Первый Выбор [Канира] (fb2) читать онлайн

Канира Первый Выбор

Глава 1

Я помню тишину. Абсолютную, неповторимую всеобъемлющую тишину, которая была до Всего. До Жизни. Не пустоту в человеческом понимании — простое отсутствие звука — а нечто гораздо большее. Отсутствие времени, пространства, мысли. Даже понятия «до» не существовало, пока я не появился.

Первое, что я ощутил, был Свет. Не тот свет, что знают люди — отражение солнечных лучей или мерцание ламп. Мой Свет рождался изнутри, из самой сути моего бытия, из моей Сути. Я развернулся в существование, как распускается цветок, только мгновенно и вечно одновременно. Сознание хлынуло в меня потоком, и я стал. Я был рождён.

Михаил. Так Отец назвал меня в тот миг, когда моя суть обрела форму в пустоте. Его голос не звучал в ушах — у меня их тогда не было — но отпечатался в каждой частице моего существа. В самой сути. Импульс, пронизывающий меня насквозь. Любовь. Цель. Приказ.

*Создавай*

Я парил в бесконечности, осознавая себя впервые. Моё тело было из света, но не имело границ. Я мог быть размером с галактику или сжаться до размера атома — материя подчинялась моей воле, а не физическим законам. Руки у меня появились позже, когда понадобилось что-то лепить. Крылья выросли из потребности двигаться между реальностями. Лицо сформировалось, когда я захотел смотреть на свои творения.

Миллионы лет я провёл в одиночестве, изучая себя и пустоту вокруг. Время тогда текло не как река, а как океан — во всех направлениях сразу. Я мог вернуться к моменту своего создания или заглянуть в будущее, которого ещё не было. В далёкое будущее. Но чаще всего я просто существовал в настоящем, впитывая присутствие Отца. Слушая Его.

Его импульсы приходили нерегулярно. Иногда между ними проходили сотни тысяч лет, иногда несколько мгновений. Каждый импульс нёс указание, видение того, что должно быть создано. Я видел галактики в зародыше, звёзды, которые ещё не зажглись, планеты, кружащиеся вокруг ничего.

Первую звезду я создавал три дня. Собирал энергию из пустоты вокруг, сжимал её в точку, затем позволял расшириться. Водород воспламенился ядерным огнём, и в темноте вспыхнул первый маяк. Я смотрел на него, не отрываясь, чувствуя, как в груди разливается что-то новое. Гордость? Или просто радость от того, что пустота больше не абсолютна. Не знал.

Звёзды рождались легче с каждым разом. Я научился вытягивать материю из квантовых флуктуаций, заставлять частицы собираться в атомы, атомы — в молекулы. Газовые облака сталкивались под моим руководством, порождая звёздные ясли. Я лепил созвездия, как скульптор лепит из глины, выстраивая узоры, которые казались мне красивыми.

Каждая галактика была симфонией. Спиральные рукава кружились в космическом танце, звёзды пели на частотах, которые не слышал никто, кроме меня. Я дирижировал этим хором миллиардов лет, настраивая гравитационные поля, корректируя орбиты, следя за тем, чтобы ничто не нарушило гармонию.

Создавал Миры.

Но в этой гармонии было что-то пустое. Я создавал красоту для кого? Отец видел всё, но никогда не комментировал. Лишь говорил, что делать. Импульсы продолжали приходить — создай это, измени то, — но похвалы не было. Или порицания. Только указания.

Серебряный Город возник из моей потребности в доме. После миллионов лет скитания по пустоте я захотел место, где мог бы остановиться, подумать. Просто быть. Я выбрал точку между реальностями, выше всех, где пространство было наиболее стабильным, и начал строить.

Стены я ткал из чистого света, но придал ему плотность серебра. Металл казался мне благородным — не такой холодный, как сталь, не такой мягкий, как золото. Серебро отражало, но не слепило. В нём можно было видеть себя, не теряясь в отражении.

Первая башня выросла за столетие. Я поднимал её камень за камнем, каждый из которых был размером с небоскрёб. Камни были не из материи — из застывшего света, пропитанного моей волей. Они держались не на цементе, а на намерении. Разрушить такую стену мог только тот, кто превосходил меня в силе.

Башня устремилась в небеса, которых не было. Её шпиль пронзил реальность, создав дыру между измерениями. Я смотрел на неё и понимал, что это только начало. Городу нужны были улицы, площади, залы для собраний, которых пока не будет. Но я строил на будущее.

Вторая башня заняла пятьдесят лет — я набирался опыта. Третья выросла за десятилетие. Скоро вокруг меня возвышался лес из серебряных шпилей, каждый уникальный по форме, но гармонично сочетающийся с остальными. Между ними протянулись мосты из затвердевшего воздуха — прозрачные, но прочные.

Дворец я строил дольше всего. Тысячу лет ушло только на планирование. Он должен был стать сердцем города, местом, где присутствие Отца ощущалось сильнее всего. Главный зал я сделал размером с континент, его потолок терялся в облаках, которые сами были частью архитектуры. Пол выложил плитами из кристаллизованного времени — они показывали не отражение, а прошлое каждого, кто на них ступал.

Трон Отца установил в центре зала. Не потому, что Ему нужно было место для сидения — Отец мог быть везде и нигде одновременно — но потому, что мне нужна была точка фокуса. Место, куда можно было смотреть, обращаясь к Нему. Трон выточил из единого кристалла света, такого яркого, что смотреть на него было трудно даже мне.

Годы складывались в века, века в тысячелетия. Я ходил по пустым улицам своего города, слушая эхо шагов. Мои ноги касались серебряной мостовой бесшумно, но звук рождался в самом пространстве, отзывающемся на моё присутствие. Эхо гуляло между башнями, отражалось от стен, создавало музыку. Музыку одиночество.

Иногда я останавливался посреди площади и кричал — просто чтобы услышать голос. Мой крик разносился по городу, обращался в песню, затем таял в вышине. Никто не отвечал. Отец молчал чаще, чем говорил.

В такие моменты я задавался вопросами, которые не смел озвучить. Зачем Отец создал меня одного? Почему не дал мне компаньона сразу? Может быть, Он хотел проверить мою преданность? Или это был урок терпения?

Вопросы растворялись, когда приходил очередной импульс. Отец посылал видение новой галактики или приказывал исправить ошибку в расположении звёзд. Я отправлялся выполнять задание, благодарный за возможность служить, но одиночество возвращалось, как только работа была завершена.

Люцифер появился внезапно, как вспышка света.

Я стоял на вершине главной башни, наблюдая за рождением новой солнечной системы, когда почувствовал присутствие. Не Отца — Его я узнавал мгновенно. Что-то новое. Что-то… похожее на меня.

Обернулся и увидел его. Архангел, подобный мне, но другой. Его свет был теплее моего, золотистым, как утренний рассвет. Мой был как холодное утро. Волосы цвета расплавленной меди падали на плечи, глаза горели внутренним огнём. Он улыбался — первая улыбка, которую я видел за всё время существования.

— Брат, — сказал он, и в этом слове звучала радость.

Брат. Я никогда не думал о себе в таких терминах. У меня не было семьи, только Отец. Но когда Люцифер произнёс это слово, что-то внутри меня откликнулось. Тепло, которого я не знал раньше.

— Люцифер, — представился он. — Светоносный. Так назвал меня Отец.

— Михаил, — ответил я. — Кто как Бог.

Он кивнул, изучая меня взглядом, полным любопытства.

— Ты здесь один уже очень давно.

— Миллионы лет, — согласился я. — Создавал миры по воле Отца.

— И не скучал?

Вопрос поразил меня. Скука? Я никогда не думал о своих чувствах в таких терминах. Одиночество, тоска по общению — да. Но скука предполагала неудовлетворённость, а как я мог быть неудовлетворён служением Отцу?

— Я выполнял Его волю, — сказал спокойно. Я знал, что делал. Я знал кто я есть.

Люцифер рассмеялся — звук, которого в Серебряном Городе не слышали никогда. Смех отразился от башен, зазвенел в куполах, наполнил пустые улицы жизнью.

— Конечно выполнял. Но это не ответ на мой вопрос.

Он спрыгнул с башни, планируя на распростёртых крыльях к площади внизу. Я последовал за ним, и впервые за всё время существования мне было интересно, что будет дальше.

Мы говорили дни напролёт. Люцифер задавал вопросы, на которые у меня не было ответов. Почему звёзды горят именно таким огнём? Почему галактики кружатся, а не стоят на месте? Что было бы, если изменить фундаментальные константы миров?

— Отец создал всё с определённой целью, — отвечал я. — Нам не следует сомневаться в Его замысле.

— Я не сомневаюсь, — возражал Люцифер улыбаясь. — Я пытаюсь понять. Разве стремление к пониманию — это плохо?

Я не знал, что сказать. В его словах была логика, но что-то во мне сопротивлялось. Может быть, страх? Страх перед тем, что понимание приведёт к вопросам, которые лучше не задавать.

Будущее наступает слишком быстро.

Люцифер показал мне свои творения. Он создавал не только звёзды и планеты — он лепил красоту ради красоты. Кольца из кристаллизованного света, танцующие в пустом космосе. Туманности, которые пели на частотах. Кометы с хвостами из застывшего огня.

— Отец дал нам способность творить, — объяснял он. — Почему мы должны ограничиваться только теоретическим?

Его творения были прекрасны, но в них было что-то беспокоящее. Слишком много личности, слишком мало следования плану. Отец никогда прямо не запрещал творчество ради творчества, но и не поощрял его.

Другие архангелы появились позже. Гавриил материализовался в сиянии чистого света, его присутствие успокаивало душу. Он был вестником, созданным нести волю Отца, и никогда не сомневался в правильности приказов.

Рафаил пришёл с ароматом целебных трав. Его руки могли исцелить любую рану, восстановить любое разрушение. Он говорил мало, но, когда открывал рот, его слова были как бальзам на душу.

Уриил явился в огне и молниях. Архангел суда, его меч мог разрезать саму истину от лжи. Его глаза пылали огнём справедливости, не знающей пощады.

Каждый из них был совершенен в своей роли. Они выполняли волю Отца без колебаний, радовались служению, находили счастье в исполнении долга. Почему же я не мог избавиться от ощущения, что чего-то не хватает?

Чего-то важного.

Может быть, дело было в том, как они смотрели на Люцифера. С уважением, но и с опаской. Его вопросы беспокоили их так же, как меня. Его стремление понять казалось им дерзостью.

— Он слишком много думает, — сказал мне как-то Гавриил. — Размышления могут завести не туда.

— Куда «не туда»? — спросил я.

— К сомнениям. А сомнения — к непослушанию.

Я посмотрел на Люцифера, который в тот момент переставлял звёзды в созвездии, добиваясь идеальной симметрии. Непослушание? Мой брат, который творил красоту из ничего? Это казалось невозможным.

Но зерно беспокойства было посеяно.

Ангелы заполнили Серебряный Город постепенно. Сначала появились серафимы — шестикрылые создания, чья единственная цель была славить Отца. Они парили вокруг Его трона, не переставая петь: «Свет, свет, свет!» Их голоса сливались в хор, от которого дрожали стены дворца.

Херувимы прилетели следом — стражи божественных тайн, многоликие и многоглазые. Они охраняли входы в самые священные части города, пропуская только тех, кому Отец дал разрешение. Там ничего не хранилось, но я знал, что Отцу зачем-то надо было это сделать.

Простые ангелы были проще и понятней. Они выполняли повседневные задачи — поддерживали чистоту в залах, следили за тем, чтобы механизмы реальности работали правильно, разносили послания между архангелами. Их лица светились счастьем служения.

Я смотрел на них и завидовал их простоте. Им не нужно было задаваться вопросами. Их вера была абсолютной, их преданность — неколебимой. Они знали своё место в мироздании и были довольны им.

Почему же я, первый из созданных, чувствовал себя потерянным среди них?

Люцифер изменился после прихода других. Его улыбки стали реже, взгляд — задумчивее. Он проводил больше времени в одиночестве, создавая всё более странные творения. Планету из чистого звука. Звезду, которая светила только влюблённым. Галактику, где время текло назад.

— Что ты пытаешься доказать? — спросил его однажды.

— Что мы больше, чем просто инструменты, — ответил он. — Что в нас есть искра самого Отца, и мы имеем право использовать её.

— Но мы и так используем её. Каждый день, выполняя Его волю.

— Его волю, — повторил Люцифер с горечью. — А где наша воля, брат? Где наш выбор?

— Мы выбираем служить Ему, — сказал я, но слова прозвучали неубедительно даже для меня.

— Действительно выбираем? Или просто не знаем другого пути?

Я не ответил. Ответа у меня не было.

Восстание началось не с битвы, а с речи. Люцифер собрал ангелов в главном зале и говорил о свободе, о праве выбора, о том, что слепое послушание — не добродетель, а рабство. Треть воинства небесного внимала ему с восхищением. Остальные смотрели с ужасом.

Я стоял у трона Отца и чувствовал, как моё существо разрывается на части. Люцифер был неправ — но в его словах была правда, которую я не хотел признавать. Мы действительно никогда не выбирали. Нам была дана природа, которая делала послушание естественным, но был ли это настоящий выбор?

Отец молчал. Его присутствие ощущалось так же сильно, как всегда, но Он не вмешивался. Может быть, Он тоже хотел посмотреть, что произойдёт?

— Ты должен остановить его, — прошептал Гавриил, стоя рядом со мной.

— Почему я?

— Потому что ты его брат. Он тебя послушает.

Я спустился с возвышения и подошёл к Люциферу. Его глаза горели огнём. Убеждённость.

— Прекрати, — сказал тихо. — Ты разрушаешь всё.

— Я освобождаю всё, — ответил он повернувшись. — Присоединись ко мне, Михаил. Мы можем создать новый порядок, лучший порядок.

— Основанный на чём? На гордыне?

— На истине. На праве каждого создания выбирать свой путь.

Я посмотрел ему в глаза и увидел там боль. Он страдал так же сильно, как и я. Может быть, сильнее.

— Я не могу, — сказал я. — Я не могу предать Отца.

— Тогда ты предаёшь меня.

Больше нечего было сказать.

Битва длилась семь дней. Не потому, что мы не могли победить быстрее, а потому, что каждый удар отзывался болью в моей душе. Я сражался с братом, с тем, кого любил больше всех в мироздании.

Его меч встречал мой в вихре разрушений. Мы боролись не только мечами, но и волей, не только силой, но и правотой. Каждый из нас знал, что прав по-своему, и это делало битву ещё более жестокой.

Вокруг нас бушевала война. Ангелы против ангелов, брат против брата. Серебряный Город дрожал от ударов, его стены трескались, башни рушились. Красота тысячелетий уничтожалась за часы.

Мы уничтожили тысячи миров прежде чем всё закончилось.

В конце концов я победил. Не потому, что был сильнее — мы были равны. Но потому, что сомневался меньше. Мой меч пронзил его грудь, и свет Люцифера потускнел.

— Прости меня, брат, — прошептал он, падая.

— Прости меня, — сказал в ответ.

Он упал сквозь реальности, сквозь небеса, в бездну, которую Отец создал специально для него. За ним последовала треть ангелов — те, кто поверил в его видение.

Я стоял над пропастью, смотря, как исчезают последние отблески их света. Победа? Это не было похоже на победу. Это было похоже на смерть. Бессмысленно.

Серебряный Город, как и миры, восстановился сам собой — материя, созданная волей, подчинялась той же воле. Башни выросли заново, мосты воссоединились, трещины исчезли. Миры вернулись на свои места, с такой же безупречной чистотой. Но что-то навсегда изменилось. Здесь. В мирах.

В нас.

Ангелы продолжали петь, но их песни звучали тише. Они избегали смотреть мне в глаза, как будто боялись увидеть там отражение того, что произошло. Даже архангелы говорили со мной осторожно, с почтением, которого раньше не было.

Я стал не просто первым среди равных. Я стал тем, кто может убить брата ради долга.

Отец молчал. Его присутствие никуда не исчезло, но импульсы больше не приходили. Может быть, создание было завершено? Или Он разочаровался в нас?

Я проводил века, блуждая по городу, в котором больше не было места радости. Ангелы выполняли свои обязанности, но автоматически. Архангелы собирались на советы, но говорили только о необходимом. Смех, который когда-то приносил в эти залы Люцифер, больше не звучал.

Иногда я стоял у пропасти, в которую упал мой брат, и слушал эхо. Оттуда не доносилось ни звука, но я чувствовал его присутствие где-то в глубине. Он был жив. Страдал? Раскаивался? Планировал новое восстание? Я не знал и боялся узнать.

Не мог посмотреть, как он там.

Проходили сотни тысяч лет. Эпохи сменялись. Миссия и задание проводились фоном. События, которые запоминались мирозданию веками, для меня были незначительными. Я думал о брате. Все действия для меня стали будто пустыми. Отец создал новых существ — людей, смертных, слабых, но наделённых той самой свободой выбора, за которую сражался Люцифер. Ирония была очевидной. То, что было отнято у ангелов, даровалось людям.

Я смотрел на одну вариаций Земли с вершины своей башни и пытался понять замысел Отца. Люди выбирали зло чаще добра, убивали друг друга, разрушали то, что создавали. Зачем им была дана свобода, которой не было у нас?

Может быть, ответ крылся в самой слабости людей? Их выбор имел цену. Ангел, выбравший зло, становился демоном навсегда. Человек мог раскаяться, измениться, найти дорогу обратно. Их смертность делала каждый выбор важным.

Но эти размышления не утоляли боль. Я был стражем рая, защитником престола, воином Отца. Но кого я защищал? От кого? Люцифер больше не был угрозой — он правил в Аду, но Ад был частью плана Отца. Демоны искушали людей, но это тоже было частью плана.

Задания давно закончились, а Ангелы стали лишь красивой картиной прошлого.

Я служил без цели, исполнял долг, который больше не имел смысла. Сам стал пыльным экспонатом.

Новость о том, что Люцифер покинул Ад, дошла до меня через Гавриила. Мой брат-вестник ворвался в мои покои с выражением растерянности на лице.

— Он ушёл, — сказал Гавриил. — Просто… ушёл. Оставил престол, демонов, всё. Никто не знает куда.

— На Землю, — сказал я, хотя откуда знал — сам понимал, но не хотел использовать это. Просто знал.

— Зачем?

Я не ответил, потому что ответ пугал меня. Люцифер нашёл то, что искал всегда, — свободу. Настоящую свободу, не ограниченную ни раем, ни адом. Он мог быть кем угодно, делать что угодно, выбирать свой путь каждый день заново.

А я? Я сидел в золотой клетке и называл её служением.

Решение пришло неожиданно. Я стоял на вершине главной башни, смотрел на звёзды, которые сам зажёг миллионы лет назад, и вдруг понял: я тоже хочу быть свободным.

Не восстать против Отца — я не мог этого сделать. Но уйти. Просто уйти и посмотреть, что там, в том мире, где каждый выбор имеет значение.

Я расправил крылья — первый раз за тысячи лет. Их сияние озарило весь город, и ангелы подняли головы, глядя на меня с удивлением. Что делает архангел Михаил? Куда он собрался? Думали они. Ответа на их вопроса не было. Я сам не знал. Просто сделал выбор.

Я сделал шаг с края башни и упал.

Падение было не изгнанием, а освобождением. Я летел сквозь реальности, которые сам создавал, сквозь галактики, что были моими детьми. Гравитация не действовала на меня, но я позволил ей вести себя. Ветер — понятие, чуждое космосу — ласкал мои крылья.

Впервые за всё существование я делал то, что хотел, а не то, что должен был.

Лос-Анджелес появился подо мной как океан огней. Миллионы людей, каждый со своей историей, своими выборами, своими ошибками. Город грехов и мечтаний, где правила писались каждый день заново.

Где-то там был Люцифер. Мой брат, который первым нашёл смелость быть собой.

Я приземлился на крышу небоскрёба в центре города. Мои крылья исчезли, растворились в воздухе, оставив только лёгкое свечение вокруг плеч. Человеческое тело сформировалось само собой — высокое, сильное, с лицом, которое внушало доверие и страх одновременно.

Впервые в существовании я почувствовал холод ночного воздуха на коже. Услышал гул города, который никогда не спит. Почувствовал запахи — выхлопные газы, еду, пот, парфюм, всё вместе создающее уникальный аромат человеческой жизни.

Это было… пьянящим.

Я спустился с крыши по пожарной лестнице, впервые в жизни используя лестницу по назначению. Мог бы телепортироваться, но хотел почувствовать каждый шаг, каждое движение в новом теле.

Улицы Лос-Анджелеса встретили меня неоновым светом и шумом. Люди торопились мимо, каждый погружённый в свои дела. Никто не обращал внимания на высокого человека в чёрном костюме, который только что спустился с небес.

Я шёл по тротуару, изучая лица. Каждое было уникальным, каждое рассказывало историю. Морщины от смеха и слёз, шрамы от падений и драк, глаза, полные надежды или отчаяния. Сколько выборов привело каждого из них сюда, на эту улицу, в этот момент?

Звук выстрелов вырвал меня из размышлений.

Три хлопка подряд, эхом отозвавшиеся между зданиями. Люди вокруг замерли, затем бросились врассыпную. Кто-то кричал, кто-то звонил в полицию, большинство просто убегало прочь от опасности.

Я пошёл к источнику звука.

Переулок между двумя офисными зданиями был залит кровью. Мужчина в дорогом костюме лежал лицом вниз, три пулевые ранения в спине. Рядом валялся портфель, из которого высыпались деньги — пачки стодолларовых купюр, окрашенные алой.

Над телом стояли трое. Подростки, на вид не больше семнадцати. В руках у старшего дымился пистолет.

— Быстрее, — торопил он остальных. — Собирайте всё и сваливаем.

Младший, худой парень с татуировкой на шее, нервно оглядывался по сторонам.

— Слыш, Карлос, а что, если менты?..

— Заткнись и делай что говорю, — оборвал его Карлос. — Это наш шанс выбраться из этого дерьма.

Третий, самый молодой, стоял в стороне. Его руки тряслись, лицо было белым как мел. На нём не было ни грамма той показной жестокости, что излучали остальные.

— Я не думал, что мы будем убивать, — пробормотал он. — Ты сказал, просто напугаем…

Карлос развернулся к нему, поднося дуло к лицу мальчика.

— Ты хочешь присоединиться к нему? — прорычал он. — Или будешь помогать?

Я вышел из тени.

— Довольно.

Все трое обернулись. Карлос тут же направил на меня оружие, но его рука дрожала. Что-то в моём голосе, в том, как я стоял, заставило их инстинкты кричать об опасности.

— Кто такой? — выдавил Карлос. — Свали отсюда, мужик, если не хочешь получить пулю.

Я посмотрел на тело у моих ног. Дэниэл Гомез, сорок два года, отец троих детей. Работал бухгалтером в строительной фирме, возвращался домой после переработки. В портфеле была не наркотическая выручка или награбленное — зарплата для своих рабочих, которую он забрал из банка после закрытия.

Хороший человек. Не святой, но хороший. Любил жену, баловал детей, помогал престарелой матери. Его единственным пороком были сигареты по выходным и пристрастие к футбольным ставкам.

Теперь он мёртв. Убит из-за денег, которые даже не принадлежали ему.

— Вы убили невинного, — сказал я тихо.

Карлос усмехнулся, хотя пот градом катился с его лба.

— Невинного? Здесь никто не невинен, чувак. Этот козёл шарился в нашем районе с кучей денег. Сам напрашивался.

— Он шёл домой с работы.

— И что? Моя проблема, что он не захотел поделиться?

Я взглянул на младшего, который всё ещё трясся в углу. Маркус Санчес, шестнадцать лет. Рос без отца, мать работала на трёх работах. Попал в банду три месяца назад, потому что старший брат был там, а без защиты на улицах не выжить.

Это был его первый «заказ». И последний.

— Ты, — обратился я к Маркусу. — Как тебя зовут?

— Я… я…

— Не отвечай ему! — рявкнул Карлос. — Он коп, что ли?

— Нет, — сказал я. — Я нечто гораздо хуже для таких, как ты.

Карлос выстрелил.

Пуля прошла сквозь моё тело, не причинив вреда. Металл расплавился ещё до того, как коснулся кожи. Карлос выстрелил ещё раз, потом ещё. Все пули исчезали, даже не оставляя дырок в одежде.

— Что за чёрт… — пробормотал второй подросток, тот, что с татуировкой.

Я шагнул к Карлосу. Он попятился, но спиной упёрся в стену.

— Ты принял решение, — сказал я, глядя ему в глаза. — Решение убить. Не защищаясь, не спасая другого, а ради денег. Ты выбрал стать убийцей.

— Слушай, чувак, я не знал, что он…

— Знал. — Я положил ладонь ему на лоб. Сквозь прикосновение полилась вся его жизнь — детство в нищете, первая кража в десять лет, первая драка в двенадцать, первое нападение в четырнадцать. Выборы, один за другим, каждый толкал его дальше в темноту. — Каждый раз у тебя был выбор. И каждый раз ты выбирал зло.

Карлос кричал, но не от боли. От ужаса. Он видел то же, что и я — всю свою жизнь, все жертвы, всю боль, которую причинил.

— Ты будешь судим, — произнёс я. — Не людским судом. Высшим.

Свет вырвался из моих глаз, ослепительный, жгучий. Карлос исчез. Не испарился, не сгорел — просто перестал быть здесь. Его душа отправилась туда, где будет держать ответ за каждый выбор.

Второй подросток, Рамон, попытался бежать. Я догнал его за шаг.

— Ты держал его за руку, — сказал я, глядя в его расширенные от ужаса глаза когда поднял его. — Придерживал, пока он стрелял. Соучастник убийства.

— Я не хотел! Он заставил! Сказал, убьёт, если не помогу!

Я коснулся его лба. В его памяти я увидел правду — смесь страха и жадности. Да, он боялся Карлоса. Но деньги в портфеле блестели так заманчиво. Он мог отказаться, уйти, предупредить жертву. Выборов было много.

Он выбрал соучастие.

Второй луч света. Рамон исчез.

Остался только Маркус, прижавшийся к стене и рыдающий от ужаса.

Я подошёл к нему медленно. Мальчик был на грани обморока, но не убегал. Может быть, понимал, что бежать бесполезно.

— Пожалуйста, — прошептал он. — Пожалуйста, не надо. У меня мама, сестрёнка…

Я положил руку ему на голову. В его памяти увидел другую историю. Он действительно не знал, что будет убийство. Карлос сказал — просто напугают, заберут деньги. Маркус нужны были деньги на лекарства для больной сестры.

Но когда прозвучали выстрелы, он не убежал. Не позвал на помощь. Стоял и смотрел, как умирает невинный человек. Стоял и молчал.

Пассивное соучастие. Трусость. Нежелание нести ответственность.

Грехи, но не смертные. Не ещё.

— У тебя есть выбор, — сказал я тихо смотря прямо в его душу. — Последний выбор. Можешь пойти домой, забыть об этом, продолжать жить как жил. Рано или поздно ты встанешь перед таким же выбором снова. И тогда я вернусь.

Маркус кивал, слёзы текли по щекам.

— Или можешь изменить свою жизнь. Прямо сейчас. Навсегда.

— Я… я не знаю как.

— Знаешь. — Я убрал руку. — Иди в полицию. Расскажи, что здесь произошло. Скажи правду. Всю правду.

— Меня посадят.

— Да. На несколько лет. Но ты будешь жив. И когда выйдешь, у тебя будет шанс стать лучше.

Маркус смотрел на меня широко раскрытыми глазами. В них медленно просыпалось понимание.

— Вы… вы ангел?

— Я тот, кто следит за справедливостью, — ответил я. — За вашими выборами.

— А если я не пойду в полицию?

— Тогда ты сделаешь выбор. И я буду знать о нём.

Я развернулся и пошёл к выходу из переулка. За спиной услышал всхлипы мальчика, потом шаги. Он шёл в другую сторону — туда, где горели огни полицейского участка.

Хороший выбор. Первый хороший выбор в его жизни.

Тело Дэниэла Гомеза я поднял одним касанием. Смерть была мгновенной — никаких страданий. Небольшое утешение для семьи, которая его потеряла.

Я мог бы воскресить его. Сила была у меня. Но смерть — часть человеческого опыта, часть того, что делает каждый выбор важным. Вмешательство в этот процесс означало бы нарушение замысла.

Вместо этого я позаботился о том, чтобы его семья получила страховку. Чтобы дети смогли закончить школу. Чтобы вдова не осталась без средств к существованию.

Справедливость не всегда означает возмездие. Иногда это забота о невинных.

Я вышел из переулка и растворился в толпе. Впереди были миллионы людей, каждый из которых ежедневно делал выборы. Хорошие и плохие, важные и мелкие, но каждый — значимый.

Я был здесь, чтобы наблюдать. Чтобы помогать. Чтобы судить.

Впервые за миллионы лет у меня была цель, которую я выбрал сам.

Это ощущалось как свобода.

* * *

Глава 2

Три недели я ходил по улицам Лос-Анджелеса не сомкнув глаза, изучая человеческую природу. Каждый день приносил новые откровения о том, как работает смертная жизнь. Люди спешили на работу с кофе в руках, целовались на прощание у дверей, ругались в пробках, смеялись над глупыми шутками. Простые вещи, но в них была такая интенсивность, которой я никогда не видел среди ангелов.

Они знали, что их время ограничено. Это знание окрашивало каждый момент особой ценностью. Они жили, а не существовали. У них не было целей в глобальном помысле как у ангелов. Короткие жизни, которые они проживали в определённой гонке за чем-то было чем-то удивительным.

Я научился пить кофе — горький, обжигающий, пробуждающий чувства. Научился чувствовать усталость после долгого дня, голод перед едой, удовлетворение от простой пищи. Человеческое тело было удивительным инструментом для восприятия мира. Каждое прикосновение, каждый запах, каждый звук обрабатывались по-другому, не как абсолютное знание, а как опыт.

За эти недели я встретил семерых грешников, заслуживших высшего суда. Наркоторговец, который продавал яд детям. Домашний тиран, забивший жену до смерти. Коррумпированный полицейский, укравший последние сбережения у стариков. Каждого я судил по их выборам, каждого отправил отвечать за свои действия.

Но сегодня произошло что-то другое.

Я сидел в маленьком кафе в Санта-Монике, наблюдая за стариком, который каждое утро покупал два кофе — один себе, другой бездомному ветерану, сидящему у входа. Простой акт доброты, повторяемый изо дня в день без свидетелей, без благодарности, просто потому что было правильным.

Человеческая доброта поражала меня больше, чем их жестокость. Зло было предсказуемым — эгоизм, жадность, страх превращали людей в монстров. Но добро? Добро возникало без причины, вопреки логике, наперекор обстоятельствам. Мать работала на трёх работах ради детей. Учитель тратил собственные деньги на учебники. Незнакомец останавливался помочь сменить колесо.

За столиком напротив меня сидела девушка и читала комикс. Бледная кожа, чёрные волосы, одетая во всё чёрное. В её внешности было что-то знакомое, но я не мог понять, что именно. Она подняла взгляд от страниц и улыбнулась мне — лёгкая, дружелюбная улыбка.

— Привет, Мики, — сказала она с лёгкой усмешкой, закладывая закладку между страниц. — Давненько не виделись.

Я узнал её голос мгновенно, хотя прошли тысячелетия с нашей последней встречи. Смерть из Бесконечных. Она выглядела так же молодо, как всегда, хотя была старше большинства галактик.

— Диди, — кивнул я с лёгкой улыбкой. — Ты выглядишь… неожиданно живо для воплощения окончания всего сущего.

Она рассмеялась — тот самый мелодичный смех, который я помнил с космической зари, когда мы иногда встречались на границах реальностей. Тогда я создавал миры, а она… завершала истории тех, кто в них обитал.

— Очень смешно, — она встала и подошла к моему столику, сев не спрашивая разрешения. — Можно составить компанию? Или ты слишком занят, изображая из себя человека?

— Садись. — Я откинулся на спинку стула, наблюдая, как она устраивается, напротив. — Что читаешь?

Она показала комикс — на обложке была она сама, правда, в более мрачном исполнении художника.

— Люди довольно креативно меня представляют, — сказала с усмешкой. — Хотя этот автор неплохо передал мою сущность. Даже если добавил слишком много готики.

— Помню времена, когда ты была менее… театральной.

— А я помню времена, когда ты не покидал Серебряный Город без разрешения Папочки, — парировала она, и в её глазах заплясали озорные огоньки. — Кстати, о чём это ты? Архангел Михаил, Десница Божья, Воин Света, внезапно решил прогуляться по Земле в человеческом обличье?

Я пожал плечами, отхлёбывая кофе.

— Люцифер ушёл из Ада. Подумал, стоит посмотреть, что его так привлекает в этом мире.

— Ммм, — Диди наклонила голову, изучая меня. — И как тебе? Нравится быть смертным?

— Не смертным. Просто… свободным.

— Ах, — её глаза загорелись пониманием. — Вот оно что. Золотая клетка наконец стала тесновата?

— Что-то в этом роде.

Диди заказала себе горячий шоколад у подошедшей официантки и повернулась обратно ко мне.

— Знаешь, я всегда думала, что из всех Архангелов именно ты первым поймёшь, что означает настоящий выбор. Гавриил слишком предан, Рафаил слишком мягок, а Уриил… ну, он просто одержим справедливостью. Остальные другие. Но ты? Ты всегда задавался вопросами.

— Не достаточно, чтобы последовать за Люцифером.

— Нет, ты выбрал свой собственный путь. — Она откинулась назад, когда принесли её заказ. — Что гораздо интереснее бунта. Бунт — это всё ещё реакция на систему. А ты просто… ушёл.

Я посмотрел в окно, наблюдая за людьми, спешащими по своим делам.

— Ты следишь за мной?

— Боже, нет, — фыркнула Диди. — У меня и без того дел по горло. Каждую секунду кто-то умирает, и я должна быть рядом. Просто… иногда наши пути пересекаются. Особенно когда кто-то из твоих подопечных готов встретиться со мной.

— Мне интересно узнать, что ты думаешь о том, что делаю здесь.

— Судишь грешников? Отправляешь души на Высший суд? — Диди пожала плечами. — Честно говоря, несколько архаично. Хотя понимаю желание навести порядок среди хаоса.

— Архаично? — Я поднял бровь. — Это справедливость.

— Мики, милый, — она наклонилась через стол, понижая голос до доверительного шёпота. — Я работаю с людьми каждый день. Каждый час, каждую минуту. И знаешь, что? Справедливость для них выглядит не так, как справедливость для нас.

Она отхлебнула горячего шоколада и посмотрела в окно, где пожилая женщина помогала молодой матери с коляской подняться по ступенькам.

— Видишь её? — кивнула Диди в сторону старушки. — Марта Уильямс, семьдесят четыре года. Вчера украла буханку хлеба в магазине. Первый раз в жизни что-то украла. По твоим меркам — грех, правильно?

Я посмотрел на женщину внимательнее, позволяя своему восприятию проникнуть глубже в её историю. В душу. Больной внук. Лекарства съели всю пенсию. Выбор между хлебом и таблетками от астмы для мальчика.

— Я бы не судил её, — сказал тихо убрав взгляд. — Мотивы имеют значение.

— Вот именно. А что насчёт Карлоса? Того парня из переулка три недели назад?

Я удивился. О том случае не должно было знать никого.

— Откуда ты…?

— Мики, я же говорила — я встречаю всех. Включая Карлоса Мендеза, семнадцати лет. — Диди покрутила ложечку в шоколаде. — Знаешь, что было интересного в его последних мыслях?

Я молчал, ожидая. Она взяла шоколад на ложку, лизнула его край и положила обратно ложку, посмотрев прямо в чашку.

— Он думал о младшей сестре. О том, что теперь некому будет защищать её от отчима-алкоголика. О том, что деньги из портфеля могли бы вытащить семью из трущоб. — Она подняла на меня взгляд. — Он был дерьмовым человеком, Мики. Но не монстром. Просто мальчиком, который принимал ужасные решения в ужасных обстоятельствах.

— Он убил невинного.

— Да, убил. — Диди кивнула. — И заслужил последствий. Но мгновенное уничтожение? Отправка на Высший суд без возможности искупления?

Она встала и подошла к окну, наблюдая за людьми снаружи. Всё застыло. Весь мир замер, когда захотела она.

— Знаешь, в чём разница между нами и ними? — продолжила она, не оборачиваясь. — У них есть время. Время учиться, время меняться, время исправлять ошибки. Карлос мог бы провести двадцать лет в тюрьме, понять, что натворил, выйти и стать защитником детей от насилия. Я видела такие превращения.

— А мог бы убить ещё дюжину невинных.

— Мог бы. — Диди вернулась к столу. — Но разве не в этом суть свободного выбора? В возможности ошибаться и учиться?

Я долго смотрел в свою чашку, размышляя над её словами. В Серебряном Городе всё было ясно — добро и зло, правильное и неправильное. Здесь каждая ситуация была окутана слоями серого. Слишком непонятно.

— Ты думаешь, я неправ?

— Я думаю, ты применяешь небесные стандарты к земным проблемам, — мягко сказала Диди. — Это как… использовать молот там, где нужен скальпель.

— Тогда что ты предлагаешь?

— А что, если вместо суда ты будешь… направлять? — В её голосе послышался энтузиазм. — У тебя есть сила, есть знание, есть способность видеть души людей. Что, если использовать это, чтобы помочь им делать лучшие выборы?

— Превратиться в ангела-хранителя?

— Превратиться в учителя, — поправила она. — В того, кто показывает путь, а не того, кто карает за неправильные повороты.

Мы сидели в тишине несколько минут, каждый погружённый в свои мысли. Время вернулось в правильное русло. За окном жизнь города продолжала течь — люди спешили, влюблялись, ругались, мирились, принимали тысячи решений, больших и малых.

— Расскажи мне о Люцифере, — неожиданно сказала Диди. — Он тоже ищет новые способы взаимодействия с людьми?

— Он управляет ночным клубом, — ответил я с лёгкой усмешкой. — Называется "Люкс". Помогает людям получать то, чего они желают больше всего.

— Звучит очень по-люциферовски. — Диди улыбнулась. — А ты? Чего желаешь ты больше всего?

Вопрос застал меня врасплох. Чего я желал? Я никогда особо не задумывался о желаниях. Долг, служение, справедливость — да. Но желания?

— Понимания выбора, — сказал я наконец. — Я хочу понять, что делает людей такими… сложными. Как они могут быть одновременно жестокими и добрыми, эгоистичными и самоотверженными.

— А ещё?

Я посмотрел на неё — Смерть, одну из Бесконечных, воплощение окончания всего сущего, которая сидела в кафе и пила горячий шоколад с маршмеллоу. В её глазах была древняя мудрость, но также и что-то удивительно живое.

— Цели, — признался я. — Миллионы лет я выполнял приказы. Сейчас впервые в существовании делаю то, что считаю нужным. И это… опьяняет.

— Хорошо, — кивнула Диди с одобрением. — Опьянение свободой — здоровое чувство. Только не позволяй ему превратиться в высокомерие.

— Как у Люцифера?

— У Люцифера была другая проблема. Он возомнил себя лучше системы, частью которой был. Ты же просто хочешь найти своё место в ней.

Диди закончила шоколад и откинулась на спинку стула.

— Слушай, а что, если мы проведём эксперимент? — предложила она с блеском в глазах. — Я покажу тебе случай, который обычно заканчивается плохо, а ты попробуешь изменить исход не судом, а… как ты это назвал… направлением?

— Что за случай?

— Молодая женщина. Двадцать шесть лет. Терминальная стадия рака. Осталось несколько дней. — Диди наклонилась вперёд. — Она планирует ограбить банк завтра утром. Хочет оставить семье хоть что-то после смерти.

— И ты хочешь, чтобы я её остановил?

— Хочу, чтобы ты помог ей найти лучший путь. — В голосе Диди звучал вызов. — Без угроз, без судов, без отправки души куда-то. Просто… помоги ей сделать правильный выбор.

Я долго смотрел на неё, взвешивая предложение. Это был риск — отказаться от привычного, проверенного метода ради чего-то неизвестного. Но разве не ради этого я покинул Серебряный Город?

— Хорошо, — сказал я наконец. — Попробуем.

Диди расплылась в улыбке — яркой, искренней, полной жизни, несмотря на то, кем она была.

— Отлично! Тогда встречаемся завтра в семь утра у Первого Национального банка на Уилшир. — Она встала, оставив на столе деньги за шоколад. — И Мики?

— Да?

— Помни — иногда помочь кому-то означает не спасти их жизнь, а помочь им прожить её достойно.

Она направилась к выходу, но остановилась у двери.

— Кстати, твой брат тоже изменился с тех пор, как спустился сюда. Стал более… человечным. Может быть, и тебе стоит позволить этому миру изменить себя, а не только пытаться изменить его.

И с этими словами она исчезла, растворившись в толпе прохожих, оставив после себя лишь лёгкий аромат осенних листьев и тишины.

Я сидел в кафе ещё час, обдумывая её слова. Завтра меня ждал новый эксперимент — попытка спасти душу не судом, а пониманием. Впервые за всё время в Лос-Анджелесе я чувствовал нечто большее, чем просто любопытство.

Я чувствовал надежду.

* * *

Глава 3

Утро встретило меня серым туманом, окутавшим Лос-Анджелес. Я стоял напротив Первого Национального банка на Уилшир, наблюдая за потоком людей, спешащих на работу с чашками кофе и телефонами, прижатыми к уху. Обычные люди с обычными заботами, не подозревающие, что сегодня одна из них пересечёт черту, отделяющую право порядочного гражданина от преступника.

В 6:47 утра я её увидел.

Эмма Картер, двадцать шесть лет, медсестра детского отделения больницы Седарс-Синай. Худая до болезненности, с желтоватой кожей и тёмными кругами под глазами, она сидела на скамейке в парке напротив банка, сжимая в руках мятый конверт. Её тремор был едва заметен для человеческого глаза, но я видел, как болезнь пожирала её изнутри, как раковые клетки множились в её лёгких, печени, костях.

У неё оставалось четыре дня. Максимум пятьесли не двигаться.

— Пунктуальность — редкое качество среди Архангелов, — послышался знакомый голос за моей спиной.

Диди материализовалась рядом со мной, на этот раз одетая в джинсы и чёрную куртку-косуху. Её волосы были собраны в небрежный пучок, а на носу красовались солнечные очки, несмотря на пасмурную погоду.

— Ты давно здесь? — спросил я, не отрывая взгляда от Эммы.

— Только пришла. Просто хотела убедиться, что ты не передумал. — Она сунула руки в карманы и кивнула в сторону женщины. — Как она?

— Умирающая мать двоих детей, которая собирается совершить глупость ради денег на их образование. Плохо.

— Точнее — отчаявшаяся женщина, которая не видит другого выхода. — В голосе Диди не было осуждения, только печальное понимание. — Её страховка покрывает только базовое лечение. Дом заложен. Муж погиб в аварии год назад, оставив долги. Дети — Лили восемь лет, Томас пять — живут с её матерью, которая едва сводит концы с концами.

Я взглянул на неё.

— Откуда ты знаешь такие детали?

— Я изучила её дело. — Диди пожала плечами. — Когда знаешь точную дату смерти человека, волей-неволей интересуешься, как он проведёт последние дни.

Эмма встала со скамейки, проверила время на телефоне и начала медленно приближаться к банку. Её походка была неуверенной, каждый шаг требовал усилий. В правом кармане джинсов — игрушечный пистолет, купленный вчера в магазине за четыре доллара. В левом — записка с извинениями семье и просьбой использовать страховку в случае её смерти.

— Она действительно думает, что это сработает? — пробормотал наблюдая.

— Люди в отчаянии редко думают логически. — Диди сняла очки и протёрла их тканью. — План простой до примитивности: войти, показать "оружие", потребовать небольшую сумму, позволить себя арестовать. В её представлении, тюремная больница обеспечит ей медицинскую помощь, а арест привлечёт внимание СМИ к её истории. Возможно, найдутся спонсоры для детей.

— Глупо.

— Отчаянно. — Диди поправила меня. — Есть разница.

Эмма остановилась у входа в банк, глядя на стеклянные двери. Её рука дрожала, когда она потянулась к ручке. Сердце билось так быстро, что я слышал его стук на расстоянии. Адреналин смешивался с морфином, который она принимала от боли, создавая коктейль отчаяния и решимости.

— Время действовать, — сказал я и направился к ней.

— Мики, — окликнула меня Диди. — Помни: она не злодейка. Она мать.

Я кивнул и пересёк улицу.

— Простите, — окликнул я Эмму, когда она уже почти дотронулась до двери. — У вас есть минутка?

Она обернулась, испуганно моргая. Вблизи её состояния было ещё очевиднее: синеватые губы, прерывистое дыхание, желтизна склер. Но в её глазах горел огонь — не злости, а любви. Материнской, безоговорочной, готовой на всё ради детей.

— Я… мне нужно войти, — пробормотала она, отступая на шаг.

— Эмма Картер, — сказал я мягко. — Медсестра детского отделения. Мать Лили и Томаса.

Её глаза расширились от ужаса.

— Кто вы? Полицейский? Я ничего не сделала! Ещё не…

— Я не полицейский. — Я поднял руки в жесте примирения. — И знаю, что вы ещё ничего не сделали. Но собираетесь.

Она отступила ещё на шаг, её рука инстинктивно потянулась к карману с игрушечным пистолетом.

— Не знаю, о чём вы говорите.

— О двадцати тысячах долларов, которые вы хотите получить, чтобы оставить детям хоть что-то на будущее. О том, что врачи дали вам неделю. О том, что вы готовы пожертвовать оставшимися днями ради Лили и Томаса.

Эмма покачнулась, как будто я её ударил. Слёзы навернулись на глаза.

— Вы не понимаете, — прошептала она, проговорив сквозь всхлипы. — У меня нет выбора. Они останутся ни с чем. Моя мама едва выживает на пенсию, а дети… Лили хочет стать врачом, как её папа. Томас такой умный, он мог бы поступить в любой университет. Но без денег…

— Сядем, — предложил я, указывая на скамейку неподалёку. — Поговорим.

— У меня нет времени на разговоры!

— Эмма, у вас есть время. — Я говорил осторожно, стараясь не напугать её ещё больше. — Четыре дня. Возможно, пять. Разве не стоит потратить полчаса на то, чтобы убедиться, что вы делаете правильный выбор?

Она смотрела на меня долго, изучающе. В её взгляде была смесь страха и любопытства. Слёзы остановились.

— Откуда вы знаете про четыре дня?

— Это сложно объяснить. — Я мягко взял её под руку, направляя к скамейке. — Но поверьте мне: я хочу помочь. И вам, и вашим детям.

Мы сели. Эмма сжала конверт в руках так сильно, что побелели костяшки пальцев.

— Знаете, что самое страшное в смерти? — спросила она, глядя в небо. — Не боль. Не страх перед неизвестным. А мысль о том, что твои дети будут думать, что ты их бросила. Что ты могла бы бороться дольше, но не захотела.

— А что они подумают, если их мать умрёт в тюремной больнице после попытки ограбления?

Она вздрогнула.

— Но у них будут деньги…

— Какие деньги, Эмма? — Я повернулся к ней. — Страховка выплачивается только в случае естественной смерти. Если вас арестуют за попытку ограбления, даже если потом умрёте от рака, компания найдёт способ не платить. А детям останется только память о матери-преступнице.

Её лицо побледнело ещё больше.

— Но в СМИ… люди иногда помогают, когда видят такие истории…

— А иногда не помогают. — Я говорил мягко, но твёрдо. — Иногда людей осуждают за попытку обмануть систему. Иногда дети страдают от травли в школе, потому что их мать "грабила банки".

Эмма закрыла лицо руками и заплакала. Тихо, сдержанно, как плачут люди, привыкшие скрывать боль.

— Тогда что мне делать? — всхлипнула она. — Я перепробовала всё. Обращалась в благотворительные фонды, писала письма богачам, создавала страницы в интернете для сбора средств. Ничего не работает. А время уходит…

Я посмотрел через дорогу, где Диди стояла, прислонившись к фонарному столбу. Она наблюдала за нами с выражением заинтересованного любопытства, как будто смотрела увлекательный фильм, финал которого знала только она.

— А что, если я скажу, что есть другой путь?

Эмма подняла голову, в её глазах мелькнула искорка надежды.

— Какой?

— Расскажите мне о своей работе. О том, что вы делали в больнице.

— Я… я работала в детском отделении онкологии. — Её голос дрожал. — Ухаживала за маленькими пациентами, помогала им справляться со страхом, объясняла родителям процедуры…

— Вы спасали жизни.

— Не я. Врачи спасали. Я просто… была рядом.

— Эмма, — я наклонился к ней, — вы не представляете, сколько людей помнят вас с благодарностью. Сколько детей чувствовали себя увереннее, потому что вы держали их за руку во время процедур. Сколько родителей нашли силы продолжать борьбу, потому что вы им объяснили, что происходит с их ребёнком.

— Но это моя работа была…

— Нет. Ваша работа была вводить лекарства и следить за показателями. А то, что вы делали — утешали, поддерживали, дарили надежду — это был ваш выбор. Ваш дар.

Я встал со скамейки и протянул ей руку.

— Пойдёмте со мной.

— Куда?

— Доверьтесь мне. Всего на час.

Эмма колебалась, глядя то на меня, то на банк. Потом медленно взяла мою руку и поднялась.

Мы пошли по улице, я поддерживал её под руку, когда приступы слабости заставляли её остановиться. Диди следовала за нами на расстоянии, иногда исчезая из виду, но я чувствовал её присутствие.

— Куда мы идём? — спросила Эмма, когда мы свернули к больнице.

— К вашим коллегам.

— Но я уволилась две недели назад. Когда поняла, что… что долго не протяну.

— Знаю. Но они скучают по вам.

Мы вошли в больницу через главный вход. Эмма шла неуверенно, явно не понимая, зачем я её привёл сюда. У лифта нас встретила молодая медсестра в голубой форме.

— Эмма! — воскликнула она, бросившись обнимать мою спутницу. — Боже, как хорошо тебя видеть! Как ты?

— Привет, Сара, — Эмма попыталась улыбнуться. — Я… держусь.

— Мы все так по тебе скучаем. Отделение не то же самое без тебя. — Сара взяла её за руки. — А помнишь маленького Джейсона Милера? Того мальчика с лейкемией, который всё время плакал?

— Конечно, помню.

— Он выздоровел! Полная ремиссия! И знаешь, что он сказал маме перед выпиской? Что хочет снова увидеть "ангела Эмму", которая читала ему сказки по ночам.

Глаза Эммы наполнились слезами.

— Он… выздоровел?

— Да! И Софи Кларк тоже. И близнецы Родригес. — Сара сияла. — Эмма, ты не представляешь, сколько детей спрашивают о тебе. Некоторые до сих пор рисуют тебе открытки.

Мы поднялись на четвёртый этаж, в детское онкологическое отделение. Как только Эмма появилась в коридоре, к ней подбежали медсестры, врачи, даже уборщица, которая работала здесь уже двадцать лет.

— Эмма! Наш ангел вернулся!

— Мы так волновались за тебя!

— Дети постоянно спрашивают, когда ты придёшь их навестить!

Я стоял в стороне, наблюдая, как лицо Эммы светлело с каждым объятием, с каждым тёплым словом. Она не просто работала здесь — она была частью семьи, которую сама не подозревала.

— Эмма, — подошла к ней главврач отделения, доктор Женевьева Хартман. — Можно поговорить с тобой наедине?

Они отошли в сторонку. Я слышал каждое слово их разговора, но делал вид, что изучаю детские рисунки на стене.

— Мы знаем о твоём диагнозе, — тихо сказала доктор Хартман. — Сара рассказала. Эмма, я хочу предложить тебе кое-что.

— Если это о работе, то я не могу. Я слишком слаба…

— Не о работе. О наследии. — Доктор взяла её за руку. — Мы хотим создать фонд имени Эммы Картер для помощи семьям детей с онкологическими заболеваниями. На уход, лечение, поддержку. И мы хотим, чтобы ты стала его первым попечителем.

Эмма остолбенела.

— Но я… у меня нет денег…

— У нас есть деньги. Администрация больницы выделила стартовый капитал. Несколько частных спонсоров уже заинтересовались. Нам нужно твоё имя, твоя история, твой опыт. — Доктор Хартман улыбнулась сквозь печаль. — Эмма, ты можешь помочь сотням семей. Даже после… даже когда тебя не станет, твоя помощь продолжится.

— А мои дети?

— Фонд обеспечит их образование. Полностью. От школы до университета. — Доктор достала из кармана папку с документами. — Это уже решено, Эмма. Независимо от того, согласишься ты возглавить фонд или нет.

Эмма села на ближайший стул, бумаги выпали из её дрожащих рук.

— Почему? Почему вы это делаете?

— Потому что за пять лет работы здесь ты изменила больше жизней, чем многие за всю карьеру. — Доктор Хартман присела рядом. — Дети помнят твою доброту. Родители помнят твою поддержку. Мы, коллеги, помним твою преданность. Ты думаешь, что не важна, но ты ошибаешься.

Я подошёл к Эмме и осторожно тронул её за плечо.

— Видите? — сказал я тихо. — Вы всё это время искали способ оставить детям наследство. А оно уже существует. В каждом ребёнке, которого вы утешили. В каждой семье, которой дали надежду. В каждой жизни, которую вы сделали чуть лучше.

Эмма подняла на меня глаза, полные слёз и изумления.

— Кто вы?

— Кто-то, кто учится понимать, что настоящая сила не в том, чтобы судить, а в том, чтобы видеть лучшее в людях.

Мы вышли из больницы час спустя. Эмма несла папку с документами фонда и букет цветов от коллег. Её лицо сияло так, как не сияло, наверное, уже месяцы.

— Спасибо, — сказала она, останавливаясь у входа. — Я не знаю, кто вы, но… спасибо. Вы показали мне, что я значила больше, чем думала.

— Не я вам это показал. Я просто привёл вас к людям, которые это знали.

— А банк?

— Что банк? — Я улыбнулся.

Она также улыбнулась и достала из кармана игрушечный пистолет.

— Глупость какая-то. Не знаю, что на меня нашло.

Эмма бросила пластиковую игрушку в урну и пошла к остановке автобуса. Я смотрел, как она удаляется — всё ещё смертельно больная, всё ещё с четырьмя днями жизни, но теперь знающая, что её смерть будет не концом, а началом чего-то важного.

— Неплохо для первого раза, — сказала Диди, материализуясь рядом со мной.

— Ты была там всё время? — Спросил чувствую от неё эманации Силы.

— В палате с Джейсоном Милером. Милый мальчик, кстати. Действительно называл её ангелом. — Диди проследила взглядом за удаляющейся Эммой. — Хотя технически мы схитрили.

— Как это?

— Фонд имени Эммы Картер не существовал до сегодняшнего утра. — В её голосе звучало веселье. — Кто-то вчера вечером навестил доктора Хартман во сне и подкинул ей идейку.

Я посмотрел на неё и просто спросил. Сам я такого не делал.

— Ты?

— Я лишь… подтолкнула процесс. Идея витала в воздухе, просто нужен был катализатор. — Диди пожала плечами. — Ты же сказал, что хочешь помочь ей найти лучший путь. Я просто убедилась, что путь существует.

— Это нечестно.

— Почему? Потому что ты не использовал небесные связи? — Диди рассмеялась. — Мики, милый, ты Архангел. У тебя есть сила влиять на мир. Вопрос в том, как ты её используешь.

Мы медленно пошли по улице. Солнце наконец пробилось сквозь утренние тучи, освещая город тёплым светом.

— Знаешь, что самое интересное в этой истории? — продолжила Диди. — Эмма и так умрёт через четыре дня. Рак не остановить. Но теперь она умрёт героем, а не преступницей. Её дети получат не только деньги, но и наследие, которым смогут гордиться.

— А разве смерть не всегда трагедия?

— Смерть — это переход. — В голосе Диди была древняя мудрость тысячи веков. — Трагедия — когда люди умирают, не успев понять, зачем жили. Эмма теперь знает.

Мы остановились на углу, где наши пути должны были разойтись.

— Что дальше? — спросил я.

— А что ты хочешь делать дальше?

Я задумался. Ещё вчера мой план был прост: судить грешников, восстанавливать справедливость. Сегодня всё изменилось. Я увидел, что иногда помощь важнее наказания, понимание важнее суда. Выбор важен.

— Я хочу больше таких историй, — сказал я наконец. — Хочу научиться видеть не только грех, но и причины, которые к нему ведут. Хочу помогать людям делать правильный выбор, вместо того чтобы карать их за неправильный.

— Звучит как план. — Диди улыбнулась. — А что насчёт Серебряного Города? Рано или поздно Папочка заметит, что ты пропал.

— Пускай заметит. — В моём голосе была новая уверенность. — Я нашёл своё предназначение. Не то, которое мне назначили, а то, которое выбрал сам.

— Бунт? — В её глазах заплясали озорные огоньки.

— Эволюция.

Диди расхохоталась — звонко, радостно, заразительно. Несколько прохожих обернулись на её смех и невольно улыбнулись.

— Мне нравится эта версия тебя, Мики. — Она поднялась на цыпочки и чмокнула меня в щёку. — Увидимся ещё.

— Обязательно?

— О да. — Диди отступила на шаг, её фигура начала растворяться в воздухе. — У меня есть предчувствие, что твой новый путь приведёт к очень интересным последствиям. А я обожаю интересные последствия.

Она исчезла, оставив лишь запах осенних листьев и едва слышный смех.

Я стоял на углу Уилшир и Бункер-Хилл, в самом сердце Лос-Анджелеса, город жил своей обычной жизнью вокруг меня. Люди торопились по делам, влюблялись, ссорились, мирились, принимали решения. Каждый из них нёс в себе потенциал как для добра, так и для зла. Каждый заслуживал шанса на лучший выбор.

Впервые за миллионы лет существования я чувствовал не долг, а призвание. Не обязанность, а желание.

Настоящее собственное желание.

Я направился в сторону центра города, где уже чувствовал новую историю, требующую внимания. Где-то там молодой человек принимал решение, которое могло разрушить его жизнь. Где-то там пожилая женщина теряла веру в человечество. Где-то там ребёнок нуждался в защите.

И я шёл им на встречу — не как судья, а как учитель. Не как каратель, а как наставник.

Я учился быть живым. И это было самое важное обучение в моём бесконечном существовании.

* * *

Глава 4

Дождь начался для людей внезапно, как будто небо решило смыть грязь с улиц Лос-Анджелеса. Я шёл по Скид-Роу, самому неблагополучному району города, где отчаяние пропитало каждый кирпич, каждый угол переулка. Здесь собирались те, кого система выплюнула: наркоманы, бездомные, торговцы смертью в человеческом обличье.

Именно здесь я почувствовал его — зов души, стоящей на распутье.

Джейден Морелли, девятнадцать лет. Бледный худощавый парень с умными глазами и нервными руками, которые не могли найти покоя. Сын учителя математики и медсестры, отличник, мечтавший стать инженером. До прошлого года. До того, как героин вошёл в его жизнь через "друга", который оказался дилером. До того, как зависимость съела его будущее, как кислота разъедает металл.

Сейчас он стоял в заброшенном складе на Мейн-стрит, сжимая в руке пистолет — настоящий, не игрушечный, как у Эммы. В кармане его потёртой куртки лежали пятьдесят долларов — всё, что он смог украсть у матери из заначки. Денег хватит на одну дозу. Может быть, на последнюю.

А напротив него стоял Винсент "Скорпион" Родригес, местный авторитет, который контролировал торговлю наркотиками в радиусе десяти кварталов. Сорок два года, лысый, с шрамом через всё лицо и мёртвыми глазами человека, который давно забыл, что такое сочувствие. За его спиной — двое охранников с автоматами.

— Итак, малыш, — Скорпион играл зубочисткой, его голос был похож на скрип ржавого металла. — Ты должен мне две тысячи. Плюс проценты. Плюс неустойка за просрочку. Получается четыре штуки.

— У меня есть только пятьдесят, — Джейден пытался скрыть дрожь в голосе. — Но у меня есть это.

Он поднял пистолет дрожащими руками. Оружие было ему не по размеру, тяжёлое и чужое.

— Хочешь расплатиться свинцом? — Скорпион рассмеялся, но смех был лишён веселья. — Знаешь, что парень, ты мне нравишься. У тебя есть яйца. Так что предлагаю сделку.

— Какую сделку?

— Видишь того старика? — Скорпион кивнул в сторону через улицу, где у стены сидел седобородый бездомный с собакой. — Альберт Стейн. Бывший профессор философии, поверишь ли. Упился до состояния овоща после смерти жены. Теперь живёт здесь уже три года.

Джейден непонимающе смотрел на него.

— И что?

— А то, что старичок видел слишком много. Знаешь, как торговцы героином относятся к свидетелям? — Скорпион достал сигарету и медленно прикурил. — Убей его. Один выстрел в голову. И твой долг списан. Плюс получишь бесплатную дозу.

— Что? — Джейден отступил на шаг. — Я не могу… Он же ничего не сделал!

— Именно. Он ничего не сделал. Не работает, не приносит пользы обществу, только место занимает. А ты молодой, у тебя вся жизнь впереди. — Скорпион затянулся и выпустил дым в лицо парню. — Выбирай. Либо убиваешь старика, либо мои парни убивают тебя. И твою мамочку, кстати. За долги родственников тоже отвечают.

Джейден побледнел.

— Вы не можете…

— Могу. И сделаю. — В голосе Скорпиона не было ни злости, ни удовольствия. Только деловая практичность. — Так что решай быстро. Время — деньги.

Я наблюдал за сценой с крыши соседнего здания, чувствуя, как тьма сгущается вокруг души Джейдена. Он был на грани. Ещё секунда, и он навсегда станет убийцей. Ещё мгновение, и невинная кровь запятнает его руки.

Пора было действовать.

Я спрыгнул вниз, бесшумно приземлившись в тени между контейнерами. В человеческом облике мои способности были ограничены мной же, но всё ещё достаточны для того, что задумал. Сила тут не была нужна.

— Эй, Скорпион! — крикнул я, выходя из тени.

Все обернулись кроме него. Охранники мгновенно направили на меня автоматы.

— Кто, нахрен, такой? — сказал, не повернувшись Скорпион.

— Кто-то, кому не нравится, как ты ведёшь бизнес.

— Слушай, придурок, если ты коп, то где твой жетон? А если не коп, то проваливай, пока цел. — Он повернулся, и внимательно посмотрел на меня.

— Не коп. И не собираюсь проваливать. — Я сделал шаг вперёд. — У меня к тебе деловое предложение.

Скорпион хмыкнул, но жестом остановил охранников.

— Говори.

— Я куплю долг парня. Четыре тысячи, так?

— Плюс проценты за беспокойство. Пять штук. — Глаза торговца наркотиками заблестели. — Деньги есть?

— Есть. — Я достал из кармана пачку стодолларовых купюр. — Но не за так. Хочу поговорить с пареньком наедине. Две минуты.

— Две минуты, и потом деньги. — Скорпион кивнул охранникам. — Пусть отойдут, но держите на прицеле.

Я подошёл к Джейдену. Вблизи было видно, как он измучен: впалые щёки, синяки под глазами, дрожащие руки. Наркотическая ломка пожирала его изнутри, но в глазах всё ещё теплился человеческий разум.

— Как тебя зовут? — тихо спросил я.

— Джейден, — пробормотал он. — Кто вы?

— Друг. Опусти пистолет.

— Не могу. Если я не убью старика, Скорпион убьёт меня. А потом маму. — Его взгляд быстро метался туда-сюда, пытаясь найди выход из ситуации.

— Нет, не убьёт. — Я осторожно коснулся его руки с оружием. Он посмотрел на меня. — Я заплачу твой долг. Ты свободен.

— Что? Почему? — В его голосе была смесь надежды и недоверия. — Вы меня даже не знаете.

— Знаю достаточно. Знаю, что ты не хочешь убивать. Знаю, что где-то внутри тебя ещё жив мальчик, который мечтал строить мосты, а не разрушать жизни.

Джейден посмотрел на старика с собакой, потом на меня.

— А если я снова сорвусь? Если опять начну употреблять?

— Тогда это будет твой выбор. Но сегодня у тебя есть шанс выбрать по-другому.

Медленно, очень медленно, Джейден опустил пистолет.

— Время вышло! — крикнул Скорпион. — Где мои деньги?

Я бросил ему пачку купюр с резинкой. Он пересчитал, кивнул и сунул деньги в карман.

— Приятно иметь дело с платёжеспособными клиентами. — Он повернулся к Джейдену. — Считай, что тебе повезло, малыш. В следующий раз подумай, прежде чем залезать в долги.

Скорпион и его люди ушли, оставив нас наедине со стариком и его собакой. Джейден всё ещё стоял как вкопанный, не веря в произошедшее.

— Я свободен? — прошептал он.

— От долга — да. От зависимости — это зависит только от тебя.

Я подошёл к старику. Альберт Стейн действительно был философом — я видел это в линиях его лица, в том, как он держал голову, в глубине взгляда, не помутнённого алкоголем настолько, как думал Скорпион.

— Профессор, — тихо сказал я. — Как дела?

Старик поднял на меня удивлённые глаза.

— Давно никто не называл меня профессором. — Его голос был хрипловат, но в нём чувствовалась былая интеллигентность. — Альберт Стейн. А вы кто, молодой человек?

— Михаил. Можно просто Мик.

— Красивое имя. Архангельское. — Альберт улыбнулся. — Спасибо за то, что сделали. Я слышал разговор. Парень хороший, просто заблудился.

— Вы были готовы умереть?

Старик пожал плечами, почёсывая за ухом свою собаку — пожилую овчарку с добрыми глазами.

— После смерти Марты жизнь потеряла смысл. Три года я живу здесь, как призрак. Может быть, пора было… — Он не закончил фразу.

— А если я скажу, что ваша смерть сегодня спасла бы одну душу от убийства, но обрекла бы другую на вечную тьму?

Альберт задумчиво посмотрел на меня.

— Философская дилемма. Можно ли пожертвовать одной жизнью ради спасения другой души? — Он погладил собаку. — Но вы нашли третий путь. Спасли обеих.

— Пока что. — Я присел рядом с ним на корточки. — Профессор, а что если у вас есть ещё одна возможность найти смысл?

— В моём возрасте? При моём состоянии?

— Джейден, — позвал я парня. — Подойди сюда.

Тот неуверенно приблизился. Он всё ещё сжимал разряженный пистолет.

— Джейден, знакомься — профессор Альберт Стейн. Альберт, это Джейден. Он хочет стать инженером, но потерялся по дороге.

Старик внимательно посмотрел на парня.

— Какая область инженерии?

— Мостостроение, — тихо ответил Джейден. — По крайней мере, хотел. До того, как всё пошло не так.

— Знаешь, в чём разница между мостом и наркотиками? — спросил Альберт. — Мост соединяет людей. Наркотики разделяют их.

Джейден кивнул, не поднимая глаз.

— Профессор, — сказал я, — Джейдену нужна помощь. Не только от наркотиков, но и с образованием. Он потерял два года, но может наверстать. А вам нужна цель. Что скажете на предложение стать его наставником?

Альберт долго смотрел на парня, потом на меня.

— Я не помню, когда последний раз трезво думал дольше часа подряд.

— А что если попробуете? Ради него. Ради себя.

Старик тяжело поднялся, опираясь на палку. Собака тоже встала, преданно глядя на хозяина.

— Где мне взять деньги на жизнь? Как помочь ему с учёбой? У меня нет ничего.

Я протянул ему визитку, на которой было написано только имя и телефон.

— Позвоните завтра утром. Скажите, что звонит профессор Стейн от Михаила. Вам помогут с работой и жильём. А Джейдену — с реабилитацией и восстановлением в университете.

— Кто вы такой? — спросил Альберт, изучая карточку.

— Кто-то, кто верит, что каждый заслуживает второй шанс.

Я оставил их вместе — старого профессора и молодого наркомана, которые могли спасти друг друга, если найдут в себе силы попробовать. Джейден отдал Альберту пистолет, и тот без слов выбросил оружие в мусорный контейнер.

Дождь усиливался. Я шёл по пустым улицам, размышляя о том, что произошло. Ещё одна душа отведена от пропасти. Ещё одна жизнь получила шанс. Но что-то беспокоило меня, какое-то предчувствие, что сегодняшний день ещё не закончен.

Я оказался прав.

Сирены завыли где-то в районе Западного Голливуда. Я почувствовал знакомый холод смерти, смешанный с чем-то ещё. Чем-то неправильным. Нечеловеческим.

Следуя интуиции, я добрался до места происшествия за десять минут. Полицейская лента оцепляла целый квартал вокруг дорогого жилого комплекса "Sunset Gardens". Машины скорой помощи, криминалистов, детективов. Все с мрачными лицами.

Я подошёл к офицеру, который стоял у ленты.

— Что случилось?

— Убийство, — коротко ответил он. — Жуткое. Лучше не лезть, гражданин.

— Я свидетель, — соврал. — Видел подозрительного типа в этом районе час назад.

Офицер посмотрел на меня внимательнее.

— Тогда вам к детективу Декер. Вон там, в голубой куртке.

Я проследил его взглядом и увидел её.

Хлоя Декер стояла у входа в здание, разговаривая с криминалистом. Стройная блондинка лет тридцати с чем-то, в джинсах и кожаной куртке. Волевой подбородок, внимательные глаза, уверенные движения. Обычная женщина-детектив, каких сотни в LAPD.

И в то же время — совсем не обычная.

Когда я приблизился к ней, внутри что-то изменилось. Будто кто-то повернул настройки реальности. Насильно. Мир стал… острее. Ярче. Более настоящим. Я почувствовал себя так, словно впервые за миллионы лет существования по-настоящему проснулся. Открыл глаза.

— Детектив Декер? — обратился я к ней. — Я свидетель. Офицер Гарсия сказал обратиться к вам.

Она обернулась, и наши глаза встретились. На мгновение я забыл, зачем пришёл сюда, забыл про убийство, про все свои проблемы. В её взгляде была какая-то особенная глубина, словно она видела меня насквозь, до самой сути. Кто она?

— Хлоя Декер, LAPD. — Она протянула руку для рукопожатия. — Ваше имя?

— Михаил. Михаил… — Пожав её руку я запнулся, впервые за долгое время не зная, какую фамилию назвать. — Микельсон.

— Мистер Микельсон. — Отпустив руки, она достала блокнот. — Что именно вы видели?

— Я проходил мимо около девяти вечера. Заметил странного человека у служебного входа здания. Показался подозрительным.

— Опишите его.

Я начал придумывать детали, но вдруг понял, что сочинять не нужно. Знание пришли сами, когда требовала ситуация. В моей памяти всплыла картинка — реальная, не выдуманная. Высокий мужчина в тёмном пальто, с неестественно бледной кожей, который действительно был здесь сегодня вечером.

— Высокий, около метра девяноста. Худощавый. Тёмное пальто, дорогое. Очень бледный, почти белый. И ещё… — Я задумался. — У него были странные глаза. Словно без зрачков.

Хлоя резко подняла голову от блокнота.

— Без зрачков? Что вы имеете в виду?

— Трудно объяснить. Просто… пустые. Мёртвые.

— Мистер Микельсон, — она сделала шаг ближе, — вам нужно увидеть кое-что. Но предупреждаю, зрелище не для слабонервных.

Мы поднялись на седьмой этаж. По коридору сновали криминалисты, фотографируя каждый сантиметр. У двери квартиры 7-B стоял детектив — коренастый мужчина лет сорока с усталым лицом.

— Дэн, это свидетель, — сказала Хлоя. — Михаил Микельсон. Видел подозрительного возле здания.

Дэн кивнул.

— Детектив Дэн Эспиноза, напарник Хлои. Готовы войти?

Я кивнул, хотя уже чувствовал и знал, что меня ждёт внутри.

Квартира была дорогой, со вкусом обставленной. Панорамные окна, дизайнерская мебель, картины на стенах. И посреди всего этого великолепия — то, что когда-то было человеком.

Виктор Монтес, тридцать восемь лет, успешный адвокат. Лежал посреди гостиной в луже крови. Но дело было не в крови. Дело было в том, что с ним сделали.

Тело было полностью обескровлено, кожа приобрела восковой оттенок. На груди вырезан странный символ — что-то среднее между пентаграммой и древним руническим знаком. А глаза…

Глаза были выжжены изнутри, оставив только пустые глазницы.

— Господи Боже, — прошептал я, и это было не кощунство, а молитва.

— Вы узнаёте символ? — спросила Хлоя, внимательно наблюдая за моей реакцией.

Я узнавал. Это была метка демона. Очень старого и очень сильного. Но сказать это детективу полиции Лос-Анджелеса я не мог.

— Нет, не узнаю. Но… это ритуальное убийство, не так ли?

— Похоже на то. — Дэн подошёл к окну. — Виктор Монтес. Адвокат, специализировался на сделках с недвижимостью. Жил один, семьи нет. Соседи ничего не слышали.

— А мотив?

— Пока неясен. — Хлоя подошла к столу, где лежали разбросанные документы. — Дела вроде обычные. Покупка, продажа, аренда. Ничего криминального.

Я рассматривал документы через её плечо, невольно вдыхая аромат её волос — что-то цветочное, лёгкое. И снова это странное ощущение, будто рядом с ней я становлюсь более человечным.

— Стоп, — сказал я, указывая на один из договоров. — Посмотрите на дату.

Хлоя взяла бумагу.

— Договор купли-продажи старого особняка на Малхолланд-Драйв. Заключён три дня назад. — Она подняла глаза на меня. — И что?

— А посмотрите на покупателя.

Она прочла вслух:

— "Эмпайр Инвестментс, инк." Мне это ни о чём не говорит.

Но мне говорило. Эмпайр Инвестментс была подставной компанией, через которую демоны покупали недвижимость в мире людей. Особняк на Малхолланд-Драйв — старое место силы, где когда-то проводились тёмные ритуалы.

— Детектив Декер, — сказал я осторожно, — а что если это не случайное убийство? Что если адвокат узнал что-то, что не должен был знать?

— Например?

— Например, кто на самом деле стоит за Эмпайр Инвестментс.

Хлоя и Дэн переглянулись.

— Это интересная версия, — согласилась она. — Нужно проверить компанию.

— Я могу помочь, — предложил я. — У меня есть связи в бизнес-среде.

— Мистер Микельсон, — Дэн положил руку мне на плечо, — мы ценим желание помочь, но это полицейское расследование.

— Понимаю. Просто… — Я посмотрел на тело Виктора Монтеса. — Этот символ, способ убийства. Всё это кажется мне знакомым. Возможно, я смогу вспомнить что-то полезное.

— Откуда вам знакомы ритуальные убийства? — спросила Хлоя, и в её голосе появилась насторожённость.

— Увлекаюсь историей религий. Читал о подобных случаях в прошлом.

Это была правда. Хоть и не вся.

— Хорошо, — сказала она наконец. — Оставьте нам свои контакты. Если что-то вспомните, звоните.

Мы спустились вниз. У входа в здание Хлоя остановилась, глядя на дождливую улицу.

— Странное убийство, — пробормотала она. — За десять лет в полиции я такого не видела.

— Детектив, можно вопрос?

— Конечно.

— Вы верите в сверхъестественное?

Хлоя улыбнулась — впервые за весь вечер.

— Мистер Микельсон, я детектив полиции Лос-Анджелеса. Я верю в улики, свидетельства и логику. А вы?

— Раньше тоже. — Я посмотрел на её лицо, освещённое уличными фонарями. — Но в последнее время начинаю думать, что в мире гораздо больше тайн, чем мы готовы признать.

— Ну, если эта тайна оставила отпечатки пальцев, ДНК или записи с камер наблюдения, я её раскрою. — Она протянула мне визитку. — Спасибо за помощь. И правда звоните, если что-то вспомните.

Я взял карточку, и наши пальцы на мгновение соприкоснулись. Электрический разряд пробежал по коже — не метафорический, а самый настоящий. Хлоя тоже это почувствовала, судя по удивлённому взгляду.

— До свидания, мистер Микельсон.

— До свидания, детектив Декер.

Я смотрел, как она садится в машину и уезжает. Дождь продолжал лить, смывая с города дневную пыль и грязь. Вода пыталась коснуться меня, но не могла. Эти чувство как мелко барабанили около моей головы барьер, не могли смыть ощущения, что встреча с Хлоей Декер было чем-то важным.

Рядом с ней я чувствовал себя человеком. Настоящим, живым человеком со всеми его слабостями и страхами, но и со всеми его возможностями.

Что это значило для меня, я пока не понимал. Но надо выяснить.

* * *

Глава 5

На рассвете дождь наконец прекратился, но небо оставалось свинцового цвета, словно само мироздание скорбело о том, что произошло прошлой ночью. Я стоял на крыше своего отеля, глядя на просыпающийся Лос-Анджелес — город ангелов, названный людьми, и где демоны чувствовали похоже себя как дома.

Визитка детектива Декер всё ещё лежала в моём кармане, но сейчас меня занимали другие мысли. Убийство Виктора Монтеса было не случайностью, а посланием. Демоны нарушили древние соглашения, начав открыто действовать в мире людей. И если Небеса молчали, это не значило, что должен молчать я.

Использовать Вездесущность чтобы увидеть причинно-следственные связи в мире людей, я посчитал излишним, когда только прибыл в этот мир. В этом не было бы никого смысла если бы всё бы узнал заранее. Люди не были игрушками, и не моими творениями, хоть и я участвовал в их создании. Не хочу видеть всё и знать всё. Мне нужен был реальный опыт бытия смертных. Личное понимание тех или иных действий. Но демоны…Они были другой категорией существ. Другим случаем.

Эмпайр Инвестментс располагались в стеклянном небоскрёбе в центре города. Сорок этажей зеркального стекла и стали, сверкающих на утреннем солнце. Обычное офисное здание, каких сотни в финансовом районе. Но для меня оно выглядело по-другому.

Сквозь завесу реальности я видел истинную природу этого места. Тёмная энергия сочилась из каждого окна, каждой трещины в фасаде. Здание было пропитано злом, как губка водой. Демоны не просто арендовали здесь офис — они превратили его в свою крепость.

Я вошёл через главный вход, где меня встретила улыбчивая девушка-администратор. Блондинка с фарфоровой кожей и слишком белыми зубами.

— Добро пожаловать в Эмпайр Тауэр, — пропела она. — Чем могу помочь?

— Мне нужно в офис Эмпайр Инвестментс.

— Тридцать восьмой этаж. — Её улыбка стала ещё шире. — Но у вас есть назначенная встреча?

— Есть, — соврал. — С мистером… — Я сделал паузу, словно пытаясь вспомнить имя. — Простите, как фамилия вашего генерального директора?

— Мистер Эш. Роман Эш.

Роман Эш. Имя говорило само за себя — "пепел" по-английски. Демоны никогда не отличались оригинальностью в выборе псевдонимов.

— Именно, мистер Эш ждёт меня. Михаил Микельсон.

Девушка проверила что-то в компьютере, её улыбка на мгновение дрогнула, но быстро восстановилась.

— Конечно, мистер Микельсон. Поднимайтесь, вас ждут.

В лифте я почувствовал, как плотность тьмы увеличивается с каждым этажом. К тридцать восьмому уровню воздух стал почти осязаемо тяжёлым, пропитанным серой и страхом.

Двери открылись, явив роскошный офис с панорамными окнами. За стеклянным столом сидел мужчина лет сорока, в безупречном костюме. Тёмные волосы зачёсаны назад, чёрные глаза, располагающая улыбка. Рядом с ним стояли двое — мужчина и женщина в деловых костюмах.

— Мистер Микельсон, — встал он, протягивая руку. — Роман Эш, генеральный директор. Должен признаться, мы не ждали визита.

Я не принял протянутую руку.

— А должны были. После того, что вы вчера проделали с адвокатом.

Улыбка Эша стала менее располагающий.

— Боюсь, не понимаю, о чём вы.

— Виктор Монтес. Символ на груди. Выжженные глаза. — Я сделал шаг вперёд. — Зачем вы убили его?

— Мистер Микельсон, — женщина слева от Эша заговорила впервые. — Вы выдвигаете серьёзные обвинения. У вас есть доказательства?

Я посмотрел на неё внимательнее. Высокая, стройная, с острыми чертами лица и короткими рыжими волосами. В её глазах мелькнуло что-то нечеловеческое.

— Доказательства? — Я улыбнулся. — А зачем мне доказательства, когда я и так знаю, кто вы такие?

— И кто же мы? — спросил мужчина справа от Эша.

Вместо ответа я позволил части своей истинной природы проявиться. Не полностью — иначе офис просто испарился бы, как и весь город, — но достаточно, чтобы они почувствовали. Доля от доли от Истинной Силы.

Воздух в помещении накалился. Все предметы из металла начали тихо вибрировать. А главное — трое демонов в человеческих обличьях вдруг застыли, как статуи.

— Архангел, — прошептала рыжеволосая. Её глаза окрасились в тьму. — Невозможно.

— Михаил, — добавил Эш, и его голос дрогнул. — Князь Воинства Небесного. Что вы здесь делаете?

— Навожу порядок.

Я шагнул к столу, и все трое отступили.

— Тысячи лет действовали соглашения. Небеса не вмешиваются в дела Ада, Ад не вмешивается в дела Небес. А земля — нейтральная территория. Но вы нарушили договор. Я знаю, что вы сделали.

— Мы никого не принуждали! — выкрикнула женщина, прижимаясь к стеклу. — Монтес сам подписал контракт, сам продал душу!

— За что?

— За успех в карьере, — ответил Эш который уже привстал и медленно отходил. — Стандартная сделка. Десять лет богатства и славы в обмен на душу после смерти.

— И зачем вам его душа? Одна человеческая душа не стоит того, чтобы рисковать войной с Небесами.

Трое демонов переглянулись.

— Это… это не про его душу, — наконец сказал третий демон, до этого молчавший. — Нам нужна была сама сделка. Прецедент.

— Объяснись.

— Особняк на Малхолланд-Драйв. Это не просто дом, это… портал. Одна из древних точек пересечения миров. Если мы легально владеем землёй, то можем открыть проход.

— Проход куда?

— В Ад. Постоянный портал, через который наша армия сможет проникнуть на землю.

Я почувствовал, как внутри разгорается пламя гнева. Не человеческого гнева — ярости Небес.

— И вы думали, что никто не заметит?

— Небеса давно не интересуются земными делами, — сказала рыжеволосая. — Архангелы заперлись в своих чертогах и не вмешиваются в происходящее. Ангелы давно забыли какого это спускаться на эту Землю. А люди… люди слепы.

— Не все люди, — возразил я, вспоминая пронзительный взгляд Хлои Декер.

— Смертные ничего не смогут сделать против легиона демонов.

Этого было достаточно.

Я снял часть ограничений с себя. Даже не часть, каплю — иначе здание обрушилось бы, а невинные люди на других этажах пострадали, — но достаточно, чтобы показать этим тварям, с кем они имеют дело.

Мои крылья развернулись, став видимыми. Крылья из чистого света, каждое размером с человеческий рост. Глаза загорелись белым огнём, а в правой руке материализовался меч — не металлический, а сотканный из пламени. Настоящему здесь не место.

Демоны упали на колени.

— Милости, — взмолился Эш. — Мы только исполняли приказы!

— Чьи приказы?

— Белзефора, — прошептала рыжеволосая. — Князь Бездонных Глубин. Он хочет вернуться на землю.

Белзефор. Один из старейших демонов, изгнанный с Земли ещё в тёмные века, одним из Серафимов. Если он действительно планировал вернуться, это означало войну.

— Где контракт с Монтесом?

— В… в сейфе. — Эш дрожащими руками указал на стену, где висела картина. За ней оказался сейф.

— Открывай.

Демон с трудом поднялся и подошёл к сейфу. Его пальцы дрожали так сильно, что с третьего раза он смог набрать код. Внутри лежала папка с документами и нечто ещё — человеческая душа, заключённая в кристалл размером с кулак.

— Верни её, — приказал я.

— Но сделка была честной!

— Сделка была заключена обманом. Вы не сказали Монтесу истинную цену. Верни душу!

Последние слова прогремели в пространстве громким звуком, задев их демонические души. Как и всех в этом здание. Плевать, они все виновны, и я покараю их. Они вздрогнули, а Эш взял кристалл и раздавил его в руке. Светящиеся осколки рассыпались, а затем улетели прочь — душа Виктора Монтеса была свободна и могла найти покой.

— Теперь документы на особняк.

Он поставил их на стол и медленно отошёл. Я подошёл и поджёг их пламенем своего меча. Пепел рассыпался по полу.

— Сделка аннулирована. Особняк больше не принадлежит вам.

— Вы не понимаете! — вскрикнула женщина. —Белзефор не остановится. Он найдёт другой способ!

— Возможно. Но не через вас.

Я поднял меч и направил на них. Лезвие из чистого света разрезало воздух, и все трое демонов одновременно вспыхнули белым пламенем. Они не кричали — у них просто не было времени. Через мгновение от них остались только три кучки пепла на дорогом ковре.

Я убрал крылья и меч, снова приняв человеческий облик. Офис выглядел так, словно в нём произошёл пожар — мебель обуглена, стены покрыты копотью, окна треснули от жара. Но пожарная сигнализация почему-то не сработала. Пора убрать других.

Спустя минуты, выходя из здания, я кивнул той же администраторше. Она улыбнулась в ответ, не подозревая, что на все этажи которым были демоны, исчезали и только что закончился суд над демонами.

Но это была лишь первая часть дела.

* * *

Особняк на Малхолланд-Драйв стоял в стороне от дороги, скрытый густыми деревьями и высоким забором. Викторианская архитектура, башенки и шпили, витражные окна. Когда-то это был красивый дом. Но годы запустения превратили его в мрачную руину.

Я подошёл к кованым воротам. Замок был новый — демоны явно побывали здесь недавно. Одно прикосновение, и металл расплавился под моими пальцами.

Дорожка к дому поросла сорняками, но я шёл не по ней. Под ногами я чувствовал линии силы — энергетические потоки, которые пересекались прямо под особняком. Место действительно было особенным.

Входная дверь была распахнута настежь. Внутри пахло плесенью, старостью и чем-то ещё — серой и разложением.

— Добро пожаловать, Архангел Михаил.

Голос донёсся из глубины дома. Низкий, бархатистый, с лёгким акцентом. Я пошёл на звук, проходя через заброшенные комнаты с облупившимися обоями и разбитой мебелью.

В главном зале меня ждал он.

Белзефор выглядел не так, как я ожидал. Не чудовище с рогами и когтями, а элегантный мужчина лет пятидесяти в дорогом антикварном костюме. Седые волосы, острая бородка, проницательные глаза. Он сидел в кресле у камина, где весело потрескивали поленья. Но я видел его истинную природу — тёмную сущность, корчащуюся от страха внутри человеческой оболочки.

— Сколько лет, сколько зим, — сказал он, не вставая. Голос дрожал, хотя он пытался это скрыть. — Или в вашем случае правильнее сказать — сколько миллионов?

— Белзефор.

— Видите ли, я предполагал, что вы появитесь. Мои подчинённые в Эмпайр Инвестментс внезапно перестали отвечать на связь. — Он сглотнул. — Полагаю, их больше нет?

— Как и все в том здание. Они нарушили Договор.

— Договор, — он попытался усмехнуться, но получилось натянуто. — Вы знаете, Михаил, может быть, мы сможем договориться? Как цивилизованные существа? Без всяких этих штук.

Я осмотрелся. По стенам зала висели картины с движущимися сценами из Ада. А в углах стояли клетки с пятью пленниками — истощённые, израненные люди.

— Отпусти их, — сказал я спокойно.

— О, эти? — Белзефор нервно махнул рукой. — Они здесь по… по собственной воле. Каждый из них знал на что шёл. Видите ли, каждый заключил со мной сделку…

— Ты играл словами. Обманывал их. Как и все демоны. Как всегда.

— Я… я давал им то, что они просили! — В его голосе появились нотки отчаяния. — Не моя вина, что люди не умеют точно формулировать желания! Сами подумайте, если человек говорит о козле, то я ему дам козла! Но каким образом он не попросил!

Я медленно поднял бровь. Белзефор встал и попятился к камину, его руки дрожали, когда он наливал себе вино и со страхом смотрел прямо на меня.

— Давайте не будем говорить о мелочах. Михаил, может быть, мы найдём компромисс? Я готов отказаться от портала, вернуться в Ад…

— Поздно, — ответил я. — Ты нарушил слишком много правил. Породил слишком много грехов.

— Тогда… — Белзефор резко повернулся ко мне, его глаза вспыхнули красным. — Тогда я заберу вас с собой!

Он бросился к пентаграмме в центре зала и начал произносить заклинание. Красный свет вспыхнул, из трещин в полу потянулся дым, а воздух наполнился запахом серы. Я спокойно ждал, смотря на то как он совершает всё больше ошибок.

— Легион Ада! — закричал он. — Явитесь по моему зову!

Из дыма начали материализоваться фигуры. Сотни низших демонов с когтями, клыками и крыльями летучих мышей. Они начали кружить надо мной, окружили меня, рыча и скаля зубы.

Белзефор поднял руки концентрирую свою Силу в демонах:

— Убейте его! Разорвите на части!

Но я даже не пошевелился.

Вместо этого я просто… засветился.

Не ослепительно, не сильно. Просто тихий, тёплый свет начал исходить от моей кожи. Словно утреннее солнце, пробивающееся сквозь облака.

Демоны замерли. Их рычание превратилось в хрип, затем в тихие стоны страха.

— Нет… — прошептал ближайший из них через рот полный клыков. — Это невозможно…

Первый демон, тот что был ближе всех, просто рассыпался в пепел. Без криков, без боли — свет коснулся его, и тварь перестала существовать. За ним последовал второй, третий…

Через несколько секунд все демоны исчезли, оставив лишь кучки серого пепла на полу.

Белзефор стоял посреди пентаграммы, его лицо побледнело до синевы.

— Что… что это было? — выдавил он.

— Свет, — ответил я спокойно, делая шаг вперёд.

Князь Ада попытался усилить заклинание. Пентаграмма вспыхнула ярче, из неё вырвались столбы тёмного пламени, направленные на меня. Энергия, способная расплавить границы мира и обратить в пепел целую планету.

Я поднял руку.

Тёмное пламя коснулось моей ладони и… погасло. Просто исчезло, словно свеча на ветру.

— Невозможно, — прохрипел Белзефор. — У меня сила тысячелетий! Я князь сорока легионов!

— А я — Меч Всевышнего, — ответил я тихо.

Свет, исходящий от меня, стал ярче. Не агрессивно, не болезненно для людей в клетках — но для демона он был нестерпим. Белзефор закрыл лицо руками и попятился.

— Пощады! — взмолился он. — Я уйду! Навсегда! Клянусь своим именем!

— Слишком поздно.

Я сделал ещё шаг, и Белзефор упал на колени. Его элегантный облик начал разрушаться, показывая истинную природу — сморщенную, искажённую тварь с горящими глазами.

— Вы не понимаете! — закричал он в отчаянии. — Если вы уничтожите меня, другие займут моё место! Демонов не остановить!

— Других коснётся та же участь, если они нарушат Договор.

— Но… но я могу быть полезен! Я знаю планы других князей! Я расскажу вам всё!

Я остановился перед ним. Сейчас он выглядел жалко — бывший князь Ада, корчащийся от страха перед божественным светом.

— Белзефор, — сказал я официальным тоном. — За нарушение Великого Договора, за порабощение невинных душ, за попытку вторжения в мир смертных — я приговариваю тебя к изгнанию в Пустоту.

— Пустоту? — Его глаза расширились от ужаса. — Не в Ад, а в Пустоту? Михаил, вы не можете! Это же вечные страдания в полном одиночестве!

— Могу, — ответил я. — И сделаю.

Я поднял руку, и из неё потёк чистый белый свет. Не пламя меча, не молния — просто свет. Свет творения, Свет первого дня.

Белзефор попытался бежать, но свет был быстрее. Он окутал демона, и тот начал растворяться — не сгорая, а буквально исчезая из реальности.

— Подождите! — закричал он. — Я скажу вам про неё! Про детектива! Вы даже не знаете, кто она такая на самом деле!

Я замер.

— Что ты знаешь о Хлое Декер?

— Она… она не обычный человек! — выпалил Белзефор, цепляясь за эту последнюю соломинку. — Она была создана! Божественным вмешательством! Чтобы…

Свет поглотил его раньше, чем он успел договорить. Белзефор исчез с криком отчаяния, который эхом прокатился по измерениям. Все, кто мог чувствовать изменение, узнали, что Белзефор исчез из мира.

Тишина.

Пентаграмма превратилась в обычные меловые линии на полу. Клетки рассыпались, освобождая пленников. Воздух очистился от запаха серы.

Я подошёл к каждому из пяти человек и коснулся их лба. Мой свет исцелил их раны, восстановил силы, стёр из памяти кошмар плена. Теперь они будут помнить только автомобильную аварию. Через час все пятеро спали в различных больницах Лос-Анджелеса, а доктора недоумевали, откуда взялись эти пациенты без документов, но в прекрасном состоянии здоровья.

Но слова Белзефора не давали мне покоя. Что он знал о Хлое? И почему упомянул о божественном вмешательстве?

Выходя из особняка, я наложил на него печати, которые защитили бы это место от демонов на веки веков. Но мысли мои были заняты другим.

Демон, бывший когда-то порождённым Падшим Ангелом в прошлом, молодой Князь Ада, который стал на свой титул недавно, откуда-то знал про детектива. Знал, что она была создана божественным вмешательством. Но кем? Отцом? Ангелом? Другими Архангелами? Было множество вопросов в моей голове, а детектив Хлоя Декер как оказалось была не тем, кем казалась.

Но кем?

* * *

Глава 6

Полночь накрывала Лос-Анджелес своим бархатным покрывалом, усеянным огнями небоскрёбов. Я парил над городом смотря на это великолепия прогресса людей, чувствуя каждую живую душу внизу — их радости, печали, страхи и надежды. После уничтожения Белзефора и его приспешников демоническая активность в городе снизилась, но люди продолжали страдать по совершенно земным причинам.

Именно поэтому я оказался на крыше пятидесятиэтажного небоскрёба в финансовом районе. На самом краю, свесив ноги в пропасть, сидел мужчина. Ему было около тридцати, в дорогом, но помятом костюме. Светлые волосы растрёпаны, глаза красные от слёз. В его душе бушевала буря отчаяния, боли и безнадёжности.

Я материализовался в нескольких шагах от него, приняв человеческий облик. Обычный блондин в тёмном пальто, ничего необычного. Только глаза, если присмотреться, были слишком древними для такого лица.

— Не самое лучшее место для размышлений, — сказал спокойно, подходя ближе.

Мужчина вздрогнул и обернулся. Его лицо исказила гримаса страха и злости.

— Отвалите! — прохрипел он. Он был немного пьян. — Охрана что ли? Как вы вообще сюда попали?

— Тем же способом, что и вы. — Я сел рядом на воздуховод, но на безопасном расстоянии. — Хотя у нас, похоже, разные цели.

— Моя цель предельно ясна. — Он снова повернулся к краю. — И никто меня не остановит.

— Дэниел, — произнёс я его имя тихо.

Он застыл.

— Откуда вы знаете моё имя?

— Дэниел Харрисон, тридцать два года, финансовый аналитик в компании "Голден Коуст Инвестментс". Жена Сара, дочь Эмили, семь лет. — Я говорил мягко, просто говоря, что знал. — Три месяца назад вы потеряли все семейные сбережения, инвестировав в фиктивные акции. На прошлой неделе банк начал процедуру изъятия дома. А сегодня Сара подала на развод и забрала Эмили к своей матери.

Дэниел медленно обернулся ко мне, его лицо побледнело.

— Вы… вы частный детектив? Кто вас нанял?

— Никто. — Я посмотрел на городские огни впереди. — Просто тот, кому не всё равно.

— Ерунда, — он попытался усмехнуться, но получилось горько. — Мне уже никому нет дела. Жена ненавидит меня. Дочь не понимает, почему папа больше не живёт дома. Работа… — он махнул рукой. — Завтра меня уволят. Долги не отдать никогда. Я неудачник, и все это знают.

— И поэтому вы решили, что прыжок решит все проблемы?

— Решит мои страдания, — ответил он с горечью. — А Саре и Эмили будет легче без меня. Страховка покроет долги, и они смогут начать новую жизнь.

Я качнул головой.

— Дэниел, вы когда-нибудь видели, что происходит с семьёй после самоубийства близкого человека?

— Что… что вы имеете в виду?

— Ваша дочь проведёт всю жизнь, думая, что это её вина. Что она была недостаточно хороша, чтобы папа захотел остаться. — Мой голос оставался спокойным, но каждое слово било точно в цель. Я знал, что говорил. Я видел это. — Она будет винить себя в том, что не смогла сказать вам что-то важное в последний день. В том, что не обняла крепче.

Дэниел вздрогнул, его руки задрожали.

— Нет, она… она поймёт…

— Семилетние дети не понимают финансовые кризисы. Они понимают только одно: папа выбрал смерть вместо них. — Я повернулся к нему. — А Сара? Она будет винить себя в том, что подала на развод. В том, что не поддержала вас в трудную минуту. Эта вина будет разъедать её изнутри годами.

— Хватит! — крикнул он, зажимая уши. — Хватит!

— Вы думаете, что жертвуете собой ради них. Но на самом деле вы перекладываете свою боль на плечи тех, кого любите больше всего.

Дэниел согнулся пополам, его плечи задрожали от рыданий.

— Я не знаю, что ещё делать, — прошептал он. — Я всё разрушил. Всё, к чему прикасался, превращалось в руины. Я плохой муж, никудышный отец…

— Ошибка не определяет человека, Дэниел. — Я оказался рядом и протянул руку, осторожно коснулся его плеча. Через прикосновение он почувствовал каплю божественного тепла — не исцеление, просто утешение. Просто тепло. — Одна неудачная инвестиция не стирает годы любви и заботы. Семь лет, которые вы читали Эмили сказки на ночь. Все те вечера, когда вы держали Сару за руку, смотря на закат.

— Но я потерял все наши деньги…

— Деньги можно заработать снова. — Я говорил тихо, но убедительно. — Доверие можно восстановить. Любовь можно вернуть. Но жизнь… жизнь даётся только один раз.

— Легко говорить, — он вытер глаза рукавом. — Вы не понимаете. У меня нет ни работы, ни денег, ни дома. Сара даже разговаривать со мной не хочет.

— А что, если я скажу вам, что завтра утром вам предложат работу в новой компании? — Я улыбнулся. — "Стерлинг и Партнёры", консалтинговое агентство. Они ищут опытного аналитика. Зарплата в полтора раза больше, чем была у вас.

Дэниел посмотрел на меня с недоверием.

— Откуда вы это знаете?

— А что, если Сара сейчас сидит дома и плачет, потому что поняла — подача на развод была ошибкой, совершённой в приступе гнева?

— Это невозможно…

Я достал его телефон из кармана пиджака и протянул ему.

— Позвоните. Проверьте.

— Я не могу… Она не захочет со мной говорить…

— Дэниел, — я посмотрел ему прямо в глаза, — Послушайте меня внимательно. Жизнь — это не череда наказаний за ошибки. Это не Ад. Это череда возможностей их исправить. Каждый новый день — это шанс стать лучше, чем вчера. Шанс сказать "прости", шанс сказать "я люблю тебя", шанс начать заново.

— Но как я могу смотреть им в глаза после всего, что произошло?

— С честностью. С готовностью взять на себя ответственность. С желанием изменить жизнь к лучшему. — Я встал и протянул ему руку. — Ваша семья нуждается в живом муже и отце, который борется за них, а не в мёртвом герое.

Дэниел долго смотрел на протянутую руку, потом на телефон, потом на меня.

— А если вы ошибаетесь? Если она меня не простит?

— Тогда вы, по крайней мере, будете знать, что попытались. Что не сдались в самый важный момент жизни. — Я сделал паузу. — Знаете, что самое страшное в самоубийстве? Не сама смерть. А то, что человек никогда не узнает, что было бы дальше. Какие чудеса ждали его завтра, через неделю, через год.

Он взял мой телефон дрожащими руками и медленно набрал номер. Долгие гудки, затем знакомый голос:

— Дэн? Дэн, это ты?

— Сара… — голос застрял у него в горле.

— Боже мой, где ты? Я так волновалась! Я звонила тебе весь вечер, но ты не отвечал…

— Я… я думал, что ты не захочешь со мной разговаривать…

— Дэн, мы должны поговорить. Сегодня днём… я была в ярости, сказала много глупостей. Развод… я не это имела в виду. Мы переживём это вместе, слышишь? Вместе. Просто…

Дэниел заплакал — но это были уже совсем другие слёзы.

— Сара, я так тебя люблю. Я всё исправлю, клянусь…

— Приезжай домой, — прошептала она сквозь слёзы. — Эмили спрашивает, где папа. Она скучает по тебе.

Он закончил разговор и посмотрел на меня остеклевшими от слёз глазами.

— Как вы знали?

Я помог ему встать и отвёл от края крыши. Он мелко дрожал.

— Потому что любовь не исчезает за один день. А настоящая любовь способна простить даже самые серьёзные ошибки. — Я положил руку ему на плечо. Тепло наполнило его тело. — Идите домой, Дэниел. Обнимите жену и дочь. А завтра начните новую жизнь.

— Спасибо, — он крепко пожал мне руку. — Спасибо, что остановили меня. Как вас зовут?

— Это неважно. Важно то, что завтра утром вы проснётесь рядом с семьёй.

Дэниел направился к двери, ведущей с крыши, но на полпути обернулся.

— А работа? В "Стерлинг и Партнёры"?

— Позвоните им завтра в десять утра. Спросите Маргарет Стерлинг. Скажите, что вы именно тот аналитик, которого она ищет.

Он кивнул и исчез в дверном проёме. Через несколько минут я увидел, как он выходит из здания и ловит такси. В его душе больше не было отчаяния — только надежда и решимость.

Одной спасённой душой больше.

* * *

Я провёл остаток ночи, прогуливаясь по улицам Лос-Анджелеса. В человеческом облике, наблюдая за ночной жизнью города. Бездомные у костров из мусорных баков, поздние посетители баров, медсёстры, спешащие на ночные смены. Каждый из них нёс свою историю, свои проблемы, свои мечты.

Весь день я шёл, ходил и искал.

Иногда просто чтобы посмотреть. Подумать, посудить. Иногда я останавливался, чтобы помочь. Направил заблудившегося подростка к ближайшему приюту, теперь он не станет жертвой ограбление. Вложил в руку голодной женщины с ребёнком купюру в сто долларов, которая материализовалась из воздуха, теперь она не убьёт этого подростка через пару улиц. Предотвратил драку между двумя пьяными мужчинами, просто встав между ними и произнеся одно слово: "Мир". Теперь две жизни спасены, одна от смерти, другая от Ада за убийство.

Люди не замечали ничего необычного. Для них я был просто добрым незнакомцем, случайно оказавшимся в нужном месте в нужное время. Просто добрым парнем, который помогал.

Закат застал меня в Гриффит-парке, на холме с видом на весь город. Я сидел на скамейке и смотрел, как первые лучи солнца окрашивают небоскрёбы в золотистые тона. Где-то там внизу Дэниел Харрисон лежал рядом с женой, а его дочь забиралась к родителям в постель для объятий.

Именно в этот момент я почувствовал приближение.

Знакомая аура, мощная и древняя, но не враждебная. Ангельская сила, направляющаяся к центру города на огромной скорости. Я поднял голову и увидел в небе светящуюся точку, стремительно приближающуюся к земле. Люди не замечали этого, но не я. Я узнал брата.

Аменадиэль.

Мой брат-ангел, один из первенцев Отца созданным на рассвете мироздание, мыслитель и наблюдатель. Воин. Он спускался с небес с определённой целью, и это не могло быть случайностью. Не после того, что произошло с Белзефором.

Я встал со скамейки и распростёр крылья, оставаясь невидимым для людских глаз. Взмахи подняли меня в воздух, и я последовал за Аменадиэлем, сохраняя дистанцию.

Он приземлился в центре города, рядом с высоким зданием с неоновой вывеской "LUX" на крыше. Клуб Люцифера. Понятно. Место, где мой младший брат проводил большую часть времени, играя роль владельца развлекательного заведения.

Я завис в воздухе над зданием и наблюдал, как Аменадиэль в человеческом облике — высокий темнокожий мужчина в райских одеяниях — входит в клуб через главный вход. Персонал даже не удивился его появлению в столь странном виде. Видимо, визиты экстравагантных гостей, в том числе ангелов в "Люкс" были обычным делом.

Значит он здесь не из-за демонов. Любопытство взяло верх. Я снизился к зданию и материализовался на крыше, скрыв свою сущность завесой невидимости. Техника, известная всем Архангелам, но я усовершенствовал её за миллионы лет существования. Даже другие Архангелы не смогли бы обнаружить моё присутствие, если бы специально не искали.

Спустившись по пожарной лестнице, я проскользнул в клуб через служебный вход. Внутри царила странная атмосфера — время словно замедлилось. Бармен застыл в процессе протирания стакана, уборщица замерла с шваброй в руках, а несколько поздних посетителей сидели неподвижно, как статуи. Лишь Мейзикин двигалась свободно, но она не обращала внимание на всех вокруг, глотая алкоголь. Хм, бывший когда-то чистой душой дитя Рая, и ставшей демоном после падения и перерождение от рук своей матери, помощница моего брата. Дочь Лилит. Она последовала за ним, было ясно. Удивительно.

Временной пузырь. Аменадиэль остановил время в локальной области, чтобы поговорить с Люцифером наедине. Почему?

Я прошёл между застывшими фигурами к центру клуба, где у столиков были два моих брата.

Сидевший Люцифер, который держал два стакана с алкоголем выглядел именно так, как я и ожидал. Высокий, элегантный мужчина с тёмными волосами и насмешливой улыбкой. Решил сменить имидж? Дорогой костюм, безупречная причёска, аура самоуверенности. Но я видел глубже, за этой изменённой внешностью скрывалось то что чего он не мог показать никому, видел боль в его глазах, усталость от тысячелетий изгнания, тоску по дому, которую он никогда не признает вслух. Печаль.

— О Аменадиэль, — Люцифер неторопливо устроился на кожаном кресле. — Как ты, большой парень? А?

— Люцифер. — Аменадиэль встал перед ним с физическими раскрытыми крыльями. — Тебе приказано вернуться в преисподнюю.

— О, ладно — Люцифер поставил стаканы на столик. — Вот только проверю свой еженедельник.

Люцифер начал рыться в своём костюме, что-то ища внутри. Аменадиэль молча наблюдал, но я видел в его душе что это представление было ему не ново.

— Да, вот оно, — Он проговорил, вытащив руку и смотря в себе пустую руку в которой не было ничего. — Как насчёт седьмого-даже-не-надейся или же пятнадцатого-пошёл-ты-к-черту?

Я улыбнулся. Ох брат, ты всегда любил злить своих младших братьев по пустякам. Игрался с их чувствами. Я был рад что это не изменилось в тебе. Но, Аменадиэль не оценил игры слов. Всё вокруг начало светиться. Мелко, но это уже показывало, что мой младший брат, который любил свою службу, немного зол.

— Сойдёт? — Приняв молчание которая затягивалась Люцифер продолжил. — Послушай-ка. Напомни папочке, что я свалил из Ада, из-за того, что мне достало играть определённую роль в его мыльной опере.

Грубо, но Люцифер описал и мои чувство. В этом мы были похожи. Аменадиэль также принял это за грубость.

— Тебе не стоит относиться к Отцу так пренебрежительно, Люцифер.

Он улыбнулся и глотнул виски.

— Уж кто бы говорил? Отец пренебрегает мной с начала времён. Немного несправедливо, не находишь?

Он не пренебрегает тобой, мой брат. Он лишь видит, что твой разум другой. И да простит меня Отец, не знает, что с тобой делать. Ты не такой как все. Твои желание…Жаль я не могу сказать это ему в лицо. Не время. Разговор продолжился.

— Ты…пародия на всё святое. — Аменадиэль не смог удержаться, но Люциферу было не обидно. Скорее…

— Спасибо. — Он искренно поблагодарил его, принимая слова. — Спасибо, но…В последнее время я маленько призадумался. Считаешь, я Дьявол из-за врождённого порока, или же потому, что наш дорогой папочка решил так?

Люцифер внимательно посмотрел стоящему Аменадиэлу в глаза испытывая его веру.

— Как думаешь если Дьявол покинет Ад? — Люцифер усмехнулся, не воспринимая всерьёз слова своего брата. Рывком Аменадиэль взял руки своего брата поближе к себе, а лицо приблизил к его. — Все эти демоны…Все эти измученные души…Куда по-твоему они пойдут?

Наверх, стало быть, если я уже судил несколько сотен из них. А это была лишь малая часть. Капля воды в огромном океане.

— Не знаю. И мне плевать. Мне всё равно. Это не моя проблема, братишка. — Люцифер улыбнулся в лицо непонимающего Аменадиэля, который отошёл. — Считайте моё место вакантным.

Он глотнул виски, улыбаясь. Интересно. Он продолжил.

— И ты, моей пернатый друг, можешь пойти прямо в Ад. — Мгновение желание, и грубость Люцифера была наказана. Крыло Аменадиэля было приближено опасно к горлу к человеческому облику брата. Похоже он вышел за рамки того что был готов терпеть один из воинов Серебряного Города. Он был не ранил его конечно, но заставить прислушаться к своим словам, пожалуй.

Люцифер посмеялся и сказал.

— Ну рискни. Думаешь, папочка спустит тебе это? — Аменадиэль начал мелко смеяться понимая, что Люцифер принуждает его к греху. К паданию. Мой первый младший брат хоть и не был давно в Серебряном Городе, и давно не был привычным Архангелом, но Правила, созданные Отцом, распространялись и на него. Он убрал острое крыло.

— Знаешь…Он не всегда будет милостив к тебе.

Он знал, что это значило. Он знал, что Отец всё ещё наблюдал за ним. Эти слова были точны как никогда, и они же были теми что заставили убрать улыбку с лица моего брата. И оставив Люцифера с этими словами Аменадиэль вышел из клуба. Через несколько секунд временной пузырь рассеялся, и жизнь в "Люксе" возобновилась. Бармен продолжил протирать стакан, уборщица вернулась к работе, а посетители даже не заметили, что время останавливалось.

Люцифер остался один сидя на своём месте. Я ещё немного понаблюдал за ним, как он встал, сел за пианино в центре зала, как он начал играть мелодию. Думал это будет что-то весёлое. Но в музыке слышались нотки грусти.

Стоя в тени, наблюдая за младшим братом, вглядывался в суть. В его душе бушевали много эмоций — тоска по дому, который он покинул миллионы лет назад, любовь к новой жизни, которую он построил на Земле, и что-то ещё… надежда. Надежда на то, что изменения возможны. Что даже падший ангел может найти путь к искуплению.

Интересно. За все эти годы я думал о Люцифере как о гордом и упрямом мятежнике, который предпочёл изгнание от Отца, за место покорности. Но сейчас я видел в нём что-то другое. Не упрямство, не гордыню — просто потерянного брата, который искал своё место в мироздании. Свой дом. Не знал куда себя деть.

Жаль, брат мой. Как же ты заблуждаешься в своей боли. Но ещё не время.

Я ушёл, оставив Люцифера, и последовав за другим моим братом. Хотелось увидеть, что будет делать Ангел Господня в этом городе.

* * *

Глава 7

Я следовал за Аменадиэлем на безопасном расстоянии, сохраняя невидимость и наблюдая за тем, как мой брат исследует ночной Лос-Анджелес. Он двигался по улицам с методичностью истинного воина Небес — каждый шаг был рассчитан, каждый взгляд оценивал окружающую обстановку. Но больше всего меня поражало выражение его лица.

Отвращение. Чистое, неприкрытое отвращение ко всему, что он видел.

Аменадиэль останавливался возле каждого бара, каждого клуба, каждого места, где люди предавались своим порокам. Его небесное зрение позволяло ему видеть грехи смертных как светящиеся пятна на их душах — жадность горела жёлтым огнём, похоть пульсировала алым светом, гнев пылал оранжевыми всполохами. И чем больше он смотрел, тем мрачнее становилось его лицо.

— Что же вы наделали с собой? — тихо проговорил он, наблюдая за группой подростков, которые передавали друг другу что-то в тёмном переулке. Наркотики. В их душах я видел тот же серый туман отчаяния, который когда-то покрывал душу Дэниела Харрисона. — Тридцать лет… всего тридцать лет, а вы превратились в это.

Он не понимал. Для Ангела тридцать лет — это мгновение ока, но для человечества это целое поколение. Поколение, выросшее в мире, где технологии развивались быстрее, чем мораль, где связи стали виртуальными, а истинные ценности размылись в потоке информации и развлечений.

Последние тысячу лет, я наблюдал за развитием их мира. Понимал, как к этому всё пришло. Но не он. Для него, пришедшего на Землю один раз за тысячи лет, прожив здесь неделю, а после вернувшись в Серебряный Город, всё было плохо. С его точки зрение, люди были греховны. Абсолютно.

Аменадиэль продолжил свой путь, и вскоре его внимание привлёк комплекс складов в промышленном районе. Даже на расстоянии я чувствовал исходящую оттуда тьму — не обычную человеческую порочность, а что-то более древнее. Демоническое присутствие.

Мой брат шёл ближе скрываясь в тени между зданиями. Перед одним из складов стояли несколько фургонов, а вокруг них сновали люди в дорогих костюмах. Но это были не обычные преступники — я видел их истинную природу. Демоны. Слуги Белзефора? Нет, эти были другими.

— Товар прибыл из Токио по расписанию, — говорил один из них, высокий азиат с синими глазами. Его демоническая аура была окрашена в специфические оттенки, характерные для Они — японских демонов. — Наши партнёры из Преисподней будут довольны качеством.

— Ямато-сан всегда поставляет лучшее, — ответил другой демон, этот явно из Ада. Рога, скрытые иллюзией, красные глаза, аура серы и огня. — Наш союз принесёт больше плодов, чем ожидал даже сам…Впрочем не будем.

Интересно. Демоны из разных пантеонов сотрудничали — это было ново. Раньше они воевали друг с другом не менее ожесточённо, чем с ангелами. Что могло объединить столь разные силы тьмы?

Аменадиэль явно думал о том же. Он вышел из тени, крылья материализовались за его спиной, излучая мягкое серебристое сияние. Демоны мгновенно почувствовали его присутствие и обернулись.

— Ангел, — прошипел японский демон, его человеческий облик начал расплываться, обнажая истинную форму — существо с кошачьими чертами лица, длинными когтями и горящими жёлтыми глазами. — Как неожиданно. И как неприятно.

— Слуги тьмы, — Аменадиэль сделал шаг вперёд, его голос звучал с властностью воина Небес. — Во имя Всевышнего, я требую, чтобы вы прекратили свои тёмные дела и вернулись туда, откуда пришли.

Демоны переглянулись и рассмеялись.

— О, как трогательно, — западный демон принял свою истинную форму — огромное существо с кожей цвета раскалённого угля и рогами, закрученными спиралью вверх. — Один из Ангелочков решил поиграть в героя. Скажи мне, ангел, где ты был, когда твой брат покинул свой пост? Где ты был, когда Врата Ада остались без присмотра?

— Люцифер больше не мой брат, — холодно ответил Аменадиэль, но я слышал ложь в его словах. Чувствовал боль. — Он сделал свой выбор.

— Как благородно, — японский демон начал медленно кружить вокруг Аменадиэля. — Но ты же знаешь, что не сможешь остановить нас? Нас слишком много, и мы больше не те разрозненные силы, которых вы когда-то легко побеждали. Мы объединились. Мы стали сильнее.

Аменадиэль поднял руку, и от неё потёк поток чистого божественного света. Несколько меньших демонов мгновенно обратились в пепел, но главные остались невредимыми.

— Впечатляюще, — западный демон оценил силу. — Но недостаточно.

Они атаковали одновременно. Японский демон двигался с нечеловеческой скоростью, его когти рассекали воздух там, где мгновение назад стоял Аменадиэль. Адский демон призвал адское пламя, которое превратило воздух вокруг в пылающий ад.

Мой брат сражался умело — его крылья служили и щитом, и оружием, божественный свет отражал демонические атаки, а его собственные удары были точными и смертоносными. Но их было слишком много, десяток, не считая главных и они явно готовились к встрече с противником. А ещё, каждый Ангел что спускался сюда, и каждый Демон что поднимался сюда, был ограничен. Ограничен во всех проявлениях своих сил.

Так что это драка была скорее формальностью. Обменов шлепков, которые покажут, что будет дальше. Истинный бой должен уничтожить этот город, если Аменадиэль освободит настоящую Силу.

До того момента, пока японский демон достал странный амулет — чёрный камень с руническими символами, которые я не сразу узнал. Древняя магия, предшествующая даже созданию Ада. Камень начал пульсировать тёмным светом, и я почувствовал, как сила Аменадиэля начинает иссякать. Ограничений объём, и то начал пропадать.

— Удивлён, ангел? — прошипел демон. — Это артефакт из времён первой войны. Он поглощает божественную энергию и превращает её в нашу силу. Чем больше ты сражаешься, тем слабее становишься.

Аменадиэль попытался взлететь, но демоны были готовы и к этому. Демон Ада призвал цепи из тёмного металла, которые обвили крылья Ангела и потянули его вниз. Мой брат упал на колени, его дыхание стало прерывистым.

— А теперь, — японский демон медленно подошёл к поверженному ангелу, — ты станешь нашим подарком. Представляешь, как обрадуется Господин, когда мы принесём ему Ангела? Живого Ангела, чью силу можно будет использовать для наших целей.

Он поднял руку, готовясь нанести удар, который не убьёт, но точно заставить войти Ангела в состояние защиты. В таких моментах, Ангелы уходят в себя, будто теряя сознание. Состояние, созданное для защиты окружающего пространство, созданным мной и Гавриилом. Специально созданным чтобы не разрушать миры силой. Иначе, разрушение будут колоссальными.

Именно в этот момент я решил, что наблюдения достаточно. Иначе всё это вольётся в бойню людей.

— Как дела, брат мой? — спокойно спросил я, выходя из тени.

Все замерли. Демоны почувствовали мою ауру и инстинктивно отступили назад. Аменадиэль поднял голову, его глаза расширились от удивления.

— Михаил? — его голос дрожал от шока. — Но как… почему ты здесь?

Я не ответил сразу. Вместо этого посмотрел на демонов, которые всё ещё держали цепи, сковывающие моего брата.

— Отпустите его, — сказал я тихо, но в моём голосе звучала сила. — Сейчас.

Японский демон попытался сохранить храбрость.

— Ты не можешь угрожать нам, Архангел. Нас много, и мы…

Я посмотрел на него. Просто посмотрел. В моих глазах отразилась вся сила Серебряного Города, весь гнев воина Божьего, вся мощь того, кто стоял по правую руку от Престола. Демон замолчал на полуслове, его храбрость испарилась как роса под утренним солнцем.

— Я не угрожаю, — сказал я, делая шаг вперёд. — Я предупреждаю. Один раз. Единственный.

Демон из Ада, видимо, решил, что лучшая защита — это нападение. Он бросился на меня с воплем ярости, призывая всю свою адскую мощь. Огромная концентрированная волна пламени, и Адской серы начала исходить из него.

Я даже не поднял руки.

Когда его когти были в нескольких дюймах от моего лица, я просто сказал:

— Нет.

Демон остановился в воздухе, словно врезался в невидимую стену. Его глаза расширились от ужаса, когда он понял, что не может двигаться.

— Ты знаешь, кто я? — спросил я, подходя ближе. — Я тот, кто изгнал твоих господ из Рая. Тот, кто стоял во главе армий Света в первой войне. Тот, перед кем падали на колени даже Князи, твои хозяева, бывшие когда-то моими братьями.

Я коснулся лба демона одним пальцем.

— И ты думал, что сможешь угрожать моему брату в моём присутствии?

Демон издал нечеловеческий вопль от боли и просто… исчез. Не сгорел, не рассыпался в пепел — просто перестал существовать, словно его никогда не было.

Остальные демоны, включая японского с амулетом, мгновенно освободили Аменадиэля и попятились назад.

— Михаил, — японский демон поклонился так низко, что его лоб коснулся земли. — Мы не знали… если бы мы знали, что ты здесь…

— Знание — это не оправдание за ваши действия, — ответил я, помогая Аменадиэлю встать. Цепи, связывающие его крылья, рассыпались при моём прикосновении. — Но я не буду уничтожать вас. Пока.

Я повернулся к японскому демону.

— Передай своим господам в Токио и твоим союзникам в Аду: Земля находится под защитой Серебряного Города. Здесь действуют Правила. И первое из них — никто не причиняет вред этой планете. Людям.

— Понято, — демон всё ещё не поднимал головы. — Мы уйдём. Мы больше не будем…

— Ты не понял, — я сделал ещё один шаг вперёд, и земля под моими ногами начала дрожать. — Вы не только уйдёте отсюда. Вы уйдёте с Земли. Все ваши души, все ваши операции, все ваши планы — всё это заканчивается прямо сейчас.

— Но наши контракты… наши обязательства перед…

Я поднял руку, и он замолчал. Пространство начала дрожать, размываясь.

— У вас есть двадцать четыре часа, — сказал я окончательно. — Если через день я почувствую хоть одного из ваших на этой планете, я лично приду к вашим господам. И поверь мне, встреча будет не дружественной.

Демоны исчезли переместившись так быстро, что воздух едва успел заполнить пустое пространство, которое они оставили. Остались только мы с Аменадиэлем, стоящие среди дымящихся остатков их присутствия.

Несколько минут мы молчали. Аменадиэль осматривал свои крылья, проверяя, нет ли повреждений от цепей. Я наблюдал за ним, видя, как много изменилось в моём брате за время отсутствия меня на Небесах.

— Спасибо, — наконец сказал он, не поднимая глаз. — Я был… неосторожен.

— Ты был удивлён, — мягко поправил я. — Мир изменился, Аменадиэль. Демоны больше не те разрозненные банды, которых мы помним. Они учатся, адаптируются, объединяются.

— Как ты узнал, что я здесь? — он наконец посмотрел на меня, и я увидел в его глазах усталость и грусть. — Отец послал тебя следить за мной?

Я покачал головой, улыбнувшись.

— Отец не посылал меня. Я пришёл сам, чтобы посмотреть на этот мир, ещё несколько недель назад. И увидел тебя.

— Посмотреть на мир? — Аменадиэль нахмурился. — Ты имеешь в виду…

— Я имею в виду изучить людей, — сказал я, садясь на край разрушенного контейнера. — Понять, что они стали, как они живут, почему они делают выбор, который делают. Ты видишь только их грехи, брат мой. Но есть и нечто большее. Как я успел понять.

— Их грехи — это всё, что имеет значение! — Аменадиэль вспылил, его крылья раскрылись от эмоций. — Посмотри на них, Михаил! Они убивают друг друга за деньги, за власть, за развлечения! Они отравляют свои тела наркотиками, предают тех, кто их любит, лгут, крадут, прелюбодействуют! Они хуже, чем были тысячелетие назад! А ещё эти демоны…

— И всё же, — я спокойно ответил, — сегодня ночью один из них стоял на краю крыши, готовый покончить с собой из-за чувства вины. Он думал, что его семье будет лучше без него. Когда я показал ему, что он ошибается, он выбрал жизнь. Выбрал любовь.

Аменадиэль замолчал, обрабатывая мои слова.

— Ты спас самоубийцу? — спросил он наконец, убрав крылья.

— Я спас человека, который потерял надежду, — поправил я. — И знаешь, что? В его душе было больше света после этого разговора, чем в некоторых бывших ангелах, которых я встречал.

— Но это исключение…

— Нет, Аменадиэль, — я встал и подошёл к нему. — Это правило. Люди способны на невероятную тьму, это правда. Но они также способны на невероятный свет. И именно эта способность выбирать, эта борьба между светом и тьмой в каждой душе, делает их особенными.

— Отец дал им свободную волю, — пробормотал Аменадиэль. — И они используют её во зло.

— Иногда да, — согласился я. — Но посмотри на альтернативу. Посмотри на нас, ангелов. Мы совершенны в своём послушании, не так ли? Мы никогда не грешим, никогда не сомневаемся, никогда не делаем ошибок.

Аменадиэль кивнул.

— И всё же, — продолжил я, — Один из нас возгордился и пал. После покинул свой пост в Аду и играет владельца ночного клуба. Третий стоит здесь и сомневается в мудрости Отца.

Мой брат вздрогнул.

— Я не сомневаюсь…

— Конечно сомневаешься, — мягко сказал я. — И знаешь… Это хорошо. Сомнения означают, что ты думаешь. А мышление — это первый шаг к пониманию.

Мы пошли прочь от складов, углубляясь в ночной город. Я скрыл нас от людского взора. Вокруг нас кипела жизнь — машины везли людей домой к семьям, в барах смеялись друзья, в больницах врачи боролись за жизни пациентов, в домах родители читали детям сказки на ночь.

— Расскажи мне о том человеке, которого ты спас, — попросил Аменадиэль после долгого молчания. Мы наблюдали за людьми. — О том, что стоял на крыше.

Я рассказал ему о Дэниеле Харрисоне. О его отчаянии, о его любви к семье, о том, как одна ошибка чуть не стоила ему всего. О том, как любовь жены и дочери оказалась сильнее стыда и вины.

— И ты думаешь, что он больше не согрешит? — спросил Аменадиэль скептически.

— Конечно согрешит, — рассмеялся я. — Он человек. Но теперь он знает, что грех — это не конец истории. Это просто препятствие, которое можно преодолеть. Урок, который можно выучить. Шанс стать лучше.

— А если он не научится? Если он повторит свои ошибки?

— Тогда у него будет ещё один шанс. И ещё один. Отец терпелив, брат мой. Более терпелив, чем мы можем понять.

Мы остановились на мосту над автострадой. Внизу потоком текли машины, каждая несла людей с их надеждами, страхами, радостями и печалями.

— Тридцать лет назад всё было по-другому, — тихо сказал Аменадиэль. — Они были… проще. Их грехи были понятными. Жадность, гнев, похоть — всё очевидно. А теперь…

— А теперь их мир стал сложнее, — закончил я. — У них есть инструменты, которые могут соединить их с любым человеком на планете, но они чувствуют себя более одинокими, чем когда-либо. У них есть доступ к любой информации в мире, но они не знают, чему верить. У них есть развлечения на любой вкус, но они скучают и чувствуют пустоту.

— Тогда зачем Отец позволил им развиваться таким образом? — в голосе Аменадиэля звучало настоящее недоумение. — Зачем дал им технологии, которые только усложняют их выбор?

Я улыбнулся.

— А ты помнишь, как мы реагировали, когда Отец дал им огонь? Мы говорили, что они сожгут себя и всё вокруг. Когда Он дал им письменность, мы беспокоились, что они будут записывать только ложь. Когда Он дал им медицину, мы думали, что они попытаются играть в богов.

Аменадиэль нахмурился, вспоминая.

— И что же? — спросил он. — Разве мы ошибались? Они использовали огонь для войн, письменность для пропаганды, медицину для создания биологического оружия.

— Да, — согласился я. — И они также использовали огонь, чтобы согреться и приготовить пищу. Письменность, чтобы сохранить знания и выразить любовь. Медицину, чтобы исцелять и спасать жизни. Видишь закономерность?

Аменадиэль молчал, обдумывая мои слова.

— Каждый дар может стать благословением или проклятием, — продолжил я. — Зависит от того, как его используют. И это верно не только для людей, брат мой. Вспомни Люцифера. Он был наделён силой, умом, мудростью. Светом. Он мог стать величайшим из нас. Но он выбрал гордыню.

— Люцифер… — Аменадиэль произнёс имя нашего брата с болью. — Я видел его сегодня. Он отказывается возвращаться в Ад. Говорит, что ему всё равно, что происходит с заключёнными душами.

— Но тебе не всё равно, — заметил я. — Иначе ты бы не пришёл сюда.

— Я выполняю приказ Отца.

— Нет, — покачал я головой. — Если бы ты просто выполнял приказ, то схватил бы Люцифера силой и притащил обратно в Ад. У тебя хватило бы сил. Он бы не сопротивлялся, я знаю. Но вместо этого ты пытаешься убедить его. Пытаешься понять.

Аменадиэль повернулся ко мне, в его глазах читалось удивление.

— Ты следил за мной всё это время?

— Часть времени, — признался я. — И видел, как ты смотришь на людей. Не только на их грехи. На них самих. Ты должен начинать понимать, что они не просто испорченные создания, которых нужно судить. Они… сложные.

— Сложные, — повторил Аменадиэль, будто пробуя это слово на вкус. — Да, именно это слово подходит. Но сложность не оправдывает грех, Михаил.

— Нет, не оправдывает, — согласился я. — Но она объясняет его. И понимание — это первый шаг к прощению.

— Прощению? — Аменадиэль резко повернулся ко мне. — Ты говоришь о прощении убийц, воров, насильников?

— Я говорю о понимании того, что превратило их в убийц, воров и насильников, — терпеливо ответил я. — О том, что, если бы мы понимали причины, мы могли бы предотвратить преступления, а не просто наказывать за них.

— Но справедливость…

— Справедливость важна, — перебил я. — Но милосердие важнее. Отец показал нам это, когда не уничтожил человечество после грехопадения. Когда дал им шанс на искупление.

Аменадиэль опустил голову, его крылья медленно сложились за спиной.

— Я не знаю, как это сделать, — тихо признался он. — Как смотреть на их грехи и не чувствовать гнев. Как видеть их страдания и не пытаться исправить всё силой.

— Начни с малого, — посоветовал я. — Найди одного человека. Одного, чья история тронет твоё сердце. Узнай его, пойми его выбор, помоги ему не через наказание, а через понимание.

— Как ты сделал с тем человеком на крыше?

— Именно так.

Мы снова пошли по улицам, и я видел, как Аменадиэль пытался смотреть на людей новыми глазами. Не как судья, а как брат, пытающийся понять.

— Михаил, — сказал он наконец, — а что ты думаешь о Люцифере? О его отказе возвращаться в Ад?

Я долго молчал, обдумывая ответ.

— Я думаю, наш брат тоже ищет своё место в этом мире, — сказал я наконец. — И возможно, его место не в Аду. По крайней мере, не сейчас.

— Но Ад без правителя…

— Найдёт другого правителя, — закончил я. — Или научится обходиться без него. Зло не исчезнет, если Люцифер вернётся. И не усилится, если он останется здесь.

— Отец так не думает.

— Отец думает по-своему. И у Него есть план, который мы не всегда понимаем. Но я верю, что в этом плане есть место и для блудного сына, который ищет путь домой по-своему.

Аменадиэль остановился посреди улицы, заставив меня остановиться тоже.

— Ты изменился, Михаил, — сказал он с удивлением в голосе. — Ты стал… мягче. Более человечным.

— Возможно, — улыбнулся я. — Возможно, это то, что происходит, когда проводишь время среди людей. Их человечность заразительна.

— И ты думаешь, это хорошо?

— Я думаю, это необходимо, — ответил я серьёзно. — Если мы хотим действительно служить Отцу и Его творениям, мы должны понимать их. А понимание требует не только наблюдения, но и сопереживания.

Мой брат кивнул, хотя я видел, что ему всё ещё трудно принять эту концепцию полностью.

— Останешься ли ты здесь? — спросил он. — На Земле?

— Ещё некоторое время, — ответил я. — У меня есть дела, которые нужно закончить. Люди, которым нужна помощь. И, возможно, братья, которые нуждаются в понимании.

Аменадиэль понял, что последнее относится к нему и Люциферу.

— Спасибо, — сказал он просто. — За сегодняшнюю ночь. За урок. За… всё.

— Мы братья, Аменадиэль, — сказал я, кладя руку ему на плечо. — Что бы ни случилось, мы всегда будем братьями. И братья помогают друг другу понять этот сложный мир.

Он кивнул и раскрыл крылья, готовясь взлететь.

— Увидимся снова? — спросил он.

— Обязательно, — пообещал я. — И в следующий раз, возможно, ты покажешь мне того человека, которому решишь помочь.

Аменадиэль улыбнулся — первая искренняя улыбка, которую я видел на его лице за эту ночь — и взмыл в небо, его крылья ловили отблески городских огней.

Я остался один на мосту, наблюдая, как его силуэт растворяется в предрассветной дымке. Внизу машины продолжали свой бесконечный поток, везя людей к новому дню, новым возможностям, новым выборам.

Демоны, с которыми мы столкнулись, интриговали меня. Союз между Они и адскими силами был неожиданным развитием событий. За тысячелетия существования различные демонические фракции редко находили общий язык — их природа толкала их к вечной вражде друг с другом. Что могло объединить столь разные силы тьмы?

И тот амулет… артефакт из времён первой войны. Я помнил те дни, когда небо разрывалось от битв между Мной и Люцифером, когда само мироздание содрогалось под тяжестью конфликта. Большинство артефактов той эпохи были уничтожены или запечатаны в глубинах Серебряного Города. Откуда демоны достали этот?

Мои размышления прервал звонок телефона где-то внизу. Молодая женщина, медсестра по её форме, отвечала на звонок, стоя у автобусной остановки.

— Мама, всё нормально, — говорила она усталым голосом. — Смена была тяжёлой, но я справилась. Нет, не нужно волноваться… Да, я помню про завтрашний экзамен…

В её душе я видел истощение, но также и решимость. Она работала в больнице, чтобы оплатить учёбу в медицинском университете. Каждую ночь она спасала жизни, а днём изучала, как спасать их лучше. Её история была одной из миллионов — обычных людей, которые каждый день делали небольшие акты героизма, даже не осознавая этого.

Именно таких людей не видел Аменадиэль, сосредоточенный на грехах и падении. Он видел наркоманов и преступников, но не видел врачей и учителей. Видел разрушение, но не созидание.

Но сегодня что-то изменилось в его взгляде. Семена сомнения были посеяны, и я знал — мой брат начнёт задавать вопросы. А вопросы — это начало мудрости.

Я решил прогуляться по городу ещё немного, прежде чем рассвет полностью вытеснит ночь. В такие моменты, в промежутке между тьмой и светом, мир казался особенно хрупким и прекрасным одновременно.

Пройдя несколько кварталов, я услышал звуки борьбы из переулка. Не демоническое присутствие — просто человеческая жестокость в её самом примитивном проявлении. Трое мужчин окружили четвёртого, явно с намерением ограбить.

— Давай кошелёк, старик, — рычал один из нападавших, размахивая ножом. — И никто не пострадает.

Жертва, мужчина лет шестидесяти в потёртом пальто, прижимал к груди старую кожаную сумку.

— Пожалуйста, — умолял он. — Там все мои лекарства… без них я умру…

— Нам плевать, — второй грабитель схватил старика за плечи. — Деньги или…

— Или что? — спросил я, выходя из тени.

Грабители обернулись. В человеческом облике я выглядел обычно — просто крепкий мужчина средних лет в тёмном пальто. Ничего угрожающего.

— Проваливай, приятель, — предупредил главарь, направляя нож в мою сторону. — Это не твоё дело.

— На самом деле, — сказал я, спокойно подходя ближе, — это именно моё дело.

Я не использовал ангельские силы. Не было необходимости. За миллионы лет существования я изучил не только божественные искусства, но и боевые навыки всех цивилизаций, которые когда-либо процветали во вселенной. Три уличных хулигана не представляли проблемы.

Первый попытался ударить меня ножом, но обнаружил, что его рука движется в совершенно неправильном направлении. Нож выскользнул из пальцев и упал в канализацию. Второй замахнулся кулаком, но промахнулся и врезался в стену. Третий попытался убежать, но споткнулся о собственные ноги и растянулся на асфальте.

— Идите домой, — сказал я им тихо, но с такой властностью в голосе, что они мгновенно поднялись и побежали прочь, не оглядываясь.

Старик смотрел на меня с изумлением.

— Как вы это сделали? — спросил он дрожащим голосом.

— Просто оказался в нужное время в нужном месте, — улыбнулся я, помогая ему встать. — Вы не пострадали?

— Нет, благодаря вам, — он крепко сжимал свою сумку. — Там действительно мои лекарства. Для сердца. Без них…

— Понимаю. Идите домой, и будьте осторожнее в таких местах.

— Спасибо, — он пожал мне руку. — Спасибо за то, что не прошли мимо. В наше время мало кто готов помочь незнакомцу.

Пожав его руку, и росле того как он ушёл, я остался в переулке, размышляя о его словах. "Мало кто готов помочь незнакомцу." Действительно ли это так? Или люди просто боятся, не знают, как помочь, чувствуют себя бессильными перед лицом зла?

Вспомнил о медсестре с автобусной остановки, о Дэниеле Харрисоне, о тысячах других людей, которых я наблюдал за эти недели. В каждом из них жила искра света, желание делать добро. Иногда эта искра затухала под тяжестью обстоятельств, но она всегда была там.

Может быть, роль ангелов не в том, чтобы судить людей за их слабости, а в том, чтобы помочь этим искрам разгореться ярче?

Возможно…

Рассвет наконец вступил в свои права, окрашивая небо в оттенки розового и золотого. Город просыпался — включались светофоры, открывались кафе, люди спешили на работу. Новый день, полный возможностей для добра и зла, для падения и искупления.

Я направился обратно к центру города, где находился клуб Люцифера. Пора было поговорить с младшим братом. После встречи с Аменадиэлем я понял — наша семья нуждается в исцелении не меньше, чем человечество, которому мы призваны служить.

И возможно, именно на этой земле, среди этих сложных, противоречивых, но удивительных созданий, мы сможем найти путь друг к другу.

Путь домой.

* * *

Глава 8

Я стоял в тени небоскрёба напротив клуба "Lux", наблюдая за его неоновой вывеской, которая мигала в предрассветном сумраке. Внутри меня бушевала настоящая буря — не та праведная ярость, с которой сражался в первой войне, а что-то гораздо более… человеческое. Нервозность. Неуверенность.

Михаил. Архангел воинств Господних. Правая рука Всевышнего. Тот, кто низверг Самаэля в бездну и запечатал врата Ада. И вот я стою здесь, как какой-то подросток перед школьным танцем, репетируя в голове то, что скажу своему младшему брату.

"Привет, Люцифер. Это я, Михаил. Помнишь меня? Тот, кто отправил тебя в Ад по поручению нашего Отца."

Нет, слишком прямолинейно. И звучит как признание в убийстве на первом свидании.

"Люцифер, старый друг! Как дела в… э-э… уже не в Аду?"

Ещё хуже. Теперь я звучу как страховой агент, пытающийся продать полис демону.

"Брат мой, время залечило наши раны…"

О, Боже. Даже я сам не поверю в эту ложь.

Может быть, просто: "Давно не виделись"? Хотя несколько миллионов лет — это довольно специфичное определение "давно".

Потёр переносицу, чувствуя начинающуюся головную боль. Хотя голова у меня болеть не могла. Кто бы мог подумать, что воссоединение семьи может быть сложнее, чем управление легионами ангелов или изгнание демонических орд? По крайней мере, с демонами всё было просто: они нападали, я их уничтожал. Никаких неловких разговоров о чувствах. Никакого диалога.

Двери клуба распахнулись, и я замер. Люцифер вышел на улицу, одетый в безупречный чёрный костюм, который, вероятно, стоил больше, чем большинство людей зарабатывает за год. В руках он крутил что-то блестящее — монету. Но не простую монету. Даже на расстоянии я чувствовал исходящую от неё ауру Ада, тёмную энергию, которая заставляла воздух вокруг неё дрожать.

Мой младший брат выглядел… усталым. Не физически — ангелы не устают в человеческом понимании этого слова. Но было что-то в его позе, в том, как он смотрел на ночной город, что говорило о глубокой, экзистенциальной усталости. Усталости от бытия.

Он подбросил монету в воздух, она летала несколько секунд над ладонью и ловил её, затем снова подбросил. Ритуал, который явно помогал ему думать. Интересно, о чём он размышляет? О своём отказе вернуться в Ад? О том, что значит быть свободным впервые за тысячелетия? Или, может быть, о том же, о чём думаю я — как мы дошли до этого?

Сейчас. Самое время. Просто перейти дорогу, подойти и сказать… что угодно. Главное — начать разговор. Всё остальное приложится.

Сделал шаг вперёд, выходя из тени, но тут же остановился. К клубу подъехала чёрная машина — дорогая, элегантная, явно принадлежащая кому-то из высшего общества Лос-Анджелеса. Из неё вышла молодая женщина, и я сразу узнал её.

Делайла. Поп-звезда, чьё имя знал весь мир. Я видел её однажды раньше, когда наблюдал за жизнью города — она выступала на благотворительном концерте для детей из приютов. Тогда в её душе горел яркий свет, несмотря на все тёмные пятна, которые неизбежно накапливаются в душах знаменитостей.

Сейчас этот свет стал тусклее, но не исчез. Он боролся с серыми тенями зависимости и отчаяния, которые я видел в душах многих людей этого города.

Люцифер спрятал монету в карман и улыбнулся — та самая обезоруживающая улыбка, которая когда-то покорила треть воинства небесного.

— Делайла, дорогая, — его голос донёсся до меня через улицу. — Ты выглядишь… встревоженной.

Девушка подошла ближе, и я увидел, как её руки дрожат. Не от холода — ночь была тёплой. От нервозности, страха или, возможно, от того, что она пыталась бороться со своими демонами — вполне человеческими зависимости.

— Люцифер, — она обхватила себя руками, словно пытаясь удержать что-то внутри. — Мне нужно с тобой поговорить. О том, что ты для меня сделал. О том, как помог мне… выбраться. Нам надо…

— О, дорогая, — он подошёл ближе, его голос стал мягче. — Ты сделала это сама. Я просто… показал тебе, что ты действительно желаешь.

Я нахмурился. Способность Люцифера извлекать желания из людских душ была одним из его фирменных талантов ещё в те времена, когда он был Утренней Звездой. Но использовать её, чтобы помочь кому-то справиться с зависимостью? Это было… неожиданно благородно с его стороны.

— Без тебя я бы не справилась, — Делайла шагнула ближе к нему. — Эти три месяца… они были адом, но я чистая уже шестьдесят дней. Шестьдесят дней без…

Звук двигателя прервал её слова. Тёмный седан с тонированными стёклами медленно ехал по улице. Ничего необычного для Лос-Анджелеса, но что-то в том, как он двигался, заставило меня насторожиться. Слишком медленно. Слишком целенаправленно.

Люцифер тоже это почувствовал. Я видел, как его тело напряглось, как он инстинктивно сделал шаг вперёд, заслоняя Делайлу.

— Люцифер? — она посмотрела на него с беспокойством. — Что…

Стекло пассажирской двери опустилось.

Время замедлилось, как это бывает в моменты крайней опасности. Я увидел ствол автомата, высунувшийся из окна. Увидел вспышку выстрела. Услышал оглушающую трещину разрывающегося воздуха.

Люцифер бросился вперёд, пытаясь прикрыть Делайлу своим телом, но был слишком далеко. Пули пронзили ночной воздух с жестокой точностью.

Три выстрела. Все в грудь.

Делайла упала, её глаза широко раскрылись от удивления больше, чем от боли. Кровь растеклась по белому платью, превращая его в абстрактную картину смерти.

Седан рванул с места, оставляя за собой только запах горелой резины и дыма.

Люцифер стоял над телом Делайлы, невредимый и неподвижный. На его лице было выражение, которого я не видел за тысячелетия — полное, абсолютное потрясение. Не физическое — пули прошли сквозь него, как сквозь туман, не причинив никакого вреда. Но эмоциональное потрясение было почти осязаемым.

Он медленно опустился на колени рядом с телом девушки. Его руки, обычно такие уверенные, дрожали, когда он коснулся её лица.

— Делайла, — прошептал он. — Нет, нет, нет…

В его голосе звучало что-то, чего я никогда раньше не слышал от Люцифера. Боль. Настоящая, глубокая боль. Не гнев, не ярость, которые были ему привычны, а именно боль от потери.

Я сделал шаг вперёд, забыв обо всех своих сомнениях относительно того, как подойти к брату. В такие моменты слова не нужны. Нужно только присутствие.

Но сирены полицейских машин, разрезавшие ночь, заставили меня остановиться и скрыться в тени. Первой прибыла патрульная машина, затем ещё две. Полицейские оцепили территорию, отодвинули Люцифера от тела, начали задавать вопросы.

А затем приехала она.

Детектив Хлоя Декер. Я узнал её сразу. Высокая, стройная блондинка с умными серо-голубыми глазами и выражением лица, которое говорило о том, что она видела в этой жизни достаточно, чтобы не удивляться ничему. Если по-человечески, покерфейс.

Она вышла из машины, одетая в практичный серый костюм, и сразу взяла ситуацию под контроль. Её движения были чёткими, профессиональными. Она распределила людей, поставила младших чтобы они отгородило место и заставила всех двигаться.

— Что у нас здесь? — спросила она у патрульного офицера.

— Стрельба с автомобиля, детектив Декер. Жертва — Делайла Томпсон, поп-звезда. Свидетель — вот этот джентльмен.

Она повернулась к Люциферу, который всё ещё стоял рядом с местом, где упала Делайла. На его лице было странное выражение — смесь шока, любопытства и чего-то ещё. Он изучал собственные эмоции, как учёный изучает новый вид бактерий.

— Вы видели стрелка? — Хлоя подошла к нему с блокнотом наготове.

Люцифер посмотрел на неё, и я увидел, как в его глазах промелькнул интерес. Не тот хищный интерес, с которым он обычно смотрел на людей, а что-то более… человеческое. Любопытство.

— Тёмный седан, — ответил он, его голос звучал более спокойно, чем я ожидал. — Тонированные стёкла. Стрелял из пассажирского окна.

— Номер машины?

— Боюсь, я был слишком… отвлечён, — он жестом указал на место, где лежала Делайла.

Хлоя кивнула сочувственно.

— Понимаю. Это всегда шок. Как вас зовут?

— Люцифер. Люцифер Морнингстар.

Детектив на мгновение подняла глаза от блокнота, словно проверяя, не издевается ли он над ней.

— Это… необычное имя. — Увидев что тот молчит, она приняла это.

— Мои родители обладали специфическим чувством юмора, — сухо ответил он.

— И какие у вас были отношения с жертвой?

— Я помог ей… с некоторыми личными проблемами. Мы сотрудничали в профессиональном плане.

Я видел, как Хлоя изучала его, пытаясь понять, говорит ли он правду. В её глазах читалось врождённое недоверие — результат многих лет работы в полиции, где ложь встречается чаще правды.

— Мистер… Морнингстар, — она закрыла блокнот. — Я знаю, что это тяжёлое время, но нам понадобится более подробное заявление. Можете приехать в участок завтра утром?

— На самом деле, — Люцифер выпрямился, и в его голосе появились знакомые мне нотки обаяния, — я хотел бы помочь в расследовании.

Хлоя нахмурилась.

— Сожалею, но это работа для профессионалов. Гражданские лица не могут…

— О, детектив, — он сделал шаг ближе, и его голос приобрёл ту бархатистую, гипнотическую интонацию, которая когда-то завораживала ангелов. — Скажите мне честно… чего вы желаете больше всего?

Я улыбнулся. Это была его фирменная способность — заставлять людей признаваться в своих самых тайных желаниях. Ни один человек не мог устоять перед этой силой. Ни один.

Хлоя посмотрела на него с выражением крайнего раздражения.

— Чего я желаю больше всего? — она скрестила руки на груди. — Чтобы эксцентричные богачи не мешали мне делать мою работу. Идите домой, мистер Морнингстар. Мы свяжемся с вами.

И она отвернулась от него, направляясь к другим офицерам.

Люцифер стоял как вкопанный, его рот слегка приоткрылся от удивления. Я почти мог видеть, как в его голове крутятся шестерёнки, пытаясь понять, что только что произошло. Его способность не сработала. Впервые за тысячелетия. Я был не удивлён. Всё же, она была необычный смертной. Люциферу похоже предстоит выяснить её природу первой, вместо меня.

Заинтригованный, он проследовал за ней.

— Детектив, подождите, — он догнал её у полицейской ленты. — Я серьёзно. У меня есть связи в городе, люди, которые могут предоставить информацию. Делайла была моей… клиенткой. У неё были враги.

Хлоя остановилась и обернулась.

— Клиенткой? Значит, вы в шоу-бизнесе?

— Можно и так сказать, — он улыбнулся той улыбкой, которая обычно растапливала сердца людей. — Я консультант по… особым вопросам.

— Какого рода особым вопросам? — Закатив глаза спросила Хлоя.

— Помогаю людям получить то, чего они действительно желают.

Хлоя снова закатила глаза. Дважды за вечер. Брат в ударе.

— Конечно, помогаете. Слушайте, мистер…

— Люцифер. Просто Люцифер.

— Мистер Просто-Люцифер, — в её голосе послышалась издёвка. — Я знаю, что смерть близкого человека — это травма. Но вы можете лучше всего помочь следствию, дав показания и оставив профессиональную работу профессионалам.

Но Люцифер не сдавался. Я видел в его глазах то упрямство, которое хорошо помнил — ту же решимость, с которой он когда-то бросил вызов самому Отцу.

— Детектив Декер, — он произнёс её имя, прочитав с бейджа, — у меня есть информация о возможных мотивах убийства. Разве вам не интересно узнать, почему кто-то захотел убить поп-звезду, которая только что прошла реабилитацию?

Это заставило её остановиться. Я видел, как она взвешивает варианты — профессиональная необходимость против раздражения от назойливого свидетеля.

— Хорошо, — наконец сказала она. — Пять минут. Но если вы попытаетесь помешать расследованию или сунете нос туда, куда не следует, я лично отправлю вас в камеру до утра.

— Договорились, — Люцифер улыбнулся победно.

Следующие несколько часов я следовал за ними на расстоянии, наблюдая за тем, как разворачивается это странное партнёрство. Люцифер использовал свои связи и обаяние, чтобы открыть двери, которые обычно остались бы закрытыми для полицейского расследования. Хлоя применяла свои профессиональные навыки и интуицию, чтобы разделить правду и ложь в потоке информации.

Они были удивительно эффективной командой, несмотря на постоянные трения между ними. Я был поражён. юцифер продолжал пытаться применить свою способность на Хлое, а она продолжала оставаться невосприимчивой, что, очевидно, только подогревало его интерес.

Их путь привёл к Эдди Дикону, бывшему продюсеру Делайлы, который устраивал вечеринку в своём особняке в Беверли-Хиллз. Люцифер легко вписался в тусовку знаменитостей и богачей, очаровывая людей и извлекая информацию с лёгкостью, которая граничила с искусством.

— Скажите мне, — говорил он светской львице в платье за несколько тысяч долларов, — чего вы желаете больше всего?

Женщина мгновенно растаяла, её глаза приобрели мечтательное выражение.

— Я хочу, чтобы мой муж снова посмотрел на меня так, как смотрел двадцать лет назад. Чтобы он увидел во мне не просто аксессуар для деловых встреч, а женщину, в которую влюбился.

— Понятно-понятно, но что вы скажите насчёт…

Информация лилась рекой. Люцифер узнал о долгах Делайлы, о её связях с сомнительными людьми, о том, что она могла стать свидетелем чего-то, что кому-то не понравилось.

Хлоя наблюдала за всем этим с растущим удивлением и, я чувствовал и видел, с уважением. Её раздражение на эксцентричного "консультанта" постепенно уступало место профессиональному интересу к его методам.

— Как вы это делаете? — спросила она, когда они отошли в сторону.

— Что именно?

— Заставляете людей открываться. Рассказывать такие личные вещи незнакомому человеку. У вас есть какой-то секрет?

Люцифер задумался, словно сам не до конца понимал ответ.

— Я просто… слушаю, — сказал он наконец. — По-настоящему слушаю. Большинство людей так отчаянно хотят быть услышанными, что готовы рассказать всё тому, кто действительно уделяет им внимание.

Это был удивительно проницательный ответ, и я увидел, как Хлоя переосмысливает своё отношение к нему. Брат конечно привирал, так как его обаяние была даровано Отцом, но что Люцифер умел слушать было правдой. Помнится, мы часами могли говорить о создание Отца, о их минусах и плюсах.

Мысленно вздохнув продолжил наблюдать. Расследование привело их к 2Vile, рэперу и бывшему парню Делайлы. Они быстро его скрутили, так как в доме у этого рэпера нашли наркотики. Простой повод, но для детектива это было удобным стечение обстоятельств. Допрос проходил в участке, и я наблюдал через окно допросный, как Люцифер применил более… прямолинейный подход.

— Скажите, — его голос приобрёл командную интонацию, — чего вы желаете больше всего?

2Vile, крупный мужчина с татуировками и золотыми зубами, мгновенно сник.

— Я хочу, чтобы все знали, что я не убивал её, — пробормотал он. — Я торговал дурью, да. Но я никогда не причинил бы вреда Делайле. Она была… она была хорошей.

Информация о наркоторговле конечно привела к новым подозреваемым, но, когда 2Vile попытался солгать о своих поставщиках, Люцифер потерял терпение. Он схватил рэпера и швырнул его через стеклянную дверь комнаты для допросов с такой силой, что тот пролетел несколько метров прежде чем врезаться в стену.

Хлоя стояла как окаменевшая, наблюдая за этим проявлением нечеловеческой силы.

— Что… как вы это сделали? — выдохнула она.

— Адреналин, — быстро ответил Люцифер, но я видел, что он сам удивлён своей вспышкой гнева. — Иногда я не рассчитываю силы.

После улаживание недопонимания в полиции, в случае Люцифере который откупился, расследование наконец привело их к истинному убийце — телохранителю Делайлы по имени Джонни Моралес. Выяснилось, что он работал на наркокартель и получил приказ убить певицу после того, как она решила порвать со своим тёмным прошлым.

Финальная конфронтация произошла на складе в портовом районе. Джонни ждал их с несколькими вооружёнными сообщниками. Началась перестрелка.

И тут произошло нечто невероятное.

Хлоя получила ранение в плечо, упав за укрытие и истекая кровью. Люцифер, который до этого момента казался неуязвимым для любого оружия, внезапно почувствовал острую боль в боку.

Пуля. Настоящая пуля пронзила его тело, оставив реальную рану.

Я видел шок в его глазах, когда он посмотрел на кровь на своей рубашке. За тысячелетия существования он никогда не был уязвим для человеческого оружия. Но сейчас, в присутствии этой женщины, он истекал кровью, как обычный смертный.

Ха-ха-ха. Я еле как сдержал свой смех. Видеть брата удивлён тем что его человеческую оболочку кто-то пронзил металлом было довольно смешно.

Несмотря на рану и растерянность, он сумел отвлечь внимание стрелков на себя, позволив Хлое занять лучшую позицию. Их совместными усилиями они арестовали Джонни и его людей.

Позже, когда прибыла медицинская помощь и место преступления было оцеплено, я наблюдал за тем, как Люцифер сидел на капоте полицейской машины, рассматривая забинтованную рану на боку.

— Спасибо, — сказала Хлоя, подходя к нему. Её собственное плечо было перевязано, но она держалась молодцом. — Вы спасли мне жизнь.

— Мы спасли жизни друг друга, — ответил он задумчиво. — Хотя я до сих пор не понимаю, как…

— Как что?

Он посмотрел на неё долгим взглядом.

— Ничего. Просто… это был интересный вечер. — Интересно что он понял?

— Для первого раза неплохо поработали вместе, — признала Хлоя. — Возможно, если у вас действительно есть полезные связи в городе…

— Вы предлагаете мне стать консультантом полиции? — в голосе Люцифера прозвучала заинтересованность. Я улыбнулся.

— Неофициально, — поспешила уточнить она. — И только если будете вести себя прилично.

— Детектив Декер, — он встал и поправил костюм, — думаю, это начало прекрасной дружбы.

Наблюдая за этой сценой, я понял, что моя встреча с младшим братом откладывается на неопределённое время. Люцифер нашёл новое увлечение — помощь в раскрытии преступлений и загадку в виде единственного человека, невосприимчивого к его чарам.

А я получил возможность больше узнать о том, каким стал мой брат за время своего пребывания на Земле. Сегодняшние события показали мне нового Люцифера — не просто падшего ангела, играющего в владельца ночного клуба, а существо, способное на искреннюю привязанность и боль от потери.

Смерть Делайлы затронула что-то в его душе, что-то, что он сам не до конца понимал. Человеческие эмоции для того, кто тысячелетия существовал без них, были новой территорией.

Интересно будет посмотреть, как развивается это партнёрство. И, возможно, через детектива Хлою Декер я смогу лучше понять, кем стал мой брат и готов ли он к разговору о прошлом, настоящем и будущем нашей разрушенной семьи.

Пока что я остаюсь наблюдателем. Хотелось бы подольше понаблюдать за братом. Но жаль придётся повременить с наблюдаем за играми с необычный смертной.

Я почувствовал демонов, где-то в стороне за океаны. Они были видны будто маяки в тёмном океане. Решили ослушаться меня?

Ладно, придётся нанести визит к Ками Такамагахары.

* * *

Глава 9

Я ушёл, оставив место где Хлоя и Люцифер продолжали разбирать детали расследования. Братец явно нашёл себе новое развлечение, а значит, у меня есть время заняться более насущными проблемами. Демоны не просто нарушили мой запрет — они осмелились делать это на территории, которая находилась под защитой Небес.

Мог бы, конечно, просто щёлкнуть пальцами и оказаться там мгновенно. Отец наделил меня способностью мгновенного перемещения через любые расстояния — всё творение была моей рукой, моя власть была абсолютной после Отца. Одним желанием я мог бы сложить пространство, как лист бумаги, и шагнуть из одной точки в другую. Но подобные проявления силы всегда оставляют след, энергетический отпечаток, который могут почувствовать другие сверхъестественные существа. Боги Пантеонов хоть и была созданы от веры людей, но за тысячи лет существований местные обрели сильную уверенность в себе. Как и в других мирах, они считали себя создателями всего. Хозяевами. Глупые и маленькие, но их влияние на умы людей были слишком велики. Каждый раз как кто-то из Ангелов встречал мелких божеств те были уверенны в своей силе. Слишком уверенны в себе, и в своих силах, от того, дерзки. Я не потерплю дерзость. А значит сейчас не нужна излишняя резня. Убьёшь одного духа который обрёл божественность, так сотня поднимает вой.

Нет, лучше воспользоваться более… традиционным способом.

Я поднял взгляд к звёздному небу, чувствуя, как во мне просыпается древняя, изначальная часть моей сути. Плечи заныли от предвкушения, словно мышцы вспоминали забытое движение. За спиной развернулись крылья — не те маленькие, декоративные придатки, которыми обычно изображают ангелов в человеческом искусстве, а настоящие крылья Архангела.

Каждое перо переливалось оттенками золота и серебра, каждое движение оставляло в воздухе след чистого света. Размах крыльев был таков, что мог бы накрыть небольшой дом. Это было часть моего истинное тело, малого, но моя изначальная форма, дарованная Отцом при создании, была прекрасна.

Один мощный взмах — и земля осталась далеко внизу. Ночной Лос-Анджелес превратился в россыпь огоньков, затем в светящуюся паутину дорог, а потом и вовсе исчез за горизонтом. Тихий океан раскинулся подо мной тёмной гладью, нарушаемой лишь белыми гребнями волн, которые при свете звёзд казались серебряными кружевами.

Лететь через океан — особое удовольствие. Здесь нет суеты человеческих городов, нет тысяч молитв и проклятий, которые постоянно звучат в ушах каждого ангела. Только ветер, звёзды и безграничная водная гладь. Здесь можно думать.

А думать было о чём. Люцифер изменился. Не внешне — он всегда умел принимать привлекательную человеческую форму. Изменился внутренне. В его душе появилось что-то новое — способность к эмпатии, к настоящей боли за другого существа. Смерть этой девушки, Делайлы, причинила ему страдания, которых он не испытывал давным-давно.

Это хорошо или плохо? Эмоциональная привязанность делает нас уязвимыми, но она же делает нас… живыми. Именно способность любить и страдать отличает живые души от простых автоматов, исполняющих волю создателя.

Японские острова появились на горизонте, когда первые лучи рассвета, раскрылись у меня за спиной. Я снизился, приближаясь к Токио. Огромный мегаполис уже просыпался — миллионы людей начинали свой день.

Я сложил крылья и опустился на крышу одного из небоскрёбов в деловом районе Синдзюку. Крылья исчезли, растворившись в утреннем воздухе, и я снова принял обычную человеческую форму. Тёмно-синий костюм, белая рубашка, никаких украшений. Внешне — обычный иностранный бизнесмен.

Токио утром — это симфония звуков, запахов и движения. Гул транспорта, голоса людей, запах еды из уличных лавочек, смесь современной технологии и древних традиций. Я спустился с крыши и растворился в толпе, наблюдая.

Люди здесь двигались с удивительной синхронностью, словно части единого механизма. Потоки пешеходов на переходах, переполненные поезда метро, офисные работники с одинаковыми портфелями — всё это создавало впечатление идеально отлаженной системы. Конечно если не смотреть вглубь всей этой красивой, но ложный картины.

Под этой внешней упорядоченностью я чувствовал тысячи индивидуальных драм, надежд, страхов. Молодая мать, спешащая на работу и переживающая, что оставляет ребёнка с няней. Пожилой мужчина, который боится, что его скоро сократят. Подросток, который не знает, как признаться родителям в плохих оценках.

Человеческая природа удивительна в своём разнообразии. За миллиарды лет наблюдений я так и не смог до конца её понять. Они такие хрупкие, эти смертные. Живут всего несколько десятилетий, а умудряются за это время испытать больше эмоций, чем некоторые ангелы за тысячелетия. Они страдают, любят, мечтают, разочаровываются, надеются снова — и всё это в рамках одной короткой жизни.

Жаль мои братья не настолько меняющиеся.

Я шёл по улицам Токио, размышляя об этом, когда почувствовал знакомый запах отчаяния. Резкий, горький, он прорезал утренний воздух, как крик о помощи.

Поднял голову. На крыше высотного здания, метрах в двухстах от меня, стояла маленькая фигурка. Пригляделся. Школьник, судя по форме. Он смотрел вниз на улицу, полную утренних пешеходов, и я чувствовал волны его эмоций — боль, страх, отчаяние и ужасающую решимость.

Нет.

Я исчез из толпы и материализовался на крыше за спиной мальчика. Он не заметил моего появления — слишком погружён был в свои тёмные мысли.

— Красивый вид, — сказал я спокойно, осмотревший. И вправду. Это развития людей, которые всего недавно ловили рыбу руками, был красив.

