Преследуя разочарование (ЛП) [Кэт T. Мэйсен] (fb2) читать онлайн

Кэт Т. Мэйсен Преследуя разочарование

Первая глава. Кейт  

Четыре года назад

           — Два слова для тебя... милый папочка.

           Эрик поправил лацканы своей слишком дорогой дизайнерской рубашки, посмотрел на свое отражение в стеклянной двери и снова пожаловался на свою прическу. Отвлеченная его беспрестанными рассуждениями о средствах для укладки и свободной прядью волос, отказывающейся сотрудничать, я воспользовалась возможностью проверить свой внешний вид. 

           В отличие от Эрика, мои волосы были правильно уложены в тугой пучок на затылке, ни одна прядь не выбивалась. Простая прическа подходит для такого типа суаре — формального, с элитным списком гостей в очень шикарном доме. 

           А я видела только парадный вход.

          Каким-то образом Эрик уговорил меня посетить вечеринку по случаю шестидесятилетия его матери. Она проходила в их недавно купленном поместье в Ист-Хэмптоне. По словам Эрика, дом был подарком на день рождения от старого доброго папочки за то, что он никогда не был дома и постоянно ездил за границу. 

           Вот это подарок на день рождения! 

           И, конечно же, приглашение пришло в последнюю минуту. Эрик должен был привести свою коллегу, Эмму, но у нее возникли какие-то личные проблемы. Эрик свел все к тому, что он по колено в итальянском члене, или тетя Флоу нанесла визит. Зная, что я — его запасной вариант, я не сдалась так быстро, заставив его практически умолять меня присутствовать. В обмен на мое присутствие он пообещал сводить меня в новый ресторан, который я так хотела попробовать сходить, но из-за какого-то списка ожидания никогда не могла получить столик. У него были связи, и я воспользовалась ими, чтобы наконец попробовать знаменитый крем-брюле, которым славится шеф-повар.

           — Милый папочка? — спрашиваю я, гримасничая, — Ты имеешь в виду сахарного папочку?

   — Милая... — мурлычет Эрик со своим неподражаемым британским акцентом, — тебе нужен мужчина в возрасте. Кто-то зрелый. Мед слаще сахара.

   Я больше не задаю Эрику вопросов после того, как он проиграл мне в зрелости. Большую часть времени я позволяю ему заниматься своими делами, а сама откровенно игнорирую его попытки найти мне мужчину. Иногда проще просто кивать головой и отвлекать его бессмысленными сплетнями. 

   Я посещала довольно много таких высококлассных мероприятий в городе, поэтому у меня было идеальное платье — черное макси-платье до плеч с высоким разрезом до середины бедра. Платье было великолепным и было куплено экспромтом прошлой осенью, когда Чарли посетила Манхэттен, что послужило поводом для столь необходимого похода по магазинам для девочек и вмятины на моей кредитной карте. 

   За последнее время я надевала его на три разных мероприятия. Мое правило — если список гостей отличается, это зеленый свет для повторного использования гардероба. Эрик ненавидел это правило, и именно поэтому я солгала и сказала ему, что это совершенно новое, когда ехала сюда.

   Мы стояли перед большими дверями, пока дворецкий формально отвечал. От размеров дома захватывало дух, а ведь всего несколько минут назад я была потрясена парадными железными воротами. По словам Эрика, дом был изысканным и тщательно продуманным поместьем, расположенным всего в нескольких минутах ходьбы от гавани. Я готова поклясться, что он взял эти слова из какого-то архитектурного дайджеста. Его обычные ответы были: «Это дворец, подходящий для такой королевы, как я», или в некоторых случаях: «Какая дыра, я бы не отправил сюда своего бывшего, а это говорит о многом, поскольку он — чистое дерьмо».

   Как только мы миновали закрытый въезд и элегантно озелененную территорию, я поняла, что Эрик не шутил, когда сказал, что дом огромный. Он был здесь всего один раз с тех пор, как его купил отец. Однако он ясно дал понять, что планирует провести свои летние каникулы, лежа у бассейна, пока его обслуживает дворецкий и присматриваясь к мальчику у бассейна, который оказался смущенным натуралом, только что окончившим колледж.

   Мы шагнули в открытое фойе, и мои глаза сразу же устремились вверх, к высоким потолкам и сложным деталям. В соответствии с дизайном Хэмптона каждая комната могла похвастаться высокими потолками, массивными окнами, сделанными на заказ шкафами и кожаными акцентами. Мне понравилась архитектура и дизайн, и я пожалела, что не изучала их в школе, поскольку это моя страсть. 

   — Этот дом... вау, этот камин просто потрясающий, — восторгалась я, делая маленькие шаги, восхищаясь декором. 

   — Я знаю, правда? — Эрик вежливо улыбался гостям, которые проходили мимо, и держал свою руку соединенной с моей. — У моей матери изысканный вкус.

   — Да, а у папы хороший расчетный счет.

   Эрик усмехнулся, когда мы продолжали идти по широкому коридору к задним французским дверям. Куда бы я ни повернулась, мои глаза восхищались детальными деталями, начиная от люстр и до бра. Мы прошли мимо кухни открытой планировки с мраморными столешницами, такой величественной в своем присутствии и оснащенной всеми необходимыми повару приборами.

   Мы остановились у дверей, которые выходили на огромный двор. Прямо перед нами был бассейн олимпийского размера, и хотя в доме Чарли и Лекса был довольно большой бассейн, этот был еще грандиознее. Для человека, выросшего в Англии, бассейны всегда восхищали меня.  

   С наступлением сумерек включили свет и осветили кристально чистую голубую воду, отчего бассейн завораживал своей умиротворяющей природой. 

   Деревья вокруг нас были украшены сказочными огнями, освещая открытую площадку и придавая ей причудливый вид. Справа, на большой импровизированной танцевальной площадке, небольшая группа играла музыку 1950-х годов, которая, по словам Эрика, является любимой эпохой его матери. 

   — Эрик, дорогой, ты пришел.

   Женщина, судя по схожим чертам лица, была одета в красивое румяное платье от кутюр с бриллиантовым ожерельем на шее. Когда я впервые встретила его, Эрик рассказал мне, что его мать была китайского происхождения, а отец — белый американец. Вместе это вызвало много проблем в начале их отношений, но они смогли оставаться женатыми более сорока лет. При ближайшем рассмотрении я поняла, откуда у Эрика все его черты лица. 

   Она поцеловала обе щеки Эрика, держа его за руки. Тепло улыбнувшись, она отпустила его, чтобы поправить волосы, как ему нравится. 

   — Мама, это Кейт, — представил меня Эрик. — Кейт, моя мама, Вивиан.

   Я наклонилась, чтобы поцеловать ее в обе щеки, одновременно поздравляя с днем рождения. В воздухе между нами витал аромат Chanel № 5. 

   — Вы так же великолепны, как описала вас мой малыш, — сказала она любезным тоном. — А ваш акцент просто прелесть.

           — Я знаю, верно? Я говорил тебе, мам. Я должен попытаться найти себе британского гея.

           — О, Эрик, — она нежно похлопала его по груди. — Тристан вернется. Ты должен попробовать моногамию.

           Я поджала губы и сдержала улыбку. Когда дело доходило до сердечных дел, Эрик отказывался остепениться, считая, что эти годы созданы для вечеринок и постельных похождений. Хотя, каким-то образом, он влюбился, но отказывался признавать этот факт. 

           В общем, он — королевская заноза в заднице и такой заботливый друг. 

           — Я должна передать привет твоим дяде и тете из Бостона, — она умоляюще посмотрела ему в подбородок. — Пожалуйста, постарайся поговорить с братом больше двух слов, хорошо?

           Эрик кивнул, и как только она удалилась от нас на достаточное расстояние, он пробормотал что-то о чудаках и маленьких членах. 

           — Твоя мама красивая и такая утонченная... — я отвлеклась, наблюдая за ней. Вивиан приветствует своих гостей". — Что, черт возьми, с тобой случилось?

           — Эй, я возмущен твоим осуждением!

           Эрик быстро сменил угрюмое выражение лица на отчаянное, когда поймал официанта, подающего креветки, и всю дорогу сюда жаловался, что он голоден. После тяжелого рабочего дня, когда сделка чуть не сорвалась, я была рада утопить себя в шампанском и пропустить сомнительную морскую живность с отвратительным хвостом на серебряном блюде. Если не считать домашнего рыбного рецепта моей матери, я не любила морепродукты. 

           — Итак, вот что касается гостей, — Эрик отодвинул меня в сторону, как будто собирался раскрыть какую-то правительственную тайну, и незаметно указал на человека в нескольких футах от нас. — Иван владеет тремя домами в Хэмптоне и великолепным домом на Винограднике Марты. Он держит свой собственный винный магазин и экспортирует вино в Юго-Восточную Азию или что-то в этом роде.

           — Человек в шарфе? — спросила я, глядя, как он держит трубку. 

           — Да, человек в шарфе, — Эрик вздрогнул, его отвращение к шарфам требует совсем другого обсуждения. — У него третья жена. Не так уж плохо, учитывая, что он выглядит так, будто ему место в доме престарелых.

           — Прекрасно, — только и ответила я. 

           — В мамином теннисном клубе ходят слухи, что жена номер три настраивает своего инструктора по теннису. Я мог бы тебя пригласить.

           — Куда?

           — В, — повторил Эрик, широко раскрыв глаза и делая какой-то странный жест руками, — В его постель и банковский счет.

           Покачав головой, я раздраженно покачала ею: — Мне не нужен мужчина, тем более тот, кто может сойти за моего прадеда.

           — Ладно, хорошо, — огрызнулся Эрик. — Вон тот парень в бордовом костюме...

           — Вы имеете в виду бархатный бордовый костюм? — уточнила я, зная, как сильно Эрик ненавидит бархат.

           — Не обращай внимание на гардероб. Тьяго — второй в очереди на поместье своего деда, которое является самым дорогим участком недвижимости на Багамах. Кроме того, он зарабатывает на жизнь дизайном сумок.

           — Он занимается дизайном сумок? — спросила я и взяла еще шампанского у официанта, который проходил мимо нас. — Я думаю, это больше подходит тебе. К тому же, второй в очереди — это не совсем первый в очереди.

           Я даже не знаю, зачем я затеяла этот разговор. Во-первых, мне не нужен был мужчина, а если бы и нужен был, я могла бы найти его сама. Во-вторых, Эрик был худшим в попытках подставить людей. Его представление о достойном свидании не совпадало с моим. 

           — И подожди, — добавляю я, подстегивая свое любопытство. — Откуда ты все это знаешь?

           Эрик шаркает ногами и опускает голову, словно застигнутый за непослушным занятием, при этом странно нависая надо мной: — Хм, просто так... от улицы.

— Значит ли это, что ты трахнул «улицу», и именно поэтому пытаешься встать у меня за спиной?

       — Отлично. — Эрик топнул ногой и скрестил руки, — У нас был «момент» внутри шкафа на вечеринке несколько лет назад.

        — У вас был момент? — я насмехаюсь, делая глоток шампанского. — Что это вообще значит?

       — Это значит, что я подрочил ему, потому что он был слишком большой, чтобы принять все в себя.

       Пузырьки застряли у меня в горле, и последовал приступ кашля, когда я пыталась глотнуть воздуха. В тот момент, когда я думала, что вот-вот умру, мне удалось взять себя в руки и контролировать дыхание.

       — Ты не могла бы потише? — Эрик затих и опустил взгляд. — Он увидит, что мы стоим здесь.

       — Но я так запуталась, — мой голос прозвучал неровно и бездыханно, заставив меня снова выпить, чтобы очистить его. — Ты всегда говоришь о том, что чем больше член, тем лучше.

       — Дорогая, мы говорим не просто о большом, — утверждал Эрик и поднял руку к груди. — Мы говорим о толстом и большом.

       — Толстый и большой?

       Эрик расширил свои руки, мой рот открылся от шока. Действительно, он преувеличивал. Никто не был таким толстым, а Эрик, как известно, не раз приукрашивал обхват.

        — Ладно, мы закончили этот разговор, — сказала я ему, сканируя пространство вокруг нас в попытке поговорить о чем-нибудь другом.

            Рядом с Вивиан я заметила мужчину, стоявшего рядом с ней. Меня привлек его высокий рост, то, как он возвышался над ней, но при этом смотрел на нее с любовью. Его щегольской черный смокинг с очками для чтения в черной оправе делал его похожим на невероятно сексуального Кларка Кента, особенно если учесть, что его иссиня-черные волосы были идеально уложены набок.

          — А вон тот парень? — я кивнула в его сторону.

          Эрик выдохнул, закатив глаза от скуки: — Это мой брат, Доминик. Я удивлен, что он знает, как надеть смокинг. Даже не потрудился поздороваться. С таким же успехом можно разговаривать с кирпичной стеной.

       По правде говоря, кирпичная стена была прекрасна. Доминик был совсем не похож на Эрика — гораздо выше ростом, со светлой кожей и чертами лица. С того места, где я стояла, его волосы были единственным сходством с Эриком — струйно-черные и прямые. Кроме этого, их нельзя было назвать родными братьями и сестрами.

       — О, послушай, — настроение Эрика изменилось, и его тон стал более взволнованным. — Мама разговаривает с той дамой из «Настоящих домохозяек», знаешь, стервозной, но она троюродная сестра Селин Дион. Или что-то в этом роде.

       — Эрик, ты же знаешь, что я не смотрю телевизор, тем более реалити-шоу.

       — Точно, точно, — пробормотал он, отвлекаясь. — Я вернусь.

       Когда Эрик говорит, что вернется, я гарантированно остаюсь одна почти на всю ночь. Почему я снова согласилась на это, ума не приложу. У тебя нет жизни вне работы, вот почему.

       С шампанским в руке, последние остатки которого слишком быстро улетучились, я стояла на террасе и смотрела на ночное небо. В том, что я была за городом, вдали от суеты и шума, и могла ясно видеть каждую звезду, было какое-то умиротворение. Это напомнило мне о возвращении домой, вызвало ностальгию и воспоминания о том, что, казалось, было целую жизнь назад.

       Вокруг меня стало тесновато, и это побудило меня найти более тихое место. Я прогулялась по садам с большим трудом, так как мои каблуки утопали в идеальном газоне, и удалилась от шума, чтобы насладиться тишиной и покоем. Вдали от вечеринки небо было еще более заметным, каждая звезда ярко сияла надо мной, а вдалеке мелькала одна. Близость моря обеспечивала свежий бриз, охлаждая теплую летнюю ночь.

       — Не хотите подкрепиться?

       Голос испугал меня. Сжав грудь, я повернулась и увидела Доминика, стоящего рядом со мной и несущего свою собственную бутылку спиртного. Я считала себя достаточно высокой женщиной, если сравнивать с Чарли или Адрианой, но Доминик возвышался надо мной, как и Лекс.

          — Спасибо, — вежливо улыбнулась, проигнорировав слова Эрика, и заметила этикетку на бутылке —  Dom Perignon. 

            — Доминик Кеннеди.

            — Кейт Гамильтон, — повторила я и протянула руку для пожатия. — Да, ваш брат...

            — Предупредил, чтобы вы держались подальше? — он рассмеялся тревожным смехом, — Ссылался на меня как на странного чудака без личности? Вообще-то, если быть точным, кирпичная стена подошла бы больше.

           — Эрик бы так не сказал, — солгала я. 

           — Ты не самый лучший лжец.

           — Я не лгу, — чуть не лопнула от смеха над этим невероятно красивым незнакомцем и спрятала улыбку за стеклом. — Возможно, продолжение правды будет более уместным. Кроме того, Эрик — сложный человек.

           Разве это не чертова правда? 

           — Он притащил тебя сюда?

           — Ему не пришлось выкручивать мне руки или что-то в этом роде. Не то чтобы я была занята, — снова прикрываю рот, когда из меня вырывается легкий кашель. Сказать Доминику, что я не была занята, это то же самое, что сказать ему, что я одинока и открыта для всего, буквально для всего. — В наши дни только работа и никаких игр.

           Доминик поджал губы и слегка кивнул. Он пригласил меня следовать за ним в уединенную часть сада с красивыми деревьями вокруг нас и старым дубовым креслом. 

           — Садитесь, пожалуйста, — он сделал жест. 

           Я села, отодвинув низ платья в сторону, чтобы оно не зацепилось за мои каблуки. Когда я села рядом с ним, запах его одеколона был пьянящим — мужественным с оттенком доминирования — или, возможно, прошла целая вечность с тех пор, как от меня так хорошо пахло мужчиной, и еще больше с тех пор, как я в последний раз спала с кем-либо. Мой разум произвел мысленный подсчет, но цифры ушли слишком далеко в прошлое, и я даже не смогла их вычислить. Неудивительно, что Эрик и Чарли постоянно пытались назначать мне свидания. Моя личная жизнь была за гранью трагедии. 

           Между нами воцарилась тишина, и только шелест деревьев был слышен. Единственное, что у нас было общего для обсуждения, — это Эрик. 

           — Итак, я могу только представить, что расти с Эриком было бы весело.

           — Не совсем.

           — Он сложный, — продолжила, чтобы поддержать разговор. — Но надо отдать ему должное, он умеет веселиться.

           Доминик принужденно улыбнулся, не впечатленный тем, что разговор перешел на его брата. Ладно, ситуация становится все хуже. Мне нужно попробовать сменить угол зрения. 

    — Чем ты зарабатываешь на жизнь?

    — Немного тем и этим, — ответил он категорично. 

    — Ясно... — я выдохнул. Это было похоже на вырывание зубов. Как может мужчина, такой невероятно сексуальный, быть таким скучным? Минуту назад мы легкомысленно болтали, а теперь — сверчки. Возможно, Эрик был не так уж и неправ в своей аналогии с кирпичной стеной. 

    Я поднесла бокал к губам и одним махом выпила шампанское. Я думала о причине, чтобы оправдаться, и лучшее, что я смогла придумать, — это выйти в туалет, что было недалеко от истины. 

    — Послушай, Доминик, я...

    — Ты красивая, — признался он, наливая шампанское в мой бокал, что застало меня врасплох, — Я слышал, как Эрик говорил о тебе моей маме. Ты — генеральный директор офиса Lexed на Манхэттене.

    — И в Лондоне, — пробормотала я неуверенным тоном. — И, гм, спасибо за комплимент?

    Доминик рассмеялся, морщинки вокруг его глаз слегка сморщились: — Слишком левое поле?

    — Не в тему, а может, просто не ожидала. Давненько я не слышала такого комплимента. Так что, спасибо.

    — Вы хотите сказать, что не слышите таких комплиментов ежедневно?

    — Ну, не совсем. Большую часть своих дней я провожу в офисе или с клиентами. Было бы крайне неуместно получать такие комплименты и было бы серьезным нарушением рабочего протокола. Как я уже говорила, только работа и никаких игр.

— Только работа и никаких игр, — повторил он низким голосом. — Интересно.

— Что? — спросил я, удивляясь его внезапному интересу к моей личной жизни. — Давай будем честными, Доминик, мы оба взрослые люди. Работаю подолгу, а потом приползаю в свою квартиру в какой-то ужасный час, поэтому у меня нет личной жизни. Я не любительница свиданий, хотя Эрик с этим не поспорит. И поэтому, как бы то ни было, работа стала моей жизнью. У меня нет времени на отношения, если только мужчина не понимает мой образ жизни, а пока что это пустое место.

Я выложила все карты на стол, не зная, почему зашла так далеко. Я винила шампанское, пустой желудок и сочетание того и другого вместе. Добавьте сюда красивого мужчину рядом со мной и бушующее либидо, и вот вам ответ.

— А что, если бы ты могла получить и то, и другое? — спросил он серьезным тоном.

— Что и то, и другое?

— Твоя страсть, твоя работа и удовлетворение твоих личных потребностей?

Я рассмеялась, покачав головой: — Тогда, я бы сказала, что сегодня мой счастливый день.

Доминик не сказал больше ни слова. Положив руку в карман, он достал визитную карточку и протянул ее мне: — Позвони мне как-нибудь.

Встав, он с наигранной ухмылкой вылил остатки в мой бокал. На мгновение он задержался, но затем ушел, как вор в ночи.

Позвони мне? Это все?

Что это было, черт возьми?

Я дала себе время обдумать нашу встречу. Несомненно, он мог бы остаться и поговорить, а не вручать мне визитную карточку, в основном после того, как я заговорила о своей личной жизни. Затем он спросил меня о том, что все мои потребности удовлетворены. Это странно, или, может быть, я была скучной, и это был его способ уйти, думая, что у меня не хватит смелости позвонить ему.

Десять минут спустя и с пустым бокалом я проделала обратный путь на вечеринку с чересчур драматичным Эриком, поднимающим руки при виде меня.

— Вот ты где! — в его голосе звучала паника, высокий тон ранил мои барабанные перепонки, — Господи Иисусе, Кейт, я был так близок к тому, чтобы распутать воротничок в домике у бассейна. Где ты была?

— Просто... — решила оставить свой разговор с Домиником при себе, так как в любом случае он бы только утомил Эрика. — Просто гуляла по территории и любовалась видом.

— Ладно, с кем бы переспать сегодня, — затянул он, отвлекаясь на большой праздничный торт, который преподносили его матери. — Я вернусь.

Оркестр начал играть сладкую версию «С днем рождения», а толпа подпевала. Отец Эрика стоял рядом с Вивиан, а с другой стороны стояли Доминик и Эрик. Между ними виднелся сильный генофонд, причем Доминик был больше похож на своего отца.

Вивиан задула свечи, пока мы все аплодировали, затем поцеловала Эрика в щеку, а потом Доминика. Она поцеловала своего мужа с любящей улыбкой, прежде чем он повернулся к микрофону и сказал несколько слов.

Его речь была произнесена с восхищением и любовью к жене, а несколько юмористических анекдотов вызвали смех у гостей. Я внимательно слушала, но где-то во время упоминания о его сыновьях мой взгляд переместился на Доминика.

Он смотрел прямо на меня, пронзительный взгляд застал меня врасплох и заставил затаить дыхание. Мои рациональные мысли говорили мне отвернуться, но я не могла перевести взгляд, как будто меня тянула какая-то магнитная сила.

Сделав глубокий вдох, я задумалась о том, как игнорировать Доминика. После того как вечеринка закончится, мне больше не нужно будет мучить себя в его присутствии. Все равно ничего хорошего из этого не выйдет. Он брат Эрика, и каким бы красивым он ни был, я не хотела разрушать свою дружбу с Эриком.

Из сумочки я достала его визитку и перечитала ее.

Я положила ее обратно в сумочку, как будто она волшебным образом исчезнет, не обращая внимания на ощущение, нарастающее внутри меня. Ты вообразила себе все это, придумала дикие мысли, потому что тебе не хватало близости с мужчиной, особенно с таким сексуальным.

Я могу противостоять его обаянию.

И не поддаться искушению позвонить ему.

Но я понятия не имела, как долго это будет продолжаться.

Вторая глава. Кейт  

Настоящее

Во Франции есть что сказать о смене сезонов.  

    Всего несколько недель назад я гуляла по улицам, любовалась пастельными цветами и пышной зеленью парков, а в это время поглощала шоколад во время празднования Пасхи. Люди стали намного приятнее, приветствуя солнечный свет после унылой зимы. 

    Но время пролетело быстро, и мы все оказались в гораздо более неудобном положении — летом. 

    Наша кожа горела от летнего солнца, а одежда прилипала к нам вперемешку с неприятным потом, пока мы без устали обдували себя веером в поисках хоть какого-то облегчения. Многие люди стекаются на юг, чтобы искупаться в океане, им повезло провести отпуск и не быть прикованными к офису, как мне. 

    Хотя мне не стоит жаловаться, кондиционер — мой лучший друг во время знойной жары на улице. 

    В Штатах американцы насмехаются над нами, англичанами, за наши постоянные жалобы на изнурительную жару и тягучее лето. Я ничем не отличаюсь от них. Моя бледная кожа не любит обгорать, что происходит слишком быстро, когда я провожу хоть минуту без защиты под суровыми летними лучами. 

    Вот почему осень, безусловно, является моим любимым временем года. Воздух более спокойный и терпимый, но солнце по-прежнему светит в течение всего дня. Ночью в воздухе чувствуется легкий хруст, а на горизонте маячит зима. Это идеальное время, чтобы исследовать ночную жизнь на улице, не раздеваясь до белья или, наоборот, надевая объемную одежду, чтобы защититься от холода. 

    Прошло три года с тех пор, как я переехала в Париж и абсолютно ни о чем не жалею. Моя работа, напряженная своими требованиями, стала для меня единственной. Я заставляла себя делать то, что даже не представляла возможным, целенаправленно погружалась в режим обучения, пока Лекс делал все возможное, чтобы наставлять меня, учитывая наше географическое расстояние.  

    Я создала этот распорядок дня, преуспевая в своем специально организованном графике. Утро начинается в четыре часа. Пробежка по парку, затем йога в гостиной, пока я слушаю аудиокниги известных предпринимателей со всего мира. Год или около того назад я отказалась от любовных романов — моего постыдного удовольствия с тех пор, как я стала цветущим подростком. Честно говоря, мне не нужно читать о так называемой «счастливой до конца жизни» чепухе. Одиночество — это новый черный цвет, и я отказываюсь быть втянутой в эмоциональную сердечную боль, о которой часто пишут авторы. 

    Без особого труда я изменила свои пищевые привычки. Мой рацион состоит из высокоэнергетической пищи, которая дает мне выносливость до окончания официального рабочего дня. Кофе, поскольку я нахожусь в Европе, является почти обязательным. Это моя «зависимость», которой я буду гордиться, и, будем честны, выжить без него практически невозможно. 

    Поскольку Франция окружена множеством других прекрасных стран, я путешествовала по Европе больше, чем предполагала. Много ночей в Риме и Венеции, быстрый перелет в Берлин. Швейцария была одной из моих любимых стран, такая красивая страна, а образ жизни такой расслабленный. 

    Но в конечном итоге Париж снова и снова завоевывал мое сердце. Я слышала это от многих людей, но никогда по-настоящему не понимала смысла, пока не испытала это сама. Париж обладает очарованием и притягательностью, превосходящими большинство других городов, и я посетила немало городов за годы своей жизни, работая рядом с Лексом. 

    После того, как я оставила всех своих друзей в Штатах, здесь никогда не бывает скучно, когда у меня есть время исследовать музеи и архитектуру, бутики элитной моды, кафе и причудливые рестораны — все они выстроились вдоль красиво вымощенных улиц.

Я никогда не устаю от пейзажей, ведь каждый сезон показывает город по-разному. Каждый архитектурный шедевр становится завораживающим среди солнца, осенних листьев и прекрасного снежного покрова. Все кажется величественным, заставляя меня остановиться и оценить его красоту среди хаоса всего вокруг. Парижане редко задумываются об Эйфелевой башне, этому я научилась очень рано. И все же, проезжая на такси мимо этого легендарного сокровища, я задумываюсь о своей жизни и о том, как прекрасно быть живой. Это вдохновляет меня следовать своим мечтам и амбициям и поднимать планку в моей так называемой жизни. Париж совсем не похож на Манхэттен, и, по правде говоря, у меня нет никакого желания возвращаться в город, который никогда не спит.

Эрик часто сомневается в моем здравомыслии, говоря, что мне нужно срочно заняться сексом, потому что я близка к тому, чтобы вступить в женский монастырь. Однако он быстро говорит, что даже у монахинь бывает счастливая жизнь, вспоминая наш разговор слово в слово.

          «— Капитан Вонтрапп был моей фантазией с тех пор, как мама заставила меня посмотреть «Звуки музыки» в семилетнем возрасте, — Эрик вздохнул. 

           — Отец? — спросила я, слегка обеспокоенная его признанием. 

           — Влиятельный человек влюбляется в монашку. Разве это романтично?

           — Да, это романтично, — согласился я. — А вот то, что ты фантазируешь о нем, — нет.

           — Может быть, ты встретишь своего капитана в Париже. Ты сможешь жить долго и счастливо в его замке с семью детьми, распевая песни радости.

           — Я не могу придумать ничего хуже, — пробормотала я себе под нос.»

           Даже находясь на другом конце земного шара, Эрик по-прежнему вмешивается в мою личную жизнь, но я по большей части игнорирую его. Нет времени беспокоиться об отношениях или мужчинах, поскольку мои интересы сместились в сторону посещения музеев и французской культуры. Мое увлечение историей Франции только растет по мере того, как я углубляюсь в генетику того, что делает этот город и страну всемирной достопримечательностью. Если бы только я была так прилежна в школе, то даже сама удивилась бы тому, насколько образованной я стала, став взрослой. 

           Единственное, что приветствует Эрик, — это изменение моего гардероба. Мои вкусы стали изысканными. В отличие от Чарли и Эрика, я никогда не увлекалась дизайнерскими вещами, но Париж пробудил во мне эту часть. Люди выходят на улицы, одетые как модели с подиума, на мероприятиях, которые я посещаю, не видно конца от кутюр. Женщины в Париже не боятся моды, особенно старшее поколение. Они остаются в десятилетии, уверенно и бесстрашно выбирая ее. Я стала более смелой в своих последних нарядах. Благодаря постоянным физическим нагрузкам и здоровому питанию у меня наконец-то подтянулось тело, о котором я всегда мечтала, без пластических операций, к которым принуждает общество женщин. Это дает мне уверенность в том, что я могу носить вещи, выходящие за рамки моего обычного гардероба, и я никогда не ожидала, что так полюблю моду в целом.

            Но, пожалуй, самая большая радость для меня — это не мода и не мое новое тело. Я стала местной жительницей и наконец-то почувствовала, что это место может стать домом, погрузилась в жизнь парижан. Мне пришлось выучить французский язык, поскольку он является родным языком почти для всех моих сотрудников. Хотя я по-прежнему предпочитаю говорить по-английски, я знаю достаточно, чтобы вести простую беседу.  

           Моя любовь к Парижу очень глубока, и о ней я могу говорить часами. Эрик и Чарли очень ревностно выражают свою точку зрения почти в каждом нашем телефонном разговоре. 

            Когда я сижу в местном кафе и наслаждаюсь ленивым воскресным утром, что в последнее время случается нечасто, в моем кармане начинает звонить телефон. Доставая его, чтобы ответить, я говорю «спасибо» официанту, который подает мне кофе вместе с пирожным, которое я давно хотела попробовать. Я называю это воскресным удовольствием. 

           — Привет, Лекс, — приветствую я, отметив, что время уже вернулось в Лос-Анджелес. — Уже поздно. Все в порядке?

           — Я подумал, что попытаюсь застать тебя в разумное время, — процедил Лекс, его голос был жестким и неприветливым.  

            — Мне только что подали тройную порцию кофе, так что стреляй.

            — У нас проблема с Джефферсоном. У меня были подозрения, но мы говорим о серьезных проблемах.

           Я скрестил ноги, обращая внимание: — Пожалуйста, не говори мне, что речь идет об инсайдерской торговле?

           — Боюсь, что да.

           Я испустила протяжный вздох, тоже что-то заподозрив в последнее время. Несколько недель назад, когда все всплыло на поверхность, я немного покопалась, но у меня не было ничего конкретного, чтобы привлечь его к ответственности. 

           — Мы вложили слишком много денег, чтобы сейчас все рухнуло, — решительно заявляю я. — Это может привести к катастрофе.

           — Ты говоришь мне, — почти прохрипел он. — У меня есть юридическое поручение, и мне нужно, чтобы ты была наготове на этой неделе. Я знаю, что ты возвращаешься в Лондон в четверг, но, возможно, тебе придется лететь в Женеву, чтобы уладить это дело.

          — Конечно, — говорю я ему, мысленно составляя список того, что мне нужно сделать. — Я переделаю и сдвину некоторые проекты, чтобы мы ни в чем не отстали.

           — Спасибо. Чертов мудак.

           — Слушай, Лекс, у тебя уже за полночь. Поспи немного, а когда вернешься в офис в понедельник, я подготовлю план действий на случай непредвиденных обстоятельств.

           — Поспать? — его мягкий смех эхом отдается в трубке. — Что это за чужое понятие?

           — Чарли сказала мне, что Эддисон в последнее время просто ужас. Забирается в твою постель посреди ночи.

           — Нет ничего страшнее, чем проснуться посреди ночи, когда твой ребенок стоит рядом и смотрит на тебя.

           Я смеюсь над этой мыслью: — Видимо, эти фильмы ужасов сработали против вас. Мне жаль это слышать. Надеюсь, она скоро это перерастет.

           — Или так, или мы ее отдадим на удочерение... может, ты ее возьмешь? — полушутя-полусерьезно говорит он.

          — Эй, я могу посидеть с ребенком недолго. Ты же знаешь мою позицию по поводу детей.

           Мы прощаемся, но не раньше, чем Лекс вываливает на меня другие заботы, требующие моего внимания. Нередко он связывается со мной в любое время суток, а точнее — в выходные. Вместе мы — хорошо смазанная машина. Несмотря на попытки сбавить обороты, Лекс всегда был и будет трудоголиком.  

            Европейский рынок совершенно иной, чем в Штатах. Больше денег для игры, а значит, больше жадных мудаков, которые пытаются нас надуть.  

            Я допиваю свой кофе, а затем решаю поехать домой более длинным путем, чтобы проветрить голову перед тем, как отправиться в офис, несмотря на то, что сегодня воскресенье. 

            Пять часов спустя я выпила слишком много кофеина и полностью пропустила обед. Нервы стали ни к черту, но мне удалось разобраться с делами, и Лексу стало легче дышать. Взглянув на часы, я замечаю время и напоминание на своем телефоне.

          Напоминание: Слепое свидание с Густавом. 

           Я издала разочарованный стон, проклиная себя за то, что вообще согласилась на это. Как раз в тот момент, когда я придумываю предлог, чтобы уйти, звонит телефон, и это сама дьяволица — госпожа сваха. 

           — Не отказывайся от этого, — без приветствия ругает Чарли. 

           — Кто ты? Теперь ясновидящая? — резко отвечаю я, выпрямляясь, чтобы размять напряженные мышцы. — Если ты не знаешь, у меня кое-что случилось на работе.

           — Это не оправдание. Я точно знаю, что ты отправляла документы Лексу по электронной почте, следовательно, ты в курсе всех дел, а сегодня вечер воскресенья. Ты мне должна.

           Сжав челюсти, я закрываю глаза, чтобы унять раздражение. Я согласилась, что раз в год Чарли разрешается устраивать мне свидание вслепую. Когда я давала на это согласие, я вспоминаю, что была пьяна от рома и колы в сочетании с сексуальным зарядом. Но, конечно, Чарли, со своими властными манерами, удержала меня. 

           Единственная причина, по которой я согласилась на сегодняшнее свидание, — это то, что прошлогоднее свидание вслепую было не так уж и плохим. Максим был милым и очень симпатичным. У нас было четыре свидания, но в середине ужина он отказался — он бисексуал и хотел свободных отношений. Мы остались друзьями и до сих пор раз в несколько месяцев встречаемся, чтобы выпить. Во время последней встречи он познакомил меня со своим новым парнем, Юсефом. Они идеально подходят друг другу, и с ними очень приятно отдыхать. 

            Чарли познакомилась с Максимом еще в Лос-Анджелесе на каком-то модном мероприятии. Когда она узнала, что он живет в Париже, и, зная, что я вечно одна, она сложила два и два. 

           — Ладно, — жалуюсь я, открывая глаза. — Ты можешь рассказать мне больше о Густаве?

           — Нет, потому что каждый раз, когда я тебе что-то рассказываю, ты все равно забываешь или используешь это как предлог, чтобы не идти.

            — Я не знаю.

            — Просто сходи на свидание и доложи потом, — уговаривала она, а потом быстро подбадривала: — Удачи.

            — Раз уж ты меня подставляешь, она мне понадобится.

    ***

            Надо отдать должное Гюставу. Он выбрал прекрасный ресторан, в который, я точно знаю, трудно попасть и довольно дорого. 

           Он сидит напротив меня, хорошо одетый в бледно-зеленую рубашку и серые брюки. Если не спрашивать его возраст, то он выглядит более зрелым, с темно-каштановыми волосами с сединой у виска. Когда он улыбается, вокруг его голубых глаз появляется несколько складок. На вид ему около сорока лет, что меня не очень беспокоит. 

           Гюстав просматривает карту вин, молчит, и между нами возникает неловкая тишина.  

           — Ça vous dérange si je parle anglais? — я спрашиваю его, можем ли мы говорить по-английски, учитывая мою усталость от непрерывной работы в последние несколько часов. Я едва могу составить предложение на английском, не говоря уже о французском. Очевидно, избыток кофеина дает о себе знать. 

           — Oui, — он улыбается, откладывая меню. — Вы любите вино?

           — А кто не любит? — шучу я, приветствуя эту тему. 

          Оказалось, что Гюстав — кулинарный критик. Наш разговор сводится только к этому. Он предлагает выбрать блюда, на что я соглашаюсь, но когда официант подает нам тарелку, лицо Гюстава выглядит не слишком довольным.  

           Мы едим в молчании, и с каждым кусочком его лицо становится все более пустым.  

           — Вам не нравится здешняя еда?

           — Она посредственная, — отвечает он категорично. 

           Мне начинает казаться, что люди наблюдают за нами, пытаясь понять, с какой целью мы ужинаем вместе, ведь я не могу этого сделать. В отличие от Густава, я безмерно люблю французские деликатесы и не могу назвать ни одного блюда, поданного сегодня.

           "Подается тарелка с различными сырами, которая ставится между нами. В аутентичной французской культуре сыр употребляется после основного блюда, но перед десертом. Поскольку я люблю сыр, я не вижу в этом никакой проблемы. 

           — Сыр — это деликатес. Если все сделано правильно, это самая приятная еда, — говорит он, отрезая себе небольшой кусочек. 

           Я не знаю, что на это ответить, но нужно что-то быстрое: — Сыр — это очень вкусно.

           Ух ты, Кейт, потрясающе.  

           — Чем сыр пахучее, тем лучше, — он подносит сыр к моему лицу. — Вот, понюхай?

           Наклонившись, я принюхиваюсь и тут же сморкаюсь от отвратительной вони: — Удивительно, не правда ли?

           — Значит, ты любишь сыр? — я киваю, торопясь сменить тему, пока не заснул. — Расскажи мне о своей семье?

           — Мой отец был владельцем деликатесной лавки и сам занимался сыром. Моя мать проработала с ним более пятидесяти лет.

           — А братья и сестры?

           — Нет, только я, — он поднимает еще один кусок сыра, побуждая меня понюхать его. Этот еще хуже.  

           — А как насчет путешествий? Что ты любишь делать в свободное время?

           — В последнее время не очень много, — улыбка украшает его губы, и я с затаенным дыханием жду забавного анекдота. — Comté vieux выдерживается более шести месяцев. По этому показателю он превосходит все остальные сыры.

           Свидание стремительно катится вниз, я жду всего, что не связано с сыром. К концу свидания я, вероятно, могла бы получить степень по сырам. Руки опускаются, это официально может возглавить одно из худших свиданий в истории. 

           — Спасибо за вечер, Густав, — я с силой зеваю, надеясь, что он читает между строк, когда подзывает официанта и требует счет. — Я узнала много нового о сыре.

           — Мне было очень приятно, Кейт, — на прощание Густав целует меня в обе щеки. — Может быть, мне позвонить вам завтра?

           Я вежливо похлопываю его по плечу: — Наверное, лучше не надо.

           Не желая наблюдать за его реакцией, я быстро разворачиваюсь и выхожу из ресторана, поймав случайно проезжающее мимо такси. 

           Как только я оказываюсь в своей квартире, снимаю каблуки и с остервенением набираю номер. 

           — Алло?

           — Ты шутишь, да?

           — Что? — простонал Чарли, — Ничего хорошего?

           — Как насчет того, чтобы поговорить о сыре в течение часа?

           — Зачем?

           — Вот именно!

           — Мне очень жаль. Густав казался мне отличным парнем. Когда он сказал мне, что работает кулинарным критиком, я подумала: отлично! Ты ведь любите еду, верно?

            — Я люблю еду, но чего я не люблю, так это когда меня заставляют нюхать сыр и притворяться, что он просто великолепен, когда на самом деле он пахнет как сволочь.

           — Откуда ты вообще знаешь, как пахнет мудак?

           — Больше не надо. Я больше не могу ходить на свидания вслепую. Вообще, со свиданиями покончено. Я счастлива быть одинокой. Конец.

           — Просто успокойся, хорошо? — Чарли вздохнула. — Никому не нужно быть одинокой. Похоже, ты слишком много выпила или переела сыра.

           Я уже собирался защищать свой выбор в пользу безбрачия, когда мой телефон завибрировал. Отняв телефон от уха, я быстро просматриваю сообщение. 

           Мое сердце начинает учащенно биться, по венам бежит возбуждение. Каждый сантиметр моего тела реагирует отчаянной жаждой, усиленной токами, пробуждающими каждую частичку меня. Голос Чарли теряется на заднем плане, и я с отчаянием спешу снять трубку. 

           —Чарли, мне нужно идти. Мне нужно быть в офисе пораньше.

           — Мне очень жаль, Кейт.

           — Все в порядке, — тороплю я, — Поцелуй за меня девочек. Пока.

           Я нажимаю «завершить вызов» и перечитываю сообщение. 

           Доминик: Я буду в Париже в следующую пятницу. Мне забронировать наш обычный номер? 

           Я падаю на диван, еще раз перечитываю его сообщение, прежде чем мои пальцы набирают текст по собственной воле. 

           Я: Наш обычный день будет идеальным. Увидимся. 

           За считанные мгновения моя идея о безбрачии уплыла в ночь. 

           Доминик Кеннеди вернулся. 

           И мое тело вдруг жаждет всего, что, как я знаю, он мне даст. 

           Грязный, животный секс. 

           Никаких привязанностей. 

           Никаких ожиданий. 

           Самый лучший вид.

Третья глава. Кейт  

Четыре года назад

Визитная карточка лежала у меня между пальцами, и я в сотый раз за этот день смотрела на нее.

После того как мы ушли с дня рождения Вивиан несколько ночей назад, я ничего не сказала Эрику о своей встрече с Домиником. Даже если бы я что-то сказала, я очень сомневаюсь, что он услышал бы, поскольку все, о чем он мог говорить, это Тьяго. Мягко напомнив ему об этом, я упомянула имя Тристана, чтобы вернуть его к реальности. Эрик был склонен концентрироваться не на том, на чем нужно, особенно когда пытался избежать сердечных страданий.

— Я в расцвете сил, Кейт. Так хорошо я еще никогда не выглядел, — громко кричал он.

— Ты просто смешен. С возрастом мужчина может выглядеть еще сексуальнее. И, кроме того, всегда есть ботокс.

Эрик прижал руку к груди: — Ты смотришь на мой лоб?

— Нет, — затянула я, избегая его взгляда. — Перестань реагировать. Ты совершенно не понимаешь сути. Любовь не определяется тем, как человек выглядит. В ваших отношениях должно быть доверие, иначе ничего не получится.

Я тряхнула головой, чтобы избавиться от воспоминаний. Кто я такая, чтобы давать советы по поводу отношений? Если, конечно, это не то, как строить отношения со своей работой. Этим я владела как профессионал. Самые долгие отношения у меня были год. Да и то я бы с трудом назвала это отношениями, поскольку он жил в Австралии, а я в это время моталась между Штатами и Лондоном.

И все же что-то в Доминике пробудило во мне любопытство, которого я не испытывала так давно, если вообще когда-либо испытывала. Как мотылька на пламя, меня влекла тайна человека, который поднимал вопросы, которые я задавал даже самому себе. Как будто он забрался в мою душу, изучил то, что я чувствовала, и повторил это слово в слово.

Я хочу позвонить ему. Какая-то часть меня не может избавиться от того момента, который прошел между нами. Но что, если я так отчаянно хочу этого момента, что уже придумала его в своем воображении? Искушение дразнило меня, как вкусная конфета, и, не в силах больше сопротивляться, я приняла решение отправить ему сообщение.

Я: Привет, Доминик. Это Кейт с прошлых выходных. Еще раз спасибо за беседу. Было приятно познакомиться.

Как только я нажал кнопку «Отправить», то тут же пожалела об этом. В этом сообщении не было абсолютно никакой сути. Если бы я получила подобное сообщение, я бы удалила его быстрее, чем вы успели бы сказать «дальше».

В кабинете раздался пронзительный звонок телефона, от которого я испугалась и слегка подскочила со стула. Прижав руку к груди, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце, я профессионально ответила на звонок, отметив, что это частный номер.

— Кейт Гамильтон.

— Привет, Кейт, я ждал, когда ты со мной свяжешься, — приветствовал глубокий голос, в его тоне слышалась настойчивость.

— Кто это? — спросила я, все еще переводя дыхание. — Доминик?

— Да, человек, с которым ты переписывалась несколько минут назад. Я не кусаюсь, знаешь, ты могла бы позвонить мне.

Смутившись, я закрыла глаза, стараясь вести себя по-взрослому и не дать ему трусливого ответа. Я не могла понять, почему я чувствую себя несколько запуганной мужчиной. В офисе я без проблем чувствовала себя сильной, уверенной в себе женщиной. Я требовала, и всегда получала то, что хотела.

Выпрямившись, я вежливо улыбнулась, хотя он меня не видел.

— Послушайте, я не была уверена, что вы меня вспомните. Лучше перестраховаться, чем потом жалеть.

— Как я могу вас не запомнить? Такая красивая женщина, как вы, просто незабываема.

Снова это слово, брошенное вскользь, как будто оно нисколько меня не касалось. Меня много раз называли красивой, но власть, которую он имел надо мной, лишь придавала всему этому загадочность. Возможно, я слишком много думала о нашей встрече. Все-таки он был незнакомцем, который уже дважды высказывал свое мнение обо мне.

— Я немного обижен, — высокомерно заявил он. — Я ожидал звонка раньше.

— Работа мешает. Вы же знаете, как это бывает.

— Да, именно так. Работа мешает, — заявил он, сделав небольшую паузу. — Ты свободна сегодня вечером, чтобы выпить?

Я могу выпить. Что плохого в дружеской выпивке? Вот только ты хочешь не просто выпить, идиотка.

— Конечно, я приду после работы.

Он сказал, что напишет мне подробности, но дал несколько указаний. Я внимательно слушала, записывая все, что он говорил, пока он не сказал, что ему нужно идти.

— Сегодня вечером, Кейт, я буду ждать тебя.

— До встречи, Доминик.

Я положила трубку, скрестила ноги, контролируя желание, которое вспыхивало в моем теле с каждым его словом. Легкий стук в дверь от моего помощника прервал ход моих мыслей и вернул меня к реальности.

Только работа и никакой игры — вот моя жизнь, какой я ее знаю.

***

Бар находился в районе мясокомбината. Эрик несколько раз приводил меня сюда, когда жил в городе, но в основном я не была знакома с этим районом. Я вошла в здание, заметив, что вокруг типичный бар с оживленными посетителями и музыкой, создающей атмосферу.

Деревянные табуреты, прислоненные к латунным перилам, привлекли мое внимание, как и задняя стена с несколькими стеклянными полками, на которых стояли все бутылки со спиртным, какие только можно придумать. Мне отчаянно требовалось что-то успокоить нервы, и я направилась прямо к бару, чтобы утолить жажду.

Бармен быстро обслужил меня, так же быстро, как и выпила джин с тоником, почти за минуту. Когда я почувствовала, что мои конечности ослабли, на мою спину легла рука.

Рядом со мной появился Доминик, выглядевший невероятно сексуально в сером блейзере с белой рубашкой, слегка расстегнутой под ним. Он снова надел свои очки, ставшие бичом моего существования. Как может такая простая вещь быть такой чертовски сексуальной?

— Ты здесь, — сказала я, удивившись, что он решил отказаться от выпивки.

— Я из тех, кто будет заступаться за такую сногсшибательную женщину, как ты.

Доминик предложил мне присесть на один из барных стульев. Осмотревшись и заметив несколько пустых столиков и стульев в более уединенном месте, я задалась вопросом, почему он решил зависнуть в баре. У бара обычно собирались одиночки, надеясь завязать с кем-нибудь разговор или быстро сбежать, если свидание идет не по плану.

— Хороший бар, — прокомментировала я, любуясь деревянной столешницей.

— Спасибо. Это мой бар.

Я с любопытством повернул голову к нему лицом: — Ты владелец этого бара?

К счастью, я не сказала, что это дерьмовая дыра.

На самом деле, это было далеко не так. В отличие от многих других заведений здесь была определенная атмосфера, располагающая к отдыху. Многие посетители были одеты в корпоративную одежду, как и я, и расслаблялись с напитками после, вероятно, суматошного дня в офисе.

— Это и еще несколько мест.

— Эрик никогда не упоминал о том, чем вы занимались.

— Это потому, что Эрик не знает, — он попросил бармена подать мне еще один напиток, а затем предложил перенести разговор в более уединенное место. Слава Богу, я уже начала понимать его намерения. — Я хочу тебе кое-что показать.

Мы поднялись наверх, и, взяв меня за руку, он ввел код на панели безопасности, расположенной прямо за дверью. Мое сердце учащенно забилось, готовое вот-вот вывалиться из груди и упасть на пол. Я не знала, почему, ведь это было не первое мое родео с мужчиной.

В комнате было темно, лишь из большого окна пробивался тусклый свет. Странно, но окно выходило не на улицу, а, как мне показалось, в другую комнату.

Доминик остановил меня на месте, быстро встав передо мной и загородив мне обзор на окно.

— Я хочу, чтобы ты расслабилась, приняла это и ни о чем больше не думала.

Мои нервы смешались с растерянностью. Он собирался трахнуть меня в этой комнате? Часть меня была напугана. Я никогда не делала ничего подобного с человеком, которого едва знала. Но мое тело предало меня, ощущения плыли свободно и затуманили все рациональные суждения, которые я должна была иметь в тот момент.

— Я не понимаю? — я заикалась, глядя ему в глаза.

— Ты мне доверяешь?

Я едва знала его, не говоря уже о том, чтобы доверять ему. Тем не менее, он брат Эрика, и, конечно, наши связи должны скрепить тот факт, что он не повезет меня в подземелье, чтобы похитить.

— Я доверяю тебе, — повторила я, понизив голос.

Он встал за моей спиной и жестом попросил меня подойти ближе к окну. С каждым шагом вперед мои глаза расширялись, пока вид на комнату под нами не поглотил все мое зрение.

Мужчины и женщины, старые и молодые, заполняли комнату. Некоторые из них были одеты, а многие были полностью обнажены. Чем больше я смотрела вниз, тем больше погружалась в себя. Должно быть, это был какой-то секс-клуб, учитывая, что многие люди находились в компрометирующих позах.

Мое внимание привлекла женщина, стоящая на четвереньках и отсасывающая мужчине, в то время как двое мужчин позади нее по очереди входили в нее. Рядом с ними пожилая пара трахалась сама с собой, полностью обнаженная, а люди обступили их и наблюдали.

— Секс-клуб, — пробормотала я, пытаясь собраться с мыслями. — Это секс-клуб.

— Это место, где люди снимают свои запреты.

— Ты...

— Нет, — твердо заявил он.

— Подожди, так ты просто наблюдаешь отсюда?

— Иногда, но не часто.

— Я не понимаю?

— Я управляю бизнесом. Я соединяю важных людей с теми, кто готов удовлетворить их потребности. Понимаете, у людей, как и у вас, нет времени на отношения, но это не значит, что их сексуальные желания не важны. Я создал место, где люди могут выразить себя, исследовать свои желания и уйти без сложностей, связанных с одним человеком.

Я пыталась осмыслить все это, но у меня все время возникали вопросы. Я наблюдала за происходящим за окном, и, возможно, из-за того, что Доминик стоял так близко ко мне, мое тело начало предавать меня. Но потом мои мысли переключились на Эрика. Он упомянул об этих местах в шутку. У него бы случился сердечный приступ, если бы он узнал, что его брат участвует в таком бизнесе.

Доминик придвинулся ближе, прижав меня к стеклу. Но он не прикоснулся ко мне, не сделал ни одного движения, а его тело в нескольких сантиметрах от меня разожгло пламя, которое уже давно сгорело почти дотла.

— Тебя это пугает?

— Да, — прошептала я, едва сдерживая дыхание. — Я не знаю. Я не уверена, что я чувствую.

— Просто смотри.

Смотреть было не на что. Две женщины находились в положении «ножницы». И снова небольшая толпа окружала их, пока они продолжали двигаться. Молодой мужчина стоял у стены, а две зрелые женщины стояли на коленях, по очереди делая ему минет. Я обвела глазами комнату, стараясь не обращать внимания на пульсирующую пульсацию между бедер.

— Значит, ты не занимаешься сексом там, внизу, с людьми?

— Нет.

— Никогда?

— Никогда, — повторил он.

— Итак, если мы встречались, что это значит?

Небольшая порция воздуха вырвалась наружу, когда он отстранился, заставив меня обернуться. Доминик создал между нами дистанцию, как будто ему было невыносимо находиться рядом со мной.

— Возможно, я не совсем ясно выразился, Кейт. Я не встречаюсь. У меня нет отношений. Я такой, какой есть. Я не смешиваю бизнес с удовольствием.

Коснувшись основания шеи, я сузила на него взгляд: — Так зачем ты привел меня сюда?

— Потому что я видел это в твоих глазах. Твое желание, чтобы мужчина прикоснулся к тебе в интимной обстановке.

— Прости, я не понимаю? — вмешалась, скрестив руки в знак неповиновения. — Ты не хочешь прикасаться ко мне?

— Это не моя работа — трогать тебя. Я здесь для того, чтобы открыть тебе глаза на другой мир. Мир, где любая фантазия может быть удовлетворена.

Я отвернулась, чтобы избежать унижения, которое потихоньку закрадывалось в душу, и посмотрела на открывшуюся передо мной сцену. Доминик предлагал мне исполнить свои желания с незнакомцем, отбросить свои запреты и моральные принципы ради чего? Ради оргазма, который не продлится и минуты.

Какая наглость.

Внезапно меня охватила вспышка гнева. Воздух в комнате стал удушающе горячим, пиджак стал слишком тесным, под блузкой выступил пот.

— Мне нужно... мне нужно уйти отсюда.

Я повернулась, чтобы выйти из комнаты, но Доминик вцепился в мою руку, удерживая меня на месте.

— Ты вернешься. Все всегда возвращаются, — уверенно заявил он. — Ты можешь повторять в голове свои моральные принципы, но глубоко внутри ты не можешь игнорировать свою первую реакцию. Любопытство — это питатель желания. А с желанием приходит способность отпустить все на волю. Ты увидишь Кейт, я обещаю.

Доминик разжал хватку, и через мгновение я с достоинством вышла из комнаты.

Ни за что на свете я не поддался бы его предсказанию.

И уж тем более нет шансов вернуться сюда снова.

Доминик мог быть сексуальным, и да, я много фантазировала о нем с момента нашей первой встречи, но эти предварительные мысли не поглощали меня целиком. Я была не настолько глубоко, не настолько, чтобы оказаться под течением без шансов на выживание.

Я еще умела плавать.

Подальше от хаоса и от человека, отмеченного как опасный.

Четвертая глава. Кейт  

Настоящее

— И тогда он говорит: — А как насчет детей?

           Визг Эрика заставляет меня отстранить телефон от уха. Сосредоточив свои мысли в другом месте, я придумываю разумный ответ, чтобы успокоить его. 

           — Значит, он думает о детях? Это случится не завтра, — успокаиваю я его, осматривая холл отеля. — Тристан любит тебя. Не паникуй из-за того, из-за чего паниковать сейчас не стоит. Вы только что сошлись после долгой разлуки. Не торопись и постарайся насладиться обществом друг друга.

           — В этом-то и проблема. Я бы с удовольствием притормозил, но Тристан хочет двигаться вперед. Он говорит об обязательствах.

          Когда речь заходит об отношениях, Эрик боится слова на букву «С». В какой-то степени я его не виню. Не то чтобы я открыто признавала это. Если это работает для одних людей, это не значит, что это работает для других. Я считаю, что все мы должны устанавливать свои собственные правила в жизни, а подчинение обществу может только настроить вас на неудачу. Разные люди, разные правила и разные отношения. 

          — Эрик, — повторяю я, желая успокоить его своим мягким тоном. — Ты ведь любишь его, правда? Просто следуй своей интуиции.

           — Моя интуиция набрала десять килограммов благодаря его стряпне! — пронзительного голоса Эрика мне хватило, чтобы прекратить наш разговор. — Осенью я стану посмешищем в программе Weight Watchers.

           — Хватит драматизировать. Мне пора идти, — говорю я ему, отмечая время на часах, висящих на стене над стойкой консьержа. — Поговорим позже.

           — Ты не можешь уйти! И вообще, что ты делаешь? Ты такая скрытная, что, насколько я знаю, ты вступил в парижскую мафию и работаешь под прикрытием в качестве босса мафии.

           — Ты слишком часто смотришь «Крестного отца», — говорю я ему. — У меня сегодня срочные дела. Поговорим позже.

           Я нажимаю кнопку «завершить разговор», прежде чем он успевает попрощаться или процитировать фразы из фильма, ужасно пародируя Марлона Брандо. 

           Держа телефон в руке, я осматриваю холл отеля с трепетом предвкушения в животе. Несколько гостей терпеливо ждут, пока их обслужит персонал отеля, рядом с ними стоят чемоданы, ожидающие регистрации. Многие из гостей — путешествующие пары, выглядящие далеко не восторженно. Их исхудавшие лица выглядят уставшими от путешествий и сопровождаются явным джетлагом.  

          Одетая в бежевое пальто, которое в летнюю жару выглядит довольно подозрительно, я не надела под него ничего, кроме недавно приобретенного черного корсета La Perla. Прикосновение ткани пальто к моей обнаженной коже усиливает желание, отчаянно требующее исполнения, заставляя меня прикусить нижнюю губу, чтобы сдержать позывы в этом общественном месте.

           Мои туфли на каблуках Jimmy Choo щелкают по мраморной плитке, а я кружусь вокруг, как потерявшийся щенок. Пересматриваю телефон, экран переполнен уведомлениями, но ни одно из них мне в данный момент не нужно, включая множество от Эрика с мемами про Крестного отца. 

