Последние боги: Пробуждение [Марк Егорчев] (fb2) читать онлайн

Марк Егорчев Последние боги: Пробуждение

Глава 1: Тишина перед бурей

Меня зовут Марк, и до недавнего времени я жил самой обычной жизнью. Учёба, работа, вечерние посиделки с другом в съёмной квартире. Всё шло своим чередом. Но если бы мне тогда сказали, что через неделю мир превратится в хаос, я бы только посмеялся.

Той ночью Владивосток казался спокойным. За окном редкие машины лениво катились по улице, вдалеке слышались крики студентов, возвращавшихся с вечеринки. В комнате пахло кофе и слегка перегретой электроникой.

Я сидел за ноутбуком, пытаясь разобраться с кодом для курсовой. Рядом, на кровати, лежал Макс — мой сосед и лучший друг. Обычно он бы играл или листал ленту на телефоне, но сегодня просто свернулся клубком, натянув одеяло до самого носа.

— Ты точно не хочешь выпить чаю? — спросил я, не отрываясь от экрана.

— Отвали… башка трещит, — пробормотал он из-под одеяла.

Макс чувствовал себя хреново уже второй день. Температура, слабость, озноб. На COVID не похоже — тест отрицательный. Грипп? Может быть.

Я вздохнул и посмотрел на часы: 23:47.

Снаружи что-то глухо грохнуло. Я поднял голову, прислушался. Тишина. Наверное, просто кто-то уронил мусорный бак. Но почему-то на душе стало неспокойно.

В голове неприятно закололо, как будто кто-то провёл лезвием по вискам. Лёгкий звон в ушах. Я поморщился.

— Чёрт… Макс, у тебя тоже шум в ушах?

Ответа не было. Я повернулся. Макс лежал неподвижно.

— Эй?

Подошёл, тронул за плечо.

Кожа горячая, но он не отреагировал. Дыхание было… странным. Длинные, редкие вдохи, как у человека, который заснул слишком глубоко.

Я тряхнул его сильнее.

— Макс, проснись.

Тишина. Мне стало не по себе. Я присел на кровать, вглядываясь в его лицо. Свет от монитора отбрасывал на кожу бледные тени. На шее пульсировала вена, но очень медленно, лениво.

Я сглотнул. Что-то было не так. Но тогда я ещё не понимал, насколько всё плохо. Я смотрел на Макса, стараясь убедить себя, что он просто очень крепко уснул. Но что-то внутри настойчиво кричало: “Нет, всё не так.”

Я ещё раз потряс его за плечо, сильнее.

— Макс, не беси, вставай.

Ноль реакции. Я поднёс руку к его лицу — дыхание было слабым, но ровным. Ладонь обожгло жаром. Сердце застучало быстрее.

Окей, может, это просто сильный жар. Надо сбить температуру. Я схватил телефон, чтобы загуглить, что делать, но взгляд скользнул по экрану, где всплывало новое уведомление из новостей:

“Во Владивостоке фиксируются массовые случаи странной комы. Люди падают без сознания и не просыпаются.”

Я замер. Пролистал дальше.

“Врачи не могут объяснить причину. Госпитализации переполнены. Ученые говорят о возможном вирусе, но подтверждений нет. Власти советуют сохранять спокойствие.”

Да уж. Какого хрена тут сохранять? Я посмотрел на Макса. Чёрт. Так вот оно что.

Три дня неизвестности

Я не вызвал “Скорую”. Звучит ужасно, но после сообщений в сети это казалось не лучшим решением. Людей забирали, а потом о них никто не слышал.

Поэтому я просто следил за Максом, сбивая температуру мокрыми полотенцами, пытаясь хотя бы как-то помочь.

Первый день прошёл в тревожном ожидании.

Второй — в страхе.

На третий я понял, что сам нахожусь в коме, только в другой — информационной. Мир рушится, но никто не орёт

Телевидение несло какую-то бессмысленную чушь про “эпидемиологическую обстановку”, политики талдычили:

“Мы держим ситуацию под контролем”.

Но в сети была совсем другая картина. Люди исчезали. Больницы переполнены. Половина врачей уже либо в коме, либо сбежала. Обычная жизнь ещё продолжалась, но в воздухе пахло паникой.

Кафешки работали, транспорт ходил, студенты всё ещё бухали по вечерам. Но это было похоже на симуляцию нормальности. Продукты в магазинах стали исчезать быстрее. Полки ещё не были пустыми, но ощущения были тревожные. Как перед ураганом, когда ветер уже поднимает пыль, но шторм ещё не начался.

Я покупал еду, как ни в чём не бывало, а потом возвращался в квартиру и проверял Макса. Тот не менялся. Лёгкое дыхание. Закрытые глаза. Иногда подрагивали пальцы, словно во сне. Мне хотелось верить, что он проснётся. Но на четвёртый день надежда начала рушиться.

Что-то изменилось

Я проснулся от странного звука. Глухой, тянущийся скрежет.

— Макс!

Я вскочил, в два шага оказался у его кровати.

Он лежал, как и раньше, но теперь его тело содрогалось. Пальцы скрючились. Изо рта вырывался едва слышный хрип.

— Макс?!

Я схватил его за руку. В этот момент он открыл глаза. И я понял, что всё кончено. Его глаза были чёрными. Без зрачков, без белков. Просто две идеально чёрные бездны. И в них не было ни капли сознания.

— Макс?

Имя сорвалось с губ само по себе. Как будто мой мозг пытался напомнить тому, кто лежал передо мной, что он всё ещё человек. Но тот, кто смотрел на меня чёрными, блестящими, как обсидиан, глазами, не был Максом.

Я почувствовал, как ладонь, которой сжал его плечо, начала неметь. Сначала я подумал, что это просто от страха. Но потом осознал: из его кожи шёл ледяной холод.

Неестественный. Противоестественный.

Будто я тронул кусок металла, пролежавший ночь на морозе. Я отдёрнул руку. Макс вдруг резко вдохнул, будто только что вынырнул из воды, и его тело судорожно выгнулось дугой.

— Чёрт!

Я отпрыгнул назад, споткнулся о стул и едва не грохнулся.

Макс дёрнулся, затем медленно приподнялся на локтях, как будто ничего не случилось.

Я застыл, наблюдая.

— Ты… слышишь меня?

Он повернул голову на мой голос. Слишком резко. Как у сломанной марионетки. По телу прошла дрожь.

— Эй…

Он улыбнулся. Не как Макс.

Широко. Слишком широко.

Я замер. Мышцы, суставы, даже лицо Макса… всё выглядело так, будто он не до конца понимает, как ими пользоваться. Но его чёрные, блестящие, пустые глаза смотрели прямо на меня. Я понял, что надо бежать.

Но было поздно. Макс рванул вперёд с нечеловеческой скоростью. Я едва успел отшатнуться, когда его рука пронеслась в сантиметре от моего горла.

Стена за спиной треснула. Глухой звук разлетающегося в пыль бетона слился с шумом моего собственного дыхания.

Я вывалился в коридор, спотыкаясь. Голова шла кругом. Но он не дал мне времени осмыслить происходящее.

Снова бросок. Я упал на спину, а он оказался сверху. Руки Макса вцепились в мои плечи, словно железные клещи. Я ощущал его вес, неестественную силу, ледяное дыхание, тянущееся к моему лицу. Чёрные глаза прямо перед моими.

Я заорал и изо всех сил вмазал кулаком ему в висок. Макс дёрнулся, но не упал. Он даже не поморщился. Его улыбка стала шире.

— Что… ты… — я попытался заговорить, но Макс издал странный рык.

Рык.

Глухой, хриплый, с нотками чего-то чуждого. Как зверь. И в этот момент я понял — это больше не Макс. Это что-то другое. Он разжал челюсти, и я увидел, как его зубы стали длиннее. Они превращались в клыки.

Я больше не думал. Просто бил. Выжить любой ценой! Я замахнулся и со всей силы ударил в подбородок. Макса сорвало с меня, он отлетел к стене. Я подпрыгнул на ноги, тяжело дыша. В груди жгло от адреналина.

Нужно оружие. Макс не двигался. Я затаил дыхание. Он повернул голову. Челюсть была сломана… но двигалась, будто ему было всё равно. Громкий хруст. Она встала на место. Он заулыбался ещё шире.

Мне стало по-настоящему страшно. Я подбежал к кухне, схватил нож. Макс рванулся ко мне снова. Я развернулся и ударил. Лезвие вонзилось в его грудь. Но Макс даже не замедлился. Он схватил меня за горло. Воздух пропал. Перед глазами поплыли пятна. Я уже терял сознание. Но успел рвануть нож вверх, в шею. Горячая кровь хлынула мне на руки. Макс отпустил меня и упал назад. Я рухнул на пол, хватая воздух.

В ушах гудело. Он дёрнулся… и затих. В комнате стало слишком тихо. Я не чувствовал радости. Я только что убил своего лучшего друга. И тогда до меня дошло.

Если Макс мутировал… значит, скоро мутируют и другие. Я посмотрел на свою трясущуюся руку, покрытую его кровью.

Это только начало.

Глава 2: Мир, погружённый в хаос

Вашингтон, Белый дом

Овальный кабинет больше напоминал муравейник. Советники и генералы сновали туда-сюда, с тревожными лицами сверяясь с документами и экраном, на котором сменялись жуткие кадры. Нью-Йорк — огни пожаров, обезумевшие толпы, Лос-Анджелес — солдаты перекрывают дороги, но внезапно хватаются за головы, их тела начинают трясти в судорогах.

За массивным столом сидел президент США. Седовласый мужчина с осунувшимся лицом провёл рукой по лбу, сжимая виски. Голос его был хриплым, словно он не спал уже несколько дней:

— Доложите.

Министр обороны, подтянутый мужчина в мундире, сделал глубокий вдох, будто собираясь с мыслями:

— Господин президент, по всему миру зафиксированы случаи внезапных обмороков. Люди впадают в кому на три-четыре дня. По последним данным, около сорока процентов… — он замялся, словно не решался произнести очевидное. — Они изменились.

— Что значит «изменились»? — голос президента стал резче, а глаза сузились.

Генерал переглянулся с коллегами, словно надеясь, что кто-то другой скажет за него. Но, вздохнув, продолжил:

— Они больше не люди, сэр. Медики заявляют, что процесс необратим.

Повисла гробовая тишина, нарушаемая только слабым гудением техники. Кто-то нервно откашлялся. Президент медленно провёл ладонью по лицу, глядя в стол.

— Мы объявляем военное положение, — глухо произнёс он. — Немедленно.

Москва, Кремль

— Что значит «половина страны в отключке»?! — голос президента России был напряжённым, но не дрожал.

Министр обороны, высокий мужчина с проседью на висках, вытер платком пот со лба. В помещении стоял удушающий запах кофе и табака.

— Владимир Александрович, на текущий момент массовые комы зафиксированы по всей стране. В крупных городах вспышки беспорядков. В регионах тоже неспокойно, — отрывисто докладывал генерал.

Президент выдохнул, сцепив пальцы в замок. Пальцы побелели.

— А те, кто… просыпаются? Что с ними?

Генерал молчал, переводя взгляд с одного советника на другого. В кабинете повисло натянутое ожидание.

— Я задал вопрос, — ледяным голосом повторил президент.

— Они… не люди, — тихо сказал аналитик из ФСБ. В его голосе не было эмоций, только констатация факта.

Президент медленно откинулся в кресле, задумчиво барабаня пальцами по столу.

— Ввести войска, — наконец произнёс он. — Контролировать ситуацию. Если нужно — подавлять.

Пекин, закрытое заседание

В помещении, полном строгих людей в костюмах, стояла тишина. Только мерцали экраны, передающие леденящие душу кадры: Гуанчжоу — вспышки взрывов, люди мечутся в панике, Пекин — хаотичные столкновения на улицах.

Председатель КНР сидел в глубокой задумчивости, выслушивая доклады. Он не поднимал голос, не менял выражение лица, только пристально всматривался в цифры на экране.

— Немедленно изолировать заражённых, — наконец произнёс он. — Ограничить передвижение. Подготовить армию.

Кто-то из чиновников неуверенно подался вперёд:

— Но это миллионы людей…

Председатель медленно повернул голову и посмотрел на говорящего так, что тот замер.

— Мы не можем рисковать будущим Китая, — его голос был спокоен, но в нём слышалась стальная решимость.

Тишина.

— Выполняйте.

Лондон, Даунинг-стрит

Британский премьер-министр вытер дрожащей рукой пот со лба. В комнате пахло сигарами и холодным потом. В экраны, транслирующие хаос в Лондоне, вонзались десятки взглядов.

— Мы должны… договориться с ними? — неуверенно предложил кто-то.

Министры переглянулись.

— Нам нужен план, — прохрипел премьер.

— У нас его нет, сэр, — тихо ответил советник по безопасности.

Политики растерянно смотрели друг на друга, а за окном столица Великобритании погружалась в хаос.

Владивосток, квартира Марка

Я сидел на кухне, бездумно глядя на холодный труп своего лучшего друга. Макс лежал на полу, неестественно вывернув конечности, его кожа приобрела сероватый оттенок, а глаза остались открытыми, застыв в вечном взгляде безумия. Я глубоко вдохнул и медленно выдохнул, пытаясь осознать произошедшее.

Провёл рукой по лицу, ощутив трёхдневную щетину. Ну, апокалипсис, так апокалипсис. Хоть не зря в армии служил, пригодится умение стрелять. Правда, пока могу стрелять только кухонным ножом… Усмехнулся, но смех вышел нервным и каким-то надломленным.

Первым делом попытался дозвониться родителям — безуспешно. Связь перегружена или уже отключена. Тогда набрал нескольких друзей, живущих в соседнем квартале. Никто не ответил. Это было тревожнее всего. Если бы хоть кто-то сбросил вызов — значит, жив. А так… либо телефоны разрядились, либо отвечать уже некому.

Вернулся к телу Макса. Всё ещё не верилось, что несколько дней назад мы шутили на тему странных новостей, а теперь я стою над мёртвым другом, который превратился в монстра. Подавив отвращение, присел рядом, внимательно изучая изменения. Кожа потеряла эластичность, ногти стали толще и длиннее, а мышцы будто бы разбухли. Эволюция по Дарвину — уровень “выбери мутанта”.

Но без эмоций не разберёшься. Надо двигаться дальше.

Проблема номер один — запасы. В квартире осталось немного еды и воды, но надолго их не хватит. Соседи, скорее всего, в таком же положении. Оставаться здесь — значит умереть от голода или дождаться гостей похуже Макса.

Решение пришло само собой: проверить, что происходит с друзьями в соседнем квартале, и заодно раздобыть припасы. Магазины, конечно, уже, наверное, разграблены, но вдруг повезёт. Хотя везение в последние дни определённо взяло отпуск.

Быстро собрал рюкзак: бутылка воды, несколько батончиков, документы, армейский нож. Оружие было бы кстати, но единственное, что у меня есть — кухонный тесак. Ну, если что, можно будет попробовать метнуть, главное — не в себя.

Подойдя к двери, на секунду замер. Это был момент, когда ещё можно было вернуться, спрятаться в квартире и надеяться, что всё само как-то разрешится. Но я не верю в сказки.

Открыл дверь и шагнул в новый мир.

Я вышел из квартиры, закрыв за собой дверь. В подъезде царила гробовая тишина, если не считать далёких криков с улицы. Спускаться вниз пришлось осторожно — вдруг кто-то из соседей тоже мутировал? Однако до первого этажа добрался без происшествий.

На улице воздух был густым, тяжёлым, наполненным запахом гари и крови. Город выглядел… мёртвым. Машины брошены посреди дороги, окна многих домов разбиты, кое-где валялись тела. Небо затянуто серой дымкой, будто само мироздание скорбело по мёртвой цивилизации.

Я двигался вдоль стен, стараясь не шуметь. Главное — не привлекать внимание. План был прост: проверить аптеку, благо она находилась всего в двух кварталах.

На перекрёстке услышал хриплое дыхание. Обернувшись, увидел мутанта — бывшего человека, теперь с искажёнными чертами лица, сгорбленного, но быстрым рывком бросившегося на меня. Я едва успел уклониться, но не полностью — когтистая рука задела бок, оставив глубокий порез. Боль была резкой, жгучей, но терпимой.

— Чёрт… — выдохнул я, отступая назад.

Мутант снова бросился вперёд, но в этот раз я был готов. Рывком достал тесак, и, когда он оказался в зоне досягаемости, нанёс удар в шею. Лезвие вошло туго, но перерезало плоть. Существо дёрнулось, захрипело и, рухнув на землю, забилось в предсмертных судорогах.

Я стоял, тяжело дыша. Рана жгла, кровь сочилась из пореза. Надо обработать. Значит, план с аптекой становится ещё важнее.

Добравшись до неё, я сразу заметил разбитые стёкла. Внутри был разгром: полки опрокинуты, повсюду следы борьбы, на полу лужи крови. Кто-то уже побывал здесь…

Медленно продвигаясь внутрь, я заметил тело. Полицейский. На нём всё ещё была форма, но грудь разорвана, лицо искажено в агонии. Рядом валялся пистолет — ПМ. Видимо, пытался защищаться, но патронов оказалось недостаточно. Я поднял оружие. В магазине оставалось семь патронов, ещё один уже был в стволе.

— Хоть что-то, — пробормотал я, убирая пистолет за пояс.

Быстро собрав медикаменты, перевязал рану и сделал глоток воды. Теперь надо выдвигаться к друзьям…

Глава 3: Первый день конца

Я двигался по улицам Владивостока, стараясь не привлекать внимания. Рана на боку уже не кровоточила, но неприятно ныла при каждом шаге. Город, который ещё неделю назад жил обычной жизнью, теперь выглядел как постапокалиптическая декорация.

Улица Светланская была пуста, но это не значило, что вокруг никого не было. Разбитые витрины магазинов, брошенные машины, мусор растасканный ветром — всё это создавало жуткую атмосферу. Где-то вдалеке слышались крики, но уже не человеческие, а что-то более животное, нечеловеческое. Я знал, что там, за углом, могут быть мутанты, поэтому держался ближе к стенам и старался не шуметь.

Я направлялся в сторону дома друга — он жил на улице Алеутской, недалеко от Покровского парка. Если он ещё жив, то, возможно, вместе мы сможем понять, что вообще происходит. Дойдя до нужного дома, я осторожно поднялся по лестнице. Дверь квартиры друга была закрыта, но, постучав, я услышал движение изнутри. Через пару секунд дверь резко распахнулась, и передо мной предстал Слава — немного потрёпанный, но живой.

— Марк?! Да чтоб меня… Ты жив!

— Ну, вроде того, — хмыкнул я. — А ты чего трубку не берёшь?

— Телефон разбился… Да и честно говоря, я уже решил, что ты… ну, сам понимаешь.

Я шагнул внутрь, оглядывая квартиру. Здесь было намного уютнее, чем у меня — не потому, что чище или богаче, а просто потому, что не было ощущения, будто ты один в этом умирающем городе. На столе валялись пустые упаковки из-под еды, рядом лежал нож, видимо, Слава уже подготовился к возможной обороне.

— Чёрт, Марк, у тебя кровь! — внезапно воскликнул он, указывая на мою рану. — Что случилось?

Я устало посмотрел на него и только вздохнул.

— Нападение. Один из этих… существ. Но я справился.

— Справился? Ты один? — Слава недоверчиво посмотрел на меня. — Чувак, у тебя же никакого оружия не было…

Я промолчал, потому что сам не до конца понимал, как вообще выжил. Я просто двигался на инстинктах, и что-то во мне будто вело меня, позволяя уклоняться, реагировать быстрее, чем я должен был. Но пока это было не так важно.

— Пока что остаёмся здесь, — сменил я тему. — У тебя удачное расположение: рядом несколько продуктовых, плюс аптека, да и окна с хорошим обзором. Главное — не шуметь и не привлекать внимание.

Слава кивнул, но через секунду его лицо изменилось. Он будто что-то вспомнил и посмотрел на меня с тревогой.

— Слушай… А что с Максом? Ты ведь должен был быть с ним.

Я замер. В груди сжалось неприятное чувство. Говорить об этом не хотелось, но молчать было бы неправильно.

— Он… мутировал, — тихо сказал я. — Напал на меня. Мне пришлось…

Слава закрыл глаза и выдохнул.

— Чёрт… — только и выдавил он. — Макс… мать твою…

Я ничего не ответил. Всё, что можно было сказать, не имело смысла. В голове снова всплыл момент, как мой друг превратился в чудовище, как мне пришлось его убить. Слава обхватил голову руками, тяжело вздохнул.

— Ладно, — наконец произнёс он. — Просто… Просто давай пока не будем об этом.

Я кивнул, сжимая кулаки. Лучше переключиться на что-то другое.

— А как Марина? — спросил я.

Слава потер лицо ладонями.

— Она уехала к родителям в Находку. Мы созванивались вчера, всё было нормально… Но сейчас она не отвечает.

Я видел, как он сжал зубы. Было понятно, о чём он думает.

— Ты хочешь к ней поехать?

— Конечно хочу! Но как? Машины стоят брошенные, дороги перекрыты, связи почти нет… Я не знаю, что с ней.

Я вздохнул. Вариантов действительно было немного. Сейчас нам надо было думать о выживании.

— Давай сначала убедимся, что сами доживём до завтрашнего дня, — сказал я. — Нам нужна еда.

Мы выбрались из квартиры и направились в сторону ближайшего супермаркета. Он находился на углу Океанского проспекта. Дорога прошла относительно спокойно — только пару раз вдалеке мелькали тени, но к нам никто не бросался. Однако на подходе к магазину нас обоих охватило тревожное чувство.

Стеклянные двери были разбиты, внутри царил хаос — полки опрокинуты, продукты раскиданы по полу. На стенах засохшая кровь. Мы переглянулись, но, несмотря на ощущение ловушки, всё равно зашли внутрь.

— Окей, собираем еду и воду. Давай побыстрее, мне тут не нравится, — шепнул я.

Мы начали наполнять рюкзаки консервами, бутылированной водой, упаковками лапши и батончиками. Казалось, что всё идёт по плану, но затем снаружи послышался звук — не просто шаги, а что-то большее. Я осторожно выглянул в окно и тут же замер.

По улице двигалась стая мутантов. Их было не меньше десяти. Они шли группой, их движения были хаотичными, но чувствовалась общая цельность. Как волки, идущие на запах крови.

— Чёрт… — прошептал я. — У нас проблемы.

Слава выглянул следом и тут же отпрянул.

— Что делать?

— Сидеть тихо и не шуметь.

Мы медленно двинулись в глубь магазина, стараясь не задеть ничего ногами. Вскоре мы оказались у массивной двери, благо, она была открыта. Внутри обнаружился небольшой офис с письменным столом, шкафами и диваном. Мы быстро забаррикадировали дверь изнутри.

Снаружи послышались шаркающие шаги. Стая мутантов вошла в магазин. Я задержал дыхание. Если они нас учуют, то выхода не будет…

Я щёлкнул замком и отступил назад, бросая взгляд на Славу. Он выглядел вымотанным, да и я чувствовал, как усталость накатывает волнами. За дверью всё ещё раздавались приглушённые звуки шагов, но постепенно они становились тише. Казалось, мутанты теряли интерес к этому месту и разбредались в поисках других целей.

— Похоже, они уходят, — пробормотал Слава, прислоняясь к стене. — Не думаю, что выходить сейчас хорошая идея.

— Да, лучше переждать, — кивнул я. — Всё равно уже поздно, на улице темно. Риск наткнуться на что-то ещё выше.

Мы осмотрели кабинет. Он оказался завален разной макулатурой, парой стульев и сломанным столом. Но главное — здесь было относительно безопасно. Закрыв жалюзи, мы на всякий случай ещё раз проверили замок и уселись на пол, стараясь хоть немного перевести дух.

— Так чего у тебя с боком? — вдруг спросил Слава, указывая на порез.

Я посмотрел на кровоточащий разрез. Адреналин схлынул, и теперь рана начинала ощутимо ныть.

— Да так, зацепило, — отмахнулся я. — Не глубоко.

— Давай, перевяжем, а то ещё загноится, — Слава выудил из кармана бинты и полив их спиртом, протянул мне. — Тут теперь санитарии нет.

Я принял его помощь, перевязав рану, и слабо улыбнулся.

— Спасибо.

Некоторое время мы молчали. Только приглушённое дыхание заполняло тишину комнаты. Всё происходящее было слишком нереальным. День назад я жил обычной жизнью: просыпался, шёл на пары, залипал в телефоне. А теперь… Теперь мы сидели в тёмном кабинете, прячась от существ, которых невозможно было представить даже в кошмарах.

Я вздохнул, откидываясь спиной на стену. Воспоминания нахлынули внезапно. Служба в армии — это, конечно, запомнилось. Бесконечные подъёмы в пять утра, утренние пробежки, крики сержантов. Но потом была и учёба, студенческая жизнь, тусовки, долгие ночи за проектами. В тот момент казалось, что это сложно, но теперь… Теперь я бы отдал всё, чтобы вернуться в те времена.

— Ну и день, — пробормотал я, проводя рукой по лицу.

— Да уж. Кто бы мог подумать, что он так закончится, — Слава усмехнулся и посмотрел на меня. — Помнишь, как в армии нас отправили копать траншеи под дождём? А потом пришёл генерал и сказал, что мы выбрали не то место, и заставил всё закапывать обратно?

Я усмехнулся. Да, такое не забудешь.

— Ещё бы. Мы тогда чуть не утонули в этой грязи. А ты ещё умудрился сапог потерять.

Слава рассмеялся, откидывая голову назад.

— Ага, а потом бегал босиком, пока мне новые не выдали. Честно, тогда это казалось худшим днём в жизни.

— Ну, теперь есть с чем сравнить, — я покачал головой. — Забавно, какие вещи вспоминаются в такие моменты.

Он кивнул, становясь серьёзнее.

— Да. Иногда хочется, чтобы всё осталось таким же простым.

Мы замолчали. За окном воцарилась ночь. Мысли путались, а усталость накатывала сильнее. Завтра придётся снова выбираться наружу, но об этом я подумаю потом. Сейчас главное — просто пережить эту ночь.

Глава 4: Попутчики

Я проснулся от странной тишины. Не то чтобы в последние дни было шумно, но теперь даже ветер за окном казался приглушенным. Вспомнив события вчерашнего дня, я медленно сел на кровати и осмотрел комнату. Слава уже был на ногах, копался в рюкзаке, судя по всему, проверяя припасы.

— Доброе утро, спящая красавица, — проворчал он, даже не оборачиваясь.

— Если бы оно было добрым, я бы сейчас завтракал омлетом в кафе, а не пытался выжить в городе с зомби, — я зевнул и встал. — Как у нас дела?

— Воды хоть запейся, еды тоже хватает, так что не пропадем. Надо будет собрать припасов с собой как можно больше

Мы быстро собрались, проверили припасы и начали перекладывать их в рюкзаки. Когда я расстегнул свой, чтобы уложить последние банки тушенки, из него выглянул пистолет. Слава заметил оружие и приподнял бровь.

— И это когда ты мне собирался сказать? — спросил он, указывая на ствол.

— Честно говоря, вообще не собирался, — я пожал плечами. — Нашел его вчера, перед тем как пришел к тебе. Судя по всему, владелец уже был… ну, скажем так, не в состоянии им воспользоваться.

— Понятно. И патроны есть?

— Восемь.

— Хорошо. И мне, честно говоря, будет спокойнее, если он останется в твоих руках, а не у кого-то другого. Насколько я помню, ты неплохо стрелял на стрельбищах.

Мы закинули рюкзаки на плечи и вышли на улицу.

Мы шли по улицам города, стараясь не шуметь. Владивосток, который еще позавчера жил своей обычной жизнью, теперь выглядел как декорация к фильму про постапокалипсис. А самое неприятное — звуки. Не привычные городские шумы, а какие-то стоны, рычания и приглушенные крики. От этого становилось не по себе.

— Как думаешь, сколько у нас есть времени, прежде чем все окончательно скатится в хаос? — пробормотал Слава, держась рядом.

— Думаю, оно уже скатилось, — ответил я, сжимая в руке пистолет. — Просто мы еще не осознали это полностью.

Мы свернули за угол и тут же услышали крики. Не просто крики ужаса, а именно панические, отчаянные. Я поймал взгляд Славы, и мы одновременно кивнули. Вмешиваемся.

Подбежав ближе, мы увидели группу людей, загнанных в угол тремя мутантами. Судя по всему, они недавно вышли за припасами. Вооружены жалко — кухонные ножи, бита и туристический топорик. Один из парней, долговязый брюнет в рваной куртке, судорожно размахивал ножом, будто мог этим напугать мутантов.

Они не испугались.

— Тебе страшно? — спросил я Славу.

— Ага.

— Мне тоже. Ну что, спасаем этих идиотов?

— Да куда мы денемся, — вздохнул он, сжимая арматуру.

Как только мутант рванулся вперед, парень с ножом развернулся и дал деру.

— Охренеть, герой, — пробормотал я, поднимая пистолет.

Но не успел выстрелить — мутант догнал его за пару секунд, повалил на землю и вгрызся в горло. Крик оборвался на высокой ноте, кровь брызнула фонтаном.

— Ну вот и всё, — сказал я, наводя мушку на тварь. Выстрел. Голова мутанта разлетелась, как перезрелый арбуз.

Оставшиеся двое мутантов не отреагировали на смерть товарища. Один бросился на девушек, другая тварь двинулась в сторону Славы. Он, не теряя времени, с размаху рубанул её по спине арматурой. Удар был сильным, но мутант даже не сразу среагировал, лишь медленно обернулся. Глаза — черные, пустые, как у дохлой рыбы.

— Давай, еще раз! — крикнул я.

Слава ударил снова, но мутант в ответ рванулся вперед и вцепился ему в руку. Он заорал.

— Тварь! — я выстрелил дважды. Один патрон ушел в плечо, второй — в голову. Только тогда мутант рухнул.

Тем временем, второй мутант уже был рядом с девушками. Одна из них, блондинка в грязном пуховике, неожиданно метнула в него банку консервов. В голову. С глухим звуком банка упала на асфальт, а мутант остановился в замешательстве.

— Дамы, тактика "закидай тушенкой" — это, конечно, оригинально, но не особо надежно, — заметил я, отстреливая последнего мутанта.

— Когда все закончилось, оставшиеся в живых с ужасом смотрели на растерзанное тело своего товарища.

— Черт, — выдохнул один из них. — Нам… надо валить отсюда.

— Гениальная мысль, — отозвался я. — Давайте поговорим в безопасном месте. Например, у нас дома, — я посмотрел на Славу, тот кивнул.

— У нас там тушенки полно, — добавил мой друг. — Можем потренироваться в меткости.

Девушка посмотрела на него как на идиота, но в итоге все согласились.

Мы добрались до квартиры Славы, закрыли дверь на все возможные замки и на мгновение просто стояли, пытаясь перевести дух. В воздухе висел запах пота, крови и чего-то ещё неприятного — то ли тухлого мяса, то ли гари. Все были на взводе, но напряжение медленно отступало.

— Ну, прошу, располагайтесь, — Слава кивнул на диван и кресло в гостиной. — У нас тут не гостиница, но я так и быть… чайник поставлю.

Мы наконец-то могли нормально рассмотреть друг друга. Оля — блондинка с простым, но миловидным лицом. Вид у неё был уставший, но глаза цепкие, внимательные. Диана — полная её противоположность, жгучая брюнетка с модельной внешностью, холодным взглядом и идеальной осанкой, словно даже в такой жести ей важно было держать спину ровно. Костя оказался крепким парнем, широкие плечи, короткая стрижка, но с виду не боец — скорее, привыкший работать руками, чем драться.

— Итак, — я бросил рюкзак у стены. — Давайте разберёмся, что у нас есть и что делать дальше.

— Согласна, — кивнула Диана, садясь на диван и закидывая ногу на ногу. — Но сначала, может, познакомимся нормально? А то мы даже не знаем, кто вы такие.

— Да, и кто тут главный? — добавила она с легкой улыбкой, пробежавшись взглядом по мне и Славе.

— Главный? — я усмехнулся. — Вряд ли тут вообще нужен "главный". Мы просто пытаемся выжить.

— Ну да, — Диана усмехнулась, скрестив руки. — Просто если не будет какого-то плана, мы друг друга поубиваем из-за консервов через неделю.

— Справедливо, — кивнул я. — Но давай начистоту: ты, похоже, привыкла командовать?

— Можно и так сказать, — она пожала плечами. — Работа такая. Я юрист. Точнее, была юристом. Сейчас это вряд ли кому-то важно.

— О, так ты можешь объяснить нам, какие законы нарушаем? — усмехнулся Слава.

— Легко. Например, вооружённое ограбление магазина — это лет десять, — с ухмылкой ответила Диана. — Правда, мне кажется, теперь это не так критично.

— Ну раз такое дело, может, и адвокатом подработаешь, если нас поймают? — подмигнул я.

— Хм. Договоримся, если ты меня впечатлишь. Хотя судов теперь всё равно нет.

— Так, а у вас какая история? — поинтересовался я.

— Мы соседи, вот и всё, — ответил Костя, опираясь на стену. — Вчера поняли, что по одному не выжить, решили объединиться. Вышли за припасами… ну, вы сами видели, чем это закончилось.

— Ты ничего не видел, — фыркнула Оля, грея руки о кружку с чаем. — Когда Игоря… когда его убили, ты даже не посмотрел.

Костя сжал челюсти, но ничего не ответил. Диана хмыкнула, но тоже промолчала.

— Давайте без разборок, — сказал я. — Прошлого не вернуть. Думать надо о будущем. План такой: сидим здесь пару дней, ждём новостей. Если никакой реакции от властей не будет, будем искать оружие.

— Где? — спросила Оля.

— В полиции или на военных складах, — ответил Слава. — Ближайший участок в двух кварталах. Если там что-то осталось, нужно будет забрать.

— Ну и кто туда пойдёт? — Диана выгнула бровь. — Ты с пистолетом, понятно. Но ты, — она посмотрела на Славу, — ты-то что, тоже герой?

— Разберёмся, когда придёт время, — я перехватил инициативу. — Сейчас нам главное отдохнуть. Кто-то может быть на шухере, остальные пусть поспят. Завтра с утра решим, как действовать.

— Ладно, — нехотя согласилась Диана. — Но я сплю одна. Выживать вместе — это одно, но кровать у меня будет личная.

Оля устало вздохнула, а Костя лишь усмехнулся.

Слава выключил свет, и квартира погрузилась в полумрак. Вдалеке всё ещё слышались звуки разрушенного города — крики, выстрелы, утробный рёв мутантов.

Глава 5: Три дня ожидания

Квартира Славы оказалась просторнее, чем казалось на первый взгляд — три комнаты, небольшая кухня, гостиная. Не идеальное убежище, но на первое время сгодится. Мы распределили места: Слава занял свою спальню, я — комнату, где раньше был его кабинет, теперь просто свободное пространство с матрасом. Девушки устроились в третьей комнате, а Костя занял кресло в гостиной, завернувшись в одеяло. Так прошла первая ночь.

На вторые сутки атмосфера начала накаляться.

Оля большую часть времени молчала, иногда уходила в спальню и оттуда слышались приглушённые всхлипы. Несколько раз мы с Славой натыкались на неё, сидящую на подоконнике, с застывшим взглядом, будто она мысленно возвращалась в тот день, когда всё пошло к черту. Она почти ничего не ела, а на наши попытки поговорить отвечала односложными фразами.

— Оля, тебе надо поесть, — сказал я вечером второго дня, присев рядом.

Она молчала, уткнувшись взглядом в пол.

— Нам всем тяжело, — продолжил я. — Но если ты будешь голодать, тебе не станет легче. Мы держимся друг за друга, так что… ты не одна.

Она всхлипнула, кивнула, но даже не взглянула на меня. Однако, спустя полчаса пришла на кухню и взяла себе немного тушёнки. Это уже был прогресс.

А вот Диана быстро пришла в себя и начала вести свою игру. Если в первый день она вела себя сдержанно, то к концу второго уже пыталась установить свои порядки.

— Послушайте, парни, — сказала она за ужином, откидываясь на спинку стула. — Нам нужен чёткий лидер. А не "мы все просто выживаем". Без системы начнётся хаос.

— Хочешь предложить свою кандидатуру? — хмыкнул Слава, жуя хлеб.

— Я умею анализировать ситуацию, принимать решения. Не скажу, что боец, но я головой думаю. А значит, в отличие от вас, не побегу на мутантов с палкой, — она улыбнулась. — Так что да, я могла бы.

Костя покосился на меня, явно ожидая реакции.

— Система выстроится сама, когда придёт время, — ответил я. — Сейчас рано говорить о власти.

Диана пожала плечами, но взгляд у неё стал более прищуренным. Я видел её насквозь. Она не искала защиту, не искала равных — она хотела контроля.

На третью ночь она пошла ва-банк.

Я лежал на матрасе, когда услышал тихий скрип двери. Кто-то бесшумно зашёл в комнату. Лунный свет пробивался сквозь окно, и я увидел силуэт Дианы. Она неспешно подошла, явно думая, что я сплю, и склонилась надо мной.

— Достаточно близко, — сказал я, не открывая глаз.

Она замерла, потом усмехнулась.

— Ты всегда такой напряжённый? Я просто хотела поговорить.

— Разговаривают днём. Ночью такие визиты — это попытка манипуляции. Что тебе надо?

— Ну, ты ведь понимаешь, что в такие времена лучше быть ближе друг к другу… — её голос стал мягче.

— Дверь там, — я махнул рукой в сторону выхода. — Закрой за собой.

Диана замерла, потом тихо вздохнула и, пожав плечами, вышла. Когда дверь закрылась, я усмехнулся. Она явно не привыкла к отказам.

Так прошли три дня и три ночи. Власти не появлялись, телевидение и связь не работали. Это означало одно — надеяться не на кого, только на себя.

На четвёртый день мы поняли, что ждать больше нельзя. Ни властей, ни армии — никого. Мы решили направиться в сторону штаба и части морфлота на набережной Цесаревича. Если там ещё есть военные, они могли организовать оборону, если нет — хотя бы найдём оружие.

— Я не пойду! — Оля вцепилась в край стола, когда мы собрались выходить. — Я останусь здесь. Вы… вы вернётесь?

— Да, — ответил Слава, подбирая рюкзак. — Если всё будет нормально.

— Оля, это твой выбор, — сказал я. — Мы не заставляем, но если станет опасно — уходи отсюда. Не жди нас любой ценой.

Она кивнула, но не выглядела уверенной. Мы оставили ей немного еды и вышли.

По дороге к штабу шли молча. Город был странно тихим. Пару раз видели брошенные машины, перевёрнутые мусорные баки, разбитые витрины. Но людей — почти никого.

— Марк, — вдруг произнёс Слава. — Мне нужно будет в Находку. Марина… я должен её найти.

Я кивнул, даже не раздумывая.

— Я с тобой.

Он посмотрел с благодарностью, и мы пошли дальше.

Через пару кварталов раздался жуткий звук — не то рычание, не то стон. Мы замерли.

— Что это было? — прошептал Костя.

За углом, в переулке, что-то двигалось. Было слышно чавканье, скрежет зубов. Мы осторожно подошли ближе и увидели его.

Мутант. Уже не человек.

Когда-то это был мужчина, но теперь его кожа серела, мышцы вздулись, руки удлинились, а пальцы оканчивались когтями. Он стоял на коленях над мёртвым телом и пожирал его, издавая низкое утробное рычание.

— Чёрт… — прошептал Костя, судорожно сжимая монтировку.

— Тихо, — шепнул я. — Обойдём.

Мы осторожно отступили и двинулись по другой улице. Я думал о том, что патроны на исходе — их оставалось четыре. Без крайней необходимости стрелять нельзя.

Когда мутант остался позади, я наконец выдохнул. Мы не знали, насколько они опасны. Но теперь точно знали одно — это не болезнь. Это что-то гораздо страшнее.

Когда добрались до штаба, нас встретило жуткое зрелище. Вся территория вокруг была усыпана трупами людей и мутантов. Судя по следам, здесь недавно шёл ожесточённый бой. Кровь ещё не успела засохнуть, а в воздухе витал тошнотворный запах смерти, смешанный с гарью сгоревшей техники.

Я сделал шаг вперёд, но тут же рядом с ногой в землю ударилась пуля. Из окна штаба раздался громкий крик:

— Не приближайтесь! Проваливайте!

Слава поднял руки, показывая, что мы не вооружены.

— Мы не враги! Мы обычные люди!

— Нам плевать! — отозвался голос из штаба. — Нет связи, нет командования! Полковник приказал никого не впускать. У нас осадное положение! Если выживете — ваше дело. Мы своё делаем.

Я сделал ещё шаг, но тут же пуля вонзилась в асфальт в сантиметре от моей ноги. В ответ я замер, скрипнув зубами.

— Последнее предупреждение! Разворачивайтесь и уходите, или будем стрелять на поражение!

Костя сжал кулаки, побелев от злости, но я удержал его за плечо.

— Пошли отсюда, — тихо сказал я.

Развернувшись, мы направились обратно. Настроение было подавленным — надежда на помощь военных рухнула в один миг.

Однако через несколько кварталов дорогу нам перегородила группа из 15–20 человек. Их взгляды скользнули по нам, и один из них усмехнулся:

— О, а кто это у нас тут? Пацаны, гляньте-ка, добыча сама к нам идёт!

Я прищурился, оценивая их. Это были уголовники — худощавые, жилистые, с тюремными наколками и взглядами, полными хищного любопытства. Один лениво крутил в руке нож, другой ухмылялся, обнажив редкие зубы. А потом их взгляды уперлись в Диану.

— О-о-о, да тут у нас и девочки есть, — протянул один из них с мерзким смешком. — Ну всё, парни, праздник к нам пришёл!

— Я первый! — оскалился другой. — Вы только гляньте на эту красотку, ещё и бойкая, небось!

Диана сжала губы, но я заметил в её глазах страх.

Я медленно сжал кулаки, чувствуя, как в груди закипает злость.

Глава 6: Добро пожаловать в Ад, экскурсия бесплатная

Они стояли на дороге, перекрыв нам путь, и ухмылялись, будто уже решили, что мы их добыча. Грязные, жилистые, с уголовными наколками — типичные мрази, которые в нормальном мире либо сидели бы по тюрьмам, либо подыхали в подворотнях. Но сейчас мир уже не был нормальным, и крысы первыми выбрались на поверхность.

— Гляньте-ка, какие храбрые петушки к нам заглянули! — один из них шагнул вперёд, скалясь гнилыми зубами. — Думали, мимо проскочите?

Я сделал вид, что расслаблен, хотя внутри уже прикидывал, как можно разнести этих ублюдков.

— Свали с дороги, — спокойно сказал я.

— А если не свалю? — ухмыльнулся он, глядя на меня, как на шавку.

Я медленно достал пистолет и направил ему в лицо.

— Тогда мозги твои украсят тротуар.

На секунду в глазах у него мелькнул страх, но потом он расхохотался, и вокруг раздался щелчок затворов — их было больше десятка, и у каждого был ствол.

— Ну давай, стреляй, Рэмбо, — сказал он, нагло глядя в глаза.

Ситуация была дерьмовая. Я мог бы шлёпнуть одного, двух, но нас было всего четверо против толпы, а у них, судя по всему, не было желания убивать нас сразу.

Значит, им что-то нужно.

— Пацаны, без глупостей, — сказал другой, высокий, с тюремными татуировками. — Нам живые нужны, не порите горячку.

Я услышал быстрые шаги за спиной и сразу же обернулся, вскидывая пистолет. Уголовник с кастетом замер, а затем хищно ухмыльнулся.

— Давай, стреляй, герой, — процедил он, разводя руки в стороны.

Я нажал на спуск. Грохнул выстрел, и первый уголовник рухнул с дырой во лбу. Не раздумывая, я развернулся и выстрелил ещё раз — второй выронил нож, шатаясь, прежде чем упасть на колени. Ещё двое бросились на меня с разных сторон. Один схватил за запястье, пытаясь выбить оружие, но я крутанулся, врезав ему локтем в висок, а затем развернул пистолет и выстрелил в упор. Второй получил рукоятью по скуле, но и меня тут же ударили в живот, сбивая дыхание. Я пошатнулся, но продолжал сжимать оружие, готовый отправить ещё кого-то на тот свет.

Рядом Слава схватился с парнем, который был в два раза больше его. Они катались по земле, яростно колотя друг друга. Вдруг Слава выхватил нож и всадил его противнику в шею. Тот задёргался, захрипел и осел.

Но нас уже окружали. Костя отбивался яростно, словно загнанный в угол зверь. Он схватил одного за шиворот и впечатал его лицом в землю, затем развернулся и с кулаком бросился на второго. Но это была ошибка — кто-то сзади ловко подсек ему ноги. Он рухнул на землю, но даже лёжа продолжал отбиваться, брыкаться, пока один из бандитов не схватил его за волосы и не вонзил нож в спину. Раз, другой, третий. Костя захрипел, его пальцы судорожно сжались в кулак. Ещё один удар — и он затих, корчась в луже собственной крови, пока его глазамедленно стекленели.

— Костя! — заорал я, но тут же кто-то ударил меня по ногам, сбивая с равновесия. Я рухнул на землю, а сверху посыпались удары. В лицо, в рёбра, в спину. Я пытался сопротивляться, но сил становилось всё меньше.

Где-то за спиной закричала Диана. Последнее, что я увидел — как её скручивают, заламывая руки.

Потом снова удар — и тьма накрыла меня.

Очнулся я в камере. Всё тело ныло, лицо горело от ударов. Рёбра, кажется, треснули. На вкус — кровь, во рту пересохло. Я поморщился, приподнялся на локтях и огляделся.

Рядом, неподвижный, лежал Слава. Его лицо было похоже на сплошной синяк, губы разбиты, дышал он тяжело и прерывисто.

В углу камеры сидели двое мужчин, одетых в тёмные охранные формы, но изрядно потрёпанные. Они внимательно смотрели на меня.

— Очухался? — тихо спросил один. Он был худым, с короткими русыми волосами и порезом на щеке.

— Где мы? — прохрипел я, облизнув разбитую губу.

— СИЗО-1. Партизанский проспект, Владивосток. Тебе не повезло, что не грохнули сразу.

Я скрипнул зубами. СИЗО. Значит, эти мрази захватили тюрьму.

— Кто вы? — спросил я, приподнимаясь, игнорируя боль.

— Бывшие сотрудники. Меня Олегом звать, это Валерий. Мы были здесь, когда всё началось. И у нас большие проблемы, парень.

Я ждал продолжения, и Олег не заставил себя долго упрашивать.

— В медкабинете лежали уголовники в коме. Когда началась эта хрень, они очнулись и порвали охрану. В это время сюда на этап привезли одну из самых жёстких банд с Урала. Их ещё не успели загнать в камеры. Началась паника, стрельба, мутанты рыщут по зданию… Короче, уголовники устроили бунт и захватили сизо.

Я выругался. Это объясняло их количество и организованность.

— Сколько их? — спросил я.

— Сейчас человек 60–70. Они забаррикадировались, вооружились, и теперь творят, что хотят. Те, кто сидел за реальные дела, к ним примкнули. А остальных, вроде нас, используют как пушечное мясо.

— Что значит "пушечное мясо"?

Олег тяжело вздохнул.

— Нас гонят вперед, как живые щиты. Отправляют в здания, на улицы. Если там мутанты, они бросаются на нас первыми, а эти твари спокойно отстреливают их издалека. Если выживешь — молодец, но чаще всего просто сдохнешь.

Я огляделся по сторонам, затем перевёл взгляд на Олега.

— Где девушка, которая была с нами? — спросил я, стараясь не выдать дрожь в голосе.

Олег отвёл глаза, а Валерий зло сплюнул.

— Если повезёт, то уже мертва, — процедил он. — Эти уроды притащили кучу студенток из ВГУЭСа и медунивера. Творят с ними… — он стиснул зубы, но продолжил. — Крики слышны даже отсюда.

Я почувствовал, как по венам разливается ледяная ярость. Сволочи. Животные.

— Нам нужно выбираться, — глухо сказал я, сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони.

Нужно было выбираться. И как можно скорее.

Глава 7: Ломая волю

Темнота. Она заполняла всё пространство камеры, проникала в сознание, вгоняла в безразличие. Боль во всём теле стала привычной. Каждый вдох отдавался тупой ноющей резью в рёбрах. Я пробовал двигаться, пытался приподняться, но тело не слушалось. К горлу подступила тошнота от собственного бессилия.

Я никогда не думал, что окажусь в таком положении. Всё произошло слишком быстро. Ещё неделю назад я жил обычной жизнью, учился, строил планы. Теперь же мир превратился в чудовищную бойню, а я стал одним из загнанных зверей, которому приходится выживать любой ценой.

Как там родители? Брат?

Они в Новосибирске. Когда всё началось, я пытался дозвониться, но сеть легла. Потом стало не до того. Я не знал, живы они или нет. Мысль о том, что они могли погибнуть, пробирала до костей. Я ведь даже не попытался добраться до них. Оправдания были — слишком далеко, слишком опасно, нужно сначала выжить самому… Но в глубине души я понимал: я просто боялся узнать правду. И этот страх грыз меня изнутри, разъедал изнутри хуже голода.

Я медленно пошевелился и почувствовал что-то странное. Бок больше не болел так сильно, как раньше. Я приподнял рубашку и замер. Рана, которая ещё недавно пульсировала огненной болью, теперь была почти затянута, остался лишь неровный шрам. Я потрогал кожу — гладкая, будто прошло несколько недель, а не пару дней. Что со мной происходит? Я восстановился быстрее, чем должен был… но как? Это ненормально. Моё тело меняется… но в кого? В что?

Я стиснул зубы, снова поднял голову. Камера была темна, но я мог различить силуэты. В углу лежал Слава — всё ещё без сознания. Его дыхание было тяжёлым, но стабильным. А вот другой вопрос тревожил меня куда сильнее.

Где Диана?

Я резко сел, несмотря на боль, и сжал кулаки. Они забрали её? Убили? Или… или что-то хуже? Грудь сжалось от ярости. Дыхание участилось. Я не знал, что хуже — неведение или собственное воображение, рисующее самые ужасные картины.

Какой смысл во всей этой борьбе, если тебя в любой момент могут сломать? Смысл в том, чтобы не дать им этого сделать. Меня били, но я всё ещё жив. А если я жив, значит, у меня есть шанс.

Я медленно провёл пальцами по шраму на боку. В голове крутилась одна мысль: "Я не позволю им решить мою судьбу. Я сделаю это сам."

Я должен выжить. Ради родителей. Ради брата. Ради Кости. Ради Дианы, если она ещё жива. Ради себя. И ради мести.

Глухой стон заставил меня обернуться. Слава зашевелился, поморщился, потом резко закашлялся. Его лицо было покрыто синяками, один глаз заплыл. Он попытался приподняться на локтях, но тут же осел назад.

— Чёрт… — прохрипел он, пытаясь сфокусировать взгляд. — Где мы?

— В аду, — мрачно ответил я.

Слава моргнул, потом заметил двоих других узников. Это были бывшие охранники СИЗО. Один из них, лысый крепыш с перебитым носом, кивнул.

— Очухался, салага? Добро пожаловать в наш уютный уголок.

— Что произошло? — Слава с трудом поднялся, опираясь на стену.

Второй охранник, худощавый, с русыми волосами, устало вздохнул:

— Нас используют как живца. У этих уродов нехватка припасов, оружия, алкоголя, баб. Они устраивают вылазки, а мы идём первыми. Если где-то прячется мутант — он бросается на нас. Они же спокойно отстреливают его с расстояния. Нам даже палку не дают, так что вариантов у нас немного.

