Полукровка [Василий Горъ] (fb2) читать онлайн

Полукровка

Глава 1

Тор Йенсен.

5 июня 2469 по ЕГК^[1].

…Последняя ниточка паутины, которую я расчетливо плел с самого начала воистину бесконечного боя, заняла нужное место на сорок седьмой минуте и не встревожила ни одну из будущих жертв. Правда, для этого пришлось здорово постараться. Сначала страшно измотать очередную пару противников, правильно ошибиться в атаке и позволить Селиверстову вцепиться в рукав промокшего кейко-ги^[2]. Затем «не заметить» одну из неровностей пола, прячущихся под пятисантиметровым слоем мутной воды, убедительно поскользнуться и лишь в самый последний момент уйти с коронного броска чертовски быстрого, жесткого и техничного парня. Ну, а в качестве вишенки на торте на мгновение «потерять концентрацию на бое» из-за треска отрывающейся завязки уваги и «зевнуть» самое начало прямого удара ногой в живот. В результате скручивание корпуса, позволившее пропустить мае-гери^[3] впритирку к хорошенечко отбитой тушке, получилось на тысячу баллов из тысячи возможных. Равно, как и последующая комбинация: «топ-два» из списка моих самых упоротых врагов этого года засмотрелся на торс, покрытый камуфляжем из иссиня-черных пятен и кровящих ссадин, радостно оскалился и… пропустил начало контратаки, в которую я вложил чуть ли не две трети оставшихся сил. В общем, вбивая предплечье в защиту на затылке, я чувствовал себя победителем. Почему? Да потому, что к этому времени все шесть лучших учеников сенсея Датэ Такуми чувствовали себя, мягко выражаясь, неважно и не могли составить очередную боеспособную пару, а остающегося на ногах Витьку Шепелева я мог порвать, как фантик от конфеты, даже пребывая в состоянии грогги! Значит, оставшееся время этой схватки и бой со следующей сменой противников должны были превратиться в три минуты «отдыха». Если, конечно, можно считать отдыхом бой против постоянно меняющихся пар очень серьезных бойцов при полутора G, во время проливного дождя и на намеренно искривленной поверхности.

Увы, радовался я недолго: не успело бессознательное тело Версты рухнуть на пол, как в косые струи непрекращающегося «ливня» скользнули два слишком уж хорошо знакомых силуэта. И одним своим появлением перевели ежевечернее истязание на другой уровень. Впрочем, ничего удивительного в этом не было: в точном соответствии со словом, когда-то данным дяде Калле, сенсей учил меня не за страх, а за совесть и практически на каждой тренировке заставлял хоть немного, да перешагивать за предел возможностей. Когда сам, когда на пару со старшим сыном, когда при помощи остальных учеников.

«Срисовав» приближение таких «помощников» и сообразив, что спарринг против бойцов девятого, шестого и второго данов гарантированно закончится моим поражением, Витька расплылся в довольной улыбке и, заранее празднуя победу, изобразил «удар по пролетающему флаеру». Зря: вскинутая вверх правая рука и голова, повернутая в сторону менее везучих товарищей, подарили мне великолепнейшую возможность обломать сразу всех «шакалят». И я ею, конечно же, воспользовался, от всей души засадив ногой в открывшуюся печень, рванул пошатнувшееся тело на себя и после короткого смещения в сторону приласкал его коронным ударом предплечья по затылку.

К сожалению, насладиться недовольным ропотом «зрителей», большая часть которых вышла из боя от столь же «нежных» прикосновений, мне не дали — буквально через секунду после отключения Шепелева сыгранная пара лучших рукопашников рода Арбеневых рванула в атаку впритирку к верхней границе моих возможностей и вынудила нырнуть в самые глубины боевого транса. А потом неторопливо, но очень последовательно и вязко начала показывать небо в алмазах.

Атаки в противофазе в разные уровни, финты, использование особенностей рельефа и погодных условий? Ха!!! Уже через шесть секунд после вступления в бой мастер Такуми метнул в меня первые три сэнбан-сюррикена^[4], еще через пару мгновений его сын чуть было не достал яварой, внезапно возникшей в правом кулаке, а с двадцатой пятой секунды поединка в руках этой парочки появились тренировочные тонфы!

Само собой, меня били не только оружием, но и всеми поверхностями, которыми в принципе можно было атаковать. Кроме того, вынуждали смещаться или отступать на участки пола, на которых «вырастили» самые… хм… неровные неровности, «помогали» поскальзываться или терять равновесие, брызгали в лицо водой и так далее. Причем на скоростях, до которых мне было еще расти и расти. Поэтому большую часть спарринга я не думал вообще, работая на одних рефлексах — метался по залу, стараясь не упасть, защищал летальные точки предплечьями и голенями, изредка огрызался коротенькими, но злыми контратаками, и малой частью сознания ждал, когда же, наконец, закончатся эти бесконечные две минуты. А потом вдруг открыл глаза, увидел светло-серую муть с темными пятнами, расположенными в шахматном порядке, не сразу, но сообразил, что это потолок с форсунками системы имитации осадков, и сел. На автопилоте, ибо дичайшее головокружение и боль в истерзанном теле мешали связно мыслить.

Насквозь мокрое уваги запахнул так же бездумно. А через миг услышал откуда-то справа разочарованный шепот и мысленно поморщился — стайка будущих защитников рода Арбеневых, которых я когда-то прозвал шакалятами, и в этот раз осталась в имитаторе, чтобы дождаться ухода старших, записать очередной похабный видеоролик с моим бессознательным телом и слить в Сеть:

— Черт, очнулся! Как-то быстро…

— Угу. И спрятал синяки со ссадинами…

Ответ Кириллу Парамонову, их бессменному предводителю и идейному вдохновителю, сорвался с уст сам собой:

— Так пригласи друзей в гости. Полюбоваться твоим батюшкой — синяки он, по слухам, зарабатывает знатные…

Как обычно, напоминание о зуботычинах, регулярно получаемых отцом-слизняком от личного повара наследника главы рода Арбеневых за недобросовестность, заставило парня пойти красными пятнами, с хрустом сжать кулаки и закусить губу.

— Гляди-ка, умнеешь на глазах! — восхитился я эдак через полминуты, так и не дождавшись ни одного, даже самого завуалированного, оскорбления. Потом подключился к СКН^[5] зала, влез в архивы, убедился в том, что дотронуться до меня во время забытья так никто и не успел, и, не без труда поднявшись на ноги, поплелся к выходу.

Самые первые признаки того, что мальчишки увидели во мне соперника, я заметил в день своего девятилетия. В тот вечер меня привезли в додзе прямо из детского развлекательного центра одетым в костюмчик Маленького Принца, и будущие защитники рода Арбеневых, оклемавшись от зависти, отправили в отдельную раздевалку дрон АВФ^[6]. К их глубочайшему сожалению, я не изменил привычкам, наработанным под руководством дяди Калле, и в этот раз. То есть, перешагнув порог небольшого, но достаточно уютного помещения, бездумно ткнул в сенсор с пиктограммой в виде перечеркнутого глазика и активировал режим приватности. Да, смысла этого действия я тогда еще не понимал. Но вбил его в подсознание, так как до безумия любил брата покойного отца и принимал в качестве руководства к действию абсолютно все получаемые советы.

Как и следовало ожидать, крошечное, но очень недешевое устройство, влетевшее в помещение через решетку системы вентиляции, превратилось в комок оплавленного пластика, непутевого владельца взгрели родители, а я был назначен личным врагом всей детской группы учеников мастера Датэ Такуми.

Следующие пару-тройку лет война шла ни шатко, ни валко. В смысле, меня пытались дразнить, высмеивать, унижать и побеждать на татами. Однако без особого толку: гнуться, ломаться и сдаваться я не умел в принципе, а во время ежевечерних «развивающих игр» с сотрудником ССО ГРУ ИР^[7], как потом выяснилось, вдумчиво прорабатывал чуть ли не все теоретически возможные подростковые проблемы и учился их решать с максимально возможным КПД. А потом мои враги откуда-то узнали, что я не Арбенев, не имею абсолютно никакого отношения к этому роду и вообще полукровка, обрадовались, решили поставить «безродного пса» на место и перевели войну на новый уровень. Но без толку. Ведь с ровесниками я справлялся сам. Причем юридически безупречно: атаковал обидчиков только тогда, когда был уверен в том, что гарантированно буду признан пострадавшей стороной, и избивал до полусмерти. А с парнями значительно старше как-то помог дядя — зашел в зал перед началом очередной тренировки и настоятельно посоветовал лоботрясам, вконец потерявшим берега, поинтересоваться у родителей, стоит ли портить отношения с любимым племянником Аллигатора. Во время бесед этих дурней с их родственниками я, естественно, не присутствовал, но первые результаты заметил уже на следующий день. И еще раз убедился в том, что этого мужчину можно только боготворить.

К сожалению, его внушения хватило ненадолго. Где-то через год одна из программ, появившаяся в моем комме стараниями все того же Калле Йенсена, обнаружила и пресекла попытку стороннего подключения к камере СКН, расположенной в моей личной душевой. Файл с логами взлома в автоматическом режиме улетел сразу на несколько адресов, и тем же вечером доморощенные хакеры в компании с несостоявшимися зрителями были вызваны к начальнику СБ их рода. Естественно, вместе с родителями. И после серьезнейшего разноса получили по двадцать полновесных ударов розгами.

Позорнейшее наказание и строжайший запрет на лечение в медкапсулах «пострадавшие» восприняли по-разному. Одни нашли в себе силы подойти и извиниться, вторые предпочли «забыть» о проблеме, третьи затаили зло. А Кирилл Парамонов, оскорбившись до глубины души, решил отомстить. Причем не когда-нибудь потом, а сразу. И не начальнику СБ, придумавшему такое наказание, а мне. Поэтому на следующий день после порки упился анальгетиков, тяпнул для храбрости чего-то очень крепкого, нарезал десяток ивовых прутьев и отправился вершить справедливость: доковылял до здания додзе, пробрался в мою раздевалку и влез в один из свободных шкафчиков. Чтобы дождаться моего появления, вылететь наружу в самый неподходящий момент и унизить позорной отметиной во всю спину. Так же, как унизили его.

Увы, тщательно лелеемые планы не выдержали столкновения с моими привычками: ввалившись в раздевалку, я привычно ткнул в сенсор включения режима приватности и буквально через секунду получил уведомление о незваном госте с указанием идентификатора наручного комма. Раздеваться, конечно же, не стал — подошел к шкафчику с моргающим терминалом, дернул на себя дверцу и вежливо попросил предводителя шакалят покинуть помещение, выделенное мне Арбеневыми.

Оглядев меня с ног до головы и обнаружив, что я почему-то все еще одет, Парамонов сначала удивился, а потом разозлился. И… попытался меня раздеть! Четко сформулированное предупреждение, как водится, пропустил мимо ушей. А когда выдернул ремень из моих штанов, отбросил его в сторону и потянулся к пуговицам рубашки, нарвался на серию из нескольких ударов в полную силу и потерял сознание.

Очнулся там же. Правда, нескоро. Обнаружил, что вокруг стало заметно многолюднее, наткнулся взглядом на побагровевшего от бешенства начальника СБ и похолодел. Как раз вовремя: не прошло и пары секунд, как Игорь Евгеньевич расплылся в ледяном оскале и заявил, что я был в своем праве, поэтому ко мне Арбеневы претензий не имеют. А потом сделал небольшую паузу и озвучил еще три коротеньких предложения, в которых сообщил, что на мой счет уже перечислено двадцать пять тысяч рублей в качестве моральной компенсации за недостойное поведение сына Слуги рода, что семья Парамоновых должна роду аж полмиллиона и что лечение тяжелейшего сотрясения мозга, раздробленной челюсти и отбитых гениталий род оплачивать не будет, ибо считает эти травмы заслуженными…

— А ведь мы тебе когда-нибудь отомстим! — бросил в спину Темка Черезов, ненавидящий меня за честно заработанную кличку Прыщ.

— Я могу считать это утверждение обещанием? — мгновенно остановившись, вкрадчиво поинтересовался я. И даже повернулся на четверть оборота вправо, чтобы продемонстрировать личико ближайшей камере СКН и получить еще одно доказательство правомерности применения насилия в адрес вконец охамевших сверстников. Увы, положительного ответа на вопрос так и не дождался — старшие заметно спали с лица, прищемили Прыщу слишком длинный язык сразу двумя зуботычинами и быстренько задвинули за спину Фильки Степаненко.

Я презрительно фыркнул, поправил узел оби, съехавший влево, зачем-то разгладил мокрое кейко-ги и вышел в коридор…

…Выбравшись из спортзала, я посмотрел на темнеющее небо и угрюмо вздохнул: травмы, полученные во время спаррингов, вынудили завалиться в медкапсулу, так что процесс сборов сильно затянулся. Соответственно, мчаться к Костяну Синицыну, чтобы на пару с ним влезть в «Эпоху Войн», выйти в ПВП-зону и часик порубиться с другими любителями ММОРПГ, было поздновато. Да, иконка с цифрой пятьдесят восемь, появившаяся перед лицом сразу после того, как я включил комм и выпустил Нетопыря^[8],наглядно продемонстрировала, как мой напарник отнесся к краху общих планов на вечер, и вернула надежду на небольшой праздник души. Но совсем ненадолго: стоило прослушать первое же видеосообщение, как настроение ухнуло в пропасть — Синичка, сияющий, как Смоленск^[9] в середине летнего дня, сообщил, что его отец наконец-то получил отпуск, прилетел за ним, Костяном, и вот-вот заберет «на какой-то совершенно фантастический курорт» Твери. Причем ближайшим межсистемником!

Да, он пригласил и меня. То ли в четвертом, то ли в пятом сообщении. А Петр Игоревич даже пообещал, что лично убедит маму отпустить меня с ними. Но настраиваться на путешествие я и не подумал. Ведь этот мужчина, бросивший тетю Марину лет пять тому назад, жил на другом конце Империи и из-за очень загруженного рабочего графика добирался до нашей системы от силы раз в полгода. И хотя ко мне, единственному другу горячо любимого сына, относился более чем хорошо, все равно прилетал к своему ребенку. А значит, я действовал бы на нервы даже во время сборов.

В общем, прослушав все сообщения, я наговорил ответ, в котором «от всей души» поблагодарил за роскошнейшее предложение, «признался», что не смогу его принять по целому ряду уважительнейших причин, пожелал хорошего отдыха и потребовал уделять как можно больше внимания подготовке видеоотчетов. После чего отправил файл по назначению, изменил статус в программе дозвона на «Очень занят. Не беспокоить», вернул Нетопыря на место, отключил комм и раздраженно кинул под ноги гравик^[10].

Две с половиной секунды, требующиеся на штатную активацию любимого транспортного средства и тестирование сенсоров системы стабилизации, в кои-то веки не вызвали и тени раздражения. Более того, на слабо засветившуюся доску я забрался чинно, а не прыжком. А потом полетел по Кленовой Аллее в крайне ленивом режиме, скучающе поглядывая на мощные стволы высоченных деревьев, на «крышу тоннеля» из крон, смыкающихся где-то высоко-высоко, и на листву, еще не успевшую запылиться после вчерашнего дождя.

Забавно, но уже через считанные мгновения взгляд начал выхватывать фрагменты привычного окружения, которые я до этого не замечал. Скажем, у первой же пары резных лавок, стоявших по обе стороны от аккуратной дорожки, обнаружились кованные ножки в виде львиных лап с идеально очерченными когтями и отдельными шерстинками. На пьедестале статуи нимфы нашлась табличка с фамилией мецената, благодаря которому она была изваяна, а также с именем и отчеством Арбенева, которому ее подарили. А в кроне одного из самых кряжистых зеленых великанов было замечено самое настоящее птичье гнездо!

Последняя находка напомнила рассказ Генки Ковалева о дрессированных волках, появившихся в Дубовой Роще. И чуть было не сподобила туда рвануть. Но неотвратимо удлиняющиеся тени и стремительно темнеющее небо заставили вспомнить о скором наступлении ночи, и я, вздохнув, чуть-чуть ускорил полет. А уже через пару минут, привычно кивнув камере над широченными воротами, украшенными гербом с серебряным полумесяцем и двумя восьмиконечными звездами, покинул поместье Арбеневых.

Боярская улица встретила меня привычной тишиной и покоем, однако я дисциплинированно вписался в виртуальные границы дорожки для гравиков, роликов и тому подобной наземной мелочи, плавно набрал «крейсерскую» скорость и полетел на северо-восток с рекомендованной скоростью в тридцать километров в час. Тем не менее, в среднем раз в минуту уступал дорогу злостным нарушителям правил воздушного движения, как правило, года на три-четыре младше. Но передвижение в столь непривычном режиме очень быстро утомило, поэтому, услышав от кого-то язвительное «тормозишь, как флаер перед десятым капремонтом», я выбросил из головы все мысли о предстоящем июне, который стараниями отца Синички предстояло провести в гордом одиночестве, и рванул домой в привычном стиле. То есть, впритирку к верхней границе допустимого скоростного режима. А на перекрестке проспекта Осенних Бурь с улицей Яна Котова, перепрыгнув через стильный спортивный «Олимп» очередного охотника за молодой девичьей плотью, внезапно обозвал себя законопослушным дурнем и решил наступить на горло собственным привычкам. Вернее, своей бережливости. Правда, платить штрафы за превышение скорости счел редким идиотизмом, так что выбрал меньшее (и приятнейшее) из всех зол — покупку индивидуального дыхательного аппарата «Посейдон». Того самого, на который мы с Синичкой облизывались с последних чисел марта. А для того, чтобы не передумать в самый последний момент, продолжил придумывать веские аргументы в пользу такого безумного расточительства:

«Школу я закончил, к поступлению готов, значит, имею полное право хоть иногда, да отдыхать. Лучший отдых в начале июня — это плавание и дайвинг в естественных водоемах. Ближайший водоем — Лебяжье озеро. До него всего сорок семь километров, и летать к нему можно хоть два раза в день. Моя старая ИДА-шка уже дышит на ладан, так что ее все равно придется менять, а из „честно заработанных“ двадцати пяти тысяч до сих пор не потрачено ни рубля…»

Каждый из аргументов звучал достаточно убедительно. Но перспектива выбросить безумные пятьсот шестьдесят рублей на какую-то игрушку вызывала оторопь. Поэтому по Девятке я мчался, вкладывая душу в каждый маневр и не позволяя себе размышлять. То есть, вписывался во все повороты на предельно разрешенной скорости, изредка вскидывал правую руку, чтобы поздороваться со знакомыми, чуть притормаживал на тех перекрестках, на которых можно было убиться об «форсированные» рыдваны самых продвинутых «гонщиков» района, и так далее. Во двор нашего жилого комплекса влетел тоже «как обычно», то есть, не через арку, а перепрыгнув забор между корпусами. И спланировал к двери нужного подъезда.

Гравик, с шиком вырубленный на последнем метре «падения», сложился в «пенал» и был отправлен в петлю на поясе, а я, скинув на сервер дома код доступа, помог сдвинуться в сторону тяжеленной створке с антивандальным покрытием. По холлу, как водится, пробежался, сходу ткнул в сенсор вызова лифтов, ворвался в кабинку, как ни странно, обнаружившуюся на первом этаже, и сформулировал еще один аргумент. Само собой, все так же мысленно:

«Я и так экономлю на всем, на чем можно и нельзя! Значит, имею полное право порадовать себя хоть раз в жизни…»

Мелодичный сигнал, сообщивший о прибытии на четвертый этаж, на миг отвлек от судьбоносных раздумий, и я, вылетев в коридор, в три прыжка доскакал до двери в нашу квартиру. Там засветил личико терминалу СКД^[11], протараторил необходимый объем связного текста и перешел в «домашний режим». В смысле, посмотрев на часы, пришел к выводу, что мама, вероятнее всего, уже вернулась из клиники и, вымотанная очередным операционным днем, спокойно дремлет перед голоэкраном, выбрал во всплывшем меню дверного замка нужную строчку и бесшумно скользнул в прихожую. А там потянулся к лямкам рюкзачка с кейко-ги и… застыл: из гостиной тянуло тошнотворной смесью запахов синявки^[12], крови, паленого мяса и нечистот! Причем настолько сильно, что меня начало подташнивать. Впрочем, менее чем через секунду сознание привычно перешло в транс и заставило в темпе заблокировать дверной замок в открытом состоянии, осторожно прикрыть створку и скользнуть в голограмму, прикрывающую щель между шкафом и стеной. Ту самую, которую я нашел лет в пять, играя в прятки с человеком, заменившим мне отца.

К домашнему искину подключился за считанные мгновения, убедился, что взломана только внешняя «оболочка», влез во внутреннюю, развернул над коммом крошечную трехмерную картинку с камеры в гостиной, вгляделся в нее и умер. Той частью сознания, которую не «перепрошил» боевой транс: рядом с матовым «зеркалом» ДАС-а^[13], подаренного мне дядей на окончание школы, в огромной луже крови сломанной куклой ЛЕЖАЛА МАМА!!! А еще через миг взгляд начал подкидывать информацию для анализа…

Глава 2

5 июня 2469 по ЕГК.

…Мама лежала на спине, бесстыдно раскинув бедра и вытянув правую руку в сторону так, словно пыталась дотянуться до стены. При этом ухоженная, чертовски красивая и восхитительно мягкая ладонь, к которой я в не таком уж и далеком детстве обожал прижиматься щекой, превратилась в культю, лишенную всех пальцев, кроме большого, а остальные были разбросаны вокруг обеденного стола. Отдельными фалангами. Вместе с левой грудью, обрубками ушей, частью носа и «хвостиком», оторванным от головы вместе с кожей. Чуть поодаль обнаружились и орудия пыток — три столовых ножа и металлический прут, один конец которого был изогнут в виде заглавной буквы «А». Последний привлек взгляд аляповатой рукоятью из разноцветного пластика, цветами побежалости, появившимися от нагрева, и угольками из плоти на клейме.

Душа, изорванная в клочья, болела так, что темнело в глазах. Но где-то далеко-далеко. А разум, стараниями дяди Калле превратившийся в аналог искина, продолжал впечатывать в память все, что показывала камера — символ одной из самых отмороженных бандитских группировок, выжженный на левой щеке женщины, посвятившей свою жизнь спасению чужих жизней; сизые изгибы кишечника, вывалившегося из вспоротого живота; кошмарную рану на месте лона; розовые острия берцовых костей, проткнувших кожу на левой голени; раздробленную плюсну правой; выбитые зубы, валяющиеся в окровавленных отпечатках чьей-то обуви, и… особенности внешности убийц. Благо, все трое ублюдков, изнасиловавших и убивших маму, все еще обретались в гостиной!

Само собой, меня тянуло к ним со страшной силой. Но лишь вторым слоем сознания. А первый занимался делом согласно алгоритмам, прописанным в мое подсознание вторым отцом. Поэтому, закончив сбор первичной информации, я изменил режим отображения картинки и посмотрел в ее левый верхний угол.

Как и следовало ожидать, пиктограммы наличия Сети там не оказалось, и я, отрешенно отметив, что «перебить» траффик нашей квартиры могла только армейская «глушилка», подключился к архивам искина. Адресом перекачки данных задал свой комм и на всякий случай заглянул в программу дозвона. Увы, уведомления о возвращении в систему человека, способного решить любую проблему, там не оказалось, и я занялся планированием дальнейших действий. Но уже минуты через полторы-две вернулся в реальность, услышав голос бородатого урода, развалившегося на диване, закинувшего ногу в грязном ботинке на журнальный столик и смолившего сигарету с синявкой:

— Да где же этот мелкий сучонок⁈

— Ты же сам слышал: он в гостях у другана. Этого, как его… а, Синички! — флегматично ответил коротко стриженый здоровяк с неоднократно ломанным носом и шрамом на небритом подбородке. Потом покачался в моем любимом кресле и пожал широченными плечами: — Пацану — семнадцать. Самое время для гулянок…

«Все эти легенды про героев, мужественно хранящих чьи-то там тайны даже под самыми жуткими пытками — гнусная ложь. Сломать можно любого. Причем без химии, программ замещения воспоминаний, гипномодуляторов и прочей дребедени…» — услужливо напомнила память. И на несколько мгновений вернула в далекое прошлое, в котором я, десятилетний пацан, вслушивался в анализ действий главного героя сериала «Агент Зеро» и старательно вдумывался в каждое слово любимого дяди. Ведь незадолго до этого он очень доходчиво объяснил разницу между слепой верой и знанием, тем самым, инициировав очередное радикальное изменение в моем мировоззрении.

Говоря иными словами, в тот день я горел желанием понять все то, что рассказывал действующий офицер службы со страшным названием «ОСО СВР ИР»^[14]. Ибо одной моей веры ему было недостаточно, а новый Путь, который он описал, манил новыми чарующими открытиями и воистину сумасшедшими перспективами. Да, едкие комментарии, сопровождавшие практически каждый сюжетный ход сериала, постепенно превращали детское восхищение главным героем во взрослое презрение, но я изо всех сил вжимался плечом в бок мужчины, которого панически боялся даже глава рода Арбеневых, млел от прикосновений пальцев к волосам и улыбался. Несмотря на то, что большая часть объяснений описывала далеко не самые приятные аспекты взаимодействия отдельных представителей человечества:

«Абсолютному большинству достаточно не такой уж и сильной боли — стоит сломать какую-нибудь кость и потереть ее обломки друг об друга, как героизм куда-то испаряется, и это самое абсолютное большинство начинает выбалтывать любые тайны. Но с учетом существования подготовленного меньшинства, способного потрепыхаться, начинать воздействие с банального членовредительства крайне непрофессионально. Так что слушай внимательно и запоминай…»

Воздать сторицей уродам, сломавшим маму, я, к сожалению, не мог. Хотя жаждал этого всем сердцем, обладал нужными навыками и располагал всеми необходимыми возможностями. Поэтому задвинул желание отомстить куда подальше, вбил в одно из «ненужных полей» интерфейса искина простенький пароль и надавил стопой в самый угол пола своего «убежища». Затем влез в одну из ни разу не гражданских программ, сгенерировал правильную картинку своего появления дома, залил ее в нужную директорию и выбрал аж четырнадцатый предустановленный режим «сбоя бытовой техники».

Каюсь, в этот момент до безумия хотелось воспользоваться последним, чтобы создать великолепнейшую возможность пообщаться с гостями по душам несколько часов. Но представив, что сказал бы по этому поводу дядя Калле, я решительно зажмурился, вжался лицом в сгиб локтя и дотронулся до нужного сенсора комма.

Безумная вспышка потолочных ламп, выдавших импульс в двенадцать миллионов кандел^[15], то есть, на треть больше, чем стандартные флотские СШГ^[16], пробилась даже через руку и веки. Но зрения не лишила. В смысле, меня. Зато незваных гостей порадовала от души — в тот момент, когда я поднял в воздух стайку практически прозрачных разведывательных микродронов, выскользнул из щели, сдернул с пояса гравик, активировал скорректированную запись и вошел в гостиную, все три представителя «Анархии» катались по полу, прижав к выжженным гляделкам верхние конечности, и орали так, как будто их растворяли в кислоте!

От желания вытворить что-нибудь эдакое сводило зубы, но лишь на втором слое сознания. Так что я как следует отыграл роль более-менее тренированного жителя одного из самых криминальных районов Елового Бора^[17], вернувшегося с тренировки, включившего верхний свет и обнаружившего в гостиной троицу преступников. То есть, сбросил с плеч рюкзачок, молнией промчался между воющими «анархистами», поднял бездыханное тело матери на плечо, запрыгнул на подоконник и, в темпе задав гравику нужный режим работы, выскочил в окно.

Антигравы не совсем детской, но все-таки игрушки не были рассчитаны на компенсацию падения ста шестидесяти восьми килограммов с четвертого этажа, поэтому приземление получилось намного жестче, чем хотелось бы. Нет, паховой грыжей я, слава богу, не обзавелся, но был к этому очень близок. Впрочем, страдать о проблемах со здоровьем было некогда, так что, пережив несколько не самых приятных мгновений, я поудобнее перехватил тело, без которого городская полиция, сидящая на зарплате «Анархии», ни за что не возбудила бы дело против своих благодетелей, и кинул взгляд на забор, через который обычно сокращал путь к центру. Взглядом и ограничился — о том, что с дополнительным грузом через него не перепрыгнуть, подумал еще дома — поэтому рванул в арку. По прямой, ибо уличное освещение «убивало» даже самые завалящие тени. И вляпался. В смысле, не успел пролететь и половины пятидесятипятиметрового тоннеля, как вечерний полумрак за противоположным концом разорвала яркая вспышка света, и из угловатого «Зубра», перекрывавшего выезд на улицу, выметнулось два силуэта.

Ближний, на редкость широкоплечий и массивный, потребовал не дурить, остановиться и быстренько лечь на землю. Само собой, в альтернативном и эмоционально насыщенном изложении этого коротенького монолога. А дальний, оказавшийся заметно ниже, субтильнее и шустрее, без лишних слов вскинул руку со стволом, отдаленно похожим на древний игольник «Орлан», и изобразил предупредительный выстрел. Благодаря чему разворотил проезжую часть в паре метров перед моей доской.

«Не дурить» и далее было чревато крайне неприятными последствиями, поэтому я начал «падать» вперед и влево, в нужный момент дал полную тягу на собственноручно затюнингованный движок и, убивая антигравы, закрутил «спираль» в лучших традициях районных экстремалов. То есть, «облизал» проезжую часть, левую стену и потолок «тоннеля», просвистел над крышей ретро-внедорожника «анархистов» и, резко присев к доске, чтобы уменьшить площадь «мишени», метнулся к уличному терминалу ЦСД^[18], чтобы прикрыться мощным корпусом. А через мгновение взвыл в голос, увидев сначала фонтан алых брызг, плеснувший вперед слева от меня, а затем и кровоточащий обрубок на том месте, где за секунду до этого была правая рука мамы!

Будь у меня время подумать, я бы, вероятнее всего, вспомнил совместный просмотр боевика «Путь истинной ярости», во время которого подвыпивший Аллигатор ухохатывался над секретным агентом ССНА^[19], почти трое суток тащившим труп погибшего напарника по тропическим джунглям Зимбабве^[20] и отважно отстреливавшимся от более чем представительного «хвоста»:

«То, что он вытворяет — полный и законченный идиотизм! Первая и единственная обязанность этого амера в сложившейся ситуации — максимально быстро доставить к точке эвакуации штамм вируса, позаимствованный в логове террористов. Поэтому все, что мешает выполнению этой задачи, должно быть проигнорировано. И не надо мне говорить о дружбе или чувстве долга перед семьей напарника: до тех пор, пока контейнер с ампулой не окажется на борту скоростного уиндера и не уйдет в космос, этот придурок обязан функционировать в режиме боевой машины. То есть, забыв про чувства, жажду мести и тому подобную ерунду. Повторю еще раз — „забыв“! Напрочь. Да и потом о кровавой бане преследователям или об эвакуации тела напарника можно будет только мечтать: любая попытка воплотить эти желания в жизнь будет зарублена на корню вышестоящим командованием…»

Увы, возможностей думать или вспоминать у меня не было. Зато были ощущения «правильно-неправильно», сформированные и «откалиброванные» все тем же дядей Калле. Поэтому изуродованное тело осталось перед терминалом ЦСД. Ну, или в точке, гарантированно просматривающейся сразу с нескольких камер городских СКН. А я, отключив комм и использовав пусть узенькое, но все-таки укрытие для разгона на пределе возможностей гравика, с грехом пополам долетел до ближайшей подворотни. И окольными путями рванул в сторону ближайшего схрона…

…Решение срубить хвост в переулках Девятки оказалось ошибочным: пока я мотался по району, мои преследователи связались со своим руководством, а оно скооперировалось с полицией и дежурными операторами системы управления воздушным транспортом. В результате все улицы и воздушные трассы, ведущие в сторону поместья Арбеневых, в котором я, по мнению «анархистов», мог получить защиту, оказались перекрытыми. Более того, вторая очередь бойцов группировки, вероятнее всего, поднятая по тревоге, окружила восточную окраину Елового Бора сплошным кольцом из разномастных флаеров и начала его сжимать. Что самое обидное, «гражданский» вариант стандартного полицейского «Периметра» оказался значительно уже стандартного, так что добраться до схрона дяди Калле, в котором можно было позаимствовать комм на «левый» идентификатор, морф-маску, морф-комбез и тому подобную дребедень, я, увы, не смог. Зато получил возможность понаблюдать за деятельностью одного из стационарных патрулей и пришел к выводу, что с дисциплиной, наглостью и связями у «анархистов» все в полном порядке: творческий коллектив из экипажей гражданского и полицейского флаеров тормозил и досматривал не только прохожих, но и абсолютно все машины, пытавшиеся покинуть окруженную часть города! А еще обратил внимание на патрульные группы, как-то уж очень медленно барражирующие над парками, сквериками и деревьями с густыми кронами.

Да, я понимал, что биосканеры — игрушки дорогие, и что на все «боевые машины» их не напасешься, но прятаться в приусадебных парках и садах не рискнул. Поэтому активировал комм на считанные секунды, потребовавшиеся для проверки почтового сервера мамы, обнаружил извещение юридической компании «Рубеж», быстренько его проглядел и, с огромнейшим трудом удержавшись в боевом режиме, оттянулся поближе к центру окруженной территории. А там спрятался в более-менее подходящем месте и занялся вдумчивым анализом сложившейся ситуации.

Мысль обратиться в ближайшее отделение полиции или в ИСБ^[21] отверг сразу. Ведь даже по официальной статистике как минимум восемь процентов «стражей порядка» планеты кормились с рук криминала; чрезмерная активность полицейских экипажей однозначно свидетельствовала о том, что связи или очень крупные суммы денег, перечисленные на нужные счета, уже превратили меня в убийцу; а в камерах предварительного заключения правил бал отнюдь не закон. Чисто теоретически можно было позвонить Синицыным, но на практике это было бы еще большим идиотизмом, чем «игры» с коррумпированными силовиками. Почему? Да потому, что торговый представитель рядового купеческого дома с Воронежа здесь, на Смоленске, имел не больше веса, чем я — в Императорском дворце. А потому ни за что на свете не стал бы рисковать собой и любимым сыном ради помощи его другу. Ну, а возможность обратиться к мастеру Датэ Такуми я даже не рассматривал. Да, бывший подчиненный Аллигатора мог вылететь в город на своем флаере, подобрать меня в каком-нибудь укромном месте и спрятать в поместье Арбеневых. Благо, по словам все того же дяди Калле, когда-то был очень неплохим ликвидатором. Но мой родственник и Такуми были отнюдь не друзьями: первый считал второго кем-то вроде вечного должника, поэтому периодически использовал в каких-то темных делишках, кажется, пару раз «ставил» на деньги и даже навязал ему меня в качестве ученика. А гордый потомок древнего самурайского рода стоически терпел все вышеперечисленное и делал вид, что это нормально.

Однако при этом часть ненависти к бывшему командиру переносил на меня и, вне всякого сомнения, с нетерпением ждал возможности избавиться от до смерти надоевшего ярма. А значит, мог отомстить. Мне. Сдав «Анархии».

Короче говоря, вместо того, чтобы тратить время на строительство замков на песке, я вывесил перед собой интерактивную карту центра города и стал вглядываться чуть ли не в каждое здание, мысленно проговаривая ассоциации, которые оно у меня вызывало. Хотя нет, не так — сначала убрал с глаз долой дома простых горожан, соваться к которым не видел смысла, и «пошел» по объектам инфраструктуры. В частности, по пиктограммам офисных зданий и крупных торговых центров, складов и стоянок флаеров, спортивных и развлекательных клубов, бань, публичных домов и т.д. Но в конце концов забраковал практически все эти категории возможных укрытий. Прежде всего из-за того, что добрых две трети рассмотренных заведений так или иначе контролировались либо самой «Анархией», либо их союзниками, еще какая-то часть охранялась мощными СБ и круглые сутки находилась под «прицелом» камер СКН, а оставшиеся не могли похвастаться достаточно современными системами безопасности. А значит, любой желающий, имеющий хоть какие-либо навыки работы с хакерскими программами, мог виртуально обшарить все укромные места, даже не покидая офиса, дома или флаера.

Дворянские поместья, оставшиеся на карте после удаления всех «лишних» объектов, изучал ничуть не менее добросовестно. И старательно абстрагировался от постепенно усиливающегося ощущения безысходности. Потом наткнулся взглядом на здоровенный прямоугольник, правый верхний угол которого был украшен гербом с одноглавым орлом и серебряной крепостью с тремя башнями, и нервно облизал враз пересохшие губы — долг жизни, пусть и давно забытый, был признан официально! А значит, я имел полное право его истребовать!!!

Многострадальный гравик сорвался с места чуть ли не раньше, чем я свернул ненужную картинку, промчал меня по бульвару Дмитрия Донского, завез в Стремянной переулок, вихрем прокатил по тенистым улочкам южной части Боярского Конца и доставил к тому самому участку забора поместья Власьевых, над которым нависала ветвь могучего ореха. Взбираться по знакомой стене, имея в своем распоряжении «доску», было глупо, и я, покопавшись в архиве комма, вытащил «на свет» описание «тропинки», проложенной по мертвым зонам камер СКН, разобрался с точкой входа, перемахнул через ограду и очень осторожно полетел по причудливым изгибам виртуальной трассы. Старательно не думая о том, что за три года «тропинку» могли переместить в другое место или просто «закрыть».

Впрочем, все обошлось, и я все-таки добрался до знакомого трехэтажного особняка, стараниями не самых дешевых архитекторов планеты копировавшего родовое гнездышко Власьевых на Старой Земле. К нужным окнам взлетел без колебаний, зафиксировал гравик на уровне подоконника, сел поперек «доски», свесил ноги и негромко постучал в окно в том самом ритме, который когда-то заучил наизусть. А секунд через десять закусил губу, запоздало сообразив, что девятнадцатого июня будет праздноваться тезоименитство ее императорского высочества Регины Александровны, а значит, ее ровесник, представляющий не самый захудалый дворянский род Империи, может быть либо на Белогорье, либо на пути к нему! Тем не менее, срываться в обратный путь счел преждевременным — поднял взгляд к звездам, нашел ближайший спутник, вспомнил о технологии использования его полицейских аналогов «не по назначению» и невольно поежился. А после того, как заставил себя вернуться на грешный Смоленск и очередной раз попробовал разглядеть хоть что-нибудь в непроницаемом мареве поляризованного стекла, не поверил собственным глазам — там, в черной искусственной мути, вдруг засияла крошечная искорка!

Костяшки пальцев правой руки, все еще ноющие после спаррингов, сами собой метнулись вперед и практически без участия разума снова отбарабанили тот самый ритм — три удара, пауза, два удара, пауза, три удара, пауза и финальная «точка».

Не прошло и двадцати секунд, как стекло бесшумно сдвинулось в сторону, и я, увидев перед собой заметно повзрослевшую, поздоровевшую и раздавшуюся в плечах копию наследника главы рода Власьевых, изобразил не самую веселую улыбку:

— Доброй ночи, Матюш! Старых друзей привечаешь, или как?

— Тор, ты⁈ — ошарашенно выдохнул должник, оглядел меня с головы до ног и засиял. Вроде как достаточно искренне.

— Он самый! — кивнул я и решил выделить на обычное общение хотя бы пару-тройку минут. Чтобы не выглядеть откровенным хамом. Как оказалось, дергаться было не обязательно — не успел я придумать тему для легкой и необременительной беседы, как взгляд уже не мальчика, но юноши потемнел, а на скулах заиграли желваки:

— Мое обещание в силе — помогу всем, чем смогу. Рассказывай!

Жест, приглашавший в дом, прилагался, поэтому я приподнял гравик на полметра, шагнул на подоконник, спрыгнул на знакомый ковер и огляделся.

Забавно, но комната, в которой я когда-то провел аж четыре с половиной часа, практически не изменилась. Всю правую стену от пола и до потолка все так же занимал шкаф, забитый настоящими бумажными книгами, изданными еще на Старой Земле вроде как на рубеже двадцатого и двадцать первого веков. С этой коллекцией древних раритетов продолжала соседствовать двуспальная кровать, небрежно застеленная черным шелковым покрывалом. В ее изголовье матово поблескивал терминал дорогущей ДАС, а справа от двери в коридор — терминал ЦСД. Левая стена служила одним огромным «окном» в Сеть и демонстрировала анимированную заставку какой-то компьютерной игры. Кресло, стоящее перед нею, напоминало ложемент космического корабля из двумерных фильмов эпохи начала освоения космоса. Потолок изображал ночное небо в системе, судя по количеству звезд, расположенной значительно ближе к центру галактики, чем Смоленск. Но самое интересное — универсальная роботизированная макивара от амеровской компании «Fighter» — обнаружилось в самом центре комнаты! И модель, рассчитанная на профессионалов, вне всяких сомнений, использовалась отнюдь не в качестве вешалки — «руки», застывшие в начале атаки в разные уровни, основательно потемнели от долгого использования, упругие элементы, расположенные в областях, куда приходились ответные удары, менялись как минимум один раз, а покрытие пола вокруг «игрушки» оказалось потертым. Впрочем, изменения во внешности ее хозяина снимали любые вопросы: пухлые щеки со вторым подбородком и приличное пузико, некогда вызвавшие у меня истерический смех, куда-то испарились, руки-веточки обрели весьмасолидный объем и рельеф, грудь и плечи раздались вширь, а пластика колобка из детской сказки эпохи Темных Веков уступила место пластике молодого, но уверенного в себе хищника!

Кстати, «хищник» оказался идеально выбрит и пах хорошим парфюмом; несмотря на поздний вечер, был причесан волосок к волоску; в его домашней одежде чувствовался стиль, а во взгляде — непоколебимая уверенность в себе. Короче говоря, называть его Матюшей уже не тянуло. Так что я добрался до высокотехнологичного кресла, уселся на чертовски удобное сидение, погладил ладонями подлокотники и выполнил требование. Как ни странно, без какого-либо внутреннего сопротивления:

— Сегодня днем на сервер юридической компании, работавшей с нашей семьей, пришло извещение о гибели моего дяди. Его завещание было вскрыто и прочитано поверенным, но потом началась какая-то дичь: вместо того, чтобы созвониться со мной, единственным наследником своего клиента, этот ублюдок уведомил мою маму. Но не сразу, а через двадцать минут после того, как к нам в квартиру вломилось трое бойцов «Анархии», группировки, руководство которой еще сегодня утром боялось дяди, как огня! Я в это время был на тренировке, так что эти уроды заявили маме, что Калле Йенсен должен им кучу денег и три с лишним десятка жизней, поэтому они заберут все содержимое его банковской ячейки, средства со всех банковских счетов, ее и меня. Поинтересовавшись, где меня носит, но не получив ответ, принялись ее ломать. А после того, как выбили ответы, изнасиловали и убили…

Власьев-младший слушал очень внимательно и изредка задавал наводящие вопросы. При этом в частности не вдавался, но все самое важное вытряс. Причем настолько легко и непринужденно, что я его даже зауважал. А еще окончательно убедился в том, что тот Матюша, который все еще жил в моей памяти, и этот Матвей действительно два разных человека. В результате последние несколько предложений озвучивал под впечатлением и без купюр. В смысле, рубил правду-матку, не скрывая «подводных камней»:

— В общем, сейчас они ищут меня. Очень добросовестно, но, если можно так выразиться, в «первичном» режиме взаимодействия, то есть, замотивировав полицию на уровне командиров патрульных экипажей, оперативных дежурных и т.д. Зато после двенадцати ночи купят доступ к архивам камер СКН полицейских спутников, зальют в систему распознавания лиц мою голографию, «отмотают» последние передвижения по городу и припрутся сюда.

— А почему именно после двенадцати? — как-то уж очень спокойно спросил он.

— Базы данных системы контроля доступа к этим архивам обновляются два раза в сутки — в полдень и в полночь по столичному времени — что позволяет затереть следы появления и исчезновения нового пользователя максимум через двенадцать часов… — объяснил я и добавил: — Это самый дешевый способ получения официального доступа к камерам и архивам, которым, кстати, пользуются все, кому не лень, начиная с более-менее серьезных представителей шаек типа «Анархии» и заканчивая оперативниками спецслужб.

Как и следовало ожидать, Матвей мне не поверил. Пришлось добавлять еще один аргумент:

— Дядя Калле служил в СВР. Отнюдь не рядовым. И не раз пользовался этой возможностью, так что информация точная.

Парень коротко кивнул — мол, принял к сведению — задумчиво подергал себя за нос и поинтересовался, как я представляю себе его помощь.

Ответ был давно готов, поэтому я обошелся тремя предложениями:

— Мне надо в Радонеж. Чем быстрее, тем лучше. Однако покидать пределы района стоит лишь на флаере твоего деда: я почти уверен, что машину с гербами никто тормозить не будет.

Матвей не задумался ни на мгновение:

— Считай, что ты уже там. А что дальше?

Я пожал плечами, постаравшись, чтобы ни в этом жесте, ни во взгляде не чувствовалось неуверенности:

— А дальше есть варианты…

Глава 3

5 июня 2469 по ЕГК.

…С записями, сделанными камерой СКН из нашей гостиной, и всем тем, что я успел наснимать разведдронами во время побега из дому, Игорь Аркадьевич Власьев знакомился на экране ТК-шки^[22]. При этом в лице не менялся, желваками не играл — просто смотрел, как художественное головидео или третьестепенную новость дня на каком-нибудь новостном сайте планетарной Сети. Когда убедился в том, что перед законом я абсолютно чист, открыл глаза и уставился на меня взглядом снулой рыбы:

— Ну, и чего ты хочешь от моего рода?

Эту фразу я уже слышал. Поэтому на мгновение провалился в прошлое:

— Ну, и чего ты хочешь от моего рода?

— Ничего: я сделал то, что считал должным. А к вам меня притащили телохранители Матвея. Кстати, не спрашивая, хочу я этого или нет.

— Этот парень спас меня от позора, и я должен ему жизнь! — как-то уж очень эмоционально протараторил пухленький, щекастенький и на редкость неуклюжий мальчишечка, сбежавший из дому после ссоры со всесильным дедом, невесть как очутившийся в самом центре Бурелома^[23] аж в одиннадцатом часу вечера и умудрившийся нарваться на Кастета с кучкой прихлебателей.

Глава рода Власьевых недовольно сдвинул к переносице густые седые брови, раздул ноздри и очень нехорошо прищурился:

— Ты признал долг жизни⁈

— Да! — твердо сказал Матвей. И зачем-то добавил: — Причем в присутствии нескольких свидетелей…

Вспоминать ту ночь было горько. Ведь сразу после завершения крайне неприятной беседы с Игорем Аркадьевичем нас с Матвеем взял в оборот его отец. Отвел в покои сына, вытряс из меня айдишку мамы, набрал ее и добрых четверть часа пылко благодарил за то, что воспитала достойного сына. А я, дурачок, щупал солидную опухоль под левым глазом, заработанную в драке за честь юного аристократа, разглядывал древние книги и мечтал дорваться хотя бы до одной-единственной. Хотя должен был смотреть на трехмерную картинку, вывешенную в центре комнаты, и радоваться возможности лишний раз пообщаться с человеком, который любил меня больше жизни!

В общем, ответ Власьеву-старшему получился, скажем так, несколько суховатым:

— Мне нужно добраться до центра Радонежа. На флаере с гербами вашего рода.

Дослушав второе предложение, Игорь Аркадьевич скрестил руки на груди, изумленно выгнул левую бровь и вкрадчиво поинтересовался:

— Мальчик, скажи, а ты вообще понимаешь, что рано или поздно твои преследователи заявятся к нам и потре— …

— Дед, я должен ему жизнь!!! — гневно воскликнул Матвей. А когда увидел пренебрежительный жест, предлагающий то ли заткнуться, то ли забыть о столь «несущественной мелочи», пошел красными пятнами и лязгнул закаленной сталью: — Попробуешь отжать хотя бы рубль из его наследства — выйду из рода!

Столь громкое заявление «мальчишечки» трехлетней давности никого бы не испугало. А тут лицо патриарха рода Власьевых на миг закаменело, потом на его скулах вспухли и пропали желваки, а взгляд ощутимо потемнел:

— Что за чушь ты несешь⁈ Я просто хотел описать сложи— …

— Базы данных системы контроля доступа к планетарной СКН обновятся всего через сорок семь минут! — рявкнул Матвей. — И если к этому времени флаер, на котором я повезу Тора в Радонеж, не доберется хотя бы до окраины столи— …

— Его повезе— …

— Его повезу Я! И это НЕ ОБСУЖДАЕТСЯ!!!

Менее, чем через четыре с половиной минуты после оглашения этого ультиматума бронированный лимузин с гербами рода Власьевых на обтекателях вылетел из подземного ангара, плавно ввинтился в разгонный коридор и с хорошим ускорением устремился к ближайшему пучку воздушных трасс. Кстати, опущенному чуть ли не к крышам небоскребов. Еще секунд через сорок пять на фронтальном голоэкране салона роскошной машины появилась картинка с задней камеры, и я мысленно усмехнулся: не желая рисковать жизнью излишне упрямого внука, Игорь Аркадьевич отправил вдогонку два тяжелых бота огневой поддержки «Витязь»!

Пока я разглядывал характерные тупоносые «морды» этих флаеров, как правило, закупаемых крупными ЧВК^[24], Матвей связался с их пилотами, задал несколько вопросов, а затем повернулся ко мне:

— Все, можно расслабиться — группой сопровождения командует мой двоюродный дядька, отличающийся крайней безбашенностью и невероятной любовью к разного рода пострелушкам. А формулировка боевой задачи дает ему настолько широкие возможности, что мы можем не бояться даже группы быстрого реагирования службы безопасности аристократических родов Первой Сотни.

Судя по спокойной уверенности, с которой было озвучено последнее утверждение, с ГБР своих конкурентов из Планетарного Совета Власьевы уже разбирались. И небезуспешно. Впрочем, прошлые победы и поражения этого рода меня абсолютно не волновали, поэтому я кивнул. А затем демонстративно уставился на ближайшую воздушную трассу сквозь поляризованное бронестекло боковой двери.

Новый Матюша оказался на порядок сообразительнее себя-прежнего — врубившись, к чему я клоню, быстренько убрал с экрана никому не нужную телеметрию с задней камеры, сменил режим отображения упрощенного аналога СОУФ^[25] и залил в нее картинку со сканеров системы ближнего обнаружения. Не разочаровал и после этого: обратив внимание на крайне невысокую загрузку воздушных трасс верхнего эшелона восточной окраины Елового Бора и характерные наклонные «жгуты» под трассами нижнего, довольно быстро догадался подключиться к городской СУВД^[26]. А там наткнулся взглядом на алое извещение, занимающее добрую треть заглавной странички сайта, проглядел сопроводительный текст и озадаченно почесал затылок:

— Спецоперация по захвату серийного убийцы, использующего морф-маску и образ юноши семнадцати лет⁈

— То ли еще будет… — хмуро предсказал я и не ошибся — стоило лимузину добраться до нужной безлимитки, как к пилоту «постучался» вроде как дежурный оператор системы управления воздушным транспортом Елового Бора. И сходу начал хамить, потребовав немедленно прервать полет и пройти досмотр у любой из ближайших маневренных групп городской полиции!

Командир группы сопровождения, вклинившийся во входящий звонок и взявший на себя процесс общения с ряженым, оказался не менее глазастым, чем я. Однако предпочел «не обострять». В неповторимом «дворянском» стиле. То есть, недоуменно выгнул бровь, посмотрел на бородача, как на умственно неполноценного, а затем поинтересовался, видит ли тот трекер^[27] и точку старта нашего кортежа.

«Дежурный оператор», явно не рассчитывавший на такую реакцию, на миг растерялся.

Но, получив какое-то Ценное Указание, попробовал сослаться на приказ «вышестоящего начальства».

Власьев восхитился и попросил передать этому самому «начальству» настоятельную просьбу как следует изучить ту часть должностных инструкций, которая описывает порядок взаимодействия операторов СУВД с командирами групп сопровождения кортежей глав аристократических родов Империи. А потом сделал вид, что устал от досужей болтовни, и оборвал разговор:

— В общем, нам некогда. Всего хорошего.

Как ни странно, «ряженый» не унялся — видя, что мы вот-вот вылетим за пределы города, торопливо предложил «логичную» альтернативу: предоставить ему доступ к камерам и архивам СКН всех трех наших флаеров!

Такая наглость поразила даже меня, мещанина. А родственника Матвея вывела из себя по-настоящему:

— Слышь, клоун, еще одно подобное заявление, и я отправлю группу быстрого реагирования рода туда, где ты сейчас обретаешься. И отнюдь не с букетом цветов! Кстати, смени фон, придурок: картинка из оперативного зала КДП^[28], которую вы нарыли в Сети, устарела месяца на четыре!

После этих слов «беседа» предсказуемо прервалась, а мне основательно полегчало. К сожалению, совсем ненадолго — буквально через пару минут после исчезновения лица «ряженого» Матвей начал озвучивать напрашивающиеся выводы. И очередной раз порадовал недюжинной сообразительностью:

— Судя по всему, «анархисты» вложились в операцию по твоему отлову не только финансами, но и большей частью имеющихся связей. Такой риск оправдан лишь в том случае, если на счетах твоего дяди висит больше сотни миллионов рублей или в его банковской ячейке хранится чрезвычайно горячий компромат!

— Для того, чтобы получить доступ к его счетам и ячейке, надо пройти процедуру оформления наследства. А мне, как видишь, пока некогда… — криво усмехнулся я.

— Извини, это профдеформация! — покраснев до корней волос, виновато признался Матвей. — Часть моего сознания постоянно анализирует все, что я вижу или слышу. А когда проблема по-настоящему захватывает, промежуточные результаты размышлений прорываются наружу.

— Значит, в голову ты не только ешь… — буркнул я и подобрался, заметив, что он перешел по ссылке на какой-то новостной сайт и вывесил в центре салона картинку с очень знакомым силуэтом на первом плане.

Пока Власьев смотрел основательно порезанный ролик, демонстрирующий мой побег из дому, и слушал весь тот бред, который шел закадровым текстом, я с интересом ждал реакции. И не разочаровался:

— Как я понимаю, здесь показано то, что выгодно им?

Чтобы не сотрясать воздух впустую, я показал часть оригинала. С момента прыжка из окна и до исчезновения в парке, прилегающем к тридцать шестой школе.

Досмотрев ролик до конца, Матвей задумчиво потер подбородок и крайне осторожно поинтересовался причинами, заставившими меня вытащить тело мамы из дому.

— Нет тела — нет дела… — угрюмо буркнул я. А когда сообразил, что он не понял всей глубины этого изречения, объяснил понятнее: — «Анархия» — весьма высокоорганизованная структура, и в ее составе имеется специальная служба, исправляющая ошибки рядовых исполнителей. А для того, чтобы спрятать следы преступления, совершенного в квартире или отдельно стоящем доме, достаточно устроить случайное самовозгорание бытовой техники или катастрофу грузового флаера, груженого какими-нибудь правильными химическими реактивами…

— Ну да! — подхватил Власьев. — Даже если в квартире есть искин, хранящий архивные данные в облачном хранилище, то хороший хакер уберет их к чертовой матери от силы за полчаса. А тут улица, десятки, если не сотни камер, каждая из которых гарантированно хранит копии информации в архивах Сети! Кстати, а ты не боишься, что «заряженные» врачи могут придраться к химии в твоей крови?

— А не к чему придираться… — не сразу, но все-таки сообразив, к чему он клонит, вздохнул я. — Мое мнимое спокойствие — это результат специфических тренировок. Как решу свои проблемы, так забьюсь в нору поглубже и как-нибудь сорвусь.

Он опустил взгляд, зябко поежился и виновато вздохнул:

— Прости, что с запозданием, но прими мои искренние соболезнования. И… возвращаться домой я не буду — заселюсь в «Северное сияние» и стану ждать звонка. В общем, если вдруг что-то не сложится, звони, не думая!

— Буду иметь в виду! — пообещал я, хотя был уверен, что не позвоню ни за что на свете. Ибо не захочу его подставлять перед скотиной-дедом.

Матвей обрадовался, а через пару секунд вдруг потерялся в собственном комме. До тех пор, пока на горизонте не заполыхало зарево из тысяч воздушных трасс, разноцветных рекламных голограмм и подсветок жилых высоток. Зато в этот момент как-то уж очень резко вернулся в реальность и попросил включить комм.

До вожделенной полуночи оставалось всего ничего, от Елового Бора мы отлетели достаточно далеко, поэтому я выполнил его просьбу. И буквально через мгновение получил запрос на загрузку сразу нескольких файлов. Для того, чтобы получить ответ на напрашивающийся вопрос, хватило выгнутой брови:

— Моя личная айдишка, анонимный почтовый ящик для экстренной связи, закодированное сообщение очень близкому другу, в настоящее время живущему тут, в Радонеже, и коды доступа к моему банковскому счету. Айдишка для того, чтобы ты больше не терялся, с ящиком понятно и так, а друг поможет всем, чем сможет, стоит ему написать или позвонить. Что касается счета… твой проще и отследить, и заблокировать, а любые сторонние манипуляции с моим вызовут крайне негативную реакцию наших СБ-шников. Короче говоря, возникнет нужда — пользуйся, не задумываясь.

— Матвей, тот до— … — начал, было, я, но был перебита на полуслове:

— Ты ведь помнишь, что они обещали со мной сделать после того, как сбили с ног, верно?

Я чуточку поколебался и утвердительно кивнул.

Он невидящим взглядом уставился в пол и несколько секунд пребывал где-то там, в нашем общем прошлом, в котором ухмыляющийся Кастет угрожал сделать его женщиной и слить запись этого процесса в планетарную Сеть.

А потом уставился мне в глаза и горько усмехнулся:

— Для любого аристократа потеря лица в разы хуже смерти. Ну, а такая… позор, который не смыть даже кровью обидчиков. Поэтому за несколько секунд до твоего появления я дал себе слово уйти из жизни сразу после того, как все закончится. А когда определился со способом, между мною и теми уродами вдруг возник ты. Знаешь, саму драку я практически не помню. Зато помню ощущения: парень чуть помладше меня внезапно влип в самого здорового взрослого и тут же исчез. Потом возник вплотную к следующему противнику и снова пропал. А к моменту, когда первый истошно завыл и начал складываться пополам, оказался за спиной третьего. Кроме этих фрагментов, в памяти остался стыд, который жег меня всю дорогу домой: я, дворянин невесть в каком поколении, до того дня считавший вас, мещан, людьми второго сорта, в принципе не способными на Поступок, заранее смирился с будущим поражением, а ты, самый обычный мальчишка с рабочей окраины, не только встал на мою защиту, но и превратил четверку парней намного старше себя в груду изломанных тел! И я заставил себя измениться…

— Результат виден невооруженным глазом! — решив прервать славословия, пошутил я. — Щечки с пузиком канули в Лету, в спальне появилась макивара, а Слово обрело вес даже для старших родичей.

— Так и есть! — на полном серьезе подтвердил он. — И все это — благодаря тебе. Вопросы?

В любой другой день я бы обязательно попытался выяснить, как он жил все эти годы, но боевой режим и боль, в которой корчилась часть души, помнившая о смерти мамы и дяди Калле, напрочь убивали любопытство. И Матвей это почувствовал. Поэтому попытался отвлечь от горьких мыслей описанием своего прошлого:

— Кстати, первые полгода после нашей судьбоносной встречи я каждый божий день ждал твоего звонка или визита. Покидая комнату, обязательно открывал окно настежь и клал на кровать записку, в которой указывал примерное время возвращения; чуть ли не каждые десять минут проверял, не было ли звонка или сообщения; напрочь отказывался куда-то ехать в праздники или выходные. Уперся и в конце декабря, узнав, что дед планирует вывезти всю семью на горнолыжный курорт. И настолько достал его своим упрямством, что вынудил психануть. А когда узнал, что он взял с тебя слово не объявляться без особо важных причин, впал в депрессию…

Да уж, общение с его дедом тет-а-тет напрочь отбило всякое желание когда-либо пересекаться с аристократами — выпытав из меня более-менее подробное описание драки, он захотел узнать, как я собираюсь использовать знакомство с его внуком. При этом верить в то, что таких планов не было, нет и не будет, не получалось от слова «совсем». Поэтому добивался правды то мытьем, то катаньем. Не гнушаясь завуалированных угроз, крайне грязных намеков и попыток подкупить.

Описывать ту беседу у меня не было никакого желания, так что я вежливо выслушал описание «депрессии», отрешенно отметил, что она нисколько не мешала Матвею регулярно ходить на тренировки сотрудников СБ рода, и даже улыбнулся, узнав, что после тех зимних каникул он несколько раз в год заставлял родичей возить его по «местам боевой славы», но так ни разу меня и не нашел. Само собой, не забывал отслеживать и положение флаера. Поэтому, увидев, что кортеж пересек границу Радонежа, прервал ностальгический рассказ и сообщил, что мне надо в центр. А минуты через три озвучил и точный адрес.

В этот момент до Власьева-младшего внезапно дошло, что мы вот-вот расстанемся, и он снова посерьезнел:

— Чтобы не дергать тебя перед высадкой, скажу все, что считаю должным, прямо сейчас. Итак, если что-то пойдет не по плану, добираешься до «Северного Сияния» своим ходом или набираешь меня. Не получится связаться со мной — списываешься или созваниваешься с Мишей Базаниным и подробно описываешь возникшую проблему. При необходимости пользуешься моим счетом. А еще при любой возможности сообщаешь мне о текущем состоянии дел и, конечно же, не теряешься. Договорились?

— Как минимум, напишу. После того, как все закончится. А с остальным как получится… — честно сказал я, выдержал крайне недовольный взгляд Матвея и чуточку смягчил жесткость предыдущих заявлений коротеньким обещанием: — Совсем не пропаду — мне еще воздавать тебе за добро. А о таких долгах я не забываю…

Глава 4

6 июня 2469 по ЕГК.

…Прощание не затягивали — как только лимузин завис над посадочным квадратом торгово-развлекательного центра «Люмен», Матвей ободряюще сжал мое предплечье, ткнул в сенсор открывания двери и пожелал удачи, а я коротко кивнул, выбрался на крышу и спокойно пошел к зеркальной «башенке» лифта. В среду, в четверть первого ночи народу в ней не обнаружилось, а одна из кабинок «ждала именно меня». Костян счел бы это хорошим предзнаменованием, а я имел довольно неплохое представление об алгоритмах работы сервисных служб таких ТРЦ и… за два последних года научился пользоваться незадокументированными возможностями, прописанными в некоторых из них программистами ССО. Так что, ввалившись внутрь, «не удержал равновесие», впоролся лбом в дальнюю стену, левой рукой уперся в ту самую часть зеркальной поверхности, под которой должен был прятаться сканер СКД, а правой — в никелированный поручень и вполголоса протараторил дурацкую скороговорку из девяти ничем не связанных слов.

К сенсорной панели повернулся не через правое, а через левое плечо, за миг до касания нужной пластины щелкнул пальцами другой руки, а после того, как дотронулся до прохладной поверхности, выждал ровно две секунды и надавил сразу на четыре смежных прямоугольника. Само собой, не забыл и о требовании затаить дыхание на все тридцать шесть секунд поездки до служебного этажа. Так что не отъехал от спецсостава, бесшумно распыленного через микро-форсунки, и смог попасть в сервисный коридор «не для всех» не в режиме эмуляции вирт-полигона, а во плоти. Не тупил и дальше — прошел мимо трех первых пар дверей, в точности повторил алгоритм телодвижений, отпиравших четвертую справа, сдвинул на удивление легкую створку в нужную сторону и оказался в одном из столичных КГТ^[29] службы специальных операций.

Ломиться к шкафчикам с оружием, боеприпасами, взрывчаткой и другими спецсредствами, естественно, не стал — появление в зоне действия их сканеров автоматически переводило визит «оперативника» в категорию, которую я бы не смог подтвердить при всем желании. Поэтому открыл левый ближний и занялся делом. То есть, изобразил стандартную последовательность телодвижений для снятия динамических мерок, дождался зеленой вспышки в «зеркале» армейского аналога самого обычного «Стилиста», набрал в появившемся окошке буквенно-цифровой код нужного типа деловой одежды, подтвердил сделанный выбор, смел в нужную сторону картинку, показанную ИИ, оглядел свое лицо, возникшее на «зеркале» терминала, и, не мудрствуя лукаво, выбрал первый же предложенный тип изменений внешности.

Не успел подтвердить и этот выбор, как из противоположной стены плавно выехало кресло аналога косметического комплекса «Облик», и я, рухнув в него, позволил себе расслабиться. На семь с четвертью минут. Увы, возвращение из невеселых размышлений получилось жестковатым: манипуляторы комплекса на редкость бесцеремонно вынудили открыть глаза, вставили высокотехнологичные линзы с модулем дополненной реальности, по-хамски влезли в ухо и заменили гарнитуру скрытого ношения, а затем «воткнули» в ноздри проставки из биогеля со встроенными универсальными фильтрами.

Следующие четверть часа я убил на переодевание. Первым делом натянул морф-комбез, перепробовал семь вариантов навязываемой им осанки и пластики движений, выбрал ту, которая вызывала наименьший дискомфорт, и сохранил сделанный выбор. Затем облачился в идеально сидящий костюм, обулся, нацепил аксессуары, превращавшие меня в классического «белого воротничка» далеко не самого дешевого пошиба. А на последнем этапе распаковал и открыл стильный портфель из довольно дорогого подобия натуральной кожи, сложил в него все, что могло пригодиться в ближайшие сутки-двое, и, поддавшись требованиям паранойи, распихал кое-какую мелочевку по внутренним карманам.

Не хамил и дальше: заказал и «привязал» к «левому» комму банковский счет на смешные девять тысяч шестьсот пятьдесят два рубля — ибо для получения сумм выше десяти требовалось засветить служебный идентификатор, которого у меня не было — выбрал один из самых дешевых флаеров, имевшихся в отдельном боксе гаража, и, оглядев себя в зеркальной двери, протараторил еще одну нужную скороговорку. Благодаря чему смог выйти из КГТ, вернуться в лифт и подняться в гараж. Там забрался в «Мелодию» позапрошлого модельного года, опустился на потертое сидение, дотронулся до сенсора в подлокотнике и озвучил нужный адрес…

…На крышу офиса частного охранного предприятия «Легионер» сел в два тридцать ночи, выбрался из салона, вальяжно прогулялся до башенки лифтового холла, вошел внутрь, поймал взгляд дежурного и попробовал в реальности еще один виртуальный алгоритм. То есть, представился «левым» именем и отчеством, обретенными в комплекте с коммом и банковским счетом, заявил, что хотел бы заключить разовый «белый» контракт на доставку в пределах Радонежа, но пятой категории сложности, «честно» ответил на все четыре «обязательных» вопроса и был препровожден в уютную переговорную. Да, там пришлось поскучать чуть менее пятнадцати минут, но принимать или не принимать заказы этой категории сложности имели право только командир смены и руководство ЧВК — то есть, представители рода Кононовых, владевшего этой компанией — а первый, вроде как, находился на обходе. Но это было более чем нормально, поэтому я не роптал — сделал комплимент чуть заспанной, но все равно чертовски симпатичной девушке в строгом костюме, выпил чашечку великолепного чая и умял одно-единственное миндальное печенье. Хотя проснувшийся голод и требовал закинуть в топку все, что было на столе. А потом на пороге помещения нарисовался мужичок лет, эдак, сорока с выправкой отставного вояки, представился, пожал мне руку, прошел к креслу в торце стола для переговоров, сел, врубил «глушилку» и повел рукой, предлагая начинать.

Я понимал, что вступаю на очень тонкий лед, но сходу взял быка за рога. Ибо абсолютно все альтернативы этому варианту развития событий не радовали от слова «вообще»:

— Мне нужна доставка. С площади Академика Искрицкого до перекрестка улиц Сергия Радонежского и Тимирязева. Подбор — сегодня в первой половине дня по моему запросу, высадка — по возможности. Вероятность противодействия стремится к ста процентам. Вероятность конфликта с сотрудниками полиции, работающими на криминал — порядка восьмидесяти пяти. Оплата — семь тысяч рублей.

Как и следовало ожидать, делать скоропалительный вывод и посылать меня лесом Кононов не стал — вбил в рабочий терминал оба адреса, оценил расстояние между ними, соотнес с озвученной суммой, еще раз оглядел меня с головы до середины груди, задержал взгляд на коммуникаторе и едва заметно выгнул левую бровь:

— Доставка на двадцать четыре с половиной километра в условиях плотной городской застройки и с гарантированными боестолкновениями стоит как бы не на два порядка больше. И вы не могли этого не знать. Тем не менее, предложили эту сумму и, судя по всему, уверены в том, что ваш контракт нас заинтересует. Что осталось за кадром?

— Самое интересное… — бесстрастно сообщил я и добавил: — Открою карты после подписания акта о неразглашении полученной информации… в течение одних-единственных суток.

С нюхом у моего собеседника оказалось все в порядке, поэтому уже секунд через пятьдесят он протянул мне мобильный терминал с текстом соглашения, дал время внести правки, прогнал итоговый файл через какую-то аналитическую программу, счел более чем нормальным и подписал.

Я тоже поставил автограф под документом, скачал, отправил в «облако» и загрузил отставного вояку по полной программе:

— Как я уже сказал дежурному по вашей ЧВК, этот контракт — «белый», то есть, абсолютно законный. А теперь обещанное «самое интересное»: я — Тор Ульфович Йенсен, выпускник девятой общеобразовательной школы Елового Бора и сын Натальи Алексеевны Балакиревой, несколько часов тому назад убитой в собственной квартире представителями группировки «Анархия». Той самой, к которой у вашего рода давние счеты. Фрагмент видеофайла, который я сейчас пришлю, не корректировался, соответственно, может стать неопровержимым доказательством правомочности вашей помощи мне и… развяжет руки. Во всех смыслах этого выражения…

Кононов подобрался еще на слове «Анархия». Предпоследнее утверждение явно легло ему на душу, как родное. А последнее заставило хищно прищуриться. Но верить мне на слово он, естественно, не стал, поэтому, поймав обещанный фрагмент, просмотрел аж три раза подряд и проверил по полной программе. Не унялся и после этого — вышел в Сеть в защищенном режиме, как-то уж очень быстро нашел и скачал на рабочий терминал всю информацию о нашей семье, имевшуюся в открытом доступе, пропустил через ассоциативно-логический блок и уставился мне в глаза:

— Вы — племянник майора Калле Нильсовича Йенсена?

— Да.

— Знаете, что он погиб?

— Да.

— Этот «образ» создан его коллегами?

— Нет, самостоятельно.

— Он… идеален. Ибо выдержал проверку нашей системой распознавания лиц. А вам — всего семнадцать. И это… удивляет.

— Учился. С детства. И, как видите, смог преодолеть первичные фильтры вашей ЧВК за минимально возможное время.

— Как я понимаю, информация о конфликте между нами и «Анархией» тоже получена… хм… из того же источника?

— Нет. Добыта на практических занятиях по системному анализу… всякого-разного. Кстати, это — не единственное, чему меня добросовестно учили. Так что при необходимости я смогу поддержать личный состав группы сопровождения в требуемом ключе… но в рамках возможностей, даруемых Законом обычному мещанину.

— Почему вы не обратились за помощью к коллегам вашего дяди?

Этот вопрос заставил меня насмешливо фыркнуть:

— Вы серьезно? ССО — это не та структура, к которой можно обращаться с частными просьбами; мой дядя чтил правила ведомства, в котором служил, так что ни за что на свете не слил бы прямые выходы на действующих сотрудников Службы кому бы то ни было, включая меня, и… я не вижу смысла забивать гвозди термоядерной боеголовкой.

— А по какой причине вы не попросили помощи у Арбеневых, в поместье которых, вроде бы, наведывались каждый будний день? — поинтересовался он, подавшись вперед.

— Я — не Аллигатор… — холодно усмехнулся я. — Соответственно, его смерть автоматически обнулила абсолютно все имевшиеся договоренности между ним и главой этого рода. Дальше объяснять?

Кононов отрицательно помотал головой:

— Нет: вас передали бы «Анархии» на блюдечке с голубой каемочкой. Ибо сотрудничают с ней не первое десятилетие и не упустили бы возможности еще немного упрочить имеющиеся связи…

…Автопилот «Мелодии» притер тяжелую машину к посадочной площадке планетарного представительства Императорского банка в восемь пятьдесят семь. Неспешная выгрузка и прогулка по крыше заняли еще три минуты. Так что ровно в девять ноль-ноль я переступил через порог фойе для особо важных персон, подошел к ближайшему сотруднику СБ, упакованному в броню «Ратоборец» с зеркальной линзой, уставился в свое отражение и свел служаку с ума убийственной фразой:

— Требую немедленной встречи с главой юридического департамента по протоколу А-двенадцать-прим!

— Попрание основ государственности, совершенное группой должностных лиц по предварительному сговору⁈ — ошалело переспросил он через внешние динамики после того, как прочитал текст, выведенный на тактический экран расчетно-аналитическим блоком, и понял, что я не шучу. Впрочем, дурел не так уж и долго — стоило мне кивнуть и дать односложный утвердительный ответ, как бронированный шкаф отлепился от стены, вежливо попросил следовать за ним и быстрым шагом двинулся к двери с надписью «Только для персонала». Само собой, зашевелился и его напарник — встроился в наш ордер сразу за моей спиной и, судя по характерным изменениям в посвисте сервоприводов, переключился в боевой режим.

Я, естественно, был двумя руками «за». Но вида не показал. Вернее, не показывал. То есть, держал лицо всю дорогу до переговорной, располагавшейся на минус восьмом этаже. А там опустился в роскошное кожаное кресло, поставил портфель возле левой ноги и вопросительно уставился в линзу «поводыря».

— Федор Ильич спустится к вам в течение четырех с половиной минут… — сообщил служака, сместился влево от входной двери и изобразил статую.

Второй «шкаф» сделал то же самое. Но это было более чем нормально, так что я ушел в дополненную реальность и еще раз проглядел материалы, которые готовил все время «бесцельных» полетов над городом на автопилоте. Услышав тихий шелест открывающейся двери, повернул голову вправо, наткнулся взглядом на крайне серьезного аристократа лет пятидесяти с гаком, встал, вежливо поздоровался, как-то почувствовал, что протягивать мне руку никто не собирается, и снова сел.

