Полукровка 3 [Василий Горъ] (fb2) читать онлайн

Полукровка — 3

Глава 1

Тор Йенсен.

9–10 января 2470 по ЕГК.

…Заходить в Сабран через низкоуровневые зоны перехода я не рискнул. Поэтому почти двое суток искал «дырку» под свои нынешние возможности и все-таки нашел «чуть посерьезнее», то есть, с коэффициентом сопряжения три семьдесят девять. Откровенно говоря, показывать Каре результаты расчетов было страшновато, но мои опасения не сбылись — девчонка, привыкшая к «безумию» полетов в паре со мной, совершенно спокойно кивнула, заявила, что теперь вероятность на кого-нибудь нарваться равна нулю, заблокировала замки кресла, вошла в пилотский интерфейс вторым темпом и «подсветила» пиктограмму готовности. Не нервничала и во время… хм… предварительных ласк — «жила» в движениях моих пальцев и, как потом выяснилось, зеркалила их шевеления. Впрочем, это было нормально: переизбыток «профильных» тренировок одарил мою напарницу забавной профдеформацией — последние два корабельных «дня» она бездумно поглаживала все, к чему прикасалась. И не видела в этом ничего странного.

Выход на струну прошел тяжеловато. Из-за того, что тянулась «связка», а не один корабль. Поэтому, оказавшись в гипере и вернув к жизни Феникса, я загрузил его ценными указаниями, посмотрел на таймер обратного отсчета, разблокировал скафандр и отправился расслабляться. Само собой, прелестный «хвостик» рванул следом, вместе со мной прокатился в лифте, первым вошел в каюту и проявил великодушие.

Отказываться от безмолвного предложения я поленился — разделся до первого слоя компенсирующего костюма, вломился в санузел и хорошенечко помылся. Потом натянул шорты и футболку, вернулся обратно, завалился на кровать, перевернулся на спину и с наслаждением потянулся. Увы, отключить голову так и не получилось: перед глазами мелькали то сухие утверждения из последней фронтовой сводки, то фрагменты недавнего обращения Императора к подданным, то картинки из информационных архивов Службы по Сабрану. Вот настроение и ухнуло в пропасть.

Завадская, нарисовавшаяся на пороге каюты эдак через полчаса, сходу просекла мое состояние и задала вопрос из одного слова:

— Злишься?

Я утвердительно кивнул.

Она забралась на «свое законное место», легла на бок, подложила руку под голову и вздохнула:

— Меня тоже накрыло. Как только я перестала фокусировать внимание на твоей работе со струной и вспомнила о фактическом уничтожении Новгорода.

И теперь хочется мстить. До полного обнуления боекомплекта. Что скажешь?

— Так и будем… — твердо сказал я, отправил ей два файла, полученные от Цесаревича, и мрачно усмехнулся: — Пока ты тренировалась в вирткапсуле, мне прилетела рекомендация работать в полную силу, а тебе — еще одна подписка о нераспространении информации и дополнение к контракту.

Следующие минут пятнадцать Завадская вдумывалась в формулировки документов, потом поставила под обоими электронные автографы, переслала мне и задала еще один вопрос из одного слова:

— Объяснишь?

— То, что разрешили… — уточнил я и вздохнул: — Начну, пожалуй, с пункта три-двенадцать: тебя назначили моей постоянной напарницей и, фактически, превратили в мою тень как минимум до конца войны. Повышение категории доступа к секретной информации тоже палка о двух концах: да, теперь я смогу дрессировать тебя более многопланово, но существенное повышение боевой эффективности нашей двойки потребует изменения алгоритма прикрытия — у нас вот-вот появятся двойники и начнут старательно изображать немощь…

— Чтобы мы не превратились во врагов Коалиции номер один? — грустно пошутила она, а я утвердительно кивнул:

— Что-то типа того.

А потом озвучил одно из самых неприятных следствий перехода в новую категорию:

— Кстати, чем серьезнее нас будут прикрывать, тем больше людей будет задействовано в этом процессе, и тем выше вероятность того, что в какой-то момент нас кто-нибудь деанонимизирует. Если наши успеют подсуетиться, то мы обретем новую внешность и выживем, но будем вынуждены разорвать все контакты с теми, кто нам дорог. Если нет — есть варианты. И почти все они — не из приятных.

Марина пожала «верхним» плечом и поделилась своими соображениями по этому поводу:

— Перспективы, безусловно, не радуют. Но «не радуют» где-то на самом краешке сознания. Ибо ненависть к тварям, целенаправленно уничтожившим «от ста семидесяти до двухсот сорока миллионов гражданских», забивает все и вся. Кроме того, в данный момент мне больше всего дорог ты. А наш образ жизни практически обнуляет мои шансы сойтись с кем-нибудь еще… как ты только что выразился, «как минимум до конца войны». В общем, предлагаю делать то, что должно, и не тратить время на рефлексии. Тем более, что оба документа я уже подписала.

Я поиграл желваками и заставил себя принять это решение:

— Что ж, тогда слушай внимательно…

…Как мы и предполагали, в зоне схода с этой струны не обнаружилось даже тюркских аналогов «Кукушек». Нет, расслабляться мы и не подумали — расцепили борта минут через десять хода на половине мощности антигравов — а потом поработали расчетно-аналитическими блоками, сравнили результаты, синхронизировали искины, разогнались и ушли во внутрисистемный прыжок.

В обычное пространство вернулись «возле» дальнего из двух имевшихся в системе поясов астероидов, и я устроил Каре шестичасовую тренировку по новой учебной дисциплине — использованию вражеских кораблей в качестве личного транспорта. Кстати, дрессировал не один, а на пару с искином. И не только напарницу, но и ее Ариадну. Поэтому ближе к середине «занятия» МДРК Марины пристыковывался к моему абсолютно незаметно для Феникса, потом научился правильно найтовать и маскировать «подарки», а незадолго до конца эта парочка четыре раза подряд сдала «выпускной экзамен» на высший балл. Потом мы плотно пообедали, часик поленились в моей каюте, вернулись в свои рубки, расцепились и прыгнули к единственной обитаемой планете системы — Сабрану-два.

Со струны сошли достаточно далеко, «сели» на сканеры и одурели еще на этом этапе оценки диспозиции — тюрки вывесили вокруг последнего оплота своего ВПК двенадцать орбитальных крепостей, прикрыли практически все орбитальные сооружения сплошными сферами масс-детекторов и были готовы защищать все это великолепие восемью ударными флотами!

Ничуть не менее серьезно подошли и к обороне наземных предприятий — возвели вокруг них целые укрепрайоны, понатыкали батареи ПВО и ПКО, прикрыли «зонтиками» из дронов всех возможных модификаций и полностью закрыли планету сетью масс-детекторов!

Не знаю, почему, но последний штрих напомнил мне часть монолога Переверзева. Ту самую, в которой Владимир Михайлович уверенно заявил, что экономики наших врагов работают на износ и к концу февраля исчерпают запасы прочности. Вернее, помог поверить, что так оно и будет. Ибо ни одно государственное образование не потянет настолько сумасшедших расходов на оборону даже в мирное время. А во время войны, причем завоевательской — то есть, с безумными затратами на топливо для перемещения сотен флотов на чужую территорию — так вообще. Вот мне и полегчало. Поэтому я подождал, пока Марина закончит облетать Сабран по своей спирали и вернется к точке сбора, выслушал сделанные выводы, поделился своими и повел наши борта к самой перспективной области высоких орбит.

В этот момент госпожа Удача пребывала в прекраснейшем настроении и, до кучи, подыгрывала нам, поэтому от силы минут через двадцать пять мы «оседлали» порожний тяжелый транспортник, как раз собиравшийся упасть в атмосферу,

прокатились по чужому «коридору», благополучно «сошли» на семи километрах и тихонечко повели «Химеры» на юго-юго-восток. Хотя нет, не так: их повели искины, которым было плевать на скуку и накапливавшуюся моральную усталость, а мы задрыхли прямо в пилотских креслах и вернулись в сознание только через девять часов, то есть, уже десятого января.

Оклемались практически сразу, активировали оптические умножители, убедились в том, что висим «неподалеку» от крупнейшего месторождения нефти и газа на планете, оглядели россыпь нефтяных платформ, стоящих на прибрежном шельфе, хитросплетения трубопроводов и гигантскую промзону на суше, пересчитали предприятия-автоматы, накрытые умопомрачительно плотными «зонтиками» из дронов, и свалили. Точно на восток. А после того, как аккуратненько обошли дождевой фронт, плавно снизились к поверхности океана и отправили в Большой Заныр по «комплекту» из трех «Техников», одной «Медузы» и двух «Гиацинтов».

Висели в неподвижности и прикрывали «веселую компанию» своими маскировочными полями до тех пор, пока дроиды не оказались на дне и не спустили ценный груз в мощный тектонический разлом. Потом поднялись на восемь километров, зависли над промзоной, отправили на взрыватели мин инициирующие сигналы и немного подождали. А после того, как увидели размеры цунами, порожденного рукотворным катаклизмом, пришли к выводу, что перестарались. Но рефлексировать и не подумали: пропустили под собой обе волны — ударную, «сдувшую» к чертовой матери все дроны, и водяную, выворотившую из дна все нефтяные платформы, порвавшую трубопроводы, как гнилые нитки, вырвавшуюся на берег и начавшую крушить предприятия ВПК — снизились метров до ста пятидесяти, встали на вектора, рассчитанные Фениксом, последовательно уронили по четыре «Гиацинта», обмотанных грузовыми антигравами, и дали деру. В смысле, разогнались до восьмисот километров в час и ушли за ближайший хребет.

А потом наши «подарки», медленно планировавшие каждый к своей цели, начали втыкаться в реакторы крупнейших заводов и взрываться. Так что всего за несколько мгновений и без того разрушенная промзона превратилась в радиоактивный ад…

…Искушать Судьбу, оставаясь под сплошной сетью масс-детекторов, мы были не готовы, поэтому воспользовались первой же «лошадкой». Благо, бардак, начавшийся на планете, зацепил и местные ВКС, и первые часа три их корабли «дырявили» сеть достаточно часто. Вырвавшись на оперативный простор, разлетелись к двум самым перспективным местам дрейфа флотов и обломались — тюрки отправили «вниз» только корабли-матки и оперативно залатали все «дыры». Пришлось переключаться на план «Б». Ну, или «В», если считать за «А» уже реализованный. В смысле, перебираться к орбитальным промышленным комплексам и ждать оказий.

Первой повезло Марине — через каких-то шесть часов десять минут она «оседлала» транспортник, подходивший к металлургическому комбинату, в «моей технике» провисела на «лошадке» до ее выхода из сферы, но «забыла» одного «Голиафа», четырех «Техников», один «Смерч», четыре «Гиацинта» и четыре «Пробойника». Чуть позже подфартило и мне. Только с рудовозом, прилетевшим к ГОК-у. Так что ближе к ночи по внутрикорабельному времени мы подорвали еще два реактора. А потом начали хамить по полной программе — подошли к ближайшему месту дрейфа тяжелых кораблей и спустили искины с поводка. В смысле, позволили им поиграть в «боулинг», ибо для разгона кораблей, своевременного сброса «Гиацинтов» с грузовыми антигравами в нужных направлениях и ухода от сферы нам не хватало расчетных мощностей мозгов, скорости реакции и координации движений.

Феникс с Ариадной отработали, как часы — подобрали скорости двух пар первых «подарков» так, что разнесли четыре крейсера «Самум». А с третьей попытки серьезно повредили по одному линкору «Тенгри» и вызвали панику. Ею мы и воспользовались: как только флот развернулся в одну сторону и начал движение к ближайшей орбитальной крепости, прошли между очень уж шустро активизировавшимися тральщиками и первой плоскостью тяжелых кораблей, «потеряли» все оставшиеся мины и развалили еще пять бортов.

Увы, в этот момент тюркские «Сеятели» вышли на форсаж, обошли линкоры с крейсерами и начали сбрасывать кластеры масс-детекторов прямо перед ними, так что я решил не дурить, дал команду уходить и через Феникса поделился характеристиками курса разгона на внутрисистемный прыжок. А в районе полуночи по внутрикорабельному времени позволил Каре запулить три «Тайфуна» в легкий крейсер, постановщик помех и минный заградитель, висевшие под «шапками» рядом с зоной перехода первой категории.

Девчонка оценила. Но, постучавшись в мой комм во время следующего разгона, заявила, что передумала тратить ВЕСЬ боекомплект, ибо оставшиеся ПКР могут пригодиться в родных системах.

Я был того же мнения, поэтому переиграл планы, увел наши «Химеры» к уже знакомой «троечке», сформировал «связку», вытребовал Завадскую на свой корабль, «приласкал» струну и затащил нас в гипер. А там пробудил ИИ, перевел «Химеру» в зеленый режим, разблокировал замки скафа, встал, устало потянулся и жестом предложил напарнице первой войти в лифт. Пока ехали вниз, успел подумать, что Марина на удивление молчалива. И даже напрягся. Как оказалось, зря — стоило нам оказаться в каюте и раздеться до первого слоя компенсирующих костюмов, как девчонка повисла у меня на шее, обхватила ногами, уставилась в глаза и радостно затараторила:

— Тор, я до сих пор в шоке: мы разнесли без возможности восстановления аж двадцать два крупных промышленных предприятия, восемьдесят четыре нефтяные вышки и целую сеть трубопроводов, спокойно свалили с планеты, неплохо порезвились в космосе и летим домой!!!

Она фонила настолько концентрированным счастьем, что я сломался — покружил ее по каюте и задал дурацкий вопрос:

— То есть, твоя душенька довольна?

— Да!!!

Тут, наконец, включились временно отрубившиеся мозги, и я придумал, как выкрутиться из сложившейся ситуации, не смутив напарницу и не потеряв лица — поставил ее прямо на кровать и ехидно поинтересовался, как довольные душеньки относятся к водным процедурам.

— Моя — сугубо положительно! — хихикнула Завадская, спрыгнула на пол, чмокнула меня в щеку и умчалась в санузел. Ну, а я открыл «Контакт», создал новое сообщение, врубил запись, уставился в потолочную камеру и заговорил:

— Доброго времени суток, Владимир Михайлович. Мы — все. В смысле, ушли на Индигирку из Сабрана, в который заглянули, чтобы отомстить за орбитальные бомбардировки городов-миллионников Новгорода, устроенные флотами Новой Америки и Каганата. В этот раз я фантазию не сдерживал. И Кара — тоже. Так что тюрки наверняка поднимут вой. Но это их проблема. А меня интересуют ответы всего на два вопроса: чем занимались наши двойники все это время, и куда именно нам прилетать. На этом, вроде, все. До связи…

Отправляя это послание, я был уверен, что получу ответ нескоро. Ибо в пятницу днем — естественно, по времени Новомосковска — куратору будет не до меня. Поэтому спокойно дождался своей очереди, добрался до душевой кабинки и активировал один из самых любимых предустановленных режимов. В этот момент перед глазами и возникло первое всплывающее уведомление. Я счел, что оно может потерпеть, как следует помылся, врубил сушку и увидел второе. А после того, как оделся, прилетело третье. Тут-то меня любопытством и накрыло — я заглянул в «Контакт», проглядел идентификаторы отправителей, шустренько вернулся в каюту, шлепнулся на кровать рядом с расслаблявшейся Мариной и вывесил перед нами первый файл.

Госпожа Верещагина, появившаяся перед нами в виде высококлассной голограммы, стояла на фоне ИРЦ и «чего-то ждала».

А после начала воспроизведения радостно заулыбалась:

— Приветики! Можете меня поздравить: я, наконец, эмансипировалась, вышла из рода и нашла общий язык с директором Первого Клинического Госпиталя, благодаря чему подписала двухлетний контракт с ВКС, принесла присягу и теперь являюсь военнослужащей. Дед узнает об этом в понедельник-вторник и наверняка взбесится, но мне плевать: главное, что теперь я — персона неприкосновенная, то есть, за любую попытку меня к чему-нибудь принудить придется отвечать перед Законом. Далее, к тебе, Марин, я переселюсь сегодня вечером. И выключу комм. Иначе задолбают звонками и поздравлениями. И последнее: мой Лешенька оказался самым обыкновенным пустозвоном — не выполнил ни одного из четырех обещаний, данных в этом году. Если честно, то я не удивилась и почти не расстроилась. Тем не менее, позвонила этому красавцу, разорвала отношения и… смотрю в будущее с оптимизмом. А еще соскучилась и жду вашего прилета, чтобы отметить обретение независимости. На этом все. Целую обоих. До связи…

— Выглядит довольной… — отметила Кара после того, как Верещагина «застыла в неподвижности». — Хотя должна чувствовать себя жутко одинокой. Так что уютные посиделки по случаю обретения Ритой вожделенной независимости действительно нужны. Жаль, что мы не знаем, когда нас занесет в Белогорье.

— Есть шанс узнать. Прямо сейчас… — улыбнулся я и вывесил перед нами «картинку» с Ромодановским: — Цесаревич никогда не присылает сообщения просто так. А мы неслабо отличились…

Глава 2

16 января 2470 по ЕГК.

…В области схода со струны оказалось тихо и спокойно, а единственная «Кукушка», вероятнее всего, вывешенная флотскими, успела «отдрейфовать в сторону» километров на четыреста с гаком. Тем не менее, мы расстыковали корабли только после того, как отошли подальше, поэксплуатировали искины и ушли во внутрисистемный прыжок. В обычное пространство по привычке вернулись в параноидальном режиме и, «оглядевшись», потеряли дар речи от количества обломков кораблей, засеченных сканерами. Размеры самих «пятен мусора» тоже впечатляли — чуть менее, чем за сутки, прошедшие с момента завершения очередного вторжения, мелкие фрагменты наших и вражеских бортов успели разлететься на десятки тысяч километров, а часть, постепенно «отстающая» от планеты, образовала что-то вроде шлейфа кометы.

Да, орбитальные буксиры, мелкие «грузовики» и десятки других бортов, оборудованных гравитационными захватами или мощными манипуляторами, трудились, аки пчелки, расчищая этот бардак, но их было не так уж и много, а обломков — тьма. Вот картинка со сканеров и шокировала количеством меток.

Кстати, носиться на привычных скоростях тоже было проблематично — да, шансы во что-нибудь впороться были сравнительно небольшими, но были. Впрочем, пилить к Белогорью было слишком рано. Поэтому Марина, которая, согласно последним ценным указаниям Большого Начальства, должна была «войти в систему» через ЗП-одиннадцать как минимум на восемь часов раньше меня, ушла в прыжок к этой зоне перехода. Опознаваться на масс-детекторах и запросчиках патрульной группы. Ну, а я навелся на ЗП-семнадцать, ибо, согласно легенде, отвез некую ОГСН в Халифат, передал управление Фениксу и умотал в рубку. Отсыпаться после мотаний по «смежной» мертвой системе.

Выспался на пару дней вперед, влез в «Контакт», обнаружил и прочитал сообщение Завадской, добравшейся до дома, ополоснулся, на всякий случай натянул скаф, поднялся в рубку, упал в кресло и продолжил лениться. То есть, поручил искину «быстренько» опознаться на запросчиках и доставить меня к планете. Да, возле нее пришлось поработать языком — то есть, организовать себе «коридор» и подтвердить свою личность, чтобы получить доступ в ангар — но это «зло» было знакомым и не раздражало.

В гражданку переоделся, продолжая лениться. Потом наведался в ангар «Перуна», полюбовался двумя «Наваждениями», обнаружившимися там, и без малого час развлекался, разворачивая «зародыш» искина в полноценный, но контролируемый Фениксом дубль Ариадны, и «подминая» этот борт под свой. Потом выбрал новый дизайн командирской каюты из архива, в который мы с Карой когда-то залили все понравившиеся, но «не сыгравшие» варианты, дал команду дуэту искинов начинать ремонт, вернулся в свой ангар, загрузился в «Волну» и полетел домой.

На Новомосковск наползала зимняя ночь, но снег, лежавший на крышах домов, на некоторых улицах и в парках, отражавший многоцветные рекламные огни и «высветлявший» город, привлек внимание к двум здоровенным черным пятнам — местам падений боевых частей амеровских ракет «космос-планета», не перехваченных системами ПКО и ПВО,

заставил вспомнить фрагмент последней фронтовой сводки и испортил настроение. Поэтому все оставшееся время перелета я срывал злость резкими перестроениями, сменами трасс и проходами поворотов в предельно допустимых скоростных режимах. В створ летного ангара «Иглы» тоже влетел… хм… энергичнее некуда, пронесся по центральному проходу до наших парковочных мест, обнаружил на одним из них простенький бело-розовый «Аккорд» и сделал напрашивавшийся вывод: Верещагина экономила со страшной силой, поэтому купила как бы не самый дешевый флаер, на котором могла передвигаться, не теряя лица.

Этот мелкий штрих добавил еще немного объема моим представлениям о характере Риты и помог справиться со злостью, туманившей разум. В общем, в свою квартиру я вошел в терпимом настроении, набрал Марину, сообщил, что уже у себя, и поинтересовался, нет ли у нее и у ее гостьи, часом, желания поужинать в компании страшно оголодавшего друга.

Пока девчата меняли локацию, успел переговорить и с Переверзевым. Прямо из прихожей. Так что со спокойной совестью дождался появления в поле зрения «соседок» и собрался, было, оглядеть их с головы до ног, чтобы набрать «исходников» для правильных комплиментов, но Завадская принялась отыгрывать картину с условным названием «Встреча после долгой разлуки» — то есть, повисла у меня на шее, расцеловала и как следует потискала. Что сбило с пути истинного и Верещагину. И пусть тискать меня она не решалась, зато обняла, заставила наклониться, раза по три звонко чмокнула в каждую щеку и заявила, что безумно соскучилась.

Я ответил тем же самым и по тому же месту, потом увел дам в гостиную, помог накрыть на стол и опуститься в кресла, сел сам, наполнил все бокалы и… наехал на Риту:

— Солнце, что за мыльницу ты себе купила⁈

Девчонка пошла красными пятнами и набрала полную грудь воздуха, чтобы объяснить мотивы этого поступка, но не успела:

— Подруга Самой Отмороженной Пары Свободных Оперативников ССО обязана летать на быстрых, мощных и красивых флаерах! Поэтому ты прямо сейчас свяжешься с менеджером по продажам авиасалона, в котором взяла это убожество, и договоришься о его возврате с любым дисконтом. А сразу после трапезы мы с тобой завалимся на диван, зайдем на страничку «Экстремала» и выберем машину под твой нынешний статус.

— Тор, я и так жи— …

— Рита, не спорь! — перебила ее моя напарница. — Раз Тор РЕШИЛ, значит, переберемся, зайдем и выберем: близких подруг у нас немного, мы вас любим и… с большим удовольствием подарим красивую игрушку ко дню обретения независимости. Кстати, ты завтра дежуришь?

— Да.

— Значит, договоримся, чтобы ее отправили к нам еще сегодня.

Верещагина немного поколебалась и сдалась:

— Ребят, я с вами не расплачусь…

— Верно! — весело подтвердила Кара. — Ибо от тебя мы готовы принимать оплату только теплом души, а его нам надо Очень и Очень Много…

…Не знаю, что именно переключила в сознании Риты долгая, теплая и веселая шуточная застольная перепалка, но, перебравшись на диван, девчонка первым делом притянула к себе Марину, а потом вошла на сетевую страничку «Экстремала», секунд за сорок определилась с выбором, вывесила перед нами голографию бело-розового «Буревестника», летящего над каким-то городом, и призналась, что залипает на этот флаер с начала весны.

В моем личном виртуальном рейтинге достойных машин эта обреталась в середине второго десятка. Но я чувствовал, что Верещагина не врет, поэтому согласился с ее выбором и… навернул приобретаемый экземпляр по полной программе. То есть, заменил штатный бортовой искин на топовый, в том же стиле «проапгрейдил» движки, ИРЦ и программное обеспечение, добавил в список потребностей срочную доставку в наш ЖК, честно разделил получившуюся сумму пополам, оплатил свою половину и передал управление процессом Завадской. А после того, как в личном кабинете появился и завелся таймер обратного отсчета, повернулся к Рите:

— Четыре часа двадцать три минуты — и он у тебя. Решай проблему с мыльницей.

Решила. После того, как поблагодарила за «сумасшедший подарок». А потом улеглась на облюбованное место, поймала мой взгляд и как-то странно усмехнулась:

— Который день мысленно сравниваю вас, Матвея и наших девчонок с Лешенькой. Вы, не задумываясь, помогли с жильем и деньгами; Власьев вывел на юриста, умудрившегося эмансипировать меня за один день, и оплатил его услуги; Оля с Машей убедили директора Первого Клинического Госпиталя лично переговорить со мной и, по сути, продавили контракт с ВКС, а Настя уговорила двоюродного дядю, владеющего частным охранным предприятием, зарезервировать за мной смену телохранителей. Меня поддерживали даже Миша, Даша и Костя — интересовались, как у меня дела, и предлагали помощь. А Лешенька ждал, пока я что-нибудь придумаю, отдыхая на горнолыжном курорте, и разок посоветовал не портить отношения с дедом, ибо «без связей в наше время никуда, а своих у меня нет». И теперь меня мучает чертовски неприятный вопрос: как я могла влюбиться в это ничтожество⁈

— Совет примешь? — спросил я, почувствовав, что она вот-вот заведется.

Рита утвердительно кивнула.

— Рвать душу из-за ничтожеств — последнее дело. Поэтому вычеркни его из своей жизни целиком и полностью, отпусти прошлое и живи настоящим. Тем, которое радует.

— Отпущу. Не сегодня-завтра… — твердо пообещала она и удивила: — … а потом попробую найти ключ к сердцу Матвея: раньше я видела в его легкой отстраненности тщательно скрываемое равнодушие, а теперь поняла, что он просто предпочитает не говорить, а делать.

— Он — нормальный… — кивнул я и добавил: — А его деда я по ряду причин не уважаю. Впрочем, ты у нас — особо героическая особа, поэтому в род он тебя, если все сложится, примет с распростертыми руками…

…Проснулись в семь тридцать утра. Благодаря будильникам, ибо легли в шесть. Умывшись и одевшись, не приходя в сознание, пересеклись в общем коридоре, поднялись в летный ангар и минут двадцать сонно «облизывали» новенький «Буревестник». Потом мы с Мариной оттащили Риту от флаера ее мечты, спустили в мою квартиру и накормили. А в четверть девятого вернули к машине, проследили, чтобы «особо героическая военнослужащая» забила в автопилот адрес госпиталя, пожелали спокойного дежурства, подождали, пока «игрушка» вынесется на оперативный простор, переглянулись и единогласно решили подавить подушки еще часиков пять-шесть.

Пока лифт вез нас на сороковой, Завадская молчала. А там выкатила мне ультиматум — «авторитетно» заявила, что раз я приучил ее спать с любимым напарником, значит, обязан пригласить в свою спальню и сегодня.

Мой разум балансировал на грани отключения, щека мечтала о подушке, тушка — о теплом одеяле, а совместные ночевки в командирской каюте моей «Химеры» давно задавили остатки стеснительности, поэтому я повел рукой, изображая то самое приглашение, дошел до кровати на автопилоте и отъехал чуть ли не раньше, чем разделся. А «через миг», вернувшись в реальность исчезающе малой частью сознания, почувствовал себя мягкой игрушкой.

Я просыпался в объятиях напарницы не первый раз, да и сам, бывало, неосознанно «грешил» в том же стиле, поэтому продолжил обдумывать сон, в котором почему-то не мог «притянуться» к амеровскому супер-линкору, ибо сбоило управление. «Анализировал возможные неисправности» до тихого смешка подруги. Потом чуть-чуть приоткрыл левый глаз, поймал ее взгляд и вопросительно мотнул головой.

— Проснулась и обнаружила, что одеяло на кровати одно-единственное, что я лежу под ним не в футболке, а в белье, что прижимаюсь к тебе и что на уровне ощущений считаю это нормальным… — ответила она и шевельнула сначала рукой, которой обнимала меня поперек корпуса, а потом коленом, закинутым на мое бедро.

Тут мне, каюсь, поплохело. Из-за того, что я почувствовал жар ее тела… всей площадью той части своей тушки, к которой она прижималась! А Марина и не думала замолкать:

— … а сейчас, проанализировав свои ощущения, внезапно поймала себя на убийственной мысли…

— А чуть подробнее можно? — спросил я, чтобы отвлечься от желаний, порожденных разбушевавшейся фантазией.

— Можно… — без тени улыбки заявила она и царапнула меня ноготками: — Мы ходим под смертью. Причем и в рейдах, и между ними. А значит, каждый наш день может стать последним. Ну, и почему бы нам друг с другом не спать? Я тебе нравлюсь, ты мне — тоже, я никому, кроме тебя, ничего не должна и вправе распоряжаться собой так, как заблагорассудится, а ты пока ни с кем не встречаешься, я знаю, что ты меня не обидишь и не опозоришь, а ты наверняка успел разобраться в моем характере и понимаешь, что я тебя тоже не предам. Да, связь между нами может стать некомфортной. Но только после войны. Ибо ни ты, ни я ни за что на свете не заведем серьезных отношений до тех пор, пока она не закончится. Решение напрашивается само собой: спим, пока ходим под смертью, а потом либо перестаем, либо назначаем дату следующего подобного разговора. Что скажешь?

Словосочетание «ходим под смертью» кинуло меня в прошлое. В одну из лекций дяди Калле, сформировавших эту грань моего отношения к жизни:

«Свободный оперативник — человек, который ходит под смертью, то есть, рискует собой практически в каждой акции, причем как в мирное время, так и во время войны. Да, мы умнее, сильнее, изобретательнее, надежнее и внушительнее любого шпака, соответственно, при большом желании можем влюблять в себя самых порядочных, добрых, умных и красивых женщин. Но это будет подло. Ведь нам придется молчать о секретах Службы или лгать в глаза, вынужденно нарушать обещания, месяцами не видеть собственных детей после того, как они появятся, и так далее. А наша смерть на задании выжжет сердца тех, кого мы в себя влюбим. Поэтому не заводи серьезных отношений до тех пор, пока не выйдешь в отставку. Или спи с сотрудницами нашей Службы: они знают правила игры и по крайней мере постараются не давать волю чувствам…»

Это воспоминание выключило меня из реальности буквально на долю секунды. Поэтому я высказал свое мнение задолго до того, как Марина могла счесть паузу затянувшейся и пожалеть об откровенности:

— В данный момент это решение выглядит идеально. Но, по словам моего покойного дяди, служившего в ССО и исповедовавшего этот же принцип, есть нюансы. Во-первых, аппетит приходит в время еды, то есть, чувства все равно появляются и постепенно усиливаются. Во-вторых, разрывать уже сформировавшиеся отношения не так просто, как кажется на начальном этапе. В-третьих, разборки между членами двойки не лучшим образом сказываются на ее боевой эффективности и так далее. В общем, прыгать в этот омут надо осознанно. И предельно четко понимая, что такая связь — не необычное начало Большой, Чистой и Вечной Любви, а…

— Голая физиология? — хмуро спросила Завадская.

Я отрицательно помотал головой:

— Нет: проблемы с «голой физиологией» обычно решаются с помощью проститутов и проституток.

А такая связь — максимум того, что могут дарить друг другу оперативники, искренне уважающие и себя, и партнера.

Она расфокусировала взгляд, обдумала этот тезис и согласно кивнула:

— Пожалуй, лучше не скажешь при всем желании. Поэтому… я искренне уважаю и тебя, и себя, осознаю, что меня ждет в омуте такой связи, и хочу дарить этот максимум именно тебе… предварительно до конца войны.

Память напомнила еще одну лекцию Аллигатора и, тем самым, добавила уверенности в том, что Кара говорит именно то, что думает. Поэтому я кинул взгляд на окошко ТК с местным временем, усмирил фантазию, сорвавшуюся, было, с нарезки, и повторил последнее предложение напарницы целиком. Дабы мое решение выглядело не менее весомым, чем ее.

Марина оценила. Абсолютно все:

— Ты не «просел» даже в мелочах. Я в восторге. И не разочарую. Ни этой ночью, ни вообще. А теперь небольшая просьба в тему: я вижу, что таймер вот-вот обнулится, понимаю, что опаздывать к Переверзеву — не вариант, но хочу понежиться, «законно» обнимая тебя, еще хотя бы три-четыре минуты. Позволишь?

— Ты вьешь из меня веревки… — пошутил я, полюбовался жизнерадостно рассмеявшейся девчонкой и легонечко притянул ее к себе.

— В этот раз мне шоковая терапия не нужна! — хихикнула она, вспомнив, как я «лечил» их с Дашей от страха перед будущим, описанным Владимиром Михайловичем в предновогоднем сообщении, «обозначила» поцелуй в щеку и посерьезнела: — Слушай, Тор, а ведь исполнителей диверсий на Сабране можно вычислить. По размеру «боевых»: я очень сильно сомневаюсь в том, что наши коллеги наносят Коалиции ущерб, соизмеримый с уничтожением двадцати двух промышленных предприятий и нескольких десятков нефтяных платформ даже раз в месяц. А значит, интересантам достаточно получить доступ к базам данных финансового управления ССО или Императорского банка за начало января и посмотреть, кто отличился в десятых числах…

Глава 3

16 января 2470 по ЕГК.

…В Управление полетели на одной «Волне» — моей. Вражеских флотов в системе не было, поэтому в середине рабочего дня воздушное движение на большинстве радиалок изрядно напрягало. Да-да, осмелевший народ пачками лез даже на безлимитки, бывало, косил под прирожденных гонщиков. Но для полетов в экстремальных режимах требовалось не только желание, но и такие несущественные мелочи, как спортивные флаера, навыки пилотажа и прямые руки, так что особо героические красавцы либо сливались, либо бились.

Одну из аварий мы видели своими глазами: два самоуверенных идиота на красных мыльницах вывалились из нижнего коридора кольцевой, чтобы срезать пологий поворот между небоскребами, «неожиданно» зацепились друг за друга оперениями, потеряли по одному и напрочь перегрузили по второму маломощному двигателю, закувыркались и усвистели вниз.

Слава богу, на ста пятидесяти метрах бортовые искины отстрелили «все лишнее», и коконы безопасности «сели» на спасательные антигравы. Увы, у падающих обломков таких движков не было, поэтому они наверняка «порадовали» других горожан и, тем самым, подвели хозяев мыльниц под солидные штрафы.

— Экономить на бортовых искинах — полный и законченный кретинизм… — злобно процедила Завадская после того, как место происшествия оказалось сзади. — Толку от их наличия, если они облегчают управление системами типа ИРЦ, а аварии не предотвращают?

— Никакого… — буркнул я. — Но доморощенным экспертам по всему и вся этого не объяснишь.

Не согласиться с этим утверждением было сложно, поэтому девчонка просто кивнула. А потом рассказала забавную историю:

— Старший брат моего одноклассника, некий Болеслав Кудряшов, как-то прикупил битую гоночную «Вспышку». Первым делом поменял движки на новые и тюнинговые. Потом затолкал в салон ИРЦ от прогулочного лимузина и сорок четыре динамика. На третьем этапе восстановил геометрию кузова. а потом начал чудить — решил, что ЕМУ аэродинамические тормоза нафиг не нужны, взял искин-бюджетник и присобачил к получившемуся уродцу — ты не поверишь! — разгонные бустеры…

— Убился? — спросил я, представив описанную машину.

— Нет… — преувеличенно серьезно ответила она и рассмеялась: — Но только потому, что при первой же попытке выпорхнуть из ремонтного бокса впоролся в стену и разнес «экспериментальную модель» вдребезги.

— Счастливчик, однако… — усмехнулся я, плавно увел «Волну» в коридор замедления, кинул взгляд на экран запросчика, убедился в том, что мы узнаны, а значит, не нарвемся на очередь из скорострелок в упор при попытке влететь в летный ангар Управления, замедлил флаер до рекомендованной скорости и порулил искать парковочное место.

Пока спускались в приемную Орлова, отклонил вызов Матвея и ткнул в сенсор с предустановленным ответом «Занят. Перезвоню…». А там автоматом переключился в боевой режим, так как рабочий искин начальника ССО сходу пригласил нас в кабинет.

Вошли. Углядели не только Геннадия Леонидовича, но и Цесаревича. Отыграли «обязательную программу» с ответами на приветствия. Получили разрешение садиться и сели. А потом наследник престола уставился на Кару и поинтересовался, готова ли она отправиться в самостоятельное плавание.

Завадская не задумалась ни на мгновение:

— Нет, Ваше Императорское Высочество: рейды под руководством Тора Ульфовича позволили понять, что такое настоящий свободный оперативник, а мне до этого уровня еще очень и очень далеко.

— Толковый ответ… — усмехнулся он и задал вопрос покаверзнее: — Если тянуться к уровню Тора Ульфовича, то можно просидеть в стажерах не один год. Вас это не смущает?

— Нет, Ваше Императорское Высочество: я готова ходить в стажерах до выхода в отставку, но летать в рейды с напарником, которому верю больше, чем самой себе, и бить врагов Империи так, как получается под руководством Тора Ульфовича.

Тут Ромодановский развеселился:

— Да уж, бить врагов Империи у Тора Ульфовича получается с размахом — после просмотра видеоотчета о вашей операции в Сабране я понял, что такое настоящая диверсия, и… изнываю от желания отправить вас куда-нибудь еще, чтобы побыстрее дорваться до следующей серии любимого боевика!

Посмеялись только наследник престола и начальник ССО. А мы с Карой ограничились вежливыми улыбками и… прошли очередной тест Цесаревича:

— Все правильно: война — это не кино. Поэтому к рейдам надо относиться, как к тяжелой, крайне неприятной, моментами чрезвычайно опасной, но, увы, жизненно необходимой работе. Вы относитесь к ним именно так: делаете то, что считаете необходимым, и ни перед кем не хвастаетесь ни результатами диверсий, ни боевой эффективностью, ни заработками. Кстати, о заработках: согласно оценкам трех авторитетнейших независимых экспертов Каганата, только прямой ущерб от вашей диверсии в Сабране зашкаливает за семьсот пятьдесят миллиардов рублей. Эксперты Новой Америки считают эту оценку заниженной. Процентов на десять-двенадцать. А оценки наших колеблются в районе восьмисот. Как бы там ни было, порядок цифр один и тот же, а значит, вы должны получить честно заработанный один процент. И получите. Вернее, уже получили. Из соображений вашей же безопасности — на анонимные счета, программные оболочки для использования которых я вам сейчас пришлю.

Прислал, убедился в том, что мы их «увидели», распорядился обновить «банк-клиент», подождал, пока обновления встанут, объяснил, как открывать обычно заблокированные вкладки и как использовать средства с этих счетов, а потом посерьезнел, встал, и тем самым, заставил вскочить и нас, и генерала Орлова:

— Ваша последняя диверсия либо полностью оборвала, либо вынудила в разы усложнить такое количество производственных цепочек, что Каганат фактически вышел из войны. И это не преувеличение: он потратил имевшиеся стратегические запасы тяжелых и средних противокорабельных ракет еще в декабре прошлого года, нынешние объемы производства не перекрывают даже пяти процентов потребностей, у «верных союзников» тоже все не слава богу, а перспективы ответного визита наших ВКС пугают до дрожи в коленях и вынуждают создавать запасы вооружений для обороны своей территории. Да, экономику этого государственного образования ставил на колени и весь седьмой отдел ССО в полном составе, но вашу заслугу трудно переоценить. Поэтому государь жалует вас, Марина Вадимовна, Императорским Военным орденом Святого Великомученика и Победоносца Георгия четвертой степени…

Кара пережила свое награждение достойнее некуда. А во время моего на долю секунды вытаращила глаза.

Цесаревич этого не видел, так как в тот момент смотрел на меня. Но после того, как пожал мне руку, повернулся к Завадской и усмехнулся:

— Да, Марина Вадимовна, вы не ослышались: ваш командир и напарник пожалован орденом Белого Орла. Ибо менее значимые ордена — равно, как и Георгия с четвертой по вторую степень — уже получал. На таких же закрытых награждениях… Кстати, если верить выводам моего рабочего искина, то зависти в вас нет в принципе. Зато гордости за своего командира — хоть отбавляй. Это так?

— Так точно, Ваше Императорское Высочество!

— И это правильно… — удовлетворенно заявил он, сел, разрешил сесть нам и порадовал Кару сообщением о выделении ей «Наваждения», коротко описал его ТТХ и подколол: — По моим данным, Тор Ульфович уже развернул дубль вашего искина и поручил ему переделать вашу новую командирскую каюту. Так что предвкушайте… в комплексе.

На этом приятные и условно приятные темы для обсуждения иссякли, и Ромодановский, снова посерьезнев, уставился на меня:

— Тор Ульфович, к сожалению, война перешла в самую острую фазу, и с нормальным отдыхом придется повременить: девятнадцатого января в ноль часов ноль минут, то есть, чуть больше, чем через двое суток, Владимир Михайлович поставит вам и Марине Вадимовне конкретную боевую задачу. В этот момент вы должны находиться в рубках «Наваждений» в готовности к немедленному взлету. Вопросы?

— Никак нет, Ваше Императорское Высочество! — ответил я. Вроде как, увереннее некуда. Но наследник престола потемнел взглядом и ответил на тот, который, по его мнению, не мог не прозвучать:

— У нас появился шанс переломить ход войны в свою пользу. Хочется его использовать…

…Я набрал Матвея, как только поднял «Волну» на нужную безлимитку, набрал крейсерскую скорость и врубил автопилот. Власьев принял звонок так шустро, как будто держал палец над сенсором, поздоровался, выслушал мое приветствие и безрадостно усмехнулся:

— Будете смеяться, но о том, что вы вернулись на Белогорье, знает как бы не вся планета: только за последний час мне позвонило семь человек, которых интересовало, на сколько дней вы прилетели, как давно ты бросил Темникову и начал ухаживать за Верещагиной, на что можешь надеяться в неминуемом конфликте с ее родом, не взбунтовалась ли пока Завадская из-за того, что ты заставил ее приютить у себя Риту, итак далее. Ну, а про то, что вы с Мариной невесть с чего подарили ей новенький «Буревестник», судачит даже моя родня. В общем, имей в виду, что перемещения ваших флаеров могут отслеживать, и не удивляйся, если поход в какой-нибудь богом забытый ресторанчик вдруг закончится стихийной пресс-конференцией.

Я поблагодарил его за предупреждение, сообщил, что ни в какие богом забытые ресторанчики, вроде как, не собираюсь, и спросил, с чего так плющит его.

— Задолбался. До смерти… — признался он.

— Прилетай в гости — мы будем дома от силы через четверть часа.

Он помрачнел еще сильнее, отрицательно помотал головой и… изменил свои планы:

— А вот и прилечу! Пошли они все к этой самой матери!!!

— Когда тебя ждать?

— Летать на «Искорке» холодновато, поэтому минут через тридцать пять-сорок…

Прилетел через тридцать две. Вернее, позвонил в дверь моей квартиры, пожал мне руку в прихожей, прошел в гостиную, поздоровался с Мариной и, не чинясь, сел за накрытый стол. Пока уничтожал царскую уху, в основном, поминал недобрым словом великосветских сплетников и сплетниц. Антрекот умял молча. А десерт проигнорировал. Из-за того, что начал рассказывать про загонную охоту на девушек и женщин, награжденных медалью «За спасение защитников Отечества». На проблемах тех, о которых я по вполне понятным причинам, никогда не слышал, особо не останавливался. А Олины, Машины и Настины описал довольно подробно. И заставил посочувствовать девчонкам, на которых, оказывается, охотились намного серьезнее, чем на нас с Карой!

Хотя нет, не так: мы были нужны ничуть не меньше, чем «героини». Но не появлялись ни на мероприятиях высшего света, ни в местах постоянного времяпрепровождения аристократов, жили в ведомственном ЖК, попасть в который было той еще задачей, периодически пропадали с планеты и, что самое главное, являлись одиночками, на которых нельзя было надавить через родню. Ну, а девчонок затюкали по полной программе. К примеру, к Костиной успели посвататься то ли восемь, то ли девять раз!

Пока я переваривал эти новости, Власьев в сердцах спорол два куска яблочного пирога, потом осушил бокал вишневого сока, аккуратно промокнул губы салфеткой и заговорил о себе:

— Ничуть не лучше живется и мне: мой дед внезапно додумался, что мое прозябание в тылу во время войны не лучшим образом скажется на авторитете всего рода, его главы, моего отца и моем. Поэтому решил законопатить меня в НВАС…

— «НВАС»? — недоуменно нахмурился я.

— В Новомосковскую Военную Академию Связи… — убито вздохнул он. — На факультет, готовящий Умников. А теперь вдумайтесь в нюансы! Нюанс первый: меня планируется загнать туда только на время войны. Дабы можно было сказать, что я жаждал воевать на постановщиках помех или кораблях управления, как правило, выбиваемых самыми первыми, значит, герой, просто нереализовавшийся. Нюанс второй: эта академия выбрана только потому, что находится в самой защищенной части самой защищенной планеты Империи. Нюанс третий и последний: наши СБ-шники уже начали распространять слухи о том, что я, дескать, рвался туда все лето, всю осень и половину зимы, почти додавил деда и вот-вот получу карт-бланш на перевод!

Говорить, что этот поступок Игоря Аркадьевича ни разу не удивил, я, конечно же, не стал — сочувственно вздохнул и сжал предплечье друга. Благо, он сидел достаточно близко. А Марина весело усмехнулась, поймала сразу два вопросительных взгляда и объяснилась:

— На мой взгляд, твой дед вот-вот сделает фантастическую глупость!

— В смысле?

— Для перевода из гражданского вуза в военную академию тебе надо будет пройти врачебно-летную комиссию… ибо НВАС готовит офицеров для ВКС. ВЛК — название из далекого прошлого, а на самом деле тебя уложат в армейскую медкапсулу и прогонят по единому алгоритму проверки здоровья потенциального курсанта. Алгоритмы интеллектуального тестирования тоже единые…

— Хм…

— А теперь внимание: во время войны чаще всего гибнут пилоты малых кораблей — истребителей, минных заградителей, тральщиков, сторожевиков и так далее. Командование ВКС это прекрасно знает. Поэтому сейчас почти на каждом этапе тестирования потенциальному курсанту предлагается «будущее мечты». Причем не людьми, с которыми хоть как-то можно договориться, а флотскими искинами, выполняющими боевую задачу…

— Все, дальше можешь не объяснять! — радостно выдохнул Матвей. — Я поддаюсь давлению деда, попадаю на ВЛК, в какой-то момент подписываю контракт и учусь не на Умника, а на пилота?

— Угу. Но есть нюанс: не факт, что война продлится до твоего выпуска. А репутационные потери от разрыва контракта однозначно не обрадуют.

— Я не умею отказываться от своих решений… — ничуть не рисуясь, заявил он, от всей души поблагодарил Кару за подаренный шанс, на радостях умял еще один кусок пирога и спросил, реально ли, на ее взгляд, попасть не куда-нибудь, а в ИЛА.

— На мой взгляд — да: ты, помнится, как-то говорил, что учишься летать под руководством отставного военного пилота. А значит — если, конечно, он не полный идиот — уже получил неплохую базу. Искин ее однозначно заметит. И предложит условия по верхней планке или очень близко к ней. Вот тогда и дави…

Он кивнул, ушел в себя, минуты полторы обдумывал мысли, которые радовали, а потом помрачнел, поймал мой взгляд и вздохнул:

— Выход, предложенный Мариной, хорош всем, кроме одного: если меня все-таки отправят на Индигирку, то присматривать за девчонками придется не мне, а тебе…

…Девчонки напомнили о себе в седьмом часу вечера, сразу после того, как Власьеву позвонил дед и приказал немедленно лететь в поместье. Меня набрала Оля, весело сообщила, что они вот-вот освободятся, что хотели бы заглянуть в гости и что надеются на мое великодушие.

Я улыбнулся, заявил, что мое великодушие их не подведет, чуть не оглох от многоголосого восторженного вопля и попросил их поторопиться, дабы добавить настроения. Миронова пообещала лететь на крыльях любви, Маша с Настей начали изгаляться на тему полетов зимним морозным вечером, а Рита пострадала из-за того, что крыльев любви у нее больше нет, поэтому придется лететь к нам с Мариной на подаренном «Буревестнике». Увы, потом их кто-то отвлек, и Ольга, извинившись, сбросила вызов.

Матвей, прислушивавшийся к нашей перепалке, немного поколебался и взбунтовался — набрал деда, сообщил, что находится у меня, дал понять, что вернется в поместье не раньше полуночи, проигнорировал наезд, вырубил комм и ухмыльнулся:

— Он разозлился. Значит, отомстит… ускорив реализацию своих планов!

Поржали, обсудили еще два способа усилить гнев Игоря Аркадьевича и сообразили, что девчата прилетят с работы и голодными. Поэтому Завадская умчалась к терминалу ЦСД заказывать всякие вкусности. Ну, а я влез в Сеть с коммуникатора, нашел магазин, торгующий цветами, выбрал пять роскошных букетов и… показал другу итоговую сумму, появившуюся после оформления срочной доставки в мою квартиру.

Намек был понят влет — Власьев благодарно пожал мне руку, перевел ровно половину суммы и предложил позабавиться, подарив нашим героиням еще и очень большие шоколадки.

Как ни странно, нашли. Полуторакилограммовые. Потом наткнулись взглядом на всплывшую контекстную рекламу и приобрели сотню надувных шариков, четыре баллончика со сжатым гелием, метров двести разноцветных шелковых лент, два кластера мини-дронов, «умеющих» создавать красивую световую иллюминацию и тому подобную праздничную дребедень.

А после того, как оплатили доставку и этих покупок, я заметил еще одну всплывшую рекламу, поймал за хвост чертовски интересную мысль и задал Матвею вопрос на засыпку:

— Девчата по субботам работают?

— Обычно — нет. Но в эти выходные могут кого-нибудь подменить. Чтобы получить убедительнейшие основания не появляться дома. А что?

— Хочу слетать поближе к экватору. Оккупировать какой-нибудь дикий пляж хотя бы на несколько часов, позагорать и поплавать в океане…

Глава 4

17 января 2470 по ЕГК.

…Шестиместный лимузин «Посвист», арендованный мною в прокатном бюро Черепановых, возник в створе летного ангара «Иглы» в три пятьдесят девять, порядка пятидесяти секунд «полз» к конечной точке маршрута и замер перед нами ровно в четыре ноль-ноль. К этому времени Матвея и девчат уже плющило от предвкушения, поэтому он поднял с пола два из четырех баулов чуть ли не раньше, чем бортовой искин флаера открыл грузовой отсек, а дамы с гиканьем метнулись к медленно поднимавшимся «ласточкиным крыльям» боковых дверей. В салон утрамбовались за считанные мгновения — Оля, Маша и Настя втиснулись на задний диван, рассчитанный на двух взрослых или трех детей, Рита оккупировала левое кресло второго ряда, а Марина — правое первого.

Я помог Матвею с погрузкой нашего добра и пропустил вперед, а потом просочился к месту пилота, «убедил» искин в том, что потяну управление этой машиной, залил в систему пакет настроек всего и вся под меня-любимого, взял власть в свои руки, плавно развернул лимузин на месте, вывел на оперативный простор и с намеком шевельнул правой рукой.

Марина, назначившая себя штурманом после того, как наши «медички» договорились с начальством о переносе их дежурств с пятницы и субботы на следующие выходные, быстренько отправила на бортовой навигатор готовый маршрут, и искин, включившийся в работу, подсветил зеленым нужный пучок воздушных трасс. Вот я к нему и взмыл. Потом плавно, но быстро поднялся на безлимитку, разогнал тяжелую, но мощную машину до тысячи ста километров в час и врубил автопилот.

Тут-то Власьева и прорвало:

— Ну все, теперь я точно заслужил жесточайшее наказание — перевод в НВАС!

— Ну да… — весело поддержала его Верещагина. — Ты посмел отключить коммуникатор, не вернулся в поместье и пропал… вернее, пропадешь на сутки с лишним!

— И найти тебя будет проблематично: флаеры Тора, Марины и Риты из «Иглы» не вылетали, а СБ этого ЖК не делится информацией о своих жильцах и пресечет любую попытку силой вломиться в квартиры Йенсена и Завадской! — закончила Миронова и притворно вздохнула: — Ну, и как тут не наказать взбунтовавшегося мальчишку?

— Мне тоже влетит по первое число… — злобно усмехнулась Маша. — По последним «разведданным», сегодня вечером в наше поместье собирается нагрянуть родня Антошки Завалишина. Сватать меня за свою кровиночку. А я не вернусь из госпиталя и, тем самым, не позволю оценить свои стати главным экспертам Белогорья по девичьим прелестям!

Тут Оля помрачнела и здорово напрягла меня. Ибо все остальные были потомственными аристократами, знали, о ком идет речь, и поняли, чем грозит это сватовство, еще до ее комментария:

— Отвратительная новость, однако: Завалишины — род не из последних, а в представлениях твоих родичей Антошка — Жених Мечты. Впрочем, мои бы тоже прогнулись, не задумываясь, будь этот самовлюбленный дурачок без ума не от натуральных блондинок, а от рыжых…

— Вот и я боюсь, что сегодня меня продадут… — призналась Костина и… сорвалась с нарезки: — Матвей, выведи, пожалуйста, на вашего юриста и меня: я тоже хочу эмансипироваться и выйти из рода. По возможности, уже в этот понедельник. А контракт с ВКС подпишу сама. Благо, алгоритм уже проверен в деле…

Власьев коротко кивнул, пообещал связаться с юристом в девять утра и снова замолчал. Зато заговорила Кара. На командно-штабном:

— Как решишь все вопросы, тоже переселишься ко мне. Даже не пытаясь сопротивляться. Кстати, что у тебя с деньгами?

Маша попробовала потрепыхаться — заявила, что «на всякий случай» открыла личный счет, перевела на него все накопления и сможет оплачивать съемную квартиру, но понимания не нашла:

— В съемную квартиру может вломиться кто угодно. А в наш ЖК — нет. Поэтому переселение ко мне — действие из списка жизненно необходимых.

Костина заколебалась, и я помог ей принять правильное решение:

— Маш, Марина права: если твои пообещают тебя Завалишиным, то будут вынуждены сделать все возможное и невозможное, чтобы вернуть тебя в род и сдержать слово. А мы уважаем и тебя, и твои решения, поэтому, считай, что уже помогли. И еще: ты нас не стеснишь. Никаким боком. Так что выброси из головы все сомнения, делай то, что считаешь должным, и опирайся в том числе и на нас. Само собой, если считаешь друзьями, а не шапочными знакомыми.

— Спасибо… — благодарно выдохнула она, потом, видимо, вспомнила, что мы летим отдыхать, и попробовала разрядить обстановку немудреной шуткой: — Кстати, боюсь, что завидовать тебе вот-вот начнут вчетверо сильнее…

Миронова расхохоталась еще до того, как Костина закончила эту мысль, а Ахматова, явно сидевшая на той же волне, весело объяснила, о чем речь:

— Тор, ты соблазняешь одну неприступную красотку за другой, и список твоих побед внушает даже не уважение, а почтение. Ведь в нем — двукратная чемпионка Империи по боям без правил среди любителей Дарья Темникова, самая юная кавалерственная дама двух боевых орденов Империи Марина Завадская и одна из двух самых заслуженных юных повелительниц медкапсул всея Вселенной Рита Верещагина. А в начале следующей недели к ним добавится самая заслуженная студентка-медик и, в то же самое время, самая сексуальная блондинка Всех Времен и Народов Мария Костина, и эта победа гарантированно ввергнет в глубочайшую депрессию абсолютное большинство признанных экспертов по охмурению женщин!

— Может, их стоит добить, распространив слух о том, что Тор соблазнил еще и вас с Настеной? — ехидно спросил Матвей, и Оля изобразила стеснение:

— Ну… он — уже… Обеих… Просто об этом еще никто не знает…

Заржали все. Потом развили столь благодатную тему, довели «самую сексуальную блондинку всех времен и народов» до смеховой истерики и, тем самым, помогли «отпустить» назревшие проблемы…

…К архипелагу Солнечный подлетели в начале одиннадцатого, скинули скорость, полюбовались фантастически красивой панорамой и спикировали к арендованному острову. Его тоже рассмотрели. С высоты птичьего полета —

— оценили дизайн трехэтажного коттеджа, размеры бассейна и пляжа, чистоту воды в здоровенной лагуне и состояние водной глади, сочли, что в реальности это место выглядит ничуть не хуже, чем в рекламной интерактивной модели, и даже посочувствовали владельцам курорта, несущим сумасшедшие убытки из-за войны. Потом я уронил машину к посадочной площадке, прятавшейся в облагороженных джунглях, вырубил движок, выпустил народ на оперативный простор и тоже выбрался из салона.

Первый же вдох «обжег» легкие приятным жаром, прямые лучи светила согрели кожу, а чарующие запахи тропического леса, раздраконив обоняние, в разы усилили и без того неслабый энтузиазм. В общем, свою долю полезного груза я выдернул из багажного отсека шустрее, чем Матвей, и рванул следом за девчатами, уже умчавшимися занимать самые козырные места.

Догнать, естественно, не догнал, но получил лишние основания оценить характеры наших девчат: к тому времени, как мы с Власьевым поднялись на второй, жилой, этаж, они успели определиться, кто где ночует, и… оставили по спальне с «самым красивым видом на океан» нам, парням! Причем, как я понял, приняли это решение единогласно и до «основной войны». В том же стиле вели себя и после того, как поселились, переоделись и спустились в большую гостиную: накрыли на стол, заявив, что отдых подождет, а наш голод — нет, накормили, напоили, посмешили и помогли забыть о мире за пределами архипелага.

В общем, их стараниями к концу трапезы общее настроение компании пробило потолок. Поэтому мы разбежались по своим логовам, натянули кто плавки, а кто купальники, встретились в фойе и обменялись комплиментами — мы, парни, восхитились изысканной красотой, умопомрачительной пластикой и непередаваемым шармом девчонок, а они «обозвали» нас жилистыми, но чертовски симпатичными здоровячками. А потом мы все-таки вышли под солнце, начавшее жарить, спустились к океану, вошли в лагуну и аж застонали от удовольствия. Ну, или застонал. Я. Ибо в прошлой жизни бывал только на море. Дважды — в глубоком детстве, до гибели отца. И четыре раза — с мамой и дядей Калле.

Завадская тоже прибалдела. Но в другом ключе — рухнула в воду рядом со мной, поизображала медузу до тех пор, пока весь остальной народ не уплыл подальше, а потом дотронулась до предплечья и легонечко подколола:

— Отдых у океана — организовал. Необитаемый остров — тоже. А о том, что правильно отрываться лучше всего вдвоем, почему-то забыл. Ну, и как мне теперь убегать к океану голышом?

Я улыбнулся, сложил ладонь лодочкой, плеснул в насмешницу струйкой воды и спровоцировал начало Большой Войны по правилам «каждый за себя». Как? Да очень просто: Марина мне ответила. А Маша, заметив, что появилась возможность подурить, радостно взвыла, на полной скорости помчалась к нам и сбила с пути истинного всех остальных.

Заплыв к коралловым рифам тоже доставил море удовольствия. И пусть мы забыли прихватить с собой маски, индивидуальные дыхательные аппараты и ласты, из-за чего любовались подводным миром «очень приблизительно», но все равно нанырялись до умопомрачения и всю дорогу до берега обсуждали цвета тропических рыбок и водорослей, размеры клешней крабов и ракушек, соленость океанской воды и наши навыки.

Вернувшись к дому, смыли соль в открытом душе на бортике бассейна, оккупировали лежаки, и… девчата устроили нам с Матвеем испытания воли — притащили защитные кремы и начали грызться за право мазать ими… наши «роскошные тела». Мы от греха подальше перевернулись мордами вниз и все равно попали — Марина нагло уселась мне на поясницу и начала втирать крем в трапеции, а Рита в том же стиле «атаковала» Власьева.

Не знаю, как Матвею, а мне было адски тяжело — проснувшаяся фантазия напомнила о договоре с Завадской и начала подкидывать такие волнующие идеи, что пришлось открывать глаза и искать способ отвлечься. Увы, в поле зрения обнаружилась картинка, только добавившая жару — Оля с Настеной, развлекаясь, втирали крем в задние поверхности бедер Маши и обсуждали форму, размеры и упругость ее попки, а их «жертва» млела от удовольствия, требовала не халявить и угрожала «отдаться» кому-нибудь из нас.

Кстати, первой посерьезнела она же. Сразу после того, как Миронова с Ахматовой переключились на ее икры:

— Откровенно говоря, я все никак не расслаблюсь. Да, разумом понимаю, что мы качественно срубили хвосты, а значит, наши телохранители тут точно не нарисуются, но мне все равно чудятся их взгляды, а часть сознания суммирует грехи, за которые придется отвечать.

— Да, отрываемся мы на порядок отвязнее, чем когда-либо… — спокойно согласилась Оля. — Но в нашей компании это нормально. Ведь нас никто не обидит, не подставит и не выставит на посмешище. Так почему бы не расслабиться? Кстати, парни, вы вели себя исключительно достойно даже во время тестовых шуток за гранью допустимого. Мы — в восторге. Большое спасибо…

— Они у нас ничего… — хохотнула Верещагина и продолжила глумиться: — Или даже очень ничего!

— Не скажи, волнуют? — ехидно поинтересовалась Ольга и нарвалась на игривый ответ:

— А разве они могут НЕ волновать? Ну, соври что-нибудь, святоша!

Словосочетание «во время тестовых шуток за гранью допустимого» мгновенно переключило меня в рабочий режим, поэтому в продолжение этой шуточной перепалки я вдумывался, как в тестовое задание дяди Калле — искал второе дно чуть ли не в каждом слове, анализировал интонации, паузы и даже ритм дыхания. Да, это не мешало отвечать на вопросы или отшучиваться, но занимало почти все ресурсы мозга. Поэтому в тот момент, когда Завадская закончила с задней поверхностью моего тела и потребовала переворачиваться, я выполнил «приказ» на автомате. А еще минут через пятнадцать-двадцать так же спокойно поменялся с напарницей местами и занялся ее тушкой.

Как выяснилось чуть попозже, Миронова тестировала не только меня, но и Кару. Но проверила ее «на излом» уже после того, как она перевернулась на спину и, как ни в чем не бывало, подставилась под мои руки «еще и так» — присвистнула и назвала на редкость безбашенной особой.

Марина приоткрыла один глаз, посмотрела на нее и фыркнула:

— Оль, я его второй номер. То есть, мотаюсь вместе с Тором… к черту на рога, рискую жизнью по-настоящему, успела убедиться в исключительной надежности и даже не доверяю, а верю. Разницу понимаешь?

Та выслушала этот монолог, кусая губы, а потом виновато вздохнула:

— Понимаю. Но привыкла оценивать все, что вижу и слышу, через призму представлений гражданского лица. Поэтому… извини, я была неправа. Такого больше не повторится.

— А не за что извиняться. Ведь ты и есть гражданское лицо. С одной-единственной «призмой».

— Уже не единственной… — призналась Миронова и позволила заглянуть в свою душу: — Работа в госпитале избавила меня от большей части прежних шор, показала жизнь во всей ее «красе» и вынудила научиться сопереживать. А это больно. И я, бывает, забиваю те переживания всякими глупостями вроде анализа поведения окружающих и попыток заглянуть под их маски…

— А у нас с Тором масок нет, верно?

— Да, вы живете войной. И не видите смысла тратить время, силы и душу на Игры Статуса тыловых крыс…

Тут меня накрыло отголосками ее боли, и я помог с ними справиться:

— Маш, нам с Мариной действительно не до игр. Но вы — ни в коем случае не тыловые крысы. Ибо каждый божий день воюете со Смертью и отбиваете у нее жизни таких же вояк, как мы. Скажу больше: на мой взгляд, ваша война в разы сложнее и болезненнее нашей. Ведь мы рискуем собой и друг другом, а вы пропускаете сквозь свои сердца боль, страхи и отчаяние сотен раненых. И последнее: не научитесь сбрасывать этот негатив — либо выгорите, либо сломаетесь. Так что… мы поймем, поможем и поддержим. Даже в том, что большинству «гражданских лиц» покажется форменным безумием.

— Форменным безумием, говоришь… — задумчиво пробормотала она, расфокусировав взгляд, а через мгновение «вернулась к нам» и решительно тряхнула волосами: — Спасибо и за поддержку, и за подаренный свет в конце тоннеля. Мне полегчало. Поэтому сегодня я буду просто дурить. А завтра-послезавтра как следует обдумаю и «форменное безумие».

Дурить начала сразу после того, как все мы намазались кремом — влезла в «меню» доступных развлечений, нашла вариант, пробудивший интерес, и куда-то унеслась. Вернулась буквально через пару минут с водяным гравиком^[1] на плече, отдала «игрушку» Матвею, первым кинувшемуся на помощь, и спросила, кто составит ей компанию в безбашенных гонках по океану.

К эллингу рванули все, кроме Риты — она попросила Власьева захватить доску и для нее, но ускакала в дом. А через несколько минут встретила нас на берегу в закрытом купальнике. И ответила на немой вопрос Матвея без купюр:

— Я с гравиками на «вы». Поэтому буду падать. А тот лифчик мою грудь не удержит…

…Как вскоре выяснилось, с гравиками были на «вы» все, кроме меня. Но народу хотелось буйного веселья, поэтому даже самая «неумеха» — Настена — разгоняла свою доску до предельной скорости, входила в слишком крутые виражи, пыталась прыгать на волнах, создаваемых другими, безостановочно падала и хохотала на весь архипелаг. Остальные девчата отрывались ничуть не менее отвязно. А мы с Матвеем самоотверженно изображали то спасателей, то жертв дамского коварства. То есть, подлетали к жертвам собственного безрассудства, помогали взобраться на доску и частенько слетали со своих. То от намеренных толчков, то от «случайных потерь равновесия», то от чьих-либо самоубийственных таранов. Но было весело. И волнительно — девушки сияли на зависть любому светилу и так сильно «фонили» воистину запредельным счастьем, что ощущались фантастически красивыми. Вот нас периодически и накрывало. В смысле, заставляло либо зависать, любуясь той или другой, либо запечатлевать для истории особо интересные моменты.

Кстати, взлет наших камер АВФ не остался незамеченным — после того, как девчата умотались падать, заявили, что хотят пить, и порулили на берег, Рита догнала Власьева, уравняла скорости гравиков и «наехала» на нас обоих:

— Парни, я требую просмотра компромата!

— Всего-всего! — «злобно» уточнила Оля. — То есть, включая тот, который уже отобрали для личных коллекций.

А Маша сочла необходимым нас «успокоить»:

— Даем слово, что не заставим удалить ни одной голографии и ни одного видео. Ибо понимаем, что такие «шедевры» должны веселить нашу компанию долгие годы…

Глава 5

8 января 2470 по ЕГК.

…Радовать СБ-шников сразу четырех не последних аристократических родов Империи простыми решениями я не собирался, поэтому «потерял» Олю, Машу, Настю и Матвея в летном ангаре первого попавшегося на пути торгово-развлекательного центра для дворян. Потом зарулил в кафе «Сладкоежка», о котором половину перелета до Новомосковска так вкусно рассказывали дамы, и позволил Марине с Ритой скупить треть свежей выпечки, обнаружившейся на витринах. А после того, как коробки с покупками перекочевали в грузовой отсек лимузина, завез спутниц в один из лучших цветочных салонов столицы и порадовал роскошными букетами.

К этому моменту все Четверо Смелых успели добраться до родовых поместий и прислать сообщения с плюсиками, так что я со спокойным сердцем повел флаер к «Игле». А уже минут через восемь-десять искренне восхитился дурной упертости юриста Костиных и командира их же ГБР, встретивших нас в летном ангаре: первый заступил мне дорогу и нагло потребовал объяснений, а второй безапелляционно заявил, что мы летим с ними, и потянулся к кобуре скрытого ношения.

Попытка выхватить игольник развязывала мне руки, так что свежайший эклер, который я вроде как собирался укусить, влетел в лицо фантастически самоуверенного вояки, заляпал кремом и отвлек. Но долю секунды. Но этого промежутка времени хватило за глаза — я «внезапно» оказался рядом, забрал ствол, из вредности сломав идиоту указательный палец предохранительной скобой спускового крючка, высек ноги, разорвал дистанцию, поймал взгляд мгновенно побледневшего крючкотвора и сообщил, что ему придется отвечать перед Законом за попытку похищения военнослужащих и угрозу оружием.

— Вы нас неправильно поняли! — промямлил он, но я показал ближайшую потолочную камеру, а командир дежурной смены СБ «Иглы», влетевший в летный ангар вместе с четверкой подчиненных буквально через десять секунд, прервал эту дискуссию монологом, не оставившим представителям Костиных свободы для маневра:

— Господа, настоятельно прошу пройти с нами: вам придется подождать прибытия группы быстрого реагирования Службы Специальных Операций, сотрудников которой вы только что пытались похитить. Сопротивляться очень не советую: все ваши противоправные действия, начиная с запроса для получения гостевого допуска в наш жилой комплекс вроде как для визита к Смирновым и заканчивая попыткой достать оружие, задокументированы, соответственно, мы вправе задержать вас предельно жестко…

Он обратился и ко мне — уважительно поздоровался, сообщил, что эта парочка была в гостях четырьмя этажами ниже и поднялась в летный ангар за считанные секунды до нашего прилета, а значит, получила информацию о скором прибытии «Посвиста» от еще неустановленного сообщника, извинился за это происшествие и заявил, что ко мне и моим спутницам никаких вопросов нет. Вот мы к лифтам и поперлись. Само собой, не забыв прихватить сладкий груз и отправить флаер в ППД.

Пока ехали на сороковой и шли к моей квартире, обсуждали наглость личностей, привыкших к безнаказанности. А после того, как ввалились в прихожую и закрыли дверь, Рита мрачно вздохнула:

— Судя по всему, Машу все-таки просватали. Боюсь представлять, как на нее сейчас орут…

— Ей надо дотерпеть до понедельника… — напомнила Марина, отобрала у меня половину пакетов, заявила, что эта выпечка — для Верещагиной, и унесла отжатое в свою квартиру.

Вернулась через считанные минуты, нашла нас в большой гостиной и увела в малую. По дороге выяснила, что я уже поручил Фениксу организовать ужин, и удовлетворенно кивнула. Потом плюхнулась на диван рядом с Ритой, все еще переживавшей за любимую подругу, обняла за плечи и пообещала, что с Костиной все будет хорошо. Ну, а я добавил прочности этим планам нашей шайки-лейки:

— Рит, мне только что прилетел очередной приказ Большого Начальства. Поэтому сразу после ужина мы с Мариной умотаем на космодром и уйдем из системы. Да, будем на связи. Но, на мой взгляд, этого мало. Хотя бы из-за того, что Матвея могут «наказать» уже сегодня, и он не сможет подстраховать ни Машу, ни Олю, если ее «форменное безумие» — тоже выход из рода. В общем, за старшую придется остаться тебе. Лови два файла. В первом — реквизиты нового банковского счета Костиной в Императорском банке, а во втором — еще одного, анонимного. С деньгами для решения любых проблем, которые могут возникнуть у Маши, Оли, Насти или у самого Матвея. Вопросы?

Задала. Пяток уточняющих. Потом заявила, что не подведет, заметила, что дроиды уже накрыли на стол, перебралась на свое место, налила в бокал минералки, пригубила и снова поймала мой взгляд:

— Имей в виду, что Завалишины входят в тридцатку влиятельнейших родов Империи и в принципе не умеют отказываться от своих планов, а одна из родных тетушек жениха Маши замужем за четвероюродным племянником Императора…

…В Вороново прилетели в двадцать три пятнадцать. На двух флаерах. В подземных коридорах белого сектора разделились. А через четверть часа Кара, оставившая «Волну» в своем ангаре, прибежала ко мне, и мы отправились к «Наваждениям».

Реакция напарницы на внешний вид этих МДРК мало чем отличалась от моей — Марина на какое-то время забыла обо всем на свете и, кажется, даже дышала через раз. А после того, как налюбовалась обоими, повернулась ко мне и спросила, который из них — ее. Хотя знала, что это можно выяснить, просто «постучавшись» к искину. Но ей хотелось именно такого «внимания», вот я и поразвлекся — с намеком отставил локоть, дал возможность в него вцепиться, отправил Ариадне команду опустить аппарель, поднял Завадскую сначала в трюм, а затем и на первую палубу, повернул к двери командирской каюты и предложил оценить наши труды.

Девчонка вошла внутрь, огляделась, довольно мурлыкнула и включила первую космическую. А после того, как пощупала белье, заглянула в санузел и убедилась, что зелень в правом углу — это голограмма,

повернулась ко мне и обожгла взглядом, полным желания:

— Я в восторге. Но поблагодарю так, как требуют… душа и тело, уже на струне. Ибо в данный момент… за себя не ручаюсь, а до звонка Переверзева осталось всего ничего.

Меня бросило в жар. Но терять голову было нельзя, поэтому я облизал пересохшие губы и коротко кивнул:

— Намек понял. Так что ухожу…

Всю дорогу до своей командирской каюты представлял… всякое-разное. А там заставил себя успокоиться, разделся, на всякий случай принял ледяной душ и облачился в скаф. Потом поднялся в рубку, уселся в пилотское кресло, заблокировал замки, организовал конференцсвязь и вздохнул:

— Да уж: двое суток предвкушения…

— … и буйствующая фантазия… — понимающе ухмыльнулась напарница. причем «собой», а не аватаркой.

— … это испытание не для слабовольных!

— С силой воли у тебя все в порядке… — хохотнула она и собралась, было, сказать что-то еще, но тут ко мне «постучался» куратор, и я, изобразив вполне понятный жест, принял вызов.

Как выяснилось уже через мгновение, Владимир Михайлович набрал и Марину. Так что у меня перед глазами возникло сразу два изображения. А еще через миг левое, пребывавшее не в настроении, заговорило:

— Здравствуйте. Операция, из-за которой мы были вынуждены укоротить ваш отдых, отменена: появились основания считать, что агент, на основании донесения которого была спланирована серия диверсий в нескольких системах Коалиции, может работать под контролем. Рисковать лучшими свободными оперативниками и личным составом элитных ОГСН не в наших привычках, так что теоретически я должен был бы разрешить вам продолжить отдых, но вынужден отправить в новый рейд. Боевую задачу поставлю ориентировочно через пять-пять с половиной часов — то есть, после того как проверю кое-какие нюансы полученных данных. Но если они верны, то вылетать вам надо прямо сейчас и на «Наваждениях». Поэтому ловите алгоритм ухода с планеты и из системы — который, кстати, будет использоваться достаточно часто — прыгайте на Каганат и ждите моего сообщения. На этом все. Желаю удачи…

Новый алгоритм начал радовать с момента отрыва от пола ангара: как только наши МДРК, прятавшиеся под маскировочными полями, оказались в воздухе, из центра зеленого сектора космодрома стартовал тяжелый корабль-матка и на пяти километрах ненадолго открыл летную палубу. Мы, конечно же, по очереди влетели внутрь, «тенькнули» на заранее оговоренных частотах и притерлись к палубе. Бронеплита сразу же вернулась на место, а после того, как борт прокатил нас по своему «коридору» и оказался в открытом космосе, выпустила на оперативный простор. Да, во внутрисистемный прыжок мы ушли сами. Но — к ЗП-пятнадцать. То есть, к «единичке», ведущей на Каганат. А после возвращения в обычное пространство лишний раз убедились в том, что наш куратор всегда выполняет обещания — вектор разгона для выхода на струну был вычищен даже от масс-детекторов, а патрульная группа болталась далеко в стороне, а значит, тоже не могла использовать запросчики.

— Миленько, однако… — уважительно пробормотал я, вставая в разгон, проконтролировал процесс стыковки кораблей, опустил аппарель, «заглянул» в свой трюм, дождался появления Марины и полностью передал управление Фениксу. Ибо с уходом на эту струну он мог справиться и сам…

…В мою каюту спустились уже в гипере. Перешагнув через порог, Кара замерла, как вкопанная, а потом прозрела:

— Черт, не сразу сообразила, что правую стену визуально «отодвинула» голограмма, и решила, что ты каким-то образом срезал несущую переборку.

— Мне просто захотелось простора… — с улыбкой признался я, скользнул между нею и «невидимой» стеной, отключил «картинку» и начал избавляться от скафа.

— Разденемся — верни голограммы обратно! — потребовала напарница. — Они добавляют уюта.

Пообещал. И сосредоточился на процессе. Ибо проснувшаяся фантазия начала кружить голову очень уж игривыми «картинками».