           Я продолжаю ждать сообщения от Доминика с номером его комнаты и пытаюсь отвлечься на окружающую обстановку. Доминик специально выбирает этот отель каждый раз, когда приезжает сюда, желая иметь роскошный бутик-отель, в котором все равно чувствуется уединение, в отличие от крупных гостиничных сетей, известных своей высокой заполняемостью и, соответственно, повсеместным присутствием людей. 

           Отель расположен в самом центре Сен-Жермен-де-Пре, всего в нескольких минутах ходьбы от Нотр-Дам. Это популярный выбор среди взрослых, путешествующих без детей, и предлагает номера в современном стиле с собственной террасой. Я полюбила это место, но, возможно, это связано с воспоминаниями о тайном свидании, которое происходит дважды в год, когда Доминик приезжает в Париж.  

           За закрытой дверью открывается другая сторона меня. Никто не осудит меня за мой образ жизни, за то, как я позволяю своему телу поддаваться тому, от кого я сознательно бежала много лет назад. Одна только мысль об этом вызывает во мне тепло, дразнящее меня между бедер, пока я сижу здесь, среди толпы людей.  

           Острые ощущения от наших встреч превратились в зависимость, от которой так трудно избавиться, потому что пока между нами сохраняется тайна, никто больше не пострадает. 

           Это наши правила, наша игра, и мы оба выигрываем, если играем правильно. 

           В руке у меня пищит телефон. Я опускаю глаза и вижу простой текст с цифрами «два-один-два». Адреналин заводится, как двигатель, готовый взреветь, и, не обращая внимания на окружающих, я пробираюсь к лифту и поднимаюсь на второй уровень.

          Когда я поднимаюсь на этаж, комната оказывается в дальнем западном крыле. С каждым шагом мое сердце начинает учащенно биться. Мое тело начинает покалывать от боли, которую может победить только Доминик. Воспоминания о прикосновении его рук к моей коже выходят на первый план в моих мыслях, и мне становится трудно дышать без малейшего стона. 

           Дверь становится все ближе и ближе, и вот я уже стою перед ней и смотрю прямо на нее. 

           Не раздумывая, я с силой поворачиваю ручку и медленно толкаю дверь вперед, когда темная комната поглощает меня. Все мои внутренности вибрируют от возбуждения, бегущего по венам и манипулирующего моим сознанием, заставляя поддаться всем его фантазиям.  

           Повернувшись, я медленно закрываю дверь и на мгновение замираю лицом к ней, делая глубокий вдох, чтобы взять себя в руки, пока руки не ложатся мне на плечи, стаскивая пальто с едва прикрытой кожи.

          В комнате воцаряется мертвая тишина, кроме звука его тяжелого дыхания, имитирующего голод волка, высматривающего добычу. С каждым выдохом я закрываю глаза и слушаю, как его желания воспроизводятся в этих восхитительных звуках. 

           Под пальто новый корсет — наполовину кожаный, наполовину кружевной. Черная ткань едва прикрывает мои эрегированные соски, которые от дуновения холодного воздуха из кондиционера затвердели до восхитительной боли. 

           Медленно он прижимает меня к двери — его обычное приветствие, которое я уже успела полюбить. Положив кончик указательного пальца мне на щеку, он нежно проводит им вниз по скуле и по чувствительной части шеи. Закрыв глаза, я смакую каждое ощущение, позволяя своим чувствам полностью завладеть мной. 

           Он надавливает еще сильнее, прижимая меня к двери и прижимаясь к моему подбородку. 

           — Я ждал, — шепчет он мне на ухо, проводя зубами по мочке. — Фантазировал о том, что я сделаю с тобой.

           — Покажи мне, — требую я, выпрямляя спину, чтобы вернуть свою доминирующую личность в нашу больную и извращенную игру. — Покажи мне, чего ты хочешь.

           Положив руки мне на плечи, он быстро разворачивает меня так, что наши тела оказываются лицом к лицу. Его обнаженный торс дразнит меня в полумраке — идеальная грудь, вылепленная в результате тщательных тренировок. Мне хочется провести руками вниз, слегка коснуться каждого кубика пресса, но я знаю, что он хочет, чтобы все было жестко и быстро для нашего первого траха. 

           Его колено раздвигает мои бедра, и, приподняв мои руки, чтобы я могла опереться о дверь, он входит в меня без предупреждения, заставляя меня задыхаться, когда дыхание перехватывает в горле. 

           С каждым толчком его жесткое и контролируемое тело проникает все глубже. Я выгибаю шею, и мой голос замирает внутри, желая быть спрятанным так, как ему это нравится. Доминик не похож ни на одного мужчину, с которым я встречалась, умоляя выкрикивать их имена в порыве страсти.

           Он требует мертвой тишины. 

           Только звук его члена, входящего в мое влажное возбуждение, эхом отдается в комнате. Я жажду этого звука — чем громче он становится, тем больше я приближаюсь к тому, чтобы взорваться рядом с ним. 

           Прижав его ладонь к своей шее, я поднимаю взгляд к потолку, закрываю глаза и позволяю ощущениям прорваться сквозь меня, как безудержному урагану. Но я стою на краю, едва удерживаясь, каждый сантиметр меня чувствителен к его прикосновениям, и темнота из закрытых глаз превращается во вспышку света. 

            Я отрываюсь от него, теплое ощущение перерастает в блаженную волну, обрушивающуюся на меня. Дыхание становится неровным, и, не дав мне ни секунды на то, чтобы успокоиться, он резко отстраняется и толкает меня на колени, чтобы я отсосала ему. Мои губы обхватывают кончик его члена, высасывая его дочиста, пока не остается ничего, кроме звука его вздымающихся штанов, эхом разносящегося по гостиничному номеру. 

           В молчании мы двигаемся к кровати, как делали это всегда, и он снова требует, чтобы я встала на четвереньки, но на этот раз он призывает меня инструктировать его, что делать, и наша ролевая игра только усиливает неистовство, разгорающееся между нами. 

           Каждый шаг, каждое движение — он требует моего руководства, как марионетка, которой управляют на ниточках. Я научилась прислушиваться к своему телу, отрешиться от эмоций и испытывать секс так, как учил меня Доминик. Как и в его клубе, все мы гонимся за фантазией, и моя воплощается в жизнь с мужчиной, который точно знает, что мне нужно. 

    Я доминирую в зале заседаний, а теперь я буду доминировать в спальне именно так, как я хочу. 

    Но вскоре после того, как я требую, чтобы он опустился и обкончал меня своим языком, мой разум полностью отключается, когда перед глазами вспыхивает вторая вспышка света, и приливная волна проносится через меня с такой интенсивностью.

          Опускаю голову, руки начинают трястись, грозя всем телом рухнуть на кровать. Вдохнув и выдохнув, я шаркаю по подушке, переворачиваюсь на спину и падаю, переводя дыхание. 

    Доминик присоединяется ко мне, достает сигарету из прикроватной тумбочки и через несколько мгновений прикуривает ее. Когда он сделал это в первый раз, мне не понравился запах. Но в Париже курить принято, и со временем я привыкла к этому. 

    Мы лежим вдвоем в тишине. Мои глаза начинают затекать от усталости, и я с полным правом позволяю им отдохнуть, чтобы набраться сил и выносливости для еще нескольких часов бурного секса. 

    Но что-то не так. Моя голова не хочет расслабляться, как будто чувствует приближающуюся бурю, предупреждая меня о том, что нужно напрячься и подготовиться. Я виню во всем стресс, безостановочные часы работы, а также инсайдерскую торговлю, которая стала более серьезной проблемой, чем мы предполагали.  

    Даже мой обычный режим сна был нарушен. В последнее время я с трудом засыпаю без снотворного или бокала вина. По большей части я игнорирую предупреждающие знаки, но в этот самый момент что-то заставляет меня обратить на это внимание. 

    Я резко открываю глаза, голоса не дают мне покоя. В комнате темно, но сквозь фиолетовые шторы пробивается маленький лучик солнца. Внезапно меня охватывает жажда. Я открываю стоящую рядом бутылку с водой и делаю долгий глоток. Когда я заканчиваю, то замечаю, что Доминик смотрит в потолок. Как и меня, его, похоже, беспокоят мысли. Сигарета потухла рядом с ним, и хотя с моей стороны было бы правильно спросить, все ли с ним в порядке, я тут же вспоминаю наши правила. 

    Я падаю обратно на подушку и смотрю в потолок, пока он не прочищает горло. Это должно было случиться: он прекратил наш роман из-за своего брака, и я уверена, что он сейчас скажет именно это. Я давно подготовилась к этому, убрала все накопившиеся эмоции и эгоистично расставила приоритеты в удовлетворении своих сексуальных потребностей. Доминик вписался в мою жизнь с удобством. У меня нет времени на партнера, а работа всегда будет для меня приоритетом номер один. 

    Я испытываю любовь в разных формах, но жизнь без нее меня вполне устраивает. Нет никого, кто бы требовал моего внимания, и не о ком беспокоиться, кроме как о себе. 

    Я так устроила свою жизнь, и ничто этого не изменит. 

    И вот я мысленно готовлюсь к его последнему расставанию — выходу из нашего свидания. 

    — Кейт, — начинает он с отчаянием, глядя на нетронутые простыни. Он скрещивает руки с задумчивым выражением лица, — С Аллегрой у нас ничего не получается.

Пятая глава. Кейт

          «Бомба» взрывается в тот момент, который должен был стать идиллическим.  

           Мы провели последние несколько часов, удовлетворяя свои эгоистические потребности в неприкосновенности этого гостиничного номера. Никто не знает, где мы, что мы делаем, и так было все последние три года. 

           Когда бы Доминик ни приезжал в Париж, поездки всегда были короткими. Единственной целью его поездок всегда были дела, и времени на наше рандеву оставалось очень мало. 

           Я никогда не задавала вопросов и не требовала от него больше времени. Доминик прав, полагая, что мне нужен секс без дополнительных условий. Это соответствует моему образу жизни, и мы с самого начала убедились, что границы установлены и понятны. 

           Никто не просил большего, и никому не было больно. 

          Между работой и работой у меня нет времени ни на отношения, ни на обязательства. Мои сексуальные потребности в значительной степени удовлетворяются им, а что происходит в его жизни, меня не волнует, так же как и его не интересует моя.  

           Но теперь реальность бьет по нашему пузырю, и угроза лопнуть слишком опасна, чтобы даже думать об этом. 

           Конечно, с его женой не все гладко. Он женился на ней под ложным предлогом. Отец Аллегры — очень богатый человек, и женитьба на ней имела смысл для бизнеса. Ему нужен был капитал, а к нему прилагались ниточки. Да, она красива, и вместе они составляют привлекательную пару, но внешность бывает обманчива. 

           Аллегра путешествует по миру со своими подружками, останавливается в роскошных отелях, где ее балуют, и от скуки тратит огромные деньги на бренды и лейблы. Их брак построен на бумажных соглашениях — рецепт катастрофы, по моему мнению. Мнение, которое я всегда держала при себе. 

           Но теперь он имеет наглость сказать мне, что это не работает? Что, черт возьми, я должна ответить? Конечно, не работает. Ты трахаешь меня на стороне два раза в год. 

           — Мне жаль, — чувствую себя уязвимой, я отстраняюсь и натягиваю простыню на свою обнаженную грудь. — Брак — это сложно.

           Я тут же жалею о своих словах. Что я могу посоветовать по поводу брака? Это не то, в чем я отчаянно нуждаюсь, как все остальные. Скорее, это похоже на тяжелую работу. А почему отношения с кем-то должны быть тяжелым трудом?  

           Я придумываю отговорки, чтобы выйти из комнаты. Может быть, важный деловой звонок. 

           — Возможно, скоро у меня появится возможность навещать тебя чаще, — продолжает он, к моему большому сожалению. 

           И афтершок продолжается, разрушая все, что мы построили между собой. Взаимная договоренность «заниматься сексом, когда он приезжает, и все».

           Нет, я скучаю по тебе.  

           Никаких чувств.  

           С Домиником я обращаюсь как с деловым партнером, с уважением, но держу свои личные чувства в стороне. В последний раз, когда я открыл рот, я обожглась и едва оправился. Урок — брать хорошее и не обращать внимания на плохое. 

           Он переминается с ноги на ногу, сидит совершенно прямо, скрестив руки, словно возмущенный моим молчанием. — Ты ничего не скажешь?

           — Доминик, что бы ты хотел, чтобы я сказала?

           — Я хотел бы знать, что ты думаешь о том, чтобы я проводил больше времени в Париже?

           — Я думаю, что у тебя есть жена в Штатах, которая, вероятно, будет против этого, если, конечно, ты не расторгнешь свой брак.

           Эти разговоры всегда портят момент и ломают так называемый пузырь, который я надула вокруг наших запретных отношений. Рядом со мной я вижу, как напряглось его тело от характера разговора, хотя тему поднял он, а не я.

           — Ты хочешь, чтобы я развелся? — спрашивает он, хотя его резкий тон делает это скорее утверждением. 

           Я приподнимаюсь вверх, сажусь у изголовья кровати, чтобы взять свои мысли под контроль: — Я ничего не хочу, Доминик. Мы заключили сделку. То, что происходит в Париже, остается в Париже. Я не задаю вопросов о твоей жизни, а ты не спрашиваешь о моей. Мы оба получаем то, что хотим, и точка.

           — Но что, если я захочу большего?

           — Ты не знаешь, что такое больше... — я ухожу, направляя его на неизведанную территорию, которая ведет только к одному — к разрыву сердца. 

           — Я знаю, что хочу тебя, вот так.

           Его руки проводят по моим ключицам, и, когда мои глаза начинают закрываться, сердце начинает бешено колотиться, готовясь к тому, что он собирается сделать. С Домиником у нас чисто физические отношения. Он удовлетворяет меня так, как не удовлетворял ни один мужчина. С самого первого момента нашей встречи я знала, что он меня привлекает, но я не понимала, насколько смертельным может быть это влечение и как оно изменит меня так, как я и представить себе не могла. 

   Доминик с самого начала ясно дал понять о своих намерениях, и он точно знал, что мне нужно. 

   Секс, никаких привязанностей, вся причина, по которой он является успешным предпринимателем. Он точно знает, как дать людям то, о чем они и не подозревали. 

   И я ничем не отличаюсь от него. Я хочу уступить своим желаниям, но теперь он хочет большего. 

   Слово из четырех букв, предвещающее беду.

***

          Я сижу на краю кровати, застегивая ремешок на пятках. Мышцы нежные и болят —  столько часов я провела на этой кровати, пожираемая мужчиной, который только что упомянул, что ушел от жены. Все это становится далеким воспоминанием, омраченным множественными оргазмами.

           — Кейт, мы можем еще немного поговорить об этом?

           Для мужчины, который почти не разговаривает, если речь не идет о сексуальном акте, эта внезапная потребность открыть закрытый канал между нами стала неожиданностью, но не приятной. 

           Я хочу сказать ему, что все в порядке и так.  

           Четыре года назад я хотела большего — отношений.  

           Привязанность поглотила меня и превратилась в проблему, из-за которой я попала в такие неприятности, о которых даже не мечтала — злополучный секс втроем в его клубе, испуг по поводу беременности. Мне казалось, что я не контролирую свою жизнь. Обо всем этом я предпочла бы забыть. 

           И с самой первой ночи, когда он показал мне свою тайную скрытую жизнь, он утверждает, что точно знал, что мне нужно, и он был прав. Я получаю удовольствие от своей работы. Я хочу секса, а отсутствие отношений дает мне свободу жить так, как я хочу.

           Мне не нужно большего. 

           Стоя, я накидываю пальто на плечи, продевая руки в рукава, а он сидит в постели и смотрит на меня пристальным взглядом. Его идеальный торс обнажен, и мне трудно сосредоточиться или побороть искушение снова забраться к нему в постель. 

            — Доминик, мы же договорились, нам не о чем больше, говорить, — с силой напоминаю я ему. 

    Я быстро проверяю время на телефоне, отмечая, что у меня всего два часа, чтобы добежать до дома, принять душ и переодеться перед встречей с клиентом, несмотря на то, что сегодня суббота: — Мне нужно быть кое-где.

    Порывшись в тумбочке, я убедилась, что сумочка у меня есть и я ничего не забыла, прежде чем он сполз с кровати и предстал передо мной совершенно голый. Глубоко вздохнув, я стараюсь не обращать внимания на то, как он возвышается надо мной, глядя мне в глаза, словно я — добыча для его голода. Я не смею смотреть ниже, прекрасно зная, что он эрегирован и готов овладеть мной, чтобы доказать свою правоту.

    — Мне нужно идти. Я не могу опоздать на встречу, — повторяю я, стараясь не касаться руками его груди. 

    Сделав шаг назад, чтобы выйти из комнаты, он, быстро шаркая, вцепился в мое запястье и притянул меня к себе для глубокого поцелуя. Его язык — сильный, пропитанный страстью, разжигает во мне пламя, которое я пыталась контролировать. Но в этот раз все по-другому. Возможно, это точно такой же поцелуй, как и всегда. Только теперь мои эмоции разрываются между его потребностью в большей близости и возможностью того, что мы могли бы стать тем, кем он хочет стать, потому что он хочет уйти из своего брака. 

    Одна только мысль о том, чтобы полностью отдаться ему, приводит меня в ужас. Шрам все еще остается, хотя и спрятан в тени, но никогда не покинет меня по-настоящему.  

    Отстранившись, я перевела дыхание, прежде чем оттолкнуть его: — Я позвоню тебе позже.

           Я не смотрю ему в глаза и не оборачиваюсь, пока двигаюсь к выходу. Когда я наконец закрываю за собой дверь, то делаю глубокий вдох, чтобы обрести самообладание. 

           Доминик — мастер, когда дело касается женщин. Возможно, это игра, в которую он играет, когда ему скучно в браке. Я не собираюсь терять и рисковать всем, чего добилась своим трудом. 

           Я должна контролировать свои мысли и не позволять им забредать туда, где их никогда не должно быть. 

           Возможно, он бросил кости, заманил меня в игру, но будь я проклята, если при этом пострадаю. Остается только одно, несмотря на мое нежелание это делать. 

           Этот роман должен закончиться. 

           И я сделаю все возможное, чтобы это произошло сегодня вечером.

Шестая глава. Кейт  

          Последние остатки моего эспрессо с двойной порцией уходят слишком плавно. 

          — Господин Оврей, - утверждаю я, протягивая ему через стол толстый документ. — Вы увидите в нашем предложении размер капитала, который мы выделим, и прогнозируемую финансовую отдачу. У Жака, нашего бизнес-менеджера, было много вопросов после его визита в прошлом месяце. Конечно, я лично хотела бы осмотреть территорию и увидеть, как работает Auvray Le Champagne.

          Протянув руку, г-н Оврэ открывает предложение, сканируя бумаги за своими черепаховыми очками. Я изо всех сил стараюсь не обращать внимания на его интересный выбор одежды, отмечая, что на локтях его пиджака есть кожаные заплатки.  

          — Э-э-э, мистер Эдвардс, — произносит он с густым французским акцентом. — Он приедет в Париж, да?

         — Oui, — я ободряюще улыбаюсь. — Он прибудет в пятницу и пробудет здесь четыре дня. Вместе с женой он будет участвовать в Версальском бале-маскараде.

          — Ах, да, — предлагает он с ухмылкой. — Et vous?

          — Да, я тоже буду там.

          Мы еще долго обсуждаем это предложение, но, судя по его жесту, оно уже решено. Г-н Оврэ владеет несколькими винодельнями, и ему нужен инвестор, иначе он может распрощаться с сокровищем своей семьи. Несколько месяцев назад, когда я обсуждала это с Лексом во время одной из наших конференций, он был заинтересован в расширении нашего бизнеса в области виноделия. Спрос на французское шампанское будет всегда, и тенденции рынка за последние несколько лет это подтверждают. 

          — Может быть, вы сами вместе с господином Эдвардсом и его женой приедете погостить в мое шато и попробовать то, что мы можем предложить?

          — Это очень щедро с вашей стороны, господин Оврей. Я поговорю с мистером Эдвардсом и подтвержу это завтра?

          Зная Чарли, если речь не идет о детях, то она сразу же соглашается. Не желая предполагать, что Лекс будет свободен, я проявляю осторожность и делаю пометку спросить его об этом сегодня вечером. 

          Мы прощаемся, планируя обсудить дальнейшее, когда Лекс приедет. 

          Субботний вечер в Париже, и на улицах повсюду шумно. Многие идут группами, вполне возможно, собираясь принять участие в не менее интересной ночной жизни Парижа. В ресторанах многолюдно, несколько человек ужинают, смех вырывается из круга, в котором они сидят. 

          Я улыбаюсь про себя, но под этой улыбкой, как ночной вор, прокрадывается усталость. С каждым шагом боль в суставах дает о себе знать, напоминая о предыдущем свидании с Домиником. 

          Мой взгляд лениво падает на местный рынок, расположенный на углу моей улицы. Зайдя в магазин, я набираю несколько необходимых вещей, включая свежие фрукты и букет желтых роз для дома. Продавец снова пытается заигрывать со мной по-французски, что он делает при каждом моем посещении. Я улыбаюсь и киваю, не желая его обидеть и в то же время признавая, что он достаточно молод, чтобы быть моим сыном. 

         С каждым шагом, приближающимся к моей квартире, ноги словно подкашиваются. Королевская синяя дверь с золотой ручкой перед носом приносит облегчение, мои руки почти превращаются в желе от балансирования купленных в магазине вещей.

          Знакомый запах клубники и арбуза из воскоплава, который я купила на рынке несколько месяцев назад. Тишина приветлива, очищает мои разрозненные мысли, хотя бы на короткое время.

          Как только я увидела эту квартиру, я поняла, что она должна быть моей. Это произошло во время одной из случайных прогулок в воскресенье, когда это здание привлекло мое внимание. Квартира расположена на верхнем этаже в здании середины 1920-х годов, из окон открывается исключительный вид на Эйфелеву башню, Сену и Понт д'Альма — именно поэтому она стала эмоциональной покупкой. 

          Живя в съемной квартире, я всегда планировала приобрести недвижимость здесь, так как очень полюбила Париж. Квартира просторная, с выходящими на юг гостиной и приемной, выходящими на балкон, откуда открывается потрясающий вид. Кухня полностью функциональна, но я не собираюсь проводить на ней часы, поскольку чаще всего питаюсь вне дома. 

          Кроме того, здесь есть главная спальня с большой гардеробной и ванной комнатой, подходящей для королевы. 

          Квартира была «чистым холстом», что делало ее еще более привлекательной. Я продала одну из своих квартир в Лондоне, но все еще держала ее на случай, если когда-нибудь решу вернуться. Между акциями, которые я продала с большой прибылью, и щедрой «зарплатой» руководителя, включая бонусы, которые Лекс начисляет мне в зависимости от результатов работы компании, деньги стали тем, о чем мне не нужно беспокоиться, и эта квартира вскоре стала полностью моей. 

          Я обставила ее мебелью и оформила по своему вкусу. В общем, она стала моим убежищем, и притом прекрасным.

          Убрав купленные вещи, я принимаю ванну со свечами и включаю музыку в режиме shuffle. Погружаюсь в ванну, и горячая вода нежится в моих ноющих мышцах. Я сыплю соли и добавляю роскошное средство для ванны, подаренное мне на Рождество в прошлом году одним из наших клиентов. 

          По мере того как мое тело расслабляется, мои веки начинают закрываться, а мысли, занимавшие меня раньше, становятся далеким воспоминанием. В замкнутом пространстве негромко звучат звуки Джона Ледженда. В его голосе всегда есть что-то такое, что вызывает эмоции или переносит меня в тот период жизни, когда мое сердце покорилось, и часть меня оказалась в приливной волне увлеченности мужчиной. 

          Я вижу Доминика, лежащего на кровати рядом со мной, его отяжелевший взгляд, вытравленный желанием. Ласковое прикосновение его рук к моей коже разжигает во мне страсть, которую может пробудить только он. Когда мы наедине, ничто не может быть недоступно.  

          И я была бы глупой, если бы не обратила внимания на то, что его слова не действуют на меня.

          Когда-то давно я фантазировала о том, что мы можем быть больше, чем мы есть, но фантазии — это всего лишь фантазии. Иногда нам везет, и они воплощаются в жизнь. В других случаях они приносят душевную боль, причем большую, чем мы хотели бы признать. 

          Я позволяю себе на мгновение задуматься, представляя Доминика не просто любовником. Но что-то мешает мечтам, что-то неизвестное, не имеющее для меня смысла.  

          Мои глаза открываются, пар застилает зрение. Глубоко вздохнув, я погружаюсь в воду и избавляюсь от чувства вины. Как он посмел заставить меня чувствовать что-то, кроме того, что я должна чувствовать. 

          Я выхожу из ванны, досадуя на себя за то, что слишком много думала об этом. Схватив свою шелковую пижаму, я надеваю ее и усаживаюсь на диван с открытым ноутбуком. 

          Знакомое пиканье не прекращается, письмо за письмом, все требуют моего внимания. Работа всегда была моим утешением, и в этот раз все будет по-другому. Время идет, голова начинает проясняться, и когда я начинаю чувствовать себя немного лучше со своими мыслями, я включаю телевизор и начинаю смотреть «Охотников за привидениями» — идеальное отвлечение в этот ленивый субботний вечер. 

          Где-то во время эпизода о месте с привидениями в Шотландии у меня начинает звонить телефон, заставляя меня подпрыгнуть от страха. Глубоко вздохнув, я поднимаю трубку и вижу на экране Доминика. 

          — Привет, — отвечаю я относительно коротко. — Уже скучно в Париже?

          — Мы можем поговорить сейчас?

         Я на мгновение зажмуриваю глаза и со вздохом отпускаю их: — Если тебе это нужно.

          — Ничего не получается.

          — Я знаю, я слышала тебя.

          — Ну, у тебя, наверное, есть мысли?

          — Конечно, у меня есть мысли. Но неважно, что я думаю, — говорю я ему, слегка повысив голос. — Это ваш брак. Принимай решение, исходя из того, что ты хочешь.

          Между нами воцаряется тишина, заставляющая меня проверить свой телефон, чтобы убедиться, что звонок все еще идет. 

          — Я хочу того, что у нас есть, — пробормотал он. — Я не хочу, чтобы это менялось.

          — Когда-нибудь все изменится, хочешь ты этого или нет, Доминик, — напоминаю я ему с досадой.  

          — Почему... почему они должны измениться?

          — Ну, во-первых, такие отношения, как у нас, никогда не длятся долго. Рано или поздно Аллегра поймет это, — правда наконец-то открылась, и, возможно, это стало той соломинкой, которая окончательно сломала спину верблюду. — А что, если я встречу кого-то и захочу отношений? Будет нечестно, если мы продолжим отношения с другим мужчиной.

          — А разве есть другой мужчина? — грубо спрашивает он, повышая тон. 

          — Нет. Не то чтобы это тебя касалось.

          — Это мое дело, — проворчал он. 

          — Э-э... как это? — сажусь, выпрямляя осанку и скрещивая руки в разочаровании. — Мы договорились жить отдельно. Мы договорились заниматься сексом, когда ты приедешь в Париж. Вот и все. Не жди ничего большего, чем то, о чем мы договорились.

          — Это не деловая сделка, Кейт.

          Злость пульсирует во мне, я прикусываю губу, пытаясь сдержать свои мысли. Какая наглость с его стороны — бросаться неосторожными словами и перечеркивать наше соглашение. 

          — Мы договорились, — повторяю я, больше для себя, чем для него. — Мы оба этого хотели.

          — Кейт... — он задыхается, его тон хриплый и едва контролируемый. — Я думаю о нас, просто чтобы ты знала.

          Мое дыхание замирает, а я в кататоническом состоянии смотрю прямо на стену. Его слова можно истолковать по-разному, и, будучи женщиной, я знаю, что у нас есть привычка прокручивать в голове все гораздо больше, чем нам кажется на самом деле. Я не знала, как ему ответить, не желая вмешивать свое сердце, поскольку я намеренно оставила его за бортом этого уравнения. 

          Но почему именно сейчас, я хочу спросить.  

          Почему спустя четыре года он наконец задал тот вопрос, который я так хотела задать тогда?

— Я тоже думаю о том, что ты приедешь в Париж, — это все, что я могу сказать в ответ, надеясь, что он имеет в виду то же самое.

— Нет, Кейт, — шепчет он в трубку. — Я думаю о нас. Ты и я... вместе. О нашей совместной жизни, только о нас.

Такого признания от Доминика Кеннеди я не ожидала. Я растерялась и разозлилась, задаваясь вопросом, почему мне снова приходится это терпеть. Доминик не понимает, что такое быть в серьезных отношениях. Он берет у людей то, что ему нужно. Он превратил себя в успешного предпринимателя, пропагандируя прямо противоположное обязательствам. Я не глупая и всегда знала, что однажды все это должно закончиться. Просто не ожидала, что все закончится именно так.

И я отказываюсь позволять ему менять правила нашей игры.

— Я не могу больше это обсуждать, — тороплю я, качая головой. — Думаю, будет лучше, если мы больше не будем видеться в Париже.

Глубоко вздохнув, я ожидаю, что он согласится. В конце концов, он может получить «киску» где угодно. Я не сомневаюсь, что у него есть и другие женщины, кроме меня и Аллегры.

— Ты можешь бежать, Кейт. Но я знаю, что ты вернешься, — уверяет он с садистской ноткой в голосе. — Я уеду в Милан на неделю, а в следующий понедельник вернусь. В том же месте и в то же время.

Его предположение задерживается в моих мыслях и не дает мне ничего ответить, звонок заканчивается, и вдруг он исчезает.

Подтянув колени к груди, я тупо смотрю на экран телевизора, пытаясь осмыслить произошедшее. Чем больше это происходит в моей голове, тем сильнее закручивается порочный круг, и единственное, что происходит, — это его ожидание моего возвращения в эту комнату.

Звучит текстовое сообщение с его именем. Это видеофайл. Я нажимаю «play» и смотрю небольшой ролик, в котором я стою на коленях, принимая его всего, проглатывая каждый дюйм его члена, пока он снимает меня на камеру. Я вспоминаю тот момент, когда дала ему согласие на это.

          Еще одно текстовое сообщение. 

          Доминик: Я вижу все в твоих глазах. Ты никогда не сможешь скрыть то, что я заставляю тебя чувствовать. 

           Я ненавижу его слова о том, как он заставляет меня поверить, что я ничего не могу контролировать. Я отмахиваюсь от сообщения, отказываясь отвечать ему и поощрять его поведение. Если у меня есть слабость, он точно знает, в чем она заключается, еще до того, как я успею в этом признаться. 

           Мой телефон снова звонит, но на этот раз на экране высвечивается имя Чарли. 

           — Чарли, — приветствую я, стараясь говорить бодро, пока она не уловила мое плохое настроение и не начала расспрашивать меня. Чарли интуитивна, а учитывая, что она юрист, от нее трудно что-либо скрыть, поскольку она владеет тактикой получения информации, когда ей это нужно. 

           — У нас все готово к прибытию в пятницу. Я так взволнована, — кричит она по телефону. — В основном потому, что четыре дня я буду свободна от детей.

           — Уверена, ты будешь по ним скучать.

           — Да, пока я не усну в бизнес-классе с дорогим шампанским и декадентской еде, в которую не входят крекеры для животных.

           — Я дам вам, ребята, устроиться в пятницу, а потом мы подготовимся в вашем номере, прежде чем ехать в Версаль.

          — Лекс... он не поедет с нами. Ему нужно кое-что сделать.

          — Встреча? — спрашиваю я, зная его маршрут и то, когда он планирует посетить офис. 

          — Не думаю. Выпьет с кем-нибудь, — туманно отвечает она. — Но как же весело будет в эти выходные! Костюмы Марии-Антуанетты. Такая сказка!

          Любовь Чарли к романтике порой просто отвратительна. Она безнадежный романтик, и я уверена, что она проведет все выходные, пытаясь обратить меня в свою веру. 

          — Повезло, что ты привела своего принца, — смеюсь. 

          — Кстати, о принцах...

          Я прервал ее: — Нет, нет и нет. Я не пойду больше ни на одно из твоих свиданий. Я пойду на него одна. В этом нет ничего плохого. Прими уже мое одиночество.

          — Но как насчет простого свидания? Ничего серьезного?

          — Нет, — твердо заявляю я. — Это не совсем светское мероприятие. Мне нужно уладить кое-какие дела.

          — Я так и знала, — почти кричит Чарли. — Лекс поклялся, что у меня будет все его внимание и никакой работы. Клянусь, этому человеку повезло, что он так чертовски хорош собой.

           Мой смех прокатывается по комнате: — Я скучаю по тебе. Такое ощущение, что мы не виделись целую вечность, но позволь мне рассказать тебе о сказочном замке, который мы посетим в воскресенье.

          — О... расскажите мне побольше об этом замке, — охает Чарли через динамик. — Je suis prêt à tomber amoureux. (Примечание: Я готова влюбиться)

          — Ты готова влюбиться? — повторяю я с улыбкой. — Я тоже, Чарли... я тоже.

Седьмая глава. Кейт  

          Не могу вспомнить, когда в последний раз мне так хотелось посетить какое-нибудь светское мероприятие. 

           Корпоративные мероприятия — это больше моя ниша, возможность пообщаться с престижными клиентами в роскошных залах с шампанским и икрой по завышенным ценам, которые подаются широким массам. Чаще всего мне предлагают приглашения на дорогие яхты или даже в частные замки, чтобы ознакомить меня с лучшими рынками Европы. От такого предложения трудно отказаться, если, конечно, к нему не привязан какой-нибудь высокомерный миллиардер, жаждущий быстрого траха. 

           Я никогда не смешиваю бизнес с удовольствием. Это мое кардинальное правило. То, что я женщина в доминирующей мужской индустрии, заставляет меня устанавливать границы. Я могу быть одинокой, но это не дает мужчинам права делать мне предложения, особенно если речь идет о бизнесе. 

           А европейские мужчины отличаются от американцев. Они очень откровенны в своих намерениях и быстро восхищаются красотой, когда видят ее. Я тоже не застрахована от акцента, но за время, проведенное здесь, мне удалось не позволить ему склонить меня к компрометирующим позициям. 

           Сегодня вечером я планирую просто расслабиться и насладиться праздником. Сколько себя помню, в моем списке желаний было посетить Большой бал-маскарад в Версале, но много лет назад я пообещала Чарли, что сделаю это вместе с ней, поскольку она обожает Марию-Антуанетту. Между рождением детей и ее загруженностью на работе это первая возможность для нее вырваться на несколько дней без девочек. 

           Лекс выбрала для них отель Four Seasons, пентхаус с видом на Эйфелеву башню с террасы. Мне не впервой осматривать этот номер, я видела его много лет назад, когда работала исполнительным помощником Лекса. Поскольку деньги никогда не были проблемой, Лекс предпочитает останавливаться только в самых лучших отелях по всему миру.

           Внутри роскошного помещения парикмахер и визажист суетятся над нами двумя, пока мы сидим в креслах перед большим зеркалом. 

          — Я до сих пор не могу поверить, что Лекс согласился придти на это мероприятие, — говорю я, стараясь держать глаза закрытыми, пока на них наносятся тени для век, — И надеть костюм.

          — И не просто костюм, — Чарли хихикает, извиняясь, когда стилист чуть не роняет кисть. — Мне пришлось пойти на компромисс. Его костюм полностью черный с минимальным количеством оборок. Адриана позаботилась о том, чтобы он соответствовал восемнадцатому веку, но вам действительно стоило присутствовать на примерке. Мне кажется, я никогда так сильно не смеялась. Чуть не описалась, а Ноа...

           Я открываю глаза, ожидая, что Чарли продолжит, пока она не прочистит горло. 

          — В общем... Эрик умирает от ревности. Будь благодарна, что у него будет ужин в честь годовщины свадьбы родителей на Манхэттене, иначе он был бы здесь, одетый как какой-нибудь отчаянный принц-гей, который хочет свести счеты с богатым королем.

           В голове крутится вопрос, зачем Эрика позвали на званый вечер его родителей, ведь Доминик там не будет. Я стараюсь игнорировать бесчисленные вопросы, проносящиеся в голове, и избавить себя от мыслей о Доминике. Если наше соглашение было простым, то оно приняло сложный оборот и создало больше стресса, чем нужно. 

           Просто дышать и забыть о его существовании, хотя бы на эту ночь. 

           — Итак, я думаю, — заключает Чарли с коварной ухмылкой. — Мы сделаем потрясающие фотографии и выложим их в Insta. У Эрика будет пена у рта, что пойдет ему на пользу.

          — Бедный маленький ублюдок. — Я хмурюсь, сдерживая смех. 

          — О, так твой британский сленг вернулся? — Смех вырывается у Чарли, когда я бросаю в нее орех макадамия из стоящей передо мной миски. — Кроме того, это расплата за то, что он притащил меня на скучнейшую художественную выставку на прошлой неделе. Он сказал, что хочет украсить свою квартиру новыми картинами, но оказалось, что его бывшая любовница вышла замуж за художника. Этот надоедливый вредитель просто хотел, чтобы я оценила, кто был бы лучшим мужем. Он или будущий художник.

          — Знаешь, иногда я рада отдалиться от Эрика. Кроме мисс Королевы Драмы, как поживают остальные?

          — Хорошо, я думаю. Адриана занята Энди и Луной, а также своей модной линией и благотворительностью, — сообщает Шарлотта с блеском в глазах. "

— Они только что вернулись с Филиппин.

          — Отпуск?

          — Не совсем. Джулиан пишет новую книгу, и ему нужно было провести исследование. Пока они были там, они посетили несколько детских домов и, ну, ты их знаешь. Они поговорили с Эндрю и запланировали еще один визит через несколько месяцев.

           — О, — говорю я вслух. — Опять расширяют семью?

           — Нет, по крайней мере, я так не думаю. Просто пытаются внести свой вклад и помочь тем, кто "

«нуждается», — Чарли делает глоток шампанского, прежде чем продолжить: — Хотя я бы не стала им мешать. Джулиан отлично ладит с Энди и Луной. Адриана несколько раз намекала, так что никогда не знаешь.

           — А как обстоят дела с Лексом и Джулианом? — спрашиваю я со знающей ухмылкой. — Все еще в порядке?

           — Настолько, насколько это может быть нормальным, — Чарли фыркает за своим бокалом. — Они вежливы друг с другом. Они могут находиться в одной комнате и здраво обсуждать иностранные дела, но я не могу назвать их идеальными. Например, я зашла к Адриане выпить кофе, а она опаздывала. Естественно, я сидела с Джулианом и болтала, пока мы ждали. Скажем так, мой дорогой муж был не очень доволен.

           — Подожди, случайно, это было примерно неделю назад?

           — Откуда ты знаешь? — Чарли приподняла бровь. — Он тебе сказал?

           — Нет, но у нас была сложная видеовстреча с клиентом. Лекса сильно нагрузили, а ты его знаешь, стоит усомниться в его этике, и он потеряет свое «хладнокровие». Из-за этого у него весь день было плохое настроение. Я просто хочу сказать, что, возможно, это не совсем твоя вина.

           — Это объясняет его

вспышку, — тянет Чарли, не слишком довольный. — Честно говоря, я до сих пор не понимаю, как ты с ним работаешь. Он может быть таким...

          Звук, с которым Лекс прочищает горло, заставляет Чарли замолчать. Спрятав улыбку, я с нетерпением жду, чем закончится спор. Стоя у дверной коробки, Лекс складывает руки, нарочито приподнимая бровь, на его губах играет ухмылка. Он одет небрежно — пара темных джинсов и светло-голубая рубашка-поло. 

           Я не раз оказывалась под перекрестным огнем во время их споров, включая ту печально известную драку в ресторане, когда я впервые узнала, что Чарли — женщина, в которую Лекс был безнадежно влюблен. Со временем это перестало меня волновать. Так же, как когда ссорятся два твоих брата или сестра, а ты сидишь в углу с упаковкой попкорна и радуешься, что хоть раз это не ты.

           — Не смотри на меня так", - предупреждает Чарли, прищурив глаза. — Ты же знаешь, что можешь быть занозой в заднице. Если бы мне пришлось работать с тобой, я бы в первый же день подала жалобу в отдел кадров.

           — Напомни мне еще раз, почему я женился на тебе? — спрашивает он, потирая подбородок. 

          — Я прекрасна в постели. Я умею готовить, к тому же ты меня обрюхатил, так что... — уверенно отвечает Чарли, ухмыляясь своему отражению, в то время как Лекс остается непривычно тихим. — Разве тебе не нужно куда-то пойти? Выпить с подругой?

          Странный взгляд проходит между ними, побуждая меня обратить на него внимание. Лекс не из тех, кто держит «друзей». За то время, что я его знаю, его безжалостная личность нажила ему врагов больше, чем что-либо другое. Большинство так называемых дружеских отношений у него возникло благодаря Чарли. 

          — Да, — соглашается он, проверяя свой телефон. — Я скоро вернусь, чтобы переодеться, и встретимся в Версале.

          — Мы можем подождать, — предлагаю я, внимательно наблюдая за ним. — Уверена, мы можем немного опоздать.

          — Я бы предпочел, чтобы вы, дамы, ничего не пропустили, — он придвигается к Чарли и целует ее в щеку, пока между ними что-то происходит. Удивительно, но Чарли не спорит с ним и говорит, чтобы он наслаждался напитками. 

           Как только он уходит, я задаю вопросы, которые так и вертятся у меня на языке. 

           — Что это было?

           — О чем ты говоришь?

           — Лекс редко ходит куда-то с друзьями. Что это за человек, с которым он встречается?

          — Какой-то парень, которого он знает, — Чарли отмахивается от него, как от ничего особенного. — Слушай, это, наверное, бизнес, как всегда и бывает. Как ты знаешь, его интересы сместились на европейский рынок, так что я не рассчитываю проводить с ним здесь много времени, поэтому у меня есть ты.

           Искренне улыбаясь, я игнорирую свое любопытство и меняю тему, спрашивая ее о девушках. Когда речь заходит о ее «дочерях», Чарли может говорить часами. Я скучаю по всем трем девочкам, и в последний раз я видела их год назад, когда у меня была двухдневная конференция на Манхэттене. Чарли прилетела вместе с ними, чтобы мы могли провести немного времени вместе. Несомненно, у нее полно дел, и это еще одна причина, почему детей так приятно баловать, но не менее приятно отдавать их обратно в конце дня. 

           Визажист и парикмахер заканчивают работу над нами, и я надеваю свой костюм. С их помощью я влезаю в платье, пока они по очереди застегивают пуговицы на спине. Платье в духе Марии-Антуанетты — темно-красное с тяжелой черной парчой, отделанное золотым жемчугом и диамантами. Платье застегивается на пуговицы, в результате чего моя грудь кажется огромной в квадратном вырезе. Учитывая, что я не ношу бюстгальтер, их упругий и внушительный размер не оставляет меня равнодушной. 

           — Кейт, — говорит Чарли с расширенными глазами. — Ты выглядишь потрясающе! К тому же, твоя грудь... с такой грудью ты точно получишь множество внимания.

           — Получу немного внимания от мужчины в сомнительных колготках? — Я смеюсь, застегивая застежку-чокер. — Для этого мне нужно быть очень пьяной.

           — Никогда не знаешь, — Чарли кивает с ухмылкой. — Сегодняшний вечер может стать твоим.

           — Я не хочу ни с кем знакомиться. Пока мы развлекаемся, это все, что имеет значение. Не оставляй меня в подвешенном состоянии и не убегай в гостиничный номер на минутку.

           Этот момент мог бы стать открытием для упоминания Доминика. Однако на протяжении многих лет я предпочитала держать наши встречи при себе, прекрасно зная, что Чарли к нему чувствует. Как и полагается лучшей подруге, она желает мне только лучшего и напоминает о моей ценности каждый раз, когда мы разговариваем. Чарли очень резко отзывается об образе жизни Доминика, поэтому я снова предпочитаю игнорировать свои мысли и молчать по этому поводу. 

            — Честно говоря, Кейт, ты — женская версия Лекса. Все работа, никаких игр. Я понимаю, как важно жертвовать личной жизнью ради достижения своих «амбициозных целей», но когда же ты начнешь ставить себя на первое место? — Чарли неторопливо заговорила, ее глубокий взгляд требовал хоть какого-то ответа. 

           — Меня все устраивает, как есть, — уверенно отвечаю я. — Давай просто насладимся сегодняшним вечером, пожалуйста.

           Большое зеркало дает мне достаточно места, чтобы осмотреть весь мой ансамбль.  

           Чарли занята тем, что надевает свое платье. Адриана создала для нее изумрудно-зеленое платье с черной кружевной маской. Цвет сам по себе захватывает дух.  

           Надев свою черную маску из нежного кружева, я некоторое время любуюсь своим завершенным нарядом. Мои волосы мягко уложены набок и уложены локонами в соответствии с эпохой. Совсем недавно я покрасилась в пепельный блондин, и мне нравится этот оттенок по сравнению с моим натуральным цветом. В отличие от многих других образов, которые я видела в Интернете, готовясь к этому событию, я решила не надевать парик, как Чарли. Из-за летней жары и тяжелого платья, которое нам придется носить весь вечер, парик показался мне раздражающим и ненужным.

          Чарли оборачивается, полностью одетая, ее глаза блестят от возбуждения. Она также выпила по меньшей мере два бокала шампанского, пока мы сидели здесь, и я ожидаю, что в лучшем случае она будет полностью пьяна к полуночи. Я не возражаю. Пьяная  Чарли — это веселая Чарли. Всегда есть один друг, с которым становится в десять раз веселее, когда он пьян, и Чарли получает эту медаль, а Рокки идет на втором месте. 

           — Адриана великолепна, — говорит она с фальшивым британским акцентом, заставляя меня разразиться хохотом. — Это платье просто идеально.

           — Вы готовы веселиться и пить дорогое французское шампанское в Версале? — я радостно восклицаю, протягивая свой бокал, чтобы он звякнул с ее бокалом. — La vie est belle! (Примечание: Жизнь прекрасна!)

           Мы вдвоем пьем, подпевая «Celebration» группы Kool & the Gang.  

           — Жизнь прекрасна, — повторяет Чарли по-английски. — И сегодня будет ночь, которую я так долго ждала.

***

          Мы приезжаем незадолго до начала ночного шоу фонтанов, чтобы скоротать время, прогуливаясь по прекрасным садам в сумерках. Сам бал начинается только в одиннадцать тридцать и обычно заканчивается перед самым рассветом. 

           Присутствующие на балу люди, безупречно одетые в свои костюмы, собираются в группы, чтобы сделать несколько фотографий на память. Туристы также занимают места, любуясь окрестностями и доставая свои телефоны, чтобы сфотографировать тех, кто готов им позировать.  

           Солнце начинает садиться, и небо покрывается полотном из красивых цветов. Насыщенные оттенки красного смешиваются с апельсинами, пурпурными и малиновыми цветами, и все это вызывает во мне чувство спокойствия. 

           — Небо просто потрясающее, — с тоской говорит Чарли, ее мысли совпадают с моими. — Франция прекрасна. Я понимаю, почему ты решила остаться здесь.

           — Это прекрасно, — соглашаюсь я, когда мы оба замираем в своих движениях. — Я действительно не могу представить, что сейчас живу в другом месте.

           Чарли отвлекается и смотрит на свой телефон со знающей ухмылкой: — Лекс только что прислал мне очень нецензурное сообщение о том, как неудобно носить колготки.

           — Почему я не удивлена? — размышляю я, улыбаясь людям, проходящим мимо в своих костюмах. — Как скоро он приедет?

          — Скоро. Так, слушай, есть кое-что...

           Я прерываю Чарли, побуждая ее следовать за толпой, движущейся к большим фонтанам: — Поторопись... давай займем хорошее место. Я не хочу ничего пропустить.

           Все остальные придерживаются той же идеи, и благодаря ночному небу, опустившемуся на нас, вид открывается просто потрясающий. Не в силах скрыть улыбку, я оглядываюсь вокруг, недоумевая, что Франция всегда предлагает что-то новое, от чего у меня просто перехватывает дыхание.

          Ночное шоу фонтанов представляет собой трюки с водой и огнем под музыку. Мы стоим вместе, смотрим и хлопаем вместе с остальной толпой. Все это происходит в безупречное время, которое они освоили без единого изъяна.

           — А вот и вы, ребята.

           Голос Лекса выводит меня из оцепенения. Я поворачиваюсь к нему лицом и опускаю глаза к его ногам, разглядывая его костюм. Выражение его лица говорит само за себя, он чувствует себя неловко, когда, кажется, съеживается. На нем черный костюм с изумрудно-зеленой оборчатой рубашкой под пиджаком. Как и мы с Чарли, он решил не надевать парик, а надел маску, чтобы соответствовать тематике. 

           — Классные колготки, — дразняще говорю я. Чарли взглядом предупреждает меня, чтобы я заткнулась, но выражение ее лица меняется, и на нем появляется нервная улыбка. — Чарли, ты в порядке?

           — Эм, я пыталась сказать тебе раньше, что...

           Взрыв фейерверка заглушает ее слова, взрываясь над нами яркими цветами, чтобы зажечь «черное небо». Люди ахают и охают, поднимая головы, чтобы посмотреть на анимационное шоу и аплодируя. Согласно моим исследованиям в Интернете, появление фейерверка — это начало того, что гарантировано станет незабываемой ночью.  

           Я уже готова к этой ночи, хочу пить шампанское, танцевать и забыть о существовании всего, кроме прекрасной компании моих близких друзей. И еще небольшого количества дел, которые я планирую выполнить до того, как спиртное сочтет меня бессвязным. 

           Порыв ветра проносится мимо нас, принося с собой знакомый запах. Невольно я замираю на месте, судорожно втягивая носом воздух, пытаясь определить, почему этот запах поглощает мои мысли и возбуждает все мои чувства. Он словно переносит меня в прошлое. Я не знаю, где и когда, но помню только приятные моменты. 

           — Кейт, ты слушаешь? — спрашивает Чарли. 

           — Прости, было очень громко. Что ты говорила?

           — Я устроила тебе еще одно свидание, но прежде чем ты скажешь...

           Я поднимаю руку, побуждая ее остановиться: — Сколько раз я должна тебе повторять, Чарли? После твоей последней неудачной попытки устроить мне свидание, с чего ты взяла, что я буду пытаться снова?

           — Я слегка оскорблен, — голос хихикает позади меня. 

          Голос, как и запах, вызывает поток воспоминаний. Воспоминаний, которые я похоронила вместе со многими другими вещами. Медленно и уверенно поворачиваясь, мое тело смещается, чтобы увидеть того, кому он принадлежит. 

           Мои глаза широко раскрываются, фиксируясь на стоящем передо мной мужчине. Маска закрывает часть его лица, но под черным фасадом скрываются глаза человека, которого я когда-то любила. Пронзительный ореховый цвет, в котором плещется море крапинок, пляшет от восторга, когда они смотрят на меня. 

           Ной Мейсон.

Восьмая глава. Кейт  

Воспоминания звучат, как в старом кино.

Каждая сцена вызывает волну эмоций, тех самых, которые были похоронены с того момента, как я покинула Штаты и села в самолет до Парижа. Знакомое и теплое чувство нахлынуло на меня, как теплые океанские волны, успокаивая нервы и утешая, к моему удивлению. Но по мере того как взгляд Ноя становится все глубже, на смену минутному спокойствию приходит чувство сдавленности в груди и пустое выражение лица, которое я никак не могу сменить.

— Я слышал, тебе нужен партнер, — просто говорит он.

Я наклоняю голову, чтобы посмотреть на него сзади, как будто ожидая, что рядом с ним будет кто-то еще. Первой моей мыслью был Эрик, но потом я не вижу никого, кроме незнакомцев и, конечно же, Лекса и Чарли, поднявших брови в ожидании моей реакции.

Я медленно отступаю назад, изучая стоящего передо мной мужчину. Прошло более трех лет с тех пор, как я в последний раз видела его в больнице. В тот день я решила уйти и начать новую жизнь. В тот самый день, когда он признался мне в любви и в то же время объявил, что собирается начать новый путь, дождавшись рождения ребенка от Морган.

Этот момент стал последним уколом в открытую рану, которую я слишком долго позволяла обнажить. Безусловно, я скучаю по тому, что он был моим лучшим другом, тем, кого я полюбила и на кого полагалась во время нашего общения. Но что-то между нами не сходилось. Мы были отличными друзьями, но не более того. И как бы я ни старалась игнорировать этот факт, признание Ноя поставило точку. Он влюбился в другую женщину, и они должны были строить совместную жизнь.

Что касается меня, то я поступила так, как всегда и поступала в жизни: отправилась навстречу новым приключениям и сосредоточилась на себе, закрыв последнюю главу в этой книге.

Мы остались друзьями — «друзьями» это главное слово — в социальных сетях, но я редко заходила в свой аккаунт и никогда ничего не писала. В отличие от Эрика, я не находила в этой платформе никакой пользы. У меня есть более полезные занятия, чем бесцельное пролистывание и «лайки» чьих-то постов.

Мы не общались друг с другом, если не считать сообщения, которое я передала через Чарли, чтобы поздравить его с рождением дочери. Так мы и отдалились друг от друга и с тех пор не общались.

Сейчас он стоит передо мной, все такой же душераздирающе красивый, как и прежде.

Ной одет так же, как и Лекс, — в черный костюм, возможно, созданный Адрианой, если судить по оборкам. При ближайшем рассмотрении он выглядит немного худее, чем я его помню, но под трико он все равно кажется мускулистым.

Хотя за черно-золотой маской его лицо говорит совсем о другом. Его глаза не блестят так ярко, как я когда-то помнила, а щеки истончились — еще один признак потери веса. Его обычно свежевыбритое лицо покрыто густой бородой, но ухоженной, а не заросшей, как я заметил у некоторых мужчин. Это добавляет ему мужественности и в какой-то степени ему идет.

— Можно ли обнять давно потерянного друга, или ты предпочитаешь, чтобы я стоял здесь, и ты могла продолжать молча смотреть на меня? — он потирает бороду, а затем ухмыляется. — Сразу скажу, что я беру доллар за минуту.

Я придвигаюсь ближе к нему, обхватывая его шею руками. Его тело оказывается вровень с моим, и он обхватывает меня за талию, заключая в очень крепкие объятия. Закрыв глаза, я делаю глубокий вдох, и в это же время мое сердце начинает тяжело биться. В объятиях Ноя его запах становится еще более незабываемым. Постепенно в моей памяти всплывают бесчисленные ночи, когда я опускала голову на его плечо, или те несколько раз, когда я прижималась к его груди и слушала биение его сердца. Было время, когда я могла запомнить его ритм, почти как оно играло мелодию, когда я была рядом с ним.

— Ты здесь..., — пролепетала я в замешательстве. — Я не понимаю?

Освободившись от меня, он остается в нескольких сантиметрах от меня, а мои руки снова падают на бока.

— В вопросно-ответной части свидания объявляется пауза.

Он предлагает мне посмотреть на фонтаны. Вода брызжет вверх, а вокруг нее горит подсветка. Люди с благоговением наблюдают за происходящим, и все это время мое замешательство не выходит у меня из головы.

Ной наклоняется ко мне, его дыхание близко к шепоту: — Я слышу твои мысли. Чарли сказала, что тебе нужен партнер, а мне нужен собутыльник.

Как раз в тот момент, когда мой рот начинает открываться, в небо снова взмывают фейерверки, лучи красок, дающие старт грандиозному событию. Все с волнением наблюдают, пока они не заканчиваются, после чего огромная толпа, как стадо, собирается у главного входа.

— Мы готовы отправиться внутрь? — спрашивает Чарли, покусывая нижнюю губу.

Я киваю, решив оставить свое мнение о ее продуманном трюке при себе. Если я устрою сцену по этому поводу, она решит, что это из-за моих безответных чувств к Ною. Раздраженная ее тайной о его присутствии, я решаю выбрать более подходящее время для обсуждения, которое, скорее всего, наступит вскоре после того, как шампанское потечет по моим венам, придав мне смелости сказать то, что я действительно думаю.

Мы вчетвером идем к VIP-очереди, которая движется быстрее, чем общая. Несколько месяцев назад, когда Чарли сказала мне, что хочет присутствовать на этом мероприятии, я поговорила с несколькими коллегами, которые предложили нам приобрести экстравагантные билеты. Это дало бы нам роскошные столы, за которыми мы могли бы сидеть, еду со шведского стола и неограниченное количество напитков.

Главное, чтобы выпивка была в неограниченном количестве.

Когда мы вошли в главный бальный зал после регистрации, мы словно попали на танцевальную вечеринку с выступлениями артистов. Куда ни повернись, везде есть на что посмотреть, и это на мгновение отвлекает меня от того, что Ной хватает меня за руку и тянет за собой Лекса и Чарли.

Некоторые артисты стоят на подиумах, двигая конечностями в том, что, как я предполагаю, является интерпретационным танцем. Другой выступает с жонглированием огненными фонариками, привлекая толпу посмотреть на их удивительное мастерство.

По большому помещению, где проходит мероприятие, метаются огни стробоскопов, неоновые цвета на фоне темных стен в такт звучащей музыке. Здесь столько всего интересного, и я начинаю понимать, почему люди часами пропадают среди развлечений, которые гораздо веселее, когда они одеты в костюмы.

Лекс находит наш столик и, конечно же, дергает за дополнительные ниточки, чтобы убедиться, что у нас все в порядке. Мы расположились наверху с лучшим видом на всю площадку, достаточно близко, чтобы видеть главную сцену. Столик также находится рядом с буфетом и баром, плюс туалеты.

Ведерко с охлажденным шампанским стоит посреди нашего стола. Без промедления я открываю его и наливаю себе бокал, выпивая его, даже не выпуская дыхания. Лекс и Ной наблюдают за мной с весельем, а Чарли качает головой по сторонам, понимая, что вот-вот столкнется с пиком бури.

— Как насчет того, чтобы взять еще выпивки? — Лекс предлагает Чарли.

— Ты останешься, Лекс, — я почти толкаю его обратно на сиденье. — Мне нужно поговорить с Чарли.

Я не даю ему шанса ответить, сжимая ее руку, пока мы не оказываемся у бара.

— Ой! — она хмурится, отдергивая от меня руку. — Ты делаешь мне больно, Кейт!

— О чем ты думала, приводя Ноа? — кричу я в отчаянии.

