Пожиратель Ци 4 [Егор Петров] (fb2) читать онлайн

Пожиратель Ци — 4

Глава 79

Через час мы, естественно, не вышли. Казалось бы, всего двадцать три человека, но сколько лишней суматохи. Справедливости ради, ни у кого не было пространственного артефакта, как у меня, который позволял путешествовать по принципу «все свое ношу с собой».

Удивил Хаггард — он собрался быстрее всех и вручил мне три огромных баула всякого высокоэнергетического добра. Было ощущение, что браслет лопнет уже после первого мешка — слишком много концентрированной энергии. Залезать в мешки и сортировать времени не было, поэтому один остался в браслете, а другие два… Хаггард положил к своему седлу.

Я знатно удивился, когда он мне продемонстрировал свою животину — непонятный кусок кожи, который он разложил на земле. Однако затем Хаггард начал поливать эту кожу своей ци и «звиздец каким дорогим маслом», дословно. И кусок кожи медленно набухал, превратившись в какого-то слизняка размером с крупного пони, и при этом от него разило мощью, как от той змеи, которую я когда-то прибил.

— Охренеть… — прокомментировал я возникновение этого слизняка.

Хаггард гордо похлопал существо по боку, отчего тот издал вибрирующий звук, словно мурлыкал.

— Встречай, мелкий, это Улитка! — бородач был явно доволен произведенным впечатлением, — пару лет назад выменял его удачно. Скользит быстро, но масло жрет как не в себя, зараза. И кувшина хватает, — он потряс в воздухе этим самым кувшином, — на два-три дня. Потом либо подливай, либо опять в тубус сворачивай… Но, самое главное, Улитка дружелюбный. Они с Кротиком очень хорошо ладят.

Я осторожно протянул руку, собираясь потрогать существо. Улитка тут же развернул в мою сторону нечто, напоминающее несоразмерно огромного размера пасть, и щелкнул рядами игольчатых зубов, даже на вид очень острых.

— Дружелюбный, — пробормотал я, отдергивая руку. — А где панцирь?

— Да кому он нужен, — ответил Хаггард, прикрепляя седло к слизняку и к нему уже баулы.

Остальные участники нашего марш-броска собирались отправиться в путь на лошадях — зверях второй стадии, больших и мощных. Улитка Хаггарда рядом с ними терялся (да, бородач упорно называл его в мужском роде), но у меня было устойчивое ощущение, что он пару таких лошадок сожрать может и не поморщится.

Один из мастеров Белого Тигра подвел коня и мне, но я отказался. Никогда верхом не ездил и не умею, и время на обучение тратить сейчас совсем не хочется.

Да и мне кажется, что мой метод перемещения ничем не хуже… Одновременно с этими мыслями за спиной раскрылись крылья — пора полетать…

Процессия наша выглядела интересно — двадцать один всадник на лошадях, среди которых помимо моих друзей половина была суровые северяне, пяток мастеров из Белого Тигра, один летающий я и Хаггард. Он, восседая на своем скользком Улитке, выглядел абсурдно и грозно одновременно — существо передвигалось с удивительной скоростью, оставляя за собой блестящий слизистый след. И да, с высоты выглядело действительно как улитка — вместо панциря Хаггард и Крот… С одной стороны, мне казалось странным именно такой набор бойцов — я думал, мы могли обойтись и меньшим составом. Но Хельда настояла на присутствии каждого своего человека — они обладали уникальными навыками, которые могли пригодиться в гробнице

Мы мчались, не щадя ни коней, ни Улитку, делая лишь редкие остановки. Я периодически улетал далеко вперед, разведывая местность. Меня удивило, как быстро люди оправились после нападения демонов — они занимались своими делами, отстраивая свою жизнь заново.

На одной из остановок я вдруг подхватил Мико и резко взлетел. Я-то думал, она будет в восторге… Но она била меня кулаками в грудь и требовала отпустить.

Однако женщины — существа непоследовательные. Даже когда я отпустил её, она почему-то не обрадовалась.

Не понимаю, с чего вдруг меня потянуло на такие шутки, но когда я подхватил её в воздухе, она шумно выдохнула и наконец-то начала радоваться полету. Вот сразу бы так! Естественно, шутка была не злой, и высота огромная — я был уверен, что без особого труда её подхвачу.

— Дурак! — зарядила она мне кулаком, объятым пламенем, в грудь, отчего мне на секунду поплохело, ойкнула, а потом резко обняла и поцеловала. Я вновь офигел и понял, что все-таки прав — непоследовательные они…

Гу Лун погрозил мне кулаком, а я с трудом сдержался от того, чтобы показать ему язык. То ли напряжение последних дней из меня так выплескивалось, то ли эйфория от полетов, то ли какие-то гормоны, я так и не понял.

Во время очередного полета я понял, что то, что я воспринимал как облако на горизонте, оказалось столбом дыма, все шутливое настроение как рукой сняло. Твою-то мать…

Когда я спустился и рассказал новые разведданные, люди на привале ощутимо напряглись.

— Двинулись! — голос Хельды разорвал тишину. — Без остановок! Вестра, в авангард! Керо, разведка!

Уже через пару минут все вернулись в седла, пришпорив коней, а я снова взмыл ввысь.

Чем ближе я подлетал к городу, тем более страшная картина разворачивалась передо мной — то, что издали казалось одним столбом дыма, на деле было десятками отдельных пожарищ, сливающихся в адское зарево над руинами города Пламенной Птицы. При этом было видно, что сейчас горело не так много построек — многие уже потухли и просто чадили. На этом фоне выглядело особенно сюрреалистичным то, что на центральной площади дома казались нетронутыми. Там явно что-то происходило, копошились фигурки, но рассмотреть было трудно — дым застилал обзор.

Вся наша процессия встала примерно в километре от стен города, в воздухе витал запах гари, разъедая ноздри и заставляя легкие судорожно сжиматься в кашлевых спазмах.

— Вестра, — сказала Хельда, выслушав мой рассказ, — проберись и посмотри, что там происходит. Пока ждем.

Вестра вернулась где-то через час, её лицо было необычно бледным.

— Город захвачен, повсюду трупы и демоны. На центральной площади… пируют, а еще проводят странные бои среди людей — Она сглотнула. — Выделяются четыре лидера. Похожи на людей, но с демоническими кругами. И они используют ци… Как минимум парочка из них пятой стадии.

— Прямо как наш «мудрец»… — ответила Хельда, задумавшись.

Хаггард охнул, словно его ударили под дых.

— Моя лавка! — он яростно дернул себя за бороду, — эти твари сожгли мою лавку!

«Клык» — обратился я внутрь себя, — «Это другие твои сосуды?»

«Эти — нет, я бы почувствовал» — прозвучал ответ в моем сознании. — «Если подберешься ближе, я скажу, что это».

«Значит, есть еще такие же, как я?» — задал я очередной вопрос, но на него Клык не стал отвечать. Что-то аж злость на меня накатила…

— Наша цель — гробница. Я не знаю, что они могут сделать, когда туда доберутся. И проверять не хочу. — Хельда вскочила в седло, — Обойдем город, и к вечеру будем на месте. Там ты наконец-то сделаешь ключ, и мы зайдем внутрь, — она буравила меня глазами, видя, что я продолжаю смотреть на город.

— Мне надо понять, что это за хрень. Я гляну одним глазком и догоню.

— Керо, это слишком рискованно, там четыре странных адепта, в том числе пятой стадии, — её взгляд столкнулся с моим, и она поморщилась. — Ты… Просто помни, что есть вещи, которые важнее, чем все остальное.

— Они пируют, и вряд ли сильно ищут врагов вокруг. Через полчаса я вас догоню. — Я расправил крылья, — В бой вступать даже не буду. Надо узнать, кто они и откуда. В крайнем случае, улечу быстро-быстро…

— Будем ждать у болот, — Хельда махнула рукой и тяжело вздохнула. Отряд двинулся в обход города, и только мои друзья — Мико, Линфей, Хаггард, Чоулинь и Гу Лун остались на месте, глядя на меня.

— Все будет в порядке, я догоню, — я подмигнул им и взлетел.

До меня донесся обрывок фразы Хаггарда:

— … нихрена ведь не мудрец… Как был отбитым на голову, бросавшимся навстречу любой опасности, таким и остался…

Я лишь хмыкнул про себя, создавая технику «отражение фона».

«Клан Песчаных Зубов, фанатики… Интересно.» — раздался в моей голове голос клыка, когда я пролетал над группой демонов, которые тащили что-то в сторону площади. Демоны казались разношерстными, не как один клан, а сборная солянка — и чешуйчатые, и рыжие, и черные…

Когда я добрался до площади и приземлился на одной из уцелевших крыш, передо мной предстало страшное зрелище.

Трон из обломков домов и тел, на котором сидел странный человек — высокий, все его лицо и тело было покрыто татуировками. Спустя секунду я понял, что это был Ли. Он изменился до неузнаваемости, и если бы не голос, я бы, может, и не узнал его.

— … Теперь всегда вы будете есть досыта, братья! — вещал он, подняв… С*ка, это был чей-то череп, — Сначала этот город, а потом и другие падут перед нами!

«Жалкое подобие сосуда» — фыркнул в сознании голос Клыка.

Я сразу вспомнил катакомбы под этим городом, где шестикруговый демон отдал Ли свою родословную. Как же его занесло сюда…

«Почему жалкое?» — уточнил я, стараясь отвлечься и не поддаться ярости. Демоны создали что-то вроде импровизированной арены, заставляя людей драться. Твари стояли вокруг и улюлюкали.

«Энергосистема демонов изначально ущербная. Суть сосуда в том, чтобы она развивалась, копируя людскую и получая возможность создавать внешние техники. Этот же никогда не сможет развиться. Вживление должно быть на стадии зерна.»

«Но почему ты тогда просишь адепта шестой стадии?»

«Глупый вопрос, сосуд. Моя энергосистема уже развилась в полноценное ядро.»

Я сжал зубы, с трудом себя сдерживая. Вот почему так? Четыре адепта высоких стадий, и у каждого по шесть-семь кругов на груди. Еще и остальные демоны… У Стены я побеждал их по одному, и там не было техник адептов. Гадство. Хоть Хаггард и говорил про меня нехорошие вещи, благоразумие я сохранял изо всех сил, понимая, что сейчас ничего толком и не сделаю этим уродам.

Тут мое внимание вновь привлекла арена — туда выпустили сразу шесть адептов, один из которых был большим, лысым и крайне истощенным. Было видно, что его долго пытали.

— Повелитель щедр даже с врагами! Тот кто победит этого адепта, получит право стать одним из нас! Получить родословную демона и прорвать пределы своей силы! — прокричал один из четверки, стоявший ближе к арене. Демоны взревели.

Адепты стояли на арене, не решаясь нападать, и демоны толкали их, если те подойдут к краю. Вооружены люди были какими-то обломками, кроме лысого адепта, стоявшего в центре. Он обернулся в сторону Ли и что-то сказал. А я понял, что этот лысый адепт — мой старый знакомый — генерал Дракс. Вот же…

— Что, снова не хочешь драться со своими? Тогда терпи боль. Может, сегодня я дарую тебе смерть. — рассмеялся Ли, — Хотя, не уверен. Все-таки дождусь, пока кто-то из людей сможет проломить тебе череп. Я, что-ли виноват, что ты такой крепкий? — и Ли зашелся в новом приступе хохота.

Это они раз за разом выпускают против него людей, а Дракс отказывается сражаться? Я увидел как демоны начали толкать людей в сторону Генерала. Адепты сопротивлялись и тогда демоны пустили в ход раскаленные железные пруты. Запахло горелой плотью. Один попробовал выхватить прут, схватив его голыми руками, но его просто зарезали. Остальные, видя расправу, занесли свое оружие и стали приближаться к Драксу. Нет, к черту благоразумие…

Я мгновенно выплеснул накопленную энергию в крылья и ринулся с крыши. Адепты-недодемоны среагировали на всплеск энергии и стали озираться, но было поздно. Я схватил Дракса под мышки, и влив побольше энергии, стал резко набирать высоту.

Он и так дофига весил, да еще и биться, и изворачиваться начал в моих руках, так что я ничего лучше не придумал, чем дать ему затрещину рукой силы с комментарием вроде: «Не дергайся, **ять, я задницу твою спасаю». Скорость набиралась очень быстро, и уже через пару минут я покинул город.

Отряд не мог уйти далеко, и должен был вот-вот показаться. Адреналин схлынул, принося с собой осознание собственной дурости. Как вдруг сзади меня раздалась сильная вспышка ци, и, обернувшись, я увидел черную точку, стремительно увеличивающуюся и превращающуюся в адепта, что летел за мной. Рановато я расслабился…

Я несся над выжженной равниной, когда почувствовал сзади новую вспышку ци, теперь гораздо ближе, и едва успел нырнуть вниз, уклоняясь от удара сжатого воздуха. Он просвистел совсем близко, едва меня не задев. Меткий, зараза…

Из-за резкой смены направления Дракс в моих руках застонал.

— Отпусти… — прохрипел он. — Ты не унесешь нас обоих…

— Молчи и держись! — рявкнул я, резко ныряя в сторону, чтобы уклониться от очередного удара.

— Семь кругов… Стадия божественной трансформации (5.3)… Кем бы ты ни был, он сильнее… — продолжал хрипеть Дракс.

Его слова оказались пророческими. Третий выстрел пришелся точно в середину моего левого крыла. И я понял, что это был не сжатый воздух, а что-то иное — иначе почему крыло исчезло, а по каналам ударила боль, словно их прижгли раскаленным клеймом?

Боль усиливалась из-за каждой судорожной попытки воссоздать крыло, и ничего не выходило.

Мы камнем понеслись вниз, и я инстинктивно прижал Дракса к себе, пытаясь хоть как-то сгруппироваться, подставить спину. Ветер свистел в ушах, а я старался приготовиться к удару. Нити руки силы метались, соединялись с оставшимся крылом, в попытках создать что-то вроде парашюта, но это помогало не сильно. Ведь летел я, опираясь на потоки ци, а не воздух, и крыло материальным не было… Нити силы переместились вниз, я планировал опереться на них, гася силу удара. И старался не думать, что нас догоняет этот адепт.

— Улитка, на дыбы! Лови! — раздался голос откуда-то снизу. — Как эта штука активируется⁈ О!

Сначала я почувствовал мягкий удар обволакивающего барьера, потом рука силы встретила землю, еще сильнее амортизируя столкновение, а мгновение спустя я провалился по самые плечи в что-то склизкое, теплое и мягкое. С содроганием я понял, что нахожусь в пасти Улитки, и она была раскрыта настолько сильно, что в нее поместилось два мужика, ошалеть… Лишь бы те зубы со всех сторон не вылезли…

Я судорожно вдохнул, ощущая липкую слизь Улитки на коже. Дракс хрипел рядом, пытаясь загнать воздух в легкие. Хаггард сразу подбежал, на ходу закинув в баул какой-то артефакт, видимо, создавший барьер:

— Жив⁈ — он схватил меня за плечи, выдергивая из пасти. — Улитка, выплюнь! Черт! Где этот ублюдок⁈

Я поднял голову. К нам стремительно летел адепт-недодемон, и замер метрах в тридцати — ему навстречу взметнулась огненная птица, выпущенная Мико. Хаггард со своим Улиткой всех опередил, но остальные уже успели догнать и вставали полукругом.

Адепт увернулся от столкновения с золотой птицей, но та заложила вираж и влетела ему в спину. Огонь стремительно распространялся по всему телу, а затем с хлопком полностью исчез, а адепт недовольно поморщился:

— Твой огонь… — проговорил он. — Он заставляет гореть саму суть демонической силы. Очень… очень интересно.

— Люциан! Это ты⁈ Ты же клялся служить империи⁈ — вдруг заорала Линфей. — Продажная тварь…

— А-ха-ха-ха, кого я вижу… Малышка Линфей… — рассмеялся Люциан. — Какая необычная компания собралась.

Его взгляд скользнул по Мико с жадным любопытством, потом перешел на меня, на Хельду и Гу Луна, словно он оценивал свои шансы в бою.

Однако с нашей стороны адепты говорить не планировали. Гу Лун, Линфей уже выпускали свои техники, Хаггард рылся в бауле в поисках очередного артефакта, перед Мико появлялась еще одна птица, а Десяток северян вместе с царицей уже готовили мощную коллективную технику, и это почувствовал не только я — адепт развернулся, бросил напоследок: «До встречи!» и свалил в сторону города. М-даа, дела…

— Кто это, Линфей? — спросил Чоулинь.

— Командир имперской гвардии, Люциан… Друг детства моего отца.

— Обсудим это в движении, — крикнула Хельда. — Нельзя терять время. Как и твою дурость обсудим, Керо. Кого ты спас?

— Я генерал города. Я должен… Должен рассказать… что там творится… — Дракс попытался подняться с земли, но вновь упал. Для него приземление прошло явно тяжелее, чем для меня.

— Расскажете по дороге, — Хельда уже отвернулась, вновь запрыгивая на скакуна. — Вестра, подбери генерала, и окажи первую помощь. Керо, твои крылья… лететь сможешь?

— Восстановятся, — я сделал усилие, и багрово-черные крылья, пока еще полупрозрачные и дрожащие, снова расправились за моей спиной. — Лететь смогу. Медленнее, но смогу.

— Тогда лети рядом. Нам нужны твои глаза на случай погони. А этот… Люциан… — её губы сжались в тонкую линию. — Он заплатит. Все они заплатят. Но сначала — гробница. И, черт возьми, если ты не сделаешь ***анный ключ, я не знаю, что с тобой сделаю.

Ого. В первый раз слышу, как царица матерится…

Глава 80

Я проследил глазами за точкой в небе, которой стал Люциан. Мы почти добрались до территории змей, а он, по идее, через пару минут будет в городе. Интересно, что они будут делать дальше? Я повел плечом, которое еще немного ныло. Кто бы мог подумать, что эта энергетическая конструкция так болезненно ломается. Благо, боль хоть и была резкой и колючей, длилась недолго — плечо и каналы в нем уже почти полностью восстановились. По сути это всего лишь разрушение внешней техники.

Умом я понимал, что этот Люциан по силам примерно как Лин Чжэн одновременно с семикруговым демоном в одном флаконе. И несмотря на это, я уже напряженно просчитывал варианты — как мне его удивить, чтобы гарантированно надрать задницу?

Дракс в это время сидел в седле перед Вестрой и выглядел довольно плохо. Благо, нашлись и лечебный артефакт, и эликсир, которые понемногу начинали действовать. Вестра же ловко управляла конем одной рукой, другой прижимая генерала — тот стонал при каждом толчке, но держался.

— Говорите, Дракс, — приказала Хельда, когда генерал стал выглядеть чуть лучше. — Что вы хотели рассказать?

Дракс закашлялся, с трудом переводя дыхание.

— Ли… — прохрипел он. — Старейшина Пламенной Птицы Ли… Помните? Тот, что получил кровь демона и сбежал из катакомб… через портал…

— Не может быть… — Гу Лун удивленно открыл глаза.

— Я тоже его видел, — подтвердил я, встретив взгляд генерала, который посмотрел наверх, — сильно изменился, но это он.

— Интересно, если он смешал свою кровь с демонической, клятва еще действует?.. Убью гада… — пробормотал старик, глядя на свои руки.

— Так что с ним? — Хельда снова обратилась к Драксу.

А Дракс в это время пялился на меня, не отрывая взгляд.

— Керо?.. Мои глаза меня не обманывают? Мальчишка, которого я прогнал из города, меня спас. Извини… — Дракс, судя по окрепшему голосу, чувствовал себя вполне сносно. Ну конечно, столько всего влить в себя — там и мертвый бы из могилы поднялся…

— Ну, справедливости ради, все к лучшему вышло, — я кивнул ему.

— Крылья, зрачки… Керо и Кер’О! Никогда бы не подумал, что парень из новомодных сказок — мой знакомый!..

— Наболтались? — бросила Хельда, окинув нас строгим взглядом.

— Ли, он… — прокашлявшись, снова заговорил Дракс, — устраивает разные кровавые битвы среди людей. Адепты стадии зерна, обычные люди, и те кто посильнее — играет со всеми. Кто побеждает… Он обещает принять их в свои ряды. Если люди соглашаются, то, по его словам, тоже получат силы демонов и возможность их развивать. При мне четверо согласились, и их куда-то увели…

— Это он делает новых таких же ублюдков, как он сам и тот… Люциан? — спросила Хельда.

— Да. Полулюдей-полудемонов, — кивнул Дракс, — Говорит… что создает новую расу. Высшую. Сильнее людей, способных поглощать убитых врагов и умнее демонов… Он называет их «Совершенными». Он постоянно рассказывает об этом на площади и обещает победившим лучшую жизнь.

— Он у них главный? — уточнила Хельда.

— Вроде бы да… Когда он говорит что-то, демоны выполняют беспрекословно… Демоны-адепты тоже.

«Клык… А почему они его вообще слушаются?» — спросил я в своем сознании.

«Могут быть разные причины. Одна из них та, что клан Песчаных Зубов — фанатики. Однако, тебе необходимо уничтожить их всех.»

«Ого! С чего вдруг?» — удивился я. Нет, понятно, что надо — но ему до этого какое дело?

«Если он всем подряд будет приживлять родословную, он создаст много неподконтрольных сверхдемонов, пожирающих ци внешними техниками. Рано или поздно он поймет, что, чем раньше она вживлена, тем эффективнее развивается. Если его не остановить, он сожжет обе империи и создаст тысячи сверхдемонов. Мне не нужно, чтобы такая необузданная сила появилась в Чертогах Дао.»

Как просто, оказывается — о силе в Чертогах Дао заботится.

«Неужели эти сверхдемоны настолько сильные? Я не чувствую ничего такого.»

«Ты и десятой части потенциала не используешь, — фыркнул клык, — вот создай техники из демонического ядра и уничтожь всех вокруг. Сил у тебя хватит с лихвой. Сожрешь все их техники и их самих. Знаешь что будет? Достигнешь восьми кругов и пятой стадии, за пару минут. А теперь подумай сам.»

Из внутреннего диалога меня вывела вспышка ци — Мико сжала кулаки после очередной фразы Дракса о зверствах, творимых демонами, и вокруг нее на мгновение вспыхнуло марево золотого жара. Гу Лун успокаивающе положил ей руку на плечо, но его собственное лицо было мрачнее тучи. У меня на душе тоже скребли кошки — с Ли стоило разобраться. И даже не из-за слов Клыка — то, про что он говорил, не близкая перспектива. Просто я хорошо запомнил, что он сотворил с городом, бывшим когда-то моим домом. И с людьми в этом городе.

— А гробницу? — спросила Хельда, резко обернувшись в седле. Ее ледяные глаза впились в Дракса. — Он упоминал гробницу Безымянного? Может, на одном из выступлений говорил, что это его цель?

Дракс поморщился, пытаясь сосредоточиться.

— Гробницу…? Ммм… Нет, ни разу не слышал. Вообще, — генерал покачал головой. — Его интересуют ресурсы. Люди… для его «преображения». И… сила. Только сила. О гробнице ни слова.

Хельда резко выдохнула, повернулась обратно. Ее плечи на мгновение расслабились. Ли не рвется к гробнице — это плюс. Но я бы на её месте подумал — если его не интересует такое масштабное явление, значит, он готовит планы пострашнее. С другой стороны — мне легко рассуждать. Уж после таких рассказов Клыка…

Тем временем мы уже шли по абсолютно зеленой территории болотных змей, всадники растянулись длинной цепью, однако передвигались быстро. Я в очередной раз был поражен северянами, идущими впереди — я помню, что при взгляде с земли, когда мы тут охотились, было абсолютно непонятно, где вода, а где твердая почва. Поначалу я было хотел указывать путь, пользуясь преимуществом перемещения по воздуху — однако северяне в подсказках не нуждались, для этих адептов болотная почва была как открытая книга.

Один Хаггард резвился на полную катушку, вылавливая редких змей — его Улитка с удовольствием их ел, и что по воде, что по суше перемещался без проблем.

Вдруг Хельда резко подняла руку, останавливая отряд.

— Генерал, — обратилась она к Драксу, — вы лучше всех понимаете происходящее ТАМ. Как вы считаете, сколько времени нужно Ли, чтобы понять, куда мы направляемся, и организовать погоню?

— Люциан наверняка уже доложил, что мы идем вглубь, а не к Стене. Гробница — логичная цель. Однако, как он отреагирует, я сказать не могу. Если решит прибыть лично, то можно не опасаться — он летать не умеет и прибудет не быстрее нас. Но, зная его, могу предположить, что он предпочтет не ввязываться и отправит троицу своих приспешников. Тогда, думаю, через пару часов нагонят. Все же летают они слишком быстро…

— И я тоже так думаю, — кивнула она, — по воздуху они быстрее, мы теряем время.

Она спустилась с лошади, и тут из ее рук полилась чистая ци льда, мгновенно замораживающая почву и воду. Она оттолкнулась ногой, словно на её ногах были коньки, и катилась вперед, замораживая землю перед собой. Лошадь Хельды сразу перехватил кто-то из северян, и отряд сразу ускорился. Удивительно, но лошади абсолютно спокойно, бодренько так скакали по льду. Тот иногда трескался, но ни одна лошадь не упала и не поскользнулась. Метров через пятьсот энергия у Хельды подошла к концу, и она вернулась на лошадь. Никогда не видел её такой истощенной… Её сменил другой северянин, однако его хватило на еще меньшее расстояние.

Мое обостренное энергетическое чутьё ощущало, насколько неэффективно они расходуют силы, просто выпуская ее в никуда. А еще я хорошо чувствовал, что все змеи в огромном радиусе расползаются от нас в разные стороны — мощное воздействие ледяной ци явно пришлось им не по вкусу.

Северяне все менялись и менялись, прокладывая путь, и когда их осталось буквально двое, я уловил такое же ощущение с той стороны, куда мы направлялись. Оказалось, один из разведотрядов Хельды, которых в окрестностях гробницы было не меньше трех, ощутив родное звучание техники, выдвинулся нам навстречу. Это оказалось весьма кстати, учитывая, что и время и силы северян уже были на исходе…

Болота как-то резко уступили место узкой полоске земли, которая почти сразу стала песками. Влажный воздух сменился сухим, колючим ветром пустыни. Тучи мельчайших песчинок не давали смотреть, говорить и даже дышать… Путь по болоту, даже до появления ледяной тропы, теперь казался быстрым — пески яростно сопротивлялись нашему движению, они словно хотели уничтожить любого, кто осмелится их потревожить.

Лошади громко и недовольно ржали, периодически проваливаясь в песок по колени. После нескольких безуспешных попыток продолжить путь по воздуху я был вынужден спуститься на землю — песок был настолько пронизан энергией, что мешал летать. Любой порыв резкого ветра сбивал меня с неба, и ничего я с этим поделать не мог — песчинки пробивали крылья как шрапнель, нарушая их работу.

Так что целый час я шел, наступая на собственные нити силы, чтобы не погружаться в песок. Единственным, кому этот путь приносил удовольствие, оставался Хаггард — его волосы развевались потоками ветра, а на лице гуляла улыбка от погружения в родную стихию. Ему бы темные очки и руль — ну вылитый байкер…

И вот, после еще часа пути, она предстала перед нами. Гробница Безымянного.

Точно как в моих видениях. Она была невысокой, похожей на основание пирамиды, у которой построили три первых этажа блоков и забросили. А потом срезали все выпирающие куски, чтобы получились идеально гладкие стены, словно падающие внутрь.

Когда смотришь со стороны, гробница кажется квадратной, но пока мы приближались, никаких углов замечено не было. Первым моим порывом было пойти вокруг — если она в форме круга, то какой диаметр? Однако, когда я подошел поближе, все вопросы геометрии выветрились из моей головы.

Гробница… Она излучала невероятную мощь, древность и… ожидание. Она тянула меня к себе, и, словно в трансе, я подошел к ней и приложил руку.

Перед моими глазами появились строчки рун, покрывающие стену. Я убрал руку — они исчезли. Вновь приложил и стал внимательно рассматривать узор.

Это же просто один огромный артефакт… Что-то вроде наших школ-крепостей, но на абсолютно другом уровне… Что же он делает, какую функцию выполняет? И почему Хельда говорила, что он трещит — я чувствую, что гробница переполнена, просто пышет энергией!

Я принялся рассматривать незнакомое сочетание рун и почувствовал, как стена затягивает меня. Я рухнул на ее наклонную поверхность, но не мог оттолкнуться руками. Сжав зубы, я оттолкнулся рукой силы — и тут меня накрыло. Это было даже не видение, а вдохновение. Чистое, кристальное понимание сложности и гениальной простоты узора, что держал эту громадину целое тысячелетие. Я увидел симфонию, сплетение потоков энергии, закольцованных, усиливающих друг друга, создающих самоподдерживающийся щит, который черпает энергию в ударах. Это был уровень мастерства, о котором я мог только мечтать.

А также я увидел, отчего этот щит охраняет — огромные потоки энергии били в него, а щит отклонял и отражал эти потоки. Было ощущение, что под гробницей находится огромная воронка, которая затягивает вообще всё. Вот почему меня к ней прижало… С еще большим удивлением я осознал — щит был двухсторонним. С одной стороны, он отражал потоки энергии, а с другой — всасывание. При этом, его эффективность была не идеальной. Как следствие, часть силы проникала в щит и всё увеличивала количество энергии в его контуре. Казалось бы, сколько с этой стороны поступает, столько и с другой должно выходить — но всасывание с другой стороны компенсировалось тем, что щит черпал энергию из «атак». И рано или поздно эта сложная конструкция лопнет…

Чьи-то сильные руки оторвали меня от гробницы, и наваждение прекратилось.

— Ох уж эти неокрепшие юные умы… — прокомментировал Хаггард, держа меня за плечо и стараясь поймать взгляд.

Мир снова стал обычным, понимание рун испарилось, странное ощущение единства с непонятной хренью исчезло. Я чуть поежился. Как-то жутковато осознавать, что сознание только что растворялось в чем-то настолько большом и… чуждом. Я попрыгал, сжал и разжал кулаки. Приятно было чувствовать себя собой…

«Представь…» — голос Клыка вдруг прозвучал в моем сознании. — «Весь этот резервуар силы… Тысячелетия накопленной ци… Достаточно лишь коснуться, принять… Поглоти гробницу, Сосуд. И ты прямо сейчас сможешь отправиться в чертоги Дао.»

Я еле удержался от того, чтобы фыркнуть. «Фиг с ним, что меня просто порвет от количества энергии в накопителях — при разрушении высвободится и энергия из контура, которая тут просто в невероятном объеме. Как же угроза Ли? Находясь в чертогах Дао, что ты с этим сделаешь?»

«Знаешь, ты можешь выпустить меня здесь,» — снова удивил меня Клык. — «Мне больше не нужен адепт шестой стадии, выпусти здесь, и договор с твоей стороны будет выполнен. Круги останутся с тобой, и к тебе перейдут все мои знания, кроме тех, что касаются Чертогов Дао. Выпусти ядро здесь».

— Эй, парень, ты меня пугаешь, — перед лицом замаячила физиономия Хаггарда, — всё в порядке?

— Да, да, — потряс головой я, — гробница впечатлила.

С одной стороны, предложение Клыка казалось соблазнительным — выпустить его тут, забыть про поиск адепта шестой стадии как страшный сон и жить спокойно. Однако сомневаюсь я, что его идеи сулят что-то хорошее.

В груди резко заболело — я почувствовал, что ядро словно пытается вырваться, трясется и вносит энергетическую дисгармонию.

«Я не прошу, я требую, чтобы ты выпустил меня здесь!» — внутри раздавался грозный рык, сопровождаемый болезненными ощущениями от вибрации демонического ядра, — «Или ты смеешь нарушить наш договор⁈ Я могу уничтожить тебя вместе с собой в любой момент, ты помнишь⁈»

«Тише, тише,» — говорить с самим собой успокаивающим тоном — это сумасшествие или еще нет? — «Во-первых, наш договор трехсторонний. Я не могу выпустить тебя здесь; я опасаюсь, что это приведет к краху Дао в этих землях. Второе — в договоре четко указано, что сосудом является адепт шестой стадии».

«Тогда ищи его побыстрее…» — раздался рычащий голос внутри, и снова резко заболело в груди. Высказал свое фи напоследок, хех…

Я вытер рукой выступивший на лбу пот. Что же увидел такого здесь Клык? Может, он сможет культивировать эту энергию в виде ядра? Не ясно…

Но в чем-то я его понимал — действительно хотелось впитать немного энергии гробницы. И даже не столько в своих нуждах, а просто чтобы излить избыток и убрать напряжение. Правда, я не был уверен, что, начав поглощать, смогу остановиться. До этого я к ней лишь притронулся — и то отрывать пришлось.

— Ну, герой, держи, — бородач протянул мне клинок, который когда-то дала Хельда. — Место тут хорошее.

Оглянувшись, я увидел, что Хаггард разложил кожаные пласты (на которые я смотрел с содроганием, вспоминая появления Улитки), на которых лежали кучи разных артефактов, ядер, пилюль — всего содержимого баулов. Рядом был натянут походный тент, чтобы солнце не било в глаза.

Люди из отряда стояли полукругом, но никто ничего не говорил. Гробница словно давила физически, её титаническая аура заставляла думать о вечном, забывая о сиюминутном. Она просто своим присутствием погружала адептов в транс, особенно чувствительных адептов — ведь здесь концепции Дао, пронизывающие сущее, казались особенно яркими. К сожалению, у этого был и побочный эффект — мы находились в состоянии энергетической слепоты и даже ци друг друга ощущали с большим трудом. Возможно, дело было даже не в гробнице, а в той дыре, которую она закрывает.

Вытащив из браслета баул с артефактами, протянул его Хаггарду.

Затем я сел, скрестив ноги, закинул в себя пару пилюль, временно повышающих выработку энергии и контроль, и начал поглощать энергии из разложенных артефактов. Её было много, она бушевала, но влияние гробницы сильно сглаживало ощущения. Запомнилась только кучка настолько обжигающего папоротника, что, реши я сейчас выпустить энергию, она бы выжгла весь воздух на много километров вокруг. Ну, по крайней мере, почувствовал я это именно так…

Дальше все было как в тумане. Первые руны ложились легче, чем когда-либо. То ли само присутствие гробницы помогало, то ли откровение, случившееся буквально полчаса назад, не до конца исчезло.

Однако, к тридцатой руне я понял, что чуда не случилось. Энергия стала кончаться, пришлось одновременно впитывать из новых артефактов и папоротника. Точность требовалась нечеловеческая. Каждая последующая руна должна была не просто существовать, но и резонировать со всеми предыдущими, создавая единый, живой контур. Клинок в руках начал вибрировать, металл звенел на высокой ноте. На тридцать девятой руне тонкая нить энергии дрогнула, исказив символ. По клинку прошла трещина, едва заметная, но смертельная для целостности артефакта.

— Черт! — вырвалось у меня. Пот заливал глаза. Руки дрожали от напряжения. Я чувствовал, что вся конструкция вот-вот рухнет, взорвется, уничтожив и заготовку, и надежды. Краем глаза я увидел, что Хельда сделала шаг вперед, а ее лицо исказилось.

И тут случилось неожиданное.

Крот, до этого мирно сидевший в обнимку с напряженной Мико, вдруг встрепенулся. Его нутро замигало оранжевым светом. Он издал короткий, вибрирующий звук — что-то среднее между писком и урчанием — и метнулся вперед.

— Кротик! Нет! — завопил Хаггард, бросаясь остановить питомца. — Он сожрет заготовку! Отбился от рук, чертов обжора!

Но Крот проигнорировал хозяина. Он прыгнул на меня и клинок, полностью погрузив его в тело. Его бок колыхался прямо перед моим лицом, а клинок находился внутри его энергетического тела, и Крот стремительно покрывал меч какой-то субстанцией, уменьшаясь на глазах.

Субстанция оказалась плотным потоком чистой, теплой магмовой энергии, похожей на жидкий янтарь. Этот поток обволакивал вибрирующий клинок, не касаясь его физически, а создавая вокруг него кокон из сияющей энергии. Вибрация мгновенно прекратилась. Трещина на лезвии перестала расползаться. Клинок словно завис в состоянии абсолютного покоя и стабильности внутри энергетического тела Крота.

Вдруг я ахнул! Крот не просто стабилизировал клинок. Его уникальная энергия, родственная магме и огню, действовала как идеальный демпфер и катализатор одновременно. Она поглощала хаотичные всплески энергии, возникавшие при нанесении сложных рун, и в то же время… расщепляла верхний слой материала клинка на энергетическом уровне, делая его невероятно восприимчивым к вплетению рун. Это было что-то гораздо более глубокое и фундаментальное, нежели обычная кузница.

— Не двигайся! — Я резко скомандовал Хаггарду, который замер в полуметре, с расширенными от ужаса глазами. — Он… Он помогает! Невероятно, но помогает!

Я не стал терять ни секунды. После вмешательства Крота руны просто потекли, одна за другой, без дрожи и напряжения. Лишнее было легко стереть и заново нарисовать. Старые руны почти перестали требовать концентрации.

Последняя, сорок четвертая руна, «ключ» легла на рукоять клинка, завершая круг. В момент соединения весь клинок вспыхнул ослепительным серебряным светом. Руны на его поверхности зажглись изнутри, сплетаясь в единый вычурный узор. Энергетический кокон Крота с тихим шипением рассеялся. Крот, уменьшившийся до размеров, которыми он обладал при первой нашей встрече, плюхнулся на песок.

— Упатат… — донеслось до моих ушей.

Я наклонился и погладил его, почувствовав легкую вибрацию. Кажется, он доволен собой. Да и есть за что… Стоп, он что, сказал, что упал⁈

Все сразу приободрились — ключ готов, а значит, полдела сделано! Осталось лишь забрать заслуженный приз! И в хорошем расположении духа, все вместе, пошли ко входу в гробницу. Близкая цель и приподнятое настроение сделали свое дело — трудностей перемещения по песку мы почти не ощущали, двигаясь легче и быстрее.

Тут нашу веселую болтовню прервал крик, с трудом различимый из-за воя ветра: «Небо!»

Все начали озираться, а Чоулинь указал нам за спину:

— Трое летят сюда! Быстро приближаются!

Обернувшись, я увидел троих приближающихся адептов. Нет, даже четверых — один из них в руках у другого. Черт, как они близко — а я до сих пор их даже не чувствую. Кроме давления гробницы, других ощущений нет. Весь наш отряд был слеп в энергетическом плане, слишком тут густой фон. Глух из-за слишком сильного ветра. А гребанный песок периодически застилал обзор, и постоянно скрипел на зубах.

Глава 81

Сквозь песок я видел их приближение. Три фигуры, неумолимо рассекающие песчаную бурю, и четвертая, которую держал в руках Люциан. Это был Ли. Его лицо, изуродованное паутиной татуировок, светилось довольной улыбкой; его торжество чувствовалось даже на расстоянии. Другие двое — седой длинноволосый старик и женщина, на вид лет сорока, — излучали мощную силу пятой стадии. Только сейчас, когда они приземлились, я смог её почувствовать.

А приземлились они в метрах двадцати, подняв вихрь песка. Люциан швырнул Ли на землю, как пустой мешок. Тот поднялся, хмыкнул, отряхнулся с театральной небрежностью. Его взгляд уставился на Люциана:

— Что за маленькая подлая месть? Извинись, червь, и целуй мои ноги.

Люциан припал к его ногам, стал молить о прощении и действительно начал целовать его ноги. Что за хрень тут происходит… Ли ведь по ощущениям гораздо слабее, начало стадии ядра…

«О-хо-хо… Какая сцена… Печать подчинения… Ни один демон добровольно её не примет… Дебилы, так ведь у вас говорят?» — раздался комментарий в сознании.

«Что за печать подчинения?» — спросил я у Клыка, напитывая каналы ци. Пока Люциан еще ползает у ног Ли, я готовился к бою.

«Одна из татуировок, неразрывно связывающая слугу и господина. Её наносят только клятвопреступникам и только если они несут ценность. Эти знания запретны вне императорской семьи…»

— Какая трогательная встреча! — Ли наконец-то обратился к нам, перестав пинать Люциана и позволив ему спокойно целовать ноги. — Гу Лун, учитель… А я искал тебя, спрашивал о тебе твоих знакомых в городе Пламенной птицы, долго спрашивал, вдумчиво… а ты сам пришел ко мне в руки. Хорошо…

Все в нашем отряде достали оружие и готовы были в любой момент броситься в бой. Однако делать это сходу никто не решался. Ауры врагов подавляли. Я уже примерно оценил их силы — старик и женщина были в начале пятой стадии, а кругов было шесть и пять. Слабее Люциана, намного слабее. Но сильнее любого из нашего отряда, кроме меня: среди северян был один адепт пятой стадии и двое среди мастеров школы Белого Тигра.

Взгляд Ли же скользил по нашим рядам.

— А кто это тут с тобой… Внучка и ученик… Какие сильные, какая интересная родословная… — он вдруг резко рявкнул в сторону Люциана: — Вставай, собака, и не смей больше мне гадить!

Ли отпихнул Люциана ногой, как надоевшего пса, и тот встал, вытирая губы рукавом, а в его глазах горели ярость, стыд и жгучая ненависть к Ли. Женщина и старик стояли неподвижно, их лица были безэмоциональными масками.

«Печать ломает волю, Сосуд,» — проговорил в сознании Клык, и его голос звучал со странным любопытством. — «Однако этот Люциан еще не сломался, в отличии от тех двоих. Их действия — лишь отражение воли господина. Убери Ли — и его куклы рухнут, получив мощнейший откат. Но гордый червяк этого не понимает. Он верит, что его тени бессмертны, пока он дергает за ниточки.»

Так, значит, надо всего лишь убить Ли, и с остальными проблем не будет. Я принялся насыщать энергией «рассекающие ветер», намереваясь покончить со всем этим одной неожиданной атакой. Как бы это понадежнее сделать…

«Как выглядит этот откат?» — общение с Клыком времени не занимало и не мешало мне заниматься подготовкой.

«Свалятся на землю без сил и возможности что-то делать на пару минут», — раздался ответ в моем сознании.

— Учитель Гу Лун, — Ли растягивал слова, наслаждаясь моментом, его взгляд скользил по непоколебимому лицу старого мастера. — Сколько лет? Помнишь, как я стоял у тебя на пороге, юный талант, жаждущий знаний? А ты… ты назвал мои идеи «кощунственными», когда я поделился с тобой. Вышвырнул меня из своих учеников, стоило мне тебе открыться… Посмотри теперь! Я стою здесь, повелитель силы, о которой ты и мечтать не смел! А ты… жалкий старик пятой стадии, что стал даже слабее, чем раньше. Ирония судьбы, да? И как ты вообще пережил мой яд, за который я столько отдал…

Гу Лун не ответил. Его рука лежала на эфесе меча, костяшки пальцев побелели. Рядом с ним Мико пылала яростью, а золотое сияние её техники трепетало, готовое вырваться наружу. Я чувствовал, как Чоулинь, Хельда, Линфей, мастера Белого Тигра и северяне напряглись, как струны. Один неверный шаг — и бойня начнется. Числом мы превосходили, но качество… Люциан один стоит всего отряда. Если бы тут не было меня…

— И что же ты принес мне в подарок, старик? — Ли ухмыльнулся, оскалив зубы. — Себя? Свою мятежную внучку? Или… этого интересного юношу? — Его алчный взгляд упал на меня, скользнул по крыльям, задержался на вертикальных зрачках. — Его энергия… странная. Чистая и… древняя. Очень древняя. Как и твоя, девочка, — он кивнул на Мико. — Вы оба… бесценны.

К этому моменту я был готов к сокрушительной атаке, клинки еле держались в воздухе, трепеща от напряжения. С визгом рассекаемого ветра они полетели к Ли. Тот успел дернуться, татуировки на его теле засияли. Скорость семи кругов — это не то, что стоит недооценивать… Один клинок прошел мимо, в сантиметрах от головы, а второй вонзился в плечо вместо шеи, пробив защиту татуировок. Я начал высасывать из него энергию, предчувствуя скорую победу, но Ли заорал:

— Разорви связь с клинками, Люциан! — тот мгновенно создал какую-то технику, япотерял ощущение оружия, и Ли вытащил клинок из плеча. Кровь не хлынула, и рана мгновенно затянулась. Ли покачал головой и как-то грустно произнес:

— Надо вбить им в бóшки постоянную мою защиту… — он перевел взгляд на нас. — А я ведь хотел по-хорошему… Люциан! Стард! Шаиса! Берите его! — Он указал на меня пальцем. — Парня с крыльями — живым! Не повредить! Рыжую тоже. Их родословные… они станут моими ступенями! Впрочем, со стариком и девушкой я развлекусь сам. Остальных… — Он махнул рукой с показной небрежностью. — Убивайте так, чтобы они страдали. Дайте им прочувствовать их слабость и ничтожность.

Приказ прозвучал. Глаза Старда и Шаисы вспыхнули светом силы. Люциан, еще недавно валявшийся в ногах, вскинул голову, его аура рванулась вверх, искажая пространство вокруг него.

Люциан ринулся на меня ужасающе быстро, как молния. Его первый удар, выглядевший как переливчатый сгусток хаоса, едва не выбил клинок из моей руки, которой я отразил удар. Боль пронзила предплечье, как от удара током. Я отлетел, едва парируя второй, третий выпад. Он был быстрее Кассиана. Сильнее. Периодически вылетавшие сгустки хаоса рвали энергию моих техник, нарушая их структуру. Я бился на пределе, отступая, парируя, иногда посылая в ответ летающие клинки, которые он сбивал с пугающей легкостью. Мне пришлось использовать весь свой потенциал, поток и все свои силы, и это едва уравновешивало его, сдерживающегося и не наносящего смертельный удар. Будь у него только круги или только сила адепта — я был бы сильнее. Но жизнь оказалась не так проста. Сжав зубы, я яростно отбивал атаки и просчитывал варианты: мне надо подобраться к Ли. Пока не случилось непоправимое. Часть сознания постоянно анализировала происходящее вокруг, и то, что я видел, меня трындец как пугало.

Стард двигался неспешно. Его шаги были тяжелыми, но каждый раз он оказывался там, где его не ждали, резкими рывками сокращая дистанцию. Двое мастеров Белого Тигра бросились ему навстречу, их мечи слились в серебристом вихре техники. Стард же даже не достал меча из ножен. Он просто принял удар на предплечье, а татуировки на его теле зажглись. Его кулак, движущийся с невозможной для его комплекции скоростью, вонзился в грудь первого мастера. Раздался жуткий хруст. Мастер отлетел назад, грудь провалилась внутрь, кровь хлынула изо рта. Второй мастер успел отпрыгнуть, но Стард был уже рядом. Его пальцы, словно клещи, впились в ключицу адепта. Свободная ладонь схватила руку мастера чуть выше локтя и дернула. Рука оторвалась с мясом и сухожилиями. Крик боли потонул в следующем ударе, сломавшем шею. Татуировки на теле Старда и не думали затухать. Прошло где-то три секунды…

Шаиса же действовала иначе. Она скользила между северянами, как призрак. Ее движения были неестественно плавными, обманчиво медленными, но никто не мог ее коснуться. Ее пальцы превратились в длинные фиолетовые когти, которые уничтожали все, к чему прикасались. Один северянин, адепт четвертой стадии, попытался парировать ее руку светящимся клинком. Шаиса ловко отвела удар, ее ладонь легла ему на шлем. Металл вмиг оказался прорезан, словно был сделан из бумаги. Проведя рукой дальше, она слегка касалась его лица, оставляя глубокие кровавые борозды. Хельда, с искаженным яростью лицом, пыталась накрыть Шаису ледяным душем, но та зажгла татуировки, и техника царицы не смогла пробить защиту. Шаиса резко переместилась, оказавшись позади другого бойца, вырывая горло когтями. Дракс, только-только поднявшийся после лечения, бросился ей наперерез. Шаиса лишь улыбнулась и метнула в него сгусток фиолетовой энергии. Он впился ему в грудь, прожёг доспехи и плоть. Дракс рухнул, корчась, его тело еще пару раз дернулось и замерло без движения.

А Ли… Ли смотрел, с легкостью отбиваясь от старика. Его лицо светилось наслаждением. Он ловил каждый стон, каждый хруст кости, каждый предсмертный крик. Его глаза перебегали с одной сцены бойни на другую, словно он зритель на кровавом представлении.

Гу Лун бился с яростью загнанного зверя, его меч выписывал сложные узоры, пытаясь достать Ли. Но тот был неуловим. Он двигался с кошачьей грацией, используя скорость семи кругов, его татуировки гасили редкие вспышки золотого пламени Мико. Он не атаковал всерьез. Он играл. Отбивал удар Гу Луна, и толкал старика, заставляя того споткнуться. Уклонялся от потока огня Мико, разглядывая её любопытным взглядом, словно представляя, чего он достигнет, забрав силу её родословной. Его довольный смех резал слух.

— Неужели это все, учитель? Где твой былой гнев? Где мощь бывшего главы Школы Пламенной Птицы? Она что, сгорела, как и город? А-ха-ха-ха!

Я видел это всё одним из потоков сознания, отбиваясь от Люциана. Видел, как падают наши. Видел, как Чоулинь, взревев, бросился на Старда, его меч сверкнул в песчаном вихре. Стард схватил руку Чоулиня в полёте, и резко отдёрнул её — Чоулинь улетел куда-то в сторону. Хаггард бросил под ноги врагу какой-то взорвавшийся артефакт, но тот вышел из взрыва невредимым, и двинулся в сторону бородача, кидающего что-то ещё. Видел, как Линфей, используя туман, пыталась задержать Шаису, но та просто проходила сквозь фиолетовую дымку, словно не замечая усилий. Видел, как Хельда, объединившись с оставшимися северянами, создала ледяную клетку вокруг Шаисы, но та лишь рассмеялась — мощный импульс фиолетовой энергии вокруг неё разрезал пространство, и лёд треснул, осыпавшись, как разбитое стекло.

Надежда испарялась быстрее, чем кровь павших впитывалась в песок. Каждый павший боец — Дракс, трое мастеров, четверо северян — оставлял брешь, которую нечем было закрыть. Мы проигрывали. На всех фронтах. А Люциан, словно чувствуя моё отчаяние, усилил натиск. Он сковывал меня боем, не давая ни мгновения переключиться или передохнуть. Я уже начал приноравливаться к этому бою, и стал экспериментировать, вытягивать его хаотическую ци из ударов, действуя через демоническое ядро. Когда я был готов отбросить его, татуировки на теле Люциана зажглись. Я сжал зубы, понимая, что сейчас напор станет ещё сильнее, а его защита — непробиваемой. Вот же тварь…

* * *

Гу Лун крепче сжал рукоять меча, едва не вылетевшего из руки после очередного отбитого удара. Он видел происходящее вокруг, и понимал, что надежды нет.

Люциан, этот выродок, теснил Керо — единственную искру надежды в этом аду. Стард, этот некогда уважаемый имперский мастер, превратился в бездушную машину убийства, ломающую всё на своём пути, как сухие прутья. Где-то раздавались предсмертные хрипы северян, падающих один за другим.

И он видел Ли. Видел его довольную ухмылку, его алчные глаза, скользящие по Мико, его прапра…внучке, его последнему свету. Слышал его издевательский смех, его слова о «ступенях». Этот гад, этот предатель, вор, уничтоживший изнутри его Школу, отнявший у него всё, кроме внучки — теперь метил и на неё. Хотел вырвать её суть, её дар, как вырывал когда-то жизни его учеников из рук Гу Луна.

Больше терять было нечего. Школа Пламенной Птицы? Она давно мертва в его душе. Его здоровье? Разрушено годами борьбы с ядом Ли, и лишь воля и жар Мико, выжегший яд, позволили ему дожить до этого часа. Вот только в его душе ещё тлел огонь. Не такой ослепительный, как у Мико. Слабый, чахлый, едва теплящийся — жалкий отголосок их общей родословной Феникса, проявившийся в нём гораздо слабее. Но это был огонь Феникса.

