в этот день заполненную сотнями тысяч разумных. Мелькающие в воздухе дроны обильно осыпали всё обширнейшее пространство миллионами лепестков синтетических цветков, а оркестр, лучший из имеющихся на планете, прекрасной и ласкающей слух мелодией задавал атмосферу не празднества, но церемонии, освещаемой всеми СМИ в реальном времени. Сигнал уходил даже за пределы системы, ибо худо-бедно, но Осколки восстановили связь, дотянув ту даже до непосредственно Империи.

Магна Мартирис знал это, и потому потрудился над тем, чтобы всё происходящее выглядело как нельзя естественно. Весьма непросто было двигаться так, как обычно, будучи покрытым многочисленными датчиками и устройствами с головы до ног — суммарно всё нависшее на худосочном теле оборудование весило далеко за десяток килограмм, но важность момента и обилие имплантатов, в числе всего прочего повышающих и силу, и выносливость, делали своё дело. Даже самый придирчивый разумный не смог бы отличить его-настоящего от дистанционно управляемого киборга-клона, которому и предстояло сегодня трагически умереть.

Магна Мартирис был не из тех разумных, кто был готов пожертвовать собой ради всеобщего блага. У него хоть и была идея-фикс, была великая цель, но её достижение в отрыве от самого себя он не видел. Да и «план», озвученный перед братом, меньше всего напоминал самое сокровенное его стремление. Вернуть всё к тому удручающему состоянию, в котором находилось их звёздное царство… это, увы, теперь неизбежный этап истории, но отнюдь не её финал.

Уж об этом-то Мартирис намеревался позаботиться.

Тем временем подконтрольное тело остановилось подле своеобразного алтаря, совмещённого со стеллой. Последнюю испещряли чуждые большей части галактики символы, в которых с трудом можно было разглядеть хоть какую-то систему. Сам Магна знал, что такое впечатление складывается из-за чрезмерно усложнённого «жреческого» алфавита цийенийцев — он состоял из двухсот сорока восьми «букв», в то время как редкий язык в галактике набирал хотя бы четыре десятка формирующих слова символов. Неопытный взгляд просто не был способен различить в этой мешанине закономерности, и мозги начинали буксовать.

Смысла же в надписях было не слишком много: восхваления «богов», перечисление даруемых ими благ и прочие религиозные элементы, не имеющие с объективной реальностью ничего общего. Правда, в последнее время Магна начал сомневаться в том, что боги птицелюдов являются такой уж выдумкой. И о причине отдельно упоминать не было ни малейшего смысла.

Все и так знали, что за чертовщина творится в галактике, и насколько далеко происходящее от описываемой научным методом реальности.

Клон под управлением Мартириса тем временем начал зачитывать заунывный текст, поочерёдно касаясь разных символов на алтаре. Параллельно он раскладывал на плоской поверхности несколько религиозных предметов, относящихся к цийенийской культуре: так даже дурак должен был проникнуться негативом по отношению к Магне Мартирису.

Но изображать эту нелепую церемонию требовалось не так уж и долго: в какой-то момент громыхнули далёкие взрывы, и Магне не потребовалось даже имитировать заинтересованность. Ему правда хотелось взглянуть на то, как будут рушиться башни с его последователями, находящимися внутри. Не всеми, конечно, но на совет в честь церемонии он пригласил многих. И картина на самом деле получилась выдающейся, разрушительной и масштабной. Башни в сотни этажей не могли рухнуть без последствий, так что все возможные неясности и недоработки в плане будут надёжно скрыты за потоком крови невинных жертв.

Во благо Венедикт, конечно же.

Впрочем, взрывы были только первой ласточкой, и спустя десяток секунд из толпы начали вырываться убийцы в гражданском. Десятки, но большую часть взяла на себя сплоховавшая, — надо же, — охрана, разменивающая свои жизни на жизни «террористов». К клону Мартириса прорвался сначала первый убийца, которого киборг, вскинув разложившуюся на две части руку, нашпиговал пулями, а после и второй, третий…

Магна Мартирис был идеальным аристократом, вдобавок не гнушающимся использованием самых совершенных механизмов в качестве замены для органов, костей и мышц. Он не мог погибнуть, как какой-нибудь позорный политик, и потому бился отчаянно, убивая и раня покушающихся на его «жизнь». Сам по себе Магна был способен и на большее, но неидеальная связь с дистанционно управляемым телом дала о себе знать: выстрел с расстояния в пару сотен метров наконец-то пробил персональный щит бывшего наместника, бросив его тело на мощёную гранитными плитами землю. Наконец-то активизировались и остальные стрелки, так что ещё несколько выстрелов поставили жирную точку в жизненном пути Магны.

Картинка с сенсоров на теле клона померкла.

Сам Магна, передёрнувшись от фантомных ощущений, тут же начал избавляться ото всего навесного оборудования. Он, конечно, никуда не торопился, но и без дела сидеть не видел смысла. Ему предстояло сделать столько всего, воплотить столько планов… И всё это — будучи мертвецом. Магна Мартирис был умелым кукловодом, но направлять актёров на сцене от и до опосредованно ему пока не приходилось.

«Что ж, всё бывает в первый раз» — промелькнула в его голове мысль, прежде чем её вытеснили размышления о дальнейших планах по отношению ко вновь готовой натянуть на шею ярмо родине…

Глава 19 Отколовшийся

Звёздная система 23−2-2–000−1КАБ, поверхность планеты 012−2-2−1КАБ.

20.01.0000, 12:11:04 от Точки Отсчёта.

В молодости Яна космос манил по большей части из-за возможности посетить десятки, сотни и тысячи интересных, нередко уникальных планет, повстречать разных людей, — в частности девушек, желательно — в беде, — вдосталь поприключаться и, конечно же, заработать на безбедную старость. Причём желательно ещё до того, как эта старость наступит: мало кто во всей галактике не задумывался о том, насколько здорово было бы стать свободным на пике сил, а не к моменту начала стремительного увядания.

Шли годы, и Ян, двигаясь далеко не по той дорожке, по которой ему хотелось бы, начал понимать, что такими темпами или старость не наступит, или он к ней особо ничего и не накопит. Амбиции тогда молодого мужчины выросли, и в итоге он оказался во флоте Каюрри, где из него быстро и уверенно вылепили специалиста не чета тому, что было «до». Толкового офицера, почти готового заступить на место капитана корабля уровня крейсера.

И вот теперь этот, без сомнения, многого добившийся человек в компании других таких же людей не из простых карабкался по скалам, чертыхаясь и стараясь не подставить позади ползущих. Скафандр хоть и снабжался системами, дублирующими работу мышц для поддержки мясного оригинала, но его собственный вес это в некоторой степени компенсировал. А оружие, боекомплект, навесное оборудование и, в особенности, гробина станции связи на спине, шли «надбавкой» весом килограмм так в сорок по меньшей мере. В общем-то, Ян сам решил, что связь должна быть на нём и на заместителе, замыкающем колонну, но сейчас от этого легче не становилось.

Взобравшись на более-менее ровную площадку, мужчина задрал голову, оценив оставшееся расстояние, которое было нужно преодолеть. Тянущиеся ввысь и нависающие над головами скалы создавали удивительную картину, подобную тем, коими завлекали туристов на райские миры. Дикую планету от рая отличало всего три нюанса: доступность красивых мест, обилие хищников и несколько орбитальных ударов, нанесённых Каюррианским флотом и перепахавших изрядную долю рельефа этих вытянутых на пол-континента скал. Стоило сказать лишь, что вызванная бомбардировкой сейсмоактивность окончательно утихла менее суток тому назад, чтобы понимать, насколько воздействие с орбиты повлияло на, казалось бы, такую громаду, как целая планета.