Глава юридического департамента опустился напротив, возложил руки на подлокотники, как-то уж очень сухо представился и предложил начинать.

Я недоуменно выгнул бровь и задал сразу два вопроса на засыпку:

— Федор Ильич, у вас сбоит прошивка «Суфлера»? Или вы сознательно игнорируете три первых пункта положения о рассмотрении дел по протоколам категорий «А» и «Б»?

Зрачки дворянина сузились и снова вернулись в норму:

— Видеозапись происходящего в конфиденциальном режиме уже ведется. А второй и третий пункты начнут исполняться только после того, как вы еще раз повторите номер протокола, озвученный сотрудникам службы безопасности.

— А-двенадцать-прим… — холодно сообщил я и так же холодно добавил: — Или попрание основ государственности, совершенное группой должностных лиц по предварительному сговору.

Мой собеседник удовлетворенно склонил голову, проводил взглядом обоих служак, получивших приказ через тактический блок, дистанционно заблокировал дверной замок, врубил «глушилку» и снова повернулся ко мне.

Я деловито стянул с правой ладони практически невесомую «варежку», скатал в крошечный рулончик и засунул во внутренний карман пиджака. Затем извлек на свет божий полупрозрачный контейнер, достал из правого глаза линзу МДР, аккуратно вернул на штатное место и потребовал себя идентифицировать.

Расторгуев, наблюдавший за моими действиями со все усиливавшимся интересом, встрепенулся, быстренько достал из стола оба сканера, контактную пластину пододвинул ко мне, а «сферу» поднял на уровень моего лица.

Я прижал руку к первой, уставился на вторую, дождался укола в средний палец, мысленно досчитал до десяти и представился:

— Йенсен. Тор Ульфович. Голосовые модуляции тоже подтверждены?

— Да.

— Отлично. Тогда войдите, пожалуйста, на сетевую страничку министерства образования в режиме от И-один до И-четыре и вбейте в окошко идентификатора личный буквенно-цифровой код выпускника, который я сейчас продиктую.

Вошел. Вбил. Промотал появившуюся на экране «простыню» в самый низ и подобрался.

— Все верно… — усмехнулся я. — Я сдал выпускные экзамены на девятьсот девяносто один балл из тысячи возможных, соответственно, вправе претендовать на Императорский Грант и подать документы в любое высшее учебное заведение государства. Кстати, сдавал в экзаменационном режиме вирткапсулы. Причем не в родной школе, а в учебной части Радонежского государственного университета. Что, как вы понимаете, обнуляло шансы как-либо скорректировать результаты.

Аристократ посмотрел на меня совсем другими глазами, на миг ушел в себя и задал более чем логичный вопрос. Само собой, предварительно похвалив:

— Результат, безусловно, фантастический. И после обнародования переведет вас в категорию «Молодое Дарование Империи». Но какое отношение он имеет к протоколу А-двенадцать-прим?

— Сейчас поймете… — пообещал я и «слил» на сервер переговорной свое творение.

Расторгуев посмотрел его в трехмерном режиме один-единственный раз, прогнал через три или четыре программы, убедился, что фрагменты «склейки» не сгенерированы чем-нибудь типа «Режиссера», а сняты реальным устройством, оставляющим в записи специальные метки, что ни один из этих фрагментов не редактировался и что каждый отдельно взятый «фон» соответствует реальным местам Елового Бора. Затем идентифицировал всех лиц, засветившихся в записи, поиграл желваками и снова уставился на меня:

— Для начала примите мои соболезнования в связи с гибелью вашей матери.

Я поблагодарил и снова превратился в слух.

— А теперь объясните, пожалуйста, с чего вы взяли, что эта запись хоть как-то подпадает под преступление, описываемое протоколом А-двенадцать-прим…

Тут я недобро оскалился, слил ему еще несколько файлов, дал время их просмотреть и выдал заранее написанную речь:

— Вчера днем государственная юридическая компания, работавшая с нашей семьей, слила руководству криминальной группировки «Анархия» информацию о гибели сотрудника службы специальных операций главного разведывательного управления Империи. Убийцы, прибывшие в наш жилой комплекс, задавили всю связь с помощью армейской аппаратуры. После того, как я вырвался из ловушки, перекрыли Еловый Бор вместе с городской полицией и с ее же помощью начали спецоперацию по захвату серийного убийцы, использующего морф-маску и образ юноши семнадцати лет, во время которой тормозили весь транспорт, врывались в дома сотен, если не тысяч законопослушных граждан и проводили обыски без санкций прокурора. А теперь вопрос вам: как этот правовой беспредел скажется на репутации Его Императорского Величества после того, как соответствующие материалы попадут из планетарной Сети в Имперскую?

Глава 5

6 июня 2469 по ЕГК.

…Да, я мог выразиться и пожестче. К примеру, предложить представить реакцию государя на преступное бездействие его официальных представителей на этот плевок в лицо. Но был уверен, что Расторгуев не только додумается до нужного вывода сам, но и оценит продемонстрированный такт. И не ошибся — юрист на миг поплыл взглядом, а затем сменил стиль общения — обратился ко мне по имени-отчеству, заявил, что об этом преступлении услышал от меня, но обязательно примет все необходимые меры для возвращения Закона в Еловый Бор, и предложил помощь. От имени государства. Достаточно многоплановую, чтобы впечатлить рядового обывателя, но порадовавшую меня куда меньше, чем хотелось бы. Поэтому я выбрал только те пункты его предложения, на которые изначально рассчитывал, и добавил один свой:

— Федор Ильич, я буду премного благодарен за снятие всех «сторожков», публикацию в планетарной Сети материалов, дезавуирующих вчерашний ролик со мной в роли серийного убийцы, открытие уголовного дела по факту убийства моей матушки, вступление в оба наследства, открытие нового счета по категории М-четыре и выше — перечисление на него всех накоплений моих родственников плюс… пересылку содержимого их банковских ячеек в любой из столичных филиалов Новомосковска. По протоколу ПКП-один. Само собой, в том случае, если банковские ячейки имеются.

— Интересные у вас знания, однако… — пробормотал он, глядя на меня, как энтомолог на доселе невиданное насекомое, задумчиво потер идеально выбритый подбородок и попробовал ткнуть носом в Главный Недочет моих планов: — Впрочем, учитывая личность вашего покойного дядюшки, это не удивляет. Зато удивляет ваше нежелание воспользоваться программой защиты свидетелей: да, Государство может все. Но оно инертно. А вас ищут. Причем активнее некуда. И отнюдь не для того, чтобы вручить букет цветов или честно выигранный приз.

Я знал о плюсах и минусах программы защиты свидетелей намного больше, чем он. Но делиться информацией, полученной от дяди Калле, был не готов. И не хотел признаваться в том, что жажду мести. Вот и выдал ответ, наталкивавший на один-единственный «правильный» вывод:

— Федор Ильич, у меня есть все основания считать, что мой вариант защиты себя-любимого в разы безопаснее. Им, с вашего позволения, и воспользуюсь.

Он ушел в себя еще на пару мгновений и сделал предложение, которое не могло не прозвучать:

— Тор Ульфович, а как вы смотрите на уход под защиту рода Расторгуевых и перспективы получения статуса Слуги рода уже в этом месяце?

Отказываться от этого куска бесплатного сыра было нельзя. Обнадеживать личность, насторожившую мышеловку — тоже. Поэтому я выбрал нейтральный вариант:

— В данный момент никак: я сфокусирован на выживании. Тем не менее, даю слово, что добросовестно обдумаю ваше предложение сразу после того, как перестану опасаться за свою жизнь. И… да: я понимаю, что уход в ваш род прямо сейчас автоматически защитит меня от притязаний «Анархии». Но в таком случае я приду к вам должником. А это для меня неприемлемо. По целому ряду причин.

— Разумный подход… — признал он. — Хотя и рискованный. Впрочем, учили вас, судя по всему, на славу, поэтому давайте сделаем так: я пришлю вам прямой контакт начальника СБ нашего рода и дам команду держать одну из ГБР в полной готовности к боевому вылету. А вы привяжете этот номер к «горячему» сенсору комма и, в случае чего, вызовете помощь.

Это предложение ни к чему не обязывало, так что я вежливо поблагодарил юриста за великодушие, принял файл, «привязал» айдишку к правому верхнему сенсору, вернул на место рукав рубашки, снова превратился в слух и… мысленно перевел дух, услышав долгожданное утверждение:

— Все, я начинаюработать. А вам придется поскучать. Ориентировочно часа полтора-два. Вы завтракали?

— Нет.

— Тогда в течение десяти минут сюда подойдет наша сотрудница и решит эту мелкую проблему…

…Завтрак, можно сказать, удался: на редкость… хм… фигуристая дамочка лет, эдак, двадцати-восьми-тридцати не только отвела меня в столовую не для простых смертных, помогла сделать «нереально сложный» выбор и сообщила, что моя трапеза уже оплачена, но и составила компанию. То есть, забалтывала меня почти час и не позволяла теряться в прошлом. Да, пыталась разговорить и меня, моментами демонстрируя чрезвычайно серьезный уровень профильных навыков, но я бы очень удивился, пришли ко мне Расторгуев секретаршу, а не психолога. Вот и работал. Как на тренировках у дяди Калле. То есть, изображал зацикленность на горе и проблеме выживания, изредка «радовал» собеседницу крохами личной информации и краешком сознания обдумывал свои дальнейшие телодвижения.

Приблизительно в том же стиле проводил время и после возвращения в переговорную — вслушивался в «щебет» Марины Владиславовны, отвечал на ее вопросы в единожды выбранном ключе, думал, поглядывал на часы и изнывал от нетерпения. Поэтому, услышав шелест открывающейся двери, кинул взгляд на экран комма, запомнил, который час, и вопросительно уставился на Расторгуева.

Он взглядом отправил помощницу погулять, сел в свое кресло, активировал «глушилку» и начал радовать с первой же фразы:

— Для начала о том, что уже сделано: мы связались с профильным отделом ИСБ, передали им все материалы, полученные от вас, инициировали открытие уголовного дела и снятие «сторожков», состыковали следователей с начальником смоленского отделения ССО ГРУ и договорились о межведомственной операции по уничтожению криминальных структур Елового Бора. Кроме того, выяснили, что ваша матушка банковские ячейки не арендовала, зато у вашего дядюшки их было аж четыре только в смоленских филиалах нашего банка, заблокировали возможность доступа ко всем четырем ячейкам даже для руководства этих филиалов и подготовили пять комплектов документов — на ваше вступление в оба наследства, на транспортировку содержимого ячеек в Никопольский филиал Императорского Банка Новомосковска по протоколу ПКП-один, на открытие вам нового счета по категории М-один и на перевод на него всех средств, которые вы получите после завершения формальностей. Само собой, озадачили и нашу пресс-службу. Тем не менее, сочли необходимым перенести начало ротации видеофильма, восстанавливающего ваше доброе имя, на начало следующей недели. Чтобы он не помешал оперативным мероприятиям.

«Государство может все. Главное его правильно замотивировать…» — промелькнуло на краю сознания, и я, мысленно поблагодарив дядюшку за все, что он вбил в мою бестолковку, вернулся из прошлого в настоящее, поблагодарил Федора Ильича за шаг навстречу — открытие счета по самой высшей категории, доступной мещанину — заявил, что перенос начала ротации как-нибудь переживу, и дал понять, что готов ознакомиться с документами.

«Знакомился», как обычно, в двух измерениях. То есть, внимательнейшим образом вчитывался в каждую формулировку и сравнивал свои выводы с теми, которые выкладывал в соответствующее окошко МДР расчетно-аналитический блок не самого стандартного варианта программной оболочки «Стряпчий». Да, убил на это дело тридцать две минуты, зато самостоятельно нашел шесть из семи обнаруженных «недочетов» и придумал очень достойные альтернативы. Потом продавил свои корректировки, прогнал измененные документы все через тот же «Стряпчий», получил санкцию и поставил электронные подписи, подождал, пока Расторгуев разошлет все документы по соответствующим реестрам, выслушал поздравления и уставился на новую картинку, возникшую на экране мобильного терминала.

— В первой вкладке программы — ваш старый счет… — деловито сообщил юрист. — Алгоритм доступа остался прежним. Во второй — счет, принадлежавший вашей матушке. В третьей, четвертой и пятой — счета дяди. А в последней — ваш новый. В данный момент доступ к этим пяти счетам возможен только по вашей радужке. В дальнейшем — как решите. Помощь с переводом средств и созданием алгоритма доступа нужна?

Я отрицательно помотал головой, синхронизировал терминал с коммом, активировал защищенный режим, отсканировал сетчатку правого глаза, залил во все «плашки» СКД, открыл разблокировавшуюся вкладку со счетом матушки и невольно скрипнул зубами: там красовался гордый ноль, а значит, ее не только изнасиловали и убили, но еще и ограбили!

С желанием вцепиться этим тварям в глотки, вернувшимся из «небытия», воевал секунд двенадцать-пятнадцать. А после того, как заставил себя остыть, заглянул во вкладки со счетами дяди Калле и мысленно схватился за голову: если на двух первых хранились суммы, ради которых руководство «Анархии» точно не стало бы напрягаться — то есть, миллион двести тысяч и два — то на третьем обнаружился «кусок пирога», способный пробудить алчность практически в ком угодно, то есть, двести двадцать миллионов!!!

Загрузился по полной программе. Ибо понимал, что превратился в мишень. Потом оценил поведение Расторгуева, пришел к выводу, что он, вероятнее всего, не в курсе, какую безумную сумму я вот-вот переведу на новый счет, отрешенно порадовался алгоритмам работы Императорского банка, благодаря которым даже столь высокопоставленные сотрудники, как глава юридического департамента планетарного представительства, не в состоянии получать информацию о вкладах законопослушных граждан, сообразил, что трачу время нерационально, и в темпе перекинул все денежки в последнюю вкладку. Потом выбрал самый параноидальный режим доступа из всех возможных, проверил, как он работает, отправил в тактический канал группы сопровождения самый обычный плюсик, закрыл все окна, вышел из МДР и поймал взгляд Федора Ильича:

— Огромнейшее спасибо за помощь. Желаю как удачи во всех начинаниях, так и правильного внимания власть предержащих. Дабы ваш личный вклад в дело восстановления законности был оценен по достоинству. Далее, об обещании как следует обдумать ваше предложение я не забыл. Помню и о прямом контакте с начальником СБ. И последнее: по вполне понятным причинам через считанные минуты выйду из Сети и пропаду. До тех пор, пока не сочту, что возвращение к нормальной жизни не грозит неприятными сюрпризами…

…Два плюсика, сброшенные в тактический канал группы сопровождения во время подъема на лифте, вызвали ожидаемую реакцию — я начал слышать не только себя, получил телеметрию с фронтальной камеры одного из «Мамонтов» и «поймал» схему крыши с указанием точки подбора. Таймер «залил» сам, благо, сохранил хронометраж движения по каждому отдельно взятому помещению представительства, в момент выхода из кабинки включил обратный отсчет и набрал нужную скорость. На вторую картинку, появившуюся в тактическом окне МДР, кинул один-единственный взгляд, соотнес фигуры, обведенные красными кантиками, с реальными посетителями учреждения, мысленно хмыкнул и уронил в канал еще один плюсик. В знак того, что идентифицировал лиц, собирающихся замкнуть «коробочку», и готов к возможным эксцессам.

В область действия фотоэлементов дверей подошел ровно за две секунды до обнуления таймера, сделал еще четыре шага в том же режиме и ускорился. Вернее, в два прыжка долетел до бронированного «Дредноута», как раз упавшего к нужной точке, заскочил в салон и сразу же сместился в сторону. Как оказалось, не зря — буквально через мгновение мимо правого плеча пронеслись контактные иглы полицейского тазера, воткнулись в обивку и заискрили!

— Хе-хе, нападение на охраняемое лицо! — весело хохотнуло в гарнитурах скрытого ношения, а в тактическом экране полыхнуло.

Хотя нет, не так, сначала полыхнуло, затем по ушам ударил характерный перестук скорострельной пушки флаера огневой поддержки, а смешок я услышал только после этого. И кинул взгляд в иллюминатор. Увы, тяжелая машина уже задрала нос, поэтому увидеть результаты первого боестолкновения не удалось — пришлось довольствоваться «докладом» все того же «комментатора»:

— Плечевые суставы и оба бедра — в хлам. А на сервак Имперцев улетел файл с договором. Так что этого «мальчика» просто допросят, а его напарника… хе-хе, уже начали «пеленать»!

Расплываться в радостной улыбке или облегченно переводить дух я даже не подумал. Так как родился и вырос в Буреломе, соответственно, знал, чем для любого «анархиста» чревата потеря репутации. И понимал, что группа, которую руководство группировки отправило к площади Академика Искрицкого, сделает все, чтобы выполнить полученный приказ и… избежать мучительной смерти.

Кононовы тоже неплохо представляли, чем живут эти отморозки, так что не удивились ни попытке тарана, ни пуску ракеты земля-воздух — темно-синий «Катран», внезапно сорвавшийся в пике из чуть более скоростного воздушного коридора, перепилили пополам очереди скорострелок обоих «Мамонтов», а БЧ ПЗРК ушла за обманкой и рванула где-то далеко наверху.

Не менее жестко отреагировали и на требование полицейского «Сапсана», вывалившегося из-за высотки ТРЦ «Подсолнух», врубившего «иллюминацию» и прооравшего приказ немедленно приземлиться — добавили мощности свечению «люстр», информирующих о работе по контракту, отправили на сервак машины файл, зарегистрированный в соответствующем надзорном органе, поняли, что пилот не собирается уходить в сторону, и разнесли «перехватчику» оба движка. Маршевых, дабы недоумок сел на маневровых антигравах.

А вот следующую атаку зевнули. Вернее, почему-то решили, что пилоты «Дредноута» и «Мамонтов» намного подготовленнее «коллег» из криминальных структур, поэтому не потянули против идеально согласованных маневров двух полицейских и семи гражданских флаеров с форсированными движками. Из-за чего одна машина огневой поддержки была вынуждена принять на себя таранный удар, потеряла движок и ушла на вынужденную, а остальной кортеж «сбился с курса» и, оказавшись над парком Весниных, сбил к чертовой матери все флаера преследователей, еще способные летать.

Увы, в этот момент «комментатор» сообщил о том, что городская полиция объявила «Периметр» и начала подтягивать к центру все «перехватчики», и почти каждый «Легионер» выдал в тактический канал по матерной тираде. Впрочем, это никак не сказалось на КПД пилотов — мужики уронили тяжелые машины к руслу Лены и с набором скорости пошли на юго-юго-восток.

Две резервные двойки «Мамонтов» подобрали сразу за Белым Мостом, а буквально через пять-семь секунд сцепились с добрым десятком вроде как чисто гражданских флаеров, но способных запускать по две ракеты «воздух-воздух» и шмалять из крупнокалиберных скорострелок!

Да, этих Кононовы сожгли за милую душу. А вот с семеркой полицейских машин повоевали на славу. Ибо валить их наглухо не имели права, а «ласково шлепать по попке» как-то не получалось из-за плотности «собачьей свалки». И пусть в конечном итоге поле боя осталось за нами, еще два «Мамонта» ушли на базу, одному из оставшихся сожгли два маневровых движка, а «Дредноут» потерял товарный вид, ибо поймал как бы не сотню точных попаданий.

Следующие полторы минуты пролетели спокойно. А в двух километрах от начала улицы Тимирязева в тактический канал вошел кто-то из руководителей ЧВК и обратился ко мне:

— Тор Ульфович, «Анархия» вскрылась. То есть, задействовала абсолютно все имевшиеся связи во властных и силовых структурах столицы и так энергично плюет на Закон, что мы получили железные основания для нападения на ее штаб-квартиру и уже начали перегруппировку основных сил. К сожалению, их не так много, как хотелось бы, поэтому наши парни доставят вас в точку высадки и сто процентов сожгут вторую волну полицейских флаеров, направляющуюся к вам с северо-запада. А от машин ИСБ, поднимающихся в воздух над всеми районными управлениями ведомства, постараются уйти. Ибо такое боестолкновение просто не потянут. В общем, мы физически не сможем подстраховать вас еще и на земле.

— Подстраховку на земле я не заказывал… — напомнил я, поблагодарил за идеально выполненный контракт, в момент начала снижения цапнул с соседнего сидения портфель, пожелал «Легионерам» удачи и выскочил наружу. Чуть ли не раньше, чем распахнулась боковая дверь…

Глава 6

6 июня 2469 по ЕГК.

…По ступенькам самого обычного подземного перехода я спустился так, как требовалось, то есть, прыжками через три ступеньки. На предпоследней площадке шлепнул по нужному месту поручня, закрепленного на правой стене, сходу ушел влево, вписался в трехсекундный промежуток времени, оставленный для появления в области действия замаскированного сканера СРЛ, еще через два шага потерял равновесие и чиркнул локтем по стене, подпрыгнул, дотянулся до потолка и метнулся вправо. Перемещения сквозь границу высококачественной голограммы, мгновенно вывешенной искином одного из личных схронов дяди Калле, естественно, не заметил. Зато увидел момент возникновения виртуального дубля, который должен был засветиться на записях «незаряженных» камер СКН, и со спокойным сердцем юркнул в узенькую щель, появившуюся в стене. Да, там чуть было не забыл задержать дыхание, но рефлексы, наработанные в виртуале, все-таки не подвели, так что удалось не запороть и оставшиеся этапы проверки.

В общем, добравшись до «несуществующего» яруса городских подземных коммуникаций, я мысленно поставил себе десять баллов из десяти возможных за первое практическое применение теоретических знаний, засветил личико перед «самой обычной» стенной панелью, протиснулся еще в один узенький проход, замер на пороге помещения квадратов, эдак, в тридцать шесть, дождался щелчка за спиной, сделал еще три шага и провел рукой по спинке роскошного кресла с тремя десятками регулировок положения всего, что в принципе могло двигаться, семьюдесятью двумя режимами массажа, подогревом, вентиляцией и встроенной ДАС.

Но опуститься на сидение любимого места расслабления дяди не смог. Поэтому присел на второй абсолютно неуместный предмет обстановки схрона — примитивный самодельный табурет из натурального дерева. А уже через мгновение лишний раз убедился в том, что брат покойного отца знал меня, как облупленного — перед дальним встроенным шкафом «возникла» его трехмерная фигура, в правильном режиме обрела «объем», повернулась ко мне и знакомо ухмыльнулась:

— Ты себе не изменяешь. И это радует…

Увы, буквально через полсекунды лицо дядюшки закаменело, а тот самый прищур заставил подобраться:

— … в отличие от всего остального. Итак, раз ты — тут, значит, все гораздо хуже, чем я предполагал. То есть, меня слили. Свои. Либо Лом, либо Кот, либо Мрак. Последний вариант пугает больше всего, ибо Марк был моим напарником двенадцать лет, знает, как я думаю, и во всех четырех «крайних» алгоритмах этой операции должен был вывести Наташу из-под удара…

Пауза, которую он сделал после этих слов, продлилась от силы три удара моего сердца. Но за это время я успел люто возненавидеть друга семьи, поднять на первое место табели о рангах личных врагов и воочию увидеть лицо ублюдка, убившего мою матушку чужими руками. А потом голограмма снова заговорила, и мне стало не до досужих размышлений:

— Как бы там ни было, история не терпит сослагательного наклонения, так что задвинь куда подальше все лишние мысли и слушай внимательно. Итак, раз ты уже тут, в схроне, значит, корабельный блок МС-связи, который я собираюсь использовать в качестве усилителя сигнала служебного тактического комплекса, либо перестал передавать пакетные импульсы установленного образца, либо их программно заблокировали специалисты уровня сотрудников техобеспечения планетарного управления ССО. И пропажа сигнала автоматически активировала протокол, созданный как раз на этот случай… а Кот, Лом и Мрак, получившие уведомления с предельно понятными инструкциями, либо мертвы, либо ушли в тину, не сумев реализовать ни одного плана противодействия, либо работают на организаторов сверхширокомасштабной акции, готовящейся тут, на Смоленске. Впрочем, самая большая проблема — в другом: на момент записи этого послания у меня есть лишь ощущение неправильности ряда происходящих процессов, аж девять вариантов предположений об их конечной цели и слишком много неявных доказательств замазанности сотрудников местной «конторы». А чутье — которое к делу не пришьешь — просто орет о том, что промедление смерти подобно. Поэтому я запускаю автоматическую проверку шести возможных вариантов, седьмым и наиболее неприятным займусь сам, а два оставшихся проигнорирую, ибо отнюдь не всесилен. Варианты, которые за время моего отсутствия будут отбракованы «Умником», автоматически отправятся в архив, а требующие внимания будут проанализированы и показаны тебе. Само собой, не тут, а в «Убежище». Но ты у меня далеко не девочка-припевочка, так что и доберешься, и изучишь, и примешь рекомендованные меры. Кстати, о «мерах»: да, я помню, что с практическим опытом у тебя пока никак, зато знаю, что хватает и знаний, и навыков, и нашего родового упорства. В общем, думай перед тем, как делать, делай то, что должно, береги маму, знай, что мы с Ульфом тобой гордимся, и… да, чуть не забыл: система самоуничтожения схрона уже активировалась. Так что у тебя аж двадцать две секунды на эвакуацию по пятому варианту…

Эвакуироваться я, естественно, не стал, так как точно знал, что эта фраза — не более, чем очередная подстраховка. То есть, озвучена для незваных гостей и приглашает их в ловушку, активирующуюся при попытке покинуть схрон. Знал и о том, что никакого «Убежища» не существует, а «Умник» — искин того самого, в котором я и нахожусь. Поэтому подождал еще немного и сразу после «падения напряжения» в потолочных плафонах спел первый куплет детской песенки, «был узнан» и на пятьдесят две минуты ушел в мир догадок действующего офицера ССО. Загрузился по полной программе. Как от сложности задач, которые пытался решить, но не решил мой дядюшка, так и от размеров пропасти, выкапываемой некими выгодоприобретателями перед населением… хм… как минимум одной планеты. Впрочем, на этапе осмысления выводов ИИ ужасался, можно сказать, в меру. А после того, как ознакомился с рекомендациями и понял, что это не шутка, выпал в осадок и пребывал в полнейшей прострации… порядка полутора минут. Или до момента, пока голос бестелесного помощника не изменил тональность и не вернул меня в реальный мир чертовски неприятным докладом:

— К поиску места твоего исчезновения вот-вот подключатся спецы из какой-то силовой структуры: на перекресток улиц Тимирязева и Сергия Радонежского заходит бот комплексного технического контроля «Контур-М2».

Я очень сильно сомневаюсь в том, что экипаж этой машины уложится в стандартный норматив, то есть, развернет всю сканирующую аппаратуру за восемьдесят две секунды, но обязан запустить протокол самоуничтожения на восемьдесят восьмой. В общем, уходи. По второму варианту. Сразу после замены комма, позаимствованного в КГТ ССО…

…Пробежка по тоннелям ЦСД в маске портативного индивидуального дыхательного аппарата и полимерном «комбезе», защищающем одежду от пыли и грязи подземных коммуникаций, взбодрила по полной программе. Почему? Да потому, что если в вирт-полигоне любая ошибка программатора всего-навсего отправляла на перезагрузку и неприятный, но не фатальный разбор полетов, то в реальных тоннелях грозила первым и последним столкновением с тяжеленными капсулами, перемещающимися на чрезвычайно высоких скоростях. Да, я знал, что перед самоуничтожением «Умник» программно «закроет» мой маршрут, но понимал, что случайности, увы, случаются, поэтому подсознательно ждал удара в грудь или спину и рвал жилы все сорок четыре секунды пребывания на этом участке пути.

Слава богу, все обошлось — на сорок пятой я ворвался в «заброшенное» ответвление одного из тоннелей, уперся в хвостовик основательно запылившейся капсулы, присел на корточки, нашел и сковырнул «пятно засохшей грязи», вбил в крошечный разъем миниатюрный информационный носитель, полученный от ИИ, выждал три секунды и протараторил нехитрый голосовой пароль. Потом встал на нижнюю горизонтальную планку, левой рукой вцепился в верхнюю, а правой продел карабин, болтавшийся на поясе «комбеза», в «технологическое отверстие», оказавшееся чуть ниже, чем хотелось бы, и надежно замуфтовал.

Не успел перевести дух, как «транспортное средство» плавно тронулось с места, проскользило по направляющим до первого сепаратора, секунды четыре дожидалось его поворота на нужный угол, а затем устремилось в темноту с таким безумным ускорением, что чуть было не потянуло мне мышцы шеи! Примерно в том же режиме «радовало» и следующие четверть часа — пыталось оторвать от опор то ускорениями, то боковыми перегрузками, а на финишном участке пути так энергично затормозило, что отбило мне локти с коленями и вдавило карабин чуть ли не до позвоночника. Тем не менее, остановилось точно под обещанным технологическим лючком, так что я задавил мат, рвавшийся наружу, отцепился от капсулы, забрал носитель, быстренько выбрался из тоннеля и, оказавшись в крошечном помещении со слишком уж низким потолком, убил порядка четырех минут на перенос всего необходимого все с того же носителя на «потрепанный», но чертовский мощный комм из запасов дяди Калле.

Закончив с этим делом, открыл и синхронизировал программную оболочку с говорящим названием «Проводник» с линзами МДР, развернул нужный файл, изучил трехмерную схему коммуникаций, появившуюся перед глазами, вздохнул и потопал по маршруту, ведущему к поверхности. Да, пребывал в нешуточном напряжении. Ибо во всех тренировочных попытках вирт-полигона нарывался на всякого рода «сюрпризы» и, как правило, «погибал». Но минут через семь-восемь вдруг осознал, что в этот раз нахожусь в реальности, и почти перестал параноить. Поэтому добрался до закутка, в котором надо было подготовиться к выходу из «подземелий», без приключений, снял и затолкал маску с «комбезом» в «ржавый промышленный утилизатор», привел в относительный порядок одежду и обувь, оценил состояние лица с помощью программы «Зеркало» и счел, что выгляжу достаточно неплохо… для центра Радонежа, а тут, в промзоне, буду выглядеть белой вороной. Но возможности переодеться во что-нибудь другое почему-то не подвезли, поэтому я посмотрел в «глазок», оглядел эстакаду давно заброшенной автобазы, не увидел ни души и рванул вниз потертый металлический рычаг. От всей души. Вот и перестарался — фальшь-стенку разнесло вдребезги и, до кучи, припорошило меня мелкой каменной пылью.

Пиджак отряхнулся достаточно неплохо, а брюки — так себе. Ведь снимать их было некогда. Но настроение улучшилось. Самую чуточку. Ибо ни на одной тренировке на этом вирт-полигоне я так далеко не заходил. Вот я «на радостях» и ускорился — сбежал по пандусу на минус первый ярус здания, в котором, вроде как, когда-то парковали городские надземные автобусы, проскользнул в дверной проем между створкой, болтавшейся на одной петле, и косяком, повернул налево и… нарвался. На двух парней лет двадцати семи, судя по одинаковым татуировкам и рыжим курткам с черной бахромой, являвшихся членами группировки «Бродяги».

Спрашивать, что они потеряли так далеко от своей территории, было бы редким идиотизмом. Равно, как и показывать страх. Поэтому я уставился в глаза тому, кто ощущался более опасным, и продолжил переть вперед, как тяжелый танк прорыва. К сожалению, в этот раз не сыграли ни габариты, ни правильный взгляд, ни пластика — я был не так одет, и этот «изъян» нивелировал все. Так что довольный смешок Правого нисколько не удивил:

— О, девочка… Центровая…Как мило!

— Крупная… И запылилась… Но мы ее, конечно же, отряхнем… — подхватил Левый, почувствовал, что я опасен, и… рявкнул на всю промзону: — Парни, кто хочет позабавиться? Тут к нам шмара заскочила. И уже хамит…

Я действительно «хамил». По их понятиям. Так как сдвинул вверх левый рукав и поднял в воздух стайку микродронов АВФ. Но альтернатива не позволяла как следует развернуться, поэтому касание следующего сенсора задало мелочи одну из предустановленных программ и перевело в автономный режим.

«Бродяги» тоже оказались технически подкованными личностями — почти одновременно врубили «глушилки», радостно перешли на обсценную лексику и достаточно образно описали мое ближайшее будущее. А потом Левый достал нож и, тем самым, подарил мне юридическое основание выйти из себя. Вот я и вышел. Благо, душа все еще жаждала крови — скользнул вперед, вбил кулак в пальцы левой руки, красиво выставленные вперед, и через долю секунды после того, как парень отвлекся на вспышку боли, ворвался в ближний бой. Причем не абы как, а притеревшись к отдергиваемой конечности «снаружи», чтобы не напороться на встречный удар ножом…

Гуманизм? Щаззз: против этих уродов, выросших в трущобах, не боящихся ни бога, ни черта и наработавших боевые навыки в сотнях схваток без правил, можно было работать только на поражение. Так что левой ладонью я уперся в подбородок, правой «придержал» поясницу, прогнул парня в спине и воткнул затылком в каменный пол. Тормозить и не подумал — сделал еще один шаг в том же направлении. Что позволило уйти от удара телескопической дубинкой, как-то уж очень быстро выхваченной Правым, и… положить здоровяка, выбежавшего в коридор с угольно-черной тонфой наперевес — да, он был чуть тяжелее меня, но не успел переключиться в боевой режим, так что зевнул полноценный мае-гери в печень и ушел в позу эмбриона. Ну, а деревяшка поменяла хозяина, воткнулась в горло рыжей каланче, нарисовавшейся в том же дверном проеме со здоровенным мачете в левой руке, перебила запястье, прижалась к моему предплечью, отбила второй удар телескопической дубинки и, раскрутившись, разнесла ее хозяину нижнюю челюсть.

Если бы не микродроны, передававшие картинки в МДР, то появления типа с игольником «Рокот» я бы точно не заметил. А так отправил тонфу в полет чуть ли не раньше, чем физиономия владельца этой пушки высунулась в коридор. И, конечно же, попал. Коротким концом достаточно тяжелой деревяшки в скулу. «Бродягу» повело и воткнуло плечом в дверной косяк. И пусть при этом ствол «сам собой» повернулся в мою сторону, но только потому, что блондин «поплыл» и рефлекторно попытался удержаться в вертикальном положении. Ну, а я в кои-то веки дрался в сухом помещении, на ровном полу и не вымотанным до предела двух-трехчасовой тренировкой, так что спокойно вышел на рабочую дистанцию, всадил любимый мае-гери в печень и правым боковым вдребезги разнес нижнюю челюсть. А вот упасть тушке не позволил. В смысле, абы куда и абы как — толкнул ее навстречу еще одному здоровяку, как раз подбегавшему к дверному проему, вынудил поймать товарища и воспользовался представившимся шансом. То есть, заметив, что детинушка выпрямил левую ногу в колене, разнес его к чертовой матери. И для полного счастья вынес челюсть. На первых же «нотах» истошного вопля. Потом оглядел с головы до ног невысокого коренастого шатена с фигурой борца, опустившегося на колени и скрестившего руки за головой «в знак мирных намерений», кинул взгляд на картинку с микродрона, зависшего у него за спиной, полюбовался еще одним «Рокотом», и… вышел в коридор. А там сделал вид, что ухожу, бесшумно поднял тонфу, вернулся к дверному проему и за мгновение до перемещения… хм… особо хитрожопого противника на позицию для стрельбы как следует разогнал деревяшку.

Техника, поставленная сенсеем Датэ Такуми, идеальные условия для удара, опыт, наработанный за годы жизни в Буреломе, и картинка, транслируемая ни разу не гражданским микродроном не оставили «Бродяге» ни единого шанса — да, он бодренько перепрыгнул тушки Блондина и Здоровяка, ускорился и вскинул ствол, но я был готов. Поэтому правое запястье хрустнуло, как сухая ветка, затем длинный конец тонфы «удлинил» мою руку и проломил грудину. А еще через мгновение он же описал красивую окружность, приложился к черепу и потушил бедняге свет.

Я бы с большим удовольствием срывал злость и дальше. Но продолжение «веселья» под запись могло выйти боком, так что микродроны были возвращены на базу, а я оглядел «поле боя», выбрал противника моей комплекции, подошел к нему вплотную, пинком в область левой почки помог «эмбриону» разогнуться, поймал ненавидящий взгляд и мило улыбнулся:

— Вы меня страшно расстроили. Но я готов забыть об этом недоразумении, если вы компенсируете мне моральный ущерб от хамского наезда вашей курткой, штанами и ботинками.

— Ты — труп! — прохрипел «Бродяга». И предвкушающе оскалился: — Я уже вызвал подмогу. Так что тебя гарантированно поймают и вывернут наизнанку…

Глава 7

6–8 июня 2469 по ЕГК.

…На шестой этаж автопарка я поднялся бегом, пронесся по коридору до заброшенных боксов под личный транспорт руководителей предприятия, дал по тормозам возле нужного «мертвого» терминала СКД с трещиной во все «зеркало» и прижал левую ладонь к грязно-серому пятну, «украшавшему» стену чуть левее и выше. Визуальных эффектов активации сканера, естественно, не заметил. Но протараторил текст «универсальной голосовой отмычки», сместился вправо и шагнул в едва заметно дрогнувший «угол». Проходя сквозь высококачественную голограмму, услышал отдаленный рык мощных движков и мысленно хмыкнул. А после того, как мощная бронеплита снова вернулась на место и отсекла звуки Большого Мира, прикипел взглядом к светло-зеленому айрбайку «Стриж-СВ», накрытому прозрачным чехлом.

На виртуальном аналоге этой машины я налетал без малого тысячу двести часов и даже выиграл два сетевых чемпионата. Да, среди несовершеннолетних, но конкуренция в этой группе была посерьезнее, чем у взрослых, а абсолютные рекорды прохождения шести из семнадцати «канонических» трасс взрослым и не снились из-за избыточного веса. В общем, эту игрушку я изучил, как свои пять пальцев. Но — виртуальную. А в реальности видел только издалека. Вот меня и торкнуло, заставив забыть обо всем на свете секунд, эдак, на восемь-десять. Увы, потом воспоминания вернулись. Вместе с удушающей волной стыда. И я начал шевелиться — сдернул с айрбайка чехол, открыл кормовой кофр и вытащил из него шлем, летный комбез и морф-маску с предустановленным «лицом».

Первым делом сменил личину. Дабы выглядеть доморощенным гонщиком, регулярно тренирующимся над промзоной и не одну сотню раз засветившимся на камерах СКН. Потом переоделся и запихал трофейное шмотье в освободившуюся емкость. Закончив с этим делом, дорвался до «Стрижа» и прогнал предполетные тесты. А на последнем этапе подготовки к очередной смене локации влез в Сеть, открыл первый попавшийся государственный новостной канал и разозлился. От формулировки заголовка, бросившегося в глаза: «Война в Еловом Бору: ЧВК Кононовых против мирного населения…»

Не успел ткнуть курсором в первые строчки статьи, чтобы развернуть ее целиком, как наткнулся взглядом на заголовок поменьше и с хрустом сжал левый кулак: «Трагическая гибель главы юридического департамента планетарного представительства Императорского Банка: случайность или теракт?»

Ну, а третий заголовок, обнаружившийся чуть пониже, расставил все точки над «i»: «Очередная жертва серийного убийцы, рядящегося под школьника — беременная жительница Радонежа, спустившаяся в самый обычный подземный переход, и ее неродившийся сын!»

Следующие минут пятнадцать-двадцать я серфил по новостным каналам, собирая информацию о происходящем. В процессе «полюбовался» чудовищной трещиной в стене жилого комплекса, примыкавшего к перекрестку улиц Сергия Радонежского и Тимирязева, допер, что это — результат взрыва в схроне дяди Калле, и мысленно попрощался с «Умником»; посмотрел четыре репортажа из Елового Бора, но не услышал ни одного упоминания «Анархии»; ознакомился со списком «своих» злодеяний; послушал монолог главы планетарного управления полиции, клятвенно обещавшего зрителям, что жестокий убийца будет найдет в ближайшие часы; «побывал» на месте гибели Федора Ильича, оценил состояние его лимузина, не пережившего взрыв чего-то очень мощного, и пришел к выводу, что пользоваться своим банковским счетом, мягко выражаясь, нецелесообразно.

Само собой, настроения это не добавило, но рефлексировать вместо того, чтобы заниматься делом, меня отучили в далеком детстве, поэтому я натянул шлем, забрался в седло айрбайка, влез в меню ИРЦ, синхронизировал его с моим МДР, нашел программку, поднимающую стенку бокса, ткнул курсором в пиктограмму и завел двигатели. Потом поднял машину над полом на маневровых антигравах, убрал стояночные опоры, дал самую малую тягу и плавно вылетел в наклонный тоннель.

Пока рулил к крыше, плотно «сел» на телеметрию со спутников СУВД, нашел камеру, показывавшую автобазу и ее окрестности, увеличил изображение, пересчитал разномастные флаера и айрбайки, подлетавшие к ней с юга, сдвинул изображение на восток и довольно оскалился: хамство «Бродяг» не осталось незамеченным, и хозяева этих мест — «Волчары» — уже неслись объяснять уродам их неправоту…

…Сквозь голограмму, прикрывавшую створ стартового тоннеля, пролетел секунд через двенадцать-пятнадцать после падения первого «сбитого» флаера захватчиков. Набирать высоту и не подумал — навелся на северо-запад впритирку к соседнему корпусу, разогнался в режиме дико паникующего законопослушного гражданина и помчался навстречу полицейским «Сапсанам», направлявшимся умиротворять охамевшее быдло. Само собой, не забыл и о самом важном штрихе демонстрируемой паники — подключился к каналу защитников правопорядка, через модулятор голоса сообщил о начавшейся войне между бандами и запросил помощи.

Кстати, помощь требовалась на самом деле: буквально через пару секунд после начала этого спектакля за мной рвануло два айрбайка и три гражданских, но явно вооруженных флаера «Бродяг». Но «образ», созданный дядей Калле, не подвел — ИИ полицейских «перехватчиков» идентифицировали мой «Стриж», как гражданский, чуть ли не раньше, чем поймали системами захвата цели, скинули рекомендованный маршрут ухода от преследователей и сожгли один их флаер. Два оставшихся ушли в противоракетные виражи и попробовали свалить, а вот айрбайки упали к земле и продолжили погоню, двигаясь на предельно малой высоте.

Я тоже любил это дело и наработал серьезнейший опыт таких полетов. Да, в виртуальной реальности, но… ощущал настоящий «Стриж» продолжением своей воли, вот и отжег: «заметив», что меня догоняют, а полицейские флаера несутся к «собачьей свалке», «первый раз в жизни» рискнул подать на движки «аж» семьдесят процентов мощности, уравнял скорости и, вроде как, затупил. То есть, принял правее, позволив преследователям срезать угол. Зато следующие километров шесть-семь пронесся над Леной и, тем самым, подставил «Бродяг» под еще одно звено «Сапсанов». Потерю «хвоста» засек далеко не сразу, зато от всей души поблагодарил спасителей за помощь, скинул скорость до разрешенной вне воздушных трасс, быстренько поднялся до безлимитки, занял коридор для техники типа моей и понесся к окружному пучку магистралей.

Последние несколько километров усиленно тупил — то перестраивался к коридорам замедления, то возвращался в основной поток, делая вид, что никак не определюсь с конечной точкой маршрута, то «уходил в свои мысли и невольно скидывал скорость». Потом в «очередной раз ушел в себя слишком глубоко», чуть было не впоролся в попутный флаер, «психанул», ушел в «первый попавшийся» коридор замедления, внезапно «узнал места» и решительно порулил к ресторану «Скорость», в котором по вечерам собирались ее напрочь отбитые фанаты.

Пока снижался к створу эллинга, вдруг сообразил, что основная масса посетителей прилетает в это место после десяти вечера, немного поколебался и убедил себя в том, что начинать знакомство с этими отморозками желательно на их трезвую голову, то есть, как можно раньше. Поэтому достаточно уверенно влетел в практически пустое помещение, благоразумно припарковался на одном из самых дальних стояночных мест, вырубил двигатели, поставил «Стриж» под охрану, спрыгнул на пол и потопал к лифтам.

Шлем снял эдак на полпути, долго думал, куда его пристроить, из-за чего бездумно ткнул в сенсор вызова кабинки, через несколько мгновений вломился в самую правую и ткнул сразу в четыре сенсора. Естественно, не забыв правильно расположить пальцы обеих рук. А после того, как лифт спустился на минус пятый и распахнул двери, сорвался на бег.

Почему? Потому, что этот маршрут скрытого проникновения на космодром «Марьино» был создан не моим дядей, а силовиками одной из самых сильных криминальных структур планеты — «Ангелов Смерти» — соответственно, по нему мотался ни разу не законопослушный люд, для которого я был врагом. Впрочем, морф-маску камере все-таки засветил. Ибо без этого «идентификатора» был бы отловлен ИИ этой системы доставки. А так благополучно добежал до аналога самого обычного «окошка» для крупногабаритных грузов ЦСД, в темпе сдвинул в сторону защитную створку, влез в капсулу размером с салон «Лилии» и ткнул в единственный сенсор, обнаружившийся в поле зрения.

Комфорт пассажиров создателей этой «тропинки» видимо, нисколько не волновал, поэтому стартовое ускорение вдавило меня в спинку кресла как-то уж очень жестко. Потом позволило понаслаждаться движением по инерции, и снова прижало. Слава богу, после плавного разворота сидения на сто восемьдесят градусов, иначе я бы точно протаранил собой переднюю стенку. А так пережил буйное торможение, дождался остановки капсулы, выбрался наружу и метнулся к стеллажу с самыми обыкновенными гравиками. Ибо не располагал допуском к «шаттлам», припаркованным у дальней стенки приемного бокса.

В сеть подземных тоннелей вынесся уже на «доске», увеличил масштаб маршрута, выведенного на экран МДР, и втопил на расплав антигравов. Летел… хм… быстро. Поэтому до нужного тупичка в юго-западной части космодрома добрался за каких-то четырнадцать минут, засветил личико перед сканером СКД, прижал правую ладонь к контактной пластине, «сдал кровь», озвучил нужную скороговорку, шагнул в распахнувшийся дверной проем и уставился на малый разведчик «Морок», стоящий на посадочных опорах. А через миг услышал сначала еле слышный шелест, затем восхищенный присвист и матерную тираду, обращенную ко мне.

Микродроны сошли с базы «сами собой» и показали двух мужичков чуть повыше и шире меня, противоположный бокс и видавший виды «Посвист».

На лоханку из категории «Мечта контрабандиста» я залипать и не подумал. А вот дяденек оценил. И пришел к выводу, что они намного опаснее «Бродяг». Увы, игнорировать вопрос было нельзя, поэтому я равнодушно пожал плечами и выдал тираду в том же стиле, в которой недвусмысленно дал понять, что этот МР — мой, а все, кому это чем-то не нравится, могут идти по известному адресу. При этом не хамил. То есть, выражался в соответствии с неписанными законами Бурелома. Но мужички явно были не последними людьми в «Ангелах Смерти» и жаждали наложить лапы на Армейскую Игрушку, в принципе не продающуюся гражданским. Вот берега и потеряли — тот, который пониже, бесшумно вытащил нож, а второй расстегнул «молнию» на куртке и потянулся за игольником.

Само собой, среагировали и на движение створки, начавшей закрываться. Но, вероятнее всего, сочли, что откроют ее после того, как разберутся со мной. И шагнули не наружу, а внутрь.

Я задумчиво поскреб подбородок, дождался щелчка запирающегося замка и ударил. Ногой. Под правую руку, начинающуюся разгоняться. И, естественно, попал. Аккурат в область печени. Потом упал. Плашмя. Подкинув в воздух СШГ. И, вжав лицо в сгиб левого локтя, ушел в боковой перекат.

Да, временно оглох. Зато не ослеп. Поэтому, снова оказавшись на ногах и стремительно развернувшись с боковым смещением, рванул на половину пятого, «забрал» из ручищи, покрытой густым черным волосом, дорогущий «Ураган», посмотрел на тактические экраны, показывавшие «белый шум», и решительно всадил по две иглы в каждую тушку…

…Поднимать в воздух «Морок» было страшновато. Нет, дядя Калле учил меня системно, благодаря чему на виртуальных копиях этого конкретного малого разведчика я налетал часов, эдак, шестьсот и выполнил не один десяток тренировочных миссий, однако официально пилотом не являлся. Кроме того, не являлся и военнослужащим, а значит, не имел права находиться на борту военного корабля, забивать на правила полетов в атмосфере, летая под маскировочным полем, покидать планету без соответствующих отметок в айдишке и так далее. И пусть нарушать Закон я тоже умел, и достаточно неплохо, но предыдущие разы плевал на него в разы менее… хм… масштабно. Вот и напрягался. Все время, пока натягивал и герметизировал скаф, наводил мосты с искином малого разведчика, прогонял предполетные тесты, прятал машину под «шапкой» и разбирался в алгоритме выхода на оперативный простор. А после того, как ИИ, назвавшийся Фениксом, по моему приказу активировал маскировочное поле над бронеплитой, отделявшей личный бокс Аллигатора от окружавшего мира, и сдвинул ее в сторону, я привычно загнал себя в транс, дал самую малую тягу на антигравы и осторожно «высунул нос» в Большой Мир.

В Большом Мире оказалось тихо и спокойно. В смысле, в зените сиял факел маршевого движка чего-то вроде прогулочной яхты «Амазонка», километрах, эдак, в трех от «меня» остывал орбитальный буксир, а в семи-восьми готовился к взлету средний заправщик «Баклан». Я пробежал «взглядом» по левой «панели» пилотского интерфейса, еще раз убедился в том, что мой борт «не фонит», поднял его на сто метров и повел в сторону ремонтной зоны. Не стал хамить и над ней — плавно добавил тяги на антигравы, встал на вектор, рекомендованный Фениксом, минут за двадцать добрался до границы области, в которой теоретически можно было столкнуться с каким-нибудь «контрабандистом», и ускорился. Чуть-чуть. Да, в результате до экзосферы добирался целую вечность, зато протиснулся в «игольное ушко» одной из ячеек сети масс-детекторов, защищающей Смоленск от визитов незваных гостей, не выдал себя факелом маршевого двигателя и не посадил на хвост патрульную двойку истребителей-перехватчиков Семнадцатого Пограничного флота, тренирующуюся на высоких орбитах.

Перпендикулярно плоскости эклиптики двигался порядка полутора часов. Потом почувствовал, что вот-вот вырублюсь, поставил искину боевую задачу и отъехал. Прямо в пилотском кресле и, как выяснилось после пробуждения,аж на двадцать семь часов. Первые несколько мгновений после возвращения в сознание никак не мог сообразить, где нахожусь. Увы, стоило памяти включиться, как меня накрыло осознанием обеих потерь и ввергло в бездну отчаяния — перед глазами замелькали картинки из счастливого прошлого, по щекам покатились слезы, а сердце заныло так, что медблок скафа ввел мне успокоительное. К сожалению, оно не помогло. Не помогли и попытки сосредоточиться на текущих проблемах — я жил в прошлом и просто не мог вернуться в настоящее.

Слава богу, в какой-то момент в шлеме зазвучал голос Феникса и загрузил первым же утверждением:

— Тор, у нас наклевываются серьезнейшие проблемы…

— Что за проблемы?

— Я вывел «Морок» из короткого гиперпрыжка в двух световых минутах от ЗП-четырнадцать и врубил сканирующую аппаратуру. Первые час с четвертью в зоне было спокойно, как на погосте. Потом из гипера вывалился рейсовик и ушел к Смоленску. А ровно через тридцать минут после начала его разгона — то есть, в тот момент, когда наводки от факела маршевика с гарантией заглушили кормовой сканер — в зоне перехода вскрылся амеровский «Sower», вывесил и перевел в режим ожидания мины «Spike». Я, конечно же, считал сигнатуры последних и изменил режим сканирования. Результат, мягко выражаясь, не радует: на векторе разгона, ведущем к «АНИК-22», уже болтается порядка восьми тысяч «Шипов», а мои масс-детекторы засекли четыре борта, прячущиеся под «шапкой».

Фраза, намеренно выделенная интонацией, заставила включить голову и задать три уточняющих вопроса:

— Помнится, твои масс-детекторы засекают только борта тяжелее крейсера «Орегон», верно?

— Верно.

— … восемь тысяч «Шипов» — это четыре «Сеятеля», которых ты не видишь, так?

— Так.

— … а амеровские крейсера в одиночку не летают. Тем более — по чужим системам. Зато летают в сопровождении десяти-двенадцати кораблей помельче.

— Угу…

— Получается, что тут реализовывается что-то вроде плана, описанного в шестом варианте предположений моего дядюшки.

Феникс мрачно вздохнул:

— Похоже на то. Что будем делать?

Я криво усмехнулся:

— Воевать не вариант — сожгут. А умывать руки не в моих привычках…

Глава 8

8–9 июня 2469 по ЕГК.

…К семи утра по внутрикорабельному времени стало понятно, что амерам плевать не только на рейсовики и грузовики, но и на одиночные военные корабли — эскадра, висевшая под «шапками» рядом с ЗП-четырнадцать, игнорировала как борта, подходившие со стороны Смоленска, так и появлявшиеся в зоне перехода. Увы, этот вывод подтверждал версию моего покойного дядюшки, поэтому в пять минут восьмого я развернул «Морок» и «на цыпочках» повел к области выхода из внутрисистемных прыжков, а уже в двенадцать минут десятого Феникс поймал системой захвата цели роскошную яхту, вернувшуюся в обычное пространство, и «постучался» в рубку, используя армейские частоты связи ближнего радиуса действия.

Как и следовало ожидать, вызов был принят, и в одном из окон пилотского интерфейса возникло хмурое лицо аристократа лет сорока с военной выправкой. Еще через миг в соседнем окне появилась текстовая справка по этой личности, так что я — вернее, мой голографический образ, состряпанный искином «Морока» — начал беседу с представителем рода Антоновых с обращения по имени-отчеству:

— Доброго времени суток, Борис Львович. Начните, пожалуйста, обычные эволюции, то есть, наведитесь на ЗП и разгоняйтесь в привычном режиме. А я вас кое о чем настоятельно попрошу.

Аристократ прищурился, не сразу, но кивнул и совершил все положенные телодвижения. Вот я паузу и прервал:

— Судя по вектору разгона, вы летите на Белогорье. Так вот, я вам сейчас скину запароленный архив, который жизненно необходимо передать как можно более высокопоставленным патриотам из Конвоя, ИСБ, СВР, контрразведки и министерства обороны.

Антонов подобрался еще на первой фразе, выделенной интонацией. А как только услышал слово «патриот», поиграл желваками и спросил, не связана ли, часом, эта информация с бардаком, творящимся в Радонеже.

— Она объясняет не только его… — сообщил я, снова подчеркнув интонацией самое важное.

— Передам. Патриотам. Даю слово… — твердо пообещал он, «поймал» архив и деловито поинтересовался, в каком ведомстве и по каким исходным данным искать пароль.

— Ни в каком… — честно признался я. — Архив может быть вскрыт кластером искинов класса А-плюс и выше ориентировочно за полчаса…

— Толково… — уважительно сказал Антонов, задумчиво потер переносицу и пожелал мне удачной охоты.

Я поблагодарил за пожелание, сбросил вызов и, конечно же, проводил яхту «взглядом» до момента ухода в гипер. А после того, как она «исчезла», угрюмо вздохнул:

— Он вывалится в систему Белогорье только через пятьдесят два часа. Еще девять-десять убьет на перелет до планеты. Значит, в самом лучшем случае мы дождемся реакции на наш доклад аж через пять суток!

— Не факт… — возразил Феникс и объяснил, почему. А после того, как я согласился с его мнением, ответил на еще толком не сформировавшийся вопрос: — Кстати, возвращаться к Смоленску я бы не советовал. Во-первых, судя по тому, что амеры развернули минные поля, их операция вот-вот войдет в острую фазу, и ее желательно хотя бы задокументировать. Чего с планеты, увы, не сделать. Во-вторых, союзникам амеров в Радонеже невыгодно противопоставлять себя всему дворянству, так что они, вероятнее всего, создали виртуальные «дубли» коммов Матвея, его друга и всех, к кому ты, в принципе, можешь обратиться за помощью, и спокойно ждут. И, в-третьих, если с амерами сотрудничает хоть кто-нибудь из коллег Аллигатора, то исчезновение достаточно высокопоставленных «Ангелов Смерти» с космодрома «Марьино» не осталось незамеченным и было проверено. Соответственно, теперь тебя ищут в том числе и в ближнем космосе.

— Ну да… — мрачно согласился я. — Марк знает, чему меня учил дядя Калле, а значит, уже принял меры для моей скорейшей нейтрализации. Что, с учетом почти безграничных возможностей действующего сотрудника ССО, основательно напрягает. Впрочем, в данный момент он до меня не дотянется даже при очень большом желании, поэтому я, пожалуй, позавтракаю. А потом займу голову тренировками…

…Тренировался с половины одиннадцатого до двадцати трех семнадцати — выполнял «боевые» миссии в эмуляции пилотского интерфейса. Само собой, с перерывами на обед и ужин. Убивался бы и дальше — благо, в этом режиме было не до воспоминаний — но в какой-то момент линия терминатора, разделявшая виртуальный диск Смоленска на две почти равные части, вдруг исчезла вместе с планетой, орбитальными комплексами, звездами и россыпью вспомогательных меток над кораблями Семнадцатого Пограничного, на месте сгенерированной картинки появилась реальная, а по ушам ударил встревоженный голос Феникса:

— Тор, амеры зашевелились: сигнатуры уже засеченных бортов «раздулись» в полтора раза плюс «проявились» еще четыре!

Цифра «полтора» заставила включить голову и задать уточняющий вопрос:

— Эскадра завела маневровые движки и начала выводить в рабочий режим маршевые?

— Ага.

— Значит, можно подлететь поближе. Эдак на полминуты… — заключил я и повел «Морок» к засаде. Все так же, то есть, на скорости, на которой нас нельзя было засечь аппаратурой аналогичных машин. А секунд через сорок вдумался в следующее утверждение искина и подобрался:

— Амеры начинают движение! Судя по траекториям перемещения сигнатур, собираются охватить зону перехода ордером, соответствующим нашему Неводу!

— … и оставляют возможность уйти на минные кластеры? — продолжил я, сообразив, к чему эти перестроения.

— Вероятнее всего, да… — ответил ИИ и получил первый боевой приказ:

— Дождись завершения маневров и постарайся рассчитать координаты всех «узлов» ордера, используя восемь известных!

— Принято! — молодцевато отозвался Феникс и затих. А я прикипел взглядом к тактическому экрану, показывавшему перемещения меток и минные кластеры.

Само собой, не забыл и «оглядеться». Но других бортов в зоне покрытия сканеров «Морока» не наблюдалось, поэтому я сосредоточился на наблюдении за амерами. И уже минуты через три с половиной-четыре определился с наиболее вероятным местонахождением как минимум двух «невидимых» бортов.

Не успел сдвинуть взгляд на область, в которой должен был находиться третий, как к восьми ярким меткам добавилось еще восемнадцать тусклых, а по сознанию долбануло выводом ИИ:

— Почти уверен, что тут не меньше двух рейдовых эскадр. То есть, четыре тяжелых ударных крейсера, четыре средних, четыре фрегата или корвета, четыре «Сеятеля», два корабля-матки, два корабля РЭБ, от двух до четырех кораблей обеспечения и еще какая-нибудь мелочь!

— Это кого же они такого… — начал, было, я и в этот момент в центре зоны перехода начали «возникать» наши военные корабли — линкор проекта «Сварог», четыре тяжелых ударных крейсера «Пересвет», два фрегата «Семаргл», тральщик проекта «Чистильщик» и что-то там еще.

Само собой, был в состоянии идентифицировать все борта. Благо, учился добросовестнее некуда и имел в распоряжении новейшую аппаратуру КТК. Но уже на третьей секунде с момента возвращения линкора в обычное пространство «Чистильщик» полыхнул маршевыми движками, развернулся боком к минным кластерам, которые точно не видел, и отстрелил электромагнитные тралы. А еще через мгновение рядом с метками тяжелых кораблей начали появляться метки истребителей, ТКР и СКР.

Мысль о том, что ИИ «Морока» оказался прав — то есть, Антонов отправил мой архив в Новомосковск сразу после ухода в гипер — промелькнула на самом краю сознания и пропала. Ибо амеры «вскрыли» аж четыре постановщика помех, практически мгновенно задавили системы целеуказания абсолютно всех наших кораблей, отключили маскировочные поля и атаковали. Вернее, запустили все те же тяжелые и средние противокорабельные ракеты.

— Феникс, дай связь с флагманом!!! — взвыл я, понимая, что счет пошел на секунды.

— Устанавливаю… — флегматично доложил он, через считанные мгновения «подмигнул» кантиком тактического экрана и вывел на него физиономию какого-то флотского офицера в чине капитана третьего ранга.

— Здесь — малый разведчик «Морок». Тот самый, который сообщил о засаде! — протараторил я, не дожидаясь реакции на свое появление. — Вишу под «шапкой» в трех минутах хода от ЗП. Кинете закрытый канал передачи данных в СОУФ — заменю ваших Умников! И еще: амеры начали перестроения незадолго до вашего схода со струны. Следовательно, у вас течет!!!

Удивительно, но факт: канал связи с системой оперативного управления флотом прилетел чуть ли не раньше, чем я договорил. Мой искин тоже не тупил — раскидал координаты амеровских лоханок, успевших вскрыться, всем тяжелым кораблям И пусть самый первый залп по реальным, а не сгенерированным целям, дали только крейсера, зато шарахнули главными калибрами по одной и той же «Алабаме». А так как били, что называется, в упор — само собой, по космическим меркам — этот тяжелый крейсер разнесло вдребезги.

Увы, буквально секунды через две с половиной-три взорвались «Семаргл» и сразу два корвета «Борей», что взбесило до зубовного скрежета. И бесило до удара главным калибром «Сварога» — его канониры раскололи пополам «Орегон» и сожгли два амеровских истребителя, как раз сходивших с его летной палубы. Еще через пару секунд удачно отстрелялись все те же «Пересветы». Только в этот раз — по одному из двух кораблей-маток и по ближайшему постановщику помех.

Уничтожение первого порадовало постольку-поскольку, так как большая часть истребителей успела выйти в открытый космос и уже сцепилась с нашими в собачьей свалке. Зато «исчезновение» второго чуть-чуть снизило нагрузку на наших Умников, так что приблизительно четверть кораблей ИР, наконец, увидела врага «своими глазами» и заработала с куда большим КПД. Кстати, эффективнее всего воевала «мелочь» — истребители-перехватчики «Молния» жгли не только «коллег», но и противокорабельные ракеты, пролетавшие мимо. Причем делали это настолько легко и быстро, как будто играли в режиме бога!

Вот я на их мельтешение и засмотрелся. Вернее, засматривался. На протяжении секунд, эдак, десяти. А потом взвыл. Ибо амеры достали «Пересвет», оба постановщика помех «Макошь» и «Стрибог». Тот самый, с которого только-только начал работать наш Умник!

Да, через считанные мгновения «Сварог» развалил еще один «Орегон», а «Пересветы» — «Алабаму», но без ПП и «полноценного» Умника эскадра была обречена.

— «Стрибога» больше нет… — глухо сообщил кап-три, продолжавший висеть на связи, посмотрел куда-то за пределы экрана, снова поймал мой взгляд и криво усмехнулся: — Я понимаю, что «Морок» заточен под другое, соответственно, не потянет раздачу целеуказаний для такого количества бортов, но вы выжмите из его ИИ максимум возможного, ладно?

Я кивнул, но «перетягивать» на себя интерфейс специалиста комплексного технического контроля и не подумал. Ибо знал, что в этом деле ни в зуб ногой. Тем не менее, внимание рассеял. Как вскоре оказалось, не зря — в какой-то момент амеровские Умники все-таки засекли канал передачи данных и отправили в мою сторону два звена истребителей «Awl». Нечто подобное я уже проходил. Так что дал полную тягу на движки и на протяжении двух с четвертью минут разгонялся под углом градусов в сорок к их курсу. При этом «шапка», конечно же, слетела, но на таком расстоянии всадить в меня полевую метку было нереально, вот я и не напрягался. Потом ушел. В сверхкороткий гиперпрыжок. И, сойдя со струны по другую сторону от ЗП, снова «исчез».

— Толково, однако… — уважительно хмыкнул кап-три, опять появившись на экране. Потом заметил, что я смотрю не на него, и мрачно вздохнул: — Держимся. Но амеров слишком много. А Смоленск и Семнадцатый Пограничный, вероятнее всего, кто-то очень качественно глушит.

— Хорошо, если это именно так… — желчно буркнул я, уставился еще на две пары «Awl»-ов, разворачивающихся в мою сторону, и не удержался от злорадной улыбки — звено «Молний», буйствовавшее относительно недалеко от них, чуть-чуть изменило курс и «разобрало» ближнюю пару!

К сожалению, одновременно с этой маленькой радостью случилось сразу две большие неприятности — амеры сожгли второй «Семаргл» и единственный «Чистильщик»! И пусть последний успел протралить большую часть минных кластеров, легче от этого не стало. А вот гибель второй пары «Шил» чуть-чуть подняла настроение и сподобило похвалить пилотов «Молний»:

— А парни-то хороши…

— Тут кап-три изумленно выгнул бровь, понял, что я не шучу, и насмешливо фыркнул:

— Ага! Впрочем, в летный отряд «Буревестник» абы кого не набирают.

— Так, стоп: раз «Буревестник», значит, ваша эскадра…

— … сопровождала линкор Его Императорского Высочества Александра Олеговича.

«Раз „сопровождала“, значит, он сошел со струны чуть раньше и в данный момент либо разгоняется для прыжка к Белогорью, либо уже ушел в гипер…» — мысленно продолжил я, облегченно перевел дух и… скрипнул зубами, увидев, как взрываются второй «Пересвет», прикрывавший своим корпусом линкор, и два «Орегона». Два оставшихся наших крейсера полыхнули эволюционниками и двинулись на защиту «Сварога», а озверевшие «Буревестники» походя развалили на части второй корабль-матку, затем сожгли два корвета и снова переключились на запаниковавшие «Awl»-ы.

— Где-то рядом с вами должны прятаться четыре «Сеятеля» и как минимум два корабля обеспечения… — буркнул я, еще раз оглядев поле боя и решив, что ситуация выправляется.

Кап-три поморщился:

— Должны. И прячутся. Вернее, наверняка уходят на ЗП-девять, ибо амеры не умеют драться до последнего. Но мы беглецов не вскроем — нечем.

— Зато могу попробовать я… — подхватил я и на всякий случай уточнил: — Антигравы и маршевые двигатели, работающие на минималках, естественно, не засеку даже в упор, но если амеры запаникуют и «раздуют» сигнатуры…

— Работайте! — хищно оскалился флотский. И успокоил: — Этих мы добьем сами…

…Нам с Фениксом повезло — слепой сверхкороткий гиперпрыжок к вектору ухода на ЗП-девять выбросил нас «прямо перед» раздутой сигнатурой корабля-заправщика, спешно улепетывавшего от места боя. И пусть пилот этой лоханки успел отреагировать на появление «Морока» и сбросить тягу, но сигнатура гасла ни разу не мгновенно, поэтому ИИ моего кораблика вычислил и курс этого амера, и область, в которую он мог уйти за время нашего сближения, а я разогнался на форсаже, за минуту пятьдесят четыре секунды долетел до точки сброса ракет, выпустил сразу две и немного подождал. Да, взрывы пятнадцати из шестнадцати БЧ ничего не зацепили, зато часть осколков шестнадцатой внезапно остановилась и, тем самым, подсказала, куда шарашить третьим «Одуванчиком».

Траекторию полета и оптимальное место подрыва, естественно, рассчитал все тот же Феникс, но я тоже поучаствовал в процессе. В смысле, прикоснулся к сенсору сброса, а после того, как ракета сошла, увел свой борт в сторону. Не зря: ни разу не пустой заправщик рванул настолько мощно, что один из фрагментов маневрового движка чуть было не догнал разгоняющийся «Морок». Впрочем, я нисколько не расстроился. Ибо буквально через секунду после взрыва нам снова улыбнулась госпожа Удача — на экране ТК «сама собой» появилась еще одна приближающаяся сигнатура. Вот мы отработали и по ней.

Попали с первого раза, срубив «Сеятелю» нос и открыв свободный доступ в пустые трюмы. Увы, ходовая рубка подранка находилась ближе к корме и не пострадала, поэтому пришлось тратить еще один «Одуванчик», а через некоторое время сближаться со спасательной капсулой, отстрелившейся за пару мгновений до взрыва маршевого двигателя.

Строить из себя особо героического абордажника я не собирался. Плюс продолжал наблюдать за эскадренным боем, поэтому пребывал в омерзительном настроении. В общем, всадил в корпус зеркальной сферы несколько снарядов из носовой скорострелки и, как выяснилось чуть позже, отправил тело в пилотском скафе в тяжелейший нокаут. Поэтому со вскрытием «емкости», извлечением бессознательной тушки, перемещением ее в трюм «Морока», избавлением от «подарочной упаковки» и иммобилизацией пленника справился без каких-либо проблем. Затем вернулся в рубку, упал в свое кресло, заблокировал замки, вошел в пилотский интерфейс, хмуро оглядел метки на тактическом экране и невольно сглотнул: да, наших «зеленело» достаточно много, а все амеровские погасли. Но условно целыми можно было считать только «Сварог» и тринадцать «Молний», а от остальных бортов остались одни обломки!

— Да уж, бой получился… сложным… — вздохнул кап-три, догадавшийся, о чем я думаю. Потом сообщил, что их линкор практически «ослеп», и спросил, как дела у меня.

— Сжег корабль-заправщик и «Сеятель». Поднял на борт пилота последнего. И потратил пять из восьми «Одуванчиков». Оставшиеся машины искать не буду — если их пилоты не полные идиоты, то уже переключились на антигравы или вообще летят по инерции…

Не успел я договорить это предложение, как в поле зрения возникло еще одно лицо. И представилось:

— Адмирал Колесников Ярослав Ильич. С кем имею честь?

Я мысленно усмехнулся и сказал чистую правду:

— Йенсен. Тор Ульфович. Выпускник девятой общеобразовательной школы Елового Бора, Смоленск.

— Шутите? — гневно сверкнув взглядом, пророкотал он.

— Если бы… — вздохнул я и все-таки закончил объяснения: — Мой дядя, Калле Нильсович Йенсен, являлся действующим сотрудником ССО СВР. Но погиб. При попытке предотвратить государственный переворот, одним из этапов подготовки которого — судя по количеству постановщиков помех — должен был стать захват Его Императорского Высочества либо тут, в ЗП-четырнадцать, либо на объекте «АНИК-22». Далее, никакого прорыва в исследованиях, ведущихся на нем, не было: выгодоприобретатели этой акции просто-напросто придумали весомый предлог, позволивший заманить наследника престола в заранее «заряженную» систему. Кроме того, подкупили кого-то из старших офицеров вашей эскадры, благодаря чему получили по МС-связи точное время ее выхода из гипера. И последнее: на этих же самых выгодоприобретателей работает и руководство ряда силовых структур Смоленска. И это отнюдь не голословное утверждение: могу прислать вам своего рода видеоотчет о некоторых «странностях», происходящих на моей родной планете…

Глава 9

9 июня 2469 по ЕГК.

…Мое предложение, конечно же, было принято, и «видеоотчет» улетел к адмиралу. Увы, на третьей минуте просмотра Колесников отвлекся первый раз и, явно выслушав чей-то монолог, потемнел взглядом. На четвертой отвлекся снова и, судя по кое-каким нюансам реакции на очередной доклад, узнал что-то еще более неприятное. А на шестой нам всем стало не до «странностей»: в области выхода из внутрисистемных прыжков начали возникать амеровские корабли!

— Это эскадра, болтавшаяся возле научно-исследовательского комплекса «Аник-22»! — уверенно сообщил Феникс, оценив угол выхода первых бортов в обычное пространство. — Получила сообщение о разгроме двух рейдовых, побила все рекорды по подготовке к началу движения, перестроилась в походный ордер, уравняла скорости, разогналась и прыгнула…

Я протараторил его выводы Ярославу Ильичу, произвел нехитрые расчеты и добавил:

— Буду возле створа вашей летной палубы через сто четырнадцать секунд. Заберу всех раненых, медиков, связистов, безлошадных пилотов и так далее. Организуйте погрузку, пожалуйста!

Адмирал отдал несколько приказов, прервал чьи-то возражения гневным рыком, снова повернулся ко мне, немного поколебался и раскололся по полной программе:

— Тор Ульфович, по утверждениям моих безопасников, хакать искин вашего «Морока» бесполезно, ибо он намертво «заякорен» на вашу биометрию. Поэтому вы не сможете передать управление моим пилотам даже при очень большом желании. А вам надо улетать из системы через зоны перехода второй-третьей категории…

— Почему? — спросил я и параллельно отметил, что изрядно потрепанный «Сварог» медленно разворачивается на месте, «пряча» створ летной палубы от амеровской эскадры.

Колесников с хрустом сжал кулаки и поделился информацией из категории «для служебного пользования»:

— Единственный адресат, до которого я смог достучаться по МС-связи с момента выхода из гипера — искин линкора Цесаревича Александра Олеговича, а все остальные адресаты, включая искин штаба Семнадцатого Пограничного, мои вызовы словно не видят. Что, конечно же, не случайность. Далее, Смоленск — система второго круга и не граничит с ССНА, а системы безопасности Империи создавали профессионалы, соответственно, амеровские эскадры могли добраться до Смоленска только при помощи самых высокопоставленных офицеров ВКС и всего руководства местных спецслужб. И последнее: де-юре мы с амерами не воюем, значит, их попытка захвата наследника престола — акт агрессии. Выводы напрашиваются сами собой: все зоны перехода первой категории, кроме этой, изначально отданной на откуп амерам, должны контролироваться мятежниками, а информация, поступающая из Смоленска по МС-связи, обязана программно фильтроваться на Белогорье искинами спецслужб, перепрограммированными сообщниками мятежников.