Он был дедом. Последним щитом Мико. И иногда щитом не стоит прикрываться. В критический момент щитоносец должен броситься под удар, давая дорогу союзникам.

Все годы после отравления, годы, когда он стремительно терял цель своего существования, единственной отдушиной, единственным смыслом дышать этим проклятым воздухом была она. Маленькая девочка с глазами его покойной дочери, с таким же упрямым характером внутри. Он учил её не только мечу и ци. Он учил её выживать в этом недружелюбном мире хищников. Был строг? Да. Жесток порой? Возможно. Но лишь потому, что знал — мир будет к ней безжалостен. И если он не подготовит её, не закалит, она сгинет. Как сгинула его дочь. Как сгинул бы он сам, если бы не её детские руки, вытащившие его из тёмной ямы отравления. Она спасла его тогда. Теперь он спасёт её.

Ли слишком уверен. Слишком поглощён садистским спектаклем и алчностью. Слишком презирает «жалкого старика». Он забыл главное правило охотника: раненый зверь — самый опасный. И что огонь Феникса, даже самый слабый, может спалить всё дотла, если дать ему нужное топливо.

Гу Лун сделал глубокий, шумный вдох, будто втягивая в себя всю боль, всю ярость, всю нерастраченную любовь. Остатки его ци, его чахлая искра Феникса сконцентрировались в его душе. Для последнего, чистого горения. Он ощутил сладковатый привкус крови на языке — каналы рвались под нагрузкой, а душа начинала пылать. Неважно.

«Прости, девочка,» — подумал он, глядя на любимую внучку. — «Дай деду последний раз тебя защитить. Сожги эту нечисть дотла.»

— Мико! — Голос Гу Луна прорвал грохот боя, гул ветра и предсмертные крики. Он отдал приказ. — Атакуй, ВСЕМ! В НЕГО! СЕЙЧАС!

Его команда прозвучала как спусковой крючок для самой Мико. Годы тренировок, абсолютное доверие, желание наказать врага, за деда, за Керо, за всех павших — всё слилось в единый порыв. Она не думала. Она обрушила на Ли всю свою мощь. Золотой смерч Феникса, ослепительный и всепожирающий, рванулся к взметнувшемуся щиту Ли с рёвом, от которого задрожал песок под ногами.

Ли, ожидавший атаки, но не такого безумного, сокрушающего напора, вжался в песок. Его глаза расширились от неожиданной мощи. Багровые татуировки на его теле вспыхнули алым, щит из ци затрещал по швам, разлетелся вдребезги, но сам Ли выдержал. Весь его фокус, вся его демоническая сила ушла на удержание этого бешеного золотого шквала. Он создал новый щит, в жалких сантиметрах от тела, и с огромным трудом его держал. Насмешка исчезла, осталось лишь напряжённое усилие и… алчность, смешанная с удивлением. Он прочувствовал эту силу, и теперь в еще бóльшей степени жаждал ее присвоить!

Именно в этот миг, когда Ли был слеп ко всему, кроме ослепительной стены огня перед ним, Гу Лун двинулся. Его энергосистема горела изнутри последним, жертвенным огнём. Его слабая искра родословной Феникса была готова вспыхнуть.

Он ворвался в пылающее пространство рядом с Ли, его руки — костлявые, но сжимавшиеся с силой стальных капканов — обхватили торс получеловека-полудемона.

— Гори, мразь! — проревел Гу Лун. И он выпустил всю свою суть. Последние капли жизни. Остатки своей родословной. Всю боль, всю ярость, всю нерастраченную любовь деда. В багрово-золотой костёр самосожжения. Последний костёр Феникса.

Ли взревел. Сначала даже не от боли, а от шока, от дикой нелепости! Его второй щит, лишённый фокуса, рухнул окончательно. И вот тогда он почувствовал боль. Багрово-золотое пламя, вцепившееся в него мёртвой хваткой, опалило его, сжигая его демоническую энергию. Его драгоценные татуировки. Его плоть.

— Нет! Отпусти! — завопил Ли в животном ужасе, бешено дёргаясь, пытаясь сбросить горящий комок, прилипший к нему. Но руки Гу Луна, обугливаясь, сжимались только сильнее, сковывая движения, прижимая к себе в последнем, смертельном объятии. Багровые татуировки Ли яростно сопротивлялись и вспыхивали, пытаясь погасить чужеродный огонь. Он смог зацепиться за руку старика, оторвать её от себя, ещё чуть-чуть, и он сможет полностью отшвырнуть ненавистного учителя.

И в этот миг пламя Мико, лишённое преграды, обрушилось на схваченную пару.

Золотой шквал Феникса Мико, яростный и чистый, встретил багрово-золотой костёр жертвы деда — и воспламенил его. Усилил в сотни раз! Их общая родословная срезонировала, сжигая сильнейшее топливо во вселенной — душу, саму суть адепта. Ослепительная, всепоглощающая сфера чистейшего золотого пламени вспыхнула на месте схватки, затмив на миг солнце и песчаную бурю. Внутри неё мелькнули лишь контуры двух фигур, слившихся воедино в агонии — одна корчащаяся в немыслимой муке, другая неподвижно вцепившаяся.

Раздался один-единственный, пронзительный, нечеловеческий вопль сгорающего Ли — вопль боли, ужаса и крушения всех планов. Вопль, который оборвался так же резко, как и начался.

Сфера погасла, словно её никогда и не было. На раскалённом песке дымилось чёрное, бесформенное пятно. Осталась лишь горстка пепла от учителя и ученика, от двух врагов. От Гу Луна, живущего честью и принёсшего себя в жертву, и от предателя, не имеющего принципов. Они стали единым целым. Только тихий треск остывающего песка и стойкий, тяжёлый запах гари напоминали о том, что они тут были.

Эффект же был мгновенным и всеобщим.

Люциан, занесший руку для сокрушительного удара по заблокированному клинку Керо, вдруг замер. Его глаза остекленели, а тело пронзил один из «рассекающих ветер».

Стард, только что идущий на Хаггарда, замер как истукан. Второй артефакт у его ног взорвался, разрывая тело на клочки.

Шаиса, погрузившая когти в горло последнего северянина, обмякла. Ледяной клинок Хельды, не встретив сопротивления, отрубил ей голову. Она рухнула, не успев ничего понять.

Тишина. Прерываемая только свистом ветра, несущего песок.

Мико стояла, глядя на чёрное пятно. Её меч выпал из ослабевшей руки. Она не плакала. Она замерла. Её широко раскрытые глаза, в которых ещё секунду назад бушевало золотое пламя, были пусты. Смотрели не на пепел, сквозь него. Сквозь время. Видели строгие глаза, проверяющие стойку. Видели старые руки, подающие чашку чая после тяжёлой тренировки. Видели редкую, скупую улыбку, предназначенную только ей.

— Де… дедушка… — шёпот сорвался с её губ.

На негнущихся ногах она медленно подошла поближе. Потом её колени подкосились. Она рухнула перед чёрным пятном пепла, не в силах отвести взгляд. Её плечи затряслись беззвучно. И только когда Керо, весь в крови, осторожно подошёл и положил свою руку ей на плечо, тихий, леденящий душу стон вырвался из её сжатого горла, переходя в беззвучные рыдания, сотрясавшие её хрупкое тело. Она сгорбилась над пеплом, руками вцепившись в раскалённый песок, как будто пытаясь удержать то, что навсегда ушло.

Глава 82

Песок. Он скрипел на зубах, въедался в кожу, забивался под одежду — вездесущий и ненавистный. Моя рука на плече Мико казалась мне бесполезной тяжестью. Её беззвучные рыдания, сотрясавшие хрупкое тело, её пальцы, впившиеся в раскаленный песок над черным пятном пепла — пепла Гу Луна и Ли — прожигали мне ладонь. Я чувствовал каждую дрожь, каждый сдавленный стон, вырывавшийся из её горла. Это было невыносимо.

Внутри меня все клокотало. Вина и ярость на себя сплелись в неразрывном симбиозе — я не сумел защитить. Но вина давила сильнее. Тяжелая, липкая, удушающая. Она заполнила пустоту после боя, просочилась в каждую ноющую мышцу, в каждый перегруженный канал. Ведь это я. Я вытащил Дракса. Я привлек их внимание в городе. Я привел их по пятам, как маяк. Прямо сюда. К гробнице. К ней. К деду.

Взгляд сам скользнул по кровавому полю. Растерзанные северяне Хельды. Искалеченные мастера Школы Белого Тигра. Дракс с дырой в груди. И это проклятое черное пятно. Плата за мой порыв. За то, что не смог пролететь мимо. За то, что дал ярости взять верх. Опять.

«Твои привязанности — это ничто. Твои эмоции — слабость. Самое смешное, что ты все сделал верно, но винишь себя,» — вдруг проговорил Клык.

Я стиснул челюсти до хруста. Демоническое ядро в груди отозвалось ехидной пульсацией. Оно словно радовалось моему страданию.

«Они бы пришли сюда в любом случае, Сосуд,» — Клык снова дал о себе знать. — «Гордый червяк жаждал силы. Его „Совершенные“ нуждались в ресурсах. Эта гробница была бы как магнит. Они нашли бы её. Рано или поздно. Ты лишь… ускорил неизбежное. Представь, что было бы, если бы они пришли, пока вы были внутри?»

Я представил. Сотни демонов и полукровок, присосавшихся к гробнице. Они бы капля за каплей вытягивали энергию, стекающуюся к гробнице, которой здесь — океан. Я в любой момент, прямо сейчас, смог бы разорвать контур рун, нарушить систему, просто поглощая ее как артефакт. Они, пусть не сразу, но смогли бы тоже.

«Тут были бы не только полукровки. Тут были бы куклы того червяка с извращенным, но работающим мозгом. Он нашел бы способ усвоить энергию, усилить себя и рабов. Даже если б вы выжили внутри — всех снаружи уничтожили бы, а вас взяли сразу после выхода,» — Клык был необычайно разговорчив, а его слова действовали как ушат холодной воды, вылитой на голову. Он явно чего-то хотел, пытаясь привести меня в равновесие.

«Сейчас они мертвы. Все четверо. Клан надо раздавить, пока они не опомнились, не выбрали нового вожака, не сбежали. Там есть другие полукровки. Нельзя оставлять их в живых. Они могут развиться в нечто гораздо более сильное, чем эти четверки. Даже в что-то более сильное, чем ты, и безумное, если начнут пожирать энергию людей.»

Ясно. Клыку нужно уничтожить конкурентов. Самое неприятное, он был кругом прав, хоть и не хотелось идти у него на поводу. Вина никуда не делась, но… Да, я привел их. Но столкновение было предрешено. Здесь, заплатив адскую цену, мы получили шанс нанести сокрушительный удар. Ликвидировать угрозу в зародыше. Чтобы жертвы — Гу Лун, Дракс, мастера, северяне — не оказались напрасны. Чтобы Мико не плакала над новыми могилами.

Нет, это не оправдание своей глупости. Я вспомнил, как Дракс спас меня при первом прорыве. Бросить его там я не мог. Разве что сломав устои своего характера и свои принципы, но… Проблема — не в принципах. А в слабости. Был бы сильнее — ушел бы от погони. Был бы сильнее — разобрался бы с Ли сразу. И сейчас надо перестать наматывать сопли на кулак в бесполезном самобичевании, а просто пойти и уничтожить эту заразу.

Я поднялся. Каждое движение отдавалось болью. Но встал. Взглядом нашел Хельду. Царица стояла, опираясь на клинок. Её лицо могло показаться равнодушным, но глаза… Горели тем же, что было и у меня внутри: виной, яростью, решимостью.

Наши взгляды встретились. Я увидел немой вопрос, понял его и кивнул, соглашаясь. Кажется, в этот момент мы думали одинаково.

Хельда обвела взглядом поле боя. Она заговорила хрипловатым голосом:

— Их сила… Поражает воображение, — она ткнула клинком в сторону тел Шаисы, Старда, еще дергающегося Люциана. — Ли… ковал армию. Существ, быстро растущих в силе. Поглощающих силу, как демоны, и при этом использующих ци. И подбирал этих существ себе под стать — отребье, готовое играть в его игры. Предателей и убийц, без принципов и чести, — она взмахнула мечом, сбивая налипший песок. — Эта троица — лишь верхушка. Сколько их в городе? Десятки? Как быстро они наберут силу? И с ними — клан фанатиков.

— А как же Гробница? — тихо спросил Хаггард. — Ты ведь нам про нее каждый день говорила. Вот она, совсем рядом, — он махнул рукой, — и ключ тоже здесь.

— Гробница… — Хельда бросила взгляд на циклопическое сооружение за спиной, ее голос стал жестче. — Она никуда не денется. Но время внутри нее… оно может течь иначе. Известны случаи, когда адепты входили в подобные гробницы на день, а выходили через год. Месяцы, проведенные там, пока этот клан восстанавливается, набирает силу, плодит новых чудовищ… — Она резко качнула головой. — Нет. Мы не можем рисковать. Я была ослеплена гробницей, но сила этих тварей открыла мне глаза. Я не хочу выйти оттуда и оказаться в мире, где наши дома, наши люди беззащитны перед новой ордой, начало которой положил этот ублюдок Ли.

— Сейчас они уязвимы. И этим надо пользоваться, — Хельда резко засунула меч в ножны, — Вестра, сообщи всем разведотрядам у гробницы, чтобы двигались в сторону болот и делали ледяную дорогу. Отправляй гонцов во все стороны. В соседние города, в отряды Трора, кому угодно. Нам нужно, чтобы никто не успел убежать и скрыться.

Мико встала с колен. Её пальцы разжались, а плечи перестали трястись. Слезы застыли дорожками на запыленном лице, но она их не утирала. В глазах, секунду назад пустых, вспыхнул огонь. Холодный. Смертельный. Огонь мести.

— Он… — Голос Мико был неожиданно твердым. Она смотрела на запад, туда, где лежал город. — Превратил город в арену. Заставлял людей убивать друг друга, — кулаки сжались. — Дедушка… отдал себя, чтобы остановить его. Чтобы остановить это, — ее взгляд, полный той же безжалостной ярости, что у Хельды, нашел меня, Чоулиня, Хаггарда. — Идем. Выжжем это гнездо дотла. За деда. И за всех остальных.

Ее слова стали последней искрой. Чоулинь, лицо искаженное болью и гневом, гулко хлопнул кулаком по груди, отдавая воинский салют. Хаггард мрачно кивнул, подбирая упавшие артефакты. Линфей молча стояла рядом, готовая хоть сейчас идти уничтожать демонов.

— Раненых… — Хельда осеклась, окинув взглядом поле. Раненых не было. По крайней мере, тяжелораненых. Каждый из бойцов либо мог драться, либо не дышал. — Погибших надо похоронить. Они Герои, и заслуживают куда большего, чем то, что мы можем сейчас сделать. У нас нет времени на долгие обряды.

Она оглянулась, словно не понимая, кому это поручить. Хаггард сам, стиснув зубы, подошел к телу Дракса. Его руки ушли в песок по локоть. Земля дрогнула. Под ногами Генерала песок начал расступаться, образуя глубокую, узкую нишу.

— Подожди, — я подошел к Хаггарду, — давай сделаем усыпальницу из стекла. Может, сразу не заметет…

Тот кивнул, сразу поняв, о чем я говорю. Когда-то мы открыли этот эффект, убивая демонов — песок, которым управлял Хаггард под воздействием ци стихии огня, мгновенно обращался стеклом.

К созданию хрустальных саркофагов каждый выживший приложил руку. Хаггард использовал песок, мы с Мико поливали его огнем, Хельда охлаждала готовые. Остальные аккуратно погрузили в них тела павших воинов. Их оружие — мечи, секиры, сломанные клинки — положили им на грудь.

Четырнадцать саркофагов, сделанных на скорую руку, в полном взаимпонимании и тишине. И… черное пятно, которое стремительно исчезало. Пепла там давно не осталось — ветру было плевать, есть у нас чувства или нет. Мико подошла к нему в последний раз. Посмотрела и развернулась. Пошла к лошади, с прямой спиной, словно проглотила клинок.

Путь к Городу Пламенной птицы стал маршем возмездия, выжимающим из лошадей и адептов последние соки. Северяне из разведотрядов шли где-то далеко впереди, создавали путь ледяными вспышками, а мы неслись, не сбавляя скорости.

Мы толком не говорили. Не было слов, способных выразить ту смесь чувств, что клокотала в каждом из нас.

Крот, куда-то забившийся во время бойни и вылезший только после её завершения, сидел перед Мико. Его полупрозрачное тело излучало мягкое свечение, словно он чувствовал её боль и всеми силами пытался залатать её душу. Он тихо урчал, время от времени тычась в её руку. Эта маленькая искра жизни и оптимизма казалась чем-то нереальным.

Город Пламенной Птицы. Название звучало как злая насмешка. Дым уже почти не поднимался — все, что горело, уже потухло. Остались лишь черные остовы зданий, обугленные балки, торчащие, как ребра мертвого зверя, да горы пепла, разносимые ветром.

Вестра по мановению руки Хельды беззвучно скользнула вперед, растворившись в тенях разрушенных улиц.

Прямо у выхода из города натолкнулись на тройку демонов, которая, видимо, выполняла роль стражи. Мико успела раньше всех — взметнула руку, и три крошечные искры очень быстро полетели в демонов. Они были слабыми — три, четыре круга… И сгорели дотла за доли секунды. Я обеспокоено посмотрел на Мико — сможет ли сохранить контроль? Но её лицо оставалось бесстрастным. Черт, надо с ней поговорить… А что говорить? Глупости и оправдания? Бррр…

Эта короткая стычка стала сигналом. Отряд рассыпался по руинам. Не было громких команд, сложных тактик. Была жестокая, методичная зачистка. Отряды северян действовали единым слаженным механизмом, остальные работали по одному. Слишком слабые тут были демоны, в большинстве своем. Хотя, может, я и возгордился. Но тут не было никого с больше чем шестью кругами. Да и все были вялые какие-то, сопротивлялись без огонька — неужели Ли наложил знак подчинения вообще на всех?

Я парил над руинами, высматривая цели одну за другой. «Рассекающие ветер» летели по моей воле, насыщенные ци, они убивали почти любого демона с одного удара, попутно поглощая их силы. Их энергия, их круги — все втягивалось в ненасытную воронку моего демонического ядра, подпитывая ярость и давая силы для следующего удара. Клык молчал, но я чувствовал его удовлетворение. Конкурентов уничтожали.

Мико радовала контролем. Она не тратила энергию зря — лишь короткие, сокрушительные вспышки, оставлявшие после себя только пепел и расплавленный камень. Это был не бой. Это был священный гнев Феникса, карающий нечестивцев.

Скоро к нам присоединились другие. Сперва небольшой отряд северян, патрулировавший окрестности гробницы — их нашел один из посыльных Вестры. Потом — группа адептов Трора, узнавших о резне в Городе Пламенной Птицы и пришедших на помощь. Они были слабы, но их ненависть горела ярко. Хельда, не теряя времени, встроила их в общую машину возмездия, поручив зачистку окраин и спасение уцелевших горожан, которых находили забившимися в подвалы и руины.

Город превратился в гигантскую мышеловку. Демоны клана Песчаных Зубов, оставшиеся без вожаков и ослабленные откатом, оказались не готовы к такой слаженной, беспощадной атаке.

Мы вышли на центральную площадь. Здесь были почти все найденные нами полукровки и пара демонов с шестью кругами. Полукровками занялись Мико и остальные — мне не хотелось убивать этих тварей клинками с энергией — я чувствовал, что получу от них не только силу кругов, но и что-то иное, мерзкое. Поэтому я завалил шестерок.

Хоть в городе еще теплились очаги сопротивления, и какие-то демоны точно сбежали, в воздухе над площадью висело странное ощущения завершенности, перебиваемое запахом крови и гари.

Мико стояла посреди этой площади. Ее взгляд скользил по затоптанным, полустертым границам ритуальной арены, где Ли заставлял людей убивать друг друга, по обугленным руинам мертвого города, торчащим, как обломки гнилых зубов… Слез больше не было. Только пустота и тлеющий уголек ярости, раздутый местью, которая теперь тоже исполнилась. И что дальше?

Я шел в сторону Мико, когда крот вновь прикатился к ее ногам. Он тыкался в них, что-то урча.

Мико вздрогнула и посмотрела на крота, потом — на меня. В ее глазах, полных боли, мелькнуло что-то… человеческое. Слабая искорка. Она медленно опустилась на корточки. Ее рука дрогнула, затем потянулась к кроту. Тот не отпрянул. Он ткнулся в ее ладонь, заурчал громче, вибрируя всем телом.

— Он… теплый… — прошептала Мико, и голос ее сорвался. Слезы, которые она так яростно сдерживала, наконец хлынули. Она обхватила крота руками, прижала к себе, уткнувшись лицом в его полупрозрачный бок. Крот не протестовал. Он просто урчал, излучая свое простое тепло, этот невероятный комок жизни посреди смерти.

Я подошел и крепко обнял их обоих. Просто чтобы она знала, что не одна. Что мы здесь. Хаггард, наблюдавший за этой сценой, тихо крякнул и отвернулся, быстро протирая глаза тыльной стороной ладони. Чоулинь тяжело вздохнул, убирая меч в ножны. Даже Хельда, отдававшая распоряжения Вестре по организации лагеря и помощи выжившим горожанам, на мгновение задержала взгляд на этой картине.

Мико, продолжая держать крота и теперь уже уткнувшись в мою грудь, продолжала рыдать. Она плакала по деду, по невинным, чьи жизни превратили в ад, и плакала от всего, что скопилось внутри за долгие годы. Но в этих слезах, в нашем с кротом нелепом безмолвном утешении была катарсическая сила. Это был не конец горя, но его первый, мучительный выход наружу.

— Он бы не хотел, чтобы я плакала, — вдруг, всхлипнув, произнесла Мико, — он пожертвовал собой, чтобы я жила и чтобы была счастлива. Я всё это понимаю…

Плотину молчания прорвало: Мико говорила не останавливаясь, рассказывая свои самые теплые воспоминания. Сначала о деде, потом в целом о жизни. Постепенно слезы закончились. Я же внимательно слушал, кивал и гладил ее по спине. Наверно, так лучше, чем говорить глупости.

Глава 83

Мико говорила. Говорила без умолку, слова лились рекой, а потом в какой-то момент из нее словно вытянули стержень, и она замолчала. Словно исчерпала все слова разом. Голова ее опустилась, длинные рыжие пряди скрыли лицо. Плечи, только что напряженные, вдруг обмякли. Казалось, она просто… рассыпалась. Это были последствия. Весь этот день девочка неимоверным усилием воли сдерживала мощный поток внутреннего пламени, подпитанный собственной яростью, давая ему выход очень дозированно и точечно. Поэтому нет ничего удивительного, что, стоило только ей расслабиться, как от нее пошла неконтролируемая волна жара.

Золотистый, почти невидимый ореол вспыхнул вокруг Мико, заставив кровь, разлитую на камнях площади под ногами, зашипеть. Воздух вокруг нее затрепетал пульсирующим знойным маревом. Крот пискнул и откатился, его тельце на мгновение стало ярко-оранжевым.

— Мико? — я инстинктивно отстранился, чувствуя волну опаляющего жара. — Мико, держись! Соберись!

Но она не слышала. Ее дыхание стало прерывистым, поверхностным. Сквозь пряди волос я увидел, как ее глаза налились жидким, пугающим золотом. Не пламенем, а расплавленным золотом. Сила Феникса, до этого сдерживаемая волей, вырывалась наружу. Вот он какой, выброс силы…

— Горит… — прошептала она хрипло. — Всё горит…

Пламя рванулось наружу тяжелой волной. Золотая стена всепожирающего жара хлынула от нее во все стороны. Камни под ногами задымились, края плаща Хаггарда, стоявшего неподалеку, свернулись и обуглились мгновенно. Раздались крики — люди инстинктивно отпрянули.

Инстинкт кричал и во мне: Отскочить! Защититься! Но рядом была она. И отступать было некуда. Мысли в голове проносились быстрее молнии. Раньше стоило засунуть палец в ее огонь, он жег нестерпимо. А сейчас… вполне можно терпеть. Что же изменилось? Точно, сила дракона!

Я впился взглядом в бушующее ало-золотое море передо мной, в саму его суть. Не во внешние проявления огня, не в энергию, из которого он состоял, а в самую глубину — я старался разглядеть волю, рождающую этот огонь. И параллельно я зачерпнул остатки всех сил в Драконьем Сердце, но не для того, чтобы создать технику или нанести удар. Я щедрой рукой разливал вокруг ауру своей силы, свое присутствие.

Я обернул этой силой пламя, исходящее от Мико. Я старался не допустить ни капельки энергии из черного ядра — уж оно бы горело будь здоров. Сила же Дракона просто встала непоколебимой скалой, о которую разбивались волны растекающегося пламени.

Чувствуя, как адский жар лижет мою кожу сквозь защиту ци, как каналы в руках ноют от напряжения, я продолжал стоять, стиснув зубы. Драконье Сердце билось ровно, мощно, излучая ту самую древнюю, спокойную силу — силу порядка в хаосе, силу подавления. Я извне подавлял волю Феникса, с которой обычно Мико почти всегда справлялась самостоятельно. При этом не понимая, что именно я делаю, но в тот момент это казалось очевидным — как очевидным кажется сказать «фу» псу, который ищет что-то в кустах.

Постепенно, невероятно медленно, яростный золотой шквал начал стихать. Не потому, что Мико взяла его под контроль — она была слишком опустошена. А потому, что пламя, наткнувшись на непробиваемую преграду моей Воли Дракона, начало… успокаиваться. Терять свою разрушительную ярость. Оно все еще клубилось вокруг нее, золотое и опасное, но уже не рвалось сжечь все вокруг. Оно искало выход, колебалось.

Я сделал шаг вперед, сквозь остаточные волны жара. Рука, все еще излучая ту же несокрушимую Волю, легла ей на плечо. На этот раз — не обожгло.

— Тише, — сказал я. — Тише. Я здесь.

Ее золотые глаза, полные ужаса, встретились с моими. Вертикальные зрачки Дракона смотрели прямо в бездну Феникса. И в этой встрече взглядов что-то… щелкнуло. Непостижимая связь. Древнее равновесие. Свободолюбивый Феникс встретил непоколебимую волю Дракона и отступил. На этот раз.

Пламя вокруг Мико дрогнуло, сжалось и совсем погасло. Мико глубоко вдохнула, как человек, который вынырнул из глубокого озера, и точно рухнула бы, если бы я не подхватил ее. Она лихорадочно дрожала, пот струился по ее лицу, а в глаза вернулся разум. Все золотое безумие исчезло, оставив после себя лишь истощение и недоумение.

— Керо… — прошептала она. — Что… что ты сделал? Это… это ведь не ци?..

Я сам не понимал до конца. Я просто знал, что нужно делать. И сделал… И только сейчас я задумался над тем, что все время проходило мимо. Слишком чем-то постоянно был занят, чтобы поразмышлять. У меня ведь офигенно мощная родословная, целая Искра Дракона, но что она мне дает? Кроме высокого качества энергии по умолчанию.

Феникс сжигает. Это ясно. Он — чистое разрушение и возрождение в огне. А что делает Дракон? Я использовал его силу как щит, как сдерживающую преграду. Как… власть над стихией? Нет, не власть. Как присутствие, которое задает порядок. Которое определяет границы. Которое говорит бушующему морю: «Досюда, и не дальше».

Так что же, стихия дракона — это порядок? Черт… Я совсем не знаю свою силу Дракона. Я использовал ее инстинктивно и понимаю, что до сих пор ни фига в этом не разобрался. Как и с силой Клыка. Как он сказал, и десятой части потенциала не использую? Я уверен, что и с ядром Дракона так же. Скачу галопом от задачи к задаче, и не успеваю нормально подумать и проверить все. А дальше — гробница, и опять скачок сил, который приведет неизвестно куда? брр… Уйти бы на скалу куда-нибудь и посидеть годик-другой в медитации…

Взгляд скользнул по дому мэра, в котором мы когда-то жили, и который стоял почти нетронутым. По сравнению с тем, во что превратился остальной город, он выглядел как утес стабильности. Символично казалось то, что он пережил первое нападение демонов и последнее в этой войне — не думаю, что сюда когда-нибудь дойдут демоны или откроются порталы в ближайшие года. Кому на хрен нужно пепелище?..

Ночь накрыла выжженный город холодным, звездным покрывалом. Лагерь разбили на окраине, подальше от смрада пожарищ. Хаггард хотел остановиться в том доме, но воняло невыносимо, да и кладовые мэра давно уже были разграблены подчистýю.

В моем браслете была палатка, и я отдал её Мико, которая спала там в обнимку с кротом. Я же сидел, прижавшись спиной к стволу дерева, пытаясь осмыслить день. Остальные ходили по окрестностям, выискивая сбежавших демонов, а мне выпало страховать Мико на случай прорыва.

Моя рука автоматически гладила рукоять «рассекающего ветер». Мысль о силе Дракона не отпускала. Я вспоминал каждое слово, что произносил Дух:

«Я не предлагаю тебе подарок, это вызов. Испытание огнем и духом. Моя сущность, мой последний дар миру, который я охранял. Она сожжет тебя, если ты окажешься слаб. Переплавит и разобьет скорлупу твоего яйца, если ты силен духом. Она даст тебе силу. Она даст тебе ВОЛЮ. Волю дракона, который не плывет по течению, а решает, куда течь реке. Волю, чтобы противостоять самой судьбе, чтобы пробить путь там, где его нет. Прими ее — и перестань быть веточкой. Стань… ручьем. Потом рекой. Возможно… новым истоком.»

Воля дракона… Неужели я ощутил именно её? А если я ощутил её только сейчас, это значит, что я до сих пор был веточкой, а не ручьем… Мысли метались в моей голове, анализируя каждое событие и каждый бой. Русло судьбы… Порядок… Воля…

Сам того не заметив, я медленно погрузился в сон.

* * *

Я стою у гладкой, наклонной стены Гробницы Безымянного. В руке — тот самый ключ-меч, сияющий рунами. Сердце бешено колотится. Я поднимаю руку, нащупываю невидимую скважину — точку, где узор рун на стене и на ключе должны слиться воедино.

Клинок входит бесшумно. Идеально. Руны вспыхивают ослепительной белизной. На миг все замирает. Затем — глухой, всесокрушающий хруст. Не взрыв, а именно хруст, как будто ломается сама основа мироздания. От точки вставленного ключа по гладкой поверхности Гробницы бегут черные трещины. Они множатся, ветвятся, с бешеной скоростью покрывая всю циклопическую конструкцию паутиной трещин.

Гробница… рассыпается. На мириады черных пылинок, которые мгновенно сжимаются в точку и уносятся в пустоту. И за ней… за ней открывается дыра. Причем не на земле, а в воздухе, на расстоянии примерно метра над землей. Дыра размером с игольное ушко, которая с невероятной силой всасывает в себя энергию. Окружающее пространство размывается и растягивается…

* * *

Я проснулся с резким вздохом, как будто вынырнув из ледяной воды. Сердце бешено колотилось, словно пыталось вырваться из груди. Вокруг была тишина спящего лагеря, прерываемая лишь чьим-то далеким храпом и мерным дыханием Мико. Звезды мигали в вышине, и было удивительно тепло. Никакой дыры. Никакой тьмы.

Но ощущение… Ощущение реальности этого сна было ошеломляющим. Во сне мозг обрабатывает информацию, полученную в течение дня. То, до чего сознание не дошло… Да. Мозг интерпретировал информацию, что хлынула в меня при прикосновении к Гробнице, и дал ей знакомую форму. Та точка была очень похожа на черную дыру, а растягивание окружения напоминало эффект «спагеттификации» — странную теорию из прошлого мира, почему-то пришедшую на ум… Но я точно уверен, что черной дыры, в космическом её понимании там нет и быть не может. Максимум — какой-то энергетический аналог, а скорее всего, разрез в ткани мироздания… Куда? В чертоги Дао? Ладно, об этом сейчас точно нет смысла думать.

Хотя… Может ли быть, что мозг, проанализировав структуру рун на ключе и на гробнице, соотнес их и предупредил: ключ… не от двери внутрь. Он является… запорным механизмом самой пробки? Или… ее аварийным клапаном?

Но блин, сон ведь может быть просто мешаниной опасений, и стоит ли воспринимать его всерьез?..

Воздух вокруг становился все теплее и теплее. Я услышал, как Мико заворочалась. Только сейчас я обратил внимание, что, кажется, палатка начала дымиться. Ой, блин…

Клинок вылетел из моей руки и пропорол ткань палатки, а рука силы её откинула, открывая моему взгляду Мико. На её лбу выступили капельки пота, моментально испаряющиеся в ночном воздухе. Вокруг нее снова заколебался воздух, замерцало слабое золотистое марево. Очередной всплеск. Сила Феникса, глубокая и травмированная, все еще бушевала в ней, искала выхода.

Я не думал. Просто встал и подошел. Сел рядом с ней и не стал будить. Не стал говорить. Просто… настроился. Нашел внутри то самое состояние, как днем. Состояние непробиваемой скалы. Я вызвал из Драконьего Сердца его суть — спокойную, властную, определяющую границы Волю. И направил ее тихим, стабильным потоком на Мико.

Золотистое марево вокруг нее дрогнуло, попыталось вспыхнуть ярче… и снова успокоилось, прижатое к ее телу моим присутствием. Ее дыхание выровнялось, лицо расслабилось. Она глубже погрузилась в сон.

И в этот момент… случилось.

Моя Воля Дракона, окутавшая ее, и ее неосознанно выпущенная, но успокоенная сила Феникса… коснулись. Но не как днем — они не противились друг другу, а были как… дополняющие друг друга начала. Как две половинки одного целого.

Между нами возникла… нить. Тонкая, невидимая глазу, но для моего ощущения невероятно яркая. Она потянулась от моего Драконьего Сердца — к ее ядру Феникса, пульсирующему где-то в глубине. И обратно.

Затем появилась вторая нить, третья, четвертая, и пошло безостановочное движение. При этом было ощущение, что движется не обычная ци, а щедро приправленная внутренней сутью.

Затем, когда поток энергии уже был устойчив, я почувствовал, как что-то внутри моего Драконьего Ядра шевельнулось. От него отпочковалась тончайшая, сияющая ниточка чистой энергии и потянулась… к Мико, вдоль той невидимой связи. В тот же миг я увидел (почувствовал?), как в ее ядре Феникса, все еще неспокойном, зародилась ответная ниточка золотого пламени и потянулась ко мне.

Они встретились где-то посередине. И завертелось. Это напоминало Инь-Ян, круговорот и взаимный обмен. Чем-то это было сродни культивации техники «огненное дыхание», но растянутой на два тела и происходящей стихийно.

Водоворот. Бешеный, ослепительный водоворот из золота и белого сияния. Энергия не просто обменивалась — она крутилась, переплеталась, усиливаясь от каждого витка. Инь Феникса входил в мое Драконье Сердце, не сжигая, а… оживляя его изнутри, добавляя мощи его спокойной силе. Мой Ян Дракона входил в ее ядро, не гася пламя, а успокаивая его бурю, придавая ему невиданную глубину и устойчивость.

Это было… потрясающе. Необычное взаимное усиление, сильно отличающееся от стандартной культивации. Гармония противоположностей, рождающая нечто большее.

Я не управлял этим. Процесс шел сам, подчиняясь какой-то древней, фундаментальной истине, заложенной в самой природе наших родословных. Феникс и Дракон. Огонь и… не Лед, совсем не лед. Феникс был свободой, а Дракон был Волей, направляющей эту свободу, не давая ей распыляться.

Внутри бушевал титанический водоворот энергии, меняющий нас обоих на клеточном уровне. Каждая клетка моего тела вибрировала в унисон с этим водоворотом. Даже кости, казалось, гудели низким, мощным звуком, будто резонируя с древней песней наших родословных. И все это приносило невероятное блаженное тепло, которое разливалось от ядра по всему телу…

Я чувствовал, как ядро Дракона в моей груди становится… плотнее? Глубже? Как его белое золото приобретает теплый оттенок, впитанный от Феникса. Чувствовал, как ядро Клыка на периферии как-то притихло, уважительно наблюдая за этим древним танцем.

Так продолжалось… вечность? Или мгновение? Пока силы не иссякли. Ци закончилась, а вместе с ней оборвалась и связь. По ощущениям, двадцатая часть моего ядра заалела тонкими прожилками, но при этом оно стало настолько плотнее, что мурашки побежали по коже. Сам собой возник вопрос — что будет, когда белый и алый уравновесятся? А они вообще уравновесятся? И я понял, почему Ли так восхвалял наши родословные — если Мико получила то же самое, это очень большое усиление. После одной единственной культивации… Черт… Парной культивации…

Когда все закончилось, первое, что я ощутил — тоску. Водоворот энергии дарил мне огромное наслаждение и ощущение целостности, которое не хотелось терять.

Выбросив это из головы, я встряхнулся и почувствовал… ясность. Энергетическая система, еще недавно ноющая от перегрузок после боя и успокоения Мико, сияла чистотой и мощью. Хотелось вскочить и рваться в бой, тело казалось отдохнувшим и готовым к любым подвигам. А еще казалось, что энергия получила какую-то фундаментальность и густоту…

Ощущение было таким, будто я прошел половину пути до укрепления ядра (4.3) за однуночь! Ядро пульсировало с невиданной плотностью и глубиной, его границы стали ощущаться четче и прочнее. Оно неоспоримо вступило на путь укрепления, пусть до полного перехода могло оставаться еще время и усилия. Родословные — это мощь, конечно…

Я осторожно повернул голову. Мико тоже открыла глаза. На щеках горел яркий румянец. Дыхание ее было частым. Она посмотрела на меня… и быстро отвела взгляд, смущенно пряча глаза.

— Керо… — тихо сказала она, — Это… это было… Что это было?

Я осмотрел ее энергосистему внутренним взором — я видел все ясно, как никогда прежде. Куда там чай, он и на пятую часть не так эффективно работал… Ядро Феникса горело чистым, ровным золотым пламенем. С такими же прожилками, как у меня, — но теперь белыми. Ян дракона дал спокойствие её пламени, и оно больше не казалось буйным.

— Кажется, парная культивация… — сказал я, — Но… Она началась сама собой. Я всего лишь хотел успокоить тебя, начался выброс силы, как на площади…

Вдруг я вспомнил мимолетный образ из далекого прошлого — гобелен во дворце Каледа, огненный Феникс и ледяной Дракон, инь и ян. Но моя сила не была ледяной. Однако баланс… Баланс был тот же. Инь Порядка и Ян Свободы.

Она кивнула, не поднимая глаз. Рука ее, лежавшая на песке рядом с моей, слегка дрожала. От избытка энергии? Или от чего-то еще?

— Эта культивация, она меня… — она запнулась, касаясь пальцами груди, где горело ядро. — Успокоила. Пламя слушается… как никогда. Но… — Ее глаза растерянно встретились с моими. — Внутри… горит по-новому. Тихо, но… очень сильно. И это… это странно.

В её словах совершенно точно не было подтекста, и говорила она про энергию. Но, черт, эти ощущения неги после культивации… Я невольно понял, что смотрю на ее губы. На капельку пота, скатившуюся по шее.

С силой одернув себя, я перевел взгляд на крота, лежавшего у её ног. Тот, словно почувствовал мое внимание, издал что-то вроде чиха, и от него повалил бело-золотисто-алый пар. Зацепило его культивацией, что ли?

— А чой-та вы тут делаете? — издалека раздался голос Хаггарда, — Пламя на полнеба полыхает! Людям спать не даете!

Мико резко встала.

— Мне… мне нужно воды, — пробормотала она, не глядя на меня, и почти побежала прочь.

Я остался сидеть, глядя ей вслед, ощущая странное послевкусие от водоворота энергий и еще более странное тепло, разливающееся по телу. В голове крутились обрывки: треск разрушающейся Гробницы из сна… ниточка энергии… золото и белое сияние… и ее смущенный взгляд. Снова гробница, ключ, разрушение… Стоп.

Хаггард подошел ближе, открыл рот, чтобы что-то сказать, судя по лицу, явно насмешливое. Мой взгляд зацепился за амулет — ключ от его пространственного браслета.

В голове с хрустом кусочки пазла вставали на место. Всю негу сдуло, а я схватился руками за голову — ну как можно быть таким кретином?..

Глава 84

Как можно столько времени не обращать внимание на то, что было прямо под носом? Амулет Хаггарда, сделанный моими руками для его же браслета, — это тот же самый ключ, как и клинок для гробницы. Тут шесть рун — там сорок четыре, и что? Разница лишь в размере, но не в принципе. И ирония в том, что мой браслет совсем не требовал ключа — он открывался по желанию моей воли. Потренировавшись, я и гробницу без ключа открою, блин…

Как-то неудобно стало и перед Хельдой, и перед кротом, который весь свой жирок растерял.

Однако, забив на смущение, разум продолжал работать. После первого осознания, второе не заставило долго ждать. Я подошел к Хаггарду и снял с него, онемевшего от моей наглости, амулет и браслет. Открыл. Закрыл. Снова открыл. Закрыл. Механизм был до смешного простым. Элегантным. Ключ размыкает контур, создавая микроскопическую брешь в защите. В этот миг браслет открывается. Закрываешь — ключ замыкает контур обратно, но уже через себя, как через временную заглушку. Энергетические затраты минимальны, потому что в браслете нет избыточного давления, нет океана силы, жаждущей вырваться наружу.

А гробница… Гробница была как чудовищно раздутый воздушный шар из сверхпрочной внутри, но уязвимой снаружи материи. Микросекунда разрыва контура под напором такого чудовищного давления — и бабах! Не гробница откроется, а ее разнесет вдребезги, как и предупреждал мой сон. Ключ был создан для другого времени — когда давление внутри было в норме, сотни лет назад, когда гробница должна была открыться впервые. Безымянный не мог предвидеть, что она прослужит так долго и накопит столько силы. Либо… просчитался.

Какая ирония… Получалось, что нападение Ли и последовавшая за ним кровавая баня, как ни цинично это звучало, спасли нас от катастрофы. А внезапно проснувшееся благоразумие Хельды, отложившей открытие гробницы ради зачистки угрозы… О, боги. Как ей теперь сказать, что открытие снова откладывается? Что ее главная цель, ради которой она терпела мои задержки и эксперименты, все еще недостижима? Что нужно искать способ стравить излишки энергии этого титанического артефакта, прежде чем даже думать о том, чтобы вставить ключ? Или… рискнуть замкнуть контур гробницы напрямую на себя? Открыть его без ключа? Мысль о том, чтобы попытаться стать живым шлюзом для этого энергетического цунами, заставила меня поежиться. Крайний случай. Очень, очень крайний.

— Керо, ты в порядке? — ворвался в мои мысли Хаггард, тревожно переводивший взгляд с меня на браслет с амулетом, которые я с него снял. — Не заболел? Я не специально вас прервал, действительно полыхало. Испугался, как бы вы лес не спалили. И… это…Не надо ничего уничтожать, там внутри много моих… вложений, — странно замялся на последних словах бородач, словно что-то скрывал.

Я продолжал буравить взглядом Хаггарда, но на самом деле смотрел сквозь него. Мысль настойчиво поглощала меня, заставляя её думать. Разогнанный мозг лихорадочно искал аналогии, решения, тупики.

— Нет, парень, серьезно, это всего лишь пробник, — засуетился Хаггард, видя мою неадекватную реакцию. — Я не планировал это продавать без твоего ведома. Пару штук разве что раздал, но это так, для проверки спроса! Чтобы понять, по какой цене… и кому…

— Для проверки… — машинально повторил я его последние слова, все еще витая в лабиринтах энергетических контуров.

— Да, да! — он осторожно вытащил из моих рук браслет и амулет, с облегчением выдыхая. — Просто проверим, а там уже думать будем. Все-таки производить их довольно дорого выходит…

Мой мозг зацепился за последнюю фразу Хаггарда, и я, наконец, смог вернуться в реальность.

— Ты про что? — задал я закономерный вопрос.

— Дык, плащи с твоим профилем… Я думал, ты из-за них в ступор впал… — видя мою реакцию, он недовольно буркнул — И вообще, в чужих вещах рыться нехорошо.

— А покажи плащ? — меня как-то резко пробрало на смех. Сначала непонятная культивация, потом такие открытия собственной глупости совсем не способствовали психологической стабильности. Вот и хотелось посмеяться.

Плащ оказался великолепен… Если бы не два момента. Великолепно детализированное вышитое мое лицо черными нитями по белой ткани с желтой радужкой и вертикальным зрачком, и надпись «Кер’О, давший надежду». Вот если бы не эти два факта, прям отлично было бы.

Меня опять прорвало на смех от несуразности момента. И когда он только успевает этим всем заниматься? Неужели сам шьет?

— Хаггард, ну ты чего! — укоризненно сказал я, и бородач отвел взгляд. — Белый плащ, шутишь! Он же коричневым станет за одну прогулку по городу в дождь!

Хаггард смотрел на меня стремительно расширяющимися глазами. М-да. Сегодня не только у меня день осознаний. Хотя элементарно же все…

Мы синхронно повернули голову в сторону города — там была вспышка ледяной силы. Черт, Хельда…

— Кстати, — произнес я, — гробницу открывать нельзя.

— А? — удивился Хаггард. — Нельзя? У нас ключ есть! Ты его сделал! В чем проблема?

— Проблема в том, — я указал на амулет, — что этот ключ открывает этот браслет. А ключ от гробницы… — я махнул рукой на восток, — он взорвет пробку. Со всеми вытекающими… в прямом смысле. Нужно сначала сбросить давление. Или… найти другой способ. Более безопасный. И это, — я посмотрел ему прямо в глаза, — нужно объяснить Хельде. Прямо сейчас.

Хаггард замер. Его деловая прыть куда-то испарилась. Он посмотрел вслед за моей рукой на восток, потом на меня, потом на плащ в своих руках. На его лице отразилось полное понимание грядущего кошмара.

— Ох… — протянул он. — Мелкий… Ты хоть представляешь, как она это воспримет? После всего? После того, как мы отложили это… Сколько вообще раз? Она тебя на куски порвет своими ледяными когтями. Или прибьет к стене гробницы тем самым «ключом».

— Лучше бы так, чем этот её холодный тон, разочарованный взгляд, — я поежился.

— Да, тут ты прав, это хуже… — он покачал головой и спешно развернулся. — Надо мне по делам…

— Бросишь меня одного, да? — как ни смешно, но оставаться с Хельдой один на один мне действительно совсем не улыбалось.

Хаггард тяжело вздохнул, развернулся, потер лицо ладонью.

— Идем, «Мудрый». Идем. Слу-у-ушай… — в его глазах мелькнуло что-то, и он приподнял плащ. — Может, показать ей? Как символ… нерушимой надежды? А?

Царицу мы встретили буквально через пару минут, она шла к нам навстречу. Хаггард, слава богу, к этому моменту все-таки убрал плащ в свой браслет.

Не сводя с нас подозрительного взгляда,, Хельда произнесла:

— Что случилось? Вы странно выглядите, — она обвела еще разок нас взглядом и посмотрела куда-то за наши спины.

— Хельда, — начал я, — насчет гробницы…

Она медленно повернула голову. Взгляд, которым можно было успокоить самое буйное пламя Мико, вперился прямо мне в душу.

— Что? — прозвучало как резкий удар ножа.

Я изложил все. Кратко. О принципе ключа. О переполненной энергией гробнице. Придумал аналогию с паровым котлом, нагнетающим давление тысячу лет. О том, что прямо сейчас открытие равносильно подрыву артефакта невиданной мощности. О том, что Ли, сам того не ведая, возможно, спас нас от катастрофы, заставив отложить открытие. Я упомянул вариант со стравливанием энергии или попыткой открыть гробницу силой воли, как браслет, но подчеркнул дикий риск последнего. И объяснил, что в ближайшие годы и, возможно, десятки лет, ничего с гробницей не случится — не взорвется она сама по себе.

Хельда слушала молча, не перебивая. Ее лицо не выражало вообще ничего. Когда я закончил, повисло тягостное молчание. Даже ветер стих. Хаггард нервно потер переносицу.

Потом Хельда медленно, очень медленно подняла руку и… почесала лоб. Вздохнула. Не эпический вздох разочарования или ярости, а скорее усталый выдох человека, которому сообщили, что его любимый магический питомец только что сжег амбар. Опять.

— Проклятый Безымянный, — произнесла она на удивление спокойно. — Проклятые демоны. Проклятая судьба, — она посмотрела на меня. В ее глазах была глубокая, беспросветная усталость и принятие. — Значит, похер. Мне уже похер.

Я остолбенел. Я ожидал всего: ледяного гнева, обвинений, требований немедленно что-то придумать. Но не этого спокойного, почти будничного «похер».

— Ваше Величество? — моему удивлению не было границ.

— Ты слышал, Кер’О, — она даже чуть криво усмехнулась. — Похер. Нам сейчас не до гробниц, — она обвела взглядом выжженный город, лагерь, где собирали выживших горожан. — У нас тут целое королевство в руинах. Айрон строит козни. Трор душит Каледа долгами и мечтает о троне. Стена еле держится. А ты… — она ткнула пальцем в мою грудь, — ты будешь полезен. Может, это и хорошо, что ты не в какой-то гробнице. Ты нужен, чтобы пахать как вол. Создавать артефакты для ферм. Для очистки воды. Для защиты новых поселений за Стеной. Чтобы помогать Мико обуздать ее Феникса окончательно. Чтобы эта твоя Школа-Крепость не осталась рисунком на песке. Чтобы мы вырастили новое поколение адептов, а не надеялись на древние артефакты, которые только и ждут, чтобы нас же и взорвать.

Она сделала паузу, и какая-то странная улыбка появилась на её лице.

— Об эту стену биться я не буду-у-у… — сказала она в сторону и вновь обратилась ко мне. — Гробница подождет. Полгода. Год. Столько, сколько нужно, чтобы ты придумал, как безопасно с ней разобраться. А пока… — она повернулась, собираясь уходить, но бросила через плечо: — Займись реальными проблемами, Мудрец О. Начни с Трора. Его наглость уже превысила все мыслимые лимиты. А я… я поеду к Стене. И… — она сказала совсем мягко, — Спасибо. Что не сунул ключ куда не надо. И что разобрался до того, как мы все полетели вверх тормашками.

Хельда ушла, оставив за собой шлейф холодного воздуха и звенящую тишину. Хаггард выпустил воздух — казалось, он не дышал все это время.

— Фух, — прошептал он, вытирая воображаемый пот со лба. — Думал, сейчас ледяная буря начнется. А она… «Похер». Вот это поворот, — он посмотрел на меня с уважением. — Ты, парень, либо чертовски везуч, либо… она тебя реально как-то по-особенному воспринимает. После всего этого бардака, после потери времени, надежд… «Похер». Удивительная женщина. Хотя… Для тебя холодновата, наверно, да?

— Да, — машинально кивнул я, еще не отойдя до конца от диалога. — Стоп, ты о чем?

— Да ни о чем… — хитро улыбнулся бородач. — Ночь на дворе. Давай поспим и с утра в столицу.

— А что там?

— Дык, Трор. Как раз, наверно, сейчас с Каледом переговоры ведет. Как бы он новым королем не стал к нашему приезду…

— Думаешь, это будет плохо? — Я приподнял бровь.

— Конечно. Если он станет королем… — тон Хаггарда приобрел зловещие оттенки, — то плакала моя торговая империя… Такие пошлины устроит, скотина…

— И ты тогда не сможешь плащи продавать, да? — произнес я, задумчиво потирая руки.

— Это пробник, просто пробник! — Хаггард рассмеялся, поняв, куда я клоню. Я тоже улыбнулся.