К эпицентру этих изменений их экспедиция и добиралась. Двенадцать человек, двадцать семь дроидов охранения и вспомогательных функций — более, чем достаточно для проведения контроля и осмотра «места происшествия». «Птичек» по предложению Сергона, очень, между прочим, настойчивого и ссылающегося на предчувствие, они согнали с орбиты и приземлили неподалёку, в богатых на металлы скалах, гарантирующих невозможность обнаружения даже целой армады, если ту качественно замаскировать сверху, что в шестьдесят первом тысячелетии проделывалось почти автоматически и за считанные часы.

Корабли остались разбросанными на подходящих для этого площадках, защищённых от опасности новых обвалов удачным расположением, а отряд топал на своих двоих уже четвёртый час, сетуя на нежелательность использования челноков для высадки непосредственно на место: после бомбардировки полагающаяся на антигравы техника могла легко вызвать новые обрушения породы в успокоившихся скалах, да и незаметной и тихой в такой местности её не назовёшь.

А ведь среди задач Каюррианцев было и устранение выживших, коли те найдутся.

Вот и ползли они, радуясь тому, что во флоте Каюрри с физподготовкой было строго: хочешь оставаться в штате — сдавай нормативы, которые повыше чем в спецподразделениях той же Империи будут.

— Капитан, тут есть ход наверх! И прямо к точке назначения! — Раздавшийся в ухе голос следующего строго после него мужчины, исполняющего роль оператора для десятка патрулирующих округу дронов, заставил Яна обернуться и даже съехать на бренную землю: высоко он всё равно не забрался.

— Сквозная? Проверил уже?

— Да, капитан. Как и было оговорено, дронов отвёл, как только обнаружил следы недавней бомбардировки. Заметить их не должны были, даже если есть кому.

— Прекрасно. Пять минут — передышка, после продолжим путь. Сергон, что по твоей чуйке? Легче не стало?

— Мы там, где надо, но ощущение надвигающейся угрозы лишь слегка отдалилось. — Одарённый задрал голову в небо. — Кораблям нашим ничего не грозит, но в космос, кажется, соваться будет небезопасно. Линкора это не касается: он надёжно спрятан там, где и искать-то никто не будет.

— Как-то слишком конкретно… — Ян покачал головой. Что-то ему в этом всём казалось не таким, неправильным, неестественным. — Но нам на то грех жаловаться. Отдохнули? Двигаем!

Прежде, чем капитан дал отмашку, прошло даже чуть больше обозначенных пяти минут, так что весь их невеликий отряд двинулся дальше вполне себе перевёдшим дух и отдохнувшим. В общем-то, сам по себе этот выход был в большей мере «разгрузочным днём» для людей, нежели чем-то действительно значимым. Сопроводить на поверхность Сергона могли и дроиды с парой человек для большей уверенности, да и с зачисткой у боевых машин точно не было бы никаких проблем. Но мало того, что Сергон настаивал на необходимости укрыться в скалах, так ещё и самим людям явно требовался небольшой перерыв. Служба службой, но экстраординарная ситуация вроде произошедшей с ними изрядно напрягала нервы, подвергая волю и стойкость офицеров флота проверке на прочность.

Как итог, большая часть подчинённых Яна отдыхала на кораблях и подле тех, а остальные наслаждались видами, разминая ноги и руки. Все инициированные Сергоном одарённые как раз отлёживались под присмотром, вдалеке от самых мощных токов этого колдовского эфира — как заявлял главный специалист по паранормальщине, потоки в некотором смысле огибали планету, задевая ту лишь краем, а вот космос пронизывали вполне себе серьёзно, что могло не лучшим образом сказаться на неопытных разумных с даром…

Тем не менее, у любого путешествия есть начало и конец. Вот и отряд Каюррианцев-таки добрался до точки назначения: некогда скалистой неоднородной области, ныне напоминающей усеянное обломками разных габаритов плато. От края этого плато, на котором оказался отряд, преодолев последнее препятствие в виде не то, чтобы отвесной, но труднопреодолимой стены, до самого горизонта тянулся постапокалиптичный пейзаж, расчерченный «кляксами» опустившегося с небес разрушения. Предназначенные для поражения бронированных звездолётов торпеды как следует встряхнули скалы, перемолов верхние их слои в щебень, а всё выпирающее раздробив и распределив по горизонтальным плоскостям неровными слоями. Картинка с орбиты и даже с воздуха не передавала всей картины, а вот личный взгляд на обстановку позволял с уверенностью сказать: найти тут кого-то или что-то — дело на многие дни, а не часы, как планировалось.

— Дронов отправь вперёд, пусть прочёсывают пространство по стандартной схеме. Остальным не разбредаться, Сергон, теперь дело за тобой. Достаточно близко подошли?

— Более чем. — Дрогнувший голос друга заставил Яна обернуться, окинув взглядом неизменно-зеркальную поверхность его шлема-маски. — Ян, следующие десять местных суток с планеты не взлетайте и никак себя не проявляйте. Инициированных парней тоже не будите и программы в медблоках не изменяйте: я там всё настроил на эти же десятеро суток. Меня не ищите. Цийенийцы, если вас заметят, размениваться на мелочи не станут. Их послали сюда с наказом перебить всех кроме меня…

— Что ты, чёрт подери, такое несёшь, Сергон? — Капитан сделал шаг к подчинённому, но почувствовал, как его ноги словно завязли в густом желе. Попытался шевельнуть руками — та же шляпа, только в профиль. — Что это значит⁈

— У нас против них никаких шансов не было, парни. — Сергон шевельнул головой, как бы обведя взглядом всех тех, кто прибыл сюда в том числе и по его настоятельным просьбам. — Вот-вот в систему войдёт целая группировка Альянса. Там далеко не один боевой корабль и колдуны, которых с запасом хватило бы и на половину нашего флота, того, которого больше нет. И они не просто так сюда приехали, не за местью и не ради захвата планеты. Им нужен я. Живым и готовым к сотрудничеству. Последнее они могут обеспечить за счёт Эфира, в числе всего прочего…

Сергон нервно хохотнул.

— Тот голос, их Владыка, популярно объяснил мне, что ждёт нас… вас, всех тех, кто им не нужен. Против целой группировки у нас никаких шансов в прямом столкновении, а колдуны не позволят взять их манёвром и измором. Понимаете? — Голос Сергона дрожал, а он сам активно жестикулировал. Никто так и не двинулся с места: невидимая сила надёжно держала и людей, и дроидов. — Мы могли попытаться, но это принесло бы нам только погибель. Я не желаю для вас такой судьбы, и потому вы остаётесь здесь. Можете счесть это предательством, но бессмысленная смерть — последнее, что нам сейчас нужно. Не после того, как в подпространстве исчезла большая часть флота.

— Твои слова не лишены смысла, Сергон. Но ты правда считаешь, что они не найдут нас? — Ян совладал с первой волной эмоций. Поначалу он ещё мог обвинить друга в предательстве, но теперь… он и сам немало думал о том, что же они могут противопоставить второй группе кораблей Альянса, которая могла явиться вслед за первой. Покинуть систему Каюррианцы не смогли бы даже при всём желании, так как на расчёты требовалось время. Уповать на незаметность брошенных в дрейф кораблей? Авантюра чистой воды, ведь ищущий да обрящет. Цийенийцы, придил они сюда за местью, прошерстят систему и рано или поздно. но наткнутся на их корабли. Ситуация была безвыходной, и ни сам Ян с товарищами, ни Система не могли предложить достаточно надёжного варианта. — Что им мешает захватить тебя, а после найти нас и уничтожить с куда меньшими потерями? Без тебя мы ничего не сможем противопоставить их колдунам…

— И со мной — тоже, Ян. Мне повезло обрести большую силу, но я почти не умею ею пользоваться. Колдуны же направляют Эфир через своего Владыку, а тот способен сжать в точку целую армаду, был бы в том смысл. Но пока он не жаждет вашей крови, считая моё добровольное сотрудничество гораздо более ценным, чем месть за «жалких клонов». Я надеюсь, что так будет и впредь. А с нашими «спящими красавицами» я установил крепкую связь — случись что, и я об этом узнаю. Цийенийцы не станут охотиться на вас после, отказываясь от лишнего рычага давления на меня.