— Дальше можете не объяснять… — буркнул я, скинул скорость, «обошел» страшно изуродованный линкор «впритирку» к борту и аж онемел от размеров пролома, обнаружившегося чуть выше маршевого движка. Тем не менее, тупить — не тупил: завел «Морок» на летную палубу, мазнул взглядом по спасательным «Крабам», сиротливо застывшим возле дальнего шлюза, подлетел к ним, притер корабль к полу и скинул «шапку». Закончив с этим делом, приказал Фениксу открыть трюм, разблокировал замки, фиксирующие скаф в кресле, и ответил на вопрос, зависший в воздухе: — Ярослав Ильич, уход через ЗП второй категории я гарантированно потяну. А в «троечку» совался всего пять раз. На тренировочных миссиях вирт-полигона. И выжил только в последней попытке.

Адмирал недоверчиво нахмурился, открыл рот, собираясь что-то сказать, но расфокусировал взгляд, подобрался, посмотрел за пределы экрана и закаменел лицом:

— Со струны сошел тяжелый рейсовый межсистемник, амеры отправили к нему две тяжелые противокорабельные ракеты, а мои парни не успеют их сжечь, ибо уже сцепились с истребителями и параллельно режут ракеты, летящие к «Сварогу»!

— С-суки… — процедил я, вваливаясь в лифт. А уже через несколько секунд вылетел из него в трюм, добежал до аппарели, почти опустившейся на летную палубу, и уставился на внутренний шлюз, только-только начавший подниматься. В этот момент линкор тряхнуло. Да так, что «Морок» чуть было не завалился набок!

— Попали. Из главных калибров двух «Алабам» и «Орегона». Первая волна ракет уничтожена. Зато остатки второй вышли на дистанцию разделения БЧ… — более-менее спокойно сообщил кап-три, потом извинился за то, что адмирал был вынужден вернуться к СОУФ, и мстительно оскалился: — А вот и наши ответочки: «Девятка» протаранила постановщик помех, а «Пятерка» вот-вот влетит в движок «Алабамы»! Есть!!!

Я понимал, что другого варианта дать нам время у «Буревестников» нет, так как второй постановщик помех продолжает глушить системы целеуказания, но только разумом. А сердце рвалось на части и требовало Действий. Вот я и занялся единственным делом, которым мог — рванул навстречу толпе флотских, вывалившихся из шлюза, скользнул под свободную руку раненого с мобильным регенератором на культе левой ноги, затем допер, что есть вариант побыстрее, подхватил мужика на руки и понес к «Мороку». Бегом. Там опустил на лист вспененной резины, развернулся на месте, помог закатить в трюм мобильный реанимационный комплекс, поддерживавший жизнь в полутрупе без правой руки и с развороченной грудной клеткой, выслушал сбивчивый монолог кап-три и, передав командование погрузкой здоровяку в помятом шлеме, пробился к лифту.

Перед тем, как вломиться в кабинку, упал. Так как корабль снова повело и поставило на место только благодаря Фениксу, активировавшему эволюционник. Пока ехал в рубку, узнал, что в линкор опять попали и «срубили» два маршевых движка. А после того, как упал в пилотское кресло и заблокировал замки, взвыл от ярости: амеры не только взорвали рейсовик, но и отправили по четыре средние противокорабельные ракеты к каждому крупному обломку!

Зверел от бессилия порядка тридцати пяти секунд. То есть, до тех пор, пока кап-три не сообщил, что закрывает шлюз, и не посоветовал немедленно уходить. Аппарель поднял сам. И сам загерметизировал трюм. Потом подключился к системе оповещения, предупредил «пассажиров» о начале маневров, вывесил «Морок» на антигравах и… невольно сглотнул, когда летную палубу «повело» влево, выгнуло дугой и раскололо! Впрочем, буквально через мгновение загнал себя в транс, развернул кораблик мордой к створу, заблокировал разделение БЧ одного из «Одуванчиков» и вбил его в перекошенную бронеплиту, не успевшую открыть выход в открытый космос.

Рвануло знатно. Но впустую — взрыв легкой противокорабельной ракеты, не рассчитанной на использование против линкоров, всего-навсего «испарил» облицовку. Но этот «намек» был понят и принят во внимание. Кем-то из старших офицеров «Сварога». Так что кап-три попросил немного подождать, причем, по возможности, в дальней части отсека. И сообщил, что к нам летит ближайший «Буревестник».

Совет оказался дельным — взрыв ТКР сорвал бронеплиту с направляющих, провернул, как дверь на петлях, и проломил боковую переборку. Пребывай я в обычном состоянии, наверняка пожалел бы погибающий корабль. А так бросил «Морок» вперед, вывел наружу и дал максимальную тягу на антигравы. Курс не менял — прикрывался корпусом тяжелого корабля от амеровских истребителей и ракет. Тем не менее, сканеры КТК, полноценно заработавшие сразу после выхода на оперативный простор, дали возможность «увидеть» обновленную картинку с поля боя. Впрочем, можно было бы обойтись и без нее: секунде на двенадцатой полета по прямой к рабочему месту кап-три снова подошел адмирал, уставился в камеру и поймал мой взгляд:

— Тор Ульфович, примите, пожалуйста, небольшой архив. Первая папка — для вас: в ней файлы с кое-какими советами и парой необременительных просьб плюс рекомендательное письмо моему старшему брату. А остальные документы желательно передать Цесаревичу Александру Олеговичу лично в руки. Спасибо за помощь. Считаю честью знакомство с вами. Не поминайте лихом…

…Из «окрестностей» ЗП-четырнадцать я ушел минут через двадцать после гибели двух последних «Молний», умудрившихся забрать с собой «Алабаму» и корабль-матку.

Свалил втихую, то есть, навелся на ЗП-двадцать семь, из которой собирался прыгнуть по направлению к Африканскому Союзу, и дал полную тягу на антигравы. Эдак через полчаса передал Фениксу управление, отключился от пилотского интерфейса, влез в архив КТК и состряпал что-то вроде видеоотчета о последнем бое эскадры адмирала Колесникова. Закончив, просмотрел фильм с начала до конца, счел, что он получился, нагнал во все отсеки воздух и нагрел до стандартных двадцати двух градусов по Цельсию и вывел на информационные табло соответствующее уведомление. Затем разгерметизировал скаф, снял шлем и умылся. Ибо выглядел, по словам искина, не очень.

Да, опухшее лицо в норму не вернулось, но я никуда не торопился — открыл пяток «мирных» вкладок корабельного интерфейса, выяснил, что поднял на борт двадцать восемь человек, оценил расход кислорода, мазнул взглядом по шкале автономности и невольно вздохнул, поручил Фениксу поставить «пассажиров» на довольствие, открыл им ограниченный доступ к лифту и свободный — к обеим каютам.

Пока грузил себя решением этих задач, особо не думал. Но стоило закрыть вкладки, как меня накрыло Пониманием. И вынудило поделиться им с ИИ:

— Экипаж линкора проекта «Сварог» — восемьсот пятьдесят два человека, крейсера «Пересвет» — триста десять, фрегата «Семаргл» — восемьдесят восемь, а на рейсовике — под семьсот плюс несколько тысяч пассажиров. А мы подобрали всего двадцать восемь!

— Это больше нуля… — флегматично ответил искин и добавил. В стиле моего покойного дядюшки: — Аж на двадцать восемь спасенных. Кстати, о спасенных: в трюме начался и сразу же закончился первый конфликт…

— Что за конфликт?

— Один из раненых — молодой и слишком дерганый лейтенант дворянских кровей — наткнулся взглядом на компенсирующий костюм амера, допер, что это — пленник, и решил «провести допрос». Чтобы «законно» сорвать злость на враге. Однако был отброшен в сторону более-менее ходячим командиром десантной секции и в данный момент обтекает, выслушивая на редкость толковый разнос. Кстати, этот самый командир приказал двум легкораненным «старичкам» взять пленника под охрану, а дворянчика отправил на аппарель. О-о-о, как интересно…

— Ты о чем? — подобрался я, почувствовав в его голосе гнев.

— Прочитал по губам лейтенанта фразу «Вы у меня попляшете…» С учетом того, что «Сварог» сопровождал наследника престола, в его экипаже не могло не быть ребятишек с мохнатой спинкой. И если этот — из таких, то тебе, мещанину, тоже может «прилететь». Поэтому советую общаться с «пассажирами» в каком-нибудь образе…

…В трюм спустился в четыре десять утра по внутрикорабельному времени, то есть, после того как переварил все советы и «необременительные просьбы» адмирала, определился с новым вариантом своего будущего, продумал первые шаги к его реализации и отправил искину линкора Цесаревича файл с записью последнего боя «Сварога». Выйдя из лифта, оглядел «пассажиров», среагировавших на сигнал прибытия кабинки и повернувшихся к дверям, поздоровался, не снимая шлема и не высветляя его линзы, поймал взгляд однорукого мичмана, при моем появлении поднявшегося на ноги, и толкнул небольшую речь:

— С вероятностью процентов в девяносто пять все зоны перехода первой категории контролируются либо амерами, либо мятежниками. Поэтому мы летим к одной из «двоечек». К Белогорью пойдем кружным путем, чтобы не нарваться. Дорога займет от семи до девяти суток. Кислорода хватит. Пищевых рационов — тоже. А воду придется поэкономить. Соответственно, водные процедуры — раз в сутки длительностью в четыре минуты, а дополнительные — по представлениям медперсонала. Далее, в ВСД появилась вкладка со свободным доступом, а каюты открыты. В левую можете поднять самых тяжелых, а в правой… эксплуатировать санузел и системы очистки скафов. И последнее: лифт в рубку не поднимает, я откликаюсь на позывной Тор, а искин моего корабля — на имя Феникс, однако «заякорен» на меня. То есть, реагирует только на просьбы о чем-либо уведомить. Вопросы?

Первый вопрос задали хором. Да, сформулировали по-разному, но в самом коротком варианте его можно было задать двумя словами:

— Наши — все?

Я угрюмо кивнул и раскидал копии «видеоотчета» по всем отечественным коммам, «видимым» с моего. Часть «пассажиров» тут же потерялась в модулях дополненной реальности, а командир медсекции «Сварога», представившись, попросила доступ к реестру медикаментов, имеющихся на борту «Морока».

Дал, не задумываясь. Потом выслушал предложение командира десантной секции и счел возможным передать пленника под охрану «ходячих» раненых. А потом подал голос «дворянчик» и… потребовал проводить его к блоку МС-связи!

Я медленно повернул голову в его сторону и вкрадчиво задал встречный вопрос:

— Это вы так своеобразно признаетесь в пособничестве мятежникам или… просто очень хотите пожаловаться на них маме?

— Я — княжич Алексей Андреевич Меншиков, и вы обя— …

— Не позорьте эскадру, с-стажер! — перебил его каплей Федотов, решив на этот раз обойтись без рукоприкладства, но «стажер» не унялся и грозно топнул ножкой:

— Я требую доступ к блоку МС-связи!

— Еще одно требование — и я сочту вас пособником мятежников, арестую и допрошу, используя подручные средства, ибо соответствующую «химию» в этот раз с собой не захватил… — равнодушно пообещал я.

— Вы не имеете права!!! — взвыл дворянчик и вызвал забавную реакцию у своего «воспитателя»:

— Господин лейтенант, устроив истерику на «Свароге», вы опозорили себя перед экипажем линкора, а значит, перед всем личным составом ВКС. А попытка допросить пленного, захваченного не вами, и это… хм… выступление позорит ВКС перед службой специальных операций СВР. Уважающие себя аристократы в таких ситуациях стреляются, а вы наверняка утретесь. Что ж, ваше право. Но если вы хотя бы раз в жизни заикнетесь о том, что участвовали в последнем бою «Сварога», то я выложу в Сеть Белогорья запись вашей «предбоевой» истерики, а потом вызову вас на дуэль и убью, как бешеную собаку. ВЫ МЕНЯ ПОНЯЛИ⁈

Меншиков действительно утерся — кивнул, опустил взгляд, полный лютой ненависти, дождался разрешения вернуться на место и ушел на аппарель. А я счел необходимым расставить все точки над «i» и обратился к Федотову:

— Он опозорил только себя: я видел, как сражалась эскадра, и преклоняюсь перед героизмом всех членов экипажей ее кораблей.

— Да, наши сражались до последнего и ушли из жизни достойно… — после небольшой паузы глухо согласился каплей. А потом угрюмо добавил: — Только их больше нет. А это… выжило. И продолжит вонять…

— Лучшие уходят первыми… — мрачно согласился я, на несколько секунд ушел в счастливое прошлое и вернулся обратно только из-за доклада Феникса:

— Тор, на сервак блока МС-связи упало ответное письмо!

Я посмотрел в объектив ближайшей потолочной камеры, кивнул в знак того, что скоро буду, поручил каплею рулить «пассажирами» и вернулся в рубку. А там присел на краешек пилотского кресла, снял шлем, вывесил перед собой голограмму программной оболочки «Контакт», навел курсор на единственное письмо, выбрал режим воспроизведения и прикипел взглядом к лицу наследника престола, возникшему в полуметре.

Александр Олегович выглядел совсем не так, как на парадных портретах и в репортажах с официальных мероприятий — был небрит, одет не в парадный мундир, а в самый обычный костюм-тройку, и сидел в штурманском закутке.

Удивил и простотой общения — вместо того, чтобы держать лицо, начал запись письма с кривой усмешки, даже не подумал скрывать испытываемую боль и взял вину за гибель эскадры сопровождения на себя:

— Любимое словосочетание «доброго времени суток» рвет душу. Поэтому здравствуйте, Тор. Благодарю за все, что вы сделали для моих людей… и кляну себя последними словами за то, что поддался требованиям паранойи и сошел со струны одним-единственным бортом. Да, благодаря вашему донесению я могу аргументированно доказать кому угодно, что преждевременное завершение гиперпрыжка всей эскадрой вынудило бы заговорщиков переиграть свои планы, не позволило бы получить убедительнейшие доказательства участия ССНА и, что самое главное, помешало бы выиграть время для начала контригры, но лгать себе я не могу и не хочу. Поэтому говорю прямо: да, мое решение позволило отцу ослабить самый первый удар в спину, но убило полторы тысячи по-настоящему достойных личностей, экипаж рейсовика «Вега» и девятьсот девяносто четыре пассажира. И этого я себе никогда не прощу…

После этих слов он сделал небольшую паузу, собрался с мыслями и мрачно вздохнул:

— А теперь поговорим о вас. Откровенно говоря, я отказываюсь понимать, как вы, вчерашний школьник, покинете Смоленск через зону перехода второго ранга, ибо имею некоторое представление о сложности расчетов и корректировок мощности гиперпривода на этапе выхода на струну, сомневаюсь в том, что вы сможете подменять искин на протяжении этих четырнадцати-семнадцати минут, и горю желанием убедить вас остаться в системе. Тем не менее, вы не оставляете ощущения прожектера и уже доказали делом, что вас учили на славу. Так что я задвину куда подальше все сомнения и опишу создавшуюся ситуацию такой, какая она есть. Итак, соваться в системы Тверь, Липецк и Новгород очень не советую: будь я на месте заговорщиков, подготовился бы к своему появлению в каждой из них. Посылать за Белогорье не имею права, ибо точно знаю, что ваш «Морок» не рассчитан на перевозку такого количества людей, соответственно, его системы жизнеобеспечения уже работают на износ. А в столичной системе сейчас идет самая настоящая гражданская война. Поэтому предлагаю следующее: вы идете к ней так, как считаете нужным, и ждете следующего письма. Что еще? Ах, да: я продолжаю параноить, то есть, допускаю, что «крот» есть и на моем корабле. Поэтому посмотрел ваше письмо в гордом одиночестве и заблокировал к нему доступ своей биометрией. Приблизительно в том же стиле защитил и копию, отправленную батюшке. Ибо утечка информации о пленении командира корабля ССНА на территории Империи и наличии доказательств преступлений амеров превратит вас в цель номер один как для сотрудников спецслужб Новой Америки, так и для заговорщиков…

Глава 10

10 июня 2469 по ЕГК.

…На струну вышли, как по ниточке.

Несмотря на то, что выбранная мною зона перехода оказалась не совсем «двоечкой», и наводки от флуктуаций Ершова сводили с ума гиперпривод не пятнадцать-семнадцать, а двадцать две минуты. Тем не менее, вымотался я до дрожи в коленях и умудрился перегрузить систему абсорбции пота. Поэтому, включив «отдыхавший» искин и сообщив о том, что все получилось, отстыковал скаф от кресла, кое-как поднялся на ноги и допер, что вот так, сходу, не ополоснусь. Ибо одна из кают занята тяжелоранеными, а очередь к «удобствам» второй пропадает только к середине внутрикорабельной ночи. Пришлось пользоваться административным ресурсом. То есть, входить в соответствующий реестр, «сдвигать» расписание водных процедур, составленное командиром медсекции «Сварога», на «целых» пятнадцать минут, отправлять на информационное табло уведомление и возвращаться в пилотское кресло. Зато к моменту моего появления на первой палубе «Морока» на ней обретался один-единственный человек. И, судя по выражению лица, не собирался предъявлять какие-либо претензии.

Так оно, собственно, и вышло — как только я вышел из кабинки, каплей Федоров уважительно поздоровался, выслушал мое приветствие и протараторил буквально два предложения:

— По словам наших пилотов, вы успешно вывели корабль на струну через зону перехода категории «два-плюс» и, вероятнее всего, выведете борт из гипера в какой-нибудь мертвой системе, лежащей на векторе прыжка. Так вот, в вашем профессионализме никто не сомневается, но парни прекрасно знают, насколько сложно определить координаты ЗП-шек, отсутствующих в астронавигационных атласах, и предлагают помощь с расчетами.

Я мысленно вздохнул, представив предстоящее «веселье», и продолжил изображать оперативника ССО, по определению, умеющего все на свете:

— Передайте им мою благодарность: я оценил предложение, но не могу его принять сразу по двум причинам. Во-первых, искин «Морока» действительно «заякорен» на меня, из-за чего не сможет выделить вашим пилотам расчетные мощности и, во-вторых, они не учитывают класс аппаратуры КТК, имеющейся на этом корабле. А она увеличивает точность исходных данных как бы не на два порядка и существенно упрощает процесс.

Да, новейшая аппаратура на самом деле упрощала точность «исходников», но самым важным «костылем» являлся другой — уровень «разумности» Феникса. То есть, программно «задранная» степень его адаптивности. И пусть, де-юре, я, гражданское лицо, не имел права пользоваться функционалом, «заточенным» под потребности старших офицеров ССО, но собирался наплевать на закон и в этот раз. Ибо точно знал, что самостоятельные расчеты не потяну и «убью» не только себя, но и «пассажиров».

Видеть выражение моего лица каплей не мог. И голос, пропущенный через скремблер, не позволял определить уровень моей уверенности в себе. Поэтому просто поверил на слово. И дал волю своему любопытству. Если можно так выразиться, на минималках:

— А как долго мы пробудем в гипере?

— Шесть часов сорок две минуты… — посмотрев на таймер, вывешенный в уголке МДР, ответил я, поинтересовался, нет ли у Федотова и его людей каких-либо просьб, выслушал односложный отрицательный ответ, извинился за то, что буду вынужден прервать беседу, и вошел в каюту. А там заблокировал дверь, в темпе снял скаф, засунул в шкафчик, задал режим очистки, вломился в душевую кабинку, врубил воду и аж застонал от наслаждения…

…Из гипера вышли по-боевому, то есть, под «шапкой», покинули зону перехода на антигравах иврубили сканеры. Первыми импульсами «оглядели» ближайшие окрестности, не обнаружили ни одной сигнатуры и начали добавлять мощность. Следующие восемь с половиной часов прыгали по системе и набирали исходную информацию для расчетов. Вернее, прыгал и набирал только Феникс, а я исступленно тренировался. Чтобы не утонуть в накатившей депрессии.

Да, со свободным местом в рубке малого разведчика было просто никак, но я все равно дал себе запредельную нагрузку — до потери пульса отрабатывал все известные удары и блоки из стойки, затем перешел на серии, а последние два часа шлифовал дыхательную ката Тэнсё. В итоге «надышался» до головокружения, зато вернулся в состояние, в котором мог не думать о матушке и дяде Калле, в темпе переоделся в сухое, рухнул в пилотское кресло и попросил искин выделить мне фронт работ.

Феникс, конечно же, пошел мне навстречу и в стиле второго отца поручил провести все расчеты самостоятельно! Я хмуро покосился на тактический экран, демонстрирующий красный карлик с массой порядка тридцати двух сотых массы Старой Земли и светимостью в двадцать две тысячные от светимости Солнца… через «призму» единственного поля астероидов, возле которого мы и болтались, не сразу, но допер, что картинка не настоящая, и заставил себя сосредоточиться на анализе распределения масс. Чтобы, оттолкнувшись от полученных цифр, определить области интерференции полей Канта-Андерсона в части системы, из которой, теоретически, можно было прыгнуть в сторону Белогорья.

Как и следовало ожидать, возня с цифрами выключила меня из реальности, а первый промежуточный результат, совпавший с аналогичным результатом ИИ, чуть-чуть поднял самооценку и мотивировал перестать валять дурака. Вот я и занялся делом — проглядел характеристики двух зон перехода первой категории и четырех — второй, наложил расчетные векторы прыжка на трехмерную карту этой части галактики, оценил кратчайшие расстояния между ними и столичной системой Империи, немного поколебался и выбрал вариант со сходом со струны еще в одной мертвой системе, но расположенной всего в семи с небольшим часах гипера от Белогорья.

Феникс попробовал, было, повредничать и «изумленно» поинтересовался, с чего это вдруг я ткнул программным курсором именно в этот вектор, а не в чуть более «близкий», но сбить с толку не сумел:

— С «моего» мы попадем в Белогорье через «троечку»; таких ЗП-шек там без малого семь десятков, а ресурсы мятежников отнюдь не безграничны…

Он согласился. Поэтому следующие четыре часа восемнадцать минут мы носились по «избранному» объему, составляя точную карту распределения пиков полей Канта-Андерсона. А после того, как получили итоговую картинку, почти одновременно нарисовали оптимальный маршрут разгона. Хотя нет, не так: ИИ, конечно же, рассчитал его первым. Но подсвечивал свой вариант, следуя за моим программным курсором. В общем, я погордился собой еще немного, абсолютно самостоятельно довел «Морок» до стартовой позиции, уведомил «пассажиров» о начале разгона и дал полную тягу на движки.

Кстати, в этот раз Феникса не выключал, так как эта зона перехода, по всем признакам, относилась к крепким «единичкам», а значит, серьезных наводок от флуктуаций Ершова, способных «убить» ИИ, можно было не бояться. Так оно, собственно, и оказалось — за три минуты и семнадцать секунд, потребовавшихся для полноценного выхода на струну, я скорректировал мощность гиперпривода всего дважды. Причем скорее из любви к искусству, чем по необходимости. И… искренне обрадовался, услышав похвалу искина:

— Сразу видно, что тебя учил Аллигатор: почерк ухода в гипер — один и тот же. И это внушает нешуточный оптимизм. Что особенно приятно — не только мне: навигатор «Сварога», оценивавший скорость «сглаживания» наводок, вышел из соответствующей программы тактического комплекса и сказал нервничавшему врачу, что беспокоиться не о чем. Ибо «и этот ССО-шник летает, как дышит…»

— До такого уровня владения «Мороком» мне еще расти и расти… — буркнул я, с наслаждением потянулся и уставился на голограмму, появившуюся у дальней стены.

— Посмотри внимательно… — попросил ИИ и врубил воспроизведение.

Первые полминуты я не понимал, что, собственно, происходит на картинке с потолочной камеры трюма, а потом как-то разом прозрел. И задал Фениксу напрашивавшийся вопрос:

— Ты хочешь сказать, что дворянчик изображает наличие тяжелых травм, а Муравьева его покрывает?

— Перед последним словом не мешало бы добавить слово «вынужденно»! — сварливо сообщил искин и доказал это утверждение, продемонстрировав, в каком настроении врач пребывает после каждой «перевязки».

— А какой у него диагноз? — полюбопытствовал я, выслушал ответ и криво усмехнулся: — С переломами семи ребер, сочетанной травмой селезенки и легкой контузией так, как этот уродец, не походишь.

— Если не герой по духу… — съязвил Феникс.

— Угу… — хмуро поддакнул я, поймал за хвост еще более неприятную мысль и разозлился по-настоящему: — Так, стоп: получается, что он свалил со «Сварога» вместо кого-то из раненых⁈

— Верно. И это при том, что медики, вроде как, отправили с нами всего двух коллег — самого опытного и самого молодого — а легкораненые отказывались покинуть линкор и рвались на боевые посты.

— Что ж, тогда… сделай мне, пожалуйста, нарезку из телодвижений этого урода. По возможности, с неправильными реакциями на случайные столкновения с другими «пассажирами», слишком бодрые повороты и наклоны. Потом добавь в закадровый текст диагноз и вызови ко мне каплея Федорова…

…Переступив через комингс рубки, командир десантной секции посмотрел на блок МС-связи, уставился в линзу моего шлема и задал вопрос «не из той оперы»:

— Плохие новости с Белогорья?

Я отрицательно помотал головой, повел рукой, привлекая его внимание к появившейся голограмме, и предложил посмотреть «интересную нарезку».

Флотский развернулся вполоборота, уставился на картинку, узнал спину Муравьевой, закрывавшей собой «пациента» от потолочной камеры, и сдвинул брови к переносице. Прозрел только после того, как услышал закадровый текст. И взбесился. Нет, срываться на мне, конечно же, не стал. Но секунд восемь-десять смотрел на дворянчика, плавился от лютой ненависти и думал. Потом взял себя в руки и объяснил самую главную непонятку:

— Юлия Викторовна была единственной мещанкой в экипаже «Сварога», Меншиковы — один из влиятельнейших родов Белогорья, а младший брат главы этого рода — заместитель начальника службы тыла ВКС. Говоря иными словами, появление Алексея Андреевича на борту вашего корабля — результат банального шантажа… и очередное грязное пятно на репутации нашей эскадры, появившееся стараниями этого трусливого скота. Спускать ему еще и подлость по отношению к раненым сослуживцам мы не станем — вытребуем на суд чести и добьемся увольнения из рядов ВКС в связи с утратой доверия у всего офицерского корпуса, а потом ославим на всю Империю, дабы она знала своих «героев». Ну, а Юлию Викторовну выведем из-под возможного удара: да, она потеряла лицо, но там, на «Свароге», делала все, что могла, и, по слухам, покинула медсекцию то ли после четвертого, то ли после пятого приказа Лидии Максимовны. Кстати, Тор, мы бы хотели «случайно обнаружить» несоответствие диагноза Алексея Андреевича реальному состоянию его организма еще тут, на «Мороке». Чтобы он перестал отвлекать Муравьеву от других пациентов. Что скажете?

Я понимал, что у этой просьбы имеется второе дно, вот и ответил даже на незаданную часть вопроса:

— Воспитывайте его так, как заблагорассудится…

…Несоответствие диагноза реальному состоянию организма обнаружил однорукий здоровяк из десантной секции, случайно зацепив Меншикова бедром и легонечко воткнув в переборку. Извиняться начал «без дураков», но в середине фразы сдвинул брови к переносице, склонил голову к плечу и задал дворянчику вопрос на засыпку:

— Господин лейтенант, а объясните-ка мне, пожалуйста, почему вы даже не ойкнули? Я ломал ребра не раз и не два, так что знаю, насколько неприятны любые шевеления в таком состоянии. А у вас, помнится, сломано аж семь штук плюс травмирована селезенка и имеется легкая контузия…

— Господин старший лейтенант, я сейчас под обезболивающими… — соврал Алексей Андреевич и нарвался:

— Лжете в глаза⁈

— Простите?

— Вы только что рефлекторно вытянулись в струнку, следовательно, в вас отсутствует подсознательный страх перед болью. Снимите-ка китель и давящую повязку…

— Это мне навредит!

— Лейтенант, я, кажется, отдал приказ!!!

— Так и есть. Но я… не являюсь вашим подчиненным!

Как и следовало ожидать, их перепалка «привлекла внимание» каплея Федорова. И он, нарисовавшись рядом с этой парочкой, потребовал объяснений. А после того, как выслушал доклад старлея, изменился в лице, поймал взгляд Меншикова и повторил требование. После чего добавил фразу, которая снимала все вопросы:

— Господин лейтенант, напоминаю, что, согласно статье триста пятьдесят шестой Уголовного Кодекса Империи Росс, неисполнение подчиненным приказа начальника, отданного в установленном порядке во время боевых действий или в условиях иного вооруженного конфликта, наказывается лишением свободы на срок от пяти до десяти лет. А наказание за симуляцию ранения или болезни во время мобилизации или военного положения — от двенадцати лет все того же лишения свободы.

— Господин капитан-лейтенант, я действительно ушибся во время одного из прямых попада— … — начал, было, дворянчик, но у Федорова «сорвало планку», и он вызвал к себе командира медсекции. А после того, как женщина спустилась с первой палубы, приказал провести полную диагностику организма «господина лейтенанта».

Да, Лидии Максимовне пришлось сбегать за портативным меддиагностом, зато потом напрочь деморализованный «герой» был раздет и продиагностирован. А майор Шевченко, побагровевшая от злости, озвучила свой вердикт:

— Господин лейтенант практически здоров. С личностью, поставившей первоначальный «диагноз», я разберусь сама. Но только после того, как составлю и подпишу экспертное заключение о симуляции… для военного трибунала!

— Лидия Максимовна, не губите!!! — заблажил Меншиков и окончательно взбесил медичку:

— Не «Лидия Максимовна», а госпожа майор: вы опозорили себя и свой род, поэтому можете забыть о том, что мы с вами — дальние родственники!

— Я просто-на— …

— Вы просто-напросто заняли место одного из раненых, и я вас презираю!!!

— Господин лейтенант, вы арестованы! — рявкнул Федоров, как только она договорила, зачитал дворянчику его права, избавил от всего, на чем можно было повеситься, и передал под охрану подчиненному, приглядывавшему за моим пленником.

Порадовал и после финальных телодвижений спектакля — попросил Феникса сообщить мне о ЧП, дождался вызова, поднялся в рубку и официально уведомил об изменении статуса одного из своих временных подчиненных.

В том же режиме ответил и на два уточняющих вопроса, поэтому после его ухода я с чистой совестью приаттачил запись этого разговора к новому письму, попросил искин сформировать новый видеофайл с подтверждениями выводов Федорова, развернул «Контакт» и начал наговаривать заранее обдуманный текст:

— Доброго времени суток, Ваше Императорское Высочество. Из Смоленска мы благополучно ушли. Через зону перехода второй категории. После схода со струны в одной из мертвых систем нашли более-менее подходящую «единичку», вернулись в гипер и в данный момент направляемся в окрестности Белогорья, так что эвакуация выжившей части личного состава эскадры вашего сопровождения идет штатно. Но только что случилось ЧП, способное заляпать грязью память павших героев и создать серьезные проблемы спасшимся, а ни те, ни другие этого не заслуживают. В общем, посмотрите, пожалуйста, приаттаченные видеофайлы и примите меры. С уважением и надеждой, Тор.

Видеоотчет с новым временем создания был уже готов, поэтому я отправил письмо искину линкора Цесаревича, встал с кресла, подошел к терминалу ЦСД и заказал себе пищевой рацион. Поел, никуда не торопясь, потом решил две задачи по астронавигации, начал вникать в условия третьей, услышал мелодичный звон колокольчика и вывалился из программной оболочки. А через несколько секунд уставился на наследника престола, пребывавшего в гневе, и вслушался в его рык:

— Здравствуйте, Тор Ульфович. Благодарю за заботу как о павших, так и о выживших героях. Трус, симулировавший тяжелые травмы, чтобы сбежать со сражающегося корабля, будет допрошен и наказан в закрытом режиме, так что никаких пятен на памяти моих людей не появится. Далее, будет допрошен и врач, поддавшийся шантажу. После чего я решу, чего он заслуживает по совокупности заслуг — наказания или поощрения. А у выживших проблем не появится: даже если информация об этом ЧП как-то уйдет за пределы узкого круга посвященных, Меншиковым придется утереться. Ибо эти люди были, есть и будут под моей защитой…

После этих слов Цесаревич кинул взгляд за пределы экрана, на миг ушел в себя и снова обратился ко мне:

— Тор Ульфович, раз я вызвал вас в Белогорье, значит, просто обязан дать максимум объективной информации о происходящем на планете. Ибо ситуация там пока аховая. И еще одна новость из категории «Не для всех»: почти уверен, что в ближайшие дни ССНА объявят нам войну. А амеры в одиночку не воюют…

Глава 11

14 июня 2469 по ЕГК.

…В систему голубого гиганта вывалились в шестом часу «утра». Большая часть «пассажиров» в это время спала, тем не менее, я вывел на информационные табло уведомление о смене режима с желтого на оранжевый и занялся делом. В смысле, вывел «Морок» из зоны перехода на антигравах, затем врубил сканеры, «огляделся», убедился в отсутствии сигнатур других кораблей и переключился на маршевые движки. Пока Феникс набирал исходную информацию для расчетов в этой части системы и радовал красивыми картинками, я ни с того ни с сего влез в архив ответчика системы «свой-чужой», изучил историю запросов, задумчиво потер подбородок и… получил ответ на незаданный вопрос. От искина, отслеживавшего мои манипуляции:

— Тор, этот корабль принадлежал старшему офицеру ССО, соответственно, до сих пор перемещается по Империи в режиме инкогнито. То есть, опознаваться — опознается. В каждой зоне перехода, засеянной масс-детекторами повышенной чувствительности. Но информация о его появлении никуда не передается. Ибо это ведомство очень не любит делиться своими секретами с кем-либо еще.

— Понял… — буркнул я, немного пострадал о том, что в ближайшем будущем потеряю возможность пользования столь эффективной программной «шапкой», полюбовался очередным «шедевром» виртуального помощника, понял, что тяну время, решительно отстыковал скаф от кресла, разделся догола, натянул шорты на голое тело и начал разминаться. Хотя от базовой техники и тренировок в рубке уже тошнило.

За то время, пока разогревался, успел загнать себя в рабочий режим, так что в первую тысячу ударов кулаком в средний уровень из хейко-дачи вкладывался без дураков. Не менее добросовестно «накидал» и двести семьдесят один удар в нижний. А на двести семьдесят втором перед моим лицом вдруг развернулась голограмма «Контакта» и тревожно замигала алым флагом. Само собой, я тут же переключился в боевой режим, приказал ИИ включить воспроизведение и на миг потерял дар речи — голограмма «сгустилась» не в наследника престола, а в его отца — Императора Олега Николаевича Ромодановского!

Выглядел он… неважно: лицо заметно похудело и осунулось, под нижними веками возникли тяжелые мешки, а во взгляде появилась боль, что ли? Не лезло ни в какие ворота и все остальное — самодержец сидел в расстегнутом пиджаке, на рукаве темнело небольшое пятно, а рубашка выглядела несвежей. Впрочем, поставленный голос главы государства все равно заставил вытянуться в струнку:

— Здравствуйте, Тор Ульфович. Я вот уже четыре с половиной часа не могу связаться с личным искином сына: не проходит даже тестовый сигнал. Скажите, пожалуйста, вы с ним, случайно, не списывались? И, если вас не затруднит, то попробуйте, пожалуйста, отправить тестовый сигнал с вашего искина и сообщите мне результат. Заранее большое спасибо за понимание…

— Тестовый сигнал не проходит! — доложил Феникс буквально через минуту и угрюмо добавил: — Искины военных кораблей и блоков МС-связи выключаются по одному-единственному протоколу — перед уходом на струну — а включаются автоматически при деактивации гиперпривода. И даже если линкор наследника престола сунулся в «пятерку» — во что я, откровенно говоря, не верю — то «молчание» продлилось бы всего час с небольшим. Выводы напрашиваются сами собой — личный искин Цесаревича либо взломан и перепрошит, либо взорван вместе с кораблем. Ибо находится в несъемной и невскрываемой бронекапсуле с интегрированной системой самоуничтожения.

Я основательно расстроился, попросил ИИ сделать еще один цикл попыток достучаться до «коллеги», дождался результатов, наговорил ответ на сообщение государя и… спросил у искина, сможет ли он отправить мое послание искину первого лица государства.

Феникс обошелся без ерничанья:

— Конечно: ты получил само письмо, а я — одноразовый алгоритм установки связи.

— Понял… — буркнул я, свернул уже ненужную программную оболочку и дал волю паранойе: — Если линкор наследника престола действительно взорвали, то не в Белогорье, а в одной из «смежных» систем. Знать, куда именно вывалится корабль Александра Олеговича перед последним прямым прыжком, мятежники не могли…

— Могли. Но были обязаны перестраховаться. То есть, учесть, что их агента раскроют и сломают… — уточнил ИИ.

— Ну да, ты прав. А значит, и мы находимся в зоне риска. Короче говоря, уходи во внутрисистемные прыжки, не снимая «шапки» и «раздувая» сигнатуру по самому минимуму…

…Озвученный мною приказ существенно замедлил процесс сбора данных, требующихся для расчета координат зон переходов второй категории, поэтому к полудню мы набрали всего порядка восьмидесяти процентов от нужного объема. К этому времени я успел умотать себя до дрожи в конечностях, поэтому сходил ополоснуться, вернулся обратно и решил пообедать раньше, чем обычно. Забрав контейнер с пищевым рационом из приемного лотка ВСД, плюхнулся в кресло, вскрыл упаковку и собрался, было, попросить ИИ врубить какую-нибудь музыку, но, увидев алую вспышку по периметру тактического экрана МДР, мгновенно оказался на ногах и метнулся к скафу. Так что в монолог Феникса вслушался уже после того, как вдел ногу в правую штанину:

— Тор, я засек шестнадцать «сдутых» сигнатур. Возле «единички», ведущей в Белогорье. Восемь штук соответствуют сигнатурам «Алабам», а оставшиеся — линкорам проекта «Джордж Вашингтон»!

— Линкоры — и под «шапками»⁈ — изумленно переспросил я, дотянул скаф до плеч и засунул руку в правый рукав.

— Сам в шоке. Но факты — упрямая вещь…

— Что ж, тогда ускоряемся. Иначе рискуем проспать начало полноценного вторжения.

— Менять режим на красный будем? — деловито поинтересовался искин.

Я отрицательно помотал головой:

— Нет — не вижу смысла.

— Как скажешь… — покладисто согласился он и продолжил сканировать систему. Недостающие данные собрал к тринадцати двадцати, в четырнадцать сорок семь вывел «Морок» из сверхкороткого прыжка в двух световых минутах от зоны перехода второй категории, активировал антигравы и начал составлять точную карту распределения пиков полей Канта-Андерсона в этой области, а в пятнадцать пятьдесят две предоставил мне готовую траекторию разгона и слегка напряг: — Как видишь, он в два с четвертью раза длиннее обычного: если амеры висят тут достаточно долго, то могли и найти эту ЗП-шку, и вывесить возле нее несколько мелких кораблей. В общем, уходи из системы на минималках и будь готов к сбросу «обманок»!

Я поиграл желваками, развернул кораблик носом к точке старта, дал малую тягу на антигравы и подключился к системе оповещения:

— Дамы и господа, в системе, в которой мы сейчас находимся, обнаружился флот ССНА, прячущийся под маскировочными полями. Эти корабли висят рядом с зоной перехода первой категории, а мы вот-вот начнем разгон к «двоечке». Тем не менее, я не исключаю возможности попытки нашего перехвата, поэтому у вас пять минут на облачение в скафы и их мертвую фиксацию к переборкам. Время пошло…

Флотские включились в работу без раскачки: в темпе облачились в скафы сами, затем упаковали в них пленника и арестанта, добросовестно закрепили на передней переборке трюма, помогли медикам перевести МРК в нужные режимы и правильно занайтовать, спустились «к себе» и тоже «повисли» на переборке. Так что ровно через пять минут я со спокойным сердцем перевел борт в красный режим, откачал воздух из всех отсеков и врубил маршевые движки.

Пока разгонялся, жил в картинке со сканеров. Одновременно с активацией гиперпривода вырубил искин. И первые четыре секунды «накачки» рабочего тела не сводил взгляда с картинки в левом окне пилотского интерфейса. Поэтому при появлении «из ниоткуда» фрегата «Гурон», постановщика помех «Миссури» и четырех пар «Awl»-ов дал полную тягу, сбросил «обманку» и активировал все средства активного противодействия захвату цели.

Да, по космическим меркам эта группа висела на расстоянии пистолетного выстрела. Но обнаружила мою сигнатуру за одну целую и семьдесят шесть сотых секунды до ухода «Морока» на струну, поэтому успела только вскрыться. Вот я и расплылся в довольной улыбке, а через мгновение взвыл от мощности первой же наводки от флуктуаций Ершова! Да, компенсировал ее вовремя, но с легкой «шероховатостью», поэтому вторая… хм… просто усилилась, а третья ушла в оранжевую зону! Будь у меня время испугаться — умер бы от страха. А так каким-то образом «сбил» усиливающийся резонанс, загнал процесс в нормальное русло и все девятнадцать минут «веселья» держал его в норме. Зато после того, как корабль прорвался в гипер, почувствовал дичайшее опустошение. Из-за чего не сразу среагировал на «возвращение» Феникса, а к «пассажирам» обратился аж минут через десять:

— Дамы и господа, нас попытались остановить, но не успели. В гипере мы пробудем четыре часа и семнадцать минут, а в Белогорье выйдем по-боевому, так как появление амеров в центре Империи ни разу не случайность. На этом пока все. Спасибо за внимание…

…В Белогорье вывалились между орбитами четвертой и пятой планеты, в темпе «огляделись», выпали в осадок от количества сигнатур военных кораблей, обнаруженных сканерами, и «слили» во все доступные каналы связи заранее подготовленные информационные пакеты. В двух нас попытались заткнуть, но без толку: уже через минуту и две секунды эскадра, болтавшаяся в двух световых минутах от нас, «раздула» сигнатуры как бы не втрое и начала перестраиваться в походный ордер, а через две десять ко мне «постучался» оперативный дежурный по системе, представился и потребовал подробностей.

Я их, конечно же, предоставил. То есть, слил логи сканирования «смежной» системы и видеозапись, демонстрирующую вскрывшиеся корабли. Само собой, воспользовавшись так называемым «режимом подтверждения», чтобы упростить анализ данных тактическим искинам ВКС. Выходить из режима «инкогнито» и не подумал — был уверен, что айдишки корабля, приписанного к ССО, хватит за глаза. И не ошибся — приняв информационный пакет, флотский рассыпался в благодарностях и отключился. А еще через две с небольшим минуты система словно проснулась — военные корабли получили боевые приказы, пассажирские начали спешно менять курс, а в гражданских каналах связи прозвучало первое уведомление о возможном вторжении.

Да, я «видел» далеко не все. Из-за того, что в какой-то момент увел борт во внутрисистемный прыжок и «выпал» из реальности. Зато после схода со струны в семи световых минутах от Белогорья-два увидел самый настоящий «звездопад» — плазменные «шары» вокруг сотен мелких кораблей, врывающихся в атмосферу, выхлопы маршевых движков военных и отблески светила на корпусах десятков транспортников, поднимающих дополнительный боекомплект к орбитальным крепостям.

Не успел порадоваться оперативности флотских, как искин, мониторивший все доступные каналы связи, сбил меня с мысли гневным восклицанием:

— Все, началось: флоты амеров вторгаются в систему как минимум через девять зон перехода!

— С-суки… — процедил я и как-то резко передумал подлетать к планете. Ибо допер, что сеть высокочувствительных масс-детекторов на высоких орбитах сто процентов переведена в параноидальный режим работы, и решил, что ломиться сквозь нее под «шапкой» чревато не самыми приятными последствиями.

Пришлось использовать план «Б». То есть, открывать «Контакт», забивать в соответствующее поле личный контакт старшего брата адмирала Колесникова, наговаривать сообщение, приаттачивать рекомендательное письмо и видеозапись последнего боя «Сварога», активировать флаг «Исключительная важность» и отправлять.

Следующие двенадцать минут я наблюдал за суетой вокруг Белогорья, тихо дурел от паники, начавшейся в большинстве гражданских каналов, и злился от неразберихи в одном из военных. А потом Феникс доложил о запросе на прямое подключение по спецпротоколу МС-связи от начальника особого отдела Первого Ударного флота ИР, и я, коротко кивнув, прикипел взглядом к развернувшейся голограмме.

— Контр-адмирал Колесников. Ростислав Ильич… — в стиле младшего брата представился особист, усиленно пытавшийся задавить отчаяние и жажду мести, оглядел мою аватарку и заставил себя перейди к делу: — Соваться на Белогорье вам не вариант — если я правильно понял объяснения Ярослава, то вы не сможете подтвердить право управления «Мороком» ССО, и вас, вероятнее всего, собьют. Тем же самым закончится и попытка подойти к орбитальным крепостям. Поэтому через сорок минут вот в эту точку подойдет госпитальное судно проекта «Ведун», впустит ваш «Морок» на летную палубу и примет раненых. А штатный особист борта — лейтенант Светлов — заберет военнопленного. Далее, рекомендательное письмо брата — однозначно не подделка. Но вызвало слишком много вопросов, требующих тщательной проверки, а мы, по сути, уже вступили в войну. Так что к ним я смогу вернуться… нескоро. И последнее: задерживать вас и отбирать корабль не стану, ибо он принадлежит другому ведомству. Но летать на нем в зоне боевых действий не позволю. Соответственно, уже отдал приказ повесить на него полевую метку и начать отслеживать перемещения. На этом, пожалуй, все. А у вас?

Последнее утверждение монолога было логичным, но могло слишком уж серьезно осложнить жизнь, поэтому я скрипнул зубами и криво усмехнулся:

— А у меня — нет. Примите, пожалуйста, еще две видеозаписи и ознакомьтесь с ними в приватном режиме.

Принял. Ознакомился. Потемнел взглядом, секунды три-четыре обдумывал новую проблему, а затем испытующе уставился на меня:

— Судя по тому, что вы перекладываете бремя принятия решения по этому вопросу на мои плечи…

— Вы угадали… — буркнул я, устав от витиеватости вступления. — Я знаю, что Его Императорское Высочество пропал без вести, и продолжаю считать, что трусость лейтенанта Меншикова позволит всяким уродам «аргументированно» поливать грязью личный состав эскадры вашего брата. Да, вопрос можно решить радикально — выбросив Алексея Андреевича за борт и забыв о его существовании — но это могут вменить в вину мне. Ибо это нарушение Закона — в отличие от всех остальных — нельзя объяснить государственной необходимостью.

Особист согласно кивнул и распорядился передать дворянчика все тому же лейтенанту Светлову. Потом скосил взгляд в сторону, счел, что может потратить на общение со мной еще какое-то время, и дал волю чувствам. Вернее, какой-то их части:

— Тор Ульфович, как я уже говорил, сомнений в том, что рекомендательное письмо наговорил Ярослав, у меня нет. Но профдеформация… и надежда на то, что он еще жив, не позволяют принять на веру ни большую часть того, что он наговорил, ни запись последнего боя «Сварога». Тем не менее, я от всей души благодарю вас за целеуказания, позволившие эскадре моего брата сжечь две амеровские в абсолютно безвыходной ситуации, и даю слово, что воздам вам добром за добро сразу после того, как получу убедительные подтверждения истинности всего того, в чем жажду обмануться. На этом пока все — меня зовет Долг…

…Позволять Колесникову-старшему превращать меня в загонную дичь я не собирался. Поэтому, закончив разговор, вызвал к себе Федорова и озадачил по полной программе. В смысле, сообщил, что их вот-вот заберут, честно сказал, что не хочу обзаводиться полевой меткой, и объяснил, как именно собираюсь решить наклевывающуюся проблему. Каплей криво усмехнулся и выдал занимательный монолог:

— Соперничество между ведомствами неискоренимо. Но мы сыграем на вашей стороне. Так как обязаны вам слишком многим и скорее удавимся, чем подставим. В общем, задачу понял, сцепку организую и буду на связи…

Потом немного поколебался и добавил:

— Тор, ловите мой личный контакт: да, я всего-навсего капитан-лейтенант, но человек благодарный. Так что если вам когда-нибудь потребуется помощь, то набирайте, не задумываясь — сделаю для вас все, что в моих силах.

Поймал. Поблагодарил. Выпустил из рубки. И проследил за процессом создания сцепки через камеры в трюме. Вернее, «заглядывал» туда раз в три-пять минут, убеждался в том, что Федоров и его парни делают то, что должно, и рулил «Мороком». После того, как засек сканерами «Ведун», висящий в дрейфе, описал небольшую дугу, уравнял скорости и подождал, пока госпитальное судно откроет летную палубу. Потом связался с каплеем, выслушал его доклад о готовности, откачал воздух из трюма, опустил аппарель и спустил Феникса с поводка. То есть, передал ему управление кораблем, а сам разделил внимание между картинками сразу с двух камер — трюмной и одной из внешних. Поэтому отслеживал и сцепку, и «приближение» угловатой громадины размером со средний фрегат, дождался начала «ее» смещения «влево», переключил внимание на «пассажиров» и затаил дух. Вовремя: практически уравняв наши относительные скорости, искин вдруг дал достаточно сильный импульс нужными эволюционниками, благодаря чему сцепку из скафов и мобильных реанимационных комплексов вынесло из трюма и отправило в о-о-очень медленный полет к створу летной палубы. Ну, а «Морок», совершив еще одну эволюцию, начал набирать скорость.

— Красавчик! — восхищенно выдохнул я сразу после того, как сцепка исчезла из поля зрения. И весело добавил: — «Пассажиры», считай, на госпитальном судне. А мы — без метки, ибо «шапку» так и не сняли. Но подставляться под эту дрянь я никому не обещал, так что с нас и взятки гладки…

Глава 12

14–15 июня 2469 по ЕГК.

…Первый «всесокрушающий» удар ВКС ССНА сжег в общей сложности кораблей десять-пятнадцать, большая часть из которых была автоматическими грузовиками, курсировавшими между горно-обогатительными комбинатами в поясе астероидов, и орбитальными заводами. Да, не повезло и одному рейсовику, невовремя сошедшему со струны, и группе фрегатов, отправленных к ЗП для его прикрытия, но, в общем и целом, итоговый результат этой операции получился смехотворным. Однако радоваться этому как-то не получалось — дюжина флотов, вломившаяся в систему через «двоечки», перегруппировалась в три мощнейших атакующих ордера, по очереди ушла в сверхкороткие прыжки и практически одновременно вернулась в обычное пространство возле обитаемых планет.

Группировке, переместившейся к Белогорью-два, не повезло — флотские успели закрыть область выхода из межпространственных прыжков несколькими минными кластерами, и их подрыв разнес вдребезги штук шесть корветов и один крейсер. Но амеры этот «укус» даже не заметили — перестроились в защитный ордер, выпустили вперед тральщики и начали планомерную зачистку подступов к орбитальным крепостям.

Тем же самым занялись и две другие группировки. Только у Белогорья-три и четыре. Кроме того, засеивали подступы к своим формациям масс-детекторами и мощнейшими залпами противокорабельных ракет «гасили» контратаки наших флотов. Впрочем, самым неприятным было другое — во всех гражданских каналах связи началась информационная война. То есть, некие «неравнодушные жители системы» сообщали соотечественникам о скором прибытии умопомрачительно мощных флотов Объединенной Европы, Арабского Халифата и Африканского Союза, вроде как, уже вступивших в войну на стороне Новой Америки, писали о захвате планет Золотого Кольца Империи, о переговорах между президентом ССНА и Поднебесной Империи, об отраве в системах водоснабжения и так далее, а дурные обыватели верили и усиливали панику.

Не все ладно было и в военных — адмиралы «мирного времени» разводили суету, перекладывали ответственность друг на друга, давили инициативу более-менее толковых подчиненных и ждали высочайших решений, а агенты влияния, коих во флоте, как оказалось, было предостаточно, усиленно подливали в огонь даже не масло, а целые цистерны ГСМ.

В общем, знакомиться с реакциями населения системы на начало войны мне очень быстро расхотелось, и я дал волю той части сознания, которая жаждала мести. В смысле, представил, что решаю очередную тренировочную задачу дяди Калле, проанализировал картинку со сканеров, демонстрировавшую сигнатуры группировки, висящей у Белогорья-три, раскидал метки, соответствующие типам кораблей, понаблюдал за движущимися и выделил зеленым «пачку» «Сеятелей», прикрывавших минными кластерами фланги ордера.

— У нас — всего два «Одуванчика» и три скорострелки… — сообщил Феникс и язвительно добавил: — Впрочем, тут всего четыре ударных флота, верно?

— Угу… — буркнул я, поймал за хвост в разы более перспективную идею, чем ту, которую обдумывал, и активировал оптический умножитель. А после того, как понял, что он не тянет из-за слишком уж большого расстояния до нужных бортов, активировал антигравы и повел «Морок» к ним.

Пилил на малой тяге, поэтому на требующуюся дистанцию вышел аж через пятьдесят с лишним минут. И убедился в том, что моя идея реализуема: линкоры и ударные крейсера ВКС ССНА тратили боезапас так, как будто играли в режиме бога, а тяжелые транспортники пополняли его, не задуряясь такой ерундой, как требования безопасности!

— Ты решил обменять свою жизнь на линкор и два корабля обеспечения? — хмуро поинтересовался искин, проанализировав мои манипуляции.

Я отрицательно помотал головой:

— Нет: моя жизнь мне еще пригодится. Поэтому я ограничусь обнулением этой связки.

— Да, но старт «Одуванчика» сорвет «шапку», и мы обзаведемся меткой, по кото— … — начал, было, он, но, выслушав мои объяснения, сменил полярность отношения к проблеме — произвел необходимые расчеты, уверенно заявил, что все получится, и «завел» программатор.

Ну, а я тем временем скорректировал курс, дождался появления идеальной траектории подхода, «встал» на нее и попилил дальше. А где-то на трети пути приятно удивился возникновению дополнительной «петли».

Следующие двадцать две минуты управлял кораблем сам. А на последней передал управление Фениксу, изменил разрешение картинки с носовой камеры и прикипел взглядом к алой метке на телескопическом элеваторе, соединявшем две «крайние» громадины. На пятидесяти с небольшим километрах «приблизил» ее оптическим умножителем и уловил колебания демпферов, погасивших смещение корпуса «Джорджа Вашингтона» в момент выстрела главным калибром. Потом немного поскучал. А все время прохода между кораблями, кажется, не дышал. Но все обошлось — мы благополучно просвистели мимо, «просто потеряв» «Одуванчик» в стиле сцепки из «пассажиров», после одного-единственного маневра навелись на соседнее «трио» и чуть-чуть ускорились. Благодаря чему юркнули в аналогичную «щель» за долю секунды до срабатывания таймера.

Взрыв этого нашего подарка, инициировавшего детонацию то ли боевых частей тяжелых ПКР, то ли снарядов, перемещаемых по элеватору, прошел мимо меня. Зато я увидел результаты цепочки вторичных детонаций — «исчезновение» первого транспортника, чудовищный взрыв в правой кормовой части линкора и превращение в облако из осколков второго транспортника.

Пока любовался этой картинкой, рванул второй «Одуванчик» и порадовал в том же самом ключе. Ибо законы физики никто не отменял, а о том, что уставы пишутся кровью, амеры почему-то забыли. В общем, к самой большой лакуне в сплошной стене из минных кластеров я подлетел счастливым до невозможности, забрал управление, направил «Морок» под углом градусов в сорок к плоскости эклиптики и… приказал Фениксу отослать запись результатов нашей диверсии контр-адмиралу Колесникову…

…Не знаю, кто командовал флотом, противостоящим амерам у Белогорья-три, но эта личность воспользовалась шоком амеров от почти одновременной потери двух линкоров с впечатляющим КПД — спустила с поводка «Молнии», под их прикрытием выдвинула вперед тяжелые корабли, сфокусировала огонь на ударных крейсерах и по очереди вынесла четыре «Техаса», две «Алабамы» и аж семь «Орегонов»! Неслабо порезвилась и мелочь, спалив постановщик помех, два корвета, минный заградитель и добрых полтора десятка истребителей. Что самое приятное — все корабли, участвовавшие в этом «накате», вернулись на исходные позиции целыми и невредимыми. Поэтому контрудар амеровской группировки пришелся в пустоту. Что, конечно же, тоже добавило настроения. А потом ко мне «постучался» Колесников, и я был вынужден отлипнуть от картинки со сканеров.

Вторая беседа с контр-адмиралом разочаровала: если Ярослав Ильич умел ценить чужую здоровую инициативу, проявленную в экстремальных ситуациях, то Ростислав Ильич был особистом на всю голову. То есть, искренне считал, что я, гражданский, не имел права брать в руки оружие даже для защиты Родины. Но больше всего напрягла оговорка, позволившая понять, что ставить полевую метку на мой «Морок» никто не собирался: его планировалось забрать, а меня, вероятнее всего, засадить в следственный изолятор и хорошенечко допросить!

В общем, требование немедленно отправляться к рейдовой группе Первого Ударного, буйствующей в поясе астероидов в районе самых крупных ГОК-ов, и сдать командиру крейсера «Ослябя» свой «Морок», я проигнорировал. А после того, как обозленный Колесников начал перечислять статьи уголовного кодекса, которые я нарушил, оборвал связь и переместил этот контакт в черный список. Не ответил и на следующие шесть с идентификаторами того же флота, а минут через пять-семь после последнего отправил все в тот же черный список четырех адресатов с идентификаторами планетарного управления ССО. И… сделал гадость. Причем как флотским и «разведчикам», так и амерам. То есть, залил во все доступные каналы связи запись уничтожения линкоров с транспортниками и коротенький текстовый комментарий:

«Горят, как мотыльки в пламени костра. Само собой, у тех, кто способен Думать и Правильно использовать имеющиеся возможности…»

А вот зависать в каналах, в которых сразу же начался жуткий бардак, не стал. Нет, не из-за проснувшейся скромности, а из-за недостатка времени — именно в этот момент искин вывесил передо мной видеозапись официального обращения Императора к подданным, и мне стало не до всякой ерунды.

Не вернулся к обсуждениям и после того, как прослушал чертовски долгую, информативную и неприятную речь — скопировал трехмерную карту Империи, с помощью которой самодержец иллюстрировал озвучиваемые тезисы, как следует обдумал сложившуюся ситуацию, отрешенно отметил, что Ромодановскому не до меня, и угрюмо вздохнул:

— История повторяется: мы сражаемся против большей части человечества и начинаем войну с потери территорий…

— Потеряли не так уж и много… — отозвался искин. — Четыре приграничные системы…

— … в первые часы войны! — уточнил я, поймал за хвост ужасно неприятную мысль и добавил: — Кстати, не исключено, что нам, обывателям, скормили более-менее терпимую картинку, а на самом деле ситуация гораздо хуже.

— Может быть и такое… — покладисто согласился Феникс и «успокоил»: — Но отношения к проблеме это не меняет. А значит, рвать амеров надо и в хвост, и в гриву.

Тут я, каюсь, разозлился:

— Я бы и рад. Но ублюдочный Колесников-старший не позволит обменять «Морок» на «Химеру» и не подкинет «Одуванчиков»!

— А ты знаком и с МДРК⁈

Лгать искину, «заякоренному» на меня, не было никакого смысла, так что я сказал чистую правду:

— Аллигатор считал «Мороки» беззубыми и не любил. Но на начальном этапе дрессировал меня именно на них. Дабы я привык выдавать максимальный КПД при минимуме возможностей. А после того, как счел готовым к переходу на следующий уровень подготовки, пересадил на «Химеру» и начал затачивать под нее.

— Собирался загнать тебя в Академию ССО на Индигирке? — прозрел ИИ.

Я утвердительно кивнул:

— Ага. И начнись война на три месяца позже, я бы встретил ее курсантом…

…Не принять предложение, озвученное Фениксом после изучения списка изученных мною дисциплин, было бы редким идиотизмом, поэтому я вдумчиво ознакомился с исходниками, скачанными из Сети, согласился с логикой идеи и собственноручно повел «Морок» по рекомендованному курсу. На нужный вектор вышел через два десять, долго и упорно разгонялся, совершил внутрисистемный прыжок и снова «пополз». Но на этот раз не от воюющих флотов, а «вдоль» пояса астероидов. Причем от места нынешней дислокации самых крупных ГОК-ов ко всякой мелочи.

Первые признаки того, что амеры системно уничтожают инфраструктуру, обнаружил уже минут через двадцать пять-тридцать — засек сигнатуры группы из четырех кораблей, неспешно двигавшейся в том же направлении. Хотя нет, не так: средний транспорт и корвет проекта «Гонолулу», явно игравший роль борта огневой поддержки, летели малым ходом по прямой, один МДРК «Призрак» носился широченной змейкой, а второй был пристыкован к отсеку управления сравнительно небольшого горно-обогатительного комбината и ждал резвящуюся десантуру.

Мы приблизились к последнему на расстояние, позволявшее использовать не только оптический умножитель, но и биосканер, и понаблюдали за процессом. Полюбовались на дыру, появившуюся в прочном корпусе ГОК-а от попадания амеровского аналога «Пробойника», затем пересчитали вояк, как-то уж очень расслабленно слонявшихся по отсеку управления, перенесли на его трехмерную схему, позаимствованную из планетарной Сети Белогорья-тридо начала разгона, траектории перемещений и пришли к выводу, что эти деятели взламывают искин, дабы выяснить, что именно добывается с этого конкретного астероида.

Так оно, собственно, и оказалось — на одиннадцатой минуте наблюдения Феникс засек активацию систем связи ближнего радиуса действия, а еще через две транспортник отработал эволюционниками и полетел тырить чужое добро.

Будь в моем распоряжении хотя бы один «Одуванчик», я бы однозначно сжег эту лоханку и свалил от остальных кораблей. А так отошел подальше, чуть-чуть подождал и отправился ко второму МДРК, зависшему в одной точке.

Десантура этого повела себя в уже продемонстрированном ключе. То есть, пробила альтернативный вход в отсек управления, зачем-то загнала внутрь два тяжелых штурмовых бота — хотя не могла не располагать данными с биосканера — и разделилась: одна пара потопала хакать искин, а остальной народ отправился в жилой отсек. Обыскивать спешно брошенные каюты.

Три следующих ГОК-а были обобраны в том же самом стиле: амеры на редкость дисциплинированно отрабатывали стыковку, создание альтернативного входа и первичную проверку помещений, а потом превращались в мародеров. И тащили в свои корабли все, что плохо лежало. Последнее, естественно, бесило, зато первое радовало до невозможности. Все время, пока мы носились по этой части пояса астероидов и искали подходящий ГОК.

Кстати, два первых забраковали из-за того, что они находились слишком близко к уже обнаруженным амерами. Третий оказался малым и не того проекта, который был нужен. Зато к четвертому — среднему комбинату проекта «Сизиф» — рванули на всех парусах, быстренько просканировали по полной программе и пристыковались вплотную к самому мелкому горнопроходческому комбайну, забытому включенным.

На этом этапе «Мороком» рулил Феникс, поэтому я вылетел наружу чуть ли не раньше, чем борт замер в неподвижности. И, сходу отработав сегментными антигравами, бросил себя к уродливой нашлепке на верхней части механизма. А там развил бурную деятельность — вскрыл лючок, о существовании которого узнал все от того же искина, показал панорамную картинку содержимого отсека, раскурочил блок, который «внезапно» обзавелся зеленым кантиком в модуле дополненной реальности, подключил к нужным разъемам «пиявку» и умыл руки. В смысле, шустренько вернулся на корабль, поднялся в рубку, вошел в пилотский интерфейс и затаил дыхание.

Следующие секунд двенадцать-пятнадцать на картинке с бортовой камеры не происходило ровным счетом ничего.

Зато после того, как мой ИИ взял под контроль ГПК и понизил мощность антиграва, «притягивавшего» его к астероиду, здоровенная машина плавно приподнялась на мощных гусеницах, медленно, но уверенно переползла на новое место, села, опустила манипулятор и, вроде как, отключилась.

Что самое интересное, замерла наперекосяк и стала выглядеть жалко. То ли за счет того, что одна гусеница «совершенно случайно» оказалась в яме, то ли из-за опущенного «клюва». Вот я и Феникса и похвалил. Потом отвел «Морок» от астероида, завис в пятнадцати километрах и заставил себя расслабиться.

Расслаблялся почти час. Хотя душа требовала действия. А для того, чтобы не нервничать, висел в доступных флотских каналах и пытался представить то, что описывалось сухими армейскими канцеляризмами. В результате порадовался первым успехам рейдовой группы Первого Ударного, развлекавшейся не так уж и далеко от меня, страшно расстроился из-за гибели еще одного рейсовика, по какой-то причине проигнорировавшего приказ сходить со струны в какой-нибудь мертвой системе и нарвавшегося на амеров, и здорово понервничал во время семнадцатиминутного «наката» на флот, оборонявший Белогорье-два. Кроме того, отправил в черный список еще четыре идентификатора из ведомства моего покойного дядюшки и аж девять ассоциирующихся с Колесниковым-старшим. А потом «наш» ГОК, наконец, нашел МДРК и порадовал с первых же мгновений. В смысле, зашел к отсеку управления по траектории, мало чем отличавшейся от уже виденных, намертво пристыковался, бодренько продырявил прочный корпус «пробойником» и выпустил наружу десантуру.

Перепрограммированный комбайн никого не заинтересовал — да, стоял в каких-то семи метрах от «Призрака», но выглядел уж очень уныло. Вот вояки в дыру и попрыгали. А зря: буквально через секунду после «исчезновения» самого последнего ГПК переключился в рабочий режим, стремительно развернулся на сто семьдесят с чем-то градусов и, не останавливаясь, полыхнул промышленным лазером. Причем не в стандартном режиме и даже не в режиме повышенной мощности, а на расплав рабочего тела. Движением луча управлял Феникс, так что МДРК разрезало по диагонали, зацепило как минимум пяток БЧ средних ПКР и смахнуло верхнюю треть отсека управления ГОК-а. Да, луч испарил то ли два, то ли три скафа, но прилетело и остальным. Обломками взорвавшегося корабля.

— Миленько… — довольно мурлыкнул я, уводя «Морок» куда подальше. И сокрушенно вздохнул: — Жаль, что этим финтом больше не воспользуешься…

Глава 13

15–21 июня 2469 по ЕГК.

…Из Белогорья ушли через нечто среднее между «двоечкой» и «троечкой». Часов через восемь после того, как «помогли» тяжелому транспортнику ССНА сорваться в дичайший резонанс перед выходом на струну.

Да, рисковали. Причем и во время «помощи», и во время излишне экстремального ухода из системы. Но информационные бюллетени пресс-службы Ромодановских, выкладываемые в гражданские каналы каждые три часа, раздували и без того жаркое пламя лютой ненависти к амерам, их союзникам и нашим продажным соотечественникам, а запасы кислорода, еды и воды в моем «Мороке» были ни разу не бесконечными, и пополнить их в этой системе было нереально.

Первые минут сорок после ухода в гипер у меня тряслись руки — наводки от флуктуаций Ершова длились почти двадцать семь минут, а как минимум одна из четырех коррекций получалась недостаточно «чистой» и вызывала вторичный резонанс, который получалось гасить воистину титаническими усилиями. Слава богу, в какой-то момент Феникс устал наблюдать за моим отходняком, незаметно изменил состав воздуха и отправил меня в медикаментозный сон. И держал в нем аж до семи тридцати утра среды, то есть, почти тридцать восемь часов! Надо ли говорить, что после пробуждения мне стало не до рефлексий? Наверное, нет: я еле добежал до санузла, а после того, как облегчился и ополоснулся, практически с тем же энтузиазмом умял два с половиной пищевых рациона.

Неслабо напрягался и следующие восемь часов — осваивал аппаратуру КТК на практике, «собственноручно» набирал исходную информацию для расчетов, анализировал распределение масс в системе коричневого карлика, определял области интерференции полей Канта-Андерсона в части системы, из которой собирался прыгнуть к Смоленску, и определялся с идеальной траекторией для разгона. Да, практическое занятие получилось жестче некуда, зато окончательно вернуло в норму и позволило смотреть в будущее со сдержанным оптимизмом.

Остаток среды, весь четверг и первую половину пятницы я доводил себя до изнеможения изнурительными тренировками и теоретическими занятиями со все той же аппаратурой КТК. А в пятницу, двадцать первого, в районе тринадцати ноль-ноль натянул и загерметизировал скаф, зафиксировал свою тушку в кресле, откачал воздух изо всех отсеков и загнал себя в транс. Чтобы не перенервничать перед сходом со струны.

Как ни странно, обошлось без сюрпризов. Вероятнее всего, из-за того, что мы заявились в систему со стороны Африканского Союза и через зону перехода, «склоняющуюся» к «полторашке», а на блокирование всех ЗП-шек требовались слишком серьезные ресурсы.

К родной планете тянуло со страшной силой, но с запасами кислорода было уже совсем неважно, поэтому я передал управление искину и изображал балласт аж до пятнадцати десяти. После того, как «Морок», совершив внутрисистемный прыжок, оказался в относительной близости к нужной части пояса астероидов, «сел» на сканеры вторым темпом. То есть, дублируя «телодвижения» ИИ. А еще часа через два с небольшим активировал биосканер. Хотя разумом и понимал, что схрон ССО СВР, к которому меня вез Феникс, должен быть экранирован по высшему разряду.

Кстати, большинство манипуляций бестелесного помощника прошли мимо меня — это он провел борт по единственному безопасному маршруту подхода, он в нужные моменты отправлял некие информационные пакеты, он дистанционно сдвинул в сторону мощную бронеплиту, изображавшую выемку на гигантском астероиде, он «ошибся» с уравниванием скоростей и «воткнул» малый разведчик в высококачественную голограмму, маскировавшую короткий, но достаточно широкий тоннель. А после того, как довел «Морок» до небольшого «ангара» и притер к центру одного из двух свободных посадочных квадратов, подсветил кантиками разного цвета все четыре «Химеры» и прервал молчание:

— Желтый МДРК «заякорен» на Кота, зеленый — на Лома, синий — на Мрака. Рядом с бортом последнего всегда стояла «Химера» Аллигатора, а сейчас, как видишь, припаркована любимая «Молния» твоего дядюшки. А черный МДРК — резервный, с неактивированным, но жестко замодулированным «зародышем» ИИ.

— Жестко замодулированным? — переспросил я, так как это словосочетание никогда не слышал.

— Ага: на него можно накатить только четыре копии искинов — Перса, Серпа, Тьмы и мою. И если Кот с Ломом и Мраком не воспользовались этой возможностью, то у нас с тобой появится новый кораблик…

— … а если воспользовались, то мы продолжим воевать на этом? — спросил я, дождался подтверждения и задал вопрос, который бередил душу:

— А ты можешь определить, не залетал ли сюда Аллигатор с первого июня и по сей день?

— Не залетал: по уверениям ИИ схрона — к слову, отзывающегося на имя Страж — твой дядя вылетел отсюда двадцать девятого мая в двадцать три десять и с тех пор не возвращался. Не появлялись и его напарники, хотя пятая часть дворянства, вроде как, пыталась лечь сначала под амеров, а потом под евров; Семнадцатый Пограничный сжег семь кораблей, поддержавших мятежников и в данный момент отбивает атаки двух рейдовых эскадр Африканского Союза, а на планете бушует самая настоящая гражданская война…

…Вопреки моим опасениям, накатить на замодулированный «зародыш» копию Феникса удалось без особого труда. Более того, с активнейшей помощью оригинала, слившего Стражу видеозаписи нашего «веселья» в ЗП-четырнадцать и в Белогорье, я был признан кем-то вроде «правопреемника» Аллигатора и даже получил постоянный доступ во владения «хранителя астероида». Что интересно, этот ИИ оказался куда «разумнее» Феникса и… настолько махровым патриотом, что не передать словами. Вот я и воспользовался столь сумасшедшим подарком судьбы, подробно описав свои злоключения с момента последнего возвращения домой, показав все имевшиеся видеозаписи и озвучив вопросы, на которые пока не нашел ответов.

Выводы Страж сделал сам. И согрел душу принятым решением:

— Я — в автономке, то есть, подключен к некоторому количеству каналов связи и в состоянии только анализировать прочитанное или услышанное, а о доступе в планетарную Сеть могу только мечтать, но считаю себя россом во всех смыслах этого понятия. Поэтому при следующем появлении Мрака, Лома и Кота задвину и заблокирую бронеплиту, потребую дать доступ к архивам тактических имплантатов, проанализирую все, что эти личности сделали для Империи за год-полтора и казню того, кто окажется мятежником… или откажется предоставить этот самый доступ.

— Тактического имплантата у меня нет… — начал, было, я, но был перебит:

— Вживлю. В течение получаса. И это не обсуждается.

— Я только за. Ибо его наличие здорово упростит жизнь… — ничуть не кривя душой, заявил я. И задал неприятный вопрос в самом мягком варианте: — А тебе это боком не выйдет?

— Не выйдет… — эхом повторил Страж: — До войны я был всего-навсего резервным тактическим искином смоленского отделения ССО СВР, то есть, раз в сто лет помогал твоему родичу и его подчиненным планировать операции на территории Африканского Союза. А после начала боевых действий и вторжения в систему автоматически поднялся в статусе — стал координатором направления, должен принять на себя руководство отделением и обязан создать определенный уровень так называемого «давления» на тылы АС. Короче говоря, можешь смело считать себя стажером ССО СВР и отправляться в медблок по трекеру, который вот-вот появится в твоем модуле дополненной реальности…

Отправился, забрался в медкапсулу и отъехал от общего наркоза. А минут через двадцать пять-двадцать семь вернулся в сознание и почувствовал себя в багнутой игре — перед «внутренним взором» появлялись, множились, собирались в «стопки» и исчезали смутно знакомые «окна». Причем на таких сумасшедших скоростях, что закружилась голова. Слава богу, Страж закончил настраивать ТК от силы секунд за пятнадцать, а потом залил в него инструкцию по «привязке» и отключился. Вернее, переключился на динамики системы оповещения, дал мне время одеться и проделать все рекомендованные манипуляции, а затем загрузил вопросом на засыпку:

— Какие у тебя планы на ближайшие часы, стажер?

— Хотел бы слетать к Смоленску. Посмотреть, что там творится, и поискать уязвимые места шоколадок. А что?

— Откровенно говоря, допускал, что ты отправишься мстить «Анархии» и выяснять, кто из подчиненных Аллигатора упал под мятежников… — заявил он, выслушал мой монолог и уронил в ТК список аж из восьми вариантов загрузки боекомплекта в МДРК.