После этого разговора с Хельдой стало намного легче. Я ведь и не ощущал, как сильно на меня давила ментально гробница и обещание, которое я когда-то дал. Но сейчас плечи расправились. Конечно, дел было много — но то дела понятные, не грозящие чем-то неизвестным и апокалипсисом за углом.

Проснулся я буквально через пару часов — все же обновленное после культивации тело требовало активности. Спал там же, у дерева, недалеко от палатки — кошмаров больше не было, и Мико больше не вспыхивала, а только мирно сопела.

Утром, когда северяне уже собрались уходить, ко мне подошли Чоулинь с Линфей. Они решили уйти вместе с северянами на Стену. Первый спешил возобновить тренировки, а вторая — охоту на демонов. Долго не прощались — все равно скоро увидимся. Глядя на их удаляющиеся фигуры, невольно подумал, что все-таки комплекцией Чоулинь и Кларк были очень похожи.

Вернувшись к разорванной палатке и спящей Мико, невольно задумался. Было ощущение, что мозг переключился с боевого режима на мирный. Захотелось хорошенько отмыться, соскрести с тела весь песок, что еще оставался. Вспомнился ручей, где я строил запруду, и дом Гу Луна, где я тренировался и в первый раз увидел Ли. Это же рядом совсем… За час должен долететь.

Дорога к ручью заняла меньше часа. Место действительно было умиротворяющим: густой лес подступал к берегам, вода бежала по камушкам с тихим журчанием, воздух пах сыростью и хвоей. Я с огромным удовольствием скинул с себя одежду, и создал запруду, как в старые добрые. Холодная вода обжигала кожу, но это было прекрасное, очищающее ощущение. Я погрузился по пояс, с наслаждением растирая песок и копоть, смывая с себя не только грязь, но и остатки вчерашнего напряжения. Вода уносила тревоги, оставляя ясность и решимость.

Вдоволь искупавшись, переодевшись, и прилетев обратно, обнаружил, что Мико И Хаггард готовы выходить, и ждут только меня.

Хаггард протянул мне белый плащ:

— Может, в город сразу в обновках? Так сказать, фурор произвести.

Я лишь покачал головой, пристраиваясь рядом.

— А я бы надела, — задумчиво сказала Мико.

— А я думал, ты рассчитываешь еще полетать. До столицы не близко. — с показной хмуростью ответил я. — В плаще с Кер’О летают только без моей помощи, вы знали?

— Нет, пока не надо плащ. — Мико обратилась к Хаггарду, — а вот перед столицей попрошу. Чтобы в чистом.

Мико потихоньку оправлялась и уже даже начинала шутить, это радовало. Если ей так легче будет, пусть носит этот плащ, как говорят великие, «похер».

Тем временем мой мозг, переключенный на «мирный режим», уже лихорадочно перебирал возможные сценарии встречи с Трором, варианты бытовых артефактов, способы укрепления Школы-Крепости. Давление сброшено. Теперь предстояло строить. И защищать то, что есть. И пахать. Как вол.

Глава 85

Воздух свистел в ушах, земля мелькала внизу лоскутным одеялом. С Мико, прижавшейся ко мне, лететь было… странно. Приятный вес, тепло её спины сквозь одежду, запах дыма и чего-то цветочного, что умудрялось цепляться к её волосам даже после всех передряг. Её рыжие пряди хлестали по лицу, но я не отворачивался. Она молчала, погруженная в свои мысли — то ли в горе по деду, то ли в сложный диалог с Фениксом внутри, то ли в предстоящее возвращение в столицу. Лишь резкий вдох или сдавленный вскрик вырывались у неё, когда я закладывал особенно крутой вираж или резко взмывал ввысь.

Внизу же проплывали картины, чем дальше, тем сильнее пугающие. Поля, частью заброшенные, заросшие сорняками, частью обработанные кое-как. Деревни — многие стояли пустыми, с покосившимися заборами и заколоченными окнами. Города… Боже, города. Следы пожаров чернели повсюду, и их было много. И это не выглядело пожарами трехлетней давности. И в городах было очень мало людей — ни оживленных улиц, ни торговых площадей. Контраст с восточными землями около города Пламенной Птицы, которые мы пролетали вчера, был разительным. Там — богатые поля, крепкие хутора, восстановленные или новые поселки с дымком из труб. Там чувствовалась рука Трора: жесткая, практичная, но работающая. Здесь же… Здесь царила разруха и запустение, тяжелая атмосфера упадка, от которой сжималось сердце. Королевские земли умирали, а Калед, судя по всему, был не в силах или не в состоянии это остановить.

Хаггард, восседающий на спине своего гигантского Улитки, периодически махал рукой, показывая направление или что-то кричал на ветру. Скорость его «скакуна» впечатляла — раза в два быстрее, чем когда его сдерживали лошади отряда. Борода развевалась на ветру, а на лице читалось ощущение восторга от скорости. Ну точно, байкер в душе…

Столица Королевства Лунного Света… Некогда сияющий белый город казался серым. Значительная часть предместий просто обветшала без ухода. Но не все. Выделялись ярким мозаичным пятном какие-то поля, с многочисленной охраной и домами рядом. Приглядевшись, я узнал место, а затем понял, что это разросшаяся ферма Хаггарда. Ну и масштаб…

Мы приземлились перед воротами города, и пару минут подождали стремительно догоняющего нас Хаггарда. Немногочисленная стража переполошилась. Двое стражников в потертых мундирах выбежали из караулки, уставившись сначала на мои крылья, затем на гигантского слизня, а потом на Мико, чья красота даже в дорожной пыли бросалась в глаза. Тут же выскочили еще двое, затем еще. Они тыкали пальцами, перешептывались, с круглыми от страха глазами.

Вот черт. По мне поднималась волна раздражения. Надо было подумать о маскировке. Или сразу во дворец лететь. Приземлился тут, чтобы Хаггарда из вида не потерять, блин…

Бородач же, ловко спрыгнув со слизня, хлопнул его по боку, вспыхнул силой, и спустя десяток секунд тот стремительно сдулся, а Хаггард скатал его и убрал в сумку за спину. Театральным жестом достал из пространственного кармана какую-то бумагу и решительно пошел к стражникам.

— Хорош глазеть, псы шелудивые! По постам! — рявкнул он, сунув бумагу под нос ближайшему стражнику. Тот, мельком глянув на печать Школы Белого Тигра, нервно кивнул и отступил, пропуская нас.

Мы вошли, и стало как-то грустно. Улицы, некогда кипевшие жизнью — торговцами, громогласно зазывающими осмотреть именно их товар, поглощенными своей работой ремесленниками, играющими детьми — были тихими. Слишком тихими. Конечно, тут остались и дети, и торговцы, и ремесленники, но их стало меньше. Дети были болезненно худыми, товаров меньше, но зато грязи на улицах значительно прибавилось. Три года… Всего три года — и столица превратилась в тень своего былого величия.

— Мда… — пробормотал Хаггард. — Пару месяцев тут не был, а стало еще хуже…

Я кивнул. Слова были лишними. Разруха говорила сама за себя. Мы шли по центральной улице. Конечно, многие лавки были на месте, а оружейные и вовсе процветали, судя по виду, но тут и там в глаза бросались вывески, знакомые по прошлому визиту, но теперь пыльные, потемневшие, а то и вовсе сорванные. Вдруг из-за угла выскочила стайка оборванцев. Грязные, но шустрые. Они играли в какую-то свою игру с камушками, их визг на секунду нарушил тишину, прежде чем они скрылись в другом переулке.

И только одно место выделялось — Школа Белого Тигра. Её белоснежные стены были чистыми, а у входа стояли двое учеников в опрятных формах, бдительно оглядывая улицу. И даже видны были тренирующиеся перед школой адепты. Островок стабильности в море упадка. Видимо, Лин Чжэн держал свою твердыню в порядке, несмотря ни на что.

Одновременно с этим, там, где раньше возвышались внушительные строения Школы Громового Топора, теперь зияла пустота. Вернее, здания стояли, но… мертвые. Ворота сорваны с петель, окна выбиты. Ни охраны, ни учеников. Полное запустение.

— Школа Громового Топора, — произнес Хаггард, — А ведь когда-то, до Трора, она была весьма посредственной школой. Сумел же, паршивец, поднять ее до уровня одной из сильнейших в королевстве… А теперь? Пшик. Исчезла. Как и сам Трор, похоже, скоро исчезнет из столицы. Собрал все соки, высосал — и в свои владения, подальше от этого всего… — он махнул рукой вокруг.

Мико молча хмурилась, челюсти ее были плотно сжаты. Видимо, тоже другую картину ожидала увидеть.

— Пойдешь отдохнуть? — предложил я ей тихо, указывая на видневшийся впереди постоялый двор «Золотая Подкова». Он выглядел на удивление хорошо. — Там очень вкусный чай и хорошие десерты. По-крайне мере, раньше были. Дворец… это может быть долго и… неприятно. Я хочу сразу туда, решить все дела, а потом спокойно осмотреться. И чаю обязательно здесь попить.

Она резко повернулась ко мне, рыжие волосы взметнулись. В глазах мелькнула ревнивая искорка.

— Отпустить тебя одного, во дворец? — сказала она. — К этой принцессе? Ни за что. Ты же помнишь, как она на тебя смотрела тогда?

Я рассмеялся, невольно тронутый её внезапной ревностью.

— Принцесса? Таэнис? Да ладно тебе, это было три года назад, Мико. Да и турнир я тогда выиграл. И, кстати, надо спасибо сказать. Артефакт, который она подарила, мне жизнь спас, — я задумчиво глянул в ту сторону, где находился дворец.

— Тем более! — Мико упрямо помотала головой, — Я с тобой.

— Хорошо, — улыбнулся я и посмотрел на Хаггарда, — Ты с нами, или по своим торговым делам?

— Конечно, с вами! — бородач потряс кулаком. — Хочу посмотреть на их рожи, когда они увидят тебя.

— Кого их? — удивился я.

— Их — придворных, лизоблюдов, чинуш — сколько кровушки они из меня выпили. Хе-хе-хе, — он потер руки, — Полюбуюсь, как они заговорят, когда ты выпустишь крылья…

Величественные резные двери дворца казались насмешкой над окружающим упадком. Они были отполированы до блеска, стража у них стояла в ярких, новеньких бело-желтых плащах — островок показного благополучия в море нищеты. Один из стражников, молодой парень с одутловатым лицом, вытянулся, увидев наши приближающиеся фигуры. Его рука непроизвольно потянулась к эфесу меча, когда он разглядел мои необычные вертикальные зрачки, и, вероятно, уловил нечто в моей ауре.

— Стой! — голос его дрогнул. — Ваши имена и цель визита?

Хаггард шагнул вперед, привычно вытаскивая из складок одежды бумагу с печатью Школы Белого Тигра.

— Хаггард, по делам Школы и Его Величества. Сопровождаю старейшину Кер’О и госпожу Мико. Пропусти, солдат, не задерживай важных персон.

Стражник тупо уставился на бумагу, потом перевел взгляд на меня. «Кер’О». Имя, видимо, что-то пробудило в его памяти. Его глаза расширились.

— К-Кер’О? Тот самый… со Стены? Дем… то есть… Герой? — он запинался, явно слышавший разные версии.

— Тот самый, — сухо подтвердил я.

Стражник засуетился, кивая так часто, что казалось, голова вот-вот отвалится.

— П-пропустить! Немедленно пропустить господ! — закричал он своим товарищам, которые и так уже расступились, открывая перед нами двери. Он чуть не побежал вперед, указывая путь. — Его Величество велел сразу отвести вас к нему, как только появитесь!

Мы двинулись за ним. По пути он рассказывал нам, какая он важная фигура, сотник гвардии, и как хорошо, что именно он встретил нас у входа. Нелепости, которые он говорил, хоть немного разбавляли гнетущую атмосферу внутри дворца. Придворные сновали как тени, избегая встреч глазами, шептались в углах. Воздух, казалось, был пропитан страхом. Мы шли прямо в малый тронный зал, где, по словам сотника, «прямо сейчас решаются важные дела».

Стражник, наш проводник, схватил ручку на створке двери, намереваясь потянуть её на себя, как вдруг…

БА-БАХ!

Дверь с другой стороны распахнулась с такой силой, что сбила с ног расторопного стражника, ударив его о стену. На пороге возник Трор.

Он был похож на разъяренного быка. Его мощная фигура была объята аурой непроизвольно выпускаемой ци. Лицо, налитое кровью, пылало яростью и… болью? Его взгляд был направлен куда-то сквозь нас, в какую-то внутреннюю бездну отчаяния и бешенства. Казалось, он вообще ничего не замечал. Он просто рвался прочь отсюда, и пролетел мимо, так нас и не увидев. Обернувшись, я заметил, как он сбил с ног кого-то из придворных. Даже немного жаль, что в меня не влетел… А так теперь что — за ним бежать, разговаривать, что ли? Сначала узнаем, из-за чего он такой… Странный? Последний вопрос я и задал вслух.

— Хрен его знает, — пожал плечами Хаггард, — но, если у него внутри есть что-то живое, то это точно задели. Никогда таким его не видел.

Немного раньше. Малый тронный зал.

Тронный зал дворца Лунного Света был погружен в неестественную тишину. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь высокие витражи, рисовали на полированном полу длинные, разноцветные полосы света. В них кружились мириады пылинок, словно золотая метель, застывшая во времени. Они поднялись в воздух, как только сюда зашел гость — и так и не осели.

Король Калед сидел на троне — изможденный старик, прикованный к камню. Его некогда гордая осанка согнулась, не выдержав груза. Перед ним, на низком резном столике из темного дуба, лежал пергамент с аккуратно выведенными строчками. Рядом — чернильница и перо. По другую сторону столика стоял Трор.

Глава школы Громового Топора был воплощением мощи и уверенности. Лицо, обрамленное короткой, аккуратной бородой с проседью, было спокойным, а в карих глазах, чуть прищуренных, горел расчетливый огонек. На его широких плечах красовался плащ с измененной эмблемой Громового Топора — к ней добавилась луна, знак королевства. Он молча смотрел на перо, словно думая о чем-то своем.

— Ну что, Калед? — Голос Трора прозвучал низко и ровно, без угрозы и без уважения. Он указал на пергамент. — В своем письме ты был сговорчивее. Твоя подпись — и война останется лишь кошмаром прошлого. Твоя дочь будет в безопасности. Королевство получит шанс.

Калед медленно поднял голову. Его глубоко запавшие глаза встретились со взглядом Трора.

— Когда я обдумывал твое предложение, решиться было легче, чем сейчас поставить подпись. Эту корону носили много поколений моих предков… а теперь я должен отдать её тебе.

— Не мне, — хмыкнул Трор, — Таэнис.

— Ты покупаешь ее, Трор, как скот на рынке, — король горько усмехнулся. Он потянулся к перу, его пальцы задрожали. — Но… да. У меня нет выбора. Я не хочу видеть, как Лунный Свет тонет в крови из-за моей гордыни.

Перо коснулось пергамента, оставив первую каплю чернил. В этот момент тяжелые двери зала с грохотом распахнулись.

— Отец!

Таэнис вихрем ворвалась в зал. Она выглядела прекрасно, хоть и было видно, что торопилась — ее платье было слегка помято, волосы выбились из сложной прически. Она не обращала внимания на Трора, ее взгляд был прикован к отцу и злополучному пергаменту.

— Ты серьезно⁈ Мне сказали правду⁈ — Голос принцессы дрожал от негодования. — Отдашь меня… этому преступнику? Как вещь? В уплату за долги? Почему ты принял это решение, даже не поговорив со мной? Почему я должна узнавать об этом из разговора служанок⁈

Калед съежился под этим шквалом упреков. Его рука с пером замерла.

— Таэнис… дочь… — начал он слабо, но она его перебила.

— Нет! Я не буду молчать! — Она сделала шаг к трону, ее глаза сверкали слезами. — Ты отдаешь меня человеку, который… который… — Она обернулась к Трору, и ее взгляд, полный ненависти и презрения, вонзился в него. — Ты никогда не будешь никем, кроме как выскочкой с мешком золота, которому чужды честь, достоинство и настоящие чувства!

— Это не так, — чуть поджал губы Трор.

— Нет, это так! — обвиняла принцесса, — Ты бесчувственный преступник! Делаешь все только ради своей наживы! Крайне грязными методами!

Трор замер. Его широкие ладони, лежавшие на поясе, сжались в кулаки. В его глазах было много чувств, гораздо больше, чем обычно. И что интересно, это был гнев. Точнее, не только гнев.

— Довольно. — Казалось, внутри Трора что-то лопнуло. Его фигура стала казаться еще массивнее, заполняя пространство. Он не смотрел на Каледа. Его жгучий взгляд был прикован только к Таэнис. И в этих глазах не было ни расчета, ни холодности. Была боль. И ярость. И что-то еще, давно сдерживаемое и теперь прорвавшее плотину.

— «Преступник»? «Наживы»? — Он говорил сквозь стиснутые зубы. — Вы… вы вообще ничего не понимаете, принцесса! Ни-че-го!

Принцесса чуть отшатнулась от движения его ауры, но смотрела твердо. Её точеное лицо было удивительно прекрасно.

— Там, на моих землях, люди не голодают! — взмахнул рукой Трор. — Там есть хлеб, лекарства, порядок! Пока твой отец, — он бросил уничтожающий взгляд на Каледа, — утопал в бездействии и страхе, пока его чиновники воровали последнее, я строил! Я восстанавливал разрушенное! Я кормил тех, кого бросила ваша корона! Да, я брал долги! На бумаге! Цифры! Чернила! И земли! Но эти земли — вы бы сами даже не смогли их прокормить! Сколько окрестных городов погибают от голода⁈ А они ведь рядом!

— Конечно, не голодают! Ты ведь грабил наше королевство, пока мы истекали кровью на Стене! Морил голодом наших воинов, задирая цены до небес! Разве ты не мерзавец, который наживается на всеобщей беде⁈ — Лицо Таэнис исказила злость.

— Грабил? Морил голодом? — Трор приблизился к Таэнис, явно желая заставить ее инстинктивно отступить перед его натиском. Однако она не отступила, и даже не отшатнулась, твердо глядя ему в глаза. — На Стену шло абсолютно все возможное продовольствие! Мешок за мешком! Воз за возом! Бесплатно! Понимаешь? Бесплатно! В тех ситуациях, когда солдаты платили своим золотом за еду, моей вины нет. Офицеры твоего отца, которые её продавали, делали это самостоятельно. А мои «завышенные цены» — это воздух! Бумажный долг, который я собирался простить, когда королевство встанет на ноги! Когда твой отец очнется! Когда… — Его голос вдруг сорвался. Он замолчал, тяжело дыша. В его взгляде, пристально смотрящем на ошеломленную Таэнис, мелькнуло что-то странное.

— Когда… — Трор встряхнулся, беря себя в руки. — Когда я получу шанс. Шанс доказать тебе… доказать всем… что я делаю это не ради власти. Не ради золота. — Он сделал паузу, и следующая фраза прозвучала тише, но с такой силой искренности, что усомниться было невозможно: — Я делаю это ради тебя, Таэнис. Ради Лунного Света, который ты любишь. Ради его будущего. И… ради своего.

Тишина, воцарившаяся после его слов, была оглушительной. Пылинки в солнечных лучах замерли. Калед смотрел на Трора широко раскрытыми глазами, в которых смешались недоверие и потрясение.

Таэнис стояла словно парализованная. Весь ее гнев, вся ярость, казалось, испарились под жаром его слов и взгляда. На ее лице читалось лишь полнейшее недоумение и… смущение. Щеки залил яркий румянец. Она смотрела на Трора как на человека, который вдруг предстал перед ней в совершенно неожиданном свете. Она видела не стяжателя, а мужчину, чьи действия, пусть грубые и непонятные, были продиктованы чем-то гораздо более глубоким и… личным. Ведь если сопоставить факты — он не врет. Он помогал, вгоняя в долги, чтобы затем эти долги великодушно простить, взамен на женитьбу с принцессой.

— Ты… — начала она, но голос предательски дрогнул. — Ты говоришь… о будущем? О… о мире? — Она с трудом находила слова, все еще не веря услышанному. И тут, явно что-то вспомнив, принцесса снова ринулась в бой. — А конфликт с Керо? Ты же ненавидел его! Пытался устранить!

Трор нахмурился, но теперь в его взгляде читалась скорее досада, чем злоба.

— Керо… — Он махнул рукой. — Молодой выскочка. Опасный дикарь с непредсказуемой силой. Он привлекал твое внимание. Слишком много. — Он посмотрел на Таэнис, и в его глазах мелькнула ревность. — Я видел, как ты смотришь на него. Я видел, как твой отец пытался вас сватать. Мне это… не нравилось. Я хотел, чтобы ты смотрела… На то, что я делаю. На то, что я могу дать. На… меня. — Последнее слово он произнес с трудом, словно вытаскивая давно мучившую его занозу.

Молчание снова повисло в зале, но теперь оно было иным, напряженным, но лишенным прежней вражды. На столике лежал пергамент. Перо все еще было в руке Каледа, но король больше не смотрел на него. Он смотрел на дочь, на ее растерянное, покрасневшее лицо, и на Трора, который стоял перед ней, сбросив маску холодного расчетливого ублюдка и представая просто сильным, упрямым мужчиной, ослепленным чувством, который действовал грубо, потому что считал открытое проявление чувств слабостью.

Трор глубоко вздохнул, снова обретая самообладание. Он посмотрел на Каледа, потом снова на принцессу.

— Я начал действовать из-за тебя, Таэнис. Из-за этого проклятого чувства, которое поселилось во мне после первого же взгляда на тебя. Я хотел навести порядок в королевстве, сделать его сильным, чтобы предстать перед тобой не нищим просителем, а равным. Но чем дальше, тем яснее я видел бездну. Гниль, пожирающую Лунный Свет изнутри. Чиновников, ворующих последнее. Школы, прячущие голову в песок, со словами «школы не участвуют в политике». А еще слабого, безвольного короля! И когда ударили демоны, все полетело в бездну… А теперь, построив на своих землях порядок, и чувствуя ответственность за такое количество людей, я не могу остановиться.

Трор ненадолго остановился, а когда продолжил, каждое его слово падало тяжело, словно припечатывая стоящих напротив него людей.

— Этот брак — не оплата. Не торг. Это ультиматум. Последний шанс. С моей железной рукой, ломающей гниль, и твоей кровью, дающей легитимность, мы сможем спасти Лунный Свет. Построить нечто сильное. Нечто достойное. — Его взгляд впился в Таэнис, полный невероятной смеси безумной любви, боли и непоколебимой воли. — Иначе…

Он резко отшвырнул пергамент со столика. Договор упал к ногам Каледа.

— Иначе каждый сам по себе. Я заберу своих людей, свои ресурсы, свою защиту. Оставлю вас тонуть в дерьме, которое вы сами же и взрастили. И посмотрю, как долго продержится твой «порядок», Калед, когда воры останутся один на один с голодом и демонами у ворот. Твоя дочь… — его голос дрогнул, — будет гореть одна в пламени краха, который я не смог предотвратить. Ваш выбор. Я жду до вечера. Союз и будущее — или конец.

Трор не стал ждать ответа. Он развернулся и тяжелыми шагами стремительно направился к выходу. Его спина была по-прежнему прямая, в ней читалось невероятное напряжение. Он не оглядывался, будто боясь увидеть ответ в глазах принцессы. Двери зала распахнулись с грохотом и чьим-то коротким вскриком. Однако на него никто не обратил внимания.

Калед смотрел на упавший пергамент, словно там был его смертный приговор. Таэнис стояла, дрожа всем телом. Слова Трора обрушились на нее лавиной, смешав ненависть к его методам с ужасающим осознанием правды о королевстве и… с жутким, нежеланным пониманием той безумной, искалеченной любви, что двигала этим тираном. «Начать из-за любви… Осознать ответственность…» Его боль, его одержимость спасти всё, чтобы спасти её, Таэнис — это было чудовищно… и невероятно.

Глава 86

Тяжелая дверь захлопнулась за нашими спинами, словно отрезав нас от внешнего мира. В тронном зале повисла гнетущая тишина. Я стоял на пороге, буквально кожей ощущая напряжение, наэлектризовавшее пространство. Хаггард застыл, широко раскрыв глаза. Мико сжала мою руку, глядя на замерших Каледа и Таэнис.

Калед сидел на троне, но ощущался на нем чем-то несуразным и чуждым. Не должен правитель так сидеть, понурившись, упершись низко склоненным лбом в сомкнутые в замок руки. Таэнис стояла в пол-оборота, неестественно напряженная, со странной смесью растерянности и гнева на лице. Ее волосы, не уложенные в сложную прическу, а лежащие на груди естественными локонами, вздымались с каждым прерывистым вдохом. Пергамент с расплывающейся чернильной лужей лежал у подножия трона. Кажется, не договорились…

— Керо? — Калед наконец-то поднял на меня глаза, и что-то в нем дрогнуло. — Ты пришел… Ты поможешь?

— Ага, — кивнул я и, не дожидаясь приглашения, двинулся к ним. — Расскажете, что тут было?

И они рассказали. По-видимому, эти двое царственных особ были настолько выбиты из колеи произошедшим, что, забыв о своем статусе, просто, по-человечески, захотели выговориться. А может, общее состояние разрухи и падения королевства в пропасть повлияло… По мере их рассказа я пару раз удивленно хмыкнул, Хаггард же позволил себе небольшую ремарку. «Я же говорил, по живо-о-ому…» — протянул он.

Рука Мико, все еще державшая мою, то сжималась, то разжималась, и даже слезинка показалась в уголке глаза. Кажется, растрогала её чужая история странной любви.

— И что вы думаете над его предложением? — спросил я у принцессы. К Каледу даже не обращался — судя по его виду, власть уже сменилась.

Таэнис, услышав мой вопрос, словно очнулась. Она выпрямилась, её пальцы впились в складки платья. Глаза, еще секунду назад растерянные и влажные, застыли, как два куска льда. Она посмотрела не на отца, а прямо на меня.

— Менять меня на долги? — ее голос прозвучал резко, отчеканивая каждое слово. — Я — принцесса Лунного Света, кровь от крови правителей, которые строили это королевство веками. Если я стану платой за спасение, спасения не будет. Народ увидит не героиню, а жалкую разменную монету. Как тогда они будут верить в корону, в династию, в то, что мы заслуживаем править?

Она резко повернулась к Каледу:

— Отец, ты сам учил меня: уважение к трону держится не только на силе меча, но и на чести того, кто на нем сидит. Согнуться сейчас — значит потерять последнее!

— Да и… Люди часто бывают глупыми, но подоплеку чувствуют хорошо. Пусть не сразу, но начнут расползаться слухи, и они вспыхнут, когда ситуация наладится. — Ее взгляд вернулся ко мне, — Разве сложно связать, что король отказывается от власти в пользу дочери, сразу свадьба новой королевы, и мгновенная смена порядков, удивительно похожая на те, что происходят в землях, подконтрольных «муженьку»? Если не сейчас, то через одно-два поколения благополучной жизни люди вспомнят и закидают камнями наших потомков. Стоит отдать власть под давлением тирану один раз, и сильные адепты через сотню лет решат — а чем мы хуже?

Сейчас, глядя на принцессу, и видя в ее глазах тот же стальной блеск, что был и у Хельды, я понимал — Трору, если он действительно так ее любит, и все срастется, придется приложить немало усилий, чтобы не оказаться под каблуком.

— Керо, — вдруг подал голос Калед, — те артефакты, что ты умеешь делать… Они смогут прокормить всех?

— Смогут, — кивнул я. — Я ни черта не смыслю в политике, но есть ощущение, что дело тут не только, и далеко не в голоде. Хоть Трор и тиран, не стесняющийся замарать руки, его таланты по управлению людьми в текущем хаосе сложно переоценить. Вот вы, принцесса, сможете взять всю власть в свои руки и грамотно распорядиться ресурсами, чтобы не допустить окончательной разрухи? Вычистить ту гниль, разъедающую королевство, о которой говорил Трор?

— Я… — Таэнис, чуть дрогнув, посмотрела на свои руки. — Училась управлению. Теорию знаю. Но… — Она горько усмехнулась, глядя на отца. — У кого? У тех, кто довел королевство до этого? Законы писать ведь совсем не сложно. А вот заставить их работать среди воров и паникеров — совсем другое.

Я кивнул. Именно это я и ожидал услышать. Она осознавала свою неопытность в реальной жестокости управления королевством, зависшем над краем пропасти. Теория в мирное время — это одно. Рулить тонущим кораблем посреди шторма, когда в нем куча пробоин, а команда готова на бунт — совсем другое.

— А Трор, — я продолжил спокойно, — как раз умеет заставлять. Жестко, грубо, но умеет. Он выстроил порядок на своих землях. Люди там не голодают. Это факт. — Я посмотрел на Каледа. — Ваше Величество, вы готовы официально передать власть дочери? Сейчас? Со всеми полномочиями?

Калед вздрогнул, как будто его ударили. Он посмотрел на Таэнис, в его глазах мелькнула боль и… облегчение?

— Да, — прошептал он. — Готов. Я… я больше не могу. Не справляюсь.

— Тогда вот мое предложение, — я перевел взгляд на принцессу. — Вы становитесь королевой, законной наследницей, принявшей власть от отца, — продекламировал я, — А Трору… — я сделал паузу, давая им вдуматься, — вы предлагаете пост регента, временного правителя, на год, два или десять, пока королевство не встанет на ноги. С четкими полномочиями и четким сроком. Без всякого брака.

В зале воцарилась тишина. Таэнис замерла, переваривая слова. На ее лице боролись недоверие и зарождающаяся надежда. Хаггард присвистнул.

— Регент? — пробормотал бородач. — Хитро, мелкий. Очень хитро. Дать ему власть, но не надолго. — Он бросил на меня взгляд. — А если он не согласится? Захочет и власть и принцессу в придачу?

— Тогда придется говорить с ним с позиции силы, — пожал я плечами, — Но я не думаю, что он откажется. Он хочет порядка. Он хочет действовать. И вы дадите ему такую возможность без унизительной для Таэнис платы и шанс доказать, что он способен на большее, чем сейчас, что он — правитель сам по себе.

— А… а если он справится? — тихоспросила Таэнис. — Если за эти года он действительно поднимет королевство? Что тогда? Он просто… уйдет? Отдаст власть обратно? Поверишь ли ты в это, Керо? — В ее глазах читался скепсис.

— Тогда, — я улыбнулся, — у нас будет сильное королевство с законной королевой на троне. А Трор… получит то, чего жаждет больше всего — признание как спаситель. Его имя войдет в историю. Его земли и влияние останутся при нем. Возможно, даже больше, чем сейчас. И поверьте, — я посмотрел ей прямо в глаза, — для такого человека, как он, это куда ценнее, чем быть «муженьком» королевы. Это будет его триумф. Его доказательство самому себе и всем. А уж как вы с ним потом договоритесь о сотрудничестве — это ваше дело.

Калед медленно поднялся с трона. Он выглядел невероятно усталым, но в его глазах появилась искорка чего-то, похожего на надежду.

— Это… это разумно, Керо, — произнес он хрипло. — Разумно. Таэнис? — Он вопросительно посмотрел на дочь.

Принцесса молчала, глядя в пол. Видно было, как она взвешивает каждое слово, каждый возможный исход. Наконец, она подняла голову.

— Регент на пять лет, — произнесла она, — С четким договором полномочий, подписанным мной, как королевой, и скрепленным печатью третьей стороны. Север, может, или Школа Белого Тигра… — Она вдруг посмотрела на меня с неожиданной грустью и после паузы продолжила. — Я уважаю в мужчине силу, Керо. Трор, безусловно силён… Но его методы… Он больше похож на мелкого торговца, дорвавшегося до власти и жаждущего еще большего могущества. А его слова… Если бы только я могла ему верить!..

— Дайте ему возможность действовать открыто, принцесса, на законных основаниях. И тогда он неизбежно проявит свою истинную суть. Я поговорю с ним. Если он действительно тот, кем показал себя в гневе — человек, жаждущий порядка и признания своих заслуг — он согласится. А что касается его отношения к вам… Если он уважает вас, он не будет настаивать на браке на унизительных для вас условиях. Если же нет… — Я пожал плечами. — Тогда будем решать проблему иначе.

— Ну Кер’О! Наш мудрец! — вдруг, не утерпев, встрял со своим комментарием Хаггард.

— Погоди, дружище. — Я обратился к королю. — Вы знаете, где сейчас может быть Трор?

— Его временная резиденция в элитном квартале, первое же здание на выходе из дворца, — ответил Калед. — Треть построек в столице принадлежит ему…

— Ну, зато недалеко… Мико, подожди меня с Хаггардом здесь?

Все время нашего разговора Мико не отпускала мою руку. И сейчас, услышав эти слова, на на мгновение сжала ее сильнее, потом со вздохом отпустила.

— Хорошо. Только… будь осторожен. Он сильный.

— Я знаю, — я улыбнулся ей, — Но у него нет чертовых татуировок — а значит, и шансов.

Резиденция Трора дышала угрюмой мощью. Массивные ворота, охраняемые четверыми бойцами Школы Громового Топора в характерных сине-стальных доспехах. Никого слабее стадии ядра — и это у ворот! Они насторожились, едва завидев мою приближающуюся фигуру. Вертикальные зрачки, длинные волосы, ощутимая аура — я не был похож на обычного просителя.

— Стой! — гаркнул старший из них, выходя вперед. — Цель визита! Господин Трор никого не принимает!

Я не стал замедлять шаг.

— Передай Трору: пришел Кер’О. Я принес ответ от короля.

Стражники переглянулись. Имя явно ударило им по нервам. «Демон с Востока», «Герой Стены», «Кер’О Мудрый» — слухи ходили разные и громкие. Старший кивнул одному из младших, тот бросился внутрь. Я же просто прошел мимо них к воротам. Они инстинктивно расступились, ощущая давление моей ауры — в меру агрессивное. «Не трогай — убьет». Я толкнул тяжелую дубовую створку. Она отворилась беззвучно на хорошо смазанных петлях.

Внутри царил полумрак и холод. Трор стоял у огромного камина, в котором тлели багровые угли. Он не обернулся. В комнате витал запах дорогого табака и дерева. Осколки мебели валялись повсюду — разбитые кресла, табуреты, даже дубовый стол был разломан пополам и сложился буквой «М».

— Я сказал НИКОГО! — его голос громыхнул, полный неконтролируемой ярости и боли. Он все еще был в плену эмоций, захлестнувших его в тронном зале.

— Даже того, кто принес тебе то, чего ты хочешь? — спросил я спокойно, останавливаясь в паре шагов от его спины. — Хочешь узнать, что она о тебе думает?

Трор медленно обернулся. Его лицо все еще было красным, а глаза казались налитыми кровью. Он окинул меня взглядом, полным презрения и… усталости.

— Ты? — он фыркнул. — Чемпион турнира, герой Стены? Убирайся, пока цел. У меня нет настроения для болтовни.

Я не сдвинулся с места.

— А то что? — я склонил голову набок.

Да, я понимал, что нарываюсь на конфликт — и делал это специально. Он расхреначил всю мебель, но продолжал кипеть. Надо дать выпустить ему пар — в таком состоянии диалог особо не построишь.

Приглашений больше не требовалось. Он рванул, как разъяренный бык. Никакой тактики, грубая мощь и выплеск ярости. Его здоровенный кулак, густо обвитый фиолетовыми молниями, засвистел в воздухе, нацеленный мне в грудь. Аура его, тяжелая и горячая, сдавила воздух в комнате.

Ну и темперамент… Однако, скорость очень даже высокая. Хотя с тем же Люцианом ему не сравниться…

Я не стал уворачиваться. Вспомнил ощущение, с которым я подавлял Феникса внутри Мико, и просто поднял руку — ладонь открыта, пальцы слегка согнуты. Вспышка золотисто-белого света из Драконьего Сердца — чистая, конденсированная Воля. Хотелось опробовать её в бою, а если что… Привычные методы применить успею.

БАМ! Удар Трора был невероятно быстр и силен — но встретил непробиваемую стену. Звук удара был глухим, как удар молота по каменной глыбе. Пол под его ногами треснул, ковер вздыбился волной. Моя рука даже не дрогнула. Пыль с потолка посыпалась нам на головы.

Трор отпрянул, глаза его, налитые кровью, расширились от шока. Он встряхнул рукой — больно, что ли? Хотя, учитывая силу удара, странно, что его тело вообще выдержало. Быстрый, сильный, крепкий. И о-о-очень удивленный…

— А мебель, наверное, сдачи не дает? — вежливо поинтересовался я.

— Ты… — он прохрипел.

Я не дал ему договорить. Шагнул вперед, быстрее, чем он мог среагировать. Моя ладонь все еще светилась тем же сдержанным золотом, но теперь я двигал силу вперед. Легкое движение — не удар, а направляющий толчок. Но толчок, усиленный Волей Дракона и плотностью моего ядра.

ТУМ! Трор, могучий, непоколебимый Трор, взлетел в воздух. Как мешок с соломой. Он пролетел несколько метров и с оглушительным грохотом врезался спиной в стену рядом с камином. Куски камня, щебня, что-то еще осыпались дождем. Он осел на пол, откашлявшись, а в его глазах — чистая, животная ярость, смешанная с недоумением и… осознанием пропасти между нами.

— Готов поговорить? Или еще разок ударами обменяемся?

— Что… ты хочешь, демон? — выдохнул он хрипло. — Пришел добить? Унизить? Она приказала, да?

— Король, — начал я, не сводя с него вертикальных зрачков, — официально отрекается. Сейчас. Полномочия переходят к Таэнис. Она совсем скоро станет законной королевой Лунного Света.

Трор фыркнул, пытаясь подняться, но я сделал едва заметный шаг вперед, и он замер. Давление моей ауры, теперь уже осознанно направленное, прижало его к стене пуще прежнего. Такие, как он, иначе не поймут. Слово плюс давление тут явно лучше, чем просто слово.

— А тебе, — продолжал я, — она предлагает пост регента. Временного правителя. На пять лет. С четким договором полномочий, который подпишет она, и скрепит печатью третья сторона, как гарант.

Трор замер. Его карие глаза, еще секунду назад полные ярости, сузились до щелочек. В них мелькнуло что-то… недоверчивое, ошеломленное.

— Регента? — прохрипел он. — Без… без брака?

— Без брака, — подтвердил я. — Никакого торга. Ты получаешь власть действовать, наводить порядок, кормить людей. Спасать то, что еще можно спасти. Пять лет. За это время ты докажешь всем — и королеве, и королевству, и самому себе — кто ты на самом деле.

Я видел, как в его глазах полыхнул яростный огонек, когда я подтвердил, что брака не будет. Но вместе с ним был и интерес…

— Зачем? — спросил он резко, но уже без прежней злобы. — Зачем мне это? Чтобы я все сделал, а потом меня вышвырнули?

— Чтобы ты сделал то, что умеешь, — парировал я. — Поднял королевство. Навел порядок. Используй свою железную хватку, свою деловую хватку. Пять лет. А ты… ты получишь то, чего хочешь больше всего. Признание, Трор. Как спаситель. Твое имя войдет в историю — есть у меня один знакомый, кто может плотно этим заняться. И никто не посмеет назвать тебя выскочкой. Ты будешь Регентом, поднявшим Лунный Свет из руин. — Я наклонился чуть ближе. — И еще… Пять лет — срок долгий… В худшем случае с годами принципиальность принцессы может смениться расчетливостью королевы, и ты станешь для нее незаменимым. А в лучшем… Может, за пять лет, видя твои дела, видя настоящего тебя, ее сердце оттает? Серьезный срок, в течение которого мужчина и женщина изо дня в день делают общее дело. Сближает, правда? Такой шанс выпадает раз в жизни. Брать будешь?

Трор молчал. Дышал глубоко, грудь вздымалась. Ярость угасла, сменившись интенсивной работой мысли. В его глазах горел тот самый огонь — огонь великого дела, возможности, о которой он, возможно, и мечтал, но не позволял себе надеяться. Видно было, как шестеренки в его голове крутятся, взвешивая риски и перспективы. Кажется, мои аргументы угодили куда надо — ему нужна была хотя бы надежда. И я её дал.

Он медленно поднял голову, его взгляд, теперь уже острый и оценивающий, уткнулся в меня.

— Пять лет… — проговорил он хрипло, голос звучал непривычно сдержанно. — С гарантиями, что я сохраню за собой свои текущие земли. Мои полномочия… они должны быть абсолютными в вопросах восстановления порядка, распределения ресурсов, подавления мятежей. Никаких советов старых маразматиков, тормозящих каждое решение!

— Разумеется, — кивнул я. — Это будет прописано. Ты — регент. Ты рулишь процессом. Королева… — я чуть усмехнулся, — будет утверждать твои указы и следить, чтобы ты не перешел черту. Думаю, вы найдете общий язык. Тут важно принципиальное твое согласие, а частности — решите уже сами.

Он слегка кивнул. Согласие. Вот он, переломный момент. Самое время вставить свое дельце, пока он оглушен перспективой и еще не начал торговаться по мелочам.

— Поскольку речь зашла о ресурсах и восстановлении, — продолжил я ровным тоном, — есть один проект, который нужно запустить немедленно. Приоритетный.

Он человек деловой, и непременно задумается, если еще этого не сделал — а зачем все это мне? Ходить тут, по шее давать, уговаривать. Вот и поясню ему мою мотивацию…

— Проект? — прохрипел он, не сводя с меня глаз. — О какой еще приоритетной игрушке речь, «Кер’О»? У меня разоренное королевство на шее. Хлеба не хватает, а не игрушек.

— Игрушка, которая даст тебе хлеб, — парировал я спокойно. — И травы для адептов. И новых бойцов. И передышку на границах. Школы-Крепости. Ты же знаешь о них. Участвовал в закладке первой, у Стены. Сколько твоих адептов работает в полях? Я дам тебе вместо них артефакты. Много артефактов, ускоряющих рост растений и сохраняющих продовольствие. Все освободившиеся люди, все освободившиеся ресурсы мне нужны будут там, у Стены. И если мы успеем построить их… как можно больше, то следующее нападение орд демонов не толкнет нас к краю пропасти.

В его глазах было и понимание, и интерес, и раздражение — он порывался встать, но я сдерживал его силой. Я улыбнулся. «Клиент» был готов к работе. Осталась формальность.

— Ты согласен? — припечатал я.

— Да, согласен. Это хорошее дело, — он проворчал, и я отпустил.

Трор с недовольным видом поднялся и отряхнулся от пыли.

— Договорились, регент. Начнем с договора с королевой и списка для нового Форта — теперь уже полноценной школы-крепости. А потом… — Я повернулся к двери. — Потом познакомлю тебя поближе с Хаггардом. У него, думаю, найдется пара идей насчет… э-э-э… звучных сказок и сувенирной продукции с твоим новым титулом. Думаю, народ должен знать, кто теперь наводит порядок.

Трор фыркнул, но ничего не сказал. Он смотрел в окно, хмурым взглядом оглядывая столицу. Чувствую, скоро тут многое изменится. Власть была у него в руках. Теперь ему оставалось доказать, что он достоин большего.

Глава 87

Выйдя от Трора, я задумался — что делать дальше? Касательно регентства, я пока свою работу сделал. Надеюсь, мне и вовсе не придется этими вопросами дальше заниматься…

Зайти в Школу Белого Тигра? Можно, да вот зачем?.. По поводу техник я сейчас даже не думал — слишком меня поразила Воля из драконьего ядра. Её бы освоить, да и обычные техники… Точно не будут для меня сейчас эффективны. Я ощущал, что раньше всегда работал по трафаретам, а сейчас мне дали в руки пластилин — лепи как хочешь. Осталось только понять, как… Хотя маскировку раздобыть, чтобы среди людей теряться — точно стоит. Надо будет Хаггарда озадачить.

Мой взгляд бесцельно скользил по окружающим домам, пока я шел обратно ко дворцу — благо, недалеко. Когда же взгляд наткнулся на какую-то таверну, я воспрял. Точно! Приснопамятный чудо-чай! Как я по нему соскучился! В этот раз надо обязательно выяснить название, чтобы не попасть впросак. А то сколько всего после него пробовал — не штырит так… В смысле, вкусо-ароматические качества хромают, да.

Пободревшим шагом я дошел до малого тронного зала, кратко сообщил монаршим особам, дескать, «Регент согласился», взял под руки друзей и отправился с ними в «Золотую подкову».

Не знаю, что за ностальгическая волна на меня в тот момент нахлынула, но почему-то я был уверен — сейчас станет хорошо. Не стало.

И нет, дело было далеко не в том, что заведение потеряло свой дорогой лоск и красоту. Воздух, который раньше нес с собой ароматы мяса и трав, теперь… Теперь тут разило кислым пивом и потом.

Столик свободный нашелся сразу — почти половина их были такими. Если раньше контингент состоял из зажиточных купцов и сильных адептов, то сейчас… Сложно было сказать. Но это точно больше не забегаловка для богачей, и это совсем не тот кусочек приятно пахнущей богатой жизни, полной возвышенных удовольствий.

Следующий удар под дых мне нанес чай. Хаггард коротко переговорил с владельцем, дал ему пару золотых монет, тот понятливо закивал и ушел.

— Сейчас все будет, малой! — подмигнул мне Хаггард.

Мико с интересом смотрела по сторонам.

— Это то самое место, откуда ты спер кучу чайников заваренных? — уточнила Мико, что-то уловившая в моем нетерпении. Не думаю, что его было видно со стороны — но рыжая довольно хорошо меня знала.

— Ага, — рассмеялся Хаггард, — мы тогда первые артефакты пространственные продавать начали, вкус денег почувствовали. Да и переполнен город был перед турниром, вот и околачивались тут… За очень большие деньги!..

— С Кассианом тут познакомились, — вспомнил я.

— Точно, — покивал Хаггард, — страшным нам тогда казался. А теперь фьють — и нет его больше…

— Заступился тогда за Айрона, помню… — я посмотрел на бородача, — а где принц-то, кстати?

— Узнаю, — кивнул он мне. — Прямо сейчас и узнаю.

Затем наконец-то принесли чай. И этот чай сделал самое худшее, что только мог — дал мне надежду. Ведь этот одуряющий аромат цветов издалека ударил по мне, как по оголенному нерву, мозг возопил — «Да! Это ОНО!».

Но это, с*ка, было не «ОНО!». Даже не «оно!», и не «оно…» с легким придыханием.

Поначалу я не торопился пробовать, растягивая удовольствие, даже глаза мои предательски зажмурились — да, тот самый пьянящий, сложный аромат! Хоть и не такой густой, но… Но первый же глоток обернулся разочарованием. Горьковатая водица с легким цветочным послевкусием, но без того глубокого, согревающего душу букета, без той искры, что заставляла мысли проясняться, а глаза видеть потоки энергии. Просто хороший чай. Не более.

— Ну как? — Хаггард смотрел на меня ожидающе. — Похож?

— Нет, — выдохнул я, отставляя чашку. — Совсем не тот. Бледная тень. Как и все тут.

Бородач разочарованно хмыкнул. Мико осторожно пригубила из своей чашки, прокомментировав:

— Да как будто тот же. Мёду бы к нему, и хорошо будет, — улыбнулась она.

Я вновь глотнул. В принципе, рыжая права — в такой можно и мёду бахнуть…

Атмосфера в таверне тем временем лучше не становилась. Потихоньку начинали доноситься шепотки с соседних столиков, и они постепенно нарастали. Слова «крылья», «демон», «герой Стены», «Кер’О» то и дело проскальзывали в этих тихих чужих беседах. Люди меня узнали. И в их глазах, бросавших украдкой взгляды на наш столик, читалась не столько боязнь, сколько… надежда. И голод. Физический и духовный.

Первым осмелился старик в потертой, но чистой рубахе. Подошел неуверенно, поклонился низко.

— Господин Мудрец… Кер’О… — голос его дрожал. — Простите за беспокойство… Сосед мой, Лан, колодец общий завалил мусором, говорит, на его половине стоит… А землемеры и не приходят, но я уверен — не его эта половина! Не его! А вода-то одна на три семьи! Рассудите, батюшка, умоляю… Силы у меня нет с ним спорить, а детишки пить хотят…

Тут меня выбило из колеи посильнее прежнего. Рассудить спор о колодце? Я?

Хотя не удивительно — если человек не знает, чем ему заняться, обязательно найдутся те, кто знают. И прямо укажут. Не решился Керо сразу лететь артефакты-крепости строить? Решил ненадолго остановиться, отвлечься от бешеной суеты последних недель? Пусть судьей местным поработает. Он Герой, ему по статусу положено. И я поработаю… Как минимум с этим стариком. Почему? Да в его глазах было столько чистой, беззащитной веры в то, что я могу помочь… Хаггард тихо фыркнул в бороду.

— Колодец один на три семьи… — переспросил я, собираясь с мыслями. — Скажи соседу: или он расчищает его от мусора к рассвету, или завтра я приду и проведу большой урок на тему добрососедских отношений, основанных на взаимовыручке и уважении. И без всяких землемеров поделю участок, чтоб справедливо было, а судить буду по количеству добродетели в лице.

Старик широко раскрыл глаза, потом радостно закивал, чуть не плача от облегчения, и поспешно ретировался. Ну и бред. Так, а если не расчистит? Где мне этого старика найти? Я встал и хотел его окликнуть, но старика уже нигде не было.

Эффект оказался разительным. Люди увидели, что я не наорал, не убил, не съел, и решили, что это их момент счастья.

Не успел я сделать глоток посредственного чая, как к столику протиснулась женщина с бледным, испуганным лицом. На руках у нее дремал худенький малыш.

— Святой защитник… — зашептала она, чуть не кланяясь. — Хоть монетку… на хлеб дитю… Муж на Стене погиб… подаяния не хватает…

В горле мгновенно встал ком. Хаггард, не глядя, приложил руку с амулетом к браслету и протянул женщине не монету, а увесистый мешочек с серебром.

— На, матушка. И чтобы дитя сытым было. И сама не забывай поесть, — буркнул он. Женщина, ошеломленная, некоторое время молча смотрела на мешочек в своей руке, словно была не в силах поверить в его реальность. А затем слезы буквально хлынули из ее глаз, и, прошептав дрожащими губами «спасибо…», она скрылась в полумраке таверны.

— Что, и разориться не боишься?, — беззлобно поддел я бородача, памятуя о его былой сквалыжности.

— Деньги для того, чтобы их тратить, — отмахнулся Хаггард. Его взгляд стал жестче. Он ловил взгляд владельца таверны, того самого упитанного мужчину, чьи глаза странно заблестели, когда он провожал глазами внезапно разбогатевшую женщину. Тот, заметив взгляд, поспешил к нашему столику, низко кланяясь.

— Чем могу угодить, господа? Чай не понравился? Принесу другой, особый, из личных запасов! — засуетился он.

— Чай потом, — оборвал его Хаггард. — Видел, баба подходила? Узнаю, что кто-то её деньги отобрал, всех в канаве утоплю, и с тебя начну. Понял?

Владелец начал отмахиваться руками, кивать, отнекиваться, что он не в жизнь и никогда.

— И о старичке том пусть твои ребятки тоже позаботятся. Если сосед его колодец от мусора не освободит, вразумить того надо, — продолжал сурово Хаггард, а когда трактирщик вновь часто закивал, бородач махнул рукой, — Теперь рассказывай, как дела в городе? Как торговля? Где принц Айрон шляется? Слышал что?

Владелец заерзал, понизив голос:

— Торговля… Да какая торговля, господин Хаггард? Только самое необходимое. Кто может — бежит в земли Трора. Там порядок, хлеб есть. А здесь… — он махнул рукой вокруг. — Плохо всё.

— Будь здесь порядок, как там, ты бы быстро на плахе оказался, — прервал его Хаггард, — завязывай с темными делишками, как старого знакомого предупреждаю. Грядут изменения. Айрон?