Все еще потирая руку, она вздыхает: — Я думала, разве это не будет весело?

— Весело?

Бармен сразу же обслуживает нас. Я заказываю дорогую бутылку шампанского и бурбон для мужчин: — Чарли, мы с Ноа... больше не друзья.

— Послушай, Кейт. Если честно, Ною нужно было время, чтобы подумать, и я подумала, что это будет здорово. Ты знаешь мое мнение о том, что произошло много лет назад. Он сейчас не в лучшем состоянии, и я волнуюсь, понимаешь?

Когда речь заходит о личной жизни Ноа, я просила Чарли не рассказывать мне ничего. Насколько я знаю, они с Морган создают семью. Он любит ее, и брак был неизбежен. Чем меньше я знаю, тем лучше.

Но, конечно же, несколько месяцев назад Эрик раскрыл передо мной свой большой толстый рот во время одной из своих пьяных ночных разглагольствований. По его словам, Ной и Морган расстались, хотя он не знает подробностей, почему. Я не лезу в чужие дела, не расспрашиваю Чарли или кого-то еще. Если я нужна Ною как так называемый друг, у меня есть все возможности обратиться к нему. Несмотря на то, что с нами произошло, я никогда не оттолкну его, если он во мне нуждается. Однако я не хочу оказаться под перекрестным огнем, прекрасно зная, что мое присутствие в жизни Ноя в те далекие времена стало проблемой для Моргана.

Поднос с напитками уже подан, но я останавливаю Чарли, чтобы она остановилась, прежде чем мы возьмем его обратно.

— Что происходит? — наконец произношу я, выдыхая, прежде чем продолжить. — Это серьезно? Он болен?

— Это не мое дело — делиться его проблемами. Просто будь его другом, Кейт. Это все, что ему сейчас нужно.

С каждым шагом назад к столу слова Чарли эхом отдаются в моей голове. Быть «другом» для Ноа сложнее, чем я хочу признать для нее и для себя. В последний раз, когда я привязалась к нему, пламя дошло до меня и обожгло, оставив заметный шрам, который я скрывала до сегодняшнего вечера.

Чарли опускается в кресло и наклоняется ближе к Лексу, пока они целуются. Я перевожу взгляд в противоположную сторону и решаю выпить еще. Ной сидит в тишине, глядя на главную арену с застывшим выражением лица. Меня привлекает то, как он почти не моргает, как будто находится в кататоническом состоянии. Действительно, если бы он был болен, Чарли сказала бы мне правду. Но опять же, что если он смертельно болен? Он выглядит ужасно худым. Господи, нет, пусть это будет что-то другое.

— Мы пойдем немного потанцуем, — кричит Чарли поверх музыки. — Ребята, хотите с нами?

Я качаю головой: — Мне нужно найти клиента. Он должен быть здесь со своей женой. Я присоединюсь к вам позже.

Чарли хмурится, но лишь на мгновение, прежде чем Лекс оттаскивает ее и убирает с глаз долой.

Я наливаю себе еще один бокал, отчаянно желая успокоить нервы. Понятия не имею, почему я нервничаю, но, возможно, мое сердце, разбитое в последний раз, когда мы были близки, будет хорошим показателем того, почему я на взводе.

— Итак... — бормочу я, проводя пальцами по краю стакана.

— Итак...

Я вздохнула, не зная, как вести себя с ним. В наших жизнях так много изменилось, что, скорее всего, мы уже не те, кем были много лет назад.

Музыка стихает, наступает антракт, хотя на заднем плане все еще звучат менее дискотечные ритмы.

— Как работа?

— Занят, но все так же, правда, — отвечает он непринужденно. — Уже не так сложно, и я нашел свое место в издательском деле.

— Хорошо. Я знаю, что ты беспокоился о том, что не сможешь освоиться.

— Это было три года назад, — напоминает мне Ной.

— Верно.

Неловкое молчание снова поднимает свою уродливую голову. Почему это должно быть так чертовски сложно? Это тот самый человек, с которым тебя арестовали, когда ты голая лежала на пляже в Малибу. Мы вдвоем сидели в тюремной камере и ждали, когда Чарли внесет за нас залог. Это был не самый лучший момент. К тому же он видел меня в худшем состоянии, плачущей из-за мужчины, который обращался со мной как со вчерашним мусором.

Напоминание о Доминике и его отчаянных мольбах вырвалось на передний план моего сознания. Что подумает Ной, если узнает правду? Сама идея нелепа. Нет никаких причин, по которым Ной должен узнать об этом. Пока я держу рот на замке, секрет будет в безопасности.

Но Ной — это человек, которому я когда-то излила душу и сердце. Он знает меня лучше, чем я сама.

В прошлом.

Жизнь изменилась.

— А ты? Лекс сказал мне, что ты делала удивительные вещи в Европе, а Чарли говорит, что у тебя была возможность много путешествовать. Похоже, жизнь удалась.

Мои глаза расширились от удивления. Я понятия не имела, что Чарли или Лекс говорили обо мне Ною. Он спрашивал обо мне? Или это было сказано вскользь? Успокойся, Кейт. Ты слишком много анализируешь.

— Так и было, — вот и все, что я говорю.

Ной отводит взгляд от меня, переводя дыхание: — Кейт, я все тот же парень. Может быть, немного сломленный, но все тот же парень.

— Прошло уже много времени, — напоминаю я ему, отчаянно пытаясь не вдаваться в семантику нашей дружбы. — Давай поедим.

Мы направляемся к буфету, который, на удивление, не слишком переполнен. Здесь так много еды, и все же внезапно мой аппетит пропадает. Напомнив себе, что алкоголь и пустой желудок не сочетаются, я принимаю сознательное решение съесть хотя бы что-нибудь.

Моя пищевая палитра изменилась за годы деловых встреч и ужинов, которые я посещала. Мой трюк заключается в том, чтобы выпить столько, сколько смогу, не показавшись пьяным, затем съесть поданную еду и никогда не спрашивать, что лежит на тарелке. Чем меньше известно, тем лучше. Оказывается, улитки не так уж страшны и вкусны, если их правильно приготовить.

— Итак, скажи мне... улитки. Ура или нет? — Ной поджал губы, вопросительно глядя на блюда, стоящие на серебряных подносах.

— Если учесть, что ты ешь мятное мороженое, которое все равно вызывает всеобщее отвращение, то, возможно, «ура» для тебя. Они довольно приятные.

           — Довольно приятные? — Он с усмешкой поднимает брови. — Слизняк, который с размаху ударяет свое мускулистое тело о землю?

           Я прошу официанта положить две порции на мою тарелку. Подцепив эскарго вилкой, я подношу ее к его рту. 

           — А мне обязательно?

           — Невежливо не делать этого, — заявляю я, сохраняя прямое выражение лица. — Французы славятся своими превосходными кулинарными способностями.

           Он откусывает кусочек, и, хотя его лицо несколько растеряно, ему удается прожевать, не выплюнув его в салфетку. 

           — Неплохо.

           — Пробовать что-то новое - это способ исследовать мир, — предлагаю я, рассматривая все блюда перед нами.  

           — Я не знаю, — Ной наклоняет голову и смотрит на свою пустую тарелку. — Я застрял в аду.

           И гигантский слон в комнате делает свое долгожданное появление, надевая розовую пачку и исполняя «Лебединое озеро», отчаянно требуя нашего внимания. Я не хочу задавать вопросы, потому что если я не знаю о его личной жизни, то и он не должен задавать вопросы о моей. Но потом слова Чарли о том, что ему нужны друзья, и ее беспокойство за него возвращаются с удесятеренной силой. 

           — Чарли беспокоится о тебе.

           — Весь мир беспокоится обо мне, — говорит он, быстро наполняя свою тарелку, и выглядит так же отчаянно, как и я, желая уйти от разговора. 

           Мы садимся за стол с едой, но оба почти не едим. Я откусила несколько кусочков, заметив, что Ноа бесцельно ковыряется в тарелке. Пока я сижу за столом, моя сумочка вибрирует. Выдвигаю телефон, и на экране появляется сообщение от Бувье Фонтена, нашего клиента. Я быстро пробегаю глазами текст. Бувье извиняется, что вынужден отложить нашу сегодняшнюю беседу. Его отец заболел и был доставлен в больницу. Я набираю ответ, посылая ему молитвы, а затем быстро отправляю сообщение своему помощнику Эмилю, чтобы он напомнил мне завтра встретиться с Бувье, чтобы убедиться, что состояние его отца стабильно.

           — Черт, — громко произношу я. 

           — Что случилось?

           — У клиента возникли кое-какие проблемы. Его не будет, а мне не терпится завершить сделку, над которой мы работали довольно долго.

           Ной покачал головой с самодовольным выражением лица: — Только работа, никаких игр. В кого ты превратилась?

           — Я развлекаюсь, — защищаюсь я. — Нет ничего плохого в том, чтобы заниматься делами во время подобных мероприятий. Европейский рынок отличается от американского. Здесь нужно развивать отношения и вкладывать время в создание крепкого союза, чтобы обе стороны оказались в выигрыше.

           — Мудро сказано, — укоряет Ной. — Хотя я считаю, что несправедливо осуждать американцев за то, что они не развивают отношения. Иногда ты выкладываешься на полную, изо всех сил. Ты чертовски усердно работаешь, но другой человек не разделяет твоих взглядов. В итоге все рушится, и вы задаетесь вопросом о принятых решениях, которые привели вас к такому исходу.

           Обида в его тоне остается вместе с его словами. Я не совсем уверена, что мы перешли на разговор о чем-то другом, и, судя по горькому выражению лица, можно с уверенностью сказать, что так оно и есть. 

           — Вот почему вам нужно с самого начала занять прочную позицию. Не позволяй кому-то другому диктовать тебе путь. Лучшие отношения длятся, когда две стороны согласны друг с другом.

           — А иногда ты делаешь все это, но этого все равно недостаточно, — бросает он в ответ. 

           — Эй! — я скрещиваю руки в разочаровании, повышая голос. — Я не знаю, в чем твоя проблема, Ной, но это не должно быть из-за меня. Мы были рядом друг с другом всего пять минут, а у тебя уже есть этафишка на плече. У меня нет времени на твои игры разума или что ты там делаешь. Я пришла сюда, чтобы повеселиться, так что извини меня, пока я пойду и сделаю именно это.

          Я одернула юбку своего платья, чтобы не споткнуться, и просканировала окрестности, прежде чем решила сама отправиться на танцпол. Рука Ноя сжимает мою руку, заставляя меня напрячься. 

           — Прости меня, ладно? Я не хотел... — он отпускает руку, проводит ею по волосам и поджимает губы. — Ты права. Это не твоя битва, так что я не должен срываться на тебе.

           Я собираюсь сказать ему, что он прав. Это не моя битва, так что не надо впутывать меня в свои проблемы, пока он не протягивает руку и не смягчает свое выражение лица: — Пойдем потанцуем.

           Я следую за ним на танцпол, но не без наших напитков. Мы танцуем под музыку, которая не так удобна в наших костюмах. Чем больше мы танцуем, тем больше пьем. Чем больше мы пьем, тем больше смеемся, а комната становится все более туманной. Ной уходит в туалет, оставляя меня с Чарли, так как Лекс хочет отдохнуть. 

           Мы танцуем, кажется, несколько часов. Чарли обязательно делает селфи, чтобы отправить его ревнивому Эрику. Где-то во время очередного приступа смеха к нам снова присоединяются Ноа и Лекс. Мы подружились с группой девушек и образовали небольшой круг. Наши тела покачиваются под музыку, шампанское льется из наших бокалов, мы пытаемся пить и танцевать одновременно. Руки обхватывают мою талию, давая мне комфорт, которого мне так не хватало. Я не отталкиваю Ноя, позволяя ему прижаться ко мне, как он делал это много раз. Это злит двух женщин, которые пытаются подойти к нему, но мне-то что. Комната — моя устрица, или как там говорится. 

           Ты пьяна. Ты даже не можешь правильно произнести эту чертову поговорку. 

          Сегодняшний вечер был как раз тем, что мне было нужно, он позволил мне снять напряжение, сковывавшее меня всю прошлую неделю. Чувствуя себя раскрепощенной после большого количества шампанского, мое тело раскачивается в такт песне «The Hills» группы The Weeknd, когда Ноа притягивает меня к себе, наши лица находятся всего в нескольких сантиметрах друг от друга. Я наклоняюсь ближе, собираясь прошептать ему на ухо, как сильно я по нему скучала, когда дьявольские глаза находят меня с другого конца комнаты.

          Доминик.

Девятая глава. Кейт  

Доминик движется к нам, держа Аллегру под руку.

Я встречала ее всего один раз — когда Доминик впервые представил ее как свою невесту. Несмотря на то, что это было много лет назад, ее лицо запечатлелось в моей памяти: глубокие зеленые глаза на фоне оливковой кожи, идеально вылепленные черты лица, доставшиеся ей от итальянцев. Без сомнения, она красива. И как бы я ни презирала ее при первой встрече, я не могу игнорировать свою неуверенность, проистекающую из уродливой болезни сравнения.

Но это было тогда, а сейчас я больше не женщина, которой движут эмоции. Никто не заставляет меня чувствовать себя хуже, чем я заслуживаю. Я контролирую свою жизнь, и никто, особенно она, не в силах это изменить.

Чем ближе они подходят, тем больше бросаются в глаза их костюмы. На Аллегре атласное платье в стиле столетия королевского синего цвета с характерной золотой кружевной отделкой. На голове у нее белый парик, стилизованный под эпоху и тематику мероприятия. Доминик одет в костюм аристократа, такой же, как у Лекса и Ноя, и простую маску. Оттенки королевского синего и золотого цвета полностью совпадают с костюмом Аллегры.

Идеальная пара.

Всего в нескольких футах от меня начинает сбиваться дыхание, а шампанское неприятно бурлит в животе. Волна тошноты подкатывает к горлу, прежде чем я намеренно сглатываю и говорю себе, что нужно взять себя в руки. Все эти нежелательные чувства должны остыть и исчезнуть, хотя бы на несколько следующих мгновений.

— Лекс Эдвардс, — вежливо улыбаясь, приветствует Доминик, протягивая руку в сторону Лекса. — Рад видеть вас снова.

Лексу требуется мгновение, чтобы понять, что это Доминик, и он пожимает ему руку, а затем поворачивается к Чарли.

— Это моя жена, Шарлотта Эдвардс.

— Доминик Кеннеди, — представляет он, его глаза полностью устремлены на Чарли и пожирают его так, что Лекс кажется обеспокоенным. — Я много слышал о вас... от моего брата, конечно.

Когда дело доходит до покерфейса, Чарли — профессионал. Учитывая, что она выбрала профессию адвоката, которая предполагает ведение споров, посещение судебных заседаний и никогда не показывает другим игрокам свои карты, я знаю ее достаточно хорошо, чтобы понять, что сейчас она играет в эту игру.

Наклонив голову, она вежливо протягивает руку, чтобы пожать ее Доминику: — Надеюсь, все в порядке, хотя мы познакомились много лет назад на рождественской вечеринке вашей матери.

— Да, конечно, — отвечает он, затем поджимает губы и быстро поворачивается ко мне.

Его взгляд падает на пол, поднимается по платью и проходит мимо груди, где он прикусывает нижнюю губу, прежде чем заглянуть мне в глаза. Сохраняя абсолютно неподвижное выражение лица, я поджимаю губы, изображая старую подругу, а не любовницу на полставки, которая трахалась с ним неделю назад.

Он наклоняется вперед, чтобы поцеловать обе мои щеки — смелый ход, которым славятся европейцы, несмотря на то что Доминик — американец. От прикосновения его губ к моей коже разгорается пламя, но я быстро отстраняюсь, чтобы не привлекать к нам лишнего внимания.

— Кейт, ты уже знакома с Аллегрой, — говорит он со знающей ухмылкой на лице. — Моя жена.

Его жену. Высокомерный урод, что напомнил мне об этом.

Рядом с ним Аллегра изучает меня пронзительным взглядом: — Да, конечно.

Вслед за Домиником она наклоняется вперед, чтобы поцеловать меня в обе щеки. Чувство вины поглощает меня, разъедая мою совесть. Аллегра больше не является кем-то в тени. Она живет и дышит, цепляясь за своего мужа — мужа, который так быстро посвящает свое время моему телу во время своих деловых поездок в Париж.

Молчание между нами начинает меня тревожить. Что, если она узнает? Сможет ли она прямо сейчас понять, что между мной и Домиником что-то произошло? В бешеной панике мое внимание привлекает запах Ноя, заставляя меня действовать быстро.

— А это Ноа, — промурлыкала я, положив руку на плечо Ноа, — Мой бойфренд.

В тот момент, когда слово «парень» покидает мой рот, я мысленно ругаю себя за то, что была такой идиоткой. Бойфренд — это звучит несерьезно, а моя спутница не претендует на роль жены. Любовник кажется неуместным, так что что еще я могу сказать?

Выражение лица Доминика озадаченное, но он протягивает руку Ною, который неохотно ее пожимает.

— Неплохая у вас спутница, — высокомерно замечает Доминик.

Ной обхватывает меня за талию, притягивая ближе, а затем убирает волосы с моей шеи и нежно целует ее. Моя кожа горит от прикосновения его губ, но я виню в этом конфронтацию, переполненную комнату и вес платья в сочетании со слишком большим количеством шампанского.

— Тот, кто сбежал... — пробормотал Ной, поднимая взгляд, чтобы встретиться с Домиником: — но теперь она моя.

Глаза Чарли расширяются от удивления. Шампанское, которое она пила, чуть не подавило ее, и она издала булькающий звук, пытаясь взять себя в руки.

В отстраненном взгляде Доминика нет тепла — его гложет ревность, как меня гложет прикосновение Ноа. И Ноа играет так же жестоко, подталкивая его, потому что ему совершенно нечего терять.

— Было приятно познакомиться со всеми вами, — тон Доминика становится жестким, его взгляд за маской нервирует, — Наслаждайтесь своим пребыванием здесь. У меня будет еще несколько дней в Париже, пока Аллегра навестит друзей в Венеции. Спокойной ночи.

В его глубоком взгляде отражается тысяча слов, которые не могут быть сказаны между нами. Они вдвоем уходят, когда Аллегра вложила свою руку в его и на мгновение повернула голову, чтобы посмотреть в мою сторону.

Я быстро перевожу взгляд на Ноя и улыбаюсь, стараясь выглядеть хорошо и не ошеломленной тем, что только что произошло.

— Эм... верно, — тянет Чарли, ее глаза обеспокоены. — Нам нужно поговорить об этом или ты в порядке?

— Конечно, я в порядке, — вру я, поджав губы. — Я не видела его несколько лет. Слишком занята работой, к тому же я не возвращалась на Манхэттен.

— Этот парень - придурок, — ворчит Ноа, отстраняясь от меня.

Я поворачиваюсь к нему лицом: — Слушай, прости, что я сказал, что ты мой парен , это была минутная оплошность. Не знаю, о чем я думала. Просто действовала в защиту.

— Он смотрит на тебя, как на кусок чертова мяса.

Я сужаю глаза, и смех невольно вырывается из меня: — Как будто ты не смотришь на женщин таким образом? Пожалуйста, ты можешь быть еще более осуждающим?

Он опускает плечи и пригибает подбородок, его внезапное изменение языка тела становится неожиданностью: — Нет, Кейт. Я не смотрю на женщин подобным образом. Я был женат и отдал своему браку все, что мог. Изначально это был не мой выбор — расстаться, но иногда жизнь преподносит тебе плохие руки. Так что, прежде чем думать, что я такой же, как другие мужчины, может быть, поймете, почему я принимал те или иные решения, прежде чем считать, что я изменил своей жене, из-за чего и оказался в этом гребаном бардаке.

Я ошеломлена, переключая свое внимание на Чарли в поисках ответов. Она закусывает губу, придвигаясь ближе к Ною, чтобы утешить его. Я вижу в нем огонь и ярость, гнев, направленный на самого себя. Но его признание не имеет для меня смысла, и прежде чем я успеваю спросить, он уходит в бар, а Лекс следует за ним.

— Что это, черт возьми, было?

— Как я уже сказала, Кейт, Ноа в плохом положении. Я надеялась, что эта поездка даст ему передышку, но, возможно...

— Но я не понимаю? Почему он упомянул об измене?

— Может, на сегодня мы просто забудем. Выпьем и повеселимся, — предлагает она, испуская долгий, тихий вздох. — Завтра будет новый день, и будет время задать вопросы. Такой шанс выпадает раз в жизни, так что давайте будем жить моментом.

Оптимистичное «давайте жить моментом» Чарли никак не сдерживает мое разочарование. Сидя за нашим столом, настроение становится мрачным. Я наблюдаю за Ноем из другого конца комнаты, когда он опирается на барную стойку в поисках опоры. Лекс подталкивает к нему рюмки. Не похоже на Лекса — заставлять кого-то другого упиваться своими проблемами. И хотя я все сильнее переживаю за Ноя, я помню, как легко он предпочел Морган нашей дружбе.

Мое пьяное состояние не вызывает ничего, кроме нежелательных воспоминаний из прошлого. Желая побыть в одиночестве и перегруппировать свои мысли, я говорю Чарли, что мне нужно в туалет.

Когда я иду в сторону туалета, неся юбку платья в руках, вместо того чтобы тащить массивный кусок ткани по полу, я поворачиваю за угол и вижу вывеску. Чем ближе я подхожу, тем отчаяннее мне хочется в туалет, и я думаю, как я справлюсь с этим в этом платье.

Вдохнув, чтобы сдержать позывы, рука хватает меня за руку и тянет в другой коридор.

— Кто он? — ноздри Доминика раздуваются, как у взбесившегося быка за воротами, готового к нападению. Он отпускает мою руку и упирается ею в стену, намеренно блокируя мой выход. Мышцы на его лице напряглись, я никогда не видела его с другой стороны. Если бы я не знала лучше, кто-то ревнует.

— Ноа? Он мой друг... — я думаю о том, чтобы использовать слово «друг», но какое это имеет значение? У Доминика есть Аллегра, а наша личная жизнь — всего лишь личная. — Кто-то очень близкий мне. Мы давно знакомы.

Он бездумно проводит руками по волосам, разрушая идеальную укладку, которую он демонстрировал всего несколько минут назад: — Он тебя трахает?

Его тон совсем не спокойный — в нем чувствуется настоятельная необходимость, а глаза вспыхивают гневом, словно это проблема. Мне не нравится эта собственническая позиция, не тогда, когда моя жизнь никогда не ставила вопрос до сих пор. И как он смеет позволять себе высказывать эти неустойчивые предположения, считая меня какой-то шлюхой.

Это слово нервирует. Оно неумолимо в своем значении, когда используется по отношению к нам, женщинам. Может быть, именно такой я и стала. Мне было все равно, что он женат и что он может спать с другими женщинами. Я использовала его для удовлетворения своих эгоистичных сексуальных потребностей, и это рисует невероятно ясную картину. Я создала монстра и стала его жертвой.

— Я не буду отвечать на этот вопрос, потому что он не имеет отношения к делу, — сохраняю спокойный тон, не желая давать выход его ревности. — Чего именно ты хочешь, Доминик? Я думала, мы четко определили правила.

Коридор небольшой и тускло освещенный. Здесь есть запасной выход и «немаркированная дверь». В тесном помещении он вышагивает взад-вперед, сжимая кулаки у бедер.

— Мне не нравится, что ты здесь с ним, — почти выплевывает он.

— Простите? Тебе не нравится, что я здесь с ним? — повторяю я, наклоняя голову. — А где именно ты хотел бы, чтобы я была?

Он останавливается на полушаге, кожа вокруг его глаз сжимается от боли: — Я ухожу от Аллегры.

— Доминик, я...

Его тело падает вровень с моим, прижимая меня к стене, а дыхание раздается всего в нескольких дюймах от него. Моя броня стоит на ногах, не позволяя ему сломать меня.

Черт возьми, почему мужчины должны быть такими мудаками!

— Я буду в Париже в понедельник. Пожалуйста, встреть меня, чтобы мы могли поговорить.

— О чем? — восклицаю я.

— О нас.

Мои руки падают ему на грудь, чтобы оттолкнуть его. Когда он наконец перестает меня теснить, я скрещиваю руки в знак протеста, готовая к войне: — Нет никаких «нас»! Господи, Доминик. Ты хотел, чтобы мы были именно такими, какими ты нас создал. Я не понимаю, почему ты вдруг захотел поговорить?

К нам приближаются люди, смеются и хихикают, а потом исчезают в уборной.

— В понедельник, пожалуйста? — он умоляет глазами. — Послушай, мы оба сейчас злимся. Ничего хорошего из этого не выйдет.

           — Мне нужно выбраться отсюда, — бормочу я, избегая зрительного контакта с ним, пока он не берет мой подбородок и не поднимает его, чтобы я встретилась с его взглядом. Его убедительный взгляд рушит мою жесткую внешность, стены разлетаются на куски, а за ними следует всплеск боли: — Я серьезно. Мне нужно идти.

           Я отталкиваю его, делая шаг к выходу. Он окликает меня по имени, невольно заставляя остановиться. Глубоко вздохнув, я оборачиваюсь и жду, что он вернется к нормальной жизни, скажет, что выпил слишком много, или извинится за свой минутный промах, но вместо этого он быстро движется ко мне и с силой прижимается своими губами к моим. У меня вырывается стон, больше похожий на отчаянную мольбу, чтобы он отступил, так как в моем теле поднимается жар. Прижав руки к его груди, я отталкиваю его, задыхаясь. 

           — Цитируя твоего партнера, та, которая сбежала, но теперь она моя, — он дышит так близко к моему рту, что я снова чувствую его вкус. — Ты никогда не могла от меня оторваться, Кейт, так что, возможно, ты и была моей все это время.

           Он уходит с довольной улыбкой, но не прежде, чем оставляет меня наедине со своими беспечными мыслями. Я ненавижу правду, скрывающуюся за его словами. Возможно, на протяжении всего нашего запретного романа я всегда возвращалась, потому что не могла отпустить. 

           И всего за одну ночь все мои миры снова рухнули. 

           Я вернулась на три года назад, борюсь со своими чувствами к такому недостижимому мужчине и в то же время пытаюсь сохранить дружбу с другим. 

           Говорят, что с возрастом нужно становиться мудрее. Я же утверждаю, что через мгновение я снова окажусь в том же старом бардаке. Единственным способом решить проблему на сегодняшний вечер было бы насладиться бесплатным алкоголем — ответом на все вопросы. 

           Но отрицание заведет меня только так далеко. Я защищала себя так долго, как только могла, и создала эту неприкасаемую сторону, до которой никто не может добраться. И глубоко внутри я знаю, что мое время истекает.  

           Разрыв сердца неизбежен.

Десятая глава. Кейт

           Мы, спотыкаясь, выходим из бального зала и возвращаемся в сад. 

           В этом районе бездельничают посетители вечеринок, многие из которых, как и мы, опьянены и едва могут ходить. Некоторые громко шумят, все еще находясь в режиме вечеринки, а другие выглядят совершенно вымотанными. Некоторые предпочитают отдыхать у костра, сидя группами на фоне рассвета, обещающего новый день на утреннем небе. 

           Большое количество людей волочит свои усталые ноги по выложенной галькой дорожке, покидая территорию после того, как была проведена адская ночь. 

          Мы вчетвером сидим с остальными вокруг костра, наблюдая, как пламя горит на фоне свежего утреннего воздуха. После прерывания Доминика и вспышки Ноя ночь должна была пойти под откос. 

           Пока Лекс не купил самый дорогой скотч и не заставил нас его попробовать. Я пробовала скотч несколько раз, не особо возражая против него, хотя он никогда не был моим любимым напитком. Чарли же, напротив, абсолютно его презирает.  

           Тем не менее, скотч и шампанское не сочетаются. Мы не можем ходить ровно, но это неважно, поскольку все наше время было проведено на танцполе. Мы смеялись до боли в легких, а из наших глаз текли слезы. Наша беззаботность привлекала незнакомцев присоединиться к нашему кругу и танцевать с нами. Мы стали лучшими друзьями, пообещали никогда не терять связь и пели так громко, что горло горело от постоянного напряжения. 

           Но всему должен был прийти конец, и сейчас, когда мы сидим здесь и пытаемся спуститься с высоты, мои ноги пульсируют от боли. Я с трудом глотаю, во рту постоянно пересохло, и я не могу избавиться от этого ощущения, даже когда пью воду, чтобы восстановить силы. 

           Пространство вокруг меня наконец перестало вращаться, а реальность становится все более очевидной.  

           Доминик хочет бросить свою жену ради меня.

           А Ной вернулся в мою жизнь.

           Как это произошло? 

           — Как нам перенести ноги в отель? — Чарли хнычет, положив голову на плечо Лекса и закрыв глаза. — Мне так больно.

           — Десять минут ходьбы, — успокаивает ее Лекс, хотя сам выглядит изможденным. — Одежда и туалетные принадлежности уже доставлены. Мы сможем поспать несколько часов, прежде чем машина прибудет в полдень".

    Мы совершаем страшную десятиминутную прогулку к отелю. Чтобы сделать ее менее болезненной, мы вспоминаем ночь и смеемся над собой на танцполе. Шампанское и другие напитки, которые мы употребляли, все еще текут по нашим венам, делая прогулку трудной и в то же время забавной. Ной спотыкается о пустяки. Чарли останавливается, чтобы поблевать в причудливые кусты, выравнивающие дорожку. Когда отель, наконец, оказывается в поле зрения, мы все вздыхаем с облегчением и расходимся по своим номерам, чтобы поспать несколько часов.

***

          Поездка на винодельню господина Оврэ была полной противоположностью.  

           Ехать два часа, но при полном похмелье и менее чем четырехчасовом сне требуется полная тишина. К счастью, я организовала водителя, предсказав, что мы втроем окажемся в таком состоянии еще до того, как я узнаю о Ноа. 

           Ной молчит. В солнцезащитных очках его взгляд задерживается на окне, как и взгляд Чарли. Лекс возится со своим телефоном, но даже он выглядит усталым.  

           — На винограднике господина Оврэ выращивают одно из лучших шампанских во Франции, — говорю я, чтобы разрядить обстановку, — Виноградник передавался из поколения в поколение. Его прабабушка и прадедушка были первоначальными владельцами.

           — Не могу придумать ничего хуже, чем дегустация шампанского, — простонала Чарли, опускаясь на свое место. 

           — А еще есть сыр, — предлагаю я. 

           — Я думала, ты ненавидишь сыр?

           — Нет, я люблю сыр. Но это не значит, что мне нужно встречаться с кем-то, кто занимается любовью с сыром. Ты, конечно, ворчливая, когда у тебя похмелье.

           Еще один стон вырывается из ее уст, прежде чем она достает телефон и набирает текст. Несколько секунд спустя мой телефон вибрирует. Я даю ему несколько мгновений, не желая, чтобы Лекс и Ной что-то заподозрили. 

Чарли: Лекс настоял на пьяном сексе. Я ненавижу его прямо сейчас. Я хочу умереть. Я так устала. 

           Я сдерживаю смех, ничуть не удивленная ее признанием. Когда Ной затихает рядом со мной, я отправляю ему сообщение, чтобы узнать, как он держится, не зная, пользуется ли он еще этим номером. 

Я: Ты еще жив? 

           Он поднимает телефон, чтобы прочитать сообщение, и быстро набирает текст, прежде чем он появляется на моем экране. 

Ной: Да... просто тихо размышляю, так что заткнись. 

           Некоторые вещи между нами никогда не меняются. Я решаю не давить на него дальше, убираю телефон в сумочку и возвращаю свое внимание к пейзажу. 

           — Что случилось? — спрашивает Чарли, раздраженная нашим тайным обменом мнениями. — Что сказал Ной?

           — Я... — я поворачиваюсь к Ною, чтобы ответить, так как мы попали впросак. — Я не знаю, о чем ты говоришь.

           — Что за секрет между вами? Мы все друзья, так что выкладывай.

           — Если мы все друзья, — повторяет Лекс, не отрывая взгляда от экрана. — Почему бы тебе не поделиться тем, что ты написала Кейт?

            — Прекрасно, — преувеличенно бодро отвечает она. — Я устала, и не благодаря тебе. Пьяный секс переоценен, а сон - нет.

           — Если ты считаешь, что пьяный секс переоценен, объясни, почему ты получила два оргазма в течение нескольких минут?

           Рот Чарли приоткрывается в тот же момент, когда Ной застонал, прислонившись головой к стеклу окна. 

           — Драйвер, сколько времени осталось до нашего приезда? — Ной почти кричит. 

           Водитель улыбается, когда мы сворачиваем на другую длинную дорогу: — Один час, месье.

           На этом наши разговоры во время поездки на машине заканчиваются. 

           Час спустя перед нами предстает Овре-ле-Шампань. Есть что-то особенное в сельской местности, она приносит с собой чувство покоя и безмятежности. То, чего, как мне казалось, не хватало в моей жизни до сих пор. 

           Мистер Оврей стоит у входа вместе со своей женой Клодетт и машет нам рукой, когда машина въезжает на большую круговую дорожку. Приветливо улыбаясь, мы все пожимаем друг другу руки, и я представляю всех ему и его жене. Мгновением позже он просит своих сотрудников взять наши сумки и предлагает нам выпить за знакомство. Сегодня днем мы планируем совершить индивидуальную экскурсию по территории, после чего нас ждет специально приготовленный его личным шеф-поваром обед.

           Несколько свободных часов мы решили потратить на осмотр города Шампань. Здесь так много достопримечательностей на разные вкусы — несколько баров, начиная от интимных и уютных, заканчивая более изысканными заведениями, которые привлекают разнообразную публику. 

           Лучшие вина и шампанское — фирменные блюда этого региона, а также фантастическая еда, которую может предложить каждое заведение — меню а-ля карт и местные кулинарные деликатесы — мечта гурмана с любым выбором на любой вкус. 

           Но если не ограничиваться барами и ресторанами, Шампань будоражит чувства и демонстрирует все лучшее, что есть во Франции. Глазам легко смотреть на виноградные лозы, растущие по склонам холмов, а запах свежего воздуха так легко вдыхать. Все вокруг прекрасно, и пока мы идем по улицам, любуясь окружающей природой, Ной прочищает горло рядом со мной. 

           — Слушай, насчет прошлой ночи...

           Я улыбаюсь паре, идущей нам навстречу, и придвигаюсь ближе к Ною, чтобы не столкнуться с ними: — Что с тобой происходит?

           Ной склоняет голову, держа руки в карманах джинсов. Он часто поднимает глаза, чтобы посмотреть вперед, но быстро возвращается к своему закрытому состоянию. 

           — Я не знаю, — наконец признается он, когда Лекс и Чарли поворачиваются, предлагая зайти в небольшое кафе и выпить кофе.  

           Насыщенный темный кофе — именно то, что нужно моему организму, чтобы протрезветь перед сегодняшней дегустацией шампанского. Смакуя первые несколько глотков, мои губы с наслаждением приникают к теплой жидкости.  

           После еще одного часа ходьбы мои ноги уже на грани онемения. Кофеин начинает действовать, пока мы возвращаемся в замок, и я становлюсь невероятно раздражительной. Сон был бы идеальным решением, если бы месье Оврэ не стоял у входа и не ждал, когда мы начнем экскурсию. 

           Поместье потрясающее. Изысканная архитектура, построенная вручную его прадедом и дядей почти столетие назад. За прошедшие годы мистер Оврэй потратил немного денег на обновление поместья, но оно все еще нуждается в некоторых улучшениях, чтобы привлечь больше гостей. 

           Мы гуляем по полям, пока господин Оврей рассказывает о сборе винограда и его ферментации. Он проводит нас по производственному цеху, показывая весь оставшийся процесс, вплоть до укупорки. И наконец, он проводит нас по темным подвалам, где бутылки шампанского лежат на боку с надписью «винтаж».

          Лекс поглощен всем процессом и задает вопросы, пока они идут чуть впереди нас. Ной идет рядом со мной, пиная ногами рыхлые камни. Я полагаю, что, как и я, к нему подкралась усталость, объясняющая его неприветливое настроение. 

           — Ты изменилась, — бормочет Ной, его слова едва слышны. — Ты уже не тот человек.

           — Ну, и ты тоже, — отвечаю я, раздраженная его осуждающим тоном. — То, что мы были друзьями много лет назад, не означает, что все может стать как прежде.

           — Ого, сильно замерзли?

           — Что это значит? — я замираю на месте.

           — Ты превратилась в карьеристку, у которой нет времени ни на мужчин, ни на кого. Вообще-то, я поправлю. У тебя явно есть время, чтобы трахаться с Домиником, я прав?

           Я скрещиваю руки на груди, пульс учащается, а желудок твердеет от вырвавшейся наружу правды. Мой взгляд остается неподвижным, глаза не отрываются от осуждающего взгляда Ноя: — Я не понимаю, о чем ты говоришь.

           — Конечно, нет, о твоей жизни. Я понимаю.

           — Как ты смеешь судить меня? — в моем голосе тлеет обида. — Я уверена, что развал твоего брака как-то связан с тем, что ты высокомерный мудак!

           Эти слова эхом отдаются в подвале, но, к счастью, мистер Оврэй, Лекс и Чарли уже вышли. 

           Ной качает головой, сужая глаза и кривя губы: — Ты такая же, как она.

           — Прости?

           — Движимая амбициями, и ты сделаешь все, чтобы сохранить их.

           Я показываю на него пальцем, не понимая, как ему удалось вызвать у меня столько эмоций: — Во-первых, не сравнивай меня со своей женой. То, что я решаю делать со своей личной жизнью, тебя не касается. И вообще, я никогда не просила тебя приезжать сюда. Это была идея Чарли, а не моя. Я была счастлива и без тебя.

           Опустив голову и убрав руки в карман, Ной поворачивается спиной и уходит. Мои слова были бессердечными, это был явный обмен мнениями, и чем дальше он уходил, тем больше сожаление настигало меня, как порыв ветра после остатков бури. 

           Лекс и Чарли ждут у входа, заметив отсутствие Ноя. Я быстро сообщаю им, что отправляюсь в свою комнату, чтобы отдохнуть, а затем присоединяюсь к ним за ужином. Вернувшись в свою комнату, я бросаюсь на кровать и пытаюсь закрыть глаза. Но заснуть невозможно, и слова Ноя преследуют меня безрезультатно. Ну изменилась я, подумаешь. И кому какое дело, что я амбициозна, я была такой с тех пор, как встретила его. Его мнение — это его мнение. Я просто не понимаю, почему оно так важно для меня.  

           Почему меня это вообще волнует? 

           Глаза закрываются, но тяжесть в голове позволяет мне отключиться лишь на несколько минут. Я уже привыкла к тому, что во время путешествий я могу вздремнуть — это быстрый способ восстановить силы. Я решила принять душ, чтобы размять напряженные мышцы, но как бы я ни старалась, мои мысли снова и снова перемещаются между Ноем и Домиником. Два совершенно разных мужчины в моей жизни, желающие разных вещей. 

           Я выпрыгиваю из душа, досадуя на себя за излишние размышления, и одеваюсь в элегантное коктейльное платье шиферного цвета, которое сидит до середины бедра и расклешается от талии, а также имеет вырез на плечах. Платье дополнено черными туфлями на каблуках Alexander McQueen, на шее — простое ожерелье с серьгами-обручами и овальным бирюзовым кольцом, чтобы добавить ярких красок. Макияж простой, а волосы завязаны в тугой хвост. 

           Смотрясь в зеркало, я делаю глубокий вдох, пока мой телефон не зажужжал у меня перед носом.  

           На экране появляется имя Доминика с прикрепленным видеофайлом. Мои пальцы двигаются быстрее, чем мой мозг, рассуждающий и говорящий мне не открывать его. 

           Видео начинается с того, что Доминик лежит на кровати совершенно голый, а его член стоит прямо, как камень. Он начинает медленно поглаживать его, его лицо морщится, как будто каждый удар приносит ему удовольствие и боль. Волоски на моих руках начинают подниматься, температура в комнате повышается до некомфортного уровня. Тряся головой, желая вырваться из его объятий, я нажимаю паузу на видео и в разочаровании бросаю телефон на кровать.

***

          Ужин будет подан на большой террасе с открытым видом на виноградник. Солнце еще не село, когда я выхожу на улицу, но от пейзажа захватывает дух. 

           Лекс и Чарли уже сидят за столом вместе с мистером Оврэ и Клодетт. Занимая место напротив Чарли, она улыбается, прежде чем к нам присоединяется Ноа.  

           Мой взгляд падает на него: он выглядит таким красивым в черных брюках и темно-синей рубашке. Ужин не слишком формальный, поэтому он закатывает рукава рубашки и слегка расстегивает пуговицы, обнажая грудь. Запах его одеколона витает в воздухе, вызывая во мне нежелательное чувство. Возможно, я была слишком строга к нему, добавляя стресс в его жизнь, когда очевидно, что он переживает что-то значительное. 

           Под столом я перемещаю свою руку к его руке и кладу ее сверху, крепко сжимая, чтобы дать ему понять, что все будет хорошо. Он не вздрагивает и не поворачивается в мою сторону, но под моей рукой его мышцы расслабляются. 

           Мистер Оврей проводит большую часть ужина, рассказывая нам об истории винодельни. 

           Еда восхитительна — французские деликатесы и, конечно, больше сыра. Мы втроем устно соглашаемся на то, чтобы Лексед инвестировал в бизнес, видя его потенциал и страсть Оврэ к сохранению его целостности. 

           — Я организую встречу на этой неделе и соберу свою команду, чтобы начать работу над этим проектом, — сообщаю я мистеру Оврэю. — Я также хотела бы, чтобы моя команда менеджеров, которая будет работать в тесном контакте с вами, приехала сюда, чтобы они могли увидеть все это своими глазами.

           Подняв бокал, он приглашает нас присоединиться к нему: — Тост за наше будущее!

           Мы пьем за наше будущее, наши бокалы звенят друг о друга, пока бокал Ноя не оказывается напротив моего. С теплой улыбкой лицо Ноя смягчается, пока мы пьем шампанское. 

           После того как несколько блюд были поданы, мы удаляемся с бокалами на улицу. В центре открытого пространства, окруженного мягкими шезлонгами, находится красивый каменный костер. Прекрасная ночь за городом, звезды мерцают, а летний ветерок охлаждает кожу. 

           — Я влюбилась в это место, — пробормотала Чарли, прижавшись головой к груди Лекса. — Франция прекрасна.

           — Может, мы купим замок и будем привозить девочек сюда на лето? — предлагает Лекс. 

           Чарли с ухмылкой садится: — Очень похоже на Анджелину Джоли. Но ты серьезно?

           — Почему бы и нет? Деньги — не проблема. Если Кейт будет здесь, она сможет пользоваться квартирой, когда захочет, а мама любит Францию. Даже Адриана может приехать погостить, если захочет.

           — Боже мой, как много всего нужно обдумать, — волнение Чарли нарастает, заставляя ее опустить бокал. 

           — Ладно, успокойся, — Лекс улыбается, потягиваясь и зевая. — Мне нужно поспать, пока ты, как обычно, обшариваешь Pinterest.

Они вдвоем завершают вечер, оставляя нас с Ноа одних, а сами идут обратно, держась за руки и хихикая с Чарли. Видеть их вместе до сих пор приносит мне радость. После того, что им пришлось пережить много лет назад, очевидно, что им всегда было суждено быть вместе, несмотря на то, что преподносила им жизнь. Я не очень верю во все эти «родственные души», но я клянусь, что они — родственные души. Они дополняют друг друга, но при этом никогда не жертвуют своими убеждениями ради того, чтобы оставаться вместе. Они следуют своим увлечениям и, в конце концов, делят свои жизни, воспитывая прекрасную семью. Я всегда восхищалась тем, как Чарли все успевает, и уважаю Лекса за его преданность своей семье.

Звуки природы в воздухе немного успокаивают, но рано или поздно нам придется поговорить.

— Ной, прости меня за то, что произошло сегодня. Я не имела права обвинять тебя в том, что ты женился. Это было грубо и неуместно.

Он вздохнул и отпил из бокала: — Я тоже. Я мог бы свалить вину на выпивку прошлой ночью или недостаток сна, но это все отговорки.

Я наливаю ему еще шампанского и немного себе. Откинувшись на спинку стула, я устремляю взгляд в ночное небо — чистый холст освежает хаос, с которым мы оба пытались бороться.

— Что случилось с тобой и Морган? — шепчу я, не отрывая взгляда от неба и надеясь, что не задушу его своим любопытством.

— Мы развалились, — выдыхает он. — Она хотела, чтобы наш брак сложился одним образом, а я — другим. Мы пытались найти компромисс, но все, что у нас получалось, — это ссориться.

— И что теперь?

— Она вручила мне документы на развод, Кейт. И в ту же ночь, когда она это сделала, я был до крайности обижен и совершил ошибку.

— Ошибку?

— Я переспал кое с кем.

— О.

— Ну, я вроде как знал ее, но не совсем. Ближе к делу, она забеременела. У меня есть сын, Нэш.

Я чуть не подавилась вином и издала булькающий звук, когда Ной сильно похлопал меня по спине. Сидя, я поворачиваюсь к нему лицом: — Давай-ка я проясню ситуацию. Морган вручает тебе документы о разводе, и ты трахаешь ее...

— Оливия, — перебивает он.

— Оливия, и она родила тебе сына? Но как?

— Спроси у Вселенной. Наверное, презерватив порвался. Я был зол на Морган. Я не знаю, Кейт. Все кончено, хорошо?

По одному только звуку его голоса я слышу боль из его открытой раны, кровь так легко вытекает с каждым его вздохом. Так много всего, и теперь Чарли обретает смысл. Ной Мейсон — сломленный человек, мучающийся из-за ошибки с тяжелыми последствиями. Вопросы захлестывают мои мысли, каждый из них борется за внимание. Но я стараюсь держать себя в руках, задавая только необходимые вопросы, а не вникая в семантику всего этого.

— Как Морган восприняла это? Новости об Оливии?

— Как ты думаешь?

— Ной, я не понимаю, как вы с Морган разошлись. У вас ведь есть дочь, Джесса, верно?

Он кивает, сцепив руки. Я вижу, как он борется, как его эмоции захлестывают, заставляя с болью вглядываться в темную ночь.

— Она хочет сделать карьеру, а не остаться с Джессой. Обе наши работы требуют много сил, и чем больше мы ссорились из-за мелочей, тем больше их становилось. Я не могу изменить ее сущность. Ее сестра, Скарлетт, всегда будет для нее на первом месте. Я просто думал, что, когда у нас появится Джесса, все изменится, — его голос скривился, уязвимость в его признании оставила во мне тяжелое чувство, — Между ее пасынком, Майклом, Джессой и Скарлетт не остается времени на меня. Морган всегда была сиделкой для многих людей, и я уважаю это, но мне нужна жена, которая будет рядом со мной, когда я делаю предложение руки и сердца. Я не рассчитываю на то, что мне придется соперничать за ее внимание.

Я киваю головой, слушая, как он изливает свое сердце. С таким количеством вовлеченных людей это никогда не будет легко, но, возможно, самая большая ошибка Ноя — думать, что он может изменить Морган.

— А кто был инициатором развода? — спрашиваю я.

— Она. Я думал, что это будет хорошо, учитывая, насколько токсичными мы стали, и время, проведенное порознь, поможет нам понять, чего мы хотим, но это еще больше отдалило нас друг от друга. Бумаги застали меня врасплох в канун Рождества, как ни странно.

— Мне жаль, — это все, что я могу сказать.

— После той ночи Морган протянула мне руку, чтобы попытаться наладить отношения, и я захотел попробовать ради Джессы. Мы были вместе четыре месяца. Мы посещали брачные консультации, а потом Оливия написала мне. Я все испортил, Кейт, — Ной опускает голову на руки, пытаясь скрыть страдания.

— Привет, — протягиваю руку и касаюсь его руки. — Ты не облажался. Это жизнь. Мы принимаем хорошие решения и плохие.

Он поднимает голову с налитыми кровью глазами, пустой взгляд за обычно яркими ореховыми глазами беспокоит меня до невозможности.

— Я слишком стар, чтобы принимать плохие решения. У меня двое детей.

— Ты никогда не будешь слишком стар, чтобы принимать плохие решения, — говорю я ему. — Но иногда эти плохие решения оказываются путем к чему-то правильному. Я не собираюсь притворяться, что все понимаю, но ты справишься с этим. Ты сильный, Ноа.

— Надеюсь, ты права.

— Я всегда права, — снова опустился на стул.

Ноа качает головой, и улыбка наконец-то сходит с его губ: — Типичный француженка, такая высокомерная.

— Я приму это как комплимент, — выпустив зевок, я решаю закончить вечер, заметив, что уже поздно. — Мне нужно поспать. Ты будешь в порядке?

— Mieux vaut être seul que mal accompagné, (примечание: лучше одному, чем в плохой компании), - говорит он с улыбкой.

— Лучше быть одному, чем в плохой компании? — я перевожу с игривой ухмылкой. — С каких это пор ты говоришь по-французски? К тому же, меня это возмущает. Я плохая только в Штатах, а именно в Малибу, на пляже. Во Франции я ангел.

           В глазах Ноя заплясали искорки восторга, а на губах появилось знакомое мерцание: — Конечно. Спокойной ночи, Кейт.

           Я встаю — голова слегка кружится от шампанского — и направляюсь в свою комнату, но останавливаюсь на месте: — Ноа, ты был прав. Насчет всей этой истории с Домиником. Я не идеальна, как и ты. Мы все совершаем ошибки, какими бы взрослыми мы себя ни считали.

           Я жду, что Ной прочтет мне лекцию о самооценке, а еще лучше — список причин, по которым мне не стоит трахаться с женатым парнем, владеющим секс-клубом, но этого не происходит. Вместо этого он продолжает лежать, глядя на звезды. 

           — Конечно, я прав. Я все равно знаю тебя лучше, чем кто-либо другой.

           В его словах столько правды. Я никогда не понимала, как сильно мне не хватает общения со взрослым человеком, и особенно как сильно я скучаю по Ною. А перед тем как лечь спать, я поднимаю глаза, чтобы встретиться со звездами. 

           Где-то в этой нашей безумной вселенной кто-то играет в игру. Кости брошены, и следующий ход может решить все, а может, и ничего. 

           Доминик хочет большего, а Ною нужно — я не уверена. Неопределенность того, что он снова войдет в мою жизнь, все усложняет. Но на этот раз я поклялась не позволять своим эмоциям думать, что мы не просто давно потерянные друзья. 

            Строго платонические отношения, как и должно было быть между мной и Ноа. 

           Что же касается Доминика, то вскоре мне предстоит узнать, к чему это приведет.

Одиннадцатая глава. Кейт

          Сон может творить чудеса, если его удается догнать. 

          На следующее утро мы все четверо были в гораздо лучшем расположении духа, наслаждаясь завтраком перед обратной дорогой в Париж. Шеф-повар отеля «Auvray» Арчилль побаловал нас домашней выпечкой и множеством вкусных блюд на завтрак, все из которых были потрясающими на вкус. Даже Лекс впечатлился, расспрашивая Арчила о том, каким он видит себя в будущем. Я почти вижу, как в голове Лекса поворачиваются колесики. У него есть талант, и он точно знает, когда нужно нанести удар. 

           План таков: взять выходной в понедельник, чтобы провести время с Чарли, пока Лекс посещает некоторые встречи. Я должна была догадаться. Как бы я ни старалась подготовиться к отпуску, работа всегда находит меня. Мой телефон пикает как сумасшедший, письмо за письмом, и звонки от людей, которые запаниковали, пока я отсутствовала.

           Мой помощник Эмиль уверяет меня, что все в порядке. Она напоминает мне меня в  молодости, именно поэтому я наняла ее, когда переехал в Париж. Предложив ей эту должность, я предложила ей щедрую зарплату в надежде удержать ее надолго. Даже Лекс впечатлен ее работоспособностью. Когда Лекс говорит такой комплимент, вы принимаете его с гордостью.  

           Я, скорее, наслаждаюсь компанией, но, когда мои глаза прикованы к экрану, срочные письма требуют внимания. Пальцы быстро набирают текст, чтобы ответить на все, что можно, пока в верхней части экрана не появляется сообщение. 

Доминик: Сегодня вечером, пожалуйста. Как обычно. Нам нужно поговорить. 

           Мои глаза читают его слова, как будто они изменятся под действием силы моей мысли. Я решаю не отвечать, поднимаю голову с вынужденной улыбкой и игнорирую давление его просьбы. Ной наблюдает за мной с любопытством в глазах за своей чашкой кофе, его борода для меня в диковинку. После заслуженного отдыха он стал больше похож на того мужчину, каким я его запомнила, — красивым и сексуальным, с высокомерием, которое может сойти с рук только ему. А за всем этим скрывается лучший друг, который заставлял меня смеяться, гладил по волосам и говорил, что все будет хорошо. Он спорил со мной из-за самых пустяковых вещей, но именно это в итоге нас и сблизило. 

           — Ты как-то странно на меня смотришь, — заявляет он, беря еще одно пирожное. — Если ты собираешься спорить о бороде, то я хочу, чтобы ты знала, что она притягивает женщин.

           — Женский магнит?— поджала губы, чтобы сдержать улыбку. — Потому что тебе нужно больше женщин в жизни?

           — Хм... у тебя есть сильная сторона.

           — Ты все такой же лихой, как всегда, Ноа Мейсон, — говорю я ему с блеском в глазах, реагируя на его сардоническую ухмылку. — И высокомерный, больной... список можно продолжать.

           — Все в порядке. Я думаю, мы все прекрасно поняли. Ты думаешь, что я высокомерный красавчик, с которым ты хочешь заняться сексом, так?

           — Ты невероятно раздражаешь. — Я бросаю в него кусок теста.

           — Слушайте сюда, — Чарли прерывает нас, вытирая рот модной салфеткой. — Прежде чем вы двое завершите свой роман за этим столом, мы можем поговорить о сегодняшнем дне? Сегодня днем мы с Кейт отправляемся за покупками в Париж. Какие у тебя планы, Ноа?

           — Он занят со мной, — вмешивается Лекс, выражение его лица пустое и нечитаемое. — Нам нужно кое-что посмотреть.

           — Chatte Française... (примечание: Французская киска) — пробормотала Чарли себе под нос. 

           Лекс поджимает губы и, отложив кофе, поворачивается к Чарли: — Нет, это не французская киска. Есть несколько людей, с которыми я хотел бы познакомить Ноа. Это потенциальная возможность для нас вернуться в Штаты.

           Я склоняю голову, чтобы сдержать свои комментарии. У Лекса точно хватит терпения на Чарли, хотя я бы не отказалась, чтобы они наткнулись на парижский «стрип-бар», тем более что Ной теперь холост.

          Во время поездки в Париж мы говорим о делах, о прекрасных пейзажах и о том, что Эрик не дает нам покоя, рассказывая о всех сплетнях с бала. Чарли вскользь упоминает о встрече с Домиником, и Эрик начинает жаловаться и называть его идиотом за то, что он не пришел на ужин в честь годовщины свадьбы родителей. В переводе на русский язык это означает, что Эрик завидует ему, что тот не додумался выкрутиться, и жалуется, что там собрались старые друзья его родителей. 

           Когда перед глазами появляются знакомые достопримечательности города, Чарли снова заводит разговор о шопинге, а Лекс закатывает глаза от скуки. Он вскользь упоминает, что работа может занять немного больше времени, чем ожидалось. Удивительно, но Чарли договаривается о том, что время ее шопинга будет совпадать с его рабочим временем, а затем о поздней прогулке по Парижу, после которой последует ужин. Я разрывалась где-то посередине, желая присоединиться к Лексу в офисе и провести время с Чарли. Пока Ной не предложил провести ночь вместе, на что я согласилась, поскольку это его последняя ночь в городе. 

           Я решила поехать в офис с Лексом на два часа, затем присоединиться к Чарли, чтобы пообедать и пройтись по магазинам, а потом поужинать с Ноем. Таким образом, все останутся довольны. 

           Два часа пролетают быстро, и, как обычно, в присутствии Лекса сотрудники впадают в панику. Не знаю почему, он гораздо добрее к людям, чем Чарли до него. 

          Покончив с этим, я мчусь на встречу с Чарли на бульваре Хаусманн и Больших бульварах, известных тем, что в них расположены старые парижские универмаги, где продаются лучшие дизайнерские коллекции для мужчин и женщин, изысканные блюда, дизайн дома, ювелирные изделия и многое другое. 

           Чарли в раю, она тащит меня в каждый магазин и бутик, где с удовольствием просматривает и выбирает несколько вещей. Когда мы заходим в La Perla, я уже не первый раз вижу на витринах сексуальное нижнее белье, ведь я уже покупала здесь несколько вещей.

           — Не посмотришь на это? — Чарли берет в руки кусок стрингов на бретельках, который должен был быть чем-то вроде цельного белья. — С такой штукой можно было бы чистить зубы.

           Мы оба смеемся в унисон. Я беру бюстье, любуясь замысловатым кружевом и бисером. 

           — Итак, у нас не было возможности обсудить Доминика и его жену, — Чарли с любопытством наблюдает за мной. 

          Я специально отвлекаюсь, перебирая вещи на вешалках в поисках своего размера: — А что тут обсуждать? Я был так же удивлена, увидев его там, как и ты.

           — Ты хочешь сказать, что до сих пор не разговариваешь с ним? — ее тон неумолим, а идеально прямая осанка, в которой она стоит рядом со мной, должна была меня запугать. Я хорошо знаю ее тактику, — Знаешь, ты ужасная лгунья.

           — Чарли, — говорю я, готовая придумать ложь, но чувство вины начинает меня подтачивать. — Это не то, что ты думаешь.

           Глаза Чарли расширяются от беспокойства: — Не то, что я думаю? Я думаю, у вас двоих что-то есть на стороне. Думаю, Доминик, увидев тебя с Ноем, зажег в нем ревность. Я также думаю... прости, я также знаю, что Ноа не выносит этого парня.

           Как она вообще до всего этого додумалась? Не забывайте, она юрист и прекрасно умеет читать людей. Есть какая-то психология в том, чтобы быть настолько интуитивным и делать на этом карьеру. 

          — Я не хочу это обсуждать.

          — Конечно, не хочешь. Доминик, вероятно, в панике, пытается заставить тебя продолжать быть его любовницей. А ты боишься.