— Проклятье… — Слава закрыл лицо руками.

Я собирался задать новый вопрос, но скрип двери прервал нас. В камеру ввалились пятеро уголовников, вооружённых огнестрельным оружием. Один был массивный, с коротким ёжиком, сжимал в руках автомат. Другой — щуплый, но с колючими, злыми глазами, держал пистолет. Третий — долговязый с вытянутым лицом, медленно поглаживал дробовик. Четвёртый, грузный, с лысым черепом, закинул на плечо помповое ружьё. Пятый, худой с нечитаемым выражением лица, держал тесак. Они переглянулись и ухмыльнулись, видя наш страх, а затем медленно двинулись вперёд, заполняя собой тесное пространство камеры.

— Ты. Пошли, — кивнул ёжик на одного из охранников.

Тот побледнел, но встал, не подавая виду. Он знал, что сопротивляться бесполезно. Его вывели, дверь заскрипела снова.

— Ну а с вами, сукины дети, у нас отдельный разговор, — ухмыльнулся долговязый. — Вы убили наших братанов. Это была ошибка.

Он шагнул вперёд и с силой ударил Славу в живот. Тот согнулся, задыхаясь. Я попытался броситься на него, но тут же получил удар сапогом в грудь. Меня впечатало в стену, воздух вышибло из лёгких.

— Запомните, мрази, — зло прошипел ёжик, нагнувшись ко мне, — мой кореш сдох из-за вас. Я сделаю так, что вы будете молить о смерти.

Щуплый взял Славу за волосы и хмыкнул:

— Но не сразу. Пока у нас есть другие люди, мы с вами развлечемся. Но когда кончатся…

Он не договорил, но смысл был ясен. Мы с Славой будем страдать до последнего, пока у банды не закончатся расходные пешки. А потом — нас ждёт мучительная смерть.

Долговязый ухмыльнулся, достал нож и лениво прокрутил его в пальцах.

— Но сначала… пора повеселиться.

Я сжал зубы, чувствуя, как во мне закипает ненависть.

Щуплый вытащил из-за пояса плоскогубцы и щёлкнул ими, проверяя ход.

— Давай-ка начнём с пальцев. Посмотрим, сколько вам нужно, чтобы завыть, как сучки.

Слава дёрнулся, но тут же получил удар прикладом в лицо. Я попытался что-то сказать, но массивный уголовник впечатал меня обратно в стену.

— Никаких разговоров. Только крики, — ухмыльнулся ёжик.

Двое уголовников схватили Славу, выкрутили ему руки за спину и начали методично ломать пальцы. Хруст был оглушительным. Слава заорал, его крик эхом разнёсся по камере. Я рванулся вперёд, но меня тут же ударили прикладом в живот, затем по лицу. Я рухнул на пол, захлёбываясь кровью.

— Потише, не убей его, — лениво бросил долговязый, наблюдая за моей борьбой. — Он нам ещё нужен.

Другой бандит достал нож и зажигалку, раскалил нож над огнем и медленно провёл им по плечу Славы, оставляя обожжённую плоть. Слава уже не мог кричать, только судорожно дышал, кусая губы до крови.

— Так-то лучше, — усмехнулся ёжик. — А теперь твоя очередь.

Меня подняли и поставили на колени. В глазах двоилось, голова кружилась. Я слышал, как щёлкают плоскогубцы.

Боль пронзила мизинец левой руки, когда его с силой сдавили. Я закричал, но это лишь вызвало у них улыбки.

— Кричи громче… — процедил долговязый, наклоняясь ко мне. — Твой вой мне нравится.

Я собрал остатки сил, поднял голову и ухмыльнулся.

— Извините, ребят, но у вас руки из жопы. Хотите, научу, как пальцы правильно ломать? А то как-то жалко вас, стараетесь, а выходит так себе.

Долговязый нахмурился, а ёжик злобно выдохнул. Затем резко ударил меня в живот.

— Ах ты, тварь…

Я закашлялся кровью и с трудом выдавил:

— Да ладно, не злись. Вон, у твоего друга вообще лицо, как будто его высрали. Или это он мутировал?

Щуплый со злостью врезал мне кулаком в лицо. Кровь потекла по подбородку, но я лишь усмехнулся сквозь боль.

— Да вы хуже мутантов. Хоть бы умывались иногда, а то вонь такая, что даже страх исчезает.

Бандиты нахмурились. Ёжик шагнул ко мне, сжав кулаки. Он хотел, чтобы я сломался. Но я не собирался давать им это удовольствие.

— Ну что, ребят, пытки пытками, а можно хоть перекусить? А то после ваших «развлечений» есть захотелось. Правда, я не ем говно, так что ваши рожи не предлагайте.

Ёжик рявкнул от злости и замахнулся, но долговязый остановил его.

— Не сейчас. Пусть помучается, но не подохнет раньше времени.

Меня бросили обратно на пол. Я чувствовал, как во рту солоноватый привкус крови сменяется горькой ненавистью. Но одно я знал точно — они могли ломать мои кости, но не сломают мой дух.

Глава 8: Испытание болью

Боль стала привычной. Она встречала меня утром и провожала ночью. Она стала моей неизменной спутницей, тихим шёпотом напоминая, что я ещё жив. Иногда мне казалось, что её хватило бы на сотню людей, но вся она почему-то доставалась мне и Славе.

Я снова лежал на грязном полу, привалившись к стене. Грудь горела от ударов, губы распухли, левый глаз почти не открывался. Пальцы на правой руке были сломаны два дня назад, но сейчас… сейчас я мог ими двигать. Медленно, осторожно, но двигать. Это было неправильно. Я знал, что такие травмы должны заживать неделями, а тут… Я даже не чувствовал сильной боли. Только лёгкую ноющую ломоту. Словно тело само подстраивалось под происходящее, не давая мне сломаться.

Я не мог объяснить, что со мной происходит. Сначала думал, что просто схожу с ума, что боль настолько въелась в сознание, что я перестал её замечать. Но нет. Я восстанавливался быстрее, чем должен. Гематомы пропадали за день-два. Трещины в костях срастались в разы быстрее обычного. Даже глубокие порезы, которые оставляли на мне уголовники, затягивались чуть ли не на глазах. Это было пугающе. И в то же время… чертовски полезно.

Слава же… у него таких способностей не было. Он слабел с каждым днём. Он и раньше не был особенно крепким, но сейчас выглядел так, будто ещё чуть-чуть — и он просто растворится в этой тьме. Глаза его потухли, дыхание стало тяжёлым и рваным. Он не разговаривал, только иногда шептал что-то себе под нос. Однажды я услышал, как он повторяет одно и то же слово:

— Зачем… зачем… зачем…

Я не знал, на что он надеется. Может, ждал, что нас спасут? Что мир вдруг резко придёт в норму, и всё это окажется дурным сном? Я бы хотел сказать ему, что всё будет хорошо. Но я не лгал друзьям. А правда была такова: отсюда живыми не уходят.

Новых узников приводили каждые пару дней. Разные люди: бывшие военные, обычные гражданские, даже один подросток лет пятнадцати. Они не задерживались надолго. Либо их забирали для "работы", либо… либо они просто исчезали. Никто не хотел с нами общаться. Люди видели, как к нам относятся, и старались держаться подальше. Только иногда шептали, что творится снаружи.

А снаружи был хаос. Власти так и не смогли взять ситуацию под контроль. Мутанты заполонили город, банды захватывали улицы, обычные люди прятались по подвалам, боясь выйти наружу. Никому не было дела до тех, кто оказался в этом аду вместе со мной.

На восьмой день Слава сломался. Совсем.

Он уже почти не говорил, не двигался, даже не реагировал на побои. Когда утром пришли уголовники, он не поднял голову. Просто лежал, глядя в пустоту.

— Всё, этот уже кончился, — хмыкнул долговязый, толкнув его носком сапога. — Пора использовать его по назначению.

— Нет! — Я рванулся, но тут же получил удар прикладом в живот. Меня согнуло пополам, грудь пронзила резкая боль. Я закашлялся, выплёвывая кровь.

— Сиди, падаль, — огрызнулся другой бандит, сжимая автомат. — Хочешь, чтобы тебя тоже вывели? Это можно устроить.

— Пусть лучше меня, — выдохнул я, сквозь боль приподнимая голову. — Берите меня вместо него.

Бандиты переглянулись и рассмеялись.

— Да ну, ты же удивительно крепкая игрушка, — ухмыльнулся долговязый. — С тобой можно ещё поиграть. Так что сиди и наслаждайся.

Они подняли Славу под руки. Он не сопротивлялся, даже не пытался вырваться. Просто позволил им увести себя, как куклу.

— Отпустите его! — прохрипел я. — Он не выдержит там! Он сдохнет!

— Ну так в этом и смысл, — ухмыльнулся долговязый. — Он послужит хорошей приманкой.

Я снова попробовал встать, но тут же почувствовал чью-то руку на затылке. Следующий удар отправил меня обратно в грязь.

— Эй, герой, тебе-то какая разница? — усмехнулся один из бандитов. — Он уже всё равно ни на что не годится. Хочешь, иди за ним. Мы даже не против.

Я сжал кулаки, но знал, что ничего не могу сделать. Не сейчас. Слишком слаб. Слишком бесполезен.

Последнее, что я увидел, — как за Славой закрывается дверь.

А потом я остался один.

Я опустил голову, тяжело дыша. Боль снова обняла меня, как старого друга. Но теперь в её объятиях поселился гнев. Жгучий, холодный, застывший внутри, как яд.

Я не знал, сколько ещё продержусь.

Две недели мучений растянулись в бесконечность. Каждый новый день приносил боль, унижение, жажду и голод. Я уже не помнил, каково это — просто лежать, без криков истязателей, без гнилого привкуса крови во рту. Но внутри меня что-то менялось. Я чувствовал это. Организм приспосабливался.

Бандиты, конечно, заметили, что я заживаю быстрее, чем должен бы. Но они не придавали этому большого значения. Для них я оставался очередной жертвой. Их игрушкой.

На седьмой день одиночества, когда моё тело едва держалось на грани жизни, в камеру швырнули нового пленника. Мужчина лет тридцати, с исхудавшим лицом, бритым черепом и глубокими тенями под глазами.

— Артем, — представился он хриплым голосом.

Я едва мог говорить — губы были разбиты в мясо, но я прошептал:

— Марк…

Тёма сел рядом, тяжело дыша. Прошло несколько минут молчания. Я прищурился, силясь разглядеть его в полумраке. Видел, как он нервничает, сжимает кулаки, словно пытаясь унять дрожь.

— Что снаружи? — прохрипел я. — Что там происходит?

Артем вздрогнул, посмотрел на меня, помедлив, тяжело вздохнул и, покачав головой, облизал пересохшие губы.

— Всё изменилось, — наконец выдавил он. — Эти твари, мутанты… Они теперь почти неуязвимы. У них какое-то поле. Пули их больше не берут, совсем. Ножи, топоры ещё работают, ну или что-то мощное, вроде пулемёта или снайперки. — Он сплюнул кровь. — А ещё люди… Начали творить что-то нереальное.

Я нахмурился, приподняв голову.

— О чём ты говоришь? Что случилось? — мой голос был хриплым, но в нём слышалась напряжённость.

Тёма медленно провёл рукой по лицу, будто собираясь с мыслями, затем еще раз облизал пересохшие губы и тихо продолжил:

— Я видел парня, который взглядом машину перевернул. Другой — швырнул молнию прямо из рук. Это не бред, это реальность. Кто-то получил силу.

Я задумался. Моё тело… Оно тоже изменялось. Я чувствовал это.

Через пару дней Тёму забрали. Он не вернулся.

Но я остался.

И пытки продолжились. Только теперь всё стало ещё хуже.

Ёжик, один из самых жестоких ублюдков, вдруг обнаружил в себе дар. Пирокинез. Он мог зажигать вещи силой мысли. Это открыло перед ним новые горизонты пыток.

— Ты, значит, выжить решил? — ухмыльнулся он однажды, разминая пальцы. — Давай посмотрим, насколько крепкий.

Пламя вспыхнуло на его ладони, а через мгновение всполохи огня скользнули по моей коже, обжигая плоть. Запах горелого мяса заполнил камеру, но я сжал зубы, не давая этому ублюдку насладиться моими криками.

Я помнил, как уголовник с ухмылкой рассказывал мне о том, как Слава погиб. Как тот до последнего отбивался, истекая кровью, как кричал, сражаясь с тварями, пока его не разорвали. Я сжал кулаки, ногти впились в кожу, но я уже не чувствовал боли.

Внутри разрасталась пустота. А затем — ненависть.

Ненависть клокотала внутри, кипела, смешивалась с болью, становясь её продолжением. И тогда я понял — пламя не причиняет мне той боли, что прежде. Оно было уже не врагом. Оно становилось частью меня.

Ублюдок сжигал меня заживо. Раз за разом. Но не видел главного — я адаптировался.

Сначала огонь причинял ту же адскую боль. Кожа лопалась, мышцы обугливались. Но вскоре я понял, что боль меняется. Она больше не была нестерпимой. Я ощущал огонь… И понимал его. Я начинал чувствовать тепло иначе. Оно уже не пугало меня. Оно… становилось частью меня.

Прошла ещё неделя.

Ёжик расслабился. Они все расслабились. Думали, что сломали меня. Что превратили в забитого раба.

Они ошиблись.

Когда Ёжик в очередной раз вошёл в камеру, я набросился на него, как зверь.

Я не бил — я рвал. Вгрызался зубами, ломал пальцы, выдавливал глаза. Ёжик завопил, пытаясь вырваться, но я был быстрее. Мои руки, окрепшие после недель истязаний, сжимались, как тиски. Хрустнули кости.

Ёжик захрипел, отчаянно пытаясь зажечь меня, но пламя уже не причиняло боли.

Огонь больше не был врагом.

Он был мной.

Яркая вспышка охватила тело Ёжика. Он заорал, но уже было поздно. Огонь, который он считал своим союзником, теперь подчинялся другому хозяину. Я чувствовал, как языки пламени обвивают мои пальцы, как жар становится естественным, родным. Вскоре всё затихло.

Когда всё закончилось, я поднялся. Моя кожа затягивалась прямо на глазах. А в ладони плясал маленький огненный язык.

Я протянул руку к двери камеры и толкнул её. Дверь скрипнула и чуть приоткрылась — уголовник не запер её за собой. Он и не мог: камера не закрывалась изнутри, а пришёл он один.

Я осторожно выглянул в коридор. Передо мной простирался пустой проход, освещённый мигающими лампами. Где-то вдалеке слышались приглушённые голоса. Сердце застучало быстрее. Шанс на побег был, но времени — в обрез.

Пора было уходить.

Глава 9: Месть

Я должен уйти. Просто найти выход и уйти.

Звучит логично. Вот только я не был логичным. Я был зол.

Моё тело хоть и заживало, но находилось далеко не в идеальном состоянии. Каждое движение отзывалось болью, но боль уже не была врагом. Скорее, как старый друг, который любит приходить без приглашения и тащить за собой кучу проблем.

Но чем больше я думал о побеге, тем сильнее во мне разгоралась ненависть. Она пульсировала в висках, скручивалась в тугой клубок где-то в груди. Вспышки боли в запястьях, ожоги на руках — всё это сделали они. Они превратили меня в загнанное животное, которым потешались.

Я вспомнил, как Ёжик смеялся, когда жег меня заживо. Как они избивали Славу, пока он не перестал двигаться. Как утащили его, и он больше не вернулся.

Нет. Я не уйду. Я не могу просто развернуться и оставить этих мразей в живых.

Я медленно двинулся по коридору. Внутри всё горело, но не от боли — от ярости. От жажды мщения. Теперь это здание — моя охотничья зона. А эти ублюдки — добыча.

Первого я встретил за углом. Он лениво курил, прислонившись к стене. Даже не заметил меня сразу — настолько расслабился. Ну, расслабление — это вообще беда всех идиотов.

Его глаза встретились с моими, и он едва успел открыть рот, прежде чем я сомкнул пальцы на его глотке. Одним движением швырнул его в стену и впечатал кулак в висок. Он захрипел, но я не дал ему ни секунды на осознание происходящего. Ещё удар. И ещё. Череп треснул, как гнилой арбуз. Без сочного хруста, конечно, но в целом эффект тот же.

Из-за угла донёсся голос:

— Эй, Паш, что там за звуки?..

Я нырнул в тень.

Из-за поворота вышел ещё один бандит. Увидел тело, потянулся к поясу. Поздно. Я уже был рядом. Перехватил его руку, выкрутил, вбил локоть в кадык. Он захрипел, оседая на колени. Я схватил его нож — и одним движением всадил лезвие ему в горло. Без пафоса, без лишних движений.

Дальше — больше.

Я двигался по коридорам, методично и хладнокровно уничтожая их. Некоторые ублюдки спали в открытых камерах. Они даже не успевали открыть глаза, прежде чем их горло перерезалось. Другие успевали сопротивляться, но я был быстрее, жестче. Они привыкли чувствовать себя хозяевами, творить что угодно. Но я показал им, что значит быть жертвой.

Один из них попытался убежать. Я догнал его, сбил с ног и размозжил ему череп голыми руками. Что-то в этом даже было… терапевтическое.

Я спустился ниже, и всё усложнилось.

Дверь в конце коридора распахнулась, и появился высокий мужик в бронежилете. Без оружия, но с выражением лица, которое говорило: «Я сейчас тебя сожру». Значит, у него пробудились способности. На вид крепкий, как кирпичная стена.

Он ухмыльнулся:

— Живучий, как таракан. Давай потанцуем петушок…

Я поднял пистолет и выстрелил. Пуля ударила в грудь… и просто отскочила.

— О, да ты теперь герой комиксов, — мрачно хмыкнул я.

Он рванул вперёд, и я едва успел отпрыгнуть. Его кулак с хрустом врезался в стену, оставляя в бетоне воронку. Отлично. Теперь у меня есть официальное подтверждение, что я не один тут с «апгрейдом».

Я схватил обломок трубы и с силой врезал ему по голове. Труба прошла через его защиту… но он даже не шелохнулся. Ублюдок был аномально крепким. Видимо, это была его сила.

Он схватил меня за горло. Я задыхался, перед глазами темнело.

Но тут… что-то внутри меня включилось. Пламя запульсировало в ладони.

— Чего?.. — Бандит разжал хватку, когда понял, что его рука… горит.

Я не дал ему времени сообразить. Направил ладонь вперёд — огонь вырвался, окутывая его лицо. Он закричал, но пламя уже пожирало его. Его защита дала трещину. Через секунду он упал на пол, извиваясь в агонии.

Я выдохнул. Теперь у меня было новое оружие.

Я двинулся дальше, оставляя за собой след из тел. Остальные урки не имели никаких способностей, поэтому падали, как недозрелые яблоки под ураганным ветром. Они не понимали, что происходит. Один пытался вскинуть пистолет, но я обрушил на него огненную волну — он завопил, за секунды превратившись в факел. Другой рванул прочь, но ему не повезло — я взмахнул рукой, и пламя обхватило его, как хищная змея, не давая ни малейшего шанса.

Они думали, что стали богами в новом мире, но я был их персональным атеистом. Если кто-то верил в своё бессмертие — я становился живым доказательством обратного. Один такой здоровяк кинулся на меня с битой. Я позволил ему замахнуться, а затем ударил прямо в грудь — не рукой, а огнём. Его одежда вспыхнула, как бензиновая тряпка. Он упал, захрипел, пытаясь сбить пламя, но это было бесполезно. Его крик сливался с общим хором ужаса.

Бандиты, привыкшие пугать и мучить, в моем присутствии превращались в напуганных детей. Они орали, умоляли, пытались сопротивляться. Но их молитвы оставались без ответа. Потому что я — не бог. Я просто человек, который очень, очень зол. А теперь ещё и умеет поджигать ублюдков силой мысли.

Минут через двадцать на этой территории больше не осталось живых уголовников. Некоторые камеры были закрыты, там могли быть пленники, но пока было не до них. Я решил вернуться позже.

Прошёлся по коридору, обыскивая тела. Взял снаряжение, патроны. Перезарядил пистолет, хотя уже знал, что он почти бесполезен. Остановился перед выходом в административную зону.

Внутри меня пульсировала новая сила. Я усмехнулся.

— Ладно… пора идти дальше.

Я перешел в административную часть здания, оставляя за спиной груды мертвых тел. Здесь атмосфера была еще более удушающей. Запах перегара, прелой пищи и чего-то еще, мерзкого, въедался в кожу. В коридоре валялись пустые бутылки, объедки, клочья разодранной одежды. Я услышал всхлипывания. За ближайшей дверью.

Толкнул её — и увидел кошмар. В комнате, заваленной грязными матрасами, сгрудились девушки. Грязные, исхудавшие, избитые. У некоторых под глазами свежие синяки, у других — запекшиеся раны. Они смотрели на меня с ужасом, не веря в спасение. Кто-то попытался прикрыться рваной тканью, кто-то сжался в угол, словно ожидая удара. В горле встал ком. Я не мог их сейчас утешать — не время.

Я вышел в коридор и почти сразу услышал голоса. Пьяные, самоуверенные, они даже не подозревали, что ад уже пришел за ними.

— Ну че, Крыс, давай ещё по одной! — гаркнул кто-то.

— Да куда уж больше, я и так…

Я вышел из-за угла, и их взгляды встретились с моими. Четверо. Двое сразу полезли за оружием, но я не дал им шанса. Подскочил к ближайшему и пробил ему горло ударом кулака. Второй попытался выстрелить — я перехватил руку, развернул её, заставив ствол направиться ему в лицо, и помог нажать на курок.

Оставшиеся двое не дрогнули, и тут я понял — они не обычные люди. Один шагнул вперед, и я почувствовал, как пространство вокруг дрожит — телекинетик! Стены застонали, воздух словно уплотнился, меня стало толкать назад. Я напряг все силы, шагнул вперед, но тут второй противник хлопнул в ладоши, и звук разнесся волной — акустический удар, меня швырнуло на пол.

Плевать. Я привык к боли. Вскочил, перекатился, уходя от новой атаки телекинетика. Он пытался сжать меня невидимой хваткой, но я уже двигался. Добрался до акустика первым — сломал ему локоть, затем свернул шею. Телекинетик в панике попытался метнуть меня в стену, но я перехватил его руку, развернул, и его же силой впечатал его в железную дверь.

Когда всё закончилось, я тяжело дышал. Чувствовал — тело адаптируется, раны затягиваются еще быстрее, чем до этого. Но сейчас не время разбираться, почему.

Раненый телекинетик попытался отползти. Я наступил ему на руку, ломая кости.

— Сколько вас тут? — спросил я.

— Ч-человек пятнадцать… — прохрипел он. — Пятнадцать ещё в городе, добывают припасы. Главарь… он в кабинете… Не убивай, пожалуйста…

— Как зовут?

— Влад Черный… — выдавил он.

— Почему он главный? Что у него за способность? — прижал я его сильнее.

Бандит закашлялся, с губ капнула кровь.

— Он сильнейший… — прохрипел он. — Его телекинез… он может давить, рвать, метать предметы. Он… он ломал людей, как куклы. Я гораздо слабее него…

Я кивнул. Всё, что нужно, я узнал. Быстро и чисто свернул ему шею.

Главарь, сильнейший из них. Опять телекинетик. Я готовился к бою, но не ожидал, насколько жестокой окажется эта схватка…

Дверь в его кабинет распахнулась, и в меня полетел стол. Я едва успел уйти в сторону, но следом прилетела волна давления — словно невидимая рука пыталась впечатать меня в пол. Телекинетик уже шагал ко мне, его глаза сияли холодной жестокостью.

Я вскочил, но он резко махнул рукой — меня отбросило в стену. Ребра хрустнули. Глотнул боли, но не дал себе упасть. Он был сильнее, но я быстрее. Сделал рывок, уходя влево, и в последний момент метнул нож. Лезвие остановилось в воздухе в сантиметре от его лица и отлетело обратно. Я еле увернулся.

— Жалкий ты, — усмехнулся он. — Думаешь, выжил после пыток — и теперь бессмертен?

— Нет, — выдохнул я. — Как и ты, тварь!

Мы закружили друг друга — он метался предметами, я уклонялся, сокращая дистанцию. Сделал резкий выпад и метнул в него сгусток огня. Главарь взмахнул рукой — пламя рассеялось, словно его и не было. Чувствовал, как внутренняя энергия истощается, но вновь попытался атаковать — языки пламени метнулись к нему, но он лишь ухмыльнулся и отбросил их обратно. Собрал все силы и рванулся вперед, прорвав волну телекинеза. Оказался рядом, пока он ещё удивлялся.

Удар. Потом ещё. Ещё. Ещё. Он пытался меня отбросить, но теперь я держался за него, не давая возможности создать дистанцию. Сломал ему нос. Выбил зубы. Впечатал в пол. Он ещё дышал, но глаза уже были полны ужаса.

— Это за всех, — сказал я, прежде чем сломал ему шею.

Я заглянул в кабинет начальника и увидел Диану. Вся чистенькая, ухоженная, без следов страха на лице. Лишь лёгкая тень беспокойства. Она бросила взгляд на мою окровавленную одежду, на выражение лица — и в ее глазах отразился ужас.

— М-Марк… — начала она, но я перебил:

— Что происходит? Почему ты здесь? — Я окинул её взглядом, полным непонимания. — И что с Олей?

Диана побледнела, сделала неуверенный шаг назад.

— Я… я не хотела… — начала она, но я поднял руку, заставляя её замолчать.

— Говори.

Она сглотнула, отвела взгляд, но всё же заговорила:

— В первый день… я знала, что мне нужно завоевать их доверие… И… я сказала, что знаю где прячется еще одна девушка. Они… они нашли её. Я думала, что с ней ничего не сделают… — голос её дрогнул, но я видел — слёзы на её глазах были не о Оле, а о самой себе.

— Что с ней стало? — Я сам не узнал свой голос — холодный, словно сталь.

— Они… пустили ее по кругу. Несколько раз… На следующий день ее нашли в комнате со вскрытыми венами… — Она наконец посмотрела на меня, но в её глазах не было раскаяния, только страх. — Но я выжила! Я сумела! Я… Я приглянулась главарю, и он взял меня к себе. Мне ничего не угрожало! Разве это преступление — воспользоваться шансом?!

Я смотрел на неё, и во мне всё клокотало. Она предала свою подругу. Спокойно смотрела, как её пытали. И ради чего? Ради тёплого места в логове чудовищ.

— Ты просто жалкая тварь, — процедил я.

— Не суди меня, Марк! — В её голосе появилась злость. — Если бы у тебя был выбор — умереть или подстроиться, ты бы сделал то же самое! Все бы сделали! Ты просто лицемер!

Я усмехнулся, чувствуя, как внутри поднимается волна жара.

— Разница в том, что я не продаю своих друзей ради собственной шкуры.

Она открыла рот, но я уже поднял руку.

— Марк… подожди, мы можем договоритс…Я-Я-Я-Я!!!

Огонь вспыхнул резко, пожирая её одежду, кожу, крики. Я смотрел, как она горит, но не чувствовал ничего.

Только пустоту.

Глава 10: Проблема решена

Я добивал оставшихся тварей быстро. Без пафоса, без эпичных финальных фраз. Они были просто людьми, без способностей, без шансов. Неинтересно. Некоторые пытались убежать — догнал. Кто-то умолял о пощаде — проигнорировал. К этому моменту я уже знал, что слова ничего не значат.

Когда всё было кончено, я вернулся в комнату к девушкам — всего их было восемь человек. Они смотрели на меня с разными эмоциями: страх, надежда, опустошенность.

— Кто ты вообще? — спросила одна из них, молодая девушка с короткими тёмными волосами. Голос её дрожал, но в глазах мелькал вызов.

— Тот, кто грохнул тех, кто вас мучал, — я пожал плечами. — Пока этого должно быть достаточно.

— А что теперь? — подала голос другая, худая, с длинными светлыми волосами. — Куда мы пойдём?

— Сейчас вернёмся в блок камер. Посмотрим, кто ещё жив. А дальше… разберёмся.

Они обменялись взглядами. Никто не протестовал, но в воздухе повисло напряжение. Я заметил, как одна из девушек, шатенка с разбитой губой, сжала кулаки, словно пытаясь сдержать эмоции.

— Почему ты нас вообще спас? — снова подала голос первая.

Я усмехнулся.

— Поверь, это не из-за благородства. Просто мне не нравятся люди, которые считают, что могут делать что угодно без последствий.

— А если мы не хотим идти с тобой? — подала голос шатенка, глядя на меня испытующе.

Я пожал плечами.

— Никто вас не держит. Хотите уйти — пожалуйста. Но давайте будем честными: куда? Здесь полно таких же мразей, как те, кого я только что убрал. И далеко не все они будут "заводить знакомства" так вежливо, как я. Ваше дело.

Девушка замерла, сжав кулаки. Остальные тоже переглянулись, но никто не решился сделать шаг в сторону. В итоге, я собрал их и повёл обратно в блок камер.

По пути я всё-таки думал о тех, кого оставил позади. О Максе. Моём друге. Моём лучшем друге, который не пережил этот сраный Апокалипсис. Которого я убил своими руками. Если бы он был здесь… Чёрт, может, с ним всё было бы проще? Мы бы шли вместе, шутили, как раньше. Но его не было. И уже никогда не будет.

Слава. Я смог его защитить? Нет. Они использовали его как приманку, бросили на растерзание мутантам. А я не пришёл вовремя. Мы со Славой знали друг друга с армии — это я был ему как старший брат, прикрывал, защищал. Тогда он мог на меня положиться. Сейчас же… я не справился. И от этого было вдвойне хуже.

И, конечно, Диана. Тварь, которая ценила только свою жалкую жизнь. Ей было наплевать на остальных, наплевать на подругу, наплевать на любую мораль. Лишь бы выжить. Ради этого она предала, ради этого спала с ублюдком. И ей даже не было стыдно. Только вот мне уже было плевать. Сейчас… сейчас мы просто жили в разных мирах. Я пока в этой реальности, а она уже сдохла.

А ещё… Я изменился. Три недели пыток сделали своё дело. Раньше я думал, что жизнь — это высшая ценность. Теперь? Теперь человеческая жизнь потеряла прежнюю значимость. Я мог лишить кого-то жизни без колебаний, если этот человек того заслуживал. Я стал жёстче, ожесточённее. Мои моральные ориентиры сместились. И меня это даже не пугало.

Внутри, в затхлом полумраке, нас ждали не женщины — тех бандиты использовали для своих развлечений. В камерах держали мужчин, стариков и подростков — живые приманки для вылазок.

Я открыл камеры одну за другой. В них оказалось всего четыре человека.

Первый — здоровяк лет сорока, весь в шрамах. Выглядел так, будто пережил десяток таких апокалипсисов. Он смотрел на меня внимательно, оценивающе, но не говорил ни слова.

— Что теперь? — спросил он наконец, голосом человека, привыкшего приказывать.

— Уходим отсюда, — ответил я. — Есть возражения?

Он покачал головой.

Второй — щуплый паренёк лет шестнадцати, с короткими рыжими волосами и веснушками. Он держался за ребро, видимо, сломано. Глаза его метались между мной и дверью, будто он подумывал сбежать.

— Ты кто вообще? — выдавил он, не делая попыток выйти.

— Тот, кто открыл твою клетку. Этого достаточно? — я вскинул бровь.

Он сглотнул и, прихрамывая, вышел.

Третий — дед, сухой, жилистый, с цепким взглядом, явно не простой старик. Он вышел, бросив в мою сторону короткое "Спасибо", но тут же добавил:

— А если ты такой добрый, не окажется ли так, что ты нас просто перевёл из одной клетки в другую?

Я усмехнулся.

— Если хочешь, можешь остаться. Я никого не держу.

Он ничего не ответил, только хмыкнул.

Четвёртый — мужчина лет тридцати, худой, с длинными тёмными волосами. Он смотрел на меня с подозрением, но вышел первым.

— Андрей, — коротко бросил он, затем добавил, заметив мой взгляд: — Просто Андрей.

— Ну хоть не Бонд, — фыркнул я. — Ладно, знакомство затянулось. Двигаем дальше.

— Ладно, на этом знакомство окончено. Нам надо решить, что делать дальше. И давайте сразу договоримся — если кто-то из вас вдруг решит поиграть в героя, предупредите заранее. Я бы не хотел, чтобы наш отряд схлопнулся до нуля в первый же день. — Я усмехнулся, но только Виктор оценил шутку. — Говорю сразу: последние три недели я провел в камере, так что не в курсе, что там снаружи. Какие предложения??

Рыжий паренёк нервно огляделся и наконец заговорил:

— Я… Я Саша, — парень сглотнул, словно набираясь храбрости. — Три дня назад… Короче, над моим районом просто так ЛЕТАЛ какой-то мужик! Висел в воздухе и орал в мегафон, что на острове Русский есть лагерь выживших. Что там военные, что власть пытается навести порядок.

Он запнулся, провёл языком по пересохшим губам.

— И ещё… — он замялся, — что если у кого-то появились способности, то им там гарантируют особые привилегии.

— Мы с другом решили идти туда, — продолжил он. — Выдвинулись, но по дороге нас схватили бандиты. Другу удалось убежать, а я… я не успел.

— Ну, звучит неплохо, — протянул я, глядя на Сашу. — Если там действительно есть военные и какая-никакая организация, то лучше туда, чем торчать тут. Кто против?

Никто не высказался. Даже старик, который ещё недавно сомневался, теперь только тихо кивал, словно мысленно уже прокручивал путь.

— Тогда решено, — сказал я. — Утром выдвигаемся на остров Русский.

— Постой, постой, — подал голос Виктор, здоровяк в шрамах. Он шагнул ближе, возвышаясь надо мной. — Ты, конечно, молодец, открыл двери камер, но что с урками? У тебя есть опыт ведения группы? Ты хоть понимаешь, как действовать в таких условиях? И кто ты вообще нахрен такой?

Я прищурился. Не то чтобы мне нравилось быть лидером, но сейчас это было необходимо. Человек, который начинает со споров и обвинений, редко бывает хорошим командиром.

— Разберёмся на ходу.

— Разберёмся? — Виктор усмехнулся. — Нет, так дело не пойдёт. Я тут самый опытный. Вижу, что ты силён, но сила — это ещё не всё. Нам нужен лидер, который знает, как выживать, как управлять людьми. У меня был свой отряд ещё до всей этой херни. Я знаю, что делаю.

Я смотрел на него пару секунд, потом медленно покачал головой.

— Нет, Витя. Ты не ведёшь эту группу. И мне насрать, кто ты там был. Сейчас решает не прошлое, а сила. И ещё я уже видел, к чему приводит власть в неправильных руках.

Я говорил это не просто так. Мир до катастрофы был полон самозваных лидеров — людей, уверенных, что их опыт, звания или должности автоматически делают их правыми. Но в новых условиях их навыки далеко не всегда были полезны. Я видел таких в армии: офицеры, которые без строгой системы рушились, терялись, принимали идиотские решения. Виктор, похоже, был одним из таких. Возможно, он и правда командовал кем-то, но теперь это уже ничего не значило.

Виктор прищурился, будто что-то осознавая, и осклабился.

— Ты что, самый крутой тут, да? Думаешь, если я был в камере, то слабее тебя? Думаешь, у тебя одного силы пробудились? Меня сюда только толпой смогли загнать, а тебя вот вообще никто не тронул. Так что сиди тихо, не отсвечивай и слушай, когда взрослые говорят!

Позади девушки и мужчины, недавно освобождённые из камер, заметно напряглись. Некоторые украдкой переглядывались, явно не понимая, на чью сторону вставать. Виктор выглядел уверенным, массивным и явно привыкшим к дракам. Но Марк держался спокойно, даже лениво, будто эта перепалка его не касалась.

Вика, шатенка с разбитой губой, смотрела на Виктора с выражением недоумения. “Вот же баран…” — промелькнуло у неё в голове. Марк выглядел совершенно спокойно, без единой царапины, словно только что вышел из душа, а не пережил ад в плену. Видимо, такая была его новая сила — регенерация, — подумала она. Даже одежда была в относительном порядке. Он переоделся в найденные запасы одежды в администрации перед тем, как идти обратно в камеры. Возможно, именно поэтому Виктор решил, что может его прогнуть — сейчас Марк выглядел максимально безобидно.

Вика тяжело вздохнула. Ей даже стало жалко этого громилу — она ведь видела, что осталось в административном здании после того, как Марк там побушевал. И Виктору, похоже, стоило бы поинтересоваться этим заранее. Ну что ж, его проблемы. Пусть попробует — меньше головной боли в будущем

Я больше не слушал. Ударил без предупреждения. Прямо в челюсть. Виктора развернуло, он пошатнулся, но устоял. Сплюнул кровь, хищно усмехнулся и бросился на меня. Я ожидал этого и встретил его прямым ударом в грудь, ощущая, как рёбра прогибаются под кулаком. Но они не сломались — похоже, у него тоже было что-то типа укрепления тела. Виктор взревел, схватил меня за плечи и попытался завалить, но я уже не был обычным человеком. Мои мышцы, закалённые пытками, голодом и адаптацией, работали иначе. Я перехватил его движение, развернул за шею и впечатал затылком в стену.

Глухой удар. Виктор завалился на колено, но снова рванулся вперёд. Позади нас послышался вскрик — кто-то из девушек отпрянул назад, а мужчины замерли, не зная, стоит ли вмешиваться.

Я схватил Виктора за руку, резким движением заломил её, затем ударил коленом в солнечное сплетение и тут же развернул, бросая через бедро. Виктор рухнул на пол, судорожно хватая ртом воздух. Я шагнул ближе и добавил кулаком в висок. На этот раз он остался лежать.

Некоторое время никто не двигался. Я перевёл взгляд на остальных.

— Всё ясно?

Все дружно кивнули, но было видно, что кое-кто до сих пор переваривает произошедшее.

Я кивнул в ответ и посмотрел на распростёртого Виктора.

— Без обид. Просто я не ведусь на дерьмовые игры в господство.

Виктор кашлянул, пытаясь отдышаться, и прохрипел:

— Да пошёл ты…

— О, да я-то пойду. А вот ты полежи пока. Отдохни. — Я повернулся к остальным. — План такой: поесть, помыться, собрать припасы. Утром уходим.

— Звучит как нормальный план, — буркнул старик.

— Можно вопрос? Я, кстати, Света — робко подала голос одна из девушек, миниатюрная, красивая блондинка. — А… мы точно не будем драться за лидерство ещё раз?

Я ухмыльнулся:

— Если хочешь, можем организовать турнир. Приз — руководящая должность и бесплатная госпитализация.

Саша и блондинка прыснули от смеха. Остальные, пусть и не сразу, но тоже усмехнулись. Атмосфера чуть расслабилась.

Я чувствовал, как напряжение в группе спадает. Теперь они понимали, кто главный. И это было хорошо. В таких условиях лидерство не должно быть размытым — если его нет, начинается хаос. А хаос в новом мире — это смерть.

— Ладно, — Виктор поднялся, потирая голову. — Ты победил, хрен с тобой. Главное — не просри нас по дороге.

— О, не переживай. Я умею заботиться о группе. Просто иногда забота включает в себя хуком в челюсть.

Глава 11: Первый зверь

Глухие удары в железную дверь разнеслись эхом по коридорам здания. Несколько человек за воротами яростно кричали, требуя, чтобы их впустили внутрь.

— Эй, придурки! Открывайте ворота, быстро! Это мы вернулись, вы там что, все набухались?! — голос звучал злым, хриплым, с нотками раздражения.

— Да что за хрень… — послышался другой голос, уже настороженный. — Где наши?

Во дворе за спиной Марка спасённые напряжённо вслушивались в происходящее. Девушки дрожали, Виктор стискивал кулаки, но никто не знал, что делать. Все повернулись к Марку.

Он лениво шагнул к воротам, поднялся на вышку часового, возвышающуюся над стеной вокруг СИЗО, и громко крикнул:

— Идите нахер, сказочные твари, вам тут не рады!

Наступила пауза. За воротами воцарилась тишина. Только глухие возгласы и звук перезарядки оружия напоминали о том, что бандиты всё ещё там.

— Чё ты там сказал, гнида?! — наконец, раздался гневный рык.

— По-моему, предельно ясно выразился, — пожал плечами Марк, оборачиваясь к остальным. — Это же Шрек, как можно этого не знать?

— Это кто, нахрен?! — снова крикнул один из бандитов. — Где наши братаны?!

— Ваши? А, ну… Они больше не участвуют в этом сезоне, так сказать. Их персонажи выбыли из сюжета, — Марк поджал губы, изображая сожаление.

Несколько человек смотрели на него с ужасом, другие — с недоумением. Виктория вздохнула и прикрыла лицо рукой, явно не зная, как реагировать.

— Я начинаю думать, что нас захватил псих… — пробормотал кто-то из спасённых.

— Ну, технически, я вас спас, а не наоборот, — подметил Марк. — Так что не наговаривайте.

Раздались выстрелы. Вокруг Марка засверкали отсветы от попадающих пуль, но больше никаких последствий не было.

— Вы охренели?! Да вы там, сучары, все сдохнете! Завтра вернёмся — снесём вас к чертям! — раздался гневный вопль снаружи. — Да и вообще, может, прямо сейчас сжечь вас заживо, а? Как вам такая идея?!

Марк усмехнулся, поднял руку, и в тот же миг на одном из бандитов вспыхнула одежда. Пламя разлилось по его куртке, словно она была пропитана бензином. Человек заорал, падая в снег и пытаясь сбить огонь.

— Что за хрень?! Откуда у этого утырка власть над пламенем?! — взвизгнул кто-то из бандитов.

— Да, детка, это магия дружбы! — ухмыльнулся Марк, сложив руки на груди. — Хотите ещё — могу устроить файер-шоу!

Раздались панические крики. Кто-то бросился помогать, кто-то отшатнулся. Один из бандитов начал ругаться, выхватывая оружие, но его тут же одёрнули.

— Завтра, мать вашу! Уже темнеет, надо найти укрытие! — рявкнул кто-то, явно старший среди них. — Нечего с этими уродами сейчас бодаться. Завтра их выкурим, всё равно далеко не уйдут. Пошли!

Шаги затихли. Сквозь щель под воротами было видно, как последние тени исчезли за поворотом улицы.

Марк опустил руку и обернулся. Все смотрели на него в полной тишине.

Бандиты ушли, оставив нас в темноте опустевшего СИЗО. Но даже после их ухода напряжение не спадало. Я стоял у ворот, глядя вслед исчезающим в ночи фигурам, и наконец позволил себе сделать глубокий вдох.

Мне чертовски повезло. Если бы они пришли раньше, когда я только закончил с уголовниками здесь, исход был бы совсем другим. Но три часа — этого хватило. Хватило, чтобы проглотить такое количество еды, что у любого нормального человека случился бы заворот кишок. Моё тело снова подстроилось, регенерация сработала на полную, и хотя слабость всё ещё оставалась, никто бы уже не сказал, что ещё недавно меня пытали три недели. Шрамы побледнели, внутренние повреждения почти исчезли. И вдобавок — это странное поле. Оно проявилось сразу после того, как я пришёл в себя. Именно оно не дало пулям пробить меня. Я чувствовал его кожей, как лёгкую вибрацию на поверхности.

Но не только меня. Я чувствовал… что-то. Виктор, Палыч, некоторые из девушек — они тоже изменились. Их присутствие… Это сложно объяснить словами, но я отчётливо ощущал разницу. Раньше люди были просто людьми, а теперь? Они будто светились в моём внутреннем восприятии. Словно носили на себе тонкий слой энергии. Возможно, ceйчас это обычное явление, и я просто накручиваю себя. Время покажет.

Я встряхнул головой, прогоняя лишние мысли. Сейчас важнее другое — мы должны решить, что делать дальше.

— Надо выдвигаться до рассвета, — сказал я, оборачиваясь к остальным. — В пять утра, пока ещё темно, но скоро начнёт светать. Бандиты вернутся, и если мы не уйдём до этого момента, придется сражаться.

— Куда пойдём? — спросил Виктор.

— На остров Русский. Саша говорил, что там есть лагерь выживших. Возможно, даже военные. В любом случае, там у нас больше шансов.

Мы начали осматривать СИЗО, собирая всё, что могло пригодиться. В первую очередь — оружие и еду. Здесь оставалось немало запасов от прошлых обитателей, и я не собирался оставлять их даром. К утру мы были готовы.

Я распределил ночные дежурства, взяв себе крайнюю смену. Девушек отправил отдыхать, чтобы они были в состоянии идти пешком. Хоть путь был и недалёк, всего 18 километров, но они были сильно ослаблены после продолжительных издевательств.

Перед своей сменой я сел у окна и на несколько минут погрузился в собственные мысли. Всё происходящее было чертовски странным. Моё тело, моя сила, даже моя способность ощущать других людей… Как будто кто-то нажал кнопку «эволюция» и заставил человечество сделать прыжок через несколько тысяч лет. Я не знал, хорошо это или плохо. Но знал одно — завтра нам придётся выживать по-новому.

Ночь прошла спокойно. В тишине, сидя у костра, я наконец смог заняться тем, о чём думал весь день — разобраться со своей новой силой. Власть над огнём. Я уже использовал её в бою, но сейчас, когда у меня появилось немного свободного времени, можно было попробовать понять её природу.

Я протянул руку перед собой и сосредоточился. Почти сразу на кончиках пальцев вспыхнуло крошечное пламя. Оно не жгло меня — наоборот, дарило приятное тепло, как костёр в холодную ночь. Я попробовал усилить его, и пламя поднялось выше, окрасив темноту оранжевыми бликами.

Я двинул рукой — огонь подчинился, словно продолжение меня самого. Никакого напряжения, никакой боли. Всё происходило естественно, как дыхание. Я сосредоточился и попробовал изменить форму — пламя вытянулось в тонкую линию, затем сформировало небольшой шар. Я метнул его вперёд, и он угас, не достигнув цели. Значит, есть предел дальности. Интересно.

Достав металлический обломок от решётки, я провёл по нему пальцами, заставляя огонь оплести металл. Тот нагревался, пока не покраснел. Значит, могу не просто поджигать, но и нагревать предметы до предела. Полезно. Я попытался поднять температуру ещё выше, но неожиданно огонь вспыхнул ярче, вырвавшись сильнее, чем я ожидал. Я едва успел разжать пальцы, прежде чем металл раскалился докрасна.

Я усмехнулся. Нужно тренироваться. Если я смогу управлять этим на инстинктивном уровне, это даст мне огромное преимущество.

В пять утра мы выдвинулись. Город встретил нас тишиной и разрухой. Мы шли мимо ВГУЭСа, и каждое здание, каждая улица кричали о том, что цивилизация здесь рухнула. Свет в домах не горел, повсюду валялся мусор, улицы были пусты, но напряжение не покидало нас. Я не верил в такие прогулки — слишком спокойно, а значит, где-то рядом уже пряталась беда.

Дойдя до моста через Золотой Рог, мы продвигались осторожно, стараясь не привлекать внимания. Почти перейдя мост, я услышал вскрик.

— Чёрт! — выругалась Света. Я обернулся. Она упала на колено, держась за ногу.

— Подвернула… — сквозь стиснутые зубы выдавила она.

Звук её голоса эхом отразился под мостом.

А потом из-под него раздалось низкое рычание.

Я замер.

Из под моста выбралось нечто, что когда-то, возможно, было человеком. Теперь это было трёхметровое чудовище, больше похожее на зверя. Оно передвигалось на четырёх лапах, тело его было покрыто тёмной, бугристой кожей, а глаза были черны как ночь. Оно посмотрело на нас, чуть склонив голову набок, и выдало утробный рёв, от которого внутри всё сжалось.

Воздух стал плотным, время будто замедлилось. Все замерли, не зная, что делать. Я чувствовал вибрацию в своих пальцах, в груди — то самое чувство снова отзывалось. Взгляд монстра метался между нами, он явно анализировал, кого атаковать первым.

— Не двигайтесь… — прошептал я, медленно поднимая руку

Монстр бросился вперёд, его массивные лапы с глухим ударом врезались в асфальт, оставляя глубокие вмятины. Виктор шагнул вперёд, его тело напряглось, мышцы словно налились свинцом. Первый удар пришёлся прямо в него — зверь врезался всей массой, но Виктор устоял, хоть и с трудом. Он стиснул зубы, заставляя себя держать равновесие, его ноги буквально вгрызлись в покрытие моста.

Я рванулся вперёд, концентрируя огонь в руке. Бросок! Пламя угодило в бок чудовища, но лишь слегка обожгло кожу, не причинив серьёзного вреда. Чудовище завопило, развернулось ко мне и прыгнуло, раскрыв свою ужасную пасть, полную рваных зубов. Я едва успел отскочить, когда его когтистая лапа пронеслась в миллиметрах от моего лица.

— Пулям он не поддаётся! — выкрикнул Андрей, когда выстрелы из автомата лишь отскакивали от монстра, не оставляя никаких следов.

Саша дрожащими руками поднял пистолет, но его выстрел тоже не дал результата. Монстр был слишком крепок, его тело окутывала невидимая энергетическая плёнка, гасящая удары. Он зарычал и начал двигаться быстрее, словно только разогревался. Внезапно он оттолкнулся от земли и прыгнул на одну из машин, а затем — на стальные ванты моста.

— Чёрт, он быстрый! — выдохнул я, наблюдая, как мутант скачет по конструкциям, подобно гигантскому хищнику. Он двигался с невероятной грацией, несмотря на свою массу, и уже через пару секунд оказался прямо над нами, готовый атаковать сверху.

Я отпрыгнул назад, предчувствуя удар. Виктор, стиснув зубы, вновь принял стойку, готовясь встретить натиск. Монстр рванул вниз с высоты, стремительно сокращая дистанцию. Его когти сверкнули в первых лучах рассвета, но Виктор успел подставить руки, и удар, хоть и сильный, не смог его пробить. Однако мутант не сдавался — он молниеносно отскочил в сторону и ударил его боковой лапой, сбивая с ног.

Вика сжалась, наблюдая за боем. Ужас сковывал её, но вместе с тем внутри вспыхивало что-то ещё. Марк и Виктор сражались так, словно были из другого мира — ловкие, быстрые, уверенные. Вика никогда не видела ничего подобного, и это завораживало её… Но затем её внимание привлекли крики.

Монстр неожиданно резко развернулся, отбросив Виктора в сторону, и бросился на группу девушек, стоящих позади. Они не успели среагировать.

— Нет! — закричал я, бросаясь вперёд, но было поздно.

Огромная лапа монстра с размаху ударила одну из девушек, швырнув её в металлические перила. Её пронзительный крик эхом разнёсся по мосту, заглушая звуки боя, а удар сопровождался жутким хрустом ломающихся костей. Девушка упала на землю, её тело осталось неподвижным, словно сломанная кукла. Вторая попыталась убежать, но мутант в прыжке настиг её и, схватив когтями, буквально разорвал на части.

Вика вскрикнула, инстинктивно отшатнувшись. Она видела кровь, слышала предсмертные крики, но ничего не могла сделать. В голове стучала паника: «Это всё реально. Они только что… просто… умерли».

— Вика, назад! — крикнула Света, дергая её за руку.

Но мутант уже заметил их.

Он прыгнул. Вика зажмурилась, но в последний момент Света толкнула её в сторону. Саму же блондинку мутант зацепил, удар пришёлся в плечо, кровь брызнула в воздухе. Она вскрикнула, падая на колени. Виктор, не теряя ни секунды, с размаху врезался в монстра, мешая ему добить Свету и отбрасывая в сторону, прямо в брошенную машину. Металл скрежетнул, чудовище зажало в искореженном метале и оно бешено забилось, пытаясь выбраться.