— Да вроде как видели его с караваном в каганат восточный… Но это не точно… — пролепетал трактирщик, а потом начал рассказывать и другие странные слухи. Пропал, кажется, принц.

Пока Хаггард вытягивал информацию, на столе появилась тарелка с простыми медовыми лепешками. Теплые, румяные, пахнущие настоящим медом и свежей мукой. Мико, отвлекшись от мрачных мыслей, с радостным «Ой!» схватила одну. Ее глаза засветились чистым удовольствием, когда она откусила хрустящий край.

— Вкусно! — воскликнула она, смакуя. — Попробуй, Керо! Очень вкусно!

Я взял лепешку. Она была идеальной. Теплая, хрустящая снаружи, мягкая внутри, с тонким, не приторным вкусом меда. Не чета тому чаю, который так и не смог вернуть прошлое. И от этого простого совершенства стало еще горше. Чай — символ утраченного благополучия — оказался фальшивкой или испортился. А вот эти скромные лепешки… они были здесь и сейчас. В настоящем.

Я откусил. Да, вкусно. Просто и безупречно вкусно. Но горечь от чая никуда не делась. Она смешалась со сладостью меда на языке и осталась комком в горле. Прошлое не вернуть. Ни чай, ни беззаботность, ни прежнее королевство Лунного Света.

Лепешка таяла во рту, оставляя послевкусие тепла и простой радости. Я наблюдал, как Мико, смахнув что-то с уголка губ, тянется за второй. В ее глазах, пусть и с тенью недавней потери, светилось что-то похожее на умиротворение. Хаггард тем временем закончил свой допрос трактирщика, отпустив его кивком. Тот скрылся за стойкой, бросая на нас нервные взгляды.

— Итак, — бородач отхлебнул из своей чашки, сморщился и отставил ее подальше. — Айрон слинял. С караваном купцов, торгующих «редкостями» с востока. Ищет союзников или просто прячется.

— Вернется — разберемся, — пожал плечами я. Искать его еще, когда столько дел? Не-е, пусть сам приходит…

— А город… — Хаггард махнул рукой. — Город на дне. Люди голодают, чиновники воруют, адепты разбегаются кто куда — в земли Трора, в леса, на север или восток. Остались те, кому бежать некуда, да те, кто надеется на чудо. — Он бросил на меня многозначительный взгляд. — На тебя, «Мудрец».

Соседний столик, где сидели двое оборванных, но крепких мужчин с пустыми кружками, вдруг оживился. Один из них, со шрамом через бровь, неуверенно поднялся и шагнул к нам.

— Господин Кер’О? — Его голос был хриплым. — Мы… мы с братом. Когда-то пришли с принцем, солдатами были. После первого его побега ушли, на сбережения кузницу купили. До… до всего этого. Теперь работы нет. Охранять нечего. Кузницу нашу разграбили в прошлом году. Королевские войска разграбили. — Он замолчал, сглотнув. — Сил еще хватает. Меч держать умеем. Не для грабежа, а… для дела. Слышали, вы там, за Стеной, крепости новые строите? Людей берете?

В его глазах горела жажда цели. Жажда делать хоть что-то, в чем он увидит смысл. То же читалось и во взгляде его молчаливого брата. Люди, выбитые из колеи, но не сломленные. И таких, судя по шепоткам и взглядам, в таверне было немало.

— Берем, — ответил я, не задумываясь. — Не просто берем — нужны. Идите к Стене. Скажите, что Кер’О ваши кандидатуры на стройку лично одобрил. Работы хватит на всех — и на самой стройке, и в патрулях, и в полях, которые скоро зазеленеют.

Лицо мужчины просветлело. Он резко кивнул, чуть не кланяясь.

— Спасибо, господин! Сегодня же выдвигаемся!

Они поспешили к выходу, а в таверне поднялся новый ропот. Шепотки стали громче, смелее. «Крепости… Работа… Кер’О сказал…»

— Видишь? — Хаггард тихо ткнул меня локтем. — Может, пройдешься по площадям денёк, повыступаешь? Народу сразу польётся…. — Он вдруг хитро прищурился. — Кстати, насчет чая… Трактирщик упомянул, что старая чайная плантация Холлера, та самая, что снабжала его лавку, давно заброшена. Хозяин сбежал еще в начале войны. Земля хорошая, но без присмотра. Трор её не тронул — не до чая ему было. Думаю, за символическую плату или за обещание артефактов для города… можно договориться.

Мой взгляд встретился с его хитрыми глазками. В голове щелкнуло. Плантация. Та самая? Шанс вернуть тот вкус?

— Надо узнать, — сказал я, чувствуя, как в груди что-то оживает. — Найти старых мастеров, если остались. Восстановить. Использовать артефакты для ускорения роста, защиты… Сделать не просто чай… А охренеть какой вкусный чай, почти символ. Символ того, что жизнь возвращается. Что Лунный Свет может снова производить не только красоту и удовольствие. И твой фирменный знак на каждой пачке, а, Хаггард?

Мико, доедая вторую лепешку, вдруг засияла, как солнышко.

— Я помогу, — заявила она просто. — Огонь Феникса… Я чувствую изменения после той… культивации… — она чуть покраснела, — я словно научилась очищать пламенем, не сжигая.

Хаггард громко рассмеялся, хлопнув ладонью по столу.

— Вот это я понимаю! Чайная империя Кер’О! С артефактными полями и огненной очисткой! А я возьму на себя сбыт. Уж я-то знаю, как раскрутить бренд! «Чай, что вернул вкус жизни!» или «Напиток Мудреца — для ясности духа и тела!» — Он уже потирал руки, явно видя башни из золотых монет.

— Наживаться на бедняках? Опомнись, Хаггард, чай будет бесплатным… — засмеялся я.

— Чего⁈ — взъярился Хаггард от моего кощунства. — Да на кой хрен людям бесплатный чай⁈ Вот бесплатный хлеб — да! Его дадим! А за чай пусть платят!

Я откинулся на спинку стула, впервые за этот день расслабив плечи. За окном «Золотой Подковы» столица Королевства Лунного Света всё так же лежала в руинах и тени упадка. Голод, страх и разруха не исчезли по мановению волшебной палочки.

Но горечь от неидеального чая наконец рассеялась.

— Хаггард, по площади я ходить не буду. Трор еще претензию предъявит, что народ неправильно использую… Давай лучше так — ты останешься пока в городе, утрясёшь всякие мелочи. С регентом поближе познакомишься, проследишь. Плантацию выкупишь, мастеров чайных тех найдешь… И всё остальное. А я полечу к Стене и буду работать там. Небось, у первого форта уже и стены стоят, и всё проверить надо… Всё-таки деревенский я, не по душе мне в столице, сам понимаешь. — Хлопнул я его по плечу и улыбнулся.

— Эх, а я думал, мы как в старые добрые, эликсирчика восстанавливающего попьём… — как-то грустно сказал Хаггард.

— Так ты быстро дела сделай и приезжай, полечимся. — Я встал со стула. — Не хочу долго прощаться. Просто понял, что пора.

— Я тоже деревенская, — заявила Мико, вслед за мной вставая со стула. — Как попробовала этих лепешек медовых, так и вспомнила. Давай штук пять возьмём с собой и в путь…

— И за тем мужиком с колодцем… — вспомнил я. — Лично проследи, ладно? А то пообещал, блин, и улетаю…

— Да, всё в порядке будет, не переживай, — уверил меня Хаггард.

Лепешек было точно больше пяти — не знаю, что там сказал трактирщику бородач, но он вручил реально огромный куль с ними. Ну и хорошо — в браслете и свежими останутся, и места много не займут…

Мико привычно запрыгнула мне на шею, а за моей спиной расправились черные крылья с золотыми и багровыми проблесками.

— Не задерживайся тут, бородач, — крикнул я ему напоследок. — Чайные плантации ждут! И смотри, чтобы Трор окончательно не разорил королевство!

— Не волнуйся, Мудрец! — рассмеялся он в ответ. — Я тут порядок наведу быстрее, чем ты крылья сложишь! Летите! И… берегите друг друга.

Последние слова он произнес неожиданно мягко, с ноткой тепла в голосе. Мико снова покраснела и крепче сжала мою шею. Еще чуть-чуть, и это будет удушающий прием…

Мы взлетели прямо от входа в таверну.

— Керо, а твоя сила тоже изменилась? После… — спросила рыжая, перекрикивая ветер, спустя пару часов полета. Я наконец-то не сдерживался и летел на максимальной доступной скорости. Энергии тратилось больше, но скорость…

— Да! — прорал в ответ я.

Как же красиво смотрелись её волосы в свете заката, навстречу которому мы летели…

— Может, еще раз так попробуем? Я чувствую, что это только на пользу, — робко предложила Мико. Ну, точнее, сначала робко, а потом еще три раза сильно погромче, и я стал потихоньку снижать скорость — ветер ревел безумно.

— Смотри, как там красиво! — указала мне рыжая на луг, вокруг которого блестел ручеек.

А там действительно было красиво. Ладно. Я стремительно стал снижаться. До Стены лететь еще часа четыре, и передохнуть точно не помешает… Может, и до утра отдохнуть.

Глава 88

Мы с Мико все-таки задержались на той живописной полянке — и снова вместе культивировали, как и в тот раз. Когда все силы иссякли, до утра отрубились, потом снова культивировали.

Было крайне сложно оторваться от этого процесса. Это было невероятно приятно и одновременно… Он утомлял, выматывал словно саму сердцевину бытия. После каждого цикла я чувствовал себя как выжатый лимон — не только мышцы дрожали от перенапряжения, но и разум был окутан туманом, а в груди зияла пустота. Ци циркулировала вяло, хоть и присутствовала в избытке — необходимо было напрячь разум, чтобы разогнать это состояние, но этого совсем не хотелось. Процесс лишал, казалось, душевных сил.

При этом каждый раз объем сил рос, как и менялись свойства энергии. Я чувствовал, как та воля, что шла из ядра, становилась все… Плотнее? Раньше она была тонкой, почти невесомой пленкой, легко рвущейся под нагрузкой. Теперь же она уплотнилась, а за ней, в глубине ядра, клубилось нечто новое — теплое облако резерва, готовое подпитать волю в критический момент.

Мико же после третьей совместной культивации (первой у города Пламенной Птицы и две сейчас) смогла настолько подавить своевольного Феникса внутри, что уже спокойно могла обращаться к его воспоминаниям и выуживать оттуда любую интересующую информацию.

Процесс этот был не быстрым. Порой она замирала, ее золотые глаза теряли фокус, а по бледнеющему лицу струился холодный пот. Иногда она вздрагивала, будто получив невидимый удар — обычно, когда натыкалась на фрагменты древних битв или запретных знаний. Было ощущение, что это бездонный колодец со знаниями, где хранилась куча всего, собираемого веками: методы закалки организма, техники, рецепты пилюль и эликсиров, какие-то исторические сведения — обрывки памяти о Великом Расколе, когда кланы Фениксов и Драконов пали жертвой чего-то ужасного, заставившего их уйти с арены мира. Она говорила, что это как-то связано с демонами.

Однако от этого выуживания она тоже уставала, и не от всей информации одинаково. Как она это описала — та информация, к которой она готова, дается ей легко. Знать бы еще, что это такое…

И при этом в культивации, кроме обычных сил, было кое-что еще — куда более глубокое и личное. Было ощущение, что наши души сливаются в танце, подобно энергиям. Я понимал, что она чувствует и что хочет. При этом я понимал, что она понимает, что я это понимаю. Сложно, в общем… Как общение на скорости, где ты только подумал, а другой об этом уже знает. Максимально искреннее и открытое общение, одновременно приносящее неземное наслаждение от уровня взаимопонимания и пугающее.

Однажды Мико залезла в воспоминания Феникса, а точнее, в «раздел» памяти, что отвечал за парную культивацию. Только теперь я понял, почему она так густо краснела в те далекие времена — так же краснея, запинаясь и отводя глаза, Мико рассказала — оказывается, мы пошли сложным путем, возможным только из-за присутствия в моем теле родословной дракона, смирившим её кровь своей волей. Обычный же путь был максимально физиологичным — первый мужчина, с которым рыжая провела бы ночь, получил бы от нее мощнейшую родословную, слегка при этом ослабив Мико, но сделав силу спокойной и подконтрольной.

При этом тот путь, которым пошли мы… Он был почти невозможен и крайне редок, много звезд сошлось в одном месте — взаимное доверие, две сильные уникальные родословные, одинаковая стадия, идеальный момент — чтобы силы сплелись, а не оттолкнулись. И этот путь, он… Он исключал физический контакт. По крайней мере, пока что. Суть в том, что до тех пор, пока наши ядра укрепляются и меняются сами по себе во время взаимного обмена — надо делать именно так. И лишь когда оранжевые нити в моем ядре будут занимать около половины пространства, можно будет… Сблизиться как мужчина и женщина. Потому что после этого она отдаст свой изначальный Инь Феникса, мой Ян Дракона тоже растворится во взаимном усилении, и роста в любом случае больше не будет. То, что делали мы — это достижение предела возможного перед максимальным усилением. Она это знала, я это знал, и обоим хотелось стать сильнее.

И при этом желание внутри нас росло безумными темпами — чувствовать другого человека продолжением себя, но при этом сдерживать себя волей. И что самое страшное — чувствовать такое же влечение с другой стороны, которое бесконечно зеркалит и подстегивает! Мое сердце колотилось как бешеное, кровь приливала к вискам, когда взгляд самопроизвольно скользил к влажным полуоткрытым губам, изгибу шеи, впадинке за ключицей. А через нашу связь волнами накатывало ее ответное желание — сладкое, обжигающее, смешанное со стыдливой попыткой сдержаться, что только разжигало огонь сильнее. В голове навязчиво звучал шепот: «Хватит. Ты и так сильнее многих. Зачем эти муки? Расслабься. Возьми то, что так близко… Просто протяни руку…»

Картины простого физического удовлетворения, отсутствия волевых рамок и границ дозволенного, манили как оазис в пустыне. Вот оно, действительно, испытание воли — ведь ни-че-го, кроме ее изматывающего давления, не сдерживало меня в эти моменты. Я знал, я видел, я чувствовал, что со стороны Мико не встретил бы никакого сопротивления…

Соблазн был велик, но… Сила Дракона, которая вообще сделала возможной нашу близость на энергетическом уровне, была мне дана не просто так. И я надрывался все это время, делая максимально мощный фундамент, не просто так. Бросать всё из-за физического влечения тела и разума, увидевшего родственную душу? Лишить себя и Мико возможности дальнейшего роста и развития? Это не для меня.

Я закусил губу так сильно, что рот начал наполняться кровью. Боль отрезвляла. Стиснув зубы, культивируй, мудрец. И не смотри на чувственное тело девушки напротив, мудрец, не смотри. Не зря ж тебя так называют, а? Сосредоточься на ее энергетических структурах — они не менее, а в каком-то смысле даже более — бесконечно — прекрасны!

А еще, на это ощущение безграничного взаимопонимания было очень легко подсесть. Хотелось оставаться на месте, культивировать и восстанавливаться, и ещё, и ещё…

Именно поэтому, после завершения второго сеанса мы снова уснули, а проснувшись — полетели к Стене. Я чувствовал, что еще чуть-чуть и я дам слабину. Погружусь в это комфортное существование, состоящее лишь из тренировок и взаимного усиления, и тихого блаженства. И застрять в этом можно было на неопределенно долгое время.

Мы подлетали к Стене, а вокруг была глубокая ночь. Я смотрел на фундамент первого форта, на котором уже вовсю возводились стены. В тот момент он мне казался маяком, ориентиром, чуть ли не путеводной звездой, хотя, увидеть его из-за стен можно было только из-под облаков. Так, похоже эта взаимная культивация настроила меня на какой-то сентиментально-романтический лад… Надо срочно приходить в себя.

Ветер свистел в ушах, а под нами проплывали темные очертания пустынных земель. Я крепче прижимал Мико, чувствуя, как ее тепло смешивается с прохладой ночного воздуха. «Маяк» форта становился все ярче, превращаясь в пульсирующий янтарный шар энергии посреди темной равнины перед Стеной.

— Смотри! — Мико ткнула пальцем куда-то вниз, в сторону от основного света. — Патруль! И… демоны!

Небольшая группа демонов третьего-четвертого круга пыталась скрытно подобраться к строительной площадке с запада. Наши патрульные — четверо адептов в доспехах Школы Белого Тигра и двое северян — заметили их слишком поздно. Уже слышались первые крики тревоги и звон стали.

Инстинктивно я направил крылья вниз, набирая скорость. Старый рефлекс. Но Мико сжала мою руку.

— Дай им шанс, — прокричала она, перекрикивая вой ветра, — они не научатся сами справляться с проблемами, если каждый раз ты будешь вмешиваться.

Эта мысль была неожиданно глубокой и мудрой. Тем более демонов было мало — пять существ. Я замедлил падение, зависнув в сотне метров над схваткой. Она была короткой и яростной. Лидер патруля, парень с тяжелым молотом (стадия ядра, 4.1, судя по вспышкам ци), принял основной удар на себя, прикрывая товарищей. Северянин с парой кривых ножей виртуозно работал в ближнем бою, отвлекая одного демона, пока двое других адептов Школы координированным ударом свалили второго. Последний демон, почуяв неладное, попытался бежать — и получил ледяную стрелу от второго северянина прямо в спину. Через минуту все было кончено. Патруль, тяжело дыша, перевязывал легкие раны, а один из них уже сигналил факелом к Стене о чистой территории.

— Видишь? — Мико улыбнулась, ее золотые глаза в темноте светились мягким внутренним светом. — Они справились. Без нас. Фундамент работает — ци вокруг много, они восстановятся быстро.

А ци в воздухе действительно было много, словно мы находились не на равнине, а у мощного места силы.

Фундамент, который мы заложили с таким трудом, теперь был основой для каменного исполина. Рабочие, похожие на усердных муравьев, сновали по лесам, их крики, лязг инструментов и скрип блоков сливались в непрерывный гул. Работа все так же не затихала даже ночью. Это радовало.

Осмотрев форт, мы полетели обратно, к основному лагерю, который потихоньку перебирался за стену, ближе к месту стройки.

В лагере царила какая-то напряженная, хотя отнюдь не паническая суета. Адепты Школы Белого Тигра патрулировали периметр, их белые доспехи отсвечивали в свете факелов и янтарном сиянии фундамента. Северяне Хельды, суровые и молчаливые, грузили блоки обработанного камня на телеги.

Нас заметили сразу. Лин Чжэн, выглядевший усталым, но собранным, вышел из своего походного шатра нам навстречу. Его желтые глаза, обычно спокойные, светились тревогой.

— Керо, Мико, — кивнул он, не тратя времени на приветствия. — Хорошо, что вы вернулись. С фундаментом… что-то не так.

— Что именно? — спросил я, чувствуя, как мой расслабленный настрой сдувает, словно его и не было. Мико насторожилась рядом.

— Началось это дня через три после запуска. Он ведет себя… странно. Нестабильно. Энергия из него бьет то мощными, почти разрушительными всплесками, то почти гаснет. Иногда он словно «втягивает» ци из окружающих камней фундамента и даже из адептов, стоящих слишком близко. Рабочие боятся подходить — в пяти шагах от камня случаются приступы слабости и головокружения. Мастера не понимают причин. Я пробовал стабилизировать его своей ци, но… — он развел руками, — моя сила лишь временно успокаивает его, словно камень её не признает до конца. Ощущение, будто он… живой и капризный.

Живой? Слово эхом отозвалось во мне. Камень, пропитанный невероятным количеством ци, пронизанный моими рунами «наполнения», «пространства» и «эха», сдобренный энергией сотен адептов… Да, он мог обрести некое подобие «реакции». Но капризный? Это звучало как несовершенство конструкции. Я где-то ошибся?..

— Покажи, — коротко бросил я и направился обратно к форту, уже вместе с ним.

Подойдя к краю котлована, я закрыл глаза, отпустив сознание по нитям «Руки Силы». Картина предстала яснее, чем ожидал. Энергия действительно текла хаотично. Двенадцать стержней, вставленных в камень-накопитель, работали не синхронно. Они словно конкурировали друг с другом, перетягивая потоки ци, создавая области перенапряжения и «мертвые зоны». Камень же, как губка, впитывал все это буйство, но не мог равномерно распределить из-за внутренних конфликтов потоков.

— Идиотизм, — пробормотал я себе под нос. Двенадцать одинаковых стержней с одинаковыми рунами… Они были как двенадцать голосов в одной комнате, и каждый требовал внимания. Идея множества точек ввода была хороша для распределения нагрузки, особенно для массовой изначальной напитки, но потом… я не учел их взаимодействие. Они мешали друг другу.

Можно просто их убрать, оставив два или четыре… Хм… Я подошел к камню и вытянул один из артефактных стержней, погружаясь в его структуру. Чем дольше я в него вглядывался, тем сильнее понимал — я сделал их не для тех целей, для которых они были предназначены рисунком рун. А что если… Я объял стержень Волей и почувствовал, как руны неуловимо меняются. Но нет, это не то… Что, если попробовать вложить Волю изначально, во время создания артефактов?

— Принесите мне две заготовки под стержни, — приказал я стоящим рядом мастерам Школы. — Остальные уберите из камня.

Лин Чжэн поднял бровь, но жестом подтвердил приказ. Рабочие, осторожно обходя камень, принялись за дело. Когда все стержни были удалены, хаотичная пульсация заметно ослабла, но не исчезла. Камень все еще «нервничал». Это как волны от камня, брошенного в воду — какое-то время колеблются, а затем исчезнут.

Стержни были на стройке, и мне быстро их принесли. Я взял одну из заготовок, почувствовав под ладонью холодный металл. Вместо того чтобы просто вливать ци, рисуя руны, я параллельно вложил в него Волю Дракона. Четкое, властное намерение: «Быть проводником. Быть стабильным. Быть основой». Я представил, как энергия должна течь через него плавно, как река, питая весь фундамент, как воля из него упорядочивает хаотичные вихри внутри накопителя. Задумавшись, я сразу сделал второй и принялся их синхронизировать — чтобы отличий не было совсем.

Металл под ладонью слегка загудел, а затем засветился ровным, глубоким золотисто-янтарным светом. Хаотичные всплески вокруг этого стержня прекратились. Энергия потекла по нему плавно и мощно.

Когда новые стержни были связаны друг с другом и погрузились в камень, картина сразу изменилась — рябь в камне стала стремительно исчезать.

Лин Чжэн тихо хмыкнул. Мастера Школы переглянулись в изумлении. Камень-накопитель успокоился окончательно. Его пульсация стала ровной, мощной и предсказуемой, какбиение здорового сердца. Энергия растекалась по фундаменту волнами тепла и силы, не создавая опасных перепадов.

— Как… — начал Лин Чжэн.

— Воля, — начал я пояснять и замер. Словно пелена спала с глаз. Внезапно я увидел все свои предыдущие артефакты — клинки, пространственные карманы, бытовые бруски. Во всех них не хватало именно этого — намерения, вложенного в саму их суть при рождении. Руны были лишь каналом, ци — топливом, но без Воли, направляющей как и зачем, они оставались бездушными механизмами, выполняющими строго букву договора, а не его дух. Слова полились из меня, бывает так — стоит начать что-то объяснять, и сам начинаешь лучше понимать суть процесса. — Артефакт… Он должен нести намерение создателя. Раньше я вкладывал только энергию. Теперь я вкладываю волю. Один и тот же артефакт может давать разный результат в зависимости от того, какое намерение в него вложено при создании… или активации.

Дни, последовавшие за этим, были наполнены напряженной работой. Я переделывал все артефакты форта — не только стержни для ввода энергии, но и будущие защитные узлы, системы ускорения роста для садов. В каждый я вкладывал Волю Дракона с конкретным намерением: «Рост», «Целебная сила», «Непробиваемая твердь». Артефакты оживали по-новому, их работа становилась не только эффективной, но и осмысленной, адаптивной. Тот же самый пространственный карман, при вкладывании намерения «оружия», превращался в него и мог использоваться как клинок, поражающий пространственным разрывом. Только если обычные клинки были ручным оружием, то это скорее походило на артиллерию — количество энергии, подаваемое фундаментом, не могло сравниться с адептами.

Постоянное использование Воли, словно тренировало какую-то невидимую мышцу. После создания десятка артефактов с её использованием казалось, что больше нет сил поднять руки. При этом и энергии, и сил в теле было много — просто не было желания ничего делать. Однако, когда наперекор этой «лени» я переключался на другое дело, Воля, невидимая мышца, закалялась. Мне было приятно так думать. Еще она становилась крепче во время парных культиваций, что мы проводили с Мико каждый день. Обменивались ощущениями, рассказывали друг другу о своих планах и мыслях в безмолвном диалоге.

Иногда я пробовал делать техники, основанные только на ци, что мне предлагала Мико, и я каждый раз поражался их эффективности. Например, техника «огненного очищения», которой она со мной поделилась в один вечер, заставляла гореть ци внутри тела, выжигая токсины и нечистоты, но при этом крайне сильно закаляла тело и очищала. Ну, и мучительная, адская боль от техники воспринималась довольно легко. Это — ничто по сравнению с тем, что я пережил в озере… А затем утро и новые поделки. Очень хотелось проверить атакующий артефакт разрыва пространства не от моих сил, а запитанный фортом. И совсем скоро подвернулся подходящий случай.

Пока думали о цели для пробного выстрела, удачно подвернулся небольшой отряд демонов — семь штук, которых заранее заметили и намеренно пропустили поближе к форту. Когда они были метрах в ста, артефактная пушка выстрелила.

Звука взрыва не было. Был резкий, леденящий душу всхлип рвущейся ткани реальности. Пространство перед демонами на мгновение исказилось, как в кривом зеркале, а затем — покрылось тончайшей паутиной трещин. Не разрыв, не воронка — паутина разрывов накрыла участок длиной где-то в пятьдесят метров и шириной метров в десять, где секунду назад было семь демонов. От них остался лишь мелкий фарш. Только испещренная мелкими, идеально ровными трещинами земля. При этом удар зацепил демонов краем. Страшная сила… Пятьдесят метров изрезанной земли. Однако, и стоил он дорого — свет фундамента погас на долгую, тревожную секунду, оставив всех в кромешной тьме и тишине, нарушаемой только шипением оплавленной земли. Когда свечение медленно, с трудом вернулось, оно было заметно тусклее — фундамент ощутимо потерял в яркости. Процентов пятнадцать — двадцать накопленной энергии, которой было очень много, ушло за пару секунд…

В усиленном темпе адепты принялись вновь запитывать фундамент, восполняя потраченное.

Лин Чжэн стоял, не отрывая взгляда от останков демонов и изуродованной земли. Его обычная сдержанность испарилась. Лицо стало мертвенно-бледным, пальцы непроизвольно сжались в кулаки так, что костяшки побелели. Он резко, почти судорожно, вдохнул.

— Эта мощь… Она пугает, Керо. Я почувствовал, как смерть пощекотала мне затылок. Один такой выстрел — и адепт пятой стадии так же развалится на куски, и никакая защита не поможет. Один удар — и от сотни демонов, идущих плотно, не останется ничего. Это сила сравнима с легендарной силой шестой стадии… И это чересчур… для оружия. Всегда нужно предусмотреть вариант, что оно окажется в чужих руках.

Лин Чжэн вынырнул из ощущения пережитого шока и обернулся ко мне.

— Немедленно нужен ограничитель. Хотя бы на две трети мощности. Ты прекрасно владеешь этим артефактом, и то зацепил их с трудом, — он махнул рукой в сторону трупов, — что будет, если атаковать будет непривычный адепт? Нужна постоянная практика, чтобы мастера учились этим пользоваться. А с такой силой это… слишком опасно и расточительно.

Глава 89

Мощь оружия действительно пугала, особенно в сочетании с отсутствием сильных визуальных или звуковых эффектов. Просто ррраз — и пространство испещрено паутиной разрывов, уничтожающих все. И доработка механизма была нужна, чтобы иметь возможность наносить слабые удары во время тренировок. И еще желательно сделать штук десять таких маломощных «стержней-пушек», чтобы иметь возможность атаковать в разных местах. Уже с этого момента я понимал, что форт слишком слаб для такого оружия. Форт при постоянной загрузке и в условиях осады сможет принимать энергию лишь от двух-трех сотен адептов.

Нужно строить сооружение гораздо, гораздо большего размера. И суть была даже не в размере, а в том, чтобы с относительным комфортом разместить пару тысяч адептов, которые смогут насыщать строение энергией. Тогда такая крепость будет нерушима. Форт еще не был достроен, а мой разум уже просчитывал варианты — какой будет первая школа-крепость?

Затем запустили бытовые артефакты для садов и сохранения продукции. Их расход энергии был куда меньше и компенсировался десятком адептов, которые вливали энергию в течение дня. Спустя буквально неделю, когда форт еще не был закончен, показали быстрый рост первые травы и растения, пригодные для производства пилюль. Очень быстро!

Пока я колдовал над камнем и металлом, Мико нашла свое призвание. Древние знания Феникса, ставшие ей доступными, рвались наружу. Она начала с малого — собрала мастеров Школы Белого Тигра и самого Лин Чжэна. Ее глаза горели новым энтузиазмом.

— Ваши методы циркуляции ци устарели, — заявила она без обиняков, рисуя в воздухе сложные траектории огненным пальцем. — Школа Пламенной Птицы тысячелетия назад открыла пути, которые ускоряют рост в разы и уменьшают риск срыва. Смотрите…

Она показывала техники медитации, которые казались парадоксальными — не концентрация, а расслабленное «позволение» энергии течь так, как она сама того желает. Нюанс был в том, что такой метод требовал невероятно чистого тела, свободного от токсинов. Но и это было возможно. Она демонстрировала медитационные стойки, где ци использовалась не только для техник, но и просто для усиления регенерации, улучшения работы разума. Она говорила о гармонии с внутренним огнем, а не о подавлении его. Хоть и говорила она об огне, её методы были зачастую универсальными, подходящими всем.

Результаты ошеломляли. Адепты, годами топтавшиеся на месте, ощущали прорывы. Лин Чжэн, человек консервативный, поначалу смотрел на Мико с непониманием, а потому и с недоверием. Однако, свойственная ему вдумчивость и умение видеть суть, заставили его по-новому взглянуть на ее методы — с уважением и… благодарностью. Его собственная ци, всегда казавшаяся ему предельно отточенной, заиграла новыми гранями, стала глубже и послушнее. И тем не менее, ему открытость Мико казалась парадоксальной — та же школа Белого Тигра, считающаяся честной и благородной, делилась техниками и секретами только со своими верными членами.

Но Мико не остановилась на элите. Увидев изможденных, но полных надежды простых рабочих и солдат, пришедших со всего королевства, она начала проводить открытые уроки на краю стройки. Она упрощала древние техники, делая их доступными даже для новичков. Она учила их не сложным боевым приемам, а основам: как чувствовать ци природы, как восстанавливать силы быстрее, как снять усталость и укрепить тело простейшими потоками энергии.

— Каждый может стать сильнее, — говорила она, — не до уровня мастера, но достаточно, чтобы выжить, работать, защитить близких. Знания не должны быть привилегией избранных.

Ее уроки собирали толпы. Люди, измученные войной и разрухой, жадно ловили каждое слово, каждое движение. В их глазах загоралась не только надежда, но и искра собственного достоинства. Мико расцвела. Восстановление Школы Пламенной Птицы из пепла стало ее миссией, ее огнем, который она несла другим. Причем название этой школы могло быть любым. Дело в самой передаче знаний. И это было чем-то очень необычным для этого времени и мира — пока многие продолжали скрывать свои знания, Мико щедро делилась ими со всеми, кто готов был учиться.

Тем временем мои дни на стройке сливались в череду напряженной работы, спаррингов, культивации и… неожиданного уюта. Формировалась своя, особая жизнь у подножия Стены. Форт рос как на дрожжах. Его стены, сложенные из того же камня из каньона, пропитывались ци фундамента по мере постройки и уже поднимались вровень со Стеной. Они, по сути, являлись продолжением накопителя, и это было хорошо. Энергоемкость у форта будет немного больше, чем я рассчитывал. В целом, форт служил уже сейчас верой и правдой людям — он их объединял. Это был символ. Символ того, что люди начинают отвоевывать землю у хаоса.

Моя мастерская — а я обустроил её рядом с центральным камнем-накопителем — превратилась в сердце артефактного производства. Стеллажи ломились от заготовок: металлические прутья для новых «стержней», плитки для защитных узлов, болванки для бытовых артефактов. Что интересно, теперь рядом со мной не было «доноров» энергии. Ведь невидимая мышца, отвечающая за Волю, уставала гораздо быстрее, чем у меня кончалась хотя бы половина энергии.

Ограничитель же для пространственной пушки получилось сделать по принципу «водопроводного крана». Не уменьшение мощности выстрела, а банальное пресечение потока энергии, поступающего из фундамента в сам артефакт. Реализовано это было с помощью «ключа-амулета» — приложил его к стержню, и энергия полилась внутрь полноводной рекой. В итоге пушка могла стрелять хоть «щелчками», разрывающими пространство на один-два метра, хоть полным зарядом, оставляющим пятидесятиметровые шрамы на земле. Но, к сожалению, все зависело от сноровки и чувства времени стреляющего. Полный заряд в пушке накапливался за шесть секунд. Этот метод не был совершенным — мне хотелось поставить какой-то визуальный индикатор заряда, но это было сложно, и в текущих реалиях бессмысленно. Гораздо проще приучать адептов прикладывать амулет на секунду или две.

На тренировки отрядили десяток самых хладнокровных адептов из Школы Белого Тигра и северян. Их первые выстрелы, даже на минималке, заставляли сердце сжиматься — теперь, когда оружие было не в моих руках, я в полной мере разделил опасения Лин Чжена — сила, доступная отныне не только мне, пугала и завораживала одновременно. Сам Лин Чжэн, наблюдая за учением, лишь хмурился глубже, но молчал. Практика была необходима.

Поселение за стеной чем дальше, тем быстрее начинало расти. Когда я отправил Трору партию бытовых артефактов, ответ не заставил себя ждать, и из королевства потянулся все расширяющийся поток. Волнами прибывали обозы с припасами и людьми — для участия в этой стройке и следующих, новые адепты, будущие ученики и воины. Приезжали и семьи с детьми, которым Мико была особенно рада. Те из них, кто хотел стать действительно мощными адептами, имели уникальную возможность — изначально строить фундамент силы с помощью куда более совершенных инструментов, чем те, что им были доступны прежде.

Мелкие разногласия между «старичками» и новыми людьми были, но они быстро стирались, когда люди видели первый форт, что строился совместно, всеми силами.

Но настоящей душой растущего поселения стала Мико. Ее «народная академия» на краю стройки превратилась в нечто большее, чем просто уроки. Каждое утро и вечер она собирала вокруг себя людей — и не делала разницы между теми, кто тут давно, и новоприбывшими. Солдаты, рабочие, беженцы, дети, мастера школ, старики, прибившиеся к обозам — для нее равны были все. Её золотые глаза светились терпением и искренней радостью, когда кто-то из учеников впервые ощущал поток ци в зерне или снимал усталость простейшей техникой дыхания.

Пару раз даже доходило до раздачи тумаков — строители прерывали работы, чтобы оказаться на уроках, а солдаты убегали с патрулей. Однако я лично и другие мастера поработали над дисциплиной, разгоняя всех по своим местам. Все равно после каждого совместного приема пищи люди постоянно тренировались и показывали друг другу, чему учила их сегодня Мико. Не все конечно, но, как правило, у каждого костра находились такие люди.

— Не зажимайся, — какой-то солдат пытался говорить возвышенно, неумело копируя спокойную манеру Мико. — Ци — как вода. Если ты напряжен, она застаивается. Расслабься. Позволь ей течь. Представь тепло в центре груди… Да, вот так. Не старайся «сделать», позволь «случиться».

Я иногда наблюдал за ее уроками, прячась в тени недостроенной сторожевой башни. Видел, как суровые северяне, привыкшие к жестким тренировкам, сначала скептически хмурились, а потом, ощутив непривычную легкость после ее медитаций, начинали смотреть на нее с растущим уважением. Видел, как загорались глаза у изможденных строителей, когда они обнаруживали, что могут работать дольше без изнеможения. Видел, как подростки, дрожа от волнения, раз за разом вставали в медитационные стойки, очищающие тело. И, судя по результатам, совсем скоро будет много адептов с появившимся зерном силы на крепком фундаменте.

Ее подход был революционным. Она не делила на «достойных» и «недостойных». Знания были подобны огню — они должны светить всем, кто к ним тянется. Это вызывало ропот у некоторых консервативных мастеров и старейшин Школы Белого Тигра. Я слышал обрывки разговоров:

— … Да как она смеет! Это же основы внутренних техник!

— … но она же показывает только самое простое, общедоступное…

— Общедоступное? Дыхание «Рассветного Тигра»? Это техника стоит триста баллов! А она — всем подряд!

— И что? Боишься что все наши ученики сбегут к ней?

— Надо найти управу на эту девчонку!…

Лин Чжэн долго наблюдал за этим со стороны, видя все нарастающее недовольство старейшин.

— Керо, — обратился он ко мне как-то раз, — не обижайся на этих надутых стариков. Они просто завидуют, что у них нет таких знаний, как у твоей подруги.

— Зависть — плохое чувство для адепта. Думать надо о своем развитии, а не о чужих успехах, — заявил я, глядя ему в глаза и немного улыбаясь. — Да и точно ли там только зависть? Может есть желание уничтожить то, что им не принадлежит?

— Вот ты и заговорил, как настоящий старейшина школы, Кер’О. Даже не знаю, радоваться мне или бояться. Может, все же станешь главой Школы?

— Угомоните этих «надутых стариков», — ответил я, — и тогда я не поотрываю им всем головы одному за другим.

Лин Чжэн же тихо, но грустно улыбнулся. Он понимал, что мои слова справедливы. Да и в целом, после наших спаррингов он изменился, немного…

Если чуть оглянуться назад, на тот момент я еще не понимал, как так вышло, но изначально чисто тренировочная идея почему-то привлекла слишком много внимания. Глава школы тренируется со старейшиной, казалось бы, что в этом такого? Но когда один из них Лин Чжэн, а второй — Керо, эта затея обречена на внимание, если бы она была озвучена вслух. Но она не была…

Изначально я хотел проверить, как будет работать Воля во время схватки с серьезным адептом, однако я очень недооценил свою силу. Я стал сильнее после встречи с Люцианом, во многом благодаря Мико, но не понимал, насколько…

К назначенному времени, раннему утру, когда прохлада еще цеплялась за землю, а фундамент форта светился ровным янтарным светом — вокруг тренировочной площадки у подножия строящейся стены собралась толпа. Пришли не только адепты Школы, но и северяне, строители, даже женщины с детьми, которых Мико учила чувствовать ци. Все хотели увидеть столкновение легенд.

Лин Чжэн стоял напротив меня в своих белоснежных доспехах, его клинок еще покоился в ножнах. Лицо его было спокойно, но в глубине желтых глаз горело что-то, что я не сразу понял.

— Шумно тут, конечно. Начнем? — спросил я.

— Всегда готов к испытанию силы, Кер’О, — ответил он, и его клинок с тихим шипением вышел из ножен. Белое лезвие замерло перед ним, острием вниз, в боевой стойке Школы. — Покажи мне, что значит твоя «Воля».

Он атаковал первым. Молниеносно. Клинок превратился в серебристую молнию, рассекающую утренний воздух. Удар «Коготь Тигра» — техника, которая считалась одной из базовых. Однако, в его исполнении она была совершенна, наполнена сокрушительной мощью пятой стадии, сконцентрированной в острие.

Раньше я бы увидел лишь размытое движение и полагался на инстинкт. Теперь же… Теперь я видел. Видел потоки ци, бьющие из него, текущие по каналам реки, вливающиеся в клинок. Видел малейший изгиб его запястья, предвещающий траекторию. Мир замедлился. И я не стал уворачиваться или блокировать клинок.

Я шагнул навстречу удару.

В груди забилось Драконье Сердце. Ци хлынула наружу, а вместе с ней чистая, властная Воля. Она сгустилась передо мной невидимым, но абсолютно реальным барьером — не щитом, а запретом. Запретом на движение, на силу.

БАММ!

Звук удара был глухим, словно завяз в волевом барьере. Воздух содрогнулся, и если бы мастера школы не поставили защиту, кто-то из зрителей точно бы пострадал. Белый клинок Лин Чжэна завибрировал с пронзительным воем, остановленный в сантиметре от моей груди. Его рука дернулась назад, будто ударившаяся о камень, лицо исказилось от шока и боли — не физической, а от столкновения с абсолютной, непреодолимой силой. Его ци, его техника, его мастерство — все разбилось о простую волю «не пустить».

Я не стал ждать. Моя рука двинулась, — не быстро, но с неотвратимостью горного обвала. Без техники, без изящества. Простой толчок ладонью, усиленный той же Волей. ТУМ! Он не успел даже поднять клинок для блока. Удар пришелся ему точно в центр груди. Белые доспехи треснули, как яичная скорлупа. Лин Чжэн взлетел в воздух, как тряпичная кукла, перевернулся и рухнул на землю в десяти метрах, подняв облако пыли.

Тишина. Абсолютная, гробовая тишина воцарилась на площадке. Ни шепота, ни вздоха. Только шипение остывающего металла доспехов Лин Чжэна и ровный гул фундамента. Глаза зрителей были выпучены, челюсти отвисли. Сильнейший воин королевства, Глава могущественной Школы, был повержен… одним ударом. Без блеска техник, без шума сражения. Просто… сметен.

Лин Чжэн закашлялся, с трудом поднимаясь на одно колено. В его глазах не было ни гнева, ни унижения. Там было… облегчение. Глубокое, почти блаженное облегчение, смешанное с изумлением. Он поднял голову, его взгляд встретился с моим.

— Так вот… — прохрипел он, — вот она какая… сила нового времени. Я… я больше не сильнейший. — Он сказал это не с горечью, а с каким-то странным восторгом. Как будто с его плеч свалилась гора. — Слава Небесам.

Он встал, шатаясь, но твердо. Игнорируя трещины на доспехах, он подошел ко мне. Не для того, чтобы продолжить бой. Он остановился в шаге и… поклонился. Низко, как равному, а может, и как превосходящему.

— Почетный старейшина Кер’О, — его голос набрал силу, звучал громко и четко, чтобы слышала вся ошеломленная толпа. — Твоя мощь, твоя воля… Они превосходят всё, что я знал. Школа Белого Тигра нуждается в таком мече. Королевство нуждается в таком щите. Я… — он выпрямился, смотря мне прямо в глаза, — я устал нести бремя сильнейшего. Устал быть последней надеждой на краю пропасти. Прими пост Главы Школы. Поведи нас вперед.

Ропот прошел по толпе. Шок сменился пониманием, затем — растущим гулом одобрения. «Кер’О! Глава! Кер’О!» — закричали сначала единицы, затем десятки голосов.

Я смотрел на Лин Чжэна, на его усталое, но просветленное лицо. Казалось, он освободился. Освободился от груза, который тянул его годами.

Я покачал головой. Какого хрена? Такие вещи прилюдно заявлять, даже наедине не обсудив. Или… Рассчитывал, что я соглашусь из-за давления толпы? Но зачем ему это? Где я, а где пост главы? И кажется, я понял, как люди узнали об этом спарринге. Хитрый старикан…

— Нет, Лин Чжэн.

Тишина снова упала на площадь. Даже гулявший ветерок будто замер. Удивление и разочарование мелькнули в глазах старого воина.

— Нет? — переспросил он, не веря.

— Нет, — повторил я. — Ты — Глава Школы. Ее душа, ее мудрость, ее история. И не надейся уйти на пенсию так рано. А я… — я обвел взглядом толпу, — я лишь меч. Мое место — не в кабинете и не на совете старейшин. Мое место — здесь, на переднем крае. Строить крепости. Создавать артефакты. Рубить демонов. — Я в ответ поклонился ему так же низко. Затем, как и он после поклона, заговорил громче. — Глава школы Белого Тигра Лин Чжэн, твоя мудрость и честь превосходят всё, что я знал!

Лукавил ли я? Пожалуй. Тогда, на долю секунду, у меня промелькнула мысль — зачем ему этот цирк? А потом… Понимание пришло. Не особо приятное, надо сказать. Нельзя было не заметить наши особые отношения с Мико и вспышки парной культивации. Он хотел смутить меня с помощью толпы, застать врасплох и передать номинальный пост главы, намертво привязывая и меня, и Мико ко своей школе. Почему пост номинальный? Так он и сам много раз говорил, что у совета старейшин слишком много власти… Гребанные интриги…

Ну и грустный вывод сразу последовал за этим всем — Школа белого Тигра, как бы она ни была честна, справедлива и все в таком духе, оставалась школой старого типа. И с этим ничего не поделать — не отрывать же на самом деле головы всем старейшинам?..

Рев толпы был оглушительным. «Лин Чжэн! Кер’О! Школа! Вперед!» Крики сливались в единый гул одобрения и надежды. Никакого раскола. Только единство старой мудрости и новой силы.

Пока толпа ликовала, Лин Чжэн наклонился ко мне, его голос стал тише:

— Спасибо, Кер’О. И не держи зла на старика — не хотел я этого всего.

Я наконец-то смог разглядеть то странное, что видел в его глазах с самого начала. Вина… А сейчас намекает, что все произошедшее не его задумка? Ну, поверим, за старые заслуги…

— Когда нормальный спарринг устроим, без поддавков и свидетелей? — так же тихо спросил я.

А то, что Лин Чжэн поддавался, и специально подставился под удар было очевидным. Как и то, что свой удар он начал рассеивать перед столкновением. По крайней мере, для меня.

— Можно вечером, — кивнул глава школы, а в его глазах мелькнуло обещание хорошей трепки.

Реальные спарринги оказались довольно полезны — Воля была могучей, но не всесильной. И если я на максимум использовал обычные техники ци, усиленные Волей и потоком, я побеждал секунд за десять.

Если я использовал только демоническую силу и поток, мы бились на равных.

Однако, использовать все свои силы… Боялся я навредить старику. И понял, что подстава с передачей поста была не его идеей. Это позволило мне выдохнуть. И объясняло мою злобу в адрес «надутых стариков». Все же интриги и провокации я очень не люблю, особенно когда бьют по слабому месту. Моим слабым местом, с которым, однако, я справлялся все лучше, была толпа. Спасибо Хаггарду, хоть плащ его фирменный надевай…

С того дня мы каждый день тренировались с Лин Чженом, часто к нам присоединялись Чоулинь и Линфей, которые, как оказалось, за время пути к Стене сблизились настолько, что стали жить вместе…

А вечера… Вечера принадлежали Мико. Наша парная культивация стала не только тренировкой силы, а ежедневным ритуалом, глубочайшей формой общения. Мы уходили за пределы лагеря, на тихую возвышенность с видом на растущий форт и темную равнину. Там, под сенью звезд, мы сливались в танце энергий. Алое золото Феникса и бело-золотое Сияние Дракона переплетались, создавая вихрь, который казался живым существом. Через эту связь текли не только потоки ци, но и эмоции, мысли, отголоски воспоминаний. Я чувствовал ее радость от успехов учеников, легкую грусть по деду Гу Луну, ее непоколебимую решимость возродить наследие Феникса. Она чувствовала мою усталость от бесконечной работы над артефактами, мою тревогу о будущем, мою ярость на старперов-интриганов, и… мое восхищение ею. Это было одновременно блаженство и испытание. Но мы справлялись.

Глава 90

Спустя два месяца последний камень, отполированный до блеска тысячами рук, лёг на своё место под торжествующий гул толпы. Форт «Рассветная Стража», ощетинившийся новыми стенами, впитавший мощь фундамента, первый бастион нового мира за Стеной, стоял как воплощённая надежда — мы выживем. Его штандарты Королевства Лунного Света и Царства Севера трепетали на ветру, словно демонстрируя — мы вновь подняли голову.

Мы с Мико и Лин Чжэном не сидели без дела. Пока рабочие и адепты праздновали, мы собрались у края ещё пустого, но уже размеченного участка земли, значительно большего. В том самом месте, что изначально предлагал Лин Чжэн. Тут крепость планировалась не квадратной, а вытянутой дугой, защищающей своим телом огромные участки садов и полей, которые раскинутся на изначально пропитанной силой почве.

— Здесь, — Лин Чжэн провёл рукой по воздуху, очерчивая невидимые границы, — мы создадим место, где будут растить не только воинов, но и целителей, строителей, мастеров рун. Тысячи смогут учиться здесь, под постоянным давлением врага…

Я смотрел на размеченную землю. Больше месяца в моей голове уже роились планы нового фундамента — больше, сложнее, совершеннее, с интегрированными учебными залами, мастерскими, общежитиями и тренировочными площадками. Всё связанное в единый живой организм пятью артефактами-ядрами, питаемыми коллективной волей учеников и учителей. И та земля, что предложил Лин Чжэн, подходила идеально. От форта буквально пара километров, оборонять стройку будет сложно, но возможно. Количество рабочих рук благодаря Трору постоянно росло, и это тоже радовало.

И хоть карьер с кварцем был далеко не бездонным, но на эту постройку материала хватит с огромным запасом. Поставить здесь не одно, а пять ядер я решил из-за большой протяжённости фундамента — надо было предусмотреть дублирующие станции подзарядки — адептов будет на порядок больше, чем в форте.

Адепты… Система учёта… Это была моя «гордость». В порыве математического вдохновения я придумал единицу энергии — один накопитель, равный количеству ци у средней руки мастера начала стадии ядра. Стандартный штырь-накопитель сначала заполнялся, а затем вставлялся в ядро Форта. Сидящий рядом старейшина фиксировал силу вспышки и заполнял таблицу, похожую на ту, что была на турнире. Хотелось полностью исключить человеческий фактор и не давать перегрузок — всё-таки, если штырь всегда находился в камне, было лучше. Мечты-мечты… Надо будет дорабатывать систему. Что допустимо в форте, не слишком подойдёт для школы-крепости, где всё будет строиться на этом рейтинге…

Стоило нам вернуться в празднующий лагерь, как сквозь многоголосый шум к нам пробился до боли знакомый голос.

— Э-ге-гей! Дорогу! Расступись!

Из толпы нам навстречу выполз транспорт Хаггарда, «Улитка», а за ним и сам бородач в своём расшитом золотыми нитями камзоле. За ним потянулись рабочие с аккуратными ящиками.

— Опоздал на банкет, зато привёз главное! — Хаггард громко заявил, потирая руки. Он направился к нам, бросая взгляды на Форт. — О, так и веет силой! Вот это я понимаю! Принимай поздравления и подарки! — он остановился передо мной, указывая на ящики, — твои саженцы, с плантации Холлера. Лучшие кусты, какие смогли отыскать и выходить старые мастера. Пахнут, как в твоих ностальгических снах, клянусь! Идеальное место для них — прямо здесь, в артефактном саду «Рассветной Стражи»! Уверен, тут чай ещё ароматнее вырастет!

Он махнул рукой в сторону сада. Оттуда даже на расстоянии веяло удивительным для этих пустошей ароматом — смесью свежевскопанной земли, молодой зелени и цветущих целебных трав. Участок за стенами форта, подпитываемый артефактом роста, уже превращался в зелёный оазис.

— Трору надо отдать должное, — продолжил Хаггард, его голос потерял привычную иронию, стал деловым и даже с оттенком уважения. — Слово своё держит. Как узнал, что плантация — твой каприз, так выделил людей, ресурсы, охрану. Стариков-чаеводов из дальних деревень отыскал, чуть ли не силой притащил, но платит им щедро, — Хаггард хитро подмигнул. — И знаешь что? Поработал я с ним, малой, и скажу тебе так — сделать его регентом — идеальное решение!

Хаггард, о чём-то на мгновение задумавшись, продолжил говорить, так и не дав никому вставить слово в свою тираду.