— Для всего этого не требовалось устраивать… это. — Ян хотел бы пошевелить руками, да только это у него всё ещё не выходило.

— Эфир отражает мысли многих. Сейчас меня слышишь только ты, и я слышу только тебя. Но если ты слишком рано расскажешь остальным обо всём, как есть, они всё же могут что-то предпринять. — Ян удивился бы, если б мог после всей этой череды мистических потрясений. — Пусть лучше считают меня предателем. Так будет надёжнее, а мне — спокойнее.

— И куда ты уйдёшь?

Сергон чуть наклонил голову.

— Они вот-вот прибудут в систему, и помогут мне открыть односторонний портал на их корабль. По крайней мере, я надеюсь на то, что он будет односторонним… — Не слишком уверенно обронил мужчина. — Не идите за мной и следуйте инструкциям. Тогда всё должно быть хорошо.

— Ты вернёшься?

— Не знаю. Не буду лгать: мне и самому интересно узнать, на что способен Эфир в умелых руках. Что-то такое долгое время было моей мечтой, а сейчас появилась возможность воплотить её в реальности. Пару кораблей одним залпом: у вас появляется шанс вернуться домой живыми, а я получаю возможность развить свой талант. Эгоистично? Возможно. Но ты бы сам поступил иначе на моём месте?.. — Сергон резко обернулся, вперив взгляд в ничем не примечательную точку пространства. Прошла секунда, другая — и прямо в воздухе вспыхнула пурпурная точка, быстро растянувшаяся во внушительную, способную пропустить полноценный антиграв кляксу. — Не буду прощаться, но удачи вам пожелаю. Не держите зла.

— Тебе удача пригодится больше, чем нам… — Последние слова Яна Сергон едва ли слышал, ибо спина его скрылась в кляксе, которая поспешила тут же схлопнуться. Ещё несколько секунд Каюррианцы простояли в не дающем им двигаться желе, после чего дружно попадали на землю: когда вот так резко исчезает опора, очень сложно оказывается сориентироваться и удержаться на ногах. Ян почти справился, припав на одно колено.

— Чёрт! Что это было⁈

— Он нас предал⁈

— Это засада⁈

— Отставить панику! — Капитан вскинулся, уверенно встав на ноги и обведя взглядом своё «воинство» взглядом. — Оцепить периметр! Смотреть в оба! На любое движение — огонь на поражение!..

Идти против просьбы друга Ян, в конечном счёте, не решился. Если требовалось поддержать среди своих мысль о том, что Сергон их предал, то он это сделает, даже если это ему лично совсем не нравилось. Но Эфир и его возможности…

Определённо, стоило не только как можно быстрее, — но не раньше чем через десяток дней, — поставить в строй инициированных одарённых, но и самому поднапрячься в надежде «проклюнуться».

Хотя бы попытаться, ведь чувствовать себя слепым и беспомощным мужчине не нравилось категорически…

* * *

С гулким перестуком Сергон ступил на металлический пол не помещения, но ангара, в котором находилась не только техника, но и целая толпа птицелюдов… и людей: не без удивления, но мужчина почти сразу вычленил взглядом нескольких человек, облачённых в странные хламиды поверх довольно-таки примитивных скафандров, лишённых шлемов. Они стояли перед птицелюдами, но всё внимание невольно концентрировалось на высоком, худощавом брюнете с покровительственной ухмылкой и пронизывающим, острым взглядом. Вдоль его висков тянулись свежие, ещё не успевшие побелеть красноватые полосы — шрамы, а одна белесая линия перечёркивала правый глаз сверху-вниз, лишая образ всякого изящества. Мужчина этот мог бы считаться красавчиком, но именно такое расположение ран и шрама формировало отталкивающее, неприятное ощущение.

— Рад видеть, что ещё один наш собрат оказался умнее многих других. — На удивление, голос брюнета не синергировал с образом. Мягкий, бархатистый, местами раскатистый, он словно отчаянно пытался выправить производимое его хозяином впечатление. — В качестве жеста благодарности за принятое решение мы даже не будем добивать тех, кого ты так хотел спрятать, Сергон.

Сам Сергон, стянув с головы послушно отщёлкнувшийся шлем, поморщился:

— Я полагал, что вы и не сможете это сделать.

— Эфир способен на что угодно. Вопрос лишь во времени и целесообразности всякого действа. — Спокойно ответил мужчина, поманив нового товарища за собой. Цийенийцы, находящиеся здесь скорее в качестве почётной стражи, нежели охранения, зашевелились и споро образовали коридор прямиком до массивных, грубых и кажущихся карикатурно-примитивными створок шлюза. — Ты тоже это поймёшь однажды, когда Владыка обучит тебя всему, что необходимо знать в начале пути.

— Он обучает всех лично?

— И ищет, и обучает. Всё верно. — Колдун кивнул, когда Сергон поравнялся с ним. Люди-сопровождающие, в которых так же ощущался дар, пристроились следом. — Владыка помогает таким как мы не сгинуть в Эфире, ибо для сильных духом Эфир представляет собой страшную ловушку. Слабым одарённым пока мало что грозит, но на себе его равнодушную мощь ты уже успел испытать, насколько мне известно. Чем выше потенциал разумного, тем сложнее ему пройти инициацию.

— Я подозревал о таком. Но… как давно Владыка готовит таких, как мы? Эфир ведь дал о себе знать считанные недели тому назад?

— Как готовит… это сложно описать так, чтобы ни в чём не соврать и ничего не утаить. Процесс нужно почувствовать. Но вкратце — Владыка делится с нами своей мудростью, даруя знания, но не понимание. Сам процесс быстр, даже очень быстр, но, как ты и уже заметил, времени на освоение всего просто нет. — Створки шлюза с шипением разъехались в стороны, предварительно выплюнув в воздух несколько струй густого пара. Сергон постарался задержать дыхание: проверять, что это за дрянь вырывается в атмосферу и тут же засасывается в вентиляционные решётки на себе ему не хотелось. — Эфир проснулся в нашей галактике совсем недавно, и Владыка коснулся нас в тот же час. Сейчас ему нужен каждый одарённый, готовый учиться и применять свои навыки на практике. Эфир необходимо обуздать и поддерживать чистоту в нём, иначе однажды вся галактика рухнет в объятия хаоса.

— Значит, тебя тоже подобрали не так давно?

— Полтора десятка дней назад. — Конкретизировал догадку Сергона колдун. — Но даже так я уже способен на многое. Да и ты безо всякого обучения сам недурно освоился, верно? Я не покривил душой, говоря о том, что найти твоих бывших товарищей — задача вполне реальная, но с перекрученным тобой Эфиром это могло занять месяцы, если не годы.

— Приятно слышать, что мои догадки оказались не беспочвенными. — Сергон кивнул довольно. — Очистка Эфира как-то связана с наполнившими его голосами, которых становится всё больше?

Коридоры с нечасто встречающимися шлюзами петляли в недрах космического корабля, в какой-то момент выведя одарённых в зал, резко контрастирующий с общей серостью и топорностью. Тут практически не было унылого металла, зато в обилии присутствовала древесина, разнообразные ткани и декорации. От некоторых Сергон ощущал необычные колебания Эфира, но по большей части статуи, керамика и картины являли собой только и исключительно усладу для глаз. Огромный акцент делался на том, чтобы зала не походила на помещение внутри звездолёта. Деревянные стены и потолки, «шторы», закрывающие собой стены, полотнища с гербами Альянса и простенькими сюжетами из их культуры, обилие примитивной мебели и прочих предметов обстановки — ступающий в этот зал словно оказывался на поверхности планеты, в стенах какого-то храма или дворца.