Внезапно в воздухе поднялся сильный порыв ветра, закружив пыль и мусор. Поток воздуха ударил в монстра, заставив его пошатнуться, его движения стали медленнее. Я резко повернул голову и увидел Палыча, стоящего неподалёку. Он держал перед собой ладони, вокруг которых кружились тонкие вихри. Он что-то бормотал сквозь зубы, явно из последних сил пытаясь контролировать потоки воздуха. Его способность не могла нанести мутанту серьёзного урона, но, по крайней мере, она слегка мешала ему двигаться.

— Держу, сколько могу! — прокричал Палыч, но его лицо уже было бледным от усталости.

Саша метнулся к Свете, не обращая внимания на опасность. Его руки дрожали, он сжал кулаки, не в силах ничего сделать. Но когда увидел её побледневшее лицо и кровь, разливающуюся по асфальту, что-то внутри него словно взорвалось. Тепло хлынуло по венам, и внезапно его ладони засветились слабым голубым свечением. Он не понимал, как делает это, но, повинуясь интуиции, прижал руки к ране девушки. Закусив губу, он напрягся, направляя всю свою волю в этот момент. Медленно, но уверенно кровотечение начало останавливаться.

— Держись, Света, держись! — прошептал он, стиснув зубы.

— Марк, быстрее! — крикнул Виктор, поднимаясь на ноги.

Я схватил острый обломок металла от машины, покрыл его своим пламенем, поверхность стала очень быстро накаляться, окрашиваясь в раскалённый багрово-оранжевый цвет. Жар исказил воздух вокруг, и я рванулся вперёд. Монстр снова поднялся, его глаза полыхали яростью. Он метнулся ко мне, и я сделал единственное, что оставалось — встретил его лицом к лицу. В последний момент я сосредоточил всё пламя в руке, превратив огонь в подобие меча. Мутант занёс лапу, готовясь разорвать меня, но я прыгнул вперёд, прорезая раскалённым лезвием его грудь, как масло. Запах горелой плоти ударил в нос, чудовище взревело от боли. Оно ещё раз дёрнулось, но затем рухнуло.

Я стоял над телом монстра, тяжело дыша. Пламя ещё полыхало в моих руках, медленно угасая. Я видел, как обнажилась белая фаланга, как кожа вокруг обуглилась. Но боль меня больше не пугала. Я просто смотрел на рану и знал — скоро она затянется. Мое тело уже привыкло к этому. Лишь покачал головой, глядя на свою руку. На шрамы плевать.

Все молчали, но затем раздался сдавленный всхлип. Вика всё ещё сидела на асфальте, её руки дрожали.

— Они… мертвы, — её голос был полон шока.

Никто не ответил. Только слышно было, как Саша умолял Свету не умирать и лечил её своей новой способностью, пока холодный ветер шумел в проводах моста, а далеко внизу медленно вставало солнце, освещая полный штиль на море.

Глава 12: Остров

* * *

Подземный бункер под Кремлем был заполнен приглушенными голосами. Обстановка здесь напоминала штаб военного времени: свет приглушен, стены облицованы сталью, воздух пропитан потом и стрессом. За массивным овальным столом сидели высокопоставленные военные, министры и сам президент. В глазах каждого отражалась усталость и внутреннее напряжение.

— Давайте кратко. Потери? — голос президента был твердым, но в нем чувствовалась неизбежная тяжесть происходящего.

— По нашим данным, — министр обороны листал бумаги, — за месяц погибло не менее 80–90 % населения планеты. Россия не исключение. 40 % умерло сразу, превратившись в мутантов. Оставшиеся стали их жертвами.

— Почему так быстро? — раздался голос директора ФСБ. — Даже при полном хаосе…

— Госпиталя, — мрачно ответил генерал, откидываясь на спинку кресла. — Все мутанты находились в больницах, в коме. Когда они очнулись, они не просто напали, они вырезали всех, кто был рядом. Это врачи, медсестры, пациенты. Мы потеряли 90 % медицинского персонала в первую же неделю.

— Черт, — выдохнул кто-то, и в комнате повисла тяжелая тишина.

Президент провел рукой по лицу, затем посмотрел на главного аналитика:

— Связь?

— Все еще нет никакой беспроводной передачи данных. Ни сотовой, ни интернет-сетей. Радио работает только на малые расстояния. Электричество есть, но любое оборудование, зависящее от цифровых систем, нестабильно или вовсе отключено. Как будто что-то блокирует…

— Вы хотите сказать, что… это не просто катастрофа? — кто-то скептически поднял бровь.

— Мы пока не знаем, что это. Но с этим связано появление способностей у выживших.

— Способностей? — президент поднял взгляд. — Подробности.

Аналитик перелистнул страницы:

— Сначала случаи были редкими, но сейчас мы наблюдаем лавинообразный рост. Проблема в том, что 80–90 % выживших получают лишь базовые улучшения: силу, скорость, выносливость и защитное поле. Но оно слабое, его пробивает очередь из пистолета или сильный удар мутанта. Однако 10 %… Они другие. Их способности разнообразны. Есть те, кто может поджигать объекты взглядом. Кто-то управляет металлом, кто-то лечит. Мы пока не понимаем закономерности.

— Как дела с мутантами? — сухо спросил генерал.

— Они изменились, — голос аналитика стал еще тише. — Вначале они просто нападали на людей, но затем… они стали поедать жертв. Сначала просто инстинктивно. Но теперь мы фиксируем случаи, когда они целенаправленно пожирают людей. И становятся сильнее. Быстрее. Мутируют. Более того… — он нервно посмотрел на президента, — они убивают друг друга.

— Что? — одновременно спросили несколько голосов.

— В борьбе за территорию, ресурсы. Они вступают в схватки, а затем сжирают павших, усиливаясь. Хорошая новость в том, что они одиночки. Как тигры. Они не сбиваются в стаи. Иначе… человечество бы уже исчезло.

В комнате повисло напряженное молчание. Президент сцепил пальцы в замок, задумчиво глядя перед собой.

— Вы хотите сказать, что мир перешел в новую эру хищников? Где люди больше не на вершине?

Аналитик только кивнул.

— Какие есть очаги организованного сопротивления?

— В Москве и области начали появляться центры силы. Вокруг тех, у кого есть способности. Это уже не просто бандформирования. Это… настоящие кланы. Мини-государства. Их слушаются. Они могут сражаться с мутантами.

Президент снова провел рукой по лицу.

— Нужно договориться с этими людьми. Как можно скорее. Если нам не удастся восстановить контроль… он больше никогда не будет восстановлен.

Молчание было ему ответом.

— Разойтись, — наконец приказал он.

Советники покинули комнату, оставляя за собой воздух, пропитанный напряжением и безысходностью. Новый мир уже здесь. И старые правила больше не работали.

* * *

Я стоял на мосту, тяжело дыша. Ладонь горела от ожога, но я почти не замечал боли. Пламя, охватившее кусок металла, давно погасло, оставляя лишь запах паленой плоти.

— Света! — Саша тряс девушку, прижимая руку к ее ране. Паника читалась в его глазах.

Его руки все еще светились белым светом.

Все замерли.

Я всмотрелся в лицо парня. На нем отразился шок и благоговение одновременно.

— Черт… Я… — Саша сглотнул, наблюдая, как рана затягивается прямо на глазах. — Я только что…

— Ты ее вылечил, — Виктор выпрямился, массируя ушибленное плечо. — Вот это да…

Саша медленно убрал руки. Света, бледная, но живая, смотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Спасибо, — прошептала она.

Парень сглотнул, краснея.

Я перевел взгляд на Палыча, который стоял в стороне, хмурясь.

— А ты чего молчал, что у тебя способность есть? — я скрестил руки на груди.

Палыч равнодушно пожал плечами:

— А чего мне её афишировать? Во-первых, она слабая, даже бандиты не боялись. Во-вторых, доверия у меня к людям нет. По профессии я… скажем так, работал с информацией. И знаю, что информация — это сила.

Я усмехнулся:

— Ну, теперь, если что, будем знать, что ты можешь нам пыль в глаза пустить.

Палыч фыркнул, но ничего не ответил.

Я взглянул под мост, далеко внизу на земле что-то виднелось. Там, среди остатков разбросанных костей, темнело логово мутанта.

— Эти твари питаются тем, что убивают, — тихо сказал я.

Все молчали.

— Тела скинем в море, — я сжал кулаки. — Если не можем похоронить, то хотя бы не дадим им стать кормом.

Никто не возражал.

Наступило утро. Мы двинулись дальше, оставляя позади сражение. Впереди нас ждал Чуркин и путь на Русский остров.

Группа продолжила путь, углубляясь в дворы и стараясь держаться подальше от центральных улиц. Окружение казалось мёртвым: выбитые окна магазинов, брошенные автомобили, на некоторых фасадах домов была гарь и видны пулевые отверстия. В некоторых окнах мелькали тени, но никто не выходил и не окликал путников — все затаились, наблюдая за чужаками.

— Чувствуется, что город уже подстроился под новый порядок, — проворчал Виктор, идя рядом. — Вначале мутанты носились как бешеные, а теперь… Словно поняли, что их время наступает ночью.

— Думаешь, они умнеют? — спросил я.

— Не знаю. Но то, что днём их не видно, меня настораживает. Будто настоящая охота начинается после захода солнца.

Мы шли дальше, и вскоре наш путь преградил старый микроавтобус, брошенный прямо посреди двора. Стёкла разбиты, двери распахнуты настежь. Судя по разбросанным внутри обёрткам и пустым бутылкам, машина служила кому-то убежищем.

— Кто-то здесь был, — задумчиво сказал Палыч, осматриваясь. — И не так давно.

Я заглянул внутрь и заметил связку ключей в замке зажигания. Осторожно повернул — двигатель завёлся с пол-оборота.

— Работает, — удивлённо протянул я. — Может, возьмём?

Виктор качнул головой:

— Слишком шумно. Любой мутант услышит, да и бензина видно, что на донышке в баке. Лучше пусть останется на крайний случай.

С этим решением никто спорить не стал, и мы продолжили путь.

Через пару кварталов Вика резко остановилась, схватила меня за руку и кивнула в сторону одного из подъездов. Я проследил за её взглядом и увидел жуткую картину: в окошке подвального помещение, куда едва пробивался солнечный свет, покачиваясь из стороны в сторону, стояло нечто. Высокий, худой силуэт с неестественно длинными, будто вытянутыми руками, чёрная гладь его лица напоминала пустоту, а тонкие пальцы нервно подрагивали, словно ощущая воздух вокруг. Оно стояло неподвижно, но от него исходило нечто зловещее, почти осязаемое, как если бы тьма в его облике сама по себе была живым существом, наблюдающим за нами из глубины пустых глазниц. Оно будто бы смотрело прямо на нас, но не двигалось.

— Ну его нахрен, — тихо пробормотал Палыч.

Мы тоже не стали проверять, на что этот мутант способен, и поспешили уйти подальше.

— Вот такие твари и пугают больше всего, — пробормотала Вика. — Те, кто просто смотрит…

Я взглянул на неё. В глазах Вики отражался страх, но она пыталась держать себя в руках. Мысли обо всём, через что она прошла, давили даже на меня, а я не был в её шкуре. Стоило поговорить.

— Как ты? — спросил я.

Она чуть вздрогнула, потом натянуто улыбнулась.

— Нормально. Ну, насколько вообще можно быть нормальной после всего… — Вика отвела взгляд. — Просто… Сны. Они не дают покоя.

— Про бандитов? — уточнил я.

Она кивнула.

— Да. И про тот день, когда они ворвались в общежитие. Мы со Светой жили в одной комнате, нам не повезло — в тот момент когда все началось, те кто жил недалеко ушли в попытке добраться до дома, мы же из другого региона. Девушек забрали всех, нас было больше тридцати… Парней, кого убили, кого забрали для наживки. Девушек же… кто сопротивлялся… — её голос дрогнул. — В общем, они не церемонились. Я до сих пор чувствую, как меня касались эти ублюдки… — она нервно потерла плечо.

— Если хочешь, Саша может попробовать помочь, — предложил я. — Его способности могут наверное работать не только на физические раны.

— Может быть, — она тихо вздохнула. — Просто… знаешь, мне страшно, что я больше не та. Как будто часть меня умерла.

Я посмотрел на неё. В её глазах была боль, но после недавней драки с мутантом, как будто поселилось отчаяние, от происходящего вокруг.

— Ты жива. А значит, можешь выбрать, что делать дальше, — успокаивающе сказал я. — Пока ты с нами, такого больше не повторится.

Она слабо улыбнулась.

— Спасибо, Марк.

Мы свернули во двор, огибая очередной ряд многоэтажек, когда впереди мелькнули тени. Несколько фигур двигались между машинами, а затем резко остановились, заметив нас. Напряжение в воздухе можно было резать ножом — обе стороны замерли, оценивая друг друга. Я сразу отметил, что люди вооружены: мачете, ножи, самодельные копья, у двоих были охотничьи ружья. Их позы говорили о готовности сражаться.

Оба мужчины выглядели закалёнными: один — высокий, крепкий, с густой бородой и выражением вечной настороженности, второй — жилистый, с короткими светлыми волосами и шрамом, пересекающим левую скулу. Женщины были разного возраста: одна, по виду около сорока, с напряжённым взглядом, другая — молодая, с короткими каштановыми волосами, сжимавшая в руках нож, а третья — совсем девчонка, не старше двадцати, с испуганными глазами, но сжимавшая биту так, будто собиралась ей пользоваться. Они сразу насторожились, вскинули оружие, и мы сделали то же самое. Напряжение повисло в воздухе, но никто не делал резких движений.

— Стоять! — крикнул коренастый мужик с густой бородой, вскинув ружьё. — Кто такие?

Мы тоже не остались в стороне — Виктор чуть подался вперёд, готовый в любую секунду вступить в бой, я ощутил, как в ладонях заиграло тепло, а Саша инстинктивно шагнул ближе к Свете, будто закрывая её собой.

— Спокойно, — я поднял руки ладонями вверх, показывая, что не собираюсь нападать. — Мы не бандиты, если ты про это. Идём на Русский остров, только что вышли из сизо на Партизанском, где были в плену у уголовников, но сумели перебить их и выбраться.

Бородач прищурился, окинул нас долгим взглядом и хмыкнул:

— Сизо, говоришь? — его бровь скептически дёрнулась. — То есть, вас там бандосы держали?

— Ага. Весьма гостеприимные ребята, — я ухмыльнулся. — Кормёжка так себе, развлечения тоже не фонтан, ну и мы решили не задерживаться. Уголовную администрацию… скажем так, отправили в принудительную отставку.

Мужик фыркнул, но оружие не опустил.

— А способности у вас какие?

— Я огнём управляю, — ответил я. — Виктор — просто танк, почти неуязвимый. Саша лечить умеет. У Палыча воздух под контролем.

Бородач хмыкнул, оглянулся на своих.

— А вы, значит, с неплохими штуками. Ну, у нас тоже кое-что есть. — Он мотнул головой на парня лет двадцати. — Лёха, давай.

Парень ухмыльнулся, сделал шаг вперёд, и его ладони начали потрескивать от разрядов. Внезапно, из его пальцев вырвались тонкие молнии, прошлись по асфальту, оставляя обугленные следы. Воздух запахло озоном.

— Лёха электричество контролировать может, — пояснил бородач. — Если разозлить, может устроить хороший разряд.

— Полезная штука, — признал я, оценивая эффект и понимая, что нам сейчас демонстрируют, чтобы мы не дергались.

— А Ленка вон стены проходить может, как призрак, — добавил бородач. — Правда, только тонкие, бетон пока не осилила.

— Интересно, — заметил Виктор. — Вы, тут с самого начала держитесь?

— С первого дня, — кивнул бородач. — Держимся вон в том доме, у нас тут дети, женщины, старики и даже один младенец. Пешком на остров нам никак. Мы уж лучше здесь.

Я задумался. Дети… Значит, они не просто группа выживших, а настоящая община. Им и правда невыгодно покидать укрытие и рисковать малолетками.

— Понимаю, — наконец сказал я. — Когда доберёмся до острова, попробуем организовать спасательную группу. Может, техника там есть или много людей сильных. Сколько вас всего? Если придём с транспортом, надо понимать, кого и как вывозить.

Бородач оценивающе посмотрел на меня, затем кивнул.

— Если так, было бы неплохо, нас 12 человек. Мы пока продержимся. Если вдруг что — будем на месте.

— Ладно, — сказал я. — Тогда удачи вам.

— И вам того же, — ответил бородач, наконец опуская оружие.

Мы ещё раз обменялись взглядами, после чего разошлись: мы — дальше к мосту, а они скрылись в подъезде. В голове засела мысль, что выжившие начинают объединяться, находить способы держаться вместе. Значит, надежда всё-таки есть.

Мы вышли к мосту, ведущему на Русский остров, и сразу же почувствовали, как изменился воздух. Вдали простиралась водная гладь, над ней кружили чайки, а солнце, садясь за горизонт, окрашивало небо в огненные оттенки. Мост, который раньше был символом связи с цивилизацией, теперь выглядел как граница между двумя мирами. Ветер нёс с собой солёный привкус моря, а вдалеке, за военными укреплениями, виднелись первые здания острова.

Мост был пугающе пуст. Машины, что наверняка когда-то создавали здесь пробку из отчаявшихся беглецов, исчезли. Их убрали, расчистили дорогу, но следы их прежнего присутствия остались: высохшие лужи крови на асфальте, рассыпанные гильзы, разбросанные обрывки одежды. Где-то в стороне валялся одинокий кроссовок. Картина говорила сама за себя — здесь была бойня.

— Кто-то тут нехило постарался, — пробормотал Палыч, разглядывая землю. — И, судя по количеству гильз, с двух сторон.

— Зато чисто, — буркнул Виктор. — Что-то мне подсказывает, что всё это сделали военные с той стороны.

— Ну, логично, — поддержал его Я, глядя на кровавые следы. — Никто не хотел пускать заражённых. Вот и получилась мясорубка.

— Чёрт, не нравится мне всё это, — Вика поёжилась, нервно оглядывая мост. — Слишком открытое пространство.

Я молча кивнул. Она была права. Здесь, на середине моста, нас ничего не прикрывало, мы шли как на ладони, а впереди виднелись укрепления военных.

Военные укрепления выглядели внушительно: мешки с песком, заграждения из колючей проволоки, несколько БТРов, даже имелся один танк, с дулом направленным в нашу сторону. Кордон был выставлен на самом конце моста, где конструкция сужалась, перекрывая единственный путь на остров. Солдаты стояли у импровизированных баррикад из машин и мешков с песком, их автоматы были направлены в нашу сторону. На флагах развевался выцветший триколор, а вокруг носился солёный ветер, доносящий отдалённые крики чаек и слабый запах моря. Атмосфера напряжённости висела в воздухе, словно тяжелый нож на тонкой леске.

— Стоять! — раздался резкий окрик. — Не двигаться!

Мы замерли. Первым шагнул вперёд Виктор, медленно подняв руки.

— Мы выжившие! — крикнул он. — Идём с миром, ищем убежище!

В ответ раздался новый приказ:

— Бросьте оружие на землю и поднимите руки! Любая подозрительная активность — и стреляем без предупреждения!

Я сжал зубы, с трудом сдерживая раздражение. После всего, через что мы прошли, нас встречают как преступников. Хотя, если задуматься, разве я в их глазах не стал тем, кого обычные люди теперь боятся? Я уже убивал, сражался и выживал. В их глазах мы такие же монстры, просто ещё говорим на понятном языке. Они боятся. Боятся нас, боятся мутантов, боятся, что мир окончательно скатился в хаос.

Виктор первым отстегнул ножны, вынул охотничий нож и швырнул его на землю. Я молча последовал его примеру, бросив острый кусок металла от машины, который весь день заменял мне оружие. Кстати, я обратил внимание, на то что моя ладонь давно зажила, регенерация у меня конечно сейчас бешеная.

Остальные тоже подчинились, даже Палыч, который с нескрываемым недовольством положил на землю длинный кухонный нож.

— Хорошо, теперь шаг вперёд, по одному! — скомандовал один из солдат.

Мы по очереди прошли к ним, где нас встретили грубыми толчками и быстрым обыском. Особенно тщательно проверили Виктора — то ли из-за роста, то ли из-за общей ауры угрозы. Солдат, ощупывавший меня, не церемонился: больно дёрнул за плечо, сдавил запястье, проверил карманы.

— Чисто, — буркнул он, отступая. — Следующий.

Когда всех закончили осматривать, мне уже хотелось послать этих ребят куда подальше, но я сдержался.

— Завязывайте их! — последовал новый приказ.

Я почувствовал, как пластиковая стяжка болезненно сдавила запястья. Слышно было, как кто-то из наших девушек вскрикнул от боли, но сопротивляться никто не стал.

— Эй, полегче! — попросил Саша, когда его резковато дёрнули за руку.

— Молчи и садись в грузовик, — ответил солдат.

Перед нами остановился военный Урал. Задний борт откинули, открывая внутри тёмное нутро с деревянными лавками вдоль стен. Солдаты, не стесняясь в движениях, начали заталкивать нас внутрь. Виктору пришлось пригнуться, чтобы не удариться головой. Я сел рядом с ним, напротив — Палыч и Саша. Девушки сгрудились ближе к выходу, испуганно оглядываясь.

— Ну, зато Урал, а не гроб. Почти как бизнес-класс, — пробормотал я, когда нас усадили.

Палыч фыркнул:

— Если это бизнес-класс, тогда я миллиардер, а эти ребята — стюардессы с автоматами.

Снаружи раздавались глухие шаги, голоса, слаженные приказы. Кто-то задвинул борт, крепко зафиксировав его. Внутри стало темнее. Я взглянул на Виктора — он сидел неподвижно, с напряжённым лицом.

— Думаешь, нас просто допросят? — тихо спросил я.

— Надеюсь, — ответил он. — Но готовься ко всему.

Я глубоко вдохнул, пытаясь прогнать нарастающее чувство тревоги. Что бы нас ни ждало на Русском острове, оно уже неизбежно.

Двигатель Урала взревел, колёса сдвинулись с места. Мы отправились в неизвестность.

Глава 13: Гвардия

В полутёмном помещении, освещённом тусклой лампой, трое мужчин сидели за массивным деревянным столом. Комната выглядела официально — новый кабинет в одном из административных зданий кампуса ДВФУ, переделанный под штаб. Полки, когда-то заполненные книгами и документами, теперь пустовали, кое-где валялись потрёпанные папки. На столе — груда бумаг, тарелки с недоеденной едой, бутылка дорогого коньяка и несколько пистолетов.

Сергей Князев, бывший генерал пятой армии, тяжело вздохнул и откинулся на спинку кресла. Ему было под пятьдесят, седина придавала облику солидности, но в его взгляде читалась не только усталость, но и хищный расчёт. Он медленно постукивал пальцами по столу, раздумывая над очередной партией прибывших.

— Ещё одна группа, — произнёс он, с лёгкой ленцой перебирая бумаги. — Четырнадцать человек. Пятеро мужчин, восемь женщин. Один старик.

— Мужиков без способностей — на работы, — хмыкнул Анатолий Черняк, сухощавый мужчина с длинными пальцами, перебирая стопку документов. В прошлом профессор психологии в ДФВУ, теперь он управлял людьми так же легко, как когда-то манипулировал студентами. — Женщин распределим. Красивых — к нашим, остальных — пусть работают. Старика, конечно, тоже в рабочие. Без вариантов.

— А что с теми, у кого есть способности, как обычно? — произнёс третий мужчина, бритоголовый и коренастый Гуров. В прошлом командир роты разведки секретной части "Холуай" Тихоокеанского флота, теперь он отвечал за силовые операции на острове. Его взгляд был цепким, движения — быстрыми, как у хищника, готового к броску.

— Одна из женщин, кажется, обладает регенерацией, а один из мужчин может управлять механизмами, — продолжил он, наклоняясь ближе. — Интересные экземпляры.

— Пока пусть побудут на проверке, — протянул Князев, задумчиво вращая в руках стакан с коньяком. — Потом решим, куда их пристроить.

Черняк снисходительно усмехнулся и покачал головой:

— Но главный приз из новой партии, конечно, этот Марк Лазарев. Перебил всю кодлу в сизо, вытащил с собой баб и довёл их сюда через весь чёртов город, потеряв всего двоих. Парень явно не простой.

— Вопрос в том, насколько он управляем, — Гуров хищно сощурился. — Если такой боец начнёт чудить, то проблем будет больше, чем пользы.

— Сначала нужно проверить его, понять, что он из себя представляет, — рассудил Князев, глядя на свет, отражающийся в коньяке. — Если подойдёт — можно использовать. Если нет… — он сделал выразительную паузу и допил остатки коньяка. — Сделаем так же, как с остальными. Немного времени, правильные слова… и он сам начнёт работать на нас.

Черняк и Гуров обменялись взглядами и синхронно кивнули. Они знали, что именно имел в виду Князев — метод работал безотказно. И на этот раз всё пройдёт по плану.

* * *

Грузовик резко затормозил, тяжело качнувшись на кочках, и я ощутил, как нас всех подбросило внутри. Снаружи слышались глухие шаги, громкие команды, а затем борт с лязгом упал вниз. Резкий свет ударил в глаза, и нас один за другим начали вытаскивать наружу. Грубые руки военных подталкивали, заставляя двигаться быстрее. Я спрыгнул на потрескавшийся асфальт и сразу же почувствовал, как в лицо ударил морской ветер. Запах соли и йода смешивался с гарью и чем-то ещё неприятно-прогорклым, отдавая металлическим привкусом на языке.

Перед нами возвышались корпуса Дальневосточного федерального университета — огромное современное здание из стекла и бетона, теперь больше напоминающее укреплённую крепость. Когда-то тут кипела студенческая жизнь, смех, лекции, но теперь всё это было в прошлом. Кампус превратился в оборонительный узел: на крышах стояли вооружённые люди, повсюду маячили блокпосты, к стенам прислонялись металлические заграждения с рядами колючей проволоки. Вдали виднелись склады, палатки беженцев, а между ними двигались патрули. Университет стал городом в городе, но только под властью, о которой пока нечего было сказать.

— Двигайтесь! — крикнул один из солдат, толкая меня в спину.

— Эй, полегче, — огрызнулся я, — я тут не для того, чтобы вы мне спину ломали. У меня и так день выдался насыщенный.

Солдат промолчал, но его взгляд сказал всё за него: "Ещё слово — и ты пожалеешь". Я усмехнулся и пошёл вперёд, оглядываясь на остальных. Вика шла рядом, её лицо было бледным, но она держалась. Саша поддерживал Свету, которая всё ещё дрожала после битвы с мутантом. Палыч шёл сзади, его глаза внимательно изучали окружающую обстановку.

— Марк, — тихо сказал Виктор, шагая рядом. — Ты чувствуешь это?

— Что, опять мутанты? — спросил я, но тут же понял, что он имеет в виду. В воздухе висело напряжение, словно лагерь был не убежищем, а ловушкой. Но пока другого выбора у нас не было.

Нас провели через ворота, и я впервые увидел лагерь изнутри. Люди в грязной одежде копошились вокруг палаток, некоторые смотрели на нас с подозрением, другие — с безразличием. На лицах читалась усталость, но никто не жаловался. Видимо, жаловаться здесь было не принято.

— Красиво, — пробормотал я, оглядываясь. — Прямо как в том фильме про зомби. Только без зомби. Ну, почти.

— Марк, — вздохнула Вика, — ты можешь хоть на минуту перестать шутить?

— Нет, — ответил я, ухмыляясь. — Это моя защитная реакция. Если я перестану шутить, то начну плакать. А ты хочешь, чтобы я плакал?

Вика фыркнула, но ничего не ответила

Нас провели внутрь одного из зданий, вестибюль которого теперь больше напоминал военный штаб. Вместо мебели — ящики с припасами, столы, заваленные картами и рациями, а в углу стоял пулемёт на треноге. Пол покрывали следы грязных ботинок, здесь явно бывала не одна группа таких, как мы. Нас поставили в ряд, а перед нами появился офицер средних лет с усталым, но внимательным взглядом. На груди нашивка с фамилией "Шашков".

— Кто тут за главного? — его голос был жёстким, без лишних эмоций, словно он произносил эту фразу уже сотни раз.

Я шагнул вперёд, слегка наклонив голову:

— Зависит от контекста. Если про боевые заслуги — тогда я. Если про умение варить суп, то вон, Палыч неплохо справляется.

Несколько человек хмыкнули, но тут же замолкли под строгими взглядами солдат. Воздух внутри был тяжёлым, наполненным напряжением.

— Имя? — продолжил Шашков, даже не взглянув на меня, продолжая записывать данные в блокнот.

— Марк Лазарев.

Он кивнул, делая пометку.

— Значит так, — сказал он, поднимая на нас холодный взгляд. — Вы находитесь на территории под военным управлением. Мы поддерживаем порядок и обеспечиваем безопасность. Ваша группа будет распределена в зависимости от умений и способностей. Мужчины — на проверку, женщины — в лагерь для гражданских. Оружие, если оно у вас ещё есть, сдаётся. Вопросы?

— Рад слышать, что хоть где-то ещё есть порядок, — усмехнулся я, скрестив руки. — Только вот вопрос: порядок для кого?

Шашков не улыбнулся, не изменился в лице ни на миг:

— Для тех, кто нам нужен.

* * *

Меня завели в небольшую комнату. Чистые стены, один стол, два стула. У выхода встал охранник, сложив руки на груди. Он смотрел сквозь меня, не выражая ни интереса, ни угрозы. Просто фиксированная точка.

Я осмотрелся. Ни окон, ни каких-либо лишних предметов, даже часов, чтобы понять, сколько прошло времени. В воздухе витал слабый запах стерильности, смешанный с чем-то неуловимым, возможно, металлом.

Через примерно тридцать минут дверь открылась, и вошёл мужчина. Небольшого роста, бритая голова, спокойный взгляд. Он двигался плавно, размеренно, словно полностью контролировал ситуацию. Сел напротив, откинулся на спинку стула и легко улыбнулся.

— Марк Лазарев, — произнёс он тоном, будто мы давно знакомы. — Двадцать четыре года. Владивосток. Программист. Дошёл до нас через полгорода и даже умудрился довести группу людей, потеряв всего двух. Верно?

Я слегка напрягся. В его голосе не было ни давления, ни угрозы — только ровное, уверенное спокойствие.

— Да, откуда вы это знаете? — ответил я. Потом понял, что это глупый вопрос. Видимо, пока я ждал, они успели пообщаться с кем-то из моей группы. — И кто вы такой?

— Мы знаем многое, Марк. Меня зовут Дмитрий Александрович Гуров, советник по безопасности этого места, — он проигнорировал мой первый вопрос. — Как тебе наш лагерь?

— Организованный. Вижу, в декоре помещений вы следуете стилю “ничего лишнего”, — хмыкнул я, оглядев пустые стены.

Гуров кивнул, будто подтверждая мои собственные мысли.

— Это важно. Порядок делает жизнь проще, ты согласен?

Я задумался. Вопрос был простой, но в нём звучало что-то большее.

— Наверное. Когда есть порядок, люди чувствуют себя в безопасности. Хотя, если порядок — это ещё один вариант тюрьмы, то спорно.

— Именно, — он улыбнулся. — А безопасность — это основа выживания. Без неё мы бы превратились в животных.

— Думаю, некоторые уже справились безвашей помощи, — пробормотал я.

— Давай поговорим о тебе, — продолжил он, делая вид, что не услышал. — Как ты выжил?

— Случайность. Везение. Люди помогали. Иногда приходилось помогать себе самому.

— Что это значит? — в голосе не было укора, просто интерес.

— Я делал то, что было нужно, — ответил я уклончиво.

— Например? — Гуров чуть склонил голову.

Я вздохнул. Он явно не собирался отступать.

— Иногда приходилось убивать.

— Сколько?

Я открыл рот, чтобы уйти от ответа, но вместо этого сказал:

— Семнадцать. Хотя я надеялся, что вы не заставите меня считать.

Гуров спокойно записал что-то в блокнот.

— Не хотел отвечать? — спросил он, всё так же доброжелательно.

Я медленно выдохнул.

— Нет. Просто редко кто спрашивает это так спокойно. Обычно сначала хотя бы моргают.

Он снова кивнул, будто знал ответ заранее.

— Какие у тебя способности?

Я ощутил лёгкое напряжение и через силу выдавил:

— Огонь.

— Интересно, — Гуров задумчиво коснулся подбородка. — Мне кажется, что ты что-то скрываешь… Может, ты какой-то… особенный?

Я прищурился.

— Если вы намекаете на выдающиеся кулинарные способности, то я спалил больше еды, чем приготовил.

— Вижу, ты считаешь себя очень умным, да? Тебе не кажется странным, что ты выжил, тогда как другие погибли? Насколько я успел узнать у твоих друзей, твой организм справляется с ранами лучше, чем у обычных людей. Разве это связано с огнём?

Я не знал, что сказать. Конечно, я думал об этом. Но чтобы вот так… прямо…

— Ты ценный кадр, Марк.

— Какую власть вы тут имеете? — наконец спросил я.

Гуров выдержал паузу, затем слегка улыбнулся.

— Мы следим за порядком. Это ведь самое главное.

Я нахмурился, но спорить не стал.

— Связь с остальным миром есть?

— Нет.

Ответ прозвучал так просто, так буднично, что у меня не возникло сомнений.

Он выдержал ещё одну паузу, затем произнёс:

— Ты нам подходишь. У тебя есть потенциал. Ты можешь сделать мир лучше. Мы определим тебя в гвардию.

Я почувствовал странное облегчение. Внезапно всё встало на свои места. Я встал, развернулся к выходу.

Гуров не останавливал меня.

Когда я вышел, тревога исчезла. Всё казалось логичным. Всё было правильно.

Что-то не так…

За дверью меня ждал Виктор. Он посмотрел на меня с лёгким удивлением.

— Как прошло?

— Нормально. Кажется, нас записали в гвардию. Если повезёт, дадут зубные щётки в комплекте, — усмехнулся я.

— Гвардию? — Виктор нахмурился. — С чего вдруг?

Я пожал плечами. Вопрос был правильный, но я не находил ответа.

— Наверное, им нужны люди. Мы ведь полезные.

Он не выглядел удовлетворённым этим объяснением, но не стал спорить. Вместо этого кивнул на выход.

— Давай, пойдём. Нам нужно узнать, что это вообще значит.

Я шагнул за ним, но в голове осталась странная пустота. Почему мне казалось, что всё нормально? Почему мне не хотелось задавать больше вопросов?

Виктор и я вошли в длинное помещение, заставленное двухъярусными койками. Свет резал глаза после полутемного коридора. В комнате уже находилось около тридцати человек.

— Марк! — раздался знакомый голос. Палыч поднялся с койки у стены и махнул рукой. — Долго вы, я уж думал, не придёте.

Я шагнул ближе, машинально кивая. Что-то внутри подсказывало, что должно быть больше знакомых лиц, но эта мысль тут же улетучилась.

— Где остальные? — спросил Виктор, садясь рядом с Палычем.

— Без понятия, — пожал плечами тот. — Я тут уже час. Никого из наших, кроме вас, не видел.

Это должно было насторожить. Но меня это не волновало. Я лишь кивнул, как будто всё шло по плану.

— Народ тут разношёрстный, я немного поспрашивал, — продолжил Палыч, кивая на группу дальше по комнате. — Вон, к примеру, Серёга — контролирует металлы, может ржавый лом превратить в клинок. А рядом с ним Лида — что-то с восприятием времени, может ускоряться.

Я пробежался взглядом по комнате. Кто-то явно уже освоился, кто-то напряжённо поглядывал в сторону охранника у двери. Большинство выглядели обычными людьми — не самые крепкие или опасные. Но в воздухе висело нечто неопределённое, как будто все чего-то ждали.

— А что по поводу ситуации на острове? Ты спрашивал, Палыч? — поинтересовался я.

— Ага, в общем, тут что-то вроде триумвирата власти, — кивнул он. — Первый — Сергей Павлович Князев, отвечает за военных и порядок в лагере. Второй — Анатолий Анатольевич Черняк, бывший профессор из ДВФУ, теперь вроде как он управляет обычными людьми в лагере беженцев. И последний, наш непосредственный начальник, — Дмитрий Александрович Гуров, главный над "суперменами".

— Чего? Какие, к черту, супермены? — нахмурился я.

— Да шучу я, в смысле над людьми с этими новыми способностями, — хихикнул старик. Он вёл себя странно. Я помнил его как недоверчивого, молчаливого старика, но меня это ни капли сейчас не волновало.

— Ладно, а какие у них способности? — вклинился в наш разговор Виктор.

— Никто не знает, ну или мне не говорят, — задумчиво ответил Палыч. — Но какие-то есть точно, и явно не слабые. Сомневаюсь, что сейчас кто-то может встать у власти, не обладая персональной силой.

Я задумчиво почесал лоб. Что-то внутри меня зудело, но я никак не мог понять, что. Да и ощущение быстро пропало. Я решил ещё кое-что уточнить у Палыча.

— Слушай, а все эти люди и есть вся гвардия, что ли? — недоуменно спросил я. — Как-то маловато, чтобы противостоять мутантам и мародёрам. Да и не выглядят они как опасные Рэмбо. Я вижу, тут даже четыре женщины.

— Не-е-е, ты что. Здесь только новобранцы, набранные за последние три дня. В основе гвардии, насколько я понял, около ста человек, и они живут в условиях получше. У каждого своя комната или квартира в общежитии, в зависимости от ранга силы. Усиленный паёк, алкоголь, сигареты и какие-то ещё плюшки, пока точно не знаю, — довольно протянул Палыч. — Чтобы перейти в основу, надо выполнить два-три задания и показать себя.

Я смотрел на подозрительно болтливого и, по сравнению с собой вчерашним, чересчур эмоционального старика и укладывал информацию в голове.

В этот момент в разговор снова вклинился Виктор:

— Ладно, вы как хотите, а я спать. В голове туман какой-то, лучше выспаться.

Мы решили, что да, лучше отдохнуть, нашли свободные койки и разошлись.

На следующее утро дверь в казарму открылась, и вошёл Гуров. На этот раз он выглядел ещё увереннее, чем вчера.

— Доброе утро, бойцы, — сказал он, оглядев нас. — Сегодня у вас первое задание.

Он сделал паузу, позволяя словам улечься.

— В океанариуме на Русском острове засел мутант. По разведданным, он крупный, быстрый и крайне агрессивный. Вам нужно зачистить территорию, — его взгляд медленно обвёл нас. — Вопросы?

— Что за мутант? — спросил один из бойцов.

— Нет точных данных, но его видели ночью. Держался в тени, передвигался быстро, — Гуров чуть прищурился. — Главное — работать слаженно. У вас будет снаряжение и сопровождение опытных бойцов.

Я почувствовал, как внутри нарастает возбуждение. Всё было логично. Всё было правильно.

Перед выходом я снова столкнулся с Гуровым. Он задержался, глядя прямо мне в глаза.

— Ты справишься, Марк. Ты уже один из нас, — сказал он негромко.

Я кивнул, не задумываясь. Всё действительно было так, как должно быть.

Через несколько минут нас вывели во двор, где уже стоял транспорт. Первая миссия начиналась.

Глава 14: Океанариум

Мы шли молча. После разговора с Гуровым всё казалось простым, логичным. Мы получили задание, теперь оставалось подготовиться.

Нас привели в оружейную, и я сразу почувствовал запах металла и масла. Стены были заставлены стойками с мечами, кинжалами, топорами и копьями. Здесь были как старые музейные экспонаты, так и явно выкованные недавно клинки. Кто-то из бойцов восхищённо присвистнул.

— Будто в оружейную палату попал, — пробормотал Виктор, осматриваясь.

— Или в магазин для маньяков, — добавил я, беря в руки короткий меч. Баланс был удобным, движение в руке лёгкое. Это оружие не было просто экспонатом — им можно было убивать.

— Всё просто, — раздался голос одного из солдат, раздававших снаряжение. — Пули не работают. Холодное оружие — работает. Выбирайте, что подходит.

— А откуда у вас столько этого добра? — спросил кто-то из новобранцев.

— У нас есть ребята с особыми способностями, — ответил солдат, пожав плечами. — Они управляют металлом, создают оружие из подручных материалов. Так что с этим у нас проблем нет.

— Значит, у нас кузнецы в комплекте? — хмыкнул кто-то сзади. — Ну, хоть доспехи раздавать не начали.

— Доспехи? Хочешь попробовать пробежать в броне километр по пересечённой местности? — усмехнулся солдат. — Здесь всё практично, без лишнего веса. Да и нафига они, если у всех есть какая-то аномальная защита, не пропускающая пули? Против мутантов же лучше двигаться быстрее ветра, если не хочешь оказаться разорванным на куски.

Некоторые бойцы переглянулись, кто-то ухмыльнулся, но в целом все воспринимали происходящее как должное. Я не стал долго раздумывать, взял меч и кинжал на случай ближнего боя. Рядом Виктор орудовал двуручным мечом, огромным как оглобля. Но с его ростом и комплекцией такой клинок выглядел логично. Палыч же выбрал топор, пробормотав что-то про "старую добрую классику", и с лёгким удовлетворением проверил остроту заточки.

Рядом один из новеньких — худощавый парень с тёмными волосами — взял длинное копьё и задумчиво посмотрел на него.

— Никогда не пользовался таким, но… звучит логично, держать мутантов на расстоянии.

— Главное — не ткнуть себе в ногу, — буркнул кто-то.

Вооружённые и экипированные, мы двинулись к выходу. На улице уже ждали бойцы из основы гвардии. Пятеро. Они отличались от нас.

Трое — холодные, безэмоциональные, с механическими движениями. Они ни с кем не разговаривали, только проверяли экипировку.

Двое других, наоборот, излучали агрессию. Один — высокий с ухмылкой, играл ножом в руке. Второй, крепкий детина, смотрел на нас, как на добычу.

— О, свежая кровь, — ухмыльнулся он. — Посмотрим, сколько вас доживёт до вечера.

— Надеюсь, больше, чем в вашей последней вылазке, — буркнул кто-то из наших, но тут же осёкся под тяжёлым взглядом одного из “агрессивных".

Я ничего не ответил, просто запомнил его лицо детины.

Один из новобранцев, стоявший неподалёку, пробормотал:

— Эти двое… они как звери. Даже хуже.

— Только не смотри им в глаза, — прошептал ему его сосед.

— Все готовы? — раздался голос старшего бойца из "машин". Он говорил безэмоционально, как будто это был ритуал.

Мы переглянулись, затем двинулись за ними. Кто-то попытался что-то спросить, но его быстро оборвал один из "роботов", вскинув руку.

Что-то было не так. Но я не задумывался, мне было всё равно.

Один из "роботов" коротко изложил задачу:

— Океанариум на Русском острове. Разведка минимальная. Есть мутант. Если обнаружите — уничтожить. Вопросов нет.

— А если там пусто? — спросил один из новеньких.

— Значит, вам повезло, — хмыкнул один из наглых. — Но хотелось бы посмотреть на ваши способности в бою.

— Да расслабься, — усмехнулся его напарник. — Если мутант там, то не скучно будет.

— Загружайтесь. Выезд через пять минут.

Я последний раз оглянулся на казарму, словно что-то потерял. Но мысль тут же исчезла.

Двигатель Урала взревел, и первая миссия началась.

* * *

Внутри Урала было душно и тесно. Старая машина тряслась на дороге, гремела, как пустая консервная банка. Металлические стены нагревались от солнца, внутри стоял запах пота, оружейного масла и сырой ткани. Кто-то молча проверял оружие, кто-то тупо смотрел в одну точку, а кто-то просто ехал с закрытыми глазами, будто надеясь, что, если он не видит реальность, реальность не видит его. Никто не разговаривал.

Я огляделся. В полумраке кунга лица бойцов казались бледными, неестественными. Тусклый свет пробивался сквозь тент, отбрасывая на лица кривые, дрожащие тени. Виктор сидел рядом, уперев локти в колени, его лицо оставалось непроницаемым. Палыч напротив выглядел расслабленно, но его пальцы нервно постукивали по рукояти топора.

Я не любил тишину, особенно такую.

— Ну и чего все сидят, будто нас везут на казнь? — пробормотал я, нарушая гнетущую атмосферу. — Никто не рад экскурсии в подводное царство?

Ноль реакции. Только Виктор слегка повернул голову в мою сторону, но промолчал.

— Я вот думаю, что если нас всё-таки сожрут, то это хотя бы будет по-морскому. Может, нас потом в меню добавят — "новое блюдо: хрустящий боец под мутантским соусом".

Палыч хмыкнул, но больше никто даже не улыбнулся. Ну и ладно. Серьёзные лица, суровые люди, и только у меня одного чувство юмора не атрофировалось.

— Ладно, раз уж мы тут, может, хотя бы познакомимся? — подал голос один из новобранцев, коренастый парень с короткими волосами. — Если уж умирать, то хотя бы с именами друг друга на устах.

В этот раз реакция была — кто-то усмехнулся, кто-то кивнул. Хорошая идея.

— Артём, — представился коренастый. — Кожа становится каменной, прямо как у голема из третьих "Героев". — Он усмехнулся. — В этой форме не чувствую боли, сложно повредить, но двигаюсь как улитка. Если камень трескается, но не пробит до органов, то, когда возвращаюсь в обычное состояние, никаких повреждений не остаётся. Но форму могу держать недолго, минут пятнадцать максимум, потом пару часов восстанавливаюсь.

— Виктор, — коротко сказал мой товарищ. — Меня пробить сложно. Очень сложно. Внешне никак не меняюсь, по времени ограничений вроде не замечал.

— Марк, — кивнул я. — Огонь.

— Палыч, ну или Павел Андреевич, — буркнул старик. — Чувствую воздух, могу им управлять, но без чудес. Просто ветродуй считай.

— Данила, — сказал один из бойцов. — Чувствую чужие эмоции. Полезно, когда кто-то собирается тебя предать. Мутантов чую тоже, но там эмоция одна — дикая злоба. Всегда.

— Олег. — Высокий парень с бритой головой и с перевязью метательных ножей. — Телекинетик, но только на небольшие предметы. Да и тоже быстро выдыхаюсь.

— Антон, — отозвался парень с ухмылкой, с кастетами на руках. — Направляю энергию в удары. По сути, чем быстрее бью, тем сильнее ломаю. — Он вздохнул и пожал плечами. — Но проблема в том, что сам я никак не суперпрочный, и поэтому могу сломаться тоже.

— А есть кто-то с чем-то по-настоящему полезным? — удивился я. — Типа "не умирать"? Или хотя бы лечить других? — Я помнил, что в нашей группе был Саша, именно со способностью лечить других людей, но почему-то здесь его не было и почему-то меня это абсолютно не волновало.

— Был один не умирающий, — хмыкнул Олег. — Но он умер.

Пауза. Потом кто-то фыркнул, и ещё несколько бойцов усмехнулись. Кажется, лёд тронулся.

Остальные тоже представились. У кого-то был контроль над светом, позволяющий создавать ослепляющие вспышки, у других — способность ускорять собственные движения на несколько секунд. Один парень мог вызывать разряды электричества, а другой — создавать ледяные шипы из воздуха. Кто-то умел манипулировать металлом, хотя в ограниченном радиусе, а ещё один мог кратковременно становиться прозрачным, но не полностью невидимым.

Среди новобранцев было четыре девушки, и у каждой своя способность. Одна могла управлять водой, создавая небольшие волны или конденсируя влагу из воздуха. Другая обладала способностью усиливать восприятие, что позволяло ей слышать малейшие звуки и видеть в темноте. Третья контролировала гравитацию на небольших участках, изменяя вес предметов или чуть ослабляя притяжение. А четвёртая явно выделялась на фоне остальных — её способность была намного мощнее. Она могла выделять ядовитые токсины, насыщая воздух смертельными парами или превращая свою кровь в отраву, которая могла проникать через раны. В отличие от других, она держалась спокойно, уверенно, будто уже привыкла к тому, что её сила ставит её на голову выше остальных, а окружающие — просто ещё не осознали, насколько близко могут стоять к смертельной опасности.

— Я слышал, что в гвардии есть чувак, который может копировать чужие способности, — сказал кто-то. — Вот это звучит мощно. Интересно, может, он в той пятёрке…

— Если бы был, то уже бы нас всех скопировал, — бросил Виктор. — А так, думаю, мы одни здесь с нашими "подарками".

После этих слов в машине снова воцарилась тишина. Но теперь она была немного другой — уже не такой удушающей, не такой безнадёжной. По крайней мере, мы знали, кто сидит рядом.

Где-то впереди загудел двигатель. Урал дёрнулся, сбавил скорость.

Мы прибыли.

Двигатель Урала заглох, и тишина ударила по ушам сильнее, чем ожидалось. Привычный фоновый шум — гул мотора, лязг брони, мерное покачивание машины на ухабах — исчез, оставив после себя пустоту. Никто не спешил выходить. Все словно ждали, что что-то должно случиться.

Я первым открыл задний борт и спрыгнул вниз, чувствуя, как влажный морской воздух липнет к коже. Майская прохлада смешивалась с запахом соли, гнили и сырости. Здесь не было следов боя — просто запустение. Океанариум возвышался над нами тёмной громадой, его стеклянные панели мутно отражали серое небо, покрытые разводами плесени и грязи. Дорога, когда-то ухоженная, теперь вся в трещинах, пробитых тонкими зелёными побегами.

— Ну и место, — пробормотал Виктор, вставая рядом.

Палыч молча осматривался, его взгляд медленно скользил по стенам здания, окнам, редким лужам на асфальте. Где-то дальше, рядом с грязными строениями, ветер гнал пустую пластиковую бутылку по асфальту, создавая иллюзию движения. Но больше ничего. Ни птиц, ни насекомых, ни привычного гула города.

— Где звуки? — тихо спросил кто-то из бойцов. — Даже чайки молчат.

Нора, одна из девушек подняла голову, её тёмные глаза бегло пробежались по серым облакам, словно пытаясь уловить что-то невидимое.

— Возможно, они чувствуют опасность, — предположила она.

— Или уже не чувствуют ничего, — мрачно добавил высокий новобранец по фамилии Ткачев, проверяя лезвие своего меча.

Один из "роботов" шагнул вперёд и, не поднимая голоса, скомандовал:

— Внимание. Группировка.

Разговоры сразу стихли. Их было трое, этих странных людей с холодными лицами и механическими движениями. Они не советовались и не обсуждали — просто указывали пальцами, и бойцы понимали, в какую группу их отправили. Я уже понимал, что они не оставят нам выбора.

— Два танка, пять атакующих, двое поддержки, — ровным голосом объявил один из них.

Я поймал взглядом Виктора и Палыча. Мы остались вместе. Виктор, очевидно, был нашим "танком" — пробить его тело сложнее, чем броню Урала. Я, похоже, числился среди атакующих. Девушка с ядами, стоявшая неподалёку, тоже оказалась в нашей группе. В её движениях не было ни напряжения, ни нервозности, будто ей было всё равно, с кем идти.

— Лазарев, Виктор, Павел Андреевич, Ирина, — отрывисто произнёс "робот" и кивнул в сторону ещё троих. — Артём, Ткачёв, Нора. Ваша группа.