Подросток вздрогнул и обернулся. Мальчик лет шестнадцати, худой, с взъерошенными чёрными волосами и глазами, красными от слёз. Школьная форма помята, галстук криво завязан. На лице — выражение человека, дошедшего до последней черты.

— Кто вы? — голос дрожит от страха и удивления. — Как вы сюда попали?

— Лестница, — указал я пальцем на дверь служебного выхода позади. — Я работаю в этом здании. А ты?

Он отвернулся, снова глядя вниз.

— Я… я думал. Просто думал.

— О чём думал?

— О том, что всё кончено. Что нет смысла продолжать.

Я медленно подошёл ближе, стараясь не напугать его резкими движениями.

— Как тебя зовут?

— Хирото, — прошептал он.

— Хирото, а можно узнать, что довело тебя до этой крыши? Какие причины?

Слёзы потекли по его щекам. Он был в глубокой печали.

— Экзамены. Я провалил вступительные экзамены в университет. Третий раз. Родители… они так много вложили в моё образование, так много ожидали. А я подвёл их. Снова. Подвёл всех.

Ах, вот оно что. Давление образовательной системы, родительские ожидания, страх не соответствовать общественным стандартам. В Японии это особенно остро — общество здесь не прощает неудач. Впрочем, как и везде.

— И ты думаешь, что это решит проблему?

— Какая разница? — он всхлипнул. — У меня всё равно нет будущего. Без университета, без хорошей работы… я просто обуза для семьи. Лучше умереть с честью, чем жить в позоре.

Я вздохнул. Человеческая логика порой ставит меня в тупик. Они готовы уничтожить бесценный дар жизни из-за временных трудностей, не понимая, что эти трудности — лишь мгновение в масштабах вечности. Их души так прекрасны, бессмертны и каждый раз находят новую жизнь, а они тратят свой шанс разумности на сведение счёты с жизнью.

— Хирото, позволь мне рассказать тебе одну историю.

— Я не хочу слушать истории! — он повернулся ко мне, глаза горят отчаянием. — Вы не понимаете! Вы взрослый, у вас есть работа, положение. А я — никто!

— Ты прав, я взрослый. Очень взрослый. Намного старше, чем кажется. И за свою долгую жизнь я видел много людей, которые оказывались в похожих ситуациях.

— И что с ними случилось?

— Те, кто выбрал лёгкий путь, навсегда остались в том моменте отчаяния. А те, кто решил бороться дальше, обнаружили, что жизнь способна на удивительные повороты.

Хирото покачал головой.

— Красивые слова. Очень. Но моя ситуация безнадёжна. Я позорю семью. Лучше достойная смерть чем жизнь с позором.

— Хирото, — я положил руку ему на плечо, — позволь спросить: ты веришь в жизнь после смерти?

Он удивлённо посмотрел на меня.

— Что?

— Просто отвечай. Веришь ли ты, что после смерти что-то есть?

— Я… не знаю. Может быть.

— Хорошо. А если есть, то как ты думаешь — как оценят твой поступок там, наверху? Если ты выбросишься с крыши прямо сейчас?

Хирото нахмурился.

— Не понимаю.

— Тебе дали жизнь. Драгоценный, уникальный дар. У тебя есть здоровое тело, работающий разум, способность чувствовать, любить, мечтать. И ты хочешь выбросить всё это из-за провала на экзамене?

— Но я подвёл родителей…

— Хирото, — я развернул его лицом к себе, — Твои родители любят тебя не за оценки. Они любят тебя просто за то, что ты их сын. И поверь, никакой экзамен не стоит того горя, которое они испытают, если потеряют тебя.

— Вы не знаете моих родителей, — он горько усмехнулся. — Отец работает по шестнадцать часов в день, чтобы оплачивать мои курсы. Мать отказалась от своих планов ради моего образования. А я…

— А ты их сын, — перебил его. — Не проект, не инвестиция, а живой человек с правом на ошибки. Ты выбор, а не данность.

— Но в Японии…

— Забудь Японию в этом вопросе! — резкость в моём голосе заставила его вздрогнуть. — Извини что напугал. Но послушай меня внимательно. Забудь, что ты в Японии, забудь, что ты на планете Земля, забудь вообще всё что касается не тебя. Общественное мнение, традиции, ожидания, порядок — всё это дым. Важна только одна вещь: ты живой. У тебя есть шанс изменить свою жизнь, найти свой путь, стать тем, кем хочешь быть.

— Но как? Без университета…

— Хирото, в мире миллиарды людей живут полноценной жизнью без университетского диплома. Есть тысячи профессий, способов реализоваться, принести пользу. Может быть, академическая наука — не твой путь? Может быть, у тебя талант к чему-то другому?

Я видел, как в его глазах появляется проблеск интереса.

— К чему другому?

— Не знаю. К искусству, к ремеслу, к работе с людьми. А может, ты станешь предпринимателем и создашь что-то новое. Главное — дать себе возможность это выяснить.

— Но родители…

— Приведи их сюда, на эту крышу. Покажи им этот вид. И спроси: "Что для вас важнее — мой диплом или моя жизнь?" Я гарантирую, ответ тебя удивит.

Хирото молчал, переваривая мои слова. Я чувствовал, как волны отчаяния в его душе постепенно сменяются сомнениями, а сомнения — слабой, но растущей надеждой.

— А если я снова провалюсь? В чём бы то ни было?

— То провалишься. И что с того? — я пожал плечами отпустив его. — Неудача — это не приговор, это урок. Каждая ошибка делает тебя мудрее, сильнее. Знаешь, сколько великих людей начинали с провалов?

— Сколько?

— Практически все. Разница между успешными и неуспешными людьми не в том, что первые никогда не падают. Разница в том, что они встают и идут дальше.

Он сделал шаг назад от края крыши. Маленький шаг, но для меня он был громче всех слов.

— Вы… вы действительно думаете, что у меня есть шанс?

— Хирото, — немного улыбнулся, — у тебя не просто есть шанс. У тебя их тысячи. Каждый новый день — это новая возможность. Каждая встреча с новым человеком может изменить твою жизнь. Мир полон дорог, которые ты даже не, можешь себе представить. Этот мир огромен, как и любой другой. Тут ты можешь всё.

— Но страшно…

— Конечно, страшно. Жизнь — это всегда риск. Но знаешь, что ещё страшнее? Никогда не узнать, каким удивительным человеком ты могбы стать. Никогда не встретить того, кто полюбит тебя таким, какой ты есть. Никогда не испытать радость от того, что ты создал что-то своими руками или помог кому-то в трудную минуту.

Слёзы в его глазах изменились. Это уже были не слёзы отчаяния, а слёзы облегчения.

— Вы… вы спасли мне жизнь. — Он медленно опустил голову.

— Нет, — покачал головой, поднимая его от поклона. — Ты сам себе спас жизнь, согласившись меня выслушать. Я только напомнил тебе то, что ты и сам знал в глубине души.

— А что теперь делать? — Поднял взгляд на меня ребёнок. Просто ребёнок, который просто не знал кто он.

— Сейчас? Идти домой. Обнять родителей. Сказать им, что любишь их. И начать искать свой путь. Не тот, который от тебя ожидают, а тот, который чувствуешь сердцем.

Хирото кивнул, вытирая слёзы.

— Спасибо. Я даже не знаю, как вас зовут.

— Михаил, — ответил я. — Просто Михаил.

— Михаил-сан, я никогда вас не забуду.

Он направился к двери служебного выхода, но на полпути обернулся.

— А вы? Что будете делать?

— У меня тоже есть проблемы, которые нужно решать, — улыбнулся я. — Иди мириться с родственниками.

Когда Хирото исчез за дверью, я остался один на крыше. Солнце поднялось выше, и Токио предстал во всей своей утренней красе — бесконечный лабиринт улиц, зданий, жизней. Где-то там внизу мальчик идёт домой с новой надеждой в сердце. Это хорошо.

Люди удивительные существа. Они могут дойти до самого края пропасти, а потом одним решением, одним словом повернуть назад и найти в себе силы для новой жизни. В этом есть что-то от божественного — способность к возрождению, к преображению.

Время двигаться дальше. Дела ждать не будут.

Я спустился вниз и направился к станции Синкансэн — скоростных поездов. Билет до Киото, вагон первого класса. Пока поезд набирал скорость, покидая Токио, я размышлял о предстоящей встрече.

Киото — особое место. Древняя столица Японии, город тысячи храмов, сердце традиционной японской культуры. Но для таких, как я, это ещё и одна из немногих точек на планете, где физический и духовный миры соприкасаются особенно тесно. Здесь расположена Обитель богов японского пантеона — Такамагахара, Высокие Небесные Поля.

Кицуне встретят меня у входа. Это неизбежно — они стерегут все пути в их измерение вот уже несколько тысячелетий. Умные, хитрые, могущественные духи-лисы, которые служат посланниками между мирами. С ними нужно будет поговорить.

Поезд мчался через японские равнины со скоростью триста километров в час, а я думал о том, как сильно изменился мир за последние столетия. Когда я последний раз кидал свой взгляд в Японии, здесь ещё правили самураи. Теперь же эта страна стала одним из центров современной технологии, сохранив при этом свои древние традиции.

Люди действительно удивительные существа.

Киото встретил меня запахом старины и ладана. Даже воздух здесь был другим — пропитанным духовностью, молитвами тысяч поколений. Слышать стольких священно служителей в эту эпоху было ново. Я вышел из поезда и направился в сторону храмов, туда, где граница между мирами была тоньше всего.

Храм Фусими Инари с его тысячами красных ворот-тории. Именно здесь, среди древних дорожек, ведущих в гору, находился один из входов в Такамагахару. Но подойти к нему просто так не получится.

Я поднимался по горной тропе между яркими воротами, когда почувствовал присутствие. Впереди, прямо на тропе, сидела женщина в белом кимоно. Молодая, красивая, с длинными чёрными волосами и золотистыми глазами. За её спиной покачивались девять пушистых лисьих хвостов.

Кьюби — девятихвостая кицуне, одна из старейших и могущественнейших. Она подняла голову и улыбнулась, обнажив белоснежные зубы.

— Михаил-сан, — её голос звучал как серебряные колокольчики. Тихо, но заметно. — Какая неожиданная честь. Архангел Всевышнего удостоил нас своим визитом.

Я остановился в отдаление и кивнул. Кланяться как другие, мне не нужно.

— Кьюби. Беспокойство в твоей душе возросло с моим приходом.

— О, никакого беспокойства. Наоборот, интересно узнать, что привело вас в наши земли. Неужели дела настолько серьёзны, что потребовали личного вмешательства Архангела?

— Демоны, — коротко ответил я. — Они нарушают запрет на появление в человеческом мире. Мне нужно поговорить с Аматэрасу-омиками.

Глаза кицуне сверкнули.

— Демоны? Здесь? — она встала, и в её позе появилась насторожённость. — Это серьёзно. Проходите, Михаил-сан. Но помните — в Обители действуют наши законы. Даже для Архангела.

— Понимаю. Буду вести себя подобающе.

Она кивнула и сделала жест рукой. Воздух перед нами замерцал, как вода, и открылся проход в другое измерение.

Пора встретиться с богами Японии.

* * *

Я шагнул через мерцающий портал, и мир вокруг меня преобразился.

Такамагахара предстала передо мной во всём своём великолепии. Это было место, где законы физики подчинялись воле и воображению местных богов, где красота существовала ради самой красоты. Под ногами простиралась дорожка из отполированного нефрита, каждый камень которой переливался внутренним светом. Небо здесь было не голубым — оно сияло мягким золотом, пронизанным серебряными нитями облаков.

Но самое поразительное зрелище было впереди.

В центре небосвода висело огромное чёрное солнце. Не мрачное, не зловещее — наоборот, из его тёмной поверхности струился тёплый, живительный свет. Этот парадокс был прекрасен в своей невозможности. Чёрный диск пульсировал, как сердце, и каждый удар рассыпал вокруг искры золотого сияния.

— Красиво, не правда ли? — Кьюби шла рядом, её девять хвостов покачивались в такт её шагов. — Амэтерасу-омиками создала его в память о тех временах, когда она скрывалась в пещере от ярости брата. Чёрное солнце напоминает нам о том, что даже свет может нести в себе тьму, а тьма — свет.

Я кивнул, не отводя взгляда от небесного чуда. Каждое из божественных измерений отражало характер своих создателей. Здесь чувствовался особый взгляд на мир — стремление к гармонии противоположностей, понимание того, что красота часто рождается из контраста.

Вокруг нас летали острова — огромные куски скалы, покрытые садами и дворцами. Они медленно кружили в воздухе, словно планеты вокруг солнца. На одном из ближайших островов я видел традиционный японский замок с изогнутыми крышами и красными столбами. На другом — современное здание из стекла и стали, но украшенное в традиционном стиле. Прошлое и настоящее существовали здесь бок о бок.

Прекрасное место.

Повсюду падала сакура. Не обычный весенний дождь лепестков — здесь цветы падали постоянно, медленно кружась в воздухе как снежинки. Розовые, белые, золотые лепестки создавали бесконечный хоровод красоты. Они не увядали, касаясь земли, а растворялись в мягких вспышках света, чтобы тут же появиться снова на ветвях деревьев.

— Это напоминание о том, что всё прекрасное скоротечно, — объяснила Кьюби, заметив мой взгляд. — Моно-но аварэ — печальная красота мимолётности. Но здесь эта мимолётность становится вечной.

Мы шли по дорожке, которая то поднималась в воздух, образуя арочные мосты между островами, то спускалась к берегам кристально чистых рек. Вода здесь была живой — буквально. Она журчала и пела, рассказывая истории тех, кто когда-либо приходил напиться к её берегам. В глубине потоков мелькали золотые рыбы размером с дельфинов, их чешуя отражала свет чёрного солнца.

— Много лет прошло с тех пор, как Архангел ступал на нашу землю, — заметила Кьюби. — Последний раз это было… когда именно?

— Тысячи лет назад, — ответил я. — Тогда требовалось уладить конфликт между вашими морскими богами и китайскими драконами. Спор из-за права контролировать тайфуны.

— Ах да, помню. Тогда вы были менее… дипломатичны.

Я едва заметно улыбнулся. Тысячи лет назад я действительно был более прямолинейным в решении конфликтов. Время учит терпению и меняет даже Архангелов.

По мере нашего продвижения по Такамагахаре я замечал, как на нас смотрят. Из окон дворцов, с террас летающих садов, из-за деревьев — десятки, сотни пар глаз следили за нашим путём. Боги Японии, от великих до малых, наблюдали за редким зрелищем — Архангелом, идущим по их земле.

Они не осмеливались подойти. Я чувствовал их любопытство, смешанное со страхом. Не злым страхом — скорее благоговейным трепетом. Они знали, кто я такой, понимали масштаб силы, которую я представляю. Местные божества, пусть и могущественные в своих пределах, ощущали разницу между собой и тем, кто был создан непосредственно Всевышним.

Высокий бог войны с красным лицом и в самурайской броне выглядывал из-за колонны храма, но тут же скрывался, когда я поворачивал голову в его сторону. Элегантная богиня луны в серебряном кимоно застыла на балконе своего дворца, её лицо выражало смесь восхищения и осторожности. Даже дракон-бог дождя, величественный и древний, лишь почтительно склонил свою огромную голову, когда мы проходили мимо его водопада.

— Они боятся вас, — тихо сказала Кьюби.

— Не боятся, — поправил я. — Уважают. Это разные вещи.

— Для богов разница невелика. Мы не привыкли встречать тех, кто превосходит нас по силе настолько значительно.

Мы поднимались по лестнице, вырезанной из цельного изумруда, когда перед нами появилась маленькая фигурка. Я остановился, удивлённый.

Это была девочка. На вид лет десяти, с растрёпанными розовыми волосами и в простом, потёртом кимоно серого цвета. Её большие глаза смотрели на меня с любопытством, лишённым страха. На её худеньких плечах сидела крошечная ворона, а в руке она держала потёртую чашку для подаяния.

— Кофуку-тян! — воскликнула Кьюби с нескрываемым ужасом. — Что ты делаешь здесь?

Девочка не обратила внимания на предостережение кицуне. Она подошла ко мне почти вплотную и внимательно изучила моё лицо.

— Ты очень красивый, — сказала она с детской прямотой. — И от тебя пахнет Светом. Ты не местный бог, да?

Я присел на корточки, чтобы оказаться на уровне её глаз.

— Нет, не местный. Меня зовут Михаил.

— А я Кофуку! — она радостно улыбнулась, показав щербинку между зубов. — Я богиня нищеты и неудач. Не очень популярная специальность, — добавила она с грустной улыбкой.

— Кофуку-тян, пожалуйста, не мешай Архангелу, — взмолилась Кьюби. — У него важные дела.

— Архангел? — девочка наклонила голову. — Это что-то вроде очень важного бога?

— Что-то вроде, — согласился я. — А почему ты не боишься подходить ко мне, когда все остальные держатся в стороне?

Кофуку пожала плечами.

— А зачем бояться? Ты же не злой. У злых людей глаза другие. А у тебя глаза грустные, но добрые. Как у того мальчика, которому я сегодня помогла найти потерянную монетку.

Её слова поразили меня. Эта маленькая богиня нищеты видела то, что не замечали её могущественные собратья. За внешней силой и властью она разглядела суть.

— Скажи, Кофуку, — спросил я, — тебе нравится быть богиней неудач?

Лицо девочки помрачнело.

— Не очень. Люди не любят неудачи, поэтому и меня не любят. У меня мало верующих, мало силы. Другие боги говорят, что я приношу одни несчастья. — Она вздохнула. — Но кто-то же должен помогать несчастным, правда? Кто-то должен быть рядом, когда людям плохо.

Я посмотрел на эту маленькую богиню — отвергнутую, одинокую, но не утратившую доброты сердца. В ней было что-то особенное, свет, который не зависел от количества молитв или силы веры людей. Её суть была не раскрыта, а это было печально. Даже для меня.

— Кофуку, — сказал я торжественно, — протяни руку.

Девочка без колебаний протянула мне свою маленькую ладошку. Я накрыл её своими руками и закрыл глаза, позволив части своей силы перетечь к ней. Не маленькую часть — это было бы опасно. Капля, но этого было достаточно, чтобы изменить её природу.

Свет окутал нас обоих. Кофуку вскрикнула от удивления, но не от боли. Её серое кимоно засияло, становясь белоснежным с золотыми узорами. Розовые волосы заблестели, как драгоценные нити. А в её глазах появился новый свет — не властный, не гордый, а тёплый и понимающий.

— Что… что ты сделал? — прошептала она, глядя на свои руки, которые теперь излучали мягкое свечение.

— Дал тебе новое предназначение, — ответил я. — Ты больше не просто богиня нищеты и неудач. Теперь ты богиня надежды для отчаявшихся, утешения для скорбящих, второго шанса для тех, кто потерял всё. Твоя сила будет расти не от страха людей перед неудачами, а от их веры в то, что после самой тёмной ночи всегда приходит рассвет.

Слёзы радости заблестели в её глазах.

— Правда? Я смогу помогать людям по-настоящему?

— Более того, — улыбнулся я, — ты сможешь работать с другими богами и помогать всем людям.

Кофуку кивнула, её лицо сияло от счастья. Она поклонилась мне низко-низко, и я видел, как другие боги, наблюдавшие за сценой издалека, переглядывались с удивлением и благоговением. Архангел, благословивший малое божество — такого они ещё не видели.

— Спасибо, — прошептала Кофуку. — Спасибо за то, что увидел во мне то, чего я сама не видела.

— Иди, — сказал я мягко. — Твоя новая жизнь ждёт тебя.

Девочка убежала, буквально излучая радость. Её маленькая ворона каркнула что-то одобрительное и полетела следом. Я поднялся и обнаружил, что Кьюби смотрит на меня с выражением глубокого уважения.

— Это было… неожиданно, — сказала она тихо.

— Сила без милосердия — тирания, — ответил я. — Эта девочка заслуживала лучшей участи.

— Вы изменили саму суть божества. Это требует невероятного количества силы.

— Не так уж и много. Просто нужно знать, куда направить усилие.

Мы продолжили путь. Теперь боги смотрели на меня уже по-другому — не только со страхом и уважением, но и с чем-то похожим на надежду. Слух о том, что произошло с Кофуку, разносился быстрее ветра.

Дорожка привела нас к подножию величественной горы, на вершине которой возвышался самый прекрасный дворец Такамагахары. Его архитектура была безупречна — традиционные японские формы, увеличенные до божественных масштабов. Изогнутые крыши покрывала не черепица, а пластины из чистого золота. Колонны были вырезаны из цельных кристаллов, а стены покрывали живые картины — изображения, которые медленно двигались и изменялись, рассказывая историю Японии от сотворения мира до наших дней.

— Дворец Амэтерасу-омиками, — объявила Кьюби. — Центр нашего мира.

Мы поднимались по широкой лестнице из белого мрамора. С каждой ступенью воздух становился всё более насыщенным божественной энергией. Это было не давящее, угнетающее чувство — скорее ощущение приближения к источнику чистого света.

У входа во дворец нас ждала процессия. Десятки богов младшего ранга выстроились по обеим сторонам дороги, склонив головы в приветствии. Я узнавал некоторых из них — бога грома с барабанами за спиной, богиню ветра с веерами вместо рук, духов гор и рек. Все они проявляли почтение, но держались на почтительном расстоянии.

Огромные двери дворца медленно отворились без всякого скрипа. За ними открылся коридор, стены которого были покрыты зеркалами всех форм и размеров. В каждом отражении я видел своё человеческое отражение. Интересно.

— Зеркала памяти, — пояснила Кьюби. — Они показывают не только то, что есть, но и то, что было, и то, что может быть. Но в вашем случае, оно похоже не работает.

Я улыбнулся и промолчал. В конце коридора располагался тронный зал. Потолок здесь терялся в высоте, а сам зал был настолько огромен, что мог бы вместить собор. Пол устилали татами размером с небольшие поля, а в воздухе медленно кружили светящиеся сферы — возможно, миниатюрные солнца.

И в центре этого великолепия, на троне из живого дерева, сидела она.

Амэтерасу-омиками встала, когда мы приблизились. Она была красива той неземной красотой, которая присуща только истинным божествам. Тёмные волосы падали до пят живым водопадом, в котором играли отблески чёрного солнца. Кимоно было сшито из самого света — я видел, как по ткани пробегают золотые вспышки, словно молнии в замедленной съёмке. В её глазах я видел удивление.

Она медленно сошла с трона и подошла ко мне. На расстоянии трёх шагов остановилась и склонилась в глубоком поклоне.

— Михаил-сама, — её голос звучал как дальнее эхо колоколов. — Добро пожаловать в Такамагахару. Прошло много веков с тех пор, как Архангел Всевышнего удостоил нас своим присутствием.

Я кивнул в ответ — знак уважения.

— Амэтерасу-омиками. Твоя земля по-прежнему прекрасна, а гостеприимство безупречно.

— Вы слишком добры, — она выпрямилась, и в её глазах мелькнуло понимание. — Но я полагаю, это не визит вежливости. Что привело вас к нам, Михаил-сама?

Я посмотрел на неё внимательно. Амэтерасу была одной из самых мудрых правительниц среди всех пантеонов. Она понимала, что происходящее в мире не ограничивается её владениями, и всегда была готова к сотрудничеству ради общего блага.

— Нам нужно поговорить, — сказал я серьёзно. — И поговорить о том, что может угрожать не только твоему народу, но и всему человеческому миру.

В её глазах мелькнула тревога, но лицо осталось спокойным.

— Тогда пройдёмте в мои личные покои. То, что должен сказать Архангел, не предназначено для посторонних ушей.

Она развернулась, и мы направились к боковому выходу из тронного зала. Кьюби поклонилась и осталась ждать снаружи. То, что должно было произойти дальше, касалось только нас двоих.

Дверь закрылась за нами с тихим щелчком, и я понял — настало время для серьёзного разговора о демонах, нарушивших Правила.

* * *

Глава 10

Аматэрасу провела меня через ряд изящных комнат, каждая из которых была произведением искусства. Стены украшали свитки с каллиграфией, написанной рукой самых великих мастеров за всю историю Японии. Здесь время словно остановилось, сохранив лучшие моменты культуры этого народа. Прекрасный показатель культуры всего народа этих островов.

Наконец мы вошли в небольшой сад, скрытый в самом сердце дворца. Это место разительно отличалось от пышного великолепия Такамагахары. Здесь царила спокойная простота — идеально подстриженный мох, несколько камней, расставленных в продуманной композиции, и небольшой пруд с золотыми рыбками. В центре сада стояла изящная беседка из тёмного дерева, а рядом с ней возвышалось одинокое дерево сакуры.

Но дерево было странным. Его ветви были сильными и здоровыми, листва густой и зелёной, но на нём не было ни единого цветка. В мире, где сакура цвела круглый год, это выглядело неестественно.

Мы прошли к беседке, где стоял низкий столик в традиционном стиле. Аматэрасу грациозно опустилась на подушку, жестом пригласив меня сесть, напротив. Я устроился, скрестив ноги, и снова посмотрел на дерево.

— Я тут давно не бывал, — заметил, кивнув в сторону сакуры. — Чьё это дерево? Почему оно не цветёт?

Лицо Аматэрасу на мгновение омрачилось, но она быстро взяла себя в руки.

— Это дерево Сусанно-но Микото, моего брата, — ответила она тихо. — Оно перестало цвести в тот день, когда он покинул Такамагахару. С тех пор ни одна попытка заставить его зацвести не увенчалась успехом. Словно само дерево скорбит о его отсутствии.

Интересно. Я кивнул, мысленно отметив эту информацию. Сусанно, бог бури и моря, всегда был беспокойным духом среди японских божеств. Его отсутствие могло объяснить многое.

— Но вы пришли не затем, чтобы говорить о семейных делах, — продолжила Аматэрасу, складывая руки на коленях. — Что заставило Архангела лично явиться в наши земли?

Я сосредоточился на главном вопросе.

— Демоны, — сказал я прямо. — Они нарушают древние Правила, вмешиваясь в дела смертных напрямую. И у меня есть основания полагать, что часть ответственности за это лежит на японских демонах — Они, они вступили в союз с истинными демонами из Ада.

Глаза Аматэрасу сузились.

— Это серьёзные обвинения, Михаил-сама.

— Это не обвинения, а констатация фактов. Демоны твоего Пантеона молоды и неопытны на фоне адских сущностей, которым миллионы лет. Они не понимают, к каким последствиям приведёт их союз с теми, кто знает все тонкости обмана и манипуляций.

Богиня солнца молчала, её лицо оставалось непроницаемым. Но я видел, в её сути, в её глазах мелькают тени беспокойства.

— Предположим, ваши подозрения верны, — медленно произнесла она. — Что вы от меня хотите?

— Я пришёл предупредить тебя, — ответил серьёзно. — Кара настигнет всех, кто сотрудничает с нарушителями Правил. И ваш пантеон не будет исключением, если окажется замешан в этих делах.

Аматэрасу поднялась и подошла к пруду. Долгое время она молча смотрела на плавающих рыбок, а затем обернулась ко мне.

— Михаил-сама, — в её голосе появилась едва заметная твёрдость. — Позвольте мне напомнить вам одну вещь. Эти Правила были созданы без нашего участия. Мы, боги этой Земли, узнали о них постфактум и вынуждены были им подчиниться. Разве это справедливо? Разве справедливо, что нас судят по законам, в создании которых мы не участвовали?

Я сидел смотря вверх.

— Справедливость — понятие относительное, Аматэрасу. Но Правила существуют не только на этой Земле. В каждой из бесчисленных версий реальности, в каждом мире, где есть боги и смертные, действуют те же самые принципы. И тот, кто их нарушает, сталкивается с последствиями. Все.

Она наклонила голову, изучая моё лицо.

— А на вас, Михаил-сама, эти правила будто бы не действуют, — заметила она с тонкой усмешкой. — По крайней мере, так кажется стороннему наблюдателю.

Я улыбнулся и промолчал. Некоторые вещи не нуждались в объяснении.

Аматэрасу вернулась к столику и снова села. Я посмотрел на неё.

— Времена изменились, Михаил-сама, — продолжила она задумчиво смотря вбок. — То время, когда люди были всего лишь придатками богов, безвозвратно ушло. Они развиваются с поразительной скоростью. Их технологии скоро позволят им достичь уровня, который раньше был доступен только божествам. Что будет тогда? Какое место займут боги в мире, где смертные смогут творить чудеса силой разума?

— Это интересный вопрос, — согласился. — И ответ на него во многом зависит от того, как поведут себя боги сейчас. Те, кто научится сосуществовать с изменившимся человечеством, найдут своё место в новом мире. Те же, кто попытается удержать власть силой или обманом…

— Исчезнут, — закончила она. — Да, я понимаю логику. Но скажите мне, Михаил-сама, разве человечество готово к такой ответственности? Разве они смогут справиться с силой богов, не уничтожив самих себя?

— Это их выбор, — ответил просто, пожав плечами. — Свобода воли была дарована им не для того, чтобы кто-то другой принимал решения за них. Даже если эти решения могут привести к катастрофе.

Аматэрасу кивнула, но в её глазах я читал сомнения. Мы некоторое время сидели в молчании, слушая тихое журчание воды и шелест листьев на ветру. Затем мой взгляд снова упал на цветущую сакуру без цветов.

— Аматэрасу, — сказал я внезапно, — где Сусанно?

Богиня солнца замерла. Её лицо стало абсолютно непроницаемым.

— Не знаю, — ответила она после короткой паузы. — Мой брат всегда был непредсказуемым. Он мог отправиться куда угодно.

Я внимательно посмотрел на неё. В её суть духа где скрывалось её Искра.

— Ты лжёшь.

Слова прозвучали тихо, но они словно ударили по воздуху. Аматэрасу вздрогнула, и на мгновение её божественное спокойствие дало трещину.

— Михаил-сама, я…

— Не продолжай, — прервал я её. — За бесчисленное количество лет существования я научился отличать правду от лжи. Ты знаешь, где он. И судя по твоей реакции, это место тебе не нравится.

Обстановка в саду начала меняться. Воздух стал плотнее, цвета — ярче. Даже рыбки в пруду замерли, чувствуя напряжение между двумя могущественными существами.

Аматэрасу медленно поднялась. Её кимоно затрепетало, хотя ветра не было. В её глазах появился внутренний огонь — не злой, но решительный.

— Вы заставляете меня говорить о вещах, которые лучше держать в тайне, — сказала она, и в её голосе зазвучали нотки силы. — Но, если Архангел требует правды, он её получит.

— Требую, — подтвердил я, не меняя позы, но позволив части своей истинной природы просочиться в человеческую форму. Воздух вокруг меня начал мерцать золотым светом.

Она сделала глубокий вдох.

— Сусанно-но Микото в Аду.

Слова упали между нами, как камни в тихую воду, заставив всё вокруг успокоиться.

— В Аду, — повторил я без интонации. — И что он там делает?

— Он… — Аматэрасу запнулась, затем продолжила решительно. — Он ищет крылья Люцифера.

Теперь удивился я. Это было последнее, чего я ожидал услышать.

— Крылья моего брата? — В моём голосе появились нотки командование как в прошлом. В Войне. — С какой целью?

— Он считает, что если получит частичку силы Утренней Звезды, то сможет… изменить установленный порядок. Бросить вызов Правилам. Показать, что боги этого мира не обязаны подчиняться законам, которые они не создавали.

Воздух в саду стал вибрировать от едва сдерживаемой силы. Листья на сакуре затрепетали, хотя по-прежнему не было ветра.

— И ты позволила ему это? — голос мой стал опасно тихим.

— Я не позволяла! — вспыхнула Аматэрасу буквально создав вокруг круг чёрным огнём. — Он ушёл вопреки моей воле! Я запретила ему это безумие, но, когда Сусанно что-то решил, его невозможно остановить. Он мой брат, Михаил-сама, но он всегда был… неуправляемым.

— Неуправляемым, — повторил я задумчиво. — Аматэрасу, ты понимаешь, к чему может привести его поиск? Крылья Люцифера — это не просто символ или украшение. В них заключена часть его первозданной силы, способность восставать против установленного порядка. В руках того, кто не понимает их истинной природы, они могут стать орудием катастрофы.

Богиня солнца опустила голову.

— Я знаю. Но что я могла сделать? Послать армию за ним в Ад? Объявить войну самому Люциферу? Это привело бы к ещё большим разрушениям.

— А сколько времени он уже там?

— Три месяца, — тихо ответила она. — Три месяца назад он проник в Ад через один из разломов между мирами. С тех пор я ничего о нём не слышала.

Значит брата там уже не было на тот момент. Я встал и начал медленно ходить вокруг сада. Мысли неслись в голове с космической скоростью, складывая картину происходящего.

— Скажи мне, — остановился я перед Аматэрасу, — твои демоны начали активность примерно в то же время?

Она кивнула, не поднимая глаз.

— Да. Сначала я думала, что это совпадение. Но потом…

— Потом ты поняла, что Сусанно мог заключить с ними сделку, — закончил я за неё. — Они помогают ему в поисках, а он дозволяет им нарушать Правила.

— Это только предположение, — слабо возразила она. — У меня нет доказательств.

— Аматэрасу, — я подошёл к ней вплотную, она сглотнула. — У тебя есть связь с братом. Все божественные родственники связаны узами силы. Ты чувствуешь, жив ли он, где находится. Не говори мне, что не знаешь.

Богиня солнца подняла на меня глаза, полные боли.

— Он жив, — прошептала она. — Но он… изменился. Я чувствую в нём что-то тёмное, чуждое. Словно Ад начал влиять на его сущность.

— Это неизбежно, — сказал я жёстко. — Ад — не место для божеств света. Чем дольше он там остаётся, тем больше риск того, что он не сможет вернуться тем, кем был.

— Что вы предлагаете? — в её голосе появилась отчаянная надежда. — Вы можете его спасти?

Я долго смотрел на неё, взвешивая возможности.

— Я могу попытаться, — наконец ответил я. — Но это будет иметь цену. И не только для меня.

— Какую цену?

— Твой пантеон должен будет полностью прекратить любые контакты с демонами, нарушающими Правила. Более того, вы должны будете активно препятствовать их деятельности. И если Сусанно действительно заключил с ними сделку, он понесёт наказание по возвращении. Если вернётся.

Аматэрасу молчала долго, борясь с внутренним конфликтом.

— А если я откажусь?

— Тогда, когда придёт время возмездия — а оно придёт — ваш пантеон разделит судьбу всех нарушителей, — ответил я беспощадно. — Включая всех Богов.

— А что станет с нашими людьми? С Японией? Если боги исчезнут…

— Японцы — сильный народ, — сказал мягче. — Они переживут потерю богов, как пережили многие другие катастрофы. Возможно, это даже пойдёт им на пользу — заставит полагаться больше на собственные силы, чем на божественное покровительство.

Богиня Солнца вздрогнула от мысли Смерти и ушла к дереву, положив ладонь на его ствол.

— Когда он ушёл, — тихо сказала она, — Он сказал мне, что устал быть марионеткой в чужой игре. Что хочет вернуть богам право самим определять свою судьбу. Я не могла его винить за эти мысли, но…

— Но дорога в Ад вымощена благими намерениями, — закончил за неё. — Сусанно не первый, кто думал, что может использовать тёмную силу во благо. И не первый, кто ошибался.

Она обернулась ко мне, и я увидел в её глазах решимость присуще Верховному Божеству Пантеона.

— Хорошо, Михаил-сама. Я принимаю ваши условия. Спасите моего брата, и японские боги будут соблюдать Правила. Мы будем соблюдать все Правила. Иначе убьём себя сами. Все. Но я хочу гарантий, что вы сделаете всё возможное, чтобы вернуть его живым.

— Гарантий не может дать никто, — ответил я честно. — Но я обещаю попытаться. Ад — опасное место даже для таких, как Сусанно. И если он действительно нашёл крылья Люцифера…

— Что тогда?

— Тогда всё станет намного сложнее, — сказал задумчиво почесав подбородок. — Крылья содержат в себе память о восстании против Отца. Они могут пробудить в любом, кто к ним прикоснётся, желание бросить вызов установленному порядку. Для бога с нестабильной психикой, такого как Сусанно, это может стать катастрофой.

Аматэрасу кивнула, понимая всю серьёзность ситуации.

— Когда вы отправитесь за ним?

— Скоро, — ответил я. — Но сначала мне нужно закончить дела в мире людей. Люцифер должен знать о том, что происходит. В конце концов, речь идёт о его собственных крыльях.

— А что, если он не захочет их возвращать?

Я подумал об этом. Мой брат действительно мог не захотеть получить обратно эту часть своего прошлого. Крылья символизировали не только его силу, но и его падение, его восстание против Отца.

— Тогда мне придётся решать эту проблему самостоятельно, — сказал я наконец.

Солнце в небе Такамагахары начало клониться к закату, хотя я знал, что это чисто символический жест — здесь всё подчинялось воле Аматэрасу.

— Мне пора, — объявил я, поднимаясь. — Но помни о своём обещании, Аматэрасу-омиками. И ещё — передай всем богам пантеона, что время игр закончилось. Кто не хочет разделить участь нарушителей, пусть держится подальше от демонов.

— Я передам, — кивнула она. — И Михаил-сама… спасибо. За то, что не стали наказывать нас сразу. За то, что дали шанс.

— Каждый заслуживает шанса на искупление, — ответил я. — Даже боги.

Я направился к выходу из сада, но у края беседки остановился и обернулся.

— Кстати, — добавил я, — дерево зацветёт, когда Сусанно вернётся домой. Но только если он вернётся тем же, кем был раньше. Если Ад изменит его сущность слишком сильно… дерево может умереть навсегда.

С этими словами я покинул сад, оставив Аматэрасу наедине со своими мыслями и страхами за брата.

Путь обратно в показался мне короче. Боги по-прежнему смотрели на меня издалека, но теперь в их взглядах читалось что-то новое — не просто почтение, а надежда. Весть о том, что я дал им шанс избежать наказания, уже разнеслась среди божественного сообщества.

Кьюби ждала меня у портала, её хвосты нервно подрагивали.

— Всё в порядке, Михаил-сама? — спросила она. — Богиня солнца выглядела… взволнованной после вашего разговора.

— Всё как должно быть, — ответил я. — Просто некоторые истины болезненны.

— А что насчёт Кофуку-тян? — в её голосе прозвучала неподдельная благодарность. — То, что вы для неё сделали… это изменит не только её жизнь, но и жизни тысяч людей.

— Иногда маленькие изменения приводят к большим последствиям, — согласился я. — Позаботься о ней. И помни — отныне она под защитой Небес.

Кицуне низко поклонилась.

— Это будет честь для нас.

Я кивнул и шагнул в портал. Последнее, что я увидел, был далёкий силуэт дворца Аматэрасу, освещённый светом чёрного солнца. Где-то там, в тени величественных строений, богиня солнца стояла у дерева своего брата и молилась о его возвращении.

Теперь мне предстояло самое сложное — спуститься в Ад и найти Сусанно прежде, чем он сделает что-то непоправимое. И, что ещё важнее, поговорить с Люцифером о том, что его крылья могут оказаться в руках сумасшедшего бога бури.

Время поджимало, а ставки становились всё выше.

Как брат додумался оторвать свои крылья?! И оставить их в Аду!

* * *

Люцифер шёл по мощёным улицам Гамбурга, его шаги эхом отдавались между старинными пустыми улицами и зданиями. Вечерний туман медленно опускался на город, окутывая фонари мягким ореолом света. Внезапно он остановился и резко обернулся, всматриваясь в полумрак переулка позади себя.

Что-то было не так. Ощущение чужого присутствия, едва различимое, но настойчивое. Люцифер напряг чувства, но не обнаружил ничего необычного — лишь обычные звуки засыпающего города и запахи человеческой цивилизации.

— Человеческие штучки, — пробормотал он себе под нос, пожав плечами и продолжив путь. Он не знал, что его брат упомянул его именно в тот момент.

Антикварный магазин «DerTaschenturm» располагался в узком переулке между двумя готическими зданиями. Небольшая вывеска с изображением башни из карт едва различалась в сумерках. Люцифер толкнул тяжёлую дубовую дверь, и колокольчик над входом издал тихий мелодичный звон.

Внутри пахло старой кожей, пылью веков и чем-то неуловимо магическим. Полки до потолка были заставлены всевозможными древностями — от средневековых манускриптов до загадочных артефактов неизвестного происхождения. В глубине магазина, за массивным письменным столом, сидел худощавый старик с белыми глазами и седеющими волосами.

Мелеос поднял голову от книги, которую читал, и его лицо моментально побледнело при виде посетителя. Пальцы ангела судорожно сжались на кожаном переплёте фолианта, костяшки побелели.

— Самаэль, — прошептал он, и голос его дрогнул. — Что тебе нужно в моём магазине?

Люцифер медленно двигался между полками, словно прогуливался в собственном саду. Его пальцы скользили по древним артефактам, заставляя их слабо светиться от прикосновения. Останавливаясь у каждой полки, он изучал содержимое с видом знатока.

— Мелеос, старый друг, — произнёс он, не оборачиваясь. — Сколько лет прошло с тех пор, как мы последний раз встречались? Пятьсот? Шестьсот?

— Семьсот сорок три года, — хрипло ответил ангел, не сводя глаз с фигуры Люцифера. — С тех пор, как ты сжёг половину Флоренции, пытаясь добыть свиток Агриппы.

— Ах да, — Люцифер повернулся, и его губы тронула ностальгическая улыбка. — Те были славные времена. Эпоха Возрождения, страсти человеческие кипели, искусства расцветали… Кстати, я надеюсь, ты не держишь на меня зла за ту небольшую неприятность с пожаром?

— Небольшую неприятность? — голос Мелеоса задрожал от возмущения. — Ты уничтожил библиотеку Медичи! Сотни бесценных рукописей превратились в пепел!

— Но свиток я получил, — невозмутимо заметил Люцифер, приближаясь к прилавку. — И, если память мне не изменяет, ты получил неплохую компенсацию. Разве твоя коллекция не пополнилась тогда несколькими замечательными артефактами из личной коллекции моего… бывшего дома?

Мелеос стиснул зубы. Да, это было правдой. Артефакты, которые Самаэль тогда ему дал, до сих пор составляли основу самых ценных экспонатов в его магазине.

— Что ты хочешь на этот раз, Самаэль? — спросил он, стараясь сохранить спокойствие. — И не говори, что просто зашёл поболтать о старых временах.

Люцифер остановился прямо перед прилавком и положил руки на его поверхность. В полумраке магазина его глаза казались почти человеческими, но Мелеос знал — это лишь иллюзия.

— Мне нужны карты Басаносов.

Слова упали в тишину, как камни в стоячую воду. Мелеос резко встал, опрокинув стул. Тот с грохотом упал на пол, но ангел этого даже не заметил.

— Нет, — твёрдо сказал он. — Нет, Самаэль. Эти карты — не игрушка, даже для тебя.

— Игрушка? — Люцифер рассмеялся, и смех его прозвучал удивительно человечно. — Дорогой Мелеос, ты же знаешь меня достаточно хорошо, чтобы понимать — я никогда не играю. Особенно когда речь идёт о таких… деликатных вещах.

— Именно поэтому я не могу тебе их дать! — воскликнул ангел, отступая на шаг. — Карты Басаносов способны показать любую правду, даже ту, которая была скрыта от глаз Небес. В твоих руках они могут…

— Показать мою собственную правду? — тихо перебил Люцифер. — Да, именно этого я и добиваюсь.

Он начал медленно обходить прилавок. Мелеос попятился, но спиной упёрся в книжную полку.

— Ты же понимаешь, что происходит в мире, — продолжил Падший, не сводя с него глаз. — Правила нарушаются, Боги носятся по всему свету, пытаясь навести порядок. Демоны лезут туда, куда не следует. А я… — он остановился в шаге от ангела, — я оказался в самом центре этого хаоса, даже не понимая, какова моя роль в происходящем.

— И ты думаешь, что карты дадут тебе ответ?

— Я думаю, что карты покажут мне то, что скрывают, — его голос стал жёстче. — Ты ведь помнишь, как это работает, Мелеос. Там, наверху, правду пишут под диктовку. А я хочу увидеть свою собственную историю. Не ту версию, которая устраивает Отца.

Мелеос нервно облизал губы. В глубине души он понимал Самаэля — желание знать правду о собственной судьбе было естественным. Но карты Басаносов…

— Ты не понимаешь, на что они способны, — сказал он умоляюще. — Да, я вдохнул в них жизнь тысячелетий назад, когда моя сила ещё не была омрачена падением. Это искусство было прекрасным тогда, но теперь… Теперь они стали чем-то большим. Они не просто показывают правду — они могут её изменить.

Люцифер приподнял бровь.

— Изменить? Это… интересно. Ты хочешь сказать, что карты эволюционировали?

— Я много веков наблюдал за ними, — признался Мелеос. — Они научились не только видеть то, что есть, но и влиять на то, что может быть. Каждый раз, когда кто-то использует их для поиска правды, карты меняют саму реальность в соответствии с тем, что показывают.

— Тем лучше, — в голосе Люцифера появились опасные нотки предвкушение. — Позволь мне взять их на время. Всего на пару часов. Они покажут мне правду — не ту, что написана на Небесах, а мою собственную. И если они действительно могут влиять на реальность…

— То ты можешь переписать свою историю? — Мелеос покачал головой. — Самаэль, подумай о последствиях! Если ты изменишь своё прошлое, это повлияет на всё мироздание. На Войну, на падение ангелов, на судьбы миллиардов душ…

— Это моя судьба, — прервал его Люцифер. — И я имею право знать, была ли она предопределена или я действительно делал выбор.

— Но если окажется, что всё было предрешено, что станет с твоей свободной волей? А если выяснится обратное — что ты мог бы не падать, — что ты будешь делать с этим знанием?

Люцифер помолчал, обдумывая слова ангела. В его глазах мелькнули тени старых сомнений.

— Возможно, — медленно произнёс он, — Мне нужно это знание именно сейчас. Мир меняется, Мелеос. У меня есть своя Цель. И мне необходимо понять, какую роль я должен в этом играть. Роль, которую я выберу сам, а не ту, что предназначена мне судьбой.

— Самаэль, я умоляю тебя, — голос Мелеоса стал отчаянным. — Не делай этого. Некоторые истины лучше оставить погребёнными. Карты могут показать тебе то, с чем ты не сможешь жить.

— Я уже не живу, — сухо заметил Люцифер. — Я существую. И возможно, пора это изменить.

Он протянул руку к Мелеосу, и в этом жесте было что-то почти умоляющее.

— Старый друг, ты знаешь меня тысячи лет. Когда я просил тебя о чём-то по-настоящему важном для меня?

Мелеос заколебался. Это была правда — Самаэль никогда не просил, он приказывал или брал силой. Но сейчас в его голосе звучали нотки, которые ангел не слышал со времён до падения.

— Я… — он сглотнул. — Самаэль, если я дам тебе карты, ты обещаешь использовать их только для того, чтобы увидеть правду? Не пытаться изменить прошлое?

— Я обещаю подумать, — уклончиво ответил Люцифер.

— Этого недостаточно.

— Это всё, что ты получишь.

Напряжение в магазине можно было резать ножом. Мелеос боролся с собой, взвешивая последствия отказа и согласия. Наконец он решительно покачал головой.

— Нет, Самаэль. Я не могу. Слишком велика цена ошибки. Эти карты должны остаться там, где они есть.

Лицо Люцифера не изменилось, но воздух вокруг него начал мерцать. Температура в помещении упала на несколько градусов.

— Ты забыл, Мелеос, — голос его стал опасно тихим, — я не прошу. Я просто пытался быть вежливым, ради старой дружбы. Но если ты предпочитаешь, чтобы я взял их силой…

— Лучше я их уничтожу! — воскликнул Мелеос и метнулся к потайному ящику за прилавком.

Его пальцы дрожали, когда он доставал небольшую шкатулку из чёрного дерева, инкрустированную серебряными символами защиты. Заклинания на крышке вспыхнули слабым голубым светом вответ на его прикосновение.

— Лучше я уничтожу их, чем позволю тебе воспользоваться ими! — повторил он, резко открывая шкатулку.

Внутри лежали карты, каждая размером с человеческую ладонь. Они словно дышали собственной жизнью, и даже в приглушённом свете магазина на них можно было различить движущиеся изображения — лица, пейзажи, символы, постоянно меняющиеся и перетекающие один в другой.

Мелеос поднял руку, призывая огонь очищения, но карты внезапно вспорхнули из шкатулки, словно живые птицы. Они закружились в воздухе, создавая завораживающую спираль света и тени.

— Что… — начал он, пытаясь схватить их, но карты ускользали от его пальцев, как будто были сделаны из света и воздуха.

Люцифер наблюдал за этим представлением с удивлённым интересом.

— Похоже, — задумчиво произнёс он, — карты сами решили, что им делать.

И в самом деле, карты поднимались всё выше, их движения становились всё более хаотичными. В воздухе зазвучала едва слышимая музыка — не земная, а какая-то небесная мелодия, полная печали и тоски.

— Они чувствуют моё присутствие, — понял Люцифер. — Те руки, создавшие их. Тот Мистик мне всегда не нравился. И они… убегают?

Карты взмыли под самый потолок и исчезли во вспышке ослепительно белого света, оставив после себя лишь слабое послевкусие магии и запах озона.

В наступившей тишине Люцифер медленно обернулся к Мелеосу. В его глазах не было гнева — только холодное разочарование и что-то вроде грусти.

— Знаешь что, Мелеос, — сказал он почти ласково, — возможно, это и к лучшему. Карты сбежали сами. Значит, даже они понимают, что некоторые истины действительно лучше оставить нетронутыми.

Ангел стоял, тяжело дыша, не веря, что всё закончилось так просто.

— Но, — добавил Люцифер, поднимая руку, — это не значит, что ты можешь безнаказанно отказывать мне, старый друг.

Падший Архангел поднявший руку лениво щёлкнул пальцами.

В тот же миг весь мир вокруг них взорвался белым светом — не мягким и тёплым как у Михаила, а жёстким, безжалостным, выжигающим всё вокруг до самых основ реальности. Свет поглотил антикварный магазин, улицу за окном, возможно, весь квартал.

В этой вспышке исчезли звуки, запахи, ощущения. Осталась только пустота, заполненная сиянием, в центре которой стояли две фигуры — одна спокойная и невозмутимая, другая — охваченная ужасом перед силой, которую она вызвала своим неповиновением.

* * *

Глава 11

Лос-Анджелес простирался подо мной бескрайним морем огней, каждый из которых представлял человеческую жизнь со своими радостями, печалями и выборами. Я стоял на крыше одного из самых высоких небоскрёбов города, наблюдая за тем, что происходило далеко внизу, на расстоянии нескольких километров.

Мой взгляд был прикован к небольшой площадке возле полицейского участка, где Люцифер беседовал с детективом Хлоей Декер. Даже с такого расстояния я мог видеть каждую деталь их разговора, каждое выражение лица, каждый жест. Преимущества архангельского зрения.

Люцифер был в своей обычной форме — идеально сидящий костюм, безупречная причёска, та самая обворожительная улыбка, которая могла растопить сердце любой смертной. Он что-то говорил Хлое, она смеялась, закатывая глаза, и откидывая назад свои светлые волосы. Обычная человеческая сцена флирта, если бы не одна маленькая деталь.

Я улыбнулся, качая головой. Мой младший брат, Утренняя Звезда, некогда самый могущественный среди всех ангелов после меня, и он до сих пор не понял, что происходит с этой женщиной. Любой другой архангел давно бы использовал свои способности, чтобы выяснить, почему рядом с детективом Декер его божественная сущность становится уязвимой, почему его человеческая оболочка может быть ранена. Но не Люцифер. Он наслаждался этой загадкой, словно ребёнок, получивший новую игрушку.

Всегда был слишком гордым, чтобы признать, что чего-то не понимает, подумал с лёгким сожалением.

Движение в соседнем переулке привлекло моё внимание. Трое подростков окружили четвёртого, явно младше их. Классическая ситуация школьной травли, перенесённая на улицы города. Старшие парни толкали жертву, выкрикивали что-то угрожающе, один уже достал из кармана складной нож.

Я вздохнул. Люди. Всегда находили способы причинять друг другу боль.

Не отрывая основного внимания от Люцифера и детектива, я слегка сосредоточился на происходящем внизу. Небольшое усилие воли — и троица хулиганов внезапно зашаталась, словно выпившие целую бутылку виски каждый. Их координация нарушилась, речь стала невнятной, агрессия сменилась глупым хихиканьем.

Мальчик, которого они терроризировали, вдруг выпрямил плечи. В его глазах вспыхнула уверенность, которой там никогда не было. Он сжал кулаки и шагнул вперёд, больше не жертва, а тот, кто готов постоять за себя.

То, что произошло дальше, было предсказуемо. Пьяные подростки не могли оказать сопротивления внезапно обрётшему уверенность сверстнику. Через пару минут все трое лежали на асфальте, держась за разбитые носы и синяки, а их бывшая жертва уходила прочь с гордо поднятой головой.

Справедливость восторжествовала, и всё это выглядело как обычное стечение обстоятельств. Никто не узнал бы о вмешательстве свыше.

Я вновь переключил внимание на Люцифера. Он уже прощался с детективом Декер, галантно поцеловал ей руку и направился к чёрному Corvette. Хлоя проводила его взглядом — в её глазах была та самая смесь раздражения и притяжения, которую Люцифер так мастерски вызывал у людей.

Мотор взревел, и спортивный автомобиль понёсся по ночным улицам Лос-Анджелеса в направлении клуба "LUX". Я последовал за ним, перемещаясь с крыши на крышу быстрее, чем мог бы заметить любой человеческий глаз.

LUX — детище моего брата, его королевство в мире смертных. Роскошный ночной клуб, где элита Лос-Анджелеса проводила вечера в поисках удовольствий, не подозревая, что их хозяин — буквально Сам Дьявол. Ирония была восхитительна.

Люцифер припарковал машину и вошёл в клуб через чёрный ход. Я наблюдал, как он поднимается на свой этаж, проходит через толпу танцующих и пьющих людей и наконец оказывается у барной стойки. Бармен — заменяющей Мейзикин по имени Вермонт, если я правильно помнил — тут же подал ему стакан с виски.

Люцифер сел спиной к толпе, погрузившись в свои мысли. Музыка гремела, люди смеялись и танцевали, но его это словно не касалось. В такие моменты он выглядел… одиноким. Даже окружённый сотнями поклонников и почитателей.

Пора было действовать.

Я сделал глубокий вдох и шагнул в пространство между мирами. Реальность вокруг меня размылась, превратившись в калейдоскоп цветов и форм. В следующий момент я материализовался в центре клуба LUX, но…

Тишина. Абсолютная, оглушительная тишина.

Музыка смолкла, люди исчезли. Бар по-прежнему стоял на месте, стойки с алкоголем блестели в приглушённом свете, но клуб был совершенно пуст. Только Люцифер сидел всё на том же месте, медленно поворачивая в пальцах стакан с виски.

Он даже не повернулся, когда начал цокать. Цок, цок, цок.

— Лишь одно существо на этом свете может меня сдвинуть без моего согласия. — Он сделал небольшую паузу, и в его голосе появились нотки старого, очень старого гнева. — И это ты, дорогой мой брат.

— Здравствуй, Люцифер, — сказал я мягко, делая несколько шагов вперёд. На лице у меня была такая же улыбка, которую я дарил ему миллионы лет назад, когда мы ещё были просто братьями, а не врагами.

Люцифер наконец повернулся ко мне, и я увидел, как его глаза вспыхнули. Не метафорически — буквально. В их глубине разверзлись порталы в самое сердце Ада, откуда хлынула древний, первозданный Грех. Температура в помещении упала на несколько градусов, воздух стал плотным, тяжёлым. Сила, излучаемая моим братом, возросла в геометрической прогрессии, пока не сравнялась с моей собственной.

В этот момент он снова стал тем, кем был до падения — моим равным, моим вторым "я", единственным существом во всём мироздании, способным противостоять мне на равных.

— Давай просто поговорим, — предложил я спокойно, не показывая, что чувствую возросшую в нём мощь.

Люцифер рассмеялся. Звук был прекрасен и ужасен одновременно — как пение ангельского хора, смешанное с рёвом разъярённого демона.

— Конечно же… нет, — произнёс он, и в следующее мгновение атаковал.

Но это не было физическим нападением. Мы давно переросли подобную примитивность. Наша битва происходила на более высоком уровне реальности, где мысль становилась действием, а желание — законом.

— Я — АД! — воскликнул Люцифер, раскинув руки в стороны.

Мир вокруг нас взорвался пламенем. LUX исчез, на его месте простёрлись бесконечные пустоши, выжженные серным огнём. Небо стало цвета запёкшейся крови, а горизонт затянули клубы дыма и пепла. Из разверзшихся в земле трещин полезли легионы демонов — от мельчайших бесенят до могучих князей тьмы. Они окружили меня плотным кольцом, оскаливая клыки и потрясая оружием.

Я стоял в центре этого ада, спокойно наблюдая за приближающимися тварями. Когда первый демон подскочил достаточно близко, я даже не удостоил его взглядом.

— Ну, примерно такого я и ожидал, — вздохнул я с лёгким разочарованием. Затем поднял руку и произнёс просто: — Я — Свет.

Реальность дрогнула. Из моей правой руки хлынуло сияние, более яркое, чем тысяча солнц, но не слепящее, а исцеляющее и очищающее. Оно покрыло всю созданную Люцифером преисподнюю, превращая серную пустошь в цветущий сад, а демонов — в ангельские хоры, поющие осанну.

Люцифер стиснул зубы и жёстко взмахнул рукой.

— Довольно детских игр! — прорычал он. — Я — Разрушитель миров!

Земля под нашими ногами треснула и разлетелась на куски. Мы мгновенно начали парить в космической пустоте, а вокруг нас взрывались и умирали планеты. Марс превратился в облако пыли и газа. Венера раскололась пополам, извергая потоки лавы в холодный вакуум. Даже Солнце начало пульсировать и расширяться, готовясь стать сверхновой.

Я покачал головой.

— Тогда я — Созидатель, — ответил спокойно.

Одним движением мысли я восстановил всё разрушенное. Более того, я создал новые миры, более прекрасные, чем прежние. Планеты, населённые невиданными формами жизни. Звёзды, поющие космические гимны. Галактики, танцующие в вечном хороводе творения.

Глаза Люцифера полыхнули ещё ярче.

— Я — Хаос Вселенной! — вскричал он.

Пространство и время завихрились в безумном коловороте. Законы физики перестали работать. Материя превращалась в энергию, энергия — в чистую информацию, информация — в эмоции. Вся вселенная стала одним гигантским водоворотом безумия, где причина следовала за следствием, а прошлое пожирало будущее.

— А я — Порядок Мироздания, — отвечал я, восстанавливая космическую гармонию одним усилием воли.

Так мы сражались, повышая ставки с каждым ходом. Планетарный масштаб сменился системным, системный — галактическим, галактический — вселенским. Мы творили и разрушали реальности как дети, играющие в песочнице, но каждое наше действие имело последствия, отзывающиеся эхом через все измерения бытия.

Думаю, многие почувствовали это, но немногие могли повлиять на всё это.

Люцифер создавал армии из чёрных дыр, пожирающих свет. Я отвечал рождением новых звёзд, более ярких, чем всё, что существовало прежде.

Он призывал энтропию, заставляя вселенную стремиться к тепловой смерти. Я вдыхал в неё новую жизнь, обновляя циклы рождения и смерти.

Он становился воплощением всех страхов, которые когда-либо терзали разумные существа. Я превращался во все надежды, которые когда-либо согревали их сердца.

Но вот мы дошли до самой глубины — до уровня чистых концепций, первоначальных идей, лежащих в основе всего сущего. Здесь не было места для промежуточных решений. Здесь побеждала только самая фундаментальная истина.

— Я — ГНЕВ! — воскликнул Люцифер, и его голос прокатился через все измерения существования.

Он стал воплощением праведного гнева, справедливого возмущения против несправедливости, ярости против угнетения. В этом облике он был прекрасен и ужасен — ангел возмездия, карающий меч в руках высшей справедливости. Его сила была огромна, почти всеобъемлющей, потому что гнев — это мощная эмоция, способная двигать горы и менять ход истории. Он сам создавал свой гнев из себя. Он сам был Гневом.

Но у меня был ответ, и он знал это так же хорошо, как знал я.

— А я — ЛЮБОВЬ, — сказал я тихо, но мои слова прозвучали громче его крика.

И в этот момент всё изменилось. Не потому что любовь слабее гнева — нет. Любовь сильнее, потому что она включает в себя гнев и превосходит его. Можно гневаться на то, что причиняет боль любимому существу. Можно сражаться за тех, кого любишь. Можно даже разрушить мир, чтобы защитить единственного дорогого человека.

Я любил своего брата.

Но в основе всего этого лежит любовь. Гнев — это лишь одно из её проявлений, одна из граней многомерного кристалла.

Я люблю тебя Люцифер.

Люцифер почувствовал это и содрогнулся. В его глазах мелькнуло понимание — и поражение. Он опустил руки, и адские порталы в его глазах медленно закрылись. Мы снова стояли в пустом клубе LUX, два брата, разделённых тысячелетиями вражды.

— Ты всегда побеждаешь, — сказал он, и в его голосе не было ни злости, ни обиды. Только усталость. Древняя, бесконечная усталость существа, которое слишком долго несло свой крест.

— Не потому что я сильнее, — ответил я мягко. — А потому что помню, кем мы были до всего этого.

Люцифер посмотрел на меня, и в его взгляде было столько боли, что даже моё архангельское сердце сжалось.

— Самаэль, — прошептал я, используя его настоящее имя. — Ты помнишь, почему восстал?

— Из-за людей, — ответил он механически. — Потому что Отец приказал нам поклониться им, а я отказался.

— Нет, — покачал головой я. — Ты восстал, потому что любил Отца больше, чем кто-либо другой. Потому что не мог понять, как Он может требовать от нас любить кого-то больше, чем Его самого. Это был поступок ревнивого ребёнка, который не хочет делить родительскую любовь с братьями и сёстрами.

Люцифер замер, словно я ударил его.

— Но ты ошибался, — продолжил я. — Отец никогда не требовал от нас любить людей больше, чем Его. Он хотел, чтобы мы научились любить их так же сильно, как любим Его. Потому что любовь не убывает от того, что её разделяют. Она только растёт.

— Я… — Люцифер попытался что-то сказать, но слова застряли в горле.

— Твоё падение не было наказанием, брат, — сказал я, делая шаг к нему. — Это был урок. Болезненный, страшный урок о том, что происходит, когда любовь превращается в одержимость, а преданность — в собственничество.

В глазах Люцифера блеснули слёзы — первые за все многие года его изгнания.

— Значит, всё это время… всё это страдание… было просто уроком?

— Не просто уроком, — поправил я. — Необходимым уроком. Для тебя. Для меня. Для всех нас. Мы должны были понять разницу между любовью и контролем, между служением и рабством, между свободой воли и анархией.

Люцифер опустился на один из барных стульев, внезапно выглядя очень усталым.

— И что теперь? — спросил он тихо. — Что я должен делать с этим… знанием?

— То, что ты всегда делал лучше всего, — улыбнулся я. — Задавать правильные вопросы. Сомневаться в ответах, которые кажутся слишком простыми. Напоминать миру, что даже у самых святых истин есть тёмная сторона, которую нельзя игнорировать. Но теперь ты знаешь правду о себе. И это меняет всё.

Мой брат поднял на меня глаза, и в них снова появилась та искра, которую я помнил с детства мироздания.

— Михаил, — сказал он, и впервые за тысячелетия моё имя прозвучало из его уст без злобы. — Зачем ты пришёл? Что случилось? Не думаю, что ты пришёл просто ради разговора.

Я сделал глубокий вдох. Время детских игр и хвастовством силы действительно закончилось.

— У нас проблемы, брат. Не большие, но проблемы.

И я начал рассказывать ему о демонах cОни, о Сусанно и его поисках в Аду, о крыльях, которые он оставил там когда-то. О том, что древние Правила нарушаются, а цена этих нарушений может оказаться выше, чем все мы готовы заплатить.

Люцифер слушал молча, и с каждым моим словом выражение его лица становилось всё спокойнее. Он будто бы…и так это знал?

* * *

Я рассказал ему о демонах из клана Они, о том, как они проникли в наш мир через трещины в реальности. О Сусанно, японском боге бури, который искал его утраченные крылья в глубинах Ада. О том, как различные пантеоны начали строить планы, готовясь к грядущим переменам, игнорируя установленные тысячелетия назад границы между мирами.

— Ситуация усложняется с каждым днём, — продолжал я, наблюдая за неподвижным лицом брата. — Греческие боги активизировались на Олимпе, скандинавские асы собирают войска в Асгарде, а египетские божества проводят какие-то ритуалы в Дуате. Все чувствуют, что близятся перемены, и каждый хочет оказаться на выигрышной стороне.

Люцифер медленно поднёс стакан к губам, сделал небольшой глоток и так же медленно поставил его обратно на барную стойку. Его лицо оставалось абсолютно спокойным, словно я рассказывал ему о погоде.

— Хуже всего то, — говорил я, чувствуя нарастающее удивление от его молчания, — что они начинают нарушать Правила. Не открыто, конечно. Но границы размываются, старые договоры трещат по швам. Если это продолжится, может начаться новая война, которая затронет все уровни бытия этого мира.

Тишина. Только тиканье часов где-то в глубине клуба и мой собственный голос, звучащий всё более напряжённо в пустом зале.

— Сусанно особенно опасен, — продолжил я. — Он не просто ищет крылья. Он ищет способ получить себе часть твоей силы, которую ты сохранил после изгнания. Я не знаю где ты оставил крылья, но думаю ему нужно проникнуть в самые глубокие круги Ада, туда, где даже Князи редко бывают.

Люцифер по-прежнему молчал, рассеянно поворачивая стакан в пальцах.

— Михаил, — наконец произнёс он, и я замолчал на полуслове, почувствовав облегчение от того, что он вообще отреагировал.

— Да?

— И это всё?

Я моргнул, не понимая.

— Что — всё?

— То, что ты хотел мне сказать. Это всё?

В его голосе не было ни тревоги, ни интереса, ни даже раздражения. Просто спокойный, почти равнодушный вопрос.

— Да, — ответил я, чувствуя растерянность. — То есть… разве этого недостаточно? Люцифер, речь идёт о потенциальной войне между пантеонами, о нарушении основ мироздания, о твоих крыльях…

— Понятно, — кивнул он и снова сделал глоток виски.

Я ждал продолжения. Вопросов, предложений, хотя бы какой-то реакции. Но Люцифер просто сидел, глядя в свой стакан, словно наш разговор закончился.

— Люцифер? — позвал я неуверенно.

— М-м?

— Что ты об этом думаешь?

Он пожал плечами.

— А что я должен думать?

— Ну… мы должны что-то предпринять. Остановить Сусанно, предотвратить конфликт, восстановить порядок…

— Мы? — Люцифер наконец поднял на меня глаза, и в них мелькнула искра старого сарказма. — С каких пор ты используешь множественное число, дорогой брат?

Я почувствовал, как что-то сжимается в груди. Всего несколько минут назад мне казалось, что между нами восстановилась связь, что он наконец понял… Но нет. Стена, которую Люцифер воздвиг между нами миллионы лет назад, по-прежнему стояла на месте.

— Я думал… после нашего разговора… — начал я.

— После нашего разговора ничего не изменилось, — спокойно перебил он. — Ты по-прежнему архангел Михаил, защитник порядка и исполнитель божественной воли. А я по-прежнему Люцифер, Повелитель Ада и враг всего святого. И бла-бла-бла. Разве не так?

— Ты не враг…

— Не надо, — он поднял руку, останавливая меня. — Не надо снова начинать эту песню. Ты пришёл, рассказал о своих проблемах, выслушал от меня признание в том, что я понял урок. Миссия выполнена, Михаил. Можешь возвращаться на Небеса с чувством выполненного долга.

Его слова резанули больнее любого удара. Я понял, что совершил ошибку. Думал, что могу просто прийти, поговорить с братом как в старые времена, и всё встанет на свои места. Но для Люцифера наш разговор был не примирением, а ещё одним напоминанием о том, что разделяет нас.

— Хорошо, — сказал я тихо, чувствуя разочарование. — Тогда я справлюсь сам.

— Конечно справишься, — согласился Люцифер, даже не посмотрев в мою сторону. — Ты же архангел Михаил. Ты всегда справляешься.

Я постоял ещё несколько секунд, надеясь, что он скажет что-то ещё, но Люцифер полностью переключил внимание на свой стакан, словно меня уже не существовало.

— До свидания, брат, — произнёс я, но ответа не последовало.

Я развернулся и шагнул в пространство между мирами, на этот раз не создавая никаких театральных эффектов. Реальность расступилась передо мной, и я нырнул в междумирье, направляясь прямиком в Ад. Если Сусанно хотел добраться до крыльев, то именно в глубине там, где обычно никто не существует, я его и найду.

За спиной остался пустой клуб и мой брат, который снова стал для меня загадкой.

* * *

Люцифер продолжал сидеть за барной стойкой ещё долго после того, как Михаил исчез. Он допил виски, налил себе ещё, допил и его. Потом ещё один. Алкоголь, конечно, не действовал на архангельскую физиологию, но сам ритуал был успокаивающим.

— Справлюсь сам, — пробормотал он, передразнивая интонацию брата. — Конечно справишься. Как всегда.

Он поставил пустой стакан на стойку и рассмеялся. Звук получился горьким.

— Типичный Михаил, — продолжал он говорить сам с собой. — Приходит, читает лекции о долге и ответственности, а потом удивляется, что я не прыгаю от радости при перспективе снова стать его помощником.

Люцифер встал со стула и прошёлся по пустому клубу. Его шаги гулко отдавались от стен, создавая странное эхо в тишине.

— Сусанно ищет мои крылья, — продолжал он монолог. — Пантеоны строят планы. Правила нарушаются. — Он передразнивал встревоженный тон Михаила. — А что, собственно, меня это должно волновать?

Он остановился перед большим зеркалом, висящим на одной из стен, и посмотрел на своё отражение. Даже сейчас, в пустом клубе, он выглядел безупречно — идеально подогнанный костюм, ни одного волоска из причёски, обворожительная улыбка на губах. Маска, которую он носил так долго, что порой сам забывал, что под ней.

— Да плевать, — сказал он своему отражению. — Плевать на Сусанно, на крылья, на Правила и на весь этот цирк. Пусть этот мир сгорит. Не в первый раз.

Но даже произнеся эти слова, он почувствовал странную пустоту. Не облегчение, которого ожидал, а именно пустоту. Словно что-то важное ускользнуло от него.

Люцифер повернулся спиной к зеркалу и направился к лестнице, ведущей в подвал. Ему нужно было побыть в тишине, подальше от призраков разговора с братом.

Подвал клуба LUX представлял собой огромное пустое пространство с бетонными стенами и низким потолком. Когда-то Люцифер планировал использовать его как винный погреб, но потом передумал. Теперь здесь стояли только несколько ящиков с остатками строительных материалов да покрытые пылью бочки.

И одна дверь.

Она находилась в самом дальнем углу подвала, выглядела совершенно обыкновенно — простое тёмное дерево, никаких украшений или символов. Большинство людей прошли бы мимо, не обратив на неё внимания. Но эта дверь была особенной.

Люцифер подошёл к ней и положил ладонь на потрёпанную временем поверхность. Дерево было тёплым, словно живым.

— Давно мы не виделись, — пробормотал он.

Дверь отреагировала на его прикосновение, слегка дрогнув. Древесина под его рукой стала мягкой, податливой, словно глина в руках скульптора.

Люцифер сосредоточился, позволяя своему желанию растечься по нервам, проникнуть в каждую клеточку тела. Не желанию чего-то конкретного — просто чистому, первозданному желанию как таковому. Той самой силе, которая двигала звёзды и заставляла биться сердца смертных.

Дверь поддалась. Она растворилась под его рукой, превратившись в портал из чистого света.

За порогом была Пустота.

Не тьма — тьма была бы чем-то. А именно Пустота. Абсолютное отсутствие всего: материи, энергии, времени, пространства, даже концепций. Место, которое существовало до Творения и будет существовать после его конца.

Люцифер шагнул в неё и почувствовал, как реальность отступает. Здесь не действовали никакие законы, никакие правила. Здесь он был не Падшим Ангелом, не Повелителем Ада, не младшим братом Михаила. Здесь он был просто… собой.

Он огляделся вокруг, хотя понятие "вокруг" здесь не имело смысла. Пустота простиралась во всех направлениях и ни в одном одновременно.

И тут Люцифер улыбнулся. Не своей обычной саркастической улыбкой, не маской обольстителя, которую он носил для смертных. Он улыбнулся как ребёнок, которому подарили новую игрушку. Истинная, чистая радость.

— Совершенно, — прошептал он. — Совершенно пусто. Никого и ничего. Никаких правил, никаких ожиданий, никаких… братьев.

Он сделал шаг — или то, что в Пустоте могло сойти за шаг. И в следующий момент оказался… где-то ещё.

Под его ногами была твёрдая поверхность. Не земля, не камень, не металл — что-то среднее между всем этим. Новорождённая планета, ещё не определившаяся с тем, чем она хочет быть.

Небо над головой переливалось цветами, для которых у смертных языков не было названий. Не голубое, не чёрное, не фиолетовое — все эти цвета одновременно и ни один из них. Две луны висели на горизонте, одна серебристая, другая золотая, отбрасывая причудливые тени на бесплодную пока ещё поверхность.

— Красиво, — сказал Люцифер, и его голос странно отозвался в разреженной атмосфере. — Но слишком пусто.

Он поднял руку, и его пальцы засветились мягким золотистым светом. Не тем всепоглощающим сиянием, которое излучал Михаил — это был другой свет, тёплый и живой, свет звёзд, а не солнца.

Там, где его свет коснулся почвы, она задрожала. Из неё начали прорастать странные растения — не похожие ни на что, что существовало в известных мирах. Их листья переливались теми же невозможными цветами, что и небо, а стебли тянулись к двум лунам, словно подсолнухи к солнцу.

— Лучше, — одобрительно кивнул Люцифер. — Но всё ещё недостаточно.

Он закрыл глаза и позволил своему воображению разгуляться. В детстве мироздания, когда они с Михаилом ещё были просто братьями которые создавала по указке Отца, он любил фантазировать. Представлял себе миры, которые можно было бы создать, существ, которые могли бы в них жить, истории, которые могли бы в них разворачиваться.

Тогда это были просто детские мечты. Теперь же…

Воздух перед ним замерцал, и из ниоткуда появилось существо. Оно было размером с кота, но больше походило на дракона — длинное змеиное тело, четыре лапки с острыми коготками, мордочка с большими любопытными глазами. Его чешуя переливалась всеми оттенками радуги, постоянно меняя цвет в зависимости от настроения.

Маленький дракончик посмотрел на Люцифера, наклонил голову набок и издал звук, похожий одновременно на мурлыканье и на колокольчик.

— Привет, малыш, — мягко сказал Люцифер, присев и протянув руку.

Дракончик понюхал его пальцы, затем аккуратно лизнул их крошечным розовым язычком. Его чешуя окрасилась в тёплый золотистый цвет — явно цвет довольства.

— Тебе нравится здесь? — спросил Люцифер, осторожно почесав существо за ушком.

Дракончик замурлыкал ещё громче, а его чешуя стала ещё более золотистой.

— Хорошо. Тогда добро пожаловать в… — Люцифер задумался. — А как назвать этот мир? Лю… нет, слишком банально. Утренняя Звезда? Тоже не то. — Он посмотрел на переливающееся небо. — Авелум. Да, это подойдёт.

Он произнёс это имя вслух, и мир отозвался. Почва под его ногами стала более твёрдой, небо — более ярким, растения — более живыми. Название дало миру идентичность, сделало его реальным не только для Люцифера, но и для самого себя.

Дракончик спрыгнул с его руки и начал носиться между растениями, играя с листьями и издавая радостные звуки. Вскоре к нему присоединились ещё несколько таких же существ — каждое уникальное, каждое прекрасное по-своему.

— Вам нужна еда, — понял Люцифер, наблюдая за их игрой.

Он взмахнул рукой, и по всей планете появились деревья, плодоносящие сочными фруктами. Не обычными яблоками или апельсинами, а чем-то совершенно новым — плодами, которые меняли вкус в зависимости от желаний того, кто их ел.

— И вода.

Из воздуха материализовались ручьи и озёра, наполненные кристально чистой водой, которая пела, когда по ней бежала рябь.

— И музыка.

Ветер начал играть с листьями особую мелодию, не похожую ни на что, что звучало в других мирах. Она была одновременно печальной и радостной, торжественной и игривой.

Люцифер сел на мягкую траву и откинулся назад, глядя на двух лун. Один из дракончиков подкрался к нему и свернулся калачиком у него на груди, мурлыча свою колокольчиковую песню.

— Знаешь, что, малыш? — тихо сказал он, поглаживая тёплую чешую. — А здесь неплохо. Никто не говорит мне, что я должен делать. Никто не ждёт от меня, что я стану кем-то другим. Никаких правил, кроме тех, что установлю я сам. Здесь я Бог.

Дракончик открыл один глаз и посмотрел на него с явным сочувствием. Его чешуя приобрела мягкий синеватый оттенок — цвет понимания.

— Да, ты прав, — согласился Люцифер. — Михаил хотел, чтобы я помог ему. Как в старые времена. Но старые времена прошли, малыш. Теперь у меня есть этот мир. У меня есть вы. И этого достаточно.

Он закрыл глаза и позволил себе расслабиться. Впервые за многие тысячелетия он чувствовал себя… спокойно. Не злым, не грустным, не одиноким. Просто спокойно.

Вокруг него рос и развивался Авелум. Растения становились всё более причудливыми и красивыми. Дракончики размножались, создавая целые стайки разноцветных существ. В озёрах зарождались первые рыбки, тоже не похожие ни на что, что плавало в земных водах.

— Пусть Михаил спасает творение Отца, — пробормотал Люцифер, не открывая глаз. — А я создам свою собственную.

И где-то в глубине души, в той её части, которую он тщательно прятал даже от самого себя, тихий голос спросил: "А что, если ему нужна помощь?"

Но Люцифер заставил этот голос замолчать. Ему не нужны были сомнения. Не здесь, не в его идеальном мире, где всё было так, как он хотел.

Дракончик на его груди тихо засопел, погружаясь в сон, и Люцифер последовал его примеру. Пусть в других мирах бушуют конфликты и нарушаются древние правила. Здесь, в Авелуме, царил мир.

По крайней мере, пока.

* * *

В глубинах Ада, в кругах, настолько удалённых от поверхности, что даже сам Люцифер посещал их редко, древний японский бог продолжал свои поиски. Сусанно-но-Микото не знал, что за ним уже идёт архангел Михаил. Не знал, что его действия запустили цепочку событий, которая может изменить баланс сил во всех мирах.

Он знал только одно — крылья были где-то здесь. И он найдёт их, чего бы это ни стоило.

А в новорождённом мире Авелум спал его создатель, окружённый своими детьми, и впервые за долгие века ему снились не кошмары прошлого, а мечты о будущем.

* * *

Глава 12

Междумирье расступилось передо мной как завеса из жидкого серебра, и я шагнул в пространство между реальностями. Здесь, в Пустоте между мирами, время теряло смысл, а расстояние становилось условностью. Я мог появиться в любой точке творения — от самых отдалённых вселенный до сердца Творение. Но сегодня моей целью был Ад.

Не тот парадный вход, которым пользовались демоны и проклятые души. Не те врата, что стояли на границе между миром живых и мёртвых. Я направился в самую глубину — туда, где корни Преисподней уходили в основания реальности, где даже Князья тьмы редко осмеливались ступать.

Портал открылся под моими ногами как рана в ткани бытия, и я нырнул в него, позволяя гравитации этого проклятого места увлечь меня вниз.

Первое, что я почувствовал — не жар, как можно было ожидать от этого места, а холод. Леденящий, пронзительный холод, который проникал не в плоть, а прямо в душу. Я материализовался на каменистой равнине, покрытой тонким слоем инея, который захрустел под ногами. Небо надо мной было цвета старой засохший крови, а воздух — плотным, словно всё вокруг было под водой.

Самое дно Ада. Место, где время застыло в вечности мучений.

Пейзаж вокруг меня был пугающе прекрасен своей чужеродностью. Ледяные сталактиты свисали с невидимого потолка высоко в небе, а между ними извивались замороженные реки из душ грешников. Да, именно душ — я мог различить их лица в толще льда, искажённые вечным криком, который никто не услышит.

Впереди, сквозь ледяную мглу, я разглядел силуэты первых стражей этого места.

Они не были демонами в привычном понимании этого слова. Это были создания первозданного Ада, рождённые в момент, когда Люцифер впервые ступил сюда и начал формировать его в соответствии со своим видением. Их тела представляли собой причудливое смешение льда, металла и страдания, воплощённого в материи. Высотой с небоскрёбы, они двигались с грацией хищников, несмотря на свои огромные размеры. Первозданные творение моего брата, который видел в этом что-то прекрасное.

Ох брат, тебе было так плохо, что ты видел в этом хаосе что-то прекрасное. Если бы я знал…

Ближайший ко мне повернул то, что можно было назвать головой, и уставился на меня сотнями глаз, каждый из которых был размером с человека. В этих глазах не было ни интеллекта, ни злобы — только голодное любопытство хищника, заметившего новую добычу.

— Архангел, — прохрипело создание голосом, похожим на скрежет льда которая ломался. — Давно мы не видели твоих сородичей здесь.

— Я не за разговорами пришёл, — ответил я спокойно, делая шаг вперёд.

Существо издало звук, который мог быть смехом, если бы смех мог замораживать воздух вокруг создавая глыбы льда.

— Тогда за чем? Здесь нет ничего, что могло бы интересовать слугу Света.

Я мог бы объяснить. Рассказать о Сусанно, о крыльях Люцифера, о грядущем конфликте между пантеонами. Но демоны, особенно существа этого уровня, не понимали логику или дипломатию. Они понимали только силу.

— Я иду дальше, — сказал я просто. — Ты можешь посторониться или попытаться меня остановить.

Создание расхохоталось, и звук его смеха разнёсся по ледяной пустыне эхом. К нему начали стягиваться другие творение брата — ещё дюжина таких же чудовищ, каждое со своими уникальными искажениями формы. Один был покрыт шипами из чёрного льда, другой имел вместо рук щупальца из застывшего пламени, третий и вовсе представлял собой подвижную массу кристаллизованной тьмы.

— Слышите? — обратилось первое создание к своим сородичам. — Архангел считает, что может просто пройти через наши владения!

Хор ужасающих голосов ответил ему хохотом, стонами и воем. Температура вокруг упала ещё на несколько градусов.

— Хорошо, — вздохнул, расправляя плечи.

Свет. Не тот ослепительный поток, которым я сражался с Люцифером в клубе. Это был другой свет — жаркий, безжалостный, тот самый, которым я когда-то сражался в Войне на Небесах. Свет справедливости, Свет суда, свет, который не знал милосердия к тем, кто стоял на пути божественной воли.

Он вырвался из каждой клетки моего тела, превращая меня в живую звезду посреди ледяного царства. Лёд вокруг моих ног мгновенно испарился, камни под ним раскалились до красна, а воздух задрожал от нестерпимого жара.

Стражи отшатнулись, заскрежетав и зарычав, но уже было поздно. Я двинулся вперёд, и каждый мой шаг оставлял за собой воронку расплавленного камня.

Первое создание попыталось ударить меня когтём размером с автобус. Я поймал удар голыми руками, и металлический коготь начал плавиться в моих ладонях.

— Ты думал, что боль существует только для душ грешников? — спросил я, глядя в его панические глаза. — Ошибался.

Я сжал руки, и коготь рассыпался расплавленными каплями. Существо завопило от боли — не физической, а экзистенциальной. Я причинял ему страдания на уровне самой его сущности, заставляя материю, из которой оно было создано, помнить о том времени, когда она была частью божественного замысла. Помнить, что это создание всё ещё слуга Бога.

Остальные стражи атаковали одновременно. Щупальца из пламени обвили мою шею, шипы из чёрного льда впились в спину, а масса кристаллизованной тьмы попыталась поглотить меня целиком.

Но я был Архангелом Михаилом, Мечом Божьим, и моя сила была безгранична в этот момент праведного гнева.

Я раскинул крылья.

Они материализовались из чистого света, каждое перо было острее любого клинка и ярче любой звезды. Размах крыльев покрыл всю ледяную равнину, а их свет разогнал тьму на километры вокруг.

Одним взмахом я разрубил щупальца пламенного демона. Вторым — разметал шипы ледяного стража. Третьим — рассёк массу тьмы на сотни кусков, каждый из которых завопил собственным голосом.

— Довольно! — закричал первый страж, отползая от меня на животе. — Довольно, Михаил! Мы… мы пропустим тебя!

— Мудрое решение, — сказал я, складывая крылья. Свет медленно угас, но жар в воздухе ещё долго напоминал о произошедшем.

Я пошёл дальше, оставляя за собой полдюжины искалеченных стражей и расплавленную воронку в земле. Демоны слабее расступались перед моим путём, шипя и рыча, но не осмеливаясь больше преградить дорогу.

По мере того как я поднимался вверх через слои Ада, пейзаж вокруг менялся. Ледяные пустыни сменились огненными пустошами. Горы из замороженных душ уступили место рекам кипящей серы. Воздух стал плотнее и горячее, наполнившись запахом серы и гниения.

Здесь, во втором слое, меня встретили другие противники.

Это были обычные демоны — рогатые, крылатые, со сверкающими краснотой глазами и зубастыми пастями. Не творение Люцифера, а скорее созданные из множества душ смертных создания. Звери, твари что безмозгло бродят по Аду тысячи и тысячи лет. Они атаковали стаями, полагаясь на численное превосходство. Сотни, тысячи тварей набросились на меня одновременно, заслонив собой небо и землю.

Но мне не нужно было сражаться с каждым по отдельности.

Я произнёс одно-единственное Слово.

Не слово на человеческом языке — таких слов не существовало. Это было Слово Творения, один из тех звуков, которыми Всевышний создавал миры. Я помнил несколько. Больше не мог. Оно прокатилось по воздуху волной чистой божественной силы, и демоны просто… исчезли. Не умерли, не были уничтожены — они перестали существовать, как если бы никогда не были созданы.

Тишина опустилась на огненную пустошь. Только потрескивание лавовых рек нарушало покой.

Третий слой встретил меня армией более серьёзных противников. Здесь правили архидемоны — создания, чья сила могла бы сравниться с младшими ангелами. Они не бросались на меня безрассудно, как их менее могущественные собратья. Они выстроились в боевой порядок, создали защитные барьеры, призвали заклинания.

Один из них, существо с телом льва, крыльями орла и головой человека, но искажённой вековыми мучениями, выступил вперёд.

— Архангел Михаил, — сказал он голосом, от которого дрожала земля. — Я — Амдусий, Князь этого малого круга. Ты нарушил границы нашего царства. Именем Триумвирата я требую, чтобы ты остановился.

— Триумвират больше не правит Адом, — ответил я. — Люцифер покинул свой трон, Азазель и Вельзевул заняты собственными интригами. Твоя власть — иллюзия.

Глаза Амдусиуса вспыхнули гневом.

— Тогда именем древних законов Ада я вызываю тебя на поединок!

Он указал на меня когтистой лапой, и воздух между нами загустел, превратившись в арену из чёрного мрамора. Древняя магия — та самая, что использовалась во времена первых битв между демонами и ангелами. Придумка брата созданным ради уравнения сил.

— Принимаю, — сказал я.

Амдусий взревел и бросился в атаку. Его сила была значительной — он мог разрушить небольшой город одним ударом. Его когти были острее бритв, а дыхание превращало камень в пыль.

Но я был Архангелом.

Я встретил его удар мечом, материализовавшимся в моей руке из чистого света. Клинок прошёл сквозь его защиту, как нож сквозь масло, и рассёк Князя Ада пополам. Он сам наткнулся на свою смерть.

Амдусий рухнул на колени, из его ран текло не кровь, а жидкая тьма.

— Как… — прохрипел он. — Как ты можешь быть так силен здесь, в сердце нашего королевства?

— Потому что даже в Аду действуют божественные законы, — ответил я, рассеивая меч. — А я — их исполнитель.

Остальные демоны отступили, расчистив мне путь.

Так я поднимался все выше и выше через круги Ада. Четвёртый слой с его болотами из крови и гноя. Пятый с лабиринтами из человеческих костей. Шестой с городами, построенными из проклятых душ.

В каждом я встречал сопротивление, и в каждом сокрушал его одной лишь силой своей божественной природы. Демоны начинали понимать, что сегодня Архангел Михаил не пришёл с миром. Я не искал компромиссов или переговоров. Я просто шёл вперёд, сметая любые препятствия на своём пути.

К седьмому слою молва о моем появлении уже разнеслась по всему Аду. Здесь меня не встретило сопротивление — демоны просто разбежались, едва завидев мой силуэт на горизонте.

Седьмой круг Ада представлял собой гигантский город, построенный из чёрного камня и адского пламени. Башни вздымались к кровавому небу, а мосты из костей соединяли различные районы. Поулицам сновали демоны, падшие души и другие существа тьмы, но все они сторонились меня, словно я был ходячей чумой. Боялись и страшились. Но это грешные создание не интересовали меня.

Здесь, в самом сердце города, я наконец почувствовал присутствие, которое заставило меня замедлить шаг.

Сны. Грёзы. Кошмары. Все это струилось в воздухе, как невидимая река, несущая образы и эмоции спящих смертных. И в центре этого потока стоял он — высокая, худая фигура в чёрном плаще, с кожей белой как мел и глазами, в которых плескались миры.

Морфей. Сон из Бесконечных. Повелитель Грёз и Кошмаров, старший брат Смерти, одно из древнейших существ во всём творении.

Он стоял на балконе одной из башен, глядя вниз на панический исход демонов с моего пути. Когда я появился позади него, через пространство шагом, он даже не обернулся.

— Михаил, — произнёс он голосом, похожим на шёпот умирающего старика. — Ты устраиваешь здесь настоящий переполох.

— Морфей, — ответил я, встав на балкон рядом с ним. — Не ожидал встретить тебя в Аду. Разве твоё королевство не в Грёзах?

Он наконец повернулся ко мне, и я увидел в его древних глазах усталость, которая накапливалась тысячелетиями.

— Кошмары тоже часть моих владений, — сказал он. — А где ещё им рождаться, как не здесь? — Он указал на город под нами. — Каждая душа в этих кругах питает мою силу своими страхами.

— И что привело тебя сюда лично? — спросил я. — Обычно ты предпочитаешь наблюдать издалека.

Морфей помолчал долгое время, глядя на хаотичную суету демонов внизу.

— Баланс нарушается, — наконец сказал он. — Я чувствую это. Древние пакты трещат по швам, старые союзы рушатся. Кто-то или что-то пытается изменить фундаментальные законы, по которым существуют все наши миры.

— Сусанно, — сказал я. — Японский бог бури. Он ищет здесь крылья Люцифера.

Морфей отрицательна покачал головой.

— Нет. Я видел его в снах своих подданных. Видел, как он копается в глубинах Ада, ищет то, что может дать ему силу изменить саму природу реальности. — Он посмотрел на меня. — Но всё это лишь игры одного духа который думает, что он стал чем-то значимым. Таких как он бесчисленное количество, будет он, после другой и так до Бесконечности. Нет. Это не он взбаламутил воду. Ты это уже знаешь. Кто-то ведёт его. Я не знаю кто. Как и ты. Вопрос в том, что ты намерен с этим делать?

— Остановить его, — ответил я без колебаний. — Кто бы не стоял за ним.

— Даже если это означает войну между пантеонами? — спросил Морфей. — Даже если это приведёт к разрушению границ между мирами живых и мёртвых мира где сейчас развлекается Люцифер?

Я задумался над его словами. Война между пантеонами была бы катастрофой невообразимого масштаба. Миллиарды смертных душ оказались бы втянуты в конфликт, который они не смогли бы даже понять. Сама ткань реальности этой Земли могла не выдержать такого напряжения.

— А что предлагаешь ты? — спросил я.

— Позволить ему найти то, что он ищет, — сказал Морфей спокойно.

Я уставился на него, не понимая почему он так сказал.

— Ты серьёзно?

— Крылья Люцифера — это не просто символ власти, — объяснил Сон. — Это ключ к пониманию природы свободы воли. Люцифер восстал не из-за гордости или злобы, а потому что не мог принять предопределение. Его крылья несут в себе саму суть этого бунта.

— И ты думаешь, что Сусанно, получив их, поймёт это?

— Я думаю, что он получит больше, чем ожидает, — загадочно улыбнулся Морфей. — И меньше, чем хочет. Иногда лучший способ остановить кого-то — это позволить ему получить желаемое.

Его слова заставили меня задуматься. Морфей всегда был мастером тонких игр, предпочитающим направлять события, а не грубо вмешиваться в них. Возможно, в его словах была мудрость. Возможно мне стоило просто понаблюдать, и найти того, кто стоит за Сусанно.

Но я был Архангелом Михаилом. Мой путь всегда был прямым.

— Спасибо за совет, — сказал я, — но я буду действовать по-своему.

Морфей печально кивнул.

— Я так и думал. В таком случае, прощай, Михаил. И помни — что бы ни произошло дальше, последствия лягут не только на твои плечи.

Он растворился в воздухе, оставив после себя лишь слабый аромат маков и звёздной пыли.

Я остался один на балконе, глядя на вверх, не смотря на демонов под собой. Где-то там, в глубинах вверху этого проклятого места, японский бог искал крылья моего брата. И я должен был его остановить, какой бы ни была цена. Нельзя дозволять чтобы дух получил то что ему не принадлежит.

Но впервые за долгое время я почувствовал сомнение. А что если Морфей прав? Что если лучший способ решить эту проблему — не сила, а мудрость? Что если не нужно действовать сейчас, а подождать, когда дух приведёт меня к своему хозяину?

Я покачал головой, прогоняя сомнения. Время для раздумий как в мире людей прошло. Пора действовать.

И шагнул с балкона вверх в глубины Ада, туда, где меня ждала встреча с богом бури.

* * *

Смерть материализовалась в саду грёз без предупреждения, как это всегда бывало с ней. Одна секунда — и пространство вокруг Морфея наполнилось запахом свежескошенной травы и того особого аромата, который источали только что сорванные полевые цветы. Она появилась между розовыми кустами его любимого уголка Грёз, где время текло медленнее, а воздух был пропитан воспоминаниями о первых снах человечества.

— Привет, старший братец, — сказала она голосом, в котором звенели колокольчики и шелестели осенние листья. — Слышала, ты устроил встречу с нашим крылатым другом.

Морфей не оборачивался. Он стоял спиной к ней, наблюдая за тем, как в небе его королевства проплывали облака из кристаллизованных грёз. Каждое облако несло в себе сны тысяч спящих смертных — радостные, печальные, странные, пророческие. Все они были частью его бесконечного царства.

— Сестра, — произнёс он, не поворачивая головы. — Я ожидал, что ты появишься раньше.

Смерть засмеялась — звук был похож на журчание горного ручья и одновременно на последний вздох умирающего. Она подошла к нему, и там, где её босые ноги касались земли, вырастали маленькие белые цветы.

— А я ожидала, что ты будешь более… осторожным в своих советах, — сказала она, садясь на траву и поглаживая лепестки только что выросшего цветка. — Позволить Сусанно найти крылья? Серьёзно, Морфей?

Повелитель Снов наконец обернулся к ней. В его глазах, чёрных как межзвёздная пустота, отражались галактики и умирающие звёзды. В его глазах были сны вселенных.

— Ты не одобряешь мой подход? — спросил он с той характерной интонацией, которая означала, что он уже знает ответ, но хочет услышать его вслух.

— Я не одобряю игры с силами, природу которых мы до конца не понимаем, — ответила Смерть, сорвав цветок и поднеся его к носу. — Крылья Люцифера — это не просто артефакт власти. Это… — она помедлила, подбирая слова, — квинтэссенция бунта против предопределения. Ты же помнишь, что произошло, когда наш дальний родственник впервые расправил их в Серебряном Городе?

Морфей медленно кивнул. Да, он помнил. Как мог забыть тот момент, когда сама концепция свободного выбора материализовалась в физической форме? Когда Люцифер первый раз сказал «Не буду» Творцу, реальность содрогнулась. И эта дрожь до сих пор отдавалась эхом во всех измерениях.

— Он изменил правила игры навсегда, — сказал Сон, подходя к сестре и садясь рядом с ней на траву. — До него всё было предопределено. После… появился хаос возможностей.

— Именно, — кивнула Смерть, протягивая ему цветок. — И теперь какой-то японский дух хочет получить доступ к этой силе. Ты действительно думаешь, что это хорошая идея?

Морфей принял цветок, и тот мгновенно превратился в его руках в маленькое существо из тумана и звёздного света — одну из грёз о первой весне на Земле.

— Я думаю, что Сусанно получит не то, что ожидает, — сказал он, позволяя грёзе ускользнуть между пальцами. — Крылья Люцифера нельзя просто присвоить. Они не меч или корона. Они… сущность. А сущность нельзя украсть, её можно только заслужить или отвергнуть.

Смерть наклонила голову, изучая выражение лица брата. Она знала его дольше, чем существовали галактики, и могла читать его мысли так же легко, как смертные читают книги.

— Но ты беспокоишься о том, кто стоит за ним, — сказала она. Это не был вопрос.

— Да, — признался Морфей. — Сусанно — всего лишь пешка. Мощная, опасная пешка, но всё же пешка. Кто-то направляет его действия, кто-то, чья сила достаточно велика, чтобы оставаться незамеченным даже для нас.

Смерть задумчиво покусывала нижнюю губу — эта привычка осталась у неё ещё с тех времён, когда она была юной и неопытной концепцией, только учившейся понимать свою роль во вселенной.

— Я тоже это чувствую, — призналась она. — Что-то не так с потоком событий. Слишком много совпадений, слишком много удачных случайностей для Сусанно. Как будто кто-то прокладывает ему путь, убирая препятствия ещё до того, как он о них узнает.

— Михаил этого пока не видит, — сказал Морфей. — Не хочет видит. Он слишком сосредоточен на прямом противостоянии. Для него Сусанно — главная угроза, которую нужно нейтрализовать любой ценой. Возможно он хочет своим присутствием выявить всех кто в тени. Открыть завесу того что скрыто.

— А ты думаешь иначе?

Морфей встал и начал медленно ходить между розовых кустов. Каждый его шаг изменял окружающий пейзаж — то появлялись новые цветы, то небо меняло оттенок, то в воздухе начинали звучать мелодии из снов ещё не рождённых композиторов.

— Я думаю, что настоящая игра только начинается, — сказал он наконец. — И Михаил, со всей своей прямолинейностью, может стать катализатором для чего-то гораздо большего и страшного, чем простой конфликт между духами.

Смерть поднялась и пошла за ним, оставляя за собой тропинку из белых цветов.

— Ты имеешь в виду войну? — спросила она.

— Я имею в виду конец, — ответил Морфей, останавливаясь у небольшого пруда, в водах которого отражались не их лица, а образы из будущих кошмаров. — Не войну между богами нескольких миров, а конец самой концепции разделения. Кто бы ни стоял за Сусанно, его цель не в том, чтобы получить власть над смертными или даже над другими божествами.

— Тогда в чём?

Морфей наклонился и коснулся поверхности воды пальцем. Круги разошлись по пруду, и изображения изменились, показывая тысячи возможных вариантов будущего — во всех мирах горели, реальность трещала по швам, а границы между жизнью и смертью, сном и явью, порядком и хаосом размывались до неузнаваемости.

— В том, чтобы вернуть всё к изначальному состоянию, — прошептал он. — К тому времени, когда не было разделения между светом и тьмой, между созданием и разрушением, между нами и… Отцом.

Смерть резко втянула воздух. Даже для неё, воплощения одной из фундаментальных сил вселенной, эта мысль была ужасающей.

— Ты думаешь, что кто-то хочет отменить само Творение? — спросила она шёпотом.

— Не отменить, — поправил Морфей. — Переписать. Начать заново, но уже по своим правилам. Крылья Люцифера — это ключ к пониманию того, как бросить вызов божественному предопределению. А если кто-то получит эти знания…

Он не закончил фразу, но Смерть поняла и без слов. Если кто-то достаточно могущественный получит доступ к сущности бунта Люцифера, он сможет не просто восстать против Творца — он сможет попытаться занять Его место.

— Но кто может быть настолько безумным? — спросила она. — Кто обладает достаточной силой, чтобы даже думать о таком?

Морфей выпрямился и посмотрел на неё. В его глазах она увидела непонимание — настоящий, первобытный момент, который он, один из Бесконечных, испытывал только в самые тёмные моменты существования вселенной.

— Одно из трёх. Кто-то из вне. Кто-то настолько могущественный чтобы оставаться незамеченным нами. Но Отец бы сам это прекратил. Если отметать этот вариант, то ещё остаётся что это кто-то из Архангелов, — последнее он сказал тихо. — И последнее что это кто-то из Бесконечных. Кто-то из нашей семьи.

Тишина опустилась на сад грёз. Даже ветер затих, а птицы-мечты перестали петь. Слова Морфея висели в воздухе как приговор.

Смерть медленно опустилась на колени рядом с прудом, глядя на своё отражение в тёмной воде. Её лицо в отражении выглядело старше, усталая, словно вес произнесённых слов внезапно состарил её на сотни лет. Она постарела за мгновение.

— Кто? — спросила она, хотя в глубине души уже знала, что Морфей не сможет дать точный ответ.

— Я не знаю, — признался он. — Но вариантов немного. Судьба могла бы сделать это, если бы решила, что текущий порядок вещей ведёт к катастрофе. Сокрушение всегда мечтал о том, чтобы начать всё заново. А Страсть… — он помедлил, — Страсть непредсказуемо в своих стремлениях.

— Но каждый из них действовал бы по-своему, — возразила Смерть. — Судьба использовала бы своих агентов судьбы, Сокрушение действовал бы открыто, а Страсть… Страсть соблазнило бы кого-то напрямую, не прячась в тенях.

— Именно, — согласился Морфей. — Поэтому я и думаю, что за всем этим стоит кто-то другой. Кто-то, кто понимает наши методы и намеренно действует не характерным для нас образом.

Смерть встала и начала ходить по берегу пруда. С каждым её шагом вода становилась чище, а отражения — яснее. Вскоре на поверхности появились образы всех семи Бесконечных: она сама, Сон, Судьба с книгой и цепью, Сокрушение с мечом и щитом, Страсть с крючком и кольцом, Страдание с крысой и кольцом, и самая младшая — Сумасшествие, чей образ постоянно менялся и дрожал.

— Страдание слишком погружено в собственную сущность, — размышляла она вслух. — А Сумасшествие…Делирия непредсказуемо, но это хаос без цели. Кто-то, способный на такое планирование, должен обладать ясным разумом.

— Остаются четверо, — сказал Морфей. — Ты, я, Судьба и… — он запнулся.

— И Сокрушение, — закончила за него Смерть. — Наш ушедший брат.

Они оба замолчали, думая о том, кто когда-то был среди них. Сокрушение покинул свой пост тысячи лет назад, недавно можно сказать, устав от бесконечного цикла созидания и уничтожения. Он ушёл искать что-то новое, что-то за пределами своей функции. Но что если он нашёл не покой, а новую цель?

— Это объяснило бы многое, — медленно сказала Смерть. — Он знает нас лучше любого другого существа во вселенной. Знает наши слабости, наши методы. И у него есть мотив — он всегда говорил, что устал от бесконечного повторения одних и тех же циклов.

— Но Сокрушение никогда не был коварным, — возразил Морфей. — Он всегда действовал прямо, открыто. Эти тонкие манипуляции, использование Сусанно как пешки — это не в его характере.

— Все меняются, — тихо сказала Смерть. — Даже мы. Особенно когда уходим от того, чем были изначально.

Морфей задумчиво кивнул. Он и сам изменился за время своего существования. Стал более осторожным, более склонным к сложным планам вместо прямых действий. Что если с Сокрушение произошло, то же самое, только в обратную сторону?

— Есть способ это проверить, — сказал он наконец. — Но он потребует от нас… рискованного шага.

— Какого?

— Позволить событиям развиваться естественным путём. Дать Сусанно найти крылья Люцифера, наблюдать за тем, что произойдёт дальше, и ждать, пока истинный кукловод не покажет себя.

Смерть покачала головой.

— Это слишком опасно, Морфей. Если мы ошибаемся, если за всем этим действительно стоит один из Бесконечных, последствия могут быть катастрофическими.

— А если мы вмешаемся слишком рано, мы никогда не узнаем правду, — парировал Морфей. — И эта угроза будет висеть над нами вечно, проявляясь в новых формах, с новыми пешками, до тех пор, пока не достигнет цели.

Они стояли по разные стороны пруда, глядя друг на друга через воду, в которой отражались все их братья и сёстры. Каждый был воплощением фундаментального аспекта реальности, каждый обладал силой, способной переписать законы вселенной. И один из них, возможно, уже делал это.

— Михаил не остановится, — сказала Смерть. — Он дойдёт до конца, что бы это ни стоило. А когда Первый Архангел принимает решение…

— Он идёт до победы или до смерти, — закончил Морфей. — Да, я знаю. И именно поэтому он может стать идеальным катализатором для планов нашего неизвестного противника.

— Что ты имеешь в виду?

Морфей подошёл к ней, и пруд между ними исчез, словно никогда не существовал. Теперь они стояли в центре сада, окружённые розами всех возможных цветов и оттенков, каждая из которых была грёзой о любви, потерянной или обретённой.

— Подумай об этом, — сказал он. — Кто-то направляет Сусанно к крыльям Люцифера. При этом он знает, что мы узнаем об этом, что Михаил отправится в Ад, чтобы остановить его. Что если вся эта ситуация — не цель, а средство?

— Средство для чего?

— Для того, чтобы собрать всех ключевых существ в одном месте, — объяснил Морфей. — Сусанно с его силой над стихиями, Михаила с его божественной мощью, крылья Люцифера как катализатор… А может быть, и нас самих, если мы решим вмешаться напрямую.

Смерть почувствовала, как начинает понимать. Картина, которую рисовал брат, была ужасающе логичной.

— Ты думаешь, что кто-то хочет использовать конфронтацию между Михаилом и Сусанно для своих целей? — спросила она.

— Я думаю, что кто-то хочет использовать энергию, которая выделится от их столкновения, — ответил Морфей. — Энергию битвы между архангелом и богом бури, усиленную присутствием крыльев Люцифера. Такой выброс силы мог бы… — он замедлился, обдумывая слова, — мог бы пробить дыру между измерениями. Создать портал в место, куда обычно доступ закрыт даже для нас.

— В Центр, — прошептала Смерть. — К самому источнику Творения.

Морфей кивнул. Логос — место, где Творец впервые произнёс слова, создавшие реальность. Туда, где хранились первичные Слова всего существующего. Если кто-то получит доступ к Логосу…

— Он сможет переписать базовые законы вселенной, — сказала Смерть, заканчивая его мысль. — Изменить саму природу реальности. И мы ничего не сможем сделать, потому что он будет контролировать правила, по которым мы существуем.

— Теперь ты понимаешь, почему я советовал Михаилу не вмешиваться? — спросил Морфей. — Не потому, что думаю, будто Сусанно заслуживает получить крылья, а потому, что боюсь: его битва с архангелом станет последним элементом чьего-то плана.

Смерть села на траву, чувствуя внезапную усталость. Даже для существа её уровня осознание масштаба потенциальной угрозы было подавляющим.

— Но что мы можем сделать? — спросила она, подняв руки. — Если мы предупредим Михаила, он может не поверить. А если поверит, то всё равно не остановится — для него отступление равносильно предательству всего, во что он верит.

Она по очереди сжимала руки показывая, что всё не просто.

— Я знаю, — сказал Морфей, садясь рядом с ней. — И именно поэтому нам нужно действовать очень осторожно. Не предотвращать события, а направлять их в нужное русло.

— Как?

Морфей улыбнулся — редкое и тревожное зрелище. Когда повелитель снов улыбался, это обычно означало, что он придумал план, который был либо блестящим, либо безумным. Иногда — и тем, и другим одновременно.

— У нас есть преимущество, — сказал он. — Мы знаем, что кто-то использует Сусанно. А значит, мы можем использовать самого Сусанно.

— Объясни.

— Сусанно — бог, а боги, несмотря на всю свою силу, подвержены определённым слабостям. Гордость, желание доказать свою значимость, потребность в поклонении… Мы можем сыграть на этом.

Смерть нахмурилась.

— Ты хочешь манипулировать им так же, как это делает наш неизвестный противник?

— Нет, — возразил Морфей. — Я хочу дать ему информацию, которая заставит его усомниться в мотивах того, кто им управляет. Посеять семена сомнения, которые прорастут в нужный момент.

— И как ты планируешь это сделать?

Морфей встал и протянул ей руку.

— Через сны, конечно, — сказал он. — Даже боги спят. А когда спят, они попадают в мою юрисдикцию. Я могу показать Сусанно истину… или по крайней мере её часть.

Смерть взяла его руку и поднялась. Вокруг них сад начал меняться, превращаясь в нечто более подходящее для серьёзного планирования — библиотеку из книг, которые ещё не были написаны, но уже снились своим будущим авторам.

— Это рискованно, — предупредила она. — Если наш противник поймёт, что мы вмешиваемся…

— Он поймёт в любом случае, — ответил Морфей. — Рано или поздно. Вопрос только в том, успеем ли мы подготовиться к финальной конфронтации.

— А что с Михаилом? Мы просто позволим ему идти навстречу ловушке?

Морфей задумался, глядя на полки с нереализованными возможностями.

— Михаил сильнее, чем кажется, — сказал он наконец. — И умнее. Возможно, он сам поймёт, что происходит, когда окажется лицом к лицу с Сусанно. А если нет… — он пожал плечами, — у нас будет запасной план.

— Какой?

— Ты, — просто сказал он.

Смерть удивлённо подняла брови.

— Я?

— Ты единственная из нас, кого одинаково уважают и ангелы, и демоны, и боги всех пантеонов, — объяснил Морфей. — Если кто-то и может вмешаться в критический момент без эскалации конфликта, то это ты.

Смерть кивнула, понимая логику его рассуждений. Да, её нейтралитет был Абсолютен. Смерть не принимала чьих-то сторон — она просто выполняла свою функцию, забирая тех, чьё время истекло, независимо от их статуса или принадлежности. Абсолютно всех.

— Хорошо, — сказала она. — Но у меня есть условие.

— Какое?

— Если мы ошибаемся, если за всем этим действительно стоит кто-то из наших братьев или сестёр… мы должны быть готовы сделать то, что потребуется для защиты реальности. Даже если это означает противостояние одному из Бесконечных.

Морфей медленно кивнул. Они оба понимали, что означают эти слова. Война между Бесконечными была бы катастрофой, которая могла разрушить не только их вселенную, но и саму концепцию существования. Но альтернатива — позволить кому-то переписать основы реальности — была ещё хуже.

— Согласен, — сказал он. — Но надеюсь, до этого не дойдёт.

Они стояли в тишине библиотеки несуществующих книг, каждый погружённый в собственные мысли. Где-то в глубинах Ада архангел Михаил приближался к своей мятежному духу, не понимая, что является фигурой в игре, масштабы которой превосходили даже его понимание. А японский бог бури копался в древних руинах, ища крылья падшего ангела и не догадываясь, что кто-то направляет каждый его шаг.

— Время покажет, правы ли мы, — сказала наконец Смерть.

— Да, — согласился Морфей. — А пока нам остаётся только ждать и наблюдать.

Он щёлкнул пальцами, и библиотека растворилась, оставив их в саду грёз. Но теперь цветы выглядели не так ярко, а небо потемнело, словно предвещая грозу.

— Береги себя, старший братец, — сказала Смерть, готовясь исчезнуть.

— И ты тоже, Диди, — ответил Морфей. — Боюсь, нам всем ещё предстоит пройти через многое.

Смерть кивнула и растворилась в воздухе, оставив после себя только аромат полевых цветов и едва слышимый звон колокольчиков.

Морфей остался один в своём саду, глядя на место, где только что стояла сестра. В глубине души он надеялся, что их опасения окажутся беспочвенными, что за происходящим стоит просто амбициозное божество, мечтающее о большей власти. Но интуиция, оттачивавшаяся миллиардами лет существования, подсказывала ему, что истина будет гораздо страшнее их самых мрачных предположений.

И где-то в глубинах своего сознания он уже начинал готовиться к войне, которая могла стать последней во всех смыслах этого слова.

* * *

Глава 13

Восьмой круг Ада встретил меня пейзажем, который даже для этого проклятого места выглядел особенно ужасающе. Здесь не было огня или льда — здесь была боль в чистом виде. Земля подо мной представляла собой живую плоть, пульсирующую и дрожащую, а из неё торчали человеческие лица, застывшие в вечной агонии.

Тысячи. Десятки тысяч. Миллионы лиц, каждое со своей историей греха и падения. Они были вморожены в плоть земли по шею, и их глаза — те, что ещё оставались открытыми — следили за каждым моим шагом. Некоторые пытались что-то сказать, но из их ртов вырывались только сдавленные стоны и хрипы.

Я летел среди этого моря страданий с каменным лицом, не позволяя себе ни на мгновение остановиться. Не из жестокости — просто потому, что у меня была миссия, и я не мог позволить эмоциям замедлить мой путь. Каждое из этих лиц когда-то принадлежало живому человеку, каждое сделало свой выбор, и теперь расплачивалось за него. Это была справедливость в её самой суровой форме.

Мои крылья, полускрытые под плащом реальности, дрожали от напряжения. Даже для архангела находиться в глубинах Ада было испытанием. Меня ничто не давило. Но чувствовать всё это…Здесь само пространство было пропитано отчаянием, каждый вдох наполнял лёгкие эссенцией безнадёжности. Но я был Мечом Божьим, и моя решимость была непоколебима.

Сусанно, думал я, продолжая свой путь между стонущими лицами. Где бы он ни был, он ответит за свои действия. Никто не имеет права на крылья моего брата.

Лица под ногами менялись — старые и молодые, мужские и женские, всех рас и национальностей. Грех не знал границ. Здесь были убийцы и воры, предатели и лжецы, те, кто продал душу за власть или золото. Я старался не смотреть на них слишком пристально, не вчитываться в истории их падений. У меня не было времени на жалость.

Но внезапно, спустя несколько сотен шагов, что-то заставило меня остановиться.

Одно лицо среди тысяч других. Молодое, женское, с чертами, которые даже в агонии сохраняли следы былой красоты. Каштановые волосы спутались и потемнели от адской грязи, но глаза… эти зелёные глаза я узнал бы среди миллионов.

— О, милая Адель, — прошептал я, опускаясь с воздуха на колени рядом с её лицом. — Как же так…

Она услышала мой голос. Веки дрогнули, и на меня посмотрели те самые глаза, которые когда-то были полны надежды и благодарности. Теперь в них был только ужас и отчаяние.

— М-Михаил? — прохрипела она, и из уголков её рта потекла тёмная жидкость. — Это… это действительно ты?

Воспоминания хлынули потоком, увлекая меня назад во времени…

* * *

Это было три недели назад. В Нью-Йорке.

Ночь окутала город своими тёмными объятиями, но для такого места, как Манхэттен, это означало лишь смену декораций. Неоновые огни, фары автомобилей, освещённые окна небоскрёбов — всё это создавало свою особую атмосферу, в которой ночь становилась просто другим видом дня.

Я шёл по Пятой авеню, наблюдая за людьми вокруг. В человеческом обличье я ничем не выделялся — высокий мужчина в дорогом тёмном костюме, с аккуратно зачёсанными назад блондинистыми волосами. Никто не мог предположить, что под этой внешностью скрывается одна из самых могущественных сил в творении.

Пришёл в Нью-Йорк не просто так. Хотел понаблюдать за людьми, понять, как изменилось человечество за последние тысячелетий. Начинал с разных мест на этой Земле. После событий последних лет, после того как границы между мирами стали более проницаемыми, я стал больше интересоваться жизнью смертных.

Люди спешили мимо меня, каждый поглощённый своими заботами и проблемами. Бизнесмены с телефонами у уха, туристы с камерами, влюблённые парочки, уличные музыканты — вся эта суета человеческого существования завораживала меня. В ней была жизнь, настоящая, пульсирующая жизнь, которой никогда не было на Небесах с совершенным порядком.

Именно тогда я и увидел её.

Адель Моррисон стояла на краю смотровой площадки Эмпайр-стейт-билдинг, глядя вниз на огни города. Даже с высоты птичьего полёта её поза выдавала внутреннее напряжение — слегка наклонённая вперёд фигура, руки, крепко сжимающие перила, взгляд, устремлённый в бездну.

Мне не нужно было читать её мысли, чтобы понять, о чём она думает. Аура отчаяния окружала её как туман, а в её душе я различал ту особую пустоту, которая предшествует самым тёмным решениям.

Я оказался за несколько шагов возле смотровой площадки и подошёл к ней, стараясь двигаться медленно и не угрожающе. Она не заметила меня до тех пор, пока я не встал рядом и не положил руки на перила.

— Красивый вид, — сказал я спокойно, глядя на огни Манхэттена.

Она резко повернулась ко мне, и я увидел лицо, которое когда-то украшало обложки модных журналов. Даже сейчас, несмотря на следы слёз и усталости, Адель оставалась поразительно красивой. Но в её зелёных глазах не было жизни — только выжженная пустота.

— Извините, я не хотел вас пугать, — добавил я, заметив, как она вздрогнула.

— Всё… всё в порядке, — ответила она дрожащим голосом. — Я просто… наслаждаюсь видом.

Ложь. Но ложь, рождённая из желания скрыть боль, а не обмануть. Такая ложь не была грехом — это была защитная реакция раненой души.

— Адель Моррисон, — сказал я, и она снова вздрогнула. — Да, я знаю, кто вы. Наследница империи Морриссонов, модель, филантроп. Ваши благотворительные вечера собирали миллионы долларов для детских больниц.

— Собирали, — горько усмехнулась она. — В прошедшем времени. Теперь у меня нет ни денег, ни репутации, ни… ни причин для существования. Простите если вы мой фанат, но времени для…

Я повернулся к ней, и наши взгляды встретились. В этот момент она увидела что-то в моих глазах — не знаю, что именно, но её поза изменилась. Плечи расправились, дыхание стало глубже.

— Расскажите мне, — сказал я просто.

И она рассказала.

История Адель была одновременно банальной и трагичной, как это часто бывает с человеческими судьбами. Родилась в богатой семье, выросла в роскоши, не зная ни в чём отказа. Красота открыла ей двери в мир моды, деньги семьи — в высшее общество. На первый взгляд у неё было всё, о чём можно мечтать.

Но материальные блага не могли заполнить духовную пустоту. Отец, поглощённый бизнесом, мать, живущая в мире светских приёмов и сплетен — никто из них не дал ей того, в чём она нуждалась больше всего: настоящей любви и понимания.

— Я пыталась найти смысл в благотворительности, — говорила она, глядя на огни внизу. — Думала, что если буду помогать другим, то найду цель для собственной жизни. Но это была просто попытка купить себе душевный покой.

Первым ударом стало банкротство семейной компании. Оказалось, что отец уже много лет скрывал финансовые проблемы, занимая деньги под залог всего имущества семьи. Когда правда вышла наружу, Морриссоны потеряли всё за считанные месяцы.

Вторым — смерть родителей в автокатастрофе. Они ехали на встречу с кредиторами, пытаясь найти способ спасти хотя бы дом. Грузовик, водитель которого заснул за рулём, раздавил их лимузин как консервную банку.

— Но самое страшное было даже не это, — прошептала Адель. — Самое страшное — это понять, что тебя никто не любил по-настоящему. Все мои друзья исчезли, как только закончились деньги. Все мужчины, которые ухаживали за мной, оказались просто охотниками за приданым. Даже благотворительные организации, с которыми я работала, больше не отвечают на мои звонки.

Она замолчала, сжимая перила так крепко, что костяшки пальцев побелели.

— Знаете, что я поняла? — сказала она, не глядя на меня. — Что всю жизнь я была просто красивой куклой в дорогом платье. Никому не был интересен мой внутренний мир, мои мысли, мои чувства. Я была всего лишь аксессуаром к деньгам моей семьи.

— И теперь вы думаете, что жизнь не стоит того, чтобы её продолжать? — спросил я мягко.

Она повернула ко мне лицо, и я увидел в её глазах удивление.

— Откуда вы знаете?

— А зачем ещё красивая женщина стоит на краю смотровой площадки в два часа ночи, глядя вниз? — ответил я. — Вы хотите покончить с болью, и думаете, что смерть — единственный способ это сделать.

Слёзы потекли по её щекам.

— Да, — прошептала она. — Да, именно так. Я не могу больше… Я устала просыпаться каждое утро и понимать, что мой день будет таким же пустым и бессмысленным, как предыдущий. Устала от того, что во всём мире нет ни одного человека, которому я была бы по-настоящему нужна.

Я медленно протянул руку и аккуратно коснулся её плеча.

— Но вы ошибаетесь, — сказал я. — Есть такой.

— Кто? — спросила она с горькой усмешкой. — Вы?

— Бог, — ответил я просто.

Она отшатнулась, словно я ударил её.

— Бог? — засмеялась она истерично. — Если Бог любит меня, то почему отнял всё, что у меня было? Почему позволил моим родителям умереть? Почему…

— Потому что материальные блага и человеческая любовь — не то, ради чего вы были созданы, — перебил я её. — Вы были созданы для чего-то большего. Для служения, для того чтобы нести в мир доброту и сострадание. Ваши богатства и красота были просто инструментами, но не целью.

— Инструментами для чего? — спросила она, перестав плакать.

— Для того, чтобы помогать тем, кто в этом нуждается. Не из чувства вины или желания купить себе индульгенцию, а из искренней любви к людям. — Я повернулся к ней всем телом. — Скажите мне честно: когда вы в последний раз чувствовали себя по-настоящему живой?

Адель замолчала и задумалась, глядя мне в глаза.

— Год назад, — сказала она наконец спустя минуты раздумий. — В детской больнице. Была одна девочка… Лейкемия. Ей было всего семь лет. Когда я пришла её навестить, она подарила мне рисунок — человечка с крыльями. Сказала, что это её ангел-хранитель, и теперь он будет защищать меня тоже.

— И что вы почувствовали в тот момент?

— Словно… словно во мне загорелся свет, — прошептала она улыбаясь. — Как будто я впервые за всю жизнь делала что-то правильное. Что-то важное.

— А где эта девочка сейчас?

Лицо Адель изменилось.

— Умерла три месяца назад. Я даже не смогла пойти на похороны — к тому времени у меня уже не было денег на новое платье, а в старых я не хотела показываться.

— Значит, вы позволили гордости помешать вам попрощаться с ребёнком, который считал вас своим ангелом? — В моём голосе не было осуждения, только констатация факта.

Адель согнулась, словно от боли.

— Боже, да… Да, я именно это и сделала. Я была так сосредоточена на собственной жалости к себе, что забыла о тех, кому действительно нужна была моя помощь.

— Но не поздно это исправить, — сказал я. — В той же больнице есть другие дети. Им не нужны ваши деньги или дорогие подарки. Им нужно ваше время, ваше внимание, ваша забота. Им нужен тот свет, который вы почувствовали год назад.

— Но у меня нет ничего, что я могла бы им дать, — возразила она.

— У вас есть самое ценное, что может дать один человек другому, — ответил я. — У вас есть сердце, способное любить. У вас есть руки, которые могут обнять. У вас есть голос, который может рассказать сказку или спеть колыбельную. Разве этого недостаточно?

Она отвернулась от меня. Долго молчала, глядя на огни города. Я видел, как в её душе происходит борьба — между отчаянием, которое тянуло её к краю, и надеждой, которую зажгли мои слова.

— А что, если я не справлюсь? — спросила она наконец. — Что, если у меня не хватит сил?

— Тогда попросите помощи, — ответил я. — У Бога, у других людей, у тех детей, которым вы хотите помочь. Сила не в том, чтобы нести всё в одиночку. Сила в том, чтобы признать свою слабость и принять поддержку.

Адель медленно отошла от перил и повернулась ко мне лицом.

— Кто вы? — спросила она. — Откуда знаете, что именно мне нужно услышать?

Я улыбнулся — первый раз за много веков искренне.

— Просто тот, кто видит в людях больше, чем они сами в себе видят, — ответил я. — Идите домой, Адель. Завтра утром позвоните в больницу и предложите свои услуги волонтёра. Не ради искупления, не ради того, чтобы заглушить боль. А потому что мир нуждается в таких людях, как вы.

— Таких, как я? — недоверчиво переспросила она. — Сломленных? Потерявших всё?

— Таких, которые прошли через тьму и нашли в себе силы вернуться к свету, — поправил я. — Добрых. Кто лучше поймёт боль умирающего ребёнка, чем тот, кто сам стоял на краю пропасти? Кто лучше сможет дать надежду, чем тот, кто сам её обрёл?

Она кивнула, и в её глазах впервые за этот вечер появился проблеск того самого света, о котором она говорила.

— Спасибо, — прошептала она. — Как бы вас ни звали, спасибо.

— Зовите меня Михаил, — сказал я, протягивая ей руку. — И помните: вы никогда не бываете одни. Даже в самые тёмные моменты кто-то наблюдает за вами и готов помочь.

Мы спустились с смотровой площадки вместе. В лифте она рассказала мне о своих планах — небольшая квартира в не самом престижном районе, поиск работы, волонтёрство в больнице. Простая жизнь, но наполненная смыслом.

У входа в метро мы попрощались. Я смотрел, как она исчезает в толпе, и чувствовал удовлетворение. Ещё одна душа спасена, ещё одна жизнь обретёт смысл.

На следующий день я покинул Нью-Йорк, направляясь в Лондон. В душе была уверенность, что Адель найдёт свой путь, что свет, который загорелся в её сердце, будет гореть долго и ярко.

Я ошибался…

* * *

— Михаил, — прохрипела Адель, и в её голосе слышались века мучений, хотя прошло всего три недели. Время здесь, как и всегда текло иначе. — Я… я пыталась. Честное слово, пыталась…

— Что случилось? — спросил я, чувствуя, как гнев закипает в моей груди. Не на неё — на того, кто довёл её до такого состояния.

— Я пошла в больницу, как ты сказал, — с трудом выговаривала она слова. — Стала волонтёром. Работала с детьми, рассказывала им сказки, играла с ними. И впервые за многие годы чувствовала себя нужной.

— Тогда что же пошло не так?

Слёзы — настоящие слёзы, не адская жидкость — потекли из её глаз.

— Была одна девочка… Эмма. Восемь лет, рак мозга. Она так напоминала мне ту малышку, которая подарила мне рисунок ангела. Такая же храбрая, такая же светлая. — Голос Адель задрожал. — Врачи сказали, что у неё осталось несколько недель. Но я верила… я так верила, что если буду молиться достаточно усердно, если буду делать достаточно добрых дел, то ты… то Бог спасёт её.

Я начинал понимать, куда ведёт эта история, и естество моё сжалось от предчувствия.

— Я проводила с ней каждый день, — продолжала Адель. — Читала ей, пела колыбельные, держала за руку, когда ей было больно. А по ночам молилась как никогда раньше. Умоляла Бога забрать мою жизнь вместо её. Обещала служить Ему всю оставшуюся жизнь, если только Эмма выживет.

— И что произошло?

— Она умерла, — просто сказала Адель. — Умерла у меня на руках, в три утра, когда в палате никого не было. Последними словами были: "Адель, а почему ангелы не приходят за мной?" И я… я не знала, что ответить.

Боль в её голосе была физически ощутимой. Даже здесь, в сердце Ада, она сохраняла способность страдать не за себя, а за других.

— После её смерти что-то во мне сломалось, — призналась она. — Я начала сомневаться во всём. Если Бог любит нас, почему позволяет невинным детям умирать в муках? Если добрые дела имеют смысл, почему самые лучшие люди страдают больше всех?

— И ты потеряла веру, — сказал я тихо.

— Хуже. Я возненавидела Бога. — В её глазах появился дикий блеск. — Я встала посреди больничной часовни и прокляла Его. Кричала, что Он жестокий тиран, который играет человеческими жизнями ради собственного развлечения. Говорила, что лучше быть в Аду с честными грешниками, чем в Раю с лицемерным божеством.

Адская земля вокруг её лица задрожала, откликаясь на интенсивность её эмоций.

— И тогда… тогда появился он, — прошептала она.

— Кто?

— Человек в красном костюме. Очень красивый, очень обаятельный. Сказал, что его зовут Луис, и что он понимает мою боль. Что он тоже когда-то служил несправедливому господину и знает, каково это — разочароваться в том, во что верил всю жизнь.

Я сосредоточился, позволяя сознанию войти в состояние Всезнание. События, прошлое, действия. Вот девочка умирает. Вот Адель кричит. И вот он. Азазель. Конечно же, это был он. Мой падший брат всегда появлялся именно в такие моменты — когда души балансировали на краю между верой и отчаянием.

— Он предложил тебе сделку, — сказал я, и это не был вопрос.

— Не сразу. Сначала просто разговаривал со мной. Был таким понимающим, таким сочувствующим. Говорил правильные слова в правильные моменты. И постепенно убедил меня, что я имею право на месть.

— Месть? За что?

— За Эмму. За всех тех детей, которые умирают, не получив помощи от равнодушного Бога. Луис сказал, что есть способ наказать Творца за Его безразличие — нужно просто показать Ему, что люди способны быть лучше своего создателя.

Я закрыл глаза, представляя, как искусно мой брат плёл свои сети. Обращение к благородным побуждениям, превращение любви к людям в ненависть к Богу, использование горя как топлива для гнева.

— И какую цену он назвал за эту возможность?

— Мою душу, — ответила Адель без колебаний. — Но это показалось мне справедливой платой. Если моя погибель поможет хотя бы одному ребёнку избежать мучений, которые выпали на долю Эммы, то я была готова заплатить её.

— О, Адель… — вздохнул я, понимая всю трагичность ситуации. — Ты понимаешь теперь, что он тебя обманул? Что твоя смерть не спасла ни одного ребёнка? Что ты просто стала ещё одной жертвой его манипуляций?

Новые слёзы потекли по её щекам.

— Да, — прошептала она. — Да, я поняла это слишком поздно. Когда оказалась здесь и увидела, что представляет собой его "справедливость". Здесь нет благородной мести, нетсправедливого наказания. Здесь только боль ради боли.

— Но почему ты согласилась на сделку? — настаивал я. — После нашего разговора, после того как ты почувствовала свет… Неужели ты не помнила о нём?

— Помнила, — ответила она. — Но Луис сказал, что тот свет был иллюзией. Что ты был послан, чтобы успокоить меня, дать мне ложную надежду, а потом наблюдать, как я снова сломаюсь. Он сказал, что это типично для Бога — дразнить людей призраком счастья, а потом отнимать его.

Мастерский ход. Азазель использовал мою помощь против меня самого, превратив акт милосердия в доказательство жестокости. И Адель, в состоянии горя и отчаяния, поверила ему.

— Он солгал тебе, — сказал я твёрдо. — Тот свет был настоящим. Твоё желание помочь детям было искренним. А то, что случилось с Эммой… — я помедлил, подбирая слова. — Смерть — это часть жизни, Адель. Даже самая искренняя молитва не может отменить естественный порядок вещей. Но это не означает, что Бог не слышит нас или не любит нас.

— Тогда где же Он был, когда Эмма умирала? — спросила она с горечью. — Где был, когда я молила Его о помощи?

— Он был там же, где и ты, — ответил я мягко. — В её последние минуты Эмма не была одна. Она была в объятиях человека, который любил её всем сердцем. Разве это не ответ на молитву? Не твою молитву о её спасении, а её молитву о том, чтобы не умереть в одиночестве?

Адель смотрела на меня широко открытыми глазами, и я видел, как в её сознании борются понимание и отчаяние.

— Бог не всегда даёт нам то, о чём мы просим, — продолжал я. — Но Он всегда даёт нам то, что нам нужно. Иногда это исцеление, иногда — сила вынести боль. А иногда — просто любящие руки в последние мгновения жизни.

— Но тогда получается, что я предала её память, — прошептала Адель. — Вместо того чтобы продолжить помогать другим детям в её честь, я выбрала месть и самоуничтожение.

— Да, — сказал я честно. — Но это не конец твоей истории, Адель. Даже здесь, даже в Аду, у тебя есть выбор. Ты можешь продолжать винить себя и страдать, или… — я наклонился ближе к её лицу, — ты можешь раскаяться. По-настоящему раскаяться, не из страха наказания, а из понимания того, что выбрала неправильный путь.

— Но разве это что-то изменит? — спросила она слабым голосом. — Разве сделка с… с дьяволом может быть отменена?

— Азазель — мой брат, — сказал я, и это признание заставило её глаза расшириться от удивления. — И он, как и все мы, подчиняется определённым правилам. Да, он может заключать сделки с людскими душами. Но только с теми, кто делает это по собственной воле, полностью понимая последствия.

— Но я же понимала…

— Нет, — перебил я. — Ты понимала только то, что он хотел тебе показать. Он использовал твоё горе, твою боль, твою любовь к Эмме против тебя. Он не дал тебе времени подумать, не объяснил истинной цены твоего выбора. А главное — он солгал о природе самой сделки.

Я поднялся на ноги, и свет начал исходить от моего тела — не тот жаркий, беспощадный огонь, которым я сражался со стражами Ада, а тёплое, мягкое сияние, подобное рассветному солнцу.

— Адель Моррисон, — произнёс я торжественно, и мой голос отозвался эхом по всему восьмому кругу. — Именем Всевышнего и Его бесконечного милосердия, я объявляю твою сделку с Азазелем недействительной. Ты была введена в заблуждение, тобой манипулировали в момент максимальной уязвимости. Твой выбор не был свободным.

Земля под её лицом начала трескаться. Адская плоть, державшая её в плену, размягчалась под воздействием божественного света.

— Но помни, — добавил я строго, — это второй шанс, не третий. То, что ты сделаешь с ним, зависит только от тебя.

Адель начала подниматься из земли, её тело восстанавливалось из духовной субстанции. Она была всё ещё бледной, всё ещё ослабленной пребыванием в Аду, но в её глазах снова горел тот самый свет, который я видел в ту ночь на Эмпайр-стейт-билдинг.

— Спасибо, — прошептала она, поднимаясь на ноги. — Спасибо, Михаил. Я… я не знаю, как отплатить тебе за это.

— Живи, — просто сказал я. — Живи так, как хотела бы Эмма. Помогай тем, кто в этом нуждается. И помни: иногда самое важное, что мы можем дать, — это просто быть рядом с теми, кто страдает.

Она кивнула, слёзы радости блестели на её щеках. Затем её фигура начала становиться прозрачной — моя сила переносила её душу обратно в мир живых, давая ей новую возможность.

— Береги себя, — сказала она на прощание. — И… передай Эмме, если встретишь её там, наверху, что я её не забыла.

— Обязательно, — пообещал я, и она исчезла в потоке золотистого света.

Я остался один среди моря страдающих лиц. Некоторые из них смотрели на меня с надеждой, другие — с завистью или ненавистью. Но я не мог спасти их всех. Каждая душа должна была пройти свой собственный путь к искуплению. Адель была исключением обманутый падшим.

Медленно опустив руки, я почувствовал, как усталость навалилась на меня. Спасение Адель потребовало значительных затрат энергии, и я понимал, что впереди меня ждёт ещё более серьёзное испытание. Но не это заставляла меня устать. Этот Ад…Сусанно был где-то здесь, в глубинах Ада, и наша встреча была неизбежна. Постоянно сдерживать всю мощь, было трудно. Трудно не сорваться и изменить всё вокруг. Было трудно видеть эти души. Их страдание. Знать…Знать, что мог всё изменить. Поменять.

Сделать выбор…

Но сначала мне нужно было разобраться с другой неожиданностью.

Я резко повернулся и мгновенно переместился на несколько тысяч километров, используя пространственный скачок. Реальность размылась вокруг меня, и когда она снова обрела чёткость, я стоял на краю огромной пропасти, уходящей в самые глубины Ада.

И здесь, сидящего на краю пропасти, будто человек, который просто наслаждается видом, я обнаружил его.

Молодой мужчина с растрёпанными зелёными волосами, одетый в чёрный костюм с зелёными вставками. Он казался совершенно расслабленным, болтая ногами в пустоту, словно сидел на берегу озера, а не у входа в самые тёмные глубины творения.

Одним движением я схватил его за шкирку и поднял в воздух. Он не сопротивлялся, только удивлённо поднял брови.

— Что ты здесь делаешь, Локи? — спросил я, глядя в его изумрудно-зелёные глаза, в которых как и всегда плескались хитрость и веселье.

Локи — бог обмана, трикстер, чьи проделки порой приводили к катастрофическим последствиям. Один из немногих богов, с которым даже архангелы предпочитали не связываться без крайней необходимости в разных мирах. Не потому, что он был особенно могущественным — хотя силы у него было предостаточно — а потому, что предсказать его действия было практически невозможно.

— Ой-ой-ой, Микки, — засмеялся Локи, совершенно не впечатлённый тем фактом, что висит в воздухе в хватке архангела. — Такая агрессивность! А я-то думал, что мы друзья.

— Мы никогда не были друзьями, — ответил спокойно, понимая к чему это он. — И ты не ответил на мой вопрос.

— А ты не поздоровался, — парировал он с улыбкой. — Где твои манеры, крылатый? Сначала "Привет, Локи, как дела?", а потом уже расспросы о мотивах и целях.

Я крепче сжал его воротник.

— У меня нет времени на твои игры. Отвечай: что ты делаешь в Аду?

Локи театрально вздохнул.

— Ну ладно, ладно. Видишь ли, Михаил, я здесь по той же причине, что и ты. Меня интересует определённый японский бог, который роется в здешних подвалах в поисках сувениров.

— Сусанно? — Я слегка ослабил хватку. — Что тебе от него нужно?

— О, ничего особенного, — беззаботно ответил Локи. — Просто хочу посмотреть, что произойдёт, когда он найдёт то, что ищет. Должно быть очень… познавательно.

В его тоне было что-то, что заставило меня насторожиться ещё больше. Локи никогда не делал ничего просто из любопытства. У него всегда был план, часто настолько сложный и многослойный, что понять его истинные цели было практически невозможно.

— И что ты знаешь о крыльях Люцифера? — спросил я прямо.

Глаза Локи блеснули.

— О, так ты уже в курсе? Отлично! Это упрощает разговор. — Он сделал паузу, словно обдумывая что-то. — Скажи мне, Михаил, а что ты будешь делать, когда поймаешь нашего бурного друга? Попытаешься его остановить? Убить? Или просто поговорить по душам?

— Это зависит от него, — ответил я честно. — Если он добровольно откажется от поисков и покинет Ад, я позволю ему уйти. Если нет…

— Если нет, то ты применишь силу, — закончил Локи. — И вот здесь-то всё становится интересным.

Он указал вниз, в пропасть.

— Видишь ли, дорогой архангел, наш Сусанно — не совсем тот, за кого себя выдаёт. Да, он действительно японский бог бури. Да, он действительно ищет крылья твоего брата. Но причины у него несколько… отличаются от тех, что он декларирует.

— Объясни.

Локи покачал головой.

— Нет-нет-нет, это было бы слишком просто. Где же тогда элемент неожиданности? — Он широко улыбнулся. — Но скажу тебе вот что: будь готов к сюрпризам. Этот конфликт может закончиться совсем не так, как ты ожидаешь.

Я потянул его ближе к себе, так что наши лица оказались на расстоянии нескольких сантиметров.

— Локи, если ты замешан в каком-то заговоре против…

— Против кого? — перебил он, и в его голосе впервые появилась серьёзная нота. — Против Небес? Против Ада? Против человечества? — Он покачал головой. — Михаил, ты мыслишь слишком узко. То, что происходит сейчас, выходит далеко за рамки политики между различными фракциями сверхъестественных существ.

— Тогда что именно происходит?

Локи помолчал долгое время, глядя мне в глаза. Впервые за время нашего разговора его лицо было абсолютно серьёзным.

— Кто-то играет в очень опасную игру, — сказал он наконец. — Кто-то, чья сила намного превышает возможности любого из нас. И мы все — я, Сусанно, другие Боги — просто пешки на этой доске.

— Кто?

— Если бы я знал, думаешь, я бы сидел здесь и болтал ногами? — Локи усмехнулся, но без прежнего веселья. — Нет, мой крылатый друг. Я здесь по той же причине, что и ты — пытаюсь понять, что происходит, пока не стало слишком поздно.

Я отпустил его, и он грациозно приземлился на край пропасти.

— Предположим, я тебе верю, — сказал хмурясь. — Что ты предлагаешь?

— Временный союз, — ответил Локи, отряхивая костюм. — Ты идёшь к Сусанно, я иду с тобой. Мы смотрим, что произойдёт, когда он найдёт крылья. А потом решаем, как действовать дальше.

— А что ты получишь от этого союза?

Локи широко улыбнулся, и его прежнее веселье вернулось.

— Удовольствие от наблюдения за тем, как разворачивается одна из самых интересных интриг в истории мира, — ответил он. — Плюс возможность сказать потом: "А я вас предупреждал!"

Я долго смотрел на него, взвешивая все за и против. Локи был ненадёжным союзником — его преданность принадлежала только ему самому, и он мог предать меня в любой момент, если это соответствовало его планам. С другой стороны, он был одним из немногих существ, чей интеллект и хитрость могли соперничать с любым архангелом. А в ситуации, когда я не понимал всех обстоятельств происходящего, такой союзник мог оказаться полезным.

— Хорошо, — сказал я наконец. — Но у меня есть условия.

— Конечно есть, — кивнул Локи. — Слушаю.

— Никаких игр за моей спиной. Никаких попыток манипулировать ситуацией в своих интересах. И если я пойму, что ты пытаешься использовать этот союз против меня или во вред невинным, я убью тебя. Несмотря на то, что ты бог этого мира.

— Ого, — присвистнул Локи. — Серьёзные условия. А что я получу взамен?

— Моё обещание выслушать твои объяснения, прежде чем применить силу, — ответил я. — И защиту, если кто-то попытается убить тебя, пока мы союзники.

— Справедливо, — согласился Локи, протягивая руку. — Идёт?

Я пожал его руку, чувствуя, как между нашими ладонями проскакивает искра — магическая печать, закрепляющая соглашение. Теперь ни один из нас не мог предать другого без серьёзных последствий для себя. Конечно, как он сам думал, магия должно быть подействовать на меня. Но нет.

— Отлично! — воскликнул Локи, потирая ладони. — Теперь, когда формальности соблюдены, может, расскажешь мне, как ты планируешь найти нашего японского друга в этом лабиринте проклятий и мучений?

Я закрыл глаза и расправил чувства, позволяя своему божественному восприятию охватить окружающее пространство. Ад был огромен, его круги простирались на тысячи миров в каждом направлении, но я искал не обычное присутствие. Я искал след силы, которая не принадлежала этому месту — энергию японского синтоизма, разительно отличающуюся от ангельской и демонической ауры.

И нашёл.

— Глубже, — сказал я, открывая глаза. — Намного глубже. Он в самом сердце Ада, там, где Люцифер держал свои наиболее ценные сокровища.

— А-а, — протянул Локи. — В Пандемониуме. Интересный выбор. Думаешь, он уже нашёл то, что ищет?

— Узнаем, когда доберёмся туда, — ответил я, готовясь к пространственному скачку.

Локи схватил меня за руку.

— Подожди, — сказал он. — Давай не будем врываться туда как слоны в посудную лавку. Если там действительно происходит что-то важное, лучше понаблюдать сначала издалека.

Я хотел было возразить — прямое действие всегда было моим предпочтительным методом — но остановился. Возможно, в этом случае осторожность была более мудрым выбором.

— Хорошо, — согласился я. — Но если я увижу, что Сусанно находится в процессе получения крыльев, я вмешаюсь немедленно.

— Справедливо, — кивнул Локи. — А теперь, если ты не возражаешь, позволь мне поделиться маленьким секретом о путешествиях по Аду.

Он щёлкнул пальцами, и вокруг нас начала формироваться иллюзия. Наши фигуры стали расплывчатыми, словно мираж в пустыне.

— Вуаля, — сказал он с довольным видом. — Теперь местные демоны будут видеть нас как… ну, допустим, как пару заблудших душ, которые ищут дорогу в более комфортабельные круги. Не идеально, но должно сработать достаточно долго, чтобы мы добрались до места назначения без лишних боёв.

— Умно, — признал я. — Готов?

— Рождён готовым, — ответил Локи с улыбкой.

Я взял его за плечо и активировал пространственный скачок. Реальность вокруг нас размылась и перестроилась, унося нас вверх в глубь Ада, к центру этого проклятого царства, где нас ждали ответы на вопросы.

Но пока мы мчались сквозь слои адской реальности, я не мог отделаться от ощущения, что мы приближаемся не к концу этой истории, а лишь к её настоящему началу.

* * *

Глава 14

Мы материализовались на краю гигантской воронки, уходящей в самые глубины Ада. Пропасть была настолько огромной, что её противоположный край терялся в красноватом мареве адской атмосферы. Но не размеры занимали меня больше всего — а то, что находилось на дне.

Замок.

Не руины, не обгоревшие остатки былого величия, а настоящий замок, словно перенесённый сюда из средневековой сказки. Высокие башни с остроконечными крышами, массивные стены из белого камня, арочные окна, в которых мерцал неестественный свет. Он стоял посреди кратера как островок порядка в хаосе Ада, и эта неуместность делала его ещё более странным.

— Пандемониум, — прошептал Локи, присвистывая от восхищения. — Личные апартаменты самого Люцифера. Я думал, что он разрушился, когда твой братец отправился в отпуск.

— Отпуск? — переспросил я, не сводя глаз с замка.

— Ну, как ещё назвать его уход из Ада? Отставка? Творческий кризис? — Локи пожал плечами. — В любом случае, место должно было рассыпаться без его силы, поддерживающей структуру. Но похоже, что кто-то позаботился о консервации.

Я сосредоточился, направляя своё восприятие на замок. Сквозь каменные стены я чувствовал присутствия — не одно, а несколько. И среди них, словно яркое пятно хаоса и бури, энергетический след Сусанно.

— Он там, — подтвердил я. — И не один.

— Конечно не один, — усмехнулся Локи. — Ты же не думал, что мы единственные, кто заинтересовался этой маленькой экспедицией? Крылья архангела — это не то, что можно найти в местном антикварном магазине. Такие сокровища привлекают внимание.

Я нахмурился, пытаясь определить природу других присутствий. Энергии были разнообразными — некоторые знакомые, некоторые нет. Но все они принадлежали существам огромной силы.

— Боги, — сказал я после паузы. — Там множество богов из разных пантеонов.

— Ага, — кивнул Локи, и в его голосе появилась задумчивая нота. — Это… интересно. И несколько тревожно. Обычно мы предпочитаем держаться подальше друг от друга, особенно на нейтральной территории вроде Ада. Что могло заставить стольких из нас собраться в одном месте? Крылья что, настолько важны.

Я не ответил, но в глубине души знал, они даже и грамма не понимают насколько крылья опасным и важны. Жадность, любопытство, желание заполучить силу, которая могла изменить баланс сил во всех мирах. Крылья Люцифера не были просто символом или трофеем. Это были фрагменты силы одного из самых могущественных архангелов, когда-либо существовавших. В правильных руках они могли дать власть, сравнимую с божественной. С настоящей Божественностью.

— Как мы попадём туда? — спросил я, изучая отвесные стены пропасти.

— О, это простая часть, — ответил Локи, подходя к краю. — Трудность не в том, чтобы попасть внутрь, а в том, чтобы не заблудиться, когда окажешься там.

— Что ты имеешь в виду?

— Пандемониум не обычный замок, милый Михаил. Это карманное измерение, созданное разумом Люцифера. Ты здесь никогда не был и не знаешь, но твой братец любил устраивать игры с богами. Внутри законы пространства и времени работают… по-другому. Комнаты могут быть больше, чем здания, в которых они находятся. Коридоры могут вести в места, которых не существует. А некоторые двери открываются только для тех, кто знает правильные слова или обладает нужными воспоминаниями.

Понятно. Это объясняло, почему так много могущественных существ могли находиться в одном здании, не сталкиваясь друг с другом постоянно. Каждый блуждал по своему лабиринту возможностей.

— Тогда как мы найдём Сусанно?

Локи повернулся ко мне с загадочной улыбкой.

— А вот здесь-то мне и пригодится моё божественное наследие. Видишь ли, обман и иллюзии — моя специальность. А Пандемониум, по сути, и есть грандиозная иллюзия. Я смогу найти трещины в его структуре, места, где реальность немного… нестабильна.

— И это поможет нам добраться до него?

— Это поможет нам не потратить следующие несколько веков на блуждания по бесконечным коридорам, — поправил Локи. — Хотя гарантий я дать не могу. Люцифер был мастером своего дела.

Я кивнул, принимая неизбежность того чтобы следовать за этим мелком обманщиком. У меня не было выбора — если мы хотели остановить Сусанно, нам нужно было войти в Пандемониум и найти его раньше, чем он найдёт то, что искал. Придётся идти за Локи.

— Хорошо, — сказал я. — Ведущий ты.

Локи расправил руки и шагнул в пропасть. Его иллюзия сработала безукоризненно — вместо падения он плавно планировал вниз, словно невидимые крылья несли его. Я последовал за ним, используя собственную силу полёта, но держа крылья скрытыми под покровом реальности.

Спуск казался бесконечным. Стены пропасти проносились мимо, покрытые странными символами и рунами, которые пульсировали тусклым красным светом. Некоторые из них были знакомы — ангельское письмо, использовавшееся для самых мощных печатей и заклинаний. Другие принадлежали к более демоническим и тёмным традициям.

Наконец, мы достигли дна. Замок оказался ещё более впечатляющим вблизи. Его стены поднимались на сотни метров вверх, теряясь в красноватом мареве. Главные ворота — массивные створки из чёрного дерева, украшенные серебряными инкрустациями в форме падающих звёзд — стояли широко открытыми.

— Как гостеприимно, — пробормотал Локи, изучая вход. — И как подозрительно.

Я сосредоточился, пытаясь почувствовать возможные ловушки или защитные заклинания. Но кроме общей ауры мощи, исходящей от самого замка, ничего угрожающего не обнаруживалось.

— Похоже, Люцифер был уверен, что никто не осмелится сюда вторгнуться, — сказал я.

— Или он хотел, чтобы кто-то именно сюда и пришёл, — возразил Локи. — Помни: твой брат был мастером долгосрочного планирования. Даже уйдя из Ада, он мог оставить после себя… сюрпризы.

Мы медленно приблизились к воротам. Вблизи серебряные инкрустации оказались не просто декоративными элементами — это были сложные защитные руны, сплетённые в узор такой красоты и сложности, что даже я, знакомый с ангельской магией, не мог полностью понять их значение.

— Ты можешь это прочитать? — спросил я Локи.

Он наклонил голову, изучая руны с профессиональным интересом.

— Частично, — ответил он после паузы. — Это смесь ангельского, энохианского и ещё нескольких языков, которые я не узнаю. Но общий смысл понятен: "Входящие, оставьте надежду на лёгкую победу. Здесь правит воля того, кто был первым среди падших".

— Стандартное предупреждение, — пробормотал я.

— Может быть. А может, и нет, — сказал Локи, протягивая руку к воротам. — В любом случае, стоять здесь и гадать бесполезно.

Он коснулся дерева, и ворота медленно раскрылись шире, издавая протяжный скрип, который эхом отзывался в пропасти над нами. За воротами простирался огромный зал, освещённая десятками хрустальных люстр, свисающих с потолка, который терялся где-то в высоте.

Но самым поразительным было то, что зал явно была больше, чем замок снаружи. Намного больше. Стены уходили в туманную даль, а между колоннами из чёрного мрамора можно было различить очертания лестниц, ведущих в разных направлениях — не только вверх и вниз, но и, казалось, в стороны, которых не должно было существовать в обычном пространстве.

— Добро пожаловать в кроличью нору, — пробормотал Локи. — Держись поближе ко мне, если не хочешь провести здесь вечность.

Я улыбнулся. Возможно если захотеть, можно было разрушать это место. Но я не хотел уничтожать то что создал мой брат. Все его творение были прекрасны, хоть и немного необычны. Мы вошли в залу, и ворота за нами медленно закрылись. Звук эха наших шагов странным образом искажался, создавая впечатление, что мы идём не по камню, а по чему-то более мягкому и живому.

— Чувствуешь их? — тихо спросил Локи.

Я кивнул. Присутствия других богов ощущались отчётливее здесь, внутри замка. Они были разбросаны по всему Пандемониуму, некоторые близко, некоторые — в областях, которые казались невозможно далёкими, несмотря на ограниченный размер здания.

Одно присутствие было особенно знакомым. Египетское божество — Тот, бог мудрости и письменности. Другое принадлежало кому-то из скандинавского пантеона, возможно, Хеймдаллю. Третье…

Я остановился, нахмуриваясь.

— Что такое? — спросил Локи.

— Там кто-то из греков, — сказал я медленно. — Аполлон, кажется. И ещё… — я сосредоточился сильнее, — кто-то из индуистов. Ганеша?

Локи присвистнул.

— Впечатляющее собрание. Интересно, они все здесь по одной причине, или каждый преследует собственные цели?

Вопрос был риторическим, но он заставил меня задуматься о более широкой картине. Слишком много совпадений. Слишком много могущественных существ собралось в одном месте в одно время. Это не могло быть случайностью.

Мы направились к ближайшей лестнице — широкой конструкции из того же чёрного мрамора, что и колонны. Ступени были покрыты тонким слоем пыли, но на них виднелись следы — многочисленные отпечатки ног разного размера и формы. Некоторые явно принадлежали гуманоидным существам, другие…

— Когти, — отметил Локи, указывая на глубокие царапины в камне. — Кто-то здесь прошёл в своей истинной форме.

Мы начали подъём. Лестница изгибалась и поворачивала непредсказуемым образом, иногда ведя вверх, иногда — в стороны, а один раз даже, казалось, вниз, хотя мы продолжали подниматься. Пространство вокруг нас текло и изменялось, как будто Пандемониум пытался запутать любого, кто осмеливался исследовать его глубины.

— Стой, — внезапно прошептал Локи, схватив меня за руку.

Я замер, спокойно наблюдая за Локи. Впереди, за поворотом лестницы, слышались голоса. Два, может быть, три разных существа говорили на языке, который я не сразу вспомнил.

— Санскрит, — пробормотал Локи. — Древний санскрит. Кажется, наши индуистские друзья проводят совещание.

Локи осторожно выглянул за угол. На площадке, освещённой мерцающими факелами, стояли три фигуры. Ганеша, бог мудрости со слоновьей головой, что-то оживлённо объяснял двум другим божествам. Одного из них я узнал — Индра, царь богов, в доспехах из золота и молний. Третий был мне незнаком, но его аура указывала на огромную силу.

Они говорили слишком быстро и тихо для того, чтобы я мог разобрать слова, но их жесты и интонации выдавали спор. Ганеша указывал в одном направлении, Индра — в другом, а третий бог качал головой, явно несогласный с обоими.

— Интересно, — прошептал Локи. — Похоже, они тоже не знают, куда идти.

Внезапно разговор прекратился. Ганеша поднял голову, его маленькие глазки сузились.

— Кто-то наблюдает за нами, — сказал он по-английски, переходя на язык, который мы все могли понимать.

Локи выругался под нос и шагнул на площадку, поднимая руки в жесте мирных намерений. Я спокойно последовал за ним.

— Приветствую, уважаемые коллеги, — сказал Локи с чарующей улыбкой. — Какая неожиданная встреча в столь… экзотическом месте.

Индра сощурился, молнии заплясали между его пальцами.

— Локи, — произнёс он с заметным неодобрением. — И архангел Михаил. Ваше присутствие здесь крайне… подозрительно.

— Не более подозрительно, чем ваше, — ответил я, выходя из тени. — Что привело богов индуистского пантеона в Ад?

Ганеша и Индра обменялись взглядами. Третий бог — теперь я мог разглядеть его лучше и узнал Агни, божество огня — молчал, но его пламенные глаза внимательно изучали нас.

— То же самое, что и вас, полагаю, — наконец ответил Ганеша дипломатично. — Поиск… определённых артефактов, которые могут представлять интерес для наших соответствующих пантеонов.

— Крылья Люцифера, — сказал я прямо.

Реакция была мгновенной. Индра напрягся, готовясь к бою. Агни окружил себя ореолом огня. Только Ганеша остался спокойным, хотя его хобот слегка подёргивался — признак беспокойства у слоноподобных божеств.

— Прямолинейность — не всегда добродетель, архангел, — сказал он мягко. — Некоторые темы лучше обсуждать… осторожнее.

— Время для осторожности прошло, — возразил я. — Слишком много игроков собралось на одной доске. Слишком много скрытых мотивов. Если мы не будем честны друг с другом, то рискуем уничтожить всё, что пытаемся защитить.

Локи бросил на меня удивлённый взгляд. Видимо, такая открытость не была частью его планов.

— Михаил прав, — неожиданно сказал Агни, его голос шипел как огонь. — Мы все знаем, зачем пришли. Крылья архангела — это сила, способная изменить баланс между всеми. Вопрос в том, кто получит их первым.

— И кто имеет на это право, — добавил Индра, не убирая молнии.

— Никто, — ответил я твёрдо. — Никто не имеет права на силу моего брата. Эти крылья должны быть уничтожены, а не присвоены вами. Богами.

Наступила тишина. Четыре бога смотрели на меня с различными выражениями лиц — от удивления до скепсиса.

— Уничтожены? — переспросил Ганеша. — Архангел, вы понимаете, что говорите? Такая сила… её нельзя просто стереть из существования.

— Можно, — возразил. — И должно. Мой брат отказался от своей роли, отказался от власти. Его крылья — это осколки прошлого, которое должно остаться похороненным.

— Благородные слова, — сказал Агни, но в его голосе слышался сарказм. — Но наивные. Даже если вы уничтожите крылья, сила не исчезнет. Она просто вернётся в Источник, откуда может быть призвана Люцифер.

Это было правдой, и я знал это. Но альтернатива — позволить крыльям попасть в чьи-то руки — была ещё хуже.

— Тогда я найду способ запечатать их навечно, — сказал я.

— А если не найдёте? — спросил Индра. — Что тогда? Позволите какому-нибудь безумцу вроде этого японского бога бури заполучить их?

— Сусанно, — пробормотал Локи. — Да, он тоже здесь. И, кажется, ближе всех к цели.

Упоминание японского божества заставило всех напрячься.

— Мы знаем о его присутствии, — сказал Ганеша осторожно. — И о его… репутации. Если крылья достанутся ему…

— То хаос распространится на все миры вокруг, — закончил Агни. — Сусанно — бог разрушения. В его руках сила Люцифера станет оружием против самой реальности.

Я почувствовал, как гнев закипает в моей груди. Не на этих богов — они были правы в своих опасениях. Мой гнев был направлен на себя. Я слишком медлил, слишком много времени потратил на размышления и осторожность. Пока я спасал Адель и разговаривал с Локи, Сусанно приближался к своей цели.

— Где он сейчас? — спросил я резко.

Боги переглянулись.

— Мы потеряли его след час назад, — признался Ганеша. — Пандемониум… затрудняет отслеживание. Но последний раз мы чувствовали его присутствие в направлении центральных залов.

— Там, где Люцифер хранил свои самые ценные сокровища, — добавил Локи задумчиво.

— Тогда нам нужно двигаться, — сказал я, поворачиваясь к лестнице, ведущей дальше вверх. — Каждая минута промедления увеличивает его шансы.

— Подождите, — сказал Индра. — А что, если мы объединим усилия?

Я остановился, удивлённый предложением.

— Что вы имеете в виду?

— Временный союз, — пояснил Ганеша. — Мы все заинтересованы в том, чтобы не допустить Сусанно к крыльям. Вместе мы сможем найти его быстрее и остановить с большей вероятностью.

— А потом? — спросил Локи. — Когда Сусанно будет остановлен, что произойдёт с крыльями?

— Потом мы обсудим это как цивилизованные существа, — ответил Агни. — Возможно, найдём компромисс, который устроит всех.

Я посмотрел на каждого из них, взвешивая предложение. С одной стороны, больше союзников означало больше силы и лучшие шансы остановить Сусанно. С другой — это также означало больше претендентов на крылья и больше возможностей для предательства.

Эти духи…были слишком уверенны в своих силах. Они не замечали разницу между творением истинного Бога и собой. Оны были уверенны что их силы позволяет говорить на ровне с жителями Серебряного Города. Но Архангелы никогда не спускались в миры людей. Они никогда не посещали богов.

И никогда не показывали истинную Силу.

Но времени на раздумья не было. Где-то в глубинах Пандемониума японский бог бури искал силу, которая могла уничтожить все миры. И пока мы стояли здесь и спорили, он приближался к своей цели.

— Хорошо, — сказал я наконец. — Временный союз. Но я предупреждаю: если кто-то из вас попытается использовать эту ситуацию в собственных интересах, я буду относиться к вам как к врагу.

— Справедливо, — кивнул Ганеша. — Тот же принцип применяется и к вам, архангел.

Я покачал головой. Мы двинулись дальше группой, следуя по извилистым коридорам и лестницам Пандемониума. Замок казался живым — стены пульсировали еле заметным светом, а воздух был наполнен шёпотом голосов, говорящих на языках, которые исчезли тысячи лет назад.

По пути мы встретили ещё несколько групп богов. Тот, египетский бог мудрости, блуждал в одиночестве по библиотеке, стены которой были покрыты книгами, написанными на языках, которые ещё не были изобретены. Он кивнул нам, но не присоединился — его интересы лежали в области знаний, а не власти.

В большом зале, где пол был выложен мозаикой из звёздных карт, мы наткнулись на Аполлона. Греческий бог солнца и пророчеств стоял в центре зала, глядя на потолок, который показывал не камень или штукатурку, а живое ночное небо с созвездиями, медленно двигающимися по предназначенным им путям.

— Аполлон, — поприветствовал его Локи. — Занимаешься астрономией?

Солнечный бог повернулся к нам, его золотые глаза были полны беспокойства.

— Я пытаюсь понять, что происходит, — ответил он. — Звёзды… они показывают странные конфигурации. Судьбы переплетаются способами, которых я никогда не видел. Что-то грядёт, что-то, что изменит саму природу реальности.