— Власть, глядишь, какая штука интересная, — заговорил он, обращаясь ко всем, но глядя куда-то вдаль, на синеву гор. — Народ-то наш забыл, откуда ноги растут у всех этих королей да принцев. А ведь изначально всё просто было. Самый сильный адепт в округе — он и был «королём». Не по крови, а по силе кулаков своих да по уму. Люди к нему шли, кланялись: «Вот тебе часть урожая, часть добычи, часть от ремесла. А ты нас защити. От зверей, от нечисти, от соседей таких же сильных». Плата за безопасность. За щит. — Он обернулся, его хитрые глаза блеснули. — Потом кровь замешалась, династии пошли, спесь, ритуалы… Забыли люди, что король — это нанятый сильный мужик, а не божество с небес. И если мужик этот перестаёт щитом быть, начинает только жрать да требовать — то и платить ему не за что. Трор… Он хоть и сволочь местами, но щитом быть умеет. Порядок наводит. Людей кормит. Дороги охраняет. Вот ему и платят — уважением, трудом, а в его землях — и налогами. Он свою работу делает. Калед… — Хаггард махнул рукой в сторону королевства, — перестал быть щитом. А может, и не был им никогда. Таэнис… Попробует стать щитом — выживет. Не получится — ну, значит, не королевская в ней кровь играет, а так, бледная водичка. И я первый буду тем, кто потребует вернуть регента, если срок его работы не продлят. Трор… Он хоть и регент, но по сути — тот самый старый добрый, нанятый деревней сильный мужик. Только деревня теперь — целое королевство.

Ого, сходу и такая тирада… Мощно его, конечно, проняло. Что интересно такого сделал этот Трор? Всё-таки Хаггард не фанатик…

— И тебе привет, бородатый, — хлопнул я его по плечу. — Чем он тебя так впечатлил-то? Или ты речь для толпы репетируешь?

Хаггард фыркнул, поправляя золотую бусину на бороде.

— Впечатлил? Да он меня чуть не посадил в тюрьму за «спекуляцию», мелкий! — Он понизил голос, хотя вокруг царил праздничный шум. — Но, чёрт побери, Керо, этот упрямый баран… он работает. Видел бы ты его в деле! Не спит сутками, лично объезжает голодающие земли, ищет причины, судит воров-чиновников под открытым небом. И знаешь что? Вешает только убийц и разбойников! — Хаггард стукнул себя в грудь. — Воры? На поля! Казнокрады? В каменоломни! На общих работах под охраной его старых ветеранов. Народ сперва в шоке был, а теперь шепчет: «Железный Регент» — и это с уважением, а не со страхом. Порядок без «невосполнимой потери ресурсов» — так он это называет. — Хаггард довольно погладил бороду. — А ещё он… учится. Спрашивает. Пригласил меня, ещё пару старых купцов, консультироваться — как лучше наладить торговлю с Севером, как распределить ресурсы, как можно менять систему налогов. Не просто командует, а старается понять, слушает, вникает. Не ожидал я от него такого.

— А как дела у королевы? — подала голос Мико, беря меня за руку.

— Таэнис? Сперва смотрела на него, как на грязь на башмаке, а теперь… спорят. Горячо! Он — про толк, она — про справедливость. И знаешь что? Баланс находят. Не сразу, но находят, — Хаггард вдруг хитро прищурился, понизив голос до шёпота: — А ещё наш бородатый регент, похоже, не только законы правит, но и чьи-то королевские мысли. Принцесса… Королева, то есть… поглядывает на него, когда думает, что никто не видит. Глазёнки так блестят, когда он жёстко позицию свою озвучивает и настаивает, мол, так для королевства лучше будет! И этот взгляд… Романтика, понимаешь? — Он фыркнул. — Она думает, что скрывает. А я-то всё вижу! Старый Хаггард мимо таких вещей не пройдёт.

— Я надеюсь, ты полностью переключишься на него, Хаггард. Плащи с профилем Железного Регента — звучит, а? — с потаённой надеждой посмотрел на него я.

— Нет, — отмахнулся бородач, — с его профилем фибулу делаем. Плащи — это только для тебя!

Мы рассмеялись и направились к саду. Посадка первых чайных кустов на почву, которую стимулировали артефакты роста, насыщающие землю ци, неожиданно превратилась в ритуал. Рабочие и адепты, оторвавшись от гулянки, смотрели с тихим любопытством. Видели, как я самостоятельно, обычной лопатой копал лунку, как Мико бережно опускала туда саженец, а Хаггард его полил какой-то специальной водой «от чаеведа, чтобы прижилось».

Когда последний куст встал на место, я выпрямился, отряхивая землю с рук. Окинул взглядом сад, форт, толпу, а потом перевёл взгляд на ту далёкую, размеченную площадку.

Лин Чжэн, уловив мой взгляд, шагнул вперёд, его командирский голос резанул воздух:

— Бригады — отдых до рассвета! С восходом — на новую площадку! Мастерам — подготовить чертежи и инструмент! Охранным отрядам — усилить дозоры!

Суета началась мгновенно. Адепты, наблюдавшие за посадкой чайных кустов, разбежались во все стороны. Праздник плавно перетёк в подготовку. Хаггард уже что-то бормотал о логистике, оглядывая каньон. Чоулинь собирал отряд следопытов, провести разведку подступов, а Линфей что-то ему шепнула и быстро ушла.

Вскоре мы с Мико одни остались у чайных кустов. Тишина сада, нарушаемая лишь шелестом листвы и далёким гулом лагеря, была… мирной.

— Школа… — задумчиво произнесла Мико, глядя в сторону разметки. — Только теперь я поняла, что это моя мечта. Учить всех. Быть полезной. Делиться огнём знания, делать жизни людей лучше. Чтобы каждый нашёл свою силу. — Она сжала мою руку. Наши пальцы сплелись, и это было настолько естественно, что я даже не сразу понял. — Ты построишь стены. Я наполню их смыслом.

— Ты уже наполняешь, — я сжал её руку в ответ. Через нашу связь, тонкую, но крепкую после стольких циклов культивации, потекла волна тепла и понимания. — Ты — душа этого места.

Она улыбнулась, ее глаза в предзакатном свете казались жидким солнцем.

— Знаешь, — Мико наклонилась, осторожно коснувшись пальцем нежного листика саженца, — Хаггард, кажется, прав насчет Трора. Это неожиданно. — В её голосе звучала нежная задумчивость, которая очень ей шла. — Я думала, что у них будут постоянные стычки: характеры-то у обоих — не сахар. Но если они сработались… И Таэнис… — она улыбнулась, — … начинает видеть. Того самого «сильного защитника»… Это же очень романтично….

— Подожди, — я ласково усмехнулся, — ты сейчас про кого говорила: про Трора и Хаггарда или про Трора и Таэнис?

— Наверное, про всех сразу. Это так, просто мысли вслух. Сначала об одном, потом о другом… Интересно, чем все это кончится?

— Главное, что королевство дышит, — пожал плечами я. — И может быть, даже выйдет из комы. Единственное, что меня волнует, чтобы их романтика нашей стройке не мешала.

Мико рассмеялась, ее смех прозвенел в тишине сада, как колокольчик.

— Ага. Нам хватает своих 'романтических сложностей". — Она покосилась на меня, и в наших связанных сознаниях мелькнуло общее воспоминание — изматывающая сладость и адское напряжение парной культивации, вечный баланс на лезвии между ростом силы и… другим, более примитивным влечением. Мы оба содрогнулись от эха этого ощущения.

— Справимся, — сказал я твердо, больше себе, чем ей. — Со всем справимся.

Я посмотрел на саженец. Его листочки под ласковым светом артефакта казались живее. Потом поднял глаза на огромную пустоту будущей Школы. Безумный размах. Двести метров в длину, тридцать в ширину, и по моему плану, минимум пять этажей… Но мы построили форт. И эту громадину построим.

«Созидаешь, сосуд? Это хорошо. Крепче стены, выше башни. Правда, какая разница, если твои замки из песка?.. Работай, пока можешь, ради бессмысленного спасения бессмысленных людишек. Только помни, что, чем грандиознее твои планы, тем громче они хрустят, когда ломаются» — сознание пронзил голос Клыка, который я не слышал со времен гробницы. Я поморщился, как от зубной боли — умеет же гадина такой момент приятный испортить… Может, Волей его прижучить?..

«Ты про демонов? Чувствуешь, что идут сюда?» — все-таки решил уточнить я.

«Нет, сосуд, Кибато не придет, пока я здесь. Пробка скоро треснет, только и всего.» — прозвучал насмешливый ответ.

Гробница… Все это время я жил, наслаждался работой и общением, и напрочь отложил этот вопрос. Эх, можно считать, отпуск кончился. Пора всерьез заняться вопросом — как стравить энергию? И разобраться с этим раньше, чем «пробка треснет».

Мико смотрела на меня с сочувствием и тревогой — она легко уловила изменения моего настроения.

Я же в ответ растрепал её волосы, так же, как делал это в таком далеком прошлом. Она состроила обиженную гримасу, а потом рассмеялась и обняла меня. Настроение снова стало получше.

Глава 91

В течение следующих двух недель все время, что я не создавал артефакты, мои мысли заняты были только одним — как стравить энергию с гробницы, чтобы она не взорвалась? Подключить «бытовые» модули? Так они не проникнут в систему. Любой взлом — взрыв. И что делать? Использовать Волю — но как? Боюсь, из пробоины хлынет такой поток, что Волю снесет нафиг и не заметит. Мысли блуждали по кругу, и казалось, решения нет. По крайней мере, я его не видел.

И, естественно, Мико тонко чувствовала мое состояние.

— Все ты об этой громадине думаешь, — вздохнула она во время очередной культивации. Мои мысли непроизвольно возвращались к гробнице, и она видела эти образы. — Может, если ты перестанешь об этом думать, решение само придет?

Я на это лишь грустно улыбнулся. Ну да, придет…

— А знаешь, мне очень нравится смотреть на твои железки. — перевела она разговор, как умела. Ее «голос» в нашем общем пространстве звучал очень мягко, обволакивая меня теплым бархатом. — Они как будто завораживают меня своей глубинной красотой… Может быть, ты покажешь мне, как ты рисуешь руны? Я видела обрывки в твоих мыслях… но так, целиком? Это же как танец, да? Или как песня?"

Пожав плечами — мысленно, конечно — я начал посылать ей образы. Это не мешало процессу; мы уже давно научились вести целые диалоги на фоне мощного энергообмена. Сначала — самый первый меч, тот, после которого Хаггард решил, что я алкаш. Потом — хаотичные попытки создать взрывную посуду в пещере, лечебный котелок. Меч, который мы с Чоулинем не могли вытащить из камня. Я акцентировал внимание на курьезах, на забавных неудачах, стараясь развеять ее беспокойство.

Мико смеялась, ее веселье теплой волной растекалось по нашей связи, смягчая уже мою тоску. Было… приятно.

— А сам процесс? — настаивала она, когда смех утих. — Прямо сейчас. Представь, что делаешь руну. Простую. «Свет», например? Ты говорил, она — одна из основных?

Я кивнул и стал представлять, делая это максимально подробно — начиная от самого «изображения» до ощущения реакции материала, и на автомате в конце вложил Волю в артефакт, который придумывал.

Из-за этого культивация прекратилась — я выдернул Волю из круговорота, но ничего страшного. Мы уже почти закончили…

Мико откинулась на спину и задумчиво смотрела на звездное небо. Я сидел рядом, наслаждаясь видом её задумчивой красоты, а она крутила пальцем в воздухе — и я не сразу понял, что она повторяет руну «свет».

— Ого, ты запомнила? — удивился я.

— Не понимаю, — тихо проговорила Мико, — оно как-то двойственно. Узор сложный, и я его не помню, но как-будто помню. Палец помнит. Не могу объяснить.

Я задумался. В тех видениях, что я ей отправлял, я чертил именно пальцем на металле.

— Попробуй. — Вытащив из пространственного кармана одну из заготовок, я протянул её Мико.

— Керо, а руны — это буквы? или рисунки? — спросила у меня Мико, принимая металлический брусок.

— Мм… И то, и другое, и ничего из этого, — честно ответил я, — это и слова, и образы, и узлы. Хрен его знает, что это, если честно. Просто работает.

Мико хихикнула. Она поднесла палец к холодному металлу, повторив движение, которое только что виртуозно выписывала в воздухе. Концентрация была видна невооруженным глазом — брови сдвинуты, губы поджаты, на лбу выступила капелька пота.

Но… ничего. Ни малейшей искры, ни всплеска ци. Металл оставался инертным, холодным под ее прикосновением. Она попробовала еще раз, вложив в палец крошечную струйку своей ци, будто пытаясь воспроизвести то, что чувствовала через связь со мной. Опять тишина. Еще попытка — и еще.

— Ничего не понимаю! — Мико отложила брусок с досадой, — Я же чувствую узор! Чувствую, как он должен ложиться! Но как только касаюсь металла… все исчезает. Как будто он отталкивает меня.

Я поднял брусок, ощупал его. Казалось, этот металл никто и не пытался заряжать. Я вздохнул, погладив Мико по плечу.

— Не беда. Это сложный процесс. Я смог проникать в структуру металла только из-за Клыка. Тебе нужно направлять силу, и если для меня это легкое касание, то тебе, судя по всему. надо её впрессовывать.

Она надула губы, явно не удовлетворенная,и, зная ее упрямый характер, я очень сомневался, что она смирилась. Так и вышло. В последующие дни злополучный брусок стал ее постоянным спутником. Она крутила его в руках во время своих уроков, чертила на нем невидимые узоры, пока объясняла ученикам основы циркуляции, задумчиво водила пальцем, слушая вопросы мастеров. Я даже начал беспокоиться — казалось, это превратилось в навязчивую идею…

Однажды, после особенно яростной и неудачной попытки, я почувствовал резкий всплеск ее разочарования и досады через нашу связь, которая становилась все крепче.Подойдя к нашей палатке, я увидел, как она затаптывает огонь. А на земле перед ней… лежал бесформенный, оплавленный и частично испарившийся комок того самого сплава. Металл просто не выдержал напора ее неконтролируемого, раздраженного пламени Феникса.

Она встретила меня виноватой, почти детской гримасой.

— Он… сопротивлялся… — пробормотала она, пряча взгляд.

Я вздохнул, решив, что ругать её смысла нет, достал из кармана новый, точно такой же брусок и протянул ей. Ее глаза засветились благодарностью и азартом. Кажется, теперь я понимаю, что чувствовал Чоулинь, когда я дырявил или сжигал все вокруг…

Я же был погружен в чертежи и расчеты для фундамента будущей Школы-Крепости — она понемногу начинала строиться, и я уже вносил небольшие корректировки. Все же профессиональным архитектором я никогда не был, и в реальности вечно вылезали какие-то нюансы, не предусмотренные планом…

Также мои дни состояли из отработки управления пространственными пушками с адептами, создания новых артефактов для строительства и защиты, и из бесконечных тренировок с Лин Чжэном, и Мико — я стал одним из её постоянных учеников. Бывало, скажет или покажет что-то — и как пелена с глаз спадает.

Она вела свои «народные академии» с удвоенной энергией, ее уроки собирали все больше людей. Она объясняла не боевые приемы, а основы: как чувствовать ци природы, как снимать усталость простейшим перераспределением энергии, как медитировать для восстановления сил.

И вот, в один из таких уроков, все и случилось.

Около трех тысяч адептов сидели на земле, расположившись в виде концентрических кругов, на краю будущей стройплощадки. Мико, как всегда, была в центре, ее голос, напитанный ци, был слышен везде, звенел четко и вдохновенно. Она говорила о потоке, о «позволении» ци течь естественно, без насилия.

— … Представьте, что ваша ци — это не костер, который нужно постоянно подкармливать дровами и контролировать, чтобы не погас или не спалил все вокруг. Ваша ци — как солнце внутри вас. Солнце горит без всякого вашего участия! Ци нужно лишь пространство, чтобы светить. Ваша задача — не толкать, не заставлять, а… разрешить. Убрать завалы страха, сомнений, напряжения, которые мешают ее течению. Как чистое небо пропускает солнечный свет…

Она вдохновенно жестикулировала. И в ее правой руке, как всегда, был тот самый тренировочный брусок. Ее палец бессознательно водил по его гладкой поверхности, иллюстрируя мысль о плавности, о естественном движении. Она не пыталась активировать руну. Она просто… говорила. Жила. Изливала свое понимание в мир.

И в этот момент, когда ее слова о «чистом небе» и «солнечном свете» достигли кульминации, ее палец, движущийся по траектории руны «свет», слегка дрогнул. Дрогнул от полноты чувств, от абсолютной искренности того, что она говорила.

Я почувствовал это даже раньше, чем увидел. Через нашу связь — крошечный, чистый всплеск понимания, слияния намерения и действия.

И тут же — палец Мико тускло, но недвусмысленно засветился теплым золотистым сиянием. А брусок в ее руке ответил мгновенно — вся поверхность, по которой только что водил ее палец, вспыхнула ровным, тусклым — но несомненным светом! Готовой, активированной руной!

— А-а-ах! — Мико вскрикнула от неожиданности, чуть не выронив внезапно засветившийся артефакт. Ее глаза стали огромными, полными абсолютного шока. Она уставилась на светящийся брусок, потом на свой палец, а потом глазами нашла меня.

Тишина воцарилась в кругу учеников. Все замерли, завороженные неожиданным светом и реакцией наставницы. Потом ропот: «Что это?..», «Мастер Мико…», «Светится!».

Я вскочил. Сердце бешено колотилось. Она СДЕЛАЛА ЭТО! Случайно. Неосознанно. Но — сделала! Я подошел к ней, не скрывая улыбки восторга.

— Я… я не… — Она заикалась, не отрывая взгляда от светящегося бруска. — Я просто… говорила… и палец… он… сам… — Она подняла на меня растерянный, почти испуганный взгляд. — Керо, я не понимаю! Как?

— Понятия не имею! но я рад за тебя! — рассмеялся я.

Урок был объявлен оконченным — ученики расходились, перешептываясь, бросая удивленные взгляды на Мико и ее светящийся трофей. Мы же остались вдвоем на опустевшей площадке. Мико все еще смотрела на брусок как завороженная.

— Давай еще раз,– попросил я тихо, протягивая новый брусок. — Не пытайся сделать руну. Можешь снова рассказать мне лекцию.

Она кивнула, и начала повторять свои слова. Я внимательно вслушивался в каждое слово, пытаясь понять — что именно помогло ей? Она повторила первый раз, второй, третий. Каждый раз она использовала разные слова, но с одной сутью. На пятый раз, когда она уже не рассчитывала, а действительно увлеченно рассказывала, снова получилось! Теперь она уловила определенно больше, а я…

Замер. Слова Мико «позволь ци течь туда, куда хочет она сама» эхом отозвались в моем сознании. Куда хочет течь ци из гробницы? — пронеслось у меня в голове. В дырку, которую она закрывает! Она рвется туда, как неукротимая река, поток, которой мы сдерживаем плотиной. А что, если… не сдерживать? Что, если не пытаться силой перекрыть или перенаправить, а… позволить? Создать контролируемый канал, выпускной клапан, по которому эта ярость сможет уходить туда, куда она стремится — в ту самую бездну, которую затыкает гробница?

Мысль была безумной, чреватой катастрофой… но впервые за недели бесплодных раздумий она не казалась абсолютно безнадежной. Позволить… но как? Повредить что-то в механизме щита, и осторожно, по капле… дать ей выход?

— Можешь дать еще один? — прервала Мико мое откровение, даже не заметив его. И хоть эта идея, нахлынувшая на меня, ушла — её привкус остался у меня на языке. Я хотел танцевать на месте — меня переполняли и собственныеэмоции, и то, что бушевало в общем пространстве нашей связи. Может, и мое откровение связано с ней — приступы гениальности синхронизировались?..

Я протянул ей еще один брусок и стал ждать.

В этот раз она ничего не говорила. Долго дышала, закрыв глаза. Потом открыла. Она прижала палец к металлу, и повела. Медленно. Не по памяти узора, а… следуя внутреннему чувству, сейчас я это отчетливо видел. Движение было чуть иным, менее геометричным, более плавным, но в нем была та же суть.

И — да! Палец снова засветился слабым золотом, а на металле вспыхнула руна «свет», чуть менее яркая, чем первые две (случайные), но абсолютно настоящая!

— Получилось! — ее крик был полон чистой, детской радости. Она подпрыгнула на месте, сжимая светящийся брусок. — Керо, смотри! Получилось!

И запрыгнула мне на шею, впиваясь в губы поцелуем.

С этого момента наши «вечера культивации» обрели новое измерение. Мы все так же сливались энергиями, но теперь значительная часть времени уходила на руны. Я стал ее учителем всерьез.

Сначала мы тренировали «свет» до автоматизма. Я показывал ей классический узор, объяснял нюансы — куда чуть больше ци, где линия должна быть тоньше. Она училась копировать, но теперь — осознанно, чувствуя отклик металла. Ее огонь оказался удивительно «чутким» инструментом для тонкой работы с ци в материале. Она научилась не «впрессовывать» силу, как я изначально предполагал, а проникать сутью этой силы, узким концентрированным лучом чистой энергии Феникса.

Как только «свет» покорился, мы двинулись дальше. «Камень", „острый“, 'звук», «эхо»… Каждая новая руна была вызовом, новой гранью понимания. Я объяснял не только «как рисовать», но и «почему так», передавал ощущение, стоящее за символом. Она ловила это ощущение, а потом находила свой путь воплотить его в металле.

Потом пришло время простейших связок. Ведь одиночная руна сама по себе ничего не представляет, а вот их комбинация… И со связками была большая беда. В итоге, ощутимое продвижение появилось спустя неделю работы только над ними — я раз за разом проигрывал в голове откровения, полученные во время поглощения артефактов Безымянного, связанные с ним видения. Вспоминал гробницу, и момент создания ключа. Это нас и натолкнуло на мысль — нужен крот… Он смог стабилизировать чертов ключ, на котором было больше сорока рун. С маленькой связкой он точно поможет, особенно если Мико его огоньком угостит…

Так что, до следующего приезда Хаггарда Мико оттачивала одиночные руны, а я все вспоминал эффект засасывания около гробницы. Было ощущение, что «пробка» закрывает дыру не полностью. Если обойти гробницу по кругу, и найти, где энергия просачивается сильнее всего… Расширить там канал, делая это осторожно… Думаю может получиться. Хотя, в идеале, расширить его изнутри — сделать в пробке крохотное отверстие…

Ну, а как только у Мико появилась возможность заграбастать себе крота, она очень быстро научилась делать связки — сначала простые, а потом и более сложные. Хаггард поначалу протестовал, но когда увидел и осознал происходящее, остолбенел. И даже согласился оставить кротика на подольше. И, кажется, этот бородатый делец уже строил планы — ведь если мы сможем делать в два раза больше артефактов… Да, теперь я был не единственным, кому доступны руны. Это радовало.

И если рыжая сначала думала, что сложнее связок ничего уже не будет, то, когда я показал венец своих знаний — применение Воли, она поняла, что ошибалась.

Однажды вечером, когда Мико уже уверенно связывала три руны без помощи крота, мы сели культивировать. Дождавшись момента, когда наши ядра были максимально синхронизированы в потоке парной культивации, я послал ей не образ руны, а… ощущение Воли. То самое властное, упорядочивающее намерение, которое я вкладывал в артефакты.

— Чувствуешь? — спросил я мысленно, направляя этот импульс вместе с потоком ци.

— Да… — ее «голос» был полон недоумения. — Но как я могу это сделать?

— А чем мы по-твоему занимаемся, Мико? — хмыкнул я, — в моем ядре уже треть цвета алая, силы Феникса. А у тебя треть белая. Тебе доступна Воля, но ее нужно тренировать. Главное начать. Пробуй…

Ну, суровый я учитель, да. И что? Времена такие…

Глава 92

Месяцы шли один за другим в приятной работе. Каждый день был похож на предыдущий, но от этого не становился рутинным. Рядом верные, любимые люди и много работы, требующей постоянно включенности. Что может быть лучше?

Гул стройки, лязг инструментов, крики мастеров — фон, к которому мое ухо настолько привыкло, что уже и не замечало — как, например, шум собственной крови. Фундамент гигантской Школы-Крепости, дугой охватывающей плодородный участок, уже вырисовывался из земли — пять мощных энергетических ядер, вмурованных в ключевые точки, ждали своего часа. И каждый день Мико и я проводили у нагромождения заготовок, превращая холодный металл в сосуды для силы.

Рыжая превзошла все мои ожидания. От неуверенных попыток начертить «свет» она доросла до создания полноценных артефактов. Пусть пока простых — бытовых брусков, пригодных для использования в полях и складах, артефактов барьера и слабого оружия. Но делала она их с изяществом, которого мне часто не хватало. Ее огонь Феникса оказался идеальным инструментом для тончайшей работы с ци в материале — не впрессовывал, а проникал, точечно расплавляя структуру, сплетаясь с металлом, становясь одним целым. Если сравнивать мои первоначальные артефакты, особенно созданные еще без вложения Воли, и её, то поделки Мико были куда совершеннее моих.

Она уже почти не нуждалась в Кроте для связок из шести-семи рун. Когда она решала замахнуться на что-то более сложное или масштабное, то звала зверюшку на помощь. И казалось, что с каждым новым сделанным артефактом он все активнее прогрессировал в своем развитии. Эмоции, что он передавал звуками, становились все понятнее, а после того, как Мико сделала для себя первый пространственный карман — Крот и вовсе заговорил, странно коверкая звуки. Тогда я убедился, что памятное «упáтат», услышанное мною от него возле гробницы, не было плодом моего воображения. Но теперь к этому еще добавилось «ти» — в значении «смотри», и «ламáтат» — «сломал», и куча других фразочек, что понимала только Мико. Крот, казалось, обладал разумом двух-трехлетнего ребенка, и это знатно меня вгоняло в ступор.

Однако Мико рассказала, что в далеком прошлом у магмовых кротов была своя культура и даже примитивная письменность, но поскольку эти светлячки могли развиваться только в энергетическом симбиозе с адептами, то со временем, низведя их до уровня сначала домашних животных, а затем и вовсе диких тварей, человечество лишило этот вид возможности интеллектуального развития.

Воля… С ней тоже был ощутимый прогресс. Мико трудилась упорно, и результат не заставил себя ждать. Я чувствовал, как она копирует мои импульсы во время парной культивации, как пытается обуздать внешнюю энергию, или вплести в артефакт свойство. Получалось пока криво, с перерасходом сил, но огонек упорства в ее золотых глазах горел так же ярко, как и в начале обучения. И что-то все-таки получалось — а значит, остальное — вопрос времени. Наши ядра менялись все сильнее, при этом укрепляясь, становясь мощнее и пропитаннее изначальной силой.

Помимо прочего, я много изучал как архивы школы Белого Тигра, так и знания Феникса. Особенностью стадии укрепления ядра(4.3) было то, что адепт сам решал, когда его ядро достигло оптимальной силы, и в этот момент адепт прекращал всякого рода культивацию и начинал искать подходящее место и ресурсы для разрушения ядра и перехода на пятую стадию. Часто этот процесс занимал годы и десятилетия, ведь если к чему-то не будешь готов, то велик риск разрушить старое физическое тело, но так и не создать новое. Учитывая, что на пике стадии ядра можно было жить четыре-пять сотен лет, многие решали остановиться, ведь риск слишком велик — если ядро не набрало достаточно силы, то и на пятой стадии ты будешь слаб и загубишь культивацию. Если же ядро стало слишком крепким, то велик шанс провалить его разрушение, выпустить его из-под контроля и опять-таки потерять жизнь.

И вот тут был нюанс — предел крепости ядра у каждого человека свой, и разрушить можно что угодно, были бы нужные инструменты. Наши с Мико ядра уже сейчас были уже куда крепче и мощнее, чем у многих адептов, переходивших на пятую стадию. Однако и она, и я понимали, что наши возможности куда шире, а фундамент крепче. Поэтому останавливаться было рано…

В том числе и поэтому наши совместные культивационные вечера были долгожданной наградой за непростой труд. Два человека, уверенные в том, что хорошо потрудились и все делаем правильно, — мы сливались не только энергией, но и мыслями, образами, ощущениями. Я делился видениями гробницы, и мы вместе, как мастер и помощник с отличающимся взглядом, придумывали, как воплотить мой промелькнувший безумный план в реальность. Иногда она показывала обрывки знаний Феникса о древних катаклизмах и о том, как ведет себя выпущенная сверхогромная масса энергии.

И в целом мы понимали, что мой план — это на самом деле не план вовсе, а отчаянная авантюра. Найти место, где энергетический напор сильнее всего, где щит «пробки» тоньше, и попытаться не пробить его, а… приоткрыть. Создать микроскопический, контролируемый канал для стравливания избытка, и надеяться, что высасывающий поток будет настолько большим, что гробница не станет взрываться. Это откровенно пахло безумием, но никакой альтернативы мы не нашли.

Когда мы полноценно принялись за изготовление артефактов вдвоем, заготовки стали стремительно кончаться. Обозы Трора и кузни севера едва успевали подвозить новые. Школа росла на глазах, обрастая каменной плотью и железной начинкой из сотен разнообразных артефактов под любые случаи и нужды. Воля творит чудеса…

На пятый месяц после начала строительства Школы-Крепости, когда фундамент уже был заложен и активирован в едином порыве огромной толпы адептов, когда будущее казалось безоблачным и счастливым, пришли тревожные вести. Пространственные аномалии вокруг гробницы стали возникать все чаще день ото дня. Это могло означать только одно — время, отведенное на поиск решения, стремительно заканчивалось.

Принесший эти тревожные вести человек Хельды сообщил, что царица с ключом уже движется в сторону гробницы. Она не требовала моего присутствия, а лишь оповещала о том, что происходит. Ну да… Смысл требовать? Она прекрасно понимала, что я не могу такое игнорировать. Не сейчас, когда я столько времени к этому готовился. Несмотря на то, что не хотелось покидать стройку, друзей… Мико. Кроме того, было у меня ощущение, что без меня в гробнице ситуация начнет развиваться по очень негативному сценарию. Существует, конечно, вероятность, что такие опасения были продиктованы моим раздувшимся самомнением, но проверять эту теорию на практике желания не возникало.

Я нашел Мико в небольшом шатре в отдалении от лагеря, где было наше укромное место для культивации. Я рассказал ей о новостях и сообщил, что в ближайшее время улетаю. Один.

— Один⁈ — Мико вскинула голову, ее глаза вспыхнули. — Керо, нет! Я с тобой! Мы…

— Нет, Мико, — перебил я мягко. — Поход может затянуться или… закончиться быстро, но плохо. Школу нужно достроить. Настроить артефакты, интегрировать в ядра. Без тебя они не справятся. Ты нужна здесь, чтобы решать возникающие проблемы. Чтобы та надежда, которую мы посеяли в людях, доверившихся нам, не пошла прахом.

Я шагнул к ней, взял за руки. Через нашу связь хлынул поток понимания, страха, боли, но и… согласия. Она видела мою решимость, видела хрупкость плана, видела школу — наше общее детище, которое нельзя бросить.

Слезы брызнули из ее золотых глаз, она всхлипнула и сжала мои руки так, что кости затрещали.

— Ты… обещай вернуться, — прошептала она, голос сорвался. — Обещай!

— Я сделаю для этого все возможное, — честно ответил я. Обещать вернуться — глупость. Обещания надо выполнять, а за последние полгода если я в чем и стал уверен — так это в том, что все на грани.

— Все возможное… — повторила она мои слова, и столько горечи было в ее голосе… Она поняла, что я имел ввиду. Она сделала шаг вперед, прижалась лбом к моей груди. Через тонкую ткань рубахи я чувствовал жар ее кожи, слышал прерывистое дыхание.

— Ты знаешь, я больше не та девчонка, что плакала в северном дворце, боясь, что ты не вернешься из озера. Я стала сильнее. Я… я справлюсь со Школой, с артефактами, с учениками, с тем, что… — Голос ее сорвался, но она вдохнула и выпрямилась, отстраняясь ровно настолько, чтобы смотреть мне в глаза. — Что бы ты там ни говорил, я буду ждать. Каждый восход, каждый закат… Я буду ждать. И верить, что ты сделаешь не только возможное. Ты сделаешь невозможное. Как всегда делал.

Она вновь прижалась ко мне и тихо-тихо произнесла, глядя куда-то в сторону:

— Прогресс нашей парной культивации… он почти остановился. Мы выжали из этого пути почти максимум, пока… пока сдерживались. Пора. Пора дать друг другу всю силу, что мы можем. Чтобы ты был сильнее там. Чтобы я была сильнее здесь. Чтобы наши шансы — и твои, и мои — стали выше. Сегодня. Сейчас.

Я почувствовал волну жара, идущую от Мико, ее решимость, смешанную со стыдливой отвагой. Она была права. Оранжевые нити в моем ядре занимали почти половину. Золотое ядро Мико было пронизано белыми прожилками Дракона. Мы топтались на пороге. Дальнейший рост был невозможен без… финального шага — шага, который даст нам не прирост, а качественный скачок, выведет силы родословных на пик перед их вечным слиянием — пик, который может понадобиться нам обоим в ближайшие дни.

— Думаю, я могу немного задержаться…

Никаких слов больше не было нужно. Вся наша связь, месяцы томления, сдерживания, взаимного притяжения и страха — все это вырвалось наружу. Я притянул ее к себе, и наши губы встретились вовсе не с нежностью, а с яростным голодом, накопившимся за столь долгое ожидание. Ее пальцы впились в мои волосы, мои руки обхватили ее гибкий стан, прижимая к себе так, что дыхание перехватило.

Мои прикосновения оставляли на ней легкие искры — Волю Дракона, не сдерживаемую теперь. Она отвечала волнами тепла, исходящими изнутри, заставляя мою кожу покрываться мурашками.

И это были, казалось, даже не мы — это была ярость стихий в чистом виде, наконец-то отпущенных на волю. Пламя Феникса и Воля Дракона сплелись не в нежном танце, а в буйном вихре. Каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждое движение было каналом, по которому наши силы лились навстречу друг другу, сливаясь, взрываясь новыми оттенками мощи.

Это не было просто удовольствием. Это было преображение. Каждая клетка тела кричала от перегрузки чистой, нефильтрованной силой наших родословных. Боль и блаженство смешивались в невыразимый коктейль.

А затем мир взорвался светом — физически. Ослепительная вспышка чистого белого, золотого и алого пронзила наш небольшой шатёр, осветив каждую щель, каждый угол. Воздух затрещал от сконцентрированной энергии.

Потом… тишина. Глубокая, звенящая. Мы лежали, сплетённые, покрытые испариной, дыша как загнанные лошади. И наши тела заполняла только глубочайшая, всепоглощающая усталость и… удовлетворение. Пик силы достигнут. Сила Феникса и Дракона сияла в нас, доведенная до предела перед вечным слиянием. В моём ядре алое и белое золото переплелись в идеальном равновесии. В её — так же. Это было чистое, идеальное слияние Инь и Ян двух равных родословных. Один плюс один стало не два, а минимум восемь…

Я лежал, прислушиваясь к себе и своим ощущением. Ядро ощущалось… Странно. Оно казалось невероятно концентрированным, мощным и нерушимым. Если до этого плотность ядра была сопоставима с твердостью металла, то теперь это был алмаз. Крепость, неприступная цитадель из спрессованной воли и слитого воедино алого пламени Феникса и белого золота Дракона. Я ощущал огромную массу ядра, его невероятную плотность, его… абсолютность.

«Как… как это вообще возможно разрушить?» — пронесся в голове холодок, на мгновение вытесняя усталость и глубочайшее удовлетворение. Мысль о переходе на пятую стадию, о необходимом разрушении этого монолита, казалась кощунственной, безумной. Как разбить алмаз кулаком? Как растопить солнце? Это ядро было не просто сильным — оно было завершённым, пиком, к которому мы шли все эти месяцы, пиком, которого мы достигли в этом огненном слиянии. Я не уверен, возможно ли создать в принципе более крепкое ядро. Хотя, может, и есть варианты — мир велик…

Мико лежала рядом, и мне нравилось слушать её ровное, глубокое дыхание. Через нашу связь, ставшую постоянной широкой рекой ощущений, я чувствовал эхо собственной мощи в её золотом ядре — эхо белого драконьего сияния, придававшего ему несокрушимую стабильность. Её сила тоже достигла предела. Мы были двумя вершинами одной горной цепи, вознесшимися в последнем, неистовом рывке.

Она открыла глаза — золотые, глубокие, как само мироздание. В них не было слёз теперь, а была тихая, бездонная печаль, смешанная с железной решимостью и… гордостью. Гордостью за нас, за то, чего мы достигли.

— Чувствую, — прошептала она. — Чувствую эту… Волю. Теперь понятно, почему ты всегда так… упрям. Драконья воля. Она должна быть нерушимой.

Прощание было быстрым и тихим. Короткий взгляд, последнее сжатие рук. Мы слишком хорошо друг друга понимали и чувствовали, чтобы что-то говорить. Она — Феникс. Она будет гореть здесь, строить, учить, ждать, пока не сгорит дотла или пока я не вернусь.

Я развернулся и, коротко разбежавшись, мощным рывком прыгнул. Демонические крылья распахнулись с привычным, тихим шелестом, ловя предрассветный ветер. Воздух свистел в ушах, холодный и резкий. Внизу проплывали очертания «Рассветной Стражи» и гигантской стройки Школы — наши детища, символы надежды в этом разорённом мире. Я набрал высоту, оставляя их позади.

Мысленно я уже был там — у гробницы Безымянного.

Глава 93

Ветер выл в ушах, рвал длинные чёрные волосы. Я летел, не щадя крыльев, используя ядра на максимум и параллельно впитывая рассеянную в воздухе энергию. Каждая капля шла на поддержание бешеной скорости. Мысль о Мико, о Школе, о том, что бросил её одну с этой ношей, грызла изнутри, но я гнал её прочь. Сейчас — только гробница.

И вскоре, пролетев на бешеной скорости через всё королевство, над болотами, я смог её разглядеть.

«Сосуд, твой метод не сработает», — прозвучал в голове сухой голос Клыка. — «Трещина уже зияет.»

Я не ответил. Просто впился взглядом в гигантское пятно искажённого пространства над гробницей. Оно пульсировало, как нарыв, готовый лопнуть. Клык чаще всего говорил по делу. Не сработает, значит…

Спустившись ниже, я впервые увидел гробницу Безымянного сверху. Огромное сооружение, больше похожее на древний бункер из тёмного камня, чем на сокровищницу. Вокруг него бушевали вихри песка, окрашенные в багровые и фиолетовые тона — в прошлый раз такого не было. У дверей в гробницу находился лагерь. Трудно было рассмотреть, кто там, но догадаться было несложно…

«Смотри, сосуд» — Клык звучал неожиданно деловито, без привычной насмешки. — «Энергетический узел в центре крыши. Видишь? Там тонко. Там ты можешь поглотить энергию, как демон. Торопись, у тебя мало времени».

«Меня там просто порвёт», — ответил я, разглядев этот узел. К нему бы оружейный артефакт подключить, да выдать очередь из десяти залпов в полную мощь… Жаль, правда, нарушение контура просто спровоцирует взрыв.

«Я скопировал структуру твоего бело-алого ядра. Я смогу поглотить очень многое… Тебе хватит, чтобы иметь возможность открыть гробницу», — проговорил Клык.

Всё внутри меня зудело — не может Клык ни с того ни с сего быть таким вежливым. В прошлый раз он просил разорвать контракт и выпустить его здесь. Теперь просит впитать энергию из узла…

Я быстрым взглядом оглядел гробницу, лихорадочно пытаясь придумать иное решение. Вся она была покрыта сеткой трещин, из которых сочился фиолетовый туман. Не знаю почему, но затея кормить Клыка мне очень не нравилась. Но, с другой стороны… До встречи с каким-нибудь адептом шестой стадии он со мной… Успею разобраться.

«Просто приземлись в центре и приложи ладонь. Всё остальное я сделаю сам», — вновь раздалось в сознании.

Хрен с тобой, попробуем…

Я спикировал, метя точно в центр крыши — однако мне пришлось резко притормозить и снижаться аккуратнее. Жалящий песок, норовящий разрушить структуру крыльев, напомнил мне, почему я не летал здесь раньше…

«БЫСТРЕЕ! БЫСТРЕЕ, СОСУД!» — яростный рык Клыка сотрясал сознание, заглушая вой ветра. Его нетерпение било по нервам.

С трудом преодолев турбулентность, я приземлился. Плиты гробницы подо мной вибрировали, словно вот-вот разлетятся. Центральный узел рун пульсировал фиолетовым светом, таким же, что окрашивал песчаные вихри вокруг гробницы… Я сразу понял, о чём говорил Клык — казалось, это оголённый провод под напряжением. Не надо вскрывать защиту и ломать конструкцию, чтобы прикоснуться и почувствовать под рукой энергию.

Я сделал пару глубоких, обжигающих лёгкие вдохов. Воздух здесь был густым, электризующим, пропитанным запахом озона и разлитой хаотичной ци. Без лишних раздумий, подчиняясь инстинкту и отчаянью, я присел и вытянул руку, прижимая ладонь прямо к центру пульсирующего узла.

«ДА!» — торжествующе завыл Клык.

И мир взорвался.

Взорвался болью. Чистой, нефильтрованной, вселенской агонией. Мне показалось, что каждый нерв, каждая клетка моего тела одновременно вспыхнула белым пламенем и обледенела. Алый огонь Феникса в Драконьем Сердце и ядро Клыка взревели в унисон, не справляясь с чудовищным напором. В меня ворвался ураган чистой, дикой, хаотичной энергии, вырывающейся из гробницы. Это был не поток, не море и не океан — это был разрыв мироздания, направленный прямо в меня.

«ДА-А-А-А!» — рев Клыка смешался с воем энергии. Я чувствовал, как тёмное ядро в моей груди распухает, словно взбесившаяся раковая опухоль. Оно пожирало энергию с жадностью голодного зверя, набросившегося на добычу. Мои демонические круги вспыхнули адским багровым светом, чёрные нити «руки силы» вырвались из пор и впились в камень крыши, в сам узел, работая как дополнительные жгуты для перекачки. Клык использовал их сам, совершенно не интересуясь моим мнением на этот счет. Вот же бл…

«Обнуляй татуировки!» — уже без прежнего рёва, но всё ещё громко скомандовал Клык.

Оглушённый неистовой болью, рвущей тело, я чуть не выполнил его приказ, но вовремя остановился — словно кто-то пощёчину дал.

«ОБНУЛЯЙ, ИЛИ СДОХНЕШЬ ОТ БОЛИ!» — опять заревел Клык. Моё лицо исказила усмешка. Нет. Я чувствовал, как поток энергии шёл к татуировкам, и понимал, хоть это было и трудно — стоит мне обнулиться, и порог падёт, и сможет появиться восьмой круг. А с таким валом энергии это будет быстро, очень быстро. Не знаю, зачем ему это, но я этого не сделаю.

А потом… Я закричал. Но, кажется, без звука — спазм сжал горло стальной хваткой. Кровь хлынула из носа, ушей, и кажется, из каждой кожной поры. Казалось, мои кости трещат, мышцы рвутся под невыносимым давлением. Я видел, как трещины в гробнице, извергавшие фиолетовый туман, закрываются. Пульсация узла под моей ладонью стала чуть менее яростной. Клык работал. Выкачивал ад из котла.

Но цена… Цена была ужасна. Всей силы моей Воли, Драконьей Воли, едва хватало, чтобы удерживать сознание от распада. Я был сосудом, который вот-вот лопнет по швам.

«ОБНУЛЯЙ КРУГИ!» — требовал Клык, его голос гудел от насыщения, но в нём всё ещё звенела жадность. Ядро Пожирателя пылало в груди, непроглядно чёрное и очень горячее, переполненное украденной силой. Оно давило своей тяжестью, кажется, переплюнув даже второе. Казалось, Клык пытается продраться к контролю над моим телом, и что-то сделать с кругами, но… Я перенаправил остатки Воли, уже пытаясь отбиться не от наружной энергии — а от внутреннего диверсанта. Не дать усилившейся твари то, что она хочет.

И вот, одну болезненную вечность спустя, я почувствовал, словно кто-то выключил напряжение в оголённом проводе, за который я держался. Чуть позже понял — Клык отцепился. Словно гигантская пиявка, наевшаяся досыта. Напор энергии, бьющей в меня, иссяк. Нет, в гробнице её всё ещё было дофига и больше — просто она попадала в меня не сама по себе, а по воле Клыка. И вот как только он решил, что ему хватит — отцепился. Скотина…

Я отдёрнул руку как только смог более-менее ясно себя осознавать. Моя одежда обуглилась, кожа была покрыта сетью трещин, из которых сочилась кровь. Я постарался выпрямиться, но вместо этого шатнулся назад и рухнул на задницу, опираясь на трясущиеся руки. Тело горело изнутри, наполненное чуждой, бурлящей силой, которую Клык теперь переваривал с довольным урчанием.

«Ты пытался нарушить договор, Пожиратель,» — обратился я к этому паразиту — «Ты обещал не управлять моим телом.»

В глубине сознания раздался низкий, довольный смех, похожий на перекатывание камней.

«Упрямый сосуд. Я пытался спасти твою жалкую плоть от разрыва. Поток был сильнее, чем я ожидал. Без нового круга, а лучше двух, ты бы погиб», — всё-таки решил ответить он.

«Однако я жив. А ты пытался предать, и лжёшь, что делал это ради меня».

Опираясь на дрожащие руки, я с трудом оторвался от холодного камня крыши. Фиолетовые вихри вокруг стихли, песок оседал. Трещины на гробнице больше не сочились адским туманом. Работа была сделана. Практически, ценой моего разрыва на части.

«Спасти…» — ярость, бушевавшая внутри меня, требовала выхода — «Мне пришлось защищаться от тебя, а не от того, что снаружи. Знаешь, пожалуй, я отнесусь к договору так же, как и ты.»

Клык не спешил отвечать, поэтому я продолжил: «Твой сосуд шестой стадии… пожалуй, я его предварительно искалечу, лишив всего, что могло бы сделать его полезным даже для… Да для кого угодно. Ты получишь пустую, бессмысленную оболочку. А затем я раздавлю тебя. Сначала в сосуде, а потом найду твоё основное тело, и его тоже уничтожу.»

Смех Клыка оборвался. На мгновение в нашу связь ворвалась волна первобытной ярости, теперь уже от него. А потом пустота. Затем, когда он заговорил, его голос был снова полон насмешки.

«Ты в своём праве. Договор есть договор. Я получил, что хотел. И я доволен», — чувство сытости, почти блаженства, волной прокатилось из его ядра. — «Теперь открой проклятую дверь, пока можно».

Доволен?.. Сомневаюсь. Каких-то своих целей он достиг, но далеко не всех. Что-то я точно ему обломал…

Я медленно пошёл по крыше туда, где располагались лагерем адепты. Внизу, у врат гробницы, зашевелились фигуры. Хельда. Её северяне. Они видели световое шоу на крыше, видели, как стихли вихри.

Пока я приближался, Царица Севера стояла неподвижно, как ледяное изваяние. Её пронзительно-синие глаза, без какого-либо удивления скользнули по моему окровавленному телу, обугленной одежде, нетвёрдой походке.

Спрыгнув с крыши, я охнул от боли, но всё же устоял. Каждый шаг отдавался огненной болью в перегруженных каналах ци, а в груди два ядра — Драконье Сердце и чёрная пульсирующая сфера Клыка — давили друг на друга, словно два разъярённых зверя в тесной клетке. Голова гудела, и соображал я плохо.

— Жив, — констатировала Хельда. Она смерила меня своим ледяным взглядом. — Думаю, тебе стоит переодеться. Сам справишься или помощь нужна? — Не дожидаясь моего ответа, она демонстративно отвернулась и стала смотреть на верхушку гробницы.

Морщась от каждого движения, я переоделся (благо, в пространственном кармане у меня всегда хранится запасной комплект), попутно рассматривая отряд Хельды. Всего с ней было десять человек: тройка крепких бойцов четвёртой стадии, которые смотрели на меня с плохо скрываемым опасением, Вестра и рядом с ней две девушки, судя по всему, тоже разведчицы, которые также старательно смотрели куда-то в сторону пустыни, и четверо убеленных сединами мужей, разной степени древности, в ком угадывалась принадлежность, скорее, к науке, а не к боевым искусствам

— Можно открывать? — спросила Хельда спустя некоторое время.

Я кивнул, подтверждая. Хельда без лишних слов выхватила из ножен артефактный клинок — тот самый ключ, на создание которого ушло столько сил и нервов. Сорок четыре руны, выжженные на идеальном северном булате, замерцали тусклым светом, откликаясь на близость гробницы.

Она вонзила клинок в едва заметную щель между створками врат. Раздался глухой щелчок, будто сдвинулась гигантская задвижка. Затем — тишина. И вдруг каменные громады с глухим скрежетом, поднимая тучи древней пыли, начали расходиться вовнутрь. Перед нами открылся чёрный зев коридора, пахнущий сыростью, камнем и чем-то… металлическим.

— Вперед, — скомандовала Хельда, ее голос эхом отозвался в темноте. Она вошла первой, не колеблясь. Северяне — за ней, строем. Я потащился последним, опираясь на стену. Каждый шаг был пыткой.

Помощь пришла откуда не ждали — рядом со мной появилась Вестра. Она взяла меня под руку и помогла идти, не погружая при этом в тень, как делала раньше.

— Как себя чувствуешь, спрашивать не буду, — хмыкнула она, — рассказать тебе про наших стариков?

Я кивнул. Пока не было ничего интересного — стены вокруг тускло светились, а коридор сужался в точку где-то в непроглядной дали.

Самый старый из них, полностью седой мужчина, удивительно энергичной и быстрой походкой шел вслед за Хельдой и, казалось, хотел её обогнать — Хафнер. Вестра рассказала, что этому старику под две тысячи лет. При этом как адепт он застрял в начале стадии зерна и был слаб.

Неизвестно, сказка это или нет, но говорили, что Хафнер в детстве нашел лампу джинна и пожелал стать бессмертным. Тот выполнил условие, однако забрал взамен весь его потенциал как адепта.

Ныне старик, а тогда юноша, не стал унывать — он получил тело, неподвластное разрушительному действию болезней. А поскольку вкус настоящей, зрелой силы был ему незнаком, он, осознав тщетность попыток культивации, решил всецело отдаться изучению науки — алхимии, травничества, истории, и много чего еще… Разумеется, время и накопленный опыт оставили на его лице свой отпечаток, но он не утратил главного — тяги к знаниям и юношеского любопытства.

— Это правда? — охрипшим голосом произнес я. Удивился так сильно, что забыл про боль в горле, за что мгновенно и поплатился.

— Да черт его знает, — пожала плечами Вестра, — но никто и никогда не видел его молодым. Те трое рядом с ним — его ученики, которые пришли к нему юнцами, а выглядят они более дряхлыми, чем учитель. Такие дела.

Еще минут пять мы шли молча, а я думал про судьбу Хафнера. Судя по походке и энтузиазму в неразборчивых словах, его такая жизнь устраивала. Вскоре коридор как-то внезапно закончился, мы увидели двери, а перед ними, на пьедестале, замерла фигура — голем. Ростом с двух человек, собранный из полированных каменных плит, скрепленных бронзовыми шарнирами. В его груди пульсировал тусклый желтый кристалл. Глазниц не было — только гладкая каменная плоскость, обращенная к нам.

Как только мы пересекли невидимую черту, кристалл в груди голема вспыхнул ядовито-желтым светом. Каменные плиты с грохотом сдвинулись, существо развернулось, подняв руку-плиту. Из ладони ударила странно знакомая волна. Невидимая, но ощутимая. Волна… голода?