И Сергону понравилось. Просто в силу необычности помещения, а так же атмосферы, здесь царящей. Все — «свои», способные тебя понять и не смотрящие с подозрением в ответ на каждое предупреждение, проистекающее из способности воспринимать Эфир. Из всей Каюррианской компании, оставшейся в живых, только Ян, пожалуй, принимал Сергона всерьёз, и то лишь из-за их давней дружбы и взаимного доверия. Остальные нет-нет, да шугались, ибо не понимали происходящих с товарищем странностей.

Вполне закономерно, что это задевало Сергона, который, как и все разумные существа, не хотел так выделяться из толпы. Вот он был своим среди своих, как вдруг — раз, и вот он уже чуть ли не чужак, которого опасаются и на силы которого смотрят с характерным прищуром, к которому только наведённый прямо на лоб ствол пистолета добавить остаётся.

Это сравнение пусть очень утрированно, но суть передавало верно.

— Очень точно подмечено, Сергон. Я приятно удивлён тем, что ты без обучения уже заметил эту тенденцию. Голоса же… как думаешь, сколько в галактике одарённых уже сейчас? — Колдун обернулся, застыв подле одного из объёмных кресел. В него же он и опустился, жестом предложив Сергону последовать его примеру и занять место напротив. Их сопровождающие к этому моменту уже отошли в сторону, начав тихо переговариваться, так что уши никто тут не грел. — Вопрос, в общем-то, риторический. Одарённых — десятки миллионов, друг мой. А ведь и месяца с пробуждения Эфира не прошло. И все они — разумные со своими мыслями, чаяниями, стремлениями. А на что лучше всего откликается Эфир? На самые страстные желания, ради исполнения которых одарённый готов на всё. Ты ведь не пробовал предложить Эфиру что угодно взамен на помощь?

— Думал, предполагая, что вы можете счесть необходимым перебить тех, кого я бы хотел видеть живыми как можно дольше. — Не стал лгать и изворачиваться Каюррианец. — Есть подсознательное ощущение того, что подобнаяжертва способна дать очень и очень многое.

— Тут нужно более полное понимание Эфира, Сергон. Он — всего лишь энергия, разума как такового в нём нет. Но его мощь и объём, его возможности… всё это само по себе стремится к заполнению недостающего, так как Эфир как Эфир полноценный разум обрести просто не может. Но откуда ему взять это недостающее? Ответ прост: мы, друг мой. Каждый одарённый, управляя Эфиром, оставляет в том свои слепки тем более чёткие и яркие, чем более масштабные относительно возможностей самого одарённого манипуляции им проводятся. Грубо говоря, забавляясь со светляками я вообще не слежу в Эфире… — На кончиках пальцев колдуна засверкали цветные огоньки. — … но вздумай я уничтожить несколько кораблей разом, и эмоции, мои сиюминутные чаяния и стремления отпечатаются в Эфире не хуже клейма, выжженного на коже раскалённым металлом. А вот вздумай я подвинуть планету, что, естественно, мне не по силам… тогда Эфир может «предложить» сделку. На деле он ничего, конечно, не предлагает, но чаще всего психика разумного существа именно так интерпретирует возможность ценой невероятного, приводящего к смерти усилия зачерпнуть свой максимум Эфира за раз, что исполнение «желания», конечно же, не гарантирует. Но такое воздействие создаёт очень чёткий слепок, который ведёт себя как одарённый в миг своего триумфа и падения…

— Ты правда хочешь сказать, что голоса, хор которых сливается в одну заунывную песнь — мёртвые одарённые, пошедшие на «сделку» с Эфиром?

— Их слепки, Сергон. И, прошу простить, меня зовут Гиар. Как-то не довелось представиться, да и ты не спрашивал…

— Моя оплошность. — Каюррианец кивнул, не позволив, впрочем, Гиару уйти с темы. — Такое количество смертей не могло не всполошить всю галактику разом. Что сейчас там вообще происходит?

— Узнаешь, если захочешь. Лично я, друг мой, не особо интересуюсь делами внешнего мира: у нас свои цели и свой враг, страшный и непоколебимый. Дары Владыки требуют освоения, и на это, а так же на выполнение его задач, уходит всё время. — Мужчина хрустнул шеей, принимая из рук подоспевшей полуголой женщины бокал с дивно пахнущим напитком. Такой же перекочевал и в руки Сергона, проводившего безмолвную красавицу задумчивым взглядом. — А смерти… Знаешь, в галактике триллионы разумных. А сколько их умирает ежедневно? Особенно теперь, когда в двух третях её нарушилось сообщение с соседними системами? Счёт мёртвых на те триллионы и пойдёт, вот увидишь. Как раньше уже явно не будет.

— Как раньше, да?.. — Сергон вздохнул, обратив свой взгляд куда-то далеко-далеко. Прямо сейчас корабль, на котором он находился, вместе с судами сопровождения разворачивался и готовился к обратному переходу. Ничего лишнего в системе Альянс не оставил: всё согласно договору. И связь со спящими инициированными неплохо ощущалась даже сквозь помехи. Вроде бы всё хорошо, да только страх и не думал умолкать, поселившись в душе мужчины. Страх перед грядущими переменами, перед кардинальными изменениями не только лишь в его собственной жизни.

Галактика всегда менялась, но именно сейчас изменений стало слишком много, и на волю хлынули они плотными потоками и высокими волнами, при том — в рекордно сжатые сроки.

— Выбрось всё лишнее из головы. Я введу тебя в курс дела и объясню, что и как будет происходить дальше. Ты должен как можно быстрее освоиться… и не смотри так на цийенийцев. Они, в целом, нормальные ребята, хоть и со своими прибабахами и заскоками на неиспользовании техники. Есть в галактике расы и похуже…

Нужно было оседлать эти волны, покуда они не похоронили тебя под собой.

Сергон это понял, и, пересилив себя, оставил прошлое в прошлом.

Глава 20 В преддверии

Подпространство в непосредственной близости от Сердца Дории.

30.01.0000, 11:00:00 от Точки Отсчёта.

Кайя Фал’Зёрстронг всматривалась в пустоту за массивными искусственными иллюминаторами — на самом деле стекло «мостик» от космоса не отделяло, уж явно не на корабле Единения Систем. Но иллюзия пресловутого гигантского иллюминатора создавалась более, чем хорошо: высочайшая детализация и ни единого намёка на искусственность оного… кроме разве что того факта, что в подпространстве внешние сенсоры не могли зафиксировать ничего кроме черноты и редких впышек-полос, а здесь — целое обилие звёзд, любо-дорого смотреть.

Впрочем, и это тоже делалось исключительно для неё, волнующейся и не находящей себе места андайрианки, что провела с машинами достаточно времени, дабы в полной мере осознать их стремление к практичности и эффективности. Даже корабль, на котором её расположили, был специально адаптированным именно для органиков: тут была атмосфера, присутствовали полноценные коридоры и помещения, какой-никакой, но дизайн с мебелью…

На остальных звездолётах Единения, судя по всему, внутреннее устройство не имело ничего общего с привычным для разумных галактики. И разумные эти просто не смогли бы и шага ступить в недрах звездолётов кремниевого разума. Машинам банально не нужны были удобства и свободные пространства, что обеспечивало немалый вклад в эффективность их кораблей: внутренняя планировка «без компромиссов» гарантированно превосходила свою противоположность во всём, от и до.

Тем не менее, все эти вопросы Кайя за прошедшие дни успела обдумать от и до, хоть течение времени и подкидывало ей сюрпризы. Так, Единение очень быстро разобралось с влиянием Эфира на подпространство, и их армады боевых кораблей столкнулись с не ожидающими такого завоевателями — инициаторами коллапса. Колдуны развернули свою деятельность повсеместно, преследуя свои неясные цели, в то время как триллионы разумных в галактике оказались на пороге смерти: голод, болезни, нахождение на обречённых без внешних поставок планет с агрессивной атмосферой, флорой и фауной… всё это грозило колоссальными по любым меркам потерями для целых видов, не то, что отдельных государств.