           — Я не боюсь, ясно? — прошипела я, защищаясь. — Мы согласились на одно простое правило, а он хочет его нарушить. Чарли, я не такая, как ты. Мне не нужна семья и дети. Меня устраивает моя жизнь такой, какая она есть. Да, мне нравится секс без привязанности, и, конечно, было бы неплохо иметь спутника жизни. Но я не заинтересована в сложных отношениях. Если мужчина хочет быть со мной, а я хочу быть с ним без всей этой драмы, тогда отлично.

          — Не всегда все так просто, — Чарли не соглашается, качая головой. — Иногда в любви нужно пройти через душевные муки, чтобы обрести свое счастье.

           — Я прошла через разрыв сердца, — напомнила я ей. — Много раз. И я бы не хотела снова настраивать себя на это.

           — Когда появится нужный парень, это может быть неизбежно. Он поглотит тебя, как заклинание, как бы ты ни старалась вырваться. Выхода нет. Судьба. Родственные души.

           — Ты такой безнадежный романтик, — я смеюсь, разглядывая наряд в ее руках. — И в то же время извращенная шлюха. Ты покупаешь флоссер, потому что я голодна и мне нужно что-то съесть?

          — Да, я куплю флоссер. Лекс сегодня получит настоящее удовольствие, — Чарли тихонько хихикает, а потом затихает и осторожно кладет руку на мою руку. — Но если серьезно, Кейт, я волнуюсь за тебя. Ты здесь совсем одна. Париж прекрасен, но разве он не был бы более удивительным с кем-то, с кем ты могла бы провести остаток своей жизни? 

           — Чарли, я довольна своей жизнью. Да, приятно, что вы рядом, но я всегда занята. Не то чтобы я каждый день была одна.

           — Приятно, что Ной рядом? — она поднимает брови, ожидая, что я отвечу. 

           — Давно не виделись. У Ноа много забот.

           — Так он рассказал тебе?

           — Он рассказал мне все.

           — И?

           — И что?

           — Что ты думаешь обо всем этом? — она вздохнула.

           Я долго размышляю над ее вопросом. Хотя новость шокирует, больше беспокоит то, в каком затруднительном положении он теперь оказался. 

          — Думаю, если честно, ему нужно быть мужественным и ответственным. Он совершил ошибку, и теперь ему придется жить с этим решением.

          — Но разве тебе не жаль его? Ведь бедняга никак не может успокоиться. У меня есть свои чувства к Моргану, но кто я такая, чтобы высказывать свое мнение о его браке? Он просто дал трещину задолго до «да». Я всегда думала, что он и ты... — Чарли осекается. 

          Я останавливаюсь и поворачиваюсь в ее сторону: — Что он и я? Должны были быть вместе?

          Чарли просто кивает. 

           — Ты знаешь мою позицию по этому поводу. Может, мы и были лучшими друзьями, но мы два совершенно разных человека. Если бы нам было суждено быть вместе, это случилось бы четыре года назад. Этого не произошло, так что вот тебе и ответ.

           — Ты во многом похож на Лекса, — открыто жалуется Чарли. — Не все так черно-бело, когда речь идет об отношениях. Я просто думаю, что у вас с Ноа всегда была особая связь.

           — И я думаю, что этот вопрос нужно закрыть, — решительно говорю я ей. — У Ноа полно забот с дочерью и сыном. Я уверена, что у него, как и у меня, нет времени ни на что другое. А теперь пойдем обедать, потому что я умираю с голоду.

Ходить по магазинам с Чарли совершенно утомительно. Ее волнение объясняется тем, что она свободна от детей и не хочет терять ни минуты. После похода в La Perla мы возвращаемся в отель и находим Ноа в холле.

        — Хорошая дыра на кредитной карте?

       — Мы в Париже, Ноа. Это само собой разумеется, — сообщает ему Чарли. — Я пойду наверх переодеться к ужину, но перед вылетом увидимся за завтраком?

       Я киваю, переводя взгляд на Ноа, который смотрит на сумку La Perla.

       — Что в пакете?

       — Круассан, — в шутку вру я.

       — Круассан? Я имею в виду, послушай, я знаю, что ты была рада меня видеть, но я понятия не имел, что ты наряжаешься.

       — Ты раздражаешь, а я устала. Не возражаешь, если мы пойдем ко мне, чтобы я могла переодеться?

      — В свой круассан?

      — Кажется, я вспомнила, почему перестала с тобой общаться...

          Через десять минут мы уже в моей квартире. Ной деловито осматривает гостиную, восхищенно кивая, когда проходит мимо.

       — Неплохое у тебя местечко, — делает комплимент Ноа, направляясь к балкону. — Я понимаю, почему ты не хочешь уезжать. Здесь невероятно красиво, а вид какой, а?

        — Да... — говорю я, снимая танкетки.

       Я говорю ему, что вернусь, быстро забегаю в душ, а затем переодеваюсь в свой белый сарафан. Распустив волосы до плеч и сменив танкетки на туфли с ремешками, я хватаю еще одну сумочку и выхожу в гостиную.

      — Прекрасно, — вздыхает он, приподнимая уголок губ. — Как всегда.

      — Ты подлизываешься. Ты разбил вазу, пока был здесь?

       — Пойдем, — он хихикает. — Покажи мне ночной Париж.

       Мы гуляем по улицам и наблюдаем, как город переходит в ночную жизнь. Остановившись в причудливом ресторанчике, мы говорим о жизни и работе. Нетрудно заметить, что Ной любит своих детей, показывая мне фотографии Джессы и рассказывая о ее достижениях. Поскольку Нэшу всего несколько недель, он не так много может рассказать о нем.

      — Тебе идет быть отцом, — с нежностью признаюсь я ему. — Я могу сказать, что ты их обожаешь.

      — Они — все причины, чтобы жить, — утверждает он, глядя на свой телефон. — Знаешь, это очень тяжело - быть далеко от Джессы и заниматься совместным воспитанием. Морган может быть довольно сложной. Что касается Нэша, то для меня все еще в новинку. Я еще не чувствую, что полностью с ним сблизился.

      — Джесса очень похожа на тебя, — улыбаюсь, отмечая сходство. — У нее твои глаза.

      — Я думаю, она похожа на свою мать.

      — Ноа, — я кладу свою руку на его руку, пытаясь понять, как все это обернулось против него, но мой телефон вибрирует, и на экране появляется имя Доминик. Я должна открыть его, но в ту же секунду я понимаю, что мое внимание переключится на мужчину, который сейчас не заслуживает моего внимания.

      — Хочешь ответить? — Ной убирает руку, указывая на мой телефон.

      — Нет, — твердо говорю я ему. — Я здесь, с тобой.

      Ноа выглядит менее чем забавным, он не может установить со мной зрительный контакт. Я не хочу спрашивать его о проблемах, так как знаю, что он может прочесть их между строк.

      Мы заканчиваем ужин и идем по улицам, направляясь к Эйфелевой башне. Туристы окружают нас, восхищаясь световым шоу и делая бесконечные фотографии, чтобы сохранить воспоминания о посещении Парижа.

      Промолчав почти десять минут, Ноа поворачивается ко мне лицом: — Мне жаль, Кейт. За то, как я закончил наши отношения. Я не знаю, почему я чувствовал, что должен выбирать между тобой и Морган.

      — Ты был влюблен... — пробормотала я, не сводя глаз с открывшегося перед нами зрелища.

      — Кейт, дело было не только в этом.

          — Ноа, пожалуйста, давай просто наслаждаться этим, а не зацикливаться на прошлом. Все кончено.

           Мы смотрим оставшуюся часть шоу, пока прохладный ветерок не заставляет меня дрожать. Наверное, мне стоило взять с собой что-нибудь поверх платья, не ожидая, что температура так резко упадет. Ной обнимает меня за талию и притягивает к себе, как будто между нами не прошло много времени. 

          — Я скучал по тебе, по нам, и, что еще важнее, просто по себе, — тихо признается он. — Я чувствую, что потерял себя.

           Я должна оттолкнуть его, потому что, когда он обнимает меня, мои чувства начинают смещаться в это нежелательное место. Да, приятно, когда тебя утешает мужчина, но не более того.  

          Он всего лишь друг. Всегда помни об этом. 

          — Это мило, — шепчу я, прислоняясь головой к его плечу, пока мой телефон снова не начинает вибрировать. Я достаю его из кармана и вижу, как на экране высвечивается то же самое имя в то самое время, когда Ноа специально смотрит. 

           — Почему бы тебе не ответить ему, Кейт? Скажи ему, что все кончено.

           — Кончено? — я отстраняюсь, мне не нравится тон Ноя. — У нас с Домиником ничего нет, так что и заканчивать нечего.

          — Да ладно, это же я. Если мы хотим, чтобы эта дружба работала, нам нужна честность.

          — Ты все еще любишь Морган? — я пролепетала, когда его рука опустилась под меня. — Если бы она сейчас стояла перед тобой и хотела помириться, ты бы принял ее обратно?

          — Все не так просто, — ворчит он. — Нас уже не исправить, ясно? Я убедился в этом в ту ночь, когда трахнул Оливию.

          — Ты не ответил на мой вопрос. Ты все еще любишь Морган?

          Ной не отвечает на мой вопрос, его настроение сразу меняется: — А если Доминик захочет эксклюзивных отношений с тобой, ты согласишься?

          — В этом-то и проблема, — пробормотала я. — И если ты хочешь честности, то вот что: я никогда не хотела этого от него. Я научилась принимать хорошее и оставлять плохое.

          — Значит, ты трахаешься с ним, и все? — Ной ворчит. 

          Он говорит так, что это звучит хуже, чем есть на самом деле. А может, так оно и есть на самом деле. Да, он удовлетворяет меня сексуально, но Ной, повторяя мне факты, делает это в десять раз хуже. 

          — Слушай, у нас обоих много чего происходит. Здорово, что ты пришел, но я уже не та Кейт. Не та девушка, с которой ты дружил много лет назад.

          — Ты права, — говорит Ноа, отстраняясь. — Кейт, которую я любил, никогда бы не опустилась до уровня мужчины, который не предлагает ей ничего, кроме позора.

          Ной начинает уходить, оставляя меня наедине с его резкими словами.  

          И со звонком от Доминика, который ждет ответа.

Двенадцатая глава. Кейт  

С каждым шагом к отелю ощущение пустоты в животе становится все сильнее.

Оказавшись у главных дверей, я останавливаюсь и смотрю на стоящее передо мной здание, давая себе несколько мгновений на перезагрузку. За дверями стоит человек, который использует свою силу, чтобы управлять энергией вокруг нас в свою пользу. Но на протяжении многих лет мы тайком позволяли ему делать это, и меня это никогда не беспокоило. До этого момента.

Мои губы сжались в легкую гримасу, с трудом заставляя себя сделать следующий шаг вперед. Вдобавок к моим и без того повышенным нервам, мой предыдущий спор с Ноа только усугубляет ситуацию. Ненавижу тот факт, что я даже думаю о нем сейчас. Внезапно он снова ворвался в мою жизнь, и я должна считаться с его мнением?

Ты ненавидишь, что он прав.

Расправив плечи и сделав глубокий вдох, я шагаю вперед и прохожу через двери в холл. Я согласилась встретиться с ним в баре внутри отеля, а не в номере. Или так, или никак. Несмотря на сопротивление, он все-таки согласился.

Бар расположен недалеко от главного стола, небольшой, с приглушенным освещением, создающим интимную обстановку для посетителей, наслаждающихся напитками. Стены глубокого красного цвета, бархатные стулья того же цвета разбросаны вокруг круглых столиков внутри. В дальнем углу находится кабинка, где сидит Доминик. Его голова склонена, а густая черная грива волос, обычно идеально уложенная, выглядит беспорядочной и неуместной. Его взгляд прикован к стакану, который он держит в руках. Когда я подхожу ближе, янтарная жидкость оказывается виски — его любимый напиток.

Я проскальзываю в кабинку, его голова поднимается, чтобы встретиться с моими глазами, но без приветствия или даже приветственной улыбки. На столе стоит бокал вина, которое он заказал заранее. Поднеся бокал к губам, я выпиваю все содержимое, даже не заговорив.

— Я так и не объяснил тебе, почему женился на Аллегре.

— Ты сказал, что испугался, — легко напоминаю я ему.

— Да, в какой-то степени испугался, признается он охрипшим голосом. — Около пяти лет назад я помог своему старому другу, у которого были финансовые проблемы. Я был наивен, думая, что одолжив деньги, решил бы проблему. Он задолжал не тем людям, и когда они узнали, что я как-то связан с ним, я попал в их поле зрения.

Я слишком часто слышал эту историю в корпоративном мире — коррумпированные сделки, руки на черном рынке, всевозможные неприятности, которые смертельны для любого солидного бизнеса.

— Отец Аллегры предложил мне спасательный круг: «Женись на его дочери, и проблема исчезнет».

— Значит, ваш брак — это в некотором роде деловая сделка. Это ты пытаешься мне сказать?

Он просто кивает головой, сдерживая слова: — Кейт, я хочу тебя, но расторгнуть мой брак очень сложно.

— Но откуда это взялось? Я не понимаю, Доминик. Ты с самого начала дал понять, что не поддерживаешь отношения. И точка.

— Ты не понимаешь любви?

Я даже в самых смелых мечтах не ожидала, что Доминик произнесет это слово из четырех букв. Когда это слово произносится при правильных обстоятельствах, оно может запечатать ваше будущее, наполнить его радостью и счастьем. А бывают моменты, как сейчас, когда мужчина небрежно произносит это слово, словно оно ничего не значит.

Я смотрю на стол и не могу сказать ничего положительного. Внезапное чувство тяжести разливается внутри меня, заставляя мышцы онеметь. Я не в состоянии улыбаться, смеяться, плакать или вызывать какие-либо эмоции, кроме шока.

Доминик кладет свою руку на мою — любящий жест, не похожий на его обычную отстраненность.

— Я думаю о тебе весь день и всю ночь. Когда она лежит рядом со мной в постели, я представляю, что это ты. Я всегда возвращаюсь к тебе. Я никогда раньше не испытывал таких чувств. Это сводит меня с ума.

Отчаяние в его тоне трудно игнорировать, как и тяжесть его руки на моей.

— А потом я вижу тебя с ним? Это убивает меня, когда я вижу тебя с кем-то другим. Тогда я понял, что больше не могу так поступать. Я не хочу, чтобы к тебе прикасался другой мужчина. Я хочу, чтобы ты была только моей.

Я убираю руку обратно к себе на колени, на его лице видна обида.

— Так это из-за Ноя? Ты ревнуешь? Дай угадаю. Твое эго получило удар, и теперь ты думаешь, что если скажешь мне, что чувствуешь что-то, то что именно я сделаю?

— Не что-то, а я люблю тебя, Кейт, — наконец признается он.

Моя кожа начинает краснеть, а в комнате вдруг становится невероятно жарко. Оттянув губы, обнажив зубы, я быстро встаю, желая, чтобы этот разговор закончился: — Мне нужно идти. Этот разговор окончен. Разберись со своим браком, Доминик, но не принимай решений, основываясь на том, что ты думаешь, что чувствуешь.

Я выбегаю из бара, не оборачиваясь, чтобы посмотреть, как он пытается меня запугать, и через холл выхожу на улицу. В воздухе висит угроза дождя. Я опускаю голову, стараясь отгородиться от шума во время торжественной прогулки домой. Через несколько кварталов стук дождя начинает создавать вокруг меня щит. Капли падают с силой, пропитывая мои волосы и одежду и одновременно охлаждая кожу. Бисерные струйки стекают по моему лицу, смывая неопределенность моей жизни, хотя бы на несколько мгновений.

За неделю моя простая жизнь превратилась из нуля в сотню.

Ной вернулся.

Доминик исповедует слово «любовь».

И все это усложняет мою жизнь, в какую бы сторону я ни повернулась.

Я проклята, если сделаю это, и проклята, если не сделаю.

Мой шаг замедляется на фоне непредсказуемого шторма, обрушивающегося на наш город. Пряди моих волос прилипают к коже — липкое и неприятное ощущение, вызванное повышенной влажностью. В отражении стекла разбросана моя косметика. Так называемая водостойкая тушь оставила меня с глазами панды. Порывшись в сумке в поисках ключей, я поднимаю голову и вижу Ноа, стоящего у стены рядом с моей дверью.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, переводя дыхание.

— Жду тебя. Я хотел извиниться за то, что сказал сегодня вечером, но, возможно, это я идиот, — в его тоне сквозит обида. — Ты ведь пошла к нему, не так ли?

— Видишь, вот почему мы не можем быть друзьями, Ной. То, что я делаю со своей жизнью, — это мой выбор. Ни ты, ни Чарли не имеют права голоса. Точно так же, как я ни разу не помешала тебе жениться на Морган.

— Я не останавливаю тебя ни в чем, ясно? Я просто указываю на то, что он тебе не подходит. Ты заслуживаешь лучшего.

— Я заслуживаю того, чтобы делать свой собственный выбор. А сейчас, если позволишь, я промокла, истощена и хочу в постель.

Наконец, найдя ключи, я поворачиваю их в замке и открываю дверь. Ной замирает у входа, и я, опустив плечи, втягиваю его внутрь, не говоря ни слова.

Внезапным движением он обхватывает меня руками, крепко прижимая к себе. Уткнувшись лицом в его грудь, вдыхая его запах, я умоляю себя не плакать в его присутствии. Я даже не могу вспомнить, когда в последний раз проливала слезы. Я не склонна к эмоциям, а сегодняшняя ночь разрушила всю мою систему убеждений.

— Помнишь, ты говорила мне, что мы все совершаем ошибки? — тихо шепчет он. — Это просто ошибка, Кейт. Живи дальше.

           — За то время, что мы были в разлуке, я забыла, как это — иметь кого-то, кто знает все глубины моей души, кто понимает мое сопротивление неудачам и знает, как заставить меня двигаться вперед к лучшему. 

           Ноа всегда это делал, пока, конечно, не оттолкнул меня. 

           Мои руки прижимаются к его груди, создавая дистанцию, пока я избегаю его взгляда. 

          — Иди в душ. Потом мы посмотрим фильм и закажем еду на вынос, — требует он с теплой улыбкой. — Мне нужна американская еда, потому что я по ней безумно скучаю.

           Я опускаю голову с мягким смешком: — Чтобы ты знал, сегодня мы смотрим «Клуб «Завтрак».

          — Это про завтрак и еду?

          — Нет, считай, что это обряд перехода во взрослую жизнь.

          — Кажется, я это уже слышал, — он ухмыляется.  

          — И прежде чем ты спросишь, да, это та же актриса, что и в «Красотке в розовом».

          Я отхожу от него, услышав его стон. Быстро приняв душ, чтобы смыть с себя «сегодняшний вечер», я надеваю серые шорты и подходящую майку. Я расчесываю волосы в сторону, давая им высохнуть естественным путем, и возвращаюсь в гостиную. 

           Ной смотрит на меня, когда я сажусь рядом с ним. 

           — Что? — спрашиваю я, хватая пульт. 

           — Ты полуголая.

           — Я не полуголая. Эта пижама из очень дорогого бутика в Италии.

          — Я вижу буквально все твои сиськи.

          Я закрываю руками грудь и в шоке поворачиваюсь к нему лицом.  

          — Ты такой мужчина. Ткань не прозрачная, — я убираю руки, пытаясь доказать свою точку зрения. — Видишь?

          Лицо Ноя напрягается: — Сколько они берут с тебя за кусок ткани, который едва прикрывает тебя, и к тому же тебе холодно?

          Я хватаю подушку и шлепаю его ею, отчего мой ремешок сползает и случайно задевается: — О, отвали! — смеется Ноа. 

          — Британка вернулась. И чтобы ты знала, когда захочешь, но с этими девушками на шоу я, вероятно, долго не продержусь.

           — Эй, основные правила, приятель, — напоминаю я ему. — Мы просто друзья. Сексуальные намеки на этом заканчиваются.

          — Могу я сделать еще один комментарий о твоих сосках?

          — Нет, — зеваю, пользуясь пультом. — Я поняла. У меня большие сиськи. А теперь заткнись.

          — Твоя зевота говорит о том, насколько скучным будет фильм?

          Я шлепаю его по руке: — Просто смотри, без вопросов.

          Только через десять минут после начала фильма он прочищает горло: — Можно задать всего один вопрос? — умоляюще смотрит он глазами и озорно улыбается. 

          Я ставлю фильм на паузу и поворачиваюсь к нему лицом с раздраженным взглядом. 

          — Как сильно ты по мне скучала? — он ухмыляется. 

          Не в силах скрыть улыбку, я подталкиваю его, а затем кладу голову ему на плечо.  

          — Больше никаких вопросов, — говорю я ему, прежде чем прошептать. — Очень сильно. Больше, чем ты можешь себе представить.

Тринадцатая глава. Кейт  

— Я буду очень скучать по этому месту.

Чарли намазывает на пирожное приличную порцию французского джема и стонет, откусывая кусочек. Если бы я не видела выпитое ею количество алкоголя, то я бы подумала, что она кушает за двоих, поэтому я исключаю данную мысль.

— Место или еда? — спрашиваю я, попивая кофе, наслаждаясь тем, как теплая жидкость проходит через мой рот и зажигает все мои чувства. — Ты уверена, что не беременна?

Чарли останавливается на середине укуса и поворачивается ко мне с открытым ртом: — Не смей меня сглазить. Трех девочек вполне достаточно. Некоторые женщины созданы для «больших семей», я едва успеваю сходить в туалет, как меня прерывают.

Лекс кивает головой со знающей ухмылкой: — Я соглашусь с Шарлоттой, трех достаточно.

Ноа выглядит неловко, и я понимаю, что тема детей для него — больное место. За выходные мы говорили об этом лишь вскользь, поскольку каждый раз, когда поднималась эта тема, он просил обсудить что-то другое. Вчера вечером мы несколько часов болтали об абсолютной ерунде, пока он не ушел сразу после полуночи. Я не ожидала, что пустая болтовня окажется увлекательной, но я давно так не смеялась без алкоголя в руках.

— Прости, Ной, — пробормотала Чарли, откладывая еду. — Хочешь поговорить?

— А что тут говорить?

Мой взгляд перемещается между ними. По его замкнутому настроению я чувствую, что за последние несколько часов что-то произошло. Я сдерживаюсь, чтобы не спросить его об этом. Если Ной хочет поделиться, то он поделится, а я не хочу быть тем, кто подтолкнет его, особенно в присутствии этой компании.

Мы едим в тишине, пока им троим не приходит время уходить. На улице, с чемоданами в машине, я прощаюсь с Лексом, но не раньше, чем забегаю по нескольким рабочим вопросам. Чарли стоит рядом с ним, протирая салфеткой уголок глаза.

— Иди сюда, ты, большая неженка, — заключаю ее в объятия, и она крепко прижимается ко мне.

— Я знаю, что здесь красиво, — шепчет она мне в плечо. — Но без тебя все не так. Мы все очень скучаем по тебе. Подумай о том, чтобы вернуться домой, однажды, пожалуйста, когда это будет правильно.

В том-то и дело, что я всегда представлял себе дом как место, где оживают надежды и мечты. По определению Чарли, дом — это место, где лежит сердце, где раздается смех, где есть друзья и где рождаются воспоминания.

— Но если меня здесь не будет, ты не сможешь устраивать мне ужасные свидания вслепую с высокомерными французами, — поддразниваю я, поднимая настроение.

Губы Чарли расплываются в улыбке, из нее вырывается небольшой смешок: — Я обещаю быть лучше. Ну, вообще-то, в этот раз у меня все получилось, не так ли?

Она смотрит на Ноа рядом с собой, и я киваю головой в знак согласия: — Я скоро приеду, обещаю.

— Я буду держать тебя в курсе. Скоро день рождения Амелии, а без тебя это не инопланетная вечеринка.

Я сморщился, шутя: — Ладно, я уверена, что босс предоставит мне отпуск.

Чарли целует меня в щеку, прежде чем забраться в машину вместе с Лексом.

Ноа прислонился спиной к машине, скрестив руки, но его прежнее беспокойство исчезает, когда его глаза загораются, глядя на меня: — Ты хочешь обняться или что-то еще?

Я уже скучаю по нему, пытаясь игнорировать легкую боль в сердце от его ухода: — Ты придурок.

Подойдя ближе, он обхватывает меня руками. В его объятиях мое тело теплеет от его прикосновений, ощущая знакомое удовлетворение, которого мне так не хватало в его отсутствие. Смешанные эмоции от его ухода бурлят в моем животе. Глупо думать, что я хотела бы, чтобы он остался, и эгоистично с моей стороны умолять его. Отпустив меня, он целует мой лоб так, как делал это уже много раз.

— Ноа, все получится, — тихо говорю я, делая все возможное, чтобы уничтожить страх, поглощающий его. — Несмотря ни на что, ты поступишь правильно.

— А что, если нет?

Я отстраняюсь, но все равно прижимаюсь к нему. За глазами этого красивого мужчины скрывается битва, которую может выиграть только он. Эти выходные напоминают мне о том, что нас когда-то связывало. Мы оба совершали ошибки в прошлом, и кто я такая, чтобы держать на них обиду? Я далеко не идеальна.

— У тебя есть я, чтобы исправить ситуацию, — напоминаю я ему, глядя в глаза с мягкой улыбкой. — А теперь отправляйся на самолет и проведи время со своими детьми. Я буду ждать фото Джессы в берете, который ты купил. И не забудь сказать ей, что тетя Кейт гораздо веселее дяди Эрика.

Ной качает головой и смеется, нежно касаясь моей руки. Это чувство такое странное и в то же время тревожно знакомое. Простой жест — прикосновение руки — охватывает все мое тело, но вместо того чтобы вызывать чувство паники, он действует наоборот и заставляет меня чувствовать себя полноценной.

И в этот момент, когда я теряюсь в своих мыслях, пытаясь понять, что все это значит, он убирает руку, и я в растерянности. Ной садится в машину, махнув напоследок рукой, и черный Мерседес уезжает по улице, исчезая из моего поля зрения.

Годами я училась быть одной, сосредотачиваться на себе и превращать жизнь в лимонад из тех лимонов, которые мне вручали. Но попрощаться с ними тремя оказалось сложнее, чем я могла себе представить. Я не знаю точно, почему, ведь за эти годы я видела Лекса множество раз, хотя Чарли не так часто, если мы не встречаемся за границей. Они оба стали моей семьей, приняли меня с распростертыми объятиями и всегда поддерживают мои решения. Их дети чувствуют себя как мои собственные, их дом всегда открыт для меня, и ни разу я не чувствовала себя иначе. Однако появление Ноя меняет всю картину. Чарли и Ной — одна семья, по крови. У них своя история и детство, с которыми никто из нас не может сравниться. Когда Ной приехал в Лос-Анджелес, его связь с Лексом укрепилась до братства. Я знаю Лекса достаточно давно, чтобы понять, что он уважает и восхищается упорством Ноя, считая, что у него есть все необходимое, чтобы бросить вызов чему-то большему. Лекс стал настоящим семьянином, меняя по ходу дела свои ценности.

И вместе, благодаря любви, которая побеждает всех нас, наши узы стали крепче, чем когда-либо.

В течение следующих нескольких дней я с головой погружаюсь в работу, пытаясь вернуться к рутине. Ноа пишет мне ежедневные смс, как и раньше, со случайными мелочами. Из-за часовых поясов мы не общаемся по ночам, как раньше, но его сообщения компенсируют ночные разговоры. Я скучаю по нему, несмотря на его неуместные ухаживания и постоянное упоминание моей груди в разговоре.

К полудню пятницы я уже была готова закончить неделю. Должно быть, это было полнолуние или что-то в этом роде, чтобы вызвать такое идиотское поведение со стороны моих сотрудников. Даже клиенты стали более требовательными, менее терпеливыми, и все кажутся на взводе, особенно я. Такое ощущение, что на горизонте зарождается буря, готовая вот-вот обрушиться на землю.

Несколько дней отпуска принесли больше головной боли, чем я предполагала. Как раз когда я собираюсь покинуть офис, звонит Эмиль и сообщает о том, что ко мне пришел посетитель. Я выхожу из кабинета и встречаю взгляд Аллегры.

Ее стиль изыскан — платье-карандаш цвета слоновой кости с толстым черным поясом на талии. На ней, конечно же, туфли Louboutin, а в руке она крепко сжимает свой приз — сумку Birken.

— Кейт, мы можем поговорить где-нибудь наедине?

— Конечно.

С каждым шагом обратно в кабинет мой пульс учащается на грани сгорания. Я мысленно готовлюсь к допросу. Конечно, она должна что-то знать, иначе зачем бы она здесь была?

— Давайте перейдем к делу, — она прикуривает сигарету — в Париже это разрешено, хотя я обычно не приветствую это в своем офисе. — Я знаю, что вы любовница моего мужа. Я знаю это уже довольно давно.

Ее взгляд не сердит, а скорее спокоен, что странно для той, кто только что назвала меня любовницей ее мужа. Я молчу, не желая признавать правду, если это какая-то подстава, но стараюсь, чтобы выражение моего лица не выражало никаких эмоций.

— Я думаю, ты идеальная пара для него. Как ты знаешь, я живу довольно напряженной жизнью и не всегда могу удовлетворить его потребности.

— Аллегра, — начинаю я, отстраняясь от нее. — Что ты пытаешься сказать?

— Я считаю, что у Доминика появились чувства к тебе. Я вижу, как он изменился. Как ты, возможно, знаешь или не знаешь, наш брак был в некоторой степени согласован, чтобы помочь его бизнесу. Поэтому у меня есть к тебе предложение. Я буду продолжать давать вам свое благословение на отношения с моим мужем и позволю ему проводить здесь больше времени, чтобы удовлетворять ваши потребности. Но я должна оставаться замужем за ним по закону. Если мы с Домиником расторгнем наш брак, он потеряет все, а моя репутация будет разрушена.

Мои руки сами собой двигаются, скрещиваясь на груди, а глаза сужаются с жестким выражением. Под зеленой шелковой блузкой мое кровяное давление повышается, вызывая гнев за стенами, которые я специально возвела.

— Я хочу уточнить, зачем именно ты сюда приехала, — уступаю я, пытаясь понять ее предложение. — Доминик должен оставаться твоим супругом, но тебя не волнует, что он спит с кем-то еще?

— Mi amore, мы, итальянцы, считаем, что любовь можно выражать по-разному. У моего мужа есть потребности, у меня есть потребности, и иногда эти потребности удовлетворяют другие люди.

Чем больше она говорит, тем больше я убеждаюсь, что она меня подставляет. Она встает, покачивая в руках сумочку, словно зашла в мой кабинет для дружеской беседы: — Приятно было наконец поговорить с тобой лично. Пожалуйста, подумай над тем, что я сказала. Хорошего дня, Кейт.

Как только она покидает мой кабинет, я испускаю вздох, который и не подозревала, что сдерживала. Я воздерживаюсь от звонка Доминику, гадая, насколько он осведомлен о ее предстоящем визите. Если он знает, то этот засранец должен был предупредить меня.

Я стою у окна и смотрю на город.

Мой телефон начинает звонить, и на экране высвечивается имя Ноя. Я нажимаю «принять» и включаю громкую связь.

— Что с твоим временем?

— Почему? Ты голая в душе?

— Забавно. Я на работе и... — я не знаю, почему я колеблюсь. Каждый раз, когда речь заходит о Доминике, Ной начинает проявлять территориальную привязанность. — Это был долгий день.

— Лучше долгий день, чем долгая жизнь, — он вздыхает.

— О, перестань драматизировать, — окликаю я его. — И почему ты позвонил?

— Разве старый друг не может позвонить, чтобы убедиться, что другой друг ведет себя хорошо?

Я поджала губы: — Я всегда веду себя хорошо. Сегодня пятница, какие у тебя планы на вечер?

В динамике повисает тишина: — Я должен встретиться с Морган.

— О... — я разеваю рот, не понимая, почему этот крошечный удар пришелся прямо в сердце и заставил меня заикаться. — Все в порядке?

      — Кто ее знает, — обиженно ворчит он. — В одну минуту она вежлива, а в следующую мы уже кричим.

       Я сдерживаю свои слова, слушая его, но не зная, что сказать. Женщины — своеобразный вид, многие носят свое сердце на рукаве. Морган, похоже, ничем не отличается от них, и у нее есть дочь, которую она любит.

       — Есть одна вещь, которую я усвоил на самом верху: несмотря на то, что я знаю, что другая сторона может быть иррациональной, у вас есть власть задавать тон. Вы можете контролировать окружающих вас людей, сохраняя спокойствие. Сегодняшний вечер может быть хорошим, а может быть и плохим».

       — Почему ты такая мудрая после дерьмового дня? Что вообще произошло?

       Я не могу ему сказать, унижение оставит на мне шрам. Да и почему он должен знать? Я не разговаривала с Домиником с прошлой недели в баре. На данный момент наше общение не существует.

       Но потом я вспоминаю, что Ной — всего лишь мой друг, и, возможно, мужской взгляд на ситуацию будет не так уж плох.

       — Ной, — с трепетом произношу я его имя, пытаясь сдержаться, но что-то подсказывает мне, что нужно быть честной. — Аллегра была в моем кабинете за несколько минут до твоего звонка.

       — Ты издеваешься надо мной? Какого черта?

           Я затаила дыхание, понимая, что этот разговор может пойти в двух направлениях: — В двух словах она сказала мне, что знает о нас с Домиником. В общем, она знает, что у Доминика есть чувства, и она не будет препятствовать тому, чтобы мы были вместе, но ей нужно оставаться в браке с ним.

           Чем больше я говорю, тем больше кажусь полной дурой. Вся эта ситуация — та самая запутанная каша, которой я пытался избежать. 

           — Отвали, черт возьми, — возмущенно произносит он. — Она хочет, чтобы ты стал его любовницей или как там это еще называется?

           — Говоря простым языком, да.

           — И что, он тебя любит? Это то, что ты пытаешься мне сказать?

           — Я никогда не говорила о любви, Ноа, поправляю я его. 1- Я говорила о чувствах, эмоциях.

           — Ты любишь его?

           Я колеблюсь, но только чуть-чуть: — Нет.

           — Ты колебалась...

           — Я колебался, потому что ты застал меня врасплох своим вопросом.

            Ядовитое молчание между нами вновь дало о себе знать. Почему я думала, что этот разговор пройдет хорошо? Тот же самый спор можно было бы вести и с Чарли. 

           — Слушай, я лучше пойду, — бормочет он. — Я не виню его, Кейт. Просто чтобы ты знала.

           Звонок резко обрывается, заставляя меня уставиться на экран. Его последние слова оставляют тяжелую ноту, но Ной часто выражал свои эмоции, и я никогда не читала в них больше. 

           Вместо того чтобы уйти из офиса, я намеренно погружаюсь с головой в работу и ухожу незадолго до девяти. К тому времени, как я останавливаюсь, чтобы перекусить, уже темнеет, когда я добираюсь до своей квартиры. 

           Когда я открываю дверь и снимаю обувь, тишина приветствует одиночество. Душ или ванна обычно расслабляют мои напряженные мышцы, но даже мысль об этом приносит мало утешения. 

           Все еще в рабочем костюме, я сажусь на диван и включаю телевизор. Я бездумно переключаю каналы, но безрезультатно, пока не выключаю эту чертову штуку. Разочарованная тем, что мой разум не может отключиться, я открываю двери на балкон и выхожу в ночной летний воздух. Ветерок освежает кожу, шум улицы заглушает тишину в моей голове. Люди идут вместе, смеются, а некоторые, более близкие, держатся за руки. В ресторане на другой стороне улицы много посетителей.

           Прошедшие выходные кажутся вечностью. Возможно, в словах Чарли есть доля истины: Париж прекрасен, но дом там, где любят сердцем. 

           Я достаю из кармана телефон и отправляю Ною быстрое сообщение с вопросом, может ли он поговорить. Он отвечает простым «да». Мои пальцы быстро набирают его номер и включают громкую связь, пока я прислоняюсь к окну и смотрю в небо. 

           — Привет, — это все, что он отвечает, его тон ровный и дружелюбный. 

           — Ноа, мне не нравится, как мы закончили сегодняшний разговор и вечер. Мне жаль, что я тебе сказала, или, может быть, не жаль, а жаль, что я не передала правильно суть разговора. Но я звоню, чтобы убедиться, что ты в порядке после встречи с Морган.

           — Конечно, наверное.

           Его закрытые ответы расстраивают, и в голове начинают рождаться мысли. Хочет ли она воссоединиться? Что-то случилось? Мысли не дают покоя, не снимая напряжения. 

           — И? Что случилось?

           — Она с кем-то встречается.

           — О, — отвечаю я, не ожидая такой реакции. Чем больше до меня доходит, тем больше я понимаю, что его мрачное настроение вызвано ревностью. Конечно, он расстроен, но ведь он все еще любит ее, верно? — Я понимаю, Ной. Ты любишь ее, а теперь есть кто-то еще.

           — Нет, Кейт, ты не понимаешь, — почти угрожает он мне. 

           — Ну, тогда просвети меня?

           — Я расстроен не потому, что она с кем-то встречается. Я расстроен, потому что каждую секунду, когда она говорит мне о том, что встречается с каким-то парнем и хочет, чтобы Джесса с ним познакомилась, а все, о чем я могу думать, — это ты и Доминик.

            — Ноа, — заикаюсь я, озадаченная тем, почему его мысли не на месте. — Сейчас ничего не происходит.

           — Прямо сейчас, —  грубо смеется. 

           — Почему ты думаешь, что я лгу?

           — Потому что ты каждый раз колеблешься!

           — Я колеблюсь, потому что ты очень чувствителен, или, лучше сказать, вспыльчив, когда поднимается эта тема.

           — И ты никогда не задумывалась, почему?

           Я качаю головой, хотя он меня не видит. Он заставляет меня заглянуть вглубь, а не выныривать на поверхность, и в последний раз, когда я это делала, были разбиты сердца, в частности мое. 

           — Не делай этого, Ной, — шепчу я. — Не разрушай то, что у нас есть.

           — Потому что ты любишь его? Ты думаешь о том, чтобы принять предложение Аллегры? Стать любовницей на стороне? Скорее всего, вас будет больше, чем одна. Почему бы не устроить групповуху? Тогда он начнет брать с людей деньги за то, что они приходят посмотреть, — горько размышляет он. 

           — Нет, Ноа. Я не люблю его. Это все, что тебе нужно знать.

           — И от этого мне должно стать легче? Ты не любишь его, но все равно готова с ним трахаться?

           Совет, который я дала Ною всего несколько часов назад, кажется невыполнимым: контролировать окружающих по тому, как ты реагируешь. Мой гнев разгорается внутри меня от егослов. Но если я поддамся его ревности и разочарованию, то стану обычной лицемеркой. Вот что мы делаем: мы ссоримся, бросаем трубку, а потом хороним ее, пока она не превратится в еще большую проблему. 

           Но не в этот раз. Я не хочу снова впадать в ту же дурную привычку, когда в глубине души знаю, что у Ноя много мыслей на уме. Просто я не должна быть одной из них. 

           — Я понимаю, у тебя много мыслей...

           — Нет, не делай этого. Попробуй сказать мне, что я не чувствую того, что чувствую.

           — Ноа, — я склоняю голову, пытаясь отогнать ощущение, что он тонко намекает на что-то другое. — Пожалуйста, не говори, что ты чувствуешь.

           — А почему бы и нет?

           — Потому что если ты скажешь о своих чувствах, все изменится. Я, ты, мы...

           Тишина между нами становится все глубже, чище, создавая чистый холст для наших мыслей. Как только я думаю, что он повесит трубку, не попрощавшись, его дыхание сбивается в тот же момент, когда мое сердце учащенно забилось. 

           — Это должна была быть ты, Кейт, — шепчет он. — Тогда... это должна была быть ты.

Четырнадцатая глава. Ноа  

           Мой взгляд устремлен на мою маленькую девочку, спящую в своей кроватке. 

           Звук ее крошечного храпа больше похож на протяжный вздох, такой же невинный, как и предыдущий. 

           Мои ноги двигаются как можно тише, чтобы поправить ее желтое одеяло, которое висит на перилах ее кровати. Она никуда без него не выходит. По мнению экспертов, в ее возрасте это привычка, от которой нужно отказаться. Но кого это волнует? Если это делает ее счастливой и успокаивает, то пусть так и будет. 

           В ее руках лежит мистер Фокси, ее любимая мягкая игрушка. Мои пальцы осторожно убирают пряди волос с ее лица, давая мне возможность нежно поцеловать ее в лоб. Запах ее детской кожи навевает столько воспоминаний, вехи ее жизни с нами воспроизводятся, как сладкая мелодия. 

           Джесса не заслуживает моих ошибок. 

           Чувство вины распространяется как лесной пожар, выходя из-под контроля. Есть так много моментов, с которых началось это пламя, моментов, которые были мне не по зубам, поэтому я не обращал внимания на все признаки. 

           С самого начала мое увлечение Морган и ее невежественное поведение много лет назад должны были стать тревожным сигналом. Но вместо этого, будучи новичком в любви, я последовал за своим сердцем, или как там его, потому что понятия не имел, что, черт возьми, я делаю. 

           Оглядываясь назад и вспоминая время, проведенное вместе, я понимаю, что был зависим от азарта погони. Морган была недостижима, и я хотел доказать свою правоту. Мое эго руководило гонкой, и пока я бежал к финишной черте, чтобы, как я верил, одержать победу, я постепенно терял частички себя и становился тем, кем Морган хотела, чтобы я был. Это включало в себя отказ от некоторых людей в моей жизни. 

           Мы делали все по правилам, или мне так казалось. Я попросил ее выйти за меня замуж еще до появления Джессы. Святость брака казалась мне важной, если мы собирались вместе воспитывать семью. 

           Однако кольца на наших пальцах лишь усугубляли напряженность нашей повседневной жизни. Наша сексуальная связь рассеялась, сменившись гневными угрозами и обидой друг на друга. Я представлял себе жену, мать, которая будет ставить на первое место своих детей, а не свою сестру — голливудскую кинозвезду. Чем больше мы ссорились, тем яснее становилось, что мы совершили ошибку, ускорив развитие наших отношений. Мы так и не нашли времени на создание прочного фундамента, позволив похоти затмить жизненно важные элементы, обеспечивающие долговечное будущее. 

           И хотя сожаление играет огромную роль в моих противоречивых чувствах к Морган, я разрываюсь каждый раз, когда смотрю в глаза этому прекрасному ребенку, которого мы создали. Я до сих пор вспоминаю момент ее рождения, как ничто другое в моей жизни не делало меня полноценным. Как я поклялся быть ее отцом, защитником, человеком, на которого она всегда сможет положиться. Отсутствие моего собственного отца заставило меня еще больше осознать, какую роль я должен сыграть в жизни моей дочери. 

           Но теперь за все приходится расплачиваться самой дорогой ценой — Джессой. Ее мир разрушен, и во многом это моя вина — я позволил Моргану контролировать наш брак и подтолкнул себя к еще большей ошибке. Боль была непреодолимой, когда я смотрел на бумаги о разводе в канун Рождества. Я остался один, задаваясь вопросом, что именно я сделал не так и почему мой ребенок заслуживает неполной семьи. Угроза потерять Джессу и остаться одному поглотила меня и загнала в пучину тьмы, из которой был только один выход. 

           Мне нужно было хоть что-то, чтобы отвлечься, хоть что-то, что заставило бы меня забыть о том, что у меня отнимают весь мир. 

           И тут появилась Оливия Хокинс. 

           Я помнил ее еще с детства, и необычное совпадение по времени еще больше объясняло, почему мы оба оказались в гостиничном номере в ту ночь. Мы оба истекали кровью из только что открывшихся, но разных ран и боли от потери кого-то. 

           Это должна была быть одна ночь — только секс, никаких привязанностей, только отчаянная потребность контролировать свою жизнь в этом гостиничном номере. Я не делала ничего плохого. Насколько мне было известно, мы с Морган расстались, и документы о разводе стали еще более официальными. 

           Но в тот момент я понял, что самая большая ошибка, которую я совершил, заключалась в том, что я не боролся за то, что нужно было Джессе. Она заслуживала того, чтобы ее семья оставалась вместе, и если это означало, что я откажусь от своих убеждений и стану тем мужчиной, который нужен Моргану, то я так и сделал. 

           Я до сих пор помню ту ночь, как будто это было вчера.

           — Папа, приди и скажи «ночь-ночь».

           Джесса стояла на верхней ступеньке лестницы, неся свое желтое одеяло с медвежатами на нем, то самое одеяло, которое она тащила по полу, куда бы ни пошла. В другой руке она держала маленькое чучело коричневого лисенка. Он был мягким и с большими глазами, словно из мультфильма, и был куплен в последнюю минуту, когда я покидала аэропорт Чикаго три месяца назад. 

           Я быстро поднялся по лестнице, подхватил ее на руки и сбалансировал вес ее тела и дополнительных вещей, которые она несла. Подойдя к ее комнате, я увидел, что ночник уже включен, а на подушке лежит ее любимая книга. 

           — Папочка, ты мне почитаешь? Пожалуйста?

           Я осторожно уложил ее, уложил поудобнее, и она положила большой палец в рот. Когда я тихонько читал ей, ее глаза начали опускаться, длинные ресницы коснулись лица, пока ее тихий храп не раздался в комнате. Я наклонился и поцеловал ее в лоб, прежде чем закрыть дверь.  

           Внизу, в гостиной, свет был приглушен, камин работал в этот на редкость прохладный вечер.  

           — Убери ноутбук, — отругал я Морган.

          Морган все еще была в своей рабочей одежде, давая мне очередную отговорку — мол, какое-то важное письмо, которое нужно отправить прямо сейчас: — Только еще одно...

           — Морган, — мягко напомнил я ей. — Наш психотерапевт сказал, что мы должны находить время друг для друга, когда Джесса спит. 

           Она кивнула в знак согласия и со вздохом закрыла ноутбук: — Ты прав. Конечно. Сыр и вино?

           — Как насчет того, чтобы раздеться? — я притянул ее тело к себе и наблюдал, как она хихикает в моих объятиях.  

           — Может, мне переодеться во что-нибудь более удобное? — поддразнила она. 

           — А может, ты не будешь ни во что переодеваться?

           Она наклонилась и поцеловала меня в губы, мгновенно возбудив меня. Я потерся о ее тело и провел рукой под юбкой по ее бедрам. 

           — Я вернусь. Веди себя хорошо.

           Она вышла из комнаты, опустив каблуки на пол, и на ходу расстегнула блузку. Я сидел, улыбаясь, и думал о том, как нам повезло, что мы вернулись к тому, с чего начинали — к семье. 

           У меня был последний шанс спасти нас, и в ту секунду, когда Оливия вышла из моего гостиничного номера, я сделал звонок. Я спас свой брак. 

           И все благодаря той единственной ночи. 

          Все из-за Оливии. То, как она позволила мне почувствовать себя мужчиной. Именно тогда я решил бороться за то, что мне нужно — за жену и ребенка. Возможно, именно сырая невинность Оливии заставила меня бороться за властную, упрямую женщину, которая посвятила мне всю жизнь. 

           Это было напоминание о том, что я не могу вернуться к временам одиночества, когда я бесцельно спал с женщиной за женщиной. Я влюбился в Морган Бентли и сделал ее своей женой. В свою очередь, она сделала меня отцом. Сдаваться было больше нельзя. 

           Я сидел и ждал Морган, занятый проверкой последних результатов, когда пришло сообщение. На экране высветилось имя —  «Сучка с молочным коктейлем» — наша с Оливией шутка из детства. 

           Не в силах скрыть улыбку, игравшую на моих губах, я прочитал текст, и по мере того как каждое слово регистрировалось и складывалось в единое целое, мое горло сворачивалось в тугой клубок. Желчь поднималась так быстро, что я не мог дышать ни в каком виде, ни в какой форме. 

           На экране вспыхнули два слова.  

           Я беременна.

          Я облажался, и пути назад уже не было. Когда пришло время рассказать Морган, ее реакция была оправданной. Она обозвала меня ужасными словами и выбросила мою одежду на лужайку. Она пригрозила мне судебным разбирательством, чтобы получить единоличную опеку над Джессой.  

           Чарли вмешалась, предоставив мне временную крышу над головой, пока я пытался смириться с этим. Она также заверила меня, что сделает все возможное, чтобы представлять меня в суде, так что у нас с Морган будет совместная опека, что казалось справедливым.

           Но Морган — не справедливая женщина. Последние несколько месяцев наши отношения превратились в ад, и ее истинное лицо вышло на свет. Только в последние недели она успокоилась настолько, что мы можем цивилизованно говорить о Джессе. Мы договорились об определенных днях, когда она будет оставаться с каждым из родителей, что заставило меня найти жилье, чтобы Джесса чувствовала себя спокойно. Мы разделили наши активы, и, к счастью для меня, у меня все еще оставалась другая недвижимость на мое имя, что позволило мне купить новую квартиру в Малибу. Джесса обожает пляж, поэтому это было идеальное место для ее проживания со мной. 

           Все осложнялось еще и тем, что у меня была ситуация с Оливией. С самого начала она ничего не хотела от меня, предлагая растить ребенка в одиночку. Это казалось единственным вариантом, учитывая, что вся моя жизнь, включая Джессу и работу, проходит в Лос-Анджелесе.  

           Я плыл в неизвестных водах без спасательного жилета, который мог бы спасти меня от неминуемого утопления. Единственная помощь, которую я с готовностью принял, — от Чарли. Будучи адвокатом, специализирующимся на семейном праве, она видела все это. Она предложила нам не заключать никаких соглашений до рождения ребенка. Вероятно, все изменится, и со временем мое участие в жизни малыша станет более очевидным.

           По крайней мере, Оливия, в отличие от Морган, была рациональна в этом отношении. 

           Закрыв за собой дверь, я с тяжелым сердцем кладу руку на дверную ручку. И тут шепот возвращается, напоминая мне, что от меня не убежать. 

           Моя рука скользит в карман брюк, чтобы достать телефон, и, как я делал уже много раз сегодня, я открываю свои фотографии на той, которая дразнила меня с субботнего вечера.  

           Простая фотография была сделана на танцполе, под воздействием дорогого шампанского и скотча. Селфи с губами Кейт, прижавшимися к моей щеке во время смеха, и мое лицо светится от счастья. Мы смеялись до боли в животе, и слезы катились по нашим щекам, когда мы едва могли стоять, не говоря уже о танцах.

          Этот простой момент между нами — то, чего мне так не хватало все это время. Я понял это, как только увидел Кейт. 

          Но это не простое уравнение. Я причинил ей боль, отказался от нашей дружбы, и теперь у меня есть лишний багаж в виде детей, который не нужен ни одной женщине от мужчины, с которым она встречается.

           Я много раз смотрю на это изображение, желая, чтобы это чувство тоски прекратилось. Но по мере того как проходят дни, а между нами остается расстояние в целый океан, становится все труднее контролировать это желание, поглощающее меня. 

           Я прохожу на кухню и сажусь на табурет, а Морган стоит напротив меня, задумчиво теребя руками волосы. Она все еще одета в свою рабочую одежду, и, несмотря на мою нетерпимость к ней, Морган всегда будет красивой женщиной. Хотя в последнее время я замечаю, что ее платья стали более откровенными и обтягивающими. Она также похудела, но наши отношения натянуты, поэтому я держу все наблюдения при себе. Мы больше не друзья, а всего лишь два человека, которые пытаются сориентироваться в этой истории с совместным воспитанием детей. Жаль, что ей приходится быть такой стервой в этом вопросе. 

           — Как прошла твоя поездка в Париж? — спрашивает она, нервно потирая ладони. 

           — Отлично.

           Не в силах смотреть мне в глаза, она опускает голову и скрещивает руки, чтобы через мгновение разжать их. Удивительно, но когда я рассказал ей о своей поездке, я ожидал, что она прочитает мне лекцию о том, что я бросил нашу дочь, но этого не произошло. Ее перепады настроения утомляют, и у меня нет сил снова спорить с ней сегодня вечером, куда я и собираюсь отправиться через несколько минут. 

           Дело в том, что после разговора с Кейт у меня в голове полный бардак. 

           — Что ты хочешь обсудить? — нетерпеливо спрашиваю я. 

           — Мне нужно, чтобы ты, пожалуйста, оставался непредвзятым, или, скажем так, я не хочу спорить.

           Как только она это произносит, в душе поднимается тревога: — Что случилось?

           — Я кое с кем встречаюсь.

           Я опускаю голову и смотрю на мраморную столешницу. Этот момент должен был наступить, и хотя мой гнев по этому поводу — само собой разумеющееся, он становится неуместным — разговор с Кейт вновь оживает в памяти. Мне следовало бы наброситься на этого ублюдка, как только я увидел его на балу, но Лекс предупредил меня, чтобы я сохранял спокойствие, слишком хорошо зная мои чувства по поводу его так называемого существования. 

           — Его зовут Каллум. Он режиссер. Я просто подумала, что ты должен знать.

           Внутри меня воцаряется тишина, когда мои белые костяшки пальцев ударяются о мрамор. Мой пульс бьется с рекордной скоростью, усиливая жар моей кожи под рубашкой. Морган издает горловой звук, ожидая моего ответа с затаенным дыханием. 

           Что, блядь, я должен сказать? Поздравляю, ты трахаешься с кем-то другим? Мне все равно, что она делает, лишь бы моя дочь была в безопасности. Удачи тому члену, который будет называть тебя своей. Уверен, ему будет весело потерять свои яйца из-за такой сучки, как ты.

          Гнев поглощает меня со скоростью тайфуна, который не может вырваться наружу. Морган что-то говорит о том, как она с ним познакомилась или где он живет, но звук ее голоса затихает вдали. Единственное, что я слышу, — это голос Кейт, которая говорит мне, что Доминик любит ее, а его жена не против, чтобы она была его игрушкой для траха на стороне. 

           Я умолял себя успокоиться, когда понял, что они все еще трахаются друг с другом. После наших совместных выходных и увиденной на балу ревности я поняла, что он не скоро попытается вернуть ее. 

           Он писал, звонил — и все это время она была со мной. В тот вечер я потерял терпение, и наш бурный разговор заставил ее бежать к нему, или я так думал. Она пообещала мне, что ничего не произошло, и я всеми силами старался ей доверять. Кейт всегда знала себе цену. Это то, что меня всегда восхищало в ней.  

           Но даже я, признаться, едва держусь на волоске. Ноль контроля, и семя ревности зарождается в яме моей души. Она так далеко. Я даже не могу увидеть ее или сказать ей о своих чувствах. 

           — А он знает, что у тебя есть дети? — я проболтался, не стесняясь. 

           — Да, он знает о Майкле. Более того, он встречался с Майклом и Уайаттом. Я бы очень хотела, чтобы он познакомился с Джессой.

           Я резко вскидываю голову, ярость пульсирует в моих венах: — И что? Он может заменить меня в качестве ее отца?

           — Ной, это не то, что... знаешь что? Я знала, что твоя ревность возьмет над тобой верх. Между нами все кончено. Ты убедился в этом в тот момент, когда трахнул какую-то шлюху-стюардессу, — сердито признает она. 

           — Нет, Морган, ты убедилась в этом в тот момент, когда отправила мне документы на развод. Ты только и делаешь, что обвиняешь меня, как будто это я во всем виноват. А знаешь что? Мы оба испортили наш брак. И единственная, кто действительно пострадает, — это Джесса. Так что ответ — нет, он не может встречаться с моей дочерью.

           — Не угрожай мне, Ной, — обвиняет она, ее лицо краснеет. — Если ты хочешь делать гадости, то я тоже буду.

           — В этом нет ничего нового. Ты делала это весь наш брак.

           Она смотрит на меня холодными глазами: — Покинь мой дом. Ты увидишь Джессу, когда я скажу.

           — Ты не имеешь права скрывать от меня мою дочь! — я  вскакиваю с табурета и бью кулаком по столешнице. — Мне все равно, с кем ты трахаешься и для кого раздвигаешь ноги. Мне плевать, что ты трахаешь целую армию, она моя дочь, и я буду видеть ее, когда мне, черт возьми, заблагорассудится.

           Я хватаю ключи, оставляя Морган на кухне, и захлопываю за собой дверь. 

           Сев в машину, я завел мотор и помчался к дому Чарли с открытыми окнами и музыкой, заглушающей угрозы Морган. Когда я подъезжаю к их дому, мой Bluetooth звонит, и я вижу, что на экране появляется номер Кейт, которая отвечает тупым приветствием. 

           — Ной, мне не нравится, как мы закончили сегодня. Мне жаль, что я сказала тебе, или, возможно, не жаль, что я сказала тебе, но жаль, что я не преподнесла разговор правильно. Но я звоню, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке после встречи с Морган, — предлагает она, ее тон искренний и неаргументированный. 

           — Конечно, наверное, — отвечаю я категорично. 

           — И? Что случилось?

           Я щипаю себя за переносицу, желая, чтобы гнев утих: — Она с кем-то встречается.

           — О, — ее голос смягчается, мгновенно успокаивая меня. — Я понимаю, Ной. Ты любишь ее, а теперь появился кто-то еще.

           Мой гнев возвращается вдвойне, когда я говорю ей, что она не может понять. Как я могу смотреть на своего ребенка и любить ее всем своим существом, но при этом сожалеть о том, что предпочел Морган той, кто много лет назад значил для меня гораздо больше? 

           Я облажался. Я отпустил своего лучшего друга, и мое глупое сердце это прекрасно понимает. 

           — Ну, тогда просвети меня? — грубо отвечает она.

            Я не мог больше сдерживаться и рассказал ей о своих чувствах и о том, что она поглотила все мои мысли. 

           — Ноа, — заикается она, чувствуя, как боль распространяется по мне от одного только произнесения моего имени. — Сейчас ничего не происходит.

           Она все еще трахается с ним. Я слышу это каждый раз, когда она колеблется.  

           — Прямо сейчас, — смеюсь, чтобы заглушить боль. 

           — Почему ты решил, что я лгу? — сердито спрашивает она. 

           — Потому что ты каждый раз колеблешься! — я хлопнул кулаком по рулю, желая, чтобы этот порочный круг прекратился. 

           — Я колеблюсь, потому что ты очень чувствителен или, лучше сказать, вспыльчив, когда поднимается эта тема.

           — А ты когда-нибудь задумывалась, почему? — умоляю я. 