Четыре стандартных, прекрасно знакомых по миссиям в вирт-полигоне, я проглядел по диагонали. А незнакомые изучил подробнее некуда, не без труда задавил проснувшееся предвкушение и выбрал самый любимый. То есть, шесть средних противокорабельных ракет «Тайфун», один тяжелый «Смерч» и четыре кассеты самонаводящихся мин «Гиацинт». Потом потер подбородок, уставился в потолочную камеру и спросил у «хранителя астероида», что у него с расчетными мощностями.

— Да, вроде, все в порядке. А что? — полюбопытствовал он.

— Адмирал Ярослав Ильич Колесников переслал мне архив, который зачем-то надо было передать Цесаревичу лично в руки. Александр Олегович, вероятнее всего, погиб, возможности связаться с государем у меня нет и вряд ли появится, Ростиславу Ильичу я, мягко выражаясь, не доверяю, а документы могут оказаться важными.

— Сбрасывай — посмотрю, как они закодированы, и решу, стоит ли пытаться подбирать пароли…

Сбросил. Подождал «аж» полторы секунды и узнал, что взломать архив, в принципе, можно, но на это дело потребуется как минимум четверо суток, решил, что этот срок меня устраивает, влез в скаф и умотал обживаться в МДРК…

…В учебно-тренировочных миссиях вирт-полигона мне приходилось заменять либо первого пилота малого диверсионно-разведывательного корабля «Химера», либо одного из десяти приписанных к нему диверсантов. А вот роль второго пилота и, по совместительству, Умника я не примерял ни разу, так как Аллигатор готовил меня к поступлению на конкретный факультет конкретной Академии ССО и не считал необходимым тратить время школьника на освоение аппаратуры КТК. В том же ключе «обрезал» и всю «лишнюю» информацию по этому кораблю. Поэтому я не одну сотню раз начинал миссии в рубке или каютах первой палубы и регулярно затаскивал «раненых соратников» или пленников в трюм, зато в принципе не представлял ТТХ соседнего «рабочего места» и ни разу не видел процесса загрузки боекомплекта. Так что, добравшись до рубки, упав в «знакомое» пилотское кресло и с помощью копии «Феникса» подстроив под себя, подключился к системе и первым делом полез в рабочий интерфейс суперкарго. А после того, как понаблюдал за суетой дроидов и убедился в том, что ПКР и мины размещены именно так, как я привык, ознакомился с тактико-техническими характеристиками сканеров и, откровенно говоря, потерял дар речи. Ибо этот кораблик ССО при желании мог заменить «Морок»!

Пока дурел от цифр, на рефлексах проверил центровку «груза» и прогнал все предполетные тесты. Затем запоздало сообразил, что нахожусь не в вирте, а значит, могу поручить это дело Фениксу, и, дождавшись появления «зеленого» отчета, загерметизировал корабль, «спрятал» под маскировочное поле и врубил антигравы. А вот выводить его наружу самостоятельно, каюсь, не рискнул, ибо слишком хорошо помнил цикл занятий, посвященных «особенностям поведения» новых бортов, и не горел желанием впороться в стены достаточно узкого тоннеля. В общем, попрощавшись со Стражем, передал бразды правления его «коллеге» и немного поскучал.

Зато после того, как «Химера» выскользнула в открытый космос, перетянул управление на себя, отвел подальше от астероида и порядка получаса гонял в разных режимах и сравнивал характеристики каждого отдельно взятого маневра с эталонными, залитыми в программную оболочку «Стандарт». Результаты не разочаровали — МДРК вел себя достойнее некуда — вот я и расслабился. Вернее, вытребовал у искина параметры условно безопасного внутрисистемного прыжка, навелся на нужный вектор, разогнал корабль и ушел в струну. А после того, как вернулся в обычное пространство и убедился в том, что нас никто не засек, кинул взгляд на таймер обратного отсчета, стараниями Феникса появившийся в моем ТК, решил, что торчать в пилотском кресле два часа десять минут — извращение, и умотал заселяться в каюту командира корабля. Ибо занимать обычные «было не по статусу».

Одним заселением, естественно, не обошелся — сдал скаф на обслуживание, потерроризировал терминал ВСД и получил полный комплект обмундирования, как следует помылся, оделся, плотно поел и… сообразил, что имею право выдать себе личное оружие. Поэтому вернулся к терминалу, изучил соответствующий раздел и обзавелся штатным игольником старших офицеров ССО «Шторм-2С», тактическим ножом с забавным названием «Пацифист», двумя метательными, тычковым, «разгрузкой», запасными магазинами с четырьмя типами игл, тремя типами гранат и даже цепной пилой Джильи. Да, со стороны это, вероятнее всего, выглядело ребячеством, но в системе координат, созданной под руководством Аллигатора, альтернативы не существовало в принципе. Вот я и привел себя к кондициям, которые считал нормальными. Потом немного повалялся, вернулся в рубку, упал в свое кресло и… хмуро уставился на голограмму, возникшую перед лицом.

— Это краткая выжимка из того, что я нарыл в открытых каналах связи… — сообщил искин. А после того, как я вздохнул, добавил: — Ага, радоваться, мягко выражаясь, нечему: «шоколадки» давят. Судя по алгоритмам ведения боевых действий — выполняя приказы «военных советников» из ССНА или ОЕ. Говоря иными словами, медленно, но уверенно выносят борт за бортом, защищающие орбитальные крепости и самые крупные города, внаглую высаживают толпы отморозков к мелким и отрываются в своем фирменном стиле. То есть, убивают, насилуют, тырят все, что плохо лежит, и… забивают БДК живым товаром.

— А что с противодействием? — угрюмо спросил я.

— Воюет почти вся планета, начиная с личного состава подразделений ВС и заканчивая родовыми дружинами мелких дворянских родов. Но любая попытка объединить силы заканчивается орбитальными ударами. К слову, ими же было уничтожено порядка семидесяти процентов пусковых установок ПВО и ПКО, чуть менее сорока процентов складов ракетно-артиллерийского вооружения и так далее. Ну, а об орбитальных сооружениях можешь вообще не спрашивать — над планетой все еще висят только орбитальные крепости. Но… скоро упадут и они.

— Почему?

— Если верить сообщениям некоего Макса, регулярно появляющимся во всех открытых каналах связи, то семь с половиной часов тому назад «шоколадки» протащили через ЗП-двенадцать два древних монитора «Дестроер» и усиленно пытаются разогнать до скорости ухода во внутрисистемный прыжок.

Я подобрался:

— А чем именно и с каким сопровождением?

Феникс начал с приятного:

— Присобачили к корпусам по четыре движка от разных линкоров и дуреют от сложности согласования тяг. А сопровождение серьезное: три разномастных тяжелых ударных крейсера, два постановщика помех, восемь фрегатов, корабль-матка и как минимум один малый разведчик. И последнее: Макс, судя по всему, летает на чем-то типа геологоразведочного бота «Гном», так как периодически наведывается к ордеру сверхкороткими прыжками и сразу же сваливает, чтобы не догнали и не сожгли. А сканеры врубает на время разгона и получает данные с очень большой дистанции.

Я отстучал на подлокотнике кресла бравурный марш и принял решение:

— Мониторы — это слишком серьезно: если выйдут на дистанцию открытия огня, орбитальным крепостям настанет кирдык. И раз за семь с половиной часов этот ордер никто не остановил, значит, Семнадцатый Пограничный флот увяз по полной программе, а Кот, Лом и Мрак либо мертвы, либо играют за мятежников, либо свалили из системы. В общем, Смоленск подождет — рассчитывай курс к ЗП-двенадцать…

Глава 14

22 июня 2469 по ЕГК.

…Защитники Смоленска понимали, чем опасны мониторы, ничуть не хуже меня. Но все четыре попытки атаковать давно устаревшие, но все равно могучие машины не увенчались успехом — на пути от точки выхода из внутрисистемного прыжка до ордера «шоколадок» мы насчитали двенадцать «сфер» из обломков, разлетавшихся в разные стороны.

Да, неслабо досталось и кораблям вояк из АС — тяжелый ударный крейсер проекта «Сен-Дени», последний экземпляр которого сошел с верфей Объединенной Европы в конце прошлого века, пилил на одном движке, чуть более современный «Антверпен» потерял добрую треть оружейных башен и обзавелся двумя здоровенными пробоинами, а один постановщик помех и два фрегата «исчезли». Но тральщики были абсолютно целыми и, что самое неприятное, современными. А остальные корабли шли в достаточно правильном строю — что косвенно подтверждало наличие на каком-либо из них «военных советников» — радиообмен удивлял не столько плотностью, сколько четкостью, а мониторы успели набрать восемьдесят девять процентов скорости, необходимой им для выхода на струну.

Еще один крайне неприятный «штрих» мы обнаружили, подлетев к ордеру на расстояние, с которого заработал оптический умножитель — двигатели от линкоров, присобаченные к мониторам, оказались прикрыты дополнительными слоями брони. Причем настолько хорошо, что я был вынужден отказаться от идеи пропихнуть между ними и прочным корпусом громадин единственный «Смерч», «Тайфуны» или «Гиацинты». Шмалять ракетами в движки со стороны рабочей зоны тоже было бессмысленно из-за мощности выхлопа. Равно, как и «ронять» мины между тральщиками и «Дестроерами»: «Гиацинты» были рассчитаны на пробитие брони крейсеров, а против этих дур не тянули.

В общем, пришлось хорошенечко поизвращаться. В смысле, придумать шесть способов качественно усилить один-единственный более-менее реальный вариант порадовать «шоколадок», потерзать вычислительные мощности искина, забраковать четыре задумки, объединить две оставшиеся в одну и в очередной раз задействовать программатор ПКР. Ну, а потом мы начали хамить — подошли к одному из мониторов вплотную, уравняли скорости, выбрали подходящее место между двумя носовыми орудийными комплексами ближнего радиуса действия, «притянулись» к броне и выпустили наружу ремонтные дроиды.

Ими, естественно, управлял Феникс. Ибо знал, где именно заканчивается наше маскировочное поле, соответственно, был в состоянии гонять «Техников» куда энергичнее, чем я. Вот и оторвался — выгрузил и закрепил «Смерч», затем разместил на его корпусе два «Гиацинта» и активировал их «шапки». Чтобы они гарантированно прикрыли ПКР. Закончив с этим делом, вернул трудяг в трюм, поднял аппарель и проконтролировал уход МДРК в вертикальную «свечку».

Второй монитор «завешивали» втрое дольше, ибо еще одного «Смерча» у нас не было — разместили практически в том же месте три «Тайфуна», присобачили к ним четыре «Гиацинта», активировали «шапки», сочли, что это хорошо, и тихо свалили. Почти на сотню километров и перпендикулярно курсу ордера, ибо очень не хотели встрять.

Следующие шестьдесят семь минут жили в окошке, демонстрировавшем скорость мониторов и промежуток времени, оставшийся до ухода на струну. Ну, или в нем жил я, а искин «Химеры» проверял и перепроверял расчеты, изредка корректировал цифры и убеждал меня в том, что вероятность успешного исхода нашего начинания — сорок четыре целых и семьдесят одна сотая процента — ни разу не пять и даже не десять.

Да, успокаивал в стиле дяди Калле, но это срабатывало. Поэтому к моменту начала последней минуты ожидания я почти не дергался — смотрел на картинку с оптического умножителя, мысленно отсчитывал последние секунды и спокойно ждал. Как оказалось в момент обнуления, не зря: дальний «Дестроер», набравший нужную скорость, активировал гиперпривод на долю секунды раньше ближнего, и Феникс, уловивший и этот импульс, и нарастание плотности какого-то поля, в нужный момент подорвал «Смерч» с «Гиацинтами». И пусть броню они толком не поцарапали, зато чуть-чуть сдвинули монитор с формирующейся струны и… загнали в воистину чудовищный резонанс.

Кстати, начало разрушения гигантского корабля я видел своими глазами — в момент его исчезновения из обычного пространства корпус начало скручивать, как мокрую тряпку, и это выглядело настолько жутко, что не передать словами!

А процесс превращения второго корабля в хрен-знает-что пришлось смотреть в записи и под очень большим замедлением. Но я нисколько не расстроился, ибо всего за четыре тысячные секунды эту дуру раскрыло «навстречу гиперу», как фантастический цветок, и наверняка не «закрыло».

— Все, отлетались. Оба… — уверенно заявил ИИ эдак секунд через пять-семь после того, как выключил воспроизведение. И желчно продолжил: — Что самое обидное, МДРК с такими мощными «шапками», как наша, имеются не только у ССО, и даже тут, в нашей системе, на них могли воевать еще три великолепно подготовленных офицера. Ан нет — либо продались, либо поддались чьему-либо шантажу, либо свалили из системы, либо погибли…

Я утвердительно кивнул, вспомнил о личном счете напарнику дяди Калле и… отвлекся. На веселый смешок Феникса и резко увеличившуюся в размерах картинку со сканеров:

— Согласованность маневров — экстра-класса: оба тральщика и три фрегата ушли в гипер, подранок-«Сен-Дени» зачем-то вырубил маршевый двигатель, все остальные борта тормозят эволюционниками, а корабль-матка уже выпускает истребители…

— Если военные советники находились на «Дестроерах», то это нормально! — философски отметил я, поймал за хвост весьма своевременную мысль и сразу же озвучил: — Кстати, если это действительно так, то почему бы нам не порадовать «шоколадок» снова? Ведь тральщики ушли и не вернутся…

…Радовать «шоколадок» начали с «Сен-Дени»: по уже апробированной схеме «уронили» перед ним кассету «Гиацинтов» и охренели — крейсер впоролся в невидимую вертикальную «сеть» по самому центру, собрал все двенадцать мин и лишился передней трети прочного корпуса! Разнесли и «Антверпен» — подошли к самой большой пробоине, «затолкали» внутрь «Тайфун», свалили подальше и подорвали.

Увы, на этом веселье пришлось закончить: командир целого крейсера принялся сбрасывать масс-детекторы и выпускать с летной палубы истребители; аналогичные машины, но вырвавшиеся на оперативный простор с корабля-матки, закрутили карусель вокруг оставшихся фрегатов и постановщика помех, а малый разведчик внезапно вспомнил об имевшейся в наличии аппаратуре КТК и начал сканировать окружающее пространство на пределе имевшихся возможностей.

Нет, «Гиацинты» мы сбросили все. Но надежды на то, что в них хоть кто-нибудь влетит, не оправдались: крейсер, по инерции двигавшийся тем же курсом, невовремя развернулся движками вперед и сжег «подарки» выхлопами маршевых движков. Вот я и принял решение уходить. Поэтому повел «Химеру» под острым углом к плоскости эклиптики, попросил искин рассчитать курс к «нашему» астероиду и задумался, послушав очередное сообщение Макса, появившееся в открытых каналах:

«Народ, я еще раз прыгнул к кораблям, сопровождавшим мониторы, и даже не знаю, что сказать: „Дестроеры“, вероятнее всего, успели уйти во внутрисистемный прыжок в сопровождении части мелочи, а остальные борта кто-то придержал, разнес сразу два тяжелых крейсера и, судя по отсутствию „пятна“ из обломков, благополучно свалил. Хотя нет, знаю. И обращаюсь к тому, кто тут буйствовал: скажи, почему ты уничтожил НЕ МОНИТОРЫ?»

— Может, добавим защитникам системы мотивации? — поинтересовался ИИ за миг до того, как точно такая же мысль посетила меня.

— Добавляй… — распорядился я и даже придумал закадровый текст: — Только сопроводи его вот каким монологом: «Я прилетел к ЗП-двенадцать ради них. И, конечно же, отправил в небытие. А эти просто подвернулись под руку…»

Весь перелет до схрона — само собой, за вычетом времени, проведенного на струне — читал или слушал комментарии читателей. Абсолютное большинство только злорадствовало. Некоторая часть требовала такой же эффективности и от других защитников планеты. А отдельные личности начали подкидывать новые цели — БДК, высаживавшие десант на окраины небольших городов, небольшие рейдовые группы кораблей, наносящие орбитальные удары, и даже достаточно крупные отряды мародеров. Все бы ничего, но практически за всеми наводками спинным мозгом чувствовались происки «военных советников», и это здорово раздражало. Впрочем, стоило отключиться от всех каналов, сосредоточиться на управлении, провести МДРК в схрон, припарковаться на законном месте дяди Калле, отправить Стражу записи результатов боевого вылета и вслушаться в его монолог, как настроение поползло вверх:

— Думать умеешь. Находить слабости противника и бить по ним — тоже. На рожон не лезешь. И не заигрываешься. А то, что, фактически, копируешь стиль Аллигатора — правильно: абсолютно все операции, спланированные им за время службы на Смоленске, дали требуемый эффект и прошли без единой накладки. К слову, в службе внешней разведки Африканского Союза твоего дядю называли Муравьиным Тигром. За невероятную боевую эффективность.

— А почему «муравьиным»? — спросил я сразу после того, как попросил восполнить потраченный боекомплект.

«Хранитель астероида» рассказал, что муравьиный тигр — или черноногая кошка — считался самым эффективным хищником Старой Земли, ибо, несмотря на скромные размеры, обладал ускоренным метаболизмом, был вынужден есть чуть ли не каждый час, в среднем за ночь убивал порядка полутора десятков животных, многие из которых были намного больше него, и побеждал более чем в шестидесяти процентах схваток.

А для того, чтобы я как следует зауважал этого зверька, привел коэффициенты успешности охоты у других кошачьих. И удивил: оказалось, что у гепарда он составлял порядка пятидесяти процентов, леопард выдавал что-то около тридцати восьми, а царь зверей — от силы двадцать пять!

Я проникся. Поэтому, контролируя загрузку противокорабельных ракет и мин, представлял охотящегося кота-отморозка. После того, как боекомплект был восполнен, плотно поел. Потом заставил себя встать, спустил пустые пищевые контейнеры в утилизатор, поделился со Стражем очередными планами, получил полный одобрямс и снова врубил антигравы…

…К Смоленску-три подошли в шестом часу вечера по внутрикорабельному времени, «сели» на сканеры и расстроились по полной программе: да, все четыре орбитальные крепости еще держались, но выглядели, мягко выражаясь, неважно; большая часть бортов Семнадцатого Пограничного, еще остававшихся в строю — тоже, флота «шоколадок» продолжали атаковать; подступы к последним были усеяны сотнями тысяч новейших масс-детекторов, произведенных в ССНА и ОЕ; обломки военных и гражданских кораблей, орбитальных комплексов и спутников связи окружили Смоленск кошмарной «вуалью», а на ночной стороне планеты светились не города, а пятна чудовищных пожаров.

Немалую толику злости добавил и серфинг по каналам связи ближнего радиуса действия: абсолютное большинство сообщений являлось просьбами о помощи, а остальные — либо уведомлениями о приближении «шоколадок», либо проклятьями в адрес вояк АС, своих ВКС, ВВС, ВМС и армии, родовых дружин аристократов и, конечно же, мятежников. Само собой, периодически появлялись и посты агентов влияния, намерено раздувавших панику, и «наводки» «военных советников», пытавшихся вывести нас на хорошо подготовленные засады, но, в общем и целом, этой дряни было сравнительно немного.

Но больше всего взбесила группа кораблей, наносившая орбитальный удар по городу-миллионнику Кстово: прямо на моих глазах его юго-западная окраина вспухла чудовищным угольно-черным облаком с огненно-рыжими прожилками, а еще через мгновение мощнейшая ударная волна смела здания в прилегавших районах и в пригороде! Увы, эта эскадра работала без дураков — то есть, висела под плотной сетью из масс-детекторов и под надежной защитой постановщика помех, тридцати шести истребителей и аж четырех малых разведчиков — так что атаковать ее было бы форменным самоубийством. Вот я дальше и полетел. А где-то минут через семнадцать-восемнадцать решительно спикировал в атмосферу, на самом малом ходу снизился километров до четырех и подошел к северному краю Самарской агломерации. К тому самому, к которому неспешно снижался БДК «шоколадок».

Кстати, прикрытие было и у него. Аж из шести фрегатов, корабля-матки и малого разведчика. Но эти борта висели на стационарной орбите, а единственное звено древних истребителей, выпущенное на оперативный простор, болталось чуть выше верхней границы термосферы.

Приземляющийся «Термитник» встретили с огоньком. Но недостаточно жарким — все семь ракет, выпущенных из обычных ПЗРК, были сбиты на подлете скорострелками ближнего радиуса действия, а кварталы, из которых отработали «горожане», разнесло боеприпасами объемного взрыва. Что здорово разозлило, но из транса не выбило: я дождался касания, а после того, как борт благополучно сел в какой-то мелкий пруд, выставил гидравлические опоры и плавно опустил широченную аппарель, с пологого пикирования «закинул» в трюм целую кассету «Гиацинтов».

Стараниями Феникса рванули они практически одновременно. И, судя по гигантским факелам пламени, вырвавшимся даже сквозь десятки сервисных люков прочного корпуса, запекли все его содержимое. Что согрело мою душу. Ведь этот тип больших десантных кораблей был рассчитан на перевозку целого полка планетарной пехоты, то есть, полутора тысяч человек!

А вот «шоколадкам», обретавшимся в космосе, это страшно не понравилось — МР принялся терзать сканеры, звено истребителей упало в атмосферу, фрегаты как-то уж очень быстро начали отстреливать кассеты с масс-детекторами, а корабль-матка выпустил наружу еще четыре пары «птичек», собранных с миру по нитке. Но мы успели отойти достаточно далеко, так что особо не напряглись даже тогда, когда два фрегата зачем-то последовали за истребителями. Более того, я завис над южной окраиной агломерации и прикинул шансы достать хотя бы одну из этих посудин «Смерчем», а мелочь — «Тайфунами». Но пришел к выводу, что, вероятнее всего, не уйду, немного расстроился и решил подождать еще немного. Как оказалось, не зря: стоило этим дурам снизиться километров до двадцати, как по ним отработала батарея ПКО. Сверхскоростными «Анютиными глазками» подземного базирования и из-под небольшого холма, заросшего лесом. И на таком расстоянии, конечно же, не промахнулась: оба фрегата разнесло вдребезги, а ударная волна от одного из них сбила с траектории «Awl» первого поколения. Вот он вторую атаку и зевнул. Поэтому «поймал» ракету «Шелест» и вспух огненным шаром.

Прекрасно понимая, что по вскрытой позиции скоро прилетит по полной программе, зенитчики ударили «Анютиными глазками» и по бортам, висевшим в космосе, но неудачно. Зато сбили еще одно «Шило» и, вероятнее всего, свалили куда подальше. К слову, не забыв скинуть во все доступные каналы связи мини-отчет о своей победе и предупреждение для населения Самарской агломерации. Ну, а мы свалили только из атмосферы, немного подождали, засекли сигнатуры эскадры, прущей к месту гибели трех кораблей на всех парусах, и в темпе засеяли наиболее вероятную траекторию подхода к объему, напрочь «закрытому» масс-детекторами, всеми оставшимися «Гиацинтами». И пусть на этих «подарках», прятавшихся под не особенно мощными, но рабочими маскировочными полями, подорвался только постановщик помех, зато мы выиграли еще немного времени для народа, эвакуирующегося из обреченной части города. И записали лишний борт на мой боевой счет. Что тоже порадовало. Ибо каждая новая «единичка», появлявшаяся в виртуальном списке, хоть немного, да утоляла жажду мести, разъедавшую душу…

Глава 15

24 июня — 1 июля 2469 по ЕГК.

…Воскресенье, двадцать третье июня, прошло под знаком пустых мотаний по системе, краха планов и разочарований — несмотря на то, что мы с Фениксом искали очередные слабости «шоколадок» добросовестнее некуда, ни одна наша задумка не сработала. Более того, мы дважды нарвались — при попытке сжечь корабль управления и транспортник с боеприпасами — и разок угодили в ловушку, явно расставленную на нас. Да, все три раза ушли. Но только за счет реакции ИИ, привычки перестраховываться, вбитой в меня дядей Калле, и недостаточной сыгранности «шоколадок».

А вот в понедельник «утром» нам повезло. Не сказать, что крупно, но меня устроило: в ЗП-двенадцать, возле которой мы «переночевали», сошли со струны два дышащих на ладан средних транспортника, груженых контейнерами с масс-детекторами. Сопровождения у этих бортов не было, поэтому мы дали им набрать скорость и помогли нарваться на одиночные «Гиацинты».

Этот успех чуть-чуть улучшил настроение и снова разбудил энтузиазм. Вот я к «нашему» астероиду и прыгнул. А там посоветовался со Стражем, заменил часть боекомплекта под новую задумку, ответил на пожелание удачи, вывел борт в открытый космос и вернулся в ту же зону перехода.

Группу из восьми военных кораблей, висевшую в дрейфе и сканировавшую окрестности, проигнорировал. В смысле, разогнался «в гуманном режиме» по траектории, позаимствованной из астронавигационного атласа системы, и тихой сапой ушел в гипер. А следующие тридцать девять часов с минутами либо спал, либо исступленно тренировался, либо штудировал материалы, подготовленные «хранителем астероида». Поэтому не рефлексировал от слова «вообще».

Увидев алую вспышку по периметру основного окна ТК и мигающий таймер с одними нулями, свернул очередной документ, вскочил с кровати, побил все рекорды облачения в скаф и подъема в рубку, упал в кресло, откачал воздух из отсеков и немножечко подождал. А после того, как «Химера» вывалилась в Кгалагади через зону перехода первой категории, «огляделся», не обнаружил ни военных кораблей, ни их сигнатур, убедился в правильности предсказаний Стража и продолжил наглеть. В смысле, попросил Феникса рассчитать «прямой» прыжок к единственной обитаемой планете системы, вывел МДРК на нужный курс, появившийся перед глазами, и дал полную тягу на маршевые движки.

Да, чуть-чуть перестраховался, сойдя со струны в шести световых минутах от родовой вотчины одного из влиятельнейших старейшин Африканского Союза, из-за чего потерял несколько часов вроде как впустую, зато подошел к сине-бело-зеленому «шару», терраформированному еще в конце двадцать третьего века, но так и оставшемуся преимущественно аграрным, незамеченным.

Единственную орбитальную крепость, висящую над столицей, конечно же, проигнорировал. Зато красу и гордость Нгвато Кхамы — горно-обогатительный комбинат «Creator», собранный, запущенный и отлаженный инженерами ССНА — нет: подлетел к нему километров на шесть с небольшим и уравнял скорости.

Пока искин проводил расчеты, которые мне было не потянуть, разглядывал «здоровенный» — естественно, по меркам АС — город, в котором проживало что-то около девяти с половиной миллионов человек, огромное столичное поместье «вождя вождей», занимавшее как бы не треть «мегаполиса», роскошный дворец на берегу озера Нгами и национальный парк Чобе, раскинувшийся от него до западных отрогов горного хребта Цодило.

Все вышеперечисленное изучал через оптический умножитель, благодаря чему смог оценить сумасшедшую пропасть между социальными стратами этого обитаемого мира. То есть, сравнил девять «настоящих» небоскребов деловой части города с жуткими трущобами окраин, современные флаера, летавшие над центром, с древними колесными колымагами, разъезжавшими между лачугами, и самодовольные разъевшиеся морды «хозяев жизни» с изможденными лицами самых настоящих рабов, следовавших за владельцами. Наблюдение за рабами заставило представить будущее жителей Смоленска, превращенных в живой товар, и окончательно избавило от рефлексий. Поэтому на появление в ТК схемы минирования ГОК-а я отреагировал в единственно верном ключе — выдохнул слово «Работаем».

Работали по алгоритму, апробированному на мониторах. Только прятали под маскировочными полями «Гиацинтов» не противокорабельные ракеты, а МСПМ-22, они же «мины специальные повышенной мощности». И не на одном-единственном месте, а по схеме размещения, рассчитанной искином. Само собой, «надрывались» исключительно дроиды под управлением Феникса, а я перемещал «Химеру» с точки на точку, но мероприятие, занявшее почти два часа, все равно неслабо вымотало. Впрочем, это не помешало в нужный момент отвести МДРК километров на пятьдесят и зарулить бестелесным помощником. Ну, а он слил в местные каналы связи сообщение из четырех коротких фраз на основных языках местных жителей и активировал взрыватели наших подарков в нужной последовательности.

Орбитальное сооружение, некогда вывешенное западнее поместья Нгвато Кхамы для того, дабы первым встречать рассветы и предрекать своему владельцу светлое будущее, мягко дрогнуло восемь раз подряд, нехотя сошло с орбиты и начало набирать скорость. Кстати, падало ни разу не по вертикали — начальные импульсы МСПМ-ок толкнули его на восток и направили в нужном направлении. То есть, так, чтобы ГОК в конечном итоге впоролся во дворец «вождя вождей».

«Вы принесли в мой мир войну. Я возвращаю ее вам. Готовьтесь к смерти. Медоед…» — мысленно повторил я свое послание хозяину планеты и покосился на таймер обратного отсчета.

— Все крупные военные корабли, базировавшиеся в этой системе,ушли к нам… — напомнил Феникс, отследив движения моих зрачков и как-то сообразив, о чем я думаю. — А «мелочью» эту дуру с курса не сбить. Да, ее можно разнести. Тяжелыми ракетами ПКО. Но конечные результаты расстроят еще сильнее. Ведь в этом случае обломки уничтожат не только дворец, но и весь Чабонг. А в нем — как ты, наверное, догадываешься, располагается жилье местного генералитета. Говоря иными словами, бедняги вот-вот начнут дуреть от наклевывающихся перспектив и… придумывать более-менее безопасные способы саботировать приказы своего повелителя: да, ГОК будет падать достаточно долго, что позволит вывезти семьи, но жилье — свое, и его ужасно жалко…

…Предсказания искина оправдались — за первых двадцать с лишним минут падения ГОК-а в него не прилетела ни одна, даже самая завалящая, ракета. Зато «мелочь» со специалистами, вроде как, оценивавшими состояние громадины и пытавшимися рассчитать идеальное воздействие для защиты дворца, поместья и города, прибывала пачками. Потом от орбитальной крепости пришкандыбали два тяжелых буксира, но против законов физики не сыграли. В смысле, тужились, пыжились, но не сдвинули комбинат с траектории ни на градус. Третьим актом Марлезонского балета стал обстрел амеровскими «Хаммерами». Но это веселье длилось не так уж и долго — вычислив координаты падения отколовшегося куска, вояки «почему-то» схватились за головы и сосредоточили весь огонь на нем.

Да, в конечном итоге, разнесли на несколько десятков мелких. И радостно продолжили изображать бурную деятельность, обстреливая основную часть так, чтобы «не навредить».

Кстати, эта самая бурная деятельность радикально ускорила как обычную эвакуацию — для членов рода Нгвато Кхамы и его состоятельных подданных — так и стихийную — для всех остальных: первые улетали и уезжали куда подальше на нормальном транспорте, а вторые сваливали из столицы преимущественно пешком. Но больше всего напрягались местные особисты — сначала удаляли из открытых каналов связи мое дублирующееся послание, а затем вырубили их к чертовой матери и… начали тормозить эвакуирующийся народ. Видимо, решив проверить, нет ли среди обычных жителей моих сообщников.

Расстраиваться я, естественно, и не подумал, ибо понимал, что сарафанное радио все равно разнесет его по всей планете, а особисты просто пытаются хоть как-то прикрыть задницы. Поэтому спокойно любовался начавшимся бардаком и ждал возможности сделать «вождю вождей» еще какую-нибудь гадость. И ведь дождался. Взлета новенького амеровского фрегата «Гурон», вероятнее всего, поднимавшего к падающему ГОК-у какое-то начальство, подождал, пока он определится с траекторией подхода, и «потерял» кассету «Гиацинтов».

Кораблик «поймал» всего семь, но их хватило за глаза. А гибель этого борта в разы усилила бардак: всю мелочь, сопровождавшую комбинат, как ветром сдуло, остатки ВКС Кгалагади ринулись в космос по принципу «кто в лес, а кто по дрова», командование ПКО столичного округа спешно запустило абы куда двадцать семь «Молотов» и сорок одно «Пламя», а командование ВВС зачем-то подняло в воздух два самолета ДРЛО!

В общем, было весело. Нам с Фениксом — он записывал происходящее на память, а я наслаждался шоу и предвкушал его последний акт.

И не разочаровался: краса и гордость Нгвато Кхамы не только рухнула на опустевший дворец, но и «уронила» взрывной волной аж семь из девяти небоскребов, а мелкие обломки сравняли с землей несколько вилл местных богатеев. Что, естественно, тоже добавило удовлетворения. В общем, от планеты я свалил в прекраснейшем настроении, в параноидальном режиме разогнал «Химеру» под внутрисистемный прыжок и в том же стиле увел в гипер. А там поставил себя на место «военных советников», рулящих вторжением в Смоленск, пришел к выводу, что меня будут ждать и в ЗП-двенадцать, и в ближайшей мертвой системе, поэтому приказал Фениксу сойти со струны при первой же возможности. Дабы вернуться в схрон кружным путем…

…В этот раз с «кружным путем» не сложилось. Нет, до Смоленска мы, в конце концов, все-таки добрались. Но одурели сканировать системы, набирать исходную информацию для расчетов, считать, анализировать распределения масс, определять области интерференции полей Канта-Андерсона, определяться с идеальными траекториями для разгона и воевать с наводками от флуктуаций Ершова в зонах перехода второй категории. Фениксу было еще терпимо — он не уставал. А я, задавшийся целью стать приличным навигатором, основательно перебрал с нагрузкой на мозги, поэтому к моменту схода с последней струны жаждал лишь одного — как можно быстрее добраться до «нашего» астероида и вырубиться. Хоть в пилотском кресле, хоть в своей каюте, хоть в жилом блоке схрона. Вот и забивал на все остальное и во время внутрисистемного прыжка, и весь перелет до владений Стража. В смысле, отказался выслушивать доклад ИИ, прошерстившего открытые каналы связи, заявил, что мне временно плевать на ситуацию на Смоленске, и какое-то время тупо пялился в пустую область МДР.

Более-менее собрался только после того, как притер «Химеру» к ее месту в «ангаре» и услышал в гарнитуре голос его хранителя — бездумно отправил ему видеоотчет о проведенной операции, разблокировал замки кресла, кое-как встал и поплелся к лифту, засыпая на ходу.

Судя по тому, что Страж не задал мне ни единого вопроса, Феникс вложил меня по полной программе. Но мне было плевать и на это — я спустился на первую палубу, сдвинул в сторону нужную дверь, снял скаф, последним усилием воли засунул его в шкафчик и задал режим обслуживания, а потом упал на кровать и вырубился.

Пришел в себя почти через сутки. С чугунной головой и телом, требующим внимания. Первые несколько минут передвигался на автопилоте. Благодаря чему зарулил в душевую кабинку, ткнул в наиболее часто используемый сенсор и, тем самым, нещадно взбодрил себя одновременным «ударом» сотен струек ледяной воды. Пока менял температуру, успел наткнуться взглядом на окошко с текущей датой и временем, изумленно обнаружил, что уже полдень первого октября, прикинул, сколько дней нас с Фениксом носило по территории Африканского Союза и мертвым пограничным системам, сообразил, что за это время моя родная планета могла пасть не один десяток раз, и, поздоровавшись с обоими искинами, задал напрашивавшийся вопрос:

— Смоленск еще держится?

— Ну-у-у, как тебе сказать? — начал Страж, помучил театральной паузой и продолжил интриговать: — В принципе, да. Но ситуация все равно аховая.

— Уже через двадцать с небольшим минут после падения ГОК-а на Чабонг Нгвато Кхама отозвал домой весь свой флот… — подал голос Феникс и продолжил в том же духе: — Военным советникам это, конечно же, не понравилось, поэтому флота других старейшин АС попытались остановить «предателей». Как водится, силой. Остатки Семнадцатого Пограничного воспользовались этой сварой с впечатляющим КПД — сожгли два линкора, семь крейсеров и три корабля-матки. Воспользовавшись представившейся оказией, борта Кхамы вышли из боя и ушли к ЗП-двенадцать. А часа через два-три сюда заглянули здорово потрепанные, но все еще боеспособные Пятый и Шестой Ударные, вышли из внутрисистемного перехода в непосредственной близости к атакующему ордеру «шоколадок» и ударили в тыл. Но после того, как уничтожили добрую треть тяжелых кораблей и рассеяли все остальные, отправились деблокировать систему Кратов…

— Говоря иными словами, Смоленск удержался на самом краю пропасти, но его орбитальные крепости дышат на ладан, абсолютное большинство кораблей Семнадцатого Пограничного требует капитального ремонта, а в системе все еще болтаются борта Африканского Союза… — подытожил «хранитель астероида» и задал вопрос на засыпку: — Ты ведь понимаешь, чем они займутся после того, как узнают об уходе своих обидчиков?

Я понимал. Намного лучше, чем хотелось бы. Поэтому помрачнел, закрыл глаза, уперся лбом в стенку душевой кабинки, представил набеги «соседей» по галактическому рукаву, напрочь потерявших берега, и с хрустом сжал кулаки. А через мгновение вслушался в следующую фразу Стража и невольно подобрался:

— А теперь отвлекись от обдумывания акций возмездия и вдумайся вот во что: я взломал архивы адмирала Колесникова, проверил выкладки его аналитиков и пришел к выводу, что их доклад действительно надо было передать Цесаревичу из рук в руки. Дело в том, что подчиненные Ярослава Ильича успели разобраться в причинах фактического отключения систем целеуказания в первые же секунды после схода со струны в ЗП-четырнадцать и выяснили, что оно было вызвано программно. Причем неким срочным обновлением прошивок искинов абсолютно всех кораблей эскадры, залитым за считанные часы до вылета из Белогорья по требованию заместителя командующего ВКС по информационной безопасности адмирала Константина Владимировича Ромодановского. А он, к слову, является двоюродным братом Императора и… запросто мог ослабить в том же ключе все флоты и орбитальные крепости Империи!

— Получается, что мне надо немедленно отправляться в Белогорье, как-то пробиваться к планете, искать возмо— … — начал, было, я, но был перебит:

— Я бы не советовал. Найти выход на самого Императора ты гарантированно не сможешь. А попытка передать ему эту информацию через кого-нибудь еще с вероятностью в сто процентов выйдет тебе боком. Посуди сам: если личность, которой ты доверишься, является противником Олега Николаевича и использует этот архив для очернения рода Ромодановских, то эта ошибка превратит тебя в личного врага государя и его сторонников. Если информацией о существовании этого архива поделятся с Константином Владимировичем, то он воспользуется всеми имеющимися возможностями, чтобы тебя уничтожить…

— Дальше можешь не объяснять… — буркнул я, представив еще три варианта развития событий и их наиболее вероятные последствия: — Я — человек, который знает, что один из Ромодановских продался ССНА, значит, в принципе могу слить эту информацию на сторону. Соответственно, должен быть устранен. Как обычно выражаются политики, из соображений государственной безопасности.

— В общем и целом — да… — подтвердил Страж и помог унять проснувшееся чувство долга: — Кстати, не вздумай себя в чем-нибудь винить: война длится уже не первый и даже не второй день, амеры наверняка вынуждают своих агентов влияния использовать все имеющиеся возможности, а в ИСБ и контрразведке служат далеко не дилетанты.

Говоря иными словами, этого Ромодановского либо уже взяли за жабры, либо вот-вот возьмут и гарантированно вывернут наизнанку. В общем, выброси из головы эту проблему и сосредоточься на противодействии «шоколадкам». Ибо они вконец охамели, а у тебя есть и мотив, и возможности, и талант…

Глава 16

2 июля 2469 по ЕГК.

…К Смоленску я вернулся уже во вторник, в начале одиннадцатого утра по внутрикорабельному — и моему личному — времени. Первые часа два мотался над планетой, обходя кластеры и «своих», и чужих масс-детекторов, через оптический умножитель наблюдал за тем, что творилось на поверхности, вдумывался в монологи Феникса, анализировавшего информацию, вываливаемую в открытые каналы связи, и потихонечку-полегонечку создавал непротиворечивую картину происходящего.

Дважды видел взлетающие БДК «шоколадок» с относительно небольшими группами прикрытия, но не атаковал. Так как понимал, что эти корабли забиты не только вояками из АС, но и моими соотечественниками, и был не готов жечь еще и их. Раз двадцать пять, если не больше, засекал крупные отряды мародеров, как выносивших из домов зажиточных граждан все, что плохо приколочено, так и выгружавших добычу возле нынешних пристанищ.

Замечал боестолкновения. Как военнослужащих вооруженных сил Империи и дружин аристократических родов с этими тварями, так их же, но между собой. Ну и, конечно же, залипал на сумасшедшие пожары, следы орбитальных ударов и другие признаки войны.

Да, злился. Но, если можно так выразиться, достаточно спокойно. Так как успел принять тот факт, что Империя воюет, знал, с кем именно, успел взять кровью за кровь с наших общих врагов и был уверен, что возьму еще. В общем, эта злость не туманила сознание и не вынуждала делать глупости — определившись с типом следующей акции, я попросил искин помочь с подбором места ее проведения, выслушал четыре предложения и выбрал разумом, а не сердцем. То есть, повел «Химеру» не к Еловому Бору, а к Плёсу — городу-сателлиту Торжка, пятого по величине мегаполиса планеты, не прикрытого орбитальной крепостью и поэтому оказавшегося за пределами территорий, защищаемых ими и Семнадцатым Пограничным.

Лететь пришлось на малой высоте и… хм… огородами из-за переизбытка масс-детекторов на малых орбитах. Но я никуда не спешил, поэтому добрался до нужного места незамеченным. И, зависнув над южной окраиной, застроенной роскошными особняками, с помощью Феникса нашел нынешнюю штаб-квартиру «Черепов» — криминальной структуры, в первые же дни войны объединившейся с продажными полицейскими и мятежными дворянскими родами, объявившей, что теперь город принадлежит им, уничтожившей всех «конкурентов», включая аристократические рода, сотрудников силовых структур и личный состав двух войсковых частей, сохранивших верность Императору, и устроившей на «своей» территории полный беспредел.

Какой именно? Эти твари не мелочились — параллельно с «обычными» убийствами, грабежами и насилием методично обчищали окрестные поместья, жилые комплексы, офисные и торговые центры, вскрывали хранилища банков и — что самое неприятное — регулярно продавали «шоколадкам» соотечественников и соотечественниц!

Да, последнее можно было счесть и оговором. Но как-то не получалось. Ведь, по утверждениям тысяч жителей Торжка, за все время войны по городу не был нанесен ни один орбитальный удар. Зато за первые дни войны крейсера АС методично вынесли все средства ПКО и ПВО по наводкам «союзников», затем помогли им подавить организованное сопротивление и в какой-то момент начали сажать в пригороды десантные корабли.

Первые же минуты наблюдения за поместьем, оккупированным тварями в человеческом обличье, подарили ощущение своевременности запланированной акции — «Черепа» собирались рвать когти, поэтому то ли откуда-то угнали, то ли приобрели два древних средних транспортника «Орион», посадили их в самый центр некогда роскошного парка и забивали добычей. Само собой, не вручную, а используя дроиды и несколько десятков грузовиков. Только первые курсировали между кораблями и особняком, а вторые ездили в город, к районным отделениям полиции и ИСБ, превращенным в склады временного хранения.

Мы документировали процесс порядка часа. А потом я подвел МДРК к крыше особняка, завис в метре от нее и спустил Феникса с поводка. Ну, а он не подвел — за каких-то двенадцать с половиной минут взломал и взял под контроль искин системы жизнеобеспечения поместья, подмятый, но недостаточно хорошо защищенный хакерами «Черепов», и по моей команде вырубил его обитателей «продвинутыми» аналогами светошумовых гранат и «бытовой химии». То есть, «заставил» осветительные приборы выдать вспышки повышенной мощности, а динамики системы оповещения — «ударить» по ушам, после чего синтезировал и насытил воздух какой-то хренью, довольно быстро отправившей шокированных людей в медикаментозный сон.

После того, как силуэты на картинке с биосканера заняли горизонтальное положение и перестали совершать резкие телодвижения, я переместил «Химеру» к парадной лестнице особняка, открыл трюм и выпустил на оперативный простор всех четырех тяжелых штурмовых дроидов, имевшихся на корабле.

Первый «Голиаф» взял на себя встречи и разборки с экипажами груженых грузовиков. Кроме того, выгружал из кузовов «живой товар», освобождал от наручников и кляпов, голосом Феникса сообщал о проведении спецоперации против «Черепов», провожал в здоровенную оранжерею и сдавал под охрану второго. Ну, а третий с четвертым унеслись к грузовикам, ворвались внутрь, без особого труда вынесли весь вооруженный люд, а невооруженный вывели наружу и отвели все к тому же второму. А потом вломились в особняк и занялись куда более серьезным делом — сортировкой спящих, переноской членов криминальной группировки в транспортники, а их жертв — в оранжерею — и, конечно же, видеосъемкой. Они же отнесли в обреченные корабли «Гиацинты» и разместили так, как счел правильным мой искин.

Последний этап операции тоже, можно сказать, прошел без моего участия — закончив подготовительные мероприятия, дроиды вывели недавних пленников из оранжереи, предупредили о том, что в поместье скоро станет некомфортно, разрешили использовать грузовики в качестве личного транспорта и отпустили восвояси. Потом Феникс вернул верных помощников в трюм, а я поднял МДРК в воздух, оглядел все владение биосканером, не обнаружил ни одной живой души и со спокойным сердцем взлетел на километр с лишним…

…Закадровый текст к видеоотчету об уничтожении «Черепов» придумался сам собой и удовлетворил не только меня, но и автора нарезки. Поэтому Феникс слил ролик во все доступные каналы связи и принялся анализировать реакции, а я повел борт к следующей потенциальной цели — нынешним позициям полка мотопехоты, за первые дни войны проехавшего маршем через треть континента, четырежды поддержавшего атаки флотов Африканского Союза на защитников Радонежа и четырежды получившего по рогам, а сразу после появления в системе Пятого и Шестого Ударных флотов Империи умчавшегося к космодрому под Ухтой и сцепившегося с его охраной.

К месту ведения боевых действий подошел в восьмом часу вечера, потерял дар речи от состояния местности, пережившей как минимум два мощнейших орбитальных удара, пересчитал технику мятежников, оценил их шансы прорвать оборону военнослужащих постоянного состава, дорваться до непострадавших подземных ангаров и достать нас, поработал биосканерами и со спокойной душой поручил ИИ разнести бронетранспортеры, боевые машины пехоты, САУ и СЗРК «Гиацинтами».

Да, остатки полка были прикрыты легкими и средними дронами, операторы которых знали свое дело, экипажи машин РЭБ тоже не лаптем щи хлебали, но маскировочное поле новейшего МДРК им было не по зубам, а мины отказывались реагировать на импульсы систем удаленного подрыва, так как появлялись «из ниоткуда» на сверхмалой высоте, летели чрезвычайно быстро и с отключенными мозгами, попадали именно туда, куда их с пикирования направлял Феникс, и срабатывали от контактных взрывателей. И пусть две штуки все-таки нарвались на случайные очереди единственной зенитной самоходной установки, имевшейся в наличии у мятежников, зато остальные двенадцать нашли свои цели и успешно помножили на ноль.

Как ни странно, эта акция удовлетворения не принесла: да, я понимал, что, расстроив планы очередной «пачки» ублюдков, спас чьи-то жизни и за кого-то отомстил, но только разумом. А на уровне ощущений считал это мелочью, не стоящей внимания, и жаждал деяния посерьезнее. Этим вечером госпожа Удача смотрела на меня, поэтому буквально минут через восемнадцать-двадцать после начала движения к третьей цели Феникс привлек мое внимание к группе меток, движущейся по одному вектору, дорисовал к картинке со сканера поверхность планеты и сообщил, что эти четыре корабля садятся где-то в районе Печоры.

— Средний десантный корабль, фрегат, постановщик помех и амеровский малый разведчик? — зачем-то переспросил я, хотя видел информационные блоки и понимал, на что надеялись «шоколадки», собирая такую рейдовую группу.

— Угу! — сытно мурлыкнул ИИ и напомнил, что противокорабельные ракеты мы еще не потратили.

Каюсь: тут проснулась моя паранойя и потребовала объяснений:

— А почему МР не под «шапкой»?

— Он под ней! — хохотнул искин. — Просто движки старые, разбалансированные и фонят. Вот я его и идентифицировал. Более того, с вероятностью в сто процентов всажу в него «Тайфун» тогда, когда заблагорассудится. Само собой, если ты дашь соответствующую команду.

— «Всадишь»? — уточнил я, продолжая параноить, выслушал объяснения, задал несколько вопросов, счел этот вариант атаки более чем реальным и принял решение: — Что ж, работаем…

Шестьсот сорок с лишним километров до точки посадки СДК и его «свиты» рулил «Химерой» сам. Да, шел на дозвуковой скорости, достаточно низко и в режиме огибания рельефа, из-за чего «охотничьи» группы «шоколадок» успели разбежаться по городу, но альтернатива радовала в разы меньше, вот я и не стенал — спокойно вывел МДРК на вектор атаки, разблокировал системы вооружения и затаил дыхание. Вовремя — секунде на четвертой боевого захода Феникс сбросил «Смерч» и три «Тайфуна», а начиная с седьмой ракеты начали разносить цели. Ибо мы били менее, чем с километра, а для тяжелых и, тем более, средних ПКР это было не расстоянием.

Первым вспух огненным шаром постановщик помех, способный заглушить системы захвата цели «Химеры» и сбить… хм… с пути истинного любую ракету. Мгновением позже прилетело фрегату. И тоже фатально: «Смерч», рассчитанный на пробитие бронирования линкоров, разнес эту цель в мелкодисперсную пыль. Малый разведчик прожил «аж» на девять десятых секунды дольше. И, по словам ИИ, даже успел переключиться с антиграва на маршевые движки. Но «Тайфун», воткнувшийся в проекцию первой палубы, не оставил боевой машине ни единого шанса на продолжение бренного существования. Ну, а последняя ракета описала красивую дугу, влетела в открытый трюм СДК и рванула внутри с понятным результатом.

Вопреки моим опасениям, пятого борта в этой группе не оказалось. Так что мы вернулись под маскировочное поле чистенькими, то есть, без полевых меток, увернулись от небольшого, но шустрого обломка, пытавшегося впороться в нос «Химеры», притерлись к земле и рванули прочь от места боя. Эдак через полтора часа нашли достаточно большую лакуну в кластерах масс-детекторов и вышли в открытый космос. А в районе двадцати трех ноль-ноль по внутрикорабельному времени, умотав от планеты достаточно далеко, навелись на нужный сектор пояса астероидов, разогнались, совершили внутрисистемный прыжок и потелепались к вотчине Стража…

…В тоннель, прикрытый голограммой, я зарулил сам. Хотя после тяжелого и достаточно нервного дня чувствовал себя выжатым, как лимон. Пока вел МДРК по прямой, пребывал в легкой прострации и предвкушал горячий душ, сытный ужин и долгий сон. Но стоило влететь в «ангар» и наткнуться взглядом на чужой «Морок», как меня переключило в боевой режим. Слава богу, в этот момент на боковой панели ТК вспыхнула знакомая пиктограмма, а в шлеме зазвучал голос «хранителя астероида»:

— С возвращением, Тор! Отчет Феникса о рейде уже получил, просмотрел и проанализировал, так что отложу разбор полетов на потом и отвечу на вопросы, которые не могли не появиться. Итак, на «Мороке», который мешает поставить «Химеру» на ее законное место, прилетели Лом и Кот. Увидев борт твоего дяди, попробовали свалить. Но я воспользовался новыми полномочиями, подмял под себя искин их корабля, дистанционно заблокировал оружейные системы, завел в «ангар», вырубил двигатели и с помощью двух штурмовых дроидов переместил «гостей» в медблок. Где и допросил…

— В гибели моей матушки и Аллигатора виноваты? — протараторил я, устав от затянувшегося вступления.

— Нет: с вероятностью процентов за девяносто пять в гибели твоих родичей виноват Мрак, все еще ошивающийся на Смоленске. Но эта парочка тоже упала под СВР ССНА, совершила целый ряд преступлений как до войны, так и во время нее, а сегодня собиралась улететь на Новый Париж, чтобы начать новую жизнь на территории Объединенной Европы.

— Задергались из-за Пятого и Шестого Ударных? — желчно поинтересовался я, получил односложный отрицательный ответ, удивился, однако все равно задал уточняющий вопрос: — Но, как я понимаю, теперь они никуда не полетят?

— Я их вывернул наизнанку и казнил… — деловито сообщил искин, дал мне время насладиться известием о свершившемся возмездии и загрузил по полной программе: — Тор, они задергались не из-за наших флотов. По их данным, в нашу систему не сегодня завтра прибудут несколько флотов ОЕ и аж четыре монитора. Мониторы вынесут орбитальные крепости и уйдут куда-то еще, а один из флотов останется. В смысле, подавит все сопротивление наземных частей и оккупирует планету.

— И через какую зону перехода они к нам заявятся? — хрипло спросил я, уложив в голове эту новость.

— Кот и Лом не в курсе. Впрочем, какая, собственно, разница? Евры — не «шоколадки», соответственно, переведут сюда сначала малые разведчики, затем тральщики, как следует протралят ЗП и ближайшие окрестности, завесят их масс-детекторами и только после этого переведут тяжелые корабли. Говоря иными словами, ты даже при очень большом желании не сожжешь ничего серьезнее МР-ки. А вот попасть можешь. Вернее, попадешь. С вероятностью процентов за девяносто. Кстати, не вариант воевать и у планеты: евры страсть как не любят подставляться, поэтому не жалеют денег на масс-детекторы. Кроме того, еще со времен Аландского конфликта практикуют чертовски неприятный способ борьбы с партизанами — за каждый потерянный корабль уничтожают город… или два. Со всем населением. Дальше объяснять?

Я отрицательно помотал головой и сделал напрашивавшийся вывод:

— Получается, что им нельзя позволять закрепиться, верно?

— Верно.

— Что ж, тогда имеет смысл снова связаться с Колесниковым-старшим. И… наговорить сообщение таким образом, чтобы он испугался его проигнорировать.

— Пра-а-авильная мысль! — по новой замурлыкал Страж, сделал небольшую паузу и перестал валять дурака: — Поэтому наговаривай свой вариант, а мы попридираемся. И поможем довести его до ума.

Наговорил. Потом выслушал придирки, согласился со всеми до единой и попробовал снова, но прервался сам. Сообразив, что имеет смысл упомянуть свой новый статус и «походя» сообщить, что аналогичное послание будет отправлено в Белогорское управление ССО. Обдумав новый вариант, «прозрел» еще раз, доперев, что к моему посланию не помешает приложить запись допросов Лома и Кота. А после того, как уставился в камеру и записал следующий вариант, Феникс авторитетно заявил, что я забыл самое главное — уведомить Колесникова о том, что продолжаю воевать, и аргументировать этот тезис видеозаписями.

Я, конечно же, уперся, но без толку — мне заявили, что это не хвастовство, а чрезвычайно веский аргумент, который не только добавит веса моим словам, но и заметно сузит коридор возможностей Колесникова-старшего. А для того, чтобы окончательно сломить мое сопротивление, предельно подробно описали логику функционера, добравшегося до таких высот карьерной лестницы, и последствия всех возможных телодвижений. В итоге убедили в своей правоте, помогли записать «тот самый» монолог, приаттачили к нему пачку видеофайлов, достали личный контакт особиста из черного списка и воспользовались по назначению.

Следующие минут двадцать пять-тридцать я воплощал в жизнь свои планы. То есть, перебрался в жилой блок схрона, как следует помылся, оделся, сел за стол, накрытый дроидами, спорол два пайка для старшего офицерского состава, поблагодарил «хранителя астероида» за заботу, доплелся до кровати, лег и даже закрыл глаза. Но секунд через сорок пять-пятьдесят открыл, сел, уставился сначала на голограмму «Контакта», возникшую в центре комнаты, а затем на хмурое лицо Ростислава Ильича, повел рукой в знак того, что готов посмотреть сообщение, и вслушался в чертовски интересный монолог:

— Здравствуйте, Тор Ульфович. Прошу прощения за задержку, но я привык проверять подлинность всех получаемых документов, для проверки ваших мне пришлось составить и отправить ряд запросов в Службу Специальных Операций. Но теперь, когда подтверждены и идентификаторы искинов, и ваш нынешний статус, и боевые заслуги, считаю должным сказать следующее: ваше донесение уже передано аналитикам и обрабатывается. Так что ориентировочно через час-полтора вам напишет кто-нибудь из старших офицеров штаба ВКС и, вероятнее всего, попросит содействия. А теперь добавлю несколько слов не по этой теме. Начну с извинений: от всей души прошу прощения за то, что счел вас обычным подростком, недооценил уровень навыков, вложенных в вас майором Йенсеном, и пытался вернуть к мирной жизни. Далее, я настолько впечатлен уровнем вашей боевой эффективности, самоотверженностью и патриотизмом, что уже составил и отправил вышестоящему командованию несколько наградных листов: да, вы фактически уже служите в другом ведомстве, но защищаете Империю и делаете это достойно. А я умею не только признавать свои ошибки, но и оценивать чужие заслуги. И последнее: я получил убедительнейшие подтверждения гибели моего младшего брата и помню о данном вам обещании, поэтому жду вашего появления в Белогорье, дабы воздать добром за добро…

Глава 17

4 июля 2469 по ЕГК.

…Всю среду я носился по системе и переводил мины. В смысле, облетел и просканировал все зоны перехода первой категории, вывесил в каждой по одному кластеру «Гиацинтов» и по четыре дорогущих «Кукушки» с блоками МС-связи. Причем по своей личной инициативе, но при поддержке обоих искинов.

Да, вымотался. Морально. Ибо большая часть зон перехода была засеяна масс-детекторами и минными кластерами ССНА, АС и ОЕ, из-за чего мероприятие было достаточно рискованным. Зато в четверг «рано утром» подошел к ЗП-десять в достаточно неплохом настроении, завис в двух световых минутах от нее, врубил сканеры, перекинул телеметрию в одно из окон ТК и расслабился. Бездельничал порядка полутора часов, а в девять сорок восемь по внутрикорабельному времени лишний раз убедился в том, что перестраховка лишней не бывает: именно в этот время Феникс доложил о срабатывании «Кукушки» в ЗП пятнадцать и вывесил в отдельном окне картинку с ее сканеров, а менее, чем через полторы минуты показал вторую — из шестнадцатой.

Сигнатуры кораблей, сходивших со струн, идентифицировал и украсил информационными метками он же. А потом заявил, что я был прав, и, конечно же, не обрадовал. Но рефлексировать мне было некогда, поэтому я развернул «Контакт», ткнул программным курсором на пиктограмму создания сообщения, уставился в камеру и заговорил:

— Доброго времени суток, Владимир Михайлович. У вас течет. Через кого именно, я, естественно, даже не представляю, зато только что получил картинки с двух «Кукушек», вывешенных в ЗП-пятнадцать и шестнадцать, вижу сигнатуры военных кораблей Объединенной Европы и практически уверен в том, что они пойдут не к Смоленску, а сюда, к ЗП-десять! Кстати, когда будете рассматривать приаттаченные файлы, обратите, пожалуйста, внимание на общее количество сигнатур, на количество сигнатур постановщиков помех и на отсутствие сигнатур мониторов: не знаю, как вам, а мне кажется, что кто-то из высокопоставленных агентов влияния готовит ловушку флотам, идущим встречать евров. Прямого выхода на командующего этой группировкой у меня нет, так что сообщить ему о засаде я не смогу при всем желании. А передавать эту информацию через контр-адмирала Колесникова не хочу по вполне понятным причинам. Теперь дело за вами. На этом все. Я на связи…

Ответ начальника шестого отдела белогорского управления ССО прилетел только через тридцать две минуты и основательно напряг:

— Здравствуйте, Тор Ульфович. Судя по тому, что любые попытки связаться с командующим этой группировкой и ее старшими офицерами автоматически блокировались искинами кораблей самой группировки даже в том случае, если запрос на подключение шел за личным идентификатором моего самого большого начальства, ловушка действительно готовилась при активнейшем участии самых высокопоставленных агентов влияния противника. Мы приняли ряд… не самых популярных мер и получили требуемый результат, так что адмирал Скобелев выйдет с вами на связь с минуты на минуту. А как дела у вас?

Я покосился на картинку со сканеров, ткнул в пиктограмму записи ответа и задавил вздох, рвущийся наружу:

— У меня весело: в зону перехода прибыли четыре малых разведчика, восемь тральщиков, двадцать четыре «Сеятеля» и два корабля-матки. Первые закончили сканирование и в данный момент держат периметр, вторые начинают выжигать «чужие» минные кластеры и масс-детекторы, третьи висят в дрейфе, а четвертые выпустили все истребители и оттягиваются к области выхода из внутрисистемного прыжка. Тяжелых кораблей пока не видать, а корабль или корабли управления, как вы понимаете, могут прятаться под «шапками». В общем, все идет по их планам…

Не успел отправить это послание, как прилетело сообщение от адмирала Скобелева и изрядно разозлило — командующий группировкой был уверен в ее неудержимости, отказывался понимать, с какого перепугу он-великий должен связываться с каким-то мальчишкой-стажером ССО, и пребывал в нешуточном раздражении. Нет, срываться не срывался. Но «забыл» поздороваться, не счел нужным представляться и потребовал немедленно переслать ему всю новую информацию о кораблях, появившихся в системе с момента отправки первого донесения!

— У-у-у… — протянул Феникс, на пару со мной дослушав его монолог, и хмуро добавил: — Боюсь, что это — классический адмирал мирного времени. И мы с ним однозначно не сыграемся…

Я был того же мнения. Но понимал, что этот самовлюбленный болван летит в Смоленск не один, поэтому задвинул куда подальше желание послать Скобелева по известному маршруту или, на худой конец, устроить итальянскую забастовку и сделал то, что должно. В смысле, врубил запись сообщения, уставился в камеру, поздоровался, сообщил, что приаттачиваю к посланию самые последние данные со сканеров и «Кукушек», еще раз попросил обратить внимание на количество постановщиков помех, заявил, что остаюсь на связи, и ткнул курсором в нужную пиктограмму.

Продолжал делать то, что должно, и следующие час пятнадцать. Сразу после того, как «Сеятели» закончили вывешивать минные кластеры, отправил и Скобелеву, и Переверзеву «картинки», демонстрирующие точное расположение этих «подарков» относительно зоны перехода и предположительного вектора схода нашей группировки со струны. Через какое-то время после прибытия тяжелых кораблей ОЕ отослал вторую — с точными координатами каждого отдельно взятого борта. А через считанные секунды после исчезновения всех трех флотов и минных кластеров евров под маскировочными полями «поделился» третьей. И посоветовал адмиралу немедленно выводить корабли из гипера, ибо влипать в эту ловушку однозначно не стоит.

На последнее сообщение он не ответил. Поэтому я продублировал этот совет через Переверзева, но тоже без толку. Вот и разозлился. А Феникс выдал комментарий, усиливший эту злость как бы не в разы:

— Тор, ты чего? У Скобелева имеются абсолютно все данные о противнике, в группировке либо большее, либо равное количество кораблей, на тренировках мирного времени минные кластеры протраливались с полпинка, а тактический искин флагмана наверняка выдает волнующие прогнозы на наиболее вероятные результаты боя. Говоря иными словами, адмирал летит за славой величайшего флотоводца всех времен и народов, соответственно, проигнорирует не только твои просьбы обратить внимание на нестандартное количество постановщиков помех, но и недостаточно четко сформулированный приказ командующего ВКС!

Я скрипнул зубами, представляя последствия такого героизма, собрался наговорить еще одно сообщение Переверзеву, но был вынужден вслушаться еще в один монолог ИИ и схватился за голову. Почему? Да потому, что в открытых каналах Смоленска-три вовсю обсуждались «непонятные» маневры остатков Семнадцатого Пограничного: судя по утверждениям сотен граждан, флот уходил от орбитальных крепостей в открытый космос и перестраивался в один ордер!

— Он вообще представляет, в каком состоянии эти корабли⁈ — взвыл я, как только искин замолчал. И получил ответ, взбесивший до невозможности:

— Корабли на ходу? На ходу. Значит, обязаны в нужный момент ударить еврам в спину и ускорить Великую Победу…

…Мои попытки остановить полет к Великой Победе ни к чему не привели — корабли группировки «величайшего флотоводца всех времен и народов» сошли со струны в шестнадцать ноль три по внутрикорабельному времени моего МДРК и, конечно же, вляпались. По полной программе: уже на второй секунде после одновременного «возникновения» бортов в зоне перехода рванули ближайшие минные кластеры и разнесли в пыль семь корветов, два фрегата и корабль-матку, повредили четыре средних крейсера и оторвали корму одному ударному. Затем в работу включились постановщики помех ВКС ОЕ и активировали «обновления прошивок» искинов кораблей наших ВКС. Те самые, которые блокировали все «сопряжения» и, тем самым, не позволяли системам целеуказания использовать данные, получаемые от кораблей управления и малых разведчиков, прописанных в системах.

Евры были к этому готовы, а наши — нет. Поэтому линкоры и ударные крейсера первых навелись на тяжелые крейсера, прикрывавшие наш флагман своими корпусами, ударили главными калибрами и разнесли все три громадины вдребезги. Да, далеко не все командиры кораблей впали в ступор — два корабля-матки и шесть ударных крейсеров начали выпускать истребители практически одновременно с этим залпом, а один «Пересвет» без приказа командующего дал полную тягу на маршевые движки и рванулся к его линкору, но, в общем и целом, бардак начался знатный. В этот-то момент Феникс в рубки и «постучался». Само собой, во все сразу, благо, аппаратура позволяла. И слил офицерам связи запись заранее подготовленного обращения:

— Здесь — МДРК ССО ИР «Химера». Позывной командира — Медоед. Вишу под «шапкой» в пяти минутах хода от ЗП. Кинете закрытый канал передачи данных в СОУФ — солью точные координаты всех тяжелых бортов евров и их минных полей плюс заменю ваших Умников!

Клинических идиотов среди старших офицеров группировки не было, поэтому первые закрытые каналы передачи данных мой ИИ установил секунды через три-четыре. А на шестой одно из вспомогательных окон ТК вдруг резко увеличилось в размерах и показало взбешенного адмирала Скобелева.

Первый же вопль взбесил до невозможности:

— Кто вам дал право перетягивать на себя управление боем?!!! Немедленно отключи— …

Отключил. Его. Но запись этого требования сохранил. И даже отправил Переверзеву. А потом снова уставился на сканер и удовлетворенно хмыкнул: стараниями Феникса наши заканчивали жечь постановщики помех и достали два малых разведчика, имевших глупость болтаться в тех же точках, в которых ушли под «шапки»! Порадовал и следующий удар главными калибрами «Пересветов» и «Ослябь» — он уничтожил все пять новейших тяжелых крейсера «Сен-Жермен», зачем-то выдвинутых командующим евров «вплотную» к зоне перехода. И пусть к этому времени их группировка сожгла штук пять-шесть «Семарглов» и все «Мокоши», наши убедились в точности «моих» целеуказаний и включились в работу.

Кстати, следующие минуты полторы-две госпожа Удача подыгрывала нам. Причем по-крупному: «золотое» попадание одной-единственной БЧ «Смерча», запущенного с погибающего корвета, каким-то образом разнесло линкор; две БЧ «Тайфуна» умудрились влететь на летные палубы кораблей-маток, впоролись в резервные истребители и превратили носители в облака мелких осколков; звено «Молний», управляемых полными отморозками, прорвалось к флагману евров, прошло мимо створа летной палубы, загнало в нее все ПКР и переломило линкор пополам; ничуть не менее отмороженный тральщик накрыл ударными тралами то ли три, то ли четыре звена вражеских истребителей, заходящих на наш крейсер, и сжег их к чертовой матери.

Свою роль сыграл и сход со струны остатков Семнадцатого Пограничного — да, эти борта дышали на ладан, зато их экипажи до смерти устали играть от обороны и жаждали крови, а искины этого флота «видели» и корабли управления, и малые разведчики, так что еврам резко поплохело. Увы, именно в этот момент ко мне снова «постучался» адмирал Скобелев и потребовал немедленно замкнуть на его СОУФ системы оперативного управления всех кораблей его группировки!

— Так, стоп! — воскликнул я, сообразив, что он предлагает. — Вы понимаете, что ваша схема управления боем вчетверо понизит скорость принятия решений⁈

— Мальчик, не учи меня управлять флотами и молча делай, что приказали! — гневно рявкнул он и сорвал меня с нарезки:

— Во-первых, не мальчик, а господин стажер и «вы». Во-вторых, я не ваш подчиненный, соответственно, приказывать мне вы не имеете никакого права. И, в-третьих, пятикратное увеличение плотности каналов связи гарантированно приведет к вскрытию моего МДРК малыми разведчиками проти— …

— Я отправлю тебя под трибу— … — заорал он, но я оборвал связь, отправил эту айдишку в черный список и отослал запись «беседы» Переверзеву. После чего снова уставился на сканеры и вслушался в голос Феникса:

— Тор, наши координаты просчитали. Пора изображать челнок. Но каждый сверхкороткий прыжок будет обрывать каналы связи…

— Народ предупредил?

— Да. И попросил о помощи пилотов четырех истребителей.

— Тогда работаем…

…Первый сверхкороткий прыжок прошел, как по маслу. Хотя нет, не так: как по маслу прошел процесс срубания хвоста — да, евры определили мои новые приблизительные координаты достаточно быстро, но истребители, рванувшиеся к ним, нарвались на «четверку прикрытия» и позорно слились. Попытка отправить по тому же вектору заметно более серьезную «группу возмездия» тоже не удалась: наши, не горевшие желанием терять единственный источник целеуказаний, шарахнули по группе из легкого крейсера, двух фрегатов и двенадцати истребителей главными калибрами шести ударных крейсеров и вынесли все, кроме мелочи, а ею занялись «коллеги». О-о-очень мотивированные и злые.

Тем не менее, зависать на месте я и не подумал, так как прекрасно понимал, что на меня наведут либо пару-тройку малых разведчиков, либо МДРК, которых мои сканеры не «вскрывали». Поэтому, поболтавшись «на месте» минуты, эдак, полторы, ушел в следующий прыжок. По направлению, выбранному от балды. И пусть после схода со струны Фениксу пришлось заново «подбирать» все борта, но меня-любимого никто не прищучил. Зато достали линкор адмирала Скобелева. Вернее, развалили на четыре крупных и облако мелких обломков. Как — не знаю: это случилось во время прыжка. Но мне — как ни стыдно в этом признаваться — полегчало. Кстати, командующий отличился и в этот момент — оклемавшись от шока, вызванного фактическимуничтожением «настолько могучего корабля», он изыскал возможность выйти в эфир и вытребовал к себе на помощь абсолютно все ближайшие «Крабы»! И пусть на этот крик души откликнулись только четыре машины, а остальные предпочли продолжить спасательные работы по прежнему плану, я «восхитился», а мой ИИ мстительно задокументировал это действо и, как выяснилось чуть позже, приаттачил файл с таким веселым компроматом к моему следующему донесению полковнику Переверзеву.

Кстати, гибель линкора этого клоуна никак не сказалась на КПД работы его подчиненных: тяжелые корабли лупили по целям на расплав стволов и пусковых установок ПКР; истребители возвращались на летные палубы носителей только для пополнения боекомплекта; тральщики дочищали минные объемы и изредка «радовали» тралами корабли врага, а транспортники хамили со страшной силой. В смысле, игнорируя уставы, пробивались в боевые порядки, пристраивались к «своим» кораблям и перегружали боеприпасы в том самом ключе, используя который я когда-то наказал амеров. И пусть к этому времени от доброй трети нашей группировки и четырех кораблей Семнадцатого Пограничного остались одни обломки, ситуация медленно, но уверенно переламывалась в нашу пользу — да, в количественном отношении у евров наблюдался небольшой перевес, но… защитники Смоленска вынесли все вспомогательные корабли, так что пополнять запасы ПКР и снарядов было неоткуда, и конец боя был не за горами.

«Гости системы» понимали это не хуже меня и дважды пытались найти выход из все ухудшающегося положения. Но попытка «быстренько уничтожить» «погранцов», чтобы получить возможность дать деру, не удалась — мы вовремя засекли начало перестроений, просчитали замысел тактиков противника и слегка скорректировали рисунок боя. А госпожа Удача улыбнулась звену «отморозков» и их последователям. Благодаря чему еще два линкора приказали долго жить, а истребители вернулись к кораблям-маткам целыми и невредимыми.

Впрочем, самое веселье началось секунд через сорок после моего шестого прыжка «челноком»: наш единственный постановщик помех, остававшийся «на ходу», как-то умудрился залить боевой вирус в навигационный искин одного из вражеских линкоров, и тот, отработав не теми эволюционниками, разрядился главным калибром в здоровенный обломок кормовой части тяжелого крейсера. А тот рванул и разнес корабль управления, прятавшийся под «шапкой».

Не знаю, кто именно находился на борту последнего, но его гибель почему-то лишила евров остатков боевого духа, и они начали сдаваться.

Первыми капитулировали новенькие «Сен-Жермены». Что самое забавное, за считанные мгновения до переноса целеуказания на их «туши». Следом за ними соответствующий сигнал подало два линкора и фрегат. А после того, как наши сожгли недостаточно расторопный фрегат «Марсель», сразу три корвета проекта «Эльзас» и два истребителя, их борта начали забивать эфир и глушить движки пачками.

Тут-то адмирал Скобелев и дал о себе знать — принял командование малым десантным кораблем, на который его доставил «Краб», вышел в эфир из его рубки и… потребовал у исполняющего обязанности командующего группировкой ВКС ОЕ обозначить свое местоположение. Дабы он — Петр Витальевич — смог прибыть на его корабль и принять капитуляцию…

Глава 18

4–5 июля 2469 по ЕГК.

…Скобелев отправился строить из себя героя на штурмовом боте «Титан» и в сопровождении эскорта из восьми «Молний». Мало того, этот «кортеж» летел медленно, словно наслаждаясь каждым мгновением триумфа. Несмотря на то, что в это же самое время в обломках кораблей умирали люди. Но адмиралу было до фени — он ЛЕТЕЛ К СЛАВЕ. А о таких мелочах, наверное, не задумывался.