И в это же самое время, Кайя Фал’Зёрстронг, живая и здоровая, на борту крейсера независимых разумных машин двигалась прямиком к своему супругу, в столичную систему Консорциума. За последние дни они успели совершить несколько десятков прыжков, и сейчас с минуты на минуту должны были покинуть подпространство. Тогда Кайя наконец-то получит возможность увидеть Хинко лично. И вроде бы не пристало ей так беспокоиться — разлука ведь была совсем недолгой, да и непоправимого не случилось, но поди ж убеди себя в этом! Совсем недавно императрице пришлось действовать от и до наоборот, пытаясь свыкнуться с мыслью о невозможности вернуться в столичную систему в ближайшие месяцы или даже годы — в зависимости от того, восстановление каких маршрутов будет перспективнее и ценнее для государства.

Органики оттого и были самими собой, что не все протекающие в их телах и разумах процессы поддавались контролю.

В какой-то миг картинка за «иллюминатором» резко изменилась. Пропали искусственные звёзды и слишком тёмная, без малейших светлых тонов тьма, а на их место пришёл настоящий космос. Ожидаемо, планету вот так просто разглядеть у девушки не вышло, но вот близкие обломки, в обилии дрейфующие в пустоте, вполне однозначно сказались на её внутренних переживаниях.

— Я…

— Канал связи со дворцом по вашему личному коду в процессе наладки. Ожидайте. — Машинный разум предвосхитил просьбу Кайи, и той осталось лишь прерваться на полуслове, с надеждой на лучшее всматриваясь в безграничный космос. Едва ли кто-то, пусть даже вечно недовольные и решившиеся поднять бунт аристократы, могли совладать с лоялистами, но у них был шанс. Много ли нужно обычному разумному, чтобы умереть? «Счастливая» ракета, пакет взрывчатки или вообще пуля, выпущенная доверенным приближённым в упор — и вот уже никакого властителя Андайрианского Консорциума больше нет… — Связь через три, две, одну…

Голографическое изображение Хинко выросло из пола, точно вздыбившаяся в буйном море волна. Многочисленные цветастые точки лишь миг были чем-то неоформленным, прежде чем устаканиться и продемонстрировать правителя государства, живого, но не такого здорового, как хотелось бы.

— Кайя. Рад видеть тебя. Все прибывшие с тобой корабли отмечены как союзники, маршруты на сближение с планетой высланы… — Мягкая, но уставшая улыбка, закрывающая правую половину лица вместе с глазом повязка, рука на перевязи… Хинко выглядел так, словно действительно пережил покушение, а то и не одно. — Сейчас в системе всё спокойно, расслабься. Детали расскажу сглазу на глаз… кхм. Тебе ведь позволят спуститься на планету?

— Должны. — Не слишком уверенно кивнула она, подавив в себе желание вспыхнуть из-за оказавшейся совсем не к месту шутке супруга, смотрящего на неё одним глазом. — Аристократы?

— С поддержкой Альянса Ззод. Они смогли прислать к нам нескольких колдунов. Устроили культ, пытались устранить наших одарённых из тех, кто уже начал осваиваться со своими силами. Здесь мы справились, пусть и не без помощи союзных «Фантомов». — Таким незамысловатым названием обозначали корабли-невидимки Единения. Небольшие и манёвренные, почти необнаружимые и хорошо вооружённые, без единого органика на борту, они сыграли свою роль в скоротечном конфликте, уничтожив корабли бунтовщиков, на которых обосновались колдуны. — Патора и Мал-Ту-Куун отошли врагу, но их возвращение лишь вопрос времени. Как только мы сами или с помощью Единения восстановим межсистемное сообщение, бунтовщики будут уничтожены. Частично пострадал правительственный аппарат, но в деталях тебе лучше самой со всем ознакомится. Наше дитя в безопасности.

У Кайи отлегло от сердца:

— Хотя бы одна хорошая новость за сегодня. — Тот факт, что Хинко жив, к хорошим новостям она не относила хотя бы потому, что этого она как раз и ожидала. А вот его ранения были плохой новостью. — Я скоро прибуду. Мне есть, о чём поведать в довесок к уже переданным сведениям: многое поменялось за время пути…

— Начиная с возможности этот самый путь преодолеть. — Хинко кивнул. — Буду ждать, Кайя. Конец связи.

Голограмма послушно втянулась в якобы монолитный и ничем не выделяющийся пол, а Кайя, прищурившись, улыбнулась и едва не рассмеялась: всё складывалось лучше, чем могло бы быть. Некий осадок оставался от слов ноль-ноль-девяносто-пятого, который долго и планомерно вёл с девушкой беседы касательно будущего Консорциума, возможностей врага и известной природы Эфира, сведения о котором прибавлялись не по дням, а по часам за счёт ведения активных боевых действий с яро пользующимися этой энергией птицелюдами.

Ситуация вырисовывалась неоднозначная и даже опасная, хоть пока разумные машины и не строили прогнозов со своим поражением в качестве итога. «Стратегическое оружие» врага, масштабный и неизбежный коллапс подпространства, не сдержал богов технологий, и те оперативно вступили в конфликт, стягивая к границам всё новые и новые силы. А военной мощью Единение Систем могло похвастаться колоссальной: любой маньяк-милитарист из старых империй удавился бы от зависти, глядя на бесчисленные армады и несчётные наземные легионы машинного разума, построенного на принципах улья.

Единение — не просто слово, и Кайя смогла выяснить, что пусть эта сила и управлялась «единолично», но одинаковыми копиями каждую разумную машину назвать было нельзя. Тот же ноль-ноль-девяносто-пятый был уникальной единицей, созданной специально для коммуникации с ней, с Кайей, и представителями Консорциума в случае крайней нужды. С учётом нумерации от нуля у него были «братики и сестрички» того же предназначения, но они отличались и от девяносто пятого, и друг от друга. При чём тут улей тогда? Всё просто: базы данных они все использовали одинаковые, получая оные откуда-то из сердца своей «машинной империи». А вот все надстройки сверх стандарта наращивали самостоятельно, оттуда и уникальность.

Кайя не была сильна в инжиниринге и формировании алгоритмов для машинного разума, даже урезанного, но обстоятельства, оторванность от привычной рутины и долгие беседы с готовой отвечать чуть ли не на все вопросы машиной позволили обойти этот досадный нюанс. Фактически, девушка стала первым и пока что единственным органиком, претендующим на понимание нового, необъятного полюса силы галактических масштабов.

История Единения Систем, их упрощённые измышления касательно судьбы разумных органических видов, предпосылки и последствия принимаемых на протяжении десятков тысяч лет решений — во всё это её посвятили, наказав сделать всё возможное для мирного приведения Консорциума к сосуществованию в роли союзников, политических и военных.

И вот теперь, на высокотехнологичном челноке преодолевая атмосферу над занимающим всё пространство от горизонта до горизонта многоуровневом городе, Кайя Фал’Зёрстронг как нельзя ясно осознала свою ответственность перед народом. У неё с этим и раньше не было проблем, но события последних недель перевернули всё во что она верила и на что опиралась с ног на голову. Были моменты, когда она реально подумывала бросить всё, вместе с супругом и ребёнком осев где-нибудь на дикой планете… снова и снова подумывала, стоит заметить. Желание максимально жёстко прищучить несогласных тоже то вспыхивало, то отступало, как происходило и с навязчивой идеей послужить мостом между Единением и остальной галактикой вдобавок.

И лишь сейчас цели приняли конкретные формы, вновь выросли границы дозволенного самой себе и оформился какой-никакой, но план.