           — Не делай этого, Ной, — шепчет она едва слышно. — Не разрушай то, что у нас есть.

           — Потому что ты любишь его? Ты думаешь о том, чтобы принять предложение Аллегры? Стать любовницей на стороне? Скорее всего, вас больше, чем одна. Почему бы не устроить групповуху? Тогда он начнет брать с людей деньги за то, что они приходят посмотреть.

           — Нет, Ной. Я не люблю его, — говорит она спокойно, не поддаваясь моему гневу. — Это все, что тебе нужно знать.

           — И от этого мне должно стать легче? Ты не любишь его, но все равно готова с ним трахаться?

          — Я понимаю, у тебя много мыслей...

          — Нет, не делай этого, — кричу я, ругая ее за то, что она может испортить мне настроение. — Не пытайся сказать мне, что я не чувствую того, что чувствую.

           — Ноа... — вырывается у нее. — Пожалуйста, не говори, что ты чувствуешь.

           — А почему бы и нет?

           — Потому что если ты скажешь о своих чувствах, все изменится. Я, ты, мы...

           Тишина опускается на нас, и я закрываю глаза, потому что сейчас или никогда. 

           — Это должна была быть ты, Кейт, — шепчу я, качая головой с закрытыми глазами. — Все это время это должна была быть ты.

           Ее дыхание достаточно громкое, чтобы его можно было услышать через динамик: — Ты не знаешь, о чем просишь меня. Мне нужно идти.

           — Кейт, остановись. Прости меня. Я злюсь, хорошо, но я имею в виду то, что сказал.

           — Я слышала тебя, Ноа, — объявляет она, затем делает паузу. — Я клянусь в том, что услышала тебя

           Звонок резко обрывается, оставляя линию полностью мертвой. Я надавил на Кейт, бросив осторожность на ветер и отдав ей всего себя, но она просто ушла.  

           Никаких ответных чувств, никакого признания. 

           Я даю себе десять минут на то, чтобы прийти в себя, прежде чем зайти к Чарли и Лексу и увидеть Эрика за столом, оживленно беседующего с Чарли. 

           — Все в порядке? — спрашивает Чарли, обеспокоенный. — Ты выглядишь...

           — Как моя задница после грубого проникновения, — прямо говорит Эрик. 

           — Спасибо, — саркастически отвечаю я, затем иду к холодильнику и беру пиво. — Уверен, что в понедельник адвокат Морган позвонит тебе, чтобы потребовать полной опеки над Джессой.

           — Господи, Ной. Что случилось?

           — Завтра, — это все, что я сказал. — Я действительно не хочу говорить об этом сейчас. Говори о чем угодно, хоть о заднице Эрика, мне все равно.

           Эрик в шоке отворачивает лицо, пока не отвлекается на свой телефон: — Серьезно, что случилось со вселенной?

           — Так, что случилось? — стонет Чарли. 

           — Это странно, просто мой брат вдруг написал мне. Ну, не совсем внезапно, а примерно последнюю неделю. Он милый, и я не знаю... он рассказывает о всякой херне, что, блядь, странно, потому что мы никогда не разговариваем.

           Чарли смотрит в мою сторону, заставляя меня выпить еще, чтобы сдержать гнев на его брата. 

           — Что у меня может быть такого, что ему нужно?

           — Я не знаю, — пробормотала Чарли. — Я говорила тебе, что мы видели его в Версале?

           — Да, после того, как он рассказал мне. И зацени, тебе понравится, Ной. Он спросил меня, что за ситуация между тобой и Кейт? Это просто странно.

           Внезапно мое любопытство обострилось: — Что ты ему сказал?

           — Ничего, правда. Вы были друзьями, может быть, вы трахались в Париже, но мне никто ничего не говорит, — отвечает Эрик саркастическим тоном. 

           — Мы не трахались в Париже, ясно?

           — Правда? — Чарли поднимает бровь, откинувшись в кресле. — Я могла бы поклясться...

           — Нет, — твердо говорю я. — Мы не такие. Слушай, мне нужно поговорить с Лексом. Он где-то рядом?

           Чарли вздыхает: — Как ты думаешь, где он?

           Я направляюсь к офису Лекса, желая покинуть Эрика и его проблемы. Заметив слегка приоткрытую дверь, я стучусь, прежде чем войти, и Лекс приветствует меня. Я сажусь в коричневое кожаное кресло, и мои пальцы перебирают кончик бутылки пива в моей руке.

— Бурная ночь?

— Морган встречается с другим.

Лекс кивает головой, откидываясь в кресле: — Я понимаю. Это больно. Но это должно было случиться.

Я склоняю голову, проводя руками по волосам: — В том-то и дело. Это не больно.

— Понятно, — просто констатирует Лекс. — Это как-то связано с неким человеком в Париже?

— Я не знаю, где моя голова, — открыто говорю ему. — Я пытаюсь все исправить, быть хорошим отцом. Я нужен своим детям.

Лекс кивает. Он всегда был хорошим слушателем, и я уважаю его мнение. С другой стороны, Хейден посоветовал бы мне походить по клубам и найти какую-нибудь киску, чтобы забыть себя.

— Кто я такой, чтобы судить о делах сердечных. К счастью для тебя, ты пропустил мои многочисленные срывы во время операции «давай вернем Шарлотту». Кейт выдержала все это. Она видела меня в самом худшем состоянии и была единственным человеком на тот момент, который достучался до меня. Ты знаешь, что тебе нужно делать, так что просто сделай это. Больше никаких вопросов.

— Да, Кейт такая хорошая, — ласково улыбаюсь. — Вся эта история с другим континентом не помогает. Думаю, пока что мне придется смириться с этой ситуацией. Я не смогу вернуться в ближайшее время, а у нее есть работа, которую она точно не может бросить.

— Ты знаешь, чего хочешь, и не позволяй никому помешать тебе добиться этого, — мудро говорит он.

       Я киваю головой в знак согласия. Хотя Лекс женат на Чарли, я воспринимаю его как старшего брата. Он просто понимает меня и никогда не осуждает мои неправильные жизненные решения.

       — Ты действительно работаешь? Или сбежал от Эрика?

       Лекс хихикает: — Немного и того, и другого. Итак, ты уже обдумал предложение?

       Последние два года я работал над несколькими побочными проектами вместе с Лексом. Как бы мне ни нравилось работать в издательстве Lantern Publishing, я уже перерос роль менеджера по операциям на Западном побережье.

           — Да, и это отличная возможность.

       — Но?

       — Никаких «но». Я опасаюсь оставить Хэйдена без работы, тем более что у нас огромный рост продаж, и спрос сейчас превышает предложение.

       — Слушай, оставь Хэйдена и издательство Lantern на меня. Мы найдем кого-нибудь подходящего, чтобы заменить тебя. Что касается тебя, то ты достиг своего пика в этой роли. Я верю, что ты сможешь управлять этим сектором Лекседа. Ты доказал свою состоятельность, что бы на тебя ни свалилось.

       Уважение Лекса — не то, что нужно принимать как должное. Он — магнат, миллиардер, создавший себя сам.

       — Я попрошу своего адвоката составить контракт, — шучу я.

       — Твой адвокат помог мне составить контракт, — открыто признает он. — Если я занизил цену, вини ее.

       Эта возможность — больше, чем просто предложение работы. Она обеспечит меня на всю жизнь. Хотя в финансовом плане я чувствую себя комфортно, сохранив свою квартиру в Бостоне и еще одну в центре Лос-Анджелеса, мое новое место в Малибу меня подкосило. Развод с Морган еще не завершен, и я не удивлюсь, если она попытается потребовать алименты.

       — Значит, это «да»?

        Я протягиваю руку, чтобы пожать ее.

       — Добро пожаловать в команду, Ной.

       Лекс достает «Макаллан», и мы выпиваем за новость, прежде чем обсудить некоторые детали. Я с головой погружаюсь в работу и снимаю стресс, пока не входит Чарли и не устраивается поудобнее на коленях Лекса. Эти двое больше не беспокоят меня так сильно. Я научился отгораживаться от их романтического поведения в моем присутствии, пока одежда остается на мне, а руки на виду.

       — Полагаю, тебя можно поздравить? — Чарли понимающе усмехается.

       — Это будет непростое испытание.

       — С каких это пор ты отказываешься от вызова? Помнишь, когда мы были детьми, я устраивала все эти трюки у нас на заднем дворе, например, прыгал с дерева на батут? И побеждал тот, кто делал это быстрее всех?

       — Я помню, — насмехаюсь я, закатывая глаза. — Это стоило мне перелома запястья.

       — Сожалею об этом.

       — Слава богу, я был ребенком. Взрослый мог бы навредить.

       — Фу, мерзость, — Чарли затянулся, сморщившись. — В любом случае, там, на кухне, это была правда? Про Кейт?

       — Зачем мне врать?

       Чарли смотрит на меня в тот же момент, когда Лекс поднимает бровь.

       — Очевидно, Доминик внезапно подружился с Эриком и спросил о Ное и Кейт, в частности, были ли у них интимные отношения, — говорит Чарли Лексу.

       — То есть, по сути, он спрашивает, трахаетесь ли вы, потому что этот придурок ревнует? — утверждает Лекс, сохраняя спокойное выражение лица.

       Я поджимаю губы и молчу.

       — Почему мужчины должны быть такими неуверенными, — жалуется Чарли, вскидывая руки вверх. — Просто скажи, что ты чувствуешь, возьми себя в руки, и неважно, ревнует другой мужчина или нет. Если она хочет именно тебя, то это главное.

       — Ты ее лучшая подруга, скажи мне?

       — Когда речь заходит о тебе, дорогой кузен, Кейт — очень закрытая книга.

       — Все не так просто, как ты говоришь, — быстро вмешалась я. — Для начала, у нас есть географический вопрос.

           — И что? Лекс жил в Лондоне, когда мы воссоединились.

           — Верно, — соглашается Лекс. — Я бы поехал куда угодно, лишь бы быть с тобой, без вопросов.

           Чарли дуется, с любовью обхватывая Лекса за шею: — О... детка.

           — Ладно, от вас двоих меня уже тошнит. Но если серьезно, сейчас все слишком сложно. Мне нужно время подумать.

           — Тогда думай, но на твоем месте я бы не стала с этим затягивать, особенно когда кто-то еще отчаянно пытается заполучить ее в свои руки.

           — Ты только что сказала, что это не имеет значения? — я почти кричу на Чарли. — Если она хочет меня, это все, что имеет значение.

           — Да, наверное, разумнее не слушать меня, — размышляет Чарли, нахмурив брови. — Эрик делает дайкири со слишком большим количеством рома. Я бы даже не смогла дойти до этой комнаты.

           — То есть, по сути, твои советы бесполезны? Неплохо. Слушай, я пойду домой.

           — Почему бы тебе не переночевать здесь? Тебе не стоит оставаться одному, — предлагает Чарли. 

           — Я лучше буду один, чем в доме, где ты пьяна и, возможно, готова избить своего мужа. Было приятно познакомиться с тобой.

           Я машу рукой на прощание и выхожу из комнаты, пока Чарли хихикает, зная, что я принял правильное решение. Эти двое так раздражают, но в глубине души они очень напоминают мне Кейт и меня.  

           По дороге домой я думаю о том, чтобы позвонить Кейт, но понимаю, что нам обоим нужно время, чтобы разобраться в ситуации. Мне нужно взять себя в руки, и давление на нее может оказаться пагубным. Она моя лучшая подруга, которую я очень хорошо знаю. Сейчас она пытается игнорировать все, что я сказал, потому что ненавидит отказываться от контроля. Она — женщина Лекса, поэтому занимает такое влиятельное положение, и никто с ней не связывается. 

           Но я также знаю, что ей невероятно одиноко в Париже, несмотря на ее нежелание признать это. И все, что связано с романтикой, является для нее спусковым крючком. Она не раз получала шрамы, и когда дело доходит до сердечных дел, стена, которую она специально возвела вокруг себя, будет стоять, готовая к любой атаке. 

           Я не хочу, чтобы она снова проиграла. Ни сейчас, ни когда-либо еще. 

           Потому что, как бы я ни умолял себя не признавать этого, бросая мысль в темницу без ключа и шанса на спасение, я влюбляюсь в нее. 

           Снова. 

           Или, может быть, я никогда не переставал любить ее.

Пятнадцатая глава. Кейт  

Если долго смотреть в потолок, воображение может представить все, что угодно.

Я вижу пляж, волны, разбивающиеся о берег, и красивый закат на горизонте. Затем раскинувшаяся сельская местность, сочная зелень, сопровождаемая звуками сверчков и других насекомых, греющихся в лучах солнца.

Затем мое сознание переключается на хаос — круг, полный животных, громкие звуки, хлопки, радостные возгласы, бурная музыка и рев льва. Еще больше ярких красок, огня, полной и абсолютной бессмыслицы.

Я не спала.

Повернувшись на бок и положив голову на руки, я вижу, как за окном моей спальни начинает всходить солнце, и вот уже наступило утро.

Мой телефонный звонок Ною прошлой ночью был не просто звонком, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Он изменил все, что было между нами.

Или, может быть, я была слепа, чтобы не видеть, что это был не просто телефонный звонок. Это была целая череда событий, приведших к этому моменту.

Я бросила трубку из-за страха, оттолкнув его, потому что не знала, как справиться со своими эмоциями. Отсутствие контроля в моей жизни — это то, с чем я борюсь. Мне никогда не приходилось считаться с кем-то еще, кроме себя, и я знаю себя довольно хорошо. Поэтому жизнь стала в какой-то степени легкой.

Но потом он сказал, что это должна была быть я.

Я попыталась представить себе это — нас двоих вместе четыре года назад. Как бы я ни крутила в голове, ничего не получалось. Мы были лучшими друзьями, но быть любовниками — это то, что я не могу себе представить. Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что он просто страдал, а мое возвращение в его жизнь запутало его чувства.

Я засыпала под шум транспорта, а через несколько часов просыпалась от назойливого гудка. Я пропустила субботнее занятие йогой и не пошла рано утром в кафе, чтобы выпить кофе и позавтракать. Все пошло наперекосяк, и как бы я ни старалась, я не могу выбросить его из головы.

Провести субботу в офисе было моим единственным выходом из этой передряги. Когда я с головой погрузился в таблицу прогнозов и разослал десяток электронных писем, предупреждая своих сотрудников, чтобы они собрались с мыслями и перестали совершать ошибки, меня напугал звук телефона.

— Работаешь в субботу? — Лекс приветствует меня, звуча расслабленно. — Образцовый сотрудник.

— Мне нужно было проветрить голову.

— Понятно, — просто говорит он. — Я читал твои письма, — довольно агрессивный тон, — сегодня, мисс Гамильтон. Все в порядке?

Хотя Лекс формально является моим боссом, наша дружба — это то, что делает наш союз крепким. Я уважаю его мнение, учитывая его способность отбросить эмоции и мыслить рационально.

— Лекс, могу я спросить тебя кое о чем?

— Ты знаешь, что можешь спросить меня о чем угодно.

— Это касается Ноя.

— Я так и думал.

— Подожди, ты догадался?

— Если быть до конца честным, то да.

Я молчу, не зная, как задать вопрос, который вертится у меня на языке: — Как много ты знаешь?

— Я знаю достаточно.

— О...

— Это твой вопрос?

Я хотела спросить еще, но внезапно вовлечение Лекса показалось мне неуместным. Я не хочу ни путать их брачный кодекс, ни показаться какой-нибудь нуждающейся женщиной.

— Тебе нужна моя точка зрения? — спрашивает он, а затем продолжает: — Хотя тебе она не понравится.

— Ты же знаешь, я всегда уважала твое мнение.

— Ной изменился рядом с тобой. В него снова вошла жизнь. Последние несколько лет ему было тяжело, а прошедшие выходные показали, чего не хватало в его жизни.

— Чего именно?

— Тебя.

Это простое слово имеет такой большой вес, этот вес тянет меня в разные стороны, лишая возможности спать или функционировать как нормальное человеческое существо.

— Лекс, все не так просто.

— Знаешь, в чем проблема? Ты всегда контролировала свою жизнь. А теперь ты бессильна. Я прекрасно понимаю, каково это. Но из того, что мы отпускаем, может выйти что-то хорошее.

— Все в моей жизни изменится... — я замолчала, закрыв глаза, чтобы собраться с мыслями. — Это просто не сработает. У него своя жизнь, а у меня своя.

            — Послушай меня, чрезмерные размышления — это дьявольская площадка. В жизни есть вещи, в которых естественное развитие неизбежно, и влюбленность в кого-то — одна из таких вещей.

           — Я никогда не говорила, что влюбляюсь в Ноя, — открыто защищаюсь я.  

           — Тебе и не нужно было, Кейт. Я внимательный наблюдатель. Именно поэтому я миллиардер.

           — Я забыла об это, — тихонько смеюсь.

           — Почему бы тебе не прилететь на следующие выходные на день рождения Амелии? Я настаиваю, чтобы ты осталась с нами. Пусть это будет неделя, и ты сможешь пообщаться с Шарлоттой и девочками. Хавьер прикроет офис, пока тебя не будет.

           — День рождения Амелии, точно, — говорю я с тяжелым вздохом. — Я бы с удовольствием, но эти контракты...

           — Это не предложение, а скорее требование, — твердо заявляет он. — Помнишь, кто здесь босс?

           — Хорошо, — говорю я ему. — Но я предупреждаю тебя... Я уже близка к тому, чтобы пожаловаться в отдел кадров на твое отношение.

           Лекс усмехается, успокаивая мое беспокойство: — Будет здорово, если ты вернешься домой.

           Дом — опять это слово. 

           Наш разговор переходит на тему работы, как это всегда у нас  бывает. Лекс настоятельно советует мне закругляться и пойти куда-нибудь развеяться, пока я не уволила всю свою команду. Он не совсем не прав. С меня достаточно некомпетентности, и сегодня не тот день, чтобы облажаться под моим присмотром. 

           Эмиль, моя личная  помощница, присоединяется ко мне на поздний ужин в небольшом ресторане неподалеку от офиса. Шеф-повар известен своей потрясающей внешностью и способностью сделать вкус любого блюда идеальным. Мы заказываем дорогое шампанское, смеемся, пьем и закусываем до оцепенения. 

           — Что мы празднуем?

           — Жизнь, — объявляю я, поднимая бокал в воздух. — Никакого праздника, просто Лекс приказал пойти развеяться.

           — Последняя неделя была сумасшедшей. У меня не было возможности спросить тебя, как прошли выходные?

           — С чего бы начать...

           Через четыре бокала я выложила все, включая мой роман с Домиником. Мне было приятно все это рассказать, хотя Эмиль была ошеломлена моим признанием, ее большие голубые глаза становились все шире от любопытства, чем больше я говорила. 

           — Ладно, начнем с Доминика. Что ты собираешься делать?

           — Ничего. Делать нечего. Я не собираюсь быть его любовницей, потому что Аллегра хочет, чтобы я ею стала. Это сложно, и это уже не то, чего я хочу...

           — Ты хочешь Ноа?

           — Я не знаю, чего я хочу. Я знаю, что когда мы с Домиником занимались тем, чем занимались, я чувствовала себя сильной. Он заставлял меня чувствовать себя женщиной, — честно говорю я, понимая, что бокалы с шампанским тоже имеют к этому отношение. — Но когда я с Ноа... это просто...

           — Parfaite? (прим. французский — Идеально?) — она улыбается, отбрасывая в сторону свои длинные шоколадно-коричневые волосы. 

           — Не совсем идеально. Мы часто ссоримся, — ласково улыбаюсь. — Но между нами есть что-то, что я не могу объяснить. С ним я чувствую себя в безопасности, но он понимает мои страсти. Я для него не игрушка и не любовница...

           Эмиль наклоняется вперед и кладет свою руку на мою. Ее пальцы украшены кольцами, а ногти идеально ухожены: — Есть французская поговорка: — Между двумя влюбленными душами нет необходимости в словах.

           — Между двумя влюбленными душами нет необходимости в словах, — повторяю я, вздохнув. — Любовь - сильное слово.

           — Oui, — говорит она, приковав свой взгляд к моему. — Не позволяй ей ускользнуть от тебя, потому что ты боишься. Это может быть хорошо, Кейт. Это может быть момент, который навсегда изменит твою душу.

***

           Черный внедорожник Чарли подъезжает к обочине, и мы с волнением машем ему рукой. Я страстно ненавижу аэропорт Лос-Анджелеса. Пробки из машин, нетерпеливые люди, проталкивающиеся сквозь них и задевающие тебя своими чемоданами. Прошло три года с тех пор, как я в последний раз ступала ногой в Калифорнию, и, Боже, ужасные воспоминания обрушиваются на меня, как приливная волна. 

           — Как прошел полет? — спрашивает Чарли, погрузив мои вещи в машину и крепко обняв меня. 

           — Изнурительно.

           — Тебе лучше найти немного энергии, потому что у меня дома три девочки, которые умирают от желания высосать остатки твоей жизни.

           Чарли не преувеличивает. Девочки работают без остановки. Они должны показать мне все под солнцем, и иногда я получаю команду «Тетя Кейт, смотри на меня!» только для того, чтобы посмотреть, как Эва делает какой-то случайный прыжок или подскок. Я понятия не имею, как Лекс и Чарли справляются с этим на протяжении всего дня. Я совершенно изнемогаю в их присутствии. 

           К обеду я вижу, как устали их лица. Амелия хочет остаться, чтобы досмотреть какую-нибудь телепередачу, и Чарли соглашается, пока Лекс укладывает Эву и Эддисон спать. 

           Я проверяю свой телефон уже в миллионный раз за сегодня. По-прежнему ничего от Ноя, полагая, что Чарли или Лекс сказали ему, что я приеду. Я в равной степени играю свою упрямую роль, не связываясь с ним, потому что, честно говоря, я не знаю, что сказать или даже что я чувствую. После ужина с Эмилем мне показалось, что мои чувства прояснились. Оказалось, что, когда шампанское выветрилось, я вернулась к исходной точке, чувствуя себя растерянной. 

           — Знаешь, он дома, если ты хочешь его увидеть? — Чарли поднимает глаза, чтобы встретиться с моими. 

           — Увидеть кого?

           Улыбка Чарли меняется с настороженной на задумчивую: — Ноа. Он написал мне о каком-то фильме и спросил, не девчачий ли это фильм.

           — О... он живет далеко отсюда?

           — Минут пятнадцать, я могу дать тебе его адрес?

           — Нет, — я безнадежно гримасничаю. — Я в порядке.

           Мы молча работаем за кухонным столом, собирая подарки для вечеринки, пока давление не нарастает, разочарование не просачивается в каждую щель, и я больше не могу этого выносить. Мне нужно завершение, окончание, что-то, что поможет мне уснуть сегодня ночью.

           — Знаете что? Мне нужен этот адрес. Если позволите, яскоро вернусь.

           Чарли не говорит ни слова, отправляет мне смс с адресом, который быстро появляется на моем телефоне, и передает мне ключи от своей машины. 

           Я ввожу адрес в GPS, а затем вспоминаю, что нахожусь на другой стороне дороги. Мысли разбегаются, я возвращаюсь к вождению на английском, и у меня начинается сердечный приступ, когда фары светят прямо на меня. Дорога до Малибу кажется длиннее, чем пятнадцать минут, о которых говорила Чарли, что только усиливает тревогу. 

           Машина припаркована перед его домом. Я сразу же выпрыгиваю, не давая себе времени отступить, и стучу кулаком по двери громче, чем следовало бы. Нетерпеливо постукивая ногой, я скрещиваю руки, пока не загорается свет. Ной открывает дверь, одетый в серые треники и без рубашки.  

           Черт, я влипла.

           Мой взгляд падает на его идеально вылепленную грудь и шесть кубиков пресса, доведенных до совершенства. Почему он должен быть таким сексуальным? Он всегда был таким? 

           — Кейт? — его глаза расширяются от шока. — Что ты здесь делаешь?

           — Я хотела поговорить.

           — Ты прилетела сюда, чтобы поговорить?

           — Нет, я прилетела сюда на день рождения Амелии. В конце концов, она моя крестница. Могу я войти?

           Он прислонился к двери во всей своей красе, протягивая руку, чтобы поприветствовать меня. 

           — Не слишком ли рано для сезона серых треников? — бормочу я, отводя взгляд от заметной выпуклости, требующей моего внимания. Досчитайте до десяти, сделайте глубокий вдох. Вы сможете пройти через это. 

           — Сезон серых треников?

           — Неважно, — говорю я, выходя в фойе. 

           Квартира просто потрясающая — современное помещение со стеклянными окнами от пола до потолка и, конечно же, самым захватывающим видом на океан. Она не слишком большая, но обставлена простой мебелью, создающей уют. 

           — Хорошее у тебя место, —  возвращаю свое внимание к нему, сохраняя при этом дистанцию. — Почему ты выбрал Малибу?

           — Я хотел что-то рядом с пляжем, но недалеко от Джессы. Добираться до работы — муторно, но можно.

           В гостиной его ноутбук открыт для просмотра, судя по всему, рабочих писем. На журнальном столике стоит пиво, а на экране — какой-то фильм, поставленный на паузу на сцене съемки. 

           Внезапно мои нервы сдают. Воздух становится тесным, и я задаюсь вопросом, зачем я сюда пришла. Просто дыши. Ты справишься с этим. 

           — Ной, по поводу нашего разговора.

           — Да?

           — Ты сказал кое-что...

           — Я сказал кое-что.

           — И эти вещи ты сказал.

           — Да?

           — Думаю, ты запутался. Ну вот, я это сказала, — признаю я, зарывая свои чувства глубоко внутри. Если бы он знал, как мои мысли перешли в нечто большее, он мог бы использовать это против меня, как и все остальные мужчины в моей жизни. — Я женщина, которая есть в твоей жизни. Мы близки, и я рада, что мы близки, потому что я скучала по тебе. Но ты не можешь менять наши отношения. Нам хорошо так, как есть, а с уходом Морган, как я понимаю, вполне естественно думать, что ты испытываешь ко мне чувства, хотя на самом деле, возможно, я всего лишь отголосок.

           Ноа придвигается ближе ко мне, закрывая между нами расстояние. Мое сердцебиение учащается, вызывая бешенство внутри меня и путая мои мысли. Я виню его запах, а также его полуобнаженное тело. 

           — Ты ошибаешься, — вздыхает он. — Во-первых, ты не просто женщина. Ты Кейт Гамильтон, генеральный директор Lexed Europe. Ты умна, интеллигентна, остроумна и, помимо всего прочего, красива.

           — Многие женщины красивы, Ной...

           — Они не такие, как ты.

           Его губы в сантиметрах от моих. Один поцелуй, если все к этому идет, может все изменить, и только это пугает меня. Мы никогда не сможем вернуться к простому дружескому общению.  

           Я кладу руки ему на грудь, и мгновенное жжение внутри меня становится невыносимым. Я сожалею о том, что прикоснулась к нему, но мои руки отказываются двигаться в другом направлении.  

           — Ноа, нам обоим нужно подумать об этом. Ты для меня не просто интрижка или быстрый перепихон. Между нами слишком много всего. Если бы я была с тобой, мы бы стали чем-то большим.

           — Я хочу большего.

           — Ты не знаешь, о чем просишь... — оторвалась от него, когда его губы приблизились и прижались к моим, пока звук звонка его телефона не заставил нас обоих вздрогнуть. Наклонив голову, он смотрит на номер, и его глаза расширяются от любопытства. 

           — Прости, я должен ответить.

           Он поглаживает мою руку, прежде чем взять телефон и ответить на звонок, давая мне время собраться с мыслями и перегруппироваться.

            — Все в порядке? — отвечает он, волнуясь, но в его голосе звучит паника. — Черт. Как высоко? Ладно, просто сохраняйте спокойствие и звоните 911. Я постараюсь добраться туда в ближайшее время. Если я сяду за руль, это займет несколько часов. Я попробую найти рейс, хорошо? Пока.

           — Что случилось, Ноа?

           Его лицо осунулось, он в оцепенении вышагивал по площадке перед собой: — Это была Оливия. У Нэша жар, и он перестал пить, к тому же он очень беспокойный. Я не знаю...

           Я делаю глубокий вдох и останавливаю его, вцепившись в обе его руки: — Посмотри на меня. Ты можешь сделать это. Ей нужно, чтобы ты был сильным прямо сейчас. Представь, как ей должно быть страшно с ним. Иди переоденься, собери сумку, а я подготовлю машину и организую тебе перелет.

            — Но работа, и, черт возьми, я должен забрать Джессу с вечеринки в воскресенье.

           — Я попрошу Чарли все уладить, хорошо? А теперь иди собирайся.

           Он исчезает в комнате, а я набираю в поисковике авиакомпании и нахожу ближайший рейс в Сан-Франциско. Забронировав билет, который вылетает через девяносто минут, я быстро звоню Чарли и объясняю, что случилось. 

           — О боже. Нет, оставь Джессу со мной. Я сейчас напишу Морган. Ною что-нибудь нужно? Я волнуюсь за него.

           — Он, конечно, напуган, но я отвезу его в аэропорт.

           — Спасибо, Кейт. Позвони мне, когда закончишь, хорошо?

           Я кладу трубку как раз в тот момент, когда Ной выходит из комнаты в джинсах, толстовке и с вещевым мешком. Мы забираемся в машину Чарли и мчимся по Тихоокеанскому прибрежному шоссе на достаточно безопасной скорости. 

           — Я не могу этого сделать, — почти задыхается он, когда перед нами появляется аэропорт. — Что, если мы его потеряем? Ему всего десять недель.

           — Ты сделаешь это, знаешь почему? У тебя нет выбора. Ты нужна этому мальчику. Его существование — не ошибка.

           — Ты первая, кто так говорит.

           — Что говорит?

           — Что это не ошибка.

           — Ребенок никогда не должен быть ошибкой, — кладу руку ему на бедро, чтобы успокоить его. — Конечно, возможно, время было выбрано неудачно, но это то, что жизнь подарила тебе. Ты отличный отец для Джессы и можешь подарить столько любви Нэшу, даже если его не будет рядом.

           Терминал вылета находится прямо по курсу и на удивление тих. Машина замирает, и мы оба сидим в тишине, пока я не набираюсь смелости сказать то, что нужно сказать, зная, что он должен услышать прямо сейчас, чтобы придать ему сил. 

           — Я здесь, Ной. Рядом с тобой, когда я тебе нужна. Ты не один.

           Он опускает глаза, избегая моего взгляда. Только один взгляд на него, и я понимаю, что он в ужасе. Ной любит свою дочь, и быть отцом — самая важная роль в его жизни. Теперь он столкнулся с неизвестностью — стать отцом другого ребенка при других обстоятельствах. Я вижу, как он падает в темное место, о котором предупреждала меня Чарли, и мое сердце обливается кровью вместе с ним. Какие бы ошибки мы ни совершали, мы должны простить себя, чтобы обрести настоящее счастье. 

           Открыв дверь, он выходит из машины, но затем высовывает голову в окно. 

           — Подожди меня, пожалуйста.

           Я просто киваю, не понимая, имеет ли он в виду сейчас или навсегда. 

           Но в любом случае я ему нужна. 

           Я не хочу его потерять и буду стоять рядом с ним как друг, в котором он так отчаянно нуждается, потому что я не позволю ему упасть.  

           Что касается моего собственного сердца, то мне просто нужно позволить щепкам падать туда, куда они могут.

Шестнадцатая глава. Ноа  

          Это был момент, которого боится каждый родитель: резкое повышение температуры, побуждающее в панике звонить в скорую помощь и мчаться в отделение неотложной помощи. 

           Я вглядываюсь в его маленькое личико, личико моего десятинедельного сына Нэша Александра Мейсона, который лежит у меня на руках, пока ему удается заснуть без криков боли. 

           Все это было вихрем с того момента, как я сошел с самолета и направился прямо в больницу. Мой желудок скрутило в узлы от беспокойства за сына и ощущения полной беспомощности. Каждый родитель испытывает страх, когда его ребенок болен, особенно младенец.

          По моему прибытии, Оливия расстроена, изо всех сил старается держать себя в руках, но я вижу на ее лице усталость от недосыпания и страх за самочувствие Нэша. Уже поздно, и она одета в майку и свитер, а ее волосы собраны в один из этих беспорядочных пучков. С тех пор как я видел ее в последний раз, она сильно похудела, остатки веса после беременности почти исчезли. 

           — Мистер и миссис Мейсон, — зовет доктор, входя в комнату со своей картой. — Я доктор Лестер.

           — Нет, он не мой муж. Но это уже не важно. Что случилось с Нэшем? — Оливия бросается в панике. 

           — У Нэша инфекция. Мы провели целый ряд тестов, некоторые из них оказались отрицательными, а другие требуют больше времени. Мы хотели бы понаблюдать за ним в течение ночи. Если температура спадет и он продолжит пить, то завтра сможет отправиться домой. Поскольку он младенец, мы не будем вводить никаких лекарств, надеясь, что его организм сам справится с болезнью.

           — Как это случилось? — спрашиваю я, все еще качая его на руках. 

           — Это могло произойти где угодно. Скорее всего, он заразился от кого-то.

           Оливия выгибает шею, ее глаза стекленеют, а осанка падает в рваной футболке GAP, в которую она одета: — Я беру его с собой на прогулки и по делам, но это все.

           — Давайте продолжим наблюдать за ним сегодня вечером. Вы оба можете остаться, увидимся утром, — сообщает нам доктор Лестер, после чего что-то записывает в свою карту и выходит из комнаты. 

           — На почте была одна женщина. Она дотронулась до его лица, чтобы сжать щеку. Это моя вина. Я плохая мать, — плачет Оливия. 

           — Ты не плохая мать, — успокаиваю я ее, стараясь говорить тихо, чтобы не разбудить его. — Я помню, когда Джессе был год, мы взяли ее на детскую площадку, и она подхватила ветрянку от другого ребенка, у которого не было признаков вируса. Такое случается, но главное, что ты последовала своему материнскому инстинкту и поспешила сюда.

           Оливия кивает головой, вытирая слезы с лица. 

           — Это было тяжело, Ноа. Днем он отлично спит, но ночью просыпается каждые четыре часа, — задыхается она, пытаясь успокоиться. — Молоко у меня по какой-то причине пересохло, и мне пришлось перевести его на молочную смесь. Оказалось, что от смеси у него запор, и мне пришлось попробовать другую марку.

           — Почему ты не рассказала мне обо всем этом? — подчеркиваю я, слегка раздраженный тем, что она скрывает от меня эту информацию. — Я же сказала тебе, что хочу быть частью его жизни настолько, насколько это возможно. Это значит знать о его трудностях или изменениях в его распорядке.

           — Честно говоря, Ной, я не хотела тебя обременять.

           — Он мой сын, — мой тон дрогнул, прежде чем я прочистил горло. — Ты меня не обременяешь.

           Оливия поднимает глаза, чтобы встретиться с моими: — Я обещаю поделиться этой информацией, хорошо? Я просто устала. И с работы просили меня вернуться, и много чего еще.

           — Что ты им сказала?

           — Ничего. Я не представляю, как можно работать стюардессой с грудным ребенком. Часы у меня длинные, это не работа с девяти до пяти, как ты знаешь. Но я не могу оставаться в отпуске вечно. Нужно оплачивать счета. Придется искать что-то другое.

           — Я же сказал, что хочу помочь, разделить расходы. Это меньшее, что я могу сделать.

           — Я знаю, Ной. Тебе просто нужно быть терпеливым со мной. Я понятия не имею, что я делаю, и я ценю твою помощь, когда ты можешь, особенно потому, что ты уже делал это раньше. Кстати, я хотела спросить, Морган знает о Нэше?

           Я киваю головой, глядя на маленькое личико Нэша. Хотя он так мал, черты его лица уже развились и выглядят почти так же, как в моем возрасте. По крайней мере, так утверждает моя мама.  

           — Я рассказал ей. Она ничего не сказала. На самом деле нет, она поздравила меня с натянутой улыбкой и с тех пор больше не спрашивала о нем.

           Брови Оливии сошлись, лицо смягчилось: — Мне очень жаль.

           — Не извиняйся, — резко замечаю я, раздосадованный отношением Морган. — С Морган сложно, и это не твоя проблема.

           — Давай я заберу Нэша, а ты сходи поешь чего-нибудь.

           Я передаю его ей, и тяжесть мгновенно исчезает из моих рук, оставляя пустоту. Я говорю ей, что скоро вернусь, и выхожу из палаты за пределы больницы, чтобы подышать свежим воздухом. 

           Воздух в Сан-Франциско вдыхается совсем иначе, чем в Лос-Анджелесе. Более чистый, или, может быть, все дело в моем воображении. Держа телефон в руке, я набираю номер Кейт, обещая, что сообщу ей, как только у меня появятся новости. 

           — Ноа, все в порядке? Мы все здесь волнуемся? — Кейт торопится. 

           — Инфекция. Они проводят дополнительные тесты и наблюдают за ним в течение ночи. Температура немного снизилась.

           — Мне очень жаль, Ной. А ты? Как ты держишься?

           Я слышу, как Чарли на заднем плане забрасывает Кейт вопросами. Это отвлекает, а я очень хочу слышать голос Кейт, а не моей кузины, которая ведет себя как сумасшедшая.

           — Ты можешь куда-нибудь уйти? Чтобы мы могли поговорить наедине?

           — Конечно, давай я тебе перезвоню.

           Мгновением позже мой телефон зазвонил: — Хорошо, я одна. Все в порядке?

           Моя голова опускается одновременно с тем, как сжимается грудь. Чувство вины поглощает меня, высвечивая все мои промахи. Я такой же, как он, отец, который никогда не переступал порог моего дома, потому что у него была другая жизнь. Ни один из моих детей не заслуживает этого, и это все, чем я являюсь — отсутствующим отцом.  

           — Как я должен это делать, Кейт? Я не могу быть в двух местах одновременно. Я знаю, каково это — не иметь отца рядом. Я видел, как моя мама пожертвовала всей своей жизнью ради меня. Разве это справедливо по отношению к Оливии?

           — Ноа, — вздохнула Кейт, успокаивая мои нервы. — Ты делаешь все, что можешь, учитывая обстоятельства. Конечно, расстояние не помогает. Я знаю, что у тебя здесь Джесса, но ты не думал о том, чтобы попросить Оливию переехать поближе к тебе?

           — Нет, я не думал просить, потому что знаю, что у нее своя жизнь.

           — Это просто предложение, и спросить не помешает. Я не родитель, но с практической точки зрения, если бы она жила в Лос-Анджелесе, у вас было бы больше времени с сыном.

           — Моя жизнь - сплошной бардак.

           — Никто не идеален, — пытается она меня успокоить. — Сейчас это твое время, и ты никогда не вернешь эти моменты. Проведи время со своим сыном, Ноа. Он нуждается в тебе, и Оливия тоже.

           — Ты подождешь меня?

           — Я же обещал, да?

           — Кейт, — шепчу я, желая сказать гораздо больше. — Я скоро вернусь домой. Мне нужно увидеть тебя.

           — Я никуда не собираюсь уезжать, Ноа.

           Мы кладем трубку, и я с более ясным умом возвращаюсь в комнату, размышляя о предложении Кейт. Мне никогда не приходило в голову просить Оливию переехать, потому что в глубине души я относил ее к той же категории, что и Морган, — женщина. Поэтому она трудная и упрямая. Но Оливия не такая, если рассуждать здраво. 

           Нэш спит всю ночь, а к утру у него спадает температура и возвращается аппетит. Доктор выписывает его около полудня и отправляет нас домой, чтобы мы продолжали наблюдать за ним.  

           Я отправляю Кейт быстрое сообщение, сообщая ей о своих планах. 

            Я: Я собираюсь остаться еще на одну ночь. Я просто хочу убедиться, что с Нэшем все в порядке. 

            Кейт: Конечно, это понятно. Вы остановились в отеле? 

            Я: Нет, Оливия предложила свой диван. Мы увидимся завтра? 

           Ответа не последовало, повторная проверка телефона привела к «пустому экрану». Час спустя я вижу, что мне пришел ответ.

           Кейт: Увидимся завтра. 

           Оливия живет в двухкомнатной квартире недалеко от аэропорта. Она небольшая, но в ней есть все необходимое, учитывая, что она почти не остается дома, когда работает полный рабочий день. Ее работа стюардессы заставляет ее летать через всю страну, и именно так мы и общаемся. 

           В ее спальне стоит кроватка Нэша. Она укладывает его, сообщая мне, что примет душ. Я устраиваюсь в гостиной, открываю ноутбук и пытаюсь заняться работой, поскольку хочу остаться еще на одну ночь, чтобы убедиться, что он продолжает поправляться. Но как бы я ни старался сосредоточиться, мои мысли уносятся к Кейт. 

           Темнота быстро опускается на нас, а Оливия и Нэш крепко спят в комнате. Я погружаюсь в работу — единственное, что я могу сделать, чтобы очистить свой разум. Поставив телефон на беззвучный режим, чтобы не разбудить их, я замечаю пять пропущенных звонков от Морган. В панике я набираю ее номер, беспокоясь, что с Джессой что-то случилось, связанное с вечеринкой по случаю дня рождения, которую они посетили сегодня. 

           — Что случилось? С Джессой все в порядке?

           — Ты позволил мне войти в дом Чарли, не предупредив, что там будет твоя девушка? О, простите, это невеста? Я не знаю, как мне ее называть, — Морган нахмурился арктическим тоном. — Представь мое удивление, когда я увидела, что она сидит с нашей дочерью?

           Я стараюсь говорить потише, чтобы не разбудить Оливию и Нэша: — Морган, о чем ты говоришь?

           — Я говорю о Кейт, — прошипела она, повышая голос. — Ты даже не оказал мне уважения, сказав, что трахаешь ее!

           — Мы не трахаемся. Может, ты успокоишься?

           — Не смей говорить мне, чтобы я успокоилась? Ты для этого поехал в Париж? Чтобы погнаться за женщиной, в которую ты был влюблен весь наш брак? Скажи мне, Ной, у меня когда-нибудь был шанс с тобой? Или она всегда была единственной?

           Я молчу, во мне не осталось сил, чтобы спорить с ней. Когда дело доходит до женщин, Морган и Оливия находятся на противоположных концах спектра. Оливия не из тех, кто спорит. Она очень уважительно относится к другим людям и общается без драмы. Морган, с другой стороны, эмоционально заряженная женщина. Чертова стерва, когда ей этого хочется.

           — Я так и думала, что ты будешь молчать, — усмехается она. — И знаешь, что больнее всего? Я поступила правильно, Ной. Я рассказала тебе о Каллуме, а потом спросила, можно ли встретиться с Джессой. Я знала, что ты злишься, и дала тебе возможность разобраться в ситуации. Но тебе было все равно. Ты позволил ей сидеть с моей дочерью, как будто они были лучшими друзьями. Мало того, у нее хватило наглости назвать мою дочь лгуньей, когда я задал ей вопрос. Черт возьми, Ной, я же ее мать! Как ты смеешь позволять такое!

           — Морган, я был занят, Оливия была...

           — Не говори со мной о своей личной жизни. Я не хочу слышать о том, что ты женился на Кейт и играешь в счастливую семью, или о других женщинах в твоей жизни. Вообще, не разговаривай со мной. Если тебе нужно связаться со мной, ты можешь обратиться к своему адвокату, и не смей даже думать о том, чтобы переступить порог моего дома и увидеть свою дочь.

           Линия разрывается. 

           Я опускаю голову на руки, желая, чтобы этот кошмар исчез. Что бы я ни делал, я не могу обрести контроль над своей жизнью. И как раз в тот момент, когда я признаюсь Кейт в своих чувствах, умоляя ее быть честной, потому что я не могу продолжать жить во лжи, будто ничего не чувствую, ее действия становятся причиной еще большей головной боли в моей жизни. 

           Морган имеет полное право расстраиваться, потому что, честно говоря, я бы отреагировал так же. 

           С тяжелым грузом усталости на плечах я закрыл ноутбук и лег на диван. Я часто думал, что мир был бы лучше без меня. Каждый день я расплачиваюсь за свои ошибки. Выздоравливать становится все труднее с каждым моим вздохом. 

           И все же из самого маленького окна я снова ощутил счастье. Кейт вернула все это в мою жизнь всего за один уик-энд. Но теперь перед глазами встает реальность. Кейт никогда не поймет мой образ жизни и требования быть родителем. Несмотря на то, что Морган так бурно выражалась, я не виню ее, но ни за что на свете не позволю ей получить полную опеку над Джессой. 

           К тому же она открыла правду, которую я хоронил долгие годы. Я никогда не забывал о Кейт во время моего брака. Она всегда была у меня на задворках сознания, ее постоянно сравнивали с Морганом. Это было несправедливо. Возможно, Морган права — у нас никогда не было шанса. 

           Все это чертовски запутанно, и мне нужно как-то начать приводить все в порядок, чтобы не потерять единственное, что имеет для меня значение. 

           Моих детей.

Семнадцатая глава. Кейт  

          Чарли с головой ушла в подготовку вечеринки по случаю дня рождения Амелии. 

           Амелия — совсем не традиционная девочка, она отвергает все, что связано с феями, единорогами или розовым цветом. Эддисон, полная противоположность своей старшей сестре, каждый день надевает платье принцессы и требует, чтобы все называли ее Белль. Ава, будучи средним ребенком, представляет собой смесь двух этих качеств. 

           Дом Лекса и Чарли раскинулся на нескольких акрах земли с видом на каньоны — дорогая недвижимость с щедрым ценником. Я до сих пор помню тот день, когда Лекс сделал предложение, и ту ошеломляющую сумму, которую он заплатил, потому что, честно говоря, этот человек может все.

          Дом оформлен в сверхъестественной тематике, а во дворе стоит большой надувной замок НЛО. По лужайке разбросаны пришельцы, внимание к деталям тщательно продумано, словно они были взяты со съемочной площадки. 

           Вчера вечером мы провели несколько часов за подготовкой, начиная с мешочков для подарков и заканчивая выпечкой печенья в форме НЛО. Чарли настояла на том, чтобы все, кроме торта, было сделано вручную. Ночью я подумала, не вызвал ли меня сюда Лекс, чтобы просто помочь с подготовкой к вечеринке. Однако это отвлекло меня от мыслей о Ноа. 

           Снаружи, во внутреннем дворике, стоит длинный стол, накрытый зеленой скатертью. Мы представили его как стол для угощений, включая сгусток желе, похожего на мозг. Вчера вечером это вызвало у меня отвращение, и сегодня утром я все еще ощущала ту же степень отвращения. 

           — Ты действительно знаешь, как устроить фантастическую детскую вечеринку, — хвалю я Чарли, переставляя тарелки на столе, чтобы уместить больше закусок для детей. — Моя мама представляла себе вечеринку в честь дня рождения как покупной торт и воздушные шарики, которые мои братья надували только для того, чтобы выкачать из них гелий.

           — Как вы, британцы, так любите говорить, я в полной заднице, — тянет Чарли, зевая. — А ведь он еще даже не начался.

           Гости начали прибывать через час к очень взволнованной имениннице. Дети сразу же бегут к надувному замку НЛО, смех и крики внезапно раздаются в тихом дворе. 

           Джулиан заходит на задний двор вместе с Адрианой. Он несет большой подарок с морским бантом на верхушке и выглядит довольно сексуально в шортах-чинос, черной футболке и кроссовках. Несмотря на мою неприязнь к нему много лет назад, когда он пытался вернуть Чарли, я была бы дурой, если бы признала, что этот мужчина не красив. Он из тех мужчин, которые входят в комнату, и все глаза оборачиваются на него. Как и Ноа, Хейден и, хотя мне больно это признавать, Лекс тоже. 

           И мне не нравится, что, видя Адриану счастливой рядом с ним, я вытаскиваю на поверхность свои похороненные чувства к Ною. Я всегда была одиночкой в группе, и это никогда не беспокоило меня до этого самого момента. 

           Энди рядом с ними, выглядит намного старше и напоминает Элайджу. Луна, их дочь, просто великолепна со своими вьющимися кудрями и ярко-зелеными глазами, одетая в желтую пачку и бегущая прямо к надувному замку. 

           Я целую Адриану и Джулиана, пока мы задерживаемся во внутреннем дворике.  

           — Я скучала по тебе, — визжит Адриана, одетая в макси-платье того же оттенка, что и пачка Луны. — Поговоришь со мной по-французски?

           — Le français est une belle langue.

           Адриана прижимает руку к груди: — Как романтично!

           — Ты даже не поняла, что она сказала, — поддразнивает ее Джулиан. 

           Энди выглядит не очень веселым: — Да, мам, а что, если она сказала, что твои какашки чудесно пахнут?

           Адриана закатывает глаза: — Мальчики... и что ты сказала?

           Я смеюсь, кладя руку ей на плечо: — Французский - прекрасный язык.

           Лекс подходит к ней, засунув руки в карманы, целует сестру и протягивает руку для рукопожатия Джулиану. Когда речь заходит о Лексе и Джулиане, их динамика всегда восхищает меня, ведь было время, когда любой из них наставил бы друг другу пистолет в висок ради любви к Чарли. И хотя я никогда не признавалась себе в этом, я всегда держала в руках упаковку попкорна, когда наблюдала за происходящим со стороны. 

           Хотя сегодня они выглядят вежливыми: Джулиан задает Лексу вопрос о встрече, на которую он пришел, и Лекс отвечает с уважением. 

           Рокки тоже здесь, за вычетом Никки. Их сын, Уилл, так вырос, теперь он подросток с небольшими усиками и мелкой россыпью прыщей на лбу. Роки точно такой, каким я его помню, — массивный, крепко обнимающий меня. 

           — Как поживает моя любимая британская птичка?

           — Я единственная британская птица, которую ты знаешь, так что, конечно, я твоя любимица, — напоминаю я ему со знающей ухмылкой. 

           — Эрик познакомил меня со своим другом, Алистером, — с содроганием сообщает Рокки. — Так что поверь мне, ты не единственная.

           — Ах, да, — хихикаю, качая головой в сторону друга Эрика. — Маленькая королева драмы, не так ли? Значит, Никки не с тобой?

           — Она вернулась домой. В последнее время там царит хаос, и я постоянно говорю ей, чтобы она наняла кого-нибудь другого.

           — Ну, передай ей, что я скучаю по ней. Я давно с ней не разговаривала.

           — Я передам, — он улыбается, берет тарелку и накладывает себе большое количество еды. 

           Задний двор заполнен друзьями и семьей Амелии. Дети бегают вокруг, повсюду хаос. Я счастливо сидела с Адрианой, сканируя окрестности и замечая, что Эрика здесь нет. Я отправляю ему сообщение, но он не отвечает. 

           Я увлеченно болтаю с Джулианом об истории Французской революции, когда входит Морган с Джессой. Мой взгляд притягивается к Джессе, к маленькой девочке рядом с ней, которая не может быть больше похожа на своего отца — русые каштановые волосы, ниспадающие по бокам лица, идентичного оттенку Ноа, и глаза цвета лесного ореха такой же формы, как у него.  

           Мой жаждущий взгляд возвращается к Морган, женщине, на которой Ной решил жениться на всю жизнь. В ней есть какая-то грация, женщина чувствует себя комфортно в своей шкуре и смело выбирает все белое для детского дня рождения. Ее волосы уложены в прическу боб, короткую, но гладкую. Она красивая женщина, и я ненавижу тот факт, что сравниваю себя с ней. Я не такая женщина. Я не попаду в эту ловушку. Я знаю, чего стою, только в последнее время эта ценность размыта. 

           Ревность, не признающаяся в своем присутствии, была постоянным жгучим ощущением в моей груди, не желающим уходить. Ее появление без предупреждения связано с его сообщением о ночевке у Оливии. Учитывая, что в городе полно отелей, я не понимаю, почему он выбрал диван, а не удобную кровать. Если, конечно, он не был в удобной постели с Оливией. 

           И тогда всего в нескольких футах от него стоит женщина, которую он предпочел мне. 

           Наблюдая за Морган, я превращаюсь в негативное игровое пространство и не замечаю, что разорвала в клочья салфетку, которая лежала на столе передо мной. 

           Оторвавшись от Рокки и его рассуждений о женщинах Лос-Анджелеса и их груди, я отправляюсь на кухню, чтобы хоть ненадолго отвлечься. Наведя порядок и загрузив посудомоечную машину, чтобы помочь Чарли, я выхожу на улицу, чувствуя себя немного лучше. 

           Я сижу на верхней ступеньке с тарелкой еды в руках и смотрю, как дети играют во дворе. Они так веселятся, не обращая внимания на окружающий мир, и их смех доносится до меня. Это такая огромная разница с моей жизнью в Париже, настоящее чувство семьи, когда я смотрю на них.

           Рядом со мной раздается шум, и Джесса пытается окунуть палочку в трубочку, безуспешно пытаясь надуть пузыри. Расстроенно надув губки, она, кажется, вот-вот расплачется. 

           — Если долго макать палочку и медленно вытаскивать ее, можно выдувать пузыри, — мягко говорю я. 

           Ее большие глаза смотрят на меня, когда она делает именно это, и пузырь парит в воздухе, к ее большому удовольствию. 

           — Ты знаешь моего папу?

           — Я знаю твоего папу. Он мой хороший друг.

           — У меня есть лучшая подруга, но она девочка. Ее зовут Элла. Если мальчик и девочка — лучшие друзья, они должны пожениться и завести детей.

           Я не знала, как донести это до ребенка. Жизнь не так проста. 

           — Джесса, что ты делаешь? — Морган топает к нам, оттаскивая Джессу от меня, ее глаза пылают гневом. 

           — Мамочка, я просто разговариваю с папиным лучшим другом. Они собираются пожениться и завести детей.

           Яростный взгляд Морган переходит с Джессы на меня. Ее глаза сузились, стали жесткими, а обычно бледная кожа покраснела. Джесса рядом с ней молчит, но хмурится, когда Морган крепче сжимает ее маленькую руку. 

           — Нет, думаю, ты не так поняла, Джесса, —  пытаюсь я поправить ее, дружелюбно улыбаясь. 

           — Ты называешь моего ребенка лжецом? — Морган пылает от негодования. 

           — Конечно, нет, — говорю я, стараясь сохранять спокойствие. — Она просто преувеличила все, что касается замужества и детей.

           — Джесса, пожалуйста, иди и поздравь Амелию с днем рождения. Нам нужно идти.

           — Но, мамочка, я хочу остаться с папиным лучшим другом, — дуется она, скрещивая руки. 

           — Сейчас, Джесса.

           Джесса убегает, обзывая маму по-детски. 

           — Послушай, это было не...

           — Значит, ты трахаешься с моим бывшим мужем? О, подожди-ка, мы все еще женаты, так что ты трахаешься с моим мужем.

           — Морган, это не...

           — Ты положила на него глаз с того момента, как я вошла в его жизнь. Каково это — быть вторым сортом?

           Моя уверенность в себе разбилась вдребезги, боль пронзила меня, когда женщина, которая навсегда будет связана с мужчиной, которого я жажду, сказала мне, что я ничтожество. Я не могу позволить ей видеть меня сломленной, и поэтому всеми силами набираюсь смелости, чтобы защитить себя. 

           — Последние три года я не вмешивалась в жизнь Ноа. Если ваш брак развалился, я тут ни при чем. Что касается настоящего момента, то да, я снова дружу с Ноем. Я не собираюсь извиняться за это.

           Я ухожу с гордо поднятой головой и убегаю в дом, чтобы успокоиться. Мои нервы начинают управлять моими движениями, дрожащими руками и быстро бьющимся сердцем. Мои эмоции переходят от чувства неуверенности к злости, и я ненавижу ее за то, что она заставила меня чувствовать себя так. 

           На кухне я обшариваю верхний шкаф в поисках любого спиртного, которое попадется мне под руку. Хоть что-то, что поможет мне продержаться еще два часа в окружении кричащих детей и воспоминаний о том, как жена Ноя говорила мне, что я — второй сорт. 

           Когда бутылка уже была у меня в руке, шум позади меня останавливает меня на месте. Я оборачиваюсь: в другом конце комнаты стоит Эрик. 

           — Нам нужно поговорить.

           — Не знаю, Эрик, пожалуйста, — умоляю я со стеклянными глазами. — Мне нужно выпить.

           — Ты трахаешься с моим братом?

           Я поднимаю голову, чтобы встретить его суровый взгляд, и от шока у меня пересыхает во рту: — Эрик...

           — Как давно это происходит?

           — Это не то, что ты думаешь.

           — Ты лгала мне! — кричит он, обида заливает его лицо. — Я узнал об этом за ужином, когда мой брат сказал, что бросает Аллегру ради тебя.

           — Почему... почему он так сказал?

           — Я не знаю, Кейт, ты мне скажешь?

           — Эрик, — сжимаю живот, не в силах игнорировать резкую боль. — Между нами с Домиником все кончено. Ты не понимаешь. Мы просто дурачились. Все сложно и все кончено.

           — Покончено? По его словам, он хочет переехать в Париж, чтобы быть с тобой. Это далеко не конец, тебе не кажется?

           — Эрик, я не разговаривала с Домиником с тех пор, как...

           — Я тебя не понимаю. Ты трахаешься с моим братом, но пытаешься преследовать Ноа? Ты хоть знаешь, как это выглядит?

           Обида проникает в меня из уст того, кто должен быть моим другом. Мои слова застревают в горле, а моя жесткая внешность рассыпается вокруг меня. 

           — Не смей меня осуждать! — с досадой произношу я. — Ты прямо как Ной. Быстро веришь всем остальным, но только не мне, верно? 

           — Ты не отрицаешь этого?

           — Знаешь что, Эрик? Да, я трахалась с твоим братом. У нас было соглашение, и это эгоистично соответствовало моему образу жизни. Было ли это ошибкой? Не знаю. Но я никогда не просила его бросить жену. Что касается Ноя, то я никогда не преследую мужчин. Я давно поняла, что это приводит только к разбитому сердцу.

          Я ухожу от Эрика, желая вернуться домой. Если это можно так назвать — дом или место, куда я могу сбежать. Но вместо этого я исчезаю в кабинете Лекса — месте, которое, как он мне сказал, принадлежит мне, —  и падаю в кучу слез.