Кару плющило ничуть не слабее меня — коснувшись моего предплечья во время заталкивания шлема в шкафчик, она аж вздрогнула, по пути в санузел призналась, что ей срочно нужен очень холодный душ, а после того, как снова нарисовалась на пороге, заявила, что Переверзев мог бы прислать сообщение и побыстрее. Я был того же мнения. Поэтому заглядывал в «Контакт» даже во время водных процедур. Увы, без толку. Так что сушил тушку и надевал халат медленнее некуда. А к кровати шел, как приговоренный к смерти — к эшафоту. Впрочем, лечь — лег. Эдак в метре от Марины. И начал потихоньку сдавать позиции. То есть, перевернулся на бок, чуть не утонул во взгляде, затянутом поволокой предвкушения, полюбовался искусанными губками, на какое-то время потерялся в аппетитной складочке между полушарий груди, нескромно демонстрируемой неплотно запахнутым халатом, немного позалипал на бедро, открытое почти на треть, оценил красоту голеней и мысленно отметил, что ножки Кары тянут баллов на одиннадцать. По десятибалльной системе.

А вот вспоминать оценки остальным прелестям, сделанные во время пляжного отдыха, каюсь, побоялся. Так что снова заглянул в «Контакт», снова расстроился и… заметил момент появления конвертика!

— Пришло⁈ — воскликнула Завадская, заметившая, что я заулыбался, «возникла» рядом, опрокинула меня на спину, привалилась к левому боку и потребовала включать воспроизведение.

Включил. После того, как заставил себя абстрагировался от ощущений, подаренных ее прикосновением к грудине, и вдумался в монолог куратора. Хотя вру: в суть боевого задания я вник только во время второго просмотра. А первый одарил одним-единственным выводом: отвечать Переверзеву не надо!

Третий раз просматривать не стал. Но вывесил перед собой трехмерную карту территории Каганата, попросил Феникса нанести на нее наш нынешний курс, определился с системой, в которую надо вывалиться, вычислил точное время схода со струны, запрограммировал автомат отключения гиперпривода, «завел» таймер обратного отсчета и поймал взгляд Завадской:

— Мы пробудем в гипере тридцать шесть часов двадцать пять минут…

— Для первого раза сойдет… — хрипло пошутила она, закрыла глаза и потянулась к моим губам.

Я «поддался». В смысле, позволил ей насладиться умопомрачительным поцелуем, с трудом удержался на грани срыва и в тот момент, когда Марина переводила дыхание, загрузил ее «императивом номер один» по мнению дяди Калле:

— Я ласкаю, а ты полностью растворяешься в ощущениях и не думаешь вообще. До тех пор, пока я не разрешу. Договорились?

Она кивнула и обмякла. Хотя за миг до этого выпутывала руку из рукава халата. Потом позволила перевернуть себя на спину, расслабилась и все-таки нарушила безмолвное обещание. Правда, минуты через две и всего один раз:

— Определенно, твоя техника работы со струной — это методика двойного назначения!

Я согласился. И частью сознания загнал себя в прошлое. В цикл лекций второго отца, объяснявшего принципы удовлетворения женщин. Нет, ничего важного я, конечно же, не забыл. Просто старательно удерживал себя перед «точкой невозвращения». А она была чертовски близко: мало того, что с моей последней «тренировки» по этой «дисциплине» прошло девять с половиной месяцев, и накопившееся желание било в голову, как крепостной таран, так еще и Марина была чудо, как хороша. И я сейчас не о фигуре — хотя свою роль, безусловно, играла и она — девчонка оказалась чувственной до безобразия и, вспыхнув еще при «тестовом» прикосновении к шее, распалялась все сильнее и сильнее!

Вот в какой-то момент и начала «улетать». Первый раз ее накрыло от прикосновений губ ко внутренней поверхности правого бедра. Второй — на последних сантиметрах «дорожки», проведенной кончиком языка от левого колена до левой груди. Третий — во время долгого и ласкового поцелуя в губы, «совмещенного» с еле заметными «точечными» прикосновениями к разным точкам разгоряченного тела. А потом — то есть, во время третьего «отката» — Завадская чуть было не свела с ума меня. Открыв глаза, поймав мой взгляд и выдохнув три коротеньких предложения:

— Я хочу ТЕБЯ! И уже не боюсь. Бери…

«Взял». От переизбытка желания в лучшем случае на «троечку». Зато после того, как Кара ополоснулась, полежала в медкапсуле и вернулась ко мне, побил все личные рекорды. Впрочем, они ставились с девушками, к которым я чувствовал в лучшем случае сильный интерес, а тут наслаждался каждым «откликом». Вот и постарался — затащил Завадскую на «пик», удерживал на нем как бы не полминуты, а потом отпустил тормоза и сам.

Третий тоже получился лучше некуда. Но все равно обломал — перебрав слишком сильных ощущений, девчонка растеклась по простыне, как медуза на летнем солнце, облизала пересохшие губы и виновато вздохнула:

— Разумом хочу еще. А тело уже не может. Простишь?

Я растрепал ей мокрую челку, попросил Феникса прислать две бутылки воды без газов, сходил к приемному окошку ВСД, вернулся к подруге, помог ей приподняться, напоил и был назван Мужчиной Мечты. Вторую похвалу заслужил после того, как вытребовал в каюту «Техника» и все время, пока он перестилал кровать, держал Марину на руках. А еще через несколько минут она нашла в себе силы перевернуться на бок, кое-как ввинтилась мне под руку и как-то странно усмехнулась:

— Тор, у меня появилось новое дополнение к нашим договоренностям…

Я вопросительно выгнул бровь, и девчонка рубанула правду-матку:

— Мне все понравилось. Настолько сильно, что… выключи, пожалуйста, стеснение и все то, что может помешать… проявлять инициативу. И проявляй. Причем чем чаще — тем лучше. И еще: я «села» на курс ПЗС, так что можешь не выбирать ни время, ни место…

Тут я вспомнил бородатый анекдот и процитировал последнюю фразу:

— Ты не знаешь, как это называется, но теперь оно стало твоим хобби?

Марина жизнерадостно расхохоталась, потом «злобно» прищурилась, легонечко царапнула меня ноготками, посерьезнела и отрицательно помотала головой:

— Нет, в данном случае «хобби» — это наслаждение самим процессом. А я до последней минуты действия договоренностей буду спать только с тобой…

Глава 6

20 января 2470 по ЕГК.

…В Суяб просочились в понедельник «утром» по внутрикорабельному времени через зону перехода с коэффициентом сопряжения три шестьдесят два, расцепились и прыгнули к третьей планете. Рассказывать Марине о моем прошлом визите в эту систему было нельзя, поэтому я «поностальгировал» молча. А после того, как облетел половину «шарика» по экватору, уставился на обломок сверхтяжелой верфи, к которому местные умельцы присобачили примерно такой же объем конструкций и снова запустили процесс. Правда, новых дредноутов «Барха Тегин» на стапелях не обнаружилось, зато на них вовсю ремонтировали линкоры и тяжелые ударные крейсера.

«Охамели, однако…» — весело подумал я, потом задвинул неуместное чувство куда подальше и продолжил заниматься делом. То есть, проверять доклады местной агентуры и корректировать уже не свои, а наши планы. Кара тоже не бездельничала, поэтому к одиннадцати утра мы «добили» последний пункт контрольного перечня задач и ушли во внутрисистемный прыжок к зоне перехода, ведущей в сторону ССНА, на четыре с лишним часа раньше, чем рассчитывали.

Увиденное там не разочаровало — облако масс-детекторов, вывешенное вокруг области схода со струны, впечатляло как размерами, так и плотностью, а вместо стандартной патрульной группы в ней болталось аж шестнадцать «Самумов», шестьпостановщиков помех, восемь минных заградителей, два корабля управления, сторожевики, корабли-матки и так далее. Наверняка где-то висели и «невидимки», так что мы не стали разводить ля-ля даже с помощью систем связи, действующих только на сверхкоротких расстояниях.

Дурели от безделья до семнадцати двадцати по времени Новомосковска, а потом тюркские посудины вышли из комы, и взбодрили нас. «Красотой» спешного перестроения в конвойный ордер. При этом тральщики образовали полусферу, направленную в сторону Суяба-три, крейсера «изобразили» что-то вроде несущих стен виртуального «снаряда», звенья истребителей закосили под второй слой и так далее. Но получавшаяся формация была заметно длиннее облака масс-детекторов, поэтому мы с Карой осторожненько влетели внутрь полусферы и аккуратненько «оседлали» чем-то понравившиеся крейсера.

Амеровские тяжелые транспортники, вроде как, притащившие в Каганат тяжелые противокорабельные ракеты, вышли из гипера в восемнадцать ноль-одну, очень шустро определились со своим положением в пространстве, уверенно влетели в центр ордера, выстроились в плотную «колбасу» и врубили маршевые движки одновременно с бортами конвоя.

Весили эти дуры о-го-го, так что ордер разгонялся медленно, печально, но очень красиво: стая тральщиков шмаляла тралами прямо по курсу, крейсера и большая часть кораблей пожиже двигалась, как на параде, а истребители носились вокруг формации по псевдохаотическим траекториям, и вспышки сотен эволюционников создавали праздничное настроение. По крайней мере, у меня: я обращал на них внимание после каждой смены «лошадки». Так как вынужденно передавал бразды правления искину и уходил в режим ожидания.

Ну, а Феникс — а где-то «неподалеку» и Ариадна — впахивал, как раб на каменоломне: опускал аппарель, аккуратно «притирал» к прочным корпусам «избранных кораблей» по четыре «Гиацинта» с активированными «шапками», закрывал трюм и докладывал о готовности к следующей «пересадке».

В общем, разгон на внутрисистемный прыжок прошел очень нескучно. А самое последнее мгновение еще и страшно порадовало. Одновременным «сворачиванием в трубочку» всех шестнадцати крейсеров и половины — то есть, восьми — транспортников. Поэтому первое, что я сделал после того, как «Наваждение» оказалось в гипере — врубил «Контакт» и наговорил Завадской короткое, но эмоционально насыщенное сообщение:

— Мариш, ты у меня чудо — отработала, как часы, и «зарядила» все «свои» борта! С меня причитается…

Ответ прилетел буквально через минуту и заставил улыбнуться:

— У меня очень строгий наставник, и с ним не забалуешь. В смысле, во время акций. Зато в промежутках… В общем, поймала на слове и рассчитываю на очень и очень многое…

На этой провокационной ноте общаться прекратили. Ибо расслабляться было рановато. Поэтому, вывалившись в обычное пространство, шустренько свалили из фокуса начинающегося бардака, перебрались поближе к планете и понаблюдали за второй частью «Марлезонского балета» уже оттуда. А она тоже радовала со страшной силой. Чем именно? Да транспортники, которые мы зарядили, но не стали взрывать, в панике вывели маршевые движки на форсаж и поперли к Суябу, истребители, которые перед самым уходом на струну ушли на летные палубы носителей, спешно вылетали в космос и неслись вдогонку, чтобы прикрыть хоть часть особо ценного груза, а остальные тюркские борта дурили кто во что горазд: МРК и МДРК сканировали пространство, МЗ-шки сбрасывали минные кластеры, «Сеятели» — масс-детекторы, постановщики помех расходились в стороны, чтобы, в случае чего, побыстрее «задавить» обнаруженного врага, сторожевики метались из стороны в сторону как бы не в поисках хоть каких-нибудь обломков «пропавших» крейсеров и так далее.

Правда, за суетой в области выхода конвоя в обычное пространство я толком не следил — меня занимали транспортники, мчавшиеся к вожделенной планете на расплав движков. Феникс тоже «фиксировал внимание» на этих бортах, поэтому демонстрировал мне не метки, а достаточно плотный пучок траекторий. Чтобы визуализировать процесс и… не отвечать на одни и те же вопросы.

Кстати, этот алгоритм наблюдения, придуманный мною, доказал свою полезность в самом начале четвертой четверти дистанции полета амеровских лоханок: плотный пучок вдруг разделился на две равные половины, и пунктир расчетных траекторий, генерируемый искином, «обнял» Суяб с обеих сторон.

Тут я, каюсь, заорал. Что-то типа «Сработало!!!» А потом поработал оптическим умножителем, приблизил «левый» орбитальный склад ракетно-артиллерийских вооружений, к которому некий доброхот отправил половину «спасшихся» грузовиков, и расплылся в предвкушающей улыбке. Само собой, полюбовался и «правым», к которому неслась вторая половина.

За «троянскими конями» следил с неослабевающим интересом все время их полета и швартовки. А через десять минут после начала разгрузки — то есть, после того как элеваторы складов потащили первые десятки тяжелых ПКР к казематам — спустил Феникса с поводка.

Рвануло — любо-дорого смотреть: взрывы наших «Гиацинтов» вызвали детонацию и содержимого транспортников, пристыкованных к складам с двух сторон, и содержимого самих складов.

Тут-то меня искин и подколол:

— Мы потратили только по восемь «Тайфунов» и по шестьдесят четыре мины. Значит, в сухом остатке — по два «Смерча» и по восемь «Гиацинтов». Развлекаемся дальше, или как?

— По-хорошему, не мешало бы уронить верфь… — пробормотал я, кинул еще один взгляд на сканер, на котором вспыхивали все новые и новые россыпи алых меток, немного поколебался и озвучил принятое решение: — … но тут вот-вот начнется такой бардак, что соваться в него будет страшновато. Так что подбирай Ариадну и ставь в разгон на прыжок к «нашей» зоне перехода…

…Марина дала волю чувствам только после того, как «связка» из двух «Наваждений» оказалась на струне, и мы со спокойным сердцем спустились в свою каюту — сорвала шлем, помогла мне избавиться от моего, впилась в губы и подарила воистину умопомрачительный поцелуй, ибо момента, когда ни разу не легкая девица повисла на мне и скрестила ножки за поясницей, я не заметил. Увы, потерять голову мешали скафандры, поэтому, утолив первый «голод», Завадская чуть-чуть отстранилась, поймала мой взгляд и радостно затараторила:

— Нам поручили сжечь хоть несколько транспортников, чтобы вынудить амеров отправлять с ними надежную охрану, и, тем самым, оттянуть с фронтов хотя бы один флот, а мы разнесли весь груз и оба орбитальных склада РАВ!!!

— Правда, оттягивать с фронтов флоты уже бессмысленно… — в унисон ей начал я, чтобы поразвлечься, но был перебит:

— Пффф: все вооружение, хранившееся на этих складах, уничтожено, а значит, Каганат снова выключился из войны! Кроме того, мы лишили амеров шестнадцати тяжелых транспортников, которые быстро не построишь, и…

— … наверняка заставим усилить охрану всех конвоев как бы не в разы? — перестав ерничать, спросил я.

— Именно! — гордо подтвердила она, посмотрела на мои губы, сглотнула и переключилась в мой самый любимый режим: — Тор, я тебя хочу до безумия. Поэтому отправляй отчет как можно быстрее, избавляйся от скафа и приходи ко мне в душ…

Наговорил. Отправил. Разделся. Затолкал скафандр в шкафчик. Убежал к ней и сорвался с нарезки на три с лишним часа. Отрывался бы и дальше, но Феникс как-то умудрился достучаться до моего сознания и сообщил о прилете сообщения от Цесаревича, поэтому мы заставили себя остыть, снова приняли душ, вернулись в каюту, поблагодарили искин за то, что перестелил постель, рухнули на нее и вывесили перед собой статичную картинку. А потом я врубил воспроизведение, и наследник престола, мрачный, как грозовая туча, «прервал молчание»:

— Доброго времени суток! Вы, как обычно, не мелочитесь. И это радует. В отличие от общей обстановки на фронтах и… вообще. Со временем у меня хуже некуда, поэтому буду краток: вы перевыполнили поставленную боевую задачу, поэтому можете отдыхать до тридцатого января. По возможности, на Индигирке — ваши двойники улетели именно туда, а менять легенду и дорого, и долго. Впрочем, если вам по каким-либо причинам требуется появиться в Новомосковске, то уведомите об этом Владимира Михайловича — он вернет двойников обратно и решит все проблемы с созданием «коридоров» для ваших «Наваждений». На этом все. Благодарю за службу. До связи…

— Со временем хуже некуда, а нам его уделил. Приятно, однако… — сыто мурлыкнула Завадская, обхватила меня поперек корпуса и спросила, где мы будем отдыхать.

— Пока не знаю, Мариш… — ответил я, еще раз заглянул в «Контакт» и добавил: — В Новомосковске — поздний вечер понедельника, а значит, нам вот-вот прилетит хоть чье-нибудь сообщение. Вот от услышанного и оттолкнемся.

— Логично… — кивнула она, понежилась в моих объятиях еще немного и решила накрыть на стол. Чтобы поухаживать за мной и побыстрее дорваться до еды.

Кстати, в этот раз не провоцировала — спрятала прелести под банным халатом сразу после того, как встала. Что тоже было логично, ибо и ее, и меня начало плющить от беспокойства за Машу, Матвея и, в какой-то степени, Олю. Поэтому поужинали в непривычном волнении, убрали за собой, снова упали на кровать и вывесили напротив окошко «Контакта». Чтобы не открывать его по десять раз в минуту. Потом Кара скользнула мне под руку, опустила голову на плечо, закинула колено на бедро и… приподнялась на локте, увидев первый конвертик.

— От Риты! — одновременно воскликнули оба, открыли файл, врубили воспроизведение и сходу вгляделись в лицо подруги, выглядевшей очень уж замотанной.

— Привет, ребят. Вчера в полдень в госпиталь привезли полторы сотни раненых в боестолкновении у ЗП-двенадцать, и весь персонал, вызванный на работу, сутки с лишним рвал жилы, пытаясь удержать на этом свете самых тяжелых. Я только зашла домой и еле стою на ногах, но новостями все-таки поделюсь. Благо, догадалась включить комм на половине дороги и выслушала все сообщения Матвея и девчонок. Начну, пожалуй, с него: Власьев прошел врачебно-летную комиссию и оказался годен к чему угодно, поэтому завтра утром продолжит в том же духе. Что именно будет сдавать, не сказал. Ибо наговаривал сообщения из казармы НВАС. Маша еще не эмансипировалась — со вчерашнего дня не вылезала из отделения киберхирургии, освободилась минут на десять раньше меня и сразу же улетела на встречу с юристом. Кстати, сбежав от телохранителей через один из служебных выходов и загрузившись в флаер ЧОП-а «Кладенец», с которым заключила контракт через меня. Ну, а Олю забрала двоюродная бабка, когда-то работавшая в нашем госпитале. А теперь вдумайтесь в самое интересное: в субботу всех девчонок первым делом прогнали через гинекологический осмотр. Но… с разными целями: если дед Маши, узнав, что «все-таки» сберегла честь, облегченно перевел дух и чуть-чуть успокоился, то на Олю и Настю, наоборот, наорали. За то, что они не смогли отдаться тебе «хотя бы по одному разику» и не позволили родичам поймать тебя в медовую ловушку! В общем, в относительной норме только Ахматова. А Костина и Миронова вне себя от ярости и держатся из последних сил. Что еще? Ах, да: сегодня меня пытались вернуть в лоно семьи. Вернее, заманить в род невероятно сладкими обещаниями. Будет желание узнать, какими именно — как-нибудь дам посмотреть это сообщение: я его сохранила, ибо… сочла эталоном вдохновенного, бессовестного и бесстыдного вранья. К слову, отвечать, естественно, не стала — прилетела к тебе, Марин, и в прихожей поймала себя на мысли, что считаю твою квартиру домом. Еще раз большое спасибо за то, что приютила. И… ребят, я соскучилась. Поэтому сейчас влезу в джакузи, вырублю свет и если не засну, то помечтаю о вашем возвращении. На этом все. Пока-пока…

…Сообщение Маши прилетело в половине четвертого ночи по времени Новомосковска. Мы в это время спали, как убитые, но «с помощью» Феникса проснулись, продрали глаза, вывесили картинку в центре каюты и напряглись — Костина пребывала в бешенстве. Но стоило вслушаться в ее монолог, так выяснилось, что все не так плохо, как показалось на первый взгляд:

— Привет, Тор. В принципе, я все, отстрелялась. То есть, и вышла из рода, и эмансипировалась, и подписала контракт с ВКС, и сбежала от охамевшей родни в квартиру Марины. Но меня до сих пор колотит: если бы не связи юриста Власьевых, то черта с два бы меня эмансипировали — он еще вчера днем обратил внимание на то, что запросы, составленные от моего имени, автоматически отклоняются, созвонился с каким-то силовиком и выяснил, что в программное обеспечение соответствующего искина внесены небольшие коррективы. А это пахнет настолько серьезными сроками, что перед нами прогнулись. Точнее, прогибались аж до половины второго ночи… На этом плюсы закончились, поэтому перехожу к минусам. Самый главный — меня все-таки просватали. За Антона Завалишина.

Более того, успели договориться о дате свадьбы. Поэтому дед наверняка сделает все возможное и невозможное, чтобы вернуть меня домой и сдержать слово. Далее, судя по тому, что у меня заблокировался доступ к счету, открытому в Первом Инвестиционном Банке, у деда там какие-то серьезные завязки… и ему уже сообщили, что я вышла из рода. Так что если бы не ты и не Ритка, передавшая мне реквизиты счета в Императорском, то я бы, наверное, запаниковала. Ибо до зарплаты еще очень далеко. А так преисполнилась глубочайшей благодарности к тебе и к Марине. Увы, в данный момент этой благодарности, скорее всего, не чувствуется, так как ее забивает лютая ненависть к деду: он только что прислал сообщение с настолько грязными угрозами, что мне хочется вцепиться ему в глотку или свернуть шею!

После этих слов она заставила себя успокоиться и грустно улыбнулась:

— Выговорилась тебе — и мне полегчало. Завтра станет еще легче — мы не дежурим. А послезавтра я буду в боевом настроении, и черта с два меня кто обидит. Спасибо за поддержку. Марине огромный привет и благодарность. И я пошла спать. Хотя душа требует дождаться ответа. К сожалению, меня вот-вот выключит, так что я посмотрю его утром. На этом все. Всего хорошего…

К тому времени, как сообщение закончилось, мы успели окончательно проснуться. Поэтому Завадская повернулась ко мне, уставилась в глаза и вопросительно мотнула головой.

Я притянул девчонку к себе, додумал мысль, пойманную за хвост, и озвучил принятое решение:

— Если Костиных поддержат еще и Завалишины, то Маше придется туго. Поэтому мы идем на Белогорье. Реализовывать чертовски перспективную идейку…

Глава 7

25 января 2470 по ЕГК.

…В Вороново сели в начале первого ночи по времени Новомосковска. Вернее, перелетели в ангар для «Наваждений» из корабля-матки, вроде как, возвращавшегося на космодром на плановое техническое обслуживание. Увы, наши двойники еще где-то летали, поэтому Марина прискакала в мою каюту и быстренько убедила… хм… проявить инициативу, сорвала с нарезки и не выпускала из омута страсти до пяти утра.

В общем, поспать удалось всего четыре часа, но, открыв глаза после то ли третьего, то ли четвертого рыка Феникса, я почувствовал, что улыбаюсь. И вернул Марину в сознание, игриво укусив за мочку уха. Да, уже через секунду оказался в объятиях, из которых не хотелось вырываться, из-за чего искину пришлось повторять доклад в четвертый или пятый раз, но мне было невероятно хорошо, а значит, весь окружающий мир должен был немного подождать.

И подождал. Минуты полторы-две. А потом я поимел совесть — то есть, унял расшалившиеся руки — посмотрел в потолочную камеру и заявил, что мы уже встаем. Встал на самом деле. Но продолжил дурить. «На минималках». В смысле, поднял Завадскую, наслаждавшуюся приятным послевкусием, ничуть не меньше меня, на руки, унес в душевую кабинку и помыл. Без продолжений. А после того, как ополоснулся сам, переключился в рабочий режим и перевел в него напарницу:

— Все, собираемся, разбегаемся по своим официальным ангарам, падаем в «Волны» и встречаемся за КПП: мы, вроде как, уже вернулись с Индигирки, а значит, обязаны вылететь домой…

Встретились. Вернее, флаер Кары пристроился к моему еще в последнем подземном коридоре. Поэтому к безлимитке мы поднялись без задержек, как следует разогнались и помчались к центру просыпавшейся столицы. По дороге полюбовались заснеженным городом,

немного пострадали из-за того, что зима вот-вот закончится, а мы ее видели только с большой высоты, и пообщались с Переверзевым. А потом влетели в летный ангар «Иглы», притерли машины к их законным парковочным местам, прокатились на лифте, нагло вломились во владения Марины и с помощью Ариадны рявкнули на всю квартиру:

— Красотки, строиться!!! Мы вернулись…

Восторженные вопли — которых не могло не быть — помешала услышать слишком уж хорошая звукоизоляция, а как следует полюбоваться искренней радостью, горевшей в глазах «красоток», не позволило чувство такта: Маша, улыбавшаяся во все тридцать два зуба, влетела в гостиную в полупрозрачной ночнушке на голое тело, и мне пришлось зажмуриться. Впрочем, осязание не отключилось, поэтому вынудило почувствовать не только десяток поцелуев в щеки, но и прикосновения упругой девичьей груди. Потом «подвел» слух — «усилил» радостное верещание Риты, послышавшееся со стороны ее ванной, а разбушевавшаяся фантазия «помогла» представить несколько волнующих вариантов раздетости Верещагиной. Но осязание подтвердило только «штрих» с мокрыми волосами, так что я попробовал вернуть себя в норму.

Вернул. Но только после того, как девчонка влипла в меня с разгона и сжала в объятиях — я почувствовал, что ее трясет, невольно напрягся и задал напрашивавшийся вопрос:

— Настолько достали, да?

— Угу… — глухо призналась она, не размыкая объятий, а Костина ойкнула и, убегая к себе, пообещала вернуться и рассказать.

Вернулась в банном халате, запахнутом по самую шею, полыхающей густым румянцем и прячущей взгляд. Первым делом извинилась — призналась, что услышала мой приказ сквозь сон и так сильно обрадовалась, что рванула к нам прямо из-под одеяла. Потом все-таки уставилась мне в глаза, не увидела в них «ничего страшного», приняла помощь, опустилась на диван по левую руку от Завадской и перешла к делу:

— На первый взгляд, у нас все хорошо: живем у вас, летаем в госпиталь и обратно на «Буревестнике» Риты в сопровождении флаера огневой поддержки «Кладенцов», общаемся только с коллегами, Олей, Настей и парой-тройкой знакомых, принимаем звонки и сообщения только от абонентов виртуальных записных книжек, игнорируем даже обязательные мероприятия высшего света и так далее. К сожалению, мой выход из рода по алгоритму, использованному Ритой, здорово напряг Мироновых и Ахматовых. Поэтому они не только взяли в серьезнейший оборот Олю с Настей, но и объединились с пострадавшими от своеволия «дурной молодежи», то есть, с моими и Завалишиными. И теперь нас давят по всем фронтам. К примеру, выживают из госпиталя, финансируя самую настоящую травлю. Что самое обидное, инструктируют наших коллег настолько толково, что мы до сих пор не смогли вызвать на дуэль ни одного обидчика!

— Не удивлюсь, если к этому комплоту присоединятся и Власьевы… — дав ей договорить, хмуро добавила Рита. — Вчера днем Матвей, наконец, подписал контракт с ВКС и уведомил деда о скором отлете на Индигирку, вот накрыло и того. Причем по полной программе…

…Владимир Михайлович отзвонился ближе к одиннадцати и вызвал нас в Управление к полудню. Вот мы в турборежим и переключились — в темпе ополоснулись, переоделись и навели красоту, поручили девчатам скучать, да посильнее, поднялись в летный ангар и вылетели из дому на моей «Волне». Весь перелет до главного здания ведомства обсуждали проблемы девчонок. А после того, как я притер флаер к свободному парковочному месту, задвинули все «левые» мысли куда подальше, спустились в приемную начальника ССО, получили разрешение пройти в кабинет и предстали перед его хозяином.

Орлов, изучавший какой-то документ, поздоровался, жестом предложил усаживаться в кресла и попросил подождать буквально пару минут. Закончил через полторы, закрыл незнакомый интерфейс, поймал мой взгляд и заявил, что весь внимание. Вот я и начал. С коротенького вступления:

— Вряд ли я ошибусь, заявив, что основная проблема любой спецслужбы — это кадры…

— Не ошибетесь… — прокомментировал этот тезис Геннадий Леонидович и повел рукой, предлагая продолжать.

— В моем ближайшем окружении — несколько достойнейших личностей, на которых стоило бы наложить лапу…

— Как я понимаю, вы имеете в виду Маргариту Викторовну Верещагину и Марию Александровну Костину? — спросил он.

— И их, и Матвея Леонидовича Власьева, подписавшего контракт с ВКС и дожидающегося оказии, чтобы перебраться на Индигирку и приступить к учебе в ИЛА.

— Об этом мне еще не докладывали… — пробормотал генерал, задумчиво потер переносицу и… решил открыть карты: — В мирное время я бы сделал вид, что не в курсе проблем вашего ближайшего окружения и, тем самым, дал бы вам возможность убедить меня в целесообразности обратить внимание на этих ребят. Но со свободным временем у меня, мягко выражаясь, неважно, так что перейду к уже имеющимся предложениям. Начну с Власьева и Базанина: если они согласятся на перевод в ИАССН, то мы надавим на командование ВКС, переоформим контракты этих ребят на себя и зачислим их на первый курс первого факультета. Ну, а девушкам готовы предложить на выбор сразу три факультета — третий, шестой и седьмой…

— «Силовики», «технари» и «чистые медики»? — удивленно переспросил я и затаил дыхание.

Орлов пожал плечами:

— Насколько я знаю, девчата они очень и очень боевые. А значит, могут выучиться на штатных медиков ОГСН даже с текущим уровнем профильных знаний. Шестой факультет — это не только технари, но и боевая фармацевтика. Ну, а с чистыми медиками все понятно и так — в ведомстве хватает закрытых госпиталей, служить в которых могут только проверенные личности. В общем, теперь дело за вами.

Я поймал за хвост весьма своевременную мысль, быстренько обдумал и сразу же озвучил:

— Геннадий Леонидович, мы этот вопрос, естественно, не обсуждали ни с ребятами, ни с девчатами, но почти уверены, что как минимум последние примут ваше предложение с превеликой радостью. Следовательно, их надо будет безопасно доставить на Индигирку и…

— … хотите отвезти их сами? — понимающе ухмыльнулся он.

— Да. Кроме того, хотим выкупить еще три квартиры в жилом комплексе «Ореховая роща» и сделать там нормальный ремонт: родичи «беглецов» и «беглянок» однозначно не успокоятся, а у нас с Мариной Вадимовной хватает средств, чтобы позаботиться о друзьях и подругах.

Тут Орлов лукаво прищурился и поддел обоих:

— «Хотим…» и «у нас с Мариной Вадимовной…»?

— Мы спелись. Окончательно и бесповоротно… — спокойно сообщил я, а Кара добавила этому утверждению объема «правильной» шуткой:

— Мы действительно стали идеально сыгранной боевой двойкой. Увы, со стороны этого не видно. Приходится намекать. Горячо любимому и, что самое главное, понимающему Большому Начальству…

Генерал жизнерадостно рассмеялся, «обозвал» ее лисой и посерьезнел:

— Вопрос с квартирами, считайте, решен. А нюансы доставки обговорим после того, как станет понятно, какое количество народу надо будет отвозить на Индигирку. Так что перейду к вопросу, который мы еще не обсуждали: мы бы хотели наложить лапу еще на двух девушек из вашей компании — на Ольгу Валентиновну Миронову и Анастасию Федоровну Ахматову. Но есть нюанс: если первой готовы предложить на выбор те же три факультета, то последняя нужна на четвертом. Ибо аналитик от бога…

…Домой прилетели в начале третьего, спустились к Марине, прошли в гостиную и обнаружили, что стол уже накрыт, а первое стоит на своих местах и исходит аппетитным парком. Я, естественно, удивился, потом врубился в то, что нас «сдала» Завадская, поблагодарил исполняющих обязанности хозяек за заботу и отправился мыть руки.

Вернувшись обратно, поухаживал за толпой дам, сел сам, отдал должное кулинарным талантам неведомого повара и ненадолго выпал из реальности. «Не вспоминал» о деле и все время, пока уничтожал второе. Ибо понимал, что предложения Орлова заставят девчат забыть о еде. Поэтому изложил первую половину — персональную — только после того, как мы насладились десертом и сыто отвалились от стола.

«Хозяюшки» потеряли дар речи еще в середине монолога. Потом в темпе вытрясли из меня всю информацию о третьем, шестом и седьмом факультетах, не закрытую подписками о неразглашении, и переглянулись.

— Я перевожусь на третий… — первой протараторила Костина, поймала мой вопросительный взгляд и криво усмехнулась: — В покое меня не оставят. Ни в ближайшие месяцы, ни через год-другой. А хороший «силовик», если я правильно поняла — это боец ОГСН. То есть, член команды, которая за него порвет кого угодно.

— Учеба на этом факультете — не сахар… — предупредила Марина.

— Работа в госпитале — тоже… — парировала Маша и мрачно вздохнула: — Теперь, когда я представляю реальные последствия войны, от моего прежнего пацифизма остались одни воспоминания. А ненависть к ублюдочным тварям, чьи политические игрища убили или превратили в калек десятки миллионов человек, трансформировалась в жажду мести. В общем, другие варианты мне в принципе неинтересны.

— Пацифизмом я никогда не страдала, а с остальным согласна… — заявила Рита еще до того, как я посмотрел на нее. — В общем, мне тоже надо на третий.

— Красотки, чё! — весело хохотнула Кара и замолчала. А я поделился второй частью предложений Большого Начальства.

Этот монолог заставил девчат задуматься. Впрочем, ненадолго:

— Оля наверняка согласится. Но ее придется как-то вытаскивать из их поместья…

— … а Настена может и отказаться…

— Впрочем, не проверим — не узнаем. Я звоню Мироновой…

— … я — Ахматовой. А ты, Тор, набирай Матвея: сегодня суббота, а значит, он бездельничает в какой-нибудь казарме…

Матвей действительно расслаблялся. Как вскоре выяснилось, в казарме одного из факультетов НВАС. Моему звонку обрадовался до невозможности и гордо доложил о своих успехах. А после того, как выслушал предложение начальника ССО, озадаченно хмыкнул, подумал, эдак, секунд пятнадцать-двадцать и дал вполне осознанный ответ:

— Пожалуй, соглашусь: да, вы летаете не на истребителях моей мечты, но ваша служба и интереснее, и нужнее. Мои действия?

— Жди вызова в штаб Академии… — ответил я, сообщил, что с девчатами все в порядке, и пообещал набрать ближе к вечеру.

Закончив с ним, наведался в кабинет, наговорил и отправил сообщение Мише Базанину, вернулся обратно и вопросительно уставился на Верещагину, за время моего отсутствия успевшую засиять, как маленькое солнышко.

— Ольга в игре. И бьет копытом. То есть, готова сбежать из поместья в любой момент!

— А Настена думает… — сообщила Костина.

И успокоила: — Но для нее это более чем нормально. Так что ждем ровно полчаса. Ибо она — как ты наверняка уже заметил — еще и болезненно пунктуальна…

…Фокусировать недовольство Ахматовых и Мироновых на нас с Карой Геннадий Леонидович не собирался. Поэтому отправил в поместья этих родов «специально обученных людей» из юротдела ССО. А те добились разрешения пообщаться с девчонками тет-а-тет, дали им ознакомиться с контрактами, получили подписи, уведомили родственников Настены и Оли о призыве этой парочки на военную службу, выделили новоявленным сотрудницам Службы Специальных Операций полтора часа на сборы и, в конечном итоге, увезли в Управление. Принимать присягу и все такое.

Матвея забрали в схожей «технике». Так что мы с Мариной провинились только перед Верещагиными и Костиными. Ибо ровно в девять вечера усадили их кровиночек в свои «Волны» и доставили к Геннадию Леонидовичу.

При беседах генерала с будущими подчиненными не присутствовали — ждали результатов в комнате отдыха. Не могли и держать руку на пульсе, так как незнакомый капитан, встречавший «новобранцев» в приемной Орлова, сходу изъял у них коммы. В общем, мы дурели от скуки и неизвестности без малого два часа. А в половине двенадцатого были вызваны в кабинет Геннадия Леонидовича, полюбовались изрядно загруженными, но довольными ребятами, образовали коротенький строй и превратились в слух.

Большое начальство удовлетворенно кивнуло и уставилось мне в глаза:

— Тор Ульфович, за вашего друга пришлось хорошенечко поторговаться. Забрать — забрали. Но пообещали руководству ВКС доставить на Индигирку пятнадцать будущих курсантов ИЛА. Кстати, это условие появилось не просто так: Великий Тюркский Каганат, обозленный серией успешных диверсий на предприятиях своих ВПК, перешел от войны «стандартной» к партизанской. В смысле, наводнил наши приграничные системы группами малых кораблей, оборудованных мощными генераторами маскировочных полей, и уничтожает как одиночные борта, так и небольшие конвои…

Намек на то, что это ответ на наши диверсии, я понял с полпинка. И на пару мгновений ушел в себя. Что, естественно, не осталось незамеченным — генерал хищно оскалился и ответил на вопрос, задавать который я не решился:

— Наткнетесь — жгите, не задумываясь: все равно они вам не противники.

Я мысленно хмыкнул и был просчитан снова:

— Не буду возражать и против целенаправленной охоты — повторяться вы не любите, а значит, не заиграетесь. Кстати, буду признателен, если изыщете возможность подобрать пилота-другого: нам нужна информация о количестве таких групп…

— Понял. Подберем… — пообещал я и снова изобразил статую, а Орлов, покосившись на затихших «новобранцев», вернулся к объяснениям:

— На чем я остановился? Ах-да, о наших договоренностях с руководством ВКС. Так вот, курсантов ИЛА привезут в Вороново к часу ночи. А перед тем, как доставить в ваши ангары и передать вам, убедят поставить автографы под подписками о нераспространении. Тем не менее, с первого и до последнего мгновения пребывания на борту ваших «Химер» они обязаны слышать только голоса ваших аватаров. И последнее: этот «балласт» у вас заберут. В летном ангаре какой-нибудь орбитальной крепости. «Языков» — в том случае, если они появятся — тоже. Но уже в Аникеево. Так что друга и подруг доставите в Альма Матер сами. На «Волне» и служебном «Авантюристе». Вопросы?

— Есть. Один… — заявил я, и генерал, добродушно усмехнувшись, снова изобразил провидца:

— Можете лететь в ИАССН не по прямой…

Глава 8

26–28 января 2470 по ЕГК.

…Флотские привезли «балласт» с двенадцатиминутным опозданием и еще полторы тупили в коридорах сектора, хотя не могли не получить трекеры, ведущие в наши ангары. Тем не менее, в четверть второго один разъездной космодромный десятиместный «Тур» все-таки влетел в мое логово, а второй — в логово Марины. Тут я отключился от второй «пачки» камер, подождал, пока толпа без пяти минут курсантов выгрузится из тяжелой машины, и разрешил подняться в трюм.

Наблюдать за шестью парнями и двумя девчонками было грустно — они не привыкли к скафам, не знали, куда девать шлемы, не умели ходить строем, еще не определились с внутренней иерархией в «команде» и, вне всякого сомнения, побаивались предстоящего перелета. Вот и чувствовали себя… так себе. Поэтому по аппарели поднялись… хм… стадом, и встроились в шеренгу Матвея и Риты только после мотивирующего рыка Власьева. А потом я взял власть в свои руки и начал вбивать в бестолковки новых подопечных правила поведения на моей «Химере»:

— Дамы и господа, приветствую вас на борту своего корабля. Как вы, наверное, уже догадались, это ни разу не рейсовик и, тем более, не круизник, так что со свободными каютами тут неважно. Тем не менее, одну я вам все-таки выделю. И поселю в нее дам. А вам, господа, придется пожить в трюме. Далее, сейчас в ваши коммы «постучится» корабельный искин и потребует ряд доступов. Это ни в коем случае не просьба, так что идите ему навстречу, что называется, бегом…

Объяснял с подначками, но предельно подробно, так как понимал, что эти ребятишки наверняка не представляют, сколько тут палуб и как подняться, к примеру, на первую, где находятся санузлы, в которые они в принципе могут попасть, или приемные окна ВСД, как задаются внутрикорабельные режимы и что делать в случае получения сигнала «Боевая тревога».

Закончив с первой частью «лекции», перешел ко второй, ничуть не менее важной:

— Кстати, скафандры вам выдали далеко не просто так: военные корабли уходят на струну и возвращаются в обычное пространство в красном режиме, то есть, в полной боевой готовности. При этом воздух из отсеков откачивается, так что дышать становится затруднительно. Кроме того, весь незакрепленный груз, включая вас, заблаговременно намертво фиксируется. Чтобы, в случае чего, не размазался по переборкам. Сейчас вам на коммы прилетит небольшая «обучалка», а чуть позже я пригоню в трюм и ассистентов — штурмовых дроидов «Голиаф»: они помогут как следует отработать ряд упражнений, которые гарантированно пригодятся…

Ну, а к третьей части приступил после того, как немножечко постращал. То есть, дал понять, что с ленивцами не церемонюсь — помогаю им облачиться в скаф с помощью «Голиафов» или «Техников» — разрешил задавать вопросы и ответил на целых шесть:

— А теперь немного веселой конкретики. Мы взлетим с космодрома уже минут через шесть-восемь. Злобных стюардесс тут нет,

а гравикомпенсаторы в разы мощнее, чем на гражданских лоханках, так что обустраивать гнездышки из листов вспененного пластика или обживаться в каюте вам никто и ничто не помешает. Зато ориентировочно в три ночи мы уйдем во внутрисистемный прыжок в красном режиме, соответственно, за пять минут до этого вы должны будете оказаться на переборках, причем в загерметизированных скафандрах. Далее, в Индигирке мы нарисуемся часов, эдак, через сорок шесть-сорок семь с вероятностью в сто процентов. Ибо, как я уже говорил, не рейсовики, не круизники и даже не флотские. И последнее: я отзываюсь на позывной Дан. Но достаточно редко. А мой искин зовут Фениксом, и он отзывается заметно чаще. На этом все. Дамы и курсанты ИАССН: можете выдвигаться по трекерам в свои каюты…

Матвей и Рита, уже проходившие эту «трассу», молча вышли из строя и выдвинулись к лифту, так что показали пример девушкам из ИЛА. Помогли и на первой палубе — показали дверь «четверки». А потом ушли в «тройку», закрыли за собой дверь и… продолжили исступленно тренироваться. Благо, получили «обучалки» заметно раньше и не забыли мои ценные указания.

Пахали, как проклятые, все время, пока мы с Карой поднимали корабли с космодрома, организовывали один «коридор» на два борта, вставали на курс разгона, пилили по нему в режиме смертельно больной черепахи и обсуждали своих подопечных. Поэтому, спустившись в трюм по моей команде, показали «летунам» правильный пример и первыми принайтовались к переборкам.

Кстати, Оля, Маша и Настя не менее достойно изображали эталонных новобранцев ССО в трюме «Химеры» Завадской. Поэтому в какой-то момент весь «балласт» оказался закреплен, и наши искины увели нас в сверхкороткий прыжок.

В окрестности ЗП-пятнадцать вывалились штатно, обнаружили четыре сферы разлетающихся обломков, провели нехитрые вычисления и пришли к выводу, что за три часа девятнадцать минут до нашего появления патрульная группа Третьего Ударного удачно «вскрыла» и разнесла кораблики незваных гостей, просочившихся в Белогорье через какую-то другую «дырку» и сдуру попытавшихся атаковать эти корабли.

Как выяснилось во время разговора с командиром легкого крейсера, этих самых «незваных гостей» было пятеро. Но амеровский «Призрак» умудрился уйти. Несмотря на то, что поймал полевую метку и «светился» на сканерах, как лампочка.

— Значит, свалит восвояси. Иначе гарантированно нарвется… — заключил я, пожелал парням хорошего дежурства, пристыковал «Химеру» Кары к своей и в кои-то веки не пригласил напарницу к себе…

…Тридцать восемь часов пребывания в гипере прошли в тренировках и разговорах. Тренировался в рубке в режиме, некогда освоенном в «Мороке», а болтал с Власьевым и Верещагиной. В те моменты, когда они не убивались и не спали без задних ног. Да, при любой возможности анализировал поведение друга, но возникновения той самой симпатии, на которую надеялась Рита, так и не заметил. Зато порадовался его порядочности, такту и самоотверженности — прекрасно понимая, насколько сильно ее, потомственную дворянку, должны напрягать ночевки в одном помещении с представителем противоположного пола, он вел себя воистину безупречно. Что, естественно, радовало и меня, и ее.

В общем, если бы не периодически появлявшееся желание забить на все и сходить в гости к Каре, то пребывание на струне получилось бы достаточно комфортным. А так я потихоньку наливался раздражением. Поэтому вспышке по периметру таймера обратного отсчета обрадовался, как приговоренный к казни — внезапному помилованию, и дал команду искину превратить обычный сон смертельно задолбавшихся «пассажиров» в медикаментозный. В общем, в отсканированную вдоль и поперек мертвую систему вывалился, бодрствуя в гордом одиночестве, «постучался» к Марине, обменялся с ней приветствиями и спросил, как там ее «балласт».

— Ты сказал, что они должны спать, и они спят… — отозвалась она.

Я назвал ее умничкой и честно признался, что соскучился. Тут девчонку и прорвало:

— Сама такая: все двое суток лезла на стены и считала минуты до схода со струны!

— Приятно слышать! — улыбнулся и поинтересовался, готова ли она к внутрисистемному прыжку.

— Естественно! Мне отстыковываться?

Я отрицательно помотал головой, передал управление Фениксу и валял дурака до выхода в обычное пространство. Потом снова связался с Мариной и вздохнул:

— Зайдем в Индигирку через три-пятьдесят шесть. Вероятность того, что нас там будут ждать, исчезающе мала, но она есть. Поэтому не расслабляйся, ладно?

— Не буду.

— И подними «пассажиров» за полчаса до схода со струны: определить, по какой именно мы возвращаемся в обычное пространство, нереально, так что пусть считают, что мы как-то прошли по «единичке».

Улыбнулась. Кивнула. Заявила, что соскучилась по «технике двойного назначения», и снова посерьезнела:

— Охотиться будем?

— Да.

— Отлично…

Поделившись предвкушением, замолчала. И за время разгона не сказала ни слова. Так что гиперпривод я врубил, сосредоточившись на предстоящем процессе, включился в работу с первого же намека на скорое появление «пика» и не почувствовал «сопротивления» — «тянуть» связку из двух «Химер» было раза в два легче, чем «Наваждения». В общем, в процессе почти не устал. Но, оказавшись в гипере, все равно спустился в свою каюту и отключился на три с половиной часа. Потом ополоснулся, надел скаф, вернулся в рубку, поднял «балласт», весело сообщил, что до выхода в Индигирку осталось четверть часа, и полюбовался бардаком, начавшимся после этих слов. Впрочем, на переборки народ «позалазил» достаточно быстро, поэтому я перевел корабль в красный режим, подождал еще немного и вывалился в обычное пространство. А там «скинул» МДРК Марины, приказал Фениксу «подмять» Ариадну и рассчитать характеристики прыжка к ЗП-десять, «постучался» к напарнице и напомнил боевую задачу…

…На внутрисистемную струну наши корабли увели ИИ. И они же вернули нас обратно. Так что картинки, появившиеся на сканерах, мы с Карой увидели одновременно. Но первым восхитился я. Одновременно с появлением связи. И поделился с подругой своими соображениями:

— А тюрки-то охамели: приперлись в область схода со струны, ведущей из Белогорья, аж двумя рейдовыми группами, вывесили минные поля и облако масс-детекторов, кого-то развалили и не свалили!

— Если такой бардак царит и в других зонах перехода, то Шестопалову не позавидуешь… — отозвалась она: — Жечь этих уродов надо, а малых кораблей с аппаратурой класса нашей не так уж и много…

— Угу. Поэтому «играем в боулинг» во-о-от по такой схеме… — заявил я, украсил вражеские метки цифрами двух разных цветов и добавил: — Запускаем по одной мине по векторам, которые предложит мой искин. И так, чтобы все четыре прилетели к своим целям одновременно…

По большому счету, «играли» не мы, а Феникс с Ариадной, так как их расчетные возможности крыли наши, как бык — овцу. Зато мы испытывали эмоции. То есть, сначала предвкушали, потом ждали, затаив дыхание, после того как два легких крейсера, два постановщика помех, два корабля-матки и два минных заградителя почти одновременно взорвались, радостно взвыли, а когда на картинке со сканеров возникли четыре метки спасательных капсул, «фонящих» сигналами «SOS», одновременно выдохнули одну и ту же фразу:

— Это пилоты дежурных истребителей, в момент взрыва находившиеся в своих машинах…

Потом я замолчал, а Марина поделилась своими сомнениями:

— Тор, пилоты МРК или МДРК не дураки. Поэтому не «вскроются» ни за что на свете. Зато если мы попробуем кого-нибудь подобрать — ударят, сто процентов попадут и сожгут…

— Все верно… — согласился я и ухмыльнулся: — Но есть ма-а-аленький нюансик: сейчас ты прыгнешь к ЗП-одиннадцать. И уничтожишь еще восемь кораблей. Само собой, если они там будут.

Тут девчонка заулыбалась и радостно затараторила:

— Пилоты МДРК, которые выживут там, свяжутся с пилотами этих, эти решат, что корабли-убийцы давным-давно свалили, постараются подобрать своих максимально быстро и погибнут смертью храбрых, но тупых, ибо ты никуда не улетишь! Хе-хе, я вся в предвкушении…

Как ни странно, эти мои планы выдержали столкновение с реальностью: в ЗП-одиннадцать обнаружилось две рейдовые группы тюркских ВКС, искин Завадской смог запулить «Гиацинты» с грузовыми антигравами во все восемь кораблей-«невидимок», которые «видели» ее сканеры, а МДРК, за которыми охотился я, «вскрылись» практически одновременно. Так как к этому времени спаскапсулы, улетавшие от места взрыва корабля-матки по разным векторам, унесло очень далеко друг от друга, и тюрки не захотелирисковать. Вот я по этим суденышкам и отстрелялся. Потерянными «Тайфунами». Сразу после того, как украсил каждое полевыми метками и, тем самым, заставил пилотов запаниковать.

Сжег оба корабля, благо, ракеты стартовали с дистанции «пистолетного выстрела» и не оставили лоханкам, снова спрятавшимся под «шапками», ни одного шанса выжить. Потом подключился к динамикам системы оповещения и обратился к «пассажирам»:

— Дамы и господа, я тут немного повоевал и собираюсь разжиться парой «языков». Для этого придется опустить аппарель и выпустить на оперативный простор дроидов. «Техники» быстренько вскроют спаскапсулы, «Голиафы» убедят пилотов не размахивать оружием, а вы можете наблюдать за процессом со стороны — уверен, что будет интересно…

По уверениям Феникса, народ занервничал все равно. Но это было более чем нормально, так что я сосредоточился на процессе. Да, рисковал. Но не так уж и сильно. Ибо понимал, что еще один МДРК такой группе нужен, как корове седло. Вот все и обошлось. Кстати, я не «вскрывался» — закручивал борт так, чтобы спаскапсулу «зачерпывало» открытым трюмом, и сходу уходил в разгон в произвольном направлении. А доблестные помощнички курочили капсулы, разоружали «героев», перетаскивали к лифту и фиксировали на переборке. Причем без возможности отцепиться.

В общем, обещание, данное генералу Орлову, я выполнил достаточно быстро, закрыл аппарель и прыгнул к ЗП-тринадцать. Ибо к двенадцатой ушла резвиться Завадская. Поэтому последний этап Большой Охоты мы отыграли одновременно — списались по МС-связи, определились со временем начала сброса мин, разнесли еще по две рейдовые группы и ушли к Индигирке. Ибо очень сильно сомневались, что тюрки, болтающиеся у других зон перехода, останутся дожидаться нас.

Пересеклись «рядом» с планетой, Феникс снова «подмял» Ариадну, а я связался с оперативным дежурным по системе, выяснил, на какой орбитальной крепости ждут курсантов ИЛА, и повел оба корабля к этой громадине. А после того, как набрал «крейсерскую» скорость, порадовал свой «балласт»:

— Дамы и господа, поступившие в ИЛА! Можете смело отцепляться от переборок и собирать пожитки: минут через двадцать пять-тридцать я выпущу вас в летный ангар одной из орбитальных крепостей Индигирки. Воздуха в нем не будет, так что ваша задача — поймать трекеры, которые прилетят на ваши коммуникаторы, дойти до шлюза и следовать ценным указаниям искина. Ну, а курсантам ИАССН разрешаю вернуться в каюту и расслабиться — до вашей высадки еще далеко.

В трюме начался структурированный бардак — народ, задолбавшийся висеть в неподвижности, перебирался на пол, с наслаждением тянулся, а потом отправлялся разглядывать пленников. Впрочем, рядом с ними зависал не так уж и долго, поэтому к моменту моего следующего выхода «в эфир» был готов к десантированию. Вот я и попрощался. После чего завел обе «Химеры» на летную палубу, «припарковал» в считанных метрах от адмиральского шлюза, опустил аппарель, не снимая «шапки», выпустил «балласт» на оперативный простор и подождал, пока его впустят во внутренние помещения. Потом со спокойной совестью вылетел наружу, вытребовал у оперативного дежурного по системе «коридор» к Аникеево, передал управление искину, перевел борт в зеленый режим и с помощью все того же Феникса собрал в конференцсвязь всю нашу компанию:

— Итак, «летунов» мы высадили и вот-вот упадем в атмосферу, так что перелет по маршруту «Белогорье — Индигирка», по сути, завершен. А теперь я ненадолго отключусь, а вы можете обсуждать тяготы и лишения, которые пришлось пережить за эти двое суток…

Отключился под многоголосый смех, наговорил сообщение куратору, приаттачил видеоотчет, подготовленный ИИ, и отправил адресату. Потом связался с дежурным по космодрому и, кроме всего прочего, заказал нам один «Авантюрист». Закончив, вернулся в конференцию и до посадки ухохатывался над байками, которыми Завадская стращала без пяти минут курсантов.

Увы, в ангарах пришлось поскучать. Порядка получаса. Зато после того, как четверо дяденек поперек себя шире загрузили пленников в бронированный «Дредноут» и улетели в неизвестном направлении, я выпустил Матвея с Ритой наружу, загнал в «Авантюрист», сел в «Волну» и этим мини-кортежем залетел за остальной компанией. Следующие полчаса или что-то около того изображал гида. А когда увидел прямо по курсу небоскребы «Ореховой рощи»,

сменил стиль подачи информации:

— Жилой комплекс, к которому мы подлетаем — наш, ведомственный, и находится в одном из самых охраняемых районов Усть-Неры — Отрадном. Наши квартиры находятся на тридцать пятом этаже башни с застекленным бассейном на крыше, а ваши — на тридцать втором…

— Наши? — эхом повторили Матвей, Оля и Настя.

— Да… — подтвердил я. — Мы с Мариной наложили лапы еще на один этаж с тремя квартирами. Вас — семеро, если считать Мишу и Костю. Так что одна выделяется всем парням, вторая — Рите с Машей, а третья — Оле с Настеной. Далее, поможем и с транспортом — сегодня же приобретем три «Рассвета» или «Буревестника», ибо Синицын уже летает на «Нарвале». И последнее: сейчас Марина пришлет вам файлы с доступами и тому подобной лабудой. Изучите… и все такое…

— Тор, вы одурели⁈ — возмущенно воскликнула Миронова, оказавшаяся самой шустрой.

Я знал, что без этого не обойдется, и такое уже «проходил». Поэтому закатил глаза к фонарю флаера и вздохнул:

— Все вы обидели родню. Значит, ваши старые счета заблокированы. А мы считаем вас по-настоящему близкими друзьями и подругами. В общем, упираться бессмысленно…

Глава 9

29 января 2470 по ЕГК.

…Ответы на мой видеоотчет прилетели в среду, в пять двадцать пять по времени Усть-Неры. Мы в этот момент как раз заканчивали завтракать, так что я предупредил народ, что ненадолго отвлекусь, вывел более важную картинку в отдельное окно ТК, вгляделся в лицо Цесаревича, судя по довольной улыбке, пребывавшего в великолепнейшем настроении, включил воспроизведение и вслушался в приятный баритон:

— Доброго времени суток, Тор Ульфович. Ваша вчерашняя охота в зонах перехода Индигирки наделала чрезвычайно много шума. Все началось с того, что инструктор ИЛА, прибывший на орбитальную крепость забирать новых курсантов, имел наглость прилюдно заявить, что пилоты ССО прячут корабли под маскировочными полями даже в летных ангарах ВКС, так как не умеют ни летать, ни воевать, и вывел из себя одну из ваших «пассажирок». И эта девица осадила говоруна, заявив, что пилот, доставивший их в систему, «настолько плохо летает и воюет», что после схода со струны сжег несколько тюркских кораблей и взял в плен двух пилотов. Искин орбитальной крепости вычленил из этой перепалки самое главное и переслал запись адмиралу Шестопалову.

А тот отправил «Мороки» к нескольким зонам перехода, суммировал количество «свежих» сфер из обломков, обнаруженных пилотами, и поднял бучу. То есть, выяснил, что в этот временной промежуток в системе буйствовали только вы и Марина Вадимовна, отправил командующему ВКС докладную записку, в которой подробно описал ваши заслуги по фактической деблокаде Индигирки, и два наградных листа. Да, наградные листы пришлось исправлять. Государю, прекрасно знающему, какие ордена вы реально заслужили. Но факт остается фактом: сегодня в шестнадцать ноль-ноль по времени Усть-Неры — то есть, на послеобеденном разводе в ИАССН — адмирал Шестопалов наградит вас за очередные заслуги перед Империей. Ваша напарница получит орден Святой Анны третьей степени, а вам, де-юре, пожалуют Святого Станислава второй и чин капитана. О настоящей благодарности Императора мы поговорим в ваш следующий прилет на Белогорье, а пока хочу подчеркнуть два важных нюанса: на это построение вам с Мариной Вадимовной надо будет явиться в парадной форме одежды и со всеми орденами, разрешенными к ношению. Мундиры вам построят в ателье академии. Дубликаты уже имеющихся наград выдадут там же. На этом все. Благодарю за службу. До связи…

Я озадаченно хмыкнул, успокоил напрягшуюся, было, Кару, просмотрел сообщение Переверзева, оказавшееся насквозь «рабочим», закрыл «Контакт» и вернулся к прерванным объяснениям:

— Прошу прощения за то, что отвлекался — получил Ценные Указания от Большого Начальства, а его игнорировать нельзя. Итак, я остановился на том, что на первом курсе первого факультета теперь учатся три человека из нашей компании, то есть, Даша, Миша и ты, Матвей. На третьем факультете все тоже очень неплохо: да, Костя учится на первом курсе, а вас, девчат, посадили сразу на второй, но поддержать друг друга вы все равно сможете. Ну, а тебе, Настен, придется «воевать» в гордом одиночестве. Но только до первого вызова на помощь всей этой шайки-лейки.

— Ну да: команда из восьми хорошо мотивированных друзей и подруг — это не подарок… — согласилась Ахматова и снова замолчала. А я продолжил в том же духе:

— А теперь внимание. В данный момент — то есть, во время войны — вас учат по упрощенке. То есть, игнорируют общеобразовательные дисциплины, а профильные дают максимально «плотно». Такой режим будет выматывать. Особенно вас, второкурсниц. Но при должном упорстве позволит существенно сократить время пребывания в Альма Матер. То есть, если вы упретесь, то уже к концу учебного года догоните народ, который начал учиться в сентябре, а за лето создадите задел для последующего прыжка через курс. И еще: эта война рано или поздно закончится. Для всех, кроме нас: мы, сотрудники ССО, воюем и в мирное время. Так что учитесь без дураков — это в ваших же интересах.

— Мы не подведем, Тор! — пообещал Матвей, а Рита добавила:

— Так как не только полностью согласны со всеми твоими выкладками, но и прекрасно понимаем, что вы за нас поручились.

— Отлично! — кивнул я, посмотрел в окошко ТК с текущим временем, встал из-за стола и перешел на командно-штабной: — Завтрак закончен. Десять минут на сборы. Встречаемся в летном ангаре. Время пошло…

…Перелет до ИАССН ничем особенным не запомнился — моя «Волна» вела, а три новеньких «Буревестника» шли следом. На автопилоте. И, конечно же, не терялись. Вопрос с их доступом на территорию академии тоже решился с полпинка. Правда, в ангар для личного транспорта преподавателей запустили только мой флаер, а остальные отправили в общий, но это было предсказуемо и нисколько не расстроило.

Процесс передачи подопечных дежурному по Академии тоже прошел без сучка и задоринки — нас с Карой поблагодарили за доставку, а их передали на попечение незнакомому майору и отправили становиться на довольствие, получать форму и так далее. После ухода этой толпы дежурный сообщил о нашем прибытии полковнику Андрееву и передал нам настоятельную просьбу начальника академии «навестить друзей и подруг, а к восьми ноль-ноль снова явиться в штаб». Я, естественно, пообещал, что так и будет, вышел из здания, подхватил Завадскую под локоток и повел по направлению к спортивному городку. А по дороге «постучался» в ТК-шки Кости, Даши и Миши, сообщил, что нахожусь в ИАССН, и потребовал дать мне переговорить с офицерами, прапорщиками или старшинами, проводящими утреннюю зарядку.

Вопреки моим опасениям, отпросить эту троицу удалось без какого-либо труда, так что уже через несколько минут Темникова отыграла очередной акт спектакля, упрощавшего ей выживание — с разгона бросилась мне на шею, дала возможность ее покружить, от всей души расцеловала, радостно затараторила и рассказывала о своем житье-бытье до появления на горизонте Синицына с Базаниным.

Кстати, последний тоже сиял на зависть любому прожектору. А еще благодарил за «сумасшедший» перевод, возможность учиться в «компании, знакомой с детства», и… за помощь «нашим» девчатам. Ну, а Костян молчал. Но — радостно. Поэтому я со спокойным сердцем дождался понижения накала страстей и вклинился в первую же паузу:

— В этот раз мы на планете не задержимся — уйдем из системы ближе к вечеру по Усть-Нере. Поэтому помогать Матвею, Оле, Рите, Маше и Настене привыкать к новой жизни придется вам. Причем и тут, в Академии, и в городе. С транспортом и жильем у этой пятерки проблем нет — мы с Мариной взяли им три «Буревестника» и приобрели еще три квартиры в «Ореховой роще». Одна из них выделяется парням, то есть, тебе, Костя, тебе, Миша, и Матвею, ты, Даша, остаешься жить в той же гостевой, а остальные девчата уже заняли еще две. На тридцать втором этаже. И последнее: перевод Матвея из НВАС в ИАССН взбесил Власьевых, уход Риты из рода — Верещагиных, бегство Маши из-под венца — Костиных и Завалишиных, а подписание Ольгой и Настеной контрактов с ССО — Мироновых и Ахматовых. Так что желающих наказать вас за своеволие стало как-то уж очень много. В общем, постарайтесь хотя бы первое время проводить увольнения в своих квартирах — там вас однозначно не достанут.

Миша пообещал, что не позволит никому задурить, Даша кивнула в знак того, что поможет, а Синицын, всегда отличавшийся коммуникабельностью, поделился неприятными разведданными:

— Открою страшную тайну: доставать девчонок будут и тут, в академии — по слухам, Завалишины и Костины заплатили нескольким третьекурсникам за помощь в выживании Марии, Верещагины профинансировали аналогичные воздействия в адрес Маргариты. Говоря иными словами, конфликты начнутся не сегодня завтра, и к ним надо быть готовым.

— Справитесь? — хмуро спросил я и обрадовался уверенности, с которой он ответил:

— Да, конечно! Во-первых, сами с усами, во-вторых, тут вас с Мариной уважают очень многие и, в-третьих, большинство старшекурсников первого факультета жаждут хотя бы раз слетать с тобой в рейд, чтобы ты превратил их в таких же отморозков, как твоя нынешняя напарница и покойный Ярослав Алексеев, соответственно, не захотят портить отношения ни за какие деньги…

С этой троицей проболтали до семи тридцати. Потом отпустили готовиться к завтраку, неспешно вернулись к штабу, поднялись к приемную начальника академии и поскучали. До прихода полковника Андреева. А он завел нас к себе в кабинет и загрузил «в стиле Цесаревича»:

— Мне приказано поспособствовать скорейшему строительству парадных мундиров под сегодняшнее награждение. Ателье начнет работу в девять ноль-ноль, динамические мерки возьмут от силы минут за пять, а раскрой, пошив и крепление дубликатов ваших наград займут порядка двух с половиной часов. Да, никакой необходимости проводить все это время в Академии у вас нет — адмирал Шестопалов прибудет сюда к пятнадцати тридцати, соответственно, вы можете забрать мундиры к пятнадцати ноль-ноль и спокойно переодеться, но я хочу попросить вас провести для старшекурсников первого факультета хотя бы одну лекцию по своему видению тактики диверсионных операций. Скажу сразу: я не прошу описывать методики, придуманные и используемые вами. Просто подтолкните ребят и девчат в направлении, которое позволит им отойти от стереотипов и увидеть эту дисциплину глазами практика.

Тут я мысленно вздохнул и задал ему первый неприятный вопрос:

— Вы надеетесь, что меня услышат?

Семен Сергеевич расплылся в хищной улыбке и предвкушающе потер руки:

— Я в этом уверен: слухи о том, что вы с Мариной Вадимовной всего в две «Химеры» каким-то образом сожгли пять рейдовых групп тюркских ВКС, прятавшихся под маскировочными полями, и взяли в плен двух пилотов,

не подставившись под удар вражеских МРК и МДРК, свели с ума даже самых опытных преподавателей и инструкторов. Так что на вашей лекции наверняка будет аншлаг.

— Лекция — это монолог длительностью хотя бы в полчаса… — мрачно напомнил я и задал второй неприятный вопрос: — Ну, и что я, по-вашему, могу рассказать, не «светя» используемые методики?

Андреев пожал плечами:

— Наверное, то, что вы сочли возможным рассказать старшине Алексееву и тогда еще старшему сержанту Завадской в их первых рейдах под вашим руководством…

…Я просидел над открытым текстовым файлом порядка трех часов, то вбивая в него отдельные абзацы, то удаляя их к чертовой матери. Потом допер, что в лоб эту задачу не решу — само собой, учитывая категорический запрет на распространение методик — поэтому подошел к решению с фланга. Или с тыла. В смысле, придумал алгоритм, в котором этот самый запрет не мешал от слова «вообще». Под таким углом зрения черновик монолога накидался за каких-то десять минут, подарил… хм… понимание и был задвинут куда подальше. Так что я влез в свои архивы, подобрал материал, способный иллюстрировать мои выкладки, продумал логику повествования и счел, что этого достаточно. Вот и вытащил заскучавшую Марину на прогулку по Альма Матер.

Пока шарахались по аккуратным дорожкам, понаблюдали за дроидами-уборщиками, наводившими армейскую красоту перед прибытием адмирала Шестопалова, и… испортили настроение паре десятков поборников традиций, считавших, что на территории военной академии праздношатающимся делать нечего. Потом заглянули в «придворное» ателье, примерили мундиры, сочли, что они чудо как хороши, и не стали переодеваться в гражданку.

В общем, к аудитории, к которой привел трекер, подошли во всем своем великолепии, переступили через порог, ничуть не удивились волне шепотков, прокатившейся от первых рядов до последних, и разделились — я танком попер к трибуне, а Завадская подошла к свободному креслу, оставленному как раз для нее, величественно села и превратилась в слух.

Речь начальника ИАССН, произнесенную из «зрительного зала», слушал только ради того, чтобы не зевнуть какой-нибудь вопрос. А после того, как Андреев иссяк, оглядел помещение, забитое до предела, мысленно вздохнул и начал монолог с легкой провокации:

— Дамы и господа, я ни разу не преподаватель и тем более не инструктор. Более того, основной объем знаний по тактике проведения диверсий получил не от дипломированных специалистов, а от рядового свободного оперативника Службы Специальных Операций. Поэтому заранее предупреждаю, что считать мое мнение истиной в последней инстанции однозначно не стоит. Равно, как не стоит и обижаться на то, что я невольно ниспровергну некоторые аксиомы, проверенные временем…

Тут из задних рядов донеслись приглушенные смешки, и я решил помочь офицерам и прапорщикам вернуть развеселившихся курсантов в правильный настрой:

— Впрочем, ниспровержение на некоторое время отложу и опишу своего рода коридор, в котором приходится действовать свободным оперативникам в настоящее время: дамы и господа, этот коридор — война. Самая настоящая. И не с одним-единственным государственным образованием, а с их коалицией, экономическую и военную мощь которой трудно переоценить. Говоря иными словами, каждый отдельно взятый рейд на вражескую территорию — это риск. Причем серьезнейший. Ведь в нем нельзя сохраниться, а почти любая ошибка — это либо смерть, либо плен…

Тут народ посерьезнел, и я перешел к основной части повествования:

— А теперь, когда понятна «узость» коридора, предлагаю вернуться сюда, в аудитории ИАССН, и посмотреть на процесс обучения под моим личным углом зрения. Итак, в первом приближении он выглядит так: преподаватели дают вам некую теорию, вы пропускаете ее через себя, отрабатываете все, что в принципе можно отработать, и сдаете тесты на максимально высокий балл. Так вот, я считаю, что это неправильно. Особенно в условиях войны. Скажу больше: окажись я на вашем месте, наплевал бы на баллы, которые можно получить, подтверждая имеющиеся знания, и тратил бы все имеющееся время на самые отвязные эксперименты. То есть, выполнял учебно-боевые задачи, ставя во главу тезис «А что будет, если я сделаю вот так…» Да, этот подход уронит вас в глазах преподавателей из-за того, что абсолютное большинство результатов контрольных задач будут никакими, но даже если выстрелит всего одна из ваших личных задумок, то вы получите бесценный опыт. Ибо на все «аксиомы», описанные в учебниках, у наших противников имеются готовые ответы, а почти любая реакция на толковые импровизации — это лишнее время и ресурсы.

Как ни странно, меня услышало абсолютное большинство. Поэтому я вывесил рядом с собой нужную картинку и снова посмотрел в зал:

— Иллюстрировать этот тезис, разбирая реальные диверсии, я, конечно же, не буду, ибо эта информация прикрыта серьезнейшими грифами. Но дам возможность оценить глубину пропасти между «стандартным» подходом к решению учебно-боевой задачи и подходом, подсказанным фантазией. Кстати, это конкретное решение придумала моя нынешняя напарница, лейтенант ССО Марина Вадимовна Завадская, еще в бытность курсантом четвертого курса. Итак, внимание на картинку…

…К моему искреннему удивлению, лекция прошла на ура. В смысле, мне рукоплескали не только курсанты и многие преподаватели, но и почти все высшее руководство Академии. А вот стихийная пресс-конференция, во время которой нас с Карой забросали вопросами разной степени каверзности, каюсь, неслабо утомила. Тем не менее, мы ее все-таки пережили, перетерпели пять минут ничуть не менее «жестких» расспросов старших офицеров, оставшихся в аудитории после ухода основной массы «благодарных слушателей», вышли в коридор и… нарвались. На адмирала Шестопалова и его свиту, прибывших в ИАССН намного раньше, чем планировалось, и отправленных дежурным по академии к месту проведения лекции.

Нет, командующий ВКС Индигирки не разочаровал — вежливо пожелал нам доброго дня, пожал мне руку, сделал Марине изысканный комплимент и попросил уделить ему немного времени для беседы. Увы, его уважительное отношение компенсировалось всей палитрой негатива, горевшего в глазах абсолютного большинства «свитских». Нет, недовольные, завистливые и злые взгляды я бы еще проигнорировал. Но минуте на десятой-двенадцатой этой «беседы» утонченный майор с прической волосок к волоску, мундиром, на пошив которого наверняка ушло целое состояние, и одиноким Станиславом третьей степени без мечей, болтавшимся на груди, внезапно поинтересовался, почему мы не согласовали атаку на тюркские рейдовые группы со штабом ВКС Индигирки и, тем самым, помешали флотским нанести врагу в разы более серьезный урон.

Эта бредятина разозлила даже Шестопалова. А меня сорвало с нарезки:

— Господин майор, вы, наверное, ряженый? В смысле, надели мундир, дабы не выглядеть чужим среди военных?

— Простите? — гневно прошипел он, почувствовав, что я издеваюсь.

— Военнослужащему, прослужившему в рядах ВКС хотя бы пару месяцев и получившему хоть какое-то представление о специфике космических боев, этот вопрос бы и в голову не пришел. Ибо мы наткнулись на тюрков в момент схода со струны. А теперь ответьте, пожалуйста, на встречный вопрос: как мы должны были согласовывать атаку на эти рейдовые группы, даже будь у нас такое желание?

Тут он пошел красными пятнами и заявил, что имел в виду не эти две, а остальные. Но я был не расположен продолжать эту дискуссию, вот и заткнул умника предельно жестко:

— Что ж, пусть будет так. Тогда скажите, пожалуйста, с какого перепугу я, свободный оперативник Службы Специальных Операций, должен что-либо согласовывать со штабом ВКС?

Майор… уперся рогом:

— Вы не должны были… но могли!

Вот и подставился. По полной программе:

— Верно, мог. А вы могли загрузиться в какой-нибудь боевой корабль, в кои-то веки покинуть планету, попрыгать по зонам перехода и уничтожить рейдовые группы тюрков задолго до нашего прибытия в систему. Но вы этого не сделали. Не рискнули? Поленились? Или сочли, что не царское это дело?

Глава 10

29–31 января 2470 по ЕГК.

…Весь перелет от ИАССН до Аникеево Марина сияла, как маленькое солнышко, и ласково поглаживала мое бедро. Перед тем, как десантироваться из флаера рядом с аппарелью своей «Химеры», подарила поцелуй-обещание. А минут через двадцать, приняв запрос на подключение к конференцсвязи и нарисовавшись в отдельном окне моего ТК, радостно затараторила:

— Ты — капитан! В восемнадцать лет!! И уже заслужил пять боевых наград!!!

— Ты тоже особо героическая особа! — улыбнулся я. — Да, лейтенант, зато с тремя боевыми орденами. Пора уходить в подполье, прячась от толп женихов и глав их родов…

Она презрительно фыркнула, заявила, что толпы женихов с их родичами могут идти в известном направлении строевым шагом, и сыто мурлыкнула:

— А вообще я тоже ничего. В смысле, уже не позорю такого выдающегося свободного оперативника, как ты, своей никчемностью.

— А по попе? — возмутился я и нарвался на провокационный ответ:

— Уйдем в гипер — делай с ней все, что заблагорассудится…

Я представил наклевывавшиеся перспективы и «заторопился»:

— Волнующее предложение. Так что я, пожалуй, прерву эту беседу прямо сейчас и организую нам «коридор».

Она весело рассмеялась, а мне пришлось поднапрячься — пообщаться с двумя оперативными дежурными, обозначить наши потребности, построить оба искина, поднять корабли в открытый космос и задать курс разгона. Правда, как только «Химеры» ушли на внутрисистемную струну, задавил все «левые» мысли и заставил себя переключиться в боевой режим. Но он не пригодился — там, куда нас вынесло, не обнаружилось ни одной вражеской метки. Вот мы и засуетились — быстренько образовали «сцепку», встали на новый курс и дали половинную тягу на антигравы.

Пока разгонялись, Завадская перебралась ко мне, упала в кресло Умника и радостно призналась, что страшно соскучилась по полетам в моей рубке. Услышав, что на струну с коэффициентом сопряжения три-ноль-два предстоит подняться ей, мгновенно посерьезнела, сосредоточилась и отработала уход всего с шестью более-менее серьезными шероховатостями. А после того, как увидела таймер обратного отсчета, «внезапно появившийся» в наших ТК, как-то уж очень быстро сообразила, куда нас, собственно, послали:

— Как я понимаю, мы прыгаем в Шираз?

Я, конечно же, подтвердил, и напарница задала второй толковый вопрос:

— Конкретная боевая задача есть?

— Неа: нас попросили похамить. Так, чтобы тюркам захотелось вернуть как можно больше своих рейдовых групп к пунктам постоянной дислокации.

Тут на ее губах заиграла лукавая улыбка, а с губ сорвалось предложение, отказываться от которого я оказался не готов:

— Что ж, значит, все девятнадцать часов в гипере моя попа будет в твоем распоряжении…

Соврала: отдавалась только большую часть корабельной «ночи» и почти весь следующий «вечер». Но с таким нешуточным энтузиазмом, что оба раза вымотала меня до состояния абсолютно счастливой ветоши. В общем, в Шираз мы вывалились абсолютно счастливыми и сразу же переключились в боевой режим. Как выразилась Завадская, «чтобы как можно быстрее отстреляться и снова дорваться друг до друга…»

Кстати, переключились качественнее некуда: Феникс, по моей просьбе проанализировавший показания скафа Марины, заявил, что она совершенно спокойна и полностью сосредоточена на деле. Этот доклад невольно напомнил лекцию любимого дядюшки, описывавшую идеальную женщину свободного оперативника, и заставил погордиться своим выбором. Но совсем ненадолго — стоило искинам затащить наши «Химеры» во внутрисистемный прыжок, как я вернулся в настоящее и задвинул куда подальше абсолютно все чувства. Так что, вывалившись в обычное пространство сравнительно недалеко от второй планеты, прикипел взглядом к картинке со сканеров, на которой появились плотные россыпи алых меток, и отпустил Завадскую заполнять свою половину контрольного перечня задач, добросовестно составленного… хм… за время «большого отката».