Челнок, давно переключившийся с двигателей на антигравитационные установки, предельно мягко и быстро коснулся поверхности посадочной площадки у дворца, приковав к себе взгляды стражи, дроидов охранения и сенсоров автоматических и не очень систем защиты, которые могли испепелить всё что угодно, оказавшееся в радиусе поражения. Опустилась рампа, беззвучно разъехались створки шлюза — и Кайя воочию смогла лицезреть небо, рябящее в глазах от обилия сотен и сотен дронов.

До самого входа во дворец тянулся живой коридор из гвардейцев, каждый из которых, стоило ей пройти мимо, совместно со стоящим напротив бойцом громыхал кулаком по груди, а кое-кто выказывал радость иначе и совсем не по-правилам. Определённо, подданные Консорциума счастливы были не столько из-за возвращения супруги своего владыки, сколько из-за самого факта возможности совершения межсистемных перелётов.

И радость эта витала в воздухе, ненормальным образом смывая тревоги и вытесняя страхи.

Кайя Фал’Зёрстронг быстро, но не срываясь на бег добралась до врат дворца, ступив в его просторные, элегантные залы, отражающие в себе культуру андайри — всё то, что делало их уникальными и самобытными. Максимум изящных линий и плавных обводов, минимум острых углов, никакой аляповатой, бросающейся в глаза любви к драгоценным металлам. Во всём тут преобладала стильная практичность, сейчас оказавшаяся как нельзя кстати: в андайрианских постройках сложно было заплутать, ибо устроены они были предельно просто и удобно.

Вот и сейчас Кайя в считанные минуты добралась до названных ей встречающими слугами покоев, одних из самых просторных и вместе с тем защищённых, лишённых окон и сокрытых в самом сердце дворца.

— Кайя. — Хинко крепился, но девушка всё равно видела, что это даётся тому непросто: повреждённые мышцы лица мужчины сильно болели, стоило только ему попытаться улыбнуться. За время с момента появления в системе она не успела толком ни с чем ознакомиться, а в пути с супругом связаться не было возможности: даже Единение не способно было обеспечить такую связь. Потому о серьёзности его ран она могла только гадать, уповая на лучшее. — С возвращением. Есть что-то важное из того, о чём я должен узнать незамедлительно? Ты долго не выходила на связь…

— Особо важных новостей у меня нет, Хи. Как ты?

— Жить буду. — Хинко с ясно видимым облегчением опустился в одно из имеющихся тут кресел, полукругом расставленных вокруг стола, напичканного электроникой по самое «не могу». — Потерял глаз, рукой ещё долго не смогу нормально шевелить, чудом не лишился возможности ходить на своих двоих… но сейчас всё хорошо. В крайнем случае, импланты ничем не хуже родных конечностей и органов, у нашей семьи в этом отношении предубеждений нет…

— Будешь дурачиться — придушу. — Беззлобно бросила Кайя, заняв кресло к супругу поближе. — Но раз уж ты шутишь, то всё действительно не так плохо, как могло бы быть.

— Дитя удалось своевременно спрятать, а это главное. Да и я стал первоочерёдной целью не сразу: изначально эти культисты совместно со знатью рассчитывали проредить лояльных мне разумных всюду, куда можно было дотянуться. Единый Консорциум не нужен был Альянсу, но я не понимаю, чем думали наши недруги из другого политического лагеря. Не понимали, что разделив первым шагом, вторым нас просто сомнут?..

Мужчина покачал головой, после чего выдохнул, вдохнул и продолжил:

— Они начали свою кампанию весьма неплохо, многие хорошие андайрианцы пострадали или погибли. Но тогда же у меня проклюнулся дар… да-да, не делай такие глаза. — Хинко улыбнулся во все тридцать два, тут же поморщившись. — М-ма, в общем, я чувствую Эфир. Очень хорошо чувствую, и они как-то об этом узнали, когда я смог избежать первого покушения. Одарённый во главе государства им почему-то очень не понравился, и я стал их первоочерёдной целью. Семь покушений, трижды до моего тела всё же кто-то, да добирался, но зато с того момента остальные опасности не подвергались, а в итоге мы смогли уничтожить всех диверсантов и захватить нескольких колдунов. Один из них, к слову, уже успел «потрудиться» на Каюрри, но его оттуда быстро спугнули…

— Не переводи тему. Я ещё проверю, что и как тут происходило… но ты должен был быть осторожнее!

Хинко качнул головой:

— Я и был. Но одарённые чувствуют друг друга, а способ замаскироваться мне не известен. Возможно, со временем мы и найдём что-то такое, но пока все одарённые, которых удалось выявить, учатся чувствовать Эфир и параллельно охраняют всех тех, кто может оказаться очередной целью.

— Я рада, что ты не растерялся и выбрал оптимальный вариант. Единение пошло таким же путём: они разработали биомеханизм на основе человека, способный выявлять активность Эфира.

— Эти сверхспособности и правда не столь страшны, если удаётся своевременно обнаружить факт их применения. — Подтвердил Хинко. — Я и выжил-то только благодаря возможности среагировать заранее. Не будь у меня дара, и я бы погиб, ха-ха, с первой попытки… так что ты, дорогая, отныне будешь вынуждена держать при себе минимум двоих одарённых. Я нашёл нескольких девушек и женщин, готовых на такую службу. Тебе осталось лишь отобрать понравившихся. Но кандидатуры двоих из них не обсуждаются: только они обладают необходимым боевым опытом, на роль телохранителей их уже активно натаскивает моя личная охрана.

Кайя не стала с этим спорить, прекрасно понимая, на что способны операторы эфира или, если говорить проще, колдуны. Двумя телохранителями больше, двумя меньше — всё равно на фоне её обычного охранения такая мелочь затеряется в миг.

— Ты уверен, что колдунов в системе больше не осталось?

— Насколько в этом вообще можно быть уверенным. Ни я сам, ни другие, нередко в разы более талантливые чем я одарённые ничего за последние дни не обнаружили. Враг отступил, предположу, из-за проблем на других фронтах: мы и так захватили одного очень, очень неслабого одарённого. Он в одиночку смог уничтожить четыре крейсера и одиннадцать кораблей классом ниже, а после разметал в фарш полторы сотни штурмовиков из абордажной команды. Допрашивать его пришлось под тяжелыми препаратами, а содержать — в бессознательном состоянии, с дежурными дроидами и разумными, держащими руку на «красной кнопке». — Взгляд мужчины подёрнулся белесой пеленой, но спустя секунду всё прекратилось, и он вернулся в реальный мир. — Между прочим, именно эта тварь и пыталась организовать для каюррианцев сюрприз. План был простой: незаметно создать культ вроде того, что почти вырос у нас, и раскрыть его после прибытия в систему сил Федерации. Те, по их расчётам, не стали бы церемониться с очередным «колдунским миром», испепелив там всё под ноль. С учётом всего того, что удалось узнать о диверсионной деятельности Альянса на территории Пространств, это весьма вероятный сценарий.

— Всё так плохо?

— Их Владыка не скрывается и манипулирует десятками тысяч одарённых, используя их как проводники своей силы. И, похоже, эта сущность и правда пришла откуда-то из-за грани, прорвавшись в нашу галактику вместе с Эфиром. Ему чужды технологии, да и от самих цийенийцев он не в восторге, если верить выкладкам наших аналитиков и словам пленников. Сам по себе даже самый сильный среди них на многое не способен, и «черпать Эфир» ему помогали извне. Мы такой роскоши, к сожалению или к счастью, лишены.