Я почувствовал, как ци в моих каналах дрогнула, потянулась навстречу этой волне. Существо начало высасывать ее из меня тонкой, но непрерывной струйкой. Рядом северяне ахнули — Хафнер даже пошатнулся, его лицо побледнело. Для слабых адептов этот высасывающий импульс был ощутим, неприятен, как внезапная дурнота.

Хельда отреагировала мгновенно, её рука мелькнула в молниеносном движении. Ледяной кинжал, сформированный из чистейшей ци льда, просвистел в воздухе и вонзился прямо в желтый кристалл. Раздался хруст, похожий на ломающееся стекло. Кристалл погас. Волна голода оборвалась. Голем замер, рука-плита все еще была поднята. Затем, беззвучно, каменные плиты рассыпались на пол, как карточный домик, развалившийся от легкого толчка. Пыль встала столбом.

Только сейчас я понял, что мое ощущение знакомого было из-за старого видения. Сам я с таким не сталкивался.

Этот голем был ловушкой для слабых, для таких, как Хафнер. Если бы Хельда так быстро его не уничтожила, боюсь, для старичка его долгий жизненный путь оборвался бы прямо там и тогда.

Когда пыль немного осела, стало видно, что дверь открылась. За ней сиял свет. Мы вошли.

Дыхание перехватило даже у Хельды. Зал Сокровищ.

— Ничего не трогать, — голос Хельды разрезал тишину, стоило нам осознать, куда мы попали. — Только осмотр. Если увидите что-то интересное, доложить и записать, уточняя детали — расположение, тип артефактов, поясняющие надписи. Любое прикосновение — только по моему прямому приказу.

А вокруг были сотни, тысячи свитков, аккуратно уложенных в нишах, покрывавших стены от пола до самого потолка. Посередине зала на каменных подиумах лежали кристаллы — прозрачные, чистые октаэдры размером с кулак, правильной формы. Увидев их, Хафнер заметно оживился, пояснив, что это — носители информации, куда более емкие, чем свитки. Было невооруженным глазом заметно, как у неугомонного старика чешутся руки поскорее добраться до этой информации.

Рядом — стеллажи с артефактами: мечи, щиты, браслеты, кубки, все испещренное рунами, еще странные механические устройства, и много всего другого. Воздух гудел от сконцентрированной мощи и древности.

Мы рассредоточились. Хельда подошла к ближайшему кристаллу-октаэдру, осторожно оглядывая его. Но, обойдя её, я понял — она смотрела не на кристалл, а сканировала сам подиум, пол вокруг него, стены за ним — видимо, искала скрытые механизмы, ловушки, печати.

Я пробегал глазами по помещению, стараясь примерно оценить масштаб. Насколько же тут много всего… И, самое главное, я вполне мог посоперничать со стариком Хафнером в плане понимания того, что тут есть что. Сейчас я пошел в сторону маленького сундука с руной «лист». Надеюсь, там есть что-нибудь от головной боли. Целительская руна, как-никак…

Сундучок оказался закрыт на руну «ключ», и открыть его проблем не составило. Крышка отъехала с легким шипением. Хельда, услышав звук, было начала что-то орать про идиотов, кто не слушает приказов, а потом увидела, что источником звука был я, и осеклась. Ну да…

Внутри оказалось много разных бутыльков, коробочек, свёрточков и мешочков с пилюлями, шариками, травами… Взяв в руки один из стеклянных сосудов, сдернул пробку и принюхался. Больше тысячи лет гробница была запечатанной, и мне это не давало покоя. Почему все выглядит так, будто здесь наводили порядок вчера? Нет пыли, нет затхлости. Содержимое пузырька пахнет одуряюще вкусно, а трава выглядит, как будто её только что сорвали с земли.

Точно так же, как в моем пространственном кармане — кружка кипятка и спустя года останется кипятком. И я очень надеюсь, что пока мы здесь, снаружи не пройдет пара тысяч лет. Ведь за тысячу лет с момента постройки гробницы, здесь, по ощущениям, не прошло и пары часов…

Глава 94

Тишина Зала Сокровищ давила, нарушаемая лишь шелестом свитков в руках Хафнера и осторожными шагами северян. Воздух, напоенный древней силой и знанием, казалось, густел с каждой минутой. Я стоял у открытого сундука с руной «лист», с бутыльком благоухающего эликсира в руке, но мысли вихрем крутились вокруг странной сохранности всего здесь. Слишком свежо. Слишком… нереально для тысячелетия заточения.

Хельда, заметив мою задумчивость и напряженный взгляд, подошла ближе. Её взор просканировал меня с головы до ног и остановился на бутыльке.

— Нашел что-то полезное? — спросила она ровно.

— Да, — кивнул я, поднимая сосуд. — Эликсир регенерации высшего класса. Но это не главное. Хельда… тебе не кажется странным, что здесь всё выглядит так, будто упаковано вчера? Трава свежа, эликсиры пахнут, как будто их только что смешали. В моем пространственном кармане время останавливается или течет очень медленно. Что, если здесь… что-то подобное? И когда мы выйдем, снаружи картина будет совсем иная?

— Я предусмотрела это, Керо. — Она повернулсь к своей верной помощнице.

— Вестра! — властный голос Хельды разрезал тишину. — Бегом до лагеря. Проверь солнечный хронометр, что мы там оставили. Сравни течение времени внутри и снаружи. Поняла?

— Так точно, Ваше Величество! — Вестра щелкнула каблуками, слилась с тенью одного из крепких северян, а затем резко метнулась и скрылась в коридоре.

Напряжение в воздухе стало ощутимым. Несмотря на то, что мы, вроде бы, внутренне были готовы к любым временным парадоксам. Но это только в теории. На практике же каждый желал, чтобы время продолжало течь в своем привычном темпе. Хафнер отложил свиток, его непривычно острые для старческоголица глаза беспокойно бегали по залу. Даже его вечные ученики замерли.

Я налил немного эликсира в ладонь — густая, серебристая жидкость с ароматом весенних трав и озона. Выпил. Тепло разлилось по телу, жгучая боль в каналах ци стихла. Так, наверное, могла бы чувствовать себя иссохшая земля после живительного ливня. У меня были с собой некоторые лекарства, но далеко не настолько эффективные. Да и те помогли бы лишь от телесных ран, которые затягивались сами собой, а не от перегруза энергетики.

Силы вернулись, и я с удовольствием расправил плечи, а разум прояснился. Учитывая, насколько я был истощен… Я новым взглядом окинул сундучок. Может, где-то тут есть и рецепты?..

Через несколько долгих минут, которые для северян выдались очень непростыми, судя по их каменным физиономиям, в проеме показалась Вестра. Она дышала ровно, лишь легкий румянец на щеках выдавал, как она торопилась.

— Ваше Величество, — доложила она четко. — Лагерь на месте. Время синхронизировано. Снаружи прошло столько же времени, сколько и здесь.

Вздох облегчения пронесся по залу. Я почувствовал, что и у меня камень свалился с души.

Значит, гробница не была вечным пространственным карманом. Ее механизм «консервации», судя по всему, работал только в запечатанном состоянии, поддерживая содержимое в идеальном виде. Открыли дверь — и время потекло нормально.

Работа закипела с новой силой. Ученики Хафнера, достав из заплечных сум чернила, перья и свитки высокого качества, начали кропотливо и скрупулёзно копировать надписи со свитков и подиумов, классифицируя всё, что попадалось под руку. Северяне аккуратно описывали и зарисовывали артефакты, не прикасаясь к ним. Вестра и разведчицы исследовали стены и пол на предмет скрытых помещений или ловушек.

Оглядев всё вокруг сундучка и так и не найдя рецепты, я присоединился к Хафнеру, разглядывавшему странный предмет на одном из подиумов. Это были пять идеально гладких каплевидных кристаллов темно-синего цвета, уложенных в углубление черного бархата. Рядом — табличка с рунами.

— Интересно… Очень интересно… — бормотал Хафнер, смотря на капли то с одной стороны, то с другой. — Знакомая вещь… Да, да! В архивах Города Вечной Зимы я видел нечто подобное, но гораздо примитивнее!

— Что это? — спросил я, приглядываясь. Руны говорили о том, что здесь содержатся… Руны?

— Это, юноша, — Хафнер повернулся ко мне, его древние глаза горели азартом ученого, — Артефакты Знаний! Возможно, легендарного, высшего порядка! Одноразовые. Каждый такой кристалл содержит… — он сделал паузу для усиления драматизма, — полный объем чьих-то знаний, вероятно, самого Безымянного в одной конкретной, обширной области! Судя по маркировке… — он ткнул стилусом в едва заметные различия в узоре на кристаллах, — здесь представлены: «рунная синергия и создание артефактов», «теория и практика культивации до шестой стадии», «история и география древних империй», «искусство алхимии и травничества» и… «основы пространственно-временных манипуляций».

Это было ошеломляюще. Весь опыт, все открытия Безымянного, сконцентрированные в пяти каплях! Знания, способные перевернуть мир, ускорить прогресс, дать ответы на фундаментальные вопросы. Правда, лишь один человек может их получить. Хм…

— Это, конечно, прекрасно, — сказал я. — Но зачем такие сложности? Почему нельзя информацию просто записать? Все-таки, ограничение серьезное.

— Просто записать? — яростно бросил мне Хафнер, видимо, сочтя мои слова кощунством, — Они содержат не то, что можно «просто записать»! Это полное наследие, весь опыт, все интуитивные прозрения мастера по конкретной теме! При активации камень растворяется, вливая знания напрямую в сознание носителя! То, что можно отразить на бумаге — это лишь малая доля истинного знания! После этих кристаллов же ты будешь просто ЗНАТЬ, словно это ты всё это открыл и прожил!

— Вот оно как, — я начал понимать, о чем он говорит. Сколько угодно показывай Хаггарду, как чертить руну, все одно не мог повторить. Да и Мико не сразу справилась, хоть и гораздо глубже чувствовала их суть сквозь нашу связь. — Но ведь Историю и Географию можно и в обычный свиток записать. Зачем ради этого тратить такой ценный кристалл? Разве там нужны «интуитивные прозрения»?

— Много-то ты знаешь! — фыркнул Хафнер — Безымянный был истинным ученым! Он понимал, что настоящее знание — это не формулы на пергаменте, а живой опыт, встроенный в душу! Для истории и географии — это понимание контекста, причин, последствий, ощущение эпохи! То, что никакой свиток не передаст!

Хельда, подойдя к нам, внимательно выслушала Хафнера. Ее взгляд скользнул по кристаллам, остановившись на том, что был помечен рунами истории и географии.

— Хафнер, — приказала она, указывая на тот самый кристалл. — Поглоти этот. Мне нужна вся информация о древних империях, их границах, ресурсах, уязвимостях, причинах падения. Всё, что может быть полезно для Севера. Заодно проверим, выдержит ли слабый адепт эти знания…

Старик замер на мгновение, его глаза расширились от смеси восторга и благоговейного страха. Затем он кивнул, его руки дрожали, когда он взял указанный темно-синий кристалл. Он закрыл глаза, сжал каплю в ладони и сконцентрировался. Кристалл засветился мягким синим светом, стал терять форму, превращаясь в текучую субстанцию, которая впиталась в кожу Хафнера. Он вздрогнул, его лицо на мгновение исказила гримаса интенсивной концентрации, затем расслабилось, озаренное внутренним светом понимания. Когда свет погас, он открыл глаза.

— Ваше Величество… — начал он, голос дрожал от переполнявших его открытий. — Вы даже представить… Карты, которых нет! Причины Войны Драконов и Фениксов! Места силы, утраченные цивилизации… Это… невероятно! Как только мы выйдем, я всё законспектирую для вас, Ваше Величество!..

Его взгляд, обращенный к царице, был наполнен таким количеством любви и благодарности, что даже Хельда немного смягчилась.

— Отложите эти камни. Керо, тебе нужно что-то из них? — бросила она на меня быстрый взгляд.

— Я думаю, рано делить добычу, Хельда. Мы и трети зала не осмотрели.

— За работу! — скомандовала Хельда, и люди, отвлекшиеся на представление, вернулись к делам.

Работа продолжилась с удвоенной энергией. Пока Хафнер и его ученики, с легкой завистью косившиеся на удачливого наставника, продолжали копировать и описывать свитки и артефакты, я занялся осмотром зала. Тут было множество свитков с уникальными боевыми техниками, методиками культивации, рецептами эликсиров и чертежами артефактов на любой вкус, с рунами Безымянного и без.

Цель была достигнута — знания, способные изменить будущее наших государств и, возможно, всего континента, были найдены. Но одна проблема оставалась нерешенной: сама гробница. Ее щит был поврежден, она снова начнет накапливать смертоносную энергию. Вынести отсюда всё было физически невозможно, да и бессмысленно — у Хельды был ключ, а я мог открыть гробницу и без него. Ведь это уникальное место, где можно хранить сокровища старые и приносить сюда новые. Здесь была надежная защита от взлома, и время тут было не властно. Идеальное место, чтобы хранить тут знания! А значит, забрав то, что необходимо «здесь и сейчас», нужно было снова запечатать ее.

Только перед этим — реализовать мой изначальный план: создать контролируемый «слив» для избыточной энергии, чтобы избежать повторения кризиса. И учитывая, что время больше не подгоняет, можно досконально изучить систему, благо изнутри это куда проще, и точно рассчитать размер «отверстия».

Я начал медленно обходить зал, активируя «руку силы». Нити вытянулись из моих пальцев, осторожно ощупывая стены, пол, потолок, подиумы. Я изучал механизм, искал слабые точки в энергетической матрице гробницы, места, где давление было максимальным, где можно было бы, не разрушая целостность щита, встроить микроскопический канал для стравливания энергии обратно в ту бездну, которую гробница сдерживала.

Мое внимание привлек один из центральных кристаллов-октаэдров на высоком подиуме из черного камня. Он пульсировал чуть заметнее других, и к нему сходились едва видимые глазу энергетические нити из стен. Подойдя ближе, я протянул руку, намереваясь осторожно «прощупать» кристалл и подиум нитями «руки силы».

Уловив что-то странное, я замер. Кристалл чуть завибрировал. Это был узел, в котором все руны сплетались воедино и запитывались — подобный кварцевым валунам в фундаменте форта и школы-крепости, но куда более совершенный. Переместив все нити на камень, я принялся изучать его со всех сторон. Я решил все же коснуться его — тогда пойму всю систему и смогу лучше решить проблему переполнения…

Но едва мои пальцы коснулись холодной, гладкой поверхности центрального кристалла-октаэдра, он начал пульсировать. Словно ожил… или внезапно пробудился после долгого сна. Он вибрировал, передавая мелкую, учащенную дрожь по моей руке и вглубь, в кости. Воздух вокруг него загустел, заколебался, как если бы он был раскаленным. Тишину зала заполнил низкий, на грани слышимости, гул, исходящий от самого камня. Он наполнял пространство, давя на барабанные перепонки.

И тогда перед кристаллом, из искаженного воздуха и самой дрожи, начало складываться изображение. Оно было нестабильным, мерцающим, расплывчатым, так и норовившим исчезнуть.

Однако, несмотря на помехи, угадывались черты — изможденное лицо, глубоко запавшие глаза, полные нечеловеческой усталости и… сознания. А еще я почувствовал присутствие. Ощущение древнего, могучего разума, на миг прорвавшего барьер времени и пространства через связь с сердцем своей гробницы. Безымянный. Он почувствовал моё прикосновение?..

Его губы шевельнулись. Звук донесся не через уши, а напрямую в сознание, прерывистый, сбивчивый, словно он из последних сил пытался донести информацию.

«Ты… кто…? Касаешься… Сердца…» — Голос был тихим, но невероятно плотным, он пронзал всю мою суть. Его взгляд, казалось, скользнул по мне, оценивая. — «Слушай… Времени… нет…»

Затем изображение сконцентрировалось — стало чуть четче, а глаза сформировались в две бездонные ямы.

«Шестая… стадия…» — каждое его слово давило на разум — «Ловушка! Не… не иди!»

Внутри меня все сжалось. Ловушка? Но ведь техники, свитки, фрески по всему залу — они ведут к ней! Они детально описывают путь!

«Понял… слишком… поздно…» — голос Безымянного оборвался, изображение поплыло, рассыпалось на фрагменты, а затем собралось вновь.– «Они… Питаются… Нами…»

«Они»? Кто «Они»? Холодный пот выступил у меня на спине. Его ужас был осязаем, и очень даже заразительным.

«Весь путь… к ним…» — он давил меня лавиной эмоций, транслируя страх и ужас, — «Методы… вокруг… Истинны… Но ведут… в пропасть! Разрушь… Знания! Не… восходи!»

На этом связь оборвалась. Резко исчезла, словно её и не было. Дрожь кристалла стихла, гул прекратился. Воздух перестал колебаться. Кристалл-октаэдр снова стал просто холодным, гладким камнем, вновь лишь слабо пульсирующим в такт энергии гробницы.

Я отпрянул, отдернув руку. Сердце бешено колотилось. В ушах звенело эхо того голоса, пробившегося сквозь пространство с единственной целью — предупредить.

Понемногу шквал чужих эмоций, обуревавших меня, отступил. Однако его слова намертво врезались в моё сознание. И они вступали в чудовищное противоречие со всем, что окружало нас в этом Зале. Со свитками, подробнейшим образом описывающими самые эффективные техники культивации и медитации. С самим фактом существования этих бесценных знаний, которые Безымянный теперь призывал… разрушить.

— Керо! — близкий голос Хельды вернул меня в реальность.

Она стояла совсем рядом, схватив меня за локоть. Ее взгляд метался между мной и кристаллом.

— Что случилось? Что ты видел? Слышал?

— Безымянный. Похоже, это он сам говорил со мной, — тихо произнес я, глядя на Хельду. Ее пальцы сжались сильнее, но боли я не чувствовал. — Через кристалл. Связь была мимолетной, но… он знал, что я касаюсь Сердца гробницы.

Хельда буравила меня взглядом. Вся её поза излучала напряжение хищницы, учуявшей добычу.

— Что он сказал?

Я собрался с мыслями. Послание Безымянного сложно было передать словами. Это был скорее набор эмоций, причем какой — страх, ужас и безнадежность…

— Шестая стадия… Он назвал ее ловушкой. — Я видел, как Хафнер замер, а его глаза расширились. — Сказал: «Не иди!». Повторил несколько раз. Утверждал, что «Они», — я сделал упор на это слово, — питаются нами… адептами, достигшими шестой стадии. Что весь путь, все знания… ведут прямиком к Ним. В пропасть. — Я сделал паузу. — Последние его слова были: «Разрушь знания! Не восходи!».

Тишина, наступившая после моих слов, была оглушительной. Хафнер побледнел, его рука с пером дрожала так, что чернильная капля упала на древний пергамент, расплываясь кляксой.

— «Они»… Питаются… — прошептал Хафнер, его голос сорвался. — Легенды… Я думал, это лишь страшилки для учеников!

Хельда отпустила мой локоть. Ее взгляд скользнул по залу, по стеллажам со свитками, по подиумам с кристаллами, ящикам с артефактами. Он останавливался на том самом кристалле знаний о культивации до шестой стадии, лежавшем рядом с Хафнером.

— Это объясняет, — сказала она наконец, — почему никто и никогда не видел адептов после вознесения в чертоги. — Она повернулась ко мне. — Ты веришь ему?

Я встретил ее взгляд. Вспомнил тот бездонный ужас в голосе Безымянного, абсолютную искренность отчаяния. Это точно был прямой контакт. Он почувствовал, что в гробницу кто-то попал и предпринял отчаянную попытку предупредить. И судя по сложности передачи, далось ему это нихрена не просто…

— Да, — ответил я твердо. — Я верю. Его страх был настоящим.

Хафнер смотрел на пергамент с расплывшейся кляксой с фаталистическим ужасом. Не знаю, что творилось в его душе, но это было похоже на надлом ученого, которому сказали, что всё, во что он верил — ложь.

— Как же так? — пробормотал старик, как бы подтверждая мои мысли. — Столько лет… целую вечность… собирал по крупицам… Я надеялся, что здесь, среди наследия Безымянного, я найду… что-то, что поможет мне преодолеть порог силы…вернуть то, от чего я так безрассудно отказался… я… я замурован в этом теле… но я верил, что знания ведут к свободе… И что же теперь?… тупик?….

Хельда медленно кивнула. Только её глаза выдавали вулкан, бушующий внутри. Она медленно обвела взглядом зал с сокровищами. Ее взгляд задержался на том самом кристалле знаний о культивации до шестой стадии, затем скользнул по стеллажам со свитками, по подиумам с другими артефактами Знаний.

— Они питаются нами… — хрипло продолжил Хафнер, ни на кого не глядя, — Чертоги Дао… это ловушка…

И вновь тишина. Я лихорадочно думал о том, как поступить. Это откровение знатно спутало все карты. Известно, что адепты шестой стадии укрепляют Дао. И теперь, я, кажется, понял как. Кто-то или что-то его поглощает, а новые адепты — уменьшают интерес к миру со стороны «Их». Но развить мысль я не успел — Хельда начала озвучивать приказы.

— Значит, так. Знания о шестой стадии — яд. Смертельный яд, замаскированный под амброзию. — Она указала пальцем на стеллажи. — Вестра! Хафнер! Все свитки, таблички, кристаллы, артефакты — все, что прямо или косвенно касается методов достижения шестой стадии, путей в Чертоги Дао, описаний самой стадии и ее «преимуществ» — собрать. Сейчас же. Отдельно от всего остального.

— Но… Ваше Величество! — воскликнул Хафнер, инстинкт ученого несмотря ни на что восстал против уничтожения знания, даже отравленного возможностью последствий. — Это же… наследие! Бесценное! Может, есть способ… понять кто эти «Они»… как защититься…

— Нет, — отрезала Хельда ледяным тоном, не оставляя места для дискуссии. — Он сказал: «Разрушь знания». Он оставил их нам, а теперь пришел к выводу, что они должны быть уничтожены. Он знает то, чего не знаем мы. Одно неверное слово, одна случайно прочитанная техника… и жажда силы приведет кого-нибудь прямиком в пасть к этим… Нам не хватает сильных адептов, и нельзя допускать их исчезновения.

— Но… уничтожить? — пробормотал один из учеников Хафнера, с ужасом глядя на гору знаний, которую им предстояло собрать.

Хельда на мгновение заколебалась.

— Тут все не так однозначно, — сказал я, — эти знания могут пригодиться в будущем. Сейчас утечка Дао компенсировалась за счет земель демонов, но если это вновь будет угрожать миру, то нам нужны будут… — следующие слова я выдавил с отвращением, — добровольцы.

— Тогда… — Хельда поняла, о чем я говорил. — Мы соберем эти знания отдельно и спрячем в недра сокровищницы. И отложим этот вопрос — до лучших или худших времен. Керо, ты можешь сложить это всё в пространственный артефакт и забросить в дальний угол, чтобы он не мозолил глаза?

— Могу, — кивнул я.

— Остальное — копируем, описываем, систематизируем. Алхимия, руны, и все остальное до пятой стадии нам точно пригодится снаружи. Берем только самое ценное.

Ее команда вновь вдохнула жизнь в зал. Движение возобновилось, но атмосфера изменилась. Торжественное благоговение сменилось сосредоточенной, почти мрачной решимостью.

Я же снова подошел к Сердцу гробницы — центральному кристаллу-октаэдру. Я особо не надеялся на то, что Безымянный снова заговорит со мной — он очевидно потратил на это много сил. Я положил руки на кристалл, погружаясь в изучении структуры. Мне точно нужен «слив» для энергии. Может, если она будет стабильно поступать, никогда и не понадобятся… добровольцы.

Глава 95

Пока я продолжал изучать энергетическую схему гробницы, все остальные аккуратно складывали в отдельный ларец все свитки и кристаллы, хоть как-то связанные с шестой стадией и Чертогами Дао. Ларец позже должен был целиком отправиться в пространственный браслет, который я создам перед уходом. Небольшие заготовки были с собой, а браслет я сделаю с ключом-амулетом, чтобы каждый смог открыть при надобности. И ключ, и пространственный артефакт останутся в сокровищнице, но если не знать их назначения, никогда не догадаешься о том, что с этим надо делать. Царица также сочла такую защиту достаточно надежной.

Спустя примерно пять часов напряженной работы Хельда подошла ко мне. Она остановилась в шаге от меня и ждала, пока я отвлекусь от своего занятия.

— Керо, — обратилась она ко мне, когда я перевел на неё взгляд. — Мы почти закончили. Бери то, что тебе нужно из «безопасного», создавай свой артефакт и давай уходить.

— Я еще не закончил. Структура гробницы гораздо сложнее, чем я ожидал, и любое неверное действие может обернуться полной… катастрофой, — в последний момент я решил высказаться культурно.

— Хорошо. Оставайся здесь, сколько тебе нужно для решения проблемы, — чуть склонила голову она, — ты ведь сможешь сам запереть гробницу? — и, увидев мой согласный кивок, Хельда продолжила: — Только прошу тебя, не лезь в эти знания о шестой стадии, даже мысленно. Ты нужен здесь живым и активно действующим. Мико, новая школа, все королевство — они на тебя надеются и ждут. Не играй с огнем, Керо. Ты постоянно лезешь в каждую передрягу, что встречается у тебя на пути, и только поэтому я тебя прошу: не надо.

— Не переживайте, Ваше Величество, — чуть улыбнулся я, — я и не планировал. Мне и тут дел хватает.

— Ну да… — протянула Хельда, — Ну да. Надеюсь на твое благоразумие, Кер’О.

Когда она отошла, я вновь оглядел свои расчеты. Нужно было встроить стабилизирующий клапан, микроскопический слив в ту же бездну, откуда берется энергия. Сделать это точечно, чтобы не разрушить систему. И без точных измерительных приборов, записывая все только по ощущениям, это было очень непросто. Слишком большие погрешности я допускаю…

Вновь ощутив тончайшие вибрации энергетической матрицы, я невольно скривился. Ну зачем делать все так сложно? Ведь чем сложнее механизм, тем легче его повредить и выше износ. Хотя в этом плане тут было исключение. Может, как раз по причине такой сложности, износа почти не было.

Я погрузился в работу с головой. Весь мир сузился до пульсации энергии под пальцами, до сложнейшей паутины рун, которую я «видел» через нити. Я создавал, по сути, артефакт, сравнимый по тонкости воздействия с хирургическим инструментом — микроскопический клапан, встроенный в самое «горлышко» энергетического потока, ведущего из бездны в гробницу. Он должен был открываться ровно настолько, чтобы сбрасывать избыточное давление, не нарушая целостность щита и не создавая новой уязвимости. Я вымерял каждую энергетическую «нитку», каждое резонансное поле. Я вплетал в артефакт крошечные фрагменты своей Воли Дракона — намерение «стабилизировать», «уравновешивать», «защищать». Это было ювелирное дело, требующее абсолютной концентрации. Я не видел и не слышал ничего вокруг. Только матрица. Только поток. Только клапан.

Отбросив грубый набросок клапана, я с раздражением провел рукой по лицу. Халтура. И дело даже не в том, что не хватало точности. С этим еще можно было худо-бедно разобраться, но вот прочность… Такой клапан просто не выдержит давления и рассыпется через год-другой. А может, и раньше. Если я вовремя не успею его заменить, то может случиться беда — щит разрушится. Так-с, надо отвлечься. Хотя бы на пять минут.

Я встал, и суставы захрустели от долгой неподвижной работы. Решил отвлечься на создание хранилища и амулета для знаний шестой стадии, быстро сделал, погрузил внутрь ларец. Пока шел к условленному углу, чтобы положить артефакт вдоль стены, автоматически вглядывался в стены, в камень, в плетение древних защитных рун. Глаза сами по себе уже привычно искали слабые места, аномалии потока… И вдруг наткнулись. На дальней стене, за массивным подиумом с набором хрустальных реторт, была едва заметная рябь в энергетическом поле.

Сердце ёкнуло. Тайник? Руну «ключ» я увидел сразу, как только заметил маскировку. Безымянный что-то спрятал… Я подошел, пальцы скользнули по холодному камню. Тут не было никаких рычагов, замочных скважин. Только едва уловимая вибрация и замаскированная руна «ключ». Кроме мастера рун мало кто сможет это заметить, а открыть и вовсе сможет только он. Коснувшись стены в этом месте, я активировал замок.

Воздух перед стеной дрогнул. Камень растворился, как дым, открыв нишу размером с ладонь. Внутри лежал единственный предмет — капля, Артефакт Знаний. Как говорил Хафнер, «возможно, легендарного, высшего порядка». Я с осторожностью смотрел на каплю. Какая вероятность, что он поместил сюда знания о шестой стадии? Думаю, самая минимальная. Такого добра вокруг хватает, вполне в открытом доступе. Не-е-ет, тут что-то другое. Что-то, что не стоит доверять тем, кто не знает рун…

Я взял в руки каплю. Она была тяжелее, чем казалась. Немного подержав в руке камень, я решился и начал поглощение. В сознание сразу хлынул поток откровений, образов, трехмерных чертежей, энергетических схем головокружительной сложности.

Я замер, как вкопанный. Поток информации обрушился на сознание не просто схемами — это был полный архитектурный план гробницы. Каждый камень, каждая руна, каждый энергетический контур, каждый предохранительный клапан и скрытый стабилизатор. Все, до мельчайшей трещинки в фундаменте и микроскопической вариации в потоке энергии из Бездны. Это было… понимание. Понимание гения, стоявшего за этим чудом инженерной магии. Безымянный.

«Офигел» — это слишком мягкое слово, чтобы выразить мои ощущения. Я стоял с растворяющейся каплей в оцепеневшей руке, ощущая, как холодок восторга и ужаса бежит по позвоночнику. Он знал. Он предвидел, что гробница может потребовать внимания через века, тысячелетия. И оставил этот ключ не в сокровищнице для случайных искателей, а здесь, в самом сердце энергетического узла. Открыть мог только тот, кто почувствует аномалию в поле, кто увидит за маскировкой руну «ключ». Мастер. Как он. Как я.

Судьба? Или расчет гения, чье видение простиралось дальше временных рамок простых смертных? Неважно. Подарок был бесценен.

«Спасибо», — прошептал я мысленно в пустоту, адресуя благодарность Безымянному.

От шока я аж присел. Весь мир сузился снова до этой невероятной карты знаний в моей голове. Я видел! Моё старое видение наложилось на новую информацию. Видел, почему возникла проблема с перенасыщением. И теперь я знал, как её решить. Видел идеальное место для врезки клапана. И это оказалось не горлышко потока, где давление максимально и риск разрушения велик, куда я целился ранее, а чуть дальше, в точке естественного резонанса, где энергия сама стремилась к равновесию. Там клапан будет работать в унисон с системой, усиливая ее стабильность, а не ослабляя!

И материал… Материал! Безымянный использовал для гробницы совсем не камень и не металл. В критических точках стояли маленькие кристаллы, выращенные из самой энергии Бездны, закаленные временем и давлением. Такие же кристаллы я видел в сокровищнице, в одном из ларцов! Они были там не просто так!

Я резко встал и чуть не подпрыгнул от возбуждения. Теперь я знал, как сделать правильно. Как сделать навечно.

Сердце бешено колотилось. Я окунулся в работу, мои пальцы, теперь ведомые не ощущениями, а точным знанием, летали над каменной поверхностью. Теперь я не создавал клапан извне — я выращивал его внутри, прямо в системе, как делал это Безымянный.

Сгустки чистой энергии, сплетенные с моей Волей Дракона, плавили осколки тех самых кристаллов из бездны. Я тонким узором вплетал дополнительный узел, делая это мягко, точно и аккуратно.

Каждая «нить» ложилась на свое место, резонируя с окружающей структурой, дополняя ее. Каждое действие находило отклик в схеме, подтверждая его правильность. Я видел энергетические узлы, точки напряжения, резонансные частоты — все, как на ладони. Знания из капли текли внутри меня, направляя движения, подсказывая решения. Я чувствовал себя не ремесленником, а продолжателем. Инструментом воли мастера, спустя века доводящего свое творение до совершенства.

Работа шла хоть и медленно, но уверенно. Там, где раньше были мучительные расчеты и гипотезы, теперь была уверенность. Все мои сомнения ушли прочь, и я с трудом сдерживал свое возбуждение, чтобы не торопиться. Я был на пике концентрации, слившись с работой, почти не ощущая собственного тела.

Именно в этот миг абсолютной погруженности в процесс Клык нанес удар.

Он использовал то, что уже было ему доступно — одну из моих собственных «рук силы», черную нить, глубоко ушедшую в структуру кристалла рядом с почти завершенным клапаном. Я ощутил движение поздно — лишь как слабый, чужеродный импульс, идущий вдоль нити, а не от меня. Ниточка дернулась с мерзкой, рассчитанной силой — и ткнула точно в микроскопический узел, отвечающий за устойчивость системы. И высосала из него всю силу, мгновенно разрушив.

Щелк.

Звука не было. Это была игла, которую мне вогнали в мозг. Хрупкое равновесие, тончайшая паутина энергии, сплетенная Безымянным с таким мастерством, порвалась. В идеальной структуре защиты возникла брешь размером с булавочный укол. Но это было как падение домино — одна нить тянула за собой вторую, а затем и третью.

И Бездна вдохнула.

Чудовищное, неудержимое втягивание создало водоворот, засасывающий всё — наружную энергию, энергию самой структуры гробницы и даже просто силу, разлитую в воздухе. Камень под ногами затрясся. Воздух завихрился, устремляясь к точке прорыва. Защита гробницы, лишенная части стабилизирующей энергии в критической точке, начала трещать по швам. Если дыра расширится — гробница рухнет, щит развеется, и Бездна поглотит все.

«СКОТИНА ТЫ ДРАНАЯ!» — рев ярости вырвался из меня, но Клык лишь издал самодовольный смешок. Он хотел этого. Ему нужен был этот катаклизм, и он добился своего. Ну не-е-ет… Еще не добился. Я сделаю всё, чтобы он не добился.

Я рванулся вперед, отбросив все мысли. Моя Воля Дракона — спокойная, властная сила порядка — хлынула из меня сплошным щитом, пытаясь заткнуть брешь. Она уперлась в неистовый поток, забираемый Бездной.

Боль. Немыслимая, вселенская. Казалось, меня разрывают на атомы. Воля Дракона горела, пытаясь противостоять вакууму, засасывающему саму суть энергии. Она сильно замедлила поток, но не могла остановить. Дыра расширялась, хотя теперь гораздо медленнее. Но щит гробницы все равно ходил ходуном.

Время растянулось, разум лихорадочно искал решения. Надо вернуть системе былой вид. Но сначала — остановить падение домино. Резко дернув одну из нитей, я смог остановить падение.

Все это время Воля Дракона истончалась с каждой секундой. Она сдерживала поток, превращая чудовищный водопад в бурлящий, но все еще смертоносный ручей. Однако очень скоро я не смогу её поддерживать…

Дыра передо мной, прямо в полу гробницы, была размером уже с три моих ладони, поставленных вместе. Гробница стонала. Камни трескались с сухим звуком. Воздух вырывался в воронку с воем. Щит над нашими головами, этот последний бастион против Бездны, мерцал, как умирающая звезда. Еще немного — и всё. Всё рухнет. Чоулинь, Хаггард, Мико. Мико…

Безумная мысль пронеслась в голове. Ближе к телу Воля всегда держится крепче.

Не думая, не анализируя, чем могло быть продиктовано такое решение, я шагнул вперед, резко ложась и накрывая дыру собственной спиной, вокруг которой была крепчайшая оболочка Воли.

ААААААРРРГХ!

Крик вырвался из меня сам по себе, хриплый, нечеловеческий. Казалось, меня разорвали пополам, а потом начали выворачивать наизнанку. Поток, сдерживаемый моей Волей, теперь упирался прямо в мою плоть. Он прожигал одежду, кожу, мышцы. Сквозь меня проходила река чистой деструкции и созидания одновременно, река, которая не должна течь через хрупкое человеческое тело. Я чувствовал, как моя собственная энергия, сама жизненная сила, вытягивается наружу, подпитывая отчаянное сопротивление Воли Дракона. Сквозь меня — в дыру — лилась энергия, чтобы замедлить коллапс, пока я…

Пока я чинил. Слепая, яростная решимость и знания из Капли Безымянного двигали моими руками. На спину я лег именно поэтому — руки мне нужны были свободные. Правой я хватал пригоршни кристаллов из Бездны, тех самых, что валялись в сокровищнице, а левой вставлял их в пол под собой. Не глядя, не думая об их цене или редкости. Материал. Только материал. Я втискивал их в разрывы энергетических нитей, вплавлял Волей Дракона в трещины камня, лепил заплатку на разрывающуюся ткань реальности. Каждый кристалл, коснувшись раскаленного энергопотока, вспыхивал ослепительно, прожигая мне ладонь, но хоть на йоту укреплял барьер. Я работал как безумный каменщик, замуровывающий себя заживо. Осколки кристаллов впивались в обожженную кожу, кровь смешивалась с энергетическим пеплом.

Слишком медленно! — кричало что-то внутри. Воля таяла на глазах. Я ощущал, как мои внутренние резервы, сама основа моей силы — ядро ци — начало вибрировать с опасной частотой. Оно, как сердце, качало энергию, но теперь его заставляли работать с перегрузкой в сотни раз. Оно плавилось изнутри, разогретое проходящим сквозь меня адским потоком.

«Разрушь ядро. При переходе на пятую стадию сила Воли Дракона резко возрастет, и ты сможешь сдерживать поток куда дольше. Успеешь заделать дыру» — пронеслось в сознании, — «Я не буду тебе больше мешать, честное слово»

«Да пошел ты нахрен!!!» — заорал я в ответ. Однако моё ядро уже само по себе готово было разрушиться.

А я еще переживал, что с этим будут проблемы. Разрушив ядро усилием воли, я начал этот безумный переход на пятую стадию. Вынужденное, единственное решение, чтобы выиграть время. Сразу следом я запустил разрушение и черного ядра, не менее плотного, с яростной мыслью — «надеюсь, ты сдохнешь, тварь».

Драконье Сердце взорвалось первым. Золото-ало-белая сфера рассыпалась миллиардом искр, высвобождая сконцентрированную Волю Дракона — древнюю, властную, незыблемую силу. Следом, с хриплым всхлипом темной материи, хрустнуло черное ядро Клыка. Демоническая сила хлынула наружу, дикая, хищная, но я не оставлял ей ни единой возможности для бунта, сковывая Волей.

Два потока столкнулись во мне. Это дало мгновенную, дикую силу. Каналы ци, и без того растерзанные, вспыхнули белым пламенем. Кости трещали, переплавляясь. Мышцы рвались и срастались заново.

Бездна отщипывала энергию, вырывая её из моего тела, но это сразу же компенсировалось мощностью входящего потока.

Моя спина горела, плоть испарялась под немыслимым давлением. Даже теперь, на пятой стадии, я оставался живой пробкой.

Однако Воля стала гораздо сильнее, я продолжал чинить систему, стараясь не обращать внимание на разрывающие тело дикие ощущения.

Ядра горели долго, выделяя огромное количество энергии, и этого хватило, чтобы дыра подо мной стала размером с ноготь. Кристаллы в доступе почти закончились, но осталось совсем немного…

И в этот момент ядра окончательно исчезли. Каждая частичка тела начала плавиться. Моё тело стало распадаться на атомы, завершая переход на пятую стадию — более энергетическую, чем физическую.

Счет шел на секунды — я изо всех сил держался за свое сознание, стремящееся отключиться. И когда дыра вновь стала размером с прокол булавкой, я на невероятно долгое мгновение потерял контроль над телом, и мое энергетическое тело… Засосало в Бездну.

Очнувшись, я изо всех сил цеплялся Волей, стремясь вернуться назад, но Бездна тянула слишком сильно. И тогда, чувствуя, как стремительно гаснет сознание, я последним движением «руки силы» полностью закончил чинить защиту гробницы. Правда, я уже был снаружи. И растворился в темноте…

Не знаю, сколько прошло времени, но я ощутил себя лежащим на земле, окутанным прочным щитом Воли — видимо, я поддерживал его все время, пока находился без сознания и путешествовал через… Что? Тело ощущалось чужим, а привычное биение ядер в груди отсутствовало. Открыв глаза, я увидел безоблачное фиолетовое небо.

«Вот мы и дома, сосуд. Вот мы и дома» — раздался в голове издевательский голос предателя.

Глава 96

Фиолетовое небо. Беззвёздное, без солнца, без облаков. Просто… фиолетовая бесконечность.

То, что я прежде принял за землю, оказалось гладким отполированным камнем без единого скола или трещины. Может, это был и не камень вовсе, а что-то иное — он не был ни горячим, ни холодным, просто поверхность.

Дышалось легко, но ощущение было странным — будто само дыхание было иллюзией. И тишина. Абсолютная, гнетущая тишина, в которой я не слышал даже биения собственного сердца. Только когда говорил Клык, было какое-то подобие звука, и то внутри головы. Стоп.

Никакой головы не было.

Я понял, что моё тело — скорее энергетический сгусток, наделённый сознанием и памятью. И то, что я воспринимал, как зрение, слух или осязание — было некой аналогией, созданной ими. Судя по тому, что я читал, в такой форме могли находиться только адепты стадии создания нового тела (5.2). Но подобной возможностью мало кто пользовался, разве что в редких ситуациях — слишком это затратно по энергии.

Однако здесь был настолько густой энергетический фон, что никаких затрат не существовало. То, что я изначально принял за дыхание, оказалось втягиванием в себя чистейшей ци из окружающего пространства.

Моё тело ощущалось аурой бело-ало-золотого цвета, полностью повторяющей структуру ядра, но словно на более сложном, высоком уровне. На краю ауры была оболочка чёрного цвета. Значит, Клык не дал смешаться нашим аурам.

И стоило мне подумать о нем, как я осознал — Клык изначально хотел, чтобы я оказался в Чертогах Дао! Оттуда и требование добыть сосуд шестой стадии. Он может быть только здесь. А затем, поняв, что я не особенно сюда стремлюсь, он не стал меня уговаривать. Вместо этого подставил сначала в первый раз — чтобы я сформировал восьмой либо девятый круг и оказался в Чертогах. Когда не вышло, он спровоцировал пробоину, рассчитывая, что меня сюда засосёт. И посоветовал разрушить ядро, чтобы это точно случилось…

И он добился своего. Чертоги Дао.

Слова Безымянного эхом отдались в сознании: «Ловушка! Не иди! Они питаются нами!» Но где Они? Где хоть что-нибудь? Вокруг — лишь бескрайняя равнина того же гладкого, тёмно-серого камня, уходящая в лиловую дымку горизонта. Ни деревца, ни травы, ни признака жизни. Только пустота. И я.

По старой привычке я попытался подняться. Тело… Аура. Меня дёрнуло в одну сторону, потом в другую, но это я ощущал интуитивно — взгляду не за что было зацепиться и принять за точку отсчёта, чтобы понять своё положение в пространстве.

Через какое-то время, разобравшись с управлением, я кое-как смог начать двигаться. А может, и нет. Пейзаж был настолько однообразным, что я не понимал, имеют ли мои усилия к полёту хоть какой-то эффект. Решив, что это ничего сейчас не даст, я пошёл другим путём.

«Что дальше, Клык? Ты добился, чего хотел. Теперь что? Вылезай, гад. Поговорим.»

«Всё ещё злишься, сосуд? Это глупо. Все твои эмоции и чувства глупы.» — В сознании возник довольный голос. — «Теперь ты принадлежишь истинному миру силы, и тебе стоит меня поблагодарить. Без меня ты бы умер давным-давно.»

«Спасибо.» — произнёс я, спокойно, а затем продолжил уже более язвительно. — «А еще спасибо за то, что ты меня предал. И сделал это дважды. И играл со мной втемную… Да не будь этой раздражающей пустоты вокруг, я бы с тобой не говорил.»

«Ты можешь считать, что я тебя использовал, но это не так. Когда я покину тебя, твоё демоническое начало останется с тобой. Твои круги были лишь твоими. Если ты вслушаешься в себя, а не будешь нестись сломя голову неизвестно куда, ты это поймёшь.»

«И что с того?» — не понял я, к чему он ведёт.

«Я могу привести тебя к силе, перед которой дрогнут сами основы реальности. Но для этого… ты должен признать моё превосходство. Поклянись. Поклянись мне в вечной преданности и послушании. Стань моим верным слугой. И я приведу тебя к Истинному Источнику. К ядру этих Чертогов. Там ты поймёшь, каким великим даром обладаешь. Демоническое поглощение и использование силы в ауре… Да.»

Я аж поперхнулся. Попытался, по крайней мере, но мне было нечем. Стать верным слугой? Он ударился обо что-то, пока мы летели сквозь бездну? Хотя, похоже, сейчас он искренен. Здесь, в Чертогах, Клык говорит со мной… иначе.

И чем больше я об этом думал, тем сильнее во мне разгоралась ярость. Но вместо злого рёва издевательский смех эхом раскатился в моём сознании, демонстрируя всю абсурдность такого предложения.

«Ты… смеёшься?» — Голос Клыка потерял часть своей уверенности, в нём проскользнуло недоумение, почти… обида.

«Смеюсь, тварь!» — обрушил я на него всю глубину своей злости — «Этот твой цирк, кроме смеха, не вызывает ничего! Ты заманил меня сюда обманом, едва не угробив всё, что я пытался спасти, а теперь требуешь клятвы? Верности? Послушания? Ты совсем охренел от собственной важности в этой фиолетовой пустыне?»

«Ты не понимаешь, какая честь тебе предлагается!» — зашипел Клык, чёрная аура заколебалась яростно. — «Лишь мы двое обладаем этой силой, и только мы можем встать во главе всего мироздания! Но ты слеп!»

Я сделал паузу, ощущая, как ярость переполняет меня через край.

«Вот что я тебе скажу, Пожиратель. Я из принципа.» — Моя мысль стала тихой, — 'Из упрямого, тупого, человеческого принципа. Ты хочешь, чтобы я клялся? Чтобы я стал твоим слугой? Нет. Ни за что. Ни под каким предлогом. Ни для какой «силы».

Я мысленно оглядел бесконечную, мёртвую равнину под фиолетовым куполом.

«Видишь этот гладкий, холодный камень? Вот прямо здесь, где я парю?» — Я сосредоточился, заставляя свою энергетическую форму… осесть. Сгуститься. Опуститься вниз, к этой бессмысленной поверхности. Моя аура уплотнилась, растеклась по неподвижному камню, приняв форму человека, лежащего плашмя. Просто лежащего.

«Вот. Я лёг.» — Мысль прозвучала с лёгким смешком. — «Прямо на месте. И знаешь что, Клык? Я могу лежать так. Вечность. Десять вечностей. Пока эта фиолетовая дрянь не потускнеет, а камни не истлеют в пыль. Я не сдвинусь с этого места. Не сделаю ни шага. Ни единого усилия. Пока ты не скажешь мне ВСЁ. Абсолютно ВСЁ, что знаешь об этом месте. О „Них“. О том, что здесь на самом деле происходит. О твоих истинных планах.»

Я прекрасно понимал, что, услышав клятву, Клык предложит какой-то план действий. И сейчас, когда он уже в Чертогах Дао, и так близок к своей цели — он всё равно во мне нуждается. Иначе он не предлагал бы подобной чуши. А если ему это нужно, то близкая цель будет давить на него.

«Ты… сумасшедший.» — прошипело в сознании. Как же хорошо, что он чувствует мои эмоции. Он понимает, что я не блефую. Что я действительно могу пролежать здесь до скончания времён, лишь бы не дать ему то, чего он хочет. И я старательно отгонял от себя все мысли о близких людях, что сейчас находились так далеко. Я не должен дать слабины.

«Возможно» — парировал я, мысленно утыкаясь «лицом» в безликую поверхность. Лишь бы не видеть это бесконечное небо, так быстро набившее оскомину. — «Но это мой выбор. И ты ничего не добьёшься, пока не начнёшь говорить. Так что выбирай, Пожиратель. Либо ты начинаешь болтать… либо мы оба гнием здесь вечность. Начинай с самого главного: кто такие "Они», о которых говорил Безымянный? И что они делают с адептами, достигшими шестой стадии?'

Я замолчал. Фиолетовая вечность давила. Камень подо мной был единственной точкой отсчёта в этом бескрайнем море абсурда. Я лежал. Просто лежал, сознательно упираясь энергетическим «лбом» в безжизненную гладь. Каждая секунда здесь растягивалась в год, но я держался. Упрямство было моим щитом, моим якорем в этом бессмысленном месте.

Молчание Клыка было гро-о-омким. Я чувствовал его ярость, его разочарование, его бессилие перед моим простым человеческим «нет». Он думал, что сила, перспектива власти заставят меня сломаться. Он ошибался.

«Ты… невыносим,» — наконец прошипел в моём сознании голос, лишённый прежней самоуверенности. — «Ты подобен этому камню. Тупой, непробиваемый, бесполезный.»

«Лестно» — мысленно фыркнул я, не меняя положения. — «Но камни, знаешь ли, переживают многое. Особенно если лежат спокойно. Говори, Пожиратель. Или мы так и останемся тут декорацией для этого фиолетового мира. Начни с „Них“. Кто Они?»

Тишина. Долгая, напряжённая. Я ощущал, как его чёрная аура — его сущность, прилепившаяся к моей — клокотала от бессильной злобы. Он был загнан в угол моим упрямством.

«Они… Хранители» — начал он наконец, — «Создатели. Или… то, что от них осталось. Древние. Старше тех звёзд, что горели в твоём жалком мире.»

Образы мелькнули в моём сознании от соприкосновения со знанием, которое онневольно раскрывал: безмерные города из света, плывущие в пустоте меж мирами. Цивилизация, достигшая вершин, о которых я не мог и мечтать. Ковчег… Чертоги Дао были ковчегом неизвестной цивилизации.

«Они построили это. Это не рай, не чертоги силы… а убежище. Последний оплот. Когда их собственный мир… изменился. Стал враждебным. Или они сами изменились. Заболели.»

«Заболели?» — мысленно нахмурился я, невольно заинтересовываясь. Слишком сильный был разрыв шаблона. Мир, где я жил, был лишь… отростком? Какого-то ковчега… — «Чем?»

«Властью. Вечностью. Безумием,» — голос Клыка стал плоским, лишённым любых эмоций. — «Система этого места должна была поддерживать их, лечить. Сохранять знание, мудрость, саму суть их цивилизации. Но… что-то пошло не так. Система вышла из-под контроля. Или Они сами перестали быть теми, кто её создал.»

Картина прояснялась, жуткая и грандиозная. Величайший ковчег превратился в ловушку для самих создателей и всех, кто после них достигал этого места.

'Теперь Они… спят. Но система ковчега работает. Она притягивает силу. Силу, которая может… питать Их сон. Или лечить Их безумие. Или просто поддерживать само существование этого места. Адепты шестой стадии…

Он замолчал. Моё сознание пробрало дрожью от понимания.

'…они приходят сюда и становятся пищей,' — закончил я мысленно. — «Как предупреждал Безымянный. „Они питаются нами“. Как?»

«Не пищей в твоём примитивном понимании. Энергией. Чистотой Дао. Волей. Самим потенциалом к росту. Когда адепт шестой стадии прибывает сюда… Он засыпает.»

«Его усыпляют?» — Я был ошеломлён. Здесь никто никого не пожирает, не уничтожает… а заставляют уснуть?

«Да. Глубокий, вечный сон. Сон, полный иллюзий всего, чего они желали: бесконечной силы, познания, любви, власти… совершенного блаженства. Им кажется, что они достигли всего, что они — боги в своем собственном раю. А на самом деле… они спят. Их тела, их души, их мощь… медленно перетекают в систему, питают ее, питают их сон… или их болезнь.»

Безымянный был прав. Это была ловушка. Самая изощренная и жестокая из возможных. Не смерть, а вечный обман. Паразитирование на самых сильных, на тех, кто прорвался к вершине.