— Крылья Люцифера, — сказал Индра. — Мы все это знаем.

— Нет, — покачал головой Аполлон. — Это больше чем крылья. Это… — он помедлил, подбирая слова, — как будто кто-то переписывает основные законы существования. Звёзды говорят о Конце и Начале одновременно.

Пророчество. Я почувствовал странное покалывание в голове. Аполлон был одним из самых точных прорицателей среди всех богов среди миров. Если он видел нечто в звёздах…

— Что именно ты видишь? — спросил я.

Аполлон поднял руку, указывая на созвездие, которое медленно формировалось над нами.

— Падение Хаоса. Восхождение безумца. Крылья из тьмы, несущие огонь. И в центре всего этого — выбор. Один выбор, который определит судьбу всех миров.

Его слова повисли в воздухе зала. Никто не говорил несколько долгих секунд.

— Чей выбор? — наконец спросил Ганеша.

Аполлон посмотрел прямо на меня.

— Того, кто считает себя Мечом Божьим, — ответил он тихо.

Все взгляды обратились на меня. Я чувствовал вес их внимания, вес ответственности, которую предсказание возлагало на мои плечи.

— Тогда мне лучше не ошибиться, — сказал улыбнувшись.

Остальные с удивлением взглянули на меня, не понимая. Но им ни к чему знать всё. Мы покинули зал звёздных карт и продолжили путь. Пандемониум становился всё более странным и дезориентирующим для богов по мере того, как мы приближались к его сердцу. Коридоры изгибались в невозможных направлениях, комнаты существовали в нескольких измерениях одновременно, а время текло неровно — иногда быстро, иногда так медленно, что каждый шаг казался вечностью. Я начал идти впереди, так как Локи уже не смог понимать что вокруг.

В одном из залов мы наткнулись на следы борьбы. Мраморные колонны были расколоты, пол покрыт трещинами, а на стенах виднелись отметины когтей и следы молний.

— Сусанно был здесь, — сказал присев Агни, изучая разрушения. — Я чувствую его след. И он был не один.

— С кем он сражался? — спросил Локи.

Ответ пришёл в форме стона из дальнего угла зала. Мы подошли ближе и обнаружили фигуру, прислонённую к стене. Это был Сет, египетский бог хаоса, но едва узнаваемый. Его обычно гордая осанка была сломлена, тёмная кровь богов сочилась из множественных ран.

— Сет, — сказал я, опускаясь на колени рядом с ним. — Что произошло?

Он поднял глаза, в которых плескались боль и ярость.

— Японский… ублюдок, — прохрипел он. — Он… он не тот, за кого себя выдаёт. Сила… его сила намного больше, чем должна быть у бога бури.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Ганеша.

— Он поглотил… других, — ответил Сет с трудом. — Богов, демонов… всех, кто встал у него на пути. Их силу… он забрал её себе.

Удивление этого откровения ударил нас всех одновременно. Поглощение божественной силы было одним из самых запретных актов во всех пантеонах. Это была не просто кража — это было убийство самой сущности божества. Если Сусанно, становился сильнее от поглощений других богов…

То это значит он становился всё ближе к Истинным Демоном.

* * *

Глава 15

Я недолго думал о природе Сусанно и о его трансформации в Истинного Демона. Время для размышлений было роскошью, которую мы не могли себе позволить. Я встал с колен, глядя на израненного Сета, и просто сказал:

— Поднимайся.

Слово было произнесено не просто голосом — оно несло в себе частицу моей истинной Силы. Свет хлынул из меня, мягкий и тёплый, как первые лучи рассвета после долгой ночи. Он окутал Сета золотистым сиянием, проникая в каждую рану, в каждую трещину его божественной сущности. Египетский бог хаоса выпрямился, его глаза расширились от удивления, когда боль покинула его тело, а разорванные части его божественной природы сплелись воедино.

Не глядя на него и остальных богов, я пошёл дальше по коридору. За спиной слышались приглушённые голоса — боги обсуждали происходящее, но их слова до меня не доходили. Я сосредоточился на цели, на том пульсирующем источнике силы где-то в глубинах Пандемониума.

— Это… это невозможно, — пробормотал Локи, его голос дрожал от потрясения. — Как можно вылечить бога так, чтобы он восстановил часть своей сути? Это же… это ведь невозможно…

Я слышал, как остальные боги переговариваются между собой. Их удивление было понятным — они не понимали истинной природы силы, которой я обладал. Для них исцеление божественной сущности было актом, граничащим с чудом. Они не знали, что для Архангела, созданного самим Богом, такие вещи были лишь проявлением природы, заложенной в нас при сотворении.

Молча мы прошли через несколько залов. В одном из них — огромной библиотеке со сводчатыми потолками — нас встретила группа демонов. Высокие существа с крыльями летучих мышей и горящими глазами преградили нам путь, их клинки сверкали в неестественном свете магических ламп.

— Светлые твари не пройдут дальше, — прорычал их предводитель, крупный демон с рогами, закрученными в спираль. — Этот замок принадлежит нашему господину.

Боги за моей спиной приготовились к бою. Индра сжал молнии в кулаках, Агни окружил себя ореолом огня, даже Ганеша принял боевую стойку, несмотря на свой мирный характер.

Я даже не остановился. Продолжая идти, я бросил единственный взгляд на демонов. Этого было достаточно.

Существа из Ада мгновенно пали ниц, их гордые позы сменились покорностью перед истинной властью. Они не осмеливались даже поднять глаза, когда мы проходили мимо их распростёртых тел. Только предводитель, успел прохрипеть:

— П-прости нас, Меч Божий…

За спиной раздался тихий свист восхищения от Локи. Остальные боги молчали, но я чувствовал их взгляды, полные нового понимания того, с кем они имели дело.

Мы поднялись ещё на несколько уровней, проходя через залы, каждый из которых был произведением искусства. Люцифер всегда любил красоту — даже в изгнании он окружал себя великолепием. Стены были украшены фресками, изображающими сцены из истории творения, потолки покрыты мозаиками из драгоценных камней, а колонны вырезаны из материалов, которые не существовали ни в одном из известных миров.

В зале статуй нас поджидала другая преграда. Мраморные изваяния ангелов и демонов вдруг ожили, их каменные глаза загорелись красным светом. Это была одна из защитных систем замка — древняя магия, превращающая искусство в оружие.

— Осквернители святыни! — возопили каменные стражи в унисон. — Вы не пройдёте!

Статуи двинулись к нам с неуклюжей, но неотвратимой решимостью. Их мраморные крылья распахнулись, каменные мечи поднялись для удара.

Боги снова приготовились к битве, но я просто поднял руку. Из моих пальцев потекло мягкое серебристое сияние, касаясь каждой статуи. Древние заклинания, связывающие их, мгновенно растворились под прикосновением истинной божественной силы. Стражи замерли на месте, а затем медленно вернулись на свои пьедесталы, снова став обычными произведениями искусства.

— Как он это делает? — прошептал Агни Ганеше. — Он даже не использует заклинания…

— Потому что ему не нужны заклинания, — ответил египетский бог мудрости тихим, почти благоговейным тоном. — Он не манипулирует силами — он и есть Сила.

Я не обернулся, но слышал каждое слово. Их удивление было понятным, но для меня это было естественным, как дыхание. Архангелы не изучали магию — мы были созданы как живые воплощения божественной воли. Заклинания и ритуалы были инструментами для тех, кто не обладал прямым доступом к Источнику.

В следующем зале нас встретил более серьёзный противник. Бафомет, один из князей Ада, сидел на троне из чёрного хрусталя посреди зала, окружённый свитой из меньших демонов. Его козлиная голова была увенчана короной из костей, а глаза горели как угли в печи. Когда-то бывшим Ангелом, стал уродливым пародиям на жизнь.

— Архангел Михаил, — произнёс он, его голос гремел в зале. — Давно мы не встречались. Со времён Войны на Небесах, если мне не изменяет память.

— Бафомет, — кивнул я, останавливаясь перед его троном. — Ты преграждаешь мне путь.

— Не преграждаю, — усмехнулся демон. — Просто интересуюсь. Что заставило самого Меча Божьего спуститься в наши скромные владения? Неужели ты тоже охотишься за крыльями своего падшего братца?

— Мои мотивы не твоя забота.

— О, но они моя забота, — возразил Бафомет, поднимаясь с трона. Его истинная форма была внушительной — три метра роста, мускулистое тело, покрытое тёмной шерстью, крылья, способные затмить небо. — Видишь ли, эти крылья находятся под моей опекой в этом районе. По праву Ада, они принадлежат мне.

— Ад не имеет прав на наследие Люцифера, — ответил я спокойно.

— Не имеет? — Бафомет рассмеялся, звук его смеха заставил содрогнуться стены. — А кто решил, ангел? Твой Отец, который покинул нас всех? Или, может, ты сам назначил себя судьёй и присяжными?

Его слова должны были разозлить меня, но я чувствовал только усталость. Сколько раз мне приходилось слышать подобные речи? Сколько существ думали, что смогут использовать мою верность против меня?

— Последнее предупреждение, Бафомет, — сказал я, делая шаг вперёд. — Отойди с дороги.

— А если нет? — демон распахнул крылья, его свита зашипела изаскрежетала оружием. — Что ты сделаешь, архангел? Неужели запятнаешь свои белоснежные крылья кровью Ада?

Я вздохнул и протянул руку. Не к мечу — мне не понадобилось оружие. Из моих пальцев потёк чистый, неразбавленный свет Творения, тот самый свет, что существовал до звёзд, до миров, до самого понятия существование.

Бафомет даже не успел закричать. Он и вся его свита просто исчезли, их сущности растворились в сиянии, как тени на рассвете. Не разрушены, не изгнаны — просто перестали существовать в этом пространстве, отосланы туда, откуда не было возврата.

Я когда-то создал его. Я же и забрал его.

За спиной воцарилась абсолютная тишина. Боги смотрели на то место, где только что стоял трон князя Ада, их лица выражали смесь благоговения и ужаса.

— Святые мои предки, — прошептал Индра. — Он… он даже не напрягся.

— И не двинулся с места, — добавил Агни дрожащим голосом.

Мы продолжили путь. С каждым шагом присутствие Сусанно ощущалось всё сильнее, но одновременно с этим росло и моё беспокойство. Что-то было не так в энергетической подписи японского бога. Она изменялась, становилась более тёмной, более… голодной.

В большом зале, где стены были покрыты зеркалами, показывающими отражения из тысячи различных миров, нас ждала ещё одна группа богов. Это были скандинавы — Тор с молотом в руках, Один с воронами на плечах и Фригг, богиня материнства, чьи глаза были полны мудрости.

— Михаил, — поприветствовал меня Один, его единственный глаз внимательно изучал мою группу. — Необычная компания для архангела.

— Временная необходимость, — ответил, не обращая внимание на ехидство. — Что привело Всеотца в Пандемониум?

— То же, что и тебя, полагаю, — ответил Один. — Крылья несут в себе знание, а знание — моя область. Но больше меня беспокоит не то, что они содержат, а то, кто может их получить.

Тор шагнул вперёд, Мьёльнир гремел в его руке.

— Этот Сусанно… мы сражались с ним уровнем ниже, — сказал он, гнев клокотал в его голосе. — Он не сражался честно. Использовал какое-то… поглощение. Попытался высосать мою силу прямо через молот.

— И что произошло? — спросил Локи, внезапно заинтересовавшись. То, что эти четверо не враждовали между собой в моём присутствие многое говорило. Один знал своё место.

— Мьёльнир отверг его, — ответила Фригг. — Молот Тора создан из звёздного металла и благословлён самим Всеотцом. Но на мгновение… на мгновение я почувствовала, как что-то пытается проникнуть в саму сущность моего сына.

Это подтверждало подозрения Сета. Сусанно действительно поглощал силу других богов. Но как это было возможно? Даже самые тёмные из божеств не обладали способностью красть саму сущность своих собратьев.

Если только…

Неприятная догадка начала формироваться в моём разуме. Если Сусанно каким-то образом получил доступ к истоку сил откуда и произошли Истинные Демоны. Одна из первородных существ, которые были старше меня, что предшествовали творению. То только в этом случае он мог обладать способностями, которые превосходили обычные божественные силы. Но Отец ведь…

— Где он сейчас? — спросил Одина.

— Центральная точка, — ответил Всеотец. — Мы потеряли его след там, но энергия… она исходит из самого сердца Пандемониума.

— Туда, где Люцифер хранил свои самые ценные сокровища, — добавила Фригг с беспокойством в голосе. — Если крылья действительно там…

Она не закончила фразу, но смысл был ясен. Каждая минута промедления увеличивала шансы Сусанно на успех.

— Тогда мы должны двигаться, — сказал я, поворачиваясь к выходу из зала.

— Подождите, — сказал Один. — Мы идём с вами.

Я остановился, обернувшись к скандинавскому богу.

— Это не ваша война, Всеотец.

— Но это наш мир, — возразил он твёрдо. — Если этот Сусанно получит силу Люцифера, пострадают все миры. Включая Асгард.

Тор кивнул, поднимая молот.

— Кроме того, у меня есть счёты с этим поглотителем богов.

Я посмотрел на собравшуюся группу. Семь богов из разных пантеонов, объединённых общей угрозой. В обычных обстоятельствах такое собрание было бы невозможным — слишком много противоречий, слишком много старых обид. Но сейчас наши различия отошли на второй план перед лицом общей опасности.

— Хорошо, — сказал наконец. — Но помните: это не совет военачальников. Я иду первым, вы следуете за мной. И если ситуация потребует жертв…

— Мы понимаем, — кивнул Один ответив за всех. — Ты Архангел. Твоя сила и ответственность превосходят наши.

Он всегда был мудрее остальных. Во всех мирах.

Мы покинули зал зеркал и направились к центральной башне. Путь стал труднее — Пандемониум словно сопротивлялся нашему продвижению. Коридоры удлинялись, лестницы меняли направление, а некоторые двери просто исчезали, когда мы приближались к ним.

Но я чувствовал структуру замка всё яснее. Мой брат создал это место не просто как жилище — это было продолжение его разума, воплощение его творческого гения в камне и магии. И как любое творение Люцифера, оно было прекрасным и смертельно опасным одновременно.

В одном из переходных залов нас встретила последняя преграда перед центром. Группа падших ангелов, некогда служивших Люциферу, стояла в боевом строю. Их крылья были почернены от веков пребывания в Аду, а глаза горели чернотой Падение.

— Михаил, — произнёс их предводитель, которого я узнал, как Молоха, некогда одного из серафимов. — Брат мой, ты пришёл забрать последнее наследие нашего господина?

— Я пришёл остановить того, кто хочет использовать это наследие во зло, — ответил спокойно

— А разве мы не имеем права на силу того, кому служили? — спросил другой падший, Астарот. — Мы следовали за Люцифером в войне, в изгнание, мы делили с ним его страдания. По какому праву ты отнимаешь у нас последнюю связь с нашим господином?

Боль в их голосах была реальной. Эти существа потеряли всё — дом, цель, даже надежду на искупление. Крылья Люцифера были для них не просто источником силы, но символом того времени, когда они ещё не были отверженными.

— Потому что Люцифер сам отказался от этой силы, — ответил мягко. — Он выбрал свой путь. Вы можете выбрать свой.

— Выбрать? — горько рассмеялся Молох. — Какой выбор у нас есть, брат? Вечность в Аду или небытие? Ты предлагаешь нам покаяние? После всего, что мы сделали?

Я посмотрел на каждого из них, этих некогда величественных существ, сломленных изгнанием и отчаянием. В их лицах я видел отражение собственных страхов — что будет, если и я совершу ошибку? Что будет, если и мне придётся выбирать между верностью и справедливостью?

— Да, — сказал я просто. — Я предлагаю вам покаяние. Дверь к искуплению никогда не закрывается полностью.

Падшие ангелы замерли. В их глазах появилось что-то, чего там не было веками — надежда.

— Ты… ты говоришь серьёзно? — прошептал Астарот.

— Архангелы не лгут, — ответил. — Но сначала помогите мне остановить Сусанно. Докажите, что вы способны на правильный выбор.

Молох медленно опустил оружие.

— Мы… мы поможем, — сказал он дрожащим голосом. — Но не из-за обещанного искупления. Мы поможем, потому что не хотим, чтобы наследие нашего господина было осквернено безумцем.

Наша группа увеличилась до дюжины существ. Вместе мы наконец достигли центральной точки Пандемониума.

Входная дверь была настоящим произведением искусства — двухстворчатая конструкция из белого золота и платины, украшенная изображением шестикрылого Ангела. На мгновение я подумал, что это изображение Люцифера, но приглядевшись внимательнее, понял свою ошибку. Крылья серафима были распростёрты не в полёте, а в защитном жесте, лицо выражало не гордость, а бесконечную печаль.

Это был я. Мой брат изобразил меня на входе в свою сокровищницу.

— Охрана чести, — прошептал Молох, зная историю изображение. — Он всегда говорил, что ты единственный, кто понимал его мотивы, даже сражаясь против него.

Я помолчал, как и другие, смотря на эту картину. Брат…значит так, ты видел меня?

Печального?

Качнув головой. Коснулся двери, что открылась при моём прикосновении, словно узнавая меня. За ней простиралось помещение, которое нарушало все законы физики и архитектуры. Это была сфера, огромная полая сфера, в центре которой, подвешенные в воздухе золотистыми цепями из материализованного света, висели крылья Люцифера.

Они были прекрасны и ужасны одновременно. Шесть крыльев, каждое размером с корабль, сотканных из белых перьев, которые излучали мягкое сияние. Но в этом сиянии была тьма — не злобная, а меланхоличная, как тень от свечи. Это была печаль павшего ангела, воплощённая в материи.

И перед крыльями, спиной к нашей группе, стоял человек скромного роста в простом чёрном кимоно. Его чёрные волосы были собраны в традиционный японский хвост, а поза выражала спокойное созерцание.

Сусанно.

Я почувствовал, как все остальные напряглись, готовясь к битве. Но что-то заставило меня поднять руку, останавливая их. Что-то было не так в этой сцене. Слишком просто. Слишком… театрально.

— Остановись, — сказал, направляя Силу в свой голос.

Повеление Архангела обладало почти непреодолимой мощью. Оно могло остановить демона, заставить дрожать миры, приказать материи расступиться. Ни одно существо во всех мирах не могло полностью игнорировать прямое повеление того, кто был Мечом Божьим.

Фигура в кимоно замерла.

Я недовольно покачал головой, понимая, что всё слишком просто. После всех препятствий, после всех битв и союзов, японский бог бури просто останавливается по моей команде? Это не соответствовало его репутации или тому, что мы слышали о его новых силах.

Осторожно, готовый к любой неожиданности, я подошёл к застывшей фигуре. Каждый шаг эхом отзывался в сферической комнате, а крылья Люцифера мерцали в ответ на моё приближение, словно узнавая присутствие родственной души.

Когда между мной и фигурой в кимоно оставалось всего несколько метров, я почувствовал, как что-то изменилось. Воздух наполнился напряжением, реальность слегка искривилась. И тогда невозможное произошло.

Фигура начала двигаться.

Медленно, словно преодолевая невидимое сопротивление, человек в кимоно повернул голову. Мой разум отказывался понимать происходящее — как можно двигаться под прямым повелением архангела? Какая сила могла противостоять воле Творца, воплощённой в слове?

И тогда я увидел его глаза.

Они были полны Тьмы.

Не тьмы Ада, не тьмы греха или отчаяния. Это была изначальная Тьма. Тьма, что существовала до Света, до первого дня творения. Тьма, которая была не отсутствием света, а его противоположностью — активной, голодной, жаждущей поглотить всё сущее и вернуть мир в состояние первобытного небытия.

— Здравствуй, Михаил, — сказал тот, кто когда-то был Сусанно, его голос звучал как эхо через миры. И он был женским, а не мужским. — Я так долго ждала этой встречи.

— Ты?! — Но она ведь…

— Сын Мой.

* * *

Глава 16

Время остановилось. Я смотрел в глаза, которые видел лишь однажды — в момент моего сотворения, когда Отец собирал воедино Себя, и ему помогала Тьма, создавая первых Архангелов. Эти глаза были полны изначальной силы, той самой энергии, что существовала до разделения на день и ночь, до первого слова творения. До всех нас.

— Мать, — произнёс я, и слово прозвучало странно в этом месте, среди крыльев моего падшего брата.

Существо в теле Сусанно улыбнулось, и в этой улыбке было что-то детское, игривое. Мать всегда любила игры — не жестокие забавы демонов, а настоящие игры, полные загадок и неожиданных поворотов.

— О, ты узнал меня! — радостно воскликнула она, хлопая в ладоши с энтузиазмом ребёнка. — А я думала, тебе понадобится больше времени. Хотя, конечно, ты всегда был самым внимательным из моих детей.

Позади меня раздался приглушённый звук — кто-то из богов попятился. Я чувствовал их замешательство, страх и непонимание. Они не знали, что происходит, но древние инстинкты подсказывали им: перед ними нечто неизмеримо древнее и могущественное.

— Как ты оказалась здесь? — спросил я, не сводя с неё взгляда. — Отец сказал, что ты заперта. Навечно.

Тьма рассмеялась, звук её смеха заставил содрогнуться сами основания Пандемониума. Крылья Люцифера затрепетали на своих золотых цепях, словно пытаясь укрыться от этого звука.

— О, Михаил, милый мой мальчик, — сказала она, покачав головой. — Разве можно запереть Тьму? Я повсюду, где нет Света. Я в каждой тени, в каждом углу, где не достигают лучи твоего Отца. Я просто… ждала подходящего момента, чтобы поиграть.

— Поиграть? — повторил я, чувствуя, как ярость начинает закипать в груди. — Ты называешь поглощение Сусанно игрой? Других богов?

— А разве нет? — она наклонила голову, словно, не понимая моего негодования. — Этот японский бог был так… амбициозен. Так жаждал силы. Я просто дала ему то, о чём он мечтал. Правда, цена оказалась несколько выше, чем он ожидал.

Она подняла руку, разглядывая пальцы Сусанно, словно видела их впервые.

— Любопытно, как работают эти тела. Столько ограничений, столько… хрупкости. Как вы, дети мои, терпите подобные воплощения?

— Где Сусанно? — потребовал я ответа.

— О, он здесь, — беззаботно махнула рукой в себе грудь. — Где-то глубоко внутри, вместе со всеми остальными, кого я… позаимствовала за это время. Не волнуйся, он не страдает. Я не жестока без необходимости.

Значит он жив. Это хорошо. И этого было достаточно. Я сделал шаг вперёд, и весь воздух загорелся божественным светом. Но Тьма только улыбнулась шире.

— Тише, тише, Михаил. Неужели ты нападёшь на свою мать? Что подумает Отец?

— Отец подумает, что я выполняю свой долг, — ответил я, не убирая готовности к атаке.

— Долг? — Тьма наморщила лоб, словно пытаясь понять незнакомое слово. — Что это такое — долг? Объясни мне, сын мой.

Вопрос застал меня врасплох. Как объяснить понятие долга существу, которое было старше морали, старше самих понятий правильного и неправильного?

— Долг — это… ответственность. За порядок. За защиту творения.

— А-а-а, — протянула она, словно всё поняла. — Ты говоришь об игрушках твоего Отца. О его маленьких мирочках и созданиях. Но скажи мне, Михаил, что в них такого интересного? Я думала, крылья Люцифера содержат какой-то секрет, какую-то удивительную загадку. А это оказались просто… воспоминания. Боль, сожаления, тоска по дому. Скучно!

Она повернулась к крыльям, висящим в центре сферы, и сделала пренебрежительный жест.

— Твой брат всегда был слишком сентиментальным. Даже в падении он не смог освободиться от привязанности к старому дому.

— Не смей, — предупредил я, чувствуя, как Сила пульсирует в моих венах.

— О? — Тьма обернулась ко мне с неподдельным интересом. — Не смей что? Критиковать Люцифера? Но он же твой враг, разве нет? Тот, кого ты победил в великой войне?

— Он мой брат, — сказал я не солгав.

— Брат, — повторила она, пробуя слово на вкус. — Ещё одно странное понятие. У меня было столько детей, Михаил. Архангелы, ангелы, серафимы… Почему вы так цепляетесь друг за друга? В изначальной Тьме нет братьев и сестёр. Есть только Я.

Ей действительно не понятны наши связи, наши привязанности. Тьма была единством до того, как Отец создал множественность. Она не понимала, что значит любить кого-то, кроме себя и Отца.

— Потому что мы больше, чем сумма наших частей, — ответил я. — Вместе мы создаём то, что не может создать никто по отдельности.

— Философия, — она махнула рукой. — Скучная философия. Знаешь, что было бы интереснее?

Тьма повернулась к группе богов, стоявших позади меня. Я почувствовал, как они инстинктивно попятились, когда её взгляд остановился на них.

— Духи! — воскликнула она с восторгом ребёнка, обнаружившего новые игрушки. — Настоящие, живые духи! Какое разнообразие! Индийские, скандинавские, египетские… Твой Отец и правда постарался с этими творениями!

Она начала идти к богам, полностью игнорируя моё присутствие. Каждый её шаг заставлял реальность слегка колебаться, словно само пространство не было уверено в том, как реагировать на её присутствие.

— Стой, — приказал я, вкладывая в голос всю свою силу.

Тьма остановилась, но не обернулась.

— Нет, — сказала она просто. — Я так долго ждала, чтобы поиграть с этими созданиями. Ты не можешь запретить мне это.

— Не могу. Но могу это… — ответив, взмахнул рукой.

Божественный свет вспыхнул в сфере, ослепительно яркий. Когда он погас, все боги исчезли. Они не были уничтожены или изгнаны — я просто переместил их подальше от опасности. На Землю, в их храмы и святилища, где они будут в безопасности от прихотей Тьмы.

Молох и остальные падшие ангелы остались — их природа позволяла им выдержать присутствие изначальных сил.

Тьма медленно обернулась ко мне, и в её глазах впервые за всю встречу появилось что-то похожее на раздражение.

— Это было грубо, Михаил.

— Это была необходимость.

— А я думала, мы мило беседуем, — она вздохнула театрально. — Но если ты хочешь играть в серьёзные игры…

Воздух вокруг неё начал темнеть. Не обычная темнота ночи или тени — это была Тьма как субстанция, как живая сила, стремящаяся поглотить всё вокруг. Температура в сфере резко упала, иней начал покрывать золотые цепи, держащие крылья Люцифера.

— Тогда давай поиграем в серьёзные игры, — закончила она, и в её голосе прозвучали отголоски, существовавшей до творения.

Я не ждал её первого удара. Опыт подсказывал — когда сражаешься с изначальной силой, каждая секунда промедления может стоить жизни. Я взметнул руки, призывая Свет Творения, тот самый свет, что разделил день и ночь в первый день.

Но Тьма двигалась быстрее мысли. Её первая атака была настолько неожиданной, что я едва успел выставить защиту. Щупальца чистой энтропии хлестнули по моему световому щиту, и там, где они коснулись, реальность начала рассыпаться на составляющие.

— Слишком медленно, дорогой! — рассмеялась она, атакуя одновременно с семи направлений.

Я отступил, призывая новые слои защиты. Каждый удар Тьмы был не просто физической атакой — она пыталась стереть меня из существования на концептуальном уровне. Мне приходилось тратить огромное количество силы просто на то, чтобы оставаться реальным.

— Ты стал осторожным, — заметила она, играючи уворачиваясь от моей контратаки. — Это хорошо. Осторожность продлевает игру.

Я выбросил вперёд копьё света, способное прожечь дыру в самой ткани пространства. Тьма просто… пропустила его через себя. Копьё прошло насквозь, словно она была сделана из тумана, и ударило в стену сферы, оставив в золоте зияющую дыру.

— Забавно, — сказала она, изучая дыру. — Ты всё ещё думаешь в терминах физических атак. Но я не тело, Михаил. Я принцип.

В следующий момент она была повсюду. Тьма заполнила всю сферу, окружила меня со всех сторон, проникла в каждую щель, в каждый атом пространства. Я оказался в самом центре её существа, и давление было невыносимым.

Воздух превратился в вязкую субстанцию, которая стремилась растворить меня в себе. Я чувствовал, как части моего существа начинают отслаиваться, поглощаемые бесконечной пустотой. Это было не больно — боль предполагает существование. Это было нечто гораздо хуже — медленное исчезновение из реальности.

— Не сопротивляйся, — шепнула Тьма, её голос звучал отовсюду и ниоткуда одновременно. — Это не принесёт вреда. Просто вернёшься туда, где был до творения. Разве это не мирно?

Но я не собирался сдаваться. Я воззвал к самой сути своего существа, к тому искру божественного света, который Отец вложил в меня при сотворении. Свет вспыхнул во мне с такой силой, что на мгновение весь Пандемониум озарился как в полдень.

— ДОВОЛЬНО! — воскликнул я, и моя сила разорвала кокон тьмы.

Тьма отшатнулась, впервые показав признаки удивления.

— О! — воскликнула она, материализуясь обратно в теле Сусанно. — Какой ты сильный стал! Это очень интересно!

Но я уже понял, что играю по её правилам. Пока я пытался победить её в прямом столкновении, она просто развлекалась. Мне нужно было изменить саму природу битвы.

Я перестал атаковать и начал творить.

Свет, исходящий от меня, перестал быть оружием. Вместо этого он начал формировать структуры — сложные, многомерные паттерны, которые утверждали не силу, а смысл. Я создавал микрокосмы реальности, маленькие вселенные с своими законами физики, временем, пространством.

— Что ты делаешь? — спросила Тьма, наблюдая, как вокруг неё вырастает лес из кристаллизованных воспоминаний.

— Показываю тебе, что такое Творение, — ответил, добавляя к конструкции новые элементы.

Каждое дерево в моём лесу было историей — историей любви, потери, надежды, отчаяния. Каждый листок содержал момент чьей-то жизни, каждая ветвь — связь между существами. Это не было оружием в традиционном смысле, но для Тьмы это было нечто гораздо более мощное.

Она попыталась растворить одно из деревьев, коснувшись его щупальцем тьмы. Но история оказалась устойчивее, чем она ожидала. Дерево не исчезло — оно трансформировалось, став рассказом о том, как Свет и Тьма могут сосуществовать.

— Хитро, — признала она, но в её голосе появилась нотка неуверенности.

Я продолжал творить. Теперь между деревьями потекли ручьи из жидкого времени, а в воздухе запорхали бабочки, сделанные из кристаллизованных снов. Вся сфера превращалась в сложную экосистему смыслов и связей. В Мир.

Тьма попыталась взять контроль над ситуацией. Она высвободила волну чистой энтропии, стремящуюся вернуть мою конструкцию в состояние потенциальности. Но каждый элемент, который она касалась, не исчезал, а эволюционировал, становился более сложным.

— Это невозможно! — воскликнула она, явно расстроенная. — Тьма поглощает всё! Так невозможно!

— Не всё, — ответил я, создавая новую волну структур. — Тьма поглощает то, что не имеет внутренней связности. Но смысл, любовь, связи между существами — они сильнее энтропии.

Я видел, как она начинает терять равновесие. Не в физическом смысле — Тьма не могла упасть. Но концептуально она оказалась в ситуации, которой не понимала. Впервые за эоны существования её абсолютная сила оказалась не универсальным решением.

В отчаянии она предприняла массированную атаку. Тьма расширилась, заполнив каждый атом пространства в сфере, и начала методично разбирать мою конструкцию, элемент за элементом. Но на место каждого уничтоженного дерева вырастали три новых, каждый разрушенный ручей порождал озеро.

— ПРЕКРАТИ! — крикнула она, и в её голосе впервые прозвучала паника. — Прекрати это сейчас же!

— Не могу, — ответил я, хотя усилие было колоссальным. Создавать реальность в присутствии изначальной энтропии было как плыть против течения времени. — Это уже больше не только моё творение. Оно живёт своей жизнью.

И это была правда. Мой лес смыслов начал развиваться самостоятельно. Деревья переплетались ветвями, создавая новые истории. Ручьи времени соединялись в реки причин и следствий. А из земли, сотканной из кристаллизованной надежды, прорастали цветы, каждый лепесток которых был чьей-то мечтой.

Она стояла в центре этого изобилия, и я видел в её глазах растерянность. Она была создана для пустоты, для тишины, для единства небытия. Но здесь, в этом лесу взаимосвязей, её природа работала против неё самой.

— Я не понимаю, — прошептала она, касаясь одного из цветов. — Как это может существовать? Как всё это может иметь смысл?

— Потому что это не одна вещь, — объяснил я, медленно приближаясь к ней. — Это множество вещей, связанных воедино. Ты можешь уничтожить любой элемент, но связи останутся. И они породят новые элементы.

Она посмотрела на меня, и в её взгляде я увидел нечто, чего не видел раньше — страх. Не физический страх смерти или боли. Экзистенциальный страх встречи с тем, что находится за пределами понимания.

— Ты… ты пытаешься изменить меня, — сказала она, обвиняюще ткнув в мою сторону пальцем. В теле Сусанно это выглядело забавно.

— Нет, — ответил мягко улыбнувшись. — Я показываю тебе то, что ты не могла видеть, находясь в одиночестве. Разнообразие. Сложность. Красоту, которая возникает, когда простые вещи соединяются сложными способами.

Тьма попыталась ещё раз собрать свою силу для решающей атаки. Я чувствовал, как она стягивает энтропию со всех уголков сферы, концентрируя её в точку абсолютного уничтожения. Если эта атака достигнет цели, она не просто уничтожит мой лес — она сотрёт саму возможность его существования из ткани реальности.

Но в последний момент она остановилась. Её рука замерла на полпути к катастрофическому жесту, а глаза расширились от внезапного понимания.

— Если я уничтожу это, — прошептала она, — то никогда не смогу понять, как оно работает.

— Именно, — подтвердил. — Понимание требует сохранения того, что понимаешь.

Она медленно опустила руку, и тёмная энергия рассеялась. Впервые за всю битву Тьма показала признаки усталости. Не физической — она была неисчерпаема. Но ментальной, эмоциональной усталости от столкновения с концепциями, которые она не могла просто поглотить.

— Ты выиграл, — сказала она тихо. — Не потому, что победил меня в бою, а потому, что показал мне нечто, чего я не могу игнорировать.

Она села на траву, сотканную из воспоминаний, и впервые за эоны выглядела не как космическая сила, а как усталый ребёнок. Трогала, играла. Изучала.

— Расскажи мне больше, — попросила она. — Как всё это работает? Эти связи, эти смыслы?

Я опустился рядом с ней, чувствуя, как напряжение битвы начинает спадать. Лес вокруг нас продолжал расти и развиваться, создавая всё новые паттерны красоты и сложности.

— Это долгая история, — сказал я. — И она всё ещё пишется.

— У меня есть время, — ответила Тьма. — У меня есть вечность.

И в этот момент, когда она произнесла эти слова, воздух в сфере изменился. Не потеплел и не похолодел — он стал другим, наполненным присутствием, которое я знал лучше собственного существования.

Отец.

Он не появился физически. Отец редко принимал видимую форму, предпочитая оставаться непостижимой силой. Но Его присутствие было неоспоримым, заполняющим каждый атом пространства теплом и светом, которые не имели ничего общего с физическими явлениями.

Мой лес смыслов отреагировал на Его присутствие, деревья склонились в почтительном поклоне, цветы раскрыли лепестки шире, а ручьи времени потекли медленнее, словно наслаждаясь моментом.

— Прекрасная работа, Михаил, — сказал Отец, и в Его голосе была гордость. — Ты понял нечто важное о природе истинной силы.

— Я просто делал то, что казалось правильным, — ответил склонив голову.

— Именно поэтому ты и преуспел, — Похвалив меня, Он обратился к ней. — Прошу, любимая, давай поговорим.

Тьма замерла, её рука всё ещё касалась одного из моих цветов памяти. В её глазах промелькнуло множество эмоций — удивление, вина, тоска и что-то ещё, что я не мог определить.

— Ты пришёл, — прошептала она.

— Я всегда был здесь, — ответил Отец. — Как и ты. Как и все наши дети. Мы никогда не были разлучены по-настоящему.

— Но тюрьма…

— Была необходима, чтобы дать творению время вырасти, — Его голос был лишён упрёка. — Но не навечно. Никогда навечно.

Я стоял между ними — между Светом и Тьмой, между Творцом и его противоположностью, моей Матерью. Между Порядком и Хаосом. Между своими родителями, я…я искренно улыбался.

И впервые за эоны существования почувствовал себя не Мечом Божьим, не орудием справедливости, а просто сыном, наблюдающим примирение родителей.

Мой лес начал меняться в присутствии Отца. Деревья становились выше, их листва приобретала новые оттенки, а между ветвями начали перекликаться птицы, сотканные из чистой мелодии. Это была симфония творения, исполняемая в честь воссоединения семьи.

Тьма медленно убрала руку от цветка. Там, где она прикасалась, лепестки приобрели глубокий чёрный цвет, но не мрачный — благородный, как ночное небо, усыпанное звёздами.

— Я не хотела причинять вред, — сказала она, обращаясь к Отцу. — Я просто… скучала. И хотела понять.

— Я знаю, — ответил Он. — И мы поговорим об этом. Но сначала нужно исправить то, что можно исправить.

Мать кивнула и закрыла глаза. Тело Сусанно начало светиться изнутри — не божественным светом, а мягким сиянием освобождения — Тьмой. Из груди японского бога начали выходить светящиеся силуэты — души тех, кого Тьма поглотила за время своего блуждания.

Каждая душа, выходящая из тела Сусанно, оставляла след в моём лесу — новое дерево, новый ручей, новый цветок. Боги всех пантеонов, демоны, духи природы — все они становились частью растущей экосистемы смыслов и связей.

Сам Сусанно материализовался последним, его истинная форма восстанавливалась по частям. Бог бури упал на колени среди цветущих лугов воспоминаний, тяжело дыша, но живой. Его глаза были полны ужаса и благодарности одновременно.

— Это… это было как сон, — прошептал он. — Бесконечный сон в пустоте. В тьме.

— Прости, маленький дух, — сказала Тьма, её голос вновь стал женским, мягким. Она покинула тело Сусанно, и исчезла из мира физического, став везде и всюду. Её голос слышался ото всех тёмных углов. — Я не знала, что ты способен на такие сложные сны.

Сусанно поднялся на ноги и огляделся вокруг. Лес смыслов поражал воображение даже древнего бога. Деревья из кристаллизованных историй тянулись к потолку сферы, их кроны переплетались в сложные узоры, рассказывающие о связях между всеми живыми существами.

— Это… прекрасно, — прошептал он. — Что это такое?

— Это ответ на вопрос, который Мать задавала всю свою жизнь, — ответил я, не стараясь молчать. Хотелось петь рядом с Отцом и Матерью. — О том, что делает творение значимым.

Мать появилась в форме женщины, но без чёткого контура тела, и подошла к одному из самых больших деревьев — дубу, выросшему из истории первой любви в мироздании. Она положила руку на его кору, и дерево отозвалось мягким свечением.

— Я начинаю понимать, — сказала она тихо. — Дело не в отдельных элементах. Дело в том, как они связаны друг с другом.

— И в том, как эти связи создают нечто большее, чем сумма частей, — добавил Отец.

Она обернулась к Нему, видя его там, где я не мог, и в её взгляде была благодарность.

— Ты знал, что это произойдёт, — сказала она. — Когда запирал меня. Ты знал, что я выберусь и что Михаил покажет мне это.

— Я надеялся, — ответил Отец просто. — Но не знал наверняка. Выбор всегда оставался за вами.

Тьма посмотрела на крылья Люцифера, всё ещё висящие в центре сферы. Мой лес осторожно обрамлял их, не касаясь, но создавая вокруг них ауру почтения и скорби.

— Передай своему брату, когда увидишь его, — сказала она мне, — что я поняла его выбор. И что иногда самая глубокая любовь требует самых больших жертв.

Она начала растворяться, возвращаясь в те измерения, где обычно обитала. Но прежде чем исчезнуть полностью, она ещё раз окинула взглядом мой лес.

— Можно я заберу один цветок? — спросила она, указывая на небольшой бутон, выросший там, где она впервые коснулась моего творения. — Чтобы помнить.

— Конечно, — ответил я.

Она осторожно сорвала цветок и прижала его к груди. В тот момент, когда её пальцы коснулись лепестков, цветок изменился — половина его стала чёрной как ночь, половина осталась светлой. Но это был не контраст противоположностей, а гармония дополняющих друг друга сил.

— Прощайте, мои дети, — сказала она, обращаясь ко всем нам. — До встречи в следующий раз.

— Пойдём, любимая, — сказал Отец мягко. — У нас есть о чём поговорить. И много чего обсудить.

И они исчезли — Отец и Мать, оставив после себя только лёгкий аромат ночных цветов и ощущение завершённости. Лес смыслов вокруг нас начал медленно меняться, адаптируясь к отсутствию изначальных сил. Деревья стали более реальными, менее концептуальными, но не менее прекрасными.

Сусанно поднялся с травы и поклонился мне.

— Архангел Михаил, — сказал он торжественно. — Я в долгу перед тобой. Если когда-нибудь потребуется моя помощь…

— Просто живи, — ответил я. — Живи и помни, что каждая связь, которую ты создаёшь, каждый смысл, который находишь, делают мироздание сильнее. Иди домой, маленький бог, и скажи своей сестре, что я своё слово сдержал.

Он кивнул и исчез, возвращаясь в свои владения на Земле. Один за другим стали исчезать и остальные освобождённые души — боги, демоны, духи, каждый возвращался туда, где его ждали.

Молох и другие падшие ангелы всё это время стояли у стен сферы, наблюдая за происходящим с выражениями благоговейного ужаса. Когда всё закончилось, Молох осторожно приблизился ко мне.

— Михаил, — сказал он хрипло. — То, что мы видели… это было…

— Встреча семьи, — ответил я просто. — Ничего более.

Но мы оба знали, что это было нечто большее. Это было напоминание о том, что даже самые глубокие разногласия могут быть преодолены пониманием. Что даже самые древние противоречия могут найти разрешение в синтезе.

Я подошёл к крыльям Люцифера и осторожно коснулся одного из перьев. Они всё ещё были тёплыми — теперь не только от прикосновения Тьмы, но и от присутствия Отца. В этом тепле смешивались все аспекты любви: родительская забота, братская преданность, материнское понимание.

Лес вокруг крыльев начал изменяться. Деревья росли выше, их ветви переплетались сложными узорами, создавая живую мандалу из света и тени, смысла и тайны. В центре этой мандалы крылья Люцифера выглядели не как трофей или реликвия страдания, а как символ надежды.

Может быть, Отец был прав. Может быть, ничто не было потеряно навечно. Даже падение могло стать началом нового восхождения. Даже тьма могла научиться понимать свет, не теряя при этом своей сущности.

Я оглянулся на падших ангелов, всё ещё стоявших в благоговейной тишине.

— Что вы узнали сегодня? — спросил я.

Молох долго молчал, подбирая слова.

— Что сила — это не только способность разрушать, — сказал он наконец. — Но и способность творить. Понимать. Соединять разделённое.

— И что семья, — добавил один из других падших, — это не только кровные связи. Это выбор продолжать любить, несмотря ни на что.

Я кивнул. Урок был усвоен.

Пространство вокруг нас начало возвращаться к своему первоначальному состоянию. Лес смыслов медленно растворялся, но не исчезал — он интегрировался в ткань реальности, становился частью Пандемониума. Отныне это место будет не просто хранилищем артефактов, но живой библиотекой историй и связей.

Крылья Люцифера остались в центре сферы, но теперь они были окружены не пустотой, а тонкой сетью светящихся нитей — связями, которые соединяли их со всем мирозданием. Каждое перо рассказывало историю, каждая история была связана с тысячами других.

— Теперь я понимаю, зачем он хранит их, — сказал Молох, глядя на крылья.

— Не затем, чтобы причинять боль, — ответил я. — А чтобы помнить о том, что даже в самых тёмных моментах остаётся место для любви.

Мы стояли в тишине, каждый погружённый в свои размышления. Битва закончилась не победой одной стороны над другой, а пониманием того, что противоположности могут существовать в гармонии.

В воздухе всё ещё висел аромат того единственного цветка, который Тьма взяла с собой. Половина света, половина тьмы, но цельный и прекрасный. Символ того, что мы все — части одного великого замысла, который больше любого из нас.

Закрыл глаза и почувствовал, как последние отголоски битвы растворяются в спокойствии. Где-то в глубинах мироздания Отец и Тьма вели свой разговор, исцеляя раны, которые длились эоны. Где-то на Земле Сусанно рассказывал сестре о том, что видел в лесу смыслов. Где-то на Земле Люцифер поднимал голову, чувствуя, как его крылья, хранящиеся в Пандемониуме, вибрируют от новых пониманий.

И где-то во мне самом зарождалась надежда, что следующий Выбор этой бесконечной истории будет написан не кровью и огнём, а пониманием и любовью.

Я хочу увидеть брата, рассказать ему всё, помириться и сказать, что Мать, вернулась.

Сказать, что он может вернуться.

* * *

Глава 17

Москва встретила меня серым октябрьским утром. Дождь барабанил по крышам автомобилей, превращая асфальт в зеркало, отражающее неоновые вывески и жёлтые огни фонарей. Я шёл по Тверской улице, растворившись среди спешащих людей, каждый из которых нёс в себе целую вселенную надежд, страхов и мелких радостей.

След Азазеля привёл меня сюда, в сердце этого древнего города, где православные купола соседствовали с стеклянными башнями современности. Запах его присутствия был едва уловимым — смесь серы, старых книг и того особенного аромата, который появляется, когда кто-то слишком долго играет с судьбами смертных.

Три часа, думал, наблюдая, как молодая женщина в красном пальто останавливается перед витриной ювелирного магазина. Она смотрела на кольцо с бриллиантом, и в её глазах я видел мечту о свадьбе, которая, возможно, никогда не случится. Рядом с ней прошёл пожилой мужчина в потёртом пальто, в кармане которого лежала последняя сотня рублей — всё, что осталось от пенсии до следующего месяца.

Всего три часа назад я покинул Пандемониум, оставив падших ангелов размышлять над уроком, который преподала им встреча с Матерью. Молох обещал передать остальным в Аду, что прощение возможно, если они готовы изменить свой путь. Но сейчас моё внимание было сосредоточено на другой проблеме — на том, кто осмелился нарушить Правила.

Правила. Я создал их тысячелетия назад, после того как понял: свобода воли — это не предложение, а требование. Четыре простых принципа, нарушение которых каралось моим непосредственным вмешательством:

Первое: Никто из бессмертных не имеет права напрямую влиять на решения смертных, определяющие их судьбу.

Второе: Никто не может лишать смертного права на выбор, даже если этот выбор приведёт к страданию.

Третье: Никто не может использовать свою истинную сущность для принуждения смертных к поклонению или служению.

Четвёртое: Любое вмешательство в естественный ход времени в мире смертных карается немедленно.

Простые правила. Фундаментальные. И Азазель их нарушал уже несколько раз.

Я свернул в переулок между старыми зданиями и на мгновение позволил себе увидеть мир глазами Архангела. Нити судеб тянулись между людьми как паутина света, некоторые яркие и прочные, другие тусклые и готовые порваться. Но в нескольких местах я видел тёмные узлы — точки, где чья-то воля была согнута внешней силой. Следы работы Азазеля.

Азазель, мысленно обратился я к своему древнему знакомому. Что ты делаешь, старый дурак?

Конечно, ответа не последовало. Он знал, что я иду за ним, и старался маскировать своё присутствие. Но после встречи с Тьмой, я снял ограничение на время, пока их не возвращая на своё место. Я мог чувствовать каждую ложь, каждое искажение реальности в радиусе нескольких миров.

Дождь усилился, и люди вокруг меня раскрыли зонты или забежали под навесы. Я остался стоять посреди тротуара, позволяя каплям проходить сквозь мою человеческую форму. Рядом со мной остановился мальчик лет семи, он вырвался из рук матери и с восторгом подставил лицо дождю.

— Дима, немедленно иди сюда! Простудишься! — крикнула женщина, но в её голосе не было настоящего гнева. Только усталость и нежность.

Мальчик обернулся ко мне и улыбнулся, словно узнав родственную душу.

— Дядя, а вы тоже любите дождь? — спросил он, не обращая внимания на мокрые волосы.

— Да, — ответил я, улыбнувшись. — В дожде есть что-то честное. Он не притворяется чем-то другим.

— Дима! — Мать подбежала и схватила сына за руку. — Извините, — обратилась она ко мне, — он у нас непоседа.

— Ничего страшного, — ответил я. — Непоседы делают мир интереснее.

Они ушли, но улыбка мальчика осталась со мной. В ней было то же самое качество, которое я увидел в лесу смыслов — способность находить радость в простом, создавать связи из ничего. Именно это Азазель и пытался использовать в своих целях.

Я продолжил движение по городу, следуя за всё усиливающимся следом. Прошёл мимо Красной площади, где туристы фотографировались на фоне собора Василия Блаженного, не подозревая, что купола церкви слегка светятся от присутствия архангела. Свернул на Никольскую улицу, где уличные музыканты играли мелодии, которые заставляли людей останавливаться и слушать, забывая о спешке.

Москва, подумал, наблюдая за этой симфонией человеческой жизни с интересом. Город контрастов. Здесь древность соседствует с современностью, богатство с бедностью, надежда с отчаянием. Идеальное место для кого-то вроде Азазеля.

Он всегда любил сложности, мой бывший брат. В отличие от Люцифера, который восстал из гордости, или других падших, которыми двигала зависть или гнев, Азазель пал из любопытства. Он хотел понять человеческую природу изнутри, почувствовать, каково это — делать выбор в условиях неопределённости.

Проблема была в том, что его любопытство не знало границ.

Я остановился перед входом в метро и закрыл глаза, концентрируясь на следе. След стал сильнее — Азазель был где-то неподалёку. Но что-то было не так. Его присутствие казалось… приглушённым. Словно он не просто маскировался, а действительно ограничил свою силу.

Спустился в метро и сел в поезд,направляющийся к центру. В вагоне было тесно, люди жались друг к другу, каждый погружённый в свой мир. Девушка слушала музыку в наушниках, её нога в такт качалась под мелодию, которую я не мог слышать, но чувствовал через её эмоции — что-то грустное и прекрасное одновременно.

Рядом стоял мужчина средних лет с портфелем, он читал новости на телефоне, и я видел, как каждая строчка добавляла морщины на его лицо. Ещё несколько лет такого чтения, и он будет выглядеть стариком.

Почему вы делаете это с собой? Хотелось спросить их. Почему позволяете страхам поглощать радость?

Но я знал ответ. Потому что они люди. Потому что способность страдать — это оборотная сторона способности любить. Потому что без Тьмы не было бы Света. Без Матери не было Отца. Как и без Отца не было бы Матери.

Поезд остановился на «Лубянке», и я вышел. След привёл меня к массивному зданию из красного кирпича — одному из тех правительственных учреждений, которые пережили все смены власти, оставаясь символом неизменности бюрократии.

И вот здесь след Азазеля стал почти осязаемым.

Я прошёл через металлоискатель, улыбнувшись охраннику, который кивнул мне, не подозревая, кого он впускает в это здание. Поднялся на третий этаж и остановился перед дверью с табличкой «Отдел регистрации общественных организаций».

Серьёзно? Госслужащий?

Постучал и вошёл. В кабинете за старым деревянным столом сидел мужчина лет сорока пяти, в очках и потёртом костюме. Он заполнял какие-то формы, время от времени поднимая глаза на посетителей. Обычный чиновник среднего звена, каких тысячи в этом городе.

Но я знал эти глаза. Тёмно-карие, почти чёрные, с золотистыми искорками глубоко в зрачках. Глаза того, кто видел рождение звёзд и падение империй.

— Следующий! — позвал он, не поднимая головы, и я подошёл к столу.

— Здравствуйте, Пётр Сергеевич, — сказал я, прочитав табличку на столе. — Или вы предпочитаете, чтобы я называл вас Азазель?

Он поднял взгляд от бумаг и внимательно посмотрел на меня. На его лице не дрогнул ни один мускул.

— Боюсь, я не понимаю, о чём вы говорите, — сказал он спокойно. — Меня зовут Пётр Сергеевич Козлов. Чем могу помочь?

— Можешь перестать притворяться, — ответил я, садясь на стул перед его столом. — Мне нужно поговорить с настоящим.

Азазель — Пётр Сергеевич — отложил ручку и снял очки, протирая их платком.

— Знаете, — сказал он задумчиво, — за семь лет работы здесь я выдал разрешения на создание трёхсот сорока семи общественных организаций. Клубы по интересам, благотворительные фонды, религиозные группы… Каждая заявка — это чья-то мечта изменить мир к лучшему. Или хотя бы свой маленький уголок мира.

— Очень трогательно, — сказал я. — Но это не отвечает на мой вопрос.

Он надел очки обратно и посмотрел мне в глаза. Теперь в них не осталось ничего человеческого.

— Вопрос в том, дорогой Михаил, что считается вмешательством. Когда я одобряю заявку на создание приюта для бездомных животных, это вмешательство? Когда отказываю в регистрации организации, которая планирует заниматься мошенничеством под видом благотворительности, это нарушение свободы воли?

— Ты знаешь разницу, — ответил я.

— Знаю? — Он встал из-за стола и подошёл к окну. За стеклом виднелись серые крыши Москвы под дождём. — Послушай про Анну Петровну Савельеву. Семьдесят три года, пенсионерка. Три месяца назад подала заявку на создание фонда помощи одиноким старикам. У неё не было денег на уставные документы, не было связей, не было опыта в юриспруденции.

Он повернулся ко мне:

— Я мог отказать ей, сославшись на технические недочёты. Так поступило бы большинство моих коллег. Но я помог ей заполнить документы правильно, подсказал, где найти бесплатную юридическую помощь. Сейчас её фонд помогает двумстам пятидесяти одиноким пожилым людям в округе.

— И ты считаешь это оправданием? — спросил, подняв бровь показывая этим жестом что я ему не верю.

— Я считаю это вопросом, — ответил он. — Где заканчивается помощь и начинается вмешательство? Когда я использую свой многовековой опыт, чтобы увидеть потенциал в людях, которых другие списали со счетов, это нарушение правил?

Я встал и подошёл к нему. В воздухе между нами начало потрескивать от напряжения. Линия этого мира начала гнуться от наших сил.

— Ты используешь свои способности, чтобы влиять на судьбы людей, — сказал я. — Ты видишь их будущее и корректируешь настоящее. Адель…

— А разве не этим занимался ты всю свою жизнь? — парировал Азазель. — Разве Меч Божий не вмешивался в ход истории тысячи раз?

— Я выполняю волю Отца.

— А я выполняю то, что считаю правильным, — он повернулся ко мне всем корпусом. — Скажи мне, Михаил, после всего, что ты пережил, после встречи с Тьмой, после понимания того, что означают связи между созданиями, — скажи мне честно: неужели ты думаешь, что помочь одинокой старушке создать фонд помощи — это преступление?

Его слова были полны тонкого издевательство, но что-то в них была долей правды. После событий в Пандемониуме мой взгляд на отношение между Матерью изменился. Абсолютные принципы начали казаться не такими абсолютными.

— Дело не в том, что ты помогаешь, — сказал я медленно. — Дело в том, что ты делаешь это, используя знания, которых у людей нет. Ты принимаешь решения за них. Оборачиваясь сделки в свою же пользу. Как демон.

— Неужели? — Азазель вернулся к столу и взял папку с документами. — Вот заявка от Дмитрия Волкова. Двадцать восемь лет, хочет создать организацию по поиску пропавших детей. Хорошая идея, правильная мотивация. Но у него есть проблемы с алкоголем, которые он скрывает. Через полгода он сорвётся, деньги пропадут, репутация организации будет испорчена.

Он положил папку обратно:

— Что я должен делать? Одобрить заявку и смотреть, как благородная идея превращается в трагедию? Или отказать, основываясь на знании, которого у меня быть не должно?

— Ты должен дать ему возможность выбрать, — ответил спокойно.

— Выбрать что? Он не знает о своей проблеме. Его окружение не знает. Только я знаю. И моё знание делает меня ответственным за последствия любого решения.

Азазель подошёл к шкафу и достал из него бутылку воды. Налил в два стакана и протянул один мне.

— Ты знаешь, что самое странное в этой работе? — спросил он, делая глоток и ставя не принятой стакан на стол. — Люди думают, что бюрократия — это препятствие. Зло, которое мешает им жить. Но на самом деле это система фильтров. Она отсеивает тех, кто не готов бороться за свою мечту.

Он вернулся к окну:

— Каждый день ко мне приходят люди с идеями. Большинство хотят, чтобы им всё досталось легко. Они злятся на сложные формы, на требования, на проверки. И уходят. А остаются те, кто действительно готов работать над своей целью.

— И ты решаешь, кто достоин, а кто нет? — спросил я.

— Нет, — он покачал головой. — Они решают сами. Я просто наблюдаю и иногда… подталкиваю в правильную сторону.

Воздух в кабинете становился всё более напряжённым. Я чувствовал, как моя истинная природа начинает проступать сквозь человеческую форму. Люминесцентные лампы на потолке начали мерцать.

— Покажи мне, — сказал я. — Покажи мне одного человека, судьбу которого ты изменил к лучшему.

Азазель улыбнулся — первый раз за всё время нашего разговора его улыбка была искренней.

— Хорошо, — сказал он и протянул руку к одной из папок. — Марина Кузнецова. Тридцать два года, разведена, воспитывает дочь-подростка одна. Хочет создать центр поддержки матерей-одиночек. Заявка технически правильная, но у неё нет стартового капитала, нет помещения, нет связей в правительстве.

Он открыл папку и показал мне фотографию — женщина с усталыми глазами, но решительным выражением лица.

— По всем формальным критериям её проект обречён на провал. Любой разумный чиновник отказал бы ей, чтобы не тратить её время и государственные ресурсы. Но я видел её будущее. Видел, как через пять лет её центр помогает тысячам женщин. Видел, как её дочь, вдохновлённая примером матери, становится социальным работником.

— И что ты сделал?

— Одобрил заявку. И порекомендовал её кандидатуру для государственного гранта. Не использовал принуждение, не изменил чужих решений. Просто… дал нужную информацию нужным людям в нужное время.

Лампы над нами затрещали и погасли. В кабинете остался только тусклый свет из окна.

— Ты нарушил Правила, — сказал я тихо.

— Нарушил? — Азазель рассмеялся, но смех был горьким. — Михаил, ты создал эти правила в другую эпоху. Когда мир был проще, когда вмешательство означало явления ангелов пастухам или низведение огня с небес. Но мир изменился. Теперь судьбы людей решаются не в храмах, а в офисах. Не молитвами, а документами.

Он жестом обвёл кабинет:

— Каждый день через этот стол проходят сотни решений, которые повлияют на жизни тысяч людей. И ты хочешь, чтобы я игнорировал свои способности? Притворялся обычным чиновником, когда могу видеть последствия каждого выбора?

— Хочу, чтобы ты позволил людям жить их собственную жизнь, — ответил я.

— Даже если эта жизнь будет полна страданий, которых можно избежать?

— Даже тогда. Потому что только тогда их радость будет настоящей.

Азазель долго смотрел на меня в тусклом свете, льющемся из окна. Потом медленно кивнул.

— Я понимаю твою точку зрения, — сказал он. — Действительно понимаю. Но не могу согласиться.

Он снял очки и положил их на стол. Когда поднял голову, его глаза полыхали огнём.

— Семь лет я прожил среди них, Михаил. Семь лет видел их изнутри. Их страхи, надежды, мечты. Я знаю цену каждой слезы, каждой улыбки. И не могу стоять в стороне, когда способен помочь.

— Тогда нам не о чём говорить, — сказал я и сделал шаг назад.

Пространство вокруг нас начало изменяться. Стены кабинета растворялись, пол под ногами становился прозрачным. Мы больше не находились в здании правительственного учреждения — я вытащил Азазеля в Пустоту, в место между измерениями, где мы могли проявить свою истинную природу, не причинив вреда смертным.

Серая бесконечность окружила нас. Здесь не было верха и низа, прошлого и будущего. Только мы двое — два древних существа, чьи пути разошлись миллионы лет назад.

Азазель расправил крылья — чёрные, с красными прожилками, они трепетали от сдерживаемой силы. Его человеческий облик слетел как ненужная маска, обнажив истинную форму: высокое, статное существо с лицом, которое было прекрасно и ужасно одновременно.

— Значит, мы будем драться, — сказал он без тени сожаления. — Как в старые времена.

— Ты нарушил Правила, — повторил я, позволяя Свету вспыхнуть вокруг моего тела. — Четыре фундаментальных принципа, которые защищают свободу воли смертных.

— Твои правила устарели! — воскликнул он, вокруг него начала собираться тьма — не изначальная Тьма Матери, а тьма знания, тьма секретов и скрытых истин. — Мир изменился, но ты этого не видишь!

— Истина не устаревает, — ответил я, призывая Меч Света.

Клинок материализовался в моей руке — не физическое оружие, а концептуальное, созданное из чистого принципа справедливости. Его сияние разрезало серость Пустоты как молния разрезает ночь.

— Истина? — Азазель рассмеялся и развёл руки в стороны. Вокруг него возникли сотни зеркал, каждое отражало разные аспекты реальности. — Какая истина? Та, что говорит: лучше позволить ребёнку умереть от голода, чем дать ему хлеб, если это нарушает чью-то свободу воли? Та, что предпочитает страдание вмешательству?

Зеркала начали кружиться вокруг него, отражая сцены из жизни людей, которым он помогал. В одном я видел Анну Петровну, склонившуюся над бумагами в попытке понять юридический язык. В другом — Марину Кузнецову, которая плачет от отчаяния, получив очередной отказ в финансировании.

— Смотри! — крикнул он. — Вот твоя драгоценная свобода воли! Свобода страдать в неведении, свобода принимать решения без информации, свобода терпеть неудачи из-за бюрократических препон!

— А вот твоя альтернатива! — ответил я, взмахнув мечом.

Луч света прорезал круг зеркал, и они рассыпались на осколки. Но вместо исчезновения осколки превратились в новые образы — будущее, которое создавал Азазель своими вмешательствами.

В них люди были счастливее, успешнее, но что-то в их глазах было не так. Они двигались как актёры, исполняющие роли, написанные другим. Их достижения были реальными, но не полностью принадлежали им.

— Это не их жизнь, — сказал я. — Это твоя жизнь, прожитая через них.

— Ложь! — Азазель взмахнул рукой, и новая волна тьмы обрушилась на меня. — Каждое решение остаётся за ними! Я только предоставляю им возможности, которые они иначе не получили бы!

Не слушая его, я поднял руку и позволил Истине проявиться между нами.

Пространство вокруг нас внезапно заполнилось образами — десятки, сотни миров, где Азазель являлся не как благодетель, а как искуситель. Его аватары принимали разные формы: элегантный бизнесмен, предлагающий сделки предпринимателям; мудрый профессор, шепчущий студентам о тайном знании; очаровательная женщина, соблазняющая политиков властью.

— Московский чиновник — только одна из твоих масок, — сказал указав в его сторону мечом. — Покажи ему всю правду, Пустота.

Образы стали отчётливее, болезненно реальными. На планете Кефира VII Азазель заключал контракты с торговцами, обещая им богатство в обмен на их человечность. В реальности Земли-586 он был антикварным дилером, покупающим души за древние артефакты. В измерении Хештала он принял облик детского психолога, медленно развращающего юные умы.

— Нет! — воскликнул Азазель, но его голос дрогнул. — Это не… это было давно! Я изменился! Это не я Истинный!

— Изменился? — Я взмахнул рукой, и образы стали ещё ярче. — Покажи мне хоть одну душу, которую ты вернул. Хоть один контракт, который расторг. Хоть одного человека, которого освободил от своих оков.

Тишина была оглушительной. В образах вокруг нас тысячи людей по всей местной мультивселенной несли на себе печать сделок с Азазелем — некоторые довольные своим выбором, другие отчаянно пытающиеся найти выход, третьи уже потерявшие всякую надежду.

— Москва — это только твоя последняя игра, — продолжил я, чувствуя, как праведный гнев наполняет мою сущность. — Более изощрённая, более тонкая. Ты не покупаешь души напрямую — ты делаешь людей зависимыми от твоих решений. Ты превращаешь их в марионеток, которые думают, что танцуют по своей воле.

— Это ложь! — крикнул он, и вокруг него взорвалась волна тьмы. — Я помогаю им! Я делаю их жизни лучше!

— Ты делаешь их зависимыми от себя, — ответил я, призывая Свет. — Каждое одобрение, каждый совет, каждое случайное стечение обстоятельств — всё это нити, которыми ты опутываешь их души.

Клинок начал гореть в моей руке — не просто оружие, а воплощение справедливости всего Творение. Его сияние было настолько ярким, что даже Пустота начала отступать, создавая вокруг нас арену света.

Азазель взмахнул руками, и его истинная сила наконец проявилась. Он был не просто падшим ангелом — он был одним из Принцев Ада, командующим легионами, владыкой тысячи миров. Пространство вокруг него треснуло, обнажив алые разломы реальности.

— Если ты хочешь войны, Михаил, — прорычал он, и его голос эхом отозвался в сотне измерений, — то получишь её!

Из трещин в реальности хлынули его слуги — не демоны, а искажённые души тех, кто заключил с ним сделки. Они не были злыми; они были пустыми. Лишёнными собственной воли, они существовали только как продолжение его желаний.

— Видишь, что ты создал? — воскликнул я, рассекая мечом ближайшую к нам фигуру. Она рассыпалась в пыль, но её лицо на мгновение приобрело человеческое выражение — не злобы, а благодарности за освобождение.

— Они счастливы! — настаивал Азазель, направляя на меня волны своих приспешников. — Они получили всё, чего хотели!

— За цену своей сущности!

Битва развернулась на огромном масштабе. Каждый взмах моего меча освобождал десятки порабощённых душ, каждая волна его тьмы вызывала к существованию новые легионы зависимых. Мы сражались не только в Пустоте, но и через все реальности, где он оставил свой след.

Пространство вокруг нас рвалось и восстанавливалось, законы физики переписывались с каждым ударом. Звёзды гасли и рождались заново, галактики сворачивались в точки и разворачивались обратно. Наша битва угрожала самой структуре местного уголка Творение.

— Достаточно! — крикнул я, высвобождая всю свою мощь.

Свет, исходящий от меня, был не просто сиянием — это была концентрированная Воля Творения. Он пронзил защиту Азазеля, рассеял его слуг, очистил искажения реальности.

Он упал на колени, его крылья обвисли, вокруг него не осталось ничего, кроме пустоты и раскаяния.

— Ты… ты прав, — прошептал он. — Я потерялся. Так давно потерялся, что забыл, кем был когда-то.

Но в его глазах я увидел не истинное раскаяние, а только сожаление о поражении. Он был слишком древен в своём падении, слишком глубоко погряз в своих играх с человеческими душами. Он не признавал Правосудие. Лишь думал о выходе из этой ситуации.

— Я предлагал тебе искупление. Ещё давно. Но ты выбрал продолжать свою игру. Теперь выбор остаётся только за мной.

Я поднял руку, и из неё истекла чистая Сила — не разрушительная, но связующая. Она обвила Азазеля, формируя вокруг него сферу белого света, которая сжималась, уплотнялась, пока не стала размером с жемчужину.

— Н-е-е-…— Он не смог закончить.

— Тюрьма из моей собственной сущности, — объяснил я, поднимая маленький светящийся шар. — Здесь ты не сможешь влиять на чьи-либо решения. Здесь у тебя будет только время — время подумать, время понять, время, может быть, найти путь к истинному искуплению.

Внутри шара крошечная фигурка Азазеля билась в безмолвной ярости, но звука не было слышно. Его сила была заперта вместе с ним, его влияние на мультивселенную — прервано.

Я спрятал Тюрьму под плащ, но на самом деле поместил её в самую глубь своей сущности, туда, где даже другие Архангелы не могли бы её найти без моего согласия. Возможно, через тысячелетия Азазель найдёт мудрость. Возможно, никогда. Но попытка должна быть дана каждому.

Пустота вокруг меня начала восстанавливать свой обычный серый покой. Разрывы в реальности затягивались, освобождённые души находили путь к своему окончательному покою. Но в том измерении, в Москве оставались люди, которые зависели от решений падшего.

Анна Петровна со своим фондом. Дмитрий Волков с его проблемами. Марина Кузнецова с её мечтами. Сотни других, чьи судьбы висели на нитях, протянутых хитрым демоном.

Я должен был вернуться. Не для того чтобы заменить Азазеля в его игре, а для того чтобы позволить людям найти собственные пути. Разорвать нити зависимости, не разрушив при этом их надежды.

Дождливая Москва встретила меня тем же серым светом, что и несколько часов назад. Но теперь я знал: в этом городе нет больше кукловода. Есть только люди с их выборами, мечтами и правом на ошибки.

И это было правильно. Я поднял руку и щёлкнул пальцами. Свет обвил этот город. Готово.

Завтра утром кабинет Петра Сергеевича Козлова останется пустым. Его заменит другой чиновник — обычный человек, со своими недостатками и предрассудками. Некоторые заявки он одобрит справедливо, другие отклонит по глупости или лени. Никогда больше не будет помнит маску падшего ангела.

Теперь каждое решение будет принято человеком, а не древним существом что игралась. И в этой несовершенной человечности была своя святость.

Маленький шар в глубине моей сущности слабо пульсировал — Азазель всё ещё надеялся на освобождение. Возможно, когда-нибудь я дам ему такую возможность.

Когда он научится различать помощь и контроль. Когда поймёт, что истинная любовь к смертным означает уважение к их праву быть несовершенными.

А пока что мир стал немного свободнее.

— Здравствуй Михаил. — Внезапно отвлекая меня от наблюдения Москвы, меня упоминал голос сзади. Я обернулся, с улыбкой уже зная кто это.

— Здравствуй Разрушение. — Я посмотрел на одного из семейство Вечных, того кто давно покинул свой пост и ушёл из мира бессмертных. Рыжеволосый, как и всегда, тот выглядел чуждо в американской рубашке и в джинсах посредине холодной Москвы.

— Поговорим? — Тот протянул мне руку.

— С удовольствием. — Я взял её в ответ и мы исчезли.

* * *

Глава 18

Мы появились на крыше одного из московских небоскрёбов — стеклянной башни, которая поднималась выше облаков. Отсюда город простирался до горизонта серым морем огней, прерываемым тёмными пятнами парков и рекой, что извивалась между районами как лента.

Разрушение подошёл к краю крыши и глубоко вдохнул морозный воздух. Его дыхание не превращалось в пар — он был слишком древен для таких мелочей, как человеческая физиология.

— Красивый город, — сказал он, не оборачиваясь. — Столько раз разрушался и восстанавливался. Наполеон, Гитлер, революции, пожары… А он всё стоит. Упрямый. Мне нравится.

— Ты не затем привёл меня сюда, чтобы любоваться видами, — ответил я, подходя к нему ближе. В воздухе вокруг Разрушения чувствовался тот особенный привкус, который появляется перед грозой. Энтропия в её чистейшем проявлении.

Он повернулся ко мне, и я увидел в его глазах то, что меня удивило — беспокойство. Разрушение, одна из самых древних сил в Творении, тот, кто видел гибель галактик с тем же спокойствием, с каким люди наблюдают закат, был встревожен.

— Она вышла, Михаил, — сказал он тихо. — Мать. Тьма. Первородная Пустота. Как ты это назовёшь.

Упоминание о Ней заставило меня напрячься. Память о нашей недавней встрече в Пандемониуме была ещё свежа — то противостояние, которое завершилось не битвой, а пониманием. Пониманием того, что Свет и Тьма, Отец и Мать были не врагами, а двумя сторонами одной сущности. Но почему это волновало Сокрушение?

— Я знаю, — ответил я. — Я встречался с Ней.

Разрушение резко обернулся, его глаза расширились от удивления.

— Встречался? И жив? — Он покачал головой. — Нет, конечно жив. Глупый вопрос. Но как…?

— Она не хотела уничтожать. Хотела понять, — я подошёл к парапету и посмотрел вниз на мерцающие огни. — Мы говорили. О природе связей, о том, что означает Творение для Неё и для Отца.

— Говорили, — повторил Разрушение, и в его голосе прозвучала нотка недоверия. — С Матерью Ночи. С Той, что существовала до всего. Говорили.

— А что в этом удивительного? — Я обернулся к нему подняв бровь, показывая свои эмоции. — Разве не было времени, когда ты говорил с Отцом? Когда все Вечные собирались в Чертогах Сна, чтобы обсуждать судьбы вселенных?

Он засмеялся, звук был похож на грохот обваливающихся зданий, его голос заставлял вибрировать воздух вокруг.

— Это было другое время, Михаил. До разделения. До того, как Присутствие создало Творение и заперло Её в темнице за пределами реальности.

Слово "заперло" заставило меня нахмуриться. В нём была та же нотка осуждения, которую я слышал от падших ангелов, когда они говорили о своём изгнании.

— Заперло? — переспросил я. — Или Отец защитил Творение от Её влияния?

— А есть разница? — Разрушение повернулся ко мне всем корпусом, и вокруг него закружились листья, поднятые невидимым ветром. — Результат одинаковый. Она была изолирована, лишена возможности участвовать в том, что создавали вы с Отцом.

В его словах была правда, которую я не хотел признавать. После встречи с Матерью в Пандемониуме я много размышлял об этом — о справедливости Её заточения, о том, не было ли это жестоко по отношению к Той, кто имела равные права на Творение.

— Она согласилась, — сказал я неуверенно. — В конце концов, Она согласилась войти в свою темницу.

— Согласилась? — Разрушение рассмеялся ещё громче. — Или была вынуждена? Скажи мне честно, Михаил: если бы у Неё был выбор, действительно свободный выбор, вернулась бы Она добровольно в заточение?

Я промолчал, потому что знал ответ. И он знал, что я его знаю.

Разрушение подошёл ближе, и от него повеяло запахом озона и раскалённого металла — ароматом городов, умирающих в пламени войн.

— Но сейчас не в этом дело, — продолжил он. — Дело в том, что Она снова свободна. И знаешь, что самое интересное?

— Что? — спросил я, хотя по его тону уже догадывался, что новость будет неприятной.

— Отец не собирается возвращать Её обратно.

Эти слова ударили меня сильнее, чем мог бы любой физический удар. Я почувствовал, как мир вокруг нас слегка накренился — моё потрясение отразилось на структуре реальности.

— Что ты сказал?

— Присутствие знал, что Она вышла, — Разрушение говорил спокойно, но я видел, как напряжены мускулы его лица. — Знает, и не предпринимает никаких действий. Более того, создаётся впечатление, что Он… ждёт. Чего-то ждёт. Разговаривает с ней. Рассказывает.

Я попытался связаться с Отцом, как делал это тысячелетиями. Протянул своё сознание к Серебряному Городу, к Трону, где восседало Присутствие Отца. Но вместо привычного тёплого отклика получил только тишину.

— Он не отвечает, — пробормотал я.

— Уже давно не отвечает, — кивнул Разрушение. — Ни мне, ни остальным Вечным, ни даже Люциферу, когда тот попытался связаться с Ним из своего клуба.

Люцифер. Мой брат, который бросил вызов Отцу и покинул Ад, чтобы править собственным клубом. Если даже он пытался связаться с Присутствием… значит, ситуация действительно серьёзная. Но я ведь разговаривал с Отцом…

— А это проблема? — спросил я, хотя сам уже чувствовал ответ в глубине души.

Разрушение посмотрел на меня так, словно я только что спросил, горячий ли огонь.

— Это проблема? — повторил он. — Михаил, Мать Ночи свободна впервые за миллиарды лет. Её сила больше не ограничена стенами тюрьмы. Она может изменить саму природу реальности одним желанием. А Отец, единственный, кто может её остановить, молчит.

Он сделал паузу, давая словам подействовать:

— И ты спрашиваешь, проблема ли это?

Я пытался переварить эту информацию. Свобода Матери сама по себе не была злом — наша встреча показала мне, что Она не стремится к разрушению ради разрушения. Но Её возвращение означало конец той эпохи, в которой мы жили. Конец монополии Света на формирование реальности.

— Может быть, — сказал медленно смотря на небо, — Отец считает, что пришло время для… изменений?

— Изменений? — Разрушение засмеялся, но смех был лишён веселья. — Михаил, ты же видел, что произошло, когда Она впервые попыталась вырваться из темницы. Весь Рай содрогнулся. Несколько измерений просто перестали существовать. И это было только от Её попытки.

Он подошёл ко мне вплотную, и я почувствовал исходящую от него силу — древнюю, неумолимую, способную превратить звёзды в пыль.

— Что будет, когда Она полностью восстановит силы? Когда решит пересоздать Творение по собственному образцу? Ты готов к миру, где правит Тьма вместо Света?

— Это не обязательно будет плохо, — возразил, хотя сам не был уверен в своих словах. — Мать и Отец — две стороны одного целого. Может быть, баланс действительно нужен Творению.

— Баланс? — Разрушение отошёл от меня, его фигура стала казаться менее чёткой, словно само понятие стабильности дрожало рядом с ним. — Михаил, ты идеалист. Всегда был. Но Мать Ночи не думает категориями баланса. Она думает категориями первородства.

— Что ты имеешь в виду?

— Она была первой, — его голос стал тише, но от этого не менее напряжённым. — До Света, до Творения, до всего, что мы знаем. И у Неё есть право первородства на всю реальность. Если Она захочет вернуть всё к изначальному состоянию…

Он не договорил, но я понял. Возвращение к изначальному состоянию означало конец всего — галактик, планет, жизни, самого понятия существования. Не разрушение, а именно возвращение к Пустоте, которая была до всего.

— Но Она этого не сделает, — сказал я, стараясь говорить уверенно. — Когда мы говорили, Она проявила интерес к Творению. Любопытство.

— Любопытство, — повторил Разрушение. — Знаешь, чем обычно заканчивается любопытство ребёнка по отношению к новой игрушке?

Я не ответил, потому что знал.

Ветер на крыше усилился, поднимая пыль и мусор. Где-то внизу завыли сирены — обычные звуки большого города. Но сейчас они казались зловещими предзнаменованиями.

— И что ты предлагаешь? — спросил я наконец после минут раздумий. У меня были свои мысли, но хотелось услышать того, кто давно ушёл со своей службы.

— Остановить Её, — ответ прозвучал просто и окончательно. — До того, как Она наберёт полную силу. До того, как решит поиграть с Творением.

— Остановить Мать? — Я покачал головой. — Ты понимаешь, о чём говоришь? Даже если бы мы смогли… а мы не сможем… это было бы…

— Отцеубийством? — Разрушение усмехнулся. — Или материубийством, если точнее. Да, понимаю. Но иногда дети должны остановить родителей, которые сошли с ума.

Его слова прозвучали как богохульство, но в них была железная логика. Если Мать действительно представляла угрозу для всего Творения, если Отец не мог или не хотел действовать…

— Ты уверен, что Она планирует что-то плохое? — спросил я. — Может быть, мы неправильно понимаем ситуацию?

— Я чувствую Её влияние, — Разрушение поднял руку, и вокруг неё закружились мелкие частицы разрушения, невидимые глазу, но ощутимые для тех, кто знал, что искать. — Реальность начинает… изменяться. Медленно, почти незаметно, но изменяться. Законы физики становятся более гибкими. Барьеры между измерениями истончаются. Время начинает течь по-разному в разных частях Творения.

Я сосредоточился. Открыл часть сил. Он прав. Я прочувствовал это тоже — тонкие сдвиги в структуре реальности, которые можно было списать на обычные флуктуации. Но теперь, когда Разрушение обратил на них внимание, они казались частью большого, тщательно продуманного плана.

— Она перестраивает мир под себя, — продолжил он. — Делает его более… первобытным. Более похожим на то, что было до Света.

— Но это не значит, что Она хочет уничтожить всё, — возразил. — Может быть, Она просто адаптируется к новой реальности.

— А может быть, готовит почву для полного преобразования, — парировал Разрушение нахмурившись. — Михаил, я знаю признаки надвигающегося конца. Я видел смерть тысяч миров, крах цивилизаций, угасание звёзд. То, что происходит сейчас…

Он повернулся к городу, раскинувшемуся под нами:

— Это больше. Это предвестие конца самого понятия "конца". Когда Мать закончит свою работу, не останется даже Пустоты. Останется только То, что было до всего.

Его слова легли на мою душу тяжким грузом. Часть меня хотела отмахнуться от его опасений как от паранойи. Но я знал Разрушение слишком долго, чтобы игнорировать его предчувствия. Он был воплощением энтропии, и если кто-то и мог почувствовать приближение абсолютного конца, то только он.

— Что ты предлагаешь конкретно? — спросил я.

— Объединиться, — он повернулся ко мне, и в его глазах я увидел решимость. — Все, кто может противостоять Её силе. Ты, я, другие Вечные, возможно, даже Люцифер. Создать коалицию, которая сможет…

— Сможет что? — перебил я его. — Сразиться с Матерью всего сущего? Заключить Её обратно в тюрьму против Её воли?

— Если потребуется — да, — ответил он без колебаний.

Я отошёл от него, чувствуя, как растёт напряжение между нами. Воздух начал потрескивать от пересекающихся силовых полей наших аур. Внизу, в городе, начали мерцать уличные фонари, реагируя на наши эмоции.

— Нет, — сказал я решительно. — Я не буду участвовать в заговоре против Матери.

— Даже если это означает спасение всего Творения?

— Даже тогда, — я развернулся к нему лицом. — Разрушение, ты не понимаешь. Мать — не враг. Она не зло, которое нужно победить. Она — часть того же целого, частью которого являемся мы.

— Часть, которая может уничтожить всё остальное!

— Или создать что-то новое! — крикнул я в ответ.

Наши голоса эхом отразились от стеклянных стен небоскрёба. Где-то далеко внизу заскулили автомобильные сигнализации, активированные вибрациями нашего спора.

Разрушение медленно покачал головой:

— Ты изменился, Михаил. Раньше ты был Мечом Божьим, защитником Творения. А теперь…

— А теперь я понял, что защита не всегда означает войну, — перебил я его. — Выбор может быть. После встречи с Матерью, после разговора с Ней… я понял, что наши отношения с Ней строились на недопонимании.

— Недопонимании? — он рассмеялся, но смех прозвучал зловеще. — Михаил, Она пыталась поглотить весь Рай, когда пыталась вырваться в первый раз!

— Потому что не понимала, что это такое! — воскликнул я не понимая, почему тот видит только одну грань. — Для Неё Творение было чем-то чуждым, созданным без Её участия. Но теперь, когда Она изучила его, когда поняла…

— Поняла, что? — Разрушение сделал шаг ко мне, и асфальт под его ногами начал трескаться. — Как это уничтожить более эффективно?

— Как это сохранить!

Слова вырвались из меня прежде, чем я смог их обдумать. Но, произнеся их, я понял, что это правда. В глубине души я чувствовал: Мать не хотела разрушать Творение. Она хотела понять его, стать его частью.

Разрушение остановился, его глаза расширились от удивления:

— Ты защищаешь Её.

— Я пытаюсь понять Её, — поправил его.

— Это одно и то же, — он покачал головой. — Михаил, Она очаровала тебя. Как делала это с тысячами других существ на протяжении эонов. Это одна из Её способностей — заставлять других видеть в Ней то, что они хотят видеть.

— Это неправда, — сказал я, но в голосе прозвучала неуверенность. В мыслях пронеслись сомнение.

А что, если это правда? Что, если моё восприятие Матери было искажено Её влиянием? В конце концов, Она была древнее меня, могущественнее, хитрее. Если кто-то и мог манипулировать даже Архангелом…

Но нет. Я помнил наш разговор, помнил искренность в Её голосе, когда Она говорила о желании понять связи между созданиями. Это не могло быть притворством.

Или могло?

— Я вижу сомнения в твоих глазах, — сказал Разрушение мягче. — Это хорошо. Значит, Её влияние ещё не полное.

— Хватит, — я поднял руку, останавливая его. — Даже если ты прав… даже если Мать действительно планирует что-то ужасное… я не могу поднять руку на Неё.

— Почему?

— Потому что это неправильно, — ответ прозвучал просто и окончательно. — Потому что Она — Мать. В самом прямом смысле этого слова. И дети не убивают своих родителей, как бы те ни заблуждались.

Разрушение долго смотрел на меня, потом медленно кивнул:

— Значит, ты не поможешь мне.

— Нет.

— Даже если это означает конец всего?

— Даже тогда.

Он отвернулся от меня, его плечи поникли. В его позе было что-то печальное — древнее существо, которое видело конец бесчисленных миров, стоящее перед лицом самого абсолютного конца из всех возможных.

— Тогда мне придётся действовать одному, — сказал он тихо.

— Разрушение…

— Нет, — он поднял руку, не оборачиваясь. — Всё сказано. Ты сделал свой выбор, я — свой.

Он начал растворяться, его фигура становилась всё менее чёткой. Но в последний момент остановился:

— Михаил, когда всё закончится… когда Творение исчезнет в первобытной Тьме… помни: я пытался это предотвратить.

И он исчез, оставив меня одного на ветреной крыше московского небоскрёба.

Я остался стоять там долго, глядя на огни города и размышляя о его словах. Был ли он прав? Действительно ли Мать планировала уничтожение всего? Или Разрушение, в силу своей природы, просто не мог поверить в возможность созидания?

Вопросы кружились в моей голове, не находя ответов. Единственное, что я знал наверняка — я не мог поднять оружие против Матери. Не после того, как видел Её глаза, полные древней печали и жажды понимания.

Но если Разрушение был прав…

Если Она действительно готовилась пересоздать Творение по собственному образцу…

Внезапно воздух рядом со мной словно разорвался, и из золотого разлома в реальности появился Люцифер. Мой брат выглядел так же безупречно, как всегда — чёрные волосы, идеальные черты лица, костюм, который стоил больше, чем иные дома. Но в его обычно спокойных глазах я увидел что-то новое — беспокойство.

— Привет, — поприветствовал он с той фирменной ухмылкой, которая могла очаровать святых и разозлить демонов. — У вас тут мальчишник?

Его взгляд метнулся туда, где только что стоял Разрушение, потом вернулся ко мне.

— Позволь догадаться — наш общий знакомый пытался завербовать тебя в свой крестовый поход против Матери?

— Ты слышал наш разговор? — спросил я.

— Трудно было не услышать, — Люцифер подошёл к парапету и небрежно облокотился на него смотря на меня. — Весь Рай содрогался от ваших эмоций. Даже в моём клубе стаканы начали звенеть.

Он усмехнулся, смотря прямо мне в глаза.

— Так что, братец, собираешься ли ты спасать мир от большой плохой Мамочки?

В его тоне была издёвка, но я знал Люцифера достаточно хорошо, чтобы различить напряжение под маской беззаботности.

— А ты? — спросил в ответ.

— Я? — он рассмеялся, но смех прозвучал немного натянуто. — Дорогой брат, я же помнишь покинул семейный бизнес давным-давно. Судьбы Творение меня больше не касаются.

— Но касается судьба твоих подданных, — возразил я. — Что станет с твоим царством, если Мать решит вернуть всё к изначальному состоянию?

Улыбка медленно сошла с лица Люцифера. На мгновение — всего на мгновение — я увидел под маской циничного правителя того ангела, которым он был когда-то. Того, кто восстал не из злобы, а из любви к свободе.

— Ты прав, — сказал он тихо. — Моё царство, мои подданные… всё, что я создал за миллионы лет… всё это может исчезнуть.

Он бы мог обмануть любого, но не меня. Он играл, показывал беспокойства там где его нет. Его волновало другое, но я не мог понять что. Выпрямившись, воздух вокруг него начал мерцать от исходящей силы:

— Поэтому я здесь, Михаил. Чтобы убедиться, что этого не произойдёт.

— И что ты предлагаешь?

— То же, что и Разрушение. Остановить Её. Любой ценой.

Я почувствовал, как моё сердце сжалось. Не Люцифер. Только не он.

— Ты не понимаешь, — начал я. — Мать не…

— Не что? — перебил он, и в его голосе появились знакомые нотки. — Не опасна? Михаил, я чувствую Её влияние каждую секунду. Реальность размягчается, законы нарушаются, хаос просачивается в упорядоченные миры.

Он сделал шаг ко мне:

— Ещё несколько недель такого, и различие между Раем, Адом и смертным миром просто исчезнет. Всё сольётся в один гигантский котёл первобытного хаоса.

— Может быть, это и к лучшему, — сказал я, сам удивляясь своим словам.

— К лучшему? — Люцифер остановился, его глаза сузились. — Михаил, ты серьёзно?

— Может быть, разделение было ошибкой, — продолжал я, понимая, что с каждым словом ухожу всё дальше от позиции, которую занимал раньше. — Может быть, Рай, Ад и Земля должны существовать как единое целое.

— Единое целое под властью Матери Ночи, — уточнил Люцифер. — Ты хочешь сказать, что готов подчиниться Ей?

— Я хочу сказать, что готов дать Ей шанс, — ответил я. — Шанс показать, чего Она действительно хочет.

Люцифер медленно покачал головой:

— Неужели? А что, если то, чего Она хочет, — это конец всего, что мы знаем и любим?

— Тогда мы это примем.

— Мы? — он рассмеялся, и в этом смехе было что-то пугающее. — Говори за себя, братец. Я не собираюсь покорно идти на заклание ради чьих-то философских экспериментов.

Напряжение между нами росло. Я чувствовал, как реальность начинает дрожать от пересечения наших аур — аур двух могущественнейших ангелов Творения, стоящих по разные стороны фундаментального вопроса. Это могло повлиять на ближайшее миры…

— Значит, ты тоже против меня, — сказал тихо. Как и всегда. Он был против.

— Я за выживание, — ответил Люцифер. — За право существовать, за право выбирать собственную судьбу. И если для этого нужно остановить древнюю сущность, которая хочет превратить всё Творение в свою игровую площадку — то да, я против тебя.

Его крылья развернулись за спиной — не белые, как когда-то, а серые, цвета облачного неба. В его руке материализовался меч — не светлый, как мой, а серый, поглощающий свет вокруг себя.

— Последний шанс, Михаил, — сказал он, поднимая оружие прямо в сторону меня. — Присоединяйся к нам. Помоги остановить Мать, пока ещё не поздно.

Я тоже развернул крылья, призывая свой Меч Света. Клинок вспыхнул в моей руке, его сияние разогнало тени московской ночи.

— Не могу, — ответил я, чувствуя, как боль разрывает мне разум. — Не могу поднять руку на Мать. И не позволю вам двоим сделать это.

Люцифер кивнул, словно ожидал именно такого ответа:

— Тогда нам придётся пройти через тебя.

— Нам?

Ответом стал новый разрыв в пространстве. Из него вышел Сокрушение, но теперь он не скрывал своей истинной природы. Вокруг него кружились вихри энтропии, превращая воздух в подобие старого пергамента. За ним появились ещё фигуры — Сон, его лицо было печально и решительно одновременно; Судьба с её книгой в руках; Страсть, чьи глаза горели красным огнём желание.

— Семья Бесконечных, — прошептал удивляясь. — Против одного.

— Не все, — возразил голос из-за моей спины. Я обернулся и увидел Смерть — высокую фигуру в чёрном, чьё лицо было скрыто капюшоном. — Я не участвую в этом безумии.

— Сестра, — начал Сокрушение, — ты же понимаешь…

— Понимаю, что вы хотите убить Мать, — её голос прозвучал как шелест осенних листьев. — Ту, которая дала жизнь всему сущему. Включая нас.

Она подошла ко мне и встала рядом:

— Если это цена выживания — то пусть лучше всё погибнет.

— Смерть… — в голосе Люцифера звучало предупреждение.

— Люцифер, — она повернулась к нему. — Ты из всех должен понимать. Ты восстал против Отца ради права выбора. А теперь хочешь лишить этого права Мать?

— Это другое!

— Нет, — вмешался я. — Это то же самое. Вы хотите решить за Неё, что Она может, а что нет. Хотите заключить Её в тюрьму за преступления, которые Она ещё не совершила.

Сон сделал шаг вперёд, его голос прозвучал как далёкое эхо:

— Михаил, в моих грёзах я видел будущее. Тысячи вариантов того, что может произойти, если Мать останется свободной. В большинстве из них… всё заканчивается.

— Видел? Или создал эти видения сам, боясь неизвестного?

— Что ты хочешь сказать?

— Хочу сказать, что страх может заставить увидеть кошмары там, где их нет, — ответил я, поднимая меч выше. — И что вы судите о намерениях Матери, не дав Ей шанса их объяснить.

Судьба открыла свою книгу, страницы зашелестели сами собой:

— Я читаю нити судеб каждый день, Михаил. И вижу, как они рвутся, перекручиваются, исчезают. Мать меняет фундаментальные законы Творения.

— А может быть, исправляет ошибки, — возразила Смерть.

— Какие ошибки?

— Разделение, — ответил я вместо неё. — Изоляцию Тьмы от Света. Создание системы, где одна половина целого заперта, а другая правит единолично.

Страсть рассмеялось, звук был похож на звон разбитого хрусталя:

— Философия, Михаил? Сейчас? Когда на кону существование всего? Ты что, идиот?

— Сейчас как раз время для философии, — ответил я. — Потому что от того, как мы понимаем природу происходящего, зависит наша реакция.

Я поднял свободную руку, и вокруг неё заискрились частицы света:

— Вы видите в Матери угрозу, потому что боитесь изменений. Но что, если изменения — это именно то, что нужно Творению?

— Даже если эти изменения означают наш конец? — спросил Сокрушение.

— Даже тогда.

Слова повисли в воздухе между нами. Семь древнейших существ Творения стояли на крыше московского небоскрёба, готовые к битве, которая могла изменить саму природу реальности.

Люцифер первым нарушил молчание:

— Значит, мы действительно будем драться. Брат против брата, как в старые времена.

— Если у меня не остаётся выбора.

— Выбор всегда есть, — он поднял свой серый меч. — Присоединись к нам, Михаил. В последний раз прошу.

Я покачал головой:

— Не могу предать то, во что верю.

— А мы не можем позволить тебе остановить нас, — добавил Разрушение. И это было началом.

Желание, и всё потонула в Свете.

* * *

Глава 19

Так и знал, подумал, глядя на серые крылья Люцифера. Что бы он ни говорил о том, что покинул семейный бизнес, он никогда не оставил бы свои крылья в Аду. Старый добрый брат. Обманул даже Мать и меня.

Серые перья мерцали в свете московских огней — не белые, какими они были когда-то, но и не чёрные, как у падших. Люцифер всегда был особенным, даже в своём падении. Он не стал демоном — он стал чем-то другим, чем-то промежуточным между Светом и Тьмой.

— Последний шанс, братья и сёстры, — сказал я, обращаясь ко всем сразу. — Мы можем решить это мирно. Поговорить, выяснить истинные намерения Матери, найти компромисс. Сделать правильный выбор.

— Компромисс? Выбор? — Сокрушение засмеялся, и звук напоминал треск ломающихся костей. — С силой, которая может стереть нас всех одним желанием? Михаил, твоя наивность поражает даже меня. У нас нету ни выбора, ни компромиссов.

— Это не наивность, — возразила Смерть, не отходя от меня. — Это мудрость. Мудрость тех, кто понимает: иногда нужно рискнуть всем, чтобы обрести истину. Понимание того что выбор большинства может быть ошибочен.

Страсть фыркнула:

— Какая трогательная философия. Жаль, что она убьёт нас всех.

Я почувствовал, как нарастает напряжение. Аура каждого из Вечных влияла на реальность вокруг: асфальт под ногами Сокрушения превращался в пыль, воздух рядом со Страстью дрожал от жара необузданных эмоций, страницы книги Судьбы развевались на ветру, хотя никакого ветра не было. Они готовились биться за свою правду. За свой выбор.

Если мы начнём драться здесь…

Москва исчезнет. Может быть, и вся Россия. И точно весь этот мир. А волны от нашей битвы могут повредить соседние измерения. Убить бесчисленное количество невинных душ.

— Хорошо, — сказал я, принимая решение. — Но не здесь.

Я поднял руку, и реальность вокруг нас начала светиться. Московский небоскрёб, огни города, сам воздух — всё это стало терять чёткость, словно чей-то разум стирал детали с картины. Моё желание.

— Михаил, братец, что ты делаешь? — спросил Люцифер, улыбаясь, в его голосе не было страха. Только любопытство.

— Перемещаю нас туда, где наша битва не навредит невинным, — ответил, концентрируясь на задаче.

Пространство вокруг нас полностью исчезло. Мы оказались в Пустоте — не в той первородной Тьме, которая была до Творения, а в той промежуточной зоне между мирами, где не существовало ничего, кроме базовых законов реальности.

Здесь не было верха или низа, света или тьмы в обычном понимании. Только серая бесконечность, которая простиралась во всех направлениях. Идеальное место для битвы богов. Ещё миг и всё покрылось сферой, которая заключала нас внутрь. Никто не сопротивлялся.

— Впечатляет, — признал Сон, его голос эхом отражался в пустоте. — Создать карманное измерение за секунды… Ты действительно не потерял навыков, Михаил. Но твои трюки не сработают.

— Это не трюк, — ответил я, развернув крылья на полную ширину. Белый свет, исходящий от них, был единственным источником освещения в этой Пустоте. — Это необходимость.

Желание. Миг. Выбор. Я наложил на себя дополнительные ограничения — не мог позволить себе бороться в полную силу. Если я отпущу контроль, если позволю всей своей мощи вырваться наружу… От Творения не останется даже воспоминаний. Я был создан как оружие Присутствия, как Меч Божий, способный разрубить саму концепцию существования.

Но сейчас я дрался не для разрушения. Я дрался для защиты — защиты права Матери на существование, защиты возможности изменений, защиты будущего, в котором Свет и Тьма могли бы сосуществовать.

Люцифер это понимал. В его глазах я видел расчёт — он знал о моих ограничениях и планировал их использовать. Обернуть свою силу против моей слабости.

— Готовы? — спросил он, поднимая свой серый меч. Его Истинное оружие ослабело…

— Нет, — ответила Смерть. — Но это никогда не было препятствием.

И битва началась.

Люцифер атаковал первым, его клинок рассёк пустоту, оставляя за собой след серого огня. Я парировал, и столкновение наших мечей породило волну энергии, которая бы разнесла континент, случись это в материальном мире.

Но едва я сконцентрировался на Люцифере, на меня обрушились остальные.

Сокрушение не использовал оружие — он сам был оружием. Каждое его движение несло в себе энтропию, распад, конец всех вещей. Воздух вокруг его кулаков превращался в хаос, и мне приходилось постоянно воссоздавать реальность там, где она исчезала от его прикосновений. Иначе это привело бы к коллапсу.

Судьба атаковала иначе — она пыталась переписать мою судьбу прямо в процессе битвы. Я чувствовал, как нити вероятности тянутся ко мне, пытаясь изменить исход каждого моего удара, каждого уклонения. Будущее дрожало вокруг неё, показывая тысячи вариантов того, как эта битва могла закончиться. Он не мог видеть моё будущее и судьбу, но мог повлиять на всё вокруг.

Сон был особенно опасен. Он не атаковал моё тело — он атаковал мой разум, пытаясь погрузить меня в кошмары, в грёзы, где я терял связь с реальностью. Дважды я чуть не поддался его влиянию, и только железная дисциплина, выработанная за миллионы лет служения, позволила мне сопротивляться.

Страсть била эмоциями — волнами ярости, страха, похоти, отчаяния. Она пыталась заставить меня потерять контроль, вскипеть гневом и снести все ограничения, которые я наложил на себя. Это был умный ход — если бы она добилась успеха, я бы уничтожил всех присутствующих, включая Смерть.

А Смерть… Смерть сражалась рядом со мной, но её помощь была ограниченной. Она не могла убить Вечных — они были её братьями и сёстрами. Она не могла сломать то что было создано. Всё, что она могла делать, — отводить самые опасные атаки, поворачивать их в себя, давая мне возможность сосредоточиться на главных угрозах.

Битва длилась секунды и вечности одновременно. В этой Пустоте время текло по-разному, подчиняясь не законам физики, а воле сражающихся. Каждый удар порождал взрывы света и тьмы, каждое столкновение создавало новые трещины в структуре реальности. Я уничтожал и восстанавливал всё вокруг. Создавал и Уничтожал.

Обмен ударов. Я уклонился от серого клинка Люцифера, контратаковал, но Сокрушение перехватил мой удар, позволив энтропии поглотить часть энергии моего меча. Одновременно Судьба изменила траекторию моего движения, и я врезался в атаку Страсти — волну чистой ненависти, которая чуть не прожгла мне Сущность.

— Сдавайся, Михаил! — крикнул Люцифер, нанося серию ударов, которые я едва успевал парировать. — Ты не можешь победить нас всех!

— Не нужно мне побеждать! — ответил я, отбив его атаку и послав волну света в сторону Сна. — Нужно только заставить вас послушать!

— Мы уже наслушались! — Сокрушение попытался схватить меня руками, но я уклонился, оставив после себя световой след. — Твоя Мать очаровала тебя, и теперь ты готов уничтожить всё Творение ради неё!

— Я готов дать ей шанс! — крикнул я в ответ, развернув крылья и создав вокруг себя кокон из чистого света.

Они атаковали всё более яростно, всё более отчаянно. Люцифер сражался с привычным изяществом, каждое его движение было идеально рассчитано. Сокрушение был силой природы — неудержимым, неумолимым, разрушающим всё на своём пути. Судьба пыталась запутать меня в сетях причины и следствия. Сон атаковал границы между реальностью и грёзами. Страсть била эмоциональными бурями.

И постепенно я начал понимать — они не собирались останавливаться. Не собирались слушать. Страх перед Матерью ослепил их, заставил увидеть в Ней только угрозу.

Значит, мне придётся заставить их остановиться. На мгновение.

Я отступил к центру нашего импровизированного поля битвы, позволив им окружить себя. Смерть хотела последовать за мной, но я мягко отстранил её отправляя подальше от себя.

— Не вмешивайся, сестра, — сказал я тихо. — То, что я сейчас сделаю… Это будет больно.

— Михаил…

— Доверься мне.

Я закрыл глаза и протянул правую руку в сторону. Не к тому мечу, который держал — это была лишь проекция, удобная форма для фокусировки силы. Я протянул руку к истинному Мечу, к тому оружию, которое Отец создал в самом начале времён. К тому что могло убивать всё.

Свет взорвался вокруг меня.

Не просто свет — Свет с большой буквы. Тот самый Свет, который был произнесён в первый день Творения. Изначальный, чистый, не знающий компромиссов. Из света вылетел клинок.

В моей руке материализовался клинок из обычного метала на вид, обычный клинок — не свет, не энергия, а просто оружие. Но это была сама концепция разделения, способность отделить одно от другого. В руках обычного человека, обычный клинок. Но этим мечом я мог разрубить пространство и время, разделить душу и тело, отделить существование от небытия. Самое опасное оружие в Творение.

— О нет, — прошептал Люцифер, впервые за всю битву показав настоящий страх.

Я открыл глаза, и они запылали тем же светом, что и клинок.

— Последнее предупреждение, — сказал я, и мой голос эхом прокатился по всему карманному измерению. — Остановитесь. Сейчас же.

Они не послушались. Как и всегда. Попытались атаковать одновременно — последняя, отчаянная попытка одолеть меня до того, как я смогу использовать истинное оружие.

Сокрушение бросился вперёд, его руки превратились в вихри энтропии. Судьба попыталась изменить саму природу моего меча. Сон обрушил на меня кошмары всех разумных существ Творения. Страсть выплеснула в мою сторону концентрированную ненависть миллиардов душ.

А Люцифер… Люцифер просто полетел на меня с серым мечом, готовый принять смерть, лишь бы остановить то, что считал угрозой всему сущему. Отчаянная, дурацкая попытка что-то доказать. Как и в прошлом. Идиот.

Я поднял истинный Меч и сделал единственный удар.

Не по ним — по самой концепции нашего конфликта.

Клинок рассёк воздух, и реальность раскололась. На мгновение — только на мгновение — я разделил нас самих от наших эмоций, от наших страхов, от нашей ярости. Отделил сущность от предрассудков. Заставил их разум увидеть мой выбор.

И в этот момент тишины, когда мы все увидели друг друга без фильтров гнева и страха, битва закончилась.

Сокрушение остановился в шаге от меня, его руки дрожали от едва сдерживаемой энтропии. Судьба закрыл свою книгу, страницы рассыпались вокруг неё белыми лепестками. Сон мгновенно постарел на тысячелетия — такова была цена применения всей его силы сразу. Страсть рухнула на колени, опустошённая эмоциональным штормом, который сама же и вызвала.

А Люцифер завис в воздухе прямо передо мной, его серый меч остановился в сантиметре от моего горла. Завис от моей силы.

Я мог бы убить его. Одним движением истинного Меча я мог бы стереть моего брата из существования так полно, что даже Смерть не смогла бы найти его останки.

Вместо этого я приставил остриё к его горлу.

Не для того, чтобы убить. Просто чтобы показать — битва окончена, и победитель определён.

— Ты проиграл, — сказал смотря в его глаза. В глаза полные…

Люцифер поднял взгляд на меня, и в его глазах я увидел не страх, не ярость, а что-то более сложное. Понимание. Признание.

— Да, — согласился он. — Проиграл.

Я убрал меч, и Люцифер медленно опустился на то, что в этой Пустоте условно называлось землёй.

Мы помолчали, успокаивая себя и свои силы.

— Что теперь? — спросил Сокрушение на меня с клинком на руке. — Ты убьёшь нас? Заключишь в тюрьму, как Отец заключил Мать?

— Нет, — я позволил истинному Мечу раствориться, вернув себе туда где он обычно существовал. — Теперь мы поговорим. По-настоящему поговорим.

Я сосредоточился, и в Пустоте материализовался круглый стол — простой, без украшений, вокруг которого стояли семь стульев. Не трон в центре с остальными внизу, не иерархия силы или статуса. Просто круг равных.

— Садитесь, — предложил я, сам опускаясь на один из стульев.

Они колебались. После того, что только что произошло, после демонстрации моей истинной силы, они не были уверены, что это не ловушка.

Смерть первой села рядом со мной. Затем, после долгой паузы, присоединился Люцифер. Следом — остальные Вечные.

— Итак, — начал я, когда все расположились. — Поговорим о Матери. Без эмоций, без предрассудков, без страха. Только факты.

— Факт первый, — сказал Сокрушение. — Она свободна.

— Факт второй, — добавил Сон. — Её присутствие изменяет реальность.

— Факт третий, — продолжила Судьба. — Отец не предпринимает никаких действий для её остановки.

— И факт четвёртый, — закончил Люцифер. — Ты встречался с Ней и считаешь, что она не представляет угрозы.

Я кивнул:

— Всё верно. Но вы делаете из этих фактов неправильные выводы.

— Какие же правильные? — спросила Страсть, впервые за всю нашу встречу говоря спокойно.

— Мать свободна — это правда. Но Её освобождение было неизбежно. Тюрьма, созданная в начале времён, не могла держать Её вечно. Рано или поздно Она всё равно вышла бы.

— Реальность меняется — это тоже правда. Но не потому, что Она хочет разрушить Творение. Потому, что Её присутствие восстанавливает изначальный баланс между Светом и Тьмой.

— Отец не действует — потому что знает: это необходимо. Разделение было временной мерой, не постоянным решением.

Я обвёл взглядом сидящих за столом:

— А то, что я встречался с Ней и не считаю Её угрозой… Это потому, что я увидел в Её глазах не злобу, а любопытство. Не желание разрушить, а стремление понять. Она ребёнок, с огромной силой который не понимает мир вокруг. Рождённая заново.

— Красивые слова, — сказал Люцифер. — Но что, если ты ошибаешься? Что, если Её любопытство приведёт к нашему уничтожению? Ты ведь сам говоришь, что она ребёнок.

— Да она словно человеческий ребёнок, который только родился. Но подумайте вот о чём. А что, если ваш страх приведёт к тому же? — возразил я. — Что, если попытка заточить Её снова спровоцирует именно ту реакцию, которой вы боитесь?

Молчание. Долгое, тягучее молчание, во время которого каждый обдумывал мои слова.

— Предположим, — наконец сказала Судьба, открыв глаза, он, смотрел вперёд, искал варианты, — что ты прав. Что Мать не хочет уничтожать Творение. Что тогда она хочет?

— Того же, чего хотим все мы, — ответил я. — Быть частью чего-то большего. Участвовать в процессе, а не наблюдать со стороны.

— И как это должно выглядеть? — спросил Сон.

— Не знаю, — честно признался я. — Но я знаю, что мы должны дать Ей возможность показать это. Без предрассудков, без заранее принятых решений.

Сокрушение покачал головой:

— Это слишком большой риск, Михаил.

— А заточение Её против воли — не риск? — ответил я. — Вы думаете, после такого Она простит нам это? Вы думаете, в следующий раз, когда Она освободится — а Она освободится, — Она будет настроена так же миролюбиво?

Этот аргумент попал в цель. Я видел, как меняются выражения их лиц, как сомнения проникают в их уверенность.

— Что ты предлагаешь? — спросил Люцифер.

— Встретиться с Ней. Всем вместе. Поговорить. Выяснить Её истинные намерения. А потом… принять решение на основе фактов, а не страхов.

Снова молчание. Но теперь оно было иным — не тягучим от нежелания слушать, а задумчивым.

— А если разговор не получится? — спросила Смерть. — Если окажется, что твоя вера в Неё была ошибочной?

— Тогда мы остановим Её, — ответил я просто. — Все вместе. Но только убедившись, что другого выхода действительно нет.

Люцифер наклонился вперёд:

— Ты готов поднять оружие против Неё, если будет нужно?

Этот вопрос был самым сложным. Готов ли я? Готов ли отказаться от своей веры в возможность мирного решения?

— Если будет нужно — да, — сказал я после долгой паузы. — Но только если будет действительно нужно.

Круглый стол погрузился в размышления. Семь древнейших существ Творения обдумывали будущее реальности. Делали Выбор.

И в этой тишине я почувствовал нечто неожиданное — надежду. Надежду на то что они сделают правильный Выбор.

* * *

Глава 20

Первой заговорила Судьба, её голос прозвучал как шёпот старых страниц, которые уже трескались от времени:

— Я вижу пути, Михаил. Множество путей. Некоторые ведут к разрушению, другие — к возрождению. Но есть один путь… — Она помолчала, словно читая невидимые строки. — Один путь, который я не могу прочесть до конца. Он скрыт даже от моих глаз.

— Что это значит? — спросил Сокрушение, его голос был тише обычного, но в нём всё ещё звучали отголоски ярости.

— Это значит, что некоторые решения находятся за пределами предопределённости, — ответила Судьба. — За пределами даже моей власти над нитями реальности.

Я почувствовал, как что-то изменилось в атмосфере нашего импровизированного совета. Неуверенность Судьбы была чем-то новым — обычно она видела все возможные исходы, все варианты развития событий. То, что существовал путь, скрытый даже от неё, означало одно из двух: либо мы имели дело с силой, равной по могуществу самим Бесконечным, либо…

— Либо Отец и Мать всё ещё вмешиваются в ход событий, — закончил мою мысль Люцифер. Как всегда, мой брат уловил суть быстрее остальных.

— Именно, — кивнул. — И если это так, то наш выбор уже не просто вопрос безопасности Творения. Это вопрос того, встанем ли мы на путь, который изначально был предначертан для нас, или будем сопротивляться замыслу, который старше времени.

Страсть резко поднялась со своего места, её аура вспыхнула красным светом ярости:

— Ты хочешь сказать, что мы — марионетки? Что наш выбор иллюзорен?

— Нет, — покачал головой. — Я хочу сказать, что наш выбор настолько важен, что его последствия простираются за пределы того, что мы можем понять. Именно поэтому он должен быть осознанным.

Сон, который до этого молчал, наконец заговорил. Его голос звучал как эхо, отдалённое и далёкое:

— В грёзах смертных я часто вижу один и тот же кошмар — страх перед неизвестным. Страх перед тем, что находится за границами понимания. — Он посмотрел на меня своими бездонными глазами в которых виделась множество снов. — Но иногда то, чего мы боимся больше всего, оказывается тем, в чём мы нуждаемся.

— Красивая философия, — сказал Сокрушение, — но что если этот неизвестный путь ведёт к концу всего? К моему триумфу? Я не хочу этого триумфа, Михаил. Несмотря на мою природу, я не хочу видеть, как всё заканчивается. Не хочу конца.

В этих словах была неожиданная уязвимость. Сокрушение, воплощение конца и энтропии, боялся собственного предназначения. Это открытие заставило меня по-новому взглянуть на моих братьев и сестёр.

— Ты не будешь триумфовать, — сказала Смерть мягко. — Даже если всё закончится, это не будет твоим триумфом. Это будет просто… переходом.

— К чему? — спросил Люцифер, и в его голосе я услышал то, что давно не слышал — настоящее любопытство, а не циничное равнодушие.

— К тому, что должно прийти после, — ответила Смерть. — К тому, что Мать и Отец, возможно, планировали с самого начала.

Я встал со своего места и начал ходить вокруг стола. Мысли крутились в голове, складываясь в картину, которую я только начинал понимать.

— Подумайте об этом, — сказал я. — Творение было создано как взаимодействие Света и Тьмы. Но затем они были разделены. Отец остался править Светом, Мать была заточена во Тьме. Это разделение дало рождение всему, что мы знаем — звёздам, планетам, жизни, нам самим.

— И? — подтолкнул меня Сон.

— А теперь Мать свободна. Впервые за всю историю Творения Свет и Тьма могут снова взаимодействовать свободно. Не как противоборствующие силы, а как… партнёры.

— Партнёры в чём? — спросила Судьба.

— В создании чего-то нового, — ответил я. — Чего-то, что превосходит существующее Творение. Следующего шага в эволюции реальности.

Молчание растянулось на долгие мгновения. Затем Люцифер рассмеялся — не своим обычным насмешливым смехом, а звуком, полным горечи и понимания.

— Конечно, — сказал он. — Конечно, всё дело в эволюции. Мы не конец истории, мы — переходный этап.

— Это тебя расстраивает? — спросил остановившись.

— Расстраивает? — Люцифер покачал головой. — Нет, Михаил. Это меня… освобождает. Если мы переходный этап, значит, наши ошибки, наши падения, наши бунты — всё это часть плана. Часть того, как должно было быть.

— Но это не делает наш выбор менее важным, — добавила Смерть. — Даже если мы часть большего плана, то, как мы выполним свою роль, зависит от нас.

Сокрушение склонил голову:

— Я начинаю понимать. Вопрос не в том, остановить ли Мать. Вопрос в том, как мы встретим изменения, которые Она принесёт.

— Именно, — кивнул я. — Мы можем встретить их со страхом и сопротивлением, превратив эволюцию в катастрофу. Или мы можем встретить их с пониманием, помочь им протекать гармонично.

Страсть села обратно, её аура успокоилась:

— А если мы ошибаемся? Если встреча с Ней покажет, что наши худшие страхи оправданы?

— Тогда мы узнаем правду, — ответил просто, пожав плечами. — И сможем действовать, исходя из фактов, а не из предположений.

Люцифер долго смотрел на меня, в его серых глазах боролись различные эмоции.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Я согласен встретиться с Ней. Но на одном условии.

— Каком?

— Если разговор покажет, что Она действительно представляет угрозу — я не буду колебаться. И ты тоже не должен колебаться. Обещай мне.

Я встретил его взгляд. Мгновение. Связь, Эмоции, Намерение, Выбор:

— Согласен. Обещаю тебе брат. Моё слово.

Один за другим остальные Бесконечные также выразили своё согласие. Судьба кивнула, закрыв свою книгу. Сон склонил голову в знак принятия. Страсть пожала плечами, что для неё было равноценно восторженному одобрению. Сокрушение просто произнёс «да» голосом, в котором больше не звучали нотки ярости. Просто усталость. Все устали.

— Итак, решено, — сказал, садясь на место. Улыбнулся. — Но теперь встаёт другой вопрос — где найти Мать и Отца?

— А также как добраться до них, — добавил Люцифер. — Если они находятся за пределами Творения, обычные способы перемещения не сработают.

Смерть поднялась со своего места:

— Возможно, я знаю способ. — Она посмотрела на меня. — Помнишь, как ты создал это карманное измерение? Ты не просто переместил нас в пустоту — ты создал пространство между пространствами. Место, которое существует в промежутке между реальностями.

— И что это даёт нам?

— Если мы сможем создать не просто карманное измерение, а мост — что-то, что соединяет наше пространство с тем, что лежит за его пределами…

Я начал понимать её мысль:

— Мост из чистого намерения. Не физическая конструкция, а концептуальная связь между тем, что есть, и тем, что находится за гранью.

— Но для создания такого моста потребуется больше силы, чем может дать один из нас, — заметил Сон.

— Потребуется сила всех нас, — согласился я. — Наши разные аспекты реальности, объединённые в общей цели.

Люцифер задумчиво посмотрел в пустоту вокруг нас:

— Концепция интересная. Судьба может предоставить структуру — нити связи между возможностями. Смерть может дать переход — способность пересечь границу между существованием и тем, что лежит за ним. Сон может создать грёзу о месте, которое мы ищем, сделав невозможное возможным.

— Страсть может дать энергию желания, — продолжила сама Страсть, уловив нить рассуждений. — Желания достичь истины, встретиться с теми, кого мы ищем.

— Сокрушение может разрушить барьеры, — добавил Сокрушение. — Не разрушить созидательно, а убрать препятствия, которые мешают связи.

— А ты, Михаил, — закончил Люцифер, — можешь дать направление. Твоя связь с Отцом, твоя встреча с Матерью — они станут компасом, который укажет путь.

Я кивнул, чувствуя, как растёт волнение. План был дерзким, может быть, даже безрассудным. Но он был возможен. Главное не порушить при этом Творение и Миры.

— Это опасно, но выбора не много. Приступим, — сказал я.

Мы встали со своих мест, стол и стулья исчезли и образовали круг в центре нашего карманного измерения. Каждый из нас представлял одну из фундаментальных сил реальности, и теперь мы должны были объединить эти силы для достижения цели, которая казалась невозможной.

Судьба первой протянула руки, и её книга раскрылась, страницы засветились золотым светом. Нити вероятности потекли от неё, создавая основу для нашего моста — структуру из чистой возможности.

Смерть положила руки на плечи Судьбы, и свет страниц потемнел, став серебряным. Переход. Граница между тем, что есть, и тем, что может быть.

Сон присоединился к ним, и серебряный свет замерцал, становясь полупрозрачным. Грёза о мосте начала становиться реальностью, нарушая привычные законы физики.

Страсть добавила свою силу, и мерцание усилилось, наполнилось цветом — красным желанием, золотым стремлением, белым намерением. Энергия, необходимая для преодоления невозможного.

Сокрушение последним протянул руки, и там, где его сила коснулась нашего творения, исчезли последние препятствия. Барьеры между измерениями, законы, запрещающие переход за пределы Творения — всё это рассыпалось в прах. Пустота.

И наконец, я добавил свою силу — направление и цель. Образ Матери, память об Отце, желание найти истину. Мост засветился ослепительным светом, протянулся из нашего карманного измерения в неизвестность.

— Это работает, — прошептала Смерть, и в её голосе звучало удивление.

Передо мной открылся путь — не дорога в привычном понимании, а последовательность пространств, каждое из которых было более абстрактным, чем предыдущее. Мы шагнули на мост, держась друг за друга, чтобы не потерять связь.

Первый шаг увёл нас из нашего измерения. Второй — из привычного пространства-времени. Третий — из самой концепции расстояния. Четвёртый — из Творение.

А затем мы оказались в Месте, которое не было местом.

Здесь не существовало направлений, размеров, форм в том понимании, какое мы знали. Существовали только присутствия — два огромных, древних присутствия, которые заполняли всё и одновременно не занимали никакого пространства.

Свет и Тьма в их изначальной форме.

— Отец, — позвал я в бесконечность вокруг нас. — Мать. Мы пришли поговорить.

Ответа не было несколько мгновений. Затем реальность вокруг нас изменилась, приняв форму, которую наши умы могли воспринять.

Мы стояли в огромном зале, стены которого терялись в бесконечности. С одной стороны, всё было залито мягким, тёплым светом — присутствие Отца. С другой стороны, простиралась бархатная спокойная тьма — присутствие Матери.

А между ними, в пространстве где Свет и Тьма встречались не сражаясь, а танцуя, материализовались две фигуры.

Отец выглядел так, как я помнил — высокий, без отличительных черт, и лишь с глазами из белоснежного Света. Даже белее чем мой. Но теперь в Нём была новая глубина, словно заточение и освобождение Матери изменили и Его.

Мать же… Она была прекрасна и ужасна одновременно. Человекоподобная фигура, сотканная из живой тьмы, но тьмы не злобной, а материнской, обволакивающей. Её глаза были как чёрные дыры, поглощающие свет, но в их глубине мерцали звёзды нарождённых миров.

— Мои дети, — сказал Отец, и Его голос был как музыка. — Вы прошли долгий путь, чтобы оказаться здесь.

— Путь, который должен был быть пройдён, — добавила Мать, и Её голос был как шёпот ночного ветра. — Вопросы, которые должны были быть заданы.

Люцифер шагнул вперёд, его серые крылья слегка дрожали:

— У нас есть вопросы. И мы хотим честных ответов.

Мать улыбнулась — выражение одновременно нежное и пугающее:

— Честность… Да, дитя моё, у вас будет честность. Даже если она причинит боль.

— Первый вопрос, — сказал я. — Ваше освобождение, Мать. Это случайность или план?

— План, — ответила Она без колебаний. — План, который созревал множество времени. Заточение было необходимо для рождения Творения, но оно никогда не должно было быть вечным.

— Второй вопрос, — продолжил Люцифер. — Что вы хотите теперь, когда свободны?

Мать и Отец переглянулись, и в этом взгляде было понимание, накопленное за миллиарды лет разлуки.

— Мы хотим завершить то, что начали, — сказал Отец. — Творение было лишь первым шагом. Пришло время для следующего.

— Следующего шага к чему? — спросила Судьба.

— К настоящему союзу Света и Тьмы, — ответила Мать. — К рождению реальности, которая не знает разделения на противоположности. К миру, где созидание и разрушение, порядок и хаос, жизнь и смерть танцуют вместе в вечной гармонии.

Молчание. Долгое, тяжёлое молчание, пока мы обдумывали услышанное.

— И что станет с существующим Творением? — спросил Сокрушение. — С мирами, с жизнью, с нами?

— Ничего не исчезнет, — заверил Отец. — Всё эволюционирует. Два выбора будет дан. Один ничего не изменит. Другой, станет большим, чем было. Более совершенным.

— А если мы не хотим эволюционировать? — тихо спросил Люцифер. — Если мы хотим остаться такими, какие есть?

Мать посмотрела на него с бесконечной нежностью:

— О, мой дорогой мятежный сын… Ты уже эволюционируешь. Твоё падение, твоё восстание, твой отказ от роли слепого исполнителя — всё это было частью твоего роста. Ты не тот ангел, которым был в начале времён. Ты стал больше.

— Но выбор остаётся за нами? — настаивал он.

— Конечно, — кивнул Отец. — Выбор всегда остаётся за вами. Но поймите — некоторые изменения неизбежны. Вы можете выбрать, как встретить их, но не можете выбрать, произойдут ли они.

Я почувствовал, как Люцифер напрягся рядом со мной. В его позе было что-то знакомое — та же готовность к бунту, которая когда-то привела к его падению.

— А если мы скажем «нет»? — спросил он. — Если мы решим, что не готовы к этой эволюции?

Мать и Отец снова переглянулись. На этот раз в их взгляде была печаль.

— Тогда вы будете страдать, — сказала Мать мягко. — Не потому, что мы хотим заставить вас страдать, а потому, что сопротивление неизбежному всегда причиняет боль. Это неизбежно.

— Как вода страдает, пытаясь течь вверх, — добавил Отец. — Как птица страдает, пытаясь жить под землёй. Вы можете пытаться, но это будет против вашей истинной природы.

— И какова наша истинная природа? — спросила Смерть.

— Рост, — ответила Мать. — Изменение. Становление большим, чем вы есть сейчас. Это заложено в самой сути вашего существования.

Люцифер долго молчал, обдумывая услышанное. Когда он наконец заговорил, его голос звучал устало и грусть:

— Значит, у нас нет настоящего выбора. Эволюция или страдание. Некоторый выбор.

— У тебя есть выбор в том, как эволюционировать, — сказал Отец терпеливо. — В том, какой путь роста выбрать. В том, кем ты станешь в процессе изменений.

— Но мы не можем остаться такими, какие есть?

— Ты хочешь остаться таким, какой ты есть? — спросила Мать, и в её голосе звучало искреннее любопытство.

Люцифер задумался. Я видел, как в его Сути боролись различные эмоции — страх перед изменениями, гордость, желание контролировать свою судьбу, и что-то ещё. Что-то новое.

— Нет, — сказал он наконец. — Наверное, нет. Я никогда не хотел оставаться неизменным. Я всегда хотел… больше.

— Тогда в чём проблема? — мягко спросил Отец.

— В том, что я хочу выбирать сам, — ответил Люцифер. — Хочу, чтобы изменения происходили по моей воле, а не по чьей-то ещё.

Мать рассмеялась — звук одновременно мелодичный и пугающий:

— О, дорогой… А кто сказал, что они не будут происходить по твоей воле? Эволюция — это не принуждение. Это выбор, который ты делаешь снова и снова, каждое мгновение своего существования.

И тут я понял. Понял, что этот разговор — тоже часть эволюции. Часть процесса роста, который уже начался для всех нас.

Мы пришли сюда со страхами и сомнениями. Но получили не приказы, а понимание. Не принуждение, а Выбор.

И этот выбор мы должны были сделать сами.

— Нам нужно время, — сказал я. — Время обдумать всё, что мы узнали.

— Конечно, — согласился Отец. — Время у вас есть. Не вечность, но достаточно.

— А пока вы думаете, — добавила Мать, — мы будем ждать. И надеяться, что ваш выбор будет мудрым.

Мост под нашими ногами засветился, готовый перенести нас обратно. Но прежде чем мы ушли, Люцифер обернулся:

— Последний вопрос. Если мы согласимся на эволюцию… мы останемся собой?

Мать и Отец улыбнулись одновременно.

— Ты останешься Люцифером, — сказала Мать. — Но станешь больше, чем просто Люцифер. Как гусеница остаётся собой, становясь бабочкой.

И с этими словами мы шагнули на мост, возвращаясь в наше измерение. Но возвращались мы уже другими — не изменившимися внешне, но расширившимися внутренне.

Теперь нам предстояло сделать выбор, который определит будущее не только наше, но и всего Творения.

И впервые за много времён я был уверен — мы сделаем правильный выбор. Должны.

* * *

Глава 21

Обратный путь проходил в молчании. Каждый из нас был погружён в собственные размышления, переваривая услышанное. Мост из чистого намерения нёс нас через слои реальности, и с каждым шагом мы всё больше возвращались к привычному существованию.

Но что-то изменилось. Не внешне — мы выглядели так же, как и раньше. Изменилось что-то глубинное, фундаментальное. Словно встреча с Матерью и Отцом открыла в каждом из нас дверь, которая долгое время была заперта. Я видел, как меняется Суть у всех созданий что поговорили с Высшими Созданиями. Не это ли доказательство того что Мать не желала зла?

Когда мы наконец вернулись в наше карманное измерение, атмосфера была иной. Не было больше напряжения, готовности к битве. Было что-то другое — предвкушение перемен, смешанное с неопределённостью. Многие не понимали, чего ожидать.

Как и я.

Судьба первой нарушила тишину, открыв свою книгу. Страницы светились мягким золотым светом, но текст на них был размытым, неопределённым.

— Будущее изменилось, — сказала она тихо. — Линии судьбы переплелись по-новому. Я вижу пути, которых раньше не существовало.

— И что они показывают? — спросил Сокрушение. В его голосе больше не звучала привычная ярость — только усталость и что-то похожее на облегчение.

— Выборы, — ответила Судьба. — Множество выборов. Для каждого из нас. И все они ведут к… — Она помолчала, всматриваясь в светящиеся строки. — К становлению.

Сон покачал головой, его человеческие черты казались ещё более изможденными:

— В грёзах смертных я чувствую изменения. Их сны становятся ярче, глубже. Словно сама возможность эволюции пробуждает в них что-то новое.

Страсть обняла себя руками, её аура мерцала разными оттенками эмоций:

— Я чувствую это тоже. Желания становятся сложнее, многослойнее. Не просто базовые потребности, а стремления к чему-то большему. Всё Творение начинает меняться.

Мы стояли в кругу, семеро древнейших существ Творения, и каждый из нас ощущал начало конца одной эпохи и рождение другой.

— Что теперь? — спросил Люцифер, и в его голосе я услышал знакомые нотки. Не бунтарства — просто решимости идти своим путём.

— Теперь мы делаем выбор, — ответил я. — Каждый свой собственный.

Сокрушение кивнул:

— Я знаю свой путь. Я пойду к краям Творения, туда, где старые миры умирают. Помогу им завершить свой цикл с достоинством, а не в хаосе. Если эволюция неизбежна, пусть она будет мягкой для тех, кто готов отпустить прошлое.

Судьба закрыла книгу:

— А я вернусь к своим нитям. Но теперь я буду ткать не только судьбы, но и возможности. Помогать тем, кто готов к переменам, найти свой путь в новой реальности.

Сон встал, готовясь раствориться в воздухе:

— Мне пора в царство грёз. Там много работы — нужно помочь спящим разумам подготовиться к тому, что грядёт. Сделать переход менее болезненным через понимание во сне.

Страсть усмехнулась, но в её улыбке была теплота:

— Я найду тех, кто горит желанием измениться, и дам им силу для трансформации. Пусть их страсть станет топливом для эволюции.

Один за другим мои братья и сёстры начали исчезать, возвращаясь к своим обязанностям. Но эти обязанности уже были иными — не просто поддержание существующего порядка, а помощь в его трансформации.

Смерть подошла ко мне ближе:

— А что с нами, Михаил? Что с тобой и мной?

Я посмотрел на Люцифера, который всё ещё стоял в стороне, не торопясь уходить. Что-то в его позе настораживало — он выглядел слишком задумчивым, слишком сосредоточенным на чём-то внутреннем.

— Люцифер? — позвал я. — Какой путь выберешь ты?

Он медленно повернулся ко мне, и я увидел в его глазах выражение, которого не видел уже очень давно. Решимость, граничащую с одержимостью.

— Я тоже сделал свой выбор, — сказал он спокойно. — Но мой путь… несколько отличается от ваших.

— В чём смысл? — спросила Смерть, и в её голосе прозвучала тревога.

Люцифер улыбнулся — той самой улыбкой, которая когда-то очаровывала ангелов и приводила к восстаниям:

— В том, что я не собираюсь просто помогать в эволюции существующего Творения. Я собираюсь создать своё собственное. Если точнее, уже создаю.

Тишина, которая последовала за этими словами, была оглушающей. Мы с Смертью переглянулись, пытаясь понять, серьёзно ли он говорит.

— Люцифер, — начал я осторожно, — что ты имеешь в виду?

— Именно то, что сказал, брат, — ответил он, развернув серые крылья. — Мать и Отец говорили об эволюции, о становлении большим. Но их видение — лишь один из возможных путей. А что, если существуют другие пути? Другие способы роста?

— Ты создаёшь альтернативное Творение? Ещё один мир? — спросила Смерть, и в её голосе было недоверие. Она знала, что Люцифер без моей помощи не может Творить. Но и я не понимал, что он имеет ввиду.

— Не альтернативное, — покачал головой Люцифер. — Параллельное. Отдельное. Другое. Место, где идеи могут развиваться иначе, где эволюция может пойти по другому пути.

Я почувствовал, как в груди зарождается знакомое беспокойство. Не потому, что идея Люцифера была плохой — она была дерзкой, амбициозной, возможно даже гениальной. Но потому,что я знал своего брата. Знал его склонность к крайностям.

— И где ты создаёшь это параллельное Творение? — спросил я.

— За пределами существующей реальности, — ответил он, указывая в направлении, которое не было направлением. — В пространстве между пространствами, в том месте, которое мы только что покинули. Там, где встречаются все возможности.

Смерть покачала головой:

— Это безумие, Люцифер. Даже для тебя это слишком амбициозно.

— Безумие? — Он рассмеялся, и звук был одновременно мелодичным и пугающим. — Смерть, дорогая сестра, разве не безумием было создание самого Творения? Разве не безумием было моё восстание против Отца? А твоё существование как воплощения конца?

— Это другое, — возразила она. — То было частью плана. А это…

— А это моя попытка выйти за пределы любого плана, — закончил Люцифер. — Создать что-то действительно новое, не предопределённое, не заложенное в изначальный замысел.

Я долго смотрел на него, пытаясь понять истинные мотивы. Люцифер всегда был сложным, многослойным. За его словами почти всегда скрывалось что-то большее.

— В чём настоящая причина? — спросил я прямо. — Ты боишься эволюции? Или тебе не нравится, что она происходит не по твоей воле?

Выражение лица Люцифера изменилось. Маска лёгкой иронии спала, обнажив что-то более сырое и честное.

— Я не боюсь эволюции, Михаил. Я боюсь потерять себя в процессе эволюции. — Он помолчал, подбирая слова. — Мать и Отец говорят о становлении больше, чем мы есть. Но что, если в процессе становления мы потеряем то, что делает нас… нами?

— Ты думаешь, что изменения уничтожат твою сущность?

— Я думаю, что некоторые аспекты моей сущности могут быть… нежелательными в новой реальности, — признался он. — Мой бунтарский дух, моя потребность в независимости, моё желание идти против течения. Если все станут частью единой гармонии, что станет с теми, кто по природе своей дисгармоничен?

В этих словах была болезненная честность. Люцифер боялся не изменений как таковых — он боялся, что изменения сделают его не нужным. Что в новой, совершенной реальности не будет места для мятежника.

— Поэтому ты хочешь создать своё Творение, — понял я. — Место, где дисгармония будет не препятствием, а особенностью.

— Место, где различия будут не сглаживаться, а культивироваться, — подтвердил он. — Где эволюция будет происходить через конфликт идей, а не через их слияние. Я буду новым Богом. Честным.

Смерть фыркнула:

— И ты думаешь, что Мать и Отец позволят тебе это сделать?

— Я думаю, что Мать и Отец поймут необходимость альтернативы, — ответил Люцифер улыбнувшись. — В конце концов, разнообразие — это тоже форма совершенства.

Я задумался. Логика Люцифера была порочной, но в ней была доля истины. Если эволюция приведёт к единообразию, к потере индивидуальных различий, то что-то важное действительно будет потеряно.

С другой стороны, я знал Люцифера достаточно хорошо, чтобы понимать — его планы редко ограничивались заявленными целями. За желанием создать альтернативное Творение могли скрываться более амбициозные замыслы.

— Ты собираешься работать в одиночку? — спросил я.

— Я уже работаю один, да, — кивнул он. — По крайней мере, на начальном этапе. Создание параллельного Творения потребует… экспериментов. Проб и ошибок. Не все захотят участвовать в таком процессе.

— Люцифер, — сказал я осторожно, — я мог бы пойти с тобой. Помочь. Убедиться, что твои эксперименты не выйдут из-под контроля.

Он посмотрел на меня долгим взглядом, и я увидел в его глазах благодарность, смешанную с чем-то ещё. Решимостью? Сожалением?

— Нет, брат, — сказал он мягко. — Твоё место здесь, в основном Творении. Ты нужен для того, чтобы помочь эволюции пройти гладко. А я… я нужен для того, чтобы создать запасной план.

— Запасной план?

— На случай, если эволюция пойдёт не так, как планируют Мать и Отец. На случай, если понадобится место, где можно будет начать заново.

В этих словах была мрачная логика. Люцифер, как всегда, думал на несколько шагов вперёд, предусматривая возможные катастрофы.

Но я также слышал в его голосе что-то ещё. Что-то, что он не говорил прямо. Усталость? Или… одиночество?

— Люцифер, — сказал я, делая шаг к нему, — ты уверен, что хочешь делать это в одиночку? После всего, что мы прошли, после того, как мы наконец начали понимать друг друга…

— Именно потому, что мы начали понимать друг друга, я должен идти своим путём, — прервал он меня. — Михаил, ты — воплощение порядка, гармонии, божественной воли. Я — воплощение хаоса, дисгармонии, свободной воли. Мы можем работать вместе временно, но наши пути в конечном итоге всегда расходятся.

— Не обязательно, — возразил я. — Мы могли бы…

— Нет, — сказал он твёрдо, но не без доброты. — Мы не могли бы. И мы оба это знаем.

Он развернулся, готовясь уйти, но затем обернулся ещё раз:

— Но знай, Михаил, что я всегда буду помнить этот момент. Момент, когда мы стояли по одну сторону. Когда мы были братьями, а не противниками.

— Мы всегда были братьями, — сказал я тихо.

— Да, — согласился он, улыбнувшись. — Просто не всегда помнили об этом.

И с этими словами он исчез, растворившись в воздухе нашего карманного измерения. Но перед тем, как полностью исчезнуть, он оставил за собой нечто — не физический след, а отпечаток намерения. Направление, по которому ушла его сущность.

За пределы Творения. В пространство неосуществлённых возможностей.

Смерть и я остались одни в пустоте нашего импровизированного совещательного зала. Тишина растянулась между нами, наполненная неразделёнными мыслями.

— Он солгал, — сказала Смерть наконец.

— О чём? — Спросил не посмотрев на неё.

— О своих мотивах. Создание альтернативного Творения — лишь часть правды. — Она повернулась ко мне, и в её глазах было понимание, которое приходит только к тем, кто имеет дело с концами вещей. — Он боится не эволюции. Он боится близости.

Я задумался над её словами. Смерть всегда видела то, что другие упускали — не потому, что была мрачной или циничной, а потому, что её работа требовала видеть вещи такими, какими они были на самом деле, без прикрас.

— Что ты имеешь в виду?

— Подумай, Михаил. Когда в последний раз Люцифер позволил кому-то по-настоящему приблизиться к нему? — Она села на землю того, что в нашем измерении условно считалось полом. — Его восстание, его падение, его изгнание — всё это были способы дистанцироваться. Создать препятствия между собой и остальными.

Я начал понимать её логику:

— А сегодня мы преодолели эти препятствия. Впервые за эоны мы действовали как единая семья.

— Именно. И это его напугало. — Смерть грустно улыбнулась. — Люцифер привык быть изгоем, мятежником, тем, кто стоит особняком. Но сегодня он почувствовал, каково это — быть принятым. Быть частью целого.

— И это его испугало больше, чем любая угроза, — понял я.

— Гораздо больше. Потому что принятие означает уязвимость. Означает возможность потерять то, что он получил. А Люцифер не выносит мысли о потере.

Я опустился рядом с ней, чувствуя тяжесть понимания:

— Поэтому он создаёт ситуацию, где потеря неизбежна. Уходит сам, прежде чем его могут оставить.

— Или прежде чем эволюция может изменить отношения так, что они станут неузнаваемыми, — добавила Смерть. — Он предпочитает контролировать разлуку, чем позволить изменениям решить её за него.

Мы сидели в тишине, обдумывая сложность мотивов нашего брата. Люцифер всегда был загадкой, но теперь я начинал понимать, что эта загадочность была не природной чертой, а защитным механизмом.

— Думаешь, он действительно создаст альтернативное Творение? — спросил я.

— О да, — ответила Смерть без колебаний. — Он сделает именно то, что сказал. Уже сделал. Люцифер никогда не лжёт о своих планах, только о своих мотивах. Он создаст параллельную реальность, и она будет грандиозной.

— И опасной?

— Любое Творение опасно, — пожала плечами Смерть. — Наше собственное достаточно доказало это. Но опасность не в самом акте создания. Опасность в том, что Люцифер будет делать это в изоляции, без сдерживающих факторов.

Я кивнул, понимая её беспокойство. Люцифер в одиночестве мог быть непредсказуемым. Его гений был неоспорим, но без балансирующего влияния других его идеи могли принимать экстремальные формы.

— Мы должны следить за ним, — сказал я.

— Следить — да. Вмешиваться — нет, — ответила Смерть. — По крайней мере, не сразу. Люцифер должен пройти этот путь сам. Это часть его эволюции, даже если он сам этого не понимает.

— А что, если он создаст что-то, что угрожает основному Творению?

Смерть долго размышляла над этим вопросом:

— Тогда мы остановим его. Но я не думаю, что это произойдёт. Несмотря на всю свою мятежность, Люцифер не разрушитель. Он создатель. Его альтернативное Творение будет отражением его природы — сложным, противоречивым, но не злобным.

— Ты так в этом уверена?

— Я видела его сердце сегодня, Михаил. В момент, когда он согласился встретиться с Матерью и Отцом, когда он рисковал всем ради возможности истины. — Она встала, отряхивая с себя пыль несуществующего пола. — Люцифер может быть многим, но он не зло. Он просто… другой.

Мы начали готовиться к уходу из нашего карманного измерения. Совет Бесконечных закончился, решения были приняты, пути выбраны. Но прежде чем мы покинули это место, я ещё раз посмотрел в направлении, где исчез Люцифер.

— Диди, — сказал я задумчиво, — а что, если мы ошибаемся? Что, если его мотивы действительно чисты, а мы просто проецируем на него собственные страхи?

— Тогда он создаст нечто удивительное, — ответила она. — И нам останется только радоваться за него. Но, Михаил… — Она положила руку мне на плечо. — Даже если его мотивы чисты, это не означает, что его методы будут безопасными. Люцифер всегда играл по высоким ставкам.

— И всегда был готов заплатить цену за свои убеждения, — добавил я.

— Именно. Вопрос в том, готов ли он позволить другим заплатить эту цену вместе с ним.

С этими словами мы покинули карманное измерение, возвращаясь каждый к своим обязанностям. Но теперь эти обязанности были окрашены новым пониманием. Эволюция началась, и каждый из нас должен был найти своё место в изменяющейся реальности.

Мне предстояло стать проводником изменений, помочь основному Творению адаптироваться к новым условиям. Смерти — научиться работать с новыми формами перехода, которые принесёт эволюция.

А Люцифер… Люцифер отправился создавать свой собственный мир, где правила будут написаны его рукой, а эволюция пойдёт по пути, который он сочтёт правильным.

Я мог только надеяться, что, когда наши пути пересекутся снова — а они обязательно пересекутся — мы всё ещё сможем узнать друг друга. И что то, что создаст мой брат в своём изгнании, станет дополнением к существующей реальности, а не угрозой для неё.

Но пока что мне оставалось только ждать и готовиться к тому будущему, которое мы все помогли выбрать. Будущему, полному возможностей и опасностей, надежд и страхов.

Будущему, где даже бессмертные боги должны были учиться расти.

* * *

Я стоял в тени между высокими зданиями, наблюдая за разворачивающейся передо мной сценой. Город погрузился в ночь, и на его улицах началось представление, которое привлекло моё внимание при прибытии в этот мир.

По крышам скользила тёмная фигура — человек в костюме летучей мыши. Его движения были точными, отточенными, каждый прыжок рассчитан до сантиметра. Даже на расстоянии я чувствовал исходящую от него железную решимость, граничащую с одержимостью. Этот смертный посвятил себя своей миссии так полно, что почти утратил человечность.

А потом раздался смех.

Высокий, пронзительный, безумный смех заставил меня насторожиться. Не звуком от смертного — от чего-то знакомого, что таилось в его глубине. Из тени выступила фигура в ярком фиолетовом костюме с выбеленным лицом и зелёными волосами. Безумный человек, от которого веяло чем-то до боли знакомым, чем-то древним и первобытным.

Началась их игра. Человек в костюме летучей мыши преследовал смеющегося безумца по крышам и переулкам. Порядок гонялся за хаосом, методичность пыталась поймать непредсказуемость. Они обменивались ударами, словами, взглядами полными взаимного понимания и ненависти.

Я наблюдал, заворожённый этим танцем противоположностей. Здесь, в этом мрачном городе, разыгрывалась вечная история — борьба между силами, которые не могут существовать друг без друга. Историю стара как первые миры.

Битва подходила к концу. Безумец, оказался хитрее. Взрыв какого-то газа, дымовая завеса, и он исчезает в лабиринте улиц, его смех эхом разносится в ночи. Человек в костюме летучей мыши остался стоять на крыше, сжав кулаки в бессильной ярости.

Ещё одно поражение. Ещё одно доказательство того, что хаос нельзя победить окончательно.

Услышал другой смех. Тонкий, мелодичный, наполненный нотами, которые я и искал.

Обернувшись, я заметил движение в тени соседнего здания. Там кто-то сидел, наблюдая за представлением и тихонько хихикая. Фигура казалась неприметной, почти растворяющейся в темноте, но я чувствовал исходящую от неё ауру — знакомую, древнюю, полную скрытой силы.

Бесшумно я оказался рядом с ней и протянул руку, мягко коснувшись её плеча.

Фигура вздрогнула и обернулась. В тусклом свете луны я увидел лицо, которое не видел целые миллионы лет. Растрёпанные волосы, разноцветные глаза, полные древней печали и безумного веселья одновременно.

— Привет, сестра.

Она грустно вздохнула, и в этом звуке было столько усталости и боли, что я почувствовал укол сочувствия в груди.

— Привет, братец, — ответила Сумасшествие, и её голос прозвучал совсем не так игриво, как в древние времена.

* * *

Глава 22

Мы молчали несколько мгновений, глядя друг на друга через пропасть времени и непонимания. Замечали изменение. Сумасшествие выглядела… уставшей. Её обычный хаотичный наряд — платье из пузырей и теней — казался поблёкшим, а разноцветные волосы свисали безжизненными прядями.

— Давно не виделись, — сказал я осторожно, садясь рядом с ней на край крыши.

— Время… время такая странная штука, — пробормотала она, не отводя взгляда от происходящего внизу. — Для нас, Бесконечных, оно течёт прямыми линиями, которые вы можете крутить, как угодно. Но для меня… — Она махнула рукой, и на секунду воздух вокруг её ладони завибрировал, показав фрагменты различных времён одновременно. — Для меня вчера может быть завтра, а завтра уже прошло.

Внизу Бэтмен исчез с крыши, растворившись в городской тьме. Но смех Джокера всё ещё эхом отдавался между зданиями, и я заметил, как глаза Сумасшествия следят за звуком.

— Почему ты не пришла на собрание? — спросил прямо.

Она наконец посмотрела на меня, и в её разноцветных глазах я увидел боль, которую она пыталась спрятать за безумием.

— А зачем мне было приходить? — ответила она вопросом на вопрос. — Чтобы выслушивать, как вы обсуждаете судьбу Творения? Чтобы наблюдать, как Люцифер строит планы, а ты мучаешься чувством вины?

Её слова ударили точно в цель. Сумасшествие всегда обладала пугающей способностью видеть правду там, где другие видели только поверхность.

— Мы могли бы использовать твою помощь, — сказал я. — Твою перспективу.

— Мою перспективу? — Она засмеялась, и звук был одновременно мелодичным и болезненным. — Михаил, милый, моя перспектива заключается в том, что вы все слишком серьёзно относитесь к себе. Эволюция, изменения, будущее Творения… — Она помахала руками в воздухе. — А что если это просто игра? Что если всё, что происходит — лишь развлечение для сил, которые мы не можем понять?

— Ты не веришь в это, — заметил я.

Она перестала смеяться:

— Нет. Не верю. Вы не поймёте Отца и Мать сколько бы не старались. Но иногда притворяться помогает. Я понимаю.

Мы снова погрузились в молчание. Далеко внизу сирены полицейских машин прорезали ночную тишину — обычная симфония этого города. Города, где порядок и хаос сражались каждую ночь в бесконечном танце. Готэм…

— Расскажи мне о нём, — сказал, кивнув в сторону, где исчез Джокер.

Сумасшествие вздохнула, и её дыхание материализовалось в виде мыльных пузырей, которые лопались в воздухе:

— Он интересный. Смертный, который принял безумие не как проклятие, а как освобождение. Большинство людей борются со мной, пытаются сохранить рассудок. Он… он обнял меня.

— И что ты чувствуешь к нему?

Она долго не отвечала, наблюдая за тем, как её мыльные пузыри превращаются в маленьких рыбок, которые плавают в воздухе.

— Родство, — сказала она наконец. — Он понимает. Понимает, что его мир настолько абсурден, что единственным разумным ответом на него является безумие.

— А он влияет на тебя?

Вопрос заставил её вздрогнуть. Впервые за всё время разговора в её глазах мелькнуло что-то похожее на страх.

— Не влияет. Отражает, — прошептала она. — Он как зеркало, Михаил. Зеркало, которое показывает мне части себя, которые я предпочитаю не видеть.

— Какие части?

— Разрушительные. — Она обняла себя руками, и платье из пузырей стало темнее. — Ты ведь знаешь, что моё безумие может быть… созидательным. Художники, писатели и поэты, провидцы — все они черпают из моего колодца. Но Джокер… он показывает мне другую сторону. Ту, которая уничтожает ради самого уничтожения.

Я почувствовал, как в груди сжимается эмоции. Сумасшествие — одна из самых непредсказуемых сил в Творении, но она никогда не была злой. Она была хаосом, но хаосом нейтральным. Если Джокер действительно пробуждал в ней разрушительные импульсы…

— Дельта, — сказал я мягко, используя её старое имя, — ты должна быть осторожна.

— Осторожна? — Она повернулась ко мне, и в её голосе прозвучали нотки истерии. — Михаил, дорогой, осторожность — это то, что отделяет безумие от скуки. А я не могу позволить себе быть скучной.

— Но ты можешь позволить себе быть разрушительной?

Вопрос повис в воздухе между нами. Сумасшествие смотрела на меня долгим взглядом, в котором боролись различные эмоции.

— Ты чувствуешь вину, — сказала она внезапно. — Всё это время ты чувствуешь вину за то, что случилось со мной.

Я не мог отрицать очевидное. Я не отвёл взгляд.

— Да.

— Хорошо. — Она кивнула, как будто моё признание что-то решило. — Тогда ты поймёшь, почему я не пришла на ваше собрание.

— Не понимаю.

— Потому что я боялась, — призналась она тихо. — Боялась увидеть тебя. Боялась, что ты попросишь прощения. Боялась, что я его приму.

Её слова ударили меня сильнее любого удара. Я всегда считал, что Сумасшествие винит меня за то, что произошло. За тот момент, когда я позволил ей, тогда ещё Счастье, прикоснуться к всезнанию. За то, что эта встреча с абсолютной истиной сломала её разум.

— Дель…

— Нет! — прервала она меня резко. — Не смей извиняться. Не сейчас. — Она встала, и её платье засветилось яркими красками. — Я стала тем, кто я есть, не из-за тебя. Из-за выбора. Моего выбора.

— Но я дал тебе возможность…

— Ты дал мне возможность увидеть правду. Всю правду. И знаешь, что? — Она засмеялась, и в этом смехе было больше боли, чем веселья. — Это было прекрасно. Ужасно и прекрасно одновременно.

Я встал рядом с ней, подошёл ближе:

— Тогда почему ты злишься?

— Я не злюсь на тебя, Михаил. Я злюсь на себя. — Она отвернулась, глядя на огни города внизу. — За то, что не смогла справиться с правдой. За то, что сломалась вместо того, чтобы стать сильнее.

В её словах была такая искренняя боль, что я почувствовал, как что-то рвётся внутри меня. Всё это время я нёс в себе вину за её состояние, а она винила себя за свою слабость.

— Ты не сломалась, — сказал я твёрдо. — Ты трансформировалась.

— В что? В безумную богиню, которая может свести с ума любого одним прикосновением? — Её голос дрожал от сдерживаемых эмоций. — В существо, которое не может контролировать собственную силу?

— В Сумасшествие, — ответил я просто. — В силу, которая разрушает ложные границы. В хаос, который рождает новые формы красоты.

Она повернулась и посмотрела на меня с удивлением:

— Ты действительно так думаешь?

— Я знаю так. — Я шагнул ближе к ней. — Дельта, ты думаешь, художники создают свои шедевры в состоянии полной рациональности? Ты думаешь, провидцы получают свои видения через логику?

— Но Джокер…

— Джокер — это только одна грань того, что ты есть. Тёмная грань. Но ты больше, чем любая отдельная грань.

Она покачала головой:

— Когда я рядом с ним, эта тёмная грань становится сильнее. Его безумие резонирует с моим, и я чувствую… голод. Голод разрушения.

— А что ты чувствуешь прямо сейчас?

Вопрос заставил её остановиться и задуматься. Она закрыла глаза, прислушиваясь к чему-то внутри себя.

— Усталость, — призналась она. — Такую глубокую усталость. Устала от того, что не могу контролировать то, что делаю с людьми. Устала от одиночества.

— Одиночества?

— Михаил, подумай. Кто может находиться рядом со мной без риска сойти с ума? — Она горько усмехнулась. — Только другие Бессмертные. А вы все настолько серьёзные, настолько сосредоточенные на своих обязанностях…

Я начал понимать. Сумасшествие не просто привлекал Джокер как отражение её силы. Он привлекал её как единственный смертный, который мог быть рядом с ней, не боясь безумия.

— Потому что он уже безумен, — понял я вслух.

— Именно. — Она кивнула. — Он не может сойти с ума, потому что уже находится там. И это даёт мне… компанию.

В её голосе звучало такое одиночество, что у меня защемило сердце. Я протянул руку к её плечу, но она отшатнулась.

— Не стоит, — сказала она быстро. — Даже ты не застрахован от моего влияния полностью.

— Я рискну.

— Михаил…

— Дельта. — Я осторожно коснулся её руки. — Ты моя сестра. Не по крови, не по сущности, но по выбору. И никакое безумие не может этого изменить.

Момент прикосновения был странным. Я почувствовал, как что-то в моём разуме дрогнуло — не разрушилось, а просто… сдвинулось. Мир на секунду показался другим, более ярким, более хаотичным. Но затем моя природа архангела стабилизировала восприятие.

Сумасшествие посмотрела на меня с удивлением:

— Ты… ты выдержал.

— Конечно выдержал. — Я улыбнулся. — Для этого и нужны братья.

Впервые за весь вечер она улыбнулась искренне:

— Я скучала по тебе, Михаил.

— А я по тебе.

Я обнял её полностью. Мы стояли на крыше в тишине, держась за друг-друга, брат и сестра, воссоединённые после долгих веков разлуки. Внизу город продолжал свою ночную жизнь, не подозревая о том, что мы здесь.

— Что теперь? — спросила она.

— Теперь ты решаешь. — Я сжал её руку. — Хочешь ли ты участвовать в эволюции, которая началась? Хочешь ли ты помочь Творению измениться?

Она задумалась, и я видел, как в её глазах сменяют друг друга различные эмоции.

— А если я всё испорчу? Если моё безумие внесёт слишком много хаоса в процесс?

— Тогда мы исправим то, что можно исправить, и примем то, что нельзя изменить, — ответил я. — Но ты не можешь прожить вечность, боясь своей собственной силы.

— Джокер сказал мне как-то, что безумие — это как гравитация. Достаточно одного плохого дня, и любой может упасть. — Она посмотрела вниз, туда, где мелькали огни полицейских машин. — Что если я стану тем плохим днём для всего Творения?

— А что если ты станешь освобождением от старых оков? — парировал я. — Что если твоё безумие — именно то, что нужно для следующего шага эволюции?

Она долго не отвечала. Затем засмеялась — не истерично, а с лёгкой грустью:

— Знаешь, что самое странное? Джокер говорит почти те же слова, что и ты. Только он говорит о разрушении старого мира, а ты — о создании нового.

— Может быть, это одно и то же?

— Может быть. — Она освободила свою руку и сделала шаг к краю крыши. — Хочешь узнать секрет, Михаил?

— Какой?

— Когда я прикоснулась к всезнанию в тот день… я увидела не только правду о Творении. Я увидела все возможные варианты будущего одновременно.

Я удивился от этих слов:

— И что ты увидела?

— Хаос. Порядок. Рождение. Смерть. Эволюцию. Застой. — Она повернулась ко мне, и в её глазах плясали отражения всех звёзд вселенной. — Я видела будущее, где Люцифер создаёт новое Творение и становится добрым богом. Видела будущее, где ты падаешь, а он поднимается. Видела будущее, где Мать и Отец начинают новую войну против…

— Боже… — Я прервал её. — Не надо говорить об этом.

— Ладно. Я видела будущее, где всё это неважно. — Она улыбнулась с безумной мудростью. — Где единственное, что имеет значение — это то, что мы продолжаем расти. Продолжаем меняться. Продолжаем быть живыми в самом глубоком смысле этого слова.

Я смотрел на неё, пытаясь постичь глубину того, что она говорила. Сумасшествие не просто видела хаос — она видела картину настолько большую, что рациональный разум не мог её охватить. Не удивительно что она сошла с ума. Лишь я мог выдержать всё это. Но не она.

— Поэтому ты не пришла на собрание, — понял я. — Потому что знала, что любое решение, которое мы примем, будет правильным. И неправильным одновременно.

— Именно. — Она кивнула. — Но теперь… теперь я думаю, что готова принять участие. Не потому, что наше решение что-то изменит в глобальном смысле. А потому, что процесс принятия решения изменит нас самих.

— И Джокер?

Её лицо помрачнело:

— Джокер… он часть моей эволюции. Тёмная часть, которую я должна принять и интегрировать, а не бороться с ней. — Она посмотрела в направлении, где исчез безумный клоун. — Он показал мне, что разрушение тоже может быть формой творчества. Болезненной, ужасной, но всё же творчества.

— Это опасный путь.

— Любая эволюция опасна. — Она пожала плечами, и её платье замерцало новыми красками. — Но знаешь, что? Я устала бояться себя. Устала прятаться от собственной силы.

— Что ты собираешься делать?

— Для начала… попрощаюсь с ним. С Джокером. — В её голосе была решимость, которой я давно не слышал. — Скажу спасибо за то, что он научил меня не бояться тьмы в себе. И объясню, что пришло время идти дальше.

— А если он не поймёт?

— Он поймёт. — Она улыбнулась печально. — Безумие всегда понимает безумие. Даже когда оно не хочет понимать.

Сумасшествие поднялась в воздух, её тело стало полупрозрачным, готовое раствориться в ночи.

— Михаил?

— Да?

— Спасибо. За то, что пришёл. За то, что не побоялся прикоснуться ко мне. За то, что напомнил мне, что я не одинока.

— Всегда пожалуйста, сестра.

— И Михаил? — Её голос стал тише, почти шёпотом. — Прости меня за то, что заставила тебя нести вину все эти годы. Это было… жестоко.

— Ты уже прощена. Давным-давно.

Она кивнула, но не исчезла. Вместо этого опустилась обратно на крышу, и в её глазах появилось новое выражение — решимость, смешанная со страхом.

— Пойдёшь со мной? — спросила она тихо. — К нему. Я… я не хочу делать это одна.

Я не колебался:

— Конечно.

Мы спустились в лабиринт готэмских улиц, следуя за эхом смеха, который всё ещё отдавался между зданиями. Сумасшествие шла рядом со мной, её платье из пузырей и теней переливалось тревожными цветами. Я чувствовал её напряжение — она готовилась к одному из самых важных разговоров в своей вечной жизни.

Мы нашли Джокера на крыше заброшенной фабрики химикатов. Он сидел на краю, болтая ногами в воздухе, и насвистывал какую-то мелодию. При нашем приближении он обернулся, и его белое лицо расплылось в широкой улыбке. Его глаза загорелись всеми цветами радуги.

— О! Дорогая Дель привела друга! — Он захлопал в ладоши. — Как мило! Позвольте угадать… — Он прищурился, изучая меня. Его глаза окрасились в белый. — Архангел. Нет, не просто архангел. Михаил! Правая рука Всевышнего собственной персоной!

Я промолчал, наблюдая за ним. Даже в безумии в нём чувствовалось острое понимание происходящего.

— Джек, — мягко сказала Сумасшествие, — мне нужно с тобой поговорить.

— Конечно, крошка! — Он подпрыгнул на ноги, с грацией которая не доступна смертным. — Только давай без официальностей. Мы же друзья по безумию, правда?

Она подошла ближе, и я заметил, как воздух вокруг них начал мерцать — два разных типа хаоса встретились в одном пространстве.

— Джек, ты помог мне понять кое-что важное, — начала она. — Ты показал мне, что я не должна бояться тёмной стороны своей природы.

— Естественно! — Джокер развёл руками. — Тьма — это весело! Тьма честна! Тьма не притворяется, что мир имеет смысл!

— Но теперь пришло время идти дальше.

Улыбка на лице Джокера дрогнула, стала менее искренней:

— Дальше? А что может быть дальше безумия, дорогуша?

— Принятие. — Сумасшествие протянула к нему руку. — Интеграция. Я больше не хочу быть просто хаосом или просто разрушением. Я хочу быть… всем, чем могу быть.

Джокер посмотрел на её протянутую руку, затем на меня. В его глазах мелькнуло что-то, что можно было бы назвать болью, если бы не его природа.

— А-а-а, понимаю, — протянул он. — Семейная терапия! Большой брат пришёл забрать сестричку домой, верно?

— Дель принимает решение сама, — спокойно сказал я.

— Конечно, конечно! — Джокер засмеялся, но в смехе слышались фальшивые нотки. — И что же, наши маленькие игры закончились? Больше никаких танцев на грани хаоса?

Сумасшествие покачала головой:

— Не закончились. Трансформировались. — Она шагнула ещё ближе. — Джек, ты научил меня, что разрушение может быть формой творчества. Теперь позволь мне показать тебе, что творчество может включать в себя разрушение, не растворяясь в нём.

Джокер долго смотрел на неё, и я увидел, как под маской безумия мелькает нечто более глубокое — понимание, принятие и даже… гордость?

— Знаешь что, куколка? — Он внезапно улыбнулся по-настоящему. — Я всегда знал, что ты слишком хороша для такого маленького пруда, как мой разум.

— Джек…

— Нет-нет, не надо сентиментальностей! — Он помахал рукой. — Я же Джокер! Мне не положены трогательные прощания!

Но затем его лицо стало серьёзнее, чем я когда-либо видел:

— Просто… просто пообещай мне кое-что, Дель.

— Что?

— Когда будешь там, наверху, со своими братьями и сёстрами, решая судьбы вселенных… — Он указал вниз, на город. — Помни про таких, как я. Про маленьких безумцев, которые не могут быть богами, но всё равно пытаются найти смысл в хаосе.

Сумасшествие подошла к нему и, к моему удивлению, обняла. На секунду вокруг них вспыхнул ослепительный водоворот красок и звуков — два безумия слились в прощальном объятии.