Я быстро оглядел бойцов. Нам дали в группу Артёма, того самого, чья кожа превращается в камень. Ткачёв — высокий, с квадратной челюстью, типичный "ломатель". Оружие на нём висело, словно продолжение тела. Нора, наоборот, выглядела невесомо — невысокая, с тёмными волосами, тихая. В отличие от остальных, держалась чуть поодаль, видимо подсознательно отделяя себя от группы.

Кроме нас в группу вошли двое бойцов из основы гвардии. В отличие от "роботов", они не были бесстрастными. Скорее наоборот — в их взглядах читалась едва скрытая агрессия. Оба держались отстранённо, словно знали о задании больше, чем мы. Они не представились, но одного из них звали Кривцов — этого имени я краем уха слышал в казарме.

"Роботы" же остались с третьей группой, которая должна была страховать нас снаружи.

— Кто что умеет? Давайте ещё раз повторим, — спросил я.

— Я манипулирую гравитацией, — коротко ответила Нора. — В малых масштабах. Снижаю вес предметов или увеличиваю, но не слишком долго.

— Каменная кожа, — повторил Артём. — Удары слабо ощущаю, но двигаюсь медленно. Если сожмусь, почти не пробиваем.

— Усиленные рефлексы, — отозвался Ткачёв. — Быстрее реакции, но и устаю быстрее.

— Контроль ядов, как я уже говорила в машине, — внезапно подала голос Ирина. До этого она молчала, но теперь посмотрела на меня пристально. — Выделяю токсины, могу отравлять воздух или стрелять ядовитыми лезвиями

— Приятно знать, что ты можешь нас всех убить, — хмыкнул я, но Ирина даже не улыбнулась.

— Это не шутка, — сказала она спокойно.

— Мне плевать на яды, пока я в каменной форме, так что меня не заденет, — внезапно вставил Артём. — Хорошо иметь иммунитет, когда кто-то рядом с тобой ядовит.

Ирина склонила голову, но не ответила.

— Ладно, хватит тянуть, — сказал я, перехватывая инициативу. — Раз нас так раскидали, распределим роли. Виктор, Артём — вы наши танки. Первые заходите в контакт, принимаете удары, держите линию. Нора, ты наша поддержка, если надо будет кого-то ускорить, облегчи вес бойцов, если будет мутант обязательно увеличивай гравитацию на нем, чтобы его замедлить. Ткачёв, Ирина и я — атакующая линия. Палыч, у тебя воздух, будешь работать на подавление и контроль. Танки идут впереди, бойцы вторая линия, поддержка замыкает.

Ирина усмехнулась, но ничего не сказала. Остальные согласно кивнули, быстро принимая мои распоряжения. Теперь у нас был хоть какой-то порядок перед тем, как шагнуть в темноту океанариума.

"Роботы" закончили распределение. По итогам получилось три группы. Две заходили внутрь с разных точек, третья оставалась снаружи. Во вторую группу вошли двое агрессивных бойцов из основы гвардии, что сразу ощущалось по их взглядам и манере держаться. Они выглядели так, будто ждали момента, чтобы проявить свою жестокость. Тем временем трое "роботов" остались с третьей группой, держа ситуацию под контролем снаружи. Мы шли через центральный вход.

— Задача — разведка, зачистка при необходимости. Без самодеятельности, без отклонений. Выполнять, — последовал краткий приказ.

Я бросил взгляд на океанариум. В его тёмных окнах не отражалось ничего, кроме нашего прибытия. Внутри нас явно что-то ждало. Хорошее или плохое — мы скоро узнаем.

Никаких дополнительных вопросов, никаких лишних слов. Мы направились вперёд.

* * *

Темнота поглотила нас, едва мы шагнули внутрь. Воздух был спертым, влажным, отдавал гнилью и застоявшейся водой. Где-то в глубине здания что-то капало, нарушая тишину редкими, мерными звуками. Фонарики высекали из мрака куски пространства, но за их пределами коридоры оставались чернильными провалами.

— Атмосферно, — негромко пробормотал Ткачёв, поводя лучом по стенам. Старые афиши, облезшая краска, плесень, заползающая на стеклянные панели.

— Да уж. Ещё бы труп клоуна и хихиканье из канализации, и можно снимать фильм ужасов, — буркнул Палыч.

Мы двигались медленно, держась близко друг к другу. Где-то позади нас в темноте растворилась вторая группа, отправившись через служебные помещения. Третья осталась снаружи.

— Напоминаю, без резких движений, — тихо сказал я. — Если увидите что-то подозрительное — говорите сразу.

Ответом было молчание, лишь шорох шагов по влажному полу.

На полу вдруг что-то хрустнуло под ногой Виктора. Он замер, опустил фонарик. Белёсая кость, тонкая, изогнутая. Через пару метров ещё одна, затем целая россыпь человеческих костей и черепов. Мы остановились.

— Похоже, мутанты тут точно есть, — глухо сказал Артём.

Я осветил стену. В свете фонаря всплыли очертания пустого резервуара. Внутри, среди грязной воды и остатков водорослей, неподвижно покоились тела. Разлагающиеся, искажённые. Рыбы, морские черепахи, даже пара мелких акул — все они медленно гнили в этой гигантской братской могиле.

— Их никто не ел, — тихо сказала Ирина. — Просто умерли.

— Голодают ли мутанты? — пробормотал я. — Если да, то почему они не тронули животных, а едят только людей?

Ответа ни у кого не было. Мы двинулись дальше.

Всё это время меня не покидало чувство, что за нами наблюдают. Будто кто-то идёт следом, но стоит нам остановиться — исчезает, сливается с тенями. Я не подавал виду, но судя по напряжённым лицам остальных, не я один это чувствовал.

Впереди коридор раздваивался. Левый вёл к экспозиции с китами, правый уходил в служебные тоннели. Мы выбрали левый.

— Кто-то слышал шаги? — негромко спросила Нора.

— Нет, — соврал я. Я что-то слышал, но не был уверен и не хотел, чтобы остальные пугались попусту.

— А тени? — добавила она. — Они двигаются не так.

Я посмотрел в сторону стены, где прыгали наши силуэты, искривлённые рельефом. Ничего странного, но ощущение тревоги только усилилось.

— Держимся ближе друг к другу, — тихо скомандовал я.

Шли молча. Шаги гулко отдавались эхом. Позади мелькнули пустые вольеры, исписанные информационные таблички, покрытые пылью сувенирные автоматы. И тут я понял, что шагов стало меньше.

— Нора? — негромко окликнул я.

Тишина.

Мы развернулись. Позади нас никого не было. Ни её силуэта, ни света фонаря.

— Чёрт, — выдохнул Виктор. — Только что шла рядом.

Глухой звук — будто что-то тяжёлое упало.

Мы метнулись назад, фонари выхватили с пола брошенный длинный кинжал в перевязи. Он ещё медленно покачивался, словно только что выскользнул из рук. Рядом с ним лежал нож.

— Это плохо, — ровно сказал Палыч.

— Да нет, это просто зашибись, — прошипел Ткачёв, сжимая рукоять своего оружия так, что побелели костяшки. — Какого хрена? Как можно просто так исчезнуть?

— Тише! — резко бросил я. — Паника нам не поможет.

Все замерли. Я вглядывался в пустоту, где только что стояла Нора, и не мог поверить глазам. Ещё мгновение назад она была рядом, шагала с нами, дышала этим же тяжёлым, затхлым воздухом… а теперь её просто нет. Ни шороха, ни крика, только глухая пустота. Я медленно провёл фонарём по полу, по стенам, пытаясь зацепиться хоть за какую-то деталь. Остальные тоже смотрели на пустое место, но никто не произнёс ни слова — потому что никто не знал, что сказать.

В мёртвой тишине послышался другой звук. Откуда-то из глубины океанариума донёсся далёкий, но чёткий крик. Резкий, полный боли и ужаса.

— Вторая группа, — выпалил Виктор.

— Они на этаж ниже, — сказала Ирина, прислушавшись. Голос её звучал ровно, но пальцы сжали ремень оружия чуть сильнее. — И у них проблемы.

Я сжал кулаки. Нора исчезла. Мы могли потратить время на её поиски или двигаться дальше.

Я смотрел в сторону коридора, уходящего во мрак, туда, где, возможно, находилась Нора. Но стоило мне задержать взгляд на этой чернильной темноте чуть дольше, как внутри меня что-то насторожилось. Инстинкт кричал — туда идти нельзя. Но я заставил себя отогнать эту мысль. Развернулся, глубоко вдохнул и принял решение.

Выбора у нас не было.

— Бегом, — коротко сказал я.

Мы бросились вперёд, туда, где звучали крики.

Глава 15: Кровь и порядок

Мы бежали по коридорам, следуя на крики. Воздух был густым, пропитанным чем-то липким и тёплым. Фонарики метались по стенам, вырывая из темноты облупившуюся плитку, старые указатели и пятна крови, которые выглядели слишком свежими.

— Быстрее! — бросил Виктор, не оглядываясь.

Я почувствовал, как сердце грохочет в груди. Не от страха. От злости. Почему-то было ясно — мы опоздали.

За очередным поворотом нас ждал сюрприз. Первый труп.

Это был один из бойцов второй группы. Или, точнее, то, что от него осталось. Его распахнутая грудная клетка выглядела так, будто её разодрали голыми руками. Кишки валялись рядом, лицо застыло в немом крике.

— Мутант, — пробормотал Палыч, быстро осматривая труп.

— Или кто-то, кто подражает их способам развлечься, — буркнул я.

Никто не стал спорить.

Мы ворвались в большой зал, заполненный массивными аквариумами. Огромные стеклянные стены были треснуты, но пока ещё держались. В мутной воде плавали мёртвые тела рыбин, их пустые глазницы смотрели прямо на нас. Но не они были главными в этой картине.

В центре зала, на полу, лежал танк из второй группы. Его звали… уже неважно. Он был жив, но не надолго. Над ним возвышались два агрессивных бойца из основы гвардии, те самые, что с самого начала смотрели на нас, как на мясо. Один из них, высокий, с ухмылкой, вальяжно крутил в руках окровавленный клинок. Второй, громила, стоял рядом, на его лице читалась сосредоточенность, будто он наслаждался процессом.

Танк уже не сопротивлялся. Его лицо было залито кровью, руки дрожали, а изо рта с хрипом вытекала тёмная жидкость.

— Ну же, дружище, — проговорил высокий, склонившись над ним. — Прими это достойно. Ты ведь любишь порядок, да? А порядок — это когда предатели получают по заслугам.

Я шагнул вперёд, но громила тут же оказался передо мной, загородив путь.

— Чего тебе, молодой? — его голос был низким, ленивым.

— Может, ты свалишь с дороги, пока я тебе не помог? — бросил я, не снижая шага.

Он даже не моргнул. Только ухмыльнулся шире.

— Спокойнее, герой. Ты же не знаешь, за что его наказывают.

— О, да, расскажи мне, — я сложил руки на груди, не отводя взгляда. — Может, он украл печенье из офицерской столовой? Или, не дай бог, поставил кружку без подставки?

— Почти, — усмехнулся высокий, не отвлекаясь от умирающего. — Только этот трус сбежал с первой линии, и из-за него погибли двое наших.

Танк захрипел, пытаясь что-то сказать, но вместо слов вытолкнул изо рта кровь.

— Ну вот, даже возразить нечем, — покачал головой громила. — Думаешь, такие должны жить?

— Думаю, что ты, наверное, получаешь от этого стояк, раз так смакуешь момент, — буркнул я.

Высокий рассмеялся.

— Парень с характером. Это хорошо.

— Да ну? А по твоему лицу не скажешь, что ты любишь тех, кто делает глупости. — Я кивнул на окровавленного танка. — Этот ведь тоже решил, что поступает умно, да? И как, помогло?

Высокий вздохнул, как учитель перед учеником-двоечником.

— Ладно, хватит болтовни.

Он размахнулся и срезал танку голову одним плавным движением. Тело дёрнулось, а потом затихло.

На какое-то мгновение все замерли.

Я почувствовал, как внутри что-то дёрнулось. Тяжёлое, вязкое ощущение, что что-то не так. Всё выглядело логично — трус предал своих, его наказали. Но что-то здесь было неправильным. Я понимал это… но не мог ухватить. Словно мысль, которая ускользает, стоит к ней приблизиться.

Я заставил себя моргнуть, потом ещё раз. Попытался выбросить это ощущение. Но оно не уходило.

— Ладно, — сказал я, наконец. — Допустим. А теперь что? Мы тут в дуэли до смерти играть будем, или всё-таки мутанта искать?

Высокий ухмыльнулся.

— Вот это правильный настрой, дружище.

Он пнул отрезанную голову в сторону, как мяч, и усмехнулся:

— Может, теперь он станет полезнее, чем был при жизни? Или, по крайней мере, не будет мешать.

— Пошли, — добавил он. — Мутант где-то там.

Громила отступил, давая нам пройти. Остальные бойцы из нашей группы молчали. Я оглянулся — кто-то выглядел ошеломлённым, кто-то просто отворачивался. Виктор смотрел прямо на меня, и в его взгляде я увидел понимание. Что-то здесь было не так.

Но никто не сказал ни слова.

Мы собрались вместе. Две группы теперь стали одной. Кто-то робко предложил вернуться, но агрессивные бойцы даже не стали обсуждать.

— Мы не уходим, пока цель не ликвидирована, — отрезал громила.

Я бросил последний взгляд на труп без головы. Мысли снова закрутились, но я отбросил их. Не сейчас. Сейчас — задача.

— Ну так чё, кто последний — тот тухлая селёдка, или как? — буркнул я, делая первый шаг.

И мы пошли в глубину комплекса. Туда, куда сбежал мутант.

* * *

Атмосфера становилась всё мрачнее. Мы перешли в узкие служебные коридоры, запах гнили и крови усиливался, въедаясь в лёгкие, оседая на языке привкусом металла. Свет фонариков выхватывал из темноты старые следы крови, таблички с названиями кабинетов, сломанные поручни, ржавые металлические шкафчики. Где-то капала вода, и каждый её звук казался приглушённым, ненастоящим. Опять было слишком тихо.

Я шагал в середине группы, держа оружие наготове. Чем дальше мы продвигались, тем сильнее становилось ощущение, что вокруг нас что-то движется, скользит в тенях. Оно не издавало звуков, но присутствие было почти физически ощутимо. Инстинкт подсказывал, что если остановиться, задержать дыхание — можно услышать ещё один лишний шаг.

— Что тут вообще произошло? — наконец спросил я у бойцов второй группы.

Один из них, худощавый парень с короткими светлыми волосами, которого звали Глеб, кивнул и заговорил:

— Мы шли так же, как и вы сейчас. Всё было тихо… слишком тихо. А потом…

Он сглотнул, взглянул на остальных бойцов своей группы, будто ища поддержку, и продолжил:

— Оно напало сверху. Просто сорвалось с потолка. Один из наших, Кирсанов, даже не успел закричать. Оно пронзило его когтями, и он замолчал сразу. Второй, Денис, попытался атаковать своей способностью, он мог замораживать, но мутант… разорвал его грудную клетку, будто бумажный пакет.

— Подожди, — перебил его Виктор. — Ты хочешь сказать, что этот урод пробил человека с аномальной защитой, как консервный нож?

— Мы тоже так думали, — мрачно отозвался Глеб. — Но его когти не просто рвали. Они будто впивались внутрь, разрушая тело изнутри.

Мне не нравилось это описание. Обычные мутанты не обладали настолько изощрёнными способностями. Они были сильными, опасными, но в основном полагались на грубую силу. Этот… он был чем-то другим.

— А танк? — спросил я, отгоняя тревожные мысли.

— Он сперва дрался, — тихо ответил Глеб. — Но когда увидел, что мутант разрывает Дениса… он застыл. Просто… отошёл назад, не смог продолжать. Он не пытался убежать, но страх парализовал его. Мы пытались держаться, но всё пошло по наклонной.

— Вот и всё, — мрачно пробормотал кто-то из их группы. — Он нас подставил. Двоих порвали из-за его трусости.

Я почувствовал, как внутри что-то неприятно дёрнулось. Логика была понятна, но… что-то в этой истории меня напрягало.

— А что это вообще была за… штука? — спросил я, переводя взгляд на одну из девушек второй группы.

Екатерина, высокая брюнетка с холодными глазами, обладала способностью усиливать восприятие. Она глубоко вдохнула, словно пытаясь прогнать воспоминание, но голос её оставался ровным:

— Оно… полностью чёрное. Даже не просто чёрное, а будто свет в него проваливается. Ты смотришь — и глазам тяжело сфокусироваться. Кожа матовая, без блеска. Как живой провал в пространстве.

— Размер? — уточнил Палыч.

— Как человек, но… не совсем. Чуть больше. Наверное, два с половиной метра в длину, если не больше, — Катя покачала головой. — У него четыре длинных конечности, когтистые, как у насекомого. Голова будто разделена на две части, но глаз я не видела. Только рот. Узкий, с множеством тонких, крючковатых зубов. Когда оно двигалось, его лицо… будто менялось, как будто в темноте оно становилось другим.

— Передвигалось? — уточнил Виктор.

— По стенам. По потолку. Так, как будто гравитация для него ничего не значит. Оно было быстрее, чем кто-либо из нас. Я заметила его только в тот момент, когда оно уже нападало.

— Оно двигалось так, словно знало, куда ударить, — добавил кто-то из бойцов. — Будто изучало нас заранее.

Некоторые переминались с ноги на ногу. Даже среди закалённых в боях солдат описание мутанта вызывало дискомфорт.

— Оно ещё и издавало звук, — добавила Екатерина после паузы. — Что-то между щелчками и приглушённым визгом. И это было… жутко. Как будто что-то пробивалось сквозь стены.

Я хмыкнул, но не сказал ничего. Всё, что она описывала, звучало… странно. Я уже начал догадываться, что мутанты развиваются по-разному, адаптируются к условиям. Значит, этот жил во тьме, прятался, нападал из засады. Логично. Но почему тогда ощущение тревоги не уходило?

Пока все обсуждали мутанта, я заметил движение сбоку. Ирина, до этого молчавшая, подошла к агрессивным бойцам. Она что-то говорила, жесты были уверенными, голос спокойным. Не заискивающим, нет. Уверенным.

Я нахмурился.

До этого агрессивные не обращали на неё особого внимания. Теперь же… их взгляды изменились. Они слушали её. Один из них кивнул, второй даже коротко усмехнулся, как будто одобрял что-то сказанное.

Она хотела быть среди них.

Я чувствовал это, но… мне было всё равно.

Я отвёл взгляд и сделал ещё один шаг вперёд, в темноту коридора.

* * *

Мы вышли в огромное помещение. Это был амфитеатр с бассейном, где когда-то, видимо, выступали дельфины. Сейчас здесь царила разруха. Вода в бассейне частично испарилась, оставив после себя грязные лужи с плесенью. Повсюду валялись ржавые ведра, обломки сидений, разбитые экраны. Запах сырости, гнили и чего-то ещё более мерзкого заполнял лёгкие.

Тишина. Но не обычная. Гнетущая. Та, в которой скрывается смерть.

Я сжал рукоять меча. Остальные тоже напряглись. Мы не видели мутанта, но он был здесь.

— Ненавижу такие моменты, — пробормотал Палыч. — Как перед грозой, только вместо молний тебе в лицо сейчас прыгнет уродец.

Я провёл фонариком по амфитеатру. Грязные разводы на стенах, обвалившийся потолок в дальней части, и… что-то белело у края воды. Тела. Куски тел.

— Трупы, — негромко сказала Екатерина, которая из за способности гораздо лучше нас видела в темноте. — Свежие.

Я сделал шаг ближе. Один из них явно был человеком. Второй — уже нет. Это был мутант, но пока ещё не сильно отличающийся от человека. Оторванные конечности, рваная плоть, но ни грамма крови.

— Оно выпивает их? — спросил Виктор.

— Или что-то хуже, — ответил я, разглядывая вонзившиеся в плоть следы когтей. Глубокие, ровные, точные. Этот мутант не просто убивал, он расчленял.

— Ладно, — Палыч вытер лоб. — Давайте просто достанем его и покончим с этим.

— Ага, — поддержал кто-то из бойцов. — Только сначала найдём его.

— Думаю, он нас уже нашёл, — крикнул Виктор. — Посмотрите на левый угол потолка!

И в этот момент оно прыгнуло.

Чёрная масса сорвалась с потолка. Я успел только вскинуть оружие, прежде чем голова бойца передо мной взлетела в воздух. Удар мутанта был настолько быстрым, что тело упало на колени ещё до того, как осознало, что оно мертво.

Крики, вспышки света. Водяные капли, взметнувшиеся от удара когтей, залили нас мелкой моросью. Виктор рванул вперёд, но мутант исчез, настолько быстро он двигался, словно его и не было.

— Где он?! — выкрикнул кто-то.

— Держаться вместе! — крикнул я, и в этот момент он ударил снова.

Мутант пронёсся по стене, когти высекли искры из бетона. Кто-то из бойцов едва успел отскочить. Олег, телекинетик, швырнул в него кусок металлического ограждения, но мутант проскользнул между кусками металла, будто предугадывая движение.

— Долбаный урод! — прорычал Виктор и бросился в атаку.

Бой превратился в хаос. Мутант был невероятно быстрым, даже быстрее, чем я ожидал. Виктор поймал его на удар, но когти прошлись по его коже, не причинив вреда. Каменный Артём шагнул вперёд, перекрывая путь. Удары сыпались на него со всех сторон, но пока летела только каменная крошка.

— Держите его в свете! — крикнула Екатерина.

Вспышки света, способность одного из бойцов, заполнили амфитеатр. Я на секунду ослеп, но мутант замер, ослеплённый светом. Виктор рубанул его, рана оказалась неглубокой, но кровь всё же брызнула на пол.

Я сосредоточился, чувствуя, как внутри меня загорается знакомое тепло. Пламя вырвалось из моих рук, ударяя по мутанту огненными волнами. Он дёрнулся, отшатнулся, но пламени не хватило сил прожечь его кожу полностью. Запах палёной кожи разнёсся по залу.

— ГОРИ, ТВАРЬ! — прокричал я, усиливая огонь. Мутант зарычал, его тело дрожало от жара.

— Он не выдерживает! — выкрикнул кто-то.

Ответом стал рёв мутанта и очередная смерть. Один из бойцов не успел увернуться — мутант, метнувшись к нему, сжал его голову своими лапами и раздавил череп.

Ирина, стоявшая на ступеньках амфитеатра чуть выше, приготовила свой удар. Она метнула ядовитые лезвия. Они полетели в мутанта, но он снова ускользнул в сторону. Одно из лезвий впилось в… Палыча, который стоял с противоположной стороны.

— Старый хрен! — я выругался и бросился к нему, но мутант рванулся в атаку снова.

Палыч закашлялся, хватаясь за рану, но даже через боль поднял руку. В воздухе завихрился поток, и ударный порыв ветра с силой отбросил мутанта в бассейн.

— Чёрт… — выдохнул он, падая на колени.

Бой был ещё не окончен…Мутант всё ещё был жив. Его тело дёрнулось в луже крови на полу бассейна, а затем он поднялся, словно только разогревался. Его когтистые лапы скользнули по земле, мышцы под кожей вздулись, и он с низким, вибрирующим звуком вновь приготовился к атаке.

— Чёрт, он ещё не сдох! — выкрикнул кто-то.

Агрессивные из основы двинулись вперёд, не выказывая ни капли страха. Им даже нравился этот бой. Громила покрылся бронёй из костей, выросших из его тела, и пошёл в лобовую атаку, закрывая собой остальных. Высокий оказался дамагером, управляющим кровью. Он взмахнул рукой, и в воздухе появилась тёмно-красная струя — он использовал собственную кровь как оружие.

Мутант прыгнул на них, но танк встретил его удар грудью. Костяная броня выдержала, но он отлетел на пару метров, скользя по полу, оставляя борозды. Дамагер сделал короткий режущий жест рукой, и из его ладони вырвались кровавые лезвия, рассекая воздух. Они попали в мутанта, но раны затягивались почти мгновенно.

— Он чертовски живучий! — прорычал один из агрессивных.

Я наблюдал за боем, чувствуя внутри себя кипящую ярость. Инстинкт подсказывал мне — этот мутант должен умереть от моей руки.

Когда мутант вновь двинулся, он был уже быстрее, чем в начале боя. Он тоже адаптировался. Он проскользнул между бойцами, нанёс несколько быстрых ударов, а затем его движения стали размытыми. Вспышки света от бойца с фотокинезом на мгновение остановили его, но ненадолго.

Я уже не думал. Я просто рванулся вперёд.

Огонь вспыхнул на моих руках. В этот раз я не просто использовал его — я ощутил, как пламя обволакивает всё моё тело. Это было новое чувство. Горячая мощь, не причиняющая вреда, но усиливающая каждое движение.

Я ударил мутанта.

Пламя полыхнуло, охватывая его тело. Мутант взвыл, его кожа треснула, обнажаяпочерневшую плоть. Я продолжил атаку, удары сыпались с новой скоростью, тело двигалось быстрее, чем я привык. Я чувствовал, как меняюсь. Я становился сильнее.

С последним ударом я вогнал кулак, охваченный огнём, в грудь мутанта. Существо забилось в конвульсиях, но уже не могло вырваться. Оно дернулось ещё раз — и замерло.

Бой был окончен. Но мне не дали и секунды перевести дух.

— Палыч! — крикнула Екатерина.

Я резко развернулся. Старик сидел, прислонившись к стене, тяжело дыша. Из раны на боку шла кровь, вперемешку с чем-то тёмным — яд. Его кожа уже начинала покрываться нездоровым оттенком.

Я рванулся к нему, но не успел сделать и шага, как передо мной встали двое агрессивных. Танк и дамагер.

— Отойди, — спокойно сказал дамагер.

— Он умирает, — процедил я.

— Пусть, — равнодушно ответил танк, скрестив руки. — Он уже бесполезен. Слабак. Тоже мне, будущий гвардеец.

Я почувствовал, как во мне что-то лопнуло. Мой разум всё ещё был под каким-то туманом, но что-то в глубине начало трескаться, ломаться. Я сделал шаг вперёд, но ноги стали ватными. Моё собственное тело сопротивлялось, словно невидимые нити пытались меня остановить.

— Чего застыл? — ухмыльнулся дамагер. — Обоссался?

Я выдохнул. Медленно сжал кулаки. И сделал шаг вперёд.

Агрессивные не ждали атаки. Я двигался быстрее, чем они ожидали.

Танк рванулся на меня первым, его тело покрылось дополнительными слоями костяных пластин.

— Сейчас я тебя раздавлю, урод! — прорычал он.

Я не стал атаковать в лобовую. Я прыгнул вверх, взяв его с неожиданного угла, и нанёс удар пламенем прямо в шею.

— ГОРИ! — выкрикнул я.

Танк зарычал, пошатнулся, но продолжил двигаться, кожа под бронёй почернела.

— Ты жалкий ублюдок! — крикнул дамагер, взмахивая руками. Хлысты из крови сомкнулись на моих запястьях, жгучая боль пронзила руки.

— Я выжму из тебя всю кровь, сдохнешь как свинья! — выкрикнул он.

Я уже адаптировался к боли. Я шагнул вперёд и ударил.

— ХРЕН ТЕБЕ! — рявкнул я.

Огонь вспыхнул, разрывая хлысты, а затем мой кулак вонзился прямо в лицо дамагеру. Тот отшатнулся, закричал, на его коже проступили обугленные пятна.

Я был быстрее. Сильнее. Мои удары стали точнее. Я знал, где бить. Танк вновь рванулся ко мне, но я уже читал его движения.

— Да сдохни уже! — рявкнул тот, расставляя руки в попытке схватить меня.

Я увернулся, шагнул вбок и резко сломал ему шею одним движением.

Сухой хруст.

Остался дамагер.

Тот пятился назад, паника мелькнула в его глазах.

— Погоди… Давай договоримся! — он слабо поднял руки, но я не дал ему шанса. Я рванул вперёд, охваченный пламенем, и пробил его грудь рукой, пропуская огонь внутрь.

— Уже поздно, — хрипло сказал я.

Дамагер закричал, когда его кровь начала кипеть внутри вен. Он выгнулся, глаза наполнились ужасом, и в следующий миг рухнул бездыханным.

Я тяжело дышал, стоя над телами агрессивных. Огонь внутри меня медленно затухал, но его жар всё ещё пульсировал в венах. Я смотрел на свои руки — кожа покрылась копотью, но не обгорела. Я чувствовал, как мои мышцы стали прочнее, тело — быстрее. С каждой схваткой я менялся, но что именно со мной происходило — я пока не знал.

Только сейчас, когда битва закончилась, я осознал кое-что странное. В разгар схватки в меня летели ядовитые лезвия. Несколько раз я видел мелькающие на периферии зрения вспышки зелени, чувствовал удары по спине. Но боль не приходила.

Я провёл рукой по лопатке и увидел на перчатке слабые тёмно-зелёные разводы. Яд. Значит, он не подействовал, видимо лезвия не смогли пробиться мою новую пламенную броню. Значит, меня кто-то целенаправленно пытался убить.

Я медленно повернулся и нашёл глазами Ирину. Она стояла на дрожащих ногах, тяжело дыша, сжав кулаки, словно ещё надеялась, что сможет вывернуться. Но её взгляд метался из стороны в сторону, как у загнанного зверя.

— Ты же понимаешь, что я не могла иначе? — прохрипела она, пытаясь сфокусировать взгляд на мне.

— Это ты. — Мой голос прозвучал неожиданно ровно.

Её дыхание сбилось.

— Я… я не в тебя стреляла! Это… это случайность… я хотела помочь!

— Не ври мне. — Я шагнул вперёд. — Ты метала их в меня. Я чувствовал удары, но пламя сжигало яд. Если бы его не было, я бы сейчас лежал рядом с теми двоими.

Она упала на колени и замерла, сжав тонкие губы.

Я опустился на корточки и посмотрел ей в глаза.

— Ты пыталась меня убить.

Ирина тяжело сглотнула, но промолчала. Теперь даже оправдываться не пыталась.

Я шагнул вперёд, схватил её за воротник и рывком бросил на землю. Она вскрикнула, но не сопротивлялась. Теперь она была побеждённой.

Я не убил её. Не потому что жалел. Просто у нас был Палыч, которого нужно было вытащить, и драгоценные секунды не стоило тратить на неё. Я резко развернул её на живот и без лишних слов связал ей руки.

Палыч был без сознания. Екатерина пыталась хоть как-то стабилизировать его состояние, но он терял слишком много крови. Я поднял его на руки, чувствуя, насколько он лёгкий.

— Уходим, — сказал я.

Мы двигались быстро. Остальные бойцы молчали. Никто не задавал вопросов. Все просто шагали вперёд, словно ничего не произошло.

Мы вышли наружу. Воздух казался тяжелее, чем раньше. Я ощущал, как знакомое оцепенение медленно накатывает на меня. Туман. Он возвращался в мое сознание. Я стиснул зубы, напряг все мышцы, но… полностью сопротивляться я ещё не мог.

Глава 16: Возвращение в лагерь

Мы вышли наружу.

Серое небо нависало над нами, влажный морской воздух смешивался с запахом гнили и йода. На фоне затихшего океанариума стояли новобранцы из третьей группы и три бойца-"робота", абсолютно невозмутимые, словно мы только что вернулись не с боя, а с прогулки. Они даже не выглядели обеспокоенными — ни напряжения, ни любопытства. Будто и не было смертей, боя, хаоса. Их лица оставались такими же каменными, как в тот момент, когда мы впервые увидели их в лагере.

Один из них шагнул вперёд, холодно скользнул взглядом по нам, словно сверял что-то в голове, потом равнодушно спросил:

— Объект ликвидирован?

— Да, — ответил кто-то из наших. Голос звучал глухо, будто слова застревали в горле. — При устранении мы потеряли…

— Подробности не важны. Возвращаемся в лагерь.

Я моргнул. Всё? Никаких вопросов? Я шагнул вперёд, осторожно опуская Палыча на траву, не давая себе замолчать.

— А потери вас не интересуют? Двое из вашей грёбаной "основы" мертвы. ВАШИ люди мертвы.

Робот даже не повернул головы.

— Это не имеет значения. Объект ликвидирован. Возвращаемся.

Что-то внутри меня дёрнулось. Я сделал ещё шаг, сжал кулаки так, что ногти впились в ладони.

— А может, объясните, какого хрена там происходило? Эти двое вели себя как психи. Они убили нашего бойца просто потому, что он струсил. Вам плевать на это? На то, что мы потеряли людей?

Молчание. Они даже не смотрели в мою сторону. Как будто я просто сотрясал воздух, как будто мои слова не существовали в их мире.

Я стиснул зубы, пытаясь удержать злость под контролем.

— А Палыч? Он ранен! Вы его тоже просто спишете? — голос сорвался на глухой рык.

Робот скользнул по нему взглядом, равнодушно и пусто.

— Возвращаемся.

Я чувствовал, как внутри всё закипает. Голова была ясной, словно контроль, который давил на меня все эти дни, ослабел после боя, но их холодное безразличие било по нервам сильнее, чем любой мутант. Я хотел продолжить, но Виктор резко толкнул меня локтем в бок.

— Бесполезно, — бросил он. — Они не ответят.

Я сделал глубокий вдох, разжал кулаки. Чёрт.

Роботы развернулись, двигаясь к машинам. Мы пошли следом. Виктор, молча и без лишних слов, поднял Палыча и понёс его в Урал. Кто-то шептался позади, кто-то молчал. Вся группа двигалась словно в оцепенении. Кто-то из новобранцев украдкой взглянул на тела, которые оставались в океанариуме, но никто даже не предложил их забрать. Их уже словно не существовало.

Я в последний раз оглянулся на океанариум. Тёмное здание возвышалось над нами, его окна казались чёрными провалами, в которых что-то наблюдало за нами из глубины. Я чувствовал, что внутри осталось нечто большее, чем просто мёртвый мутант. Ощущение не проходило, липло к коже.

Рядом со мной кто-то прошептал:

— Это ненормально…

Я даже не посмотрел, кто это сказал. Потому что уже знал: да, это всё пи…ц как ненормально.

Но в тот момент мне ещё казалось, что я могу это понять. Что, если копнуть глубже, я найду объяснение. Только мне не дали этой возможности.

Мы забрались в машину, задний борт с глухим стуком захлопнулся, отрезая нас от серого неба. Двигатель загудел, машина тронулась с места, увозя нас прочь.

Я чувствовал, как в голове что-то постепенно затухает. Как мысли, которые только что кричали во мне, становились глухими, незначительными.

* * *

В Урале было душно. Запах крови, металла и пота смешивался в едкую смесь, прилипая к коже. Машина тряслась на ухабах, раскачиваясь на каждой яме, но никто не жаловался. Никто не говорил вообще.

Я сидел рядом с Палычем, держа его за плечо, чтобы он не заваливался вбок от толчков. Он был бледным, почти белым, а его грудь медленно поднималась и опускалась, будто ему приходилось напоминать себе дышать. Его военная форма насквозь пропиталась кровью, а бинты, которыми Виктор пытался заткнуть рану, уже давно промокли насквозь. Он выглядел так, словно понимал, что это бесполезно.

— Держись, старик, — тихо сказал я, хотя сам не верил в эти слова.

Палыч слегка улыбнулся, приоткрыв мутнеющие глаза.

— Да уж… держусь как могу… — его голос был хриплым, но в нём всё ещё сквозило что-то тёплое, почти шутливое.

Я стиснул зубы. Он понимал. Он всё прекрасно понимал.

— Больно? — спросил Виктор, глядя на него исподлобья.

Палыч помолчал, потом чуть качнул головой.

— Нет… Уже нет. — Он прикрыл глаза на пару секунд, будто собирался с мыслями. — Знаешь, Марк… Всегда думал, что если доживу до такого момента, то вспомню что-то важное. Типа смысл жизни найду. Или скажу что-то, что все потом повторять будут, как мудрость старика… — он хрипло усмехнулся, но тут же поморщился. — А в голове только компот.

Я моргнул.

— Компот? — переспросил я, думая, что ослышался.

— Ага… домашний… с пенкой сверху… в детстве мать варила. — Он сглотнул, дыхание стало чуть слабее. — Почему, когда помираешь, думаешь не о чём-то великом, а о всякой ерунде? Как сосед гнался за тобой с веником, когда ты украл у него вишню… Или как котёнка впервые на руки взял…

Он замолчал, взгляд его сфокусировался на мне, стал жёстче.

— Слушай… Ты ведь выживешь. Я знаю. — Его пальцы дрогнули, будто хотел схватить меня за руку, но сил не хватило. — Я не знаю, что там в этом лагере на самом деле, но ты… ты не ведись. Ты сильный. Сильнее всех нас. Я так и не понял, в чём твой секрет, но он точно есть. А ещё ты вроде умный. Слишком умный, чтобы просто верить, что всё как надо.

Я хотел что-то сказать, но слова застряли где-то внутри, и вместо них я лишь сжал его ладонь.

— Если вдруг выберешься… — его голос стал тише, совсем слабым. — Если что-то изменится… Не дай им сделать из тебя чудовище. Не будь, как они.

Он глубоко вдохнул, задержал дыхание, будто собирался ещё что-то сказать. Но вместо слов выдохнул… и больше не вдохнул.

Я смотрел на него, на его безжизненное тело, на слабую улыбку, которая так и осталась на губах. Потом медленно закрыл ему глаза.

В салоне было гробовое молчание. Кто-то тяжело сглотнул. Даже те, кто знал Палыча всего пару дней, всё равно чувствовали эту пустоту.

— Слышь, парни… — пробормотал я, ощущая, как в горле встаёт ком. — Если когда-нибудь всё наладится… поднимите за него что угодно. Хоть воду, хоть спирт.

Виктор молча кивнул, не поднимая взгляда.

В Урале по-прежнему никто не говорил. Только глухо гудел двигатель, унося нас дальше в лагерь. И теперь нас было меньше.

* * *

Урал замедлился, тяжёлый скрип тормозов прорезал тишину, когда машина остановилась перед воротами кампуса. Гул двигателя стих, и внутри стало слишком тихо. Никто не спешил вставать. Все просто сидели, переглядываясь, словно пытались понять, что делать дальше.

Роботы вышли первыми, молча, без эмоций. Они не обсуждали произошедшее, не задавали вопросов — просто направились вглубь базы, будто ничего важного не произошло. Их шаги были ровными, уверенными, механическими.

Возле ворот уже ждал Гуров с группой солдат. Он стоял прямо, руки за спиной, лицо спокойное, как всегда. Будто заранее знал, как именно всё пройдёт. Его уверенность была почти осязаемой.

Виктор с двумя солдатами, из встречающих, подняли безжизненное тело Палыча. Они замерли на секунду, словно ждали указаний, куда его нести. Один из офицеров, стоящий рядом с Гуровым, даже не взглянул на мёртвого старика, просто бросил: — В медблок, оформят.

Будто это была очередная формальность. Будто это не имело значения.

Гуров медленно перевёл взгляд на меня. В серых глазах не было ни укора, ни любопытства, только абсолютная уверенность в себе.

— Как прошло задание? — его голос был ровным, спокойным.

Я стиснул зубы. Этот вопрос прозвучал так буднично, что на секунду у меня даже не нашлось ответа. Будто Гуров спрашивал, как прошёл обед, а не бой, в котором погибли люди. Я выдохнул, стараясь не реагировать слишком резко.

— Мутант мёртв, — ответил я, удерживая голос в нейтральном тоне. — Но потери… были. Двое убиты мутантом. Один — вашими гвардейцами. А Палыча ранила новичок Ирина. Теперь он мёртв.

Гуров не изменился в лице. Он слушал молча, не перебивая, не проявляя никаких эмоций. Ни единого движения, даже моргнул только тогда, когда я закончил говорить.

— Хорошая работа, — наконец произнёс он. — Главная цель выполнена. Всё остальное… не столь важно. — Он говорил спокойно, уверенно, будто читал заученный текст, в котором не оставалось места для сомнений. — Мы все знали, на что идём. В такие времена слабость стоит слишком дорого. Гвардия должна быть сильной, иначе мы все просто не выживем.

Я почувствовал, как меня передёрнуло. Что-то в его голосе, в его спокойствии вызывало странное ощущение. Будто всё, что я считал важным, на самом деле было несущественным.

Но чем дольше я слушал его, тем больше всё приобретало странную, но непреложную логику. Он говорил о долге, о том, что сильные должны принимать решения без жалости, иначе их просто сметёт. Он говорил о необходимости быть частью чего-то большего. И чем дольше я слушал, тем больше понимал, что… да, он прав. Это ведь война. Потери — неизбежны. Гвардия должна быть сильной.

Гуров ведь прав. Не так ли?

Мысли, которые ещё минуту назад казались важными, начали тускнеть, рассыпаться в пыль.

Когда разговор закончился, я кивнул в сторону связанной Ирины. Она выглядела спокойно, почти равнодушно, но в глазах читалась напряжённость, ожидание.

— Что с ней? — спросил я, пристально глядя на Гурова. — Её тоже просто "оформят"? Или у вас особые планы на тех, кто ранит своих?

Гуров перевёл взгляд на Ирину, задержав его на секунду дольше обычного. Она не отвела глаз, не дёрнулась, просто продолжала смотреть, будто пытаясь прочитать его намерения.

— Уведите её отдельно, — наконец сказал он, голос всё такой же ровный, безразличный. — Разберёмся позже.

Двое бойцов подошли, схватили её за руки. Ирина не сопротивлялась. Даже не попыталась сказать хоть слово.

Я наблюдал, как её уводят, но в голове уже начинало звучать другое. Всё, что произошло — просто часть пути. Всё так, как должно быть.

— Остальные — отдыхайте, — голос Гурова был чётким, спокойным. — Завтра — новая задача. Вас ждёт встреча с Анатолием Черняком, начальником лагеря беженцев. Он у нас отвечает за психологическое состояние бойцов, и завтра вас ждут тесты.

Мы не спорили. Нас отвели в общежитие, дали время до завтра привести себя в порядок, переодеться, поесть и отдохнуть.

Глава 17: Тесты

Я проснулся медленно. Без рывка, без осознания, что я вообще спал. Просто открыл глаза и уставился в потолок, выцветший от времени, с редкими пятнами, которые можно было принять за следы плесени.

В голове было странно тихо, как будто кто-то прибрался и выбросил весь ненужный хлам. Не звенящая тишина после кошмаров, не усталость от недосыпа — просто пустота. Я не сразу вспомнил, где нахожусь, но даже когда воспоминания вернулись, они не вызвали никаких эмоций. Казарма. Возвращение. Палыч умер. Как и моя мотивация вставать по утрам. Но вставать всё равно пришлось.

Это тоже не вызвало никакой реакции.

Я медленно сел, посмотрел по сторонам. Виктор уже был на ногах, натягивал форму, движения чёткие, собранные. В дальнем углу комнаты наш сосед, парень лет двадцати с короткими светлыми волосами, спокойно заправлял кровать, словно это была его ежедневная рутина, выполняемая неосознанно. Остальные бойцы тоже уже проснулись — кто-то натягивал ботинки, кто-то молча проверял снаряжение, а кто-то просто сидел на кровати, уставившись в одну точку.

Атмосфера была странной. Не полной пустоты, но и не нормальной. Люди разговаривали, но как-то приглушённо, словно мысли о произошедшем скользили где-то на задворках сознания, не вызывая настоящей реакции. Комната была на шестерых, но ощущалась пустой, будто никто здесь не жил, а просто находился в режиме ожидания.

Я встал, натянул ботинки, зашнуровал их, ловя себя на мысли, что не чувствую ни усталости, ни напряжения, ни даже желания снова лечь и закрыть глаза. Всё казалось… правильным. Естественным. Как будто в голове установился точный порядок вещей, и я просто следовал ему.

Из коридора доносились приглушённые голоса. Кто-то негромко обсуждал вчерашний день:

— Двое погибло в океанариуме, плюс этот старик. — А сколько их было в начале? — Вроде шестнадцать. Теперь тринадцать. — Нормально. Потери небольшие.

Я не сразу понял, что они говорят о нас. О Палыче. Хотя, вряд ли бы он оценил такой деловой подход.

И всё равно внутри ничего не шевельнулось.

Я прошёл в умывальную, машинально включил воду, умылся. В зеркале отразилось моё лицо — спокойное, ровное. Ни следа усталости, ни вопросов. Всё как должно быть. Только вот странное ощущение, что я должен быть более офигевшим от происходящего, не проходило. Где тот человек, который бы еще пару дней назад послал бы всё это к чертям и сбежал? Кажется, я его потерял.

Кто-то вошёл следом. Виктор. Он посмотрел на меня, затем молча умылся тоже. Мы ничего не сказали друг другу. Оно и не требовалось.

В казарме кое-кто тихо переговаривался:

— Говорят, что нас теперь точно определят в Гвардию.

— Ну, а куда ещё? Не в рабочие же, с нашими способностями.

— Думаешь, задания будут хуже, чем в океанариуме?

— С чего бы им становиться легче?

Я слушал эти разговоры, но они звучали фоновым шумом, безразлично. Наверное, мне тоже следовало об этом подумать, но я не думал.

Нас позвали через двадцать минут.

— Новобранцы, на выход. Вас ждут тесты. Психологические… — солдат неприятно усмехнулся, явно находя в этом какое-то особое удовольствие. — Посмотрим, из какого вы теста.

Я не задал ни единого вопроса. Как и остальные. Мы просто пошли.

* * *

Нас завели в аудиторию — просторную, но обшарпанную, с длинными рядами старых парт и кафедрой в дальнем конце. У стен стояли несколько бойцов, явно для порядка. В центре, за массивным столом, сидел мужчина лет сорока пяти, сухощавый, с длинными пальцами и беспокойными, нервными глазами. В отличие от Гурова, который излучал спокойствие и уверенность, этот выглядел… суетливым. Его пальцы беспрестанно постукивали по столу, а губы то сжимались в тонкую линию, то расплывались в широкой, неестественной улыбке.

— Проходите, садитесь, — сказал он, не поднимаясь. Его голос был высоким, с лёгкими нотками надрыва. — Давайте без суеты. Вы уже в Гвардии, поздравляю, но прежде чем получить полноправное место, мы должны кое-что проверить. Психологическая оценка — стандартная процедура.

Мы расселись по партам. Я занял место ближе к выходу. Виктор сел рядом. Остальные бойцы расселись, некоторые с явной неохотой, но без возражений.

Я осмотрелся и вдруг заметил Ирину. Она сидела неподалёку, молчаливая, спокойная. На её лице не было ни страха, ни злости, ни чего-то ещё. Просто пустота. Я чувствовал, что должен испытывать к ней хоть какие-то эмоции — злость, отвращение… что угодно. Но внутри было тихо. Видимо, так и должно быть.

— Вызывать буду пофамильно, — продолжил мужчина. — Отвечайте честно, обмана я не люблю.

Он посмотрел в список.

— Ткачёв, вперёд.

Высокий боец с квадратной челюстью встал и подошёл к столу. Черняк подался вперёд, сложив руки перед собой.

— Итак, — сказал он, делая вид, будто читает в бумагах что-то важное. — Как ты относишься к насилию?

Ткачёв нахмурился, но ответил:

— По ситуации.

— А если оно оправдано? — Черняк быстро записал что-то. — Если тебе приказали?

— Тогда выполняю.

— Хорошо… Хорошо. — Он кивнул, записал ещё что-то и посмотрел на него с любопытством. — Что ты испытываешь, когда причиняешь боль другому?

Ткачёв замялся, но, видимо, посчитал, что уклоняться не имеет смысла:

— Если враг — неприятие, но понимаю что иногда вынужден. Если друг — не буду причинять боль.

Черняк тихо хмыкнул, снова что-то записал.

— Ладно. Следующий! Лазарев!

Я встал, чувствуя, как на меня обратились десятки взглядов. Подошёл к столу, сел, сцепив пальцы.

— Садись, — кивнул Черняк, подаваясь ко мне чуть ближе. Он сложил руки перед собой, его длинные пальцы постукивали по столу в нервном ритме. — Ну что, Марк Лазарев, давай побеседуем. Как ты относишься к насилию? Не в целом, а лично ты. Когда в последний раз бил кого-то и не сожалел?

— Оно неизбежно, — ответил я, не задумываясь.

— Хм, интересный ответ, — Черняк наклонил голову, внимательно разглядывая меня, будто изучал редкий образец насекомого. — Знаешь, большинство просто говорит "Если надо — значит надо". Но ты… ты отвечаешь без тени сомнения. Это врождённое или приобретённое? — А если тебе скажут, что можешь делать всё, что угодно? Вплоть до… ну, скажем так, владения людьми? Подчинишься?

Меня это смутило. Что за вопросы?

— Это бред, — ответил я, нахмурившись. — Люди — не вещи.

Это казалось правильным ответом. Но где-то в глубине всё же зародилось странное ощущение.

— Любопытно… — протянул он, покачивая головой, словно услышав что-то редкое и достойное внимания. — Многие на этом вопросе колеблются, начинают юлить. А ты ответил так, будто это очевидная истина. Наверное, ты считаешь себя человеком принципов? — А теперь скажи, если ты спасёшь раненого товарища, но это поставит под угрозу задание — что выберешь?

Я открыл рот, но не знал, что ответить. Должен был сказать, что выберу задание. Но внутри что-то сопротивлялось. Мелькнуло воспоминание о Палыче, о том, как он умирал у меня на руках. Как мне было… больно? Или… нет?

— Если есть возможность спасти товарища и при этом выполнить задание, я выберу оба варианта, — сказал я твёрдо.

Черняк посмотрел мне в глаза, его улыбка стала шире.

— Разумный подход, Марк, — его голос стал тише, почти доверительным. — Но всегда ли удаётся совместить одно с другим? Ты говоришь так, будто мир устроен справедливо. Как часто ты делал правильный выбор — и это приводило к хорошему финалу? — он усмехнулся, записывая что-то в своих бумагах.

Я чувствовал, что должен что-то сказать, но не мог. Его слова словно покрывали сознание морозной коркой, замораживая всё, что могло сопротивляться. Напряжение угасало, эмоции, как пар в холодном воздухе, растворялись, оставляя после себя лишь пустоту. Это было похоже на первый мороз осени, когда листья ещё держатся на ветках, но уже знают, что их время истекает. Я пытался ухватиться за какие-то остатки эмоций, но они рассыпались в ледяной пыли, словно стекло под ударом. В груди было странное ощущение — не боль, не страх, просто пустота, затянувшаяся ледяной плёнкой. Мне было всё равно. Совсем всё равно.

Черняк кивнул и сделал в бумагах ещё одну пометку.

— Следующий! — бросил он, и я встал, машинально возвращаясь на место.

Всё было в порядке. Просто тест. Просто стандартная процедура.

Черняк продолжал вызывать бойцов по одному. Половина группы уже прошла тест, когда он, листая бумаги, произнёс:

— Громова Ирина.

Она встала плавно, без суеты, и направилась к столу. Её шаги были лёгкими, движения — точными, как будто она уже знала, что хочет сказать.

— Присаживайся, — сказал Черняк, внимательно её разглядывая. — Итак, Ирина Громова, верно?

— Да, — спокойно ответила она, усаживаясь напротив него.

— Хорошо. — Он склонился над бумагами. — Как ты относишься к насилию?

— Это инструмент, — ответила Ирина без паузы. — Его применяют сильные, чтобы контролировать слабых.

Черняк хмыкнул, делая пометку.

— Что ты испытываешь, причиняя боль другому?

— Зависит от ситуации, — уголки её губ дрогнули, намекая на лёгкую улыбку. — Иногда удовольствие. Иногда ничего.