«Но ты… ты слаб», — продолжил Клык, и в его голосе едва прокралась нотка чего-то, похожего на азарт. — «Ты не шестой стадии. Ты едва перешагнул порог пятой, и то в энергетической форме. Твоя аура… она не поглощает достаточно энергии для мгновенного усыпления. Но если ты будешь лежать здесь, поглощая эту энергию…», — он сделал паузу для усиления эффекта, — «…ты насытишься, наполнишься местной энергией до краев. И тогда… ты уснешь, присоединишься к ним, к вечному сну в золотой клетке иллюзий. Твоя Мико… твой мир… все, что тебе дорого… исчезнет для тебя навсегда. Ты будешь спать и „видеть“ их, но это будет лишь тень, порожденная системой, чтобы удерживать тебя в плену».

От этих перспектив мне на мгновение поплохело. Вечный сон? Иллюзия счастья, пока моя истинная суть медленно растворяется, питая безумие древних? И все это — из-за моей же глупой гордыни и упрямства? Я лежал здесь, считая себя самым умным, буквально подставляясь под действие усыпления!

Безрассудство. Чистейшее, беспросветное безрассудство.

Мысль о Мико, о ее глазах, полных веры и ожидания, о школе, о королевстве, которое только начало подниматься из руин… она пронзила меня раскаленной иглой. Я не мог позволить себе уснуть. Не здесь. Не так.

Клык почувствовал мою реакцию, мои мысли.Так, похоже, этот манипулятор целенаправленно играл на моих слабостях. И он сразу же воспользовался моментом.

«Видишь? Твоя гордыня ведет тебя к гибели! Но выход есть. Двигайся! Сейчас же! Встань и иди! Я знаю путь! Я чувствую Источник! Там — ключ! Ключ к контролю, к силе, к пониманию этой системы! Там мы сможем…»

«Заткнись!» — мысленно рявкнул я, отбрасывая его навязчивый голос. Мне нужно было думать. Действовать. Не позволять обыграть себя еще раз.

Идея пришла мгновенно, подсказанная его же словами: «Твоя аура… она не поглощает достаточно энергии для мгновенного усыпления». Значит, нужно уменьшить потребление, сделать себя менее затратным, менее… энергетическим.

Я сосредоточился изо всех сил. Я вспомнил ощущение плоти и крови, тяжесть костей, упругость мышц, биение сердца. Я вспомнил запах земли после дождя, вкус чая из «Золотой Подковы», шероховатость деревянного столба в форте «Рассветная Стража». Я вызвал из памяти материальность моего мира. Я заставил свою Волю Дракона — силу порядка — сжаться, уплотниться, возвращая мне максимальное подобие материального тела.

Золото-ало-белая аура вспыхнула, а затем начала стремительно сжиматься, уплотняться, терять сияние. Она обретала очертания. Сначала смутные, расплывчатые, но это определенно были очертания человеческого тела: руки, ноги, туловище, голова. Я вспоминал всё, что читал о пятой стадии — откровения других адептов. В обычной жизни недостаток энергии подгонял их к принятию материальной формы. Мне же надо было заставить себя принять максимально экономичную форму существования посреди океана разлитой энергии. Я должен заставить себя голодать, находясь в окружении вкуснейшей, но ядовитой еды.

Адептов шестой стадии подставляли их аппетиты. Их возможность к поглощению энергии была на порядок выше моей, и стоило им вдохнуть полной грудью, попав сюда, как они засыпали. Да и как тут сдержаться, чтобы не сделать глубокий вдох настоящей, пронизывающей все вокруг силой! Они ведь столько времени к этому стремились! Кстати, говоря о времени, а сколько его у меня в материальной форме? Год? Месяц? Час? Тут вообще есть время?

«И как ты планировал выживать здесь, поменяв сосуд? Как ты планировал защититься от этого, находясь в адепте шестой стадии?» — спросил я, вновь улегшись и ощутив приятную прохладу камня. Всё же, это был камень.

Клык не отвечал. Однако у меня были подозрения, что это связано как раз с возможностью демонов управлять внешней энергией. Можно как-то ее трансформировать, нейтрализуя усыпляющую силу? Клык вроде бы намекнул именно на это. Если он не расскажет, придется экспериментировать, хоть это и жутковато.

«Если ты еще не понял, то в этой форме я поглощаю минимум. У меня теперь… пусть и не вечность, но времени гораздо больше, чтобы пробовать и экспериментировать. Лучше расскажи сам», — я мысленно усмехнулся, ощущая, как он бьется в бешенстве, продолжая молчать.

«Ладно, если ты против этой темы, поговорим о другом. Твое истинное тело тут тоже спит?»

Клык немного помолчал, но в этот раз все же соизволил ответить:

«Да. Но мой сон отличается. Я оставил двенадцать частичек себя в нижнем мире и могу влиять на слабую реальность того мира, сплетая судьбы и используя части себя. Но никчемные смертные…»

Вот оно что. Айрхен тоже упоминал судьбу. Нити судьбы… Но их нельзя было трогать слишком сильно. Система могла заметить и отправить пациента в более глубокий сон? Безымянный оставил внизу… Гробницу. Может, есть что-то еще? Да, в принципе, сейчас это не так важно.

«Значит, ты стремишься захватить сосуд шестой стадии, а что потом? Разбудить свое основное тело?»

«Ты мыслишь узко, Керо! Не упрямься!», — ого, он обратился ко мне по имени! Что-то новое. — «Вместе мы сильнее! Мы сможем вершить судьбы миров! Ты и я, как двое равных! Места и ресурсов хватит обоим! Посмотри, куда я указываю», — я приподнял голову и увидел, как небольшое количество черной энергии сформировалось в стрелочку, — «Там, в паре дней пути, есть спуск к ядру. Я его чувствую. Согласись, и я научу тебя не засыпать при использовании местной энергии».

Я усмехнулся. Ставки повышаются. Сначала предлагал стать слугой, теперь вот равным… Но предатель есть предатель. Как только он перестанет нуждаться во мне, он избавится от меня без лишних слов и размышлений.

Я перевернулся на спину и закинул руки за голову, устраиваясь поудобнее. Я по-новому взглянул в это фиолетовое небо, пытаясь что-то разглядеть. Раз Клык чувствует тут что-то, то и я могу. Главное, получше прислушаться к этой тишине. Как там шестая стадия называется? Осознание вселенской гармонии? Думаю, созерцая вот это небо, вполне можно что-то осознать. Или свихнуться.

«Выкладывай, как тут дышать полной грудью и не засыпать. И дальше мы пойдем, когда я́ сочту нужным… Если я сочту это нужным. Как тебе такой договор?» — обратился я к Клыку.

«Глупый, упертый баран!» — взорвался гневом паразит.

«Если я усну тут, ты уснешь со мной. Поднимется ли сюда кто-то еще из одиннадцати кусочков? Или они все уже спят тут? Чувствую, я твой единственный ускользающий шанс. Так что выжимай из него максимум. Или не выжимай. Мне насрать», — пошел я ва-банк. — «Мне терять нечего, в отличии от тебя. Я все равно не знаю дороги домой.»

Клык молчал.

Пользуясь тишиной в эфире, я продолжил. — «Знаешь, я даже восхищен твоей гениальностью. Разработать настолько сложный план и воплотить его в жизнь… Ты идешь к тому, что для тебя действительно важно. Даже обидно, что такой план разрушится лишь из-за гордости создателя».

Клык молчал.

Замолчал и я. Не найдя другого занятия, я пытался вслушиваться в биение собственного сердца и считать удары. Тело было полуматериальным, и сердце могло долго вообще не биться или начать биться очень быстро — к счастью, поскольку равномерное биение точно меня бы убаюкало и без здешних усыпляющих приколюх.

Клык молчал.

Но я все равно это делал. Считал и считал. На семь тысяч восемьсот сорок шестом ударе он заговорил.

Глава 97

«Ладно. Слушай,» — раздался нарочито спокойный голос сдавшегося Клыка.

«Усыпляющие вибрации пронизывают все пространство Чертогов, они очень тонкие и практически неразличимы в общей массе энергии. Однако, разница все-таки есть — они гораздо более плотные. Так что, твоя задача очень проста — научиться определять плотность каждой струйки энергетического потока» — Клык не смог удержаться от ехидства.

«Ты испытываешь мое терпение. Говори по делу.»

«Именно этим я и занимаюсь. Позволь тебе напомнить, как в гробнице я виртуозно соединил твою „руку силы“ со своим энергетическим каналом. И смог осуществить задуманное. Если научишься владеть такой двойной „рукой“, то сможешь спокойно лавировать между потоками энергии, поглощая или разрушая ее в зависимости от ее плотности. Как видишь, все просто.»

«Если бы все было действительно так просто, то и до меня нашлись бы те, кто научился определять плотность энергетических потоков — адепты или демоны…»

«Насчет демонов я тебе уже говорил, они ущербны по своей природе — могут перерабатывать энергию только внутри своего тела, поглощая ее без разбора. А адепты… с ними сложнее… Ну, во-первых, чтобы начать „сортировать“ энергию, надо как минимум чего-то опасаться, а в основной своей массе адепты прибывают сюда, преисполненные только самых радужных ожиданий,» — в голосе Клыка звучала явная насмешка. — «А во-вторых, вечность, знаешь ли, интересная штука — время в ней не имеет никакого значения, так что, рано или поздно, засыпают все…» — Клык многозначительно замолчал.

Как бы я ни злился на этого паразита, в одном он был прав — медлить и дальше все-таки не стоило. — «Ладно, уговорил. Как делается эта двойная „рука силы“?»

Тут же в мой разум хлынул поток ощущений — как именно сплетать нити, какую интенсивность демонической силы в нити поддерживать, вплоть до того, какая траектория и скорость движения «руки силы» в энергетическом потоке можно считать наиболее эффективной. Это было знание, переданное напрямую, как инстинкт. Сразу видно, чувак подготовился.

Я вглядывался внутрь себя, стараясь найти демонические силы, оставшиеся от кругов. Спустя время они действительно обнаружились — крохотные вкрапления черного, почти незаметные в постоянной пляске ало-золотого цвета.

«Да зачем ты этим занимаешься,» — проворчал Клык, — «Вытяни свои нити силы, а все остальное я сделаю сам. Не будем терять время.»

Однако я его проигнорировал. То, что я обнаружил — это была тысячная часть меня, если не меньше. Конечно, используя энергию Клыка, действительно можно было ускориться, но… я справедливо опасался очередной подлянки от этого существа. Нафиг. Лучше помучаться, но выстроить процесс самостоятельно, полностью его контролируя… Благо, я-то никуда не спешил. Спешил, точнее, но в глобальном смысле — домой хотелось поскорее. А я очень сомневался, что в планы Пожирателя входила транспортировка меня обратно. Так что, рассчитывать приходилось только на себя. Хотя, кажется, мои шансы на возвращение исчезающе малы.

Потом я начал пробовать. Создать тончайшие серебристые нити «руки силы» — самый простой шаг. Затем, кропотливо, я стал вплетать в каждую из них едва заметную нить из той самой черной, демонической энергии, что нашёл внутри. Получалось коряво, структура нити выходила неровной, местами рвалась. Слишком мало было внутри этой энергии, и слишком сильно приходилось её растягивать. Клык что-то иногда ворчал о моем уровне таланта и умении взаимодействовать с миром. Но мне было плевать.

Сложность еще была и в том, что конкретно этой энергией я почти никогда не оперировал. Где-то пользовался ядром Клыка, где-то волей, но так чтобы осознанно применять где-то силу из кругов… Этого я не делал.

Сначала ничего не получалось. Тогда я решил сократить количество нитей до одной-единственной. И это помогло. А дальше настало время практики. В конце концов, потренировавшись, я научился вычленять усыпляющие вибрации: натыкаясь в потоке Ци на более плотную структуру, я молниеносно разрушал ее. Благо, реакция не подводила. Ну что же, можно считать, что метод рабочий.

Теперь я создал три нити, потом пять, десять, постепенно осваивая новый навык. Энергии шло вполне бодро, и этого точно хватит, чтобы сколько угодно существовать в полуматериальном виде. А вот если превратиться в энергию и полететь на всей скорости… На пару мгновений, может, и хватит.

Если не концентрироваться на процессе, а заниматься этим в фоновом режиме, то образовывался слабый, но постоянный приток отфильтрованной энергии. Я встал. Тело отозвалось легкостью и собранностью.

Эх, вот бы артефакт сделать, чтобы автоматически с помощью Воли это всё фильтровал и отсеивал. Стоп. Артефакт…

Я осмотрел по очереди руки, ноги, даже за спину постарался глянуть на всякий случай — моего браслета с заготовками и припасами не было. Этого следовало ожидать, но вдруг?… Да, тут мне для жизни не нужна была ни еда, ни вода, ни воздух — одной лишь энергии, разлитой вокруг, на всё хватит с лихвой. Но артефакты… Заготовки мне бы пригодились…

«Что за источник, который ты чувствуешь? Откуда ты знаешь, что это такое? Ты ведь спишь.»

«Так мы идем или нет⁉» — начал ощутимо закипать Клык.

«Пойдем. Но если ты перестанешь мне рассказывать, я останавливаюсь.»

«Ладно, иди туда», — Клык опять сформировал из сгустка энергии стрелочку, и когда убедился, что я неспешно побрел в нужном направлении, он вновь заговорил. — «Ты не первый сосуд, что оказался здесь под моим контролем.»

Контролем?.. Удивился я про себя, но не стал спрашивать. Стоило мне замедлить шаг, Клык продолжил: «Первые трое сразу уснули. Четвертый был поумнее и разработал систему очистки энергии от примесей, а затем уснул. Пятый её доработал. Ты — восьмой.»

«А как умерли пятый, шестой и седьмой?» — поинтересовался я.

«Решили сражаться со мной здесь. Самоубийство чистой воды. Думали, что могут уничтожить меня, не уничтожив себя… Как-то так совпадает, что умные и послушные сосуды не оказываются в Чертогах Дао. Одни идиоты, что себе на уме.»

«Про источник ты так и не рассказал,» — я решил напомнить о первом вопросе.

«Да не знаю я, что это такое. Не знаю, как выглядит — я до него не добирался. Но чувствую его. Ты тоже почувствуешь, если тысячу лет будешь пытаться понять, что происходит вокруг тебя.»

«Ты сказал, что сосуды были под твоим контролем. Но меня ты не контролируешь. Почему?»

«Тот вариант нежизнеспособен. Вместе со смертью взбунтовавшегося сосуда погибала и частичка меня,» — сухо ответил Клык.

«Ага,» — понял я, — «А меня ты мало того, что можешь покинуть в любой момент, так и умереть не боишься.»

«Ты сам принял тот договор. Не надо потом кричать про предательство. Что бы ты там ни думал, я действовал и тебе, и себе, и миру во благо,» — странным голосом ответил Клык. Что-то с ним точно происходит в этих землях. «Миру во благо»? Никогда бы не поверил, что он так выражаться будет…

Я расспрашивал Клыка обо всем, что приходило в голову, а стоило ему перестать отвечать — я сразу замедлялся, и он вновь говорил. Его рассказы часто сбивались на то, чтобы я с ним стал союзником и другом. Когда спросил, почему он вообще находится внутри моей ауры, если может покинуть в любой момент — ответ был в том духе, что в одиночку он не доберется до источника, нужен сосуд. Кто такие «хранители» и что они делают сейчас? Создатели этого мира, и всех остальных, связанных с Чертогами Дао. Все хранители спят. Сколько миров всего? Может, тысячи, может, пять. Клык не знает. Видел как-то адепта шестой стадии, абсолютно не похожего ни на одно ранее виденное им существо. Тот спал в своей естественной форме и, судя по описанию, походил на огромного осьминога. Клык допускает, что он из иного мира.

Как выбраться отсюда? Неизвестно. Лететь в небо не вариант, Чертоги Дао засасывают в себя всю энергию с округи, и никак не получится преодолеть эту силу, даже на пике шестой стадии. Почему источник поможет выбраться? Потому что, наполнившись силой от него, сможешь противостоять потоку. Есть ли, кроме нас, не спящие адепты? Он никогда таких не встречал. Есть те, чей сон поверхностен, как у него самого и Безымянного, и они могут влиять на нижний мир. Однако тут все спят.

И так далее, и в таком духе. Было ощущение, что Клык охотно говорил обо всём неважном, забивая эфир, при этом сознательно обходя главное стороной. Но я даже не мог понять, что именно важно спросить — слишком много всего пыталась проанализировать голова, часть разума постоянно фильтровала энергию, а еще часть пыталась «почувствовать». Хоть источники, хоть что еще…

Я шел по гладкой каменной равнине, уже привыкая к мерцанию фиолетового неба. Мысленный диалог с Клыком давно превратился в монотонное фоновое жужжание — он то уговаривал стать «равными партнерами», то сыпал обрывками знаний о Чертогах. Однако, и в том и в другом уже давно стал повторяться. Поэтому я всё это пропускал мимо ушей, сосредоточившись на постоянном контроле плотности окружающей энергии. И на том, чтобы внимательно смотреть по сторонам. Вскоре это начало давать свои плоды.

Вдоль горизонта находился ряд светящихся точек. И чем дальше я шел, тем больше их становилось.

С одной стороны, я получил видимое доказательство того, что действительно перемещаюсь — точки неуклонно приближались. Однако это было… Странно.

«Что это?» — спросил я у Клыка, который вновь завел шарманку про вечную дружбу и что мы вообще созданы друг для друга.

«Адепты,» — коротко ответил Клык, — «в коконах из своих видений.»

Я продолжил двигаться в ту же сторону, и становилось понятно, что коконы расположены не слишком густо. Просто их свечение было видно издалека. Чем ближе к спуску в источник, тем больше будет коконов, объяснил Клык. Адепты в шестой стадии в своей неуёмной жадности несутся напрямую к источнику и получают то, зачем шли — вечный райский отпуск, полный любых благ и наслаждений…

Остановившись метрах в пятидесяти от первого встретившегося на пути кокона, я задал новый вопрос.

«Время выполнить договор настало, да, Пожиратель?» — спросил я его. — «Чистые сосуды шестой стадии — их тут полным-полно.»

«Да ладно тебе, пошли дальше…» — начал отвечать Клык именно так, как я и думал. Стрелка, что он рисовал, вела мимо коконов. Но почему? Он же должен мечтать о новом, послушном сосуде! Выпрыгнуть из меня, как только мы пройдем рядом!

Думай, голова, думай… Я чувствовал, что это очень важно. Было ощущение, что Клык сможет вырваться из меня в любой момент, независимо от его желания. В то, что он хочет остаться со мной, я тоже не верил. А это значит только одно — сосуды дальше будут лучше, чем на окраине. Если задуматься, это логично — меня выбросило далеко от центра, я пятой стадии. Те, кто тут… Начало шестой? А дальше адепты посильнее?

Я повернулся под прямым углом и пошел прямо к кокону.

«Что ты делаешь…» — раздался настороженный голос в голове.

«Хочу посмотреть,» — спокойно ответил я, подходя вплотную к кокону и касаясь его.

Оказывается, это была лишь светящаяся дымка, вроде тумана. Пройти сквозь нее не составляло труда.

«Стой! Тебя поглотят чужие мечты!» — заорал Клык, но я нутром понял, что он обманывает. Да и разве могут мне чужие мечты показаться прекрасными?..

В этой желтой дымке встречались особенно плотные облачка. Коснувшись их, я чувствовал эхо чужих эмоций и ощущений. При желании можно было погрузиться глубже, увидеть картинку и звук — правда, как через толщу воды. И главное — не втягивать эту энергию, а лишь трогать и смотреть. Думается мне, это сконцентрированные вибрации сна. И я зашел прямо в них, да…

Уже через пару минут я знатно охренел. Мечты этого существа были понятны, и в видениях фигурировали люди. Более того, там были флаги Империи Пурпурного Тумана. Коронация, в которой мужчина, чертами лица похожий на сильно постаревшего Айрона, передает императорские знаки власти… Тому, кто смотрел этот сон. Толпа взрывается криками «Да здравствует император Хуань Ло! Долгой жизни Хуань Ло!»

Внутренне передернувшись от слащавости картины, я вынырнул из этого видения и двинулся дальше. Было много сцен насилия, где этот самый адепт уничтожает людей и демонов направо и налево. И это… Счастливые сны? Это определенно был не лучший представитель империи.

Хуань Ло… Я замер, глядя на желтую дымку, из которой доносились отголоски императорских фанфар и крики толпы. Хуань Ло. Имя первого предателя, архитектора падения Империи Пурпурного Тумана, виновника гибели многих людей. И он здесь. В самом дальнем коконе от центра, слабейший адепт на этой равнине снов, застрявший в своих влажных мечтах о величии.

Идея созрела мгновенно, заставив меня криво улыбнуться. Не зря я терпел. Не зря… Как там говорится… Долг платежом красен?

«Что ты задумал?» — голос Клыка прозвучал настолько резко и напряженно, что в нем не осталось и следа прежнего занудства или уговоров. Он почувствовал мое намерение, уловил направление мысли.

«Выполняю условия договора», — мысленно бросил я ему, шагая прямо к самому плотному сгустку в центре кокона. Там, в густом золотисто-желтом тумане, угадывался контур сидящей фигуры — Хуань Ло, погруженный в сладкие грезы.

«Стой, идиот! Ты не понимаешь! Он не подходит! Он слабак, едва попавший сюда! Он…» — Клык завопил, но я уже сосредоточился.

Я достал из ножен «клинок», что еще не использовал в этом мире. Этим клинком была Воля. Сначала — для пробы. Кокон все время колебался, вместе с воздухом, и одно движение драконьей Воли разметало все желтые клочки, оголяя пространство. Иллюзия растаяла, обнажив то, что было внутри.

На гладком камне, в позе лотоса, сидел мужчина. Лицо, несмотря на глубокий сон и прошедшие, должно быть, века, сохраняло черты, знакомые по описаниям — высокие скулы, тонкие губы, сейчас расслабленные в блаженной улыбке, седые пряди волос. Одежды — роскошные императорские парчовые ризы — казались нереальными, полупрозрачными, порождением сна. Это был он. Хуань Ло. Тело его излучало мощь Шестой Стадии, но она была инертной, спящей, запертой в клетке его же видений. Чистый сосуд? С точки зрения договора — абсолютно. Свободен от активного сознания, наполнен силой. Идеальная оболочка для паразита.

«НЕТ!» — рев Клыка в моей голове был оглушителен, полон животного ужаса и ярости. Он понял всё. «Ты… ты не справишься без меня! А он слаб! Он…»

Я не слушал. Времени не было. Я собрал всю свою Волю. Саму суть моей драконьей родословной, моего «Я», мое несгибаемое намерение. Я обрушил ее на Клыка, который метнулся внутри моей ауры, как загнанный зверь, пытаясь спрятаться, раствориться, сопротивляться.

Не выйдет.

Моя Воля сомкнулась вокруг него. Я ощутил его сущность — холодную, древнюю, хищную, полную безумной жажды Источника и панического страха перед тем, что я задумал. Я сжимал и сжимал объятия своей Воли, пока вся энергия Клыка не стала сгустком темной энергии в моих ладонях. Это было похоже на удержание бьющейся в истерике змеи голыми руками.

«Договор», — повторил я мысленно, шагая к спящему Хуань Ло. — «Вот твой чистый сосуд шестой стадии. Я слово сдержал.»

Я поднял руку, не физическую, а проекцию Воли, все еще сжимающую бешено сопротивляющийся комок, которым был Клык. И со всей силой, с которой смог, я впечатал его прямо в грудь спящего предателя.

«Добро пожаловать в новый дом!» — проводил я его добрыми словами.

Эффект был мгновенным и ужасающим.

Тело Хуань Ло вздрогнуло, как от удара молнии. Его блаженная улыбка сменилась гримасой невыразимой муки. Глаза не открылись, но под веками забегали зрачки. По его телу пробежали судороги. Одежды-видения разорвались, исчезли. Вокруг его груди, куда я вогнал Клыка, вспыхнуло пульсирующее черно-фиолетовое сияние. Почему-то, глядя на эту картину, я подумал что там идет внутренняя борьба — подобная той, что была у меня в Озере.

Через контакт в руке, все еще прижатой к груди предателя, донесся последний, нечеловеческий вопль Клыка — смесь безумной ярости и паники. Он был вырван. Он был заперт внутри сосуда, который я выбрал для него. Договор выполнен. Буквально.

«ТЫ… ТВАРЬ… КЕРРРООООО… Я… ИСТОЧНИК… МОЙ…»

Голос оборвался, стоило мне отдернуть руку. Связь порвалась. Внутри меня воцарилась непривычная, оглушающая тишина. Ни ворчания, ни уговоров, ни лживых советов. Пустота, и… невероятное облегчение.

Я отшатнулся, наблюдая за конвульсиями Хуань Ло. Черно-фиолетовое свечение пульсировало, то разгораясь, то затухая. Тело адепта шестой стадии корчилось на камне, из горла вырывались хриплые, нечленораздельные звуки. Кто кого поглотит? Проснется ли Хуань Ло и раздавит захватчика? Или Клык, древний и хищный, сумеет подчинить себе этот спящий разум и тело, превратив предателя в своего нового, ужасающего носителя? Хотя, в первый вариант я изначально не верил. Думаю, тут точно победит Клык.

Напитав руку Волей, я нанес изо всех сил удар, но тело Хуань Ло его даже не заметило. Его куда сильнее волновала внутренняя борьба. Из чего они, блин, состоят, эти адепты шестой стадии?..

Ударив еще пару раз, попытался оторвать руку, задушить, выбить глаз — не вышло вообще ничего. Плюнув, я забил на эту попытку подгадить напоследок — только сам все силы потрачу и усну, ничего не добившись.

Я резко развернулся, отрывая взгляд от дергающегося тела. На всякий случай проверил себя — но все было в порядке. Подпитка очищенной энергией всё это время шла фоном, автоматически, как дыхание.

Так-с, а без компаса в виде стрелки от Клыка тут сложнее… Как он говорил — туда? Или туда?.. Ладно, пойду туда, где коконов больше и постараюсь почувствовать этот «источник»…

Я шел мимо рядов коконов, иногда вглядываясь в то, кто там находится. Шел и думал. Сейчас я смог удивить Клыка — я никогда не использовал против него Волю, по большому счету, при этом всегда помнил, еще со времен Озера — что он эту силу ой как не любит. Думаю, если бы я до этого не сдержался и все же где-то попытался причинить ему вред, он бы нашел обходной путь. А так… Вышло хорошо. Неожиданно. Главное придумать теперь, что делать, если он меня догонит и решит пообщаться.

Эх, парочку артефактов бы, которые заряжаются от сверхзаряженного пространства чертогов…

Глава 98

Чем дальше я шел, тем гуще лежали коконы. Вскоре эти порождения чужой фантазии стали настолько густо расти вокруг, что я ничего, кроме них, не видел. И как теперь понять, куда идти?.. До этого я ведь шел туда, где коконов больше. А теперь всё вокруг залито жёлтым дымом с примесью фиолетового неба…Знал бы кто, какую тошнотворную тоску способен вызвать однообразный пейзаж реальных Чертогов! И поди разбери, в какую сторону двигаться. Но я нашёл ещё один индикатор — каждая частичка этого места давила. И давление, пусть немного, но росло…

В очередной раз окинув унылый ландшафт в поисках направления, мой взгляд зацепился за какую-то неправильность… Спустя пару секунд напряжённого вглядывания я понял, в чём дело — в просвете между двумя жёлтыми полусферами был едва виден ещё один кокон. Он выглядел иначе. Не таким плотным, не таким ярким. Словно тусклая стекляшка среди самоцветов. Сквозь его полупрозрачные, дрожащие стены даже с расстояния угадывалась фигура.

Любопытство пересилило. Я, один хрен, не так чтобы сильно занят… Осторожно приблизившись к полупрозрачному кокону, я пригляделся. Внутри был человек в простых, выцветших от времени одеждах, сидящий в позе медитации. Лицо было измождённым. На нём застыло выражение невероятного напряжения, будто он тысячелетия вёл титаническую внутреннюю борьбу. Я мгновенно узнал лицо — оно соответствовало тому, что я видел в гробнице. Безымянный…

Он не спал. Вернее, спал, но боролся. Его тело в коконе дёргалось в мелких судорогах, губы беззвучно шевелились, будто он что-то повторял, молил или проклинал. Подсматривать, конечно, нехорошо, но в видениях вокруг него я вдруг ухватил знакомые детали. Я узнал гробницу, пейзажи у Стены, где вовсю строилась школа-крепость. Были северные хребты. Кажется, Безымянный наблюдал за нижним миром. И, видимо, вмешивался, как мог… Хотя, может, и просто наблюдал.

«Проснись!» — мысленно крикнул я, вкладывая в посыл всю силу своей Воли Дракона, весь приказ порядка. Моя волна ударила в дрожащую стену кокона. Она разметалась, распавшись на мелкие клочки, но… Толку почти не было. Фигура внутри вздрогнула, глаза под веками задвигались быстрее. Но только и всего… Видимо, всё его тело плотно пропитано вибрациями. И снаружи разбудить я его не могу.

Дымка, которую я только что разметал, возвращалась. И возвращалась быстро… По одному, по два облачка. Это явно было быстрее, чем рядом с Хуань Ло. Близость источника влияет?

Одно из сновидений проскользнуло совсем рядом со мной — и я прикоснулся, решив погрузиться частью сознания в чужую иллюзию.

Удивительно, но в этом видении не было ничего. Бесконечная серая гладь, куда ни посмотри. Ни пола, ни потолка. Жутковато… Я хотел уже вынырнуть из этой странной галлюцинации, как вокруг появились изменения.

Серое пространство содрогнулось, и передо мной материализовался призрачный образ Безымянного. Что интересно, я вдруг со всей ясностью осознал, что точно знаю его истинное имя, однако любые попытки его воспроизвести заранее обречены, как невозможно двинуть парализованной рукой. Не слишком приятное ощущение.

Он выглядел здесь куда более здоровым и молодым, чем в коконе, а его глаза горели интересом и беспокойством.

— Керо… — он заговорил, — ты добрался сюда… Как ты не спишь?

— Клык научил, — на автомате ответил я, находясь в редкостном офигевании. — Безымянный? Что вообще происходит? Ты на самом деле общаешься со мной через сон?

— Эти сны… В какой-то степени реальность. Я не удивлюсь, если всё то, что видят в своих грёзах другие, где-то на самом деле существует… А где Пожиратель? Я не чувствую его в тебе.

Я рассказал ему, как всё произошло: Хуань Ло, принудительная пересадка пассажира. Рассказал и про то, что не смог повредить ему.

— Говоришь, он стремился к источнику… Понятно… Остаётся лишь надеяться, — задумчиво проговорил Безымянный.

— Надеяться на что? — решил уточнить я.

— На то, что Пожиратель забудет про наш мир, когда станет Абсолютом…

Каждый его ответ порождал лишь больше вопросов. Абсолютом? Почему надеяться? Как это связано с источником?

Последние три вопроса я задал вслух, но Безымянный не спешил отвечать. Он стоял и нетерпеливо потирал подбородок.

— Что ты планируешь делать? — вдруг спросил Безымянный.

— Выбора у меня особо нет. Слоняться просто так туда-сюда точно бесполезно. Собираюсь найти тот источник, о котором говорил Клык. Ну а там… Видно будет. Может, найду путь домой…

— Домой? А ты уверен, что застанешь в живых хоть кого-то из тех, кого ты знал? Может, там прошли уже тысячи лет?.. — глянул он на меня так, что энергетическое сердце ухнуло в пятки и начало биться уже там.

— Это действительно так? — безэмоционально произнёс я, готовясь к худшему. — Ты же видел в своих снах, что там?

— В нижнем мире прошёл всего год, — засмеялся Безымянный. — Видел бы ты своё лицо!

Я непроизвольно передёрнул плечами. Ну и юмор у него, блин… Год… Всё не так плохо. Сколько тысяч ударов сердца я тут нахожусь? А как измерять время, что прошло, пока я сюда летел… В общем, надо просто спешить…

— Но какая разница, сколько там прошло времени, — вдруг сказал Безымянный, — Сердце Чертогов, источник, просто не отпустит тебя. Оно никого не отпускает. Хотя, ты не спишь… Может, если ты достигнешь пика шестой стадии, то сможешь улететь. Хмм… Если ты не спишь, то можешь культивировать у источника. Там самая густая энергия, и рост будет быстрым. Правда, сколько пройдёт лет в нижнем мире, пока ты достигнешь этой стадии… Возьми меня с собой.

— Куда? Как? — удивился я.

— К источнику. Просто захвати мое тело с собой. Последнюю тысячу лет я не ел, так что вряд ли обзавелся лишним весом… Так у нас будет больше времени поговорить. Тебе в любом случае пригодится наставник, кто ускорит твой путь к шестой стадии. А потом забери меня с собой в нижний мир. Хоть ненадолго, но мы сможем туда спуститься и побыть там, пока мир не вытолкнет обратно. А я наконец проснусь…

— Договорились, — кивнул я.

— А пока могу рассказать, что за этот год произошло в нижнем… — Безымянный вдруг замер, вглядываясь в меня.

Часть моего сознания постоянно находилась в реальности и мониторила обстановку. И вот на полуслове я выскочил из видения почти полностью. Где-то вдалеке, там, откуда я пришёл, довольно быстро перемещался какой-то источник силы. Одно из двух: или Клык мне соврал и здесь есть другие, вполне себе активные адепты, или, что вероятнее, этот паразит захватил-таки Хуань Ло…

Вернувшись к Безымянному, я быстро пересказал свои догадки. Тот враз как-то помрачнел.

— Ладно, бери меня, и пойдём искать источник. Наш свежий план… Трещит по швам, а мы и не приступили к реализации.

— Расскажи, что Клык хочет сделать и что такое Абсолют? — ответил я ему, одновременно связывая пока мизерный кокон нитями силы и привязывая адепта к себе.

— Пожиратель… Хочет сожрать Сердце Чертогов Дао.

Пока я деловито осматривал получившуюся поклажу в виде спящего адепта, часть сознания постоянно воспринимала слова Безымянного. Всё же не комфортно мне, видимо, без пассажиров, болтающих внутри моей головы. Вот и поменял одного на другого.

А рассказ Безымянного был полон догадок. Он знал далеко не всё, но смог изучить то, до чего дотянулся. Он изредка общался с другими адептами, кто тоже спал некрепко. И они обменивались знаниями…

Система ковчега вышла из-под контроля в незапамятные времена. Изначально Сердце должно было аккумулировать чистую энергию Дао для поддержания Хранителей и самого ковчега… Но что-то сломалось. Оно стало ненасытным. Оно всё так же распространяет вокруг себя силу, которую постоянно высасывает из миров-спутников, из адептов здесь… Но вот только поглощает гораздо больше, чем отдаёт. И то, что отдаёт, отравлено сном. А ещё… Миры уничтожаются один за другим, лишённые сил. И с каждым новым уничтоженным миром давление на остальные растёт всё сильнее.

— И Клык… он хочет его, это Сердце, сожрать⁈ — Я не мог в это поверить. Даже для древнего демона это звучало как безумие. Нас от энергии гробницы чуть не порвало, а здесь… В миллиарды миллиардов раз больше энергии! Его же просто разметает на куски! — Может, он хочет культивировать, как и ты предлагал?

— Я не знаю…

— А я так думаю, — начал рассуждать я, — если он решит сожрать источник, то сосуд разорвёт точно. А он, вроде, не может существовать без него. Так что… Если он хочет быть мотыльком, летящим на пламя… Это его проблемы. Наш план прежний: найти этот источник, культивировать и убраться отсюда…

— Зря ты его недооцениваешь. Он вынашивал свои планы ещё задолго до моего прихода сюда. И даже вовлек в свою игру меня, заставляя содействовать его интересам.

— Ты про то, как Клык изначально оказался в моих руках? Айрхен тогда говорил, что это твоих рук дело…

— Да. Мне нужно было, чтобы кто-то внизу смог восстановить ключ и попасть в гробницу. Сам видел, она готова была лопнуть… Едва успели. Он предложил свою помощь посредника. Но всё это время преследовал собственную цель… И оказался здесь.

Осознать масштаб открывшейся правды и все обдумать я не успел.

Откуда-то сзади, приблизительно с того места, где находился Клык в своем новом носителе, расходилась волна чудовищного давления. Невероятная мощь, абсолютно несравнимая с тем, что было… Сколько-то времени назад.

И я только сейчас понял, что он был ещё далеко. Глазами я его разглядеть не мог, но сила приближалась, резко разрастаясь во все стороны. Он нашёл меня. И нёсся сюда со скоростью, от которой каменная поверхность подо мной, казалось, завибрировала. И коконы вокруг колыхались всё сильнее с каждым ударом сердца.

Инстинктивно я принялся оборачивать себя слоями воли, отбрасывая мысли, наращивая всю возможную силу до предела. Полуэнергетическое тело ревело от перегрузки. Фильтры на нитях загудели, едва справляясь с потоком энергии, который теперь приходилось не только очищать, но и использовать для бешеной подготовки к бою. Бежать было бессмысленно — он явно быстрее. Несоизмеримо быстрее. Как и прятаться — ведь он летел прямо на меня.

Я готовился к удару, к схватке здесь и сейчас, к вероятному концу… Но удар не пришёл. Давление достигло пика где-то впереди и чуть левее меня, а затем… резко исчезло, как будто его и не было. Только эхо яростной силы ещё висело в «воздухе».

Я стоял, широко раскрыв глаза. Ничего, никакой силы больше не было. Как так? Гладкая равнина, коконы. Но направление движения силы я запомнил. И двинулся туда, где Клык… исчез? Нет, невозможно. Он точно был тут — коконы до сих пор колышутся. И он точно не мог бесследно исчезнуть. Значит, он нашёл то, что искал. Источник. Или вход к нему.

— Ты почувствовал это? — спросил я у Безымянного, как только немного успокоился.

— Да. Теперь ты веришь, что он сожрет источник?.. — хмыкнул Безымянный.

— Да как⁈ Как он стал таким сильным? Ни за что не поверю, что его новый сосуд обладал такой невероятной мощью. Я бы почувствовал… — выразил я то, что меня поразило до глубины души.

— Я думаю… Он соединил сосуд и основное тело в некоем энергетическом симбиозе.

— Основное тело?.. Три в одном… Древний демон, кусок энергетической демонической системы, выращенный внутри адепта, и адепт шестой стадии… Охренеть… — выдохнул я, глядя перед собой.

Осторожно сканируя пространство нитями Воли, я искал какую-нибудь аномалию. И нашел. Между двумя особенно яркими коконами в самом камне зияла… лестница, спиралью уходящая на необозримую глубину. Проём полностью сливался по цвету с камнем вокруг, а рассеянный свет окружающего пространства не давал резких теней, поэтому очень легко было пройти мимо. Но я однозначно тут раньше не проходил. Как минимум эти два кокона точно бы запомнил…

— И что будет, если он его, это Сердце, сожрет? — спросил я, делая шаг вниз.

— Может быть по-разному, — голос Безымянного звучал совсем приглушенно. Я был с ним лишь малой частью сознания, в основном сосредоточившись на лестнице. Еще шаг. — Либо все взорвется… Либо все проснутся. Миры-спутники лишатся кровососа, станут крепче. В этом случае даже может настать золотой век адептов, но… Это будет недолго. Клык, поглотив Сердце Чертогов, сможет уничтожать и создавать миры по взмаху ладони. Он обретет силу, превосходящую все, что можно вообразить. Силу перекраивать реальность. Он станет Абсолютным Пожирателем. И ничто — НИЧТО — не сможет ему противостоять. Ни твой мир, ни другие… Всё станет его кормом и развлечением. Вечность обернется бесконечным пиршеством одного существа.

— Тогда надеюсь, что его все-таки просто разорвет… — тихо хмыкнул я, чувствуя заполняющую меня бесшабашную смелость.

Лестница шла по спирали, уходя все ниже и ниже. С каждой ступенью я шел все быстрее и увереннее, почти бежал. Меня замедляло лишь то, что мои фильтры работали на пределе — энергии здесь было еще больше, еще гуще, а усыпляющие вибрации висели в самом «воздухе» плотным, почти осязаемым покрывалом. Остановись — и уснешь навеки.

Наконец, внизу забрезжил свет. Тусклый, холодный, мерцающий белизной свет далекой нейтронной звезды. Лестница вывела на маленький выступающий балкончик. И я замер.

Я стоял почти у потолка странной необъятной пещеры, и при взгляде вниз передо мной открывалось… пространство. Безграничное и одновременно замкнутое. И в центре этого пространства парило… Сердце Чертогов? Ядро? Источник…

Что-то огромное. Непостижимое. Оно не имело четкой формы — то ли сфера, то ли многогранник сложнейшей конфигурации, то ли это вообще сгусток чистой, плотной энергии, пульсирующей медленным ритмом. Оно излучало тот самый холодный белый свет, который я видел, пока спускался. Свет не слепил, но пронизывал насквозь, заставляя мою энергетическую форму вибрировать в резонансе. От него исходило все — и энергия Чертогов, и те самые усыпляющие вибрации, вполне видимые визуально — желтые канаты, что чем дальше, тем сильнее разветвляются.

И одновременно с этим — тысячи, миллионы ниточек энергии тянулись с потолка, со стен и вообще со всех сторон к этому Сердцу.

Я не мог бы однозначно определить ни размер Ядра, ни дистанцию до него. Казалось, любые единицы измерения бессильны в этом странном пространстве капсулированной бесконечности… Оно переполняло мое поле зрения, мое сознание, мою энергетическую систему. Я стоял, не в силах пошевелиться, абсолютно раздавленный этим сокрушительным ощущением невероятной силы. Да уж, а мне до этого Клык мощным показался…

«Дышалось» легко, поскольку энергия здесь была без примеси усыпляющей силы, затянутой в плотные желтые жгуты, к которым достаточно было просто не прикасаться. Единственное, что я чувствовал — это оцепенение перед величием и безумием этого творения, обернувшегося ловушкой.

Кажется, Безымянный что-то восторженно орал, но я никак не мог переключиться наего слова. Потому что наблюдал за маленькой черной черточкой в облаке силы, стремительно несущейся по направлению к огромному Сердцу Чертогов. Я заметил ее в тот момент, когда она своим телом разнесла целый канат усыпляющей силы, который, казалось, был куда толще черной черточки.

Клык сделал свой ход… Сгорит мотылек? Или станет настоящим богом всего существующего?..

Глава 99

Тишина, царившая еще мгновение назад, была взорвана. Взорвана чудовищным энергетическим гулом, вибрацией, которая потрясала саму структуру реальности вокруг Сердца. То, что я принял за размеренный, вечный пульс Ядра, превратилось в аритмичную, хрипящую агонию.

Клык — эта ничтожная, с точки зрения масштабов Сердца, чёрная точка — вонзился в его сияющую поверхность. И не просто вонзился, а начал пожирать. От точки контакта во все стороны разбегались чёрные прожилки, словно ядро гигантского плода поразила мгновенная, смертельная гниль. Они расползались с непостижимой скоростью, выжигая сияющую белизну и оставляя после себя пустоту, мерцающую отвратительным фиолетово-багровым светом Бездны.

Именно сейчас, в этом акте святотатственного уничтожения, я наконец увидел то, что было ранее недоступно зрительному восприятию. Вокруг Сердца существовал невидимый барьер, кокон из сплетенных в невообразимо сложный узор силовых линий — защита, созданная самими Хранителями. Но теперь в этом коконе зияла дыра, аккуратный, словно вырезанный скальпелем разрез, через который Клык и проник внутрь. Он взломал защиту — точно так же, как, будучи когда-то клыком у меня на шее, пробивал любую, самую крепкую шкуру.

От разъедаемой изнутри плоти Сердца вырывались протуберанцы энергии. Казалось, что вся эта махина вот-вот рванет, но… Сначала Источник вдруг затих, и я было решил, что все кончено и Клыка больше нет, как на поверхности Сердца начала вспухать черная опухоль, пока еще совсем небольшая. Клык как-то успокоил беснующееся море энергии и начал его неторопливо… пожирать.

Глядя на всю эту картину, я пребывал в неком оцепенении, однако перед моим мысленным взором невольно стала разворачиваться цепь событий, что происходили в мире с момента моего попадания. Какая-то заварушка со школой Пламенной Птицы, что лишила меня наставничества Гу Луна. Затем моя встреча с тем стариком Чжаном и получение Клыка. Первый убитый зверь, первый сделанный взрывной камень. А потом… осколок ключа, из которого я получил знание о рунах. Затем второй осколок, попавший мне в руки, и… Клык так неистово мечтал его сожрать, это я помню отчетливо. Но я изо всех сил сопротивлялся этому желанию, впервые показав Клыку свой характер. И, спустя пару недель ожидания… Случилось вторжение демонов. И я в поиске силы поглотил и вторую половину ключа.

А ведь, если задуматься… Первое нападение демонов, по-большому счету, обернулось ничем. Ну, империю они захватили, там была готовая почва. А вот с Королевством Лунного Света они явно облажались. Потому что королевство отбилось, а столица осталась нетронутой. Сейчас, осознав гениальный план Клыка, видя, как он стремительно набирает силу, я понимал — он рисковал. Активировал план именно в тот момент, хотя подготовка к полномасштабному наступлению еще явно была не завершена, чтобы я уже не соскочил… И он добился своего. Проиграл локально, но что значил этот проигрыш в рамках глобальной цели? Даже вполне могу предположить, что это поражение было частью его плана — такой же, как и показушная сцена с изгнанием Кибато — лишь бы убедить меня, что он мой союзник, готовый прийти на помощь в любой критической ситуации… А потом…

Чем больше пазлов вставало на свое место в общей картине, тем сильнее меня душила яростная, бессильная злоба. Меня, с*ка, использовали.

— Вся история с долбанным вторжением демонов — его рук дело… — борясь со злобой, высказал я это откровение своему единственному собеседнику, — Он всех обманул… Использовал меня, использовал тебя, использовал даже этого предателя Хуань Ло… Ради этого момента…

— Ты только сейчас это понял⁈ — привычно энергично-добрый голос Безымянного сменился удивлением, а затем он заговорил со злой обреченностью, — И он победил. Он отымел реальность. И всех нас. А нам только и остается — наблюдать, как он празднует свою победу. Он получил всё, что хотел. Абсолютную власть. Абсолютную сытость. Он, можно сказать, высмеял твою жертвенность, твои принципы, твою любовь. Нассал тебе в душу. И доказал, что прав был он — сильный и жадный, безжалостно идущий к своей цели.

— Молчи… — зарычал я, чувствуя, как красная пелена ярости застилает мой разум.

— Он дал тебе всё. А затем отнял всё. Он наверняка решит оставить тебя в живых и наслаждаться тем, как ты страдаешь, глядя на то, как он разрушает всё то, что ты считал ценным, — голос Безымянного стал холодным и слегка насмешливым. Казалось, он специально меня злит. И у него это отлично получалось…

— Я сказал, МОЛЧИ! Он еще не отнял у меня ничего. И он нихрена не получит победы. Есть одна вещь, которую он не может контролировать. Не может поглотить. Не может предсказать. Это моя, с*ка, принципиальная упертость. И если я не могу его убить… я могу испортить ему весь гребанный праздник… — Моя ярость резко стихла, сменяясь холодным расчетом. — Говоришь, если эту хрень уничтожить, все миры вокруг заживут только лучше?

— Определенно.

— А если она взорвется?

— Пострадаю я, и все адепты шестой стадии, запертые в этом мире. На остальных это не должно повлиять.

— Ты к этому решению подталкивал меня, да? Почему нельзя просто словами сказать, что это единственный выход⁈

— Такое решение каждый волен принимать только… самостоятельно, — в голосе Безымянного прорезалась грусть. Он сам меня натолкнул на эту мысль, а теперь… понимал. И, видимо, грустил. Ну, либо показывал это.

— Да насрать мне на твою грусть, — огрызнулся я, резко разрывая контакт.

Тело Безымянного рухнуло на пол балкона, когда я перестал его поддерживать. Спи тут и наблюдай из первых рядов. Старый… Нет, древний хрен. Ненавижу, мать их, манипуляторов…

Я смотрел на тело, которое, упав на спину, продолжало сохранять сидящую медитативную форму. Эта нелепая поза вызвала во мне брезгливую отстраненность. Говоришь, Клык вовлек тебя в свою игру, использовал втемную?… Кто еще кого использовал…

Ведь морально гораздо легче сказать: «Такое решение каждый волен принять самостоятельно» с легкой грустью. И это твое решение, а я не при делах. Что я могу поделать, я ведь сплю? А идти и сжигать себя вместе со всем этим дерьмом — твое собственное решение и ответственность. Я не толкал тебя на суицид…'

А именно суицид мне и оставался. Все по заветам учителя — уж что-то, а этот урок я запомнил накрепко. «Как уйти красиво». Оттолкнувшись от балкона посильнее и срываясь в пропасть, я повторял про себя эту инструкцию, сосредоточившись на главном.

Пункт первый — поджигаем себя и свою душу, свою ауру, саму суть существования. Очень важно поджечь правильным огнем — Феникса, и чем сильнее он, тем лучше.

Пункт второй — обнимаем, прижимая к себе того, кто гораздо сильнее тебя, но уязвим к этой силе. О-о-о, демоны эту силу очень любят. Особенно когда заняты исключительно тем, что поглощают энергию в огромных количествах. Надеюсь, когда эта энергия полыхнет внутри его симбиотического тела, он оценит…

Пункт третий — любуемся костерком и греем ручки.

Инструкция не сложная, но местами капризная. В моей памяти хранились воспоминания — это были знания, что появлялись в сознании у каждого, в ком было хоть немного сил Феникса. У меня же их было дохрена. И понимание самосожжения этих сил чистейшим факелом тоже было. Хоть Мико никогда этим и не делилась. Мико…

Врезав себе хорошую пощечину, я вернулся к действительности. Время пока было — лететь до ядра далековато. Так вот, инструкция капризная — очень важно поджечь себя вовремя — не слишком рано и не слишком поздно. И если по поводу второго я не уверен, то первое точно недопустимо. Не думаю, что Клыку доставит неприятности, если я свалюсь ему на голову клочками окончательно истлевшего пепла.

Время размышлений закончилось. Внизу, в сердцевине расползающейся щупальцеобразной черноты, черная опухоль пульсировала и стремительно росла с каждой секундой, странным образом напоминая мерзкого раздувшегося клеща, присосавшегося к ядру. Скорость поглощения была чудовищной. Скоро он станет действительно непобедимым. Абсолютом.

Ну уж нет. Не в мою смену.

Я отшвырнул прочь все сомнения, всю ярость, всю боль. Оставил только холодную, отточенную сталь решения. Инструкция по красивому уходу. Пункт первый.

Я обратил взгляд внутрь себя. Туда, где в сплетении золотых, алых и белых нитей копилось пламя. Я поднес спичку к бочке с порохом собственной души.

«Прости, Мико. Но это единственный способ испортить ему торжество».

И поджег.

Это не было больно. Сначала — лишь ощущение безумной, всепоглощающей легкости. Как будто я сбросил с плеч гору, которую тащил всю жизнь. Мое энергетическое тело, сжатое до полуматериальной формы, вспыхнуло ослепительным золотом. Чистым, яростным, очищающим огнем Феникса. Я стал факелом. Живым, мыслящим факелом, единственной целью которого было — дотянуться до центра заразы и обнять его в последнем, смертельном объятии.

Пункт второй.

Я немного скорректировал свой полет, намереваясь не только попасть в Клыка, но и поджечь собой ядро. Влетев по касательной в сферу, я поднял вокруг себя огромные волны пламени, что мгновенно побежали во все стороны. Именно в этот момент меня оглушило первым приступом боли. Больно уж мощное топливо. Но что мне эта боль?.. Я был Волей, обернутой в Пламя. Непробиваемой скалой, несущейся к своей цели.