Следующие восемь часов крутился по высоким орбитам вокруг планеты, изучал систему охраны обоих основных областей дрейфа военных кораблей, подходил ко всем функционирующим орбитальным предприятиям, выяснял, в каком состоянии ныне предприятия, поврежденные свободными оперативниками седьмого отдела, и, конечно же, терзал оптический умножитель. Разобравшись со своим объемом работы, прыгнул к поясу астероидов и отправил Марине координаты точки, в которой оказался. А после прилета девчонки, уставшей ничуть не меньше меня, снова состыковал наши корабли, вызвал ее к себе, накормил, напоил и уволок спать.

Проснулся первым. Сам. Наведался в санузел, принял душ, вернулся в кровать, развернул над собой сразу четыре голограммы, пестрящие сотнями разноцветных меток с «плотными» информационными плашками, и файл с идеями диверсий, придуманными Мариной. Проглядев последние… вернее, разобравшись, что именно стояло за каждой, забраковал всего одну. А три самые «жесткие» был вынужден отложить на потом, так как они могли «связать» Дана с другими моими ипостасями. Потом приобнял Кару, во сне перевернувшуюся на правый бок, нащупавшую мою тушку и заключившую ее в объятия, забраковал еще одну толковую идею, которая не вписывалась в определенный Переверзевым «потолок» масштаба акций, и нехотя занялся шлифовкой двух оставшихся.

Почему «нехотя»? Да потому, что жаждал разойтись, а они не позволяли.

Пока давил раздражение, появившееся из-за наличия «потолка», вдруг поймал за хвост воистину безумную идейку, быстренько записал в отдельный файл, расплылся в предвкушающей улыбке и… заставил себя остыть: да, идея была чудо как хороша, но требовала серьезнейшей подготовки и должна была реализовываться Перуном. Наступив на горло собственной песне, довел до ума боевую задачу для Кары, заметил, что она просыпается, и позволил себе ухнуть в омут страсти. Благо, знал, что девушка не только не откажет, но и с удовольствием подхватит любое подобное начинание.

Так оно, собственно, и произошло — часа через полтора мы отвалились друг от друга довольными до невозможности, немного побалдели от безумно приятного послевкусия и нехотя заставили себя отправиться в ванную. Потом с удовольствием позавтракали, умяли по куску клубничного торта и… сдуру посмотрели последнюю фронтовую сводку. И озверели, ибо, уходя из Ростова под давлением наших ВКС, евры уничтожили ковровыми бомбардировками все города-миллионники и девятнадцать гигантских концлагерей!

— Я. Хочу. Крови. Этих. Тварей… — отрывисто сообщила Завадская после того, как я закрыл закончившееся видео, и требовательно посмотрела на меня: — Причем в Очень Больших Количествах!

Я коротко кивнул, пощелкал костяшками пальцев и озвучил принятое решение:

— Прыгаем к Ширазу, быстренько выносим кораблей десять-двенадцать, роняем орбитальный ГОК и уходим на Белогорье. Забирать «Наваждения» и продавливать рейд в ОЕ.

Не знаю, что она увидела в моем взгляде во время этого монолога, но злобно усмехнулась, помогла мне убрать со стола, попросила отправить ей файл с боевой задачей, в темпе натянула скаф и умчалась на свой корабль. А уже минут через восемь-десять отстыковалась от моего, встала на курс разгона на внутрисистемный прыжок и ушла на струну. Само собой, одновременно со мной, ибо я продолжал параноить.

Первые часа полтора-два провисели «неподалеку» от двух одинаковых орбитальных ГОК-ов, металлургического комбината и какого-то предприятия химической промышленности — ждали любую оказию. А когда засекли сразу две, решили, что в свете последних событий «потолок» можно и приподнять. Так что я «оседлал» транспортник, двигавшийся к ОМК, а моя напарница — рудовоз. Готовили к подрыву в моем любимом стиле, то есть, отправили на прогулку группу дроидов с «Пробойниками», «Смерчем» и «Гиацинтами», а сами дождались завершения разгрузки и на тех же кораблях выбрались за пределы сплошных сфер из масс-детекторов. Ну, а потом перелетели к сфере, в которой ныкался один из двух флотов ВКС Каганата, синхронизировали ИИ и сыграли в «боулинг». Причем разогнав по четыре «связки» из «Тайфуна» и четырех мин каждая так, чтобы одновременно долбануть по восьми кораблям.

Попали. Благодаря искинам. И сожгли к чертям собачьим по три линкора и одному крейсеру. А вторую серию из четырех заходов пришлось прервать после второго: дико перевозбудившиеся тюрки выпустили на оперативный простор сотню с лишним истребителей, все сторожевики и тральщики, так что шанс в кого-нибудь впороться или, наоборот, подставиться под столкновение с хаотически маневрирующей мелочью стал неоправданно высок. Впрочем, я все-таки достал еще два «Самума», а Марина — «Самум» и «Джинн». Вот мы и сочли боевую задачу выполненной. Поэтому ушли сначала к «троечке», а через нее — в гипер.

Кстати, пока Завадская «ласкала» струну, я мысленно довел до ума свою идею. Поэтому успокоился сам и помог успокоиться напарнице. Сразу после того, как она перевела мой МДРК в зеленый режим, вернула воздух в отсеки и сняла шлем:

— Мариш, я уже придумал, как хорошенечко наказать ублюдочных евров, и почти уверен, что Большое Начальство пойдет нам навстречу во всех моих начинаниях. Поделиться планами пока не могу — часть будущих телодвижений «закрыта» подписками — но мы отомстим. Очень и очень жестоко. Поэтому отпусти ситуацию и вернись, пожалуйста, в обычное состояние.

— Раз «очень и очень жестоко», значит, моя душенька спокойна… — мягко улыбнулась она, почувствовала, что не убедила, и дотронулась до моей руки: — Тор, я уже оценила и твою неуемную фантазию, и редкую основательность, и фантастическую упертость. Поэтому ЗНАЮ, что еврам настанет жопа, вся в предвкушении и перешла в режим ожидания. В общем, переживать больше не буду. Вот увидишь.

Она однозначно верила в то, что говорила, поэтому я кивнул и озвучил «боевой приказ»:

— Что ж, тогда беги в каюту принимать душ, а я подготовлю видеоотчет, наговорю сопроводительный текст и завуалированно опишу Переверзеву свои хотелки…

…Горячий душ, в котором я простоял порядка четверти часа, оттянул остатки злости и вернул меня в условно нормальное настроение. А Марина помогла его как следует «закрепить» — усадила в гору подушек, привалилась ко мне спиной и попросила легонечко поласкать грудь. Отказываться я и не подумал — распустил руки, используя «технику двойного назначения», и как-то очень уж быстро переключился в состояние, в котором было не до евров, амеров и их приспешников. Нет, заводить — не заводил. Ни ее, ни себя — просто радовал нас ласковыми прикосновениями и не думал ни о чем серьезном.

Увы, в какой-то момент искин доложил о получении нового сообщения, и я был вынужден вернуться в реальность. Правда, ласки не прерывал — было впадлу. А после того, как заглянул в «Контакт», понял, что это необязательно: нас «хотела» Даша, а слушать ее монолог можно было в любом состоянии.

К слову, Завадская была того же мнения. Более того, заявила, что будет слушать, а не смотреть, ибо открывать глаза не в кайф.

Я кивнул, вывесил картинку у изножья кровати и изумленно хмыкнул: Темникова наговаривала сообщение, лежа в джакузи, и, судя по отсутствию бретелек от купальника на видимой части плеч — как бы не нагишом.

— Хе-хе, а Дашка-то окончательно распустилась… — довольно отметила Кара, судя по всему, все-таки справившаяся с ленью, и подколола меня: — И пусть бюст решила не показывать, даже такая часть… ее великолепия должна усилить твое желание ласкать мое…

Я легонечко щелкнул ее по носу, врубил воспроизведение, вернул правую руку на восхитительно упругое полушарие и вслушался в умиротворенный голос «окончательно распустившейся» подруги:

— Привет, ребят. Прошу прощения, что записываю сообщение в столь непотребном виде, но часа полтора тому назад сдала норматив марш-броска на пятьдесят километров, вымоталась до предела, еле нашла в себе силы уйти в увольнение, долетела до дома на автопилоте, сходу наполнила джакузи и поняла, что до гардеробной просто не дойду. Кстати, об увольнениях: в эти выходные никто, кроме меня, в город не выйдет — Костю отправили на губу за избиение дурачка, имевшего глупость по-хамски заявить, что Маша обязана выполнить обещание, данное ее дедом главе рода Завалишиных, а остальной народ увольнительные еще не заслужил. В общем, буду отходить от безумных нагрузок в гордом одиночестве… и штудировать виртуальный курс пилотажа, который ты мне подарил. Что еще? Все, вспомнила: хотела похвалить Синицу — он присматривает за Ритой, Машей, Олей и Настей, как курица-наседка за своими цыплятами. Очень неплохо сошелся и с парнями. Так что конфликтов между ними, как мне кажется, можно не ждать. А вот война подкупленных курсантов против нашей компании уже не за горами. Хотя нет, не так: на них, вроде как, давят со страшной силой Костины, Завалишины и иже с ними, но… бедные парни все никак не решатся выступить против подруг Самого Тора Йенсена. Ибо до сих пор под впечатлением от вашего награждения и дуреют от слухов о лекции, на которой тебя слушал почти весь преподавательский состав ИАССН…

Последними новостями академии делилась долго и в охотку. Да, из-за смертельной усталости, бывало, заговаривалась или повторялась, но ни меня, ни Кару это не напрягало: эта самая усталость, кроме всего прочего, избавила Темникову от всех масок, и мы чувствовали эмоции. А они были и теплыми, и чистыми.

Кстати, это отметила и моя напарница. В момент одного из «зависаний» Даши — прогнулась в пояснице, поймала мой взгляд и криво усмехнулась:

— Великолепная девчонка. Я уважаю ее так же сильно, как Олю и Машу. А ублюдочная родня этих девчат видит в них не исключительно цельных и порядочных личностей, а ресурс! И это бесит до невозможности…

Я согласно кивнул и снова уставился на картинку. Благо, «великолепная девчонка» успела проснуться, осознала, что ее нещадно зарубает, и решила закруглиться:

— С вами классно. Даже вот так, когда я просто представляю вас рядом и говорю то, чего требует душа. Ответа, наверное, не дождусь — спать хочется так сильно, что путаются мысли — но завтра утром первым делом загляну в «Контакт» и очень-очень надеюсь, что в нем обнаружится ваше сообщение. На этом все. Обнимаю обоих… хм… не так, а одетой. Желаю удачи во всех ваших начинаниях. И жду очередного появления на Индигирке…

Последние предложения этого монолога заставили Завадскую задурить:

— А чего это «не так»? Грудь у нее однозначно в нашем вкусе, поэтому пусть обнимает голышом. Причем и тебя, и меня…

— Засматриваешься на девочек? — притворно удивился я и получил ответ, в котором почувствовалось второе дно:

— Нет, я по мальчикам. Вернее, конкретно по тебе. Но когда-то серьезно занималась рисованием. И до сих пор вижу красоту в чем угодно…

— Тягу к рисованию… задавили родичи? — осторожно спросил я и угадал:

— Да. Отец считал это баловством, а мать… мать любила, любит и будет любить только себя. Кстати, вернемся в Новомосковск — тоже выйду из рода. Дабы ни одна скотина не смогла меня к чему-нибудь принудить.

— Не заводись, Мариш… — мягко попросил я, чуть-чуть добавил яркости ее ощущениям, и раздражение как ветром сдуло. Зато появилось желание наговорить Темниковой ответ. И мы пошли ему навстречу. Правда, палить наши отношения были не готовы, поэтому попросили Феникса «одеть» нас в футболки и штаны от комбезов, «переселить» в стандартную командирскую каюту и посадить на одну из односпальных кроватей на приличном расстоянии друг от друга. А после того, как он заявил, что аватарки готовы, заболтались по полной программе. Причем Завадская, поймав смешинку, веселила меня и подначивала Дашу, а я наслаждался чувствами подруги и не думал ни о еврах, ни о войне, ни о том, что мы находимся хрен знает где и несемся к Белогорью.

В общем, эти тридцать шесть минут прошли в «измерении удовольствия». А через четверть часа после того, как наше послание улетело к Темниковой, на сервер МС-связи упало сообщение от Переверзева. И я, посерьезнев, вывел его в окошко ТК…

Глава 11

5–7 февраля 2470 по ЕГК.

…В Белогорье я зашел через предельно слабую «четверку». Нет, не из выпендрежа и, тем более, не для самоутверждения — мне требовалось как можно точнее определить пределы своих нынешних возможностей, так как зависимость сложности прохождения струн от массы покоя протаскиваемого корабля никто не отменял.

Ну, что я могу сказать о своих ощущениях? Было терпимо. Более того, у меня появилось стойкое ощущение, что в экстренной ситуации «связку» из двух «Химер» можно будет «вытянуть» в гипер даже через зону перехода с безумным коэффициентом сопряжения под четыре-двадцать.

Завадская, наблюдавшая за процессом «удовлетворения струн» вторым темпом, пришла к таким же выводам, поэтому мое настроение скакнуло ввысь и… хм… закрепилось. Впрочем, это не помешало отправить напарницу в ее МДРК, дождаться того самого доклада, отстыковаться, задать вектор разгона и передать управление кораблями дуэту из двух искинов. Да, слегка напрягло количество обломков, обнаружившихся «в окрестностях» Белогорья, но о том, что очередное вторжение флотов Коалиции было успешно отбито, мы узнали еще в понедельник и успели это пережить. Поэтому я связался с куратором и сообщил, что мы «болтаемся» сравнительно недалеко от планеты, подождал порядка пяти минут, получил координаты точки подбора, увел к ней оба борта и через какое-то время влетел на летную палубу дожидавшегося нас малого корабля-матки.

Следующий этап путешествия — падение к Вороново через «коридор», выделенный не нам — прошел без происшествий. Перелет из летного ангара «лошадки», приземлившейся в синем секторе, в наши — тоже. А потом нас с Мариной подобрал «самый обычный» бронированный «Авантюрист» какого-то старшего офицера ведомства, скрытно вывез с космодрома и доставил в Управление. Кстати, высадил в ангаре «не для всех», а трекер, прилетевший на мой ТК, направил к лифту для руководства, так что в кабинет начальника службы мы попали через боковую дверь и оказались в перекрестии взглядов Цесаревича, Орлова и Переверзева.

Пока обменивались приветствиями, эта троица держалась более-менее спокойно, а после того, как я помог Завадской опуститься в кресло и сел сам, Ромодановский, привыкший играть первую скрипку, взял власть в свои руки и уставился мне в глаза:

— Тор Ульфович, я внимательнейшим образом проанализировал ваши выкладки и учел тот факт, что вы — на редкость здравомыслящий молодой человек, но все равно считаю, чтоописанный вами алгоритм проникновения во вражеские системы, скажем так, весьма далек от реальности.

Вопросов он мне не задавал, но я решил «немного похамить»:

— Ваше Императорское Высочество, я справлюсь. Без вариантов.

— У вас есть основания так считать? — спросил он, почувствовав, что я в себе уверен.

Я утвердительно кивнул. И приоткрыл карты:

— Мы вошли в Белогорье через струну с коэффициентом сопряжения в четыре целые и три сотые. «Связкой» из двух «Химер».

В осадок выпали все трое. Но очень быстро пришли в себя, а наследник престола даже выдал монолог, который я опустил:

— Ну да: раз зависимость сложности прохождения струн от массы покоя корабля является нелинейной, значит, шансы у вас довольно неплохие. Что ж, тогда я задам вопрос вам, Марина Вадимовна. По мнению Тора Ульфовича, вы умны, изобретательны, перспективны и исключительно надежны. Я ни в коем случае не оспариваю его выводы, просто хочу понять, чем для вас является служба вторым номером этой личности, и насколько ваш командир может вам доверять.

Кара немного поколебалась и рубанула правду-матку:

— Ваше Императорское Высочество, Тор Ульфович — первый номер моей мечты, я считаю, что мое место — за его спиной, и уже задалась целью доказать руководству службы, что разбивать нашу двойку нецелесообразно.

— Прошу прощения за несколько личный вопрос, но я вынужден его задать: вы влюблены в Тора Ульфовича?

Девчонка криво усмехнулась:

— Ваше Императорское Высочество, служба в ССО и любовь в принципе несовместимы. Я поняла это еще на первом курсе ИАССН. А перед Тором Ульфовичем преклоняюсь. Как перед личностью, достойной и глубочайшего уважения, и, в какой-то степени, подражания. Ибо сотворять себе кумиров — не в моем характере. Так что нет, не влюблена. Но не замкну свои интересы на ком-нибудь другом даже эмоционально. Чтобы ни одна заинтересованная личность не смогла нащупать эту слабость и вбить в нее какой-нибудь клин.

Цесаревич задумчиво хмыкнул, ненадолго поплыл взглядом — видимо, сверяя свои наблюдения с выводами рабочего искина — и удовлетворенно кивнул:

— Достойный ответ. Поэтому слушайте меня как можно внимательнее. Итак, ваш командир предложил воистину безумный алгоритм проникновения во вражеские системы и проведения там серий диверсий. Риск, на мой взгляд, запредельный. Но Тор Ульфович в себе уверен, и я уже склонился к решению пойти ему навстречу. Весь вопрос в вас: если вы согласитесь рискнуть вслепую, то это согласие, по целому ряду причин, приведет вас на дорогу в один конец — вы превратитесь в секретоносителя высшей категории со всеми вытекающими и, с достаточно высокой долей вероятности, останетесь в этой двойке, что называется, до упора. Само собой, если не измените нынешнего отношения к командиру. Могу выделить на раздумья, скажем, пять минут…

Завадская дала ответ практически мгновенно:

— Ваше Императорское Высочество, как я уже сказала, мое место — за спиной Тора Ульфовича. И это касается любых ситуаций. Поэтому я полечу с ним, прошу прощения за некоторую экспрессивность выражения, хоть к черту на рога…

…Цесаревич, начальник ССО и начальник шестого отдела параноили как бы не жестче меня. Поэтому не задали ни одного вопроса ни по системе, в которую я намерен заглянуть, ни по методике проведения диверсий, о которой в своих сообщениях не сказал ни слова, даже под включенной «глушилкой». Зато вручили мне информационный носитель с защитой высшей категории, дали карт-бланш на любые телодвижения в достаточно широком коридоре и в какой-то момент спросили, есть ли у нас какие-нибудь вопросы, просьбы или пожелания. Стесняться я и не подумал — поймал взгляд Ромодановского и изложил самую актуальную просьбу:

— Ваше Императорское Высочество, моя напарница решила выйти из рода. Дабы никто не смог ее ни к чему принудить. В принципе, я собирался решить этот вопрос через юристов Императорского банка, но не откажусь и от помощи юротдела нашего ведомства.

— Можете считать, что вы уже не в роду… — посмотрев на Завадскую, заявил Игорь Олегович, почувствовал, что других просьб или пожеланий не будет, удовлетворенно кивнул, пожелал нам удачи и отпустил.

К бронированному «Авантюристу» поднялись по той же «тропинке» в сопровождении Переверзева, выслушали еще одно пожелание удачи, влезли в салон и вылетели в Вороново. По дороге молчали, ибо машина была чужой. А после того, как она высадила нас перед моей «Химерой», «немного потупили», закрыли и заблокировали ангар изнутри, прошли в ангар с «Наваждениями», разбежались по своим каютам, быстренько натянули скафандры и поднялись в рубки. Ко взлету готовились добросовестнее некуда: проверили боекомплект и стратегические запасы грузовых антигравов, получили с артсклада по одной «Медузе», прихватили по десять лишних «Техников»

и так далее. А после того, как сочли, что готовы, «тенькнули» в канал связи, полученный от нашего «младшего» куратора, получили ожидаемый ответ, скрытно вылетели наружу и километрах на четырех-пяти по очереди впорхнули на летную палубу малого корабля-матки «Жало».

Чужой «коридор» прошли, не покидая пилотских кресел, практически в том же режиме «пережили» внутрисистемный прыжок и прикипели взглядом к картинкам с биосканеров. За передвижением единственного силуэта следили со все усиливавшимся нетерпением, а после того, как пилот новенького «Жала» прошел через шлюз, загрузился в «Морок», припаркованный рядом с заранее открытым створом летной палубы, и вылетел в открытый космос, стартовали со своих мест и ворвались в лифты.

До рубки этого борта добрались от силы минуты за две, попадали в кресла и разделили обязанности — я проверил, активирована ли «шапка» корабля, затем убедился в том, что на него действительно установили нестандартный генератор маскировочного поля, перетянул на себя управление и повел борт абы куда, а Марина изобразила суперкарго. То есть, влезла в систему и начала проверять, что комплектовщики ССО загрузили на борт этой лоханки.

После внутрисистемного прыжка по координатам, взятым от балды, я положил свое «Жало» в дрейф и занялся делом посерьезнее. В смысле, развернул «зародыш» искина в полноценный дубль Феникса, натравил ИИ на систему и подождал завершения полноценного тестирования корабля. А после того, как просмотрел итоговую «простыню» и убедился в том, что борт в идеальном состоянии и не фонит полевыми метками, облегченно выдохнул и повернулся к напарнице.

— У меня тоже все в полном порядке… — доложила она и вопросительно мотнула головой: — Ну что, работаем?

Я утвердительно кивнул, разогнал тяжелую машину по новому вектору и увел в очередной внутрисистемный прыжок. А после выхода в обычное пространство повернулся к подруге и вздохнул:

— Начнем со струны с коэффициентом сопряжения два девяносто четыре. И посмотрим, не переоцениваю ли я свои возможности…

…Первый эксперимент прошел удачно. Нет, «тянуть» в гипер настолько тяжелую дуру было нелегко, но не адски — да, наводки от флуктуаций Ершова входили в резонанс раза в полтора чаще, но «сглаживались» на первых пиках. Причем без особых превозмоганий. Вот я и приободрился. А мою напарницу, за время учебы в академии поверившую в аксиомы дисциплины с говорящим названием Теория выхода на струну, накрыло по полной программе — не успел корабль-матка оказаться в пространстве… хм… иной мерности, как девчонка отключилась от пилотского интерфейса и гневно зашипела:

— Интересно, а эти ублюдочные теоретики вообще пробовали проверять свои выкладки на практике⁈ И еще: интересно, какому клиническому идиоту пришла в голову стандартная методика обучения работы с гиперприводом⁈ Их «нажатия на упреждение» не гасят, а усиливают резонанс!!!

— Ну, так «ласкать» безумно страшно… — весело хохотнул я, переводя борт в зеленый режим. — Ибо «упущенный пик — это гарантированная смерть»!

Марина обозвала их паскудами, не сразу, но заставила себя успокоиться, сняла шлем и вопросительно уставилась на меня:

— Что у нас в программе сейчас?

Тут я посерьезнел и криво усмехнулся:

— У меня — тренировки: через двадцать четыре минуты я выведу борт из гипера в ближайшую мертвую систему и поищу слабенькую «троечку». В том же ключе буду маньячить и дальше — то есть, убью порядка суток на проверку возможности затащить эту дуру в три-сорок пять и выше. А твоя задача — за это же время проштудировать материалы по системам Лион, Тулуза и Бордо, сравнить их между собой по параметрам, которые я уже накидал, и, тем самым, помочь мне определиться с местом буйства. В общем, лови пачку файлов и вперед…

— «Вперед»? — недоуменно переспросила она.

Пришлось объяснять:

— Мариш, ближайшие часов шесть-семь я буду вкалывать, как каторжник в каменоломнях, а рубка этой лоханки — сарай сараем. Так что можешь смело перебираться в любую из наших кают и забывать обо всем на свете… кроме того, что я обязательно приду на ужин.

— Поняла… — кивнула она, встала с кресла и свалила. А я загрузил Феникс приличным списком поручений одно серьезнее другого, дождался отключения гиперпривода, вздохнул и занялся самым нелюбимым делом — сканированием незнакомой системы, анализом распределения масс, определением областей интерференции полей Канта-Андерсона, вычислением координат областей с требуемыми характеристиками и так далее. Да, искину можно было поручить и это дело. Но расчеты, как ни странно, успокаивали. Поэтому зону перехода с коэффициентом сопряжения три-ноль восемь я нашел сам, связался с Карой, сообщил, что вот-вот потащу «Жало» на новую струну, выслушал пожелание удачи, снова вырубил ИИ и еще раз убедился в том, что поставленная задача мне по плечу. Поэтому порасслаблялся порядка часа и по уже апробированной схеме занялся поисками нового «тренажера».

Убивался чуть больше суток с перерывами только на трапезы, выяснил, что мой потолок возможностей для этого конкретного корабля с имеющейся загрузкой — струна с коэффициентом сопряжения три-шестьдесят плюс-минус две-три сотые, счел, что этого должно хватить, и отправил «Жало» в прыжок в сторону территории Объединенной Европы. А после того, как реанимировал искин, сообщил точное время схода со струны и попросил запрограммировать автомат отключения гиперпривода, свалил из рубки корабля-матки, добрался до своего МДРК, поднялся в командирскую каюту и, наткнувшись взглядом на замотанное лицо Кары, заглянул в воспаленные глаза и невольно вздохнул:

— Да уж, маньячим мы с тобой одинаково.

— Ну, так напарники ж… — устало улыбнулась она, свернула все шесть картинок, встала с кровати, подошла ко мне, обняла и уткнулась лбом в центр грудины.

— Я — все… — признался я, оценив ее умение держать в узде любопытство, обнял и ответил еще на два незаданных вопроса: — Потянул три-пятьдесят один и уже веду борт в область между Лионом и Тулузой. А дальше все зависит от тебя.

Она заявила, что во мне нисколько не сомневалась, чмокнула в щеку и сыто мурлыкнула:

— И интуиция у тебя не из последних: я пришла к выводу, что кошмарить надо именно Тулузу — да, вкусных целей предостаточно и в Лионе, и в Бордо, но в этой системе можно рвать налаженные технологические цепочки…

— Порвем… — пообещал я и вздохнул: — Но анализировать твои выкладки я буду завтра. А сейчас хочу только ополоснуться, плотно поесть, упасть на кровать, обнять тебя и отключиться.

— Великолепная программа… — без тени улыбки заявила она и принялась снимать с меня скаф…

…Проснулся в пятницу, в четыре десять ночи по внутрикорабельному времени. На удивление бодрым. Врубив подсветку под кроватью на самый минимум, полюбовался сладко спящей Мариной, бесшумно выскользнул из-под одеяла и умотал в санузел. А эдак через полчасика вернулся обратно, лег, влез в архив сообщений, полученных от напарницы, открыл два последних и потерялся в ее выкладках. Первые минут пятнадцать-двадцать проверял почти каждый тезис в «исходниках», полученных от генерала Орлова. А после того, как оценил точность нескольких неочевидных выводов напарницы, перестал дублировать ее работу, прокрутил текст к самой интересной части — выводам — внимательно прочитал и… перешел по сноске в файл, в который Завадская, вроде как, записывала конкретные идеи.

Понравились и они. Даже очень. Поэтому я начал дополнять имевшиеся у меня предложениями подруги и, как оказалось, выпал из жизни аж до семи ноль-ноль — то есть, до срабатывания будильника Кары. Ну, а она, вернувшись в сознание, пожелала мне доброго утра, скользнула под руку, обняла и, оглядев открытые «картинки», требовательно царапнула меня ноготками:

— Как тебе мои выводы и идеи?

— Я в восторге. И от тех, и от других… — ничуть не кривя душой, заявил я. — Скажу больше: ознакомься с ними твои преподаватели, удавились бы от зависти — ты их переросла и продолжаешь развиваться дальше.

— Звучит… волнующе… — после недолгой паузу призналась она, поймала мой взгляд и нервно облизала губки: — Ты действительно так считаешь?

— Да.

— Тогда моя душенька спокойна: я иду правильным путем. И он тебе по душе.

Тут я почувствовал в голосе подруги едва заметные отголоски какого-то застарелого надрыва и шарахнул «по площади»:

— Мариш, ты — умничка, каких хрен найдешь, я хвалю тебя заслуженно и… оставь сомнения в себе прошлому: они — тоже слабость, по которой могут ударить. Дальше объяснять?

Глава 12

11 февраля 2470 по ЕГК.

…В Тулузу я зашел впритирку к потолку возможностей. Хотя нет, не так — впритирку к потолку возможностей я затягивал корабль-матку на струну. И настолько вымотался, что оклемался только к концу двухчасового пребывания в медкапсуле, в которую улегся по требованию Марины. Скажу больше: если бы не необходимость вернуться в обычное пространство секунда в секунду, выключил бы себя на всю корабельную ночь. Или даже на сутки. А так прошел самую короткую восстановительную процедуру, заставил себя ополоснуться, снова натянул скаф, вернулся в рубку «Жала» и подключился к пилотскому интерфейсу.

А вот в системе не напрягался. В смысле, первое время — «огляделся» с помощью сканеров, передал управление искину и пробездельничал до выхода корабля из внутрисистемного прыжка у области «рядом» с поясом астероидов, выбранной от балды. Там навелся на чем-то понравившуюся метку каменюги размером с полтора «Сварога»,

подошел вплотную, пристыковался, вырубил движки и сдался. То есть, заявил Завадской, что мне надо поспать хотя бы часа три-четыре, вместе с ней добрался до своей каюты и вырубился чуть ли не до того, как упал на кровать.

Не торопился и после того, как пришел в сознание — помылся, привел себя в божеский вид, сытно позавтракал и лишь после этого на пару с подругой вылетел на разведку. Ко второму по значимости промышленному центру ОЕ.

Из прыжка вышли «чуть раньше». На всякий случай. Из-за чего пилили к планете на половинной мощности антигравов чуть менее полутора часов. Потом разошлись по разным векторам, сосредоточились на проверке персональных контрольных перечней задач, убили на это дело две трети корабельного «дня» и вернулись к «Жалу». А там обменялись результатами своих трудов, утолили голод и… выпустили из летного ангара шесть «Химер», управляемых дублями Феникса.

Не знаю, как Маришка, а я весь прыжок к Тулузе-два изнывал от злого предвкушения. Поэтому, «оглядевшись», спустил искинов с поводка. То есть, отправил дожидаться «лошадок» у самых вкусных орбитальных комплексов.

Мы с Карой тоже не бездельничали: она зависла неподалеку от склада ракетно-артиллерийских вооружений, а я — в «непосредственной близости» от сверхтяжелого орбитального металлургического комбината.

Забавно, но в этот раз Удача подыгрывала клонам Феникса: менее, чем через час с начала ожидания одна из «Химер» доставила десант из дроидов с «подарками» на корпус «своего» склада РАВ. Еще минут через двадцать пять повезло второму МДРК — он проехался к верфи крейсерского типа. Следом за ним отстрелялись еще два дубля, а ближе к концу пятого часа дуракаваляния снова подфартило самому первому везунчику: он смог «зарядить» цель номер два — какое-то химическое предприятие. Слава богу, в какой-то момент на этой части планеты начался рабочий день, и евры активизировались. Поэтому на четырнадцатом часу ожидания к своей первой и единственной цели слетала Марина, еще через два с половиной — я, а к исходу девятнадцатого «Химеры» «добили» и основные, и второстепенные задачи.

В этот момент я перестал грызть себя поедом за несусветную жадность, через «своего» Феникса дал команду готовиться к первой части возмездия за Ростов и перебрался к гигантской сфере из масс-детекторов, в которой висел в дрейфе один из четырех флотов защитников планеты. Кстати, перебрался не один, а в компании «Химеры» под номером шесть. А после того, как все наши МДРК заняли… хм… стартовые позиции, выдохнул команду из двух слов:

— Все, начинаем!

И пусть с этого момента мы, люди, всего-навсего наблюдали за идеально выверенными «заходами на бросок» восьми искинов, любовались картинками, генерируемыми нашими ИИ, и следили за тем, как вторые «связки» из одного «Тайфуна» и четырех «Гиацинтов», запущенные быстро, догоняют первые, медленные, плющило нас по полной программе. Но все обошлось. В смысле, для нас — наши «подарки» впоролись в дрейфующие линкоры и лишили евров первых восьми «Assaut»-ов. Кстати, боевые группы дроидов, прятавшиеся на корпусах орбитальных комплексов, принялись шарашить «Пробойниками» именно в этот момент. Ну, а наши «Химеры» уже заканчивали вторые «сдвоенные» заходы. Так что минуты через две-две с половиной после «вознесения» первой половины линкоров их примеру последовала вторая. Еще секунд через десять-пятнадцать рванул первый реактор, за ним — сразу четыре, и… я дал команду уходить. Нет, не вообще, а на дистанцию, с которой можно было безопасно наблюдать за начавшимся кошмаром.

Кстати, ушли только мы с Мариной. А дубли продолжили бесноваться — заходили на бросок за броском, отправляли связки из «Гиацинтов» в пока еще целые тяжелые корабли, командиры которых не понимали, что, собственно, происходит, и, судя по резко выросшей плотности радиообмена, усиленно старались достучаться до командования. А оно тупило. Ибо корабли — тяжелые ударные крейсера «Сен-Дени», средние «Сен-Жермены», корабли управления, постановщики помех и корабли-матки — продолжали разлетаться вдребезги, а с чего именно, было непонятно. В общем, игра в одни ворота закончилась только после того, как борта, которым не успело прилететь, начали проявлять инициативу и уходить за орбитальные крепости. Вот я свои МДРК и отозвал. Вернее, отправил к нашей «базе» пополнять боекомплект и поднимать на борт «Медузы». А сам продолжил запечатлевать для истории картину локального апокалипсиса и вызванной им паники…

…Ко второй части воздаяния приступили часа через четыре. К этому времени евры перестали паниковать и сосредоточились на решении пяти с лишним десятков серьезнейших проблем — разбивали на части самые крупные обломки уничтоженных орбитальных сооружений, пытались удержать от падения на планету условно «средние» и либо взрывали, либо перенаправляли «мелочь». При этом торопились со страшной силой, поэтому подняли в космос даже более-менее мощные гражданские посудины и… не задурялись такой ерундой, как заделывание дыр в сплошной сети масс-детекторов, висящей на низких орбитах. Вот мои «Химеры» в самые крупные дыры и просочились. После чего разлетелись к наземным объектам, которые действовали на нервы нам с Мариной, и под чутким руководством «главного» Феникса принялись реализовывать наши идеи.

Мы с Завадской не рисковали — болтались над плоскостью эклиптики, регулярно ловили видеозаписи, по требованиям моей паранойи прилетавшие на блоки МС-связи, и наблюдали за процессами с небольшой задержкой. Но радовали и такие «картинки». Ибо позволяли «присутствовать» при закладке «Медуз» и «Гиацинтов» в два мощных океанических тектонических разлома, при минировании плотины крупнейшей гидроэлектростанции Тулузы и при составлении «карты» воздушных потоков над тремя наземными объектами ВПК.

В общем, мы «жили» в изображениях до тех пор, пока шуршали дубли и их дроиды. А потом вернули «Химеры» в космос, активировали взрыватели «подарков» и уставились на картинки с оптических умножителей.

Первым полыхнуло на ночной стороне планеты — «засиял» Льежский нефтегазовый бассейн.

Мгновением позже взорвались термоядерные реакторы четырех гигантских предприятий в департаменте Уаза, кстати, производивших двигатели для космических кораблей, искины и системы вооружения. А потом Феникс доложил об уничтожении гидроэлектростанции в департаменте Эна и сообщил, через какой промежуток времени рукотворные цунами сметут с лица планеты еще два нефтеносных района вместе с добывающими платформами, сетями трубопроводов и перерабатывающими предприятиями.

Каюсь: мы полюбовались и этими картинами. Потом подкинули по кластеру-другому «Гиацинтов» на курсы «пачек» кораблей, успешнее всего справлявшихся с большими обломками, сочли, что воздаяние удалось, и ушли к «Жалу». А там загнали «Химеры» в летный ангар, добавили еще два пункта в реестр, в который накануне «вечером» забили условия активации системы самоуничтожения корабля-матки и его содержимого, попрощались с толпой Фениксов и свалили к «троечке».

Не стали задерживаться и там — состыковали корабли, встали на курс разгона и… хм… снова воссоединились в моей рубке. Потом я «невероятно легко» увел «сцепку» на струну, реанимировал искин, вернул «Наваждение» в зеленый режим, повернулся к напарнице и… застыл:

— Ха: я, кажется, сообразил, как «проапгрейдить» эту методику унижения евров!!!

— Хочешь сказать, что мы возвращаемся в Тулузу?

Я отрицательно помотал головой:

— Этот «апгрейд» потребует еще более серьезных согласований. Так что спускаемся в каюту, отправляем отчет Владимиру Михайловичу, принимаем душ и как следует расслабляемся. Ибо физической усталости нет, а моральной как-то многовато…

…Моральной усталости действительно было многовато. По крайней мере, у меня. Поэтому поел я без настроения, завалился на кровать, пристроил голову на бедро Марины и закрыл глаза. А она, как-то почувствовав, чего мне не хватает, запустила пальцы в мою шевелюру и… хм… включила «технику двойного назначения». Тут-то я в безвременье и ухнул. В смысле, настолько расслабился, что в какой-то момент перестал даже думать. Хотя не спал и даже не дремал.

Сколько времени я так провалялся, не скажу даже под пытками. Помню лишь, что мне было чертовски хорошо, а появление перед глазами конвертика расстроило до невозможности. Но я находился не в увольнении, а в рейде, так что заставил себя сфокусировать взгляд на имени отправителя, убедился в том, что это сообщение просмотреть надо, мысленно вздохнул и вывесил картинку над изножьем кровати. А потом врубил воспроизведение и вслушался в голос Переверзева:

— Доброго времени суток, Тор Ульфович. Вы не поверите, но ваш отчет опоздал: неофициальная претензия президента Объединенной Европы была переслана государю на час с лишним раньше. Этой записи я, естественно, не видел, но, по словам Его Императорского Высочества, господин Жак д’Альбре обвинил нас в попрании идеалов гуманизма и в чем-то еще более ужасном. Император удивился и отправил по тем же каналам ответное послание, в котором напомнил об орбитальных бомбардировках Новгорода и Ростова. Но, как вскоре выяснилось, «это другое», а мы неправы. В общем, этот господин был послан по известному адресу. И в данный момент должен переваривать утверждение «Это были еще цветочки. А ягодки уже на подходе…»

После этих слов он сделал паузу и как-то странно усмехнулся:

— В тот момент, когда отправлялось последнее сообщение, государь еще не представлял, о каких «цветочках» идет речь. Поэтому ставки и повысил. А после того, как просмотрел ваш отчет, заявил, что в принципе не представляет ягодок к этим цветочкам и расстроился. В общем, попробуйте придумать что-нибудь хоть немного пожестче, ладно?

— Уже придумал… — буркнул я и снова вслушался в монолог:

— Далее, разбор полетов по состоявшемуся рейду будет проведен после вашего прилета на Белогорье. Ваши двойники вызваны в систему и прибудут сюда через четверо суток. А подбор по последнему варианту уже организован. И последнее: можете порадовать Марину Вадимовну — она официально вышла из рода, а ее деду доступно объяснили, что любая попытка навязать свою волю сотруднику нашего ведомства гарантированно закончится конфронтацией со всем ведомством. На этом пока все. До связи…

Я прогнулся в пояснице, поймал взгляд «перевернутой» Марины и от всей души поздравил ее с обретением независимости. Девчонка поблагодарила меня и за поздравление, и за помощь, а затем повела рукой, предлагая снова посмотреть на «картинку». Оказалось, что сообщение куратора уже свернуто, а на его месте мигает конвертик нового.

Развернул. Вгляделся в серьезное лицо Инны, включил воспроизведение и вслушался в ее голос:

— Здравствуйте, Тор Ульфович. Считаю необходимым уведомить вас о том, что информация о переселении ваших родичей на Белогорье уже дошла до Нильса Магнусовича и главы рода Алефельдов: начиная со вчерашнего дня они наводят справки, пытаясь выяснить, кто это организовал, в какую сумму обошелся каждый переезд, сколько стоили квартиры, в которые заселили эти семьи, как их взрослые члены так быстро нашли работу и так далее. Пробовали сунуться и к нам, но при попытке купить конфиденциальную информацию о суммах на банковских счетах временно «потеряли» по одному юристу-проныре и вскоре попадут на очень серьезные штрафы. Далее, те же самые штрафы не сегодня завтра заплатят и Костины с Завалишиными, тоже решившими наплевать на Закон. И последнее: личный консультант Марины Вадимовны уволен с работы, и я взяла на себя смелость уговорить начальство поручить его обязанности мне. На этом у меня все. Всего хорошего. До связи…

— Что за история с переселением твоих родичей на Белогорье, если это не секрет? — полюбопытствовала Завадская.

Я немного поколебался и рассказал. Да, не вдаваясь в подробности, но все равно нарвался на похвалу:

— Чем больше я о тебе узнаю, тем сильнее уважаю…

— Сделал то, что считал должным… — буркнул я, заглянул в «Контакт» в поисках нового сообщения, способного сместить фокус внимания Марины с меня на кого-нибудь еще и наткнулся взглядом еще на один конвертик.

— От Даши и во вторник? — удивленно выдохнула напарница, увидев имя в графе «Отправитель», и ощутимо напряглась: — Просто так доступ к блоку МС-связи факультета не дают. Значит, случилось что-то серьезное. В общем, включай или переводи в ТК. Кстати, второй вариант меня не обидит. Честно.

— Я с ней не встречался и не встречаюсь. А ты у меня не из болтливых… — заявил я, вывесил перед нами «картинку» и мысленно подобрался: Темникова была затянута в повседневный комбез, находилась в помещении, отдающем армией, и, судя по гневному прищуру глаз, пребывала в бешенстве.

Оттягивать неизбежное было не в моем характере, поэтому я врубил воспроизведение и превратился в слух.

— Привет, Тор. Я выбила разрешение записать сообщение длительностью не более минуты, так что обойдусь без лирики. Итак, полтора часа тому назад мне позвонил отец. Он тут, в Усть-Нере — прилетел подминать тебя под наш род: по мнению деда, раз я принимаю твои ухаживания и подарки, значит, мы друг с другом давно спим, а мои ночевки в квартире Завадской — всего-навсего прикрытие. В общем, мои решили включиться в охоту за особо перспективным мещанином и, судя по тому, что дед отправил отца на Индигирку, наплевав на вполне реальные шансы его потерять, ты по какой-то причине очень нужен. Далее, дед собирается разыграть карту «Переспал — женись!», поэтому будь готов к звонкам юристов, требованиям срочно встретиться, ультиматумам и всевозможной грязи. Впрочем, она к тебе не пристанет. Хотя бы потому, что у тебя имеется неоспоримый аргумент: я — девственница, и не постесняюсь это доказать. На этом все. Хотя нет, не все: следующее сообщение пришлю либо в пятницу вечером, либо в субботу утром. Целую обоих. Пока…

— Решительная она девчонка, однако… — уважительно заявила Марина и усмехнулась: — И дед у нее ничего. Кстати, знаешь, почему он так торопится?

— Почему? — полюбопытствовал я.

— Считает, что карта «Переспал — женись!» имеется и в других колодах, то есть, у моих родичей, у Верещагиных и у Костиных. Ведь ты у нас парень хоть кого… или хоть куда? В общем, награжден хреновой тучей орденов, набил безумные «боевые» и спишь со всеми нами, но почему-то до сих пор не в стойле.

— В стойло не хочу. Ни в чье. И не попаду… — уверенно заявил я, поймал за хвост забавную мысль и ухмыльнулся: — Хотя бы потому, что Цесаревич считает меня своим человеком…

— … и вывернет наизнанку любого, кто рискнет тебя у него отобрать?

— Ага.

— Ты прав: так оно и будет… — заключила она и прыснула.

— О чем ты сейчас подумала? — полюбопытствовал я, увидев в ее глазах смешинки.

Марина помучила меня театральной паузой и раскололась только после того, как я притворно нахмурился и сжал кулаки:

— О том, что при наличии столь могущественного защитника ты можешь спать с кем угодно! За исключением, разве что, девиц из рода Ромодановских.

— А оно мне надо? — поморщился я и… нарвался на подначку:

— Все, я поняла: ты начинаешь стареть…

Глава 13

15 февраля 2470 по ЕГК.

…Обещанного сообщения Даши мы так и не дождались. Ни в пятницу вечером, ни в субботу утром. Зато прилетело послание от Насти. И объяснило причину «исчезновения» подруги. Как оказалось, в ночь со среды на четверг состоялось первое серьезное сражение необъявленной войны «сторонников» Костиных, Завалишиных, Верещагиных и далее против «мятежных детишек». И последние не только приняли бой, но и прилично поломали чуть ли не три с половиной десятка однокашников. За что схлопотали по трое суток отсидки на гауптвахте и отправились «отдыхать». Все, кроме Настены — она выполнила распоряжение Темниковой, командовавшей «вооруженными силами» нашей компании. То есть, засняла схватку со стороны, вовремя ушла в туман и не влипла, весь четверг и пятницу рвала жилы, чтобы заслужить увольнительную хотя бы на сутки, а в субботу утром прилетела в «Ореховую Рощу» и сообщила мне о ЧП.

Кстати, видеоматериалы, которые, в случае чего, могли доказать правоту нашей стороны, приаттачивать к сообщению не стала, ибо это можно было бы расценить, как нарушение целого ряда внутренних положений ИАССН. Зато очень подробно рассказала о «геройствах» ударного кулака отряда — Даши, Матвея и Кости, о беззаветной храбрости Миши, Риты и Маши, работавших вторыми номерами, и о самоубийственном рывке Оли, помешавшей засадному полку первокурсников ударить эту шестерку в спину.

В общем, монолог Ахматовой мы слушали, затаив дыхание, и медленно, но уверенно наливались злостью. Как выяснилось на последних мгновениях повествования, зря — закончив описывать само побоище и… хм… последствия «первого уровня», девчонка хищно усмехнулась и добавила еще несколько фраз, перевернувших новости с ног на голову:

— Но самое интересное началось в ночь с четверга на пятницу: без малого восемь десятков старшекурсников, возмущенных подлостью этих продажных тварей, пробежались по казармам и… в поединках один на один перекалечили абсолютно всех участников нашей травли, по каким-то причинам избежавших наказания. А уже через час, на ночном построении личного состава академии, заявили полковнику Андрееву, что продолжат в том же духе. Ибо считают, что ублюдкам, способным нападать на своих же товарищей по оружию толпами, да еще и во время самой кровопролитной войны в истории человечества, в ИАССН не место. Что самое веселое, с их мнением согласилось и большинство офицеров. Так что вчера вечером семнадцать второкурсников и одиннадцать третьекурсников получили пинок под зад. В общем, противостояние в стенах ИАССН закончилось, толком не начавшись. А вот за стенами академии нам придется значительно сложнее — у каждого из этих двадцати восьми человек есть родня, которая наверняка оскорбится и сочтет виновными в унижении их кровиночек не их самих, а нас. Впрочем, это не пугает: единым фронтом эта толпа однозначно не выступит, так как побоится взбесить руководство ССО, переводить противостояние на уровень взрослых — тоже, ибо это выведет из себя Ромодановских, а лет через пять — то есть, после того как мы выпустимся — устраивать нам какие-либо проблемы станет форменным самоубийством…

Спокойная уверенность, которой фонила Ахматова, успокоила обоих, так что оставшиеся семь минут ее монолога мы выслушали, не ярясь. Потом обсудили услышанное, пришли к общему мнению, наговорили и отправили ответ, наскоро перекусили, натянули скафы, поднялись в рубку и перевели корабль в красный режим.

Последние четверть часа пребывания в гипере анализировали утренние тренировочные бои Завадской против двух «Рукопашников». Вернее, я тыкал подругу носом в допущенные ошибки, Феникс, отталкиваясь от моих слов, моделировал и показывал ту же ситуацию «в альтернативе», а она мотала на отсутствующий ус и изредка вздыхала. Впрочем, духом не падала, понимая, что этот путь познания бесконечен, а значит, ошибки будут всегда. Поэтому за считанные мгновения до обнуления таймера обратного отсчета деловито переключилась в боевой режим и «села» на аппаратуру КТК. Зря: в «троечке», в которую мы вышли, обнаружилась одна-единственная «Кукушка». Так что я со спокойным сердцем отпустил Кару в ее «Наваждение», подождал, пока она отстыкуется, передал управление обоими бортами синхронизировавшимся искинам и дал команду прыгать к точке подбора. И пусть в летный ангар корабля-матки, обнаружившегося там, влетал по-боевому, все обошлось — мы спокойно притерлись к палубе, а борт, вернув на место бронеплиту, неспешно разогнался, дошел до высоких орбит и прокатил нас по своему «коридору» до самого Вороново…

…Космодром покинули абсолютно открыто. Ибо незадолго до нашего приземления двойники прибыли в «свои ангары» по каким-то важным делам, и, тем самым, создали прекрасную возможность для подмены. Кстати, первые минут десять полета я воевал с желанием подурить — управление «Волной», после тяжелого и инертного МДРК ощущавшейся невесомой, доставляло как-то уж очень много удовольствия. Нет, взять себя в руки так и не смог. Поэтому пошел другим путем — набрал куратора и, услышав его голос, «был вынужден» врубить автопилот.

Владимир Михайлович обошелся без лирики — поздоровался, заявил, что пока очень занят, приказал прибыть в Управление к одиннадцати сорока пяти, отключился и, тем самым, заставил меня посерьезнеть. Вот я из этого настроя и не вышел. Даже во время недолгого пребывания дома — обдумывал грядущий поворот в нашей судьбе все время, пока принимал душ, одевался, обувался и «наводил красоту». Потом свалил в соседнюю квартиру, согласился с выбором Марины, надевшей ни разу не классический, но все равно стильный брючный костюм,

сделал искренний комплимент, подобрал аксессуары, превратившие нас в пару, подставил щеку под поцелуй девчонки, по достоинству оценившей этот порыв души, и с чувством выполненного долга дал команду выдвигаться.

В этот раз, конечно же, загрузились в один флаер. И все время перелета до Управления с интересом разглядывали Новомосковск, попавший под один из последних снегопадов этой зимы. Ближе к середине коридора замедления поймали трекер, благодаря которому припарковали флаер в ангаре для особо важных персон, спустились в аналогичную приемную генерала Орлова и чуть-чуть поскучали. А потом начались сюрпризы: в одиннадцать пятьдесят пять в помещении нарисовались двое жилистых мужичков в незастегнутых деловых костюмах, едва заметно топорщащихся над табельными игольниками, довели до нас правила поведения в присутствии Императора, просканировали чем-то незнакомым — хотя наверняка знали, что в этом помещении имеются сканеры — и ровно в полдень разрешили войти в кабинет.

Мы выполнили первые пункты рекомендаций, что называется, на ять — прошли в центр помещения, образовали одну шеренгу и изобразили статуи. Не слились и во время обмена приветствиями с государем, его наследником и начальником службы. А потом Ромодановский-старший нарушил протокол — поймал мой взгляд и как-то странно усмехнулся:

— А вы заметно повзрослели. И ощущаетесь уже не юношей, а уверенным в себе молодым мужчиной.

Впрочем, неудивительно — вы воюете уже восемь месяцев, причем напряженнее некуда. Вот и не позволили о себе забыть. Хотя я, откровенно говоря, какое-то время пытался. Из-за того, что вы одним своим существованием напоминали мне о старшем сыне, последних днях его жизни и исчезновении в гипере. Да, разумом я понимал, что вы пытались его спасти, и что вашей вины в его гибели нет, но у сердца были свои резоны. До тех пор, пока я не заставил его замолчать. И пусть по вполне понятным причинам добирался до видеоотчетов о ваших диверсиях крайне редко, самые серьезные просмотрел раза по три-четыре. Кстати, оценил и умопомрачительный — само собой, по стандартным меркам — прогресс вашей напарницы. Скажу больше: я нисколько не удивился, узнав, что в последних рейдах вы поручали Марине Вадимовне персональные задачи, сложность которых почти не отличалась от ваших, что нынешняя боевая эффективность лейтенанта Завадской достигла уровня вашей, и что часть идей, реализованных вашей двойкой в Тулузе, была придумана вашей напарницей. В общем, перед тем как перейти к основной части этой беседы, я хочу… вернее, уже благодарю вас за все, что вы сделали для спасения моего покойного старшего сына и личного состава эскадры его сопровождения…

Вопросов он не задавал, отвечать не разрешал, поэтому я склонил голову в знак того, что принимаю его благодарность. Государь счел это нормальным. Поэтому после недолгой паузы обратился к Завадской — сообщил, что я сделал для Империи и Ромодановских намного больше того, что декларируется, но эта информация засекречена.

Марина последовала моему примеру — склонила голову — и Император, удовлетворенно кивнув, перешел к следующему пункту программы:

— Кстати, о заслугах перед Империей и нами — по оценкам экспертов двух крупнейших страховых компаний Объединенной Европы, суммарный ущерб от ваших диверсий на Тулузе зашкалил за четыре триллиона пятьсот пятьдесят миллиардов рублей. Правда, президента этого государственного объединения бесит не сумасшедший ущерб, а факт гибели обоих сыновей, командовавших двумя флотами группировки, базировавшейся в этой системе, и уничтоженных вместе с флагманами, на которых мы, россы, испытали продвинутую версию нового абсолютно негуманного оружия…

Цесаревич счел последнее предложение недостаточно информативным и позволил себе дополнить рассказ отца:

— По мнению евров, изучивших отчеты обо всех более-менее значимых диверсиях наших ССО этого года, весь январь мы испытывали первую версию этого чудо-оружия, позволявшую работать не более, чем по четырем целям одновременно. А первое же применение «этой системы» в Тулузе уничтожило восемь линкоров. Кстати, будете смеяться, но их вывод приняли, как данность, руководители всех спецслужб Коалиции. Поэтому их агентура уже рвет жилы в попытках разнюхать хоть какую-то информацию об этой разработке. Ну, а мы, естественно, отслеживаем нестандартную активность и принимаем меры.

— Говоря иными словами, эта акция дала намного более многоплановый эффект, чем предполагалось, поэтому… лейтенант Завадская, выйти из строя!

Марина повиновалась. И попала — была пожалована орденом Святого Георгия третьей степени и чином старшего лейтенанта. Правда, по закрытому указу, но иного я и не ждал. А потом прилетело мне. Да так, что Кара сглотнула и вытаращила глаза, а я потерял дар речи. Чем прилетело-то? Орденом Святого Александра Невского — естественно, с мечами — и чином подполковника! А для того, чтобы мы ненароком не оклемались, Ромодановский-старший выдал сногсшибательный монолог:

— Тор Ульфович, я прекрасно знаю, что, по статуту, этот орден должен вручаться генерал-майорам и выше — то есть, личностям, дослужившимся до третьего класса Табели о рангах. Но все остальные награды у вас уже есть, а эта серия диверсий — подвиг, который невозможно переоценить…

…После завершения официальной части… хм… беседы нам позволили сесть, и государь, вне всякого сомнения, тщательно проштудировавший мое сообщение с предложениями по «ягодкам», поднял ставки. То есть, заявил, что идея великолепна, но должна реализовываться с заведомо большим размахом, описал свое видение последней фазы диверсии и убедил меня в том, что «его люди» смогут обеспечить требуемый режим секретности.

Спорить я, естественно, не стал: при первой же возможности выяснил, сколько времени потребуется на… хм… подготовительные мероприятия, счел озвученные сроки интересными, задал пяток уточняющих вопросов, немного потерзал расчетно-аналитический блок ТК и… предложил поднять ставки еще серьезнее. Пока описывал новый вариант «ягодки», Император смотрел сквозь меня и то ли представлял, то ли считал. А после того, как я иссяк, согласно кивнул:

— Все правильно: если воздавать, то сторицей. Поэтому мы готовимся к реализации вашего варианта, а вы отдыхаете. Ориентировочно сутки. И снова уходите в ОЕ…

Мы поднялись, было, на ноги, решив, что на этом аудиенция закончена, но государь вернул нас в кресла и обратился к Завадской:

— Марина Вадимовна, я читал и ваше досье, и доклады аналитиков вашей академии, соответственно, прекрасно знаю, что вы исключительно порядочны и абсолютно не меркантильны. Тем не менее, хочу привлечь ваше внимание к ряду нюансов вашего настоящего. Итак, вы — свободный оперативник Службы Специальных Операций, второй номер элитной боевой двойки, курируемой наследником престола, главанезависимой ветви рода Завадских и личность, которая к середине марта войдет в сотню самых состоятельных аристократов Империи. Да, в данный момент вы вынуждены изображать лейтенанта, вправе носить лишь три ордена из пяти и скрывать уровень своего благосостояния, но мы вам обязаны. Поэтому будем неявно поддерживать практически во всех начинаниях или конфликтах и с течением времени поможем легализовать уже заслуженный статус…

После этих слов он прервал монолог, склонил голову к плечу и как-то странно прищурился:

— По уверениям моего искина, вы поняли, к чему я клоню, и мысленно веселитесь. Скажите, пожалуйста, это так? Даю слово, что не обижусь…

Марина не стала строить из себя честную девочку и спокойно кивнула:

— Да, Ваше Императорское Величество, ваш искин прав: я веселилась, так как служу Родине в ведомстве Мечты вторым номером напарника Мечты, чувствую себя на своем месте и в принципе не представляю статуса выше имеющегося. Поэтому переманивать, перекупать, запугивать или соблазнять меня одинаково бесполезно.

— … а блистать на мероприятиях высшего света вам неинтересно?

— Так и есть, Ваше Императорское Величество… — подтвердила она. — Я предпочту проводить свободное время с Тором Ульфовичем, нашими общими друзьями и нашими общими подругами, в настоящее время обучающимися в ИАССН.

— О них я ничего не слышал… — признался самодержец и вопросительно посмотрел на сына. А тот пожал плечами:

— Личности, уже заслужившие наше уважение. Я за ними приглядываю. И обязательно возьму в работу.

Тут государь удовлетворенно кивнул, снова повернулся к нам, поймал мой взгляд и «потерял лицо». В смысле, по-мальчишески ухмыльнулся:

— Тор Ульфович, а ведь мне на вас недавно жаловались! Заявили, что вы, зазнавшийся мальчишка, ни во что не ставите ни настоящих героев Империи, ни ее скромных тружеников, а значит, должны быть показательно поставлены на место. Скажу честно: я не поверил. Поэтому, выслушав версию объяснений жалобщика, разобрался, о каком конфликте идет речь, вытребовал его запись, прогнал через ассоциативно-логический блок искина, проштудировал выводы и… перевел майора Еропкина на минный заградитель. Теперь он осваивает обязанности оператора системы сброса и подбора минных кластеров, причем не в виртуальной реальности и не на тренажерах, а на корабле одной из самых боевых рейдовых групп Двадцатого Пограничного флота.

Ну, а батюшка этого ревнителя традиций, наверное, клянет себя последними словами за слишком длинный язык.

Я склонил голову в знак благодарности, и развеселившийся Император посмотрел на Марину, видимо, собираясь чем-то порадовать и ее. Но уже через мгновение расфокусировал взгляд, то ли выслушал, то ли просмотрел какое-то сообщение и помрачнел:

— Очередное вторжение. В Омск. Объединенными силами ВКС Союза государств Скандинавии, Новой Америки и Делийского Султаната. Прошу нас извинить — нам с сыном пора включаться в работу…

Мы, естественно, тут же откланялись, вышли из кабинета, поднялись в летный ангар и загрузились в «Волну». Пока набирали высоту, я придумывал повод заглянуть в банк. Ибо хранить дома или таскать между кораблями этот орден был не готов.

Как вскоре выяснилось, Кара была того же мнения. Но включила голову чуть раньше меня и первой нашла удобоваримый выход:

— Помнится, время обедов в банке начинается с четырнадцати ноль-ноль. Сейчас — тринадцать двадцать, а значит, мы можем прилететь на Неглинную прямо сейчас, позвонить Инне, пригласить ее отобедать с нами в каком-нибудь хорошем ресторане в знак благодарности за помощь и убить оставшееся время, «от нечего делать» заглянув в хранилище…

Глава 14

26 февраля 2470 по ЕГК.

…Последние трое суток мотаний по территории Объединенной Европы замучили нас вусмерть: мало того, что мы доставили новый корабль-матку… хм… на стартовую позицию, так еще и «в темпе» сгоняли в Тулузу за старым. Дабы удвоить количество беспилотных «Химер», не возвращаясь в Империю. Прыгали, естественно, по струнам с коэффициентом сопряжения за три целых пять десятых, а мой потолок возможностей все никак не поднимался, поэтому после каждого такого прыжка меня плющило по полной программе. В общем, после стыковки двух «Жал» я умотал в командирскую каюту «Наваждения», упал, вырубился и дрых до восьми утра среды по времени Новомосковска.

Проснулся сам, на удивление бодрым, сбегал ополоснуться, позавтракал в компании напарницы, вернувшейся в сознание значительно раньше, помог ей убрать со стола и дал команду собираться.

Торопиться, вроде, не торопились, но уже без четверти девять вывели свои борта из летного ангара старой «базы», синхронизировали ИИ, позволили им разогнать корабли и ушли во внутрисистемный прыжок «нахлебниками». Зато включились в работу сразу после возвращения в обычное пространство — «сели» на сканеры, облетели каждый по своей спирали столичную планету Объединенной Европы — Брюссель-два — проверили короткие персональные контрольные перечни задач, в районе половины двенадцатого пересеклись в заранее оговоренной области и обменялись результатами наблюдений.

Следующие полчаса, по большому счету, бездельничали: знакомились с расчетами, сделанными Фениксом, «привязывали» их к наиболее вероятным вариантам развития изначальной задумки и нервничали. Но так, терпимо. А в полдень я отправил генералу Орлову сообщение, в котором подтвердил нашу готовность, уже через три с четвертью минуты получил разрешение начинать и начал. То есть, отправил по две беспилотные «Химеры» к каждой из шести сфер из масс-детекторов, в которых висели в дрейфе флоты защитников,

и дал команду атаковать.

Алгоритмы этой «игры в боулинг» были изрядно усложнены, поэтому каждый МДРК заходил на свою сферу в рваном темпе и по три раза. При этом сбрасывал не по «связке» из «Тайфуна» и четырех «Гиацинтов», а по шесть одиночных мин. Само собой, подбирая скорости сброса так, чтобы «подарки» собирались в одну кучу перед касанием цели. Да, я перестраховывался. Ибо допускал, что евры додумались усилить чувствительность масс-детекторов, и очень не хотел, чтобы столь масштабная диверсия провалилась из-за обычной лени. И нервничал. Все время, пока Фениксы «рисовали лепестки» на картинке в отдельном окне. А потом таймер обратного отсчета обнулился, и в сфере, которую я гипнотизировал через оптический умножитель, вдребезги разнесло все шесть линкоров, а во вспомогательном окне ТК появилось пять плюсиков.

«Минус тридцать шесть кораблей…» — отрешенно отметил я и снова затаил дыхание. До второй серии взрывов, лишивших ВКС Объединенной Европы еще тридцати шести бортов. Правда, в этот раз — тяжелых ударных крейсеров «Сен-Дени». Третья серия тоже получилась на славу — искины все-таки успели уничтожить «Сен-Жермены», хотя к этому времени большая часть кораблей уже вовсю полыхала эволюционниками и «разогревала» маршевые движки. Но я знал, что так и будет, поэтому оставил возле каждой сферы по одной «Химере» — чтобы было, кому убеждать евров в правильности принятых решений — а остальные отправил во внутрисистемные прыжки. Звеньями по два корабля. Потом отправил начальнику ССО промежуточный доклад и снова переключился в режим ожидания. Ну, или наблюдения. Ибо оставшиеся ИИ продолжали отжигать — подрывали одиночными «Гиацинтами» постановщики помех, корабли управления, тральщики и МЗ-шки. Причем даже те, которые пытались спрятаться за орбитальными крепостями.

На этом этапе операции меня плющило от неопределенности сильнее всего. Но все обошлось: в какой-то момент одному из особо сообразительных защитников Брюсселя все-таки пришла в голову спасительная идея упасть в атмосферу, и его легкий крейсер рванул к планете на форсаже. Атаковать этот борт мои «Химеры», конечно же, не стали. Не взорвали и два эсминца, как-то уж очень резво последовавшие его примеру. А чуть менее, чем через четыре минуты этой стратегией выживания воспользовались абсолютно все военные корабли. Видимо, получив приказ командования ВКС. Вот я и взвыл. В голос. От радости. И наговорил Геннадию Леонидовичу третье сообщение…

…Не знаю, что за деятель командовал местными ВКС, но он однозначно подыгрывал нам — после первой же атаки «Химер» на патрульные группы в трех «произвольно выбранных зонах перехода первой категории» он решил не терять корабли впустую и куда-то отослал все остальные лоханки. Да, МРК и МДРК мог и оставить. Но убрать еще и их было нереально, вот я напрягаться и не подумал — подождал еще порядка семи минут, дождался обнуления еще одного таймера и получил подтверждение от всех шести дублей Фениксов, как раз наблюдавших за сходами со струн четырех рейдовых флотов наших ВКС, трех — Империи Восходящего Солнца и двух — Тройственного Союза.

Ну, а мы с Мариной увидели основную ударную силу после того, как эти соединения вывалились из внутрисистемных прыжков, пересчитали мониторы — коих, кстати, оказалось аж восемь — и перебрались в область пространства, из которой было удобнее всего наблюдать за уничтожением трех орбитальных крепостей, болтающихся над столицей Брюсселя Лимбургом.

Ну, что я могу сказать о результатах первых телодвижений флотов этой армады? Даже во время перелета к своим основным целям они выносили все и вся — тральщики жгли минные кластеры, линкоры и крейсеры уничтожали орбитальные сооружения,

а мелочь отрывалась на всем остальном.

Потом мониторы доползли до дистанции открытия огня, шарахнули из главных калибров по одной и той же крепости, за каких-то минут сорок-сорок пять превратили ее в дуршлаг, оставили добивать линкорам с крейсерами и деловито переключились на следующую.

Еще через полчасика по изрядно покоцанной второй крепости прилетел полный залп тяжелых ПКР шести флотов, и ее разнесло вдребезги. Затем наши сожгли третью и «разделили ответственность»: все мониторы и большая часть флотов из сопровождения полетела к следующему «узлу обороны», а меньшая ударила по Лимбургу. Точечно. То есть, за каких-то два часа уничтожила весь правительственный квартал,

комплексы зданий большинства министерств и ведомств, крупные банки, финансирующие войну, штаб-квартиры нескольких десятков корпораций и так далее. А ровно через девять часов тридцать минут вся эта силища «внезапно» оставила в покое пылающий Брюссель, встала на курсы разгона и благополучно ушла. Сначала к «своим» зонам перехода, а затем и на струны.

Мы тоже свалили. К астероиду, к которому пришвартовали оба «Жала». Там загнали МДРК, отыгравшие свои роли, в летные ангары, манипуляторами «Техников» демонтировали все искины, перенесли их в мое «Наваждение» и… практически заставили себя выполнить самый неприятный приказ Большого Начальства — активировали систему уничтожения всей «связки» кораблей, отлетели подальше и убедились в том, что остатки ПКР и без малого сотня мин разнесли ее в пыль.

Закончив с этим делом, решили, что еврам сейчас не до зон перехода первой категории, поэтому внаглую прыгнули к «единичке», протраленной нашими флотами, образовали «связку», разогнались и в кои-то веки ушли на струну за считанные минуты. Поэтому не сразу поверили, что уже в гипере, и не сразу сменили внутрикорабельный режим. Зато потом спустились в мою каюту, стянули скафы и компенсирующие костюмы, втиснулись в душевую кабинку, врубили горячую воду и попробовали расслабиться. Но не тут-то было: перед внутренними взорами замелькали самые кошмарные фрагменты Возмездия. Вот в какой-то момент Марина молчание и прервала:

— Понимаю, что евры заслужили и не такое, и что наши били только по «законным» целям, но, в то же самое время, уверена в том, что мы с тобой поспособствовали гибели не одной тысячи гражданских. При этом совесть, как ни странно, молчит. А самые сильные эмоции вызывает дикое несоответствие между напряжением, в котором мы пребывали на этапе подготовки к этой акции, и кажущейся легкостью, с которой она была реализована…

Я прижал ее к себе, ласково провел рукой по спинке и вздохнул:

— У меня все еще веселее. Одному из слоев сознания безумно интересно, грохнули наши президента Объединенной Европы и все руководство местных ВКС или нет. Второй считает, что мы придумали и проверили в деле новый алгоритм ведения войны на уничтожение, а значит, впереди нас ждут новые повторения одних и тех же действий. Третий представляет наиболее вероятные реакции глав всех остальных государственных образований Коалиции на показательное унижение Объединенной Европы и на результат продвинутого варианта применения «чудо-оружия». Четвертый ужасается последствиям слива на сторону информации о нашей причастности к этой диверсии. А пятый уже оценил коридор возможностей Императора в плане нашего награждения и впал в уныние…

— Ну, все, теперь ты «расслоил» и мое… — притворно расстроилась она, а через несколько мгновений перестала валять дурака: — На президента плевать: по слухам, он — марионетка промышленных магнатов. Зато толковых вояк не так много, значит, чем больше их погибло, тем лучше для нас. Повторяться не хотелось бы — рано или поздно нарвемся, а терять тебя или себя я почему-то не готова. По логике, ССНА и их клевретам должно очень серьезно поплохеть. Но гадать на кофейной гуще не люблю, так что просто подожду следующей фронтовой сводки. Слив информации пугает, но терпимо: мы Ромодановским еще нужны, значит, в случае необходимости нам, как ты когда-то говорил, нарисуют новую внешность и организуют новую легенду. А про очередное награждение не хочется даже думать: если свои награды ты заслужил сам, то я ощущаю «своей» только первую. Да и ту с натяжкой. В общем, все плохо… но только на первый взгляд.

— А на второй? — спросил я, почувствовав, что ее настроение поползло вверх.

— А на второй мы живы, здоровы и, можно сказать, независимы. Значит, можем забить на завтрашний день и жить сегодняшним…

…Жить сегодняшним днем начали еще в душевой кабинке — «помогли друг другу помыться», действительно помылись, вышли в спальню, потерзали терминал ВСД и, затарившись всякими вкусностями, завалились на кровать. Музыку врубил я, и я же подобрал видеоряд. А Марина соорудила уютное гнездышко, выключила весь верхний свет, приглушила подсветку и спрятала потолочное зеркало под голограммой бездонного ночного неба. После того, как я лег, положила мне на грудь две коробочки с голубикой, привалилась к любимому левому боку и подняла вопрос, о котором я еще не задумывался:

— Я недавно сообразила, что для толковых свободных оперативников война — мать родна. В смысле, позволяет зарабатывать воистину сумасшедшие деньги. Потом, как ты выражаешься, включила голову и пришла к выводу, что толку от наших денег немного. Ведь покупать недвижимость или привлекать к себе внимание другими серьезными системными тратами, мягко выражаясь, небезопасно — у нас во врагах не люди, не отдельные рода, а государственные образования и их спецслужбы, соответственно, дурить себе дороже. Впрочем, стоило посмотреть на ситуацию под другими углами и проанализировать все имеющиеся возможности, как у меня открылись глаза: мы можем жить в стиле перекати-поля — продолжать жить в ведомственных жилых комплексах, но, в то же самое время, мотаться по самым красивым уголкам всей Империи на транспорте, который никто не тормозит и не досматривает, останавливаться там, где заблагорассудится, и наслаждаться всем и вся до потери пульса!

Я представил описанный вариант жизни, заявил, что он мне нравится, и придумал «важное дополнение»:

— Системные траты действительно будут лишними, так что в транспорте, который никто не тормозит и не досматривает, надо возить свои флаеры. Дабы не покупать новые на тех планетах, на которых захочется поразвлечься.

— Ну да: «Волны» влезут даже в трюмы «Химер». Правда, по одной…

— … если найтовать их только к палубе… — уточнил я, увидел во взгляде напарницы понимание, довольно ухмыльнулся, засек на самой границе поля зрения мигающее «пятнышко», сфокусировал на нем внимание и подобрался: — Сообщение. От Орлова. Включаю…

Завадская мгновенно перевернулась на спину, подложила под голову подушку и уставилась на голограмму, появившуюся над изножьем. А потом я врубил воспроизведение, и мы вслушались в голос генерала:

— Доброго времени суток! Прошу прощения за то, что не давал о себе знать так долго, но… ваши «ягодки» вызвали настолько сумасшедшие последствия, что мой комм просто не замолкает, а на сервер МС-связи падает по восемь-десять сообщений в минуту. Скажу больше: не прикажи Цесаревич немедленно связаться с вами, освободился бы нескоро. А так отложил все дела и делюсь самыми значимыми уже подтвержденными новостями. Новость первая — наша агентура на Брюсселе вовремя «подсветила» проекцию бункера глубокого залегания, в котором героически прятался господин Жан д’Альбре, а комендоры монитора «Ярослав Мудрый» отстрелялись по этой области на сто баллов из ста возможных, так что президент и его ближайшее окружение отдали богу души. Уничтожено и практически все высшее руководство ВС ОЕ, из-за чего в их ВКС получилось устроить самый настоящий коллапс: флоты, находившиеся на нашей территории, получили приказы возвращаться домой и остались без связи с командованием. Чем мы, конечно же, воспользовались. Очень неплохие результаты дала и активность дипломатов, наблюдавших за боевым применением нашего «чудо-оружия» из своих посольств: получив видеоотчеты своих доверенных лиц и оценив его запредельную мощь, главы Каганата, Делийского Султаната и Африканского Союза решили не рисковать и быстренько переобулись. То есть, через все еще функционирующие каналы связи заваливают нашего Императора предложениями заключить мир на его условиях…

Как мы поняли из следующей части повествования, Новая Америка, Арабский Халифат и Союз Государств Скандинавии «переобуваться» то ли не спешили, то ли не собирались — сообщений от глав государю не приходило, а флоты этих государственных образований продолжали работать по прежним планам. Ну, а Союз Государств Юго-Восточной Азии поспешил прогнуться перед японцами — в одностороннем порядке прекратил огонь во всех системах боевого соприкосновения и начал долбиться к их Императору. Тем не менее, демонстрация внезапно проснувшегося миролюбия не мешала спецслужбам Коалиции переключиться в «форсированный» режим работы и разослать всей агентуре приказы лечь костьми, но найти хоть какую-нибудь информацию о «чудо-оружии». Что, конечно же, страшно радовало нашу контрразведку — ее сотрудники подкидывали особо любопытным личностям особо аппетитные наживки и подсекали. Говоря иными словами, если накал «обычной» войны пошел на спад, то подковерная стала только злее.

Но это было предсказуемо и нисколько не удивило. Равно, как не удивил и дичайший бардак, начавшийся на информационных полях сражений: нас — то есть, Империю Росс, Империю Восходящего Солнца и Тройственный Союз — обвиняли во всех грехах и, в то же самое время, превозносили; журналисты, политики и эксперты всех мастей пытались сделать себе имя на чужом горе; всякого рода кликуши предсказывали скорое начало «рейда Возмездия», во время которого мы уничтожим всю прогрессивную часть Человечества, и так далее.

В общем, слушая эту часть монолога Орлова, я несколько раз ловил себя на мысли, что не хотел бы оказаться на месте аналитиков спецслужб, по роду деятельности обязанных копаться в этой информационной помойке. А потом генерал перешел от новостей к распоряжениям, и мне стало не до раздумий:

— Как вы наверняка уже догадались, война с достаточно высокой долей вероятности вот-вот перейдет в фазу боестолкновений дипломатов. Увы, этот вид «боевых действий» тоже требует сосредоточения, так что я в принципе не представляю, когда смогу найти «окно» во все уплотняющемся расписании. Поэтому возвращайтесь на Белогорье и отдыхайте, оставаясь на связи и не улетая за пределы Новомосковской агломерации. И еще: ваши двойники тоже не сидели без дела — возили одну из ОГСН на оккупированную Коломну и помогли парням выкрасть руководство двух крупнейших концлагерей.

Отчет приаттачен к сообщению — проштудируйте и привыкните считать, что этот подвиг совершили вы. Ибо информация об этой вашей акции уже слита на сторону. На этом пока все. До связи…

Глава 15

4 марта 2470 по ЕГК.