***

Я перенесла свой рейс на вечер понедельника, отчаянно желая уехать и вернуться домой. Лекс не стал вдаваться в подробности, он все понял и не стал настаивать на том, чтобы я осталась. Что касается Чарли, она была зла на Морган, а также на Эрика. Ненавижу, что ее втянули в эту кашу, но скрыть от нее это невозможно, раз уж я остановилась у нее.

Рано утром в понедельник я еду с Лексом в офис, желая с головой погрузиться в работу. Вчера вечером я отключила телефон, чего не делала уже целую вечность, и отвлеклась на девочек в свой последний вечер здесь.

Уже почти наступило время обеда, и я уединилась в одном из небольших залов заседаний со своим ноутбуком. У Лекса несколько встреч, и я могу работать в одиночестве, а это как раз то, что мне нужно. Тишина и щелканье пальцев по клавиатуре — это как наркотик, который так отчаянно пытается облегчить боль, пытающуюся меня убить. Поэтому чем больше я печатаю, тем больше контроля над своей жизнью.

Дверь распахивается, вызывая мое неодобрение невежеством работников и их неспособностью постучать. Я уже собираюсь нагрубить грубияну, когда поднимаю глаза и вижу стоящего у двери Ноя.

Он закрывает за собой дверь, выглядит усталым и не побритым. Его борода неухожена, а одет он по-прежнему в джинсы и белую футболку с бейсболкой на голове.

— Ной, как там Нэш? — я стою, обеспокоенная его растрепанным видом, и думаю о худшем.

— Ты сказал Морган, что мы поженимся?

— Что? — в замешательстве качаю головой. — Нет. Это было недоразумение.

— Господи, мать твою, Кейт! — кричит он, сжимая кулаки в клубок. — Она позвонила мне вчера вечером и все рассказала. Она угрожает забрать у меня Джессу.

Обида обрушивается на меня, как лавина. Я даже не знаю, как защищаться. Я поднимаю глаза, а он смотрит на меня с негодованием. Я чувствую, как жар поднимается к щекам, и молюсь, чтобы он не был заметен. Я кашляю, а затем убираю волосы за ухо, хотя они уже там.

— Я никогда этого не говорила, говорю я ему, ошеломленная разговором. — Эти слова сказала Джесса.

— Она сказала, что ты сказал, что Джесса солгала.

— Знаешь что? Как ты смеешь, Ной, принимать ее сторону, даже не послушав, что я скажу.

Он не доверяет мне и даже не думает, что я когда-нибудь сделаю что-то, что поставит под угрозу его семью. Последние двадцать четыре часа мне едва удавалось держать себя в руках, а теперь я узнаю, что он не может даже доверять мне? Он поверит на слово своей ревнивой бывшей жене, или, лучше сказать, супруге, а не лучшему другу, который желал ему только самого лучшего.

— Я никогда не говорила этих слов. Ей три года, Ной. Тебе не приходило в голову, что она может спутать мои слова?

— Зачем ты вообще с ней разговаривала?

— Мне нужно работать. Пожалуйста, покинь кабинет.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? Мне несколько раз звонила Морган и обвиняла меня в отношениях с тобой. Она думает, что мы поженимся и у нас будет ребенок. Потом она говорит мне, что ты сказала, что Джесса лгунья.

— Верь в то, во что хочешь верить. Это именно то, чего я боялась.

— Она ее мать. Ты не можешь понять, каково это, — как только это слетает с его губ, я склоняю голову, чтобы боль не поглотила меня целиком.

— Ты прав. Я никогда не пойму, каково это — быть матерью. Но я понимаю, что значит любить кого-то, быть честным и относиться к людям с уважением. Я всегда хотела для тебя только лучшего, Ноа, и ты можешь верить тому, кому хочешь верить. Я не подписывалась на это. На самом деле я избегала именно этого. А теперь, если ты меня извинишь, мне нужно уйти.

Я закрываю ноутбук, даже не выключая его, и выдергиваю шнур из розетки. Иду молча, а он продолжает смотреть на меня, не говоря ни слова.

— Так ты уезжаешь, чтобы вернуться в Париж?

Я несу свой ноутбук в руках, глядя на него страдальческим взглядом: — Самое безумное, Ноа, что я была готова ждать тебя. Как ты и просил.

— И что теперь? — его тон неумолим и наполнен враждебностью: — Ты вернешься к нему?

— Я не собираюсь гоняться за разбитым сердцем, Ной, ни с тобой, ни с Домиником.

Я никогда не утверждала, что у меня мудрое сердце, но я понимаю, что оно разбивается на миллион кусочков. Сглотнув комок в горле, я пытаюсь убежать от мужчины, который держит меня в заложниках одним лишь своим пронизывающим взглядом.

— Я бы предпочла быть сама по себе.

Восемнадцатая глава. Кейт  

Возвращение в Париж вызывает другую волну эмоций.

Место, которое когда-то было таким чистым и прекрасным в моих глазах, теперь не приносит ничего, кроме одиночества. Кажется, что куда бы я ни посмотрела, люди живут своей лучшей жизнью. Смех наполняет улицы, а пары идут рука об руку, с любовью глядя друг на друга и спонтанно целуясь в знак своей привязанности.

Моя обида становится все глубже, а терпение истощается. Я больше не улыбаюсь незнакомцам и не предлагаю отойти в сторону на переполненной улице. Цветы приносят мало радости, а букеты, которые стоят в ведрах на тротуаре, кажутся уловкой, чтобы заставить людей купить счастье. Все это вместе взятое заставляет Париж казаться самым убогим местом на Земле.

Моя жизнь уже должна была наладиться. Ничего этого не должно было случиться. Я защищала себя так долго, как только могла, избегая именно этого — разбитого сердца.

И каждая частичка меня болит по человеку, по тому, кто находится за целым океаном, по тому, кто всегда был моей защитой и поддерживал меня, когда я сбивалась с пути.

Тот самый человек, который использовал мою неуверенность против меня, против нас.

Боль в сердце преследует меня, куда бы я ни пошла, никогда по-настоящему не покидая мои мысли, пока я на мгновение не забываю о ней, потому что кто-то другой требует моего внимания. Но потом она ударяет в меня, как молния, яростная и безапелляционная, всегда возвращая к Ною.

В городе, известном как мировая столица романтики, мое сердце превратилось в открытую рану, но жизнь, как всегда, заставляет меня двигаться дальше.

Нет времени зацикливаться на чем-то, когда все требуют моего внимания. В очередной раз мое отсутствие вызывает дополнительный стресс, и как только самолет коснулся асфальта, мой телефон не умолкает. Тексты и электронные письма о встречах, запланированных на каждую свободную минуту, о командировках в Лондон и Рим, которые должны состояться в последнюю минуту на следующей неделе. Я вернулась к привычному образу жизни, но одиночество будет находить меня каждую ночь, когда я буду лежать без сна, желая, чтобы эта боль исчезла.

Я приезжаю в офис в семь утра. Прошлой ночью сон едва нашел меня, точнее, на три часа. Я проснулась без аппетита, но смогла съесть что-то небольшое и вместо привычной йоги выбрала интенсивное кардио.

— Кейт, — зовет меня Эмиль, стоя у двери с сочувственным взглядом. — Permettez à votre cœur de ressentir la douleur. Alors vous saurez s'il vaut la peine de se batter.

Позвольте своему сердцу почувствовать боль. Тогда вы поймете, стоит ли за это бороться.

Эти слова крутятся в моей голове, но это все, о чем я думала с того момента, как покинула Штаты. Каждая унция моей боли — из-за него. Мне кажется, что я веду нелегкую борьбу. У Ноя сложная жизнь, и я с ним не вписываюсь в это уравнение, сколько бы раз я ни прокручивала его в голове. Ничего не сходится, и я не верю в приметы, но я воспринимаю это как опасный желтый знак,смотрящий мне в лицо.

Я больше не хочу обсуждать это, устав от порочного круга, в который попали мои эмоции. Страдание действительно любит компанию, поэтому я говорю Эмилю, чтобы она пометила меня как недоступную, а сама вхожу в зал заседаний и закрываю за собой дверь. Только Чарли неоднократно звонила мне, но я сказала ей, что тема закрыта. Мне больше нечего сказать, даже Эрику, с которым я воздерживаюсь от общения после нашей бурной ссоры из-за Доминика.

Скука снова настигает меня, эта встреча — пустая трата времени. Финансовый директор бессвязно говорит о цифрах, и от одного его голоса меня клонит в сон. Его команда начинает выводить меня из себя, и это лишь вопрос времени, когда я отпущу этого болвана. Он поднялся по карьерной лестнице благодаря руководству, пока я не вмешалась. Я вижу его незрелость и самовлюбленное поведение. У него нет никакого стиля управления, и это видно по текучке кадров. Бессвязные и жалкие оправдания по поводу ограниченности бюджета длятся по пять часов. К тому времени, когда все они покидают комнату, Лекс остается на линии, желая поговорить дальше.

— Ты готова к Лондону в понедельник? Джерри может быть довольно резвой акулой, но не позволяйте ему отпугнуть тебя во время встречи, — сообщает мне Лекс.

Отлично, как раз то, что мне нужно. Еще один мужчина с маленьким членом, пытающийся контролировать мир вокруг себя.

— Я готова, — тяжело дышу, раздраженная тем, что приходится иметь дело с таким высокомерием. — Я знаю его тактику, и, честно говоря, если не увижу улучшений, то с радостью выставлю его за дверь. У меня нет времени тратить его впустую и отставать от проекта.

— Согласен, — говорит Лекс, затем делает паузу. — И тебя все устраивает?

— Все хорошо.

— Послушай, Шарлотта волнуется, и ты знаешь, что ее сердце не на месте.

— Это она говорит тебе, чтобы ты передал это? Послушай... — повышаю тон, только поняв, с кем говорю: — Я в порядке. Если все просто позволят мне быть собой и перестанут беспокоиться, я буду двигаться так же, как и всегда.

— Хорошо, я понимаю. Это моя работа — проверять тебя как босса и друга.

— Я ценю это, — заверяю я Лекса. — Но я взрослый человек. Я разберусь со своей личной жизнью. Так что не волнуйся, что это повлияет на мою работу.

— Я никогда не волнуюсь, Кейт. Я всегда доверял тебе в работе. Но как член семьи человека, который мне как брат, я скажу тебе, что Ноа страдает не меньше.

Лекс, произносящий его имя, снова напоминает мне о том, как тесно мы связаны. Это не только Ноа и я. Слишком много людей вовлечены в это.

— Мне жаль это слышать, — отвечаю я, но внутри меня разгорается гнев. — Вообще-то нет. В кои-то веки я не сделала ничего плохого. Он должен был доверять мне и дать мне возможность защищаться, но он выбрал Морган, причем неоднократно. И знаете что, возможно, я никогда не стану матерью, но этот выбор не делает меня менее человечным существом.

И я сказала все эти слова не тому человеку. Лекс — просто посланник, тот, на кого я решила выплеснуть свой гнев. Я жду, что он отчитает меня за то, что я на него накричала, но он просто молчит.

— Черт, Лекс, — шепчу я, закрывая глаза. — Мне жаль.

— Все в порядке, Кейт.

Я делаю глубокий вдох, желая контролировать свои перепады настроения. Я всегда считала, что самоконтроль — это сила, а спокойствие — мастерство. Возможно, мне потребовались годы, чтобы прийти к этому откровению, но, по правде говоря, без него я бы не преуспела в мире бизнеса.

— Мне пора идти. Я буду очень признательна, если ты забудешь о моей вспышке ярости и все вернется на круги своя.

— Легче сказать, чем сделать, — он тихонько хихикает. — Ты была свидетелем слишком многих моих неудачных моментов, так что, думаю, теперь твоя очередь.

— Не думаю, что когда-нибудь доживу до твоих моментов. Я считаю, что ты ударил Джулиана по лицу, а не проснулся в постели с Викторией Престон.

— Пожалуйста, не напоминай мне об этом, — затянул он в трубку. — Обещаешь мне кое-что? Ты позвонишь Шарлотте позже. Она волнуется и застряла между вами, потому что любит вас обоих. Просто дай ей знать, что с тобой все будет в порядке. Мне не нравится видеть ее расстроенной.

— Обещаю, — говорю я, прежде чем завершить разговор.

По правде говоря, я понятия не имею, буду ли я в порядке. Прошло уже четыре дня с тех пор, как я уехала, а ничуть не приблизилась к тому, чтобы почувствовать себя лучше. Все, что мне удается делать, — это игнорировать колющую боль внутри и пытаться дышать с пробитым сердцем.

В отличие от других пятничных вечеров, дорога домой проходит без происшествий. Люди по-прежнему занимаются своими делами, смеются и танцуют на улицах, игнорируя меня, когда я прохожу мимо с осуждающим выражением лица, потому что направляюсь в пустую квартиру. Я почти не ела сегодня, что делает мое настроение неприятным и раздражительным, выживая только на кофе и мятных конфетах. Я тащусь на каблуках к своей квартире без привычной еды на вынос, чтобы поднять голову и увидеть Доминика у своей двери.

Мои конечности застыли на месте, ограничивая дыхание, которое застревает в горле с каждым толчком в груди. Конечно, это плод моего воображения. Я поднимаю глаза от его ботинок, от угольных брюк, от светло-голубой деловой рубашки, пока мой взгляд не останавливается на глубоких карих глазах, смотрящих на меня. Волоски на моих руках встают дыбом, а по позвоночнику пробегают мурашки. Я не могу отрицать его сексуальную внешность, но вместе с ней приходят воспоминания, которые я предпочла бы забыть.

— Что ты здесь делаешь?

— Кейт, нам нужно поговорить.

— Нет, Доминик, — возразила я, сохраняя дистанцию. "— Мы уже поговорили.

— Я знаю, что Аллегра приходила к тебе. Она сказала мне, вопрос в том, почему это сделала не ты?

Мой гнев сменился усталостью. Как моя жизнь приняла такой неожиданный оборот, и я оказалась в каком-то порочном любовном треугольнике, из которого не видно выхода? Все, чего я хочу, — это провести вечер пятницы в одиночестве, посмотреть какой-нибудь жестокий фильм и притвориться, что я снова стала прежней.

Я крепко сжимаю сумочку, пытаясь сдержать свое разочарование: — Твоя жена устроила засаду в моем офисе. Затем она дала мне свое благословение на то, чтобы мы трахались, но единственное условие было — чтобы вы оба оставались в браке. Я не знаю, что на это я должна ответить.

Доминик стремительно движется ко мне, сокращая расстояние между нами. Я пытаюсь игнорировать все то, что когда-то мне так хотелось в нем, власть, которую он держит вокруг нас, потому что, как бы я ни прокручивала в голове сценарий, он никогда не станет тем, чего так отчаянно жаждет мое сердце.

— Я не могу перестать думать о тебе, — признается он, глядя на меня жаждущим взглядом. — Каждый. Блядь. День. Просто подумай о том, что сказала Аллегра. Мы все еще можем прожить эту прекрасную жизнь вместе, ты и я. Так, как ты всегда хотела.

Я поднимаю руку, чтобы остановить его, мое тело пылает от ярости: — Так, как я всегда хотела? Четыре года назад я бы сделала все, чтобы ты захотел меня. Но ты приучил меня хотеть от тебя только одного.

— И ты все еще хочешь этого? — он придвигается ближе, проводя пальцем по нижней части моих губ.

Наш неудачный роман был всего лишь дешевыми эмоциями, которые привели к тому, что наша связь была построена на жадности. Токсичный любовник, каким и является Доминик, становится зависимостью. Он точно знает, как удержать меня в своем дворе, умоляя о большем каждый раз, когда мы вместе. Он научился питать мою слабость и взращивать ее, превращая в злостный сорняк, душащий мое чувство собственного достоинства.

И несмотря на то, что наш роман держался в секрете, он причинил еще больший вред людям, которых мы любим, в том числе одному из моих лучших друзей 1- Эрику. Игра всегда должна заканчиваться. Победителей не будет, потому что правила, которые мы установили, были обречены на провал.

Я выдыхаю, откидывая голову от его прикосновения. Сделав шаг назад, я смотрю на него неумолимым взглядом.

— Я хочу, чтобы меня любили целиком и полностью, за все, что я есть. Я хочу провести всю свою жизнь с мужчиной и быть единственной женщиной, которая поглотит его целиком. Я хочу создавать воспоминания, чувствовать себя любимой и выражать свою любовь в ответ. Я не заслуживаю меньшего, и то, что ты делаешь, — это попытка заставить меня поверить, что это так.

Слова наконец-то вырвались из меня, вырвались из хранилища, погребенного в темных ямах моей души. Все эти годы я отвергала любовь, а потом поняла, что не могу без нее жить.

Нас обоих пугает какой-то звук, и я поворачиваю голову в сторону входа, где стоит Ной со своей сумкой на земле. Широко раскрытые глаза отражают все, что он чувствует, и я сразу же понимаю, что его мысли уносятся туда, где его ревнуют, где вид «Доминик и я» режет его, как острый нож.

Его поза напряжена, кулаки сжаты по бокам, он пьян от гнева, а глаза горят факелом, и это лишь вопрос времени, когда его ярость вырвется наружу.

Выражение лица Доминика меняется, как будто я вижу, как в голове Ноя поворачиваются колесики.

— Дай угадаю? — Доминик недоверчиво качает головой: — Так это из-за него?

— Тебе нужно уйти.

— Я не уйду, между нами еще не все кончено, — приказывает он решительно странным тоном.

— Ты, блядь, слышал ее, — Ной приближается к нам, побуждая Доминика отступить. Мой пульс начинает биться от нервного напряжения, и я намеренно встаю между ними, прекрасно понимая, что в любой момент может вспыхнуть драка.

— Кто ты, блядь, такой, чтобы говорить мне уходить?

— Я тот человек, который уважает Кейт за то, какая она есть и чего хочет. Я не тот, кто предлагает «она трахается со мной, пока я остаюсь женат, чтобы сохранить это в тайне».

Гнев Доминика пульсирует в его сжатых кулаках, прежде чем я вижу, как он замахивается на Ноя. Ной пригибает голову как раз вовремя, и его кулак попадает в челюсть Доминика. Кровь вытекает наружу, пока я не кричу им обоим остановиться, руками отталкивая Доминика и пытаясь создать дистанцию с Ноем.

— Уходи, сейчас же, — предупреждаю я Доминика, быстро осматривая его лицо. — Пожалуйста, просто вернись к своей жене. Там твое место. Не со мной.

Словно животное, призывающее к поражению, его ноздри яростно раздуваются, и он делает шаг прочь от нас: — Ты всегда возвращалась ко мне, Кейт. Тебе не понадобится много времени, чтобы вспомнить, почему.

Я сдерживаю дыхание и смотрю, как он исчезает на лестничной площадке и выходит из здания. Я опускаю голову, не в силах смотреть Ною в глаза, потому что так много всего нужно сказать.

Он сломал меня первым.

Я все еще злюсь.

           И больше всего я ненавижу то, что мне его не хватает. 

           Потянувшись в сумочку, я достаю ключ и отпираю дверь, жестом приглашаю Ноа войти внутрь, не давая ему произнести ни слова. Я быстро направляюсь к холодильнику, а он следует за мной, и хватаю баночку мороженого, поскольку это все, что у меня есть, и вкладываю ему в руку. 

           — Ты звонила ему?

           — Нет, — отвечаю я, терпя поражение. — Не звонила.

           — Значит, он просто пришел сюда? Просто появился у твоей двери.

           Я киваю, продолжая молчать. 

           — Мне нужно знать, что случилось?

           — Ничего не случилось. Абсолютно ничего.

           Ной убирает руку, морщась от боли. Его ревность изматывает. Опустив голову, я чувствую, как на меня накатывает волна слез, но сдерживаюсь, потому что я не такая женщина. Я не плачу из-за мужчин, особенно в их присутствии. 

           — Ты хочешь сказать, что вы двое стояли молча и ничего не говорили? Что он не напомнил тебе, как здорово трахаться с ним? То, что у вас есть, просто потрясающе. Он — любовь всей твоей жизни. Он может дать тебе то, что я, возможно, не могу?

            Слеза, наконец, изящно стекает по моей щеке и попадает на губы. Я не могу ее сдержать. Я могла бы обвинить в этом усталость, недостаток сна, но глубоко внутри я знаю, что это потому, что я стою рядом с человеком, без которого не могу жить. 

           Мне больно дышать без него. 

           Это я наконец-то знаю. 

           — Хочешь знать, что я сказала? — ищу глазами Ноа, умоляя дать мне знак, что все, что я чувствую, что-то значит, что это не что-то поверхностное. Это не похоть, и это больше, чем просто дружба. — Я сказала ему, что заслуживаю большего. Я хотела большего. Я хочу почувствовать любовь мужчины, чье сердце бьется только для меня. Я хочу жизнь, воспоминания. Я хочу всего этого. И самое ужасное, что все, о чем я могу думать, — это ты. Тот самый человек, который заставляет меня чувствовать себя меньше, чем я есть, когда ты не слушаешь меня и говоришь, что я не могу понять, каково это — быть матерью.

           — То, что я сказал... — произносит он, опустив плечи и уткнувшись в подбородок, — было неуместно. Я так зол на себя за то, что боялся худшего, потерял контроль над собой и выместил это на единственном человеке, который всегда верил в меня. Я позволила другим людям контролировать мои эмоции, даже не дав мне шанса. И все, что я сделал, — это оттолкнул тебя. Черт, Кейт. Я ненавижу себя за то, что так поступил с тобой.

           Я не могу смотреть ему в глаза, боясь, что если я это сделаю, он снова сломает меня. Но дело не только во мне. Медленно поднимаю голову, чтобы посмотреть на мужчину, который открыто признал свою слабость, принял свою уязвимость, чтобы показать мне, как сильно он не хочет терять то, что у нас есть. Теперь я понимаю, что, несмотря на то, что его черствые слова сбивают меня с толку, его ноша гораздо тяжелее. Он боролся и продолжает бороться за то, чтобы стать лучшим мужчиной для своих детей. Его самый большой страх оказаться отсутствующим отцом довел его до глубины отчаяния.

           Выразить свою боль и проявить мужество, появившись здесь, в Париже, далеко не всегда удобно. Он пошел на риск, хотя мы и оставили все так, как было, и я люблю его еще больше за то, что он борется за то, чего хочет, и никогда не сдается.

           Даже если мне придется в конце концов признать, что он борется за меня. 

           — Я знаю, что ты что-то чувствуешь, Ной. Я больше не отрицаю этого... Я просто...

           — Что, Кейт? — настаивает он, придвигаясь ко мне ближе. — Если мы собираемся сделать это, ты и я, мы должны быть полностью честны друг с другом.

           Ной прав. Мы больше не можем играть в эти игры. Слишком многое поставлено на кон. Мое сердце висит на волоске, всего один щелчок, и оно полностью разбито. 

           — То, что ты заставляешь меня чувствовать, — шепчу я, затаив дыхание. — Я теряю того, кем, как мне казалось, я хотела быть. Как будто когда я с тобой, все остальное не имеет значения.

           Ноа гладит меня по щеке, утирая единственную слезинку, которой я позволила вырваться наружу. Его прикосновение теплое, как одеяло, укрывающее и успокаивающее меня. Как я могу сказать ему, что это все или ничего? Как признаться лучшему другу, что есть только одна дорога, по которой мы можем идти, и я хочу быть рядом с ним сейчас и навсегда? 

           — Мне нравится, что я такой, какой есть, когда я рядом с тобой, — говорит он, изгибая губы. — Ты пробуждаешь во мне все самое лучшее.

           Я смотрю в его глаза, позволяя себе потерять себя в нем. Когда он наклоняется вперед, мой пульс учащается, так сильно я его хочу. Его губы прижимаются к моим, мягко и дразняще. Он отстраняется, но остается на расстоянии вдоха, оставляя место, которое он поцеловал, горящим, как прикосновение пламени. Оно пульсирует во мне, распространяясь, как лесной пожар, когда его взгляд становится все глубже, и мое сердце принадлежит только ему. 

           — Если мы сделаем это...

           — Если мы сделаем это, — повторяет он на одном дыхании.

           — Все в силе, — говорю я ему, бросая свое сердце на поле боя, где есть все, что можно потерять. — Слишком многое поставлено на карту, и слишком много людей будет вовлечено в нашу жизнь, чтобы мы могли распасться, не причинив вреда окружающим.

           Он склоняет голову, а когда поднимает глаза, чтобы снова встретиться с моими, в его зрачках мерцает блеск. 

           — Мы оба наблюдали за тем, как проживаем свои жизни с другими людьми. Я видел, как ты ушла, переехала в Париж, упала в объятия другого мужчины, который тебя не заслуживает.

           — А я наблюдала, как ты влюбился в другую женщину, женился и ты сделал ей ребенка. Возможно, меня не было рядом, когда все развалилось, или когда ты бросился в чужие объятия, и, честно говоря, я рада, что меня не было рядом.

           — Наша жизнь будет сложной. Дети, бывшие жены, бывшие любовники, друзья... Ты уверена, что сможешь справиться с моим багажом?

           Я провожу руками по его волосам, как делала это уже дюжину раз, но в этот раз все совсем по-другому. Обхватив меня руками за шею, он кладет руки мне на бедра: — Ноа Мейсон, ты того стоишь.

           Его губы снова касаются моих, и он нежно целует меня — поцелуй, который растапливает все сомнения, которые у меня остались в нас. Поцелуй, который скрепляет нашу судьбу и делает нас одним целым. 

           — Итак, — вздыхаю я, все еще прижимаясь к нему. — Что теперь?

           — Что? Один поцелуй, и я тебе уже надоел? — поддразнивает он, снова целуя меня, прежде чем отстраниться. 

           — Одно я могу признать: с тобой мне никогда не бывает скучно, — смеюсь, проводя пальцем по его нижней губе. — Я в Париже, а ты в Лос-Анджелесе.

          Он вздыхает, понимая, что наша борьба за то, чтобы быть вместе, еще далеко не закончена. 

           — Теперь я здесь.

           — Да, ты здесь, но надолго ли?

           — У меня завтра самолет в четыре, но сегодня я хочу пригласить тебя на настоящее свидание.

           — Настоящее свидание? —  ухмыляюсь, глядя на него оценивающим взглядом. — Как романтично с твоей стороны. Я получу подсказку?

           — Никаких подсказок, — он качает головой. — Я вернусь через час. Будь одета и готова.

           — Подожди, что нужно надеть? — спрашиваю я, все еще держась за него. — Знаешь, мой гардероб варьируется от Dior до мешка с картошкой.

           — У тебя в шкафу есть картофельный мешок?

           — Да, это называется неудачная покупка, когда Эрик сказал мне, что в моде мумуусы.

          Обхватив мое лицо руками, он глубоко целует меня, а затем отстраняется, оставляя во мне желание большего: — Я уверен, что ты выглядишь сексуально в мешке для картошки. Но, может быть, чтобы облегчить тебе задачу, стоит надеть что-нибудь более официальное.

           — Но почему ты должен уходить? — умоляю я, сжимая руками его рубашку. — Мне нравится, когда ты здесь.

           — Мне нужно кое о чем позаботиться. А если я не уйду, то ты окажешься на четвереньках и будешь жаловаться, почему не можешь ходить. У нас есть много времени, чтобы это произошло, но в Париже всего одна ночь.

           Поцеловав меня напоследок, он выходит из моей квартиры, оставляя меня на кухне, а я касаюсь губами губ, вспоминая наш поцелуй. 

           Ночь в Париже с Ноа Мейсоном — это именно то, чего так жаждет мое сердце. Две мои самые большие любви, вместе на одну ночь, и с этой мыслью, приносящей счастье, которое я наконец-то заслужила, я понимаю, что все уже слишком поздно. 

           Я влюбилась в своего лучшего друга. 

           И обратного пути нет.

Девятнадцатая глава. Кейт  

— Я уже говорил тебе, как прекрасно ты выглядишь сегодня?

Прекрасной парижской ночью Ноа целует мне руку, пока мы идем по улице к неизвестному месту назначения. По крайней мере, мне это неизвестно. Ноа точно знает, куда мы идем.

В глазах той, кто так блаженно счастлив с великолепным мужчиной рядом, Париж превратился в самый романтичный город. Когда мы проходим мимо других пар, мы киваем друг другу, почти как в тайном обществе влюбленных. Все вокруг нас кажется совсем другим. Уличные фонари — как звезды над нами, цветы в садах — в полном расцвете, и, возможно, где-то рядом с нами парит Купидон со своим луком и стрелами.

Я пьяна от счастья и даже не жалею.

— Мы пришли.

Я следую за Ноем внутрь здания, прохожу мимо консьержа, который любезно сопровождает нас на лифте вверх. Когда мы поднимаемся на верхний этаж, он держит дверь открытой, пока Ной просит меня закрыть глаза. Проведя меня через дверной проем, он говорит мне открыть глаза несколько мгновений спустя.

Мы стоим на террасе, окруженной зеленью и разбросанными по ней мерцающими огоньками. В центре стоит небольшой круглый стол, покрытый белой скатертью и освещенный свечами. Бутылка шампанского стоит в охлажденном ведерке рядом с тарелками и серебряными столовыми приборами.

От всего этого захватывает дух, пока мой взгляд не устремляется в сторону, где открывается вид на Эйфелеву башню. Идеально и очень романтично.

— Знаешь, меня еще никогда не сватали, — я мечтательно вздыхаю, когда Ноа отодвигает стул, чтобы я могла присесть.

— Даже в 1950-х годах, когда эта поговорка использовалась в последний раз?

— Такое очаровательное свидание, — безнадежно отвечаю я. — Я уверена, что часть ухаживания - это не поджаривание объекта.

— Ладно, извини, — он надувается, касаясь моей руки, в то время как мой живот вздрагивает от волнения. — Ты сногсшибательна, и я хочу снять с тебя всю одежду до полуночи.

Я хихикаю, глупо опустив голову: — Скорее. Скажи мне, как тебе удалось все это устроить?

— Потянул за несколько ниточек. Я знаю несколько важных людей.

— Я впечатлена, — моя улыбка дрогнула, пока я подсчитывала, как долго мы будем вместе. — Значит, ты здесь только на одну ночь?

Ной кладет обе свои руки на мои, успокаивая нервы от того, что мы делаем: — Нам предстоит долгая дорога. Давай наслаждаться путешествием. Кое-кто, однажды, сказал мне, что нужно жить настоящим, и ценить моменты.

Со знающей ухмылкой он открывает шампанское и наливает немного в мой фужер, а затем в свой. Когда шампанское попадает на мои губы, даже его вкус становится другим. В кои-то веки оно предназначено для того, чтобы праздновать, а не заглушать мои печали по поводу неудавшейся личной жизни.

Официант подает нам еду, ставя ее перед нами. Ароматы традиционной французской кухни поглощают мои чувства, пока Ной уговаривает меня есть. Первый укус кажется райским, и, учитывая отсутствие аппетита раньше, сейчас я просто умираю от голода.

— Расскажи мне о работе, Хейдене и Пресли. Я читала статью о том, что электронные книги приносят прибыль, а издатели переполнены.

— Книги всегда будут пользоваться спросом. Дела идут хорошо. Ничего удивительного, сектор романов очень прибыльный.

— Погодите-ка... — кладу вилку на место. — А Ной Мейсон читает романы?

— Я читал, — он скривил губы в ухмылке, — может быть, один или два. Просто чтобы понять рынок.

— Ты сейчас просто идеальный мужчина. За вычетом бывшей жены и всего остального, — поддразниваю я, беря вилку, чтобы закончить трапезу. — Я давно не разговаривала с Пресли без Хэйдена в комнате, который ее раздражал, — отвечаю на его вопрос, а затем продолжаю: — Итак, с работой все хорошо?

— Хм, все хорошо.

Я слышу колебания в его голосе: — Но? Ты можешь поговорить со мной.

— Есть кое-что в планах. Я не хочу говорить преждевременно, пока все не будет окончательно решено.

Я понимаю его нерешительность. Мир бизнеса жесток. В одну минуту вы собираетесь заключить лучшую сделку в своей жизни, а в следующую — ее уводят из-под носа.

— А что насчет тебя? — он меняет тему. — Как все прошло с мистером Оврэем?

— Мы продвигаемся вперед. Несколько улучшений, чтобы привлечь внимание к винодельне.

— Она прекрасна и легко продается. Люди ищут впечатлений, таких, о которых можно рассказать в социальных сетях и похвастаться. Это тот рынок, который вам нужен.

— Ты эксперт в этой области, так что я полностью согласна. Я знаю, когда мы там останавливались, я никогда не пробовала такой изысканной еды. Лекс говорил тебе, что предложил шеф-повару собственную сеть ресторанов?

— Конечно, говорил, — Ной хихикает. — Этот человек неудержим.

— Да уж, такой у тебя зять.

— А у тебя босс.

           Мы оба одновременно смеемся, и по мере того, как проходит ночь, напряжение, накопившееся в моем сознании, ослабевает. Мы были лучшими друзьями, и от этого еще легче. Он знает меня изнутри и снаружи, так же как и я его. 

           — Как дела у Оливии и малыша Нэша?

           — У него все хорошо. Ест как машина, или, лучше сказать, пьет как машина. Оливия в порядке, я думаю.

           — Что значит «в порядке»? Ты спрашивал, как она себя чувствует?

           — Да, у нее много забот. Они хотят, чтобы она вернулась на работу, но ее работа находится в воздухе, что означает долгие часы.

           — Ноа, она совсем одна, впервые пытается вырастить ребенка. Я могу только представить, как это тяжело. Я помню, когда Пресли родила ребенка, а они с Хэйденом еще не были парой, ей пришлось нелегко, особенно когда она вернулась на работу. Оливии нужна любая поддержка, которую она может получить. Как там говорится? Чтобы вырастить семью, нужна целая деревня, или что-то в этом роде.

           Его глаза задерживаются, мягкий лесной цвет завораживает, когда он погружается в раздумья: — Значит, ты действительно не хочешь иметь собственных детей?

           Меня удивляет тема воспитания детей, особенно в отношении меня. Я всегда была честна в своих взглядах на этот вопрос, и ничто не изменило этого. У Ноа полно забот: двое маленьких детей, карьера, а теперь еще и девушка в Париже. 

           — Ты хочешь сказать, что это не имеет значения?

           — Нет, я просто спрашиваю для ясности.

           — Если честно, я никогда не стремилась к этому. Я люблю детей, но никогда не рассматривала семью как нечто, что нужно физически родить. Мой отец был приемным, как и один из моих братьев. Любовь к семье не обязательно должна определяться давлением общества. Мы можем любить одинаково, независимо от того, кого мы решили принять в свою семью.

           — А если это произошло случайно?

           Я смеюсь, желая задушить его. Я почти вижу, как появляется мой раздражающий лучший друг со своими нелепыми вопросами: — Найди себе другую дырку, приятель. Думаю, я бы родила ребенка. Я не знаю, как на это ответить.

           — Вернемся к вопросу о дырке...

           — Такой оптимист, мистер Мейсон.

           Десерт подан, но Ной предлагает отнести его в шезлонг вместе с шампанским. Пока мы сидим, любуясь потрясающим видом на парижские горизонты, Ной обнимает меня и притягивает ближе. Поцеловав его в макушку, я уткнулась лицом в его грудь, наслаждаясь моментом, когда чувствую себя в безопасности в его объятиях, неприкосновенной для окружающего нас мира.

           — Я не хочу уходить, — шепчет он с напряжением в голосе, — Но я должен.

           Я поднимаю голову и смотрю ему в глаза: — У нас все получится, я обещаю. Но ты должен быть терпеливым. У нас обоих такая суматошная жизнь. Мы никогда не будем такими, как все, так что сравнение должно прекратиться прямо здесь. Мы должны извлечь из нашей ситуации максимум пользы.

          Его губы находят мои, и поцелуй наполняется огненной страстью. Когда он отстраняется, я пытаюсь перевести дыхание, а его рот переходит на мою шею, настойчиво целуя мою кожу. 

           — Ноа, мы не можем здесь находиться.

           — Почему нет?

           — Из-за людей.

           — Людей нет.

           Я оглядываюсь назад. Место пустое. Официанты исчезли. 

           — Но там были люди?

           — Они не вернутся, — бормочет он, все еще утопая в моей шее.

           Ной отступает, его глаза дикие и необузданные: — Я обещаю тебе. Они не вернутся. Я заплатил им, чтобы они не возвращались.

           Его пальцы касаются моего плеча и тянут бретельку платья вниз. Он смотрит, как оно падает за мои плечи, прикусив губу и не сводя с меня взгляда.

           — Я ждал этого момента, как мне кажется, целую жизнь. Как только мы...

           — Мы никогда не сможем вернуться назад, — заканчиваю я за него. 

           Я точно знаю, что он чувствует.  

           Мы наконец-то синхронизировались. 

           Его поцелуи пробираются по моей коже, разжигая все чувства. Мои руки обхватывают его голову, и я тихонько стону. Мы лежим рядом друг с другом, потерявшись в море поцелуев. Я и представить себе не могла, насколько страстной может быть прелюдия к простому акту поцелуя. Все это так по-юношески, и я люблю каждую секунду. Никакой спешки, никакого давления, просто два человека учатся становиться одним целым. 

           Рука Ноя скользит по моей руке, проходит по изгибу груди и ложится на бедро. Я извиваюсь под ним, пока он не ложится сверху, пронизывая меня взглядом. Нет необходимости говорить слова, тишина говорит сама за себя, когда мои руки блуждают по пуговице его брюк. Ной стонет мне в рот, пока он тянется ниже и сдвигает мое платье на бедра. 

           Мое сердце бьется как громкий барабан, предвкушение слишком сильно для моего изнывающего от желания тела. Наши глаза не могут оторваться друг от друга, пока он не прижимается к моему входу и не входит в меня целиком. Моя спина выгибается, из меня вырывается восхитительный стон, когда его губы возвращаются к изгибу моей шеи. Я замираю под его прикосновениями, интенсивность такого интимного момента для меня в новинку. 

           Мы двигаемся синхронно, наши тела сливаются в идеальную форму того, кем мы стали. И с пронизывающим взглядом я прошу его: — Вместе.

           Мы оба кончаем, как будто от этого зависит все наше существо. Пульсация восторга распространяется по каждому дюйму моего тела, эйфория — это постоянное состояние кайфа, из которого я никогда не хочу спускаться. 

           Ной мягко падает на меня, и все, что я слышу, — это звук его бьющегося сердца. 

           Этот звук так чист, как мелодия, которую я знала всю свою жизнь. 

           — Ной, - шепчу я. — Это было прекрасно.

           Он убирает прядь волос с моего лица. 

           — Я хотел, чтобы наш первый раз был идеальным, — мягко говорит он, а затем коварно ухмыляется. — Но раз уж все закончилось, пришло время испачкаться. Ты готова отправиться домой? У меня есть планы на тебя, и сон не входит в их число.

           — Покажи мне, на что ты способен, ковбой, — я смеюсь под ним.

Двадцатая глава. Кейт  

Мое дыхание сбивается, а голова падает на подушку в полном блаженстве.

Я с трудом открываю глаза, каждая мышца болит от восхитительной боли, вызванной мужчиной, который опустошал меня без остановки с того момента, как мы переступили порог моей квартиры.

— Ты убил меня, — в горле пересохло, отчаянно хочется воды, хотя я не могу пошевелить ни одной конечностью. — Я вообще жива?

Ной хмыкает рядом со мной, проводя пальцем по боковой поверхности моей груди, заставляя меня дрожать от восторга. Мои глаза все еще закрыты, когда его губы обхватывают мои соски, и я снова издаю стон.

— Не хочу тебя расстраивать, но некрофилия — это не мое, — сообщает он мне.

На тумбочке зазвенел телефон. Потянувшись в сторону, я подношу его к себе и, приоткрыв один глаз, вижу на экране номер и сразу же отправляю его на голосовую почту.

— Ты в розыске. Твой экран забит сообщениями и уведомлениями по электронной почте.

— Знаю, они как будто не знают, что у меня самый сильный оргазм в жизни, — говорю я с обидой. — Эгоистичные ублюдки.

Мне удается повернуться на бок и прижаться лицом к его груди, чтобы почувствовать его кожу. Он пахнет так мужественно, и, несмотря на то, что я ранее жаловалась на то, что меня изнасиловали, волнение между моих ног посылает смешанные сигналы. Это безумие.

— Я бы хотела, чтобы ты не уходил.

— Я бы тоже хотел не уезжать. Но у меня работа и Джесса, — говорит он, поглаживая мои волосы кончиками пальцев. — К тому же я подумываю слетать в Сан-Франциско, чтобы увидеться с Нэшем в следующие выходные.

— Ты просил Оливию переехать поближе к тебе?

Он продолжает играть с моими волосами, испуская вздох: — Я не знаю, как об этом говорить. Оливия — разумная женщина, совсем не похожая на Морган. Наверное, я был занят неким человеком, который лежит голый рядом со мной.

Мои губы расходятся в любящей улыбке, а затем я медленно целую его грудь, желая, чтобы все было иначе.

— Я не хочу вмешиваться, но что, если вы можете пойти на компромисс? Если она сможет переехать поближе, ты сможешь помочь, как и твоя мама. Некоторые из небольших авиакомпаний летают только на Западное побережье. Один из наших деловых партнеров владеет чартерной компанией, специализирующейся на корпоративных поездках. Возможно, в такой компании она сможет продолжать работать, но при этом каждый вечер быть дома.

Ной пристально смотрит на меня, поджав губы.

— Мне очень жаль... Это твоя жизнь и...

— Эй..., — прерывает он, поднимая мой подбородок, так что наши глаза встречаются. —Не извиняйся. Мне нравится твой интеллект, твоя способность видеть ситуацию и находить решения. Ты всегда была такой же сильной женщиной, но с самым большим чертовым сердцем, которое я знаю. За это я тебя и люблю.

Я замолчал, услышав его слова. Это не первый раз, когда я слышу эти слова из его уст, но в другом контексте. Он говорил это как лучший друг, когда не было никакого романтического интереса ко мне. Но сейчас эти три слова звучат совершенно иначе.

— Я люблю тебя, Кейт, и прежде чем ты скажешь то, что не должна говорить, я хочу, чтобы ты знала, что для меня это не новость. Я знаю об этом уже давно, но жизнь сложилась иначе. Много раз за время моего брака я хотел обратиться к тебе, но не мог. Поэтому вместо этого я преследовал тебя в Интернете.

— Ноа...

— Позволь мне закончить, пожалуйста. Мы с Морган никогда по-настоящему не подходили друг другу. Нам было нелегко вместе, но я доверял нашим отношениям, потому что другие говорили мне, что брак — это нелегко. Для этого нужно много работать. Но в глубине души я знал, что мы оба слишком много работаем, чтобы сохранить то, чего у нас никогда не было, — он делает глубокий вдох, а затем продолжает: — Она была права на прошлой неделе, когда позвонила мне по поводу вечеринки. Она сказала, что у нее никогда не было шанса, потому что всегда была ты. И было бесчисленное множество ночей, когда я лежал и думал о тебе, о нас и о том, что у нас было. Чувство вины съедало меня, потому что я чувствовал, что не даю Морган шанса, потому что все время думаю о тебе. Так что, чтобы ты знала... я долго к этому шел.

Все это время я ревновала к женщине, которая завоевала сердце Ноя. А на прошлой неделе, когда она назвала меня второсортной, на меня проецировалась ее собственная неуверенность. Поговорка остается верной: ты не знаешь, какую битву кто-то ведет за кулисами.

— Но для меня это в новинку, — признаюсь я, сглатывая комок в горле. — Долгое время я хоронила воспоминания о нас и не хотела, чтобы они всплывали на поверхность. Я специально отдалялась, чтобы не видеть твою новую жизнь. Я построила свою жизнь так, чтобы сосредоточиться только на себе, потому что мысль о том, что мое сердце снова будет разбито, просто не могла возникнуть. Именно поэтому я согласилась на предложение с Домиником. Но ты сломал меня, Ной. Тяжело осознавать, что ты влюбился в другую. А теперь...

— И теперь?

— Мне страшно. Я не хочу терять своего лучшего друга, но... — я шепчу с затаенным дыханием, — Я люблю тебя.

Ноа прижимается своими губами к моим, заставляя меня задыхаться. Мои руки лихорадочно перебирают его волосы, а я, не обращая внимания на слабость в конечностях, забираюсь на него сверху и снова сажусь на него верхом. В порыве страсти мы не можем насытиться. Наши тела двигаются синхронно. Мои простыни рассыпаются по полу, а он трахает меня боком, на четвереньках, поднося к окну и прижимая мое тело к стеклу.

Я упала на колени, принимая его всего. Вылизываю каждый его сантиметр, пока мы не оказываемся в душе, и не наступает моя очередь поклоняться ему.

А когда мы исчерпываем свое физическое «я»мы лежим в постели и разговариваем всю ночь.

— Помнишь, как я прилетел на Манхэттен? — пробормотал Ноа, запустив руки в мои волосы, когда я положила голову ему на грудь, слушая стук его сердца. — Когда у тебя был эмоциональный срыв из-за того, кто останется безымянным?

— Э-э... не напоминай мне.

— Тогда я знал, что чувствую больше. С тобой все всегда было легко. Но между нами словно была какая-то грань, и я твердил себе, что хочу переступить ее только потому, что не должен. Запретная черта, которая изменила бы все между нами.

— Я бы все равно не позволила тебе, — вздыхаю, наблюдая, как мои пальцы ласкают его идеально вылепленную грудь, — Ты запутался. А мне нравилось то, что у нас было, эта нерушимая дружба, или, по крайней мере, я так думала в то время. У меня никогда в жизни не было никого, похожего на тебя. Эрик не в счет.

— Я слышала от Чарли о вашей ссоре. Вы с ним разговаривали с тех пор?

Я покачала головой, помолчав немного: — Дело в том, что Эрик был прав. Я скрывала свой роман с Домиником, потому что мне было стыдно и было что терять. И это никогда не было соревнованием между тобой и им. Я никогда не чувствовала себя в безопасности с Домиником, он просто был рядом, как человек, который помогал мне забыться.

Подо мной тело Ноя напряглось. Это больная тема для обсуждения, особенно теперь, когда я знаю, что Ной чувствует ко мне. Мои пальцы скользят по его груди, прослеживая его кожу не словами, а прикосновениями. Мгновением позже я чувствую, как он расслабляется, его грудь поднимается и опускается в привычном ритме.

— Я ненавижу этого человека, — понижает он голос.

— Я знаю. Теперь все кончено, Ной. Остались только ты и я.

Его губы находят мой лоб, нежный поцелуй смывает минутное напряжение.

— В ту ночь, когда я увидел тебя в Версале, ты даже не представляешь, как сильно я нуждался в том, чтобы увидеть тебя.

— Я понятия не имела о том, через что ты проходишь, — открыто говорю я. — Но я видела, что это сломило тебя.

— Так и есть. Могу я спросить тебя кое о чем?

— Хм, о чем угодно, Ноа.

— Ты.., — прочистил он горло, его тело снова напряглось: — Ты трахалась с ним после той ночи?

Я тут же качаю головой, успокаивая его и не колеблясь, как он всегда утверждал: — Нет, я не могла. Все всегда возвращалось к тебе, как бы я ни старалась бороться с этим. Я понятия не имела, что это значит, но теперь все понятно.

Дыхание, которое он сдерживал, вырвалось наружу. Ноа всегда был ревнив. Типичный мужчина, конечно. Во многих отношениях он напоминает мне молодого Лекса, когда Чарли была помолвлена с Джулианом.

— В ту ночь на балу ты была так пьяна. Помнишь, ты просила меня трахнуть тебя? — поддразнивает он, и в его голосе слышится легкая усмешка.

— Что? Я просила? — удивленно спрашиваю я. — Я просила тебя трахнуть меня?

— По-моему, твоими точными словами были: «Ной, ты всегда хотел трахнуть меня. Давай сделаем это сегодня вечером, здесь».

        — Я хотела трахнуть тебя на настоящем балу? — смех срывается с моих губ. — Я этого совсем не помню.

        — Я мог бы, у тебя были руки вокруг меня, но это было бы неправильно. Это был бы пластырь на том, что мы оба пытались преодолеть в то время. Я хотел, чтобы все было правильно... как сегодня.

        Подняв глаза, я вглядываюсь в его красивое лицо: — C'était la première fois parfait.

        Его лесные глаза мерцают, как это всегда бывает, когда они встречаются с моими.

        — Это был идеальный первый раз. И так и должно быть. Это ты, — шепчет он. — Ты можешь ждать всю жизнь, чтобы почувствовать прикосновение любимой женщины, но каждая минута стоит ожидания, когда она наконец-то станет твоей.

        Я сдерживаю дыхание, позволяя его эмоциям омыть меня, как теплый летний ветерок: — Кто-то должен написать о нас книгу.

— Должен. Я был бы идеальным парнем для книги.

Следует небольшой смех: — Ты знаешь, что такое книжный бойфренд?

— К сожалению, да.

Наш смех эхом разносится по комнате, когда Ной цитирует романтические строки из прочитанных книг. Тем более меня удивляет, насколько он осведомлен в этой области.

Это идеальное первое свидание, о котором я только могла мечтать, но все должно закончиться, как и все в жизни.

Мои глаза открываются после того, как я заснула где-то после рассвета. Повернувшись, я смотрю на свой телефон, отмечая, что уже почти полдень. Черт.

Я вскакиваю на ноги, голова кружится, и я хватаюсь за лоб, желая, чтобы это прекратилось. Ной выходит из ванной, одетый в джинсы и рубашку на пуговицах. Я подтягиваю простыню к груди, прикрывая грудь и желая, чтобы он не уходил. Он может быть в комнате, но я тоскую по нему, скучаю по его прикосновениям. По тому, как его губы вызывают во мне бешенство. По тому, как неровно бьется мое сердце, когда его взгляд падает на меня. У нас нет плана, нет ничего, что могло бы обещать наше следующее воссоединение. Эта мысль оставляет меня беспомощной, часть меня, которую я больше не могу контролировать, потому что теперь я должна принимать во внимание кого-то еще. И не просто кого-то, а мужчину, у которого есть другие обязательства, которые всегда будут важнее меня — его детей.

— Мне больше нравилось, когда ты был голым, - говорю я ему, наблюдая, как он завязывает шнурки, пытаясь очистить свой разум от негативных мыслей.

— Хм, я знаю, но разве это не будет неловко в самолете?

— Для тебя, возможно, но не для женщин, разглядывающих твои причиндалы.

— Ты только что сказала «причиндалы»?

— Огромный пенис, — четко произношу я. — Тебе так понятнее?

— Ты сумасшедшая, — Ной качает головой, на его красивых губах играет ухмылка.

— Ты уверен, что я не могу отвезти тебя в аэропорт?

— Если ты это сделаешь, я никогда не уеду, — Ной садится на край кровати.

Я склоняю голову, от этих дерьмовых эмоций мне хочется плакать или что-то в этом роде. Мой желудок скручивается в узлы, а пальцы бесцельно перебирают простыни, пытаясь отвлечься от того, к чему все идет.

— Эй, послушай меня, — Ноа берет меня за подбородок и поднимает мои глаза, чтобы встретиться с его глазами. — Я люблю тебя. Мы будем летать друг к другу, когда сможем. Пожалуйста, просто верь в меня. Это все, о чем я прошу.

        Я нежно целую его губы, наслаждаясь этим моментом, потому что он можетстать последним на какое-то время. Нечестно проецировать на него свои эгоистичные эмоции. Я знаю, что он разрывается, поэтому решаю улыбнуться, чтобы уверить его, что все будет хорошо.

        — Я верю в нас, хорошо? Я люблю тебя. А теперь иди домой и напиши мне в FaceTime, когда вернешься.

       Еще раз взглянув на меня, он наклоняется, и наши губы снова встречаются, прежде чем он упирается своим лбом в мой и делает вдох. Поцеловав меня в лоб, он наконец отстраняется, чтобы покинуть комнату и мою квартиру.

Я падаю обратно в постель, вцепившись в простыни так, будто от этого зависит моя жизнь. Все изменилось, весь мой мир перевернулся с ног на голову. Уставившись в потолок, как делала миллион раз до этого, я в конце концов снова засыпаю, мечтая о Ное.

        О мужчине, который наконец-то полностью завоевал мое сердце.

Двадцать первая глава. Кейт  

          Остаток выходных я провела, пытаясь сделать хоть что-нибудь, чтобы занять руки и отвлечься от того, что Париж кажется самым одиноким городом в мире.

           Я убрала всю квартиру, прошлась по магазинам и библиотеке, выпила бутылку вина и съела целую коробку пирожных, и ни одно из этих дел не оставило меня довольным.  

           Забронировав ранний рейс в Лондон на утро понедельника, я собираю чемодан и готовлю презентацию. Будет здорово вернуться домой, хотя бы на три дня. В оставшееся свободное время я планирую встретиться с родителями за ужином. 

           Ной написал мне в FaceTim, когда вернулся домой. Джесса осталась у него на ночь, так что она сидела рядом с ним, когда мы болтали, прерываясь, чтобы показать мне эту странную куклу с огромными глазами. Когда видишь их вместе, сходство просто поразительное. Он выглядит счастливым, его глаза светятся, когда мы разговариваем. Из-за разницы во времени мы закончили разговор, и я пообещал позвонить ему, когда вернусь из Лондона. 

           Я сделала то, к чему приучила себя уже давно: зарылась с головой в работу, чтобы попытаться забыть о расстоянии между мной и Ноем. Поездка в Лондон пролетела быстро, встреча с родителями стала главным событием моего путешествия. Я решила сохранить свою личную жизнь именно такой — личной. Моя мама — женщина с особым мнением, и я чуть не проболталась, когда она упомянула, что наш старый сосед теперь холост. Тот самый парень, с которым я потеряла девственность много лун назад.  

           Милан прошел без особых событий, сплошная работа и никаких игр. Дни превратились в туманное пятно, быстро пролетая мимо, пока не наступила ночь. Ной звонил или писал мне каждый день, но мы никогда не были синхронизированы: его график был таким же напряженным, как и мой. 

           Прошло три недели, прежде чем нам удалось оказаться в постели в одно и то же время.  

            Для меня это уже за полночь, а для него 11 время ужина. Он свободен от детей, и слава Богу, потому что видеозвонок — это то, что нужно нам обоим. 

           — Я скучаю по тебе, — говорю я ему, пытаясь контролировать свое дыхание из-за очень сильного самоиндуцированного оргазма. 

           — Ты даже не представляешь, — отвечает он, лежа совершенно голый в своей постели. — Просто дай ему время.

           Я хочу быть честной, спросить, как именно время изменит наши отношения. Суровая, холодная реальность такова, что я в Париже, а он в Лос-Анджелесе. Время этого не изменит. 

           — Хорошо, — бормочу я, зевая. — Я позвоню тебе завтра.

           Мы кладем трубку, и я засыпаю под звуки сирен на улице. 

           Выходные всегда самые тяжелые. Я могу сделать так много, чтобы занять себя. Я посещаю все общественные мероприятия, лишь бы выбраться из квартиры, но жажда оказаться в объятиях Ноя не покидает меня. 

           Вернувшись однажды вечером, подвыпившая после выставки в галерее, где бесплатно раздавали шампанское, я решаю, что мне нужна перспектива. 

           — Привет, Чарли.

           — О-о-о... у тебя ужасный голос. Ты заболела, подожди... ты беременна!

           — Нет, я немного выпила, — уверяю я ее, слегка икнув. — Чарли, как мне это сделать?

           В течение последних нескольких недель я держала наши с Ноа отношения в тайне. Все это еще в новинку, и я хочу убедиться, что знаю, что чувствую, прежде чем вмешивать других. Но сегодня вечером я пролила свет на всю ситуацию, опустив часть, касающуюся любовных отношений, поскольку Чарли — кузина Ноя. 

           — Кейт, ты самая сильная и любящая женщина из всех, кого я знаю. Я знаю, что однажды, когда ты влюбишься в мужчину, твое сердце будет принадлежать только ему, — говорит она мне с улыбкой в голосе. — Доминик был увлечением, от этой дурной привычки трудно отказаться, но он не был тем, кто любил тебя так, как ты того заслуживаешь. Ты любишь Ноя, а его дети — это его мир. Я верю в тебя и считаю, что ты станешь прекрасной мачехой. Я видела как ты себя ведешь с моими девочками, и они тебя обожают.

           — Но я здесь, Чарли. Неужели я должна отказаться от всей своей жизни ради мужчины?

           — Ты будешь делать то, что чувствует твое сердце. Когда мы с Лексом только сошлись, я тоже так думала. Он был в Лондоне, а я на Манхэттене. А посмотрите на нас сейчас? Мы в Лос-Анджелесе. Где бы вы оба ни были, это не имеет значения. Любовь всегда побеждает.

           Любовь всегда побеждает.

           Что я знаю о любви? Я дилетант.  

           Да, я произношу слова, но тот факт, что я не бегу в его объятия и не отдаю свой мир, разве это имеет значение? 

           — Он сходит с ума, чтоб ты знала.

           — Сходит? — эгоистично с моей стороны так себя чувствовать, но от этой новости мне почему-то стало легче. 

           — Ты шутишь? Парень безумно влюблен в тебя. Ты пытаешься поговорить с ним, а он отмалчивается. Он даже пришел на днях и согласился посмотреть «Ромео и Джульетту» со мной и Амелией.

          — Тот, что с Леонардо Ди Каприо?

           — Ага.

           — О, — вздыхаю, а затем смеюсь. — Как трагично.

           — Так что, как я уже говорила, не думайте, что вы одиноки в своих чувствах.

           Мы говорим о его детях, работе и жизни во время наших разговоров, но никогда не углубляемся в наши отношения, поскольку ни у кого из нас нет ответов. 

           — Все наладится, я обещаю, — напоминает мне Чарли. — Просто наступит момент, когда все встанет на свои места.

***

           Я провела несколько дней, работая в шато месье Оврэ. Пребывание в Шампани навеяло ностальгию по недавнему времени, когда мы с Ноа провели ночь, болтая под звездами. Все напоминает мне о нем — шелест деревьев, когда мы шли рядом с ними, вкус шампанского, которое мы так жадно пили вместе. 

           Я ужасно скучаю по нему, и это правда: расстояние заставляет сердце становиться веселее. 

           Ко мне присоединяется команда из нашей компании, которая занимается изменениями и капитальными улучшениями на объекте недвижимости. Мы едим вкусную еду, пьем огромное количество шампанского и рассказываем истории, наслаждаясь живописной природой. 