Пламя, расходившееся от меня, мгновенно поднималось и шло дальше, во все стороны и вглубь. Я еще и полпути до Клыка не проделал, как тот невероятно громко заорал.

Клык не почувствовал угрозы. Он был пьян от мощи, упивался ею, как алкоголик дешевым пойлом. Его внимание было всецело поглощено Сердцем. И он заорал, видя, как его драгоценная добыча… сгорает.

Но предпринять он ничего не успел. Да и не мог. Он, ведомый своими инстинктами, не мог остановиться. Раньше, чем его жадная суть смогла перебороть инстинкт и отцепиться от еды, что внезапно загорелась — она загорелась и внутри него. А поглотить он успел ой как много… И продолжал это делать.

Я так и не добрался до него, когда в моем сознании, уже почти растворенном в огне, прорвался последний, нечеловеческий вопль. Это был рев Клыка. Рев, в котором смешались ярость, недоумение, животный ужас и…

Он все понял. Понял, что его переиграли. Он почти получил свою абсолютную власть, и… не доел.

— ТЫ… ДАЖЕ… ПОБЕДИТЬ… НЕ… УМЕЕШЬ… ПО-НОРМАЛЬНОМУ… — прорычало пространство, звеня бессильной злобой.

А потом не стало ни мыслей, ни звуков. И новые, накатывающие волны нечеловеческой боли. Огонь. Белый, чистый, всеуничтожающий огонь. Я чувствовал, как рассыпается в прах демоническая сущность Клыка. Чувствовал, как и сам рассыпаюсь, находясь внутри этого огромного Сердца Чертогов.

Взрыва не произошло. Просто гигантский столб чистого пламени, подхватив все внутренности, вырвался из тела Сердца и устремился ввысь, пробивая потолок, в небо, в фиолетовую бесконечность Чертогов, словно последний прощальный салют. Салют по всем надеждам, по всей любви, по всем потерям.

Пункт третий. Греем ручки.

Но ручек уже не было. Не было тела. Не было сознания. Не было ничего.

Чернота.

* * *

Сквозь рушащуюся реальность Чертогов, сквозь слои энергии и безумия, сквозь пустоту между мирами летела микроскопическая бело-золотая искорка.

Это была искра неистребимой Воли, спаянная в неразрывном союзе с теплым золотом неугасимого Феникса. Воли, способной пробивать собственное русло, а не плыть по течению.

Лишенная сознания, она не имела ни мыслей, ни эмоций, ни чувств. Только одно-единственное, вбитое в саму ее суть, ощущение: дом. И тончайшая, почти неуловимая нить волевого устремления, дрожащая в небытии, влекла её за собой куда-то туда, в бесконечную даль.

Домой.

Глава 100

Работа. Работа для Мико была спасением. Она погружалась в нее с рассвета и трудилась до заката, пока силы окончательно не покидали ее тело. Работа с максимальной отдачей, на износ — ведь тогда сон приходил мгновенный, без сновидений, без боли.

Правда, спасало это не всегда. Часто ей снились его руки, его насмешливая улыбка, его глаза с вертикальным зрачком. Каждый раз она вскакивала с уверенностью, что он рядом, протяни руку — и дотронешься, но… Нет. Уже пять лет его не было рядом.

Все это время она руководила, учила, чертила руны, вкладывала Волю в новые артефакты для строящейся второй крепости — «Вечного Дозора». Ее «Народные Академии», как их когда-то назвал Керо процветали, и не было отбоя от желающих попасть в новые школы. Она отдавала всю себя, как он просил. Чтобы не думать. Чтобы не чувствовать пустоту, зияющую в ее груди на месте той связи, что когда-то была таким живым, теплым, сияющим мостом между их душами.

С тех пор, как он исчез в Гробнице, связь оборвалась. Не ослабла, не затухла — порвалась. Остро, болезненно, окончательно. Осталась лишь тишина. Пустота.

И вот, закладывая очередной артефакт в фундамент новой башни, она вдруг замерла.

Показалось.

Она зажмурилась, сосредоточилась. Нет. Нет, не показалось.

В самой глубине ее души, в том самом месте, где так долго была лишь холодная пустота, дрогнула струна. Тонкая-тонкая, слабая, едва уловимая. Как паутинка, колеблемая ветром.

Сердце ее бешено заколотилось, дыхание перехватило. Она отшатнулась, прислонившись к холодному камню стены.

Она чувствовала. Оно было. Совсем слабое, с абсолютно неясным направлением, размытое, как сквозь толщу воды… но оно было. Связь с ним… Снова появилась.

«Он… вернулся?» — прошептало ее сердце, и в нем вспыхнула бешеная, ослепляющая надежда.

Но почти сразу же накатила волна горького реализма. Нет. Это слишком слабо, слишком призрачно. Это просто эхо. Отголосок старой боли. Самовнушение от усталости.

Мико с силой тряхнула головой, смахнув предательскую влагу с ресниц. Нет. Нельзя. Нельзя снова поддаваться. Нельзя позволять надежде разбить себе сердце в очередной раз.

Она глубоко вздохнула, выпрямила плечи и снова повернулась к кристаллу. Ее лицо стало спокойным и сосредоточенным, каменной маской поверх бури внутри.

«Просто работай, — приказала она себе. — Просто работай и не думай».

Но крошечная, дрожащая паутинка в глубине души продолжала вибрировать, и остановить её было уже невозможно.

* * *

Хельда сидела в своем кабинете, перебирая бесконечные письма. Её взгляд то и дело соскальзывал на камин, в котором её подруга сушила волосы, когда гостила тут много лет назад.

«Может снова туда, к Стене, отправиться?» — пронеслась мысль в голове Хельды.

Мастер Кёльн, которому она когда-то отдала артефакт со знаниями по рунам, работал из рук вон плохо… и ситуация не предвещала улучшения. Только в присутствии самой Хельды этот зазнайка хоть как-то начинал шевелиться, но стоило царице покинуть стройку, как он тут же расслаблялся, не желая лишний раз и пальцем пошевелить и требуя к себе почтения не меньшего, чем к главе Школы Феникса.

Сама же Мико работала буквально на износ и, хотя не обладала таким объемом знаний как у Кёльна, умудрялась делать артефакты раз в пять больше и на порядок качественнее. И это помимо прочих обязанностей главы школы.

Кроме того, Хельда не понаслышке знала, что Кёльна от работы отвлекают еще и постоянные попытки привлечь к себе внимание Мико. Безуспешно. Во всём, что не касалось работы, Мико его игнорировала. Как и остальных мужчин, за исключением разве что трёх — Лин Чжэна, Хаггарда и Чоулиня. Сколько раз она ему говорила и не пытаться лезть к ней — прихлопнет и не задумается, однако тот был слишком уверен в своей неповторимости.

М-да, Хельда иногда ошибалась в людях. Жаль, что сейчас не вернуть время вспять, и не забрать уникальный артефакт знаний, который тот впитал. Нет, Кёльн был верным и талантливым, но вот испытания славой не выдержал. И только сама Хельда пока может удерживать его в рамках субординации. Быть же постоянно на Стене ей не с руки. Почему?..

Да, множество проблем требовали её непосредственного присутствия в царстве Севера. Но проблемы — проблемами, они были и будут всегда, и дело определенно не в них. Сейчас, когда ее царство расцветало — знания из гробницы Безымянного дали невероятный толчок во всех областях — она могла бы уже немного выдохнуть и проводить больше времени с подругой. Однако…

Там, у Стены и на стройке новых школ-крепостей… ей там было… Неуютно. Подруга изменилась до неузнаваемости, а вокруг неё была такая аура власти и силы, что сама Хельда стала чувствовать себя на вторых ролях. А она это ощущение очень не любила.

И все началось в тот день, когда она рассказала Мико об исчезновении Керо.

В груди Хельды снова разбушевалась смесь гнева, досады, грусти и даже чего-то очень похожего на… вину. Вот куда он делся? Она помнила тот день, как сейчас — гробница заходила ходуном, что до безумия напугало всех. Но не её. Однако к тому моменту, когда Вестра довела царицу до зала сокровищ, гробница успокоилась. А внутри — никого, и только странные кристаллы разбросаны по всему полу. Хельда и её люди обследовали каждый угол гробницы, и обнаружили скрытую пустую нишу. Что он там мог найти? Куда делся? Эти, и многие другие вопросы так и оставались без ответа.

Ей хотелось думать, что он нашел что-то ценное, украл и убежал. Так было бы легче на него злиться и не испытывать ни благодарности, ни тяжести неотданного долга.

Она его знала не так хорошо, как ей хотелось бы, но она понимала — он бы не стал воровать и убегать. Скорее он каким-то образом опять всех спас — а люди вокруг даже не поняли как, и от чего. И, вероятно, умер. Пять лет о нем нет вестей…

Хотя, легенды о нем до сих пор живут в устах и сердцах людей…

В дверь постучались. Хельда вынырнула из своих мыслей и перестала смотреть на камин.

— Заходи, — негромко сказала Царица, узнавшая стук. Вестра всегда стучала именно так.

— Вы звали, госпожа? — склонила голову верная тень.

— С появлением этого твоего «гостя», ты совсем перестала заниматься делами. Дорогая, если ты хочешь отдохнуть, скажи прямо. Мне не хватает твоей цепкости и инициативности. Лучше совсем не работай, чем так.

— Простите, госпожа, — вновь склонила голову Вестра, — я и сама не ожидала, что так увлекусь. Можно мне неделю выходных, а потом я снова возьмусь за дела — как раньше…

— Хорошо. Отдохни. Через неделю мы отправимся к Стене, и в этот раз заглянем еще и в столицу.

— Спасибо, ваше Величество, — поблагодарила Вестра и замерла в ожидании. Хельда её еще не отпустила.

— Вестра… — чуть замявшись, Хельда покрутила ладонью, и указала на стул — я хочу с тобой поговорить не как царица и госпожа, а как подруга детства, по-простому. Ты уверена, что это твое увлечение — нормально?..

— Он мне всегда нравился, — улыбнулась Вестра и села на кресло, закинув ногу на ногу. Когда царица предлагала говорить «по-простому», нельзя было к ней обращаться даже на «вы».

— Сейчас, когда он лишился своего высокомерия, он так мил, ты не находишь?

— Ну… Не знаю… — задумалась Хельда. — Я приказала выжечь его культивации и заковать, как поступила бы с любым государственным преступником. Но ты превратила его в свою игрушку. И теперь проводишь все время с ним. Ты не хочешь его отпустить?

— Что ты, что ты… Нет, он так очарователен в своей беспомощности! Я иногда его специально злю и смотрю, как он дергается в своих цепях от бессильной ярости. А потом… он перестает злиться, и начинает смотреть заискивающе… Я иногда даже даю ему прогуляться. За хорошее поведение.

— Но ведь он тебя ненавидит!

— Сейчас — да, но кто знает, что будет потом? А я таю, когда вижу его аристократический профиль, слышу его голос. Мне нравится давать ему иногда лакомства, а еще задать ему какой-нибудь глупый вопрос и слушать, как он рассуждает… Да, он не особенно умён, но от любимой зверушки многое и не требуется…

— Да уж… — чуть поежилась Хельда. — Зверушка. Думается мне, не такого конца своего пути ожидал принц… Не такого….

— Зато он только мой!.. — с вызовом бросила Вестра.

Хельда только покачала головой. Пару месяцев назад, когда выменянному из-за рубежа преступнику, Айрону, был вынесен приговор, Вестра вмешалась, и попросила для него вместо смерти — лишение сил и темницу. Верная подруга так редко о чем-то просила, что Царица не смогла отказать. Но она никак не думала, что дальше все будет происходить именно так…

* * *

В уютном, крепком доме в центре столицы Лунного Света пахло свежеиспеченными булочками и молоком. Линфей, укачивая на руках младшую дочь, глянула в окно и, заметив знакомую фигуру, идущую от калитки, крикнула мужу:

— Чоулинь, смотри, кто к нам пожаловал! Встречай гостя!

Великан, возившийся на полу со старшим сыном, поднял голову. Отряхнувшись, он встал и открыл дверь — его и без того добродушное лицо расплылось в улыбке.

— Хаггард! Давно не заглядывал! Проходи, проходи! — Чоулинь расставил руки в стороны, намереваясь заграбастать бородача в объятия, но тот стал уклоняться.

— Аккуратнее, верзила! Подарок сломаешь! — в руках у Хаггарда действительно была изящная резная коробка.

Чоулинь решил ограничиться тем, что похлопал друга по спине, пропуская в дом.

— Привет, Хаггард! — улыбнулась Линфей.

— Я до сих пор удивляюсь каждый раз, когда вижу твою улыбку, — добродушно проворчал Хаггард, протягивая ей коробочку, однако, увидев, что у той заняты руки, повернулся к Чоулиню,– держите подарок. Безделушка для младшей. Сама двигается, если ци подлить. Пусть привыкает.

Чоулинь открыл коробку. Внутри лежала фигурка деревянного тигра, так искусно вырезанная, что казалось, вот-вот рыкнет.

— Спасибо, Хаггард, но это слишком щедро! Ты обещал больше не дарить ничего ценного! — чуть нахмурилась Линфей.

— Это ерунда, говорю же, красивая безделушка. Да и для кого же богатеть, как не для друзей?

— Когда ты подарил нам этот дом, он неделю пил и праздновал. — продолжала ворчать Линфей.

— Эй! Я праздновал рождение первенца! — возразил Чоулинь. — А то что на это самое рождение друг дом подарил — так просто совпало! И спасибо тебе, Хаггард! Надеюсь, Маюри успеет позабавиться с этой игрушкой… — последнюю часть здоровяк произнес с легкой опаской. И было понятно почему — взгляд старшего сына, мальчугана чуть старше двух лет, прикипел к игрушечному тигру. Он не решался подойти, спрятавшись за ногами матери, однако во все глаза разглядывал игрушку. Бородач, заметив взгляд, засмеялся и влил капельку Ци в тигра. Тот тихо заурчал и пошел вперед грациозной походкой.

— Наша жизнь, конечно, круто поменялась, со всеми этими технологиями из гробницы… — Чоулинь удивленно смотрел на игрушку. По лицу Хаггарда прошлась тень, но никто этого не заметил — игрушка привлекала все их внимание.

Вечер потянулся неспешно. Хаггард рассказывал байки, играл со старшим сыном друзей, хвалил яблочный пирог и другие угощения. Но Чоулинь, знавший его не первый год, видел — за напускной веселостью скрывалась тяжесть. Настоящий Хаггард был где-то далеко.

Когда дети уснули и Линфей, пожелав спокойной ночи, удалилась в спальню, в гостиной воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием поленьев в камине.

Чоулинь налил в две глиняные кружки крепкого алкоголя, того самого, «эликсира». Хаггард когда-то сам ему и подарил — целую бочку. На новость о беременности Линфей… И за эти три года бочка опустошилась не больше чем на треть. Не так уж и много он пьет, как говорит жена…

— Ну, как дела-то? Больше года, считай, не виделись. — спросил великан, протягивая кружку другу. — Все в совете у Трора заседаешь? Империю чайную растишь?

Хаггард взял кружку, задумчиво посмотрел на огонь.

— Да бросил я это. Почти всё. Трор за советом иногда приходит, да… Но он и сам справляется. Железный Регент, мать его. Порядок навел. Голода нет, дороги безопасны. Чайная плантация… цветет. Но это уже не моё. Нашел управляющего.

— А что твое-то? Лавка, как в старые добрые?

— Лавка, — кивнул Хаггард и сделал большой глоток. — Сижу там. Иногда. Продаю какую-нибудь ерунду юнцам, которые хотят почувствовать себя героями. Чаще — просто сижу. Иногда выпиваю.

Он замолчал. Чоулинь ждал.

— Первые два года… я ведь пахал как проклятый. Строил, покупал, продавал, вербовал, договаривался. Как и тогда, когда он в Озере три года проторчал. Но тогда хоть видно было — происходит что-то, скоро вернется, и оценит, чего я достиг. И вот спустя два года… А теперь… зачем все это? Он может и не вернется уже никогда. Может и вовсе сгинул… — Хаггард горько усмехнулся. — А если чудо будет, и вернется — ресурсы и так есть. Мир налаживается. А рвать жопу ради барыша — смысла нет. А без него… Без его безумных идей, без его «а давай попробуем вот так»… Скучно стало, Чоулинь. Или, скорее, тоскливо.

Он допил эликсир и посмотрел на великана. В его глазах стояла неприкрытая, тихая боль.

— А у тебя всё хорошо. Жена. Дети. Я помню эти чувства… — его голос дрогнул. — Я даже завидую тебе, старина. От всей души завидую.

Чоулинь молча положил свою лапищу на плечо друга. Ничего не сказав, он налил еще по кружке. Сидели так допоздна, в тишине, у огня, каждый со своими мыслями.

* * *

— Я… Должен… Вспомнить… — хрипло шептал я на каждом выдохе, монотонно переворачивая сено, — Я… Должен… Вспомнить…

Я чувствовал разгорающийся внутри груди огонек, когда нагружал своё тело работой. Мне казалось, что этот огонек твердит мне — вспоминай… вспоминай… И чем сильнее я нагружал тело, чем ярче он горел. Однако вспомнить я вообще ничего не мог — кроме последних двух недель. Как раз их я помнил хорошо…

Началось все с того, что я проснулся от вылитой на лицо воды. Я лежал на земле, а все тело нещадно болело.

— О, жив еще? — произнес женский голос без особой теплоты. — На, попей. Чудом выжил, болван. Сказали же — не лезь к ним.

— К кому? — я попытался задать вопрос, однако сквозь запекшиеся губы прорвался лишь невнятный хрип.

Кем бы ни была эта женщина, она явно не собиралась задерживаться рядом со мной — шаги удалились, а возле своей головы я наощупь обнаружил кувшин с водой. Присосавшись к нему, я разом ополовинил емкость, чувствуя удовольствие от чистой вкусной воды. Кое-как разодрав слипшиеся, по всей видимости от крови, веки, я попытался оглядеться. Бесполезно. Темно. И отвратительно пахнет.

Позже, когда вернулась эта же женщина с миской похлебки, а свет из дверного проема хоть немного осветил помещение, я понял, что нахожусь где-то… в хлеву?

Так начались мои дни. Меня звали… местные сначал звали меня «Эрик», но я не отзывался на это имя — слишком оно казалось чужим. Потом стали звать «Эй, ты» или «Чудак». Я был тем парнем, которого избили почти до смерти какие-то задиры из соседней деревни, из-за мешка зерна две недели назад. Дескать, в долг брал и не отдал. Все думали, что я умру. А я выжил. И стал «чудаком», потому что почти не разговаривал и все время бубнил себе под нос одно и то же, чего сам не понимал: «Я… Должен… Вспомнить…»

Я выполнял самую простую работу — ворошил сено, чтобы оно равномерно просыхало, таскал воду, и делал другие мелкие поручения — в обмен на какую-то еду и воду. Я этого не просил, но кормили меня часто — все-таки работал я усердно. Мозг был пуст, но руки сами знали, что делать. А еще… я начал меняться. Это мне говорил то один, то другой человек, замечая вскользь, думая, что я ни черта не понимаю. С каждым днем я становился чуть сильнее. Волосы, бывшие темно-русыми и редкими, светлели и густели. Спина распрямлялась, плечи становились шире. Я не понимал, что происходит. Но слушал и пытался вспомнить. А рядом с чудаками… люди часто становятся разговорчивее.

Люди вокруг говорили о своих делах. О том, что голод, слава небесам, кончился. Земли стали плодороднее. Хвалили нового Регента, Трора, который за три года навел порядок. Ругающих его тоже хватало — за суровость, за высокие налоги, но даже недовольные признавали: теперь есть что есть, и по дорогам можно ходить, не боясь бандитов.

Говорили и о другом — о стройке новой, второй школы-крепости за Стеной. Говорили с гордостью, с надеждой — мол, подрастет младший, обязательно в школу учиться отправлю! Человеком большим станет!

Мой мозг фиксировал эти разговоры, однако не вовлекался в них, будучи сосредоточенным на одной главной задаче.

— Я… Должен… Вспомнить… — продолжал я шептать, неся два ведра в коромысле от колодца до того дома, в сарае которого ночевал чаще всего. — Я… Должен… Вспомнить…

Мне навстречу двигалось трое здоровых деревенских парней.

— О, смотрите, как он окреп! — один из них толкнул меня в плечо. Ведра на коромысле качнулись, плеснув ледяной водой на мои босые ноги. — Уже и ведра носит бодро! Долг пора отдавать!

Я остановился, глядя на них пустым взглядом. Их лица мне были совершенно не знакомы. Хотя меня они определенно знали.

— Мешок зерна, чудак! — другой тыкнул меня пальцем в грудь. — Или мы тебя опять отделаем. И бить будем регулярно, пока долг не отдашь. Или вовсе жалобу за воровство подадим — так тебя работать на каменоломни отправят. Так что отдавай два мешка и живи спокойно!

— Я… должен… вспомнить… — пробормотал я себе под нос, чувствуя, как огонек в груди вспыхивает еще ярче, чем при нагрузке на тело.

— Что? Опять свое заладил? — первый парень грубо вырвал у меня коромысло. Вода из ведер хлынула на землю. — Слушай сюда, болван…

Его рука потянулась, чтобы схватить меня за воротник. В груди стало совсем тепло, и, кажется, что-то во мне щелкнуло.

Мое тело среагировало само. Я не думал. Я просто отшатнулся — не быстро, но плавно, так, что его пальцы схватили пустоту. Второй парень, видя это, с рыком бросился на меня, сжимая кулаки.

И снова мое тело двинулось без моего ведома. Я сделал полшага навстречу, левая рука поднялась и легким, едва заметным движением отвела его замахивающуюся руку в сторону, нарушив равновесие. Правая ладонь сама раскрылась и с резким, коротким толчком уперлась ему в солнечное сплетение.

Это был просто толчок ладонью. Не особо сильный, но резкий. Парень с выпученными глазами и беззвучным стоном сложился пополам и рухнул на землю, задыхаясь.

Третий замер в ошеломлении. Первый, что вырвал коромысло, опешил лишь на секунду, потом его лицо перекосила злоба.

— Ах ты ж… Убью!

Он сбросил ведра и замахнулся коромыслом по широкой дуге — чтобы зацепить. Я чуть отшатнулся назад, пропуская перед носом палку, и сразу вперед, вбивая кулак в подставленный бок. Парень рухнул, как скошенный. Огонь в груди разгорелся как кузнечный горн. Нагрузка в поле и рядом не стояла. Вот… Вот оно…

— Я… должен… вспомнить… — на этот раз мой шёпот прозвучал громче и увереннее.

Третий парень, видя мой взгляд, отступил на шаг, потом еще на один. Плюнул, растряс своих товарищей, которые все еще не могли отдышаться, и они поспешно ретировались, бросая на меня испуганные взгляды.

Я стоял у дороги, глядя на свои руки. Они слегка дрожали, словно тело удивлялось своим движениям и перенапряглось. Но это не важно. Надо зажечь огонь в груди еще ярче. Я точно вспомню.

Спустя пару часов оказалось, что история про мешок зерна еще не закончилась. Я стоял, опершись на коромысло, и наблюдал, как ко мне приближается группа во главе с тем самым парнем. Его надменная ухмылка говорила сама за себя — привел начальство. Двое других, тех, что я уложил, шли сзади, стараясь не смотреть мне в глаза.

— Вот он, господин проверяющий! — палец парня был направлен прямо на меня. — Вор и буян! Долг не отдает, еще и людей калечит! По закону Регента таких — на рудники, для исправления трудом!

Человек, которого он назвал проверяющим, смотрел на меня холодным, оценивающим взглядом. Он был одет в практичную, добротную одежду, без излишеств. За его спиной трое стражников в кожаных доспехах с рунами спокойно положили руки на эфесы мечей. Их глаза ничего не выражали — они видели здесь не человека, а проблему, которую нужно решить.

Огонек в моей груди вспыхнул тревожным, предупреждающим жаром. Эти двое… они были опаснее всей деревенской швали вместе взятой. Мои ноги сами собой приняли чуть более устойчивое положение, спина выпрямилась. Я не помнил, почему, но знал — движения этих стражников будут быстрыми и точными. И что-то в них было… Ци?..

— Мешок зерна, говоришь? — проверяющий скрестил руки на груди, его голос был ровным, без эмоций.

— Да-да, господин! Еще прошлой осенью брал! А теперь еще и нас избил! — закивал тот парень.

Проверяющий медленно перевел взгляд на него.

— И на что он, по-твоему, брал этот мешок зерна?

Парень на мгновение опешил, но быстро нашелся:

— А я почем знаю? Может, пропить хотел! Сказал — отдам вдвойне! Я дурак, поверил!

В это время из ближайших домов начали выходить другие жители. Привлеченные шумом, они собрались неподалеку, перешептываясь.

Проверяющий обратился ко мне:

— Брал ты зерно у него, парень?

— Я должен вспомнить…

— Чудак он! Как Дюк его избил, так память потерял и твердит что вспомнить должен! — вмешалась та женщина, что когда-то вылила на меня воду.

— Вот как… — На лице проверяющего появился едва заметный оскал, — А до того, как его избили, зерно он брал? Может он поле свое имеет здесь?

— Беженец он! Откуда-то с восточных земель! Молчаливым всегда был, но трудолюбивым… ни угла, ни скарба нажить не успел, как память потерял, от рук этого ирода! Поди пойми теперь откуда он! — ответила женщина.

Поддержал ее и старик, у которого я чаще всего работал:

— Так и есть, господин проверяющий. Этот чудак ни у кого ничего не брал. Работает молча, честно. А эти трое — известные забияки. Уже не первый раз пытаются его поддеть, да видно, в этот раз сами напоролись!

Лицо парня по имени Дюк побелело. Он начал что-то яростно отрицать, но голоса других односельчан, один за другим, поддерживали старика и женщину. Картина прояснялась быстро и безжалостно.

Проверяющий выслушал все, его лицо оставалось каменным. Наконец, он махнул рукой, и стражники схватили Дюка и его приятелей за плечи.

— Клевета и вымогательство, — холодно констатировал проверяющий. — По указу Регента — год на рудниках. Всем троим. Впредь думайте, кого обвинять.

Нытье и мольбы троицы, уводимой стражниками, быстро затихли вдали. Проверяющий снова повернулся ко мне. Его взгляд был полон уже не подозрения, а живого интереса.

— У тебя здесь нет ни дома, ни угла. Этот Дюк говорит, ты один их троих избил. Троих здоровых деревенских лбов. Мне в дружине всегда люди нужны… Что думаешь? — спросил он.

— Я должен вспомнить!

— Вспомнить, говоришь? — он на секунду задумался, а затем полез в поясную сумку и достал оттуда маленький деревянный футляр. Внутри лежала какая-то небольшая штука округло-вытянутой формы тускло-серого цвета. — Знаешь, что это такое?

Я молчал, с интересом разглядывая незнакомую вещицу, которая, однако, вызывала какие-то смутные ассоциации.

— Это пилюля пробуждения зерна. Помогает доставать внутренние резервы, о которых ты и понятия не имеешь. И с твоей памятью может помочь. Выстоишь против моего бойца — она твоя. Согласен?

Затем, видимо решив, что мое молчание это знак согласия — кивнул последнему из своих стражников, оставшемуся рядом. — Луан, проверь его. Только максимально аккуратно, если он так и не покажет признаков разума, не бей.

Стражник по имени Луан с нескрываемым любопытством смерил меня взглядом, снял плащ и меч. Он был на голову выше меня и шире в плечах. Он вышел на свободное место у дороги и сделал несколько разминочных движений, от которых его мышцы заиграли под кожей.

— Давай, деревенский, покажи, что ты умеешь, — бросил он мне вызов.

Я не хотел драться, но… огонь в груди подталкивал меня, требуя действия. Мои ноги сами вынесли меня вперед. Я снова не думал. Я просто встал в стойку. Какую — не знаю. Но она ощущалась верной.

Луан атаковал первым — быстрый, легкий удар в корпус, чтобы проверить реакцию. Мое тело отреагировало само. Я не уклонялся. Я сделал короткий шаг навстречу, подбивая предплечьем его руку, уводя мимо. Затем обхватил её и обозначил удар правой ладонью в локоть. Все движение заняло долю секунды. Оно было экономным, точным и эффективным.

Луан ахнул от удивления и отскочил, потирая локоть. Его взгляд из любопытного стал настороженным. Он наносил мне несерьезный удар, чтобы проверить. А я не сломал ему руку — хотя мог, и он это понял.

— Так не дерутся в деревнях, дружище, — произнес он. — Это школа. Или… что-то похуже.

Он снова пошел в атаку, теперь уже серьезно. Серия ударов, низкий подсекающий выпад, попытка захвата. Я парировал, уворачивался, двигался. Мое тело генерировало движения, не опираясь на разум. Оно считывало замыслы противника по едва заметному напряжению мышц, по взгляду. Я не наносил ударов сам, только защищался. Но моя защита не давала ему ни малейшего шанса.

В конце концов, Луан отступил, тяжело дыша. На его лбу выступил пот.

— Я не могу его достать, господин, — честно признался он проверяющему. — Он… он меня как будто насквозь видит. И стиль… я такого не видел. Это не Громовой Топор, не Белый Тигр… что-то другое.

Проверяющий подошел ко мне вплотную. Он внимательно вглядывался в мое лицо, будто пытаясь найти что-то знакомое.

— Кто ты? — спросил он прямо. — Откуда эти приемы?

— Я… — мой голос прозвучал хрипло. — Я должен вспомнить.

Он покачал головой. Потом потер переносицу, размышляя.

— Похоже, правда, не помнишь… Ладно. — Он протянул мне футляр с пилюлей. — Держи. Заслужил. В былые времена за нее и убить могли. Сейчас, благодаря открытиям последних лет, и огромным плантациям Школы Феникса, они стали куда дешевле.

Я взял пилюлю. Она была холодной и на первый взгляд казалась абсолютно невзрачной, однако где-то в ее глубине ощущались импульсные толчки неуловимо знакомой энергии.

Я не отрываясь смотрел на пилюлю. Огонек в груди пылал в такт ее мерцанию.

— Ты явно не простой селянин, — продолжал проверяющий. — Сильный и способный. Таким, как ты, всегда есть место в дружине Регента. Работа найдется — демоньи выводки по окраинам еще попадаются, бывает, бандитов надо гонять. Плата хорошая, еда, кров, ресурсы для роста. Думай.

Он развернулся и, кивнув своему стражнику, направился прочь. Луан на ходу надел плащ, бросил мне на прощание.

— Послушай его, парень. Сколько тебе лет? Двадцать пять? В таком возрасте поздновато начинать культивацию, но годам к сорока до третьей стадии дойдешь. С твоими данными на поле пропадать — грех.

Я продолжал пристально разглядывать свой неожиданный выигрыш. Последние зеваки, поняв, что представление закончилось и больше ничего интересного не предвидится, неохотно разбрелись по своим делам. «Я… должен вспомнить…» — снова прошептали мои губы. И, не думая больше ни секунды, я закинул пилюлю в рот.

* * *

Холодок, поначалу несильный и даже приятный, как от мятного леденца, прокатился по пищеводу, постепенно разрастаясь, усиливаясь и стремительно заполоняя собой все пространство моего тела и разума, соединяясь, но не смешиваясь, с огоньком в груди и зарождая огненно-ледяную бурю. Да, именно так, и теперь я начал это понимать — огненная ци, ледяная ци — мои родные стихии, проснувшись, бушевали во мне, прочищая мозги и сжигая пелену забвения.

Я вернулся.

Хрен его знает, что именно меня спасло, то ли несокрушимая Воля к жизни, то ли «неубиваемость» Феникса, но думаю, что, скорее всего, их уникальный сплав, который во время взрыва Сердца Чертогов запечатал мое «я» в бесконечно малую величину искорки. И, похоже, они же на па́ру отволокли меня домой, сунули в первое попавшееся подходящее тело, ну и уже начали это тело менять, подстраивая его под мою сущность.

Так что, я в очередной раз оказался в самом начале пути. Ну что же, не привыкать. К тому же, в этот раз со мной был мой опыт и моя Воля. Судя по всему, сейчас я был в начале стадии зерна. Можно сказать, дракон с рождения… И если при каждом прорыве культивации Воля будет укрепляться и увеличиваться, как и прежде, то какого уровня я достигну, когда стану четвертой стадии, или пятой… А я стану.

Стоп, о чем я вообще думаю⁈ Безымянный говорил, что выжившие адепты шестой стадии начнут проникать в обычные миры. Пока я тут прохлаждаюсь, возможно, где-то уже зреют проблемы. Надо предупредить… Мико… Я чувствовал связь. Ту связь, что привела меня в один из многих тысяч миров. И прямо сейчас я почувствовал направление. Туда и побежал… Нельзя больше терять время.

По пути мне встретилось небольшое озерцо. Вымывшись, я посмотрел в отражение — это определенно был я… Глаза после пробуждения зерна стали вертикальными и с золотым блеском в глубине. Волосы были короткими, но белыми и густыми, как когда-то до Озера, где сущность клыка слилась со мной. Грудь стала абсолютно чистой, без тату. Клык… Сдох. Ну и хрен с ним.

Столица Лунного Света оказалась прямо по пути. Точнее, то тончайшее, едва уловимое чувство, что тянуло меня вперед, как ниточка, вело прямиком через нее.

Город… изменился. Тот упадок и разруха, что я помнил, исчезли. Улицы были полны людей, но не оборванных и голодных, а деловитых. Отстроенные дома, новые вывески, запахи еды из харчевен — всё почти так же, как было здесь в мой самый первый приезд. Почти, но чувствовалась и смена власти — город был неуловимо… Чище?

Проходя по главной улице, я уловил обрывок разговора двух купчих, обсуждавших цены на чай.

«…а у Хаггарда, слышала, новые партии из плантаций школ прибыли. Говорят, сам Регент у него закупает!»

Имя ударило по сознанию, как молот. Хаггард. Теплое, важное, выжженное в самой глубине того, что я теперь снова осознавал как «я». Друг. Совсем рядом. Неужели он здесь?..

— А как найти лавку этого Хаггарда? — нетерпеливо перебил я купчиху, — подскажите, пожалуйста.

— А не пошел бы ты н… — явно хотела выразить свое недовольство женщина, но потом увидела что-то в моих глазах и осеклась. — … до конца улицы и налево, там сразу и найдешь его лавку…

Я поблагодарил и почти побежал, следуя по указанному маршруту. И вот она — лавка. Копия той, что сгорела в городе Пламенной Птицы. Небольшая, неприметная, без вывески. Даже внутри было чем-то похоже, разве что чуть почище, и гораздо меньше оружия. И больше всяких безделушек, чая, и даже, вроде как, игрушки были…

Войдя, я увидел его. Он сидел за прилавком, подперевголову рукой, и смотрел в одну точку на стене. Похудел, осунулся. В его густой бороде пробивалась седина, которой раньше не было. Он присутствовал здесь физически, но его сознание, казалось, витало где-то далеко.

Я подошел к прилавку. Он даже глаз не поднял.

— Что надо? Бери, что понравится, цена написана, — пробурчал он глухим, безучастным голосом.

Я посмотрел на него, чувствуя, как что-то щемит в груди, и не смог сдержать улыбки. Широкой, наглой улыбки, той самой, которой я всегда дразнил его.

— Эй, бородач, — сказал я, и мой голос прозвучал немного хрипло от волнения. — У тебя случайно нет пары-тройки мощных пилюль для быстрой культивации? Мне бы силы вернуть… Да и пару заготовок под артефакты бы…

Он замер. Сначала его плечи напряглись, потом медленно, очень медленно, он поднял голову. Его глаза, тусклые и уставшие, уставились на меня. В них не было ни узнавания, ни удивления. Разве что легкая тень раздражения — как смеет кто-то глупости непонятные городить?

— Что? — только и выдохнул он.

— Говорю, подкинь немного силы. А то неудобно получается — вернулся, а встречать меня некому. Хрен его знает, сколько лет прошло, но все, кажется, своими делами заняты.

Он вглядывался в мое лицо, в мои глаза с вертикальными зрачками, в которые теперь вернулся золотой огонь. Его собственные глаза начали медленно, невероятно медленно округляться. Дрогнули губы. Он отшатнулся так, будто прилавок ударил его током. Стул с грохотом опрокинулся.

— Не… может… быть… — то был уже не голос, а надсадный хрип. — Это… ты?

— А кто же еще? — я рассмеялся, и это был смех облегчения, смех возвращения домой. — Принимаешь старых друзей? Или все лучшее уже Трору отдал?

Он не ответил. Он издал какой-то нечленораздельный, хриплый звук, не то рык, не то стон, перепрыгнул через прилавок с неожиданной для его тучности ловкостью и сбил меня с ног в объятиях. Мы грохнулись на пол меж стеллажей с безделушками, и он, не отпуская, колотил меня по спине, рыдая и смеясь одновременно.

Минут через пять я попытался встать, когда Хаггард, все еще всхлипывая и не отпуская меня из своих медвежьих объятий, вдруг замер. Его взгляд устремился куда-то за мою спину, к дверям лавки. По его лицу пробежала смесь изумления и надежды.

— Ты… ты почувствовала? — выдохнул он, обращаясь к вошедшей. — Я же говорил! Говорил, что не мог он!…

Я медленно, очень медленно повернул голову.

В дверном проеме, залитая светом уличного дня, стояла она. Застывшая, как изваяние. Одна рука все еще была протянута к дверной ручке, словно она замерла на полпути, войдя сюда. Ее глаза, широко распахнутые, были полны такого смятения, такой надежды и такого страха, что мое собственное сердце совершенно забыло, как биться.

Она изменилась. Повзрослела. В ее осанке, в ее взгляде читалась власть, ответственность и та сила, что когда-то бушевала в ней неуправляемым штормом, а теперь была укрощена и обращена в русло созидания. Но в этот миг вся эта мощь, вся эта уверенность испарилась, оставив лишь хрупкую, испуганную девушку, боящуюся поверить в чудо.

— Мико… — ее имя сорвалось с моих губ шепотом, хриплым от переполнявших меня чувств.

Этот тихий звук, казалось, разбил оковы парализующего шока. Она сделала шаг вперед. Потом еще один. Ее взгляд не отрывался от моего лица, скользя по чертам, которые она, должно быть, боялась забыть, по белым волосам, по глазам с вертикальными зрачками, в которых снова горел знакомый золотой огонь.

— Это… ты? — ее голос дрогнул, был тише шелеста листвы. — Правда… ты?

Она была уже в двух шагах от меня. Я видел, как дрожат ее руки, как на глазах выступают предательские слезы, которые она отчаянно пыталась сдержать.

Я осторожно высвободился из объятий Хаггарда, который, всхлипнув, отпустил меня и отошел в сторону, давая нам пространство. Я поднялся с пола, не сводя с нее глаз.

— Да, — сказал я уже громче, и моя рука сама потянулась к ней. — Это я. Вернулся.

Ее пальцы дрогнули и встретились с моими. Сначала это было просто прикосновение, легкое, почти невесомое, будто она боялась, что я рассыплюсь в прах от одного неверного движения. Потом ее хватка внезапно усилилась, сжала мою руку с такой силой, что кости затрещали. Но я и не думал ее останавливать.

— Пять лет… — прошептала она, и голос ее сорвался. — Пять лет я… я чувствовала только пустоту. А сегодня… сегодня…

Она не договорила. Рыдание, сдержанное и горькое, вырвалось наружу. Она рухнула вперед, прижалась лбом к моей груди, и ее плечи затряслись от беззвучных, сокрушительных слез. Я обнял ее, чувствуя, как знакомое, забытое тепло ее ауры смешивается с моим, как тончайшая паутинка нашей связи, едва теплящаяся все эти годы, вдруг вспыхнула с новой, ослепительной силой. Это было не эхо. Это было настоящее. Живое. Наше.

Я прижал ее крепче, позволив ей выплакать все годы отчаяния, все ночи надежды, сменявшиеся утрами разочарования. Я просто стоял и держал ее, чувствуя, как что-то щемящее и правильное встает на свои места внутри моей собственной души.

Хаггард тихо шмыгнул носом где-то у прилавка.

— Ну вот… — пробормотал он сипло. — Теперь можно и напиться. По-нормальному.

Мико наконец подняла голову. Ее глаза были красными от слез, но в них уже горел знакомый огонь — яростный, преданный, бесконечно любящий.

— Где ты был? — спросила она, и в ее голосе слышались и упрек, и облегчение, и бесконечная нежность. — Что случилось? Я чувствовала… чувствовала, как все оборвалось. Думала… думала, ты…

— Это долгая история, — я мягко провел рукой по ее щеке, смахивая слезу. — Очень долгая. И очень странная. Но я справился.

Она смотрела на меня, впитывая каждое слово, и постепенно ее лицо озаряла все та же знакомая, озорная улыбка, которую я помнил с самого детства.

— Значит, «капец» миру все-таки не пришел? — прошептала она. — А то Хаггард все пугал.

— Пришел, — хрипло рассмеялся я. — Но я его, как всегда, обставил. Теперь, думаю, мир ждут очень интересные времена.

Я посмотрел на нее, на Хаггарда, на лавку, пахнущую деревом, чаем и домом. Ощутил твердую почву под ногами и тепло её руки в своей.

— Со всем справимся, — сказал я, и на этот раз это звучало не как надежда, а как констатация факта. — Теперь уже точно со всем справимся. Вместе.

Эпилог

— Господин Кер’О, сюда движется крайне сильный адепт! Он остановился в километре от школы и сел, чего-то ожидая! Аура прошибает мозги! Я был в патруле, когда обнаружил его. еле утек… — доложил боец школы Белого Тигра.

Ну, вот и первые гости шестой стадии… Слухи о них уже приходили больше года назад с других земель, но у нас встреч еще не было. Видимо, этот хочет поговорить.

Я взлетел — по достижению пика третьей стадии моей Воли снова стало хватать, чтобы летать без проблем, и без всякой демонической силы. Сейчас же, с уже сформированным ядром, я мог летать с той же скоростью, что и адепт пятой. А сила моей Воли была сравнима с тем, что я обладал в чертогах Дао.

«Крайне сильный адепт» — это было мягко сказано. Стоило мне покинуть плотный энергетический фон школы, его аура мгновенно пробилась к моему восприятию. Его сила ощущалась как спокойный, безразмерный океан, грозящий затопить всё своим величием. Но в ней не было агрессии. Скорее… любопытство. И усталость.

Приземлившись в указанном месте, я увидел его. Он сидел на складном походном стуле, и с невозмутимым видом помешивал палочкой чай в крошечной фарфоровой пиале. На вид самый обычный человек, если бы не аура и не лицо… Безымянный.

Он поднял на меня взгляд, и в его глазах мелькнуло что-то вроде старческой усмешки.

— Реальность прекрасна тем, что она материальна… — Он сделал глубокий вдох над пиалой и поднял руку, как бы прикасаясь к легкому дуновению ветра. — А вы неплохо отстроились. — Он повернул голову в сторону школы. — За вами приятно наблюдать. Тем более, собственными глазами. Чай? — он сделал приглашающий жест ко второму стулу, который материализовался рядом.

Я сел, принимая предложенную пиалу. Аромат действительно был божественным.

— Выглядишь живее, чем в последний раз, — заметил я.

— Спасибо. Ты тоже. — Он помолчал. — И спасибо, что услышал меня тогда. Мы все перед тобой в долгу. Хоть пробуждение и было довольно огненным, зато я проснулся первым, — он отхлебнул чаю. — Но просыпаются и другие. По одному. Пока медленно. Система Чертогов рухнула, но инерция огромна. Многие так и останутся в своих снах, если их никто не разбудит.

— И что теперь? — спросил я. — Если сюда будут приходить адепты шестой стадии… Мир к этому не готов.

— Мир никогда ни к чему не готов, — философски заметил он. — Это его естественное состояние. Сейчас для нашего мира угрозы нет: те адепты, что здесь находятся — просто пара-тройка уставших стариков, решивших посетить места своей молодости. Обычная ностальгия. Но любопытство берет верх, Вселенная слишком огромна, чтобы сидеть на одном месте… Я уже с трудом сдерживаю порывы уйти отсюда.

— И что будешь делать?

— Путешествовать. Миры теперь открыты. Чертоги Дао стабилизировались, они больше не тянут в себя энергию. Это теперь как… мост. Или сеть мостов. Промежуточная база для путешественников по мирам. Любой, кто достиг шестой стадии, может почувствовать их и шагнуть за горизонт. — Он допил чай и сложил пиалу в складки одежды, где она бесследно исчезла. — А вам советую готовиться. Рано или поздно сюда начнут наведываться и другие… любопытные. И не всеми будут двигать только мирные устремления.

— Я понимаю и ждал этого, — кивнул я, — люди активно занимаются тем, что штудируют материалы по достижению шестой стадии. У нас уже растут защитники. Благодаря тебе, в том числе.

— Этот мир стал куда крепче… Но выдержит ли он груз собственных детей? — задрал голову в небо Безымянный.

— Мир никогда ни к чему не готов… Но каждый раз справляется. — настала моя очередь философствовать.

Безымянный кивнул. Он встал, сложил свой стул. Его фигура начала терять четкость, расплываясь в солнечном мареве.

— Береги их, Кер’О. Такое… не каждый раз бывает.

И он исчез. Не с хлопком, не со вспышкой — просто перестал быть здесь.

Я еще минут пять сидел на своем стуле, допивая его невероятный чай и обдумывая его слова. «Береги их». Кого он имел ввиду? Мико и друзей? Чёрт, какой же вкусный чай…

* * *

Император Демонов, некогда один из самых успешных правителей его расы, сидел на своем троне из черного базальта и смотрел в пустоту. Его свита нервно переминалась у подножия.

— Опять? — тихо спросил Мацумае, отец Кибато, и его голос звучал устало и почти… скорбно.

— Да, Владыка, — доложил один из маршалов. — Клан Пепельных Когтей снова напал на клан Красных Татуировок. Вырезали всех до единого. Без причины. Просто потому, что могут.

Проклятие, веками сдерживающее самых кровожадных и диких его сородичей, исчезло в один миг. И то, что должно было стать освобождением, обернулось неотвратимым хаосом. Инстинкты, более не сдержанные страхом перед высшей карой, брали верх. Они убивали друг друга с беспрецедентной жестокостью, и Мацумае не мог с этим ничего поделать. Силы было недостаточно, чтобы усмирить всех.

— Как обстоят дела в людской Империи, у моего сына?

— Там все еще хуже. Без действия проклятия они давным-давно стали бы неуправляемы, если бы не ваш сын, который своей властью и силой, разумеется, унаследованной от вас, — он низко поклонился, — еще удерживает хоть какой-то порядок. Десяток кланов остался верен трону, однако, осмелюсь доложить, все почувствовали, что Великий Пожиратель перестал покровительствовать вашей семье, Владыка. Тут и там возникают заговоры и раздаются возгласы о смене династии.

— Оставьте меня, — приказал он.

Когда зал опустел, он провел рукой по лицу. Какая ирония — с исчезновением Пожирателя он обрел власть над собственным разумом, но потерял господство над собственным народом, обреченным на самоуничтожение. Все же, существовать марионеткой прапредка, выполнять его приказы на благо империи и рода было куда легче, чем видеть, как всё, что тебе дорого, катится в пропасть…

* * *

Шум детских голосов и радостный визг наполняли солнечный двор. Я сидел на скамье под огромным деревом, которое когда-то посадил вместе с Мико и Хаггардом, и наблюдал за игрой.

Старший сын Чоулиня, довольно-таки крупный ребенок для своих пяти лет по имени Лун, с рёвом носился за своим младшим братом, который пытался укрыться за ногами у своей сестры. А та, маленькая трехлетняя Маюри, с серьёзным видом пыталась повторить стойку, которую только что выпросила показать у Мико.

— Нет-нет, солнышко, вот так, — мягко поправляла Мико её ручки, и её лицо светилось такой нежностью, что у меня щемило сердце.

Чоулинь, стоя поодаль в обнимку с Линфей, ухмылялся во всю ширину своего лица, а Хаггард, развалившись на соседней скамье, с аппетитом уплетал пирог и комментировал действия «молодого поколения» с важным видом знатока, иногда подзывая к себе Луна и что-то шепча ему на ухо.

Вдруг Лун споткнулся о какой-то бугорок на тропинке и растянулся бы на камнях, если бы из земли прямо у его лица не выскочил знакомый энергетический комок.

— Крот! — обрадовался мальчишка, забыв про ссадину.

Крот, заметно развившийся и похорошевший за последние годы, деловито обнюхал Луна, что-то похрюкал на своём языке и потыкал его носом в щёку, будто говоря: «Вставай, не раскисай». Потом он покрутился, увидел меня и радостно подпрыгнул, подкатился и устроился у моих ног, греясь на солнышке.

В этот момент Мико подошла ко мне, и я автоматически обнял её за талию, притянув к себе. Она положила голову мне на плечо, и мы молча наблюдали за этой идиллией. Хаггард казался добрым дедушкой, что играет с внуками, и казалось, что все мы — одна большая семья.

— Знаешь, — тихо сказала Мико, и в её голосе звенела улыбка, — Лун сегодня спросил, когда у него появится новые товарищи для игр. Говорит, одного брата и сестры мало, а с сыном Таэнис и Трора он играть не хочет: боится случайно зашибить королевскую особу…

Я посмотрел на неё. Золотые глаза сияли таинственным, бездонным светом, в котором читалось обещание целой вечности счастливой жизни. Она взяла мою руку и мягко прижала её к своему ещё плоскому животу.

— Думаю, месяцев через семь он перестанет задавать вопросы, — прошептала она.

Время остановилось. Гул детей, одобрительное хрюканье Крота, сдавленный возглас Хаггарда, который всё подслушал, — всё это смешалось в единый ликующий гимн будущему. Я чувствовал под ладонью её тепло и… едва уловимое, новое, дремлющее сияние внутри. Ещё одна искра. Ещё одна нить в нашей общей судьбе.

Я посмотрел на эту картину: на смеющихся детей, на друзей, на женщину, которую любил, и на наше будущее, что тихо зрело у меня под рукой. Я почувствовал ту самую связь — тёплую, прочную, нерушимую — что тянулась ко мне сквозь миры и годы, чтобы привести именно сюда.

Вокруг кипела жизнь. Строилась новая крепость, росла школа. Где-то там бродили древние адепты шестой стадии, а демоны резали друг друга в своих пустошах. Мир был огромным, сложным и полным опасностей.

Но прямо здесь, в этом саду, под щебет птиц и смех детей, царил совершенный момент. Миг абсолютного, ничем не омрачённого, покоя, счастья и надежды.

Мико поймала мой взгляд и улыбнулась — той самой улыбкой, что обещала тысячу приключений и одно общее будущее. Будущее на троих.

«Береги их, Кер’О. Такое… не каждый раз бывает.», — я мысленно повторил слова Безымянного, что он сказал мне на прошлой неделе. Все-то ты знал, чертяка… Уж поверь, в этот раз справлюсь. Я сберегу.

Конец.

* * *

Дорогие читатели!

Огромное спасибо, что прошли этот путь вместе с героями. Ваше внимание, поддержка и искренняя вовлечённость в историю стали настоящим топливом для её создания. Желаю вам ярких историй в жизни, верных друзей и сил воплощать самые смелые замыслы. Пусть каждая новая глава вашей жизни будет увлекательной и насыщенной. До новых встреч на страницах других миров!

p.s. Скоро планируется выход соавторской книги. Подписывайтесь, чтобы не пропустить:)

Оглавление

Глава 79

Глава 80

Глава 81

Глава 82

Глава 83

Глава 84

Глава 85

Глава 86

Глава 87

Глава 88

Глава 89

Глава 90

Глава 91

Глава 92

Глава 93

Глава 94

Глава 95

Глава 96

Глава 97

Глава 98

Глава 99

Глава 100

Эпилог