…Все шесть суток пребывания в гипере мы жили во фронтовых сводках и тихо дурели от последствий… хм… операции «Ягодка». Что это были за последствия? Единовременное уничтожение большей части политического и военного руководства Объединенной Европы спровоцировало начало дикой грызни за вакантные теплые места. И если грызня за гражданские должности почти не сказывалась на ходе военного конфликта, то грызня за должности министра обороны, командующего ВКС и их ближайшего окружения, по сути, вывела ОЕ из войны. Ибо командующие нескольких десятков флотов забили на все прежние боевые задачи и увели свои корабли в Брюссель «защищать столичную систему от всего и вся», а флотоводцы, верные присяге, не тянули против активизировавшихся наших. Поэтому наши ВКС лупили ослабленные соединения и в хвост, и в гриву, освобождали оккупированные системы в этой части Приграничья и… захватили Данциг.

Ничуть не хуже шли дела и в регионах, в которые вторглись Каганат, Африканский Союз и Делийский Султанат: до подписания мирных договоров было еще далеко, но эти государственные образования уже прогнулись перед нами, Империей Восходящего Солнца и Тройственным Союзом, отозвали свои флоты обратно и усиленно изображали миролюбие. Да, наши, конечно же, не расслаблялись. Но отправили часть флотов в сектор, в котором продолжались боевые действия, так что перемены к лучшему назревали и там.

Впрочем, хватало и неприятных новостей. Амеры, скандинавы и арабы, сдерживая натиск наших ВКС, грабили оккупированные планеты, вывозя в свои системы все, что в принципе можно было загрузить в транспортники и поднять в космос. Ну, а то, что украсть не получалось, уничтожали. Неслабо отрывались и их «спецы» — провели две масштабные диверсии на Вологде, взорвали флагман Девятого Пограничного, выкрали командующего Шестым Ударным и разнесли семь орбитальных комплексов на промышленном Ржеве. Впрочем, для военного времени это было нормально. Поэтому злило, если можно так выразиться, в меру. А вот деятельность отдельных дворянских и купеческих родов, банков и крупных корпораций бесила до невозможности — их… хм… инициативные группы всеми правдами и неправдами добирались до освобожденных планет, высаживались на поверхность следом за вояками и, вроде как, помогая местному населению возвращаться к мирной жизни, тихой сапой накладывали лапы на все, что получалось. Увы, контрразведка, армейские и полиция пока решали проблемы посерьезнее, соответственно, эти деятели «влетали» намного реже, чем хотелось бы.

Смешанные чувства вызывали и новости с Индигирки: да, травля наших ребят и девчат в ИАССН осталась в прошлом, поэтому, выйдя с гауптвахты, они с удвоенным энтузиазмом вгрызлись в гранит наук, но их родственники перенесли конфликт на улицы Усть-Неры. В смысле, начали финансировать курсантов других академий и… местные ЧОП-ы. И если сцепиться с первыми «удалось» только Синице, то ГБР одного из вторых уже прилетала «в гости». В Ореховую Рощу. Но получила по рогам от «коллег» из местного отделения ССО и подставила свое руководство по полной программе. Тем не менее, наши друзья и подруги не радовались. Ибо ощущали все усиливающееся давление и, вроде как, перестали принимать вызовы даже от большей части знакомых…

Что интересно, первые двое-трое суток прыжка превалировали условно положительные новости, потом стали править бал отрицательные. Мало того, иные выводили из себя настолько сильно, что мы Мариной спускались в трюм и срывали злость на «Рукопашниках». После чего, как правило, укладывались в медкапсулы, ибо работали на пределе возможного и получали травмы.

Изменили себе только четвертого марта, во вторник — озверев от блока новостей с Омска, который захватили и не хотели возвращать скандинавы, мы загоняли себя физухой. Чтобы выйти из гипера в добром здравии. И пусть в медкапсулах повалялись все равно, но только для того, чтобы восстановиться. Так что в Белогорье вывалились бодрыми, «огляделись», отошли подальше от «троечки», расстыковали корабли и ушли во внутрисистемный прыжок. А в районе полудня по времени Новомосковска влетели на летную палубу «Жала», дожидавшегося нас относительно недалеко от планеты, и провели на ней без малого пять часов. Слава богу, в какой-то момент корабль-матка все-таки сел в зеленый сектор Вороново, и мы, получив отмашку Переверзева, перелетели в свой ангар, вырубили движки и вырвались на оперативный простор…

…За время нашего отсутствия на планете в Новомосковск пришла весна. И пусть листвой на деревьях еще не пахло, зато снега не было даже в самых больших промзонах. Кроме того, небо налилось ни разу не зимней синевой, а Белогорье начало припекать, разогрело воздух до плюс семнадцати и убедило горожан снять теплое шмотье. Ну, а особо продвинутые модники и модницы переоделись в летние наряды. Ибо жаждали потрясти мир неземной красотой и чувством стиля.

Пытались «атаковать» и нас. Две девицы моего возраста, приехавшие на лифте в холл летного ангара «Иглы» в тот момент, когда я нажимал на сенсор вызова кабинки. Оглядели меня с головы до ног, одарили многообещающими улыбками, позволили оценить свои стати, упакованные в игривые платьица,

удивились, что я не повелся, «не сразу, но заметили» Завадскую, уязвленно фыркнули и ушли к флаерам.

— А ты креме-е-ень… — «уважительно» протянула напарница, а после того, как вышла из лифта на наш этаж, сменила стиль подначек — нахмурилась, задумчиво потерла переносицу и встревожено спросила, чем мне не угодило содержимое обоих декольте.

Я понимал, что она готовит почву для укола посерьезнее, поэтому чуть-чуть ускорился, довел Кару до своей квартиры, втолкнул в прихожую, закрыл дверь и шлепнул насмешницу по упругой попке.

— Аргумент, однако… — восхитилась эта вредина, быстренько разулась, попросила Феникса врубить каменку и унеслась в гардеробную. Раздеваться перед запланированным зависанием в сауне.

Честно говоря, я предпочел бы отдых поактивнее. К примеру, прогулку по набережной Долгого. Но паранойя была категорически против выходов в люди, поэтому пришлось последовать примеру Завадской. Впрочем, страдал я недолго — пока избавлялся от одежды, вдевал ноги в резиновые шлепки и плелся к большой ванной, девчонка успела навести уют — намертво затемнила окна, включила всего два «потайных» светильника, застелила верхнюю полку полотенцами, выбрала «вкусную» отдушку и врубила ароматический блок, завела мой любимый музыкальный сборник и легла. На живот, чтобы не провоцировать.

Я завалился рядом, подложил руку под голову, закрыл глаза и… снова открыл. Так как услышал голос Феникса:

— Прошу прощения за то, что отвлекаю, но с вами пытается связаться старший смены службы безопасности «Иглы». Соединять, или как?

— Сгенерируй аватарку типа «Я сижу в гостиной, одетый в домашнее» и соединяй… — злобно распорядился я, развернул голограмму «Контакта» над нашими ногами и уставился на деловое лицо мужчины лет сорока-сорока двух, появившееся в нем.

А он вежливо поздоровался, извинился за то, что был вынужден меня отвлечь, и напряг:

— Дело в том, что к вам прибыли гости, которые еще ни разу не получали допуск в наш ЖК.

Я спросил, кто такие, и получил ответ, испортивший настроение:

— Виктор Константинович и Станислав Михайлович Верещагины, Олег Ильич Фомин и Тихон Матвеевич Слуцкий.

— Покажите, пожалуйста, картинку… — попросил я, оглядел эту четверку, проглядел информационные плашки, вывешенные моим собеседником над их головами, и принял решение: — Спустите ко мне только Верещагиных. Через десять минут. А телохранители пусть где-нибудь подождут.

— Будет сделано… — пообещал старший смены и отключился. А я слез с полки, отрешенно порадовался тому, что не успел вспотеть, подтверждающим кивком ответил на безмолвный вопрос подруги, успевшей перевернуться на бок и приподняться на локте, вышел в предбанник и потопал к себе. Одеваться, собираться и наводить красоту.

Личные рекорды, естественно, побить и не пытался. Но и не тормозил. Поэтому, нарисовавшись на пороге большой гостиной, удивленно хмыкнул, обнаружив, что Кара уже там. Впрочем, по-настоящему удивила не скорость ее сборов, а наряд — девчонка, ненавидящая платья, зачем-то надела одно из тех, которые купила для того, чтобы порадовать меня. Мало того, подобрала к нему драгоценности и ощущалась… красивой и фигуристой, но чрезвычайно жесткой и бесконечно уверенной в себе личностью.

Пока я обдумывал наиболее вероятные причины выбора такого образа, девушка закончила озвучивать настоятельные просьбы искину моей квартиры, повернулась ко мне и выдала еще три занимательные фразы:

— Гостей встречу я, ибо тебе невместно. И подыграю. Так, как потребует ситуация…

«В чужой монастырь со своими уставами не лезут…» — промелькнуло на краю сознания, поэтому я согласно кивнул, прошел к дальнему торцу стола и сел в свое кресло. Через минуту оглядел Верещагиных, возникших на пороге помещения, неспешно встал и пошел навстречу. А еще через несколько секунд оценил «злобность» напарницы, представившей нас друг другу так, что гости стали ощущаться просителями.

Им это, естественно, не понравилось, но настраивать меня против себя в момент первой встречи не захотел ни один, так что они приняли приглашение пройти в мягкий уголок, величественно опустились в кресла, ответили на пару вопросов временно исполняющей обязанности хозяйки и немного поиграли в вежливость. То есть, уделили время последним официальным сводкам с полей сражений, проблемам тыла и погоде. Потом продегустировали чай, заявили, что он великолепен, попробовали миндальное печенье и неприятно удивились, когда я встал и помог Марине усесться по левую руку от себя.

— Напарница… — без тени улыбки сообщил я, чтобы снять все вопросы. И усилил эффект двумя короткими уточнением: — Доверяю, как самому себе. В любых вопросах.

— Мы бы хотели обсудить личный… — сообщил тот, который постарше и поувереннее в себе. Но не впечатлил:

— «Допуски» Марины Вадимовны позволяют и не такое. Так что я весь внимание.

Он едва заметно прищурился, представился заново и зашел с козырей:

— Я — Виктор Константинович, отец Маргариты Викторовны, которой вы так сильно вскружили голову, что девочка, с раннего детства мечтавшая стать великой ученой, предала эту мечту и перевелась в Академию ССО.

— Интересное заявление… — холодно усмехнулся я и нанес ответный удар: — … но состоит из одних, скажем так, неточностей. К примеру, одна из них — помощь в разрушении мечты детства — меня демонизирует. И по какой-то причине не учитывает тот факт, что я познакомился с вашей дочерью в начале октября, а на курсы операторов медкапсул она пошла первого сентября.

В этот момент в нашу беседу влез Станислав Михайлович — по словам Феникса, попасшегося в планетарной Сети, являвшийся самым опытным юристом рода Верещагиных:

— В вашем ответе тоже имеется критическая неточность: вы по какой-то причине не упомянули тот факт, что учеба на этих курсах и работа в Первом Клиническом Госпитале ВКС никоим образом не отменяли будущее мечты Маргариты Викторовны. А потом в ее жизни появились вы, и наивная юная дворянка, потеряв голову от самой первой, самой чистой и самой беззаветной любви, пустилась во все тяжкие — переселилась к вам, эмансипировалась, вышла из рода, подписала кабальный контракт сначала с ВКС, а потом с ССО, и, в конечном итоге, улетела на Индигирку.

Пока он бредил, я вежливо молчал. Зато потом насмешливо фыркнул:

— Прошу прощения за некоторую грубость утверждения, но вы либо фантастически некомпетентны, либо намеренно лжете мне в глаза!

Он побагровел и подался вперед:

— Объяснитесь! Немедленно!!!

— Да запросто! — ухмыльнулся я и нанес первый непарируемый удар: — Самую первую, самую чистую и самую беззаветную любовь Маргариты звали Лешенькой. Но этот юноша — по ее же классификации — оказался пустозвоном обыкновенным. Ибо в тот период, когда вы начали закручивать гайки, пытаясь сломать свою родственницу, не помог ей ровным счетом ничем. Мало того, быстренько ушел в тину и старался о себе не напоминать. Вот и был вырван из любящего сердца…

— Тор Ульфович, прошу прощения за то, что вклинился в ваш монолог, но мы прилетели к вам не с претензиями… — мягко проворковал Виктор Константинович, сообразивший, что разговор вот-вот приведет к конфликту. — Да, я недоволен рядом решений и поступков своей дочери, но продолжаю ее искренне любить, поэтому, скрепя сердце, согласился с ее выбором и готов пойти вам навстречу. То есть, закрыть глаза на мезальянс и позволить вам, мещанину, жениться на потомственной аристократке…

Тут я рассмеялся, полюбовался лицом потомственного аристократа, уязвленного моей реакцией на проявленное им великодушие, и уничтожил его розовые мечты монологом, не оставившим простора даже для фантазий:

— Виктор Константинович, мы с Ритой не встречались, не встречаемся и встречаться не собираемся. Ибо просто дружим. В самом достойном смысле этого понятия. Поэтому никогда не переступали и наверняка не переступим грань допустимого в отношениях между юношей и девушкой, не связанных брачными узами. Далее, ваша дочь — далеко не самая близкая из моих подруг. Причем по причинам объективнее некуда: та же Марина Вадимовна, с которой я регулярно летаю в рейды, успела заслужить другой уровень доверия делом. И последнее: да, я мещанин, но далеко не дурак. Поэтому даже если когда-нибудь и решу жениться на потомственной аристократке, то перед тем, как попросить ее руки, заслужу потомственное дворянство сам. Чтобы привести жену в свой род, а не упасть под главу чужого…

Верещагины потемнели взглядами, и я, мысленно усмехнувшись, нанес удар милосердия:

— Кстати, насколько я знаю, карту с условным названием «Переспал — женись» готовятся разыграть еще несколько родов. А зря: в ней отсутствует самое главное — «состав преступления». Ибо, я — как уже говорил — мещанин, но не дурак.

На их самолюбии сочла необходимым потоптаться и Марина — прервала молчание и одарила ярящихся мужчин воистину ледяным взглядом:

— Да, в принципе, «состав преступления» можно и сфабриковать. Но в этом конкретном случае это будет форменным самоубийством. Ибо мещанин, которого вы жаждете подмять, является офицером Службы Специальных Операций. А ее руководство очень не любит, когда их подчиненных к чему-либо принуждают, и не позволит кому бы то ни было создать прецедент. И последнее: вы, безусловно, вправе выбрать любой вариант реакции на ответ Тора Ульфовича, но я настоятельно советую заглянуть в не такое уж и далекое будущее. В то самое, в котором наши друзья и подруги выпустятся из ИАССН, начнут служить в ССО и обретут наши нынешние возможности…

— Вы нам угрожаете? — набычился наследник главы рода. А зря — этот вопрос перевел игру на мое поле, и я резко поднял ставки до предела:

— Виктор Константинович, Марина Вадимовна описала самый реальный вариант будущего и не более. Впрочем, если вы сочли ее монолог угрозой, то вправе выбрать любой вариант реакции на мое нежелание ложиться под кого бы то ни было. И я отвечу. Кстати, о вариантах выбора: перед тем, как делать какой-либо шаг, вспомните, что перед вами сидят не подростки, а сотрудники спецслужбы, воюющие не первый месяц, набившие очень приличные личные кладбища,

привыкшие считать, что хороший враг — это мертвый враг, и… по роду своей деятельности ставящие во главу угла эффективность.

Не знаю, что мой монолог перемкнул в сознании юриста, но он выставил перед собой обе ладони чуть ли не раньше, чем я закончил говорить, и одарил обоих грустной улыбкой:

— Мы вам ни в коем случае не враги. О чем свидетельствует даже сам факт того, что мы прилетели в гости с миром и были готовы выдать за вас, Тор Ульфович, любимую дочь Виктора Константиновича. И пусть вы считаете, что в этом нашем решении присутствовал расчет, но это не так: вы — один из самых заслуженных героев этой войны, и настолько сильно отличаетесь от домашних мальчиков, ухаживавших за Маргаритой, что заставили увидеть возможности даже там, где их, вроде как, не было…

Глава 16

6 марта 2470 по ЕГК.

…Добровольная самоизоляция в моей квартире, обсуждение последних новостей и бесконечные тренировки до смерти надоели уже в четверг. Скажу больше: решение не выходить из дому без особой нужды не лучшим образом сказалось даже на удовольствии, получаемом во время занятий любовью. Нет, мы друг другом не пресытились. Но, выныривая из омута страсти, натыкались взглядами на окна, за которыми кипела жизнь, и злились. На «загонщиков», охотящихся на орденоносцев, и на тех, кому мы невольно перешли дорогу.

А в районе полудня я внезапно увидел сложившуюся ситуацию под другим углом, сообразил, что в глазах этих тварей мы выглядим зашуганными трусами, и взбунтовался. В смысле, заявил Завадской, что обедать мы будем в «Эльбрусе», объяснил, по какой причине, и нашел полное взаимопонимание:

— Ты прав: прятаться нам невместно. Поэтому предлагаю перепортить им настроение… и буду готова через полчаса.

Я повел рукой в знак того, что это время у нее есть, и ушел собираться. А минут через двадцать пять-двадцать семь вернулся в гостиную, наткнулся взглядом на напарницу, облачившуюся в стильное красное платье с открытой спиной,

и сокрушенно вздохнул:

— И чего меня потянуло в город?

Она благодарно улыбнулась и ответила на завуалированный намек так, что меня бросило в жар:

— Снимешь… Сам… После того, как вернемся… И возьмешь меня так, как заблагорассудится…

Но с силой воли у меня было все в порядке, поэтому я поймал ее на слове, помог накинуть курточку, поднял в летный ангар и помог усесться на правое сидение «Волны». А после того, как обошел машину, забрался в свое кресло и закрыл фонарь, вспыхнул еще раз. От второго провокационного утверждения:

— Кстати, ты волнуешь меня ничуть не меньше, чем я тебя. Поэтому в следующий раз снимай… или задирай платье И ПЕРЕД выходом из дома!

Я закрыл глаза, представил эту картину и пришел к выводу, что полет в ресторан можно отложить. На два… или даже на три часа. Потом поймал взгляд Марины, заметил в нем знакомую поволоку, потянулся к сенсору открывания фонаря и… чертыхнулся, увидев перед собой пиктограмму входящего вызова.

— Переверзев! — выдохнул я, принимая звонок, и поздоровался: — Добрый день, Владимир Михайлович. Я весь внимание…

— Добрый… — лаконично поприветствовал меня он и перешел к делу: — В расписании Геннадия Леонидовича вот-вот появится возможность создать незапланированное «окно». Сколько времени нужно вам и Марине Вадимовне, чтобы прилететь в Управление?

— Мы собирались в ресторан. И уже в флаере. Так что можем уложиться в четверть часа. Но моя напарница — в коктейльном платье…

— Это мелочи… — отмахнулся он и переключился на командно-штабной: — Вылетайте прямо сейчас. Трекер скину.

Я сорвал флаер с места еще до того, как куратор сбросил вызов, вылетел из ангара, ввинтился в разгонный коридор, прострелил весь ближайший пучок воздушных трасс по диагонали, вынесся на безлимитку и втопил на расплав движков. Потом процитировал Завадской ту часть разговора, которую она не услышала, и ответил на немой вопрос:

— Скорее всего, да…

Она пожала плечами — мол, рейд — так рейд — положила ладонь на мое бедро и изобразила «ласку двойного назначения». Весь перелет смотрела в окно. А после того, как мы влетели в ангар для особо важных персон, поймала мой взгляд и успокоила:

— Я в норме, Тор. Да, платья все еще не люблю, но в них и рядом с тобой дискомфорта уже не чувствую.

Я коротко кивнул, выбрался из «Волны», поухаживал за напарницей и повел ее по знакомому маршруту. По дороге улучил возможность заглянуть в несколько зеркал и «отпустил» мелкую, но неприятную проблему: Завадская держалась увереннее некуда и несла себя на зависть любой Императрице. Что особенно приятно, не вышла из этого состояния даже перед Ромодановскими, обнаружившимися в кабинете начальника службы, с достоинством ответила на приветствия и спокойно приняла комплименты. А потом государь перешел к делу, и мне стало не до наблюдений за подругой:

— Политика — в какой-то мере спектакль. И практически в каждом слове, жесте или взгляде политиков имеется не только явный, но и скрытый смысл. Я тоже играю. По правилам, сформировавшимся задолго до моего появления на свет. К примеру, завтра в полдень проведу торжественное награждение военнослужащих, отличившихся при ударе наших ВКС по Брюсселю. Заслуги личностей, которым будут пожалованы ордена, чины и, в некоторых случаях, потомственное дворянство, внушают уважение, а на уровне восприятия глав государственных образований это мероприятие станет очередным намеком на мою готовность продолжать войну в том же ключе, соответственно, должно быть проведено именно так. Но абсолютно все подвиги личностей, прибывших на Белогорье на награждение, были совершены только благодаря тому, что вы уничтожили тяжелые корабли защитников столицы Объединенной Европы, вынудили сесть на планету все остальные корабли и убрали из зоны переходов патрульные группы, а мои намеки кому бы то ни было не должны ущемлять вас. Поэтому…

Тут он сделал небольшую паузу, поднялся с кресла и пожаловал Марине орден Святого Георгия второй степени, а мне — его же, но первой!

Мы, естественно,попробовали упереться, но самодержец прервал мой монолог на полуслове и добавил в голос закаленной стали:

— Тор Ульфович, ваша диверсия вывела из войны Объединенную Европу, Каганат, Делийский Султанат и Африканский Союз, вдвое ослабила Военно-Космические Силы Коалиции и позволила нам отвоевать тринадцать планет, которые наши враги уже считали своими. Говоря иными словами, вы помогли Империи переломить ход всей войны. То есть, сделали именно то, за что Георгием первой степени и награждают. И пусть носить эту награду вам будет позволено нескоро, но вы ее заслужили…

Закончив с официальной частью мероприятия, Император извинился за то, что вынужден вернуться к работе, пожелал нам всего хорошего и вышел из кабинета через потайную дверь. А Цесаревич остался, взял власть в свои руки, поздравил нас с высокими наградами, разрешил сесть и загрузил по полной программе:

— Откровенно говоря, мысль о том, что акцию, подобную Брюссельской, можно повторить, дабы сломать хребет Новой Америке, Арабскому Халифату и Союзу государств Скандинавии, пьянит, как молодое вино. Но спецслужбы этих государственных образований уже наверняка собрали и тщательнейшим образом проанализировали всю информацию о действиях, предшествовавших удару по столице Объединенной Европы, поэтому гарантированно взяли под контроль наши мониторы и подготовили алгоритмы минимизации ущерба от таких атак. И я сейчас не о кораблях или орбитальной инфраструктуре тех или иных планет, а о лицах, принимающих решения — их, вне всякого сомнения, в случае чего будут прятать иначе. К примеру, загрузят в корабли с мощными генераторами маскировочных полей и поднимут повыше.

А это автоматически ослабит иррациональный страх перед нашим «чудо-оружием», что нам, как вы наверняка понимаете, не выгодно. Так что повторяться мы не будем. Само собой, если не возникнет нужды. И не видим смысла ставить вам конкретные задачи. Ибо, как показала практика, с этим делом вы прекрасно справляетесь сами. Поэтому ставлю предельно обобщенную: мне нужны веские основания для скорейшей легализации ваших орденов Святого Георгия четвертой и третьей степеней. А где, как и в каком режиме вы будете работать — решайте сами. Далее, о полетах на «Химерах» можете забыть: в конце января амерам удалось выкрасть одно «Наваждение», а за первые две недели февраля Служба потеряла еще три такие же машины, так что их существование уже не секрет. И последнее: если есть желание, то можете перебраться на Индигирку и работать с нее.

Я изумленно выгнул бровь, и Ромодановский понимающе усмехнулся:

— Мы создали убедительнейший след гибели одного из малоизвестных героев войны, соответственно, ваши двойники свое отыграли и в ближайшее время не пригодятся…

…Всю дорогу от кабинета генерала Орлова до «Волны» мы с Мариной старательно держали лицо и обсуждали какую-то ерунду. Забравшись в салон флаера, равнодушно посмотрели по сторонам и занялись кто чем. В смысле, я завел движки и тронул машину с места, а Завадская нашла радио с забойной музыкой и прибавила громкость. В общем, в разгонный коридор ввинтились в стиле молодых прожигателей жизни. А после того, как набрали высоту, Кара озвучила мысль, крутившуюся на краю моего сознания:

— Если вылетим из Белогорья еще сегодня, то прибудем в Усть-Неру в ночь с субботы на воскресенье, а значит, успеем повидаться с теми, кто будет обретаться в увольнении.

— То есть, заглядывать в «Эльбрус» ты уже не хочешь? — поинтересовался я, хотя прекрасно понимал, что ломиться в этот ресторан с таким компроматом на самих себя — такой же идиотизм, как оставлять ордена, посторонний взгляд на которые в конечном итоге превратит нас в цели номер один для спецслужб сразу нескольких государственных образований, в «Волне».

— Я так соскучилась по нашей компании, что не могу думать ни о чем другом… — соврала напарница. Пришлось разводить руками и рулить домой. А через несколько минут «додумываться» до еще одной важной мысли:

— Так, стоп: раз нас фактически ссылают на Индигирку, значит, имеет смысл забрать из ячейки твои драгоценности. Чтобы ты, при желании, могла появляться на мероприятиях высшего света в пристойном виде…

Завадская назвала меня самым внимательным парнем на свете. А через четверть часа — уже в фойе Императорского банка — потребовала, чтобы к ячейке наведался и я. За браслетом, подаренным любимой напарницей.

Кстати, и драгоценности, и браслет действительно хранились в ячейках — мы подарили их друг другу числа пятнадцатого февраля, сразу после трапезы в компании Инны. А после того, как вернули ее на рабочее место, «надежно заныкали». Дабы залегендировать будущие визиты в хранилище.

Вот легенда и пригодилась — мы спокойно избавились от футляров с орденами, похватали побрякушки, вернулись к флаеру и улетели домой. Хотя, по большому счету, перевезти на Индигирку надо было только флаер Риты.

Эта часть перелета прошла скучно — Марина валяла дурака, то примеряя, то снимая ювелирку, и вымогая у меня комплименты. Зато стоило нам войти в квартиру и выслушать доклад Феникса, посерьезнела, утащила меня на диван, посадила, плюхнулась на мои колени и криво усмехнулась:

— Тор, ордена просто так не легализуют. Тем более такие…

— Угу… — подтвердил я и хмуро уточнил: — Георгий третьей степени соответствует шестому классу Табели о рангах, то есть, полковнику. Опять же, легализовывать эти награды просто так Цесаревич бы точно не стал. Значит, включил нас в некие планы… и наверняка вынудит хоть изредка, да выходить в Высший Свет.

Тут она задумчиво расфокусировала взгляд и буквально через несколько секунд прозрела:

— Раз тебе пожаловали орден Александра Невского, значит, Станислав и Анна первой степени уже имеются. А Станислав первой — это потомственное дворянство, не пожаловать которое не могли. Получается, что теперь тебя не затюкать даже при очень большом желании, верно?

— Мы, доблестные орденоносцы, кого угодно затюкаем сами! — «гордо» заявил я и… был вынужден принять очередной звонок от старшего смены службы безопасности «Иглы». Да, эта личность мне была незнакома, зато ее монолог вызвал ощущение дежавю:

— Добрый день! К вам прибыли гости, которые еще ни разу не получали допуск в наш ЖК…

— Кто именно? — спросил я, начиная заводиться, и получил ответ, ни разу не успокоивший:

— Игорь Аркадьевич Власьев со свитой.

Приглашать в гости этого неблагодарного урода страсть как не хотелось. Но у меня, увы, не было сколь-либо убедительной причины для отказа, вот и пришлось наступать на горло собственной песне:

— Проводите ко мне Игоря Аркадьевича, пожалуйста. А свита пусть подождет…

Откровенно говоря, я думал, что дед Матвея возмутится и устроит бучу. Ан нет — принял это решение, как должное. Пришлось отправлять в прихожую Марину, усаживаться в любимое кресло и отыгрывать уже прожитую сценку. А потом брать власть в свои руки, представлять гостю Марину и приглашать его в мягкий уголок.

Опустившись в кресло и величественно возложив руки на подлокотники, Власьев вежливо отказался и от чая, и от прохладительных напитков, вперил в меня тяжелый взгляд и, как ни странно, обратился на «вы»:

— Да уж, личностью вы оказались неординарной. С одной стороны, это вызывает уважение, а с другой расстраивает…

— Бывают в жизни огорчения… — равнодушно заявил я, догадавшись, к чему он клонит.

— Вы правы… — покладисто согласился Игорь Аркадьевич и невесело усмехнулся: — Но пример, который вы показали Матвею в этот раз, разрушил все мои планы на его будущее.

Сочувствовать ему я не стал. Даже на словах:

— Нынешняя версия вашего внука мне нравится в разы сильнее, чем самая первая: он стал цельным, жестким, непоколебимо уверен в себе, ценит дружбу, не боится ни бога, ни черта, делает то, что должно, не стесняется принимать спорные решения, привык отвечать за свои поступки и так далее. Да, при этом перестал быть бычком на веревочке, но, на мой субъективный взгляд, глава ветви рода, безропотно выполняющий чужие решения — это нонсенс.

— Не могу не согласиться и с этим мнением… — заявил Власьев и ударил со всей дури: — Но есть нюанс: для того, чтобы стать главой нашей ветви рода, Матвею надо дожить до этого счастливого момента. А учеба в ИАССН и уже подписанный контракт с ССО существенно понижают шансы на реализацию этого варианта будущего.

Я парировал эту атаку без особого труда:

— Не сказал бы: Академия ССО превращает подростков во всесторонне развитых личностей, умеющих выживать практически в любых условиях и… решать проблемы с максимальной эффективностью. Таким образом, всего за несколько лет ваш внук обретет намного более серьезную базу знаний, чем мог бы получить, оставшись на гражданке. А к тому времени, как подойдет время наследовать кресло главы — вместе с серьезнейшей ответственностью за родню — наработает воистину бесценный опыт. Поэтому начнет «править» железной рукой. Само собой, если вы не оттолкнете Матвея попытками прогнуть его под себя.

Власьев покосился на Марину, как-то почувствовал, что она разделяет мое мнение, и плавно перевел беседу к теме, которая, по моим ощущениям, беспокоила его сильнее всего:

— Вы правы: управление ветвью рода — это серьезнейшая ответственность и каторжный труд, соответственно, без жесткости, умения принимать самые разные решения и разностороннего опыта в этом деле однозначно не обойтись. И я это понимаю ничуть не хуже вас. Но, в то же самое время, знаю, насколько сложно соизмерять свои аппетиты с реально имеющимися возможностями… в вашем возрасте. Поэтому хотел бы задать несколько неожиданный вопрос: скажите, пожалуйста, как вы оцениваете шансы моего внука повторить ваш сумасшедший «взлет» и выпуститься из ИАССН к концу этого учебного года?

Я мысленно заменил последнюю фразу на более точную — «до конца войны…» и счел возможным сказать правду:

— Игорь Аркадьевич, я «взлетел» только потому, что тренировался по программе ИАССН порядка двенадцати лет, причем под руководством одного из опытнейших свободных оперативников ССО. Повторю еще раз: меня учили всему, что обязан знать и уметь оперативник Службы Специальных Операций, на протяжении двенадцати лет. А Матвей какое-то время осваивал только пилотаж…

Игорь Аркадьевич прищурился, на несколько секунд расфокусировал взгляд и уставился на Завадскую:

— А что скажете вы?

Она пожала плечами и плеснула воду на мою мельницу:

— Тор Ульфович прав: шансы вашего внука выпуститься из академии к концу этого года равны нулю. Скажу больше: Матвей не выпустится и через три: он учится по самой обычной программе, а за плечами моего командира и друга — экспериментальная. Причем изначально заточенная под войну…

Глава 17

9 марта 2470 по ЕГК.

…Сообщение от Цесаревича прилетело на последних минутах нашего пребывания в гипере. Я, грешным делом, подумал, что Ромодановский решил переиграть прежние планы и отправить нашу двойку на очередное «веселое» задание, но не угадал — наследник престола, пребывавший в прекраснейшем настроении, весело поздоровался и порадовал новостями не для всех:

— Открою страшную тайну: вчера вечером государь закрытым указом пожаловал Владимира Михайловича орденом Святого Александра Невского и генерал-майором, а Геннадия Леонидовича — орденом Андрея Первозванного и генерал-полковником. Уверен, что вы захотите поздравить этих личностей, вот и предоставляю такую возможность. На этом все. Удачи…

Я дал прослушать это послание и Завадской, а после того, как свернул «Контакт», поделился кое-какими догадками:

— Летом Орлов, помнится, был генерал-майором. Значит, был пожалован генерал-лейтенантом либо в конце осени, либо в начале зимы. Что, в общем-то, неудивительно — наше ведомство «жгло» всю войну, а он им командовал. Впрочем, пожалование высшим орденом Империи радует значительно больше — как только война закончится, соперничество между спецслужбами выйдет на новый уровень. Следовательно, лишний политический вес начальнику нашего однозначно не помешает…

— Их наградили закрытым указом! — напомнила Марина, затем включила голову и додумалась до нужного вывода сама: — А, все, поняла: если «конкуренты» вдруг потеряют берега, то их ткнут носом в личное достижение, превзойти которое физически невозможно. Кстати, ткнет никто иной, как Цесаревич. Ибо считает ССО своей вотчиной.

Я утвердительно кивнул, и обрадованная девчонка протараторила еще несколько утверждений:

— Неслабо отметили и Переверзева: по меркам высшего света, генерал — это высшая лига сама по себе. А в комплекте с орденом Александра Невского — вообще улет! И… да: раз этот орден у тебя уже есть, значит, дело за малым…

Поржали, записали и отправили сообщения с поздравлениями, сошли со струны, «огляделись», разбежались, расцепились, разогнались и прыгнули к Индигирке. А после выхода из этого прыжка не поверили сканерам: половина бортов защитников планеты исступленно отрабатывала выдвижение на рубеж атаки, а остальные несли службу добросовестнее некуда. То есть, болтались на своих позициях в готовности начать движение, нещадно эксплуатировали аппаратуру КТК и вели достаточно плотный радиообмен!

— У Шестопалова не забалуешь… — удовлетворенно заявил я, как только закончил анализировать все странности увиденного, выслушал мнение Кары, мало чем отличавшееся от моего, «постучался» к оперативному дежурному по системе и получил «коридор» чуть ли не раньше, чем представился.

Ничуть не меньше порадовало и поведение оперативного дежурного по космодрому. Поэтому, притерев «Наваждение» к полу своего ангара и кинув взгляд на борт Завадской, медленно опускающийся рядом с моим, я включил турборежим. И уже минут через десять построился в трюме. Правда, с влажной головой и с курткой, переброшенной через предплечье, зато в прекраснейшем настроении. Не тупил и там — забрался в «Буревестник» Верещагиной, уже разнайтованный «Техниками», вывел наружу, припарковал рядом с «Волной» и набрал напарницу.

— Уже бегу… — выдохнула она, не успев принять вызов, и объяснила, что ее задержало: — Заказывала доставку цветов в летный ангар «Ореховой Рощи». Ибо девчата у нас мировые, и радовать их надо почаще…

Согласился, мысленно назвав себя тормозом. Через несколько секунд залюбовался аппетитной фигуркой Завадской, вылетевшей на аппарель. Нагло подставил щеку под поцелуй… или два. Выслушал «диагноз» из одного слова. И притворно нахмурился:

— А «ненасытный» — это оскорбление или комплимент?

Марина «посерьезнела»:

— В твоем случае — констатация факта. А все остальные меня в принципе не интересуют…

Я назвал ее лисой, поцеловал в кончик носа и повел рукой, предлагая забираться в «подарок».

Забралась. Хотя могла и покочевряжиться. Поэтому ускорился и я — упал в пилотское кресло «Волны», сдвинул в сторону бронеплиту и первым вылетел в коридор…

…Всю дорогу до Отрадного мы дурели от яркости ночной иллюминации Усть-Неры, от буйства вездесущей рекламы и загруженности воздушных трасс — город, еще совсем недавно ощущавшийся прифронтовым, вернулся к мирной жизни и наслаждался всеми ее проявлениями. Нет, части ПВО и ПКО несли службу в параноидальном режиме, но гражданские полностью забили на то, что Империя еще воюет, и превратили ночь с субботы на воскресенье в буйный праздник. Поэтому центр полыхал разноцветными огнями, над некоторыми развлекательными комплексами призывно сияли голограммы-завлекалочки, а разгонные коридоры и коридоры замедления мерцали габаритами дорогущих флаеров.

— Интересно, наши расслабляются дома, или как? — в какой-то момент полюбопытствовала Кара.

— В город могли свалить только Костя и Миша… — ответил я и решил проверить правильность своей догадки. Поэтому связался с клоном Феникса из своей квартиры, задал ряд вопросов и поделился с Завадской полученными ответами: — Будешь смеяться, но я недооценил авантюризм Матвея — он улетел отрываться по полной программе вместе с этой парочкой. Оля и Настя, увы, остались в академии — видимо, не смогли заслужить увольнительные. А Даша, Рита и Маша наслаждаются жизнью под хорошее вино в джакузи Темниковой.

— Вино меня не привлекает, а расслабиться в джакузи не откажусь и я… — заявила она и потребовала набрать «любимую девушку».

Набрал. После того, как мы нагрузились букетами и ввалились в лифт.

Дарья ответила практически сразу, удивленно вслушалась в приветствие и радостно взвыла:

— Ура, Тор с Маринкой прилетели!!!

В ее вопле было столько радости, что я невольно улыбнулся. А через миг ответил на хоровой вопрос всей троицы:

— Вот-вот выйдем из лифта на тридцать пятый этаж.

— Идите к нам — мы зависаем в Дашином джакузи! — протараторила Рита, а остальные дамы ее поддержали.

Мы послушались. А чуть меньше, чем через минуту потеряли дар речи — не успел я нарисоваться на пороге помещения, как Темникова, одетая в очень симпатичный купальник, выбралась из воды, рванула ко мне, «обошла» букет, выставленный навстречу, впоролась в корпус, обняла за шею и одарила ни разу не дружеским поцелуем! Пока я приходил в себя и считал бутылки «хорошего вина» на бортике джакузи, «моя девушка» мечтательно расфокусировала взгляд, оценила послевкусие, посмотрела налево

и «переместилась» к Завадской. А меня в той же технике облапила Верещагина и чмокнула в кончик носа. Но самый последний удар по моей слабой юношеской психике нанесла Костина — впилась в губы и затянула поцелуй до безобразия. А после того, как перевела дыхание, выдала убийственное заявление:

— Вот это, я понимаю, мужчина: у меня аж ноги подгибаются…

Насчет ног могла и приврать. А вот соски пытались продырявить тонкую ткань купальника и выдавали «приподнятое» настроение. Но я этого, конечно же, не заметил — заявил, что тоже безумно рад видеть эту троицу, и поинтересовался, куда ставить цветы.

— Они безумно красивые…

— … но мы соскучились по тебе и по Каре…

— … так что положите букеты в раковину…

— … раздевайтесь…

— … и залезайте к нам! — перебивая одна другую, потребовали они. Потом сообразили, что мы, как бы, не в купальниках, и предложили две альтернативы — быстренько заказать что-нибудь через ЦСД или забраться в воду в белье… в полной темноте.

Второй вариант привлекал значительно больше. Ибо пробудил пресловутый инстинкт охотника. Но я все-таки пошел на поиски ближайшего терминала. А Марина по какой-то причине наплевала на приличия и начала раздеваться. Но к ее прелестям я уже привык, поэтому, вернувшись обратно, спокойно скользнул в воду, навелся на единственное свободное место, сел между Дашей и Ритой, раскинул руки вдоль бортика и отказался от протянутого бокала с вином:

— Я прекрасно расслабляюсь и без спиртного. Поэтому предпочту сок.

Сок мне налила и протянула Маша, благо, на импровизированном столе рядом с ее левым локтем не было разве что черта в ступе. А потом отзеркалила мою позу и криво усмехнулась:

— Мы бы тоже прекрасно расслабились и без него. Но наши ублюдочные родичи придумали новый способ вынудить нас уйти из ИАССН: залили в ее внутреннюю Сеть жесткую эротику — фрагменты видеозаписей, запечатлевших Риту и меня в чем мать родила!

Я с хрустом сжал кулаки, а она и не думала замолкать:

— А теперь вдумайся вот во что: записи настоящие…

— … то есть, у наших родичей есть и другие… — желчно уточнила Рита.

— … сделаны в наших спальнях, ванных комнатах и личных гардеробных, а нас уже предупредили, что дальше будет только хуже. Само собой, если мы не одумаемся и не вернемся в свои рода!

— А куда улетели Матвей, Миша и Костя? — спросила Завадская, первой уловившая эту нестыковку в рассказах девчонок и Феникса.

Костина пожала плечами:

— Записи видели и они. Смотреть нам в глаза стыдятся. Срывать злость на однокашниках не имеют морального права, ибо мужская половина ИАССН обнаружила эти ролики в открытых источниках. Запретить улыбаться ВСЕМ СРАЗУ не в состоянии. Вот и улетели нарываться на конфликты с курсантами других академий.

«Это тоже отрыв…» — мысленно отметил я, заметил в почти потухшем взгляде Костиной искорки надежды, и переключился в режим, в котором воевал с «шакалятами»:

— Главы ваших родов — полные и законченные идиоты, так как подарили вам юридически безупречное основание для жесточайшей мести!

Тут девчата подобрались. А я продолжил давить:

— Более того, они фактически плюнули в лицо всем родственницам, их отцам, братьям и мужьям. Ибо наверняка снимали не только вас…

— О-о-о!!! — сладострастно простонала Верещагина, сообразившая, что реакцию родственников на этот «плевок в лицо» можно и обострить.

— Да, отомстить, не имея возможности покинуть академию более, чем на двое суток, проблематично. Но только в том случае, если мстить в стандартном варианте и… самим. А вам, будущим офицерам ССО, невместно использовать этот самый стандартный вариант и игнорировать наличие по-настоящему близких друзей. В общем, включайте фантазию и… делегируйте право на месть мне с Мариной.

Они переглянулись и решительно тряхнули мокрыми гривами:

— Уже включили. И уже делегировали.

— Замечательно… — без тени улыбки заявил я и продолжил вправлять им мозги: — Тогда переходим к вопросу, который невесть по какой причине бесит вас ненамного меньше, чем подлость родичей, то есть, к реакции парней на слитые видеозаписи. Для начала у вас появилась великолепная возможность выяснить, что на самом деле прячется за парадными образами этих красавцев, и вычеркнуть из сферы своих жизненных интересов всю шушеру. Согласны?

— Да… — одновременно выдохнули они. По моим ощущениям, достаточно бодро и уверенно.

— Далее, публикация этих записей в сети ИАССН опозорила НЕ ВАС, а вашу родню, соответственно, стыдиться самого факта слива вам не с чего. И последнее: вы и исключительно порядочные личности, и умопомрачительные красотки, так что… пусть вся Империя обзавидуется. Ибо близок локоток, да не укусишь.

— В общем, перестаем страдать и ведем себя так, чтобы все удавились… — на полном серьезе заявила Завадская и сгладила некоторую резкость моих выкладок немудреной шуткой: — Парень, целуя которого, чувствуешь слабость в коленях, плохого не посоветует!

Девчата развеселились и начали дурить: Верещагина развернула плечи, приподняла над водой впечатляющий бюст и поинтересовалась, правильно ли она поняла намеки, а Костина попросила Темникову уступить ей место, села рядом со мной, ввинтилась под левую руку и довольно мурлыкнула:

— Оказывается, слабость в коленях появляется не только от поцелуев…

Я побоялся, что они разойдутся еще серьезнее, поэтому прижал ее к себе, но отвлек от волнующих мыслей провокационным заявлением:

— Кстати, я, кажется, сообразил, почему ваши родичи сорвались с нарезки именно сейчас…

— Почему? — хором спросили Маша, Рита и Даша.

— Четвертого марта ко мне в гости заявились Виктор Константинович и Станислав Михайлович Верещагины, Олег Ильич Фомин и Тихон Матвеевич Слуцкий. В надежде разыграть карту «Переспал — женись».

— И-и-и⁈

Я ехидно ухмыльнулся:

— Могу показать видеозапись этой занимательной беседы…

…К пяти утра девчатам окончательно захорошело — они забили на все проблемы и разомлели до безобразия. Что самое забавное, Маша полулежала, привалившись спиной к левой половине моей грудной клетки и не видела в этом ничего особенного, Темникова перебралась на место Риты, привалилась ко мне справа, «отжала» ладонь и бездумно перебирала пальцы, а Верещагина с Завадской нагло закинули ножки на наши колени и подначивали всех подряд. Мне тоже было уютно. Но только потому, что последнюю внутрикорабельную «ночь» мы с Мариной посвятили постельному марафону и здорово перебрали с сильными удовольствиями. В общем, отшучивался я в ленивом режиме и не мешал дворяночкам дурить в их понимании слова «дурь». Тем не менее, сам голову не терял. Поэтому на резкое изменение выражения лица Риты отреагировал практически мгновенно и вопросительно мотнул головой.

— Матвей прислал убийственную видеозапись… — сообщила она, в темпе пересела поближе к Маше, взглядом отправила Кару к Даше и вывесила перед нами голограмму «Контакта» в самом большом размере.

Следующие девятнадцать с половиной минут мы «жили» в нарезке из фрагментов записей, сделанных камерой тактического комплекса Власьева — поучаствовали в поисках заместителя начальника СБ Верещагиных, хакнули его гостиничный номер, вырубили и надежно спеленали мужичка, видевшего сладкие сны, вежливо представились и вышли из себя. В смысле, качественно сломали эту личность,

вынудили признать вину в организации слива тех самых видеозаписей во внутреннюю Сеть ИАССН, выяснили, кто из сотрудников академии получил за это вознаграждение, и какое именно, заставили назвать личность, отдавшую этот приказ, и… доставили тело, захлебывавшееся в слезах и соплях, на Императорскую площадь. После чего раздели догола и гоняли пинками перед невольными зрителями до прибытия военного патруля.

— А защитники-то у нас злобные! — довольно заявила Костина, как только запись подошла к концу.

— И лицедеи, каких поискать… — уважительно добавила Темникова, а Верещагина… хм… повысила ставки:

— Да, парни — хоть куда. Поэтому я хочу попробовать заинтересовать собой Матвея. Само собой, если ни у кого из вас, девчат, нет принципиальных возражений.

— Пробуй — у меня возражений нет… — мгновенно отозвалась Маша. Даша дала аналогичный, но еще более короткий ответ, а Марина сочла необходимым подбодрить… в стиле оперативницы ССО:

— Отличный выбор. Так что дерзай. Только учти, что наша служба и брак практически несовместимы. Поэтому в какой-то момент тебе придется делать выбор — вешаться от нереализованного желания до ухода в отставку или спать со своим избранником тогда, когда вы с ним будете пересекаться в одних и тех же пунктах постоянной или временной дислокации.

Рита сочла это уточнение нормальным. И приоткрылась:

— Я учла даже то, что мы с Матвеем учимся на разных факультетах. Так что приняла это решение вполне осознанно…

— Умница… — спокойно заключила Завадская, перебралась на прежнее место и села… несколько высоковато. Из-за чего ее грудь в лифчике, ставшем практически прозрачным, оказалась выставленной на всеобщее обозрение. Но девчата этого не заметили — Темникова с Костиной снова расслабились, а Рита, тоже перебравшаяся на прежнее место, сначала ушла в себя, а минуты через полторы разродилась очень интересным вопросом:

— Мари-иш, скажи, пожалуйста, насколько серьезно, по-твоему, влипли наши ребята?

Моя напарница расплылась в хищной улыбке и начала радовать с первой же фразы:

— Полковник Андреев — человек чести и… выпускник ИАССН. Поэтому с вероятностью в сто процентов вытребует ребят с гарнизонной гауптвахты на нашу в течение часа после получения соответствующего уведомления. Да, на утреннем разводе влепит им по верхней планке имеющихся возможностей — то есть, объявит каждому по семь суток ареста — но только для того, чтобы прикрыть и их, и себя от претензий всякого рода проверяющих. А дальше есть варианты…

— Какие? — хором спросили мы, и Завадская уставилась на меня:

— В первом парни уйдут в несознанку, отсидят по двое-трое суток и будут возвращены в учебные роты. Во втором ты покажешь начальнику академии фрагмент записи допроса родича Риты, в котором объясняется роль капитана Пахомова в сливе «жесткой эротики», и Семен Сергеевич отдаст эту тварь под трибунал. А в третьем, самом интересном, ты сделаешь то же самое, но через Владимира Михайловича, и он, вне всякого сомнения, инициирует открытие уголовного дела по факту подкупа сотрудника ССО дворянскими родами…

Глава 18

9–10 марта 2470 по ЕГК.

…Основную часть сообщения Переверзеву я придумал и наговорил со второго раза. А над заключением, в котором расставлял акценты и просил разрешения слетать на Белогорье для качественного перевоспитания глав двух вконец охамевших аристократических родов, чах минут сорок. Зато итоговый вариант заставил Кару уважительно хмыкнуть:

— Этот монолог пугает. На уровне ощущений. Ибо заставляет поверить, что ты — в диком бешенстве и уже включил в турборежим ту самую фантазию, которая позволила поставить на колени Объединенную Европу…

— То есть, можно отправлять? — на всякий случай спросил я, и девчонка насмешливо фыркнула:

— Не «можно», а «нужно»!

Отправил. Потом представил результаты жалобы Цесаревичу, мысленно ужаснулся, неспешно встал из-за стола, подошел к Завадской, стоявшей возле окна, подхватил на руки, опустился в отдельно стоящее кресло, «уронил» его спинку пониже и закрыл глаза.

Кара благодарно чмокнула меня в щеку, немного поерзала, устраиваясь поудобнее, и расслабилась. А после того, как я запустил пальцы в волосы на ее затылке, еле слышно призналась, что обожает мои руки, и растворилась в удовольствии.

Мне тоже было здорово. Поэтому появление мигающего конвертика на панели уведомлений ТК вызвало раздражение. Впрочем, стоило кинуть взгляд в поле «Отправитель», как раздражение сменилось нетерпением, и я вернул напарницу из нирваны коротеньким утверждением:

— Мариш, пришел ответ Переверзева!

— Врубай! — потребовала она, спрыгнула на пол, помогла поднять спинку кресла и вернулась на мои колени.

Врубил, вгляделся в мрачное лицо генерала

и почему-то решил, что мое сообщение оказалось жестковатым и разозлило. Ан нет:

— Здравствуйте, Тор Ульфович. Вы абсолютно правы: спускать такое неуважение к нашему ведомству действительно нельзя. Но в этом конкретном случае использование ваших методик возмездия будет перебором. Поэтому с охамевшими гражданскими разберемся мы. А ваша единственная задача — максимально быстро доставить сюда, в Новомосковск, Марию Александровну Костину и Маргариту Викторовну Верещагину. Кстати, полковник Андреев получил все необходимые распоряжения, так что де-юре ваши подруги уже отправлены в командировку. И последнее: ваши друзья, вступившиеся за их честь, отсидят на гауптвахте ровно сутки. Ибо все-таки нарушили ряд законов. А потом вернутся к учебе. На этом все. Если не считать того, что вам стоит заглянуть в приаттаченный файл. Всего хорошего и до связи…

— И что там за файл? — спросила Кара.

— Подписка о неразглашении… — ответил я, проглядел первый абзац и добавил: — Автографы девчонок под этой конкретной позволят им кататься на «Наваждениях» и заглядывать в наши командирские каюты.

— Чувствую, перелет будет веселым… — хихикнула она и посерьезнела: — Ладно, я бегу поднимать всю троицу, а ты одевайся и жди нас в коридоре.

Оделся, вышел в общий коридор и уже буквально минуты через четыре мысленно порадовался навыкам, нарабатываемым в военных академиях — девчата, толком не успевшие отключиться, вынеслись из гостевой квартиры уже одетыми и выстроились передо мной в одну шеренгу.

Я оглядел заспанные мордашки «пьянчужек» и помог им проснуться:

— Рит, Маш, прошу прощения за грубость изложения, но главам ваших родов вот-вот настанет жопа. Какая именно, пока не знаю, зато знаю, что вас пригласили ею полюбоваться.

— Охренеть! — тоже не очень культурно выразилась Костина. А ее коллега по несчастью весело хохотнула:

— Не-не-не, это слово смягчать не надо: в этом контексте оно звучит, как песня!

Мы поржали, и я продолжил объяснения. Только поймал взгляд Даши:

— Солнце, на Белогорье вызвали только нас четверых. И настоятельно попросили поторопиться. Но мы обязательно вернемся и порадуем тебя чем-нибудь особо приятным.

— Ловлю на слове!

— И еще: парни отсидят на гауптвахте целые сутки. Типа, были наказаны за нарушения Закона. Так что после того, как выйдут, от моего имени пожми каждому руку. На этом все: мы очень торопимся…

Она проводила нас до флаеров, расцеловала и смотрела вслед до тех пор, пока мы не вылетели наружу.

Кстати, право управлять «Буревестником» Верещагиной узурпировала Марина, так что втопили мы на пределе возможностей этой машины, долетели до Аникеево ненамного медленнее, чем если бы неслись на «Волнах», в темпе «прорвались» к своему ангару, заглушили двигатели, выбрались из машин и ответили на немые вопросы подруг:

— Это тоже МДРК. Только чуть повеселее, чем «Химеры». Кстати, с вас автографы. Вот под этими документами…

Прочитали. Подмахнули. Прислали мне. И превратились в слух.

— Рит, составишь мне компанию на время мотаний по этой системе? — спросила Марина Верещагину.

Та утвердительно кивнула. Поэтому я подхватил Костину под локоток, поднял в трюм своего «Наваждения», завел во вторую каюту, выдал скафандр и приказал заполнить. Потом ушел к себе, переоделся, снова вышел на первую палубу, немного подождал и утащил девчонку в рубку. А там зафиксировал в кресле Умника, приказал Фениксу «подмять» Ариадну, «заглянул» в рубку Завадской и затянул Машу в пилотский интерфейс вторым темпом. После чего слегка расстроил:

— Вот так мы видим окружающий мир… при отображении абсолютного минимума необходимой информации. Головокружение и тошнота, которые не могли не появиться, должны пройти в течение нескольких минут — в данный момент твоя вестибулярка пребывает в шоке, но скоро адаптируется, и тебе станет полегче… О, Марина с Ритой тоже нарисовались в рубке и усаживаются в кресла. Так что я пока отвлекусь и займусь делом…

…Костина с Верещагиной адаптировались к новому типу восприятия окружающей действительности ближе к концу «коридора». Поэтому я провел наши МДРК сравнительно недалеко от орбитальной крепости, показал дамам, как выглядит «вблизи» тяжелый ударный крейсер «Пересвет»,

и лихо обошел стартующий рейсовик. Впрочем, разогнался на половинной тяге антигравов, ибо был не готов «раздувать» наши сигнатуры даже в условно мирной системе. А потом дал искинам команду затаскивать нас во внутрисистемный прыжок, и все время пребывания в гипере веселил «штурмана» пилотскими байками.

Перед выходом в обычное пространство у ЗП-десять снова посерьезнел. Слава богу, впустую: на сканерах нарисовались усиленная патрульная группа наших ВКС, наши минные кластеры и наши масс-детекторы. Так что Кара в темпе пристыковала свое «Наваждение» к моему, вместе с Ритой спустилась в трюм и припахала дроидов для перемещения одной отдельно взятой тушки с аппарели на аппарель.

Разгон прошел штатно. Уход на струну через «единичку», естественно, тоже. Поэтому я перевел борт в зеленый режим, вернул в отсеки воздух, помог Маше отцепиться от кресла и пригласил в лифт. А через несколько секунд вытолкал на первую палубу, вышел следом, поймал взгляд напарницы, полный веселого предвкушения, и обратился к «пассажиркам»:

— Следующие сорок два часа мы проведем в гипере, так что, по логике, можно расслабиться. В нашем с Карой представлении слово «расслабление» неотделимо от понятий «комфорт», «уют» и «нега». А так как мы — личности не только героические, но и упертые… расслабляемся мы… вот тут…

Дверь в мою каюту распахнула Завадская. И сразу же отошла в сторону. Так что девчата потеряли дар речи практически мгновенно. Впрочем, Костина пришла в себя достаточно быстро и рассмеялась:

— Классный розыгрыш! Я даже на секунду поверила, что вам разрешили переоборудовать каюту военного корабля.

— Да, голография — качественнее не бывает… — авторитетно заявила Рита. А через пару мгновений вытаращила глаза, так как Марина неспешно вошла в «голографию» и провела перчаткой по шелковому покрывалу на кровати.

Тут девчата выстрелили собой вперед, протиснулись в дверной проем, огляделись, повернулись ко мне и «охамели в край»:

— Все, теперь вы нас отсюда не вытолкаете!

— Мы остаемся тут жить!

Мы с Карой рассмеялись и послали нахалок лесом. В смысле, во вторую каюту. Избавляться от скафов, заталкивать их в шкафчики на обслуживание и натягивать «что-нибудь домашнее». «Что-нибудь домашнее» — футболки и короткие шортики — им выдала Завадская, воспользовавшись терминалом ВСД все той же второй каюты. А я спокойно переоделся у себя, «поднял» стол и организовал завтрак. Да, получил по рукам от «хозяйки», вскоре вернувшейся обратно, но это было предсказуемо, поэтому я продолжил распаковывать съестное. Но встал так, чтобы Марина, умотавшая к голограмме, оказалась за спиной. Как вскоре выяснилось, не зря: «пассажирки», ворвавшиеся в каюту, обнаружили переодевавшуюся подружку и… сделали два интересных вывода:

— Ну да, попросить Тора не поворачиваться гораздо проще, чем носиться туда-сюда…

— Да, если напарник — еще и очень близкий друг, то доверие должно быть именно таким…

Не успел я удивиться чистоте мыслей этой парочки, как Костина задала вопрос на засыпку. Причем наверняка без второго дна, ибо в ее взгляде горело наивное детское любопытство:

— Кстати, вповалку засыпали?

— И не раз… — «призналась» Марина, усаживаясь за стол слева от меня. — Это сейчас мы ушли в гипер через «единичку». А после иных «двоечек», да еще и в «связке», прибивает такой усталостью, что Тор спускает меня из рубки на руках, избавляет от скафа, упаковывает в футболку и укладывает на самое теплое место.

— То есть, «связки» ваших кораблей на струны обычно вытягиваешь ты⁈

— Ну да: я тяну, а Тор меня страхует. Ибо намного сильнее и опытнее. Кстати, эта информация тоже под грифами.

— Мы — могила, Мариш… — твердо сказала блондиночка, потом обратила внимание на содержимое пищевого контейнера и снова заулыбалась: — Блюдо явно из ресторана. И это правильно: неделями жить в такой каюте и питаться флотскими рационами — это извращение…

…Сытный завтрак, великолепное настроение, тихая инструментальная музыка и приятный полумрак начали делать свое черное дело уже минут через пятнадцать после трапезы — наши организмы вдруг вспомнили о бессонной ночи и начали «давить на глаза».

Когда я почувствовал, что вот-вот усну, включил режим джентльмена. В смысле, заявил, что уступаю дамам свою каюту, и собрался свалить во вторую. Но Марина цапнула меня за рукав и предложила альтернативу:

— Лучше падай на свое место, я улягусь рядом, а девчата — за мной.

— Им будет некомфортно…

— Не будет… — заявила Маша. — По крайней мере, мне: я вижу, насколько предупредительно ты относишься к Марине и к нам, считаю тебя своим самым близким другом и… мне нравится легкий флирт без риска нарваться или быть выставленной на всеобщее посмешище. Поэтому если ты останешься, то я лягу не за Карой, а по другую сторону от тебя: мне снова хочется подурить. Самую чуточку…

— Я бы тоже с тобой подурила… — призналась Верещагина. — Еще в начале января. А теперь мое сердце занято Матвеем. Поэтому я не буду изменять ему даже в мыслях и улягусь за Маришкой. Зато болтать обо всем на свете буду за двоих. Ибо с тобой действительно комфортно.

Я сдался. В смысле, занял место, показанное напарницей, завалился на спину, вырубил верхний свет и выполнил просьбу Кары ненадолго прикрыть глаза. А через минуту увидел в ТК ее сообщение, прочитал и выпал в осадок:

«Будешь смеяться, но Маша действительно дурит — последовала моему примеру и вытащила из-под футболки лифчик. А сейчас приглядывается к твоему плечу. Кстати, не отталкивай — насколько я понимаю, выходка родни с „жесткой эротикой“ ударила по этой девчонке намного сильнее, чем она показывает, так что эта дурь — всего-навсего попытка обрести потерянную внутреннюю уверенность в себе…»

«Не оттолкну…» — пообещал я, так как пришел к такому же мнению. А через считанные мгновения вслушался в монолог Верещагиной:

— У меня перед глазами до сих пор мелькают картинки из пилотского интерфейса, а на краю сознания периодически появляется желание упереться, сдать все необходимые тесты и перевестись на первый факультет. Да, так я потеряю год, зато буду летать. Сама. Или в компании с напарником. Марин, будь у тебя возможность начать сначала, ты бы выбрала первый факультет или пошла на какой-нибудь другой?

Завадская вздохнула:

— Я не хочу начинать сначала, Рит. Просто потому, что три с половиной года учебы выдались слишком уж тяжелыми. А поступать на другой факультет мне бы и в голову не пришло: мне нравится моя нынешняя специализация. Причем на порядок сильнее, чем все остальные, вместе взятые.

— А что именно тебе нравится в ней больше всего, если вынести за скобки Тора? — внезапно спросила Маша и все-таки пристроила голову на мое плечо.

— Свободные оперативники работают двойками. И найти общий язык с одним человеком намного проще, чем с личным составом ОГСН. Кроме того, «силовики» реализуют планы, придумываемые аналитиками. То есть, вся их служба — это выполнение чьих-то приказов. А наша — своего рода творчество.

— А чем тебе не нравится специализация второго факультета?

— Я не люблю даже наш социум. А разведчикам приходится врастать в чужой и всю жизнь кого-то изображать. Что однозначно не по мне.

— Ну да, логично… — после недолгих раздумий заключила Верещагина и засопела.

— Все, заснула… — еле слышным шепотом сообщила Марина, бесшумно перевернулась на правый бок, подползла ко мне, обняла за талию и пристроила голову на плечо: — Я тоже балансирую на самой грани. А ты уютный…

Я ласково растрепал ей волосы, и девчонка отъехала. Причем на самом деле. А Костина немного подождала, затем приподнялась на локте и зашептала мне прямо в ухо:

— Классная у нас все-таки компания. Вы, парни, надежные, как кувалды. Да и мы, в общем-то, ничего. Единственное, что расстраивает — это излишняя любвеобильность Миши и Кости. Кстати, будь они такими же цельными, как ты и Матвей, Оля сошлась бы с первым, а Настя — со вторым. Впрочем, у нас впереди — четыре года учебы, так что парни могут успеть остепениться…

В то, что Синица остепенится, я не верил. Но все равно коротко кивнул, и удовлетворенная девчонка, душераздирающе зевнув, съехала на следующую тему:

— Как я понимаю, командирская каюта Маришки тоже нестандартная?

— Ага… — елеслышно выдохнул я.

— Значит, ты заботишься о ней даже в этом вопросе… — заключила она, вернула голову на мое плечо «буквально на секундочку» и тоже усвистела в страну снов.

Я полюбовался личиком, почему-то казавшимся обиженным, закрыл глаза, задумался о какой-то ерунде, «поплыл», не сразу, но сообразил, что вот-вот отключусь, и аккуратно высвободился из «сдвоенных» объятий. Потом бесшумно сполз к изножью, встал с кровати и свалил во вторую каюту. Ибо уважал Риту с Машей и не хотел их шокировать. К примеру, «проверкой всех систем».

Добравшись до кровати, лег, закрыл глаза, расслабился и… чуть было не подпрыгнул на месте из-за серии тревожных алых всполохов по периметру основного окна ТК. Конвертик, заставивший Феникса привлечь мое внимание, заметил уже потом, увидел флаг «Чрезвычайно срочно!», переключился в боевой режим, развернул «Контакт», развернул полученное сообщение и включил воспроизведение.

Следующие несколько минут вслушивался в голос начальника службы

и представлял то, что он описывал. Потом просмотрел запись по второму разу, открыл трехмерную карту территории Империи, вбил в соответствующее поле полученные координаты, убедился, что они лежат на векторе, начинающемся в Мессаире, прикинул, как добираться до этой точки, вздохнул и выстрелил собой прямо из положения «лежа». А через несколько мгновений ворвался в свою каюту, врубил верхний свет и рявкнул во всю глотку:

— Девчат, подъем!!!

К этой команде их успели приучить, поэтому проснулись все до единой и, оказавшись на ногах, вопросительно уставились на меня.

— Одна из наших ОГСН выкрала командующего ВКС Халифата и часть его свиты. Уйти — ушла. На личной яхте этого самого Хасима Бадави. Только «впритирочку». То есть, временно «задавив» слишком уж мощный искин и, фактически, вручную. На вторые сутки пребывания в гипере искин вернул себе часть возможностей и устроил парням сумасшедшие проблемы — открыл каюты, в которых они заперли пленников, вывел арабов к оружейной комнате и дал доступ к помещениям, в которых содержались наложницы командующего в количестве аж сорока штук.

— … и наложницы стали заложницами? — желчно усмехнулась Завадская.

Я утвердительно кивнул:

— Да. Но самое хреновое не это: искин не позволил пилоту ОГСН вывести борт в Белогорье, физически отключив гиперпривод от системы управления, поэтому яхта двигалась по тому же вектору лишних тридцать два с половиной часа. Потом вояки смогли разнести гиперпривод вдребезги, и кораблик вывалился в мертвой системе сравнительно недалеко от нас. После чего как-то умудрились связаться с командованием, описали свои проблемы и попросили помощи. А теперь внимание: по словам Большого Начальства, вероятность того, что это — подстава, стремится к нулю; на яхте продолжаются боевые действия; условно здоровых бойцов ОГСН — всего двое; две трети заложниц — ранены, причем треть — тяжелее некуда; наши пробились в медблок, но рабочая капсула — одна-единственная; запасы расходников подходят к концу; ближайшей рейдовой эскадре пилить до этой яхты как минимум шестнадцать часов…

— А нам? — деловито поинтересовалась Марина.

— А нам — что-то около четырех. Если отсканируем систему, в которую вывалимся через восемнадцать минут, в два корабля…

Глава 19

10 марта 2470 по ЕГК.

…По настоятельным требованиям моей паранойи в нужную мертвую систему прошли через слабенькую «троечку». Привычка дуть на воду дала о себе знать и там — из сверхкороткого прыжка к координатам, полученным от генерала Орлова, мы вышли заметно раньше, чем требовалось, весь последний отрезок пути безостановочно сканировали пространство, а после того, как убедились, что тяжелых кораблей под «шапками» рядом с яхтой нет… засеяли все подступы к этой модной красно-белой посудине

минными кластерами и «потеряли» абсолютно все «Тайфуны». Дабы они, в случае чего, дали нам хотя бы призрачный шанс уйти.

Кстати, яхта оказалась с сюрпризами — биосканеры «Наваждений» брали ее броню только со смешной дистанции в сорок метров и «пробивали» отнюдь не насквозь. Впрочем, картину происходящего на борту мы все-таки получили и начали действовать — мы с Мариной притерли корабли к проекциям рубки, под прикрытием маскировочных полей использовали по два «Пробойника» и загнали в образовавшиеся дыры всех «Буянов», Феникс с Ариадной «сели» на вражеский искин, а Маша, Рита, восемь «Техников» и мои «Рукопашники» построились возле аппарелей.

Пока перелетали к проекциям самого большого количества «силуэтов», я достучался до штатного медика ОГСН «Ирис», представился, сообщил, что мои штурмовые дроиды уже отбили рубку, и потребовал показать, в какое помещение пробивать эвакуационные дыры.

— Видите нас с помощью биосканеров? — хрипло спросил он, выслушал односложный утвердительный ответ, помахал рукой, оторвался от другого силуэта и поплелся «вправо-вниз».

Я в темпе отработал эволюционниками так, чтобы девчатам не пришлось совершать лишние телодвижения, дождался отмашки, всадил в борт еще один «Пробойник», дал «Техникам» вогнать в дыру малый эвакуационный шлюз и перешел на командно-штабной:

— Капитан, я перевожу к вам «Техников» и «Рукопашников» со скафами. Первые помогут вам организовать триаж, а вторые — упаковывать отобранных раненых в скафандры и переправлять на мои корабли. Далее, перед тем, как начать сортировку, учтите, что у меня всего по две медкапсулы на каждом борту. И после— …

— Он потерял сознание, Тор… — подала голос Марина, наблюдавшая за силуэтом. — Видимо, тоже ранен.

Я скрипнул зубами, переиграл свои планы и вошел в общий канал связи:

— Мариш, образовывай «связку» и крути ее так, как потребуется. Рита, твоя задача — мотаться вместе с дроидами то в один медблок, то во второй и латать раненых на минималках. То есть, чтобы они дотянули до прибытия рейдовой группы. Маш, мы с тобой перебираемся на яхту. Жди…

Пока озвучивал эти Ценные Указания, разблокировал скаф, вскочил с кресла, метнулся к оружейному шкафчику, открыл, цапнул и прижал к точкам крепления на бедрах два игольника, добросовестно затарился боеприпасами, прихватил с собой штурмовой комплекс и влетел в лифт. Выбежав из него в трюм и увидев возле аппарели девчонок, продолжил объяснения — сообщил, что иду «на ту сторону» первым, и показал, как правильно проходить через этот тип шлюза. То есть, вытянулся в струнку и прижал ствол к корпусу. Хотя знал, что дать осевой импульс сегментным антигравом Костина не сможет. А после того, как оказался в помещении, из которого взрывная разгерметизация выдула половину обстановки, подбежал к бессознательному телу в скафандре, заляпанном пятнами «временных латок», задвинул куда подальше охренение, «сел» на показания встроенного медблока и перешел на рык:

— Маш, тебя сейчас правильно закинут в шлюз. Не расслабляйся — падать придется метров с трех, пробивая собой ни разу не жесткие мембраны. Кстати, постарайся не выпускать из рук не только экстренный чемоданчик, но и тросик с карабином, которые в нее вложат. Рит, готовься: я вот-вот отправлю к тебе первого пациента — он тяжелый и требует немедленной медицинской помощи!

— Принято! — отрапортовала первая, уже «падая» ко мне. А через миг это же слово выдохнула вторая, и я выбросил из головы все левые мысли — поймал врача-недоучку, помог удержаться в вертикальном положении, выхватил из ее руки тросик, вернулся к капитану Савельеву, продел карабин в проушину эвакуационной петли на верхней части спины и приказал Фениксу врубать лебедку.

Как только раненый скрылся за мембраной, хоть как-то удерживавшей в помещении воздух, метнулся к единственной двери, жестом отправил за нее «Рукопашников», оглядел коридор и соседнее помещение через их камеры, с трудом сдержал рвущийся наружу мат и снова перешел на командно-штабной:

— Маш, начинаем движение. Держишься точно за мной и зеркалишь даже самые идиотские движения!

— Принято!

— Пошли-пошли-пошли…

В коридор вынеслись за «Техниками», нагруженными скафандрами, под их прикрытием добежали до соседней двери, ворвались во что-то вроде зала для приемов, и сбились с шага — он оказался завален ранеными и убитыми, а пол был залит кровью практически целиком!

Кстати, Костина вышла из ступора намного раньше меня. Хотя не видела этой картинки через камеры — сорвалась с места, добежала до девчонки лет шестнадцати с искаженным мукой лицом и тремя проникающими ранениями в грудную клетку, рухнула на колени, вскрыла «экстренный чемоданчик», на самом деле являющийся герметичным контейнером со специализированным набором для быстрой и эффективной медицинской помощи в «стандартных» ситуациях, вытащила из него простенький меддиагност и буквально секунд через сорок зарулила мною:

— Эту — в скаф и к медкапсуле. Прямо сейчас. Иначе не выживет…

…Организовать и отладить процесс первичной сортировки раненых, доставки самых тяжелых в медблоки «Наваждений» и лечение «на минималках» удалось достаточно быстро. В основном, за счет того, что Костина не делала ни одного лишнего движения и не тратила время на рефлексии даже тогда, когда у нее на руках кто-нибудь умирал. Скажу больше: Маша не позволяла себе рвать душу даже в тех случаях, когда «приговаривала» слишком тяжелых к смерти. Ибо понимала, что «золотой час» не бесконечен, а значит, тратить время на того, кто еще жив, но гарантированно умрет по дороге к медкапсуле или в ней — преступно по отношению ко всем остальным. Вот и изображала искин. И пусть за плечами этой девчонки был всего один курс медицинской академии, несколько месяцев работы в Первом Клиническом никуда не делись — эта умница уверенно проводила сложнейшие манипуляции, использовала все, что имелось в распоряжении, абсолютно бездумно и даже умудрялась экономить «расходники».

Ничуть не менее четко — по уверениям Феникса — работала и Рита: да, на первый взгляд, она «просто-напросто» дожидалась, пока «Техники» избавят очередного раненого от скафандра и уложат в медкапсулу, но на самом деле выбирала оптимальные режимы лечения, изредка переигрывала рекомендации подруги, следила за таймерами обратного отсчета, которые вывешивала сама, носилась между кораблями, контролировала состояние тех, кто «вылечился», и так далее.

Кара тоже напрягалась — по мере необходимости вывешивала над эвакуационным шлюзом то одну, то вторую аппарель, «жила» в картинках со сканеров и общалась по МС-связи с Большим Начальством. Я же изображал подай-принеси. То есть, первые сорок две минуты пребывания на яхте сочетал помощь Костиной с координацией телодвижений «Буянов». А потом наши искины «задавили», взломали и подмяли его «коллегу», взяли под контроль все бортовые системы, и арабам резко поплохело. Почему? Да потому, что камеры СКН, потолочные контрабордажные турели, системы жизнеобеспечения кают и даже двери стали «играть» за нас. Кстати, последнюю точку в затянувшейся войне поставили все те же Феникс с Ариадной: использовали освободившиеся расчетные мощности для взлома электроники скафандров защитников яхты и превратили стильные костюмчики в дрова.

Кстати, превращать в дрова пришлось и скафы двух воюющих «Ирисов» — парни, нахватавшие легких ранений и державшиеся на одних стимуляторах, впали в режим берсерков

и считали все попытки моих ИИ достучаться до их сознаний вражеской контригрой. А после того, как увидели моих «Буянов» и поверили, что все закончилось, отъехали от потери крови. Поэтому были доставлены к нам, получили самый минимум помощи и остались в царстве грез. Ну, а я загрузил бестелесных помощников еще одной задачей — поручил перетащить всех пленных в одно помещение и оставить на их охране одного штурмового дроида. А остальных разогнать по всей яхте. На всякий случай. И сосредоточился на помощи Маше.

Да, толку от меня было немного, но в какой-то момент мы с Костиной отправили на «Наваждение» последнего «пациента», оглядели трупы и скафы друг друга, заляпанные кровью практически целиком, вздохнули и поплелись к эвакуационному шлюзу. По дороге я сообщил Каре, что мы, вроде бы, уже освободились. А она… злобно процедила:

— На удивление вовремя…

Я, конечно же, напрягся:

— Почему⁈

— Тут командир рейдовой эскадры истерит. Требует, чтобы я немедленно переслала ему координаты зоны перехода, через которую мы вошли в эту систему, и характеристики вектора разгона.

— Так, стоп: ты отправила ему архив с результатами сканирования той системы?

— Конечно. По первому же запросу.

— И это его не удовлетворило⁈

Завадская насмешливо фыркнула и изменила голос. Чтобы мы поняли, что она озвучивает цитату:

«Вы что, издеваетесь⁈ Я веду к вам госпитальное судно, и от скорости его прибытия зависят жизни десятков людей!!!»

— Кажется, мужичок мечтает о наградах… — язвительно процедила Маша, с моей помощью «села» на буксировочный тросик и исчезла за мембраной. А я пообещал Каре, что решу эту проблему. Сразу после того, как доберусь до рубки.

И решил, отправив генералу Орлову сообщение из трех предложений:

— Геннадий Леонидович, тут у нас требуют координаты зоны перехода, через которую мы вошли в эту систему, и характеристики вектора разгона. Да, я могу отправить флотским И ЭТИ данные. Но не хочу, чтобы нас обвинили в преднамеренном убийстве особо героических дуроломов в зоне перехода с коэффициентом сопряжения три-девятнадцать. Мои действия?