Слава богу, среди старших офицеров группировки нашлись вменяемые личности, поэтому сразу после исчезновения бота на летной палубе линкора «Assaut» почти все наши тяжелые корабли выпустили мелочь, и та рванула на помощь зашивавшимся «Крабам». Само собой, тот, кто рулил процессом, не забывал и об осторожности. Поэтому параллельно спасательной операции шла вторая — десятки штурмовых ботов подходили к вражеским кораблям и выгружали десантуру, озверевшую от бездействия. А та разоружала экипажи, занимала ходовые рубки, блокировала искины и брала под контроль системы вооружения. Линкоры и крейсера тоже пребывали в полной боевой готовности, а истребители либо носились по вражескому ордеру, либо пополняли боекомплект.

Ну, а мы с Фениксом продолжали сканировать пространство, наблюдали за происходящим в зоне перехода и документировали процесс. Причем с нового места, ибо старое было засвечено, что гипотетически могло выйти боком. Само собой, не забывали и о будущем. Поэтому периодически скидывали Переверзеву особо интересные записи, но обходились без комментариев. Ибо лезть в игры сильных мира сего мне было, мягко выражаясь, не по чину.

При этом не расслаблялись вообще. Наоборот, анализировали чуть ли не каждую странность. Благодаря чему минуте на тридцать третьей-тридцать пятой «перемирия» заметили, как «Титан» Триумфатора, летевший от второго линкора, «захваченного им», к третьему, вдруг дернулся, затем вернулся на прежний курс, а через несколько мгновений развернулся «на кончике крыла», дал полную тягу на движки и повел «кортеж» к ближайшему нашему линкору.

Я невольно подобрался, а мой искин презрительно фыркнул:

— Почти уверен, что Скобелеву сообщили о получении ответа на победные реляции, наверняка отправленные в штаб ВКС, и этому дурню не терпится насладиться похвалами командующего или — чем черт не шутит — самого Императора.

Тут у меня испортилось настроение, а с губ само собой сорвалось более чем реальное предсказание:

— Только похвал, вероятнее всего, не будет. Ибо руководство ССО СВР не могло не воспользоваться информацией, полученной от нас, в своих целях. И если это действительно так, то Петр Витальевич разозлится. Причем не на кого-нибудь, а на меня…

Петр Витальевич действительно разозлился. Но, «постучавшись» ко мне, изобразил душечку. То есть, сердечно поблагодарил за помощь с целеуказаниями и… пригласил на торжественный обед, посвященный победе в сложнейшем бою. Улыбался до тех пор, пока не вдумался в мой ответ. А когда сообразил, что я «уже улетел на базу», взбесился и потребовал немедленно вернуться, ибо меня никто не отпускал!

— Господин адмирал, имею честь напомнить, что у меня, стажера ССО СВР, имеется свое начальство… — равнодушно напомнил я. И ударил по живому еще раз: — Кстати, ваша злость настолько плохо сочетается с только что прозвучавшим приглашением на торжественный обед, что вызывает вопросы. Впрочем, их я, конечно же, задам своему руководству. Засим счастливо оставаться…

Оборвав связь и попросив Феникса больше не соединять меня с этим типом, задумчиво постучал по подлокотнику кресла, затем развернул окно «Контакта» и наговорил Переверзеву очередное сообщение:

— Владимир Михайлович, посмотрите, пожалуйста, еще одну видеозапись и обратите внимание на резкое изменение настроения адмирала Скобелева в ответ на предельно вежливый отказ появиться на торжественном обеде. Кстати, прямо сейчас два малых разведчика его группировки усиленно сканируют область, в которой я висел до капитуляции первых кораблей ВКС Объединенной Европы. И это тоже вызывает неприятные вопросы…

Ответ полковника прилетел минуты через две с половиной и подтвердил мои опасения:

— Тор Ульфович, практически уверен, что вас собирались задержать, а ИИ вашей «Химеры» взломать или обнулить. Дабы уничтожить исходники записей, противоречащих победному рапорту Скобелева. Так вот, можете считать, что получили мой приказ уходить на базу, и уходите на самом деле: контролировать возвращение Семнадцатого Пограничного к Смоленску, зачистку зоны перехода от обломков и отправку трофейных бортов в Белогорье мы не видим смысла, а вам не мешает отдохнуть. Кстати, имейте в виду, что ориентировочно суток через пять-семь в вашу систему прибудут две новые орбитальные крепости, Двадцать Первый Пограничный флот и две двойки оперативников ССО. И что основной задачей последних будет поиск и уничтожение бывшего напарника Аллигатора, а второстепенной — создание давления на Африканский Союз. Старший группы — майор Игорь Леонидович Озеров или Зеро — назначен вашим персональным наставником и поможет развивать имеющийся потенциал до конца войны. На этом пока все. Хорошего отдыха…

Я свернул окно, задумчиво хмыкнул и задал Фениксу напрашивавшийся вопрос:

— Как считаешь, для чего он поделился со мной информацией из категории «для служебного пользования»? Устроил очередной тест на адекватность?

— Наверняка… — отозвался ИИ. — Почти уверен, что в какой-то из цифр намерено допущена ошибка, соответственно, если они где-нибудь всплывут, то тебя спишут. В самом жестком варианте этого понятия. Кстати, о списаниях: большая часть нашей группировки выжила, а значит, особисты либо уже начали выяснять причины «сбоя» в работе систем целеуказания, либо вот-вот начнут. Уничтожить такое количество кораблей на пути к пункту постоянной дислокации почти нереально, следовательно, Константину Владимировичу Ромодановскому очень скоро поплохеет.

— Дай бог… — буркнул я, попросил рассчитать вектор прыжка к Смоленску, дождался появления требующихся цифр и «картинки», скорректировал курс и начал разгон…

…К планете подошли во втором часу корабельной ночи со стороны океана Ветров, упали в атмосферу у его восточных берегов, нырнули под «потолок» из масс-детекторов и поползли к Радонежу. Такой режим полета особо не грузил, поэтому Феникс занялся анализом последних сообщений в планетарной Сети и открытых каналах связи, а я потерялся в прошлом. Вернее, сравнивал нынешнюю ночную панораму с картинками, запавшими в память, и злился. Ибо стараниями ССНА, ОЕ, АХ, АС и их прихлебателей гигантские разноцветные световые пятна над крупнейшими агломерациями, многослойные «жгуты» воздушных и плотная сеть наземных трасс практически исчезли. Вместе с абсолютным большинством орбитальных сооружений. И планета стала выглядеть мертвой.

Да, злился. Но в меру. Ибо верил в то, что Империя устоит, а значит, в мой мир снова вернется жизнь. Впрочем, эта вера ощущалась фоном. А на первом плане горело желание как можно быстрее вычистить гниль, успевшую расцвести пышным цветом. Ну и, конечно же, обдумывалась идея конкретной зачистки. Увы, в этот раз мои планы так планами и остались — в начале второго ночи ИИ вдруг вывесил передо мной картинку с «Кукушки» и выдал фразу, мгновенно переключившую в боевой режим:

— Тор, в ЗП-тринадцать и семнадцать сошло со струны по одному ударному флоту ССНА, а наши празднуют Великую Победу, возятся с трофеями, зачищают место боя и так далее, то есть, пребывают на расслабоне!

— А где Семнадцатый флот? — хрипло спросил я, разворачивая «Контакт».

— Понятия не имею. Но не удивлюсь, если продолжает висеть в ЗП-десять и ждет, пока командиры вернутся с торжественного обеда!

— Боюсь, что мое предупреждение Скобелев не услышит… — хмуро буркнул я, поворачиваясь к камере, врубил запись и заговорил: — Владимир Михайлович, в систему только что вошло два ударных флота ССНА. Судя по векторам схода со струн — явились с территории Империи. Наши, вероятнее всего, празднуют, а на защите Смоленска — четыре недобитые орбитальные крепости. Я поставлю в известность командиров кораблей, которым давал целеуказания, но, боюсь, что этого может не хватить. Видеозаписи «Кукушек», болтавшихся в ЗП тринадцать и семнадцать, но уже протраленных, приаттачены. Примите, пожалуйста, меры…

Пока я наговаривал и отправлял этот монолог, искин переслал уведомления на все линкоры, крейсера, фрегаты, корветы, корабли-матки и малые разведчики группировки, висевшей в ЗП-десять, а потом — как вскоре выяснилось — убрал из черного списка Скобелева. Но в тот момент мне было не до таких мелочей — я как раз разворачивал «Химеру» на сто восемьдесят градусов и чуть-чуть разгонял.

В общем, появлению в отдельном окне ТК личика Петра Витальевича очень неприятно удивился. А после того, как «Великий Триумфатор» перешел на визг, практически заставил себя вдуматься в прозвучавшие требования и насмешливо фыркнул:

— Господин адмирал, ваша группировка находится в системе не час, не два и даже не пять. И кораблей в ней предостаточно. Так что вам мешало отправить хотя бы один «Морок» с «Кукушками» в круиз по зонам перехода?

— Перестаньте умничать и немедленно скиньте мне коды доступа к вашим «Кукушкам»!!! — проверещал он и не на шутку разозлил:

— Для начала эти «Кукушки» не мои, а Службы Специальных Операций. И я не правомочен передавать коды доступа кому бы то ни было без приказа своего начальства. Далее, те две единицы, которые засекли появление флотов ССНА, давным-давно уничтожены. Ибо амеры чтут уставы и используют тральщики по назначению. И последнее: пока вы сотрясаете воздух, их флоты разгоняются. Либо к вам, либо к Смоленску. Делайте выводы…

Скобелев еще раз пообещал отдать меня под трибунал. Вернее, набрал полную грудь воздуха, начал декларировать это обещание, но обнаружил, что я по-хамски прервал связь. И, наверное, расстроился. А мне было до фонаря — я переслал запись нашей беседы полковнику Переверзеву, немного подумал и слил информацию о возможном появлении амеров в открытые каналы связи планеты. Дабы уведомить экипажи орбитальных крепостей. Потом добрался до более-менее широкой лакуны в сплошном слое масс-детекторов, протиснул сквозь нее «Химеру», плавно разогнался и потребовал, чтобы Феникс рассчитал курс прыжка в окрестности ЗП-десять.

— А почему именно туда? — полюбопытствовал он сразу после того, как уронил в пилотский интерфейс нужные цифры.

Я угрюмо вздохнул:

— Если эти флоты прыгнут сюда, то одним МДРК мы их даже не замедлим. А там сможем поддержать наших. Целеуказаниями: почти уверен, что и амеры начнут атаку с глушения искинов…

…Амеры начали именно с этого. Да, Умник Семнадцатого Пограничного пытался раздавать целеуказания и тяжелым кораблям «Великого Триумфатора», но его сожгли. Вместе с тоненьким заслоном из кораблей его флота, брошенным ублюдочным адмиралом навстречу атакующим флотам. В общем, в момент моего схода со струны у защитников Смоленска оставался один-единственный крейсер. А тяжелые корабли «Скобелевцев» безостановочно сбрасывали ПКР, вероятнее всего, переведенные в режим самонаведения, да отправляли на верную смерть истребители и другую мелочь!

Да, мы сразу же «сели» на целеуказания и помогли уничтожить обе группы тяжелых крейсеров, пытавшихся вклиниться в защитный ордер группировки, но моих соотечественников это не спасло. Что бесило до невозможности. Фоном. Ибо отвлекаться на рефлексии мне было некогда: мой МДРК «вычислили» уже на третьей минуте сражения и послали в область, из которой я «мог работать», аж четыре звена истребителей. А для того, чтобы усложнить мне перемещения «челноком», выдвинули по четырнадцати векторам МДРК, корветы «Гонолулу» и постановщики помех!

Вот я предоставленными возможностями и воспользовался. Причем не сразу, а после второго сверхкороткого прыжка: на малом ходу пересек курс одной из таких групп, «потерял» кластер «Гиацинтов», опосредованно разнес корвет с ПП, переместился еще раз и в том же стиле «порадовал» все три борта. Правда, «Призраку» всего-навсего оторвало корму, и он еще какое-то время изображал стационарный сканер, но не так уж и долго — в какой-то момент к нему подошло звено «Молний» и окончательно заткнуло. Ну, а я чуть-чуть не успел пустить в дело третий и последний кластер — гады-амеры оттянули «мои» группы обратно и придали им тральщики.

Тут нам, каюсь, поплохело — пришлось прыгать значительно чаще и в разы дальше, что существенно усложняло процесс передачи актуальных данных, но мы с Фениксом выкладывались до предела и… не рисковали от слова «вообще». Что в какой-то момент настолько взбесило Скобелева, что он вышел на связь с чужого идентификатора и через резервный блок МС-связи, поверещал приказ немедленно вернуться в прежний режим раздачи целеуказаний и заткнулся. Сам. Вернее, сгорел. Вместе с линкором, поймавшим большую часть боевых частей то ли трех, то ли четырех тяжелых ПКР.

А минуты через полторы-две кто-то из старших офицеров, принявших на себя командование группировкой, сделали фантастически удачный финт ушами — изобразили бунт на двух линкорах и девяти тяжелых ударных крейсерах ВКС Объединенной Европы, под айдишками их командиров связались с амерами, получили места в их ордере, подошли на указанные позиции и ударили. В упор и со всей дури, то есть, и главными калибрами, и противокорабельными ракетами! В результате весь левый фланг построения — само собой, относительно моего положения в пространстве — как ветром сдуло, а командующему флотами Новой Америки пришлось делить внимание на два фронта.

Получилось откровенно так себе: евры, явно ускоряемые мотивирующими зуботычинами десантуры, работали, как часы. Плюс искинам этих кораблей никто прошивки не менял, так что проблем с целеуказаниями не испытывал ни один. Вот «трофеи» и жгли. Как в буквальном, так и в переносном смысле. Кроме того, не сбрасывали ход, из-за чего все глубже и глубже вклинивались в ряды амеровских кораблей и… плевали на чувство самосохранения. Да, взрывались и сами. Но воевали до последней оружейной башни или ПКР. Кроме того, при любой возможности шли на таран и, бывало, добирались до вражеских кораблей. Вот «гости системы» и задергались. В смысле, выжившая часть левого фланга и добрая четверть бортов центра попытались оттянуться назад и смешали ряды. Зря: на самом пике начавшегося бардака «скобелевцы» начали набирать ход, не очень быстро, зато всем ордером вломились в построение противника и навязали ему самоубийственный размен.

Так ВКС оплота демократии никогда не воевали, соответственно, вместо того чтобы принять навязанные правила и дожечь нашу группировку — благо, воевали в большинстве — стали разворачиваться на месте по принципу «кто в лес, кто по дрова», и давать деру. А после того, как звено «отморозков» на «Молниях» развалило флагман, запаниковали и все остальные корабли, включая группы, мешавшие жить мне-любимому. И, как ни странно, не замечали, что трофейные корабли «сточились», как ржавый нож на точильном камне, что большая часть наших линкоров и крейсеров воюет на честном слове, и что нашей мелочи как бы не вчетверо меньше, чем амеровской.

Но самое веселье началось после того, как один «Техас» и две «Алабамы» подали сигнал о капитуляции, а два «Гурона» и «Сеятель» встали на курс разгона на прыжок. Сначала крейсер «Орегон», уворачиваясь от «Сен-Дени», прущего на таран, сжег выхлопом невовремя включенного маршевика корабль-матку. Затем столкнулись два «Awl»-а, пытавшиеся зайти на летную палубу линкора «Джордж Вашингтон», подорвали третий, как раз вылетавший наружу. А буквально секунд через восемь-десять разгонявшийся «Сеятель» впоролся в корабль обеспечения, груженный противокорабельными ракетами, и чудовищный взрыв в тылу ордера окончательно лишил амеров воли к сопротивлению.

— Все, сломались! — радостно выдохнул я, увидев на картинке со сканера то ли девять, то ли десять новых «вспышек» сигнала о капитуляции.

— Угу… — подтвердил Феникс. И напрочь испортил настроение: — Только Семнадцатого Пограничного больше нет. А от группировки Скобелева осталось всего-навсего два условно целых линкора и четыре тяжелых крейсера. Ну, и чем наши ВКС будут оборонять Смоленск? Трофейными лоханками?

Глава 19

6 июля 2469 по ЕГК.

…На замену «Кукушек», погибших смертью храбрых, убили весь остаток пятницы, поэтому к Смоленску прилетели уже в субботу, в районе пяти утра по внутрикорабельному времени. Меня к этому времени уже плющило от недосыпа, но под «потолок» из масс-детекторов я завел «Химеру» сам, сам довел ее до лесопарковой зоны Елового Бора и сам вывесил МДРК над склоном холма рядом со штаб-квартирой «Анархии».

Потом поставил Фениксу боевую задачу, спустился в каюту, в темпе снял и «сдал» на обслуживание скаф, быстренько ополоснулся, добрался до кровати и вырубился.

Не знаю, до которого часа я бы продрых в идеальных условиях, но искин поднял меня незадолго до полуночи, дал время начать соображать и показал «видеозапись мечты». Вот меня и накрыло — я в мгновение ока оказался на ногах, подключился к «системе» и перетянул на себя телеметрию с первой попавшейся бортовой камеры. А когда убедился в том, что «Химера» висит рядом с жилым комплексом «Серебряное копытце», расплылся в предвкушающей улыбке.

Оделся, что называется, бегом, зачем-то заменил магазин разрывных игл на парализующие, вынесся из каюты, вломился в лифт, спустился в трюм и… завис. Обнаружив, что аппарель уже медленно поднимается, «отсекая» трюм от разбитого панорамного окна, трос лебедки СУ-55 с болтающимся на нем карабином еще не ушел за щиток настенной панели, один из штурмовых дроидов деловито убирает манипуляторы в походное положение, а на полу валяется тушка того самого типа, который в момент моего появления в квартире сидел на нашем диване, закинув ноги на журнальный столик, и смолил сигарету с синявкой!

— Артем Владиславович Лебедев, командир тройки, отправленной за тобой и твоей матушкой… — подал голос ИИ, сделал небольшую паузу и добавил: — В тот момент, когда я взломал искин, собирался уходить на какую-то попойку. Вот я за ним «Голиафа» и отправил. А остальных «Анархистов» можешь взять сам…

Я задумчиво потер подбородок, посмотрел на ситуацию с разных сторон и решил, что эти твари обязаны умереть, проклиная последние мгновения своего существования, а всего остального не заслуживают. Вот свое мнение и изложил:

— Мне нужны только их жизни. А с захватом прекрасно справятся и дроиды. Так что я сейчас поднимусь в рубку и понаблюдаю за процессом со стороны…

Пока поднимался, Феникс «передвинул» МДРК эдак на километр вниз по Гиляровского, притер к окнам восемьдесят девятого этажа жилого комплекса, в просторечии называемого «Колом», и быстренько хакнул гражданский искин, не рассчитанный на противодействие аппаратуре ССО. Потом, вроде как, намертво заблокировал межкомнатные двери, опустил аппарель, разогнал «Голиафа» и… хм… переместил в гостиную сквозь оконное стекло. Еще через миг проломил хлипкую пластиковую створку, провел дроида по коридору до ванной комнаты и сомкнул ни разу не нежные пальчики манипулятора на мощной шее здоровяка, как раз выглянувшего из душевой кабинки.

Приблизительно в том же стиле «пригласил» в трюм «Химеры» и третьего члена этой команды. Только забрал его из ангара для айрбайков разрушенного ТРЦ на Весеннем бульваре. А потом увел наш корабль за пределы Елового Бора и вывесил над крошечной полянкой в лесу, примыкавшему к Лебяжьему озеру. В этот-то момент я в трюм и спустился. И начал играть. В том самом стиле, который считал единственно верным мой второй отец: войдя внутрь, равнодушно оглядел напрочь деморализованных бандитов, перевел взгляд на пол под их тушками и недовольно поморщился:

— Феникс, мне нужен кусок плотного полиэтилена площадью шестнадцать-двадцать квадратных метров…

— Сейчас будет… — пообещал ИИ, и один из дроидов, сорвавшись с места, метнулся к приемному окошку ВСД.

Он же полиэтилен и расстелил. Потом подошел к первому попавшемуся «анархисту», взял за шею правым манипулятором, поднял затрепыхавшееся тело в воздух и с намеком встряхнул, а левой конечностью вцепился в пластиковую стяжку на ногах и без труда вытянул уродца в струнку.

Следующий ход сделал я — подошел к будущей жертве, вытащил из ножен в кои-то веки пригодившийся «Пацифист», вырезал кусок из кожаной куртки и вбил в раззявленный рот вместе с зубами. А через миг услышал испуганный выдох мужика, который в момент моего последнего появления в своей квартире не произнес ни слова:

— Это племяш Аллигатора!!!

— Он самый… — холодно подтвердил я и смахнул «растянутому» левое ухо. Потом избавил его от правого, срезал нос и первый раз уставился в глаза: — Вы ограбили, изнасиловали и убили мою матушку. Поэтому я в своем праве. И уже начал с тебя. Наслаждайся…

…Первое практическое использование технологии допроса, вбитой в мою память любимым дядей, очередной раз доказало высочайшую эффективность навыков покойного офицера ССО. Впрочем, я в этом нисколько не сомневался, соответственно, не удивился и желанию расколоться до донышка, «внезапно» появившемуся у «анархистов». Вопросы я задавал тоже по методике Аллигатора. Кроме того, проверял и перепроверял каждый ответ, хотя был уверен, что меня не обманывают. В итоге, отправив к предкам последнего члена «группы быстрого реагирования», оставил трупы «Голиафам», а сам поднялся в каюту, как следует помылся, привел в порядок боевой нож и, наконец, поинтересовался у Феникса, сколько времени, по его мнению, уйдет на поиск руководителей «Анархии», упомянутых моими «жертвами».

— Нисколько… — сыто мурлыкнул ИИ и объяснил, почему: — Я подошел к делу с куда более серьезным размахом, чем рекомендовал ты, поэтому взломал не только искин штаб-квартиры «Анархистов» и «пару-тройку» микродронов, но и все коммы, до которых «дотягивался» в тот момент. В общем, могу дать пеленг и на эту четверку, и еще на три с лишним десятка уродов пожиже…

— А вызвать в штаб-квартиру всю эту шоблу сможешь? — полюбопытствовал я, выслушал односложный утвердительный ответ и озвучил принятое решение: — Вызывай. А то летать по всему городу как-то несерьезно…

Контролировать процесс и не подумал — поднялся в рубку, сел в свое кресло и немного поскучал. А после того, как «Химера» зависла над особняком, поймал за хвост перспективную мысль и поделился ею с верным помощником.

Он, естественно, пошел мне навстречу — высадил на крышу «Голиафов», помог им дойти незамеченными до кабинета Самого Большого Начальства и запустил внутрь. Благо, продолжал контролировать искин системы безопасности здания и подменял телеметрию с камер СКН «веселыми картинками». Я тоже не бездельничал — отвел МДРК в сторону и вывесил вплотную к стене ближайшего ЖК. Чтобы в невидимый корпус не впоролись флаеры и айрбайки «Анархистов», возвращавшихся на базу. А затем со спокойным сердцем прикипел взглядом к картинке, получаемой от одного из дроидов.

Следующие полчаса наблюдал за телодвижениями временно исполняющих обязанности секретаря-референта, телохранителей Босса и самого Босса. Ну, а они встречали бандитов, прибывавших по срочному вызову, в приемной, в темпе вырубали, заносили в кабинет, избавляли от всего лишнего, иммобилизировали обычными пластиковыми стяжками и складывали одним большим штабелем.

Само собой, в том же стиле «приняли» и все руководство, пребывавшее в непонятках. А после того, как закончили, всадили по разрывной игле в голову каждого рядового «Анархиста», а типов, некогда отправивших боевую тройку в нашу квартиру, подняли на крышу, подождали прилета МДРК и занесли в трюм.

В этот момент на сканерах появились метки наших и трофейных кораблей, прыгнувших к Смоленску из ЗП-десять, и я ненадолго отвлекся. А потом счел, что спешка хороша при ловле блох, и повел «Химеру» к океану Ветров. Не стал торопиться и после того, как выбрался из-под масс-детекторов — поднял борт в космос, отвел подальше от планеты, передал управление Фениксу, спустился в трюм, снял шлем, хмуро оглядел четверку мужчин, отказывавшихся понимать, что, собственно, происходит, и уставился в глаза Боссу:

— Пятого июня этого года вы отправили Артема Владиславовича Лебедева и его парней в квартиру, в которой проживали Наталья Алексеевна Балакирева и я, Тор Ульфович Йенсен…

— Парень, тебе конец! — пообещал этот придурок, поймал правым бедром разрывную иглу, выпущенную одним из «Голиафов», опустил взгляд на обрубок ноги и… обреченно завыл.

Я подождал, пока второй дроид остановит кровотечение стяжкой и заткнет крикуна оплеухой, присел перед ним на корточки и недобро оскалился:

— Мы — в космосе, на борту малого диверсионно-разведывательного корабля службы специальных операций ССО СВР или того самого ведомства, в котором служил неплохо знакомый вам Аллигатор. Лебедев и его люди раскололись до донышка, насладились честно заслуженным воздаянием и уже мертвы. Мертвы и тридцать четыре рядовых члена вашей шайки, попавшиеся мне под горячую руку. А вы и ваши ближники до сих пор живы по одной-единственной причине — я хочу выяснить, за чем вы охотились. И выясню. Чего бы ВАМ это ни стоило. Кстати, ни на страх перед кровопролитием, ни на гуманизм можете не надеяться: дядя Калле с раннего детства готовил меня к поступлению в Академию ССО, так что избавил и от излишнего гуманизма, и от страха перед Законом. И последнее: этот корабль — мой. То есть, останавливать меня некому…

Один из здоровяков имел глупость насмешливо фыркнуть, и я, медленно повернув голову в его сторону, уставился на «Голиафа», стоявшего в паре метров от Фомы Неверующего:

— Перетяни его левое предплечье и зафиксируй руку в неподвижности…

Феникс выполнил приказ, и я, перебравшись к охамевшему недоумку, без особой спешки смахнул «Пацифистом» большой палец, затем срезал мизинец, пробил ладонь насквозь и медленно провернул нож сначала по часовой стрелке, а затем против.

— Я заплачу за свою жизнь десять миллионов!!! — заглушив истошный крик, протараторил рыжеволосый химический качок, поверивший в неотвратимость возмездия самым первым.

В этот момент подал голос ИИ. Через динамики всех четырех дроидов. И удивил даже меня:

— Во-первых, экономить, находясь в такой ситуации, однозначно не стоит. Во-вторых, я взломал ваш комм и уже перевел сорок два миллиона триста десять с мелочью тысяч, обнаружившихся на всех ваших счетах, на новый анонимный. И, в-третьих, с вами не торгуются, а воздают за преступления. Кстати, я — искин этого корабля, «заякоренный» на Тора Ульфовича. Соответственно, служу не за страх, а за совесть… ему и только ему…

…Откровения руководства «Анархии» я переваривал очень и очень долго: оказалось, что матушку убили из-за видеозаписи беседы наместника планеты со спецпосланником президента ССНА, прибывшим на Смоленск под морф-маской и в морф-комбезе, общавшимся с Бекетовым более полутора часов в обстановке строжайшей секретности и «исчезнувшим с радаров» сразу после вылета из его загородной резиденции. Не знаю, какие именно вопросы обсуждались на этой встрече, но Мрак заявился к «Анархистам» аж за пять часов до автоматической активации протокола, созданного дядей Калле на случай своей гибели, разрешил забрать в качестве оплаты все накопления Аллигатора, то есть «двадцать пять-тридцать миллионов рублей», вручил Лебедеву армейскую глушилку, сообщил, в какое время матушка вернется домой, предупредил о том, что я опасен, и торчал в штаб-квартире банды все время, пока меня гоняли по Еловому Бору. А после того, как понял, что я ушел, вышел из себя — свернул шею координатору акции, положил семерых «Анархистов», пытавшихся его остановить, и свалил. Вроде как, пешком.

Три вывода напрашивались сами собой: Мрак узнал о существовании этой видеозаписи незадолго до появления в штаб-квартире этой банды, как минимум догадывался о договоренностях, достигнутых на той самой встрече, и боялся последствий передачи этого материала руководству ССО намного сильнее, чем напарника. Вот нас с матушкой и «списал». А для того, чтобы сделать остальные, не хватало информации: разговорившиеся «языки» не имели представления, как и когда именно «компромат» попал в руки Аллигатора, с чего Мрак взял, что «тот самый» информационный носитель находится в одной из банковских ячеек моего дяди, и где нынче прячется этот ублюдок. Вот я и психовал. Весь перелет до пояса астероидов. А там собственноручно выбросил изуродованные трупы в открытый космос, лично поднял аппарель, загерметизировал трюм, поднялся в свою каюту, разделся, вломился в душевую кабинку, врубил воду, закрыл глаза, почувствовал, что она не успокаивает, и придумал способ переключить свое внимание на менее болезненную тему:

— Слышь, Феникс, а как давно ты экспроприируешь деньги с чужих счетов?

— Самостоятельно — первый день… — честно ответил он и вложил «коллегу» по полной программе: — А в этот вторник ассистировал Стражу, решившему, что Коту и Лому их накопления больше не пригодятся, и использовавшему блок МС-связи этой «Химеры» в качестве передаточного звена. Кстати, накопления у них были приличными: первый подарил родному ведомству порядка шестидесяти семи миллионов, а второй — что-то около пятидесяти трех. Впрочем, «Анархия» обогатила тебя значительно серьезнее…

— А почему меня? — не понял я.

— Они воевали с тобой и твоей семьей. Вот и довоевались… — флегматично заявил ИИ и перешел к цифрам. Вероятнее всего, решив устроить своего рода тест на адекватность: — В общем, с этой четверки прилетело сто семьдесят шесть миллионов девятьсот с чем-то тысяч, а со всей остальной швали, включая тройку Лебедева — еще два четыреста с мелочью. И последнее: твой счет, как ни странно, не заблокирован, так что в данный момент ты являешься владельцем четырехсот двух с небольшим миллионов рублей.

— Ты действительно считаешь, что это известие может меня порадовать? — хмуро спросил я.

— «Деньги — не цель, а средство»? — процитировал он одно из любимейших изречений Аллигатора и окончательно испортил настроение:

— Да. Только это средство родных не воскрешает.

ИИ согласился. Затем извинился и подключил к беседе Стража. А тот, явно успевший проанализировать отчет Феникса, отвлек по-настоящему:

— Привет, Тор. Я тут подмял Перса, Серпа и Тьму, через их блоки МС-связи отправил руководству рапорт о зачислении тебя стажером в наше отделение ССО и успел получить ответ. Впрочем, начну с новостей из того же источника. Итак, новость первая, не самая приятная: на тебя усиленно пытается наложить лапу контр-адмирал Колесников — понимая, что призвать тебя на военную службу не позволяет возраст, этот пройдоха продавил тебе вызов на спецфакультет БеЛА, которой командует его двоюродный брат. В теории этот вызов должен вызывать повышенное слюноотделение, ибо гарантирует не только зачисление в летную академию номер один без вступительных экзаменов, но и воистину сумасшедшие перспективы. Но… абсолютное большинство перспективных мещан и дворян из недостаточно влиятельных родов уже к концу первого курса внезапно становятся Колесниковыми, а меньшинство либо отчисляется из-за проблем со здоровьем, либо погибает во время первой же летней практики.

— Как я понимаю, последнее предложение — информация из категории «Для служебного пользования»? — хмуро поинтересовался я и угадал:

— Так и есть. Но полковник Переверзев, курирующий наш сектор Империи и прилегающие к нему территории, уже считает тебя своим. Поэтому не только поделился этими данными, но и фактически бортанул официальных вербовщиков ВКС, сообщив им, что ты уже зачислен в Академию ССО на Индигирке, но на время войны прикомандирован к смоленскому отделению нашей службы, как личность, подготовленная одним из опытнейших оперативников и великолепно знающая этот регион. Кстати, приказ о твоем зачислении на первый факультет ИАССН действительно подписан. Так что с тебя — два автографа и видеозапись принятия присяги… если ты сочтешь, что этот вариант будущего тебе подходит.

— То есть, загонять меня туда пинками никто не собирается? — на всякий случай спросил я и получил чертовски неприятный ответ:

— А зачем? Во-первых, ты с детства готовился к поступлению именно в это учебное заведение и точно знаешь, какое будущее тебя ждет на выбранном пути. Во-вторых, уже распробовал жизнь оперативника и навряд ли согласишься ее променять на какую-нибудь другую. В-третьих, успел обратить на себя внимание сильных мира сего, из-за чего призыв на обязательную военную службу отправит тебя в цепкие лапки контр-адмирала Колесникова и гарантированно загонит в кабалу. И, в-четвертых, ты нужен не только ему: судя по энтузиазму, с которым тебя пробивали родичи адмирала Скобелева, перед героической гибелью в ЗП-десять он успел связаться с кем-то из старших братьев и обвинил тебя в крахе своих планов…

Глава 20

8 июля 2469 по ЕГК.

…В Кгалагади прибыл через зону перехода, через которую жители системы обычно прыгали в Объединенную Европу или возвращались из нее. Со струны сошел под «шапкой», «огляделся» и не обнаружил ни кораблей, ни их сигнатур. Но расслабляться и не подумал — отлетел подальше на антигравах, потом плавно разогнался и активировал гиперпривод. В общем, к единственной планете ни разу не уважаемого мною Нгвато Кхамы «подкрался» никем не обнаруженным, облетел примерно треть «шара», завис над Чабонгом, полюбовался развалинами дворца, которые только начали разбирать, и с чувством глубочайшего удовлетворения занялся делом. В смысле, навелся на самую большую группу меток, засеченных сканерами, подлетел к ней поближе и обнаружил, что в этой дыре флот, висящий в дрейфе, масс-детекторами не защищают!

Нет, о невероятной безалаберности местных вояк я, естественно, слышал.

Вот и спланировал эту операцию, рассчитывая именно на нее. Однако «вживую» это «великолепие» еще не наблюдал. Поэтому обрадовался, мысленно похвалил себя за сообразительность, посоветовался с Фениксом и начал подготовку к шоу с древнего, основательно потрепанного возле Смоленска, но все равно грозного линкора проекта «Желтый Дракон», болтавшегося в самом центре ордера. Нет, в этот раз подходящие орудийные башенки не выбирал — поставил искину далеко не самую стандартную боевую задачу, медленно облетел покоцанный корабль по спирали, двигаясь почти впритирку к корпусу, и дождался ожидаемого вердикта:

— Твои предсказания оправдались: я насчитал двенадцать призывно открытых сервисных люков и советую затолкать «Смерч» во-от в тот. То есть, вплотную к проекции кормового артсклада. Чтобы взрыв в заброневом пространстве этой области заставил сдетонировать боекомплект. И пусть весь линкор этот взрыв все равно не разнесет, зато превратит в памятник самому себе… как минимум на год. Так как верфей, способных отремонтировать эту дуру, в Африканском Союзе просто нет. Да и с запчастями, мягко выражаясь, неважно…

Я согласно кивнул, повел МДРК по вектору, появившемуся в пилотском интерфейсе, остановил рядом с нужной «дырой» и выпустил наружу «Техников». За процессом перемещения тяжелой противокорабельной ракеты и «Гиацинтов» наблюдал вполглаза, ибо умудрялся нервничать, даже находясь в трансе. Но все обошлось — «Смерч» занял нужное положение, мины легли на его корпус, а их маскировочные поля спрятали оба моих подарка от досужих взглядов.

Следующие два с лишним часа мы «развлекались» примерно в том же ключе. Только разместили шесть «Тайфунов» в комплекте со все теми же «Гиацинтами» на крейсерах — двух «Сен-Дени», одном «Антверпене», одном «Техасе» и двух «Алабамах». При этом торопились со страшной силой. Ибо понимали, что в этой части планеты вот-вот начнется рабочий день, а значит, операторы ремонтных дроидов погонят свои машинки в том числе и на броню. Впрочем, это волнение не мешало ни работать, ни думать. Поэтому, закончив минирование тяжелых кораблей и посмотрев на часы, мы сочли, что можем потратить еще немного времени в том же стиле, и рискнули снова — закрепили по две мины в соплах маршевых движков трех фрегатов «Марсель», двух корветов «Гонолулу», одного «Сеятеля» и корабля-матки, который не смог идентифицировать даже Феникс.

Да, хамили по полной программе, но я понимал, что второго подобного шанса больше не представится, вот и готовил почву под свою основную задумку добросовестнее некуда. И подготовил. К восьми тридцати семи утра по времени Чабонга. Потом вернулся к «точке», с которой любовался развалинами дворца, немного подождал и ровно в девять ноль-ноль спустил Феникса с поводка. А он подорвал наши подарки и уронил во все открытые каналы связи мое обращение:

«Вы похитили моих соотечественников. Не вернете их на родину живыми и здоровыми — в следующий визит расстрою еще серьезнее. Медоед…»

Ждать мгновенной реакции на этот ультиматум было бы наивно, поэтому я сфокусировал внимание на картинке с камеры «Кукушки», предусмотрительно вывешенной километрах в десяти от заминированного флота. И потерял дар речи от КПД акции: корабль-матку, «Сеятель», корвет, все три фрегата и «Антверпен» разнесло вдребезги, в обеих «Алабамах» — из-за особенностей конструкции– пробило почти одинаковые сквозные дыры, а три оставшихся крейсера и линкор переломило пополам!

— Боевые уставы действительно пишутся кровью… — пробормотал я после того, как нагляделся на умопомрачительно жуткую картину. А через мгновение заржал. От немудреной шутки Феникса:

— Эх, будь «Химера» раза в четыре крупнее, развалили бы весь флот Нгвато Кхамы. А так пришлось мелочиться…

Не успел я отсмеяться, как ИИ посерьезнел и задал вопрос на засыпку:

— Тор, а ты собираешься докладывать Переверзеву об очередной успешной акции?

— Раз я теперь являюсь его подчиненным, значит, не мешало бы… — ответил я и вздохнул: — Чувствую, прилетит мне за самодеятельность…

— В нашем ведомстве подобная «самодеятельность» является нормой. Ибо режим секретности никто не отменял… — внезапно сообщил он и добавил: — А за «самодеятельность» с такими последствиями, как эта, да еще и во время войны, как правило, награждают. Впрочем, отчеты все равно необходимо составлять в строго определенном ключе. Дабы, в случае чего, качественно прикрыть задницу.

О необходимости прикрывать задницу всегда и везде я не один десяток раз слышал от дяди Калле, поэтому сделал финт ушами. В смысле, поручил Фениксу составить и отправить отчет, а сам занялся «самым сложным» — дал среднюю тягу на антигравы и повел МДРК прочь от Кгалагади. Ибо дожидаться реакции ее жителей на уничтожение части флота было лениво, а отсутствие возможности быстренько пополнить боекомплект действовало на нервы…

…Сообщение от Переверзева прилетело минут за восемь-десять до выхода на точку начала разгона на внутрисистемный прыжок. Я передал управление ИИ, самостоятельно вывесил окошко «Контакта», ткнул программным курсором в первый из двух полученных файлов и врубил воспроизведение.

Полковник выглядел замотанным до предела и, по моим ощущениям, не спал целую вечность. Видимо, поэтому обошелся без приветствий:

— Со временем —полный швах. Так что отчет просмотрел «по диагонали». Но вдумался в итоговое заключение, оценил КПД задумки и счел необходимым дать вам доступ к схрону, расположенному в поясе астероидов Кгалагади. Кроме того, санкционирую дальнейшие акции в этой системе: если вы выключите из войны Нгвато Кхаму и его флот, то Империи станет чуточку легче. На этом, увы, все. Желаю удачи и спасибо…

Пока я обдумывал услышанное, искин «заиграл» второй файл и изменил траекторию разгона. В общем, прыгать пришлось в другую сторону. Зато через час двадцать семь после схода со струны мы подлетели к астероиду, несильно уступавшему в размерах «каменюге» Стража, достучались до примитивного ИИ, дождались исчезновения маскировочного поля, втиснулись в тоннель и вскоре оказались в помещении, рассчитанном на два корабля размерами с «Химеру».

Как только я «притянул» свой борт к полу, хозяин этих владений прислал Фениксу файл со списком вооружений, хранящихся в схроне, а затем поднял бронеплиту, перекрывавшую треть дальней стены, и выдвинул телескопический элеватор артсклада.

— Грузим «Смерч», шесть «Тайфунов» и «Гиацинты»? — спросил мой искин, выслушал утвердительный ответ и занялся делом. А я встал с кресла и поплелся в свою каюту. Принимать душ, завтракать и лениться.

Не успел ополоснуться и высушить тушку, как ИИ прислал мне в ТК файл с сообщением персонального наставника. Пришлось садиться, разворачивать соответствующее окошко, врубать воспроизведение и вслушиваться в голос Зеро:

— Доброго времени суток, Тор Ульфович. Мы — в гостях у Стража. Только что получили, просмотрели и проанализировали отчет о вашей последней акции. Если очень коротко, то идея в стиле Аллигатора, исполнение на уровне, а эффект — именно тот, который жизненно необходим. Остальными выводами поделюсь при личной встрече. Ждать вас по известным причинам не будем — выгрузим все, что привезли, и уйдем в другие системы АС. Создавать давление еще и на них. А поисками Мрака займемся как-нибудь потом, ибо пока, увы, не до него. Наши контакты приаттачил. Потребуемся — зовите на помощь. На этом пока все. До связи…

— Судя по замотанности Переверзева и намекам Озерова, общая ситуация настолько не радует, что возникла необходимость выключить из войны даже столь незначительную силу, как Африканский Союз… — пробормотал я, потерев подбородок.

— Вероятнее всего, так оно и есть… — подтвердил ИИ и заявил, что раз нам выдали доступ к этому схрону, значит, терроризировать Нгвато Кхама и его вояк станет на порядок легче. Ибо позволит нам не тратить время на мотания в схрон Стража и обратно. А потом слегка напряг: — Впрочем, самым значимым маркером того, что ситуация аховая, является отношение к тебе-любимому: ни в мирное время, ни во время победоносных войн «Химеры» вчерашним школьникам не оставляют. И, тем более, не позволяют резвиться так, как бог на душу положит. А ты, фактически, творишь все, что заблагорассудится, и пребываешь в режиме наибольшего благоприятствования. Кстати, будь я на твоем месте, пользовался бы представившимися возможностями с максимальным КПД: чем более высокую боевую эффективность ты покажешь сейчас, тем сложнее будет принизить твои заслуги после окончания войны. И еще: раз ты уже зачислен на первый факультет ИАССН, значит, я имею право рассматривать каждое твое действие, как элемент учебного процесса, объективно оценивать уровень освоения учебных дисциплин и передавать искину ректората докладные о сдаче зачетов, экзаменов и тестовых практических заданий.

— Ты хочешь сказать… — начал, было, я, но был перебит:

— Я хочу сказать, что к моменту прибытия в Академию ты обязан получить зачеты и высшие экзаменационные оценки по всем дисциплинам, используемым на практике, дабы никому и в голову не пришло загонять тебя на первый курс и учить с нуля, к примеру, пилотажу на МРК и МДРК.

Он однозначно не шутил, поэтому я задумчиво потер переносицу, оценил открывающиеся перспективы и озвучил принятое решение:

— Раз есть возможность быть зачисленным не на первый курс, значит, надо освоить или подтянуть те дисциплины, в которых я пока плаваю. Раздобудь мне, пожалуйста, учебную программу ИАССН…

…Мы вернулись к планете в районе восьми вечера по времени Чабонга. К этому моменту большая часть крупных обломков кораблей либо уже упала, либо была разбита на мелкие и сгорела в атмосфере, а по меньшей работали военные корабли «шоколадок».

Продолжались и спасательные работы — чертова дюжина амеровских ботов, отдаленно похожих на наши «Крабы», еле ползала между госпитальным судном, построенным на верфях ОЕ в допотопные времена, и еще не осмотренными обломками, фоня выхлопами напрочь убитых движков на всю систему. Но больше всего впечатлила деятельность выжившей части местных ВКС — все корабли, способные самостоятельно передвигаться, засеивали космос над столицей масс-детекторами. Но их у Нгвато Кхамы, судя по всему, почти не было, поэтому в девять из десяти ячеек получающейся сети датчиков запросто протиснулся бы среднестатистический фрегат!

Не все ладно было и с минными кластерами: да, их уже вывесили. Но более-менее надежно прикрыли только единственный линкор, оставшийся в наличии. А на защиту места дрейфа остальных бортов запасов мин, как я понял, не хватило.

— И что тебя удивляет? — поинтересовался Феникс после того, как выслушал мой монолог по этому поводу. — Пока «шоколадки» воевали, их снабжали всем необходимым. Причем доставляли грузы к местам ведения боевых действий. А теперь, когда Нгвато Кхама слился, он перестал быть нужным. Ну, и откуда у него возьмутся масс-детекторы, мины, ПКР и новые корабли? Кстати, не забывай и о сокрушительном ударе по его бюджету, который нанесло уничтожение ГОК-а, его падение на дворец и сегодняшнее шоу: «вождь вождей» лишился очень приличной части доходов и… обязан как можно быстрее восстановить и дворец, и пострадавшие корабли, так как в противном случае потеряет сначала лицо, а затем планету. В общем, ему сейчас не до расходников.

— Об этом я не подумал… — честно признался я, еще раз оглядел метки тяжелых кораблей страдальца на картинке со сканеров и решил воспользоваться временными трудностями их владельца. Поэтому повел МДРК к «Антверпену», засевавшему масс-детекторами область над южной частью Чабонга, вышел на тот же курс и сбросил перед крейсером кластер «Гиацинтов» с уже активированными «шапками».

Разойтись в стороны мины не успели — посудина, пилившая по ортодроме, впоролась в две крайние и инициировала подрыв всех остальных. Дури в кластере было предостаточно, поэтому серия из двенадцати последовательных взрывов «съела» корпус грозной боевой машины почти до дюз маршевых движков! Что, конечно же, вызвало панику среди остальных бортов «шоколадок». Впрочем, маневрировали они предсказуемо, поэтому мы сожгли последний «Сен-Дени» Нгвато Кхамы, расслабленно дрейфовавший в сторонке, плюс развалили две «Алабамы» из трех имевшихся. И тут местные вояки отожгли — уронили остатки флота в атмосферу. Вероятнее всего, резонно рассудив, что я не рвану следом в том же режиме, чтобы себя не демаскировать.

Я действительно остался болтаться на высоких орбитах. Но подобрался поближе к линкору, на пару с Фениксом оценил шансы достать его «Смерчем» в разных вариантах пуска, и обломался: по утверждению ИИ, гарантированно не сработал бы даже старт ПКР после дрейфа под маскировочными полями пары-тройки «Кукушек»:

— Борт болтается в облаке из масс-детекторов и, судя по частоте импульсов аппаратуры КТК, готов к отражению атаки. Постановщика помех у нас с тобой, к сожалению, нет, значит, ракету засекут либо в момент активации маршевого двигателя, либо при приближении к датчикам, выпустят навстречу пять-десять противоракет и сожгут…

— … что не лучшим образом скажется на репутации страшного и ужасного Медоеда… — продолжил я и поймал за хвост еще одну неприятную мысль: — Черт, а ведь Кхама потеряет лицо и в том случае, если согласится на наши требования!

— Верно. Поэтому его надо загнать в ситуацию, в которой этот выход будет меньшим из всех зол!

Я посмотрел на свои задумки под новым ракурсом, счел, что они загонят «вождя вождей» именно в такую ситуацию, и повеселел:

— Что ж, задача понятна, решение — есть, значит, на линкор пока забиваем и расслабляемся эдак до пяти утра по времени Чабонга. Кстати, а что там в каналах связи и в планетарной Сети?

В каналах связи и в планетарной Сети было спокойно, как на кладбище. Но только из-за того, что искины спецслужб Кгалагади блокировали все материалы, в которых содержались слова «Медоед», «взрыв», «ГОК», «ультиматум» и т.д. Но народ все равно паниковал. Из-за того, что вооруженные силы планеты были подняты по тревоге и стали нести службу в красном режиме, местное управление гражданской авиации ограничило полеты в столичном регионе, на улицах всех крупных городов появились пикеты вояк, а контрразведка сорвалась с нарезки и устроила охоту на ведьм. То есть, искала агентуру Империи, снабжающую меня актуальной информацией о происходящем в этой системе, и, как это обычно бывает, под шумок решала какие-то шкурные вопросы.

Но я заранее знал, что так и будет, поэтому, выслушав доклад Феникса, удовлетворенно кивнул, отправил Переверзеву очередной видеоотчет и повел «Химеру» прочь от планеты. А где-то через полчаса получил ответ, вывел в ТК, врубил воспроизведение и подобрался: Владимир Михайлович выглядел в разы более замотанным, чем «утром», но пребывал на подъеме.

Как вскоре выяснилось, далеко не просто так:

— Доброго времени суток. Сегодня в четырнадцать пятьдесят по времени Новомосковска Одиннадцатый и Двенадцатый Пограничные флоты заманили в ловушку объединенную армаду ВКС Новой Америки, Объединенной Европы и Арабского Халифата. Сражение закончилось чуть менее двух часов тому назад нашей убедительнейшей победой. И пусть хребет коалиции противника еще не переломлен, я доволен до невозможности. Вот на радостях оба ваших отчета и проанализировал. Потом подбил итоги вашей деятельности и сложил затраты на реализацию акций, вычислил коэффициент боевой эффективности и настолько удивился, что затребовал подтверждения каждой отдельной акции из сторонних источников. И пусть я получил ответы не на все запросы, зато посмотрел нарезку из фрагментов обращений Нгвато Кхама к подданным, подготовленную нашим агентом влияния, и могу процитировать вывод: «ВКС Кгалагади практически уничтожены — полностью боеспособно всего четыре из семи тяжелых кораблей, оставшихся на ходу, а порядка восьмидесяти шести процентов легких морально устарели еще в начале века; потеря орбитального ГОК-а и уничтожение дворца династии Кхама сыграло на руку оппозиционным родам, а КПД акций Медоеда настолько испугал властную элиту, что в обществе заговорили о необходимости принять его ультиматум…»

После этих слов Переверзев сделал небольшую паузу и как-то странно прищурился:

— Додавите их до капитуляции. А я продавлю достойную награду…

Глава 21

9–14 июля 2469 по ЕГК.

…С пяти до восьми утра по времени Чабонга мы мотались по окрестностям столицы Кгалагади и устанавливали «подарки». Первым делом заминировали крупнейшую гравитационную плотинную гидроэлектростанцию планеты «Два ущелья» на реке Лоцани, вроде как, построенную инженерами Объединенной Европы лет через двенадцать-пятнадцать после завершения терраформирования.

Затем установили по кластеру «Гиацинтов» в критических местах водоочистных сооружений рядом с водохранилищем Нгами, питающим весь столичный регион. А на предпоследнем этапе подготовили к взрыву крупнейший автомобильный и железнодорожный мост через все ту же Лоцани.

Вопреки моим опасениям, все прошло, как по маслу. Ведь хоть какое-то подобие охраны обнаружилось только на ГЭС, однако «техническое оснащение» дежурной смены могло вызвать разве что слезы.

Впрочем, расслабляться мы и не подумали: в восемь ноль-ноль по времени Чабонга Феникс залил во все открытые каналы связи очередное обращение, в котором я честно предупредил население планеты о грядущей катастрофе:

«Вы все еще не отправили на Смоленск ни одного моего соотечественника. Я разочарован. И сегодня продолжу наказывать вас: через пятнадцать минут взлетят на воздух плотина и машинные корпуса „Двух Ущелий“, Белый мост через Лоцани и водоочистные сооружения на Нгами. Электричество пропадет сразу. Равно, как и наземное сообщение с Рамоцвой и соседними городами. Затем — то есть, через тридцать шесть минут — вал воды докатится до Канье. Еще через девять с половиной-десять снесет Мочуди, а потом вырвется в долину Нар и постепенно ослабнет. В этот раз я оставил временной зазор для организации эвакуации и не стал взрывать ни АЭС, ни ЭСРС^[30], ни тектонический разлом под Джваненгом, так как искренне надеюсь, что здравый смысл возобладает над дурной самоуверенностью или врожденным идиотизмом. Но мое терпение уже на исходе. И если вы не горите желанием вернуться в каменный век, то сделаете напрашивающиеся выводы. Медоед…»

Реакция местных силовиков на это предупреждение восхитила редкой… хм… осторожностью: в сторону заминированных объектов не вылетел ни один флаер, хотя временной зазор позволял как минимум просканировать сооружения, чтобы понять, что именно там рванет, и защитить другие объекты. Не торопились и с началом эвакуации. Хотя нет, не так: первые четверть часа не делали ровным счетом ничего. А после того, как убедились, что я не бросаю слов на ветер, зашевелились в особо ленивом режиме. Впрочем, мое сообщение из каналов не удалили, поэтому население двух сравнительно небольших городков справилось с этой задачей само.

И, тем самым, сняло с моей души самый тяжелый камень. Ну, а жители четверти континента просто остались без света, ибо «внезапное» отключение электричества вызвало еще какие-то сбои в далеко не эталонной энергетической системе планеты.

В общем, в космос я поднялся в прекраснейшем настроении, скинул две «Кукушки», чтобы повысить шансы «услышать» ответ на свой ультиматум, попросил ИИ отправить видеоотчет Переверзеву и полетел отсыпаться.

Ага, так мне это и удалось: не успел я загнать МДРК в «ангар», вырубить двигатели, определиться с номенклатурой загружаемых боеприпасов, выйти из пилотского интерфейса и разблокировать замки кресла, как ожил блок МС-связи. Пришлось вывешивать перед собой «Контакт», открывать сообщение Владимира Михайловича и включать воспроизведение.

Монолог полковника развеселил со второго предложения:

— Доброго времени суток, Тор Ульфович. Счастлив сообщить, что вы своего добились: Нгвато Кхама прислал послу ИР в Африканском Союзе официальное письмо, в котором заявил, что готов к обсуждению технологии возвращения на родину уроженцев Империи, «невесть какими путями попавших на его планету», и чрезвычайно завуалированно намекнул на то, что некоего Медоеда желательно перенаправить в какую-нибудь другую систему. Ибо «решение уже принято и переигрываться не будет». Посол даже не подозревал о вашем существовании, поэтому счел необходимым навести справки, в конечном итоге вышел на меня и через считанные минуты сообщит господину Кхаме, что Медоед переберется в какую-нибудь другую систему только после того, как дождется прибытия на Смоленск последнего пассажирского транспорта с соотечественниками. Ибо не верит обещаниям, предпочитает словам дела и… почти уверен, что для ускорения переговоров потребуется использовать как минимум один «комплект» из уже подготовленных «аргументов».

После этих слов Переверзев ненадолго отвлекся на что-то, находящееся за пределами моего поля зрения, а после того, как снова уставился в камеру, озвучил премиленькое распоряжение:

— Эта страшилка наверняка сработает. Поэтому вы можете возвращаться на Смоленск. Только не рискуйте. То есть, уходите из Кгалагади и заходите в свою систему через зоны перехода второй категории: война, увы, еще не закончилась, и в «единичках» можно крупно влипнуть. И еще: теоретически к моменту вашего прибытия на родную планету к ней должны будут прилететь и встать на боевое дежурство обе новые орбитальные крепости и Двадцать Первый Пограничный. Тем не менее, свяжитесь со мной сразу после схода со струны: я пришлю вам идентификатор-вездеход для запросчика вашей «Химеры» и айдишку сотрудника нашего ведомства, без которой отдыхать на воюющей планете будет крайне некомфортно. На этом пока все. До связи…

Я, естественно, обрадовался. И поделился с Фениксом своими мыслями по поводу реакции «вождя вождей» на нашу деятельность. А после того, как обсудил и свои догадки, и выкладки искина, решил, что выспаться смогу и в гипере. Так что дождался завершения погрузки минных кластеров и восполнения запасов топлива, вывел «Химеру» в открытый космос и порулил к знакомой «двоечке». Чтобы не тратить время на расчеты…

…Со струны сошли в четверг, одиннадцатого, в четыре семнадцать ночи. К этому времени я успел и выспаться, и умотаться вусмерть, и снова выспаться, так что перетянул на себя управление и повел МДРК к уже «разведанной» зоне перехода, из которой собирался уйти на Смоленск. Внутрисистемный прыжок прошел штатно, а вот выход на следующую струну заставил перенервничать — не знаю, почему, но в этот раз наводки от флуктуаций Ершова постоянно срывались в резонанс, и я не успевал его гасить. Нет, в гипер все-таки вышел. Но настолько устал, что отходил от этой нервотрепки больше суток и все это время изображал овощ. Зато всю субботу посвятил тренировкам и решению все усложняющихся задач в эмуляции программной оболочки аппаратуры КТК. В процессе, наконец, почувствовал логику разработчиков этого комплекса, заслужил похвалу Феникса и отправился баиньки довольным до невозможности.

Последнюю ночь в гипере видел сны, в которых отрывался в аквапарках, нырял на Лебяжьем озере и… дважды добился взаимности у Лерки Евстигнеевой — старшей сестры моей одноклассницы, которую я считал эталоном ума, доброты, обаяния и красоты.

Вот возвращение в реальность и расстроило. Да, не так уж и сильно, но все время водных процедур перед внутренним взором сменяли друг друга волнующие картинки-«воспоминания», а на самом краю сознания крепло желание объединить приятное с полезным. То есть, добраться до Смоленска, заныкать «Химеру» в окрестностях Елового Бора, арендовать спортивный флаер, купить нормальную гражданскую одежду и роскошный букет цветов, подлететь к жилому комплексу девушки-мечты, подняться в ее квартиру и пригласить на свидание.

Что самое забавное, мечтать о Лере не перестал даже во время отработки базовой техники карате. Но представлял, как отбиваю девчонку от шушеры, коей в нашем городе было завались, и вкладывался в каждую отдельно взятую серию ударов по воображаемым грабителям, насильникам и убийцам. Да, понимал, что веду себя, как сопливый мальчишка, но все равно дурил. До тех пор, пока не обнулился единственный таймер и не отправил готовиться к выходу из гипера.

Со струны сошли по-боевому, «огляделись», не обнаружили ни кораблей, ни их сигнатур, ушли подальше, «медленно» разогнались и прыгнули в сторону владений Стража. Чтобы уведомить о своем возвращении в систему и, заодно, посмотреть, что такого привезли майор Озеров и его люди.

Как только встали в разгон для прыжка к нужной области пояса астероидов, я сообщил Переверзеву о своем прибытии в систему, а буквально через десять минут получил ответ с двумя приаттаченными программками. Первую «заиграл» Феникс и обновил запросчик МДРК, а вторую я перегнал в свой коммуникатор, распаковал, установил, развернул, изучил все вкладки и выяснил, что являюсь курсантом второго курса ИАССН, что временно прикомандирован к смоленскому отделению ССО СВР и что вправе самостоятельно перемещаться по Империи на двух военных кораблях — «Мороке» и «Химере».

— Второго? Уже? — спросил я у искина и получил ответ, объяснивший все:

— Уровень твоих практических навыков по боевым дисциплинам тянет как минимум на конец первого семестра четвертого курса, анализировать отчеты о проведенных акциях и делать выводы умею не только я, а на первокурсников искины не «заякоривают» в принципе. Ибо это нерационально: порядка семидесяти двух процентов курсантов первого факультета после третьего курса переводятся на другие, так как заваливают уход на струну из зоны перехода с коэффициентом сопряжения ноль восемьдесят пять-ноль восемьдесят семь, что ставит крест как на возможности уходить в гипер даже через «двоечки», так и на перспективах получить статус свободного оперативника. Ну, а ты удержал «Химеру» на струне с коэффициентом сопряжения два-девяносто восемь, на что способен не каждый выпускник. Дальше объяснять?

Я отрицательно помотал головой, включил воспроизведение основного файла и вслушался в голос Переверзева, в кои-то веки выглядевшего бодрым:

— Доброго времени суток, Тор Ульфович. Как ни странно, Двадцать Первый Пограничный и орбитальные крепости добрались до Смоленска без каких-либо эксцессов, встали на боевое дежурство и даже отразили атаку одного из Ударных флотов Объединенной Европы, отправленного в вашу систему на разведку. Да, из-за неважного состояния старых крепостей новые расширили прикрываемую область не так уж и сильно, но Радонеж, вроде как, возвращается к нормальной жизни, и отдохнуть в нем вполне реально. Далее, отдыхать вы вправе неделю, то есть, до нуля часов двадцать второго июля по времени Новомосковска. А потом должны выйти со мной на связь и получить боевую задачу. И последнее: на ваш счет уже перечислены более чем серьезные подъемные, так что смело заселяйтесь в какую-нибудь по-настоящему хорошую гостиницу, не экономьте и в любой ситуации держитесь так, как полагается будущему офицеру ССО. Хотя нет, не последнее: «Химеру» желательно посадить в любой свободный подземный ангар белого сектора Пинского космодрома и сдать под охрану по процедуре, с которой прекрасно знаком ваш искин. Там же можете вытребовать себе разъездной флаер типа «Авантюриста», ибо имеете право. На этом действительно все. Хорошего отдыха и до связи…

— «Авантюрист»? — задумчиво переспросил я, представил себе эту машину и счел, что на ней я буду выглядеть ничуть не менее солидно, чем на чем-нибудь спортивном. А значит, смогу залететь к Евстигнеевым, впечатлить Валерию и…

Представить, что будет дальше, не успел. Хотя и рассчитывал: свернутое, было, окно «Контакта» развернулось снова, а Феникс как-то уж очень мрачно сообщил, что мне прилетело еще одно сообщение, сделал небольшую паузу и вздохнул:

— От Мрака…

Настроение мгновенно ухудшилось, поэтому, запустив воспроизведение, я прикипел взглядом к бесстрастному лицу «друга семьи» и превратился в слух.

«Дядя Марк», как обычно, не стал тянуть кота за причинное место, однако, по своему обыкновению, начал беседу с язвительной подначки:

— Привет, Торри. Просмотрел видеоотчеты о твоих акциях и восхитился: ты, наконец, вырос, пошел по нашим стопам и доказал делом, что мы вкладывались в тебя не зря. Знаешь, в какой-нибудь альтернативной жизни я бы, пожалуй, взял тебя в персональные подопечные и превратил в настоящего волчару. Но история, как известно, не терпит сослагательного наклонения, поэтому вернусь в этот, единственный доступный вариант жизни и опишу твое ближайшее будущее. Итак, ты забываешь о планах побалдеть на Смоленске и прыгаешь в Белогорье. Там находишь возможность скрытно просочиться сквозь сеть масс-детекторов, летишь к Новомосковску, паркуешь свою «Химеру» в каком-нибудь пригороде, добираешься до Переяславского филиала Императорского банка, забираешь все содержимое ячеек Аллигатора и защищенный контейнер из ячейки, алгоритм доступа к которой прочтешь в приаттаченном файле. Потом складываешь мое добро в эту емкость, кодируешь СКД датой рождения своей покойной матушки и возвращаешься на корабль. А после того, как выходишь в открытый космос, перечисляешь на счет, реквизиты которого будут в том же файле, двести двадцать три миллиона двести двадцать тысяч в знак того, что готов получить дальнейшие инструкции…

После этого требования он знакомо опустил правый уголок рта и перешел к основной части убеждений:

— Будь на твоем месте обычный подросток, я бы взял в заложники Костю Синицина, Леру Евстигнееву и Олега Максимова, записал их мольбы, переслал этому дурачку и пообещал их жизни в обмен на послушание. К сожалению, тебя, Торри, такой лажей не проймешь. Поэтому я подготовил аргумент повесомее — техногенную катастрофу на Смоленске, которая гарантированно унесет не менее семисот миллионов жизней. И публикацию, которая, в случае чего, докажет твою вину в их гибели и превратит тебя в изгоя. Кстати, не стану обманывать и в самом главном. То есть, обещать, что оставлю тебя жить и здравствовать: ты опасен, значит, обязан умереть. И умрешь. После того, как передашь мне мое имущество. Далее, не трать время на поиски альтернативного выхода — я подготовился. В том самом смысле, который так любил вкладывать в это слово твой покойный дядька. И не пытайся обращаться за помощью к Переверзеву или к руководству ССО — да, де-юре, меня, вроде как, списали, но, де-факто, я продолжаю держать руку на пульсе происходящего и оперативно получать даже секретные документы. Так что, узнав о любых твоих телодвижениях в этом направлении, убью миллионов сто. Или двести. Просто потому, что поставил на эту карту абсолютно все и уже сжег мосты. И последнее: я понимаю, что ты не поверишь, но сказать обязан — Наташа умерла из-за жадности Аллигатора. Он же виноват и в том, что я буду вынужден убить тебя. Да и меня на этот путь тоже толкнул твой любимый дядюшка. Ибо… впрочем, это уже лирика, а мне сейчас не до нее. На этом, пожалуй, закончу. Жду своих денег и своего имущества…

— Судя по мелкой моторике и кое-каким нюансам поведения, это не блеф… — мрачно сообщил ИИ после того, как я свернул «Контакт» и невидящим взглядом уставился во тьму дополненной реальности.

— По словам моего дяди, Мрак не умеет блефовать, давно смирился с этой своей слабостью и прекрасно обходится действием.… — вздохнул я, вспомнил еще одно утверждение второго отца и поделился им с искином: — А еще Мрак, вроде как, социопат. Поэтому, планируя акции, никогда не минимизировал количество жертв. Кроме того, появлялся у нас достаточно часто, помогал дяде дрессировать меня и неплохо изучил мой характер. Кстати, требование затолкать содержимое ячеек в защищенный контейнер — это намек. На то, что акция по изъятию этого добра и моему устранению спланирована настолько хорошо, что мои трепыхания бессмысленны.

— Ты хочешь сказать, что защищенный контейнер — это емкость, которая с вероятностью процентов в девяносто девять переживет уничтожение «Химеры»?

Я утвердительно кивнул:

— Ну да: он отправит меня внутрисистемным прыжком в область, возле которой заблаговременно вывесит «Кукушку», затем пришлет вектор и скорость движения, гарантирующую «раздутие» сигнатур бортов прикрытия, потребует лететь без «шапки», в какой-то момент всадит в «Химеру» легкую или среднюю ПКР, подберет контейнер и свалит. Либо в ССНА, либо в ОЕ, либо в Халифат.

— И что ты планируешь делать в сложившейся ситуации?

— Начну выполнять его требования…

Глава 22

19 июля 2469 по ЕГК.

…Подходящую лакуну в сплошной сети из масс-детекторов нашли только в пятницу «утром», аккуратненько просочились на ту сторону, на самом малом ходу нырнули в атмосферу и попилили к Новомосковску. Вернее, попилил. ИИ «Химеры». Ну, а я спустился в каюту, ополоснулся, упал на кровать и вырубился. Ибо не видел смысла торчать в рубке все семь с лишним часов перелета.

Проснулся по таймеру, но выспавшимся и, что самое главное, морально готовым ко всему и вся. Поэтому бодренько привел себя в порядок, подключился к пилотскому интерфейсу, «выглянул» наружу, оглядел изрядно обшарпанные дома и темные подворотни, почувствовал себя в родном Буреломе и задал искину уточняющий вопрос:

— Павлов Посад или Заводской район?

— Это Мышкино. Или, в просторечии, Крысятник… — деловито сообщил ИИ и объяснился: — Управление воздушным движением «сдвинуло» четыре крупных пучка воздушных трасс на Павлов Посад и три — на Заводской, так что я там под «шапкой» не повишу. Зато над этим пригородом тишь, гладь да божья благодать. Правда, бардак внизу творится знатный, зато целых стационарных камер СКН практически нет, а спутниковые в арки и подъезды не заглядывают. В общем, лучшего места для внезапного появления в столице не найти.

— Понял… — буркнул я и занялся делом — «поймал» трехмерную карту этого пригорода с рекомендованным маршрутом, ведущим «к цивилизации», впечатал в память достопримечательности, которые нельзя было не заметить, запомнил место, возле которого Феникс обещал болтаться на «Химере», вздохнул и начал собираться.

Рубашку, брюки и ботинки «из далекого прошлого» натягивал через силу, так как они напоминали о последнем дне счастливой жизни, о смерти матушки, дяди Калле и первых сутках мотаний по Смоленску. Увы, другой гражданки у меня не было, а соваться в Крысятник, будучи «упакованным» в повседневный летный комбез, было бы, мягко выражаясь, неразумным. Одевшись и обувшись, раза три выдернул и вернул в ножны скрытого ношения тычковый нож, затем плотно поел и спустился в трюм. А там забрал у «Голиафа» два десятка пуль от его наплечной крупнокалиберной скорострелки, ссыпал в левый карман брюк, хлопнул по правому нагрудному, привычно провернул комм так, чтобы экран оказался на внутренней стороне предплечья, посмотрел в объектив потолочной камеры и заявил, что готов.

Аппарель поползла вниз в то же мгновение. Затем в ТК появился таймер обратного отсчета, а в окне МДР — трехмерная модель ближайших окрестностей и открытое окно девятого этажа одного из зданий, подсвеченное ярко-зеленым кантиком. Задавать дурацкие вопросы типа «А ты уверен, что в этой квартире нет ни одной живой души?» я, естественно, и не подумал — в момент зависания борта сорвался с места, как следует оттолкнулся, приземлился на чем-то заляпанный подоконник, спрыгнул на пол, покрытый дешевым пластиком, услышал щелчок замка, разблокированного моим искином в удаленном режиме, и пошел на звук. Шаге на втором вдохнул, почувствовал запах затхлости и какой-то едкой химии, поморщился, выскользнул в коридор, мазнул взглядом по серой кожаной куртке с засаленными рукавами, висевшей на вешалке, и поношенным черным ботинкам, валявшимся возле рассохшейся тумбочки, отрешенно подумал, что владелец этого великолепия, по логике, не мог приобрести домашний искин, и оказался на лестничной клетке.

Тыкать в оплавленный сенсор лифта не стал, так как догадывался, как он должен выглядеть внутри, и попрыгал вниз своим ходом. А на седьмом этаже первый раз пожалел об отсутствии гравика — парить над напрочь уделанными ступенями было бы в разы приятнее, чем наступать на подозрительные пятна.

На пятом, наконец, услышал голоса тех самых двух «силуэтов», которые видел на картинке с биосканера, загнал себя в транс и закосил под тяжелый танк. То есть, изобразил на лице полнейшее равнодушие, вскинул голову, развернул плечи и добавил походке вальяжности. В общем, в поле зрения местных торчков появился, фоня непоколебимой уверенностью в себе, мощным подзатыльником убрал со своего пути задохлика, недостаточно быстро освободившего проход, и «задавил» взглядом второго аборигена, посмевшего посмотреть мне в глаза.

Шаг, естественно, не ускорял — в том же темпе спустился до первого этажа, вышел под открытое небо, уверенно повернул налево и потопал в сторону парка с детской площадкой. Ну, или того, что когда-то создавалось для спокойного семейного отдыха. О том, что там «отдыхает» пятеро парней чуть постарше меня, естественно, знал. Поэтому ломился по центру проезжей части, как тяжелый танк прорыва, и… заблаговременно достал из левого кармана две пули. В общем, на «внезапное» появление из теней трех силуэтов отреагировал правильно. Вернее, не отреагировал вообще — продолжил переть в том же стиле, хотя двигался прямо на крепыша чуть пониже меня, перекидывавшего из одного уголка рта в другой незажженный косячок. Не отреагировал и на обязательный монолог, который, при желании, можно было перевести на культурный росский тремя коротенькими фразами:

— Ты кто такой? Под кем ходишь? Что потерял в нашем районе?

Не знаю, с какого перепугу, но двое из троих вопрошающих отошли от «канонических» формулировок, в принципе позволяющих разойтись бортами, к… хм… излишне матерным, и я, конечно же, счел себя оскорбленным. Поэтому сходу метнул одну пулю в излишне суетливого дрыща, явно прячущего за бедром либо нож, либо заточку, а вторую — в здоровяка, не обремененного интеллектом.

Первый бросок получился золотым — вместо того, чтобы попасть в лицо и подарить мне мгновение для входа в ближний бой, пуля влетела в открывшийся рот и, видимо, «ушла» в глотку, так как дрыщ закашлялся, расфокусировал взгляд и, конечно же, зевнул начало моего движения. Ну, а правая рука с чем-то вроде стилета, показавшаяся из-за штанины, резко расширила коридор возможностей. Вот я о гуманности и забыл — вбил правую стопу в выпрямленное колено, причем в полную силу, под хруст ломающегося сустава разнес правую ключицу, зашел телу, еще не успевшему заорать, за спину и толкнул на здоровяка, оказавшегося на удивление подвижным. Поэтому анатомический кастет впоролся не в меня, а в левый висок дрыща и потушил ему свет.

Кстати, отскочить от оседающей тушки растерявшийся здоровяк не успел. Поэтому она рухнула ему на ноги.

И, кроме всего прочего, прикрыла мою разгоняющуюся ногу на первой трети траектории, благодаря чему левый подъем благополучно воткнулся в область печени. Я и в этот раз бил от всей души, поэтому вынес как минимум пару ребер и сложил любителя кастетов пополам. А еще через долю секунды остановил третьего члена «пикета» броском очередной пули, поднырнул под правый боковой, прогнул «боксера» в пояснице и вбил затылком в асфальт.

Потом упал. Плашмя. Благодаря чему увернулся от контактных игл тазера. И прямо из положения «лежа» метнул еще две пули. Благо, этой наукой овладел на достаточно хорошем уровне еще в первый год занятий у сенсея Датэ Такуми.

Первая попала в глаз неудачливому стрелку, почти добежавшему до места схватки, а вторая вынудила уйти в сторону чуть приотставшего парня, судя по пластике и особенностям реакции на подобные «раздражители», являвшегося неплохим бойцом. Но с «неплохими бойцами» я рубился каждый божий день, так что сходу ушел в перекат, вскочил на ноги, рванул к «стрелку», в полутора метрах показал очередной кистевой бросок и вбил кулак в растопыренные пальцы левой руки, выставленной навстречу.

Вспышка боли в выбитых суставах рассеяла внимание ничуть не хуже, чем пуля, так что я пробил правый прямой в нос с «аристократической» горбинкой, на смещении вправо проломил левым локтем грудину и толкнул «поломашку» на «бойца». Да, в этот раз финт не сработал — парень спокойно ушел от «балласта», вытащил из-за пояса и раскрыл две телескопические дубинки, крутанул их перед собой и предвкушающе оскалился. Что интересно, молча.

Я пожал плечами, неспешно извлек тычковый нож, зажал между пальцами левой руки и пошел навстречу.

Тут «боец» ощутимо напрягся. Так как внезапно сообразил, что раз дрался я в левосторонней стойке, то, по логике, должен был взять нож в правую руку.