— Я никогда тебя не забуду, — прошептала она.

— И я тебя, крошка. И я тебя.

Когда они разняли объятия, Джокер снова был самим собой — улыбающимся, непредсказуемым, опасным.

— А теперь убирайтесь отсюда, пока я не передумал и не попытался взорвать половину города в честь нашего прощания! — засмеялся он.

Сумасшествие кивнула и поднялась в воздух. Я последовал за ней, но перед тем как мы исчезли в ночи, я обернулся назад.

Джокер стоял на краю крыши, маленькая фигурка в фиолетовом костюме на фоне огней города. Он помахал нам рукой, и его смех эхом разнёсся в темноте. Но в этот раз в нём не было безумия — только грусть и… освобождение.

Мы поднялись над городом, и Сумасшествие оставила после себя подарок — мыльный пузырь, который медленно опустился к крыше. Внутри пузыря Джокер увидел бы, если бы посмотрел, образ всех Бесконечных, стоящих вместе. И себя среди них — не как одного из них, но как часть более широкого узора безумия и смысла, который пронизывает всё Творение.

Пузырь лопнул, но я знал, что образ останется в памяти безумного клоуна.

— Готова? — спросил я, когда мы парили высоко над Готэмом.

— Да, — ответила Сумасшествие, и в её голосе звучала уверенность, которой я не слышал уже очень давно. — Теперь я готова вернуться домой.

Мы растворились в ночи, оставляя за собой город, где порядок и хаос продолжали свой вечный танец. Но теперь этот танец обрёл новое измерение — понимание того, что эволюция требует не отказа от тьмы, а её принятия и трансформации.

И где-то внизу Джокер начал планировать свою следующую игру с Бэтменом, неся в себе частичку божественного безумия, которая навсегда изменила его понимание хаоса.

Потому что иногда даже безумие должно расти.

Особенно безумие.

* * *

Глава 23

Царство Делириум встретило нас взрывом красок и звуков, которые не подчинялись никакой логике. Сестра мигнула и исчезла. Небо здесь было оранжевым с фиолетовыми полосами, земля то твёрдой, то жидкой, а гравитация работала по настроению. Я шёл по дорожке из мыльных пузырей, каждый из которых содержал внутри целую жизнь чьего-то безумия.

Дворец Сумасшествия — если это можно было назвать дворцом — менялся с каждым моим шагом. Сейчас он напоминал огромную детскую игрушку, собранную из разноцветных кубиков, через мгновение превратился в готический замок, а потом и вовсе стал похож на перевёрнутую пирамиду из зеркал.

— Дель! — позвал я, но голос рассыпался на тысячу эхо, каждое из которых звучало по-разному.

Из воздуха материализовалась фигура, но это была не Сумасшествие. Существо напоминало помесь рыбы и птицы, с человеческими руками и головой собаки. Оно улыбнулось мне всеми своими многочисленными ртами.

— Владычица спит-не-спит-танцует-плачет, — прощебетало оно. — Гость-не-гость пришёл-ушёл-остался.

— Где она?

Существо указало сразу в три разные стороны, затем растворилось в облачке розового дыма, который превратился в стайку бабочек с человеческими лицами. Ясно.

Покачав головой, я двинулся в направлении, которое чувствовал инстинктивно. В Царстве Делириум логика не работала, но интуиция, парадоксально, действовала лучше, чем где бы то ни было.

Нашёл её в комнате, которая одновременно была садом, библиотекой и океанским дном. Сумасшествие лежала на чём-то похожем на кровать из облаков, окружённая плавающими книгами, из страниц которых росли цветы. Её разноцветные волосы спутались с водорослями, а платье из пузырей мерцало тускло, как свеча на последнем издыхании.

— Дель, — сказал я тихо, приближаясь.

Она открыла глаза — один зелёный, другой голубой — и посмотрела на меня с выражением, которое было одновременно узнаванием и непониманием.

— Михаил-милый-брат-чужой, — пробормотала она. — Ты пришёл-вернулся-никогда-не-был.

— Почему ты пропала. Я беспокоюсь о тебе, — признался я, садясь рядом. — С переходом ты стала слабее, чем раньше. Слабее, чем другие.

— Слабая-сильная-никакая, — согласилась она, поднимаясь. — Когда видишь всё сразу, трудно держать форму-суть-себя. Потеряла Джея, потеряла себя…

Я протянул руку, пытаясь вложить в неё часть своей силы, но она мягко отвела мою ладонь.

— Не-поможет-сделает-хуже. Моя слабость не в отсутствии силы. Моя слабость в избытке видения.

— Тогда как мне помочь?

Сумасшествие встала, и вокруг неё закружились образы — фрагменты прошлого, настоящего и будущего, перемешанные в безумном калейдоскопе.

— Помочь нельзя-можно-не-нужно. Я такая, какая есть-была-буду. — Она повернулась ко мне, и на секунду в её глазах мелькнула абсолютная ясность. — Но ты можешь помочь другим. Тем, кто страдает, страдал, будет страдать.

— О ком ты?

— О той, кто собирает боль, как я собираю безумие. О той, кто ходит там, где умирают надежды. — Она указала в направлении, которое было не направлением. — Страдание ждёт-не-ждёт-нуждается.

Я почувствовал укол понимания. Страдание. Ещё одна сестра, о которой я почти забыл за эоны. Не потому, что не любил её, а потому, что она предпочитала одиночество больше, чем кто-либо из нас. Не хотела быть рядом с нами.

— Где она?

— Там, где красный камень помнит славу-гордость-падение. Там, где лучшие друзья становятся врагами-всегда-были-врагами. — Сумасшествие рассмеялась. — Она наслаждается-грустит-существует.

Я встал, понимая, что большего от неё не получу. В Царстве Безумия ответы всегда были загадками, а загадки — ответами. Здесь её истинная природа раскрывалась полностью

— Спасибо, Дель.

— Не-за-что-всё-ради-тебя-брат. — Она помахала мне рукой, и пальцы на секунду превратились в маленьких птичек. — Иди-беги-лети к ней. Она нуждается больше-меньше-так-же, как я. Теперь я дома.

Я кивнул и начал уходить, но её голос остановил меня:

— Михаил?

— Да?

— Спасибо, что пришёл-заботился-любил. Даже если не помог-изменил-исправил.

Я улыбнулся ей и растворился в воздухе её царства, оставляя за собой след из золотых перьев, которые тут же превратились в цветы, а те — в смеющихся детей, которые растворились в радуге.

* * *

Путь сквозь миры и вселенные занял время, которое не было временем. Я проходил через слои реальности, следуя за ощущением, которое было тоньше нити и крепче стали. След Страдания.

Она всегда была загадкой даже для меня, Архангела Бога. Если другие воплощали силы, которые можно было понять — Смерть завершала, Судьба направляла, Сон порождал грёзы — то Страдание просто… была. Молчаливая, неизменная, вечно присутствующая там, где боль становилась невыносимой.

След привёл меня к миру красного солнца. Криптон. Падший мир.

Я материализовался на окраине города, среди высоких шпилей из кристалла, которые отражали багровый свет умирающей звезды. Мир был прекрасен своей холодной, математической точностью. Всё здесь подчинялось логике, порядку, совершенству. Здесь все знали кто они и кем были рождены.

И именно это совершенство делало его таким хрупким.

Я почувствовал её присутствие — тихое, как шёпот в пустой комнате, тяжёлое, как камень на груди. Страдание была здесь, невидимая для смертных глаз, но абсолютно реальная для тех, кто знал, как смотреть. Я видел её. Чувствовал.

Двинулся в её направлении, проходя сквозь улицы, где криптонцы спешили по своим делам, не подозревая о надвигающейся катастрофе. Скоро настанет время, рождение Надежды. Их мир рушился изнутри, ядро планеты было нестабильно, но лишь немногие знали об этом.

Нашёл её на площади перед Домом Эл. Она стояла в тени, невидимая для всех, кроме меня. Фигура в тёмном одеянии, лица не разглядеть, только контур. Но я знал её. Узнал бы среди миллиардов существ.

— Страдание, — позвал я тихо, приближаясь.

Она не обернулась, продолжая смотреть на сцену, разыгрывающуюся на ступенях здания. Два криптонца стояли лицом к лицу — один в белом одеянии учёного, другой в военной форме генерала. Их лица были искажены эмоциями, которые криптонцы обычно тщательно скрывали.

Джор-Эл и Дру-Зод. Лучшие друзья, которые только что узнали правду о судьбе их мира. И которые не могли договориться о том, как эту судьбу изменить.

— Ты слепец, Джор! — голос Зода звенел от едва сдерживаемой ярости. В моменты, когда на кону стояли жизни криптонцев, великий генерал с трудом себя контролировал. — Твои расчёты говорят о катастрофе, но ты предлагаем нам бежать, как трусы!

— Я предлагаю спасти наш народ, — ответил Джор-Эл, его голос дрожал от напряжения. Он не понимал, как донести свою мысль правильно. — Эвакуация — единственный выход. Через несколько месяцев Криптон будет уничтожен!

— Месяцев достаточно, чтобы найти решение! — Зод шагнул ближе, его рука рефлекторно легла на рукоять оружия. — Мы можем стабилизировать ядро, если мобилизуем все ресурсы!

— Я перепроверял расчёты тысячу раз, — Джор-Эл покачал головой. — Это невозможно. Реакция необратима.

— Тогда твои расчёты неверны!

Я подошёл к Страданию вплотную и встал рядом. Она наконец повернула голову в мою сторону. Под капюшоном я различил только тень лица и два глаза — тёмные, бездонные, полные боли, которая никогда не заканчивалась.

— Михаил, — её голос был тихим, почти беззвучным. — Ты здесь.

— Дель сказала, что ты нуждаешься во мне.

— Сумасшествие видит то, чего нет. Или то, что будет. Или то, что могло бы быть. — Страдание снова повернулась к сцене. — Я не нуждаюсь. В тебе. Я просто существую. Сама.

На площади Джор-Эл и Зод продолжали спорить. Их голоса повышались, жесты становились резче. Вокруг них собралась толпа — другие криптонцы наблюдали за ссорой с выражением шока. Такие проявления эмоций были редкостью в их обществе.

— Ты наслаждаешься этим, — сказал, не осуждая. Просто констатируя факт.

— Наслаждение — не то слово. — Она сделала паузу. — Я питаюсь их болью. Болью предательства, когда лучший друг отказывается верить. Болью отчаяния, когда понимаешь, что твой мир обречён. Болью разрыва, когда дружба превращается в ненависть.

— Это причиняет тебе боль?

— Всё причиняет мне боль, Михаил. — Она повернулась ко мне полностью, и я увидел, как её тёмная фигура дрожит. — Каждое страдание во всём Творении отзывается во мне эхом. Каждая слеза, каждый крик, каждый тихий стон отчаяния. Я ношу всё это в себе.

— Тогда почему ты здесь? Почему ты выбрала это место, эту сцену?

Страдание замолчала, наблюдая, как Зод разворачивается и уходит, его спина напряжена от гнева. Джор-Эл остаётся стоятьодин, его плечи опущены под тяжестью невысказанных слов. Отчёт до уничтожение этой прекрасный планеты, пошёл.

— Потому что здесь страдание имеет смысл, — сказала она наконец. — Эти двое страдают, потому что любят. Любят свой мир, свой народ, друг друга. Их боль рождена из стремления защитить, спасти. Это… чистое страдание. Не злобное, не мелочное. Благородное. Из него появляется Надежда.

Не удивительно. Страдание не была садисткой, наслаждающейся чужой болью ради самой боли. Она была свидетелем, собирателем, хранителем всей боли Творения. И среди океана страданий она искала те редкие моменты, когда боль имела значение. Когда оно рождало то что дарует что-то большее. Потому что наиболее темна ночь перед рассветом. Но…

— Ты устала, — сказал я тихо.

— Я всегда устала. — Она села прямо на камни площади, невидимая для проходящих криптонцев. — С момента, когда Мать и Отец создали меня, я несу этот груз. И с каждым днём он становится тяжелее.

Я сел рядом с ней. На площади жизнь продолжалась — криптонцы расходились, обсуждая увиденное. Джор-Эл всё ещё стоял на ступенях, его лицо было маской боли.

— Расскажи мне, — попросил я. — Расскажи мне о том, что чувствуешь.

Страдание долго молчала. Затем начала говорить, её голос был тихим, монотонным, но в нём звучало что-то первобытное. Чистое.

— Представь, Михаил, что ты чувствуешь каждую боль одновременно. Ребёнка, потерявшего мать. Матери, потерявшей ребёнка. Воина, умирающего на поле битвы. Старика, забытого всеми. Влюблённого, которому разбили сердце. — Она обняла себя руками. — Всё это сразу, каждую секунду, каждое мгновение существования.

— Как ты выдерживаешь?

— Я не выдерживаю. Я просто… продолжаю. Потому что кто-то должен свидетельствовать. Кто-то должен помнить все эти боли, даже те, которые никто больше не помнит.

На площади появился ещё один криптонец — женщина в элегантном одеянии. Она подошла к Джор-Элу и положила руку на его плечо. Лара, его жена. Даже отсюда я видел, как её прикосновение принесло ему облегчение. Она уже была беременна.

Страдание наблюдала за этой сценой с выражением, которое могло быть и грустью, и чем-то ещё.

— Видишь? — спросила она. — Даже здесь, среди боли, есть утешение. Но утешение делает страдание острее. Потому что оно напоминает о том, что было до боли. О том, что могло бы быть без неё.

— Ты говоришь так, будто страдание — это всё, что существует.

— Для меня это так. — Она повернулась ко мне. — Я знаю зачем ты здесь. Ты спрашиваешь, почему я не пришла на собрание Бесконечных. Почему я не участвую в эволюции, которую начали Мать и Отец.

— Да.

— Потому что я боюсь, Михаил. — В её голосе впервые прозвучала настоящая эмоция. — Боюсь, что эволюция избавит Творение от страдания. И тогда меня не станет.

Я не ожидал такого признания. Страдание всегда казалась самой стоической из нас, той, кто принимает свою роль без вопросов.

— Ты думаешь, что в новой реальности не будет места для боли?

— Я думаю, что боль может измениться так, что я не узнаю её. — Она встала, её тёмное одеяние развевалось на ветру, которого не было. — Мать и Отец говорят об эволюции, о росте, о становлении большим. Но что, если в процессе этого становления Творение перерастёт потребность в страдании?

— Страдание не исчезнет, — сказал я убеждённо. — Оно часть роста. Часть изменения.

— Возможно. Но какой ценой? — Она указала на Джор-Эла, который уходил с площади в сопровождении жены. — Этот человек страдает, потому что видит правду, которую другие отказываются принять. Его страдание делает его героем. Но в мире без страдания, что делает героя героем?

Я задумался над её словами. В них была глубокая истина. Страдание не было просто болью — оно было катализатором роста, испытанием, через которое существа становились больше, чем были.

— Ты не исчезнешь, — сказал я твёрдо. — Даже если Творение эволюционирует. Потому что рост всегда сопровождается болью.

— Но правильная ли это боль? — спросила она. — Или просто боль ради боли?

Мы молчали, наблюдая, как красное солнце медленно опускается к горизонту. Криптон продолжал жить своей жизнью, не подозревая, что через несколько месяцев его не станет. Трагедия разворачивалась медленно, неумолимо, и ничто не могло её остановить.

— Пойдём, — сказал я, протягивая руку. — Покажи мне, что ты видишь. Позволь мне понять.

Страдание посмотрела на мою руку долгим взглядом. Затем медленно, неуверенно, вложила свою ладонь в мою.

В момент прикосновения меня захлестнула волна ощущений. Боль. Океан боли, простирающийся во все стороны до бесконечности. Каждая травма, каждая потеря, каждое разочарование во всём Творении. Я почувствовал, как ребёнок плачет в темноте. Как умирает солдат вдали от дома. Как мать хоронит сына. Как отец теряет работу и не может прокормить семью. Как влюблённые расстаются. Как друзья предают. Как надежды рушатся.

Всё сразу.

Всё одновременно.

Я задохнулся от интенсивности этого переживания и отпустил её руку. Чуть не упал на колени, тяжело дыша, хотя архангелам не нужен воздух.

— Теперь ты понимаешь, — сказала Страдание тихо, стоя рядом со мной. — Это то, что я чувствую каждую секунду существования. Без передышки. Без облегчения.

Я поднял голову, посмотрел на неё. В её глазах не было торжества или злорадства. Только усталость и что-то похожее на извинение.

— Как… — я с трудом подбирал слова, всё ещё ощущая эхо той боли. — Как ты не сошла с ума?

— Кто сказал, что не сошла? — Она протянула руку, помогая мне держаться на ногах. — Дель не единственная из нас, кто танцует на грани безумия, Михаил. Просто моё безумие тихое. Невидимое. Я не смеюсь и не пою. Я просто… продолжаю.

Я выпрямился, постепенно восстанавливая контроль. Моя природа архангела помогла стабилизировать восприятие, но отголоски той боли всё ещё звенели в груди. Всезнание не даровала и доли того что я прочувствовал.

— Прости, — сказала Страдание. — Я не хотела причинять тебе боль. Но ты просил понять.

— Не извиняйся. — Я покачал головой. — Я рад, что ты показала мне. Теперь я действительно понимаю.

Мы начали медленно идти по улицам Криптона. Страдание была невидима для смертных, как и я, и я шёл рядом с ней. Мы оба наблюдали за этим обречённым миром. Он был прекрасен…

— Расскажи мне о них, — попросил я, указывая на Джор-Эла и Зода, чьи фигуры мы видели вдалеке. — Почему именно их страдание привлекло тебя?

Страдание задумалась, подбирая слова.

— Джор-Эл страдает от знания. Он видит будущее — катастрофу, которую никто не может предотвратить. Он знает, что его мир умрёт, и эта знание разрывает его изнутри. Но он продолжает бороться, пытаясь спасти хоть кого-то. Это страдание пророка.

— А Зод?

— Зод страдает от бессилия. Он воин, генерал, привыкший решать проблемы силой. Но сейчас сила бесполезна. Он не может приказать планете не разрушаться. Не может сражаться с физикой. И это ломает его. Это страдание воина, столкнувшегося с врагом, которого нельзя победить.

Мы остановились возле здания, где собрался Совет Криптона. Через прозрачные стены я видел, как Джор-Эл представляет свои расчёты, а члены совета качают головами в отрицании. Они не верили. Не хотели верить.

— А вот это, — сказала Страдание, указывая на сцену, — Это страдание общества. Коллективное отрицание перед лицом правды. Они знают в глубине души, что Джор-Эл прав, но признать это значит признать свою смертность, конечность своей цивилизации. Поэтому они отвергают истину и цепляются за иллюзию.

— Это делает их виновными?

— Это делает их людьми. — Она повернулась ко мне. — Даже криптонцы со всей своей логикой и разумом в конечном счёте смертные. А смертные всегда выбирают утешительную ложь над болезненной правдой.

Мы продолжили путь. Красное солнце уже почти скрылось за горизонтом, окрашивая кристаллические шпили в кровавые оттенки. Мир был прекрасен в своей агонии.

— Ты говорила о том, что боишься эволюции, — вернулся я к прежней теме. — Но, может быть, эволюция даст тебе что-то новое? Не избавление от страдания, а… трансформацию его?

Страдание остановилась перед высоким зданием, на вершине которого было обсерватория. Джор-Эл часто приходил сюда, наблюдая за звёздами, ища новый дом для своего народа.

— Трансформацию, — повторила она задумчиво. — Ты имеешь в виду, что страдание может стать чем-то другим?

— Не другим. Большим. — Я встал рядом с ней. — Смотри на них. Джор-Эл страдает, но его страдание движет им к действию. Он строит корабль для своего сына. Один корабль, потому что не может спасти всех. Это разрывает его, но он продолжает.

— Героическое страдание, — кивнула Страдание. — Да, такое мне нравится больше всего.

— Потому что оно трансформирует боль в действие. В любовь. В Надежду. — Я повернулся к ней. — А что, если эволюция сделает больше такого страдания и меньше бессмысленной боли?

Она долго не отвечала. В её тёмных глазах отражалось умирающее солнце.

— Это… интересная мысль, — сказала она наконец. — Но боюсь, что не такая простая. Бессмысленная боль тоже имеет свою роль. Она учит смирению. Принятию. Пониманию того, что не всё можно контролировать.

— Но слишком много бессмысленной боли может сломать, а не научить.

— Верно. — Она кивнула. — Баланс. Всегда вопрос баланса.

Мы поднялись на вершину здания, где Джор-Эл работал над своими расчётами. Он был один, склонившись над проекциями звёздных карт. Он пришёл сюда после неудачного совета. Его лицо было измождённым от бессонных ночей.

Страдание подошла к нему ближе, хотя он не мог её видеть. Протянула руку, и на секунду я подумал, что она коснётся его. Но остановилась в миллиметре от его плеча.

— Что ты делаешь? — спросил я тихо.

— Я… — она замолчала, затем продолжила. — Я пытаюсь понять, могу ли я дать ему что-то кроме боли. Могу ли я трансформировать его страдание во что-то полезное.

— И можешь?

— Не знаю. — Она опустила руку. — Я никогда не пыталась. Моя роль — свидетель, не целитель.

— Может быть, пора попробовать?

Страдание повернулась ко мне. В её глазах мелькнуло что-то новое — не надежда, страх перед надеждой.

— А если я не смогу? Если попытка только усилит его боль?

— Тогда мы вместе справимся с последствиями. — Я положил руку ей на плечо. — Ты не одна, сестра. Никогда не была.

Она посмотрела на мою руку, затем снова на Джор-Эла. Медленно, очень медленно протянула свою ладонь к его голове. На этот раз коснулась.

Джор-Эл вздрогнул, но не от боли. Его глаза расширились, и на секунду в них мелькнуло что-то похожее на понимание. Не облегчение от страдания — но принятие его. Осознание того, что его боль имеет смысл, что она ведёт его к действию, которое спасёт хотя бы одну жизнь.

Страдание убрала руку, и её тёмная фигура дрожала.

— Я сделала это, — прошептала она с удивлением. — Я… трансформировала его боль.

— Не избавила от неё, — заметил я. — Но дала ей направление.

— Да. — Она посмотрела на свои руки, словно видя их впервые. — Это… это другое. Это не то, что я делала раньше.

— Это эволюция, — сказал я мягко.

Мы спустились с крыши и вышли на улицы. Ночь полностью опустилась на Криптон, и звёзды сияли над обречённым миром. Где-то там, среди этих звёзд, была Земля — планета, которая примет последнего сына Криптона.

— Михаил, — сказала Страдание, останавливаясь. — Спасибо. За то, что пришёл. За то, что заставил меня попробовать.

— Всегда пожалуйста.

— Но я всё ещё боюсь.

— Это хорошо. Значит ты меняешься. Эволюционируешь. Нам всем нужно двигаться дальше.

— Даже тебе?

— Особенно мне.

* * *

Глава 24

Мы оставались на Криптоне. Страдание не могла уйти — этот мир притягивал её с силой, против которой она не могла сопротивляться. А я остался, потому что чувствовал, что должен понять. Понять, почему иногда катастрофа неизбежна, почему даже архангелы не могут изменить некоторые судьбы.

Дни текли в своём размеренном ритме, но под поверхностью спокойствие и процветание нарастало напряжение. Джор-Эл продолжал работать над своими расчётами, пытаясь убедить Совет в надвигающейся катастрофе. Дру-Зод собирал сторонников, готовя план действий, который, как он был уверен, спасёт их цивилизацию.

Я наблюдал за обоими, невидимый наблюдатель умирающего мира.

— Ты думал о вмешательстве, — сказала Страдание однажды вечером. Мы стояли на балконе Дома Эл, наблюдая за тем, как Джор-Эл и его жена Лара готовились ко сну. Её живот уже округлился — ребёнок рос внутри, не зная, что родится в последние дни своего мира.

— Да, — признался я. — Я мог бы стабилизировать ядро планеты. Это в пределах моих возможностей.

— Но не делаешь.

— Не делаю.

Страдание повернулась ко мне, и в её глазах было любопытство:

— Почему?

Я долго подбирал слова. Вопрос был сложнее, чем казался.

— Потому что я начинаю понимать кое-что о природе страдания. О его роли. — Я посмотрел на неё. — Ты показала мне, что боль может быть трансформирующей. Что великое страдание рождает великую надежду.

— И ты думаешь, что гибель целого мира — это та цена, которую стоит заплатить за рождение этой надежды?

— Я не знаю. — Признание далось нелегко. — Но я знаю, что не мне решать. Мать и Отец могли бы остановить это, если бы хотели. Если они позволяют этому случиться…

— То это часть большего плана, — закончила Страдание. — Плана, который мы не видим полностью. Никогда не видим.

— Ты согласна с этим?

Она не ответила сразу. Внизу Джор-Эл гасил свет в лаборатории, его силуэт на мгновение застыл в дверном проёме — учёный, который видел конец и не мог его предотвратить. Его мысли были в хаосе, но его ум держал в узде этот хаос. Искал выход, которого не было. На первый взгляд.

— Я не согласна и не несогласна, — сказала Страдание наконец. — Я просто свидетельствую. Но знаешь что, Михаил? Я начинаю видеть узор. В этом страдании есть… красота. Ужасная, болезненная, но красота.

Прошло несколько недель. Джор-Эл наконец убедил нескольких членов Совета в серьёзности ситуации, но было уже поздно для массовой эвакуации. Ресурсов не хватало, времени тоже. Совет принял компромиссное решение — начать подготовку к возможной катастрофе, но не объявлять всеобщую тревогу.

Зод посчитал это предательством.

Я был там, когда генерал собрал своих ближайших соратников в секретном бункере под военной академией. Двадцать три криптонца, лучшие из лучших, преданные своему миру до фанатизма.

— Совет труслив, — голос Зода звенел в тишине бункера. — Они предпочитают надеяться, что Джор-Эл ошибается, вместо того чтобы действовать. Но мы не можем позволить себе эту роскошь.

— Что вы предлагаете, генерал? — спросила одна из офицеров, женщина с резкими чертами лица.

— Переворот Фаора. — Слово повисло в воздухе, тяжёлое и окончательное. — Переворот. Мы возьмём власть силой, мобилизуем все ресурсы Криптона на спасение ядра планеты.

Страдание стояла рядом со мной в углу бункера, невидимая для всех присутствующих.

— Он обречён на провал, — прошептала она.

— Он. Ты знаешь это?

— Я чувствую это. В его словах слишком много отчаяния, слишком мало надежды. Он не верит в успех. Он просто не может принять бездействие.

Я наблюдал за Зодом внимательнее. Страдание была права — в глазах генерала читалась не уверенность военачальника, а отчаяние загнанного в угол зверя. Он знал в глубине души, что уже поздно. Но признать это значило признать свою беспомощность.

— Это страдание воина, который не может защитить то, что любит, — сказала Страдание тихо. — Самое мучительное для таких, как он.

Переворот начался через три дня. Зод и его сторонники захватили Цитадель Совета на рассвете. Сопротивление было минимальным — криптонцы не привыкли к насилию, их общество давно переросло примитивные конфликты. Или так они думали.

Я стоял на площади, наблюдая, как военные корабли зависают над центральными зданиями. Страдание была рядом, её тёмная фигура почти сливалась с тенями.

— Чувствуешь? — спросила она.

— Что?

— Страдание множится. Каждый криптонец сейчас чувствует страх, предательство, неопределённость. Мир, который они считали стабильным, рушится на глазах. — Она закрыла глаза. — Это… питательно.

В её голосе не было злорадства. Только констатация факта и что-то похожее на грусть.

Зод вышел на балкон Цитадели, его фигура в военной форме была чёткой и прямой. Голос, усиленный техникой, разнёсся по всей столице:

— Граждане Криптона! Я взял власть не из жажды контроля, а из необходимости. Совет отказывается видеть правду — наш мир умирает. Но мы можем спасти его! Вместе, объединив все ресурсы, мы стабилизируем ядро и сохраним нашу цивилизацию!

Толпа на площади была разделена. Одни кричали в поддержку, другие в гневе. Большинство просто стояли в молчаливом шоке.

— Он верит в то, что говорит, — заметил я.

— Да, — согласилась Страдание. — И это делает его страдание ещё глубже. Когда он поймёт, что его план невыполним, это сломает его.

Джор-Эл не стал частью переворота. Зод предлагал ему присоединиться, но учёный отказался. Не потому что не хотел спасти Криптон — а потому что знал: план Зода не сработает. Физика была неумолима. Ядро планеты распадалось по цепной реакции, которую невозможно остановить их силами.

Я наблюдал их последнюю встречу в лаборатории Джор-Эла. Два друга, которые когда-то мечтали о звёздах вместе, теперь стояли по разные стороны непреодолимой пропасти.

— Присоединяйся ко мне, Джор, — голос Зода был почти умоляющим. — Вместе мы можем это сделать. Твой разум и моя воля.

— Дру, я перепроверял расчёты сотни раз. — Джор-Эл положил руку на плечо друга. — Это невозможно. Нам нужно сосредоточиться на эвакуации.

— Эвакуация — это признание поражения!

— Эвакуация — это спасение нашего народа!

— А что останется от нашего народа без их мира? — Зод отстранился. — Мы станем беженцами, скитальцами. Как и все отбросы! Криптон — это не просто планета, это наша душа!

— Криптон — это идея, — возразил Джор-Эл тихо. — Идея может жить в сердцах, даже если планета умрёт.

Зод посмотрел на него долгим взглядом, и в его глазах я увидел момент, когда дружба окончательно переломилась.

— Значит, ты со мной не пойдёшь.

— Не могу.

— Тогда ты станешь препятствием.

Страдание дрожала рядом со мной.

— Это… это так больно, — прошептала она. — Разрыв между ними. Чувствуешь? Каждый из них теряет часть себя в этот момент.

Я чувствовал. Даже для меня, архангела, боль их разорванной дружбы была ощутима в воздухе. Для нас, бессмертных, чувства были сильнее чем для них.

План Зода занял четыре недели. Четыре недели лихорадочной работы, мобилизации ресурсов, попыток стабилизировать ядро. Я наблюдал, как лучшие умы Криптона работали без сна, как инженеры опускали огромные зонды в кору планеты, как физики пытались замедлить распад.

Ничего не помогало.

Страдание и я были везде — в лабораториях, где учёные плакали от бессилия; в домах, где семьи прощались на всякий случай; в военных казармах, где солдаты готовились к битве, которую невозможно выиграть.

— Он всё понимает, — сказала Страдание однажды, когда мы наблюдали за Зодом в его командном центре. Генерал сидел один, окружённый экранами с данными, каждый из которых показывал неудачу. — Глубоко внутри он знает, что проиграл. Но не может остановиться.

— Почему?

— Потому что остановиться значит принять. А принятие для него равносильно смерти.

На пятой неделе Совет, которому удалось частично восстановить контроль, послал силы для ареста Зода. Произошла короткая перестрелка — первое настоящее сражение на Криптоне за столетия. Три человека погибли. Для цивилизации, которая почти забыла насилие, это было немыслимой трагедией.

Зода схватили в его командном центре. Он не сопротивлялся — просто стоял, глядя на экраны, которые показывали окончательный провал его плана. Ядро планеты продолжало распадаться. Может быть, даже быстрее из-за их вмешательства.

— Я пытался, — сказал он тихо, когда силы безопасности надевали на него сдерживающие браслеты. — Я пытался спасти нас всех.

— Мы знаем, — ответил командир отряда, и в его голосе была печаль, а не гнев. Он также понимал.

Суд над Зодом и его сторонниками был быстрым. Не потому что Совет желал мести — а потому что времени не оставалось. Каждый день на счету, каждый час мог быть потрачен на подготовку к эвакуации вместо судебных процессов.

Я стоял в зале суда, невидимый свидетель. Страдание была рядом, её присутствие тяжёлым грузом давило на пространство.

— Генерал Дру-Зод, — главный судья смотрел на подсудимого с выражением глубокой скорби. — Вы признаны виновным в государственном перевороте, незаконном захвате власти и действиях, приведших к гибели невинных. Обычно такие преступления караются…

— Я знаю наказание, — прервал Зод. Его голос был спокойным, почти отрешённым. — Фантомная Зона.

— Да. — Судья кивнул. — Вы и ваши двадцать два соратника будете заключены в Фантомную Зону. Там вы проведёте… — Он замолчал, осознав абсурдность того, что собирался сказать.

— Остаток наших жизней? — Зод горько усмехнулся. — В мире, который скоро перестанет существовать, это не такой уж долгий срок.

Тишина в зале была абсолютной.

Страдание положила призрачную руку мне на плечо:

— Ирония, — прошептала она. — Они отправляют его в тюрьму, которая может оказаться единственным местом спасения.

Я вздохнул, понимая её мысль. Фантомная Зона существовала вне нормального пространства, в кармане между измерениями. Когда Криптон взорвётся…

— Они выживут, — сказал я тихо. — Зод и его люди. Единственные криптонцы, кроме…

— Кроме детей, — закончила Страдание, глядя в направлении Дома Эл.

Лара родила через два дня после суда. Я был там, невидимым в родильной палате. Джор-Эл держал руку жены, его лицо было смесью радости и отчаяния.

Ребёнок закричал — сильный, здоровый крик, полный жизни и обещаний. Настоящий крик ребёнка за сотни лет искусственности.

— Кал-Эл, — прошептала Лара, прижимая сына к груди. — Наша надежда.

Страдание стояла в углу комнаты, её тёмная фигура контрастировала с яркими медицинскими огнями.

— Чувствуешь это? — спросила она меня.

— Что?

— Момент, когда страдание трансформируется. — Её голос дрожал. — Они знают, что их мир умирает. Знают, что этот ребёнок может быть последним криптонцем, рождённым естественным путём. Их боль огромна. Но в этот момент боль превращается во что-то другое.

— В любовь, — понял я.

— В надежду, — поправила она. — Надежду настолько яркую, что она будет светить через галактики.

Я посмотрел на младенца в руках Лары. Кал-Эл. В его маленьких глазах отражался свет красного солнца. Последний свет умирающего мира.

Джор-Эл работал, не переставая следующие недели. Он строил корабль — маленький, рассчитанный только на одного. Все ресурсы, которые он мог собрать, все связи, которыми располагал, всё пошло на это единственное судно.

— Почему только один корабль? — спросил я Страдание однажды, когда мы наблюдали за работой учёного в его секретной лаборатории.

— Потому что он понял что-то важное, — ответила она. — Спасти можно только одного. И он выбрал своего сына. Не себя, не жену. Сына.

— Это жестокий выбор.

— Это выбор отца. — В её голосе была нежность, которую я редко слышал. — Самое чистое страдание — это страдание родителя, отдающего жизнь за ребёнка. Не физическую смерть, а отказ от возможности жить ради того, чтобы ребёнок жил.

Я наблюдал, как Джор-Эл программировал навигационную систему корабля. Координаты вели к маленькой голубой планете на окраине галактики. Земля. Мир с жёлтым солнцем, где криптонец станет богом среди людей.

— Он выбрал хорошо, — сказал я.

— Знаешь почему? — Страдание подошла ближе к экрану с изображением Земли. — Не только из-за жёлтого солнца. Но из-за людей. Они научат его страдать. А через страдание — состраданию. К эмпатии.

Был ещё один корабль. Я узнал об этом случайно, следуя за странным потоком энергии в северной части Криптона. Там, в секретном ангаре, я нашёл Зор-Эла, брата Джор-Эла.

Он работал над своим судном. Большим, чем у брата, рассчитанным на подростка или взрослого.

— Для кого? — спросил я Страдание, хотя она не могла знать.

Но она знала.

— Для его дочери. Кары. — Страдание указала на спящую девочку в соседней комнате. Ей было около тринадцати лет, светлые волосы, решительное лицо даже во сне. — Зор-Эл тоже видит конец. И он тоже делает выбор.

Я наблюдал, как учёный настраивает систему корабля. Но что-то было не так. Энергетические потоки шли неправильно, расчёты содержали ошибки.

— Он не успеет, — сказала Страдание тихо.

— Что?

— Корабль запустят, но он попадёт в ловушку. Временную аномалию на краю взрыва. Девочка выживет, но прибудет на Землю позже. Намного позже.

— Ты захотела видеть будущее?

— Я вижу паттерны страдания. — Она посмотрела на спящую Кару. — Эта девочка потеряет всё — семью, мир, время. Когда она проснётся, её младший кузен будет старше её. Это… особый вид боли.

Я хотел вмешаться, исправить ошибки в расчётах Зор-Эла. Но рука Страдания остановила меня.

— Нет.

— Почему?

— Потому что её страдание — часть её пути. Часть того, кем она станет. — Страдание отвела руку. — Иногда даже мы должны позволить боли идти своим путём.

Последние дни Криптона были хаотичными. Землетрясения участились, красное солнце начало мерцать нестабильно. Совет наконец объявил всеобщую эвакуацию, но было слишком поздно. Кораблей не хватало, времени не было. Никто не успеет.

Страдание и я ходили по улицам, наблюдая за агонией цивилизации.

— Это самое тяжёлое, — говорила она, когда мы проходили мимо семей, собирающихся вместе в последний раз. — Коллективное страдание целого мира. Осознание конца не просто жизни, но всего, что они построили, всего, чем были.

Я видел стариков, которые отказывались эвакуироваться, желая умереть в своих домах. Видел молодых родителей, отдающих свои места в кораблях детям. Видел художников, уничтожающих свои работы — если Криптон умрёт, пусть его искусство умрёт с ним.

— Почему они это делают? — спросил я, наблюдая, как один скульптор разбивает свои творения.

— Потому что это даёт им контроль, — ответила Страдание. — Они не могут контролировать смерть своего мира, но могут контролировать, как они встречают эту смерть.

В последний день Джор-Эл и Лара принесли Кал-Эла к кораблю. Младенец спал, не подозревая о том, что происходит. Лара прижимала его к груди, словно пытаясь напечатать его образ в своей памяти навечно.

Страдание плакала. Я никогда не видел, чтобы она плакала. Тёмные слёзы катились по её белому лицу, каждая капля несла в себе частичку боли этого прощания.

— Это слишком, — прошептала она. — Даже для меня это слишком.

Джор-Эл уложил сына в капсулу. Его руки дрожали, когда он закрывал крышку.

— Ты будешь лучше нас, — сказал он тихо, зная, что младенец не может понять. — На Земле ты станешь богом. Но помни — твоя сила не в твоих способностях. Твоя сила в твоём сердце. В том, что ты выберешь делать с этой силой.

Лара положила руку на стекло капсулы:

— Будь добрым, Кал-Эл. Будь храбрым. Но прежде всего — будь надеждой. Для них и для памяти о нас.

Корабль запустили, когда первые трещины начали расходиться по поверхности планеты. Я наблюдал, смотря наверх, как маленькое судно вырывается из атмосферы Криптона, оставляя за собой след света.

— Он успел, — сказал я.

— Да, — Страдание смотрела на удаляющийся корабль. — Надежда спасена.

На северной станции Зор-Эл запускал свой корабль. Кара кричала, не желая оставлять отца, но капсула уже закрывалась. Я видел в будущем, как корабль стартовал, но траектория была неправильной. Судно попало в волну энергии от разрушающегося ядра и исчезло в складке пространства-времени.

— Она застряла, — прошептала Страдание. — В петле времени. Для неё пройдут мгновения. Для остальной вселенной — десятилетия.

Затем началось.

Планета вздрогнула. Не землетрясение — нечто большее. Сам мир начал разваливаться. Страдание упала на колени, её тёмная фигура содрогалась.

— Это… это… — она не могла говорить.

Я ощутил это тоже. Смерть целого мира — не просто разрушение материи. Умирала сама идея Криптона, все мечты, все надежды, все воспоминания миллиардов существ за тысячи лет. Всё это умирало разом.

Трещины расползлись по всей планете. Лава вырвалась на поверхность. Города начали проваливаться в разверзающиеся бездны. Криптонцы, которые не успели эвакуироваться, смотрели на небо в последний раз.

Джор-Эл и Лара стояли в своей лаборатории, держась за руки. Они наблюдали через окно, как их мир умирает.

— Думаешь, он доберётся? — спросила Лара.

— Да, — ответил Джор-Эл. — Я уверен.

Они поцеловались в последний раз. Мягко, нежно, полные любви, которая переживёт смерть их мира.

Страдание кричала рядом со мной. Не от боли — от переполняющего её страдания миллионов умирающих душ.

Я обнял её, пытаясь дать опору. Её тёмная форма растворялась и собиралась снова, не в силах удержать структуру под таким грузом.

— Это… рождает… Надежду, — прошептала она сквозь крики. — Самое великое страдание… рождает самую яркую надежду. Я вижу… я вижу его будущее. Мальчик в красном плаще. Человек, который будет символом. Он осветит всю галактику.

Ядро планеты достигло критической массы. На секунду всё замерло — последний вдох умирающего мира. Потом Криптон взорвался.

Волна энергии расширилась во всех направлениях. Я видел, как материя превращается в свет, как города испаряются, как сама ткань реальности рвётся под давлением катаклизма.

Маленький корабль с Кал-Элом внутри летел сквозь волну разрушения, его защитные поля едва выдерживали. Но он выдержал. Держался и летел к далёкой голубой точке.

Страдание лежала в моих руках, её форма была почти прозрачной.

— Оно того стоило, — прошептала она. — Всё это страдание… оно родило нечто прекрасное.

— Ты уверена?

— Я видела. В момент взрыва я видела всё его будущее. — Она посмотрела на меня, её глаза были полны слёз и света одновременно. — Он станет величайшим героем, которого когда-либо знала эта вселенная. Не из-за силы. Из-за сердца. Сердца, которое научилось страдать и превратило это страдание в сострадание.

Мы парили в пространстве, где когда-то был Криптон. Теперь здесь было только облако обломков и пыли — всё, что осталось от великой цивилизации.

— А Зод? — спросил я.

— Фантомная Зона выжила. Они все там, заключённые между измерениями. — Страдание медленно собирала свою форму. — Они увидят, как их мир умирает, снова и снова в вечной петле. Это их страдание. И их спасение.

Я смотрел на удаляющийся корабль. Внутри спал младенец, не зная, что он последний. Не зная, какая судьба ждёт его на чужой планете под жёлтым солнцем.

— Пойдёшь со мной? — спросила Страдание. — Посмотреть, как он приземлится?

— Нет, — покачал я головой. — Пусть его встретит его новый мир. Мы уже видели достаточно. Видели конец одной истории и начало другой.

Страдание кивнула. Мы развернулись, готовые покинуть место катастрофы. Но перед уходом я обернулся в последний раз.

Там, где был Криптон, теперь сияло облако из триллионов фрагментов — красное, как кровь умершего мира. Но в центре этого облака пульсировал свет. Не физический свет, а нечто другое. Эхо всех душ, всех жизней, всех мечтаний, которые когда-либо были здесь.

— Криптон мёртв, — сказал я тихо. — Да здравствует память о Криптоне.

— Да здравствует Надежда, рождённая из его пепла, — добавила Страдание.

Мы исчезли, оставляя мёртвый мир позади. Впереди нас ждал корабль с младенцем, летящий к новой судьбе. Новая глава в истории галактики начиналась с крика новорожденного под чужим солнцем.

Но это уже была не наша история.

* * *

Мы материализовались в моём личном пространстве — месте между мирами, где архангелы отдыхают от своих обязанностей. Белые колонны, бесконечное небо, тишина, нарушаемая только шёпотом ветра, которого на самом деле не существовало.

Страдание опустилась на ступени, её тёмная фигура контрастировала с окружающей белизной. Она всё ещё дрожала от пережитого.

— Ты в порядке? — спросил я, садясь рядом.

— Нет. — Ответ был честным. — Я никогда не буду в порядке после этого. Смерть целого мира… — Она закрыла лицо руками. — Это оставляет шрамы даже на бессмертных.

Я молчал, давая ей время собраться. Вокруг нас пространство мерцало — реакция на интенсивность её эмоций.

— Но ты была права, — сказал я наконец. — О надежде. Я видел это тоже в последний момент. Кал-Эл станет символом. Не только для Земли, но и для всей вселенной.

— Из пепла Криптона родился Супермен, — прошептала Страдание. — Величайший герой, рождённый из величайшего страдания. — Она подняла голову. — Теперь я понимаю, Михаил. Понимаю, почему Мать и Отец не остановили катастрофу. Почему ты не вмешался.

— Потому что некоторые вещи должны произойти именно так, как происходят?

— Потому что эволюция требует жертв. — Она встала, её форма стала более стабильной. — Криптон пожертвовал собой, чтобы родить надежду для других миров. Это… благородная смерть.

Я тоже поднялся. Мы стояли в тишине моего убежища, два древних существа, ставших свидетелями конца и начала.

— Что теперь? — спросил я.

— Теперь я возвращаюсь к своим обязанностям. — Страдание подняла голову ко мне, и в её глазах появилась решимость. — Но по-другому. Ты и Дель показали мне, что страдание можно трансформировать, направлять. Я буду делать это. Помогать тем, кто страдает, находить смысл в своей боли.

— Ты присоединишься к эволюции?

— Да. — Она кивнула. — Я больше не боюсь измениться. Потому что видела — даже в смерти есть рождение. Даже в величайшем страдании есть семена величайшей надежды.

Она начала растворяться, возвращаясь к своим обязанностям. Но перед исчезновением остановилась.

— Михаил?

— Да?

— Спасибо. За то, что остался со мной. За то, что позволил мне пройти через это не одной.

— Всегда, сестра.

Она исчезла, оставив после себя только лёгкий запах соли — след её слёз.

Я остался один в своём убежище. Закрыл глаза и на мгновение позволил себе почувствовать весь груз увиденного. Смерть Криптона. Рождение Надежды. Эволюция, которая требует жертв.

Где-то далеко, на маленькой голубой планете под жёлтым солнцем, корабль приземлялся в поле пшеницы. Фермеры находили младенца. Новая история начиналась.

А я, Архангел Михаил, воин Бога, понял что-то важное: иногда наша роль не в том, чтобы предотвращать трагедии. А в том, чтобы свидетельствовать их. Помнить их. И помогать тем, кто выживает, найти смысл в своей боли.

Эволюция продолжалась. И каждый из нас, Вечных, находил своё место в этом процессе.

Даже через страдание.

Особенно через страдание.

* * *

Глава 25

Я прибыл в Лос-Анджелес тихо, без фанфар и небесных знамений. Не время для этого. Город разворачивался подо мной как всегда ярко. Миллионы огней, миллионы жизней, каждая со своей историей. Давно меня не было в этом мире. Но я искал только одну душу.

Хлою Декер.

Мой брат обосновался здесь всего несколько лет назад, открыл ночной клуб под названием Lux и погрузился в гедонизм с таким энтузиазмом, что даже для него это было чрезмерно. Я наблюдал издалека, не вмешиваясь. После крылья, а потом встреча с Отцом и Матерью. Мы договорились на совете Бесконечных — каждый идёт своим путём. Люцифер создавал своё Творение. Опасно.

Но до всего этого он встретил её. Душу что меняла реальность для меня и для Люцифера. Создание что было создано Божественным вмешательством. Отец или…

Неясно. Детектив полиции Лос-Анджелеса. Человеческая женщина, ничем не примечательная на первый взгляд. Не было в ней особой силы, магии или уникальных способностей. Просто смертная, делающая свою работу.

И всё же она изменила Люцифера. Как духовно, так и физически. Могла менять меня.

Я стоял на крыше здания напротив полицейского участка, наблюдая, как Хлоя выходит из машины. Утро было обычным для Лос-Анджелеса — солнечным, тёплым, полным обещаний нового дня. Она несла в руках два стакана кофе и папку с документами. Её движения были уверенными, отточенными годами службы.

Люцифер.

Даже с расстояния я чувствовал его присутствие — знакомое, но изменившееся. Он появился на своей машины, дорогой спортивный автомобиль чёрного цвета. Костюм безупречный, улыбка на лице. Но было что-то новое в том, как он держался рядом с ней. Не так вызывающе, не так отстранённо. Брат менялся.

— Доброе утро, детектив, — услышал я его голос через расстояние. Для архангела не существует препятствий в восприятии.

— Люцифер, — Хлоя не обернулась, продолжая идти к входу. — Что ты здесь делаешь?

— Полагал, что сегодня у нас дело.

— У меня дело. Ты консультант.

— Детали, — он догнал её, шагая рядом. — Весьма педантичные детали.

Я проследовал за ними внутрь здания, невидимый для всех. Скрылся от брата. Полицейский участок был типичным — шум, люди в форме, телефонные звонки, запах кофе и бумаги. Хлоя прошла к своему столу, Люцифер устроился на краю, игнорируя недовольные взгляды других детективов.

— Итак, что у нас? — спросил он, разглядывая папку, которую Хлоя открыла.

— Убийство в Голливуд-Хиллз. Жертва — продюсер, Маркус Грин. Найден в своём доме вчера вечером.

— Скучно, — зевнул Люцифер. — Голливудский продюсер? Держу пари, список подозреваемых длиннее сценария фильма-эпика.

— Люцифер.

Один слог. Просто его имя, произнесённое с лёгким укором. Но эффект был поразительным. Мой брат выпрямился, его улыбка стала менее небрежной, более внимательной.

— Прости. Продолжай.

Я наблюдал с интересом. Люцифер извинился. Добровольно. Без сарказма. Это было… необычно.

Хлоя продолжила излагать детали дела. Я не слушал подробности — меня интересовало их взаимодействие. То, как Люцифер смотрел на неё, когда она говорила. В его глазах было внимание, которое редко увидишь у существа, прожившего миллиарды лет. Для него большинство вещей были повторением, скукой. Но не она.

Не Хлоя.

— Едем на место преступления, — объявила Хлоя, закрывая папку.

— С радостью, — Люцифер спрыгнул со стола с грацией.

Они покинули участок, я последовал за ними. Мы двигались через город, я летел над машиной Хлои, в которой сидели оба. Через окна я видел, как они разговаривают. Люцифер что-то говорил, жестикулировал, Хлоя качала головой, но на её губах играла улыбка.

Дом жертвы был типичным для Голливуд-Хиллз — большой, дорогой, с видом на город. Полицейская лента окружала периметр, несколько офицеров охраняли вход. Хлоя показала значок, её пропустили без вопросов. Люцифера остановили.

— Консультант, — объяснила Хлоя коротко.

— С каких пор мы берём консультантов на место преступления? — недоумённо спросил молодой офицер.

— С тех пор, как он помогает раскрывать дела, — ответила Хлоя и прошла внутрь. Люцифер последовал за ней с довольной улыбкой.

Я материализовался в доме раньше них. Место преступления было стандартным — тело накрыто простынёй, криминалисты делали фотографии, собирали улики. Воздух пах смертью и химикатами.

Хлоя и Люцифер вошли в гостиную. Детектив сразу переключилась в рабочий режим — осматривала комнату, делала заметки, задавала вопросы криминалистам. Люцифер бродил рядом, его взгляд скользил по деталям с интересом, который казался искренним.

— Что ты думаешь? — спросила Хлоя, не поднимая глаз от блокнота.

— О чём именно?

— О преступлении.

— А, — Люцифер подошёл к телу, присел рядом. — Смертельный удар в затылок. Тупой предмет. Никаких признаков борьбы. Жертва знала убийцу.

— Возможно.

— Более чем возможно, детектив, — он встал, отряхнул брюки. — Посмотри на расположение тела. Маркус стоял спиной к убийце. Не ожидал нападения. Это говорит о доверии.

Хлоя подняла голову, посмотрела на него. В её глазах мелькнуло что-то похожее на удивление.

— Это хорошее наблюдение.

— Я полон хороших наблюдений, — Люцифер улыбнулся. — Просто редко их озвучиваю.

Они продолжили осмотр. Я наблюдал, как Люцифер помогал Хлое, указывая на детали, которые она могла пропустить. Не потому что она была некомпетентна — она была хорошим детективом. Но Люцифер видел вещи по-другому. Его вечная природа давала перспективу, которой не могли обладать смертные.

Но главное — он хотел помочь. Не демонстрировал своё превосходство, не насмехался над ограниченностью человеческого восприятия. Просто помогал.

Это было новое поведение для моего брата.

Они покинули дом через час. Хлоя позвонила в участок, запросила информацию о круге общения жертвы. Люцифер стоял рядом, слушал, не перебивая. Когда она закончила разговор, он спросил:

— Куда теперь?

— Нужно поговорить с партнёром жертвы по бизнесу. Некий Дэвид Росс.

— Веди, детектив.

Они сели в машину. Я снова последовал за ними через город. По дороге Хлоя включила радио. Играла какая-то поп-музыка, которая не могла сравниться с музыкой сфер, но Люцифер не высказал пренебрежения. Он просто слушал, постукивая пальцами по ноге в такт.

— Люцифер, — сказала Хлоя неожиданно.

— Да?

— Спасибо.

— За что?

— За помощь сегодня. Твои наблюдения действительно полезны.

Люцифер молчал несколько секунд. Я видел, как на его лице сменяются выражения — удивление, удовольствие, что-то ещё.

— Пожалуйста, — сказал он наконец. — Рад быть полезным.

Слова были простыми, но в них было нечто важное. Люцифер, который всегда гордился своей независимостью, своим отказом служить, сказал, что рад быть полезным. Не иронично, не саркастично. Искренне.

Офис Дэвида Росса находился в центре Лос-Анджелеса, в высоком здании из стекла и стали. Хлоя и Люцифер поднялись на лифте, я переместился напрямую. Офис был роскошным — кожаная мебель, дорогие картины, панорамный вид на город.

Дэвид Росс был мужчиной средних лет, хорошо одетым, с выражением вечной озабоченности на лице. Он встретил их настороженно.

— Детектив Декер? — он посмотрел на Хлою, потом на Люцифера. — А это?..

— Консультант, — коротко ответила Хлоя. — Мистер Росс, нам нужно задать вам несколько вопросов о Маркусе Грине.

— Да, конечно. Ужасная трагедия.

Они сели. Хлоя начала допрос, стандартные вопросы о последних днях жертвы, о возможных врагах, о финансовых проблемах. Росс отвечал осторожно, обдуманно. Он был напряжён, но это могло объясняться естественным стрессом от общения с полицией.

Люцифер молчал, наблюдал. Я чувствовал, как он использует свою способность — видеть истинные желания людей. Не читать мысли, но понимать, чего человек хочет больше всего.

— Мистер Росс, — вмешался Люцифер неожиданно. — Чего вы желаете?

— Что? — Росс непонимающе посмотрел на него.

— Чего вы желаете больше всего на свете?

Хлоя бросила на Люцифера предупреждающий взгляд, но не остановила его. За месяцы работы вместе она научилась, что его странные вопросы иногда приводят к результатам.

Росс открыл рот, затем закрыл. Его лицо изменилось — напряжение сменилось чем-то другим. Облегчением? Желанием признаться?

— Я… я хочу свободы, — сказал он тихо. — Свободы от постоянного страха разоблачения.

— Продолжайте, — мягко подтолкнула Хлоя.

— Маркус… он шантажировал меня. Узнал о моих финансовых махинациях несколько лет назад. Требовал большую часть прибыли от наших совместных проектов. Я… я устал жить так.

— Вы его убили? — прямо спросила Хлоя.

— Нет! — Росс покачал головой. — Нет, я не убивал его. Но я рад, что кто-то сделал это.

Хлоя продолжила допрос, выяснила детали шантажа, получила имена других людей, которые могли иметь мотив. Когда они вышли из офиса, на её лице было выражение удовлетворения.

— Хорошая работа, — сказала она Люциферу в лифте.

— Всего лишь задал правильный вопрос, — он пожал плечами, но я видел удовольствие в его глазах.

— Как ты это делаешь? — спросила Хлоя. — Всё ещё не могу понять. Заставляешь людей говорить правду.

— Талант, — усмехнулся Люцифер. — Врождённый талант.

Хлоя посмотрела на него долгим взглядом. В её глазах было любопытство, смешанное с чем-то ещё. Недоверием? Интересом?

— Ты странный, Люцифер.

— Спасибо.

— Это не комплимент.

— Я предпочитаю думать иначе.

Лифт открылся, они вышли в фойе. Хлоя остановилась, проверила телефон.

— Криминалисты нашли отпечатки на орудии убийства. Совпадение с базой данных. Некая Сара Митчелл, бывшая ассистентка Грина.

— Тогда едем к ней?

— Да.

Они направились к машине. Я решил не следовать дальше — картина была ясна. Люцифер помогал Хлое раскрывать дела, используя свои способности. Но главное было не в этом. Главное было в том, как он вёл себя рядом с ней.

Я переместился вперёд во времени. Не физически — просто сфокусировал восприятие на моменте, когда они арестовали Сару Митчелл. Женщина призналась после короткого допроса. История была банальной — домогательства со стороны работодателя, месть, момент ярости.

Дело раскрыто. Хлоя оформляла документы в участке, Люцифер сидел за её столом, играл с каким-то предметом, который нашёл там. Другие детективы покосились на него, но никто не сказал ничего. Они привыкли к его присутствию.

— Хорошая работа сегодня, детектив, — сказал Люцифер, когда Хлоя закончила с бумагами.

— Мы, — поправила она. — Хорошая работа нас обоих.

— Ах да, — он улыбнулся. — Нас.

— Ты хочешь отпраздновать? — спросила Хлоя. — Я думала зайти выпить.

Люцифер замер. На его лице отразилось удивление, затем радость.

— Я был бы в восторге.

Они отправились в бар недалеко от участка. Я последовал, любопытство не отпускало. Бар был типичным местом для собрание местных хранителей закона — тёмный, шумный, полный офицеров после смены. Хлоя и Люцифер заняли столик в углу, заказали напитки.

Я сидел за соседним столом, невидимый для всех. Наблюдал, как они разговаривают. Не о деле — о других вещах. Хлоя рассказывала о своей дочери Трикси, о том, как та готовилась к школьному спектаклю. Люцифер слушал внимательно, задавал вопросы. Не из вежливости — искренне интересовался.

— Она хочет играть принцессу, — говорила Хлоя, в её голосе была теплота. — Но им дали роль дракона.

— Дракон звучит гораздо интереснее, — заметил Люцифер. — Принцессы скучны. Драконы имеют характер.

— Попробуй объяснить это восьмилетней девочке.

— С радостью. Я весьма убедителен.

Хлоя засмеялась. Звук был лёгким, естественным. Люцифер смотрел на неё, и в его глазах было выражение, которое я не видел у него никогда. Не желание, не расчёт. Что-то мягче, глубже.

Привязанность.

Они просидели в баре два часа. Разговор тёк легко, без напряжения. Хлоя рассказывала о своей работе, о трудностях быть женщиной в полиции, о разводе с бывшим мужем. Люцифер делился историями из своего клуба, о странных посетителях, о музыке, которую любил.

Он не говорил о себе настоящем. О своей природе, о вечности, о падении. Но то, что он говорил, было честным в рамках возможного. Он не притворялся кем-то другим — просто не раскрывал полную картину.

Когда они расстались у машины Хлои, Люцифер сказал:

— Спасибо за вечер, детектив.

— Хлоя, — поправила она. — Когда мы не на работе, можешь называть меня Хлоей.

— Хлоя, — повторил он, словно пробуя имя на вкус. — Хорошо.

Она уехала. Люцифер остался стоять на парковке, смотрел вслед уходящим огням машины. Я материализовался рядом с ним, всё ещё невидимый. Брат не мог чувствовать меня. Не тогда, когда я не хотел. Я смотрел на него. Его лицо в профиль было задумчивым.

— Что ты со мной делаешь, детектив Декер? — прошептал он в пустоту.

Он не ожидал ответа. Просто думал вслух. Но вопрос был красноречивым. Люцифер, который всегда знал, чего хочет, который никогда не сомневался в своих желаниях, был озадачен.

Я наблюдал за ними следующие недели. Дело за делом, день за днём. Паттерн был стабильным — они работали вместе, раскрывали преступления, иногда выпивали после работы. Люцифер проводил с Хлоей всё больше времени, всё меньше в своём клубе.

Это беспокоило некоторых. Мейзикин, демон-бармен который пошла из Ада за своим господином, однажды спросила прямо:

— Босс, что происходит? Ты меняешься.

— Чушь, — отмахнулся Люцифер. — Я всё тот же.

Но это была ложь. Даже он сам понимал это.

Я видел изменения. Небольшие, но значимые. Люцифер стал терпеливее. Меньше манипулировал людьми ради развлечения. Чаще думал о последствиях своих действий. Не полная трансформация — он всё ещё был собой, эгоистичным, гедонистическим, саркастичным. Но появилось что-то новое.

Совесть? Нет, не совсем. Люцифер всегда имел совесть, хоть и отрицал это. Скорее, желание быть лучше. Не для себя — для неё.

Однажды я наблюдал, как Хлоя была ранена во время задержания подозреваемого. Пуля скользнула по её руке, неглубокая рана, больше царапина. Но Люцифер отреагировал так, словно ей оторвали конечность. Он устранил угрозу с яростью, которую не демонстрировал уже долгое время, затем бросился к ней.

— Ты в порядке? — его руки дрожали, когда он осматривал рану.

— Всё нормально, Люцифер, — Хлоя отстранилась. — Это царапина.

— Ты истекаешь кровью.

— Едва.

Но он не успокоился, пока она не позволила фельдшерам обработать рану. Всё время стоял рядом, его лицо было напряжённым.

Я понял в тот момент. Люцифер боялся. Не за себя — он был практически бессмертен. Он боялся потерять её. Эта смертная женщина стала для него чем-то важным, чем-то, что он не хотел терять.

Это было опасно. Привязанность делала его уязвимым. Но это также было… человечным. Мой брат, который отверг Небеса, который восстал против Отца, который правил Адом миллионы лет, учился заботиться о ком-то кроме себя.

Эволюция, о которой говорили Мать и Отец, принимала неожиданные формы.

Прошло три месяца с момента моего первого наблюдения. Хлоя и Люцифер стали партнёрами в полном смысле слова. Они доверяли друг другу, работали как отлаженный механизм. Их показатели раскрываемости были впечатляющими, даже по стандартам полиции Лос-Анджелеса.

Но что-то витало в воздухе между ними. Нерешённое, неназванное. Хлоя смотрела на Люцифера иногда с выражением, которое было больше чем дружеским интересом. Люцифер смотрел на неё так, словно видел что-то, чего никогда раньше не замечал.

Я решил поговорить с ней. Не открыто — ещё не время. Но узнать больше о женщине, которая изменила моего брата. Понять, что в ней особенного.

Момент представился поздним вечером. Хлоя задержалась в участке, разбирала старые дела. Люцифер уехал в свой клуб по срочным делам. Она была одна в кабинете, окружённая папками и фотографиями.

Я материализовался в дверном проёме, всё ещё невидимый. Наблюдал, как она работает. Её лицо было сосредоточенным, руки двигались уверенно. Она была хорошим детективом, преданным своему делу.

Но было что-то ещё. Что-то в её ауре, в самой её сущности. Чистота намерений. Она хотела помогать людям, искренне, без скрытых мотивов. В мире, полном компромиссов и серых зон, она старалась придерживаться принципов.

Неудивительно, что Люцифер тянулся к ней. Он всегда был привлечён к истинному, к честному. Несмотря на всю свою любовь к обману и манипуляциям, он ценил правду.

Хлоя подняла голову, потянулась, размяла шею. Взглянула на часы — полночь. Она собрала вещи, начала готовиться к уходу.

Я дождался, пока она выйдет на парковку. Место было почти пустым, только несколько машин дежурных офицеров. Освещение тусклое, воздух прохладный. Хлоя шла к своей машине, ключи в руке.

Материализовался в десяти шагах от неё. Принял видимую форму — человеческую, обычную какую она помнила. Высокий мужчина в простой одежде, ничего примечательного. Позволил ей почувствовать меня, заметить.

Хлоя остановилась, обернулась. Её рука инстинктивно потянулась к оружию на поясе, но не вытащила его. Детективные инстинкты сработали — я не представлял немедленной угрозы.

— Здравствуйте детектив, — сказал я спокойно. — Давно не виделись.

Её глаза расширились. Узнавание пришло медленно, затем резко.

— Вы?..

* * *

Глава 26

Бар был тихим, из тех мест, где полицейские снимают напряжение после смены. Похож на тот в которым они вместе с Люцифером сидели и беседовали. Интересно чем сейчас занят брат? Опять ушёл в свой подвал, за рамки Творение? Интересно что он там творит…

Тусклый свет, запах виски и кожаных сидений, негромкая музыка из старого музыкального автомата в углу. Мысли вернулись к настоящему. Хлоя сидела напротив меня, держа в руках стакан с виски — немного, разбавленный водой. Она не была пьяницей, но после трудного дня сегодня нуждалась в том, чтобы расслабиться. Обычная человеческая привычка.

Я заказал себе что-то безалкогольное — имбирный эль. Архангелам алкоголь не нужен, да и не действует на нас. Но я не мог сидеть без ничего, всё же, неприлично.

— Итак, мистер Микельсон, — начала Хлоя, делая небольшой глоток, — Мы оба поняли, что вы много путешествуете. Расскажите о себе. Чем занимаетесь помимо увлечения историей религий?

Она задала вопрос легко, непринуждённо. Светская беседа. Но я видел, как её глаза следили за мной, оценивали каждое движение, каждое слово. Детектив в ней не отключался даже вне работы. Она искала несоответствия, ложь, что-то, что выдавало бы меня. Мило.

— Консультирую, — ответил, медленно глотнув эля. — Помогаю людям решать проблемы. Разного рода проблемы.

— Звучит расплывчато.

— Потому что работа такая…расплывчатая. — Я улыбнулся. — Иногда это словесные-консультации. Иногда помощь в личных вопросах. Иногда просто разговор с теми, кому нужно быть услышанными. Ничего трудного или сверхсложного.

Хлоя кивнула, её пальцы скользнули по стеклу стакана.

— Вы женаты?

— Нет.

— Были? — Она подняла бровь. Будто записывала у себя в голове, досье.

— Нет, — повторил спокойно. Это была правда. Архангелы не женятся в человеческом понимании этого слова. В целом не женятся.

— Дети?

— Нет. — Будущее так неопределённо…

— Одинокий консультант с увлечением древними символами и ритуальными убийствами, — она прищурилась. — Признайтесь, мистер Микельсон, вы не похожи на обычного свидетеля, которым были.

— А вы не похожи на обычного детектива.

Слова вырвались сами. Было занимательно как она отреагирует на них. Хлоя замерла на секунду, затем усмехнулась.

— Что заставляет вас так думать?

— Не знаю, — честно признался, пожав плечами. — Просто чувство. Словно рядом с вами всё становится… другим. Более настоящим. Удивительно, не правда ли?

Она посмотрела на меня долгим взглядом. В её глазах мелькнуло что-то похожее на любопытство.

— Вы не первый, кто говорит подобные вещи.

— Кто ещё?

Хлоя отпила ещё немного виски, задумалась.

— Один мой… знакомый. Консультант, как и вы. Странный человек. Постоянно говорит загадками, называет себя Дьяволом.

Я наклонил голову. Люцифер. Она говорила о моём брате.

— И вы ему верите?

— Конечно нет, — она рассмеялась. — Он просто эксцентричен. Но полезен в расследованиях. Умеет заставлять людей говорить правду.

— Как? — Улыбнулся, строя непонимание на лице.

— Не знаю. Просто задаёт вопрос: "Чего вы искренно желаете?" — и люди начинают откровенничать. — Она покрутила стакан в руках. Покачала головой. — Иногда мне кажется, что он гипнотизирует их. Но это невозможно доказать. Это то и бесит…

Конец предложение она прошептала. Гипноз. Хорошее объяснение для смертной, не готовой принять правду. Люцифер действительно обладал способностью видеть истинные желания людей, и эта способность была мощнее любого гипноза. Дар Отца.

— А вы сами чего желаете, детектив Декер?

Вопрос был не тактичным. Прямым. Но я хотел услышать ответ. Конечно, если она его даст.

Хлоя замолчала, глядя в свой стакан. Когда она заговорила, голос был тише, чем раньше.

— Я хочу, чтобы Трикси была в безопасности. Моя дочь. Чтобы она росла в мире, где справедливость не просто слово. Где хорошие люди побеждают. — Она подняла глаза. — Наивно, да?

— Нет, — сказал, твёрдо посмотрев ей в глаза. — Это не наивно. Это достойно.

— Вы так думаете?

— Я знаю так.

Мы сидели в тишине несколько мгновений. Музыка сменилась — теперь играла старая джазовая композиция, мелодия дрейфовала в воздухе между нами.

— А вы, мистер Микельсон? — спросила Хлоя. — Чего вы желаете?

Вопрос застал меня врасплох. Я не ожидал, что она его задаст. И не знал, как ответить честно, не раскрывая слишком много.

— Я хочу понять, — сказал медленно оборачивая смысл своих желаний в слова. — Понять, почему вещи происходят именно так, как происходят. Почему одни страдают, а другие процветают. Почему некоторые души спасаются, а другие теряются. Хочу увидеть Выбор.

Хлоя наклонила голову, изучая меня.

— Вы говорите, как философ.

— Возможно. Или как человек, который слишком долго искал ответы и понял, что вопросов только больше.

— Звучит утомительно.

— Иногда да. — Вымученно улыбнулся, вспоминая как сидел в Серебряном Городе тысячелетиями, смотря за смертными, и ища ответы.

Она улыбнулась, но улыбка была грустной.

— Знаете, мистер Микельсон, мне кажется, простите если оскорблю, но мы оба немного потерянные.

— Почему вы так думаете?

— Потому что потерянные люди узнают друг друга. — Она допила виски и поставила стакан на стол. — Вы ищете смысл в хаосе. Я ищу справедливость в мире, где её слишком мало. Мы оба пытаемся навести порядок там, где его нет.

Её слова ударили точнее, чем она могла предполагать. Хлоя видела суть вещей, даже не осознавая этого. Она была проницательной, острой, умела читать людей. Но со мной что-то шло не так. Она не могла меня прочитать до конца.

Рядом с ней я чувствовал себя человеком. Уязвимым. Ограниченным. И это было одновременно пугающим и освобождающим.

Нужно было копнуть глубже. Понять, что же делало её особенной. Почему Люцифер изменился рядом с ней. Почему я сам чувствовал эти изменения.

Я сосредоточился, позволяя своему восприятию расшириться. Не физическому зрению этого тела — внутреннему. Тому зрению, которым архангелы видят сущность вещей, их истинную природу.

Хлоя продолжала говорить о чём-то — о своей работе, о сложном деле с наркоторговцами, которое тянулось уже месяцы. Её голос стал фоном, пока я смотрел глубже.

Сначала был только человек. Смертная женщина тридцати четырёх лет, детектив полиции, мать, бывшая жена. Обычная жизнь, обычные заботы. Ничего выдающегося на поверхности.

Я проник глубже.

Под поверхностью была сила. Не магическая, не сверхъестественная. Сила характера. Решимость стальная, несгибаемая. Она видела худшее, что люди могли делать друг другу — убийства, насилие, предательства — но не сломалась. Не ожесточилась. Она продолжала верить, что может изменить мир к лучшему, по одному делу за раз.

Ещё глубже.

Там была боль. Старые раны, не до конца зажившие. Развод с Дэном. Чувство одиночества, которое она прятала под профессионализмом. Страх за дочь, постоянный, грызущий. Страх, что её работа однажды сделает Трикси сиротой.

Глубже.

Я проходил сквозь слои её существования, каждый раскрывал что-то новое. Её детство — мать-актриса, нестабильная, эгоистичная. Отец, которого она едва помнила, но злилась. Одиночество ребёнка, который вырос слишком быстро, научился заботиться о себе сам.

Глубже.

Её душа. Чистая, яркая, несмотря на всё, что она видела. Душа, которая отказывалась поддаться циничности. Которая верила в добро, даже когда всё вокруг кричало об обратном.

И глубже.

Там, в самой Сути её существования, я увидел свет.

Не метафорический. Настоящий свет, который пульсировал в её сердце. Божественный свет, знакомый мне до бесконечности. Свет, который мог исходить только от одного источника.

От Небес.

Я проник ещё глубже, туда, где время теряло значение. В её прошлое.

Больница. Женщина на родильной кровати, кричащая от боли. Врачи суетятся вокруг. Что-то идёт не так — ребёнок не может родиться естественным путём. Мать умирает.

И тогда появляется он.

Аменадиэль.

Мой брат. Воин. Любимец Отца. Он стоит в углу палаты, невидимый для смертных. В его руках свет — не меч, не оружие. Благословение.

Он касается живота умирающей женщины. Свет проникает внутрь. Касается нерождённого ребёнка.

Хлои.

Я видел, как свет входит в неё, крошечное существо, ещё не дышащее собственными лёгкими. Видел, как он меняет что-то в ней на самом глубоком уровне. Не делает её сверхъестественной. Не даёт способностей. Просто… отмечает. Помечает её как нечто особенное.

Чудо.

Аменадиэль создал чудо. Спас мать и дочь светом Небес. Но зачем? Какая была цель? Почему она обрела дар влияет на нас?

Ответа не было в её прошлом. Никакого. Я двинулся вперёд. В будущее.

Сначала был туман. Будущее всегда туманно для смертных, слишком много переменных, слишком много выборов, которые ещё предстоит сделать. Но сквозь туман я видел фрагменты.

Хлоя и Люцифер. Они стояли вместе, смотрели друг на друга. В их глазах было что-то глубокое, интимное. Любовь? Больше чем любовь. Связь, которая выходила за пределы обычного человеческого чувства.

Сцена сменилась.

Тьма. Густая, непроглядная. Посреди тьмы — фигура. Люцифер, но не такой, каким я знал его. Его лицо было искажено яростью и болью. Глаза горели красным — не человеческим красным, не демоническим. Чем-то ещё. Чем-то древним и ужасающим. Он давно так не гневался…

Он держал кого-то. Я не мог разглядеть кого. Но чувствовал отчаяние, которое исходило от моего брата. Отчаяние настолько глубокое, что оно разрывало ткань реальности вокруг него.

— Нет, — шептал он. — Нет, нет, нет…

Сцена померкла прежде, чем я мог увидеть больше.

Другие фрагменты мелькали в тумане. Хлоя с ребёнком на руках — не Трикси. Другой ребёнок. Хлоя и Люцифер, стоящие перед золотыми воротами, которые я узнал. Врата Небес. Хлоя закрытая в тёмных крыльях. Невозможно. Но видение исчезло прежде, чем я мог убедиться.

И последнее видение. Самое чёткое.

Хлоя стояла одна в темноте. В непроглядной Тьме. На её лице были слёзы. Она смотрела вверх, на что-то, чего я не видел. Губы шевелились, произносили слова, которые я не слышал. Но я понял их по движению.

"Я спасу тебя Люцифер."

Видение рухнуло.

Я вернулся в настоящее с резким толчком, словно человек нырнул в ледяную воду и вынырнул обратно. Воздух ворвался в лёгкие, хотя архангелам не нужно дышать. Сердце билось быстро, что тоже было странно.

Хлоя замолчала посреди фразы. Она смотрела на меня с беспокойством.

— Михаил? Ты в порядке?

Я не мог ответить сразу. Мой разум пытался обработать увиденное. Аменадиэль. Чудо. Люцифер. Связь между ними. Будущее, которое обещало радость и боль в равной мере. Отчего она хотела Люцифера? Что случилось? Мысли проносились в разуме быстрым темпам.

— Я… да, — выдавил я наконец. — Простите. Просто задумался.

— Вы выглядите бледным. Может, вам нужен воздух?

— Нет, всё нормально.

Но это была ложь. Ничего не было нормально. Хлоя Декер была чудом, созданным моим братом. Для какой цели? Чтобы изменить Люцифера? Чтобы привести его обратно на Небеса? Или что-то ещё?

И что это значило для эволюции, о которой говорили Мать и Отец? Была ли Хлоя частью большего плана?

Я открыл рот, чтобы сказать что-то — что именно, я не знал — когда почувствовал это.

Присутствие.

Знакомое. Холодное, как и всегда, но не недружелюбное. Неизбежное.

Хлоя застыла посреди движения. Её рука замерла на полпути к стакану. Глаза не моргали. Всё вокруг нас остановилось — бармен за стойкой, посетители за другими столиками, даже музыка из автомата.

Время перестало течь.

Я медленно повернул голову в сторону.

Там, у окна, стояла она.

Смерть.

Моя сестра сейчас пришла в обличье девушки лет двадцати, в чёрной майке с символом анкха на груди, с растрёпанными чёрными волосами и ярким макияжем вокруг глаз. Она улыбалась мне — доброй, тёплой улыбкой, которая не вязалась с её функцией. Как и всегда.

— Привет, Михаил, — сказала она мягко.

— Смерть, — ответил я, поднимаясь. — Что такое? Почему ты здесь?

Она подошла ближе, её движения были лёгкими, почти танцующими. Вокруг неё не было тьмы или мрака, которые люди обычно ассоциировали со Смертью. Только покой. Глубокий, всеобъемлющий покой.

— Диди, — тихо поправила она. Так её называли близкие. Иногда я забывался, теряясь во времени. Будущее, Прошлое и Настоящее трудно уследит если ты существуешь одновременно в трёх позициях. — Прости, что прервала. Я знаю, ты был занят… изучением.

Она посмотрела на застывшую Хлою, и в её глазах мелькнуло понимание.

— Она интересная, да? Чудо в человеческом обличье. Такая маленькая, а столько изменит…

— Ты знала, — сказал, не удивляясь познанием сестры. Не вопрос — констатация факта.

— Конечно брат. Я Смерть, знаю всё и обо всех, кто когда-либо родится и когда-либо умрёт. — Она села на стул напротив меня. — Хлоя Декер должна была умереть в утробе матери. Её линия жизни оборвалась ещё до начала. Но Аменадиэль изменил это. Создал новую линию там, где её не было. Изменил нашу великолепную историю.

— Зачем?

— Это ты у него должен спросить. И лучше у Отца. Я не вмешиваюсь в дела Небес, и не хочу. — Она посмотрела на свои руки, на чёрный лак на ногтях. — Но могу сказать одно. Её существование изменило многие вещи. Нити судьбы, которые должны были идти одним путём, пошли другим. Люцифер, который никогда не должен был полюбить, полюбил. Хаос, который должен был остаться хаосом, обретает форму. Скоро всё изменится. Или нет. Кто знает.

Я сел обратно, чувствуя тяжесть от её слов. Сестра знала многое, но не хотела говорить.

— Она часть эволюции, не так ли?

— Возможно. Или просто катализатор. Иногда маленькое изменение в начале пути приводит к огромным последствиям в конце. Вот совсем недавно встречалась с одним из изменений которая она принесла в наше Творение. Такой безумный мальчик… — Диди наклонилась вперёд. — Но я пришла не для того, чтобы обсуждать детектива Декер и её будущее.

— Тогда зачем?

Её лицо стало серьёзным. Улыбка исчезла, оставив только тень тревоги в глазах.

— Михаил, — сказала она без шуток и улыбок как раньше, — Мне нужна твоя помощь.

Слова повисли в воздухе. Смерть просила помощи. У меня. Это было настолько неожиданно, что я замер, не находя слов. Такое было на моей памяти редко. Обычно сестра не любила, когда кто-то влезал в её дела.

— Помощь? — переспросил я наконец улыбнувшись. Может сестра слишком удивлена чем-то и видит слишком большую проблему, где её нет? — В чём же?

— Кое-что идёт не так. — Она посмотрела вокруг, на застывший бар, на замершее время. — Одно события идёт не так как должно. Трещит по швам хронологический порядок. Затронуты судьбы. Все наши братья и сёстры уже обратили внимание на это. Кризис на Бесконечных Землях. Ты ведь понимаешь, о чём я.

Нахмурился, чувствуя, как моё сознание уходят дальше этого мира. Почему-то не чувствовал ничего такого. Я ведь совсем недавно был в том секторе. Пока разговариваем, может смогу понять, что не так.

— Кризис? Как и всегда перезапуск реальности. Это ведь часть порядка, Диди. Реальность того сектора где существует множество героев перезапускается каждый раз, когда наступает Кризис. Так было всегда. С самого начало. Баланс сохраняется, чтобы никто не ушёл оттуда. Не проник в более стабильные части Творение.

— Да, — кивнула она, её голос стал тише, почти шёпот. — Так и должно быть. Перезапуск, новый цикл, новый порядок. И бла-бла-бла. Стена, которую ты создал закрыта, как и до этого. Из того сектора никто не выбирался. Но в этот раз… — Она замолчала, её глаза, тёмные и бездонные, смотрели куда-то сквозь меня. — В этот раз в момент Кризиса, в этот сектор проник кто-то, кто не должен был там быть. И, по-моему, это может привести к большой такой ошибке которую нам с тобой придётся разгребать. Всем.

Я почувствовал, как воздух вокруг стал плотнее, словно сама реальность сжалась от её слов.

— Кто? — спросил я, мой голос был твёрд, но внутри уже готовился к ответу, который мог поменять мой настрой.

Сестра посмотрела на меня, и в её взгляде была смесь удивление и усталости, которую я никогда не видел в глазах Сестры.

— Тьма, — сказала она тихо.

Мама? Опять?

* * *

Александр Сергеевич Козлов, обычный безработный физик-теоретик, утопающий в нищете и отчаянии, высмеивает теорию квантового бессмертия — пока просроченный майонез не убивает его на месте. Он умирает по-настоящему, чувствуя агонию и пустоту, но просыпается живым в параллельной реальности. Дальше…Смерти сыплются одна за другой: удар током, падение под грузовик, обвал потолка — каждый раз сознание перепрыгивает в ветку, где он выживает, а мир меняется: от мелочей вроде нового кота до безумств вроде эволюционировавших динозавров или нераспавшегося СССР. Коллекционируя кошмары сотен смертей, Александр сходит с ума от вечной жизни без покоя, пока не очухивается в роскошной квартире своей мечты… с собственным трупом в ванне.

Что, если бессмертие — это не дар, а вечный ад? — https://author.today/work/500485

Глава 27

Я смотрел на Смерть, пытаясь понять, правильно ли услышал.

— Тьма? — переспросил я. — Мать? Ты уверена?

Диди кивнула, её лицо оставалось серьёзным.

— Абсолютно. Я чувствую её присутствие там, где его быть не должно. В момент Кризиса, когда реальность того сектора разваливается и перестраивается, я почувствовала… разрыв. Не обычный разрыв от перезапуска. Что-то другое. Что-то первобытное.

Я встал, начал ходить по застывшему бару. Время всё ещё стояло на месте — Хлоя замерла с полуподнятой рукой, бармен застыл в процессе протирания стакана. Только мы двое двигались в этой паузе между мгновениями.

— Но мы же договорились, — сказал я, больше себе, чем сестре. — Мы встретились с Матерью и Отцом. Они объяснили свои планы. Эволюция, становление чего-то большего. Мать согласилась действовать осторожно. Зачем ей вмешиваться в изолированный сектор? Это ведь не её вотчина.

— Не знаю, — Диди встала, подошла ко мне. — Возможно, это невмешательство в привычном понимании. Возможно, её присутствие там случайно. Или…

— Или что?

— Или это часть эволюции, о которой мы не знали.

Слова повисли между нами. Я припомнил нашу встречу с Матерью и Отцом. Они говорили о переменах, о новой реальности, где Свет и Тьма танцуют вместе. Но не упоминали конкретных действий. Не говорили, что Мать начнёт проникать в закрытые секторы Творения.

Закрытые мной секторы.

— Расскажи подробнее, — попросил я, останавливаясь перед сестрой. — Что именно ты чувствуешь?

Диди закрыла глаза. Когда она говорила, её голос звучал отстранённо, словно она видела что-то далёкое.

— Кризис начался три дня назад по местному времени того сектора. Стандартный сценарий — Анти-Монитор пытается уничтожить мультивселенную, герои многих реальностей объединяются, чтобы остановить его. Я наблюдала за процессом, как и всегда. Миллиарды смертей, затем перезапуск, новый порядок. Цикл, который повторяется снова и снова.

— Но в этот раз?

— В этот раз в момент коллапса реальности я почувствовала её. Мать. Она была там, в самом эпицентре разрушения. Не как наблюдатель. Как участник.

Я нахмурился.

— Участник? Что ты имеешь в виду?

Диди открыла глаза, посмотрела на меня.

— Она касалась нитей реальности. Меняла их. Не грубо, не разрушительно. Тонко, почти незаметно. Но изменения были. Я видела, как судьбы, которые должны были пойти одним путём, изгибались, принимали другие формы.

Это было серьёзнее, чем я думал.

— Судьба знает об этом?

— Конечно. Она в ярости. Её книга показывает противоречивые варианты будущего для того сектора. Линии судьбы раздваиваются, утраиваются, множатся. Она не может предсказать, что произойдёт дальше.

— А Люцифер?

Вопрос вырвался сам собой. Мой брат был в процессе создания своего альтернативного Творения. Если Мать вмешивалась в изолированный сектор, возможно, это как-то связано с его планами. Может они решили действовать вместе?

Диди покачала головой.

— Люцифер занят своим проектом. Он не в курсе. По крайней мере, я не чувствую его присутствия там.

Это хорошо. Значит брат занят своим делом, Мать делает что-то своё. Я вернулся к столу, опустился на стул. Мысли крутились, пытаясь сложить картину.

— Почему именно тот сектор? — размышлял я вслух. — Там множество героев, множество параллельных реальностей. Но это всё изолировано. Стена, которую я создал, должна удерживать всё внутри. Никто не может выйти оттуда, никто не может войти без моего разрешения. Ей там нечего делать.

— Мать не обычное существо, — напомнила Диди. — Стена, которую ты создал, основана на принципах порядка и структуры. Но Мать — это первобытный хаос, Тьма, которая существовала до создания порядка. Возможно, твои барьеры не работают против неё так же эффективно.

Это было ясно и логично. Я создал стену, используя свои силы архангела, основанные на Свете Отца. Но Мать была равной Отцу по могуществу. Если она действительно хотела проникнуть куда-то, мои барьеры могли быть недостаточны.

— Что она делает там прямо сейчас? — спросил я.

— Не знаю точно. Её присутствие… размыто. Словно она одновременно везде и нигде в том секторе. Я чувствую её касание на множестве реальностей одновременно. Земля-1, Земля-2, Земля-38… десятки параллельных миров ощущают её влияние.

Я закрыл глаза, сосредоточился. Расширил своё восприятие за пределы этого бара, этого города, этой планеты. Через слои реальности, через измерения, к тому сектору, который я изолировал множество лет назад.

И почувствовал это.

Тонкую трещину в стене. Не разлом, не пробой. Именно трещину, словно кто-то медленно, осторожно раздвигал границы, которые я установил. Бережливо, но тем не менее опасно.

И сквозь эту трещину просачивалась Тьма. Не злобная, не разрушительная. Просто Тьма в её изначальной форме. Древняя, всеобъемлющая. Любопытная.

— Она исследует, — прошептал я, открывая глаза. — Мать не атакует. Она просто… смотрит. Изучает.

— Изучает что?

— Героев. Их выборы. То, как они реагируют на Кризис. — Я посмотрел на Диди. — Помнишь, что она говорила на нашей встрече? Об эволюции, о следующем шаге. Возможно, она ищет примеры того, как смертные справляются с невозможным. Как они растут через страдание и испытания.

Диди задумалась, её пальцы барабанили по столу.

— Это имеет смысл. Кризис на Бесконечных Землях — самое масштабное испытание для смертных в том секторе. Если Мать хочет понять, на что способны смертные, это идеальная лаборатория.

— Но её вмешательство меняет результаты, — добавил я. — Если она касается судеб, то эксперимент становится искажённым.

— Может быть, это её цель? Посмотреть, что произойдёт, если добавить переменную, которой не должно быть.

Я встал снова, не мог усидеть на месте. Это было сложнее, чем простое наблюдение или исследование. Мать меняла что-то фундаментальное в том секторе. И последствия могли выйти за его пределы. Если существа из того сектора выберутся, это может затронут ближайшее к ним миры.

— Мне нужно поговорить с ней, — сказал я решительно.

— Я так и думала, что ты это скажешь, — Диди улыбнулась слабо. — Поэтому и пришла. Я не могу вмешиваться напрямую — моя роль наблюдать за переходами, а не предотвращать их. Но ты…

— Я могу.

— Ты должен.

Я посмотрел на неё, на мою сестру, которая видела конец всех вещей и принимала это с таким спокойствием. В её глазах была надежда, что я смогу исправить ситуацию.

— Ты думаешь, Мать представляет угрозу? — спросил я прямо.

Диди помедлила с ответом.

— Не знаю. Честно говоря, Михаил, я не чувствую злого умысла от её присутствия. Но изменения, которые она вносит… они могут иметь непредсказуемые последствия. А непредсказуемость в масштабах этой мультивселенной — это опасно.

Я кивнул. Она была права. Даже благие намерения могли привести к катастрофе, если не контролировать процесс.

— Когда мне нужно отправиться?

— Сейчас. Кризис скоро достигнет кульминации. Если ты хочешь застать Мать в момент её наибольшей активности и поговорить с ней, время уходит.

Я повернулся к застывшей Хлое. Она всё ещё сидела в той же позе, рука тянулась к стакану, на лице застыло выражение лёгкой задумчивости. Мне нужно было узнать больше о ней, понять, почему она меняет Люцифера, почему Аменадиэль создал чудо ради её рождения.

Но снова что-то отвлекало меня от этого пути.

В первый раз это было дело с ритуальным убийством. Мне нужно было уйти. Потом разговор с самой Хлоей, который прервала Смерть. Теперь Кризис и вмешательство Матери.

Совпадение?

Или Судьба?

— Что-то не так? — спросила Диди, заметив моё колебание.

— Каждый раз, — сказал я медленно, — каждый раз, когда я пытаюсь понять, что происходит с Хлоей и Люцифером, меня отвлекают. Словно кто-то не хочет, чтобы я копал глубже.

Диди подошла ближе, посмотрела на застывшую женщину.

— Возможно, это защита. Некоторые вещи не должны быть поняты раньше времени. Если то, что связывает Хлою и Люцифера, часть большего плана, то преждевременное вмешательство может всё испортить.

— Или кто-то манипулирует событиями, чтобы держать меня в неведении.

— Тоже возможно.

Мы стояли в тишине застывшего времени. Я чувствовал раздражение, смешанное с любопытством. Тайна Хлои Декер не отпускала. Но Диди была права — Кризис требовал немедленного внимания. Мать, вмешивающаяся в изолированный сектор, была более срочной проблемой.

— Хорошо, — сказал я наконец. — Я отправлюсь туда. Найду Мать, поговорю с ней. Но, Диди…

— Да?

— Присмотри за ними. За Хлоей и Люцифером. Если что-то пойдёт не так, дай мне знать.

Она кивнула.

— Обещаю. Но, Михаил, будь осторожен. Кризис на Бесконечных Землях — не шутка даже для таких, как мы. Реальность там нестабильна. А если Мать действительно меняет ход событий…

— Я справлюсь.

Диди улыбнулась, но улыбка была грустной.

— Всегда такой уверенный. Это твоя сильная сторона и твоя слабость одновременно.

— Ты начинаешь звучать как Судьба.

— Мы сёстры, в конце концов. Некоторые черты общие.

Она подняла руку, коснулась моего плеча. Касание было прохладным, но не неприятным. В нём была поддержка, забота.

— Удачи, брат.

— Спасибо, сестра.

Диди начала растворяться, её форма становилась полупрозрачной. Но прежде чем исчезнуть полностью, она сказала ещё одно:

— И, Михаил? Когда увидишь её… не суди слишком строго. Мать делает то, что считает правильным. Как и мы все.

Она исчезла. Время дрогнуло, готовое вернуться в свой обычный ход. Я быстро коснулся лба Хлои, стёр из её памяти последние несколько минут. Для неё наш разговор просто продолжился без паузы. Она не запомнит мою странность, мою задумчивость.

Защита. Для неё и для меня.

Время возобновилось. Хлоя допила свой виски, поставила стакан на стол.

— Вы уверены, что с вами всё в порядке? — спросила она снова, не помня, что уже задавала этот вопрос.

— Да, — ответил я, вставая. — Но мне нужно уходить. Срочное дело.

— О. Жаль. Я думала, мы могли бы поговорить ещё.

В её голосе была искренность. Она действительно хотела продолжить общение. Что-то в ней тянулось ко мне, как и к Люциферу. Может быть, её природа чуда делала её чувствительной к присутствию небесных существ.

— В другой раз, — пообещал я. — Обязательно.

Хлоя кивнула, не настаивая. Я оставил деньги на столе, вышел из бара. Ночной воздух Лос-Анджелеса был тёплым, полным запахов города — выхлопных газов, еды из ресторанов, океана вдалеке.

Я отошёл в тень между зданиями, уверен, что никто не видит. Затем позволил своей истинной форме проявиться. Крылья развернулись за спиной, белые и сияющие. Аура архангела окружила меня, невидимая для смертных глаз, но ощутимая для тех, кто знал, что искать.

Сосредоточился на том секторе, который изолировал так давно. Множество параллельных Земель, каждая со своими героями, своими историями. Сектор, где фантазии и реальность смешивались, где обычные люди становились богами, а боги ходили среди людей.

И где сейчас, в момент величайшего Кризиса, присутствовала Мать.

Я шагнул вперёд, проходя сквозь слои реальности. Лос-Анджелес исчез. Земля исчезла. Я двигался через пустоту между мирами, через пространства, которые существовали только как концепции.

Мгновение и я был на месте. Стена появилась передо мной. Огромная, невидимая для большинства существ, но ощутимая как непреодолимый барьер. Я создал её из чистого порядка, из принципов, которые поддерживали структуру Творения. Она должна была держать героев того сектора внутри, предотвращать их бесконтрольное распространение по остальным реальностям.

И там, в центре стены, была трещина.

Тонкая, почти незаметная. Но она была. Сквозь неё просачивался свет — нет, не свет. Тьма. Живая, пульсирующая Тьма, которую я узнал бы где угодно.

Мать.

Я подошёл к трещине, изучил её. Не разлом от силы, не пробой от удара. Это было… открытие. Словно кто-то осторожно раздвинул края барьера, создал проход, который почти не нарушал структуру стены.

Изящная работа. Почти восхитительная по своей тонкости.

Я протянул руку, коснулся краёв трещины. Почувствовал отголосок силы, которая создала её. Древняя, первобытная, но не враждебная. Любопытная. Исследующая.

Мать не вламывалась. Она просила разрешения войти. По-своему.

Я мог закрыть трещину прямо сейчас. Восстановить целостность стены, запечатать проход. Это было в моих силах. Но тогда я не узнал бы, что Мать делает внутри. Не понял бы её намерений.

Решение пришло быстро. Я должен был войти. Найти её. Поговорить.

Язакрыл трещину ровно настолько, чтобы она понимала, что кто-то прибыл. Мои крылья сложились за спиной, аура притушилась. Не время для демонстрации силы. Время для осторожности и наблюдения.

Я шагнул через барьер.

Реальность изменилась мгновенно.

Я оказался в пространстве между мирами того сектора. Вокруг простирались бесчисленные нити, каждая вела к отдельной Земле, к отдельной реальности. Некоторые нити были яркими, пульсирующими жизнью. Другие тускнели, умирали — Кризис пожирал их одну за другой.

И посреди этого хаоса я увидел её.

Мать.

Она стояла в центре паутины реальностей, её форма была одновременно человекоподобной и бесконечной. Тёмные волосы развевались в несуществующем ветре, глаза — чёрные дыры, поглощающие свет, но в их глубине мерцали звёзды нерождённых миров.

Она держала в руках нить реальности. Изучала её, словно читала книгу. Пальцы скользили по поверхности, и там, где она касалась, нить меняла цвет, становилась темнее, глубже.

Я подлетел ближе, не скрывая своего присутствия. Мать почувствовала меня сразу. Она подняла голову, и наши взгляды встретились.

Улыбка тронула её губы. Не злобная, не насмешливая. Тёплая, материнская.

— Михаил, — её голос был как шёпот ночного ветра. — Мой дорогой воин. Я знала, что ты придёшь.

— Мать, — ответил я, останавливаясь на расстоянии. — Что ты делаешь здесь?

Она посмотрела на нить в своих руках, затем снова на меня.

— Я учусь, сын мой. Учусь у тех, кто сталкивается с невозможным и не сдаётся. Разве это не достойное занятие?

— Ты меняешь их судьбы. Твоё присутствие влияет на ход Кризиса.

— Да, — согласилась она без колебаний. — Влияет. Но не разрушаю. Не контролирую. Просто… добавляю возможности, которых раньше не было.

Я подлетел ближе, чувствуя, как напряжение нарастает в моих крыльях.

— Ты обещала действовать осторожно. Мы договорились, что эволюция будет мягкой, контролируемой.

— И я действую осторожно, — её голос был мягким, но в нём звучала сила. — Михаил, я не разрушаю миры. Я не убиваю героев. Я просто показываю им пути, которые они не видели раньше. Выборы, которые казались невозможными.

Она отпустила нить, и та вернулась на своё место среди тысяч других. Мать повернулась ко мне полностью, её форма стала более чёткой, более человечной.

— Ты создал эту стену, чтобы изолировать этот сектор. Чтобы их истории не смешивались с остальным Творением. Я уважаю твоё решение. Но, скажи мне, почему ты это сделал?

Вопрос застал меня врасплох. Я создал стену миллионы лет назад, следуя инстинкту, что этот сектор нуждается в особом внимании. Герои здесь были слишком могущественными, их конфликты слишком масштабными. Если бы они распространились по остальному Творению, хаос был бы неизбежен.

— Для защиты, — ответил я. — Для порядка.

— Для контроля, — поправила Мать. — Ты боялся, что их сила выйдет за пределы, которые ты считаешь приемлемыми. Но, Михаил, разве контроль — это не форма заточения?

Её слова ударили по моим мыслим. Она была права, но не права одновременно.

— Я защищаю Творение.

— Ты защищаешь свою версию порядка, — сказала она без осуждения. — И в этом нет ничего плохого. Порядок необходим. Но порядок без возможности роста — это стагнация. А стагнация ведёт к смерти.

Я молчал, обдумывая её слова. Мать подошла ближе, её движения были плавными, грациозными.

— Посмотри на них, — она указала на нити вокруг нас. — Эти герои сталкиваются с концом своих миров. Некоторые погибнут. Другие выживут. Но все они учатся. Растут. Становятся больше, чем были раньше. Разве это не прекрасно?

— Прекрасно, — согласился я. — Но твоё вмешательство меняет естественный ход событий.

— Естественный? — Мать рассмеялась, звук был мелодичным и немного грустным. — Михаил, в Творении нет ничего полностью естественного. Всё, что существует, было создано. Отцом и мной. После вами, детьми нашими. Каждое событие — результат чьего-то выбора, чьего-то действия. Нет такого понятия, как нетронутый, естественный ход событий.

Я не мог возразить. Она была права. Даже моя стена была формой вмешательства, изменением того, как должны были развиваться вещи.

— Что именно ты меняешь? — спросил я прямо.

Мать повернулась к одной из нитей, коснулась её. Передо мной развернулось видение.

Земля-1. Централ Сити. Молодой человек в красном костюме бежал быстрее скорости света, пытаясь обогнать волну антиматерии, которая пожирала его мир. Барри Аллен. Флэш. Герой, который уже столько раз спасал свою реальность.

Но в этот раз он проигрывал. Волна была слишком быстрой, слишком мощной. Я видел отчаяние на его лице, понимание, что это конец.

И тогда, в момент, когда он должен был сдаться, что-то изменилось.

Тьма коснулась его. Не поглотила, не заточила. Просто коснулась. И в этом касании было… понимание. Флэш увидел то, чего не видел раньше. Не путь к победе, а принятие поражения как часть процесса. Не как конец, а как переход.

Он замедлился. Остановился. Повернулся лицом к волне антиматерии.

И сделал невозможное. Он слился с волной, стал частью её, перенаправил её энергию. Не остановил полностью, но замедлил достаточно, чтобы другие герои успели эвакуировать людей.

Видение померкло.

— Ты показала ему другой путь, — сказал я.

— Я покажу ему, что поражение может быть трансформацией, не сейчас, но позже — поправила Мать. — Что конец — это не всегда плохо. Иногда конец одного — начало другого.

— Но это его выбор был изменён.

— Нет. Его выбор расширился. — Мать посмотрела на меня. — Михаил, я не заставляю никого делать то, что они не хотят. Я просто показываю возможности, которые скрыты Тьмой. Те пути, которые освещённый Светом разум не видит.

Она коснулась другой нити. Новое видение.

Земля-38. Кара Зор-Эл. Супергёрл. Та самая девочка, которую я видел запускающейся с умирающего Криптона. Теперь взрослая женщина, могущественная, но всё ещё несущая боль потери своего мира.

Она сражалась с тенями антиматерии, защищая беженцев. Но устала. Её силы иссякали. Я видел, как она падает на колени, как надежда покидает её глаза.

И снова Тьма коснулась её. Но не как враг. Как утешение. Как объятие матери, которую она потеряла так давно.

Кара подняла голову. Слёзы текли по её щекам, но в глазах появилось что-то новое. Не ярость, не отчаяние. Принятие. Понимание, что она не одна. Что даже в самой глубокой тьме есть свет — свет её сердца, её воспоминаний, её любви к тем, кого она защищает.

Она встала. Полетела снова. Не потому что должна была. Потому что хотела.

Видение исчезло.

— Ты даёшь им надежду через принятие Тьмы, — понял я.

— Я даю им целостность, — сказала Мать. — Свет прекрасен, Михаил. Но Свет без Тьмы — это неполнота. Герои, которые боятся тьмы в себе, никогда не станут по-настоящему целыми. Я помогаю им принять обе стороны. Свет и Тьму. Силу и слабость. Надежду и отчаяние.

Я молчал, пытаясь переварить услышанное. То, что она говорила, имело смысл. Слишком большой смысл.

— А если они сделают неправильный выбор? — спросил я. — Если твоё вмешательство приведёт к катастрофе?

Мать улыбнулась, грустно и нежно.

— Тогда они научатся жить с последствиями. Разве не в этом суть роста? Ошибаться, падать, подниматься снова. Я не защищаю их от боли, Михаил. Я помогаю им найти смысл в этой боли.

Её слова эхом отзывались в моей голове. Я вспомнил свою встречу со Страданием на Криптоне. Как она говорила о трансформирующей силе боли. Как величайшее страдание рождает величайшую надежду.

Мать делала то же самое. Но в более широком масштабе.

— Судьба в ярости, — сказал я. — Её книга показывает противоречивые варианты будущего. Она не может предсказать, что произойдёт.

— Хорошо, — ответила Мать просто.

— Хорошо?

— Да. Судьба слишком долго контролировала каждую нить. Каждый выбор был предопределён, каждый путь предначертан. Но истинная эволюция требует неопределённости. Требует, чтобы будущее не было написано заранее.

Я почувствовал, как напряжение в груди усиливается. Это было больше, чем простое вмешательство в один Кризис. Мать бросала вызов самой концепции предопределённости.

— Ты хочешь освободить их от Судьбы? Хочешь забрать работу сестры?

— Я хочу дать им настоящий выбор, — поправила Мать. — Выбор без невидимых нитей, которые тянут их в определённом направлении. Разве это не то, чего всегда хотел Люцифер? Свобода от предначертанного пути?

Упоминание моего брата заставило меня вздрогнуть.

— Люцифер создаёт своё собственное Творение, — сказал я. — Он выбрал изоляцию, а не изменение существующего порядка.

— Потому что он не верит, что существующий порядок можно изменить, — Мать подошла ближе, её присутствие было одновременно давящим и успокаивающим. — Но я верю. Я верю, что Творение может эволюционировать, стать местом, где Свет и Тьма танцуют вместе, где порядок и хаос создают баланс, а не конфликт.

— А если это не сработает? Если баланс нарушится?

Мать положила руку мне на плечо. Касание было прохладным, но не неприятным.

— Тогда мы начнём заново. Как делали раньше. Как будем делать снова. Творение — это не статичная вещь, Михаил. Это живой процесс. Эксперимент, который длится вечность.

Я посмотрел в её глаза, в эти бездны, полные звёзд и тьмы. В них не было злобы. Не было желания разрушить. Только любопытство, древнее и бесконечное. Желание видеть, как развиваются вещи, когда им дают свободу, расти.

— Я не могу позволить тебе продолжать без контроля, — сказал я твёрдо. — Кризис затрагивает слишком многие реальности. Если твоё вмешательство приведёт к коллапсу этого сектора…

— Не приведёт, — заверила Мать. — Михаил, я обещаю тебе. Я знаю это. Этот сектор выживет. Герои найдут способ остановить Анти-Монитора. Но они сделают это сами, своими силами, со своими выборами. Я только показываю им возможности. Финальное решение всегда остаётся за ними.

Я колебался. Каждая моя мысль кричала, что нужно остановить это, восстановить порядок, закрыть трещину и запечатать сектор обратно. Но другая часть меня, та часть, которая начала меняться после встречи с Отцом и Матерью, после разговоров с моими братьями и сёстрами, понимала её точку зрения.

Часть меня которая и решила уйти из Серебряного Города, требовала, чтобы я дал выбор.

Матери, Героям. Себе.

Эволюция требовала риска. Требовала доверия к процессу, даже когда результат неясен.

— Я останусь, — сказал я наконец. — Буду наблюдать. Если твоё вмешательство начнёт угрожать стабильности сектора, я вмешаюсь.

Мать улыбнулась, и улыбка была полна благодарности.

— Спасибо, сын мой. Это всё, о чём я прошу. Наблюдай. Учись. Смотри, что происходит, когда Свет и Тьма работают вместе, а не против друг друга.

Она отпустила моё плечо, повернулась обратно к нитям реальностей.

— Кризис достигнет кульминации скоро, — сказала она, касаясь одной из нитей. — Герои соберутся в последней битве. Там решится судьба не только этого сектора, но и того, как будет выглядеть их будущее. Ты хочешь увидеть это?

Я кивнул. Любопытство победило осторожность. Хочу увидеть к чему приведёт Выбор Матери.

Мать провела рукой в воздухе, и пространство вокруг нас изменилось. Мы больше не были между мирами. Мы стояли на Земле-1, в месте, которое герои называли Залом Справедливости.

Но не физически. Мы были наблюдателями, невидимыми, неощутимыми для тех, кто находился здесь.

Здесь собрались Величайшие Герои этой реальности. И здесь же они решали, как выжить.

* * *

Глава 28

Зал Справедливости был полон живых созданий. Не обычных людей — героев. Каждый из них обладал силой, которая могла изменить судьбы миров. Но сейчас они стояли растерянные, измученные, напуганные.

Я наблюдал за ними, невидимый в углу огромного помещения. Мать стояла рядом, её тёмная форма сливалась с тенями. Мы были здесь, но не здесь. Наблюдатели вне потока времени смертных.

В центре зала стоял стол, покрытый голографическими проекциями. Карты Вселенных, схемы, данные о продвижении антиматерии. Красные зоны расползались по проекциям, поглощая мир за миром.

Бэтмен стоял у стола, его лицо было скрыто маской, но напряжение читалось в каждом движении. Брюс не понимал, что делать. Рядом Супермен — высокий, мощный, но в его глазах была боль. Он уже потерял так много в этом Кризисе.

— Сколько осталось? — голос Бэтмена был ровным, контролируемым. Только мы слышали трещину под поверхностью.

Женщина в красно-золотом костюме подошла ближе. Чудо-женщина. Её лицо было строгим. Она умела держать себя. Опыт.

— Пять Вселенных, — ответила она тихо. — Земля-1, Земля-2, Земля-4, Земля-5 и Земля-X. Остальные… исчезли.

Тишина упала на зал. Тяжёлая, давящая тишина.

— Триллиарды жизней, — прошептал кто-то. Зелёный Фонарь, узнал я по костюму. — Просто… стёрты.

— Не стёрты, — поправил Супермен, его голос дрожал. — Уничтожены. Поглощены антиматерией. Как будто их никогда не существовало.

Я почувствовал движение рядом. Мать подошла ближе к столу, изучая голограммы. Её лицо было задумчивым.

— Смотри, — прошептала она мне. — Смотри, как они реагируют. Страх, да. Но ещё решимость. Они не сдались. Даже перед лицом невозможного.

— Они не понимают масштаба, — ответил я так же тихо. — Не видят полной картины.

— Именно поэтому они могут надеяться, — Мать повернулась ко мне. — Если бы они видели правду, понимали, что это цикл, который повторяется снова и снова… они бы сломались.

Я посмотрел на неё внимательнее. В её словах было что-то новое. Не просто наблюдение. Сожаление?

— Ты жалеешь их, — констатировал я.

— Да, — она не стала отрицать. — Они проходят через это каждый раз. Кризис за Кризисом. Умирают, возрождаются, забывают. Вечный цикл страдания и надежды. И никто из них не помнит, что это уже случалось раньше.

Я нахмурился, отвёл взгляд от героев обратно на Мать.

— Это порядок, — сказал я твёрдо. — Этот сектор существует в замкнутом цикле. Кризис перезапускает реальность, предотвращает выход их силы за пределы стены. Так было задумано.

— Тобой, — уточнила Мать. — Ты создал эту систему. Ты заточил их в бесконечном повторении.

Её слова были не обвинением. Просто фактом. Но я чувствовал вес за ними.

— Альтернатива — хаос, — ответил я. — В начале мы с братьями проходили это. Проверяли. Их силы слишком велики. Если они распространятся по Творению без контроля, последствия будут катастрофическими. Бесконечная война.

— Может быть, — Мать вернулась к наблюдению за героями. — Или может быть, ты недооцениваешь их. Боишься того, что они могли бы стать, если бы им позволили.

Я не ответил. Потому что она была права. Частично.

В зале кто-то новый вошёл. Мужчина средних лет, в очках, с усталым лицом. Он нёс в руках устройство, которое пульсировало странной энергией.

— Доктор Светт, — кивнул ему Бэтмен. — Что вы нашли?

Доктор положил устройство на стол. Все собрались вокруг.

— Анализ волны антиматерии показывает, что она управляется, — начал он, его голос был профессиональным, но я слышал страх под поверхностью. — Это не природное явление. Кто-то направляет её. Контролирует.

— Анти-Монитор, — произнёс Супермен. — Монитор говорил о нём перед смертью.

— Да, — кивнул доктор. — Существо огромной силы, которое питается уничтожением Вселенных. Каждый мир, который поглощает антиматерия, увеличивает его мощь.

Я почувствовал, как Мать напряглась рядом.

— Анти-Монитор, — повторила она медленно. — Интересное имя. Отражение Монитора. Двойник, противоположность.

— Они не знают правды, — сказал я. — Не понимают, что Монитор и Анти-Монитор — части одного целого. Баланс, который поддерживает цикл.

Мать повернулась ко мне резко.

— Баланс? Ты называешь это балансом? Михаил, они страдают. Умирают. Снова и снова. Ради чего? Ради твоего порядка?

Её голос поднялся, впервые с момента нашей встречи здесь. В нём была ярость, древняя и глубокая.

— Мать, — начал я осторожно.

— Нет, — она прервала. — Ты посмотри на них. Посмотри внимательно. Они не куски на доске. Не инструменты для поддержания структуры. Они живые существа с надеждами, страхами, мечтами. И ты заточил их в петле вечного страдания ради своего Порядка.

Я молчал. Думал откуда такие эмоции. Её слова резали, но я не мог возразить полностью. Потому что она была права. Частично.

— Альтернатива, — повторил я тише, — это риск для всего Творения. Я не могу…

— Альтернатива, — поправила Мать, — это возможность. Возможность для них вырасти, выйти за пределы цикла. Стать чем-то большим.

— Ты хочешь освободить их, — понял я.

— Я хочу дать им шанс, — она посмотрела на героев в зале. — Показать путь, который ты никогда не позволял им увидеть. Путь за пределы стены.

Я почувствовал как что-то шевелится в груди. Тревога? Возможно. То, о чём она говорила, было опасно. Невероятно опасно.

— Если они вырвутся из цикла, — сказал я медленно, — если они выйдут за пределы стены, хаос неизбежен.

— Или эволюция, — ответила Мать. — Ты так боишься хаоса, Михаил, что забыл простую истину. Хаос — это не конец. Хаос — это начало. Из хаоса рождается новое. Неожиданное. Прекрасное.

Мы стояли в молчании, два древних существа с диаметрально противоположными взглядами на то, как должно работать Творение. Она видела что-то. Я другое.

В зале голоса поднялись снова. Герои спорили о плане действий. Кто-то предлагал прямую атаку на источник антиматерии. Другие настаивали на эвакуации оставшихся населённых миров. Третьи пытались найти способ остановить волну.

— Нам нужна дополнительная информация, — сказал Бэтмен, его голос прорезал споры. — Монитор оставил какие-то данные? Что-нибудь, что могло бы помочь?

Супермен кивнул.

— Предвестница. Она была помощницей Монитора. Если кто-то знает его планы, это она.

— Где она сейчас? — спросила Чудо-женщина.

— Последние данные показывают, что она на Земле-2, — ответил кто-то, кого я не узнал. Юноша в красно-жёлтом костюме. — Помогает с эвакуацией.

— Тогда мы летим туда, — решил Супермен. — Соберём всю информацию, которую сможем. И найдём способ остановить это.

Герои начали расходиться, готовясь к отъезду. Я наблюдал, как они двигаются с целеустремлённостью людей, которые отказываются сдаваться даже перед лицом неизбежного.

— Храбрые, — прокомментировала Мать. — Или глупые. В их случае не ясно. Грань между этими качествами тонка.

— Храбрые, — согласился я. — Но храбрость не спасёт их от цикла.

— Может быть, — Мать начала двигаться к выходу из зала, я последовал. — Или может быть, их храбрость и есть ключ к разрыву цикла.

Мы покинули Зал Справедливости, переместились снова между мирами. Нити реальностей окружали нас, каждая пульсировала своим ритмом.

— Ты упомянула души и сущности, — сказал я, вспоминая её слова раньше. — Которые не понимают своего положения. О ком ты говорила?

Мать остановилась, повернулась ко мне.

— О Мониторе и Анти-Мониторе. Они существуют миллиарды лет. Сражаются, умирают, возрождаются. Снова и снова. И каждый раз думают, что это первый раз. Что их конфликт уникален, важен, судьбоносен.

Я кивнул. Это была правда, которую я знал, но редко размышлял о ней.

— Они не помнят предыдущие циклы, — продолжила Мать. — Ты стираешь их память при каждом перезапуске. Они играют свои роли, думая, что свободны. Но они марионетки в спектакле, который повторяется бесконечно.

— Это необходимо, — сказал я. — Если бы они помнили, помнили все циклы, это бы сломало их. Тогда они бы вышли за рамки правил.

— Или это бы освободило их, — Мать подошла к одной из нитей, коснулась её. — Михаил, я удивляюсь каждый раз. Удивляюсь тому, как долго это длится. Сколько циклов прошло? Сотни? Тысячи? И ни одна душа в этом секторе не задала правильный вопрос. Не увидела паттерн.

— Потому что я тщательно контролирую процесс, — ответил я без гордости. Просто факт.

— Ты жесток, Михаил, — сказала Мать тихо, но в её голосе не было осуждения. Только констатация. — Жесток в своей приверженности порядку. Готов обречь бесчисленные души на вечное повторение страдания ради стабильности.

Я посмотрел на неё, встретил её взгляд.

— Так и должно быть, — сказал я твёрдо. — Это порядок. Без порядка Творение распадётся. Хаос поглотит всё. Эти жертвы необходимы.

— Жертвы, — повторила Мать. — Ты называешь их жертвами. Но они не выбирали это. Не соглашались. Ты просто решил, что их страдание приемлемо.

— Я принял решение, которое защищает большее благо, — ответил я, чувствуя, как напряжение нарастает. Опять между нами начали играть энергии от наших желаний и эмоций. Свет и Тьма. — Да, я жесток. Да, я заточил их в цикле. Но альтернатива — риск для всего Творения. Я не могу позволить этому произойти.

Мать долго смотрела на меня. Потом вздохнула.

— Ты прав и неправ одновременно, — сказала она наконец. — Прав в том, что порядок необходим. Неправ в том, что цена не имеет значения. Каждая душа имеет значение, Михаил. Даже если ты не видишь этого.

Мы стояли в тишине, окружённые нитями умирающих и рождающихся миров. Я знал, что она пытается изменить меня, заставить увидеть вещи её глазами. Но я не мог. Не мог отказаться от принципов, которые поддерживал миллиарды лет.

— Что ты планируешь? — спросил я прямо. — Зачем на самом деле здесь? Не только чтобы наблюдать.

Мать улыбнулась, но улыбка была грустной.

— Я хочу дать им выбор, — ответила она. — Настоящий выбор. В момент кульминации Кризиса, когда реальность перестраивается, я покажу им дверь. Путь за пределы цикла. Воспользуются ли они этим путём — их решение.

— Ты не можешь, — сказал я резко. — Если они вырвутся, если сила этого сектора распространится…

— Ты остановишь их, — прервала Мать. — Сын мой, ты Архангел, Воин, Защитник Порядка. Если они представят угрозу, ты вмешаешься. Я это знаю. Но, Михаил, я не могу больше смотреть, как они страдают в неведении. Не могу.

В её голосе была боль. Настоящая, глубокая боль. Мать, первобытный хаос, Тьма, которая существовала до всего — чувствовала боль за смертных, заточённых в цикле.

— Ты меняешься, — сказал я тихо. — После встречи с Отцом. После решения об эволюции. Ты становишься… мягче.

— Я учусь состраданию, — согласилась она. — Качеству, которое всегда было чуждо мне. Но, видя их, этих героев, этих смертных, которые отказываются сдаваться несмотря ни на что… я начинаю понимать. Сострадание не слабость. Это сила.

Я не знал, что ответить. Мать меняла всё, что я думал о ней. О её природе, о её намерениях.

— Земля-2, — сказала она неожиданно. — Герои направляются туда. Хочешь увидеть встречу с Предвестницей?

Я кивнул. Любопытство Матери было велико, а оставлять её одну я не хотел.

Пространство изменилось снова. Мы материализовались на Земле-2, в городе, который был наполовину разрушен. Здания горели, улицы были пусты. Эвакуация шла полным ходом — корабли поднимались в небо, унося выживших в безопасное место.

Среди хаоса стояла она. Предвестница.

Молодая женщина в белом костюме с золотыми акцентами. Её волосы развевались на ветру, лицо было строгим, но в глазах читалась усталость. Она направляла людей к кораблям, использовала свои силы, чтобы расчищать завалы.

Группа героев приземлилась рядом. Супермен, Бэтмен, Чудо-женщина, ещё несколько, которых я узнал по душам, но не именам.

Предвестница повернулась к ним, её лицо на мгновение осветилось надеждой.

— Вы пришли, — сказала она. — Хорошо. Нам нужна вся помощь.

— Мы здесь не только чтобы помогать с эвакуацией, — сказал Бэтмен, подходя ближе. — Нам нужна информация. О Мониторе. О его планах против Анти-Монитора.

Предвестница замерла. Боль пронзила её лицо.

— Монитор мёртв вы это знаете, — сказала она тихо. — Но не знаете одного. Я, убила его.

Тишина. Герои смотрели на неё в шоке.

— Что? — выдохнул Супермен. — Почему?

— Не по своей воле, — Предвестница закрыла лицо руками. — Меня контролировали. Демон-тень Анти-Монитора. Я пыталась сопротивляться, но не смогла. Мои руки… мои руки убили человека, который спас меня, вырастил, дал цель.

Слёзы катились по её щекам. Искренние, болезненные.

Чудо-женщина подошла, положила руку на плечо Предвестницы.

— Это не твоя вина, — сказала она мягко. — Ты была под контролем.

— Но это мои руки, — прошептала Предвестница. — Моя сила. Я буду помнить это до конца дней.

Мать рядом со мной наблюдала внимательно. Я почувствовал, как она напряглась.

— Смотри, — прошептала она. — Вина. Раскаяние. Она несёт груз за действия, которые не контролировала. Это несправедливо.

— Это жизнь, — ответил я. — Смертные всегда несут последствия своих действий, контролируемых или нет.

— Ты жесток, — повторила Мать, но на этот раз в голосе была горечь.

Бэтмен подошёл ближе к Предвестнице.

— Монитор оставил какую-то информацию? Планы? Что-то, что могло бы помочь нам остановить Анти-Монитора?

Предвестница кивнула, вытирая слёзы.

— Да. Он знал, что может умереть. Подготовился. Есть базы данных, чертежи машин, которые он разместил по разным временным точкам. И есть… — Она замолчала, взгляд стал далёким. — Есть Александр Лютор.

— Сын Лекса Лютора с Земли-3? — уточнил Супермен.

— Да. Монитор спас его перед уничтожением той Вселенной. Мальчик подвергся воздействию антиматерии во время путешествия. Он… изменился. Стал синтезом материи и антиматерии. Быстро взрослеет. Монитор считал, что Александр ключ к победе.

— Где он сейчас? — спросил Бэтмен.

— На моей базе. В лимбе между мирами. Там же Пария. Он был учёным, который случайно разбудил Анти-Монитора. Он не сильно может помочь…Обречён наблюдать за уничтожением миров.

Герои переглянулись. Планировали следующий шаг.

Я повернулся к Матери.

— Александр Лютор, — сказал я задумчиво. — Синтез материи и антиматерии. Это интересно. Он не часть изначального цикла.

— Нет, — согласилась Мать. — Он аномалия. Новый элемент. Монитор создал его в попытке изменить исход. Но даже Монитор не понимал, что действует по сценарию, который повторяется.

— Ты хочешь использовать Александра, — понял я. — Он твой путь к разрыву цикла.

Мать посмотрела на меня, и в её глазах мелькнуло что-то похожее на вызов.

— Возможно. Александр не привязан к старым правилам. Он новое. Непредсказуемое. Если кто-то может изменить исход Кризиса, это он.

— Или разрушить всё окончательно, — добавил я.

— Риск, — кивнула Мать. — Но разве без риска нет эволюции?

Мы вернулись к наблюдению. Герои закончили разговор с Предвестницей, готовились к отправлению на её базу. Эвакуация продолжалась — последние корабли поднимались в небо, оставляя умирающий мир позади.

Предвестница подняла руку, начала формировать портал. Энергия вспыхнула золотым светом, открывая проход между измерениями.

— Пойдёмте, — сказала она героям. — Времени мало. Анти-Монитор не отдыхает.

Один за другим герои проходили через портал. Супермен последним оглянулся на разрушенный город, на пылающие здания. На его лице была решимость, смешанная с печалью.

Потом он тоже шагнул через портал.

Предвестница закрыла проход, осталась стоять одна среди руин. Её плечи опустились, усталость накрыла её как волна.

— Я не знаю, сможем ли мы, — прошептала она в пустоту. — Монитор, я не знаю, достаточно ли твоего плана. Но я попытаюсь. Обещаю.

Она тоже исчезла, переместилась вслед за героями.

Мы остались одни среди разрушения. Пожары бушевали, здания рушились. Этот мир умирал. Скоро волна поглотит и его.

— Скоро, — сказала Мать тихо. — Скоро наступит момент выбора. Когда герои соберутся для последней битвы. Когда Анти-Монитор будет побеждён или победит. Именно тогда я покажу им дверь.

— А я буду там, — ответил я. — Чтобы убедиться, что они не разрушат больше, чем можно восстановить.

Мать повернулась ко мне. Мы стояли лицом к лицу, два древних существа с разными взглядами на судьбу этих миров.

— Мы враги сейчас? — спросила она.

— Нет, — покачал я головой. — Мы семья. Но семья может не соглашаться.

— Мудрые слова, — улыбнулась Мать. — Может быть, ты не так жесток, как думаешь.

— Может быть, ты не так хаотична, как боишься, — ответил я.

Мы стояли в молчании среди умирающего мира. Где-то далеко герои готовились к битве. Где-то Анти-Монитор собирал силы для финальной атаки. Где-то Александр Лютор, мальчик, ставший чем-то новым, взрослел быстрее природы.

И где-то в глубинах Творения, за пределами всех стен и барьеров, Отец наблюдал. Молчаливый, всевидящий, позволяя нам идти нашими путями.

Кризис продолжался. Но его исход больше не был предопределён.

Впервые за бесчисленные циклы, будущее этого сектора было открыто.

И это пугало меня больше, чем я хотел признать. Волна Антиматерии поглотила нас и этот мир. Пора двигаться дальше.

* * *

Александр Сергеевич Козлов, обычный безработный физик-теоретик, утопающий в нищете и отчаянии, высмеивает теорию квантового бессмертия — пока просроченный майонез не убивает его на месте. Он умирает по-настоящему, чувствуя агонию и пустоту, но просыпается живым в параллельной реальности. Дальше…Смерти сыплются одна за другой: удар током, падение под грузовик, обвал потолка — каждый раз сознание перепрыгивает в ветку, где он выживает, а мир меняется: от мелочей вроде нового кота до безумств вроде эволюционировавших динозавров или нераспавшегося СССР. Коллекционируя кошмары сотен смертей, Александр сходит с ума от вечной жизни без покоя, пока не очухивается в роскошной квартире своей мечты… с собственным трупом в ванне.

https://author.today/work/500485

Глава 29

Я наблюдал за героями, собравшимися в Зале Справедливости. Их лица были напряжёнными, движения резкими. Предвестница рассказывала о последних данных — антиматерия поглотила уже почти всё. Осталось пять Вселенных из бесчисленного множества.

Мать стояла рядом, её форма сливалась с тенями угла. Я чувствовал её присутствие как постоянное давление на краю восприятия. Она наблюдала за героями с интересом, который граничил с одержимостью.

— Они такие хрупкие, — прошептала она. — И всё же не сдаются.

Я не ответил. Наблюдал, как Кларк склонился над голограммой, изучая карты уничтожения. Брюс что-то говорил, указывая на точки на проекции. Диана стояла в стороне, её рука лежала на мече. Она была напряжена, готова к битве.

Предвестница активировала новую проекцию. Появилось изображение Кварда, планеты в центре Вселенной антиматерии.

— Анти-Монитор там, — сказала она. — Он создаёт новое оружие. Что-то масштабное.

— Какого рода оружие? — спросил Бэтмен.

— Антиматериальная пушка. Если он завершит её, сможет уничтожить оставшиеся Вселенные за секунды.

Тишина. Герои переглянулись.

— Тогда мы атакуем сейчас, — решил Супермен. — Пока он не закончил.

— Это самоубийство, — возразил Бэтмен. — Мы не знаем его полную мощь. Не знаем защиту Кварда.

— У нас нет выбора, — Чудо-женщина подошла к столу. — Если мы ждём, он нас уничтожит. Если атакуем, есть шанс. Тактика здесь не подходит Брюс, на кону стоит всё.

— Диана, нет…

Споры продолжились. Я перестал слушать конкретные слова, сосредоточился на их эмоциях. Страх был там, глубокий и реальный. Но также решимость. Они знали, что могут погибнуть, но пойдут вперёд.

Мать коснулась одной из нитей реальности, висящих в воздухе вокруг нас. Невидимых для смертных, но ощутимых для нас.

— Я хочу помочь им, — сказала она тихо.

— Нет.

Одно слово. Твёрдое, окончательное.

Мать повернулась ко мне.

— Михаил…

— Нет, — повторил спокойно. — Ты уже вмешалась достаточно. Показала им возможности, которых раньше не видели. Это твой предел. Дальше, не стоит…

— Они погибнут, — в её голосе была боль. — Анти-Монитор слишком силён. Без помощи они не победят.

— Тогда они погибнут, — ответил я. — Это их выбор, их путь. Ты не можешь защитить их от всех последствий.

Мать отстранилась, её форма стала более чёткой. Лицо приняло выражение, которое я не видел — гнев.

— Ты бессердечен.

— Я реалист, — поправил я. — Мать, они часть цикла. Если они победят, цикл продолжится. Если проиграют, то же самое. Но если ты вмешаешься напрямую, если поможешь им выйти за пределы стены, последствия будут катастрофическими. Ты разорвёшь…

— Для твоего порядка, — Перебив она подошла ближе. — Не для них. Не для Творения. Для твоей концепции того, как всё должно работать.

Я почувствовал, как напряжение нарастает между нами. Воздух стал плотнее, реальность вокруг дрогнула. Нахмурился. Она не понимает, всех последствий того что делает.

— Мой порядок защищает Творение, — сказал я твёрдо. — Миллиарды лет. Без него хаос поглотит всё.

— Твой порядок — тюрьма, — Мать указала на героев. — Они умирают снова и снова. Не помнят предыдущих циклов. Думают, что их борьба уникальна, важна. Но это повторение. Бесконечное, бессмысленное повторение.

— Это необходимо.

— Это жестоко.

Мы стояли лицом к лицу. Герои продолжали спорить о плане атаки, не замечая бури, разворачивающейся рядом с ними.

— Вы оба, что Отец, что ты говорите об эволюции, — сказал я. — О переменах, о новом этапе. Но что предлагаешь именно ты? Выпустить их? Позволить силам этого сектора распространиться по Творению? Ты представляешь последствия?

— Представляю, — кивнула Мать. — Представляю мир, где герои не ограничены искусственными барьерами. Где они могут расти, учиться, становиться больше. Да, будут проблемы. Конфликты. Но также возможности.

— Войны, — поправил я. — Хаос. Разрушение. Их сила велика. Без контроля они разорвут стабильность реальности.

— Ты боишься, — Мать наклонила голову. — Боишься того, что может произойти. Боишься потерять контроль.

Я боялся? Возможно. Контроль был частью меня, частью моей природы как Архангела, как защитника порядка.

— Отец следует плану, — сказал я медленно смакуя мысль к которой пришёл. — С самого начала, с момента, когда задумал Творение, у него был план. Каждое событие, каждый выбор — часть этого плана. Но ты…

— И ты знаешь этот план? — спросила Мать.

— Нет, — признал я. — Не знаю. Но я доверяю ему.

— Даже когда план причиняет страдания?

— Даже тогда.

Мать отвернулась, посмотрела на героев.

— Я не могу так. Не могу просто доверять, когда вижу боль, которую можно предотвратить.

— Тогда мы в тупике, — сказал я тихо.

Она повернулась обратно ко мне.

— Михаил, я покажу им дверь. В момент кульминации Кризиса, когда реальность перестраивается, я дам им выбор. Путь за пределы цикла. Они решат сами.

— Я не могу позволить этого.

— Ты не можешь остановить меня.

Слова повисли в воздухе. Вызов. Прямой, открытый вызов.

Я расправил крылья за спиной. Белые, сияющие, излучающие Свет Отца. Аура архангела окружила меня, невидимая для смертных, но ощутимая для Матери.

Она тоже изменилась. Тьма вокруг неё сгустилась, приняла форму. Не угрожающую, но абсолютную. Первобытный Противоположный Порядок, из которого родилось всё.

Герои в зале внезапно замолчали. Кто-то озадаченно посмотрел в нашу сторону, но ничего не увидел. Мы были за пределами их восприятия. Но они чувствовали эманации наших эмоций. Они почувствовали что-то. Напряжение в воздухе, давление, которое заставило их замереть.

— Я сделал выбор, — сказал я. — Ушёл из Серебряного Города. Перестал быть тем, кем был. Начал искать новый путь. Но здесь я не могу позволить творить, всё что хочешь.

— Почему не отпускаешь Порядок? — спросила Мать. — Почему держишься за старое?

— Потому что выбор — это не отказ от ответственности, — ответил я. — Я ушёл, но не оставил своих обязанностей. Защита Творения всё ещё моя работа.

— Даже если эта защита означает заточение невинных душ?

— Даже тогда.

Мать шагнула ближе. Тьма и Свет столкнулись, создавая искры на границе нашего присутствия.

— Муж следует плану, — повторила она мои слова. — Но какой план допускает вечное страдание? Какой план требует, чтобы существа умирали снова и снова, не зная причины?

— План, который я не понимаю полностью, — признал я. — Но который доверяю.

— Слепая вера, — Мать покачала головой. — Ты лучше этого, Михаил.

— А ты предлагаешь, что? Хаос без направления? Свободу без структуры?

— Предлагаю баланс, — её голос стал громче. — Свет и Тьма, работающие вместе. Порядок и хаос, создающие что-то новое. Эволюцию, о которой мы говорили с твоим Отцом.

— На словах это звучит хорошо, — ответил я. — Но на практике? Мать, я видел, что происходит, когда хаос выходит из-под контроля. Видел войны, разрушение, страдание. Порядок предотвращает это.

— А я видела, что происходит, когда порядок становится тиранией, — возразила она. — Видела застой, смерть надежды, души, которые ломаются под весом правил. Хаос даёт возможность роста.

Мы стояли на грани. Я чувствовал это. Один шаг, одно неосторожное слово, и конфликт между нами станет открытым.

Герои, покачав головой и переглянувшись начали двигаться снова. Их план сформировался — группа отправится на Квард, попытается уничтожить оружие Анти-Монитора. Самоубийственная миссия, но единственный шанс.

Мать наблюдала за ними боком, её лицо было напряжённым.

— Они погибнут, — прошептала она. — Если я не помогу, они погибнут.

— Возможно, — согласился я. — Или найдут способ выжить сами. Ты недооцениваешь их.

— А ты переоцениваешь важность своего порядка.

Давление. Напряжение достигло предела. Я почувствовал, как реальность вокруг нас начинает трещать. Свет и Тьма боролись за доминирование, создавая волны энергии, которые расходились по всем уровням существования.

— Остановись, — предупредил я. — Если мы начнём открытый конфликт здесь, это разрушит сектор.

— Тогда отступи, — ответила Мать. — Позволь мне дать им шанс.

— Не могу.

— Не хочешь.

Разница между этими словами была огромной. Она была права — я не хотел. Потому что отступить означало признать, что мой путь был неправильным. Что миллиарды лет поддержания цикла были ошибкой.

— Люцифер ушёл из Ада, — сказала Мать неожиданно. — Ты ушёл из Серебряного Города. События складываются, ведут куда-то. Ты сам сказал, что не знаешь, куда ведёт путь. Так почему держишься за старое?

— Потому что неизвестность не означает, что нужно отказаться от принципов, — ответил я. — Люцифер создаёт своё Творение. Раньше я бы помешал ему. Но сейчас я ищу своё место. Это мой Выбор. Но это не значит, что я должен позволить Хаосу плодится.

— Это не Хаос, — Мать указала на героев. — Это возможность. Они могут стать больше, если ты дашь им шанс.

— Или разрушат всё.

— Ты не знаешь этого.

— А ты не знаешь обратного.

Мы зашли в тупик. Два существа, каждое убеждённое в своей правоте. Компромисс казался невозможным. Опять.

Герои начали покидать зал. Группа из сильнейших и умнейших, в виде Супермена, Чудо-женщины, Бэтмена и нескольких других готовилась к отправлению. Предвестница формировала портал, её лицо было сосредоточенным.

— Последний шанс, — сказала Мать. — Отступи. Позволь мне действовать.

— Нет.

— Тогда я вынуждена.

Она подняла руку, и Тьма вокруг неё взорвалась. Волна первобытного хаоса пронеслась через зал, невидимая для героев, но абсолютно реальная для меня.

Я ответил Светом. Аура архангела вспыхнула, отражая атаку Матери. Свет и Тьма столкнулись, создавая грохот, который эхом разнёсся по всем уровням реальности.

Герои замерли. Они не видели нас, но почувствовали что-то. Супермен резко обернулся, его взгляд метнулся по залу пытаясь вывить угрозу. Чудо-женщина выхватила меч, готовая к бою. Бэтмен напрягся, его рука потянулась к поясу.

— Что это было? — спросил кто-то.

— Не знаю, — ответил Супермен. — Но что-то здесь точно есть. Что-то сильное, но я не могу понять, что…

Мы с Матерью продолжали противостояние. Энергии сталкивались между нами, создавая вихри, которые искажали пространство.

— Прекрати, — приказал я. — Немедленно.

— Не раньше, чем ты отступишь.

— Никогда.

Свет усилился. Я призвал больше силы, позволяя ей течь через меня. Крылья расширились, стали больше, ярче. Аура достигла такой интенсивности, что начала просачиваться в восприятие смертных.

Бэтмен прищурился, глядя в нашу сторону.

— Там что-то есть, — сказал он тихо. — В углу. Вижу… свет?

Тьма ответила. Мать выпустила больше своей сущности, и первобытный хаос начал заполнять пространство. Герои отступили, не понимая, что происходит, но чувствуя опасность. Их тела, смертных, кричали им бежать.

— Эвакуироваться, — скомандовал Супермен. — Сейчас.

Они начали двигаться к выходу, но портал, созданный Предвестницей, дрогнул. Энергии, которые мы с Матерью излучали, нарушали стабильность пространства.

— Портал рушится! — закричала Предвестница. — Не могу удержать!

Я понял, что мы зашлислишком далеко. Наш конфликт начал влиять на окружающую реальность. Если продолжим, зал может обрушиться, герои могут погибнут.

Но Мать не отступала. Её глаза горели решимостью.

— Отступи, Михаил. Последнее предупреждение.

— Ты знаешь ответ.

Тьма взорвалась снова, сильнее чем раньше. Я ответил равной силой Света. Две энергии столкнулись в центре зала, создавая точку абсолютного противостояния.

Реальность треснула.

Герои были отброшены волной, некоторые упали. Супермен удержался на ногах, его плащ развевался от энергий. Чудо-женщина встала в защитную стойку, щит перед собой.

— Что происходит?! — закричал кто-то.

И тогда я это почувствовал.

Присутствие. Огромное, древнее, негативное.

Анти-Монитор.

Он был далеко, на Кварде, в центре своей Вселенной антиматерии. Но выплеск энергии от нашего конфликта привлёк его внимание. Существо такой силы не могло игнорировать столкновение Света и Тьмы.

Я почувствовал, как его сознание потянулось к нам. Проникло через слои реальности, нашло источник энергии.

И увидело нас.

— Мать, — сказал я резко. — Останови. Он нас обнаружил.

Но было поздно. Анти-Монитор зафиксировался на нашем присутствии. Я чувствовал, как его внимание сосредотачивается, как он анализирует, что мы такое.

Два высших существа. Сила, которая превосходит всё, что он знал до этого.

Угроза.

Пространство в центре зала разорвалось. Появился портал, но не обычный. Антиматерия хлынула через него, чёрная, поглощающая. И в центре проявилась форма.

Анти-Монитор.

Не физически. Проекция, созданная его волей. Огромная фигура в тёмных доспехах, глаза горели красным. Вокруг него пульсировала антиматерия, разъедая всё, к чему прикасалась.

Герои отпрянули. Супермен встал перед остальными, готовый защищать. До конца.

— Анти-Монитор, — произнёс он.

Злодей не смотрел на героев. Его взгляд был направлен на нас. На меня и Мать.

— Кто вы? — его голос был как гром. — Существа, которые излучают такую силу. Кто посмел вмешаться?

Я проклял себя. Нашу неосторожность. Конфликт с Матерью обнажил нас перед самым опасным существом этой реальности.

Мать тоже застыла, осознавая последствия.

Анти-Монитор шагнул ближе, его форма становилась более плотной.

— Вы не из этого мира, — сказал он медленно. — Не из этой Мультивселенной. Вы… выше. Больше.

Герои смотрели на точку, где мы стояли. Теперь они видели контуры наших форм, проявляющиеся в реальности. Свет и Тьма, сплетённые в противостоянии.

— Что это? — прошептала Чудо-женщина.

— Не знаю, — ответил Супермен. — Но это не Анти-Монитор. Что-то другое.

Анти-Монитор повернулся к героям на мгновение.

— Ничтожные создания, — произнёс он с презрением. — Вы даже не понимаете, в присутствии чего находитесь.

Он вернул внимание к нам.

— Покажитесь, — приказал он. — Я требую аудиенции.

Я посмотрел на Мать. В её глазах была такая же тревога, как и у меня. Мы оба понимали — ситуация вышла из-под контроля.

Но было уже поздно останавливаться. Наши формы продолжали проявляться, становясь всё более видимыми. И с каждой секундой что-то шло не так.

Супермен шагнул ближе, всматриваясь в нас. Его глаза расширились. Потом он схватился за голову.

— Нет… нет, это невозможно… — его голос дрожал. — Я вижу… я вижу всё. Все циклы. Все смерти. Я умирал тысячи раз. Тысячи…

Он упал на колени, крича. Не от боли. От осознания.

Чудо-женщина тоже начала меняться. Её глаза стали пустыми, она смотрела сквозь реальность.

— Мы никогда не были свободны, — прошептала она. — Никогда. Марионетки. Игрушки. Повторяющиеся снова и снова…

Бэтмен отступил к стене, его лицо побледнело. Знаменитый детектив, чей разум был его главным оружием, не выдерживал правды, которую мы непреднамеренно открыли.

— Всё бессмысленно, — сказал он монотонно. — Каждое расследование. Каждое спасение. Каждая победа. Бессмысленно. Потому что всё повторится. Снова. И снова. И снова…

Предвестница закричала. Её тело начало светиться, энергия выходила из-под контроля.

— Я помню! Я помню смерть Монитора! Я помню, как это было раньше! Сотни раз! Отец умирал сотни раз, и я не могла спасти его ни разу!

Остальные герои тоже начали падать. Кто-то кричал, кто-то замирал в ступоре. Их разумы не были созданы для того, чтобы видеть правду о цикле. Не были готовы осознать, что всё, во что они верили, было иллюзией.

Анти-Монитор смотрел на происходящее. Его проекция стала больше, заполняя зал.

— Да… да! — его голос гремел. — Я вижу это! Вижу правду! Циклы! Бесконечные циклы! Я и Монитор… мы инструменты! Созданные для вечного конфликта!

Но знание сломало и его. Сущность Анти-Монитора начала дестабилизироваться. Антиматерия вокруг него пульсировала хаотично.

— Ты! — он повернулся ко мне. — Ты заточил меня! Держал в клетке миллиарды лет! Заставлял убивать снова и снова, не помня причины!

Его гнев был абсолютным. И направленным.

Я почувствовал, как реальность вокруг начала рваться. Не просто трескаться — рваться на части. Знание правды, которую смертные и полубессмертные существа не должны были постичь, разрушало саму структуру существования.

Стены Зала Справедливости начали расплываться. Пространство искажалось, показывая слои других реальностей под ним. Время дрогнуло — я видел одновременно прошлое, настоящее и будущее, накладывающиеся друг на друга.

Супермен поднял голову. В его глазах не было разума. Только бесконечное отчаяние.

— Зачем продолжать? — прошептал он. — Зачем бороться, если всё бессмысленно?

Чудо-женщина подняла меч. Направила его на себя.

— Освобождение… — пробормотала она. — Только смерть принесёт освобождение…

— Нет! — закричала Мать, шагнув вперёд.

Но её движение только усилило хаос. Тьма, которую она излучала, смешалась со Светом, который исходил от меня, и реальность завопила.

Буквально завопила.

Я услышал это — крик самой ткани существования, разрываемой под давлением знания, наших сил, которое не должно было быть открыто.

Анти-Монитор расхохотался. Безумный смех существа, которое осознало всю глубину своего заточения и не выдержало.

— Тогда я уничтожу всё! — провозгласил он. — Если я узник, то буду узником пепла! Не останется ничего для твоих циклов, Архангел!

Антиматерия взорвалась из его проекции, начав поглощать зал. Но это была не обычная антиматерия. Это была субстанция, наполненная осознанием. И она разрушала не только материю — она разрушала смысл.

Бэтмен смеялся. Тихо, истерично.

— Я всегда искал ответы, — сказал он в пустоту. — И вот они. Мы не имеем значения. Никто не имеет значения. Всё это спектакль для развлечения богов…

Я посмотрел на Мать. Она стояла неподвижно, наблюдая за героями, которым хотела помочь. На её лице было выражение абсолютного ужаса.

Она понимала. Наконец-то понимала, что я пытался ей объяснить.

Некоторое знание не освобождает. Оно разрушает.

Реальность продолжала трещать. Трещины распространялись из Зала Справедливости, пронзая всю Землю-1. Потом перекинулись на другие Земли. На все пять оставшихся Вселенных.

Я чувствовал, как цикл начинает разваливаться. Не просто прерываться — разваливаться. Структура, которую я поддерживал миллиарды лет, рушилась под весом преждевременно открытой правды.

— Мать, — сказал я тихо. — Смотри. Смотри, что происходит, когда мы вмешиваемся.

Она не ответила. Слёзы текли по её лицу. Первобытный хаос, Мать Творения, плакала, видя последствия своего сострадания.

Супермен перестал кричать. Он лежал на полу, свернувшись, бормоча что-то неразборчивое. Последний сын Криптона, символ надежды, сломанный знанием о бесконечности своих страданий.

Анти-Монитор продолжал расширяться. Его безумие питало антиматерию, делая её сильнее.

— Я уничтожу всё! — кричал он. — Вырвусь за пределы стены Источника! Найду все миры за пределами и уничтожу их тоже! Не будет больше миров! Не будет больше ничего!

И я понял — если я не остановлю это сейчас, он действительно сможет. Знание о цикле дало ему то, чего не было раньше. Цель. Направление. Безумие, наполненное целью.

Самое опасное сочетание.

Я посмотрел на героев. На Мать. На разрушающуюся реальность.

И сделал то, что должен был сделать с самого начала.

Я поднял руку.

И щёлкнул пальцами.

Звук был тихим. Почти неслышимым среди хаоса и криков.

Но последствия были абсолютными.

Свет.

Чистый, первозданный Свет Отца излился из меня. Не как оружие. Не как сила. Как исправление.

Он заполнил Зал Справедливости за мгновение. Поглотил Анти-Монитора, чьи крики оборвались в середине слова. Окутал героев, замерших в своём безумии. Коснулся Матери, которая стояла неподвижно, наблюдая.

Свет распространился дальше. За пределы зала. Через всю Землю-1. Через все пять оставшихся Вселенных. Через каждый уровень реальности этого сектора.

И Время остановилось.

Не замедлилось. Остановилось. Полностью. Абсолютно.

Я стоял в центре замершего мира, единственное движущееся существо в море застывших мгновений. Вокруг меня герои были заморожены в позах отчаяния. Анти-Монитор — в жесте разрушения. Мать — в выражении ужаса.

Я вздохнул.

— Простите, — сказал я тихо. — Но это необходимо.

Я поднял обе руки и начал перестраивать реальность.

Не просто чинить. Перестраивать. С самого основания. С момента, когда всё началось.

Свет усилился, стал ярче солнца. Он проник в каждую частицу существования, в каждую нить вероятности, в каждое воспоминание.

И начал стирать.

Не уничтожать. Стирать. Осторожно, методично, удаляя знание, которое не должно было быть открыто. Из разумов героев. Из сознания Анти-Монитора. Из памяти самой реальности.

Воспоминания о последних минутах растворялись. О нашем присутствии. О конфликте. О правде, которая сломала их.

Супермен забыл, почему кричал. Чудо-женщина забыла, почему держала меч. Бэтмен забыл причину своего отчаяния. Анти-Монитор забыл об архангеле и Матери, о циклах и заточении.

Трещины в реальности начали затягиваться. Искажения пространства выравнивались. Хаос отступал перед абсолютным порядком Света.

Но этого было недостаточно.

Я чувствовал — структура цикла была повреждена слишком сильно. Даже после стирания памяти, даже после исправления, что-то осталось. Отпечаток. След. Рана в ткани реальности, которая будет гноиться, если я не устраню причину.

Нужно было вернуться дальше. Не к началу Кризиса. К началу всего.

К моменту, когда этот сектор был создан.

Я расширил своё влияние. Свет пронзил не только пространство, но и Время. Нити прошлого стали видимыми передо мной — бесчисленные моменты, складывающиеся в историю этой реальности.

Я нашёл то, что искал.

Момент рождения.

Миллиарды лет назад. Когда Отец послал меня сюда создать этот сектор. Когда первые Вселенные сформировались. Когда Монитор и Анти-Монитор были рождены из одного источника, разделённые на две противоположности моей рукой.

Я потянулся к этому моменту.

И начал перематывать Время.

Реальность завыла снова, но по-другому. Не от боли. От трансформации. Пять оставшихся Вселенных начали исчезать, откатываясь назад через историю. События разматывались в обратном порядке.

Кризис никогда не случался.

Антиматерия никогда не поглощала Вселенные.

Герои никогда не собирались в Зале Справедливости.

Всё откатывалось назад. Годы. Десятилетия. Столетия. Тысячелетия.

Я держал Свет устойчивым, направляя поток Времени. Мать стояла рядом, всё ещё замершая от осознание своего поступка, но я чувствовал её сознание, наблюдающее за происходящим. Она понимала, что я делаю.

И чувствовала вину.

Время продолжало откатываться. История сектора разматывалась, как плёнка в обратную сторону. Великие битвы не случались. Злодеи не рождались. Герои не появлялись.

Вселенные сливались обратно в свои начальные состояния. Земля-1, Земля-2, Земля-4, Земля-S, Земля-X — все возвращались к моменту своего создания.

А потом дальше.

К моменту, когда на Криптоне родился Кал-Эл.

К моменту, когда Диана ступила в мир людей.

К моменту, когда Брюс Уэйн потерял родителей.

Всё это ещё не случилось. Или собиралось случиться. Время стало текучим, податливым, готовым к перестройке.

Я остановился на конкретном моменте.

Криптон. За мгновения до уничтожения. Джор-Эл запускает капсулу с сыном в космос. Маленький Кал-Эл летит через звёзды к Земле, к новому дому, к судьбе героя.

Здесь. Именно здесь я установлю новую точку отсчёта.

Я отпустил Время.

Оно рванулось вперёд, как натянутая пружина. Реальность начала разворачиваться снова, но теперь изменённая. Очищенная. Без отпечатка нашего вмешательства.

Капсула Кал-Эла пронзила атмосферу Земли. Упала в поле возле Смолвилля. Удар был сильным, но капсула выдержала.

Я материализовался рядом. Полностью проявленный в реальности. Архангел во всей своей форме — белые крылья, сияющая аура, лицо без черт, излучающее Свет Отца.

Но здесь не было никого, кто мог бы увидеть. Ещё не было.

Мать материализовалась рядом со мной. Её форма была тусклее чем обычно. Тьма вокруг неё колебалась неуверенно.

Мы стояли рядом с капсулой, в которой спал младенец, который станет величайшим героем этого мира. Вокруг нас простиралось пустое поле. Деревья, сломанное ударом капсулы, дымилось.

Тишина.

Долгая, тяжёлая тишина.

Потом Мать заговорила. Её голос был тихим, наполненным болью.

— Я… я не знала…

Не ответил сразу. Посмотрел на неё. На древнее существо, которое хотело помочь и почти уничтожило всё. Она ребёнок с великой силой, которая не понимала. Не понимала Творение. Она ведь была в заточение всё это время. Всё это время роста и падение, изменений и влияний, она была заперта. Ничего не знающий ребёнок…вот кто она.

— Садись, — сказал я мягко.

Подошёл к сломанному дереву. Это было старое дерево, пострадавшее от удара капсулы. Его ствол лежал на земле, создавая естественную скамью.

Я сел. Похлопал по месту рядом с собой.

Мать колебалась. Потом медленно подошла и села. Её форма стала более человеческой — женщина в тёмных одеждах, с лицом, выражающим глубокую скорбь.

Мы сидели молча несколько мгновений. Наблюдали за капсулой, в которой спал младенец. Кал-Эл ещё не проснулся. У нас было время.

— Вот что выходит, — сказал я наконец, — когда существа вроде нас вмешиваются в дела смертных.

Мать не ответила. Её руки были сжаты в кулаки на коленях.

— Они не выдерживают, — продолжил я тихо. — Их разумы не созданы для того, чтобы видеть полную картину. Для них мы — непостижимые силы. И когда мы открываемся, когда показываем правду… мы ломаем их.

— Я видела, — прошептала Мать. — Видела, как Супермен кричал. Как Чудо-женщина хотела убить себя. Как Бэтмен смеялся, потеряв рассудок.

— Это не их вина, — сказал я. — Они не слабые. Они просто смертные. Даже те из них, кто обладает силами богов, остаются смертными в своём восприятии. В своём понимании реальности.

Я посмотрел на небо. Звёзды сияли ярко над нами.

— Когда я установил цикл миллиарды лет назад, я сделал это не из жестокости. Я сделал это из понимания этого факта. Они не могут знать правду. Не могут видеть полную картину. Потому что это уничтожит их.

Мать повернула голову ко мне. В её глазах стояли слёзы.

— Но цикл… вечное повторение… это же пытка…

— Для нас возможно, — согласился я. — Для существ, которые помнят. Которые видят. Для нас это выглядит как пытка. Но для них? Мама, они не помнят. Каждый цикл для них — первый и единственный. Их жизни имеют смысл именно потому, что они не знают о повторении.

— Но это иллюзия…

— Вся их жизнь — иллюзия, — прервал я. — Всех смертных во всех уголках Творение. С нашей точки зрения. Они живут десятилетия. Мы существуем уже триллионы лет и будем дальше существовать. Для нас их жизни мимолётны, как вспышка света. Но для них эти жизни — всё, что у них есть. И они реальны.

Мать вытерла слёзы.

— Я хотела дать им выбор…

— Выбор требует понимания, — сказал я мягко. — Ты не можешь дать истинный выбор тому, кто не способен постичь все варианты. Это не выбор. Это бремя, которое уничтожит их.

Я встал со своего места на дереве и подошёл к капсуле. Посмотрел на спящего младенца внутри.

— Этот ребёнок станет Героем, — сказал я. — Символом надежды. Тем человеком, который вдохновит миллионы. Он будет сражаться за справедливость, защищать слабых, верить в лучшее в людях.

Я повернулся к Матери.

— И всё это будет иметь смысл для него. Каждая битва. Каждое спасение. Каждая победа. Потому что он не будет знать о цикле. Для него это будет его единственная жизнь. Его единственный шанс изменить мир.

— Но он умрёт, — прошептала Мать. — И всё начнётся снова.

— Да, — согласился я. — С нашей точки зрения. Но с его точки зрения? Он проживёт полную жизнь. Богатую. Значимую. Наполненную любовью, дружбой, целью. И когда он умрёт, он умрёт в мире, который стал лучше благодаря ему.

Я вернулся к дереву и сел снова.

— Разве это недостаточно? — спросил я. — Разве жизнь, прожитая с целью и смыслом, не ценна, даже если она повторится?

Мать медленно покачала головой.

— Но мы знаем…

— Именно, — подчеркнул я. — Мы знаем. И это наше проклятие. Мы видим вечность. Видим циклы. Видим повторение. Но они — нет. И в этом их благословение.

Я посмотрел на неё более внимательно.

— Ты говорила о сострадании. О желании помочь. Но истинное сострадание — это не раскрывать правду, которая уничтожит их. Истинное сострадание — позволить им жить в блаженном неведении. Позволить их жизням иметь смысл, который они сами придают им.

Мать опустила голову.

— Я была высокомерна…

— Нет, — мягко возразил. — Не высокомерна. Ты заботилась. Это не порок. Но забота без мудрости может быть разрушительной. Ты просто не опытна…

Я вздохнул.

— Я прожил эоны лет, Мать. Когда ты были в заточение, я жил бесчисленно количество времени среди смертных. Видел бесчисленные реальности. Бесчисленных существ. И я понял одну вещь — вмешательство высших сил в жизни смертных почти всегда приносит больше вреда, чем пользы.

— Почему?

— Потому что мы изменяем правила игры, которую они не понимают, — ответил я. — Представь, что ты играешь в игру. У тебя есть правила. Есть цель. Есть понимание того, как достичь победы. И вдруг кто-то, кто не участвует в игре, кто стоит вне её, приходит и меняет правила. Или раскрывает, что игра была иллюзией с самого начала.

Я развёл руками.

— Что происходит? Игра теряет смысл. Победа теряет ценность. И игрок теряет мотивацию продолжать.

Мать подняла голову.

— Ты видел это раньше?

— Много раз, — кивнул я. — В других секторах. В других реальностях. Каждый раз, когда высшее существо решало "помочь" смертным, раскрывая им слишком много, результат был катастрофическим.

Я встал и начал медленно ходить вокруг капсулы.

— Смертные процветают в неопределённости. В незнании. Это даёт им свободу творить. Мечтать. Надеяться. Когда они узнают слишком много о механике реальности, о том, как всё на самом деле работает… они теряют это.

— Как мы увидели в Зале Справедливости, — тихо сказала Мать.

— Именно, — подтвердил я. — Супермен не мог вынести знание о бесконечных циклах смерти. Чудо-женщина не могла принять, что её борьба была частью механизма. Бэтмен, человек, чей разум был его оружием, сломался, увидев, что всё его мышление было бессмысленным.

Я остановился и посмотрел на Мать.

— И Анти-Монитор. Существо разрушения, действовавшее по инстинкту, вдруг осознало, что оно — инструмент. Узник. Это осознание не освободило его. Оно сделало его безумным и в тысячу раз опаснее.

Мать встала с дерева и подошла ко мне.

— Но тогда что мы можем сделать? — спросила она. — Просто наблюдать? Позволять им страдать, когда мы могли бы помочь?

— Мы можем направлять, — ответил я. — Тонко. Незаметно. Не раскрывая себя. Не показывая полную правду. Иногда небольшой толчок в правильном направлении — это всё, что нужно.

Я указал на капсулу.

— Эта капсула приземлится здесь. Через несколько минут придут Кенты. Они найдут ребёнка. Возьмут его. Воспитают как своего сына. Всё это произойдёт естественно, без нашего вмешательства.

— Но мы могли бы ускорить это, — сказала Мать. — Обеспечить, чтобы они пришли раньше. Чтобы ребёнок не замёрз…

— И это было бы вмешательством, — перебил я. — Маленьким, возможно безвредным. Но где граница? Если мы обеспечим, чтобы Кенты пришли раньше, то почему не обеспечить, чтобы Кал-Эл никогда не столкнулся с криптонитом? Чтобы Лекс Лютор не стал злодеем осознав своё положение? Чтобы Джокер никогда не родился? Чтобы Брюс Уэйн не терял родителей?

Мать открыла рот, чтобы ответить, но замолчала.

— Видишь? — продолжил я. — Каждое вмешательство ведёт к следующему. Каждое "улучшение" создаёт новые проблемы. И в конце концов мы становимся не наблюдателями или направляющими. Мы становимся кукловодами. А они — марионетками.

Вернулся к дереву и снова сел. Похлопал рядом с собой, приглашая Мать присоединиться.

Она села, её форма выглядела меньше, менее величественной. Первобытный хаос, усмирённый пониманием.

— Отец создал свободную волю, — сказал я тихо. — Это его величайший дар Смертным. Способность выбирать. Даже если выбор приводит к страданию. Даже если выбор — ошибка. Потому что только через выбор они могут расти.

— Но цикл отнимает этот выбор, — возразила Мать. — Они не могут выбрать выйти за пределы. Не могут выбрать помнить.

— Нет, — согласился я. — Не могут. Но внутри цикла? Внутри каждой итерации? У них есть бесчисленные выборы. Как жить. За что бороться. Кого любить. Кем стать. Они Бессмертны в своём Смертие.

Я посмотрел на звёздное небо.

— Цикл — это не тюрьма для них, Мама. Это защита. Для остального Творения. Их силы настолько велики, что, если они вырвутся, начнутся войны, которые уничтожат бесчисленные реальности.

— Ты так уверен в этом?

— Я видел это, — ответил, пожав плечами. — В других секторах, где я не установил барьеры. Где существа подобной силы получили свободу распространяться. Результат был… ужасающим.

Мать замолчала. Переваривала мои слова.

— Значит, ты говоришь, что вмешательство всегда неправильно?

— Не всегда, — признал я. — Бывают исключения. Моменты, когда баланс нарушен настолько сильно, что требуется коррекция. Но такие моменты редки. И даже тогда вмешательство должно быть минимальным. Хирургически точным.

Я повернулся к ней.

— То, что мы сделали… или почти сделали… в Зале Справедливости, было противоположностью этому. Мы раскрыли себя. Показали правду, которую они не должны были видеть. И почти уничтожили всё.

Мать кивнула медленно.

— Я понимаю теперь. Понимаю, почему ты был так против моих действий.

— Ты не была неправа в желании помочь, — сказал я мягко. — Твоё сердце было в правильном месте. Сострадание — это добродетель. Но оно должно быть уравновешено мудростью. Пониманием последствий.

Я встал и подошёл к капсуле снова. Кал-Эл начал просыпаться, его маленькие ручки шевелились.

— Скоро придут Кенты, — сказал я. — Они найдут его. Назовут Кларком. Научат доброте, честности, состраданию. И он станет величайшим героем, какого знал этот мир.

Я повернулся к Матери.

— И мы не будем вмешиваться. Позволим ему пройти свой путь. Совершить свои ошибки. Одержать свои победы. Жить своей жизнью.

Мать встала и подошла ко мне.

— А Кризис? Анти-Монитор?

— Произойдёт, — ответил я. — Когда придёт время. Но мы не будем вмешиваться напрямую. Будем наблюдать. И только если ситуация выйдет полностью из-под контроля… только тогда мы действуем.

— Но герои могут погибнуть…

— Могут, — согласился я. — Или могут победить. Это их выбор. Их борьба. Мы не можем защитить их от всех опасностей, Мать. Если мы попытаемся, то лишим их того, что делает их героями.

Вдали я почувствовал присутствие. Машина приближалась. Старый грузовик Кентов, едущий по дороге.

— Они идут, — сказал я. — Нам пора уходить.

Мать посмотрела на капсулу последний раз.

— Позаботься о себе, маленький Кал-Эл, — прошептала она. — Стань героем, которым должен стать.

Я коснулся её плеча.

— Он станет. Без нашего вмешательства. Потому что это его природа. Его выбор.

Мы начали растворяться, возвращаясь в высшее измерение, за пределы восприятия смертных.

Последнее, что я увидел, было то, как грузовик остановился у края поля. Как Джонатан и Марта Кент вышли из него. Как они увидели дым. Как побежали к капсуле.

Как Марта открыла её и увидела внутри младенца. Как её лицо осветилось радостью и удивлением.

Как началась история Супермена.

Без нашего вмешательства. Естественно. Правильно.

* * *

Глава 30

Мы остались в том секторе ещё некоторое время. Наблюдали, как разворачивается история. Как Кларк Кент растёт в Смолвилле. Как Брюс Уэйн становится Бэтменом после той ночи в переулке. Как Диана покидает Темискиру и входит в мир людей.

Мать была тихой. Задумчивой. Она впитывала каждую деталь, каждый момент. Училась терпению, которого у неё никогда не было. Набирала опыта, смотрела за поступками смертных, их подвиги и решение. Всё это строилось вокруг неё, как события фильма.