Дожидаться ответа не стал — спустился на вторую палубу, аккуратно обошел раненых, пребывающих в медикаментозном сне, заглянул в медблок, обнаружил в нем только Машу, дождался, пока она закончит тыкать пальцами в терминал медкапсулы, поймал взгляд и вопросительно мотнул головой.

— Рита на борту корабля Кары — возится со второй половиной раненых… — устало сообщила она. Потом решила, что я спрашивал не об этом, и добавила: — Эта половина, считай, выжила. А в той, увы, один труп. Но нашей вины в его смерти нет: на нем закончилась часть расходников, и капсула просто не смогла ввести все нужные препараты…

…Рейдовая эскадра Двадцать четвертого Ударного подошла к яхте через шестнадцать часов после нас. Увидев ее на сканерах, я попытался связаться с каперангом Моисеевым, но он несколько раз подряд сбросил вызов. Пришлось ответить тем же. Но чуть позже — после того, как ему доложили о том, что запросчики кораблей, двигающихся в авангарде, ловят «стоп-сигналы» целой дюжины кластеров «Гиацинтов». Чем грозят попытки игнорировать такие предупреждения, он, естественно, знал, допер, что к этой посудине без моей санкции не подойти, вот и «постучался» ко мне сам.

Связь установилась с пятой попытки, и этот идиот не придумал ничего лучше, чем начать общение с приказа немедленно деактивировать мины. Я оборвал связь, развернул «Контакт», создал новое сообщение, врубил запись, уставился в камеру и усмехнулся:

— Геннадий Леонидович, как вы и предсказывали, он подставился. Так что я отключился и жду ваших распоряжений.

Распоряжения прилетели минуты через три-четыре, а уже через десять ко мне «постучались» с другого идентификатора, и новый «переговорщик» исправил первую недоработку «старого» — поздоровался. Потом представился, сообщил, что капитан первого ранга Моисеев отстранен от командования, и вежливо попросил поставить им боевые задачи. Вот я и пошел ему навстречу:

— Все раненые находятся на моих кораблях. Поэтому распорядитесь открыть летную палубу «Ведуна» и подготовиться к их приему у внутреннего створа основного грузового шлюза. Перешлите командиру медсекции вот этот временный идентификатор, и мой подчиненный передаст вашему весь архив данных по процедурам, проведенным каждому из спасенных. И грузите яхту в летный ангар какого-нибудь крейсера — минные кластеры деактивированы.

— Какова вероятность встретить вооруженное сопротивление? — спросил он.

— Его не будет: корабль зачищен, искин «убит» в ноль, а выжившая часть экипажа взята в плен и в данный момент находится у меня на борту.

— А что с личным составом ОГСН и заложницами?

— Мы забрали и их. Так что на яхте остались только трупы…

Он склонил голову в знак благодарности, на миг расфокусировал взгляд и удивленно хмыкнул:

— Судя по тому, что один из ваших бортов уже «придавил пол» в летном ангаре «Ведуна», вы ждали нас не у яхты?

Я пожал плечами:

— Не люблю сюрпризы, которые готовлю не я. А они иногда случаются.

— Спасибо за ответ. Мы уже работаем…

Я это видел и так. На картинках с камер «Наваждения» Кары, сканеров и оптического умножителя. Поэтому пожелал изрядно загруженному флотскому

удачи, отключился, дождался завершения выгрузки раненых «Завадской и Верещагиной», затем «разобрался» с нашими, вылетел из летного ангара госпитального судна, отвел МДРК подальше от рейдовой эскадры и снова вызвал кавторанга Пряхина. А после того, как он возник в отдельном окошке ТК, сообщил, что мы уходим.

Задавать дурацкие вопросы типа «А мы?», «А почему так быстро?» и «А где вроде как „убитый“ трофейный искин?» он не стал — заявил, что раненые, вне всякого сомнения, выживут, пожелал нам всего хорошего и сбросил вызов. Вот мы на вектор разгона и встали. Вернее, встал я, а Марина пристыковалась ко мне и перебралась в мой трюм. Само собой, в компании Верещагиной. И сходу занялась делом — построила подружек, заставила снять скафы, загнала в мою душевую кабинку и стояла над головой, пока не помылись. Закончив с этим делом, покормила, уложила на кровать и приказала отключаться, а сама проверила, как поживают пленные, разжилась бутербродами и прискакала ко мне.

Обнаружив, что и я успел привести скаф в божеский вид, удовлетворенно кивнула, плюхнулась в кресло Умника и помогла утолить голод. Потом с моей помощью заглянула в нашу каюту и вздохнула:

— Их все еще плющит. Пойду убаюкивать. Кстати, как затащишь нас на струну, спускайся — почти уверена, что девчата не заснут и к тому времени…

Спустился. После того, как затянул «связку» МДРК в гипер, «поболтал» с Орловым, вник в Ценные Указания Переверзева и просмотрел сообщение Цесаревича. Оказавшись на первой палубе, додумался связаться с Мариной и получил разрешение войти. Так что в помещение вломился в режиме тяжелого планетарного танка, оглядел замотанных девчонок и постарался развеселить:

— Получил сразу три ответа на видеоотчет о наших телодвижениях. Вас троих хвалят со страшной силой. А мне выкатили претензию…

— Какую претензию? — хором спросили все до единой.

— По мнению Большого Начальства, я, гад, испортил еще двух курсанток Академии ССО — подсадил домашних девочек на адреналин, помог раскрыться и превратил в злобных фурий, не признающих никаких авторитетов, кроме одного-единственного!

— А чего они ждали от личности, испортившей меня и сбившей с пути истинного пять самых достойных молодых дворянок Империи? — притворно удивилась Завадская, сделала небольшую паузу и «сокрушенно» вздохнула: — Впрочем, можно понять и Самое Большое Начальство: раз для нас в авторитете только Тор, значит, пристроить вас к кому-нибудь еще будет проблематично…

Сообразив, ради чего мы валяем дурака, Рита благодарно улыбнулась и заявила, что они в норме. «Просто устали и перебрали негативных эмоций…»

В первое утверждение я, конечно же, не поверил. И правильно сделал — как только Верещагина замолчала, свое мнение высказала и Костина:

— Я бы выразилась иначе: нам уже приходилось возиться с ранеными в похожих режимах. Но в прошлые разы всю ответственность взваливали на свои плечи врачи с многолетним стажем, а мы были на подхвате. Увы, решать, кому жить, а кому умирать, оказалось куда сложнее, чем выглядело со стороны. Поэтому на душе такая муть, что нет слов. Впрочем, держать лицо мы умеем. И в любой другой компании изображали бы непоколебимую уверенность в себе. А с вами маски не нужны. Поэтому говорю, как есть — мне отвратно. И катастрофически не хватает вашего душевного тепла…

Глава 20

12–13 марта 2470 по ЕГК.

…Арабов у нас забрали прямо в ангаре. Загрузили в два бронированных «Дредноута», по моим ощущениям, укладывая на пол чуть ли не друг на друга, и куда-то увезли. Вернее, не у нас, а у моих «Буянов», но не суть важно. Главное, что уже в половине десятого вечера мы смогли спуститься в трюмы, выйти из кораблей и загрузиться в «Волны», в четверть одиннадцатого влетели в ангар для особо важных персон Управления, а еще через несколько минут нарисовались в приемной генерала Орлова и были отправлены в его кабинет.

Рита с Машей, получившие боевой приказ ничему не удивляться и изображать правящих императриц на прогулке, пережили удивление баллов на одиннадцать из десяти возможных. Видимо, поэтому наследник престола начал общение с шутки:

— Тор Ульфович, вы предупредили ваших подруг, что мы — не враги?

Я видел, что он пребывает в прекраснейшем настроении, и знал, по какой именно причине. Поэтому счел возможным отшутиться:

— Конечно, Ваше Императорское Высочество. Но «не враг» еще не друг. Вот девчата мне спину и прикрывают.

— Все верно… — неожиданно серьезно заявил он. — «Не враги» — не друзья. Поэтому, не задумываясь, предают, продают или подставляют. Поэтому не подпускайте этих тварей ни к себе, ни к тем, кто дорог. Кстати, на эту тему мы с вами еще поговорим. А пока проходите в мягкий уголок и располагайтесь: я — друг, приглядываю за вашей компанией не первый месяц и рад возможности познакомиться еще с двумя подругами Тора Ульфовича.

Я повел девчонок к дивану и четырем креслам, помог сесть Верещагиной и Костиной, а поухаживать за Завадской не успел — она заметила, что Геннадий Леонидович собирается изобразить радушного хозяина, и ушла ему помогать.

Цесаревич счел это нормальным. Более того, шокировал Верещагину с Костиной утверждением, не лезущим ни в какие ворота:

— Марина Вадимовна — человек действия, привыкла оценивать людей по поступкам и знает, что в этом кабинете все свои. Поэтому спокойно делает то, что должно. Впрочем, она знакома с нами не первый день, проверила в деле и, фигурально выражаясь, не боится подставлять спину…

Дав девчатам переварить эти откровения, Ромодановский переключился на тему позлободневнее:

— Впрочем, вы тоже не лыком шиты: я проштудировал видеоматериалы, приложенные к наградным листам ваших медалей «За спасение защитников Отечества», еще в начале января и проникся к вам уважением. Поэтому в тот момент, когда узнал о ЧП с ОГСН «Ирис», и выслушал предложение Геннадия Леонидовича отправить к яхте Хасима Бадави вашу четверку, сходу поверил, что все получится. И, как вскоре выяснилось, не ошибся: ваша команда не сделала ни одной сколь-либо значимой ошибки… даже по мнению большого тактического искина Управления. Тем не менее, к расчетливости вашего друга и его напарницы я уже привык, а к вашей исключительной надежности — нет. Поэтому дважды просмотрел фрагменты видеоотчета, посвященные вашим заслугам, поставил себя на ваше место и учел возраст, склад характера и опыт работы в Первом Клиническом Госпитале ВКС, но все равно пришел к выводу, что это испытание Воли запросто могло сломать. А вы даже не согнулись. И это впечатляет…

После этих слов он прервался, жестом попросил Орлова, Переверзева и Завадскую не убегать в очередной рейс к приемному окну ЦСД, неспешно поднялся на ноги и от имени государя торжественно пожаловал Риту с Машей Георгиевскими Крестами четвертой степени. Потом вручил моей напарнице Станислава второй, а мне деанонимизировал очередную Анну. Что обрадовало со страшной силой, ибо получать награду за роль подай-принеси я был не готов.

На этом официальная часть мероприятия закончилась, и Цесаревич дал команду приступать к чаепитию. Кстати, в этот раз к приемному окошку ЦСД унеслись все три девчонки, быстренько закончили накрывать на стол, с нашей помощью — да-да, галантного кавалера изобразил даже наследник престола! — опустились на диван и отдали должное великолепному напитку, выпечке и конфетам.

Минуте на пятнадцатой-двадцатой этой части встречи я, каюсь, начал напрягаться — да, Цесаревич оказался кладезем забавных баек, да, разбирался в характерах Маши и Риты, не показывая своего интереса, да, постепенно завоевывал если не доверие, то приязнь, но, по определению, не мог тратить столько времени на обычное общение абы с кем, да еще и отрывать от работы двух старших офицеров далеко не самой слабой спецслужбы Империи. Ан нет — сидел, пил чай и веселился. Аж до двадцати двух пятидесяти восьми. А без двух минут одиннадцать внезапно посерьезнел и вернулся к отложенному вопросу:

— К сожалению, промежуток времени, который я мог уделить приятному времяпрепровождению, подходит к концу. Поэтому я от всей души благодарю вас за подаренную возможность немного расслабиться и выполняю обещание вспомнить о «не друзьях». На мой взгляд, самая гнусная часть этой категории людей — это родственники. То есть, личности, которые, по определению, не имеют права предавать, продавать и подставлять, но ни во что не ставят такие «эфемерные понятия», как кровное родство, совесть и честь. А зря: иногда это выходит боком…

Закончив эту часть объяснений, он уставился на правую боковую дверь. Мы, естественно, повернулись в том же направлении и прикипели взглядами к двум сгорбленным дедкам, которых ввели в помещение дюжие конвоиры в гражданке. Дедки выглядели хреновенько — костюмы, наверняка стоившие целое состояние, потеряли товарный вид, рубашки выглядели несвежими, а ботинки — нечищеными. Впрочем, на это можно было бы и наплевать. А вот на землистые лица, потухшие взгляды и походки а ля «несу на своих плечах весь белый свет…» как-то не получилось. Из-за злобной радости, ударившей в голову. А потом наследник престола продолжил прерванные объяснения, и радости стало в несколько раз больше:

— Эти личности, невесть с чего считавшие себя благородными, тоже ни во что не ставили ни кровное родство, ни совесть, ни честь, ни постулаты Жалованной Грамоты Дворянству. Мало того, почему-то считали себя вправе ломать чужие судьбы. Не потеряй берега и не замахнись на судьбы будущих сотрудников Службы Специальных Операций и моих личных протеже, могли и не попасться. А так были задержаны, преданы суду и лишены дворянства. Вместе с теми родичами, которые выполнили изначально преступные приказы и опозорили себя в глазах истинных аристократов. Но судьбы исполнителей вас наверняка не интересуют, поэтому опишу лишь ближайшее будущее Льва Георгиевича Костина и Константина Егоровича Верещагина: завтра в полдень они прогуляются от площади Александра Шестого до Арсенала пешком, голышом и под объективами камер дронов АВФ сотен журналистов. А запись прогулки будет выложена на сетевой страничке Императорского дворца. Дабы остальное быдло, рядящееся под благородных, заглянуло в свой завтрашний день…

…Всю дорогу от кабинета Орлова до флаеров Рита с Машей изображали андроидов — несли себя так, как было рекомендовано, бездумно повторяли наши… хм… маневры, смотрели вперед стеклянными взглядами и, кажется, даже не дышали. И в салоны «Волн» забирались молча. Зато после того, как мы с Мариной опустили фонари и организовали конференцсвязь, практически одновременно выдохнули по фразе не из лексиконов благородных девиц:

— Охренеть!!!

— Вот это, я понимаю, ЖОПА!!!

Мы с Завадской расхохотались, а потом она подколола обеих подружек:

— Девчат, как я уже говорила, Тор испортил не только меня, но и вас…

— Портиться под его руководством — одно удовольствие! — сдуру ляпнула Костина, запоздало сообразила, насколько двусмысленным получилось это утверждение, слегка покраснела и… задурила. Судя по всему, от переизбытка светлых чувств: — Так что я жажду продолжения!

— В «Эльбрусе» устроит? — полюбопытствовал я.

— А ты знаешь толк в извращениях! — весело хохотнула она, задумалась и все-таки ответила на вопрос: — А если серьезно, то я бы предпочла поскорее вылететь на Индигирку. Чтобы прибыть в Усть-Неру в субботу утром и как следует обмыть ордена со всеми ребятами и девчатами. Впрочем, по пути на космодром можно заглянуть в «Сладкоежку», а после ухода в гипер побалдеть в твоей каюте…

Заглянули. Хотя это кафе было ни разу не по пути. Затарились всякой всячиной по полной программе. А в холле практически столкнулись с бывшей одногруппницей Маши — заморенной блондинкой с ассиметричной прической, рыбьим взглядом и тушкой, упакованной в красный костюм с дорогой, но фантастически уродливой фурнитурой.

Костина собиралась пройти мимо, но вешалка нагло заступила ей дорогу и «мило» улыбнулась:

— Поздравляю: ты прославилась на всю Империю. Правда, выбрала не самый достойный способ, зато теперь можешь гордиться тем, что поразила воображение всех половозрелых му— …

Закончить этот монолог помешала сломавшаяся челюсть. А потом Маша поймала эту дурынду, изумленно вытаращившую глаза, за глотку, удержала в вертикальном положении, сжала пальцы, чтобы прервать запоздалый крик боли, больше похожий на мычание, и начала вбивать в сознание охамевшей сучки слово за словом:

— Мой пацифизм остался в далеком прошлом. Вместе со всепрощением, ангельским терпением и добротой к таким ублюдочным тварям, как ты и твой старший братец. Поэтому в следующий раз я вырежу тебе язык. А если ты не поймешь и этого намека, то убью, как бешеную собаку. Кстати, найду укорот и на Виталика…

— Уже нашла… — уточнил я, решив, что подруге не помешает поддержка. И Костина исправилась:

— Нашла укорот и на Виталика. Поэтому если он готов тебя защитить, то пусть поторопится — я буду ждать его звонка в течение часа, а потом улечу на Индигирку, так как прибыла в Новомосковск всего на пару часов. И последнее: будет время — найди те видеозаписи, на которые ты намекала, посмотри и удавись. Или захлебнись желчью. Ибо такой фигуры у тебя не будет никогда.

Закончив этот монолог, Маша разжала пальцы, оперлась на мое правое предплечье, подождала, пока в образовывающийся походный ордер встроятся Марина с Ритой, а я начну движение, и величественно поплыла дальше. Во время коротеньких разборок с местными СБ-шниками не сказала ни слова. В летном ангаре молча помогла перетаскать наши покупки из приемного лотка ВСД в багажные отделения флаеров. Зато после того, как мы ввинтились в ночное небо, подкинула информации для раздумий:

— Раиса и Виталий — из Покровских. Этот род — давние деловые партнеры Завалишиных, почти так же влиятельны и в общей массе — паскуды, каких поискать. Впрочем, служба безопасности у них очень и очень ничего, так что видеозапись инцидента будет выкуплена и проанализировала еще до того, как мы доберемся до космодрома. Потом они обратят внимание на фразу «прибыла в Новомосковск всего на пару часов», проверят, пробьют тебя и с вероятностью процентов в девяносто девять спустят проблему на тормозах. Причем сразу по двум причинам: не захотят ссориться с руководством ССО и… не рискнут сталкивать лбами труса-Виталика и человека, поломавшего Валеру Смирнова. Но проторчать на Белогорье обещанный час все равно надо.

— Я так и собирался… — сказал я чистую правду. И ласково дотронулся до предплечья «героини»: — Кстати, и удар получился на славу, и держалась ты достойнее некуда…

Девчонка равнодушно пожала плечами:

— А я все. В смысле, в тот момент, когда мой дед упал на колени, уткнулся лбом в пол и попросил не губить, вдруг увидела настоящие размеры жопы, которую ты устроил для глав наших родов, поверила в то, что рядом с тобой мне ничего не грозит, и поняла, какой смысл Марина вложила в фразу «Перестаем страдать и ведем себя так, чтобы все удавились…» Поэтому-то и попросила Игоря Олеговича перевести нас на первый факультет, Геннадия Леонидовича — забронировать за нами места в шестом отделе, а Владимира Михайловича — подумать о возможности прикрепления нас на время практики к тебе и Каре. А монолог Покровской не задел вообще: я чувствую себя умопомрачительной красоткой из твоей команды, а мнения тех, кто в нее не входит, в принципе не волнуют…

Я набрал и отправил ей сообщение с просьбой обсуждать такие вопросы только в наших квартирах или в «Наваждениях», контролируемых искинами. Маша покраснела, виновато опустила голову и плавно съехала на нейтральную тему:

— В общем, теперь я жду не дождусь перевода. И почему-то уверена, что уже через годик отожму «Волну» у кого-нибудь из вас. Ибо к этому времени вы наверняка купите себе что-нибудь еще более буйное.

— Освоишь пилотаж на требуемом уровне — отдам одну из своих… — пообещал я и, как выяснилось, подарил Марине возможность разойтись:

— Я тоже хочу какой-нибудь буйный подарок! Кстати, летать уже умею. И чувствую себя умопомрачительной красоткой из твоей команды уже целую вечность…

Тему буйных подарков в разных вариациях обсуждали до тех пор, пока не влетели в ангар с «Наваждениями». Пока разгружали флаера и поднимали добычу в мою каюту, я, в основном, общался с Фениксом, а девчата молчали. Зато там я попал: Верещагина по разику чмокнула меня в каждую щеку и… толкнула настолько проникновенную благодарственную речь, что смутила, а Костина обняла, уткнулась лбом в грудину и обошлась двумя предложениями. Но вложила в них в разы больше чувств, чем Рита:

— Спасибо, Тор. Я счастлива…

Я ласково потрепал ее по волосам и чуть-чуть скорректировал «стиль» накала страстей:

— Кстати, я уверен, что запись наказания Раисы разойдется по рукам еще сегодня. Но Большая Голая Прогулка и слухи о твоем награждении превратят Покровскую в звезду. Ибо дополнительно оттенят ее фантастическую тупость!

— О, да!!! — уставившись мне в глаза взглядом, полным предвкушения, выдохнула она. — Высший Свет таких просчетов не прощает. Кстати, «звезде» достанется и от родни. За то, что эта «слава» выставит род в дурном свете!

— И о чем это, по-твоему, говорит?

— О том, что ты у нас парень хоть куда? — хихикнула Кара.

— О том, что я заслужил эклер-другой… — преувеличенно серьезно заявил я, и девчата, рассмеявшись, врубили турборежим: Завадская подняла стол, Верещагина рванула к терминалу ВСД заказывать напитки, а Костина подняла с пола пакеты с выпечкой и нашла контейнер с эклерами. Кстати, как только «подготовительные мероприятия» были закончены, Рита ускакала во вторую каюту переодеваться в домашнее. А Марина и «окончательно испортившаяся» Маша ушли ко мне за спину.

Я переодеваться поленился. Так как допускал, что Покровские не захотят спускать на тормозах это оскорбление, и изредка косился на таймер обратного отсчета, показывавший, сколько времени осталось родичам Раисы на принятие решения. Впрочем, напрягаться — не напрягался. Поэтому дождался появления беглянки, сделал девчонкам по комплименту и помог сесть, сел сам, потянулся к самому красивому эклеру и… хмуро уставился на конвертик, появившийся на панели уведомлений ТК. Обнаружив, что это сообщение — от Цесаревича, невольно подобрался, предупредил подруг, что ненадолго отвлекусь, в темпе врубил воспроизведение, прослушал полутораминутный монолог, не сразу, но уложил в голове новое знание и поделился им с личностями, которые пока еще не были в состоянии оценить всю его… хм… «глубину»:

— Маш, Рит, Игорь Олегович только что подписал несколько приказов — о переводе на первый факультет вашей троицы, о создании экспериментальной учебной группы для шести курсантов этого факультета, о назначении меня вашим куратором и о зачислении в штат шестого отдела всей вашей шайки-лейки, включая Костю и Настю. Но есть нюансы…

Девчата, приготовившиеся радостно заверещать, нахмурились и затаили дыхание.

— Вас будут гонять всего по нескольким предметам. Но к середине июля вы должны будете кровь из носу научиться нормально летать и «сесть» на малые разведчики «Морок».

— Как я понимаю, эта задача — из категории невыполнимых? — спросила Верещагина.

— Вам будет очень сложно… — честно предупредил я, а Марина добавила:

— … в том числе и из-за того, что вас люто возненавидит абсолютное большинство курсантов.

— Мы справимся. Без вариантов! — твердо пообещала Маша, Рита коротко кивнула, а Завадская приятно удивила, додумавшись до еще одного спорного, но интересного решения Цесаревича:

— А Синицына, небось, будут затачивать на физзащиту?

Я мысленно назвал ее редкой умницей и невольно вздохнул:

— Да: по мнению Ромодановского и его психологов, из Кости может получиться идеальный персональный телохранитель для Насти…

Глава 21

13–15 марта 2470 по ЕГК.

…Перелет до Индигирки выдался веселым. В четверг, в начале пятого вечера, Инна по своей личной инициативе прислала мне видеозапись Большой Голой Прогулки, полтора десятка статей, посвященных этому Событию Года, и толковейший анализ реакций разных страт населения Империи на наказание «дворян, потерявших берега». К слову, не забыла и поздравить. С получением очередных честно заслуженных наград. Но поздравление забылось достаточно быстро. Ибо девчата просмотрели Самое Главное Видео в центре моей каюты раз десять. Более того, в какой-то момент отпустили все тормоза и стали комментировать «стати» родичей, не выбирая выражений.

В пятницу «утром» все та же Инна порадовала еще одной подборочкой — записью обращения государя к подданным, в которой Олег Третий сообщил о заключении мира с Каганатом, Делийским Султанатом и Союзом государств Юго-Восточной Азии, текстами мирных договоров и выкладками экспертов Императорского Банка, проанализировавших абсолютно все пункты, так или иначе касающиеся контрибуций. Вот мы и впечатлились донельзя стальной хваткой Ромодановских, воплотивших в жизнь правило «Горе побежденным».

А все в ту же пятницу, но поздно вечером, нас повеселил Синицын, невесть как добившийся разрешения отправить нам сообщение из Академии и описавший реакцию курсантов на последние новости из Новомосковска.

Марину, неплохо знавшую всех парней и девчонок, которых упоминал Костя, сложило пополам. Риту, продолжавшую комплексовать из-за «жесткой эротики» в личных архивах однокашников, практически отпустило. А Маша, реально «отпустившая» эту ситуацию, просто посмеялась. И от избытка чувств чмокнула в щечку Завадскую. Так как в тот момент лежала рядом с ней.

По логике, последние часы пребывания в гипере тоже должны были пройти под знаком вселенского бардака. Но Верещагиной внезапно захотелось взять реванш у моего «Рукопашника», Завадская, тоже подсевшая на такое времяпрепровождение, составила ей компанию, а Костина «атаковала» меня — попросила уделить ей несколько минут для разговора тет-а-тет и сразу после ухода девчонок озадачила по полной программе:

— Антон Завалишин — самовлюбленная, подлая, мелочная и похотливая скотина,

так что мое замужество с ним не закончилось бы ничем хорошим. И слив «эротики» должен был меня сломать. Поэтому я приняла на себя два долга — жизни и чести. В моей личной системе координат такие долги занимают абсолютное первое место, соответственно, у тебя появился еще один второй номер. Причем ничуть не менее преданный, чем Марина. Далее, я видела запись лекции, которую ты прочитал старшекурсникам, преподавателям и руководству ИАССН, оценила перспективы твоего подхода к учебе, уверена, что самое главное надежно закрыто подписками, и понимаю, что дрессировать «экспериментальную группу» можно по-разному. Так вот, дрессируй меня, пожалуйста, по самой верхней планке имеющихся возможностей: я задалась целью подняться на ваш уровень, не изменю своего решения ни за что на свете и ни за что на свете не предам, не продам и не подставлю. Ибо все, уперлась…

С первого и до последнего слова этого монолога я смотрел в ее глаза, видел в них непоколебимую уверенность в правильности принятого решения и чувствовал, что она действительно уперлась. Поэтому сделал шаг навстречу в единственном ключе, на который был готов:

— Подарки принимать будешь?

— Твои — буду. Любые. Обещаю.

— Тогда лови учебный курс по альтернативному пилотажу. Если зальешь его в домашнюю вирткапсулу и будешь уделять этим тренировкам хотя бы два-три часа за выходные, то дорастешь до «Морока» на пару недель быстрее, чем ожидается.

— Спасибо! — благодарно выдохнула она и пообещала, что не разочарует.

Все бы ничего, но в ее взгляде появился нездоровый фанатизм, и мне пришлось принимать меры:

— Маш, в моей личной системе координат идеальный второй номер — это личность, которая превращается в андроида только в бою. Намек поняла?

— Так точно! — молодцевато гаркнула она и легонечко задурила — лукаво прищурилась, скользнула ко мне, звонко чмокнула в щеку, весело хихикнула и ускакала к подружкам.

Я выдвинулся в том же направлении. Но всю дорогу до трюма крутил в голове признание «…И слив „эротики“ должен был меня сломать…„. Вернее, союз 'и“, поставивший знак равенства между замужеством за Завалишиным и этой подлостью родни. Потом наткнулся взглядом на батальную картину „Три юные последовательницы Давида против толпы 'Рукопашников“», оценил режим, в котором девчата рубились с дроидами, уважительно хмыкнул и… волевым решением прервал это безобразие:

— Дамы, я в восторге от вашей воли к победе и пьянею от буйства ваших чувств, но не имею права позволить вам, самым порядочным, добрым, умным и отважным красоткам Империи, прибыть в Усть-Неру в синяках и ссадинах…

…Сход со струны в мертвую систему, сверхкороткий прыжок к давно знакомой «троечке», пребывание еще на одной струне, появление в Индигирке и перемещение к планете прошли штатно, но в режиме «два на два». А первый же взгляд на бардак, творившийся на средних и низких орбитах, основательно напряг и вынудил поделиться с девчатами неприятной догадкой:

— Судя по всему, Шестопалов вернулся в ИЛА, а командовать флотскими назначили какого-то адмирала мирного времени!

Завадская со мной не согласилась:

— Скорее, Шестопалова отправили командовать воюющими флотами, а сюда перевели какого-нибудьимбецила. Вот флотские и выказывают ему свое «фи», изображая расслабон. Кстати, если моя догадка верна, то НАМ «коридор» выделят в обычном режиме. Ибо уважают.

Так оно и вышло: увидев мою обычную аватарку и услышав позывной, оперативный дежурный по системе мгновенно стряхнул с себя изображаемую негу, учтиво поздоровался, скинул файл со всеми необходимыми данными и пожелал спокойного приземления. Приблизительно в том же ключе повел себя и дежурный по космодрому. Поэтому я назвал Марину живым воплощением понятия «мудрость» и уступил право первой ночи. То есть, позволил влететь в наш ангар раньше меня. Вот девчонка и разошлась — сразу после посадки заявила, что уже бежит отжимать «Волну». Но это утверждение возмутило Машу, вроде как, считавшую этот флаер своим, и девчата устроили веселую грызню.

Развлекались и весь перелет до Ореховой Рощи. А в ее летном ангаре попросили меня выяснить, кто из наших находится «дома», выслушали ответ «Все. Обедают у Даши…» и начали прихорашиваться. Вернее, Маша и Рита нацепили Георгиевские Кресты, а Марина — Станислава. Поэтому в гостевую квартиру тридцать пятого этажа «вплыли», плавясь от предвкушения, прошли в гостиную и не разочаровались: народ, вовсю уминавший десерт, мгновенно оказался на ногах, издал многоголосый вопль радости и рванул обниматься.

Следующие минут десять прошли… шумно — Даша, Настя, Оля, Матвей, Миша и Костя, перебивая друг друга, поздравляли эту троицу с очередными наградами, задавали вопрос за вопросом и, затаив дыхание, вслушивались в ответы. Потом Власьев вспомнил о том, что мы — с дороги, и утащил за стол. А после того, как Темникова с Мироновой изобразили хозяюшек, Синицын перетянул на себя все внимание провокационным заявлением:

— Да, повеселились вы на славу. Но нам повезло больше…

— В каком смысле?

— Позавчера утром большая часть курсантов задыхалась от зависти к очередным протеже Тора, получившим возможность себя проявить. Ближе к вечеру эту же часть лихорадило от мысли, что Тор мог устроить Голый Марш не в Новомосковске, а в Усть-Нере. Вчера утром плющило от страха повторить судьбу Раи Покровской. Днем — из-за несправедливости приказа о создании экспериментальной группы под протеже все того же Йенсена. А после ужина убило наповал слухом о назначении Тора вашим куратором. Кстати, знаете, что этих страдальцев бесит сильнее всего?

— Что? — хором спросили мы.

— Самая обычная статистика! — хохотнул он, помурыжил нас театральной паузой и все-таки перешел к конкретике: — По уверениям преподавателей, за период с двадцать девятого января по десятое марта успеваемость курсантов четвертого курса ухудшилась без малого на шестьдесят пять процентов. Но, в то же самое время, их же боевая эффективность при выполнении тестовых учебно-боевых задач в виртуальной реальности выросла практически втрое. Впрочем, об этих цифрах можно и не думать. А не думать о следующей как-то не получается. Ведь сто процентов курсантов, когда-либо летавших в рейды под руководством Йенсена, получили хотя бы по одной боевой награде. Но он, гад, таскает с собой НЕ ТЕХ!!!

Мы грохнули. А после того, как отсмеялись, обнаружили, что Матвей уже заносит в гостиную три здоровенных букета. Вот Костян и закруглился:

— В общем, в ИАССН все не слава богу. Но страдания убогих — проблема самих убогих. А нам плевать. Ибо мы не завидуем, а гордимся. И дарим вам эти букеты…

Зависти в них действительно не было, поэтому меня начало отпускать. А девчата заулыбались, зарылись носиками в бутоны, поблагодарили парней за теплые слова и ускакали искать подходящие емкости.

Причем всей толпой. Вот я и воспользовался возможностью задать другу детства вопрос на засыпку:

— Костя, тебе программу обучения изменили?

Он мгновенно посерьезнел:

— Нас с Настей прогнали через парное тестирование, потом объяснили, что из себя представляет этот спецкурс, и дали время оценить перспективы. Потом Ахматова ткнула меня носом в несколько вроде как несущественных, но, на самом деле, очень важных нюансов, выслушала мое мнение и сочла, что наша пара сыграется с вероятностью процентов за девяносто. Поэтому вчера вечером мы дали официальное согласие, а начнем в этот понедельник. И еще: по моим ощущениям, этот спецкурс создан под мой характер. Правда, кое над чем придется поработать, но я справлюсь…

…Эдак через полчасика после трапезы я постучал десертной ложечкой по бокалу, дождался тишины и задал вопрос на засыпку:

— Народ, как насчет Большого Отрыва в стиле отдыха на Солнечном?

— О-о-о!!!!!!! — хором выдохнула вся толпа. А уже через секунду Матвей, Миша и Костя заявили, что выберут и возьмут в аренду скоростные лимузины типа «Посвиста», Оля, Рита, Маша и Настя пообещали закупить вкусняшек, а Кара с Дашей решили помочь мне-любимому с поисками подходящего места для отрыва. Мешать друг другу сочли неправильным, поэтому парни унеслись в свою квартиру, а я увел добровольных помощниц в свою. Пока шли из одной гостиной в другую, определялись с критериями поиска. А после того, как дамы с моей помощью опустились на диван, я сел между ними, развернул поисковик и набрал «согласованный» текст. Потом мы укоротили бесконечную «простыню» из названий, включив фильтр «Расстояние» и вбив в соответствующее поле четыре тысячи километров. Следом выбрали граничные условия еще в десятке фильтров, «попутешествовали» по всем оставшимся зонам отдыха и сняли на сутки небольшой особнячок в одной из бухт северного побережья Лазурного океана.

Оплатив счет, я скопировал в ТК точные координаты места и с чувством выполненного долга откинулся на спинку дивана. Темникова как будто этого и ждала — привалилась к моему плечу и вздохнула:

— Тор, а ты учел тот факт, что Рита с Машей еще не оклемались от слива тех видеозаписей, поэтому наверняка испытывают серьезнейший дискомфорт даже сейчас, а там, на отдыхе, могут не захотеть переодеваться в купальники? Или ты считаешь, что с этой психологической проблемой надо разобраться как можно быстрее?

На эти вопросы ответила Марина:

— С этой проблемой Тор уже разобрался. Процентов на девяносто пять…

— Как именно? И почему «на девяносто пять»?

— Большая Голая Прогулка, запись которой вы видели — лишь малая часть воздаяния за тот слив. А Верещагина с Костиной оценили и все остальные. Поэтому поверили в то, что рядом с Тором их никто не обидит, и отпустили ситуацию. Но есть нюансы: Матвей — не Тор, поэтому Рита жаждет выяснить, не изменилось ли отношение Власьева к ней-любимой в худшую сторону. Вот и волнуется. Самую малость. А Маше плевать на все и вся. Ведь Йенсен ее уважает, считает близкой подругой и ослепительной красоткой, поддержит в любой ситуации и так далее.

— Влюбилась? — после недолгой паузы спросила Даша и снова попала пальцем в небо:

— Неа. Но вросла в Тора сердцем и, не задумываясь, вцепится в глотку любому его врагу.

Следующий вопрос Темниковой шокировал:

— Как ты и я?

Ответ Завадской — тоже:

— Ага.

Поэтому я промолчал. А Даша спокойно сменила тему:

— Здорово… Кстати, о врагах: Тор, вчера вечером мой папенька дал деру. То есть, улетел обратно на Белогорье. Вероятнее всего, решив, что связываться с мещанином, устраивающим Большие Голые Прогулки аристократам, себе дороже. Дед тоже вроде как исправился — разблокировал мой банковский счет и перечислил на него аж сто тысяч. В его системе координат это равноценно извинению, но я не готова его принимать. Просто потому, что эти телодвижения — часть новой стратегии, а не результаты осознания неправоты. Поэтому я бы хоте— …

Сообразив, к чему она клонит, я прервал монолог на полуслове:

— Ты что, перестала считать меня близким другом, а Маришку — близкой подругой?

— Нет!!!

— Тогда пользуйся СВОИМ счетом со спокойной душой, а на ИХ забей.

— Со спокойной, увы, не получится… — со вздохом «призналась» она, а Кара «объяснила», почему:

— Все верно: ты считаешь Дашу близкой подругой и поддерживаешь, а ослепительной красоткой не называешь! Ну, и как после этого жить?

Я рассмеялся, исправился, честно заслужил десяток поцелуев в щеку и отправил эту парочку затариваться Самыми Красивыми Купальниками…

…Четырехчасовой перелет прошел весело — Костя, Даша, Миша и Оля травили анекдоты, Настя валяла дурака, изображая классического аналитика, Матвей рубился с Ритой в «Камень, ножницы, бумагу» на щелбаны, Маша болела за подругу, а мы с Мариной то ржали, то сочувствовали Власьеву, то смотрели по сторонам, запоминая дорогу, то приглядывали за автопилотами.

В бухту Тихую прилетели уже после заката, бросили «Посвисты» на площадке приземления, прогулялись по аккуратной дорожке, вымощенной тесаным камнем, и вышли к огромному бассейну, «обрывающемуся» в океан.

Потом полюбовались бескрайней водной гладью, упиравшейся в горизонт, и легкой облачностью, переключили внимание на особняк, сочли подсветку комнат, выходящих на нашу сторону, достаточно симпатичной, и потопали заселяться. А уже через полчасика собрались в большой гостиной, быстренько «построили» дроидов, с их помощью выкатили к лежакам два столика высотой сантиметров в сорок, перетаскали на них еду и напитки, пожелали друг другу приятного аппетита и устроили праздник желудка.

Откровенно говоря, я все-таки побаивался, что Риту с Машей перемкнет. Но первая сходу уселась между Матвеем и Ольгой, не обратив внимания на то, что полы халата разошлись, стянула с общей тарелки бутерброд с семгой и бокал вишневого сока, пригубила любимый напиток и заявила, что это место ей нравится. А вторая привалилась к моему правому плечу, продегустировала блинчики с мясом, призналась, что страшно проголодалась, и, пожелав нам приятного аппетита, отдала должное кулинарным талантам поваров из какого-то ресторана Усть-Неры. Кстати, мы, парни, тоже вели себя достойнее некуда — не пялились в вырезы халатов, «забыли» о комплиментах, травили байки на нейтральные темы и не шутили, а отшучивались. Вот девчата и расслабились. Причем все до единой — после того, как все насытились, деловито натравили дроидов-уборщиков на столы, встали с лежаков, скинули халатики, залезли в бассейн и вытребовали к себе нас.

Верещагина и в этот раз уселась рядом с Матвеем. На первую подводную ступеньку. И принялась вытрясать из него описания методик преподавания пилотажа, используемых в ИАССН. Костя с Настей уплыли к «пропасти» и уставились на океан. При этом Синицын молчал, но, вне всякого сомнения, чувствовал себя более чем комфортно. А вот Мишке Базанину было скучно. Нет, он о чем-то трепался с Мироновой, но, по моим ощущениям, предпочел бы отдых поактивнее. И я ему помог — сообщил, что в этом домике есть эллинг с катером, гидроциклами, подводными буксировщиками, водяными гравиками и тому подобной хренотенью. Вот эта парочка в темноту и унеслась. Подав пример двум другим парочкам. Поэтому уже через пару минут мы остались в бассейне вчетвером. И не расстроились — Завадская подключилась к искину особняка и вырубила весь свет, кроме тоненькой полосочки под «водопадом», а Даша с Машей нашли подводные «лепестки» с гидромассажем, утащили к ним меня и уложили на центральный. Потом втиснулись на соседний справа от моего, а левый оставили Марине. Но она проявила великодушие и заявила, что рядом со мной еще належится. В рейде, который не за горами.

— И когда вы уйдете из системы? — спокойно спросила Костина, перелезая через меня.

— Завтра в ночь… — хором ответили мы.

— Удачи пожелаем перед вылетом… — пообещала Даша, а Маша, как раз закончившая устраиваться на новом месте, закинула руки за голову и как-то странно усмехнулась:

— Разумом понимаю, что раз тюрки вышли из войны, значит, вы полетите не к ним. А это — не ближний свет. Но мне все равно спокойно: да, вы вернетесь нескоро, зато к нам. И порадуете чем-нибудь еще. А мы порадуем вас. Теплом сердец и искренней радостью. Правда, Даш?

— Правда.

— Кстати, сон вам сегодня не грозит: ты обещал нам Большой Отрыв, и мы в предвкушении…

Глава 22

22 марта 2470 по ЕГК.

…В Белвилл, четвертую по значимости промышленную систему Новой Америки, просочились через несколько часов после получения видеозаписи очередного обращения Императора к подданным. В этот раз Ромодановский сообщил о заключении мирного договора с Африканским Союзом и о полном освобождении всех планет, захваченных Коалицией с начала войны.

Первая половина речи порадовала… постольку-поскольку, ибо мы и так понимали, что «шоколадки» сломались и прогнутся в то положение, которое сочтет интересным Олег Третий.

А вторая взметнула настроение в заоблачную высь. Нет, дурить — не дурили. Но Марина на радостях побила личный рекорд и абсолютно самостоятельно затянула «связку» из «Наваждений» на струну с коэффициентом сопряжения три-сорок два, а я… хм… показывал героине небо в алмазах почти все время пребывания в гипере. В общем, в гости к амерам заявились в состоянии глубочайшего удовлетворения, «огляделись», отошли от области появления в обычном пространстве, расцепили корабли и прыгнули ко второй планете.

Увиденное на сканерах не понравилось: «аборигены» засадили в защиту орбитальных сооружений и флотов, болтающихся в дрейфе, бешеные деньги. То есть, окутали их сплошными сферами из масс-детекторов, очень плотными минными кластерами и теми самыми низкоорбитальными анализаторами, с которыми я имел честь познакомиться на Нью-Вашингтоне.

Да, этот комплекс мер не препятствовал «игре в боулинг», но позволять амерам проводить параллели между нами и «чудо-оружием» было бы полным и законченным идиотизмом, поэтому я еще на Белогорье решил реализовать идею из загашников. А тут, в Белвилле, просто разрешил… хм… свободную охоту. Вот напарница и усвистела на дневную сторону «шарика», а я остался на ночной.

Первые четыре с лишним часа провисел на сканерах, на пару с Фениксом анализируя алгоритмы перемещения меток военных кораблей. Убедившись в наличии Главной Последовательности Маневров, уведомил Завадскую по МС-связи. А через пару-тройку минут получил еще более мотивирующий ответ. И пусть временной зазор между нашими Подарками Судьбы оказался несколько великоватым, в этом конкретном случае риск стоил свеч. Так что я перебрался к напарнице, получил пакет данных, скормил его ИИ, вник в рекомендованный сценарий, перелетел к стартовой точке возле области дрейфа одного из флотов и проболтался рядом с нею порядка пятидесяти минут.

Тягу на антигравы дал почти одновременно с минным заградителем, как раз закончившим пополнять боекомплект, подошел к этому кораблику секунд через тридцать после его выхода за пределы многослойной сферы, уравнял скорости и разрешил Фениксам начинать. Почему «Фениксам»? Да потому, что перед вылетом из Вороново объединил штатные бортовые искины наших «Наваждений» с шестью аналогичными, но демонтированными с героически погибших «Химер», так что на выходе получил два мощных кластера. И пусть программное обеспечение для них пришлось вымогать у Переверзева, у нас появились Инструменты.

И мой экземпляр не подвел: Фениксы с легкостью «задавили» системы связи малого корабля, уплотнявшего минные объемы у орбитального ГОК-а, и взломали дохленький искин менее, чем через три секунды! А потом началось самое интересное — перепрограммированный ИИ сообщил командиру МЗ-шки о «правильной» неисправности в системе сброса минных кластеров, а тот сразу же связался с вышестоящим начальством и получил боевой приказ идти к рембазе флота. И. конечно же, пошел — борт отработал эволюционниками, описал плавную дугу, вернулся в сферу и попер к громадине, болтавшейся за тяжелыми кораблями, по прямой. А для того, чтобы амерам стало повеселее жить, принялся перешивать запросчики систем «свой-чужой» у всех минных кластеров, до которых дотягивался, и в начале второй трети траектории полета стал «терять» содержимое своих трюмов, перепрограммированное все теми же Фениксами.

Искины МРК и МДРК амеров наверняка засекли несанкционированный сброс, но при «имеющейся неисправности» это было нормальным. Вот флот и выдвинул к минным объемам, вывешенным не там, где надо, исправный, но порожний МЗ. Но пока тот «заводил» маршевые движки, трогался с «места» и выходил на курс подбора, наш засланец закончил заниматься вредительством и взорвался. Вместе со всеми сброшенными кластерами, двумя линкорами «Нью-Вашингтон», двумя крейсерами «Техас», двумя постановщиками помех, эсминцем, кораблем управления и обоими МЗ.

В этот момент я отпустил напарницу буйствовать над «моей» половиной планеты, а сам продолжил пялиться на картинку с оптического умножителя. Поэтому смог порадоваться еще шесть раз: буквально через две минуты после того, как командующий атакованного флота допер, что это диверсия, и приказал всем кораблям уходить к месту дрейфа другого, мины с перешитыми ответчиками системы «свой-чужой» разнесли три сторожевика, еще два эсминца и еще один крейсер.

Увы, на этом веселье закончилось: все остальные борта спешно скинули скорость, вернулись в центр ордера и отправили на нужный вектор тральщики, а те принялись выжигать «сбрендившие» мины. По большому счету, я мог продолжить развлекаться и дальше. То есть, подождать выхода зашуганного флота из сферы, просочиться между «плоскостью» из тральщиков и тяжелыми кораблями, сбросить «Гиацинты» перед линкорами и так далее. Но для Дана и Кары это было бы серьезным перебором, поэтому пришлось уняться и свалить к напарнице. Благо, к этому моменту первый таймер обратного отсчета успел обнулиться, а значит, она уже отрывалась.

Как выяснилось минут через пятнадцать-шестнадцать, так оно и было — кластер Фениксов и Ариадна Кары благополучно взломали искин тяжелого транспортника, регулярно мотавшегося между орбитальным заводом ракетно-артиллерийских вооружений и орбитальным складом РАВ. И груженый борт, войдя в сферу, героически пошел на таран.

К сожалению, увидеть взрыв, разметавший склад, «своими глазами», я не успел. Зато посмотрел в записи,

счел, что «это хорошо», и отправил буйной красотке приказ уходить к нашей «троечке».

Завадская, естественно, повиновалась. Но после того, как пристыковала свой МДРК к моему и примчалась в мою рубку, изворчалась. Из-за того, что мы покидаем заповедник непуганых амеров с полными боекомплектами.

— Радость моя, нам поставили задачу совершить ма-а-аленький подвиг… — дурашливо напомнил я и показал перчаткой скафа, какой именно. А когда понял, что не убедил, добавил: — Но мы сюда еще вернемся. Ибо задача номер два — деанонимизировать Георгия третьей степени — значительно посерьезнее и пока не выполнена.

— Это меняет дело… — «нехотя» заявила она, перестала валять дурака и вопросительно мотнула головой.

— Угу… — кивнул я. — На струну нас затащишь ты. А я сохраню силы для альтернативного использования техники двойного назначения…

…Последний пик удовольствия получился высоковатым и жестковатым. Поэтому Марина спихнула меня с себя и изменяла любимой привычке влипать в объятия несколько Очень Долгих и Одиноких минут. Зато, почувствовав, что ее кожа «выдержит» мои прикосновения, открыла глаза, облизала пересохшие губы, призналась, что нетранспортабельна, и попросила себя обнять.

Я, естественно, пошел ей навстречу, хотя шевелиться было впадлу — кое-как сократил разделявшее нас расстояние, перевернулся на левый бок, обнял чуть-чуть остывшее, но все еще влажное тело, кстати, содрогнувшееся от этого прикосновения, понял, что мы поторопились, и попробовал отстраниться, но Завадская заявила, что ощущения «уже терпимы», расслабилась и благодарно улыбнулась:

— Спасибо…

Следующую Вечность уютно молчала и наслаждалась послевкусием. А потом приоткрыла один глаз, поймала мой взгляд и спросила, не прилетал ли еще ответ на наш видеоотчет.

— Не знаю… — честно ответил я, заглянул в «Контакт», не обнаружил в нем ни одного сообщения, поделился с напарницей этим знанием и предложил наведаться в душ.

— Сама не дойду… — вздохнула она и лукаво прищурилась: — Но мысль о том, что ты можешь меня помыть, сводит с ума…

— Вижу… — ухмыльнулся я, взглядом показав на мгновенно затвердевшие вишенки сосков, и подколол: — И кто из нас ненасытный?

Не знаю, что она представила в этот момент, но знакомо содрогнулась, сглотнула и заявила, что хотеть — хочет, а вот с возможностями пока никак. Впрочем, до душевой кабинки прокатилась. У меня на руках. И достойнейшим образом перетерпела «пытку удовольствием». А после того, как оказалась на перестеленной кровати, начала оживать — привалилась к моему боку, обняла, поцеловала в щеку и хищно прищурилась:

— Помнится, сегодня суббота…

— Ага.

— Тогда почему у нас на сервере до сих пор нет ни одного сообщения от ослепительных красоток из твоей команды?

Я посмотрел в нужное окошко ТК и пожал плечами:

— Наверное, потому, что в Усть-Нере сейчас семь сорок два утра!

— Все равно непорядок: эти вредины не могут не знать, что мы страдаем. Поэтому должны были свалить в увольнение сразу после подъема, примчаться домой, записать по одному Очень Долгому и Очень Теплому сообщению, отправить их тебе-любимому и… начать наговаривать новые!

— Отличная мысль! — согласился я, собрался, было, сказать что-то еще, но в этот момент на панели уведомлений замигал конвертик, и программный курсор сам собой вывесил голограмму «Контакта» у изножья.

Еще через пару мгновений файл оказался открыт и продемонстрировал ухмыляющееся лицо Цесаревича. А потом включилось воспроизведение, и он заговорил:

— Доброго времени суток, Тор Ульфович и Марина Вадимовна! От всей души прошу прощения за то, что, формулировка боевой задачи на этот рейд вынудила вас прервать буйство на самом интересном месте и уйти из системы, не уничтожив хотя бы пару-тройку флотов… А если серьезно, то я доволен и уровнем нанесенного ущерба, и тем, что в этот раз вы применили методику, не ассоциирующуюся ни с одним из наших оперативников. В общем, ордена Святого Георгия четвертой степени вы, можно сказать, деанонимизировали. Но мне надо, чтобы вы залетели на Белогорье и заглянули в Управление хотя бы на пять минут. Далее, частить с деанонимизацией наград я не вижу смысла, так что после визита к Геннадию Леонидовичу можете уходить на Индигирку и отдыхать до начала апреля. И последнее: мои люди закончили заполнять последние лакуны в прошлом вашего друга детства. Как выяснилось, за время пребывания на Твери Константин Петрович и Петр Игоревич не праздновали труса, а защищали женщин и подростков от грабителей, насильников и убийц, разгребали завалы и делились со спасенными последним. Поэтому я приказал перевезти чету Синицыных и усыновленных ею сирот на Белогорье, поселить в жилом комплексе «Игла» и помочь главе этой семьи с поисками достойной работы. А ближе к концу апреля Константин Петрович и Петр Игоревич будут пожалованы орденом Святого Станислава третьей степени на торжественном награждении героев войны в Императорском дворце. На этом все. До связи…

Как только воспроизведение файла закончилось, я задумчиво хмыкнул, а Марина озвучила мысль, крутившуюся у меня в голове:

— Ромодановский зачем-то вкладывается во всю нашу компанию. Нет, в том, что Костя и его батюшка совершили достойные поступки, я нисколько не сомневаюсь. Просто таких безвестных героев — десятки, если не сотни тысяч, а награждение Синицы усилит самое слабое звено твоей команды и позволит ему не проседать при общении с аристократами.

Я согласился, чмокнул эту умничку в носик и снова расслабился. А без четверти десять утра по Усть-Нере снова заглянул в «Контакт», обнаружил там целую пачку сообщений, начал просмотр с Костиного и еще до включения воспроизведения понял, что Костян уже знает о скором переезде родителей со Смоленска на Белогорье и пребывает в шоке. Так оно и оказалось — стоило ткнуть в нужную пиктограмму, и ошарашенное лицо друга детства ожило, и он протараторил Сумасшедшую Новость одним бесконечным предложением. Я ухмыльнулся, представив, как он отреагирует на вызов в Императорский дворец, дослушал его монолог и наговорил ответ. Само собой, не выдав Самой Главной Тайны.

Отправив это послание, посмотрел сообщение Марины Валерьевны, ее мужа и приемных дочерей, поулыбался их реакции на ту же самую новость и постарался успокоить, сообщив, что знаю, куда их поселят, живу в том же ЖК и обязательно загляну в гости при первом же появлении на Белогорье.

Следующее сообщение — Настены Ахматовой — позволило представить кое-какие нюансы ее парных занятий с Синицей и прийти к выводу, что эта девчонка уже начала его перевоспитывать. Ибо примерно треть описываемых реакций на «стандартные раздражители» откровенно удивляли.

Матвей, Миша, Рита и Оля довели нас до смеховой истерики чертовски веселыми описаниями первых успехов Верещагиной и Мироновой на занятиях по новой программе, и рассказами о том, как на толпу «подружек Йенсена» реагируют курсанты и курсантки первого факультета. А потом я развернул в изножье кровати предпоследнюю «картинку» и подобрался, обнаружив, что Маша не в настроении.

Кара тоже напряглась. Поэтому потребовала врубать воспроизведение и затаила дыхание.

— Привет, ребят! — поздоровалась Костина, как только я ткнул в нужную пиктограмму. И грустно улыбнулась: — Уверена, что вы смотрите на меня, лежа на кровати в каюте «Наваждения» Тора, и хочу к вам. Что самое забавное — не к правому боку Йенсена, который изредка позволяю себе считать своим, а к левому. Чтобы оказаться между вами и почувствовать себя в безопасности. С чего меня так плющит? Да с того, что мне начали оказывать знаки внимания двое преподавателей. Нет, и тот, и другой ведут себя исключительно достойно и, на первый взгляд, не выделяют меня среди других. Но в прошлом году мой любимый батюшка, очень сильно перепив, в моем присутствии описал своему собутыльнику кое-какие нюансы методики косвенного охмурения наивных девиц, а в поведении этих преподавателей обнаружилось как бы не две трети запомнившихся маркеров. Да, вполне возможно, что я дую на воду, но у меня создалось стойкое впечатление, что мой папаша, дорвавшийся до кресла главы рода, решил вернуть меня в лоно семьи по новому алгоритму. Есть и другой штрих, действующий на нервы — во взглядах этих преподавателей частенько появляется та самая поволока, с которой на меня смотрели особо похотливые зрители жесткой эротики с моим участием. И пусть ни страха, ни стеснения во мне больше нет, зато появились два других желания — вцепиться в глотки этим тварям и как следует отмыться. Впрочем, вцепляться в глотки пока не буду — и тот, и другой объясняют свои дисциплины исключительно хорошо — но… буду рада, если ты сочтешь возможным наложить лапу и на меня. В смысле, убедишь всю ИАССН, что спишь не только с Дашей, но и со мной. Кстати, идею подала сама Даша, а я готова подыгрывать в любом предложенном тобой ключе. Что еще? Ах, да, забыла самое главное: мы учимся по экспериментальной программе, и я влюбилась в пилотаж. Да, пока летаю в вирткапсуле и выполняю упражнения примитивнее некуда, но учебно-тренировочная спарка «Сапсан» — это ВЕЩЬ!

О своих первых успехах в освоении этой программы рассказывала минут восемь-десять. Потом заявила, что завидует белой завистью Матвею, Мише и Даше, продвинувшимся намного дальше, поделилась разведданными о паре реально интересных личных достижений Синицына и легонечко проехалась по Верещагиной:

— С тех пор, как Рита задалась целью заинтересовать Матвея, она, по моим ощущениям, думает только о нем. Нет, учится добросовестнее некуда, но все свободное время проводит или с Власьевым, или в мечтах о нем. Нет, я ни в коем случае не злюсь, просто почувствовала, что тепла в моем окружении стало значительно меньше, и… прикипела к Темниковой. Настолько, что была бы не против когда-нибудь образовать боевую двойку именно с ней. Правда, не думаю, что бывают чисто женские двойки, но Даша спокойная, надежная и, в то же самое время, очень жесткая. Кстати, она уже начала подтягивать меня в рукопашке. Просто потому, что считает близкой подругой и чувствует потребность вкладываться. Вот это, я понимаю, Отношение…

После этих слов она задумчиво расфокусировала взгляд, на пару секунд ушла в себя и мягко улыбнулась:

— Все, кажется, выговорилась. Поэтому вот-вот завалюсь в вирткапсулу и займусь пилотажем. А часа через четыре вылезу, наполню джакузи, влезу в теплую воду, вывешу перед собой «Контакт», посмотрю ваше сообщение и наговорю новое. Ибо соскучилась до умопомрачения…

Глава 23

29 — 30 марта 2470 по ЕГК.

…В коридор замедления, ведущий к «Ореховой Роще», упали в двадцать два десять, оттормозились в считанных метрах от летного ангара, по инерции влетели внутрь, быстренько припарковали флаера, выпрыгнули из салонов и рванули к лифтам. По большому счету, торопиться было некуда, но нас как-то уж очень сильно плющило от нетерпения и предвкушения. Поэтому ждать кабинку мы не захотели, взбежали на тридцать пятый по лестнице, пронеслись по коридору до гостевой квартиры, попросили Феникса открыть дверь и прямо из прихожей рявкнули на всю квартиру:

— Ау, красотки, мы уже тут!!!

«Красотки», согласно последним разведданным, нежившиеся на диване, радостно заверещали, отшвырнули в сторону любимый теплый плед и побили все рекорды скорости. Впрочем, локтями не толкались. Причем ни в прямом, ни в переносном смысле: Маша, проявив великодушие, с разбега запрыгнула на Кару, обхватила всеми четырьмя конечностями и принялась целовать куда попало, а Даша в той же технике «зафиксировала» меня. Одними поцелуями, конечно же, не ограничивались — и та, и другая как-то умудрялись тараторить. Что, в общем-то, было неудивительно, ведь мы ж, вроде как, были пожалованы орденом Святого Георгия четвертой степени, а я «благодаря ему» получил еще и потомственное дворянство. Зато следы счастья, то и дело скатывавшиеся по щекам девчонок, неслабо задели за живое. Поэтому я не мешал радоваться ни Темниковой, ни — после того, как они нами «поменялись» — Костиной. Хотя в какой-то момент заметил, что полы и без того коротеньких халатиков, надетых на голое тело, разъехались в стороны и перестали что-либо скрывать.

Завадскую, судя по увлажнившимся глазам и порывистости движений, накрыло искренностью их чувств как бы не сильнее меня.

Хотя почему «как бы»? Именно она притянула к себе и Дашу, и нас с Машей, обняла и выдохнула фразу, идеально описывавшую и мое состояние:

— О, боже, как же мне хорошо…

Через несколько мгновений «отметилась» и Темникова:

— Спасибо, ребят. За то, что первым делом заглянули к нам и позволили порадоваться… без тормозов…

— Да уж, с тормозами у вас действительно беда! — добродушно подколола их Кара и взглядом показала Костиной на ее левую грудь, демонстрируемую во всем великолепии.

Маша отшутилась так спокойно, как будто прожила со мной в браке лет пять-семь:

— С Тором тормоза не нужны. Особенно нам, красоткам из его команды и его любимым девушкам!

Само собой, запахнулись обе. Но без какой-ибо спешки. А потом на эту же тему высказалась и Даша. Вернее, озадаченно хмыкнула:

— Не чувствую даже тени смущения. А счастья стало больше. Хотя, вроде как, его и так было немерено… Кстати, о счастье: вы голодные?

Я рассмеялся и описал пропасть, к краю которой она невольно подошла:

— Голодные. Но если вы накормите нас, не сообщив о нашем приезде всей остальной толпе, то превратитесь в личных врагов всей команды!

— Ты прав… — вздохнула она и закусила губу. А через пару секунд лукаво прищурилась: — Мы им, так и быть, сообщим. После того, как переоденемся. Но с одним условием…

— Каким? — хором спросили мы.

— После обмывания твоего дворянства и ваших наград в компании всей шайки-лейки вы уделите нам с Машей еще хотя бы час!

— Решать, естественно, тебе, но я считаю, что надо соглашаться. Причем не думая! — преувеличенно серьезно заявила Марина. Пришлось сдаваться:

— Что ж, час — так час. Можете переодеваться. А мы, пожалуй, уйдем ко мне и минут через пять разошлем сообщения всей команде оттуда…

Ушли. Заказали всяких вкусностей для грядущих посиделок. Разослали сообщения. И ничуть не удивились тому, что первыми к нам прискакали все те же Даша с Машей. Пока ждали остальной народ, последняя призналась, что приняла предложение Темниковой переселиться к ней, уже сообщила о своем решении Рите, и та не в обиде.

«К тому и шло…» — отрешенно подумал я, а через считанные мгновения зашелестела открывающаяся входная дверь, и мне стало не до размышлений. Хотя вру: я размышлял. Вернее, анализировал поведение ребят и девчат. Но в какой-то момент понял, что дую на воду, и выключил голову. Ибо радовались они искренне и без камней за пазухой. Да, не так убийственно ярко, как «мои любимые девушки», зато настроили на несерьезный лад и на какое-то время заставили забыть обо всем на свете. Поэтому я «пришел в себя» в своем кресле во главе уже накрытого стола, обнаружил, что держу в руке бокал с соком, и вслушиваюсь в шуточный тост Синицына. Потом заржал, так как финальная подначка была веселой и нисколько не обидной. А после того, как отсмеялся весь народ, Миронову с чего-то потянуло не в ту степь:

— То-ор, раз «Георгий», значит, рейд получился… жестковатым, верно?

В этот раз нас наградили по открытому списку, и подробно расписали наши заслуги в наградных листах, а Цесаревич оставил мне довольно широкий коридор для маневра. Вот я и счел возможным озвучить часть правды в ключе, который должен был помочь перестроить мышление ребят на правильный лад:

— Не сказал бы. Но мы придумали, как уничтожить хорошо защищенный орбитальный склад ракетно-артиллерийского вооружения, и реализовали эту идею. Ну и, до кучи, разнесли несколько амеровских военных кораблей…

— Орбитальный склад РАВ⁈ — ошалело переспросил Базанин, дождался подтверждающего кивка Марины, и объяснил остальному народу, что его так удивило: — В позапрошлом году мой двоюродный дядька проектировал такую дуру, и я точно помню, что она должна была обойтись казне в пять миллиардов рублей. А тот склад, который взорвали Тор с Карой, наверняка был не пустым. Получается, что эта парочка нагнула амеров миллиардов на семь, существенно усложнила логистику и, что самое главное — убедила в уязвимости прежней системы защиты подобных сооружений, которых в любом государственном образовании сотни, если не тысячи. В общем, теперь эти уроды ломают голову над новыми алгоритмами и… вынужденно режут финансирование воюющих флотов!

— И все это — благодаря Идее! — напомнила Настя, поймала задумчивый взгляд Матвея и добавила: — Ребят, Тор только что ткнул вас носом в самую важную составляющую деятельности свободных оперативников — фантазию.

Делайте выводы…

…Последние минут двадцать затянувшихся посиделок мы обсуждали заключение мирного договора с Объединенной Европой. Вернее, тот факт, что с ее стороны его подписал не избранный, а значит, легитимный президент, а глава некоего «переходного правительства».

Оспаривать решение государя, естественно, никому и в голову не пришло — даже Костян, столкнувшийся с ужасами войны «вживую», прекрасно понимал, что Ромодановский наверняка перестраховался по полной программе — но большая часть команды была уверена, что евры не уймутся. И через какое-то время начнут как минимум устраивать нам всевозможные подлянки. Вот и посочувствовали сотрудникам второго отдела нашего ведомства, которым «вот-вот» подвалит работы. Увы, усталость после тяжелой тренировочной недели никуда не делась, поэтому ближе к трем ночи начало зарубать даже самых стойких экспертов по Большой Политике. Поэтому я взял власть в свои руки и отправил всю толпу баиньки. Вернее, проводил жителей тридцать второго этажа до лифта, а на обратном пути спросил «соседок», не передумали ли они бодрствовать еще час.

Темникова отрицательно помотала головой и заявила, что уже включила каменку в своей сауне, а Костина подхватила меня под локоть. Видимо, чтобы не сбежал.

— В сауне вы разомлеете… — предупредил я, но девчата насмешливо фыркнули и заявили, что уже наполнили купель ледяной водой, а она бодрит.

Я согласился, убедил эту парочку отпустить меня переодеться, и сходил к себе. А через несколько минут ввалился в предбанник Даши, снял халат, достал из шкафчика чистое полотенце, вошел в парилку и понял, что оно мне не пригодится — вся верхняя полка оказалась застеленной такими же, а на них возлежали три красотки в очень минималистичных купальниках.

Полюбовался. Каждой. Открыто. Точно зная, что не обижу. И не ошибся — девчата заулыбались. Потом сделал им общий комплимент, тоже принятый благосклоннее некуда, и завалился рядом с Завадской.

Не успел подложить руку под голову, как заговорила Даша:

— Меня, наконец, полностью отпустило: раз орбитальный склад ракетно-артиллерийских вооружений стоит несколько миллиардов рублей, значит, вы, получив один процент — ибо Ромодановские всегда выплачивают «боевые» — точно не останетесь без денег из-за того, что помогаете нам.

Девчонка однозначно не рисовалась и не набивала себе цену, а говорила то, что думает. А еще в Темниковой не было ни жадности, ни расчета. И это согрело душу:

— Спасибо, солнце: это — тоже забота. А заботиться не о себе способны немногие…

— Так и есть… — грустно подтвердила Маша. — До знакомства с вами я чувствовала бескорыстную заботу только от Оли, Риты и Насти.

Завадская подсунула свою ладошку под мою и мрачно вздохнула:

— А обо мне до встречи с Тором не заботился никто и никогда. А в том, что я считала заботой в далеком детстве, бескорыстием и не пахло. Вот я и озлобилась.

— Девчат, оставьте прошлое прошлому и живите текущим мгновением… — мягко попросил я, почувствовав, что они вот-вот расклеятся. — Благо, это конкретное у нас очень неплохое…

— Ты прав… — согласилась Костина. — Текущее мгновение у нас приятное. Но я все равно ненадолго верну вас в недавнее прошлое. Чтобы подчеркнуть еще один штрих, позволяющий радоваться настоящему: в тот момент, когда Базанин сообщил, сколько стоит орбитальный склад, я испугалась, почему-то решив, что хоть в ком-нибудь из команды проснутся алчность или зависть. Вот и вглядывалась в глаза ребят и девчонок следующие минут десять-пятнадцать. А когда поняла, что в нашей команде нет ни алчных, ни завистливых тварей, почувствовала нешуточное облегчение.

— Я тоже искала алчность с завистью… — призналась Завадская. — Только не в страхе, а в готовности люто возненавидеть. Но не пришлось. Значит, пора возвращаться из прошлого в настоящее и… требовать у Тора внимания. А то он лежит с закрытыми глазами и нагло не любуется своими ослепительными красотками!

Эта провокация мгновенно переключила девчат на дурашливый лад, и мне пришлось сначала открыть глаза, приподняться на локте и уделить толику внимания каждой «красотке», а потом сесть. Ибо они отпустили тормоза и как следует разошлись. Нет, ничего «криминального» не вытворяли. Но устроили настолько смешную грызню, что я устал ржать лежа и был вынужден сменить положение.

Прыжки в купель с ледяной водой только добавили веселья — сначала девчата посочувствовали соседям, которые не могли не услышать наши вопли даже сквозь великолепную шумоизоляцию, а потом обратили внимание на то, что их соски, сжавшиеся от холода, пытаются продырявить разноцветные тканевые треугольнички, расхохотались, обозвали меня стоиком и утащили в парилку… «помогать отогревать любимые бюсты».

Весь второй заход в парилку нас веселила Темникова: окончательно сорвавшись с нарезки, эта достаточно закрытая, рассудительная и, в какой-то степени, флегматичная аристократка внезапно превратилась в хулиганистую проказницу с изумительно острым язычком. В самом начале третьего захода разошлась Марина. Да так, что переплюнула Дашу и довела нас до состояния, в котором ржать уже не получалось — болели животы. В общем, весь четвертый заход мы отходили от запредельной нагрузки на брюшной пресс, потом лениво ополоснулись, накинули халаты, вышли в комнату отдыха, попадали на диван и приглушили свет.

Девчата, вроде как, изъявили желание попить чай. И даже определились, какой именно. Но во время обсуждения тортиков, которые надо будет спороть, практически одновременно выключились Даша с Машей.

Бросать девчонок в комнате отдыха я счел неправильным, поэтому по очереди отнес их в ближайшую спальню, положил на кровать и попросил Кару выпутать подружек из влажных халатов. А сам свалил. В гостиную. И немного подождал.

Напарница нарисовалась на пороге минут через пять-семь, доложила, что мой приказ выполнен, и потребовала персонального внимания. Причем не где-нибудь, а в моей спальне. А для того, чтобы я не вздумал ерепениться, рубанула правду-матку:

— Не знаю, как ты, а я дошутилась. И не отдалась тебе прямо в сауне только потому, что побоялась свести с ума еще и девчонок…

…Эти посиделки в сауне завели не только Марину, но и меня. Поэтому отрывались мы, как в последний раз, и часам к семи утра умотали друг друга до состояния ветоши. Потом как-то резко провалились в сон и… «уже через мгновение» услышали голос Феникса, что-то долдонившего «прямо в ухо».

Открывать глаза не было ни сил, ни желания, но я все-таки заставил себя уставиться в объектив потолочной камеры, попросил повторить доклад, кое-как уложил в голове новое знание и поделился им с Завадской, млевшей в моих объятиях:

— Даша с Машей прислали по сообщению. Угрожают вот-вот заявиться в гости. Ибо воскресенье «уже заканчивается», а они Страшно Соскучились…

— Уважительная причина… — сыто мурлыкнула девчонка, провокационно вжалась в меня попой и добавила: — Я тоже успела соскучиться. Но нахожусь не в увольнении, следовательно, смогу к тебе подомогаться и завтра. В общем, встречай. Только сначала отнеси меня в мою спальню и ополоснись…

Отнес, наскоро ополоснулся, натянул шорты и футболку, спросил у ИИ, не выдвинулись ли, часом, в нашу сторону Темникова с Костиной, вдумался в ответ иускорился. Поэтому ворвался в прихожую одновременно с первыми переливами звонка, открыл двери и оказался в сдвоенных объятиях заспанных, но сияющих нахалок.

Обмен пожеланиями доброго утра прошел по их любимому алгоритму. То есть, пока одна желала, вторая тискала или целовала. Потом они утащили меня в гостиную, уронили на диван, рухнули рядом, надежно зафиксировали и начали выкатывать претензию за претензией:

— За то, что перенесли в спальню, огромнейшее спасибо. А все остальное вы сделали неправильно!!!

— Во-первых, коварно сбежали, бросив нас на произвол судьбы…

— … поэтому мы проснулись, обнимая не вас, а друг друга!

— Во-вторых, неправильно убаюкали…

— … и мы всю ночь напролет смотрели эротические сны!

— И, в-третьих, не разбудили нас на рассвете…

— … чтобы удлинить последний день увольнения!

Я «виновато» вздохнул, пообещал исправиться и был прощен. Дашей. А Маша посерьезнела:

— Кстати, о последнем дне увольнения: мне только что звонила Настена и «порадовала» последними новостями. Сюда, в Усть-Неру, прилетел ее дед — он каким-то образом выяснил, что вас с Карой перебазировали на Индигирку, и попросил внучку устроить ему встречу с тобой. По возможности, сегодня. И длительностью хотя бы в тридцать минут. А для того, чтобы она не послала его в известном направлении, заявил, что не имеет к тебе абсолютно никаких претензий, что собирается сделать ряд важных и, вроде как, обоюдовыгодных шагов навстречу, и что искренне считает службу в аналитическом отделе ССО самым перспективным вариантом ее будущего. В общем, Клим Тимурович ждет ответа…

Второй слой этого монолога читался в ее взгляде и зацепил на порядок сильнее первого. Поэтому правильное решение принялось сам собой:

— СЕГОДНЯ никаких деловых встреч не будет: я страшно соскучился по вам-любимым и уже пообещал провести этот де— …

Меня расцеловали на середине предложения. Потом сообразили, что «не услышали самое главное», и спросили, где и как мы проведем этот день.

Конкретных планов у меня еще не было, зато имелись нереализованные мечты. Еще со времен жизни на Смоленске. Вот я одну из них и проапгрейдил:

— Повеселимся в лучшем дворянском аквапарке Усть-Неры. Где-нибудь вкусно поужинаем. И погуляем по вечернему городу.

А к двадцати двум ноль-ноль всей толпой прилетим в Альма Матер, и я отыграю сценку с условным названием «Тор Йенсен провожает из увольнения любимых девушек…»

Глава 24

31 марта 2470 по ЕГК.

…Понедельник начал оправдывать известную поговорку с раннего утра — не успели мы с Карой позавтракать, как на сервер МС-связи прилетело два «разминочных» сообщения. Первое — от Синицыных — развеселило: родители Костяна, изрядно одуревшие от сумасшедших перемен в их жизни, потерянно сообщили, что уже вселились в «Иглу», что получили в подарок новенький «Авантюрист» и что вот-вот полетят устраивать девчонок в дворянскую школу по уже имеющемуся требованию ССО.

Выслушав их крик души, я довольно ухмыльнулся и собрался, было, наговорить ответ, но ненадолго отложил это дело из-за комментария Марины:

— Школа — дворянская. Девочки — мещанки. А требование ССО наверняка впечатлит только директора и преподавателей. Значит, нам с тобой надо будет заглянуть в нее с наградными планками на пиджаках… причем чем быстрее, тем лучше, и вложиться в авторитет Синицыных.

Согласился. Забил этот вопрос в напоминалку. Создал новое сообщение и начал монолог с советов школьницам:

— Доброго времени суток! Марина Валерьевна, посоветуйте, пожалуйста, девчатам залить в инфоблоки коммов голографию, которую я приаттачу к сообщению, изыскать возможность показать ее одноклассникам и невзначай похвастаться, что эти «особо героические» сотрудники Службы Специальных Операций, курсанты ИАССН и двукратная чемпионка Империи по боям без правил — их старший брат, друзья и подруги. Уверен, что так врастание в новый коллектив пройдет в разы мягче, чем во всех остальных вариантах…

Голографию сгенерировал с помощью Феникса, попросив изобразить нашу команду со «всеми» наградами. Причем так, чтобы взгляд зрителя сходу упирался в мои, Маринины, Машины и Ритины, а народ без орденов и медалей тусил во втором ряду.

Результат порадовал и меня, и Завадскую. Поэтому был приаттачен к сообщению и улетел к Синицыным, а мы со спокойным сердцем развернули второе сообщение, вгляделись в привычно-деловое лицо Инны и включили воспроизведение.

Увы, сотрудница Императорского банка устроила мне эмоциональные «качели»: сначала чертовски тепло поздравила с обретением потомственного дворянства и новой высокой наградой, а затем доложила о самых последних телодвижениях моей охамевшей родни: мой, мать его, дед, оказывается, решил вернуть все «мятежные» семьи в род, устроив каждому совершеннолетнему серьезные проблемы на новой работе, а потом, оказав «воистину бесценную помощь», загнать в долги. Но сотрудники ЧОП-а «Северянин», услуги которого я оплатил через Инну, вовремя заметили начало предсказанных телодвижений и доложили своему руководству. А оно, не мудрствуя лукаво, наведалось в поместье Нильса Магнусовича,

повозило его владельца мордой по столу и популярно объяснило, что эти Йенсены находятся под неявной защитой личности, которая очень не любит, когда всякое быдло лезет на ее делянку.

В общем, это сообщение чуть-чуть ухудшило мое настроение. Поэтому я часик порубился против Марины и одного «Рукопашника», потом полежал в медкапсуле — так как нахватал мелких, но неприятных травм — и без десяти полдень «построился» в большой гостиной. Само собой, при полном параде и не один.