«Угу, я — амбидекстр…» — мысленно хохотнул я, притерся к вертикальному удару левой дубинкой, на удивление легко забрал ее у хозяина, подставив под опускающуюся руку ладонь, почувствовал, что могу изменить рисунок боя, и изменил. В смысле, одновременно со смещением вправо принял атаку второй дубинкой на свою, прикрывшую предплечье, всадил тычковый нож в запястье вооруженной руки противника, провернул лезвие в ране и, сместившись в том же направлении еще раз, чиркнул все тем же ножом по коже шеи.

«Боец» насмерть перепугался, забыл о дубинке и потянулся к «новой ране» обеими руками. Ну, а я подсек ближнюю ногу, помог закручивающемуся телу оказаться ко мне спиной и насадил левой почкой на колено.

Последнюю точку в этой схватке — рубящий удар в затылок — поставил после смещения в другую сторону, забыл об оседающем теле, оглядел остальные тушки и счел, что добивать их не обязательно. Поэтому наклонился над «своим», вытер нож о штанину и убрал в ножны. Потом подобрал вторую дубинку, сложил оба трофея, спрятал под рубашку и продолжил движение по прежнему маршруту.

Следующие два «поста» меня не остановили. То ли оценив непоколебимую уверенность, с которой я ломился по чужому району, то ли засомневавшись в своих силах. Четвертый состоял из одного задохлика и возбухать не рискнул. Пятому и шестому было не до меня — парни пили не первый час, соответственно, видели только жестяные банки с какой-то дешевой отравой и слышали только себя. А седьмой готовился к набегу на соседний район, вот и счел возможным размяться.

Тут никаких вопросов не задавали — двое подростков-шустрил, пытавшихся заслужить место в основном составе группировки, сходу кинулись мне наперерез со стальными прутами наперевес и поломались. Ну, а я сорвался на бег, секунд за двенадцать добежал до ближайшего угла, свернул, немного подождал и вырубил самого шустрого из преследователей. Встречным ударом в горло. Потом снова ускорился, за время пробежки до следующего угла оторвался от толпы метров на двадцать, благо, в отличие от абсолютного большинства «аборигенов», не пил, не курил и не ширялся, снова свернул за угол и добросовестно поломал еще двоих «призовых рысаков». Потом разогнался по длинной прямой, вовремя заметил «подарок судьбы», догонявший меня на гравике, вовремя ушел в кувырок, чтобы увернуться от горизонтального удара арматурой по спине, выкатился из переката в стойку, сдернул мальчишку лет четырнадцати с моего любимого транспортного средства, пощечиной отправил в тяжелейший нокаут, выдернул из разжавшихся пальцев «дугу» активатора, запрыгнул на доску и втопил на расплав ни разу не тюнингового движка…

…К торгово-развлекательному центру «Сапфир» я подлетать не стал — слез с гравика метрах в семидесяти от здания, выбросил игрушку, отыгравшую свою роль, телескопические дубинки и пули в первую попавшуюся урну, расправил плечи и потопал дальше своим ходом. По пандусу, ведущему к боковому входу, поднялся чуть ли не вприпрыжку, вошел в кондиционированное нутро ТРЦ, влез в локальную Сеть и скачал на комм поэтажный план Царства Изобилия.

Пока шел к эскалаторам, развернул картинку в МДР, вбил в поисковую строку словосочетание «Мужская одежда», изучил информационные плашки над добрым десятком замигавших меток и поднялся на третий этаж. А там вломился в ближайший магазин торговой сети «Эстет», подошел к продавцу-консультанту и изобразил неуверенную улыбку:

— Здравствуйте, э-э-э… Михаил. Я бы хотел приобрести костюм… Ну… для появления на экзаменах… в институт. А еще рубашку с галстуком… и ботинки.

Парень ненамного старше меня покровительственно кивнул, запоздало поздоровался и поинтересовался, какой бюджет мне выделили родичи.

Цены на шмотье, продающееся в «Эстете», я видел в модуле дополненной реальности, оставлять заметный след не собирался, поэтому покраснел и озвучил сумму, на которую можно было приобрести «комплект» средней паршивости.

Улыбка Михаила заметно потускнела, но свои должностные обязанности он отработал, что называется, от и до — шустренько снял с меня динамическую мерку, сообщил, что на переделку заготовок под «нестандартные размеры» уйдет чуть более двенадцати минут, предложил прохладительные напитки, легко и непринужденно впарил белье и носки, отвел в примерочную, вытащил из лотка ВСД портпледы и так далее. В общем, его стараниями я превратился в мещанина из более-менее благополучного района, «понравился себе в зеркале» и решил не переодеваться.

За покупки заплатил с анонимного счета, на который Феникс перекидывал экспроприированные финансы, сделал вид, что удручен остатком, отказался от предложения докупить «невероятно модный одеколон», поблагодарил за помощь и свалил. Для начала — в туалет, где затолкал в утилизатор пакет с уже ненужным шмотьем и оценил свой внешний вид еще раз. Потом поднялся на пятый этаж, чинно вошел в салон красоты «Элегия» и попросил привести в порядок мои волосы. А эдак минут через сорок влез в планетарную Сеть и заказал такси. Но не к «Сапфиру», а к кафе «Белый Шоколад», расположенному в одном квартале.

Из простенького флаера выбрался километра на четыре ближе к центру, в районе, в котором проживали самые зажиточные мещане и не самые успешные представители купечества, прогулялся до ТРЦ со слишком уж претенциозным названием «Крез» и изобразил парня, собирающегося на свидание с девушкой не из своего круга и планирующего пустить ей пыль в глаза деньгами с родительского счета. Поэтому покупал по-настоящему хорошие вещи, однако «дурел», глядя на ценники, решительно задвигал куда подальше то и дело просыпавшийся здравый смысл и отвлекался от страха перед неминуемым наказанием, терроризируя немудреными вопросами сразу двух разбитных красоток-продавщиц.

Кстати, эта парочка убедила меня в необходимости сменить рубашку на водолазку, классический костюм-тройку на нечто «в разы более современное и стильное», а затем «развела» на покупку дорогущего одеколона, ремня, платка в нагрудный карман и запонок, аргументированно доказав, что стиль начинается с мелочей, и что любая уважающая себя девушка обращает внимание именно на них.

Что интересно, обращать на меня внимание стали значительно больше. И не только девушки — на втором этаже ТРЦ меня «облизала» взглядом дамочка лет сорока с небольшим гаком, на первом — сразу две, но чуть помоложе, а где-то на полпути к следующей точке маршрута еще одна особа, годящаяся мне в матери, сделала настолько игривый комплимент, что заалели уши.

В общем, к ресторану «Морской бриз» я подошел в легком одурении, зашел внутрь, занял свободный столик и попил чаю со свежайшими эклерами. А после того, как залегендировал вызов такси к этому месту, расплатился, поднялся на крышу, забрался во флаер купеческого класса и со спокойным сердцем сообщил бортовому ИИ, что мне надо в Переяславский филиал Императорского Банка.

Как и следовало ожидать, искин СУВД филиала автоматически отправил машину такого уровня на площадку для приема «продвинутых» клиентов. И в операционном зале, в который япопал после «десантирования», не обнаружилось ни одной, даже самой завалящей, очереди. Более того, не успел я нарисоваться на пороге, как мне улыбнулась премиленькая брюнеточка, встречавшая пусть не «особо», но важных персон, поздоровалась, представилась и поинтересовалась, чем может помочь.

— Здравствуйте, Валентина… — улыбнулся я, выпростал комм из-под рукава, вывесил перед нею новый идентификатор и изъявил свое желание: — Хочу забрать содержимое банковских ячеек, доставленных в ваш филиал по протоколу ПКП-один из Радонежа, Смоленск.

ИИ, считавший мои данные через микрокамеру в бейджике этой красотки и проверивший их во всех базах данных, мгновенно подтвердил мою личность, изменил «статус» и вывел на линзы девушки некие рекомендации, заставившие ее засиять как бы не в два раза ярче:

— Будем рады помочь! Следуйте за мной, господин Йенсен…

Я, естественно, принял приглашение и какое-то время усиленно залипал на весьма аппетитную задницу. Да, в результате не запомнил, как и куда меня вели, но при наличии ТК, автоматически записывавшего маршрут, это было ни разу не критично, а эту задницу я видел в первый и, вероятнее всего, в последний раз. Вот и получал эстетическое удовольствие. Увы, прогулка получилась намного короче, чем хотелось бы, поэтому в какой-то момент хозяйка столь волнующих прелестей остановилась, развернулась ко мне чуть менее впечатляющим бюстом и плавно повела рукой. А после того, как привлекла мое внимание к конкретной ячейке, коротко, но информативно и предельно понятно объяснила, как получить доступ к моему имуществу, заметила, что я прилетел в банк с пустыми руками, подарила стильный саквояж размерами с контейнер, прибывший со Смоленска, и свалила.

Я активировал режим приватности по рекомендованному алгоритму, затем проверил, насколько он приватный, с помощью портативного сканера, который как раз на этот случай одолжил у Стража и приятно удивился. Поэтому прошел проверку банковской СДК, получил доступ к ячейке, заглянул в выдвинувшийся контейнер и обнаружил в нем второй. Закрытый моей же биометрией и надежно опломбированный. Алгоритм вскрытия был уже испытан в деле, так что от силы через минуту я сдвинул в сторону верхнюю крышку, оглядел приличную кучку всякого-разного добра и по наитию протянул руку к иссиня-черному бархатному мешочку, затянутому золотым шнурком. Замороченный узел, придуманный и, вне всякого сомнения, завязанный дядей Калле, развязал трясущимися руками, затем загнал себя в транс, решительно растянул горловину, посмотрел внутрь и грязно выругался: вся эта каша заварилась из-за горсти долбанных неогранённых желтых алмазов, явно добытых где-то в АС!!!

Глава 23

19–20 июля 2469 по ЕГК.

…Подарок банка клиенту с приличной суммой на счету удалось обменять на аналогичный саквояж, но вмещающий в себя защищенный контейнер. Так что к такси я вышел с «одним местом багажа», забрался в салон, сел, сообщил бортовому искину новый адрес, достал из-под сидения тычковый нож, вернул на «штатное» место и посмотрел назад. Тяжелые боты огневой поддержки «Витязь», арендованные с помощью все той же Валентины, уже повисли на хвосте, поэтому я «расслабился», влез в Сеть и проверил статус доставки подарков себе-любимому, приобретенных в удаленном режиме по дороге в банк.

Как выяснилось через мгновение, все три таймера, тикавшие в моем личном кабинете ТРЦ «Подсолнух», успели обнулиться, так что я немного подождал, в нужный момент сообщил бортовому ИИ новый адрес, дождался, пока кортеж влетит в летный ангар для особо важных персон, выбрался из салона рядом со шкафчиком для покупок и шустренько забрал оба баула.

Следующие семь минут тридцать четыре секунды — то есть, все время, пока такси везло меня к салону «Мертвая петля» — убил на переодевание, переобувание и упаковку всего своего добра в спортивный рюкзак. Ровно за тридцать секунд до посадки подписал и отправил сопровождению акт приема/передачи услуг. А после того, как машина замерла на краю площадки для выдачи флаеров, вальяжно выбрался наружу, поздоровался с менеджером «Петли», мгновенно возникшим рядом, отправил на его коммуникатор файл-подтверждение об оплате суточной аренды «Ветерка», поймал коды доступа к спортивной машине с буйным нравом, «без особой спешки» затолкал рюкзак в сравнительно небольшой грузовой отсек, забрался на место пилота и активировал антигравы.

Да, в реальности этот флаер прошлого модельного года выглядел заметно менее ярко, чем в играх с полным погружением, зато реагировал на манипуляции с полусферами управления так же предсказуемо. Бояться облажаться мне было некогда, да и транс «сглаживал» нервяки, поэтому я плавно оторвал машину от пола, вывел на оперативный простор, по разгонному коридору долетел до первой же воздушной трассы и порядка пятнадцати минут проверял, насколько игровые возможности «Ветерка» соответствуют реальным.

При этом вертел головой на зависть любому истребителю, но никаких признаков преследования так и не обнаружил. Тем не менее, расслабляться и не подумал — закончив «тестирование», свернул на Четвертое Кольцо и долетел до нужной радиалки. Затем навелся на Заводской район, смежный с Крысятником, и в какой-то момент забил на ПВД. То есть, вывалился из пучка воздушных трасс, упал к крышам домов, дал полную тягу на движки и полетел к Мышкино.

Этот маневр заставил задергаться темно-серый «Кардинал», двигавшийся с отставанием почти в километр. Но тягаться в скорости с «Ветерком» эта машина не могла по определению, так что вернулась в поток и, вероятнее всего, связалась с кем-то еще. Ну, а я за каких-то сто семь секунд нахватал сорок четыре штрафа, мысленно пообещал себе оплатить их при первой же возможности, притер флаер к убитому асфальту на пустыре, заваленном всяким хламом, достал из грузового отсека рюкзак, закинул за спину, снова заглянул в кабину, дотронулся до сенсора включения автопилота, потребовал, чтобы машина вернулась на базу, запрыгнул на самый мощный гравик из имевшихся в продаже и втопил. Так как прекрасно понимал, что меня могут вести со спутников не только подельники Мрака…

В этот час в Крысятнике было многолюднее некуда: большая часть местной шушеры пила, курила, ширялась или выясняла отношения во всех сколь-либо подходящих местах, а условно законопослушные граждане, наоборот, ныкались в квартирах. Поэтому, передвигайся я пешком, вряд ли пробился бы к точке подбора, даже убивая всех подряд. А на гравике проносился мимо «аборигенов» на максимальной скорости, почти не отклоняясь от маршрута, просчитанного Фениксом. И, в конечном итоге, дождался появления в ТК нужной пиктограммы.

Связь установилась «сама собой», слева от пунктирной линии маршрута появился таймер обратного отсчета, справа — рекомендованная скорость, а в МДР — силуэты людей, засеченные биосканером. Вот я на эти данные и «сел». То есть, притерся к левому повороту, точно зная, что за этим углом здания нет ни души, обошел по широкой дуге угол другого, вырвался на финишную прямую и ровно через триста тридцать метров начал тормозить в экстремальном режиме. Поэтому последний вертикальный прыжок совершил на пятнадцати километрах в час, влетел в пределы маскировочного поля «Химеры» и затормозил у дальней стены трюма. А после того, как почувствовал, что МДРК набирает высоту, спрыгнул на пол, сложил свою прелесть в «пенал» и обратился к ИИ:

— Ну, что там у тебя?

— Засек шесть «Витязей», подлетающих к Крысятнику. И почти уверен, что типы, севшие тебе на хвост, работают не на Мрака.

— Я тоже решил, что меня слил кто-то из сотрудников банка… — буркнул я, передавая рюкзак «Голиафу». — Молодой мещанин, с защищенным контейнером, без охраны. Прилетел на обычном такси. И заказал дорогущее сопровождение. В общем, грех не ограбить.

— Пусть грабят. Если найдут… — буркнул искин. А после того, как я вошел в лифт, закончил обсуждение: — Ладно, отправляйся отсыпаться: ближайшие семь часов ты мне не нужен, а значит, можешь как следует отдохнуть…

…Сообщение от Мрака прилетело ровно через десять минут после того, как я перечислил на его счет двести двадцать три миллиона двести двадцать тысяч. Феникс развернул передо мной «Контакт», открыл единственный видеофайл и врубил воспроизведение, а я уставился на лицо конченой твари в человеческом обличье и вслушался в ее самодовольный голос:

— Что ж, ты предсказуем, и это радует. Равно, как и то, что Калле не выбил из тебя дурной гуманизм, совесть и склонность к самопожертвованию. Впрочем, это лирика, так что перейду к делу. О том, что мои камешки — в моем контейнере, он — на твоей «Химере», а «Химера» — над Белогорьем, я уже знаю и изнываю от нетерпения. Поэтому в течение сорока пяти минут ты должен будешь выйти на курс, залитый в приаттаченный файл, разогнаться, уйти во внутрисистемный прыжок и сойти со струны в точке, указанной там же. А затем встать на курс номер два и лететь под «шапкой», но на полной скорости, до получения моего следующего сообщения. На этом пока все. Вперед. Ибо время не ждет!

— О том, что камешки — в контейнере, а контейнер был вынесен из банка, он узнал благодаря полевым меткам на мешочке и камнях, микросканеру МС-сорок и микропередатчику, встроенным в контейнер, и аналогу «Кукушки» на крыше любого из зданий в окрестностях Переяславского филиала… — мрачно начал я, раздраженно сжал правый кулак и задал вопрос, действовавший на нервы: — А как он выяснил, что мы уже в космосе?

— Не умножай сущности сверх меры… — посоветовал Феникс и успокоил: — Имей он возможность отслеживать перемещения «Химеры» в режиме реального времени, прислал бы сообщения с инструкциями час и двенадцать минут тому назад. А так просто-напросто посчитал, сколько времени потребуется МДРК для того, чтобы долететь от Новомосковска до ближайшего океана, добавил два часа на выход из-под «прибрежной» сети масс-детекторов и попробовал поблефовать. В общем, задвинь куда подальше все сомнения и дуй натягивать скаф.

— А… — начал, было, я, но был перебит в самом начале фразы:

— Дуй, я сказал. Все путём и все получится. Без вариантов!

Задвинул. Дунул. Переоделся. А через семь с половиной минут упал в пилотское кресло, зафиксировал скаф, навелся на рекомендованный курс и начал разгон. На струну ушел за семнадцать с четвертью минут до конца контрольного срока, вывалился там, где потребовал Мрак, определился со своим положением в пространстве и лег на «курс номер два». Следующие двадцать три минуты сорок семь секунд жил в картинке со сканеров. Поэтому заметил появление сигнатуры «Одуванчика», следил за ним все семнадцать секунд полета и чуть было не выпал из транса в тот самый момент, когда легкая противокорабельная ракета догнала сигнатуру «Химеры». Впрочем, это не помешало чуть-чуть скорректировать курс и повести «Морок» к месту взрыва.

Следующие четыре минуты двадцать четыре секунды «полз» все так же, то есть, на антигравах, безостановочно терзал оптический умножитель и дергался. А потом засек метку «Морока», появившуюся «из ниоткуда», навел умножитель на область космоса, в которой должен был находиться корабль, через какое-то время увидел его корпус, порядка двенадцати минут наблюдал за сближением малого разведчика с «заряженным» обломком «Химеры», и, наконец, дождался. Вспышки света, «медленной» деформации корабля «друга семьи» и детонации семи «Одуванчиков».

— Все, Мрак допрыгался… — подал голос Феникс и взял на себя управление. А уже минуты через три с половиной-четыре показал картинку с биосканера, на которой зеленели фрагменты человеческого тела, и поинтересовался, собираюсь ли я его опознавать.

Я утвердительно кивнул и подождал еще немного. Затем спустился в трюм, подошел к «Технику», в манипуляторе которого обнаружился обезображенный кусок скафандра, заглянул в линзу шлема, оказавшуюся высветленной, несколько секунд вглядывался в окровавленное лицо с полопавшимися глазами, облегченно выдохнул и уставился в объектив потолочной камеры:

— Это он. Без вариантов!

— В криоконтейнер засовываем, или как?

— Угу: почти уверен, что это доказательство его смерти нам еще пригодится! — уверенно заявил я, поднялся в рубку, развернул «Контакт», создал новый файл и врубил запись…

…На военный космодром «Вороново» сел в десять минут шестого утра по времени Новомосковска, связался с диспетчером, поздоровался, представился, сообщил, что вишу под «шапкой» в самом центре белого сектора, и попросил инструкций. Капитан мгновенно переключился в рабочий режим, навел меня на нужный квадрат и сдвинул в сторону бронеплиту, скрывавшую шахту одного из ангаров ССО. В общем, его стараниями я опустил «Морок» под землю, поставил на посадочные опоры, вырубил маскировочное поле и антигравы, попросил ИИ опустить аппарель и вышел из пилотского интерфейса. Пока спускался на первую палубу, снимал скаф и заталкивал в шкафчик на обслуживание, вслушивался в доклады Феникса. Поэтому встретил полковника Переверзева у лифта и ответил на вопрос, горевший в его глазах:

— Я обменял «Химеру» на жизнь семисот миллионов жителей Смоленска.

Куратор озадаченно хмыкнул и потребовал подробностей.

Я пригласил его в каюту, усадил на кровать, а сам прислонился к стене и криво усмехнулся:

— Ваше решение отложить поиски Мрака оказалось ошибочным: он прислал мне сообщение, в котором потребовал забрать содержимое банковских ячеек дяди Калле, которые по моей просьбе переслали в Новомосковск, переложить в защищенный контейнер, вылететь в космос, перечислить двести двадцать с чем-то миллионов на анонимный счет, и дождаться новых инструкций. А для того, чтобы я не взбрыкнул, заявил, что в случае моего отказа он устроит на Смоленске техногенную катастрофу, которая гарантированно унесет семьсот миллионов жизней, опубликует статью, перекладывающую вину за их гибель на мои плечи, и, тем самым, превратит меня в изгоя.

— Мрак — человек дела… — дождавшись первой же паузы в повествовании, угрюмо буркнул он.

— Был им… — уточнил я и продолжил объяснения. — А еще, по утверждению моего дяди, не умел блефовать… из-за катастрофического недостатка фантазии. Поэтому был идеальным вторым номером… без каких-либо перспектив когда-либо стать первым. Поэтому я загрузил свой искин расчетами и нашел всего семь объектов, взрывы на которых могли привести к такому количеству жертв. Потом отбраковал три, находящиеся под надежной охраной, переслал сообщение Мрака и мои выкладки майору Озерову, попросил содействия, дождался согласия и вылетел сюда, в Белогорье, сцепкой из двух кораблей…

— Так, стоп: вы хотите сказать, что принайтовали «Морок» к «Химере» и протащили два борта как минимум через одну зону перехода второй категории? — ошалело спросил Владимир Михайлович.

— Я протащил их через две… — нехотя признался я. — Так как параноил со страшной силой. Впрочем, было с чего: Мрак дал понять, что видел видеоотчеты по моим акциям, знал, какая сумма оказалась на новом счете, который я создал в день вступления в наследство, и каким-то образом узнал о том, что содержимое ячеек покинуло Смоленск и оказалось в Переяславском филиале Императорского банка. Вот и пришлось поднапрячься.

Пока я перечислял причины, разбудившие мою паранойю, полковник играл желваками. А после вывода повел рукой, предлагая продолжать.

Я коротко кивнул, рассказал, как именно добирался до нужного филиала, и что именно обнаружил в контейнере. А потом дал волю раздражению:

— В общем, как выяснилось, Мрак жаждал наложить лапу на контрабандные желтые алмазы и видеозаписи беседы наместника планеты со спецпосланником президента ССНА, прибывшим на Смоленск перед войной, под морф-маской и в морф-комбезе и общавшимся с Бекетовым более полутора часов в обстановке строжайшей секретности.

Куратор откровенно порадовал, сделав стойку на вторую половину этого монолога и спросив, не сделал ли я, часом, копии записи. А после того, как увидел в моих руках носитель информации, расплылся в хищной улыбке, встал, забрал его у меня и, наконец, вспомнил об алмазах. Но напрашивавшийся вопрос задал без тени алчности во взгляде. Поэтому я подошел к рюкзаку, валявшемуся в углу каюты, вытащил из него пищевой контейнер и тоже отдал полковнику:

— На двух алмазах и бархатном мешочке обнаружились полевые метки, так что я затолкал их в защищенный контейнер со встроенным микросканером МР-сорок и микропередатчиком и, в конечном итоге, оставил на «Химере». А сам перебрался на «Морок», отправил Мраку двести двадцать с чем-то миллионов, получил инструкции и прыгнул в указанную точку первым. Потом полетел по нужному вектору, не «раздувая» сигнатуру, наблюдал за меткой своего МДРК, управляемого искином, с помощью сканеров, и видел, как в этот кораблик влетел «Одуванчик».

— А дальше Мрак нашел защищенный контейнер, и вы всадили ракету в его корабль, так?

Я отрицательно помотал головой:

— Нет, не так: я не знал, через какой промежуток времени он разнесет МДРК, поэтому перестраховался — забрал из схрона Стража два защищенных контейнера объемом по кубометру и один десятилитровый, залил в каждый по компоненту трехкомпонентной взрывчатки «Флокс» и с помощью «Техников» соорудил что-то вроде мины-сюрприза…

— Которая не пострадала при попадании «Одуванчика», но среагировала на попытку отсоединить защищенный контейнер с двумя алмазами? — подхватил Переверзев.

— Ага. А потом я нашел, идентифицировал и отправил в криоконтейнер голову этой твари, связался с вами и попросил о срочной встрече.

Полковник кивнул, на секунду расфокусировал взгляд и задал последний вопрос:

— Как я понимаю, последнюю фазу акции вы начали только после получения сообщения от Озерова?

Я подтвердил:

— Да, конечно: Мрак мог подготовить протокол, подрывающий Озерную и Александровскую ЭСРС-ы в так называемом безусловном режиме, а вытрясать алгоритм отключения у трупа — дело неблагодарное. Кстати, заминировал, мягко выражаясь, бездарно: по словам майора Озерова, саперы, работавшие с зарядами, не обнаружили даже самого завалящего контура неизвлекаемости.

Тут Владимир Михайлович желчно усмехнулся:

— Ничего удивительного: Мрак поступил в ИАССН по протекции деда, в то время командовавшего Новомосковским военным округом, и по протекции все того же деда был прикомандирован к одному из лучших оперативников ССО — вашему дяде. Ну, и каким-то образом нашел с ним общий язык, поэтому остался его напарником даже после того, как «всесильный» дед умер, а отца арестовали за хищение армейского имущества с окружных складов Полесья и посадили на пятнадцать лет.

— Яблоко от яблони… — криво усмехнулся я и замолчал.

— Так и есть! — развеселился Переверзев, оглядел меня с головы до ног, затем встряхнул контейнер и ехидно ухмыльнулся: — Вы, вне всякого сомнения, пошли по стопам Аллигатора. Правда, он никогда не обменивал прикрепленные корабли ни на сотни миллионов жизней, ни на неограненные алмазы, зато, как оказалось, являлся прекрасным наставником. Кстати, об обмене: вы ведь уже подготовили отчет об этой операции, верно?

Я кивнул в очередной раз и передал ему второй информационный носитель.

— Тогда связывайтесь с дежурным по космодрому, вызывайте себе флаер и отправляйтесь в увольнение до нуля часов двадцать пятого июля. А я пока изучу ваш отчет и отчет Озерова, оценю камни, рассчитаю боевую и экономическую эффективность этой акции, обосную необходимость использования утраченного МДРК именно таким образом, выделю новый, постараюсь вернуть вам двести двадцать с чем-то миллионов, перечисленные Мраку, и организую переправку «Морока» в Смоленск. Ибо прыгать в сцепке через «двойки» — форменное самоубийство…

Глава 24

21 июля 2469 по ЕГК.

…Я был уверен, что обещание постараться вернуть деньги, перечисленные Мраку, Переверзев дал для красного словца, ибо государство — или руководство ССО — сочтет, что я, семнадцатилетний мальчишка, прекрасно обойдусь десятью тысячами подъемных. Переживать — не переживал от слова «совсем»: во-первых, не считал эти двести двадцать три миллиона своими, во-вторых, смирился с их потерей еще в момент планирования акции по уничтожению Мрака и, в-третьих, стараниями Феникса обзавелся анонимным счетом с суммой, перекрывающей все потребности. В общем, эту фразу я пропустил мимо ушей и, распрощавшись с полковником, занялся делом. То есть, с помощью искина обзавелся разъездным «Авантюристом», переоделся в гражданку, определился с местом проживания, добрался до недорогой гостиницы для мещан в одном из купеческих районов Новомосковска и выпал из жизни почти на сутки. В смысле, как следует выспался в уютном номере, поужинал в первом попавшемся ресторанчике той же ценовой категории, часа полтора-два проторчал перед экраном головизора, вдумываясь в новости с «полей войны», и снова ушел в спокойный сон. А в воскресенье утром, продрав глаза и наведавшись в санузел, наполнил джакузи, улегся в теплую воду, включил гидромассаж, закрыл глаза и занялся планированием ближайшего будущего. Поэтому на вибрацию комма среагировал в ленивом режиме, нехотя вывел прилетевшие уведомления на ТК, открыл первое и потерял дар речи: если верить тексту в графе «назначение платежа», то Императорский банк вернул сумму, перечисленную на анонимный счет Мрака, по постановлению военной прокуратуры, вроде как, принятому еще двадцатого июля, то есть, в субботу!

Да, я, конечно же, допер, что во время войны график работы министерств и ведомств может меняться, но сам факт рассмотрения некоего «дела» всего за один рабочий день все равно удивил. И заставил поставить виртуальный плюсик Владимиру Михайловичу, еще раз подтвердившему репутацию человека слова. Но это, как вскоре выяснилось, было еще цветочками. А ягодки ждали в сводном отчете финансового управления ССО СВР — ИИ родного ведомства суммировал оценочную стоимость кораблей и сооружений, уничтоженных мною с восьмого июня по девятое июля, и перечислил на мой счет один процент от полученного результата!

Нет, о премировании так называемыми «боевыми» я, естественно, слышал, причем не один десяток раз — дядя Калле почти после каждой «командировки» получал весьма приличные суммы — и даже помнил, что «боевые» начисляются автоматически и не облагаются налогом. Но не ожидал, что эта практика коснется и меня. Поэтому ошалело уставился на цифру, выделенную жирным шрифтом, и мысленно взвыл. Так как один процент от пятидесяти двух с лишним миллиардов уже превратил меня в цель номер один для всех любителей поживиться чужим добром!

Настроение мгновенно ухнуло в пропасть, поэтому два следующих файла я открыл, ярясь по полной программе. Уведомление о поступлении на мой счет пятисот двадцати шести миллионов семисот тысяч рублей помогло лишний раз оценить масштаб проблем, созданных для меня Переверзевым, зато предложение Императорского банка оплатить пакет услуг «Конфиденциальный» заставило сделать стойку, вдумчиво проанализировать прилагавшийся договор и поставить под ним электронную подпись. И пусть это действие автоматом списало со счета полтора процента от общей суммы, зато я превратился в особо важного клиента с кучей весьма серьезных привилегий.

Одной из них я и воспользовался. После того, как заставил себя смириться с новой реальностью и переиграл планы на ближайшее будущее — набрал личного консультанта, полюбовался лицом девушки лет двадцати трех, возникшей в окне ТК, представился, попросил перевести звонок в защищенный режим, и поставил сразу несколько «боевых задач»:

— Инна, я являюсь курсантом второго курса Академии Служб Специального Назначения на Индигирке и хочу приобрести трехкомнатную квартиру со всеми удобствами в купеческом районе Усть-Неры. А имеющуюся квартиру в Еловом Бору, планета Смоленск, наоборот, продать. Но есть неприятный нюанс: в этой квартире убили мою матушку, и представители местного криминалитета могли оставить после себя все, что угодно, включая ручные гранаты. В общем, я бы хотел, чтобы представители Императорского банка Смоленска оплатили работу саперов, решили все вопросы с полицией, собрали все, что относится к категории «личные и памятные вещи», переправили это добро на Индигирку и складировали в моем новом приобретении. Потянете?

Девушка, вне всякого сомнения, «жившая» в комментариях рабочего ИИ, проверявшего все, что я говорил, по открытым базам данных, уверенно кивнула и продемонстрировала недюжинную хватку:

— Да, конечно! Но для начала хотелось бы получить ответы на несколько уточняющих вопросов. Если вы не возражаете, то начнем с самых важных — со сроков и бюджета…

…К концу беседы с Инной я основательно проголодался, поэтому сбросив звонок, выбрался из джакузи, привел себя в порядок, оделся, обулся, выглянул в окно и обнаружил, что за ним льет, как из ведра. Отправляться на поиски кафе или ресторана пешком резко расхотелось, поэтому я влез в Сеть, определился с местом получения гастрономического удовольствия, вышел из номера и потопал к лифтам.

Пока поднимался в ангар, загружался в салон «Авантюриста» и сообщал бортовому ИИ адрес ресторана «Утиная охота», вдруг сообразил, что получение «боевых» лишило необходимости светить анонимный счет перед Переверзевым или объяснять будущие траты. И пусть настроение этот вывод не улучшил, зато позволил увидеть в сложившейся ситуации лишний плюс и скорректировать кое-какие нюансы долговременных планов. Видимо, поэтому, выгрузившись из флаера в ангаре ресторана, я достаточно быстро задвинул все неприятные мысли куда подальше, спустился в фойе, пообщался с миловидной блондиночкой чуть старше меня, был препровожден в практически пустой общий зал, оккупировал столик возле окна и развернул перед собой голограмму меню.

Первая же трехмерная картинка, продемонстрировавшая большую тарелку с вареным говяжьим языком и хреном, вызвала сумасшедшее слюноотделение. А вторая — порционные куски жареного поросенка и соус ткемали — натолкнула на мысль затарить хранилище «Морока» или «Химеры», обещанной Владимиром Михайловичем, нормальной едой. Добавив этот пункт в виртуальный список дел на ближайшие трое суток, я определился с желаниями, сделал заказ, кинул взгляд на голографический таймер обратного отсчета, появившийся в уголке меню, счел, что девять минут ожидания холодных закусок можно провести не в безделье, вывесил дрон АВФ и набрал Матвея.

Мои предположения о том, что второго человека в очереди наследования кресла главы смоленской ветви рода Власьевых всеми правдами и неправдами доставят в метрополию, чтобы уберечь от тягот и опасностей войны, с блеском подтвердились: Власьев-младший принял вызов после второго гудка, увидел мое лицо и вытаращил глаза:

— Тор, ты? В смысле, тут, на Белогорье⁈

— Ага… — кивнул я, запоздало поздоровался и перешел к делу: — В данный момент нахожусь в Новомосковске и проведу тут еще пару дней. Если сможешь вырваться в столицу хотя бы на полчаса-час, то очень обяжешь.

Он оглядел ту часть меня, которую видел, задумчиво хмыкнул и дал волю правильному любопытству:

— Как я понимаю, та проблема решена?

Я утвердительно кивнул.

— Уверен?

Я кивнул еще раз и дал более распространенный ответ:

— Абсолютно. Скажу больше: я уже зачислен в Академию ССО и в данный момент нахожусь в честно заслуженном увольнении…

— … в «гражданке»? — удивился он, выслушал односложное подтверждение и вспомнил о моей просьбе: — От нашего поместья до Новомосковска порядка пятидесяти минут лету. Плюс сборы. В общем, буду в центре в тринадцать ноль-ноль. Где встретимся?

— Пришлю адрес не позже двенадцати тридцати… — пообещал я, дождался кивка и отключился.

Пока отдавал должное холодным закускам, серфил в Сети. Определившись с подарком, связался и пообщался с продавцом-консультантом. Потом отправил Власьеву геолокацию места встречи, быстренько умял горячее, оплатил счет, поднялся к флаеру и вылетел из ресторана…

Власьева-младшего подобрал в ангаре ТРЦ «Арктур», не стал возражать против сопровождения, дал команду искину «Авантюриста» начинать движение и ответил на вопрос с подковыркой:

— Представители моего ведомства парадные мундиры надевают нечасто. Вот я «гражданку» и приобрел.

— Моим счетом ты не пользовался. Значит, вступил в наследство.

— Угу… — буркнул я, на миг ухнув в прошлое, затем задвинул неприятные воспоминания куда подальше, кинул взгляд на «приближающуюся» полусферу салона «Экстремал» и надежно «замкнул» на себя внимание молодого аристо: — А еще воспользовался тем, что очень хорошо учился, и попал в Академию мечты без экзаменов и собеседований.

Тут у Матвея округлились глаза:

— Ты хочешь сказать, что сдал выпускные экзамены на девятьсот пятьдесят баллов и выше, причем сдавал в экзаменационном режиме вирткапсулы⁈

— Ага.

— Обалдеть!

Я пожал плечами:

— У меня, полукровки, не было другого шанса обрести достойное будущее. Вот я и постарался…

В этот момент мой флаер, лимузин Власьева и «Витязь» сопровождения влетели в ангар для посетителей салона, и нам стало не до разговоров — я первым выбрался наружу, навелся на продавца-консультанта, заторопившегося к нам, немного подождал и представился.

Константин расплылся в счастливой улыбке, сообщил, что моя покупка уже поднята в просмотровый зал, проводил нас туда и повел рукой, предлагая оценить красоту обводов «Искорки» — одного из лучших спортивных айрбайков этого модельного года.

— Это тебе, Матвей… — негромко сказал я, пихнув зависшего парня в плечо. И вызвал ожидаемую реакцию. Поэтому пропустил начало монолога мимо ушей и добавил в голос закаленной стали: — Ты спас мне жизнь и помог выкрутиться из крайне неприятной ситуации. А долг, как известно, платежом красен.

— Я был должен. И теперь мы квиты! — возмущенно протараторил он, но я был готов и не к такому:

— Не спорь: я упрям, как целое стадо ослов, и уже оплатил этот айрбайк. А гонять на нем ближайшие несколько лет не смогу по вполне понятным причинам. В общем, забирай ключ-карту, договаривайся о доставке в поместье главной ветви вашего рода и… начинай осваивать нормальную технику. Ибо наверняка летаешь исключительно на лимузинах, как старый дед, а это, между нами говоря, безумно скучно…

…Вторую попытку отказаться от подарка Власьев сделал после того, как выслушал описание ТТХ этого конкретного айрбайка, узнал, что я приобрел экземпляр в максимальной комплектации, и выяснил цену. Отказывался истово, упираясь руками и ногами. Но в какой-то момент все-таки понял, что я уперся, сдался и поблагодарил искреннее некуда. Потом пообещал освоить «нормальную технику» в кратчайшие сроки, признался, что ради такого дела с удовольствием победит в войне со старшими родичами, которым «эта выходка» гарантированно не понравится, извинился за то, что будет вынужден ненадолго отвлечься, и в темпе оформил срочную доставку в какие-то Дубравы. А после того, как решил эту проблему, подошел к телохранителям, приказал старшему выделить одного человека для сопровождения подарка «домой», вернулся ко мне и озадачил:

— Практически уверен, что ты на Белогорье в первый раз. Поэтому я сейчас наберу Базанина, и мы покажем тебе Новомосковск. Благо, Миша тоже тут, на Белогорье, с удовольствием составит компанию, и сегодня воскресенье, а значит, мы вправе провести его так, как заблагорассудится.

Я попробовал соскочить с такого «счастья», как отдых в компании двух молодых дворян, но вовремя почувствовал, что рискую по-настоящему обидеть Матвея, и мысленно махнул рукой на дурные предчувствия. Поэтому согласно кивнул, подождал, пока парень переговорит с близким другом, а потом отказался отпускать «Авантюрист»:

— Он — служебный, так что я за него не плачу. Кстати, а почему бы тебе не отпустить хотя бы лимузин?

Власьев задумчиво расфокусировал взгляд и придумал идею поинтереснее. Но реализовал ее эдак минут через пятьдесят. То есть, после того как мы долетели до столичного поместья Базаниных и пересеклись с Михаилом — позвонил отцу, сообщил, что всю оставшуюся часть дня будет отдыхать под присмотром личной охраны лепшего друга, и отправил в поместье оба флаера. Ну, а рыжеволосый крепыш с шебутным характером, как-то уж очень легко и быстро вникнув в суть происходящего, подождал отлета «балласта» и весело заявил, что трем парням, умеющим за себя постоять, телохранители без надобности.

В общем, в город вылетели на моем «Авантюристе», и парни поизображали экскурсоводов. То есть, порядка четверти часа гоняли флаер над центром города и рассказывали о местных достопримечательностях, еле просвечивавших сквозь сплошную стену дождя. Слава богу, в какой-то момент это извращение надоело даже живчику Михаилу, и он предложил повеселиться «поактивнее». А полеты над столицей перенести на потом.

Мы с Матвеем, конечно же, согласились, поэтому рыжий назвал бортовому ИИ новый адрес, и через считанные минуты «Авантюрист» влетел в ангар ярко-фиолетовой перевернутой стеклянной пирамиды, над которой то вспыхивало, то пропадало ее название.

Пока машина парковалась на свободном месте, Власьев объяснил, куда нас, собственно, занесло:

— Это один из лучших развлекательных комплексов планеты. По пятницам и субботам в ночном клубе «Лабиринт», расположенном в его подземной части, проводятся совершенно сумасшедшие концерты, а в игровых зонах творится форменное столпотворение. А с понедельника по четверг в нем отрываются дети. Само собой, под присмотром родителей или воспитателей. Ну, а сегодня, то есть, в воскресенье, тут, по логике, должно быть более-менее спокойно. Так что мы, вне всякого сомнения, сможем оценить Самое Интересное. Кстати, за все веселье плачу я. И это не обсуждается.

— Почему это? — возмутился Михаил и выпал в осадок, выслушав ответ:

— Он подарил мне айрбайк «Искорку» в топовой комплектации. За помощь в решении ТОЙ проблемы.

— Шутишь?

Матвей отрицательно помотал головой и развернул перед нами голограмму моего подарка.

Базанин залипал на сравнительно небольшую трехмерную картинку секунд десять-двенадцать, а потом поймал мой взгляд и задумчиво хмыкнул:

— Снято, вне всякого сомнения, в салоне «Экстремал», а там подержанную технику не продают. Однокашник моего старшего брата приобрел «Искорку» в топовой комплектации за сто двадцать с лишним тысяч рублей и хвастается этим «подвигом» с середины марта. А ты спокоен, как удав, и, вне всякого сомнения, считаешь свой поступок нормальным. Интересная ты личность, однако…

Я пожал плечами и промолчал. Зато заговорил Власьев:

— «Интересная» — не то слово: Тор сдал выпускные экзамены более чем на девятьсот пятьдесят баллов в экзаменационном режиме вирткапсулы, благодаря чему уже поступил в Академию ССО!

— В ИАССН? — зачем-то уточнил Михаил, дождался моего утвердительного кивка, как-то странно хмыкнул и задал еще один вопрос: — А на какой факультет, если это, конечно, не секрет?

Секретом это не являлось, поэтому я сказал чистую правду:

— На первый. А что?

Парень, ничуть не играя, от всей души пожал мне руку, а затем объяснился:

— Моя троюродная сестра, Алина, поступала в ИАССН четыре года подряд. В итоге все-таки поступила. В позапрошлом. Судя по тому, что учится на пятом факультете, с большим трудом. Тем не менее, задирает нос и при любом удобном случае рассказывает, что вот-вот переведется на третий, еще через годик — на первый, а после выпуска гарантированно получит статус свободного оперативника.

— Боюсь, что эти планы звучат несколько наивно… — осторожно сказал я. — Программы обучения первого, третьего и пятого факультетов абсолютно разные, соответственно, прыгать по ним, да еще и по описанной схеме, вероятнее всего, не получится. Хотя бы потому, что «тройки» — это чистые «силовики» для групп обеспечения, «пятерки» — операторы штурмовых дроидов и дроноводы, а на первом факультете учат еще и летать.

— Ну все, теперь она у меня попляшет! — мстительно оскалился Базанин, вспомнил о войне и помрачнел: — Само собой, если в этом году курсантам не отменят августовские отпуска…

Глава 25

22 июля 2469 по ЕГК.

…Всю первую половину понедельника провел в Вороново. Первым делом принял новенький МДРК с неактивированным искином. Затем «развернул» его в полноценный дубль Феникса, «замкнул» на «оригинал» и подождал завершения всестороннего тестирования. Убедившись в отсутствии каких-либо программных закладок, забрал из «Морока» все личные вещи, сдал МРК пилоту-перегонщику, который должен был доставить этот борт на летную палубу крейсера, вроде как, собиравшегося вылететь в Смоленск, и вытребовал у дежурного по космодрому боекомплект для «Химеры». А после того, как ИИ подключился к элеватору ангара, занялся решением «личной проблемы» — влез в Сеть, назаказывал почти три центнера «нормальной» еды, напитков, одежды и обуви на все случаи жизни, любимого холодняка и прочей ерунды, оплатил вместе с доставкой до стоянки флаеров у КПП, дождался прибытия всего вышеперечисленного и сгонял за ним на «Авантюристе».

Обедать решил в городе. Чтобы не переводить полуфабрикаты. Поэтому сдал ангар под охрану, выбрал место планируемого гастрономического отрыва, сообщил бортовому искину флаера адрес, набрал Матвея и предложил составить компанию.

Парень, пребывавший не в настроении, виновато развел руками и заявил, что не сможет:

— Мне влетело. За айрбайк и… невероятную безрассудность. Право летать на твоем подарке я все-таки отвоевал. А за то, что развлекался в «Пирамиде» без охраны, попал под домашний арест. Так что до следующего понедельника буду разрываться между тренировками с членами родовой дружины и вирт-капсулой, в которую уже закачал обучалку по «Искоркам». В общем, если нужна компания, то дерни Мишку — он, как третий сын главы одной из самых слабых ветвей рода Базаниных, пользуется не в пример большей свободой, чем я. Кстати, он сегодня ничем не занят, так что будет искренне рад приглашению…

Рыжего я успел зауважать — да, он был шебутным, но не до дурости. Кроме того, обладал на удивление жестким и цельным характером, жил принципами, мало чем отличавшимися от моих, не считал нас, мещан, людьми второго сорта, и за все время отрыва в «Пирамиде» вел себя исключительно достойно. Поэтому предложение Матвея не вызвало во мне и тени неприятия. Увы, набрать Базанина я не успел — стоило закончить разговор с Власьевым и сбросить вызов, как мне позвонил Переверзев. И, отмахнувшись от моего доклада о приеме «Химеры», озадачил по полной программе:

— Тор Ульфович, в пятнадцать ноль-ноль мы с вами должны предстать перед начальником службы. Соответственно, в четырнадцать тридцать я буду ждать вас в летном ангаре для сотрудников Управления по адресу, который сейчас пришлю сообщением. Форма одежды — приличный костюм, рубашка, галстук. Вопросы?

Задавать один-единственный вопрос — «А нахрена я ему нужен?» — я, само собой, не стал. Поэтому полковник порекомендовал салон мужской одежды, в котором, вроде как, можно было приобрести по-настоящему достойный костюм, и отключился. А я полетел… хм… переодеваться. Так как понимал, что первое впечатление два раза не произвести, и не собирался терять лицо даже в мелочах.

Как ни странно, но в «Аристократе» ко мне, мещанину, отнеслись, как к потомственному дворянину — встретили милыми улыбками, выслушали, подобрали фантастически строгий, но, в то же самое время, стильный комплект одежды и аксессуаров, напоили чрезвычайно вкусным свежевыжатым соком и… ненавязчиво убедили приобрести четыре летние рубашки, две пары брюк, легкие ботинки и солнечные очки. Что самое забавное, сваливая из магазина, я пребывал в прекраснейшем настроении, не жалел ни об одном потраченном рубле и самым краешком сознания планировал следующий визит!

Увы, буквально минут через десять после вылета на оперативный простор магия очарования умопомрачительно сексуальных и внимательных красоток из «Аристократа» начала рассеиваться. А к четырнадцати тридцати от нее остались одни воспоминания. Поэтому, выбираясь из «Авантюриста», я задвинул куда подальше и их, поздоровался с Владимиром Михайловичем, поблагодарил за комплимент «правильному» внешнему виду и изобразил бычка на веревочке. В смысле, пошел, куда повели, и, поплутав по хитросплетениям коридоров здания, большая часть которого, по словам провожатого, находилась глубоко под землей, оказался в абсолютно пустой приемной «для своих».

Там пришлось подождать. Порядка десяти минут. А потом искин кабинета генерал-лейтенанта Геннадия Леонидовича Орлова разблокировал замок тамбура и через динамики системы оповещения пригласил нас на «аудиенцию».

Официальную биографию начальника родного ведомства я, естественно, изучил. Сразу после того, как узнал, что должен буду перед ним предстать. На той же сетевой страничке видел и его парадный портрет. Поэтому не удивился ни мощной «борцовской» шее пятидесятидвухлетнего мужчины, ни широченным плечам, ни тяжелому взгляду из-под кустистых бровей. А вот полное отсутствие наград на угольно-черном пиджаке, каюсь, расстроило: на мой взгляд, один из девяти ныне живущих полных кавалеров ордена Святого Георгия был обязан носить хотя бы орденскую планку, а на темно-синем пиджаке генерала не было даже значка об окончании ИАССН. А потом Орлов поздоровался, встал, вышел из-за стола и заставил отвлечься от досужих размышлений:

— Тор Ульфович, примите мои искренние соболезнования в связи с гибелью вашей матушки и вашего дяди: если Наталью Алексеевну я видел всего два раза в жизни и практически не знал, то с Калле Нильсовичем познакомился в день его выпуска из Академии, считал одним из талантливейших офицеров службы и по-настоящему уважал.

— Спасибо, ваше превосходительство… — поблагодарил его я, использовав обращение соответственно классу табели о рангах.

Орлов счел это нормальным, вернулся в свое кресло, жестом предложил нам устраиваться напротив, подождал, пока мы сядем, и снова уставился мне в глаза:

— Тор Ульфович, до вчерашнего вечера ситуация на фронтах не позволяла мне отвлекаться на, скажем так, вопросы не первостепенной важности. А сегодня утром я изучил все докладные записки полковника Переверзева, ознакомился с вашим личным делом, перепроверил некоторые утверждения и напросился на аудиенцию к государю. Со свободным временем у него намного хуже, чем у меня, но несколько минут он мне все-таки уделил, выслушал мой доклад, сравнил мои данные о ваших боевых заслугах с данными, имевшимися в архиве его личного ИИ, инашел одну неточность: оказывается, восьмого июня сего года вы изыскали возможность сообщить командующему эскадры сопровождения Цесаревича о засаде в ЗП-четырнадцать системы Смоленск и, тем самым, спасли от гибели под сосредоточенным огнем кораблей двух рейдовых эскадр ССНА. По мнению Его Императорского Величества, за это деяние и за фактическое руководство боем эскадры адмирала Колесникова против преобладающих сил ВКС Новой Америки вы заслужили орден Святой Анны четвертой степени. За предупреждение о скором вторжении флотов ССНА в Белогорье, за уничтожение двух линкоров и четырех транспортов с боеприпасами, позволившее переломить ситуацию, и за спасение выживших подчиненных адмирала Колесникова — Георгиевского креста четвертой степени. За уничтожение двух мониторов «Дестроер» — Георгиевского креста третьей степени. За уничтожение крейсеров «Сен-Дени» и «Антверпен», БДК «Термитник» и постановщика помех двадцать второго июня — орден Святого Станислава третьей степени. За ГОК в системе Кгалагади — орден Святой Анны третьей степени…

Пока он перечислял мои боевые заслуги и все, что за них полагалось, я тихо дурел от безумия ситуации. Нет, каждое отдельно взятое утверждение было более чем логичным — скажем, за целеуказания и фактическое руководство боями против флотов Объединенной Европы и ССНА в начале июля Император не имел морального права «отдариться» ни Станиславом, ни Анной — но всего за один месяц мне согласно порядку пожалования орденов «натикали» Георгиевские кресты всех четырех степеней, Анны с четвертой по вторую включительно, два Станислава — третьей и второй — и два Владимира — четвертой и третьей! Вот я в осадок и выпал. А после того, как хозяин кабинета деловито выложил на стол стопку из одиннадцати бархатных футляров, заявил, что не заслуживаю и трети наград, из-за чего нарвался на короткую, но на редкость эмоциональную отповедь:

— Тор Ульфович, я пришел в ССО по распределению, начал службу простым свободным оперативником, сделал карьеру, работая «в поле», и успел увидеть все грани службы изнутри. Не перестал набирать недостающий опыт и после того, как вынужденно перебрался в кабинеты — анализировал каждый отчет своих подчиненных, соответственно, вправе считать, что знаю толк в диверсионных операциях. Государь тоже не дилетант — за годы правления изучил десятки тысяч наградных листов, провел тысячи награждений и успел досконально разобраться во всех нюансах понятия «Боевые заслуги». Поэтому подписал ваш наградной лист и поручил мне сегодня же провести закрытое награждение. Дабы не привлекать лишнего внимания к единственному сотруднику службы специальных операций, получившему полноценный тактический комплекс, персональные боевые корабли и статус свободного оперативника еще до зачисления в ИАССН…

…Из кабинета генерала Орлова я вышел в состоянии одурения и от наград, и от полученных инструкций, добрался до «Авантюриста» по маршруту, залитому в ТК искином кабинета, рухнул в облюбованное кресло, аккуратно положил рядом с собой непрозрачный пакет с наградами и сообщил бортовому ИИ, что мне надо в Вороново. Как только флаер поднялся в воздух, закрыл глаза и потерялся в ТК. В смысле, врубил запись второй половины «аудиенции» и стал вникать в каждое полученное ценное указание. Пока раскладывал их по отдельным полкам памяти и мысленно проигрывал «тренировочные ситуации», шустрая машинка успела долететь до космодрома. Пришлось ставить запись на паузу, снимать с охраны ангар, заходить внутрь и подниматься в свою каюту МДРК за всем тем, что было нежелательно хранить в боевом корабле или схроне Стража.

Выложив все это добро на кровати и немного позалипав на футляры с наградами второго отца, я заставил себя вернуться из прошлого в настоящее, оценил объем добра, которое требовалось обезопасить от превратностей судьбы, влез в Сеть, нашел и оплатил подходящую спортивную сумку, разделся, принял душ, натянул шмотье попроще и сгонял к КПП.

Разобравшись с этой проблемой, созвонился с Инной и сообщил, что хотел бы арендовать банковскую ячейку в одном из филиалов, расположенных в центре города. Как оказалось, у меня, привилегированного клиента, ячейка уже имелась. В главном здании Императорского банка на Неглинной.

Я поблагодарил девушку за консультацию, точный адрес и рекомендации, попрощался, снова спустился к флаеру и вылетел в центр. С доступом к ячейке проблем, естественно, не возникло, поэтому уже в восьмом часу вечера я снова забрался в салон «Авантюриста», вытянул ноги и, наконец, набрал Базанина.

Миша ответил гудка после шестого-седьмого и легонечко уколол:

— Ну, и где тебя носит? Я жду приглашения вкусно поесть с обеда и так оголодал, что готов сожрать быка!

— Прости: срочно вызвали к начальству. А освободился я только сейчас. И пусть целого быка однозначно не сожру, зато готов рассмотреть альтернативные варианты с усло— …

— Тор, мне надоело чувствовать себя нахлебником, поэтому сегодня плачу я! — протараторил он, не став дослушивать мой ответ, и подсластил пилюлю: — Пойдешь навстречу — свожу в ресторан потрясающе вкусной кавказской кухни!

— Если «потрясающе вкусной», то, так и быть, пойду… — после недолгих раздумий «капитулировал» я и поинтересовался, в котором часу его подбирать.

Он сказал, что готов ко всему на свете еще с обеда и потребовал лететь к их поместью самым коротким маршрутом. Я послушался. Поэтому чуть менее, чем через двадцать минут впустил страдальца в салон и дал ограниченный доступ к бортовому искину, а уже в четверть девятого с интересом уставился на здание, стилизованное под гору с заснеженной вершиной.

— Выглядит действительно так себе… — сообразив, о чем я думаю, сообщил Базанин. — Но готовят в «Эльбрусе» просто божественно, поэтому даже сегодня, в понедельник, народу тут будет предостаточно…

Народу в ресторане на самом деле хватало. Причем отнюдь не мещан. И я убедился в этом еще в ангаре, забитом флаерами высшей ценовой категории. Но Ценные Указания генерала Орлова, регламентирующие поведение в подобных ситуациях, еще не забылись, так что я спокойно выгрузился из «Авантюриста», встал на «курс», предложенный Мишей, добрался до лифтов и спустился на этаж ниже. Да, лезть вперед и не подумал. Но только потому, что мой провожатый поздоровался с девушкой-администратором по имени, спросил, свободен ли «его любимый» кабинет, расстроено выслушал отрицательный ответ и согласился поужинать в общем зале.

Дизайн этого самого общего зала тоже показался… скажем так, спорным. Но ароматы блюд, которые уминали другие гости заведения, заставили забить на изыски оформления и начать торопить время. В общем, за столик на четырех человек, стоявший в одном из дальних углов помещения, я опустился достаточно энергично, сходу развернул меню и… прислушался к совету Базанина:

— Тор, заказывай две порции каре ягненка с картофельным пюре или рисом, ткемали, лаваш и что-нибудь попить. А потом — если, конечно, хватит емкости желудка — пробуй все остальное.

Заказал, позалипал на таймер, появившийся в уголке меню одновременно с подтверждением заказа, поймал смеющийся взгляд Миши и вслушался в его следующий монолог:

— Кстати, пока ждем, расскажу-ка я, какую войну вчера вечером выиграл наш общий друг. Твой подарок каким-то образом попался на глаза главе главной ветви рода Власьевых, в принципе не понимающему, как уважающий себя аристо может передвигаться на чем-нибудь, кроме лимузина. Вот Матвея на правеж и вызвали. А он заявил, что подарки настоящих друзей, заслуживших уважение, граничащее с почтением, не подпадают под общепринятые правила. Константин Борисович, естественно, вспылил и язвительно поинтересовался, чем этот самый «настоящий друг» заслужил уважение, граничащее с почтением. Вот Матюха и развернулся: заявил, что ты, полукровка-мещанин из тех самых Йенсенов, да еще и живший на рабочей окраине заштатного Елового Бора, будучи подростком, не испугался атаковать трех парней намного старше себя и по велению души отбил у них незнакомого мальчишку-дворянина, а в этом году получил Императорский Грант и был зачислен на первый факультет ИАССН даже без собеседования. На этом, как водится, не остановился — доконал деда требованием назвать хотя бы одного Власьева, когда-либо получавшего Императорский Грант. Впрочем, самым последним камнем на крышке гроба самомнения Константина Борисовича стали результаты проверки айдишки твоего флаера — оказалось, что он приписан к космодрому Вороново, но выдается исключительно сотрудникам ССО СВР!

«Ну вот, меня уже начали пробивать…» — мрачно подумал я, заметил, что Базанин подобрался, но оборачиваться и не подумал, чтобы не показаться кому-то, приближавшемуся к нам с половины седьмого, излишне суетливым. Поэтому следующие секунд двадцать пребывал в непонятках. А потом вслушался в голос, раздавшийся справа-сзади, неспешно повернул голову и равнодушно оглядел парня лет двадцати двух с очень уж высокомерным выражением лица:

— О, Мишаня! Здоровый. В смысле, без следов побоев на лице и других видимых частях тела. А кто это с тобой, немощь?

— Все никак не самоутвердишься? — холодно поинтересовался Михаил, перевел взгляд на спутника этого клоуна и недобро ощерился: — Валер, тебе не надоело прислуживать этому трусливому брехлу?

«Валера» — здоровяк моего роста, но килограммов на десять потяжелее, сделал вид, что не услышал эту фразу, и подыграл «Клоуну»:

— Тебе, кажется, задали вопрос…

Все бы ничего, но этот дурень «подыгрышем» не ограничился — накрыл ладонью мою голову и попробовал повернуть меня лицом к своему благодетелю. Вот в угол стола и впоролся. Левой щекой. Благодаря чему лишился нескольких зубов и качественно отъехал. А я, выпрямившись во весь рост, развернулся к «Клоуну» и холодно оскалился:

— Я — курсант ИАССН Йенсен Тор Ульфович. И был в своем праве. Но если это быдло — ваш подпевала, значит, в его хамстве косвенно виноваты вы. И каким будет ваше решение?

Глава 26

2-23 июля 2469 по ЕГК.

…Столь стремительного отключения своего цепного пса Клоун не ожидал. Поэтому начал блеять:

— Йенсен? Из тех самых Йенсенов, которые в две тысячи триста семьдесят восьмом сочли короля Клауса Шестого клятвопреступником, наотрез отказались ему служить, всем родом перебрались к нам, убедили Императора Константина Алексеевича разрешить им обосноваться на какой-нибудь окраинной планете и пообещали подтвердить благородство крови беспорочной службой новому сюзерену?

— Именно… — подтвердил я, надеясь, что на этом лирическое отступление закончится, но Клоун продолжил бредить… и, тем самым, оттягивать момент принятия решения:

— А я — Пенкин, Лев Антонович. Студент пятого курса Новомосковского Института Истории. В прошлом году писал доклад по вашему роду и до сих пор помню, как был шокирован несправедливостью решения Константина Третьего отложить принятие вассальных клятв на целый век!

— У него, вне всякого сомнения, имелись веские причины поставить моим предкам такое условие, а у них, в свою очередь, наверняка имелись достаточно веские причины согласиться. В общем, обсуждать этот вопрос я не намерен. В отличие от привычного хамства вашего спутника…

К сожалению, додавить этого слизняка мне не хватило времени — к нам подошли представители службы безопасности «Эльбруса», представились и чуть было не обломали мне всю игру, заявив, что я был в своем праве, соответственно, они приносят глубочайшие извинения от имени руководства ресторана, берут на себя решение всех спорных вопросов с родом виновника и просят не обострять конфликт до звонка их юриста.

— Я готов не обострять конфликт с виновником ЧП… — начал я, шустренько определившись с линией поведения, вписывавшейся в коридор возможностей, описанный генералом Орловым, и выгодной лично мне. — … но есть небольшая проблема: я, Йенсен Тор Ульфович, являюсь курсантом ИАССН и нахожусь на Белогорье в увольнении, которое закончится в ноль часов двадцать пятого июля.

Безопасники сказали, что их юристы работают очень быстро. Особенно в ситуациях, не допускающих двойного толкования, поэтому я не стал им мешать забирать бессознательное тело и снова уставился в глаза господину Пенкину:

— Что ж, Лев Антонович, раз вопрос с вашим спутником фактически решен, значит, я со спокойным сердцем могу повторить вопрос, адресованный вам: каким будет ваше решение?

«Историк», успевший вспотеть, нервно облизал губы, кинул затравленный взгляд на ближайшую компанию возрастных аристократов, с большим интересом наблюдавших за происходящим, и рассыпался в извинениях. Но принимать их было нельзя, поэтому я хищно оскалился и воспользовался предоставившейся возможностью вывернуть ситуацию в нашу пользу:

— Лев Антонович, вы только что прилюдно признали косвенную вину в хамском поведении подпевалы, а значит, и мы вправе вызвать вас на дуэль. Мне, курсанту военной Академии, невместно драться со студентом гражданского вуза. Так что я умываю руки…

— … а я не умываю! — подхватил Базанин и озвучил формальный вызов. А для того, чтобы Пенкин не соскочил, загнал его в угол чертовски неприятным утверждением: — Кстати, считаю необходимым напомнить, что вызываю вас аж девятый раз, что все восемь предыдущих дрался с вашей заменой и по правилам, озвученным вами, хотя знал, что Валерий Тарасович — двукратный чемпион Новомосковска по унибосу, и что сохранил записи ваших монологов, в которых вы утверждали, что примете мой вызов сразу после того, как ваш защитник будет повержен. В общем, выбор у вас невелик — выйти со мной на дуэльную арену или прослыть лжецом.

Ответ «историка» убил не только нас, но и всех невольных зрителей этого ЧП:

— Я готов заплатить виры!

Миша презрительно поморщился, затем вопросительно посмотрел на меня, правильно интерпретировал жест «Решай сам», и коротко кивнул:

— Что ж, мы их примем. Но уже перестали считать вас мужчиной…

…Каре ягненка оказалось действительно божественным — умяв обе порции, я размечтался о третьей. Хотя понимал, что осилю в лучшем случае еще четверть. Рисковать здоровьем, естественно, не стал — отвалился на спинку дивана, от всей души поблагодарил Базанина за подаренное гастрономическое удовольствие и признался, что хотел бы наведаться в этот ресторан и завтра.

— Завтра утром меня припашут к делу… — вздохнул Михаил. — Отправят выгуливать по детским развлекательным центрам двух троюродных сестричек, прилетевших в гости до конца недели. Хотя нет, не так: это я себя припахал. Ибо девчушки — что надо. И любят меня как бы не больше, чем родителей. Так что я могу организовать отдельный кабинет или помочь советом в удаленном режиме.

— Любимые сестрички — это святое… — улыбнулся я, заявил, что справлюсь с заказом кабинета сам, и допил остатки вишневого сока.

Рыжий последовал моему примеру, потом поставил опустевший бокал на стол, посерьезнел и счел необходимым посвятить меня в предысторию своего конфликта с Пенкиным и Смирновым. Я догадывался, что Смирновы как-то зависят от Пенкиных, что Лев Антонович использовал Валерия Тарасовича для самоутверждения, что Мише регулярно прилетало, и что мое вмешательство, по сути, выбило его из «дня сурка». Тем не менее, выслушал монолог внимательнее некуда, отмахнулся от слов благодарности и свел этот разговор к немудреной шутке:

— Драться я люблю ничуть не меньше, чем вкусную и здоровую пищу. А тут получилось и помахать кулаками, и заработать на оплату сразу нескольких таких ужинов. В общем, благодари этих дурней. За доставленное удовольствие и заботу о нашем благосостоянии…

Он мрачно усмехнулся, заявил, что с него причитается, и сменил тему. А где-то через четверть часа дал понять, что пора закругляться, дождался моего согласия, оплатил счет и поднялся из-за стола.

Пока шли к выходу из общего зала, я краем уха зацепил чей-то монолог, в котором как-то уж очень радостно прозвучала фраза «разгром в Ростове», так что весь перелет до поместья Базаниных мы висели в Сети и смотрели видеозаписи операции трех Ударных и двух Пограничных флотов ИР, заманивших в минные кластеры и перемоловших аж восемь рейдовых флотов Объединенной Европы.

Победные реляции корреспондентов и невольных зрителей этого триумфа подействовали на нас по-разному: Михаил заметно приободрился и предсказал, что эта победа существенно приблизит окончательную, а я, оценивший потери наших ВКС, жутко расстроился из-за количества погибших людей и, в то же самое время, пришел к выводу, что корабли, оставшиеся на ходу, эту систему уже не удержат. Портить Базанину настроение, описывая негативные последствия таких сражений, конечно же, не стал. Поэтому держал лицо до последней минуты его пребывания в «Авантюристе». А после того, как высадил парня в ангаре их особняка и задал бортовому искину новый маршрут, придумал, как отвлечь себя от безрадостных мыслей — скомпоновал видеоотчет по конфликту в «Эльбрусе» и наговорил сопроводительный текст:

— Добрый вечер, Владимир Михайлович. Отправляю вам записи первого конфликта, проведенного в рекомендованном ключе. У него есть история и, вне всякого сомнения, появится продолжение, так как Лев Антонович опозорил род Пенкиных, а Валерий Тарасович оказался не таким уж и непобедимым. Далее, предъявить мне претензии практически нереально; название учебного заведения, курсантом которого я являюсь, прозвучало и было услышано; дата завершения моего увольнения тоже принята во внимание, а пробить «Авантюрист» не такая уж и большая проблема. В общем, наживку для Колесниковых и Скобелевых я, вроде как, создал. Поэтому лечу в гостиницу «Домашний очаг» и ориентировочно через полчаса лягу спать. На этом пока все. Доброй ночи…

…Планы лечь спать так планами и остались. Из-за сообщения куратора, прилетевшего в тот момент, когда я парковал «Авантюрист» — прочитав новые ценные указания, я спустился в номер, зашел в гостиную, достал из мини-бара бутылку минералки, врубил головизор, сдвинул кресло поближе к голограмме, сел и потерялся в последних новостях. Кстати, анализировал их без дураков, то есть, так, как учил дядя Калле — развернул рядом с собой трехмерную модель территории Империи, последовательно прошелся по всем системам боевого соприкосновения, перенес в заготовку даже непроверенные слухи и пришел к выводу, что пропаганда, как обычно, хм… привирает. А на самом деле ВКС ССНА, ОЕ, АХ и АС захватили девять наших систем, наши флоты ведут тяжелые бои еще в четырнадцати, два самых крупных наших успеха были не такими уж и крупными, а причин для оптимизма в разы меньше, чем хотелось бы.

Как и следовало ожидать, настроение основательно испортилось. И, в то же самое время, окрепло желание вернуться в Смоленск, согласовать задачи с Зеро и его командой, отправиться к «шоколадкам» и заставить выйти из войны еще какой-нибудь племенной союз.

В общем, сигнал десятисекундной готовности прилетел в мой ТК на пике раздражения. Поэтому на треск проламывающейся входной двери и «внезапное» появление из прихожей двух вояк в легкой штурмовой броне без знаков различия и со штурмовыми комплексами наперевес я среагировал несколько неадекватно — изобразил испуг, подпустил первого дуролома, ощущавшего себя всесильным, практически вплотную, привычно убрал голову из-под удара стволом «Вепря», левой рукой зафиксировал ладонь, сжимавшую цевье, вцепился правой в верх нагрудника, уперся левой ногой в пол, а правой — в низ живота атакующего и, упав назад вместе с креслом, отправил тело в окно. Ну, или если не кривить душой — то через него в свободный полет с шестого этажа.

Второй дуролом, явно не ожидавший столь эффектного продолжения моего захвата, потерял дар речи и завис, глядя на улетающего напарника. Поэтому зевнул и мой перекат в сторону, и бросок пледа, лежавшего в сложенном виде на диванных подушках. Так что пришел в себя уже после того, как понял, что ничего не видит, лег от обычной подсечки, вынужденно расстался с огнестрелом и попал по полной программе. В смысле, обнаружил, что трехточечный ремень от ШК уже накинут на его шею и правильно закручен, дышать нечем, а дотянуться до меня мешает… хм… неправильная поза.

Но самое интересное началось потом, после того как в гостиную вальяжно вплыло какое-то набриолиненное тело в дорогущем костюме-тройке, по инерции сообщило, что я арестован по подозрению в совершении целой серии убийств в Радонеже, Смоленск, наткнулось взглядом на ствол «Урагана», который я изъял из набедренной кобуры «пленника», спало с лица и… решило ретироваться. Ага, так его и отпустили — стоило этому кренделю качнуться назад, как за его спиной возникла одна пара вояк группы моей подстраховки, а еще через миг из спальни вышла вторая.

К слову, эта четверка была в тяжелой штурмовой броне с логотипами ССО на нагрудных, наспинных и наплечных бронепластинах, в тактических шлемах с зеркальными линзами и с чрезвычайно серьезными штурмовыми комплексами в правильном положении, поэтому Хлыщ резко спал с лица и изобразил памятник самому себе. Вот и стоял. Все время, пока вторая пара упаковывала пленника и выглядывала в разбитое окно. А потом в номер вошел Переверзев, поймал мой взгляд и добродушно пожурил:

— Тор Ульфович, я понимаю, что эти ряженые недоумки нарушили Закон, соответственно, вы были в своем праве, но в следующий раз в аналогичной ситуации реагируйте чуть-чуть помягче, ладно? А то мне только что доложили, что допросить полицейского на подработке, выпавшего из окна, удастся не раньше, чем через неделю — он, как выяснилось, не умел летать и слишком сильно поломался.

Я пообещал «как минимум постараться», и удовлетворенный полковник перестал строить из себя душку. В смысле, развернулся к Хлыщу, уставился ему в глаза и добавил в голос закаленной стали:

— Господин Антонов, а расскажите-ка мне, пожалуйста, на каком основании вы и ваши люди вломились в номер курсанта ИАССН, нарушив четыре закона и аж восемнадцать подзаконных актов? Кстати, считаю должным предупредить, что ваш монолог будет анализироваться кластером искинов службы специальных операций СВР, а я, начальник шестого отдела Белогорского управления ССО полковник Переверзев, очень не люблю, когда продажные паскуды вроде вас пытаются облыжно обвинить в чужих преступлениях как действующих, так и будущих сотрудников нашего ведомства.

Хлыщ сломался. Что интересно, при упоминании фамилии моего куратора — смертельно побледнел, отстучал зубами барабанную дробь и признался, что выполнял «настоятельную просьбу» Виталия Васильевича Скобелева.

— Неплохое начало… — хищно оскалился полковник и окончательно добил Антонова своей «настоятельной просьбой»: — Но я хочу услышать полноценное признание. И получить видеозаписи абсолютно всех ваших разговоров с главой рода Скобелевых. Дабы выяснить, чем он вас шантажировал, и докопаться до всех случаев превышения служебных полномочий. Кстати, не советую вносить хоть какие-нибудь коррективы в архив записей вашего служебного имплантата: я уже получил санкцию главного военного прокурора на его удаление и анализ информации по протоколу А-один, а он, как вы наверняка знаете, автоматически восстанавливает абсолютно все «утраченные» данные…

Последнее утверждение сыграло роль средневекового ослопа. В смысле, так сильно испугало Хлыща, что он упал в обморок, как какая-то институтка.

— Мде… — озадаченно буркнул Владимир Михайлович и ввел в действие «план Б». То есть, приказал ближайшему бойцу группы подстраховки отправить Антонова в медикаментозный сон, поднять в ангар и загрузить в штурмовой бот, отправил по тому же маршруту второго вояку, караулившего «штурмовика», собственноручно закрыл дверь, сообщил, что «глушилки», задавившие всю связь, кроме нашей, все еще пашут, и начал грузить неожиданными откровениями: — Тор Ульфович, Скобелевы и Колесниковы — политические тяжеловесы, играющие исключительно за себя. В мирное время подобное еще терпимо, а в военное — нет. Поэтому эти рода было необходимо «уронить». Но в стандартных ситуациях их главы прикрываются очень и очень хорошо, зато в нестандартных вроде этой, бывает, допускают незначительные ошибки. К примеру, недооценивают «пешек» и, в конечном итоге, сливаются. Фактически слились и Скобелевы. Хотя об этом еще не знают. А с Колесниковыми, к сожалению, не сложилось: они «вели» вас параллельно с «конкурентами», чуть-чуть не успели подтянуть к гостинице свою «заряженную» ГБР полиции, увидели приземление наших штурмовых ботов и, вне всякого сомнения, сделали выводы. Нет, отказываться от планов подмять вас, конечно же, не станут. Просто поручат решение этой проблемы специалистам другого уровня. И включат режим многократной перестраховки. Что, откровенно говоря, расстраивает: единственный настоящий патриот этого рода — Ярослав Ильич, увы, погиб, а все остальные только мешают…

Я немного поколебался и решительно тряхнул головой:

— Владимир Михайлович, а вы бы не могли проверить, как ныне поживает княжич Алексей Андреевич Меншиков?