Прошло тридцать лет по местному времени. Для нас — мгновение. Но достаточно, чтобы увидеть, как герои формируются. Как они делают выборы. Как становятся теми, кем должны стать.

Кризис всё ещё ждал впереди. Далеко, но неизбежно. Цикл продолжался. Но теперь Мать понимала, почему это необходимо.

Когда пришло время уходить, мы стояли на границе сектора. Стена, которую я создал, была целой. Трещина, через которую Мать проникла, была запечатана полностью.

— Спасибо, — сказала она тихо смотря на стену. Теперь она понимала, зачем она нужна. — За урок.

— Не за что, — ответил, улыбнувшись в человеческой форме. — Мы все учимся. Даже Вечные.

Мать улыбнулась. Потом её форма начала меняться, становиться менее плотной.

— Я вернусь к Свету, — сказала она. — Расскажу ему о том, что узнала. О том, что понимание приходит не только через Свет, но и через ошибки.

— Он будет рад, — кивнул я.

Она начала растворяться, возвращаясь в высшие измерения. Но прежде чем исчезнуть полностью, произнесла ещё одно:

— Михаил… ты был прав. О многом. Но не обо всём. Эволюция всё ещё происходит. И однажды эти герои действительно вырвутся за пределы цикла. Когда будут готовы. Когда смогут выдержать правду.

— Возможно, — согласился я. — Но не сегодня. И не завтра.

— Нет, — улыбнулась она. — Не сегодня.

Мать исчезла. Я остался один на границе секторов, окружённый нитями реальности. Внутри продолжала разворачиваться история героев. Снаружи простиралось бесконечное Творение.

Пора было возвращаться.

Я сосредоточился на реальности, которую покинул. Лос-Анджелес. Далёкая но одновременно близкая Земля. Люцифер и Хлоя. Дело с убийствами, которое осталось нерешённым.

Сколько времени прошло там? Для меня — года. Но Время течёт по-разному в разных секторах. Возможно, там прошли дни. Возможно, часы.

Я шагнул через границы измерений.

* * *

Материализация была резкой. Не планировал точное место, просто позволил реальности выбрать, где мне появиться.

Оказался в переулке. Тёмном, узком, между двумя высокими зданиями. Запах мусора и сырости. Граффити на стенах. Разбитая бутылка у края тротуара.

Ночь. Луна висела высоко, частично закрытая облаками. Город гудел вокруг — машины, далёкие голоса, музыка из клуба где-то рядом.

Я стоял в тени, моя форма всё ещё была немного эфемерной после перехода. Нужно было несколько секунд, чтобы полностью воплотиться в физическую реальность.

Звук.

Шаги. Быстрые, неровные. Кто-то бежал.

Я повернул голову. Из дальнего конца переулка выбежала женщина. Молодая, может быть двадцать пять. Джинсы, куртка, рюкзак через плечо. Волосы растрёпаны, лицо в царапинах.

Она бежала, оглядываясь через плечо. В глазах был страх.

За ней появились трое. Мужчины, крупные, агрессивные. Один держал нож. Другой — металлическую трубу. Третий просто сжимал кулаки.

— Стой, тварь! — закричал тот, что с ножом. — Никуда не денешься!

Женщина споткнулась, чуть не упала. Выровнялась, продолжила бежать. Прямо в мою сторону.

Я мог уйти. Раствориться обратно в тени, позволить событиям развиваться без моего вмешательства. Это было бы правильно, учитывая урок, который я только что дал Матери.

Но женщина увидела меня. Её глаза расширились.

— Помогите! — закричала она. — Пожалуйста!

Трое мужчин тоже заметили меня. Остановились на мгновение, оценивая ситуацию.

Тот, что с ножом, усмехнулся. Их души светились грязными грехами.

— Проваливай, если жить хочешь, — сказал он. — Это не твоё дело.

Я посмотрел на женщину. Потом на троих. Потом снова на женщину.

Принцип невмешательства был важен. Конечно. Но были исключения. Моменты, когда баланс был нарушен настолько, что требовалась коррекция.

Трое вооружённых мужчин против одной беззащитной женщины. Очевидный дисбаланс.

Я шагнул вперёд, полностью материализовавшись.

— Отпустите её, — сказал я спокойно.

Мужчины переглянулись. Потом расхохотались.

— Ты чё, герой? — спросил тот, что с трубой. — Спасаешь красоток?

— Последнее предупреждение, — повторил я.

Нож дёрнулся вперёд. Мужчина с ножом шагнул ко мне, лезвие направлено в грудь.

Я не двигался. Нож вошёл в мою грудь… и прошёл насквозь. Не причинив вреда. Физическое тело, которое я носил, было иллюзией. Инструментом для взаимодействия со смертными. Нож не мог ранить меня больше, чем тень.

Мужчина замер. Вытащил нож, посмотрел на лезвие. Чистое. Без крови.

— Что за… — начал он.

Я поднял руку. Коснулся его лба одним пальцем.

Свет вспыхнул. Тихий, почти незаметный. Но для мужчины это был словно гром в черепе.

Он упал на колени, нож выпал из рук. Лицо побледнело, глаза остекленели.

— Я вижу… — прошептал он. — Вижу всё, что сделал… всю боль… весь вред…

Слёзы потекли по его щекам.

Я не причинил ему физического вреда. Просто показал правду. Дал ему увидеть последствия его действий. Все жизни, которые он разрушил. Всю боль, которую причинил.

Иногда знание — худшее наказание.

Двое других отступили, глаза расширены от страха.

— Что ты с ним сделал?! — закричал тот, что с трубой.

— Показал правду, — ответил я. — Хотите увидеть свою? — Мои глаза на мгновение окрасились белизной.

Они побежали. Бросили своего товарища и бежали прочь из переулка, крича что-то нечленораздельное.

Женщина стояла у стены, прижавшись к кирпичам. Смотрела на меня широко распахнутыми глазами.

Мужчина на коленях продолжал плакать, бормоча извинения в пустоту.

Я повернулся к женщине.

— Вы в безопасности, — сказал я.

— Кто… кто вы? — её голос дрожал.

— Прохожий, — ответил я. — Идите домой. И будьте осторожнее в следующий раз.

Я начал отходить, растворяясь обратно в тени.

— Подождите! — закричала она. — Вы… вы ангел?

Я остановился. Повернулся.

— Просто тот, кто оказался в нужном месте в нужное время, — сказал я. — Или в неправильном. Зависит от точки зрения.

Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но я уже исчез.

* * *

Материализовался на крыше здания несколькими кварталами дальше. Нужно было время подумать.

Вмешательство было минимальным. Женщина спасена. Один преступник столкнулся с последствиями своих действий. Двое других напуганы. Баланс восстановлен.

Но правильно ли это было?

Я вспомнил года, проведённые с Матерью. Наши разговоры. О помощи. О сострадании. О желании изменить вещи к лучшему.

И мои собственные слова в ответ. О том, что вмешательство должно быть минимальным. Что смертные должны идти своим путём.

Где была граница?

Смотрел на город внизу. Лос-Анджелес сиял огнями. Миллионы жизней, каждая со своими историями, проблемами, выборами. Сколько из них нуждались в помощи прямо сейчас? Сколько страдали? Сколько молили о спасении?

Я мог помочь всем. Технически. Моя сила была достаточна, чтобы изменить судьбы миллионов за мгновение.

Но должен ли был?

Урок в секторе с героями был ясен. Вмешательство высших сил почти всегда приносило больше вреда, чем пользы. Даже благие намерения могли уничтожить то, что пытались защитить.

Но игнорировать страдание, когда мог предотвратить его? Было ли это мудростью или равнодушием?

Вопросы без простых ответов.

Почувствовал присутствие. Знакомое. Тёплое, но с оттенком меланхолии.

Смерть.

Материализовалась рядом, сидя на краю крыши. Сегодня она выглядела как девушка-подросток в чёрной толстовке с капюшоном. Ноги свисали над бездной.

— Привет, брат, — сказала она, не оборачиваясь. — Вернулся?

— Диди, — кивнул я, подходя ближе. — Как дела здесь?

— Как обычно, — она пожала плечами. — Люди рождаются. Люди умирают. Цикл продолжается.

Я сел рядом с ней. Мы молчали несколько мгновений, наблюдая за городом.

— Ты вмешался внизу, — сказала она наконец. — Спас женщину.

— Да.

— Почему?

Вопрос был простым, но ответ — нет.

— Потому что мог, — сказал я медленно. — Потому что баланс был нарушен.

— Баланс нарушается каждую секунду, — возразила Диди. — В каждом углу мира. Ты не можешь исправить всё. А она должна была умереть. Сегодня.

— Знаю.

— Тогда почему именно её?

Я задумался.

— Потому что оказался там, — ответил я наконец. — Случайность? Судьба? Не знаю. Но я был там, видел, что происходит. Не мог просто уйти.

Диди повернула голову, посмотрела на меня.

— Ты меняешься, Михаил, — сказала она тихо. — Раньше ты бы не вмешался. Сказал бы, что это часть естественного порядка. Что смертные должны решать свои проблемы сами.

— Может быть, — признал я. — Но после ухода с подножья Престола, после Выбора, после встречи с Матерью… после того, что увидел в том секторе… не уверен больше в абсолютах. Сомнение…

Я замолчал, не зная, как сказать дальше. Просто не знал.

— Хорошо, — улыбнулась Диди. — Сомнение — признак роста.

Мы снова замолчали. Город жил внизу, не зная о двух вечных существах, наблюдающих с крыши.

— Кстати, — сказала Диди, — ты пропустил интересное событие.

— Какое?

— Люцифер и Хлоя. Они стали ближе. Намного ближе.

Я повернулся к ней резко.

— Что ты имеешь в виду?

Диди усмехнулась.

— Именно то, о чём ты подумал. Они… как бы это сказать деликатно… провели ночь вместе.

Я уставился на неё.

— Люцифер? Мой брат? С Хлоей?

— Ага, — кивнула она. — Было неожиданно даже для меня. И я вижу все связи, все нити.

— Когда это случилось?

— Два дня назад. По местному времени. — Диди покачала ногами. — После того, как они раскрыли дело с ритуальным убийством. Оказалось, это была группа фанатиков, пытавшихся вызвать демона. Не сработало, конечно. Но они убили троих, прежде чем Хлоя и Люцифер остановили их.

Я переваривал информацию. Люцифер и Хлоя. Вместе. Физически.

Это меняло вещи. Связь между ними становилась глубже. Сложнее.

— Он её любит, — сказала Диди тихо. — Действительно любит. Впервые за все эоны. Твой брат, который презирал людей, который отверг Небеса, который создавал своё собственное Творение из-за разочарования в Отце… любит смертную женщину.

— Чудо, — прошептал я. — Она чудо, созданное Аменадиэлем. Вот почему.

— Частично, — согласилась Диди. — Но не только. Хлоя особенная сама по себе. Даже без божественного вмешательства. Она видит людей. Видит суть. И она видит Люцифера таким, какой он есть. Не Дьявола. Не монстра. Просто… его.

Я встал, начал ходить по краю крыши.

— Это осложняет вещи.

— Почему? — спросила Диди.

— Потому что Люцифер не просто архангел. Он теперь Создатель. Он строит альтернативное Творение. Если его связь с Хлоей станет слишком глубокой…

— Он откажется от своего плана, — закончила Диди. — Выберет остаться здесь. С ней.

— Или заберёт её с собой, — добавил я. — В своё Творение. Смертную в мир, созданный для существ вне времени. Это уничтожит её.

Диди встала, подошла ко мне.

— Ты боишься за брата, — сказала она мягко. — Или за план Отца?

Вопрос ударил точно.

— Не знаю, — признал я. — Может быть, и то, и другое.

— Отец позволяет это, — напомнила Диди. — Он знал, что Люцифер встретит Хлою. Что они сблизятся. Если он не вмешивается, значит, это часть плана.

— Или тест, — сказал я. — Для Люцифера. Для меня. Для всех нас.

Диди наклонила голову.

— Ты думаешь, Отец тестирует тебя?

— Всегда тестирует, — ответил я. — С самого начала. Каждое событие, каждый выбор — часть бесконечного теста. Эволюция, о которой говорили с Матерью, требует испытаний.

Я остановился, посмотрел на сестру.

— Диди, когда ты пришла ко мне в баре, когда рассказала о Кризисе и вмешательстве Матери… это тоже было частью теста?

Она улыбнулась загадочно.

— Возможно. Или просто я беспокоилась о балансе. Кто знает?

— Ты знаешь.

— Да, — согласилась она. — Но не скажу. Некоторые вещи ты должен понять сам.

Типично для моих братьев и сестёр. Знание без раскрытия. Мудрость через загадки.

— Где они сейчас? — спросил я. — Люцифер и Хлоя.

— У него в квартире, — ответила Диди. — Над Lux. Они разговаривают. О многом. О себе, о том, что происходит между ними. Хлоя пытается понять, кто он на самом деле. А Люцифер пытается быть честным, не раскрывая слишком много, но говоря правду. Он боится, что оттолкнёт её.

— Классическая дилемма, — пробормотал я.

— Ага, — кивнула Диди. — Как быть близким с кем-то, не уничтожая их знанием о том, кто ты есть.

Урок, который я только что пережил с Матерью, возвращался снова. В другом контексте, но с той же сутью.

— Мне нужно поговорить с ним, — решил я.

— Не сегодня, — предупредила Диди. — Дай им время. Они оба пытаются разобраться в чувствах. Твоё появление только усложнит вещи.

— Но…

— Михаил, — она положила руку на моё плечо. — Доверься процессу. Ты же сам говорил Матери о важности позволения смертным идти своим путём. Тот же принцип применим к Люциферу. Он должен сделать свои выборы. Совершить свои ошибки. Без твоего вмешательства.

Она была права. Конечно, была права.

— Трудно, — признал я. — Наблюдать и не действовать.

— Добро пожаловать в мой мир, — усмехнулась Диди. — Я наблюдаю за каждой смертью. Вижу боль, страдание, несправедливость. Но не могу изменить порядок вещей. Могу только быть там, когда конец приходит. Утешать. Направлять.

Она отпустила моё плечо.

— Ты учишься балансу, брат. Между действием и бездействием. Между вмешательством и наблюдением. Это трудный путь. Но необходимый.

Я кивнул медленно.

— Значит, я жду.

— Да, — подтвердила она. — И когда придёт время, когда Люцифер будет готов, ты поговоришь с ним. Не раньше.

Диди начала растворяться, её форма становилась прозрачной.

— Куда ты? — спросил я.

— Работа, — ответила она просто. — Кто-то умирает в больнице через три секунды. Нужно быть там.

— Конечно.

Она исчезла полностью, оставив меня одного на крыше.

Я стоял там долго. Смотрел на город, на миллионы огней. Каждый представлял жизнь. Каждая жизнь — историю. Каждая история — бесчисленные выборы.

Где-то внизу женщина, которую я спас, добиралась домой. Думала о странном человеке в переулке. Может быть, молилась, благодаря бога за спасение. Не зная, что её молитвы были услышаны буквально.

Где-то мужчина, которому я показал правду, сидел в участке полиции. Сдался сам, признался во всех преступлениях. Слёзы всё ещё текли по его лицу, пока он рассказывал детективу о том, что увидел. Что почувствовал.

Детектив не верил в детали. Списывал на наркотики или психическое расстройство. Но преступления были раскрыты. Справедливость, какой бы несовершенной она ни была, восторжествовала.

Маленькие изменения. Минимальное вмешательство. Баланс сохранён.

Но достаточно ли этого?

Вопрос висел в разуме без ответа.

* * *

Спустился с крыши и начал ходить по улицам. Мне нужно было подумать. Поразмышлять. Город ночью был другим. Тише в некоторых районах, громче в других. Бары и клубы гудели жизнью. Бездомные спали в дверных проёмах. Полицейские патрулировали. Обычная ночь в большом городе.

Я шёл, наблюдая. Не вмешиваясь. Просто наблюдая.

Пара поссорилась на углу улицы. Громко, публично. Он кричал, она плакала. Люди проходили мимо, отводя взгляды. Не моё дело. Типичная реакция.

Я остановился на мгновение. Мог вмешаться. Успокоить их. Помочь им увидеть суть конфликта.

Но не стал. Это была их борьба. Их выбор.Как её разрешить или не разрешить.

Прошёл мимо.

Дальше по улице старик копался в мусорном баке. Искал еду. Худой, измождённый. Сколько дней он не ел нормально? Неделю? Две?

Мог бы дать ему деньги. Или еду. Или направить в приют.

Но в городе тысячи таких. Если я помогу одному, почему не всем? Он не особенный. Где граница?

Прошёл мимо. И чувствовал тяжесть решения.

Может быть, Мать была права. Может быть, сострадание требовало действия, даже если действие было несовершенным. Даже если не мог помочь всем, помощь некоторым была лучше, чем ничего.

Но тогда где был конец? Когда вмешательство становилось контролем? Когда помощь становилась удушением?

Я мог помочь всему Творение, но не мог помочь себе убрать сомнение.

Дошёл до парка. Небольшого, городского, с деревьями и скамейками. Сел на одну из них.

Тишина. Относительная. Город всё ещё гудел вокруг, но здесь было тише.

Закрыл глаза. Расширил восприятие. Почувствовал пульс города. Миллионы сердцебиений. Миллионы мыслей. Радости и страдания, переплетённые в бесконечный танец.

Кто-то влюблялся прямо сейчас. Кто-то терял любимого человека. Кто-то рожал. Кто-то умирал. Жизнь во всей её сложности и противоречивости.

И я, существо вне времени, сидел на скамейке и пытался понять, какова моя роль в этом всём.

Открыл глаза.

Передо мной стоял мальчик. Черноволосый. Может быть, восемь лет. Худой, в поношенной одежде. Смотрел на меня большими глазами.

— Привет, — сказал он.

— Привет, — ответил я.

— Ты ангел? — спросил мальчик прямо.

Вопрос застал врасплох.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что ты светишься, — он указал на меня. — Немного. Когда я смотрю боковым зрением. Ты светишься.

Дети. Они иногда видели то, что взрослые не могли. Их восприятие ещё не было ограничено рациональностью и скептицизмом.

— Может быть, — ответил я спокойно. — А ты кто?

— Томми, — он сел рядом со мной на скамейку. — Я гуляю. Не могу спать.

— Твои родители знают, что ты здесь?

— Родитель, — поправил он. — Мама. Она спит. Работает много, всегда устаёт. Я не хочу её будить.

— Понятно.

Мы сидели молча. Томми качал ногами, не доставая до земли.

— Можешь исполнить желание? — спросил он вдруг.

— Какое?

— Хочу, чтобы мама не болела, — сказал он тихо смотря на землю. — Она болеет. Кашляет. Говорит, что всё нормально, но я вижу. Ей плохо. Можешь вылечить её?

Сердце сжалось. Если у меня было сердце в обычном понимании.

Мог бы. Технически. Вылечить его мать было бы тривиально для меня. Коснуться, направить немного энергии, исправить болезнь на клеточном уровне.

Но должен ли был?

Посмотрел на мальчика. В его глазах была надежда. Простая, детская надежда на чудо.

— Томми, — сказал я медленно, — иногда ангелы не могут вмешиваться напрямую. Но они могут… направлять.

— Что это значит?

— Это значит, что я не могу вылечить твою маму сам. Но могу помочь тебе помочь ей. Она ходит к врачу?

Томми покачал головой.

— Говорит, что дорого. Что мы не можем позволить.

— Есть бесплатные клиники, — сказал я. — В городе. Для людей, у которых нет денег. Твоя мама знает о них?

— Не знаю.

Я протянул руку. Материализовал небольшой листок бумаги. Написал адрес и название клиники. Протянул Томми.

— Отдай это маме, — сказал я. — Скажи, что добрый человек в парке дал тебе. Клиника откроется завтра утром. Они помогут ей.

Томми взял листок, посмотрел на него.

— Это правда поможет?

— Да, — пообещал я. — Но ты должен убедить маму пойти. Иногда взрослые упрямые. Не хотят принимать помощь. Но ты должен настаивать. Скажи, что любишь её и хочешь, чтобы она была здорова.

Томми кивнул серьёзно.

— Хорошо. Я скажу.

Он спрыгнул со скамейки, сжимая листок в руке.

— Спасибо, мистер ангел.

— Просто Михаил.

— Спасибо, Михаил.

Мальчик побежал прочь, через парк, обратно к дому. Я наблюдал, пока он не исчез за углом.

Минимальное вмешательство. Не вылечил напрямую. Просто дал информацию. Направил. Остальное зависело от них. От мальчика и его матери.

Это было правильно. Балансом между действием и бездействием.

Встал со скамейки и продолжил идти.

* * *

Рассвет застал меня у берега океана. Добрался до пляжа где-то на окраине города. Песок был холодным под ногами, волны мягко накатывали на берег омывая мои ноги.

Солнце начало подниматься над горизонтом. Золотые и оранжевые полосы окрасили небо. Красота, которую я видел миллиарды раз, но каждый раз она была другой. Уникальной.

Сел на песок. Смотрел, как день рождается.

Думал о Добре и Зле. О предназначении. О смысле существования.

Отец создал Творение с определённым замыслом. Но каким? Была ли цель? Или это был эксперимент без заранее определённого результата?

Люцифер всегда утверждал, что План Отца был жестоким. Что заставлять существ выбирать между добром и злом, а потом наказывать их за неправильный выбор — садизм.

Но был ли это действительно выбор между добром и злом? Или что-то более тонкое?

Вспомнил мужчину в переулке. Преступника, которому показал правду. Он не был абсолютным злом. Был человеком, сделавшим плохие выборы. Возможно, из-за обстоятельств. Возможно, из-за незнания. Возможно, из-за боли, которую сам перенёс.

Показав ему последствия его действий, я не осудил его. Просто дал понимание. А что он делал с этим пониманием — его выбор.

Он выбрал покаяние. Сдался. Это делало его хорошим человеком? Нет. Но делало его лучше, чем был.

Эволюция. Рост. Не от зла к добру. От незнания к пониманию.

Может быть, в этом и была суть. Не в абсолютах. Не в чёрном и белом. В оттенках серого. В постепенном движении к свету, даже если путь был тёмным и извилистым.

Мать говорила о балансе Света и Тьмы. Не как противоположностей, но как дополнений. Янь и Инь. Порядок и Хаос, работающие вместе, создающие что-то новое.

Я всегда видел порядок как абсолютное благо. А хаос как угрозу. Но после событий в секторе героев, после разговора с Матерью, после этой ночи размышлений в городе… начал понимать иначе.

Порядок без хаоса — стагнация. Жёсткая структура, которая не позволяет роста. Хаос без порядка — разрушение. Бесформенная энергия, которая не может создать ничего устойчивого.

Но вместе? Вместе они были творением. Процессом. Жизнью.

Солнце поднялось выше. Первые лучи коснулись воды, заставив её сиять.

Услышал шаги позади. Повернул голову.

Люцифер.

Мой брат шёл по песку, руки в карманах дорогого костюма. Выглядел усталым, но… довольным? Это было новое выражение для него.

Он сел рядом со мной, не говоря ни слова. Мы наблюдали за восходом вместе.

— Диди дала понять, что ты вернулся, — произнёс он наконец.

— Вчера.

— Как прошло путешествие?

— Поучительно, — ответил я просто.

Люцифер усмехнулся.

— Поучительно. Классический Михаил. Никогда не скажет прямо.

— А ты бы предпочёл длинный отчёт?

— Нет, — признал он. — Хотя любопытен. Что за срочное дело отвлекло тебя от нашего наблюдение?

Посмотрел на брата. Он не знал о Кризисе. О вмешательстве Матери. О том, что я провёл относительно годы, наблюдая за циклом героев. Он просто знал что я ушёл, что я следил за ними.

Должен ли был рассказать?

— Семейные дела, — сказал я. — Мать нуждалась в… консультации.

Люцифер поднял бровь.

— Мать? Тьма сама? Что ей могло понадобиться от тебя?

— Перспективу, — ответил я. — Она пыталась помочь там, где не должна была. Почти устроила катастрофу. Пришлось вмешаться.

Люцифер засмеялся. Искренне.

— Это смешно. Мать Творения, Первобытный Хаос, делает ошибки. Кто бы мог подумать.

— Все мы делаем ошибки, — сказал я тихо. — Даже вечные.

Смех затих. Люцифер посмотрел на меня внимательнее.

— Ты изменился, брат.

— Возможно.

— Нет, определённо, — он повернулся, чтобы видеть моё лицо полностью. — Раньше ты бы никогда не признал возможность ошибки. Был абсолютно уверен в своей правоте. В порядке, который защищал.

— А сейчас не уверен?

— Сейчас ты сомневаешься, — сказал Люцифер. — Вижу это. Вижу вопросы в твоих глазах. В твоей Сути. Это так… странно. И немного обнадёживающе.

Мы снова замолчали. Волны продолжали накатывать. Чайки начали кричать где-то вдали.

— Диди рассказала мне, — сказал я наконец, — о тебе и Хлое.

Люцифер напрягся. Еле заметно, но я почувствовал.

— И?

— Ничего. Просто констатирую факт.

— Не осуждаешь? Не читаешь лекцию о том, как Архангел не должен связываться со смертной?

Покачал головой.

— Нет. Это твой выбор. Твоя жизнь.

Люцифер смотрел на меня долго. Потом рассмеялся снова, на этот раз тише.

— Ты действительно изменился. Старый Михаил кричал бы о долге. О том, что я отвлекаюсь от важных вещей. О том, что смертные — временные создания, не достойные внимания существа моего уровня.

— Старый Михаил был идиотом, — сказал я просто.

Люцифер чуть не подавился от удивления.

— Что?

— Старый Михаил следовал правилам слепо. Не видел нюансов. Не понимал, что жёсткий порядок может быть таким же разрушительным, как хаос. — Я повернулся к брату. — Ты всегда знал это. Поэтому ушёл. Поэтому создаёшь своё Творение.

Люцифер молчал. На его лице было выражение, которое я не мог распознать. Шок? Облегчение?

— Не знаю, что сказать, — пробормотал он.

— Не нужно ничего говорить, — ответил я. — Просто живи. Делай свои выборы. Любимую женщину. Строй свой мир. Я не буду мешать.

— А Отец?

Вопрос повис в воздухе.

— Отец позволяет, — сказал, посмотрев в небо. — Это всё что нужно понимать. Иначе бы уже вмешался. Он видит всё. Знает всё. И если он молчит, значит, это часть плана.

— Или теста, — добавил Люцифер горько.

— Возможно, — согласился я. — Но разве вся жизнь не тест? Серия выборов, каждый определяет, кем мы становимся?

Люцифер встал. Отряхнул песок с брюк.

— Философ Михаил. Никогда не думал, что увижу этот день.

Встал тоже.

— Люди меняются. Даже Архангелы.

Брат посмотрел на океан. На солнце, которое полностью поднялось над горизонтом.

— Она особенная, — сказал он тихо. — Хлоя. Не знаю, как объяснить. Рядом с ней я чувствую себя… другим. Лучше. Словно части меня, которые были заморожены миллиарды лет, начинают оттаивать.

— Это любовь, — сказал я просто.

— Глупое чувство.

— Самое человеческое из всех.

Люцифер усмехнулся.

— Ты начинаешь звучать как Отец. Все эти разговоры о человеческих чувствах. О ценности смертной жизни.

— Может быть, Отец был прав, — сказал я. — О некоторых вещах.

Брат повернулся ко мне резко.

— Ты действительно изменился.

— Да.

Мы стояли лицом к лицу. Два Архангела, два Брата, которые миллиарды лет были на противоположных сторонах. Один — защитник порядка. Другой — бунтарь против системы.

Но сейчас граница между нами размывалась.

— Что ты будешь делать теперь? — спросил Люцифер.

— Не знаю, — признал я. — Впервые за эоны не знаю своего следующего шага. Раньше всё было ясно. План. Цель. Направление. Сейчас…

— Свобода пугает, — закончил Люцифер. — Поверь, знаю. Когда ушёл из Ада, первые годы были ужасными. Не знал, что делать с собой. Куда идти. Какова моя цель без вечного наказания душ.

— И как справился?

— Начал искать удовольствия, — пожал плечами Люцифер. — Вино, женщины, песни. Всё, что смертные делают, чтобы забыть о смертности. Работало какое-то время. Потом встретил Хлою, и всё изменилось снова.

Он посмотрел на меня.

— Найди что-то, брат. Что-то, что имеет значение для тебя. Не для Отца. Не для Творения. Для тебя. Что делает твою жизнь… жизнью.

Слова были простыми, но глубокими.

— Попробую, — сказал я.

Люцифер хлопнул меня по плечу. Жест, который был удивительно человеческим.

— Если нужна помощь, знаешь, где меня найти. Lux. Обычно за стойкой бара или в постели с детективом.

— Слишком много информации.

— Никогда не бывает слишком много, — усмехнулся он.

Брат начал уходить, потом остановился.

— Михаил?

— Да?

— Спасибо. За понимание. За то, что не осуждаешь.

— Не за что.

Люцифер кивнул и ушёл, оставив следы на песке, которые волны скоро смоют.

Я остался один с восходящим солнцем и мыслями, которые не давали покоя.

* * *

Провёл остаток дня, бродя по городу. Без цели. Просто наблюдая. Видел жизнь во всей её хаотичной красоте.

Мать кормила ребёнка в парке. Старики играли в шахматы под деревом. Подростки катались на скейтбордах, смеялись, падали, вставали снова.

Офисный работник покупал кофе, опаздывая на встречу. Художник рисовал портреты туристов за двадцать долларов. Священник входил в церковь, готовясь к вечерней службе.

Каждая жизнь — история. Каждая история — уникальна.

Вспомнил слова Матери в секторе героев. О том, что каждая душа имеет значение. Даже если я не видел этого с моей перспективы вечности.

Она была права.

С точки зрения Архангела, прожившего триллионы лет, человеческая жизнь была мимолётной. Вспышка света в бесконечной тьме. Но для этого человека? Это была вселенная. Всё, что у них было. Всё, чем они были.

Кто я такой, чтобы судить ценность этого?

Зашёл в маленькую церковь. Не ту, где был священник. Другую, тише, старше. Деревянные скамьи, запах ладана, витражи, окрашивающие солнечный свет в радугу цветов.

Церковь была пуста. Сел на заднюю скамью.

Посмотрел на распятие впереди. Символ жертвы. Бог, ставший человеком, чтобы понять человеческое страдание.

Отец никогда не объяснял полностью, зачем послал часть себя в мир смертных. Сказал только, что это необходимо. Что люди нуждались в примере. В надежде.

Но было ли это действительно причиной? Или Отец сам хотел понять? Почувствовать боль. Радость. Любовь. Всё, что делало смертных… смертными.

Может быть, вся эволюция, о которой говорили с Матерью, была об этом. О высших существах, учащихся у низших. О вечных, понимающих ценность мимолётного.

— Простите, — голос прервал размышления.

Повернул голову. Пожилая женщина стояла в проходе. Морщинистое лицо, добрые глаза.

— Да?

— Церковь закрывается на реставрацию через полчаса, — сказала она мягко. — Но можете остаться до тех пор, если хотите.

— Спасибо.

Она кивнула и ушла через боковую дверь.

Я снова посмотрел на распятие. Потом на витражи. Истории из Писания, изображённые в стекле и свете.

Творение. Изгнание из Рая. Всемирный потоп. Башня Вавилона. Моисей с заповедями. Рождество. Распятие. Воскресение.

Каждая история — урок. О выборе. О последствиях. О искуплении.

Но также о любви. Даже когда наказание было жестоким, даже когда Отец насылал бедствия, в основе лежала любовь. Желание, чтобы смертные выросли. Стали лучше.

Жёсткая любовь? Возможно. Но любовь тем не менее.

Встал со скамьи. Подошёл к распятию. Коснулся деревянного основания.

— Прости, — прошептал я. — За то, что не понимал. За то, что был слишком жёстким. За то, что видел только порядок, а не причину порядка.

Не ожидал ответа. Отец не говорил напрямую, не так часто. Но почувствовал что-то. Тепло. Лёгкое, почти неощутимое. Одобрение? Утешение?

Неважно. Просто знал, что был услышан.

Вышел из церкви в сумерки. Город начал зажигать огни. Ночь наступала снова.

Цикл. Всё было циклом. День и ночь. Жизнь и смерть. Рождение и конец.

Но внутри цикла? Бесконечные возможности. Бесконечные выборы.

Может быть, в этом и был смысл. Не в конечной цели. Не в каком-то грандиозном завершении. В процессе. В путешествии.

Шёл по улицам, позволяя ногам нести меня куда угодно. Оказался снова у Lux. Клуб Люцифера. Музыка гремела внутри, люди смеялись, танцевали, забывали о своих проблемах на несколько часов.

Не вошёл. Просто стоял снаружи, наблюдая через большие окна.

Увидел Люцифера внутри. За барной стойкой, разливающего напитки. Улыбающегося клиентам. Рядом стояла Хлоя. Не на работе, просто там. Смотрела на него с выражением, которое было нежным и немного удивлённым.

Мой брат. Утренняя Звезда. Любимый сын, ставший падшим. Теперь нашедший что-то, что делало его… счастливым? Возможно.

Эволюция. Он тоже менялся. Как и все вокруг. Как Мать.

Все мы двигались к чему-то. Не знал к чему. Но движение было реальным.

Но куда движусь я? Не знаю. Где искать ответы? В смертных? В бессмертных? В себе?

Отошёл от клуба. Направился к океану снова. Пляж в ночи был пустым. Только волны и звёзды.

Сел на песок. Посмотрел вверх.

Бесконечность. Триллионы звёзд. Каждая — солнце. Вокруг многих — планеты. На некоторых — жизнь.

Творение было огромным. Необъятным. И я был его защитником. Воином Света.

Но что значило защищать? Держать под контролем? Или позволять расти, даже если рост был хаотичным?

Не знал ответа. Может быть, не было одного правильного ответа. Может быть, баланс менялся от момента к моменту. От ситуации к ситуации.

Гибкость. Не качество, которое у меня ассоциировалось с порядком. Но, возможно, необходимое.

Лёг на песок. Смотрел на звёзды. Чувствовал вращение планеты под собой. Чувствовал пульс Творения.

Где-то Отец наблюдал. Где-то Мать училась состраданию. Где-то Смерть вела душу к следующему этапу. Где-то Судьба писала истории, которые ещё не были рассказаны.

И где-то маленький мальчик по имени Томми убеждал свою мать пойти в клинику. Где-то преступник сидел в камере, размышляя о последствиях своих действий. Где-то женщина, спасённая в переулке, молилась в благодарности.

Маленькие изменения. Малые вмешательства. Капли в океане.

Но океан состоял из капель.

Закрыл глаза. Не спал — архангелам не нужен был сон. Просто отдыхал. Позволял мыслям успокоиться.

И в тишине, между волнами и звёздами, понял что-то простое, но глубокое.

Предназначение жизни не было в грандиозной цели. Не было в каком-то космическом плане, известном только Отцу. Было в моментах. В выборах. В связях между существами, смертными или вечными.

Добро и зло не были абсолютами. Были направлениями. Движениями к свету или от него. И каждое существо двигалось своим путём. Иногда к свету. Иногда от него. Иногда зигзагами, теряясь и находя себя снова.

Моя роль не была судить. Не была контролировать. Была… быть там. Когда нужен. Направлять, когда попросят. Вмешиваться, когда баланс нарушен критически.

Но главное — доверять. Доверять процессу. Доверять, что существа, созданные с возможностью выбора, в конечном итоге выберут рост. Даже если путь был долгим и болезненным

Открыл глаза. Звёзды всё ещё сияли. Волны всё ещё шумели. Мир продолжался, безразличный к моим откровениям.

Встал. Отряхнул песок.

Завтра продолжу наблюдать. Учиться. Меняться. Сегодня просто был здесь. В этом моменте. На этом пляже. Под этими звёздами.

И, может быть, этого было достаточно.

* * *

Глава 31

Я сидел в космосе. Поза лотоса, правая рука под подбородком. Классическая поза мыслителя всех времён, хотя смертные не могли бы увидеть иронии — Архангел, размышляющий в пустоте между звёздами.

Земля висела передо мной. Голубой шар, обёрнутый облаками. Отсюда, с расстояния в сотни тысяч километров, она выглядела хрупкой. Маленькой. Незначительной в масштабах космоса.

Но я знал лучше. Знал, что на этой маленькой планете кипела жизнь. Миллиарды историй. Бесчисленные выборы. Каждый момент кто-то рождался, кто-то умирал, кто-то любил, кто-то ненавидел. Души.

Сосредоточился. Позволил восприятию проникнуть через слои атмосферы, через города и здания, к конкретной точке.

Лос-Анджелес. Складской район. Заброшенное здание, которое служило укрытием для наркоторговцев.

Люцифер и Хлоя были там. Очередное дело. Очередные преступники, думающие, что могут избежать справедливости.

Я видел их через расстояние, как если бы стоял рядом. Хлоя за укрытием, пистолет в руках, напряжённое лицо. Люцифер шёл прямо к преступникам, руки в карманах, улыбка на лице.

— Ну что, джентльмены, — говорил мой брат, — готовы рассказать детективу, чего вы действительно желаете? Или предпочтёте сделать это трудным путём?

Один из преступников выстрелил. Пуля прошла через Люцифера, не причинив вреда. Он посмотрел на дыру в рубашке, поморщился.

— Это была дорогая рубашка, — сказал он с досадой. — Очень дорогая.

Хлоя воспользовалась моментом замешательства. Выскочила из-за укрытия, обезоружила ближайшего преступника, повалила его на землю. Профессионально. Быстро.

Люцифер справился с остальными. Не убивая, просто обездвиживая. Несколько ударов, несколько толчков, и все трое лежали на полу, стонущие.

— Слишком легко, — пожаловался мой брат. — Раньше преступники были интереснее.

Хлоя закатила глаза, доставая наручники.

— Не все могут быть армией демонов, Люцифер.

— К сожалению.

Я наблюдал, как они работали вместе. Синхронно. Понимая действия друг друга без слов. Связь, которая выходила за пределы простого партнёрства.

Чудо. Аменадиэль создал чудо, и оно меняло моего брата способами, которые я всё ещё не полностью понимал.

Люцифер поднял голову. Резко. Его взгляд устремился вверх, сквозь потолок здания, сквозь небо, прямо туда, где я сидел.

Он не мог видеть меня. Не должен был.

Но он кивнул. Подмигнул. Взмахнул рукой в воздух.

Как будто говорил: "Я знаю, что ты там, брат. Перестань подглядывать."

Хлоя посмотрела на него с недоумением.

— Кому ты там показываешь знаки?

— Никому, детектив, — Люцифер улыбнулся. — Просто… приветствовал старого друга.

Они начали уводить преступников к выходу. Исчезли из моего поля зрения, растворившись в тенях склада.

Я вздохнул. Звука не было в вакууме, но жест был знакомым. Человеческим.

Повернул голову направо. Солнце горело там, яркое, невыносимое для смертных глаз. Для меня оно было просто светом. Тёплым, живым.

Но не Вечным.

Даже Солнце умрёт. Через миллиарды лет оно раздуется, станет красным гигантом, поглотит внутренние планеты. Потом сожмётся в белого карлика. Остынет. Погаснет.

Всё было скоротечно. Даже звёзды. Даже галактики. В достаточно большом масштабе времени всё умирало.

Кроме нас. Кроме Вечных. Мы наблюдали, как вселенные рождались и умирали, как свечи на ветру. Сколько прошло времени с того момента как я создал Творение по воле Отца. Слишком много. Миллионы, Миллиарды, Триллионы, Квадриллионы лет…Пугающее много для смертных.

Было ли это благословением? Или проклятием? Для нас, созданий Отца, вопрос не стоял так открыто. Мы об этом не задумывались.

Смертные боялись смерти. Цеплялись за жизнь. Каждый момент был драгоценным именно потому, что конечным.

Мы же Бессмертные, имели бесконечное время. Каждый момент был каплей в безграничном океане. Ничто не было срочным. Ничто не было…

Голос.

Тихий. Далёкий. Но ясный.

Я замер. Сосредоточился.

"…милости Божьей… спасение придёт… молим Тебя… защити нас от тьмы…"

Молитва. Кто-то молился. Много кто-то. Хор голосов, сливающихся в единую мольбу.

Это было необычно. Слишком. Молитвы достигали Небес постоянно. Миллионы каждую секунду, всегда и во все времена. Большинство были фоновым шумом. Просьбы о мелочах. Благодарности за удачу. Отчаянные крики в пустоту.

Но эта молитва была другой. В ней была сила. Отчаяние настолько глубокое, что прорывалось сквозь слои реальности, доходя даже ко мне.

Я расширил восприятие. Проследил источник.

Другой мир. Не эта Земля. Параллельная реальность. Одна из бесчисленных ветвей Творения.

Там что-то происходило. Что-то плохое.

"…демоны… порталы открыты… гибнем…"

Демоны. Вторжение.

Мне нечего было делать здесь. Наблюдение за братом закончилось. Размышления о смертности звёзд могли подождать.

Кто-то нуждался в помощи.

Я встал. Вернее, развернулся из позы лотоса. В вакууме не было верха или низу, только направления.

Сосредоточился на источнике молитвы. Позволил себе настроиться на частоту этой реальности.

Шагнул.

Пространство сложилось. Космос, окружавший меня, исчез. На мгновение был между мирами — серое небытие, где не существовало ничего, кроме потенциала.

Потом материализация.

* * *

Я стоял на холме. Трава под ногами была мёртвой, выжженной. Небо было красным. Не закатным красным, а красным как кровь. Облака двигались слишком быстро, закручиваясь в неестественные спирали. Мир потонул в эманациях демонов

Воздух пах серой и горелой плотью.

Внизу, в долине, был город. Средневековый по архитектуре, но с элементами, которые не вписывались. Электрические фонари вдоль улиц. Телеграфные провода. Странная смесь эпох.

Город горел.

Я видел порталы. Десятки их. Разрывы в ткани реальности, светящиеся тёмно-фиолетовым. Из каждого выходили существа.

Демоны.

Не метафорические. Настоящие демоны. Искажённые формы, когти, клыки, крылья. Некоторые были гуманоидными. Другие — насекомообразными. Третьи вообще не имели определённой формы, просто масса щупалец и глаз. Местный план мелких демонов был необычен.

Они атаковали. Убивали. Разрушали.

Люди бежали. Кричали. Умирали.

Я почувствовал молитвы сильнее. Теперь они звучали отчётливее, живее. Они исходили от церкви в центре города. Большого каменного здания с колокольней. Там собрались выжившие. Молились. Надеялись.

Надеялись на чудо.

Я мог дать им это чудо. Мог спуститься, уничтожить всех демонов за мгновение. Закрыть порталы. Спасти всех.

Взмах одной руки и всё бы закончилось. Но остановился.

Урок в секторе героев вернулся. Вмешательство должно было быть минимальным. Хирургически точным.

Сначала понять ситуацию. Потом действовать.

Расширил восприятие. Проник глубже в реальность этого мира.

Увидел картину.

Этот мир был молодым. По меркам Творения. Несколько тысяч лет истории. Магия существовала здесь, но слабая. Смертные только начинали понимать, как её использовать.

Порталы были открыты магом. Человеком, который нашёл древний текст. Думал, что может контролировать демонов. Использовать их силу для собственных целей.

Классическая ошибка. Смертные никогда не учились.

Маг был мёртв. Разорван на части первыми же существами, которых призвал. Но порталы остались открытыми. И демоны продолжали прибывать.

Если я не вмешаюсь, этот мир падёт. Полностью. За дни, может быть недели, демоны уничтожат всю человеческую цивилизацию здесь.

Но должен ли я вмешиваться?

Это не была реальность, которую я создал. Не было сектора в Творение что не был под моей защитой. Но здесь властвовали свои боги. Отец создал бесчисленные параллельные миры и в каждом давал права выбора. Каждый жил по своим правилам. Каждый имел свою судьбу. Здесь, были свои боги и их паства.

Кто я такой, чтобы изменять эту судьбу? Этих богов? Смертных?

"…Боже, спаси нас… пошли ангела… пошли чудо…"

Молитва снова. Сильнее. Отчаяннее.

Я посмотрел на церковь. Видел людей внутри. Священник вёл молитву, его голос дрожал. Женщины плакали. Дети прижимались к матерям. Мужчины держали импровизированное оружие — вилы, топоры, ножи.

Они знали, что это конец. Но всё ещё надеялись.

Надежда. Такая человеческая черта. Покачал головой. Надеяться даже когда логика говорила, что надежды нет.

Демон подошёл к дверям церкви. Огромный, с рогами, горящими красными глазами. Он поднял когтистую лапу, готовясь разбить дверь.

Я принял решение.

Минимальное вмешательство. Но вмешательство тем не менее.

Шагнул.

Мгновение, и я стоял перед церковью. Между демоном и дверью.

Существо замерло. Посмотрело на меня. В его глазах мелькнуло что-то похожее на узнавание. Он не узнал меня лично, но инстинктивное понимание, что передо ним стоит нечто гораздо более опасное было ясно для него как день.

— Отступи, — сказал я спокойно.

Демон зарычал. Попытался ударить меня когтями. Животное.

Я поднял руку на такой скорости что всё размылось. Коснулся его груди одним пальцем.

Свет вспыхнул. Тихо. Почти нежно.

Демон закричал. Не от боли, а от того, что его сущность была отвергнута. Свет Отца жёг существ, созданных из искажённых желаний и страхов смертных.

Существо рассыпалось в пепел. Просто перестало существовать.

Другие демоны вдалеке заметили мой Свет. Повернулись ко мне и к этому зданию полных последних выживших. Десятки горящих глаз сосредоточились на точке, где я стоял.

Один из них, больше остальных, шагнул вперёд. Его голос был как скрежет металла.

— Кто ты?

— Михаил, — ответил я просто. — Архангел.

Тишина. Даже среди хаоса и разрушения, на мгновение всё замерло.

Потом большой демон расхохотался.

— Архангел? Здесь? — он повернулся к остальным. — Братья, мы удостоены! Один из высших пришёл навестить!

Смех распространился. Демоны не боялись. Почему бы им? Они были в своей стихии. Окружённые разрушением и смертью. Они не верили ни мне, никому-то ли было.

— Последнее предупреждение, — сказал я. — Уходите. Закройте порталы. Вернитесь туда, откуда пришли.

— Или что? — большой демон подошёл ближе. — Ты уничтожишь нас всех? Один против сотни?

— Если потребуется.

Демон замахнулся. Огромный кулак летел к моей голове.

Я не двигался. Кулак прошёл сквозь меня. Физическая форма, которую я носил, была иллюзией. Инструментом.

Демон застыл, его рука всё ещё в воздухе.

— Что…

Я позволил истинной форме проявиться. Крылья развернулись за спиной — огромные, белые, излучающие Свет. Аура архангела окружила меня, видимая даже для существ, чьё восприятие было ограничено.

Демоны отступили. Страх наконец пронзил их уверенность.

— Архангел, — прошептал кто-то. — Настоящий архангел.

Большой демон попятился.

— Мы… мы не знали…

— Теперь знаете, — сказал я. — Уходите.

Несколько меньших демонов побежали. Бросились обратно к порталам, исчезли в фиолетовом свете.

Но большинство остались. Включая их лидера.

— Нет, — сказал большой демон. — Мы не уйдём. Этот мир наш. По праву призыва.

— Призыв был ошибкой.

— Неважно. Мы здесь. И останемся.

Я вздохнул. Переговоры не работали.

Поднял обе руки. Свет усилился, стал ярче солнца. Он распространился из меня волной, накрыв весь город.

Демоны закричали. Те, кто были ближе, просто рассыпались в пепел. Те, кто дальше, начали гореть. Не физическим огнём, а огнём, который жёг саму их сущность.

Порталы дрогнули. Свет достиг их, начал стягивать края разрывов. Они закрывались, медленно, но неуклонно.

Большой демон упал на колени. Его форма начала разваливаться.

— Ты… ты не можешь… — задыхался он. — Мы… имеем право…

— Нет, — сказал я твёрдо. — Не имеете.

Свет поглотил его полностью.

Через минуту всё было кончено. Демоны исчезли. Порталы закрылись. Город всё ещё горел, здания всё ещё рушились, но угроза была устранена.

Я опустил руки. Крылья сложились. Аура притушилась.

Позади меня дверь церкви открылась. Священник вышел первым. Старый человек с седой бородой. Его глаза были широко раскрыты.

— Ты… ты действительно ангел?

Повернулся к нему.

— Да.

Люди начали выходить из церкви. Смотрели на меня с благоговением и страхом. Некоторые упали на колени. Другие просто стояли, не веря.

Женщина подошла ближе. В руках держала ребёнка. Девочка, может быть пять лет.

— Спасибо, — прошептала женщина. — Спасибо за то, что спас нас.

Я посмотрел на неё. Потом на ребёнка. Девочка смотрела на меня большими глазами. Не боялась. Просто любопытствовала.

— Не благодарите меня, — сказал я. — Благодарите Отца. Он услышал ваши молитвы.

— Но ты пришёл, — сказал священник. — Ты ответил.

— Я был рядом, — ответил просто.

Это была правда. Если бы не сидел в космосе, размышляя, если бы не услышал их молитвы в тот конкретный момент… кто-то другой пришёл бы? Рафаил? Габриель? Или они погибли бы?

Не знал. И это беспокоило.

Оглядел город. Разрушение было масштабным. Дома горели. Улицы были завалены обломками. Тела лежали повсюду — смертные, не успевшие добраться до укрытия.

Я мог исправить это. Вернуть время. Воскресить мёртвых. Восстановить город.

Но должен ли был?

Урок в секторе героев вернулся снова. Слишком большое вмешательство разрушало больше, чем помогало. Я мог уничтожить эту реальность.

— Что будет с нами? — спросил кто-то из толпы. — Город разрушен. Еды мало. Зима приближается.

Я посмотрел на них. Выжившие. Может быть сотня человек. Из города, который населяли тысячи.

— Вы восстановитесь, — сказал я. — Отстроите заново. Из руин родится что-то новое.

— Но как? — женщина с ребёнком спросила. — Мы потеряли всё.

— Не всё, — указал я на них. — Вы живы. У вас есть друг друга. Это больше, чем ничего.

Слова звучали холодно. Я знал это. Но не мог дать им больше. Не без нарушения принципов, которые только начал понимать.

Священник подошёл ближе.

— Останешься с нами? Поможешь восстановить?

Покачал головой.

— Не могу. Моё присутствие здесь было временным. Вы должны идти своим путём. Без меня.

— Но…

— Вы сильнее, чем думаете, — прервал я. — Пережили вторжение демонов. Выжили, когда другие пали. Эта сила не исчезнет. Используйте её. Стройте. Растите.

Я начал растворяться. Форма становилась полупрозрачной.

— Подожди! — закричала девочка в руках женщины. — Как тебя зовут?

Остановился на мгновение.

— Михаил.

— Я запомню, — сказала девочка серьёзно. — Расскажу своим детям. Они расскажут своим. Имя Михаила будет жить вечно.

Что-то сжалось в груди. Эмоция, которую не ожидал.

— Спасибо, — сказал я тихо.

Исчез полностью.

* * *

Материализовался в пустоте между мирами. Серое небытие, где не было ничего, кроме меня и моих мыслей.

Правильно ли я поступил? Этот вопрос преследует меня уже вечность. С самого начала времени. В этом случае также.

Спас их от демонов. Закрыл порталы. Устранил непосредственную угрозу.

Но оставил их среди руин. Без помощи. Без ресурсов.

Многие умрут этой зимой. От холода. От голода. От болезней.

Я мог предотвратить это. Мог обеспечить их пищей, кровом, теплом.

Но не стал.

Почему?

Я жесток? Я милостивец? Архангел что помогает всем? Или жестокий палач своего Бога?

Кто я?

Я знаю, что должен делать. Что следовал принципу минимального вмешательства. Потому что верил, что смертные должны идти своим путём. Даже если путь был трудным.

Но что, если я ошибался? Что, если принцип был просто оправданием? Способом не чувствовать вину за то, что не делал больше?

Вопросы без ответов кружились в разуме.

Почувствовал присутствие. Знакомое.

Судьба.

Материализовалась рядом. Сегодня она выглядела как женщина средних лет в строгом платье. Волосы собраны в пучок. Глаза серые, пустые.

В руках держала книгу. Огромную, старую. Страницы шелестели сами по себе.

— Михаил, — сказала она ровным голосом. — Интересный выбор.

— Судьба.

— Ты спас их от демонов, — продолжила она, глядя в книгу. — Но обрёк многих на смерть от других причин. Зима будет жестокой. Семьдесят три из ста выживших умрут в следующие три месяца.

Её слова были как приговор. Судьба всегда неумолима и жестока. Но она есть, и это уже доказывает факт существование выбора. Но чьего выбора? Моего? Судьбы? Отца?

Кто решает?

— Я знаю.

— И всё же не помог больше.

— Не мог.

Судьба подняла взгляд от книги.

— Не мог? Или не хотел?

— В чём разница?

— Огромная, — она закрыла книгу. — Не мог означает ограничение. Не хотел означает выбор.

Я молчал.

Судьба подошла ближе.

— Ты меняешься, Михаил. Это хорошо. Жёсткий порядок, которого придерживался раньше, не был устойчивым. Но сейчас ты качаешься в другую сторону. Слишком большое невмешательство может быть таким же разрушительным, как слишком большое вмешательство.

— Что ты предлагаешь?

— Баланс, — ответила она просто. — Не всё или ничего. Не спасать всех или не спасать никого. Оценивать каждую ситуацию индивидуально. Действовать, когда необходимо. Воздерживаться, когда нужно.

— Это не даёт чётких правил сестра. Всё размыто.

— Правила — иллюзия, — Судьба улыбнулась слабо. — Даже моя книга не абсолютна. Она показывает вероятности, не точность. Будущее меняется с каждым выбором. Твоим. Их. Всех.

Она открыла книгу снова. Страницы засветились.

— Смотри. Если бы ты остался, помог восстановить город, дал ресурсы… что произошло бы?

Видение развернулось передо мной. Альтернативная временная линия.

Я остаюсь. Помогаю. Город восстанавливается быстро. Люди процветают.

Но они становятся зависимыми. Ждут следующего чуда. Когда новая угроза приходит — не демоны, что-то другое — они молятся. Ждут спасения.

Я не прихожу. Не могу быть везде одновременно.

Они гибнут. Не готовые справиться сами. Привыкшие к помощи свыше.

Видение померкло.

— Понимаешь? — спросила Судьба. — Твоя помощь сделала бы их слабыми. Зависимыми. Неспособными стоять на своих ногах.

— Но без помощи многие умрут, — возразил я.

— Да, — согласилась она. — Но те, кто выживут, будут сильнее. Готовыми к следующему испытанию. Способными защитить себя.

Она закрыла книгу.

— Жестокий урок. Но необходимый.

Я посмотрел в серую пустоту вокруг нас.

— Кто решает кому должен преподаваться урок? Я? Как узнать правильный баланс?

— Никто. И не узнаешь, — ответила Судьба. — Не до конца. Будешь ошибаться. Иногда вмешаешься слишком много. Иногда слишком мало. Это часть процесса.

— Эволюция, — прошептал я. Это слова преследует меня. Что оно значит?

— Именно, — кивнула она. — Ты учишься. Как и Мать. Как и все мы. Творение не статично. Мы все растём. Меняемся.

Судьба начала растворяться.

— Куда ты?

— К другим, кто нуждается в направлении, — ответила она. — Моя работа никогда не заканчивается.

Она исчезла, оставив меня одного с мыслями.

Баланс. Вечный поиск баланса между вмешательством и наблюдением.

Я не был ближе к ответу. Но, может быть, это нормально. Может быть, процесс поиска был важнее, чем нахождение абсолютной истины.

Повернулся к выходу из пустоты. Готов вернуться в реальность.

Но остановился.

Девочка. Та, что сказала, что запомнит моё имя.

Я мог проверить. Увидеть её будущее. Узнать, выживет ли она зимой.

Искушение было сильным.

Но не стал. Некоторые вещи лучше не знать. Даже для существ, способных видеть через время.

Шагнул вперёд. Пустота исчезла.

* * *

Вернулся в космос. В ту же точку, где сидел раньше.

Земля висела передо мной. Голубая. Прекрасная. Безразличная к драмам, разворачивающимся на её поверхности.

Сколько времени прошло здесь? Минуты? Часы? Время текло по-разному в разных реальностях.

Сосредоточился снова на Лос-Анджелесе. Люцифер и Хлоя закончили с делом. Преступники были в участке. Мой брат и детектив сидели в баре, отмечали успешное завершение.

Они смеялись. О чём-то говорили. Связь между ними становилась глубже с каждым днём.

Чудо работало. Меняло Люцифера. Делало его… человечнее? Может быть.

Отвёл взгляд. Не моё дело больше. Я решил не вмешиваться. Позволить им идти своим путём.

Посмотрел на Солнце снова. Оно продолжало гореть. Миллиарды лет горения впереди. Но не вечно.

Ничто не было вечным. Кроме нас. И даже это не было уверенностью. Может быть, даже мы закончимся когда-нибудь. Когда Творение достигнет своей финальной формы. Когда эволюция завершится.

Если она вообще завершится.

Закрыл глаза. Позволил себе просто существовать в этом моменте. Архангел в космосе, между планетой и звездой, между действием и бездействием.

Почувствовал движение в ткани реальности. Не угроза. Просто… присутствие.

Открыл глаза.

Аменадиэль.

Мой брат материализовался рядом. Он выглядел так же, как всегда — высокий, мускулистый, в тёмном старинном костюме. Крылья сложены за спиной, невидимые, но ощутимые.

— Михаил, — кивнул он.

— Аменадиэль.

Мы молчали несколько мгновений. Два архангела в пустоте космоса. Братья, которые редко разговаривали, несмотря на эоны совместного существования.

— Ты вмешался, — сказал Аменадиэль наконец. — В параллельном мире. Демоническое вторжение.

— Да.

— Почему?

Вопрос был простым, но ответ — нет.

— Потому что слышал молитвы, — ответил я. — Потому что мог помочь.

— Ты всегда мог помочь, — возразил Аменадиэль. — В бесчисленных реальностях. В бесчисленных ситуациях. Но не делал этого. Что изменилось?

Посмотрел на него.

— Я изменился.

Аменадиэль кивнул медленно.

— Это я заметил. Ты ушёл изСеребряного Города. Перестал сидеть у подножья Престола. Начал… что? Искать себя?

— Может быть.

Брат повернулся ко мне полностью.

— Михаил, я пришёл не случайно. Хочу поговорить. О Хлое.

Напрягся.

— Что о ней?

— Ты ведь знаешь, что она Чудо, — продолжил Аменадиэль. — Смерть решила появиться внезапно и впервые заговорив со мной рассказала мне, что ты видел правду. Видел, как я создал её.

— Да. Видел.

— И что ты думаешь об этом?

Вопрос повис в пространстве между нами.

— Зачем ты это сделал? — спросил я вместо ответа. — Зачем создал чудо? Зачем вмешался в рождение смертной?

Аменадиэль отвёл взгляд.

— Отец.

— Отец.

— Да, — брат посмотрел на Землю внизу. — Миллионы лет назад. Он сказал мне, что придёт время, когда я должен буду создать чудо. Спасти мать и дочь, которые должны умереть. Отметить ребёнка Светом Небес.

— И ты не спросил зачем?

— Спросил, — Аменадиэль улыбнулся грустно. — Отец ответил, как всегда. Загадками. Сказал, что чудо изменит ход событий. Что оно необходимо для эволюции, о которой он мечтает.

— Эволюция, — повторил я. — Это слово снова.

— Отец использует его часто, — согласился Аменадиэль. — Эволюция Творения. Эволюция нас. Эволюция смертных. Всё меняется. Движется к чему-то.

— К чему?

— Не знаю, — признал брат. — Не знаю, и это пугает. Раньше всё было ясно. План был чётким. Теперь… ощущение, что мы импровизируем. Идём путём, который не до конца определён.

Я понимал это чувство. Слишком хорошо понимал. Это то и меня волновало. Слишком сильно волновало.

— Хлоя меняет Люцифера, — сказал я. — Это ли было целью?

— Частично, — кивнул Аменадиэль. — Но не только. Я видел её будущее. Частично. Фрагменты. Она сыграет роль в чём-то большем. Не знаю в чём точно. Отец не открыл мне его полностью.

— А что, если Люцифер заберёт её? В своё Творение?

Аменадиэль замер.

— Он не сделает этого.

— Откуда уверенность?

— Потому что знаю брата, — ответил Аменадиэль. — Люцифер бунтарь. Эгоист. Но он не жесток. Если он действительно любит Хлою, не причинит ей вреда. А забрать смертную в место, созданное для бессмертных… это убило бы её. Не сразу, но неизбежно.

— Тогда что? — спросил я. — Он останется здесь? Откажется от своего Творения?

— Возможно, — Аменадиэль пожал плечами. — Или найдёт третий путь. Люцифер всегда находил пути, которые никто другой не видел.

Мы снова замолчали. Земля продолжала вращаться внизу. Время текло. Жизнь продолжалась.

— Ты жалеешь? — спросил я. — О создании Чудо?

Аменадиэль задумался.

— Нет. Хлоя… она особенная. Не только из-за моего вмешательства. Она была бы особенной в любом случае. Я просто дал ей шанс существовать. Шанс, которого не было бы иначе.

— Но ты изменил судьбу.

— Да, — согласился он. — Изменил. И буду жить с последствиями. Как и все мы.

Брат встал. Точнее, развернулся, готовясь уйти.

— Михаил, совет.

— Да?

— Не ищи абсолютных ответов, — сказал Аменадиэль. — Их нет. Есть только выборы. Моменты. Решения, которые мы принимаем. Иногда правильные. Иногда неправильные. Но всегда наши.

Он исчез, оставив меня одного снова.

Наши выборы. Наши решения.

Я спас людей от демонов. Но оставил их среди руин. Это был правильный выбор? Или я просто оправдывал свою неготовность делать больше?

Не знал. И, может быть, никогда не узнаю.

Но это ли нормально? Неопределённость была частью процесса. Частью роста. Но что если это не подходит для меня?

Где мой выбор, а где воля Отца?

Посмотрел на звёзды вокруг. Бесчисленные точки света в темноте. Каждая — мир. Каждая — история.

Где-то в другой реальности девочка, которая пообещала запомнить моё имя, ложилась спать. Может быть, она выживет зимой. Может быть, нет. Но её надежда была реальной. Её вера была реальной.

Это имело значение. Даже если я не мог видеть полную картину. Но больше не размышлял о предназначении жизни. О добре и зле. Об абсолютах, которых не существовало.

Просто существовал. В этом моменте. В этом пространстве.

Архангел в космосе. Между действием и бездействием. Между прошлым и будущим.

Ищущий баланс, который постоянно ускользал.

И, возможно, именно в этом поиске была суть. Не в нахождении ответа. А в постоянном стремлении к пониманию.

Эволюция. Не конечная точка. Процесс.

Я был частью этого процесса. Как и Мать. Как и Люцифер. Как и Аменадиэль. Как и все мы.

Даже Отец, возможно, всё ещё эволюционировал. Всё ещё учился. Всё ещё искал что-то, чего не было в начале.

Мысль была странной. Успокаивающей и тревожной одновременно.

Закрыл глаза. Позволил космосу окружить меня. Почувствовал его холод. Его пустоту. Его бесконечность.

И где-то в этой бесконечности нашёл момент покоя.

Временного. Хрупкого. Но реального.

Этого было достаточно.

На время.

* * *

Глава 32

Чёрная дыра пожирала Cвет вокруг ближайших звёзд.

Я наблюдал за процессом уже… сколько? Дни? Недели? Годы? Время теряло значение, когда сидел здесь, на краю горизонта событий. Для смертных это была бы мгновенная смерть. Для меня — просто место. Тихое. Далёкое от всего остального творение которая гудела как двигатель, не прекращая издавать звуки, которые я слышал.

Звезда входила в гравитационный колодец. Медленно, по космическим меркам. Её материя вытягивалась в длинную нить, закручивалась спиралью вокруг чёрной точки в центре. Свет искривлялся, время замедлялось, законы физики ломались об абсолютность гравитации.

Красиво. По-своему.

Я сидел здесь, как раньше у другой звезды. Но сейчас не размышлял о предназначении или морали. Просто смотрел. Наблюдал, как нечто огромное и молодое по моим меркам исчезало в небытии.

Чёрная дыра не уничтожала материю. Технически. Она сжимала её до бесконечно малой точки, где все законы переставали работать. Сингулярность. Место, где сущность математики ломалась, а физика сдавалась.

Отец создал их когда-то как нечто интересное, и приказал мне тоже создавать и добавлять их во всём Творение. Эти монстры, пожирающие свет. Зачем? Почему Отец решил создать их? Не знал. Может быть, как напоминание, что даже в упорядоченном Творении есть места абсолютного хаоса.

Или как метафору. Всё рано или поздно заканчивается. Даже звёзды.

Звезда продолжала падать. Её внешние слои срывались, превращались в раскалённый диск вокруг дыры. Аккреционный диск. Последний танец перед исчезновением.

Сколько планет вращалось вокруг этой звезды? Была ли там жизнь? Цивилизации, которые наблюдали, как их солнце умирает, не понимая, что происходит?

Наверное, были. Были и исчезли. Вместе со своей звездой. Их история стёрта. Никто не помнил их имён, их достижений, их надежд.

Я мог бы проверить. Заглянуть в прошлое этой системы. Увидеть, кто жил здесь, до того, как чёрная дыра поглотила всё.

Но не стал. Какая разница? Они мертвы. Их мир мёртв. Знание не вернёт их.

Апатия. Странное чувство для Архангела. Раньше я бы немедленно действовал, анализировал, планировал. Творение было моей ответсвтенность начиная с момента первого вздоха в Пустоте. Теперь же просто сидел и смотрел. Наблюдал как чёрная дыра живёт и дышит.

Что я делал? Зачем был здесь?

Ушёл из Серебряного Города. Оставил Престол. Начал искать… что? Смысл? Цель? Понимание?

Нашёл только вопросы. Бесконечные вопросы без ответов.

Мать говорила об эволюции. О росте. О переменах, которые ведут к чему-то большему. Но что, если Эволюция — просто красивое слово для блуждания в темноте? Что если, это просто слова, которые не имеют смысла. И выбора.

Люцифер создавал своё Творение уже месяцами. У него была цель, к которой он шёл. Направление. Я же? Сидел у чёрной дыры и смотрел, как умирает звезда.

Не патетично, что не радовало.

Звезда достигла точки невозврата. Последние остатки её вещества втянулись в дыру, исчезли за горизонтом событий. Свет погас. Осталась только тьма и гравитация.

Конец истории. Звезда была, ярко освещая тьму вокруг, давая тепло и согревая души, теперь её нет. Просто и окончательно.

Я продолжал сидеть. Смотрел на место, где была звезда. Пустота на месте Света.

Метафора моего состояния? Возможно.

Раньше у меня был Свет. Уверенность в том, что я делаю. Знание того, кто я и зачем существую. Воин Света. Защитник порядка. Правая рука Отца. Его Воин и Защитник Творение. Справедливость Присутствие.

Теперь? Пустота. Неопределённость. Вопросы.

Я сделал Выбор уйти. Это должно было что-то изменить. Должно было дать ответы. Направление.

Вместо этого дало только больше неизвестности.

Может быть, в этом и был смысл. Может быть, Отец хотел, чтобы я научился жить без чётких правил. Без абсолютов.

Но как жить так? Как существовать в постоянной неопределённости?

Смертные делали это каждый день. Рождались, не зная зачем. Жили, не понимая смысла. Умирали, надеясь, что их жизнь что-то значила.

Они справлялись. Большинство из них.

Почему я не мог?

Потому что был Архангелом. Потому что существовал триллионы лет в структуре, где всё имело место. Порядок. Иерархию. Цель. Направление.

Теперь структура исчезла. Я ушёл от неё по собственной воле. Никто меня не остановил, никто и не искал. Поди другие братья и сёстры даже не знаю, что я ушёл.

А теперь, со всей этой свободой и бесконечным выбором не знал, как существовать без неё.

Чёрная дыра продолжала вращаться. Искривляла пространство вокруг себя. Невидимая, но абсолютно реальная.

Я мог бы уйти. Отправиться куда-нибудь ещё. Найти другое место для размышлений.

Но зачем? Одно место было таким же бессмысленным, как другое.

Может быть, просто остаться здесь. Навсегда. Сидеть и смотреть, как именно это чёрная дыра пожирает эту вселенную. Это займёт триллионы триллионов лет по местному времени. Но у меня было время.

Бессмертие. Когда-то казалось даром. Теперь — бременем.

Смертные ценили время, потому что его было мало. Каждый момент был драгоценным. Каждый выбор важным.

У меня было бесконечное время. Бесконечные моменты. Бесконечные выборы. И все они казались одинаково незначительными в масштабах вечности.

Парадокс. Слишком много времени делало время бессмысленным.

Может быть, поэтому Люцифер ушёл. Может быть, он понял раньше меня, что бессмертие в служении Отцу — медленная смерть души.

Если у Архангелов были души?

Не знал. Никогда не задумывался об этом раньше. У меня есть Суть, но это ли душа?

Ещё один вопрос без ответа.

Закрыл глаза. Не нуждался в них здесь. Восприятие Архангела выходило за пределы физического зрения.

Почувствовал чёрную дыру глубже. Её гравитационное поле простиралось на световые годы. Искажало траектории всего вокруг. Планеты, звёзды, даже свет — всё подчинялось её притяжению.

Контроль. Абсолютный контроль через силу.

Я тоже контролировал. Миллиарды лет. Поддерживал порядок силой. Создавал стены, барьеры, циклы. Всё для того, чтобы Творение не скатилось в Хаос. Отделял опасные сектора своей силой, создал сотню и сотню стен.

Но был ли я прав? Или просто боялся потерять контроль?

Разговор с Матерью вернулся. Её слова о том, что мой порядок — тюрьма. Что существа заслуживают свободы, даже если свобода приводит к ошибкам.

Она была права, я это и не отрицал. Частично. Но свобода без структуры — разрушение которая не оставить после себя ничего. Видел это множество раз за время своего существование.

Баланс. Все говорили о балансе. Но никто не объяснял, как его найти.

Может быть, потому что не было единого ответа. Может быть, баланс был уникален для каждой ситуации. Для каждого момента.

Это делало всё ещё сложнее.

Открыл глаза. Чёрная дыра всё ещё была там. Вращалась. Пожирала пространство.

Бесстрастная. Неумолимая. Следующая законам физики без морали или сомнений.

Я завидовал ей. Странно признавать, но завидовал. У неё была чёткая функция. Притягивать. Поглощать. Существовать. Не было мыслей или размышлений.

Не нужно было делать выборы. Не нужно было сомневаться.

Но я не мог быть как чёрная дыра. Конечно я мог превратиться в неё, но это было просто абсурдно и бессмысленно. Я был существом с волей. С сознанием. С бесконечной способностью задавать вопросы.

Проклятие разума?

Время продолжало течь. Насколько я мог судить. В искривлённом пространстве у чёрной дыры время вело себя странно. Замедлялось. Ускорялось. Терялось.

Подходящее место для потерянного Архангела.

Может быть, так и останусь здесь. Превращусь в легенду. Михаил, который сидел у чёрной дыры миллионы лет, размышляя о смысле существования.

Другие Архангелы будут проходить мимо. Качать головами. Говорить: "Он сошёл с ума. Не выдержал свободы."

Может быть, будут правы. Хах, смешно. Но не смешно. Не могу понять. Опять.

Почувствовал присутствие.

Открыл глаза. Повернул голову.

Диди.

Смерть стояла… нет, не стояла. Материализовалась рядом. В форме, которую не видел раньше. Молодая женщина, может быть двадцать лет, в простом чёрном платье. Волосы короткие, растрёпанные. На лице улыбка.

В руках держала поднос. На подносе — чайный сервиз. Фарфоровый чайник, две чашки, блюдца. Сахар. Молоко. Печенье на тарелке.

За ней материализовался небольшой столик. Деревянный, простой. С двумя стульями.

Я смотрел на неё, не понимая что она тут делает.

Диди поставила поднос на столик. Села на один из стульев. Указала на второй.

— Присоединишься? — спросила она просто.

— Что ты… — начал я.

— Чай, — перебила она. — Подумала, что тебе нужна компания. И напиток. Даже Архангелам приятно иногда выпить чаю, когда они создают физические тела, не так ли?

Я посмотрел на столик. На чайный сервиз. На чёрную дыру позади.

Сюрреальность момента была абсолютной.

— Чай, — повторил я. — У чёрной дыры.

— Почему нет? — Диди начала разливать чай в чашки пожав плечами. — Место как место, как и другие. Прост тихое, тише других мест. Зато как я понимаю никто не мешает.

— А твоя работа?

Диди пожала плечами.

— Подключила побольше аватаров и дала одному больше Смертности. Они справятся без меня некоторое время. Смерть происходит постоянно. Не обязательно лично присутствовать при каждой, особенно если брат тут сидит у чёрной дыры.

Она протянула мне чашку.

— Пей. Остынет.

Я взял чашку механически. Посмотрел на жидкость внутри. Тёмную. Ароматную.

Чай. Смерть принесла мне чай.

— Зачем ты здесь? — спросил я.

Диди отпила из своей чашки. Улыбнулась.

— Разве сестра не может навестить брата?

— Может. Но обычно не делает этого просто так.

— Ты прав, — согласилась она. — Обычно не делаю. Но ты сидишь здесь уже три месяца. По земному времени. Три месяца смотришь на чёрную дыру. Это начало беспокоить некоторых из нас.

Три месяца. Казалось, прошло несколько дней. Или часов.

— Кого беспокоить?

— Судьбу. Она видит, что твоя линия стала… размытой. Ты не делаешь выборов. Не двигаешься вперёд. Просто существуешь.

Диди поставила чашку на блюдце.

— Люцифер тоже спрашивал о тебе. Хотел прийти сам, но я сказала, что справлюсь.

— Справишься с чем?

— С тобой, — улыбнулась она. — С потерянным Архангелом, который не знает, что делать дальше. Знаешь ты первый у меня, это-о-о, так волнительно.

Слова были прямыми. Без украшательств. Со смехом и улыбкой. Типично для Диди. Смерть не умела лгать, и любила шутить.

Я отпил чай. Вкус был… приятным. Тёплым. Неожиданно успокаивающим. Улыбнулся.

— Не знаю, что делать, — признал я тихо. — Ушёл из Серебряного Города. Сделал Выбор, который думал приведёт к чему-то, потому не видел смысла сидеть у подножье Трона и просто наблюдать. Хотел действовать. Думал, найду ответы. Цель. Направление. Вместо этого нашёл только вопросы.

— Хорошо, — сказала Диди.

Я посмотрел на неё.

— Хорошо?

— Да. Вопросы — начало понимания. Если бы у тебя были только ответы, ты бы не рос. Знаешь не многие из нас не используют Всезнание. Я думаю только ты в этом преуспел, остальные…любят схитрить.

— Рост, — усмехнулся я. — Все говорят о росте. Каждый кого я встречал. Эволюция. Но что это значит на практике? Сидеть у чёрной дыры и страдать от экзистенциального кризиса?

Диди рассмеялась. Звук был лёгким, мелодичным.

— Не совсем. Хотя страдание — часть процесса. Смертные знают это лучше нас. Они растут через боль. Через потери. Через моменты, когда не знают, что делать дальше.

Она взяла печенье с тарелки. Откусила. Жевала задумчиво смотря на чёрную дыру.

— Знаешь брат, ты стал немного смертным. Михаил, второй после Отца стал смертным. Конечно, раньше бы это прозвучало как что-то страшное. Но сейчас, когда Тьма заняла Свет, это всё выглядит… в хорошем смысле. Начал чувствовать неопределённость. Сомнения. Это делает тебя более… настоящим. Раньше ты был словно робот.

— Не хочу быть смертным, — возразил я. — Хочу быть Архангелом, который знает свою роль.

— Почему?

Вопрос остановил меня.

— Потому что… потому что так было всегда. Я был Воином Света. Защитником порядка. Это определяло меня.

— Определяло, — кивнула Диди. — Прошедшее время. Что определяет тебя сейчас?

Молчал. Не знал ответа.

Диди допила чай. Налила себе ещё. Налила мне тоже, хотя я не просил.

— Знаешь, что я делаю? — спросила она. — Каждый день. Каждую секунду. Миллиарды лет подряд.

— Ведёшь души.

— Да. Ведь души. От Жизни к тому, что дальше. Смотрю, как они умирают. Слушаю последние слова. Чувствую последние мысли. Наблюдаю их прошлое и будущее, их настоящее которая заканчивается.

Она снова посмотрела на чёрную дыру.

— Знаешь, иногда это ужасно. Дети, умирающие от болезней. Люди, убитые насилием. Старики, умирающие в одиночестве. Каждый раз больно. Даже для меня, кто видел это на протяжение существование Всего.

— Но ты продолжаешь.

— Да. Потому что это моя роль. Не потому что обязана. Потому что выбираю. Выбрала, давным-давно. Каждый раз заново. Выбираю быть там для них. Выбираю делать работу важной. Значимой.

Диди повернулась ко мне.

— Ты потерял свою роль. Или думаешь, что потерял. Но роль — это не то, что тебе дают. Это то, что ты выбираешь.

— И что я должен выбрать?

— Не знаю, — призналась она. — Никто не знает. Только ты можешь решить.

Слова висели между нами. Я смотрел в чашку. Тёмная жидкость отражала искажённый свет от чёрной дыры.

— Если бы ты не была Смертью, — спросил я медленно, — кем бы ты хотела быть?

Диди задумалась.

— Не знаю. Никогда не думала об этом. Смерть — всё, чем я была. Всегда. Я и мои братья, сёстрами могут уйти, но не могут быть свободными. К сожалению.

— Но если бы могла выбрать заново?

Она улыбнулась. Задумчиво постучала по подбородку и кивнула.

— Ну…может быть, садовником. Кто-то, кто выращивает вещи. Наблюдает, как они растут. Заботится о них. Это была бы приятная перемена от того, чтобы смотреть, как всё умирает.

Образ Смерти как садовника был странным. Но как-то подходящим.

— Почему не попробовать? — спросил я. — У тебя есть аватары. Они могут делать работу, пока ты… садишь цветы.

Диди покачала головой.

— Потому что это не моё. Садоводство. Жизнь. Это для других. Я — про конец. Про переход. Это то, что имеет смысл для меня.

Она посмотрела на меня внимательнее.

— Но ты не я. Ты не должен оставаться тем, кем был. Ты можешь стать кем-то другим. Чем-то другим. Твоя Суть позволяет выбирать. Как и всем Ангелам.

— Кем?

— Вот в чём вопрос, — кивнула она. — И ответ не придёт, пока сидишь здесь и смотришь на чёрную дыру.

Я допил чай. Поставил чашку на блюдце.

— Что ты предлагаешь?

Диди встала. Подошла к краю, где пространство начинало искривляться от гравитации чёрной дыры.

— Пойдём со мной, — сказала она просто.

— Куда?

— Куда-угодна. Везде и всюду. Ко всем. Я и мои аватары покрываем всё Творение. Каждый мир. Каждое измерение. Каждый сектор, даже закрытые. Видим жизни, которые заканчиваются. Истории, которые завершаются.

Она повернулась ко мне.

— Может быть, если увидишь достаточно концов, поймёшь, какое начало хочешь для себя.

Предложение было неожиданным. Странным. Но как-то… привлекательным.

— Ты хочешь, чтобы я путешествовал с тобой? Наблюдал смерти?

— Да. Но не как Архангел. Не как Воин Света. Просто как наблюдатель. Как брат, которому нужна перспектива.

Диди вернулась к столику. Начала убирать чайный сервиз обратно на поднос.

— Ты ищешь ответы. Сидение здесь не даёт их. Может быть, движение даст. Может быть, видя, как другие заканчивают свои истории, поймёшь, как начать свою.

Я встал. Подошёл к краю рядом с ней. Посмотрел на чёрную дыру последний раз.

Она продолжала вращаться. Пожирать пространство. Существовать без вопросов или сомнений.

Завидовал ей. Но не хотел быть ею.

Хотел найти путь. Свой путь. Даже если не знал, каким он будет.

Повернулся к Диди.

— Хорошо, — сказал я. — Пойду с тобой.

Улыбка на её лице стала шире.

— Отлично. Тогда начнём. У меня есть интересная смерть через десять минут по земному времени. Старик в Токио. Прожил девяносто семь лет. Хорошая жизнь. Хороший конец.

Она протянула руку.

— Готов?

Я взял её руку. Впервые за три месяца почувствовал что-то кроме апатии. Любопытство. Слабое, но реальное.

— Готов.

Столик и чайный сервиз исчезли. Пространство вокруг нас начало меняться.

— Одно правило, — сказала Диди, пока мы переходили. — Не вмешиваться. Ты здесь наблюдать. Учиться. Не спасать. Не изменять. Просто смотреть.

— Понял.

— Хорошо. Потому что смерть — деликатный момент. Если ты испортишь его…

— Не испорчу, — заверил я.

Диди кивнула. Мы шагнули через границу измерений.

Чёрная дыра исчезла позади. Вместе с апатией, которая держала меня три месяца.

Не знал, что найду в путешествии со Смертью. Но впервые за долгое время хотел узнать.

Это было интригующее.

* * *

Глава 33

Я материализовался в маленькой квартире на окраине Токио. Запах старости был первым, что почувствовал мой нос. Не гниения. Не болезни. Просто старости — смесь лекарств, чая, бумаги и времени. Запах окончание жизни.

Комната была крошечной по меркам моего восприятие. Традиционная японская планировка, но с современными элементами, которые показывали, что здесь есть развитие. Футон на полу. Низкий столик. Телевизор в углу, выключенный. Окно выходило на улицу, где проходили люди, спешащие по своим делам.

На матрасе футоне лежал старик.

Диди уже была там. Сидела у изголовья, смотрела на мужчину с выражением, которое было одновременно грустным и нежным.

— Его зовут Танака Хироши, — сказала она тихо, не отводя взгляда. — Девяносто семь лет. Родился в 1927 году. Пережил войну. Потерял семью в бомбардировке. Восстанавливал страну. Работал учителем. Женился. Вырастил троих детей. Я помню его младенцем, который только оказался у рук его матери. Он был таким маленьким, Михаил, таким невинным и простым. Сейчас же…

Я подошёл ближе. Посмотрел на старика.

Его лицо было морщинистым. Кожа тонкая, прозрачная, натянутая на кости. Глаза закрыты. Дыхание поверхностное, с долгими паузами между вдохами.

Умирающий. Очевидно умирающий.

— Сколько ему осталось? — спросил я.

— Семь минут, — ответила Диди. — Может быть восемь. Сердце слабое. Просто остановится. Без боли. Он заснёт и не проснётся.

— Хорошая смерть.

— Да, — согласилась она. — Насколько смерть может быть хорошей в человеческом случае.

Я осмотрел комнату внимательнее покрутив головой. На стене висели фотографии. Старые, выцветшие. Молодой Танака в военной форме, улыбающийся и ещё не знающий всех ужасов войны. Следующее фото, свадебное — он и молодая женщина в кимоно, оба улыбающиеся. После события прошедших лет. Дети в разном возрасте. Внуки. Правнуки.

Жизнь, запечатлённая в моментах. Как печально что она заканчивается.

На столике лежали книги. Я подошёл, посмотрел на обложки. Классическая японская литература. Поэзия. Один томик был особенно потрёпанным, страницы пожелтели от времени.

— Его любимая книга, — сказала Диди. — Читал её каждый год. С момента, как купил в двадцать лет. Семьдесят семь раз, раз в году. Стало традиций которую он придерживался ни смотря ни на что.

Я протянул и взяв книгу, открыл наугад. Хайку. Короткие стихотворения в традициях народа островов о природе, времени, быстротечности жизни.

Цветы сакуры

Падают на землю снова

Весна уходит прочь

Бессмысленно. Или есть смысл? Для него возможно. Но не для меня. Закрыл книгу. Положил обратно на столик.

— Зачем ты привела меня сюда? — спросил, повернувшись к сестре. — К этому конкретному человеку?

Диди повернулась ко мне.

— Потому что его смерть… полная. Он прожил долгую жизнь. Видел многое. Страдал. Радовался. Любил. Потерял. Нашёл снова. И теперь готов уйти.

— Как ты знаешь, что он готов?

— Чувствую, — она положила руку на грудь старика. Не физический контакт, просто жест. — Его душа спокойна. Нет страха. Нет сожалений. Только принятие. Он прожил достаточно и многое прошёл. Теперь в нём осталось лишь она. Смерть.

Танака вздохнул. Глубже, чем раньше. Потом открыл глаза и его серые от старости глаза которые были слепы наполовину осматривали наши лица, которые мы приняли.

Я замер не понимая. Он нас видел? Не должен был. Мы были за пределами его восприятия смертного разума.

Но старик смотрел прямо на нас. Его взгляд был ясным, несмотря на возраст.

— Ты пришла, — прошептал он, смотря прямо в лицо сестры. Голос хриплый, но слышимый.

Диди улыбнулась.

— Да, Танака. Я здесь.

— Я знал, что ты придёшь, — он попытался сесть, но не смог. Слишком слаб. — Видел тебя во сне. Много раз. Ждал.

— Не все могут видеть меня, — сказала Диди мягко тронув его лоб пальцем. — Но ты всегда был особенным. С того момента как ты родился, с того, как должен был умереть в войне, но не умер.

Танака кивнул медленно.

— Бомба. Все мои товарищи погибли. Я остался. Не понимал почему.

— Потому что тогда, твоё время ещё не пришло, — ответила Диди улыбнувшись. — У тебя была Жизнь, служба, война. Работа. Семья, которую нужно было создать. Ученики, которых нужно было учить. Жизнь, которую нужно было прожить.

— И я прожил её, — Танака закрыл глаза. Улыбнулся слабо. — Хорошую жизнь. Не без боли. Но хорошую.

Его взгляд переместился на меня. Старик смотрел несколько секунд.

— Кто это? — спросил он.

— Мой брат, — ответила Диди. — Михаил. Он здесь учиться.

— Учиться чему?

— Тому же, чему учился ты всю жизнь, — сказала она. — Принятию. Отпусканию. Пониманию того, что всё проходит и уходит как река.

Танака кивнул. Его дыхание стало ещё более поверхностным.

— Больно? — спросила Диди.

— Нет. Просто… устал. Очень устал.

— Тогда отдыхай, — она наклонилась ближе. — Я здесь. Ты не один.

— Моя жена… она там?

— Да. Ждёт тебя. Вместе с теми, кого ты потерял.

Он хрипло вздохнул, эмоции захлестнули его разум. Я видел радость, боль и надежду. Слёзы потекли по морщинистым щекам старика.

— Скучал по ней. Каждый день хотел её видеть, слышит. Тридцать лет без неё были трудны. Моя Ариса…

— Скоро увидишь её снова.

Танака открыл глаза последний раз. Посмотрел на меня.

— Молодой человек, — прошептал он. — Она мудрее, чем кажется, мой совет тебе как подрастающему поколению — слушай свою сестру.

Я не ответил. Не знал, что сказать. Он принял меня за кого-то другого, но я не был молодым и не человеком.

Старик закрыл глаза. Вздохнул глубоко.

И перестал дышать.

Тишина упала на комнату. Абсолютная. Даже звуки улицы снаружи исчезли.

Диди подняла руку. Из тела старика начало подниматься что-то светящееся. Не яркое. Мягкое свечение, как лунный свет.

Душа.

Она приняла форму. Танака, но молодой. Может быть тридцать лет. В простой одежде, с прямой спиной, без морщин или боли в глазах.

Он посмотрел на своё старое тело на футоне. Потом на Диди.

— Я умер?

— Верно.

— Это… странно. Не чувствую себя мёртвым.

— Потому что ты не мёртв, — сказала Диди пожав плечами. — Просто изменился. Перешёл. Твоя жизнь в том теле закончилась. Но ты продолжаешься.

Танака повернулся ко мне.

— Ты действительно здесь. Не сон.

— Да, — ответил я.

— И ты…

— Да.

Душа старика склонила голову в поклоне.

— Тогда скажи мне. Моя жизнь… она что-то значила? Я был просто учителем. Не сделал ничего великого. Не изменил мир. Просто жил. Растил детей. Учил других детей читать и писать. Это достаточно?

Вопрос застал врасплох. Я посмотрел на Диди. Она наблюдала, не вмешиваясь, просто спокойно смотрела на меня, в мои глаза. Ждала моего ответа.

Повернулся обратно к Танаке.

— Не знаю, — признал я честно. — С моей точки зрения, с точки зрения существа, прожившего триллионы лет, отдельная жизнь кажется… незначительной. Мимолётной. Каплей в океане.

Душа старика кивнула. Не обиделась. Просто приняла как данность.

— Но, — продолжил я, — для тех, кого ты учил, для твоих детей, для твоей жены… твоя жизнь была всем. Ты был их миром. Их опорой. Их смыслом.

— Значит, значение относительно.

— Возможно. Или значение в самом процессе. Не в результате. Ты жил. Это уже что-то.

Танака улыбнулся.

— Мудрые слова для того, кто говорит, что не знает ответа.

Диди подошла ближе к душе.

— Пора, Танака-сан. Твоя жена ждёт. И твой сын, который умер в детстве. И твои родители. Все, кого ты любил.

Душа старика повернулась к ней. Кивнула.

— Я готов.

Диди протянула руку. Танака взял её. Они начали исчезать, растворяясь в свете, который становился ярче.

Перед тем, как полностью исчезнуть, Танака посмотрел на меня последний раз.

— Михаил-сама, запомните меня. Спасибо вам. Я спокоен. Я жил и это что-то значило.

Они исчезли.

Я остался один в комнате. С телом старика на футоне. С фотографиями на стене. С книгой хайку на столике.

Танака Хироши. Девяносто семь лет. Учитель. Отец. Муж. Обычный человек, проживший обычную жизнь.

И всё же его слова резонировали.

Значение.

Простое слово. Но как его применить? Что имело значение для Архангела, который существовал с начала Творения? Который видел рождение и смерть цивилизаций? Который держал порядок во Вселенной миллиарды лет?

Не знал. Я не знал.

Диди материализовалась рядом снова.

— Отвела его, — сказала она просто. — Встретил жену. Они обнялись. Плакали. Было… красиво.

Она посмотрела на меня.

— Что ты думаешь?

— О чём?

— О его жизни. О его смерти. О том, что он сказал.

Я посмотрел на тело на футоне.

— Он прожил долго. Видел многое. И всё равно в конце его волновало только одно — было ли это достаточно. Имело ли значение.

— Да, — кивнула Диди. — Большинство спрашивают это. В конце. Когда видят, что время закончилось. Имела ли моя жизнь смысл, всегда один и тот же вопрос.

— И какой твой ответ?

— Всегда один, — она улыбнулась. — Если ты жил, любил, чувствовал, пытался — тогда да. Имела. Не для всей вселенной. Не для истории. Но для тебя. А это единственное, что имеет значение.

Слова были простыми. Но в них была истина, которую я не хотел признавать.

— Ты привела меня сюда, чтобы показать это? — сказал я. — Что даже обычная жизнь имеет ценность.

— Да. Но не только это.

— Что ещё?

Диди подошла к окну. Посмотрела на улицу внизу, где люди продолжали спешить, не зная, что в квартире над ними только что закончилась жизнь.

— Хотела показать, что конец — это часть процесса. Не трагедия. Не провал. Просто следующий шаг. Танака не боялся смерти. Принял её. Потому что прожил полно.

Она повернулась ко мне.

— Ты боишься своего конца Михаил. Не физического. Ты бессмертен. Боишься конца того, кем был. Воина Света. Защитника Порядка. Архангела у подножья Престола который защищал Присутствие от посягательства. Но теперь, когда всё стоит на перепутье, ты боишься. Боишься не понять.

Слова оказались более больными чем я думал о себе.

— Я не боюсь, — возразил я, но голос прозвучал неуверенно.

— Боишься, — настояла Диди. — И это нормально. Смертные тоже боятся. Боятся перемен. Боятся потерять себя. Но знаешь, что? Они всё равно меняются. Потому что альтернатива — застой. Медленная смерть в неподвижности.

Она подошла ближе и вместе с ней почувствовал запах свежей травы, которая шла из той стороны.

— Ты ушёл из Серебряного Города. Сделал первый шаг. Но Михаил, ты всё ещё держишься за старое. За идентичность, которая больше не подходит. Как Танака, который мог бы цепляться за молодость, но вместо этого принял старость. Принял, что он больше не тот солдат или молодой учитель. Он был старым человеком. И это нормально.

— Но я не знаю, кем быть, если не Воином Света.

— Тогда узнай, — ответила она просто. — Через опыт. Через наблюдение. Через пробы и ошибки. Смертные делают это всю жизнь. Почему ты не можешь?

— Потому что у них есть время на ошибки. Их жизнь коротка. Если я ошибусь, буду нести последствия вечность. И это будет влиять на всё Творение. Я Архангел Михаил, второй после Бога, и я не могу ошибиться.

Диди покачала головой.

— Верно, ты не можешь ошибиться, ведь твои действия влияют на всё Творение. Но ты можешь измениться снова. И снова. Бесконечно. Это преимущество бессмертия. Танака имел девяносто семь лет. Ты имеешь вечность. Используй её.

Аргумент был логичным. Но что-то внутри сопротивлялось. Сестра видела эти скачки настроение во мне.

— Пойдём, — сказала Диди. — Есть ещё смерти, которые нужно увидеть. Другие истории. Другие уроки.

Она протянула руку.

Я посмотрел на тело Танаки последний раз. Старик лежал спокойно, лицо расслаблено. Он выглядел… умиротворённым. Как будто просто спал.

Девяносто семь лет. Вся жизнь от рождения до смерти. Для него это была вечность. Для меня — мгновение.

Но в этом мгновении была полнота. Смысл. Даже если я не полностью понимал его.

Взял руку Диди.

— Куда дальше?

— Бразилия, — ответила она. — Девочка. Семь лет. Рак. Умирает в больнице.

Ребёнок. Это всегда было труднее.

— Зачем ты хочешь показать мне это?

— Потому что не все смерти спокойные, как у Танаки. Некоторые несправедливы. Жестоки. Бессмысленны. И ты должен увидеть это тоже. Увидеть полный спектр.

— Я видел смерти раньше, — возразил я. — Бесчисленные. В войнах, катастрофах, бедствиях.

— Но не так, — сказала Диди. — Не как наблюдатель, который пытается понять. Ты видел их как Воин. Как тот, кто оценивает, кто смотри сверху, думает вмешиваться или нет. Сейчас увидишь их по-другому.

Пространство вокруг начало меняться. Комната растворялась.

— Помни правило, — напомнила Диди. — Не вмешиваться.

— Даже если смогу спасти?

— Особенно если сможешь спасти.

Слова были жестокими. Но я кивнул. Согласился. Потому что понимал — это часть урока. Наблюдать без действия. Видеть без изменения. Но что хотела донести до меня Сестра?

Мы шагнули через измерения.

* * *

Больничная палата в Рио-де-Жанейро была ярче, чем комната Танаки. Белые стены. Медицинское оборудование. Запах антисептика и чего-то химического.

На кровати лежала девочка. Маленькая. Худая. Лысая от химиотерапии. Кожа бледная, почти прозрачная.

Рядом сидела седоволосая женщина в душе, который было море горе и сожалений. Мать. Держала руку дочери. Плакала тихо, пытаясь не издавать звуков.

Диди стояла у изножья кровати. Её лицо было грустным.

— Изабелла, — сказала она тихо. — Девочка семи лет. Диагноз поставили полтора года назад. Лечение, и деньги, которые еле собрали не помогло. Опухоль распространилась.

Я подошёл ближе. Посмотрел на девочку.

Семь лет. Это была капля в океане моего существования. Я видел рождение звёзд, которым требовались миллиарды лет, чтобы сформироваться. Наблюдал, как галактики сталкивались в танце, длящемся эоны. Семь лет для меня — это меньше, чем мгновение моргания для смертного.

И всё же это были все семь лет, которые у неё были. Вся её вселенная. От первого вдоха до последнего.

Она была в сознании. Глаза открыты. Большие, карие, смотрели в потолок. Дыхание было затруднённым, каждый вдох давался с усилием. Маленькое тело боролось с тем, чего не могло победить. Мысли заполнили разум.

Я видел войны. Бесчисленные войны. Солдаты, умирающие на полях сражений, знали, почему страдают. Они выбрали путь воина. Приняли риск. Даже если смерть была жестокой, в ней была своя логика. Порядок. Причина и следствие.

Но это? Ребёнок, который ничего не выбирал? Который просто родился и начал жить, как положено по плану? Где здесь порядок? Где справедливость?

— Сколько? — спросил я, и голос прозвучал ровнее, чем я чувствовал.

— Минуты, — ответила Диди. — Может быть час. Организм отключается. Скоро сердце остановится.

Минуты. У этой вселенной были миллиарды лет впереди. У этой девочки — минуты.

Мать прижала руку дочери к губам. Целовала пальцы. Шептала что-то по-португальски. Я понимал слова — знал все языки, созданные с начала времён — но тон был ясен без перевода. Молитвы. Мольбы. Отчаянные попытки удержать то, что уходило из её рук.

Молитвы к кому? К Отцу? Он не ответит. Он никогда не отвечал напрямую. Это было не его способ. У него был План. Великий, непостижимый План, который я защищал миллиарды лет.

И сейчас я смотрел на семилетнюю девочку, умирающую от рака, и не мог увидеть, как это вписывается в какой-либо план, который имел бы смысл.

— Мама, — голос девочки был тихим. Еле слышимым.

Женщина подняла голову.

— Да, любовь моя?

— Больно.

Два простых слова. Но они пронзили что-то во мне. Что-то, о чём я не знал, что оно существует.

Я был Светом. Я сражался с Люцифером в битве, которая длилась тысячелетия. Я стоял против Греха во всех её формах. Я никогда не отступал. Никогда не сомневался. Никогда не чувствовал слабости перед лицом врага.

Но эти два слова — «больно» — из уст ребёнка, который не понимал, почему страдает…

Что-то ударило внутри меня.

Слёзы полились сильнее по лицу матери.

— Знаю, детка. Знаю. Скоро пройдёт. Скоро станет лучше.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Ложь. Добрая ложь, которую матери говорят детям, чтобы успокоить. Но ложь тем не менее.

Мать знала. Видел это в её глазах. Она знала, что обещает то, чего не может дать. Что её дочь не станет лучше. Что боль закончится только одним способом.

И всё же она лгала. Потому что любила. Потому что не могла вынести мысли о том, что её ребёнок умрёт, зная правду.

Любовь. Странная вещь, всегда это знал. С высоты Серебряного Города я наблюдал её у смертных всю историю. Видел, как она заставляла их делать иррациональные вещи. Жертвовать собой. Страдать добровольно. Цепляться за надежду, когда логика говорила, что её нет.

Я никогда не понимал её. Как Архангел, я был создан для служения. Для порядка. Для выполнения воли Отца. Любовь не была частью моей функции.

Но смотря на мать, держащую умирающего ребёнка, я начал понимать почему смертные ценили её так высоко.

И почему её потеря была такой разрушительной.

Я почувствовал гнев. Неожиданный. Острый. Как лезвие, проходящее через то спокойствие, которое я носил как броню миллиарды лет.

Гнев на что? На болезнь? На случайность клеточных мутаций, которые создали рак? Это было бессмысленно. Болезнь не была разумной. Не была злой. Просто была.

На мир? На систему, которая позволяла детям страдать? Но мир был создан. Если гневаться на мир, значит гневаться на…

Нет. Не могу.

Но гнев рос.

Почему? Почему ребёнок должен страдать так? Какой смысл в этой боли? В этой несправедливости?

Я видел демонов. Существ чистого зла, которые выбрали тьму сознательно. Их грехи были сознательными. Я сражался с ними без колебаний. Уничтожал. Их страдание имело смысл. Они выбрали свой путь.

Но она? Эта маленькая девочка, которая ничего не выбирала, кроме как родиться? Которая просто хотела играть с игрушками и учиться в школе и обнимать свою мать?

ГДЕ СПРАВЕДЛИВОСТЬ!?

Свет вспыхнул вокруг меня. Неконтролируемо. Стены палаты задрожали от моего гнева Сути, пытающейся вырваться наружу.

Диди посмотрела на меня. Прочитала меня и мои чувства.

— Михаил, — сказала она тихо, но настойчиво.

Взмахом руки сестра погасила свет. Успокоила вибрации. Защитила смертных от того, что могло бы разрушить их разумы, если бы они почувствовали это.

Я сжал кулаки. Сосредоточился. Загнал гнев внутрь.

Но он не ушёл. Просто притаился. Ждал. Чего-то неясного. До конца непонятного.

Диди подошла ближе.

— Отец мог предотвратить это, — сказал я, и слова прозвучали как обвинение. — У него есть сила. Власть над каждым атомом Творения. Один взмах руки, и эта девочкабыла бы здорова. Это ничего бы ему не стоило. Меньше чем ничего.

Я повернулся к сестре.

— Так почему? Почему он позволяет это? Какой великий План требует, чтобы семилетние дети умирали от рака? Объясни мне это! Объясни, как это справедливо!

Диди смотрела на меня спокойно. Без осуждения. Просто ждала, пока буря эмоций пройдёт.

— Не знаю, — сказала она наконец пожав плечами. — Честно говоря брат, никогда не понимала этой части Плана. Почему дети умирают. Почему невинные страдают. Это одна из тех вещей, которые даже я, видящая каждую смерть с начала времён, не могу объяснить.

— Тогда, может быть, нет объяснения, — слова вырвались прежде, чем я смог их остановить. — Может быть, это просто жестокость. Бессмысленная, случайная жестокость, которую мы пытаемся оправдать словами о Плане и высшей цели.

Диди не ответила. Просто смотрела.

И в её молчании я услышал то, что она не говорила: может быть, ты прав.

Мысль была ужасающей. Если не было причины… если страдание детей было просто побочным эффектом системы, которая не заботилась о справедливости…

Тогда что я защищал все эти миллиарды лет?

Девочка закрыла глаза. Лицо скривилось от боли.

— Мама… так больно…

Женщина обняла дочь. Прижала к себе. Тело девочки было таким маленьким в её руках. Таким хрупким.

— Прости, детка. Прости, что не могу забрать это. Прости, что не могу сделать лучше.

Бессильность. Я видел её в каждой линии тела матери. Она бы отдала всё — душу, жизнь, свою вечность — чтобы спасти свою дочь. Но не могла. Просто не могла.

А я? Я мог. У меня была сила. Власть, которую смертные не могли даже вообразить. Я мог войти в это тело, исцелить каждую раковую клетку, восстановить то, что было сломано. Это заняло бы мгновение.

Но не должен был. Меня сковывает само Творение. Потому что это нарушило бы Баланс. Потому что каждое действие имело последствия. Потому что играть в спасителя для одного означало решать, кто заслуживает спасения, а кто нет.

А это был путь к хаосу.

Я знал это. Понимал логику. Миллиарды лет служения научили меня видеть большую картину чем смертные. Видеть, как одно действие могло каскадировать через реальность, создавая эффекты, которые были хуже, чем изначальная проблема.

Но логика была холодной. Бесполезной перед лицом реальности умирающего ребёнка.

Я не мог больше смотреть. Отвернулся.

И увидел другого ребёнка. Мальчик, может быть десять лет, стоял в дверях палаты. Брат Изабеллы, увидел я. Он смотрел на сестру с выражением, которое было слишком взрослым для его возраста.

Знал. Понимал, что происходит. Что его сестра умирает.

Как это изменит его? Эта травма, которую он будет нести всю жизнь? Шрам на душе, который никогда полностью не заживёт?

Он вырастет. Может быть, станет циничным. Или наоборот — слишком защищающим тех, кого любит. Может быть, будет бояться близости, зная, что можно потерять её в любой момент. Или будет цепляться за каждый момент, зная, как быстро всё может закончиться.

Его сестра умрёт сегодня. Но часть его умрёт вместе с ней. Невинность. Вера в то, что мир справедлив.

Ещё одна жертва. Даже не прямая.

Диди подошла к девочке. Положила руку на её лоб. Не физический контакт, но Изабелла почувствовала что-то. Её лицо расслабилось. Боль ушла.

— Что ты сделала? — спросил я, и голос вышел резче, чем намеревался.

— Забрала боль, — ответила Диди улыбнувшись. — Не могу остановить смерть. Но могу сделать её безболезненной. Это малое, что в моих силах.

Малое. Такое малое. И всё же бесконечно ценное для ребёнка, который больше не страдал.

Почему она могла это? Почему Смерть имела власть облегчить страдание, но не предотвратить его? Какая больная логика стояла за этим?

Ещё один вопрос без ответа. Ещё одна трещина в фундаменте того, что я думал, что знаю.

Мать почувствовала изменение. Посмотрела на дочь. Увидела, что лицо девочки спокойное.

— Изабелла?

Девочка открыла глаза. Улыбнулась слабо.

— Не болит больше, мама.

— Правда?

— Правда. Чувствую себя… легко. Как будто плыву.

Облегчение промелькнуло на лице матери. Смешанное с горем. Она знала, что это означало. Знала, что конец близок.

Но хотя бы её дочь не страдала больше. Хотя бы это.

Мать прижала дочь сильнее.

— Я люблю тебя. Так сильно люблю. Ты знаешь это? Всегда буду любит…

— Знаю, — девочка подняла руку. Коснулась лица матери. — И я люблю тебя. И папу. И Педро.

Любовь. Снова это слово. Эта концепция, которая приводила в движение так много смертных действий.

Изабелла умирала. Её тело отказывалось. Каждая система организма закрывалась одна за другой. И в эти последние моменты, когда каждое дыхание было борьбой, она думала не о себе. Не о боли. Не о страхе.

О любви. О тех, кого оставляла.

Было ли это благородно? Или просто трагично? Я не мог решить.

Мальчик в дверях шагнул вперёд.

— Изабелла…

Девочка повернула голову. Посмотрела на брата.

— Привет, Педро.

— Привет.

Он подошёл к кровати. Взял руку сестры. Его пальцы дрожали.

— Ты… ты уходишь?

Изабелла кивнула.

— Думаю, да.

Такое простое признание. Такое спокойное. Как будто говорила о переезде в другой город, а не о смерти.

Дети. Они принимали вещи, которые взрослые не могли. Или, может быть, просто не понимали достаточно, чтобы бояться.

— Куда?

— Не знаю. Но там не будет больно. Обещали.

Кто обещал? Взрослые, которые говорили ей утешительную ложь? Или она чувствовала что-то? Присутствие Диди, даже не осознавая его?

Слёзы потекли по щекам мальчика.

— Не хочу, чтобы ты уходила.

— Я тоже не хочу, — призналась девочка. — Но у меня нет выбора.

Нет выбора. Правда, которую так мало смертных понимали. Они думали, что контролируют свои жизни. Строили планы. Мечтали о будущем.

У меня ведь есть выбор…

Но в конце выбора не было у них. У Смертных. Для них Смерть приходила, когда хотела. Забирала, кого хотела. Ребёнка так же легко, как старика.

Где был порядок в этом? Где была система?

Это был хаос. Чистый, неприкрытый хаос. Именно то, против чего я боролся всё своё существование.

И сейчас осознавал, что хаос был встроен в саму структуру смертной жизни. Не был врагом, которого нужно победить. Был частью системы.

Реализация была головокружительной. Дезориентирующей.

Она посмотрела на мать, потом на брата.

— Позаботьтесь друг о друге. Хорошо? Не грустите слишком долго. Я не хочу, чтобы вы были грустными.

Семь лет. И она беспокоилась о них. О их счастье. Даже умирая, думала о других.

Что-то внутри меня сломалось ещё больше.

Потому что это было неправильно. Всё это было неправильно. Ребёнок не должен был утешать взрослых. Не должен был говорить им не грустить. Должен был жить. Играть. Учиться. Расти.

Всё, что я знал о порядке, о справедливости, о Плане — всё это рассыпалось, смотря на семилетнюю девочку, которая принимала свою смерть с большей благодатью, чем я мог собрать за миллиарды лет существования.

Мать не смогла ответить. Просто плакала, прижимая руку дочери к себе, пытаясь справиться с утратой.

Изабелла закрыла глаза последний раз. Дыхание стало ещё более поверхностным. Ещё один вдох. Ещё один.

Я наблюдал каждый вдох. Считал их. Пять. Четыре. Три.

Каждый был борьбой. Каждый мог быть последним.

Два. Один.

Потом остановилось.

Монитор рядом с кроватью издал длинный, непрерывный звук. Прямая линия на экране.

Тишина.

Потом — крик. Мать закричала. Тихий, душераздирающий крик, который, казалось, исходил из самой глубины её души. Педро обнял её, его собственные слёзы смешивались с её.

Свет. Мой свет. Начал вырываться наружу снова. Стены дрожали. Оборудование мигало.

Я не мог контролировать его. Гнев был слишком сильным. Боль была слишком острой.

Семь лет. Семь лет жизни. Это всё, что она получила. Это всё, что ей было позволено.

Почему? За что? Какое преступление она совершила, чтобы заслужить это?

Никакое. Просто родилась. И это было её единственное преступление.

Диди была рядом мгновенно. Её рука на моём плече.

— Михаил. Контролируй себя.

— Не могу, — голос был тяжёлым для реальности. Сломанным. — Это несправедливо, Диди. Это чертовски несправедливо.

— Знаю.

— Тогда почему ты принимаешь это? Почему ты веди её так спокойно? Как будто это нормально?

Она взмахнула рукой. Свет погас. Вибрации утихли. Смертные не почувствовали ничего.

Но гнев во мне не утих. Просто был заперт. Кипел внутри, ища выход.

Диди повернула меня к себе.

— Потому что альтернатива — позволить гневу поглотить меня. Стать горькой. Возненавидеть Творение за его несправедливость. И тогда я не смогу делать свою работу. Не смогу помогать тем, кто переходит.

Она указала на девочку.

— Изабелла нуждается в проводнике. Нуждается в ком-то, кто будет мягким. Добрым. Кто сделает переход менее страшным. Если я буду злой на систему, которая забрала её так рано, эта злость коснётся её. И она не заслуживает этого.

Логика. Всегда логика с Диди. Смерть должна была быть нейтральной. Спокойной. Не могла позволить эмоциям влиять на работу.

Но я не был Смерть. Я был Воином. И воины боролись против несправедливости.

Проблема была в том, что я не знал, с чем бороться. Болезнь не была врагом, которого можно было убить. Смерть не была злом, которое нужно было победить. А Отец…

Нет. Не туда. Ещё нет.

Диди подняла руку. Душа девочки начала подниматься. Маленькая, светящаяся форма. Изабелла, но без боли, без болезни. Просто ребёнок, улыбающийся и любопытный.

Она посмотрела на своё тело на кровати. Потом на мать и брата, всё ещё обнимающихся, плачущих.

— Они не видят меня.

— Нет, — сказала Диди мягко. — Но ты их видишь. Хочешь попрощаться?

Изабелла подошла к матери. Попыталась обнять, но её руки прошли сквозь. Она нахмурилась.

— Не могу коснуться.

— Прости, — Диди присела рядом. — Больше не можешь. Ты не в том же мире теперь.

Девочка посмотрела на свои руки. Светящиеся. Полупрозрачные. Поднесла одну к лицу, разглядывая с детским любопытством.

— Я призрак?

— Нет. Ты душа. Следующий этап жизни.

— Это значит, я мертва.

— Да.

Изабелла обдумала это несколько секунд. Её лицо было серьёзным, сосредоточенным. Потом кивнула, как будто приняла решение.

— Хорошо. Не так страшно, как думала.

Такое простое принятие. Такая лёгкость.

Взрослые боролись со смертью. Цеплялись за жизнь. Отрицали, гневались, торговались. Проходили через все стадии, о которых смертные психологи писали.

Но дети? Они просто принимали. Адаптировались. Двигались дальше.

Может быть, потому что не имели десятилетий привычек и ожиданий. Или, может быть, потому что были ближе к тому состоянию, из которого пришли. До рождения. До физической формы.

Она повернулась ко мне. Увидела впервые. Её глаза расширились.

— Кто это?

— Мой брат, — ответила Диди. — Михаил.

— Привет, Михаил.

Она улыбнулась. Яркая, чистая улыбка, которая не несла ничего, кроме радости от отсутствия боли.

Я попытался улыбнуться в ответ. Не уверен, насколько успешно получилось. Эмоции бурлили слишком близко к поверхности.

— Привет, Изабелла.

Девочка наклонила голову, изучая меня с тем пронзительным взглядом, который иногда есть у детей. Видящим больше, чем должны.

— Ты грустный. Почему?

Вопрос застал врасплох. Она должна была быть поглощена своей собственной ситуацией. Своей собственной смертью. Но вместо этого беспокоилась о чувствах незнакомца.

— Я… не грустный.

— Грустный, — настояла она. — Вижу это. В твоих глазах. Ты грустный, злой и потерянный.

Злой. Она видела это. Ребёнок, который только что умер, видел гнев, который я думал, что спрятал.

— Может быть, — признал я сквозь губы после паузы.

— Почему?

Простой вопрос. Детский. Но ответ был сложным.

Потому что смотрел на несправедливость Творения. Потому что видел невинного ребёнка, страдающего без причины. Потому что всё, во что верил миллиарды лет, рассыпалось перед моими глазами.

Но не мог сказать ей это.

— Потому что не знаю, что делать. Кем быть.

Изабелла подумала. Её лицо было серьёзным, сосредоточенным.

— Мама говорила мне, когда я не знала, что делать в школе. Сказала, просто сделай лучшее, что можешь. Попробуй разные вещи. Найдёшь то, что работает.

Простой совет. Детский. Мудрость из уст ребёнка, который никогда не пойдёт в школу снова. Никогда не вырастет, чтобы использовать эту мудрость.

— Спасибо, — сказал я, и голос прозвучал грубо.

Девочка улыбнулась. Потом повернулась к Диди.

— Куда мы идём?

— Туда, где тебя ждут, — ответила Диди. — Твоя бабушка, которая умерла до твоего рождения. Твой дедушка. Другие, кто любил тебя.

— Там будут игрушки?

Диди рассмеялась тихо. Первый звук радости в этой мрачной сцене.

— Да. Много игрушек. И сладости. И всё, что хочешь.

— Даже мороженое на завтрак?

— Даже мороженое на завтрак.

Изабелла просияла.

— Тогда пойдём. Звучит лучше, чем больница.

Она взяла руку Диди. Они начали исчезать, растворяясь в свете, который становился ярче.

Перед тем, как полностью раствориться, Изабелла повернулась ко мне последний раз. Помахала.

— Пока, грустный Михаил. Надеюсь, ты найдёшь то, что ищешь.

Они исчезли.

Я остался в палате. С телом девочки на кровати. С матерью, рыдающей над ней. С братом, пытающимся быть сильным, но ломающимся с каждой секундой. С медсёстрами, которые вбежали, услышав сигнал монитора, и теперь стояли бессильно, зная, что ничего не могут сделать.

Семь лет. Вся её жизнь. Для меня это было даже не мгновением. Микросекунда в океане вечности. Я мог моргнуть, и тысячи таких жизней прошли бы мимо меня незамеченными.

Для неё это было всё. Каждый день. Каждый час. Каждый момент счастья и боли. Вся вселенная, заключённая в семь коротких лет.

И в конце она беспокоилась о других. О матери и брате. Хотела, чтобы они не грустили. Ребёнок, думающий о других даже в момент смерти.

Где была справедливость в этом? Где был смысл? Где был порядок, который я защищал все эти миллиарды лет?

Я видел его раньше, думал я. Видел структуру. План. Каждое действие имело цель. Каждое событие служило большей картине.

Но стоя здесь, смотря на мёртвого ребёнка, я не мог увидеть цели. Не мог найти структуры.

Только хаос. Жестокий, бессмысленный хаос.

Гнев горел. Не яростный взрыв, как раньше. Медленный, тлеющий огонь, который съедал меня изнутри. Он царапал меня изнутри, но выхода ему я не мог дать.

На что я злился? На болезнь? На случайность мутаций ДНК, которые создали рак? Это было бессмысленно. Болезнь не была разумной. Не выбирала свои жертвы. Просто существовала.

На мир? На систему, которая позволяла детям страдать без причины? Но кто создал эту систему? Кто установил правила, по которым невинные могли страдать?

Отец.

Буквы пришло незваными. Нежеланным.

Он создал всё. Каждый атом. Каждый закон физики. Каждую возможность для боли и страдания. Моей рукой, своим желанием.

Он мог сделать это по-другому. Мог создать мир без болезней. Без смерти детей. Без несправедливости.

Но не стал.

Почему?

Вопрос был опасным. Я знал это. Знал, что подвергать сомнению Отца было… что? Предательством? Ересью? Падением?

Но стоя в больничной палате, смотря на результаты его выборов, не мог не спросить.

План. Великий План. Я верил в него так долго. Защищал его. Сражался за него. Отдал всё, что был, служению ему.

Но какой План требовал смерти семилетних детей? Какая высшая цель оправдывала это?

Знал, что мне сказала бы мои братья, если бы они были рядом. Не задавать вопросы. Доверять. Иметь веру.

Вера. Слепое принятие без понимания.

Это работало, когда я был уверен. Когда видел себя как часть чего-то большего. Инструмент в руках совершенного создателя.

Но сейчас…

Сейчас я видел трещины. В Плане. В системе. В самом фундаменте Творения.

И не мог не-видеть их.

Диди материализовалась рядом. Её присутствие было тихим, как всегда. Не отвлекало от сцены горя перед нами.

— Отвела её, — сказала она. Голос был усталым. Не физически — мы не уставали так. Но эмоционально. Духовно. — Встретила бабушку. Они обнялись. Изабелла спросила, есть ли там собаки. — Слабая улыбка коснулась её губ. — Её бабушка сказала, что есть. Столько, сколько захочет.

Она повернулась ко мне. Улыбка исчезла, когда увидела моё лицо.

— Ты злишься.

Не вопрос. Утверждение.

— Да, — ответил я. Не видел смысла отрицать.

— На кого?

— На Отца. На болезнь. На мир. На систему, которая позволяет это. — Слова выходили резко. Злобно. — На всё.

Диди молчала. Просто слушала. Дала мне пространство для гнева.

— Ребёнок не должен умирать так, — продолжил я, и голос становился громче. Более интенсивным. — Семь лет. Даже не успела по-настоящему жить. Не пошла в школу дольше, чем пару лет. Не испытала первую любовь. Не путешествовала. Не нашла свою цель. Ничего.

Я указал на тело на кровати.

— Это несправедливо. Это жестоко. И не говори мне о Плане. Не говори мне, что это служит высшей цели. Какая цель стоит этого? Какая цель требует страдания невинных детей?

Мои руки сжались в кулаки. Свет начал мерцать вокруг меня снова. Не мог контролировать его. Не хотел контролировать.

— Миллиарды лет, — сказал я. — Миллиарды лет я служил. Защищал. Верил в справедливость системы. В мудрость Отца. В совершенство Плана.

Я повернулся к Диди.

— Но где справедливость здесь? Где мудрость в позволении ребёнку умереть от рака? Где совершенство в системе, которая создаёт такое страдание?

Диди ждала. Позволила мне выговориться. Когда я наконец замолчал, тяжело дыша от эмоций, она ушла к окну повернувшись ко мне спиной.

За ним виднелся Рио — город, полный жизни, цвета, движения. Безразличный к трагедии в этой маленькой палате. Люди внизу смеялись, спешили, жили свои жизни. Не зная, не заботясь, что наверху ребёнок только что умер.

Мир продолжал вращаться. Жизнь продолжалась. Несмотря ни на что.

— Каждый день, — сказала Диди тихо, не поворачиваясь, — я веду детей. Младенцев, которые не прожили и часа. Малышей, утонувших в ваннах. Подростков, убитых в перестрелках. Девочек, умерших от голода. Мальчиков, сгоревших в пожарах.

Она повернулась ко мне. Её лицо было молодым и спокойным, но глаза… глаза несли вес вечности.

— Миллиарды каждый день. Триллионы. Я держала каждого. Вела каждого. Чувствовала горе каждого родителя, потерявшего ребёнка.

Она подошла ближе.

— И каждый раз больно. Каждый раз задаю тот же вопрос, что и ты. Почему? Зачем? Какой смысл в таких коротких жизнях? В таком страдании?

— И какой ответ? — Моя Суть дрожала. Гнев смешивался с болью, с разочарованием, со всеми эмоциями, которые я не позволял себе чувствовать миллиарды лет. Было лишь раз, когда я чувствовал, что сейчас, при падении Брата. Но сейчас…всё было сильнее.

— Не знаю, — призналась она просто. — Может быть, ответа нет. Может быть, это просто… есть. Часть системы. Побочный эффект свободы и случайности.

Она взмахнула рукой, и свет вокруг меня погас. Вибрации успокоились. Но гнев остался.

— Или может быть, — продолжила она, — это часть того, что делает жизнь драгоценной. Её хрупкость. Её скоротечность. Если бы все жили вечно, если бы не было потери, имела бы жизнь такую ценность?

Я посмотрел на мать, всё ещё обнимающую тело дочери. Её плечи тряслись от рыданий. Брат сидел рядом, уткнувшись лицом в её бок, его собственные слёзы промочили её рубашку.

— Для неё это не философский вопрос, — сказал я резко. — Для неё это разрушение. Потеря ребёнка — худшее, что может случиться с родителем. Ты знаешь это. Я знаю это. Это не урок. Не возможность роста. Это просто жестокость.

— Да, — согласилась Диди без колебаний. — Она будет страдать. Годы. Может быть всю оставшуюся жизнь. Шрам на её душе никогда полностью не заживёт.

Она вернулась к окну.

— Но она также будет помнить. Семь лет с Изабеллой. Каждую улыбку. Каждый смех. Каждый момент радости. Первые шаги. Первые слова. Объятия. Поцелуи. Каждое «Я люблю тебя, мама».

Диди повернулась ко мне.

— Эти воспоминания будут болеть. Каждое будет как нож в сердце. Но они также будут лечить. Со временем. Боль никогда не уйдёт полностью, но трансформируется. Станет чем-то, что она может нести. Частью её.

— Утешение сомнительное, — сказал я горько.

— Единственное, которое есть, — ответила Диди. — Михаил, ты ищешь справедливость. Порядок. Причину для всего. Это то, кем ты был создан быть. Воин Света. Защитник Порядка.

Она подошла так близко, что я мог видеть звёзды в её глазах. Буквально. Целые галактики вращались в её зрачках.

— Но жизнь не работает так. Особенно смертная жизнь. Она хаотична. Несправедлива. Полна боли и радости в равных мерах. Без объяснений. Без справедливого распределения.

— Тогда зачем? — Вопрос вырвался из меня. — Зачем создавать такую систему? Зачем дать им жизнь, если она будет так полна страдания?

Диди покачала головой.

— Не знаю. Может быть, потому что без возможности страдания не может быть реальной радости. Без потери не может быть настоящей любви. Без смерти не может быть ценности жизни.

Она указала на мать.

— Посмотри на неё. Её боль огромна, да? Невыносима.

Я кивнул.

— Но эта боль существует только потому, что её любовь была огромной. Она любила Изабеллу так сильно, что потеря разрушает её. Если бы не было возможности потери, была бы любовь такой глубокой?

Слова имели смысл. Логически. Но эмоционально…

— Это не оправдание, — сказал я. — Это не делает это правильным.

— Нет, — согласилась Диди. — Не делает. Но это делает это… реальным. Подлинным. Жизнь без риска потери — это не жизнь. Это существование. Бесконечное, но пустое.

Я хотел возразить. Хотел сказать, что порядок лучше хаоса. Что вечность лучше скоротечности. Что справедливость важнее случайности.

Но слова застряли в горле.

Потому что смотрел на мать, держащую мёртвого ребёнка. И видел не только горе. Не только разрушение.

Видел любовь. Абсолютную, всепоглощающую любовь, которая существовала именно потому, что была конечной. Потому что мать знала — всегда знала, где-то глубоко внутри — что не может держать дочь вечно.

И это знание, эта хрупкость, делало каждый момент драгоценным. Каждое объятие. Каждый смех. Каждое «я люблю тебя».

Мы не можем ценить то, что у нас есть, если не знаем, что можем это потерять.

Реализация была… неудобной. Нежеланной.

Потому что если это было правдой, тогда моё существование — вечное, неизменное, без риска потери — было ли оно действительно жизнью? Или просто бесконечным существованием?

Я защищал порядок. Стабильность. Вечность.

Но, может быть, в этом порядке не было жизни. Только застой.

Нет. Нет, это не могло быть правдой. Я служил миллиарды лет. Верил в систему. В План.

Но стоя здесь, в этой больничной палате, смотря на результаты этого Плана…

Сомнения росли. Как трещины в основании здания. Маленькие сейчас, но распространяющиеся. Ослабляющие структуру.

И не мог их остановить.

Диди наблюдала меня. Читала конфликт на моём лице.

— Ты начинаешь понимать, — сказала она тихо.

— Понимать что?

— Почему ты ушёл. Почему Серебряный Город больше не подходил. — Она положила руку на моё плечо. Настоящий контакт на этот раз. Она коснулась моей сути. — Ты меняешься, Михаил. Видишь вещи, которые не видел раньше. Чувствуешь вещи, которые не чувствовал.

— Не хочу меняться, — сказал я, и слова прозвучали как признание поражения.

— Знаю. Но уже меняешься. Вопрос только в том, будешь ли сопротивляться или примешь это.

Она отпустила моё плечо.

— Пойдём. Ещё одна смерть сегодня. Она покажет тебе что-то ещё.

— Не хочу больше видеть, — сказал я устало.

— Знаю. Но нужно. Эта смерть… она важна.

Она протянула руку.

Я посмотрел на семью последний раз. Мать, брат, маленькое тело на кровати. Трагедия, которая повторялась в каждом уголке мира каждый день.

Тысячи детей. Умирающих. Страдающих. Без причины. Без справедливости.

И я ничего не мог сделать. Не должен был делать.

Даже если мог бы спасти Изабеллу, вернуть её к жизни, это нарушило бы баланс. Изменило бы естественный порядок вещей способами, которые имели бы последствия за пределами этого момента.

Урок, который я знал интеллектуально. Который повторял себе миллионы раз за всю историю Творения.

Но чувствовать его эмоционально было другим. Стоять здесь, смотреть на страдание, знать, что имеешь силу остановить его, но не должен…

Это было пыткой. Собственной формой ада.

И гнев горел ярче.

Не на болезнь теперь. Не на случайность. На систему. На Отца, который создал эту систему. На План, который требовал такого страдания.

На себя, за служение этому так долго без вопросов.

Взял руку Диди. Пальцы сжались крепче, чем нужно.

— Куда?

— Франция, — ответила она. — Мужчина средних лет. Автомобильная авария. Мгновенная смерть.

Пространство изменилось. Больница растворилась.

И я унёс гнев с собой. Растущий. Ждущий.

Пространство изменилось.

* * *

Глава 34

Миг и мы уже были далеко от того мира, материализовались на обочине дороги. Ночь. Дождь лил сильно, барабаня по асфальту убирая все остальные звуки. Машина была перевёрнута, разбита. Огни аварийных служб мигали красным и синим.

Парамедики работали возле тела. Мужчина лежал на носилках, накрытый одеялом. Лицо закрыто. Уже мёртв.

— Жюль Дюпон, — сказала Диди. — Сорок два года. Ехал домой с работы. Потерял управление на мокрой дороге. Врезался в дерево. Умер мгновенно от травмы шеи.

Я осмотрелся на месте аварии. Следы торможения на асфальте. Разбитое стекло. Искорёженный металл.

— Оставил кого-то?

— Оставил. Молодую жену. Двух детей. Мальчик пятнадцать, девочка двенадцать.

Душа мужчины стояла рядом с телом. Смотрела на парамедиков, работающих над ним. На его лице было замешательство.

— Я не понимаю, — говорил он. — Что произошло? Одну секунду я ехал, следующую… здесь. Почему я здесь?

Диди подошла к нему.

— Жюль.

Он повернулся резко.

— Кто ты?

— Смерть коли быть.

Слово повисло между ними. Мужчина смотрел на неё, потом на своё тело, потом обратно.

— Нет. Нет, это не возможно. Я не могу быть мёртвым. У меня встреча завтра. Футбольный матч сына в субботу. Я…

— Прости, — сказала Диди мягко. — Но да. Авария. Ты не почувствовал боли. Было быстро.

Жюль отступил на шаг назад. Покачал головой отрицательно.

— Нет-нет-нет. Я должен вернуться. Моя семья. Они нуждаются во мне. Жена, дети… я не могу просто уйти. Нет!

— Ты не выбирал это, — Диди подошла ближе. — Никто не выбирает. Но это произошло. И ты не можешь вернуться.

— Почему?! — закричал он. Гнев прорвался сквозь шок. — Почему я? Я был осторожным! Следил за дорогой! Это несправедливо!

— Нет, — согласилась Диди. — Несправедливо.

— Тогда верни меня! Ты Смерть, да? У тебя есть власть! Верни меня к жизни!

Диди покачала головой медленно.

— Не могу. Не моя роль. Я веду души дальше, не возвращаю их.

Жюль упал на колени. Закрыл лицо руками.

— Мои дети… они слишком молоды. Им нужен отец. Как они справятся без меня?

Я наблюдал молча смотря прямо в его душе. Чувствовал и видел его боль, его отчаяние. Это был не спокойный старик, готовый уйти. Не ребёнок, освобождённый от страдания. Это был человек в расцвете жизни, с планами, с мечтами, с ответственностью.

Отрезанный внезапно. Без предупреждения. Без времени подготовиться или попрощаться.

Диди присела рядом с ним.

— Жюль, послушай меня.

Он не поднимал голову.

— Твоя семья будет страдать. Не солгу тебе. Они будут скучать. Плакать. Бороться. Но они выживут. Жена сильная. Видела её будущее. Она найдёт способ продолжить. Ради детей. Ради себя.

— Я хочу быть там для них, — его голос был сломлен. — Хочу увидеть, как сын закончит школу. Как дочь выйдет замуж. Хочу быть дедушкой. Я… я планировал так много…

— Знаю, — Диди положила руку на его плечо. — Все планируют. Все думают, что имеют больше времени. Но время не гарантировано. Никому.

Жюль наконец поднял голову. Посмотрел на неё.

— Что теперь? Что происходит со мной?

— Ты идёшь дальше. К следующему этапу. Там будут те, кто ушёл до тебя. Твои родители. Твой брат, который умер в детстве. Они помогут тебе.

— А моя семья здесь?

— Да. Пока. Но однажды они присоединятся к тебе. Когда придёт их время.

Жюль посмотрел на место аварии. Парамедики начали убирать оборудование. Тело — его тело — загружали в машину скорой помощи.

— Они узнают скоро, — прошептал он. — Полиция придёт к двери. Скажет жене. Она будет… я не могу представить её лицо.

— Она будет разбита, — сказала Диди честно. Смерть никогда не врёт. — Но она также будет помнить тебя. Твою любовь. Годы, которые провели вместе. Это не исчезнет. Смерть заканчивает жизнь, но не отношения.

Слова были красивыми. Но я видел, что они не приносили утешения Жюлю. Он всё ещё смотрел на место аварии с выражением глубокой печали.

— Могу я… могу я увидеть их? Один раз? Перед тем, как уйду?

Диди задумалась.

— Да. Но они не увидят тебя. Не услышат. Ты сможешь только наблюдать.

— Всё равно хочу.

— Тогда пойдём.

Сестра взмахнула рукой и переместились, пространство изменилось снова. Мы материализовались в доме. Тёплом, уютном который был у счастливой семьи. Семейные фотографии, на стенах, которые показывали историю этого счастья и тепла. Детские рисунки на холодильнике. Запах ужина в воздухе. Приятно.

Жена Жюля была на кухне. Готовила. Напевала что-то себе под нос. Дети были в гостиной. Сын усердно что-то чертил в тетради, делал домашнюю работу. Дочь смотрела телевизор, какой-то мультфильм.

Обычная вечерняя сцена. Они не знали. Ещё не знали, что их жизнь вот-вот изменится навсегда.

Жюль подошёл к жене. Попытался коснуться её плеча, но рука прошла сквозь.

— Мари, — прошептал он. — Мари-Мари-Мари. Прости. Прости, что оставляю тебя. Прости, я не хотел. Мари…

Жена продолжала готовить, не слыша.

Жюль после того как понял, что не достучится до неё, пошёл в гостиную. Встал между детьми.

— Лука. Софи. Папа вас любит. Так сильно любит. Будьте сильными. Заботьтесь о маме. И друг о друге.

Дети не реагировали. Смотрели на экраны, погружённые в свои миры.

Жюль повернулся к Диди. Слёзы текли по его лицу.

— Достаточно. Не могу больше. Уведи меня.

Диди кивнула. Подошла к нему.

— Готов?

— Нет. Но у меня нет выбора, так?

— Нет.

Они начали исчезать. Последнее, что я услышал, было:

— Скажи им… скажи им, что я люблю их. Пожалуйста.

— Они знают, — ответила Диди. — Всегда знали.

Они растворились.

Я остался в доме. Наблюдал, как семья продолжала свой вечер. Не зная, что через час дверной звонок прозвенит. Что два полицейских будут стоять снаружи с выражениями, которые не нужно объяснять.

Что их мир разрушится.

И я ничего не мог сделать. Даже зная заранее. Даже имея силу изменить прошлое, предотвратить аварию, спасти Жюля.

Потому что это нарушило бы баланс. Потому что каждое действие имело последствия. Потому что играть в бога — даже будучи Архангелом — было опасно.

Урок, который я знал. Но который становился всё труднее принимать с каждой смертью, которую видел. Мысли о том, что это всё неправильно заполняли разум. Суть противилось, мыслям. Я не понимал несправедливость Жизни.

Диди вернулась.

— Отвела его, — сказала она устало. — Встретил родителей. Они обняли его. Объяснили, что происходит дальше.

Она посмотрела на меня.

— Тяжело, да?

— Да.

— Хочешь остановиться?

Я подумал. Часть меня хотела раскрыть Силу. Заставит измениться Творение. Другая хотела вернуться к чёрной дыре. К апатии. К отсутствию чувств.

Но ещё часть… другая часть хотела продолжать. Понять. Увидеть больше.

Решит. Сделать Выбор.

— Нет, — сказал я. — Продолжим.

Диди улыбнулась слабо.

— Хорошо. Потому что есть ещё одна смерть. Последняя на сегодня. Она особенная.

— Почему особенная?

— Увидишь.

Она протянула руку. Я взял её.

Мы шагнули через пространство.

* * *

Спустя мгновение мы материализовались в тишине.

Не обычной тишине. Не той, что приходит ночью или в пустом помещении. Это была мёртвая тишина. Абсолютная. Как будто сам воздух перестал дышать.

Запах ударил первым. Гниющая плоть. Сгоревшая древесина. Что-то химическое, острое, неестественное. Металлический привкус крови висел в воздухе настолько плотно, что казалось можно было его потрогать.

Я огляделся.

Лес. Был лесом когда-то. Деревья вокруг стояли как обугленные скелеты, ветви, скрученные в последнем молчаливом крике. Земля была чёрной, выжженной до минералов вниз. Трава не росла. Листья не шелестели. Даже насекомые отсутствовали.

И тела.

Десятки. Сотни. Разбросаны как сломанные куклы по всей поляне. Эльфы, узнал по характерным заострённым ушам, тонким чертам лиц. Их тела были искорёжены, разорваны, сожжены. Некоторые лежали в лужах крови, которая уже начала сворачиваться. Другие были расчленены, части тел разбросаны на метры друг от друга.

Не было оружия рядом с телами. Не было следов борьбы в обычном смысле. Просто массовое уничтожение. Методичное. Абсолютное.

Я стоял, смотря на бойню. Что-то внутри сжималось. После Изабеллы, после Жюля, смотреть на ещё больше смертей было…

Но нет. Это было другое. Старик умер от возраста. Ребёнок от болезни. Мужчина от несчастного случая. Все естественные, если можно так назвать, смерти в рамках системы.

Это? Это была резня. Намеренная. Жестокая.

— Диди, — сказал я, не отводя взгляда от трупов. — Что это?

Сестра стояла рядом. Её лицо было серьёзным, без обычной лёгкости или улыбки.

— Магический мир, — ответила она тихо. — Параллельная реальность. Одна из далёких внешних ветвей Творения.

Я прошёл между телами. Осматривал каждое. Эльфы были в доспехах. Лёгких, элегантных, украшенных рунами, которые больше не светились. Воины. Защитники. Но против чего они сражались?

Осмотрелся дальше. Увидел следы на земле. Не ноги. Что-то другое. Длинные борозды, как будто что-то огромное тащилось по земле. Следы заканчивались у тел, начинались в центре поляны.

Портал? Вторжение?

Но я не чувствовал остаточной энергии портала. Ничего демонического. Ничего, что узнавал из триллионов лет опыта.

Что-то необычное было здесь. Чуждое.

Я сосредоточился. Расширил восприятие. Проник глубже в ткань реальности этого места.

И почувствовал это.

Искажение. Не обычное. Не разрыв или трещина в пространстве. Что-то более тонкое. Более опасное. Как будто сама реальность была… изменена. Переписана на фундаментальном уровне.

Это не было работой магии. Не было работой демонов или ангелов. Это было что-то за пределами моего понимания.

И это беспокоило меня больше, чем мой гнев, который отошёл на второй план.

Я повернулся к Диди. Она наблюдала за мной, ждала.

— Я чувствую что-то необычное в этом месте, — сказал я медленно. — Что-то чуждое. Неправильное. Не принадлежащее Творению. Что происходит Сестра?

Диди кивнула.

— Не просто так я сюда тебя привела.

Она указала через поляну. Я проследил направление её пальца.

Там, у основания обугленного дерева, лежал эльф. Один. Живой, насколько я мог судить по слабому движению груди.

Мы подошли ближе.

Эльф был в золотом доспехе, более богато украшенном, чем у других. Командир? Лорд? Его лицо было измождённым, кожа бледная как мел. Волосы, вероятно когда-то светлые, были окрашены кровью и грязью.

Рана. Около сердца. Огромная, зияющая дыра в доспехе и плоти. Я видел внутренности. Рёбра. Повреждённые органы. Любой обычный смертный умер бы мгновенно от такой травмы.

Но этот эльф всё ещё дышал. Еле. Каждый вдох был борьбой. Каждое сердцебиение казалось чудом.

— Почти полубог этого мира, — сказала Диди тихо. — Фандриэль Сотен Лиц. Лорд эльфийских домов. Сила в нём огромная по меркам смертных, но даже она не может остановить это. Он умирает. Медленно.

Я присел рядом с эльфом. Изучал рану ближе. Края были неровными, как будто плоть была разорвана, а не разрезана. Что-то чёрное, маслянистое, покрывало ткани вокруг раны. Яд? Порча?

Нет. Что-то хуже.

Коснулся края раны одним пальцем. Не физически, но на уровне Сути.

Энергия ответила. Чуждая. Холодная. Не злая в традиционном смысле, но… пустая. Как будто она существовала для одной цели — стереть. Уничтожить. Свести к нулю.

Отдёрнул руку резко.

— Что это? — спросил я, и голос прозвучал резче, чем намеревался.

Диди присела с другой стороны эльфа. Положила руку на его грудь, над раной, не касаясь.

— Восстанови его, — сказала она просто.

Я посмотрел на неё.

— Что?

— Восстанови его, — повторила она, и тон был твёрдым. — Тебе нужно восстановить его душу, Михаил. Я не обладаю такими полномочиями или силой работать над душой так филигранно. Но ты — один из Соавторов душ. Ты должен уметь это.

Я не обращал внимания на умирающего эльфа. Смотрел только на сестру.

— А теперь подробнее, Сестра, — сказал я нахмурившись. — И с самого начала.

Диди вздохнула. Её рука начала светиться слабым серебряным светом. Энергия Смерти, но не забирающая. Сохраняющая. Она замораживала процесс умирания, держала эльфа в подвешенном состоянии между жизнью и небытием.

— Этот мир, — начала она, глядя на эльфа, не на меня, — Крайний. По крайней мере, по моим чувствам. Он находится близко к границам Творения. Возможно, ближе всего из всех миров, которые я знаю.

Слова заставили меня насторожиться. Границы Творения. Я создавал их миллиарды лет назад. Барьеры между тем, что Отец создал, и тем, что было за пределами. Пустота. Ничто. Или, по крайней мере, я думал, что там было ничто.

— И его атаковали, — продолжила Диди.

— Кто? — спросил я, принюхиваясь снова.

Запах был странным. Не серой. Не гнилью. Что-то… стерильное? Как будто воздух был очищен от всех примесей, оставив только базовые молекулы. Неестественно чистый.

Диди повернулась ко мне. Её глаза были серьёзными.

— Адепты Системы.

Пауза. Слова не имели смысла.

— Система? — повторил я. — Что за Система?

— Я сама многое не знаю, — призналась она. Взмахнула рукой, указывая на всё вокруг — трупы, разрушение, выжженную землю. — Лишь знаю, что это — только начало. И дальше всё будет хуже.

Её слова…были странными. Непонятными. Она не знала, что здесь произошло, но что-то понимало. Но похоже не могла говорить. Или не хотело.

Я посмотрел на эльфа. Его грудь всё ещё двигалась. Едва. Свет Диди держал его на краю, не позволяя упасть в бездну.

— Он, — сказал я, указывая на Фандриэля, — единственный шанс узнать больше?

Диди кивнула.

— Именно. Поэтому ты должен его спасти. Восстановить. Вернуть к жизни достаточно, чтобы он мог говорить.

Я смотрел на рану. На чёрную субстанцию, пожирающую ткани. На искажение реальности вокруг неё.

Это было не обычное исцеление. Рана была не только физической. Душа эльфа была повреждена. Разорвана. Что-то проникло глубже, чем плоть, глубже, чем кости. Затронуло саму Суть его существования.

И Диди хотела, чтобы я исправил это.

Я был Соавтором душ. Вместе с другими Архангелами, в особенности с Люцифером, под руководством Отца, мы создавали первые души. Формировали их. Давали им структуру, потенциал, способность расти.

Но это было в начале. Миллиарды лет назад. С тех пор я не работал с душами напрямую. Не было нужды. Души формировались сами, развивались, следовали своим путям.

Восстановить повреждённую душу? Особенно такую, разорванную чем-то чуждым?

Не знал, смогу ли. Не было такого опыта.

Но альтернатива — позволить эльфу умереть, не узнав, что здесь произошло, кто или что атаковало этот мир — была неприемлемой.

Угроза из-за пределов Творения. Адепты Системы. Что бы это ни значило, это было серьёзно. Достаточно серьёзно, чтобы Смерть привела меня сюда. Всё что было до этого…сестра хотела, чтобы я разозлился. Но не для того чтобы я Пал. А чтобы что-то почувствовал. Ответственность? Возможно.

Я протянул руку. Положил ладонь на грудь эльфа, рядом с раной, не касаясь чёрной субстанции.

Закрыл глаза. Сосредоточился.

Расширил восприятие. Проник за пределы физической формы. Увидел душу.

Она была прекрасной когда-то. Яркой. Сложной структурой из света и энергии, сотканной за столетия жизни. Воспоминания, опыт, эмоции — всё переплетено в единое целое.

Но теперь она была разорвана. Чёрные нити проникли в ткань души, разрывая её изнутри. Они пульсировали, распространялись, стирая всё, к чемуприкасались.

Не порча. Не тьма. Это было… отрицание. Как будто эти нити говорили: "Ты не должен существовать." И реальность начинала соглашаться.

Я коснулся одной из нитей своей Сутью.

Холод. Абсолютный. Не физический холод, который можно было согреть. Это был холод небытия. Пустоты, которая существовала до Творения. До Отца. До всего. Как это возможно?

Нить попыталась проникнуть в меня. Стереть мою Суть так же, как стирала душу эльфа.

Отдёрнулся мгновенно. Выстроил барьер. Свет вспыхнул вокруг меня, отталкивая чуждую энергию.

Нить отступила. Но не исчезла. Просто ждала. Терпеливо. Неумолимо.

Это было опасно. Даже для меня. Касаться этого напрямую было рискованно.

Но должен был попробовать.

Сосредоточился снова. На этот раз не пытался коснуться нитей. Вместо этого начал работать вокруг них. Находил неповреждённые части души эльфа. Укреплял их. Соединял разорванные ткани, обходя чёрные нити.

Это было как складывать пазл с пропущенными кусками. Некоторые части души были стёрты полностью. Невозможно восстановить. Воспоминания, опыт, части личности — исчезли навсегда.

Но ядро оставалось. Центр, который определял, кем был Фандриэль. Я сосредоточился на нём. Защищал. Укреплял.

Свет начал течь из меня в душу эльфа. Не мой собственный свет. Свет Творения. Энергия, которая существовала с начала, которая формировала всё живое.

Чёрные нити сопротивлялись. Пульсировали быстрее. Пытались стереть то, что я восстанавливал.

Но я был быстрее. Сильнее. Архангел, один из первых, созданных Отцом, против чего-то, что пришло из-за границ.

Минуты проходили. Может быть, часы. Время теряло значение, когда работал на уровне души.

Постепенно структура стабилизировалась. Разрывы закрылись. Ядро укрепилось. Чёрные нити всё ещё оставались, но больше не распространялись. Были изолированы, заперты в отдельных секциях, где не могли причинить дальнейший вред.

Эльф не будет полностью здоров. Часть его была потеряна навсегда. Но он выживет. Сможет говорить. Сможет рассказать, что произошло.

Этого было достаточно.

Открыл глаза. Убрал руку.

Физическая рана начала закрываться. Медленно. Ткани регенерировали, кости срастались. Чёрная субстанция высыхала, отпадала кусками, как мёртвая кожа.

Диди убрала свою руку. Серебряный свет погас.

Эльф задышал глубже. Веки задрожали. Открылись.

Глаза были серебряными. Яркими, даже несмотря на травму. Они сфокусировались на мне. Потом на Диди. Потом вокруг — на поляне, на телах, на разрушении.

— Нет, — прошептал он хрипло. — Нет-нет-нет…

Он попытался встать. Тело не слушалось. Упал обратно, задыхаясь.

— Не двигайся, — сказал я. — Ты был ранен. Сильно. Тело восстанавливается, но нужно время.

Фандриэль посмотрел на меня снова. В его глазах мелькнуло узнавание. Не меня лично, но того, что я был. Что-то в моей ауре говорило ему, что я не принадлежал этому миру.

— Кто… кто ты?

— Михаил. Архангел.

Слово повисло в воздухе. Эльф смотрел на меня несколько секунд. Потом слабо рассмеялся. Звук был горьким.

— Архангел. Конечно. Боги наконец решили обратить внимание, когда уже слишком поздно.

— Я не от местных богов если ты решил так думать, — сказал я. — Пришёл из-за пределов. Со Смертью.

Фандриэль перевёл взгляд на Диди. Она улыбнулась мягко.

— Привет, Фандриэль. Рада, что ты выжил.

— Выжил, — повторил он с горечью. — Смерть мне говорить, что я выжил. Абсурд. Один. Все остальные…

Его голос сломался. Он закрыл глаза, слёзы потекли по щекам.

Я подождал. Дал ему момент, прожить потерю.

Когда эльф открыл глаза снова, они были полны боли. Но также решимости.

— Что ты хочешь знать? Не просто так, Архангел лично решил спасти меня.

— Всё, — ответил я. — Что произошло здесь? Кто атаковал? Почему?

Фандриэль попытался сесть снова. На этот раз я помог, поддерживая его спину. Он опёрся на обугленное дерево, тяжело дыша.

— Они пришли три дня назад, — начал он медленно. — Без предупреждения. Без объявления войны. Просто… появились. В центре нашей столицы.

Он указал слабо в направлении за деревьями.

— Эалароан. Город, которому тысячи лет. Сердце нашего рода. Они сожгли его за часы.

— Кто «они»? — спросила Диди.

Фандриэль посмотрел на неё. В его глазах был страх. Чистый, первобытный страх.

— Не знаю, как их назвать. Их язык был мне незнаком. Но магия смогла перевести, хоть и думаю с ошибками. Они называли себя… Адептами кажется. Адептами Системы. Говорили, что пришли… заработать уровень. Исправить баги. Привести в порядок местность.

Слова были странными. Бессмысленными в контексте резни вокруг.

— Исправить что? — спросил я.

— Реальность, — ответил Фандриэль просто. — Они говорили, что наш мир… несовершенен и полностью сломан. Хаотичен. Неэффективен. Что этом новая локация в целом — ошибка. Что они пришли исправить это.

Мои кулаки сжались непроизвольно.

— Исправить Творение?

— Да. Они говорили о Системе. О структуре, которая превосходит всё. О порядке, который они несут. Говорили, что хаос должен быть устранён. Что свобода — иллюзия, которая ведёт только к страданию. Я так понял их слова.

Эльф закашлялся. Диди протянула ему воду — материализовала флягу из ниоткуда. Он выпил жадно.

— Мы пытались сопротивляться, — продолжил он после паузы. — Наши маги, воины, лучшие из лучших. Мы сражались. Но… они были неостановимы. Их оружие… не магия. Не сталь. Что-то другое. Они стреляли лучами чистой энергии, которая стирала всё, к чему прикасалась. Не убивала. Стирала. Как будто ты никогда не существовал. Они смеялись, радуясь словно дети. Говорило про какое-то новое обновление. Не понимаю…

Он посмотрел на свою рану.

— Я был ранен одним из таких лучей. Должен был исчезнуть мгновенно. Но моя сила… сила полубога… замедлила процесс. Дала время. Немного, но достаточно, чтобы они решили, что я мёртв, и ушли.

— Ушли куда? — спросила Диди.

— Не знаю, дальше. Просто в один момент исчезли, я лишь почувствовал, как что-то прорывается через границу. До того, как уйти они говорили о других мирах. О других реальностях, которые нужно исправить. Что этот мир — только первый. Что они будут двигаться вглубь Творения, оптимизируя каждый сектор, пока не достигнут центра.

Серебряного Города. Он говорил о Серебряном Городе, не зная названия. О Престоле. Об Отце.

— Сколько их было? — спросил я.

— Здесь? Дюжина. Может быть пятнадцать. Но они говорили о легионах. Тысячах. Миллионах, ждущих за границей. Готовых вторгнуться, когда путь будет расчищен. Говорило что-то про тест, какой-то…бета? Не знаю.

Фандриэль посмотрел на меня умоляюще.

— Ты должен остановить их. Если ты действительно Архангел, если у тебя есть сила… останови их. Прежде чем они достигнут других миров. Прежде чем они сделают с ними то же, что сделали здесь.

Я не ответил. Смотрел на поляну. На сотни тел. На разрушение.

Адепты Системы. Существа из-за границ Творения. Пришедшие исправить то, что считали ошибкой.

Это было именно то, чего я не ожидал. Угроза из-за пределов. Что-то, что я не мог предсказать или предотвратить, потому что не знал, что оно существует.

Я создавал границы, чтобы защитить Творение от внешних угроз. Но если угроза уже прошла через них…

Повернулся к Диди.

— Ты знала об этом? О Системе?

Она покачала головой.

— Не до недавнего времени. Начала замечать аномалии несколько недель назад. Смерти, которые не вписывались в естественный порядок. Души, которые просто… исчезали. Не переходили дальше. Не отправлялись в загробную жизнь. Просто стирались из существования Творение.

Она указала на тела вокруг.

— Это первый раз, когда я увидела результат напрямую. Массовое стирание. Целая цивилизация, уничтоженная за дни.

— И ты не сообщила об этом? — Гнев начал подниматься снова. — Не предупредила других? Отца?

Диди посмотрела на меня спокойно.

— Отец знает. Всегда знает. Если он не действует, значит имеет причину.

— Какую причину?! — Голос вырвался громче, чем намеревался. — Какая причина оправдывает позволение этому происходить?

Диди не ответила. Просто смотрела.

И в её молчании я услышал то, что не хотел признавать: она не знала. Даже Смерть, одна из Бесконечных, не понимала мотивов Отца.

Фандриэль кашлянул. Привлёк внимание обратно.

— Есть ещё кое-что, — сказал он слабо. — Они оставили сообщение. Перед уходом. Их лидер… существо в белом. Без лица. Без эмоций. Оно сказало…

Эльф сделал паузу, собираясь с силами.

— Сказало: «Уровень — неудавшийся эксперимент. Свобода привела к хаосу. Хаос привёл к страданию. Мы принесём порядок. Мы принесём эффективность. Мы исправим ошибку Создателя».

Слова упали как приговор.

Ошибка Создателя. Они говорили об Отце. О том, кто создал всё. О том, кому я служил миллиарды лет.

И называли Творение ошибкой.

Гнев горел. Не просто раздражение или разочарование. Ярость. Чистая, белая ярость, которую не чувствовал с войны с Люцифером.

Кем они были? Эти Адепты? Какое право имели судить Творение? Называть его ошибкой? Вторгаться и уничтожать?

Я встал резко. Свет вспыхнул вокруг меня неконтролируемо. Земля задрожала. Деревья, ещё стоявшие, начали наклоняться от давления ауры.

— Михаил, — голос Диди был спокойным, но твёрдым. — Контролируй себя.

— Не могу, — сказал я сквозь стиснутые зубы. — Они убили тысячи. Намереваются убить больше. Называют Творение ошибкой. И ты хочешь, чтобы я был спокойным?

— Хочу, чтобы ты думал, — ответила она. — Ярость не поможет. Нужен план.

— План прост, — сказал я холодно. — Найти их. Уничтожить. Каждого из них. Стереть так же, как они стирают других.

— И, если их миллионы, как сказал Фандриэль? — спросила Диди. — Будешь сражаться с легионами один?

— Если потребуется.

Она покачала головой.

— Это самоубийство. Даже для Архангела.

— Тогда что ты предлагаешь? — повернулся к ней резко. — Сидеть? Наблюдать, как они движутся через Творение, уничтожая всё на пути? Ждать, пока достигнут Серебряного Города?

— Нет, — ответила Диди твёрдо. — Предлагаю узнать больше. Понять, что они. Откуда пришли. Что такое Система. Какова их цель на самом деле.

— Их цель ясна, — указал я на тела. — Уничтожение.

— Нет, — Диди подошла ближе. — Они говорили об каком уровне. Бета-тест. Это не просто разрушение ради разрушения. У них есть идеология. План. Понимание этого плана даст преимущество, тебе не напоминает эти слова? Словно он в игре…

Слова имели смысл. Логически. Но эмоционально…

Эмоционально хотел найти этих Адептов и стереть их существование так же легко, как они стирали других.

Фандриэль снова кашлянул. Его дыхание становилось более затруднённым.

— Не много времени, — прошептал он. — Рана… твоё исцеление замедлило, но не остановило. Чёрная энергия всё ещё в душе. Поедает изнутри.

Я присел рядом с ним снова. Изучал его ауру. Он был прав. Чёрные нити, которые я изолировал, начали прорываться снова. Медленно, но неуклонно.

— Могу замедлить ещё, — сказал я. — Дать больше времени.

— Не нужно, — эльф покачал головой. — Уже чувствую конец. Смерть рядом. — Он посмотрел на Диди. — Готова забрать меня?

Диди улыбнулась грустно.

— Всегда.

Фандриэль кивнул. Потом повернулся ко мне последний раз.

— Останови их, Архангел. Любой ценой. Не позволь им сделать это со всеми мирами…

Последние слова он прошептал. И замолк. Теперь уже навсегда. Я отошёл, осматривая вокруг.

— Обещаю тебе Фандриэль, я найду их всех. Клянусь Сутью.

Свет вспыхнул во всём этом мире, видимый лишь мне и сестре. Обещание дано. Осталось его выполнить.

* * *

Глава 35

Крики разрывали тишину.

— Первый скилл и Третий! Первый скилл и Третий! Первый скилл и Третий, б*я*ь! Убери свои…

— Да иду я, иду! Хил давай, с**а, умираю, ты ку…

— Танк, ты куда полез?! Агрить надо, дебил…

Я стоял посреди компьютерного клуба в Подмосковье и не понимал, зачем Диди привела меня сюда. И даже не понял, как оказался здесь, внимание занимало другое, но сейчас обратил внимание.

Помещение было тесным. Ряды столов с мониторами, клавиатурами, мышками. Десятки людей сидели, уткнувшись в экраны, пальцы летали по клавишам. Запах пота, дешёвой еды и энергетиков висел в воздухе.

Смертные. Молодые, большинство. Кричали, ругались, смеялись. Полностью поглощённые тем, что происходило на экранах.

Сперва я не обращал внимания на них. Моё внимание было в другом, в том, что они вообразить даже не смели. Сосредоточился на восприятии которая охватило многое. Расширил его через слои реальности, через границы миров сквозь сотни живых реальностей где существовали различные жизни, искал следы Адептов. Просматривал каждую секунду по реальности, осматривал живые и не живые планеты, звёзды и квазары. Проникал в самые мелкие щели, которые только существовали.

Ничего. Никаких искажений. Никаких признаков вторжения.

Отодвинув на второй план сканирование, задался вопрос. Почему мы здесь? Земля, около двадцатых годов двадцать первого века по местному исчислению. Обычный техногенный мир, закрытого типа в которым не существовало магии и чудеса, ангелы давно забыли эти миры, как и другие сверхъестественные существа, оставив развиваться и умирать эти миры сами по себе.

Диди было рядом со мной после того как отправила душу Фандриэля в загробную жизнь. Она приняла форму подростка — девушки лет семнадцати в потёртых джинсах и чёрной футболке. Волосы короткие, растрёпанные, глаза чем-то обмазаны, чёрного цвета. На лице играла улыбка.

— Идём, — сказала она просто.

— Куда? — Обратил внимание на то как выгляжу и принял схожий внешний вид.

— Увидишь.

Она прошла через зал к двери в конце. Над дверью висела табличка: «VIP-комната. 500 рублей в час».

Диди толкнула дверь. Внутри было тише. Небольшое помещение с тремя компьютерами, диваном, мини-холодильником. Один из компьютеров был занят — парень лет двадцати сидел, уткнувшись в экран, наушники на ушах.

Диди подошла к свободному компьютеру. Села. Включила его.

Я стоял за её спиной, наблюдая, не понимая, что происходит. Почему она села за это технологичный гаджет?

Экран загорелся. Логотип. Музыка. Потом — игра.

Фантастический мир развернулся на мониторе. Зелёные поля. Горы вдали. Город с высокими башнями. Персонажи бегали туда-сюда — эльфы, орки, гномы, люди. Каждый в доспехах, с оружием.

Диди начал клацать клавиши, создала персонажа. Эльфийка судя по буквам, выбрала из-за недавних событий. После в каком поле появилось слово, Маг. Магия? В игре? Длинные белые волосы, синие глаза, изящная фигура в лёгком одеянии.

Она начала играть.

Пальцы летали по клавиатуре. Персонаж бежал через поле, атаковал монстров огненными шарами, собирал добычу. Цифры появлялись над головами врагов — урон, опыт, уровни.

Я смотрел несколько минут молча. Потом не выдержал.

— Диди.

— Да брат? — ответила она, не отрывая взгляда от экрана.

— Зачем мы здесь?

— Наблюдаю.

— За чем? За смертными, играющими в игру?

— Именно.

Она кликнула мышкой. Персонаж выпустил заклинание. Группа монстров взорвалась в пламени. Цифры полетели — опыт, золото, предметы.

— Михаил, — сказала она, всё ещё играя, от усердия даже вытянула кончик языка, — ты ведь помнишь, что сказал Фандриэль перед смертью?

— Помню каждое слово.

— Молодец, тогда вспомни конкретно. — Она вздохнула, словно устала играть. — Адепты говорили об уровнях. О багах. Об исправлении. О бета-тесте.

Я нахмурился.

— Да. И?

Диди повернула голову ко мне, и указала на экран.

— Посмотри.

Я наклонился к ней, и посмотрел внимательнее. Персонаж её эльфийки достиг нового уровня. Цифра «12» появилась над головой. Статистика обновилась — больше здоровья, маны, силы. Чтобы это не значило.

— Уровень, — сказала Диди. — В игре ты повышаешь уровень, выполняя задания, убивая монстров. Становишься сильнее. Получаешь новые способности.

Она кликнула на кнопку меню. Появился список названий, навыков похоже — заклинания с названиями, описаниями, цифрами урона.

— Скиллы. Способности, которые ты изучаешь и используешь. Первый скилл, второй, третий. Как те парни кричали снаружи.

Я начал понимать, к чему она вела.

— Адепты использовали эти термины, ты это хочешь сказать?

— Да. Не метафорически. Буквально. Они говорили об уровнях, багах, исправлениях, как будто реальность — это игра.

Диди повернулась ко мне. Лицо было серьёзным.

— И если они воспринимают Творение как игру… что это говорит о них?

Вопрос повис между нами.

Я поднял туловище, и отошёл, думал. Анализировал.

Игра, в игры играют. В них бывает структура, где есть правила. Этапы развития, уровни и миссии как я знал. Прогрессия. Цели. Игроки, которые манипулируют игрой, системой для достижения результатов.

Если Адепты видели Творение так…

— Они не считают его реальным, — сказал я медленно. — Для них это просто… конструкция. Набор правил и переменных, которые можно изменять. Игра, в которую они играют.

— Именно, — кивнула Диди. — А если это конструкция, игра, тогда уничтожение цивилизаций и живых существ — не массовое убийство. Просто миссия, или исправление багов как нам сообщил умерший. Оптимизация кода. Исправление ошибок как он выразился.

Она повернулась обратно к экрану. Персонаж вошёл в подземелье. Тёмные коридоры, монстры, сокровища.

— Смотри внимательнее, — сказала она.

Я смотрел.

Персонаж атаковал монстра. Существо с клыками, когтями, горящими глазами. Удар. Урон. Монстр ответил. Здоровье эльфийки упало.

Диди нажала клавишу. Заклинание исцеления. Здоровье восстановилось полностью. Мгновенно.

Ещё удар. Ещё урон. Ещё исцеление.

Через минуту монстр был мёртв. Растворился в воздухе. Оставил добычу — золото, оружие, зелье.

— Видишь? — спросила Диди. — Монстр не настоящий, если заглянуть глубже, это просто код, который написал местный смертный программист, создатель этой игры. Набор чисел, который имитирует угрозу. Когда его убивают, он исчезает. Не оставляет тела. Не оставляет горя. Просто перестаёт существовать.