Клима Тимуровича, кряжистого дедка, в молодости явно не чуравшегося работы с железом, в квартиру впустила Завадская, провела очередной сеанс взаимных представлений, поухаживала за нами и сменила ипостась. То есть, из радушной хозяйки превратилась в личную помощницу, сосредоточенную на деле.

Ахматов счел это нормальным. Или, как вариант, решил, что я вправе командовать у себя дома так, как заблагорассудится. Поэтому спокойненько закончил обсуждение последнего «общего» вопроса — мирного договора с ОЕ — и перешел к делу:

— Тор Ульфович, внучек у меня предостаточно. И, откровенно говоря, я не могу назвать Настену самой любимой. Тем не менее, не считаю ее и чужой — да, я не помню, когда у нее день рождения, и ни разу не общался с ней по душам, зато уважаю ее, как личность, приглядываю со стороны, причем не только через помощников, и решаю проблемы, которые молодым девушкам не по плечу. Да, я считал проблемой и вас. Ибо ваше появление в компании Ольги Мироновой радикально изменило отношение к жизни всей этой четверки. Не обрадовался и их бунту, закончившемуся эмансипациями, выходами из родов и переводами в ИАССН. Но мое недовольство не мешало анализировать ваши поступки. Поэтому в какой-то момент я увидел ситуацию под другим углом и пришел к выводу, что вы объективно меняете друзей и подруг в правильном ключе…

С комплиментами и славословиями не перегибал: похвалил, но в меру, сообщил, что видел фрагменты видеозаписей моих подвигов, приложенные к наградным листам, но не сказал, какие именно, и не стал восторгаться ничем конкретным, дал понять, что не верит в то, что я сплю со всеми девчонками из своей команды, и признался, что, окажись на моем месте, вероятнее всего, выбрал бы этот же алгоритм их защиты от подкатов курсантов ИАССН. Зато подвигами Верещагиной и Костиной восхитился. В очень неплохом ключе:

— Кстати, одним из весомейших аргументов в вашу пользу стал фрагмент видеозаписи проведения триажа Марией Костиной: да, эта девушка отучилась в медицинской академии целый курс, а потом несколько месяцев работала в Первом Клиническом Госпитале ВКС, но там, на арабском корабле, вела себя не как студентка, а как врач с многолетним опытом. И не ошибалась, хотя понимала, что обрекает слишком тяжелых на смерть, и наверняка знала, что где-то неподалеку продолжается бой. Ничуть не менее достойно проявила себя и Маргарита Верещагина. Следовательно, в вашей команде является нормой именно такое отношение к жизни…

После этих слов он счел вступление законченным и перешел к основной части повествования — заявил, что считает карьеру в аналитическом отделе ССО пределом мечтаний любого аналитика от бога, и неявно убедил в том, что имеет неплохие представления как об этой профессии, так и о службе в нашем ведомстве. А потом продемонстрировал и неплохое знание внутренней кухни ИАССН:

— Насколько я знаю, персональный телохранитель, затачивающийся под взаимодействие с Анастасией — ваш самый близкий друг, а коэффициент их психологической совместимости немного недотягивает до восьмидесяти двух процентов. Да, на первый взгляд, есть и минус: Константин Синицын — из мещан, а значит, с детства считает себя ниже потомственных аристократов, и, реагируя на их агрессию, будет тратить время на обдумывание ситуации. Но в видеозаписях его поведения в экстремальных ситуациях этот временной зазор отсутствует. А значит, если психологи и преподаватели ИАССН не испортят столь перспективного парня, то у моей внучки появится преданный защитник, если можно так выразиться, первого круга. Ибо второй — это ваша команда, способная сломать хребет кому угодно уже сейчас. В общем, я хочу вложиться в будущее Анастасии и ее телохранителя. То есть, снять с их плеч все бытовые проблемы, помочь Константину Петровичу заработать серьезный авторитет в Высшем Свете и еще на этапе обучения обеспечить комплектом необходимого снаряжения экстракласса.

Я мысленно хмыкнул и попробовал Ахматова на излом:

— Клим Тимурович, стоимость этой квартиры представляете? Хотя бы в первом приближении.

— Да, конечно.

— Ваша внучка живет в аналогичной. В компании с Ольгой Мироновой. Им выделен и транспорт — новенький «Буревестник». А в вирткапсулы залит полный комплект программ, требующихся для ускорения обучения. Ни в чем не нуждается и Костя — я считаю, что сотрудники ССО не имеют права быть обязанными кому-либо чем-либо, так как это в какой-то момент выйдет боком.

— Вы абсолютно правы… — спокойно согласился он.

— Но есть нюанс: я не пытаюсь загнать в долги ни внучку, ни вашего друга. Я добиваюсь только сохранения горизонтальных эмоциональных связей между Настей и той частью родни, которая ее искренне любит. Говоря иными словами, я не буду навязывать ей каких-либо решений. Порукой тому мое слово…

…В четырнадцать тридцать пять позвонила Маша. Немного поболтать перед разводом на занятия. Призналась, что опять соскучилась, похвасталась «очередным небольшим, но приятным успехом» в освоении «самой любимой дисциплины», передала «невероятно теплый привет» от Даши и пострадала из-за того, что ждать следующей встречи невыносимо. Ничем не примечательная фраза, ввернутая в начале монолога, испортила настроение — Костину кто-то слушал. Целенаправленно. И это ее бесило.

В шестнадцать сорок пять Завадская полезла в Сеть подбирать подарок ко дню рождения Мироновой и наткнулась на срочную новость с Иркутска — наши «коллеги», но из спецслужб противника, взорвали гидроэлектростанцию и смыли в море город-миллионник. Вместе с жителями. Ибо предупреждать о взрыве сочли невместным. Мы, естественно, разозлились и захотели крови. Поэтому в девятнадцать тридцать пять, увидев в «Контакте» сообщение от Цесаревича, переключились в боевой режим и затаили дыхание.

«Картинка», вывешенная без промедления, вызвала противоречивые чувства — Ромодановский выглядел замотанным и был не в настроении, но злости в его взгляде не было. Вот я заранее и расстроился. Как оказалось, зря:

— Здравствуйте, Тор Ульфович и Марина Вадимовна. Хочу поделиться новостями. Самыми разными, но из категории «Для служебного пользования». Новость первая, великолепная: сотрудники восьмого отдела вашего Ведомства сломали СГС — провели серию диверсий сразу в шести системах Скандинавии и лишили это государственное образование девяти орбитальных и тринадцати планетарных складов ракетно-артиллерийского вооружения, четырех крупных предприятий ВПК и полутора десятков гражданских тяжелых транспортников. Ольденбурги в бешенстве, но единовременное уничтожение сорока с лишним процентов запасов противокорабельных ракет, мин и масс-детекторов вкупе с коллапсом их производства вынудит их капитулировать уже в ближайшие дни. Новость вторая, неплохая: наши союзники захватили еще четыре системы. Халифата. Новость третья, просто приятная: наши успехи, наконец, напугали даже самых боевитых сенаторов Новой Америки. Все вышеперечисленное, безусловно, радует: мы загнали остатки Коалиции в безвыходное положение и, по уверениям аналитиков, заставим сдаться не позже середины апреля. А если воспользуемся «чудо-оружием», то после его первого же применения…

После этих слов он криво усмехнулся, отстучал на рабочем столе что-то бравурное и снова уставился в камеру:

— Использовать «чудо-оружие», безусловно, можно: по уверениям нашей агентуры, амеры пока не понимают, как оно работает, поэтому не придумали и контрмер. Но мне по ряду причин нужна деанонимизация ваших Георгиев третьей степени. Причем в ближайшее время, ибо война может закончиться внезапно, а устраивать масштабные диверсии после подписания соглашений о прекращении огня считается дурным тоном. В общем, расстройте амеров еще раз, ладно? А я в благодарность порадую и вашу двойку, и вашу команду. И еще: в файле, приаттаченном к сообщению — список систем, в которых либо уже резвятся ваши коллеги из первого и второго отделов, либо вот-вот начнут. На этом пока все. Желаю удачи и до связи…

Дослушав этот монолог, мы переглянулись, и Кара, хищно оскалившись, высказала мысль, которую обдумывал и я:

— Устраивать диверсии после завершения войны действительно моветон. Так что нам стоит поторопиться, верно?

Я утвердительно кивнул, поймал за хвост еще одну мысль и перешел на командно-штабной:

— Собираемся и вылетаем из дому прямо сейчас: надо успеть показать флаг в ИАССН. А то за время нашего отсутствия те два урода успеют охаметь.

Переоделись, что называется, бегом, выбежали в коридор, спустились на тридцатый, запрыгнули в салон моей «Волны», вылетели из ангара и взмыли в темнеющее небо. До академии, как обычно, неслись по безлимитке. Но я активно маневрировал, ибо требовала душа, а моя напарница наслаждалась перегрузками, что-то предвкушала и переписывалась с девчатами.

Границу зоны ответственности Альма Матер преодолели, не замедляясь — в комплекте с кураторством я получил и постоянный допуск на территорию — спикировали к ангару для личного транспорта преподавателей, притерлись к первому же попавшемуся свободному месту и десантировались из салона. До казармы первого факультета шли быстрым шагом, изредка кивая офицерам и прапорщикам, попадавшимся на пути. А метров за сто до нее отправили на коммы Даши с Машей сообщения, заранее написанные Мариной.

Поэтому судьбоносная встреча состоялась аккурат там, где требовалось — девчата вынеслись из здания, по очереди повисели у меня на шее и потискали подругу на пятачке, прекрасно видимом из окон всех пяти этажей. Отыграв этот акт спектакля, перебрались к классической армейской беседке, кстати, тоже просматриваемой вдоль и поперек, сели на лавки из уставного серого пластика, и я расстроил «любимых девушек» последней новостью:

— Мы уходим в очередной рейд. Сегодня. Вот попрощаться и залетели.

Девчата, естественно, расстроились на самом деле, но ценные указания Завадской выполнили, не задумываясь — ввинтились мне под руки, обняли и «заставили» себя собраться. Задавать тупые вопросы не стали. Просить себя беречь — тоже: пожелали удачи во всех начинаниях и напомнили об Иркутске:

— О диверсии на гидроэлектростанции под Баковкой слышали?

— Конечно.

— Воздайте сторицей, ладно?

— Так и планируем… — холодно усмехнулся я, посмотрел, который час, и задал подругам вопрос на засыпку: — До летного ангара проводите?

— Само собой! — хором воскликнули они, дали мне встать, оперлись на предплечья и изображали чопорных аристократок все время, пока мы шли по аллеям. Зато в самом конце пути «наплевали на камеры СКН» и подарили мне по фантастически чувственному поцелую, по разику обняли Марину, шепотом потребовали беречь меня, как зеницу ока, и «снова взяли себя в руки».

Тут-то я последний акт спектакля и отыграл — вспомнил, что собирался попрощаться и с остальными членами команды, на секунду расфокусировал взгляд, чертыхнулся и расстроено вздохнул:

— Опаздываем. Придется звонить. И извиняться…

…Позвонили на самом деле. Вернее, собрали народ в конференцию, сообщили, что залетали в Академию буквально на несколько минут, чтобы отыграть очень нужную сценку, предупредили, что уходим в рейд, попросили не давать друг друга в обиду и выслушали восемь монологов с пожеланиями удачи. Потом попрощались, отключились, опознались перед ИИ Аникеево и влетели в лабиринт подземных тоннелей.

Следующие несколько минут прошли в привычной рутине — мы бросили флаер на его законном месте, поднялись по аппарелям в свои «Наваждения», поднялись в командирские каюты, натянули скафы, перебрались в рубки, подключились к системам и подготовились ко взлету. Потом я пообщался с двумя оперативными дежурными — по космодрому и системе — спрятал борт под «шапкой», первым поднял в воздух и повел к нижнему створу «коридора».

Пока поднимались на средние орбиты, слегка повоевал с раздражением, вызванным видимой безалаберностью «бунтующих» флотов. Потом задвинул это чувство куда подальше, рассчитал текущий вектор прыжка к ЗП-десять и поручил искинам доставить нас к ней. Не напрягался и после возвращения в обычное пространство — убедился в том, что «сканеры» видят только корабли наших ВКС, разрешил Завадской стыковаться, впустил в трюм и все такое. А после того, как девчонка «возникла» в кресле Умника, поделился «грустной» догадкой:

— Как только война закончится, мы с тобой превратимся в таксистов. То есть, начнем катать туда-сюда разведчиков и ОГСН,

причем, в основном, через «единички», а диверсии будем видеть исключительно во сне.

— В данный момент меня волнует проблема посерьезнее… — вздохнула она. — Мы прилетели в академию достаточно поздно, соответственно, почти все офицеры успели свалить в ДОС-ы. Да, интересные слухи долетают и до них, но целовались вы слишком далеко от казарм, а влезать в архивы камер СКН рискуют далеко не все офицеры. Ну, и что мы будем делать, если уроды, положившие глаз на Машу, испугаются или поленятся?

Я пожал плечами:

— Мы залетели в ИАССН всего на несколько минут. А это не может не вызвать любопытства дежурного по академии, получающего уведомления о каждом пересечении ее зоны ответственности. Копаться в архивах СКН ЕМУ не требуется — все картинки перед глазами. А иные мужчины любят разносить сплетни похлеще женщин. Впрочем, если этот их не разнесет, то я обломаю героев-любовников после возвращения из рейда.

— И… как?

— Увидишь…

Глава 25

9 апреля 2470 по ЕГК.

…Возвращаться в Белвилл мы не захотели, так как его, вроде как, уже застолбили за собой наши коллеги из первого или второго отделов. По той же причине забраковали столицу Новой Америки и еще шесть ее самых развитых систем. В итоге остановились на весьма перспективном, но очень уж далеко расположенном Мемфисе. В итоге со струны вывалились только девятого апреля, то есть аж через четверо суток после капитуляции Союза Государств Скандинавии.

Да, ССНА и АХ еще пытались переломить ситуацию в свою пользу, но я был уверен, что в это не верят даже самые упоротые вояки из их ВКС. Вот и дергался. Каждый раз, когда в «Контакте» появлялось новое сообщение. Ибо подсознательно ждал команды Большого Начальства забивать на свои планы и возвращаться.

Задергался и девятого «утром», получив послание от Цесаревича. Но он всего-навсего уведомил о начале неофициальных переговоров с арабами и мягко намекнул на то, что утечка этой информации на сторону может сломать еще и амеров. В общем, в Мемфис мы вывалились страшно недовольными сделанным выбором, расцепились, прыгнули ко второй планете и разлетелись проверять контрольные перечни задач. Ибо прекрасно понимали, что спешить, как говорят на флоте, чревато боком.

Вокруг «шарика» крутились порядка четырех часов. Потом обменялись результатами своих наблюдений и особо интересными идеями, отбраковали слишком гуманные и слишком уж буйные, распределили цели, перебрались поближе к первым и перешли в режим ожидания.

Бездельничали не так уж и долго: ровно в четырнадцать ноль-ноль по времени Чикасо — столицы Мемфиса — с космодрома Риверсайд взлетел самый обычный рейсовик, судя по расписанию, позаимствованному Фениксом из открытых каналов связи, собиравшийся на Нью-Вашингтон.

Первые десять километров, как полагается, прошел на антигравах, а потом врубил маршевые движки и, конечно же, прожег приличную дыру в достаточно плотной пелене из низкоорбитальных анализаторов.

Кораблик, обновляющий эти хреновины, тоже был в курсе расписания, поэтому подошел к этой части «пелены» заранее и приготовился накладывать «заплатку» по рекомендованной технологии, то есть, от центра «дырки» к ее периферии. В принципе, логика разработчиков этого алгоритма была понятна — проскальзывать к планете по краям «дыры» было куда более рискованно, чем через центр. Вот его закрывать и рекомендовалось. А я воспользовался оказией. В смысле, приблизился к калоше, прячущейся под «шапкой», на нужное расстояние еще на первой трети пути к этому самому центру и спустил «толпу» Фениксов с поводка.

Да, нервничал. Все время «боевого захода» и две целых шестьдесят две сотых секунды, потребовавшихся им для взлома искина мини-«Сеятеля». А потом отдал управление своему «основному» и проследил за… хм… кражей века: мое «Наваждение» опустило аппарель, перевернулось кверху створом открытого трюма, поймало целый кластер сверхсекретных анализаторов, не переключившихся в рабочий режим благодаря своевременной корректировке соответствующей программы, и ушло к высоким орбитам.

«Донор» взорвался ровно через пять секунд после нашего отлета, и этот взрыв, конечно же, вызвал неслабый ажиотаж: радиообмен между военными кораблями, висевшими в дрейфе, и планетой вырос почти на четыре порядка, а потом началась самая веселуха: с летных палуб всех линкоров, крейсеров и кораблей-маток из двух ближайших сфер начали вылетать истребители, все МРК и МДРК принялись сканировать пространство в форсированном режиме, а стаи МЗ-шек стартовали двумя очень красивыми веерами. Явно рассчитывая перекрыть область, в которой мог находиться похититель.

Но я ушел чуточку раньше. И — к сфере, понравившейся чуть больше. Поэтому выбрал самый тормозной минный заградитель, подошел поближе и позволил Фениксам его взломать. Почему именно его? Да потому, что те, которые вылетали на боевое дежурство, наверняка были «заряженными» по полной программе. А в то, что амеры найдут средства для замены искинов на всех малых кораблях, я не верил. И не ошибся. Вот мой новый «Троянский конь» и устроил соотечественникам похохотать — перепрограммировал все вывешенные ими минные кластеры и сразу же подорвал.

Да, его очень быстро уничтожили. Но поздновато — этот герой забрал с собой еще шестнадцать МЗ-шек и восемь истребителей. И — что самое главное — выжег процентов двадцать семь-двадцать восемь «поверхности» сферы!

На этом этапе шоу могло продолжиться в двух разных вариантах. Но тот, кто командовал флотом, пришел к выводу, что целью этой цепочки диверсий было «вскрытие» сферы, и решил, что уничтожение минных заградителей не позволит восстановить потерянный объем достаточно быстро, а ждать подхода чужих — долго и опасно, так что повел свой флот к месту дрейфа соседнего.

Повел согласно уставам. То есть, выпустил вперед тральщики, «прижал» к ним тяжелые корабли, окружил их малыми, а последний «слой» образовал из истребителей. Но с этим ордером я был знаком не понаслышке, вот и охамел — просочился в центр ордера, сбросил по шесть «Гиацинтов» на курсе каждого из четырех линкоров и свалил. Чтобы эту акцию не связали с деятельностью моей второй ипостаси — Перуна. Но госпожа Удача сочла, что я мелочусь, так что после взрыва этих громадин «убедила» командиров остальных кораблей рвануть в разные стороны. Пришлось разносить еще и крейсера. И пусть их накрылось всего два, но на душе стало чуточку легче…

…Пока я развлекался с мини-«Сеятелем», минными заградителями и Избранным Флотом, Марина болталась в самой перспективной зоне выхода из межпространственного прыжка. Патрульную группу, вернувшуюся к планете после дежурства у какой-то зоны перехода, встретила со всем радушием. То есть, перепрограммировала искины легкого крейсера и постановщика помех. Ну, а они влетели в «свою» сферу и сорвались с нарезки: ПП задавил системы связи ближайших тяжелых ударных крейсеров, а легкий отстрелялся по ним главным калибром и успел сбросить два полных залпа тяжелых ПКР.

К сожалению, на этом веселье прекратилось. Причем и у нее, и у меня. Вероятнее всего, из-за того, что начинающийся бардак на орбите пресек кто-то очень высокопоставленный. Что самое обидное, с этого момента ближний космос как будто вымер — вояки посадили все борта, включая те, которые мотались между орбитальными промышленными комплексами, тормознули рудовозы, периодически возвращавшиеся из пояса астероидов, и остановили даже рейсовик, который, согласно расписанию, должен был нарисоваться у планеты в девятнадцать тридцать пять по столичному времени.

Завадская обиделась. А я решил, что нам не в падлу и подождать, кинул ей характеристики прыжка к местному поясу астероидов, передал управление Фениксу и решил отправить промежуточный отчет Большому Начальству.

Пока искин разгонял кораблик, развернул «Контакт», врубил запись и уставился в камеру:

— Доброго времени суток, Игорь Олегович. У нас возникла неожиданная проблема: не успели мы разойтись, как амеры загнали все военные борта в сферы из минных кластеров и масс-детекторов, а гражданские посадили на планету. Пришлось улетать подальше и планировать отдых. Ибо реализовано чуть меньше половины наших задумок, а это не дело. Впрочем, самую важную все-таки реализовали — добыли кластер низкоорбитальных анализаторов. Тех самых, которые, вроде как, «смог похитить» двойной агент. Анализаторы новенькие, позаимствованы с мини-«Сеятеля» перед первичной активацией, соответственно, защитный протокол не включался. Голографию внешнего вида приаттачиваю к сообщению. Вместе с видеозаписями уничтожения трех десятков разномастных кораблей. На этом пока все. До связи…

Ответ на это послание прилетел буквально через полчаса. В тот момент, когда мы с Карой, пристыковавшей свой борт к моему, разглядывали добычу. Если бы не флаг «Чрезвычайно срочно!», то я бы осмотрел железяки со всех сторон, благо, успел построить «Техников» и даже определился, какая часть матового цилиндра с мощными антигравами и генератором маскировочного поля нас больше всего интересует. А так сообщил напарнице, что прилетело сообщение от Цесаревича, на пару с ней поднялся в рубку, развернул файл, врубил воспроизведение и онемел от экспрессии, с которой Ромодановский наговаривал ответ:

— Тор Ульфович, к чертям собачьим амеров вместе с их кораблями: эти анализаторы нам нужны, как воздух!!! Поэтому уходите из системы как можно осторожнее и прыгайте на Белогорье! И еще: заходите в систему по-боевому, то есть, через зону перехода пожестче. На этом все. Хотя нет, не все: это деяние за глаза перекрывает требования к деанонимизации Георгиев, поэтому считаю вашу боевую задачу выполненной. Вот теперь точно все. Жду подтверждения получения этого приказа и ориентировочную дату прибытия в Белогорье…

Наговорил. И подтверждение, и ориентировочную дату. Потом приказал Фениксу «подмять» Ариадну и похамил. То есть, дал этой парочке команду доставить нас к «четверке», не размыкая «связку». Ибо был уверен, что амерам пока не до полетов по таким задворкам их системы.

Так оно, собственно, и оказалось: в области выхода из внутрисистемного прыжка не обнаружилось даже завалящего аналога «Кукушки». Поэтому я отправил кластеры искинов в небытие, затащил нас в гипер, реанимировал помощников и оставил рубку на Феникса. А сам разблокировал замки скафа, подхватил загрустившую подругу под локоток и затолкал в лифт.

Пока спускались на первую палубу, Марина пыталась делать вид, что в порядке — заявила, что амеры должны молиться на Цесаревича, ибо именно его приказ спас их от второй части нашего буйства. «Валяла дурака» все время, пока мы раздевались, и по дороге к душевой кабинке. А в ней повернулась ко мне спиной, обняла себя моими руками, врубила воду и вздохнула:

— Война закончится максимум через две недели: шесть суток уйдет на наш перелет, еще сутки-двое наши «умники» провозятся с разработкой алгоритма проникновения под сеть амеровских низкоорбитальных анализаторов и либо выставят ультиматум, либо докажут на деле, что они уже от нас не защищают. Значит, мы с тобой возвращаемся из последнего боевого вылета…

— … и, раз война практически закончилась, я вправе расторгнуть наш договор? — закончил я, сообразив, с чего ее так плющит.

Она кивнула. Молча. И зябко поежилась.

Пришлось лечить:

— Мариш, мне с тобой хорошо. А мы изначально допускали возможность пролонгации. Ну, и что нам мешает продлить действие этого договора?

Она провернулась в моих объятиях и заглянула в глаза:

— Ты действительно этого хочешь?

Я утвердительно кивнул:

— Да, хочу. А ты?

— И я! — твердо сказала она и удивила: — Поэтому предлагаю продлить его почти на год — до первого февраля следующего года.

— А почему именно до первого февраля? — полюбопытствовал я.

— Люблю Новый Год. И хочу не только отпраздновать его с тобой, но и как следует насладиться приятным послевкусием…

С этими ее тараканами я еще не сталкивался, но счел их безобидными и пожал плечами:

— Что ж, до первого февраля — так до первого февраля. Да, кстати, у меня тоже появилось предложение.

— Я вся внимание…

— До сегодняшнего дня мне было с тобой легко и комфортно. Причем и в рейдах, и в обычной жизни, и в постели. А сейчас ты напряжена. И это очень расстраивает. Ведь я тебя не только уважаю, но и Слышу. Поэтому до первого февраля следующего года ты во мне в принципе не сомневаешься и делишься всем, что беспокоит, не задумываясь. Договорились?

— Да…

…Делиться тем, что беспокоит, Марина начала эдак через полчасика. Сразу после того, как мы вышли из санузла, и я признался, что тренироваться не хочу от слова «совсем» — забралась под одеяло, позвала меня к себе, обняла и тихонько вздохнула:

— Как мне кажется, через какое-то время после завершения войны нас, сотрудников ССО, начнут отправлять в честно заслуженные отпуска. Как и с кем ты бы хотел его провести?

Да, этот вопрос был сформулирован не так, как должен был звучать в идеале, но придираться я не стал и грустно улыбнулся:

— Мой отец ушел из жизни много лет тому назад. Матушка и дядя — за несколько дней до начала войны. А с родичами я по ряду причин не общаюсь вообще. Даже с теми, кому помогаю. Таким образом, в настоящий момент я эмоционально связан только с невесть с чего закомплексовавшей напарницей, другом детства, его семьей и нашей командой. Ну, и с кем я, по-твоему, могу захотеть провести честно заслуженный отпуск?

После этих слов Кара ощутимо приободрилась и задала первый прямой вопрос:

— То есть, отдыхать от меня ты не собираешься?

— Неа. Само собой, если ты не заявишь, что хочешь отдохнуть от меня.

— Не заявлю. Точно-точно! — пообещала она, окончательно успокоилась, требовательно прогнула спинку и, дождавшись прикосновений моих пальцев, ответила откровенностью на откровенность:

— С эмоциональными связями неважно и у меня: они замкнуты только на тебя, Дашу, Машу и Риту. Нет, с остальными членами команды я тоже нашла общий язык, но тебе доверяю, как самой себе, знаю, что могу положиться и на Темникову с Костиной, и чувствую все усиливающуюся настороженность из-за того, что Верещагина сфокусировалась на Матвее. А всех остальных ребят и девчонок на уровне ощущений воспринимаю членами твоей команды и не более. Так, стоп: забыла про Инну — она, как ни странно, кажется ничуть не менее надежной, чем, к примеру, твой Костя. И еще: я чувствую внутреннюю потребность познакомиться с его семьей — когда ты смотришь сообщения его матушки, улыбаешься. Мягко и очень тепло. Значит, эта женщина тебе дорога.

— Так и есть: она любит меня, как второго сына… — честно признался я и плавно съехал на тему, не заставляющую вспоминать о маме и дяде Калле: — Поэтому я тебя с нею познакомлю. Уже через несколько дней. А после того, как нас отправят в честно заслуженный отпуск, предложу реализовать наши совместные мечты о времяпрепровождении в стиле перекати-поля. Кстати, каким будет твой положительный ответ?

Она звонко рассмеялась, заявила, что любым на мой выбор, заметила, что я подобрался, и вопросительно мотнула головой.

— Еще одно сообщение от Цесаревича… — выдохнул я, не отрывая взгляда от конвертика, развернул голограмму «Контакта», открыл файл, включил воспроизведение и вслушался в страшно довольный голос Ромодановского:

— Тор Ульфович, Марина Вадимовна, счастлив сообщить, что ваша акция закончила войну: президент ССНА прислал государю сообщение, в котором предложил целый пакет условий для более-менее достойной капитуляции. А самые первые — полное прекращение огня и отвод флотов от условной линии боевого соприкосновения — даже выполнил И пусть до подписания мирного договора еще далеко, факт остается фактом: война, длившаяся десять месяцев, фактически закончена. И это радует до невозможности. Кстати, я «обвиняю» в этом вас не просто так: сообщение с условиями по капитуляции прилетело менее чем через полчаса после намеренного слива информации об успешном похищении низкоорбитальных анализаторов. В общем, можете гордиться этим личным достижением и начинать праздновать. На этом все. Спокойного полета!

Я просмотрел это сообщение еще раз, свернул «Контакт», посмотрел на Завадскую и вздохнул:

— Разумом понимаю, что он не шутит, а ощущения того, что война на самом деле закончилась, нет…

— … часть сознания продолжает анализировать наши недоработки в Мемфисе и планировать новые диверсии? — понимающе усмехнулась Марина.

— Ага!

— Значит, мы с тобой — настоящие напарники еще и в этом.

— И что будем делать с этой проблемой? — хрипло спросил я, заметив в ее взгляде слишком хорошо знакомую поволоку.

— Как это что? — притворно удивилась она, забралась на меня, медленно стянула с плеч халат и провокационно повела грудью с уже затвердевшими сосками: — Нам приказали праздновать, покуда хватит сил. И я уже начинаю…

Глава 26

15 апреля 2470 по ЕГК.

…Первые признаки того, что Ромодановские о-о-очень заинтересованы в получении низкоорбитальных анализаторов, я заметил, выходя из «коридора» — над Вороново реяло раза в два больше ударных беспилотников, чем обычно, а радиообмен между кораблями, вроде как, мирно стоящими на посадочных квадратах, оказался слишком уж напряженным. Не лезло ни в какие ворота и количество срабатываний ответчиков системы «свой-чужой» — только на пяти последних километрах снижения идентификаторы наших «Наваждений» были проверены почти полтора десятка раз. Да, дежурный по космодрому отработал свой кусок хлеба в обычном ключе. Но задвинул крышку ангара еще до того, как мы коснулись пола. А про размеры «комитета по встрече», дежурившего не в таком уж и большом помещении, можно было и не говорить — рядом с нашими «Волнами» болтались четыре бронированных «Дредноута», восемь «Мамонтов» сопровождения и бронированный «Авантюрист». Впрочем, меня больше всего удивило не это — как только мы вырубили движки, из последнего флаера выбрался генерал Орлов!

Заставлять его ждать я, естественно, не стал: как только генерал набрал меня, поздоровался и помахал рукой внешним камерам корабля, тем самым доказав, что личность в ангаре — не абы кто под морф-маской, врубил в трюме свет, опустил аппарель и заставил «Буянов» застыть в стойке «Смирно».

Геннадий Леонидович поднялся в отсек быстрым шагом, оценил уровень моей паранойи, удовлетворенно кивнул и подошел к анализаторам. А после того, как изучил маркировку на каждом из двенадцати, довольно потер руки, связался с Цесаревичем и показал ему картинку.

Следующие минут пять-семь в ангаре царила структурированная суета — мои «Техники» спускали по аппарели и загружали в каждый «Дредноут» по три трофейные приблуды… под неусыпным контролем волчар-«силовиков»

и начальника ССО, а операторы систем вооружения «Мамонтов» прогоняли тест за тестом. Что, каюсь, казалось перебором. Но я понимал, что мой уровень информированности не позволяет делать объективные выводы, вот и не лез со свиным рылом в калашный ряд. А еще почти не удивился тому, что Орлов счел необходимым лично проследить за доставкой анализаторов хрен знает куда. Поэтому «принял» его извинения, пожелал спокойной дороги, отключился, проводил взглядом улетающий кортеж, встал с кресла и направился к лифту. А на первой палубе принял вызов Ромодановского, ответил на приветствие и превратился в слух.

Наследник престола, пребывавший в великолепном настроении, сходу выдал военную тайну:

— Тор Ульфович, между нами говоря, вам удалось добыть кластер пятого, то есть, самого последнего, поколения, который амеровские «яйцеголовые», вроде как, проапгрейдили еще какими-то сверхсекретными разработками. Так что наши «яйцеголовые» плавятся от предвкушения, а меня восхищает красота идеи: мало того, что вы забрали анализаторы прямо из-под носа двух флотов, так еще и просчитали наиболее вероятные реакции искинов и командующего. Вот и объединили приятное с полезным. Впрочем, об этом мы еще поговорим. Вечером. В Управлении, в которое вам надлежит прибыть к девятнадцати ноль-ноль. А пока еще раз благодарю за службу и желаю хорошего дня…

Как только изображение «свернулось», я создал новую «напоминалку», выбрал время уведомления и со спокойным сердцем «постучался» к Марине. Она, естественно, уже была готова ко всему и вся, поэтому я просто мотнул головой и был понят — девчонка, как и я, находившаяся в каюте, открыла дверь и пошла к лифту. А уже через полминуты сбежала по аппарели, одарила меня радостной улыбкой, повелительным жестом приказала Ариадне закрыть трюм и потопала к своей «Волне».

По подземному лабиринту космодрома летела следом за моим флаером, зеркаля каждый маневр. В разгонном коридоре шла практически впритирку. А после того, как мы вынеслись на безлимитку, сняла с моего языка очередную мысль:

— То-ор, кажется, тренировки по твоему учебному курсу экстремального пилотажа, наконец, «выстрелили»: я чувствую, что эту машину уже переросла, и жажду пересесть на еще более буйную!

— Ну, и что нам мешает это сделать? — полюбопытствовал я и принялся сводить ее с ума: — Кстати, пересаживаться на серийные машины я не хочу. Так что решил заказать что-нибудь напрочь отмороженное в ателье «Прометей» — уверен, что команда экс-чемпиона Империи по гонкам на спортивных флаерах Богдана Агеева сможет порадовать нас с тобой чем-нибудь эксклюзивным…

— О-о-о… — сладострастно простонала она и, конечно же, спросила, когда мы туда полетим.

— Что значит «когда»? — притворно удивился я. — Буйные флаера нужны, что называется, «еще вчера». Вот мы в «Прометей» и рулим…

…Я, как обычно, параноил, поэтому к знакомому складскому комплексу мы подошли по навигатору и влетели в летный ангар намного «скромнее», чем могли. Играл и внутри: выбравшись на пружинящее покрытие пола, огляделся, как в первый раз, и «не сразу понял», куда идти. Зато потом подхватил Кару под локоток и повел к лифтовому холлу. А через пару минут навелся на девицу лет двадцати, обнаружившуюся за стойкой администратора, мазнул взглядом по бейджику на ни разу не выдающейся груди, поздоровался и изложил свои хотелки:

— Здравствуйте, Елизавета. Мы бы хотели заказать разработку и создание двух эксклюзивных флаеров заметно веселее «Волны» топовой модификации. Но не предельно облегченные, а в максимальной комплектации, с посадочным местом под армейский искин и «сотами» под армейские же «обманки».

Она поздоровалась, мило улыбнулась, «поплыла» взглядом, вероятнее всего, отправляя запись моего монолога кому-то еще, а через несколько секунд озвучила полученный ответ:

— В принципе, «заточить» машины под армейские искины и «обманки» не проблема. Но с вероятностью в сто процентов у вас возникнут проблемы с сертификацией и получением разрешения на эксплуатацию. Кроме того, флаер «заметно веселее» «Волны» получится слишком экстремальным, а значит, без допуска к управлению высшей категории не полетит. И последнее: разработка и создание эксклюзивных машин достаточно дороги.

— С сертификацией и разрешением на эксплуатацию мы разберемся сами. И готовы заплатить не только за сами флаера, но и за скорость выполнения заказа… — заявил я и вывесил перед собой голограмму нужной странички служебного идентификатора. — А допуск к управлению высшей категории, как видите, уже имеется.

Она вгляделась в нужный информационный блок, перевела взгляд чуть выше и… вытаращила глаза:

— Вы — Тор Йенсен, самый молодой сотрудник Службы Специальных Операций за всю историю ее существования и кавалер ордена Святого Георгия четвертой степени⁈

— Что-то типа того… — со вздохом признался я, и обрадовавшаяся девица затараторила, как скорострельная пушка:

— Подождите буквально одну минуту — сюда спустится БогданЯрославович, отведет вас в переговорную, задаст несколько вопросов и, вероятнее всего, предложит два-три фантастически интересных варианта…

Несколько вопросов? Как бы не так: Агеев нас ими просто расстрелял. Более того, ближе к концу затянувшегося «допроса» практически потребовал немедленно связаться с бортовыми искинами наших «Волн», запросить отчет с зубодробительным буквенно-цифровым обозначением и показать ему. Зато после того, как эта просьба была выполнена, удовлетворенно кивнул, заявил, что летать мы однозначно умеем, вывесил над столом сразу три голограммы с изображениями прототипов флаеров, которые могли нам подойти, описал ТТХ каждого, посмотрел на Завадскую и лукаво прищурился:

— Вы, наверное, положили глаз на «Сирену»?

Его заявление было логичным, ведь эта машина выглядела более яркой, быстрой и стильной, а значит, не могла не понравиться девушке. Но Марина была свободным оперативником с соответствующей профдеформацией. Вот и продемонстрировала ее во всей красе:

— Нет, эта игрушка меня в принципе не интересует: если заказывать, то «Бореи». Само собой, если отношение мощности их двигателей к взлетной массе, скороподъемность, маневренность, запас хода и тюнинговый потенциал прототипов не «просядут» при «переносе» в реальные машины.

Богдан Ярославович выпал в осадок, а через мгновение шлепнул себя по лбу и рассмеялся:

— Простите, привык общаться с гражданскими…

Само собой, поинтересовался и моим мнением. После того, как понял, что Марина не в обиде. И получил не самый ожидаемый ответ:

— «Сирена» и «Пересмешник» действительно не зацепили. А вот «Борей» неплох…

Агеев чуть не лопнул от возмущения:

— Всего-навсего «неплох»⁈

— Вы меня не дослушали… — спокойно сказал я, дал ему время прийти в себя и продолжил прерванную мысль: — Судя во-он по тому информационному блоку, вложив в эту машину всю душу без остатка, вы внезапно сообразили, что она получится слишком дорогой, из-за чего никогда не продастся. Поэтому заменили часть материалов чуть более дешевыми, «придавили» движки так, чтобы они «жрали» не «девятку», а «семерку», поменяли «родные» кресла на модные, но менее функциональные, и так далее. Так вот, нам нужны «Бореи», навернутые по самой верхней планке: потребностей у нас очень немного, но экономить на флаерах мы однозначно не будем.

Этот монолог мгновенно переключил бывшего гонщика в диаметрально противоположный режим. То есть, заставил размечтаться и потеряться в своих мыслях. Но мы сидели напротив, поэтому мужчина очень быстро вернулся в реальность и криво усмехнулся:

— Если наворачивать эти машины по самой-самой верхней планке, то они обойдутся вам в девять-десять миллионов каждая.

Я пожал плечами и шокировал его снова:

— Мы заплатим по двенадцать. Прямо сейчас. Чтобы вы либо полностью отложили работу над другими заказами, либо сфокусировали свое внимание на нашем, до предела ужали сроки работ — само собой, без потери качества — и в комплекте с «Бореями» собрали системы фиксации типа «трансформер» для перевозки этих флаеров в трюмах военных кораблей. Причем и по одному экземпляру на борт, и парами. Размеры трюмов я, естественно, сообщу. И еще: вы нас очень обяжете, если сохраните реальные ТТХ наших машин в тайне…

…Из ателье улетели только в восемнадцать пятнадцать. Завадская была довольной до невозможности, ибо на протяжении полутора часов выбирала типы ИРЦ и варианты размещения акустики, общий дизайн салонов и каждый отдельно взятый элемент их оснащения, цвета и оттенки всего, что в принципе могло быть окрашено, стиль компоновки информационных блоков в модулях дополненной реальности системы управления и еще тысячу мелочей.

Не радуйся она всему этому, как ребенок, выбрал бы один из четырех десятков вариантов, изначально предложенных Агеевым, и свалил домой. А так пил свежевыжатый сок, уминал печенье, болтал с Елизаветой, отходившей от нас только за очередной порцией напитков, и даже согласился попозировать для голограммы на стену почетных клиентов ателье.

Увы, печенье голод не утолило, поэтому, вырвавшись на оперативный простор и почувствовав зверский голод, я немного пострадал. Но — молча, ибо Кара продолжала «жить» в «сумасшедшем заказе», делилась впечатлениями и истово благодарила. Как за саму идею, так и за подход к ее реализации.

Унялась только тогда, когда увидела прямо по курсу здание Управления — прервала щебет, деловито сообщила, что готова ко всему и вся, отзеркалила мои маневры, притерла свою «Волну» рядом с моей и неспешно выбралась из салона. Всю дорогу до приемной генерала Орлова изображала императрицу на прогулке. А после того, как рабочий искин начальника ССО пригласил нас в святая святых Управления, привычно сместилась за мое левое плечо. Но это было нормально, поэтому я первым прошел сквозь тамбур, «оценил диспозицию» и замер в трех шагах от стола, за которым восседали Ромодановский-младший и хозяин кабинета.

Цесаревич не стал тянуть кота за причинное место — поздоровался, встал из-за стола и вперил в меня предельно серьезный взгляд:

— Тор Ульфович, вы и ваша напарница оказали Империи очередную неоценимую услугу — загнали руководство ССНА в ситуацию, вынудившую начать переговоры об условиях капитуляции. Повторю еще раз: ваша диверсия заставила Новую Америку закончить войну, что спасло десятки тысяч жизней наших соотечественников. Поэтому от имени и по поручению государя я жалую вас, старший лейтенант Завадская, орденом Святой Анны второй степени и чином капитана…

Как выяснилось сразу после награждения, орден «прилетел» закрытым указом, а чин — открытым. Причем в комплекте с деанонимизацией «Георгия» третьей степени. Поэтому Марина на несколько мгновений впала в ступор. А потом накрыло меня: мне деанонимизировали все того же «Георгия» третьей степени и чин майора, а закрытым указом вручили еще один орден Александра Невского. Только с бриллиантами! В общем, следующие несколько мгновений прошли мимо меня — я более-менее оклемался в начале следующего монолога Ромодановского и обнаружил, что сижу в кресле. В мягком уголке. Справа от Марины. А напротив нас обретаются Игорь Олегович и Геннадий Леонидович. Вот торопливо в слух и превратился:

— … тиражировать ваши навыки. К примеру, убедив начать преподавание в ИАССН. Но стоило посмотреть на эту мысль под всеми остальными углами, как оказалось, что изменение методики обучения Теории выхода на струны гарантированно выйдет боком всей Империи. Просто потому, что удержать это знание в тайне сто процентов не получится, а значит, в какой-то момент нам придется брать под контроль все зоны перехода по пятую категорию включительно, что практически неосуществимо из-за их количества и пусть медленного, но безостановочного дрейфа. Поэтому тиражирования не будет…

После этих слов он помрачнел и криво усмехнулся:

— Кстати, о навыках, подобных вашим. Как выяснилось несколько дней тому назад, личный пилот моего старшего брата был в состоянии затягивать линкоры на струны с коэффициентом сопряжения до двух целых и двадцати трех сотых. Но в мертвой системе, в которой они оказались после экстренного выхода из гипера, имелась лишь чуть более жесткая «двоечка» — с КС два-тридцать семь. И, с вероятностью процентов за девяносто пять, подполковник Камов с ней не справился…

Я опустил взгляд, угрюмо подумал, что в гибели Цесаревича Александра Олеговича косвенно виноваты мои предупреждения, и вздохнул. Что, конечно же, не осталось незамеченным:

— Тор Ульфович, вы сделали то, что должно, а решение затягивать борт на эту струну принял Камов! — лязгнул сталью голоса Ромодановский, потом сообразил, что срывается не на том, извинился за резкость и продолжил свою мысль: — В настоящий момент в Империи нет ни одного пилота, способного затаскивать линкоры на струны жестче «единичек», а те несколько человек, которые уверенно справляются с «Пересветами» и «Ослябями», увы, уперлись в потолки развития этого навыка. Поэтому нам, Ромодановским, по логике, нужен хотя бы один специалист вашего уровня для плавного переучивания на все более и более тяжелые корабли. Но нужен не прямо сейчас, а в будущем. Ибо жизненной необходимости перемещаться по своей территории или летать в другие государственные образования у нас, слава богу, нет…

Тут он сделал паузу и озвучил напрашивавшееся предложение. Причем в очень интересном ключе:

— В общем, если вам или вашей напарнице когда-нибудь приестся образ жизни свободного оперативника, то имейте в виду и в разы более спокойную альтернативу — службу личным пилотом государя…

Впрочем, не обошел стороной и второй очевидный способ решения этой проблемы:

— А еще подумайте, пожалуйста, о возможности обучить кого-нибудь из своей команды. Только имейте в виду, что нам нужны не талантливые пилоты-скороспелки, а личности, на которых можно будет положиться практически в любой ситуации. Причем проверенные в деле…

Последнее утверждение позволяло сделать шаг к реализации нескольких интересных идеек, поэтому я по-ученически поднял руку, получил разрешение заговорить и протянул Цесаревичу информационный носитель, извлеченный из кармана:

— Тут — кое-какие мысли по этому поводу…

Ромодановский не стал откладывать изучение моих предложений на потом — перекачал оба файла в свой ТК, вдумчиво прочитал, подумал, вернулся из дополненной реальности в обычную и уважительно кивнул:

— А что, мне нравится! Так что я проработаю ваши идеи с аналитиками, не сегодня завтра пришлю окончательный вариант и, конечно же, создам все требующиеся возможности. Кстати, если есть еще какие-нибудь предложения, пожелания или просьбы, то не стесняйтесь.

— Просьба, пожалуй, имеется… — заявил я,

сообразил, что опять забыл о титуловании, и исправился: — Ваше Императорское Высочество, мы переросли свои «Волны», заказали флаеры повеселее и хотели бы затолкать в них дубли своих искинов в комплекте с системами сброса «обманок». Ибо считаем два этих узла важнейшими составляющими личной безопасности.

— И в чем проблема?

— В сертификации и получении разрешения на эксплуатацию.

Он повернулся к Орлову, вопросительно мотнул головой, получил ожидаемый ответ, снова поймал мой взгляд и ухмыльнулся:

— Раз этот вопрос принципиально решен, с удовольствием выполняю обещание порадовать вас и вашу команду. Итак, со вчерашнего дня шестым отделом ССО командует бывший заместитель вашего куратора. А Владимир Михайлович, вы и Марина Вадимовна переведены в новый, нулевой, который будет выполнять особо важные задачи там, где потребует ситуация. Далее, вам уже придана ОГСН «Ландыш», а программа обучения ваших друзей и подруг будет скорректирована так, чтобы и они к выпуску превратились в крепких универсалов. И последнее: если в середине июля курсанты первого факультета покажут приличный уровень пилотирования «Мороков», то станут «затачиваться» прямо на «Наваждения».

Глава 27

15 апреля 2470 по ЕГК.

…По дороге домой заскочили на Неглинную и заныкали «компромат» в банковские ячейки, так что в летный ангар «Иглы» влетели «налегке», в темпе спустились в мою квартиру, отжали у Феникса все, что за последние полчаса прибыло по ЦСД, снова вышли в коридор, загрузились в тот же лифт и ткнули в сенсор с цифрой двадцать два.

— От старшей к младшей: Ульяна, Нина, Олеся… — напомнил я за пару секунд до остановки кабинки, выпустил Кару наружу, поудобнее перехватил букеты и вышел следом. К квартире Синицыных подошел первым, засветил личико перед сканером терминала СКД и представился. А уже через несколько мгновений увидел на экране растерянное личико самой мелкой представительницы этого семейства

и улыбнулся: — Привет, Лесь! Гостей принимаете?

Она расплылась в счастливой улыбке и заверещала:

— Теть Марин, к нам Тор Ульфович приехал!!!

Кстати, дверь открывать не стала. Но для нее, пережившей ужасы войны на Твери, это было нормально, поэтому я спокойно дождался появления на экране матушки Костяна и помахал ей рукой:

— Добрый вечер! Гостей принимаете, или как?

Марина Валерьевна радостно охнула и исчезла из поля зрения. А через несколько мгновений, вылетев в коридор, сжала меня в объятиях, как следует расцеловала, в том же режиме «поздоровалась» с тезкой, снова качнулась ко мне, вцепилась в протянутый букет, свободной рукой вытерла увлажнившиеся глаза и знакомо зарулила:

— Ну, что стоим? Марш в квартиру!!!

В прихожей мы попали снова. Но пострадал только я — Петр Ильич от всей души стиснул мою ладонь и приложился к правому плечу. А потом мы навелись на девчонок, обнаружившихся на пороге гостиной, вручили каждой по персональному букету, дали ими полюбоваться и… озадачили значительно серьезнее. Вернее, озадачил. Я. Раздав по коробочке с логотипом, известным всей Империи:

— Сестренкам друга детства самого героического героя всея Вселенной и его не менее героической напарницы невместно ходить с дровами. Поэтому меняйте их на эти коммы и радуйтесь жизни со страшной силой!

— Кстати, отжимать эти игрушки вредно для здоровья… — продолжила Завадская, почувствовав, что старшенькая вот-вот упрется: — На браслете и обратной стороне каждого комма выгравирована дарственная надпись.

Ульяна все равно попробовала заявить, что эти модели стоят, как флаер, но не нашла понимания ни у меня, ни у Марины. Но «лекцию» прочитала она. Ибо разбиралась в вопросе не в пример лучше меня:

— Девчат, комм — это один из маркеров статуса. А для школьников, пожалуй, самый важный. Да, на первый взгляд, вы не имеете права таскаться с настолько дорогими коммуникаторами, ибо мещане. Зато на второй — обязаны. Ибо их вам подарил не кто-нибудь, а кавалер ордена Святого Георгия третьей степени и самый молодой майор Службы Специальных Операций за всю историю ее существования.

— Кавалер ордена Святого Георгия третьей степени⁈ — хором выдохнули старшие, реально вытаращив глаза.

Пришлось отшучиваться:

— На самом деле нас таких двое: им же сегодня пожаловали и Марину. Но она — «всего-навсего» капитан, что звучит не так солидно, как майор.

Марина Валерьевна прыснула и назвала меня балаболом, а ее супруг не успокоился:

— Тор, ты ведь не шутишь, верно?

Я посерьезнел и отрицательно помотал головой:

— Нет, не шучу: мы только с награждения. Правда, ордена завезли в банк, ибо таскать их с собой как-то не хочется…

— … но он может показать вкладку с наградами… — сдала меня Кара. — Или развернуть служебное удостоверение. Кстати, о наградах: девчат, у Тора их аж восемь. И если вы сфотографируете эту вкладку, то, при необходимости, заткнете любого доморощенного «эксперта» по всему и вся. Хотя бы потому, что Йенсен ее практически никому не показывал…

Развернул. И ту, и другую. Ибо наткнулся на умоляющий взгляд Марины Валерьевны и не смог ей отказать. Потом выслушал о-очень теплые хоровые поздравления сначала в свой адрес, а затем и в адрес напарницы, придумал, как переключить внимание Синицыных на другую тему, и… не успел. Так как ко мне «постучался» Клим Тимурович.

Игнорировать его вызов у меня не было моральных оснований, поэтому я извинился перед народом за то, что буду вынужден принять вызов, сказал Маришке, что мне звонит Ахматов-старший, ткнул программным курсором в нужную пиктограмму и поздоровался.

Как оказалось, дед Настены жаждал меня поздравить. С очередным «Георгием» и чином майора. Откуда он узнал о награждении, я, естественно, спрашивать не стал. Но отложил на отдельную полочку памяти тот факт, что у этого аристократа имеются серьезные связи либо в нашем ведомстве, либо в Императорском дворце.

Кстати, наш разговор окончательно развеял последние сомнения Петра Ильича, так что стоило мне закончить, как он снова вцепился в мою ладонь. Но тут меня спасла его супруга — сообразив, что мы все еще торчим на входе в гостиную, она взяла власть в свои руки и погнала всю толпу к столу. А еще через пару мгновений задала Вопрос Вечера:

— Тор, вы голодные?

— Как целая стая волков! — честно признался я, и женщина обрадованно унеслась на кухню. Причем в компании троицы добровольных помощниц…

…Накормили нас до отвала. Потом увели в комнату отдыха, усадили на широченный диван и «атаковали». Первый вопрос задала Марина Валерьевна. В своем любимом стиле:

— Тор, Костик проговорился, что ему подобрали великолепного первого номера, но у меня сложилось впечатление, что этот первый номер — девушка. Это так?

Я утвердительно кивнул:

— Да.

Она мгновенно переключилась в режим строгой мамочки, подалась ко мне и «злобно» прищурилась.

Меня чуть было не кинуло в счастливое прошлое. Но я нашел способ удержаться в настоящем, выдав сразу несколько «военных тайн»:

— Да, конечно — это девчонка из нашей компании. Порядочная, цельная, умная, жесткая, целеустремленная, добросовестная…

— А голография есть?

Показал.

И заставил женщину помрачнеть:

— Она ведь дворянка, верно?

— Верно.

— Значит, никакого напарничества не будет: Костя наверняка уже начал за ней волочиться, ибо красивая, вот-вот перейдет какую-нибудь границу и в самом лучшем случае просто получит от ворот поворот. А в худшем будет убит ее оскорбленными родичами…

Я мысленно вздохнул и постарался ее успокоить:

— Теть Марин, Костя повзрослел, поумнел и стал в разы ответственнее. Кроме того, наша компания неплохо сдружилась. Поэтому даже если ваш сын и задурит, то уже заработанное уважение сгладит или сильно ослабит негативный эффект. Да и я там не просто так…

В то, что Синица способен не задурить в отношениях с девушками, она, естественно, не поверила. Но благодарно улыбнулась и плавно сменила тему — заявила, что сын устроил ей виртуальную экскурсию по квартире, которую ему выделил я, поблагодарила за заботу о «ее бестолочи» и поинтересовалась, правда ли Костик живет в этой квартире еще с двумя парнями.

Я показал ей голографии Матвея и Миши, крупными мазками описал их характеры и дал понять, что эта троица настолько хорошо спелась, что решает любые проблемы сообща.

Тут Синицыной полегчало, и она переключилась на тезку: сообщила ей, что знает меня чуть ли не с пеленок, считает вторым сыном, по-настоящему уважает и… уверена, что я — лучший напарник из всех возможных. Я закатил глаза к потолку, так как решил, что Завадская с удовольствием подхватит эту тему и как следует разойдется. Но не угадал — напарница обошлась всего двумя короткими предложениями:

— Он действительно лучший. Поэтому я от него никуда.

Как ни странно, этот намек был услышан, и Марина Валерьевна решила разговорить Кару иначе — «вспомнила» о том, что общается с капитаном ССО, причем награжденным несколькими боевыми орденами, плавно сменила тему беседы и грустно улыбнулась:

— Я только что поняла, что у вашего чина и честно заслуженных наград есть сразу несколько «обратных сторон». Первая — это цена, заплаченная за геройство. То есть, незаживающие раны на сердце, тяжелые воспоминания и потраченные нервы. Вторая — отношение окружающих: увы, для абсолютного большинства вы — приз, которым можно усилить род, и не более. А третья — это нынешний уровень планки ожидания: если раньше к вам относились, как к обычной аристократке, то сейчас ждут чего-то особенного, а «обычное» уже не ценят.

Марина пожала плечами и сделала небольшой шаг навстречу:

— Все верно. Но мне повезло. И с напарником, и с командой — я общаюсь только с ними, а они видят во мне личность. Кстати, вашему сыну, Косте, тоже нет дела до моей перспективности: я для него — второй номер Тора и подруга.

Синицына обратила внимание на то, что словосочетание «второй номер Тора» прозвучало раньше слова «подруга», поняла, что за этим стоит, и самую чуточку потемнела взглядом. Но расклеиться я ей не позволил — повернулся к девчонкам и начал расспрашивать о новой школе. Причем не формально, на «отвали», а вынуждая колоться. А после того, как составил представление о масштабах их нынешних проблем, задал три уточняющих вопроса:

— Вы завтра к девяти?

— Ага.

— А где находится школа?

— Если смотреть на «Иглу» со стороны озера, то в торце правой части ее основания… — ответила Ульяна.

— То есть, вход и через дом, и через парк, верно?

— Да.

— Отлично! Значит, завтра в восемь сорок пять утра вы должны стоять в лифтовом холле летного ангара: мы с Мариной с шиком доставим вас к школе на «Волнах».

— Летаем мы… энергично! — весело хохотнула Завадская, сообразив, что я задумал. — Так что ваше появление запомнится надолго. Ну, а как отвечать на вопросы особо любопытных личностей, я сейчас расскажу…

…Объяснять Кара умела. И разбиралась в таких тонкостях «предмета», что у меня несколько раз портилось настроение… несмотря на то, что аксиомы поведенческих реакций мелких аристократов излагались с великолепным юмором и вызывали смех. Увы, даже не на втором плане, а на десятом-двенадцатом ощущался не самый приятный опыт, и это ощущение вызывало все усиливающееся желание найти и изувечить ее обидчиков. Или, в крайнем случае, превентивно искалечить тех, кто мог обидеть сестер Чаги— … вернее, уже Синицыных.

Что самое неприятное, это желание никуда не делось и к моменту, когда мы решили, что засиделись, и откланялись — всю дорогу до моей квартиры часть сознания строила планы один злобнее другого и придумывала способы минимизировать наиболее вероятные негативные последствия. Вот слишком поздний входящий вызов и разозлил. Нет, срывать злость на старшем смены службы безопасности «Иглы» я, конечно же, не стал — вежливо спросил, чем обязан, выслушал ответ и преувеличенно медленно повернулся к Завадской. Чтобы удержать лицо:

— Мариш, тут к нам твои родичи пожаловали. Узнали, что мы, судя по всему, в гостях, но до сих пор ждут возможности почтить визитом.

Она потемнела взглядом, как-то уж очень холодно поинтересовалась, кто именно, выслушала ответ и криво усмехнулась:

— Попроси передать, что для этих личностей нас не было, нет и никогда не будет!

А после того, как я выполнил эту просьбу, попрощался с СБ-шником и сбросил вызов, влипла в мои объятия и криво усмехнулась:

— Людмила Вадимовна — моя родная старшая сестра, умопомрачительно красивая и фигуристая девица на три года старше меня. Светлана Павловна — сестра двоюродная. Чуть менее красивая, но значительно более грудастая. А Станислав Павлович — двоюродный брат, отличающийся умением заболтать кого угодно. Кстати, забыла сказать самое главное: обе сестрички — идейные проститутки — уже лет шесть сидят на зарплате деда и раздвигают ноги перед всеми, на кого он показывает пальцем. А цель их прилета объяснять?

Я отрицательно помотал головой:

— Нет. И голографии этих «красоток» тоже показывать не надо — у меня есть ты. А идейные проститутки и непревзойденный эксперт по работе языком пусть валят лесом…

Судя по тому, что Марину мгновенно отпустило, этот ответ лег ей на душу, как родной. Но я был не готов давать шанс ни одному из ее тараканов, поэтому подхватил страдалицу на руки, пошел в сторону ванной и попросил Феникса наполнить джакузи теплой водой. Добравшись до места назначения, поставил пригревшуюся напарницу на пол, раздел и помог улечься на пока еще сухой «лепесток». Потом разделся сам, завалился на свой, притянул Марину к себе и ласково поцеловал в высокий лоб.

Она обняла меня поперек корпуса, пристроила щечку на плечо и, как ни странно, подняла вопрос, никак не связанный с несостоявшимся визитом ее родни:

— То-ор, я тут проанализировала предложения Цесаревича и пришла к выводу, что нам стоит определить потолки своих возможностей и для тяжелых кораблей. На всякий случай. Кстати, придумала и ситуацию, в которой это знание может пригодиться…

Я включил голову и поделился первой же догадкой:

— Новая война или серия диверсий, по итогам которых потребуется срочная эвакуация Императора и его ближнего круга на какую-нибудь другую планету Империи?

— Ага.

Голова продолжала работать, поэтому я увидел и очевидные уязвимости этого способа спасения государя:

— Параметры выхлопа линкора Ромодановского наверняка известны всем заинтересованным лицам. Поэтому противники сосредоточат весь огонь на этом корабле чуть ли не раньше, чем он высунет нос из подземного ангара. Так что, по-хорошему, эвакуацию надо проводить на как можно менее приметной мелочи с мощными генераторами маскировочных полей. К примеру, на наших «Наваждениях».

— Согласна. Однако у Олега Александровича может появиться необходимость показать флаг. То есть, продемонстрировать отвагу, несгибаемую волю или что-нибудь еще. Но пилотов, вытягивающих линкоры на «двоечки», у него нет, а «единички» перекрываются с полпинка.

— Выяснить потолки возможностей действительно надо… — кивнул я, сказал, что мы, вероятнее всего, займемся этим делом летом, а потом спросил, не метит ли она, часом, в личные пилоты Ромодановских.

Вопрос задал с улыбкой, но напарница ответила серьезнее некуда:

— Личный пилот Императора или Цесаревича — это фигура. Причем очень серьезная. А я не люблю ни людей, ни их внимания. Поэтому если мне вдруг надоест образ жизни свободного оперативника, то приобрету себе домик в каком-нибудь богом забытом месте и доживу остаток своих дней там. Кстати, почти уверена, что предлагать этот вариант будущего Даше с Машей тоже бессмысленно. А вот Матвею и Рите — можно. Особенно в варианте «Власьев — первый номер или первый пилот, а Верещагина — второй». Но есть нюанс: если Император заберет эту парочку себе, то с концами. Просто потому, что им надо будет стать секретоносителями другой структуры и другого уровня. И еще: через меня «техника двойного назначения» на сторону не уйдет — я тебе обязана ВСЕМ. Через Дашу и Машу, как мне кажется, тоже. По той же самой причине. А через них, честно говоря, не знаю. И это расстраивает…

Меня тоже расстраивало, так как выкладки Завадской как-то уж очень точно перекликались с моими ощущениями, а последствия бесконтрольного «тиражирования» откровенно пугали. Поэтому я на какое-то время ушел в себя и предельно добросовестно проанализировал услышанное. А потом озвучил принятое решение:

— Торопиться мы не будем: сначала как следует проверим ребят и девчат в экстремальных ситуациях. Благо, Цесаревич нас никуда не торопит.

Она согласно кивнула и закрыла глаза. А после того, как я отправил свои пальцы путешествовать по ее спинке, начала постепенно расслабляться. Через первую Вечность ласково поцеловала меня в дельту — чтобы не шевелиться. Через вторую еле слышно призналась, что ей хорошо. А через третью вдруг напряглась, приподнялась на локте и гневно зашипела:

— Мой дед, паскуда, не смог дозвониться и нашел выход из положения — разблокировал мой старый счет и перечислил на него один рубль, а в графу «Назначение платежа» вписал требование немедленно вытащить его личный идентификатор из черного списка!!!

— Ну, так вытащи… — недобро усмехнулся я и сорвал Марину с нарезки — озверевшая девчонка последовала моему совету, немного подождала, приняла входящий вызов, послушала монолог собеседника секунд десять-пятнадцать, а потом перешла на рык:

— Дед, мне плевать на чувства твоих ручных потаскух,

на твои розовые мечты и на тебя самого! Впрочем, если ты не уймешься и не забудешь о моем существовании, то я сочту твою навязчивость объявлением войны и устрою воздаяние похлеще Большой Голой Прогулки…

Глава 28

18 — 19 апреля 2470 по ЕГК.

…Большую часть времени снижения по «коридору» и полета к ангару в Аникеево мы провисели в планетарной Сети — смотрели видеозаписи с приема в Императорском дворце, на который были вынуждены прибыть новые послы Делийского Султаната и Каганата, оценили те самые нюансы их поведения, над которыми угорали многочисленные комментаторы, и слегка погордились Империей, выстоявшей в кровопролитной войне, переломившей хребет врагу и заставившей его эмиссаров поумерить обычный апломб. А после того, как притерли «Наваждения» к парковочным местам и «огляделись», активировали оптические умножители, рассмотрели маркировки на транспортных упаковках вирткапсул, обнаружившихся у дальней стены помещения, и выпали в осадок. Почему? Да потому, что я заказал и оплатил самые мощные, но гражданские, а эти были армейскими. И, вне всякого сомнения, не из простых. А значит, Цесаревич, заинтересовавшийся моей идеей, дал команду «повысить ставки», и эта команда была выполнена.

Как вскоре выяснилось, Ромодановский скорректировал не только эту составляющую моих планов: в бронированном кейсе, «забытом» на одной из паллет,

обнаружились «лишние» программные оболочки и базы данных, а в коробках второго ряда — пилотские кресла, рекомендации по их монтажу, ИРЦ и стационарные модули дополненной реальности!

Вот мы с Мариной искинами и зарулили — объяснили, что, куда и как устанавливать, описали конечную цель и минут пять-семь понаблюдали за суетой «Техников», выбежавших из трюмов. А когда убедились, что процесс пошел, с чувством выполненного долга загрузились в мою «Волну», вылетели в подземный лабиринт и помчались к КПП.

Вырвавшись на оперативный простор и поднявшись на безлимитку, я набрал полковника Андреева, поздоровался, сообщил, что уже на планете, и поинтересовался, когда он сможет меня принять. Как и следовало ожидать, начальник ИАССН, получивший недвусмысленные распоряжения «от самого» Цесаревича, заявил, что в любое время дня, поэтому я кинул взгляд на экран ИРЦ, на который напарница вывела картинку с навигатора, произвел нехитрые расчеты и заявил, что могу прибыть в штаб академии к шестнадцати десяти.

Семен Сергеевич сказал, что будет ждать. И перевыполнил обещание — встретил нас в приемной, еще раз поздоровался, поздравил, пригласил в кабинет, предложил устраиваться поудобнее, врубил мощную стационарную «глушилку» и превратился в слух.

Получасовой разговор прошел — как выразились бы политики — в теплой и дружественной обстановке: я озвучивал свои хотелки и описывал алгоритмы их реализации, а Андреев либо сходу брал под козырек, либо задавал вопрос-другой и предлагал толковые дополнения, а на самом последнем этапе щедро «нарезал» мне доступов и прямо при нас поднял по учебно-боевой тревоге три первых отделения разных учебных рот первого курса.

Мешать ему реализовывать второстепенную часть наших планов было бы идиотизмом, поэтому мы поблагодарили полковника за помощь, пожелали всего хорошего и откланялись. Следующие минут десять-пятнадцать провели в беседке у штаба — обсуждали на удивление теплый весенний день, лениво наблюдали за структурированной суетой и действовали на нервы служакам, проходившим или пробегавшим мимо. А в шестнадцать пятьдесят восемь — то есть, за две минуты до начала очередного учебного часа — разослал всем членам команды сообщения с Особо Ценными Указаниями:

«Всем привет. В семнадцать десять на ваши ТК прилетят уведомления о получении персональных учебно-боевых задач, трекеры и пачки таймеров обратного отсчета. Спрашивать разрешения покинуть занятия НЕ НАДО — стартуете по полученным векторам и выполняете промежуточные приказы максимально быстро. На этом пока все. Удачи…»

Уведомления о просмотре ОЦУ получил в автоматическом режиме, так что встал с лавочки, подал руку напарнице и неспешно повел ее к летному ангару для личного транспорта преподавателей. Пока шли к «Волне», связался с «Фениксом», выяснил, что «тюнинг» наших МДРК будет закончен в течение двенадцати минут, и «отпустил» очередную мелкую проблему. Потом помог Марине забраться в пассажирское кресло, запрыгнул в свое, поднял флаер в воздух, вывел из помещения и пополз к безлимитке в режиме замотанной домохозяйки. Так как точно знал, сколько времени мои подопечные убьют на выполнение всей последовательности телодвижений, и никуда не торопился.

Ускорился только после того, как увидел на картинке с задней камеры «Нарвал» Костяна, дал другу возможность пристроиться к моей «Волне» и не стал принимать запросы на подключение. До тех пор, пока не пообщался с оперативным дежурным по космодрому и не «протащил» второй флаер в свой ангар. А там принял, дал команду десантироваться из машин и строиться в одну шеренгу, выбрался из салона своей, оглядел строй, образовавшийся похвально быстро, и озвучил очередные приказы:

— Курсанты Темникова, Костина, Ахматова и Синицын — в мой МДРК; вселяетесь в каюты два, три, четыре и пять. Курсанты Власьев, Верещагина, Базанин и Миронова — в МДРК капитана Завадской, принцип расселения тот же. У вас пятнадцать минут на облачение в скафандры из соответствующих шкафчиков и на построение на первых палубах. Табельное оружие — либо на точках крепления скафов, либо на точках крепления комбезов. Время пошло…

…Временной промежуток, выделенный подопечным, позволял очень и очень многое. Поэтому я не только натянул скаф и «заглянул» в шестую каюту, переделанную по моим задумкам, но и пообщался с Мариной, занимавшейся тем же самым в своем «Наваждении». Потом подключился к динамикам двух систем оповещения, вышел на первую палубу, оглядел строй и заговорил:

— Мое кураторство — ни разу не фикция. Поэтому ближайшие пять суток учебные отделения первого и второго курсов первого факультета проведут на тренировочных полигонах, а вы — в боевом рейде на территории Каганата. Да, я знаю, что между нами и этим государственным образованием уже подписан мирный договор, но Служба Специальных Операций выполняет боевые задачи и в мирное время. А теперь немного конкретики. Итак, мы находимся на двух малых диверсионно-разведывательных кораблях «Наваждение» моей двойки. Тут, на первой палубе — шесть кают. Первая, естественно, командирская, со второй по пятую — жилые, а шестая переделана в учебную: в ней установлены две вирткапсулы и три стандартных пилотских кресла, позволяющие входить в систему и подключаться вторым темпом как к пилотскому интерфейсу, так и к интерфейсу оператора систем КТК. Еще две вирткапсулы, только штатные, находятся во второй каюте второй палубы, соответственно, большую часть времени пребывания в гипере вы продолжите занятия по программе ИАССН. За глаза хватит и физической активности — тренировки по рукопашке будут проходить в трюмах, а ассистировать вам будут персональные «Рукопашники» с нестандартными прошивками…

После этих слов я напомнил им, что Даша учится летать по стандартам академии уже целых четыре месяца, Матвей с Мишей — по два с половиной, а Маша, Рита и Оля — месяц, дал понять, что в курсе их нынешних кондиций, и изложил одно из своих решений:

— Поэтому во время пребывания в обычном пространстве, ухода в гипер и выхода из него место курсанта Темниковой в кресле Умника рубки моего МДРК, курсанты Власьев и Базанин будут по очереди работать из кресла Умника МДРК капитана Завадской, а весь остальной личный состав команды будет подключаться к нужным интерфейсам из кресел второй учебной каюты. И последнее. Пока последнее: персональные боевые задачи будут ставиться всем курсантам вне зависимости от факультета. На этом у меня все. У вас пять минут на подготовку ко взлету в уже описанном ключе. Трекеры на подлете. Разойдись…

Как я и предполагал, известие о том, что этот рейд — боевой, мгновенно перестроило мышление подопечных в правильный режим, поэтому, получив новую команду, они расфокусировали взгляды, развернули полученные файлы и унеслись кто куда. То есть, Даша вошла в лифт следом за мной, а после того, как оказалась в рубке, метнулась к креслу Умника, Матвей сделал то же самое на втором «Наваждении», а остальной народ ворвался в учебные «классы», попадал в «свои» кресла, заблокировал замки скафов и поймал подключения к пилотским интерфейсам. Поэтому эта толпа незримо поприсутствовала при моих беседах с оперативными дежурными по космодрому и системе, поняла, как «пробиваются» разрешения на вылет из ангара и групповые «коридоры», увидела, как выглядят последние в модулях дополненной реальности МДРК «Наваждение», «пожила» в картинках со сканеров и выполнила по полтора десятка учебно-тренировочных задач, полученных от Феникса и Ариадны.

Пока мы разгонялись на внутрисистемный прыжок, отвечали на вопросы все тех же искинов, благодаря чему «привязали» теоретические навыки работы с пилотскими интерфейсами малых кораблей типа «Морок» к «Наваждениям». А после ухода на струну поймали файлы с очень серьезными подписками о неразглашении, вдумчиво изучили и подмахнули. Поэтому после возвращения в обычное пространство я со спокойным сердцем толкнул еще один монолог:

— В данный момент мы находимся неподалеку от ЗП-шестнадцать, или зоны перехода первой категории, из которой проще всего уходить на Каганат. Не знаю, насколько хорошо в вас вбили постулаты теории распределения зон перехода в системах разных типов, поэтому помогу запомнить самое главное в предельно упрощенном варианте. Итак, количество зон перехода любых категорий прямо пропорционально суммарной массе свободно движущейся материи. В системах, в которых планеты отсутствуют, как класс, может не оказаться и «единичек», а в многопланетных системах типа Вологды их число не превышает двенадцати. А дальше начинается арифметика: «двоечек», как правило, примерно в полтора раза больше, чем «единичек», «троечек» — в один и семь десятых раза больше, чем «двоечек», и «четверок» в две целые и три десятых раза больше, чем «троечек» и так далее. Поэтому общее количество зон перехода достаточно велико. Что, с учетом постоянного смещения масс, вынуждает даже самые богатые государственные образования закрывать лишь те зоны перехода, через которые прыгает основная масса пилотов.

Закончив со вступлением, я заставил замигать все метки на картинках со сканером и продолжил объяснения:

— Стандартный вариант контроля движения через зону перехода во время войны выглядит именно так: область схода со струны закрыта облаком масс-детекторов, по периметру висят минные кластеры, а где-то рядом болтается патрульная группа, как правило, состоящая из пяти кораблей. Мы видим метки четырех — легкого крейсера, постановщика помех, минного заградителя и сторожевика. А пятый борт — вероятнее всего, МРК — прячется под «шапкой» и сканирует пространство в обычном режиме…

На этом этапе я прервал монолог, дал искинам потерроризировать народ вопросами по алгоритмам работы каждого корабля патрульной группы, кинул взгляд на пиктограммы, меняющие цвет в зависимости от точности ответов, убедился в том, что мои подопечные учатся достаточно добросовестно, и перешел к последней части объяснений:

— А теперь внимание. В стандартном режиме ухода на струну группами кораблей достаточно синхронизировать все бортовые искины и с их помощью задать вектор разгона, его длительность и время автоматического отключения гиперпривода. А при уходе на «единичку» можно вообще не напрягаться — эта струна ИИ не «убивает», поэтому они справляются с задачами в разы лучше нас, людей. Но мы предпочитаем прыгать в другом режиме. Поэтому в данный момент МДРК капитана Завадской пристыковывается к моему. А после того, как закончит, мой искин отцентрует массу получившейся «связки» кораблей и скорректирует вектор мощности антигравов. В принципе, у нас с вами вот-вот появится возможность быстренько перебраться с корабля на корабль, но мы — в рейде, а вирткапсул — всего восемь, поэтому развлечения отложим на потом. И последнее: заходить в Каганат через «единичку» мы, естественно, не будем, ибо нас гарантированно засекут масс-детекторы, что автоматически создаст проблемы. Поэтому в гипере мы проведем только девятнадцать часов и вот в каком режиме: первые четыре вы проваляетесь в вирткапсулах, выполняя задачи по тактике проведения диверсионных операций, пятый час убьете на ужин и общение друг с другом, следующие восемь посвятите сну, в потом позавтракаете и вернетесь в вирткапсулы…

…Маша проснулась за час до общего подъема, «постучалась» ко мне в ТК и напросилась в гости. Я мысленно порадовался продемонстрированному навыку обходить препоны «огородами», сообщил, что разблокировал дверь в мою каюту, встал с кровати, натянул шорты, услышал шелест открывающейся створки, развернулся на месте и мысленно хмыкнул — Костина примчалась ко мне в футболке как бы не на голое тело. Видимо, решив, что я могу переиграть свое решение. Не задурялась и другими правилами поведения — сходу повисла на шее и расцеловала, поздравила с получением новой награды и чина, причем вкладывала в каждое слово столько души и тепла, что я поплыл, а потом так же эмоционально поблагодарила за все, что я для них делаю, и протараторила забавное обещание:

— Я понимаю, для чего вы с Мариной держите дистанцию в боевом рейде, считаю это правильным и сделаю все возможное, чтобы мое мнение разделили и все остальные. Кстати, Даша того же мнения: написала, что это отношение только выглядит перебором, а на самом деле — настоящая забота. И еще: мы вас любим. Очень-очень. И ждем не дождемся «мирных» выходных, чтобы дать это почувствовать…

Все это было произнесено на полном серьезе, поэтому я коротко кивнул и выдохнул одно-единственное слово:

— Спасибо…

Она засияла, «нагло» обняла, еще раз поцеловала в щеку, заявила, что не хочет спалиться, ускакала к себе и, видимо, сходу порадовала Дашу, так как буквально через минуту ко мне «постучалась» и та.