Черняк на секунду поднял взгляд, и его нервные пальцы замерли. В аудитории воцарилась странная тишина, будто все ждали продолжения.

— Хорошо… — медленно произнёс он. — А если бы тебе позволили всё? Любое насилие, любые поступки без последствий. Как далеко ты зашла бы?

Ирина на мгновение задумалась, затем пожала плечами:

— Думаю, я бы проверила границы.

— Интересно… — пробормотал Черняк, записывая что-то. — А теперь такой вопрос: если у тебя есть раненый товарищ, но его спасение угрожает выполнению задания, что ты выберешь?

— Выбора нет, — её голос оставался ровным. — Бремя слабых — их проблема. Я выполню задание.

Черняк на этот раз не стал делать вид, что скрывает удовлетворение. Его губы тронула лёгкая улыбка.

— Значит, эффективность для тебя важнее всего?

— Разве не в этом смысл? — спокойно ответила Ирина.

Он отложил ручку и внимательно посмотрел на неё. В воздухе повисла пауза.

— Интересные взгляды, Громова. Думаю, ты найдёшь здесь своё место. — Он снова что-то отметил в своих записях, затем жестом отпустил её. — Следующий!

Ирина встала, её лицо оставалось непроницаемым. Она прошла мимо меня, даже не взглянув в сторону.

Я снова почувствовал странное ощущение внутри. На мгновение что-то заворочалось в глубине, но тут же замёрзло, исчезло, словно его никогда и не было.

Наконец, Черняк отложил ручку и окинул зал долгим взглядом. Его глаза быстро пробежались по лицам бойцов, будто он уже знал, что скажет.

— Отлично, — сказал он, хлопнув ладонями по столу. — Теперь разделение.

Все замерли. В аудитории повисла тяжёлая тишина.

Черняк жестом подозвал одного из бойцов, стоявших у стены, и тот тут же шагнул вперёд, развернув сложенный лист бумаги.

— Когда я назову вашу фамилию, встаньте и следуйте за сопровождающим, — ровным голосом произнёс он. — Остальные остаются здесь.

Имена звучали одно за другим. Ирина Громова встала одной из первых, её лицо не выражало эмоций. За ней поднялись ещё несколько человек, чьи взгляды выдавали либо хищный азарт, либо холодную уверенность. Когда последняя фамилия была названа, их вывели за дверь. Она закрылась, и в аудитории вновь воцарилась тишина.

Черняк довольно выдохнул, словно избавился от лишнего груза, и улыбнулся оставшимся бойцам.

— А теперь, — раздался новый голос.

Дверь открылась, и в аудиторию вошёл Гуров. Его шаги были неспешны, взгляд холоден. Воздух в помещении будто сгустился, стал тяжелее.

— Настройка, — спокойно произнёс он.

Мы не задавали вопросов. Мы просто сидели и ждали.

Черняк сел за стол, склонив голову на бок, как будто наблюдал за лабораторным экспериментом.

— Расслабьтесь, — сказал Гуров, и его голос окутал сознание, проникая глубоко внутрь. — Отпустите ненужное. Оставьте лишь цель. Оставьте лишь долг.

Я чувствовал, как мысли замедляются. Ощущение было странным, будто внутри меня что-то стирают, но я не мог сопротивляться. Да и зачем? Всё было правильно. Всё было логично.

Слова Гурова вплетались в сознание, наполняя его абсолютной ясностью. Не нужно сомнений. Не нужно вопросов. Только порядок. Только долг.

Где-то на периферии я слышал голос Черняка. Он говорил о морали, о слабости эмоций, о том, что правильное решение всегда одно — приказ. Приказ выше личных желаний, выше любых привязанностей.

Я кивнул. Так и должно быть.

Где-то внутри меня что-то кричало. Но этот голос становился всё тише… и тише…

Время потеряло смысл. Сколько прошло — минута? Час? День? Всё слилось в одну точку, где существовало только одно: подчинение.

— Достаточно, — голос Гурова разрезал тишину, как нож.

Я моргнул. Сознание было ясным, чистым, как стекло после дождя. Никаких ненужных мыслей. Никаких отвлекающих эмоций.

— Ожидайте, — сказал Гуров.

Мы остались сидеть на местах. Просто ждать. Спокойно, молча.

Через пятнадцать минут дверь вновь открылась. За нами пришли.

Мы вышли из аудитории строем. Никто не говорил, никто не отставал. Всё происходило тихо, почти механически, как слаженный механизм.

В этот момент из другой аудитории вывели вторую группу — тех, кого тесты признали "перспективными" в другом смысле. Их направили в сторону бывшего общежития преподавателей, где ожидало совсем иное распределение. Они шли так же молча, но их взгляды были другими — не пустыми, а жадными, оценивающими.

Вторая группа, в которую входил я, Виктор и ещё несколько бойцов, двинулась к другому зданию — общежитию для студентов. Мы не оглядывались, не задавали вопросов. Нам этого не требовалось.

По дороге попадались рабочие — бледные, запуганные люди в грязной одежде. Они опускали глаза, стараясь не смотреть в нашу сторону. Некоторые копались в кучах металлолома, другие тащили мешки с чем-то тяжёлым. Мы шли мимо них, словно они не существовали.

Вдруг я услышал знакомый голос:

— Виктор! Марк! Это я, Андрей! — его голос был резким, надрывным, полным тревоги. — Очнитесь! Что с вами?!

Я заметил его краем глаза. Одежда испачкана, ткань местами порвана, лицо осунувшееся, под глазами тёмные круги. На спине висел мешок, слишком тяжёлый для него, руки покрыты ссадинами. Он выглядел как все рабочие лагеря — измождённым, усталым, сломленным. Но в его взгляде была искра — отчаянная попытка достучаться. — его голос был резким, надрывным, полным тревоги. — Алло, мужики?!

Шаги за спиной, дыхание, будто он пытался догнать нас, но ни я, ни Виктор не повернули головы. Мы просто шли вперёд, ровно, без колебаний.

— Чёрт! Виктор! Ты же меня слышишь, правда?! — крик стал громче, пронзительнее. Андрей был совсем рядом.

На мгновение в голове мелькнула мысль, что раньше этот голос значил для меня что-то. Но теперь… теперь он был просто шумом среди прочих.

— Бл…, да что с вами?! — донеслось снова.

Резкий удар. Глухой стон боли.

— Рабочим нельзя орать, — лениво бросил один из сопровождающих, высокий боец из основы гвардии. Его кулак снова врезался в живот Андрея, заставив того согнуться пополам.

— Может, ещё пару раз для профилактики? — усмехнулся второй.

Андрей попытался подняться, хватаясь за грязный мешок, но получил пинок под рёбра и упал, задыхаясь. Ещё один удар, и он уже просто лежал, свернувшись, не подавая признаков сопротивления.

Я смотрел прямо перед собой. Это не имело значения.

Я не испытывал ни удивления, ни беспокойства. Это не имело значения.

Мы миновали площадь, и впереди появилось здание — наше новое общежитие. Бывшее студенческое общежитие ДВФУ выглядело строгим и серым, без лишних украшений, с одинаковыми рядами окон.

В стороне виднелось другое здание — дом с квартирами преподавателей. Оттуда доносилась громкая музыка, женский смех, крики. Вокруг валялись пустые бутылки и окурки, а рабочие молча собирали мусор вокруг здания, опустив головы.

— Вперёд, — раздался голос сопровождающего, и мы прошли внутрь.

Нас разместили по трое в комнатах. Мне досталась комната вместе с Виктором и ещё одним бойцом — невысоким, худощавым парнем с бледным лицом. Он не представился, просто сидел на своей кровати и смотрел в стену. Вещи у него были аккуратно сложены, кровать заправлена идеально.

В комнате не было ничего лишнего. Три кровати, три тумбочки, общий шкаф. Всё чисто, организованно.

Я сел на кровать. Внутри — тишина. Никаких сомнений. Никаких вопросов. Есть только долг.

Я закрыл глаза и ждал следующего приказа.

Глава 18: Месяц войны и подчинения

Прошло несколько недель. Время потеряло значение. В лагере не существовало дней недели, праздников, отдыха. Только рутина. Подъём, завтрак, тренировки, миссии, отчёты. И снова. И снова.

Система работала без сбоев. Гвардия превращалась в точный, холодный механизм. Никто не задавал вопросов. Никто не думал о том, что было раньше. Все просто следовали приказам, потому что так надо.

* * *

— Нам нужно чёткое разделение, — сказал Гуров, глядя на Князева. — В гвардии слишком разные типы бойцов. Одни беспрекословно подчиняются, но не проявляют инициативу. Другие — готовы разорвать врага, но плохо контролируют себя. Хорошо хоть с подчинением проблем нет.

Князев кивнул, задумчиво постукивая пальцами по столу.

— Значит, будут Щиты и Гончие. Первые — дисциплина, железная воля, абсолютное исполнение приказов. Они станут костяком обороны лагеря.

— А Гончие? — уточнил Гуров, усмехнувшись.

— Это наши хищники. Они срезаны морально, но голодны до силы. Мы даём им мощь, убираем ненужные тормоза, но сохраняем их верность нам. Они займутся нашей грязной работой.

Гуров удовлетворённо кивнул.

— Тогда с завтрашнего дня Щиты займут передовые позиции, а Гончие будут проверять новобранцев. Посмотрим, кто из них чего стоит.

Князев только усмехнулся. Безоговорочная власть над людьми, сравнимая с божественной, приносила ему ни с чем не сравнимое удовольствие.

* * *

Каждый день в лагерь прибывали новые люди. Некоторые приходили добровольно, полагая, что здесь есть шанс на выживание. Других приводили насильно — их ловили, грузили в транспорт, доставляли в лагерь. Каждые три дня один из Гончих, обладающий способностью к полёту, прочёсывал город и заманивал выживших на Русский остров.

В лагере людей сразу распределяли. Обычные отправлялись на работы. Те, у кого были способности, шли в ряды гвардии. Их ждали тестовые задания и полная обработка. В зависимости от моральных качеств их разделяли на Щитов и Гончих. Никто не сопротивлялся — всех встречал Гуров, моментально подчиняя своим внушением.

Лагерь стремительно разрастался. За месяц его население увеличилось с трёх тысяч до двадцати. Каждый новый день приносил новых людей, новые задачи, новые механизмы контроля.

Слухи о людях с особыми способностями быстро распространились среди рабочих. Вначале они казались бесполезными: контроль над землёй, ускоренный рост растений, подчинение животных? Но со временем триумвират разглядел их потенциал. Они могли заставлять деревья расти за считанные часы, насыщать почву минералами одним движением руки, ускорять размножение скота. Они стали неотъемлемой частью лагеря. К концу месяца продовольствия стало хватать всем. Никто больше не голодал.

* * *

Однажды утром, сразу после завтрака, офицер бывшей армии вошёл в общежитие Щитов и вывел их на плац. Его голос был холодным, отрывистым:

— Сегодня начинается новый этап подготовки. Полигон готов. Тренировки будут интенсивными. Приказы поступят в течение часа. Быть готовыми.

Никто не задал вопросов. Никто не удивился. Щиты разошлись по своим комнатам, готовясь к очередному дню.

Тренировочный полигон находился в середине кампуса ДВФУ, где раньше были тренировочные площадки и стадион. Теперь здесь возвышались металлические конструкции, лабиринты из бетонных блоков, глубокие траншеи и даже несколько полос препятствий. Это место стало ареной, где проверяли силу, выносливость и контроль над способностями.

Офицер вышел вперёд и бегло окинул взглядом бойцов.

— Разделение на группы, — сказал он сухо. — Две защитные единицы, две атакующие, одна поддержка. Выстроиться.

Бойцы сразу подчинились. Их распределяли быстро, без обсуждений. Марк и Виктор снова оказались вместе — один в роли дамагера, другой танка. Остальные тоже быстро заняли свои позиции.

— Начнём с проверки способностей, — продолжил офицер. — Каждый по очереди демонстрирует, на что способен. Инструкторы фиксируют результаты.

Бойцы начали выходить вперёд один за другим.

Первым оказался невысокий парень с тёмными волосами. Он вытянул руку, и воздух вокруг неё будто задрожал. В следующую секунду его тело окуталось мерцающим полупрозрачным щитом.

— Энергетическая защита, — отметил один из инструкторов. — На сколько ударов держит?

— Зависит от силы атаки. Максимум десять секунд под сильной нагрузкой.

Следующей выступила девушка с короткими рыжими волосами. Она сжала кулаки, и вокруг её рук засветились электрические разряды.

— Генерация электричества, — прокомментировал инструктор. — Как с контролем?

— Полный порядок. Могу направлять разряды, но дальность пока не более пяти метров.

Далее вышел высокий парень с бледной кожей. Он поднял руку, и земля у его ног начала дрожать. Из-под земли вырвались острые каменные шипы.

— Манипуляция землёй. Скорость реакции?

— Нужен контакт с поверхностью. Чем ближе, тем быстрее.

Один за другим бойцы демонстрировали свои способности:

Контроль тени — возможность удлинять и использовать свою тень как оружие.

Ледяные копья — создание смертоносных снарядов из конденсированной влаги в воздухе.

Усиление мышц — кратковременное увеличение физической силы.

Контроль звука — возможность создавать волны, подавляющие слух и равновесие.

Манипуляция металлом — способность притягивать и изменять форму металлических предметов.

Пирокинез — стандартный контроль над огнём, но с ограниченным радиусом.

Телекинез — управление небольшими объектами силой мысли.

Создание гравитационных полей — изменение веса объектов, увеличение или уменьшение притяжения.

Кристаллизация воздуха — создание твердых кристаллов для защиты или атаки.

Генерация кислотных потоков — возможность выпускать поток разъедающей кислоты.

Взрывная волна — создание локального взрыва направленного действия.

Контроль воздуха — формирование порывов ветра, создание вакуумных зон.

Адаптивная броня — тело мгновенно становится твёрже при ударе.

Ускорение времени реакции — кратковременный всплеск скорости и восприятия.

Создание клонов — возможность создавать свои копии для боя.

Контроль электричества — возможность накапливать энергию и выпускать молнии.

Манипуляция тканями тела — возможность контролировать собственные мышцы для повышения силы и ловкости.

Поглощение энергии — способность впитывать атакующие заряды и перенаправлять их.

Создание тумана — контроль влажности, скрытие передвижений.

Ядовитый туман — распространение токсинов в ограниченной области.

Марк внимательно наблюдал, было много других интересных способностей, но он подмечал самых опасных в бою. Несмотря на отсутствие эмоций, в его сознании закреплялись закономерности — кто на что способен, кто может стать слабым звеном, кто наиболее полезен в бою.

Когда очередь дошла до него, он спокойно шагнул вперёд.

— Лазарев. Способность? — спросил инструктор.

— Огонь.

Марк сжал кулак, и пламя вспыхнуло вокруг его руки. Затем он медленно провёл ладонью в воздухе, оставляя за собой огненный след. В этот раз он попробовал не просто направлять поток, а сформировать волну жара, которая прокатилась вперёд, заставляя воздух дрожать.

Инструктор кивнул.

— Дальность?

— Пока 20 метров, но зависит от концентрации.

— Только это? — сухо спросил инструктор. Хотя он заметил, что даже по дальности использования способностей Марк превосходит абсолютное большинство из гвардии.

Марк развернул ладонь вверх, и пламя окутало его предплечье, создавая подобие огненной брони.

— Покрытие тела пламенем, — уточнил он. — Усиливает удары. Пока держится не дольше двадцати секунд.

Инструктор что-то записал.

— Потенциал высокий. Продолжайте тренировки.

Когда тестирование завершилось, инструкторы провели короткий разбор. Некоторые бойцы получили команды на доработку контроля, другие — на развитие точности и скорости реакций. А потом началось самое сложное — комбинирование способностей.

Некоторые бойцы пытались комбинировать силы, чтобы достичь максимальной эффективности. Один эксперимент оказался особенно впечатляющим: парень, управляющий металлом, создал металлические копья, а девушка с контролем электричества провела по ним разряд, заряжая их, превращая в молнии. Они испытали это на тренировочном манекене — дерево разнесло в щепки и плюс оно вспыхнуло от удара.

Другие попытки были не столь успешными. Один из бойцов попытался объединить свои тени с ледяными копьями другого гвардейца, но не смог их стабилизировать, и оружие просто рассыпалось в воздухе.

Несколько человек получили ранения из-за потери контроля. Один из новичков пытался создать вибрационные волны, но ошибся с расчётом, и его напарник на несколько минут оглох. Другой случай был более серьёзным — девушка с генерацией яда случайно отравила саму себя, неправильно рассчитав концентрацию.

Каждый раз, когда кто-то получал серьёзные травмы, его немедленно уводили в медблок. И каждый раз через час он возвращался… полностью здоровым.

Тренировки выходили на новый уровень. Теперь бойцов не просто проверяли на силу и выносливость — их обучали боевой тактике, использованию оружия и взаимодействию в командах. Подразделения Щитов и Гончих тренировались отдельно, следуя своим целям.

* * *

Тренировочная площадка "Гончих" находилась в отдельной части лагеря, подальше от остальной гвардии. В отличие от полигона "Щитов", здесь всё было устроено иначе. Это не было местом для обороны или слаженных действий — здесь учили убивать.

Грубые бойцовские арены, клетки с оружием, деревянные манекены, давно превратившиеся в щепки. Запах пота, крови и грязи висел в воздухе. Здесь не былодисциплины в обычном понимании. Гончие смеялись, спорили, толкались, провоцировали друг друга — здесь царила животная агрессия. Единственное правило — подчинение триумвирату. Всё остальное было дозволено.

Тренировку вёл один из инструкторов, бывший сержант роты разведки "Холуай", массивный боец с глубоко посаженными глазами и шрамом, тянущимся через всю лысую голову.

— Вы должны быть оружием, — заговорил он, проходя вдоль строя бойцов. — Быстрым, смертоносным, беспощадным. "Щиты" — это тупая безмозглая сталь. Вы — клинок. Вас выпускают, когда нужен страх, боль и смерть.

Он хлопнул в ладони.

— Группы по трое. Один танк, один дамагер, один поддержка. Первое задание — убийство без способностей. Кто проиграл — будет страдать. А кто победил — получит новые игрушки. Разделяйтесь.

Бойцы загорелись азартом, ухмыляясь и переглядываясь. Никто не жаловался. Это был их мир, их территория. Они шагали по ней, как звери в стае.

Перед боем часть бойцов собралась в стороне, переговариваясь.

— У меня проблема, — лениво протянул бритоголовый детина с кривым шрамом на шее. Его звали Карась. Никто не знал, откуда пошла эта кличка, но, возможно, дело было в его лице — он выглядел как максимально тупая рыба. Но она прижилась. — Игрушки быстро ломаются. Видимо сегодня вам придется страдать, иначе где мне взять новые?

— Ха, может, тебе выдадут по талонам? — рассмеялся кто-то из стоящих рядом. — Или запишешься на очередь?

— Карась, ты, блин, будь аккуратнее, — добавил другой боец с тёмными глазами, которого называли Гвоздь. — Начальство может разозлиться, если будешь перебарщивать. Говорили же — не убивать быстро, а пользоваться подольше.

Карась скривился, но тут его взгляд упал на Ирину, стоявшую неподалёку. Она была спокойна, невозмутима, даже слегка улыбалась, пока проверяла своё оружие.

— А может, ты, малышка, хочешь побыть моей игрушкой? — с усмешкой бросил Карась, не скрывая голодного взгляда. — Ты ведь тоже из "Гончих", значит должна быть покрепче, чем эти фарфоровые “обычные”.

Ирина подняла глаза, лениво окинула его взглядом и хмыкнула.

— У тебя, кажется, проблемы с самооценкой, если тебе приходится самоутверждаться через изнасилования, — сказала она, склонив голову набок. — Или у тебя просто слишком маленький член, Карась? Я могу помочь — найдём тебе увеличительное стекло.

Гвоздь прыснул, а кто-то за спиной коротко рассмеялся. Карась мгновенно побагровел.

— Ах ты, сука… — прошипел он, делая шаг к Ирине, но тут же получил жёсткий удар в живот.

Инструктор, наблюдавший за разговором, без предупреждения впечатал его кулаком в солнечное сплетение. Карась согнулся пополам, хватая ртом воздух.

— Тренировка, а не базар, — рявкнул инструктор. — Или ты хочешь развлечь нас тут кровавым цирком? Деритесь на арене, а не тявкайте друг на друга.

Карась выпрямился, зло сверкнув глазами, но не возразил. Ирина лишь усмехнулась и развернулась к арене.

Начался тренировочный бой. Здесь не было отработанных тактик, командных взаимодействий. "Гончие" бросались друг на друга с яростью, врезаясь кулаками, выбивая зубы, ломая носы. Земля окрасилась кровью. Кто-то смеялся, кто-то рычал сквозь стиснутые зубы. Они знали, что травмы не страшны, что кости срастутся, раны затянутся, что тяжёлые повреждения моментально залечит медблок. Это делало их безрассудными. Они не сдерживались, били с полной силой, рвали друг друга, потому что знали — в следующий раз им может не повезти, и лучше быть готовыми к настоящей бойне.

В середине тренировки на площадке появился Князев.

Его появление сразу изменило атмосферу. Агрессия не исчезла, но стала тише, направленной. Как только он шагнул на арену, бойцы невольно замерли, словно звери, почуявшие альфа-хищника.

— Продолжайте, — коротко бросил он.

Инструктор не стал мешкать.

— Следующее задание. Максимально быстрое убийство. Всё, что угодно, кроме медленных смертей. Никаких пыток. Чистый, эффективный удар. Не сдерживайтесь, псы!

Бойцы перегруппировались. Теперь им дали оружие. Кто-то схватил нож, кто-то короткий меч, кто-то кастеты с лезвиями.

На этот раз бой шёл молча. Тут уже не было показной агрессии — только холодное желание убить первым. Удары летели без раздумий, быстрые, резкие.

Кровь капала на песок. Один из бойцов потерял бдительность — и его мгновенно сбили с ног. Лезвие скользнуло по его рёбрам, оставляя глубокий порез. Он заорал, но вскочил на ноги, глаза налились кровью. Его противник усмехнулся, но не успел увернуться — раненый взревел и бросился на него с нечеловеческой яростью.

И вдруг… он замер.

Его тело окоченело, мышцы напряглись, глаза распахнулись в ужасе. Он пытался двинуться, но не мог. Горло сдавило невидимой рукой.

Князев стоял неподалёку, наблюдая за ним с лёгким интересом.

— Эмоции, — негромко сказал он, подходя ближе. — Опасная штука. Они делают нас сильнее, но только если мы ими управляем. Ярость полезна, но только ледяная, направленная. Если она охватывает вас, как пожар, она ослепляет и сжигает. А слепой воин — мёртвый воин.

Боец дрожал, его лицо исказилось в панике. Он хотел сопротивляться, но не мог. Пальцы судорожно дрожали, словно боролись с невидимой силой.

— Исправим, — спокойно сказал Князев.

Он вытянул руку и щёлкнул пальцами.

Боец медленно поднял руку к своему горлу. Его пальцы сомкнулись на рукояти ножа. И прежде чем кто-то успел осознать происходящее, он плавным, точным движением перерезал себе глотку.

Тишина.

Кровь хлынула на песок, боец дернулся, словно пытаясь сопротивляться, но мышцы больше не слушались его. Он рухнул на колени, а затем навзничь, захлёбываясь собственной жизнью. В его глазах застыло не только осознание произошедшего, но и первобытный ужас, с которым он встретил смерть, не способный даже закричать.

Князев вздохнул, словно только что закончил рутинную работу. Посмотрел на остальных.

— Вы должны контролировать ярость. Не быть её рабами. Если вас ведут эмоции, вы не более чем мутанты. А вы лучше, верно?

Бойцы молча кивнули. Их лица были холодны, но внутри закипало. Кто-то чувствовал страх, кто-то — восторг.

Князев усмехнулся.

— Продолжайте.

После его ухода тренировка продолжилась, но что-то изменилось. Теперь в глазах бойцов было не просто бешенство. В них появилась холодная решимость. Они больше не просто дрались.

Они учились убивать.

* * *

У Щитов группы формировались из пяти человек: два танка, два дамагера и поддержка. У Гончих команды состояли из трёх — один танк, один дамагер и один поддерживающий боец. Их подход отличался: если Щиты делали упор на защиту и дисциплину, то Гончие обучались действовать быстро, агрессивно, без жалости.

Тренировки не ограничивались лишь отработкой способностей. Каждый день начинался с изнурительных физических упражнений, направленных на развитие силы, выносливости и скорости. Уже спустя месяц результаты стали очевидны — бойцы со способностями отличались от обычных людей не только умениями, но и физическими параметрами.

Сначала изменения были почти незаметны. Улучшенная координация, небольшое увеличение силы. Но с каждой неделей их тела становились крепче, мышцы плотнее, а скорость реакции стремительно возрастала. Теперь, если раньше обычный человек мог пробежать десять километров за час, то даже самые слабые бойцы гвардии делали это за сорок минут, а те, у кого были способности, связанные с физическим усилением, и вовсе преодолевали дистанцию вдвое быстрее.

Регенерация тоже усилилась. Любые ушибы, порезы или растяжения исчезали всего за несколько дней, а у более сильных бойцов — и вовсе за считанные часы. Инструкторы подмечали это и записывали в своих отчетах. Всё было частью процесса.

Группу Марка и Виктора дополнили ещё трое бойцов. С ними опять был Артем, каменный голем, дамагер с телекинетическими способностями, он пользовался металлическими подшипниками, которые летали не хуже пуль. И поддержка — девушка, способная ненадолго ускорять боевые рефлексы напарников.

Сражения были ожесточёнными. Удары летели со всех сторон, вспышки молний, языки пламени, волны энергии разрывали воздух. Марк быстро приспособился покрывать своё тело огнём, используя его не только как защиту, но и как оружие, усиливая удары. Виктор, как и всегда, принимал атаки грудью, оставаясь при этом крайне подвижным. Несмотря на то, что внешне его способность не выглядела эффектной — его тело не покрывалось бронёй, не меняло структуру — он был в тройке самых крепких танков гвардии. Его кожу было почти невозможно пробить.

Как-то инструкторы решили проверить его пределы и выставили против него пятерых бойцов со способностями, наносящими урон. Им понадобилось полчаса непрерывных атак, прежде чем они смогли пустить ему первую кровь.

Тем временем телекинетик из их группы работал на дистанции, манипулируя подшипниками и сбивая противников с ног. Разумеется, он сдерживал свою силу — иначе были бы неизбежны серьёзные травмы.

В перерывах между боями бойцы продолжали физические тренировки. Отжимания на кулаках, подтягивания с утяжелением, ускоренные забеги с грузами. Теперь каждый, кто был в гвардии, представлял собой совершенную боевую машину, тело которой адаптировалось к нагрузкам и становилось всё крепче.

После рукопашных схваток начинался этап тренировок с холодным оружием. Несмотря на способности, в реальном бою гвардейцы должны были владеть и классическими методами убийства.

— Помните, — говорил инструктор. — Ваши способности могут подвести, плюс они у вас не бесконечны, к сожалению. Но клинок или копьё — никогда.

Бойцам раздали мечи, копья и топоры. Марк выбрал пару коротких клинков — с его стилем боя и огненной защитой они были оптимальны. За месяц тренировок он научился покрывать лезвия пламенем, превращая их в смертоносное оружие, а его тело больше не обжигалось от раскалённого металла. Виктор, верный своей тактике, снова взял тяжёлый двуручный меч — достаточно мощный, чтобы пробивать даже каменную броню.

Они снова столкнулись с другой группой Щитов, но теперь бой проходил только с использованием оружия. Способности были ограничены.

Марк быстро понял, что его навыки владения мечом далеки от идеала. Несмотря на улучшенную реакцию, его атаки были предсказуемы. Он компенсировал это скоростью и маневренностью, но всё равно ощущал пробел в навыках.

— Тренируйся, Лазарев, — бросил ему инструктор. — Одного огня недостаточно.

После нескольких часов тренировок бойцы выглядели измотанными, но никто не жаловался.

Щиты учились быть непробиваемым барьером между врагом и лагерем.

Гончие становились хищниками, которые преследовали и уничтожали цели.

Они просто тренировались. Потому что так было приказано.

Глава 19: Патрули и разведка

Прошёл месяц, и патрули за пределами лагеря стали привычной рутиной. Русский остров постепенно очищался от мутантов и запустения. Однако теперь гвардия выходила за границы не только ради зачисток — одной из главных задач стала разведка, контроль территории и поиск выживших.

В этот день Марка отправили в одну из таких вылазок. Его группа состояла из восьми бойцов: пятеро "Щитов", которые грудью встречали опасность, и трое "Гончих", отвечавших за агрессию и оперативное взаимодействие. Однако командовал группой не кто-то из гвардии, а офицер армии, закреплённый за операцией. Бывшие военные сохраняли контроль над тактическими действиями, направляя бойцов как ресурс, которым можно было распоряжаться.

Они двигались бесшумно, слаженно, словно машины. Взгляд Марка скользил по одному из поселков на Русском острове, но он не ощущал ни интереса, ни любопытства. Старые здания, выбитые окна, грязные машины, покрытые грязью и следами давних дождей — всё это было просто фоном, не несущим никакой значимости.

— Следы, — воодушевленным голосом сказал один из "Гончих", указывая на свежие отпечатки в земле. — Недавние. Кто-то ещё бродит по острову.

Они нашли следы людей, ведущие к старому складу. Возможно, это были выжившие. Возможно, мародёры. Марк не анализировал. Он выполнял задание.

По пути они в очередной раз наткнулись на мутантов. Обычно существа нападали хаотично по одному, без стратегии, но на этот раз всё выглядело иначе. Трое тварей держались вместе, словно стая. Их движения были более слаженными, они не бросились в атаку сразу, а выжидали, оценивая угрозу.

— Они выжидают, — ровно сказал Виктор, сжимая оружие.

— Значит, нужно действовать быстрее, — усмехнулся один из "Гончих" и первым шагнул вперёд.

Марк двинулся следом. Способности бойцов вспыхнули в действии. Виктор принял удар, пропустив когти мутанта по своей почти неуязвимой коже. Марк атаковал, огонь вспыхнул на его руках, превращая удары в пылающий ураган. "Гончие" работали быстро, с хищным азартом — один из них вспорол горло твари длинным лезвием, другой пробил череп мутанта тяжёлым кастетом.

Бой длился всего пару минут. Марк чувствовал, как после каждой победы его тело становится крепче, быстрее. Но он не придавал этому значения. Он просто выполнял приказ.

Один из "Гончих" присел у трупов мутантов, изучая их останки.

— Эти были сильнее, — заметил он. — Мышцы плотнее, когти длиннее.

— Эволюция, — равнодушно отозвался другой. — Плевать, за нами приедут солдаты, соберут трупы и передадут яйцеголовым. Пусть они разбираются.

Офицер, следивший за группой, что-то записал в планшет, бросил взгляд на Марка, но ничего не сказал. Группа двинулась дальше, оставляя за собой следы крови и пепла.

С каждым днём разведывательные и зачистные миссии становились всё более регулярными. Лагерь стремительно расширял зону влияния, полностью подчиняя себе Русский остров.

Марк не знал, сколько раз убивал за этот месяц. Он не вёл счёт. Никто не вёл. Потери среди бойцов не волновали никого — вместо убитых приходили новые.

Порядок требовал силы. И пока что всё шло так, как должно.

* * *

Лагерь расширял границы, контролируя остров и зачищая его от мутантов и угроз. Однако теперь задачи усложнились — помимо зачисток и разведки, появился новый приказ: собирать выживших с острова и доставлять их в лагерь.

Марк шёл в составе группы из десяти бойцов. Четверо из них — "Гончие", пятеро — "Щиты", и один офицер из бывшей армии, который координировал операцию. Их цель — небольшой посёлок Аякс, где по разведданным ещё оставались выжившие.

В этот раз они не просто прочёсывали местность, а работали целенаправленно. Над островом несколько дней кружил гвардеец из "Гончих", обладавший способностью к полёту. Он использовал громкоговоритель, чтобы зазывать выживших: «Лагерь выживших на кампусе! У нас еда, защита, безопасность!» Некоторые приходили сами. Но не все.

— Сколько у нас потенциальных кандидатов? — спросил один из "Гончих", здоровяк с массивными кулаками, больше похожими на каменные глыбы.

Офицер кивнул в сторону здания, которое обозначили разведчики.

— По предварительным данным, около пятнадцати человек. Есть старики, женщины, дети. Возможно, пара молодых мужиков, но вроде без способностей.

— Если без способностей — пусть идут на работы, — равнодушно бросил другой "Гончий", худощавый парень с нечеловечески быстрыми движениями, он походил на богомола в движении. — А если кто-то будет выёбываться, сразу в расход.

Никто не возразил. Это был стандартный порядок. Либо подчинение, либо смерть.

Группа вышла к зданию — старому ДК, наполовину разрушенному, но ещё пригодному для жилья. Артём с Виктором пошли вперёд, за ними шагали остальные "Щиты", готовые к возможной атаке.

— Мы знаем, что вы там, наш боец видел вас с высоты, — громко и спокойно сказал офицер. — Выходите. Это не предложение.

Несколько секунд — тишина. Затем дверь приоткрылась, и показался первый человек. Это был мужчина лет пятидесяти, с усталым лицом и опущенными плечами. За ним вышла женщина с ребёнком, потом ещё трое мужчин.

— Мы… мы слышали объявления, — заговорил первый мужчина, голос его дрожал. — Но про вас ходят странные слухи. Уходите, мы не пойдём с вами!

Офицер лишь усмехнулся, склонив голову чуть в сторону, словно потешаясь над вопросом.

— Значит, вам больше по душе сдохнуть здесь от голода? Или быть растерзанными мутантами? — его голос был ровным, но в нём звучала лёгкая насмешка.

Мужчина сжал кулаки, но ничего не сказал. Офицер продолжил, словно объясняя правила простейшей игры:

— В лагере действуют чёткие законы. Подчинение — ключевое. Тот, кто не подчиняется, становится проблемой. А проблемы… мы решаем быстро.

— Какие законы? — наконец выдавил кто-то из выживших.

— Работать. Следовать приказам. Не задавать вопросов, которые не касаются вашего выживания.

Мужчина посмотрел на женщину с ребёнком, затем перевёл взгляд на остальных. Несколько человек уже начали колебаться.

— А если мы скажем "нет"? — голос его был сухим, но неуверенным.

Офицер пристально посмотрел на него, затем медленно кивнул.

— Тогда вы просто перестанете существовать.

Реакция последовала незамедлительно. Один из "Гончих" шагнул вперёд, его рука взметнулась, и воздух наполнился треском. В следующую секунду пространство вокруг головы мужчины сжалось, и она взорвалась, как арбуз на жаре. Тело безвольно рухнуло на землю.

— Если отказываетесь, — спокойно сказал офицер, — вас не существует.

Женщина вскрикнула, схватила ребёнка и вжалась в стену. Двое мужчин замерли в шоке, но третий — высокий, крепкий и с бешеным блеском в глазах, внезапно рванул вперёд, оставляя за собой размазанный след движения.

Его попытка была жалкой. Один из "Гончих" выскочил вперёд, его глаза вспыхнули холодным азартом. Пространство перед ним дрогнуло, словно сжалось в одной точке. Мужчина, несущийся вперёд, вдруг наткнулся на невидимую преграду — в долю секунды его тело оказалось разрезано на две неравные части, будто через него прошёл гигантский невидимый нож. Верхняя половина безвольно съехала вниз, а остатки тела рухнули на землю. Воздух наполнился запахом крови.

— Кто-нибудь ещё хочет отказаться? — спросил офицер, равнодушно оглядывая выживших.

Ответа не последовало. Остальные только молча кивнули.

Перехват выживших проходил именно так. Никаких эмоций, никакой жалости. Те, кто соглашался, шли в лагерь. Те, кто сопротивлялся, оставались лежать в пыли.

Марк не испытывал ничего. Он не ощущал ни удовольствия, ни отвращения. Виктор тоже молчал, просто выполняя задачу. "Гончие", наоборот, развлекались. Для них это была игра.

Женщина с ребёнком шла последней. Мальчик сжимал её руку, не отводя взгляда от тел. Он не плакал, не кричал. Просто смотрел.

Один из "Гончих" усмехнулся.

— Глянь, парнишка уже понял, как устроен мир, — бросил он и подмигнул мальчику. — Молодец, не размазывай сопли. Может, из тебя ещё выйдет толк.

— А вот его мамаша ничего так, — ухмыльнулся другой. — В лагере от её щенка избавимся, и будет у нас новая игрушка.

Женщина вздрогнула, но ничего не сказала, только крепче прижала мальчика к себе. Она понимала, что любое слово сейчас будет стоить ей жизни.

Когда они покинули посёлок, тишина поглотила улицы.

Никто не узнает, что здесь произошло.

Да и кому какое дело?

* * *

Лагерь продолжал разрастаться, превращаясь из стихийного убежища в хорошо организованную автономную структуру. В отличие от первых недель, когда здесь царил хаос и триумвират смотрел на все спустя рукава, теперь всё работало, как единый механизм. За последний месяц сюда стекались не только выжившие, но и специалисты самых разных областей: инженеры, медики, учёные, преподаватели. Кампус ДВФУ стал центром власти на острове, превращаясь в настоящий город-государство, где каждый имел своё место и роль.

К концу месяца произошло то, что казалось невозможным — восстановление радиосвязи. Учёные, работающие в лабораториях, сумели адаптировать существующие технологии к новым условиям. До этого все попытки наладить контакт с внешним миром заканчивались неудачей — энергетические аномалии, сопровождавшие катастрофу, уничтожили старые источники питания и привели к нестабильности электромагнитных волн. Но, проведя сотни экспериментов, исследователи нашли решение. Они разработали преобразователи, позволяющие подстраивать оборудование под новый тип энергии, который пронизывал изменённый мир.

В один день рации просто начали работать. Без громких объявлений, без объяснений. Бойцы просто приняли это как должное. По лагерю тут же разнеслись приказы: тестирование системы, координация групп, создание каналов связи между отрядами. В штабе заработали терминалы, на экранах замелькали схемы, маршруты, данные о передвижениях.

Но восстановление связи было лишь вершиной айсберга. Учёные вели более глубинные исследования. Что изменилось в людях? Как появились способности? Что стало источником новой энергии? Ответов пока не было, но эксперименты шли полным ходом. Бойцов время от времени вызывали в лаборатории. Формально — для осмотра и проверки физического состояния. Фактически — для сбора данных, анализа, тестирования реакций на неизвестные факторы. Те, кто возвращался после таких процедур, не рассказывали ничего.

На фоне всех этих изменений бойцы продолжали выполнять свои задания. Марк просто следовал распорядку: тренировки, патрули, зачистки, отчёты. Всё было логичным, понятным, выверенным.

В тот день он как раз собирался отправиться с группой на одно из заданий вне острова, когда один из офицеров бывшего спецназа остановил его.

— Лазарев, на обследование. Твоя очередь, — развязно произнёс он.

Марк кивнул. Без удивления, без лишних мыслей. Всё шло по расписанию. Он развернулся и направился в сторону лабораторий, не испытывая ни волнения, ни интереса. Просто ещё один приказ, который нужно выполнить.

Длинные коридоры здания лаборатории тянулись перед ним. Холодные, стерильные, освещённые ровным белым светом. В воздухе пахло озоном и медикаментами. Двери, ведущие в исследовательские комнаты, были плотно закрыты. Никто не говорил, что происходит за ними, но никто и не спрашивал.

Глава 20: Измеряя неизвестное

Лаборатория ДВФУ жила своей жизнью. Здесь не было строевой подготовки, боевых приказов и казарменной дисциплины. Здесь не было ни Щитов, ни Гончих — только люди, сохранившие разум, логику и свободу мыслей. Триумвират не трогал учёных не из милосердия, а по чистой необходимости — контроль снижал когнитивные способности, а значит, делал их бесполезными.

Саша присел на стул в углу лаборатории, лениво прокручивая в руках медицинский скальпель. Напротив него, склонившись над планшетом с записями, сидела Света. Ему до сих пор не верилось, что они оба оказались здесь. Вначале один из Триумвирата, Князев, положил на неё глаз, собираясь забрать её в личный гарем, но Саша, обладая столь редкой и ценной способностью, смог вымолить её свободу. Свету, миниатюрную блондинку с живым умом и веселым характером, прикрепили к исследовательской группе. Прошедший месяц сблизил их ещё больше, и теперь они были парой.

— …Так что, получается, Князев действительно может забирать контроль над телом человека полностью? — спросила Света, не отрывая взгляда от экрана.

— Не просто забирать, — ответил другой учёный, высокий мужчина с седыми висками. — Он буквально выталкивает сознание на задворки разума. Человек внутри остаётся, но не может ни двигаться, ни сопротивляться. Полная изоляция.

— Жутковато. — Света нахмурилась. — А Черняк?

— Черняк — эмоциональный регулятор. Он умеет подавлять чувства и внушать нужные эмоции. Он может сделать тебя абсолютно спокойной в момент стресса или, наоборот, заставить ненавидеть человека, которого ты пять минут назад любила.

Саша поморщился: — Прямо психотерапевт-маньяк.

— А Гуров? — спросила Аня, сидевшая неподалёку и с любопытством слушавшая разговор. Казалось бы, они обсуждали это уже не в первый раз за последний месяц, но тема Триумвирата всё равно вызывала у всех напряжение. Возможно, потому что новые детали всплывали только сейчас, когда они начали замечать закономерности.

— Гуров — это точно внушение. Он даёт команду, и ты её выполняешь, не задумываясь.

Аня скрестила руки на груди: — Это какой-то кошмар. Они просто сломали всех бойцов и теперь играют с ними, как с куклами.

— Ты это, не стоит такое вслух говорить, — бросил один из старших учёных. — Если не хочешь оказаться там, где оказываются все слишком разговорчивые.

Аня раздражённо выдохнула, но промолчала.

— Какого чёрта вообще Триумвират делает? — продолжила она спустя минуту. — Они ведь реально строят что-то вроде нового феодального строя. Все работают, никто ничего, кроме еды и крыши над головой, не получает. Да, они организовали выживших, создали новую армию, защищают людей, но ради чего? Ради своей абсолютной власти? Это не спасение, это рабство.

— Они не просто удерживают власть, — внезапно подал голос другой учёный, пожилой мужчина в очках. — Да, они используют своё положение, и да, получают от этого удовольствие. Но без них этот остров давно бы утонул в хаосе. Мы ведь помним, что творилось в первые дни после катастрофы? Разбой, убийства, насилие. Теперь этого нет. Все работают, есть порядок, защита от мутантов, организованная гвардия.

— Защита? — Аня горько усмехнулась. — Гончие устрашают и терроризируют, Щиты вообще ничего не чувствуют. Они растят не солдат, а псов и марионеток.

— Может быть, — тихо согласился мужчина. — Но это работает.

Аня сжала кулаки, но промолчала.

В этот момент дверь лаборатории открылась, и внутрь вошла группа бойцов. Они двигались ровным строем, бесшумно, почти механически. Во главе стоял офицер, держа в руках планшет с распоряжениями.

— Новая группа на обследование, — коротко сказал он.

Саша поднял взгляд и тут же замер. Среди вошедших был он. Марк.

Лидер их первой группы. Человек, который когда-то смеялся, шутил, командовал ими, тащил их на себе, один спас их всех от обезумевших от беззакония уголовников. Теперь — просто ещё один боец в строю. Глаза пустые, взгляд холодный, лицо без эмоций. Саша ощутил, как внутри поднялась ледяная волна отвращения и боли.

Марк Лазарев. И он даже не узнал его.

Саша пытался сосредоточиться на данных, но мысли вновь и вновь возвращались к Марку. Он больше не был тем человеком, которого Саша знал. Теперь это была машина — идеальный солдат, холодный и безучастный.

— Ты видел? — негромко спросила Света, склонившись к нему.

— Видел, — глухо ответил Саша, не отрываясь от экрана. — Но это уже не он.

— Они сломали его…

— Они сломали всех, — в разговор опять вмешалась Аня, откидываясь на стуле. Её зелёные глаза вспыхнули гневом. — Эти чёртовы Князев, Гуров и Черняк. Гончие, Щиты, разделение на рабов и хозяев. Они действительно организовали общество, спасли людей от хаоса, но по какой цене? Они правят, как короли, и никто не может их остановить.

Она провела рукой по светло-русым волосам, заправляя прядь за ухо. Её лицо, с детскими припухлыми чертами, казалось мягким, но во взгляде читалась несгибаемая решимость. Лёгкий шрам на брови придавал ей ещё больше характера, делая её образ одновременно упрямым и цельным.

— Без их власти нас бы давно съели мутанты, — вздохнула Света. — Они дали структуру, организовали выживших. Мы больше не дичимся по лесам и не умираем от голода. Разве это не стоит жертв?

— Может, — Аня хмыкнула, — но что-то я не вижу среди этих жестоких диктаторов себя или вас. Почему? Потому что мы не хотим ломать людей и превращать их в инструменты.

Один из старших учёных, седовласый мужчина с суровым лицом, оторвался от записей.

— Осторожнее, Аня. Скажешь такое кому-то другому — и закончишь в качестве игрушки для Гончих или руководства. Или исчезнешь.

Аня прикусила губу, но продолжила:

— Я не могу молчать. Посмотрите, что здесь происходит. Женщин, особенно красивых, забирают в так называемые «гаремы» привилегированных. Мужчин используют как расходный материал. Щиты — это бесчувственные рабы, Гончие — животные, которых натаскали на убийства. Все остальные горбатятся на благо верхушки, не получая ничего взамен.

— Но ты же понимаешь, что без этого лагерь давно бы развалился? — осторожно спросила Света. — Да, у Триумвирата железный кулак, но благодаря этому система работает. Кто-то должен держать всё под контролем.

— А ты не задумывалась, почему именно они держат этот контроль? — Аня скрестила руки на груди. — Они же не просто так оказались наверху. Они используют свою силу, чтобы управлять нами. Но что будет, если появится кто-то, кто сильнее их?

Саша покачал головой:

— Это бесполезные размышления. Мы ничего не можем изменить. Мы — просто учёные. Пока нас не трогают, мы живём.

— Пока, — мрачно уточнила Аня.

В комнате повисло напряжённое молчание. Никто не хотел продолжать этот разговор, зная, что даже стены здесь могут оказаться чужими ушами.

За стеклом медицинского бокса Марк неподвижно сидел на стуле, ожидая своей очереди. Он всё слышал. Но ничего не чувствовал. Просто ожидал приказа.

* * *

— Давайте ещё раз быстро проговорим всё, что мы знаем о так называемом "Мидори", — заговорил один из старших учёных, поправляя очки. — Мне нужно систематизировать данные для отчёта Триумвирату. Испытуемые подождут.

— Он есть у всех выживших, — начала Аня, скрестив руки на груди. — Просто у большинства он маленький, размером с семечко, и даёт лишь базовые эффекты: чуть лучшую регенерацию, незначительное усиление тела и тот самый защитный барьер, который мы называем щитом.

— Да, это ключевой момент, — кивнул другой учёный. — Фактически, этот орган — аккумулятор. Он накапливает и распределяет энергию, которую производят обнаруженные бактерии после апокалипсиса, получившие рабочее название "Нова-бактерии". Эти микроорганизмы были выявлены в образцах тканей мутантов и одарённых. Они проникают в организм, селятся в тканях и начинают вырабатывать специфическую биоэнергию. Чем больше орган, тем больше бактерий в нём обитает, а значит, тем больше энергии может сохранить носитель. Это напрямую влияет на силу способностей или степень мутации. Кстати да, орган расположен прямо в центре солнечного сплетения.

— Про мутации, — добавила Аня, постукивая пальцем по столу. — Мы вскрывали мутантов и видели, что у них тоже есть Мидори. Только у них он больше, и, судя по всему, они приспособились, пожирая людей и других мутантов, увеличивать свой уровень энергии. В отличие от людей, у которых размер Мидори фиксирован, у мутантов он продолжает расти. Я думаю мы все помним, как Триумвират провёл бесчеловечный эксперимент: одного из Гончих заставили сначала съесть кусок человеческой плоти и фрагмент Мидори, а затем — плоть мутанта. Но это не повлияло на размер его органа. Это значит, что только мутанты способны усиливать себя таким образом, а люди, даже обладающие способностями, остаются в своих пределах. Мне кажется это как то связано с тем, что у мутантов полуразрушенный мозг.

— То есть ты хочешь сказать, что чем больше Мидори, тем более изменённым становится организм? — уточнила Света.

— Именно, — подтвердила Аня. — У мутантов, у которых этот орган достиг размеров грецкого ореха, тело уже вообще не напоминает человеческое. Они становятся быстрее, сильнее, устойчивее к урону. Но при этом нет никакой системы, всё зависит, видимо, от обстоятельств, в которых находится мутант, и его организм подстраивается и мутирует под них. Если бы у нас была возможность изучить их в динамике, мы могли бы отследить процесс мутации и, возможно, даже понять, есть ли у него предел. Но пока нам привозили только трупы, добыть живого мутанта не получается.

— То есть, если этот орган дальше растёт, мутации будут становиться всё экстремальнее? — задумчиво произнёс один из исследователей. — Возможно, когда-то появится мутант, который вернёт себе рассудок…

— Давайте пока не будем углубляться в догадки, — оборвал его ведущий учёный. — Нам нужно зафиксировать известные факты. Единственное, что можно утверждать с уверенностью — у всех мутантов, которых мы изучали, повреждены или полностью утрачены участки мозга, отвечающие за интеллект и сложное поведение. Их сознание деградировало до уровня животных, и единственная их цель — охотиться на разумных и впоследствии на других мутантов. Это не просто инстинкт выживания, это систематическая агрессия, направленная именно на тех, кто сохраняет рассудок. Похоже в чем-то на эксперимент с суперхищником. Знаете про крыс, запертых в клетке без еды? Одна из крыс начинает пожирать других, пока не останется одна, и даже если её потом выпустить, она продолжит охотиться на других крыс.

Аня кивнула, пролистывая данные на своём планшете.

— Хорошо. Как я уже говорила, у всех людей и мутантов появился защитный щит. Он автоматически активируется, если в носителя летит что-то с большой скоростью — пуля, стрела, осколок. У кого-то он выдерживает одно попадание, у кого-то больше. Чем больше Мидори, тем сильнее этот щит.

— Но есть одно интересное исключение, — продолжил другой учёный. — Холодное оружие спокойно проходит через щит.

— Выяснили, почему? — спросил Саша, с любопытством глядя на коллег.

— Мы предполагаем, что дело в том, как бактерии воспринимают угрозу, — объяснила Аня. — Они вступили с человеком в мутуалистические отношения, то есть выживают за счёт него. Первое, что им нужно, — защитить носителя от внезапной смерти. Поэтому щит срабатывает против высокоскоростных угроз.

— Но почему он не работает против клинков? — Света нахмурилась.

— Потому что, когда человек держит оружие в руке, его собственная энергия распространяется по нему, — ответила Аня. — Мы это уже тестировали. Если кто-то со способностями сжимает в руке меч или копьё, его щит как будто признаёт оружие «своим» и не блокирует его.

— Это многое объясняет, — протянул один из учёных. — Но за месяц мы также выяснили, что не только холодное оружие остаётся крайне эффективным. Чем больше энергии человек может вложить в свою способность, тем легче он прошибает щит оппонента. Это объясняет, почему самые сильные одарённые могут пробивать защиту других, в то время как слабые атаки просто рассеиваются. Таким образом, способности и физическая сила напрямую связаны с возможностью разрушать защитные механизмы носителей Мидори.