           Свободного времени для самостоятельных занятий практически нет, но мне удается вырваться на несколько часов, одолжить один из велосипедов шато и прокатиться по галечной дорожке, любуясь пейзажами. Я делаю снимки, отправляя их Ною, пока внезапно не торможу, отвлекаясь на замок, расположенный неподалеку от Оврэ. 

            Я делаю глубокий вдох, восхищаясь его красотой. Он имеет старинные черты, детально отделан камнем и окружен умиротворяющим садом. Газоны ухожены до совершенства, цветы цветут, а деревья посажены, чтобы обеспечить уединение.  

            Это похоже на картинку из книги сказок, где живет девушка, попавшая в беду и ожидающая принца, который ее спасет. 

           Я делаю селфи, что делаю крайне редко, и выкладываю его в Instagram вместе с подписью, которую я прочитала в журнале. «Любой дом может стать замком, если король и королева влюблены».

           Как было бы идеально, если бы Ной был здесь! Франция всегда будет владеть частичкой меня, но без мужчины, которого я люблю, волшебство исчезает. Меня снова пронзает боль, но на этот раз она длится гораздо дольше.  

           К утру понедельника мои перспективы стали мрачными. Мы официально достигли четырехнедельной отметки разлуки, и без каких-либо значимых праздников, а также с учетом загруженности обоих, у нас нет даже шанса на быстрый побег. 

           Я сижу за столом и набираю электронное письмо, когда в дверь постучали — это вошел Лекс. От удивления у меня открывается рот, и я смотрю на него недоверчивым взглядом. 

           — Лекс? Я понятия не имела, что ты придешь, — он заходит внутрь и садится в кресло напротив меня. — Чарли ни о чем подобном не говорила.

           — Я здесь по делу.

           — Конечно, я могу освободить свое расписание?

           — Пожалуйста.

           Я поднимаю на него глаза, отмечая его серьезное выражение лица. Сняв трубку, я звоню Эмиль и прошу ее освободить меня от дел до конца дня. 

           — Все в порядке? — шепчет она, прежде чем продолжить: — Lex est un homme magnifique. (Прим. французский: Лекс — великолепный мужчина.)

           — Запрещено, Эмиль, — я тихонько хихикаю.

           Положив трубку, Лекс с любопытством наклоняет голову в сторону. 

            — Одна моя ассистентка считает тебя красивым, — дразню я с легким смешком. — И где Чарли, чтобы вправить ей мозги, когда она так нужна?

            Лекс поджимает губы, пряча улыбку: — Я здесь, потому что хочу сделать тебе одно предложение о работе.

          — У меня есть работа, — напоминаю я ему. — Знаешь, держать оборону в Европе. Приносить деньги.

           — Позволь мне перефразировать... У меня есть к тебе предложение, — он прочищает горло, заставляя меня воспринимать его всерьез. — Как ты знаешь, я хотел расширить сферу гостиничного бизнеса и нацелился на приобретение нескольких гостиничных сетей. Сейчас, конечно, я рассматриваю места, которые мы могли бы полностью перестроить и модернизировать с учетом того, чего так жаждет туристическая индустрия.

            — В этом есть смысл. Туризм — это верный источник денег, если все делать правильно.

            — Я хочу, чтобы ты управляла им с нуля.

           — Проектом?

           — Нет, бизнесом. Ты станешь президентом DeLuxe Group. Мы начнем с приобретения их портфеля отелей. Инвестируем в те, в которых видим потенциал, продаем мелкие сети, не представляющие интереса и не способствующие росту.

            — Это перемены... и вызов.

            Я думаю о Ное и обо всех переменах в моей жизни. Я просто не уверен, хочу ли я вкладывать свое время в новую должность. Это почти как начать все заново. 

           — С каких пор ты когда-нибудь отступала перед вызовом?

           — Полагаю, ты никогда не давал мне разрешения на это, — говорю я ему со знающей улыбкой. — Итак, каковы твои временные рамки и где я тебе нужна?

           — Я бы хотел, чтобы передача дел проходила здесь. Хавьер хорошо себя зарекомендовал, и если ты согласишься, то я буду говорить с ним следующим. Что касается сайта...., то главная штаб-квартира находится в Лос-Анджелесе.

            — Лос-Анджелес?

            Лекс ждет ответа, приподняв бровь: — Переезд в Лос-Анджелес — это проблема для тебя?

            — Нет... но..., — замялась. — Тогда ты знаешь.

            — Послушай, Кейт. Эта идея возникла не в одночасье. Она вынашивалась два года, и только несколько месяцев назад наши юристы дали мне зеленый свет. Я отложил ее в сторону потому, что у меня никогда не было достойного человека, который мог бы ею управлять. Ты знаешь, что ты — один из единственных людей, которым я доверяю. Ты была со мной на протяжении всего этого, и некий профсоюз подтолкнул меня к принятию окончательного решения, да?

           — Но что, если я скажу «нет»?

           — Тогда ты откажешься от того, что есть у вас с Ноем. Поверь, я это сделал, и это ошибка, с которой тебе придется жить вечно. Итак, ты готова вызвать Хавьера?

            Лекс никогда не принимает отказов, и я никогда его не подводила. Мысль о переезде обратно в Штаты вызывает у меня смешанный трепет. Мне нужно время, чтобы все обдумать. 

           — Можно мне дать время подумать?

            — Я уезжаю завтра вечером, так что до полудня, — сообщает он мне, вставая, чтобы выйти из комнаты. — Ты рождена для этой роли. И ты будешь работать с потрясающей командой. Я планирую глобальное господство. Мы начнем со Штатов, но в будущем нас ждут Европа и Азия.

          Лекс выходит из моего кабинета, оставляя меня с тяжелым грузом на плечах. 

           Этой ночью я лежала в постели, не в силах отключиться. Мой разум превратился в цирк беспорядочных мыслей, все из которых вели к Ною. Если я перееду в Лос-Анджелес, буду ли я жить с Ноем или мы будем жить отдельно? Если мы будем жить вместе, стану ли я мачехой? Какую роль я буду играть в жизни его детей? 

            И самое главное — как я найду время, чтобы успеть совмещать, казалось бы, сложную работу и бойфренда. Ноа не успевает плавать во времени, постоянно пытаясь сбалансировать свою жизнь. Если я буду с ним постоянно, останется ли у него время для меня, или мы развалимся на части из-за давления? 

            Мыслей становится слишком много, и несколько раз я хочу связаться с ним и позвонить, чтобы все обсудить, но решаю не делать этого. Теперь он больше, чем мой лучший друг, и я не могу выплеснуть на него все, что могла бы сделать раньше. 

            В конце концов я засыпаю, чтобы спустя несколько часов проснуться от утреннего восхода солнца. И снова я избегаю йоги, потому что кофе кажется мне более важным. В кафе рядом с моим домом я заказываю кофе и замечаю рядом с собой пару. Они практически целуются, улыбаются, не в силах оторвать друг от друга руки. Мужчина поворачивается и смотрит на меня, вежливо улыбаясь, и я улыбаюсь ему в ответ. Когда он переключает внимание на свою вторую половинку, то берет ее за подбородок, как Ной много раз делал это с моим, и шепчет: — J'aime qui je suis quand je suis avec toi.

            Стоя рядом с ними, все становится ясно. Когда мужчина говорит женщине по-французски: «Я люблю себя таким, какой я есть, когда с тобой», мои воспоминания о том, как Ной говорил мне то же самое, укрепляют мое решение. 

            Я мчусь домой, набираю его номер и молюсь, чтобы он еще не лег спать. 

            — Эй, ты.

            — Привет, я как раз думал о тебе, — Ной прочищает горло.

           — Я ведь тебя не разбудила, правда? — моя голова даже не может сейчас вычислить разницу в часовых поясах. 

            — Я не могу уснуть, — просто говорит он. 

           — Прости... просто... я хочу обсудить кое-что важное.

           — Валяй.

           Я делаю глубокий вдох. Сейчас или никогда: — Лекс предложил мне должность в Лос-Анджелесе. Я буду президентом DeLuxe Group, и это будет непросто, но...

            — Подожди, ты переезжаешь в Лос-Анджелес?

            — Я думаю об этом...

            — Ты думаешь об этом? О чем тут думать?

            — Я просто не хотел давить на тебя. У тебя и так много дел, и неужели ты хочешь, чтобы я стучалась к тебе каждые пять минут?

           — Сколько раз я должен тебе повторять? Ты не давишь на меня. И для протокола, ты думаешь, что можешь приехать жить в Лос-Анджелес и мы не будем жить вместе?

           — Ноа... Я...

           — Я хочу просыпаться каждое утро с тобой рядом. Я хочу ложиться в постель каждую ночь и заниматься с тобой гребаной любовью.

            — У меня не будет времени на йогу.

            — Ничего страшного. Я слышал, что если сесть сверху в обратную ковбойскую позу, то получится что-то вроде «того же самого».

           Я качаю головой, и из меня вырывается смех: — Это Эрик тебе сказал?

           — К сожалению, да.

           — Ноа, ты уверен? А как насчет Джессы и Нэша? Что скажет Морган?

           Так много вопросов, требующих ответа. 

           — Я позабочусь о Морган. Тебе не стоит беспокоиться о ней. Джесса будет рада видеть тебя рядом. Нэш еще даже не знает, где его нос. Просто скажи «да»,Кейт, скажи, что приедешь. Пожалуйста.

           — Да... Ной. Да, — я безнадежно ухмыляюсь. 

           — Ты сделала меня самым счастливым человеком на свете.

           — Хм... — я начинаю снимать майку, двигаясь к душевой кабине. — Думаю, я могу сделать тебя еще счастливее.

            Я слышу ухмылку на его лице, хотя мы не видим друг друга: — Уверен, что можешь. Мне переключить нас на видеосвязь?

           — Вы слишком хорошо меня знаете, мистер Мейсон.

Двадцать вторая глава. Кейт  

Мой переезд в Лос-Анджелес идет полным ходом.

      Лекс хочет, чтобы в течение восьми недель я работала в Штатах на полную ставку. Легче сказать, чем сделать, — мне нужно таскать серьезные задницы.

       Хавьер берет на себя мою роль в Париже, и, к несчастью для него, его поставили в пару с гораздо более старшим личным помощником. Я знаю, что он с удовольствием работал бы с Эмиль, учитывая его интерес к ней во время нескольких корпоративных мероприятий, но я не собиралась ее отпускать. Я предложила ей роль моей ассистентки в Лос-Анджелесе, чему она несказанно рада. Все, что ей нужно сделать, — это попрощаться со своим французским бойфрендом Луи и собрать чемоданы, чтобы присоединиться ко мне.

          Когда столько всего происходит одновременно, дни превращаются в сплошную путаницу. Эмилю поручено упаковать мою квартиру, а также организовать мои вещи для отправки в Штаты. Оказывается, у меня накопилось больше одежды и аксессуаров, чем я предполагала, что заставляет провести значительную ревизию гардероба.

       Встреча за встречей, пока Лекс не звонит и не просит меня прилететь для быстрого знакомства с новой командой. Предполагается, что это будет всего на три дня, и, несмотря на свою большую загруженность, я соглашаюсь только для того, чтобы увидеться с Ноем. За шесть недель накопилась сексуальная неудовлетворенность, которую видеозвонки просто не могут удовлетворить.

       Когда я приземляюсь в аэропорту Лос-Анджелеса, который раньше был моим самым ненавистным аэропортом в мире, я встречаю его хаос с распростертыми объятиями. Все кажется точно таким же, как в прошлый раз, и в то же время совершенно другим.

       Ступив на американскую землю, я становлюсь еще ближе к тому, чтобы прикоснуться к Ною.

       Сейчас раннее утро, и в офисе я буду только к обеду. В этот раз я решил не брать машину напрокат из-за плотного графика, запланированного на ближайшие три дня, часть из которых связана с выездными встречами.

       Зная, что Ной занят на работе, и не споря с этим, я заезжаю к Чарли, поскольку сегодня она работает из дома. Мне отчаянно нужен душ, чтобы смыть запах самолета и выглядеть презентабельно при встрече со всеми в новом офисе.

       — Ты здесь! — Чарли выбегает на улицу, а Эддисон следует за ней. — Скоро мне не придется приветствовать тебя с таким энтузиазмом.

       Мы крепко обнимаем друг друга, прежде чем Эддисон требует моего внимания. Из всех трех девочек она единственная, кто похожа на Чарли только цветом своих русых волос. У них у всех зеленые глаза Лекса, и Чарли часто шутит, что он точно их отец. Эта шутка, хотя и является юмористической, никогда не проходит даром для Лекса.

       Я сразу же отправляюсь в душ, смывая с себя ужасный дорожный запах, а затем переодеваюсь в шелковую блузку цвета слоновой кости и черную юбку-карандаш. Под юбку я надеваю подвязки и чулки, а также туфли Christian Louboutins. Я планирую переодеться в другой наряд для свидания с Ноем сегодня вечером — в каком-нибудь ресторане в Малибу, которое, надеюсь, закончится столь необходимым сексом.

       Прошло уже столько времени, а женщина так много может сделать, чтобы помочь себе.

       Прежде чем отправиться в офис, я хочу сделать одну остановку. После нашей ссоры на вечеринке у Амелии меня не покидает мысль о том, что в случившемся виновата только я. Признание своих ошибок — не самая сильная моя сторона, но потерять близкого друга — это тоже не то, чего я хочу.

       Костяшками пальцев я стучу в дверь. Спустя несколько минут Эрик открывает ее, одетый в строгий серый костюм.

       — О, — он с сомнением смотрит на меня, а затем отводит взгляд в сторону. — Это ты.

       — Могу я войти, пожалуйста?

       С жесткой линией рта и скрещенными руками он предлагает мне следовать за ним внутрь. Квартира Эрика современная, с великолепным видом на Голливудские холмы. Он живет здесь с Тристаном, который стал мега-кинозвездой. Кто бы мог подумать? Эти двое — маловероятная пара, но они никогда не смогут остаться врозь.

       — Я принесла это для тебя, — протягиваю ему белую коробку с красным бантом, жестом показывая, чтобы он взял ее.

       Своими идеально наманикюренными пальцами Эрик открывает коробку и, порывшись в папиросной бумаге, достает горчичный шарф с пейсли из французского бутика. Три элемента, которые он презирает: горчичный цвет, принт пейсли и, конечно же, всегда вызывающий споры крэват.

      — Я хотела попросить прощения. За то, что солгала тебе.

       — Подарив мне шарф?

       Я киваю, улыбаясь, зная, как сильно он их ненавидит: — Если честно, мне было стыдно. Я с самого начала знала, что это неправильно, но позволила себе поверить, что я большая девочка и справлюсь с этим.

Эрик вздохнул и уставился на коробку, а затем поднял глаза и встретился с моим безнадежным взглядом: — Иди сюда, обними меня.

          В объятиях Эрика мир снова кажется правильным. Я называла его королевой драмы, занозой в заднице, но правда в том, что без него моя жизнь неполноценна.

      — Прости меня за то, что я назвал тебя шлюхой. Это просто застало меня врасплох. Я всерьез подумал, что это шутка, когда он мне сказал.

       — Я бы хотела, чтобы это было так.

       — Ты его зацепила, — признается Эрик, не повышая голоса. — Всю мою жизнь мы едва ли произнесли два слова. Как будто я никогда не был достаточно хорош, чтобы быть его младшим братом. Но теперь все изменилось. Такое ощущение, что мы семья.

       — Мне очень жаль, — повторяю я, а затем задумчиво поджимаю губы. — Но между нами ничего не должно было получиться. Два разных человека и две разные жизни.

       — Я знаю, — признает он, проводя рукой по ткани галстука. — И послушай, он будет жить дальше. Но он... ой, прости... он любит тебя.

       Доминик понятия не имеет, что такое любовь. Но кто я такая, чтобы заботиться об этом? Это спорный вопрос, и теперь моя жизнь проходит с мужчиной, который любит меня безоговорочно. Доминик будет жить дальше, как и все мы, когда звезды не сходятся.

       — У меня есть десять минут, чтобы наверстать упущенное, прежде чем встретиться с Лексом в офисе. Расскажи мне, что у тебя нового?

       — Мы с Тристаном занялись пешим туризмом. Знаешь, сколько горячих француженок мы встречаем на тропе? Я просто жду, когда в пустыне начнется оргия. Ты должен научить меня говорить по-французски.

       — Ну, если это случится, то, скрестив пальцы, я с тобой. Можешь назвать видео «Bareback Mountain».

       Эрик фыркает, за ним следует волна смеха, и я тоже вырываюсь, не в силах контролировать себя, пока не срываюсь на приступ кашля.

       Пока мы оба пытаемся успокоиться, Эрик полностью вынимает платок из коробки.  

           — Допустим, для пущей убедительности я носил его один день. По шкале от одного до десяти, сколько медовых папочек я бы набрал?

       Я качаю головой, широко ухмыляясь. Некоторые вещи никогда не меняются.

           — Десять. Они бы бросались на тебя.

       Мы говорим еще немного, прежде чем я проверяю время и, понимаю, что вынуждена уйти. Я обещаю наверстать упущенное, как только вернусь сюда на постоянной основе. Эрик выглядит весьма довольным собой, пожевывая нижнюю губу со знающей ухмылкой. К этому следует добавить, что его затянувшееся молчание тоже вызывает беспокойство, но пока у меня нет другого выбора, кроме как игнорировать его.

       Покинув его дом, я отправляюсь в короткую поездку до офиса, чтобы подготовиться к очень утомительным дням.

***

       Лекс проводит меня по зданию, знакомя с несколькими ключевыми людьми, с которыми мне предстоит работать. Я и забыла, насколько силен американский акцент, поскольку долгое время была в отъезде. По мнению многих, у меня до сих пор британский акцент, хотя мои лингвистические усилия были направлены на изучение французского.

       Здание довольно большое и современное, точнее, пятнадцать этажей, на которых мы занимаем все. Оно расположено на бульваре Уилшир в самом центре Беверли-Хиллз, а Родео-Драйв находится всего в нескольких кварталах от него.

       Я изучил краткое описание, ознакомился с нашей сетью отелей и принял вызов, брошенный Лексом, но, тем не менее, он будет продолжать давить на меня, потому что это то, что он делает лучше всего.

       — Многие из этих отелей устарели, постояльцы возвращаются, но мы не привлекаем новое поколение — влиятельных людей с их собственными деньгами, которые можно потратить. Мы говорим о капитальном ремонте, Лекс, о деньгах, потраченных на улучшение структуры, расширение зданий, предложение самых современных удобств. Глобальные кампании требуют больших затрат. Это нелегко продать, если у нас нет продукта, который бы это подтверждал.

— Согласен, именно поэтому мне удалось привлечь DeLuxe Group за низкую сумму. Совет директоров устал, и они готовы двигаться дальше. И у них нет средств для инвестиций. Я знаю, что мы сможем довести дело до нужного уровня, и я дал тебе самую сильную команду.

       В зал заседаний входят мужчина и женщина. Мужчине легко за тридцать, а женщине, более зрелой, возможно, за пятьдесят.

       — Ребекка - глава финансового отдела, а Остин - наш начальник отдела информационных технологий.

       Я пожимаю им обоим руки, приветствуя обоих, а затем прошу их присесть. Входят еще пять человек, все они — руководители различных отделов. Кроме того, к нам присоединяются три наших акционера. Мы пожимаем друг другу руки и обмениваемся именами. К счастью для меня, у меня отличная память на имена.

       Лекс склоняет голову, прежде чем в комнату входит Эрик. Я перевожу взгляд на Лекса, ожидая, что он скажет: — Эрик Кеннеди, менеджер по связям с общественностью.

       — Рад познакомиться с вами, мисс Гамильтон, — Эрик протягивает руку с профессиональной улыбкой.

       — Связи с общественностью?

       — Да, Эрик уже давно работает со мной над некоторыми побочными проектами, к большому неудовольствию моей жены.

       Я сдерживаю смех. Кто бы мог подумать, что Эрик имеет отношение к связям с общественностью? Хотя, если подумать, он рожден для этой роли. Я просто удивлена, что Лекс нанял его, никогда не намекая на это и учитывая, что Чарли не раз упоминала, что он — клей, который держит ее бизнес вместе.

       — Итак, это команда Западного побережья? — спрашиваю я, вежливо улыбаясь всем присутствующим в комнате.

       — Нет, мне нужно представить еще одного важного человека. На самом деле, это тот, с кем вы будете работать очень тесно.

       Я смотрю на Лекса, затем на Эрика, который сжимает руки в кулаки с озорной улыбкой.

          — Наш главный исполнительный директор.

          С такой большой компанией мне нужна подходящая команда управленцев. В некоторых крупных начинаниях Лекса он нанимал президента и генерального директора. Надеюсь, мне не попадется какой-нибудь придурок, который превратит мою жизнь в ад. Конечно, Лекс знает, как я работаю и чего не потерплю.

       Мои глаза блуждают по черным кожаным туфлям Givenchy, которые появились в комнате. Медленно они поднимаются к облегающим брюкам темно-синего цвета и задерживаются на талии. Мое дыхание замирает, на ладонях выступает пот, хотя кондиционер включен на полную мощность, чтобы охладить комнату.

       Сглотнув комок, застрявший в горле, я невольно прикусываю губу, продолжая двигаться вверх по белой рубашке и останавливаясь как раз там, где обнажается его грудь — на две пуговицы ниже. Жажда вырывается из меня, жар между бедер поднимается, когда я бросаю последний взгляд, пока не встречаюсь с глазами Ноя.

       Я теряю дар речи, когда он придвигается ближе и протягивает руку.

— Ноа Мейсон, — представляется он, его взгляд прожигает меня насквозь, как неконтролируемое пламя.

      Я кладу свою руку на его руку, и от прикосновения его кожи все мое тело замирает, а по телу пробегает легкая дрожь. Незаметно для всех присутствующих в комнате его взгляд переходит на мой рот, заставляя его неосознанно прикусить нижнюю губу.

       — Кейт Гамильтон, — я прочищаю горло.

       Он отпускает свой портфель и садится напротив меня, игриво ухмыляясь, отчего мне становится еще более неудобно садиться, ведь он практически заставил меня промокнуть простым жестом руки.

       — Пссс, — Эрик наклоняется ко мне и говорит тихим голосом, пока остальные занимают места. — Вы, ребята, собираетесь заняться сегодня самым горячим сексом, потому что сексуальное напряжение здесь просто дымится?

       Эрик понятия не имеет, насколько горячим он будет.

       И это будет моей задачей до конца дня: не обращать внимания на то, насколько сексуален Ноа, и предвкушать, что именно он сделает со мной сегодня вечером, когда мы останемся наедине.

       Пять часов спустя, выпив несколько порций американского кофе, все покидают комнату, назначив очередную встречу на завтра. Мне нужно многое усвоить, мой мозг переполнен информацией, но самый главный вопрос, стоящий на первом плане, — как Ноа скрыл это от меня.

       Лекс постукивает ручкой по столу, переводя взгляд с Ноа на меня.

       — Я полагаю, ваши личные отношения останутся?

       — Умный человек, — укоряет Ной, откидываясь в кресле.

       — Хорошо, — заявляет Лекс, поигрывая ремешком на пальце. — Не для протокола, я рад видеть вас вместе. Вы для нас семья. Желаю вам обоим счастья на всю жизнь.

       — Успокойся, Лекс, — качаю головой и смеюсь. — Звучит так, будто ты поднимаешь тост за свадьбу.

       Улыбка озаряет глаза Ноя, когда он постукивает пальцами по столу: — Некий человек, на которой ты женат, пытается выяснить наши отношения?

       — Я ни в чем не признаюсь. Не для протокола, вы знаете, что моя жена иногда бывает не в духе.

       — Ну так скажите моему любопытной кузине, что мы счастливы. Один шаг за раз, верно?

      — Шаг за шагом, — солнечно соглашаюсь я.

       — Ну, хорошо. Я уважаю вас обоих и не предложил бы вам эту должность, если бы не считал вас способными. Я не многим доверяю, но ни один из вас никогда меня не подводил.

       Лекс переводит разговор на итоги встречи, намечая повестку дня на завтра. Вскоре после этого он покидает комнату, и мы остаемся вдвоем.

       — Так это был твой секрет? Твои «планы»? — использую воздушные кавычки вокруг этих слов.

       Ной все еще сидит напротив меня и выглядит так же восхитительно, как и в тот момент, когда он вошел: — Да, я не знал, как ты отреагируешь. Когда дело доходит до работы, ты просто помешана на контроле.

       — Да, я такая. Но у нас есть проблема посерьезнее, — признаю я, наклоняясь вперед, понимая, что блузка упала, а глаза Ноя притягиваются к моей груди, как мотыльки к огню. — То есть ты хочешь сказать, что я должна притворяться, будто не чувствую тебя внутри себя? Весь день я должна быть рядом с тобой и сдерживать желание прикоснуться к тебе?

       Ухмылка Ноя не успокаивает меня, как и облизывание его губ.

       — Весь день, — тянет он. — К счастью, день уже почти закончился.

       Ной поднимается со стула, и мой взгляд мгновенно устремляется к промежности его брюк, где он уже совсем твердый. Медленно двигаясь ко мне, он наклоняется к моему уху, и его член упирается в мою руку.

           — Как только мы останемся одни, ты будешь моей.

       Я пытаюсь сдержать дыхание, направляясь в свой кабинет, чтобы застать там очень возбужденного Эрика — самый большой всплеск холодной воды, о котором я только могла мечтать.

— Хорошо, расскажи мне все! Минет, быстрый таран в зад?

       — Эрик, мы с Ноем профессионалы. Кроме того, я возьму обоих позже. Итак, ты и Public Relations? Ты уверен, что справишься?

       — Дорогая, я могу быть кем угодно по твоему желанию.

       — Правда? — хихикаю.

       — Да, а теперь вернемся к Ною. О каком размере идет речь?

       Я стряхиваю с себя смех, не отвечая на его вопрос и почтительно прося его оставить меня в покое, чтобы я могла позвонить в парижский офис. После того как Эрик уходит, я отправляю Чарли быстрое сообщение.

       Я: Я втянула Эрика в наш спор за опекунство? Я думала, ты хочешь единоличной опеки.

       Чарли: Нет, с ним слишком много работы. Я лучше всего справляюсь с совместным воспитанием.

       Ной меняет наши планы, говоря мне, чтобы я встретилась с ним у него дома через час. У меня даже нет времени переодеться или взять свои вещи, зная, что он ушел час назад с Лексом на другую встречу. Он оставил ключ для меня у администратора на случай, если задержится.

       Я вставляю ключ в замок и вхожу в квартиру, где выключен весь свет. Не успеваю я нащупать выключатель, как руки обхватывают меня за талию и разворачивают к себе — меня окутывает знакомый запах.

       — Ной, — вздыхаю я.

       Он не произносит ни слова, поднимает мою юбку и с ворчанием входит в меня. Я задыхаюсь в его хватке, двигаясь синхронно, наши губы бьются друг о друга, не в силах насытиться.

       — Ты такая дразнилка, в этой юбке, с красивыми губами. Как я накажу тебя за то, что ты дразнила меня весь день?

       Моя рука обхватывает его шею, притягивая к себе, умоляя войти глубже.

           — Детка, ты не можешь меня наказать. Ты слишком сильно хочешь меня.

       Я вытаскиваю его, прижимаясь спиной к стене, пока не сгибаюсь, и его прекрасный член оказывается передо мной. Я вбираю его в себя, наблюдая, как он выгибает спину, пока не наматывает мои волосы на руку и не толкает меня глубже, взрываясь внутри меня. Я двигаюсь вверх, пока он вводит пальцы, прижимаясь спиной к стене, пока внезапный прилив тепла не распространяется по каждому дюйму моего тела, овладевая мной так, как может сделать только Ной.

       Дыхание становится неровным, в горле хрипит от глубоких стонов. Я хватаюсь за его плечи, чтобы обрести равновесие, и поправляю юбку, когда Ной прижимается к моему лицу, осыпая его любящими поцелуями.

       — Я должен тебе кое-что сказать, — говорит он, провожая меня в спальню, где раздевает меня, оставляя совершенно голой, и целует мое плечо. — Я знал, что Лекс предложил тебе эту должность. Он сначала поговорил со мной, и, конечно, я подумал, что это блестяще. Он написал мне после того, как поговорил с тобой.

       — Поэтому ты молчал, когда я тебе звонила?

       — Я боялся, что ты откажешься.

       — Признаюсь, мне пришлось подумать, но не потому, что я не хотела быть с тобой, а потому, что мне нужно было убедиться, что я достаточно сильна, чтобы быть тем человеком, который тебе нужен.

       — А ты? — спрашивает он, находясь в нескольких сантиметрах от меня.

       — С тобой в моей постели каждую ночь я — Чудо-женщина, черт возьми.

       Он несет меня на руках, укладывает на кровать, и мы занимаемся любовью всю ночь под звуки волн, разбивающихся о берег.

       Еще одна идеальная ночь в объятиях мужчины, которого я люблю.

***

       Я всегда знала, что три дня пролетят так быстро. Я занята работой. К счастью, Ноа участвует во всех встречах, так что мне удается видеть его, хоть и на профессиональном уровне. Поскольку я не работала с ним раньше, видеть, как он командует командой, — это нечто иное. Мне приходится постоянно напоминать себе, что нужно сосредоточиться и не думать о том, что он полностью обнажен и находится между моих бедер.

      Однако у нас сильная команда менеджеров. Есть несколько должностей, на которые нам еще предстоит нанять людей, но в целом я довольна тем, какими навыками обладает каждый из них, и уверена в достижении поставленных целей с пониманием глобального господства.

       Наша компания владеет и финансирует множество крупных гостиничных сетей по всей территории Штатов, а значит, путешествия неизбежны. Наша команда составила краткосрочный маршрут, что означает, что мы с Ноем будем путешествовать по отдельности в разные места в течение следующих нескольких месяцев. Плюс всего этого в том, что, хотя мы и проведем несколько дней порознь, у нас будет больше времени вместе, чем если бы я осталась в Париже.

       В мой последний вечер мы всю ночь пролежали в постели, наслаждаясь моментом перед моим ранним вылетом.

       — Я бы хотел, чтобы ты не уезжала.

       — Это ненадолго, — напоминаю я, поглаживая его руку. — Через три недели я вернусь навсегда.

       — Я знаю. Но я эгоист и хочу тебя сейчас.

           — Хорошие вещи приходят к тем, кто ждет.

       — Кстати, о хороших вещах, я тут подумал...

       — Когда ты думаешь, то это никогда не бывает хорошо, — перебиваю я его с улыбкой, играющей на моих губах. — Это может закончиться тем, что мы снова окажемся в тюремной камере или я выйду через заднюю дверь на твой балкон.

       — Хм... грязные мысли, мисс Гамильтон. Я как раз думал о том, как красиво вы будете выглядеть, раскинувшись, с готовой для меня попкой, — его губы снова находят меня, но он отстраняется, оставляя меня бездыханной. — Но дело не в этом. Я подумал, что это место недостаточно большое для нас. Это довольно далеко от офиса, и я не хочу тратить свое время на дорогу, когда могу быть здесь, с тобой.

       — Куда ты хочешь переехать?

       — К нам, — он смотрит глубоко в мои глаза. — Что-нибудь побольше, комната для Джессы, когда она останется, и одна для Нэша.

       — Подожди, отойди. Нэш? Что-то случилось?

          — Оливия согласилась переехать в Лос-Анджелес. Я рассказал о твоей идее, и ей удалось найти местную работу. Знаешь, она была бы рада познакомиться с тобой... это ее слова, не мои.

       — Я... я бы тоже хотела с ней познакомиться. В смысле, если Нэш собирается пожить у нас несколько дней, то, наверное, мне нужно с ней познакомиться, верно?

       — Я бы с радостью, но не надо давить.

       — Просто я никогда не общалась с детьми, не считая детей Чарли.

       — По одному дню за раз. Мы все еще пытаемся составить расписание, и я хочу, чтобы ты была частью этого.

       Я натягиваю на себя простыню, моя грудь вздымается, когда комната начинает нагреваться: — Ноа, я... это очень много, понимаешь? Мне никогда не приходилось учить детей, никогда.

       — Я знаю, что это много. Но мы теперь вместе, и скоро ты станешь моей женой, так что...

       — Эм... подожди. Твоей женой?

       — А куда, по-твоему, приведут наши отношения?

      — Я не знаю... Я не думала о браке, — прошептал я, на мгновение потеряв дар речи и пытаясь переварить все это. — Я просто думала о том, что мы будем вместе, и все.

       — Ладно, дело вот в чем. Я влюблен в тебя и не хочу отпускать тебя снова. Я хочу, чтобы у нас с тобой было будущее. Я хочу однажды назвать тебя своей женой, и, видимо, в тот день, когда ты перестанешь сходить с ума по этому поводу...

       Я бью его подушкой по лицу. Подавляющее чувство исчезает, а осознание его чистых намерений вызывает приветливую улыбку.

          — Ты просто застал меня врасплох. И, кроме того, как будто я когда-нибудь смогу тебе отказать.

       Ной наклоняет голову и прижимается губами к моему рту в нежном поцелуе.

           — Я очарователен. Это одна из единственных моих достоинств.

       — Не-а. Это неправда. У тебя также красивые губы и красивые волосы, — моя рука блуждает между его ног, где у него твердый член. — И самый идеальный член в мире.

       — Хм, — стонет он. — По словам Эрика, это должен быть Орландо Блум.

Я забираюсь на него сверху и скольжу по нему: — У тебя осталось пять часов, чтобы показать мне, насколько это идеально.

       — О, детка, — простонал Ной, покачивая бедрами. — Приготовься.

       Как и всегда, Ноа заставляет меня забыть о существовании всего мира, и единственное, о чем я думаю, — это он.

       Прощаться с ним тяжело, но знание того, что я вернусь навсегда, меняет мое мировоззрение. Мы договариваемся отправиться на поиски дома после моего возвращения — это первый шаг к закреплению наших отношений. Хотя Ной дает понять, что не испытывает особого терпения к архитектуре, если я произнесу слова «тщательная работа» или «отделка стен» он говорит, что поменяет себя на Эрика.

       Типичный мужчина, и, к счастью для него, я люблю архитектуру и дизайн. И Эрик тоже.

       Я решаю оставить свою квартиру в Париже, сдав ее в аренду человеку, который работает в Lexed. В какой-то степени мне кажется, что я отказываюсь от всего, что знала, но я приветствую это новое путешествие, потому что пришло время жить долго и счастливо.

       Я даже связалась с Оливией на Facebook. На самом деле она довольно покладистая, и однажды она позвонила мне, чтобы поболтать. Я понимаю, почему Ноа с ней более спокоен. Оливия очень рациональна и хочет встретиться, когда я вернусь домой. Она также спрашивает, насколько комфортно я буду чувствовать себя в жизни Нэша. Учитывая, что я с ним еще не знакома, я не знаю, что ответить, но предлагаю поговорить подробнее, когда вернусь.

       Что касается Морган, Ной говорит, что с ней будет нелегко. Дело не в том, что в жизни Ноа появилась другая женщина.

       Дело во мне.

       Женщина, которая, по ее мнению, всегда владела сердцем Ноя.

       Я знаю, что это будет битва, и я не представляю, как ее выиграть. Так что пока, в отличие от Оливии, которая с распростертыми объятиями принимает меня в жизнь своего сына, я еще не общалась с Морган Бентли.

       Самое большое препятствие еще впереди — встретиться лицом к лицу с женщиной, которая ненавидит меня больше всех на свете.

           Презираемая бывшая жена, которая держит свои карты близко к груди, готовая в любой момент нанести удар.

       Но прежде чем я отправлюсь в свое самое большое путешествие, мне придется попрощаться с одной из моих самых больших любовей —Парижем.

      Стоя на балконе, как я делала это уже много раз, я рассматриваю все со всех сторон. Прохладный воздух и мягкий ветерок шелестят листьями, падающими на тротуар. Теплые, земляные тона сменяются распустившимися цветами с намеком на приближение зимы.

       Этот город — романтичный, волшебный, единственный в своем роде — всегда будет моей первой настоящей любовью.

       Я заново открыла для себя, кто я, и позволила себе исследовать вещи, выходящие за пределы моей обычной зоны комфорта. Я была смелой в своих решениях, но при этом дисциплинированной, когда сталкивалась с трудностями. И я поняла, что самые дорогие воспоминания вы сможете сохранить с любимым человеком.

       Париж научил меня влюбляться.

          В место, лучшего друга и, самое главное, в себя.

         — Au revoir mon amour, — шепчу я в осеннюю ночь. До следующего раза.

Двадцать третья глава. Кейт  

Ной любит свои игрушки.

       Когда я говорю «игрушки», я имею в виду его Lexus.

       Его второй ребенок.

       — Слушай, я не такая авто любительница, как ты, но когда слишком много машин — это слишком много машин?

       Ной не сводит глаз с дороги, переключая передачи, пока едет по крутой улице.

       — Их никогда не бывает достаточно.

       — Но объясни мне еще раз, почему ты хочешь посмотреть на дом с четырьмя гаражами, когда у тебя только одна машина?

       — Поправка... У меня есть еще и мотоцикл.

      — Ладно, значит, две.

          — А еще есть лодка и гидроцикл... — отмахнулся он.

      — У тебя есть лодка и гидроцикл? Что еще ты прятал?

      — Пока ничего. Но я люблю водные виды спорта, — уголки его рта приподнимаются.

       — Ну, я англичанка, поэтому наши водные виды спорта заключаются в наблюдении за сумасшедшими людьми, переплывающими Ла-Манш. А еще я скоро должна обзавестись собственной машиной. Не хочешь сходить за покупками для меня, потому что я не могу придумать ничего хуже.

       — Мини-вэн? Потому что, как только у нас появятся дети, тебе придется возить их на футбольные матчи. Жизнь мамы.

       Я сдерживаю улыбку. Ноа нравится нажимать на мои кнопки, просто чтобы вывести меня из себя. Это становится очевидным, когда я вижу, как он смотрит на меня боковым зрением с раздражающей ухмылкой на лице.

       — Знаешь, может быть, я слышала, что футбольные мамы скучают со своими мужьями-трудоголиками. Вечно в офисе. Не успеешь оглянуться, как я буду читать романтические романы, когда дети будут в школе ждать прихода водопроводчика, — поддразниваю я, наблюдая, как опускается его лицо. — О, подожди, или это плотник? Я никогда не могу вспомнить, кто носит короткие шорты с рабочими ботинками цвета загара.

       — Ладно, шутки кончились. Мне нравится, когда ты в офисе, где я могу за тобой присматривать.

       Я откидываюсь на спинку сиденья с довольной улыбкой и любуюсь большими домами, мимо которых мы проезжаем.

       Я пробыла здесь всего несколько дней, когда Чарли сообщила мне о доме неподалеку от своего, который только что был выставлен на продажу. Они мотивированные продавцы, что-то насчет неприятного развода и блудливой киски. Слова Чарли — не мои.

       Ноа соглашается, но единственное время, когда мы можем это сделать, — сегодня во время ланча. Поездка должна была быть быстрой, если бы Ной не настаивал на объезде, потому что, по его словам, у него синие яйца.

       Несмотря на мои доводы, мы не только занимались сексом четыре часа подряд прошлой ночью, но и попробовали немного анала в душе сегодня утром. Он продолжает удивлять меня своей выносливостью, и я думала, что смогу поддерживать его, но очевидно, что я истощена. Приспособиться к часовому поясу оказалось сложнее, чем я думала, — мое тело все еще живет по парижскому времени. Тем не менее он получил удар, которого отчаянно жаждал, на какой-то заброшенной улице рядом с туристической тропой.

       Ной подъезжает к дому, мы выпрыгиваем из машины и здороваемся с риелтором.

       Дом представляет собой закрытый английский тюдор, расположенный в исторической части гор Санта-Моника. В нем шесть спален, пять ванных, большие гостиные и кухня для гурманов. Ной держит меня за руку, пока мы идем по дому, и я прикусываю язык, чтобы не прокомментировать отделку стен.

       В доме есть большой кабинет, если кому-то из нас понадобится поработать дома. Чем больше я смотрю на этот дом, тем больше в него влюбляюсь.

       Риелтор ведет нас в главную спальню, где наш взгляд сразу же привлекает зеркальный потолок. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, когда он делает то же самое.

       — Можно подумать, — шепчу я. — Если бы у нас были такие зеркала, киска жены не нуждалась бы во внимании в другом месте.

       Ной склоняет голову и тихонько хихикает рядом со мной: — Это ужасно, но я думаю, что это - главное достоинство этого дома.

       Я подталкиваю его локтем, прекрасно понимая, что если мы купим этот дом, Ной их не уберет.

       Снаружи — обширный задний двор с сочной зеленой лужайкой, большим бассейном со спа на боку, баскетбольной площадкой, а также поразительный вид на холмы и живописные горные хребты, что делает дом идеальным местом.

       — Ну, что скажете? — спросил риелтор с надеждой.

       — Это хороший дом, — говорю я ему, сохраняя неподвижное выражение лица. — Мы подумаем и скоро свяжемся с вами.

       Я пожимаю ему руку, провожая нас к выходу, не давая понять, что я действительно чувствую, потому что это первый признак слабости. Переговоры — моя сильная черта, и у нас нет ни единого шанса заплатить за них.

       Внутри машины я поворачиваюсь к Ною: — Что ты думаешь?

       — Что ты акула с отличными навыками ведения переговоров.

       — Я имею в виду дом.

       — Он прекрасен, в нем есть все, что нам нужно, но, если честно, мне все равно, лишь бы ты была рядом со мной.

       — Ну вот и все романтические разговоры, Мейсон, — хмыкаю я с игривой улыбкой. — Но ты видел, какие здесь стены?

       Ной закрывает лицо руками, издавая стон: — Хватит о плинтусах. Меня это не волнует. Если она тебе нравится, она наша.

Я люблю его. Я люблю его слишком сильно. Чарли знала, что мне это понравится, а поскольку Чарли это нравится, и у нас похожие вкусы, я знаю, что это будет тот самый случай.

       — Я пока не хочу делать Ричарду предложение. Продавцы мотивированы. Я навела справки, и большой процент от продажи достанется киске-обманщице. Значит, брошенный муж согласится на меньшее, лишь бы вернуть ее.

       — Откуда ты вообще все это знаешь?

       — Не стоит недооценивать мою силу, детка.

       Между нами зажужжал телефон Ноя. Он достает его и читает сообщение с обеспокоенным выражением лица.

       — Что случилось?

       — Это Морган. Она должна улететь сегодня на встречу в последнюю минуту и спрашивает, могу ли я взять Джессу на все выходные.

       Это должны были быть наши первые совместные выходные, когда у нас нет никаких планов, кроме как лежать в постели и смотреть Netflix. Сохраняя спокойное выражение лица, я задумчиво поджимаю губы, чтобы сдержать разочарование.

       — Это нормально? — добавляет он, с сомнением глядя на меня.

      — Конечно, она же твоя дочь. Ты никогда не должен спрашивать.

      — Я знаю, но это наши первые выходные.

      — Слушай, мы повеселимся. Морган ведь знает, правда?

      Ной потирает шею, морщась и избегая смотреть в глаза.

          — О, черт возьми, — ругаюсь я, мой британский сленг вырывается наружу в полном разочаровании. — Vous êtes impossible!

       — Эй! — Ной насмехается, его лицо ожесточается. — Придержи язык, ладно? Я не невозможный. Я сказал ей, что ты переехала в Штаты и что у нас отношения.

        — Но?

        — Я просто опустил часть того, что ты живешь со мной..., — мягко произносит он.

       Я откидываю голову назад на сиденье, раздраженная его сопротивлением тому, чтобы наконец рассказать ей всю правду.

            — Тебе нужно отрастить яйца и рассказать ей.

        — У меня есть яйца, спасибо тебе большое, — мрачно замечает он. — На самом деле ты любила их во рту всего час назад. Я расскажу ей, обещаю.

        — Ну, у тебя мало времени, приятель. Джесса приедет сегодня вечером, и что ты хочешь, чтобы я волшебным образом исчезла на все выходные?

        — Нет, — твердо заявил он. — Я разберусь с этим сегодня.

       Поездка в офис проходит в тишине, каждый из нас держит свои мысли при себе. Это омрачает мое настроение, и после того как мы расходимся, я получаю сообщение от Ноя во время послеобеденного селекторного совещания.

        Ной: Все готово.

        Я должна была почувствовать облегчение, больше не нужно скрывать наши отношения, но этого недостаточно. Я знаю, что если я хочу быть рядом с Джессой и помогать Ною в совместном воспитании детей, мне нужно поговорить с Морган с глазу на глаз. Я не хочу всегда общаться через Ноя, потому что, скажем прямо, мужчины порой бывают безнадежны.

        Нажав кнопку набора на телефоне, я сообщаю своему временному помощнику, что выйду из офиса на час. Схватив свои вещи, я вспоминаю, что мы ехали на работу в одной машине. Черт. Быстро подумав, я заказываю Uber и надеюсь, что адрес у меня правильный, а главное, Морган в своем офисе.

Зажав сумочку под мышкой, я вхожу в шикарное здание и направляюсь к стойке администратора. Рыжеволосая бимбо с очевидным наращиванием волос натягивает фальшивую улыбку, когда я прошу позвать Морган.

        — Она сейчас не принимает.

        — Ну, может быть, если вы назовете ей мое имя, я уверена, что она меня примет.

        Молодая девушка, ничего не понимающая и занимающая место в офисе, набирает ее номер, склонив голову, пока не кладет трубку.

        — Следуйте за мной.

        Я иду за ней, отмечая, что ее платье слишком короткое, чтобы быть приемлемым на рабочем месте. Но это не мой офис.

         Остановившись у двери, она приглашает меня войти, когда мои глаза встречаются с глазами Моргана, сидящего за столом.

        — Ты можешь уйти, Тиффани.

        — Я могу присесть? — поджала губы и встала на место.

        Морган молчит. Я сажусь на белый кожаный стул, скрещиваю ноги, а мой взгляд тянется к ее фотографии Джессы на столе.

       — Я бы хотела уточнить, что Ной не посылал меня сюда и не знает, что я здесь.

       Морган выглядит озадаченной, но под этим взглядом я вижу глаза женщины, которая сейчас не испытывает ко мне ни малейшего сочувствия.

       — Тогда почему ты здесь?

       — Ной рассказал тебе о наших отношениях и о том, что мы живем вместе?

       — Да, — она издала тревожный смешок. — Все это происходит в последнюю минуту, не так ли? Я говорю ему, что мне нужно уехать, и спрашиваю, может ли он забрать Джессу, а он бросает мне в лицо этот огромный кривой шар, как будто меня это не должно волновать.

        — Я понимаю твое беспокойство.

       — Правда? — она встает, придвигаясь ближе к окну, чтобы создать расстояние между нами. Красное облегающее платье идеально облегает ее фигуру, сочетаясь с оттенком помады, нанесенной на ее полные губы. — Ты понимаешь, каково это — быть матерью двоих детей, один из которых с особыми потребностями? И чтобы твой муж переходил от одной женщины к другой?

        — Насколько я помню, Майкл появился в твоей жизни, и ты приняли его с распростертыми объятиями, верно? Ты любила его отца и шла на жертвы, чтобы стать лучшей мачехой, какой только могла быть, — сообщила я, пытаясь донести свою мысль до окружающих, но стараясь держать тон под контролем. — И хотя у меня нет биологических детей, я верю в силу любви. Я понимаю, каково это — быть любимым родителем. Моя роль в жизни Ноя не в том, чтобы заменить тебя. Ты незаменима. Я его лучший друг, партнер, а семья для него — это все. Что касается замечания о прыжках от женщины к женщине, никто не идеален. Ной не идеален, я не идеальна, и я уверена, что ты тоже не идеал

        — Впервые такое слышу, — пробормотала она, опуская голову. — Потому что меня заставляют чувствовать, что я незаменима.

       — Ты мать Джессы и всегда ею будешь. Ничто и никогда не сможет этого изменить. Я лишь прошу, чтобы мы работали вместе, как одна команда. Мы все хотим одного и того же — чтобы Джесса была счастлива и чувствовала любовь, которую она так сильно заслуживает.

       — А что насчет Майкла? Он полюбил Ноа. Ной всегда был мужской фигурой в его жизни. Я не могу отнять это у него.

       — Ему рады в нашем доме, Морган, — настаиваю я, внимательно наблюдая за ней. — Тебе не придется делать все это в одиночку. Просто помни об этом.

       Между нами воцаряется молчание, и, несмотря на то, что мой телефон разрывается от уведомлений, я не хочу ее толкать. Я не хочу, чтобы между нами возникла вражда, опасаясь, что она передастся маленькой девочке, которая во всем этом ни в чем не виновата.

        — Я с самого начала знала, что у вас с Ноем неразрывная связь. Я должна была следовать своим инстинктам.

       — Я прекрасно понимаю, каково это - быть сторонним наблюдателем. Я здесь не для того, чтобы выставлять наши отношения напоказ. Я действительно хочу, чтобы у нас все получилось. И хотя ты можешь не доверять мне рядом со своей дочерью, я надеюсь, что со временем ты почувствуешь себя достаточно комфортно.

— Я ценю твое время, — я проверяю часы, стоя.

       Когда я поворачиваюсь, чтобы выйти из кабинет, Морган называет мое имя.

      — Джесса любит читать на ночь. Больше всего ей нравится «Красавица и чудовище», как и ее кузине Эддисон.

       Я киваю головой со знающей улыбкой.

      — Она сейчас одержима единорогами, так что если она не будет есть, скажи ей, что единороги съедают всю еду, чтобы летать.

      — Вроде бы логично, — снова киваю.

      — А Ной всегда балует ее, когда они куда-нибудь ходят. Если ты сможешь сдержать его желание купить ей все известные человеку мягкие игрушки, я буду тебе благодарна.

        — Я с радостью похлопочу о том, чтобы контролировать его баловство с мягкими игрушками.

       Я вздохнула, не сводя взгляда с Морган: — Все получится, все это совместное воспитание. Нам просто нужно найти ритм, чтобы играть правильные аккорды.

       Я разворачиваюсь, выхожу из комнаты и направляюсь в офис.

      Когда я вхожу в свой кабинет, Ной стоит у окна, сложив руки и насупив брови, и смотрит на меня неотступным взглядом. Он снял пиджак, в котором был раньше, и остался в белой деловой рубашке с синим жилетом в елочку и брюками в тон. Загорелый ремень и туфли — в тон. Этот парень знает, как одеваться, поэтому сопротивляться ему еще сложнее. Он кричит о сексуальности, даже когда смотрит на вас сердитыми глазами.

       — Где ты была?

       — Я ходила к Морган.

       — Вы встречались с Морган?

       — Да.

       — И? — его глаза расширились, а руки в предвкушении потянулись к карманам. — Ты жива?

       Подойдя к нему, я беру его руку и кладу на свое сердце: — Да, еще бьется.

       — И это все, что ты собираешься сказать?

       Я объясняю ему, что произошло, зная, что его гордость и эго будут иметь свое мнение, но я научилась заставлять его видеть картину в целом и не фокусироваться на том, что не стоит его времени. Его страх потерять детей часто делает его реакцию реактивной.

       — Это не так просто, все, что ты предлагаешь.

       — Жизнь нелегка, Ной, — сурово напоминаю я ему. — Мы с самого начала говорили, что наши отношения не будут похожи на другие. Конечно, твой багаж больше, чем мой... Я привожу только Эрика.

        — Не знаю. Я бы поспорил, чей багаж больше.

       — Ты мне доверяешь?

       — Конечно, доверяю, — он смягчается.

       — Тогда мы можем сделать это вместе, хорошо?

       Он кивает, засовывая руки обратно в карманы, слишком хорошо зная протокол нашего офиса, и прикосновения друг к другу запрещены.

       — Итак, во сколько ты заберешь Джессу? И что ты хочешь делать в эти выходные?

      — Хм, я думал о кино сегодня вечером. Скорее всего, это будет «Красавица и чудовище», уже в сотый раз. А завтра мы поедем на пирс Санта-Моники. Ей нравятся все эти чучела медведей.

       Уголки моего рта подрагивают.

       — Почему ты так улыбаешься?

       — О, ничего, — говорю я, испытывая прилив счастья. — Просто между мной и Морган что-то есть. Ну, знаешь, тайные женские дела.

       Я наполовину ожидаю, что он будет умолять меня рассказать ему, но вместо этого он скрещивает руки и смотрит на меня тем сексуальным взглядом, которым всегда смотрит.

            — Это уже происходит. Полагаю, это будет двое против одного, да?

        — Трое против одного, милый, ты забыл про Оливию, — с таким нетерпением напомнила я ему. — Разве мне не повезло, что я влюбилась в тебя?

       — Самая счастливая женщина в мире, — он тихонько хихикает, а затем выражение его лица становится обнадеживающим. — Ты ведь знаешь, как я тебе благодарен, правда?

        — Да, — пожимаю я плечами с игривой ухмылкой. — Думаю, да. Но тебе не повредит показать мне это позже, когда Джесса уснет.

       Ной облизнул губы, а затем наклонился, чтобы прошептать: — Тебе придется быть тихой, как мышка. Думаешь, справишься?

        — Я всегда готова к испытаниям, мистер Мейсон.

Двадцать четвертая глава. Кейт  

Именно в это время, двенадцать месяцев назад, я наслаждался великолепным ужином в ресторане Benoit.

       Этот ресторан — один из самых дорогих в Париже, где подают изысканные блюда и относятся к вам так, будто вы единственный посетитель.

       В тот одинокий рождественский вечер после года непрерывной работы это был подарок мне от меня. Я помню, как мне было приятно, хотя я так и не поняла всей глубины своего одиночества, поскольку отвлеклась от него, получив единственный в жизни опыт.

       Это также был период в моей жизни, когда мне казалось, что я все поняла, но, оглянувшись назад, увидела, какой несчастной я была.

       Я и представить себе не могла, что моя жизнь так круто повернется, разумеется, в лучшую сторону.

     Смотрю на свой список, отмечая выполненные задачи. Последние два месяца были сплошным безумием. Мы сделали предложение по дому и, благодаря моим навыкам ведения переговоров, купили его по дешевке. Могу поклясться, что видела, как презренный муж курил сигару, уходя, довольный тем, что так же надул свою киску-изменницу-жену.

       После этого началась утомительная работа по переезду. Квартира Ноя в Малибу — типичная холостяцкая берлога. Минималистичная современная мебель без характера. Поэтому, конечно, мне предстоит приятная задача — обставить наше новое место. Ной отказался, сказав, что ему все равно, что я буду делать, лишь бы зеркала остались.

       Зеркала отвратительны.

       Но я выбираю свои битвы, и, честно говоря, они становятся очень полезными во время секса.

       На помощь пришли Чарли и Эрик. Мы провели несколько часов на Pinterest, составляя доски настроения и пытаясь найти предметы до Рождества. Некоторые из них местные, другие приходится привозить. Поскольку я пытаюсь обустроить наш первый семейный дом, каждая деталь имеет значение.

       Между работой, поездками в Колорадо и переездами у меня почти не остается времени ни на что другое. Естественно, Ною есть что сказать, потому что он жадный и хочет, чтобы я была голой каждый момент, когда я нахожусь дома.

       — Отложи телефон, — предупреждает он меня, хотя его взгляд падает на телефон, лежащий рядом с ним.

       — Но подожди. Мне нужно узнать адрес того места, куда мы с Чарли собираемся пойти в субботу, чтобы купить торцевой столик.

       — Столик?

       — Да, он будет идеальным дополнением рядом с диваном, рядом с тем пустым пространством, которое, кстати, сводит меня с ума.

       Ной ущипнул себя за переносицу, пытаясь успокоить свое разочарование: — Возможно ли, чтобы хотя бы на одну ночь ты сосредоточилась на мне? Ну, знаешь, твой очаровательный парень с убойным прессом и, по твоим словам, самым большим членом, который ты когда-либо видела.

       — Я сосредоточена на тебе, дружище, — кладу телефон на место и поворачиваюсь к нему лицом.

       Ноа внимательно изучает мое лицо, его глаза напрягаются: — Нет, не сосредоточена. Ты думаешь о том, какую лампу поставить на торцевой столик, я прав?

       — Послушай, правильно расположенная лампа может изменить всю динамику комнаты.

       — Мне нужно кое-что засунуть тебе в рот, чтобы ты заткнулась. У меня есть идея, что именно...

       Срывая простыни, его уже обнаженное тело опускается передо мной на колени, и у меня не остается выбора, кроме как сосредоточиться на том, что передо мной.

       И да, это самый красивый, самый большой, самый совершенный член, который я когда-либо видела.

       Надо сказать, что жить с Ноем не так просто, как я думала. Мы спорим из-за многих вещей. Он помешан на контроле, как и я, но из-за разных вещей. Мы расходимся во взглядах на продукты питания и некоторые бренды, из-за чего поход за продуктами превращается в битву, в которой я бы предпочла с ним не участвовать.

        Он обвиняет мое упрямое английское происхождение в том, что я всегда жалуюсь на то, как жарко в Лос-Анджелесе, и хотя сейчас зима, я включаю кондиционер, когда он утверждает, что холодно.

       Наши вечера «Netflix and Chill» превратились просто в вечера «Chill». Ной соглашается смотреть мои фильмы только потому, что знает, что это всегда приводит к сексу в первые десять минут, когда ему становится скучно. К тому времени, как мы закончим, мы потеряем половину фильма, и мне придется перематывать и начинать все заново, к его неудовольствию.

       Несмотря на то что мы официально живем вместе, наши графики хаотичны. У нас у обоих ответственные роли, причем у него больше разъездов. Только за последнюю неделю он слетал в Феникс и Сиэтл. Даже в офисе у нас разные роли, так что мы почти не видимся, разве что на совещании собирается вся команда менеджеров.

        В нашу пользу работает то, что каждый из нас понимает свои рабочие обязанности. Я ни разу не пожаловалась на то, что он уделяет внимание другим, прекрасно понимая требования и обязанности обеих наших ролей.

        Моя должность стала для меня вызовом и сильно отличается от моей роли во Франции. Самым большим препятствием, повторюсь, является адаптация к американской культуре. К счастью, Эмиль прилетела месяц назад и стала моим спасителем. Как и мы с Лексом, Эмиль стала частью хорошо отлаженной машины, которой мы управляем. Несмотря на то что она француженка и недавно приехала в Штаты, она знает, как работать в качестве личного помощника, а это самое главное.