— Нужно будет передать Единению всё, что удалось узнать. Они прямо сейчас сражаются с Альянсом с попеременным успехом, и информация там лишней точно не будет. — Кто может распорядиться ею лучше кремниевого разума? Уж точно не разумные из плоти и крови. — Поначалу я считала, что их военной мощи хватит, чтобы безо всяких проблем переломить хребет Альянсу, но теперь я уже не уверена. Если они ведут свою деятельность даже здесь, да и в Федерации тоже…

— Это могут быть отголоски их изначального плана, дорогая. Единение ведь не должно было так быстро преодолеть это расстояние, покуда всю галактику сотрясает коллапс подпространства. Сама понимаешь, насколько сложно остановить набравший ускорение звездолёт: пройдёт время, прежде чем посланные ранее диверсионные отряды истощатся. — Хинко как мог попытался успокоить супругу, приводя вполне разумные, в общем-то, доводы. Все они, правда, разбивались хотя бы об то, что Владыка вместе со своим Эфиром объявился в галактике не больше нескольких десятков дней тому назад, но ведь Альянс существовал и до того.

Цийенийцы, опять же, вполне открыто путешествовали по всей галактике, ибо за принадлежность к основному виду давно канувшего в лету государства разумные убивать не спешили, и даже с подозрением к таким индивидуумам не относились. Рас в галактике — тысячи, и почти все они когда-то развязывали войны, идя на поводу у амбиций.

И попытка «очистить» галактику привела бы лишь к тому, что в итоге остался бы лишь один разумный вид, истребивший или загнавший в бутылочное горлышко все прочие.

— Хорошо, если так, Хи. Но я узнала достаточно для того, чтобы убедиться в колоссальных возможностях их колдунов и самого Альянса. Они повально используют клонов, выращивая их сотнями миллионов, и…

Беседа императора и императрицы продлилась ещё не один час, прежде чем они обсудили всё, требующее скорого внимания. Они обменивались и сверяли сведения, выдвигали предположения, строили теории, а некоторые так и вовсе подтверждали, глядя на одно конкретное событие с двух сторон: благо, информированность их была беспрецедентно высокой по меркам нынешней галактики. Кайю пичкали данными, укрепляя лояльность и гарантируя, что Андайрианский Консорциум не рухнет под подлыми ударами Альянса со всеми его возможностями, и открывали тайны, о которых иные учёные и исследователи могли только мечтать.

Хинко же и сам был не рад, но положение обязывало узнавать обо всём одним из первых, и не просто узнавать, но и умело, ко всеобщей радости новыми знаниями манипулировать. Во главе государства он столкнулся с изобретальностью и массой возможностей колдунов, которые вознамерились его убить: мужчина не исключал того, — и даже был уверен в том, — что в планы врагов входило манипулирование «слепым» правителем через его «зрячих» одарённых-приближённых, которых у Альянса наверняка нашлось бы, чем склонить к сотрудничеству.

А это — уже повод поделиться с соседями информацией, ведь с теми могут и наверняка провернут то же самое, но уже без подводного камня в его одарённом и очень живучем лице. Одноглазом теперь, правда, но пример Кайи показывал, что на утрате частей тела в их эпоху жизнь не заканчивается.

— Значит, Единению нужны одарённые. И желательно сформировать из них хоть сколько-то управляемую силу, с чем, стоит признать, у нас есть проблемы. — Хинко Фал’Зёрстронг тяжело вздохнул. — Те из одарённых, кого ещё вчера можно было считать сильнейшими и опытнейшими, на следующий день могут во всём уступить новоприбывшим. Иерархия постоянно формируется и рушится, и как-то помешать этому не удаётся. Страшно представить, что будет, когда придётся наводить порядок на других мирах Консорциума по образу и подобию того, что сформируется здесь…

— Сиюминутные результаты не стоят слабого фундамента в основе структуры, управляющей одарёнными, Хи. Об этом ноль-ноль-девяносто-пятый говорил не единожды. Очевидно, хотел убедиться в том, что эта мысль успешно до меня донесена. — Кайя натянуто улыбнулась. — Но ты действительно уверен в том, что карающий отступников орган следует именовать так… по-старинному?

— Инквизиция — ёмкий термин, весьма точно описывающий деятельность входящих в эту структуру андайри, Кайя. Пока этой работой занимается наша внутренняя разведка с усилением из военных, но долго это продолжаться не может.

— И всё же, «инквизиция»… можно подобрать слово и получше, не вызывающее столько негативных ассоциаций, прошедших сквозь тысячелетия.

— Например? — Девушка не нашлась с ответом. — Внушение страха и опасения тоже можно использовать нам на благо. Если одарённые будут бояться неминуемой кары, это предостережёт их от предательства. Владыка Альянса силён и вездесущ: ему ничего не стоит прибрать к рукам любого сомневающегося. Потому структура, члены которой будут наделены особыми полномочиями, необходима. Как и строжайшие критерии отбора в неё: абы кто с подобной властью может устроить столько проблем, что Альянс на этом фоне поблекнет. Контролировать их деятельность лично я смогу только поначалу, так что, дорогая, я бы хотел попросить тебя заняться отбором подходящих кандидатур. Кое-кого я уже включил в списки, но одного моего взгляда маловато будет.

— Хорошо. Если ты считаешь это особо важным, то я этим займусь, Хи. Но не думай, что так ты отвадишь меня от активной деятельности вне дворца!

— Как минимум в ближайшие пару месяцев тебе отсюда лучше никуда не выходить. Колдуны действительно опасны, а уверенности в том, что мы хоть в какой-то степени познали Эфир у нас нет. И появится эта уверенность не скоро.

— Это не повод запираться и дрожать в страхе! Альянс, может, только этого и желает! Наш народ быстро поймёт, что к чему, если их императрица запрётся в четырёх стенах. Начнутся волнения. А где они — там и возможность склонить кого-то на свою сторону…

— Этой проблемой займётся контрразведка, дорогая. И не спорь: это моё последнее слово! Они не смогли достать меня, но могут ударить по тебе. Захватить, например. А делать выбор между долгом и тобой я не хочу. — Отрезал Хинко, посмотрев на девушку на удивление холодным, кажущимся непоколебимым взглядом. И по тону его можно было с уверенностью сказать, что дальнейших споров он не потерпит. — На тебе и так достаточно обязанностей, чтобы продолжать напрямую работать с массами. Сосредоточься на инквизиции и наведении мостов с Единением. Этой работы тебе хватит надолго, уж поверь моему чутью.

— Тогда не расстраивайся, когда я переименую твою инквизицию во что-то ещё. Всё-таки у нас нет ни религии, ни богов, чтобы карать «еретиков».

— Ознакомишься с документами касательно покушений на меня и попытки организовать культ — сама начнёшь каждого колдуна Альянса называть еретиком. И факел с очищающим пламенем далеко прятать не рискнёшь…

— Остальные разумные в галактике нас не поймут. А контактировать с ними нам придётся: не та ситуация, да и именно мы выступим посредниками между Единением Систем и «разумными органиками».

Хинко расхохотался:

— Уж поверь, раз даже мы к этому склоняемся, то остальные сомневаться не станут. Возродят поросшие мхом религии, достанут из хранилищ позабытые символы и объявят Альянсу священную войну, подтолкнув новый религиозный рассвет после затянувшейся «вечной» ночи. И уж тогда-то галактика содрогнётся — подпространственный коллапс позавидует. — В речи правителя Консорциума звучала чистая тоска, предвосхищающая грядущие проблемы. И сомнений им сказанное почему-то особо не вызывало: разумные и правда были на такое способны. — Как раньше уже не будет. Не тогда, когда случайный разумный может неожиданно учинить разрушения, которые не так давно было под силу устроить только артиллерийской батарее или крейсеру, вышедшему на дистанцию прямого залпа.

— И всё же, я постараюсь обставить всё несколько более цивильно.

— Я буду только рад, если у тебя получится. А пока… — Мужчина как-то резко сблизился с давно уже оставившей кресло девушкой, опустив здоровую руку ей на талию и притянув супругу к себе. Последовавший за этим поцелуй продлился так долго, словно они были не умудрёнными опытом и побитыми жизнью правителями, а молодыми, только познавшими вкус любви подростками. — … мы ведь можем выделить час только на себя?