— Да, и это создаёт огромные проблемы в тактическом плане, — добавила Аня. — Весь мир уже сотни лет полагался на огнестрельное оружие, и теперь почти не осталось специалистов по владению мечами, топорами или копьями. Даже в элитных подразделениях вроде "Холуай" были развиты только техники боя ножами, а не полноценное владение длинноклинковым оружием. Поэтому сейчас идёт срочная переоценка боевых стратегий с учётом способностей и ускоренное обучение бойцов.

Она провела рукой по светло-русым волосам и усмехнулась:

— Именно поэтому я, кстати, и предложила назвать этот орган Мидори.

— Почему? — удивился один из молодых исследователей.

— Во-первых, он зелёного цвета, а «мидори» в переводе с японского — это зелёный, — пояснила она. — Во-вторых, я с детства обожала аниме и японскую культуру. Ну а в-третьих, не знаю… Просто звучит круто.

— Научный подход, ничего не скажешь, — усмехнулся один из коллег.

— Зато запоминается, — пожала плечами Аня. — Или у вас есть идеи получше?

* * *

Аня отложила планшет и глубоко вздохнула. Разговор подошел к концу, но все еще оставалось слишком много вопросов.

— Ладно, раз с этим разобрались, — проговорила она, переводя взгляд на коллег. — Кто у нас следующий на обследование?

— Марк, — негромко ответил Саша.

Наступила короткая пауза. Все словно невольно посмотрели на фигуру, неподвижно сидящую за стеклом лабораторного бокса.

Саша сжал кулаки.

— Жутко видеть его таким, — пробормотал он.

— Привыкай, — коротко бросил один из старших учёных. — Они уже давно не те, кем были раньше.

Аня посмотрела на Сашу. Рыжий парень выглядел так, будто ему хотелось спорить, но он сдерживался. Она уже знала, что его история с Марком и их первой группой была далека от простой.

— Давай не сейчас, — тихо сказала она. — Но мы обязательно постараемся всё изменить.

Саша вздохнул и отвёл взгляд.

Тем временем лаборанты уже вышли в коридор и жестом приказали Марку встать. Он повиновался мгновенно, без тени колебания. Спокойный, абсолютно покорный. Как и все Щиты.

— Заходите, усаживайтесь, — сказал один из врачей, когда Марк вошёл в обследовательную комнату.

Он послушно сел на стул. Один из лаборантов закрепил на его руке датчик давления, другой готовил аппарат для сканирования. Всё происходило чётко, механически.

— Берём стандартный набор анализов: кровь, МРТ, рентген, проверку активности нейронов, — проговорил врач, записывая данные. — Давайте сразу посмотрим Мидори.

Аня шагнула к монитору и прищурилась, когда на экране появилось изображение. Спустя секунду её глаза расширились.

— Чёрт возьми… — прошептала она.

— Что там? — тут же откликнулась Света.

— Его Мидори… Он огромный.

— Насколько? — резко спросил один из старших учёных, подойдя ближе.

Аня перевела взгляд на данные, затем на коллег.

— На уровне Князева.

В комнате повисла тишина.

— Это плохо, — пробормотал кто-то. — Для этого бойца…

Света нервно провела рукой по волосам.

— Что будем делать? Сообщать командованию?

— Разумеется, — твёрдо ответил один из ведущих учёных. — Мы не можем скрыть такую информацию.

— Но что это значит? — спросил Саша, всё ещё не отрывая взгляда от экрана. — Что ему теперь грозит?

— Пока не знаем, — ответила Аня, поджав губы. — Но, чёрт возьми, теперь его точно будут обрабатывать чаще, чем раз в три дня.

— Может, стоит изучить его глубже? — неуверенно предложил один из лаборантов. — Провести дополнительные тесты?

— А смысл? — усмехнулся старший учёный. — Мы месяц бьёмся над этим и до сих пор не нашли закономерности, почему у людей разный размер Мидори. Кровь, гены, мозг — сотни анализов, но никакой связи. Так что просто делай стандартную проверку и не лезь, куда не просят.

Врач выключил экран и вернулся к своим записям. Марк сидел перед ними, абсолютно безучастный. Он даже не понимал, что только что стал объектом пристального внимания самых влиятельных людей на острове.

— Ладно, закончить проверку, — сказал старший учёный. — Пусть идёт.

Один из лаборантов отвёл Марка обратно. Он молча развернулся и вышел, так же ровно и без колебаний, как пришёл.

В комнате ещё долго никто не произносил ни слова. Они обменивались взглядами, но вслух никто не решался сказать очевидное.

Если он настолько силён… что, если именно он сможет первым вырваться из-под контроля?

Глава 21: Когда оружие становится угрозой

Прошёл ещё месяц. Лагерь продолжал разрастаться: прибывали новые люди, создавались дополнительные укрепления, проводились регулярные зачистки окрестностей. За это время численность гвардии увеличилась почти вдвое, но среди всех бойцов Марк выделялся особенно.

Он и его группа стали одними из самых востребованных для выполнения сложных заданий. Их отправляли в самые опасные точки, поручали ликвидацию особо опасных мутантов, проводили разведку в зонах с высоким риском. Это было неудивительно: по уровню силы (размеру Мидори) Марк находился на втором месте после Князева, а Виктор был ненамного слабее, являясь, вероятно, лучшим танком во всём лагере. Вместе они составляли идеальный тандем, способный выдерживать самые сложные миссии. Но, несмотря на сложность задач, никто из группы Марка не погиб.

Марк не осознавал этого. Контроль Гурова был слишком крепким, подавляя любые попытки анализа происходящего. Тем более теперь, он попадал на обработку к тандему Гурова и Черняка через день. Он выполнял приказы без лишних вопросов, действовал чётко, методично, эффективно.

Но окружающие замечали изменения.

— Что-то с ним не так, — однажды проговорил офицер, наблюдая за тем, как Марк в одиночку нарезал парочку из двух мутантов на ленточки своими огненными клинками. — Он и так был силён. Но мне кажется, он стал ещё сильнее. Словно с каждым боем его способности меняются, усиливаются… Это ненормально.

Его сила росла.

Физические изменения:

— Он стал ещё выносливее. Даже среди гвардии никто не мог тренироваться так долго без отдыха.

— Его удары ломали кости мутантов, даже без применения пламени.

— Он стал быстрее, рефлексы стали острыми, как у самых сильных из мутантов.

Новые вариации способностей:

— Теперь он мог выпускать огненные волны, сжигая нескольких противников разом.

— Создавал огненные вихри, которые вращались вокруг него, превращая вражеские атаки в пепел.

— Его фаерболы стали больше и горячее, способные прожигать даже стены укреплений.

— Он научился создавать потоки раскалённого воздуха, обжигающие противников ещё до контакта с пламенем.

— Появилась способность концентрировать пламя в одной точке, превращая его в разрушающий луч.

— Он смог уплотнять огонь, создавая на мгновение твёрдые огненные конструкции.

Но главное изменение было не в этом. Его удары способностей разрушали щиты других гвардейцев быстрее, чем должны. Это было странно. Никто из других бойцов не демонстрировал ничего подобного.

Один из офицеров записал в отчёт:

«Подозрение на аномальный рост силы. Важно наблюдать за объектом и при необходимости провести дополнительное обследование.»

Через несколько дней приказ был отдан.

— Отправить его в лабораторию. Пусть учёные еще раз на него посмотрят и выяснят, что с ним не так.

В назначенный день Марка вызвали на процедуру. Без лишних вопросов, без лишних эмоций он отправился в лабораторию. Очередное приказание, которое он, конечно, выполнял.

Аня стояла у экрана, просматривая полученные ранее данные. Она еще не знала, что увидит. Но когда система завершила сканирование, её зрачки расширились.

— Чёрт… — ошеломлённо пробормотала она. — Он вырос.

В лаборатории повисла напряжённая тишина. Хотя, кроме неё и Марка, здесь никого не было.

Она увеличила изображение. Перед нейнаходилась чёткая визуализация органа Мидори. По сравнению с данными месяц назад, его размер увеличился. Если раньше он был на уровне Князева, то теперь его диаметр достигал 20 мм — это означало, что его сила возросла минимум на четверть.

— Это невозможно… — пробормотала она. — Ни у одного человека не было роста Мидори после формирования.

Только у мутантов, — добавила она мысленно, ощущая, как внутри поднимается волна паники. Почему он растёт? Что делает Марк не так, как все? Что, если… что, если он тот, кто сможет остановить Триумвират?

Она посмотрела на Марка. Он сидел неподвижно, безучастно глядя в одну точку. Не задавал вопросов, не выказывал интереса. Он просто был.

Она прекрасно помнила этого человека, которого приводили на обследование месяц назад. Тогда он сразу привлёк её внимание — внешне это был симпатичный парень, но после обработки Гурова и Черняка… Его мёртвое выражение лица, глаза без искры жизни… Это пугало. Тогда её захлестнула странная, не до конца осознанная злость. А потом, уже позже, она расспросила Сашу и Свету о нём, узнала его историю, то, каким он был раньше. И это только усилило её внутренний протест против происходящего.

Аня стиснула зубы. Удалить данные. Подать доклад, что ничего не изменилось. Просто стереть всё. Если он продолжит расти, если контроль ослабнет, возможно, он будет единственным, кто сможет остановить этих ублюдков.

Аня глубоко вдохнула и начала процесс удаления данных. Она знала, что это предательство, но иного выхода не видела. Однако, стоило ей нажать первую команду, как дверь лаборатории резко открылась. Вошёл один из старших учёных, приближённый к Триумвирату. Он на секунду замер, увидев, что она делает, а затем быстрым шагом подошёл и грубо оттолкнул её от терминала.

— Что ты творишь? — прошипел он, вглядываясь в экран. Он быстро пробежался по ещё не до конца удалённым данным, и его лицо исказилось. — Ты пыталась скрыть это?!

Аня не ответила. Она понимала, что её только что разоблачили.

Мужчина развернулся к двери и выкрикнул:

— Охрана! Заберите её!

Пока вооружённые бойцы входили в лабораторию, он перепроверял данные, запуская систему ещё раз. Когда сканирование завершилось, он сжав губы, произнёс:

— Немедленно передать командованию. Это… это прецедент.

Аню схватили за руки и повели прочь. Она не сопротивлялась. Только бросила последний взгляд на Марка, который так и не пошевелился, не издал ни звука. Он даже не знал, что только что произошло.

* * *

Аню увели, а Марк остался в лаборатории.

Приказ от Триумвирата не заставил себя долго ждать. Учёные получили полный карт-бланш: исследовать Марка любыми методами. Выяснить, как он увеличивает Мидори, и понять, можно ли воспроизвести этот эффект у других. Цена вопроса не имела значения.

Так началась неделя адских экспериментов.

Сначала его загоняли в бесконечные тесты физических возможностей: удары током, экстремальные нагрузки, анализ быстроты регенерации. Марк молча выдерживал всё. Его не интересовало, зачем и почему.

Затем они перешли к хирургическим методам. Биопсия тканей, забор спинномозговой жидкости, проколы кости, анализ структуры Мидори. Учёные вскрывали его кожу, разрезали мышцы, наблюдали, как регенерация работает в реальном времени. Некоторые смотрели на это с чистым научным интересом, а кто-то с плохо скрываемым ужасом — Марк оставался недвижим, не проявляя ни малейшей реакции на боль.

Однако один момент поставил их в тупик. Его регенерация не просто была высокой — она находилась на уровне тех, у кого это считалось основной способностью. У Марка же силой было управление пламенем. Откуда такая стойкость? Почему его тело восстанавливается быстрее, чем должно? Это не укладывалось в их теории, и чем больше они изучали его, тем больше вопросов возникало.

Но всё это не дало ответов.

Его даже несколько раз отправляли на зачистки мутантов. Убивая их, он действительно становился чуть сильнее. Измерения после каждой такой миссии фиксировали микроскопическое увеличение Мидори, но не могли выявить никакой закономерности. Кроме того, что чтобы стать сильнее, ему надо кого-то убить.

— Это бред… Вот вроде обычный одарённый по данным анализов, — пробормотала одна из учёных, просматривая очередные результаты. — Какого чёрта? Его регенерация на уровне самых мощных регенераторов (так называли людей, у которых регенерация являлась основной способностью)…

— Обычный? — сухо переспросил старший исследователь. — У него регенерация, как у отожравшегося мутанта, сила растёт без причины, его кости почти невозможно сломать, а его тело адаптируется к любым нагрузкам. И ты называешь его обычным? Это первый случай, когда огненный одарённый обладает таким уровнем восстановления. Это… аномалия.

— И что, мы просто передадим этот отчёт Триумвирату? — спросил другой учёный. — Мы не выяснили ровным счётом ничего.

— Мы сделали всё возможное, — устало ответил старший. — Если кто-то хочет попытаться ещё раз, пусть попробует сам.

Через семь дней после начала экспериментов учёные подготовили отчёт. Он был лаконичным: "Причина роста органа Мидори неизвестна. Не удалось установить связь с физиологическими или генетическими факторами. Эксперименты результата не дали. Предлагаем передать объект под дальнейший контроль Триумвирата."

Они не знали, что делать дальше. Но Триумвират уже знал.

* * *

Выводы учёных не давали ответов, только ещё больше вопросов. Причина роста Мидори оставалась загадкой. Для Триумвирата это имело огромное значение. Каждый из них хотел стать сильнее и перейти из разряда местячковых князей в короли. Их планы не ограничивались только Русским островом. Уже в следующем месяце они планировали отправить свою армию на захват и очистку Владивостока, а затем распространять своё влияние ещё дальше.

Но при всей заинтересованности в самом сильном одарённом, они видели главное — Марк становился сильнее, и это была не только возможность, но и угроза. Он был беспрекословно предан, полностью управляем, но как долго это продлится? Что, если в какой-то момент контроль даст сбой? Что, если он начнёт осознавать свою силу?

На совещании в конференц-зале главного корпуса ДВФУ собрались все три фигуры, управляющие лагерем.

— Вы понимаете, к чему это идёт? — заговорил Гуров, сидя за массивным столом из укреплённого стекла. — Он стал сильнее. Намного сильнее. По нашим оценкам, рост его Мидори на двадцать процентов за месяц. Это… слишком быстрый темп.

— И он продолжает расти, — спокойно добавил Князев, откидываясь в кресле. В отличие от остальных, он выглядел совершенно невозмутимо. — Это неизбежно, пока он ходит на зачистки мутантов.

— Он всё ещё под контролем, — Черняк задумчиво провёл пальцем по столешнице. — Подчинение сохраняется. Нет ни малейших признаков сопротивления. Тем более остров мы уже почти очистили, разведгруппы уже неделю не встречали следов мутантов, кроме недавнего инцидента с океанариумом. И такой потребности в сильном одарённом сейчас нет, можем его просто отдать ученым на дальнейшие эксперименты, вдруг смогут всё-таки обнаружить, как он увеличивает этот “Мидори”… Господи, какое же тупое название.

— Пока. — Гуров раздражённо выдохнул. — А если контроль даст сбой? Мы ведь не знаем, как работает его способность. Выяснилось, что, возможно, у него помимо пламени есть ещё как минимум регенерация, а вдруг есть что-то ещё? Вдруг он вырвется? Тогда у нас будет существо мощнее любого из нас.

— А что, если он уже осознаёт больше, чем нам кажется? — задумчиво произнёс Черняк. — Что, если контроль только подавляет его сознание, но не убивает его полностью? Если он просто ждёт?

Тишина повисла в комнате.

— Мы не можем рисковать, — наконец сказал Гуров. — Я предлагаю ликвидировать его.

— Ликвидация такого бойца — непозволительная роскошь, — холодно отозвался Князев. — Мы можем использовать его ещё.

— Тогда отправить его на задание с нулевыми шансами на выживание, — предложил Черняк. — Чтобы он умер от когтей мутантов, но напоследок принёс пользу.

— Идея звучит разумно, — кивнул Гуров. — Как я и говорил про недавний инцидент: в районе океанариума снова пропадают разведгруппы. Уже исчезло две группы Щитов и одна Гончих — и всё это за два дня. Видимо, там поселился какой-то мощный мутант. Или несколько. Мы можем отправить его одного. Пусть зачистит.

— И если он выживет? — уточнил Князев, его голос был ровным, но в глазах блеснул интерес.

— Тогда его на выходе встретят Гончие, — спокойно ответил Гуров. — Четыре тройки бойцов. Этого хватит, чтобы убрать любую угрозу.

Черняк коротко усмехнулся.

— Даже если он убьёт мутантов, он уже не вернётся из океанариума.

Князев молчал. Гуров смотрел на него с ожиданием. Черняк с лёгкой улыбкой поглаживал подбородок. Спустя несколько секунд лидер Триумвирата коротко кивнул.

— Хорошо. Отправьте приказ. Пусть собирается.

Глава 22: Пробуждение огня

Тёмно-зелёный "Урал" гремел на ухабах неухоженного асфальта. Машина мчалась по центральной дороге Русского острова, оставляя за собой облака пыли. Внутри, в кузове, среди дребезжащего железа и снаряжения, сидело тринадцать человек. Двенадцать — Гончие, а тринадцатый — Марк.

Он не двигался. Совсем. Спина прямая, взгляд в одну точку, ни одного лишнего движения. Будто изваяние. Внутри всё ещё царила пустота. Он как-будто даже не осознавал, что происходит. Контроль над ним по виду оставался абсолютным.

Но Гончие были живыми. Слишком живыми.

— Честно, не понимаю, какого хера мы его вообще сюда везём? — ухмыльнулся Карась, склонившись к остальным. — Мы же всё равно его потом резать будем. Давайте прямо сейчас, хер ли тянуть? Быстро, чётко, а главное — приятно.

— Идиот, — безразлично отозвалась Ирина, осматривая свои длинные когтистые перчатки, пропитанные ядом. — Нам сказано ждать. Будем ждать.

— Пиз… ты скучная, Ира. — Карась скривился. — Мы же всё равно его убьём, какая разница, когда? Может, давайте ставки поставим? Доживёт он до конца задания или нет? Я ставлю, что сдохнет через час!

— Если сдохнет, тебя первым отправят внутрь вытаскивать его труп и самому убивать монстров. — Гончий по прозвищу Гвоздь лениво ухмыльнулся. — И мы скинемся тебе на похоронный костёр.

Карась усмехнулся:

— Да брось, я даже в эту халабуду не пойду. Пусть мутанты сами его сожрут и сдохнут от изжоги. Честно, я даже немного надеюсь, что он выйдет живым. Хотелось бы самому его порвать. Говорят, он крепкий и самый сильный.

— Тебе лишь бы кого-то порвать, — пробормотала девушка с волосами, заплетёнными в тугие косы. Её звали Лера, она была в женской тройке Гончих.

— Да не, ты не поняла. — Карась прищурился. — Мне просто интересно, какой у него на вкус Мидори. Может, если я его съем, тоже сильнее стану? Как мутанты.

— Фу, Карась, ну ты, блядь, совсем ёбнулся, — Лера брезгливо скривилась.

— Ой, да ты просто завидуешь! — Карась расхохотался. — Что, тебе не хочется попробовать? Может, ты вообще будешь первой, кого он поджарит если выйдет? Хочешь пари?

— Закрой ебало, Карась, — рыкнула Ирина, и в кузове на секунду повисла тишина.

Карась выкатил глаза, но послушно замолчал. Никто не хотел ссориться с Ириной — её яд сводил в могилу даже самых живучих. Прецеденты уже были, несмотря на весь контроль Триумвирата, в отряде Гончих нередки были конфликты, из-за убранной в ноль морали и страха.

Марк всё это время сидел неподвижно. Он не слушал. Он просто ждал, когда дадут команду.

Через десять минут грузовик затормозил. Двери кузова распахнулись, и резкий морской воздух ударил в лицо. Они прибыли.

Океанариум возвышался перед ними мрачной громадой, погружённой в тени облаков. Здание было почти целым, но его окна зияли черными провалами. Казалось, что тьма внутри дышит, живёт, ждёт.

Один из Гончих стукнул Марка прикладом в плечо:

— Давай, герой, время умирать.

Он медленно поднялся, шагнул в сторону выхода и, не говоря ни слова, спрыгнул вниз.

Гончие остались снаружи, разминая кисти и переговариваясь. Ожидание их не напрягало. Они знали, что этот день закончится кровью. Вопрос был лишь в том, чьей именно.

* * *

Тьма.

Она встретила меня за порогом, поглотив в бесконечной пустоте. Едва я пересёк границу между внешним миром и этим гробовым молчанием, весь мир словно сузился до мрачных стен Океанариума. Я сделал шаг, второй. Пол подо мной был покрыт толстым слоем пыли, перемешанной с грязью и старыми пятнами крови. Чьи-то следы — ботинки, когтистые лапы, босые ступни — хаотично пересекались, создавая картину давно минувшего ужаса. Что-то хрустнуло под подошвой.

Запах. Смрад затхлости, соли и гниения ударил в нос, пробирая до костей. Влажный воздух, напоённый разложением и призраками прошлого. В этом месте не осталось жизни, но смерть всё ещё здесь.

Я двигался вперёд, бесшумно, точно запрограммированный механизм. Всё ещё подчинённый. Всё ещё сломанный.

Тёмные коридоры петляли передо мной, каждый поворот тянул вглубь лабиринта. Двери зияли пустыми проёмами, внутри шевелилась тьма. Казалось, что стены шепчут. Яркие вспышки странных мыслей проскакивали в голове. Не мои? Или забытые?

Поворот. Холл. Центральная арена с высохшим бассейном для дельфинов. Некогда голубая плитка покрылась трещинами, от пола поднимался кисловатый запах разложения. По краям темнели старые разводы крови. А рядом…

Я остановился.

Следы.

Зелёные, корявые пятна на полу, расплывшиеся змеистыми узорами. Едва заметные, но я их узнал. Их запах. Их природу.

Яд.

Пальцы дрогнули. Где-то в глубине сознания что-то зашевелилось, будто острая игла кольнула память. Что-то чуждое, не принадлежащее этому холодному, пустому существованию.

— …бля.

Я моргнул. Челюсти сжались, руки рефлекторно стиснули рукояти клинков. Грудь охватило ощущение удушья, сердце застучало быстрее. Я знал этот яд. Я видел его действие. Я видел, как кто-то корчился в предсмертных муках.

Кто?

Вспышка. Острая, словно нож, вонзившийся в череп.

ПАЛЫЧ.

Он падал на колени, его тело судорожно изгибалось, кровь пузырилась в уголках рта. Он задыхался. Корчился. Он умирал.

Из-за неё. Из-за Ирины.

…

Грохот.

Я осознал, что стою среди осколков. Что-то внутри меня разорвалось — не пламя, не огонь, но нечто более мощное. Разрыв в самой сути. Я не помнил, когда выпустил пламя, когда оно вспыхнуло, охватывая зал, лижущими языками облизывая стены, потолок, старые ряды сидений. Словно вулкан, пробуждённый из долгого сна.

Я дышал тяжело. Горло жгло.

Я осознал.

Я. Осознал.

Контроль исчез. В одно мгновение. Его просто больше не существовало.

— Да, блять…

Я выдохнул, чувствуя, как тело покрывается дрожью.

— Опять…

Я сделал шаг вперёд, чувствуя, как сила вливается в мышцы.

— Второй раз…

Я сжал кулаки, глядя на треснувшие стены.

— Второй, мать его, раз!

Я заорал, чувствуя, как грудь сдавливает ярость. Меня снова сделали рабом. Снова я был в плену. Два месяца. Два сраных месяца.

Пламя охватило кулаки. Я ударил по стене. Разлетелись куски штукатурки.

— Гребаные ублюдки!!!!!

Огненный поток сорвался с моих рук, взметнулся вверх, заставляя потолок задрожать. Я дышал тяжело, чувствуя, как что-то внутри меня становится другим. Как будто внутри моего черепа, вокруг мозга появился еще один щит, отличающийся от того, что защищал меня снаружи. Не физически — на ином, глубинном уровне. Теперь я чувствовал это.

Никакой контроль мне больше не страшен. Я адаптировался.

Я поднял голову.

Они заплатят за это.

Воздух дрожал от жара. Мои кулаки всё ещё горели, пламя извивалось вокруг пальцев, словно жаждало разорвать мир в клочья. Дыхание постепенно выравнивалось. Я стоял в разрушенном зале, среди оплавившихся пластиковых кресел амфитеатра и растрескавшихся стен. Контроль исчез. Я снова был собой.

Но этот мир не давал времени на передышку.

Я услышал их прежде, чем увидел. Скрежет когтей по полу. Тяжёлое дыхание. Хлюпающие шаги по влажному камню. Я замер. Они были здесь.

Медленно повернув голову, я встретился с первыми силуэтами в темноте. Глаза мутантов светились тусклым зловещим блеском. Не один. Четыре.

— О, ну зашибись… — пробормотал я, вытаскивая клинки. За два прошедших месяца постоянных тренировок, они легли в руки как родные.

Монстры рассредоточились, действуя слаженно. Один двинулся влево, другой занял позицию справа, третий оставался на расстоянии, готовый броситься. Но самый крупный, тот, что отличался массивной грудной клеткой и тёмными полосами на шкуре, сделал шаг вперёд. Их лидер.

По каким-то оставшимся признакам, я понял, что раньше это была женщина, но теперь это существо кроме как самкой назвать было нельзя. Огромная, вдвое больше обычного человека. Её кожа — уродливый сгусток тёмных наростов, напоминающих панцирь, местами потрескавшийся, обнажающий плоть, сочащуюся мутной слизью. Длинные, непропорциональные руки с жутко вытянутыми пальцами, оканчивающимися когтями размером с охотничьи ножи. Лицо, если это вообще можно назвать лицом, лишено носа — лишь две щели, слабо подрагивающие при каждом вдохе. Челюсть вытянута, усеяна рядами кривых зубов, похожих на ржавые лезвия. Спина покрыта пульсирующими наростами, а между плеч торчат странные костяные выступы, придающие ей хищный, волчий вид.

Она зарычала, и в этот момент первый мутант рванул вперёд.

Я прыгнул в сторону, уходя от удара когтистой лапы. Чувствовал, как воздух разрезается лезвиями, оставляя после себя холодный след смерти. Кувырок. Приземление. Вскинул руку — из ладони вырвалось пламя, ударяя в бок нападающего.

Его визг наполнил помещение, но он не упал. Дёрнулся, но продолжил двигаться, пока второй мутант не бросился на меня с другой стороны. Я ушёл вниз, почувствовав, как что-то скользит по моей спине, разрывая ткань формы.

Они стали сильнее. Но и я стал смертельно опасным.

Я развернулся, пылающие клинки взметнулись в воздухе, прорезая плоть ближайшего противника. Кровь хлынула чёрными брызгами. Я просто разрезал его пополам. Он рухнул, издавая утробный рык.

— Один… — выдохнул я, но не успел договорить, когда на меня обрушилась вся ярость оставшейся стаи.

Самка прыгнула.

Я встретил её огненным смерчем.

Её кожа была крепче остальных. Горела хуже. Но это не имело значения. Я вложил в пламя всё, что мог, и уже через секунду её передние лапы начали трескаться, плавясь в огненной агонии. Она взревела, дёрнулась, но я уже был рядом. Клинок вспорол брюхо, разрезая её тело изнутри.

Она хрипло взвизгнула, захлёбываясь собственной кровью, но даже в последние секунды пыталась меня разорвать.

— Сдохни. — Я выкрутил клинок, и её тело обмякло.

Осталось двое. Мне кажется, это были детеныши этой самки. Более крупный мутант был ростом почти с человека, но с более худощавым телосложением. Кожа серо-зелёная, покрытая странными язвами, из которых то и дело выступает чёрная слизь. Глаза — два пустых белых пятна, как будто слепые, но при этом он явно видит. Его ноги длиннее, чем у обычного человека, а ступни изогнуты, словно у хищного зверя, придавая движениям пружинистость. Он быстрый, невероятно быстрый. Каждый его рывок — размытая вспышка, когти скребут воздух с пронзительным визгом.

Они колебались. Теперь они чувствовали страх. Хотя я видел, что смерть самки явно привела их в ярость. Я видел, как их звериный инстинкт выживания борется с жаждой крови. Убегут или попытаются?

Они выбрали второе.

Ошиблись.

Первый пал через секунду, когда мой клинок пронзил ему череп, заодно хорошенько прожарив его содержимое, второй успел сделать всего пару шагов, прежде чем мой фаербол прожёг дыру в его груди.

Тишина.

Я стоял, тяжело дыша. Мои руки тряслись, но не от усталости. От осознания.

Насколько я стал сильнее. Моё пламя даже не замечало щитов и толстой кожи этих монстров.

Гораздо сильнее.

И теперь я знал, что делать дальше.

Я стоял среди тел мутантов, их обугленные останки дымились на потрескавшемся полу. Запах горелой плоти въелся в воздух. Я глубоко вдохнул, осознавая, что чувствую себя… живым. Впервые за два месяца.

В груди было пусто. Не страх, не облегчение, не радость — просто осознание. Меня использовали. Я два месяца был марионеткой, пешкой в руках ублюдков. Щитом, который кидали на передовую, оружием, которое наточили и бросали вперёд, не спрашивая, хочу ли я этого.

Но теперь всё изменилось.

Я опустил взгляд на свои ладони. Пламя больше не вырывалось наружу, но я чувствовал его, ощущал, как оно вибрирует внутри, готовое разгореться по первому зову. Я стал другим. Сильнее. Свободным. А значит, у меня есть выбор.

Я мог сбежать. Уйти с острова, скрыться в городе, стать призраком. Но тогда что? Бегать, скрываться? И что будет с теми, кто остался в лагере? Виктор. Аня. Саша и Света. Вика… Я обещал, что с ней ничего не случится, но за два месяца я ничего о ней не слышал. Аня пыталась помочь мне, и, возможно, теперь она мертва. Если Триумвират решил убрать меня, что они сделают с ней?

Нет. Бежать — не вариант.

— Они меня использовали, — тихо сказал я сам себе, пробуя слова на вкус.

Пламя, будто почувствовав мою решимость, зашипело, взметнулось тонкими языками по лезвиям.

— Но теперь всё изменилось.

Я глубоко вдохнул, медленно выдохнул. Теперь у меня был план.

Первым делом — разобраться с Гончими. Они ждали меня снаружи, надеялись, что я не вернусь. Возможно, кто-то из них даже потирал руки, мечтая разорвать меня на части. Ну что ж, посмотрим, чьи надежды сбудутся.

Затем — лагерь. Узнать, что стало с Аней, Викой и остальными. Возможно, не все так безнадёжны. Возможно, я не единственный, кто хочет разорвать эту цепь.

А потом…

Я усмехнулся. Губы сами сложились в улыбку — хищную, полную яда.

…Я уничтожу Триумвират.

Я развернулся и направился к выходу. Клинки в моих руках пульсировали жаром. Теперь это был мой огонь. Моё решение. И никто больше не будет мной командовать.

За дверями ждали Гончие.

Ну что ж…

Пусть подождут ещё немного.

Глава 23: Охота на охотников

Они стояли на площади перед Океанариумом, облокотившись на ржавые перила, кто-то сидел прямо на бетонных плитах, лениво перебрасываясь фразами. Четыре тройки. В воздухе витала смесь табачного дыма, крови и гари — запах войны, к которому они давно привыкли. Одна из троек стояла прямо напротив входа.

— Блин, а что если он реально сдох? — пробормотал Карась. Он лениво провёл рукой по затылку и зевнул. — Прошло уже больше часа. Не то чтобы я переживал, но просто стоять тут, как идиоты, задалбывает.

— А может, всё-таки зря мы его вообще внутрь пустили? — протянул массивный мужчина с позывным Булыжник. Он был танком в тройке Карася, носил тяжёлую броню и огромный боевой молот за спиной. — Был бы сейчас тут, порезали бы на куски, да и всё.

— Я бы и сейчас не против, — усмехнулся Тень, долговязый парень, известный своей способностью временно делать себя и союзников невидимыми. Он был последним в тройке Карася, занимая место поддержки. — Как выйдет — сразу в мясо. Давайте, без цирка.

Рация у Булыжника ожила, треснула помехами.

— Группа зачистки, доложите обстановку. Каков статус объекта? — послышался голос с другого конца.

— Пока без изменений, — ответил Карась. — Прошёл час, собираемся заходить внутрь.

Но в этот момент из Океанариума вышел Марк.

Он двигался спокойно, размеренно, как будто ничего не произошло. В глазах — пустота, осанка — прямая, лицо лишено эмоций.

Гончие переглянулись. Карась ухмыльнулся, выпрямляясь.

— О, ты гляньте-ка, всё-таки не сдох. Хороший пёсик. — Он шагнул вперёд, сжимая нож. — Марк, на колени.

Марк не шелохнулся.

Карась остановился, нахмурился. Он посмотрел на остальных, потом снова на Марка.

— Я сказал, на колени.

Тишина.

— Ты оглох, тварь? — прошипел он и двинулся к Марку, поднимая нож.

А потом Марк действовал.

За долю секунды воздух заполнился жаром.

— Что за херня?! — Карась резко отшатнулся, прикрывая глаза рукой. — Вы это видели?!

— Блядь… — Булыжник сжал рукоять молота, его мышцы напряглись. — Это что ещё за цирк? Он что, раньше так не делал?

— Тень, невидимость на нас быстро! — рявкнул Карась, но в голосе прозвучала нотка сомнения. — Живее!

Но было уже поздно. Пламя вспыхнуло вокруг рук и клинков Марка, словно ответ на скрытый приказ. Он шагнул вперёд и с нечеловеческой скоростью избежал броска Карася, сместившись в сторону. Клинок, сверкавший в его руках, полоснул по колену Гончего.

Крик. Карась рухнул, но тут же попытался ответить. Его тело начало вибрировать, воздух вокруг него задрожал.

— Ах ты сука… — прохрипел он, и тут же вокруг него пошла волна резонансных ударов, раскачивая воздух и создавая разрушительные вибрации.

Но Марк уже был не там. Он использовал вспышку пламени, чтобы мгновенно сменить позицию, появившись за спиной Карася. Второй удар — и голова Гончего покатилась по полу.

Булыжник рванулся вперёд, подняв молот и наращивая свою массу. Его тело увеличилось раза в полтора, броня раздвинулась, мышцы налились силой — это была его способность. Он замахнулся, собираясь раздавить Марка одним мощным ударом.

Но Марк прыгнул вверх, выпустив под себя мощную огненную волну. Всплеск жара дезориентировал Гончего, и в следующий миг Марк уже был за его спиной.

Рывок — и его клинок с пылающим краем рассёк горло Булыжника. Огромное тело его не спасло.

Тень попытался исчезнуть, но Марк предугадал его движение. Он запустил в пространство всплеск пламени, создавая хаотичные огненные завесы. В одном из них вспыхнула тень, выдав предателя. В тот же миг клинок Марка пробил его грудь.

Первый бой был окончен. Марк выпрямился, оглядывая обугленные останки Гончих. Чувство удовлетворения? Ну, что-то такое он действительно чувствовал. В воспоминаниях за два прошедших месяца Марк видел, что среди Гончих безгрешных не было. Он провёл клинком по ладони, стирая пепел, и поднял взгляд — впереди его ждали охреневшие остальные.

Марк усмехнулся и хрипло бросил:

— Ну что, псы, кто следующий?

Я стряхнул пепел с клинка и шагнул вперёд. Трое готовы. Осталось девять.

Гончие наконец пришли в себя от шока. Они рассредоточились, готовясь к атаке. Две тройки сомкнули ряды, а женская группа с Ириной встала чуть поодаль, оценивая ситуацию.

— Ну, ты и мразь, Марк, — процедила Ирина, скрестив руки на груди. — Только и можешь, что подло нападать. И как ты освободился из-под контроля?

— Ты серьёзно? Охренеть, — я усмехнулся. — Это говорит человек, который два месяца убивал и пытал людей ради развлечения? У меня вот, например, никаких угрызений совести нет.

— Времени болтать нет! Рвём его! — рявкнул один из Гончих, и начался ад.

Всё пришло в движение. Один из них, контролирующий гравитацию, резко увеличил мою массу, заставляя ноги утонуть в трескающемся асфальте. Второй, с молниеносной реакцией, уже нёсся ко мне, меч нацелен в горло.

Я использовал импульс огня под собой, чтобы вырваться из ловушки, мгновенно снизив давление вокруг себя. Лезвие меча рассекло лишь воздух, и я контратаковал, нанеся резкий удар пламенем прямо в лицо нападающему.

Тот закричал, хватаясь за выжженные глаза, но добить я его не успел — сзади полетели энергетические заряды. Меня подхватило взрывной волной, отбросило к руинам комплекса. Дерьмо, их много, и они явно работают слаженно.

Кувырок в сторону, ещё одна вспышка огня — теперь пылает покрытие на площади, разделяя меня и одну из троек.

— Взяли его в коробку! — выкрикнул один из них, и я почувствовал, как вокруг меня закрутилась мощная воздушная воронка. Меня хотят обездвижить.

— Ох, пацаны… Вы вообще понимаете, с кем связались? — я ухмыльнулся и, вместо того чтобы вырываться, ударил во все стороны мощным кольцом огня. Взрывная волна разметала троих Гончих в разные стороны, один впечатался в стену так, что изо рта у него пошла кровь, а шея выгнулась под немыслимым углом.

Ирина рванулась ко мне, её руки и стилеты покрылись зелёным ядом, воздух завибрировал от химического воздействия.

— Сдохни, тварь! — зарычала она и метнулась в атаку.

Я пригнулся, клинки взметнулись вверх, оставляя огненный след. Её способность лучше всего срабатывает при контакте, но она и на дистанции могла метать ядовитые лезвия и плевки, так что нельзя дать ей ни единого шанса.

Мы обменялись ударами. Она была чертовски быстра, её поддерживала подруга с ускорением. Но я уже не тот, кто был два месяца назад.

Я поднырнул под её выпад, заблокировал вторую атаку и резким движением всадил пылающий клинок ей в бок.

Её глаза расширились.

— Ты…

— Поздно, — ответил я и дёрнул клинок в сторону, разрывая её наискосок.

Осталось шесть.

В этот момент кто-то сзади схватил меня за шею. Я почувствовал, как тело сковывает холод — парень с криокинезом пытался заморозить меня.

— Знаешь, — выдохнул я, позволяя температуре моего тела взлететь до предела, — у меня иммунитет на холод.

И вспыхнул.

Гончий завопил, отшатнулся, но было поздно. Мой кулак, покрытый пламенем, разнёс его голову в кровавое месиво.

Осталось пять.

— Собираемся! — взревел один из оставшихся бойцов, и они встали в круг, явно собираясь атаковать сообща.

Я вытер кровь с лица и безумно оскалился, сжал рукояти клинков.

— Ну что, ублюдки, погнали на третий раунд? Fight!

Гончие сомкнулись в круг, ощетинившись клинками, летающими цепями и всполохами энергии. Их было пятеро, и они не собирались разбегаться. Хорошо. Я уже достаточно размялся.

— Ты слишком много улыбаешься, Лазарь, — прошипел один из них, высокий, с тонкими чертами лица, который сжимал в руках саблю, покрытую тёмным блеском. — Думаешь, один справишься?

— О, да ты у нас настоящий стратег, — я ухмыльнулся, сперва не поняв, но быстро вспомнив, что в Щитах мне дали позывной Лазарь. — Прямо гениальное наблюдение. Хочешь медальку?

Он взревел, рванулся вперёд, его клинок окружило нечто похожее на теневую дымку. Я скрестил клинки, принимая удар, но ощутил странную пустоту — металл буквально проходил сквозь мою защиту, словно клинок был не совсем в этом мире.

Теневой манипулятор. Интересно.

Я ушёл в сторону, избегая прямого удара, и тут же активировал жар. Пламя взвилось вокруг, отрезая мне пространство для манёвра, но в то же время создавая зону, в которой я контролировал бой.

— Держим его! — крикнула другая Гончая, массивная женщина с кожей, словно покрытой чёрным обсидианом. Она бросилась вперёд, и я почувствовал, как воздух уплотняется — она создавала зону подавления, лишая меня манёвренности.

— Ну давай, попробуем! — рыкнул я, кидая в неё два огненных копья. Одно она отбила, второе врезалось в плечо, но, похоже, её кожа была слишком прочной. Она только покачнулась.

— Слабовато, — усмехнулась она.

Я ещё шире улыбнулся.

— Тогда попробуем вот так.

Я сорвался с места, в последний момент активировав импульсное пламя под собой. Меня буквально выбросило вперёд с огромной скоростью. Прямо в её грудь. Клинок вошёл точно под рёбра, а второй я всадил ей в шею, разворачивая на триста шестьдесят градусов. Она захрипела, захлебнувшись кровью, а затем завалилась на спину.

Осталось четверо.

Я развернулся как раз в тот момент, когда в меня полетел заряд чистой силы — телекинетик пытался расплющить меня о землю. Я активировал защитный купол из огня, рассекая поток энергии, но меня всё равно откинуло назад. Почва подо мной взорвалась, и я перекатился, едва успевая избежать второго удара.

— Может, просто сдашься, мудила? — бросил я, отряхиваясь.

— Неееее, мне нравится играть с огнём, — ухмыльнулся телекинетик, собирая новую волну силы.

— У тебя будут проблемы с кожей, если продолжишь, — я резко бросился вперёд, избегая очередного удара, и оказался прямо перед ним.

Его глаза расширились, но было поздно. Мои клинки вспыхнули, и одним движением я взрезал его грудь. Он рухнул, не успев даже вздохнуть.

Осталось трое.

— Хватит, суки! — взвыл оставшийся Гончий, парень с татуировками на лице, что управлял цепями из чистой энергии. Его звали Стикс, если я не ошибаюсь.

Он взмыл в воздух, его цепи закрутились вокруг меня, словно змеи, пытаясь сковать движения. Я взвыл от боли — они не просто сжимали тело, они вытягивали силу. Ощущения как будто меня сжимал в своих объятиях амазонский удав.

— Не ждал такого, да? — усмехнулся он. — Ты же понимаешь, что ты труп? Тебя убьют, и ты даже не сможешь…

Он не успел договорить.

Я поджёг себя.

Моё тело вспыхнуло, температура мгновенно взлетела, и цепи, несмотря на то что они были энергетические, раскалились добела. Стикс заорал, его руки покрылись мгновенно лопнувшими волдырями, он рухнул на землю, выпустив цепи из рук.

— Не трогай горячее, если не хочешь обжечься, — прошептал я ему на ухо, прежде чем всадить клинок ему в сердце.

Двое. Одна из них была последней девушкой из группы Ирины, которая могла ускорять других.

Последние Гончие переглянулись. Они оба были бойцами поддержки, одна — усилитель физических характеристик, второй — теневой манипулятор, который уже пытался на меня напасть.

— Да ладно, Марк, мы просто выполняли приказы… — заискивающе протянул манипулятор.

— Серьёзно? — я помотал головой. — Вы, ублюдки, вне зависимости от пола, убивали, насиловали, пытали. И теперь, когда вам пришла очередь подыхать, вы хотите поговорить?

Я взмахнул клинками и выпустил своё пламя наружу.

Секунда — и два тела упали на землю, больше не подавая признаков жизни.

Я выдохнул, стряхивая пепел с рук. Всё. Все Гончие были мертвы.

Я посмотрел на тлеющие останки вокруг, затем поднял взгляд на дорогу, ведущую к лагерю. Я знал, что меня ждёт дальше.

Вытер лезвия клинков о мёртвое тело одного из Гончих, затем сунул их в ножны. Достав флягу, сделал глоток тёплой воды и сплюнул кровавую слюну. Челюсть ныла от пропущенного удара, плечо саднило от удара об землю, но всё это ерунда. Главное — я жив. Жив и свободен. Тем более я чувствовал, что ещё минут 10–15, и я буду как новенький. Моя регенерация стала чудовищной, мне кажется, я бы потерянную конечность за недельку отрастил. Дедпул отдыхает.

Свободен. Это слово звучало странно после двух месяцев полного контроля. Я чувствовал, как разум быстро возвращает все нити управления моим телом. Чувства, эмоции — всё это было словно приглушено толстым слоем ваты в течение двух месяцев, но теперь возвращалось с пугающей ясностью.

Я бросил последний взгляд на бойню, которую устроил. Если бы кто-то ещё три месяца назад сказал мне, что я буду вот так, без капли сомнения, убивать людей, я бы, наверное, не поверил. Но про этих тварей я знал точно: они заслужили свою смерть. Капец, с апокалипсиса прошло уже три месяца. И что меня больше всего бесило, так это то, что свободным я пробыл за это время суммарно не больше недели. Как-то ирония судьбы, иначе не скажешь.

Но что дальше?

Лагерь. Триумвират.

Я сделал несколько глубоких вдохов, стараясь полностью осознать ситуацию. Теперь я не просто беглый раб, я охотник. А мои цели — два ублюдка, которые держали меня на поводке два месяца. Но нельзя рубить с плеча. Одно дело — вломиться в лагерь и начать резню, а другое — сделать всё тихо, по уму. Я знал, что если ворвусь в лоб, против меня поднимут армию, Гончих и Щитов. Они не станут разбираться, свободен я или нет. Они просто увидят угрозу и бросят всё, чтобы её устранить.

И дело даже не в том, что я мог не потянуть против такой толпы. Мне просто не хотелось убивать всех подряд. Да, абсолютное большинство Гончих заслужила лютую смерть, но среди Щитов и обычных бойцов были те, кто просто выполнял приказы, потому что у них не было выбора. Кто-то под контролем, кто-то просто пытался выжить в этом новом мире.

Значит, нужен другой путь. Мне нужен план.

Время уже близилось к вечеру, поэтому я решил вернуться в лагерь пешком, через береговую линию — там почти не было охраны, и можно было попасть внутрь тайно. Я знал, что сперва нужно разобраться с Гуровым и Князевым, а потом уже с Гончими и армией. В таком порядке. Я пока не решил, что делать с Черняком — за два месяца он не был замечен в садизме или откровенном насилии, да и гарема из обработанных девушек у него вроде не было. Скорее, ему просто нравилась власть, но при этом он заботился о простых рабочих: в его зоне ответственности никто не голодал, и от работы никто не умирал.

Но Гуров и Князев — другое дело. Гуров был самым опасным своим внушением, а Князев — мозгом и главной движущей силой этой системы. Насколько я помнил сквозь туман подчинения, его Мидори был самым большим, а следовательно, он и самый сильный. Капец, “Мидори”, до чего же странное название для органа.

Я направился к берегу, медленным шагом. Волны лениво накатывали на камни, ночной ветер обдувал лицо. Двигаясь вдоль воды, я прикидывал возможные точки входа. Я знал расположение патрулей, знал, где слабые места в охране. Вся береговая линия была малозащищённой — никто не ждал нападения с моря. Время действовать.

Глава 24: Шпионские игры для начинающих

Ночь окутала береговую линию плотным покрывалом теней. Лёгкий ветер тянул от воды прохладой, пропитанной солёным запахом, и я шагал вдоль прибоя, едва слышно шурша песком. Волны лениво накатывали на берег, словно природа даже не замечала того, что мир уже не тот.

В голове крутилась навязчивая мысль. Почему, когда рушится привычный порядок, люди мгновенно сбрасывают маски цивилизации и превращаются в зверей? Ведь всего пару месяцев назад большинство из них были обычными людьми — студентами, рабочими, военными. А теперь? Теперь они насилуют, убивают, подчиняют других ради собственной выгоды. Или просто потому, что могут.

— Люди — звери, сын.

Голос из прошлого пробил тишину моих раздумий, и перед глазами встал отец, сидящий на старом кухонном стуле, закуривающий сигарету.

— Человек отличается от животного только одним — самоконтролем. Если убрать законы, цивилизацию и наказание, в каждом всплывёт то, что спрятано глубоко внутри.

— Не все же такие, — упрямился тогда подросток Марк, скрестив руки на груди. Я только что вернулся с улицы весь в синяках, подрался со стайкой гопников, вступившись за друга, которого хотели ограбить. — Есть хорошие люди.

Отец усмехнулся, затягиваясь.

— Конечно, есть. Но их меньшинство. Ты когда-нибудь видел, как крысы жрут себе подобных? Они не убивают ради голода, просто потому что могут. У людей так же. Поэтому общество держится на правилах, на страхе перед наказанием. А когда оно исчезает — остаётся лишь сила.

Тогда я ещё не понимал. Тогда мне казалось, что отец преувеличивает. Что мир не такой. Что люди лучше. Но теперь… Теперь я видел всё сам.

Я видел, как военные превращались в мясников, как Гончие резали людей просто ради забавы. Я видел, как Триумвират превращал выживших в послушный скот, внушая им страх и покорность. И видел, как даже среди простых людей находились те, кто наслаждался новой реальностью.

— Ты был прав, отец.

Я хмыкнул себе под нос и продолжил путь. Теперь я понимал. Понимал, зачем мне нужна сила. Не просто для выживания. Не просто для того, чтобы отомстить тому, из-за кого всё это произошло. Если, конечно, есть кому мстить.

Я стану настолько сильным, чтобы больше никто не смог меня подчинить. Чтобы больше никто не смог сломать мою волю.

Путь по побережью оказался не таким простым, как я рассчитывал. Вскоре береговая линия сменилась отвесными скалами, слишком крутыми, чтобы идти дальше. Пришлось свернуть в перелесок — и именно там начались проблемы.

Я сделал несколько шагов в сторону, прячась за ствол какого-то дерева, когда услышал резкий треск сухих веток. Замер. Это не был звук ветра или случайного животного. Кто-то был рядом.

Тишина затянулась, но потом ночную мглу разорвал влажный хрип. Глухой, прерывистый, похожий на судорожный вздох умирающего. Я медленно повернул голову, всматриваясь в темноту перелеска. Хотя какая там темнота — глаза уже давно адаптировались к мраку, позволяя различать детали в самой глубокой тьме.

Между стволами мелькнула тень — высокая, сутулая, с неровной, рваной походкой, словно её обладатель не до конца понимал, как управлять собственным телом.

— Ну конечно, кого мне ещё не хватало для полного счастья? — пробормотал я себе под нос.

Я скользнул рукой к ножнам на бедре, вытягивая клинок. Пользоваться пламенем и громкими способностями нельзя — звук и пожар в лесу поднимет тревогу, и тогда про скрытность можно забыть. Оставался только бой вблизи.

Существо сделало ещё шаг, выходя из темноты, и я увидел его полностью. Высокое под три метра, неестественно худое, с вывернутыми суставами, будто чьи-то кривые руки когда-то собирали его заново. Кожа — рваная, будто её сдирали и натягивали обратно, пятнами покрытая чёрными язвами. На месте лица — провалившийся, обугленный череп, где под потрескавшимися губами скалился ряд неровных, раздробленных клыков. Глаза… чёрные дыры, будто в них давно вытекла сама жизнь. Оно странно дышало, его грудная клетка вздымалась рывками, как сломанный механизм, разрываемый изнутри.

— Боже, дружище, да ты выглядишь хуже, чем я после третьего дня без сна, — прошептал с усмешкой я, крутя клинок по кругу.

Вдруг оно дёрнулось, вскинуло голову и впилось в меня своими отвратительными буркалами. Уловило мой запах.

Я замер, рассчитывая расстояние. Пять метров. Достаточно, чтобы атаковать первым.

Рывок — и я скользнул вперёд, уходя вбок, чтобы обойти его с фланга. Мутант рванулся ко мне, но я нырнул под его размашистый удар, уходя ниже. Лезвие скользнуло по рёбрам твари, оставляя глубокий порез, но этого было недостаточно. В нос шибанул густой, тошнотворный запах. Я передёрнулся.