          И, конечно, к стрессу от работы и усилий по созданию баланса добавляются дети, о которых нужно думать.

       С Джессой все просто. С ней можно играть во что угодно, и время пролетит незаметно. Нэш, с другой стороны, требует постоянного внимания. В своих самых смелых мечтах я никогда не представляла свою жизнь с детьми. Это очень тяжело, но, к счастью, Ноа — замечательный отец и снимает с меня стресс. Он делает это легко и никогда не упрекает меня за то, что я задаю тысячу вопросов о том, как о них заботиться.

       Когда они остаются с нами, к концу ночи я полностью выматываюсь и едва могу добраться до кровати с открытыми глазами. Даже Ноа не может утомить меня своим ненасытным сексуальным влечением, а это уже о многом говорит.

       Большая часть дома уже обставлена, включая детские комнаты. У нас с Джессой был день, чтобы выбрать все ее вещи. Она обожает единорогов, поэтому мы сделали комнату на единорожью тематику с гигантской радужной фреской на стене. Что касается Нэша, то, поскольку Ноа любит баскетбол, мы сделали его комнату в спортивной тематике. Признаюсь, обставлять эти две комнаты было моей любимой частью всего этого.

        Мы даже оборудовали гостевую комнату для Майкла в редких случаях, когда он оставался, но в последний год, по словам Ноа, он проводил много времени со своей биологической матерью, которая живет в Сан-Диего.

        Сегодня мы впервые официально встречаем Рождество.

        Весь день я носилась по городу, пытаясь закончить покупки подарков. В магазинах царит хаос, такие покупатели, как я, делают покупки в последнюю минуту, не обращая внимания ни на кого другого. Не хочется признаваться, но вздорная британка во мне несколько раз вырывалась наружу.

        Дом украшен, большая елка стоит в углу, под ней аккуратно сложены подарки, а гирлянда обвивает нашу большую лестницу. Пока гости не пришли, я не тороплюсь с ответом. Наш дом прекрасен, и я не могу им не гордиться.

        Первой прибывает Адриана с Джулианом и детьми. Она остается со мной на кухне, и мы болтаем, пока готовится еда. Я никогда не готовила на таком уровне и заручилась помощью каждого, потому что чувствовала себя не в своей тарелке.

        Когда дело доходит до обсуждения моих отношений с Ноа, Адриана становится моей палочкой-выручалочкой, учитывая, что Чарли не хочет слышать о том, как ее кузен насилует меня в постели.

        — Я просто думала, что через несколько месяцев он устанет, но вот мы и встретились.

        — Ага, расскажи мне еще? — Адриана усмехается с бокалом вина в руке.

        — Он ненасытен. Я имею в виду, я знаю, что у нас плотный график, и ему приходится путешествовать, как и мне, но когда мы вместе...

       — Правда? Продолжай..., — побуждает она, глядя на него с любопытством.

      — Я думала, что работать вместе будет сложно. Что мы не сможем отделить личную жизнь от работы, но на самом деле мы не так уж часто видимся. Мы либо за пределами офиса, либо на встречах, но потом мы видим друг друга в лифте и...

       — И?

       — У меня нет слов.

       — Конечно, у тебя есть слова!"

       Я тихонько хихикаю рядом с ней, нарезая морковь: — Эй, у тебя есть великолепный мужчина. Конечно, тебе не нужно жить только благодаря мне?

  — Да, у меня прекрасный муж, но у нас также есть два самых больших члена, известных человечеству.

       — Чарли предупреждала меня об этом.

       — Даже не начинай про Чарли и моего брата. Эти двое как кролики. Но у вас, ребята, есть лучшее из двух миров: одна неделя для себя и одна неделя с детьми. Разве это не прекрасно?

        — Это всех устраивает. Оливия устроилась на работу в аэропорт Бербанка, так что у нее стабильный график. Мама Ноя, Наоми, присматривает за Нэшем два дня в неделю, а остальные три он ходит в детский сад. В зависимости от дня мы с Ноем по очереди забираем его.

        — А Джесса?

        — Она начала ходить в детский сад, так что мы делаем то же самое. Ей нравится проводить время с Нэшем, она с ума сходит от него.

         — Каково это - сразу стать мамой, особенно для ребенка?

        — Ноа замечательный. Он рожден, чтобы стать отцом. Я все еще учусь. Я не знаю, как ты это делаешь.

       — Джулиан тоже замечательный. Он такой практичный, и без него я бы сошла с ума. Он такой спокойный, а я - буря, — она смеется, наблюдая за Джулианом на улице с Ноем и детьми. — Но ты потрясающая. Ты — клей, который держит вашу нетрадиционную семью вместе. Мы с Джулианом поняли, что семья - это не значит, что нужно девять месяцев вынашивать ребенка. Она бывает разных форм и видов. Я никогда не ожидала, что буду так сильно любить ребенка, в котором нет моей крови, но я не могу представить свою жизнь без Луны. Она всегда была предназначена для нашей семьи.

        — Вы, ребята, всегда вдохновляли меня. И Джулиан замечательный.

        Как только я произношу эти слова, на кухню заходят Джулиан и Энди. Джулиан наклоняется, чтобы поцеловать Адриану в щеку, а Энди крадет кусок сыра с тарелки.

         — Папа, мы можем пойти поиграть в мяч с Ноем, когда приедет дядя Лекс?

        — Думаешь, мы сможем их победить? — Джулиан игриво ухмыляется.

        — Мы надрали им задницу в прошлый раз.

        — Язык, парень, — Адриана с тяжелым вздохом качает головой.

       — Прости, мама. Но это правда. Они просто болтуны. Мы с папой их победили.

       Мы с Адрианой захихикали. Для восьмилетнего ребенка Энди довольно высокий, и я ничуть не удивлюсь, если он вырастет выше всех мужчин. Он просто обожает спорт. Он такой мальчишка, что очень удачно для него, ведь вокруг него потрясающие мужчины.

        Лекс и Чарли приезжают со своей семьей. Девочки убегают на задний двор, чтобы поиграть с другими детьми. Пока мы заканчиваем готовить ужин, Лекс отправляется на улицу поиграть с мальчиками в мяч.

        — Кейт, я не могу поверить, что ты все это сделала. Помнишь тот День благодарения у меня дома много лет назад, когда мне пришлось показывать тебе, как открывать банки? — со смехом вспоминает Чарли. — Вы с Эриком смотрели на это, совершенно не понимая.

         — О, не напоминай мне. Как это вообще возможно, что я могу заключить многомиллионную сделку, но не могу открыть банку с клюквенным соусом?

       — Значит, Эрика нет? — спрашивает Адриана.

           — Не в этот раз. Эрик хочет официально представить Тристана своим родителям. Они приехали в Хэмптон на каникулы.

       — А Эмиль, ты пригласила ее?

       — Она улетела в Париж, чтобы провести Рождество с семьей.

        В дверь продолжают звонить. Оливия приезжает с малышом Нэшем в то же время, когда появляется мама Ноя, Наоми. За последние несколько месяцев мы узнали друг друга получше, и, клянусь, я ее обожаю. Наоми точно знает, как поставить сына на место, и является той дополнительной поддержкой, которая нам нужна с детьми.

        Я предлагаю взять блюдо из рук Оливии, но она улыбается и отказывается: — Пожалуйста, возьми вместо этого мистера Пупи Пэнтса из его переноски. Я бы его переодела, но он успел нажать на все мои кнопки, в буквальном смысле. Он трогал мой телефон, и теперь он весь на японском.

       Наклонившись, я щекочу его пухлые маленькие ножки, прежде чем расстегнуть ремень. Его невинное хихиканье согревает мое сердце, как это было уже дюжину раз до этого. Но, как только что сказала Оливия, неприятный запах требует внимания.

       Я несу его в спальню, меняю ему подгузник, затем беру бутылочку и кладу в кроватку, так как по моим часам уже пора спать. Проходит всего несколько минут, прежде чем он закрывает глаза, а я закрываю дверь, оставляя небольшую щель, и возвращаюсь на кухню.

       — Пахнет восхитительно, Кейт, — говорит Оливия, забирая у Адрианы бокал красного. — Я даже не помню, когда в последний раз была на рождественском ужине. Я все время работала.

       — Я тоже, — смеюсь, поднимая свой бокал в воздух. — Поднимем тост?

       — Да, — она следует за мной, как и Адриана с Чарли. — Салют!

       Мы с Оливией очень похожи. Как и я, она провела годы вдали от семьи, занимаясь только работой. Ее спокойный характер позволяет легко общаться, и довольно часто она приходит и ужинает с нами. Ноа тоже чувствует себя рядом с ней расслабленно, и хотя у них была всего одна ночь страсти, они общаются без напряжения.

  В дверь снова звонят, и я выхожу, чтобы ответить.

        У входа стоит Морган со своим новым парнем Каллумом. Он достаточно приятный мужчина, намного старше ее, но вежливый и всегда внимательный. По словам Ноя, он режиссер, и именно так Морган познакомилась с ним через свою сестру Скарлетт.

       Джесса подбегает ко мне и обхватывает мои ноги руками: — Кейт, посмотри, что мама сделала с моими волосами?— она демонстрирует свои милые косички.

        — Отличная работа. Твоя мама очень талантлива.

       Морган протягивает мне бутылку вина, пока Каллум балансирует с серебряным блюдом глазированной ветчиной, выглядящей просто аппетитно: — Спасибо. Пожалуйста, проходите.

       Джесса отпускает руки, когда в комнату входит Ной. Она прыгает в его объятия и целует его лицо.

           — Папа, а малыш Нэш здесь? Я хочу показать его маме.

       — Он спит, Джесса. Но скоро проснется.

       В фойе входит Оливия. Ноа оборачивается ко мне, испытывая страх, но я бросаю на него ободряющий взгляд, напоминая, что не стоит реагировать. Это первый раз, когда Морган и Оливия официально встретились.

       — Морган, это Оливия, мать Нэша, — вежливо представляет Ной.

       Морган опускает глаза и молчит. Каллум протягивает руку, представляясь, прежде чем Морган улыбается и тоже пожимает ей руку.

       Джесса спускается по лестнице, исчезая во время нашего неловкого обмена мнениями.

       — Нэш проснулся, Оливия! Можем мы, пожалуйста, показать его маме?

      Ноа предлагает принести его, пока я усаживаю Морган и Каллума в столовой вместе со всеми остальными. Мгновением позже счастливый мальчик сидит на руках у Ноя.

      — Эй, Нэш, хочешь познакомиться с мамой своей сестры?

      Он подносит его ближе к Морган, и я ободряюще улыбаюсь Оливии. В наших откровенных разговорах Оливия всегда считала себя виноватой в том, что брак Ноя и Морган распался. Она никогда не признавалась в этом Ною, но между нами, девочками, я знаю правду. Я несколько раз убеждала ее, что их брак развалился задолго до Оливии, и что это не имеет значения, поскольку в этот мир пришел прекрасный мальчик, сделавший его намного лучше.

        — Он прекрасен, Ной, — Морган с нежностью касается лица малыша Нэша.

       — Обними его, мамочка!

       Морган сопротивляется, но, чтобы угодить Джессе, берет Нэша из рук Ноя.

       — Привет, малыш, — воркует она, когда Нэш заразительно улыбается.

      Она возвращает его Ною, а Джесса требует, чтобы Морган увидел рождественскую елку и все подарки.

      — Дом прекрасен, Кейт, — хвалит Морган, принимая бокал вина от Каллума. — Ты действительно много сделала с тех пор, как я была здесь в последний раз.

       — Это было утомительно из-за работы и праздников, но все постепенно налаживается.

       — У тебя талант дизайнера. Помню, когда мы только купили наш дом, я даже не могла подумать о цвете краски. В итоге я вызвала дизайнера интерьеров Скарлетт, чтобы она все сделала.

       Ноа сдерживает улыбку. Когда дело доходит до Морган, Ной выходит из-под контроля при первой же возможности. Я видела это несколько раз. Подозреваю, что воспоминания, которыми она с такой нежностью делится, ему неприятны, поэтому он и молчит.

       Мы собираемся за столом, все рассаживаются по местам, когда Ной предлагает произнести молитву.

       — Спасибо тебе за нашу семью, за наши благословения, победы и здоровье.

       Он открывает глаза и оглядывается по сторонам, пока его взгляд не останавливается на мне.

           — Говорят, чтобы вырастить ребенка, нужна целая деревня, так что спасибо тебе, Господи, за то, что ты соединил нашу семью и собрал нас всех здесь сегодня.

       — Аминь, — говорим мы все в унисон.

***

       Наша ночь наполнена детским смехом, звуками рождественских гимнов, и питьем гоголя-моголя плюс вино. Еда на вкус просто божественна, если я сама так говорю, и не думаю, что кто-то с этим не согласится, поскольку все угощаются по несколько секунд.

       Происходит обмен подарками, и обрывки оберточной бумаги разбрасываются вокруг елки, а дети в безумной спешке открывают свои подарки.

       Когда вечер затягивается, Оливия ложится спать, но ей предстоит нелегкая задача — оставить Нэша с нами, ведь у нее смена, начинающаяся на рассвете.

       — Я ненавижу оставлять его, — говорит она мне. — Чувство вины перед мамой — это реально.

       — Эй, все в порядке. Ты ведь будешь здесь завтра на ланче? Тогда Нэш сможет открыть свои подарки от Санты.

       Оливия облегченно вздыхает, крепко прижимаясь ко мне.

           — Спасибо, Кейт. За все. Я бы не справилась без тебя и Ноя.

       Освободив ее из объятий, я одариваю ее знающей улыбкой: — И тебе спасибо за то, что ты произвела на свет этого прекрасного мальчика. Кто еще будет будить меня в три часа ночи, потому что он потерял свою пустышку?

   Оливия смеется, положив руку мне на плечо: — Мой рождественский подарок - я просплю всю ночь. Увидимся завтра.

        Все прощаются, желая друг другу счастливого Рождества, и остаются только мы с Морган и Каллумом. Нэш уже давно устал, лежит в постели и крепко спит.

       Вернувшись в дом, я наблюдаю, как Джесса показывает Ною свой подарок, а Морган садится рядом с ними. Я делаю шаг назад, позволяя им троим побыть наедине. Это нелегко — видеть мужчину, которого я люблю, с его бывшей женой и семьей, которую они создали, но дело не во мне. Речь идет о маленькой девочке между ними, которая заслуживает этих воспоминаний.

       И если жизнь меня чему-то и научила, так это быть терпеливой и позволять другим иметь свои моменты. Даже если иногда мне от этого становится немного не по себе.

      Когда Джесса зевает, волнение становится слишком сильным.

      — Это было... идеально, Кейт, — говорит Морган, собирая свои вещи. — Ты сделала все это вместе, и я в восхищении от тебя. Долгое время я не могла смириться с тем, что Ной создал еще одну семью, но у тебя все получилось. И Господь знает, что это было нелегко, когда я превратила твою жизнь в ад.

       — Все в порядке, — успокаиваю я ее. — Мне кажется, я была рождена для этого. Быть мачехой. Кто бы мог подумать?

        — Я сама мачеха, и ты отлично справляешься. Счастливого Рождества, — и прежде чем уйти, она наклоняется, чтобы обнять Ноя. — Счастливого Рождества, Ной.

       Я наблюдаю, как он напрягается, чувствуя себя неловко от такого проявления привязанности. Но постепенно он расслабляется и даже улыбается.

        Когда все ушли, я направилась на кухню, чтобы навести порядок, пока Ной не обхватил меня за талию.

           — Остановись... это может подождать. У меня есть кое-что для тебя.

        — Это в твоих штанах? Не обижайся, я вроде как подглядывала, так что это не совсем сюрприз.

           — Нет, — тянет он, закатывая глаза. — Иди за мной.

       Схватив последнюю бутылку вина и два бокала, а также радионяню, я иду за ним в гостиную, когда он требует, чтобы я села. Он достает маленькую черную коробочку и протягивает ее мне: — Счастливого Рождества.

       — Я думала, мы сказали, что никаких подарков до завтра?

       — Это не может ждать.

       Я открываю черную бархатную коробочку, и внутри оказывается ожерелье из белого золота с двумя маленькими подвесками. Одна из них — Эйфелева башня, инкрустированная бриллиантами, а вторая — ключ.

       — Оно прекрасно, Ноа, — восклицаю я, доставая колье из коробки, пока он надевает его мне на шею и застегивает цепочку. Мои пальцы блуждают по подвескам, играя с ними и вспоминая о нашем пребывании в Париже. — Но что означает ключ?

       — Это копия ключа от нашего замка.

       — Нашего замка? — у меня открывается рот.

          — Цитирую тебя: «Любой дом - это замок, когда король и королева влюблены», — шепчет он, касаясь губами моей шеи. — Я сделал предложение по замку в Шампани. То самое, в которое ты влюбилась и о котором не переставала сплетничать. Прежде чем ты что-то скажешь, я поговорил и с Морган, и с Оливией. Мы можем провести там лето с детьми, чтобы они могли самостоятельно исследовать Европу, а потом это место будет нашим на две недели. Это совпадет с нашими графиками, поскольку одна из гостиничных сетей, которую мы расширяем, имеет три отделения во Франции. Так что да, работа есть. О, и с тех пор как Лекс купил замок по соседству, мы выкроили время для семейного отдыха, включая поездку в Диснейленд со всеми детьми.

       — Ты все это сделал сам? — спрашиваю я с недоверчивым видом. — Ты все спланировал?

       Он кивает с триумфальной улыбкой: — Я люблю тебя, Кейт. И все это было бы невозможно, если бы ты не была рядом со мной. Ты уничтожила мои страхи и сделала меня мужчиной, которым я хочу быть для своих детей. Ты бросила мне вызов и заставила подняться выше. Я люблю тебя, и я знаю, что ты ненавидишь романтические разговоры, но, черт возьми, мы заслужили свое счастье, и почему бы не испытать его летом в замке?

       Я гордо покачал головой, поспешив поправить его: — Нет, Ной, ты сделал это сам. Я просто стояла рядом с тобой, чтобы ты знал, какой ты сильный.

       Его губы находят мои, скрепляя нашу судьбу поцелуем. В его объятиях я нахожусь именно там, где мне было суждено быть. Я гналась за разбитым сердцем, и оно привело меня в его объятия, в жизнь, о которой я даже не подозревала.

       — И что теперь? — пробормотал он, зарываясь головой в мои волосы.

       — Мне нравится наш собственный замок. Благодаря этому пара носков, которые я тебе купила, кажется не такой уж важной, — поддразниваю я, беря его за руку. — Если мы сейчас дарим подарки, то я могу подарить тебе твой, но только учти, я люблю, чтобы все было жестко и быстро.

Ной поджимает губы и наклоняет голову, когда мы заходим в гараж: — Надеюсь, ты говоришь о моем члене, потому что ты дразнила меня всю ночь в этой красной юбке.

       — Закрой глаза, — инструктирую я его.

       — Хорошо, но вот почему ты сказала, что мне нельзя входить в гараж? Ты сказала мне, что там перекрашивают шкаф и пыль не должна оседать в комнате.

       — Я солгала, и ни о чем не жалею, — включаю свет. — Открой глаза.

       Медленно Ной открывает глаза, и они расширяются от шока.

           — Вот дерьмо! Это то, о чем я думаю?

       Я киваю головой, ухмыляясь: — Kawasaki Ultra, идеальное сочетание производительности и роскоши.

       Его руки скользят по кожаным сиденьям, восхищаясь водным судном.

       — Не могу поверить, — теряет он дар речи. — Но почему именно два?

       — Ты же не думаешь, что все веселье достанется тебе? — кладу руки на бедра. — Я тоже хочу адреналина.

           Ной притягивает меня к себе, его лицо светится от радости.

           — Ты совершенно безумна, ты знаешь это?

       — Хм, вспомни об этом, когда я буду надирать тебе задницу в воде, а ты будешь дуться, как ребенок.

        — Спасибо, — пробормотал он, нежно целуя меня в губы. — Это самое идеальное Рождество, о котором я только мог мечтать. И, между прочим, ты ни за что не дашь мне пинка под зад. Как только потеплеет, мы отвезем их в Ньюпорт-Бич.

        Я поворачиваюсь, чтобы затащить его в дом, не желая находиться слишком далеко от Нэша. С неохотой он выключает свет ишлепает меня по заднице, когда мы возвращаемся в дом.

       — Вечер кино? — предлагаю я, увлекая его в гостиную. — Обязательно рождественский фильм.

       — Хорошо, — Ной застонал, — но только не тот, где Хью, как его там, играет премьер-министра и влюбляется в ту британскую цыпочку? Британские мужчины такие банальные.

       — На самом деле любовь.

       — А?

           Я смеюсь, целуя его: — На самом деле любовь. Рождественская классика.

       — Ты же не скажешь, что это обряд вступления во взрослую жизнь?

       — Нет, приготовься к разбитому сердцу, детка. За этим последуют все чувства.

       Ной падает на диван и закрывает глаза, издавая вздох. Я сажусь рядом с ним, накидывая на нас одеяло. Положив мои ноги поверх его, он массирует меня, прежде чем залезть в под мою рубашку.

       — Может, потрахаемся, пока ты не испортил фильм? — спрашиваю я со знающей ухмылкой, устремив взгляд на плоский экран.

       — Если бы фильм был настолько хорош, мне бы не пришлось тебя трахать, — отвечает он.

       — Тебе всегда нужно трахать меня.

       Ноа забирается на меня сверху, когда нас прерывает стук в дверь.

       — Мы кого-нибудь ждем?

       Я качаю головой.

       Ной направляется к двери и возвращается с золотой шкатулкой. Она довольно причудливая, с легким налетом элегантности.

       — Доставка так поздно? — спрашиваю я с любопытством.

       — Наверное, кто-то очень хочет, чтобы мы открыли рождественский подарок.

       Он кладет коробку между нами и отрывает бант. Внутри лежит еще одна золотая коробочка. Мы оба смотрим друг на друга, прежде чем открыть крышку и увидеть перламутровую бумагу. Мои глаза читают по ней, пока не распахиваются от шока.

       — Что это?

       — О боже мой, — кричу я, вскакивая с дивана. — Эрик женится!

Эпилог. Ноа  

Пока на большом экране идет презентация, мои пальцы барабанно постукивают по большому столу с деревянной отделкой.

       3D-изображение реконструкции одного из крупнейших отелей, который мы пытаемся перевести на новый уровень, заставляет мой мозг работать на полной скорости. Прогнозы, сроки, кампании — список можно продолжать.

       — Самые современные удобства, оздоровительный центр мирового класса, роскошные рестораны — все, что нам нужно, чтобы оставаться конкурентоспособными в гостиничной индустрии, — заключает Круз, наш главный менеджер проекта.

       Отвлекаясь на роскошь этого тридцатимиллионного проекта, я не сводил глаз с Кейт, сидящей по диагонали через стол. Когда дело доходит до совещаний, я всегда стараюсь не обращать на нее внимания, и не зря.

       Эта женщина знает, как одеваться. Кто бы мог подумать, что ее корпоративный наряд будет так чертовски заводить каждый день. Белое платье, которое она надела сегодня, с золотыми туфлями не помогает мне сдерживать стояк. Я уверен, нет, подождите, конечно, я уже трахал ее в этом платье, потому что оно произвело на меня точно такое же впечатление, когда она надела его в первый раз.

       Черт, от волнения в штанах стало не по себе, и я сдвинул ноги. Вот почему тебе нужно игнорировать ее. Твой член вышел из-под контроля.

       Когда Круз переключает свое внимание на менее привлекательную тему, в мои мысли закрадывается скука, и я перехожу к Кейт.

       Прошло шесть месяцев с того дня, как Кейт переехала сюда, и шесть месяцев, за которые моя жизнь изменилась навсегда.

       В нашей жизни никогда не бывает скучных моментов. Наша работа, требовательная и со множеством проблем, заставляла меня путешествовать между штатами чаще, чем я хотел бы. По мнению Чарли и ее постоянного нежелательного мнения о моей жизни, я превратился в Лекса. Разумеется, это сопровождалось лекцией о балансе между работой и личной жизнью и о том, как быть рядом с семьей.

       Кейт, столь же преданная своей работе, каждый раз вставала на мою защиту. Она прекрасно понимает, какую работу мы выполняем и какие обязанности возложены на команду руководителей. Работая рядом с ней, я понял одну вещь: она невероятно трудолюбива и является абсолютной акулой в зале заседаний. Мужчины пугаются ее, и, хотя я подшучиваю над ней после работы за ее агрессивный характер, я ничуть ее не виню. В нашей индустрии нужно разыгрывать правильные карты, чтобы выиграть сделку.

       С ней никто не шутит.

       Но когда она сидит напротив меня, на ее лице нет ничего агрессивного, ее больше беспокоит что-то другое, требующее ее внимания. Ее пальцы быстро набирают текст на телефоне, брови сведены, а губы плотно сжаты. Черт, эти губы потрясающе обхватывают мой член.

Я проверяю время на часах, отмечая, что мы уже задержались, и использую это как предлог, чтобы закругляться с Крузом, поскольку этот ублюдок может говорить часами.

       — Нам нужно закругляться. У меня еще одна встреча. Я бы хотел увидеть более точные цифры, которые мы предполагаем для этих улучшений, и, Крис, мы можем получить время утверждения? Любые изменения в этом гранде нужно будет подавать на утверждение.

       Я подождал, не захочет ли Кейт что-нибудь добавить, и прочистил горло, чтобы привлечь ее внимание.

       Она поднимает голову и убирает телефон, сузив глаза.

       — Это должно соответствовать нашим срокам. Мы хотим закончить его к следующему лету, чтобы воспользоваться отпуском людей. Люди, занимающиеся прогнозами, подготовьте это к следующему понедельнику, — поднявшись со стула, она хватает свой телефон и заметки и резко покидает комнату, не сказав больше ни слова и не взглянув в мою сторону.

       Крис отводит меня в сторону и просит взглянуть на несколько вещей сегодня днем. Как только я закончил, я иду в сторону офиса Кейт и вижу, что она стоит у большого стеклянного окна и яростно пишет смс.

       Я не стучусь, закрывая за собой дверь. Прислонившись к стене, я сохраняю дистанцию, чтобы оставаться профессионалом на рабочем месте — нелегкая задача, когда любимая женщина находится всего в нескольких футах от тебя, а ты не видел ее уже три дня из-за командировки.

       — Ты молчишь. Что случилось?

       Кейт наклоняет голову набок, выглядя ошеломленной, пока не фокусирует взгляд на моем лице.

       — Ноа, — смягчается она, но тон уже предупреждает меня, чтобы я обратил внимание, потому что он не звучит многообещающе. — Я просто... кое-что произошло. Это касается этих выходных.

       К черту мою жизнь, только не это.

      Эти выходные — холостяцкие выходные Эрика и Тристана. Видимо, одной ночи недостаточно, поэтому они запланировали целую неделю вечеринок — пентхаус в одном из приобретенных нами отелей, включая ночной клуб, предназначенный только для их гостей. Вегас навевает воспоминания о моих мальчиках, Бенни и Томе, и обо мне в наши холостые дни, когда мы устраивали вечеринки у бассейна, напиваясь «Ализе». Такое ощущение, что это было совсем в другой жизни.

       И, возможно, с возрастом мои тусовочные дни кажутся менее важными. Я бы предпочел провести все выходные в постели, поглощая свою женщину, потому что это всегда имеет счастливый конец.

       Мое разочарование снова начинает расти, ведь я слышал об этих выходных без остановки в течение последних нескольких недель. Честно говоря, у меня на уме более насущные вещи.

       — Что теперь? У Эрика проблемы с гардеробом, или, дай угадаю, он не может достать нужное шампанское. В мире есть проблемы поважнее, чем чертовы выходные Эрика.

       Взгляд Кейт прикован ко мне, ее руки скрещены под ее прекрасными сиськами, что делает их еще полнее.

       Ты снова отвлекаешься. Успокойся, мать твою.

       — Доминик идет.

       Как только прозвучало это имя, гнев пронесся сквозь меня, как сила природы. Мои кулаки сжимаются в клубок и упираются в бока, а я молча вытягиваю шею. Под деловой рубашкой и жилетом, которые на мне надеты, поднимается жар, делая комнату удушливо жаркой.

       Этот человек был бичом моего существования. Его наглость — преследовать Кейт, как будто она игрушка, заявиться к ней в квартиру и умолять ее о любви, которую он недавно обрел. И вдруг он становится лучшим другом Эрика, их связь нерушима, как братство.

       Я не верю в это ни на секунду. У него есть свои планы, и он хочет получить то, что принадлежит мне.

       — Поговори со мной, пожалуйста, — умоляюще произносит она.

       — А что тут говорить? — пожимаю плечами, складываю руки и поджимаю верхнюю губу. — Он брат Эрика, судя по всему.

       — Ноа.

      Стук в дверь разрывает нарастающее напряжение. Лекс тихо входит в комнату, с любопытством наблюдая за нами обоими.

       — Я вам не помешал?

— Нет, — сказали мы оба в унисон.

       — Отлично, — говорит он, хотя все еще выглядит настороженным. — Ноа, мы можем перенести нашу встречу на пять часов? Шарлотта задерживается в другом конце города, и мне нужно забрать девочек.

       — Конечно.

       — Лекс, — зовет Кейт, направляясь к своему столу. — Прежде чем ты уйдешь, можешь подписать эти документы, чтобы мы могли отправить их на Манхэттен за ночь?

       Лекс подходит к столу, берет ручку и подписывает бумаги.

       — Встретимся в твоем офисе через пять минут, — говорит он мне, прежде чем выйти из комнаты и закрыть за собой дверь.

       — После обеда у меня все чисто, так что я собираюсь забрать детей, — говорит Кейт, как только он уходит.

       — Я думала, сегодня у Морган будет Джесса, а у нас только Нэш?

       — Морган написала мне час назад. Ее рейс задерживается, и она прилетит только после восьми. Ты же знаешь, что по пятницам Джесса всегда вымотана после школы. Я предложила ей остаться на ночь и забрать ее утром, прежде чем мы отправимся в Вегас.

       Чувство вины поглощает меня, злость я вымещаю на Кейт, потому что не могу контролировать присутствие Доминика в эти выходные. Но она не заслуживает моего гнева, не тогда, когда она делает все возможное, чтобы наша семья работала. Именно благодаря ей мы с Морган наконец-то можем быть родителями без ненавистных слов и угроз. Благодаря ей мой сын сейчас в моей жизни как никогда.

        — Хорошая идея, — бормочу я, терпя поражение. — Увидимся вечером, как только я закончу.

       — А Ноа? — она кивает головой в знак согласия.

       — Да.

       — Я люблю тебя. Это просто шишка, хорошо? Мы справимся с этим, потому что мы всегда справляемся.

       В моем кабинете Лекс уже сидит, разговаривая по телефону. Его тон неумолим, и, судя по тому, как он щиплет переносицу, он не получает нужных ему ответов.

           — Просто принесите мне подписанные контракты, которые вы обещали доставить. У вас есть время до конца рабочего дня.

       Он резко завершает разговор, как я уже неоднократно видел, выпустив струйку воздуха и раздраженно покачав головой.

       — Давайте позвоним Джонсону. Уверен, он придумает какую-нибудь отговорку, почему опаздывает со своими номерами, — говорю я, расстроенный тем, что приходится иметь дело с идиотами.

       — Прежде чем мы это сделаем, все ли в порядке? Между тобой и Кейт?

       — Все в порядке, — вру я, не желая вдаваться в семантику.

       — Я слышала о Доминике. Шарлотта рассказала мне сегодня днем.

      Я сломал шею, звук его имени стал тем спусковым крючком, который я никак не могу взять под контроль.

       — Прими это от меня, — советует Лекс, его братский совет всегда мудр. — Ты сведешь себя с ума, если не будешь контролировать ситуацию сам. Нелегко находиться в компании того, кто хочет получить то, что есть у тебя.

        — Точно, — пробормотал я. — Думаю, ты знаешь, раз этот человек женился на твоей сестре. Хотя ты, кажется, не против.

       — Я не был в порядке. — Лекс издал протяжный вздох, — Это было сложное время для нашей семьи. Я долго злился, но в конце концов у меня не было выбора. Адриана — моя кровь. Я сделаю для нее все, даже если это означает, что мне придется отказаться от собственных демонов и дать ей свободу принимать собственные решения. Думаю, в конце концов, она счастлива, а он доказал свою состоятельность.

       — Я не знаю, как ты это делаешь. При одной только мысли о том, что я могу находиться в одной комнате с этим ублюдком, мне хочется выбить ему все мозги.

       Лекс издал небольшой смешок: — У меня бывают моменты, поверь мне. Я не идеален.

       Открыв ящик, я достаю из него темную бархатную коробочку и кладу ее на стол.

       — Я носил ее несколько месяцев, еще до того, как она официально переехала в Лос-Анджелес. Я купил его в Париже, в ночь после того, как мы... ну, ты понимаешь... Я хочу попросить Кейт выйти за меня замуж.

       — Так почему ты этого не сделал? Ты облегчишь мне жизнь, ведь Шарлотта ждет этого с затаенным дыханием. Это ее слова, не мои.

       — Из-за жизни. Мы оба так заняты работой, путешествиями, потом переезд, плюс пытаемся найти баланс между детьми. Все это было без остановки, а потом добавляется вся эта чертова ерунда с этими выходными. Я не хочу думать, что делаю это только потому, что мы живем вместе.

        — Конечно, это понятно. Ты хочешь, чтобы все было идеально. Знаешь, через две недели мы едем во Францию. Девочки очень хотят наконец-то увидеть свой замок.

       — Да, я знаю. Мы с нетерпением ждем этого. Я знаю, что Кейт отчаянно хочет наконец-то попасть туда и начать разрывать все внутри.

       — Послушай, ты поймешь, когда все будет правильно, и все будет идеально, несмотря ни на что, потому что ты женишься на женщине, которую любишь, — мудро говорит он. — Что касается этих выходных, держись на расстоянии от Доминика, но всегда будь на шаг впереди. Постарайся воздержаться от того, чтобы набить ему морду, потому что при любом раскладе ты будешь виноват, если начнешь действовать первым.

        Я киваю, задвигаю коробку обратно в ящик и закрываю его.

       — Давай сделаем этот звонок, — говорю я ему. — Нам нужно все уладить до выходных.

***

  Я закрываю за собой входную дверь, и аромат дома расслабляет мои напряженные мышцы. Совсем рядом слышна возня в гостиной. Маленькими тихими шажками я направляюсь в комнату, но не успеваю войти, как прислоняюсь к арке и тихо наблюдаю за происходящим.

       Кейт сидит на полу, все еще в своем рабочем костюме, но ее волосы распущены, а туфли сняты. Она всегда выглядит прекрасно, будь она одета в дизайнерскую одежду или в трениках с небрежным пучком. Но нет ничего сексуальнее, чем видеть ее с моими детьми.

       Джесса сидит рядом с ней, расчесывая волосы своей куклы, а Нэш находится между ее ног, пытаясь съесть волосы куклы. Малыш все тянет в рот. Как только я появляюсь с легким звуком, глаза Джессы поднимаются, сияя так ярко, что она бежит ко мне. Я заключаю ее в объятия, вдыхаю запах ее волос и целую в лоб.

       — Папа, почему ты так поздно?

       Господи, что уж говорить о чувстве вины, малыш.

       — Я должен был работать, принцесса.

       Поставив ее на пол, она бежит обратно к Кейт, и я беру Нэша на руки, а затем наклоняюсь, чтобы поцеловать Кейт в губы, давая ей возможность вытянуть ноги.

       Когда дело доходит до детей, терпение Кейт поражает меня. Благодаря ей наша семейная жизнь складывается так легко, и, учитывая, что она никогда не имела опыта жизни с детьми, она находит время, чтобы учиться, и я не смог бы сделать ничего из этого без нее.

       Еще больше причин сделать ее своей женой.

       — Дети накормлены, искупаны и скоро будут готовы ко сну, — Кейт зевает, ее обычно яркие глаза кажутся усталыми. — Как и я. Это был долгий день.

       Мы еще немного играем с детьми, прежде чем приступить к изнурительной работе по укладыванию спать. Нэшу гораздо легче — его вырубает второй куплет колыбельной, которая играет в его комнате, — но Джесса гораздо требовательнее. Она любит читать и будет приукрашивать истории, чтобы затянуть их, находя любой предлог, чтобы не ложиться спать.

       Прочитав три истории и напомнив ей о завтрашней поездке в зоопарк с Морган и Каллумом, она наконец соглашается, чтобы я вышел из комнаты, но только после того, как Кейт придет пожелать ей спокойной ночи.

       Мы меняемся ролями, Кейт берет на себя ответственность, а я направляюсь в нашу комнату и сразу же иду в душ. Горячая вода расслабляет каждую частичку меня, хотя минет был бы сейчас как нельзя кстати. Три ночи, проведенные в одиночестве в гостиничном номере, никак не могут сдержать мой гребаный член.

Зная, что Джесса имеет обыкновение заходить в нашу комнату тысячу раз, прежде чем окончательно заснет, я надеваю боксеры и выхожу из ванной, чтобы увидеть, как Кейт расстегивает молнию на платье.

       Стоя у нее за спиной, я убираю ее волосы с шеи и целую в плечо, вдыхая запах ее кожи, пахнущей кокосом от лосьона для тела, которым она пользуется.

       — Пойди проверь, как там Джесса, — предлагает Кейт. — Я приму душ.

       Я легонько шлепаю ее по попке, а затем иду проведать Джессу. На удивление, она крепко спит и уже храпит.

       Вернувшись в комнату, я забираюсь в кровать и жду, пока Кейт закончит. Она выходит из ванной, одетая в черную атласную ночнушку, которая сидит так высоко на бедрах, что я практически вижу ее прекрасную киску, умоляющую о том, чтобы ее попробовали. Когда она забирается в кровать и выключает лампу, я притягиваю ее тело к себе и провожу рукой по ночнушке к ее груди, пока она гладит меня по волосам.

       Мои слова смолкают, когда я думаю о своем поведении сегодня днем, но я не могу ее потерять.

       Она — моя жизнь.

       — Ной, я знаю, что ты злишься, но такова жизнь. Мы не можем избежать нашего прошлого. Господь знает, что это тяжелый урок, полученный за последние шесть месяцев.

       — Но все по-другому. Морган и Оливия не тоскуют по мне.

       — Тоскуют? Неужели мы используем это слово?

       — Говоря мужским языком, он все еще дрочит, думая о тебе, и, без сомнения, в эти выходные он расскажет тебе, как здорово было, когда он был внутри тебя. — я сажусь, убирая руку, — Как ты вернешься к нему, потому что не сможешь устоять.

       — Ной, — она вздохнула с легкой болью. — Он может говорить все, что захочет. Единственный человек, которого я хочу, — это мужчина рядом со мной, когда он не ведет себя как придурок.

       — Я ненавижу его.

       — Я знаю.

       — Почему ты не могла быть девственницей? Это облегчило бы мне жизнь.

  — Сомневаюсь. От воспоминаний я лежала очень тихо и смотрела в потолок, отсчитывая секунды до конца. Мне тогда было семнадцать, и до двадцати лет я больше не занималась сексом.

       — Ты бы занялась, если бы это было со мной.

       Кейт нежно целует мои волосы, успокаивая меня, как она делала уже несколько раз. Я ненавижу ревновать, но эта женщина кружит голову, куда бы она ни пошла, и меня бесит каждый раз, когда мужчины пожирают ее глазами.

       — Мы никогда не узнаем. Но Ной, ты должен смириться с тем, что это, возможно, не единственный раз, когда мы его видим. Для начала — свадьба. Хотя я удивлена, насколько близкими они стали, я не могу не участвовать в жизни Эрика из-за своего прошлого. Конечно, с моей стороны это было хреновое решение, но дело сделано.

       — Меня раздражает, что ты рациональна, просто чтобы ты знала.

       — Один из нас должен быть таким, — она хмыкает, когда я игриво тыкаю пальцем в ее бок. — Никто и никогда не изменит моих чувств к тебе. Теперь это наша жизнь, наша семья, и хочешь ты этого или нет, но ты застрял со мной.

       Я забираюсь на нее сверху, проводя большим пальцем по ее нижней губе: — Я бы умер счастливым человеком, если бы остался с тобой на всю жизнь. Но пока что я уже три ночи не был в тебе.

       Кейт приподнимает губы, задерживаясь на моих, когда я стискиваю зубы, заставляя ее дрожать рядом со мной.

           — Ну и чего же ты ждешь?

       Наши тела двигаются синхронно, как это было всегда. Я не могу насытиться ее диким, ненасытным образом, хотя она винит меня в том, что я сексуальный маньяк. Наконец-то я встретил свою пару в спальне. Кейт наслаждается кинком, когда мы находимся в пустом доме и можем трахаться на любой поверхности, и я люблю ее еще больше из-за этого.

       Я погружаюсь в нее, понимая, что не могу сдерживаться — наслаждение захлестывает все мое тело и доводит меня до грани безумия. Мы заглушаем наши стоны, стараясь не разбудить детей, пока я не отстраняюсь и не ложусь на спину, требуя, чтобы она забралась сверху. Пока она скользит по нему, я тяну лямку ее ночного платья вниз, обнажая ее сиськи. Она прекрасна, и скоро она станет твоей женой, если ты сможешь оторвать свою задницу и, блядь, заключить сделку.

       Выгнув спину, она скачет на мне все быстрее, пока ее тело не напрягается, и я чувствую, как она кончает на мой член. Блядь. Я хватаю ее за бедра, а мое тело сотрясается, и темная комната озаряется светом, мое сердце колотится так сильно, что это невозможно игнорировать.

       — О, блядь, — простонал я, с трудом переводя дыхание.

       Кейт падает на меня сверху, ее вздымающаяся грудь бьется о мою. Едва в силах пошевелиться, я глажу ее по волосам, пока мы тихо лежим, пытаясь успокоиться.

           — Почему бы нам не остаться здесь на все выходные? Только ты и я.

       — Потому что Эрик заслуживает этого. Кроме того, это Вегас, детка. Вечеринки у бассейна и девчонки в бикини. Разве это не твоя мечта?

       — Думаю, моя мечта исполнилась две недели назад, когда ты сделала мне самый интенсивный минет в лифте.

Кейт смеется, прижимаясь к моей груди: — Мы должны перестать красться, иначе нас поймают.

       — Пожалуйста, ты думаешь, Лекс такой невинный? — напоминаю я ей. — Знаешь что, не отвечай.

       — Я точно знаю, что это не так. Не забывай, Чарли — моя лучшая подруга и не скрывает информацию.

       — Надеюсь, эти чувства не вернутся, — проворчал я, закрывая глаза, чтобы немного передохнуть. — Ты забыла, что она моя кузина?

       — Нет, не забыла. Именно поэтому я держу нашу сексуальную жизнь в секрете.

       — Подожди, но вы с Адрианой очень близки.

       — Ах да..., — шепчет она, хотя я слышу улыбку в ее голосе. — Она и Джулиан... вау.

       — Что значит «вау»? Лучше, чем мы?

       — О, детка, — Кейт поднимает глаза, чтобы встретиться с моими, ее лицо все еще видно из-за слегка приоткрытых штор. — Никто не лучше нас. Но чтобы быть уверенным, может быть, тебе стоит напомнить мне об этом еще раз?

— Ты сумасшедшая.

      — Вот почему ты меня любишь, верно?

       — На четвереньки, сейчас же, — я наклоняю ее лицо, чтобы поцеловать в губы.

       Мы почти не спали, проведя ночь, поглощая друг друга, как будто это был наш первый раз. Мы заснули перед самым рассветом, но Нэш проснулся, как по часам, в шесть. Дав Кейт немного времени на сон, я меняю Нэшу подгузник и веду его вниз завтракать. Джесса спускается следом, предвкушая поездку в зоопарк.

       Кейт не любит спать, она всегда рано встает, что нас объединяет. Уже одетая для нашей поездки в крошечные черные шорты и джинсовую блузку без плеч, я комментирую, что вижу ее грудь, а она возражает, чтобы я взял себя в руки.

       Оливия приезжает рано, забирает Нэша, чтобы провести с ним выходные, пока мы не заберем его из ее рук во вторник. Она остается выпить кофе и поболтать с Кейт, пока они смеются над чем-то, что я предпочитаю не слушать.

           Удивительно, но эти двое стали отличными друзьями. У них много общего, им нравятся одни и те же вещи, и я не жалуюсь, поскольку это облегчает мне жизнь.

       Вскоре после ее ухода приезжает Морган. Между нами все гораздо лучше. Мы общаемся без жарких перепалок, но друзьями нас не назовешь. Она проводит больше времени, разговаривая с Кейт, чем со мной, но мне на это наплевать. Пока Джесса счастлива, это все, что имеет значение.

       — Ты готова идти? — спрашиваю я, когда все уходят, закидывая последний чемодан в машину. — Наш рейс вылетает через час.

       — Готова нажраться в стиле Вегаса, — радуется она, запрыгивая в машину.

***

       Мы летим на частном самолете вместе с Лексом, Чарли, Адрианой и Джулианом. Эрик и Тристан уже в Вегасе, а Рокки и Никки прилетели из Нью-Йорка.

       Полет занимает меньше часа, и за этот час весь алкоголь в самолете уже выпит. Мы пьем коктейли, планируем, как будем мучить Эрика в Вегасе, и делаем выходные незабываемыми.

       К полудню мы прибываем в отель, готовые к заселению. Каждая пара расходится по своим делам, а мы договариваемся встретиться через час в холле.

       — Что мы можем сделать за час? — шепчу я на ухо Кейт, пока она пытается заполнить наши данные в регистрационной форме. — Минет, потом анал?

       Кейт качает головой со знающей ухмылкой: — Грязный мальчик, и мы оба знаем, что ты жадный, так что посмотрим, дойдем ли мы вообще до этого, раз уж ты, кажется, задерживаешься на глубокой глотке.

       — Твой рвотный рефлекс идеален, — поддразниваю я, скользя руками по ее спине. — Если бы он не был так хорош, я бы не стал просить еще.

       — Продолжаем сладкие речи. Мы знаем, что я хороша, так что перестань меня отвлекать, и я смогу обхватить ртом твой прекрасный член.

Я хватаю ее за руку, не обращая внимания на окружающих, и тяну ее к лифту. Как только дверь открывается, я собираюсь нажать на кнопку, чтобы никто больше не вошел, и я могу засунуть пальцы в ее шорты, чтобы почувствовать, какая она мокрая, пока двери не откроются.

       — А вот и счастливая пара.

       Звук его голоса ослепляет меня неконтролируемой яростью. Я застигнут врасплох, не готовый справиться с этим ублюдком и его раздражающим присутствием. Я вытягиваю шею, мои ноздри раздуваются, когда Кейт сжимает мою руку. Я не смотрю в его сторону, не желая уделять ему внимание.

       — Доминик, как ты?

       — Отлично, Кейт.

       — Приятно слышать, — вежливо говорит она, прежде чем продолжить: — Послушай, я люблю Эрика. Я не хочу, чтобы между нами была вражда, когда мы все здесь ради него и Тристана.

       Доминик не отрывает взгляда от двери: — Да, мы все здесь ради Эрика. Для меня нет ничего более важного, чем братские узы. И он твой лучший друг, верно?

       Я готов набить ему морду, но сглатываю гнев, когда Кейт крепче прижимает меня к себе. Но я молчу, вспоминая слова Лекса. Всегда быть на шаг впереди. Если он захочет вытащить карту братства, я буду внимательно следить за ним, зная, что у него есть скрытый угол в попытке остаться рядом с Кейт.

       Дверь с писком открывается, когда мы поднимаемся на свой этаж. Черт, наконец-то.

       — А теперь, если ты нас извинишь, нам нужно готовиться к вечеру. Думаю, увидимся позже.

       Кейт тянет нас к выходу, но я останавливаю ее, придерживая дверь, пока мои глаза горят от его взгляда. Долгое время я завидовала этому мужчине за то, что он пользуется вниманием моей лучшей подруги. Но, продолжая смотреть в глаза своему врагу, я вижу лишь грустного, жалкого человека, который создает мир, основанный на ложных фантазиях, и разрушает самооценку людей ради своих эгоистичных потребностей.

— В твоих интересах помнить, что эти выходные посвящены твоему брату и ничему другому, — предупреждаю я его арктическим тоном. — Ты меня понял?

       Этот придурок ухмыляется, как гребаный идиот, хотя за его самодовольным фасадом я вижу, как он выходит из-под контроля из-за того, что женщина, которую он любит, так легко уходит.

       — Скоро увидимся, Кейт, — вот и все, что он говорит, пока мы боремся взглядами.

       Двери закрываются одновременно. Кейт тянет меня к комнате и отпирает дверь. Как только мы оказываемся внутри, я пинаю чертов стул, возмущенный тем, что знал все это время.

       — Ной, ты должен забыть об этом.

       Я распахиваю балконную дверь, наслаждаясь свежим воздухом, который успокаивает меня. Я хватаюсь руками за перила, глядя на открывающийся передо мной вид.

       — Забыть? — зловещий смех вырывается у меня, пока я качаю головой. — Точно.

       — Что, черт возьми, с тобой не так? — Кейт повышает голос позади меня. — Я понимаю, правда понимаю. Но ты снова и снова говоришь, что знаешь, как сильно я тебя люблю, так в чем же еще дело? Потому что начинает казаться, что ты мне не доверяешь, и если это правда, то это уже совсем другой аргумент, особенно учитывая, что именно мне пришлось пойти на компромисс ради тебя, чтобы твои бывшие были в нашей жизни ради детей.

       — Я доверяю тебе, — признаюсь я, почти повышая голос, расстроенный собственной неуверенностью. — Мне просто нужен момент, чтобы встать на одно колено и сделать тебя своей женой. Это идеальный момент, чтобы доказать тебе, как сильно я хочу, чтобы мы стали мужем и женой. А все в нашей жизни требуют от нас так много, что я едва могу трахнуть тебя, не говоря уже о том, чтобы сделать тебе предложение руки и сердца.

       — А что, если идеального момента не существует? Всегда можно спланировать, но иногда идеальный момент наступает спонтанно. В нем нет никаких мыслей, просто беспечные мысли уносят нас прочь, как наше купание в океане той ночью. Что бы ни случилось потом, наши безумные поступки привели к тому, что мы оказались в тюремной камере. И посмотрите на нас сейчас.

       — Наверное, да, — пробормотал я. — Я не думал об этом в таком ключе.

       — Ноа, — я оборачиваюсь, когда она подходит ближе и кладет руку на мою щеку, нежно поглаживая ее. — Мы не обычные. И именно это делает нашу связь уникальной. Мы не Чарли, не Лекс и даже не Адриана и Джулиан. Мы — Ной и Кейт. Два лучших друга, которые расстались четыре года назад и прошли через самые трудные годы своей жизни, чтобы оказаться здесь, вместе. Наша история любви далека от идеала, но для меня она идеальна.

       — Мне жаль, и ты права. Я просто ненавижу, когда он проникает под мою кожу.

       — Это называется ревность, — она улыбается, обнимая меня, — Итак, вернемся к вопросу о жене...

       — Да, - усмехаюсь я, - я никогда не скрывал, что хочу, чтобы ты была моей навсегда.

       — Давай просто поженимся, здесь, сегодня вечером.

           — Здесь? — наклоняю голову, вопросительно глядя на нее. — В Вегасе?

       — Почему бы и нет?

       — Я просто подумал, что ты захочешь всю эту большую свадьбу. Разве ты не провела все свое детство, мечтая стать невестой?

       — Нет, — Кейт смеется, — У меня было два брата. Я прыгала с деревьев и играла в грязи. Извини, что лопнул твой пузырь, но я не Чарли. Мы провели время вместе, беспокоясь обо всех остальных, Ноа, так что давай сделаем это. Только мы.

        — Я не думал, что могу любить тебя больше, но... я люблю тебя еще больше, — счастье прорывается сквозь меня, мои руки обхватывают ее лицо, чтобы втянуть в себя ее поцелуй. — Я хочу жениться на тебе сегодня.

       — Тогда какого черта мы ждем? Но у меня есть одно условие.

       — У меня тоже. Ты первая.

       — Я думаю, нам все же стоит устроить что-то небольшую свадьбу дома, чтобы включить Джессу и Нэша.

       — Это было и мое условие, — я смеюсь, качая головой.

— Вот почему стоит сначала стать лучшими друзьями, — она улыбается, обнимая меня за шею. — Я так готова выйти за тебя замуж, Ноа Мейсон.

       — Тогда давай, блядь, сделаем это, — говорю я ей, ухмыляясь. — Я должен наконец сделать тебя своей женой.

***

       Церковь крошечная и дешевая, с пластиковыми витражами вместо стекол и розовыми неоновыми лампочками внутри тесного помещения. Вместо деревянных скамей, как в традиционных церквях, по всему помещению расставлены липкие бархатные скамейки. Это типичная часовня в Вегасе, как из кино, с блестящим кафельным полом и запахом старого сигаретного дыма.

       На Кейт белый комбинезон со шнуровкой, а на мне темно-синий костюм, который я привез с собой для сегодняшнего вечера. Она выглядит сияющей, как невеста в день свадьбы, несмотря на то, что это менее формальное мероприятие.

       В часовне, перед Элвисом, органисткой, которой на вид далеко за девяносто, а также Лексом и Чарли, я достаю из кармана коробочку и опускаюсь на одно колено.

       — Мне нужен знак, что-то, что скажет мне, что это именно тот момент, который нужен, — прочищаю горло, захлебываясь словами. — Я знаю, что мы договорились пожениться, и в тот момент, всего час назад, мне казалось, что это правильно. Но когда ты вышла из комнаты, чтобы переодеться с Чарли, я вспомнил, что в моей сумке лежит вот это. Я повсюду носил его с собой в надежде на знак, но понял, что гонюсь за чем-то, хотя все это время оно было внутри меня. Я не могу представить свою жизнь без тебя. То, как ты заставляешь меня смеяться, безумные приключения, которые мы переживаем вместе. Ты приняла моих детей так, как будто они твои собственные. Мы создали воспоминания, потому что ты никогда не боишься жить полной жизнью. И благодаря этому ты сделала меня лучшим человеком.

       Я открываю коробку, и Кейт замирает передо мной.

       — Je t'aime. Жена моя, Кейт.

       Я достаю кольцо Cartier с овальным бриллиантом платиновой огранки и надеваю его ей на палец. Держа ее за руку, я повторяю свои слова.

          — Я люблю тебя. Выходи за меня замуж, Кейт.

      — Тысячу раз да, — отвечает она, улыбаясь, когда ее глаза стекленеют. — Tu es parfait pour moi, Noah.

       В этом и заключается любовь. Когда человек, ради которого ты дышишь, говорит тебе, что ты для него идеален, это единственное, что имеет значение.

       — Давайте зажжем рок-н-ролл и отправимся в путь! — подбадривает Элвис.

       Чарли визжит рядом с нами, прижимаясь к Лексу, а он ухмыляется, прижимаясь к ней.

      Мы говорим «да», и наконец-то я делаю свою лучшую подругу своей женой.

       Я смотрю в глаза этой прекрасной женщине, моя улыбка так же заразительна, как и ее, и поднимаю ее руку с только что подаренным обручальным кольцом, которое лежит рядом с ее бриллиантовым кольцом.

       — Для нас... моя лучшая подруга, моя половинка.

       — Для нас, — Кейт улыбается, ее большие голубые глаза ярко сияют. — Не могу поверить, что мы поженились!

       — Мы совершали довольно безумные поступки, но этот — самый лучший.

— Вы, ребята, — Чарли обнимает нас обоих одновременно. — Я целую вечность ждала, когда это случится. Поздравляю, я люблю вас обоих.

       Лекс обнимает меня, потом Кейт, пока Чарли держит меня за обе руки: — Я обещала тебе счастливый конец перед тем, как мы уехали в Париж. В глубине души я знала, что возвращение к Кейт — это путь к счастью.

       — Да, а ты, наверное, раздражаешь? — смеюсь, притягивая ее к себе и крепко сжимая.

       — Итак, теперь, когда вы женаты, что первое, что ты хочешь сделать? — спрашивает Чарли.

       Лекс качает головой, скрывая смех: — Что первое, что мы сделали?

       — О, — говорит Чарли. — Неважно.

       Я притягиваю Кейт к себе, обхватывая руками ее талию: — Как насчет того, чтобы дать мне два часа на поглощение жены, а потом мы присоединимся к вам? Готовы ли вы посмотреть, как два гея корчатся в стрип-баре?

           — Эрик ненавидит киски, — Лекс хихикает.

       Я лезу в карман и достаю пачку банкнот.

           — Я готов к тому, чтобы Эрик получил все, что нужно. Киски у него перед носом. Думаю, это расплата за все то дерьмо, в которое он меня втянул.

       Кейт достает из сумочки еще купюры: — Вот, я удвою эту сумму. Я предлагаю взять дам в команду.

       Мы все смеемся, пока Лекс не достает свой черный Amex: — Это за мой счет. Полное частное шоу.

       — Вы, ребята, такие плохие, — Чарли качает головой с дьявольской ухмылкой. — И я буду рада каждой секунде, так что?

       Я хватаю за руку свою жену, свою лучшую подругу.

       — Давайте начнем эту вечеринку.

КОНЕЦ

Оглавление

Первая глава. Кейт  

Вторая глава. Кейт  

Третья глава. Кейт  

Четвертая глава. Кейт  

Пятая глава. Кейт

Шестая глава. Кейт  

Седьмая глава. Кейт  

Восьмая глава. Кейт  

Девятая глава. Кейт  

Десятая глава. Кейт

Одиннадцатая глава. Кейт

Двенадцатая глава. Кейт  

Тринадцатая глава. Кейт  

Четырнадцатая глава. Ноа  

Пятнадцатая глава. Кейт  

Шестнадцатая глава. Ноа  

Семнадцатая глава. Кейт  

Восемнадцатая глава. Кейт  

Девятнадцатая глава. Кейт  

Двадцатая глава. Кейт  

Двадцать первая глава. Кейт  

Двадцать вторая глава. Кейт  

Двадцать третья глава. Кейт  

Двадцать четвертая глава. Кейт  

Эпилог. Ноа