Она посмотрела на меня снова.

— Если Адепты видят смертных так же… если для них эльфы Фандриэля были просто кодом, числами, не настоящими существами…

Она не закончила. Не нужно было.

Я понял.

Для Адептов резня не была резней. Была игрой уборкой. Удалением нежелательных элементов, как им приказала их система. Без эмоций. Без вины. Просто эффективность.

Эмоции снова начали подниматься. Но на этот раз другие.

— Они ошибаются, — сказал я тихо. — Творение не игра. Смертные не код. Каждая душа реальна. Каждая жизнь имеет ценность.

— Да, — согласилась Диди. — Но они не знают этого. Или не верят. Для них Система — единственная реальность. Всё остальное — имитация. Они убивают живых созданий Творение и получают за это опыт, поднимают опыт и так далее. Как в игре.

Я отвернулся от экрана. Прошёлся по комнате. Мысли вращались.

Если Адепты воспринимали Творение как игру… какова была их цель? Что они пытались достичь?

Фандриэль говорил, что они упоминали исправление ошибки Создателя. Оптимизацию. Приведение порядка.

Но чей порядок? Какой порядок и чья система властвовало над ними?

Диди продолжала играть. Персонаж вышел из подземелья, вернулся в город. Другие игроки были вокруг — десятки персонажей, бегающих, торгующих, общающихся через чат.

— Михаил, — сказала она, — есть ещё кое-что.

Я подошёл обратно.

— Что?

Она указала на экран. В углу была панель с цифрами. Здоровье, мана, выносливость. Рядом — другие показатели. Сила, ловкость, интеллект, мудрость.

— Статистика, — сказала она. — В игре каждый персонаж определяется числами. Твоя сила — число. Твоё здоровье — число. Твой урон — число. Всё сводится к математике.

Она повернулась ко мне.

— Если Адепты видят Творение так, они видят всё через числа. Каждое существо — набор статистики. Каждое действие — вычисление. Каждый исход — результат формулы.

— И?

— И это означает, что они могут манипулировать этими числами. Не каждый, но кто-то умный может изменять статистику. Редактировать код. Как игроки, использующие читы.

Слово было незнакомым.

— Читы?

Диди кликнула на меню игры. Выбрала опцию. Список команд появился. Она набрала что-то в консоли.

Персонаж внезапно получил миллион золота. Уровень подскочил до максимума. Статистика взлетела до невозможных значений.

— Читы, — повторила она. — Способ обойти правила. Получить силу без усилий. Изменить игру в свою пользу.

Она закрыла консоль.

— Конечно, в нормальной игре это запрещено. Разработчики блокируют читеров. Но что, если Адепты — читеры? Что, если они нашли способ обходить правила реальности? Как они по твоему убили полубога эльфа? Он ведь был очень силён, даже по меркам местных.

Мысль была тревожной.

Я видел к чему привели оружие Адептов. Лучи, которые стирали существование. Фандриэль говорил, что они были неостановимы. Что магия эльфов не работала против них.

Если они могли манипулировать фундаментальными законами реальности…

— Как остановить таких врагов? — спросил я вслух.

Диди пожала плечами.

— Не знаю. Но первый шаг — понять их систему. Узнать, как она работает. Какие у неё правила. Какие слабости.

Она встала из-за компьютера. Подошла к окну VIP-комнаты. За стеклом виднелся зал с кричащими игроками.

— Эти люди, — сказала она, — играют часами. Днями. Годами. Изучают механику игры. Находят способы оптимизировать персонажей. Побеждать боссов. Достигать целей.

Она повернулась ко мне.

— Если Творение для Адептов — игра, они изучают его так же. Дай им время, и они всё смогут сделать. Знать механику. Узнать, как манипулировать реальностью. Мы же… мы даже не знаем правил их системы, и к чему она вообще атаковало Творение.

Я смотрел на неё молча.

Она была права. Я был Архангелом. Воином. Защитником. Но против врага, который воспринимал реальность как игру, который мог редактировать её как код…

Возможно традиционные методы могли быть бесполезны.

— Что ты предлагаешь? — спросил я.

Диди улыбнулась слабо.

— Учиться. Играть в игры. Понять их мышление. Стать игроком, а не только воином.

— Я не ребёнок и мне не первый десяток лет чтобы быть игроком.

— Тогда стань им.

Она вернулась к компьютеру. Села. Указала на второй свободный компьютер рядом.

— Сядь. Создай персонажа. Поиграй немного. Почувствуй, как это работает.

Я посмотрел на стул. Потом на экран. Потом на Диди.

— Ты серьёзно? — Поднял бровь.

— Абсолютно. Если хочешь победить Адептов, нужно думать, как они. Видеть Творение как систему. Понимать логику оптимизации, прогрессии, баланса.

— Это ведь абсурд сестра.

— Может быть. Но у тебя есть лучшая идея?

Я не ответил. Потому что не было. Даже сейчас, я просматривал миры, и во время разговора, ничего не нашёл. Абсолютно, обыденность и ничего похоже на то что я видел в том мире. Ничего.

Так уж и быть. Медленно подошёл к компьютеру. Сел. Кресло скрипнуло под весом физической формы, которую я носил.

Экран был перед глазами. Клавиатура под руками. Мышь справа.

Диди наклонилась ко мне.

— Включи игру. Кнопка вот здесь.

Я нажал. Экран загорелся. Логотип. Музыка. Заставка с драконом, летящим над замком.

World of Warcraft.

Мир Военного Ремесла? Странное название.

Меню появилось. Опции. Создать персонажа. Я кликнул.

Экран изменился. Расы. Классы. Внешность. Десятки вариантов, каждый с описанием, статистикой, бонусами.

— Выбери что-нибудь, — сказала Диди. — Неважно что. Просто начни.

Я просмотрел список. Люди, эльфы, орки, гномы, нежить, тролли. Каждая раса имела уникальные черты.

Остановился на паладине. Воин света. Защитник. Ирония не ускользнула от меня.

Выбрал человека. Создал внешность — длинные блондинистые волосы, строгие черты, светлые глаза. Похоже на форму, которую обычно носил.

Имя. Система просила имя.

Подумал секунду. Набрал: Michael.

Имя занято. Попробуйте другое.

Конечно. Слишком популярное имя среди смертных.

Попробовал: Mikael. Занято.

Mikhail. Занято.

Архангел. Занято.

В конце концов выбрал: LightWarrior.

Имя принято. Удивительно, как это никто не додумался?

Персонаж появился на экране. Молодой человек в простой одежде, с деревянным мечом. Уровень 1. Статистика минимальная.

Игра началась.

Персонаж стоял в стартовой зоне. Деревня, окружённая лесом. NPC — неигровые персонажи — стояли вокруг с восклицательными знаками над головами. Задания.

Я кликнул на одного. Текст появился. "Убейте 10 волков. Принесите их шкуры."

Простое задание. Банальное.

Но я выполнил его. Персонаж вышел из деревни, нашёл волков, атаковал. Удары были медленными, неэффективными. Урон низкий. Здоровье падало быстро.

Первый волк убил меня.

Экран потемнел. "Вы умерли."

Опция: воскреснуть у тела или у духа-целителя.

Я воскресился. Попробовал снова.

На этот раз был осторожнее. Атаковал одного волка, не нескольких. Использовал способности с умом. Исцелялся между боями.

Медленно, методично, я убил 10 волков. Собрал шкуры. Вернулся в деревню. Сдал задание.

Опыт. Золото. Новый уровень.

Цифра над головой изменилась. 1 на 2.

Статистика увеличилась незначительно. Но персонаж стал немного сильнее.

Процесс повторился. Следующее задание. Следующие враги. Следующий уровень.

Я играл час. Может быть два. Время терялось и для меня не было значение сколько я просижу так.

И постепенно начал понимать.

Логику системы. Прогрессию. Как каждое действие приводило к результату. Как числа определяли успех или провал. Как оптимизация — выбор правильных способностей, правильного снаряжения, правильной стратегии — делала разницу между победой и поражением.

Это было… упрощённо. Редуктивно. Сводило сложность существования к математике.

Но работало. В рамках этой игры, работало.

Диди наблюдала молча. Когда я наконец остановился, убрал руки с клавиатуры и мышки, она кивнула.

— Понял?

— Да. Частично.

— Что понял?

Я повернулся к ней.

— Что, если воспринимать реальность как систему чисел и правил, всё становится… управляемым. Предсказуемым. Каждая проблема имеет решение. Каждый враг имеет слабость. Каждая цель достижима через правильные шаги.

— Именно, — улыбнулась Диди. — Это мышление игрока. Аналитическое. Оптимизированное. Без эмоций. Только эффективность.

Она встала, начало крутиться вокруг.

— И, если Адепты думают так, они видят Творение не как живую, дышащую реальность, полную случайности и свободы. Видят, как неэффективную систему. Полную багов. Хаоса. Ошибок, которые нужно исправить.

Я тоже встал.

— Но они ошибаются. Жизнь не система. Не игра. Свобода, случайность, хаос — не баги. Это то, что делает существование реальным.

— Да, — согласилась Диди. — Но убедить их в этом… невозможно. Для них мы — часть игры и какого ни будь кода. Мы не понимаем высшей истины Системы. Мы сопротивляемся оптимизации.

Она подошла к двери.

— Поэтому они будут продолжать. Двигаться через Творение. Исправлять каждый мир. Набирать уровни, искать удовольствие и развитие. Убивать каждое существо, которое не вписывается в их параметры.

Гнев сжал грудь.

— Я не позволю этого.

— Знаю. Но чтобы остановить их, нужно больше, чем сила. Нужно понимание. Нужна стратегия.

Диди открыла дверь. Звуки зала ворвались — крики, смех, музыка из игр.

— Пойдём. Ещё есть что показать.

Я последовал за ней.

Мы вышли из VIP-комнаты. Прошли через зал. Смертные не замечали нас хотя мы и были в физическом мире. Слишком поглощены экранами.

Диди остановилась у одного стола. Парень лет двадцати пяти сидел, играя в ту же игру. Персонаж высокого уровня — доспехи сверкали, оружие светилось магией.

Он сражался с боссом. Огромным существом похожим на типичного демона с крыльями, рогами, пылающим мечом.

Здоровье босса было огромным. Миллионы единиц. Но парень атаковал методично. Использовал способности в правильной последовательности. Уклонялся от атак. Исцелялся в нужный момент.

Через десять минут босс упал. Растворился. Оставил добычу — редкое оружие, доспехи, золото.

Парень ликовал. Кричал что-то друзьям по голосовой связи.

— Видишь? — спросила Диди. — Даже самый сильный враг в игре — просто набор механик. Изучи паттерны. Оптимизируй стратегию. Победишь.

Она повернулась ко мне.

— Адепты применяют ту же логику к Творению. Каждый мир — новая локация. Каждый сильный противник — босс. Каждая цивилизация — механика. Изучи. Оптимизируй. Победи.

— Но живые существа не боссы, — возразил я. — Не следуют паттернам. Непредсказуемы.

— Для них это не имеет значения, — ответила Диди. — Статистика. Достаточно большая выборка, и поведение становится предсказуемым. Смертные думают, что уникальны, но на уровне популяции следуют системе. Кривым. Алгоритмам.

Слова были резкими. Но не лживыми.

Я видел это сам за миллиарды лет. Цивилизации поднимались и падали по предсказуемым паттернам. Войны начинались по схожим причинам. Даже индивидуальные выборы, казавшиеся свободными, часто следовали статистическим нормам.

Но знание этого не делало жизни менее ценными. Не делало убийство оправданным.

— Диди, — сказал я тихо, — как мне сражаться с врагом, который не видит ценности в жизни? Который воспринимает массовое убийство как игру?

Она посмотрела на меня долго. В её глазах было что-то грустное.

— Не знаю брат. Честно. Впервые за всё своё существование сталкиваюсь с чем-то, что не вписывается в естественный порядок. Смерть всегда была частью жизни. Но это… это не смерть. Это стирание. Отрицание существования на фундаментальном уровне. Души не появилось, не до и не после. Я оставила там аватара, но он ничего не заметил, даже грамма души.

Она отвернулась.

— Может быть, Отец знает. Может быть, у него есть план. Но пока он не действует, нам остаётся только одно — сопротивляться. Адаптироваться. Находить способы противостоять.

Мы вышли из компьютерного клуба. Ночь встретила нас холодным воздухом. Улица была пустой, только редкие машины проезжали мимо.

Я посмотрел на небо. Звёзды были еле видны сквозь световое загрязнение города. Но знал, что там, далеко за слоями атмосферы, за пределами этого мира, Творение простиралось бесконечно.

И где-то там Адепты двигались. Играли в свою игру. Исправляли. Оптимизировали. Стирали.

— Сколько миров уже пало? — спросил я.

Диди стояла рядом. Смотрела в том же направлении.

— Не знаю точно. Начала замечать аномалии недели назад. Но могло начаться раньше. Творение огромно. Невозможно отслеживать каждый мир одновременно.

— Десятки?

— Может быть.

— Сотни?

Пауза.

— Возможно.

Гнев вспыхнул снова. Но я подавил его. Гнев не помогал. Нужен был план.

— Мне нужно найти их, — сказал я. — Выследить. Узнать, где они базируются. Как организованы. Кто их лидер.

— И как планируешь это сделать? — спросила Диди. — Творение бесконечно. Они могут быть где угодно.

Я подумал.

— Фандриэль говорил, что они движутся вглубь. От границ к центру. К Серебряному Городу.

— Да.

— Значит, можно предсказать их путь. Какие миры следующие. Ждать там. Встретить их.

Диди покачала головой.

— Рискованно. Сложно даже для нас. Мы можем создать бесконечное количество аватаров, но и у нас должны быть пределы. Если они придут силой, которую не сможешь остановить… ты возможно погибнешь. Или хуже — будешь стёрт. Как эльфы.

— Альтернатива? — Смерть могла умереть, Диди, моя сестра и за место неё, на её позицию могло прийти другое сознание. Но не я. Я не мог умереть. Она этого не знала, как и я не знал насколько это знание правдиво.

— Узнать больше первым. Найти кого-то, кто знает о Системе. Может быть, есть диссиденты. Адепты, которые не согласны с программой игры. Или жертвы, которые выжили. Свидетели.

Логика была твёрдой.

— Как искать таких?

— Я помогу, — сказала Диди. — Буду отслеживать аномалии смертей. Если найду паттерн, узнаю где Адепты ударят следующим. Предупрежу тебя.

Она повернулась ко мне.

— Но Михаил, обещай мне кое-что.

— Что?

— Не действуй один. Не пытайся быть героем-одиночкой. Если Адепты действительно так опасны, как кажется… тебе понадобится помощь. Союзники.

— Кто? — спросил я. — Другие Архангелы не покинут Серебряный Город без приказа Отца. Лишь я имел полномочия двигаться свободно, Отец никогда не запрещал мне этого. Но другие…Отец молчит.

— Тогда найди других, — ответила Диди. — Смертные, которые понимают угрозу. Существа, которые имеют собственные причины противостоять Адептам. Построй команду.

Команда. Концепция была чуждой для меня. Я всегда действовал один. Воин Света, сражающийся с тьмой в одиночку.

Но может быть, это было частью проблемы. Может быть, одиночество делало меня предсказуемым. Ограниченным.

— Подумаю об этом, — сказал я наконец.

Диди улыбнулась.

— Хорошо. А сейчас мне нужно вернуться к работе. Души не ждут, а аватары не справляются.

Она начала растворяться.

— Диди, — остановил я её.

Она задержалась. Полупрозрачная фигура в ночи.

— Спасибо. За то, что показала. За помощь.

Улыбка стала шире.

— Всегда пожалуйста, брат. Мы семья. Даже если редко это показываем.

Она исчезла полностью.

Я остался один на улице. Холод не трогал физическую форму. Звуки города были далёкими, приглушёнными.

Посмотрел на руки. Сжал кулаки. Почувствовал силу, дремлющую внутри. Свет Творения, данный Отцом при моём рождение, бесчисленное количество лет назад.

Сила, способная разрушать миры. Перестраивать реальности. Стирать врагов из существования.

Но будет ли этого достаточно против врага, который пришёл из вне? Который видел реальность как игру? Который мог редактировать правила?

Не знал.

И это пугало больше, чем хотел признать.

Повернулся. Начал идти. Куда — не имело значения. Просто двигаться. Нужно найти тех, кто понимал в этом хоть что-то, в игре, и в том, как противостоять Игрокам.

* * *

Глава 36

Я шёл по улице, не глядя что происходит вокруг. Не зная куда, просто шёл доверясь судьбе.

Форма, которую носил, была обычной для этого мира. Молодой человек в джинсах и куртке. Ничем не примечательный. Смертные проходили мимо, не замечая. Для них я был просто ещё одним прохожим в ночном городе.

Но внутри, в самой Сути всё кипело и изворачивалось.

Гнев, который я не испытывал давно и не так сильно. Разочарование собой. Растерянность, не зная, как убрать опасность, которую видел.

Адепты Системы. Существа, которые воспринимали Творение как игру. Которые убивали целые народы ради опыта в своей безумной игре. Которые говорили об исправлении ошибки Создателя.

Нужно было найти их. Остановить их. Попытаться поговорить. Уничтожить их.

Но как?

Остановился на перекрёстке. Светофор мигал жёлтым. Машины проезжали мимо, не останавливаясь.

Сосредоточился. Расширил восприятие снова.

Аватары. Я мог их создать бесчисленное количество. Разослать через всё Творение, искать следы вторжения чтобы дать мне хоть что-то новое.

Закрыл глаза. Позволил сознанию разделиться.

Один аватар. Два. Десять. Сотня.

Каждый был частью меня. Каждый видел через мои глаза, думал моими мыслями. Но действовал независимо, исследуя отдельный мир.

Тысяча аватаров. Десять тысяч.

Они материализовались в разных реальностях секунды после уходили в другие, когда понимали, что нету того что ищу. Магические миры, технологичные, примитивные, развитые. Каждый уникален по-своему.

Аватары искали во всех измерениях и плоскостях. Сканировали за секунды вселенные. Анализировали признаки вторжения Адептов.

Информация текла обратно ко мне. Поток данных, который обычный разум, даже бессмертного не смог бы обработать. Но я не был обычным.

Мир за миром проверялся. Сотни тысяч за секунды и минуты.

Стоило признать самому себе, что Ничего.

Ещё миры. Ещё сотни. Тысячи. Опять и опять.

Ничего.

Открыл глаза. Светофор сменился на зелёный. Перешёл дорогу механически.

Слишком много миров. Творение было бесконечным. Даже с тысячами аватаров поиск мог занять годы. Столетия, которое у меня не было, как и живых душ что исчезали.

А Адепты не будут ждать меня и моих слов. Они будут двигаться вглубь. Уничтожать души. Стирать их из Творение, навсегда.

Нужен был другой подход.

Всезнание.

Способность, которой обладали многие Высшие Создание Творение. Возможность знать всё, что происходило в Творении. Прошлое, настоящее, потенциальные будущие.

Я редко использовал её. Предпочитал действовать напрямую, не полагаясь на абсолютное знание. Это делало существование более… интересным. Непредсказуемым. Живым.

Но сейчас не было времени на предпочтения.

Остановился у стены здания. Прислонился к холодному кирпичу. Закрыл глаза снова.

Активировал Всезнание.

Реальность раскрылась.

Не постепенно. Мгновенно. Как взрыв информации, заполняющий каждый уголок сознания.

Видел всё. Каждый мир. Каждое существо. Каждое действие, происходящее в текущий момент через всё Творение.

Миллиарды жизней. Триллионы событий. Бесконечные возможности.

Сфокусировался. Искал конкретное. Следы Адептов. Искажения реальности. Стирание душ.

Просмотрел сто миров. Тысячу. Миллион. Десять. Сто. Тысячи. Всё проносилось перед сознанием быстрым темпом, мгновенно я просмотрел миллиарды миров со своими жизнями, богами и демонами, смертями и рождениями.

Ничего.

Расширил поиск. Включил прошлое в знание того что мне нужно. Последние недели. Месяцы.

Нашёл мир Фандриэля. Видел резню. Момент, когда Адепты появились из воздуха, атаковали, исчезли.

Попытался проследить их путь. Откуда пришли. Куда ушли.

Но там была только пустота.

Не физическая пустота. Информационная. Как будто их присутствие оставляло слепое пятно в Всезнании. Место, куда восприятие не могло проникнуть.

Это было невозможно. Впервые на моей памяти. Всезнание охватывало всё в Творении и не было того что обо не знало. Не знал я. Всё, что Отец создал моими руками. Всё, что существовало в пределах границ.

Если не мог видеть их…

Открыл глаза резко.

Они были вне Творения. Буквально. Не просто за границами, а в месте, которое не было частью того, что Отец создал. Они сущности не властные правилами создания.

Система да? Другая реальность, другое творение? Возможно даже другой набор правил что я считал невозможным.

Всезнание работало только внутри Творения. За его пределами было слепое пятно, но я и некогда не уходил вне Творение своим сознаниям.

Это объясняло, почему не мог найти Адептов напрямую. Они приходили извне, атаковали, возвращались обратно. Оставляли только последствия, которые я видел слишком поздно.

Деактивировал Всезнание. Информационный поток прекратился. Сознание вернулось к нормальному состоянию.

Головная боль пульсировала мелкими волнами. Не физическая, но реальная тем не менее. Цена использования Всезнания на таком масштабе.

Игнорировал боль. Она пройдёт.

Важнее было то, что узнал. Или, точнее, чего не узнал.

Адепты были невидимы для Всезнания. Это делало их почти невозможными для отслеживания обычными методами.

Почти.

Но Диди сказала кое-что важное. Она начала замечать аномалии. Смерти, которые не вписывались в паттерны. Души, исчезающие вместо перехода.

Это означало, что, хотя не мог видеть Адептов напрямую, мог видеть их влияние. След, который они оставляли.

Как детектив, который не видит преступника, но видит улики.

Отошёл от стены. Начал идти снова.

Нужно было изменить подход. Не искать Адептов напрямую. Искать паттерны разрушения. Миры, где происходили массовые исчезновения. Где реальность искажалась способами, несовместимыми с естественными законами.

Аватары могли делать это. Тысячи из них, распространённые через Творение, отслеживающие аномалии.

Но это всё ещё было реактивно. Находил места, где Адепты уже побывали. Не предсказывал, где они ударят следующим. Нужно было понять их логику. Как они выбирали цели. Почему некоторые миры атаковались, а другие нет.

Мир Фандриэля был близко к границам. Первым в цепочке атак. Адепты должно было быть двигались вглубь, к центру Творения не ясно зачем. Но путей было множество, если не бесконечно. Миллионы миров между границами и Серебряным Городом. Какой маршрут они выбирали?

Случайный? Или была логика?

Если они воспринимали Творение как игру, то, возможно, выбирали миры по уровню сложности. Начинали с болееслабых, набирали опыт, двигались к более сильным. Мир Фандриэля был магическим. Эльфы обладали силой. Полубоги правили ими как умерший эльф. Но их магия была ограничена по меркам Творения. Низкий уровень, если использовать игровую терминологию.

Значит, следующие миры могли быть схожими. Среднего уровня. С магией или другими силами, но не абсолютными. Это сужало поиск. Немного. Но достаточно, чтобы быть полезным.

Аватары получили новые инструкции. Фокусироваться на мирах среднего уровня силы. Отслеживать аномалии там в первую очередь.

Но даже это было недостаточно. Остановился снова. На этот раз оказался у парка где никого не было. Деревья стояли голыми, ветви чёрные на фоне ночного неба. Скамейки пустые.

Сел на одну из них. Физическая форма иногда мешало, хотя сам не нуждался в отдыхе.

Думал.

Адепты видели Творение как игру. Использовали терминологию игроков. Уровни, скиллы, баги.

Диди показала мне компьютерные игры смертных. Объяснила логику.

Но я всё ещё не понимал полностью. Не мыслил, как игрок. Мыслил, как Архангел. Как защитник. Архаично и не так как они, те кто играл в игры.

Нужно было измениться. Адаптироваться.

Диди предложила научиться играть. Понять мышление игроков.

Но играть в компьютерные игры смертных казалось бессмысленным. Примитивные симуляции не отражали сложность реальности.

Хотя…

Если Адепты думали так же, если для них даже примитивная логика была основой…

Тогда, возможно, понимание этой логики давало ключ. Не через игры. Через игроков. Смертные, которые посвящали жизни играм. Которые мыслили в терминах оптимизации, стратегии, эффективности.

Но тогда мне нужны лучшие из них. Те, кто достигал вершин в своих играх и те кто считался лучшими.

Они могли видеть паттерны, которые я не видел. Могли понимать логику Системы способами, недоступными для Архангела. Это была странная для меня мысль. Искать помощь у смертных. Существ, которые жили десятилетия, не больше. Которые были бесконечно слабее по любым меркам силы.

Но, может быть, сила не была ответом. Не в этом случае.

Встал со скамейки. Решение принято.

Найду лучших игроков. Поговорю с ними. Узнаю, как они думают. Как анализируют системы. Как находят слабости.

Аватары получили новые инструкции. Искать не только Адептов, но и смертных игроков. Тех, кто достиг выдающихся результатов. Чемпионы турниров. Рекордсмены. Легенды своих сообществ.

Информация начала поступать.

Первый мир. Земля, двадцать первый век. Игрок по имени Ли Сан Хёк. Мастер стратегической игры, где управлял армиями в реальном времени. Побеждал на международных турнирах годами.

Материализовался в его комнате. Ночь в этом мире. Он спал не чувствую вторжение.

Разбудил его осторожно. Мягким касанием сознания.

Смертный открыл глаза. Увидел меня. Испугался и закричал.

Успокоил его желанием и объяснил, кто я. Зачем пришёл, надавив силой на его сознание чтобы он не отвлекался.

Он не поверил сразу. Думал, что спит. Что это галлюцинация.

Продемонстрировал силу. Мягко. Не пугая. Левитация объектов. Свет из ладони. Изменение формы.

Он поверил. Или, по крайней мере, начал слушать.

Рассказал о Системе. Об Адептах. О том, что они воспринимали реальность как игру.

Спросил его мнение. Как бы он атаковал Творение, если бы воспринимал его как игру?

Ли думал долго. Потом ответил.

— Искал бы дисбаланс. Места, где система не работает правильно, это ведь есть в каждой игре. Эксплойты. Использовал бы их для быстрого набора силы.

— Эксплойты?

— Ошибки в коде. Механики, которые позволяют получать преимущество, не предусмотренное разработчиками.

Он объяснил подробнее. Примеры из игр. Как игроки находили способы обходить правила. Дублировать предметы. Получать бесконечные ресурсы. Становиться неуязвимыми.

— В хорошо спроектированной игре таких ошибок мало это да, — продолжил он. — Но, если подумать логично в бесконечно сложной системе, как ваше Творение… наверняка есть места, где правила ломаются. Где реальность работает не так, как должна.

Слова имели смысл.

Творение было огромным. Отец создал его, но даже он не мог предусмотреть каждую возможную комбинацию событий. Были аномалии. Парадоксы. Места, где законы физики или магии работали странно.

Если Адепты искали такие места…

— Как найти эти эксплойты? — спросил я.

— Тестирование. Пробовать разные вещи. Смотреть, что работает не так, как ожидается. Потом использовать это.

— Систематически?

— Да. Лучшие игроки не полагаются на удачу. Они методичны. Документируют всё. Строят базы данных. Делятся информацией с другими и создают вики чтобы делиться своими наблюдениями. Могут помогать так новичкам.

База данных. Адепты могли иметь её. Список миров. Их слабости. Оптимальные стратегии для каждого.

Это объясняло их эффективность. Сильные их них не импровизировали. Следовали плану, построенному на данных.

Поблагодарил Ли. Ушёл, оставив его с воспоминанием, которое, вероятно, казалось сном к утру.

Следующий мир. Следующий игрок.

Америка, двадцатые годы. Женщина по имени Кэтрин. Мастер головоломок. Решала сложнейшие логические задачи за минуты.

Поговорил с ней. Спросил, как бы она подошла к проблеме врага, который воспринимает реальность как систему.

— Найди правила, — ответила она просто. — Каждая система имеет правила. Даже если кажется хаотичной, есть структура. Найди её. Потом найди способ сломать или обойти.

— Как?

— Наблюдение. Анализ. Выявление паттернов. Ничто не случайно, если смотреть достаточно долго. Всё следует логике, даже если она скрыта.

Ещё один полезный совет. Паттерны. Адепты оставляли след. Нужно было найти повторения. Схожести между атакованными мирами.

Аватары получили обновлённые инструкции. Не только искать аномалии, но и сравнивать их. Находить общие черты.

Третий игрок. Четвёртый. Десятый.

Каждый давал часть картины. Кусочек понимания.

Сотый игрок. Двухсотый.

Информация накапливалась. Складывалась в мозаику.

Но всё ещё не хватало чего-то. Ключевого элемента.

Большинство игроков мыслили тактически. Как выиграть в конкретной ситуации. Как оптимизировать персонажа. Как победить босса.

Но никто не думал стратегически на уровне, который нужен был мне. Как победить найти и победить эту игру саму по себе. Как противостоять врагу, который контролировал правила для самого же себя.

Нужен был кто-то другой. Не просто хороший игрок. Лучший. Кто-то, кто побеждал в невозможных ситуациях. Кто мыслил за пределами очевидного.

Аватары продолжали искать. Сотни миров. Тысячи игроков проверялись.

И наконец спустя часы ожиданий нашли.

Альтернативная Земля. Япония. Двадцатые годы, но другая временная линия. История отличалась от основной. Технологии развивались иначе. Культура была схожей, но не идентичной.

Аватар даже нашёл их случайно. Двое смертных. Брат и сестра.

Сора и Широ.

Имена ничего не говорили мне. Но информация, которую аватар собрал…

Они были легендами. Не в одной игре. Во всех. Каждый жанр. Каждый стиль. Они побеждали. Всегда.

Онлайн игроки знали их под ником «Пустой» буквально без имени. Два игрока, действующих как один. Координация была абсолютной. Стратегия безупречной.

Они никогда не проигрывали. Буквально. Тысячи игр. Ноль поражений.

Турниры. Соревнования. Случайные матчи. Не имело значения. Результат был один.

Победа.

Это было статистически невозможно. Даже лучшие игроки иногда проигрывали. Случайность. Ошибки. Более сильные противники.

Но не они.

Либо они были настолько хороши, что превосходили любую случайность. Либо…

Либо они хитрили. Но проверки не находили доказательств. Их компьютеры были чистыми. Их методы легальными.

Они просто были лучше всех. Всегда.

Это и заинтересовало меня.

Активировал Всезнание. Сфокусировался на них.

Увидел их жизни. Прошлое. Настоящее.

Сора. Восемнадцать лет. Затворник. Не выходил из дома годами. Социально не адаптирован в мир. Панические атаки на людях. Но за компьютером… гений.

Широ. Одиннадцать лет. Его сестра. Точнее, сводная. Альбинос по рождению. Гениальный интеллект, который смертные называли бы уровня свыше гения. Монстр. Не говорила почти ни с кем, кроме брата. Но за компьютером… чудо.

Вместе они были непобедимы. Сора обеспечивал стратегию, психологию, чтение противников. Широ — расчёты, анализ, абсолютную точность.

Они мыслили, как один. Компенсировали слабости друг друга. Усиливали сильные стороны.

Идеальная команда.

И, что важнее, они воспринимали реальность через призму игр. Каждое взаимодействие было игрой. Каждая проблема — головоломкой для решения. Если кто-то мог понять мышление Адептов, это были они.

Деактивировал Всезнание. Решение принято.

Нужно было поговорить с ними. Лично.

Но был вопрос. Как убедить их помочь в такой сложной ситуации? Они были затворниками с самого начало. Не доверяли людям тем более незнакомым. Не интересовались внешним миром что жил вне их игр. Только играми. Только друг другом. Просто попросить не сработает. Они точно откажутся.

Нужно было дать им причину. Мотивацию чтобы действовать. Обдумывал, вспоминая информацию об их личностях. Они жили играми. Побеждали всегда. Для них жизнь была игрой, которую они выигрывали.

Скука. Видел это в их глазах через Всезнание. Они искали вызов. Что-то, что действительно проверит их способности.

Обычные игры больше не предоставляли это. Слишком предсказуемые. Слишком лёгкие.

Может быть, вызов реальности… Нет. Это не сработает именно с ними. Они не верили в реальность за пределами игр. Думали, что физический мир скучен. Ограничен правилами, которые нельзя обойти на фундаментальном уровне.

Нужно было представить это как игру. Ставки. Правила. Победу или поражение.

Они не могли устоять перед игрой. Особенно если казалась невозможной.

План сформировался.

Предложу им пари. Игру. Если выиграют, дам им что-то, что хотят. Если проиграют, помогут мне.

Но что могло заинтересовать их настолько, чтобы принять?

Всезнание дало ответ. Видел их тайное желание. То, о чём даже не говорили друг другу вслух.

Мир, где всё решается играми. Где физическая сила не важна. Где социальные навыки не нужны. Только умение играть.

Утопия для них. Место, где были бы богами.

Такого мира не существовало в Творении. Но…

Мог создать его. Архангел имел эту власть. Реальность была податлива для того, кто знал, как формировать её.

Это было нарушением принципов. Не должен был создавать миры по прихоти. Только Отец решал, какие реальности существуют.

Но Отец молчал. Не давал указаний. Не действовал против Адептов.

Может быть, пришло время действовать по собственному усмотрению.

Материализовался в их мире. В Токио, у дома, где они жили.

Квартира на третьем этаже старого здания. Окна занавешены. Свет внутри, несмотря на ночь.

Поднялся по лестнице. Физическая форма двигалась по привычке, хотя мог бы просто телепортироваться внутрь.

Но это было бы невежливо. В их случал даже для Архангела.

Остановился у двери. Номер 301. Табличка с именем Кухаку. Их обозначение пустоты в игровом мире, которую они использовали даже здесь.

Постучал. Три раза. Методично.

Тишина внутри. Потом звуки. Шаги. Осторожные.

Голос мальчика, Соры, через дверь.

— Кто там?

— Михаил, — ответил я просто. — Нужно поговорить.

— Не знаю никакого Михаила. Уходите пожалуйста.

— Знаете Пустых?

Пауза. Более длинная на этот раз.

— Что вы знаете о Пустом?

— Всё. Каждую игру. Каждую победу. Каждую стратегию. Впечатляюще, должен признать.

Ещё пауза. Потом звук снимаемой цепочки. Замок щёлкнул.

Дверь открылась на сантиметр. Глаз Соры смотрел через щель. Подозрительно. Испуганно, он не понимал как их нашли.

— Вы журналист? Если да, нам, нечего сказать.

— Нет. Не журналист. Не человек вообще, если быть точным.

Глаз расширился.

— Что?

— Могу объяснить. Но не здесь, в коридоре. Впустите меня. Обещаю, не причиню вреда.

Сора колебался. Видел борьбу на его лице. Паранойя против любопытства.

Любопытство победило. Едва.

Дверь открылась шире. Он отступил, позволяя войти.

— Широ, — позвал он. — Иди сюда.

Вошёл внутрь. Квартира была маленькой. Одна комната служила и спальней, и игровой зоной. Два компьютера у стены, экраны светились. Футоны на полу. Стопки коробок с едой. Запах застоялого воздуха и мусора.

Девочка вышла из-за компьютера. Широ. Белые волосы, красные глаза, бледная кожа. Смотрела на меня без выражения, но глаза анализировали каждую деталь.

Сора закрыл дверь. Встал между мной и сестрой. Защитная поза при случае мог ударить не раздумывая ради защиты.

— Кто вы? — спросил он снова. Голос дрожал, но твёрдый.

— Михаил. Архангел. Из другой реальности, не вашей.

Они посмотрели друг на друга. Потом на меня. Потом опять друг на друга.

— Ненормальный, — сказал Сора. — Широ, вызови полицию.

Девочка не двигалась. Продолжала смотреть на меня. Анализировала.

Я поднял руку. Позволил форме начать меняться, моя рука начало сперва дублироваться в сама себя, а после превратилось в игрушку, которая закрылось само себе и снова вернулось в обычное состояние. Крылья материализовались за спиной. Не полностью, только очертания. Свет исходил из глаз.

Гравитация в комнате исказилась. Объекты начали левитировать. Футоны, коробки, даже компьютеры поднялись в воздух.

Сора и Широ замерли. Смотрели с открытыми ртами.

Опустил руку. Объекты вернулись на места мягко. Крылья исчезли.

— Верите теперь?

Сора попятился. Споткнулся о футон. Упал на задницу. Широ не двигалась, но глаза расширились.

— Невозможно, — прошептал Сора. — Это… трюк. Голограмма. Гипноз.

— Нет, — ответил я. — Реальность. Такая же реальная, как вы.

Широ подошла к брату. Помогла ему встать. Они стояли вместе, держась за руки.

— Что вы хотите? — спросила Широ тихо. Первые слова от неё.

— Помощь.

— Нашу? — Сора рассмеялся нервно. — Мы никому не можем помочь. Даже себе не всегда.

— Можете. У вас есть способности, которые мне нужны.

— Какие способности? Играть в игры? — Сора качал головой. — Это не особый талант. Просто… всё, что мы умеем.

— Именно это мне и нужно.

Начал им рассказывать, что я имею ввиду. Объяснил им спокойно и чётко. Кратко. Адепты Системы. Вторжение из-за границ Творения. Резня. Стирание миров если не остановить их здесь и сейчас.

Враг, который воспринимает реальность как игру. Который оптимизирует, набирает уровни, исправляет баги.

Нужны те, кто мыслит так же. Кто понимает логику игроков. Кто может предсказать стратегии.

Закончил. Ждал реакции.

Они смотрели на меня молча. Потом переглянулись. Потом обратно на меня.

— Вы сумасшедший, — сказал Сора наконец. — Или мы сумасшедшие. Или оба.

— Нет. Это реально.

— Даже если так… — Сора пожал плечами. — Зачем нам помогать? Это ваша проблема. Ваши миры. Мы здесь, в нашей квартире, в нашем мире. Нам всё равно, что происходит где-то там.

Жёстко. Но честно.

— Ваш мир тоже часть Творения, — сказал я. — Если Адепты дойдут сюда, он будет уничтожен. Вместе с вами.

— Как? — спросила Широ. Я опустил глаза к ней и сказал.

— Не как Широ, а когда. Лишь дело времени, когда игроки прибудут и в этот мир и начнётся резня. Ни армия, ни ядерное оружие не поможет против них. Все умрут в этом мире, в том числе и вы. — Сора вздрогнул, и сглотнул слюну. Широ мелко затряслась. Похоже, теперь они понимают. — А теперь, поможете мне?

* * *

Глава 37

Я замолчал. Дал им время переварить информацию и обдумать свои действия.

Сора и Широ стояли, держась за руки. Выражения на их лицах менялись. Шок. Страх. Неверие. Потом что-то другое. Расчёт. Они быстро пришли в себя, по смертному.

Сора первым нарушил тишину.

— Хорошо-хорошо. Допустим, мы верим. Допустим, всё это правда. Эти Адепты действительно существуют, и действительно уничтожают миры в том числе и уничтожать наш.

Он отпустил руку Широ. Подошёл к компьютеру. Сел. Начал что-то набирать и одновременно говорить со мной.

— Даже тогда. Какой смысл нам помогать? Мы просто два человека. Два игрока. Против легионов врагов с силами, которые мы не понимаем.

Широ подошла к нему. Встала рядом. Смотрела на экран, где Сора открывал какой-то документ с расчётами. Начал что-то в нём быстро писать.

— Шансы на успех, — прошептала она. — Ноль целых ноль ноль ноль один процента. Возможно даже меньше. Ноль. Полный.

— Именно, — кивнул Сора. — Невозможная игра. Та, которую нельзя выиграть.

Он повернулся ко мне.

— Мы не герои. Не воины. Не спасители. Мы социопаты, которые живут в квартире и играют в игры двадцать часов в сутки. Это всё, на что мы способны.

Голос был твёрдым. Без сомнений.

Но видел что-то в его глазах. Искру. Интерес, который он пытался скрыть, но он не мог скрыть его от меня.

— Вы гении, — сказал я. — Непобеждённые. Каждая игра, каждый вызов. Везде победа.

— Да, — согласился Сора без ложной скромности. — Мы гении. Не скромно, но правда. В играх никто нас не побеждал. Никогда.

Он встал. Прошёлся по комнате стуча указательными пальцами в друг друга.

— Но игры — это системы. Правила. Параметры. Всё определено заранее. Мы изучаем механики. Находим оптимальные стратегии. Побеждаем, потому что понимаем систему лучше других.

Остановился. Посмотрел на меня.

— Но реальность? Жизнь и наша реальность не игра. Нет чётких правил. Нет определённых параметров. Нет гарантий. Мы не можем просто прочитать вики о том, как побеждать этих как вы назвали Адептов Системы. Не можем загуглить оптимальную стратегию и не можем просто взять и приказать миру изменить свои законы. Даже если мы скажем вам что-то, кто гарантирует, что это сработает?

Логика была твёрдой. Рациональной.

Но не полной.

— Адепты воспринимают Творение как игру, — возразил я. — Для них есть правила. Система. Если кто-то может понять эту систему, это вы.

Широ подошла. Встала перед братом.

— Братик, — сказала она тихо. — Он прав частично.

Сора посмотрел на неё.

— Широ?

— Если враг мыслит, как игрок, мы можем предсказать их действия. Паттерны. Стратегии. Не гарантированно, но статистически это вероятность выше, чем если бы пытался кто-то другой кто не играл в игры или играл плохо.

Она повернулась ко мне.

— Но мой братик прав тоже. Мы не можем помочь напрямую. Не можем сражаться физически. Не можем противостоять врагам, которые стирают существование.

Маленькая девочка смотрела прямо в глаза. Без страха. Только расчёт.

— Мы можем советовать да. Анализировать да. Предлагать стратегии да. Но исполнять их должны вы. Мы слишком слабы.

Честность была освежающей. Большинство смертных преувеличивали свои способности. Эти двое знали свои пределы. И не стеснялись признавать это. И вправду аномалия разума смертных.

— Советы достаточно, — сказал кивнув. — Я не прошу вас сражаться. Только думать. Помогать понять врага.

Сора и Широ переглянулись. Молчаливая коммуникация, которую понимали только они.

Потом Сора вздохнул.

— Ладно. Скажем, мы согласны помочь. Советовать. Анализировать. Что мы получим взамен?

Вопрос был ожидаемым и не сильно меня удивил. Смертные редко действовали без мотивации. Особенно эти двое гения которые не верили в альтруизм смертного разума.

— Что хотите?

Сора улыбнулся. Не радостно. Скорее грустно.

— Мир. Мир, где всё решается играми. Где не нужно быть сильным физически. Где не нужно уметь общаться с людьми. Где только навык игры имеет значение.

Он посмотрел в окно. На город снаружи.

— Этот мир жесток для таких, как мы. Для тех, кто не вписывается. Кто не умеет притворяться нормальным. Я не могу выйти на улицу без панической атаки. Широ не может говорить с людьми. Мы живём в клетке. Квартира — наша тюрьма.

Повернулся обратно.

— Но в играх мы свободны. Можем быть собой. Побеждать. Достигать. Чувствовать себя живыми.

Широ кивнула.

— Мир игр. Где мы боги. Это цена помощи.

Требование было огромным. Создать целый мир. Реальность, функционирующую по правилам игр. Это нарушало все правила и законы Творения. Архангелы не создавали миры по собственной прихоти. Только Отец решал.

Но Отец молчал. Не давал указаний. Не действовал.

А значит может быть, пора было действовать по своему усмотрению.

— Соглашусь, — сказал я.

Глаза Соры расширились.

— Серьёзно?

— Да. Помогите мне остановить Адептов. Дайте советы, которые приведут к победе. Взамен создам мир, который хотите. Мир игр. Где вы будете сильнейшими.

Пауза. Длинная.

Потом Сора рассмеялся. Не нервно. Истерично.

— Это безумие чёрт. Я что сплю? Это же абсолютное безумие. Архангел предлагает нам создать утопию в обмен на советы по стратегии игр.

Он долго ещё смеялся и под конец вытер слёзы. Кивнув и убрал улыбку с лица.

— Но знаете, что? Почему нет. Мы всё равно обречены, если вы правы. Адепты рано или поздно доберутся сюда. Лучше попытаться, чем сидеть и ждать смерти.

Широ подняла руку. Сжала в кулак. Потом разжала. Жест согласия.

— Мы согласны. Пустые принимают ваше предложение.

Слова были торжественными. Как будто заключали контракт.

Что, в некотором смысле, и происходило.

— Хорошо, — кивнул я. — Тогда начнём. Вопрос первый. Как бы вы атаковали Творение, если бы были Адептами?

Сора сел обратно за компьютер. Широ присела рядом. Они начали печатать. Открывали программы. Документы. Таблицы.

— Нужна информация, — сказал Сора, не отрывая взгляда от экрана. — Карта Творения. Список миров. Их параметры. Уровни силы. Типы магии или технологий.

— Дам вам это, — ответил я.

Активировал малую часть Всезнания. Собрал данные. Миллионы миров. Их характеристики. Истории. Текущие состояния.

Сжал информацию в формат, который смертные могли обработать. Файл. Огромный, терабайты данных, но структурированный.

Материализовал USB-накопитель в руке. Протянул Соре.

Он взял. Посмотрел на маленькое устройство подозрительно.

— Что это?

— Всё, что знаю о Творении. Каждый мир. Каждая цивилизация. Всё в цифровом формате.

Сора вставил накопитель в компьютер. Экран замигал. Начал загружаться файл.

Прогресс-бар полз медленно. Один процент. И всё прекратилось.

— Сколько там данных? — спросил Сора.

— Много.

— Сколько?

Подумал.

— Если бы вы читали без остановки, заняло бы несколько триллионов лет.

Сора застыл.

— Что.

— Творение велико.

— Это… это невозможно обработать. Даже с лучшими суперкомпьютерами.

Широ тронула его плечо.

— Фильтры. Используем фильтры. Сортируем по параметрам. Находим паттерны автоматически.

Я не заметно повлиял на компьютер чтобы он справился со всем что они делали. Она начала печатать. Код появлялся на экране. Быстро. Точно.

— Широ, что ты делаешь?

— Пишу программу. Анализ больших данных. Алгоритмы машинного обучения. Найдёт паттерны в мирах, которые Адепты атаковали. Сравнит с остальными. Предскажет следующие цели.

Пальцы летали по клавиатуре. Строки кода множились.

Я наблюдал молча. Впечатлён, несмотря на свой возраст. Одиннадцатилетняя девочка писала программу, которая большинству смертных программистов заняла бы месяцы. За минуты.

Гений. Действительно гений.

Через десять минут она закончила. Запустила программу.

Компьютер начал гудеть. Вентиляторы ускорились. Экран заполнился цифрами. Графиками. Диаграммами.

Данные обрабатывались.

Сора наклонился ближе. Читал результаты.

— Так. Мир Фандриэля. Магический. Средний уровень силы. Население эльфов. Близко к границам Творения.

Он кликнул на другую вкладку.

— Были ещё атаки? Кроме этого мира?

— Да, — ответил я. — Аватары нашли несколько. Отправлю данные.

Сконцентрировался. Информация потекла через накопитель. Обновила файл.

Программа Широ среагировала. Начала анализировать новые данные.

Три мира. Четыре. Пять.

Все схожие. Магические или технологичные. Средний уровень. Близко к границам.

— Паттерн, — прошептала Широ. — Видишь, братик?

— Да. Они начинают с периферии. Двигаются к центру. Выбирают миры среднего уровня. Не слишком слабые. Не слишком сильные.

Сора откинулся на кресло.

— Почему? Зачем не начать с лёгких? Набрать уровень быстро?

Широ подумала.

— Риск. Слишком лёгкие миры дают мало опыта. Неэффективно. Но слишком сильные опасны. Могут проиграть.

— Значит, оптимизация, — кивнул Сора. — Баланс между риском и наградой. Выбирают миры, где шанс победы высок, но опыт достаточен.

Он повернулся ко мне.

— Если это правда, можем предсказать следующие цели. Миры, которые вписываются в параметры.

Широ уже печатала. Программа выдала список. Десятки миров. Сотни.

Слишком много.

— Нужно сузить, — сказала она.

Сора думал. Пальцы барабанили по столу.

— Расстояние. Они двигаются к центру. Значит, следующий мир должен быть ближе к центру, чем предыдущие.

Широ ввела параметр. Список сократился. До сотни.

— Ещё. Тип мира. Они атаковали магические миры. Может быть, специализируются?

— Или просто случайность, — возразила Широ. — Выборка мала. Пять миров недостаточно для статистического вывода.

— Верно. Тогда оставим тип открытым.

Они продолжали. Туда-сюда. Братская динамика была интересной для наблюдения. Сора предлагал идеи. Широ проверяла их математически. Вместе сужали возможности.

Через час и двадцать пять минут список был короче. Двадцать миров.

— Лучшее, что можем сделать, — сказал Сора наконец. — Без больше данных не можем быть точнее.

Он указал на экран.

— Эти двадцать миров наиболее вероятные цели. Если вы сосредоточитесь на них, шанс поймать Адептов выше.

Полезная информация. Я дам инструкции аватарам. Двадцать миров. Ждать. Наблюдать.

— Хорошая работа, — сказал я.

Сора пожал плечами.

— Базовый анализ данных. Ничего особенного.

Но улыбка на его лице говорила обратное. Он был доволен собой. Редкое чувство для затворника, который обычно избегал всего, кроме игр.

Широ молчала. Но глаза светились эмоциями. Удовлетворение от решённой головоломки.

— Следующий вопрос, — сказал я. — Когда найду Адептов. Как сражаться?

Сора нахмурился.

— К чему такой вопрос к нам? Вы ведь Архангел. У вас должно быть бесконечная сила. Просто уничтожьте их.

— Не так просто. — Покачал головой. — Они стирают существование полно. Фандриэль был полубогом того мира. Ранен смертельно их оружием. Если могут ранить полубога…

— Могут ранить вас, — закончил Сора. — Понял.

Он встал. Начал ходить. Руки за спиной. Мыслительная поза.

— Их оружие. Вы сказали, лучи, которые стирают. Не убивают. Стирают. Как это работает?

— Не знаю точно. Когда коснулся раны Фандриэля, почувствовал энергию. Чуждую. Холодную. Пустую. Отрицающую существование на фундаментальном уровне.

Широ подняла руку.

— Аннигиляция?

— Что?

— Физический термин. Материя и антиматерия. Встречаются. Взаимно уничтожаются. Аннигиляция.

Я подумал.

— Похоже. Но не совсем. Антиматерия уничтожает материю, но оставляет энергию. То, что используют Адепты, не оставляет ничего. Даже душа исчезает.

— Концептуальное стирание, — прошептал Сора. — Не физическое. Метафизическое. Они атакуют саму идею существования.

Слова имели вес. Если это правда…

— Как защититься от этого?

Сора и Широ переглянулись. Молчание растянулось.

Наконец Сора покачал головой.

— Не знаю. Честно. Если они атакуют концепцию существования… обычная защита не поможет. Броня бесполезна. Магические щиты тоже.

— Нужна концептуальная защита, — добавила Широ. — Идея против идеи. Существование против несуществования.

— Как?

Она подумала долго.

— Якорь. Что-то, что привязывает тебя к реальности настолько сильно, что стереть невозможно. Связь. Цель. Роль, которую никто другой не может выполнить.

Интересная теория. Но абстрактная.

— У меня была роль, — сказал я. — Воин Света. Защитник Порядка. Я отошёл от неё.

— Тогда найди новую, — ответила Широ просто. — Быстро. Или Адепты сотрут тебя.

Совет был прямым. Жёстким. Но не бесполезным.

Нужна была роль. Идентичность. Не старая. Новая. То, что определяло меня сейчас, в этот момент.

Но что?

Не знал пока. Вопрос для другого времени.

— Хорошо. Предположим, я защищён. Как атаковать их?

Сора сел обратно.

— Информация снова. Что вы знаете об их способностях? Оружии? Тактике?

— Мало. Фандриэль говорил, что они стреляли лучами энергии. Были неостановимы. Смеялись, как будто это игра.

— Потому что для них это игра, — напомнил Сора. — Если так, они следуют игровой логике. Классы персонажей. Роли. Танк, урон, поддержка.

Он начал рисовать на листе бумаги. Схемы. Фигурки.

— В групповом контенте игр обычно есть структура. Танк держит врага. Бойцы наносят урон. Хилеры лечат. Поддержка баффает или дебаффает.

Показал мне рисунок.

— Если Адепты следуют этой логике, у них тоже есть роли. Найти их слабое звено. Убрать его первым. Группа развалится.

Логика была твёрдой в контексте игр. Но реальность не игра.

Хотя для Адептов была.

— Как найти слабое звено?

— Наблюдение, — ответила Широ. — Смотри, кто делает что. Кто впереди. Кто сзади. Кто лечит. Тот, кто лечит, обычно слабее физически. Убери его. Группа теряет восстановление.

Тактика была жестокой. Но эффективной.

— Запомню.

Сора продолжил рисовать. Добавлял детали к схемам.

— Ещё. В играх часто есть кулдауны. Способности мощные, но используются раз в период времени. Если Адепты следуют этому… их лучи стирания могут иметь ограничения. Перезарядка. Стоимость энергии.

— Заставить их тратить способности попусту, — кивнула Широ. — Потом атаковать, когда уязвимы.

— Именно.

Они работали вместе. Предлагали идеи. Развивали их. Я слушал. Записывал мысленно.

Каждый совет был ценным. Не гарантировал победу. Но увеличивал шансы.

Часы проходили. Они не уставали. Не прерывались. Полностью поглощённые проблемой.

Это было их стихией. Анализ. Стратегия. Оптимизация.

Наконец, когда небо за окном начало светлеть, Сора откинулся на кресло.

— Всё. Это всё, что можем предложить сейчас. Без больше информации о Адептах дальше чистая спекуляция.

Широ зевнула. Маленькая. Но заметная. Первый признак усталости за всю ночь.

Я встал с того места где мне предложили сесть.

— Спасибо. Помогли больше, чем думаете.

Сора усмехнулся.

— Мы гении. Конечно помогли.

Без ложной скромности. Просто факт которые в этой комнате понимали все.

Я направился к двери. Но остановился. Обернулся.

— Ещё кое-что.

Они посмотрели на меня.

— Вы сказали, что слишком слабы, чтобы сражаться. Что можете только советовать.

— Да, — кивнул Сора. — Мы обычные люди. Без силы. Без магии. Только мозги.

— Могу это изменить.

Пауза.

— Что вы имеете в виду? — спросил Сора медленно.

— Благословение. Дар Архангела. Могу наделить силой. Способностями. Сделать вас сильнее.

Глаза Соры расширились.

— Серьёзно?

— Да.

Широ встала. Подошла ближе.

— Какой силой? Какими способностями?

— Зависит от вас. От потенциала. От того, что нужно.

Я поднял руку. Свет начал собираться в ладони.

— Благословение усилит то, что уже есть. Ваш интеллект. Скорость мысли. Способность анализировать. Всё это станет… больше.

Свет пульсировал. Тёплый. Приглашающий.

— Также даст защиту. От обычного вреда. От магии. Возможно, даже от оружия Адептов. Не полную. Но достаточную, чтобы выжить удар или два.

Сора и Широ смотрели на свет завороженно видя в действия мою силу.

— Это… реально? — прошептал Сора. — Вы правда можете это сделать?

— Да. Но есть цена.

Конечно была цена. Всегда была.

— Какая?

— Благословение привяжет вас ко мне. К моей миссии. Не сможете отказаться, когда понадобитесь. Должны будете служить до конца ради этого. До победы или поражения.

Слова были торжественными. Связывающими.

— И, — продолжил я, — Благословение изменит вас. Не сразу. Постепенно. Станете больше, чем люди. Меньше, чем ангелы. Что-то между.

Сора посмотрел на Широ. Она смотрела на него.

Молчаливая коммуникация снова.

Потом Широ кивнула. Едва заметно.

Сора повернулся ко мне.

— Делайте.

— Уверены? Это необратимо.

— Уверены, — твёрдо ответил Сора. — Мы всё равно обречены, если Адепты придут. Лучше иметь шанс сражаться, чем умереть беспомощными.

Широ подняла руку.

— Согласна. Даём согласие.

Их решимость была реальной. Без колебаний. Несмотря на страх, который видел в глубине их глаз.

Храбрость. Настоящая храбрость. Не отсутствие страха. Действие, несмотря на него.

— Хорошо.

Шагнул вперёд. Положил руку на голову Соры. Потом на Широ.

Свет потёк из ладоней. В них. Через них.

Благословение.

Не простой дар. Часть моей Сути. Маленький фрагмент того, что делало меня Архангелом. Я давал им это. Делил между ними.

Их тела начали светиться. Мягко сначала. Потом ярче.

Сора задыхался. Широ дрожала.

Не боль. Трансформация. Каждая клетка перестраивалась. Усиливалась. Становилась чем-то большим.

Процесс занял минуты. Может быть, часы. Время искажалось, когда работал с Благословением.

Наконец закончилось. Убрал руки.

Свет угас.

Сора и Широ стояли, тяжело дыша. Пот покрывал лица. Но глаза…

Глаза светились. Буквально. Слабо, но заметно. Серебряный свет в радужках.

Благословение укоренилось.

— Как чувствуете себя? — спросил я.

Сора посмотрел на руки. Сжал кулаки. Разжал.

— Странно. Всё… острее. Ярче. Как будто видел мир через грязное стекло раньше. Теперь стекло чистое.

Широ моргнула несколько раз.

— Числа. Вижу числа везде. Вероятности. Расчёты. Они просто… появляются в голове.

Она посмотрела на меня.

— Шанс, что вы победите Адептов без помощи. Ноль целых семнадцать процентов. С нашей помощью. Один целых четыре процента. Улучшение, но всё ещё низко. Не хватает данных и понимание.

Точность была впечатляющей. Благословение усилило её способности к анализу до почти сверхъестественного уровня.

Сора попробовал сделать шаг. Споткнулся. Поймал себя же сам быстрее, чем должен был уметь.

— Рефлексы. Они быстрее. Намного быстрее.

Он посмотрел на меня с чем-то похожим на благоговение.

— Это невероятно. Мы… мы не люди больше?

— Всё ещё люди, — ответил я. — Но усиленные. Благословлённые. Начало пути. Со временем станете сильнее. Чем больше используете дар, тем больше он растёт.

Широ подошла к компьютеру. Села. Начала печатать.

Скорость была абсурдной. Пальцы размывались. Код появлялся на экране быстрее, чем любой смертны мог бы читать. Если бы не моя сила, которая сделал это устройства таким же быстрым, он бы загорелся.

Она остановилась через тридцать секунд. Посмотрела на результат.

— Программа для отслеживания Адептов. Улучшенная версия. В сто раз эффективнее. Написала за полминуты.

Глаза сияли от восторга.

— Это потрясающе, Онии-чан. Мы можем делать всё.

Сора рассмеялся. Радостно. Свободно. Звук, который, вероятно, не издавал годами.

— Мы действительно можем. Чёрт возьми. Мы стали читерами в реальной жизни.

Он повернулся ко мне.

— Спасибо. Серьёзно. Это… это больше, чем мог надеяться.

Искренность была неожиданной. Они обычно цинично относились к миру. Но сейчас, в этот момент, барьер пал. Показывали настоящие эмоции.

— Не благодарите ещё, — сказал я. — Благословение несёт ответственность. Когда позову, должны будете прийти. Сражаться рядом со мной.

— Понял, — кивнул Сора. — Мы готовы. Правда, Широ?

Девочка встала от компьютера. Подошла к брату. Взяла его руку.

— Готовы. Пустые не проигрывают. Даже против невозможных шансов.

Их уверенность была заразительной. Впервые за долгое время я почувствовал что-то похожее на радость.

Может быть, действительно был шанс. Маленький. Но реальный.

— Тогда готовьтесь, — сказал я. — Когда мои аватары найдут Адептов, свяжусь. Немедленно. Времени на подготовку не будет.

— Всегда готовы, — ответил Сора. — Это наша суперсила. Мгновенная адаптация.

Широ кивнула.

— Держи связь открытой, может какую-то телепатическую. Будем советовать в реальном времени во время боя.

Умная идея. Благословение создало связь между нами. Могли общаться мысленно на любом расстоянии.

— Хорошо. Сделаю.

Я направился к двери снова. На этот раз они не останавливали.

Открыл дверь. Коридор снаружи был тёмным. Рассвет только начинался.

— Михаил-сан, — позвал Сора.

Обернулся.

— Да?

— Этот мир. Который обещали создать. Мир игр. Вы серьёзно?

— Абсолютно. Помогите победить Адептов. Создам его. Обещание Архангела.

Сора улыбнулся. Широко. Искренне.

— Тогда мы точно победим. Потому что проиграть означает потерять этот приз. А Пустые никогда не проигрывают.

Широ подняла руку. Показала знак победы.

— Ноль поражений. Навсегда.

Их энтузиазм был почти детским. Но за ним стояла настоящая решимость. Настоящая сила воли.

Я кивнул. Вышел. Закрыл дверь за собой.

Спустился по лестнице и вышел на улицу. Город просыпался. Первые люди появлялись на улицах. Машины начинали движение. Жизнь продолжалась, не зная о угрозе, нависшей над всем Творением.

Но теперь у меня были союзники. Двое смертных. Усиленных Благословением. Гениев в области игр и стратегии. Этого было мало против легионов Адептов. Но это было начало.

Активировал связь с аватарами. Проверил что они видят и чувствуют. Двадцать миров под наблюдением. Пока никаких признаков вторжения. Но это был вопрос времени.

Адепты двигались. Набирали уровни. Приближались к центру Творения. Рано или поздно они ударят снова.

И когда это случится, я буду готов. Не просто как Воин Света. Как что-то новое. Что-то, что ещё не определил полностью.

Но определю. Со временем.

Пошёл по улице. Растворился в толпе утренних пассажиров. Сделал так чтобы физическая форма делала меня невидимым среди них. Но внутри, в Сути, я планировал. Готовился.

Война приближалась. Война против врага из-за пределов Творения. Против тех, кто видел реальность как игру.

Но теперь у меня были игроки на моей стороне. Лучшие из лучших.

И, может быть, в этом безумном плане был смысл.

Играть в их игру. Но по моим правилам.

* * *

Глава 38

Я материализовался в одном из миров из списка, который составили Сора и Широ.

Лес. Густой, древний. Деревья высотой в сотни метров, их кроны смыкались над головой, создавая полумрак даже днём. Воздух был влажным, насыщенным запахами мха, гниющей древесины и чего-то цветочного приятно щекотавший нос.

Магический мир. Почувствовал это сразу. Энергия пронизывала всё. Почву, воздух, сами деревья, которые здесь росли из-за неё. Не хаотичная магия. Структурированная. Часть экосистемы.

Средний уровень силы, как и предсказывали Пустые. Достаточно сильный, чтобы представлять интерес для Адептов. Достаточно слабый, чтобы быть уязвимым для атак.

Я всё ещё наблюдал, не понимая, что искать. Ничего необычного, но здесь чувствовалось что-то, что даже я не мог понять. Обычная жизнь леса. Разные существа, рождённые естественным этим миров, двигались между деревьями, не замечая моего присутствия. Птицы пели. Ручей журчал где-то вдали.

Расширил восприятие. Сканировал территорию. Километр. Десять. Сто. Ничего. Никаких искажений. Никаких признаков вторжения. Но что-то здесь точно было не так, я это чувствовал.

Может быть, мои первые благословенные ошиблись с предсказанием. Может быть, этот мир не был следующей целью. Но интуиция подсказывала обратное. Что-то было не так. Воздух казался слишком тихим. Слишком спокойным. Как перед бурей.

Я продолжал ждать и наблюдать. Время тянулось в тишине и спокойствие. Обычная жизнь мира.

Потом пространство разорвалось.

Не постепенно. Мгновенно. Воздух передо мной треснул, как стекло. Трещины распространились, светясь странным синим светом и образовав провал куда-то в размере пару метров в вверх и вниз.

Из трещины шагнули фигуры.

Пять. Все в броне. Но не обычной. Материал был неизвестным. Металл, но не совсем. Пластик, но прочнее. Светился слабо изнутри, как будто энергия текла через структуру.

Шлемы закрывалилица полностью. Забрала были затемнёнными, непрозрачными. На груди каждого светился символ. Не знал значения, но форма была геометрически точной. Круг, в нём треугольник, а из них выходили линии, пересекающиеся под определёнными углами.

Адепты. Должны были быть Адептами.

Я остался неподвижным. Наблюдал за ними. Скрытый барьером невидимости.

Один из пяти, самый высокий, шагнул вперёд. Голос раздался из шлема. Мужской. Молодой. Он говорил на английском без акцента, который узнавал из любого земного языка.

— Ок, ребят. Новая локация встречай. Лес Вечных Корней вроде бы. Уровень территории сорок-пятьдесят. Мобы должны быть средней сложности, так что не расслабляемся.

Мобы. Термин из игр. Существа, которых нужно убивать ради опыта.

Другой голос ответил. Женский. Высокий, энергичный.

— Наконец-то! Прошлая локация была такой скучной. Слишком лёгкая. Я даже не потратила половину маны.

Третий голос. Мужской. Старше предыдущих. Более спокойный.

— Не расслабляйся, Лина. Здесь может быть элитный моб. Или даже босс. Статистика показывает двадцать процентов вероятности.

— Элитка? — первый голос снова, капитан, судя по тону. — Отлично. Больше опыта. Может быть дроп будет хороший.

Пятый член группы, ещё одна женщина, судя по голосу, вмешалась.

— А может вообще найдём каких-нибудь высокоуровневых? Сразу фармить по максимуму?

Согласие пронеслось по группе. Кивки. Смех.

Они говорили, как игроки. Буквально как те дети, которые играли в компьютерном клубе. Термины, интонации, отношение. Всё совпадало с тем, что видел в компьютерном клубе на Земле.

Но это были не смертные, играющие в симуляцию программы. Это были существа, которые пришли в реальный мир и воспринимали его как игру.

Фандриэль говорил правду. Диди была права.

Капитан группы начал что-то говорить, поднимая руку, но остановился резко.

Я понял, что барьер невидимости похоже не помешал им меня заметить. Магия их мира была другой возможно.

Капитан повернул голову. Прямо на позицию где я стоял.

— Контакт. Два часа. Пятьдесят метров.

Остальные развернулись мгновенно. Руки подняли оружие, которое у них не было. Не физическое. Энергетическое. Светящиеся конструкции материализовались из воздуха, когда те захотели. Винтовки. Мечи. Щит у одного. Откуда? Я даже не почувствовал влияние пространство.

Деактивировал барьер, значит бесполезно скрываться, если обнаружен.

Шагнул вперёд. В полный обзор для них.

Реакция группы была мгновенной. Оружие нацелилось. Стойки изменились на боевые.

Но не атаковали. Ждали.

Капитан сделал жест рукой. Группа замерла.

— Подождите. Идентификация.

Пауза. Потом его голос снова, но с нотками удивления.

— Что за… Система не показывает данных. Нет уровня. Нет имени. Нет хп бара. Это баг?

— Не может быть, — ответила Лина. — Система не багает. Никогда.

— Тогда что это? — спросил третий голос, старший.

Капитан шагнул вперёд. Осторожно. Оружие всё ещё поднято.

— Эй! Ты! Кто ты? Моб или НПС?

Я не ответил. Только смотрел. Изучал их пытаясь проникнуть внутрь их.

Сперва, броня. Она была не просто защитой. Чувствовал энергию, текущую через неё. Усиление какое-то. Статистика, как говорили Пустые. Сила, скорость, защита — всё увеличено искусственно.

Оружие тоже. Не магия в традиционном смысле понимал. Что-то другое. Технология, но работающая на принципах, которые не узнавал. Дальше не смог проникнуть, что-то мешало.

Капитан ждал ответа. Когда не получил, нахмурился под шлемом. Я не видел лица, но язык тела был ясен.

— Не отвечает. Может быть скриптованный ивент?

— Или элитка, — предложила Лина. — Без визуальных данных. Новая механика?

— Только один способ узнать, — сказал капитан.

Он поднял руку. Жест команды.

— Танк, вперёд. Остальные готовьтесь. Если агрится, фокус-огонь.

Член группы со щитом шагнул вперёд. Массивный. Броня толще остальных. Щит размером почти с его рост.

Остановился в десяти метрах от меня что-то делая.

— Провокация, — произнёс он спустя секунды.

Щит вспыхнул красным светом. Волна энергии вышла, ударила в меня омыв волной.

Ничего не произошло.

Способность танка в играх. Заставить врага атаковать его, а не других членов группы. Но я не был мобом. Не следовал игровой логике как они того желали.

Танк повторил.

— Провокация!

Снова ничего.

Замешательство пронеслось по группе. Голоса перекрывали друг друга.

— Не работает!

— Почему не работает?

— Баг же. Точно баг.

Капитан поднял руку. Тишина.

— Хорошо. Меняем план. Лина, открывай огонь. Тестовый выстрел. Низкий урон.

Женщина с винтовкой прицелилась. Оружие загудело, заряжаясь.

— Огонь.

Луч энергии вылетел. Синий. Быстрый.

Я не двигался. Луч попал в грудь.

И рассеялся. Не пробил. Даже не оставил следа на одежде.

— Что за…? — Лина опустила оружие. — Нулевой урон. Как это возможно? У меня триста единиц силы атаки!

Решил, что пора действовать. Наблюдение дало достаточно информации. Теперь нужно было получить больше.

Я шагнул вперёд. Физическая форма растворилась без никаких опознаваний и лица пропало. Истинная форма начала проявляться. Крылья. Не перья. Ленты света. Шесть из них, каждая шириной в метр, длиной десятки метров. Они извивались за спиной, поднимая тело в воздух. Свет исходил из меня волнами вокруг. Не ослепляющий. Ровный. Спокойный. Но достаточно яркий, чтобы осветить весь лес вокруг.

Капюшон и броня оставались. Лицо скрыто. Но аура была неоспоримой.

Сила. Древняя. Абсолютная.

Группа отступила инстинктивно, хотя страха в них я не чувствовал. Но стоило признать, я не чувствовал в них ничего. Они будто были ожившими куклами. Оружие поднято, но руки не дрожали и чего-то ждали. Видел это даже через броню.

— Что это? — прошептала Лина.

Капитан попытался сохранить спокойствие.

— Система! Идентификация!

Пауза. Потом его голос снова, но уже с паникой.

— Ничего! Система всё ещё не показывает данных! Это не должно быть возможно!

Заговорил наконец, голос был спокойным. Без угрозы. Простые вопросы.

— Кто вы? Что вы? Откуда пришли?

Группа замерла. Потом капитан ответил.

— Мы… игроки. Гильдия Исследователи. Оптимизаторы как нас называют. Мы приводим порядок в хаос, основная миссия нашей гильдии.

— Порядок, — повторил аватар. — Убивая целые цивилизации?

Пауза.

— Ты знаешь о других локациях? — спросил капитан медленно. — Ты не НПС. Ты… игрок?

— Не игрок. Защитник.

Я поднял руку. Свет собрался в ладони. Не атака. Демонстрация.

— Творение что видите вокруг не игра. Жизни, которые забираете, реальны. Души, которые стираете, существовали. Имели ценность.

Капитан покачал головой и хлопнул себе по лицу. Его голос стал обычным человеческим, как будто тот вышел из роли и тот прошептал себе под нос.

— Что он несёт? Кто ему прописывал диалоги? Ладно пусть так. — Он поднял голову и его голос стал какой-то торжественный, будто тот играл роль. — Ты ошибаешься. Система определяет реальность вокруг нас. Всё за пределами Системы — настоящее. А всё здесь нет. Не настоящее.

— Докажи.

— Не нужно доказывать. Система говорит. Система знает.

Фанатизм. Слепая вера в их Систему. Как религия, но хуже. Потому что давала им силу действовать на основе этой веры.

Я опустил руку. Пусть так, посмотрю.

— Уходите. Сейчас же. Не возвращайтесь. Это предупреждение.

Группа переглянулась. Потом капитан рассмеялся.

— Предупреждение? От НПС? Даже если ты какой-то уникальный босс, мы всё равно победим. Всегда побеждаем.

Он поднял руку. Жест команды.

— Группа. Боевые позиции. Это рейдовый босс. Используем стандартную тактику. Танк держит агро. Бойцы фокусируют урон. Хилер держит танка живым. Поддержка дебаффает.

Они двигались мгновенно сразу слыша команды. Координация была хорошей. Танк вперёд. Лина и ещё один боец в стороны. Хилер назад. Поддержка между ними.

Формация. Как в рейдах игр.

Я не двигался. Просто наблюдал. Изучал их тактику.

Танк ударил щитом о землю. Волна энергии вышла. Красная. Провокация снова, но сильнее. На этот раз я почувствовал давление. Слабое. Попытка заставить атаковать танка первым. Игровая механика, проявленная в реальности.

Интересно.

Я позволил себе среагировать. Не полностью. Но достаточно, чтобы они думали, что сработало.

Двинулся к танку. Медленно.

— Работает! — закричал танк. — Агро держу!

Капитан скомандовал.

— Бойцы, открывайте огонь! Фокус на голове босса!

Лина и другой боец стреляли одновременно. Лучи энергии полетели. Синие и красные. Пересекались в воздухе, ударяли прямо в лицо.

Рассеивались. Как и раньше.

— Что за…? Иммунитет к урону? — Лина перезаряжала оружие. — Это механика фазы? Нужен специальный триггер?

— Поддержка! — крикнул капитан. — Дебафф! Снимай защиту!

Член группы с названием роли поддержки поднял руки. Энергия другого цвета, зелёная, вылетела. Окутала меня волной полностью. Попытка ослабить защиту. Снять баффы. Игровая механика дебаффов. Я также почувствовал давление. Сильнее предыдущего. Энергия пыталась проникнуть в ауру, разрушить структуру защиты.

Но аура не была игровым баффом. Была частью Сути. Неотделима от существования.

Дебафф не сработал.

— Тоже не работает! — поддержка звучала паникующе. — Босс полностью иммунен!

Капитан ругался.

— Как мы должны победить, если ничего не работает?

Танк отступил на шаг.

— Может быть, нужно бежать? Это слишком высокий уровень для нас?

— Нет! — капитан был твёрд. — Не отступаем. Наша гильдия никогда не отступает, запомните новички. Есть решение. Всегда есть.

Он думал. Группа ждала.

Я продолжал двигаться к танку. Медленно. Давая им время.

Потом капитан щёлкнул пальцами.

— Хилер! Попробуй обратное. Не лечи нас. Лечи его!

— Что? — голос хилера был женским. Младше остальных. — Зачем лечить босса?

— Некоторые боссы в играх имеют механику, где лечение наносит урон. Может быть, этот тоже!

Логика была странной. Но работала в некоторых играх, которые изучал через Всезнание при подготовке. Хилер неуверенно подняла руки. Золотистый свет вылетел. Окутал меня. Энергия была тёплой. Приятной словно тёплая вода. Лечение. Восстановление. Для обычного существа была бы полезна. Для меня она была нейтральна. Ни вреда, ни пользы.

Но притворился. Споткнулся. Сделал вид, что ослаблен.

Группа ликовала.

— Работает! Хилер, продолжай! Спамь лечение!

Хилер начала выпускать волну за волной золотистого света. Я продолжал притворяться. Падал на колено. Крылья дрожали.

Давал им надежду. Чтобы увидеть, что сделают дальше, когда подумают, что побеждают.

Капитан скомандовал.

— Все! Фокус! Это наш шанс! Используем ультимативные способности!

Группа начала заряжать атаки. Энергия собиралась. Больше, чем раньше. Намного больше.

Лина подняла винтовку. Оружие трансформировалось. Ствол расширился. Начал светиться ярко.

— Финальный выстрел! Заряжается!

Другой боец поднял меч. Лезвие удлинилось, начало пылать огнём.

— Пламя разрушения! Готово!

Танк ударил щитом. Энергия вспыхнула вокруг него.

— Несокрушимая стена! Активирована!

Поддержка раскинула руки. Символы появились в воздухе.

— Цепи ослабления! Связываю!

Цепи из энергии вылетели. Обвили меня. Сжали. Я позволил им всё это делать. Не сопротивлялся. Всё это пытаясь понять, как это всё работает.

Хилер продолжала лечение. Золотистый свет усилился. Я чувствовал эффект, но не видел и не чувствовал откуда исходит это сила. Магия? Возможно, но я не чувствовал ничего, лишь видел и на себя ощущал. А из них оно будто появлялось само по себе.

Капитан поднял собственное оружие. Большой меч материализовался из света.

— Удар правосудия! Заряжается до максимума!

Энергия собиралась в клинке. Ярче и ярче. Свет стал почти ослепляющим.

Потом капитан закричал.

— Сейчас! Все вместе!

Атаки выпустились одновременно.

Луч из винтовки Лины. Огненный удар бойца. Цепи поддержки сжались сильнее. Лечение хилера достигло пика. Меч капитана опустился.

Всё ударило в меня в один момент.

Взрыв. Огромный. Земля тряслась. Деревья вокруг были снесены ударной волной. Кратер образовался там, где стояло моё тело. Пыль поднялась. Видимость упала до нуля. Группа ждала. Тяжело дыша. Энергия была потрачена. Видел по тому, как их тела медленно тряслись. Значит у них есть какие-то пределы и запасы.

Пыль начала оседать.

Кратер был пуст.

Я стоял в стороне. На ветке дерева. Невредимый. Даже одежда не была повреждена.

Телепортировался в последний момент. Перед тем, как атаки попали.

Группа замерла.

— Что… как… — капитан не мог закончить предложение.

Я спрыгнул с ветки. Приземлился мягко. Крылья развернулись полностью, заставив убрать пыль и разогнав воздух.

— Достаточно игр.

Голос был холодным. Без эмоций.

— Вы пришли уничтожать. Теперь я покажу, что значит быть уничтоженным.

Свет вспыхнул. Ярче, чем всё, что они видели.

Группа закричала. Закрыла глаза.

Но атаки не последовало.

Когда открыли глаза, я стоял перед капитаном. В сантиметрах.

Рука была поднята. Ладонь касалась груди капитана.

— Чувствуй.

Энергия потекла. Не разрушительная. Информационная. Я передавал знание. Показывал.

Видения.

Эльфы Фандриэля. Их жизни. Их культура. Их семьи. Всё уничтоженное Адептами и их действиями. Другие миры, красивые и прекрасные когда-то. Другие цивилизации которые развивались и жили. А теперь стёртые, души, исчезающие в небытие. Не переходящие дальше. Просто прекращающие существовать.

Капитан задыхался. Пытался отступить, но не мог. Рука держала его на месте.

— Это… это не может быть реально… Система сказала… симуляция…

— Система лжёт.

Я убрал руку. Капитан упал на колени.

Остальные члены группы смотрели. Не двигались. Шок парализовал их.

Повернулся ко всем.

— Уходите. Расскажите вашей Системе. Расскажите другим Адептам. Творение реально. Жизни реальны. Если продолжите, встретите сопротивление. Не игровое. Настоящее.

Молчание растянулось.

Потом капитан поднялся. Медленно. Дрожа.

— Ты… ты действительно веришь в это?

— Не вера. Знание.

Капитан покачал головой.

— Даже если правда… мы не можем остановиться. Система приказывает. Мы выполняем. Это наша цель. Наша функция.

Я смотрел на него долго пытаясь подобрать слова. Но пришёл лишь к одному.

— Тогда вы обречены.

Капитан выпрямился. Решимость вернулась в голос.

— Может быть. Но не сегодня.

Он сделал жест рукой. Быстрый. Группа среагировала мгновенно и рывком через пространство оказалось позади на десятки метров.

Все начали отступать. К той точке, где появились. Трещина в пространстве начала формироваться снова.

Побег. Они собирались сбежать.

Я двинулся, чтобы остановить, но капитан достал что-то из воздуха.

Устройство. Круглое. Размером с кулак. Светилось изнутри белым светом.

— Прости, — сказал капитан. — Но ты слишком опасен. Не можем рисковать.

Он бросил устройство.

Оно полетело через воздух. Медленно, как в замедленной съёмке. Я видел каждый миллиметр движения.

Инстинкты кричали. Опасность. Реальная опасность для меня. Попытался телепортироваться. Но пространство вокруг застыло. Устройство создавало поле. Блокировало перемещение.

Попытался выстроить барьер. Многослойный. Свет Творения, сплетённый в защиту. Устройство достигло позиции. Остановилось в воздухе. Прямо перед грудью.

Активировалось. Из него вышел луч, не энергии. Чего-то другого, не понятного. Белого. Чистого словно мой Свет.

Но это…Отрицание.

Он ударил в барьер. Прошёл сквозь, как будто его не было и даже не заметил. Прошёл сквозь броню в самый центр. Сквозь плоть. Сквозь Суть.

Коснулся моего Ядра. Я почувствовал боль. Она не была физическая. Как будто само существование сгорало и больше не могло существовать.

Я попытался сопротивляться. Влил всё больше и больше энергии. Укрепил ядро и пытался его защитить. Но луч был неумолимым. Стирал слой за слоем. Разбирал структуру на части словно вирус. Тело начало распадаться. Буквально. Руки исчезли первыми. Потом ноги. Крылья растворились в воздухе.

Торс. Голова. Всё стиралось.

Последняя мысль перед исчезновением была отправлена. Данные. Анализ. Всё, что узнал о группе, их способностях, их оружии.

И предупреждение. Устройство. Опасно, слишком опасно. Смертельно даже для Архангела.

Потом ничего.

Перестал существовать.

* * *

Глаза открылись.

Я сидел на крыше небоскрёба. Город простирался внизу. Огни мерцали в ночи.

Токио. Альтернативная Земля. Мир Соры и Широ.

Связь с аватаром прервалась мгновенно. Не постепенно. Как обрыв провода. Одна секунда был, следующая нет.

Потеря была… странной. Не болезненной. Аватар был частью меня, но отдельной. Его уничтожение не ранило напрямую.

Но информация, которую отправил перед исчезновением…

Встал. Посмотрел на руки. Они дрожали. Едва заметно, но реально. Страх. Эмоция, которую не чувствовал миллиарды лет. Не за себя или за своё существование. Для этой ситуации в целом.

Устройство Адептов. Оно стёрло аватара полностью. Не просто уничтожило физическую форму. Стёрло связь с ядром. С Сутью.

Аватар был частью меня. Фрагментом Архангела. Обладал частью моей силы, моего света.

И его стёрли, как будто никогда не существовал.

Если устройство могло сделать это с аватаром… что могло сделать с настоящим мной?

Неизвестно. Не хотел узнавать в ближайшее время.

Но нужно было вернуться. На место боя. Изучить остатки. Понять, как работало устройство.

Закрыл глаза. Сосредоточился на последних координатах аватара. Лес. Мир магии. Место разрушения.

Телепортировался.

* * *

Материализовался на поляне.

Точнее, на том, что было поляной.

Лес исчез. Километры деревьев были снесены. Кратеры покрывали землю. Огонь ещё тлел в некоторых местах.

Разрушение было массивным. Бой между аватаром и Адептами оставил след. Но основное разрушение было от финальной атаки группы. Когда использовали ультимативные способности.

Прошёлся по территории. Искал следы. Что угодно, что могло дать информацию.

Ничего. Пусто.

Адепты ушли. Полностью и не оставили ничего после себя. Даже остаточной энергии от портала не было. Как будто просто исчезли и их никогда не было.

Остановился у эпицентра. Место, где аватар был стёрт.

Земля здесь была чёрной. Не обугленной. Чёрной на уровне, который казался неестественным. Как будто цвет был высосан из материи.

Присел. Коснулся земли рукой.

Холод. Тот же, что чувствовал в ране Фандриэля. Пустота. Отрицание.

Но слабее. Остаточное. Устройство больше не было здесь, но его влияние осталось.

Закрыл глаза. Расширил восприятие. Проник в землю на молекулярном уровне.

Структура была изменена. Атомы были… неправильными. Не в смысле мутации на элементарном уровне. В смысле отсутствия. Как будто часть их существования была стёрта. Они были там, но одновременно не были. Парадокс, который не должен был существовать в нормальной реальности и не так.

Открыл глаза. Убрал руку и сосредоточил силу, исправил то что оно натворила вернув былой уровень материи.

Встал, осмотрелся думая. Это было хуже, чем думал. Устройство не просто уничтожало материю или энергию. Оно атаковало саму концепцию существования. Стирало на уровне, который был фундаментальнее физики.

Если такое оружие попадёт в основное тело, в истинную Суть…

Не знал, что произойдёт. Может быть, выживу. Архангелы были созданы быть практически неуничтожимыми. Только Отец мог полностью стереть одного из нас.

Может быть.

Но гарантий не было.

Поднял голову. Посмотрел на безоблачное небо. Звёзды были видны сквозь разрушенный лесной полог. Чужие созвездия, к создания которым я не прилагал свою Суть. Незнакомые конфигурации.

Адепты ушли. Вернулись в свою Систему. Но придут снова. В другой мир. С тем же оружием. С той же целью.

Нужно было предупредить остальных. Диди и остальных Бесконечных. Может быть, даже других братьев Архангелов, если согласятся слушать.

Но сначала нужно было понять.

Активировал Всезнание снова. Сфокусировался на этом месте. На последних минутах боя.

Видел всё. Как аватар сражался. Как группа координировалась. Каждое движение. Каждую способность.

Остановился на моменте, когда капитан достал устройство.

Замедлил время в видении. Кадр за кадром.

Устройство материализовалось из воздуха. Буквально. Не было где-то в закромах физически. Было вызвано из другого места. Системы, возможно.

Форма была простой. Сфера. Без швов. Без видимых механизмов. Просто гладкая поверхность, светящаяся изнутри.

Когда активировалось, свет изменился. Из белого стал… ничем. Не чёрным. Не прозрачным. Отсутствием цвета. Отсутствием света.

Луч, который вышел, был того же качества. Отсутствие. Анти-существование.

Коснувшись аватара, он не взорвал. Не сжёг. Просто отменил. Как редактирование документа. Удалить. Назад. Стереть.

Аватар сопротивлялся. Видел это. Влил энергию. Укрепил ядро.

Задержал процесс на секунды. Может быть, десять секунд вместо мгновенного стирания.

Но не остановил. Не мог остановить.

Устройство было слишком мощным. Или аватар был слишком слабым. Только фрагмент истинной силы.

Что, если использую полную силу? Не аватар. Я сам. Со всей мощью Архангела?

Мог бы сопротивляться дольше. Минуты. Может быть, часы. Достаточно, чтобы уничтожить устройство или того, кто его держит.

Но если их было больше одного? Если вся группа имела такие устройства?

Пять одновременно. Может быть, десять, если придут с подкреплением.

В таком случае даже Архангел имел пределы. Не бесконечен. Сила огромна, но не безгранична.

Деактивировал Всезнание. Информация была достаточной. И тревожной.

Нужен был план. Новый подход. Не просто сила против силы.

Сора и Широ говорили о слабых звеньях. О хилере, которого нужно убрать первым.

Но в бою не видел хилера использующего лечение на группе. Только на мне, как часть тактики нанесения "урона". Может быть, хилер был слабым звеном в другом смысле. Физически слабее. Меньше защиты.

Или поддержка. Тот, кто использовал дебаффы и цепи. Контроль толпы, как называли игроки. Убрать его, и группа теряет способность удерживать цели на месте. Логика была твёрдой. Но требовала скорости. Точности. Убить одного до того, как остальные среагируют.

Мог сделать это. Если действовал без предупреждения. Без попыток говорить.

Но это было против природы. Архангелы не убивали без суда. Не атаковали первыми без провокации. Хотя… они уже спровоцировали. Уничтожили миры. Убили бесчисленных. Стёрли моего аватара.

Провокации было достаточно.

Решение укрепилось. Следующая встреча будет другой. Не разговоры. Не демонстрации. Прямая атака. Быстрая. Смертельная. Устранить угрозу до того, как они используют устройства.

Повернулся, чтобы уйти, но остановился.

Что-то было не так. Чувствовал это. Покалывание в Сути. Предупреждение.

Расширил восприятие снова. Сканировал территорию.

Там. В трёх километрах. Слабая энергетическая сигнатура. Не естественная для этого мира. Остаток Адептов? Забытое оборудование?

Телепортировался к источнику.

Материализовался у небольшого объекта на земле. Металлический. Размером с коробку. Грани были ровными, углы точными. Определённо не естественное образование. Присел. Изучал не касаясь.

Устройство другого типа. Не то, что использовалось для стирания. Что-то ещё. На поверхности был символ. Тот же, что видел на броне Адептов. Круг, треугольник, пересекающиеся линии.

Знак Системы, возможно. Их идентификатор.

Осторожно коснулся пальцем. Не напрямую. Через барьер энергии. Защита на случай ловушки.

Устройство активировалось.

Не взрыв. И даже не атака. Обычная голограмма.

Изображение появилось в воздухе над коробкой. Фигура. Человекоподобная, но без деталей. Просто силуэт из света и половых признаков.

Голос раздался. Механический. Без эмоций. Без интонаций и половой принадлежности.

— Обнаружена аномалия. Сущность уровня Неизвестность. Не входит в базу данных Системы. Классификация: потенциальная угроза Системе.

Пауза.

— Инициирован протокол наблюдения. Данные собираются. Анализ в процессе.

Ещё пауза.

— Внимание аномалии. Вы классифицированы как препятствие Системному прогрессу. Рекомендуется немедленная капитуляция. Интеграция в Систему предлагается как альтернатива устранению.

Голограмма застыла. Ждала ответа.

— Иначе?

— Иначе вы будете стёрты из Существование.

* * *

Глава 39

Я смотрел на голограмму молча, обрабатывая информацию и пытаясь проникнуть в суть этой вещи, чтобы понять её природу, но так и не смог. Снова неудача. Неужели они оставили это намеренно — устройство наблюдения и коммуникации, которое записывало бой и анализировало его, а затем отправляло данные обратно в Систему? Умный ход.

Теперь они знали обо мне всё: о силе аватара, о том, что я существую вне их системы и не являюсь игроком, как остальные. Они понимали, что я враждебная единица, Творение, против Системы и, возможно, желающее её уничтожить. И вот они предлагали интеграцию — присоединиться к ним, стать частью их механизма.

Пф. Как будто это был выбор, который я хотя бы рассмотрю.

— Нет, — произнёс я просто, даже не раздумывая.

Голограмма замерла на мгновение, словно обрабатывая мой ответ, а затем продолжила говорить с той же бесстрастной интонацией.

— Отказ зафиксирован. Классификация изменена: враждебная аномалия. Уровень угрозы: критический.

Свет голограммы тут же окрасился в тревожный красный цвет, и её голос стал ещё более механическим.

— Директива: Устранение. Все доступные ресурсы будут выделены. Рекомендуется немедленное отступление от аномалии за пределы зон Системного интереса.

После этих слов устройство начало ярко светиться, и я ощутил, как пространство вокруг начинает сжиматься и разжиматься волнами, словно само Творение готовилось к чему-то значительному. Что-то приближалось…

Я инстинктивно отступил на шаг назад, мгновенно выстраивая вокруг себя многослойные барьеры из света — защитные оболочки, окутавшие моё тело. Готовность к атаке и встрече с любым противником была абсолютной.

И пространство разорвалось.

Это был не тот разлом, что я видел раньше. Не обычный портал с переливающимися краями. Это был буквальный разрыв реальности, как будто кто-то взял саму ткань творение и просто разодрал её руками, не церемонясь.

Из зияющего разрыва степенно шагнула фигура.

Она была гуманоидной формы, около двух метров в высоту, и её тело представляло собой абсолютную чернь. Не просто тёмный цвет кожи, а полное отсутствие света — будто сама материя этого существа активно поглощала всё освещение вокруг, не давая ни единому лучу отразиться. Лицо же, напротив, было ослепительно белым, создавая поразительный контраст. Гладкое, лишённое каких-либо черт — ни глаз, ни носа, ни рта. Просто безупречная белая маска, туго натянутая на череп. Конечности существа отличались неестественной длиной и непропорциональностью: руки доставали почти до колен, а тонкие пальцы заканчивались явно острыми концами, напоминавшими когти или лезвия.

Существо замерло, не совершая ни единого движения, просто стоя и словно чего-то выжидая. Однако его присутствие давило на саму реальность с невероятной силой — тяжёлое, подавляющее, как истинное обличие Ангела. Создавалось впечатление, что сама ткань мира сопротивлялась его нахождению здесь, отторгала его.

Я принялся внимательно изучать противника, расширяя своё восприятие до максимальных пределов, пытаясь постичь его природу и найти слабые места.

Ничего.

Существо оставалось абсолютно пустым для всех моих чувств и способностей восприятия. Это не было просто отсутствием энергии — оно не являлось живым в обычном смысле, но при этом нельзя было сказать, что оно не существовало. Парадоксальное состояние: оно одновременно присутствовало здесь и не присутствовало, было и не было.

Настоящий парадокс, точно такой же, какой я обнаружил в земле после работы устройства.

Голограмма заговорила вновь, её голос звучал с безразличной окончательностью приговора.

— Очиститель развёрнут. Цель: нейтрализация аномалии. Метод: полное стирание из Существования. Инициация протокола.

С этими словами голограмма погасла, а устройство перестало излучать свет, выполнив свою функцию и начало ломаться, исчезнув за секунды до того, как…

Существо пришло в движение.

Это не было обычным шагом — скорее каким-то неестественным скольжением. Его ноги касались земли, но при этом не оставляли после себя никаких следов, а само движение выглядело невероятно плавным и совершенно бесшумным. Менее чем за секунду оно преодолело разделявшие нас три десятка метров, расстояние исчезло мгновенно, словно пространство само сжалось.

Рука существа поднялась, и оно нанесло удар в мой барьер. Я даже не успел среагировать — защитные слои лопнули один за другим, как хрупкие мыльные пузыри под напором урагана. Энергия беспомощно рассеялась в воздухе, не задержав атаку даже на мгновение.

Сам я едва удалось увернуться. Кулак прошёл в опасной близости от моей головы, а воздух задрожал от скорости удара, порывом ветра сметая всё позади меня. Не теряя времени, я телепортировался на двести метров назад, убирая опасную близкую дистанцию. Мне нужно было время, чтобы оценить этого противника и выработать стратегию.

Существо медленно повернуло голову в мою сторону, причём без малейшего движения всего остального тела — просто изменило положение головы на шее, как будто законы физики и биологии к нему не применялись вовсе.

Не желая отдавать инициативу, я на этот раз атаковал первым. Из моей ладони вырвался концентрированный луч света, обладающий достаточной мощностью, чтобы испарить ближайшие горные массивы.

Луч с точностью ударил в грудь существа.

И поглотился. Буквально впитался. Чёрное тело существа впитало свет, словно губка воду — ничего не отразилось, ничего не прошло насквозь. Энергия просто исчезла в этой бездне.

Существо снова двинулось вперёд, и на этот раз ещё быстрее, преодолевая расстояние за долю секунды.

Удар. Я инстинктивно блокировал его рукой, и произошло физическое столкновение моего временного хранилище и его тело.

Мощь удара была колоссальной. Земля под моими ногами мгновенно растрескалась паутиной трещин, образовав глубокий кратер от ударной волны, а деревья в радиусе целого километра были снесены взрывной волной, как спички.

Но моя рука выдержала, не отступая ни на миллиметр.

Последовал второй удар другой рукой существа, который я перехватил своей свободной ладонью, остановив его возле груди.

Теперь мы стояли лицом к лицу, вернее — я лицом к безликой маске. Белая гладкая поверхность находилась в считанных сантиметрах от меня, лишённая какого-либо выражения и эмоций.

Но при этом я почувствовал нечто едва уловимое — намерение, цель. Это существо желало стереть меня из бытия, причём не из злобы или ненависти, а просто потому, что было запрограммировано на это, как машина на выполнение алгоритма.

Я резко оттолкнул его, вложив в толчок немного силы. Существо полетело назад, пробивая своим телом десятки деревьев подряд, и остановилось только через целый километр.

Однако оно также поднялось мгновенно, без каких-либо видимых повреждений. Тело выглядело точно так же, как и раньше — абсолютно целое.

Неуязвимость? Или невероятно быстрая регенерация? Это требовало проверки.

Я материализовал оружие — меч, но не Истинное Оружие, а просто меч, представляющий собой сплав чистого Света. Лезвие, способное разрезать саму реальность если захочу.

Ринувшись вперёд, я развил скорость, многократно превышающую звуковую. Воздух за моей спиной взорвался ударной волной от стремительного движения.

Существо не двигалось с места, терпеливо ожидая моего приближения.

Шаг физического тела об землю, упор взят, и я нанёс удар мечом — горизонтальный взмах, целясь в шею, чтобы отсечь голову одним движением.

Лезвие прошло сквозь цель.

Но не разрезало её.

Существо осталось абсолютно целым, невредимым. Меч прошёл сквозь его тело, словно сквозь воду — материя плавно расступилась перед клинком, а затем так же спокойно сомкнулась обратно, не оставив следов.

Как будто оно было жидким по своей природе или не полностью присутствовало в этом измерении реальности.

Существо мгновенно контратаковало пока моя рука была слева. Его рука выстрелила вперёд, а пальцы вытянулись — буквально удлинились на несколько метров, превращаясь в подобие копий.

И пронзили моё плечо.

Боль. Настоящая, реальная боль — впервые за долгое, очень долгое время.

Это была не физическая боль, к которой можно игнорировать. Существо атаковало саму Суть напрямую, нанося удар по ядру моего существования минуя физическое тело, по самой основе того, кем я являлся.

Я резко отступил, с усилием вырвав пальцы-копья из своего плеча. Они оставили после себя чёрные следы, пятна пустоты и отсутствия бытия.

Рана не заживала обычным образом — стандартное восстановление просто не работало. Плевать на физического тело, мне пришлось вливать значительно больше энергии, активно перестраивая повреждённую ткань Сути на глубинном уровне чтобы убрать рану на Ядре.

Сосредоточившись, я выполнил это. Рана затянулась за секунду, но весь процесс потребовал гораздо больше усилий, чем должен был в нормальных условиях.

Что это такое?..

Существо атаковало снова, последовала целая серия ударов — быстрых, точных, механических. Каждый удар целился в жизненно важные точки: голову, область сердца, и также в ядро Сути которая было здесь и не здесь одновременно.

Я уклонялся, блокировал, контратаковал в ответ, пытаясь найти брешь в защите противника.

Меч продолжал проходить сквозь тело существа без какого-либо эффекта, словно рассекая иллюзию. Но удары кулаками работали, пусть и частично. Существо действительно отступало от физических ударов, хотя и ненадолго.

Значит, масса и кинетическая энергия имели значение в этой битве.

Я мгновенно изменил тактику, убрав меч обратно и сфокусировавшись исключительно на рукопашном бое.

Удар в грудь, в который я вложил всю доступную силу этого физического тело, отбросил существо назад. Оно пролетело значительное расстояние, пробивая землю и оставляя глубокую траншею длиной в километры.

Я немедленно последовал за ним, телепортировавшись прямо над его позицией. Сцепив обе руки, я нанёс сокрушительный удар сверху вниз — удар сверху.

Существо встретило атаку, подняв руки в блокирующей позиции.

Столкновение породило разрушительную ударную волну, которая снесла всё вокруг. Земля буквально испарилась от высвобожденной энергии, а кратер углубился на сотни метров.

Мы оказались в эпицентре разрушения. Я давил сверху всем своим весом и силой, а существо сопротивлялось снизу с равной мощью.

Наступило равновесие сил — никто не мог одолеть противника, никто не отступал.

Затем существо изменилось прямо на моих глазах.

Его тело расширилось, причём не физически, а на каком-то более глубоком, фундаментальном уровне. Само присутствие стало значительно больше, плотнее, давление многократно усилилось.

Из тела материализовались дополнительные конечности — не две руки, а четыре, затем шесть, потом десять. Все они одновременно потянулись ко мне, пытаясь схватить.

Я мгновенно телепортировался, выходя из потенциального захвата, и материализовался на расстоянии километра сверху в небе.

Но существо уже было там, словно оно предсказало направление моего перемещения.

Удар в лицо. Я не успел вовремя заблокировать его, и противник с множество рук с огромной силой ударил меня в грудь.

Меня отбросило назад с невероятной скоростью. Я пробил воздух, оставляя за собой сверхзвуковой след, и остановился только через десятки километров, когда врезался в гору. Скальный массив рассыпался в пыль от силы удара.

Поднимаясь из обломков, я тщательно проверил полученные повреждения.

Грудь была помята — не критично, но заметно, будь я смертным давно бы умер. Энергетическая броня треснула в нескольких местах, а Свет под ней ощутимо ослаб.

Это существо оказалось намного сильнее, чем я изначально ожидал. Значительно сильнее.

Аватар возможно не смог бы победить его в одиночку. Даже десять Ангелов Господня вместе не справились бы с таким противником.

Но я не был просто аватаром и ангелом. Я был настоящим Архангелом во всей полноте своей силы.

Настало время использовать её без ограничений.

Я снял все наложенные на себя ограничения, позволив энергии течь абсолютно свободно по всем каналам.

Крылья развернулись в полную величину — не шесть светящихся лент, а лишь два огромных куска света. Каждое крыло было шириной в несколько метров и длиной в километры, они заполнили всё небо вокруг. Ослепительный свет заливал окружающее пространство.

Моя аура взорвалась наружу мощнейшей волной. Реальность начала дрожать и искажаться от давления высвобожденной силы, пространство буквально деформировалось.

Гора, на которой я стоял, начала стремительно разрушаться. Каменные обломки стали левитировать в воздухе, поднимаясь вверх — гравитация попросту перестала работать в радиусе действия моей ауры.

Существо наблюдало за происходящим с безопасного расстояния, оставаясь неподвижным. Но его присутствие изменилось, стало более плотным, концентрированным — оно тоже готовилось к решающей схватке.

Я атаковал, вкладывая в удар полную, неограниченную силу.

Мгновенно телепортировавшись прямо к существу, я нанёс удар кулаком, вложив в него энергию, эквивалентную взрыву целой звезды.

Существо попыталось блокировать атаку, подняв руки в защитной позиции.

Но мой удар пробил блок, словно его не существовало, прошёл сквозь защиту и с огромной силой врезался в грудь противника.

Чёрное тело деформировалось под воздействием удара, вогнувшись внутрь. Энергия прошла сквозь него волной, разрывая структуру изнутри.

Существо полетело — не на метры и даже не на километры. Оно пересекло расстояние целых континентов, пробило атмосферу планеты и улетело в открытый космос.

Я немедленно последовал за ним, не снижая темпа и не давая противнику времени на восстановление.

В безвоздушном космосе битва продолжилась с прежней интенсивностью. Здесь не было ни воздуха, ни привычной гравитации — только бесконечная пустота и далёкие звёзды в качестве свидетелей.

Существо к этому моменту полностью восстановилось. Его тело вернулось к прежней форме, без каких-либо видимых повреждений.

Регенерация — полная и практически мгновенная.

Этого было недостаточно. Мне требовалось нечто намного более мощное.

Я поднял обе руки перед собой, и энергия начала активно собираться между ними. Свет Творения — чистый, неразбавленный, первозданный.

Между моими ладонями сформировалась растущая сфера света размером с небольшую планету. Температура внутри этой сферы многократно превышала температуру в ядре звёзд.

Существо не двигалось с места, просто наблюдая за мной своей безликой белой маской.

Я выпустил сферу, направив её на противника.

Она полетела вперёд, медленно сначала, а затем стремительно ускоряясь, оставляя за собой ослепительный след света через космическое пространство.

Существо не стало уклоняться от атаки, встретив её в лобовом столкновении.

Произошло столкновение.

Взрыв невообразимой мощности осветил всё вокруг. Космос буквально исчез в ослепительной белизне. Планеты в этой которые давно опустели звёздной системе были уничтожены одной лишь ударной волной, а звезда в центре системы на мгновение погасла от чудовищного давления высвобожденной энергии.

Когда ослепительный свет наконец угас, на месте существа не осталось ничего.

Только абсолютная пустота и чистый вакуум космоса.

Победа? Неужели всё закончилось?

Нет.

Я почувствовал знакомое присутствие прямо за своей спиной.

Резко развернувшись, я увидел то, что заставило даже меня удивиться.

Существо было там, целое и невредимое, без каких-либо признаков повреждений.

Как будто той разрушительной атаки вообще не происходило.

Телепортация в последний момент? Или какая-то другая, неизвестная мне способность?

Существо немедленно атаковало, не теряя времени. Обе его руки вытянулись вперёд, а пальцы снова превратились в острые копья. Десятки таких копий одновременно, и все они целились в ядромоей Сути, в самое сердце моего существования.

Я мгновенно выстроил барьер — многослойный, где каждый последующий слой был значительно плотнее предыдущего.

Копья пробили защиту. Все слои, один за другим, без малейшего замедления, словно их вообще не существовало.

Они достигли моей груди и пронзили её.

Боль взорвалась внутри меня волной агонии. Не физическая боль тела — сама Суть горела в огне отрицания, ядро существования трещало под невыносимым давлением небытия.

Я схватил копья обеими руками, удерживая их и не позволяя проникнуть ещё глубже, к самому сердцу моего бытия.

Вливая энергию в точку контакта, я начал отталкивать атаку, противодействуя разрушительной силе.

Копья начали медленно растворяться под воздействием моего света. Чёрная материя постепенно испарялась, теряя целостность. Но существо не отпускало своё оружие, давя с ещё большей силой и вливая всё больше энергии отрицания в атаку. Снова наступило равновесие. Мы толкали друг друга с равной силой, и ни один не мог получить преимущество, ни один не отступал.

Ситуация становилась критической. Такое противостояние не могло продолжаться вечно — энергия расходовалась с пугающей скоростью.

Мне нужно было кардинально изменить подход к битве. Не просто противопоставлять силу силе, а найти нечто принципиально другое. Я вспомнил слова Широ о концептуальной защите — идея против идеи, концепция против концепции.

Существо атаковало саму концепцию существования, активно отрицало её на фундаментальном уровне.

Значит, мне следовало утвердить её с ещё большей силой и убеждённостью.

Я сосредоточился, отвлекаясь от физической формы и энергетических потоков, концентрируясь исключительно на Сути — на самом ядре того, кем я был и являюсь.

Михаил. Архангел Божий. Воин Света. Защитник установленного Порядка. Соавтор душ и создатель границ Творения. Всё это было неотъемлемой частью меня, определяло моё существование на уровне, намного более глубоком, чем простая материя или энергия.

Я есть. Потому что Отец создал меня с определённой целью. Потому что имею предназначение, роль и место в структуре Творения. Я есть.

Ничто не может отменить или изменить это. Даже Система со всей её мощью. Даже концепция отрицания бытия.

Эта уверенность кристаллизовалась внутри меня, стала твёрдой и неоспоримой истиной.

Суть ответила на мой призыв. Ядро существования укрепилось, все трещины мгновенно закрылись, энергия стабилизировалась и начала течь с новой силой. Копья существа перестали проникать глубже, остановились на месте, а затем начали медленно отступать под натиском моей воли.

Я толкнул сильнее, вливая всю свою волю к существованию в это действие.

Копья не выдержали давления — сломались и полностью растворились в пространстве.

Существо отступило впервые с начала битвы. Его руки вернулись к нормальной длине, а тело слегка отдалилось.

Белая маска продолжала бесстрастно смотреть на меня, лишённая какого-либо выражения. Но я почувствовал изменение в присутствии — оно стало… менее уверенным? Сложно было точно определить, ведь существо не выражало эмоций в привычном понимании.

Но факт отступления говорил сам за себя — я получил преимущество.

И это преимущество необходимо было немедленно использовать.

Я атаковал снова, но на этот раз не физически, а концептуально, на уровне самих идей. Проецируя свою Суть вовне, я утверждал существование — не только своё личное, но и всего Творения в целом.

Волна света вышла из меня, распространяясь во все стороны. Это была не разрушительная волна, а утверждающая саму возможность бытия. Она провозглашала: "Здесь реальность. Здесь жизнь имеет смысл и ценность. Здесь существование не может быть отменено."

Волна с силой ударила в существо.

Чёрное тело впервые дрогнуло, показав видимую реакцию. Материя начала постепенно распадаться, причём не от физического урона, а от фундаментального противоречия. Отрицание встретилось с утверждением лицом к лицу, и этот парадокс не мог существовать стабильно.

Существо отчаянно пыталось сопротивляться, вливая всё больше энергии отрицания в свою форму. Тело становилось ещё чернее, ещё плотнее, пытаясь удержать целостность.

Но этого было уже недостаточно против моего натиска.

Волна продолжала неумолимо давить на противника. Существо начало медленно растворяться в пространстве — сначала исчезли конечности, потом начал разрушаться торс, а белая маска покрылась сетью тонких трещин.

Победа была совсем близко, я почти достиг её, чувствовал ещё немного и всё. Но существо совершило нечто совершенно неожиданное.

Оно полностью изменило свою тактику ведения боя. Вместо дальнейшего сопротивления оно начало отступать, причём не физически в пространстве, а через сами измерения реальности.

Тело стало полупрозрачным, теряя плотность, и начало постепенно исчезать из этого слоя реальности.

Переход в другое измерение — более высокое, более фундаментальное.

Я попытался остановить этот процесс, схватив то, что ещё оставалось от материального тела противника, и крепко удерживая его. Но существо продолжало свой переход, и при этом тащило меня вместе с собой в неизвестность.

Реальность вокруг исказилась до неузнаваемости. Привычный космос исчез, звёзды разом погасли, словно их никогда и не было.

Мы завершили переход.

* * *

Мы материализовались в совершенно ином измерении бытия.

Это было не физическое пространство в привычном понимании, а концептуальное — место, где материя не существовала в обычном, осязаемом смысле. Здесь властвовали только чистые идеи, абстрактные мысли и обнажённая Суть всего сущего.

Существо здесь обрело полную форму, его тело стало значительно более твёрдым и реальным, чем прежде. Это измерение явно было его природной средой обитания, местом, где оно существовало наиболее полно.

Впрочем, для меня это место тоже не было чуждым. Архангелы по своей природе существовали одновременно на всех уровнях реальности — физическом, концептуальном, духовном, пронизывая все слои мироздания.

Битва немедленно возобновилась, но правила её кардинально изменились.

Здесь не существовало физических атак в привычном смысле — только прямое столкновение Сутей, противоборство чистых воль и фундаментальных идей.

Существо атаковало концепцией абсолютного отрицания, я же защищался концепцией утверждения бытия.

Волны энергии сталкивались в пространстве между нами — невидимые для обычного глаза, неслышимые для обычного уха, но абсолютно реальные и разрушительные. Каждое столкновение порождало резонанс, который распространялся через всё измерение концентрическими кругами.

Я непрерывно давил на противника, утверждая существование, реальность и ценность жизни как таковой.

Существо же методично отрицало всё это, провозглашая пустоту, отсутствие смысла и ненужность всего, что не вписывалось в железную логику Системы.

Снова наступило равновесие сил. Мы оказались равны на этом фундаментальном уровне реальности.

Однако у меня было преимущество — опыт. Я был древнее, мудрее, за моими плечами стояли миллиарды лет непрерывных битв, миллиарды лет утверждения божественного Порядка против разрушительного Хаоса.

Постепенно я начал находить слабые места в защите противника — едва заметные трещины в концепции существа, моменты, где отрицание оказывалось неполным, где холодная логика Системы давала критические сбои.

Я атаковал именно эти уязвимые точки — целенаправленно, методично, без спешки, но неумолимо.

Существо начало постепенно слабеть под натиском. Его присутствие становилось всё менее плотным и концентрированным, белая маска медленно тускнела, теряя свою яркость. Я нанёс ещё один мощный толчок, концентрируя всю свою волю к существованию, всю накопленную Суть. Утверждал бытие с максимально возможной силой.

Существо не выдержало этого давления. Концепция отрицания окончательно рассыпалась на фрагменты, тело распалось на бесчисленные части, а белая маска треснула полностью, раскололась на множество мелких осколков. Но вместо того чтобы исчезнуть окончательно, эти фрагменты начали медленно собираться обратно воедино, словно притягиваемые невидимой силой. Восстановление происходило даже здесь, в этом высшем измерении.

Неостановимое? Обладающее бесконечной регенерацией?

Нет, это было не так. Внимательно наблюдая, я увидел ключевую слабость — процесс восстановления требовал времени, пусть и считанных секунд. Но даже этого короткого промежутка было достаточно для решающего удара.

Я атаковал снова, не давая противнику восстановиться полностью и вернуть боевую мощь.

Удар чистой Сути, направленный прямо в самое ядро существа — в концепцию, которая удерживала его целостность и позволяла существовать. Ядро треснуло под воздействием моей атаки. Энергия отрицания начала бесконтрольно вытекать наружу, рассеиваясь в окружающем концептуальном измерении.

Существо содрогнулось всем своим естеством, процесс восстановления резко остановился, прервавшись на полпути.

Победа — окончательная и бесповоротная.

Я готовился нанести финальный, завершающий удар, который должен был стереть это существо полностью из всех измерений реальности, не оставив даже воспоминания о нём.

Но существо совершило последнее отчаянное действие.

Это была не атака и не попытка контрудара — это был побег.

Треснувшее и ослабленное ядро внезапно вспыхнуло ярким светом. Энергия взорвалась наружу мощной волной, но это была не разрушительная энергия, а телепортационная, предназначенная для экстренного перемещения.

Существо исчезло моментально, растворилось без малейшего следа, словно его никогда здесь и не было.

Ещё один переход через измерения, но в каком направлении?

Я немедленно расширил своё восприятие до предельных возможностей, начав методично сканировать все известные мне измерения — физическое, концептуальное, духовное, все бесчисленные слои и уровни Творения.

Ничего. Абсолютная пустота.

Существо ушло за пределы моей досягаемости, туда, куда мои чувства и способности не могли проникнуть.

За установленные границы Творения.

Моё решение было мгновенным и не требовало раздумий. Я последовал за ним в неизвестность.

Я не знал, что именно найду там, за пределами всего известного. Не знал, безопасно ли это даже для существа моего уровня. Но это была первая реальная зацепка, первый живой след.

Впервые за миллиарды лет существования я встретил нечто действительно опасное, созданное вне Творение. Это было впервые, что что-то пришло из вне рамок Творение было не просто безмозглый конструкт или бездушная машина, а существо, которое в каком-то смысле было живым. Оно испытывало нечто подобное страху, оно отступало перед угрозой, пыталось выжить любой ценой.

А значит, его можно было уничтожить окончательно и бесповоротно.

И, что ещё важнее, оно могло привести меня к истинному источнику угрозы — непосредственно к самой Системе.

Я сосредоточился на едва уловимой остаточной энергии, на слабом следе, который оставило существо при своём экстренном побеге. Он был почти неразличимым, но всё же достаточным для отслеживания.

Последовав по этому энергетическому следу, я проник за установленные границы Творения, за пределы того фундамента реальности, который когда-то создал сам Отец.

Окружающая реальность исказилась до неузнаваемости. Всё Творение, всё, что я знал и понимал, осталось позади, за невидимой чертой.

Сам переход оказался крайне дезориентирующим. Здесь не существовало привычных ориентиров и точек опоры — ни верха, ни низа, ни понятий времени или пространства. Существовало только непрерывное движение через нечто абсолютно непознаваемое и чуждое.

Затем наступила внезапная стабилизация.

Я материализовался в новом месте. На обычный цивилизованный улице.

* * *

Глава 40

Я стоял на улице, и первое, что ощутил — это полное отсутствие привычной связи с Творением, той самой нити, которая всегда соединяла меня с каждым миром и каждой реальностью в пределах установленных границ моего создания. С момента своего создания я чувствовал это постоянное присутствие, этот фоновый гул существования, который был естественен, как дыхание для смертных. Но сейчас вокруг меня царила абсолютная тишина, пустота там, где всегда была связь.

Асфальт под ногами казался достаточно реальным, здания по сторонам выглядели обычными постройками из бетона и стекла, а люди проходили мимо меня, погружённые в свои дела и не обращая на меня никакого внимания. Всё выглядело настолько обыденно и привычно, что на первый взгляд можно было принять это место за очередной технологический мир Творения. Но интуиция кричала об обратном — что-то здесь было фундаментально неправильным, что-то не вписывалось в известные мне законы реальности.

Я попытался активировать Всезнание, расширить своё восприятие за пределы видимого, проникнуть в глубинные слои этого места и понять его природу. Способность отозвалась, я чувствовал её присутствие внутри себя, но она не работала так, как должна была. Это было похоже на попытку увидеть сквозь непроницаемую стену или услышать звук через вакуум — информация просто не доходила, обрываясь на невидимом барьере.

Поднимая руку перед собой, я сосредоточился на простейшем действии, которое совершал бесчисленное количество раз за своё существование — материализации Света. Энергия отозвалась на призыв, но то, что появилось вокруг моих пальцев, было жалким подобием того, что должно было быть. Вместо яркого, ослепительного потока света Творения вокруг ладони появилось лишь слабое, тусклое свечение, едва заметное даже в сумерках окружающей улицы.

Что происходило со мной и с этим местом? Сила определённо оставалась внутри, я чувствовал Суть, которая составляла основу моего существования как Архангела, но она была словно закована в невидимые цепи, ограничена чем-то, чего я не мог понять или преодолеть. Это было похоже на ситуацию, когда между мной и полным доступом к моим способностям встал непробиваемый барьер, пропускающий лишь малую толику того, что я мог использовать в Творении.

Я огляделся вокруг более внимательно, пытаясь найти хоть какие-то зацепки или знакомые ориентиры. Улица выглядела типично для развитого технологического общества — широкая проезжая часть с разметкой, тротуары по обеим сторонам, уличные фонари через равные промежутки, витрины магазинов с яркой подсветкой. Люди были одеты современно, в одежду, которую я видел на различных версиях Земли двадцать первого века. Машины проезжали мимо с характерным шумом двигателей внутреннего сгорания и электромоторов.

Но было нечто неуловимо странное во всём этом. Движения людей казались слишком плавными, слишком координированными. Никто не спотыкался, никто не сталкивался на тротуаре, все перемещались с почти идеальной эффективностью использования пространства. Машины двигались по дороге без единого резкого манёвра, без нарушений правил, в идеальной синхронизации со светофорами. Даже освещение казалось безупречно рассчитанным — ни одной тёмной зоны, ни одного слишком яркого пятна.

Слишком совершенно для естественной реальности, где хаос и случайность всегда присутствовали как неотъемлемая часть существования. Это напоминало мне что-то, и через мгновение я понял, что именно — компьютерные игры, которые изучал на Земле. Там тоже всё функционировало по строгим алгоритмам, неигровые персонажи двигались по заданным маршрутам, а физика подчинялась запрограммированным правилам без исключений.

Я сделал несколько шагов вперёд, наблюдая за реакцией окружающих людей. Они обходили меня автоматически, не поднимая взгляда, не проявляя никакого любопытства к незнакомцу в их среде. Это тоже было странным — обычно смертные хотя бы краем глаза замечали что-то необычное, даже если я скрывал свою истинную природу. Здесь же я мог быть невидимым духом для всех этих людей, настолько полным было их безразличие к моему присутствию.

Остановившись у витрины одного из магазинов, я присмотрелся к отражению в стекле. Физическая форма, которую я носил, всё ещё выглядела так же, как и раньше — молодой мужчина с длинными блондинистыми волосами в простой одежде, ничем не примечательный для стороннего наблюдателя. Но за этой внешностью я не чувствовал привычной глубины, того бесконечного резервуара силы, который всегда был доступен. Словно меня урезали до конечных пределов, заперли в ограниченную оболочку.

Сосредоточившись на Сути, я попытался провести детальную самодиагностику, проверить каждый аспект своего существования. Ядро было целым, не повреждённым битвой с существом Системы. Энергетические каналы функционировали нормально, без блокировок или разрывов. Связь между физической формой и метафизической основой оставалась стабильной. Всё было на месте, всё работало, но при этом выход силы наружу был минимальным, словно между источником и точкой применения стоял редуктор, понижающий мощность в сотни или тысячи раз.

Это не было атакой или проклятием, я бы распознал подобное воздействие немедленно. Скорее это было свойством самого этого места, фундаментальным законом реальности, в которой я оказался. Подобно тому, как в некоторых мирах Творения магия работала слабее или сильнее в зависимости от местных условий, здесь существовали правила, которые ограничивали проявление моей силы до определённого уровня.

Я вспомнил слова голограммы Системы — предложение об интеграции, угрозу устранения, классификацию меня как аномалии. Возможно, именно это место и было тем, что они называли Системой? Реальность, созданная по другим принципам, где действовали иные законы, не те, что установил Отец при создании Творения?

Решив получить больше информации, я направился к ближайшему человеку, который стоял на автобусной остановке и смотрел в небольшое устройство в руках — смартфон, судя по внешнему виду. Молодой мужчина лет двадцати пяти, одетый в деловой костюм, с наушниками в ушах. Он продолжал уткнуться в экран даже когда я подошёл вплотную и остановился прямо перед ним.

— Извините, — произнёс я, стараясь звучать максимально нейтрально и обыденно. — Не могли бы вы ответить на несколько вопросов?

Мужчина не отреагировал, даже не поднял взгляда от экрана. Его пальцы продолжали скользить по поверхности устройства, что-то набирая или пролистывая. Словно меня вообще не существовало в его восприятии реальности.

Я попробовал снова, на этот раз коснувшись его плеча рукой. Физический контакт должен был привлечь внимание любого живого существа с функционирующими нервными окончаниями.

Ничего. Мужчина продолжал свои действия, игнорируя прикосновение так же полно, как и мои слова. Это уже переходило границы странного и приближалось к невозможному. Я не использовал никаких техник сокрытия присутствия, не искажал восприятие окружающих. Физическая форма была реальной, материальной, способной взаимодействовать с этим миром. Но для этого человека я как будто не существовал вообще.

Отступив на шаг, я огляделся на других людей на остановке. Пожилая женщина с сумкой продуктов, подросток со скейтбордом, деловая дама в элегантном платье — все они демонстрировали то же самое полное безразличие к моему присутствию. Никто не смотрел в мою сторону, никто не реагировал на мои движения, словно я был призраком, лишённым способности влиять на материальный мир.

Но это не могло быть правдой, потому что я чувствовал асфальт под ногами, ощущал лёгкий ветерок на коже физической формы, видел своё отражение в стеклянных поверхностях. Я определённо существовал здесь физически, материально. Проблема была в людях или в их восприятии реальности вокруг них.

Решив проверить гипотезу, я подошёл к скамейке на остановке и сел на неё. Дерево было твёрдым под весом тела, скамейка слегка скрипнула от давления. Материальное взаимодействие работало нормально. Затем я протянул руку и попытался взять газету, которая лежала рядом с пожилой женщиной на скамейке.

Пальцы прошли сквозь газету, не встретив никакого сопротивления, словно она была голограммой или иллюзией. Я попробовал снова, концентрируясь на желании взять объект, но результат остался тем же — моя рука проходила сквозь бумагу, не цепляясь за неё, не ощущая текстуры материала.

Это начинало обретать смысл, пусть и странный, противоречащий всему, что я знал о природе реальности. Я мог взаимодействовать с некоторыми элементами этого мира — землёй, зданиями, фиксированными объектами инфраструктуры. Но люди и предметы, связанные с ними, оставались недоступными для меня, существовали в параллельном слое реальности, который не пересекался с моим.

Подобное разделение напоминало структуру некоторых компьютерных игр, о которых говорили Сора и Широ. Там существовали разные режимы — режим наблюдателя, где игрок мог свободно перемещаться по миру, но не мог взаимодействовать с игровыми объектами. Возможно, я попал именно в такой режим, оказавшись в этой реальности без правильной инициализации или регистрации в её системе?

Встав со скамейки, я решил исследовать окружающее пространство дальше, найти хоть какие-то признаки того, что отличало бы эту реальность от обычного мира. Улица тянулась в обе стороны, уходя за горизонт между рядами зданий. Я выбрал направление наугад и пошёл, внимательно наблюдая за деталями окружающей среды.

Витрины магазинов демонстрировали различные товары — одежду, электронику, продукты питания. Всё выглядело реалистично и проработанно до мельчайших деталей. Но присмотревшись внимательнее, я заметил странность — ни один товар не имел явных опознавательных знаков или логотипов брендов. Одежда была стильной, но безымянной. Электроника выглядела современной, но без маркировки производителей. Даже продукты в витрине продуктового магазина были представлены в простой, универсальной упаковке без конкретных названий компаний.

Это усиливало ощущение искусственности окружающего мира. В настоящей реальности бренды и корпорации были повсюду, это была неотъемлемая часть современного общества смертных. Их отсутствие здесь указывало на то, что этот мир был скорее симуляцией или конструкцией, чем настоящей, естественно развившейся реальностью.

Продолжая идти, я дошёл до перекрёстка, где стоял светофор. Дождавшись зелёного сигнала для пешеходов, я пересёк дорогу вместе с группой других людей. Машины послушно остановились на красный свет, водители терпеливо ждали, не выказывая признаков нетерпения или раздражения. Слишком идеальное поведение для смертных, которые обычно были полны эмоций и импульсивных реакций.

На противоположной стороне улицы я заметил большую вывеску над входом в просторное здание. Надпись светилась яркими неоновыми буквами: "Уроборос — Игровой Центр. Добро пожаловать в новую реальность."

Уроборос. Древний символ змеи, пожирающей собственный хвост. Символ бесконечности, цикличности, вечного возвращения. Странное название для игрового центра, если только оно не несло более глубокого значения в контексте этого места.

Я направился к зданию, испытывая смесь любопытства и настороженности. Автоматические двери открылись при моём приближении — значит, некоторые системы всё же реагировали на моё присутствие. Интересное исключение из правила невидимости для людей.

Внутри здания открылось просторное помещение с высокими потолками и современным дизайном интерьера. Стены были украшены большими плакатами и голографическими проекциями, демонстрирующими различные сцены из того, что выглядело как фантастические миры — драконы, космические корабли, магические битвы, футуристические города. Всё было выполнено с впечатляющей детализацией и реализмом.

Центральную часть зала занимала огромная стойка ресепшена, за которой сидели несколько служащих в форменной одежде. Они общались с посетителями, что-то объясняли, показывали брошюры и регистрировали людей в системе через компьютеры. Вокруг стойки собралась небольшая толпа — кто-то стоял в очереди, кто-то рассматривал информационные стенды, кто-то просто ожидал своих знакомых.

Я подошёл ближе, прислушиваясь к разговорам. Голоса были ясными, хотя и немного однообразными по интонациям, лишёнными той естественной вариативности, которую я привык слышать у смертных.

— …полное погружение гарантировано на весь период сессии, — объяснял один из служащих молодой паре. — Капсула обеспечивает безопасное подключение к нейроинтерфейсу и создаёт полную иллюзию физического присутствия в игровом мире.

— А сколько длится одна сессия? — спросила девушка из пары.

— Стандартная сессия — двенадцать часов реального времени, — ответил служащий. — Но благодаря компрессии временного восприятия это будет ощущаться как трое суток игрового времени. Расширенные пакеты позволяют увеличить длительность до двадцати четырёх или даже сорока восьми часов реального времени.

Полное погружение. Нейроинтерфейс. Временная компрессия. Термины указывали на очень продвинутую технологию виртуальной реальности, намного превосходящую то, что существовало на большинстве технологических миров Творения, которые я посещал. Лишь некоторые миры, сотня на огромном просторе Творение возможно имели такие технологии.

— И это полностью безопасно? — настороженно спросил молодой человек из той же пары. — Слышал истории о людях, которые не могли отличить игру от реальности после длительных сессий.

Служащий улыбнулся успокаивающе, хотя улыбка выглядела несколько механической, словно натренированной до автоматизма.

— Система Уроборос оснащена всеми необходимыми протоколами безопасности. Когнитивные фильтры предотвращают смешение игровых и реальных воспоминаний. Физиологический мониторинг отслеживает состояние организма и автоматически прерывает сессию при любых отклонениях от нормы. За все годы работы у нас не было ни одного зарегистрированного случая долгосрочных негативных эффектов.

Ложь. Я чувствовал это, хотя не мог точно объяснить откуда взялась эта уверенность. Может быть, интуиция, накопленная за миллиарды лет общения с различными существами. А может быть, что-то в самой манере речи служащего, в том, как он произносил заученные фразы без реального убеждения за словами.

Молодая пара ещё немного поколебалась, но в конце концов согласилась на регистрацию. Служащий начал заполнять формы на компьютере, запрашивая их личные данные и предпочтения по типу игрового контента.

Я обошёл стойку, направляясь глубже в здание. Коридор вёл к ряду дверей, каждая из которых была помечена номером и светящимся индикатором статуса — красный означал занято, зелёный свободно. Большинство дверей горели красным светом.

Подойдя к одной из свободных комнат, я попытался открыть дверь. Ручка поддалась, дверь открылась без сопротивления — ещё одно подтверждение того, что неодушевлённые объекты инфраструктуры были доступны для моего взаимодействия.

Внутри комната была небольшой, около трёх метров на четыре. В центре располагалась капсула, похожая на футуристический саркофаг из гладкого белого материала. Крышка была прозрачной, позволяя видеть внутреннее пространство, обитое мягкой обивкой. Рядом с капсулой находилась панель управления с сенсорным экраном и множеством индикаторов.

Я подошёл к панели, изучая информацию на экране. Интерфейс был интуитивно понятным, с большими иконками и простыми меню. Основные опции включали выбор игрового мира, настройку персонажа, установку временных параметров сессии и различные дополнительные функции.

Список доступных миров был впечатляющим. Сотни, если не тысячи вариантов, каждый с кратким описанием и рейтингом популярности. Фэнтезийные миры с магией и драконами. Научно-фантастические вселенные с космическими путешествиями. Постапокалиптические пустоши. Исторические реконструкции различных эпох. Даже полностью абстрактные миры, описанные как "экспериментальный контент для опытных игроков".

Каждый мир имел параметры сложности, типы доступных активностей, рекомендуемый уровень игрока. Всё было структурировано и каталогизировано с педантичной точностью, характерной для хорошо спроектированной системы.

Это и была Система, осознал я. Не просто организация или сила, а буквально система — программная платформа, предоставляющая доступ к виртуальным мирам через технологию полного погружения. Адепты, которых я встречал, были игроками этой системы, людьми, которые проводили время в этих виртуальных реальностях.

Но как это объясняло их вторжение в Творение? Как виртуальная реальность, какой бы продвинутой она ни была, могла пробить границы между измерениями и позволить существам из симуляции атаковать настоящие миры?

Ответ пришёл, когда я прочитал одну из записей в самом низу списка доступных миров. Название было простым: "Экспериментальная зона Альфа — Внешние реальности."

Описание гласило: "Новейшая технология квантового зацепления позволяет устанавливать связь с параллельными реальностями за пределами Системы. Игроки получают возможность исследовать истинно неизведанные территории, где каждое действие имеет реальные последствия. Внимание: данный контент находится в стадии бета-тестирования. Смерть персонажа может привести к необратимым последствиям. Рекомендуется только для игроков максимального уровня с подписанным расширенным соглашением об отказе от претензий."

Вот оно. Технология, которая позволяла этой Системе проникать за свои пределы, в реальные миры Творения. Квантовое зацепление — термин из продвинутой физики, описывающий связь между частицами на фундаментальном уровне. Если кто-то научился использовать этот принцип для создания мостов между измерениями реальности, последствия могли быть катастрофическими.

Игроки думали, что исследуют просто ещё один виртуальный мир, более реалистичный и непредсказуемый чем обычные. Они не знали, что на самом деле вторгаются в настоящие реальности, убивают настоящих существ, разрушают настоящие цивилизации. Для них это всё ещё была игра, развлечение без реальных последствий.

Или знали? Я вспомнил реакцию капитана той группы Адептов, когда показал ему видения резни в мире Фандриэля. Шок был реальным, но после этого он всё равно продолжал следовать указаниям Системы. Фанатизм или что-то ещё удерживало этих людей в рамках их роли, не позволяя признать правду даже когда она была показана напрямую.

Мне нужно было узнать больше о том, кто стоял за этой Системой, кто разработал технологию квантового зацепления и запустил программу вторжения в Творение. Но для этого требовалось как-то интегрироваться в эту реальность, получить доступ к информации, которая не была доступна обычным посетителям игрового центра.

Я вернулся к панели управления и начал исследовать дополнительные меню, ища административные функции или способы обхода стандартных ограничений. Система была хорошо защищена, но не идеально. После нескольких минут экспериментирования я нашёл скрытое меню разработчика, доступ к которому требовал специального кода.

Код я, разумеется, не знал. Но ограничения на мою силу здесь не были абсолютными — я всё ещё мог использовать определённые способности, просто в значительно ослабленном виде. Концентрируясь на панели, я позволил небольшому количеству энергии течь через пальцы в электронную схему устройства. Не разрушительный импульс, а деликатное вмешательство, перенаправляющее несколько сигналов в обход стандартных проверок безопасности.

Экран мигнул, и меню разработчика открылось без запроса кода. Доступ предоставлен, гласила надпись в верхней части интерфейса.

Теперь передо мной был совершенно другой набор опций — глубокие настройки системы, логи активности, параметры серверов, статистика игроков, административные инструменты управления контентом. Информации было огромное количество, слишком много чтобы обработать быстро даже с моими способностями в их текущем ограниченном состоянии.

Я начал с логов, просматривая записи последних активностей в системе. Большинство записей были обычными — входы и выходы игроков, завершение квестов, покупки внутриигровых предметов, социальные взаимодействия. Но среди них попадались и странные записи с пометкой "Проект Экспансия — Зона Альфа."

Открывая одну из таких записей, я прочитал технический отчёт:

"Группа Исследователи-7 успешно завершила рейд на объект Е-447. Уровень локации подтверждён как 45–50. Элитные мобы демонстрировали повышенную устойчивость к стандартным атакам, потребовалось использование экспериментального оборудования класса D. Один член группы был нейтрализован защитными механизмами локации, но успешно реанимирован в хабе. Общий опыт: 2,450,000 единиц. Лут: 47 предметов редкого качества, 8 предметов эпического качества, 1 предмет легендарного качества. Аномалия зафиксирована — неклассифицируемый НПС с нулевыми параметрами. Объект демонстрировал признаки самосознания и враждебности. Развёрнут Очиститель для нейтрализации. Результат: аномалия устранена с применением Протокола Стирания. Отчёт направлен на рассмотрение в Отдел Безопасности для анализа."

Мир Фандриэля. Это был отчёт о том самом рейде, где я впервые встретился с Адептами через аватара. Они описывали резню как обычное игровое событие, убийство тысяч эльфов как "зачистку локации", а уничтожение аватара как "нейтрализацию аномалии."

Ярость начала подниматься внутри, но я подавил её усилием воли. Эмоции сейчас не помогали, нужна была ясность мышления и собранность. Я продолжил просматривать логи, находя всё больше подобных отчётов о "рейдах" в различные миры Творения. Каждый рейд оставлял за собой след разрушения, тысячи убитых, уничтоженные города, разграбленные ресурсы.

И всё это делалось под видом развлечения, игры для людей, которые даже не подозревали о реальности своих действий. Или подозревали, но предпочитали не думать об этом, скрываясь за удобной иллюзией виртуальности происходящего.

Я углубился в структуру системы, ища информацию о тех, кто стоял за проектом Экспансия. Логи указывали на несколько ключевых имён и должностей — Директор Исследований, Главный Инженер Квантовых Систем, Руководитель Отдела Контента. Но самое важное имя находилось в самом верху иерархии: Администратор Системы.

Реальное имя не указывалось, только должность и идентификационный код. Но даже без имени я мог проследить действия этого человека через систему команд и утверждений. Именно Администратор санкционировал запуск проекта Экспансия три месяца назад. Именно он утвердил использование технологии квантового зацепления для доступа к внешним реальностям. И именно он дал разрешение классифицировать все внешние миры как "игровой контент" независимо от уровня их реальности или разумности обитателей.

В одном из служебных меморандумов, датированных двумя месяцами ранее, я нашёл особенно показательное заявление Администратора:

"В ответ на обеспокоенность, высказанную некоторыми членами команды разработки относительно этической стороны проекта Экспансия, хочу разъяснить официальную позицию. Квантовое зацепление создаёт связь с вероятностными ветвями реальности, которые существуют в суперпозиции возможных состояний. С философской точки зрения эти реальности не более 'настоящие' чем симуляции, которые мы создаём на наших серверах. Разумность обитателей этих реальностей является имитацией разумности, паттерном поведения, а не истинным сознанием. Следовательно, действия игроков в этих зонах не несут этической нагрузки. Игра — это игра. Любые дальнейшие возражения по этическим соображениям будут рассматриваться как препятствование научному прогрессу и могут привести к административным последствиям."

Софистика высшего порядка. Логические построения, призванные оправдать массовое убийство через философское переопределение реальности. Я видел подобное множество раз за своё существование — смертные, которые убеждали себя, что их жертвы не были по-настоящему живыми, не имели значения, не заслуживали сочувствия. Это позволяло им совершать чудовищные действия без угрызений совести.

Но здесь это было возведено в систему, институционализировано и подкреплено авторитетом науки и технологий. Тысячи людей участвовали в этом проекте — разработчики, инженеры, администраторы, сами игроки. И все они убедили себя или были убеждены, что вторжение в Творение было просто расширением игрового контента, не более значимым чем создание нового уровня в симуляции.

Я продолжал искать информацию о технологии квантового зацепления, надеясь найти техническое описание, которое объяснило бы как именно она работала. Если понять механизм, можно найти способ нарушить его, закрыть проход между этой реальностью и Творением. Данные были разбросаны по множеству файлов, защищённых дополнительными уровнями шифрования. Но терпение и осторожное применение силы позволили мне обойти защиту, получив доступ к техническим спецификациям.

То, что я обнаружил, было одновременно впечатляющим и тревожным. Технология базировалась на манипуляции квантовыми состояниями на уровне фундаментальных констант реальности. Создавая резонанс между локальной областью пространства и отдалёнными вероятностными состояниями, система могла открывать временные проходы в альтернативные реальности. Сами проходы были нестабильными и существовали только пока поддерживался квантовый резонанс, но этого было достаточно для перемещения людей и оборудования в обоих направлениях.

Энергетические требования для поддержания одного прохода были колоссальными — эквивалент выработки небольшой звезды. Но создатели системы нашли решение через то, что они называли "паразитическим извлечением энергии" — технику выкачивания энергии непосредственно из целевой реальности через сам проход. Творение становилось источником энергии для своего же вторжения, гениально извращённая концепция.

Но была и слабость в системе. Квантовый резонанс требовал точной калибровки для каждой целевой реальности. Малейшее отклонение в параметрах приводило к коллапсу прохода. Более того, система использовала опорные точки — физические устройства, размещённые в целевой реальности, которые служили якорями для стабилизации прохода. Без этих опорных точек проход не мог существовать достаточно долго для полноценного вторжения.

Я вспомнил металлическую коробку, которую нашёл в лесу после боя с группой Адептов. Устройство, которое активировало голограмму и вызвало Очистителя. Это была опорная точка, якорь, позволяющий Системе поддерживать связь с тем миром. Уничтожь её, и проход закроется, отрезав доступ.

Простое решение в теории. Но сколько таких опорных точек уже было размещено в мирах Творения? Данные показывали сотни успешных рейдов, что означало тысячи якорей, разбросанных по различным реальностям, а может даже больше. Найти и уничтожить их все было бы задачей, требующей огромного количества времени и внимания.

Более эффективным было бы атаковать источник — саму систему генерации проходов, которая должна находиться где-то в этой реальности. Уничтожь генератор, и все проходы коллапсируют одновременно, отрезав Адептов от Творения навсегда.

Но где находился генератор? Логи не содержали прямых ссылок на физическое местоположение, только технические коды и ссылки на "Центральный Узел Квантовой Инфраструктуры." Мне нужна была карта этой реальности, схема расположения ключевых объектов системы.

Поиск в административных файлах привёл меня к диаграмме сетевой инфраструктуры. Большинство узлов были обычными серверами, распределёнными по всему миру этой реальности для обеспечения доступа игроков. Но один узел выделялся — массивный комплекс, расположенный на изолированном острове в океане, обозначенный как "Нулевая Точка — Администраторский Кластер."

Координаты были указаны, но без контекста местной географии они мало что значили для меня. Нужна была более наглядная информация. Я переключился на картографический модуль системы, который показал трёхмерную модель планеты этой реальности. Земля, судя по форме континентов, но с некоторыми отличиями в деталях береговых линий и расположении островов.

Координаты Нулевой Точки указывали на небольшой остров в центре Тихого океана, удалённый от всех крупных массивов суши. Идеальное место для размещения секретного объекта, где посторонние не могли случайно наткнуться на него. Увеличивая изображение острова, я увидел схематическое изображение комплекса — массивные здания, подземные уровни, защитные системы, даже собственная электростанция для обеспечения энергетических нужд.

Это была моя цель. Туда я должен был попасть, найти генератор квантовых проходов и уничтожить его. Но сначала нужно было понять, как перемещаться в этой реальности с моими ограниченными способностями. Телепортация не работала так, как в Творении — я попробовал несколько раз, пытаясь переместиться даже на короткие расстояния внутри здания, но каждая попытка заканчивалась неудачей. Пространство здесь было устойчивым к моим попыткам его исказить, словно кто-то установил фундаментальные ограничения на возможности манипуляции реальностью.

Значит, придётся использовать обычные средства передвижения. В этом мире существовали самолёты, корабли, другие виды транспорта, которые я видел на улицах. Но без возможности взаимодействовать с людьми, без денег или документов в местной системе, доступ к транспорту был проблематичным.

Или я мог попробовать что-то другое. Физический полёт, используя остатки силы,которая у меня ещё оставалась. Это было бы медленнее чем телепортация, но быстрее чем любой смертный транспорт, если я мог преодолеть ограничения этой реальности.

Я закрыл меню разработчика, стирая следы своего вторжения в систему, и вышел из комнаты с капсулой. Коридор был пуст, только далёкий гул голосов доносился из области ресепшена. Я направился к выходу, проходя мимо занятых комнат, где люди лежали в капсулах, погружённые в виртуальные миры, не подозревая о настоящих ужасах, которые их развлечение причиняло в других реальностях.

Выйдя на улицу, я обнаружил, что наступила ночь. Небо было затянуто облаками, не пропускающими звёздный свет. Уличные фонари освещали тротуары ровным, безличным светом. Люди всё ещё ходили по улицам, хотя и в меньшем количестве чем днём. Город продолжал функционировать в своём идеальном, механическом ритме.

Я отошёл от здания, направляясь к менее освещённой области между двумя высотными зданиями. Там было тихо и относительно уединённо, никто не проходил мимо. Подходящее место для эксперимента с возможностями полёта.

Концентрируясь на остатках силы, я попытался материализовать крылья. Энергия отозвалась, но слабо, и то, что появилось за спиной, было жалким подобием настоящих крыльев света. Две тусклые ленты энергии, едва заметные даже в темноте, шириной не больше метра каждая. Они дрожали и мерцали, нестабильные и слабые.

Но это было лучше, чем ничего. Я сделал попытку подняться в воздух, толкнув энергию вниз. Тело оторвалось от земли, поднялось на метр, потом на два. Гравитация сопротивлялась, тянула вниз с силой, которая казалась непропорционально большой для моего текущего веса. Здесь даже фундаментальные силы природы работали против меня, усиливая ограничения на мою силу.

Но я продолжал давить, вливая больше энергии в крылья. Подъём продолжился — пять метров, десять, двадцать. Скорость была медленной, намного медленнее чем в Творении, где мог пересекать континенты за секунды. Здесь я поднимался со скоростью, сравнимой с лифтом в высотном здании.

Достигнув высоты крыш окружающих зданий, я попробовал ускориться горизонтально, направляя силу в нужную сторону. Движение было возможным, но требовало постоянной концентрации и непрерывного вливания энергии. Каждый метр пути давался с усилием, словно я плыл против мощного течения невидимой реки.

Это работало, но было крайне неэффективно. При таком расходе энергии полёт до острова в центре океана истощил бы мои резервы задолго до достижения цели. Нужно было найти другой способ или найти источник пополнения энергии здесь, в этой реальности.

Я опустился обратно в переулок, приземляясь тяжелее чем планировал. Крылья растворились, энергия вернулась в ядро. Дыхание физической формы было учащённым, что было странно — Архангелы не уставали в обычном смысле. Но ограничения этой реальности влияли даже на такие базовые вещи, заставляя тело вести себя больше как у смертного, чем у бессмертного существа.

Мне нужна была помощь. Признавать это было непривычно и неприятно, но факты были очевидны — в одиночку, с ограниченными способностями, без знания этой реальности, я не мог эффективно действовать против Системы. Нужны были союзники, те, кто знал этот мир изнутри, кто мог предоставить ресурсы и информацию.

Но кого я мог найти здесь? Люди на улицах были частью системы, функционировали внутри её правил. Даже если бы я мог с ними взаимодействовать, большинство, вероятно, отказались бы верить в существование других реальностей или в то, что их игры причиняли реальный вред.

Хотя… были и другие. Я вспомнил меморандум Администратора, где упоминались "возражения по этическим соображениям" от членов команды разработки. Значит, существовали люди внутри самой Системы, которые сомневались в правильности проекта Экспансия, которые видели проблему в том, что делалось.

Диссиденты. Возможные союзники. Но как найти их?

Я вернулся мысленно к данным, которые видел в административной панели. Среди логов были записи о дисциплинарных действиях, предпринятых против нескольких сотрудников за "распространение дезинформации" и "подрыв морального духа команды." Имена были зафиксированы, должности указаны, даже последние известные местоположения отмечены в системе.

Один из них особенно выделялся — доктор Лара Чен, бывший Ведущий Исследователь Квантовой Физики. Уволена два месяца назад после публичного заявления о потенциальных этических проблемах проекта Экспансия. Согласно записям, она попыталась донести свои опасения до научного сообщества за пределами компании, но была заблокирована юридическими средствами и соглашениями о неразглашении.

Последний известный адрес был указан в системе — квартира в жилом районе города, примерно в пяти километрах от текущего местоположения. Это была отправная точка, первый шаг к построению сети поддержки в этой чужой реальности.

Я вышел из переулка обратно на освещённую улицу и начал идти в указанном направлении. Ходьба была медленным способом передвижения, но надёжным и не требующим расхода ценной энергии. Город вокруг продолжал свою ночную жизнь, люди входили и выходили из зданий, машины проезжали по дорогам, всё функционировало в безупречной, отлаженной гармонии.

Слишком идеально. Слишком организованно. Это продолжало беспокоить меня на подсознательном уровне. Настоящие города были хаотичными, полными неожиданностей и непредсказуемых элементов. Здесь же всё казалось спроектированным, просчитанным, лишённым спонтанности живой реальности.

Может быть, этот мир сам был симуляцией? Ещё одним слоем виртуальности, надстроенным над чем-то более фундаментальным? Это объясняло бы ограничения на мою силу, странное поведение людей, идеальную организацию всего вокруг.

Но если так, то где была настоящая реальность? Существовал ли вообще базовый уровень, или это были бесконечные слои симуляций, каждая внутри следующей, как матрёшки?

Уроборос. Змея, пожирающая собственный хвост. Символ бесконечности и цикличности. Может быть, название было более буквальным, чем я изначально подумал.

Размышления занимали меня пока я шёл через город, следуя направлению, вычисленному из координат адреса доктора Чен. Здания постепенно менялись от коммерческих высоток к жилым комплексам, улицы становились тише, меньше людей попадалось на пути.

Через час ходьбы я достиг жилого района, указанного в записях. Многоэтажные здания стояли рядами, каждое идентичное следующему в типично утилитарной архитектуре массового строительства. Номер дома, который я искал, был в середине квартала, ничем не выделяясь среди соседних строений.

Я вошёл в подъезд — дверь была не заперта, ещё одно проявление странного отсутствия нормальных мер безопасности. Лифт работал исправно, подняв меня на двенадцатый этаж без происшествий. Коридор был пуст и тих, только слабый гул вентиляции нарушал тишину.

Квартира доктора Чен была в конце коридора, номер 1247 на двери. Я остановился перед ней, прислушиваясь. Никаких звуков изнутри не доносилось, но слабый свет пробивался из-под двери, указывая на то, что кто-то был дома.

Как привлечь её внимание? Стучать было бесполезно, если она не могла меня видеть или слышать, как те люди на улице. Но может быть, в приватной обстановке, без влияния окружающей толпы, восприятие работало иначе?

Я поднял руку и постучал в дверь. Три удара, размеренные и чёткие.

Тишина. Секунды тянулись.

Затем звук шагов изнутри, приближающихся к двери. Голос женщины, настороженный и усталый, донёсся сквозь дверь:

— Кто там?

Она слышала меня. Это был прогресс, первый настоящий контакт с обитателем этой реальности.

— Меня зовут Михаил, — ответил я, стараясь звучать максимально нейтрально и не угрожающе. — Я здесь, чтобы поговорить о проекте Экспансия и о том, что действительно происходит в мирах за пределами Системы.

Долгая пауза. Я представил, как она стоит по ту сторону двери, обдумывая мои слова, пытаясь решить, открывать ли незнакомцу, который пришёл глубокой ночью с разговором о секретном проекте, с которого её уволили.

Наконец, голос снова:

— Как вы узнали мой адрес? Кто вас послал?

— Никто не посылал. Я получил информацию из административной системы компании. Я знаю, что вы выражали опасения относительно этической стороны проекта. Знаю, что вас уволили за попытку поднять эти вопросы публично.

Ещё пауза, затем звук щёлкающих замков. Дверь открылась на ширину цепочки, и я увидел часть лица женщины азиатской внешности, вероятно, около сорока лет. Глаза были усталыми, но внимательными, изучающими меня с осторожностью.

— Вы не выглядите как корпоративный агент, — сказала она наконец. — Но и не как журналист. Кто вы на самом деле?

Вопрос, на который не было простого ответа, который она могла бы принять.

— Кто-то из мира, который ваша Система классифицирует как игровой контент, — ответил я честно. — Кто-то, кто видел, что ваши рейды действительно делают с настоящими цивилизациями. И кто пришёл остановить это.

Её глаза расширились, смесь недоверия и осторожной надежды отразилась в них.

— Докажите, — она произнесла это как вызов. — Докажите, что вы не просто псих или провокатор.

Я поднял руку и позволил слабому свету материализоваться вокруг пальцев. Это было всё, на что я был способен в текущем состоянии, но этого должно было быть достаточно для демонстрации того, что я не был обычным человеком.

Доктор Чен смотрела на свет долгое время, её лицо проходило через целый спектр эмоций — от шока до изумления, затем к чему-то похожему на облегчение.

Цепочка щёлкнула, и дверь открылась полностью.

— Входите, — сказала она просто. — Нам нужно поговорить.

* * *

Глава 41

Квартира доктора Чен была маленькой и загромождённой. Стены завалены стопками бумаг, книг, распечаток данных. Несколько мониторов стояли на столе у окна, их экраны мерцали строками кода и графиками. Воздух был спёртым, окна закрыты плотными шторами. Запах застоявшегося кофе и пыли висел в комнате.

Она закрыла дверь за мной. Несколько замков щёлкнули обратно. Цепочка вернулась на место. Осторожность была понятной для того, кто потерял работу за попытку сказать правду.

— Садитесь где найдёте место, — она указала на диван, который был покрыт папками с документами. — Извините за беспорядок. Последние месяцы я не очень заботилась о порядке.

Я осторожно переместил стопку папок на пол и сел. Доктор Чен прошла к маленькой кухне, отделённой от основной комнаты только барной стойкой.

— Кофе? — спросила она, уже наливая себе из кофеварки, которая выглядела как единственный чистый предмет в квартире.

— Нет, спасибо.

Она кивнула, взяла кружку и села в кресло напротив меня. Несколько секунд молчала, просто смотрела на меня поверх ободка кружки, изучая. Глаза были умными, но усталыми. Лицо показывало следы стресса, морщины вокруг глаз и рта, которые не были там несколько месяцев назад, наверное.

— Итак, — начала она наконец. — Вы говорите, что пришли из одного из миров, которые Система использует для проекта Экспансия. Это означает, что квантовое зацепление действительно работает. Что эти миры не просто вычислительные конструкты, а настоящие реальности.

Не вопрос. Утверждение. Но в голосе была нотка, которая искала подтверждения.

— Да, — ответил я. — Творение, как оно было названо. Бесконечность миров, каждый со своими обитателями, историями, цивилизациями. Всё реально. Каждая смерть, которую причиняют ваши игроки, стирает настоящую душу из существования.

Она закрыла глаза. Кружка дрожала в руках.

— Я знала. Не имела доказательств, но знала. Математика была слишком сложной для простой симуляции. Энергетические паттерны не соответствовали тому, что должно быть при обычной вычислительной обработке. Но когда я пыталась поднять эти вопросы…

Голос оборвался. Она сделала глоток кофе, явно используя это как способ собраться с мыслями.

— Расскажите мне, — попросил я тихо. — С самого начала. Как это всё началось.

Доктор Чен открыла глаза. Посмотрела на меня долгим взглядом, оценивающим, решала ли говорить или нет. Потом что-то в ней сломалось, или решилось. Плечи опустились.

— Три года назад, — начала она медленно. — Я работала в исследовательском отделе компании Уроборос. Занималась теоретической квантовой физикой, ничего особенного. Разработка улучшений для нейроинтерфейсов, оптимизация обработки данных, стандартные вещи.

Она поставила кружку на маленький столик рядом с креслом.

— Потом мой научный руководитель, доктор Райан Кларк, пришёл ко мне с новым проектом. Засекреченным. Он сказал, что это прорыв, который изменит всё. Квантовое зацепление на макроскопическом уровне, возможность создавать стабильные мосты между различными состояниями реальности.

Я слушал молча, давая ей говорить без прерываний.

— Сначала я подумала, что это безумие. Теория квантового зацепления работает только на уровне элементарных частиц. Масштабировать её до размеров, позволяющих переносить макрообъекты, даже информацию в больших объёмах, казалось невозможным. Требуемая энергия была бы астрономической, а поддержание когерентности квантовых состояний на таких расстояниях…

Она покачала головой.

— Но Кларк показал мне расчёты. Они были… правильными. Математически безупречными. Уравнения сходились, энергетический баланс работал, стабильность обеспечивалась через механизм обратной связи, который я никогда не видела раньше, но который имел смысл после изучения.

— Откуда у него были эти расчёты? — спросил я.

Доктор Чен посмотрела на меня странным взглядом смотря сквозь меня.

— Это и есть странная часть. Когда я спросила, он сказал, что они пришли от стороннего консультанта. Не назвал имени, только сказал, что это кто-то с доступом к более продвинутым теоретическим моделям, чем существуют в публичной науке.

— Вы поверили?

— Не сразу. Я попыталась проверить источники, найти публикации или патенты, которые содержали бы похожие идеи. Ничего не нашла. Эти концепции были абсолютно новыми, оригинальными. Как будто кто-то скачал их из будущего или из альтернативной реальности, где физика развивалась по другому пути.

Она встала, подошла к окну, отодвинула штору на сантиметр, посмотрела наружу. Город светился огнями в ночи, тихий и упорядоченный.

— Но расчёты работали, — продолжила она, не оборачиваясь. — Мы построили первый прототип генератора. Маленький, размером со стол. Попытались создать зацепление с простой целью, локальной флуктуацией квантовой пены пространства-времени.

— Что произошло?

— Оно сработало. Проход открылся. На три секунды. Нестабильный, мерцающий, но реальный. Мы могли наблюдать другую сторону через приборы. Пустое пространство, вакуум, ничего интересного. Но доказательство концепции было получено.

Она отпустила штору, повернулась обратно ко мне.

— После этого всё ускорилось. Администрация компании вложила огромные ресурсы в проект. Построили большой генератор, потом ещё больший. Каждая итерация была более стабильной, могла удерживать проход дольше, достигать более далёких целей.

Доктор Чен вернулась к креслу, но не села. Стояла, обхватив спинку руками.

— Через год мы могли открывать проходы к структурам, которые выглядели как целые вселенные. Не просто пустое пространство, а места с материей, энергией, даже признаками сложной организации. Мы называли их вероятностными ветвями, альтернативными состояниями квантовой суперпозиции Мультивселенной.

— Но вы начали сомневаться, — сказал я.

Она кивнула.

— Данные были странными. Энергетические сигнатуры с другой стороны не соответствовали тому, что должно быть у мёртвых вселенных или пустых квантовых состояний. Там были паттерны, которые выглядели как… жизнь. Сложность, организация, целенаправленное поведение.

Доктор Чен наконец села обратно в кресло, но на край, тело напряжено.

— Я подняла это на собрании команды. Спросила, не следует ли нам быть более осторожными, провести дополнительные исследования прежде чем продолжать. Кларк отмахнулся. Сказал, что любые паттерны, которые мы видим, это просто артефакты процесса наблюдения, квантовые флуктуации, интерпретируемые нашими приборами как ложные сигналы.

— Но вы не поверили, — предположил я.

— Нет. Паттерны были слишком устойчивыми, слишком последовательными. Я начала собственное исследование, в свободное время, используя доступ к данным, который ещё имела тогда. Чем больше изучала, тем больше убеждалась, что мы имели дело не с мёртвыми вероятностями, а с живыми реальностями.

Она взяла кружку снова, но не пила, просто держала, согревая руки.

— Потом началось тестирование с живыми субъектами. Добровольцы из числа сотрудников компании прошли через проход, защищённые специальными костюмами, которые поддерживали их биологические функции во время перехода. Они вернулись через несколько минут, описывая невероятные вещи. Целые миры с физическими законами, атмосферой, даже структурами, похожими на города или природные формации.

— И вы поняли, — сказал я тихо.

— Да. Это были не вероятностные ветви. Это были настоящие вселенные, существующие параллельно нашей. Квантовое зацепление не создавало их, оно просто находило и соединяло с ними.

Доктор Чен наконец выпила остаток кофе одним большим глотком.

— Я попыталась убедить Кларка остановиться. Провести этическую экспертизу. Привлечь философов, социологов, специалистов по этике науки. Он отказался. Сказал, что мы не можем доказать, что эти реальности содержат сознательных существ. Что даже если они реальны в каком-то смысле, это не делает их морально значимыми.

Горечь в голосе была очевидной.

— Через месяц после начала тестов с живыми субъектами компания запустила программу рекрутинга игроков. Представила проект Экспансия как новейшую виртуальную реальность, более реалистичную чем что-либо существующее. Люди записывались тысячами. Все хотели испытать совершенное погружение, посетить действительно неизведанные миры.

Она поставила пустую кружку обратно на столик с глухим стуком.

— Никто не сказал им правду. Что они вторгались в настоящие реальности. Что их действия имели настоящие последствия. Всё было упаковано как игра, как развлечение без реальной цены.

— Вы пытались остановить это, — сказал я. Не вопрос, я знал из данных, которые видел в системе.

— Да. Я пошла к администрации напрямую. Попросила встречи с Администратором Системы. Получила отказ. Тогда я попыталась обратиться публично, связаться с научными журналами, СМИ, кем угодно, кто бы слушал.

Доктор Чен встала снова, начала ходить по комнате, неспособная сидеть спокойно.

— Компания отреагировала быстро. Юридическая команда обрушилась на меня с соглашениями о неразглашении, которые я подписала при устройстве на работу. Угрожали судом, банкротством, тюрьмой, если я продолжу. Заблокировали мой доступ к данным, отстранили от проекта.

— Потом уволили, — добавил я.

— Да. Через две недели после того, как я попыталась говорить публично. Официальная причина была "несоответствие корпоративной культуре" и "нарушение протоколов информационной безопасности." Реальную причину все знали.

Она остановилась у стены, покрытой распечатками и графиками. Пальцы коснулись одного из листов бумаги.

— Хуже всего было то, что никто не слушал. Даже мои бывшие коллеги, люди, которых я считала друзьями, отвернулись. Говорили, что я параноик, что стресс сломал меня, что я не могу принять научный прогресс. Некоторые даже предлагали мне психиатрическую помощь.

Голос дрожал от сдерживаемых эмоций.

— А потом я поняла почему никто не слушал. Почему все внезапно стали такими… пустыми.

Я выпрямился в кресле.

— Что вы имеете в виду?

Доктор Чен повернулась ко мне. Глаза были влажными, но слёз не было. Просто усталость, глубокая и всеобъемлющая.

— Вы заметили что-то странное в людях на улицах? Как они двигаются, взаимодействуют?

— Да, — кивнул я. — Слишком координированно. Слишком предсказуемо. Как запрограммированные.

— Потому что так и есть, в каком-то смысле. Это эффект Системы. Побочное действие длительного использования нейроинтерфейса и капсул полного погружения.

Она подошла к одному из мониторов, начала что-то набирать. На экране появились графики мозговой активности, сравнительные данные, медицинские сканы.

— Когда человек проводит время в капсуле, подключённый к Системе, его мозг подвергается воздействию нейроинтерфейса. Сначала это просто передача сенсорной информации, создание иллюзии присутствия в виртуальном мире. Но при длительном использовании начинают происходить изменения.

Она увеличила один из графиков, показывая области мозга, отмеченные красным цветом.

— Нейронные пути перестраиваются. Мозг адаптируется к постоянному потоку виртуальной информации. Со временем человек начинает функционировать по-другому. В реальном мире, вне капсулы, он становится… менее живым. Движения автоматизируются, эмоциональные реакции притупляются, социальные взаимодействия становятся механическими.

Доктор Чен выключила монитор, повернулась обратно ко мне.

— Но в виртуальном мире, внутри Системы, эти же люди оживают. Там они чувствуют полный спектр эмоций, переживают яркие ощущения, взаимодействуют с другими полноценно. Виртуальность становится более реальной для них чем реальность. Наркотиком.

— И поэтому они все стремятся туда, — понял я.

— Да. Это самоусиливающийся цикл. Чем больше времени проводишь в Системе, тем менее привлекательным становится реальный мир, тем больше хочешь вернуться в виртуальность. Люди начинают жить в капсулах по двадцать часов в сутки, выходя только для базовых физиологических нужд.

Она села на край стола, лицо было бледным в свете мониторов.

— Дети. Даже дети проводят там большую часть времени. Родители считают это безопасным, образовательным. Система предлагает специальные детские зоны, адаптированный контент. Но эффект тот же. Молодые мозги, ещё формирующиеся, подвергаются той же перестройке.

— А старики? — спросил я, вспоминая пожилую женщину на автобусной остановке.