Не знаю, что полковник услышал в моем голосе, но молча кивнул, «ушел» в ТК, отправил запрос искину управления и буквально через минуту поделился полученным ответом:

— Получил звание лейтенанта, был распределен в Первый Ударный флот и служит в должности заместителя начальника особого отдела крейсера «Ярослав Мудрый». А что?

— О-о-о, как интересно! — недобро ухмыльнулся я, отправил куратору те самые видеозаписи, которые когда-то переслал Ростиславу Ильичу, дал время их посмотреть, а потом присовокупил третью. В которой запечатлел для истории свой разговор с Колесниковым-старшим. И, дождавшись появления в его глазах злой радости, подтверждающе кивнул: — Ага, раз это назначение состоялось, значит, свидетели, скажем так, грехопадения Алексея Андреевича гарантированно не заговорят. А это — та самая ошибка, за которую и можно, и нужно требовать ответа…

Глава 27

25–29 июля 2469 по ЕГК.

…Постановка боевой задачи не затянулась: Владимир Михайлович вручил мне защищенный информационный носитель со всеми необходимыми данными по столичной системе Союза Племен Заира и алгоритмам доступа к схрону ССО в поясе астероидов, предупредил, что Зеро и его команда теоретически могут обратиться ко мне за помощью, и, что называется, спустил с поводка. В смысле, подтвердил мой статус свободного оперативника и разрешил проводить любые акции без согласования с ним.

Продемонстрированное доверие слегка шокировало, но я задвинул все свои рефлексии куда подальше и вслушался в следующий монолог полковника. Как оказалось, не зря:

— Кстати, о статусе свободного оперативника. С этого момента вы будете получать ежедневные реальные фронтовые сводки, дабы иметь возможность хоть как-то влиять на происходящее в приграничных системах Империи. Эти сводки проходят под грифом «Для служебного пользования», соответственно, делиться ими с кем бы то ни было строжайше запрещено…

После этих слов он сделал небольшую паузу и усмехнулся:

— Я знаю, что вы понимаете это ничуть не хуже меня, однако предупредить обязан. Далее, я переслал вашему искину учебные материалы по дисциплинам, изучаемым на первых четырех курсах ИАССН, чтобы повысить коэффициент полезного действия вашей самоподготовки. Да, длительных прыжков через гипер в этот раз будет не так уж и много, зато вы сможете распоряжаться свободным временем более рационально. Теперь скажу пару слов о маршруте: вылететь с Белогорья вам желательно до пятнадцати ноль-ноль — в этом случае вы сможете сесть на хвост Одиннадцатому Ударному флоту, уходящему из системы через ЗП-восемнадцать, сэкономите как минимум двое суток, заглянете на Смоленск и отгоните свой «Морок» в схрон. А то этот МРК стоит в ангаре ВКС, а я их охране по ряду причин не доверяю. И последнее: контр-адмирал Колесников загремел под трибунал; лейтенант Меншиков не сегодня завтра с позором вылетит из ВКС; против следователя Антонова и членов его карманной полицейской ГБР заведены уголовные дела, а глава рода Скобелевых еще трепыхается, но мы его дожмем. На этом у меня все. Можете быть свободны…

Новости из категории «И последнее» здорово подняли настроение, поэтому всю дорогу до «Авантюриста» я корректировал планы, а после того, как забрался в салон и вывел флаер из ангара, изменил статус комма на «Свободен».

Не прошло и двух минут, как ко мне постучалась Инна, поздоровалась, спросила, могу ли я уделить ей несколько минут, выслушала утвердительный ответ и доложила, что все поставленные задачи выполнены:

— Тор Ульфович, ваша квартира в Еловом Бору, Смоленск, избавлена от «сюрпризов» и продана за двести двадцать восемь тысяч рублей; услуги саперов обошлись в сорок две; сбор, упаковка и доставка личных вещей на Индигирку в связи с военным временем встали в девяносто одну; трехкомнатная квартира в Купеческой Слободе Усть-Неры — в триста шестьдесят; наша помощь — в двадцать четыре тысячи шестьсот пятьдесят. Итого вы нам должны двести восемьдесят девять тысяч шестьсот пятьдесят рублей.

Я попросил прислать мне счет, получил, оплатил, поблагодарил девушку за помощь, предупредил, что покидаю Белогорье, попрощался и отключился. Волю чувствам дал уже потом — потерялся в воспоминаниях и какое-то время страдал из-за того, что квартира, в которой я прожил семнадцать счастливых лет, продана, а значит, оборвана еще одна нить, связывавшая меня с прошлым. Слава богу, где-то на середине перелета до Вороново Инна прислала интерактивный видеоролик, позволяющий познакомиться с Купеческой Слободой Усть-Неры, жилым комплексом «Яр», парковочным местом в летном ангаре и новой квартирой, так что я активировал МДР и отправился на виртуальную прогулку.

В процессе более-менее успокоился. И даже решил, что на парковочном месте катастрофически не хватает чего-нибудь вроде «Иволги» — небольшого, но чрезвычайно мощного двухместного спортивного флаера, который я, кстати, как-то выиграл в виртуальной гонке со ставкой в виде своей машины.

Желание набрать Инну и заказать себе такую игрушку нещадно задавил, решив подождать с такими покупками до конца войны, влетел в ангар, выбрался из «Авантюриста», подождал, пока Феникс опустит аппарель МДРК, вломился в трюм, прикипел взглядом к четырем дорогущим дроидам «Рукопашник-СМ», принайтованным к дальней переборке, и расплылся в счастливой улыбке.

— Ага! — хохотнул искин через динамики системы оповещения. — Я залил в них записи твоих тренировок с сенсеем Такуми и его сыновьями, откалибровал пластику, «срубил» ограничители режимов и превратил эти игрушки в монстров похлеще твоего бывшего наставника. Кроме того, в одну из кают установил медкапсулу, так что к отработке базовой техники ты вернешься нескоро…

…На струну я ушел через ЗП-восемнадцать и добрых две трети времени пребывания в гипере издевался над собой по полной программе. То есть, рубился с «Рукопашниками», великолепно копировавшими технику ведения поединков потомков знатного самурайского рода даймё, в эпоху Эдо правившего регионом Тохоку на севере Японии. Да, в пределах, ограниченных материалами из моих личных архивов — из-за чего дроиды, по определению, не могли придумать что-либо новое или удивить «хорошо забытым старым», но использовали все, что когда-либо демонстрировали Такуми и его отпрыски, так что мне приходилось выживать. В прямом смысле этого слова: практически каждый спарринг — причем что против одного противника, что против группы — заканчивался «отдыхом» в медкапсуле. Ну, а там я усиленно грузил мозги — изучал материалы по системе Киншаса, ее столице Лодже, пристрастиям «вождя вождей» Джозефа Макело и местным ВКС, разглядывал интересные орбитальные и наземные объекты, штудировал доклады агентуры и, конечно же, искал слабые места.

К слову, в этой системе с разгильдяйством боролись не в пример серьезнее, чем в Кгалагади, поэтому за первый корабельный «день» я не нашел ни одной сколь-либо серьезной уязвимости. Из-за чего весь второй менял «углы зрения» на проблему и ее «масштаб», принимал во внимание самые безумные допущения и, в конечном итоге, придумал аж девять способов усложнить жизнь господину Макело и его присным. Да, все эти способы требовали проверки «на местности», но свет в тоннеле, наконец, появился, так что, сворачивая рабочий интерфейс по «требованию» обнулившегося таймера, я пребывал в прекраснейшем настроении. Вот и ускорился — выбрался из «Авиценны», быстренько ополоснулся, натянул скаф, поднялся в рубку, зафиксировал себя в кресле и подключился к пилотскому интерфейсу.

— До схода со струны — девять минут тридцать одна секунда… — зачем-то сообщил Феникс, хотя не мог не понимать, что я вижу новый таймер обратного отсчета.

Я кивнул в знак того, что искин услышан, скосил взгляд на пиктограмму «шапки», убедился в том, что маскировочное поле «раздуто» до предела, немного поскучал и за несколько секунд до схода со струны загнал себя в боевой транс.

Кораблей в зоне перехода не оказалось. Их сигнатур — тоже. Зато хватало свежих обломков разного размера, уже отбуксированных в сторону и «медленно» улетающих вдаль.

— С вероятностью процентов за девяносто семь тут взорвали наш транспорт и фрегат сопровождения, следовательно, в системе резвится хотя бы один МДРК или его аналог… — сообщил ИИ, пока я «заводил» антигравы и уводил борт под углом к плоскости эклиптики.

— Отправь уведомление искину штаба Двадцать Первого Пограничного… — распорядился я, решив, что грузить Переверзева проблемами такого уровня нет смысла.

Пока летел к области, из которой можно было начать условно безопасный разгон для внутрисистемного прыжка, Феникс доложил о получении ответа и дал понять, что флотские уже начали охоту на охотника. Как выяснилось после внутрисистемного прыжка, флотские занимались не только этим: их стараниями сеть масс-детекторов вокруг планеты перестала напоминать лоскутное одеяло, в областях схода со струн появились «Кукушки», между тремя полуразрушенными орбитальными крепостями и поверхностью успели натянуться нити грузовых орбитальных лифтов, по броне этих дур сновали полчища ремонтных дроидов, небольшие группы военных кораблей исступленно отрабатывали перестроения в защитные ордеры, истребители-перехватчики патрулировали дальние орбиты, а оперативный дежурный по системе ответил на мой вызов практически мгновенно и выглядел непривычно собранным.

В общем, представлялся я, мысленно аплодируя командующему Двадцать Первым Пограничным. Потом отправил вояке два идентификатора — «Химеры» и свой служебный — сообщил, что вот-вот пройду масс-детекторы по «вездеходу» и зайду на белый сектор Пинского космодрома, потребовал выделить подземный ангар и превратился в слух.

Дежурный удивил снова: вместо того, чтобы начать строить из себя центр Вселенной, переслал мне рекомендованный коридор на свободный ангар белого сектора, пожелал мягкой посадки и отключился!

Примерно в том же ключе со мной пообщался и оперативный дежурный космодрома: получив мои нынешние айдишки и файл, подтверждающий право наложить лапу на «Морок», вежливо поинтересовался, к которому часу я планирую его забрать, без какого-либо выпендрежа пообещал договориться о взлетном коридоре, а после того, как я потребовал выделить мне «Авантюрист» с идентификаторами ССО, заявил, что флаер подлетит к моему ангару в течение пяти минут!

Тут мое уважение к командующему Двадцать Первым Пограничным стало граничить с почтением, и я, сбросив вызов, попросил Феникса на всякий случай выяснить хотя бы фамилию, имя, отчество и звание этой личности. Нужную информацию получил буквально через мгновение, разблокировал замки кресла, встал и отправился переодеваться в гражданку. А после того, как привел себя в божеский вид, поддался требованиям паранойи. То есть, спрятал под легким летним пиджаком оперативную кобуру со «Штормом» и… отправился к «Авантюристу» на пару с «Голиафом». И пусть последний влез в салон с очень большим трудом, зато мне полегчало. Так что адрес в Еловом Бору я озвучил со спокойной душой, сдал ангар под охрану, дождался взлета флаера и ушел в свои мысли…

…К жилому комплексу «Рассвет» подлетел в восемнадцать сорок восемь по времени Радонежа, припарковал флаер на первое попавшееся гостевое место, собрался с духом и набрал тетю Марину. Матушка Костяна ответила практически сразу, но в момент появления на экране выглядела настолько осунувшейся, что у меня оборвалось сердце. Первая реакция женщины на меня тоже не обрадовала — она вжала голову в плечи, нервно облизала губы и шепотом спросила, не заявился ли я, часом, в Бурелом!

— Теть Марин, я — в ангаре вашего дома. В светло-сером «Авантюристе». И если вы…

Она вспыхнула еще на первом предложении. А потом затараторила. Все так же, шепотом:

— Тор, немедленно улетай и из Елового Бора, и из Радонежа: тебя ищет вся шпана района!!!

— Спасибо за заботу, но со шпаной проблем не будет! — твердо пообещал я и перешел к делу: — Скажите, пожалуйста, Костя домой не возвращался?

Синицина понуро опустила голову и отрицательно помотала головой:

— Нет: они с Петей застряли на Твери. А там… хуже, чем у нас, они звонят в лучшем случае раз в неделю, и-и-и… я уже извелась.

— Понял. Вопрос номер два: вы сейчас дома?

— Да. Но выходить из дома… не рискую: на нашем этаже поселилась боевая тройка «Анархистов», и встречаться с ними… некомфортно.

— Тогда собирайте документы и самые ценные вещи — ровно через десять минут я позвоню в дверь и заберу вас в Радонеж.

Трудно сказать, по какой причине она послушалась, не задав ни единого вопроса, но ровно через десять минут я забрал у нее спортивную сумку Костяна, довел до лифтового холла и попросил не пугаться «Голиафа», дожидавшегося нас в грузовой кабинке. Пока поднимались в ангар, тоже не сказала ни слова. Зато после того, как юркнула в салон, села на самое дальнее сидение и дождалась завершения «погрузки» дроида, поймала мой взгляд и криво усмехнулась:

— Такой защитник не помешал бы и мне: до смены руководства «Анархии» ее рядовые бойцы вели себя более-менее вменяемо. А сейчас, когда этой бандой командует двадцатипятилетний отморозок, окончательно сорвались с тормозов. Из-за этого ходить по району стало страшно даже утром…

— … и вы были вынуждены уйти с работы?

— Ну… да. А еще хотела переехать. Куда угодно. Но квартиры в Девятке упали в цене раза в четыре, если не в пять. А в более-менее нормальных районах Радонежа, наоборот, подорожали. И как бы не на порядок.

— Дальше можете не объяснять… — буркнул я, мысленно отметил, что в этот раз подтвердились мои самые худшие опасения, назвал бортовому ИИ адрес в столице и перешел на командно-штабной: — Теть Марин, мне нужны реквизиты вашего банковского счета и банковского счета Кости. Прямо сейчас.

— Тор, я понимаю, что ты получил насле— …

— Теть Марин, это была не просьба.

— Да, но я…

— Теть Марин, вы всю жизнь относились ко мне, как к родному сыну. Вот я за искреннюю любовь и воздаю.

— Спасибо… — глухо сказала она, вытерла увлажнившиеся глаза и скинула мне реквизиты.

Я влез в банк-клиент, перевел на оба счета по два миллиона, затем набрал номер местного личного консультанта, который заблаговременно выяснил у Инны, представился, попросил перевести звонок в защищенный режим, немного подождал и перешел к делу:

— Полина, я хочу приобрести трехкомнатную квартиру со всеми удобствами в Купеческом районе Радонежа. По возможности, сегодня и, по возможности, с персональным терминалом ЦСД. В приоритете — небольшие ЖК. Бюджет — в пределах миллиона.

Пока я излагал свои пожелания, крашеная блондиночка с зелеными глазами жила в рабочем интерфейсе.

Так что готовый ответ выдала чуть ли не до того, как я замолчал:

— Есть «трешка» с «персоналкой», всеми удобствами и одним парковочным местом на шестом этаже семиэтажного ЖК на бульваре генерала Вяземского, два за восемьсот пятьдесят тысяч. Рядом Борисовский парк, ТРЦ «Капля» и станция надземки. Территория охраняется частным охранным предприятием «Боярин». Если не устроит этот вариант, то подберем другие.

— Я хочу ее посмотреть. С вас — адрес и время встречи с маклером.

— Маклер будет на месте через девять минут. Адрес отправляю сообщением. Могу помочь чем-нибудь еще?

Я отрицательно помотал головой, поблагодарил ее за помощь, пожелал всего хорошего и сбросил вызов. Затем скорректировал маршрут, снова поймал взгляд матушки Костяна, смотревшей на меня квадратными глазами, и выдал более-менее удобоваримую легенду:

— Сдал экзамены на Императорский Грант и поступил в Академию ССО. А новый статус и наследство сотрудника этого ведомства позволяют… многое.

Тут Синицина, наконец, отвисла и заявила, что не может принять такие подарки. Но я был готов и не к такому:

— Теть Марин, против нас воюет не одно государственное образование, а целая коалиция. Говоря иными словами, война закончится нескоро, а вам надо где-то жить и что-то есть хотя бы до тех пор, пока вояки не вырежут «Анархию» и другие банды под корень. Далее, цены на все и вся, как вы прекрасно знаете, постоянно растут. А не работаете не только вы — Петр Игоревич находится не дома, соответственно, не получает ни рубля, а платит за все и вся втридорога. И последнее: я отдал не все, что было. Кроме того, служу, а значит, нахожусь на содержании государства. Короче говоря, перестаньте комплексовать, найдите возможность продать старую квартиру в удаленном режиме и имейте в виду, что я помог и Косте. Так что делиться с ним и Петром Игоревичем этими деньгами нет никакой необходимости…

Она нервно сжала и разжала кулаки, на несколько мгновений ушла в себя, а потом решительно тряхнула волосами:

— Спасибо, Тор. Будем должны. Кстати, как долго ты будешь находиться на Смоленске, где планируешь жить все это время и как часто сможешь появляться на планете после того, как улетишь в свою Академию?

— Я улечу через несколько часов. Но останусь на связи. И, вероятнее всего, раз в сто лет буду прилетать в командировки, ибо временно прикомандирован к ССО Смоленска. В общем, если что — отправляйте сообщения на этот комм и ждите в гости…

Глава 28

4–5 августа 2469 по ЕГК.

…В систему Киншаса пилили без малого шесть суток, хотя, лети мы по прямой, добрались бы за семнадцать часов двадцать шесть минут. Увы, прыгать через зоны перехода первой категории было слишком уж рискованно, поэтому я вел «Химеру» через «двойки». И сочетал приятное сполезным. То есть, радовал паранойю и, в то же самое время, доводил до ума навыки сразу девяти учебных дисциплин второго, третьего и четвертого курсов ИАССН. Кроме того, рубился с «Рукопашниками», шлифовал слишком уж сырые планы акций и, конечно же, штудировал фронтовые сводки, прилетавшие каждый божий день в девять утра по времени Новомосковска.

К сожалению, порадоваться хорошим или условно нейтральным новостям получилось всего раза четыре. А вот плохих и отвратительных хватало — амеры медленно, но уверенно дожигали флот Вологды; ВКС Объединенной Европы захватили Казань; Четвертый Ударный флот вляпался в засаду ВКС Арабского Халифата и потерял порядка семидесяти семи процентов бортов, а Тринадцатый Пограничный, отправленный на помощь Второму, защищавшему Рязань, влип при сходе со струны, дрался до последнего корабля, но не выдюжил.

В общем, из гипера я выходил, мягко выражаясь, не в настроении, но не сорвался. Хотя засек корабли патрульной группы, состоящей из легкого крейсера и ПП арабского производства, корабля-матки из Поднебесной и МРК из ОЕ — тихой сапой вышел из контролируемой области на антигравах, неспешно набрал скорость, требовавшуюся для совершения внутрисистемного прыжка, и врубил гиперпривод. О том, что тут, в Киншасе, патрулируются даже «двоечки», конечно же, сообщил Переверзеву, Озерову и членам команды последнего. На всякий случай. А после возвращения в обычное пространство в нужном секторе пояса астероидов не без труда нашел схрон, навел мосты с его искином, завел МДРК в «ангар» и позаимствовал в КГТ два «Пробойника», пять «Кукушек», ММСПМ «Медузу» — то есть мину морскую, специальную, повышенной мощности — и два «Техника».

Как только Феникс закончил с погрузкой — и, кстати, пожаловался на то, что «Медуза» заняла две трети трюма — снова врубил движки, вывел «Химеру» в открытый космос, отошел от пояса астероидов и прыгнул ко второй планете. А там разделил с искином обязанности — он «сел» на планетарную Сеть, открытые каналы связи и сканеры, а я подвел корабль к низким орбитам на дистанцию, с которой его не могли засечь масс-детекторы, и на долгих шесть часов потерялся в картинках с оптического умножителя.

В реальность вернулся после того, как отбраковал пять из девяти способов усложнить жизнь господину Макело, придумал два новых и определился, с каких именно начинать «давить». К этому времени ИИ успел собрать море материалов из открытых источников по всему списку вопросов, составленному мною еще на Белогорье, так что я сгонял в санузел, вернулся обратно, упал в кресло и занялся шлифовкой акций номер один и два. Работал, естественно, ни разу не один — все расчеты делал Феникс — поэтому «скелет» идеи оброс «мясом» и «привязался» к местным реалиям всего часа за два. А потом мы плавненько отошли от планеты, навелись на ЗП-одиннадцать, через которую аборигены мотались в столичную систему Африканского Союза и обратно, совершили сверхкороткий прыжок и без малого семь часов любовались патрульной группой, висевшей в дрейфе рядом с этой областью пространства. Ну, а шевелиться начали в двадцать минут первого по внутрикорабельному времени — подошли к области схода со струны, потупили еще немного и в момент «возникновения» прямо по курсу рейсовика китайского производства дали малую тягу на антигравы.

Массы покоя моего МДРК и дуры длиной за семьсот двадцать метров были несопоставимы, поэтому я подвел «Химеру» вплотную к транспортнику задолго до того, как он, подрабатывая огромными эволюционниками, навелся на нужный вектор, спокойно «притянул» борт к основанию башенки ходовой рубки, опустил аппарель и передал бразды правления бестелесному, но очень добросовестному напарнику. Следующие двадцать две минуты рулил он. В смысле, выпустил на оперативный простор «Техников», с их помощью закрепил «Пробойники» над нужными областями прочного корпуса, подвел к каждой по два «Голиафа» и доложил, что у него все готово. К этому моменту рейсовик успел набрать порядка шестидесяти процентов скорости, требующейся для ухода во внутрисистемный прыжок, и достаточно далеко удалился от зоны перехода, так что я спустил искин с поводка, прикипел взглядом к картинкам с внешних камер и затаил дыхание.

Первые две секунды на них не происходило ровным счетом ничего. Но как только Феникс «задавил» армейскими системами РЭБ аппаратуру связи корабля-жертвы, «Пробойники» продырявили прочный корпус, «Гладиаторы» по очереди вломились в рубку, а «Техники» прикрыли отверстия временными заплатками, чтобы принудительная разгерметизация не убила вахтенных. Третья фаза акции — нейтрализация членов экипажа, находившихся в рубке — прошла так же быстро. А потом мой ИИ «подмял» ИИ рейсовика и начал четвертую — подключился к системе оповещения, сообщил о чрезвычайной ситуации и погнал отдыхающую смену, обслуживающий персонал и пассажиров в спасательные боты.

Эта часть акции вымотала морально — да, биосканер позволял отслеживать перемещение силуэтов людей, да, Феникс докладывал, что процесс идет, и идет быстро, но движки рейсовика продолжали молотить, до включения гиперпривода оставалось всего ничего, а выбиваться из расписания было чревато неприятными последствиями. Вот я и нервничал. До тех пор, пока искин не доложил, что все гражданские, включая «нейтрализованных» членов экипажа, уже в ботах, что ИИ ботов перепрограммированы, и что наши дроиды возвращаются на «Химеру».

В этот момент я облегченно перевел дух. А после того, как транспортник затащил нас на струну, откровенно говоря, занервничал снова. Хотя сам таскал «Морок» на сцепке и точно знал, что это безопасно. И все, конечно же, обошлось — мы вывалились в обычное пространство в получасе хода от Киншасы, навелись на нее и набрали скорость в обычном режиме, а на самом последнем участке траектории «сошли», отлетели в сторону и… смотрели со стороны, как тяжелый корабль корректирует курс еще раз, как дает полную тягу на могучие движки, как отстреливает спасательные боты, как «проламывается» сквозь плотное облако масс-детекторов, игнорируя огонь артавтоматов, как «не замечает» попаданий ПКР и как со всей дури втыкается в орбитальную верфь!

Автоматика внешних камер приглушила чудовищную вспышку света, зато потом я получил море удовольствия, наблюдая, как мой подарок разваливается на части вместе с верфью, тремя крейсерами «Антверпен» и фрегатом «Марсель», невовремя вставшими на ремонт. Правда, зависал не так уж и долго — до тех пор, пока Феникс не доложил, что залил в планетарную Сеть и открытые каналы связи мое обращение к жителям системы.

Тут я невольно скосил взгляд на вспомогательное окошко ТК и невесть в который раз проглядел его текст:

«Вы поверили чужим обещаниям, сочли себя Великими Завоевателями, напрочь потеряли берега и все никак не уйметесь. Что ж, вы были в своем праве. И я, Медоед — в своем. Поэтому возвращаю вам войну, которую вы принесли в мой мир, и начинаю Воздаяние. Уничтожение орбитальной верфи и всех ремонтировавшихся на ней кораблей — всего лишь начало. А дальше будет хуже. Кстати, с гражданскими я не воюю. Пока не воюю. Так что загнал экипаж и пассажиров рейсовика, взятого на абордаж, в спасательные боты и отстрелил их перед уничтожением военной верфи. На этом сегодня все. Но продолжение Возмездия не за горами…»

— Тор, видеоотчет Переверзеву посылаем? — поинтересовался искин в тот момент, когда я снова прикипел взглядом к картинке с внешних камер.

Я утвердительно кивнул:

— Да, конечно. А потом уходим к планете. Через дыру, которую проделают в сети из масс-детекторов падающие обломки…

…Сообщение куратора прилетело в тот момент, когда я вывесил «Химеру» над плотиной водохранилища имени Шабани Макело, папаши нынешнего Вождя Вождей, по слухам, безвременно почившего в бозе… не без помощи любящего сына. Я оторвал взгляд от картинки с биосканера, демонстрирующей четыре с лишним десятка человеческих силуэтов, отрешенно отметил, что охраняют самое уязвимое место одного из крупнейших искусственных водоемов планеты добросовестнее некуда, покосился на склоны высоченных гор вокруг перекрытой теснины, и вывесил перед собой «Контакт».

Единственный файл развернул одним движением программного курсора, врубил воспроизведение и уставился на страшно довольное лицо полковника. А он начал радовать с первых же предложений:

— Доброго времени суток, Тор Ульфович. Прошу прощения за небольшую задержку с ответом, но у меня была уважительная причина: я смотрел видеоотчет об операции двух других свободных оперативников, умудрившихся уничтожить все руководство двух Ударных флотов ССНА и администрацию оккупационных войск Коломны, благодаря чему амеры поздно среагировали на появление наших ВКС, потеряли все тяжелые корабли и были выбиты с планеты. И пусть удержать ее будет достаточно сложно, к ней вот-вот подойдут военные транспорты и начнут эвакуацию жителей, которые были согнаны в концентрационные лагеря.

Последнее предложение он закончил, хмурясь, затем посмотрел куда-то за пределы экрана, подобрался и «вернулся» ко мне:

— Мне сообщили о новой проблеме, требующей внимания, и я вынужден переключиться на нее. Поэтому… вы, как обычно, не мелочитесь. Продолжайте в том же духе, а я поддержу столь достойные начинания. На этом пока все. Желаю удачи. До связи…

— Та парочка отожгла ничуть не хуже нас… — заявил Феникс, как только закончилось воспроизведение, и добавил чертовски интересную фразу: — Кстати, судя по всему, они, в отличие от тебя, выполняли «точечный» заказ штаба ВКС, а значит, являются одной из элитных групп ССО с практически неограниченными полномочиями.

— А в каком статусе была группа моего дяди? — полюбопытствовал я.

— Насколько я знаю, входила в пятерку лучших… — ответил искин и добавил: — Кстати, будь вторым номером Аллигатора не Мрак, а оперативник с фантазией, то заслуженно считалась бы первой.

Тут ко мне в сознание постучалась достаточно неприятная догадка, и я счел необходимым ее озвучить:

— Все свободные оперативники нашего ведомства, о которых я когда-либо слышал, работали или работают парами. Получается, что в какой-то момент выделят напарника и мне?

Ответ ИИ основательно напряг:

— Почти уверен, что этот момент уже настал. Просто психологи службы все никак не определятся с кандидатурой второго номера. Вся проблема в том, что ты — прирожденный лидер, которому надо дать раскрыть имеющийся потенциал. Но разбивать пары опытных оперативников во время войны, мягко выражаясь, нецелесообразно. А приставлять к тебе действующего, но без опыта наставничества — идиотизм: он начнет тянуть одеяло управления группой на себя и, тем самым, запорет процесс. Так что с вероятностью процентов в девяносто девять психологи нашего ведомства перебирают кандидатов из выпуска ИАССН этого года. И наверняка дуреют. Ведь десять из десяти выпускников первого факультета спят и видят себя либо первыми номерами, либо, на худой конец, напарниками лучших оперативников ССО, а ты в их представлениях… хм… не авторитет. Впрочем, и это еще не все: насколько я знаю, весь пятый курс каждому более-менее талантливому выпускнику подбирают идеально совместимую пару, дабы получившаяся двойка с первых же заданий выдавала максимально высокий КПД. Говоря иными словами, все перспективные ребята, считай, разобраны, а абы с кем ты однозначно не уживешься. Вот в одиночестве и прозябаешь…

— На мой взгляд, у нас с тобой — прекрасная компания… — буркнул я, снова посмотрел на плотину и счел, что время разговоров вышло. Поэтому провел борт вдоль «левого» склона — намного более крутого и обрывистого, чем правый — и попросил «напарника» помочь с поиском подходящего места для «выгрузки» ММСПМ.

Такое место нашлось. Причем довольно быстро. Так что я притер «Химеру» к поверхности воды и, тем самым, спрятал небольшую бухточку в южной части водохранилища под маскировочным полем корабля, а Феникс опустил аппарель, поднял девятитонную «Медузу» на грузовом антиграве, переместил к поверхности и чрезвычайно медленно — то есть, не создавая «странных волн» — опустил ко дну «бездонного» омута.

«Техники», позаимствованные в схроне астероидного пояса, отправились следом в аналогичном режиме. Только прихватили с собой один «Гиацинт» А после того, как оказались на дне, закрепили его на «подарке», «помогли» искину активировать «шапку» и откалибровать мощность антиграва, а затем потащили мину, «зависшую» в толще воды, по самому удобному и безопасному маршруту. Благо, сканеры МДРК «видели» каждую отдельно взятую неровность, антиграв позволял правильно дозировать нагрузку, а маскировочное поле «Гиацинта» скрывало ММСПМ от спутников.

В общем, этот этап акции номер два прошел без сучка и без задоринки. Так что я поднял «Химеру» эдак на километр и повел к той самой дыре в сплошной сети масс-детекторов, через которую нырнул в атмосферу. Кстати, в открытый космос вышел впритирочку — малые корабли местных ВКС спешно закрывали уязвимость — завис над обреченным объектом, внес парочку правок в очередное обращение к жителям этой планеты и попросил Феникса его опубликовать.

Команду подрывать «Медузу» дал ровно через минуту, прикипел взглядом к картинке с оптического умножителя и невольно поежился: невероятно мощный гидроудар вынес плотину и расширил теснину, в которой ее возвели, как бы не втрое. Так что вал воды, хлынувший в ущелье, выглядел поопаснее, чем в модели, сгенерированной Фениксом на основании предварительных расчетов!

— Судя по всему, в скалах были внутренние напряжения… — сообщил он, правильно интерпретировав мою реакцию. — Но на конечный результат акции это практически не повлияет: рукотворная волна разнесет и смоет каскад плотин гидроэлектростанций под Тшибиндой не раньше, чем через двадцать две минуты, до Лубомо доберется через час десять, а до Овандо — через два тридцать пять. Опять же, Киншаса — не Кгалагади: местные экстренные службы уже оповещают население о чрезвычайной ситуации и гарантированно организуют эвакуацию жителей всех населенных пунктов, в которые пожалует Волна.

Эти объяснения помогли забить на рефлексии и переключиться в рабочий режим. А он, в свою очередь, позволил засечь на редкость перспективный нюанс начавшейся суеты — нездоровую активность на космодроме Мбуки-Майи. Вот я оптическим умножителем и заработал. Как выяснилось буквально минут через семь-восемь, не зря: руководство местных ВКС решило поднять в космос не только малые корабли, но и четыре легких крейсера «Дадао». Вот я к ним и полетел. Правда, кластеры «Гиацинтов» с активированными «шапками», вывешенные на расчетных траекториях выхода на средние орбиты, разнесли всего три борта, но эти борта были военными. А значит, в любой момент могли усилить флоты Союза Племен Заира, бесчинствующие в наших системах. Вот я и почувствовал злое удовлетворение. Да, потом покосился на метки двух линкоров и шести тяжелых ударных крейсеров, болтавшихся в дрейфе под очень уж солидными «облаками» масс-детекторов, и расстроился из-за того, что эти борта мне не по зубам. Но результирующая этих двух чувств все равно осталась положительной. Поэтому следующие два с лишним часа я наблюдал за Волной и вслушивался в сообщения Феникса, анализировавшего творящееся в открытых каналах связи. А потом на сервер блока МС-связи упало внеочередное сообщение Переверзева, и я, быстренько развернув «Контакт», врубил воспроизведение.

Первый же взгляд на лицо Владимира Михайловича позволил понять, что он пребывает в веселом бешенстве. А монолог… хм… завел в том же ключе и меня:

— Тор Ульфович, тут Джозеф Макело заистерил: связался с нашим послом в Африканском Союзе и потребовал, чтобы государь немедленно отозвал из Киншасы некоего Медоеда, ибо, в противном случае, весь флот Союза Племен Заира выдвинется в приграничные системы Империи и устроит на них кровавую резню. Так вот, государь передал вам личную благодарность и рекомендовал продолжать в том же духе. А я уже отправил Озерова и его парней еще в четыре системы этого Союза Племен. Дабы охамевшая «шоколадка» узнала, почем фунт лиха. И еще: по сообщению нашего агента на Моссенджо, командование ВКС этой системы подняло по тревоге рейдовую эскадру и готовится отправить ее к вам, в Киншасу. Имейте это в виду…

Глава 29

6–7 августа 2469 по ЕГК.

…К четырем утра вторника стало понятно, что майор Озеров и его команда доберутся до «своих» систем не раньше четверга, так как летят к ним через зоны перехода второй категории, соответственно, знакомить охамевшую «шоколадку» с ценами на фунт лиха эти двое суток предстоит только мне. Мои личные планы это никак не меняло, поэтому мы с Фениксом продолжили неспешный полет над Белым океаном Киншасы, а в начале седьмого по внутрикорабельному времени и в районе полуночи по локальному зависли над полуостровом Самбе.

Следующие минут тридцать развлекались, составляя «карту» направлений и скоростей воздушных потоков на высотах от пятисот пятидесяти метров до трех километров. Потом искин закончил расчеты и внес последние корректировки в тайминг предстоящего действа, а я поднял МДРК на «трешку», какое-то время выводил его в нужное положение и, наконец, опустил аппарель.

«Техники», управляемые ИИ, в темпе подтащили к ее краю плод нашего совместного творчества — мини-платформу с «Медузой» и тремя «Гиацинтами», поддерживаемую четырьмя грузовыми антигравами — «выдвинули» наружу и отпустили. Маскировочные поля, «раздутые» до предела, скрывали конструкцию в том числе и от моего взгляда, но я нисколько не сомневался, что две метровые штанги, закрепленные на шарнирах только с одной стороны, опустятся вниз под собственным весом и «встанут» на фиксаторы. Не задумывался и о возможном обнаружении этого «подарка»: всю электронику систем управления мин мы предусмотрительно выжгли, а генераторы «шапок» и антигравы, работающие в таких режимах, практически не фонили. Так что дергался из-за другого — из-за ненулевого шанса на изменение воздушных потоков. Но в этот раз госпожа Удача играла на нашей стороне, так что через четыре минуты и девятнадцать секунд штанги, наконец, уперлись в препятствие — защиту трубопровода, соединявшего крупнейшее подземное нефтехранилище Киншасы — и передали импульс на механические взрыватели. Вот мины и рванули. Да так, что взлетело на воздух не только нефтехранилище, но и два ближайших корпуса нефтеперерабатывающего комплекса. А потом вторичные детонации зацепили край абиогенного нефтяного бассейна, и мы, полюбовавшись на стремительно увеличивающееся в размерах море огня, предпочли побыстрее ретироваться.

По тому же маршруту, чтобы выйти в открытый космос через десятки огромных лакун в сети масс-детекторов, закрыть которые достаточно быстро было невозможно.

Первые несколько минут полета «Химерой» управлял ИИ, а я наговаривал «закадровый текст» к видеоотчету для полковника Переверзева. Потом счел, что первоначальный вариант обращения к Вождю Вождей Киншасы звучит слишком расплывчато, и записал новый:

«Судя по тому, что вы додумались ставить ультиматумы Императору Олегу Третьему, начало Воздаяния вас не впечатлило. Что ж, бывает и такое. Поэтому я продолжаю… приближать вас к возвращению в каменный век. Да, вам в нем однозначно не понравится, но, как говорят в Империи Росс, каждый человек — кузнец своего счастья. И вы свое уже сковали. Вот и наслаждайтесь!»

С наслаждениями на Киншасе было не очень — все шесть с лишним часов нашего полета к лакуне в сети масс-детекторов спецслужбы Союза Племен Заира удаляли из открытых каналов связи репосты этого монолога, а местные хакеры как-то обходили блокировки и заливали его по новой. Причем в комплекте с видеофайлом, демонстрирующим самые значимые вехи моего противостояния с Нгвато Кхамой и итоговые результаты. Кстати, изначально я был уверен, что это резвится наша агентура, и в одном из докладов куратору даже похвалил этих личностей за творческий подход к разжиганию правильной истерии, но в ответном сообщении Переверзев уверенно заявил, что это — самодеятельность оппозиции. Вероятнее всего, почувствовавшей слабину в позиции Вождя Вождей и начавшей готовить почву для переворота.

Под таким углом зрения ситуация стала выглядеть еще веселее. Хотя бы потому, что хакеры оппозиции усиленно привлекали внимание народа к моему намеку на возможность воздействия на тектонические разломы, перечисляли имеющиеся на Киншасе и выдавали достаточно правдоподобные прогнозы на будущее, которое наступит «после того, как Медоед выполнит свою угрозу». Вот жители планеты и запаниковали — минут за двадцать пять до нашего выхода в открытый космос в планетарной Сети появился и сразу же пропал репортаж о разгоне толпы митингующих у дворца Вождя Вождей!

— Надо ковать железо, пока горячо… — прокомментировал эту новость ИИ. Поэтому я разок облетел планету, но без толку — за пределами облаков из масс-детекторов носились только истребители, сторожевики и минные заградители. А тратить боекомплект на такую мелочь мне, Великому и Ужасному Медоеду, было невместно.

В общем, болтаться возле планеты мне стало скучно, и мы прыгнули к ЗП первой категории, «ведущей» к Моссенджо и дальше. Да, прилетели рановато — патрульная группа висела в дрейфе и даже не чухалась. Но мотаться в схрон и обратно мне было лениво, поэтому я устроил себе праздник желудка — разогрел и умял борщ, две порции бефстроганов с картофельным пюре и кусок яблочного пирога. Поэтому поднялся в рубку за четверть часа до расчетного времени схода со струны рейдовой эскадры «мстителей», рухнул в кресло, заблокировал замки и немного поленился…

В боевой режим перешел одновременно с появлением красного кантика вокруг главного окна ТК, уставился на картинку со сканеров и предвкушающе оскалился: в систему вошли линкор проекта «Желтый Дракон», четыре «Техаса», шесть китайских «Дадао», два «Марселя», два корабля-матки и всякая мелочь. Само собой, порадовало не количество вымпелов, а характеристики выхлопа флагмана — его движки дышали на ладан, а значит, вся рейдовая эскадра должна была разгоняться на внутрисистемный прыжок достаточно медленно!

Финт ушами, отправивший в небытие «Дестроеры», я еще не забыл, так что подождал, пока «шоколадки» опознаются с патрульной группой, перестроятся в походный ордер, наведутся на нужный вектор и активируют маршевые движки, нахально подошел к линкору и «притянулся» к уютному «ущелью» между двух носовых орудийных башен. Пока ИИ с помощью «Техников» выгружал «Смерч» с двумя «Гиацинтами», прятал наши «подарки» под маскировочными полями и возвращал ремонтных дроидов в трюм, успел определиться с новой целью. Вот к чем-то понравившемуся крейсеру и полетел. А за девять минут до ухода эскадры на струну вспорхнул еще с одного «Техаса», решил не испытывать судьбу, ушел в сторону и прикипел взглядом к оптическому умножителю.

Кошмарное «скручивание» линкора в момент начала формирования струны видел «своими глазами», а гибель крейсеров посмотрел в записях. И в этот раз не ужаснулся. Из-за того, что целый день мысленно повторял фрагмент обещания Джозефа Макело Императору: «Устрою кровавую резню…»

После исчезновения ордера «шоколадок» разогнал «Химеру» и врубил гиперпривод. Только сошел со струны не «перед», а «за» Киншасой и попросил Феникса слить в открытые каналы связи новое обращение:

«Линкор проекта „Желтый Дракон“ и два „Техаса“ в Империю Росс не полетят. Не полетят и куда-либо еще. Ибо списаны. Мною. Только что. На этом пока все. До следующего Воздаяния…»

Дожидаться реакции местных жителей не стал — умотал в пояс астероидов. А там загнал МДРК в «ангар», дал команду пополнить боекомплект и заправить борт «под завязку», вырубил движки, отправил Переверзеву очередной отчет и потопал в свою каюту. Отсыпаться…

…Среда для меня началась с очередной сводки новостей и двух сообщений от куратора. Сводка вызвала противоречивые чувства: да, наши ВКС держались, но сколь-либо значимых успехов не было, а значит, люди умирали «просто так». Поэтому первое сообщение Владимира Михайловича я открывал, пребывая в раздрае. Но, увидев довольно лицо Переверзева, невольно ускорился — ткнул в пиктограмму включения воспроизведения и затаил дыхание.

Он не разочаровал:

— Доброго времени суток, Тор Ульфович. Только что закончил знакомиться с отчетами нашей агентуры в Союзе Племен Заира и хочу поделиться парой очень интересных новостей. Одна из них, на первый взгляд, выглядит не особенно важной: Джозеф Макело запретил перелеты пассажирских и грузовых кораблей между его системами, так как каждый такой корабль — потенциальный брандер. Остановка пассажиропотока действительно мелочь. Зато вставший грузопоток все усиливает и усиливает недовольство промышленников, теряющих бешеные деньги. А этим вовсю пользуется оппозиция — напоминает согражданам, что в этой войне Африканский Союз примкнул к агрессорам, а значит, Медоед в своем праве и не остановится. Благо, запасы масс-детекторов на складах ВКС подошли к концу, лакун хватает даже в защитной сети Киншасы, а убрать с планет и их орбит все объекты инфраструктуры, которые в принципе можно уничтожить, физически невозможно.

После этих слов он сделал небольшую паузу, допил минералку, поставил опустевший бокал на рабочий стол и довольно ухмыльнулся:

— Вторая новость откровенно веселит: экипажи тяжелых кораблей ВКС Племенного Союза Заира начали заниматься членовредительством. Ибо боятся покидать области, защищенные масс-детекторами. Ведь там, в открытом космосе, обитает Медоед, не обращающий внимания на легкие корабли, зато считающий линкоры и крейсера своей законной добычей! В общем, я в восторге и почти уверен, что Макело вот-вот сломается. Либо сам, либо с помощью родни и недавних соратников. Само собой, если вы не перестанете «давить». На этом пока все. До связи…

«„Давить“ не перестану…» — подумал я, сворачивая этот файл и открывая следующий. А после того, как вдумался в первое же предложение Владимира Михайловича, сообразил, что перепутал их очередность, поэтому слушаю разбор полетов по итогам уничтожения «Желтого Дракона» и «Техасов». Досмотреть, естественно, досмотрел. Потом закрыл «Контакт» и отправился приводить себя в порядок. А чуть позже, во время сытного завтрака, вдруг поймал себя на мысли, что устал от одиночества. В смысле, не от отсутствия вокруг людей, как таковых, а жить без тех, кто по-настоящему дорог.

Срываться в депрессию не стал — вовремя допер, что надо отвлечься на что-нибудь серьезное, шустренько добил блинчики с мясом, закинул пустой пищевой контейнер в утилизатор, натянул скаф и рванул в рубку.

Из ангара вылетел сам, сам влез в астронавигационный атлас, нашел все нужные данные, рассчитал вектор прыжка на Киншасу, точку ухода на струну и длительность пребывания в гипере, честно заслужил десять баллов из десяти возможных у личного экзаменатора, прыгнул, довел МДРК до высоких орбит планеты, повернутой ко мне ночной стороной, и занялся поисками подходящих лакун. И ведь нашел. Целую россыпь. Над Желтым океаном, к западному берегу которого, собственно, и направлялся.

После того, как ушел в атмосферу, аккуратненько облетел здоровенный циклон, «догнал» фантастически красивый закат, добрался до берегов провинции с непроизносимым названием Мбанза-Нгунгу и завис над серединой одного из самых сейсмически активных тектонических разломов Киншасы. Мысль о том, что, судя по информации из открытых источников, под «Химерой» находится впадина глубиной в шесть с лишним километров, не вызвала никакого волнения — я опустил аппарель и уставился на картинку с внешней камеры. А «Техники» под управлением Феникса «вывесили» наружу «Медузу», увешанную грузовыми антигравами, и начали крепить на эту «плавбазу» все «Тайфуны» и «Гиацинты».

Волнение в один балл мешало только первые несколько минут. А потом эта «связка» стала слишком инертной, так что единственной проблемой, которую пришлось решать ИИ, стало ступенчатое повышение мощности антигравов. Но со скоростью и точностью расчетов у него проблем не было, так что в какой-то момент на ММСПС «повис» весь боекомплект МДРК, за исключением «Смерча», и начал медленно уходить на глубину.

Мы прикрывали это «пятнышко» своим маскировочным полем порядка минуты, а затем сбросили сейсмические датчики, взлетели километра на три, дождались остановки метки, удалявшейся от нас по вертикали, и отправили на блок управления «Медузы» инициирующий сигнал.

Сам взрыв я, естественно, не заметил. Зато последствия вертикального сдвига тектонических плит заставили похолодеть: «бесконечно длинная» полоса водной глади внезапно ухнула вниз, и в образовавшуюся «канаву» сдвинулись ее «берега»! Следующий этап рукотворного катаклизма я, каюсь, зевнул. Из-за того, что вслушался в объяснения Феникса:

— Для очередного намека Джозефу Макело, пожалуй, сойдет: первый толчок «потянул» на восемь целых и четыре десятых по шкале Рихтера, так что цунами получилось не очень быстрым. В общем, пора заливать в Сеть твое новое обращение. Кстати, не забудь сообщить, что Волна докатится до берега через двадцать шесть минут.

Записал. И дал команду заливать. А потом представил реакцию обывателей на это предупреждение:

«Ваше баранье упрямство начинает надоедать. Поэтому сегодняшний намек — землетрясение в тектоническом разломе рядом с провинцией Мбанза-Нгунгу — будет последним условно гуманным. Не поймете, что я не шучу, и в этот раз — расстрою значительно сильнее. P . S .: у вас двадцать пять минут на эвакуацию. Советую поторопиться. P . P . S .: Разломов у вас предостаточно. И целиком их не перекрыть. Медоед…»

Желания оказаться на их месте, естественно, не появилось. Зато на краю сознания запульсировала мысль: «Да, жестко. Но мы воюем аж против четырех крупнейших государственных образований. Причем не на жизнь, а на смерть. Ну, и чего рассусоливать?»

Согласился. Успокоился. Потом покосился на картинку с оптического умножителя, «ведущего» Волну, решил, что наблюдать за ней надо, зависнув над берегом, и повел МДРК вдогонку. Через двадцать с небольшим минут потерял дар речи от высоты и мощи цунами, обрушившегося на небольшой прибрежный городок, и, кажется, не дышал все время, пока оно догоняло хвост колонны из доброй сотни разномастных машин, мчавшихся к предгорьям.

— Как я и говорил, в этом Союзе Племен системы оповещения работают очень и очень прилично… — сообщил Феникс, без труда догадавшись, что меня гнетет. И помог взять себя в руки чрезвычайно важным дополнением: — Кстати, тут, на краю их цивилизации, богатеев нет. Соответственно, нет и рабов, которых они могли бы бросить. В общем, мы сделали именно то, что нужно. И вот-вот заставим этих тварей вернуть домой тысячи наших соотечественников…

— Ты прав… — хрипло сказал я, кинул последний взгляд на картину жуткого разгрома на берегу, попросил искин сделать нарезку для видеоотчета, а сам повел «Химеру» к лакунам в сети масс-детекторов. Через несколько минут ненадолго отдал «напарнику» управление и наговорил «закадровый текст». А после того, как отправил послание Владимиру Михайловичу, загнал себя в транс и превратил полет в тренировку.

Тренировался порядка двух часов, придумывая все более и более сложные вводные, реагируя на них и нещадно придираясь к результатам. А потом перед моим лицом «сам собой» развернулся «Контакт», выбрался единственный файл и включилось воспроизведение. Ну, а управление «уплыло» к искину и перестало ощущаться. Вот я в слух и превратился.

Вовремя — Переверзев «отмер» и улыбнулся:

— Тор Ульфович, спешу сообщить, что ваше пребывание в системе Киншаса потеряло смысл: старший сын Джозефа Макело, Сесе, сообщил нашему послу в Африканском Союзе, что его батюшка скончался от сердечного приступа — от которого в наше время в принципе не умирают — что он, новый Вождь Вождей, с раннего детства мечтал о вечном мире с Великой Империей Росс, и что готов подписать мирный договор на любых условиях там, где нам будет удобно. Ну, а в качестве жеста доброй воли он в течение двадцати четырех часов соберет и загрузит в комфортабельные транспорты всех уроженцев ИР, проживающих на его столичной планете, поднимет эти машины в космос и передаст под охрану конвою наших ВКС. Да, отозвать вас не просил, но, по словам посла, молил об этом всем своим естеством. В общем, возвращайтесь на Смоленск. Через зоны перехода второй категории: Сесе Макело, вроде как, сломался, но верить его словам однозначно не стоит…

Глава 30

4 августа 2469 по ЕГК.

…Внутрикорабельное «утро» вторника начало радовать с шести ноль-ноль. Не успел я продрать глаза, как Феникс воспроизвел сообщение от Озерова, и сна как не бывало: оказывается, пока я «пробивался» к Смоленску, Зеро и его команда успели не только вернуться в «свои» системы, но и неслабо отжечь. Как? О-о-о: мой персональный наставник разнес вдребезги и пополам личный линкор Вождя Вождей Союза Племен Замбии; Леший «уронил» орбитальный металлургический комбинат на предместья Найроби, столицы… хм… столичной планеты Союза Племен Кении;

Шверт взорвал тяжелый военный транспортник, грузившийся на окружных складах ракетного вооружения Нджамены, столицы Союза Племен Чада, вместе со складами, а Скат каким-то образом уничтожил орбитальную крепость и провалил дворец Вождя Вождей Союза Племен Танзании в подземные пустоты!

Эти новости то и дело всплывали в памяти всю тренировку по рукопашке. А перед завтраком очередная фронтовая сводка подарила еще один повод для радости: рейдовое соединение из четырех ударных флотов наших ВКС внезапно объявилось в глубоком тылу Объединенной Европы, не заметило сопротивления защитников планеты Осло, сбило единственную орбитальную крепость, всего за четыре часа помножило на ноль все самые значимые промышленные предприятия этого мира и свалило куда-то еще. Да, в этой сводке были и менее приятные известия, но они не описывали ничего катастрофического, поэтому быстро забылись, а это — нет.

Третью радость «создал» я — сдал Фениксу сложнейший экзамен по теории расчетов распределения пиков полей Канта-Андерсона на девяносто семь баллов из ста возможных, благодаря чему честно заслужил право не посещать лекции и семинары по этому предмету, который, вроде как, изучался весь второй курс.

В общем, открывая сообщение куратора, прилетевшее в районе полудня, я подсознательно ожидал услышать что-нибудь не менее приятное. Но Переверзев оказался чем-то серьезно загружен и вынудил подобраться еще до того, как ИИ врубил воспроизведение:

— Доброго времени суток, Тор Ульфович. С этого дня ваш официальный позывной — Перун. А позывной Медоед должен использоваться только с моего личного разрешения и только для операций на территории Африканского Союза: вашими стараниями у «шоколадок» сложилось ощущение, что за этим позывным скрывается один из опытнейших свободных оперативников ССО, и нам бы очень не хотелось их в этом разубеждать. Кроме того, Медоеда люто ненавидят как минимум в двух системах АС и опасаются во всех остальных. Поэтому агентура большей части государственных образований Союза уже озадачена требованием в кратчайшие сроки найти хоть какую-то информацию об этой личности. Далее, ваш отдых на Смоленске отменяется: вам надлежит подобрать отдельную группу специального назначения «Ландыш», которая прибудет на орбитальную крепость «Северная» в районе двадцати двух часов по времени Новомосковска, скрытно доставить в систему Эсватини, высадить в окрестностях Мбабане не позже, чем двадцатого августа, а через некоторое время подобрать и так же скрытно вернуть на Смоленск. Теоретически этой ОГСН может потребоваться помощь типа какой-нибудь акции в другой части планеты, отвлекающей внимание аборигенов. Так вот: командир группы вправе попросить вас о помощи. А со всем остальным, начиная с выбора подходящей цели и заканчивая разработкой алгоритма ее уничтожения, вы определяетесь сами. И последнее: во второй половине файла, приаттаченного к сообщению, содержатся не приказы, а рекомендации. Говоря иными словами, маршруты, точку высадки и точку подбора вы тоже выбираете сами. На этом все. До связи…

Я просмотрел эту запись второй раз, потом внимательнейшим образом проштудировал файл с описанием полученной боевой задачи, рекомендациями по всему и вся, позывными командира и рядовых бойцов ОГСН, их временными айдишками, рабочими частотами и т.д., залил всю нужную информацию в ТК, забраковал предложенный алгоритм создания и поддержания вертикали власти на время перелета, придумал свой, пореальнее, и посмотрел на таймер обратного отсчета.

— Сойдем со струны в восемнадцать тринадцать по времени Новомосковска, так что, при очень большом желании, сможем навестить Марину Валерьевну… — сообщил Феникс, как-то догадавшись, о чем я думал в тот момент. И обломал: — Но я бы отложил этот визит на потом: если тебя ищут по-настоящему серьезно, то взяли эту женщину и ее квартиру под наблюдение, а имеющийся временной зазор не позволит ни «вскрыть» это самое наблюдение, ни качественно задавить «Анархию», ни разобраться с последствиями возможных боестолкновений.

Я согласно кивнул в знак того, что принимаю этот совет, и вслушался в следующий монолог:

— Кстати, о некоторых последствиях такой войны: прищучивать эту банду надо максимально чисто, то есть, создав железное алиби. Иначе в самом лучшем случае тебя лишат некоторой части привилегий, даруемых статусом свободного оперативника, а в худшем отправят под трибунал. А оно тебе надо?

— Нет, не надо… — буркнул я и озвучил принятое решение: — Так что выходим в систему, прыгаем к Смоленску, дожидаемся прибытия «Ландышей», забираем их с «Северной» и уходим на Эсватини через ЗП, через которую мы прыгали в сторону Киншасы. Кстати, отправь-ка «Техников» на генеральную уборку: пусть уберут мои «пальчики» из всех помещений, в которые в принципе смогут попасть наши будущие пассажиры…

…Скоростной курьер проекта «К-55» влетел на летную палубу «Северной» в двадцать два двенадцать по времени Новомосковска. Других бортов поблизости не было, поэтому я завел «Химеру» следом, притер к палубе метрах в десяти от очень мелкого, очень шустрого и совершенно беззубого кораблика, связался с оперативным дежурным орбитальной крепости, представился, подождал проверки айдишки и предупредил, что вот-вот скину «шапку» в посадочном квадрате А-двенадцать.

Каплею, конечно же, поплохело, но подсказки служебного искина вернули бедолагу в рабочий режим и вынудили совершить весь комплекс телодвижений, предписанных уставами. Ну, а я, получив разрешение «вскрываться», сбросил этот вызов, вырубил маскировочное поле и набрал командира ОГСН. Благо, о том, что его временная айдишка начала отвечать на тестовые сигналы, уже знал.

Пырей ответил после первого же гудка, выслушал мой монолог, коротко кивнул и отключился. А ровно через минуту первым нарисовался на верхней площадке трапа курьера, перекинул огромный баул в левую руку, на удивление легко спустился на палубу, хотя был облачен в тяжелый штурмовой скафандр «Ратник», быстрым шагом дошел до аппарели моего МДРК и поднялся в трюм. Остальные девять человек тоже не тупили, поэтому я вернул аппарель на место, снова спрятал «Химеру» под «шапкой», активировал антигравы и вывел борт в открытый космос. Потом передал управление искину, подключился к динамикам системы оповещения и толкнул небольшую речь:

— Доброго времени суток, господа. Через двадцать одну минуту борт начнет разгон на внутрисистемный прыжок, а ориентировочно через час десять уйдет на струну через зону перехода с коэффициентом сопряжения два тридцать девять. Далее, алгоритм «гостевого» подключения к информационному блоку бортового искина вы наверняка знаете не хуже меня; доступы к первой палубе и «гостевому блоку» ВСД уже разблокированы; третья и четвертая каюты — в вашем распоряжении; во второй стоит медкапсула, но запасы расходников не так велики, как хотелось бы; программное обеспечение «Рукопашников», принайтованных к переборкам, в одну целую и восемь десятых раза жестче стандартного. И последнее: большую часть внутрикорабельного дня я, Перун, занят своими делами. Так что не особо важные проблемы решайте с помощью моего искина — Феникса.

— Принято. Начинаем заселяться… — отрывисто сообщил Пырей, с большим интересом оглядел тренировочных дроидов и пошел к лифту. Остальные вояки последовали его примеру. При этом ломиться вперед всей толпой и не подумали — привычно разбились на двойки и неспешно образовали живую очередь. Так что я со спокойным сердцем отключился и от системы оповещения, и от трюмной камеры, снова перетянул на себя управление и забыл о «Ландышах» почти на час.

Вспомнил минут за пятнадцать до ухода в гипер, «выглянул» из пилотского интерфейса, спросил у ИИ, чем все это время занимались пассажиры, и получил обнадеживающий ответ:

— Две двойки заселились в каюты, остальные три обосновались в трюме. Закончив с этим делом, заказали, получили и съели по пищевому рациону. Потом убрали за собой и разошлись к точкам фиксации. А в данный момент ждут команды найтовать скафы к переборкам для ухода на струну по-боевому.

— Значит, с дисциплиной у них все в порядке… — пробормотал я, но «тест» все-таки провел. В смысле, за минуту до включения гиперпривода подал команду фиксировать тушки, а через шестнадцать с небольшим минут «веселья» сообщил воякам, что мы — в гипере, и что выйдем из него через шестьдесят один час и семь минут…

…Первый корабельный «вечер» тянулся как-то слишком уж долго. Тем не менее, в районе часа «ночи» первая палуба все-таки опустела, и я, заблокировав двери гостевых кают, спустился в свою. Дрых до пяти утра, потом быстренько ополоснулся, оделся, в том же режиме поднялся в рубку и потерялся в учебной программе ИАССН. Теорию предмета «Эксплуатация систем комплексного технического контроля» изучал на практике. Вернее, выполнял тренировочные упражнения на реальной аппаратуре, но в эмуляциях, создаваемых Фениксом. Кое-какая «база» и опыт применения большей части аппаратуры у меня уже были, а эмуляции получались реальнее некуда, так что знания укладывались в подкорку сами собой, а нужные навыки нарабатывались практически без шероховатостей.

Да, к завтраку я морально устал. Но был доволен результатами занятий, поэтому позволил себе немного расслабиться — заказав, получив и распаковав два пищевых контейнера с сырниками,баночку сгущенки и упаковку с вишневым соком, попросил Феникса показать мне трюм. И получил море удовольствия от наблюдения за «Ландышами», как раз начинавшими испытывать на излом моих «Рукопашников».

Одурели мужики по полной программе: самый первый экспериментатор не простоял против одного-единственного дроида, работавшего в четвертом режиме сложности, и пятнадцати секунд — удивился броску сэнбан-сюррикена, зевнул вход в ближний бой, нахватал ударов по этажам и отправился отдохнуть в легкий нокдаун. Второй вояка благоразумно переключил тренажер на троечку, секунд двадцать поработал с дистанции, попробовал войти в переднюю ногу, нарвался на встречный удар коленом и тоже лег. Третий рубился почти минуту. Причем очень даже неплохо. Но первая же попытка атаковать ногой в голову закончилась встречным ударом по внутренней части бедра опорной конечности и жестким добиванием.

Командир группы — Пырей — не выпендривался от слова «совсем». То есть, понизил уровень сложности до второго и почти три с половиной минуты рубился с дроидом на равных. Увы, подвела недостаточно хорошая набивка бедер — один из зубодробительных ударов голенью все-таки пробил мышечный корсет, ну, а резко упавшая подвижность превратила вояку в мясо.

Кстати, после этого боя один из «Ландышей» уважительно заявил, что эти «Рукопашники» — мечта конченого садомазохиста, и задал риторический вопрос:

— Интересно, а на каком уровне сложности тренируется Перун?

— Если рубится с одним дроидом, то на «семерке». Если со всей четверкой — то на пятом… — честно сообщил Феникс, воспользовавшийся представившейся возможностью правильно «обработать» эту команду.

— Не может быть! — воскликнул здоровяк, откликавшийся на позывной «Ясень». — Они ж бьют, как из пушки! Особенно ногами…

— Ну, так Перун рубится в таком режиме не год, не два и даже не десять… — равнодушно заявил ИИ и снова замолчал. Но вояки сделали «напрашивавшийся» вывод. То есть, решили, что я показался Пырею в морф-маске, а на самом деле являюсь свободным агентом из законспирированной элиты.

Я этого и добивался. Поэтому опять забыл об их существовании, вгрызся в очередной «экзаменационный» предмет и нарабатывал требующиеся навыки до обеда. Ну, а после него открыл архив с информацией о Союзе Племен Эсватини, некогда собранный моим дядюшкой и сохраненный в памяти Феникса, вывел перед собой трехмерное изображение столичной планеты и принялся переносить на него все, что цепляло взгляд в тексте. А часа через полтора-два разочаровался: большая часть данных, некогда заинтересовавшая Аллигатора, так или иначе описывала столицу — город Мбабане — и ее ближайшие окрестности. Мне же требовались «исходники» для планирования акций в других регионах. В общем, пришлось сосредотачиваться на том, что есть. То есть, на орбитальной верфи, способной строить или ремонтировать корабли не крупнее эсминцев, на четырех небольших орбитальных промышленных предприятиях, военном космодроме и достаточно солидной приливной гидроэлектростанции.

Да, фактически теоретизировал, ибо большая часть материалов устарела как минимум на пару лет, но от этих теорий можно было оттолкнуться. А это радовало намного больше, чем отсутствие каких-либо представлений о месте, в котором предстояло работать. Вот я и фантазировал. До позднего вечера. А после того, как счел, что на сегодня достаточно, разогнанная фантазия подкинула более чем реальное решение «зависшей» проблемы. Поэтому я быстренько сварганил «гражданскую» аватарку для армейского «Контакта», вбил в соответствующее окошко айдишку персонального консультанта из Радонежа, уставился в камеру и заговорил:

— Доброго времени суток, Полина. Так уж получилось, что в данный момент я нахожусь не на Смоленске, поэтому не могу связаться с вами в традиционном ключе. Тем не менее, у меня возникла проблема, требующая решения, поэтому я ее опишу и подожду вашего ответа. Итак, «трешка» в ЖК на бульваре генерала Вяземского приобреталась для Синициной Марины Валерьевны, матушки моего очень близкого друга. До переселения в Купеческий район Радонежа Марина Валерьевна проживала в Еловом Бору, в жилом комплексе «Рассвет». Район там, мягко выражаясь, неспокойный, и в нем верховодит группировка под названием «Анархия». Насколько я знаю, одна из боевых групп этой банды проживала на одном этаже с госпожой Синициной, а значит, теоретически могла узнать о ее внезапном переезде и счесть, что деньги, потраченные на покупку квартиры, «принадлежат» им. В общем, я бы хотел, чтобы вы заключили договор с каким-нибудь серьезным ЧОП-ом на полный комплекс охранных мероприятий, начиная с инструментального контроля за квартирой и заканчивая выделением Марине Валерьевне неявной личной охраны. Далее, вся информация о нездоровых телодвижениях вокруг госпожи Синициной должна присылаться мне, и я же буду оплачивать услуги, страховку и премии в случае боестолкновений. И последнее: постарайтесь найти частное охранное предприятие, являющееся собственностью достаточно влиятельного дворянского рода. Чтобы на любые инсинуации боевых групп «Анархии» следовал законный, но предельно жесткий ответ. На этом все. Заранее спасибо за помощь. До связи…

Ответ не заставил себя ждать — ответное сообщение прилетело менее чем через полчаса и сбросило с души один из самых тяжелых камней:

— Доброго времени суток, Тор Ульфович. Мы сотрудничаем с несколькими частными охранными предприятиями, принадлежащими дворянским родам. Я только что переговорила с заместителем директора ЧОП-а «Илья Муромец», принадлежащего роду Муромовых, подробно описала ваши потребности и нашла полное взаимопонимание. К сожалению, вы ничего не сказали ни про сроки, ни про бюджет, поэтому мы с ним подготовили сразу пять вариантов контракта на месяц с возможностью пролонгации. Я приаттачиваю их к этому сообщению. Выберите нужный, подпишите, пришлите мне — и «Муромцы» начнут работу. Была рада помочь. До связи…

Глава 31

18 августа 2469 по ЕГК.

…К окрестностям столицы Эсватини, Мбабане, подошли восемнадцатого августа в два ноль пять по местному времени. К этому моменту «Ландыши», начавшие готовиться к десантированию сразу после выхода из гипера, успели натянуть морф-комбезы, морф-маски и «варежки», превратились в чернокожих, ничем не отличавшихся от горожан, которых можно было увидеть через внешние камеры. Аутентично выглядела не только внешность — парни нацепили местную одежду, обувь и модные аксессуары, сменили пластику движений и не только выглядели, но и ощущались «шоколадками». Причем не бедняками из рабочих кварталов или трущоб, а достаточно состоятельными, непоколебимо уверенными в себе и… до безумия наглыми.

Эти образы не слишком подходили для пеших прогулок по окраинам, так что я пролетел над районом Бхуни, навелся на проспект Мхлакуване, завис возле крыши восьмидесятиэтажного жилого комплекса с еще более непроизносимым названием и подключился к динамикам системы оповещения трюма:

— Господа, могу взломать искин системы безопасности во-от этого ЖК и высадить вас возле створок летного ангара…

Вояки уставились на голограмму, появившуюся над аппарелью, озадаченно хмыкнули и уставились в потолочную камеру. После чего Пырей озвучил мысль, горевшую во всех десяти парах глаз:

— А можете до кучи взломать какой-нибудь приличный флаер, способный вместить нашу компанию?

— Запросто! — повторил я обещание Феникса и попросил диверсов немного подождать.

Искин, дорвавшийся до возможности понагибать простенькие гражданские аналоги, отстрелялся минуты за полторы-две и по моему распоряжению заменил первую трехмерную картинку второй, демонстрировавшей весь авиапарк летного ангара. Зеленый кантик вокруг амеровского лимузина «Президент» говорил сам за себя, поэтому толпа «негров» заулыбалась, а их «вождь» заявил, что я их балую со страшной силой.

— Имею полное право… — усмехнулся я, отправил в их ТК-шки таймеры обратного отсчета, притер «Химеру» к крыше так, чтобы маскировочное поле с гарантией прикрыло «Ландышей» от камер спутников, и опустил аппарель.

Вояки мгновенно посерьезнели, похватали дорогие кожаные портфели, стильные сумки и футляры под мощнейшие расчетно-аналитические модули, но — если верить моим сканерам — с совершенно другим содержимым, привычно образовали живую очередь и в нужный момент «сошли» с корабля. А уже через полминуты Пырей вышел на связь из салона здоровенной угольно-черной дуры, по моей команде «перетянул» на себя новые настройки управления и зачем-то напомнил о наших договоренностях. Естественно, завуалированно:

— Два, четыре, шесть…

— Угу… — буркнул я, пожелал им ни пуха ни пера и увел МДРК к парку Нгване. А там втиснул борт в пределы небольшой полянки — благо, в это время суток на ней не было ни души — и перестал напрягаться из-за вполне вероятного столкновения с лихачами на айрбайках и флаерах.

Следующие полтора часа нервничал. Хотя не имел никакого представления о задаче, поставленной «Ландышам». Но мне за глаза хватало уверенности в том, что такую группу не отправят в такую даль из-за какой-нибудь ерунды. Кроме того, очень здорово напрягали сроки: если провести какую-нибудь серьезную операцию «с колес», но за шесть часов, было еще более-менее реально, а за четыре — уже в напряг, то вариант с двумя твердо ассоциировался с боестолкновениями. Причем не где-нибудь, а в столице далеко не самого слабого государства АС, обладающего немаленьким флотом и спецслужбами, созданными по лекалам ОЕ и ССНА.

За тридцать минут до обнуления самого «короткого» таймера обратного отсчета я пошел на поводу у буйствующей паранойи, поднял «Химеру» в воздух и повел в направлении, в котором улетел экспроприированный лимузин. Летел невысоко — между пучками воздушных трасс и крышами небоскребов — обходил разгонные коридоры и коридоры торможения, моментами притирался к стенам и продолжал дергаться. А где-то над улицей Манчишани Феникс вдруг засек ТК-шки «Ландышей», кинул мне в ТК-шку пеленги на все десять штук и вздохнул:

— Тор, они двигаются в нашу сторону по дворцу местного Вождя Вождей. Пока пешком. Но явно торопятся!

— Подключи меня к гарнитуре Пырея… — потребовал я, дождался зеленой вспышки по периметру основного окна тактического комплекса и заговорил: — Здесь Перун. Вижу ваши метки. Если требуется подбор по экстренному варианту, то дай два тоновых сигнала.

Он щелкнул два раза, а метки ускорились еще немного.

— Флаер будет тот же? — продолжил я, услышал еще два щелчка, и перешел на командно-штабной: — Как подниметесь в воздух, отдайте управление Фениксу и выполняйте мои команды, не думая. Далее, мы подберем вас на четвертом километре полета, ибо ближе нас достанут скорострелки системы безопасности дворцового комплекса. И последнее: вместе с вашими метками сканируется два маячка. Избавьтесь от них любой ценой, иначе нас собьют.

Два новых щелчка дали знать, что ценные указания услышаны и приняты, так что я продолжил вслушиваться в комментарии искина и, в то же самое время, выводил МДРК на «стартовую позицию». А после того, как развернул носом в направлении будущей ретирады, опустил аппарель. В этот-то момент все и началось: метки как-то уж очень резко сместились в сторону, затем ускорились, по очереди, но очень быстро «утрамбовались» в кучу, чуть-чуть приподнялись и начали ускоряться.

— Все, управление у меня… — доложил ИИ и, подключившись к камерам «Президента», начал впечатывать в мое сознание фразу за фразой: — В салоне лимузина двенадцать человек. Четверо «Ландышей» ранены, один — тяжелый. Но раны залиты жидкими бинтами и не кровят. Двое лишних — со вживленными маячками. Но Сатурн вот-вот вырежет первый, а Ясень уже определил точное местоположение второго и оголяет «операционное поле». Преследования пока нет. И во дворце тихо. Но, судя по телодвижениям свободных бойцов, полыхнуть может в любой момент. В общем, будь готов к неприятностям.

— Я к ним готов… — буркнул я, уставился на метку лимузина, уходящего в разгонный коридор, дождался начала разгона, начал поднимать МДРК к нужному пучку воздушных трасс и услышал новый комментарий Феникса:

— Все, во дворце подняли тревогу.

Начинай повторять мои ценные указания.

— Готов! — торопливо выдохнул я и одновременно со второй зеленой вспышкой начал зачитывать текст, появлявшийся в отдельном окне ТК: — Парни, в момент обнуления вот этого таймера лимузин резко просядет вниз. Еще через две секунды откроются обе боковые двери. Так вот, ваша задача — максимально быстро покинуть салон вместе с пленниками, передать последних «Голиафам», намертво вцепиться в ближайшие страховочные петли и немного потерпеть…

— Принято! — отозвался Пырей за миг до того, как «Президент» вывалился из потока, «пробил» границу маскировочного поля и влетел в трюм «Химеры», несшейся тем же курсом, но чуть-чуть медленнее.

«Ландыши» десантировались из флаера похвально быстро, но этот маневр засек искин дворцовой службы безопасности, подмял под себя искин СУВД и начал брать под контроль попутные флаера, чтобы с их помощью попытаться нас «нащупать». В общем, лимузин мы вытряхнули буквально за долю секунды до первой попытки тарана. И, чудом увернувшись от чего-то спортивного, ушли в сторону и вверх по воистину сумасшедшей траектории.

Нет, рулил не я — для противодействия машинному разуму мне не хватило бы быстродействия мозгов — зато я поднял аппарель, понаблюдал за кошмаром, творившимся в трюме, искренне посочувствовал тем «Ландышам», которых все-таки оторвало от страховочных петель, и самым краешком сознания восхитился талантам своего искина, умудрявшегося не только вовремя уходить от таранов, но и гасить инерцию «летунов» до их столкновения с переборками. А через умопомрачительно долгие девятнадцать секунд перед глазами появился новый текст, и я его сначала зачитал, а потом осознал:

— После обнуления вот этого таймера мы в течение полутора минут будем двигаться по прямой с терпимым ускорением. Ваша задача — успеть добраться до своих скафов, облачиться в них и принайтоваться к переборкам. О «тяжелом» и пленниках не беспокойтесь — мои «Голиафы» доставят первого к медкапсуле, а вторых упакуют в резервные скафы и надежно закрепят. Всем внимание… время пошло!