— Отлично, теперь и я уловил твой отвратительный аромат. "Разлагающийся труп" от лучших модных домов постапокалипсиса?

Оно взвизгнуло и ударило назад, целясь в моё лицо. Я отшатнулся, пропуская удар в плечо, и от боли перед глазами на мгновение вспыхнули искры.

— Чёрт, а ты шустрый, уродина.

Не давая ему второго шанса, я крутанулся вокруг себя, перехватывая клинок в обратный хват, и вонзил лезвие прямо в шею мутанта. Оно захрипело, дёрнулось, но не упало. Я дёрнул клинок в сторону, расширяя рану, и тут же выдернул его, уворачиваясь оточередного удара.

Мутант шатался, но всё ещё двигался. Я метнулся вперёд, перерубая сухожилия на ноге, и оно рухнуло на колени.

— Всё, хватит бегать. Пора спать.

Резкий, точный удар прямо в глаз.

Тело вздрогнуло, потом обмякло. Я медленно выдохнул, убирая клинок в ножны.

Чуть дольше, чем планировалось, но главное — тихо. Никто не заметил.

Я бросил последний взгляд на неподвижное тело и двинулся дальше. Кампус был уже близко.

— Ладно, хватит философствовать, — пробормотал я, направляясь к лагерю. — Мутанты, солдаты, чёртовы телепаты… Кто-нибудь вообще даст мне спокойно пожить?

* * *

Вода всегда казалась мне чем-то вроде границы. Раньше — между домом и морем. Теперь — между лагерем и свободой. Хотя какой, к чёрту, свободой? Скорее между смертью в пасти мутантов и очередной ловушкой.

Я стоял по пояс в холодной воде, сливаясь с тенью берега. Вдалеке за металлическим забором шумел лагерь — свет фонарей, голоса, редкие выкрики гражданских. Люди там жили, словно ничего не произошло, будто мир не рухнул, будто все эти ужасы — просто страшные истории для детей.

Привыкли? Или сделали вид, что привыкли?

Слишком долго раздумывать некогда. Я перевёл взгляд на периметр.

Всюду — прожектора, вышки с солдатами. Лагерь охраняли серьёзно. Люди на вышках казались расслабленными, но это ничего не значило. Одно неверное движение — и я окажусь в центре внимания.

Зато вода… Вода для них была чем-то вроде стены, непреодолимой преграды. Мутанты почему-то не плавают, а беглецов здесь не бывало — зачем бежать с какой-никакой, но безопасности? Значит, никто даже не смотрит в эту сторону. Глупо. Или чертовски самоуверенно. Спасибо, ребята, упрощаете мне задачу.

Я скользнул ниже, скрываясь почти полностью, оставив над поверхностью только лицо. Дышать неглубоко, двигаться медленно. Июльская вода холодила кожу, но я давно привык не обращать внимания на такие мелочи. Зато бодрит. Три месяца без ванны, а тут сразу спа-процедуры. Хоть какая-то польза.

Как назло, именно в этот момент за забором послышались голоса. Двое патрульных шли вдоль периметра. Слишком близко.

Я замер. Вдох. Выдох. Затем, без лишних раздумий, ушёл под воду.

Лёгкий гул в ушах, холод сковал лёгкие. Песок под ногами был вязким, но я держался, считая секунды. Десять. Двадцать. Тридцать. Голоса затихали. Давайте, уходите уже. Мне тут не так весело, как может показаться. Хоть бы анекдот рассказали для разнообразия.

Сорок секунд. Пятьдесят.

Я медленно поднялся над поверхностью, выдохнул. Патруль ушёл.

Я поплыл вперёд, не спеша, по дуге, обходя зону прямой видимости. Вдалеке показался пляж. Он выглядел пустым, безлюдным, но я не спешил обольщаться. Если мне и повезло с тем, что охранники не смотрят на воду, то это не значит, что где-то на берегу, на красивой набережной ДВФУ не стоит одинокий часовой, лениво курящий сигарету.

Или, чего хуже, не стоит кто-то, кому наскучила дежурная смена, и он решил проверить, что там плещется в воде. Вот было бы весело.

Песчаное дно стало мелеть. Я опустился ещё ниже, практически ползком передвигаясь под водой, пока не оказался в трёх метрах от берега.

Я выскользнул из воды, припав к мокрому песку. Никакой тревоги. Никто не закричал. Я поднял голову.

Кампус был передо мной. Ночные костры по всей территории делали его даже уютным. Если закрыть глаза на то, что в его стенах заседают убийцы и палачи, конечно.

Добро пожаловать домой, Марк. Посмотрим, кто здесь главный теперь.

Вода стекала с одежды, холодными змейками пробираясь под рваную униформу. Отлично. Теперь я не только мокрый и замёрзший, но ещё и хлюпаю, как утопленник, который опоздал на собственные похороны. Я побежал в тень ближайшего здания университета, ловя взглядом движение по округе.

Лагерь жил. Люди ходили с какими-то предметами, кто-то что-то грузил в тележку, кто-то просто сидел у костра. Чёртов город в миниатюре. Даже запах был соответствующий — дым, пот, готовая еда. Пахнет цивилизацией, ага. Если цивилизацией можно назвать сборище тех, кто ещё недавно выживал в вымершем городе, прячась по подвалам.

Но меня удивило другое. Не было Щитов. Не было Гончих. Тех, кто делает грязную работу. Всё слишком… спокойно. Как будто тут действительно обычные люди, а не армия Триумвирата.

Я двинулся вдоль стены, выбирая маршрут. Мне нужно было к главному корпусу, но сначала — найти место, где можно немного обсохнуть и не светиться. Переулок между зданиями выглядел идеальным вариантом.

И именно там я услышал голос. Тот, которого не ожидал.

— …Ты правда думаешь, что что-то изменится? — негромкий, но уверенный голос.

Я замер, прижавшись к стене. Второй собеседник ответил что-то невнятное. Голос был знакомый. Слишком знакомый.

— Да брось, Андрей. Мы здесь уже сколько? И ничего не поменялось. Да, мне не нравится, что за нас решают, но что мы можем сделать? Выйти и сказать: "Простите, мы передумали, отпустите нас?"

Я медленно выглянул из-за угла.

Андрей. Человек из моей первой группы. Тот, кого я когда-то вытащил из грязи. И кто потом видел, как меня сломали и превратили в Щита. Он выглядел постаревшим, уставшим, но был жив. Сидел на лавочке с каким-то мужиком, они по очереди хлестали из грязной бутылки. Андрей выглядел так, будто давно перестал задавать лишние вопросы. Похоже, смирился с тем, что есть.

Я шагнул вперёд.

— Ну-ну, Андрей. Разве так встречают старых друзей? Без фанфар, без слёз радости? Я разочарован.

Андрей дёрнулся, повернулся ко мне. Глаза расширились. Страх? Или что-то другое?

— Марк?.. Ты… Как? — Он уставился на меня так, будто я воскрес прямо у него на глазах. — Чёрт, ты же должен быть как остальные Щиты. Безмозглый, зомбированный… Как ты снова… нормальный?

— Да вот, решил проведать старых друзей. Видимо, реабилитационная программа для Щитов дала сбой. Представляешь, пункт про покорность утратил свою силу. Ну и Гурову привет передать. Думаю, он будет рад меня видеть. Ты же знаешь, я душа компании.

— Ты с ума сошёл. Здесь полно охраны из бывших солдат, если тебя заметят…

— А вот за это не переживай. Если заметят — у меня будет отличный повод размяться. Кстати, а что у вас тут с режимом? Почему Гончие не носятся по лагерю, как бешеные псы?

Андрей поморщился.

— Их запирают после захода солнца. Комендантский час. Если их выпустить, они просто устроят бойню.

— А Щиты?

— Спят. Или делают вид, что спят, — ответил Андрей, покосившись в сторону, словно опасаясь, что нас кто-то подслушивает. — Ты же сам был одним из них, должен знать.

— Был, — я ухмыльнулся. — Но, знаешь, когда твою голову забивают чужими приказами, мало что запоминается. К тому же, я больше привык к кнуту, а не к распорядку дня. Да и честно говоря, два месяца как в тумане.

Значит, ночью лагерь фактически под контролем обычных солдат и гражданских. Интересно.

— А ты? — я посмотрел на него. — Ты просто работаешь? Тебе нормально с этим?

Он отвёл взгляд.

— Многие не любят Триумвират. Но они дают защиту, Марк. Здесь не нужно каждый день рисковать жизнью. За нас умирают другие. Люди привыкают. Если в начале многие пытались протестовать, то после того, как с ними поработали Гончие, открыто недовольных не осталось…

Я усмехнулся.

— Конечно. Привыкают. К рабству тоже привыкают, если клетка удобная.

Он ничего не ответил. А я не стал больше задерживаться.

— Бывай, Андрей. Если вдруг решишь, что клетка не для тебя — знай, я не собираюсь здесь задерживаться.

Я развернулся и двинулся дальше, сжимая кулаки. Это место насквозь прогнило. Но хуже всего то, что большинству это нравилось.

Гуров был впереди. А с ним — ответы, которые я собирался получить.

Я шёл вглубь лагеря, держась в тени. В голове ещё крутились слова Андрея. Они не то чтобы удивили меня — я знал, что большинство людей такие. Но слышать это вживую, от того, кого ты когда-то спасал…

Люди боятся хаоса больше, чем тирании. Даже если их жизнь принадлежит другим.

Никто не хочет делать выбор. Никто не хочет брать на себя ответственность. Им проще быть винтиками, чем пытаться что-то менять. Потому что перемены — это риск. А Триумвират дал им иллюзию стабильности. Они просто поверили.

Интересно, а те у кого забрали красивых дочерей и жён? Тоже тихо заткнулись и молча работают? Или всё-таки имели яйца и пытались что-то сделать?

Я сжал кулаки. Ну ничего. Скоро эта стабильность треснет по швам.

Я скользнул в тень склада, когда впереди послышались шаги. Патруль. Я затаился, наблюдая.

И тут увидел, что они не просто солдаты.

Один шёл, не касаясь земли. Будто невидимые нити удерживали его в воздухе. Второй… Второй был ещё интереснее. Человек, но с вытянутой мордой, заострёнными ушами и массивными лапами. Ходячий Анубис. Он нюхал воздух, приподнимая голову, и двигался мягкими, размеренными шагами.

Полупёс. Великолепно. Чего ещё ждать? Кентавра?

Я прижался к стене. Теперь мне стало очевидно: способности есть не только у Гончих и Щитов. Просто тех использовали как живое оружие, а армейцев — как полицию, охрану порядка. Отличие в подходе, а не в силе.

Это меняло многое. Я думал, раз Щиты и Гончие отсутствуют, то всё будет проще.

Полупёс вдруг замер и резко развернулся в мою сторону. Я затаил дыхание.

— Что там, Серёга? — спросил тот, кто шёл по воздуху.

— Что-то странное, — глухо прорычал зверомордый, втягивая носом воздух. — Солёное. Море.

Ну, спасибо тебе, море. Теперь ты не просто освежаешь, но и спасаешь мне жизнь. А то до того как искупаться, я пах как жертва скотобойни.

Я вжался в тень. Мгновение — и пёс уже у стены, нюхает воздух, поворачивает голову в сторону моих следов. Осталось несколько метров.

Ну давай, герой, сделай ещё шаг. Узнаешь, как пахнет твоя кровь.

Но прежде чем он сделал этот шаг, из-за склада донёсся какой-то скрежет. Полупёс дёрнулся, вскинул уши.

— Чёртова крыса, — проворчал он. — Опять эти твари. Даже сраный конец света им ни по чём.

Я медленно выдохнул.

— Давай, пошли, — сказал второй, опускаясь обратно на землю. — Нам не крысы нужны.

Шаги затихли. Я ждал ещё минуту, потом медленно выпрямился.

Спасибо тебе, местная фауна. Обязательно оставлю тебе потом сыра. Может, даже дорогого.

Дальше двигаться стало сложнее. Я уже был близко. Главный корпус ДВФУ возвышался впереди, подсвеченный фонарями. Вход был под охраной из трёх армейцев.

Пройти в лоб? Нет, спасибо. Я и так слишком долго играл в невидимку, чтобы сейчас просто постучаться и сказать: "Здрасьте, я к Гурову на чашечку чая. С сахаром, если можно".

Мне нужен другой путь.

Я обвёл взглядом здание и увидел кое-что интересное.

Ну что ж… Кажется, у нас намечается небольшой альпинистский подъем. Главное — не свалиться и не устроить фейерверк из собственных костей.

Глава 25: Кабинетная дуэль

Главный вход выглядел заманчиво. Такие массивные двери, подсвеченные фонарями, будто говорили: "Заходи, гость дорогой, тебе здесь рады". Разве что радушие ограничивалось топором в голову.

Ну уж нет. Сегодня без фанфар.

Я поднял взгляд на фасад здания. Третий этаж. Кабинет Гурова. Туда меня водили не раз, когда он отдавал приказы. Время позднее, но он ещё наверняка на месте — трудоголик, какой-никакой. Лезть внутрь через первый этаж — слишком шумно. Оставался только один вариант.

Отличный план, Марк. Полный стелс. Не зря любил игры про ассасина. Хотя…

Я присел, сжимая пальцы. Затем одним движением оттолкнулся от земли и взлетел вверх, ухватившись за край кондиционера второго этажа. Лёгкий щелчок в металле — моя сила слегка прогнула каркас, но он выдержал.

Подтянувшись, я закинул себя на блок, он опасно дрожал, но пока крепления держались. Теперь самое сложное. Взобраться выше, не устроив обвал.

Я поднялся на ноги и прикинул путь. Выступы, карнизы, кондиционеры. Всё, что угодно, лишь бы не рухнуть вниз.

Главное — не сорваться, иначе получится не проникновение, а последний прыжок веры. Хотя с моим нынешним телом, наверное, скорее асфальт сломается, чем я.

Первый рывок — и я зацепился за узкий карниз. Второй — ухватился за водосточную трубу, которая зловеще заскрипела. Замер, прислушался. Внутри здания было тихо. Отлично.

Я продолжил подъём, двигаясь быстро, но осторожно. Если труба оторвётся — будет весело. Для тех, кто услышит звук. Для меня — не очень.

Оставался последний метр, когда на четвертом этаже распахнулось окно. Я застыл, прижимаясь к стене.

Кто-то вышел покурить. Мужик в расстёгнутой форме, расслабленный, с сигаретой в зубах. Он лениво выпустил дым и посмотрел вниз.

Ну давай, смотри куда-нибудь ещё. Не хотелось бы сейчас устраивать тебе импровизированный полёт без парашюта.

Я замер, стараясь даже не дышать. Мужик постоял ещё секунд десять, сплюнул и ушёл обратно, захлопнув окно.

Я медленно выдохнул.

Вот и славно. Значит, продолжим восхождение, пока никто не решил выглянуть ещё раз.

Я потянулся к карнизу и, вложив в движение всю силу, взмыл вверх, ухватившись за край окна на этаже, где находился кабинет Гурова. Теперь оставалось одно — проникнуть внутрь.

Я проверил окно. Заперто, да и рама новая, крепкая. Надавил с лёгким усилием ладонью — стекло жалобно скрипнуло, пластиковая рама вместе с металлической защёлкой выгнулась в обратную сторону. Мои физические возможности до сих пор удивляют даже меня.

Медленно, без лишнего шума, я приоткрыл створку ровно настолько, чтобы протиснуться внутрь. Без резких движений, без глупостей. Один неловкий шаг — и я грохнусь на пол с такой грацией, что даже сами Гончие похлопают.

Протиснувшись внутрь, я плавно закрыл окно и пригнулся. Коридор был пуст. Лишь ровный свет ламп и приглушённое гудение.

Интересно, когда учёные умудрились запустить генераторы? Когда я последний раз был в главном здании, никакого электрического освещения не было. Да и в лагере до сих пор по полной жгут костры — видимо, такое счастье доступно не всем.

Двигаясь вдоль стены, я краем глаза отметил направление — кабинет Гурова должен быть в конце этого коридора за углом. Не факт, что он там, но проверить стоило. Второго шанса не будет.

Впереди послышались голоса.

— …да я тебе говорю, она на меня так посмотрела…

— Конечно, посмотрела. Ты же ей жратву принёс.

— Не, ну правда. Глаза такие… типа "ты мой герой".

— Ага, конечно. В следующий раз принеси ещё что-нибудь, может, даже поговорите.

О, серьёзный разговор. Любовь, романтика, великие переживания. Интересно, такие же темы обсуждали охранники лагерей во времена фашистской Германии?

Я заглянул за угол. Двое охранников. На вид обычные солдаты без способностей. Только люди без способностей всё ещё носили огнестрел… Расслабленные, один лениво прислонился к стене, другой ковырял что-то в зубах. Оружие при них, но напряжения никакого. Не ожидали гостей. Ещё бы. Кто осмелится полезть в логово Триумвирата?

Простите, ребята, сегодня без разговоров.

Я скользнул вперёд, как молния. Первый даже не успел заметить — резкий удар в шею, и он рухнул, как мешок с картошкой. Второй дернулся, рот приоткрылся, но я уже был рядом. Ладонь сжалась на его затылке, а другой рукой я коротко ударил в висок. Глаза закатились, тело обмякло.

Я придержал его, чтобы не рухнул с грохотом.

Тихо, быстро, чисто. Как анестезиолог… но без медицинской лицензии. И с методами, которые на экзамене точно бы не одобрили.

Я аккуратно опустил второго на пол, проверяя, что никто из них не пошевелится в ближайшие десять минут. Живы, дышат. Отлично. Не то чтобы я особо переживал, но пока ещё не совсем оскотинился и не хочу убивать всех без разбора. Про этих солдатиков ничего плохого сказать не могу.

Я огляделся. Коридор был пуст. Лишь редкие всполохи света от уличных фонарей ложились на стены. Тихо, спокойно. Слишком спокойно.

Вперёд оставался последний отрезок пути — кабинет Гурова. Если он был там, то скоро я это узнаю.

Пора заглянуть этому ублюдку в глаза.

Коридор теперь был пуст, но это не значило, что опасность миновала. Я скользил вдоль стены, прислушиваясь к каждому звуку. Впереди виднелась массивная дверь — кабинет Гурова. Свет за ней горел, и это было хорошей новостью. Значит, он там. Плохо было другое — я не знал, один ли он.

Я проверил ручку. Заперто. Ожидаемо. Ну, кто бы мог подумать, что один из глав всей этой клоаки предпочитает уединённость?

Ну что ж, постучимся как воспитанный человек.

Я сжал пальцы, и механизм замка хрустнул под напором моей силы. Дверь мягко подалась вперёд. Без лишней суеты я вошёл внутрь и прикрыл её за собой.

Гуров поднял голову от стола. Моргнул. Потом снова посмотрел на меня. В тот же момент я почувствовал, как что-то дрожит внутри черепа — мой невидимый барьер, та самая эфемерная защита, которую я недавно осознал. Она вибрировала, словно натянутый канат, выдерживающий давление. Гуров не просто удивлён. Он сразу же начал работать. Тихо, незаметно, на грани восприятия. Он выглядел уставшим, но не испуганным.

— Марк? — Его голос был ровным, но в нём скользнула нотка недоверия. — Какого чёрта ты здесь делаешь? Где группы, которые были с тобой?

Я усмехнулся и подошёл ближе.

— Хороший вопрос. Давай подумаем. Может быть, я решил поболтать о погоде? Или обсудить, как здорово ты организовал этот милый, почти семейный лагерь? Или всё-таки о том, что меня должны были убить два месяца назад, но, представь себе, я пережил этот маленький организационный просчёт?

Гуров не двинулся. Он внимательно смотрел на меня, его пальцы чуть шевельнулись, но он не потянулся к оружию. Либо не носил его с собой, либо знал, что оно не поможет.

— Мы не ожидали, что ты выживешь, — наконец сказал он. — Это был лучший вариант.

Давление усилилось. Нечто мягкое, но настойчивое пыталось пробиться сквозь мой щит, найти слабое место. Гуров не ждал удобного момента — он действовал прямо сейчас, ведя разговор и одновременно пытаясь внушить мне нужные мысли. Но барьер держался. Он дрожал, прогибался, но не треснул. Я даже ощутил, как что-то отталкивает его воздействие назад, словно удар о стекло.

Я усмехнулся и наклонил голову.

— А, ну раз лучший, то, конечно, ладно. Какое совпадение — я тоже думаю, что лучший вариант сейчас — это твоя смерть.

Гуров тяжело вздохнул, словно всё это его ужасно утомило.

— Марк, ты не понимаешь. В этом хаосе была нужна структура. Система. Если бы не мы, люди перегрызли бы друг другу глотки. Триумвират — это не идеальное решение, но единственное возможное.

— И поэтому у нас есть Гончие, Щиты и ещё куча дерьма, которые контролируют всех остальных, как скот? — я скрестил руки на груди. — Дай угадаю, гаремы ваших приближённых, девушки и парни, которых отдают в качестве игрушек Гончим, — тоже часть этой гениальной структуры?

Гуров поморщился.

— Это Князев. Ему всегда нравились такие методы. Я поддерживал порядок, но не ради садизма. В отличие от него, мне не доставляет удовольствия мучать людей.

Я кивнул.

— Ну да, ты просто смотришь, как это делают другие. Такой вот управленец.

Он молчал. Я видел, что он не из тех, кто будет оправдываться. И всё же…

— Так что теперь, Марк? Ты убьёшь меня? Думаешь, так ты всё изменишь?

Я посмотрел на него. Он не боялся. Либо был уверен в своих силах, либо принял неизбежное.

— Конечно, убью, — сказал я. — Потому что твоя способность внушать людям идеи слишком опасна.

Щит внутри меня снова задрожал, словно Гуров попытался вложить в меня другую мысль. Может, посеять сомнение? Может, заставить задуматься? Но ничего не вышло. Теперь я точно знал — его внушение работало на всех. На всех, кроме меня. И, возможно, кроме Князева — ведь он не зря тут главный из всех ублюдков. Может, его разум тоже был защищён? Может, он изначально подобрал себе тех, на кого мог влиять? Или же Гуров просто никогда не пробовал применить силу на нём?

Я вернул взгляд к Гурову. Даже без Князева он бы рано или поздно начал подстраивать мир под себя. А мне не нужны новые пастыри.

На этот раз Гуров слегка улыбнулся.

— Значит, по-другому не выйдет.

Я напрягся. Он не собирался просто так сложить руки.

— Ну что ж… — Гуров медленно поднялся из-за стола. — Тогда давай посмотрим, кто из нас прав.

Я сделал шаг вперёд.

Вот и отлично. Я только за.

Гуров медленно сделал шаг в сторону, поводя плечами, будто разминался перед боем. Я тоже не спешил бросаться вперёд. Мы оба знали: это не будет лёгкая схватка.

— Ты зря сюда пришёл, Марк, — сказал он спокойно. — Думаешь, я командую только потому, что умею отдавать приказы?

— Нет, — я покачал головой. — Потому что ты умеешь манипулировать. Лепишь мир, как тебе хочется. Только теперь на меня это не действует.

Он усмехнулся.

— Хорошо. Значит, будем говорить на другом языке.

В следующий миг он двинулся.

Я едва успел вскинуть руки, когда Гуров оказался передо мной. Чёрт, он был быстрым. Даже чересчур. Увернуться полностью не вышло — удар вскользь прошёл по рёбрам и рассёк мне живот. Хорошо, что кишки не вывалились. Я откатился назад, но Гуров уже перехватывал длинный армейский нож другим хватом — массивное лезвие, которое в его руке казалось естественным продолжением тела. Он успел его выхватить в рывке ко мне.

— Знаешь, почему я до сих пор жив? — спросил он, крутанув нож в ладони. — Я был командиром роты спецназа ещё до всего этого бардака. И воевал дольше, чем ты сознательно на горшок ходишь. А потом… стало лучше. Я стал сильнее. Быстрее. Всё, что мне дал этот Мидори — просто усилило то, что во мне уже и так было.

Я не ответил. Просто приготовился.

Гуров бросился вперёд.

Нож блеснул, опускаясь мне в плечо, но я ушёл в сторону, чувствуя, как лезвие разрезает воздух. Удар в ответ — но он уже там, где меня нет. Он двигался так, будто предугадывал мои атаки заранее. Нет, не предугадывал — читал их.

Гуров сделал ложный выпад, заставляя меня открыть корпус, и тут же рубанул по диагонали. Я поймал удар на лезвие своего клинка, но это не спасло — сила удара оказалась такой, что мой меч отлетел в сторону, и я почувствовал, как сталь вонзается мне в бок.

Горячая боль хлынула по телу. Я дёрнулся назад, но Гуров не дал мне шанса, вогнав рукоять в рану и провернув нож.

Я зарычал, схватил его за руку и рванул в сторону. Гуров отлетел, но приземлился на ноги, как кошка. Чёрт, да он реально хорош.

— Пока не поздно, Марк, — сказал он, облизывая губы. — Уходи.

— Поздно было в тот момент, когда ты отправил меня на смерть, — прошипел я.

Я вырвал нож из своего бока и бросил его в сторону. Кровь уже текла по одежде, пропитывая её липким теплом. Вздохнул, заставляя себя сосредоточиться.

Огонь. В этот раз я не собирался сдерживаться.

Пламя вспыхнуло по лезвиям моих клинков, тонкими языками обвивая металл. Гуров замер, его взгляд чуть сузился.

— Так вот оно что, — пробормотал он. — Теперь ты решил не играть честно.

— А ты ожидал дуэль на шпагах? — я ухмыльнулся. — Нет, Гуров. Я пришёл тебя убить.

Я двинулся вперёд.

Мы столкнулись в центре кабинета, как две стихии. Гуров бил точно, хладнокровно, его нож то исчезал, то снова сверкал в свете огня, нанося удары по рёбрам, животу, рукам. Боль рваной волной расходилась по телу, но я не давал ему времени добить меня. Каждый его удар сопровождался вспышкой пламени, мои лезвия оставляли ожоги на его коже, прожигали одежду, разрывали плоть.

Я нанёс удар по его бедру, но он крутанулся, перехватывая лезвие, и тут же воткнул свой нож мне в предплечье. Я рванул руку назад, но лезвие задело кость, и я почувствовал, как горячая кровь потекла по пальцам. Чёрт…

Гуров тяжело дышал, на обожжённых губах выступила кровь, но он не сдавался. Он шагнул вперёд, снова атакуя, но я успел уйти вбок и, используя последний рывок, извернулся и ударил его в грудь.

Клинок вошёл глубоко. Огонь прожёг его изнутри.

Гуров дёрнулся, его глаза на мгновение расширились. Он попытался что-то сказать, но вместо слов из горла вырвался только влажный хрип.

Он медленно опустился на колени. Глаза всё ещё смотрели на меня. Без злобы. Без страха.

— Посмотрим… чья правда… в итоге… — прошептал он и рухнул вперёд.

Я молчал. Несколько секунд просто стоял, слушая собственное дыхание.

Потом поднял взгляд.

Блин, ведь так и не спросил, где Князев…

Глава 26: Твоё Величество, у тебя проблемы

Кабинет Гурова напоминал бойню. Запах крови смешивался с гарью от опалённых стен, а на полу среди разбросанных бумаг темнели липкие следы. Я облокотился на стол, с трудом переводя дыхание. Тело ныло, лёгкие работали с хрипом. Живот саднило от глубокого разреза, а рука всё ещё не до конца слушалась после того, как Гуров воткнул в неё нож.

Но я был жив.

Я с усилием разорвал рукав куртки, вытер кровь с руки и поднял голову. Мышцы уже начинали срастаться, рваные края кожи медленно стягивались. Но вот сломанные кости предплечья… Их надо бы поправить вручную.

— Ну что, займёмся ортопедией, — буркнул я себе под нос и хрустнул рукой, пытаясь поставить осколки в более-менее правильное положение. Боль пронзила всё тело, но я лишь стиснул зубы.

Всё встанет на место. Главное, чтобы не совсем криво.

Я выглянул из кабинета в коридор. Тишина. Никто не бежал с криками тревоги. Солдаты, которых я вырубил перед встречей с Гуровым, так и валялись на полу. Их надо было спрятать, пока кто-нибудь не пришёл их искать. Со стоном я поднялся и, прихрамывая, потащил ближайшего внутрь. Он был тяжёлым, но после схватки с Гуровым этот вес казался мне пустяком.

Минут через пять оба гостя уже мирно посапывали, плотно связанные ремнями от своих же автоматов. Я хлопнул одного по щеке — никакой реакции. Отлично, будут спать, пока мне не понадобятся.

Дальше — не менее важное. Я ощупал карманы Гурова и, о чудо, нашёл у него ключи. А чуть дальше, в распахнутом сейфе, лежали консервы, сухпай и несколько бутылок воды.

— Вот что значит стратегическое мышление, — пробормотал я, выуживая банку тушёнки.

Еда сейчас была нужна. Я сел на край стола, вскрыл банку и жадно набросился на содержимое. С каждой ложкой ощущал, как тело забирает энергию, ускоряя регенерацию. Да и внутри моего Источника, скрытого глубоко в груди, я чувствовал, как энергия начинает пополняться. Во время боя я почти не тратил её, но предпочитал быть во всеоружии.

Желудок урчал от долгожданной подпитки, а я задумчиво смотрел на тело Гурова. В голове крутился один вопрос: а что теперь?

Я убил второго человека из Триумвирата. Гуров был настоящим двигателем этой машины. Он контролировал тех, кто держал остальных в страхе. И теперь он мёртв. Это должно было изменить всё.

Но как именно — предстояло выяснить.

Я откинулся на спинку кресла, ощущая, как усталость накатывает волной. Полчаса. Мне нужно всего полчаса, чтобы более-менее встать на ноги.

Тридцать минут прошли быстро. Раны затягивались, мышцы приходили в норму, а боль превратилась в привычный фон. Оставалось только дождаться, пока очнутся мои "гости". Имелись к ним вопросы.

Первым зашевелился тот, что покрупнее. Он застонал, моргнул пару раз, огляделся, понял, что связан, и тут же начал дёргаться.

— Что за херня?!

— Поздравляю, ты жив, — лениво отозвался я, подбрасывая в руке мандарин, найденный в сейфе. — Это можно считать везением.

Второй тоже начал приходить в себя, замотал головой. Глаза у него бегали, страх появился сразу, в отличие от товарища, который пытался изображать бунтаря.

— Ты… ты же Лазарь? — прохрипел он. — Ты должен был… сдохнуть…

— Спасибо за тёплые слова. Я тронут. — Я откусил дольку мандарина и наклонился вперёд. — Но давай-ка сразу к делу. Где Князев?

— Мы ничего не знаем! — выпалил первый, мотая головой. — Слышишь? Ничего!

Я поднял ладонь, и над ней разгорелся ровный, уверенный огненный шар размером с футбольный мяч. Тёплый свет окрасил стены кабинета, отблески заплясали на лице моего "собеседника".

Он тут же забыл, как изображать героя.

— Ложь я чувствую за версту, — сказал я спокойно. — И за ложь буду сжигать. Давай попробуем ещё раз.

Солдаты переглянулись. Второй сглотнул, первым не выдержал.

— В гостинице! В президентском люксе! — торопливо выпалил он. — Князев там живёт. Это его резиденция!

— О, прогресс, — кивнул я. — Продолжай.

— Там всё для него, — солдат явно старался выдать как можно больше информации. — Самый крутой номер, все удобства. Мы его называем Князь, и он сам не против, ему нравится…

— Охрана? — я сжал ладонь, и огненный шар тут же сменил цвет с жёлтого на белый. Температура в кабинете ощутимо подскочила.

— Две… три Гончих, не больше! — торопливо выпалил он. — Охрана больше для статуса, никто и так не рискнёт!

Я посмотрел на них пару секунд, потом медленно разжал ладонь. Огонь погас.

— Вот видишь? Мы можем общаться нормально. Теперь отдыхайте, мальчики. — Я резко ударил одного по затылку, тот тут же отключился. Второй начал бормотать что-то, но я лишь скользнул взглядом по его запуганному лицу.

— И тебе пора спать.

Очередной точный удар, и он отправился в нокаут.

Я выдохнул, потянулся. Тело пока ещё не пришло в норму, но передвигаться без вспышек боли уже можно было.

Я вышел в коридор, прокручивая в голове полученную информацию. Князев был близко, всего в нескольких сотнях метров. До гостиницы рукой подать — спуститься по лестницам на холмах немного вниз, и всё. Казалось бы, никаких сложностей. Но ощущение тревоги не отпускало.

И, как оказалось, не зря.

Резкий всполох пламени за окном заставил меня замереть. Я повернул голову — и увидел, как за стеклом отражаются дрожащие языки огня.

Я сделал пару шагов вперёд и выглянул наружу.

Общежитие Гончих полыхало, выбрасывая в ночное небо клубы дыма и искры. Окна на верхних этажах были выбиты, из них вырывались тени, падая вниз. И сразу после падения эти тени поднимались, бросались на людей. На солдат. На тех, кто ещё минуту назад охранял этот лагерь.

Гончие. Они взбунтовались.

Внизу царил хаос. Солдаты со способностями отчаянно отбивались. Огромный мужчина с кожей, покрытой металлом, принимал на себя удары, пока кто-то за его спиной осыпал противников каменными осколками. В стороне вспыхивал ослепительный свет — кто-то палил лазерами из глаз, испепеляя врагов. В другой стороне воздух сгущался, клубился тенью — там кто-то управлял мёртвыми. Те, кто умирал, тут же вставали и бросались на бывших товарищей. Гончие рычали, бросались, рвали живых на куски.

Над полем боя разносились крики, рёв обезумевших от крови Гончих, треск разрушающихся стен. Кто-то вызывал порывы ураганного ветра, сбивая Гончих с ног, но они тут же вставали, не чувствуя ни смятения, ни страха. Один из военных с криком поднялся в воздух, его тело содрогалось в конвульсиях — Гончий с непропорционально удлинёнными руками держал его, словно марионетку, разрывая мышцы усилием одной только мысли.

Контроль пропал. И, судя по всему, не постепенно, а мгновенно.

Я стиснул зубы. План рушился. Я думал, что внушение Гурова будет спадать постепенно, что у меня будет время разобраться. Но оно исчезло сразу, и теперь эти звери, лишённые моральных ориентиров, но не контроля, решили, что им никто не указ.

Я уже собирался броситься вниз, помочь военным, как вдруг что-то изменилось. Из другого здания, метрах в трёхстах от меня, из ещё одного общежития выбегала толпа людей. Нет, не людей. Щиты.

Во главе их колонны я заметил знакомый силуэт. Виктор. Он двигался уверенно, с той же механической точностью, что и остальные, но что-то в нём отличалось. Может, осанка? Или едва заметное напряжение в плечах?

И куда же вы, ребята? — я прищурился, наблюдая за ними.

Ответ пришёл сразу. Щиты бросились в бой. Они не пытались защитить солдат, не закрывали их. Нет. Они целенаправленно шли к Гончим.

Они хотят уничтожить их первыми.

Я всмотрелся внимательнее. Щиты двигались быстро, слаженно, как единое целое. Их атаки были выверены до автоматизма — ни единого лишнего движения, ни капли ярости в их действиях. Сразу была видна выучка: они разделились на группы по пять человек. Двое впереди принимали атаки, с флангов работали ещё двое, а замыкающий, чья способность была бесполезна в бою, поддерживал их, координируя действия и прикрывая раненых.

Они шли вперёд, как каток, методично истребляя Гончих. Один из них, двигаясь с нечеловеческой скоростью, выкручивал шеи врагам, не останавливаясь ни на секунду. Другой, массивный, с сероватой кожей, обладал аномальной гравитацией вокруг своих рук — стоило ему схватить Гончего, как тело жертвы мгновенно сжималось, ломаясь под собственным весом, словно высушенный фрукт.

Но в их движениях не было ярости. На их лицах не отражалось ничего. Ни гнева, ни ненависти. Они просто делали то, что считали правильным. Эмоции до сих пор им были не подвластны.

Щиты использовали способности с точностью машины. Один из них вспыхнул ярким светом, ослепляя сразу несколько Гончих. Другой, с вытянутыми пальцами, будто когти, вспарывал их с хирургической точностью, оставляя минимальные повреждения в окружающей среде. Они не кричали. Они не говорили. Они просто работали.

Контроль Черняка всё ещё держит их. Их эмоции подавлены. Но их разум свободен.

И они сделали выбор.

Возможно, впервые за всё время с момента создания этой армии они приняли решение, которое не было внушено им кем-то свыше. Они выбрали цель, исходя из своего опыта, своих наблюдений.

Они ненавидели Гончих. Даже без эмоций.

Главное, чтобы после Гончих они не начали убивать солдат. Одарённые люди сейчас нужны, жалким остаткам человечества без них не выжить.

Я тяжело выдохнул. Значит, они справятся. Это была не моя битва.

Пора было двигаться к Князю.

* * *

Щиты продолжали свою безэмоциональную резню, а я наконец оторвал взгляд от кровавой бойни и сделал шаг назад. Это не моя битва. Здесь я был не нужен. Щиты разберутся. Их было в десять раз больше, чем Гончих, и меня это радовало. Я помнил психологические тесты, которые нам устраивал мозгоправ, и знал: людей с нормальной моралью оказалось в разы больше, чем тех, кто готов убивать и резать других с радостью. В этом был смысл. Даже после всего кошмара, творившегося на острове, большинство всё же оставалось людьми.

Я развернулся и двинулся к выходу. Лагерь встретил меня тишиной. Неестественной, удушливой, будто весь этот городок вымер за считанные минуты. Огонь пожирал здание общежития, вдалеке слышались взрывы и грохот разрушений, но между строениями царила пугающая пустота.

Костры, ещё недавно согревавшие небольшие группы людей, теперь тлели в одиночестве. Где-то у палатки валялась перевёрнутая кружка, рядом с ней — брошенная сумка, из которой торчали продукты. Кто-то бросил всё и просто сбежал.

В переулке мелькнули две тени. Люди. Они бежали, остервенело оглядываясь. Я уловил обрывки фраз:

— …чёрт, чёрт, чёрт… что происходит?!

— Они взбесились! Гончие — они… они режут всех подряд!

Они не заметили меня, скрытого в тени здания, и я не стал привлекать внимание. Пусть бегут. Их страх был вполне оправдан.

Но меня не волновали паникёры. Меня волновал “Князь”.

Гостиница виднелась впереди, её массивный силуэт резко выделялся на фоне остального лагеря. Президентский люкс находился наверху, в самой роскошной части здания, и теперь мне предстояло туда добраться.

Когда я вошёл внутрь, воздух ударил в лицо застоявшейся роскошью. Здесь ещё пахло кожаными диванами, парфюмом дорогих постояльцев и чем-то сладковато-спиртовым.

Лобби было пустым. Никого. Ни администратора, ни гостей, ни охранников.

Я медленно двинулся вперёд, внимательно осматриваясь. В воздухе висела тревожная тишина, нарушаемая только гулкими шагами по мраморному полу. В одной из урн догорала сигарета, оставленная кем-то в спешке. На стойке регистрации валялась недопитая чашка кофе, жидкость в ней уже остыла. Всё говорило о том, что люди бежали отсюда внезапно.

Я подошёл к стенду с планом здания, пробежался взглядом по этажам. Президентский люкс — верхний этаж. Как и ожидалось.

Лифт, конечно, не работал.

— Ещё бы, — пробормотал я, разглядывая погасшую панель.

Я направился к лестнице, держась в тени, и начал подниматься. Ступени были чистыми, но кое-где попадались следы. Чьи-то запылённые ботинки оставили тёмные полосы, как будто кто-то торопился сбежать. Я замер у первой площадки, вслушиваясь. Тишина.

На втором этаже в дверной проём одной из комнат торчал чей-то ботинок. Я прищурился и, держась ближе к стене, заглянул внутрь. Гончая. Я помнил этого ублюдка, один из самых сильных одарённых. Если не ошибаюсь, он мог управлять водой, сжимая её под огромным давлением — лазеры на его фоне нервно курили в сторонке. Но теперь он мёртв. Его тело было небрежно отброшено к стене, а глаза смотрели в пустоту. Кровь уже начала засыхать.

Кто-то прошёл здесь раньше меня. И явно не особо церемонился.

Но кто?

Я медленно отошёл и пошёл дальше, на пятый этаж. Здесь пахло сильнее — смесь пыли, дорогого парфюма и слабого запаха крови. Чувствовалось, что здание ещё хранит следы жизни, но людей в нём уже не было.

Где-то в глубине этажей что-то глухо скрипнуло. Я замер, прислушиваясь, но повторного звука не последовало. Может, сквозняк. Может, нет.

Президентский люкс находился в конце коридора. Я сделал глубокий вдох, проверил клинки и двинулся вперёд.

Я остановился перед массивной дверью. Деревянное полотно, покрытое тёмным лаком, выглядело совершенно обычным, если не считать мелких трещин на дверной ручке — будто кто-то сжал ее слишком сильно. Может, от злости. Может, от нетерпения.

Я толкнул дверь.

Она не была заперта.

Первое, что я увидел, — это кровь. Тёмное пятно растекалось по белоснежному ковру. В центре комнаты, чуть скособочившись, лежал труп. Мужчина в военной форме. Точнее, от формы остались лишь брюки и расстёгнутая кобура. Грудь зияла чёрной дырой — будто сердце просто вынули. Лицо застывшее, перекошенное в судороге.

А перед этим зрелищем, расслабленно откинувшись на кресле, сидел Князев.

Он выглядел так, будто происходящее его совершенно не касалось. В одной руке он лениво крутил бокал, в другой держал сигару, едва тлеющую в тусклом свете ламп. Ему даже не нужно было поднимать взгляд, чтобы почувствовать моё присутствие.

— Ты, конечно, упрямый, — он сделал небольшой глоток и ухмыльнулся. — Хотел бы сказать, что удивлён, но… нет. Где-то глубоко внутри я знал, что ты не сдохнешь так просто.

Я не ответил. Мой взгляд скользнул по комнате. Пятеро Гончих стояли у стен, замерев, как мраморные статуи. Совершенно неподвижные, без малейшего намёка на жизнь. Только один из них — стоял чуть дальше, ближе к трупу офицера.

— Не спрашивай, — Князев лениво вздохнул. — Он решил, что может меня убить. Какой-то момент я даже восхищался его смелостью. Пока не заставил его вырвать своё собственное сердце из груди.

Он равнодушно щёлкнул пальцами, сбрасывая пепел на пол.

— Жаль. Грамотный был человек. Да и способность у него была полезная — невозможно было ему соврать, очень удобный кадр.

Я нахмурился.

— Он был твоим?

— Ну, раньше — да, — Князев махнул бокалом. — Но сейчас, видимо, решил, что его больше нужен новый порядок. Или анархия. Или что там ещё греет душу слабым.

Он наконец взглянул на меня. Глаза у него были бледно-голубыми, почти прозрачными. И что-то в этом взгляде было не так.

— Надеюсь, ты не хочешь проделать то же самое, Марк? Видимо, ты виноват, что наши марионетки вышли из-под контроля? Гуров мёртв, верно?

Я ухмыльнулся, наклонив голову.

— Ой, неужели в твоём идеальном королевстве что-то пошло не по плану? Какие ужасы. Может, тебе ещё платочек дать, чтобы слёзы вытереть? Или сам справишься, великий и ужасный Князь?

Князев слегка приподнял брови, но его улыбка не дрогнула.

— Я смотрю, ты в хорошем настроении. Прямо сияешь. Что, факт того, что всё рушится, тебя так вдохновляет?

— Не поверишь, — я пожал плечами. — Но да, чертовски вдохновляет.

— И да, ваше главное оружие выведено из строя, — добавил я, кивнув на бокал у него в руке. — Что, отмечаешь? Или так, для храбрости перед неизбежным?

Князев довольно хмыкнул и пригубил коньяк.

— Тогда расскажи мне. Ты, должно быть, пришёл с пафосной речью о справедливости? Или просто хочешь меня убить? Какой у тебя план, неучтённый фактор?

Глава 27: Пламя и марионетки

Я сделал пару шагов вперёд, не сводя глаз с Князева. Он по-прежнему сидел в своём кресле, лениво покачивая бокал с коньяком. Спокойный, расслабленный, словно вокруг не полыхал лагерь, не умирали люди, не рушилась его власть.

— А ведь я почти надеялся, что ты не доберёшься, — он лениво выдохнул дым, даже не удостоив меня взгляда. — Когда Гончие из океанариума перестали выходить на связь, я сразу понял, кто в этом виноват. Когда началась эта бойня на улице, я был почти уверен, что ты рванёшь к ним, начнёшь их вырезать, а не пойдёшь за мной. Было бы так… элегантно. Исчезнуть в хаосе, затеряться среди тех, кого ты так хотел спасти. Символично.

— Ну да, шикарный финал, — я кивнул. — Осталось только вставить грустную музыку, пустить титры и показать, как ты, одинокий и несчастный, допиваешь коньяк под драматичную скрипку.

Князев слегка улыбнулся, но в глазах мелькнул холодный огонёк.

— Допустим, ты выиграл. Допустим, ты убьёшь меня. Что дальше? — он сделал глоток. — Ты, как никто другой, должен понимать: порядок — это не просто слова. Всё держалось на нас. На мне. Без меня это место погрузится в хаос. Ты действительно этого хочешь?

— Ну, давай посмотрим, — я картинно постучал пальцем по подбородку. — Рабство, промывание мозгов, кастовая система, гаремы, геноцид… Блин, ну так-то звучит, конечно, как рай на земле! Ты ж, наверное, по ночам молишься, чтобы в аду тебе выдали персональный трон.

— Ты мыслишь слишком просто, Марк, — Князев покачал головой. — Люди без контроля хуже зверей. Дай им свободу — и они перегрызут друг другу глотки. Ты убьёшь меня — и здесь начнётся резня. Я держал порядок.

— Ой, да ладно тебе, — я махнул рукой. — Диктаторский чек-лист у тебя почти полный. Тебе только пирамиду из черепов не хватает для полного комплекта.

Князев задумчиво посмотрел на меня.

— Ты правда думаешь, что без меня будет лучше?

— Думаю? Да я в этом уверен! — ухмыльнулся я. — Хотя, конечно, есть альтернативный вариант: ты прямо сейчас притворяешься мёртвым, а я делаю вид, что поверил. Ну, так, чисто чтобы не мараться.

Князев тихо хмыкнул и, не меняясь в лице, щёлкнул пальцами.

Гончие пришли в движение.

Я успел заметить, как блеснули их глаза — не осознанные, а пустые, бездушные. Идеальные марионетки, послушные воле своего хозяина.

— Ну что, неучтённый фактор, — Князев улыбнулся, — посмотрим, как ты справишься с настоящими хищниками.

Гончие двинулись одновременно.

Без единого крика, без резких движений. Как хорошо смазанный механизм. Один резко рванул во фланг, второй остался передо мной, третий сделал шаг назад, оценивая пространство. Их распределение заняло долю секунды — идеально синхронизированные бойцы, полностью подчинённые чужой воле.

Я тоже не стоял на месте. Тело реагировало быстрее, чем мысли — я уже смещался, оценивая угрозу.

— Ты же понимаешь, что у тебя нет шансов, — лениво бросил Князев из своего уголка. — Они идеальны. Я контролирую каждое их движение, они сейчас как единый организм. Ни страха, ни сомнений, ни импульсивных решений. Только чистая эффективность.

Я фыркнул.

— Ну да, конечно. Как Windows после переустановки. Пока не зависнет.

Гончий слева двинулся первым. Я увидел лишь слабый отсвет — лезвие из чистой энергии сорвалось в меня со скоростью пули. Едва успел отклониться, но горячий след полоснул по щеке, кожа зашипела.

Лучник. Отлично.

Справа что-то мелькнуло. Второй Гончий вытянул руку, и она вдруг стала длинной, как хлыст. В пальцах поблескивали изогнутые керамбиты, которые он раскручивал, как цирковой жонглёр. Чёрт. Руки-хлысты — это уже перебор.

Я рванулся назад, но тут же почувствовал, как ноги налились свинцом. Вязкость, липкость — я влетел в ловушку третьего. Пространство будто загустело, движения стали медленными, как во сне.

— Умно, — выдохнул я, а затем всё взорвалось.

Гончие не ждали. Лучник поднял руки, перед ним проявился светящийся лук, и новая стрела сорвалась в меня. Я едва успел закрыться рукой, но удар вышиб воздух из лёгких, кость в предплечье снова хрустнула. В тот же миг Гончий с растяжимыми конечностями рванулся вперёд, его рука вытянулась в мощный удар, нацеленный прямо в голову.

Я сжал зубы, позволил пламени прорваться наружу и рванулся вверх, преодолевая гравитацию ловушки. В последний момент ударил в пол — огонь вспыхнул, ломая деревянный настил. Взрывная волна отбросила меня назад, но зато и атака Гончих сбилась.

— О, — Князев насмешливо приподнял брови. — Начинаешь злиться?

Я зло хмыкнул, сбивая с руки остатки тлеющей ткани.

Гончие уже снова двигались. Слаженно, точно. Они не чувствовали усталости, не теряли концентрации. Меня зажимали, пространство сужалось.

Только вот я не был намерен играть по их правилам.

Я рванулся вперёд.

Лучник мгновенно среагировал, его светящийся лук вспыхнул, и новая стрела сорвалась в меня. На этот раз я не стал уворачиваться. Левая рука вспыхнула огнём, и, когда стрела достигла меня, я с силой ударил по ней, разрывая импульс. Разряд пробежался по пальцам, неприятно обжигая, но атака была прервана.

Справа взвыл воздух — растягивающийся Гончий ударил. Я сделал шаг назад, но всё же почувствовал, как керамбит вспарывает плечо. Кровь брызнула на пол. Чёрт, его атаки опаснее, чем я думал.

Гончий не остановился. Его вторая рука тут же хлестнула в другую сторону, целясь мне в бок. Я дёрнулся вперёд, провёл рукой по лезвию, покрыв его огнём, и, резко выбросив вперёд ладонь, метнул в него горящий клинок. Гончий откатился назад, но это дало мне секунду передышки.

Однако времени расслабляться не было.

Пол под ногами снова задрожал, и я ощутил, как кинетическая ловушка снова схватила меня. Меня окружили. Лучник уже натягивал следующую стрелу, растягивающийся Гончий подготовился к новой атаке, а третий — контролирующий ловушки — поднял руку, готовясь окончательно меня обездвижить.

— Всё? — насмешливо произнёс Князев. — Неужели вот так просто? Я ожидал от тебя большего, Марк.

— А я ожидал, что твои псы будут умнее, — огрызнулся я. — Но судя как они действуют, ты не гений тактики.

Я напрягся, концентрируя энергию, и в последний момент, когда ловушка уже почти сомкнулась, выбросил всю мощь наружу. Огонь хлынул волной, разрывая силовые нити, полыхая по стенам. Деревянный настил затрещал, стены окрасились в оранжевый свет.

Я рванулся в сторону.

Лучник выстрелил, но стрела пролетела мимо, сбитая вихрем пламени. Гончий с керамбитами попытался снова вытянуть руки, но я развернулся и ударил прямо в его локтевой сустав, заставляя конечность сложиться в неестественном угле. Он дёрнулся, теряя контроль, и я тут же всадил ему колено в грудь. Гончего буквально впечатало в стену, оставляя кровавый след.

Я уже собирался добить его, но вдруг мир вокруг накренился.

В голове будто лопнуло что-то невидимое. Щит трещал, ломался под гнетом чужой силы. Князев.