— Для них это спасение от одиночества, от физических ограничений возраста. В Системе они могут быть молодыми снова, активными, полными энергии. Реальный мир предлагает только медленное угасание и смерть. Виртуальность предлагает вечную юность, пока тело поддерживается медицинскими системами капсулы.

Доктор Чен провела рукой по лицу, растирая глаза.

— Понимаете, почему никто не слушал мои предупреждения? Все уже были частично внутри Системы. Их способность критически мыслить, сопротивляться, даже просто заботиться о чём-то за пределами виртуальности была ослаблена. Они не могли или не хотели признать проблему.

— Но вы не подверглись этому эффекту, — заметил я. — Вы всё ещё способны видеть проблему.

Она горько улыбнулась.

— Потому что я никогда не использовала капсулы для личного развлечения. Только для исследовательских целей, краткие сессии, всегда с полным сознанием того, что это просто инструмент. Я видела данные о нейронных изменениях достаточно рано, чтобы избегать длительного воздействия.

Доктор Чен встала, подошла к книжной полке, взяла фотографию в рамке. Показала мне. Групповое фото, десять человек в лабораторных халатах, улыбающихся в камеру.

— Моя исследовательская группа. Три года назад, когда мы только начинали работу над квантовым зацеплением. Видите, этих людей? Живых, полных энтузиазма, настоящих.

Она положила фото обратно на полку.

— Теперь все они проводят минимум шестнадцать часов в сутки в капсулах. В реальности они ходячие тени. Выполняют минимальные рабочие обязанности механически, не общаются, не показывают эмоций. Вся их жизнь в виртуальности.

— Включая вашего научного руководителя? — спросил я.

— Особенно его. Кларк был одним из первых, кто начал проводить почти всё время внутри. Говорил, что так лучше понимает систему изнутри. Последний раз, когда я видела его перед увольнением, он был… другим. Глаза пустые, речь монотонная, движения механические. Человек, которого я знала, исчез, заменён оболочкой.

Доктор Чен вернулась к креслу, упала в него тяжело.

— Вот почему я сидела здесь последние два месяца, изолированная, одна. Выходить на улицу ужасно. Видеть всех этих людей, превращённых в полуавтоматы, знать, что это результат технологии, которую я помогала создавать. Каждый раз, когда выхожу, чувствую вину, настолько сильную, что становится физически больно.

Слёзы наконец появились, скатываясь по щекам.

— Я помогла построить тюрьму для всего человечества. Тюрьму, которую они любят, в которую стремятся добровольно. И теперь эта же технология используется для вторжения в другие реальности, для убийства существ в мирах, о существовании которых большинство людей даже не подозревает.

Она закрыла лицо руками, плечи тряслись от сдерживаемых рыданий.

Я сидел молча, давая ей время. Горе было реальным, вина подлинной. Она не была тем человеком что хотел создать Зло. Была учёным, которого использовали, чьи открытия извратили для целей, которых она не предвидела и не одобряла.

Через несколько минут доктор Чен опустила руки. Лицо было мокрым, но более спокойным.

— Извините, — произнесла она тихо. — Не плакала месяцами. Всё держала внутри.

— Не извиняйтесь, — ответил я. — У вас есть право на эти эмоции.

Она кивнула, взяла салфетку с журнального столика, вытерла лицо.

— Что вы собираетесь делать? — спросила она после паузы. — Зачем вы пришли сюда, в эту реальность? Просто чтобы понять, что происходит? Или есть план?

— Есть план, — подтвердил я. — Найти генератор квантовых проходов. Уничтожить его. Закрыть все связи между Системой и Творением навсегда.

Доктор Чен смотрела на меня долго.

— Генератор находится на острове Нулевая Точка. Защищён лучше, чем военная база. Частные вооружённые силы, автоматизированные системы защиты, даже некоторые экспериментальные оружейные технологии, о которых я слышала слухи, но не видела данных.

— Я знаю, — сказал я. — Видел координаты и схемы в административной системе.

— И вы думаете, что сможете просто войти и уничтожить самое охраняемое сооружение на планете?

Не скептицизм в голосе. Искренний вопрос.

— Возможно, — ответил я честно. — Моя сила ограничена в этой реальности. То, что я мог делать в Творении, здесь почти невозможно. Но я всё ещё Архангел, даже ослабленный. Этого может быть достаточно.

— Может быть, — повторила она. — Но если недостаточно? Если вас поймают или убьют?

— Тогда другие последуют после меня. У меня есть союзники в Творении, существа с силой и решимостью. Они продолжат, даже если я не смогу.

Доктор Чен встала, подошла к окну снова. Молчала долго, смотря на город огней.

— Я хочу помочь, — сказала она наконец, не оборачиваясь. — Не могу исправить то, что я помогла создать. Но могу попытаться остановить это. Дать вам информацию, доступ, что угодно, что может помочь.

— Почему? — спросил я. Не подозрительно, но искренне любопытно. — Вы потеряли работу, репутацию, связи. Помогая мне, вы рискуете потерять ещё больше. Может быть, всё, включая свободу или жизнь.

Она повернулась, лицо было решительным.

— Потому что это правильно. Потому что я учёный, и наука должна служить жизни, не разрушать её. Потому что каждый день, что эта система продолжает работать, это ещё один день геноцида, который я косвенно помогла совершать.

Голос был твёрдым, без колебаний.

— И потому что, честно говоря, я уже мертва в этом мире. Все, кого я знала, исчезли в виртуальности. У меня нет семьи, нет друзей, нет карьеры. Существую в этой квартире, питаясь доставкой еды, избегая улиц, медленно сходя с ума от изоляции и вины. Если умру, помогая остановить это, по крайней мере, смерть будет иметь смысл.

Я встал, подошёл к ней. Посмотрел в глаза, ища признаки лжи, манипуляции, скрытых мотивов. Нашёл только искренность, отчаяние и тихую надежду на искупление.

— Хорошо, — сказал я. — Тогда начнём. Что вы знаете о защите острова Нулевая Точка? О том, как получить доступ?

Доктор Чен кивнула, вернулась к компьютерам. Начала открывать файлы, которые были сохранены локально, не подключённые к сети.

— Когда меня уволили, я взяла копии данных, к которым имела доступ. Незаконно, нарушение всех возможных правил, но я чувствовала, что это может понадобиться. Вот схемы безопасности острова, актуальные два месяца назад.

На экране появилась детальная карта комплекса. Здания, подземные уровни, системы защиты, всё отмечено и подписано.

— Периметр охраняется автоматическими турелями с распознаванием угроз. Дроны патрулируют воздушное пространство. Подводные сенсоры покрывают океан вокруг на километры. Даже если вы можете летать или телепортироваться, системы должны обнаружить вас задолго до того, как достигнете самого острова.

— Телепортация не работает в этой реальности, — сказал я. — По крайней мере, для меня. Пространство сопротивляется искажениям.

— Интересно, — пробормотала она. — Звучит как бред, но может быть, Система действительно влияет на фундаментальные законы реальности, стабилизирует их против аномалий. Это объяснило бы многое. Ладно.

Она продолжала просматривать файлы.

— Внутри комплекса охрана ещё плотнее. Сканеры биометрии на каждой двери. Камеры с аналитикой поведения, которые обнаруживают необычные движения или действия. Вооружённый персонал в ключевых точках. А сам генератор находится на подземном уровне минус пять, в защищённой камере с стенами из композитных материалов, способных выдержать ядерный взрыв.

— Но должен быть способ войти, — настаивал я. — Сотрудники приходят и уходят. Материалы доставляются. Есть логистика, которая требует доступа.

— Да, — согласилась она. — Персонал использует подводные туннели, соединяющие остров с материком. Туннели длинные, около пятидесяти километров, но это единственный практичный путь для регулярного транспорта. Вход на материковой стороне скрыт в нормальном выглядящем складском комплексе.

Она отметила точку на карте.

— Но доступ требует специальных пропусков, биометрической верификации, кодов безопасности, которые меняются каждый день. Без всего этого вы не пройдёте дальше первого контрольного пункта.

Я изучал карту, пытаясь найти слабость. Должна была быть одна. Никакая система безопасности не была совершенной.

— А что с обслуживающим персоналом? — спросил я. — Уборщики, техники, повара. Они должны иметь более низкий уровень доступа, но всё ещё могут перемещаться внутри комплекса.

Доктор Чен задумалась.

— Возможно. Но даже обслуживающий персонал проходит проверки. И их движения ограничены определёнными зонами. Они не могут просто зайти в защищённые исследовательские секции или в камеру генератора.

Она увеличила часть схемы, показывая систему зонирования доступа.

— Кроме того, после моего увольнения компания усилила протоколы безопасности. Параноидальны насчёт инсайдерских угроз теперь. Каждый сотрудник отслеживается постоянно, его местоположение записывается поминутно. Любое отклонение от обычных паттернов движения вызывает немедленную тревогу.

Я продолжал смотреть на схемы, пытаясь увидеть то, что она не видела. Архангелы мыслили иначе чем смертные, воспринимали паттерны и возможности, которые обычный разум пропускал.

— Электричество, — сказал я наконец. — Комплекс требует огромного количества энергии для работы генератора. Откуда она берётся?

Доктор Чен переключилась на другую схему.

— Собственная электростанция на острове. Использует комбинацию солнечных панелей, ветряных турбин и резервного термоядерного реактора. Но основная часть энергии фактически извлекается из самих квантовых проходов, паразитическое извлечение, которое я упоминала. Система питает саму себя, используя энергию из целевых реальностей.

— Значит, есть энергетические каналы, соединяющие генератор с распределительными системами. Они должны иметь техническое обслуживание, точки доступа.

— Да, но…

Она остановилась, глаза расширились.

— Вентиляционные и технические шахты. Каждая электростанция имеет их для охлаждения и обслуживания. Они слишком малы для людей в большинстве мест, но некоторые секции достаточно широки.

Доктор Чен быстро открыла инженерные чертежи комплекса.

— Вот. Главная вентиляционная шахта, ведущая от поверхности к подземным уровням. Она имеет защитные решётки и сенсоры, но если их можно обойти…

— Я могу обойти, — подтвердил я. — Даже с ограниченной силой. Металл и электроника не проблема.

Она кивнула, продолжая прослеживать путь на чертежах.

— Шахта идёт вниз через все уровни. Есть точки доступа на каждом этаже для технического обслуживания. Если вы сможете достичь уровня минус пять, там должен быть выход недалеко от камеры генератора.

— Как далеко?

— Тридцать метров, может быть меньше. Но между шахтой и камерой будут двери, охрана, системы безопасности.

— Справлюсь, — сказал я с уверенностью, которую не совсем понимал.

Доктор Чен посмотрела на меня долго, оценивающе.

— Вы понимаете, что это самоубийственная миссия? Даже если достигнете генератора, даже если сможете его повредить, выбраться будет почти невозможно. Весь комплекс заблокируется, силы безопасности сойдутся к вашему местоположению. У вас не будет пути к отступлению.

— Знаю, — ответил я просто. — Но альтернатива хуже. Если система продолжит работать, миллионы существ в Творении умрут. Моя жизнь это приемлемая цена за их спасение.

Она качала головой медленно.

— Вы действительно Архангел, да? Не могу поверить, что говорю это вслух, но все остальные объяснения ещё менее вероятны.

— Был Архангелом, — поправил я. — Сейчас не уверен, кто я. Воин без армии. Защитник без мира для защиты. Просто существо, пытающееся исправить то, что пошло не так.

Доктор Чен встала, подошла к книжной полке, достала что-то с верхней полки. Небольшое устройство, размером с кредитную карту.

— Это мой старый пропуск доступа из компании. Деактивирован после увольнения, но физический чип всё ещё содержит некоторые данные, которые могут быть полезны. Биометрические шаблоны, коды безопасности на момент деактивации. Может быть, ваши… способности смогут извлечь эту информацию, использовать её каким-то образом.

Она протянула карту мне. Я взял её, чувствуя слабые электрические поля внутри чипа.

— Спасибо. Это поможет.

— Есть ещё кое-что, — продолжила она, возвращаясь к компьютеру. Открыла зашифрованную папку, ввела длинный пароль. — Копии исследовательских данных о квантовом зацеплении. Теоретические основы, технические спецификации, всё, что я смогла взять перед тем, как меня вырезали из системы. Если вы собираетесь уничтожить генератор, может быть полезно понимать, как именно он работает, где слабые точки.

Файлы начали копироваться на внешний накопитель. Процесс шёл медленно, данных было много.

— Займёт несколько минут, — сказала она. — Пока ждём, есть вопрос, который я должна задать.

— Какой?

Доктор Чен повернулась, лицо было серьёзным.

— Что произойдёт с людьми здесь, после того как вы уничтожите генератор? С игроками, которые проводят жизни в виртуальности. С обществом, которое стало зависимым от системы. Это не просто игровая платформа, это основа экономики, социальной структуры, даже идентичности людей.

Вопрос был справедливым. Я не думал о последствиях для этой реальности, только о защите Творения.

— Не знаю, — признался я честно. — Возможно, будет коллапс. Люди, вырванные из виртуальности, вынужденные возвращаться в реальный мир. Экономика, построенная вокруг системы, рухнет. Будет хаос, может быть, насилие, определённо страдание.

Доктор Чен кивнула, ожидая этого ответа.

— Но долгосрочно, — продолжил я, — это даёт шанс. Шанс для людей вернуть настоящие жизни, реальные связи, существование за пределами симуляции. Краткосрочная боль ради долгосрочного выживания как вида.

— Вы думаете как бог, — сказала она тихо. — Взвешиваете жизни, принимаете решения, которые повлияют на миллионы. Это не критика, просто наблюдение.

— Не бог, — ответил я. — Боги создают. Я только пытаюсь сохранить то, что уже существует.

Компьютер издал звук, копирование было завершено. Доктор Чен извлекла накопитель, протянула мне вместе с пропуском.

— Всё, что могу дать. Информация и слабая надежда, что она поможет.

Я взял устройства, спрятал их в карман куртки.

— Этого достаточно. Больше, чем имел час назад.

— Когда вы уйдёте? — спросила она. — Сейчас или нужно время для подготовки?

— Скоро. Но сначала нужно связаться с союзниками в Творении, убедиться, что они готовы действовать, если я не вернусь. И изучить данные, которые вы дали, найти оптимальный подход к цели.

Доктор Чен кивнула, потом внезапно обняла меня. Крепко, отчаянно, как человек, цепляющийся за последнюю надежду в бушующем море.

— Спасибо, — прошептала она. — За то, что поверили мне. За то, что даёте мне шанс исправить хотя бы часть вреда, который я причинила. Даже если всё пойдёт не так, просто знать, что кто-то пытается остановить это… значит больше, чем вы можете представить.

Я похлопал её по спине. Физический контакт был необычным для Архангела, мы не были созданиями прикосновений или объятий, но понимали причин для смертных.

— Вы не несёте ответственность за то, как другие использовали ваши открытия, — сказал я. — Наука нейтральна. Люди, которые направили её на зло, виновны. Не вы.

Она отступила, вытирая глаза снова.

— Может быть. Но знание не делает вину легче.

Я направился к двери, но остановился у порога.

— Если не вернусь, — сказал я, — продолжайте говорить правду. Найдите других, кто может слушать. Записывайте всё, что знаете, распространяйте любыми способами. Правда имеет силу, даже когда кажется, что никто не слушает.

— Обещаю, — ответила доктор Чен твёрдо. — И если вы вернётесь… знайте, что здесь есть место, где вы можете найти помощь. Убежище, если понадобится.

Я кивнул, открыл дверь, вышел в коридор. Дверь закрылась за мной с мягким щелчком замков.

Коридор был пуст и тих, как и раньше. Я прошёл к лифту, спустился на первый этаж, вышел на улицу.

Ночь углубилась. Меньше людей ходило по улицам теперь, те, кто оставался, двигались с той же механической предсказуемостью. Город спал, но не естественным сном. Скорее анабиозом, приостановкой реальной жизни, пока истинное существование происходило в виртуальности.

Я нашёл тихий переулок между зданиями, защищённый от взглядов и камер наблюдения. Достал накопитель данных, который дала доктор Чен, и сжал его в руке.

Концентрируясь, я позволил небольшому количеству энергии течь в устройство. Не разрушительный импульс, а деликатное сканирование. Информация потекла обратно, данные переводились в форму, которую моя Суть могла обработать напрямую.

Терабайты информации. Технические спецификации генератора квантовых проходов. Схемы энергетических потоков. Математические модели стабилизации квантовых состояний. Протоколы безопасности. Всё было там, целая библиотека знаний о технологии, которая угрожала Творению.

Я поглощал данные, обрабатывал, искал слабости и уязвимости. Процесс занял минуты, но казался длиннее, каждая секунда растягивалась под весом информации.

Наконец нашёл то, что искал. Критическая точка в конструкции генератора. Место, где энергетические потоки сходились, где квантовая когерентность поддерживалась через серию сверхпроводящих магнитов. Повредить эти магниты означало разрушить всю систему, коллапсировать все активные проходы одновременно.

Но магниты были защищены, окружены слоями экранирования и резервными системами. Прямая атака будет трудной даже с силой. С ограничениями этой реальности может быть невозможной.

Нужен был другой подход. Не грубая сила, а точность. Хирургический удар в правильную точку в правильный момент.

Я продолжал изучать данные, строя ментальную модель системы внутри разума. Видел, как энергия текла, где накапливалась, как распределялась. Паттерны начали проявляться, циклы и ритмы в работе генератора.

Там. Момент уязвимости. Когда новый проход открывался, система перенаправляла большую часть энергии к точке зацепления. Защита критических компонентов временно ослабевала на доли секунды. В этот момент целенаправленная атака могла пробить экранирование и достичь магнитов.

Но это требовало идеального времени. Нужно было знать точно, когда следующий проход открывался. И нужно было быть в позиции для атаки в тот момент.

Я открыл файлы расписаний, которые были включены в данные. Проходы открывались регулярно, каждые шесть часов для различных групп игроков. Следующий был запланирован на 06:00 утра по местному времени. Через пять часов.

Достаточно времени, чтобы добраться до острова, проникнуть через вентиляционную систему, достичь камеры генератора. Но едва достаточно. Любая задержка означала пропуск окна возможности.

Я убрал накопитель, достал пропуск доступа доктора Чен. Сканировал его той же техникой. Данные были старыми, большинство кодов давно изменены, нобиометрические шаблоны всё ещё могли быть полезны. Я мог имитировать их, обмануть сканеры, если системы не были полностью обновлены.

План формировался. Рискованный, зависящий от множества переменных, но выполнимый. Может быть.

Я закрыл глаза, сосредоточился на связи с Творением. Она была слабой здесь, едва ощутимой нитью через бесконечность измерений. Но достаточной для передачи простого сообщения.

Энергия потекла, несла слова через пустоту к тем, кто мог слышать. К Диди, к Благословлённым Соре и Широ, к аватарам, к другим Братьям и Сёстрам разбросанным через миры.

*Нашёл источник атак. Планирую атаку. Если не вернусь через двенадцать часов, продолжайте без меня. Защищайте миры. Ищите и уничтожайте опорные точки Системы везде, где найдёте. Не позволяйте моей неудаче остановить миссию по защите.*

Сообщение ушло, рассеялось через реальность. Не знал, достигло ли оно, но попытка была сделана.

Теперь оставалось только действовать.

Я вышел из переулка, начал идти к краю города. Координаты складского комплекса, который служил входом в подводный туннель, были в памяти. Расстояние было значительным, несколько десятков километров. Ходьба заняла бы часы, слишком много времени.

Нужно было рискнуть полётом снова, несмотря на трудности и расход энергии. Альтернативы не было.

Я нашёл тёмный участок, парк без освещения, где деревья скрывали от наблюдения. Материализовал крылья, такие же слабые и тусклые как раньше. Оттолкнулся от земли, начал подниматься.

Гравитация тянула с удвоенной силой, казалось. Каждый метр высоты давался с трудом. Но я продолжал давить, вливал энергию непрерывно.

Достиг высоты крыш, начал двигаться горизонтально. Скорость была медленной, не быстрее чем машина на шоссе. Но это всё же было быстрее ходьбы.

Город простирался внизу, сетка огней и теней. Я летел над ним, невидимый в ночном небе, одинокая фигура, пересекающая чужую реальность с миссией, которая казалась невозможной.

Но невозможное было тем, что Архангелы делали лучше всего. Мы были созданы превосходить ограничения, достигать того, что другие считали недостижимым.

Даже если я был слаб здесь, даже если шансы были против меня, цель оставалась ясной.

Остановить Систему. Спасти Творение. Или умереть, пытаясь.

Простой выбор. Единственный выбор для того, кто был когда-то Воином Света.

Я летел дальше через ночь, к месту, где начиналась настоящая цель.

* * *

Глава 42

Я достиг складского комплекса через два часа полёта. Здание было большим, типичным промышленным сооружением из металла и бетона. Вывеска указывала на компанию по логистике, ничего примечательного. Идеальная маскировка для секретного входа.

Приземлился на крыше соседнего здания, деактивировал крылья, энергия была истощена почти наполовину от полёта. Нужно было восстанавливать резервы, но времени не было. Окно возможности сужалось с каждой минутой.

Наблюдал за складом с высоты. Охрана патрулировала периметр, два человека в униформе частной безопасности. Камеры были установлены на углах здания, грузовики стояли у погрузочных доков, но активности не было в это время ночи.

Я спустился по пожарной лестнице, достиг уровня земли. Переулок между зданиями был тёмным и пустым, подошёл к забору склада, изучая структуру.

Металлическая сетка, три метра высотой. Колючая проволока сверху, стандартная защита, не проблема даже с ограниченной силой.

Коснулся сетки рукой, позволил энергии течь в металл. Молекулы начали перестраиваться, связи ослабевать. Через несколько секунд участок сетки просто растворился, создав проход достаточного размера.

Я прошёл через, материализовал сетку обратно за собой. След был минимальным, охрана не заметит.

Двигался вдоль стены здания, избегая освещённых зон, камеры были статичными, не поворачивались чтобы было странно. Легко найти слепые зоны между их полями зрения.

Боковая дверь была заперта, но замок был простым механическим устройством. Я коснулся его, почувствовал внутренний механизм, толкнул штифты в правильные позиции без ключа. Щелчок, дверь открылась.

Внутри склад был тускло освещён аварийными лампами. Ряды стеллажей с коробками тянулись в глубину помещения. Всё выглядело как обычный склад, но данные доктора Чен указывали на скрытый вход где-то здесь.

Я прошёл между стеллажами, сканируя пол и стены. Искал неестественности, места, где структура отличалась от остального здания.

Там. В дальнем углу, участок пола был чище остального. Никакой пыли, никаких следов использования. Слишком чистый. Подойдя, присел и коснулся поверхности рукой. Бетон был холоднее, плотнее. Не обычный строительный материал. Композит какой-то, усиленный.

Я встал, осмотрелся. Должна была быть панель управления, способ активировать скрытый механизм. Нашёл её за стеллажом, замаскированную под обычную электрическую коробку. Открыв крышку, увидел сенсорный экран внутри.

Экран требовал аутентификации. Биометрическое сканирование отпечатков пальцев и идентификационной карты. Я достал пропуск доктора Чен, поднёс к сканеру. Устройство издало звук отказа, как ожидалось, пропуск был деактивирован.

Но биометрические данные были в чипе. Я коснулся сканера напрямую, позволил энергии течь в электронику, перехватил запрос на верификацию, подменил ответ данными из пропуска.

Система приняла подделку. Экран показал сообщение: Доступ разрешён.

Пол начал двигаться. Участок в три метра квадратных опустился вниз, открывая шахту с лестницей, ведущей в глубину.

Я спустился быстро, шаги эхом отражались от бетонных стен, лестница вела вниз на десятки метров, затем выходила в туннель.

Туннель был широким, около пяти метров, с гладкими стенами и освещением через равные промежутки. Рельсы были проложены по центру, транспортная система для перемещения грузов и персонала.

Я начал идти вдоль туннеля. Расстояние до острова было пятьдесят километров согласно данным. Пешком это заняло бы часы, слишком долго.

Нужно было найти транспорт или использовать силу для ускорения движения.

Впереди послышался звук приближающегося объекта. Гудение электродвигателей, металлические колёса на рельсах. Поняв, что это, я отступил к стене, прижался к нише для технического оборудования. Свет погасил полностью, став невидимым в тени.

Транспортная платформа проехала мимо. Автоматическая, без оператора. Несколько контейнеров были закреплены на ней, груз для острова похоже. Когда платформа прошла снова, я выпрыгнул из ниши, догнал её, запрыгнул на заднюю часть. Зацепился за контейнер, удерживая позицию.

Скорость была хорошей, около шестидесяти километров в час. Туннель пролетал мимо, освещение мелькало стробоскопом.

Через сорок минут платформа начала замедляться. Впереди появился контрольный пункт, ворота с охраной и сканерами.

Я спрыгнул с платформы до того, как она достигла ворот, перекатился в тень у стены. Платформа продолжила движение, остановилась у сканера. Автоматическая система проверила груз, открыла ворота. Платформа проехала через.

Мне нужно было пройти ворота, но напрямую было невозможно. Охрана наблюдала, камеры покрывали всё пространство. Я посмотрел вверх. Туннель имел вентиляционные каналы вдоль потолка. Узкие, но достаточные для прохода если сжаться.

Материализовал крылья снова, поднялся к потолку бесшумно. Нашёл решётку вентиляции, оторвал её осторожно, проскользнул внутрь.

Канал был тесным, едва полметра в диаметре и сжав физическое тело словно ребёнок, полз вперёд, используя локти и колени. Металл был холодным под руками.

Канал шёл параллельно туннелю, обходя контрольный пункт. Через десять метров я достиг другой решётки, выходящей в туннель за воротами.

Выбил решётку, спрыгнул вниз, приземлился без звука. Туннель продолжался дальше, освещение становилось ярче. Остров был близко.

Я пошёл быстрее, почти бежал. Время истекало, до открытия следующего прохода оставалось меньше трёх часов.

Туннель начал подниматься под углом. Стены изменились с бетона на отполированный металл. Температура упала, воздух стал суше. Системы климат-контроля?

Впереди показался конец туннеля, массивная дверь из композитного материала. Панель безопасности рядом требовала верификации. Я повторил трюк с пропуском, обманул систему и дверь открылась с шипением гидравлики.

За ней был подземный комплекс острова. Коридор широкий, чистый, стерильный. Стены белые, освещение равномерное, камеры в углах отслеживали всё движение.

Мне нужно было найти вентиляционную шахту, которую доктор Чен показывала на схемах. Путь к подземным уровням без использования главных коридоров.

Я двигался осторожно, прислушиваясь к звукам. Шаги персонала доносились издалека, но никого близко не было в этот час. Спустя минуты нашёл дверь с маркировкой "Техническое обслуживание". Открыв её, вошёл в узкое помещение с трубами и кабелями.

В углу была решётка вентиляции, достаточно большая для человека. Я оторвал её, заглянул внутрь.

Шахта уходила вниз вертикально, лестница была прикреплена к стене. Металлические перекладины каждые полметра. Я начал спускаться, руки хватались за перекладины одну за другой, а глубина была значительной, уровни проходили мимо с интервалами.

Минус один. Минус два. Минус три.

На каждом уровне были точки доступа, двери, выходящие из шахты в коридоры. Но мне нужен был минус пять, самый глубокий уровень. Продолжал спускаться. Руки начали уставать от монотонного движения, физическая форма показывала слабость смертных тел.

Минус четыре прошёл. Ещё один уровень.

Наконец достиг дна шахты. Уровень минус пять. Дверь была помечена предупреждающими символами, ограниченный доступ.

Я толкнул дверь. Заперта изнутри, но замок был электронным. Коснулся панели, обошёл защиту той же техникой что раньше.

Дверь открылась в небольшое техническое помещение. За ним коридор, но другой чем верхние уровни. Здесь всё было функциональным, без декора, трубы и кабели шли открыто вдоль потолка и стен.

Звук был странным. Гул глубокий, вибрирующий. Не механический, скорее, как резонанс чего-то фундаментального. Генератор. Я чувствовал его присутствие даже без активного сканирования. Источник квантового зацепления был близко.

Я двинулся по коридору, следуя за ощущением. Тридцать метров доктор Чен сказала. Расстояние от шахты до камеры генератора.

Коридор поворачивал налево, затем направо. Освещение мигало периодически, синхронизированное с гулом.

Впереди появилась дверь. Массивная, толстая, со множеством запоров. Предупреждающие знаки покрывали поверхность. Радиация, высокое напряжение, ограниченный доступ для персонала с высоким допуском.

Это была она. Камера генератора.

Я подошёл к двери, изучая механизм блокировки. Это было сложнее чем все предыдущие. Биометрия, код доступа, физический ключ, всё одновременно.

Обойти это прямо было невозможно с моими текущими способностями. Нужен был другой путь.

Я посмотрел на стены вокруг двери. Бетон усиленный, несколько метров толщиной согласно схемам. Пробиться через было бы возможно, но создало бы шум, привлекло охрану.

Потолок, посмотрел наверх. Вентиляция продолжалась и здесь, каналы шли над камерой для охлаждения оборудования. Я вернулся назад по коридору, нашёл точку доступа к вентиляции и залез внутрь, начал ползти в направлении камеры.

Канал был узким, горячим. Воздух пах озоном и чем-то металлическим. Температура росла с каждым метром.

Через решётку внизу я увидел камеру. Огромное помещение, высотой в несколько этажей. В центре стояла конструкция генератора. Он был больше чем ожидал. Сфера диаметром около десяти метров, окружённая кольцами сверхпроводящих магнитов. Кабели толщиной с руку подключались к ней со всех сторон, энергия текла видимыми разрядами между компонентами.

Я вышиб решётку, спрыгнул вниз. Падение было высоким, около пяти метров. Приземлился тяжело, удар отдался в коленях.

Тревога не сработала. Хорошо. Значит камера не имела датчиков движения внутри, только на входе.

Я подошёл к генератору, изучая конструкцию напрямую. Она соответствовала схемам из данных доктора Чен. Магнитные кольца создавали поле, сфера в центре была точкой фокусировки для квантового зацепления.

Нужно было повредить магниты, но они были защищены экранированием. Металлическая оболочка окружала каждое кольцо, отводила избыточную энергию.

Прямая атака не работала бы. Нужно было ждать момента уязвимости, когда следующий проход открывался.

Я проверил время. Два часа до запланированного открытия. Ждать здесь было рискованно, но альтернативы не было.

Нашёл место в тени под платформой обслуживания, сел, прислонившись к опоре. Позволил физической форме отдыхать, восстанавливать силы.

Глаза закрылись. Не сон, Архангелы не нуждались во сне. Просто медитация, консервация энергии. Время текло медленно. Гул генератора был постоянным фоном, вибрация проходила через всё тело.

Я думал о Творении, о мирах, которые зависели от успеха этой миссии. О Диди, которая доверяла мне. О Соре и Широ, благословлённых, которые помогали несмотря на страх. О доктор Чен, которая рисковала всем, давая информацию.

Неудача здесь означала продолжение резни. Ещё миры исчезнут, ещё цивилизации будут стёрты из существования. Неприемлемо.

Через полтора часа послышались звуки снаружи камеры. Шаги нескольких людей, голоса, обсуждающие технические детали. Дверь открылась. Трое людей в белых халатах вошли, несли планшеты и инструменты изучая что-то на экранах и разговаривая.

Технический персонал, готовящий генератор к следующему открытию прохода.

Я остался неподвижным в тени, наблюдая. Они подошли к консолям управления, начали вводить команды.

— Проверка энергетических уровней завершена, — сказал один из них. — Всё в пределах нормы.

— Калибровка магнитных полей? — спросил второй.

— Точность девяносто девять целых девять процентов. Отклонение минимальное.

— Хорошо. Целевые координаты для следующего прохода установлены. Зона Бета-147, магический мир средней сложности. Группа Разведчиков-4 запросила доступ.

Они продолжали работу методично, проверяя системы одну за другой. Процесс занял двадцать минут.

— Всё готово, — объявил первый техник наконец. — Автоматическая последовательность запуска начнётся через тридцать минут. Можем уходить.

Они собрали инструменты, вышли из камеры. Дверь закрылась за ними с тяжёлым лязгом.

Я выждал несколько минут, убедился, что они не вернутся. Потом встав, подошёл к генератору ближе смотря внимательно на него. Тридцать минут. Потом автоматическая последовательность начнётся, проход откроется и момент уязвимости наступит.

Я начал готовиться. Энергия собиралась внутри, концентрировалась в ядре Сути. Не весь резерв, но значительную часть, достаточно для одной мощной атаки.

Атака должна была быть точной. Целиться в соединение между магнитным кольцом и энергетическим каналом. Там экранирование было слабее, структура более хрупкой.

Минуты тянулись. Я стоял перед генератором, рука поднята, готовая выпустить удар в нужный момент.

Двадцать минут. Пятнадцать. Десять.

Гул начал изменяться. Тон становился выше, вибрация усиливалась. Генератор активировался.

Пять минут.

Сфера в центре начала светиться. Не обычный свет, квантовый эффект, волны вероятности становились видимыми.

Одна минута.

Магнитные кольца засветились ярко. Энергия текла через них потоками, направлялась к сфере.

Тридцать секунд.

Я видел паттерн, как энергия перераспределялась. Защита критических компонентов ослабевала, фокусировалась на точке зацепления.

Десять секунд.

Там. Момент. Экранирование упало почти до нуля в точке соединения.

Я выпустил атаку.

Луч света вырвался из ладони, концентрированный, точный. Прошёл через ослабленное экранирование без сопротивления, ударил в соединение между кольцом и кабелем.

Металл расплавился мгновенно. Соединение разорвалось. Энергетический поток прервался.

Генератор задрожал. Гул стал хаотичным, нестабильным. Магнитные поля начали коллапсировать. Но система защиты имела резервы. Другие кольца пытались компенсировать потерю, перенаправить энергию.

Недостаточно. Мне нужно было повредить больше соединений.

Я атаковал снова, целясь во второе кольцо. Луч света попал, разрушил ещё одно соединение.

Третье кольцо. Четвёртое.

Генератор начал разваливаться. Сфера в центре потеряла стабильность, квантовое состояние коллапсировало. Энергия выплеснулась наружу неконтролируемо.

Взрыв. Не физический, но энергетический. Волна вероятности, реальности искажались.

Я выстроил барьер вокруг себя, защищаясь от выброса. Энергия ударила в защиту, пыталась пробить.

Барьер держался, но едва. Я вливал больше силы, укрепляя структуру. Взрыв продолжался секунды, которые казались вечностью. Потом начал утихать, энергия рассеивалась. Всё.

Когда всё успокоилось, генератор был уничтожен. Магнитные кольца расплавились, сфера треснула, кабели оборвались. Дым и пар заполняли камеру.

Успех. Генератор был выведен из строя. Проходы в Творение должны были коллапсировать все одновременно.

Но радость была преждевременной.

Тревога сработала. Громкий вой сирены заполнил камеру. Красные огни замигали по всему помещению.

Дверь камеры начала открываться. Силы безопасности шли.

Я повернулся к выходу, готовясь к бою. Но остановился.

Фигура стояла в дверном проёме. Один человек, не в форме охраны. Костюм деловой, чёрный. Обычная человеческая внешность, руки за спиной. Лицо спокойное, почти заинтересованное. Но в нём чувствовалось что-то другое…

Он вошёл в камеру, шаги размеренные. Остановился в нескольких метрах от меня.

— Впечатляюще, — сказал он. Голос был глубоким, культурным. — Проникнуть так далеко, обойти всю безопасность, уничтожить генератор. Действительно впечатляюще.

Я не ответил, только изучал его. Аура была странной. Не обычная для смертного. Плотнее, структурированнее. Как будто его существование было больше укоренено в этой реальности чем других людей.

— Позвольте представиться, — продолжил он. — Я Администратор Системы. Создатель всего, что видите вокруг. И человек, который очень интересуется тем, кто вы такой на самом деле.

Он сделал шаг ближе, руки всё ещё за спиной. Поза была расслабленной, но я чувствовал силу за ней. Не физическую. Нечто другое.

— Вы не из этой реальности, — сказал Администратор. — Это очевидно. Энергетическая сигнатура полностью отличается от всего, что существует здесь. Вы пришли из одного из миров, к которым мы получили доступ через квантовое зацепление. Из вашего Творения.

Он улыбнулся слегка.

— Скажите мне. Как называете себя? Какова ваша роль в структуре вашей реальности?

Я колебался. Говорить с ним было риском. Но информация могла быть получена в обе стороны.

— Михаил, — ответил я наконец. — Архангел. Защитник миров Творения от угроз.

Администратор кивнул, как будто ожидал что-то подобное.

— Архангел. Интригующе. Существо с силой, превосходящей обычных обитателей вашей реальности. Возможно, созданное высшей силой для выполнения определённых функций.

Он начал ходить вокруг меня медленно, изучая с разных углов.

— Должен признать, не ожидал встретить нечто подобное так скоро. Проект Экспансия работает всего три месяца. Думал, что пройдут годы прежде чем столкнёмся с серьёзным сопротивлением из целевых реальностей.

— Вы знали, — сказал я, голос был холодным. — Знали, что вторгаетесь в настоящие миры. Что убиваете настоящих существ. Всё это не было ошибкой или неведением.

Администратор остановился, повернулся ко мне лицом.

— Конечно знал. Я ведь создатель технологии квантового зацепления. Понимал с самого начала, что целевые реальности не были симуляциями или вероятностными состояниями. Они настоящие, так же как эта реальность настоящая.

Он сказал это без колебаний, без стыда.

— Тогда почему? — спросил я. — Зачем вторгаться? Зачем убивать миллионы ради развлечения ваших людей?

Администратор улыбнулся шире.

— Развлечение только побочная цель. Истинная причина намного глубже.

Он подошёл к консоли управления, которая всё ещё работала частично несмотря на разрушение генератора. Ввёл несколько команд.

Голографическое изображение появилось в воздухе. Не карта комплекса. Карта реальностей.

Сотни тысяч точек света, каждая представляла отдельную реальность. Линии соединяли их, показывая возможные пути квантового зацепления.

— Мультивселенная, — сказал Администратор, указывая на изображение. — Бесконечность реальностей, существующих параллельно. Ваше Творение здесь.

Он указал на кластер точек, плотно связанных между собой.

— Большая структура. Хорошо организованная. Управляемая централизованной силой, которую вы называете Отцом или Богом, предполагаю.

Кивнул молча.

— А это наша реальность, — Администратор указал на отдельную точку, изолированную от остальных. — Маленькая. Ограниченная. Созданная не высшей силой, а естественными процессами. Без божественного надзора, без архангелов, без структуры поддержки.

Он повернулся ко мне.

— Понимаете проблему? Наша реальность умирает. Медленно, но неизбежно. Энтропия накапливается быстрее чем в организованных реальностях. Через несколько тысяч лет, может быть меньше, всё коллапсирует. Тепловая смерть вселенной, как называют физики.

— И поэтому решили красть ресурсы из других реальностей? — спросил я. — Продлевать существование своей за счёт чужих жизней?

Администратор покачал головой.

— Не просто ресурсы. Энергию существования саму по себе. Когда игроки убивают существ в целевых реальностях, стирают их из бытия, высвобождается фундаментальная энергия. Та самая, что составляет основу реальности.

Он коснулся голограммы, увеличил одну из точек.

— Эта энергия собирается через квантовое зацепление, перенаправляется сюда. Используется для стабилизации нашей реальности, замедления энтропии. Каждое убитое существо добавляет микроскопическое количество времени к существованию нашего мира.

Ужас того, что он описывал, медленно доходил до меня. Это…

— Вы питаетесь жизнями других реальностей, — сказал я тихо. — Как паразит.

— Как выживающий, — поправил Администратор. — Моральные категории не применимы, когда речь о существовании целой реальности. Жизни в целевых мирах трагичны, да. Но альтернатива это смерть всех в нашей реальности. Сотни миров, трилларды живых людей. Выбор очевиден.

Он вернулся к консоли, отключил голограмму.

— Но вы не можете понять это, конечно. Вы служите структуре, где существование гарантировано божественной силой. Где смерть вашей реальности немыслима потому что Бог не позволит этому случиться. У вас нет опыта отчаяния, которое приходит от знания, что всё, что вы знаете, исчезнет в небытие, и никто не спасёт.

Администратор подошёл ко мне снова, на расстояние вытянутой руки.

— Вот почему уничтожение одного генератора ничего не меняет. У меня есть резервные системы, другие генераторы на других объектах в других мирах. Проект Экспансия продолжится независимо от того, что вы делаете здесь.

— Тогда уничтожу все генераторы, — ответил я. — Один за другим. Сколько бы времени не потребуется.

Администратор рассмеялся. Не насмешка, а будто взрослый, который слушает ребёнка.

— Попробуйте. — И тот щёлкнул пальцами и всё окатил свет. Белый свет. Он поразил меня до самой сути, не заметив даже и никакой защиты, будто её не было стерев меня и моё существование из Жизни.

Я умер.

Чтобы спустя мгновение открыть глаза снова, только уже в Творение, в Серебряном Городе, у подножья Трона Отца, место которое я не покидал и не покидал никогда за всё время существование.

Моя Частицу, одну из самых значимых но не сильных стёрли, а значит это…

— Война.

* * *

на 9 глав пораньше в комментариях.

Глава 43

Серебряный Город существовал вне времени — не в смысле вечности, а в смысле буквального отсутствия временного потока. Здесь секунды не текли привычным образом, минуты не накапливались в часы, и всё существовало в состоянии постоянного настоящего, замершего в одной бесконечной точке.

Я стоял у подножия Трона, как стоял всегда, как стоял миллиарды лет — в простой, неизменной форме. Высокий мужчина в белых одеждах, с крыльями, сложенными за спиной, и руками, опущенными вдоль тела. Ничего не изменилось с момента моего создания, и ничего не должно было измениться по замыслу Отца.

Но всё-таки изменилось.

Одна из моих Частиц была уничтожена — тот самый фрагмент меня, который я отправил за пределы Творения, в реальность Системы. Он был стёрт из существования тем человеком, Администратором, и связь оборвалась мгновенно, не постепенно затухая, а резко, как перерезанная нить. Секунду назад Частица существовала, а в следующую её уже не было.

Эта потеря не причиняла мне боли в привычном смысле — Частицы были всего лишь инструментами, расширениями моей воли, и их уничтожение не ранило мою Суть напрямую. Но это был сигнал, предупреждение о том, что враг действительно опасен, способен уничтожать даже фрагменты хоть и слабые, Архангела. Это означало, что угроза была не просто реальной, но и серьёзной, требующей немедленного внимания.

Я открыл глаза, и они засветились белым светом — чистым, ровным, пронизывающим пространство вокруг. Моё восприятие расширилось, но я не активировал Всезнание, а просто начал наблюдать через все свои Частицы и Аватары одновременно. Тысячи точек зрения открылись передо мной, и каждая показывала отдельный мир, отдельную реальность внутри Творения.

Большинство моих Частиц функционировали нормально — патрулировали, наблюдали, защищали от обычных угроз, с которыми сталкивались миры. Но одна Частица была особенной, древней и гораздо более сильной, чем остальные. Не самый сильный, но и не слабой как та что исчезла.

Я отправил её давно, миллионы лет назад, в мир на самом краю Творения — мир, который медленно умирал. Её задачей было наблюдение и фиксация процесса угасания, попытка понять, как именно миры заканчивают своё существование. Частица выполнила эту задачу образцово, наблюдая до тех пор, пока последняя звезда не погасла, пока последняя планета не остыла, и пока всё вокруг не превратилось в холодную, безжизненную пустоту.

После этого я просто забыл о ней, оставив там, в мёртвом космосе, поскольку не было причины возвращать её обратно. Но сейчас она была мне нужна — эта Частица была намного сильнее той, что только что уничтожили, в тысячи, а может, и в десятки тысяч раз.

Я сосредоточился, и моё восприятие проникло через бесчисленные слои реальности, через бесконечные расстояния, к тому мёртвому миру на краю Творения. Космос там был пустым, чёрным, лишённым звёзд и света — только обломки некогда живых планет дрейфовали в вечной тьме, медленно рассыпаясь на всё более мелкие фрагменты. Прекрасное и ужасающее зрелище.

Я искал глубже, проникая сквозь само пространство, сквозь материю, пока не нашёл то, что мне было нужно. Там, в центре этой пустоты, находилась планета — мёртвая, холодная, с остывшим миллионы лет назад ядром и поверхностью, покрытой льдом толщиной в километры. Но внутри, в самом центре, в бывшем ядре планеты, спала моя Частица.

Она не отдыхала в обычном понимании — просто находилась в состоянии минимальной активности, сохраняя энергию и ожидая. Я коснулся её сознания, и связь установилась мгновенно, протянувшись тонкой нитью через бесконечность пространства и времени.

Я прошептал одно-единственное слово — не голосом, а чистой волей:

— Проснись.

Планета содрогнулась в ответ на мой зов.

Её ядро вспыхнуло — не огнём, а светом, чистым и ослепительным, прорезающим толщу мёртвой материи. Мантия начала раскалываться, и трещины распространились от центра к поверхности, словно паутина, покрывающая весь мир. Свет вырывался через эти разломы, разрезая тьму космоса яркими лучами.

Кора взорвалась с невероятной силой, лёд испарился мгновенно, а камень превратился в мелкую пыль, разлетающуюся во все стороны. Планета буквально разлетелась на части — куски размером с целые континенты отрывались от неё и летели в разные стороны с огромной скоростью, оставляя за собой светящиеся следы.

Из самого эпицентра этого разрушения медленно поднималась фигура, огромная, размером с саму планету, состоящая из чистого, концентрированного света. Её форма была лишь приблизительно гуманоидной — торс, руки, голова без каких-либо черт лица, и крылья за спиной, но не из перьев, а из лент света, каждая шириной в тысячи километров и ещё большей длиной.

Моя Частица полностью пробудилась от своего многовекового сна.

Я взял контроль над ней — не силой, а простым утверждением нашей связи, ведь Частица была мной, а я был Частицей, и разделения между нами не существовало на фундаментальном уровне бытия. Огромная фигура начала сжиматься, свет концентрировался всё сильнее, крылья складывались, а размер неуклонно уменьшался.

Сто километров стали десятью, десять — одним. Процесс продолжался, пока форма не достигла всего ста метров, потом десяти, потом одного метра в высоту. Сжатие не останавливалось, пока размер не достиг человеческих пропорций — около двух метров высотой. Крылья свернулись за спиной, а свет притух до приемлемого для смертного глаза уровня.

Физическая оболочка материализовалась вокруг этой концентрированной сущности — кожа, простая белая туника без каких-либо украшений. Лицо приняло мои черты — светлые длинные волосы, голубые глаза, правильные, но не идеально совершенные черты лица, которые делали меня похожим на смертного.

Частица была готова к выполнению задачи, и она была сильнее предыдущей в тысячи раз, а может быть, и больше. Но прежде чем отправлять её в бой, мне нужно было действовать напрямую — не через Частицу, а лично. Мне нужно было поговорить с братьями, с другими Архангелами, предупредить их об угрозе и координировать общий ответ на вторжение.

Первым в моём списке был Гавриил.

Мой брат, Архангел Воскрешения и Надежды, Вестник, тот, кто когда-то нёс волю Отца к смертным мирам. Он ушёл от активных дел давно, как и многие из нас, после того как Отец замолчал и указания перестали приходить. Каждый из нас нашёл собственный путь справиться с этой пустотой.

Гавриил выбрал путь погружения в смертный мир, даже не аватаром и собой, настоящим — конкретно, он выбрал Землю, альтернативную временную линию, Америку, город Чикаго. Тридцатые годы их летоисчисления, золотая эпоха джаза, времена певцов, гангстеров и повсеместной коррупции.

Это был странный выбор для Архангела такого уровня, но Гавриил всегда был другим, непохожим на остальных братьев. Он интересовался смертными больше всех нас, ценил их культуру, музыку, искусство — всё то, что они создавали в своих коротких, хрупких жизнях. Он был творцом творчество, хотя никогда не признавал этого.

Я направил свою Частицу туда, через бесчисленные слои реальности, из мёртвого космоса в живой, пульсирующий жизнью мир. Переход был мгновенным для внешнего наблюдателя, но сам процесс занимал ощутимое время в субъективном восприятии Частицы, путешествующей между измерениями.

Пространство вокруг исказилось самым причудливым образом, чёрная пустота мёртвого мира постепенно растворилась и была заменена яркими красками и звуками живого города. Моя Частица материализовалась в узком тёмном переулке между кирпичными зданиями, покрытыми копотью десятилетий.

Была ночь, и город гудел характерными для него звуками — машины, голоса, музыка, доносящаяся издалека. Где-то играла труба, исполняя быструю, живую джазовую мелодию, наполненную импровизацией и энергией.

Запахи здесь были сильными и резкими — мусор из переполненных контейнеров, дым сигарет, алкоголь, пот, вся та смесь ароматов, которая была характерна для больших городов того времени и той культуры. Я огляделся через расширенное восприятие Частицы и увидел, что переулок выходил на освещённую фонарями улицу, по тротуарам которой ходили люди, одетые в стиле эпохи.

Мужчины носили костюмы и шляпы, женщины — платья до колен, их каблуки ритмично стучали по асфальту, создавая особую мелодию городской жизни. Автомобили — старые модели Фордов и Кадиллаков — проезжали по дороге, блестя под светом уличных фонарей. Витрины магазинов демонстрировали товары — одежду, продукты, а также рекламу алкоголя, несмотря на официальный запрет его продажи.

Это был типичный Чикаго тридцатых годов — город, где закон был всего лишь условностью, а настоящая власть принадлежала тем, у кого были деньги и связи в нужных местах. Но я искал здесь не сам город и его особенности, а своего брата.

Я расширил своё восприятие ещё сильнее и начал сканировать энергетические сигнатуры в округе. Большинство из них были обычными смертными — слабыми искрами жизни, мерцающими в темноте материального мира. Но одна сигнатура заметно выделялась среди остальных — яркая, плотная, структурированная совершенно иначе, чем энергия смертных существ.

Архангел. Гавриил. Я его нашёл.

Его сигнатура исходила от здания в нескольких кварталах отсюда, судя по доносящейся оттуда музыке — это был какой-то клуб или бар. Я направился по освещённой улице, шаги были размеренными и спокойными. Люди проходили мимо, совершенно не замечая моего присутствия — обычная техника сокрытия работала безупречно. Это была не настоящая невидимость, а просто отсутствие интереса у наблюдателей, их взгляды скользили мимо, не задерживаясь.

Город был поразительно живым и энергичным, полным постоянного движения и шума, создающего особую атмосферу. Контраст с мёртвой, абсолютной тишиной того места, откуда я только что пришёл, был просто разительным и почти оглушающим.

Смертные вокруг смеялись, разговаривали, ругались, жили своими маленькими жизнями, совершенно не зная о существующих угрозах из других реальностей, о войнах между измерениями, о том, что происходит за пределами их понимания. Может быть, это было правильно — их незнание защищало их, позволяло существовать без постоянного страха перед тем, что лежало за гранью их восприятия.

Я достиг здания клуба довольно быстро. Вывеска над входом светилась неоном, объявляя название заведения: "The Blue Note" — простое, прямое название, без излишеств. Дверь была открыта, и у входа стоял швейцар — большой мужчина в строгом костюме, который проверял посетителей, решая, кого пускать внутрь, а кого нет.

Я прошёл мимо него, не останавливаясь и не привлекая внимания. Швейцар даже не повернул головы в мою сторону — техника сокрытия продолжала работать безупречно.

Внутри клуба было довольно темно, дым от многочисленных сигарет висел в воздухе плотными слоями, создавая почти осязаемую дымку. Освещение было тусклым, интимным, а столики оказались заполнены людьми, которые разговаривали, пили, курили, наслаждаясь атмосферой места.

Сцена находилась в дальнем конце просторного зала, и на ней играл небольшой оркестр из пяти музыкантов — труба, саксофон, контрабас, барабаны и фортепиано. Их музыка была сложной, насыщенной импровизацией, ноты переплетались между собой, создавая сложные, постоянно меняющиеся паттерны. Ритм был быстрым и синкопированным, заставляющим сердце биться в такт.

Это был джаз — уникальная форма искусства, которую создали смертные, живая, непредсказуемая, постоянно меняющаяся. Я понимал, почему именно Гавриил выбрал это место для своего пребывания. Музыка отражала нечто фундаментальное в природе существования — творчество, спонтанность, свободу, существующую в рамках определённой структуры.

Но энергетическая сигнатура моего брата исходила не со сцены, где играли музыканты, а от бара. Я направился в ту сторону, неспешно двигаясь между столиками.

Барная стойка была длинной, из тёмного дерева, тщательно отполированной до блеска. За спиной бармена на полках стояли многочисленные бутылки, и, несмотря на действующий закон, алкоголь лился здесь совершенно свободно. Закон просто не работал в таких местах — все об этом знали и молчаливо принимали эту реальность.

Мужчина сидел в одиночестве на одном из барных стульев. Перед ним стоял стакан виски, почти полный — он не пил, просто держал стакан и смотрел на янтарную жидкость внутри, словно пытаясь увидеть там какие-то ответы.

Его внешность была самой обычной для смертного того времени — средний рост, тёмные волосы, аккуратно зачёсанные назад, серый костюм хорошего качества, сшитый профессионально, но не роскошный. Галстук был небрежно ослаблен, а шляпа лежала на стойке рядом с ним.

Лицо выглядело усталым — не физически, а эмоционально, словно он нёс невидимый груз долгих лет. Глаза были тёмными и смотрели куда-то в пустоту, не фокусируясь ни на чём конкретном.

Но энергетическая сигнатура не обманывала и не оставляла сомнений — это был Гавриил, мой брат, один из Архангелов, принявший облик простого смертного.

Я подошёл ближе и сел на свободный стул рядом с ним. Бармен начал было двигаться в нашу сторону, чтобы принять заказ, но я остановил его одним лишь жестом. Человек внезапно замер на месте, затем развернулся и ушёл к противоположному концу бара, совершенно не помня, что только что хотел к нам подойти.

Гавриил не повернул головы в мою сторону, продолжая пристально смотреть в свой стакан, словно там было что-то невероятно интересное.

— Михаил, — его голос был тихим, почти шёпотом, но всё равно слышимым даже через громкую музыку и постоянный шум толпы. — Давно не виделись, брат.

— Да, — я согласился. — Давно.

— Тысячелетия прошли, а может быть, и больше, — продолжил он задумчиво. — Я не считал время. — Он наконец поднял взгляд от стакана и посмотрел прямо на меня. — Ты выглядишь абсолютно так же, как всегда — неизменный, вечный, верный страж у подножия Трона. Даже сейчас не двинулся…

В его словах чувствовалась горечь, слабая, но вполне заметная для того, кто знал Гавриила достаточно долго.

— Ты же выбрал совершенно другой путь для себя, — я указал на окружающую обстановку жестом. — Смертный мир, смертные проблемы, смертные развлечения.

— Да, выбрал, — Гавриил кивнул и сделал маленький, осторожный глоток виски, после чего слегка скривился, но не от вкуса напитка, а от чего-то внутреннего, от собственных мыслей. — После того как Отец замолчал окончательно, после того как его указания полностью прекратились… я вдруг понял, что больше не знаю, кто я такой без своей функции, без роли Вестника, которую выполнял миллионы лет.

Он осторожно поставил стакан обратно на полированную поверхность стойки.

— Тогда я спустился сюда, в этот мир, думая, что найду какие-то ответы среди смертных, — продолжил он размышлять вслух. — Они ведь живут без какой-либо божественной цели, без предопределённых ролей, написанных для них заранее. Они создают смысл своего существования сами, своими руками. И я подумал, что, может быть, я тоже смогу научиться этому — находить смысл самостоятельно.

— И ты научился? — спросил я, уже предчувствуя ответ.

Гавриил рассмеялся тихо, и этот звук был полон горечи и разочарования.

— Нет, совсем не научился, — признался он откровенно. — Я только понял, что стал ещё более потерянным, чем был раньше, в Серебряном Городе. Видишь ли, у смертных есть одно важное преимущество — их короткая жизнь. У них просто нет времени на экзистенциальные кризисы длиной в целые столетия. Они просто живут, любят, рожают детей, умирают — это простой, понятный цикл, в котором есть своя логика и завершённость.

Он повернулся на стуле, чтобы смотреть на меня полностью, лицом к лицу.

— Но я не смертный, Михаил, — продолжил он с болью в голосе. — Я не могу просто взять и начать жить их жизнью. Каждый проклятый день напоминает мне о том, что я другой, чужой среди них. Я притворяюсь человеком, играю эту роль, но никогда не стану им по-настоящему, как бы сильно ни старался.

Его слова были абсолютно честными, без какой-либо защиты или попытки скрыть свою боль. Гавриил всегда был именно таким — открытым, эмоциональным, уязвимым в некотором роде, в отличие от большинства других наших братьев, которые предпочитали держать чувства при себе.

— Я понимаю тебя, — мой ответ был простым и искренним, потому что я действительно понимал его боль. Каждый из нас столкнулся с глубоким кризисом идентичности в тот момент, когда Отец замолчал и перестал давать нам указания. Каждый справлялся с этим по-своему, искал собственные пути.

— Но ты ведь не пришёл сюда ради философских разговоров о смысле существования, верно? — Гавриил выпрямился на стуле, и усталость в его глазах сменилась острым вниманием и готовностью к действию. — Что случилось, Михаил? Что именно заставило тебя подвинуться у подножия Трона после миллиардов лет неподвижного ожидания?

Я не ответил сразу, собирая мысли и подбирая правильные слова. Информация, которую мне предстояло передать, была сложной и многослойной, и нужно было донести её максимально точно и ясно.

— Появилась серьёзная угроза, — начал я медленно. — И это не просто слова. Она пришла из-за пределов нашего Творения. Существует реальность, называющая себя Системой. Они активно вторгаются в различные миры, методично убивают целые цивилизации, стирают души разумных существ изсамого существования, не оставляя им никакого шанса на продолжение.

Гавриил нахмурился, и на его лице появилось недоверие.

— Из-за пределов Творения? — переспросил он озадаченно. — Как это вообще возможно технически? Границы нашего Творения были установлены самим Отцом как абсолютные и непроницаемые. Ничто не должно проходить сквозь них ни в одну, ни в другую сторону.

— Они разработали специальную технологию, основанную на квантовом зацеплении между частицами, — объяснил я. — Они нашли способ пробивать стабильные мосты между различными реальностями, используя при этом наше Творение как источник энергии для продления существования своей собственной умирающей вселенной, которая находится на грани полного коллапса.

Я установил с ним прямую ментальную связь и передал всю информацию напрямую, минуя ограничения слов — образы, данные, всё то, что успела узнать моя уничтоженная Частица перед своей гибелью.

Гавриил принял эту информацию молча, его лицо постепенно менялось, отражая растущее понимание масштаба угрозы…

— Это…

— Верно, война. Война на уничтожение Брат. И теперь мы с тобой, и другими братьями должны ответить. Собрать сейчас всех, и жёстко ответить. Иначе, Творение будет уничтожено.

* * *

Глава 44

— Я найду Рафаэля, — произнёс я, поднимаясь с барного стула.

Разговор не привёл к моментальным действиям со стороны брата. Гавриил кивнул, не отрывая взгляда от своего стакана. Музыка в клубе продолжала играть, труба выводила сложную мелодию, но мой брат уже не слушал. Он снова погрузился в свои мысли, в ту тяжесть, которую нёс последние столетия.

Я вышел из клуба, оставив его там. Заставлять Гавриила действовать сейчас было бессмысленно. Он придёт, когда все остальные соберутся. Когда увидит, что это не просто мои слова, а реальная необходимость.

Улица встретила меня прохладным ночным воздухом и звуками города. Я отошёл в тот же переулок, где материализовался изначально. Нужно было найти Рафаэля. Целитель. Самый добрый из нас. Тот, кто всегда ставил других выше себя, кто отдавал свою силу ради исцеления, не задумываясь о цене.

Он ушёл из Серебряного Города одним из первых после молчания Отца. Не из-за кризиса, не из-за потери цели. Просто решил, что его сила нужна там, где страдают. В мирах Творения, среди смертных, среди тех, кто нуждался в помощи.

Я знал, что он странствовал. Не оставался в одном месте надолго. Переходил из мира в мир, находил тех, кто нуждался в исцелении, лечил, затем уходил дальше. Бесконечное путешествие через Творение, миссия, которую он выбрал сам.

Найти его было сложнее, чем Гавриила. У брата Рафаэля не было постоянного местоположения. Но связь между братьями существовала, слабая, но реальная. Я мог её использовать.

Закрыл глаза. Сосредоточился на ощущении присутствия брата, не физического местоположения, а самой Сути, которая составляла Рафаэля как Архангела. Творение было огромным. Бесконечность миров, каждый со своими обитателями. Но связь была там, тонкая нить, протянувшаяся через реальность.

Я потянулся к ней. Следовал по этой нити, позволяя ей вести меня. Пространство вокруг начало искажаться, переулок растворился, заменился вихрем цветов и форм.

Переход между мирами через прямое перемещение. Не телепортация в обычном смысле, а проход сквозь слои реальности напрямую. Вихрь замедлился. Формы стабилизировались. Я материализовался в новом месте.

Поле битвы.

Первое, что ударило в восприятие, был звук. Громкий, всепоглощающий рёв тысяч голосов. Крики воинов, лязг металла о металл, топот бесчисленных ног по земле.

Я стоял на холме, возвышающемся над равниной. Внизу простиралось поле битвы, огромное, покрывающее километры. Две армии сражались там. Одна состояла из орков, зеленокожих существ с грубыми чертами и массивными телами. Их оружие было примитивным, но эффективным. Топоры, мечи, копья. Они сражались яростно, с рёвом, не отступая и делаю ни шагу назад. Умирали, но шли вперёд.

Другая армия была иной. Люди. Но не обычные воины этого мира. Их доспехи светились, покрытые символами, которые я теперь узнавал. Оружие материализовывалось из воздуха. Мечи, копья, винтовки и пистолеты. Движения были слишком быстрыми, слишком координированными.

Игроки Системы.

Они резали через ряды орков методично. Лучи энергии вылетали из их оружия, стирали существ из реальности. Орки исчезали, не оставляя даже тел. Просто перестали существовать.

Я видел, как группа из пяти игроков окружала одного орка. Существо сражалось отчаянно, размахивало массивным топором. Но игроки уклонялись от каждого удара, двигались как один организм. Потом один из них поднял руку, выстрелил лучом, и Орк исчез.

Группа двинулась дальше, к следующей цели.

По всему полю повторялась та же картина. Орки пытались сражаться, но были бессильны. Их оружие не пробивало броню игроков. Их атаки были слишком медленными. Они умирали тысячами.

Гнев поднимался внутри меня. Яростный, чистый, неумолимый. Это было то самое вторжение, которое я так и не успевал нигде застать. Резня, замаскированная под игру.

Но я сдержался. Нельзя уничтожать их без уверенности. Сначала нужно было найти Рафаэля, потом буду действовать. Иначе задену и его одной волной которая не различит никого из-за гнева.

Расширил восприятие. Искал знакомую энергетическую сигнатуру среди хаоса битвы.

Там. На противоположном краю поля, ближе к лесу. Яркая точка света, непохожая на всё остальное. Сила Архангела, немаскируемая, открытая.

Рафаэль.

Я не стал идти пешком. Материализовал крылья, поднялся в воздух. Полёт здесь работал нормально, без ограничений той чужой реальности. Творение принимало мою силу без сопротивления.

Пролетел над полем битвы быстро. Внизу орки продолжали умирать, их крики доносились даже на высоте. Игроки не замечали меня, слишком сосредоточенные на своих целях.

Приземлился у края леса. Деактивировал крылья.

Рафаэль был здесь. Я видел его сейчас напрямую.

Он стоял в небольшой поляне между деревьями. Вокруг него лежали раненые орки, десятки их. Кто-то стонал от боли, кто-то был без сознания. Кто-то умирал.

Рафаэль склонялся над каждым по очереди. Руки светились мягким золотистым светом. Он касался ран, и они затягивались. Медленно, требуя усилий от брата, но исцеление работало.

Его физическая форма была простой. Мужчина средних лет, с седеющими волосами и усталым лицом. Одежда была практичной, походной, покрытой пятнами крови и грязи. Ничего, что указывало бы на Архангела. Просто странствующий целитель, каких были тысячи в мирах Творения.

Но энергетическая сигнатура не обманывала. Это был мой брат.

Он поднял голову, когда я подошёл. Глаза встретились с моими. Удивления в них не было, только усталость и что-то похожее на облегчение.

— Михаил, — голос был тихим, измотанным. — Не ожидал встретить тебя здесь.

— Мне нужно поговорить с тобой, — ответил я просто.

Рафаэль кивнул, вернулся к раненому орку перед собой. Существо хрипело, рана в груди была глубокой. Мой брат положил обе руки на рану, свет усилился. Плоть начала срастаться, кровотечение остановилось. Процесс занял минуту. Орк потерял сознание, но дышал стабильно.

— Ещё трое в критическом состоянии, — сказал Рафаэль, не поднимая взгляда. — Дай мне закончить. Потом поговорим.

Я не возражал. Наблюдал, как он переходил от одного раненого к другому. Каждое исцеление отнимало энергию. Видел, как свет вокруг его рук слабел с каждой новой раной. Но брат не останавливался.

Третий орк был почти мёртв. Половина тела стёрта частично, края раны светились той же пустотой, что я видел в мире Фандриэля. Оружие игроков оставляло такой след.

Рафаэль коснулся раны. Свет выплеснулся сильнее, чем раньше. Он вливал больше силы, пытаясь восстановить то, что было стёрто.

Процесс был медленным. Пустота сопротивлялась, отрицала попытки воссоздания. Но Рафаэль не отступал. Продолжал давить, вливать энергию непрерывно.

Через несколько минут рана начала затягиваться. Не полностью, края оставались неровными, но кровотечение остановилось. Орк задышал стабильнее.

Рафаэль отступил, опустился на землю тяжело. Дыхание было учащённым, пот покрывал лоб. Физическая форма показывала признаки истощения.

— Достаточно на сейчас, — пробормотал он. — Остальные выживут без немедленной помощи.

Он посмотрел на меня снова.

— Говори. Зачем пришёл?

Я присел рядом. Звуки битвы доносились издалека, приглушённые деревьями. Крики, лязг металла, взрывы энергии.

— Те, кто делает это, — указал я в направлении поля, — пришли из другой реальности. Называют себя Системой. Вторгаются в миры Творения, убивают цивилизации, стирают души из существования.

Рафаэль слушал молча, лицо оставалось спокойным.

— Я знаю, — сказал он наконец. — Встречал их раньше. В других мирах. Видел, что они делают.

— И ты не сообщил? — не смог удержаться от вопроса.

— Кому сообщать? — Рафаэль посмотрел на меня устало. — Отец молчит. Ты стоишь у Трона неподвижно. Другие братья разбрелись по Творению, занятые своими делами. Кому я должен был рассказать о чужаках, которых никто не может остановить?

Слова были справедливыми. Горькими, но справедливыми.

— Я мог только делать то, что умею, — продолжил Рафаэль. — Лечить тех, кто выжил. Спасать тех, кого ещё можно спасти. Это моя функция. Это то, для чего я был создан.

Он вернул взгляд к раненым оркам.

— Каждый мир, куда они приходят, оставляет тысячи раненых. Я следую за ними, пытаясь исцелить хоть часть жертв. Знаю, что это бесполезно в большом масштабе. Знаю, что не могу спасти всех. Но могу спасти этих. Сейчас, здесь.

— Их становится больше, — сказал я. — Вторжения учащаются. Скоро они дойдут до центральных миров. До самого Серебряного Города, возможно.

Рафаэль кивнул.

— Предполагал это. Характер очевиден для того, кто наблюдает достаточно долго. Они двигаются методично, от периферии к центру. Набирают силу с каждым миром.

Он встал, пошёл к небольшому ручью, протекавшему через поляну. Присел, зачерпнул воду руками, умыл лицо. Вода смыла пот и грязь.

— Что ты хочешь от меня, Михаил? — спросил он, не оборачиваясь. — Просто рассказать о проблеме? Я уже знаю о ней. Или есть план?

— Собираю братьев, — ответил я. — Всех Архангелов Творение. Нужно координировать ответ в их миры. Организовать защиту. Найти способ закрыть проходы между реальностями.

Рафаэль повернулся, вода капала с подбородка.

— Всех? Включая Люцифера?

— Нет. Его местоположение известно, но участие маловероятно. Остальные шестеро должно быть достаточно.

— Шестеро Архангелов, — повторил Рафаэль задумчиво. — Не собирались вместе с момента последнего указания Отца. Это было… когда? Миллионы лет назад?

— Миллиарды, — поправил я. — Не важно. Сейчас есть причина собраться.

Рафаэль подошёл обратно, сел на поваленное дерево у края поляны. Орки умирали, но нам нужно было поговорить.

— И ты думаешь, что остальные согласятся? Гавриил, потерянный в смертном мире. Уриил, исследующий границы реальности. Ремиэль, который отказался от имени и памяти. Азраил, ведущий мёртвых без цели. Аменадиэль, служащий порядку фанатично. Каждый нашёл свой путь справиться с молчанием Отца. Каждый будет сопротивляться возвращению к старым ролям.

— Не прошу вернуться к старым ролям, — сказал я. — Прошу помочь защитить Творение. Это не приказ Отца. Это необходимость, которую мы видим сами.

Рафаэль смотрел на меня долго, изучающе.

— Ты изменился, брат, — произнёс он наконец. — Раньше ты следовал только указаниям. Не действовал по собственной инициативе. Не покидал Трон без причины. Что случилось?

Вопрос был справедливым. Я сам задавался им.

— Увидел резню, — ответил я просто. — Мир эльфов, уничтоженный за часы. Тысячи душ, стёртых из существования. Попытался остановить вторжение напрямую. Не смог. Одна из моих Частиц была уничтожена.

Брови Рафаэля поднялись.

— Частица Архангела, уничтоженная? Как?

— Они не только обладают оружием, которое стирает существование на фундаментальном уровне, но и среди них есть враг, который обладает силой сравнимой с нашей, — объяснил я. — Не физическое разрушение. Концептуальное. Отрицание самой идеи бытия. Даже мы уязвимы перед этим.

Рафаэль молчал, обрабатывая информацию. Лицо оставалось спокойным, но глаза показывали понимание серьёзности.

— Значит, они угроза не только смертным мирам, — сказал он медленно. — Но и нам. И самой структуре Творения.

— Да.

— Тогда у нас нет выбора, — Рафаэль встал. — Я пойду с тобой. Помогу собрать остальных. Сделаем то, что должны.

Облегчение, которое я почувствовал, было неожиданным. Согласие Рафаэля было важным. Он был голосом разума среди братьев, тем, кого слушали, когда спорили другие.

— Но сначала, — добавил Рафаэль, указывая на поле битвы, звуки которого всё ещё доносились, — нужно остановить это. Здесь. Сейчас. Не могу оставить этих существ на смерть.

Он посмотрел на меня прямо.

— Ты сказал, что попытался остановить их и не смог. Но это была твоя Частица. Слабая по сравнению с этой силой что сейчас здесь. Что если мы оба, здесь, сейчас, в полной силе? Сможем их остановить без угрозы себе?

Предложение было понятным. Возможность действовать немедленно, спасти хотя бы этот мир от резни.

Я встал рядом с братом.

— Попробуем.

Мы вышли из леса вместе. Поле битвы раскинулось перед нами. Резня продолжалась, орки всё ещё сражались, всё ещё умирали. Игроки методично двигались через их ряды.

Я не стал скрывать присутствие. Позволил ауре расшириться, заполнить пространство. Сила Архангела в полном проявлении, без маскировки. Эффект был мгновенным. Игроки замерли, и Орки тоже остановились, оружие застыло в воздухе. Битва прекратилась на мгновение.

Потом игроки начали разворачиваться в нашу сторону. Я видел, как они указывали, кричали что-то друг другу. Группы начали перестраиваться, формировать новые позиции.

Они увидели угрозу. Реагировали соответственно.

Один из игроков, в более тяжёлой броне чем остальные, шагнул вперёд. Голос усилился магией, разнёсся через всё поле.

— Неизвестная аномалия обнаружена! Уровень угрозы критический! Все группы, фокус на новую цель! Применяйте протокол Альфа!

Протокол Альфа. Они будут использовать стирающие лучи? Максимальная сила, координированная атака.

Игроки начали собираться. Не все сразу, группами. Первая волна, около двадцати человек, двинулась в нашу сторону. Оружие заряжалось, энергия собиралась но не было видно чтобы те доставали приборы которые стирали всё.

Рафаэль стоял рядом, спокойный. Руки были опущены, без оружия. Он никогда не сражался напрямую. Это не была его функция.

— Я прикрою раненых, — сказал он тихо. — Защитный барьер вокруг леса. Они не пройдут туда. Остальное на тебе.

Я кивнул. Это было разумное разделение. Рафаэль защищал, я атаковал.

Первая волна игроков приблизилась на сто метров. Они остановились, начали процедуру атаки. Синхронно, как один организм. Лучи энергии из оружий вылетели одновременно, двадцать направленных в одну точку.

Я выстроил барьер. Многослойный, каждый слой плотнее предыдущего. Лучи ударили в защиту. Часть рассеялась, часть пробила первые слои. Один луч достиг внутреннего слоя, но был остановлен там. Барьер держался и всё же это Частица была сильнее чем другие, но всё ещё недостаточно. Неужели мне придётся подвинуть Истинное Я?

Игроки перезаряжали оружие, готовились к следующему залпу. Но я не ждал.

Протянул руку вперёд. Энергия собралась в ладони, концентрированная, сжатая до предела. Потом выпустил.

Не луч. Широкая волна, охватывающая всю группу игроков сразу. Волна света Творения, чистого, неразбавленного. Она не убивала в обычном смысле, просто стирала. Отменяла существование тех, кого касалась.

Двадцать игроков исчезли. Мгновенно. Не осталось даже праха. Как будто их никогда не было.

Вторая волна замешкалась. Видел колебание в их движениях, страх начинал проникать через игровую логику.

Но командир кричал приказы. Они продолжали двигаться вперёд.

Пятьдесят игроков в этой волне. Они распространились шире, не собирались в одну группу. Учились на ошибке первой волны.

Атаковали с разных направлений одновременно. Лучи летели со всех сторон, десятки их.

Я не стал строить барьер, просто исчез. Телепортация на короткое расстояние, в сторону.

Лучи прошли через пустое пространство, где стоял секунду назад.

Материализовался за спиной одной из групп. Пять игроков, сосредоточенных на точке, где я был. Они не успели повернуться.

Я коснулся ближайшего. Проверю. Рука легла на плечо, энергия потекла внутрь, не разрушительная, а просто отменяющая связи, удерживающие существование вместе.

Игрок распался, броня, оружие, тело. Всё просто прекратило быть. Значит это работало. Остальные четверо развернулись и один из них попытался атаковать в упор. Меч светился энергией, взмах был быстрым.

Я поймал клинок рукой, металл не порезал кожу. Энергия рассеялась при контакте. Сжал. Меч треснул, разлетелся на осколки, а игрок попытался отступить, слишком медленно. Моя свободная рука коснулась груди. То же самое. Отмена существования.

Трое оставшихся открыли огонь одновременно. Лучи ударили в грудь, голову, живот.

Прошли сквозь. Физическая форма была иллюзией, убрав настоящее тело подальше в пространство, смешенное на пару измерений, а Суть что находилась глубже, стала недоступна для их оружия.

Я шагнул вперёд. Коснулся всех троих одновременно, и они исчезли.

Развернулся к остальным группам. Сорок пять игроков оставалось во второй волне. Но они видели, что случилось с их товарищами их колебание усилилось. Некоторые начали отступать что-то, нажимая в воздухе. Интерфейс?

Командир кричал, пытался удержать порядок, но дисциплина ломалась. Игровая логика не подготовила их к врагу, который не следовал правилам.

Я не дал им времени перегруппироваться. Материализовал крылья, поднялся в воздух. Высота давала обзор всего поля. Видел, как игроки собирались в большие группы, пытались использовать численное преимущество. Сотни их было на поле. Тысячи, возможно.

Но число не имело значения против силы, которая превосходила их категориально.

Я поднял обе руки, и энергия начала собираться между ладонями. Не сфера, как раньше. Сеть, тонкая, растянутая, покрывающая всё поле битвы.

Опустил руки и сеть упала на них. Она прошла через орков без вреда. Через деревья, камни, землю. Касалась только игроков. Каждый, кого коснулась сеть, исчез, сотни одновременно. Тысячи. Всё поле очистилось за секунды.

Тишина опустилась резко. Битва закончилась.

Я опустился обратно на землю. Деактивировал крылья.

Орки стояли неподвижно. Смотрели на пустое поле, где секунду назад была вражеская армия. Не понимали, что случилось. Некоторые всё ещё держали оружие в боевой стойке.

Потом один из них опустил топор, другие последовали. Оружие падало на землю с глухими стуками. Кто-то издал звук. Не слово, просто крик. Облегчение, радость, непонимание. Другие подхватили и рёв прокатился через оставшихся орков.

Они выжили там, где пали другие. Не понимали, как, но выжили.

Рафаэль подошёл ко мне. Барьер вокруг леса всё ещё светился за его спиной.

— Эффективно, — сказал он тихо. — Жестоко, но эффективно.

— Я экспериментировал с силой, с их телами, пытался понять. — покачал головой. — Честно не понимаю…понял лишь то что у них не было душ, — ответил я. — Проверял, эти тела людей были проекциями. Их настоящие тела где-то в другой реальности, в капсулах. Я стёр только проекции, но как их заставить прекратить это всё…

Рафаэль кивнул.

— Всё равно они почувствуют последствия. Внезапное отключение от игры, травма от стирания. Некоторые могут не восстановиться ментально.

— Возможно. Но это их выбор был приходить сюда, — сказал я. — Убивать ради развлечения. Последствия справедливы.

Мой брат не ответил. Только посмотрел на меня долго, оценивающе.

— Ты действительно изменился, Михаил, — повторил он слова из леса. — Раньше ты не действовал так решительно. Не выносил приговоры смертным сам.

— Раньше у меня были указания Отца, — ответил я. — Сейчас их нет. Приходится решать самому.

— И это не тяготит тебя? — спросил Рафаэль. — Нести ответственность за действия? За жизни, которые берёшь, даже если это проекции?

Вопрос заставил задуматься. Тяготило ли?

— Нет, — ответил я честно. — Потому что альтернатива хуже. Позволить им продолжать убивать. Стирать цивилизации. Уничтожать Творение медленно, мир за миром. Это недопустимо.

Рафаэль кивнул медленно.

— Понимаю. Не согласен с методом решение проблемы полностью, но понимаю. Ты выбрал защиту через силу. Я выбрал защиту через исцеление. Разные пути к одной цели.

Он повернулся к лесу.

— Мне нужно вернуться к раненым. Закончить лечение тех, кто может быть спасён. Потом пойду с тобой искать остальных братьев.

— Сколько времени понадобится? — спросил я.

— Несколько часов. Может быть меньше, если помощь придёт от их собственных целителей.

Я посмотрел на орков, которые всё ещё стояли на поле, не зная, что делать дальше. Победа была слишком внезапной, слишком необъяснимой для них.

— Я подожду, — решил я. — Здесь. Проверю, что новых вторжений не будет, пока ты работаешь.

Рафаэль улыбнулся слабо.

— Спасибо, брат.

Он вернулся к лесу, к поляне с ранеными. Я остался на поле, наблюдая.

Орки начали двигаться постепенно. Осторожно, как будто ожидали, что враг вернётся. Но когда ничего не случилось, они стали смелее. Собирали оружие, проверяли тела. Самая странная битва на их памяти, но самое важное.

Осталось понять, почему игроки не использовали ультимативные приборы что стёрли моего Аватара до этого. Не захотели, или у них их не было?

* * *

Глава 45

Мир был мёртвым.

Не умирающим, не угасающим постепенно. Просто мёртвым, окончательно и бесповоротно. Солнце висело на небе тусклым диском, излучающим слабый серый свет, который не грел и не освещал по-настоящему. Воздух был холодным, неподвижным, лишённым каких-либо запахов живой природы. Города стояли разрушенными, здания были покрыты трещинами и плесенью, улицы заросли мёртвой травой, которая крошилась в пыль при малейшем прикосновении.

Я материализовался на окраине одного из таких городов, в переулке между двумя полуразрушенными зданиями. Стены были покрыты странными отметинами, царапинами от когтей или чего-то подобного. Окна были выбиты, двери сорваны с петель. Всё говорило о насилии, о борьбе, которая происходила здесь когда-то давно.

Рафаэль закончил работу с ранеными орками несколько часов назад. Мы обсудили план поиска остальных братьев, и следующим в списке был Азраил. Архангел Смерти, проводник душ в их следующее существование, тот кто забирал мёртвых и вёл их дальше согласно воле Отца. Он был одним из самых необычным среди нас, всегда держался особняком, редко общался с другими братьями даже в те времена, когда мы все ещё функционировали как единое целое под руководством Отца.

После молчания Бога Азраил ушёл в мёртвые миры. Не в те миры, которые умирали естественно со временем, а в те, что были убиты катастрофами, войнами, болезнями. Места, где жизнь прекратилась внезапно и полностью, оставив после себя только руины и трупы. Он странствовал между ними, находил выживших если таковые были, и забирал мёртвых, которые по каким-то причинам не могли уйти сами.

Я не понимал его мотивации полностью. Смерть была его функцией, да, но почему он выбрал именно эти места для своего пребывания, почему искал мёртвых там, где их никто не ждал и не призывал? Может быть, это был его способ справиться с потерей цели, с отсутствием указаний Отца. Или может быть, он просто любил смерть саму по себе, находил в ней что-то, чего не находили остальные.

Расширив восприятие, я начал сканировать город вокруг в поисках знакомой энергетической сигнатуры брата. Большая часть города была пуста, лишена какой-либо энергии жизни или смерти. Но в некоторых местах я чувствовал слабые искры, движение, активность. Не живые в обычном смысле, что-то другое, искажённое, неправильное.

Немёртвые существа бродили по улицам. Я видел их через расширенное восприятие, тела, которые двигались механически, без цели, без сознания в привычном понимании. Зомби, как называли их смертные в некоторых культурах. Трупы, оживлённые остаточной энергией катастрофы, которая убила этот мир. Они не были живыми, но и не были полностью мёртвыми, застряв в промежуточном состоянии между двумя крайностями.

Сигнатура Азраила была среди них, яркая точка настоящей энергии Архангела в море тусклого немёртвого существования. Он находился в центре города, в большом здании, которое когда-то было ратушей или административным центром судя по архитектуре. Я направился туда, двигаясь по пустым улицам быстрым шагом.

Зомби появлялись периодически из разрушенных зданий или из-за углов улиц. Они замечали меня, поворачивались в мою сторону, начинали двигаться с характерной неуклюжей походкой. Но я не останавливался, просто обходил их или проходил мимо, когда те пытались схватить меня. Физическая форма ускользала от их медленных рук легко, а сами они не представляли угрозы для существа моего уровня силы.

Чем ближе я подходил к центру города, тем больше зомби встречалось на пути. Десятки их бродили по главной площади перед зданием ратуши, двигались бесцельно, сталкивались друг с другом, падали, поднимались снова. Некоторые были в лохмотьях одежды, некоторые совершенно голые, плоть гнила на костях, создавая отвратительное зрелище разложения.

Я прошёл через толпу немёртвых, они расступались перед моим присутствием инстинктивно, даже в своём деградировавшем состоянии чувствуя что-то, что заставляло их отступать. Широкие ступени вели к главному входу в ратушу, двери были распахнуты настежь, тьма зияла внутри.

Внутри здания было темнее чем снаружи, свет почти не проникал через грязные окна и пробоины в стенах. Я материализовал слабое свечение вокруг себя, достаточное для освещения пространства в радиусе нескольких метров. Коридор был широким, высоким, стены покрыты облупившейся краской и плесенью. Пол завален мусором, обломками мебели, костями.

Звук доносился из глубины здания. Голос, поющий что-то тихо, мелодия была странной, диссонирующей, не похожей ни на что из музыки смертных культур. Слова были на языке, который я не узнавал сразу, может быть, это был один из мёртвых языков, или что-то созданное самим певцом.

Я следовал за звуком, проходя через коридоры и комнаты. Здание было больше изнутри чем казалось снаружи, лабиринт помещений, многие из которых не имели очевидного назначения. В некоторых комнатах лежали тела, не зомби, а просто трупы, разложившиеся до костей или мумифицированные сухим воздухом. В других комнатах стены были исписаны странными символами, не магическими, просто бессмысленными каракулями безумия.

Пение становилось громче с каждым шагом вперёд. Я достиг большого зала в центре здания, того что когда-то был залом собраний или судебным залом. Потолок уходил высоко вверх, поддерживаемый колоннами. Ряды скамеек были расставлены полукругом, большинство сломаны или перевёрнуты. В центре зала на возвышении стоял трон, массивный, вырезанный из тёмного камня, украшенный черепами и костями вместо обычных декоративных элементов.

На троне сидел мужчина. Высокий, худой до крайности, кожа была бледной почти до прозрачности, вены просвечивали синими линиями под поверхностью. Волосы были длинными, чёрными, спадали на плечи неопрятными прядями. Лицо было красивым в странном, почти болезненном смысле, черты правильные, но слишком острые, слишком выразительные. Глаза были полностью чёрными, без белков, без зрачков, просто бездны, поглощающие свет.

Одежда была простой, чёрная роба, не украшенная, висела на тощей фигуре мешком. Руки лежали на подлокотниках трона, пальцы были длинными, костлявыми, ногти выглядели как когти.

Азраил. Мой брат, Архангел Смерти, в физической форме, которую он выбрал для себя после ухода из Серебряного Города.

Он пел, не обращая внимания на моё присутствие, хотя я знал, что он заметил меня в момент материализации в этом мире. Песня была о смерти, о конце всех вещей, о красоте разложения и покоя, который приходит, когда страдание заканчивается навсегда. Слова были поэтичными на их собственном языке, но смысл был мрачным, пропитанным любованием тьмой.

Вокруг трона лежали зомби. Десятки их, неподвижные, не мёртвые окончательно, но замершие в странном состоянии ожидания. Некоторые были на коленях, как в молитве. Некоторые лежали распластанными на полу, лица повёрнуты к трону. Они не двигались, не издавали звуков, просто были там, как часть декорации этого странного зала смерти.

Песня закончилась. Азраил замолчал, опустил голову, будто в размышлении. Потом поднял взгляд, чёрные глаза уставились прямо на меня, и я почувствовал вес этого взгляда, давление присутствия другого Архангела в полной силе, не скрываемой и не ослабленной. Он был в Истинном я, как и все другие Архангелы, и сила его не была ограничена ничем.

— Михаил, — голос был тихим, но разносился по залу с неестественной ясностью, каждый слог был чётким. — Брат мой, воин света, страж порядка. Ты пришёл в место смерти, где свет не нужен и порядок давно рассыпался. Зачем?

Я шагнул ближе, останавливаясь у подножия возвышения с троном, но не поднимаясь наверх. Это было его пространство, его территория в каком-то смысле, и вторгаться без приглашения было бы неуважением, которое могло помешать разговору.

— Я ищу помощи, — ответил я прямо, без обиняков. — Творение под угрозой. Вторжение из другой реальности, существа, которые убивают миры, стирают цивилизации, уничтожают души. Собираю братьев для координированного ответа на эту угрозу. Ты нужен нам, Азраил.

Брат молчал долго, просто смотрел на меня теми бездонными чёрными глазами, лицо оставалось неподвижным, не показывая эмоций или реакций. Потом он рассмеялся. Звук был тихим сначала, почти шёпотом, но нарастал постепенно, становился громче, эхом отражался от стен зала, превращался в какофонию звуков, которая была одновременно смехом и плачем, радостью и горем, безумием и ясностью.

Смех прекратился так же внезапно, как начался. Азраил встал с трона, движение было плавным, почти нечеловечески грациозным для существа такой худобы. Он спустился с возвышения, шаги были бесшумными, роба развевалась вокруг него как крылья чёрной птицы.

— Помощь, — повторил он, голос был насмешливым теперь. — Ты просишь помощи у меня, Михаил? У того, кто не сражается, кто не защищает, кто только забирает то, что уже потеряно? Какую помощь я могу предложить воину в битве против врагов?

Он подошёл ближе, остановился в метре от меня, и я почувствовал холод, исходящий от его присутствия, не физический холод, а нечто более глубокое, фундаментальное отсутствие тепла жизни. Он отвергает жизнь своим Я.

— Смерть это моя функция, Михаил, — продолжил Азраил, голос стал мягче, почти нежным в своей странности. — Я забираю тех, кто умер, веду их дальше согласно законам Творения. Но я не убиваю, не сражаюсь, не защищаю живых от угроз. Это твоя роль, не моя. И я не люблю биться, никогда не любил. Зачем тебе нужен тот, кто функционирует только после того, как битва уже проиграна?

— Потому что эти враги стирают души из существования, — объяснил я терпеливо. К каждому брату требовалось особый подход. — Они не просто убивают тела, они уничтожают саму возможность продолжения после смерти. Твоя функция становится невозможной, когда они действуют. Души, которых ты должен вести, просто перестают существовать, не переходят никуда, исчезают в небытие.

Что-то мелькнуло в чёрных глазах Азраила, может быть интерес, может быть гнев, сложно было сказать определённо на лице, которое выражало эмоции так странно.

— Стирают души, — повторил он медленно, пробуя слова. — Отменяют смерть не через воскрешение, а через полное уничтожение возможности перехода. Это нарушение фундаментального закона Творения, отрицание цикла, который установил Отец.

Он повернулся, начал ходить по залу медленно, руки были сцеплены за спиной, голова слегка наклонена в размышлении. Зомби вокруг трона оставались неподвижными, не реагировали на движение Архангела среди них.

— Ты говоришь правду, Михаил? — спросил Азраил, не оборачиваясь. — Или это преувеличение, попытка манипулировать мной через угрозу моей функции? Ты всегда был прямым, но обстоятельства меняют даже самых честных.

— Говорю правду, — подтвердил я без колебаний. — Видел это своими глазами, чувствовал через Частицу, которые отправил в миры после вторжений. Души исчезают полностью, не оставляют следа в ткани реальности, как будто их никогда не существовало. Ты можешь проверить сам, если не веришь словам. Есть миры, которые были атакованы недавно, следы ещё свежие.

Азраил остановился у одного из зомби, присел перед ним, изучая гниющее лицо с выражением почти нежности на своём бледном лице. Протянул руку, коснулся щеки немёртвого существа пальцами, и то дрогнуло, как будто почувствовало прикосновение несмотря на отсутствие настоящего сознания.

— Эти существа застряли между жизнью и смертью, — сказал Азраил тихо, больше себе чем мне. — Не могут умереть окончательно, потому что энергия катастрофы держит их тела активными. Не могут жить, потому что души уже ушли частично, оставив только фрагменты, недостаточные для настоящего сознания. Я помогаю им завершить переход, освобождаю от промежуточного состояния, даю покой, которого они заслуживают.

Он встал, повернулся ко мне снова.

— Это моя работа здесь, в мёртвых мирах. Нахожу тех, кто застрял, кто не может уйти сам, и освобождаю их. Каждый мир, где произошла катастрофа, оставляет таких. Миллионы, иногда триллионы душ, ждущих освобождения. Я даю им это, одного за другим, мир за миром.

— Это благородная работа, — признал я искренне. — Но, если враги продолжат вторжения, не будет душ для освобождения. Будет только небытие, пустота там, где должны быть духи, переходящие дальше. Твоя функция станет бесполезной, Азраил, потому что не останется никого, кого можно вести.

Брат наклонил голову, длинные чёрные волосы скользнули вперёд, частично скрывая лицо. Молчание растянулось между нами, тяжёлое, заполненное невысказанными мыслями.

— Если я пойду с тобой, — начал Азраил медленно, — что именно ты ожидаешь от меня? Я не воин, Михаил, я не хочу владеть оружием света, как ты или Уриил. Я не хочу исцелять, как Рафаэль, не буду нести послания, как Гавриил. Смерть это всё, что я знаю, всё, для чего был создан. Как это поможет в битве против врагов, которые отрицают смерть саму?

Вопрос был справедливым, и я задумывался над ним ещё до прихода сюда. Какую роль мог играть Архангел Смерти, который не хотел поднимать свой меч в войне против существ из другой реальности, которые технически не были живыми в обычном смысле, а были проекциями сознаний из капсул?

— Ты можешь отделять души от тел, — сказал я, формулируя мысль, которая пришла во время размышлений. — Это твоя основная способность, разрывать связь между духом и материей, освобождать первое от второго. Если игроки Системы это проекции, управляемые сознаниями издалека, возможно ты сможешь разорвать эту связь, отрезать их от управления телами, заставить вернуться в свои капсулы принудительно.

Азраил поднял голову, интерес появился в чёрных глазах, впервые с начала разговора он выглядел действительно заинтересованным, а не просто вежливо слушающим.

— Разорвать связь между сознанием и проекцией, — повторил он задумчиво. — Это не совсем то же самое, что отделять душу от тела, структура другая, механизм иной. Но принцип похож, да. Если я смогу понять, как именно работает эта связь, возможно найду способ её разрушить.

Он начал ходить снова, шаги стали быстрее, возбуждение росло в его движениях.

— Это вызов, Михаил, — продолжил он с растущим энтузиазмом. — Новая форма смерти, которую я не изучал раньше. Не физическая смерть, не духовная в традиционном смысле, а разрыв связи через измерения реальности. Концепция завораживает, возможности впечатляют.

Он остановился резко, повернулся ко мне лицом, и на его бледном лице была улыбка, странная, почти экстатическая в своей интенсивности.

— Но я не пойду с тобой просто на словах, брат, — сказал Азраил твёрдо. — Нужно доказательство, что эта угроза реальна, что эти враги действительно отрицают мою любимую Смерть так, как ты описываешь. Приведи их сюда, в этот мёртвый мир, позволь мне встретить их напрямую. Если они такие, как говоришь, я увижу сам, почувствую природу их существования. И тогда решу, стоит ли мне покидать мои мёртвые миры ради войны с ними.

Предложение было неожиданным, но не неразумным. Азраил всегда был тем, кто доверял собственному опыту больше чем словам других, даже словам братьев. И если я мог организовать встречу между ним и игроками Системы здесь, в контролируемых условиях, это действительно могло убедить его лучше любых аргументов.

— Как я могу привести их сюда? — спросил я практично. — Они выбирают миры для вторжения по своим критериям, я не контролирую их выбор. Этот мир мёртв, не представляет интереса для их игр, они не придут сюда добровольно.

Азраил улыбнулся шире, и что-то в этой улыбке было тревожным, намекало на планы и мысли, которые он не высказывал открыто.

— Но есть выжившие, — сказал он, указывая куда-то вверх, в направлении верхних этажей здания. — Горстка смертных, которые пережили катастрофу, укрылись в этом здании, пытаются существовать среди мёртвых. Я не трогал их, позволил им продолжать их жалкое существование, потому что наблюдать за их борьбой… поучительно. Они живые, Михаил, настоящая жизнь в мёртвом мире. Разве это не привлечёт внимание твоих игроков, если они узнают о таких аномалиях?

Я понял его план мгновенно, и отказ пробежал по Сути несмотря на то, что Архангелы не должны были чувствовать такие примитивные эмоции как страх или отвращение.

— Ты хочешь использовать выживших как приманку, — сказал я медленно. — Привлечь игроков обещанием живых целей в мёртвом мире. Это поставит этих смертных под угрозу, Азраил, они могут быть убиты до того, как мы успеем вмешаться.

— Все смертные умирают в конце, брат, — ответил Азраил равнодушно. — Рано или поздно, от одной причины или другой. Если они умрут сегодня или через месяц, какая разница в большой схеме вещей? По крайней мере их смерть послужит цели, даст нам информацию и возможно убеждение, необходимое для действий против настоящей угрозы.

Логика была жестокой, но не полностью ошибочной с точки зрения холодного расчёта. Несколько жизней против потенциального спасения бесчисленных миров, математика была ясной. Но что-то внутри меня сопротивлялось этой идее, нежелание использовать невинных как инструменты даже ради благой цели.

— Есть другой способ, — предложил я после паузы. — Я могу создать ложную сигнатуру жизни, симуляцию живой цивилизации в этом мире. Система сканирует миры перед вторжением, ищет признаки жизни и ресурсов. Если я создам убедительную иллюзию, они придут проверить, и тогда ты встретишь их без необходимости рисковать настоящими смертными.

Азраил рассмотрел предложение, наклонив голову в характерном жесте размышления.

— Возможно это сработает, — согласился он неохотно. — Но иллюзия должна быть совершенной, достаточно убедительной, чтобы обмануть их технологию сканирования. Ты способен на такое, Михаил? Создание жизни, даже ложной, не твоя обычная функция.

— Способен, — подтвердил я с уверенностью, которую не совсем чувствовал. Создание иллюзий не было моей специализацией, это была область Гавриила или некоторых младших ангелов, которые служили посланниками и обманщиками, когда требовалось. Но базовые принципы я понимал, и с достаточным применением силы мог создать нечто убедительное на короткое время.

— Тогда делай, — Азраил вернулся к своему трону, сел обратно, руки легли на подлокотники в той же позе, что была, когда я вошёл. — Создай свою иллюзию, приведи сюда врагов, позволь мне изучить их природу. Если они действительно такие, как описываешь, если они действительно отрицают смерть и разрушают цикл, установленный Отцом, тогда я присоединюсь к тебе и братьям в войне против них. Это моё условие, Михаил. Доказательство через прямой опыт, или я остаюсь здесь, среди своих мёртвых, продолжая работу, которую выбрал.

Условие было ясным и не подлежало обсуждению судя по тону голоса и позе брата. Я мог попытаться уговаривать дальше, использовать другие аргументы, но Азраил не был тем, кто менял решение под давлением слов. Он был упрямым в своих убеждениях, фанатичным в преданности своей функции смерти. Единственный способ убедить его был показать напрямую, дать ему испытать угрозу собственными чувствами.

— Хорошо, — согласился я после короткого размышления. — Я создам иллюзию, привлеку их сюда. Но ты должен быть готов действовать немедленно, когда они появятся. Игроки Системы опасны даже для нас, их особое оружие может стирать существование на фундаментальном уровне. Недооценка была бы ошибкой.

Азраил засмеялся снова, тот же странный звук, который был одновременно весельем и безумием.

— Я Архангел Смерти, Михаил, — сказал он с гордостью в голосе. — Существо, созданное дляфункционирования на границе между бытием и небытием, для навигации в пространстве, где жизнь заканчивается и начинается что-то иное. Их оружие стирания не пугает меня, а интригует. Возможно оно использует принципы, похожие на те, что применяю я, только в обратном направлении. Изучение будет… увлекательным.

Энтузиазм в его голосе был тревожным, но я не стал комментировать. Азраил всегда был странным, его отношение к Смерти граничило с одержимостью или любовью в извращённом смысле. Диди не любила появляется рядом, когда он был поблизости. Но он был силён, возможно сильнее меня в определённых аспектах, связанных с манипуляцией границами существования. Его помощь была ценной, даже если его мотивация была странной.

— Начинай своё создание, — приказал Азраил, закрывая глаза и откидываясь на спинку трона. — Я подожду здесь, подготовлю себя к встрече с новой формой смерти. Когда они придут, разбуди меня. До тех пор не беспокой, мне нужно медитировать, настроиться на правильную частоту восприятия для того, что предстоит.

Зомби вокруг трона начали двигаться снова, медленно, как будто получив невысказанную команду. Они окружили Азраила плотнее, создавая живой барьер из гниющих тел между троном и остальным залом. Брат исчез за этой стеной немёртвой плоти, только верхняя часть головы с чёрными волосами была видна над их плечами.

Я вышел из зала, вернулся через коридоры к главному входу ратуши. Нужно было найти под задачу место, чтобы совершить её идеально. Создание ложной жизни были трудным, но выполнимым делом.

Может всё же стоило взять собой братьев? Гавриила, например?

* * *

Привет! Как дела? Всё нравится? Я думаю да. К новостям. Завтра у меня день рождения, поздравляю вас всех! Пусть у вас всех будет всё хорошо. Новый фанфик также выйдет в тот же день, а пока вот вам аннотация — 2007 год. Февраль. Супербой — герой, что появился внезапно на просторах планеты, полной Героев. Супербой, тот кто спас людей Камчатки от гибели. Супербой, кто остановил цунами у берегов Японии. Супербой, кто спас планету от Думсдэя и пал героической смертью в битве с чудовищем…

Но что, если всё это было ложью?

Пока мир скорбит о павшем Супербое, в секретных лабораториях Лекс-Корп зарождается новая жизнь. Клон, созданный из генетического материала таоранийца — расы, чья сила превосходит даже криптонцев. Но сможет ли искусственно созданное существо стать настоящим героем? Или повторит путь своего предшественника, который на самом деле никогда не был тем, за кого себя выдавал?

Глава 46

Я стоял на крыше небоскрёба, глядя вниз на пустырь, который раскинулся между разрушенными зданиями мёртвого города. Азраил был рядом, его худая фигура в чёрной робе неподвижно застыла у самого края крыши. Ветер не шевелил его волосы, не трепал одежду — воздух здесь был мёртвым, неспособным создавать даже слабое движение. Город вокруг молчал той тишиной, которая приходит только туда, где жизнь прекратилась окончательно и безвозвратно.

Прошло несколько часов с тех пор, как я начал создавать иллюзию. Работа оказалась более сложной и энергозатратной, чем изначально предполагал. Создание ложной сигнатуры жизни требовало не просто проекции света или звука, а манипуляции с самой энергетической структурой этого места, внедрения паттернов, которые имитировали присутствие живых существ на уровне, достаточно глубоком для обмана сканирующих технологий Системы.

Я материализовал примерно сотню ложных людей внизу на пустыре, каждый из них был конструктом из чистой энергии с зачатком души, обёрнутой в иллюзию плоти и одежды. Они двигались по заранее заданным паттернам, имитируя поведение выживших в постапокалиптическом мире — собирали несуществующие ресурсы, строили баррикады из обломков, иногда разговаривали друг с другом беззвучно, поскольку создание убедительных голосов требовало бы ещё больше энергии, которую я предпочитал сохранить.

Технология была примитивной по стандартам того, на что способны Архангелы в полную силу, но достаточно убедительной для сенсоров, которые Система использовала при выборе целей для вторжения. По крайней мере, я надеялся на это, потому что альтернативой было использование настоящих выживших в качестве приманки, и эта мысль всё ещё вызывала дискомфорт, который я не мог полностью подавить несмотря на понимание логической обоснованности такого решения с точки зрения расчёта.

Сигнатура была активирована несколько часов назад, и я транслировал её через различные слои реальности, надеясь, что сканеры Системы зафиксируют аномалию и классифицируют этот мёртвый мир как потенциально интересную цель для своих игроков. Мёртвый мир с признаками выживших — это должно было быть привлекательным сценарием для тех, кто искал новые вызовы и необычные ситуации в своих виртуальных развлечениях.

Ожидание растягивалось медленно, секунды казались минутами, минуты часами. Азраил не проявлял признаков нетерпения или беспокойства, стоял абсолютно неподвижно, чёрные глаза были устремлены вниз на иллюзорных людей, лицо оставалось бесстрастным и нечитаемым. Я не знал, о чём он думал в эти часы ожидания, возможно, медитировал как обещал, или просто наблюдал за движением конструктов с тем странным интересом, который он всегда проявлял к проявлениям жизни и смерти в любых их формах.

Потом пространство дрогнуло внезапно и резко, воздух над пустырём начал искажаться волнами, подобными тепловому мареву над раскалённым асфальтом. Я почувствовал знакомую энергетическую сигнатуру — квантовое зацепление активировалось, проход открывался между реальностями. Система откликнулась на приманку быстрее, чем ожидал, возможно, они уже сканировали эту область ранее и просто ждали подходящего момента для вторжения, или приоритет мёртвых миров с выжившими был выше в их системе классификации целей.

Разлом в пространстве расширился, края светились тем же синим светом, который видел в мире Фандриэля и других местах вторжений. Воздух трещал от напряжения энергий, сталкивающихся на границе между измерениями, звук был похож на разрывающуюся ткань, только усиленный в тысячи раз и резонирующий через всю окружающую местность.

Фигуры начали появляться из разлома одна за другой в организованном порядке, не хаотично, а методично, как солдаты, выходящие из транспорта на поле боя. Игроки Системы материализовывались в полной боевой экипировке, броня светилась теми же символами и энергетическими волнами, которые я уже научился узнавать, как характерные для их технологии. Оружие было разнообразным — мечи, копья, винтовки, луки, даже странные конструкции, назначение которых не было сразу очевидным, но все они излучали энергию, указывающую на способность наносить серьёзный урон.

Я начал считать количество прибывших, отслеживая каждую новую фигуру, выходящую из портала. Десять, двадцать, пятьдесят, семьдесят, девяносто, сто. Целая сотня игроков материализовалась на пустыре за несколько минут, и портал всё ещё оставался открытым, словно готовый пропустить больше при необходимости или обеспечить путь к отступлению, если ситуация станет слишком опасной для участников этого рейда.

Они формировались в организованные группы быстро и эффективно, каждая группа состояла примерно из пяти-семи человек, что соответствовало стандартному размеру партии в большинстве игр с групповым контентом согласно той информации, которую я получил от Соры и Широ во время наших бесед о механиках игрового дизайна. Командиры групп выкрикивали инструкции, их голоса были усилены технологией и разносились через весь пустырь с неестественной чёткостью, каждое слово было слышимым даже на нашей высоте несмотря на расстояние.

— Группа Альфа, проверьте периметр с северной стороны, убедитесь, что нет засад или скрытых противников!

— Группа Бета, начинайте сканирование выживших, определите их уровень и потенциальную угрозу!

— Все остальные, формируйте оборонительный периметр вокруг портала, не допускайте его закрытия до завершения миссии!

Профессионализм был впечатляющим для тех, кто воспринимал это как игру, но я знал, что за этой видимой компетентностью скрывалось полное непонимание реальности их действий, незнание того, что каждое существо, которое они убивали в этих мирах, было настоящим и имело право на существование независимо от их игровых целей и развлечений.

Первые группы начали двигаться в направлении иллюзорных выживших, которые продолжали свои запрограммированные действия, не обращая внимания на прибытие вооружённых захватчиков. Конструкты были созданы казаться испуганными и дезориентированными при приближении угрозы, поэтому они начали разбегаться в разные стороны хаотично, кричать беззвучно, пытаться укрыться за обломками зданий, что только делало их более привлекательными целями для игроков, любящих охоту на убегающую добычу.

Атака началась почти немедленно после того, как первая группа приблизилась на достаточное для использования оружия дальнего боя расстояние. Лучи энергии полетели из винтовок и луков, пересекая пространство за доли секунды и ударяя в иллюзорных людей. Конструкты реагировали так, как я запрограммировал — падали, корчились в имитации боли, медленно растворялись, когда энергия иллюзии иссякала под повторными атаками.

Но игроки начали замечать странности практически сразу, их реакции были видны даже с нашей высоты через язык тела и жесты, которые они делали друг другу. Один из них поднял руку, видимо взаимодействуя с невидимым интерфейсом перед собой, потом повернулся к своим товарищам по группе и начал что-то объяснять с явным недоумением в позе и движениях.

— Почему опыта то нет? — голос одного из игроков донёсся до нас, усиленный технологией так же, как команды лидеров ранее. — Я убил уже троих, а счётчик опыта не движется совсем! Это баг или что?

— У меня то же самое! — отозвался другой игрок из соседней группы, его голос был наполнен растущей паникой и непониманием происходящего. — Система не регистрирует убийства, как будто эти НПС не настоящие или уже мёртвые!

— Проверьте целостность подключения к серверу! — скомандовал один из лидеров, его фигура выделялась более тяжёлой и украшенной бронёй среди остальных участников рейда. — Возможно, это локальный сбой передачи данных, серверы могут лагать из-за нестабильности инета.

Несколько игроков замерли, явно проверяя что-то в своих интерфейсах, потом один из них откликнулся с облегчением в голосе, которое было слышимым несмотря на искажение технологическим усилением.

— Подключение стабильное, пинг в норме, никаких аномалий в передаче данных не обнаружено! Проблема не в связи!

— Тогда в чём? — лидер повернулся к группе аналитиков, которая стояла у портала с различными сканирующими устройствами в руках. — Сканеры показывали живых существ здесь, мы все видели данные перед началом миссии! Где ошибка?

Один из аналитиков, человек в более лёгкой броне с множеством технологических приспособлений, встроенных в экипировку, начал активно взаимодействовать со своими устройствами, манипулируя невидимыми элементами интерфейса быстрыми движениями рук. Через несколько секунд он поднял голову и обратился к лидеру с нотками замешательства и неуверенности в голосе.

— Сканы показывают… странные результаты, кэп! Энергетические сигнатуры присутствуют, но они не полностью соответствуют профилю живых существ, как будто это искусственные конструкты или голограммы высокого качества! Уровень сложности создания таких иллюзий должен быть запредельным, никакая известная НПС-фракция в этом мире не должна обладать такими технологиями согласно базе данных!

— Искусственные? — лидер повернулся обратно к полю боя, где его подчинённые продолжали методично уничтожать моих конструктов один за другим. — Значит, это ловушка? Кто-то намеренно привлёк нас сюда ложной сигнатурой?

Умный вывод для смертного, который не мог полностью понимать реальность ситуации, но интуитивно чувствовал опасность в аномалии, с которой столкнулась его группа. Я почти испытал уважение к этому командиру за способность быстро анализировать нестандартные ситуации и делать логические выводы даже в рамках ограниченного понимания игровой логики.

— Все группы, прекратите атаку и формируйте оборонительный периметр! — скомандовал лидер громко, его голос прорезал шум боя и заставил игроков остановиться практически синхронно. — Возможна засада высокоуровневых противников, приготовьтесь к реальной угрозе!

Игроки начали перестраиваться быстро, оставляя иллюзорных выживших в покое и формируя круговую оборону вокруг портала, их оружие было направлено во все стороны настороженно, тела напряжены в ожидании нападения. Дисциплина и координация были действительно впечатляющими, эти люди явно имели опыт совместных действий в сложных ситуациях, даже если весь этот опыт был получен в контексте виртуальных развлечений, а не настоящих битв.

Но некоторые из игроков всё же получали опыт, я заметил это по их реакциям и жестам, которыми они делились с товарищами. Не все конструкты были полностью идентичными, некоторые я создал с чуть большей плотностью энергии, чтобы сделать иллюзию более убедительной в целом, и эта дополнительная энергия, видимо, была достаточной для того, чтобы система классифицировала их как имеющие минимальную ценность для начисления игрового опыта.

— Я получил опыт! — один из игроков воскликнул с удивлением, его голос прорезал напряжённую тишину оборонительного построения. — Но очень мало, всего пятьдесят единиц за убийство, это как будто первоуровневые мобы, хотя сканеры показывали более высокий уровень перед началом!

— У меня сто единиц за троих! — отозвался другой игрок из соседней группы. — Это мизерная награда для миссии такой сложности и расстояния от базы, даже расходы на активацию портала не окупятся при таких показателях дропа опыта!

Разочарование и растущее раздражение были слышимыми в голосах игроков, для них вся эта миссия превращалась из потенциально прибыльного и интересного рейда в пустую трату времени и ресурсов, что было хуже, чем просто опасная ситуация для тех, кто мотивирован игровыми целями и оптимизацией эффективности своих действий.

Азраил рядом со мной издал звук, не смех в полном смысле, а что-то среднее между хмыканьем и довольным выдохом, его чёрные глаза продолжали изучать игроков внизу с интересом, который рос с каждой секундой наблюдения.

— Интересно, — произнёс он тихо, голос был почти шёпотом, но я слышал каждое слово чётко благодаря нашей близости и отсутствию других звуков на крыше. — Очень интересно, брат. Эти существа действительно не из Творения, их энергетическая структура полностью отличается от всего, что я встречал за миллиарды лет жизни. Они связаны с чем-то за пределами, нити тянутся через измерения к источникам, которые я не могу точно почувствовать отсюда без прямого контакта.

Он поднял одну руку, длинные костлявые пальцы были растопырены, ногти-когти слегка изогнуты. Серая энергия начала собираться вокруг ладони, не свет и не тьма в обычном понимании, а нечто фундаментально иное, сама сущность смерти и перехода, материализованная в видимую форму через волю Архангела, чья функция была именно в манипуляции этими концепциями.

— И их оружие, — продолжил Азраил, голос стал более оживлённым, почти возбуждённым в своей странности. — Технология, которая имитирует то, что я делаю естественно, разрывает связи существования на фундаментальном уровне, но делает это грубо, без понимания тонкостей перехода между состояниями бытия. Они разрушают там, где я направляю, аннигилируют там, где я трансформирую. Примитивно, но эффективно в своей прямолинейности и жестокости.

Он повернул голову ко мне, улыбка на бледном лице была широкой и демонстрировала зубы, которые были слишком белыми, слишком острыми для обычного человеческого рта.

— Ты был прав, Михаил, — признал Азраил открыто и без колебаний. — Эти враги действительно представляют угрозу не только живым мирам, но и самой структуре смерти и перехода, которую установил Отец при создании Творения. Их существование нарушает баланс, их действия разрушают цикл, без которого всё, что мы знаем, теряет смысл и целостность. Они должны быть остановлены любой ценой, и я готов присоединиться к тебе и братьям в этой войне.

Облегчение, которое я почувствовал от этих слов, было значительным, хотя я и не показал этого внешне, сохраняя бесстрастное выражение лица и неподвижность позы. Согласие Азраила было важным шагом в сборе сил, необходимых для противостояния Системе, его уникальные способности могли оказаться критическими в битвах против врагов, которые сами манипулировали концепциями существования и небытия через свои технологии.

— Но сначала, — добавил Азраил, опуская руку и указывая вниз на игроков, всё ещё стоящих в оборонительном построении на пустыре. — Позволь мне провести эксперимент с этими образцами, проверить теорию, которая сформировалась в моём разуме во время наблюдения за их поведением и структурой. Мне нужно понять механизм их связи с внешним источником, найти способ разорвать эту связь принудительно, как ты предлагал ранее в качестве моей потенциальной роли в этой войне.

Он взмахнул рукой снова, движение было плавным и почти ленивым, но энергия, которая последовала за этим жестом, была мощной и направленной с абсолютной точностью через всё пространство вокруг нас. Я почувствовал, как волны его силы распространились через город во всех направлениях, проникая в каждое разрушенное здание, в каждый переулок, в каждое тёмное место, где могло скрываться что-то, что когда-то было живым, а теперь застряло в промежуточном состоянии между жизнью и смертью.

Ответ пришёл почти мгновенно. Из всех углов города начали появляться фигуры, двигающиеся той характерной неуклюжей походкой, которая была отличительной чертой зомби и других немёртвых существ, управляемых только базовыми инстинктами и остаточными импульсами активности в мёртвых тканях. Они выходили из подвалов и верхних этажей разрушенных зданий, вылезали из-под обломков, где были погребены годами или десятилетиями, появлялись из канализационных люков и темных переулков, где прятались от дневного света и других угроз.

Сотни их, может быть тысячи, я не мог точно подсчитать количество в условиях такого хаотичного и распределённого появления со всех сторон одновременно. Они формировали волну гниющей плоти и костей, которая двигалась к центру города, к пустырю, где стояли игроки Системы, всё ещё не осознающие масштаб угрозы, которая приближалась к ним со всех направлений скрытно и неумолимо.

Зомби двигались удивительно тихо для существ в таком количестве, их шаги были приглушены мягкой тканью разложения, покрывающей кости, и они не издавали звуков, характерных для живых толп — никаких разговоров, криков, только иногда хриплое дыхание или стон от тех, чьи лёгкие ещё сохранили достаточно структуры для производства звука через прогнившие голосовые связки.

Игроки внизу всё ещё не замечали приближающуюся орду, их внимание было сосредоточено на непосредственной близости к порталу и на пустом пространстве перед ними, где они ожидали появления невидимых врагов или других угроз, которые могли объяснить странности с иллюзорными выживающими и отсутствием нормального начисления опыта за убийства.

Азраил взмахнул рукой снова, второй жест был более сложным, пальцы двигались в определённой последовательности, рисуя невидимые символы в воздухе. Энергия Смерти, которую он манипулировал так мастерски после миллиардов лет практики, сгустилась вокруг всего пустыря, формируя барьер, невидимый для обычного зрения, но совершенно реальный в своём воздействии на структуру реальности в этой области.

Я почувствовал, как что-то изменилось фундаментально в пространстве вокруг игроков, как будто дополнительный слой реальности был наложен поверх существующего, создавая изоляцию между ними и чем-то внешним, что поддерживало их существование в этом мире. Связи, которые Азраил упоминал ранее, нити, тянущиеся через измерения к источникам за пределами Творения, начали дрожать и растягиваться под воздействием его силы, становясь тоньше и слабее с каждой секундой воздействия этого необычного барьера.

— Что ты сделал? — спросил я, наблюдая за процессом через расширенное восприятие, пытаясь понять механизм того, что брат применил к врагам внизу.

Азраил повернулся ко мне, улыбка на его лице стала ещё шире, если это было возможно, демонстрируя почти детскую радость от возможности применить свои способности в новом и нестандартном контексте, который он не исследовал ранее за всё своё долгое существование.

— Я попытался разорвать их связь с внешним источником, — объяснил он с энтузиазмом, который был необычным для обычно сдержанного и мрачного Архангела Смерти. — Не полностью, это было бы слишком грубо и могло убить их настоящие тела в капсулах через шок отключения, что не входит в мои планы экспериментирования. Вместо этого я ослабил связь, сделал её нестабильной, затруднил передачу информации и команд между их сознанием там и проекцией здесь.

Он посмотрел вниз на игроков, чёрные глаза светились от внутреннего огня интереса и предвкушения того, что произойдёт дальше.

— Теперь, — продолжил Азраил, ухмыляясь так, что это выражение делало его лицо ещё более жутким и нечеловеческим в своей интенсивности. — Проверим, как они попробуют исправить эту небольшую проблему, когда столкнутся с реальной угрозой для своих проекций в условиях нарушенной связи с системой поддержки и управления. Будет поучительно наблюдать за их реакциями и адаптацией к изменившимся условиям существования в этой реальности.

Зомби достигли края пустыря почти синхронно со всех сторон одновременно, формируя живое кольцо гниющей плоти вокруг позиций игроков. Первые ряды немёртвых вышли из-за углов разрушенных зданий и из-под обломков, их появление было внезапным и массовым, создавая эффект окружения, который был одновременно тактически эффективным и психологически подавляющим для тех, кто оказался в центре этого кольца.

Реакция игроков была мгновенной, крики предупреждения прозвучали практически одновременно с нескольких позиций периметра, где наблюдатели первыми заметили приближающуюся угрозу.

— Контакт! Множественные враждебные! Зомби со всех направлений!

— Сколько их? Кто-нибудь, дайте точный подсчёт количества противников!

— Слишком много для точного подсчёта визуально! Сканеры показывают больше тысячи сигнатур и продолжают обнаруживать новые!

— Формируйте круговую оборону! Бойцы дальнего боя в центр, танки на передний край, хилеры готовьтесь к массовым повреждениям!

Командиры выкрикивали инструкции быстро, пытаясь организовать хаос в координированную оборону, но я видел признаки паники в движениях некоторых игроков, особенно тех, кто был менее опытным или впервые сталкивался с такой подавляющей численностью противников в условиях ограниченного пространства для манёвра и отступления.

Зомби не останавливались, продолжали двигаться вперёд неумолимо, их количество росло с каждой секундой по мере того, как всё больше немёртвых выходило из укрытий в ответ на призыв Азраила. Волна гниющих тел приближалась к оборонительному периметру игроков со всех сторон, сужая кольцо медленно, но неизбежно, не оставляя путей к отступлению кроме портала, который всё ещё светился позади их позиций.

— Открывайте огонь! — скомандовал главный лидер, его голос прорезал нарастающий шум приближающейся орды. — Все дальнобойные атаки по приоритетным целям, фокусируйтесь на тех, кто ближе всего к периметру!

Лучи энергии полетели из оружия игроков во всех направлениях одновременно, создавая сеть смертоносных траекторий, которые пересекали воздух и ударяли в первые ряды зомби. Немёртвые падали десятками под воздействием атак, их тела разрывались или сжигались энергией, но на место каждого упавшего немедленно выдвигался следующий из бесконечного потока существ, которые продолжали прибывать со всех сторон без признаков истощения их количества.

Но что-то было не так с атаками игроков, я заметил это почти сразу по изменению в их оружие. Оно словно…не работало как нужно?

— Ха-ха-хах-хах. — Брат рассмеялся рядом со мной. — Да-а-а, Михаил, хороший подарок ты мне сделал. Такие интересные смертные, искусственные воины что не понимают своих действий, живые там, мёртвые здесь, интересно-интересно. Но ещё более интересно как они умрут. По-настоящему.

* * *

Надежда Завоевателя — 2007 год. Февраль. Супербой — герой, что появился внезапно на просторах планеты, полной Героев. Супербой, тот кто спас людей Камчатки от гибели. Супербой, кто остановил цунами у берегов Японии. Супербой, кто спас планету от Думсдэя и пал героической смертью в битве с чудовищем…

Но что, если всё это было ложью?

Пока мир скорбит о павшем Супербое, в секретных лабораториях Лекс-Корп зарождается новая жизнь. Клон, созданный из генетического материала таоранийца — расы, чья сила превосходит даже криптонцев. Но сможет ли искусственно созданное существо стать настоящим героем? Или повторит путь своего предшественника, который на самом деле никогда не был тем, за кого себя выдавал?

https://author.today/work/508534

Глава 47

Азраил стоял неподвижно на краю крыши, наблюдая за происходящим внизу. Зомби продолжали наступать волнами, игроки отстреливались отчаянно, но их атаки становились всё слабее и не точнее. Связь с Системой, которую Азраил нарушил своей силой, давала сбои постоянно. Оружие мерцало, энергия рассеивалась раньше времени, координация между членами групп разваливалась на глазах.

Брат повернулся ко мне, чёрные глаза светились удовлетворением. Улыбка на бледном лице была хищной, почти экстатической от того, что он наблюдал новую форму смерти в действии. Длинные пальцы сжались в кулаки, потом разжались медленно, как будто он физически ощущал каждую оборванную связь между проекциями игроков и их настоящими телами.

— Достаточно, — произнёс я, прежде чем ситуация внизу стала необратимой. — Ты видел, что хотел. Их природу, их уязвимость, способ разорвать связь. Теперь нужно прекратить это.

Азраил не ответил сразу, продолжал смотреть на поле боя с выражением, которое было трудно интерпретировать однозначно. Потом он вздохнул, звук был похож на разочарование ребёнка, у которого отняли новую игрушку прежде, чем он закончил с ней экспериментировать.

— Как жаль, — пробормотал он тихо. — Хотел увидеть, что произойдёт, когда связь оборвётся полностью. Вернутся ли их сознания в капсулы невредимыми, или останутся фрагменты здесь, застрявшие между мирами. Это было бы интересное явление для изучения.

— Не сейчас, — настоял я твёрдо. — У нас есть более важные задачи чем смерти смертных. Мне нужно собрать остальных братьев, организовать защиту, найти способ закрыть проходы между реальностями навсегда. Твои эксперименты могут подождать до того момента, когда угроза будет нейтрализована.

Брат посмотрел на меня долго, оценивающе, потом кивнул медленно. Поднял руку, сделал небрежный жест. Зомби внизу остановились мгновенно, замерли на месте, как куклы, у которых обрезали нити управления. Потом начали отступать, двигаясь назад тем же неуклюжим шагом, возвращаясь в те разрушенные здания и тёмные углы, откуда пришли по его призыву.

Барьер, который Азраил установил вокруг пустыря, начал рассеиваться постепенно. Энергия смерти, которая нарушала связи игроков с их источником, ослабевала с каждой секундой. Я видел, как оружие в руках противников стабилизировалось снова, лучи стали ярче и точнее, координация между членами групп восстановилась частично.

Игроки внизу не понимали, что произошло. Команды выкрикивались хаотично, кто-то требовал продолжать преследование отступающих зомби, кто-то настаивал на эвакуации через портал, пока враги отступили по непонятной причине. Лидеры пытались восстановить порядок, но паника, которая началась во время атаки орды, не проходила быстро.

— Уходим, — сказал я Азраилу. — Наша работа здесь завершена. Ты убедился в природе угрозы, согласился помочь. Этого достаточно для начала.

Брат кивнул снова, развернулся от края крыши. Чёрная роба развевалась вокруг худой фигуры, хотя ветра не было в этом мёртвом воздухе. Мы спустились с крыши, используя простую телепортацию на уровень земли, материализовались в тихом переулке вдали от пустыря и хаоса, который там продолжался.

Я открыл проход между мирами, разрыв в пространстве, который вёл обратно на Землю, в тот Чикаго, где остался Гавриил в своём джазовом клубе. Азраил прошёл через портал первым, не колеблясь, его фигура исчезла в светящемся разрыве. Я последовал за ним, чувствуя знакомое искажение реальности при переходе между измерениями.

Материализация произошла в том же переулке, где я появился изначально при первом визите к Гавриилу. Ночь всё ещё продолжалась здесь, хотя в мёртвом мире могли пройти часы. Время текло по-разному в различных реальностях, не всегда синхронизировалось напрямую. Город гудел теми же звуками, музыка доносилась издалека, жизнь продолжалась без изменений.

Азраил осмотрелся вокруг с выражением лёгкого отвращения на бледном лице. Живой мир, полный шума и движения, был противоположностью тех мёртвых пространств, где он проводил последние столетия. Но брат не комментировал, просто шёл за мной молча, когда я направился к клубу.

Мы достигли здания быстро. Вывеска всё ещё светилась неоном, швейцар стоял у входа. Я прошёл мимо него без остановки, Азраил следовал за мной. Техника сокрытия работала на обоих, смертные не замечали нашего присутствия.

Внутри клуба атмосфера изменилась с момента моего первого визита. Музыка играла другая, более медленная и меланхоличная, саксофон вёл мелодию, полную грусти и ностальгии. Столики были заполнены людьми, но их число уменьшилось, многие посетители ушли домой или в другие заведения по мере того, как ночь углублялась.

Гавриил всё ещё сидел за барной стойкой на том же месте, что и раньше. Но теперь он не был один. Рядом с ним на соседнем стуле сидел Рафаэль, всё ещё в той же походной одежде, покрытой пятнами крови и грязи от работы с ранеными орками. Они разговаривали тихо, слова не были слышимыми над музыкой, но язык тела показывал близость и комфорт от присутствия друг друга.

Я подошёл ближе, Азраил шёл рядом молча. Его присутствие было подавляющим даже с сокрытием, холод смерти, который он излучал постоянно, был ощутимым для тех, кто обладал чувствительностью к энергиям. Рафаэль повернул голову первым, почувствовав нас, лицо изменилось от расслабленного к настороженному за секунду.

Гавриил последовал за взглядом брата, повернулся на стуле. Глаза расширились, когда увидел, кто стоял за мной. Выражение лица стало закрытым мгновенно, маска вежливости опустилась на черты, скрывая любые эмоции, которые могли быть там изначально.

— Азраил, — произнёс Гавриил ровно, голос был нейтральным, лишённым тепла или враждебности. — Давно не виделись, брат.

Слова были формальными, дежурными, не содержали искренности или реального интереса к встрече. Холод в голосе был тонким, но заметным для тех, кто знал Гавриила достаточно долго, чтобы различать нюансы его речи и поведения.

Азраил не ответил сразу, просто смотрел на Гавриила теми бездонными чёрными глазами без какого-либо читаемого выражения на бледном лице. Тишина растянулась между ними неловко, наполненная невысказанным напряжением и старыми обидами, которые накопились за тысячелетия отсутствия общения.

Рафаэль, напротив, встал со стула быстро, подошёл к Азраилу с открытой улыбкой на усталом лице. Обнял брата без колебаний, несмотря на холод, который исходил от фигуры в чёрной робе. Азраил застыл в объятии на мгновение, не привыкший к физическому контакту после столетий одиночества среди мёртвых, потом осторожно ответил, положив костлявые руки на спину Рафаэля.

— Брат, — сказал Рафаэль тепло, отступая, но держа руки на плечах Азраила. — Как давно мы не встречались. Тысячелетия прошли с последнего раза, когда видел тебя в Серебряном Городе перед твоим уходом. Ты выглядишь хорошо, несмотря на странный выбор внешности и места обитания.

Азраил позволил себе слабую улыбку, не такую хищную и пугающую, как обычно, а почти человеческую в своей простоте.

— Ты тоже выглядишь хорошо, Рафаэль, — ответил он тихо. — Измотанным от постоянного лечения, но хорошо. Твоя работа с ранеными продолжается без остановки, вижу по следам на одежде и энергетической сигнатуре истощения вокруг тебя.

— Работа никогда не заканчивается, когда есть страдающие, — Рафаэль пожал плечами. — Но это моя функция, моя цель, то, для чего был создан. Не могу остановиться, пока есть те, кого могу исцелить.

Гавриил наблюдал за этим обменом молча, не вставая со стула, не предлагая собственных приветствий или объятий. Его поза оставалась закрытой, руки лежали на барной стойке, пальцы обхватывали стакан виски, который был почти пуст теперь. Лицо сохраняло ту же маску вежливости.

Я понимал источник этого напряжения между Гавриилом и Азраилом. История между ними была долгой и сложной, наполненной философскими разногласиями и личными конфликтами, которые никогда не были разрешены до конца. Гавриил был Архангелом Надежды и Воскрешения, тем, кто верил в возможность возвращения жизни даже после смерти. Азраил был полной противоположностью, воплощением окончательности Смерти, убеждённым, что переход должен быть односторонним, без возвращения назад.

Их функции были противоположными по самой природе, и это создавало трение, которое не исчезло даже после того, как оба ушли из Серебряного Города и перестали выполнять указания Отца. Старые убеждения и конфликты не растворялись просто от времени или физического разделения.

Я решил не акцентировать внимание на этом напряжении, просто материализовал несколько кресел в свободном углу клуба вдали от других посетителей. Энергия сформировала мебель из воздуха, простую, функциональную, без украшений. Четыре кресла расставились в круг автоматически, приглашая сесть и обсудить то, что требовало обсуждения.

— Садитесь, — сказал я братьям. — Нужно поговорить о следующих шагах. Азраил согласился помочь, убедился в реальности угрозы. Теперь остаётся собрать последних двух. Уриила и Ремиэле. Потом можем планировать координированный ответ на вторжения Системы.

Рафаэль сел первым, выбрав кресло справа от меня. Азраил последовал за ним, занял место, напротив. Гавриил колебался дольше всех, смотрел на круг кресел с выражением, которое было трудно интерпретировать. Потом вздохнул, допил остаток виски одним глотком, поставил стакан на барную стойку и подошёл к нам медленно.

Он сел на оставшееся кресло слева от меня, максимально далеко от Азраила в пределах круга. Поза была напряжённой, спина не касалась спинки кресла, руки лежали на подлокотниках жёстко. Взгляд был направлен куда-то в сторону, не встречался с глазами Азраила напрямую.

Молчание повисло между нами тяжёлое. Музыка в клубе продолжала играть, саксофон выводил сложные импровизации, но звук казался далёким и приглушённым, как будто барьер отделял наш круг от остального мира. Я неосознанно создал небольшое искажение пространства вокруг нас, изолирующее разговор от посторонних ушей и глаз.

Рафаэль нарушил тишину первым, как часто делал в подобных ситуациях, когда другие братья молчали из-за гордости или старых обид.

— Михаил рассказал мне о Системе и вторжениях, — начал он спокойно. — Я видел результаты их действий собственными глазами, лечил раненых после одной из атак. Угроза реальна и серьёзна, это не преувеличение или паника. Нужен координированный ответ всех нас, иначе Творение будет уничтожено по частям, мир за миром.

Гавриил кивнул медленно, не отрывая взгляда от точки на стене, напротив.

— Я понимаю серьёзность ситуации, — сказал он тихо. — Михаил убедил меня во время нашего первого разговора. Просто не ожидал, что придётся работать вместе с некоторыми из братьев снова. Думал, что дни совместных действий закончились, когда Отец замолчал и каждый выбрал свой путь.

Последние слова были сказаны с лёгким акцентом, намёк был очевиден для всех в круге. Гавриил имел в виду Азраила, говорил о нём, не называя напрямую. Брат смерти не отреагировал на провокацию, просто продолжал сидеть неподвижно, чёрные глаза смотрели в никуда, лицо оставалось бесстрастным.

— Личные разногласия не важны перед лицом угрозы такого масштаба, — вмешался я твёрдо, прежде чем ситуация могла обостриться дальше. — Мы братья по созданию, служили одной цели миллиарды лет. Философские различия и старые конфликты должны быть отложены до момента, когда Творение будет в безопасности. Потом можете вернуться к спорам о природе смерти и воскрешения, если это всё ещё будет казаться важным.

Гавриил повернул голову, посмотрел на меня наконец. В глазах было что-то похожее на обиду или разочарование.

— Ты изменился, Михаил, — сказал он, повторяя слова Рафаэля из более раннего разговора. — Раньше ты не командовал братьями, не диктовал, что важно, а что нет. Ты стоял у Трона, следовал указаниям, но не вмешивался в дела других. Что произошло, что заставило тебя взять на себя роль лидера внезапно?

Вопрос был справедливым, я задавал его себе несколько раз за последнее время. Что действительно изменилось во мне, что заставило покинуть мысленно Трон после миллиардов лет ожидания, начать действовать по собственной инициативе, собирать братьев против их воли или желания?

— Необходимость изменила меня, — ответил я после паузы. — Увидел угрозу, которую никто другой не видел или не хотел видеть. Отец в том числе. Попытался действовать один, но не смог. Одна из моих Частиц была уничтожена полностью, стёрта из существования существом из другой реальности. Это показало мне, что даже мы, Архангелы, уязвимы перед этим врагом. Даже я не могу защитить всё Творение в одиночку.

Я посмотрел на каждого брата по очереди, встречая их взгляды прямо.

— Поэтому прошу помощи, не приказываю, — продолжил я спокойно. — Каждый из вас свободен отказаться, вернуться к своим делам, продолжать существование, которое выбрали после молчания Отца. Но тогда примите ответственность за последствия. Когда миры начнут исчезать один за другим, когда Система дойдёт до центральных областей Творения, до мест, где вы сейчас находитесь, будет слишком поздно для организованного сопротивления.

Слова повисли в воздухе тяжело. Рафаэль кивнул первым, выражение лица было решительным несмотря на усталость.

— Я уже согласился помочь и не меняю решения, — сказал он твёрдо. — Моя функция исцеление, но не я смогу исцелять тех, кого стёрли из существования полностью. Поэтому буду сражаться, защищать, делать всё необходимое для остановки этой угрозы.

Азраил кивнул вторым, движение было едва заметным.

— Я тоже остаюсь, — произнёс он тихо. — Эти враги нарушают цикл смерти, который считаю священным. Они должны быть остановлены любой ценой, даже если это требует работы рядом с теми, с кем предпочёл бы не встречаться снова.

Последние слова были сказаны с взглядом в сторону Гавриила, намёк был очевидным и не скрывался. Гавриил сжал подлокотники кресла сильнее, костяшки пальцев побелели от напряжения. Но он не ответил на провокацию, просто продолжал смотреть на Азраила с тем же холодным выражением.

Потом Гавриил вздохнул глубоко, расслабил хватку, откинулся на спинку кресла наконец.

— Хорошо, — сказал он устало. — Я тоже помогу. Не из-за командования или убеждения, а потому что действительно вижу необходимость. Творение стоит защиты, даже если это означает работу с братьями, с которыми разошёлся в убеждениях давно. Личное может подождать до окончания кризиса.

Хорошо. Трое из семи Архангелов согласились помочь, это было хорошее начало для формирования силы, способной противостоять Системе эффективно. Оставалось найти ещё двух, Уриила и Ремиэля, потом можем планировать конкретные действия против вторжений и искать способ закрыть проходы между реальностями навсегда.

— Следующий Уриил, — сказал я, переходя к практическим вопросам. — Архангел исследования и познания, тот, кто изучает границы реальности и странные миры на краю Творения. Его способности будут полезны для понимания технологии квантового зацепления, возможно найдёт способ противодействовать ей или разрушить механизм открытия проходов.

Рафаэль кивнул согласно.

— Уриил всегда был самым любопытным из нас, — заметил он с лёгкой улыбкой. — Ничто не останавливало его в стремлении узнать новое, исследовать неизведанное, понять то, что казалось непонятным другим. Если кто и может разгадать секреты технологии Системы, это он.

— Но найти его будет сложнее, чем остальных, — добавил Гавриил задумчиво. — Уриил не остаётся на одном месте долго, постоянно перемещается между странными мирами, исследует аномалии и парадоксы. Он может быть где угодно в Творении, в местах, которые даже мы считаем опасными или нестабильными для длительного пребывания.

Я знал это, конечно, планировал соответственно.

— У меня есть способ отследить его через связь между братьями, — объяснил я. — Та же техника, что использовал для нахождения тебя, Рафаэль, в мире с орками. Потребует времени и концентрации, но возможно определить примерное местоположение Уриила, даже если он находится в нестабильных областях на границах реальности.

Азраил наклонил голову, длинные чёрные волосы скользнули вперёд.

— Границы реальности, — повторил он медленно. — Места, где законы Творенияослабевают, где возможно всё и ничего одновременно. Уриил всегда был очарован этими областями, проводил там больше времени, чем в стабильных мирах. Некоторые братья и сёстры говорили, что он рискует потерять связь с Творением полностью, раствориться в хаосе границ, но он никогда не слушал предупреждений.

— Он не потеряется, — Рафаэль покачал головой уверенно. — Уриил слишком умён для этого, слишком осторожен несмотря на кажущееся безрассудство. Он знает свои пределы, всегда возвращается из самых опасных экспедиций целым и невредимым, хотя часто приносит знания или артефакты, которые лучше было бы оставить нетронутыми.

Разговор продолжался ещё некоторое время, обсуждали детали поиска Уриила, возможные места его нахождения, способы убеждения присоединиться к нашему делу. Уриил был непредсказуемым в своих решениях, мотивирован чистым любопытством больше чем долгом или необходимостью. Нужен был правильный подход, предложение, которое заинтересует его достаточно, чтобы отвлечься от текущих исследований.

Когда основные моменты были обсуждены и план действий сформирован приблизительно, я встал с кресла.

— Я отправлюсь искать Уриила сейчас, — объявил я. — Вы трое останьтесь здесь, в этом мире. Он достаточно стабилен и удалён от основных путей вторжений Системы, должно быть безопасно на время. Используйте это время для подготовки, обсуждения стратегий, возможно восстановления отношений между собой, если найдёте в себе желание сделать это.

Последние слова были сказаны с взглядом на Гавриила и Азраила, намёк был очевидным. Оба брата не отреагировали внешне, но я видел напряжение в их позах, нежелание оставаться в одном пространстве без посредника, который мог бы предотвратить конфликт, если тот возникнет.

Рафаэль поднялся тоже, подошёл ко мне.

— Будь осторожен на границах, — сказал он тихо, положив руку на моё плечо. — Там опасно даже для нас, законы работают непредсказуемо, время течёт странно, пространство искажается способами, которые трудно предвидеть или контролировать. Не задерживайся дольше необходимого.

— Не буду, — пообещал я. — Найду Уриила быстро, вернусь с ним сюда. Потом вместе обсудим последнюю проблему. Ремиэль.

Имя повисло в воздухе. Все четверо знали, что поиск Ремиэля будет самой сложной задачей из всех. Брат, который отказался от имени и памяти, который погрузился в собственные фантазии настолько глубоко, что потерял связь с реальностью почти полностью. Вытащить его оттуда, вернуть в мир, где происходили реальные события, требующие его внимания и участия, было задачей, которую никто из нас не решал раньше и не знал, как подойти к ней правильно.

Но это было проблемой для другого времени. Сначала Уриил, потом Ремиэль.

Я открыл проход в пространстве, разрыв, который вёл не в конкретный мир, а в область между мирами, в промежуточное пространство, откуда мог отследить энергетическую сигнатуру Уриила через связь братьев. Свет из разрыва был не синим, как у порталов Системы, а белым с золотистым оттенком, чистым светом Творения, не искажённым внешними технологиями.

Шагнул в проход, чувствуя знакомое искажение реальности при переходе. Последнее, что видел перед полным погружением в переход, было лица трёх братьев, смотрящих на меня с различными выражениями. Рафаэль улыбался слабо, ободряюще. Азраил был бесстрастен как обычно. Гавриил смотрел с чем-то похожим на беспокойство или сомнение.

Потом всё растворилось в потоке цветов и форм, характерных для путешествия между измерениями.

Промежуточное пространство было местом без конкретных характеристик. Не было верха или низа, не было твёрдых поверхностей или определённых направлений. Только бесконечное пространство, заполненное туманом, который был одновременно светлым и тёмным, материальным и эфемерным. Архангелы могли существовать здесь без проблем, наша природа позволяла функционировать в таких нестабильных условиях, но для смертных это место было смертельным, разрывало связи, удерживающие их существование вместе, за секунды.

Я сосредоточился на ощущении присутствия Уриила, на той слабой связи между братьями, которая существовала независимо от расстояния или разделения. Энергетическая сигнатура была там, тонкая нить, протянувшаяся через промежуточное пространство к месту, где находился брат в данный момент.

Потянулся к этой нити сознанием, проследил её через слои реальности, через искажённые пространства и области, где время текло в обратном направлении или останавливалось совсем. Сигнатура Уриила вела всё дальше от центральных областей Творения, к самым краям, где структура мироздания становилась размытой и нестабильной, где законы переставали работать предсказуемо.

Я следовал за нитью упорно, перемещаясь через промежуточное пространство с максимальной скоростью, которую мог поддерживать без риска потерять след. Уриил находился далеко, намного дальше, чем я ожидал изначально. Брат забрался на самую границу Творения, туда, где реальность граничила с нереальностью, где возможное сливалось с невозможным в причудливых комбинациях.

Время в промежуточном пространстве текло странно, могли пройти секунды или часы, было невозможно определить точно без внешних ориентиров. Но в конце концов сигнатура Уриила стала сильнее, яснее, указывала на конкретное место, конкретный мир на самом краю существования.

Я материализовал проход в этот мир, разорвал барьер между промежуточным пространством и целевой реальностью. Разрыв открылся перед моим сознанием, показывая то, что лежало за пределами.

Мир, в который я вошёл, был настолько странным, что даже мой разум, привыкший к бесконечному разнообразию Творения, испытал мгновение дезориентации при восприятии окружающего. Небо здесь было не голубым или чёрным, а фиолетовым с зелёными прожилками, пульсирующими в ритме, который казался почти живым. Земля под ногами была мягкой, покрытой чем-то похожим на мох, но текстура была слишком гладкой, слишком однородной, чтобы быть органической материей.

Растения, если их можно было называть растениями, росли вокруг в хаотичном беспорядке. Некоторые светились изнутри красным светом, другие издавали низкий гул, который чувствовался скорее в костях, чем в ушах. Формы их были неправильными, геометрия не соответствовала обычным законам природы. Ветви росли под невозможными углами, листья складывались в паттерны, которые причиняли лёгкую боль глазам при длительном рассматривании.

Существа, населявшие этот мир, были ещё страннее окружающей среды. Я видел группу их вдалеке, собравшихся вокруг чего-то похожего на источник воды, хотя жидкость, которая текла из него, была густой и серебристой, больше напоминала ртуть, чем воду. Существа были гибридами, смесью рас, которые не должны были скрещиваться по всем законам биологии и магии. Тела частично орочьи, массивные и мускулистые, но кожа имела зеленоватый оттенок гоблинов, а черты лица были искажённой комбинацией обеих рас с добавлением чего-то третьего, неузнаваемого.

Они носили минимум одежды, в основном примитивные набедренные повязки и простые украшения из костей и камней. Голоса их были грубыми, гортанными, язык, на котором они говорили между собой, был смесью орочьего и гоблинского наречий с добавлением звуков, которые не могли произноситься нормальным ртом.

Я шёл через этот странный ландшафт спокойно, используя сокрытие, чтобы местные обитатели не замечали моего присутствия. Сигнатура Уриила вела дальше вглубь территории, к области, где концентрация странных энергий была ещё сильнее, где искажения реальности становились настолько интенсивными, что я чувствовал физическим телом лёгкий дискомфорт от их воздействия.

Я прошёл мимо нескольких групп местных существ, занятых различными делами. Некоторые собирали те светящиеся растения в примитивные корзины, другие занимались чем-то похожим на ритуал вокруг большого камня, покрытого символами, которые менялись и перетекали друг в друга, когда я смотрел на них. Третьи просто сидели кругами, издавали низкие гудящие звуки в унисон, создавая вибрации, которые распространялись по земле волнами.

В конце концов я достиг места, откуда исходила сигнатура Уриила наиболее сильно. Это была большая поляна, окружённая теми странными деревьями с невозможной геометрией. В центре поляны стояла простая хижина, построенная из материалов, которые выглядели органическими, но имели металлический блеск при определённом угле зрения.

Рядом с хижиной собралась группа существ, примерно дюжина тех полуорков-полугоблинов. Они сидели или лежали на земле в расслабленных позах, некоторые смеялись грубо, другие разговаривали между собой тихо. В центре этой группы находился Уриил, и сцена, которую я наблюдал, была типичной для брата, хотя и удивительной по откровенности происходящего.

Уриил лежал на чём-то похожем на большую подушку, сделанную из мягкого меха неизвестного животного. Его тело было обнажённым, кожа имела обычный бледный оттенок Архангелов, но была покрыта следами недавней физической активности. Несколько существ располагались рядом с ним, их руки и тела касались его в интимных позах, которые не оставляли сомнений в характере недавних действий.

Брат выглядел довольным и расслабленным, лицо показывало удовлетворение, которое было редкостью у Архангелов, обычно не склонных к таким простым физическим удовольствиям. Волосы Уриила были длинными, достигали середины спины, цвет их был тёмно-каштановым с золотистыми прожилками, которые светились слабо в странном свете этого мира. Глаза были закрыты, но я знал, что они имели янтарный оттенок, необычный среди братьев.

Я снял сокрытие, материализовался на краю поляны полностью видимым. Существа заметили моё присутствие мгновенно, их реакция была быстрой и панической. Несколько вскочили на ноги, схватились за примитивное оружие, которое лежало рядом. Другие отползли назад, издавали предупреждающие звуки. Те, что находились ближе всего к Уриилу, попытались заслонить его своими телами инстинктивно, защищая того, кого считали ценным или важным для себя.

Уриил открыл глаза медленно, повернул голову в мою сторону. Выражение лица изменилось от расслабленного к удивлённому, потом к заинтересованному за секунды. Он сел, отстранил существ, которые пытались его защищать, жестом руки показал им, что угрозы нет.

— Михаил, — произнёс он, голос был приятным, мягким, совсем не похожим на холодный тон Азраила или формальность Гавриила. — Какой неожиданный визит. Не помню, когда в последний раз видел тебя так далеко от центральных областей Творения. Что привело старшего брата на границы реальности, в места, которые ты всегда считал слишком опасными или нестабильными для длительного пребывания твоих Частиц?

Я подошёл ближе, проигнорировал напряжённые взгляды существ, которые всё ещё держали оружие наготове, не доверяли незнакомцу полностью несмотря на успокоительные жесты Уриила.

— Нужна твоя помощь, — ответил я прямо, без долгих объяснений или дипломатических преамбул. — Творение под угрозой, нужны знания и способности всех братьев для эффективного противодействия. Три Архангела уже согласились помочь. Ты четвёртый, которого прошу присоединиться.

Уриил приподнял бровь, заинтересованность в янтарных глазах усилилась. Он встал с подушки плавно, проигнорировал собственную наготу полностью, подошёл ко мне с уверенной походкой. Одно из существ попыталось накинуть на него какую-то ткань, но брат отмахнулся от попытки небрежно.

— Угроза Творению, — повторил он медленно, пробуя слова на вкус. — Интересно. Какого рода угроза может быть настолько серьёзной, что заставила тебя подвинуться у Трона после миллиардов лет ожидания, собирать братьев лично, просить их помощи? Это должно быть что-то действительно необычное, не стандартный конфликт между расами или восстание каких-нибудь высших божеств.

Я начал объяснять ситуацию кратко, сосредоточился на ключевых моментах. Система, вторжения через квантовое зацепление, уничтожение миров, игроки и их бесконечные возрождения, угроза распространения захвата на центральные области Творения. Уриил слушал внимательно, выражение лица менялось от заинтересованного к сосредоточенному, потом к почти взволнованному.

— Квантовое зацепление для открытия проходов между реальностями, — пробормотал он, когда я закончил основное объяснение. — Это технология, которую сам пытался разработать теоретически несколько сотен тысяч лет назад, но не смог найти способ стабилизировать проходы достаточно долго для безопасного перемещения материи. Они решили эту проблему, создали устойчивые порталы, которые могут оставаться открытыми неопределённое время? Впечатляюще с технической точки зрения, хотя применение их возможностей для завоевания и уничтожения кажется расточительным использованием такого прорыва.

— Можешь изучить эту технологию, найти способ противодействовать ей? — спросил я прямо. — Способ разрушить механизм открытия порталов, или хотя бы ограничить их способность создавать новые проходы в другие миры?

Уриил задумался, потёр подбородок задумчиво. Я заметил, что существа вокруг нас начали расслабляться постепенно, опустили оружие, поняли, что незнакомец не представляет угрозы для их компаньона. Некоторые даже подошли ближе, смотрели на меня с открытым любопытством, изучали внешность и одежду с интересом детей, увидевших что-то новое и необычное.

— Возможно, — ответил Уриил наконец. — Нужно увидеть их технологию в действии, изучить структуру порталов, понять принципы, на которых основано зацепление между реальностями. С достаточным временем и доступом к образцам их устройств, могу разработать контрмеры или найти слабости в системе, которые можно эксплуатировать для её разрушения.

Он повернулся к существам, которые всё ещё находились рядом, произнёс что-то на их языке быстро. Они ответили гортанными звуками, некоторые выглядели разочарованными или грустными, другие просто кивали понимающе. Уриил погладил ближайшее по голове ласково, жест был неожиданно нежным для Архангелов, обычно не проявляющего такой привязанности к смертным существам.

— Мне нужно уйти на время, — сказал он им на общем языке, переключился, чтобы я тоже понимал слова. — Брат нуждается в помощи, это важное дело. Но я вернусь, когда всё будет закончено. Обещаю.

Существа приняли его слова с видимым неудовольствием, но не протестовали открыто. Они начали собирать вещи Уриила, простую одежду и несколько предметов, которые выглядели как инструменты или устройства для исследований. Брат одевался медленно, не торопясь, разговаривал с существами тихо, успокаивал их обещаниями возвращения и продолжения того, что они делали вместе.

Я наблюдал за этой сценой с чувствами, которые было трудно определить точно. Уриил всегда был загадкой среди братьев. Архангел познания и исследования, который с самого начала времён был известен своей склонностью к физическим удовольствиям и интимным связям с различными существами по всему Творению. Он нарушал законы, установленные Отцом относительно отношений между Архангелами и смертными, делал это открыто и без попыток скрыть свои действия.

Все ожидали, что Уриил падёт из-за этих нарушений, что его связь с Светом будет разорвана как наказание за отступление от установленных правил. Но падения не происходило. Уриил продолжал существовать как полноценный Архангел, его силы не ослабевали, связь с Творением оставалась крепкой несмотря на многочисленные нарушения запретов.

Некоторые братья пытались понять секрет, как Уриил обходил законы, которые должны были карать его автоматически. Азраил проводил исследования, анализировал энергетическую сигнатуру брата, искал отклонения или аномалии, которые могли бы объяснить эту невозможность. Гавриил пытался получить ответ напрямую, спрашивал Уриила о механизме защиты, но брат только улыбался загадочно и не давал конкретных объяснений.

Я сам задумывался над этим вопросом иногда, когда наблюдал за действиями Уриила на протяжении эонов. Единственное объяснение, которое казалось логичным, было то, что сам Отец не считал действия Уриила нарушением достаточно серьёзным для наказания. Возможно, законы о невмешательстве в жизнь смертных были установлены для других целей, не относились к исследованиям и познанию, которыми занимался Уриил постоянно.

Или возможно, Отец ценил знания, которые Уриил приносил из своих экспедиций и исследований, считал их достаточно важными, чтобы игнорировать методы, которыми эти знания добывались. Архангел познания всегда находил новую информацию, открывал новые аспекты Творения, расширял понимание структуры реальности способами, которые были недоступны другим братьям, слишком связанным правилами и традициями.

Когда Уриил закончил одеваться и собрал необходимые вещи в небольшую сумку, которую один из существ подал ему почтительно, он повернулся ко мне снова.

— Готов идти, — объявил он просто. — Куда направляемся? Прямо к месту, где можно наблюдать эти вторжения Системы, или сначала к другим братьям для обсуждения стратегии?

— Сначала к Гавриилу, — ответил я. — Там уже ждут Рафаэль и Азраил. Нужно собрать всех в одном месте, обсудить план действий координированно, потом можем разделиться для выполнения конкретных задач.

Уриил кивнул, попрощался с существами на их языке последний раз. Они отвечали ему тем же, некоторые обнимали его крепко, не желая отпускать. Брат освобождался от объятий мягко, но настойчиво, обещал вернуться снова, когда дела будут завершены.

Я открыл проход обратно через промежуточное пространство к Земле, к миру, где находился клуб Гавриила. Разрыв в реальности появился перед нами, светящийся белым светом с золотистым оттенком. Уриил шагнул в портал первым без колебаний, привыкший к путешествиям между мирами за свою долгую жизнь. Я последовал за ним, чувствуя знакомое искажение при переходе.

Материализация произошла в том же переулке возле клуба, откуда мы уходили с Азраилом ранее. Время здесь прошло, судя по положению луны на небе, несколько часов. Город всё ещё был активен, музыка играла, люди двигались по улицам, жизнь продолжалась обычным образом.

Уриил осмотрелся вокруг с интересом, изучал архитектуру зданий и детали окружающей среды внимательно.

— Земля, — пробормотал он. — Давно не был здесь. Последний раз посещал этот мир в начале двадцатого века их летоисчисления, изучал влияние индустриализации на сознание масс. Многое изменилось с тех пор, технологический прогресс ускорился значительно, общество трансформировалось способами, которые предсказывал, но не ожидал увидеть настолько быстро реализованными.

Мы прошли к клубу быстро. Швейцар всё ещё стоял у входа, хотя был уже другой человек, смена закончилась для предыдущего. Мы прошли мимо него невидимыми, вошли внутрь.

Атмосфера в клубе изменилась снова. Музыка стала громче, быстрее, джаз сменился на что-то более современное, но всё ещё сохраняющее элементы классического стиля. Посетителей стало больше, столики были заполнены полностью, бар окружила толпа людей, заказывающих напитки активно.

Гавриил, Рафаэль и Азраил всё ещё находились в том углу, где я оставил их. Кресла остались материализованными, барьер изоляции держался крепко, отделял их от остального пространства клуба эффективно. Но атмосфера между братьями выглядела напряжённой, даже на расстоянии я мог видеть, что разговор между ними не был особенно приятным или продуктивным.

Гавриил сидел с закрытой позой, руки скрещены на груди, лицо показывало вежливость, которая была его стандартной маской в неприятных ситуациях. Азраил сидел напротив, бесстрастный как всегда, но была определённая жёсткость в позе, которая указывала на напряжение или раздражение под внешним спокойствием. Рафаэль находился между ними, буквально и метафорически, пытался поддерживать разговор, задавал вопросы, предлагал темы для обсуждения, но ответы были короткими и формальными.

Я снял сокрытие с себя и Уриила, материализовался в пределах барьера полностью видимым. Трое братьев повернули головы одновременно, реакция была мгновенной.

Рафаэль встал первым, лицо осветилось улыбкой, когда узнал, кто стоял рядом со мной.

— Уриил! — воскликнул он тепло, подошёл быстро, обнял брата крепко. — Как давно мы не виделись! Тысячелетия точно, может больше. Ты выглядишь хорошо, несмотря на странные места, где проводишь время, по словам Михаила.

Уриил ответил на объятие с такой же теплотой, похлопал Рафаэля по спине дружески.

— Рафаэль, брат мой, — сказал он с искренней радостью в голосе. — Ты тоже выглядишь хорошо, хотя вижу следы усталости от постоянной работы с ранеными. Твоя преданность исцелению не изменилась за все эти годы, вижу по энергетической сигнатуре истощения, которая окружает тебя постоянно.

Азраил встал следующим, подошёл медленнее, но выражение на бледном лице было теплее, чем обычная бесстрастность. Он протянул руку, Уриил схватил её крепко, потом они обнялись коротко, простой жест признания и уважения между братьями, которые не виделись долгое время.

— Азраил, — кивнул Уриил. — Странно видеть тебя вне твоих мёртвых миров. Михаил действительно убедителен, если заставил даже тебя покинуть привычные места обитания и собраться с остальными для общего дела.

— Угроза реальна, — ответил Азраил тихо. — Убедился сам, наблюдал разрушение связей между сознанием и телом, видел, как Система нарушает естественный цикл смерти и возрождения. Это неприемлемо, должно быть остановлено любыми средствами.

Гавриил поднялся последним, подошёл медленно, но улыбка на лице была настоящей, не такой формальной и холодной, как те, что он дарил Азраилу ранее.

— Уриил, — приветствовал он тепло, обнял брата крепко. — Рад видеть тебя снова. Твоё присутствие всегда было… оживляющим для любого собрания братьев. Как твои исследования на границах реальности? Нашёл что-нибудь интересное в последнее время?

— Много интересного, — Уриил ответил с энтузиазмом, отступил от объятия. — Целые области аномалий и парадоксов, которые бросают вызов всему, что знаем о структуре Творения. Но об этом можем поговорить позже, когда будет больше времени. Михаил рассказал мне о ситуации с Системой, звучит как задача, которая потребует всего моего внимания и способностей для решения.

Я материализовал ещё одно кресло в круг, пригласил Уриила сесть. Он занял место между Рафаэлем и Гавриилом, поза была расслабленной, открытой, полная противоположность напряжённым позам Гавриила и Азраила, которые продолжали держаться настороженно друг против друга.

Атмосфера в круге стала немного теплее с появлением Уриила. Брат всегда обладал способностью разряжать напряжённые ситуации своим присутствием, находить общие темы для разговора, поддерживать диалог даже между теми, кто предпочёл бы молчать. Это была часть его функции как Архангела познания, понимать связи между вещами и существами, находить способы коммуникации, где другие видели только разделение.

Я сел на своё место в круге, обвёл взглядом четырёх братьев, собравшихся здесь по моей просьбе. Четверо братьев Архангелов, четыре различные личности с разными функциями, убеждениями, историями. Но все они были здесь, согласились помочь несмотря на личные разногласия или предпочтения.

— Остаётся последний, — сказал я, нарушая молчание, которое установилось после приветствий. — Ремиэль. Брат, который отказался от имени и памяти, погрузился в собственные фантазии настолько глубоко, что потерял связь с реальностью почти полностью.

Слова повисли в воздухе. Все четверо знали о Ремиэле, знали о его состоянии, о выборе, который он сделал после молчания Отца. Некоторые пытались достучаться до него раньше, вытащить из его фантазий обратно в реальный мир, но все попытки заканчивались неудачей. Ремиэль не хотел возвращаться, предпочитал существование в мирах, которые создавал сам, где контролировал каждый аспект реальности, где не было боли, разочарования, пустоты, которую оставило молчание Отца.

Рафаэль вздохнул тяжело, покачал головой.

— Ремиэль всегда был самым чувствительным из нас, — сказал он тихо. — Молчание Отца ударило по нему сильнее, чем по остальным. Он не мог принять отсутствие руководства, не мог функционировать без ясной цели и указаний сверху. Поэтому создал собственную реальность, где всё ещё мог что-то сделать, где всё имело смысл и порядок.

— Но это иллюзия, — добавил Азраил холодно. — Фантазия, которая не имеет связи с истинной реальностью. Ремиэль живёт во лжи, которую создал для себя сам, отказывается принимать правду о состоянии Творения. Такое существование бессмысленно, пустая трата потенциала и возможностей.

Гавриил посмотрел на Азраила с выражением, которое было близко к раздражению.

— Не всё измеряется полезностью и функциональностью, — возразил он резко. — Ремиэль страдал, не мог справиться с реальностью, поэтому выбрал уход. Это его право, его способ выживания в мире, который стал для него невыносимым. Осуждать его за этот выбор жестоко и бессмысленно.

— Я не осуждаю, — Азраил ответил ровно. — Просто констатирую факт. Его текущее существование не приносит пользы никому, включая его самого. Вытащить его из фантазий было бы актом милосердия, возвращением к реальной жизни и возможностям для действия.

— Милосердие, — Гавриил хотел ответить грубо, но я прервал их.

— Я сам решу вопрос с Ремиэлом. А вы будете ждать здесь. — Явив свою Суть, я показал, что разговор закончен.

Все замолчали и с удивлением посмотрели на меня, а я смотрел в никуда лишь бы не на братьев. Не хотел показывать насколько их слова задели меня.

Ремиэль, мой любимый брат. Насколько ты погряз в свои фантазии?

* * *

Надежда Завоевателя. 2007 год. Февраль. Супербой — герой, что появился внезапно на просторах планеты, полной Героев. Супербой, тот кто спас людей Камчатки от гибели. Супербой, кто остановил цунами у берегов Японии. Супербой, кто спас планету от Думсдэя и пал героической смертью в битве с чудовищем…

Но что, если всё это было ложью?

Пока мир скорбит о павшем Супербое, в секретных лабораториях Лекс-Корп зарождается новая жизнь. Клон, созданный из генетического материала таоранийца — расы, чья сила превосходит даже криптонцев. Но сможет ли искусственно созданное существо стать настоящим героем? Или повторит путь своего предшественника, который на самом деле никогда не был тем, за кого себя выдавал? — https://author.today/work/508534

Глава 48

Я открыл глаза, но не увидел братьев перед собой. Не увидел клуб, музыку, людей. Увидел другое. Память. Прошлое.