— Мы можем попробовать… — Коммуникатор на запястье Кайи обиженно пискнул, отключаясь, а после то же самое проделал и Хинко. Правда, с отличием: до него всё-таки могли дозвониться первые лица Андайрианского Консорциума.

Свет в покоях потускнел, и к делам супруги вернулись ещё не скоро.

* * *

Каюрри-2, инит-аграрная планета, Внешние регионы.

30.01.0000, 11:00:00 от Точки Отсчёта (то же время).

— Коммодор Хирако. — Мужчина в парадной форме сделал несколько шагов и развернулся, встав перед громадным силуэтом Каюррианского Лорда, с высоко поднятым подбородком и лёгкой ухмылкой на губах глядя прямо в алый, традиционно поблескивающий опасным светом визор. — Я от лица всей Каюррианской Автономии благодарю вас за безукоризненную службу на благо нашего государства. Под вашим началом были сформированы вооружённые силы Каюрри, включая флот; вы провели ряд великолепных миротворческих кампаний, включая небезызвестную Марриконскую Миссию; и вы же теперь, в столь непростое для всей галактики время, смогли привнести щепоть порядка в царящий повсюду хаос, собрав под своим началом одарённых разумных, готовых развивать свой дар и использовать его на всеобщее благо. В связи с этим вы получаете повышение в звании. Поздравляю, контр-адмирал… — Готовые вот-вот хлынуть аплодисменты затихли, стоило лишь Лорду Про поднять правую руку в соответствующем жесте. — Но это ещё не всё, ведь одновременно с тем вы оставляете текущий пост, дабы занять соответствующее место во главе новой структуры: Каюррианского Ордена Одарённых. Отныне вы, контр-адмирал Хирако, будучи одним из вышестоящих офицеров флота, являетесь так же и магистром Ордена, что налагает на вас огромную ответственность. Поздравляю, магистр!

Лорд Про чуть довернул корпус ко своевременно подошедшему разумному, приняв из его рук чёрную, с серебряными элементами ткань, сложенную в аккуратный квадрат. Пара секунд — и вот он уже передал эту вещь ожидающему соответствующего жеста свежеиспечённому магистру. Хирако специально прибыл на церемонию без своего традиционного плаща, органично дополняющего форму коммодора флота: всё для того, чтобы сейчас, на виду у сотен камер и у тысяч зрителей, присутствующих на церемонии лично, опустить на свои плечи этот символ наступивших и ещё только грядущих перемен.

Отработанное, — а как иначе? — движение, и магистр оборачивается к народу, который тут же взрывается криками, аплодисментами и прочими звуковыми эффектами, свойственными для радостной толпы.

Шоу, скажете вы, и будете правы. Но шоу это преследовало конкретные цели: дать разумным возможность сбросить давление, расслабиться, выдохнуть наконец, а вместе с тем облегчить принятие ими новых порядков наступившей совсем недавно эпохи перемен. Пусть сама планета и управлялась по большей части машинным разумом, но ведь разумные не знали о том, и каждый считал, что без его вклада всё рухнет во мгновение ока. Патриоты, — а таких было немало, — трудились в поте лица, карьеристы приходили домой только лишь для сна, а служивые выполняли свои обязанности не жалея себя — знали, что таинственный враг может ударить когда угодно и откуда угодно.

Такое напряжение не могло пройти для слабых телом и разумом органиков даром, и потому PR-0 счёл необходимым опосредованно подтолкнуть госаппарат к новым реформам, органично дополненным празднествами и церемониями большого масштаба. Отдохнувший и довольный разумный не будет ставить препон изменениям и тем, кто их будет возглавлять. Вдобавок к этому, у соглядаев от Федерации и не только появится повод для обсуждения и отправки своим хозяевам, которые наверняка уже начали что-то подозревать, через тысячи световых лет наблюдая за спокойствием и умиротворением, царящим на Каюрри в то самое время, когда вся галактика погрязла в хаосе, пылала и вымирала, не в силах справиться с катаклизмом.

Подозрения эти могли не иметь какой-то строгой направленности, но сама по себе причина удвоить усилия по сбору информации Каюррианскому машинному разуму была откровенно вредна: чем меньше внимания будет приковано к Автономии, тем в более широких рамках смогут действовать машины без опасений разоблачения.

В отличие от Единения Систем, Каюррианская Автономия не могла многого противопоставить гегемону, реши тот вдруг любой ценой их уничтожить. Выгадать время для эвакуации всего и всех в постепенно оживающие колонии в неосвоенных системах — это было возможно, и для этого же и возводилась оборона в «тупиковой системе». Но при таком исходе о выгодах, сулимых политическими и торговыми манипуляциями можно будет забыть, что было бы крайне неэффективно. Пока объёмы получаемых за счёт этого ресурсов на порядки превосходили объёмы затрачиваемых, и Центр Синхронизации намеревался использовать это настолько долго, насколько позволят обстоятельства.

А для этого требовалось выстроить из Каюрри «реалистичное» в нынешних условиях охватившего галактику хаоса государство, не слишком сильно удаляясь при этом от изначальной концепции, на которую делалась ставка на внешне-политической арене.

Хирако тем временем отсалютовал согражданам, толкнул короткую мотивирующую речь и сошёл со сцены, позволив Лорду Про вызвать следующего награждаемого.

Им оказался не кто-то там, а Трюи Галл, выросший до полновесного адмирала с практически абсолютной, — за рядом исключений, — властью во флоте. С вероятностью в, приблизительно, двадцать семь процентов его могло здесь и вовсе не оказаться сейчас, но органик всецело принял правду о природе своего Лорда, сохранив лояльность и готовность идти за ним до конца не столько из идеологических, сколько из сугубо практических соображений. Звание адмирала, первого офицера во флоте, должно было в необходимой мере утолить его амбиции, направив вектор развития в нужное Каюрри русло.

При том Хирако ожидаемо не остался в обиде, так как его новая должность стала для мужчины чем-то куда как более интересным и привлекательным для него лично… несмотря на не понравившееся ему название ордена, отдающее дешёвой художественной фантастикой.

На том церемония, впрочем, не закончилась, и в звании был повышен целый ряд органиков, способных занять где старые, а где и новые посты, дабы выполнять возложенные на них обязанности с максимальной эффективностью. Не в последнюю очередь Центр Синхронизации опирался на фактор одарённости, стараясь в каждой области оставить по меньшей мере трёх-четырёх таких разумных, нередко находящихся в не самых дружных отношениях. Таким образом уменьшался риск сговора между ними, и совместного перехода на сторону потенциального противника: Каюррианский машинный разум счёл неприемлемой ту свободу действий, коей сейчас располагали опытные пользователи Эфира из лагеря условного противника — Альянса Ззод.

И именно стремлению машин удержать происходящее под контролем без задействования кардинальных способов решения проблем были обязаны все те, кого возносили и низвергали в этот знаменательный для Автономии день. На Каюрри стремительно поменялось столько всего, что даже до самого недалёкого разумного, пропускающего происходящее мимо ушей, дошла одна простая, в общем-то, истина:

Как раньше уже не будет.

Оглавление

Глава 1 Аварийная остановка

Глава 2 Что, как и куда

Глава 3 А дома тем временем…

Глава 4 Далекие уголки галактики

Глава 5 Откровения

Глава 6 Незваные гости

Глава 7 Жаркая встреча

Глава 8 Решительные шаги

Глава 9 Большая игра

Глава 10 Отзвуки перемен

Глава 11 Системный подход

Глава 12 Начало адаптации

Глава 13 Выстраивая систему

Глава 14 Эфир переполняет

Глава 15 Закончившаяся передышка

Глава 16 И снова война. Часть I

Глава 17 И снова война. Часть II

Глава 18 Судьба Осколков

Глава 19 Отколовшийся

Глава 20 В преддверии