Я рассмеялся, пригласил ее «в гости», натянул футболку и был атакован по второму разу. Практически в том же ключе. Хотя нет, не в том: расцеловав меня от всей души, Темникова не стала расцеплять «захват» на пояснице — уставилась в глаза, радостно толкнула теплую поздравительную речь, заявила, что плавится от гордости, и призналась, что соскучилась до безумия. Причем и по мне, и по Марине, и по нашим посиделкам. А потом «охамела». Вконец:

— Кстати, выражение «до безумия» отнюдь не метафора: мне настолько не хватает тебя и твоей верной подружки, что раньше, чем через пять минут от тебя не оторвусь!

В характере этой девчонки я разобрался достаточно неплохо, поэтому подобрался, подхватил ее на руки, сел накрай кровати, усадил страдалицу к себе на колени, прижал к себе и потребовал рассказывать.

— Этот разговор — не на пять минут. И даже не на пятнадцать-двадцать… — мрачно вздохнула она.

— Поэтому отложим до конца рейда. А пока просто позволь об тебя погреться, ладно?

Вместо ответа я запустил пальцы в волосы на ее затылке и начал ласково разминать мышцы шеи. То, что такие прикосновения приятны, почувствовал практически сразу. Но до трапеций «добрался» только минут через пять. Еще через пять провел ладонью от темечка до поясницы. И был понят:

— Спасибо, Тор — мне полегчало. И будущее пугает значительно меньше. Так что я побежала «просыпаться». Кстати, как свяжешься с Карой, передай, что мы с Машей страшно страдаем из-за того, что не можем потискать и ее…

Передал. Через полчасика после общего подъема. Во время завтрака, проведенного в компании ее голограммы, обсудил «предрассветные» визиты, согласился с предложением вкладываться в этих девчонок «сверх плана», и определился с конкретикой. Но следующие пять часов посвятил Синицыну — первые два потерроризировал его рукопашкой, как в старые добрые времена, а все остальное время изображал охраняемую персону и помогал шлифовать технику сбивания тоннельного зрения одиночному злоумышленнику.

Увы, потом о себе напомнил главный таймер обратного отсчета, поэтому мы с «телохранителем» разбежались по каютам, быстренько натянули скафы и вышли на первую палубу. Только Костя сходу унесся в шестую каюту, а я поднялся в рубку, дождался появления чуть замешкавшейся Даши, одарил ее ободряющей улыбкой, подключился к динамикам системы оповещения и заговорил:

— Дамы и господа, через шесть с половиной минут мы сойдем со струны в мертвую систему, «смежную» с системой Шираз, и проведем практическое занятие сразу по нескольким учебным дисциплинам. То есть, отсканируем всю систему, вдумчиво проанализируем распределение масс, определим области интерференции полей Канта-Андерсона, выясним, через какие зоны перехода можно прыгнуть в Шираз, и рассчитаем характеристики разгона для каждой удобной струны. И да: этим делом будут заниматься абсолютно все. Ибо, как говорили наши предки, спасение утопающих — дело рук самих утопающих, а значит, и аналитик нашей команды, и его личный телохранитель, должны быть в состоянии в случае чего вытащить, к примеру, дурных шпаков даже из такой жуткой задницы…

Глава 29

20 — 21 апреля 2470 по ЕГК.

…В Шираз просочились через слабенькую «троечку», тем самым, дав подопечным прочувствовать все удовольствие от процесса. В области выхода из прыжка никого, конечно же, не оказалось, но мы все равно ушли к планете по-боевому — то есть, вернулись в обычное пространство чуть раньше, чем требовалось. А после того, как «огляделись» и встали на курс подхода, я снова взял власть в свои руки и озадачил народ по полной программе:

— Дамы и господа, мы приближаемся к одной из приграничных планет Великого Тюркского Каганата. Население тут не такое состоятельное, как в метрополии, тем не менее, наверняка приобрело на аукционах не одну сотню наших соотечественниц. Нам с капитаном Завадской это не нравится, поэтому мы решили соединить приятное с полезным. То есть, выкрасть некоторое количество нынешних наложниц, жесточайшим образом наказать их хозяев и позволить вам попробовать себя в роли свободного оперативника не в виртуальной реальности, а в самой, что ни на есть, настоящей. Боевая задача одна-единственная, но решать ее вы будете индивидуально. Вернее, взаимодействуя только с бортовыми искинами. Поэтому к концу первого этапа тренировки у нас с капитаном Завадской должно появиться по четыре алгоритма поиска мест содержания наших соотечественниц. Чтобы мы их проверили на деле и позволили тем, чьи методы окажутся действенными, приступить ко второму этапу — разработке плана похищения своих «крестниц», наказания их хозяев и ухода с планеты. А теперь вдумайтесь, пожалуйста, в два нюанса, которые необходимо учитывать с первой и до последней секунды этого практического занятия. Нюанс первый: наши «Наваждения» будут работать в автономном режиме, а значит, любая проблема, созданная одним, гарантированно ударит по второму. Нюанс второй: любая проблема, созданная нами, выйдет боком всей Службе Специальных Операций, а значит, и нам с капитаном Завадской. На этом все. Мы переходим в автономный режим и разлетаемся на разные высокие орбиты, а вы включаете головы и вступаете в диалог с искинами…

Ни в какую автономку мы, естественно, не уходили — висели вторыми темпами в пилотских интерфейсах подопечных, отслеживали ход их мыслей и обменивались фрагментами самых интересных разговоров по МС-связи. Увы, рабочих решений было предложено… хм… всего «полтора»: Миша и Рита абсолютно независимо друг от друга додумались до анализа информации в открытых каналах связи, но перечислили разные критерии поиска, Настена, Даша и Матвей сочли необходимым искать не уже проданных девушек и женщин, а аукционные дома, торгующие живым товаром. А остальные… остальные были уверены, что задача решается в лоб. К примеру, снижением к местной столице, включением биосканеров над районом проживания местной знати и анализом особенностей поведения силуэтов.

Последний «вывих» мировосприятия надо было лечить, поэтому Феникс по моей просьбе сгенерировал три учебно-боевые задачи для вирткапсулы, в которых это решение приводило к серьезнейшим проблемам, начинавшимся, к примеру, с совершенно случайного столкновения гражданского флаера с «Наваждением», болтающимся под «шапкой», и опосредованно загнал всех «мыслителей» в ими же придуманные ситуации. Ну, а тем, кто старался, дал возможность изучить материалы, реально собранные по их методикам.

Следующие два часа мы с Карой провели в блаженном безделье. Зато потом ткнули подопечных в первую общую ошибку — подошли к средним орбитам по траекториям захода на столицу, предложенным исполняющими обязанности свободных оперативников, показали сеть масс-детекторов, все еще висящую над этой частью Шираза, и объяснили, чем закончится попытка снижаться «напролом».

Прониклись все. Поэтому «помогли» нам найти достаточно большие лакуны и, заодно, скорректировали принципы полета в атмосфере с учетом ни разу не нулевого шанса подставиться под «таран» самолетов и флаеров.

Проработав на практике и этот вопрос, подошли к предместьям Загроса, дали подопечным полюбоваться «шатром» из воздушных трасс, накрывавшим столицу почти целиком, и поставили задачу проработать траектории захода на каждый из восьми объектов, которые было необходимо посетить. О том, что в этом городе — ранний вечер, не напоминали. И правильно сделали — во всех полученных выкладках отмечалось, что выдвигаться к целям надо после двух ночи по местному времени. Поэтому мы с Карой отвели борта к ближайшим горам,

заныкали в подходящих ущельях, и отправили «учеников» отдыхать…

…К первому объекту — аукционному дому «Тиразис», выбранному в качестве цели Дашей — полетел я. А Марина повела свой МДРК к другому — «Дераку» — «понравившемуся» Матвею. Свои «Наваждения» вели так, как привыкли. Поэтому добрались до по-восточному красивых комплексов зданий без приключений, притерлись к кронам деревьев в частных парках и спустили с поводков кластеры искинов.

Гражданские аналоги против наших не потянули — напрочь задавились, взломались и перепрограммировались за считанные мгновения. Так что мы с Карой получили доступы к камерам СКН и, быстренько пролистав картинки, нашли требуемое. Причем сразу в нескольких вариантах. Вот по психике подопечных и шарахнули — позволили им увидеть, на что способно зверье в человеческом обличье. Само собой, внимательнейшим образом отслеживали показания медблоков скафандров, поэтому я заговорил сразу после того, как девчата справились с тошнотой и озверели:

— Как видите, мир между Империей и Каганатом не отменяет насилия. К примеру, охранники аукционных домов, торгующих живым товаром, тешут похоть так, как подсказывает извращенная фантазия. Как вы считаете, эти твари заслуживают прощения?

— НЕТ!!!!!! — хором выдохнули все восемь человек.

— Мы тоже так считаем. Поэтому… курсанты Темникова и Власьев: вы запускаете дроидов в здания и контролируете процесс; Миронова и Костина: ваша задача — спуститься в трюм и приготовиться к приему спасенных; все остальные наблюдают за зачисткой здания вторым темпом…

На самом деле дроидами управляли не Даша и Матвей, а наши искины. Поэтому «Буяны» систематически демонстрировали картинки, от которых мутило даже меня. То есть, сначала насилие «в упор», причем во всех его неприглядных подробностях, а затем, все так же, «в упор» — и персональные воздаяния. То есть, смерти насильников от попаданий крупнокалиберных игл. И если первого было сравнительно немного из-за того, что большая часть живого товара ушла с торгов в ночь с пятницы на субботу, зато в дежурных сменах СБ «Тиразиса» было шестнадцать человек, а «Дерака» — двадцать один. Так что первые «эмоциональные качели», на которых я прокатил команду, получились с перекосом. А вторые… вторые «зафиксировали» правильность проявленной жесткости. Как? Да очень просто: после того, как все сотрудники аукционных домов были уничтожены, я отправил подопечных «на помощь» Оле и Маше. Встречать и успокаивать спасенных девушек, поднимаемых на борт «Техниками», выдавать белье, комбезы и полотенца, провожать в каюты и так далее. Так что народ насмотрелся на слезы благодарности, наслушался кошмарных рассказов о жизни в плену и почувствовал, что эта акция была нужна не Большому Начальству, не преподавателям ИАССН и не нам с Карой, а вполне конкретным соотечественницам.

Ну, а мы тем временем подняли «Наваждения» в космос, разогнали на внутрисистемный прыжок и ушли к «нашей» зоне перехода. Там провисели до тех пор, пока Миронова, Костина, Верещагина и Ахматова не уложили самых нуждающихся спасенных в медкапсулы и не отправили в медикаментозный сон остальных. А потом я подключился к динамикам систем оповещения обоих кораблей и устроил небольшой разнос:

— Дамы и господа, вы запороли обе первые боевые задачи… еще на этапе планирования — не подумали о том, что похищение наших соотечественниц

надо как-то выдать за происки конкурентов, а значит, подставили нас и наше ведомство. Говоря иными словами, не позаботься о решении этой проблемы мы с капитаном Завадской, на Ширазе вот-вот началось бы расследование, которое, в конечном итоге, закончилось бы вручением ноты протеста Олегу Третьему. Кроме того, это самое расследование гарантированно обнулило бы наши шансы спасти кого-нибудь еще. Поэтому я считаю, что вам необходимо как следует обдумать ошибки и подтянуть теорию. Вот и принял решение возвращаться в ППД. Так что мы начинаем разгон для ухода на струну третьей категории. У вас десять минут на фиксацию скафов в креслах. Время пошло.

Помрачнели. Все до единого. Но дисциплинированно поднялись кто в рубки, кто в шестые каюты, уселись на свои места и выполнили распоряжение. Следующие полчаса «наслаждались незабываемыми впечатлениями» и, в то же самое время, сосредоточенно думали. А после того, как мы с Мариной перевели борта в зеленый режим, начали «стучаться» в лички и задавать одни и те же вопросы.

Ко мне первой «постучалась» Маша. Поэтому я начал долдонить почти одно и то же в ответ на ее монолог:

— Да, ты права: мы могли ткнуть вас носом и в эту ошибку, а потом дать возможность спасти кого-нибудь еще. А еще — чисто теоретически — могли зависнуть в Каганате на месяц-другой, облететь все обитаемые планеты и, в конечном итоге, вернуть в Империю девушек по пятьдесят-семьдесят. Но есть нюанс: мы действуем вне правового поля, поэтому не имеем права светиться. А теперь вдумайся вот во что: объяснить одновременные нападения на два аукционных дома происками конкурентов вполне реально…

— … а если бы мы наведались еще в шесть особняков местных богатеев, то местные силовики вспомнили бы, что Шираз — система приграничная? — воскликнула она.

— Ага.

— Получается, что ты изначально планировал провести всего по одной акции каждым кораблем, а сейчас нас просто воспитываешь?

— Да.

— Все, теперь поняла. Большое спасибо…

Костя, попросивший объяснений вторым, задал тот же самый вопрос, получил тот же самый ответ и попробовал упереться, так как жаждал крови и не хотел понимать, что одноразовая провальная акция поставит крест на всех остальных. Впрочем, в какой-то момент я все-таки достучался до его разума, и он сник:

— Ты прав, Тор. Но принимать эту правоту невыносимо больно…

Ахматова, как и полагается толковому аналитику, просчитала как бы не все мотивы моего решения, но сочла необходимым убедиться, что ничего не упустила. А в самом конце беседы выдала занимательный монолог:

— Толковый способ притравить нас к крови: после того, как ты показал нам настоящее насилие, я была готова рвать глотки этим похотливым тварям голыми руками. И наверняка пережила бы первое убийство с минимальными рефлексиями. Впрочем, больше всего мне понравилось другое: я увидела, ради чего пришла в ССО, и чувствую, что это решение было правильным…

А «финальные» откровения Даши испортили настроение:

— Откровенно говоря, я занялась боевыми искусствами только из-за того, что практически каждый день слышала отзвуки так называемого бытового насилия, а раз в неделю-другую видела, что оно такое. Увы, в прошлом году до меня вдруг дошло, что в мире, в котором главы дворянских родов в своих родах равны богам, и стало страшно жить. Потом ты забрал меня на Индигирку, и страх, вроде как, прошел. Но лишь до недавнего звонка моего ублюдочного деда. А тут, на Ширазе, я вдруг поняла, что насильники смертны. И… хочу их убивать. Как опосредованно — то есть, через штурмовых дроидов — так и своими руками. В общем, я очень-очень надеюсь, что этот рейд был не последним…

Да, закончив говорить, девчонка спокойно встала с кресла Умника и пошла к лифту, но я счел необходимым выяснить, что за хрень ей наговорил дед, поэтому попросил не торопиться, в приказном порядке отправил Машу, Настю и Костю в вирткапсулы, подождал, пока все трое начнут выполнять первые боевые задачи, и заявил Темниковой, что буду ждать ее в своей каюте через десять минут и не в скафандре.

Пришла. Переступив через порог, на мгновение застыла, затем доперла, по какой причине я мог вырубить весь верхний свет, грустно улыбнулась и опять забила на правила приличия — улеглась рядом со мной и попросила себя обнять. А потом закрыла глаза и мрачно вздохнула:

— Про домашнее насилие я уже говорила. И ты, наверное, догадался, что насильник, о котором я упомянула — мой родной дед. Тот самый, который до недавнего времени называл меня любимой внучкой… тогда, когда это было выгодно. Поэтому продолжаю с этого момента. Итак, я не знаю, для чего ты ему нужен, но за двое суток до нашего вылета в этот рейд он прилетел в Усть-Неру, позвонил мне и выставил ультиматум — заявил, что либо я перестаю артачиться, отдаюсь тебе в течение недели-двух и, тем самым, создаю ему возможность тебя шантажировать, либо превращаюсь в его подстилку. А для того, чтобы окончательно сломать, дал понять, что раз война фактически закончена, значит, ценность свободных оперативников вот-вот упадет почти до нуля. Ведь они превратятся в своего рода таксистов для ОГСН. Так что курсанты первого факультета, коих набрали слишком много, станут только мешать. Поэтому меня ему отдадут с радостью. Особенно после того, как он воспользуется самыми серьезными связями…

После этих слов она зябко поежилась и открылась еще сильнее:

— Страх перед ним — из очень глубокого детства. Поэтому парализует. Вот меня и трясет…

Темникову действительно затрясло. Поэтому я забил на свои принципы, повернулся на бок, прижал ее к себе, начал гладить закаменевшую спину и заговорил:

— Даш, он переоценивает свои возможности: тебя, члена моей команды, ему никто не отдаст. Скажу больше: первая же попытка тебя к чему-нибудь принудить подставит твоего деда под воздаяние масштаба Большой Голой Прогулки. Кстати, ты записала разговор, в котором этот урод угрожал тебе изнасилованием?

Она отрицательно помотала головой:

— К сожалению, он далеко не дурак. Поэтому набрал меня с краденого коммуникатора, использовал скремблер и «левую» аватарку, а самые важные тезисы объяснял иносказаниями, понятными только членам основной ветви рода. Так что смысл его угроз я передала своими словами.

Я мысленно обозвал Темникова-старшего старым похотливым козлом

и пожал «верхним» плечом:

— Что ж, раз с этой стороны его не достать, значит, спровоцируем на действие иначе. Но спровоцировать мгновенно не получится, поэтому первое, что ты должна сделать — это заблокировать возможность принимать вызовы от идентификаторов не из белого списка и оставить в последнем только нас…

— Уже… — вздохнула она. — Но он — очень изобретательная личность…

— Даш, ты не понимаешь: он потерял берега и попер против Системы. Поэтому в этой ситуации концепция «Первого среди равных», позволяющая главам родов чувствовать себя почти равными Императору, уже не сработает: твоего деда показательно вывернут наизнанку. Чтобы не создавать прецедент.

— Из-за курсантки, потерявшей ценность? — с надеждой в голосе спросила она, и я рассмеялся:

— Солнце, это его трактовка ситуации. А теперь давай включим голову и посмотрим, как обстоит дело в реальности. Начнем с самого простого. Открой глаза, оглянись и скажи, как много, по-твоему, в Империи боевых кораблей с такими командирскими каютами?

Тут нервная дрожь заметно ослабла, и Темникова тихонько хихикнула:

— Всего два?

— Скорее всего, да. Поэтому продолжаем. Какой смысл позволять мне забирать тебя в Шираз и прикрывать твое отсутствие на планете отправкой на полигоны курсантов двух первых курсов, если ты потеряла ценность?

— Пожалуй, никакого… — после недолгих раздумий признала Даша, и я шарахнул «главным калибром»:

— Сколько времени прошло между вашим рассказом о сливе «жесткой эротики» и вызовом девчонок на Белогорье?

Тут ее пониманием и накрыло:

— Учитывая проблемы с коммуникацией между планетами и разницу во времени между Новомосковском и Усть-Нерой — практически нисколько. А значит, твое слово имеет очень солидный вес!

Я подтверждающе кивнул, хотя это было не так, и подтолкнул ее еще к одному нужному выводу:

— И последнее: как ты считаешь, я воспользуюсь своими возможностями для того, чтобы помочь ослепительной красотке из своей команды?

— А ты считаешь ослепительной красоткой из своей команды и меня? — ехидно спросила она, чуть-чуть приободрившись. Пришлось наносить удар милосердия:

— Конечно. Иначе не распустил бы руки…

Глава 30

22 — 23 апреля 2470 по ЕГК.

…В Аникеево сели в двадцать три двадцать семь по местному времени. Не успели вырубить движки, как в ангар влетели два «Дредноута» с наглухо затемненными фонарями, подождали, пока «Наваждения» опустят аппарели, и переместились к ним. Потом наружу выбрались смутно знакомые здоровяки в гражданке, дождались появления спасенных девушек, мягко поздоровались, проводили до флаеров, помогли забраться в салоны, пожали руки Синицыну и Власьеву, изображавшим провожатых, почти одновременно повернулись к «Наваждениям», демонстративно отдали честь и тоже исчезли в машинах.

— Как считаешь, им помогут по-настоящему, или по самому минимуму? — внезапно спросила Даша, продолжавшая сидеть в кресле Умника.

— По-настоящему. Без вариантов… — ответил я, счел, что это объяснение получилось недостаточно информативным, и добавил: — Война закончилась, а значит, началась Большая Политика. И в ней мелочей нет. А тут — подданные Императора, героически спасенные из плена свободными оперативниками Службы Специальных Операций или, как вариант, курсантами ее академии…

— Все, поняла: если им помочь недостаточно добросовестно, то это будет обязательно вменено нам в вину… — вздохнула она, дождалась исчезновения «чужих» флаеров и превратилась в слух. Вовремя: я подключился к динамикам системы оповещения обоих кораблей и поставил последнюю «боевую задачу» этого дня:

— Дамы и господа, в двадцать три пятьдесят вы должны стоять в общем строю перед кораблями. Форма одежды — комбезы…

Мы с Карой не торопились. Поэтому спустились по аппарелям самыми последними, остановились перед идеально ровной шеренгой, и я толкнул еще одну речь. Тоже совсем короткую:

— Рейд закончен. Можете расслабиться. Отвозить вас в академию прямо сейчас не вижу смысла, поэтому летим домой. По машинам!

Строй мгновенно смешался, и расслабившийся народ унесся набиваться в Синицынский «Нарвал». Ну, а мы спокойненько загрузились в мою «Волну», первыми вылетели в коридор, подождали ведомого, сдали ангар под охрану и понеслись к КПП. Кстати, конференцсвязь я не организовывал — хотел дать двум половинам команды пообщаться друг с другом. Поэтому весь перелет до дому болтал с Завадской. Зато после десантирования в летном ангаре дома привлек к себе внимание и задал вопрос не «командирским» голосом:

— Народ, ужинать будем, или как?

Намек был понят влет, поэтому «народ» радостно взвыл:

— Да!!!

— Тогда спускаемся ко мне и отрываемся в полный рост…

Спустились, вломились в квартиру, всей толпой рванули к терминалу ЦСД и быстренько назаказывали всякого-разного. Счет и доставку оплатил я, «раскидал» таймеры обратного отсчета по всем ТК, чтобы не отвечать на одни и те же вопросы, добрался до «своего» кресла, убедился в том, что дамы уже расположились на любимых местах, сел и вопросительно уставился на Костю, поднявшего правую руку.

— Тор, а когда следующий рейд?

— Пока не решил… — честно сказал я. — Но однозначно не на этой неделе: к середине июля вся ваша шайка-лейка должна уверенно летать на «Мороках», а такая практика вправляет мозги в другом ключе.

— На мой взгляд, сразу в нескольких… — заявил Власьев.

— И мотивирует… — поддержал его Базанин, сделал небольшую паузу и удивил: — Поэтому огромное вам спасибо. От имени всей пока еще дурной, но благодарной компании.

— Пожалуйста… — с улыбкой ответил я, а Завадская подтверждающе кивнула, и народ, почувствовав «слабину», начал заваливать нас вопросами.

Терроризировал до прибытия первых контейнеров ЦСД, а потом с тем же энтузиазмом перекидал все доставленное из ресторанов на стол, открыл бутылки с напитками, сгонял помыть руки, занял свои места и уставился на меня.

Пришлось поздравлять. С боевым крещением. А потом «прибивать» демонстрацией фрагмента сообщения Цесаревича, в котором Ромодановский благодарил весь личный состав моей команды за службу Империи. Кстати, проняло даже Костину с Верещагиной, уже общавшихся с Игорем Олеговичем лично. А остальных ребят и девчат, привыкших считать наследника престола кем-то вроде небожителя, впечатлило до невозможности. Слава богу, голод и умопомрачительные ароматы съестного быстро вернули их в относительную норму, а уже через несколько минут эмоциональный шок канул в забвение.

Во время трапезы, в основном, ели. А после того, как «добили» десерты и сыто откинулись на спинки кресел, парни решили продолжить террор, но были прерваны буквально через несколько минут:

— Народ, я подниму вас в семь ноль-ноль, чтобы вернуть в академию к утреннему разводу. Дальше объяснять?

Большая часть отрицательно помотала головой и начала выбираться из-за стола, меньшая ограничилась односложным ответом, а Миша выпендрился:

— На мой взгляд, изображать группу, с вечера пятницы убивавшуюся на полигоне, лучше всего после бессонной ночи. Но раз мы тебе надоели, зна— …

— Ох, кто-то у меня сейчас дошутится… — пригрозила Даша, а Матвей отвесил другу легкий подзатыльник, вздернул на ноги и напомнил о боевой задаче номер один:

— К середине июля мы должны уверенно летать на «Мороках». Причем все. А Рита, Маша и Оля перевелись на первый факультет всего месяц тому назад. В общем, прекращай валять дурака — нам реально пора ложиться спать.

Перестал. И даже первым вышел в коридор. Ну, а мы, жители тридцать пятого этажа, проводили всех остальных до лифта, «посадили» в кабинку и пожелали добрых снов. А после того, как закрывшиеся дверцы отсекли от нас убывающую часть команды, Костина сделала шаг в сторону, чтобы оказаться точно передо мной, молитвенно сложила ладони перед грудью и изобразила тяжелый вздох.

— А если словами? — бесшумно проартикулировала Марина.

— Мы соскучились. До безумия. И жаждем посиделок… — так же тихо начала Маша,

а Даша закончила:

— … длительностью хотя бы в час. Не отказывайте нам, пожалуйста!

— И… каких именно? — полюбопытствовал я.

Они признались, что уже которую неделю мечтают поваляться с нами в джакузи, дождались моего кивка, засияли, протараторили, что скоро прибегут, и умчались за купальниками.

— Судя по всему, мечтали поваляться не где-нибудь, а у тебя. И я их понимаю… — преувеличенно серьезно заявила Кара и потребовала зарулить Фениксом.

Зарулил. То есть, дал команду наполнить джакузи, наведался в свою гардеробную, разделся, натянул плавки, накинул банный халат и отправился в ванную. А там наглухо затемнил окна, вырубил верхний свет, включил две «потайные» световые панели, счел полумрак уютным, и забрался в полупустое джакузи. Когда на пороге нарисовалась Марина, полюбовался ее фигуркой, помог спуститься ко мне и шепнул на ушко, что тоже соскучился до безумия.

— Сведешь с ума — отдамся прямо при девчатах! — выдала она, вроде как, в шутку, но с таким буйным желанием в глазах, что я предпочел не будить лихо, пока оно тихо. В смысле, помог ей устроиться напротив моего любимого места, улегся сам и заговорил на очень нейтральную тему — вспомнил ответ Цесаревича на наш видеоотчет о боевом крещении команды:

— Судя по первой трети монолога Олега Игоревича, он решил вырастить команду, преданную лично ему.

Кара сказала, что у нее сложилось такое же ощущение, и порадовала еще одним выводом, перекликавшимся с моим:

— Знаешь, если бы он торопился, то я бы, наверное, здорово напряглась. А Цесаревич, вне всякого сомнения, играет вдолгую…

Фраза «…и затачивает нас не против родного отца…» не прозвучала, но я был готов поставить голову против пустой бутылки, что имелась в виду. Вот я и кивнул. Медленно. Чтобы согласиться именно с этим нюансом. И был понят:

— Определенно, мы с тобой — напарники, каких поискать…

— Так и есть… — хихикнула Даша, первой влетевшая в помещение, на бегу сняла халат, забросила на стекло душевой кабинки, подпрыгнула и рухнула в воду «бомбочкой».

К этому времени джакузи наполнилось, поэтому попа не пострадала. Зато минималистичный верх от купальника не удержал тяжелую грудь, и я получил возможность оценить ее красоту. Хотя нет, не так — я зажмурился практически мгновенно. Но картинка все равно отпечаталась на сетчатке. Несмотря на полумрак и не очень удачный ракурс. Вот ее и «рассмотрел».

— Тор, ты тактичен. И это приятно… — заявила Темникова и продолжила «не в ту степь»: — … но только в теории…

— … а на практике нам нравится, когда ты нами любуешься! — поддержала ее Маша, судя по всему, успевшая нарисоваться на бортике, и весело добавила: — Говоря иными словами, Даша жаждала услышать красивый комплимент, а я — получить мотивацию повторить ее подвиг!

Тут Марина жизнерадостно расхохоталась, и я решил не строить из себя святошу. Поэтому притворно вздохнул:

— Девчат, это был не такт, а попытка уберечь зрение от ослепительной красоты…

— Совсем другое дело! — довольно мурлыкнула Костина и продолжила дурить: села справа от меня, привалилась к плечу и вытребовала к себе Кару, заявив, что действительно соскучилась и жаждет потискать. Темникова тоже плеснула воды на ту же мельницу — подняла мою напарницу с нагретого места, обняла, звонко поцеловала в щечку, «передала» подружке и с чувством выполненного долга отзеркалила ее позу. Потом нахально влезла под руку, вцепилась в пальцы, вытянула ножки и рассмешила:

— Кстати, Тор, планируя этот рейд, ты не учел один маленький, но очень важный нюанс: мы с Машей привыкли спать с тобой и Мариной, поэтому в других каютах нам некомфортно!

— Угроза отшлепать не сработает… — авторитетно заявила Завадская, как только мы отсмеялись. — Ибо подставит, не задумываясь!

— Я бы тоже подставила, не задумываясь… — «призналась» Костина, а уже через мгновение посерьезнела: — Ребят, с вами так хорошо, что забываешь обо всех проблемах…

— А у тебя есть проблемы? — спросила Кара, и девчонка утвердительно кивнула:

— Да: если расписание занятий не изменилось, то завтра с десяти утра и до полудня меня будет облизывать взглядом преподаватель по Теории выхода на струну…

— Майор Шохин? — зачем-то уточнила Марина, а я холодно оскалился:

— Не будет. Вот увидишь…

…Костяновский «Нарвал» отвалился от хвоста моей «Волны» уже в зоне ответственности ИАССН, ушел со снижением в коридор замедления, ведущий к летным ангарам для техники курсантов, и вскоре пропал из виду. А мы упали в следующий, влетели в хорошо знакомое помещение, припарковались, без какой-либо спешки вылезли из флаера и пошли к лифтам. До штаба добрались к восьми ноль-ноль, посмотрели со стороны на офицерский развод, а после его завершения подошли к полковнику Андрееву и изъявили желание поработать с искином его академии.

— Есть необходимость? — хмуро спросил он, почувствовав, что я не в духе.

— Да… — кивнул я, перечислил, какие протоколы планирую использовать, заметил, как потемнел его взгляд, и развел руками — мол, неприятно, но такова жизнь.

Семен Сергеевич поиграл желваками и вздохнул:

— Я получил распоряжение пойти вам навстречу в вопросе, который вы поднимете сегодня утром, так что сейчас попрошу майора Фадеева уступить вам кабинет. И, если понадобится, помочь.

— Понадобится… — твердо сказал я. — Я узнал о существовании этих протоколов несколько часов назад, а он ими пользуется… достаточно часто.

Начальник академии понимающе кивнул, затем подозвал к нам особиста и поставил ему боевую задачу. Поэтому мы были препровождены в кабинет, в котором я уже бывал, получили нужный уровень доступа и озадачили ИИ.

Дури в нем было предостаточно, поэтому он состряпал нарезку фрагментов видеозаписей, соответствующих параметрам запроса, практически мгновенно, из-за чего у особиста испортилось настроение. А через четырнадцать минут и тридцать две секунды — то есть, после завершения «фильма» — он в сердцах помянул самок собак, извинился перед Мариной и вопросительно посмотрел на меня.

— Вызовите ко мне, пожалуйста, сначала майора Шохина, а эдак через полчаса после него — майора Мартынова… — вежливо попросил я и перешел в режим ожидания.

Первый герой-любовник нарисовался на пороге кабинета минут через семь-восемь, так как ждал начала общего развода и наверняка ошивался где-то около штаба. Обнаружив на месте особиста ИАССН меня, непонимающе нахмурился, затем повернулся градусов на сорок пять вправо и доложил о своем прибытии хозяину помещения, ибо, несмотря на равные чины, был ниже по статусу. А потом я взял власть в свои руки, то есть, представился, попросил внимательно посмотреть «небольшую нарезку», подождал шесть с четвертью минут, снова поймал взгляд этого типа — кстати, великолепно выдержавшего удар — и недобро улыбнулся:

— Тимофей Терентьевич, прогибы курсантов двух первых курсов ИАССН перед главами родов в принципе понятны — к этому времени психологи еще не успевают выбить из домашних мальчиков и девочек запредельное почтение к личностям, которые с раннего детства ощущались равными богу. Зато ваши прогибы непростительны, ибо вы, офицер Службы Специальных Операций, не имеете права прогибаться перед кем бы то ни было, ведь это — свидетельство вашей абсолютной профнепригодности. Кстати, не вздумайте бредить на темы типа «Любви все возрасты покорны» или «Сердцу не прикажешь»: согласно выкладкам искина академии, вы целенаправленно и предельно расчетливо пытались пробудить интерес в курсантке первого курса первого факультета Костиной Марии Александровне. Кстати, обнаружь я доказательства применения вами «химии», пристрелил бы на месте. И был бы в своем праве. Ибо любые воздействия на разум будущих сотрудников Службы Специальных Операций — это преступления, приравнивающиеся к государственной измене…

— Молодой чело— … — начал, было, он покровительственным тоном, но был перебит на втором слове:

— Господин майор и никак иначе. И еще: не расскажете прямо сейчас, чье поручение выполняете и чем на вас надавили — загремите под трибунал по обвинению, которое я только что озвучил. Даю десять секунд на размышления.

Он опешил, посмотрел на особиста и вдруг сообразил, что тот выглядит мрачнее грозовой тучи далеко не просто так.

Поэтому побледнел, вспотел, нервно сглотнул и снова поймал мой взгляд:

— Господин майор, я выполнял поручение главы рода Завалишиных, опосредованно переданное главой нашего. Но надавили не на меня: шесть из восьми предприятий нашего рода получают комплектующие с заводов рода Завалишиных, а любые перебои с поставками гарантированно поставят под удар выполнение госконтрактов.

Тут Фадеев прикрыл глаза от злости на самого себя, ибо этот «просчет» бил по нему, а я жестом показал Шохину на потолочную камеру и надавил еще жестче:

— Мне нужна как можно более точная формулировка поручения. Либо — так, либо в оригинале записи, которой не может не быть в вашем ТК. Кстати, если упретесь, то я гарантированно добьюсь санкции на просмотр всех имеющихся архивов, и тогда вам станет намного грустнее. Особенно в том случае, если вы «догадаетесь» удалить этот документ в момент этого разговора или после него.

Это требование заставило его побелеть, но описанные перспективы не оставляли пространства для маневра, поэтому я получил сначала фрагмент разговора с главой рода, в котором предельно подробно описывался алгоритм соблазнения Маши, а затем и все остальные, в которых ее имя упоминалось хотя бы раз. А после того, как просмотрел «весь комплект», прогнал через искин все той же ИАССН и изучил выводы, совпадавшие с моими, повернулся к особисту:

— Де-юре вашему сотруднику не поручили ничего особенного. Но он не мог не понимать, что его помощь Завалишиным позволит им шантажировать Марию Александровну. Поэтому я считаю необходимым передать записи своему начальству.

— Мой рабочий искин настаивает на аресте и блокировке тактического комплекса. До завершения расследования… — сухо заявил Фадеев, уставился на преподавателя по ТВС, медленно встал и выдал монолог, ближе к концу которого… офицер лет пятидесяти упал в обморок.

— Теоретик… — презрительно фыркнула Кара, напомнив о себе в первый раз с начала разговора.

— Так и есть… — угрюмо подтвердил хозяин кабинета, заблокировал ТК бессознательному телу и добавил: — Что самое грустное — искренне считавший себя незаменимым…

Глава 31

24–26 апреля 2470 по ЕГК.

…В четверг утром мы с Мариной провели следственный эксперимент — поднялись на самый верхний этаж нашего корпуса, приобрели разовый билет на посещение крытого бассейна

и получили море удовольствия от плавания в идеально чистой воде… вдвоем. Ибо в будний день в рабочее и учебное время он оказался пуст.

Балдели аж до полудня. Потом решили, что ополоснуться сможем и у себя, купили халаты и пакеты для вещей, заглянули за ними в раздевалки, встретились в лифтовом холле и вернулись в мою квартиру. Не успели дойти до ванной, как Феникс уведомил о получении сообщения от абонентов особо важного списка. Пришлось тормозить Завадскую, вывешивать перед нами «Контакт» и врубать воспроизведение.

Голограмма Цесаревича, возникшая на уровне лица моей напарницы в сравнительно небольшом размере, устало вздохнула и заговорила:

— Доброго времени суток, Тор Ульфович. Затянувшиеся переговоры с амерами занимают не только большую часть времени, но и мысли. Поэтому я, каюсь, забыл о необходимости вызвать в Новомосковск вашего друга детства. Слава богу, мне только что доложили о вылете с Индигирки авизо с бывшими преподавателями ИАССН на борту, так что я вспомнил сразу о нескольких решениях. Итак, мне нужны тут, на Белогорье, четыре члена вашей команды — Константин Синицын, Мария Костина, Дарья Темникова и Матвей Власьев. Теперь скажу пару слов о сроках: торжественное награждение героев войны состоится в понедельник в пятнадцать ноль-ноль по времени Новомосковска. Но вы можете вылететь на Белогорье хоть прямо сейчас — уверен, что вашему другу детства будет приятно провести выходные с семьей. Что еще? Ах, да: официальные приглашения на это награждение для Константина Петровича и Петра Игоревича изначально должен был разослать соответствующий отдел Канцелярии, но я хотел сделать это сам. Чтобы они пришли от моего имени. И тоже забыл. Поэтому исправлюсь. Сразу после того, как отправлю вам это послание. И последнее: я не вижу смысла гонять туда-сюда два «Наваждения», так что можете вылететь на одном. На этом все. Спокойного перелета…

— А вот и ответ на вопрос «Чем занять весь четверг и пятницу…» — весело хихикнула Кара и потянула меня дальше.

Я, естественно, поддался — позволил дотащить меня до ванной, избавить от халата и втолкнуть в душевую кабинку, а там потребовал себя помыть. Как ни странно, в этот раз девчонка не вспыхнула, как береста на ветру, а закусила губу в стиле Даши, набрала полную ладонь жидкого мыла и устроила что-то вроде сеанса восхитительно нежного массажа. Вот я и прибалдел. Вернее, балдел аж… минут шесть-семь. А потом перед глазами возникло текстовое сообщение от Синицы, и я, проглядев его по диагонали, невольно заржал.

Марина тоже хихикнула:

— Что, Костя запаниковал?

Я утвердительно кивнул:

— Ага: спрашивает, может ли вызов в Императорский дворец, вроде как, прилетевший от личного секретаря Цесаревича Игоря Олеговича, оказаться розыгрышем. И пишет, что если это не розыгрыш, то ему, Косте, надо каким-то образом выполнить полученные распоряжения — то есть, в этот понедельник прибыть в Императорский дворец к четырнадцати ноль-ноль в достойном костюме и при галстуке — но Императорский дворец находится на Белогорье, а он, бедняга, обретается тут, на Индигирке, и УЧИТСЯ!

— Успокоишь сразу или немного поиздеваешься? — полюбопытствовала она, продолжив прерванный процесс, и я, зажмурившись от удовольствия, озвучил принятое решение:

— Издеваться не буду. Хотя, признаюсь, так и подмывает…

— Тогда наговаривай голосовое. Иначе будешь мешать… — потребовала она. Пришлось подчиниться — записать и отправить Синице… боевой приказ ждать звонка.

Следующие минут двадцать я наслаждался лаской и ни о чем не думал. Потом все-таки вернулся из грез в реальность, пообещал Марине воздать за этот кайф сторицей, помылся, выбрался на оперативный простор, привел себя в порядок, связался с полковником Андреевым и поинтересовался, получил ли он распоряжение отпустить четырех курсантов из моей группы на Белогорье.

Начальник ИАССН кивнул, сообщил, что соответствующий приказ уже подписан, и скинул мне файл с командировочными предписаниями.

Я поблагодарил собеседника за оперативность, предупредил, что заберу эту четверку в течение часа в удобном мне режиме, попрощался и сбросил вызов. А самой четверке позвонил в тринадцать ноль-две — то есть, после завершения очередного часа занятий — и озадачил:

— Народ, ноги в руки — и собираться: в тринадцать тридцать «Нарвал» с вами на борту должен лететь в сторону Аникеево. Форма одежды — комбезы. Оружие не брать. Командиры учебных рот наверняка в курсе того, что вы убываете в командировку, но уведомить о получении моего приказа все-таки надо. На этом все — дуйте в расположения…

…Флаер Синицы «подобрал» на второй половине пути к космодрому, а уже минут через двадцать загнал его пассажиров в трюм своего «Наваждения», поднял аппарель и выдал самый минимум необходимой информации:

— Костя получил вызов в Императорский дворец, а вам троим предстоит визит в Управление ССО. В общем, летим на Белогорье. Далее, вторая и третья каюта — для дам, четвертая и пятая — для парней; вирткапсулы тоже в вашем распоряжении, ибо боевую задачу номер один никто не отменял. И последнее: война, вроде как, закончилась, но уходить в гипер будем по-боевому. Где брать скафы, знаете. Но кресел на всех не хватит, поэтому почетное право крепить одну тушку на переборке разыграете между собой. Взлет через десять минут. Вольно, разойдись…

Разошлись. Вернее, сначала вместе с нами втиснулись в лифт, а уже на первой палубе разбежались по каютам. Следующие десять минут я занимался делом — переодевался, готовился к взлету, общался с оперативным дежурным по космодрому и так далее. Потом обнаружил три запроса на подключение к системе вторым темпом, порадовался упертости подопечных и позволил им понаблюдать за взлетом, подъемом по «коридору» и выходом на курс разгона на внутрисистемный прыжок. Пока болтались в гипере, поручил Фениксу сгенерировать и залить в вирткапсулы учебные задания по текущей программе обучения этой четверки. А после того, как вывалился в обычное пространство «рядом» с ЗП-десять, показал друзьям и подругам, как выглядит классическое флотское разгильдяйство. То есть, «слипшиеся» метки минного заградителя и сторожевика.

— Отправились друг к другу в гости? — ехидно прокомментировал эту картину Костя.

— Видимо… — буркнул Матвей и допер еще до одной догадки: — Кстати, пилот МРК или МДРК должен быть в курсе этого непотребства. Само собой, если не обленился вконец и не вырубил сканеры к чертовой матери.

— То-ор, а ты их построишь? — хмуро поинтересовалась Даша, судя по тону голоса,разозлившаяся не на шутку.

Вместо ответа я «постучался» к командиру патрульной группы, сухо поздоровался, представился и добавил в голос закаленной стали:

— Господин капитан-лейтенант, если вы не доложите вышестоящему начальству об игнорировании уставов, пишущихся кровью, экипажами сразу трех кораблей вашей группы, то это сделаю я. Сразу после того, как вернусь на Индигирку. И продавлю наказание, которое гарантированно не понравится ни вам, ни этим охамевшим недоумкам. Вопросы?

Каплей достаточно убедительно изобразил недоумение, однако взгляд, «вильнувший» во время моего монолога, помог сделать еще один вывод:

— Кстати, не вздумайте выгораживать и себя — я этого не пойму. На этом у меня все. Счастливо оставаться…

— Жестко, однако… — пробормотал Костя, как только я сбросил вызов. Да, сочувствия в его голосе не было, но Темникову все равно накрыло:

— Они в патруле, а не в борделе!!!

— Я тоже так считаю! — торопливо сообщил он. — Просто знаю, насколько злопамятен Тор. Вот и представил несколько ЕГО вариантов их наказания…

Она приняла это объяснение. И, вроде как, расслабилась. Но после того, как Феникс затянул наш борт на струну, и я перевел корабль в зеленый режим, первой переоделась, отказалась от обеда, умотала на вторую палубу и улеглась в вирткапсулу.

Я, естественно, напрягся, но Марина меня успокоила — заявила, что у Даши всего-навсего ПМС, и она, вероятнее всего, решила занять себя делом, чтобы ни на ком не сорваться. В этот момент напарница «висела» в показаниях медблока скафа Темниковой, поэтому задавать уточняющие вопросы я и не подумал — попросил изобразить хозяйку и отправил остальным пассажирам по сообщению с приглашением во вторую каюту.

Трапеза ничем особенным не запомнилась — ребята спросили, сколько времени мы, по моему мнению, проведем на Белогорье, выслушали ответ и чуть-чуть пострадали из-за того, что мы летим туда не всей командой. Потом переключились на последние новости ИАССН — арест двух преподавателей — предложили мне их заменить и сразу же отозвали это предложение, заявив, что не собираются делить меня с остальными курсантами. А последние минут пятнадцать обсуждали какую-то ерунду типа драки между второкурсниками третьего факультета и недавних разборок некоего Леонида Кржижановского сразу с двумя любовницами.

Как только все съестное было уничтожено, парни предложили помочь с уборкой, но были посланы лесом и отправились в шестую каюту. Ложиться в вирткапсулы. Я тоже получил по рукам. Поэтому умотал в свою каюту, с горя рухнул на кровать, врубил джазовый сборник, закрыл глаза и растворился в музыке. Балдел почти две с половиной композиции, а потом почувствовал, что слева проминается кровать, приоткрыл один глаз и обнаружил возле себя не Марину, а Машу.

— Подойдет. Через минуту… — сообщила Костина, почувствовав, что я удивился, нахально подкатилась вплотную, обняла и поцеловала в щеку: — Спасибо, Тор. За Шохина с Мартыновым…

— Ты уже благодарила… — ехидно напомнил я. — Причем не один раз.

— В сообщениях… — уточнила она. — А мне хотелось лично. Так что терпи. Кстати, о благодарностях: через полчасика после общего отбоя разблокируй, пожалуйста, дверной замок. Для Марины, Даши и меня…

— «Кстати, о благодарностях»? — изумленно переспросил я, полюбовался смешинками в ее глазах и изобразил панику: — Ты меня пугаешь!

— Испугаешь тебя, как же… — сварливо пробурчала она, поцеловала меня еще раз и вскочила с кровати: — Все, побежала тренироваться. А то Матвей, Миша и Даша уже летают, а я — нет…

Я уверенно заявил, что она их скоро догонит, и собрался расслабляться дальше, но на пороге каюты возникла Завадская, подождала, пока закроется дверь, поймала ритм композиции, задвигала под него бедрами, спрятала взгляд за ресницами и эротично потянула вверх футболку.

Стриптиз мне еще никто никогда не танцевал, поэтому я приподнялся на локте, прикипел взглядом к аппетитной фигурке и затаил дыхание. Минуты на четыре. А на последних аккордах «слишком короткой» композиции вдруг почувствовал, что сгораю от желания, метнулся к обнаженной танцовщице, продолжавшей провоцировать, сгреб в объятия, поднял на руки, уволок на кровать и, лизнув в синюю жилку на шее, хрипло спросил, что это было.

— Решила тебя качественно удовлетворить… — преувеличенно серьезно заявила Кара, не удержала лицо и прыснула: — А то вечером засмотришься на девчонок в футболках на голое тело и потеряешь голову. Напрочь…

…Добросовестности Завадской было не занимать. Желания и фантазии — тоже. А вот выносливость подкачала. Поэтому к началу восьмого вечера по внутрикорабельному времени иссякла, и девчонка превратилась в счастливую ветошь. Я тоже… хм… старался, но толику сил сохранил. Поэтому отвел Кару в душ, помыл, высушил, вернул на кровать и… пришел к выводу, что ужин надо перенести. Хотя бы на полчасика. Чтобы наши лица перестали одинаково сиять, вызывать зависть и наталкивать на правильные, но «вредные» догадки.

В итоге «отложили» на час с лишним. Из-за того, что Марину зарубило. Зато после пробуждения она встречала народ во второй каюте сонной, а не «сытой и счастливой».

Эта трапеза затянулась — ребята и девчата хвастались своими успехами в освоении учебных дисциплин, спрашивали наших советов, обсуждали почти каждый и даже спорили. В этой шумной, но веселой вакханалии участвовала даже Темникова. Правда, чуть менее энергично, чем хотелось бы. А в районе десяти вечера по внутрикорабельному времени мне прилетело сообщение от Петра Игоревича, и я, просмотрев это видео в «автономном режиме», запустил заново, но для всех.

Костян заржал после первой же фразы отца — она точь-в-точь повторяла его панический вопрос, только озвучивалась с куда большей экспрессией. Как следует посмеялись и над продолжением — Синицын-старший спрашивал, чем грозит опоздание, неявка, появление в недостаточно достойном костюме или не с тем галстуком. Увы, кусочек послания, который наговорила Ульяна, как следует загрузил:

— Тор Ульфович, будете смеяться, но сразу четверо самых авторитетных одноклассников и первая красавица класса моей младшей сестренки, наконец, определились со своим отношением к тому факту, что Олеся лично знакома с кавалером и кавалерственной дамой ордена Святого Георгия третьей степени, летала в ваших «Волнах» и носит на руке коммуникатор с вашей дарственной гравировкой. Поэтому великодушно ввели ее в свой ближний круг и начали аккуратно подбивать клинья. Ведь она — девочка перспективная, так как может вывести на вас кого угодно. Что, по мнению детишек и… глав этих пяти родов — серьезный политический капитал. А теперь представьте семилеток, серьезно рассуждающих о нюансах политических капиталов и правильных алгоритмах построения отношений с перспективной мещаночкой — я слышала два таких разговора сама и до сих пор под впечатлением. То есть, поняла, что стоит за радикальным изменением отношения ко мне и Нине наших одноклассников, почему нам с ней вдруг стали оказывать знаки внимания юные аристократы, и чего нам ждать в ближайшем будущем. Впрочем, как вы и предупреждали, наш перевод в эту школу уже не раздражает даже учителей, цепляться к нам перестали и делают «точно выверенные» шаги навстречу. В общем, еще раз огромное спасибо за помощь и советы. Большой привет Марине Вадимовне. И до связи…

— В первом приближении — смешно… — грустно усмехнулся Матвей, как только файл закончился. — А во втором, увы, нет: девчонок включили в свои расклады главы десятков столичных родов, следовательно, «шагов навстречу» будет много. И на некоторые из них придется реагировать.

Синицын помрачнел, так как понимал, что ни он, ни его родители эти игры не потянут. Даша с Машей потемнели взглядами, видимо, вспомнив что-то неприятное. А мы с моей напарницей одинаково пожали плечами. Только она — молча, а я — нет:

— Марина объяснила девчатам, как себя вести, а я рекомендовал в любой непонятной ситуации отправлять нам сообщения с видеозаписями и ничего не предпринимать по своей инициативе. Особы они толковые, так что дали слово «писать» все происходящее и не стесняться нас дергать. Так что напрягаться не с чего. Особенно с учетом того, что в нашей компании хватает экспертов по менталитету глав дворянских родов и их мелких идейных последователей. Да и с возможностями у нас уже все хорошо. В общем, расслабьтесь — все под контролем…

Меня, естественно, услышали. Но расслабиться — не расслабились. Так что вторую часть ответа Петру Игоревичу наговаривали всей толпой и почти сорок минут. Зато надавали сестренкам реально толковых советов на почти все «стандартные» случаи школьной и «околошкольной» жизни, описали штук пятнадцать самых неприятных ошибок и их наиболее вероятные последствия, попросили перечислить фамилии «самой авторитетной» ребятни и так далее. Увы, продолжили хмуриться даже после отправки этого «труда» и невольно «заводили» друг друга. Поэтому я проявил свой злобный нрав, объявив этот внутрикорабельный день закончившимся, и отправил страдальцев отдыхать.

Ушел к себе последним — чтобы не палить дизайн каюты перед теми, кто в ней еще не был — и сходу унесся в душ. Так как понимал, что ровно через полчаса ко мне заявятся гостьи. И ошибся — они заявились чуть раньше. Так как «успели соскучиться» и были уверены, что я их жду. Не знаю, почему, но в тот момент, когда на пороге каюты нарисовалась Костина, я вспомнил фразу Кары про девчонок в футболках на голое тело, оценил амплитуду покачиваний груди и пришел к выводу, что как минимум лифчиком под этой футболкой не пахнет. Самой собой, обратил внимание и на «упругие колебания» комплекта Темниковой,

отрешенно отметил, что эта парочка подружек забивает на одни и те же правила поведения, а через пару минут выбросил эти мысли из головы. Ибо Даша, «честно выигравшая» у Маши право оккупировать мой правый бок, не только легла рядом, обняла меня, как мягкую игрушку, и закинула колено на бедро, но и озадачила знакомой просьбой с незнакомым дополнением:

— Тор, помоги мне, пожалуйста, выйти из рода и… воспитывай под себя: мне мало чувствовать себя ослепительной красоткой из твоей команды — я хочу, чтобы этот статус стал постоянным. То есть, чтобы ты проверил меня на излом так, как сочтешь необходимым, и включил в свои долговременные планы, как вторую напарницу, беззаветно преданную лично тебе. Кстати, я осознаю ВСЕ последствия этого решения, ни за что от него не откажусь, и… люто ненавижу своего деда. Поэтому сдохну, но перестану быть его бесправным активом, с твоей помощью или без нее обрету независимость и гарантированно заслужу твое доверие…

Глава 32

25 апреля 2470 по ЕГК.

…Я обдумывал просьбу Темниковой и… хм… дополнения Костиной до последнего мгновения пребывания в гипере. И, видимо, настолько достал Кару своим сосредоточенным видом, что сразу после схода со струны она вошла в мой личный канал и насмешливо фыркнула:

— Ну, и чего ты, собственно, маешься? Вспомни, насколько смешной процент свободных оперативников доживает до выхода в отставку, вычисли вероятность дожить до этого знаменательного дня всей четверкой — и большая часть вопросов, действующих на нервы, снимется сама собой.

— Мариш, мне всего восемнадцать… — со вздохом напомнил, но вызвал не ту реакцию, на которую рассчитывал:

— Это не помешало тебе заслужить почти все боевые ордена, нарубить «боевых» на пару сотен жизней и заинтересовать собой будущего Императора. И еще: Маша с Дашей — потомственные дворянки, представляющие все реалии описанного ими варианта будущего на пару порядков лучше тебя, знающие цену своему слову и давшие несколько серьезнейших обещаний.

Я вывел корабль на вектор прыжка к Белогорью, передал управление Фениксу и вздохнул:

— Как говорили наши предки, «аппетит приходит во время еды…»

Завадская пожала плечами:

— Тебе пообещали, что в этой мини-команде не будет ни ссор, ни споров, ни склок. И я того же поля ягода. То есть, беззаветно предана лично тебе, в принципе не мыслю будущего вне твоей команды и приняла реалии жизни оперативника ССО — уже живу жизнью перекати-поля, не считаю себя вправе навязывать командиру и другу свои представления о нормальном, более чем удовлетворена нынешним статусом и не стану претендовать на место законной супруги. Говоря иными словами, рассматривай вариант будущего Темниковой и Костиной, как неравноправный союз четырех личностей, посвятивших себя служению Империи и воспользовавшихся возможностью объединить силы.

— То есть, ты считаешь, что заключать этот союз надо? — на всякий случай уточнил я, хотя видел ответ в ее глазах.

— Отвечу на все вопросы, которые ты хотел задать… — без тени улыбки заявила она и… хм… ответила: — Этот союз жизненно необходим. По целому ряду причин, перечислять которые, честно говоря, лениво. Причем необходим нам обоим. Да, этого союза хочу и я. В том числе и потому, что он, вероятнее всего, позволит мне спать с тобой не только до первого февраля следующего года. И… девчонки не будут проситься к тебе в постель достаточно долго, так как понимают, что их девственность — непарируемый аргумент в любом твоем конфликте с Темниковыми, Костиными и Завалишиными, а ты еще не встал на ноги в том смысле, в котором это понятие воспринимает высший свет…

«Идеал свободной оперативницы из лекций дяди Калле…» — отрешенно отметил я, напомнил себе, что идеальных людей не бывает, и поймал себя на мысли, что не хочу искать «незамеченные» изъяны.

Тем временем Кара уронила на чашу весов еще один весомый аргумент

и, тем самым, помогла увидеть проблему с нового ракурса:

— Кстати, по моим ощущениям, ты почему-то не учитываешь тот факт, что мы живем в патриархальном обществе, в котором за любой женщиной, вне зависимости от ее происхождения, социального статуса или места службы, обязан стоять сильный мужчина. Возьмем, к примеру, меня. Де-юре я являюсь главой независимой ветви рода Завадских, заслужила кучу боевых орденов, пожалована капитаном и служу в ССО СВР. Но в глазах абсолютно любого аристократа моя единственная ценность — статус твоего второго номера или, если угодно, уже заработанный мною кредит твоего доверия. А теперь посмотри сквозь эту призму на Машу: да, она эмансипировалась и вышла из рода, но в глазах всего Высшего Света, включая Ромодановских, Орлова и Переверзева, пока еще никто. Или бесхозна. Просто потому, что все еще ни под кого не упала. Да и Даша боялась выйти из рода именно потому, что этот шаг сам по себе физически не мог защитить ее от произвола деда. В общем, мы жаждем не только твоего внимания и душевного тепла, но и уверенности в завтрашнем дне, даруемой внутренним ощущением «Он — надежен». И еще: если я тебя все еще не убедила, то проведи жестокий, но реально необходимый эксперимент — сообщи какой-нибудь из девчонок, что ты согласен, и посмотри, как это утверждение изменит ее взгляд, осадку и поведение…

— Проводить эксперименты я не буду. Ни жестокие, но необходимые, ни гуманные… — твердо сказал я, закончил раскладывать по отдельным полочкам памяти все услышанное, оценил плюсы и минусы «заключения союза», решил, что личности, «беззаветно преданные лично мне», на дороге не валяются, и учел, что Костя с Настей, Матвей с Ритой, Миша и Оля рано или поздно дистанцируются от нашей компании. Так что снова поймал взгляд напарницы, дожидавшейся вердикта, и загнал ее в угол с единственным выходом: — Марин, в принципе я готов взвалить на свои плечи ответственность за будущее трех вменяемых девиц. Но сделаю это с одним условием, касающимся лично тебя: если ты — моя, то выкорчевываешь из души неуверенность в себе. Полностью. То есть, включая даже ту ее часть, которая заставила перезаключить договор всего на год.

— Она помога— … — начала, было, Завадская, но как-то почувствовала, что не убедит, и решительно кивнула: — Считай, что ее больше нет…

…В Вороново сели в четверть десятого утра по времени Новомосковска. Вопрос с недостатком транспорта я решил через дежурного по космодрому, заказав служебный «Авантюрист», так что в сторону центра вылетели на трех флаерах. Пока «ползли» по безлимитке, я связался с Переверзевым, сообщил о нашем прибытии на планету и выслушал ценные указания. Поэтому, сбросив вызов, собрал все три машины в конференцсвязь и обратился к Власьеву:

— Матвей, до девятнадцати ноль-ноль мы свободны, как рыба об лед. Так что, если есть желание, можешь улететь к своим на этом «Авантюристе». Само собой, после того как высадишь Синицына. Костян, ты, в принципе, тоже можешь потеряться у своих, но я бы посоветовал озаботиться приобретением достойного костюма. Если надумаешь принять мою помощь, то построй Петра Игоревича ближе к полудню и набери меня — в это время мы как раз соберемся вылететь в салон нормальной одежды и прихватим с собой вас.

Как и следовало ожидать, первый обрадовался и клятвенно пообещал вернуться в «Иглу» к семи вечера, а второй обошелся тремя словами:

— Построю. Наберу. Спасибо.

В общем, Власьев «ушел в туман» еще в летном ангаре, а Синицын не вышел из лифта. Так что к моей квартире мы подошли вчетвером, ввалились в прихожую, разулись и пошлепали в гостиную. Там-то я Темникову с Костиной и обрадовал:

— Девчат, я включил вас в свои долговременные планы и, как выразилась ты, Даша, вот-вот начну воспитывать под себя. Обещания, которые вы мне уже дали, тоже принимаю. А свое условие поставлю только одно: если вы — мои, то считаете эту мини-команду Центром своих личных Вселенных. То есть, «раздвигаете» тезис «Я беззаветно предана лично тебе», на всех четверых…

Верещать от радости не стали. Прекрасно понимая, что это еще не все. Но засиять — засияли. А еще гордо вскинули головы и развернули плечи. Увы, самого главного — непоколебимой уверенности в нас — во взглядах еще не было, и это покоробило. Самую чуточку. Но торопиться я никогда не любил, поэтому заставил себя отложить этот вопрос на сутки-двое и переключился на «бытовые»:

— С квартирами у нас перебор. С транспортом чуть похуже, но временно — к концу мая нам с Мариной соберут флаера под имеющийся уровень летного мастерства, так что «Волны» мы подарим вам. А со всем остальным — то есть, с одеждой, обувью и ювелиркой — у вас, мягко выражаясь, никак. Что не дело, ибо вы, по вполне понятным причинам, обязаны выглядеть идеально всегда и везде. Поэтому решать эту проблему мы будем в «Аристократе»: пока Костя и Петр Игоревич будут «развлекаться» на этаже мужской одежды, вы напрочь потеряете берега на этаже для женской… под чутким руководством Марины. А теперь внимание: платить вы будете сами. Но бюджет на это дело выделю я. Экономить не надо: ВКС Коалиции помогли нам с Карой неплохо заработать на «боевых», а ваша основная задача — повторю еще раз — выглядеть идеально. Причем во всем, начиная от нижнего белья и заканчивая ювелиркой. Вопросы?

Темникова отрицательно помотала головой,

а Маша пожала плечами:

— Ты говоришь, а мы делаем…

Я мысленно хмыкнул и провел следственный эксперимент — перечислил на их счета по десять миллионов и понаблюдал за реакциями. «Напарницы» не разочаровали — да, удивились, но спокойно и без «эмоциональных перегибов». Поэтому последний информационный блок озвучился «сам собой»:

— Тут, в Новомосковске, занимаете на постоянной основе по гостевой спальне в квартире Кары и потихонечку забиваете свои гардеробные нарядами на все случаи жизни, а в Усть-Нере в том же режиме обживаетесь там же, где и жили. Далее, заявляться в «Аристократ» в комбинезонах будет моветоном, поэтому ближайший час посвящаете поискам достойных брючных костюмов в Сети, их получением и примеркой, а позавтракаем после того, как вы будете готовы к вылету в город…

…Все полтора часа, проведенные в «Аристократе», я проторчал на этаже мужской одежды — сначала помогал Синицыным пережить психологический шок, вызванный уровнем цен, а затем ставил конкретные задачи их продавцам-консультантам, оценивал предложенные варианты, что-то браковал, с чем-то соглашался и, в конечном итоге, убедил обоих приобрести по-настоящему стильные комплекты из классических костюмов, рубашек, галстуков, ботинок и аксессуаров. Потратился и на себя. Чтобы показать пример и хоть немного смягчить моральные травмы друга детства и его отца. Зато девчата оторвались на славу — набрали столько всякой всячины, что я замучился перегружать их покупки с приемного лотка грузового лифта в багажные отделения «Волн».

На обратном пути Петр Игоревич пригласил нас отобедать у них дома, поэтому еще полтора часа мы проторчали у Синицыных — коварно задобрили представительниц женской половины этого семейства подарками, посмеялись над реакциями на покупки мужской, вкусно поели и описали Ульяне с Ниной алгоритмы решения двух назревших школьных проблем. В результате на свой сороковой поднялись только в начале шестого. А там девчата уволокли меня в квартиру Марины, усадили на диван в большой гостиной, влезли в терминал ЦСД, заказали для меня литр свежевыжатого апельсинового сока, получили, перелили в красивый графин, поставили его на журнальный столик, принесли хрустальный бокал, врубили тихую музыку и разбежались по гардеробным. Эдак на полчаса. Зато после того, как развесили свою «добычу» по шкафам, предложили оценить «кое-какие наряды».

И показались. Сначала в строгих брючных костюмах, фантастически удачно подчеркивавших их ледяную красоту, а затем в коктейльных платьях, вызвавших сильнейшее слюноотделение. А потом заговорила Завадская, и в мгновение ока вернула меня в рабочий режим:

— Мы подобрали по шесть разных образов. Поэтому сможем составить тебе компанию на всей палитре мероприятий, начиная с переговоров с главой враждебного рода и заканчивая буйством в самом отвязном молодежном ночном клубе. Придраться к образам сложно: основа каждого — нестареющая классика, а «слабых» элементов просто нет. Само собой, приобрели и шмотье на каждый день. Правда, по минимуму, так как не укладывались во временные рамки. Единственное, в чем проседаем — это статусная верхняя одежда. Но она нам, вроде как, пока не нужна.

Я их похвалил. От всей души. И отправил переодеваться в домашнее. Как вскоре выяснилось, зря — не успели дамы исчезнуть из поля зрения, как ко мне «постучался» Переверзев и сообщил, что «окно» в расписании Геннадия Леонидовича чуть-чуть сдвинулось, поэтому нам — то есть, всем, кроме Кости — желательно прилететь в Управление к восемнадцати тридцати. Пришлось ставить девчатам новую боевую задачу и звонить Матвею. Но все обошлось: в восемнадцать пятнадцать мы подхватили «Авантюрист» Власьева метрах в пятистах от нужного коридора замедления, опознались, всем «кортежем» влетели в «обычный» летный ангар, припарковались и спустились в приемную начальника ССО. А точно в назначенное время были приглашены в кабинет и оказались в перекрестии взглядов Ромодановского-младшего и Орлова.

Держать нас в строю Цесаревич не стал — поздоровался, выслушал наше приветствие, разрешил садиться, немного подождал и огорошил Темникову интересным заявлением:

— Дарья Алексеевна, откровенно говоря, я являюсь поклонником вашего таланта. То есть, собрал коллекцию записей всех ваших официальных боев, трижды смотрел финалы соревнований из закрытых лож, все три раза получил море удовольствия и искренне считаю вас одной из талантливейших молодых спортсменок Империи. Поэтому ваш фактический уход из боев без правил вызвал две диаметрально противоположные реакции: с одной стороны, я расстроился из-за того, что больше никогда не увижу вас на канвасе, а с другой обрадовался тому, что вы попали в ведомство, курируемое мною, а значит, в скором будущем проявите себя и в новом качестве. Так оно, собственно, и оказалось: в первом же учебно-тренировочном рейде на территорию Каганата вы практически самостоятельно спланировали операцию по спасению наших соотечественниц, контролировали ход реализации ваших идей, приняли ряд непростых решений и продемонстрировали исключительную силу характера, жесткость принципов и настоящий, а не квасной патриотизм. Скажу сразу: я понимаю, что вы попали в Каганат только благодаря Тору Ульфовичу, что без его советов, пилотирования и коррекций ваших недочетов спасение этих трех девушек пошло бы прахом на одном из первых этапов, и что ваши заслуги не идут ни в какое сравнение с заслугами вашего командира, но… я оцениваю не доли вклада, а то, что за ними. То есть, уже упомянутые личностные качества. Ибо группа, создающаяся одной из самых эффективных боевых двоек ССО — Тором Ульфовичем и Мариной Вадимовной — формируется под моим личным патронажем и под мои личные задачи. Кстати, мои оценки объективны. Ведь за ними — не только субъективное мнение человека, но и анализ телеметрии с медблока вашего скафа, проведенный беспристрастным машинным разумом. Впрочем, несколько вопросов я вам все-таки задам. Чтобы заполнить лакуны в имеющемся досье…

Вопросов он назадавал достаточно много. По всей палитре тем, начиная с Большого Спорта и заканчивая мечтами. Потом в том же режиме «выжал» Матвея, ненадолго «поплыл» взглядом и, изучив выкладки рабочего искина, перешел к своей любимой части подобных бесед: толкнул речь, в которой дал понять, что государь счел спасение девяти своих подданных подвигом, не отметить который нельзя, и от имени Олега Третьего пожаловал Темникову с Власьевым Станиславом третьей степени с мечами, но закрытым указом.

Попытки этой парочки доказать, что эти ордена заслужены нами, пресек, но достаточно мягко:

— Государь не жалует незаслуженные награды, не принимает поспешные решения и не игнорирует чьи-либо боевые заслуги. Говоря иными словами, то, что придумали, реализовали и пережили вы, курсанты первого курса ИАССН — ваши личные подвиги, за которые вам и воздали в полной мере. А большая часть боевых заслуг Тора Ульфовича и Марины Вадимовны перед Империей закрыта серьезнейшими грифами. Говоря иными словами, мы их не обделяем.

Это утверждение «сломало» и Матвея, и Дашу, поэтому Ромодановский удовлетворенно кивнул, заявил, что был искренне рад с ними познакомиться, и попросил подождать нас в приемной.

Они мгновенно оказались на ногах, поклонились и шустро выполнили завуалированный приказ, вот наследник престола на Костину и переключился:

— Мария Александровна, я был уверен, что наказание главы вашего рода поможет остыть недоумкам, невесть с чего считающим себя бессмертными, но очень сильно недооценил самомнение отдельных личностей: мало того, что они проигнорировали предельно понятные намеки, так еще и имели наглость реализовывать свои планы в МОЕЙ Академии и в адрес МОИХ людей. А зря — я такого не прощаю. Поэтому глава рода Завалишиных и четверо его родичей пожиже арестованы по обвинению в шантаже сотрудников ССО, отданы под суд и гарантированно получат серьезнейшие сроки, два экс-преподавателя отданы под трибунал, но отделаются значительно менее серьезными наказаниями, а род Завалишиных наказан еще и рублем. То есть, уже заплатил виру. Причем и вам, и мне. Кстати, сумма очень большая, была списана со счетов рода по постановлению суда и в безакцептном порядке, а текст постановления был выложен в открытый доступ. Так что этот намек проигнорируют немногие. В общем, теперь вы можете учиться и добиваться целей, которые перед вами ставит Тор Ульфович, совершенно спокойно…

— Спасибо, Ваше Императорское Высочество! — выдохнула Маша, забив на правила поведения в присутствии членов Императорского рода.

Ромодановский счел это нормальным — удовлетворенно кивнул, заявил, что сделал то, что считал должным, и отправил Костину в приемную. А после того, как она вышла из кабинета, поймал мой взгляд и вопросительно мотнул головой:

— Владимир Михайлович дал понять, что вы хотели обсудить со мной еще один неприятный вопрос. Это так?

Я подтвердил. А потом начал описывать проблемы Темниковой и был перебит на середине ультиматума ее деда:

— Так, стоп: он угрожал изнасилованием собственной внучке⁈

— Так точно, Ваше Императорское Высочество… — криво усмехнулся я. — Ибо десятилетиями насилует супругу, горничных и кого-то там еще, не видит в этом ничего особенного и привык к абсолютной безнаказанности. В общем, закончив разбираться в моем характере, Дарья Алексеевна попросила помочь ей выйти из рода и, как сказали бы наши предки, попросилась под мою руку.

Он унял ярость, «поплыл» взглядом и задал вопрос на засыпку:

— По утверждению моего искина, Марина Вадимовна, Дарья Алексеевна и Мария Александровна одеты в едином стиле, а значит, с достаточно высокой долей вероятности, под вашу руку попросились все три девушки, и вы пошли им навстречу. Это так?

— Так, Ваше Императорское Высочество: они заслужили мое уважение, предельно подробно объяснили, что считают этот вариант будущего одним-единственным, в котором они смогут служить Империи в достойной команде и надежно оборвать все связи, мешающие на этом сосредоточиться, и ответили на все уточняющие вопросы достойнее некуда.

Переварив этот монолог, Цесаревич задумчиво хмыкнул, поймал взгляд Кары, оценил ее уверенность в абсолютной правильности принятого решения и снова посмотрел на меня:

— Неожиданно. Но, пожалуй, перспективно. В смысле, этот союз повысит шансы вашей команды выжить в зловонном болоте Высшего Света как бы не в разы. Поэтому… Дарья Алексеевна документально выйдет из рода уже в этот понедельник, то есть, послезавтра. А ее деду скоро станет не до насилия…

Глава 33

25 апреля 2470 по ЕГК.

…Пока поднимались в летный ангар, я написал и отправил Власьеву с Темниковой сообщения, в которых дал понять, что награды, пожалованные по закрытым указам, желательно хранить в банковских ячейках, и предложил заглянуть на Неглинную. Возражать мне, естественно, никто и не подумал, так что по пути к «Игле» сделали приличный крюк. А на последних нескольких километрах перелета Матвей, все еще не оклемавшийся от «звездопада», вдруг заговорил о справедливости — очень завуалированно напомнил, что в Ширазе было проработано восемь планов, что два реализованных выбрали мы с Карой «невесть по каким соображениям», что спасенных ставили на ноги Маша с Олей и так далее.

Я был уверен, что этот вопрос рано или поздно будет поднят, поэтому ответил без раскачки — сообщил, что вкладываюсь во всю команду, а значит, помогу проявить себя абсолютно всем. Вот парню и полегчало. Настолько, что на мое предложение вернуться в родовое поместье до вечера понедельника он выдал намного более распространенный ответ, чем ожидалось:

— Ты знаешь, а ведь я соглашусь: не знаю, как ты вправил мозги моему деду, но он вел себя уважительнее некуда, не сказал ни слова против моего решения перевестись в ИАССН, задавал толковые вопросы, давал неплохие советы и пару раз заткнул дядьку, пытавшегося возмущаться.

А матушка меня любит, страшно соскучилась и будет рада. Так что огромное спасибо: я — к ним. И буду на связи. Всем пока…

В нужное направление ушел через ближайший коридор перестроения, а мы спокойно долетели до «Иглы», припарковали флаеры и спустились в мою квартиру. А там прорвало Костину:

— Тор, мне перечислили ПЯТЬДЕСЯТ МИЛЛИОНОВ!!! Почти уверена, что кто-то вписал лишний нолик, и я получила сли— …

— Маш, Цесаревич подчеркнул, что Завалишиных наказали показательно, и что забрали у них в качестве виры очень крупную сумму… — напомнил я. — Так что лишних ноликов тут нет.

Этот диалог заставил Дашу округлить глаза:

— Пятьдесят миллионов — и в качестве виры⁈ Таких вир не бывает!!!

— Бывает! — хохотнул я. — Кстати, это, скорее всего, половина суммы. А вторую забрал себе Игорь Олегович. Ибо счел себя оскорбленным.

— Вира — ерунда: главу рода Завалишиных, четырех его помощников и наших преподавателей гарантированно осудят за шантаж сотрудников ССО! — протараторила блондиночка и нагло ввинтилась под мою правую руку. Благодарить не стала. В смысле, вслух. Но от нее тянуло настолько «плотным» ощущением счастья, что я просто не смог его «отравить» — неожиданно для самого себя прикоснулся губами к высокому лбу и благоразумно переключил внимание девчат на Темникову:

— Даш, можешь считать решенными и свои проблемы: в понедельник ты обретешь независимость юридическую, а через какое-то время твоему деду — как выразился Ромодановский, пребывавший в ярости — станет не до насилия.

Она поверила. Чуть ли не раньше, чем я договорил. Поэтому отзеркалила порыв души Костиной, влипла во вторую половину моих объятий, уткнулась носом в грудную мышцу и затихла. А Завадская зачем-то «заполировала» состояние подружек еще тремя утверждениями:

— Тор заслужил настолько серьезное доверие Ромодановских, что они его слышат. Но он никогда не просит за себя, поэтому Цесаревич помогает тем, кого Йенсен берет под свое крыло. И он за нас фактически поручился…

— Мы не подведем, Мариш! — одновременно воскликнули они, а потом Маша задала интересный вопрос:

— Тор, ты не будешь возражать, если я верну тебе долги?

— Нет никаких долгов… — заявил я. — Ни у тебя, ни у Даши: мы с Мариной помогли. От всей души. И…

— … вы — его. Со всеми вытекающими… — как-то уж очень жестко заявила Кара. И Костина «сделала вывод»:

— Поняла. Тогда половину виры я перечисляю Даше. Ибо — команда и все такое…

Это решение я оспаривать не стал — счел, что оно правильное. Поэтому дал понять, что проголодался, и девчата врубили турборежим — шустренько выяснили, что бы я хотел умять на ужин, метнулись к терминалу ЦСД, сделали заказ и унеслись к себе. Переодеваться в домашнее.

Я тоже наведался в гардеробную, снял костюм, почесал затылок и решил не строить из себя главу аристократического рода. Так что натянул шорты и футболку, посмотрел на себя в зеркало, счел, что выгляжу неплохо, вернулся в гостиную, врубил музыку и полез все в тот же терминал ЦСД. Покупать розы в середине весны счел банальным, поэтому и выбрал четыре роскошнейших букета многоцветных тюльпанов и оплатил срочную доставку. Хотя сильно сомневался, что девчата будут тупить.

Как ни странно, мой заказ прибыл чуть раньше, чем вернулись беглянки, так что я с большим удовольствием вручил Марине с Машей по одному, а Даше — два. И поздравил. «Всю толпу» — с заключением союза, а Темникову — с ее первым орденом.