Мышцы налились свинцом. Движения стали ватными, реакция замедлилась. В висках застучали молотки, зрение дёрнулось, как у сломанного экрана. Гребаный ублюдок.

Я на миг замешкался — и этого хватило. Лучник дёрнулся, вытягивая лук, и прежде чем я успел среагировать, новая стрела вспыхнула и вонзилась в бок. Меня пробило насквозь.

Я зарычал, спотыкаясь, но тут же заставил себя подняться. Внутри пульсировала боль, но я стиснул зубы и поднял голову.

— Ты серьёзно думаешь, что можешь меня сломать? — прохрипел я, вытирая губы. — Жалкая попытка, Князев.

В ответ раздался лёгкий смешок.

Боль жгла бок, кровь сочилась из раны, но я уже не обращал на это внимания. Князев продолжал давить, пытаясь пробиться через мой щит, а двое оставшихся Гончих не собирались давать мне передышку.

Лучник переместился ближе, его лук светился с новой силой. В глазах — полная пустота, никаких отблесков сознания. Он медленно натягивал новую стрелу, собираясь выпустить её в меня.

Второй Гончий — контролирующий кинетические ловушки — поднял руку, создавая вокруг меня невидимые нити. Двигаться становилось всё труднее, как будто воздух сгустился, превращаясь в липкую смолу.

— Сдавайся, Марк, — донёсся голос Князева. — Ты не выиграешь. Я контролирую всё здесь. Тебя. Их. Каждый твой шаг.

Я стиснул зубы. Каждая мышца ныла от напряжения, а голова пульсировала, но сдаваться? После всего?

Хрен тебе.

Я рванулся вперёд, игнорируя липкость воздуха. Кинетический Гончий расширил глаза, не ожидая, что я смогу двигаться сквозь его ловушки. Но дело было не только в моей силе.

Князев на миг отвлёкся. Наверное, не ожидал, что я смогу прорваться. Может, его сила не была абсолютной?

Я резко сменил траекторию, но вместо того чтобы снова бросаться в ближний бой, вскинул руку, позволяя огню вспыхнуть ярче. Пламя закрутилось, сформировав пульсирующий фаербол, и с глухим хлопком сорвалось с ладони. Гончий даже не успел среагировать — огненная сфера врезалась ему в голову, вспыхнув ослепительным пламенем. Тело дёрнулось, охваченное адским жаром, и упало, больше не двигаясь. Воздух наполнился резким запахом горелой плоти.

Лучник мгновенно выпустил стрелу. Я не успел увернуться полностью — энергия вспыхнула у самого виска, вскользь пропоров кожу. Жар, боль, но не смертельно.

Я не дал ему времени на второй выстрел.

Ещё один рывок — и я оказался рядом. Он дёрнулся, пытаясь отпрыгнуть, но я схватил его за грудки и вонзил кулак ему в солнечное сплетение. Хруст рёбер, выдох, блеклый взгляд.

Он рухнул, больше не поднимаясь.

В комнате на мгновение повисла тишина. Дым клубился, тени плясали по стенам. Я стоял, тяжело дыша, чувствуя, как Князев снова давит на мой разум.

— Вот оно, — услышал я его голос. — Ты чувствуешь? Это пустота, Марк. Ты просто убиваешь. И чем дальше ты заходишь, тем больше ты похож на меня.

Я поднял голову, вытирая кровь с подбородка, и медленно развернулся.

— Ну так давай посмотрим, кто кого, — ухмыльнулся я, глядя на двух оставшихся Гончих.

Они двигались медленно, уверенно, без единого колебания — как неизбежность.

Первый был массивен, словно кусок огромного сапфира, покрытый причудливым слоем кристаллов. Его мышцы бугрились под кристаллами, а глаза смотрели безжизненно, как у предыдущих Гончих. Второй, более худощавый, шёл чуть позади, но от него исходило нечто странное. Его силуэт дрожал, словно отражение в рябящей воде, создавая ощущение, будто он не один.

— Вот и моя гвардия, — лениво протянул Князев. — Эти покрепче будут. Если хочешь, можешь попробовать договориться, но вряд ли они поддержат твои мирные инициативы.

Я медленно выдохнул, вытягивая руки и разминая пальцы. Болью от ранений уже можно было не заморачиваться — тело горело адреналином, а сознание цеплялось за каждый нюанс вокруг.

— Ага, я вижу, ты оставил себе самых больших и злых. Мне даже приятно, что ты так ценишь мою компанию, — хмыкнул я. — Ну что, погнали?

Танк двинулся первым.

Его шаги сотрясали пол, каждый удар массивных ступней казался маленьким землетрясением. Он не бежал — ему это было не нужно. В таких, как он, главное — выдержка. Один удар, если он попадёт, и меня можно будет выносить отсюда в мешке.

Я резко метнул в него фаербол, но он лишь поднял руку, и кристаллическая оболочка поглотила пламя, будто это был обычный летний ветер. Отлично. Значит, через броню пробиться не получится, придётся искать слабые точки.

Второй тем временем активизировался. В воздухе замелькали образы — сначала едва заметные, но с каждой секундой становившиеся всё более осязаемыми. Внезапно прямо передо мной возникло ещё два Танка, полностью идентичных оригиналу.

— О, это уже интереснее, — пробормотал я.

Я бросился в сторону, уходя от удара. Настоящий Танк промахнулся, а кулак его копии глухим грохотом врезался в стену, проломив бетонную плиту. Если бы я не увернулся…

Взгляд метнулся к иллюзионисту. Он стоял на месте, слегка раскачиваясь, а его копии синхронно двигались вместе с громилой. Очевидно, он не просто создавал образы, а делал их достаточно плотными, чтобы они могли наносить удары.

Ну что ж, придётся проверить, сколько они выдержат.

Я резко сменил направление, выбрасывая вперёд руки. Огонь взорвался в воздухе, формируя мощный взрыв, который прошёл сквозь одного из Танков. Иллюзия тут же исчезла, но второй продолжал двигаться.

— Одного убрал, — буркнул я. — Посмотрим, что с остальными.

Глава 28: Король умер, да здравствует Король!

Я выдохнул, наблюдая за оставшимися противниками. Иллюзионист и настоящий Танк. Один продолжал создавать фантомов, второй ждал, выжидая момент для удара. Чертовски неудобное комбо.

— Долго думаешь, Марк, — раздался голос Князева. Он откровенно наслаждался этим. — А ведь время не на твоей стороне. Сколько у тебя ещё энергии, щенок?

— Да-да, я понял, — пробормотал я, уворачиваясь от очередного удара кристаллического громилы.

Его кулак прошёл в миллиметре от моей головы, разбив стену, но в тот же миг Князев заставил нового двойника броситься сбоку, пытаясь поймать меня в ловушку. Он управлял ими с идеальной точностью, не было лишних движений, не было ошибок — только чёткий, выверенный контроль. Я уклонился, но почувствовал, как тело стало тяжелее. Князев снова давил на мой щит. В голове словно завыл сиреной металлический гул, мышцы предательски дрогнули. Хреново.

— Ну давай же… — пробормотал я, стискивая зубы. Если не убрать Иллюзиониста, этот бой затянется.

Я сделал вид, что снова бросаюсь на Танка, но в последний момент резко сменил направление и бросил второй свой клинок, покрытый огнем прямо в голову Иллюзиониста.

Вспышка, дым, запах горелого мяса. В ту же секунду двойники исчезли, оставив только настоящего громилу.

— О, вот и порядок, — усмехнулся я, облизывая пересохшие губы. — Теперь твоя очередь, каменный урод.

Танк медленно повернулся ко мне, но я знал — это не его решение. Князев сидел в кресле, направляя его движения, словно марионетку на нитях. В каждом шаге громилы не было ни страха, ни колебаний — только бездушная воля Князева.

Но вот что было интересно — Князев нервничал. Ещё секунду назад он самодовольно улыбался, но теперь его пальцы сжались в подлокотниках кресла, а челюсть напряглась. Он осознавал: остался только один Гончий, а Марк, вопреки всему, не собирался ложиться и умирать.

Я ухмыльнулся, глядя прямо на него:

— Чего так напряжён, Князь? Неужели твои игрушки ломаются быстрее, чем ты рассчитывал?

— Давай же, Марк, — голос Князева больше не был насмешливым. Теперь в нём сквозило раздражение. — Ты просто затягиваешь неизбежное.

— О, ну конечно, — пробормотал я, уворачиваясь от его кулака, который оставил внушительную вмятину в стене. — Сейчас приляг, помру, чтобы тебе жизнь медом казалась.

Танк снова атаковал, на этот раз размахиваясь двумя руками. Пол под ногами содрогнулся от его удара, и я понял, что долго бегать смысла нет. Этого громилу не остановишь, пока он двигается. Значит, надо его остановить раз и навсегда.

Я отпрыгнул назад, подняв руку, и передо мной вспыхнула стена огня. Но не для атаки.

— Посмотрим, как твоя броня чувствует себя при нескольких тысячах градусов, — усмехнулся я.

Жар разлился по комнате, стены начали покрываться копотью. Кристаллы на теле Танка сначала никак не реагировали, но затем… они начали темнеть. Князев что-то резко произнёс, будто пытался скорректировать движения своей марионетки, но было поздно. Жара становилось всё больше, и я не прекращал нагнетать пламя.

Танк сделал ещё один шаг, но его движения стали замедленными. Кристаллы на его теле начали покрываться микротрещинами. Пошли первые искры.

— У тебя проблемы, Князь, — произнёс я, сжимая кулак. — Греется твоя игрушка.

Князев зло выругался, а я резко бросился вперёд и всадил ладонь в грудь Танка. Вспышка. Огонь ворвался внутрь его тела, как раскалённый металл, заливая его изнутри.

Танк издал приглушённый хрип, его ноги дрогнули. Он ещё сделал шаг вперёд, но тут же упал на колени. Кристаллы на его теле вспыхнули, а затем раскололись, выпуская наружу ослепительный жар.

Я отступил, наблюдая, как он заваливается вперёд, а затем остаётся лежать, больше не двигаясь. Громоздкий, пылающий памятник тому, что когда-то было очередной марионеткой Князева.

Я поднял взгляд на него. Князев уже не пытался скрывать раздражение. Он дышал глубже, его пальцы сжимались в подлокотниках кресла. Его последний воин пал.

— Ну что, великий Князь, — выдохнул я, стряхивая копоть с рук. — Какие ещё трюки припас?

Ответом мне был тихий звук шагов.

Я повернул голову и увидел, как из дальней комнаты вышли они. Девушки.

Одетые в лёгкие, почти прозрачные одежды, с пустыми, мёртвыми глазами, они шагали медленно, синхронно. Как и Гончие до них, они не были собой. Князев управлял ими.

Я сразу понял, что это не просто безвольные жертвы. Их тела двигались слишком плавно, слишком слаженно. Я знал этот стиль, видел его на поле боя. Они были натренированы. И, скорее всего, у некоторых из них были способности.

— Впечатляет, правда? — раздался голос Князева. Он снова вернул себе самообладание, будто последние поражения ничего не значили. — Мои самые послушные. Настоящие драгоценности. В отличие от Гончих, они никогда не рвутся с цепи. Потому что у них нет цепей. Только моя воля.

Я стиснул зубы.

— Ты просто жалкий ублюдок, Князев.

Он лишь усмехнулся, делая ленивый жест рукой.

— Дамы, позаботьтесь о госте.

Девушки двинулись вперёд. Их лица оставались безжизненными, но движения были стремительными и выверенными. Одна исчезла с места и появилась уже рядом со мной — сверхскорость. Вторая хищно оскалилась, и на её пальцах вытянулись когти, поблёскивающие в свете пламени. У третьей губы дрогнули, и я почувствовал: что-то не так.

Инстинктивно бросился в сторону, закрывая уши. Запоздало — крик резанул по ушам, мозг будто вскипел, а тело пронзило болью. Парализующий голос.

— Ох, бедный твой будущий муж, — пробормотал я сквозь зубы, заставляя себя сфокусироваться. В ушах ещё звенело, но времени на передышку не было.

Первая бросилась в атаку, её когти полоснули воздух там, где секунду назад была моя шея. Я ушёл вниз, схватил ближайший стул и метнул в неё, но она увернулась, как кошка. Вторая уже оказалась за спиной, и я едва успел оттолкнуться, когда её удар прошёл в сантиметре от меня.

Дерьмо. Они слишком быстрые.

— Ну что, Марк? — Князев снова развалился в кресле, но в голосе сквозила напряжённость. — Ты же не станешь их убивать? Или у тебя всё-таки хватит духу?..

Он наслаждался этим. Он знал, что я не хотел убивать этих девушек. В отличие от Гончих, они не были убийцами. Они были жертвами.

Я стиснул зубы. Чёрт с тобой, Князь.

Я взмахнул рукой, и передо мной вспыхнула огненная стена, разъединяя нас. Девушки замерли, их тела напряглись, но не они колебались — Князев. Он не решался отправить их в пламя, понимая, что даже его контроль не спасёт их от неминуемой гибели.

Я поймал его взгляд. Впервые за всё время я увидел в нём сомнение.

— Игра окончена, — бросил я, глядя поверх пламени прямо в его глаза. — Больше никакого цирка. Только ты и я.

Я шагнул вперёд.

Князев смотрел на меня, но уже не с самодовольной ухмылкой, а с холодной, сдержанной злостью. Он медленно поднялся с кресла, отряхнул рукава рубашки и склонил голову набок, словно изучая меня заново.

— И что ты теперь собираешься делать? — его голос был ровным, но в глубине сквозило напряжение.

Я сделал ещё шаг вперёд, огонь за моей спиной всё ещё полыхал, отрезая нас от его последней защиты.

— О, нет, Князь, — я усмехнулся. — Легко не будет. Для тебя — точно.

Он вздохнул, как человек, которому смертельно надоел этот разговор, и покачал головой.

— Как же ты меня разочаровал, Марк. Я думал, ты умнее. Думал, ты поймёшь, как всё устроено. Какой хаос ты выпустил наружу, когда убил Гурова.

— Да, да, да, — отмахнулся я. — Ты и Гуров — единственные, кто мог «спасти» этот мир, да? Давай честно, ты просто наслаждался своей властью, ты жил, как хотел, и теперь тебя это устраивало.

Он прищурился.

— И что дальше? Думаешь, я единственный, кто делает подобные вещи? Марк, таких как я — сотни. Мир всегда принадлежал сильнейшим. Думаешь, ты его изменишь?

Я молча шагнул вперёд, сокращая дистанцию, и его пальцы дёрнулись.

В ту же секунду я почувствовал это.

Не грубую попытку взять меня под контроль, а нечто более тонкое, изощрённое. Он не пытался сломить мой разум, нет. Он давил на тело. На мышцы, сухожилия, нервы. На малейшие реакции. На всё, что не защищено моим щитом. Он пытался заморозить меня на месте.

— Видишь ли, Марк… ты всё ещё человек, — его голос стал тягучим, почти гипнотическим. — Как бы ты ни был силён, твои рефлексы, твои реакции — всё это можно скорректировать. Всё это… можно подчинить.

Гребаный ублюдок.

Каждый шаг давался с трудом. Каждое движение было словно через сироп. Казалось, что мой собственный организм сопротивляется мне.

Нет.

Я скрипнул зубами, сжал кулаки, сосредоточился на огне внутри. Князев думал, что я такой же, как остальные. Что если не может забрать мой разум, то сможет сломить тело. Ошибочка.

Пламя взорвалось вокруг меня, выжигая последнюю чужую нить, тянущуюся к моим движениям.

Князев отшатнулся. В его глазах мелькнуло удивление.

— Как?.. — пробормотал он.

Я бросился вперёд, хватая его рукой за горло.

— Подожди! — в придушенном голосе Князева впервые за всё время прорезалась паника. — Ты не понимаешь, Марк! Я могу быть полезен! Вместе мы… Мы можем управлять этим миром! Ты не представляешь, сколько ещё таких, как я… Без меня ты не справишься!

Его руки метнулись к моей, но было поздно. Он захрипел, судорожно пытаясь высвободиться, но я лишь сжал пальцы крепче.

— Сильнейший, да? — процедил я. — Судья? Царь? Бог?

Я поднял его выше, не давая дышать. Огонь вспыхнул вокруг нас, и в этот раз Князев понял — всё. Конец.

Он дёрнулся было в последней попытке что-то сказать, но я не стал слушать.

— Властвовать вместе? — хмыкнул я. — Нет уж, козел. Сгоришь в одиночку.

Его губы дрогнули, а в глазах мелькнул первобытный страх. Он не хотел умирать. Всю свою жизнь генерал Князев контролировал других, дергал за нити, играл судьбами. Но сейчас он сам оказался в ловушке. И выхода не было.

Я видел, как его тело бьёт дрожь. Он пытался сказать что-то ещё — наверняка какую-нибудь последнюю, отчаянную попытку внушить мне нужную мысль, но я не дал ему шанса.

Просто сжал руку ещё сильнее и выпустил пламя.

Его тело вспыхнуло. Закричать он не успел.

Спустя секунду от Князя осталась только сгоревшая до тла зола на полу.

Я стоял над ней, тяжело дыша. В комнате повисла тишина. Только пламя тихо потрескивало за моей спиной.

Я поднял взгляд.

По ту сторону огня стояли пять девушек, в их глазах медленно возвращалось сознание. И одну из них я знал. Это была Вика — шатенка из СИЗО, которой я когда-то пообещал, что с ней больше никогда не случится ничего подобного…

Глава 29: Последствия

Треск огня глухо отдавался в стенах разрушенного номера. Жар медленно спадал, но воздух был тяжёлым, пропитанным гарью и чем-то неуловимо металлическим. Запах горелой плоти, даже если от Князева остался лишь пепел, всё ещё висел в воздухе.

Я не сводил глаз с Вики. Она стояла по ту сторону огня, босая, с растрёпанными волосами, в мятой ночной рубашке. Остальные девушки тоже приходили в себя, кто-то опустился на колени, кто-то просто смотрел в пол, пытаясь осознать произошедшее. Они выглядели опустошёнными, выгоревшими изнутри.

Но Вика…

В её взгляде не было пустоты.

Она встретилась со мной глазами, и я увидел в них сначала недоверие, затем осознание, а потом — ярость.

Она шагнула вперёд, минуя умирающие языки пламени, и прежде чем я успел что-то сказать, ударила меня по щеке.

Резко, со всей силы.

Голова дёрнулась в сторону, в ушах зазвенело, но я даже не подумал уклоняться. Просто стоял и смотрел на неё.

— Ты… — её голос дрожал. — Ты обещал.

Я молчал. Потому что сказать было нечего.

— Ты сказал… — она вцепилась в воротник моей рубашки, сжав кулаки. — Сказал, что этого больше не повторится…

Я почувствовал, как её пальцы дрожат. Затем Вика разжала руки и тяжело вдохнула, пытаясь совладать с собой. Но спустя секунду её губы задрожали, и она резко прижалась ко мне, спрятав лицо в моём плече.

Я рефлекторно поднял руку, хотел сказать что-то, что-нибудь, но… просто молча обнял её.

— Прости, — тихо выдохнул я.

Она всхлипнула, но не ответила. И я знал, что этих слов недостаточно.

Позади нас кто-то закашлялся. Остальные девушки тоже начинали приходить в себя. Одна из них, высокая брюнетка, посмотрела на меня с испугом, а потом перевела взгляд на пепел, что остался от Князева.

— Он… мёртв? — её голос был слабым, почти безжизненным.

— Да, — кивнул я. — Всё кончено.

Девушки молчали. А потом кто-то тихо рассмеялся. Горько. Словно на грани истерики.

— Кончено? — прошептала одна из них. — Это никогда не кончится…

Я промолчал. Потому что часть меня понимала — они правы.

Но это был первый шаг.

— Вы в безопасности, — твёрдо сказал я, оглядев каждую из них. — Теперь уже точно.

Я ещё раз сжал Вику за плечо и сделал шаг назад.

— Оставайтесь здесь. Переждите ночь. На улице сейчас… не лучшее время. Завтра разберёмся. Я найду кого-то, кто вас выведет отсюда.

Вика посмотрела на меня долгим, выжидающим взглядом. В её глазах ещё плескалось недоверие, но она кивнула.

— Мы… Что нам делать потом? — нерешительно спросила одна из девушек.

Я сжал зубы. Честно? У меня не было ответа.

— Завтра будет новый день, — только и сказал я. — Пока просто отдыхайте.

Я развернулся и направился к выходу. За спиной слышалось приглушённое дыхание, шёпот, сдержанные всхлипы. Но это уже было не моё дело.

Теперь — надо спасти ту храбрую девчушку, которая хотела меня прикрыть от триумвирата.

Я шагнул в коридор, где воздух был тяжёлым от ночного пожарища. Далеко внизу ещё слышались отголоски битвы, но основные схватки уже стихали. Лагерь приходил в себя. Или просто переваривал случившееся.

Чёрт, и почему каждый мой день заканчивается сожжённым зданием и трупами?

Я двинулся вниз по лестнице. Лифт, естественно, не работал, да и заходить в узкий металлический ящик после всего случившегося казалось не самой разумной идеей.

Гостиница, которую Князев превратил в свой дворец, теперь выглядела пустой и заброшенной. Где-то вдалеке слышались голоса, шаги — люди уже поняли, что хозяин мёртв. Кто-то пытался понять, что делать дальше, кто-то, вероятно, уже тащил из комнат всё, что плохо лежит.

Но мне сейчас было не до них.

Я вышел из здания и сразу ощутил, насколько прохладным был ночной воздух. После жары битвы он казался почти ледяным. Но дышать стало легче.

К лабораториям было недалеко, минут десять быстрым шагом. Там, в глубине кампуса, в одном из зданий, были лаборатории. Я помнил это место. Слишком хорошо помнил. Стены, в которых провёл семь мучительных дней экспериментов, не забудутся никогда.

Дорога до лабораторий оказалась пугающе пустой. Гражданские попрятались, опасаясь резни. Щиты, судя по крикам и раздающимся звукам применения способностей, добивали последние очаги сопротивления.

Я ускорил шаг.

Подходя ближе, я увидел слабый свет, пробивающийся сквозь окна лаборатории. В отличие от остального лагеря, здесь было тихо. Слишком тихо.

Я открыл дверь и вошёл.

Первое, что бросилось в глаза — белые стены и резкий запах антисептиков. Второе — испуганные взгляды учёных. Они сидели в дальнем углу, сбившись в кучу, словно надеялись, что их не заметят.

Я остановился у порога, смахивая пепел с рукава.

— Где Аня? — спросил я, голос прозвучал ровно, но внутри уже закипало нетерпение.

Один из мужчин, в круглых очках и измятом халате, судорожно кивнул в сторону коридора.

— Там… в последней комнате. Мы не… не сделали ей ничего плохого. Мы просто…

— Не волнуйся, — бросил я. — Если бы сделали, вас бы уже не было.

— Марк?!

Я повернул голову на голос. Из-за стойки, где стояли приборы, выскочили двое — Саша и Света. Он всё тот же — невысокий, рыжий, только как будто сильно повзрослевший за последние два месяца, а она — всё такая же, миниатюрная и очень красивая. Они выглядели измотанными, но явно были рады меня видеть.

— Живой, значит, — Саша обрадованно выпалил, оглядывая меня. — Ну, относительно.

— Ага, поцарапали немного, но не критично, — я кивнул. — Вы двое тут чего? Неужели с этими? — кивнул на забившихся в угол учёных. Я, конечно, помнил, что они были здесь, когда меня приводили, но спросить что-то было надо.

— Мы работаем здесь, — спокойно сказала Света. — Врач и объект для изучения, — кивнула на Сашу. — Они нас не трогали, потому что мы ценные.

— Аня в порядке? — я перевёл взгляд на них.

— Да, мы за ней присматривали, — кивнул Саша. — Пойдём, мы покажем.

Он вдруг замер, посмотрел на меня внимательнее и нахмурился:

— Марк, а что вообще происходит? Сначала грохот, потом огонь, теперь ты вваливаешься, как будто только что из ада вышел.

Я хмыкнул.

— Примерно так и было. Триумвират больше не рулит этим местом. Гуров мёртв, Князев тоже. Гончие, судя по всему, почти все перебиты.

Саша выругался сквозь зубы, а Света только тяжело выдохнула.

— Значит, бардак полный, — тихо сказала она.

— Ага, — подтвердил я. — Но пока разбираться некогда. Давайте к Ане.

Я направился за ними, ощущая, как внутри нарастает напряжение.

Толкнул дверь.

Аня сидела на кушетке у дальней стены, сжавшись в комок. Бледная, осунувшаяся, но… живая. Когда она подняла на меня взгляд, в нём промелькнуло недоверие. Потом — шок.

— Лазарев? — её голос был едва слышным.

Я кивнул.

— Ты жива. Отлично. Пора уходить.

Я вышел из лаборатории первым. На улице светало. В воздухе ещё витали запахи гари, крови и распадающейся дисциплины. Где-то вдалеке доносились редкие выкрики и разрозненные звуки борьбы — последние очаги сопротивления, которые догорали, как угли в костре. Щиты сделали своё дело, но теперь в лагере царила опасная тишина.

Без порядка это место превратится в хаос быстрее, чем кто-то скажет «анархия».

Сейчас, когда Триумвират мёртв, лагерь стоял перед выбором. Остаться единым или развалиться на банды, где каждый будет рвать свою часть территории. Мне было плевать на власть, но совсем не плевать на то, что здесь может начаться резня, а потом кто-нибудь решит, что в следующий раз безопаснее будет убить меня первым.

Я нашёл Виктора у здания главного корпуса ДВФУ. Он стоял на крыльце, опираяся на окровавленный двуручный меч, а вокруг него сгрудились несколько Щитов. Глаза его были тёмными, напряжёнными, но, завидев меня, он слегка кивнул.

— Жив? — бросил он, смерив меня взглядом, но в голосе слышалось не только напряжение, но и скрытая радость.

— Живее всех мёртвых, — ответил я, усмехнувшись. — Ты как?

— Гончие мертвы. Остались отдельные крысы. Их добивают. — Виктор кивнул в сторону нескольких бойцов, методично прочёсывающих территорию. Затем посмотрел на меня внимательнее. — Что вообще произошло? Почему мы все пришли в себя? И где эти сраные телепаты?

Я задержал на нём взгляд, оценивая, стоит ли сразу выкладывать всю правду. Но какая, к черту, разница? Всё равно узнают.

— Оба мертвы, — сказал я спокойно. — Гуров пытался меня убить, Князев пытался меня подчинить. Теперь их больше нет.

Виктор выругался сквозь зубы и снова взглянул на здание, где ещё недавно заседали те, кто управлял этим лагерем. Теперь оно стояло тёмное и безмолвное. Символично.

— Нам нужно поговорить со всеми, кто здесь хоть что-то решает, — сказал я. — Без Триумвирата начнётся бойня за власть.

— Думаешь, они согласятся просто взять и собраться? — Виктор усмехнулся. — У многих идеи поинтереснее.

— У многих ещё и трупы их хозяев перед глазами. Это работает отрезвляюще.

Я развернулся, вышел на середину площади, взмахнул рукой и запустил в небо огромный огненный шар. Он взвился вверх, осветив кампус, и на секунду окрасил всё в зловещий кровавый оттенок. Я на секунду офигел — после убийства Князева и Гурова я конкретно так усилился. Ещё вчера такой огромный шар я выдать бы не смог.

Люди начали выглядывать из укрытий. Кто-то осторожно выбрался на улицу, сжимая в руках оружие. Гражданские, бывшие военные, несколько уцелевших приближённых Триумвирата. Я заметил даже пару научных работников из лабораторий. Они стояли, неуверенно переглядываясь, но страх перед тем, что будет дальше, заставил их прийти.

Постепенно люди стекались на площадь. Виктор тем временем подошёл к группе Щитов, отдавая короткие распоряжения. Вскоре они начали прочёсывать территорию, загоняя остальных выживших начальников к месту сбора.

Через час на площади собралась основная часть тех, кто ещё мог иметь голос в решении будущего лагеря. Виктор встал рядом со мной, оглядывая собравшихся.

— Ладно, ты всех собрал, — он хмыкнул. — Но что теперь?

Я глубоко вдохнул, осматривая людей перед собой. Виктор скрестил руки на груди, но в глазах читался интерес.

— Ну давай, жги, — пробормотал он. — Ты же у нас главный любитель эффектных заявлений.

— Теперь мы решим, как жить дальше, — сказал я, делая шаг вперёд.

Толпа, собравшаяся на площади, постепенно приходила в себя. Люди переговаривались, кто-то шептался, кто-то оглядывался по сторонам, словно ожидая, что из темноты вот-вот выйдут солдаты Триумвирата и восстановят привычный порядок. Но этого не случилось. И больше не случится.

Я посмотрел на Виктора, и он молча кивнул.

— Здесь не место для разговоров, — громко сказал он, перекрывая гул голосов. — Нам нужен лекторий. Пошли.

Группа Щитов двинулась первой, задавая направление. За ними потянулись остальные: военные, гражданские, оставшиеся приближённые Триумвирата, учёные.

Я шагал в первых рядах, чувствуя на себе взгляды. Кто-то смотрел с надеждой, кто-то с настороженностью, кто-то с плохо скрываемым страхом. Эти люди привыкли жить в подчинении. Они не знали, что делать с собой, когда никто не отдаёт приказы.

Лекторий представлял собой огромное помещение, рассчитанное на сотни человек. Когда-то здесь читали лекции студентам, но теперь это место стало импровизированным залом для совета. Я вошёл внутрь одним из первых и окинул взглядом аудиторию. Ряды кресел, сцена, большое табло на стене. Всё покрыто пылью и следами запустения, но сейчас это было лучшее место для собрания.

Щиты заняли позиции вдоль стен, обеспечивая безопасность. Люди расселись по местам, гул голосов постепенно затихал. Виктор вышел вперёд и осмотрел зал.

— Ладно, давайте начнём, — сказал он. — Если у кого-то есть вопросы, задавайте их сейчас.

Молчание длилось несколько секунд, а потом раздался голос.

— Что с Триумвиратом? — спросил кто-то из бывших военных.

Я сделал шаг вперёд, чувствуя, как внимание зала приковано ко мне.

— Мертвы, — коротко ответил я. — Гуров. Князев. Все. Их больше нет.

В аудитории поднялся ропот. Кто-то выглядел растерянным, кто-то облегчённым, но у большинства в глазах читалась одна эмоция — страх. Неужели они думают, что без Триумвирата им теперь не выжить?

— Значит, теперь ты тут главный? — голос из толпы. Женский, резкий.

Я усмехнулся.

— Нет. Я не собираюсь сидеть на троне, если ты про это. Меня не интересует власть.

— Тогда кто будет править? — снова этот голос, но уже с нотками тревоги.

— Вот для этого мы здесь, — ответил Виктор, перебив её. — Чтобы решить, как нам жить дальше. Без Триумвирата. Без их приказов. Без их дерьмовой системы.

Повисло напряжённое молчание. Люди переглядывались, осознавая, что теперь будущее зависит только от них.

— Нам нужно выработать новый порядок, — продолжил я, скрестив руки на груди. — Или мы держимся вместе, или каждый сам за себя. Но во втором случае через месяц нас просто не останется.

Кто-то нервно закашлялся. Другие опустили головы.

— Ладно, начнём с простого, — сказал Виктор. — Кто против того, чтобы лагерь остался единым?

Никто не поднял руки.

— Вот и отлично, — усмехнулся он. — Значит, вопрос не в том, надо ли нам оставаться вместе. Вопрос в том, как это сделать.

— И кто нас поведёт? — раздался новый голос, и в этот раз в нём звучал вызов.

— Пусть Виктор и ведет! — крикнул один из щитов, стоявших у стены. — Он доказал, что способен вести людей, когда организовал атаку Щитов на Гончих.

— А кто еще за него? — недоверчиво спросил один из гражданских, вроде бывший управленец из мэрии Владивостока.

— Мы, — голос раздался из группы бывших военных. — Без него нас бы гончие перебили, как собак. Мы готовы были погибнуть, но он держал строй, был на острие атаки. Прикрывал нас своим телом, не дал разбежаться. Без него потерь было бы в несколько раз больше.

— Да, но это бой. А управлять большой группой людей — другое дело! — возразил этот же чиновник.

— Управлять людьми — это и было его делом, — вмешался один из мужчин, которых я помнил как кадровика из администрации. — До катастрофы Ковалёв был заместителем начальника части полицейского спецназа «Альфа». Он командовал бойцами в критических ситуациях, принимал решения под давлением. Он знает, что значит ответственность. Да и сейчас не мирное время, и нам требуются руководители, знакомые с военным делом.

— Кроме того, — продолжил кадровик, — в первые дни катастрофы он был на службе, спасал людей, пытался эвакуировать гражданских, в то время как его жена и сын погибли.

Возникло напряжённое молчание. Теперь никто не спорил. Виктор сглотнул, но ничего не сказал.

В аудитории вновь поднялся шум. Некоторые кивали, другие переговаривались.

— А что, если он окажется таким же, как Князев? — прозвучало опасение.

Виктор сжал кулаки, затем шагнул вперёд и сказал спокойно, но жёстко:

— Если я начну упиваться властью — пусть меня первым в землю закопают.

Тишина. Слова повисли в воздухе. Люди смотрели на него, оценивая.

Я выдержал паузу, затем добавил:

— Виктор Ковалёв. Позывной Бастион. Не просто хороший боец, а человек, который не сломался, когда потерял всё. Если кто-то справится лучше — вставайте. Но я бы не советовал, потому что я поддерживаю именно Виктора.

В зале повисла гробовая тишина. Ни один человек не решился сделать шаг вперёд.

Глава 30: Новый порядок

Черняка привели ближе к середине собрания. Щиты вели его под руки, но необходимости в этом не было — он не сопротивлялся. Лицо его было, как обычно, немного истеричным, а в глазах читался отстранённый интерес, будто это не суд над ним, а очередной эксперимент, который он наблюдает со стороны.

— Анатолий Васильевич пытался сбежать, — коротко сообщил один из Щитов, сталкивая его вперёд. — Думал, что никто не обратит внимания в этом хаосе.

Черняк не отрицал. Только пригладил волосы, оглядел собравшихся и чуть усмехнулся.

— А вы что, правда думали, что я добровольно останусь здесь? После всего, что случилось?

В аудитории зашумели. Многие из тех, кто сидел в зале, помнили, каково это — находиться под его влиянием. Холод, бесчувственность, отсутствие контроля над собственными эмоциями… Казнь казалась самым очевидным и логичным решением.

— Этот ублюдок был в Триумвирате, — крикнул кто-то из толпы. — Он использовал нас! Мы что, просто дадим ему уйти?

— Или, что, оставим его в живых, чтобы он снова полез в наши головы? — добавил другой голос.

Люди зашевелились. Было заметно, что толпа готова провести свой суд Линча прямо сейчас.

— Тихо, — голос Виктора прозвучал твёрдо. Он поднялся со своего места, окинул всех тяжёлым взглядом. — Мы решим это здесь и сейчас. Хладнокровно.

— Да что тут решать?! — раздался раздражённый голос. — Казнить его и дело с концом.

Я лениво обвёл глазами зал. Люди были злы, напряжены. Кто-то боялся Черняка, кто-то просто хотел справедливости. Я не собирался защищать его. Но и выбрасывать такой полезный инструмент просто потому, что он «работал с Гуровым и Князевым» — было бы глупо.

— Хватит, — сказал я, вставая. — Послушайте, я не питаю к нему тёплых чувств. Но вы реально хотите угробить единственного человека, который может контролировать эмоции других?

В зале воцарилось молчание. Я дал им пару секунд, чтобы осознать сказанное, потом продолжил:

— Сейчас нет контроля Гурова. Люди могут делать что угодно. Кто-то боится. Кто-то в панике. Кто-то уже думает, как прибрать власть к рукам. А теперь скажите мне, что мы будем делать, когда начнутся бунты? Когда кто-то решит, что ему не хватает еды, и пойдёт её отбирать у других? Или у кого-нибудь съедет кукуха от происходящего? Когда страх станет сильнее разума?

Я перевёл взгляд на Виктора. Он смотрел на меня напряжённо, но не перебивал.

— Мы можем использовать его. Не как правителя. Не как того, кто принимает решения. А как инструмент.

Черняк, до этого молчавший, вдруг заговорил. Голос его был высоким, немного подрагивающим:

— Я не собираюсь оправдываться. Я не делал ничего из того, о чём жалею. Я учёный. Я изучал природу человеческих эмоций и их влияние на общество. Триумвират дал мне возможность для экспериментов, а я её использовал. Если бы не они, нашёл бы кого-то другого.

В зале снова загудели, но теперь в этом гуле было меньше гнева, больше — настороженности. Он говорил слишком спокойно. Слишком откровенно.

— Я понимаю, что выбор у меня небольшой, — продолжил он. — Либо смерть, либо жизнь под надзором. Но если вам так нужен кто-то, кто сможет удерживать толпу от истерик, то, уверен, я подхожу лучше других.

Он склонил голову на бок, разглядывая меня.

— Ну что, Лазарь? Ты же вроде инициатор и виновник нового порядка? Так используй те инструменты, которые у тебя есть.

Я скривился. Он отлично понимал, на какие струны давить.

— Мы оставим его в живых, — сказал я, глядя на Виктора, затем перевёл взгляд на остальных. — Но под полным контролем. Если хоть раз попытается использовать свои способности ради личной выгоды — казнь. Без разговоров.

Виктор молчал несколько секунд, потом кивнул:

— Хорошо.

Решение принято. Вопрос закрыт. Черняк остался жив. Но, судя по его лицу, он нисколько не сомневался, что именно так всё и закончится. Возможно, он заранее предугадал ход событий. Возможно, надеялся на мою рациональность. Или просто знал, что его навыки всё равно окажутся полезными. Но на самом деле ему крайне повезло, так как я не почувствовал никакого воздействия на свой телепатический щит. Если бы была хоть малейшая попытка влияния на мои эмоции, я бы сжёг его прямо здесь, перед всеми собравшимися.

После решения судьбы Черняка собравшиеся наконец перешли к главному вопросу — как будет работать лагерь теперь, когда Триумвират уничтожен.

— Нам нужны люди, которые смогут взять на себя ответственность за ключевые сферы, — начал Виктор. — Администрация, медицина, наука, безопасность. Без этого мы быстро утонем в хаосе.

— Администрация — это распределение ресурсов, организация снабжения, планирование. Кто этим займётся? — раздался голос из зала.

— У нас есть люди, которые работали в правительстве до всей этой заварушки. Экономисты, управленцы, логисты, — ответил кто-то из выживших. — Думаю, стоит поручить это им.

— Выберите наиболее компетентных, — кивнул Виктор. — Поставьте над ними человека, который сможет следить за их работой и не даст превратить лагерь в бюрократическую помойку.

Следующим вопросом стала медицина. Я повернулся к Саше и Свете, которые сидели неподалёку.

— У вас есть подготовка, и вы уже помогаете людям. Готовы взять на себя больницу? — спросил я.

Саша обменялся взглядом со Светой и кивнул.

— Да, но нам нужна команда, — сказала Света. — У меня только пара курсов медицинского образования, да и в современных реалиях это совсем неэффективно. А вот Саша и ещё несколько человек в лаборатории обладают настоящими лечебными способностями. Их туда запихал Гуров, они надеялись, что смогут скопировать их способности. Не вышло.

— Нам бы ещё человек пять с такими же возможностями, чтобы мы могли охватить весь лагерь, — добавила Света. — Всё-таки общее население около сорока тысяч человек, только детей около пяти тысяч, а они болеют гораздо чаще. Трёх лекарей не хватит точно.

— Найдём, — кивнул Виктор. — У вас будет всё необходимое.

Дальше были учёные. Тут вопросов почти не возникло: мой взгляд устремился на Аню.

— Ты уже работаешь в лаборатории. Готова курировать исследования? — спросил я. — Ты единственная, кому ядоверяю в вашей шарашке.

Она чуть помедлила, потом кивнула. Лица старших учёных скривились, но возразить никто не посмел.

— Если мне дадут в подчинение прежнюю команду, я справлюсь.

— Дадут, — заверил её Виктор.

Оставался последний важный вопрос — безопасность. Виктор собрался с мыслями и продолжил:

— Нам нужна новая структура обороны. Щиты и военные со способностями должны работать вместе.

— Кто возглавит? — спросил кто-то.

— Есть человек, — ответил Виктор. — Подполковник Роман Долгов, бывший заместитель командира части «Холуай» по боевой подготовке. Он был под контролем Гурова, но не участвовал в грязных делах. У него есть опыт управления боевыми подразделениями, плюс он отвечал за тренировки и боевую подготовку Щитов. Я поговорю с ним лично.

Некоторые переглянулись, но возражений не последовало. После этого взглядов удостоился я.

— Лазарь, а ты? — спросил один из выживших. — Ты же сильнее всех одарённых, если бы не ты, мы бы всё ещё были под властью Триумвирата. Может, станешь хотя бы заместителем главы?

Я рассмеялся.

— Я не администратор. Не политик. Мне нужна сила, чтобы защищать всех от ублюдков и мутантов. Если кто-то забыл, они никуда не делись. И если кто-то решит превратить лагерь в новый концлагерь, я вернусь и сожгу его к херам.

В зале воцарилась тишина. Все поняли, что я не шучу.

* * *

— Нам нужна система, которая позволит людям зарабатывать на жизнь и получать доступ к ресурсам. Сейчас нет контроля телепатов и бешеных Гончих, но людям нужна простая и понятная мотивация, чтобы работать, — сказал один из учёных, высокий мужчина в очках. — Продовольствие, жильё, медикаменты, всё это требует учёта и обмена.

— Деньги больше не имеют смысла, — проговорил кто-то из толпы. — Что вы предлагаете?

Учёные переглянулись, и один из них, мужчина лет пятидесяти с седыми висками, сделал шаг вперёд.

— Мы долго работали над этим, и наконец можем представить данные для всех. Искусственный Мидори. Он копирует принципы работы природного накопителя энергии у одарённых, но с одним отличием — его ресурс конечен. Он органический, и вне тела одарённого достаточно быстро умирает.

— Насколько конечен? — уточнил Виктор, скрестив руки на груди.

— В зависимости от размера Мидори и расхода энергии в нём — от двух до трёх недель работы. Потом его структура разрушается, и он становится бесполезным. Зарядить повторно невозможно, его нужно заменять.

— То есть вы предлагаете сделать эти батареи валютой? — спросил я, слегка прищурившись.

— Да, — учёный кивнул. — Сейчас на них уже работают наши рации, лампы, техника в лабораториях. Их можно использовать для питания генераторов, устройств связи, даже нагревателей. Они станут эквивалентом ценности.

— Как их можно получать? — раздался голос из зала.

— За работу. За участие в обороне. За исследовательскую деятельность. За вклад в жизнь лагеря. Чем больше пользы приносишь — тем больше энергии получаешь в буквальном смысле.

Зал загудел. Кто-то начал оживлённо обсуждать детали, другие переглядывались с сомнением. Вопросов было много, но альтернатива — отсутствие системы — выглядела куда хуже.

— И что с теми, кто не сможет работать? Дети, больные? — раздался голос женщины в конце зала.

— Батареи будут распределяться и на них, — кивнул Виктор. — Но те, кто может, должны зарабатывать. Никто не говорит, что каждому придётся выходить за стены и воевать с мутантами. Работы хватает всем.

— А контроль? Кто будет следить за тем, чтобы никто не наживался? — спросил один из выживших, бывший инженер.

— За этим будет следить администрация лагеря, — ответил Виктор. — Любые попытки махинаций с распределением будут караться. Мы не повторим ошибок Триумвирата.

Шум постепенно стих. Даже самые скептически настроенные выжившие понимали, что другой системы сейчас попросту не придумать.

— Значит, решено, — заключил Виктор. — Производство будет расширено. Энергия станет нашей новой валютой. Те, кто хочет жить лучше, будут работать, а не паразитировать на системе.

Я слушал и понимал, что снова закладывается новая структура. Новый порядок. Не идеальный, но работающий. Система справедливая на первый взгляд, но кто-то обязательно попытается её обойти. Это вопрос времени.

Я усмехнулся. Пока что всё шло в правильном направлении. Но я знал, что такие вещи редко остаются без изъянов. Главное — быть рядом, когда появятся первые трещины.

Совет продолжался ещё какое-то время, но я уже не слушал. Вопросы касались распределения ресурсов, улучшения обороны, строительства, но меня это не касалось. Они разрабатывали систему, которая должна была поддерживать порядок, а я уже сделал, что мог. Дальше пусть разбираются сами.

Я поднялся со своего места, и в зале стало заметно тише. Кто-то заметил моё движение, и волна внимания прокатилась по рядам. Виктор посмотрел на меня, нахмурился, но ничего не сказал, но напряжение в его взгляде выдавало обеспокоенность.

— Куда ты? — всё же не выдержал он, когда я направился к выходу.

Я обернулся.

— Дальше, — ответил я просто.

— Что значит "дальше"? — вмешалась Аня, в голосе тревога. — Мы только-только стабилизировали лагерь, а ты уже уходишь?

— На острове уже безопасно. — Я оглядел присутствующих. — Но за его пределами? Там, за водой, ещё полно угроз. Я не собираюсь ждать, пока они придут к нам.

В зале заговорили, переговариваясь между собой. Несколько человек кивнули, соглашаясь со сказанным. Виктор встал, скрестил руки на груди и внимательно посмотрел на меня.

— И куда ты направишься?

— Владивосток. — Я кивнул в сторону города за окном лектория, который едва угадывался в рассветной дымке. — Он до сих пор кишит мутантами. Если мы хотим, чтобы люди могли перебраться туда, его надо сначала зачистить.

— Один? — Аня выглядела обеспокоенной. — Ты хочешь туда один?

— А кто пойдёт со мной? — усмехнулся я. — Кто здесь сможет не только выжить в таком аду, но и сражаться без страха, не отвлекая меня? Я не хочу тащить за собой обузу.

— Возьми хотя бы группу поддержки. — Виктор шагнул вперёд. — Разведку, снабженцев, кого-нибудь, чтобы прикрывали тебя на случай чего.

— Они только замедлят меня, — отрезал я. — А мне нужно становиться сильнее. Чем быстрее я двигаюсь, тем меньше у меня шансов быть пойманным врасплох. Я не могу постоянно оглядываться и следить за кем-то, у кого нет моей скорости или выносливости.

— Ты хоть знаешь, что там творится? — спросил кто-то из военных.

— Узнаю, когда доберусь, — пожал я плечами. — Вот и вся разведка. Никто из нас не знает реального положения дел за границами лагеря, так что информация бесполезна, пока не проверишь сам.

Несколько секунд стояла тишина. Никто не спорил, не предлагал задержаться. Наверное, все понимали, что удержать меня невозможно. Я не принадлежал этому месту, и они знали это так же хорошо, как и я сам.

— Когда ты вернёшься? — тихо спросила Аня.

— После совета я загляну к тебе. Хочу узнать больше про способности, про Мидори и всё остальное. А потом отправлюсь. — Я усмехнулся. — Но сначала мне нужно выспаться и прийти в себя. Как ни крути, ночь была тяжёлой.

— И не дай бог кто-то опять устроит здесь тиранию. В таком случае я приду и разнесу всё к чертям.

— Ты ведь понимаешь, что однажды кто-то всё равно попробует, — сказал Виктор.

— Конечно. — Я улыбнулся. — Поэтому у вас всегда будет призрак, который напомнит, что власть — это не привилегия, а ответственность.

Я развернулся и вышел из зала, оставляя позади новую систему, новую власть и новый порядок. Всё это теперь было не моим делом.

Впереди меня ждал Владивосток.

* * *

Я вышел из здания, вдыхая прохладный утренний воздух. Солнце вставало на востоке, очерчивая силуэты разрушенного города на горизонте. Где-то на территории кампуса ещё догорали остатки ночных пожаров, окутывая небо сизыми лентами дыма. Воздух был наполнен запахом гари, металла и чего-то ещё — чего-то нового, что пришло на смену старому миру.

Я сделал несколько шагов, ощутив, как после долгого напряжения мышцы налились свинцом. Тело болело, но раны уже затянулись — последствия регенерации. Я устал, но в этой усталости было что-то приятное.

Свобода.

Впервые за долгое время я не был ничьей пешкой, ни бойцом Триумвирата, ни пленником, ни подопытным. Теперь я мог делать то, что считал нужным, и плевать, если кому-то это не нравилось.

Я шагал по пустынному кампусу, разглядывая то, что осталось после правления Князева и его свиты. Повсюду валялись остатки костров, брошенные вещи, запёкшаяся кровь на асфальте — следы недавнего хаоса. В тишине улавливались звуки нового мира, который только начинал формироваться: где-то вдали слышался голос командующего патрулём, люди что-то перекрикивали, занимаясь восстановлением. Лагерь выживших оживал.

Но я знал, что это ненадолго.

Настоящие испытания ещё впереди.

Я задумался о ближайших целях.

Во-первых, мне нужно было узнать больше о природе способностей. Откуда они взялись? Почему у одних людей проявились, а у других нет? Каков предел их развития? Если они эволюционируют, то как именно? Аня могла знать об этом больше, и после сна я намеревался расспросить её.

Во-вторых, Владивосток. Город всё ещё кишел мутантами. Если мы хотим расширять территорию лагеря, его надо очистить. Да и мне самому было необходимо становиться сильнее — каждая схватка, каждая победа делала меня мощнее.

В-третьих, Находка. Я помнил про Марину — девушку Славы. Он погиб, но она могла выжить. Нужно было выяснить её судьбу. Если она всё ещё жива, я её найду.

Дальше — Новосибирск. Там остались мои родители и младший брат. Живы ли они? В каком состоянии находится город? Я обязан был узнать.

И наконец, глобальная цель. Что случилось с миром? Почему произошёл апокалипсис? Кто был в этом виноват? И кому придётся заплатить за всё это?

Я сжал кулаки, чувствуя, как внутри поднимается знакомая волна злости и решимости. Слишком много вопросов. Слишком мало ответов. Но я не собирался сидеть сложа руки.

Список дел был длинным. Но меня это не пугало.

Я поднял голову, глядя в сторону горизонта. Впереди был путь, полный опасностей, крови и борьбы. Но я знал, что справлюсь.

Я сделал глубокий вдох, чувствуя, как рассветное солнце касается кожи.

Время двигаться дальше.

Конец первой книги.

Оглавление

Глава 1: Тишина перед бурей

Глава 2: Мир, погружённый в хаос

Глава 3: Первый день конца

Глава 4: Попутчики

Глава 5: Три дня ожидания

Глава 6: Добро пожаловать в Ад, экскурсия бесплатная

Глава 7: Ломая волю

Глава 8: Испытание болью

Глава 9: Месть

Глава 10: Проблема решена

Глава 11: Первый зверь

Глава 12: Остров

Глава 13: Гвардия

Глава 14: Океанариум

Глава 15: Кровь и порядок

Глава 16: Возвращение в лагерь

Глава 17: Тесты

Глава 18: Месяц войны и подчинения

Глава 19: Патрули и разведка

Глава 20: Измеряя неизвестное

Глава 21: Когда оружие становится угрозой

Глава 22: Пробуждение огня

Глава 23: Охота на охотников

Глава 24: Шпионские игры для начинающих

Глава 25: Кабинетная дуэль

Глава 26: Твоё Величество, у тебя проблемы

Глава 27: Пламя и марионетки

Глава 28: Король умер, да здравствует Король!

Глава 29: Последствия

Глава 30: Новый порядок