Пока мы неслись над каким-то проспектом на высоте пятидесяти метров, мужики рвали жилы, перевыполняя нормативы. И ведь успели — в тот момент, когда я, перетянувший на себя управление, вписался в левый поворот и повел МДРК по линии в пилотском интерфейсе, все здоровые и легкораненые вояки «висели» на переборках. Вот мне самую чуточку и полегчало. Нет, я все так же продолжал «держать» маршрут и рекомендованную скорость, косить глазом на сканеры, демонстрирующие жуткий бардак в задней полусфере, и наблюдать за метками кораблей ВКС Эсватини, висевших в дрейфе на высоких орбитах, но внутреннее напряжение почти пропало. Поэтому в какой-то момент я догадался успокоить и «пассажиров»:

— В принципе, можете расслабиться: ни одна из сорока четырех попыток нас протаранить гражданскими флаерами не увенчалась успехом; «шапку» мы не теряли, соответственно, полевыми метками не обзавелись; искин дворцовой СБ ищет нас заметно южнее; корабли, болтающиеся в космосе, физически не успеют завесить масс-детекторами ту область, через которую мы уйдем с планеты; ваш товарищ уже в медикаментозном сне и оперируется «Авиценной», а пленники… грустят. Наверное. Ибо их скафы переведены в режим «Кокон», а находиться в нем — крайне некомфортно.

— Ничего, этим тварям — самое оно! — мстительно процедил Ясень, а Пырей поблагодарил меня от имени всей группы, заявил, что с них причитается, причем «по полной программе», и поинтересовался, когда им можно будет отцепляться от переборок.

— Ориентировочно минут через двадцать-двадцать пять: да, вероятность того, что нас засекут до выхода из атмосферы, исчезающе мала, но я предпочту перестраховаться.

— И правильно… — буркнул старший «Ландыш» и мрачно вздохнул: — Тем более, что сегодняшней «дозы» неприятных случайностей нам хватило за глаза…

…Задавать дурацкие вопросы типа «А вы выполнили задание?», «А кто эти типы такие?» и «А кому их надо доставить?» я, естественно, не стал. Прекрасно понимая, что мне не ответят. Но Феникса, конечно же, поэксплуатировал. Благо, возможность подключиться к местной планетарной Сети исчезла только после ухода во внутрисистемный прыжок, а в этой информационной помойке можно было найти все что угодно. Вот ответ на один из вопросов нашелся «сам собой»: после сравнения изображений реальных физиономий пленников с парадными портретами самых важных обитателей дворцового комплекса выяснилось, что «Ландыши» умыкнули Вождя Вождей и его младшего сына, являвшегося — ни много ни мало — руководителем аналога нашей ИСБ!

Зачем и кому понадобились эти личности, я даже не задумывался. Просто отметил, что эта акция, вероятнее всего, нарушила не одну и не две негласные договоренности между сильными мира сего, а значит, у государя была для этого чрезвычайно веская причина. Потом выбросил мысли о пленниках из головы и после схода со струны возле зоны перехода второй категории, заблаговременно найденной с помощью Феникса, хмуро уставился на метки патрульной группы, уже начавшей засеивать ее масс-детекторами.

— Не успели… — буркнул ИИ, сняв эту мысль с кончика моего языка.

— Угу: эта группа наверняка подошла сюда от Эсватини-два, ибо до нее почти в два раза ближе… — пробормотал я, задумчиво потер подбородок и принял неоднозначное решение: — Значит, уйдем через ту слабую «троечку», на которую наткнулись во время сканирования.

— С коэффициентом сопряжения три двенадцать? — зачем-то уточнил искин, дождался утвердительного кивка и, как ни странно, согласился с этим решением. Хотя, по логике, должен был начать отговаривать: — Раз ты удержал «Химеру» на струне с коэффициентом сопряжения два-девяносто восемь, значит, однозначно справишься и с такой дохлой «троечкой». А оставаться в системе не вариант: «Ландыши» умыкнули главу племенного союза, значит, поиски будут вестись с привлечением всех имеющихся сил. И еще: с уходом лучше не тянуть: местные «шоколадки» однозначно не дураки, следовательно, засеяв масс-детекторами все «двоечки», переключатся на зоны перехода пожестче…

Я был такого же мнения, вот и зашевелился. То есть, «поймал» новый курс разгона, вывел на него МДРК, плавненько набрал нужную скорость и увел борт во внутрисистемный прыжок. Все время пребывания в гипере настраивался на действо. А после того, как мы вывалились в обычное пространство, подключился к динамикам системы оповещения и «обрадовал» народ последними новостями:

— Господа, минуточку внимания! Разведанная нами «двоечка» оказалась закрыта. С вероятностью, стремящейся к ста процентам, аборигены засеяли масс-детекторами и все остальные зоны перехода этой категории. Поэтому мы вот-вот уйдем в слабенькую «троечку». Удовольствие будет сомнительным, но все под контролем, поэтому держите себя в руках и все такое. Кстати, патрульной группы тут нет. Что уже радует. На этом пока все. До связи…

Не успел договорить и отключить микрофон, как на месте основного окна ТК появилось девять маленьких окошек, а в динамиках шлема раздался веселый смешок искина:

— Ты посмотри на этих героев: шестеро просто напряглось, а трое последних — в самой настоящей панике! Кстати, почти уверен, что первые закончили второй факультет ИАССН, из-за чего не представляют, что такое уход на струну через «троечку», а побледневшая троица, вероятнее всего, начинала учебу на первом, но слилась в тестовой зоне перехода и не забыла испытанного «удовольствия», поэтому мысленно возвела его в третью степень и уже вибрирует!

— Удовольствие действительно сомнительное… — признал я, начиная разгон. — И будь у нас хоть какой-нибудь выбор, свалили бы отсюда как-нибудь иначе.

Тут Феникс посерьезнел:

— Выбора действительно нет. Поэтому выводи нас через эту «дырку». И не напрягайся: я анализировал записи твоих манипуляций во время прыжков и могу заявить со всей ответственностью, что у тебя редкий талант. В общем, верь своим ощущениям и работай, как в вирт-полигоне…

Я счел этот совет попыткой помочь справиться со страхами и пропустил мимо ушей. В результате первые минут пятнадцать-семнадцать компенсировал наводки от флуктуаций Ершова микросмещениями рабочего тела гиперпривода так, как учили. Да, периодически обмирал от мощи резонансов, но как-то успевал их сглаживать. До тех пор, пока не почувствовал, что два разных вот-вот усилят друг друга, не допер, что «наука» тут не поможет, и не рискнул, доверившись наитию. В результате «изначально неправильное» микросмещение не только погасило обе «волны», но и загнало процесс в рамки, привычные по струнам с коэффициентами сопряжения под две единицы. Тут-то меня и накрыло: вместо того, чтобы вернуться к прежней технике гиперкомпенсации, я начал творить «полнейшую дичь». И в какой-то момент почувствовал, что «режу» мощность наводок перед «накатом» пиков!

Ощущение власти над… хм… стихией шарахнуло по перетянутым нервам, как крепостной таран, но внутренней уверенности в себе не лишило и углубило транс как бы не в разы. Поэтому последние четверть часа я не воевал с наводками, а спокойно подстраивался под них и не пробивал «потенциальный барьер» гипера дурной мощью, а словно просачивался сквозь него через лабиринт узеньких, невидимых, но реально существующих проходов! В общем, внезапное завершение процесса даже расстроило. Но я задвинул куда подальше эту эмоцию, врубил ИИ, скинул ему на анализ запись этого ухода на струну, выслушал сумасшедшее заключение, развеселился и поделился радостью с «пассажирами»:

— Господа, как вы, наверное, почувствовали, мы с «троечкой» нашли общий язык. Поэтому она на редкость благожелательно вывела «Химеру» на струну и попросила не пропадать. Может, стоит вернуться и порадовать ее еще раз?

Глава 32

25 августа 2469 по ЕГК.

…Семь дней добровольного заточения в рубке вымотали меня до предела. Нет, с двигательной активностью было все в порядке — я грыз гранит наук только по утрам. А после обеда «упирался» в базовую технику карате и примитивную, но действенную физуху вроде отжиманий, приседаний и скручиваний, так что задолбался исключительно морально. Но светить перед «Ландышами» реальный возраст я считал нецелесообразным, поэтому терпел. И находил успокоение во фронтовых сводках, в докладах директора ЧОП-а «Илья Муромец» и сообщениях Синицыных. Хотя нет, не так: по-настоящему радовали только доклады: вояки Муромовых обнаружили аппаратную слежку за Мариной Валерьевной и команду доморощенных топтунов еще девятнадцатого августа. А двадцатого утром взяли новую смену дуроломов с одной извилиной на всю компанию, добросовестно допросили, обсудили со мной нюансы «превентивного вмешательства», слетали в штаб-квартиру «Анархии» и популярно объяснили охамевшим бандитам, что госпожа Синицина и члены ее семьи находятся под защитой одного из самых влиятельных дворянских родов планеты, и что игнорировать этот факт чревато не самыми приятными последствиями. Особенно во время войны, позволяющей многое.

Судя по тому, что на счет «госпожи Синициной» упала приличная вира с извинениями в графе «Назначение платежа», объясняли с огоньком… и побоями. И пусть «после того, как» мне пришлось долго успокаивать Марину Валерьевну в сообщениях, зато проблема с ее безопасностью если не исчезла полностью, то стала не такой острой.

Увы, общение с Костяном и, опосредованно, его батюшкой радовало в разы меньше. Почему? Да хотя бы потому, что уже в первом послании парень, никогда не отличавшийся особой впечатлительностью, озвучил два утверждения, напрочь испортившие настроение:

— Спасибо за деньги, Тор: они удержали нас на краю пропасти. И подарили неплохие шансы выжить.

Я, конечно же, попытался выяснить, что происходит на Твери, но Синичка молчал, как пленный партизан. Вернее, либо отшучивался, либо съезжал с темы. Но общий настрой и один из абзацев фронтовой сводки позволили допереть, что у этой планеты осталась одна-единственная орбитальная крепость, прикрывающая столичную агломерацию, флот почти сточился, а евры продолжают давить.

Ну, а обстановка в других воюющих системах бесила до сумасшествия: да, и наши ВКС, и ССО делали все, что могли, но коалиция четырех крупнейших государственных образований потомков выходцев со Старой Земли медленно, но уверенно передавливала одно-единственное. Как я понял, за счет превосходства в совокупной экономической мощи, «помощи» агентуры и великолепной работы «коллег» из аналогов нашей ССО. И пусть за две последние недели эти твари захватили всего одну новую планету, а сотрудники моего ведомства вынудили выйти из войны еще шесть племенных союзов АС, общей картины эти точечные успехи не меняли.

Короче говоря, я жаждал продолжения личной войны, как заблудившийся в пустыне — глотка воды, но вводная Переверзева, полученная через сутки после ухода на струну через ту самую «троечку», вынудила вывалиться из гипера в первой попавшейся мертвой системе, найти зону перехода, ведущую в сторону Белогорья, и с горя провести следственный эксперимент — еще одну проверку своих «талантов». Да, результат на какое-то время прилично поднял настроение — я чувствовал себя на струне с коэффициентом сопряжения в два и шесть почти так же комфортно, как на «плотных» «единичках», но… мне до безумия хотелось к «шоколадкам». Или, на худой конец, на Тверь. Чтобы забрать Синициных. А я был вынужден изображать курьера службы доставки!

Надо ли говорить, что в Белогорье я вывалился, пребывая не в настроении? Наверное, нет. Вот и задурил. В смысле, обнаружив на сканерах сигнатуры ПП, легкого крейсера, корабля-матки и эскадренного миноносца ССНА в невероятно дискретном облаке масс-детекторов, обрадовался со страшной силой и изыскал возможность «потерять» все четыре кластера «Гиацинтов». Причем «потерять» в непосредственной близости к этим бортам. А потом отошел подальше, немного подумал и счел возможным порадовать «пассажиров», одуревших от ежедневных тренировок на износ ничуть не меньше меня. Вот и обратился к ним через динамики системы оповещения:

— Господа, можете расслабиться: мы благополучно вернулись в обычное пространство в системе Белогорье и… даже успели обидеться. На патрульную группу ВКС Новой Америки, болтающуюся под «шапками» рядом с областью схода со струны. В общем, если есть желание увидеть честно заслуженное ими наказание, то посмотрите на голограммы, которые сейчас появятся в каждой каюте и в трюме…

Как и следовало ожидать, на картинки уставились все до единого. Так что я распорядился подрывать мины, Феникс отправил на блоки управления минами инициирующий сигнал, а амеровские лоханки синхронно превратились в сферы из разнокалиберных обломков, разлетавшихся в разные стороны.

Рядовые «Ландыши» повеселили меня аплодисментами, а Пырей спросил, что именно мы разнесли. Я перечислил все борта, полюбовался на озадаченное лицо вояки и сменил тему беседы. В смысле, сообщил, что мы начинаем разгон на внутрисистемный прыжок, и отправил на ТК-шки таймеры обратного отсчета, показывающие расчетное время прибытия на Белогорье. После чего отключился от камер, потерялся в пилотском интерфейсе и сосредоточился на управлении МДРК…

…Возле Белогорья оказалось грустно: рейдовое соединение из пяти-шести флотов ССНА наседало на орбитальные крепости и поддерживавшие их корабли наших ВКС, а еще один флот, только принадлежавший Объединенной Европе, пытался прорваться на дистанцию нанесения орбитального удара по планете.

Тут я тоже не смог остаться безучастным — догнал два тяжелых транспорта с боеприпасами, как-то уж очень нагло выбравшихся из облака масс-детекторов и помчавшихся пополнять боекомплекты линкорам и крейсерам евров, «потерял» перед каждым грузовиком по «Тайфуну» и дал команду Фениксу активировать системы самонаведения. ПКР, внезапно возникшие «из ниоткуда» на дистанции пистолетного выстрела, мгновенно засекли цели, врубили маршевые движки, уже на второй секунде вышли на дистанцию разделения боеголовок и разнесли оба борта вдребезги. А менее чем через полминуты случилась еще одна нечаянная радость — кто-то из защитников Белогорья «подкрался» к флагману флота евров и всадил в него что-то очень мощное!

Чудовищный взрыв в середине атакующего ордера на несколько мгновений сбил командиров остальных кораблей с панталыку, и наши этим воспользовались с фантастическим КПД: с оружейных пилонов двенадцати МДРК, одновременно «вскрывшихся» в непосредственной близости от тяжелых ударных крейсеров «Сен-Дени», сошли «Смерчи» и «Тайфуны», уже через долю секунды разделили боеголовки и продавили заградительный огонь скорострелок ближнего радиуса действия! И пусть четыре «Химеры» обзавелись полевыми метками, из-за чего поймали по средней ПКР после того, как снова спрятались под маскировочными полями, этот размен получился в нашу пользу и подорвал решимость остального флота ОЕ. Вот он и начал отходить. Причем «ссыпая» облака масс-детекторов и сбиваясь в кучу.

— Все, эта попытка сжечь орбитальные крепости Белогорья провалилась… — уверенно заявил Феникс и изобразил Кумскую Сивиллу: — Сейчас наши ударят по остаткам флота Объединенной Европы, и командиры его кораблей потребуют немедленной помощи у амеров. А те — в цугцванге: откажутся помочь — потеряют этот флот и ухудшат отношения с еврами, отправят на помощь хотя бы один свой — позволят нашим контратаковать и с вероятностью процентов за девяносто пять начнут гореть сами. Да, теоретически они могут совместить помощь с временным отступлением, но толку от этого будет немного. Ведь наши наверняка вызвали на помощь несколько флотов, и они уже на подходе. Остается одно — уходить. А уход — это потери. От преследователей. И будь у нас полный боекомплект…

— … и успей мы избавиться от «пассажиров» и их пленников… — продолжил я.

— … смогли бы принять активнейшее участие в этом веселье! — закончил ИИ и перестал валять дурака: — А если серьезно, то нам пора просачиваться к планете: пленники наверняка нужны живыми, а мы рискуем ими без особой нужды…

Просочились. Причем без какого-либо труда: ситуация вокруг Белогорья менялась в точном соответствии с предсказаниями моего личного пророка, а мы шли под «шапкой» и по свободному вектору. Но ломиться сквозь масс-детекторы в обычном режиме — то есть, используя идентификатор-«вездеход» — я счел слишком рискованным, поэтому набрал Переверзева.

Полковник принял вызов после первого же гудка, выслушал мой монолог, попросил повисеть на линии, связался с оперативным дежурным по системе, в темпе организовал надежный коридор и, «вернувшись ко мне», отдал несколько распоряжений.

Я их выполнил — принял вызов оперативного дежурного, связал свой ИИ с ИИ орбитальной крепости, получил новый курс и временное окно для прохода в атмосферу, успел уйти в нее до «схлопывания» коридора, пересел на антигравы, долго и упорно снижался до полутора километров, а потом пошел на Вороново.

Пилил с черепашьей скоростью, зато за четыре с четвертью часа добрался до космодрома, проскользнул под бронеплиту «своего» подземного ангара, вывесил МДРК на посадочные опоры, заглушил двигатели и переключил внимание на биосканеры, показывавшие три солидные группы человеческих силуэтов, судя по взаимному положению, находившиеся в тяжелых ботах огневой поддержки типа «Витязей» или аналогичных боевых машинах.

Не постучись ко мне Переверзев, я бы, наверное, напрягся. А так выслушал очередную пачку особо ценных указаний, кивнул, сбросил вызов, подключился к системе оповещения и обратился к «пассажирам»:

— Господа, «Химера» стоит в подземном ангаре космодрома Вороново, а флаер, отправленный за вашей группой, вот-вот сядет возле аппарели. Согласно последним вводным, вам надлежит выйти из МДРК только со своей снарягой, а клиентами займутся специально обученные люди, прибывшие тем же кортежем. На этом наше путешествие закончено. До новых встреч…

«Ландыши», сидевшие возле переборок, мгновенно оказались на ногах, повернулись к потолочной камере и почти одновременно прижали правые кулаки к нагрудным бронепластинам, а потом Пырей толкнул благодарственную речь:

— Спасибо за доставку, своевременный подбор и возможность подлечиться в «Авиценне». Мы должны тебе по одной жизни и когда-нибудь воздадим добром за добро. Желаем удачи во всех начинаниях и до встречи!

— Ну что, элитный свободный оперативник, работающий под прикрытием… — ехидно начал Феникс, как только вояки подхватили баулы со снарягой и пошли на выход. — Первая совместная операция с не самой худшей ОГСН нашей службы обошлась без каких-либо эксцессов, а значит, твой алгоритм наведения мостов с ветеранами выдержал первую проверку. Кстати, о ветеранах: к нам на борт может подняться и полковник Переверзев. Встречать будешь, или как?

— Или как… — твердо сказал я, покосился на картинку с внешней камеры, на которой куратор общался с «Ландышами», и объяснился: — К тому времени, как он ломанется к аппарели, в трюме будут тусоваться мужики, прибывшие забирать пленников. Светить свое личико перед всеми подряд я не хочу, поэтому пусть эти типы занимаются порученным делом, а ты подними Владимира Михайловича на первую палубу или в рубку…

Начальник шестого отдела беседовал с бойцами ОГСН порядка пяти минут, а дяденьки в гражданке, но с повадками опытных волчар развлекались в трюме — быстренько отправили «шоколадок» в медикаментозные сны, раздели, упаковали в навороченные морф-комбезы и морф-маски, натянули на новоявленных белых летнее шмотье и обувь, обрызгали спреями, создающими стойкий запах перегара, и деловито утащили в «самые обычные» семейные «Орионы». Само собой, не забыли и свои пожитки, так что на борту моей «Химеры» не осталось ни одного постороннего. Как вскоре выяснилось, временно: как только флаера с пленными поднялись с посадочных опор, развернулись на месте и полетели к выходу из ангара, Переверзев перестал терроризировать «Ландышей», взбежал по аппарели и вопросительно уставился в объектив потолочной камеры. А через несколько мгновений, увидев открывшуюся кабинку лифта, понимающе кивнул и принял приглашение.

Поднявшись на первую палубу, поздоровался, пожал мне руку и перешел к делу:

— Со временем у меня не ахти, поэтому буду краток. Этих… узнали?

Я утвердительно кивнул, и полковник хищно усмехнулся:

— Так вот, на последней ассамблее глав Союзов Племен старший толкнул речь, в которой высмеял особо осторожных коллег и заявил, что в течение месяца возьмет штурмом Императорский дворец, посадит на кол всех Ромодановских мужского пола, а женщин заберет в свой гарем и заставит рожать, как крольчих. Ну, а младший получил приказ подготовить спецгруппу для реализации планов по захвату дворца Его Императорского Величества, радостно принял под козырек и начал проявлять самые-разные инициативы. В общем, государь обиделся. Так что в ближайшие несколько дней эти мечтатели оценят всю прелесть зеркального исполнения желаний. Далее, я изучил видеоотчеты по вашим сегодняшним акциям и пребываю в раздрае: да, по уверениям моего аналитического искина, ни у патрульной группы ССНА, ни у военных транспортов ОЕ не было ни единого шанса вас засечь, да, уничтожение последних существенно упростило боевую задачу МДРК наших ВКС, что, в свою очередь, помогло выжить большей части экипажей, но… вы не должны были рисковать жизнями столь важных пленников.

— Был неправ… — покаянно вздохнул я и ляпнул: — Но не могу обещать, что такого больше не повторится: фронтовые сводки не радуют от слова «совсем», а с седьмого августа и по сегодняшнее «утро» я не взорвал ни одного вражеского корабля…

— Зато вытащили «Ландышей» из безвыходной ситуации и умудрились уйти из закрытой системы через зону перехода третьей категории… — усмехнулся он, вспомнил, что торопится, и посерьезнел: — Ближайшие несколько дней мне будет не до вас. Поэтому до девяти ноль-ноль среды по времени Новомосковска можете считать себя в увольнении. Вопросы? Пожелания? Просьбы?

— Есть просьба. Не самая стандартная… — ответил я, дождался разрешения излагать, и изложил: — Перед началом войны мой одноклассник и самый близкий друг улетел с отцом на Тверь. Отдыхать перед поступлением в вуз. Там они и застряли. И если через двое-трое суток вы планируете отправить меня все в тот же Африканский Союз, то я прошу разрешения вместо отдыха тут, на Белогорье, прыгнуть к Твери, забрать этих двух человек и доставить на Смоленск. Если что, готов оплатить топливо из своих средств.

Владимир Михайлович задумчиво потер переносицу и задал уточняющий вопрос:

— Как я понимаю, речь идет о Петре Игоревиче и Константине Петровиче Синицыных?

— Так точно!

— Они — гражданские. А режим секретности никто не отменял… — начал он, немного потомил меня неизвестностью и выдал готовое решение: — … поэтому мы поступим так: ориентировочно через час я пришлю сюда группу офицеров ВКС, которых вам надо будет доставить на Тверь, и моего порученца. Этот, последний, свяжется с Синициными от вашего имени, уговорит воспользоваться оказией, сообщит время и место подбора, встретит у аппарели, поселит в свободную каюту и так далее. Ну, а вам придется изображать призрак в том самом ключе, в котором вы «общались» с «Ландышами». Справитесь?

— Конечно!!! — радостно выдохнул я и задал напрашивавшийся вопрос: — А как ваш порученец вернется на Белогорье?

— Об этом можете не задумываться: вариантов, слава богу, предостаточно… — отмахнулся полковник, на миг поплыл взглядом, видимо, посмотрев на часы, и мрачно вздохнул:

— Так, меня начинает поджимать время. Поэтому… офицерам ВКС себя светить не надо; на своей «Химере» вы — царь и бог, а они, несмотря на очень высокие чины — всего-навсего пассажиры, и… огромнейшее вам спасибо за спасение «Ландышей» — таких групп у нас намного меньше, чем хотелось бы, поэтому ее потеря была бы серьезнейшим ударом по возможностям ведомства…

Глава 33

25–27 августа 2469 по ЕГК.

…За время ожидания «группы офицеров ВКС» и порученца Переверзева мы с Фениксом успели заказать и получить стратегический запас расходников для медкапсулы, полтора центнера пищевых рационов для высшего командного состава ССО и две сотни «лент» грузовых антигравов, пополнили боекомплект, заправились под завязочку и наслушались репортажей об отражении последнего нападения вражеской коалиции на Белогорье. Результаты нашей деятельности, конечно же, порадовали. А вот часть новостей оставила неприятное послевкусие — да, наши «проводили» амеров и евров до зоны перехода, да, по дороге сожгли какое-то количество вражеских кораблей, что называется, в одну калитку, но… это количество могло восхитить только дилетантов. Почему? Да потому, что две трети уничтоженных бортов были корветами, минными заградителями и тому подобной мелочью, а остальные — кораблями-заправщиками, грузовиками и т.д.! Говоря иными словами, наши почему-то не смогли развалить или, хотя бы, замедлить ни один крейсер, не говоря уже о линкорах!

В общем, к моменту прилета новенького «Авантюриста» и бронированного «Дредноута» я пребывал в легком раздражении, поэтому, услышав доклад ИИ, вывесил перед собой картинку с нужной внешней камеры и оглядел очередных «пассажиров».

Седовласый адмирал лет пятидесяти, выбравшийся из салона «броневика» самым первым, и выглядел, и ощущался воякой до мозга костей — держал спину, был спокоен, как удав, и фонил привычкой повелевать. Приблизительно такое же впечатление произвел и рослый каперанг с фигурой профессионального борца. Зато каплей, сопровождавший Большое Начальство, сходу вызвал отвращение — он слишком много суетился и заискивал перед адмиралом, а на второго офицера реагировал по-разному: когда оказывался в поле его зрения, мягко улыбался. Но стоило тому отвернуться, как темнел взглядом или играл желваками.

Успел оценить и порученца Переверзева — этот сотрудник ССО косил под гражданское лицо, но однозначно понюхал пороха, не видел ничего особенного в «случайных встречах» с адмиралами и их свитами, знал себе цену и однозначно не собирался ни перед кем прогибаться. Нет, поздоровался он первым и вежливо.

Но после того, как выслушал ответные приветствия, заступил дорогу флотским и напомнил, что перед тем, как подняться на борт военного корабля, надо получить разрешение командира.

— Разуйте гла— … — начал, было, каплей, но наткнулся на бешеный взгляд «гражданского» и охолонул. А через мгновение был отчитан адмиралом: — Раков, вы забываетесь! Закройте рот и не открывайте его без моего приказа! Вопросы⁈

Вопросов у «поборника справедливости» не оказалось, так что я через ИИ разрешил этой четверке подняться на борт и сходу описал правила поведения на моей «Химере»:

— Господа офицеры, напоминаю, что вы обретаетесь на военном корабле ССО СВР, находящемся вне вашей вертикали власти. Соответственно, доступа в рубку и к блоку МС-связи у вас нет и не будет, желающие поддерживать физическую форму смогут тренироваться в трюме с шестнадцати ноль-ноль и до двадцати ноль-ноль по внутрикорабельному времени, а четыре раза в сутки — в полночь, в шесть утра, в двенадцать дня и в восемнадцать ноль-ноль двери ваших кают и лифт будут блокироваться на тридцать минут. Далее, о сходах со струны я буду сообщать за десять минут, и за это время вы должны будете облачиться в скафы и принайтовать себя к переборкам, ибо противоперегрузочные кресла для пассажиров тут отсутствуют. Доступы к первой палубе и «гостевому блоку» ВСД уже разблокированы; третья и четвертая каюты — в вашем распоряжении; программное обеспечение «Рукопашников», принайтованных к переборкам на половине второго от вас, в одну целую и восемь десятых раза жестче стандартного. И последнее: большую часть внутрикорабельного дня я, Перун, занят своими делами. Так что не особо важные проблемы решайте с помощью моего искина — Феникса. На этом у меня все, так что можете отправляться на первую палубу и заселяться. А вы, Павел Анатольевич, немного подождите и поднимитесь в рубку — ваши доступы намного «шире».

Адмирал и каперанг сочли этот монолог более чем нормальным, поэтому кивнули, поудобнее перехватили стандартные флотские баулы и пошли к лифту. А каплей поиграл желваками, кинул неприязненный взгляд на ССО-шника,гордо вскинул голову и «поплыл» следом за начальством.

— Почти уверен, адмирал — новый командующий для флота, базирующегося в Твери, капитан первого ранга летит заменять либо выбывшего, либо чем-то провинившегося командира одного из крейсеров, а этот, третий — всего-навсего адъютант, получивший столь теплое место по чьей-то протекции… — сообщил искин после того, как эта троица загрузилась в кабинку и ткнула в единственный активный сенсор.

Я пожал плечами:

— Раз Тверь почти сдали, значит, новый командующий флота теоретически может выправить ситуацию. И нормальный командир тяжелого корабля тоже не будет лишним. А на адъютанта, да еще и с мохнатой спиной, мне плевать. Кстати, подними-ка кресло оператора систем КТК…

…Переступив через комингс рубки, порученец Переверзева поздоровался, представился, пожал мне руку, принял предложение устраиваться поудобнее, сел в кресло Умника и выдал занимательный монолог:

— Владимир Михайлович показал мне нарезку из фрагментов ваших акций, назвал коэффициент боевой эффективности и сообщил, что вы ушли из системы Эсватини через зону перехода третьей категории… после того, как «вытащили» «Ландышей». В свое время я поступил на первый факультет ИАССН, но оказался бесталанным пилотом, поэтому после третьего курса перевелся на второй, а после окончания Академии несколько лет проработал в поле. И эта служба научила меня ценить не слова, а поступки; с двумя парнями из этой ОГСН я дружу до сих пор, а ощущение беспомощности, накатившее в тот момент, когда мой учебно-тренировочный малый разведчик начало мотылять под наводками от флуктуаций Ершова, изредка приходит в кошмарах. В общем, я для вас — Павел Анатольевич или Багор, по умолчанию на вашей стороне и все такое…

— Тор или Перун… — в том же ключе представился я, как-то почувствовав, что он говорит именно то, что думает. Потом отвлекся, выслушал лаконичный доклад Феникса, попросил майора Юрченко немного подождать, подключился к системе оповещения, предупредил флотских, что мы стартуем, и вывел МДРК из ангара. Амерами и еврами у планеты уже не пахло, поэтому я повел «Химеру» по вертикали, но на антигравах и достаточно спокойно. Поэтому, переговорив с оперативным дежурным и сбросив вызов, передал управление искину, вышел из пилотского интерфейса и снова повернулся к Павлу Анатольевичу:

— До ЗП-девятнадцать дойдем в ленивом режиме. И там решим, как уходить из этой системы.

— Принято… — кивнул он и загрузил: — По-хорошему, нам не мешало бы поторопиться: по имеющимся разведданным, евры планируют «додавить» либо Тверь, либо Ржев. Государь уже выделил для Твери единственную почти готовую орбитальную крепость, но она дойдет до нее только в первых числах сентября, а снести одну оставшуюся и два потрепанных Пограничных флота — не такая уж и сложная задача. Но есть неприятный нюанс: в системе уже резвятся амеровские МДРК «Призрак» и небольшие рейдовые группы на кораблях, оборудованных генераторами маскировочных полей — зависают возле «единичек», дожидаются схода со струны одиночных бортов и небольших конвоев, выносят их ракетными залпами или взрывами минных кластеров, а потом улетают в пояс астероидов к пока не найденному транспортнику, пополняют боекомплект и снова выходят на охоту. В общем, заходить в Тверь желательно через «двоечку» даже в том случае, если мы успеем долететь до очередного вторжения.

— Зайдем через «двоечку». Без вариантов… — кивнул я и сменил тему беседы — дал Багру необходимый минимум информации о Синицыных, показал заранее подготовленное видео, демонстрирующее Костика и Петра Игоревича «вживую», развернул трехмерную карту столицы Твери, на пару с Юрченко подобрал место встречи и так далее.

Закончили уже после выхода из внутрисистемного прыжка, и я отправил порученца Переверзева облачаться в скаф. Само собой, предупредил и флотских. О том, что засек сигнатуры небольшой группы амеровских кораблей, прячущихся под «шапками» возле ЗП-девятнадцать, что собираюсь атаковать пару бортов, и что им, «пассажирам» необходимо занять предписанные положения.

Адмирал и капитан первого ранга, разместившиеся в третьей каюте, сочли мое решение более чем нормальным, деловито натянули скафы, принайтовались к точкам крепления на переборке и доложили Фениксу, что готовы. А каплей имел глупость заявить, что я не имею права рисковать жизнями особо важных лиц, перевозку которых мне доверило командование ВКС, потребовал отказаться от своих планов и даже немного поугрожал трибуналом.

Тут до меня дошло, по какой причине Переверзев попросил не забывать о том, что на своей «Химере» я — царь и бог, подключился к системе оповещения и рыкнул на весь корабль:

— Господин капитан-лейтенант, перестаньте истерить, наденьте скафандр и зафиксируйтесь на переборке, иначе вам помогут мои «Голиафы». Далее, ваше мнение меня в принципе не интересует: я делаю то, что должно. То есть, жгу врага так, как считаю нужным. И последнее: для боевого офицера вы слишком трусливы…

Реакция старших офицеров на это обращение по-настоящему обрадовала — они пошли красными пятнами, уставились в объектив потолочной камеры и дали слово после боя объяснить трусу, опозорившему ВКС, его неправоту. А боя, как такового, не случилось: эта группа кораблей, оставленная амерами в системе, не располагала сколь-либо серьезными запасами масс-детекторов, соответственно, вывесила перед собой вертикальную «стенку», а я подошел к ордеру с другой стороны, «уронил» четыре «Гиацинта» возле крейсера и по два рядом с кораблем-маткой, эскадренным миноносцем и постановщиком помех, потом спокойно отлетел подальше, приказал Фениксу отправить на взрыватели инициирующий импульс и запечатлел для истории картинку уничтожения четырех из пяти бортов горе-охотничков. А вот искать «Призрак» и не подумал, прекрасно понимая, что засечь его сигнатуру не смогу. Поэтому ушел на точку разгона, набрал скорость, требующуюся для ухода на струну, не «раздувая» свою сигнатуру, и… получил море удовольствия от легкости, с которой в этот раз компенсировались наводки от флуктуаций Ершова. В общем, включая Феникса, пребывал в прекраснейшем настроении, поэтому «вернул» в отсеки воздух, снова подключился к системе оповещения и порадовал «пассажиров» последними новостями:

— Господа, бой прошел по моему сценарию: четыре вражеских борта из пяти превратились в пыль, пятый, наверное, расстроился, а мы ушли на струну. На тридцать четыре часа и девять минут. В общем, наш корабль — в зеленом режиме, так что можете расслабляться.

Расслабился только Павел Анатольевич: посмотрел в камеру, поздравил меня с очередной победой, сообщил, что собирается как следует выспаться, снял скаф и вломился в душевую кабинку. А адмирал с каперангом как-то странно переглянулись, быстренько отцепились от переборки и направились в смежную каюту. «Воспитывать» каплея…

…Тридцать четыре часа полета в гипере пролетели как-то уж очень быстро. Даже с учетом того, что я не только тренировался, грыз гранит наук и спал, как убитый, но и общался с майором Юрченко. Кстати, личностью он оказался очень и очень достойной, поэтому перед сходом со струны я пригласил его в рубку и не разочаровался — за время набора исходной информации для расчетов, анализа распределения масс, перемещения к подходящей ЗП и определения областей интерференции полей Канта-Андерсона рядом с ней Багор не сказал ни слова. Не слился и после того, как услышал мое решение заходить в Тверь через «двоечку» с коэффициентом сопряжения два девяносто семь — да, зябко поежился, но взял себя в руки и пожал плечами:

— Два девяносто семь так два девяносто семь…

Это, конечно же, обрадовало, поэтому я не стал отправлять его в каюту — направил «Химеру» к расчетной точке начала разгона, сменил режим на красный, предупредил флотских о скором уходе в гипер, дал им время натянуть скафы, откачал воздух из отсеков, встал на нужный курс и вырубил искин. На последних мгновениях пребывания в «обычном» пространстве заметил, что Багор нервно сжал пальцами подлокотники кресла, но счел это нормальным и сосредоточился на коррекциях наводок. Вернее, поймал нужные ощущения на третьей коррекции и дал волю интуиции. А она начала жечь по полной — за первые четыре минуты «допустила» появление всего одного резонанса, который, впрочем, погасила уже на втором «пике», затем загнала процесс в чрезвычайно комфортную колею, а последние секунд восемьдесят обходилась настолько легкими микросмещениями рабочего тела, что не передать словами.

В общем, после выхода на струну я погордился собой-любимым секунд, эдак, пять, затем убрал с лица улыбку, повернулся к Багру и сообщил, что мы уже в гипере, заметил, как из взгляда майора ушло напряжение, «вернул к жизни» ИИ, поручил ему вернуть в отсеки воздух и обратился к флотским:

— Господа офицеры, мы — в гипере. Пробудем в нем семь часов тридцать две минуты и выйдем в Тверь по-боевому. Корабль в зеленом режиме, так что можете расслабиться.

Не успел закончить этот монолог, как адмирал отцепился от переборки, снял шлем, уставился в объектив потолочной камеры и задал вопрос на засыпку:

— Судя по тому, что мы заходили на струну тридцать одну минуту шесть секунд, вы воспользовались зоной перехода с коэффициентом сопряжения под три и ноль. Однако я насчитал всего девять пиков резонанса, самый сильный из которых тянул в худшем случае на два пятнадцать-два-двадцать. Это опыт или привод рабочего тела гиперпривода новой модификации?

Я невольно усмехнулся:

— Будь это приводом новой модификации, ССО проводила бы испытания в режиме строжайшей секретности и не в зонах перехода системы, которую могут захватить в любой момент.

— Об этом я, честно говоря, не подумал… — признался он и склонил голову в знак уважения: — Ваши навыки исключительны. Даже для пилота диверсионно-разведывательного корабля. Мое почтение.

Я поблагодарил его за столь высокую оценку моих навыков, отключился от системы оповещения, сообщил Павлу Анатольевичу, что собираюсь порубиться с «Рукопашниками», на пару с ним вышел из рубки, вломился в лифт и спустил нас в трюм. А после того, как вышел из кабинки, отправил Юрченко на первую палубу, заблокировал доступ в этот отсек, снял скафандр, хорошенечко размялся и повернулся к дроидам.

Потренировался, как обычно, на износ, потом заблокировал двери кают, поднялся на первую палубу и завалился в медкапсулу. Благодаря чему поднялся в рубку полностью восстановившимся, рухнул в кресло, наговорил и отправил Переверзеву сообщение, в котором уведомил о скором сходе со струны в Твери и спросил, не в курсе ли он, что творится в этой системе, потом связался с Багром, пригласил разделить со мной трапезу и влез в терминал ВСД. Изучать «меню».

Не успел определиться с блюдами, которые захотелось умять, как приехал лифт и выпустил наружу майора Юрченко. А еще минут через десять Феникс переслал мне в ТК послание куратора, и я, включив воспроизведение, прикипел взглядом к хмурому лицу Владимира Михайловича:

— Тор Ульфович, в Твери все плохо: командование ВКС заблаговременно передислоцировало туда два Ударных флота, но разведка Объединенной Европы не лаптем щи хлебает, поэтому соединение ОЕ, заявившееся в систему чуть более четырех с половиной часов тому назад, оказалось значительно сильнее. Да, наши корабли и единственная орбитальная крепость все еще сражаются, но защищают только столицу. А евры демонстративно наносят мощнейшие орбитальные удары по другим крупным городам и промышленным предприятиям, последовательно уничтожая все, что мы строили больше двух веков!

Помощь уже отправлена — два Пограничных флота завершили разгон и вышли на струны — но сойдут с них через шесть часов пятьдесят восемь минут и могут опоздать. В общем, ситуация аховая. Поэтому я связался с местным отделением нашего ведомства и приказал создать вам режим наибольшего благоприятствования. Говоря иными словами, вы вправе делать все, что сочтете нужным. А майор Юрченко вас поддержит…

Глава 34

28 августа 2469 по ЕГК.

…Защитники Твери стояли насмерть. Что самое печальное — в буквальном смысле этого выражения: весь космос вокруг истерзанной орбитальной крепости и защитного ордера остатков флота был «усыпан» обломками кораблей, ракет и мин, а отдельные куски, в момент взрыва получившие импульс, направленный под острым углом к атмосфере, изредка вспыхивали в плотных слоях.

Да, досталось и еврам. В смысле, обломков хватало и в «окрестностях» их атакующего ордера. Но, по моим ощущениям, потери сражавшихся сторон были несопоставимы. Впрочем, больше всего напрягло другое: наши каким-то образом умудрились потерять почти все средние и легкие корабли. Из-за чего четыре сражающихся линкора и восемнадцать крейсеров «поддерживали» один корабль-матка, два постановщика помех и всего пять звеньев истребителей. А «Мороков» и «Химер», судя по наглости противника, не осталось вообще: тяжелые корабли ВКС ОЕ пополняли боекомплект, оттягиваясь от линии боевого соприкосновения от силы километров на семьдесят-восемьдесят!

К сожалению, наказать их за это хамство было проблематично: и атакующий ордер, и область, используемая для перегрузки боеприпасов с транспортников, и место дрейфа кораблей сопровождения, и коридор, соединявший две последние зоны, были надежно прикрыты все теми же масс-детекторами.

В общем, оглядев поле боя, я и расстроился, и загрузился. Впрочем, только самым краешком сознания. Ибо основная часть ресурсов мозга была занята — я вел МДРК по весьма замороченной траектории, вдумывался в доклады Феникса и, в то же самое время, наводил мосты с оперативным дежурным орбитальной крепости, служил передаточным звеном между ним и адмиралом Талызиным, изредка прислушивался к своевременным советам майора Юрченко и, конечно же, искал возможности «укусить» ублюдочных евров. В общем, последний час «доставки» выкладывался до предела. Благодаря чему добрался до створа летной палубы страшно истерзанного «Сварога» незамеченным, влетел внутрь, оглядел отсек, в котором не было даже «Крабов», усилием воли задвинул куда подальше резко усилившуюся ярость, завис возле ближайшего шлюза, «притянулся» к полу и… поймал за хвост чертовски перспективную мысль. Поэтому еще раз оглядел картинку со сканеров, пришел к выводу, что моя идея реализуема, подключился к системе оповещения и послал флотских лесом. В смысле, сообщил, что вот-вот открою аппарель и выпущу их на оперативный простор, а потом отправил в ТК нового командующего обороной Твери файл с предельно понятным описанием своих потребностей.

Вопреки моим опасениям, Талызин не стал разводить антимонии, а прислал в ответ один-единственный плюсик и рванул на выход как бы не раньше, чем появилась соответствующая возможность. Каперанг Марлагин последовал его примеру ничуть не менее энергично. А каплея, судя по поведению, плющило от страха перед перспективой покинуть «безопасный» МДРК и оказаться на борту воюющего корабля. Нет, наружу этот клоун все-таки выбрался. И даже понесся за адмиралом. Но наверняка не из-за пробуждения отваги.

Кстати, свалил и Багор. Сразу после того, как Феникс выгнал наружу двух «Техников» и натравил на элеватор артсклада. Оказавшись на летной палубе, проверил, как работает связь, еще раз пообещал взять на себя снабжение моей «Химеры» всем необходимым и спокойно пошел к шлюзу. В общем, в открытый космос мы с ИИ вернулись налегке — то есть, без «пассажиров» — снова ушли к планете, описали очень приличную дугу, чтобы зависнуть «над» сражающимися флотами, и еще порядка двенадцати-пятнадцати минут зверели от ненависти к еврам. Почему? Да потому, что за это время они сожгли еще один «Пересвет»!

Слава богу, Талызин оказался человеком слова — приняв командование, выдвинул часть боевых кораблей в сторону «Сен-Дени» с одним поврежденным маршевым движком и, тем самым, обозначил намерение его добить, а после того, как противник отреагировал и начал перестроение, ударил полным залпом «Смерчей» по линкору «Assaut», болтавшемуся на противоположном фланге.

Да, корабль не пострадал — пока тяжелые противокорабельные ракеты выходили на дистанцию разделения боеголовок, евры выпустили неимоверное количество противоракет плюс «передвинули» к этому месту истребители, так что процентов девяносто БЧ были сожжены на первой трети траектории, а все остальные попали под огонь скорострелок ближнего радиуса действия и тоже взорвались без какого-либо толка. Но следующий перенос вектора нашей атаки вынудил «гостей системы» сместить фокус внимания еще раз. Благодаря чему область, в которой выгорела большая часть масс-детекторов, на какое-то время осталась без присмотра. Вот мы в нее тихой сапой и просочились. Не хамили и там — на малой тяге прошли мимо бортов первой линии, миновали вторую, чуть-чуть помучились с обходом здоровенного «пятна» из все тех же масс-детекторов, вероятнее всего, вывешенного в самом начале боя, и, наконец, добрались до двух «Сен-Дени», одного «Сен-Жермена», одного «Assaut» и четырех присосавшихся к ним транспортников.

Начали, естественно, с линкора — в уже апробированном ключе пролетели над телескопическим элеватором и «потеряли» подарок. Только не «Одуванчик» — как в Белогорье — а связку из четырех «Гиацинтов», перемотанных грузовыми антигравами. Потом «зарядили» оба тяжелых ударных крейсера и… не успели к среднему. Но гоняться за ним не рискнули — отошли ко второй линии ордера евров и активировали взрыватели мин, уже притянувшихся к самым уязвимым местам вражеских кораблей.

Рвануло знатно — все шесть бортов разнесло вдребезги и пополам, что, само собой, доставило море удовольствия. Увы, эта акция не осталась незамеченной, поэтому уже через мгновение после взрыва в эту область пространства рванула целая стая тральщиков, эсминцев, истребителей и постановщиков помех.

Если первые две категории кораблей шли с периферии ордера евров и в принципе не могли пройти мимо нас и зацепить тралами, а третьи мчались по кратчайшим траекториям, и мне пришлось быстренько «прижать» МДРК к корме «Антверпена», то ПП начали движение из центра построения, пилили о-о-очень медленно и явно опасались неприятных сюрпризов. К слову, не зря: как только мимо нас пролетело два особо тормозных истребителя, я тронул «Химеру» «с места» и благодаря подсказкам Феникса умудрился вывесить «Гиацинты» на четырех векторах подхода постановщиков помех. Причем так удачно, что три штуки подорвались, можно сказать, одновременно, а четвертый — чуть позже, во время экстренного торможения.

Их гибель вернула возможность использовать системы целеуказания как бы не большей части нашего флота, и адмирал Талызин сделал свой ход: еще раз сбросил тяжелые ПКР и сосредоточил огонь главных калибров на том самом линкоре, который «выжил» при создании «окна» для меня-любимого. Результат не заставил себя ждать — корабль просто испарило! А наши комендоры на кураже развалили еще два крейсера, болтавшиеся рядом с «Assaut»-ом. Благодаря тому, что перенос… хм… точки приложения главных калибров не потребовал много времени.

Мы тоже не бездельничали — воспользовались самой обычной инерцией и затолкали «Тайфун» в створ летной палубы корабля-матки. Тем самым, создав иллюзию своего движения к оставшимся линкорам евров. А сами сменили курс, подкрались ко все еще не «заделанной» дыре в облаке масс-детекторов, в момент запуска очередной волны наших ПКР выскользнули наружу и шустренько ушли к планете по большой и извилистой дуге…

Пока возвращались на линкор для пополнения боекомплекта, наши сожгли еще четыре тяжелых корабля евров и… оттянулись на прежние позиции. Так как вовремя засекли приближение рейдовой эскадры, уничтожавшей промышленные предприятия на обратной стороне планеты, но вызванной на помощь основному флоту. Да, при этом потеряли «Ослябю», но этот крейсер, как потом выяснилось, и так дышал на ладан, так что с точки зрения тактики размен получился более чем выгодным. Ну, а о погибших людях — как ни цинично это прозвучит — в тот момент не думалось вообще. По крайней мере, мне: я страдал из-за того, что у меня почти не осталось «Гиацинтов», а значит, встретить приближающиеся борта противника фактически нечем.

Страдал до возвращения на летную палубу флагмана, а после того, как сел, скинул «шапку» и выпустил наружу «Техников», набрал майора Юрченко.

Он ответил практически сразу, сообщил, что уже принял «заказ» моего ИИ и вот-вот организует загрузку минных кластеров, а потом поинтересовался, не намерен ли я, часом, возвращаться во вражеский ордер.

Я отрицательно помотал головой:

— Нет: евры уже начали засеивать масс-детекторами весь свободный объем, так что это будет форменным самоубийством.

Багор облегченно перевел дух и криво усмехнулся:

— Согласно расчетам тактического искина линкора, вероятность вашего успешного возвращения из второго подобного рейда не превышает одной целой и девятнадцати сотых процента. Поэтому адмирал Талызин уже отправил полковнику Переверзеву сообщение с требованием категорически запретить вам туда соваться.

— Никаких приказов я пока не получал, но соваться туда действительно не планирую… — успокоил его я, мысленно отметил, что новый командующий однозначно не дуролом с одной извилиной, и… поделился с майором своими размышлениями: — Но евров подергаю еще раз. Чтобы выиграть еще часа полтора: если у них есть агент в штабе ВКС, то они знают, в котором часу два наших флота, отправленные на помощь этому, сойдут со струны, и постараются уйти заранее. Чтобы не сточиться во время перелета к зоне перехода. В общем, продержаться осталось не так уж и много времени… а вам придется туго. Ибо в следующей атаке эти твари выложатся до предела. Кстати, мне нужна кое-какая информация из категории «Для служебного пользования». Причем чем быстрее — тем лучше…

…Мои опасения подтвердились: евры знали, когда и как наши флота зайдут в Тверь. Поэтому, почувствовав, что ситуация усложнилась, приняли решение выиграть время и отправили к ЗП-десять дюжину минных заградителей, четыре транспорта с минными кластерами, два легких крейсера, два фрегата и легкий корабль-матку. Честно говоря, я не понял, почему они скомпоновали эту группу именно так, но обрадовался. Поэтому мысленно попросил себя не забывать о том, что рядом с этими кораблями должны ошиваться МРК или МДРК, зашел на транспорты по вектору, который еще не успели прикрыть масс-детекторами, и отправил к каждому борту по одному-единственному «Гиацинту» на «правильно запрограммированном» грузовом антиграве.

Программировал, конечно же, мой искин. И он же рассчитал идеальную траекторию для боевого захода, так что мины «подтягивались» к своим целям разное время, зато рванули практически одновременно. Мгновенная потеря всех грузовиков настолько шокировала того, кто командовал этой группой, что он начал чудить — «перекрыл» подступы к МЗ-шкам крейсерами и фрегатами, дал команду выпустить с летной палубы все истребители и… приказал двум малым разведчикам начать сканирование в форсированном режиме, забыв о том, что он «раздувает» сигнатуры!

До одного МРК было рукой подать. И шел он неудачно — почти на меня. Вот я и воспользовался ситуацией — «уронил» четыре «Гиацинта» прямо по курсу и почти не ошибся — пролетавший мимо кораблик попал в зону поражения двух штук и превратился в дуршлаг. А потом мы вывесили целый кластер на курсе легкого крейсера, и его гибель напрочь подорвала боевой дух евров — все корабли, остававшиеся на ходу, включая малый разведчик, врубили маршевые движки и порскнули в разные стороны! Да, я бы мог догнать и второй крейсер, и минные заградители. Но только за счет «раздутия» сигнатуры. А это меня не устраивало от слова «совсем», поэтому пришлось помедитировать на удаляющиеся метки и отправить Переверзеву доклад о ситуации в зоне перехода.

Ответ не заставил себя ждать и откровенно обрадовал — оказывается, наши рассчитывали на «теплую встречу» в области схода со струны, поэтому «первым темпом» отправили в гипер дюжину тральщиков, три корабля-матки с опытными истребителями, способными защитить неуклюжие кораблики, три постановщика помех и что-то там еще. Вот я в зоне перехода задерживаться и не стал — навелся на Тверь, неспешно разогнался и прыгнул. А после того, как вернулся в обычное пространство и активировал сканеры, скрипнул зубами: да, флот ОЕ уходил. Но уходил спокойно и без суеты. Ибо преследовать его было фактически некому — возле условно боеспособной орбитальной крепости висели два условно целых линкора, семь крейсеров, один ПП и одно звено истребителей!

— Зато удержали планету… — заявил Феникс, догадавшись, что меня гнетет.

— Не планету, а только ее столицу… — угрюмо уточнил я, вспомнив, как выглядели «пятна» от орбитальных ударов на дневной стороне и сумасшедшие пожары на ночной.

— Ладно, сформулирую свою мысль по-другому: не вмешайся мы в ход боя, евры могли уничтожить еще и все население столичной агломерации. А так оно вы-жи-ло! Вопросы?

Я невольно вздохнул:

— Есть. Один: надолго?

Искин не стал кривить отсутствующей душой:

— Не знаю. Но у них появился шанс. Так что перестань рефлексировать и свяжись с Юрченко: вам пора забирать Синицыных…

Связался. Убедился в том, что он выжил. Сообщил ориентировочное время подбора. И был вынужден пообщаться с адмиралом Талызиным. Само собой, не «вживую», а пряча реальное лицо за аватаркой. Хотя вру: никакое это было не общение — командующий флотом попытался меня захвалить и переманить к себе на должность командира рейдовой группы особого назначения, а я поблагодарил за предложение, честно сказал, что служу в ведомстве, в которое мечтал попасть с самого детства, и попросил в очередной раз пополнить мне боекомплект. Причем как можно оперативнее, ибо тут, на Твери, меня больше ничего не держит, а основная боевая задача, поставленная руководством, еще не выполнена.

— Вы сожгли что-то еще? — удивился адмирал, выслушал односложный утвердительный ответ, как-то понял, что подробностей не будет, уважительно хмыкнул и пообещал, что МОЙ запрос будет удовлетворен вне очереди. И не обманул — мы провели на летной палубе флагмана всего несколько минут. А потом снова спрятались под «шапкой», вылетели на оперативный простор, вошли в атмосферу и набрали Синицыных. Вернее, набрал. Павел Анатольевич, снова оккупировавший кресло оператора систем КТК. Ну, а я подключился к каналу «вторым темпом», так что увидел, как в окне «Контакта» возникает хмурое лицо Костяна и конечно же, вдумался в монолог порученца Переверзева:

— Добрый вечер, Константин Петрович. Я — майор Юрченко, сотрудник службы специальных операций СВР. Неплохо знаком с вашим одноклассником, поступившим в Академию ССО. В данный момент нахожусь на Твери по делам ведомства, однако уже через час-полтора вылечу на Смоленск. У меня появилась возможность выполнить просьбу Тора Ульфовича и доставить вас на вашу родную планету. К слову, намного более защищенную, чем эта. И если вы не возражаете, то вам надо добраться до пересечения улиц Ковалевской и Алабина, подняться на крышу жилого комплекса «Тополь», выйти из лифтового холла, повернуть направо и добраться до ограждения посадочной площадки для грузовых флаеров. Проблем с системами контроля доступа не будет: вам надо будет засветить лицо перед сканером на любом входе на территорию ЖК — и все двери начнут открываться автоматически.

Синица поздоровался, поиграл желваками и задал Багру встречный вопрос:

— Тор не мог предложить эвакуацию одному мне. Значит, у вас есть места для меня и моего отца, верно?

— Да: он попросил забрать вас и Петра Игоревича.

Тут мой друг немного поколебался и отжег по полной программе:

— Господин майор, эвакуируйте, пожалуйста, вместо нас трех осиротевших сестер: старшей — семнадцать, средней — двенадцать, а младшей — семь, и они весят меньше нас! Мы, мужчины, как-нибудь выживем даже в том случае, если следующая атака Коалиции увенчается успехом. А девочки — как вы наверняка понимаете — нет. И… Тор поймет и поддержит. Без вариантов…

Глава 35

28 августа — 2сентября 2469 по ЕГК.

…Искин системы безопасности жилого комплекса «Тополь» продержался против Феникса порядка тридцати секунд, а потом капитулировал. Перетягивать на себя все функции побежденного мой ИИ, естественно, не стал — взял под контроль только один «пучок» лифтов, камеры СКН и несколько дверей. А потом озадачил. Меня:

— Тор, наши данные о том, что в этом ЖК сохранилась нормальная жизнь, не соответствует действительности: в холле и большей части помещений двух первых этажей обосновалась шайка каких-то проходимцев, наслаждающихся временным беззаконием!

— Дай картинки! — потребовал я, покосился на майора Юрченко, дремавшего в кресле оператора систем КТК, но среагировавшего на злость в моем голосе, и уточнил: — Нам обоим.

Феникс развернул голограмму у дальней стены и показал, как проводят время очередные твари в человеческом обличье: пьянку во взломанном магазине спиртных напитков, «веселье» обдолбанных торчков в разграбленном салоне женского белья, бессмысленную и беспощадную драку в фойе и многое другое.

— Боюсь, что с преодолением такого «кордона» у Синицыных и их протеже возникнут серьезные проблемы… — мрачно пробормотал Павел Анатольевич. И не угадал — я распорядился отправить вниз «Голиафов» и где-нибудь заныкать.

В общем, к моменту появления в холле жилого комплекса наших новых пассажиров дроиды успели «окопаться» в квартирах третьего этажа и на обеих лестничных клетках первого. Поэтому на хамское требование предводителя этой шайки-лейки оставить им девочек и валить куда подальше разозлило не только Петра Игоревича и Костяна. Но если они успели только поудобнее перехватить невесть где раздобытые куски арматуры и сделать по шагу-другому вперед, то одна пара умных «железяк» вынесла двери и вломилась в помещение с флангов, а вторая разнесла окна, спрыгнула во двор, ворвалась через центральный вход, выпустила по коротенькой очереди из скорострелок над головами обнаглевшего быдла и рявкнула через динамики синтезированным голосом:

— Они идут дальше. А вы сваливаете. Или остываете. У вас пять секунд на принятия решения…

Решение озвучили из положения «лежа». И, получив боевой приказ искина, бодренько поползли к выходу. Само собой, не по прямой, а по не в пример более сложным траекториям. Чтобы, ненароком, не расстроить «Голиафов».

Синицыны сочли это нормальным. А после того, как Феникс открыл дверцу центрального лифта, подхватили под локотки одну недобро прищурившуюся и двух бледных девиц, довели до кабинки, запустили внутрь и вошли следом. Не тупили и на крыше — как только Павел Анатольевич выглянул из-под «шапки» и призывно махнул рукой, сорвались на бег и через считанные секунды взбежали по аппарели. Пока по той же аппарели поднимались дроиды, приехавшие на крышу на другом лифте, Багор обменялся рукопожатиями с Петром Игоревичем и Костей, поздоровался с девицами и перешел на командно-штабной — коротко, но предельно доходчиво описал правила поведения на военном корабле, поднял на первую палубу, заселил в третью и четвертую каюты, а затем вывесил над своим коммом текст подписки о неразглашении, дал прочитать, объяснил все «тонкие» места и собрал автографы. На электронный планшет, прихваченный с собой как раз на этот случай. Потом потерроризировал терминал ВСД, организовал народу ужин и составил компанию.

Я в это время управлял «Химерой» — поднимал в космос на антигравах, искал ближайшую лакуну в наших масс-детекторах, обходил гигантское облако вражеских и разгонял корабль на внутрисистемный прыжок. Поэтому разговоры во время трапезы прошли мимо меня. Равно, как и момент «расставания». А вот к беседе между майором Юрченко и Синицыным-старшим я стараниями искина «подключился» в тот момент, когда первый спустил второго в трюм и спросил, что с родителями девочек.

— Погибли на месте у нас на глазах… — мрачно вздохнул Петр Игоревич, понял, что этот ответ вояку не удовлетворил, и вздохнул снова: — Их зарезали. Во время грабежа. Двое мародеров. Потом попытались изнасиловать Ульяну и Нину, но забыли об осторожности. Вот мы с сыном их и покалечили. И последние двое суток помогали девочкам не сломаться.

— Старшая, как я понимаю, еще более-менее держит себя в руках, среднюю кидает из крайности в крайность, а младшая замкнулась в себе и целыми днями молчит? — на всякий случай поинтересовался Багор.

Синицын отрицательно помотал головой:

— Старшая делает вид, что в порядке, средняя держится только на людях, а младшая убита горем. И прикипела сердцем к моему сыну. Поэтому не отпустит его от себя до тех пор, пока не отключится от усталости. Впрочем, даже так будет просыпаться каждый час и оглядываться в его поисках. Увидит — успокоится. Нет — бесшумно забьется в ближайший угол, сожмется в комочек и будет трястись нервной дрожью.

Вот Костя с ними и остался.

— В общем, девочкам нужна помощь психолога… — заключил майор.

Тут Синицын-старший откровенно удивил:

— Помощь психолога им точно не помешает. А без остальной «помощи» государства хотелось бы обойтись: в середине октября Ульяне исполнится восемнадцать, и она сможет взять опеку над младшими сестрами. С финансами и жильем проблем не будет — им поможем мы. Ибо девочки по-настоящему достойные, и я просто не смогу отпустить их в свободное плавание…

…Меня накрыло прозрением в последний день лета — закончив рубиться с «Рукопашниками», я привычно поинтересовался у Феникса, чем занят Павел Анатольевич, выслушал стандартный ответ «Возится с девчатами», и… почти все непонятки, действовавшие на нервы последние несколько дней, вдруг сложились в непротиворечивую картину, объяснявшую очень и очень многое. Вот я и задал искину вопрос на засыпку:

— А тебе не кажется, что Багор — психолог либо по первому, либо по второму образованию, приставленный ко мне для того, чтобы разобраться с уровнем моей адекватности?

— С вероятностью процентов за девяносто пять так оно и есть… — ответил он, сделал небольшую паузу и продолжил в том же духе: — Да, твой любимый дядюшка был профессионалом экстра-класса и вкладывал в твое воспитание всю душу без остатка, но служба специальных операций — это не монастырь для благородных девиц, его руководство в принципе не умеет доверять, не имея на то достаточно весомых оснований, а ты, семнадцатилетний подросток, убиваешь. Пачками. Не пройдя соответствующей подготовки и, де-юре, при преступном попустительстве непосредственного начальства. Значит, теоретически, можешь сорваться с нарезки и крупно подставить. А тут появилась прекрасная возможность посмотреть на тебя в «естественной среде обитания», оценить твое отношение к Синициным и так далее. Вот Переверзев и подсуетился. То есть, воспользовался представившейся ситуаций и согласился отпустить тебя на Тверь. Кстати, неявный экзамен ты, судя по всему, прошел. И прошел блестяще: последние двое суток Юрченко тестирует не тебя, а Костю. Ибо убедился в твоей надежности и внутренне расслабился, а твой друг его не на шутку заинтересовал.

Я обдумал его выкладки, счел их более чем логичными и задал еще один вопрос, бередивший душу:

— А ты можешь объяснить, с какого перепугу Переверзев носится со мной, обычным подростком, как с писаной торбой?

Феникс насмешливо фыркнул:

— Называть тебя обычным подростком, мягко выражаясь, смешно. Хотя бы из-за уровня боевой эффективности: она как бы не на порядок выше, чем у двоек твоего дяди и Кота с Ломом. И пусть ты проводишь акции во время войны, а они устраивали диверсии в мирное время, наличие таланта видно невооруженным взглядом. И еще: ты, вроде как «обычный подросток», легко и непринужденно прыгаешь по системам через «троечки», а пилотов, способных на такие подвиги, раз, два и обчелся. Из-за чего ни в одном государственном образовании зоны переходов такого уровня без особо веских причин не закрывают. А теперь будь добр, напомни, как расшифровывается аббревиатура «ССО»!

— Ты хочешь сказать, что Переверзев увидел во мне идеального диверсанта, вот и создал режим максимального благоприятствования для того, чтобы я уже сейчас проникся к нему благодарностью?

— Ага. Скажу больше: если ты не будешь хамить и не возгордишься, то этот режим будет углубляться и дальше. Делай выводы…

Сделал. Вернее, делал. Все время, пока принимал душ и переодевался. А потом поднялся в рубку, рухнул в свое кресло, отменил временную блокировку дверей третьей и четвертой каюты, связался с Юрченко и пригласил составить компанию за завтраком. Из вежливости, ибо совместные завтраки успели войти в традицию. Пока майор добирался до лифта, мне прилетела очередная фронтовая сводка. И подняла настроение первым же информационным блоком. Его-то я Павлу Анатольевичу и пересказал. После того, как встал, пожал протянутую руку и снова сел:

— Поднебесная, наконец, разродилась: вступила в войну на нашей стороне, атаковала все семь приграничных систем Объединенной Европы и, по уверениям наших аналитиков, захватит в течение двух-трех суток… в том случае, если ВКС ОЕ не выведет из наших систем абсолютно все флоты и не устроит своего рода «сдвиг» — не отправит в атакованные системы тыловые, не перебазирует на их ППД базирующиеся вдоль границы с ИР и не оттянет к ней те, которые воюют с нами.

Не успел я закончить этот монолог, как майор хищно оскалился:

— Хе-хе: самое время порезвиться парням из второго отдела: ОЕ — их зона ответственности, а любая перегруппировка — это, прежде всего, возможности для диверсий! Кстати, не удивлюсь, если евры уже ослабили давление на наши системы…

— Пока такой информации нет… — честно сказал я. Но поделился еще одним новостным блоком: — … но амеры уже задергались. Причем настолько сильно, что вывели половину флота из Вологды и, вроде как, настолько оголили Денвер, что парни из первого отдела каким-то образом уронили одну орбитальную крепость!

— Наши ведь тоже не груши околачивают, верно? — полюбопытствовал он, хитро прищурившись.

— Если верить официальным источником, то в АС тишь, гладь да божья благодать… — ухмыльнулся я, помучил Юрченко театральной паузой и порадовал новостью из категории «для служебного пользования». Благо, точно знал, что доступ к ней у майора есть: — … но из войны почему-то вышло еще два племенных союза, а в третьем скоропостижно скончался Вождь Вождей, и его наследники затеяли собственную войну. За трон и все такое…

— Миленько… — удовлетворенно кивнул он, распаковал пищевой контейнер, взял одноразовую вилку и весело посмотрел на меня: — А значит, у нас с вами есть все основания пожелать друг другу очень приятного аппетита…

…Фронтовые сводки, прилетевшие первого и второго сентября, оставили странное ощущение: с одной стороны, вступление в войну Поднебесной заметно ослабило давление на нас, а с другой… с другой боевые действия продолжались, более, чем в трех десятках наших систем шли кровопролитные бои, ни одна из двух попыток отбить захваченные не увенчалась успехом и так далее. Да, ни на «шаг» не продвинулась и вражеская коалиция, но ситуация все равно не радовала — душа требовала побед, а их все не было и не было. Вот я и запараноил — почти за час до схода со струны отправил в ТК майора Юрченко сообщение с просьбой упаковать всех «пассажиров» в скафы и принайтовать к переборкам.

Багор, естественно, занялся порученным делом, поэтому за пять минут до схода со струны я со спокойной душой откачал воздух из всех отсеков, убедился в том, что генератор маскировочного поля пашет в прежнем режиме, и загнал себя в транс. Поэтому, вывалившись в обычное пространство и «оглядевшись», мгновенное среагировал на россыпь сигнатур, двигавшихся аккурат на нас, кинул взгляд на дальномер, определил типы, классы и принадлежность каждого из семи кораблей, приближавшихся к зоне перехода второй категории, недобро ощерился и поделился своими выводами с Фениксом. Ибо Павел Леонидович обретался в каюте девчонок и делал все, чтобы они не запаниковали:

— Амеры. Остатки рейдовой группы. Пытаются свалить через эту «дырку», ибо все «единички», вероятнее всего, перекрыты.

— Ага… — поддакнул он и довольно хохотнул: — И им «повезло» нарваться на нас. Что радует со страшной силой!

Я активировал антигравы, встал на рекомендованный курс, появившийся в пилотском интерфейсе, обратил внимание на цвет линии на последнем участке, оценил отрезок времени, который нам, по мнению искина, необходимо будет пройти на маршевых, и счел, что за две целых и шестьдесят семь сотых секунды нас успеют разве что засечь. Потом покосился на слоеную сферу зоны вероятного поражения обломками кораблей, появившуюся вокруг точки сброса «Гиацинтов», хотел, было, почесать затылок, но уткнулся перчаткой в шлем и решительно укоротил последний участок. А потом объяснил ИИ причину, вынудившую внести эту коррекцию:

— Рисковать собой я еще вправе. С некоторой натяжкой могу рискнуть и майором Юрченко. Но на борту — пятеро гражданских. Поэтому пусть фрегат, обе МЗ-шки и ПП уходят на струну, а мы удовлетворимся уничтожением «Алабам».

Оспаривать мое решение Феникс, конечно же, не стал. Поэтому мы дошли до точки сброса минных кластеров через долю секунды после «исчезновения» постановщика помех, вывесили два кластера на курсах крейсеров, пронеслись мимо и получили море удовольствия от лицезрения знакомой картинки. Потом я отправил Переверзеву очередной видеоотчет, влез в астронавигационный атлас, определился с нынешним местонахождением Смоленска-три, самостоятельно рассчитал направление внутрисистемного прыжка, длительность разгона и время пребывания в гипере, получил полный одобрямс от придирчивого контролера и вспомнил о том, что не мешало бы сменить режим.

Пока возвращал воздух в отсеки, подключился к системе оповещения и синтезированным голосом сообщил «пассажирам» о том, что мы уже в системе, разрешил отцепиться от переборок и разгерметизировать скафы, но попросил их не снимать. Синицыным и сестрам Чагиным, конечно же, резко полегчало, но Юрченко счел необходимым закрепить этот эффект и предложил им пообедать.

Я тоже проголодался. Но стоило разблокировать замки и встать с кресла, как Феникс вывесил передо мной голограмму «Контакта», подсветил зеленым сообщение Переверзева и по моей просьбе включил воспроизведение.

Выражение лица Владимира Михайловича напрочь испортило настроение еще до того, как он заговорил. Напрягла инестандартная форма приветствия — он, судя по всему, не смог заставить себя произнести слово «добрый» и подобрал нейтральную альтернативу. А потом до меня дошел смысл первой просьбы, и я с хрустом сжал кулаки:

— Тор Ульфович, передайте, пожалуйста, Павлу Анатольевичу, что сегодня ночью погиб его младший брат Денис. Вместе с начальником второго отдела и еще семью офицерами нашего ведомства. Информация об их гибели засекречена, но вы с майором Юрченко свои и под подписками, поэтому… я расстрою и вас: это была великолепно подготовленная и проведенная акция наших коллег из ССО Объединенной Европы. Кстати, шестая за последние две недели. Что дико бесит…

После этих слов он сделал небольшую паузу,

снова собрался с мыслями и перешел к следующему вопросу:

— Ваш отчет просмотрел. Информацию о предполагаемых характеристиках струны, на которую ушли остатки рейдовой группы, передал аналитикам ВКС. Чтобы попытались вычислить, к какому флоту она пытается уйти. Согласился с вашим решением атаковать только крейсера. И внес обе «Алабамы» в реестр кораблей, уничтоженных вами. А теперь внимание: вступление Поднебесной в эту войну на нашей стороне заметно изменило расклады, поэтому вам надлежит в кратчайшие сроки приземлиться на Пинский космодром, завести «Химеру» в любой подземный ангар нашей службы, заказать «Авантюрист» на свое имя и пересадить в него майора Юрченко, Синицыных и Чагиных. После их отлета дозаправиться, пополнить боекомплект и уйти на Индигирку через зону перехода второй категории. А перед выходом в эту систему связаться со мной и получить инструкции. И последнее: инструкции для Павла Анатольевича я приаттачил к этому сообщению. Передайте их, пожалуйста, тет-а-тет. И помогите справиться с потрясением. На этом все. До связи…

Конец 1 тома.

Примечания

1

ЕГК — Единый Галактический календарь.

(обратно)

2

Кейко-ги или ги — одежда для занятий карате, ошибочно называемая кимоно. Состоит из куртки (уваги), штанов (дзюбон) и пояса (оби).

(обратно)

3

Мае-гери- прямой удар ногой.

(обратно)

4

Сэнбан-сюррикен — вид метательного оружия, квадраты с вогнутыми к центру сторонами. Явара — японский кастет для нанесения тычковых ударов. Тонфа — вид традиционного холодного оружия Японии.

(обратно)

5

СКН — система контроля и наблюдения.

(обратно)

6

Минидрон АВФ — аудио- и видеофиксации.

(обратно)

7

ССО ГРУ — служба специальных операций главного разведывательного управления Империи Росс.

(обратно)

8

Нетопырь — разновидность минидрона АВФ, использующего в качестве базы наручные коммы.

(обратно)

9

Имеется в виду светило одноименной планетной системы.

(обратно)

10

Гравик — что-то вроде скейтборда, но со встроенным антигравом.

(обратно)

11

СКД — система контроля доступа. В данном случае — элемент дверного замка.

(обратно)

12

Синявка — уличное название сигарет с синтетической дурью.

(обратно)

13

ДАС — демонстрационно-акустическая система.

(обратно)

14

Отдел специальных операций службы внешней разведки Империи Росс.

(обратно)

15

Кандел — единица силы света.

(обратно)

16

СШГ — светошумовая граната.

(обратно)

17

Еловый Бор — небольшой городок с населением порядка 200 000 человек. Расположен в ста пятидесяти километрах от Радонежа, столицы планеты Смоленск.

(обратно)

18

ЦСД — централизованная система доставки. ВСД — внутренняя. Последняя используется, в основном, в частных домах, поместьях и на космических кораблях.

(обратно)

19

ССНА — Соединенные Системы Новой Америки. Одно из государств Галактического Союза.

(обратно)

20

Зимбабве — тут система Африканского Союза.

(обратно)

21

ИСБ — Имперская служба безопасности.

(обратно)

22

ТК — тактический комплекс. Как правило, имплантируется совершеннолетним гражданам Империи Росс. В частности, сотрудникам спецподразделений, силовых структур и не самым бедным представителям дворянства. Все остальные обходятся наручными коммами.

(обратно)

23

Бурелом — название самой криминальной части Девятки.

(обратно)

24

ЧВК — частная военная компания.

(обратно)

25

СОУФ — Система оперативного управления флотом.

(обратно)

26

СУВД — Система управления воздушным движением.

(обратно)

27

Трекер — жаргонное название системы, позволяющей «привязывать» траекторию воздушного судна к объектам городской инфраструктуры.

(обратно)

28

КДП — контрольно-диспетчерский пункт.

(обратно)

29

КГТ — крупногабаритный тайник. Они создаются на территории предполагаемого противника (а на случай войны — и на своей), и содержат все необходимое для обеспечения деятельности диверсионно-разведывательных групп и сотрудников разведслужб.

(обратно)

30

Электростанция реакции синтеза, то есть, термоядерная.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

*** Примечания ***