Кстати, Кара сочла необходимым прокомментировать и этот поступок:

— Обратите внимание: Тор поставил наш союз на первое место личной табели о рангах. И это правильно. Ведь орденов под руководством Йенсена можно заслужить много. А другого союза не будет. Если вы, конечно же, не полные дуры…

Я не стал ронять ее авторитет, но решил при первой же возможности вправить «воспитательнице» мозги. Чтобы не перегибала. В это время звонко «блямкнул» приемный лоток, и дамочки опять врубили турборежим. Причем старшая — и по возрасту, и по статусу, и по чину — собрала букеты и унеслась ставить их в вазы, а младшие начали накрывать на стол.

Не успели приступить к трапезе, как Маша вдруг «поплыла» взглядом, изумленно выгнула бровь и… злорадно рассмеялась. А через пару мгновений поделилась с нами причиной радости со столь своеобразным оттенком:

— На мой старый счет упали десять миллионов. От батюшки. Назначение платежа — «Был неправ. Не держи зла. Желаю удачи во всех начинаниях…»

— Узнал о наказании Завалишиных и испугался? — недобро усмехнулась Темникова.

Костина утвердительно кивнула:

— Именно. Кстати, судя по сумме, испугался до смерти: он — скряга, каких поискать…

— … а раз Завалишиных нагнули как минимум на сто миллионов, значит, отделываться стандартными вирами было страшно? — продолжила Марина.

— Ага. И теперь он наверняка рвет волосы на… всех частях тела, бьется головой обо все, обо что можно, и дико бесится.

Тут я поймал за хвост очень неприятную мысль и задал девчонке вопрос на засыпку:

— Гадить будет?

Ответ не обрадовал:

— Обязательно. Но не сразу и так, чтобы не попасться. Ибо самолюбив и мстителен до невозможности…

…Следующая интересная новость подоспела часа через полтора после ужина — меня набрал Матвей, извинился за столь поздний звонок и передал приглашение деда отобедать у них в поместье «без официоза, по-семейному».

Никакого желания лететь к Власьевым у меня не было, но я понимал, что нам когда-нибудь придется выходить в высший свет, поэтому наступил на горло собственному неприятию, выяснил точное время и пообещал, что мы будем. После того, как парень отключился, поделился новыми планами с девчатами, заметил, что они здорово расстроились, придумал, чем загладить «свою» вину, и предложил попариться.

Как и следовало ожидать, предложение было принято влет, и дамочки унеслись переодеваться. Я тоже переоделся. После того, как врубил каменку. Потом ненадолго заглянул в кабинет, подготовился и отправился в парилку. Там застелил всю центральную часть верхней полки полотенцами, завалился на левую половину в «правильном» положении и немного подождал.

Завадская нарисовалась на пороге самой первой, оценила диспозицию, логики моего поступка не поняла, но позу отзеркалила. То есть, перебралась через меня и тоже легла на живот головой к правой половине. Даша с Машей тоже оказались ни разу не дурочками: заняли оставшуюся часть и… удивленно выполнили мою просьбу отодвинуться подальше. Тут-то я и зашевелился — оперся на левый локоть, вытащил из-под центрального полотенца два листа бумаги, исколотых иглами. Марина, конечно же, мгновенно врубилась в суть происходящего и заулыбалась, а девчата затаили дыхание и вслушались в мои объяснения:

— Техника, которую я вам сейчас покажу, относится к категории «Тайна нашей четверки» со всеми вытекающими. А теперь внимание: практическая часть предмета «Теория выхода на струны» придумана полными имбецилами и с первых дней тренировок загоняет будущих пилотов в коридор с узкими стенами и чрезвычайно низким потолком. Поэтому вы будете тренироваться иначе. В данный момент перед вами — «костыли». Или тренажеры, которые позволяют поймать «базу» правильных манипуляций системой управления гиперприводом. Итак, забираем по одному «тренажеру», кладем перед собой, закрываем глаза и крайне медленно проводим по выпуклостям подушечками пальцев в режиме, похожем на самую трепетную ласку. Задача — научиться почувствовать самые незаметные неровности. Причем каждым пальцем по отдельности. И наработать навык легчайших касаний к произвольным остриям в стиле игры на синтезаторе…

Закрыли. Попробовали. Потерялись в ощущениях. Сделали стандартные ошибки. И спровоцировали Марину на очередной комментарий:

— Представьте, что прикасаетесь к гиперчувствительной эрогенной зоне и очень не хотите обломать… или обломаться.

Эта аналогия заставила девчонок покраснеть, но сработала — пальчики перестали давить, а в их прикосновениях «сами собой» появились небольшие боковые смещения. Я удовлетворенно кивнул, дал еще несколько советов, убедился в том, что они услышаны, и перефразировал догадку, не так давно озвученную Завадской:

— Бумага с выпуклостями позволяет поймать первоначальные ощущения, а отрабатывать точность этого типа касаний можно где угодно и на чем угодно. Далее, давить и, тем более, тыкать в сенсорные панели системы управления гиперприводом нельзя ни в коем случае: избыточное давление или лишние тычки усиливают резонанс, а вам необходимо его сгладить. И последнее: я освобожу вас от посещения практических занятий по ТВС, так как знаю, что навыки, вбиваемые в подсознание на этом предмете, только навредят. Поэтому освободившееся время вы будете «убивать» на пилотажных тренажерах…

— А как мы сдадим экзамен в конце семестра? — поинтересовалась Маша, не прекращая «щупать» бумагу.

Я пожал плечами:

— Очень просто: перевыполните нормативы, затянув реальные «Мороки» на реальные струны.

— Тор — практик… — подала голос Кара. — Поэтому дает знания и навыки, которые работают. И его, как я уже говорила, слышат.

Девчата кивнули в знак того, что вопросов больше нет, и я провел еще один «следственный эксперимент»:

— Кстати, о навыках: Ромодановским требуется как минимум один пилот, способный затягивать линкоры в гипер по струнам второй категории. Так что если вам захочется стать личными пилотами Императора или Цесаревича, то могу подготовить.

— Не захочется… — твердо сказала Темникова, а Костина добавила:

— Тор, готовь нас, пожалуйста, под себя и под Марину. В любом ключе, который сочтешь нужным. А все остальное нам в принципе не интересно…

…Ослепительные красотки из моей команды терзали несчастные листы бумаги до тех пор, пока те не намокли и не начали расползаться. Потом вместе с нами сбегали к купели, вернулись обратно, улеглись на центральную часть верхней полки в тех же положениях, начали «щупать» полотенца и прозрели. В смысле, сообразили, откуда у Завадской появилась привычка «ласкать» все подряд, развеселились и разошлись. Развивали тему, моментами теряя берега, но очень смешно и без камней за пазухой, поэтому мы ухохотались вусмерть еще до второго забега к купели. А после того, как выбрались из ледяной воды, Маша наткнулась взглядом на грудь подружки и ляпнула:

— Тор, ты на удивление тактичен: знал, что у нас есть по два идеальных тренажера, но провел первое занятие по ТВС на обычной бумаге!

— Открою страшную тайну… — тихим шепотом начала Завадская, явно решив не упускать очередной возможности повеселиться. — Тренажер — один: все тело…

Схлопотав от меня по заднице, весело хихикнула — «Ага, именно это!» — и под жизнерадостный хохот подружек ускакала в парилку. А там завалилась на свое место и посерьезнела:

— Кстати, Тор, а почему бы нам не наведаться в Халифат до подписания мирного договора? Арабы, по слухам, увезли с оккупированных планет сотни тысяч красивых девушек, а значит, мы сможем разойтись достаточно серьезно и, в случае чего, дополнительно усилим желание эмира Хуссейна принять все условия Ромодановского.

Предложение было дельным. И, на мой взгляд, реально нужным. Так что я шустренько подключился к домашнему блоку МС-связи, открыл «Контакт», наговорил Орлову достаточно длинное сообщение, отправил и вопросительно уставился на Темникову с Костиной.

Строить из себя честных девочек они не стали и подробно объяснили, что их удивило.

Задавать вопросы начала Даша:

— Судя по кое-каким нюансам построения фраз, ты решил использовать Геннадия Леонидовича в качестве своего рода фильтра, чтобы он либо передал твое послание Цесаревичу, либо придержал до воскресенья или понедельника?

— Ага.

— Твое решение оставить Костю на Белогорье понятно: ему надо быть в Императорском дворце в понедельник днем, а нас могут отправить в рейд уже сегодня… — продолжила Маша. — А логика выбора «вторых номеров» — нет: Матвей летает намного лучше меня, а значит, должен быть в приоритете.

Я уставился ей в глаза и пожал плечами:

— Во-первых, раз вы — мои, значит, в безусловном авторитете. Во-вторых, ты — без пяти минут врач и уже проверена в деле, а далеко не все спасенные будут полностью здоровы.

В-третьих, рейд, предложенный Мариной, боевой, а значит, брать с собой больше двух стажеров нецелесообразно. В-четвертых, если Большое Начальство сочтет, что этот рейд необходим, то мы физически не успеем сгонять на Индигирку за вторым «Наваждением», поэтому уйдем в АХ на одном корабле, а я собираюсь вас дрессировать по методикам «не для всех». И, в-пятых, я сказал Цесаревичу о том, что взял вас под свою руку, и он счел это решение перспективным. Но наверняка сомневается в том, что мы сможем продолжить служить так же эффективно, как раньше. Ибо пубертат с «ожидаемыми» последствиями. А тут — полноценный рейд, который позволит понять, насколько серьезно мы относимся к службе в ССО.

Переварив мои выкладки, они заявили, что теперь все понятно, и я счел возможным устроить им еще одну тренировку — после очередного забега до купели и обратно задвинул вступительную речь:

— Как я уже не раз говорил, эффективность свободного оперативника намертво завязана на его фантазию. Ваша, пока вся в шорах. Поэтому сейчас я помогу снять первую «пачку». Слышали фразу «Нафига козе баян»?

— Конечно! — хором ответили все три девчонки.

— Тогда опишите мне ситуации, в которых это выражение имеет смысл. То есть, коза нужна баяну, баян нужен козе или их хозяину нужен творческий дуэт из козы и баяна. Озвучивать свои варианты не надо: отправляйте их мне в ТК. У вас десять минут. Время пошло…

Первое сообщение прилетело меньше, чем через минуту. От Завадской. И развеселило:

«До знакомства с тобой я бы сочла это задание идиотским. А сейчас ситуации придумываются сами собой. К примеру, коза с баяном — это в разы более продвинутый вариант коровы с колокольчиком. Или испуганная коза с баяном, привязанным к веревке и телепающимся за ней — неплохое средство для отпугивания волков в дикой местности. В общем, я в восторге и начинаю составлять целый список. Ибо интересно до ужаса!»

Темникова «сняла первые шоры» на шестой минуте, засияла, «поплыла» взглядом и прислала мне два «условно спортивных» варианта:

«Я поняла, как анализировать задачи под твоим углом зрения!!! И он классный! Вариант первый: в степи, в которой нет ни деревьев, ни крупных камней, баян — носимый аналог точки фиксации. То есть, если засыпать в него песок, то коза на веревочке никуда не убежит. Вариант второй: для хозяина, задавшегося целью прокачать выносливость или скоростные качества козы, баян — идеальный тренажер. В смысле, увеличение количества песка в мехах повышает нагрузку на конечности животного. Спасибо за науку, командир!»

Ну, а Костина разродилась на последней минуте. Но разродилась:

«Чувствую себя полной дурой, Тор: решение лежит на поверхности. В том случае, если ты сбрасываешь шоры: баян — это не только инструмент с клавишами, но и предмет с переменным объемом. А значит, в него можно засовывать все, что угодно, начиная от длинной веревки для привязывания козы на открытом месте и заканчивая бутылками с водой, которой в иных местах бывает достаточно мало. Кстати, уверена, что это не единственное применение столь универсальной штуковины, но время, выделенное на поиск решений, на исходе, поэтому лови только эти варианты…»

Я удовлетворенно кивнул, зачитал вслух все шесть решений, похвалил мыслительниц за серьезное личное достижение и подкинул им еще одну мысль для размышлений:

— А теперь задумайтесь вот о чем: вы выдали разные варианты, а значит, видите мир под разными углами. И для команды это хорошо. Ибо позволяет находить гораздо больше нестандартных решений, чем в одно рыло… или в одно премиленькое личико.

Они рассмеялись, собрались развить очередную веселую тему и застыли, увидев мою поднятую ладонь. А я развернул сообщение Цесаревича в окошке ТК, проглядел, уложил в голове все услышанное и посмотрел на девчат:

— Вырубаем коммы прямо сейчас, одеваемся, собираемся и вылетаем в Вороново. А Матвея уже вызвал к себе и вот-вот правильно озадачит генерал Переверзев…

Глава 34

28 — 29 апреля 2470 по ЕГК.

…Долгожданное сообщение от Синицы прилетело в половине десятого вечера по Новомосковску и начало веселить с первых же предложений:

— Тор, девчат, мы с папой в обмороке: Император Олег Третий пожаловал и собственноручно вручил нам ордена Святого Станислава третьей степени!!! Честно говоря, ни он, ни я толком не запомнили описания наших заслуг, так как нас трясло и колотило, но государь несколько раз упомянул слово «Тверь», а значит, нас наградили за что-то, совершенное там. Но мы не делали ничего особенного — да, помогали, кому могли, но ведь это нормально! В общем, нам как-то не по себе…

Следующие минут десять монолога его плющило по полной программе — он описывал фрагменты интерьеров коридоров, комнат и залов дворцового комплекса, «здоровяков» из Его Императорского Величества Конвоя, «под тяжелыми взглядами которых было страшно даже дышать», сногсшибательно роскошные наряды придворных и влиятельнейших аристократов Империи,

мрачные лица дипломатов из стран Коалиции и даже музыку, которую играл Е. И. В. Оркестр. При этом прыгал от темы к теме, то таращил глаза, то нервно сглатывал, то сбивался на скороговорки и приличной частью сознания «жил» в столь волнительном прошлом.

Выплеснув большую часть эмоций и чуть-чуть остыв, вдруг понял, что ему, без пяти минут сотруднику ССО СВР, невместно так сильно охреневать, и «покаялся»:

— Я привыкну. Честно. Просто это было неожиданно, и я растерялся. Так что перестаньте ржать и поверьте в меня, гады!

А потом посерьезнел и описал еще несколько граней легенды, созданной нашими двойниками с подачи генерала Переверзева:

— Кстати, заметил в летном ангаре ваши «Волны» и не сразу сообразил, что это точные копии. Поэтому чуть было не предложил отцу наведаться к вам в гости. А еще заглядывал на сетевую страничку Власьевых и видел голографии ваших двойников во время званого обеда, в кабинете главы рода и на прогулке в парке. Твоего двойника, Тор, я бы, пожалуй, «вскрыл». Из-за недостаточно точной микромоторики. Впрочем, я знаю тебя с детства, поэтому эти нюансы в какой-то момент и бросились в глаза. Зато твоя копия, Марин, выглядела лучше некуда. И, судя по голографиям, вела себя точно так же, как ты. То есть, постоянно держалась рядом с Тором, контролировала подходы, практически не участвовала в разговорах и в принципе не замечала взглядов окружающих мужчин. Кстати, я бы с удовольствием полюбовался и на голографии Маши с Дашей, но их двойников, судя по всему, еще не существует, поэтому в гости к Власьевым слетали только двое…

После этого признания он высказал мнение об игре Игоря Аркадьевича и Матвея, получивших «боевой приказ» Орлова поддерживать нашу легенду, и всю вторую половину воскресенья плотно общавшихся с «двойниками». А потом перешел к выводам:

— Будете смеяться, но Власьевым завидует чуть ли не весь высший свет Новомосковска. Ведь они — первый род, к которому ты, Тор, прилетал в гости. Да, абсолютное большинство страдает из-за того, что ты был в гражданке и даже без орденской планки, но… в каждом четвертом комментарии девушек между строк читалась фраза «Боже, какой красавчик…». Вот я и умираю от зависти. Хотя вру: зависти во мне нет. И желания задурить — тоже. Ибо слава — пусть и невеликая — уже ударила и по нашей семье: один из бывших деловых партнеров отца, некогда выставивший его в дурном свете, приседает ему на уши прямо сейчас. И, судя по репликам папы, предлагает начать все с чистого листа. В общем, тут, в Новомосковске, весело, а я извращаюсь: набираю текст в ТК, чтобы потом залить в «Контакт», наложить на него картинку, которую снимаю параллельно, и послать вам, не нарушая режима секретности. Короче говоря, мне нужна мощная «глушилка», но мы прилетели домой менее часа тому назад, и я тупо не успел ее приобрести. На этом, пожалуй, все. Удачи!

— Толковая легенда, однако… — пробормотала Завадская после того, как файл закончился. — Де-юре мы никуда не улетали, а Матвей активнейшим образом прикрывал, прикрывает и будет прикрывать наше отсутствие, мотаясь с двойниками по Новомосковску, соответственно, не обидится…

Я был того же мнения. Поэтому подтверждающе кивнул и посмотрел на «ослепительных красоток», обнимавших Кару с обеих сторон и пребывавших либо в полнейшей нирване, либо где-то рядом с ней.

Чем их так торкнуло? Дашу — двенадцатиминутным спаррингом со мной и дичайшей усталостью, «смытой» в горячем душе, а Машу — результатами тренировки по пилотажу с Завадской в качестве персонального наставника и тем же расслаблением в «кипятке».

Возвращать их «в реальность» было незачем, поэтому я полюбовался попой Костиной, аппетитно обтянутой тонким шелковым халатиком, перевел взгляд на пальчики напарницы, бездумно шлифующие «технику двойного назначения» на спинке блондиночки, сообразил, что девчонок «выключила» именно эта ласка, мысленно усмехнулся и с наслаждением потянулся. Потом прогнулся, вернул на место подушку, нагло сдвинувшуюся в сторону, повел руки на законные места и чуть-чуть не успел — Маша, обнаружившаяся под левой, закончила переворот на сто восемьдесят градусов, вжалась в меня все еще разгоряченным телом, обняла, зафиксировала коленом и задала один из самых актуальных вопросов дня:

— То-ор, а почему Хатта, а не Зайид или, скажем, Дигдага?

Ее рука, уютно устроившаяся на моей груди, «включила» пальчики в том самом режиме. Да, «задней мысли» в этих прикосновениях не было — блонда целыми днями нарабатывала чувствительность и «щупала» все подряд. Но я «ухнул» в ощущения, даруемые упругим девичьим бюстом, упиравшимся в левый бок. Да, всего на миг, но фантазия все равно включилась не в ту сторону, и ее пришлось возвращать на нужный курс чуть ли не пинками:

— Зайид-два и Дигдага-три — планеты-курорты и, судя по информации из открытых источников, являются одними из самых популярных мест отдыха состоятельных жителей Халифата. Но отдых во время войны — извращение…

— Все, поняла! — радостно воскликнула она. — Отдыхая, ты вручаешь в руки недоброжелателям слишком серьезные козыри…

— А в самом конце проигранной войны – подписываешь себе приговор… — продолжила Темникова, тоже сообразившая, к чему я клоню. — Поэтому в данный момент все толстосумы старательно изображают самых патриотичных патриотов. К примеру, на тыловой промышленной Хатте — делают вид, что до последнего дня вкладываются в производство систем вооружений, военных кораблей и так далее.

— Это еще не все… — подала голос Кара. — Мужики, даже очень богатые, не повезут на отдых весь гарем. Ибо и накладно, и бессмысленно. Поэтому на Зайиде или на Дигдаге нам пришлось бы носиться по всей планете, спасая по одной, но самой любимой наложнице за раз. А каждая акция — это риск. Вот Тор его и минимизирует.

Маша понимающе кивнула, собралась спросить что-то еще, но Марина оказалась шустрее:

— Кстати, о самых-самых: То-ор, а давай переделаем еще по одной каюте? Для горячо любимых подруг? Уверена, что нам простят и такой беспредел…

Я посмотрел на Костину, млеющую в моих объятиях, и усмехнулся:

— Что-то мне подсказывает, что любимые подруги жаждут ночевать в наших каютах…

— Ага…

— Угу…

— … но переделать — переделаем. Ибо нас теперь не двое, а четверо.

Завадская обрадовалась, вывесила над собой голограмму программной оболочки просмотра изображений, влезла в архив наших проектов и начала разворачивать картинку за картинкой. Блондиночка, естественно, перебралась под правую руку старшей подруги, а я заскучал. Поэтому появлению нового конвертика обрадовался со страшной силой, развернул сообщение в окошке ТК, просмотрел, вырезал и подготовил к показу небольшой фрагмент, а потом вытребовал к себе Темникову:

— Даш, перебирайся ко мне — буду тебя радовать…

Девчонка радостно перебралась через подружек, устроилась на месте, нагретом, но по-хамски брошенном Машей, устроилась поудобнее, уставилась на картинку, появившуюся над моими ногами, и закусила губу.

А я врубил воспроизведение и еще раз вслушался в баритон наследника престола:

— … наглость отдельных представителей дворянских родов не имеет границ: юристы Геннадия Леонидовича, документально оформлявшие выход Дарьи Алексеевны из рода, обнаружили целых три программные закладки, не позволяющие это сделать! Причем нашли их не где-нибудь, а в программном обеспечении искинов государственных структур. Поэтому доложили Орлову, а он — мне. А я обиделся. И инициировал возбуждение нескольких уголовных дел. В общем, ваша подруга и подопечная — глава независимой ветви рода Темниковых, а тем, кто пытался помешать ей обрести этот статус, сейчас очень грустно…

На это фразе фрагмент закончился, и я повернул к себе личико подруги:

— Половина твоих проблем — в прошлом.

Даша обожгла меня благодарным взглядом и выставила жесточайший ультиматум:

— Подставляй щеки. А то я за себя не ручаюсь…

…Мой таймер сработал на четверть часа раньше таймеров девчонок, так что я осторожно выпутался из объятий Марины, бесшумно встал с кровати, кинул взгляд на Машу, назначившую подружку мягкой игрушкой, и свалил в санузел. Ополоснулся, что называется, бегом, в темпе натянул первый слой компенсирующего костюма, вернулся в каюту и наткнулся взглядом на Дашу, уже сидящую на краю кровати, но все еще спящую. В процессе перемещения к изножью футболка девчонки задралась до упора, обнажив прелестные ножки на всю длину, и я на миг завис. Хотя не раз видел их в сауне, возле джакузи и на берегу океана. Потом мысленно поставил себе нелестный диагноз, шагнул к шкафчику, вытащил скаф и почувствовал, что мою талию обвивает пара ни разу не слабых ручек. А еще через мгновение услышал веселый шепоток:

— Ты любуешься, а не вожделеешь, поэтому твои взгляды очень приятны. В общем, любуйся нами дальше. И почаще, а то зачахнем…

— Доброй ночи, Даш! — поздоровался я, провернулся в ее объятиях, заглянул в эту пару сонных, но счастливых глаз, заметил еще две и повторил приветствие в полный голос.

Ответили. Хором. Потом Костина изобразила зомби — то есть, пошла в санузел, не открывая глаз, а Завадская посмотрела, который час, и вздохнула:

— Полчаса до схода со струны и начала сканирования целой системы…

— Сегодня расчеты выполняют наши доблестные стажеры! — напомнил я.

— Понимаю. Но не люблю это дело с первого курса…

— Значит, тебя я им грузить не буду… — пообещал я, надел скаф и умотал в рубку. Через двадцать пять минут улыбнулся напарнице, усевшейся на свое законное место, «заглянул» в шестую каюту и принял запросы на подключение к пилотскому интерфейсу. А после того, как МДРК вывалился в мертвую систему, устроил «ослепительным красоткам» практическое занятие по пяти дисциплинам, изучаемым в ИАССН. Причем по методике, по которой меня в свое время дрессировал Аллигатор.

Результаты не заставили себя ждать — логику предлагаемых алгоритмов поняли обе девчонки и проводили последние расчеты на кураже. И пусть все равно ошибались, но все меньше и меньше. Поэтому к моменту начала разгона на струну я кинул им картинки с камер, показывавших крупным планом руки Завадской, и поставил новую боевую задачу:

— Обратите внимание на то, что с первого и до последнего мгновения работы с гиперприводом перчатки Марины будут казаться неподвижными. Хотя мы лезем на струну с коэффициентом сопряжения три-шестьдесят семь. А потом я покажу, как выглядит этот же самый процесс в исполнении пилотов, выдрессированных преподавателями ИАССН и ИЛА…

Сравнили. Прониклись. Пообещали научиться. И сразу после того, как я перевел борт в зеленый режим, унеслись организовывать то ли очень поздний ужин, то ли очень ранний завтрак. Ложиться спать на три часа восемнадцать минут отказались наотрез, хотя понимали, что в Хатте придется поднапрячься — львиную долю времени пребывания в гипере «летали» в вирткапсулах, потом быстренько смыли с себя контактный гель, снова облачились в скафы, заняли свои кресла и «проконтролировали» сход со струны.

Во время внутрисистемного прыжка настраивались на действие. А после того, как мы облетели планету в первый раз, выдали по достаточно толковому алгоритму поиска особо упоротых любителей наложниц из нашей Империи. Да, мы с Мариной добавили еще четыре параметра, но, в принципе, выстрелил бы и вариант девчонок. Поэтому я их похвалил, дождался завершения работы Феникса, раскидал нарытый им материал на четыре тактических комплекса и забыл обо всем на свете до восьми утра по внутрикорабельному времени.

В момент срабатывания будильника вернулся в реальность сам, вернул в нее девчонок и дал команду накрывать на стол в соответствии с армейской мудростью «Война войной, а обед по распорядку». Перед тем, как свалить из рубки, передал управление искину и распорядился увести «Наваждение» к черту на рога. Так что спокойно насытился, порадовал себя и подруг лишними десертами, немного поленился и устроил мозговой штурм. Благо, конкретные идеи появились у всех четверых.

В процессе не ленился объяснять логику наших решений, поэтому часам к одиннадцати Темникова с Костиной избавились еще от пары-тройки шор и заявили, что преподаватель по ТПДО мне и в подметки не годится. Впрочем, расслабляться не стали. Поэтому по моей команде разбежались по санузлам, точно в назначенный срок оказались в своих креслах и «присутствовали» в системе все время, пока я просачивался сквозь изрядно поредевшую сеть масс-детекторов, вел корабль к столице Хатты — Хаджараину — и прорабатывал маршрут захода на район компактного проживания местной элиты — Хаджар.

На этом этапе тоже объяснял, что, как и почему учитываю. Закончив работу, попросил Феникса визуализировать сеть местных воздушных трасс и вписать в нее «мою» траекторию. Что, естественно, упростило понимание. И повел борт к поместью Зафара Хаттаба — главы девятого по влиятельности рода этой планеты, владельца семи промышленных предприятий, работающих на ВПК Халифата, и личности, гордо называющей себя Творцом Симфоний Боли. Дури в «Наваждении» хватало, воздушных трасс над Хаджаром было немного, а дроны доставки в два пятьдесят семь ночи по местному времени практически не летали, поэтому к «ступенчатому» особняку, построенному недалеко от мечети, подошел за считанные минуты, притерся к вертикальной скале, врубил биосканеры и немного поскучал. А после того, как получил актуальную картинку, спустил кластер Фениксов с поводка.

Гражданский аналог ИИ — пусть и достаточно мощный — не сыграл и тут. Поэтому секунды через три мы получили доступ к камерам СКН, просмотрели те, на которых были люди, основательно разозлились и разошлись. В смысле, я дал команду «задавить» блок МС-связи и все коммуникаторы, заблокировать окна и двери, перепрограммировать систему кондиционирования так, чтобы она отправила обитателей поместья в медикаментозный сон, определился с местом высадки «Буянов», пододвинул МДРК к этому окну и развернул к нему рампой.

Первый штурмовой дроид начал движение уже через полторы минуты и был передан под контроль Темниковой. Вторым по моему приказу зарулила Костина. А остальные работали автономно. Причем вторым темпом. То есть, разбежались по особняку и начали уничтожать совершеннолетних мужчин… хм… второго сорта. То есть, сотрудников СБ, членов боковых ветвей рода, не особо влиятельных представителей главной и так далее. «Техники» тоже не тупили: Феникс вел их за «Буянами», двигавшимися к «запретному месту». Поэтому в тот момент, когда озверевшей Даше потребовались помощники с «нормальными» манипуляторами, две единицы чуть-чуть изменили маршрут, очень быстро добрались до покоев главы рода, сняли, срезали наискосок и как следует заточили декоративную трубку для крепления штор, а потом посадили на нее проснувшегося ни разу не красавца. Кстати, послушав вопли Творца Симфоний Боли, Темникова сочла их недостаточно мелодичными. Поэтому «ее» дроиды прибили араба к стене, кастрировали и затолкали отрезанные гениталии во вскрытую брюшину.

Маша тоже буйствовала со страшной силой — «ее» «Буян» отрывал головы ближайшим родичам главы, насаживал на обрубки балдахинов их же кроватей и несся дальше. Впрочем, сразу после завершения зачистки верхнего этажа был «забыт» — Костина «села» на свободного «Техника», загнала его в гарем, довела до Комнаты Наказаний, вынесла дверь, максимально бережно сняла с пыточного стола нынешнюю жертву хозяина дома, отправила в наш трюм, вышла из системы и поднялась на вторую палубу. Готовить медкапсулу к приему пациентки.

Тринадцать следующих наложниц встречали Марина и Даша, все-таки унявшая жажду крови. А я дождался, пока дроиды закончат доводить до ума картину с условным названием «Возмездие пришло и задержалось», вернул их на борт, закрыл трюм и повел МДРК к следующему объекту — поместью Абдул Рашид Алама, еще одного ценителя уроженок Империи…

Глава 35

30 апреля 2470 по ЕГК.

…Четвертое поместье зачистили в начале девятого утра по местному времени, и Марина, до этого момента молча выполнявшая мои приказы, вдруг заявила, что мы перестарались:

— Тор, у нас на борту — тридцать семь женщин. Плюс нас четверо. А наше «Наваждение» не рассчитано на такое количество пассажиров…

Она выдала этот монолог в личный канал, так как считала, что иначе уязвит. Зря — я знал, что делал. Но в этот момент сообразил, что не мешало бы поделиться своими планами с напарницами, поэтому переключился в общий канал и виновато вздохнул:

— Прошу прощения за долгое молчание — параноил по привычке. На этом все: я уже веду корабль к ближайшей лакуне и минут через двадцать-двадцать пять выведу на высокие орбиты. А потом мы прыгнем в Империю. Но не на Белогорье, а на приграничный Павловск: до него чуть меньше суток гипера, и там мы высадим всех, кого спасли, на госпитальное судно. Так что потерпите еще немного, ладно?

— Тор, Павловск отбили совсем недавно… — осторожно напомнила Кара.

Я пожал плечами, сообразил, что девчата меня не видят, и вздохнул:

— Верно. Но даже если в данный момент в этой системе нет ни одного госпитального судна, то через сутки появится. Ибо за нами — Служба…

Завадская поблагодарила за объяснения и затихла, а Костина вымученно улыбнулась и загрузила по полной программе:

— Закажи, пожалуйста, и расходники для медкапсул — список препаратов я пришлю в течение пяти-семи минут. А еще нам не мешает приобрести штук пятьдесят теплых одеял, несколько пачек листов из вспененной резины, гору самого простого женского белья… Так, все это я продиктую Даше. После того, как закончу осмотр нынешней пациентки….

Оба обещанных файла прилетели через четверть часа. Я к этому времени провел МДРК сквозь дыру в сети масс-детекторов, так что передал управление Фениксу, распорядился выводить борт на вектор прыжка к нашей «дырке» и вывесил перед собой «Контакт».

Записанное сообщение отправил сразу двум адресатам — Переверзеву и Орлову — чтобы до предела сократить время отклика на мои просьбы. Потом «заглянул» в трюм и заскрипел зубами — почти треть бывших пленниц была в неадеквате, а Кара металась между ними и то гасила истерики, то, наоборот, пыталась растормошить, то объясняла, что все плохое позади. К сожалению, ее слышали не все. Что, в общем-то, было понятно. Ибо девчонка, выполняя мой приказ, работала в скафе с поляризованной линзой, поэтому либо пугала, либо не вызывала особого доверия.

Темникова, носившаяся между четырьмя каютами первой палубы, тоже зашивалась — ее часть «пассажиров» тоже плющило, и перепады настроения накрывали то в противофазе, то одновременно. Впрочем, в какой-то момент одна из бывших пленниц, высокая темноволосая женщина лет двадцати семи, предложила помощь. И сходу получила свой фронт работ — принялась вкладывать в руки более-менее адекватным личностям пищевые контейнеры с едой и упаковки с напитками.

Ну, а на второй палубе выкладывалась Костина — то «колдовала» над панелями управления медкапсул, то проверяла состояние пациенток, лежащих за пределами каюты, то с помощью «Техников» «меняла» тех, кого слегка подлечила, на тех, кому требовалась срочная медицинская помощь. При этом постоянно держала всех «своих» в медикаментозном сне, поэтому, закончив изучать диспозицию, я заблокировал динамики системы оповещения второй палубы, врубил все остальные и заговорил:

— Дамы, с вами говорит командир корабля, на котором вы летите домой, в Империю. И я, и члены моего экипажа, помогающие вам приходить в себя, являемся сотрудниками Службы Специальных Операций, поэтому наши лица скрыты за поляризованными линзами. Но это не мешает нам сопереживать и делать свою работу. Ибо для того, чтобы вас накормить, напоить, выделить одежду, дать возможность помыться и подлечить, одних сопереживаний, увы, недостаточно. Теперь отвечу на вопросы, которые вы наверняка хотели бы задать. В данный момент мы находимся в системе Хатта, но очень скоро уйдем в гипер по достаточно жесткой струне. Тошноту и другие неприятные ощущения придется перетерпеть, зато уже через сутки мы окажемся в нашем, имперском, Павловске и передадим вас в руки высококлассных специалистов по решению всевозможных проблем. Кстати, для тех, кто не в курсе: война закончилась нашей победой, поэтому вы возвращаетесь к мирной жизни. И еще одно: дамы, нас на борту — всего четыре человека, а вас аж тридцать семь. При этом мой штатный врач зашивается с теми из вас, кому требуется срочное лечение, а я, как вы, наверное, догадываетесь, управляю кораблем. Поэтому вами занимается всего два человека. Так вот, мы будем искренне благодарны любой вашей помощи. На этом пока все. Спасибо за внимание…

Меня услышали. Да, всего три девушки в трюме и еще одна — на первой палубе, зато девчатам основательно полегчало, так что к тому времени, как мы вышли из внутрисистемного прыжка и начали разгон, почти все пассажирки успели помыться, переодеться и утолить голод с жаждой. А потом на панели уведомлений моего ТК замигал конвертик, и я, отключившись от камер СКН, врубил воспроизведение послания Цесаревича.

В этот раз он обошелся без «лирики»:

— Тор Ульфович, госпитальное судно «Ведун» будет в Павловске через девятнадцать часов. Весь ваш заказ — тоже. Потребуется что-нибудь еще — к сообщению приаттачены идентификаторы командира корабля, командующего ВКС Павловска и начальника местного отделения ССО. Далее, видеоотчеты операций просмотрел и полностью одобряю. То есть, удовлетворен каждым Воздаянием по отдельности и всеми вместе. И последнее: не уверен, что ваших стажеров стоит возвращать в Хатту или какую-либо другую систему Халифата без нормального отдыха, но вы знаете этих девушек не в пример лучше меня, поэтому заранее согласен с любым вашим решением. Передайте напарницам мою благодарность за службу. Желаю удачи. До связи…

…Часа через два с половиной после выхода на струну Маша закончила возиться со своими пациентами. В смысле, засунула в медкапсулы двух самых «тяжелых» на все оставшееся время полета, углубила медикаментозный сон всем остальным, оставила вместо себя «Техника» и спустилась в трюм. Там к этому времени стало достаточно спокойно, а Марине помогало уже четверо дам. Поэтому Костина была послана лесом, поднялась на первую палубу и… до смерти перепугала одну из спасенных кровавыми потеками на перчатках и нагруднике. Поэтому в сердцах обложила ее последними словами — слава богу, не через внешние динамики — вломилась в командирскую каюту, разделась, затолкала скафандр в шкафчик Завадской и ушла мыться. Мылась, по утверждению Феникса, чуть ли не в кипятке. Потом снова натянула скаф, вышла из каюты, поднялась ко мне, на выходе из лифта сняла шлем и спросила, когда я последний раз ел.

Выслушав мой ответ, качнулась, было, к терминалу ВСД, но внезапно оказалась сидящей в кресле Умника, а обязанности хозяйки взял на себя я.

Ела молча. Моментами уходя в свои мысли. А после того, как я отобрал пустые емкости и засунул в утилизатор, мрачно вздохнула:

— Пока латала жертву ублюдочного Абу Бакра Намли, люто ненавидела всех арабов. А на второй пациентке, пережившей не один десяток групповых изнасилований,

прозрела — сообразила, что ее мучители ничем не отличаются от деда Даши, который является нашим соотечественником. После чего все-таки сделала правильный вывод: плохих национальностей не существует — есть люди и нелюди…

— Умничка! — негромко выдохнул я, но девчонка, кажется, не услышала:

— … и теперь мне хочется убивать. Единомышленников Абу Бакра Намли и его сыновей, Рашида Алама и всех остальных тварей, которых мы сегодня отправили к предкам. Только не сейчас — сейчас я вымотана почти до предела и хочу оказаться на твоей кровати, забиться в чьи-нибудь объятия и хоть на несколько минут выключить голову…

— Хочешь — вперед… — без тени улыбки сказал я. — Мы в гипере и идем в просканированную вами мертвую систему. Так что на ближайшие три часа я в твоем распоряжении…

— Избалуешь… — пошутила она, но по привычке, без души. Потом надела шлем, с моей помощью встала и поплелась к лифту. Но перед тем, как выйти на первую палубу, собралась, выпрямилась, развернула плечи и изображала стойкого оловянного солдатика до тех пор, пока за нами не захлопнулась дверь каюты.

Нет, скаф сняла самостоятельно. И компенсирующий костюм — тоже. А потом призналась, что ее вот-вот накроет, и рухнула на кровать. Я чувствовал, что девчонка не играет, поэтому накрыл ее уголком покрывала и пообещал не задерживаться. Снял скафандр, ополоснулся и оделся минут за шесть-семь. Потом вернулся обратно, улегся рядом с Машей и заметил, что ее колотит. Так что перевернулся на бок, осторожно притянул подругу к себе, обнял и спросил, о чем она думает.

— Ни о чем… — после недолгой паузы мрачно ответила она. — Но перед глазами безостановочно мелькают картинки, от которых трясет…

Я ласково провел ладонью по подрагивавшей спинке через покрывало, и девчонка сначала вжалась в меня изо всех сил, а затем затараторила:

— Их всех насиловали! Постоянно! По-всякому! А я не только лечила, но и видела… последствия! И все никак не пойму, как можно наслаждаться чужой болью, как из обычного ребенка вырастают такие ублюдочные твари и как они смотрят на себя в зеркало?!!!

Тут накрыло меня. Кошмарнейшим чувством вины. Но стоило начать извиняться, как Костина открыла глаза, поймала мой взгляд и насмешливо фыркнула:

— Тор, ты чего⁈ Тебе не за что извиняться: я — пусть недоучившийся, но врач. Причем с солидным опытом работы в военном госпитале во время войны. Кроме того, пусть самую чуточку, но старше… Так, кажется, я поняла: Тор, меня трясет не от страха, не от эмоционального шока, а от всепоглощающего бешенства! Но убивать подобных тварей прямо сейчас я, увы, не могу. Вот и пытаюсь переключиться в мирный режим… вот так.

Мне полегчало. Настолько, что я перевернулся на спину, прижал Машу к своему боку и бездумно запустил руку под покрывало, под которым «просто не могло не оказаться футболки». А когда почувствовал под пальцами кожу и застыл, девчонка выгнула спинку навстречу руке и довольно промурлыкала, что так намного приятнее. Более того, опустила покрывало до пояса, закрыла глаза и потерялась в ощущениях…

…Маша отключилась минут через пятнадцать применения «техники двойного назначения» в «мирных целях». Я осторожно вернул покрывало на законное место, сходил к ВСД, заказал и получил литр минералки. Выхлебал почти всю упаковку, услышал тихий шелест открывающейся двери, посмотрел на силуэт, возникший в светлом дверном проеме, и узнал Дашу.

А она шагнула внутрь, дождалась, пока створка вернется на место, сняла шлем и тихим шепотом доложила, что последовала совету Марины. То есть, «выключила» всех подопечных снотворным и оставила на «Техников».

— А где сама советчица? — полюбопытствовал я, отворачиваясь к стене, так как Темникова начала избавляться от скафа.

— Ждет, пока вырубятся четыре особо стойкие особы… — буркнула она, попросила «добыть» ей пару бутеров и умотала мыться.

Я поднял стол и «добыл» полноценный ужин на двоих. Потом извлек из шкафчика два уже «обихоженных» скафа и затолкал на место моего Дашин. После того, как в каюту ввалилась Завадская, помог снять еще один, отправил по тому же адресу и вопросительно мотнул головой.

В помещении царил приятный полумрак, но движение было замечено и правильно истолковано:

— Ты знаешь, более-менее нормально. А Машу, я смотрю, зарубило?

Я утвердительно кивнул, и девчонка, сочувственно вздохнув, ушла в душ.

Вернулись вдвоем, уселись за стол, уничтожили все, что на нем было, помогли мне убраться, улеглись на кровать, вытребовали меня к себе, обняли с двух сторон и еле слышно спросили, ответило ли Большое Начальство на наше послание. Выслушав пару цитат, удовлетворенно прошептали, что нас, определенно, ценят, и начали обсуждать какую-то ерунду. Но без души. Вот я и переключился в режим злобного командира. В смысле, прижал к себе Дашу, подождал, пока она поймает мой взгляд, и потребовал колоться. До донышка. Ибо моя и все такое.

Она закусила губу, собралась с мыслями и виновато вздохнула:

— Я сорвалась, Тор…

— Так, стоп! — негромко, но достаточно жестко сказал я. — Твоя реакция на состояние истерзанной девушки на пыточном столе была адекватной. Ибо мы собирались воздать любителю симфоний в разы жестче. Меня интересует, что творится в твоей душе сейчас.

Она захлопала ресницами, поняла, что я не шучу, посмотрела на Кару, почувствовала, что она согласна с моим мнением, и облегченно перевела дух:

— Раз вы не считаете меня психически неуравновешенной садисткой, значит, тишь, гладь да божья благодать…

— А если чуть подробнее?

— Если чуть подробнее, то я счастлива, что вы меня понимаете. Причем счастлива настолько сильно, что это чувство забивает абсолютно весь негатив: мне умопомрачительно хорошо, и хочется, чтобы это мгновение длилось как можно дольше, а тягостные воспоминания и моральная усталость ощущаются где-то далеко-далеко…

— Здорово… — заявил я, ничуть не кривя душой, и озвучил боевой приказ: — Но отдохнуть вам надо все равно. Поэтому закрываете глаза, полностью расслабляетесь и засыпаете.

Кивнули. Поудобнее пристроились к моей тушке, расслабились и как-то уж очень быстро отъехали в страну снов. А я посмотрел на таймер обратного отсчета, повалялся в теплом плену до тех пор, пока Завадская не перевернулась на другой бок, аккуратно выпутался из объятий Темниковой, бесшумно слез с кровати, натянул скаф и умотал в рубку. Выводить борт в мертвую систему, выяснять, по каким струнам можно увести борт на Павловск и прыгать к новой зоне перехода…

…Со всем вышеперечисленным справился за два с четвертью часа, увел «Наваждение» в гипер через слабенькую «троечку», разблокировал скаф, с наслаждением потянулся, пробежался по картинкам с камер СКН и помрачнел — четверо женщин плакало во сне, одна умоляла ее не трогать, а еще семеро дрожали мелкой дрожью. Выводить их из медикаментозного сна я не решился, будить Костину не захотел, поэтому решил, что эту корабельную ночь наши пассажирки как-нибудь переживут, а потом ими займутся профессиональные психологи и помогут отпустить неприятные воспоминания. Вот и перевел МДРК в зеленый режим — хотя перед прыжком воздух из отсеков не откачивал — реанимировал Феникса, полюбовался на новый таймер обратного отсчета, сообщавший, что до выхода в Павловске осталось семнадцать часов и шесть минут, и спустился в свою каюту.

Переступив через порог, остановился, снял шлем, подождал, пока зрение адаптируется под почти полное отсутствие освещения, посмотрел на кровать и обнаружил, что Завадская с Темниковой спят, как убитые, а Костина лежит на боку и смотрит на меня, кусая губы.

Подошел, присел на корточки и шепотом спросил, что случилось.

— В принципе ничего… — со вздохом ответила она. — Проснулась из-за того, что ты потянул борт на струну, сообразила, что мы уходим в большой прыжок, и решила дождаться твоего возвращения. Потом решила посмотреть, как там наши пассажиры, подключилась к камерам, увидела, как некоторые женщины плачут и во сне, и наяву,

и снова разозлилась. Будить девчат, естественно, не стала. Поэтому… все еще ярюсь.

Я попросил потерпеть еще пару минут, быстренько разделся, натянул шорты и футболку, бесшумно забрался на кровать, подошел на четвереньках к свободному месту, и… Маша откинула покрывало. А когда поняла, из-за чего я остановился, грустно улыбнулась:

— Это белье открывает ненамного больше, чем мои любимые купальники. Вставать и натягивать что-нибудь еще нет ни сил, ни желания. Стеснение во мне давно умерло. Зато есть желание почувствовать себя ослепительной красоткой из твоей команды. Чтобы потеряться в этом ощущении, побыстрее забыть о том, что творится в душах женщин, которых мы спасли, и… не представлять себя на их месте.

Последняя фраза была озвучена намного тише, чем остальной монолог, но шарахнула по сознанию, как кувалдой, снова вернула из небытия чувство вины и вымела из сознания все сомнения. Поэтому я лег так, чтобы ненароком не разбудить Марину с Дашей, притянул к себе девчонку, опять вернувшуюся в прошлое, требовательно качнул ногой, чтобы Костина закинула колено на мое бедро, отправил руку путешествовать по влажной спинке и еле слышно заговорил:

— Ты — ослепительная красотка из моей команды. С большим и теплым сердцем, умеющим не только самозабвенно любить и люто ненавидеть, но и искренне сопереживать. Это — здорово, и я тобой горжусь. А еще берегу. Ибо моя. Так что закрой глаза, расслабься, растворись в текущем мгновении и живи в моем дыхании, тепле кожи и ласковых прикосновениях к твоей спинке…

Глава 36

1 мая 2470 по ЕГК.

…Командир госпитального судна подготовился к приему спасенных на десять баллов из десяти возможных — бронеплита, защищающая створ летной палубы, поползла в сторону всего через секунду после того, как я «тенькнул» на выделенной частоте; над нужным шлюзом уже призывно мигало зеленым информационное табло; справа и слева от предложенного места «парковки» стояло пять мобильных реанимационных комплексов, а праздношатающимися и Большими Начальниками, обожающими контролировать все и вся, даже не пахло. Да, нам пришлось подождать, пока в отсек вернут воздух, зато потом процесс пошел фантастически быстро: Марина и Даша «строили», спускали по аппарели и «загоняли» в шлюз условно здоровых пассажирок партиями по пять-семь человек, одна половина «Техников» затаскивала в трюм заказанный мною груз, вторая доставляла МРК на вторую палубу и аккуратно грузила на них бессознательные тела, а Маша ставила «системы», подключала ИВЛ и все, что требовалось каждой отдельно взятой пациентке, а потом отправляла к более опытным коллегам.

Кстати, эти самые коллеги тоже оказались достойнейшими личностями —

— вместо того, чтобы начать хаять ее труды или забыть о нашем существовании сразу после вылета МДРК из их корабля, вдумчиво осмотрели самых тяжелых и… передали через командира госпитального судна требование объявить благодарность штатному медику нашей «ОГСН»!

Я передал. Но «штатный медик» не услышал — за пару минут до этого мы подошли к Павловску достаточно близко, чтобы активировать оптические умножители, увидели, во что прежде цветущая планета превратилась за время оккупации, и снова озверели.

Ярились все время, пока «падали» к более-менее восстановленному столичному космодрому, пока заводили «Наваждение» в единственный целый подземный ангар белого сектора и пока пополняли изрядно просевшие запасы кислорода и воды, заправлялись и проводили техосмотр систем, работавших на пределе допустимого. Потом заставили себя поесть, поднялись в космос, вырубили оптические умножители, разогнались, прыгнули к «единичке», через которую было удобнее всего идти на Халифат, и ушли на струну.

К моменту, когда я вернул борт в зеленый режим, дроиды, управляемые Фениксом, закончили «генеральную уборку», поэтому мы, встретившись на первой палубе, не заметили ни единого следа пребывания толпы измученных женщин. Но тяжесть на сердце и злость в эмоциях никуда не делись, поэтому я принял меры — дал команду разбежаться по душевым кабинкам и как следует расслабиться под горячим душем.

— В тех кабинках мы не расслабимся… — криво усмехнулась Темникова, Костина подтверждающе кивнула, а Завадская умоляюще посмотрела на меня, дождалась безмолвного разрешения и уволокла подруг в наш санузел. Так что в «те кабинки» отправился я — вломился во вторую каюту, снял скафандр и компенсирующий костюм, затолкал в шкафчик, выбрал и активировал режим обслуживания, качнулся к санузлу и заметил мигающий конвертик.

Посмотрев в графу «Отправитель», подобрался, вывел файл в отдельное окошко ТК, врубил воспроизведение и вслушался в голосЦесаревича, судя по выражения лица на «начальной» картинке, пребывавшего в бешенстве:

— Здравствуйте, Тор Ульфович. Мне только что доложили, что штатный медик вашей ОГСН — профессионал, выжавший все возможное из стандартной медкапсулы и каким-то образом подготовивший самых тяжелых пациенток к полноценному лечению — что ваш корабль закончил пополнять расходники и что вылетел из ангара в неизвестном направлении. Передайте, пожалуйста, Марии Александровне мой низкий поклон — теперь я уважаю ее еще больше, согласен с тем, что такую личность просто нельзя было не взять под свою руку, и непоколебимо уверен в том, что вы не ошиблись и в Дарье Алексеевне…

Закончив с «комплиментами», он на миг прикрыл глаза и дал немного воли ярости:

— А теперь я расскажу о реакции посла Арабского Халифата на ваше… хм… посещение Хатты: этот недоумок имел наглость прилететь во дворец и заявить Императору, что наши ССО-шники вконец охренели — вырезали под корень всех совершеннолетних мужчин четырех мирных родов и похитили ИХ ИМУЩЕСТВО!!! Государь задал два встречных вопроса — спросил, а с чего он взял, что эти «мирные рода» были вырезаны сотрудниками нашей ССО, и о каком имуществе идет речь. Доказательств у этого скота, естественно, не нашлось, ибо никаких следов своего пребывания вы не оставили, а аргументы типа «А больше некому!» мой отец аргументами не считает. Поэтому от этой части истерики отмахнулся. Зато среагировал на ответ «О наложницах» — объявил посла персоной нон-грата, приказал Конвою допинать этого урода до его флаера и попросил меня намекнуть эмиру на то, что послов надо выбирать тщательнее. В общем, если вы заглянете в Мессаир, на котором, по последним данным, ныне обретается Двор эмира, то мы будем вам очень благодарны. И последнее: Тор Ульфович, если сочтете ваших подопечных достойными и такого доверия, то разрешаю продемонстрировать им использование «чудо-оружия» в режиме намека. То есть, так, чтобы эмир запаниковал

и отправил покаянное письмо моему отцу до того, как вы разойдетесь. Заранее большое спасибо за помощь. Желаю удачи. Всего хорошего. До связи…

Я наговорил и отправил Игорю Олеговичу ответ, потом сохранил копию прослушанного сообщения без куска, в котором упоминалось «чудо-оружие», и отправился в душ.

Расслаблялся минут двадцать. Потом высушил тушку, сообразил, что не взял с собой «нормальное» шмотье, заказал в ВСД флотские трусы и штаны от повседневного комбеза, оделся и потопал в свою каюту. Шагнув в приятный полумрак, наткнулся взглядом на фигурку Темниковой, стоявшей спиной ко мне в одних трусиках и застегивавшей лифчик, отметил, что девчонка не стала ни вскрикивать, не вздрагивать и ни прикрываться, как-то уж очень легко принял странность ситуации, спокойно дошел до шкафчика со своим добром, взял шорты с верхней полки и переоделся. Стоя лицом к стене, чтобы Даша успела натянуть футболку.

За мгновение до того, как решил развернуться, перед глазами появилось текстовое сообщение от Марины, называющееся «Будет время — послушай…». Кивнул. Раза три подряд — вроде как, поймав ритм заигравшей музыкальной композиции. Следующие пару минут устраивался на кровати и косил глазом на девчат, почему-то оккупировавших Маринину половину. А после того, как Темникова выключила свет, закрыл глаза и прочитал сообщение, прилетевшее секунд через тридцать после первого:

«Тот файл — без картинки: мы разговаривали в душе и раздетыми, а смотреть на девчат в таком виде ты бы все равно не стал…»

Согласился. Мысленно. Затем врубил воспроизведение первого файла и вслушался сначала в шелест струй, а затем и в голос Темниковой:

— Мариш, мы с Машей пришли к выводу, что у нас в команде имеется проблема, которую необходимо решить. Скажу сразу — тема, как выразился бы Тор, из категории «хоть стой, хоть падай», и может вызвать внутреннее неприятие, но ты сначала дослушай, а потом делай выводы, ладно?

Завадская пообещала не рубить сплеча, и шелест струй заглушил голос Костиной — она заранее извинилась за некоторую жесткость формулировок, а потом перешла к делу:

— Марин, Йенсен — молодой и здоровый парень с соответствующими желаниями, а мы — раздражители, в разы усиливающие это самое желание и заставляющие лезть на стены. Но Тор нас уважает, поэтому держит себя в руках, что, как ты наверняка понимаешь, очень и очень сложно. На первый взгляд, проблема не стоит и выеденного яйца, ведь мы с Дашей — курсантки академии ССО, а ты — свободная оперативница, а значит, можем наплевать на общепринятые правила отношений между полами и спать с командиром хоть по очереди, хоть всей толпой. Увы, стоит посмотреть на ситуацию пристальнее, как она становится не такой уж и однозначной…

— По логике, Тор должен спать с какой-нибудь сотрудницей нашего ведомства, но из другой команды или отдела… — заявила Темникова и мрачно вздохнула: — …иначе его кто-нибудь облыжно обвинит в чем-нибудь типа использования служебного положения для принуждения нас, подчиненных, к близости. Но таскать с собой в рейды постороннюю личность Йенсен не согласится ни за что на свете, поэтому… хм… решить его проблему должны мы. И тут мы вступаем на очень тонкий лед…

— Угу… — подтвердила Маша и перешла от общих слов к конкретике: — Ляжем под Тора всей толпой – Император, Цесаревич, Орлов и Переверзев сочтут его похотливым мальчишкой, и отмыться от этого клейма он уже не сможет. Лягу я или Даша — в смысле, в ближайшие месяцы — кто-нибудь, да заявит, что Йенсен взял под крылышко меня или ее только для того, чтобы вынудить отдаваться. Или, как вариант, обвинит нас в готовности платить собой за покровительство и защиту. Получается, что целесообразнее всего начать спать с Тором именно тебе — вы летаете в рейды не первый месяц и успели друг друга зауважать, а значит, могли проникнуться друг к другу теплыми чувствами. Но это — чистой воды логика. А в области отношений она, как правило, не срабатывает. Поэтому мы хотим заявить следующее: описанная нами проблема наверняка имеется, и в идеальном варианте спать с Тором должна начать ты. Но если тебе по каким-то причинам не хочется или не можется это делать, то скажи прямо — и одна из нас «подставится», но избавит команду от этой слабости…

— И еще: не обижайся на нас, пожалуйста! — мягко попросила Даша. — Мы живем Тором и тобой, искренне переживаем за наше будущее и готовы на все, лишь бы ни одна скотина не смогла заляпать кого-нибудь из нас грязью.

Кара, наконец, прервала молчание, заявила, что нисколько не обижается, и рубанула правду-матку:

— Ибо сама такая. В смысле, живу всеми нами, искренне переживаю за будущее всех четверых и так далее. Поэтому обиделась бы в том случае, если бы вы не предложили этого решения. А так скажу прямо: я с Тором сплю. И буду спать как минимум до начала следующей весны. В «режиме» свободной оперативницы, то есть, считая близость потолком того, что мы можем дарить друг другу до выхода в отставку, не требуя ничего более и прилагая все силы для того, чтобы эти отношения оставляли только положительное «послевкусие». В общем, на стены он не лезет и головы не теряет. Хотя вы в его вкусе и чудо как хороши…

Как следует обдумать услышанное не получилось — Маша вполголоса поделилась с подружками своими соображениями на тему целесообразности возвращения в Хатту и напомнила о сообщении Ромодановского. Поэтому я отправил Завадской плюсик в знак того, что прослушал тот файл, открыл глаза и вывесил над изножьем сохраненную часть монолога Игоря Олеговича.

Выслушав кусок, посвященный Костиной, Марина с Дашей попросили остановить воспроизведение и сначала затискали, а потом засмущали «штатного врача нашей ОГСН». Предлагали поделиться ею и со мной, но к этому времени их «жертва» переключилась в боевой режим, так что мне пришлось прерывать начинавшийся бардак второй половиной монолога Игоря Олеговича.

Тут в боевой режим переключились все девчата. Только не в шуточный, а в реальный — высказали на редкость нелицеприятные мнения об охамевшем после, повосхищались реакцией Императора и пострадали из-за того, что мы, увы, не увидим, как Конвой пинал «поборника справедливости» до летного ангара. А затем начали задавать вопросы:

— Значит, мы летим в Мессаир?

Я утвердительно кивнул.

— А у нас есть хоть какая-нибудь информация об этой системе?

Я кивнул снова.

— И когда мы займемся ее анализом?

Тут пришлось гасить проснувшийся энтузиазм:

— После того, как вы как следует отдохнете от нервотрепки последних часов перед высадкой «пассажирок».

Мое утверждение мгновенно вернуло Темникову в недавнее прошлое и заставило вздохнуть:

— Да уж, резонанс двух истерик, отягченный приступом клаустрофобии, мне гасить еще не приходилось…

— А меня больше всего вымотали попытки выговориться Яны Митковой и откровения Светланы Полуниной… — призналась Маша. А Маришка криво усмехнулась:

— Пока вы «развлекались» на первой палубе, я отпинала двух дурынд из гарема Рашида Алама: первая обвинила вторую в том, что та сдавала других наложниц хозяину, и пообещала подать на нее в суд, вторая без разговоров вцепилась ей в волосы, а слово «сдавала» чуть было не спровоцировало начало самосуда. В общем, если бы не затрещины и помощь «Буянов», то там стало бы совсем грустно…

— В общем, отдохнуть вам НАДО… — прокомментировал их признания я. И предложил начинать.

— Хороший отдых — это расслабление… — авторитетно заявила Костина и продолжила «философствовать»: — А хорошее расслабление — это массаж. Так что… Мариш, снимай футболку и укладывайся лицом вниз, мы с Дашей тебя помнем, а Тор будет смотреть, завидовать и придумывать аргументы, которые впоследствии позволят уговорить нас порадовать и его…

Я рассмеялся, восхитился скорости, с которой моя «главная» напарница приняла предписанное положение, и был вынужден отвлечься. На очередной мигающий конвертик, появившийся перед глазами. Первый раз монолог Игоря Олеговича прослушал сам. Потом вырезал два куска, которые могли сделать больно, вывесил картинку между собой и девчатами, врубил воспроизведение и снова вслушался в голос Ромодановского, подрагивавший от сдерживаемой ярости:

— Тор Ульфович, только что практически решилась и вторая проблема Дарьи Алексеевны — одна из невесток главы рода Темниковых, две горничные и кухарка в беседах тет-а-тет со следователем Генеральной Прокуратуры подтвердили факты систематического домашнего насилия и согласились дать показания в обмен на включение в программу защиты свидетелей, стартовый капитал и еще кое-какие мелочи. В общем, серийный насильник уже задержан, доставлен в следственный изолятор и в данный момент ждет предъявления обвинения по целому ряду статьей Уголовного Кодекса.

Кстати, я прослушал запись нескольких фрагментов той беседы и, откровенно говоря, вне себя от бешенства. Но таких… личностей необходимо наказывать по закону, вот и я сдерживаюсь изо всех сил…

Темникова кусала губы до последнего мгновения просмотра. А потом поймала мой взгляд, перестала разминать стопу Марины и криво усмехнулась:

— Разумом понимаю, что все закончилось, но поверить пока не могу — дед умеет выворачивать факты так, как выгодно лично ему, и не раз выкручивался из абсолютно безвыходных ситуаций.

— Ситуации ситуациям рознь. Даже абсолютно безвыходные… — заявила Маша, вдумчиво разминавшая Завадской воротниковую зону… — Так что не перейди твой дед дорогу самому Цесаревичу, может, еще и выкрутился бы. А Игорь Олегович не даст ему ни единого шанса уйти от честно заслуженного наказания. Поэтому можешь смело отпустить эту проблему и расслабиться. Кстати, совет примешь?

— Твой — да! — твердо сказала Темникова, и Костина «разошлась». Причем без тени улыбки:

— В твоем нынешнем состоянии делать массаж абсолютно бессмысленно — ты не вкладываешь в него душу. Поэтому оставь в покое ножку Марины, отзеркаль ее положение и попроси Тора тебя помять: уверена, что этот вариант расслабления поможет тебе поверить в то, что помощь Йенсена всегда дает требуемый результат.

Даша закусила губу, на секунду расфокусировала взгляд и… отпустила тормоза. В смысле, сорвала с себя футболку, легла лицом вниз, расстегнула лифчик и… хм… «попросила»:

— Тор, твоя ослепительная красотка нуждается в срочной перезагрузке. Снизойди, пожалуйста, ко мне, личности, бесконечно преданной тебе и твоим верным напарницам, помоги выключить голову и «сруби» к чертям собачьим возможность возвращаться в прошлое!

— Она жаждет жить текущим мгновением… — преувеличенно серьезно заявила Кара, а Маша сочла это дополнение неполным и весело добавила:

— … и заглядывать в будущее. В то самое, в котором мы объясним эмиру Халифата, как выбирать послов… и правильно прогибаться перед Империей!

Глава 37

4 мая 2470 по ЕГК.

…В Мессаир просочились в районе двух ночи по внутрикорабельному времени. В области выхода из очень жесткой «троечки» оказалось пусто, так что сходу прыгнули ко второй планете, нарезали полтора десятка витков по стандартной спирали, отошли «подальше» и проанализировали увиденное. В смысле, мы с Мариной. А после того, как определились с планами, я обратился к Маше и Даше, изучавшим планету «вторым темпом» из шестой каюты:

— По последним данным, полученным от Большого Начальства вчера днем, эмир Халифата усиленно делает вид, что является равным участником мирных переговоров, переигрывает уже согласованные пункты готовящегося договора, тянет время и неявно хамит, выставляя невыполнимые требования. Поэтому проводить учебно-тренировочные акции мы не будем: нас попросили объяснить арабам их неправоту в режиме, который им точно не понравится. Этот алгоритм «воспитания» прикрыт подпиской о неразглашении. Той самой, которая прилетела на ваши ТК. Изучайте текст и подмахивайте, а мы пока выведем борт на стартовую позицию для запланированного шоу…

Изучили, подмахнули, прислали мне и получили доступы к «картинке» с оптического умножителя, а я подсветил алым россыпи одного из типов меток и продолжил объяснения:

— Это масс-детекторы, образовывающие сферу вокруг одного из восьми флотов защитников Мессаира. В начале войны наши противники обходились сравнительно дискретными стенками, так как не видели смысла выбрасывать деньги в космос. Через какое-то время пришли к выводу, что терять корабли значительно накладнее, и добавили стенкам плотности. Убедившись, что не спасает и это, начали засеивать масс-детекторами весь объем сфер. А на самом последнем этапе сочли необходимым усилить защиту флотов еще и минными кластерами. Но война, вроде как, закончилась, причем не в пользу Коалиции, и ее членам светят выплаты сумасшедших репараций. Поэтому командование местных ВКС начало экономить. То есть, давным-давно не заделывает лакуны, прожигаемые в кластерах масс-детекторов маршевыми двигателями тяжелых кораблей, и уже не вывешивает мины вокруг новых мест дрейфа. Кстати, вот так выглядит сфера «старого образца», коих вокруг Массаира аж шесть.

Пока подопечные сравнивали новую картинку, появившуюся рядом со старой, я молчал. А потом хищно усмехнулся:

— В принципе, мы бы достали арабов и в тех. Но эта — просто подарок. И мы, конечно же, не станем его игнорировать. В общем, смотрите внимательно: ваша боевая задача — догадаться, что, как и почему мы делаем…

После этих слов я спокойненько завел «Наваждение» в тоннель, судя по диаметру, выжженный тяжелым ударным крейсером, долетел до линкора, не только болтавшегося в самом центре ордера, но и сидевшего на самом плотном радиообмене, «притянулся» к броне по давным-давно не используемой, но все равно любимой схеме, «потерял» комплект из «Тайфуна» и пяти «Гиацинтов», снова разорвал дистанцию и влетел в новый тоннель.

«Отметившись» на всех шести кораблях этого класса, переключился на крейсеры. На двух первых оставил по «Тайфуну» и три мины, а на следующих восьми — по четыре «Гиацинта». Да, после этого у меня осталось два «Смерча» и четыре «Гиацинта», которыми, при желании, можно было «зарядить» еще один или два борта, но я предпочел остановиться на числе шестнадцать. Ибо оно было кратным четырем и, по логике, должно было убедить арабов в том, что мы очередной раз удвоили мощь «чудо-оружия». Поэтому я вывел МДРК за пределы сферы, отлетел подальше и поинтересовался у девчат, чем мы, по их мнению, все это время занимались.

— Вероятнее всего, минировали корабли… — подала голос Темникова. И сразу же добавила: — Но, если верить нашим преподавателям, это невозможно: современные искины мгновенно реагируют на малейшие изменения массы и отправляют на броню толпы противоабордажных дроидов.

Тут Марина тихонько хихикнула:

— А что, в наше время масса является понятием постоянным?

— Н-нет, но ведь на «Гиацинтах» есть только генератор маскировочного поля и примитивный блок управления взрывателем… — осторожно напомнила она, тем самым, доказав, что училась не зря.

— Ты забыла добавить «На стандартных»! — весело хохотнул я. — А мы обвязываем свои мины лентами самых обычных грузовых антигравов. Так что все внимание на картинку с оптического умножителя…

Пока они восторгались простотой и красотой идеи, я спустил Феникса с поводка, и в сфере рвануло. По полной программе.

Девчата радостно заверещали, но я заглушил их голоса, развернул окно «Контакта», создал новое сообщение, врубил запись, уставился в камеру и заговорил:

— Доброго времени суток, Ваше Императорское Высочество. Мы только что испытали «чудо-оружие» третьего поколения и, вроде как, взяли паузу. На самом деле от боекомплекта почти ничего не осталось, но шесть линкоров, восемь тяжелых ударных и два средних крейсера только что превратились в пыль. Дальше дело за вами. Запись испытания приаттачиваю. На этом все. До связи…

Ориентировочное время начала атаки я сообщил Ромодановскому сразу после того, как обнаружил сферу-подарок, поэтому ответ на мое послание прилетел чуть более, чем через две минуты, и рассмешил:

— А я и не знал, что мы разработали новую версию этой штуковины! Но испытаниями удовлетворен. Пойду выяснять, как они понравились арабам… А если серьезно, то уходите из системы и прыгайте на Белогорье. Благодарю за службу. До связи…

Я показал эту запись Марине, а остальным девчатам не стал. Из-за упоминания «чудо-оружия». Но сообщил, что Большое начальство осталось довольно и приказало возвращаться домой.

Темникова молча кивнула, а Костина прищурилась и уставилась на мою аватарку:

— То-ор, судя по спокойной уверенности, с которой ты минировал эти корабли, вы вытворяли нечто подобное не один и не два раза. Спрашивать, где и как, я, естественно, не буду. Просто хочу сказать, что страдаю из-за того, что мы прилетели сюда на одном, а не на двух «Наваждениях», и… разочаровалась в преподавателях ИАССН: каждый рейд с вами дает в разы больше реально важной информации, чем целые курсы учебных дисциплин!

Я вывел борт на вектор разгона на внутрисистемный прыжок и вздохнул:

— Маш, в Академии преподается достаточно много нужных дисциплин. И оснащение там сумасшедшее. Поэтому брать «базу» там намного быстрее, чем под моим руководством. Так что будете совмещать…

…Во время пребывания на «короткой» струне — ведущей к мертвой системе, через которую мы заходили в Мессаир — как следует порубились с «Рукопашниками», залечили ссадины, коих наполучали намного больше, чем обычно, и сытно пообедали. Потом снова облачились в скафы, разошлись по своим местам, вывалились в обычное пространство, перебрались к «основной» струне и благополучно ушли на Империю. Согласно расчетам, зависать в гипере предстояло порядка шести суток, поэтому мы неспешно собрались на первой палубе, лениво сняли и затолкали скафандры на обслуживание, как следует позависали в душевых кабинках и встретились на моей кровати как бы не через час после «разлуки».

К этому моменту я успел получить и просмотреть ответ Переверзева на «закадровый текст» к моему видеоотчету, поэтому лег на свое место, попросил минуточку внимания и уставился на подопечных:

— В этом рейде мы разнесли шестнадцать тяжелых кораблей и честно заработали приличные «боевые». Пятьдесят процентов от общей суммы будет перечислено мне, как первому номеру двойки, Марине достанется сорок, а вам — по пять. Я не знаю, как оценивают арабские линкоры и крейсера финансисты нашего ведомства, но, по словам Владимира Михайловича, вам прилетит по шестнадцать миллионов восемьсот тысяч…

У девчонок округлились глаза. Буквально на мгновение. А потом во взглядах появились нешуточное возмущение и желание оспорить это решение. Но я жестом попросил не перебивать и закончил свою речь:

— Это не обсуждается. Поэтому принимаем, как должное, и начинаем страдать. Из-за того, что война закончилась, и как следует поразвлечься будет проблематично. А если серьезно, то я почти уверен, что превращать нас в «таксистов» для ОГСН никто не будет, но пускаться во все тяжкие все равно не стоит — наши траты анализируют. И резкий их рост может натолкнуть не тех людей на мысль, что конец апреля и начало мая мы провели ни разу не на Белогорье. Далее, два этих рейда получились очень эффективными, а значит, ваша ценность в глазах Переверзева, Орлова и Ромодановского существенно выросла, и вас продолжат привязывать к Службе. Их привязки гуманны и более чем приятны. Но имейте в виду, что вы имеете дело с прагматиками чистой воды, всегда и во всем ставящим во главу угла целесообразность. И последнее: подписки, которые мы даем — не фикция. Поэтому старайтесь жить текущим мгновением, а прошлое не вспоминать даже с самыми близкими подругами. Вопросы?

Темникова отрицательно помотала головой, а Костина пожала плечами:

— Тор, мы и так не дурим, живем одними вами и не болтаем. Вообще. Ибо не дуры и твои. Тем не менее, нам нужна легенда. Для Матвея, Кости и Петра Игоревича…

— Обещали прислать завтра вечером или послезавтра утром… — сказал я, мысленно отметил, что напарницы у меня думающие, и буквально через пять-семь секунд убедился в этом еще раз, вдумавшись в вопрос, поднятый Карой:

— Маш, с достаточно большой долей вероятности нас с вами скоро начнут выводить в свет. Тору, в принципе, все равно — он в нем никого не знает, не умеет читать невербальные знаки, не слышит большую часть намеков, ибо рос в других условиях, и так далее. Поэтому будет переключаться в боевой режим и относиться к поездкам на званые обеды, приемы и балы, как к рейдам во вражеский тыл. А нам с вами придется намного сложнее. Ведь игнорировать завуалированные оскорбления и насмешки мы не сможем, ибо автоматически потеряем лицо, а реагировать в присутствии нашего мужчины будет нельзя. В общем, в свободное время накидайте оптимальные алгоритмы поведения, способы информирования Йенсена о ситуациях, требующих его внимания, и так далее. А потом мы соберем из трех вариантов нечто среднее и как следует проработаем…

…Планы на будущее строили минут сорок-сорок пять. Потом я захотел попить, сходил к терминалу ВСД и вбил в него не только свои хотелки, но и девичьи. Дождавшись прибытия «пенала», извлек и передал заказчицам почти все еще содержимое, качнулся к кровати и увидел перед глазами очередной конвертик. Поэтому подобрался, быстренько вернулся на свое место, открыл файл в отдельном окне, проглядел сам, развернул над изножьем и еще раз вслушался в голос веселящегося Цесаревича:

— Тор Ульфович, мы несколько дней тому назад на всякий случай увели в гипер несколько флотов и полтора десятка мониторов. А сегодня этот блеф сыграл. И еще как: сообразив, что за внезапным уничтожением шестнадцати тяжелых кораблей может последовать визит целой армады, эмир Халифата сделал настолько энергичный шаг навстречу нашим начинаниям, что чудом не порвал связки в паху. В общем, наши дипломаты зафиксировали новую позу противной договаривающейся стороны и продолжают давить, а мы получаем удовольствие. На этом пока все. Спокойного полета…

— Черт, как хорошо сказано — «противная договаривающаяся сторона…» — весело хохотнула Марина, Маша заявила, что в данном случае не хватает определения «очень», а Даша, как боец-профессионал, описала несколько экзотичных способов надежной фиксации эмира в новой позе. Потом показала. На Костиной. И здорово повеселила. Впрочем, исполняющая обязанности эмира тоже отжигала, подыгрывая «мучительнице», так что мы с Мариной получили море удовольствия. Правда, на финальном удушении у меня «вдруг» сработал будильник, но, прочитав текст напоминалки, я решил, что грузить девчонок по полной программе в день успешной диверсии — извращение, волевым решением отменил занятия в вирткапсулах и озвучил это решение.

Ага, так меня и услышали: «ослепительные красотки» протараторили, что у них в программе АЖ ЧЕТЫРЕ ЧАСА ПИЛОТАЖА, а полениться можно будет и потом, вскочили с кровати и ускакали на вторую палубу.

— Выделили нам время на занятие любовью… — ухмыльнулась Марина, встала на борцовский мост, задрала футболку до пупа и медленно потянула вниз трусики.

Отказываться от предложения я и не подумал — завел таймер обратного отсчета на три часа, задал «умный» режим срабатывания, сорвал с себя шмотье и ухнул в омут страсти. На те самые три часа, спрессовавшиеся в одно «очень короткое», но безумно приятное мгновение. Вернуться «на берег» удалось не с первого и даже не со второго раза, но в какой-то момент мы все-таки встали с разоренной кровати, поручили ее заботам Феникса и поплелись в душ. В нем начали соображать и даже сошлись во мнениях, что было хорошо, но мало. А потом на панели уведомления ТК опять замигал конвертик, и я, посмотрев, от кого он прилетел, удивленно вывесил голограмму рядом с нами, вгляделся в хмурое лицо Ромодановского-младшего, врубил воспроизведение и вслушался в голос наследника престола:

— Тор Ульфович, у наших аналитиков только что сложилась на редкость неприятная картинка: последние восемь дней кто-то уничтожает или похищает свободных оперативников, отправленных в честно заслуженные отпуска. Судя по целому ряду нюансов, работает государство. Вернее, какая-то спецслужба. И работает с размахом — сотрудника третьего отдела застрелили из довольно специфической крупнокалиберной снайперской винтовки с расстояния в пять с лишним километров,

второго утопили в океане ненайденные аквалангисты, третью похитили из номера дорогого отеля, взломав и перепрограммировав искин системы безопасности. В общем, я поднял на ноги контрразведку и еще ряд служб, но результаты, как вы наверняка догадываетесь, появятся не скоро. Если появятся вообще. Поэтому я начал дуть на воду: приказал отправить Матвея Власьева и Константина Синицына на Индигирку на «Химере» ваших двойников, взять под надежную охрану семью последнего и так далее. А вас прошу переключиться в параноидальный режим отношения ко всему и вся. В частности, зайти на Белогорье из какой-нибудь мертвой системы и по струне пожестче, обойтись без «коридора» и прибыть в Управление не на «Волнах», а в разъездном «Аметисте». И еще: имейте в виду, что вам придется отбыть на Индигирку через час-другой после встречи с нами, забрать подопечных и снова уйти в учебно-тренировочный рейд в Халифат или Каганат. Чтобы ваши двойники смогли вызвать огонь на себя с внешне уязвимых, но заранее подготовленных позиций. На этом пока все. До связи…

Конец 3 тома.

Примечания

1

Гравик — что-то вроде скейтборда, но со встроенным антигравом.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

*** Примечания ***