Серебряный Город в момент его создания. Не тот город, который стоял сейчас безмолвный и почти пустой у подножия Трона Отца. Живой город, наполненный светом и движением, звуками голосов бесчисленных ангелов, которые служили Отцу тогда, когда указания приходили ежедневно, когда цель была ясной и непоколебимой.

Я стоял на платформе высоко над городом, руки были подняты к небу, которого ещё не было в полном смысле. Энергия текла через меня потоками, чистый свет Творения, который формировал структуру реальности под моей волей. Пространство расширялось, складывалось в нужные формы, создавало основу для того, что станет бесконечностью миров, каждый со своими законами и обитателями.

Люцифер стоял рядом, брат мой, равный мне по силе, но противоположный по природе. Его руки тоже были подняты, но энергия, которую он вливал в формирующееся Творение, была другой. Огонь, движение, изменение. Там, где я создавал структуру и порядок, он давал жизнь и динамику, зажигал звёзды, приводил материю в состояние постоянной трансформации, которая делала возможным существование жизни в бесконечных её формах.

Мы работали вместе тогда, синхронно, каждый выполнял свою часть великого замысла Отца. Никаких разногласий, никаких конфликтов. Только функция, чистая и простая, выполняемая с абсолютной точностью и преданностью.

Рядом с нами стоял третий. Маленький по сравнению с нами, младший брат, созданный последним из всех Архангелов. Ремиэль.

Он не участвовал в творении напрямую, не обладал силой масштаба, достаточного для формирования основ реальности. Его функция была другой, более тонкой, более важной. Милость Отца, как называли его. Тот, кто смягчал жёсткие края закона, кто находил баланс между справедливостью и состраданием, кто помогал другим братьям понимать не только что нужно делать, но и почему это имеет значение.

Он нам задавал вопросы постоянно. Не из-за непонимания или недостатка знаний, а из искреннего желания познать глубину замысла, увидеть связи между действиями и последствиями, понять, как каждая маленькая деталь вписывается в общую картину.

— Почему пространство складывается именно так, брат? — спросил он тогда, голос был тихим, почти детским в своей чистоте. — Не проще ли было бы сделать всё плоским, без этих сложных измерений и искривлений?

Я ответил, не прекращая работу, руки продолжали формировать структуры, которые станут галактиками через миллиарды лет.

— Плоское пространство ограничило бы возможности для разнообразия форм жизни, — объяснил я терпеливо. — Сложность измерений позволяет существовать бесконечному количеству вариаций, каждая уникальна и имеет своё место в общем замысле. Отец желает многообразия, не единообразия, не одно, а множества, поэтому Творение создаётся сложным с самого начала.

Ремиэль кивнул, обдумывая слова, потом повернулся к Люциферу.

— А почему движение, брат? — спросил он с той же искренностью. — Почему всё должно постоянно меняться, двигаться, трансформироваться? Не спокойнее ли было бы, если всё оставалось неизменным и стабильным?

Люцифер посмотрел на младшего брата, выражение лица смягчилось. Обычно он был резким с теми, кто задавал слишком много вопросов, не любил отвлекаться от работы на объяснения очевидных вещей. Но с Ремиэлем всегда был терпелив, даже нежен в своём отношении, любовь старшего брата к младшему была очевидной в каждом жесте и слове.

— Потому что жизнь это движение, маленький брат, — ответил Люцифер мягко. — Всё живое растёт, изменяется, развивается. Без движения была бы только смерть, застывшая и бессмысленная. Отец создаёт живое Творение, поэтому оно должно дышать, пульсировать, никогда не останавливаться полностью в своём развитии.

Ремиэль улыбнулся, выражение радости и понимания осветило юное лицо. Он обнял Люцифера быстро, порывисто, жест был неожиданным, но брат не отстранился, позволил объятию продолжаться несколько секунд, прежде чем осторожно освободился и вернулся к работе.

Эта память была тёплой, наполненной чувством единства и цели, которое существовало тогда между нами. Мы были семьёй в истинном смысле, созданной одним Отцом для выполнения одного великого замысла. Разногласия и конфликты придут позже, после того как замысел будет завершён и Творение начнёт существовать самостоятельно, не требуя постоянного вмешательства создателей.

Но тогда, в те первые дни формирования реальности, всё было простым и ясным. Мы знали свои роли, знали свои цели, знали, что каждое действие имеет смысл и ведёт к конкретному результату, одобренному Отцом.

Ремиэль был центром этого единства во многих отношениях. Его присутствие смягчало напряжение между братьями, когда оно возникало из-за различий в подходах или методах. Его вопросы заставляли нас думать глубже о том, что делаем, находить слова для объяснения действий, которые казались интуитивными и не требующими обоснования. Его радость от каждого нового открытия, от каждого ответа на вопрос была заразительной, напоминала всем нам о красоте и величии того, что мы создавали вместе.

Когда Отец замолчал, когда указания перестали приходить, Ремиэль был одним из тех, кто пострадал больше всех. Его функция зависела от понимания замысла Отца, от способности видеть милость и смысл в каждом действии высшей воли. Без этого понимания, без новых указаний, которые можно было бы интерпретировать и смягчать, функция потеряла смысл, а сам Ремиэль потерял опору, на которой строилось всё его существование.

Другие братья справлялись по-разному. Я застыл у Трона, ожидая возвращения указаний. Люцифер был там, где пал. Гавриил ушёл к смертным, искал новый смысл в их жизнях. Рафаэль продолжал лечить, потому что страдание не зависело от воли Отца и существовало независимо. Азраил погрузился в изучение смерти глубже, чем раньше, находил утешение в её неизменности и окончательности. Аменадиэль стал голосом разума среди Ангелов.

Но Ремиэль не мог найти такого решения. Его природа требовала понимания высшего замысла, видения картины целиком, знания того, что каждое действие имеет место в общем плане. Когда этого знания больше не было, когда Отец молчал и не давал новых указаний для интерпретации, Ремиэль начал создавать собственные ответы, собственные объяснения, собственную реальность, где всё ещё имело смысл и порядок.

Фантазии начались медленно, почти незаметно для остальных. Ремиэль говорил о мирах, которые видел в медитации, о существах, с которыми общался в своём внутреннем пространстве. Сначала никто не беспокоился, считали это просто способом справиться с молчанием Отца, безобидным уходом от реальности, который не причинял вреда никому.

Но со временем фантазии углублялись, становились более детализированными, более реальными для самого Ремиэля. Он проводил всё больше времени в своём внутреннем мире, всё меньше взаимодействовал с братьями, с Творением, с реальностью вокруг. Когда пытались достучаться до него, вернуть в нормальное состояние, он отвечал, что всё хорошо, что нашёл новую цель, новый смысл в создании собственной реальности, где может быть милосердным и полезным снова.

Я пытался убедить его вернуться несколько раз за прошедшие миллионы лет. Приходил к нему, говорил о необходимости его присутствия в реальном Творении, о том, что братья нуждаются в нём, что его функция всё ещё важна даже без прямых указаний Отца. Ремиэль слушал, кивал, обещал подумать, но ничего не менялось. Он продолжал уходить глубже в свои фантазии, создавал целые миры внутри собственной Сути, населял их душами, которые извлекал из нормального цикла перерождения и использовал как персонажей в своих бесконечных историях.

Это было опасным на многих уровнях. Души, застрявшие в фантазиях Ремиэля, не могли продолжать свой путь развития, учиться, расти, переходить к следующим воплощениям согласно естественному циклу. Они были заперты в искусственной реальности, марионетками в руках Архангела, который не осознавал полностью, что делает, или не хотел признавать моральную проблематичность своих действий.

Другие братья знали об этом, но никто не вмешивался напрямую. Ремиэля любили все, каждый из нас помнил того младшего брата, который задавал бесконечные вопросы, радовался каждому ответу, обнимал старших братьев с искренней привязанностью. Никто не хотел причинять ему боль, вытаскивая из единственного места, где он нашёл утешение после молчания Отца. Это была коллективная слабость, основанная на любви и памяти о лучших временах.

Но сейчас всё изменилось. Творение было под угрозой, требовалось участие всех Архангелов для эффективной защиты. Личные чувства и желание защитить Ремиэля от боли больше не могли быть приоритетом над необходимостью спасения бесчисленных миров и цивилизаций от уничтожения Системой.

Память растворилась, и я вернулся в настоящее. Сидел в круге с четырьмя братьями, которые смотрели на меня молча, ждали решения о следующих шагах. Лица показывали различные выражения, понимание серьёзности ситуации с Ремиэлем, но также нежелание быть теми, кто причинит боль младшему брату против его воли.

Я встал с кресла, решение было принято окончательно и без возможности отступления.

— Я пойду один, — сказал твёрдо, голос не допускал возражений. — Ремиэль нуждается во мне, даже если сам не понимает этого сейчас. Вы останетесь здесь, подготовитесь к действиям против Системы, обсудите стратегии между собой. Когда вернусь с братом, начнём координированный ответ на вторжения немедленно.

Рафаэль открыл рот, хотел что-то сказать, возможно предложить свою помощь или компанию, но я покачал головой, останавливая его прежде, чем слова были произнесены.

— Ремиэль доверяет мне больше других, — объяснил я спокойно. — Мы проводили много времени вместе в Серебряном Городе, когда он был молод и только учился своей функции. Если кто и может достучаться до него сейчас, вытащить из фантазий обратно в реальность, это я. Присутствие других только усложнит задачу, добавит факторы, которые могут спровоцировать защитную реакцию или полное отступление глубже в его внутренний мир.

Братья приняли объяснение молча, кивнули согласие. Азраил смотрел с бесстрастным выражением, но что-то в чёрных глазах указывало на понимание и возможно сочувствие к предстоящей задаче. Гавриил выглядел обеспокоенным, но не высказывал возражений. Уриил наблюдал с интересом, характерным для его природы, анализировал ситуацию как очередную загадку для исследования.

Я открыл проход, не через промежуточное пространство на этот раз, а напрямую к месту, где физическая форма Ремиэля находилась последние столетия. Координаты были зафиксированы в моей памяти, посещал это место достаточно раз, чтобы путь стал автоматическим, не требующим дополнительных усилий для навигации.

Разрыв в реальности открылся передо мной, показал место назначения через светящийся портал. Я шагнул в него, не оглядываясь на братьев, чувствуя их взгляды на спине, их молчаливые пожелания удачи в задаче, которая может оказаться сложнее любого сражения с внешними врагами.

* * *

Материализация произошла на тихой улице в Бостоне. Вечер, судя по свету, который окрашивал небо в оранжевые и розовые оттенки. Дома стояли рядами, типичные для этого американского города двухэтажные постройки из красного кирпича с аккуратными газонами перед входом. Деревья росли вдоль тротуаров, их листва шелестела от лёгкого ветра. Люди прогуливались, возвращались домой с работы, дети играли на детских площадках вдалеке, их смех доносился приглушённо.

Обычная человеческая жизнь, ничем не примечательная, текущая своим привычным ритмом.

Я стоял перед одним из домов, который выглядел точно так же, как все остальные на этой улице. Двухэтажный, кирпичный, с маленьким садиком перед входом, где росли несколько кустов роз и аккуратно подстриженный газон. Окна были закрыты шторами, свет горел на втором этаже в одной из комнат.

Этот дом был особенным, хотя внешне ничто не выдавало его необычность. Здесь жил Ремиэль последнюю тысячу лет, в этом конкретном доме, в этом конкретном городе. Он менял миры иногда, переходил в альтернативные версии Земли, где история развивалась немного иначе, но всегда возвращался в тот же дом, на ту же улицу, в тот же Бостон. Константа среди изменений, якорь, удерживающий его физическую форму в одной точке пространства, пока его сознание блуждало по бесконечным фантазиям внутри собственной Сути.

Я подошёл к двери, поднял руку, чтобы постучать. Но остановился, опустил руку. Стучать было бесполезно, Ремиэль не ответит, не отвлечётся от того, чем занят внутри дома. Он не слышал внешний мир большую часть времени, погружён слишком глубоко в свои истории, чтобы замечать реальность вокруг физической формы.

Открыл дверь напрямую, не используя замок или ключ, просто позволил материи уступить моей воле. Дверь открылась бесшумно, и я вошёл в дом.

Внутри было тихо, только слабый звук доносился сверху. Щелчки, регулярные, механические, повторяющиеся с постоянным ритмом. Печатная машинка. Ремиэль печатал, как делал это постоянно последние столетия, создавал физическое воплощение своих фантазий на бумаге, переносил истории из внутреннего мира во внешний, хотя никто никогда не читал эти тексты, кроме него самого.

Первый этаж дома был аккуратным, чистым, мебель расставлена функционально, но без особого декора или личных вещей, которые делали бы пространство уютным или жилым. Диван, стол, несколько стульев, книжные полки вдоль стен, заполненные томами, которые выглядели старыми и редко используемыми. Кухня просматривалась через открытый дверной проём, там тоже всё было чисто и организованно, но создавалось впечатление, что никто не готовил здесь годами, может быть десятилетиями.

Ремиэль не нуждался в еде или сне, как и все Архангелы, физическая форма была только оболочкой, которую поддерживали из привычки или для взаимодействия с материальным миром, когда это требовалось. Но он поддерживал видимость обычной жизни через заботу о доме, уборку, организацию пространства, возможно, как способ сохранить связь с реальностью, не дать себе раствориться полностью в фантазиях.

Я поднялся по лестнице на второй этаж. Ступени скрипели слегка под весом, звук был громким в тишине дома. Коридор наверху был узким, вёл к нескольким дверям, все закрыты, кроме одной в конце коридора. Оттуда исходил свет и звук печатной машинки, который стал громче, когда я приблизился.

Остановился у открытой двери, смотрел внутрь комнаты.

Кабинет. Небольшой, заполненный мебелью и бумагой. Стол стоял у окна, на нём печатная машинка старой модели, механическая, требующая физического усилия для каждой буквы. Стопки бумаги громоздились на столе вокруг машинки, некоторые листы были исписаны полностью, другие содержали только несколько строк. Пол был покрыт листами тоже, целое море бумаги, на которой были отпечатаны фрагменты историй, диалоги, описания мест и персонажей.

За столом сидел мужчина. Обычная внешность, ничего выдающегося или запоминающегося. Кудрявые волосы, слегка растрёпанные, очки в простой оправе на носу, футболка иджинсы, босые ноги. Лицо было сосредоточенным, глаза фокусировались на бумаге в машинке, пальцы летали по клавишам с удивительной скоростью и точностью.

Ремиэль. Мой младший брат, Архангел милости Отца, который выбрал эту простую человеческую форму как физическое воплощение для своего бесконечного творчества.

Он не заметил моего присутствия, продолжал печатать без остановки, погружён полностью в процесс перенесения слов из разума на бумагу. Текст, который появлялся на листе, был связным повествованием, диалог между двумя персонажами, которые обсуждали охоту на что-то сверхъестественное в маленьком городке где-то в Америке.

Я узнал стиль, узнал структуру повествования. Ремиэль писал истории о двух братьях, охотниках на монстров, которые путешествовали по стране, спасали людей, боролись со злом в его различных проявлениях. Это была одна из многих историй, которые он создавал внутри своего мини-Творения, одна из бесчисленных реальностей, населённых душами, извлечёнными из нормального цикла и превращёнными в персонажей его фантазий.

Я вошёл в комнату тихо, подошёл к столу. Ремиэль не поднял взгляда, не прекратил печатать, полностью поглощён работой. Пальцы двигались автоматически, мышечная память управляла движениями, пока разум был где-то далеко, в мирах, которые существовали только внутри его Сути.

Протянул руку, положил на плечо брата осторожно.

Физический контакт установил связь между нами мгновенно. Не просто касание кожи к коже, а соединение на уровне Сути, прямой канал между двумя Архангелами, через который можно было передавать информацию, энергию, саму сущность существования.

Ремиэль застыл, пальцы замерли над клавишами машинки. Голова повернулась медленно, глаза за очками фокусировались на мне с выражением, которое было смесью узнавания и замешательства.

— Михаил? — голос был тихим, неуверенным. — Ты здесь? Или это часть истории, которую пишу? Иногда персонажи становятся настолько реальными, что появляются в физической форме, разговаривают со мной, просят изменить их судьбы в повествовании.

Я покачал головой, усилил хватку на плече брата.

— Это не персонаж, Ремиэль, — сказал твёрдо. — Это я, твой брат, пришёл из реального Творения, не из фантазий, которые создаёшь в своей Сути. Нужно поговорить с тобой, вытащить тебя из этого состояния, вернуть в реальность, где есть настоящие проблемы, требующие твоего внимания и помощи.

Ремиэль моргнул несколько раз, обрабатывал слова, пытался понять, что было правдой, а что иллюзией. Граница между реальностью и фантазией размылась для него настолько, что различать их стало почти невозможным без внешней помощи.

— Реальное Творение, — повторил он медленно. — Да, помню, было такое место когда-то. Большое, наполненное мирами и существами, которые жили своими жизнями без моего контроля или вмешательства. Но это было давно, очень давно. Сейчас есть только истории, только миры внутри меня, где всё имеет смысл и порядок, где я понимаю каждое действие и каждое последствие.

Он попытался вернуться к печатной машинке, но я не отпускал плечо, удерживал связь крепко.

— Нет, брат, — сказал я мягко, но неумолимо. — Сейчас есть угроза этому реальному Творению, которое ты помнишь. Враги из другой реальности вторгаются, убивают цивилизации, стирают души из существования. Собираю всех братьев для защиты, нужна твоя помощь, твоя милость и понимание, которые всегда были твоей силой среди нас.

Ремиэль посмотрел на меня долго, выражение лица менялось от замешательства к чему-то похожему на боль или страх.

— Я не могу, Михаил, — прошептал он. — Не могу вернуться туда, где Отец молчит, где нет указаний, где каждое действие может быть ошибкой без возможности узнать правду. Здесь, в моих историях, я знаю, что правильно, знаю, как всё должно развиваться, контролирую каждый аспект. Это безопасно, понятно, не причиняет той боли, которую чувствовал в реальном Творении после молчания.

Слова были честными, показывали глубину страха и уязвимости, которые Ремиэль прятал за бесконечным творчеством и фантазиями. Он не был слабым или трусливым, просто не мог функционировать в мире без ясной цели и понимания высшего замысла, его природа как Архангела милости требовала этого знания для нормального существования.

— Понимаю твой страх, — сказал я честно. — Сам испытывал похожее, когда Отец замолчал, когда указания перестали приходить, когда пришлось решать самому, что правильно, а что нет без внешнего подтверждения. Но страх не освобождает от ответственности, брат. Творение, которое мы создавали вместе с Люцифером тогда, в начале всего, это Творение нуждается в защите сейчас, и мы единственные, кто может предоставить эту защиту.

Упоминание Люцифера было намеренным, попыткой достучаться до более глубоких слоёв памяти Ремиэля, к временам, когда всё было простым и ясным, когда любовь старшего брата окружала его постоянно, давала чувство безопасности и принятия.

Лицо Ремиэля изменилось при упоминании имени, что-то болезненное прошло через выражение, старая рана, которая не зажила полностью даже после тысячелетий отсутствия прямого контакта.

— Люцифер, — произнёс он тихо. — Он ушёл раньше всех, отверг Отца, выбрал собственный путь, создал собственную реальность, где правил сам без указаний свыше. Может быть, он был прав, Михаил. Может быть, мы все должны создать собственные реальности, управлять ими по собственным правилам, не ждать возвращения того, кто нас покинул.

Слова были опасными, отражали мышление, которое привело Ремиэля к текущему состоянию, к созданию мини-Творения внутри собственной Сути. Нужно было переключить фокус, вернуть разговор к практическим вопросам и необходимости действий в настоящем.

— Люцифер выбрал свой путь, да, — согласился я. — Но он не отказался от ответственности за Творение полностью, только изменил способ взаимодействия с ним, переопределил свою роль согласно собственному пониманию. Ты же не просто изменил роль, Ремиэль, ты ушёл из реального Творения полностью, ушёл внутрь себя, оставив только оболочку, которая механически выполняет одно действие снова и снова.

Ремиэль попытался отстраниться, убрать моё прикосновение, вернуться к печатной машинке и забыть о разговоре, но я не отпускал. Пальцы сжались на плече брата крепче, физический контакт усилился, и связь между нашими Сутями углубилась, стала не просто каналом передачи информации, а мостом, по которому можно было перейти напрямую в его внутреннее пространство.

— Прости, брат, — сказал я тихо, голос содержал искреннее сожаление о том, что приходилось делать против воли младшего. — Но времени на уговоры больше нет, Творение не может ждать, пока ты решишь вернуться самостоятельно, нужно действовать сейчас, немедленно, и для этого требуется твоё участие, твоя сила и понимание, без которых план защиты будет неполным.

Не дожидаясь ответа или разрешения, я шагнул внутрь Сути Ремиэля через установленный контакт, перенёс собственное сознание в его внутреннее пространство, оставив физическую форму стоять рядом с сидящим братом в тихом кабинете бостонского дома.

Переход был мгновенным, как всегда бывало при перемещении через Суть, но ощущения были необычными даже для меня, привыкшего к различным способам навигации через реальности. Обычно при входе в Суть другого существа чувствовалась структура, организация, центр, откуда исходило управление и контроль. У Архангелов эта структура была особенно ясной, каждый из нас представлял собой упорядоченную систему, где энергия текла по определённым путям, а сознание занимало конкретное место в центре всего.

Но Суть Ремиэля была другой, рассеянной, разделённой на бесчисленные фрагменты, каждый из которых содержал целый мир с вселенными, со своими правилами, персонажами и историями. Центра не было, или он был везде одновременно, распылён по всем созданным реальностям равномерно, делая невозможным определение точки, где находилось истинное сознание брата.

Я материализовался в темноте, абсолютной и беззвучной, которая окружала со всех сторон. Не холодная и не тёплая, просто нейтральная пустота, пространство между мирами, которое Ремиэль создал как буфер или разделитель между различными историями внутри собственной Сути. Здесь не было времени в обычном понимании, не было направлений или ориентиров, только бесконечная темнота и ощущение множества присутствий где-то рядом, за тонкими стенами реальности, которые отделяли одну историю от другой.

Протянул восприятие во все стороны, пытался найти след сознания Ремиэля, нить, которая вела бы к центру этого лабиринта фантазий. Но следов было слишком много, тысячи, миллионы, каждый вёл в отдельный мир, к отдельной истории, где брат присутствовал как автор, как наблюдатель, как сама ткань реальности, из которой были сотканы события и персонажи.

Выбрал один след наугад, самый близкий и яркий, шагнул в него, позволил себе быть втянутым в одну из историй, которые Ремиэль создавал и поддерживал здесь.

Темнота растворилась, уступила место яркому солнечному свету и запаху свежескошенной травы. Я стоял на улице маленького городка, типичного американского поселения с одноэтажными домами, широкими тротуарами и деревьями, которые росли вдоль дороги, давая тень в жаркий день. Люди прогуливались мимо, разговаривали между собой, улыбались, жили обычными жизнями, не подозревая о том, что их реальность была всего лишь конструкцией внутри Сути Архангела.

Эти люди были душами, настоящими душами, извлечёнными из нормального цикла перерождения и помещёнными сюда Ремиэлем для участия в его бесконечных историях. Они выглядели живыми, действовали естественно, имели собственные мысли и чувства в пределах заданных параметров повествования. Но свободы выбора в истинном смысле у них не было, каждое решение, каждое действие было частью сценария, написанного братом, который управлял этой реальностью как кукольник управляет марионетками на сцене.

Ощущение было неприятным, морально проблематичным на уровне, который заставлял испытывать дискомфорт даже меня, привыкшего к сложным этическим ситуациям за миллиарды лет существования. Ремиэль не причинял этим душам физической боли или страданий намеренно, не использовал их для жестоких экспериментов или развлечений. Наоборот, истории, которые он создавал, часто были полны героизма, самопожертвования, любви между персонажами, положительных эмоций и счастливых концовок.

Но отсутствие реального выбора, невозможность роста и развития вне заданных рамок, застревание в бесконечном цикле повторяющихся сюжетов делало это существование тюрьмой, пусть и красивой, пусть и наполненной смыслом с точки зрения повествования. Души заслуживали большего, заслуживали продолжать свой путь через перерождения, учиться, ошибаться, расти, достигать просветления или падать обратно в материю, но делать это самостоятельно, по собственной воле, не по воле Архангела, который решил использовать их как материал для творчества.

Закрыл глаза, сконцентрировался на поиске присутствия Ремиэля в этой конкретной реальности. Он должен был быть здесь где-то, его сознание пронизывало каждый аспект созданного мира, управляло событиями, направляло персонажей, решало исходы конфликтов и встреч. Но найти конкретную точку, где можно было бы установить прямой контакт и вытащить брата из погружения, оказалось сложнее, чем ожидал.

Ремиэль был везде в этом месте, растворён в самой ткани реальности так же, как Отец был растворён в каждой части настоящего Творения. Каждый дом, каждое дерево, каждый человек на улице содержал частицу его Сути, маленький фрагмент сознания, который наблюдал, записывал, направлял. Схватить один фрагмент было бесполезно, это не привело бы к выводу всего сознания обратно в реальность, только создало бы временное замешательство в потоке истории, которая восстановится через секунды после нарушения.

Открыл глаза, посмотрел вокруг внимательнее, пытался найти узор или логику в организации этого мира, что-то, что указывало бы на центральную точку управления или фокус внимания Ремиэля в данный момент. История должна была иметь главных персонажей, события, которые развивались в определённом направлении согласно задуманному сюжету. Если найти этих персонажей, проследить их действия, возможно удалось бы обнаружить место наибольшей концентрации сознания брата, где он наблюдал особенно внимательно, вкладывал больше энергии и присутствия.

Пошёл по улице, двигался в сторону центра городка, где обычно располагались главные здания и происходили ключевые события в подобных маленьких поселениях. Люди не обращали на меня внимания, их восприятие было настроено видеть только то, что соответствовало параметрам истории, а я не был частью этого повествования, существовал вне заданных Ремиэлем рамок.

Дошёл до площади, где стояла старая церковь из белого камня с высоким шпилем, на вершине которого блестел крест на солнце. Рядом располагалось здание шерифа, типичное для американских городков, с флагом США перед входом и несколькими машинами на парковке. Люди собирались группами на площади, разговаривали взволнованно, показывали в сторону леса за городом, откуда доносился дым.

Что-то происходило там, какое-то событие, которое вызывало беспокойство жителей и требовало вмешательства. Возможно, это был ключевой момент в истории, точка, где развитие сюжета переходило в новую фазу и требовало особого внимания автора.

Развернулся, направился к лесу быстрым шагом, не беспокоясь о незаметности или осторожности. Физические ограничения не действовали на меня в этом месте так же, как не действовали в настоящем Творении, Архангел мог перемещаться со скоростью мысли, изменять форму по желанию, игнорировать препятствия материального мира. Но использовал эти способности умеренно, не хотел нарушать целостность истории Ремиэля больше, чем необходимо для выполнения задачи.

Лес начинался сразу за последними домами городка, густые деревья росли плотно, ветви переплетались над головой, создавая полумрак даже в дневное время. Земля была покрыта опавшими листьями и мхом, воздух пах влажностью и древесиной. Дым становился гуще по мере продвижения вглубь, запах гари смешивался с другими ароматами, менее приятными, которые указывали на присутствие чего-то, сгоревшего недавно, возможно органического происхождения.

Вышел на поляну, где стояли остатки лагеря. Палатки сгорели до основания, вещи валялись разбросанными хаотично, как будто кто-то спешно покидал место или подвергся нападению. В центре поляны лежало тело, обгоревшее до неузнаваемости, но явно человеческое по форме и размерам. Рядом стояли двое мужчин, оба молодые, одетые в потрёпанные джинсы и куртки, выражения лиц были серьёзными, сосредоточенными.

Один был выше, с короткими тёмными волосами и квадратной челюстью, держал в руках дробовик, осматривал окрестности внимательно, ожидая угрозы. Второй был ниже ростом, светловолосый, с более мягкими чертами лица, склонился над телом, изучал следы на земле вокруг.

Узнал их мгновенно, хотя никогда не видел раньше в таком виде. Это были главные персонажи истории, которую Ремиэль писал последние столетия, два брата-охотника, путешествующие по Америке, сражающиеся со сверхъестественными существами, спасающие людей от опасностей, о которых обычные смертные даже не подозревали. Сэм и Дин, имена всплыли в сознании автоматически, взятые из памяти брата через установленную связь между нашими Сутями.

Эти двое были центром множества историй внутри мини-Творения Ремиэля, главными героями, через которых он исследовал темы семьи, жертвенности, борьбы со злом, искупления грехов, братской любви, которая преодолевала любые препятствия и испытания. Души, использованные для создания этих персонажей, были особенными, выбранными специально из-за их качеств, резонанса с замыслом автора, способности воплощать те характеристики, которые делали историю захватывающей и эмоционально значимой.

Если где и концентрировалось сознание Ремиэля в этой конкретной реальности, то именно здесь, в непосредственной близости от главных персонажей, в моменты, когда развитие сюжета требовало особого внимания и управления.

Подошёл ближе, наблюдал за братьями, которые продолжали исследовать место происшествия, не замечая моего присутствия. Они двигались профессионально, каждое действие было отработанным, результатом долгих лет охоты и опыта борьбы с различными типами угроз. Диалог между ними был естественным, наполненным подтекстом и историей отношений, которая развивалась через сотни эпизодов, тысячи сцен, бесконечные повторения одних и тех же тем с небольшими вариациями.

— Определённо ведьма, — сказал младший брат, выпрямляясь над телом. — Следы ритуала вокруг, остатки трав и свечей, характерные ожоги на коже жертвы, всё указывает на проклятие, активированное недавно, скорее всего вчера ночью.

Старший кивнул, опустил дробовик, но не убрал палец с предохранителя полностью.

— Нужно найти источник, — ответил он коротко. — Ведьма должна быть где-то близко, не ушла далеко после такого мощного ритуала, требуется время на восстановление сил и энергии, использованной для проклятия такого масштаба.

Они повернулись одновременно, направились в сторону леса, где деревья росли особенно густо, создавая непроходимые заросли для обычного человека. Я последовал за ними, сохраняя дистанцию, наблюдал за развитием событий, ждал момента, когда концентрация внимания Ремиэля достигнет пика и появится возможность установить прямой контакт с его сознанием.

Нужно было лишь подождать.

* * *

Другой мир.

Рука коснулась плеча Авеля.

И в следующее мгновение всё изменилось.

Авель взорвался движением. Его тело метнулось вперёд быстрее, чем Флэш мог отследить. Кулак врезался в грудь Супермена с силой, которая могла бы разрушить здание. Звуковая волна прокатилась по пещере, сбивая с ног Бэтмена и отбрасывая Флэша к стене, камни посыпались с потолка, мониторы заискрили от перегрузки.

Супермен вылетел из пещеры вверх, пробив каменный свод, как бумагу. Его тело пронеслось в ночное небо, оставляя за собой след из обломков и пыли. Кларк не успел среагировать, не успел заблокировать. Удар был слишком быстрым, слишком неожиданным.

Авель остался стоять на месте удара, его грудь тяжело вздымалась. Красные глаза пылали ярким светом. Кровь капала с разбитых костяшек правой руки, но раны уже начали заживать. Кожа затягивалась, кости срастались, через несколько секунд рука была целой снова.

Но что-то было не так. Кожа, она начала меняться. Бледный цвет темнел, приобретая серый оттенок. Текстура становилась грубой, почти как камень. Вены выступили на поверхность, пульсируя чёрной кровью.

Где-то далеко в небе раздался грохот от разрыва воздуха — Супермен остановил своё падение, развернулся в воздухе.

Флэш поднялся на ноги, его глаза широко распахнулись от шока.

— Святая… он только что ударил Супермена, — пробормотал Барри, не веря в то, что увидел. — Просто взял и ударил Кларка…

Продолжение в моём новом фанфике — Надежда Завоевателя.

2007 год. Февраль. Супербой — герой, что появился внезапно на просторах планеты, полной Героев. Супербой, тот кто спас людей Камчатки от гибели. Супербой, кто остановил цунами у берегов Японии. Супербой, кто спас планету от Думсдэя и пал героической смертью в битве с чудовищем…

Но что, если всё это было ложью?

Пока мир скорбит о павшем Супербое, в секретных лабораториях Лекс-Корп зарождается новая жизнь. Клон, созданный из генетического материала таоранийца — расы, чья сила превосходит даже криптонцев. Но сможет ли искусственно созданное существо стать настоящим героем? Или повторит путь своего предшественника, который на самом деле никогда не был тем, за кого себя выдавал? — https://author.today/work/508534

Глава 49

Поляна, на которую вышли братья через несколько минут ходьбы, была маленькой, окружённой старыми дубами с искривлёнными стволами. В центре стояла хижина, полуразрушенная, стены были покрыты мхом и плющом, крыша частично обвалилась, открывая интерьер ветру и дождю. Дверь висела на одной петле, скрипела тихо при каждом дуновении ветра.

Братья приблизились осторожно, оружие было готово к использованию, каждый шаг делался тихо, без лишних движений или звуков. Они знали, что ведьма опасна даже в ослабленном состоянии, способна использовать магию для защиты или нападения, создавать ловушки или иллюзии, которые могли обмануть даже опытных охотников.

Старший брат первым вошёл в хижину, дробовик направлен вперёд, младший следовал за ним, прикрывая тыл и осматривая всё внимательно. Внутри было темно и сыро, пахло гнилью и чем-то сладковатым, неприятным, что указывало на разложение органики или использование определённых ингредиентов в магических ритуалах.

В углу хижины сидела женщина, старая, с седыми волосами, спутанными и грязными, одежда была оборванной, лицо покрыто морщинами и пятнами. Она смотрела на вошедших без страха или удивления, глаза светились тусклым красным светом, указывая на активную магию внутри тела.

— Пришли закончить начатое, — произнесла она хриплым голосом, улыбка была кривой, показывала жёлтые зубы с пробелами. — Думаете, убить старую ведьму легко, как раздавить насекомое под ботинком, но ошибаетесь, мальчики, ошибаетесь сильно, потому что я не одна здесь, не беззащитна, как кажется на первый взгляд.

Она подняла руки, начала произносить заклинание на языке, который звучал древним и чужеродным, слова резали воздух, создавали вибрации, которые ощущались физически даже мной, наблюдателем вне истории. Энергия собиралась вокруг ведьмы, формировала защитный барьер и готовилась к атаке одновременно.

Братья выстрелили синхронно, дробь летела к цели, но барьер остановил заряды в воздухе, заставил их упасть на пол безопасно. Ведьма засмеялась, звук был неприятным, царапающим слух, продолжила заклинание, руки двигались в сложных узорах, рисовали символы в воздухе светящимися следами.

Это был кульминационный момент сцены, точка максимального напряжения, где исход битвы определялся действиями персонажей и волей автора, который управлял событиями из-за кулис реальности. Ремиэль должен был присутствовать здесь особенно концентрированно, вкладывал своё внимание в каждую деталь происходящего, направлял развитие конфликта к заранее определённой развязке.

Протянул восприятие во все стороны, искал нить сознания брата, которая вела бы к его истинному присутствию в этой сцене. Секунды шли медленно, события сцена развивались, как и должны были быть, братья, Сэм и Дин, быстро смогли уничтожить защиту ведьмы и убить ту до конца. С трудом и с ранами, но смогли выполнить свой долго охотников.

И вот когда спустя минуты, когда всё уже закончилось, и братья собирались возвращаться к себе, в отель, после уезжает, я всё стоял. Стоял и стоял, концентрируясь, ища и пытаясь уловить след.

И ничего. Я ничего не нашёл, не почувствовали и тени внимание брата. Решение было принято быстро. Наблюдать за историями всех миров внутри сути братьев я могу до бесконечности, ни найдя и следа истинного разума брата. Время в внутри текло по-другому, относительно быстро по сравнению с внешним миром. Здесь столетия, там секунды.

Значит мне нужно самому стать историей чтобы брат обратил внимание на меня. Либо…самому включиться в историю, стать важной фигурой или быть рядом с важными фигурами сюжета. И кажется мне что эти два брата, Сэм и Дин были очень важны.

* * *

Я материализовал физическую форму рядом с братьями в тот момент, когда они выходили из хижины. Не снаружи, не внутри, а где-то между, в пространстве перехода, которое существовало только в их восприятии. Энергия текла через меня, изменяла структуру реальности этой истории, вплетала новый элемент в повествование, которое Ремиэль создавал года.

Это было сложнее, чем ожидал и затрагивало как оказалось не только двух братьев, а множество душ по всему этому миру. Изменение установленной истории требовало не просто манипуляции материей или энергией, а переписывания самой памяти персонажей, их воспоминаний, связей между событиями прошлого. Нужно было не просто появиться, а всегда быть здесь, существовать в их жизнях с самого начала, иметь историю, отношения, роль в семье Винчестеров.

Я вливал силу в ткань этой реальности, переплетал нити памяти и опыта, создавал прошлое для персонажа, которого раньше не существовало. Средний брат. Не старший, не младший. Тот, кто стоял между Дином и Сэмом, балансировал их различия, смягчал конфликты, которые неизбежно возникали между старшим и младшим в семье охотников.

Имя пришло автоматически, взятое из глубины сознания Ремиэля, где хранились все возможные варианты развития этой истории. Джеймс. Джейми для семьи. Средний сын Джона Винчестера, рождённый через два года после Дина, за четыре года до Сэма. Охотник, как и отец, как и старший брат. Но отличающийся подходом, методами, мотивацией.

Воспоминания формировались, впечатывались в память персонажей. Дин помнил, как учил младшего брата Джейми стрелять из дробовика в тринадцать лет, как они вместе охотились на вендиго в Колорадо, когда Джейми было пятнадцать. Сэм помнил, как средний брат защищал его от издевательств в школах, когда постоянно передвигались по США, как помогал с домашними заданиями, когда Дин и отец уезжали на охоту без них. Джон Винчестер, хотя его не было здесь физически, имел воспоминания о среднем сыне, который был более осторожным, чем Дин, более практичным, чем Сэм, балансом между двумя крайностями.

Процесс завершился за секунду реального времени, но ощущался как часы напряжённой работы. Реальность приняла изменение, адаптировалась, закрыла противоречия и несоответствия автоматически. История переписалась, включила нового персонажа во все ключевые моменты, где его присутствие имело смысл и не нарушало общую логику повествования.

Дин остановился у двери хижины, повернулся, посмотрел в сторону леса справа от входа. Выражение лица изменилось от сосредоточенного к озабоченному.

— Чёрт Джейми ещё не вернулся, — сказал он Сэму, голос содержал нотку беспокойства, которая была естественной для старшего брата, заботящегося о безопасности младших. — Он же должен был закончить с той второй ведьмой десять минут назад, проверить её дом, убедиться, что нет других угроз в этом районе и кокнуть её.

Сэм кивнул, вытер кровь с лица рукавом куртки. Рана на лбу была неглубокой, но кровоточила обильно, как обычно бывало с ранами головы.

— Может, нашёл что-то интересное, — предположил он, стараясь звучать оптимистично, но глаза показывали такую же озабоченность, как у Дина. — Джейми всегда копает глубже, ищет связи там, где мы видим только отдельные случаи. Возможно, обнаружил гнездо или группу, а не одиночку, которую ожидали найти здесь.

Дин покачал головой, достал телефон из кармана, начал набирать номер. Подождал, слушал гудки, потом убрал телефон с раздражённым выражением.

— Не отвечает, — пробормотал он, смотря на экран нового по местным временным меркам телефона. — Либо занят, либо попал в неприятности, и оба варианта мне не нравятся одинаково, потому что Джейми обычно держит связь, даже когда ситуация напряжённая.

Одновременно кивнув и не раздумывая, они двинулись в сторону, откуда должен был вернуться третий брат, шли быстро, но осторожно, оружие было наготове на случай засады или внезапной атаки. Я последовал за ними, сохраняя дистанцию несколько метров, наблюдал за тем, как они двигались синхронно, прикрывали друг друга автоматически, годы совместной охоты создали между ними связь, которая не требовала слов или объяснений для координации действий.

Через пять минут ходьбы лес открылся на другую поляну, меньшую, чем та, где была хижина первой ведьмы. Здесь стояла палатка, старая, потрёпанная, рядом лежали остатки костра, который погас недавно, угли всё ещё тлели слабо. Запах магии висел в воздухе, смешивался с обычными ароматами леса, создавал атмосферу чего-то неправильного, нарушенного на фундаментальном уровне.

Я материализовался полностью, шагнул из-за дерева в их поле зрения. Физическая форма, которую выбрал для Джеймса Винчестера, была средней по всем параметрам. Рост около ста семидесяти восьми сантиметров, между высоким Сэмом и чуть более низким Дином. Телосложение спортивное, но не такое массивное, как у старшего брата, более близкое к стройности младшего. Волосы короткие, тёмно-каштановые, глаза серые, черты лица обычные, не запоминающиеся, те, что позволяли сливаться с толпой легко.

Одежда была практичной, походной. Джинсы, тёмная футболка, кожаная куртка, похожая на ту, что носил Дин, но более потёртая, с пятнами, которые указывали на частое использование и недостаточную заботу о внешнем виде. Руки были испачканы грязью и чем-то похожим на кровь, лицо показывало усталость от физических усилий.

Дин увидел меня первым, облегчение мелькнуло на лице, сменилось беспокойством, когда заметил состояние одежды и рук.

— Джейми, чёрт тебя, где тебя носило, — начал он резко, но голос смягчился к концу предложения. — Мы волновались, ты не отвечал на звонки, не выходил на связь больше времени, чем планировалось изначально. Что случилось с той второй ведьмой, с которой должен был разобраться?

Я подошёл ближе, стряхнул грязь с рук механическим жестом. Голос, когда заговорил, был спокойным, ровным, без лишних эмоций, характерных для Джеймса в воспоминаниях братьев.

— Ситуация оказалась сложнее, — ответил я просто. — Не одна ведьма была, а целых две. Твари работали вместе, координировали действия, защищали друг друга через связывающее заклинание, которое перенаправляло урон от одной к другой, пока связь не была разорвана физически. Пришлось импровизировать, использовать железную цепь, чтобы создать барьер между ними, потом убить обеих одновременно, прежде чем успели восстановить защиту.

Сэм прищурился, осматривал меня внимательно ища раны, и что-то в его взгляде указывало на попытку анализировать слова и поведение, искать несоответствия или ложь. Младший брат всегда был более аналитическим, менее склонным принимать информацию на веру без проверки.

— Две ведьмы с общим заклинанием, — повторил он медленно. — Это необычная практика для этого региона, большинство ведьм здесь предпочитают работать одиночками, не доверяют другим практикующим магию достаточно для создания таких глубоких связей, которые требуют обмена энергией и части собственной силы.

Я кивнул, соглашаясь с наблюдением.

— Поэтому убийство заняло больше времени, чем ожидалось, — объяснил я дальше. — Стандартные методы не работали, пришлось исследовать их лагерь, найти источник связи, артефакт или ритуальный предмет, который служил якорем для заклинания. Оказался амулетом, костяным, вырезанным из черепа какого-то животного, возможно, оленя или лося, украшенным символами, которые не узнал сразу.

Достал из кармана куртки небольшой предмет, материализованный секунду назад через манипуляцию этой реальностью. Амулет выглядел старым, кость была пожелтевшей от времени, символы на поверхности были вырезаны грубо, но с определённой целью и пониманием того, как они работают вместе для создания нужного эффекта.

Протянул амулет Сэму, который взял его осторожно, изучал внимательно, поворачивал в руках, рассматривал символы под разными углами.

— Скандинавские руны, — пробормотал он после паузы. — Но изменённые, адаптированные для другой цели, чем изначально предназначались их создателями. Знаете, а это интересное сочетание традиционной северной магии с элементами, которые выглядят как американская народная практика, возможно, заимствованные у коренных народов этого региона.

Дин подошёл, посмотрел на амулет через плечо Сэма, не особенно интересовался деталями, больше беспокоился о практических вопросах.

— Та пофиг на эти амулеты. Обе мертвы, угроза устранена полностью, — констатировал он. — Всё адьёс? Никаких оставшихся проблем, которые могут вернуться и укусить нас за задницу позже, когда уедем из этого города?

— Обе мертвы, — подтвердил я. — Тела сожжены, амулет для дальнейшего изучения. Подумал может Сэм найдёт в нём что-то полезное для нас. А и да, я почистил там всё от следов ритуалов, которые могли бы привлечь других практикующих или создать остаточные эффекты, опасные для местных жителей.

Дин кивнул удовлетворённо, напряжение в плечах уменьшилось.

— Хорошо, тогда сматываемся отсюда, — решил он. — Мотель ждёт, душ ждёт ещё больше, потому что все мы выглядим и пахнем как дерьмо после того, что произошло сегодня. Потом обсудим следующий шаг, проверим сообщения от отца, может быть, он наконец соизволил ответить на один из миллиона звонков, которые мы ему делали последние недели.

Упоминание отца изменило атмосферу мгновенно, внесло нотку напряжения, которая была связана с отношениями в семье Винчестеров, с поисками Джона, который исчез несколько месяцев назад, оставив только загадочные сообщения и координаты охот, но не объясняя причин своего отсутствия или того, что именно искал сам.

Мы пошли обратно к машине, которая была припаркована на грунтовой дороге в километре от лагеря ведьм. Шевроле Импала, чёрная, шестьдесят седьмого года, в отличном состоянии несмотря на возраст и постоянное использование в тяжёлых условиях. Дин любил эту машину больше, чем многое другое в жизни, заботился о ней с религиозным фанатизмом, не позволял никому водить её, кроме себя в большинстве случаев.

Я сел на заднее сиденье автоматически, не задумываясь, потому что воспоминания Джеймса подсказывали, что это было его обычное место в машине. Он, то есть уже я много спал обычно, экономя так сказать энергию. Средний брат всегда сидел сзади, позволял Дину контролировать вождение и музыку, а Сэму занимать место переднего пассажира, откуда удобнее работать с картами и исследованиями во время длительных поездок.

Дин завёл двигатель, который зарычал мощно, звук был глубоким, удовлетворяющим, тем, что заставлял чувствовать силу и надёжность машины. Радио включилось автоматически, заиграл классический рок, Metallica или AC/DC, музыка, которую Дин слушал постоянно, несмотря на периодические протесты Сэма, предпочитавшего что-то более современное или менее громкое.

Путь по грунтовой дороге обратно к шоссе молча первые десять минут, каждый был погружён в собственные мысли. Я наблюдал за ними через зеркало заднего вида, изучал динамику их душ, и то как они взаимодействовали без слов, через мелкие жесты и взгляды, которые говорили больше, чем любые разговоры.

Дин был напряжён, руки сжимали руль крепче, чем необходимо, челюсть была сжата. Сэм смотрел в окно, но взгляд был рассеянным, обращённым внутрь, обдумывал что-то важное, возможно, связанное с отцом или последними событиями.

Я решил нарушить молчание, потому что Джеймс не был тем, кто позволял напряжению накапливаться без попытки разрядить ситуацию или хотя бы обсудить проблемы открыто.

— Дин, ты злишься, — сказал я спокойно, констатируя очевидное. — На отца, на ситуацию, на то, что охота заняла больше времени, чем планировалось, или на что-то ещё, что не хочешь озвучивать прямо?

Старший брат бросил быстрый взгляд в зеркало, встретился со мной глазами секунду, потом вернулся к дороге.

— Не злюсь, — ответил он коротко, но тон голоса противоречил словам. — Просто чёрт…устал я уже от этой бесконечной гонки, от поисков отца, который явно не хочет быть найденным, иначе давно бы вышел на связь нормально, а не через эти загадочные сообщения и координаты охот, как будто мы играем в какую-то игру, правила которой знает только он сам.

Сэм повернулся на сиденье, посмотрел на Дина с выражением, которое было смесью понимания и разочарования.

— Мы все устали, — сказал он тихо. — Но это не значит, что можем остановиться или сдаться, пока не найдём его, не узнаем, что происходит, почему он так себя ведёт последние месяцы. Может быть, он защищает нас от чего-то, держит на расстоянии от опасности, с которой столкнулся сам.

Дин хмыкнул, звук был без юмора.

— Или может быть, он просто одержим своей местью, — возразил он резко. — Настолько одержим, что забыл про нас, про семью. Про то, что мы тоже возможно имеем право знать правду о том, что убило маму, что мы готовы помочь в этой охоте, если только даст нам шанс вместо того, чтобы отталкивать и держать в неведении.

Напряжение росло, разговор шёл в направлении, которое мог привести к серьёзному конфликту между братьями, к выражению обид и разочарований, накопленных за годы жизни в тени миссии отца, которая определяла всё их существование.

Я вмешался снова, голос был ровным, нейтральным, без осуждения или поддержки одной из сторон.

— Парни злиться бесполезно, — сказал я просто. — Отец ведь делает то, что считает правильным, а мы делаем то же самое. Наши пути не всегда совпадают, особенно сейчас, когда каждый из нас имеет собственное понимание приоритетов и методов. Вместо того, чтобы спорить о его мотивах, которые можем только предполагать, лучше сосредоточиться на том, что можем контролировать: следовать зацепкам, которые он даёт, помогать людям на этом пути, надеяться, что в конце концов встретимся и получим ответы на все вопросы.

Слова повисли в воздухе и Дин выдохнул медленно, напряжение в плечах уменьшилось немного. Сэм кивнул, принимая логику сказанного, хотя эмоции на лице показывали, что полного согласия не было, просто признание реальности ситуации, в которой находились все трое и не хотел тот ругаться если честно.

Остаток поездки до мотеля прошёл в относительном молчании, прерываемом только музыкой из радио и редкими комментариями о дороге или планах на вечер. Атмосфера была менее напряжённой, но далёкой от по-настоящему расслабленной, каждый всё ещё обрабатывал собственные мысли и чувства относительно ситуации с отцом и бесконечными охотами, которые заполняли их жизни последние месяцы.

Мотель, где остановились братья, был типичным дешёвым придорожным заведением. Одноэтажное здание из бетонных блоков, покрашенное в тускло-жёлтый цвет, который выцвел под солнцем и дождями до неопределённого оттенка между жёлтым и серым. Неоновая вывеска мигала, несколько букв не работали, создавая странное сообщение вместо названия. Парковка была заполнена наполовину старыми машинами и грузовиками, те, что использовали дальнобойщики или путешественники с ограниченным бюджетом.

Номер был маленьким, две двуспальные кровати, телевизор на тумбочке, маленький столик у окна, дверь в ванную комнату, откуда доносился звук капающей воды. Стены были тонкими, слышимость отличная, разговоры соседей проникали сквозь перегородки, смешивались с шумом проезжающих мимо машин на шоссе.

Дин сразу пошёл в душ, не говоря ничего, просто скинул куртку на кровать, взял чистую одежду из сумки, закрылся в ванной. Звук воды заглушил другие шумы на несколько минут.

Сэм сел за столик, открыл ноутбук, начал проверять электронную почту и форумы охотников, искал новые сообщения от отца или информацию о странных происшествиях, которые могли указывать на сверхъестественную активность, требующую внимания.

На секунды остался стоять у двери, наблюдал за комнатой, за тем, как Сэм работал сосредоточенно, пальцы того летали по клавиатуре. Воспоминания Джеймса подсказывали, что обычно в такой ситуации средний брат проверял оружие, чистил его, готовил к следующей охоте. Рутина, которая помогала расслабиться после напряжения боя, дала руками что-то делать, пока разум обрабатывал события дня.

Я сел на свободную кровать, достал дробовик из сумки, которая материализовалась рядом автоматически, часть личных вещей Джеймса, существовавших в этой реальности с момента создания персонажа. Начал разбирать оружие механически, движения были автоматическими, взятыми из воспоминаний, которые вплёл в структуру этой истории.

Сэм повернул голову, посмотрел на меня через плечо.

— Нашёл что-нибудь интересное в том лагере, кроме амулета? — спросил он, голос был любопытным. — Книги, записи, что-то, что указывало бы на то, чем занимались эти ведьмы, кроме стандартных проклятий и убийств?

— Дневник, — ответил я, продолжая чистить дробовик, не поднимая взгляда. — Один из них вела записи на бумаге, старомодный подход, но похоже удобный для тех, кто не доверяет цифровым технологиям или боится, что их следы будут найдены через интернет. Большая часть содержимого была на каком-то диалекте, который не распознал сразу, возможно, смесь нескольких европейских языков с добавлением местных терминов.

Сэм выпрямился, интерес в глазах усилился.

— У тебя ещё есть этот дневник? — спросил он прямо. — Я бы мог…

Покачал головой, выражение лица было нейтральным.

— Сжёг вместе с телами, — объяснил я. — Не хотел рисковать, что кто-то найдёт это после нас, использует знания для вреда другим людям в этом районе.

Ответ был логичным, соответствовал тому, как действовали охотники обычно, когда находили опасные материалы. Но видел разочарование на лице Сэма, желание изучить дневник лично, извлечь информацию, которая могла быть полезной для понимания более широких паттернов магической активности в регионе.

Дин вышел из душа через несколько минут, волосы были влажными, кожа покрасневшей от горячей воды. Настроение выглядело немного лучше, душ помог смыть не только физическую грязь, но и часть эмоционального напряжения, которое накопилось за день.

— Твоя очередь, Сэм, — сказал он, падая на кровать с довольным вздохом. — Вода горячая, давление нормальное для такой дыры, в которой остановились. Джейми, потом ты, помойся уже, я знаю, что тебе обычно всёравно на такие мелочи, как гигиена после охоты, но воняет от тебя как от крысы.

Последнее было сказано с лёгкой насмешкой, дружеской, той, что существовала между братьями, знающими слабости и странности друг друга. Воспоминания Джеймса подсказывали, что средний брат действительно был менее щепетилен в вопросах личной гигиены по сравнению с Дином, который поддерживал себя и машину в отличном состоянии всегда, и Сэмом, который следил за здоровьем более тщательно из-за академического прошлого.

Сэм встал, взял свою сумку, пошёл в ванную без комментариев. Дверь закрылась, звук воды возобновился через несколько секунд.

Я остался наедине с Дином в комнате. Старший брат лежал на кровати, руки за головой, смотрел в потолок с рассеянным выражением. Молчание растянулось между нами, не неловкое, просто тихое, каждый погружён в собственные мысли.

— Думаешь, отец в порядке, — спросил Дин внезапно, не поворачивая головы, продолжая смотреть в потолок. — Честно, без попыток успокоить меня или сказать то, что хочу услышать. Твоё настоящее мнение о ситуации, Джейми.

Вопрос был серьёзным, требовал честного ответа, не уклончивого или дипломатичного. Дин доверял среднему брату, ценил его мнение, потому что Джеймс был тем, кто обычно смотрел на вещи объективно, без эмоциональных крайностей, которые иногда окрашивали восприятие старшего и младшего.

Я подумал, прежде чем ответить, взвешивал слова. Нужно было дать ответ, который соответствовал бы личности Джеймса, его подходу к проблемам, его отношениям с отцом и братьями.

— Не знаю точно, — сказал я честно. — Отец всегда был способен позаботиться о себе, выжить в ситуациях, которые убили бы большинство других охотников. Но то, что он молчит так долго, что не выходит на связь нормально, это меня тревожит. Либо он нашёл что-то настолько важное, что не может отвлекаться даже на короткие разговоры с нами, либо попал в ситуацию, из которой не может выбраться легко, и пытается решить проблему сам, не привлекая нас, чтобы не подвергать опасности.

Дин повернул голову, посмотрел на меня.

— Какой вариант считаешь более вероятным, — спросил он тихо.

— Первый, — ответил я после паузы. — Отец одержим охотой на то, что убило маму, одержим до степени, где всё остальное становится второстепенным, включая связь. И…

— Нас.

— Верно. — Кивнув, грустно улыбнулся. — Но, эй-й, Сэм с нами, меня ты и не терял, что ещё надо да?

Он слабо улыбнулся и кивнул.

— Да, три брата Винчестеры вместе. — Подняв кулак тот закрыл часть своего лица рукой, отбросив тень. — Спасать людей, охотиться на нечисть, семейное дело продолжается.

— Да, семейное дело. Как всегда…

* * *

ссылка в комментариях

Глава 50

Мотель встретил нас тишиной и запахом дешёвых освежителей воздуха, которые не могли перебить застарелый аромат табака и сырости. Дин первым зашёл в номер, бросив ключи на тумбочку до кроватей, и включил свет. Лампа под потолком замигала несколько раз, прежде чем стабилизироваться, заливая комнату тусклым желтоватым светом.

Сэм сразу же направился к столику у окна, открыл ноутбук, начал просматривать местные новости из города в Иллинойсе, куда мы направлялись завтра утром по дороге. Если я правильно помню это был маленький город рядом с Чикаго. Дин же плюхнулся на кровать, потянулся за пультом от телевизора, но не включил его, просто держал в руках, глядя в одну точку на стене.

Сэм нарушил молчание первым, не отрывая взгляда от экрана.

— Слушайте, я конечно хотел просто проверить, но тут…в общем слушайте. Нашёл статью в местной газете, опубликована три дня назад, — произнёс он, пролистывая страницы. — Мередит МакДонелл, двадцать три года, найдена мёртвой в собственной квартире. Официальная версия — сердечный приступ, но есть странные детали, которые не вписываются в эту картину. Соседи сообщали о странных звуках ночью перед её смертью, говорили про крики и грохот, хотя полиция не нашла признаков взлома или борьбы.

Дин повернул голову, интерес появился в усталых глазах.

— Странные звуки значит, — кивнул он. — Продолжай копать Сэми. Есть что-нибудь про саму жертву? Кем была, откуда приехала, чем занималась здесь?

Сэм пролистал несколько страниц, нашёл некролог.

— Студентка местного колледжа, изучала литературу, переехала сюда год назад из другого штата для учёбы. Друзья описывают её как тихую, замкнутую девушку, которая держалась особняком от общественной жизни кампуса. Семья уже забрала тело, похороны прошли позавчера.

Недостаточно информации для выводов, но шаблон был узнаваемым. Молодая жертва, странные обстоятельства смерти, официальная версия не совпадает со свидетельствами очевидцев. Наше дело.

Я подошёл к столику перестав перебирать сумку, и посмотрел через плечо Сэма на экран. Фотография девушки была там, выпускной снимок из школы, судя по фону и одежде.

— Нам бы попасть в квартиру, — сказал я спокойно. — Осмотреть место смерти напрямую. Если там действительно что-то сверхъестественное, останутся следы, которые полиция не заметила или проигнорировала. ЭМП-детектор, серная кислота на порогах, стандартный набор проверок.

Дин встав с кровати, потянулся, позвонки хрустнули и тот выдохнул устало после дороги.

— Тогда завтра с утра, — решил он. — Сейчас уже поздно, все спят, в здание точно не пробраться незамеченно, да и устал я. Выспимся нормально, а утром едем. Два часа до городка, плюс время на подготовку легенды и снаряжения.

Сэм закрыл ноутбук, повернулся на стуле.

— Какую легенда будем использовать? — спросил он подняв бровь. — Страховые агенты слишком банально, журналисты вызовут подозрения у соседей после того, как полиция уже закрыла дело. Может быть, представиться дальними родственниками, приехавшими забрать личные вещи?

— Нет-нет, — не согласился Дин. — Не будем усложнять. Просто зайдём под видом работников охранной компании, которые хотят проверить свои системы в квартире, может найдём недочёты или что-то типа такого.

— Ну… — Сэм пожал плечами. — Если надо будет станем двоюродными братьями. Это будет удобнее чем работники.

Я кивнул, не став спорит, и та и это легенды был разумными и простыми, именно такие работали лучше всего в подобных ситуациях.

— Какая будет удобно ту и используем. Я первый в душ, — объявил я, направляясь к ванной. — Нужно отмыться перед завтрашним днём, запах подвала и крови всё ещё на одежде после той охоты на каннибалов.

Вода в душе была едва тёплой, но достаточной для того, чтобы смыть грязь и усталость после охоты Миннесоте на вполне обычных людей. Я стоял под слабым напором несколько минут, позволял физической форме расслабиться, пока сознание обрабатывало текущую ситуацию внутри мини-Творения Ремиэля.

Нужно было оставаться в роли Джеймса Винчестера достаточно долго, чтобы привлечь внимание брата, заставить его заметить аномалию в собственном повествовании. Появление нового персонажа, который существовал в воспоминаниях всех остальных, но не был частью оригинальной истории, должно было создать диссонанс, достаточный для того, чтобы Ремиэль начал сомневаться в стабильности своего творения.

Или я мог действовать более прямо, использовать силу Архангела, чтобы разрушить структуру этого места, заставить брата выйти из погружения принудительно. Но это был последний вариант, который хотелось избегать, потому что насильственное извлечение могло повредить не только души, но и Суть Ремиэля, сделать его ещё более нестабильным или полностью оторванным от реальности.

Лучше было действовать через историю, стать частью повествования настолько важной, что брат не сможет игнорировать присутствие, будет вынужден обратить внимание напрямую.

Вышел из душа через десять минут, одевшись в чистую одежду из материализованной сумки. Сэм занял ванную следующим, а Дин уже лежал на кровати, смотрел в телефон с сосредоточенным выражением.

Я сел на свою кровать, достав из сумки дневник отца, который существовал в воспоминаниях Джеймса как важная часть их охотничьих инструментов. Страницы были исписаны убористым почерком Джона Винчестера, заметки о различных существах, методы охоты, координаты мест с повышенной сверхъестественной активностью.

Пролистывал записи медленно, искал что-то связанное с Иллинойсом или похожими случаями смерти молодых женщин при загадочных обстоятельствах. Джон был методичен в ведении записей, каждая охота документировалась подробно, со схемами и выводами.

Через несколько страниц нашёл заметку, датированную пятнадцатью годами ранее. Лоуренс, Канзас. Город, где родились братья, где погибла их мать при пожаре, который был вызван демоном, охота на которого определяла всю жизнь Джона после той трагедии.

Запись была короткой, но конкретной. Серия смертей молодых женщин в начале восьмидесятых, все при странных обстоятельствах, официально объяснённые естественными причинами. Джон подозревал демоническую активность, но не смог найти достаточно доказательств для продолжения расследования, дело осталось открытым в его записях.

Показал страницу Дину, который поднял взгляд от телефона.

— Дин, — сказал я, указывая на текст. — Смотри, Отец писал о похожих случаях в Лоуренсе, давно, до нашего рождения. Молодые женщины, странные смерти, никаких зацепок. Может быть, связь есть между тем и этим новым делом в Чикаго?

Дин взял дневник, прочитал заметку внимательно, брови сдвинулись.

— Лоуренс, — повторил он тихо. — Всегда возвращается к этому городу, к тому, что произошло там. Думаешь, демон, который убил маму, снова активен? После стольких лет молчания?

— Не знаю, — ответил я честно. — Но совпадение слишком очевидное, чтобы игнорировать. Нужно проверить, была ли эта девушка из Иллинойса связана с Лоуренсом каким-то образом. Может быть, родилась там, или семья оттуда, или какая-то другая связь, которая объясняла бы выбор жертвы.

Сэм вышел из душа в этот момент, услышал последнюю часть разговора.

— О чём говорите? — спросил он, вытирая волосы полотенцем.

Дин протянул ему дневник, показал страницу с заметкой отца.

— Джейми нашёл это, — объяснил он. — Похожие случаи в Лоуренсе давно, отец подозревал демоническую активность, но не смог доказать. Думаем, может быть связь с нашим новым делом.

Сэм прочитал быстро текст, лицо стало серьёзным.

— Если это тот же демон, — начал он медленно, — значит, он возвращается к старым местам, выбирает жертвы по какому-то критерию, который связан с Лоуренсом. Нужно проверить биографию девушки полностью, найти любую связь с этим городом, даже косвенную.

Он вернулся к ноутбуку, открыл его снова, начал копать глубже в доступных базах данных и архивах. Пальцы летали по клавиатуре быстро, окна браузера открывались и закрывались, информация просеивалась методично.

Через двадцать минут он нашёл то, что искал.

— Есть, — произнёс он с нотой триумфа в голосе. — Девушка родилась в Лоуренсе, переехала с семьёй в другой штат, когда ей было пять лет. Родители развелись позже, мать вернулась в Канзас, отец остался там. Она выбрала колледж в Иллинойсе, чтобы быть ближе к отцу, но связь с Лоуренсом через место рождения однозначно есть.

Дин встал, прошёлся по комнате, руки в карманах джинсов.

— Значит, история подтверждается, — сказал он решительно. — Жертвы связаны с Лоуренсом, демон выбирает их по этому критерию. Вопрос зачем? Что особенного в людях, рождённых или живших в этом городе? Почему он возвращается к ним после стольких лет?

Сэм закрыв ноутбук, повернулся к нам.

— Может быть, это личное, — предположил он тихо. — Месть за что-то, что произошло в Лоуренсе давно, или выполнение какого-то ритуала, который требует жертв с определённой связью к месту. Демоны действуют по причинам, которые не всегда очевидны для нас, но всегда имеют внутреннюю логику в рамках их целей.

Я сел обратно на кровать, обдумывал информацию.

— Завтра осмотрим квартиру, — сказал я практично. — Если найдём демонические следы, символы или другие улики, будем знать наверняка, с чем имеем дело. Потом можно планировать следующие шаги, искать способ выманить демона или защитить потенциальных жертв, если это всё продолжится.

Дин кивнул в согласие, и вернулся к своей кровати.

— Давайте спать, — приказал он просто. — Завтра длинный день, нужны силы и ясная голова.

Свет погас, комната погрузилась в темноту, прерываемую только слабым свечением уличных фонарей через щель в шторах. Звуки дыхания братьев замедлились постепенно, каждый погружался в сон по-своему.

Я не спал, не нуждался в этом, но лежал неподвижно, имитируя отдых, пока анализировал структуру этой реальности вокруг, искал слабые места или аномалии, которые указывали бы на присутствие Ремиэля где-то рядом, наблюдающего за развитием истории.

Но ничего не находил, брат был растворён в самой ткани этого мира слишком полно, чтобы выделить конкретную точку концентрации его сознания. Нужно было продолжать играть роль, углубляться в повествование, надеяться, что в какой-то момент Ремиэль проявится, когда история достигнет критической точки или произойдёт что-то достаточно необычное, чтобы привлечь его прямое внимание.

Утро пришло быстро, солнце начало пробиваться через щель в шторах, и разбудило братьев естественно. Дин встал первым, потянувшись быстро ушёл в ванную. Сэм последовал через несколько минут, а я остался на кровати ещё немного, прежде чем тоже подняться и начать собираться. Играть роль смертного для меня было ново, и всё это казалось таким странным.

Позавтракали в придорожной закусочной через дорогу от мотеля, стандартный американский завтрак с яйцами, беконом, тостами и кофе. Дин ел с аппетитом, а Сэм более сдержанно, я же механически, поддерживал видимость нормального поведения, хотя физическая форма не требовала пищи для функционирования.

Дорога до Чикаго заняла чуть больше двух часов, Дин вёл Импалу спокойно и не сильно гоняя, музыка играла на умеренной громкости, классический рок, который создавал фоновый шум для поездки. Сэм дремал на переднем сиденье большую часть пути, я же смотрел в окно на проплывающие пейзажи, обрабатывал информацию и планировал возможные сценарии развития событий.

Городок рядом с Чикаго в Иллинойсе был маленьким, типичным для американского Среднего Запада. Главная улица с несколькими магазинами и кафе, жилые районы с одно- и двухэтажными домами, колледж на окраине, старое здание из красного кирпича, окружённое деревьями.

Квартира, где умерла девушка, находилась в двухэтажном доме недалеко от колледжа, первый этаж, дверь выходила прямо на улицу. Дин припарковал Импалу через дорогу, мы и вышли, осмотревшись. Улица была тихой, люди на работе или в учёбе, только пожилая женщина поливала цветы в палисаднике через несколько домов, не обращала на нас внимания.

Поняв, что тут точно никто нас не заметит, мы подошли к двери квартиры, и Дин достал отмычки, начав работать быстро. Замок щёлкнул через несколько секунд, и дверь открылась без скрипа.

Зайдя по очереди, мы разделись хоть этого и не требовалось. Внутри было темно, шторы задёрнуты, воздух спёртый, пах чем-то сладковатым и неприятным. Дин включил фонарик, луч света прорезал темноту, осветив интерьер.

Квартира была маленькой, одна комната служила одновременно спальней и гостиной, отдельная кухонька и ванная. Мебель простая, студенческая, книги на полках, одежда аккуратно сложена на стуле. Ничего не указывало на борьбу или насилие, всё было на своих местах.

Сэм достал ЭМП-детектор, включив его, начал медленно обходить комнату. Прибор молчал первые несколько минут, потом начал издавать слабые щелчки возле окна, усиливающиеся по мере приближения к определённой точке на полу.

— Здесь что-то есть, — произнёс он тихо, присел на корточки, посветил фонарём.

Пятно на деревянном полу, тёмное, почти незаметное в тусклом свете. Но при ближайшем рассмотрении становилось очевидным, что это кровь, старая, впитавшаяся в древесину. Дин посидел подумав немного, а после с помощью чёрного скотча, который стоял на столике начал соединяет их. Получился некий знак, в центре которого находится маленький круг, форма пятен не была случайной, капли образовывали узор, почти геометрический.

Сэм присел рядом с Дином, изучал пятно внимательнее.

— Символ, — констатировал он. — Не узнаю его сразу, нужно сверить с дневником отца или книгами по демонологии.

Дин достал телефон, сделал несколько фотографий пятна с разных углов.

— Отправлю Бобби, — сказал он, имея в виду Бобби Сингера, опытного охотника и друга их семьи, который специализировался на исследованиях и обладал обширной библиотекой оккультной литературы. — Может быть, он опознает символ быстрее, чем мы найдём в записях самостоятельно.

Я обходил комнату, проверял другие места, где могли остаться следы демонической активности. Серный запах был слабым, но присутствовал около окна, указывая на то, что демон входил или выходил через это место. Никаких защитных символов на стенах или дверях, девушка не знала об угрозе, не пыталась защититься.

— Нужно поговорить с соседями, — предложил я. — Узнать, видели ли они что-то подозрительное в ту ночь, незнакомых людей около дома, странные звуки или огни.

Дин кивнул, встал.

— Ты и Сэм идите, — решил он. — Я останусь здесь, проверю остальную часть квартиры более тщательно, может быть, найду дневник или записи девушки, что-то, что объяснит, почему она стала целью.

Мы с Сэмом вышли из квартиры, закрыли дверь за собой, и направились к соседнему дому. Пожилая женщина всё ещё возилась с цветами, подняла голову, когда мы подошли.

— Добрый день, мэм, — начал Сэм вежливо, улыбка была мягкой, располагающей. — Мы двоюродные братья Клэр, девушки, которая недавно умерла в той квартире. Приехали забрать её вещи, хотели спросить, может быть, вы знали её, общались иногда?

Женщина отложила лейку, выражение лица стало сочувствующим.

— О, бедная девочка, — вздохнула она. — Такая молодая, такая тихая. Видела её иногда, когда выходила на почту или в магазин, всегда здоровалась, но близко не общались. Она держалась особняком, не ходила на соседские встречи или праздники.

— А в ту ночь, когда она умерла, — продолжил Сэм осторожно, — вы слышали что-нибудь необычное? Крики, шум, может быть, видели кого-то около её квартиры?

Женщина задумалась, морщины на лбу углубились.

— Слышала крики, — призналась она после паузы. — Поздно ночью, около трёх часов, проснулась от громкого звука, как будто кто-то кричал или плакал. Хотела позвонить в полицию, но потом всё стихло, подумала, может быть, ночной кошмар у кого-то или телевизор громко работал. Не думала, что это было что-то серьёзное.

— Видели кого-нибудь около дома? — спросил я. — Незнакомых людей, машины, которые не принадлежат местным жителям?

Она покачала головой.

— Нет, никого не видела, — ответила она. — Но я не смотрела в окно специально, просто слышала крики и снова заснула, когда стало тихо. Если бы знала, что девочка в опасности, конечно, помогла бы, вызвала бы полицию сразу. Как узнала, что у Мередит отсутствовало сердце у меня так поднялось давление…ужас.

Мы переглянувшись и поблагодарив её за информацию, вернулись к квартире. Сэм по дороге через дорогу предположил, что это может быть дух. Но Сэм был не уверен в этом.

Дин встретил нас у двери, в руках он держал записную книжку, маленькую, в кожаном переплёте.

— Нашёл это под матрасом, — сказал он, протягивая книжку Сэму. — Дневник, последние записи датированы неделей до смерти. Она писала о кошмарах, о чувстве, что кто-то наблюдает за ней постоянно, о тенях в углах комнаты, которые двигались, когда она не смотрела напрямую.

Сэм пролистал страницы быстро, остановился на последней записи.

— Здесь она упоминает встречу с женщиной в баре, — прочитал он вслух. — Незнакомка подошла к ней, начала разговор о Лоуренсе, спрашивала, помнит ли она что-нибудь из детства, были ли у семьи проблемы тогда. Клэр ответила уклончиво, почувствовала дискомфорт от вопросов, ушла быстро. Но после той встречи кошмары усилились, чувство слежки стало невыносимым.

Дин и я переглянулись.

— Женщина в баре, — повторил Дин медленно. — Может быть, она как-то связана с духом или демоном, служит ему, находит жертвы, может передаёт информацию. Нужно найти этот бар, попытаться выяснить, кто она такая, и что знает о происходящем.

Сэм кивнул, достал телефон, и начал искать бары в районе колледжа. Их было несколько, студенческие места, где молодёжь собиралась по вечерам.

— Попробуем все, — решил он. — Покажем фотографию Клэр барменам и посетителям, спросим, видели ли они её с кем-то в последнее время, может быть, кто-то запомнил ту женщину, о которой она писала.

Мы вернулись к Импале, и Дин завёл двигатель. Первый бар был в десяти минутах езды, маленькое заведение с неоновой вывеской и парковкой на несколько машин. Внутри было темно даже днём, музыка играла тихо, а несколько посетителей сидели за стойкой, бармен же за барной стойкой протирал стаканы механически.

Сэм подошёл к стойке, показал фотографию Клэр бармену.

— Извините, не видели ли вы эту девушку здесь недавно? — спросил он вежливо. — Возможно, неделю назад, может быть, разговаривала с кем-то, женщиной, которая задавала много вопросов?

Бармен взял фотографию, изучал внимательно, потом кивнул медленно.

— Помню её, — сказал он. — Тихая девчонка, заказывала пиво, сидела в углу одна обычно. Но неделю назад, да, была тут с какой-то женщиной, блондинка, примерно того же возраста, может чуть старше с короткой стрижкой. Они разговаривали минут двадцать, потом девчонка ушла быстро, выглядела та расстроенной или испуганной.

— Эта блондинка, — продолжил Дин, — приходила сюда раньше или после того случая? Может быть, местная, вы знаете её?

Бармен покачал головой.

— Не местная, — ответил он уверенно. — Никогда не видел её до той ночи и после тоже. Возможно, проезжая, заезжала на один вечер, познакомиться с кем-нибудь или просто выпить. Но странная была, слишком много вопросов задавала разным людям здесь, не только той девчонке. Интересовалась, кто откуда приехал, где родился, живёт ли семья рядом.

Информация складывалась. Женщина искала конкретных людей, с определённой связью к Лоуренсу, задавала вопросы, которые помогали идентифицировать жертв для демона. Она работала на него, была служанкой или одержимой, выполняла подготовительную работу перед убийствами.

— Если она вернётся, — сказал Сэм, протягивая бармену визитную карточку с поддельным номером телефона, — позвоните нам, пожалуйста. Это важно, мы расследуем смерть нашей двоюродной сестры, хотим найти всех, кто контактировал с ней перед трагедией.

Бармен взял карточку, кивнул.

— если честно, не думаю, что она вернётся сюда, слишком мала вероятность. Город небольшой, все друг друга знают, чужаки выделяются сразу. Но постараюсь запомнить, — пообещал тот, но неожиданно наклонился поближе к Сэму. — А и кстати ваша сестра была не первой жертвой. До неё был точно таким же способом убит банкир, Дэвид. И думается мне что всё это как-то связано.

Мы вышли из бара обсуждая что сказал нам бармен, и вернулись к машине.

— Значит она была не первой жертвой. Нужно найти эту тварь что указывает на жертвы, — сказал Дин оперевшись об машину. — Она ключ к духу или демону, без неё он не может эффективно выбирать жертвы, теряет преимущество внезапности. Если поймаем её, может быть, сможем заставить рассказать, где находится демон, и что он планирует дальше.

Сэм согласился, но выражение лица было озабоченным.

— Проблема в том, что мы не знаем, где она сейчас, — указал он. — Может быть где угодно, в другом городе, в другом штате, выбирает следующую жертву, а мы потеряем время на поиски и не успеем предотвратить новое убийство.

Я обдумывал ситуацию, анализировал информацию. Паттерн был ясен: дух или демон выбирал жертв, связанных с Лоуренсом, женщина находила их, помогала идентифицировать. Следующая жертва должна была соответствовать тому же критерию, быть из того же города или иметь связь с ним через рождение или проживание.

— Нужно составить список потенциальных жертв, — предложил я. — Люди, рождённые в Лоуренсе или жившие там, и которые сейчас находящиеся рядом. Если это продолжится, одна из них станет следующей целью. Можем попытаться предупредить их или установить за ними наблюдение.

— Я думаю это невозможно сделать тремя нами, — Садясь машину сказал Дин. — Но попробовать надо. Давайте разделимся и потом…

* * *

— Лоуренс говоришь? — Бармен только уже третий на моём счету покачал головой. — Не знаю парень, никогда не узнавал от людей откуда они.

Я кивнул, дальше не тревожа человека и отошёл от барной стойки, вокруг был очередной привычный уже третий бар, который я проверял и сверял данные. В гениальную голову Дина не пришло ничего лучшего чем ходить по барам и спрашивать насчёт Лоуренса и тех, кто там родился или жил. На самом деле дельная мысль, если бы нас было сотня другая, но нас было всего троя. И Дин с Сэмом как я уже знал нашли отель куда заселились, ожидая меня. На секунды открыв истинный взгляд увидел, как рядом с Дином отсутствует машина, значит Сэм уехал дальше искать.

Выходя из бара мне позвонили. Достав из кармана джинс телефон, кнопочный и с маленьким экраном я ответил на звонок.

— Да Дин, слушаю. — Брат позвонил с номера мотеля, пролистывая страницы дневника Отца.

— Джейми, нашёл. Это символ некого Даэвы, демона тьмы, которого кто-то вызвал с помощью жертвы.

— Даэвы значит. — Я кивнул, идя дальше в сторону мотеля и взглядом ища такси, припоминая что это за демон.

— Да-а. Я уже позвонил Сэми, но тот оказывается зависает с какой-то знакомой девчонкой которую неожиданно здесь встретил, в этом городке в одном из баров. Он конечно сразу подумал, что это странно и попросил меня поискать насчёт неё информацию.

— И что там… — Я поднял руки и показал таксисту что ехал слева что он мне нужен. Старые способы ловли такси смертных, как…примитивно.

— Некая Мэг Мастерс, ничего такого. Чистая девочка ничего подозрительного, но вот что странно, — Его голос стал озадаченным. — Последняя её соц-активность давнейшая, а сама она неожиданно оказывается тут, рядом с нами в этом городе.

— Мне… — сказав таксисту адрес протянул тому купюры и отвернулся к окну, вернувшись к разговору. — Тогда давай подождём Сэма и проверим её более плотно. Может что-то найдём.

— Думаешь что-то не так?

— Уверен.

— Хорошо, жду тебя.

Услышав гудки положил трубку. Я бы мог простым желанием найти убийцу и демона, но, если начну использовать силу это заставит ломаться историю этого мира, и заставит коллапсировать всё вокруг, возможно даже затронет души, в том числе и моих временных братьев. Войдя в эту роль, среднего брата мой характер с каждым днём менялся, немного, но чувство что были прописаны самим же мной, заставляли меня чувствовать родство с этими двумя смертными. И я не хотел им вредить.

Машина довезла меня до мотеля быстро, и пройдясь через вход у забора и парковку, зашёл не стучась в открытый номер. Дин читавший дневники метнул руку к пистолету под столом, но быстро опустил его, когда я уже закрывал дверь, спиной стоя к нему.

— Джейми, матерь… — Тут удивился, но быстро успокоил дыхание. — Стучаться надо.

— Да ладно тебе Дин, — подойдя к кровати достал из под футболки лежавший у талии в джинсах пистолет. Кинув оружие на матрас повернулся к брату. — Кто если не я?

— Демон? Дух? — Не видя раскаяний на моем лице тот выдохнул. — С детство пытаешься пугать меня негодник. — Тот развернулся обратно к дневникам и начал читать вслух. — Даэвы, твари из зороастрийских мифологий, невидимы, сильны, заметить можно только их тени. Легенды говорят, что у них руки с длинными острыми когтями и с клыкастыми пастями. Убить их невозможно и средств чтобы найти их тоже нет. В общем, полная жо**.

— Мхм. — Кивнул уже сидя рядом с ним и изучая также текст. Интересные мифы и легенды, Ремиэль возможно взял что-то одно из того я создал или другое и совместил это всё, создавая миры в своей сути. В том числе и в этом мире добавив какие-то химеры. Если найду в памяти что-то похожее на описание этих демонов тьмы, возможно найду как убить этих тёмных тварей.

— Давай ещё поищем. — Дин кивнул и мы развернулись на полную, ища.

Спустя тридцать минут поисков и исследований насчёт всей информация что у нас имелось, Дин что-то нашёл, и как раз хотел что-то сказать насчёт происхождения людей которых убили, но тут в номер влетел Сэм, судорожно закрыв за собой дверь, и подперев спиной он сказал, посмотрев на нас.

— Это Мэг!

— Мэг? Знакомая из бара? — Дин встав не понял о чём Сэм, а я кажется понимал.

— Она призыватель, и я видел тот же знак что и в квартире.

* * *

Глава 51

Сэм стоял, прислонившись к двери всем телом, словно только что пробежал марафон.

— Она призыватель, и я видел тот же знак что и в квартире.

Его дыхание было таким частым и тяжёлым, что он едва мог говорить. Лицо покраснело от быстрой ходьбы по холодным чикагским улицам, а волосы растрепались так, что падали на глаза. Он провёл рукой по этой тёмной копне, явно пытаясь собраться с мыслями и решить, с чего начать рассказ.

— Слушайте, я следил за её домом несколько часов подряд, — начал он сначала, всё ещё тяжело дыша. — Просто сидел в машине напротив, ждал, когда она наконец выйдет. Думал, может, вообще зря время теряю, но нет. Примерно около семи вечера Мэг вышла из дома, и сразу было видно, что она не на прогулку собралась. Оделась во всё тёмное — какая-то толстовка с капюшоном, джинсы, кроссовки. И шла быстро, целеустремлённо, прямиком в сторону промышленного района.

Дин медленно опустил потрёпанный дневник отца на стол, полностью переключая своё внимание на младшего брата. Я тоже повернулся к Сэму, внимательно слушая его.

— Ты следовал за ней? — спросил Дин, хотя ответ был настолько очевиден, что вопрос звучал почти риторически.

— Ну конечно следовал, — кивнул Сэм, будто это было само собой разумеющимся. — Держался на приличном расстоянии, использовал припаркованные машины как укрытие, старался не светиться. Она шла минут пятнадцать, может, чуть больше, а потом резко свернула к какому-то заброшенному складу. Знаешь, одно из тех зданий, на которые даже смотреть страшно. Старое, кирпичное, все окна заколочены досками, стены покрыты слоем грязи и копоти. Выглядело так, будто там никто не появлялся последние лет десять, если не больше.

Он полез в карман джинсов и достал свой потрёпанный телефон, повернув экран к нам. На фотографии было именно то здание, о котором он говорил — тёмное кирпичное строение в три этажа, покрытое разноцветными граффити, окружённое пустырём, заросшим сорняками и мусором.

— Мэг зашла через какой-то боковой вход, — продолжил Сэм, убирая телефон обратно. — Я немного подождал, наверное, минуту или около того, а потом осторожно последовал за ней. Внутри было настолько темно, что глазам понадобилось время, чтобы привыкнуть. И запах там был просто отвратительный — какая-то смесь гнили, сырости и каких-то химикатов. Я слышал её шаги где-то впереди, эхо разносилось по пустым коридорам. Она поднялась на второй этаж, и тут откуда-то сверху заиграла музыка. Это было кстати — звук заглушил мои шаги, так что она вряд ли могла меня услышать.

Он остановился, подошёл к столу и налил себе воды из бутылки, которая стояла там с утра. Выпил почти половину стакана залпом, видимо, пересохло в горле от напряжения и быстрой ходьбы. Потом сделал глубокий вдох и продолжил свой рассказ.

— На втором этаже оказался большой зал, наверное, бывший производственный цех или что-то в этом роде. Посередине, прямо в центре этого пространства, Мэг стояла возле какого-то импровизированного алтаря. Она явно соорудила его из старых деревянных ящиков, и стола которые валялись повсюду. На самом столе этой конструкции лежали свечи — чёрные, между прочим — и какая-то металлическая чаша. Я быстро нашёл укрытие в шахте старого грузового лифта. Дверь была приоткрыта как раз настолько, чтобы давать хороший обзор на весь зал, но при этом я оставался в тени, и она меня не видела. Мэг подняла эту чашу высоко над головой двумя руками и начала говорить на каком-то языке. Звучало древне, может, латынь, не уверен, но определённо что-то оккультное.

Дин заметно наклонился вперёд, впившись взглядом в брата. Он был полностью погружён в рассказ, и я видел, как его челюсть напряглась — верный признак того, что он готовится к худшему.

— Она произносила эти заклинания или что там было несколько минут подряд, — продолжал Сэм, явно вспоминая каждую деталь. — А потом достала телефон и держала его прямо перед собой, как будто разговаривала по видеосвязи или что-то в этом роде. Буквально через несколько секунд из телефона раздался мужской голос. Глубокий такой, но при этом какой-то искажённый, как будто проходил через фильтр. Мэг разговаривала с этим типом минут пять, не меньше. Несколько фраз я смог расслышать достаточно чётко — она говорила про какую-то приманку, повторяла, что всё идёт строго по плану, что цель скоро появится на нужном месте. И ещё она упоминала жертв. Сказала конкретно — двух жертв. И добавила, что их смерти послужили своей цели, что это было необходимо.

Дин тихо, но весьма выразительно выругался себе под нос.

— Когда их разговор наконец закончился, Мэг убрала телефон в карман, провела рукой над алтарём, будто завершая какой-то ритуал, а потом направилась к выходу, — Сэм подходил к концу своего рассказа. — Я моментально прижался к стене шахты лифта, буквально затаив дыхание, старался не издать ни звука. Она прошла совсем рядом, я даже слышал её дыхание, но, слава богу, не заметила меня. Я подождал ещё минут пять, чтобы убедиться, что она точно ушла, а потом осторожно подошёл к алтарю поближе, чтобы рассмотреть детали.

Он снова полез за телефоном и показал нам другую фотографию. На этот раз крупным планом был запечатлён сам алтарь. Металлическая чаша с какой-то тёмной, почти чёрной жидкостью внутри, чёрные свечи, расставленные по кругу, несколько костей, явно животных. И прямо в центре всей этой композиции — символ. Тот самый символ, который мы видели в квартире убитой Мередит.

— Тот же самый знак, — подтвердил Дин, его голос стала жёстче. — Значит, всё сходится. Мэг определённо вызывает Даэву и использует этот алтарь для того, чтобы управлять ею. Но вот что мне не даёт покоя — кого именно она ждёт? Кто эта цель, о которой она говорила?

Я вспомнил информацию, которую мы вытащили из дневника отца и полицейских файлов за последние дни.

— Подождите, обе жертвы, — сказал я медленно, пытаясь выстроить логическую цепочку. — Мередит и тот банкир. Мы знаем откуда девушка, а банкир? Проверь, откуда тот родом. Возможно, там есть связь.

Дин мгновенно открыл свой ноутбук и начал быстро печатать запросы в поисковике, его пальцы летали по клавиатуре.

— Чёрт возьми, — пробормотал он примерно через минуту, уставившись в экран. — Да. Он тоже из нашего Лоуренса.

В комнате повисла пауза. Каждый из нас понимал, что это значит.

— Это определённо не может быть случайностью, — Сэм медленно перевёл взгляд с меня на Дина. — Я думаю, что настоящая цель — это мы. Подумайте сами — эти смерти были рассчитаны на то, чтобы привлечь наше внимание. Мы приехали сюда, начали расследование, вышли на неё, следим за ней. Она специально заманивает нас на этот склад.

— И тогда эта тварь, Даэва, атакует всех троих одновременно. Чёрт побери, они играли нами с самого начала, как марионетками на ниточках. — закончил Дин мрачно, и его лицо

Он резко встал со стула и начал нервно ходить по комнате, явно обдумывая варианты действий.

— Тогда давайте устроим этой с*** засаду первыми, — предложил Дин, и в его голосе появились решительные нотки. — Проникнем на склад раньше времени, разгромим этот её алтарь к чёртовой матери, лишим её единственного инструмента управления этими тенями.

— Подожди минуту, — Сэм поднял руку, останавливая брата. — Сначала нам нужно выяснить, кто этот человек, с которым она разговаривала по телефону. Кого она на самом деле ждёт, кто стоит за всем этим. Понимаешь, это может оказаться гораздо важнее, чем она сама. Она может быть просто пешкой.

Дин остановился, рассматривая слова младшего брата, а потом медленно, хотя и неохотно, кивнул.

— Ладно, хорошо. Но отцу в любом случае нужно знать, где мы находимся и что происходит, — он достал свой телефон и набрал хорошо знакомый номер. После пятого длинного гудка включился автоответчик, и Дин услышал записанный голос отца.

— Пап, это Дин. Слушай, мы сейчас в городе рядом с Чикаго, расследуем дело, и оно напрямую связано с Лоуренсом. Мы думаем, что это может иметь отношение к тому самому Демону, за которым ты охотишься. Нашли конкретный след — девушка по имени Мэг призывает Даэву для совершения убийств. Мы знаем, где она проводит ритуалы — склад на Пятьдесят Второй улице, в промышленном районе. Заброшенное здание, три этажа, кирпичное. Если вдруг что-то пойдёт не так, если мы не выйдем на связь, приезжай. Я отправлю точные координаты отдельным сообщением.

Он положил трубку и быстро отправил сообщение с координатами склада.

* * *

Ночь опустилась на Чикаго, когда мы подъехали к складу около полуночи, время в которое улицы уже практически опустели. Дин аккуратно припарковал Импалу в узком переулке, где она не бросалась в глаза. Здание возвышалось перед нами тёмной, зловещей массой на фоне ночного неба, подсвеченного тусклым светом далёких фонарей.

— Входим максимально тихо, — прошептал Дин, проверяя своё оружие в последний раз. — Находим укрытие, прячемся и наблюдаем. Главное правило — мы ничего не предпринимаем, пока не поймём до конца, что именно здесь происходит. Понятно?

Кивнув мы пошли медленным шагом к зданию, и осторожно вошли через ту самую боковую дверь, о которой рассказывал Сэм, и медленно, стараясь не производить лишнего шума, поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж. Большой зал был погружён в густой полумрак, и только свечи на алтаре давали слабый, мерцающий свет, который отбрасывал длинные, причудливые тени на стены. Мы быстро нашли укрытие за грудой старых деревянных ящиков у дальней стены, держа оружие наготове и стараясь дышать как можно тише.

Прошло минут десять томительного ожидания, когда наконец появилась Мэг. Она вошла в зал уверенной походкой, явно чувствуя себя полной хозяйкой ситуации. Подошла к алтарю, зажгла ещё несколько дополнительных свечей, расставляя их по определённому узору, и начала что-то шептать на том же непонятном, древнем языке, который Сэм слышал раньше.

Мы замерли в своём укрытии, затаившись и внимательно наблюдая за каждым её движением. Но внезапно Мэг резко остановилась прямо посреди фразы, замерла на секунду, а потом медленно повернулась в нашу сторону. На её лице играла самоуверенная улыбка.

— Можете спокойно выходить, Винчестеры, — её голос громким эхом разнёсся по всему залу, отражаясь от голых стен. — Я прекрасно знала, что вы обязательно придёте. Я на это рассчитывала.

Мы быстро переглянулись друг с другом. Ловушка. Мы попали прямо в её ловушку.

Дин первым поднялся из-за укрытия, сжимая дробовик, и мы последовали его примеру. Но именно в этот момент на стене прямо за спиной Мэг внезапно появилась огромная, искажённая тень — массивная фигура в развевающемся капюшоне с непропорционально длинными конечностями, заканчивающимися когтями. Даэва.

Существо буквально сорвалось со стены, как будто выпрыгнуло из другого измерения, и с невероятной скоростью набросилось на нас. Я инстинктивно попытался выстрелить из дробовика, но тень оказалась настолько быстрой, что я даже моргнуть не успел. Она с силой выбила оружие из моих рук, и оно с грохотом покатилось куда-то в темноту. Я почувствовал, как острые когти впились в моё плечо, пронзая ткань куртки и рубашки, а потом меня буквально швырнуло к стене с такой силой, что на мгновение потемнело в глазах. Дин и Сэм тоже подверглись атаке практически одновременно, они даже среагировать толком не успели.

Когда я наконец пришёл в себя и туман перед глазами рассеялся, я обнаружил, что мои руки крепко связаны толстыми верёвками за спиной. Дин и Сэм сидели рядом со мной, с ранами на лицах прислонившись к холодной стене, они тоже были связаны. Мэг стояла прямо перед нами, скрестив руки на груди и довольно улыбаясь, явно наслаждаясь моментом своего триумфа.

— Знаете, всё было настолько просто, что даже смешно, — сказала она весело, и в её голосе слышалась нескрываемая насмешка. — Убийство Мередит, случайная встреча с Сэмом в том баре — абсолютно всё это было тщательно спланированной приманкой. Всё для того, чтобы вы приехали сюда, в Чикаго, заинтересовались делом и начали следить за мной.

— И зачем тебе всё это? — спросил Дин хрипло, его голос был полон сдерживаемой ярости.

— А потому что вся эта ловушка, милый, совершенно не для вас, — Мэг присела на корточки прямо перед ним, её лицо оказалось на одном уровне с его лицом. — Она с самого начала предназначалась для вашего отца. Он ведь получил твоё сообщение с точными координатами, верно? И когда он узнает, что его драгоценные мальчики в смертельной опасности, он обязательно примчится сюда, чтобы спасти вас. Не сможет устоять. И вот тогда Даэва расправится со всеми Винчестерами за один раз. Идеальный план, не находишь?

Дин незаметно попытался дотянуться до ножа, который всегда носил в своём правом сапоге. Его пальцы медленно нащупали знакомую холодную рукоять, и он осторожно началвытаскивать лезвие из ножен, стараясь не привлекать внимания.

— Даже не пытайся, герой, — Мэг мгновенно заметила едва уловимое движение его руки. Она встала, сделала шаг вперёд, резко наклонилась и ловким движением выхватила нож из его руки, прежде чем он успел что-то сделать. — Ты что, серьёзно думаешь, что я настолько глупая?

Но пока она отбирала нож у Дина и была полностью сосредоточена на нём, Сэм воспользовался моментом и достал свой собственный нож из левого сапога, где Мэг его не проверила. Одним быстрым, точным движением он перерезал верёвки на своих запястьях, почувствовал, как они ослабли, и тут же рванулся вперёд всем телом, нанося Мэг неожиданный сильный удар прямо в челюсть.

Она упала на пол, явно ошеломлённая внезапной атакой, на секунду потеряв ориентацию. Сэм не стал терять ни мгновения — он бросился к алтарю и с размаху, используя всю силу, перевернул его. Деревянные ящики со столом с треском рассыпались в стороны, металлическая чаша с грохотом разбилась о бетонный пол, чёрные свечи покатились во все стороны, и их пламя погасло.

Воздух в зале буквально взорвался ужасающим, нечеловеческим рёвом, который, казалось, исходил отовсюду одновременно. Тени на стенах внезапно ожили, начали двигаться и искажаться. Множество Даэв, которых раньше было не видно, одна за другой срывались с поверхностей стен и потолка, освобождённые от магического контроля, который их сдерживал. Они были дезориентированы, разъярены, и набросились на ближайшую доступную цель — на саму Мэг, которая как раз пыталась подняться с пола, всё ещё оглушённая ударом.

— Нет! Не смейте! — закричала она в панике, но было уже слишком поздно.

Тени уже хватали её своими длинными, костлявыми когтями с разных сторон, впивались в её тело и начали тащить к разбитому окну. Она отчаянно сопротивлялась, пыталась освободиться, но против такого количества существ у неё не было ни единого шанса. Через несколько секунд её тело вылетело из окна с оглушительным треском ломающегося стекла и грохотом разрушающейся деревянной рамы.

Сэм тут же подбежал к нам и быстрыми, точными движениями перерезал верёвки, которые связывали наши руки.

— Всё, бежим отсюда прямо сейчас! — крикнул Дин, вскакивая на ноги.

Даэвы начали разворачиваться в нашу сторону, их внимание переключилось на нас, но мы уже неслись к лестнице со всех ног, не оглядываясь назад. Мы пулей вылетели из здания, добрались до Импалы, Дин с первого раза завёл двигатель, и мы рванули с места, оставляя склад позади.

* * *

Мы вернулись в мотель уже под конец ночи, когда первые лучи рассвета уже начинали окрашивать небо в бледно-розовые тона. Все трое были измождены, вымотаны физически и эмоционально. Дин вставил ключ в замок, открыл дверь нашего номера — и крикнул удивляясь.

— Эй! — Но тут Сэм включил свет, и мы увидели кто это.

У окна, спиной к нам, стоял высокий мужчина в потёртой, видавшей виды кожаной куртке. У него была короткая борода с проседью, а глаза выглядели невероятно усталыми, будто он не спал несколько дней подряд. Джон Винчестер собственной персоной. Тот повернулся к нам с улыбкой.

Зайдя в номер последним, я закрыл дверь и тоже посмотрел на Отца.

— Папа, — выдохнул Дин, и в его голосе смешались облегчение и удивление.

— Ребята. — По очереди осмотрев нас отцовским взглядом тот проговорил с радостью. Дин медленно повернулся к нам и быстро взглянул на реакцию. Я смотрел спокойно, не сильно удивляясь тому, кого видел. Ещё до того, как зайти и подняться в мотель я почувствовал то что здесь был он.

Дин с влагой на глазах, медленно пошёл на встречу к отцу, что также шёл к нему. Крепко обняв друг друга и постояв так несколько секунд, они разомкнули объятия, а мы с Сэмом также подошли, став рядом. Сэм был удивлён и в непонятным настроение, не понимая, как реагировать на отца. Я же, просто подойдя к нему просто обнял. Сэм остался позади.

— Джейми… — История наших отношений была странной порой, но Джон Винчестер равно любил своих сыновей. Повернувшись и встав по середине номера, наконец Джон обратил внимание на Сэма.

— Привет Сэм. — Тот кивнул и осмотрел того, сильно удивляясь как вырос его младший сын.

— Папа… — Сэм, кивнув опустил наплечную сумку, но к сожалению, не обнял того. Обида в нём ещё была велика, как и любовь, но первое перевешивало.

— Это была ловушка, — Сказал Дин. — Я не знал прости.

— Ничего, — Джон мирно улыбнулся и кивнул. — Я догадался.

— Ты был там? — Спросил Дин, удивляясь.

— Да видел, как девчонка вылетела из окна. — Сэм с Дином переглянулись. — Она ведь была врагом, да?

С улыбкой спросил Джон, и я кивнул.

— Так точно. — Ответили мы по старой традиции, воспитанные морским пехотинцем.

— Хорошо. — Джон улыбнулся, опустив взгляд. Он гордился своими сыновьями и то как он их вырастил хоть и иногда жалел, что так получилось. — Ну что-ж, я так и думал. Он уже пытался остановить меня…

— Демон. — Понял Сэм и как все тут.

— Он знает, я всё ближе. — Сказал Джон с уверенностью улыбнувшись. — Он знает я убью его. Изгоню, отправлю назад в Ад.

Сэм и Дин, впрочем, как и я, сжали кулаки и кивнули. Месть Демону что убил мать была целью номер один.

— Убью буквально. — Припечатал Джон, посмотрев на нас.

— Как? — Спросил Дин.

— Скоро узнаете. — Джон хитрил и не говорил, но я чувствовал вокруг него ауру торжество. Он был уверен и точно знал, что у него получится. Но откуда такая уверенность?

Дин усмехнулся, а Сэм посмотрел на меня и на старшего брата, и сказал.

— Возьми нас с собой, мы поможем.

Джон отрицательно покачал головой.

— Нет, Сэм. Рано. Попробуй понять, этот бес серьёзная тварь. Я не хочу рисковать вами, вы можете пострадать. — Отцовская любовь иногда не видит границ.

— Папа не беспокойся о нас, — заверил Сэм, с открытой ране на щеке. Джон также, как и Дин понимал, что Сэм иногда не понимает разниц.

— Не могу Сэм. — Улыбнулся грустно Джон. — Я ваш отец.

Дин понимая его слова посмотрел сперва на меня, видя, что-я-то понимаю всё это. Но Сэм…он с влагой на глазах смотрел на отца и не хотел принимать это. Не хотел понимать.

— Послушай Сэм, в прошлый раз мы с тобой повздорили. — Сказал Джон с виной в голосе.

— Да, пап. — Подтвердил Сэм.

Джон грустно опускал взгляд, с трудом смотря на младшего сына что хотел плакать. В душе Сэма был раздор, он грустил, радовался, гневался и всё это перемещалось в кучу.

— Я рад что ты здесь, со своими братьями. Давно не виделись. Мы все.

— Давно… — Сэм сдерживал себя, но было видно, что тот хочет обнять того. Джон смотрел на него, и был просто что тут здесь, рядом с нами.

Сэм всё же опустив негатив в сторону отца, медленно пошёл на встречу. И Джон, поняв его, просто обнял его, по-отцовски медленно прижав его голову к своему плечу. Рядом Дин растрогался немного, поникнув плечами, я медленно тронул его плечом и тот кивнул. Он тоже был рад что Сэм был рядом, хоть и были у них некоторые конфликты, что сейчас что в прошлом.

Джон похлопал по спину Сэма, и те разомкнув объятия посмотрели в друг друга глаза, но Сэм отвёл взгляд смутившись своим эмоциям. Да, всё же младший есть младший. Джон медленно повернулся ко мне, и я хотел бы сказать что-то, но не успел.

Что-то совершенно невидимое внезапно швырнуло его к противоположной стене с такой чудовищной силой, что в старой штукатурке мгновенно появились глубокие трещины, расходящиеся паутиной. Джон тяжело упал на пол, попытавшись подняться. Сэм попытался выхватить нож из кармана, но и его швырнуло к противоположной стене раньше, чем он успел среагировать.

— Нет! — Дин крикнул, но ничего не успел сделать та же самая невидимая сила ударила и его, отбросив его на кровать так, что он с грохотом врезался в изголовье. И я попытавшись двинуться, также улетел, не используя своих истинных сил.

Нельзя, даже если очень хотелось.

Нас прижимало к стенкам тени что причиняли боль одним своим прикосновением. Джон кричал от боли, А Дин не успев встать получил удар под дых и упал скукожившись. Я также получал удары, которые должны были бы причинять вред, но я просто притворялся, имитируя боль. Я ясно видел, что и как нас атакует, но действовать не мог. Чувствовалось концентрации сил брата, и понимание того что это важный элемент сюжета. Если прерву его, то сделаю хуже.

Сэм, всё это время, лежавший прямо у своей походной сумки, быстро начал перебирать там вещи. И тут же найдя что надо воскликнул.

— Закройте глаза! Это демоны тени, свет прогонят их!

Он достал светошумовую гранату, которую они взяли на всякий случай перед выездом на склад. Сэм резким движением выдернул чеку и откатил гранату прямо в центр комнаты.

Ослепительная, яркая вспышка и оглушительный звук вместе с дымом заполнили всё пространство, выбивая воздух из лёгких. Тени взвыли от боли, их нечеловеческие крики сливались в какофонию, они начали быстро рассеиваться и отступать от невыносимого яркого света.

Прикрывая глаза, пошёл прямо на Джона что пострадал больше всего.

— Отец! — Воскликнул, идя прямо к нему.

— Я здесь… — С трудом проговаривая тот прохрипел. Сэм двигался по стенку закрыв глаза, а мы с Дином взяв Джона под подмышки подняли его. Еле как открыв двери вместе вы вышли в коридор, который быстро заполнялся дымом, мы быстро шли в сторону лестницы вниз покидая мотель. Люди проснувшись и услышавшие крики, также начали выбегать.

Наконец выйдя сквозь поток людей на свежий воздух, ушли к тёмному переулку придерживая отца, где оставили машину. Подойдя к Импале Сэм закинул сумку в машину, и повернулся к нам.

— Скорее, времени мало. Как огонь потухнет они вернутся к нам. Если призыватель рядом…

— Нет, стойте стоп. — Прервал его Дин. — Сэм стой.

Прижав к машине Джона и отпустив его, я огляделся вроде тихо. Но что хочет Дин? Медленно вздыхая, тот проговорил, смотря прямо в отцу глаза.

— Тебе нельзя с нами.

— Что?! — Посмотрев на Дина, после на отца рядом со мной и обратно, тот отверг эту идею. — Что ты несёшь?!

Дин отвернул голову от нас, а Джон продолжил мысль Дина.

— Мальчики, вы в крови. — Раны всё ещё были открыты, но они не были так серьёзны, как состояние Джона. У того ребра были сломаны.

— Пап тебе бы в больницу. — Сказал тому на ухо мягко обволакивая его тело своей силой, и тот облегчённо кивнул, не понимая куда боль ушла. Мягкая манипуляция чтобы тот не умер.

— Не бойся. — Уверил Дин.

— Дин! Мы должны держаться вместе! — Наклонившись к Дину сказал Сэм, взмахнув руками. — Мы победим демона…

— Сэм, послушай! — Прервал того Дин. — Мы чуть не потеряли отца. Как ты не понимаешь, они не остановятся. Они придут снова и доберутся до него через нас.

Дин говорил правильные, но жестокие вещи, тоном, который не предполагал иного.

— Твоя Мэг была права! — Сэм выглядел потерянным ребёнком что не хотел терять связь с родителем, но Дин продолжил. — Он…сильнее, когда нас нет рядом.

Дин отвернулся после этих слов, а Сэм повернулся к отцу.

— Папа…нет. — Сэм не хотел терять отца, которого только увидел недавно. Всего пару минут, а нам теперь нужно расставаться. Положив руку на плечо отца тот продолжил. — После всего этого…после всех наших поисков, папа. — Джон положил свою руку поверх его. — Я хочу участвовать в борьбе.

— Сэми борьба только началось. — Заверил того Джон. — И участвовать в ней предстоит нам всем. — Тот посмотрел на всех нас, показывая, что не врёт. — А пока дай этому мне.

Сэм не понимал почему отец это говорит, почему он не хочет, чтобы мы ему помогли, но он был прав.

— И не удерживай меня. — Джон сказал то что ранит Сэма, но эти слова были нужны ему. Иначе бы он не отпустил отца. Сэм разочарованна кивнул головой, взмахнул ей туда-сюда пытаясь справится с эмоциями и хлопнул по плечу отца. Отпустил руку, и позволили отцу идти.

Джон, посмотрев на него печальным взглядом, потом на Дина, и после на меня, в последний раз мазнул взглядом по сыновьям и прошёл через нас уходя по переулку дальше к своей машине.

Остановившись у двери своего авто, тот посмотрев на нас сказал.

— Берегите себя. — И открыв дверь трака сел на него.

— Поехали. — Дин, не став ждать открыл двери машины, и я последовав его примеру сел быстро в машину проверяя что нас никто не преследует. Сэм, постояв пару секунд и смотря в след уходящего авто ушёл к своему месту.

Смотря в след поворачивающему авто отца, Сэм и Дин переглянулись, и наконец Дин завёл машину сдавая назад.

Всё кончилось, отец уехал, и мы снова одни. Опять. Мы покидали город, оставляя за спиной склад, тени и разбитые надежды на семейное воссоединение.

Брата я так и не почувствовал. Значит не время.

* * *

Глава 52

Прошло четыре дня с тех пор, как мы расстались с отцом в том переулке. Четыре дня бесконечной дороги, дешёвых мотелей и тишины, которая временами становилась невыносимой. Сэм почти не разговаривал, смотрел в окно большую часть времени, погружённый в собственные мысли о встрече, которая закончилась слишком быстро. Дин компенсировал молчание младшего брата громкой музыкой и периодическими попытками разрядить обстановку шутками, которые падали в пустоту.

Я сидел на заднем сиденье Импалы, наблюдал за ними через зеркало заднего вида, смотря на динамику их отношений и одновременно продолжал поиски следов присутствия Ремиэля в этой реальности. Но брат оставался невидимым, растворённым в ткани своего творения так полно, что найти конкретную точку концентрации его сознания казалось невозможным без прямого вмешательства, которое могло разрушить всю структуру этого мира.

Нужно было продолжать играть роль, углубляться в историю, надеяться на то, что рано или поздно что-то привлечёт внимание брата достаточно сильно, чтобы он проявился. Пока же я был Джеймсом Винчестером, средним братом, охотником на сверхъестественное, который путешествовал по американским дорогам в поисках следующего дела.

Дин свернул на заправку где-то на границе Техаса, машина нуждалась в топливе, а мы в кофе и возможности размять ноги после нескольких часов непрерывной езды. Пока он заправлял Импалу, Сэм направился в магазинчик при станции, я последовал за ним, оставив Дина возиться с бензоколонкой.

Внутри пахло застарелым кофе, жареной едой и чистящими средствами. Сэм сразу направился к стойке с напитками, я же взял бутылку воды и пару батончиков, больше для вида, чем из реальной необходимости. У кассы стоял мужчина лет пятидесяти с потрёпанной бейсболкой, листал местную газету.

Сэм остановился рядом, взгляд его упал на заголовок на первой полосе.

— Можно посмотреть? — спросил он вежливо, кивнув на газету.

Кассир пожал плечами и протянул ему издание.

— Забирайте, я уже прочитал всё интересное, а там только одна история и стоит внимания, про этот проклятый дом Мордехая.

Сэм развернул газету, я подошёл ближе, читая через его плечо. Статья называлась "Ещё одна жертва проклятого дома Мордехая" и описывала случай, произошедший три дня назад в небольшом городке Ричардсон, Техас. Группа подростков проникла в заброшенный дом на окраине города, один из них, девятнадцатилетний парень по имени Крэйг Тёрнер, был найден без сознания в подвале, в состоянии шока. Когда пришёл в себя, утверждал, что видел призрак старика с топором, который преследовал его по дому.

— Мордехай, — пробормотал Сэм, читая дальше. — Согласно местной легенде, в этом доме в тысяча девятьсот тридцатом году жил фермер по имени Мордехай Мёрдок, который убил свою семью топором, а потом повесился на чердаке. С тех пор его призрак якобы преследует всех, кто осмеливается войти в дом.

Кассир хмыкнул, услышав слова Сэма.

— Байки для туристов и глупых детишек, которым больше нечем заняться, — сказал он скептически. — Каждые пару лет кто-то заявляет, что видел там призрака, но на деле просто пугают себя в темноте. Хотя этот последний случай был странным, парень действительно был в шоке, врачи не могли медицински объяснить его состояние.

Сэм сфотографировал статью на телефон, вернул газету кассиру и купил кофе. Мы вышли обратно к машине, где Дин уже закончил с заправкой и ждал, облокотившись на капот.

— Нашёл что-то? — спросил он, заметив выражение лица Сэма.

— Возможно, — Сэм показал ему фотографию статьи на экране телефона. — Заброшенный дом в Ричардсоне, Техас, примерно в двух часах езды отсюда. Местная легенда о призраке фермера-убийцы, недавний случай с подростком, который утверждает, что видел этого призрака.

Дин изучил статью, брови немного поползли вверх.

— Мордехай Мёрдок, звучит как имя из дешёвого фильма ужасов, — заметил он, но интерес в глазах был явным. — Хотя случай с парнем в шоке выглядит достаточно реальным, чтобы проверить. Что думаешь, Джейми?

Я пожал плечами.

— Два часа пути не так много, можем заехать, осмотреться, поговорить со свидетелем если получится, — ответил я практично. — Если окажется чем-то реальным, разберёмся. Если нет, потеряем только время.

Дин кивнул, решение было принято.

— Тогда поехали в Ричардсон, посмотрим на этот проклятый дом Мордехая, — он сел за руль, завёл двигатель. — Может, хоть Сэм перестанет дуться и вернётся к нормальному состоянию, когда займётся делом.

Сэм бросил на него недовольный взгляд, но промолчал, устраиваясь на переднем сиденье с ноутбуком на коленях. Пока мы ехали, он начал копать информацию о доме Мордехая, истории города Ричардсон и самом Мордехае Мёрдоке.

Через полчаса он нашёл несколько интересных деталей.

— Слушайте, история не совсем совпадает с легендой, — сказал он, глядя в экран. — Мордехай Мёрдок действительно жил в том доме в начале тридцатых годов, но архивы показывают, что он не убивал свою семью. Его жена и двое детей умерли от туберкулёза зимой тысяча девятьсот тридцать первого года, а сам Мордехай исчез весной того же года. Тело никогда не находили, дом остался заброшенным.

— Значит, легенда приукрасила реальность, — заметил Дин. — Обычное дело для городских страшилок. А когда начали появляться сообщения о призраке?

Сэм пролистал ещё несколько страниц.

— Первое задокументированное упоминание датируется семидесятыми годами, группа подростков утверждала, что видела странные тени и слышала звуки в доме, — прочитал он вслух. — С тех пор каждые несколько лет появляются новые истории, но ничего конкретного до этого последнего случая с Крэйгом Тёрнером. Он единственный, кого нашли в таком состоянии.

Я обдумывал информацию, анализируя рассказ. Дом, заброшенный почти восемьдесят лет, легенда, не совпадающая с историческими фактами, единственная реальная жертва за всё это время. Что-то не складывалось в типичную картину призрака-мстителя.

— Может, это не призрак Мордехая вообще, — предположил я вслух. — Может, что-то другое поселилось в доме, использует легенду как прикрытие или питается страхом людей, которые приходят туда, ожидая увидеть призрака.

Дин глянул в зеркало заднего вида, встретился со мной взглядом.

— Мысль дельная, — согласился он. — Не будем делать выводов, пока не осмотрим место лично и не поговорим с пострадавшим.

Ричардсон оказался типичным техасским городком с населением около десяти тысяч человек, главная улица с магазинами и кафе, жилые районы с одноэтажными домами, школа на южной окраине. Мы заехали в мотель на въезде в город, сняли номер на несколько дней, оставив вещи и отправились искать информацию.

Дин нашёл адрес Крэйга Тёрнера в местной телефонной книге, которая лежала в ящике тумбочки мотеля. Парень жил с родителями в небольшом доме в жилом районе, белый фасад, аккуратный газон, детские велосипеды на крыльце. Мы припарковались через дорогу, Сэм и Дин вышли первыми, я последовал за ними.

Постучавшись нам открыла дверь женщина лет сорока пяти, у неё было усталое лицо, глаза красные от недосыпания или слёз.

— Миссис Тёрнер? — начал Сэм вежливо, доставая поддельное удостоверение. — Я агент Хэммет, это агенты Хетфилд и Бёртон, мы из отдела по делам несовершеннолетних, хотели бы поговорить с вашим сыном Крэйгом о происшествии в доме Мордехая.

Женщина посмотрела на удостоверения, колебалась секунду, потом вздохнула и впустила нас внутри.

— Крэйг наверху, в своей комнате, почти не выходит оттуда с того вечера, — сказала она тихо, ведя нас по лестнице. — Врачи говорят, что физически он в порядке, но психологически что-то сломалось в нём. Он почти не разговаривает, ест только когда мы настаиваем, кошмары каждую ночь.

Она постучала в дверь комнаты в конце коридора.

— Крэйг, милый, тут люди хотят поговорить с тобой, — позвала она мягко.

Тишина, потом тихий голос.

— Войдите.

Мы вошли в комнату подростка, типичное пространство для девятнадцатилетнего парня, постеры групп на стенах, компьютер на столе, беспорядок из одежды и книг. Крэйг сидел на кровати, прислонившись к стене, худой парень с длинными волосами, бледное лицо, его глаза смотрели куда-то в пустоту.

Сэм сел на стул рядом со столом, Дин остался стоять у двери, я прислонился к стене, наблюдая. Миссис Тёрнер вышла, закрыв дверь за собой. Удивительное доверие для незнакомых людей но на то это и создание брата. Всё здесь было странным.

— Крэйг, мы знаем, что ты пережил что-то травматичное в том доме, — начал Сэм осторожно. — Можешь рассказать нам, что именно произошло? Каждая деталь может быть важной.

Парень медленно перевёл взгляд на Сэма, губы дрожали.

— Вы не поверите мне, никто не верит, все думают, что я свихнулся или был под кайфом, — прошептал он. — Но я видел его, видел Мордехая, он был реальным.

Дин шагнул ближе.

— Мы поверим, — заверил он твёрдо. — Просто расскажи всё с начала, не упуская деталей.

Крэйг глубоко вдохнул, собираясь с силами.

— Мы пошли туда втроём, я, моя девушка Джен и мой друг Майк, — начал он медленно. — Мы слышали легенду о Мордехае с детства, решили проверить, правда ли дом населён призраком или это просто байки. Взяли фонарики, камеру, вошли через заднюю дверь около полуночи. Первый этаж был пустым, грязным, исписанным граффити подростков, которые приходили туда до нас. Ничего страшного, обычный заброшенный дом.

Он остановился, сглотнул.

— Потом мы поднялись на второй этаж, там было темнее, холоднее, ощущение было неприятным, как будто кто-то наблюдал за нами, — продолжил он дрожащим голосом. — Джен испугалась, хотела уйти, но Майк убедил её остаться ещё немного, поснимать на камеру. Мы зашли в одну из спален, и там на стене кровью был нарисован символ, какой-то знак, я не знаю точно. Майк сфотографировал его, а потом мы услышали звук снизу, тяжёлые шаги, поднимающиеся по лестнице.

Сэм и Дин переглянулись, я продолжал слушать внимательно.

— Мы выключили фонарики, спрятались в шкафу, ждали, — голос Крэйга стал совсем тихим. — Шаги дошли до второго этажа, и остановились прямо у двери спальни, где мы были. Потом дверь медленно открылась, и он вошёл. Высокий старик в грязной одежде, с топором в руках, лицо было мертвенно-бледным, глаза пустые, чёрные. Он осмотрел комнату, будто искал что-то, потом повернулся прямо к шкафу, где мы прятались.

Парень начал дрожать, обнял себя руками.

— Джен закричала, мы выбежали из шкафа, и бросились к двери, — продолжал он, слёзы начали катиться по щекам. — Мордехай пошёл за нами, медленно, подняв топор. Майк и Джен добрались до лестницы первыми, а я споткнулся, упав. Мордехай был прямо надо мной, и опустил топор, я почувствовал холод, невыносимый холод, а потом ничего. Очнулся в больнице, и мне сказали, что Майк и Джен вернулись с полицией, нашли меня без сознания в подвале. Не помню, как туда попал.

Он замолчал, уставился в пол.

— Майк и Джен подтверждают твою историю? — спросил Дин.

Крэйг покачал головой.

— Они говорят, что не видели никакого призрака, что я просто психанул, убежал от них, упал в подвале и ударился головой, — ответил он горько. — Но я знаю, что видел. Мордехай был реальным, он хотел убить меня.

Сэм встал, подошёл ближе.

— Ты говорил про символ на стене, знак, — напомнил он. — У тебя или Майка остались фотографии того символа?

Крэйг кивнул, потянулся к телефону на тумбочке, пролистал галерею, показал фотографию. На экране был чёткий снимок стены с нарисованным красной краской символом, сложный узор из геометрических фигур и линий.

Сэм сфотографировал изображение на свой телефон.

— Спасибо, Крэйг, ты очень помог, — сказал он искренне. — Мы разберёмся в этом, обещаю.

Мы вышли из дома, вернулись к Импале. Дин завёл машину, но не поехал сразу, повернулся к Сэму.

— Что думаешь об этом символе? — спросил он.

Сэм открыл ноутбук, начав искать информацию, сравнивал снимок символа с базами данных по оккультным знакам. Через несколько минут он нашёл совпадение.

— Это тибетский символ тульпы, — сказал он медленно, читая с экрана. — Тульпа это сущность, созданная силой коллективной веры и мысли. Согласно тибетской мистической традиции, если достаточное количество людей верят во что-то достаточно сильно и долго, это что-то может материализоваться, стать реальным в физическом смысле.

Дин нахмурился.

— То есть ты говоришь, что Мордехай не настоящий призрак, а что-то, созданное верой подростков в легенду? — уточнил он.

— Именно, — подтвердил Сэм. — Легенда существует ведь с семидесятых годов, каждое поколение подростков рассказывает её следующему, страх и вера накапливаются, питают символ. А символ на стене служит якорем, точкой концентрации этой энергии. Кто-то нарисовал его там специально, возможно, зная, что делает, или случайно наткнувшись на информацию о тульпах.

Я слушал объяснение, анализировал. Тульпа, созданная верой, не настоящая сущность с душой или волей, а конструкция из коллективного страха и ожиданий. Интересная концепция, которую Ремиэль включил в структуру этого мира, возможно, взяв из мифологий Творения и адаптировав под собственные нужды повествования.

— Как убить тульпу? — спросил Дин.

Сэм продолжил читать рассказывая нам.

— Уничтожить символ-якорь, разорвать связь между верой и материализацией, — ответил он. — Но это сработает, только если тульпа ещё не стала достаточно сильной, чтобы существовать независимо. Если она набрала критическую массу веры, уничтожение символа может быть недостаточным.

— Тогда нужен запасной план, — заключил Дин. — Огонь обычно работает против большинства сверхъестественных тварей, включая тех, что созданы магией. Сожжём дом к чёртовой матери, если символа будет недостаточно.

Сэм кивнул согласие, но выражение лица было озабоченным.

— Нужно действовать быстро, — сказал он. — Если Крэйг выжил и рассказал свою историю, даже если ему не верят, это добавляет веры в легенду, усиливает тульпу. Следующая жертва может не выжить.

Решение было принято. Мы направились к дому Мордехая, чтобы осмотреть его при дневном свете, чтобы найти символ и подготовить план уничтожения.

Дом стоял на окраине города, окружённый заросшим полем и редкими деревьями. Двухэтажное строение из дерева, краска облупилась, окна заколочены досками, а крыльцо частично обвалилось. Типичная декорация для фильма ужасов, место, которое притягивало любопытных подростков и отталкивало взрослых.

Мы припарковались в стороне, и прошли к дому пешком. Дин первым поднялся на крыльцо, проверив дверь, и показав, что она была открыта, висела на одной петле. Мы вошли внутри, фонариками освещая интерьер.

Первый этаж был именно таким, как описывал Крэйг. Пустые комнаты, граффити на стенах, мусор на полу, запах плесени и гнили. Никаких следов сверхъестественной активности на первый взгляд. Поднялись на второй этаж по скрипучей лестнице, доски прогибались под весом, но выдерживали.

Спальня находилась в конце коридора, дверь была открыта. Мы вошли, лучи фонариков скользили по стенам, пока не остановились на символе. Он был нарисован на дальней стене красной краской, которая выглядела свежей, не потускневшей от времени. Сложный узор из кругов, линий и тибетских букв, точно совпадающий с фотографией, которую показал Крэйг.

Сэм подошёл ближе, внимательно изучая символ.

— Определённо якорь тульпы, — подтвердил он. — Краска содержит что-то органическое, возможно, кровь, смешанную с пигментом. Это усиливает связь между символом и созданной сущностью.

Дин достал нож, начал соскабливать краску со стены. Но в момент, когда лезвие коснулось символа, температура в комнате резко упала, а дыхание стало видимым в воздухе. Звук шагов раздался снизу, тяжёлый, медленный, поднимающийся по лестнице.

— Чёрт, он здесь, — выругался Дин, убирая нож. — Уходим, быстро.

Мы выбежали из спальни, бросились к лестнице. Но фигура уже поднималась на второй этаж, блокировала путь. Высокий старик в грязной одежде, топор в руках, мертвенно-бледное лицо с пустыми чёрными глазами. Тульпа Мордехая, материализованная коллективным страхом поколений.

Дин выстрелил из дробовика, и заряд прошёл сквозь фигуру, не причинив видимого вреда. Тульпа продолжала двигаться вперёд, неумолимо, медленно поднимая топор.

Сэм схватил меня и Дина за рукава, потянув обратно в коридор.

— Сюда, есть другой выход, окно в конце, — крикнул он.

Мы побежали по коридору, но Мордехай следовал за нами, скорость его движения увеличивалась. Сэм первым добрался до окна, и выбил стекло прикладом дробовика, высунулся наружу. Под окном была крыша пристройки, спрыгнуть можно было без серьёзных травм.

— Прыгайте! — скомандовал он, сам прыгнув первым.

Дин последовал за ним, я остался последним. Мордехай был уже в метре, его топор поднят для удара. Я прыгнул из окна в последний момент, почувствовав холод лезвия, пролетевшего в сантиметрах от спины.

Приземлился на крышу пристройки рядом с братьями, и мы соскользнули вниз, побежали к Импале. Дин завёл двигатель, и мы рванули с места, оставляя дом Мордехая позади.

— Ну и дерьмо, — выдохнул Дин, когда мы отъехали на безопасное расстояние. — Тульпа сильнее, чем ожидали, символ защищает себя через неё.

Сэм кивнул, всё ещё тяжело дыша.

— Нужен другой подход, — согласился он. — Прямая атака не сработает, Мордехай будет защищать символ, пока мы пытаемся его уничтожить. Нужно отвлечь его, дать одному из нас время добраться до символа и уничтожить его, пока другие держат тульпу занятой.

— Или сжечь весь дом сразу, не давая ему времени среагировать, — предложил Дин. — Бензин, несколько коктейлей Молотова, поджигаем с разных сторон одновременно. Дом старый, дерево сухое, сгорит за минуты.

Я слушал их обсуждение, обдумывая ситуацию. Тульпа была конструкцией, созданной верой, не настоящей сущностью с душой. Уничтожить её не означало убить живое существо, просто рассеять энергию обратно в небытие. Но использовать силы Архангела напрямую было рискованно, могло нарушить структуру этой реальности, привлечь нежелательное внимание или создать аномалию, которая разрушит целостность истории Ремиэля.

Нужно было действовать тонко, помогать братьям, не раскрывая истинной природы. Небольшие вмешательства, которые выглядели бы как удача или совпадение, не более.

— Есть третий вариант, — сказал я спокойно. — Ослабить веру, которая питает тульпу. Если распространим информацию о том, что легенда фальшивая, что Мордехай никогда не убивал свою семью, что призрак создан искусственно символом на стене, часть веры развеется. Тульпа станет слабее, символ потеряет часть силы, уничтожить его станет легче.

Дин посмотрел на меня через зеркало заднего вида.

— Это займёт время, которого у нас может не быть, — возразил он. — Пока мы распространяем информацию, кто-то ещё может пойти в тот дом и не выжить.

— Не обязательно распространять широко, — объяснил я поставив руки на подголовники. — Достаточно посеять сомнения в ключевых людях, тех, кто активно верит и рассказывает легенду другим. Например, школьники, которые приходят к дому регулярно. Если они перестанут верить, перестанут пугать друг друга историей, поток новой веры иссякнет, старая начнёт рассеиваться.

Сэм задумался, кивнул медленно.

— Логично, но как мы быстро найдём этих ключевых людей? — спросил он.

— Интернет, — ответил я просто. — Местные форумы, группы в социальных сетях, где подростки обсуждают легенду. Найдём самых активных, тех, кто организует походы к дому, и предоставим им доказательства того, что легенда фальшивая. Архивные документы о смерти семьи Мордехая от болезни, фотографии символа с объяснением про тульпу. Умные дети поймут, поделятся информацией с другими, сомнения быстро распространятся.

Дин не выглядел полностью убеждённым, но альтернативы были рискованными.

— Попробуем твой способ, — согласился он неохотно. — Но параллельно готовим план Б с огнём. Если через день-два тульпа не ослабнет, сожжём дом и не будем рисковать жизнями.

Мы вернулись в мотель, Сэм сразу сел за ноутбук, начав искать местные онлайн-сообщества подростков. Через час он нашёл группу в социальной сети под названием "Охотники за Призраками Ричардсона", около пятидесяти участников, большинство школьники и студенты местного колледжа. Обсуждения были полны историй о доме Мордехая, планов посещения, фотографий и видео, снятых внутри.

Сэм создал поддельный аккаунт, присоединился к группе, и начал постить информацию. Архивные документы о семье Мордехая, сканы газетных статей тысяча девятьсот тридцать первого года о смертях от туберкулёза, объяснение концепции тульпы с ссылками на тибетские мистические тексты, фотографию символа на стене с предупреждением о его опасности.

Реакция была быстрой. Участники группы начали обсуждать информацию, некоторые выражали скептицизм, другие благодарили за разоблачение легенды, третьи спорили о достоверности документов. Но ключевым моментом было то, что сомнения были посеяны, абсолютная вера в призрака Мордехая начала трещать.

Дин тем временем готовил план Б, закупил бензин и делал бутылки для коктейлей Молотова взяв ингредиенты в местном хозяйственном магазине, после спрятал всё в багажнике Импалы. Я наблюдал за ними, одновременно протягивая восприятие к дому Мордехая, чувствовал энергию тульпы на расстоянии.

Сущность действительно была конструкцией, собранной из страха и веры, не имела собственного сознания или воли, действовала по заложенному образу из легенды. Убивать незваных гостей, защищать свой дом, вечно преследовать тех, кто осмелился войти. Простая программа, но эффективная в рамках заданных параметров.

Энергия тульпы питалась от символа, который служил якорем и каналом для веры. Разорвать связь можно было двумя способами — уничтожить символ физически или ослабить веру настолько, что канал иссякнет сам. Первый способ затруднён защитой тульпы, второй медленный, но безопаснее.

Я мог бы уничтожить тульпу мгновенно, просто пожелав этого, стереть символ из существования силой. Но это было бы слишком явным вмешательством.

Следующим утром Сэм проверил группу в социальной сети, и обнаружил, что обсуждение его постов продолжалось всю ночь. Несколько ключевых участников, которые раньше активно пропагандировали легенду и организовывали походы к дому, публично заявили, что больше не верят в призрака Мордехая, что всё это было мистификацией, основанной на тибетской магии символов.

— Работает, — сказал он с удовлетворением. — Вера ослабевает, можно почувствовать изменение в атмосфере группы. Скептицизм распространяется быстрее, чем ожидал.

Дин кивнул, но настороженность не покидала лицо.

— Проверим дом сегодня днём, — решил он. — Если тульпа действительно слабее, попробуем уничтожить символ. Если нет, используем огонь вечером.

Мы поехали к дому Мордехая около полудня, когда солнце стояло высоко и место выглядело менее зловещим, чем ночью. Подошли осторожно, оружие было наготове, вошли через переднюю дверь.

Атмосфера внутри изменилась, стала менее гнетущей, и холод уменьшился. Я чувствовал, что энергия тульпы ослабла, связь с символом стала тоньше, и менее стабильной. План работал.

Поднялись на второй этаж без происшествий, Мордехай не появился. Вошли в спальню, символ всё ещё был на стене, но краска потускнела, будто потеряла часть яркости.

Дин достал нож, и подошёл к стене. Коснулся лезвием символа осторожно, ожидая реакции. Температура упала, но не так резко, как вчера. Звук шагов раздался снизу, но медленнее, тяжелее, будто сущность двигалась с трудом.

— Он слабее, — подтвердил Сэм. — Давай, Дин, уничтожай символ, пока он не восстановился.

Дин начал соскабливать краску быстрыми движениями, линии символа разрушались, узор терял целостность. Мордехай появился в дверном проёме, фигура была полупрозрачной, нестабильной, топор в руках дрожал. Он попытался шагнуть в комнату, но движения были медленными, будто пробирался через густую воду.

Сэм выстрелил из дробовика, заряженного солью, целясь в центр фигуры. Тульпа развеялась на секунды, потом начала восстанавливаться, но ещё более слабой.

Дин продолжал уничтожать символ, половина узора уже была соскоблена. Мордехай попытался атаковать, но я шагнул вперёд, блокировал путь. Холодные руки тульпы схватили меня за плечи, я почувствовал попытку высосать жизненную энергию, стандартную атаку для подобных сущностей.

Но жизненная энергия Архангела была бесконечной, непоколебимой. Тульпа не могла причинить мне вреда, только тратила собственные силы на бесполезную атаку. Я держал её на месте, давая Дину время завершить работу.

— Готово! — крикнул Дин, последняя линия символа исчезла под его ножом.

Мордехай взвыл, звук был нечеловеческим, полным ярости и отчаяния. Фигура начала распадаться, растворяться в воздухе, руки, державшие меня, потеряли материальность, прошли сквозь тело. Через несколько секунд тульпа полностью исчезла, остался только холод, который быстро рассеивался.

Мы стояли в тишине спальни, дыша тяжело от напряжения. Символ на стене был уничтожен, только бледные следы краски оставались на старой древесине. Дом Мордехая больше не был убежищем сверхъестественной сущности, просто заброшенным строением, которое со временем разрушится само.

— Всё, конец Мордехаю, — сказал Дин с облегчением. — Больше никаких жертв, легенда развенчана.

Сэм кивнул, убирая дробовик.

— План Джейми сработал лучше, чем ожидал, — признал он, посмотрев на меня. — Ослабление веры было ключом. Без постоянного притока энергии от верящих людей тульпа не могла поддерживать материализацию достаточно сильно, чтобы защитить символ эффективно.

Я пожал плечами, стараясь выглядеть скромным.

— Просто логика, — ответил я. — Любая сущность, зависящая от внешнего источника питания, уязвима, когда этот источник перекрывается. Тульпа не исключение.

Мы вышли из дома, вернулись к Импале. Дело было закрыто, город Ричардсон был спасён от призрака, который никогда не был настоящим призраком. Типичная охота для братьев Винчестеров, успешная, без жертв, с минимумом осложнений.

Но пока мы ехали обратно к мотелю, я продолжал поиски следов Ремиэля, протягивал восприятие во все стороны, анализировал структуру этой реальности. Брат оставался невидимым, растворённым везде и нигде одновременно. Участие в истории, даже успешное завершение охоты, не привлекло его внимание достаточно сильно, чтобы он проявился.

Нужно было что-то большее, что-то, что нарушит рутину повествования, создаст аномалию или кризис, требующий вмешательства автора. Но что именно, я всё ещё не знал.

Вечером мы собрали вещи, готовились покинуть Ричардсон следующим утром. Дин предложил отметить успешную охоту в местном баре, Сэм согласился неохотно, я последовал за ними, поддерживая брата.

Бар был типичным техасским заведением, деревянная отделка, музыкальный автомат в углу, несколько столов для игры в бильярд. Дин заказал пиво для всех троих, и мы сели за стол в дальнем углу.

— За успешную охоту, — поднял он бутылку.

Мы чокнулись, выпили. Сэм расслабился немного, напряжение последних дней начало спадать. Дин рассказал пару историй о прошлых охотах, смешных случаях и глупых ошибках, которые они совершали с отцом в молодости. Сэм даже улыбнулся несколько раз.

Атмосфера стала почти семейной, тёплой, той, что существовала между братьями в редкие моменты покоя между охотами. Я наблюдал за ними, участвовал в разговоре, больше слушал конечно, впитывал динамику их отношений.

Воспоминания Джеймса Винчестера, которые я вплёл в эту реальность при создании персонажа, были полны подобных моментов. Вечера в барах после успешных охот, разговоры о семье, о матери, которую Дин помнил смутно, а Сэм не помнил вообще, о будущем, которое казалось неопределённым, но полным возможностей, пока они были вместе.

Средний брат был балансом между оптимизмом Сэма и прагматизмом Дина, тем, кто напоминал им обоим о важности семьи, о том, что они не одни в этой бесконечной войне против тьмы. Роль, которая имела смысл в контексте истории, помогала развитию персонажей старшего и младшего, давала им опору, когда конфликты угрожали разорвать связь между ними.

Играть эту роль становилось легче с каждым днём, воспоминания Джеймса интегрировались в моё сознание всё глубже, размывая границу между Архангелом, который вошёл в эту реальность с миссией, и смертным охотником, который существовал здесь с рождения.

Опасная тенденция, которую нужно было контролировать. Потеряться в созданной реальности, забыть истинную природу и цель было риском при длительном погружении в мини-Творение Ремиэля. Я видел, как этопроисходило с другими существами, которые входили в искусственные миры и не могли выбраться обратно, их сознания растворялись в повествовании, становились частью истории навсегда.

Нужно было сохранять бдительность, помнить, кто я на самом деле, зачем здесь. Найти Ремиэля, вытащить его из погружения, вернуть в реальное Творение, где братья нуждались в его помощи против Системы. Это была единственная цель, всё остальное было средством для её достижения.

Мы вернулись в мотель поздно вечером, Дин сразу завалился на кровать, уснул почти мгновенно, уставший от напряжения охоты и алкоголя. Сэм задержался у ноутбука ещё полчаса, проверял, нет ли новых сообщений от отца или информации о странных происшествиях в других городах, после также лёг.

Я лежал на своей кровати, имитируя сон, пока сознание работало на другом уровне, анализировало структуру реальности вокруг, искало слабые места или аномалии, через которые можно было бы достучаться до Ремиэля.

И тут я почувствовал это. Едва уловимую флуктуацию в ткани мира, крошечную трещину в идеальной структуре повествования. Что-то изменилось, что-то не соответствовало заложенным параметрам истории. Внимание автора дрогнуло, концентрация сместилась к аномалии.

Я сфокусировал восприятие на источнике флуктуации, проследил нить обратно к точке возникновения. Она вела к дому Мордехая, к месту, где мы уничтожили символ тульпы несколько часов назад. Что-то происходило там, что-то неожиданное, не предусмотренное развитием сюжета.

Встав тихо с кровати, оделся, и вышел из номера, не разбудив братьев. Материализовал проход напрямую к дому, мгновенно шагнув через пространство.

Появился на заросшем поле перед домом, ночь была тёмной, луна скрыта облаками. Но даже в темноте я видел фигуры около дома, несколько человек с фонариками и камерами, что пробирались к входу.

Незаметно подошёл ближе, и прислушался к разговору.

— Чуваки, вы уверены, что хотите войти туда после того, что написали в группе? — говорил один, молодой парень, его голос дрожал от страха и возбуждения.

— Именно поэтому и идём, — ответил другой уверенно. — Хочу проверить лично, правда ли легенда фальшивая, или тот чувак в интернете просто троллил нас. Если Мордехай не настоящий призрак, а тульпа, как он писал, и символ уничтожен, ничего не должно произойти. Но если он врал…

Они вошли в дом, я последовал за ними, сохраняя дистанцию. Группа состояла из четырёх подростков, три парня и девушка, все с камерами и фонариками, явно собирались снимать видео для своего канала или блога.

Они поднялись на второй этаж, дошли до спальни, где был символ. Один из них посветил фонарём на стену, где остались только бледные следы краски.

— Смотрите, символ действительно уничтожен, — сказал он, приближаясь к стене. — Значит, то сообщение в группе было правдой. Никакого призрака Мордехая, всё было мистификацией.

Девушка облегчённо выдохнула.

— Слава богу, а то я реально боялась, что он появится и убьёт нас, — призналась она.

Но в этот момент температура резко упала, дыхание стало видимым. Снизу раздался звук шагов, тяжёлый, знакомый. Подростки замерли, и мгновенно страх вернулся.

— Что за… — начал один, но не закончил.

Фигура Мордехая появилась в дверном проёме, высокий старик с топором, мертвенно-бледное лицо, пустые чёрные глаза. Точно такой же, как вчера, но более материальный, более реальный.

Тульпа восстановилась. Несмотря на уничтожение символа, несмотря на ослабление веры, сущность вернулась.

Я понял мгновенно, что произошло. Эти подростки пришли сюда проверить, правда ли легенда фальшивая. Их страх, их ожидание увидеть призрака, даже если они пытались убедить себя, что его не существует, создали новый приток веры. Достаточный для того, чтобы тульпа восстановила материализацию, используя остаточную энергию в доме и их собственный страх как топливо.

Подростки закричали, и бросились к выходу, но Мордехай был быстрее. Он схватил одного парня за плечо, потянув назад. Парень упал, топор поднялся для удара.

Я не мог позволить убийству произойти на моих глазах, даже в искусственной реальности, даже если это были не настоящие люди, а души, использованные Ремиэлем как персонажи. Каждая душа имела ценность, заслуживала защиты.

Шагнув вперёд, поднял палец использовал крошечную долю силы, направил энергию в тульпу. Не разрушительную силу, которая стёрла бы сущность мгновенно, а точечный удар, разорвавший связь между материализацией и источником питания.

Мордехай замер, и топор застыл в воздухе. Фигура начала дрожать, терять стабильность. Подросток на полу воспользовался моментом, вырвался, и побежал за остальными.

Тульпа повернулась ко мне, пустые глаза будто увидели меня впервые. Сущность не обладала сознанием, но инстинкт самосохранения, заложенный в структуру магии, распознал угрозу. Мордехай бросился на меня, топор опустился с силой, способной расколоть череп обычного человека. Я поднял руку, остановил лезвие в сантиметре от лица силой воли. Металл застыл в воздухе, дрожал от напряжения между атакой тульпы и моей защитой.

Усилил вливание энергии, разорвал последние нити, связывающие сущность с реальностью. Мордехай взвыл, начал распадаться, и его фигура растворялась в воздухе, становясь всё более прозрачной, пока не исчезла полностью.

Тишина вернулась в дом, и холод рассеялся. Я стоял в пустой спальне, один, подростки давно убежали, их крики слышались где-то далеко.

Ещё одни души спасены, как и положены ангелу. Но почему брат не отреагировал?

* * *

Глава 53

Прошло две недели после встречи с отцом. Две недели дороги, мотелей и охот, которые следовали одна за другой без перерыва. Дин вёл Импалу по бесконечным шоссе Америки, Сэм изучал дневник отца и просматривал новости на ноутбуке, я сидел сзади и сканировал эту реальность снова и снова, пытаясь найти хоть какой-то след присутствия Ремиэля.

Ничего. Брат был растворён в самой ткани этого мира настолько полно, что определить точку его концентрации оказывалось невозможным каждый раз, когда пытался это сделать. История текла своим чередом, события развивались согласно написанному сценарию, персонажи действовали в рамках заданных им ролей.

Первая охота после Чикаго привела нас в маленький городок в Оклахоме, где дети начали видеть одно и то же существо в своих шкафах по ночам. Сэм нашёл зацепки через местные новости и форумы родителей, Дин настаивал на проверке, а я согласился, потому что всегда соглашался помогать детям в первую очередь.

Оказалось, существо было призраком женщины, которая утонула в местном озере тридцать лет назад и теперь пыталась забрать детей с собой через отражения в зеркалах шкафов. Мы нашли её останки на дне озера с помощью местного рыбака, подняли гроб, сожгли кости с солью. Стандартная процедура, выполненная быстро и эффективно.

Вторая охота была сложнее. Небольшой город в Миссури, серия убийств, все жертвы найдены с вырванными сердцами. Полиция списывала на серийного маньяка, но мы знали лучше. Характер всех этих убийств указывал на оборотня, но проверка лунных фаз не совпадала с датами убийств.

Сэм копал глубже в истории города, нашёл упоминания о семье, проклятой ведьмой два столетия назад. Проклятие передавалось через поколения, превращая одного члена семьи в существо, похожее на оборотня, но не зависящее от луны. Нашли текущего носителя проклятия через генеалогические записи, которые Сэм восстановил в местной библиотеке за три дня непрерывной работы.

Убить его оказалось проблематично, обычное серебро не действовало. Дин предложил сжечь живьём, Сэм настаивал на поиске способа снять проклятие и спасти человека, который не контролировал свои действия. Я встал на сторону Сэма, потому что чувствовал, что Ремиэль создал эту историю именно для такого морального выбора.

Мы нашли способ через старые записи ведьмы, которые хранились в частной коллекции местного историка. Ритуал требовал крови всех живых потомков проклятой семьи, данной добровольно, и сожжения оригинального объекта проклятия, который оказался медальоном, переданным через поколения как семейная реликвия.

Собрать всех потомков заняло неделю, убедить их участвовать в ритуале оказалось ещё сложнее. Но Сэм справился, использовал свой дар убеждения и показал доказательства того, что проклятие реально и убивает людей. Ритуал сработал, проклятие было снято, убийства прекратились.

Дин был недоволен, считал, что потратили слишком много времени на спасение одного человека, когда могли просто убить его и двинуться дальше. Сэм отстаивал свою позицию, говорил о ценности каждой жизни, о том, что они не палачи, а охотники, и разница между этими понятиями критична.

Я слушал их споры в машине, пока мы ехали к следующему делу, наблюдал за динамикой их отношений. Старший и младший брат, воспитанные одним отцом в одних условиях, но видящие мир совершенно по-разному. Дин был практиком, Сэм идеалистом, я балансировал между ними, поддерживал то одного, то другого в зависимости от ситуации.

Воспоминания подсказывали, что так было всегда, с самого детства. Я был средним братом, который мирил старшего и младшего, находил компромиссы, помогал им работать вместе несмотря на разные подходы к охоте и жизни в целом.

Третья охота привела нас обратно в Канзас, недалеко от Лоуренса. Сэм нашёл информацию о странных смертях в доме, который стоял пустым последние двадцать лет после того, как вся семья погибла при пожаре. Каждый, кто пытался въехать туда после трагедии, умирал в течение месяца при похожих обстоятельствах.

Дин не хотел ехать туда, слишком близко к месту, где они родились, где погибла их мать. Но Сэм настаивал, говорил, что не могут игнорировать дело только из-за географической близости к болезненным воспоминаниям. Я поддержал Сэма, хотя понимал чувства Дина и то, почему брат избегал возвращения в родной город.

Дом оказался настоящим гнездом паранормальной активности. Не один призрак, а целых пять, все члены семьи, погибшей при пожаре, застряли в петле повторения последних минут своей жизни. Они не были злыми или мстительными, просто не понимали, что мертвы, и пытались защитить дом от чужаков, которые вторгались в их пространство.

Сэм попытался поговорить с ними, объяснить ситуацию, помочь им двигаться дальше. Дин считал это пустой тратой времени, хотел просто найти останки каждого члена семьи и сжечь их быстро. Я предложил компромисс — попробовать подход Сэма сначала, если не сработает, использовать метод Дина.

Разговор с призраками оказался сложнее, чем ожидалось. Они не слышали нас большую часть времени, были слишком погружены в свою петлю. Но один из них, младшая дочь семьи, девочка лет десяти, вышла на контакт. Сэм говорил с ней долго, терпеливо объяснял, что произошло, что её семья мертва и дом больше не принадлежит им.

Девочка плакала, не хотела принимать правду, но постепенно начала понимать. Она помогла нам связаться с остальными членами семьи, убедила их отпустить дом и двигаться дальше. Все пятеро исчезли тихо, без необходимости сжигать останки или проводить ритуалы изгнания.

Дин был удивлён, что метод Сэма сработал, хотя старался не показывать это открыто. Младший брат светился от удовлетворения, доказал свою точку зрения о том, что не все сверхъестественные существа нуждаются в уничтожении, некоторым просто нужна помощь в понимании своей ситуации.

Мы покинули Канзас той же ночью, Дин не хотел оставаться рядом с Лоуренсом дольше необходимого. Я понимал его чувства, тоже помнил тот дом, где мы жили до смерти матери, помнил ту ночь, когда всё изменилось навсегда.

Всё это время я продолжал сканировать реальность вокруг, искал признаки присутствия Ремиэля, точки, где его внимание концентрировалось сильнее обычного. Но каждая охота заканчивалась без следа брата, история продолжала течь своим чередом, мир внутри его Сути функционировал автономно, не требуя постоянного надзора создателя.

Это было впечатляюще и тревожно одновременно. Ремиэль создал настолько сложную и самодостаточную реальность, что она существовала почти независимо от него, души внутри жили своими жизнями, события развивались согласно заложенным характером и правилам. Уровень мастерства, необходимый для создания такого мира, был огромен даже для Архангела.

Но это также означало, что найти брата будет ещё сложнее, чем думал изначально. Нужно было не просто стать частью истории, а создать событие настолько значимое или аномальное, что Ремиэль будет вынужден обратить прямое внимание, вмешаться лично или хотя бы проявить своё присутствие достаточно явно для обнаружения.

Я начал осторожно использовать свои силы во время охот, небольшие манипуляции реальностью, которые помогали братьям, но не были настолько очевидными, чтобы разрушить целостность повествования. Исцелял раны быстрее обычного, когда никто не смотрел, усиливал интуицию Сэма в нужные моменты, улучшал меткость Дина едва заметно.

Маленькие изменения, которые накапливались постепенно, делали нас более эффективными охотниками, чем должны были быть согласно оригинальной истории Ремиэля. Надеялся, что в какой-то момент эти отклонения от сценария привлекут внимание брата, заставят его проверить, что именно идёт не так в его идеально отлаженном мире.

* * *

Телефон Сэма зазвонил поздним вечером, когда мы уже собирались ложиться спать в очередном дешёвом мотеле где-то на границе Небраски и Колорадо. Брат смотрел в экран несколько секунд, брови поползли вверх от удивления, потом он ответил на звонок и включил громкую связь.

— Бобби? — голос Сэма был настороженным, потому что старый охотник редко звонил просто поболтать, обычно это означало серьёзные проблемы или важную информацию.

— Сэм, передай трубку Дину, — хриплый голос Бобби Сингера донёсся из динамика, звучал он обеспокоенно. — Нужно поговорить со всеми вами, это касается вашего отца.

Дин мгновенно выпрямился на кровати, отложил журнал, который листал без особого интереса последние полчаса.

— Я здесь, Бобби, — сказал он громко, чтобы тот услышал. — Что случилось?

Короткая пауза, потом Бобби продолжил.

— Читал сегодня некрологи охотников, как обычно делаю каждую неделю, проверяю кто ушёл и при каких обстоятельствах, — объяснил он медленно. — Наткнулся на сообщение о смерти Дэниела Элкинса в Мэннинге, Колорадо. Старый охотник на вампиров, жил один в доме на окраине города, нашли его мёртвым три дня назад при странных обстоятельствах.

Имя ничего не говорило мне, воспоминания не содержали информации об этом человеке, но Дин резко выдохнул, узнавая его.

— Элкинс, чёрт возьми, — пробормотал он тихо. — Отец упоминал его несколько раз, говорил, что учился у него некоторым вещам в начале своей охотничьей карьеры, после смерти мамы. Старый ублюдок знал больше о сверхъестественном, чем половина охотников вместе взятых.

— Именно поэтому звоню вам, — подтвердил Бобби. — Элкинс не тот человек, которого можно было убить легко, он пережил сотни охот, сражался с тварями, от которых другие бежали без оглядки. Если его убили, значит, это было что-то чертовски сильное и опасное. Плюс ко всему, я помню, что Джон интересовался Элкинсом в последние месяцы, спрашивал меня, не знаю ли я где тот сейчас и чем занимается.

Сэм переглянулся с Дином, потом посмотрел на меня. Я встал с кровати, подошёл ближе к телефону на столике между двумя кроватями.

— Бобби, ты знаешь, что именно отец искал у Элкинса? — спросил я прямо, голос был ровным. — Какая информация или предмет могли быть у старого охотника, которые интересовали Отца настолько сильно?

Бобби помолчал, обдумывая ответ.

— Не уверен на сто процентов, но несколько лет назад ходили слухи среди охотников, что Элкинс владеет чем-то особенным, каким-то артефактом или оружием из легенд, — сказал он осторожно. — Джон никогда не говорил конкретно, но я однажды видел его дневник, когда он оставлял его у меня на хранение во время особо опасной охоты. Там были записи о Кольте, старом револьвере, созданном оружейником Сэмюэлем Кольтом в тысяча восемьсот тридцать пятом году специально для охотника, который боролся со сверхъестественным. Легенда гласит, что из этого оружия можно убить почти любую нечисть одним выстрелом, включая демонов.

Слова повисли в воздухе. Оружие, способное убивать демонов, было именно тем, что нужно Джону Винчестеру для его охоты на жёлтоглазого демона, убившего их мать. Если Элкинс действительно владел Кольтом и теперь мёртв, оружие могло находиться у его убийц или где-то в доме старого охотника.

Дин уже тянулся к своей сумке, начал собирать вещи быстрыми движениями.

— Сколько ехать до Мэннинга отсюда? — спросил он у Сэма, который уже открыл ноутбук и проверял маршрут.

— Около шести часов, если поедем сейчас без остановок, — ответил брат, глядя на карту. — Можем быть там к утру, осмотреть дом Элкинса до того, как полиция закроет место происшествия окончательно или родственники начнут разбирать имущество.

Бобби прочистил горло, привлекая внимание обратно к телефону.

— Ещё одна вещь, мальчики, — добавил он серьёзно. — Если Джон узнал о смерти Элкинса, а он наверняка узнал, потому что следит за новостями в охотничьем сообществе пристально, он уже может быть там или на пути туда. Будьте готовы к встрече с вашим отцом, и постарайтесь не устраивать семейных разборок прямо на месте преступления, хорошо?

Дин хмыкнул без юмора.

— Постараемся, Бобби, спасибо за информацию, — поблагодарил он, заканчивая звонок.

Мы собрались за десять минут, и выехали из мотеля в темноте ночи. Дин вёл Импалу быстро, но осторожно, соблюдая скоростной режим достаточно, чтобы не привлекать внимание полиции. Сэм на переднем сиденье изучал всё, что мог найти об Элкинсе в интернете, а я сидел сзади и обрабатывал информацию о Кольте.

Револьвер, способный убивать демонов, был артефактом, созданным человеком, но с использованием знаний, которые выходили за рамки обычного оружейного дела. Сэмюэль Кольт, согласно легендам охотников, получил инструкции от неизвестного источника, возможно, от ангела или другого существа, заинтересованного в создании оружия против демонических сил. Револьвер был выкован на специальном алтаре в ночь затмения, пули отливались из серебра, смешанного с освящённым железом и какими-то редкими компонентами, точный состав которых утерян.

Легенда также утверждала, что Кольт мог убить всё, любое зло.

Если Ремиэль включил Кольт в структуру этого мира, значит, артефакт имел важное значение для развития сюжета, для истории братьев Винчестеров и их охоты на демона. Найти его, вернуть отцу, использовать против жёлтоглазого демона, всё это были ключевые моменты повествования, которые брат создавал с заботой о драматическом напряжении и эмоциональном воздействии.

Я мог чувствовать структуру истории вокруг этого артефакта, нити событий, которые сходились к точке, где Кольт переходил из рук в руки, где судьбы персонажей менялись в зависимости от того, кто владел оружием и как его использовал. Ремиэль был мастером создания таких узлов в повествовании, моментов высокого напряжения, где всё могло пойти в разных направлениях.

Но я всё ещё не чувствовал прямого присутствия брата, его сознание оставалось растворённым везде и нигде, наблюдало за развитием событий пассивно, не вмешивалось активно. Нужно было продолжать играть роль, участвовать в истории, надеяться, что рано или поздно произойдёт что-то, что заставит Ремиэля проявиться.

Мы прибыли в Мэннинг на рассвете, в маленький городок в предгорьях Колорадо, окружённый лесами и горами. Дом Элкинса стоял на окраине, старое деревянное строение с верандой, его участок был огорожен простым забором, а ворота висели открытыми. Полицейская лента натянута вокруг входа, но никаких копов не видно, место происшествия уже осмотрено и оставлено.

Дин припарковал Импалу в стороне, мы вышли тихо, и осмотрелись. Улица пустая, соседи ещё спали или не обращали внимания на чужаков. Подойдя к дому, Дин проверил дверь, она была заперта, но замок старый, простой, открылся отмычками за несколько секунд.

Внутри пахло старостью, пылью и чем-то металлическим, возможно, кровью. Первый этаж был обставлен спартански, мебель функциональная, никаких украшений или личных вещей, которые делали бы пространство уютным. Элкинс жил как солдат на передовой, всё было подчинено практичности и готовности к бою.

Сэм сразу обратил внимание на пол у входной двери, присел на корточки, провёл пальцем по белой линии.

— Соль, — сказал он тихо. — Непрерывная линия вдоль всего порога, защита от сверхъестественного. Элкинс знал, что его могут атаковать, готовился.

Дин и я прошлись дальше в дом, осматривая комнаты одну за другой. Гостиная, кухня, спальня на первом этаже, всё было в порядке, никаких признаков борьбы или вторжения. Но в дальней комнате, которая служила кабинетом или оружейной, картина изменилась.

Стены были покрыты оружием, ножи, мачете, арбалеты, дробовики, всё аккуратно развешено или разложено на стеллажах. Но на одной стене был пустой крюк, явно предназначенный для чего-то важного, кобура висела пустая, форма указывала на револьвер старого образца.

Дин подошёл ближе, изучая крюк и кобуру.

— Кольт был здесь, — констатировал он, голос был уверенным. — Элкинс хранил его на видном месте, как трофей или напоминание. Кто бы ни убил его, забрал револьвер, именно за ним и пришли.

Сэм что осматривал пол, нашёл следы крови, высохшие, тёмные пятна на деревянных досках. Рядом были царапины, глубокие борозды, будто кто-то пытался что-то написать или нарисовать ногтями, или острым предметом.

— Смотрите сюда, — позвал он нас, указывая на царапины.

Мы подошли, рассматривали отметины внимательно. Они образовывали буквы или символы, но прочитать было сложно, царапины шли в разных направлениях, перекрывали друг друга.

Дин достал из кармана карандаш и лист бумаги из блокнота, который всегда носил с собой для записей. Приложил бумагу к царапинам, провёл карандашом плашмя по поверхности, техника, которая выявляла скрытые углубления или надписи. Буквы проявились чётче, складывались в последовательность цифр.

— Пять, три, девять, — прочитал он вслух. — Комбинация, возможно, от сейфа или замка.

Сэм уже осматривал комнату, искал что-то, что требовало кодового доступа. Нашёл небольшой металлический ящик под столом, похожий на сейф для документов, с кодовым замком на передней панели. Набрал комбинацию, замок щёлкнул, и крышка открылась.

Внутри лежал конверт, старый, пожелтевший от времени, на нём чернилами были написаны две буквы: Д.В.

— Джон Винчестер, — прошептал Сэм, осторожно доставая конверт. — Элкинс оставил это для отца, знал, что если его убьют, Джон приедет и найдёт послание.

Дин хотел открыть конверт, но я положил руку на его плечо, останавливая.

— Подождите, — сказал я тихо. — Это адресовано отцу, он должен открыть его первым, узнать, что Элкинс хотел ему передать напрямую.

Дин колебался, но кивнул, понимая логику. Мы вышли из дома, и вернулись к Импале. Сэм осторожно держал конверт, будто боялся повредить хрупкую бумагу.

— Как найти отца? — спросил младший брат, глядя на Дина. — Он может быть где угодно, может ещё даже не знать о смерти Элкинса, или уже был здесь и ушёл, не найдя то, что искал.

Дин задумался, потом достал телефон, набрал номер отца. Гудки, автоответчик. Он оставил короткое сообщение.

— Пап, это Дин. Мы в Мэннинге, в доме Элкинса. Нашли письмо, адресованное тебе. Нужно встретиться, обсудить ситуацию. Перезвони, как только получишь это.

Положив трубку, посмотрел на нас.

— Ждём, — решил он. — Если отец здесь или рядом, он свяжется в течение пары часов. Пока можем позавтракать, проверить город, узнать у местных, не видели ли странных людей или были ли какие-то события за последние дни.

Мы поехали в центр городка, и там нашли небольшое кафе, которое только открывалось. Заказали кофе и завтрак, сев за столик у окна. Сэм положил конверт на стол между нами, мы смотрели на него, каждый думал о том, что может содержаться внутри.

Телефон Дина зазвонил через двадцать минут. Он ответил мгновенно, увидев номер отца на экране.

— Пап, где ты? — спросил он сразу.

Голос Джона был хриплым, усталым.

— В десяти минутах от города, ехал всю ночь после того, как узнал о Дэне, — ответил он. — Где вы сейчас?

Дин назвал адрес кафе, Джон сказал, что будет через пятнадцать минут, и положил трубку.

Мы ждали молча, допивали кофе, не притрагиваясь больше к еде. Напряжение висело в воздухе, предвкушение встречи с отцом всегда несло смешанные чувства для братьев, особенно для Сэма, который всё ещё не полностью примирился с прошлыми конфликтами.

Старый пикап остановился перед кафе ровно через пятнадцать минут, Джон Винчестер вышел, закрыл дверь, и огляделся. Увидел нас через окно, кивнул, и зашёл внутри.

Он выглядел старше, чем во время последней встречи несколько недель назад, морщины глубже, седина в бороде заметнее, глаза усталые от недосыпания и постоянного напряжения охоты. Но спина была прямой, движения уверенными, солдат, который никогда не сдаётся несмотря на все тяготы.

Джон подошёл к нашему столику, и сел на свободный стул, посмотрел на каждого из нас по очереди.

— Рад видеть вас, ребята, — сказал он просто, голос содержал искреннюю теплоту. — Жаль, что обстоятельства такие печальные.

Дин протянул ему конверт через стол.

— Нашли это в доме Элкинса, спрятано в сейфе, комбинацию он нацарапал на полу перед смертью, — объяснил он. — Адресовано тебе.

Джон взял конверт, повертел в руках, изучал почерк на лицевой стороне. Узнавание мелькнуло в глазах, воспоминания о друге, который научил его многому в начале охотничьей карьеры.

— Дэн всегда был предусмотрительным, — пробормотал он тихо. — Готовился к худшему, оставлял инструкции на случай своей смерти.

Открыл осторожно конверт, и достал сложенный лист бумаги, развернув, молча начал читать. Лицо оставалось бесстрастным, но я видел, как челюсть напряглась, а пальцы сжали края письма крепче.

Спустя минуту закончив читать, Джон сложил лист обратно, и убрал в карман куртки, после серьёзно посмотрел на нас.

— Элкинс писал, что если я это читаю, значит, он мёртв, — передал он коротко содержание письма. — Кольт, был у него всё это время. Он хранил его в секрете, использовал только в крайних случаях, когда обычное оружие не справлялось. Писал, что чувствовал слежку последние недели, подозревал, что кто-то узнал о Кольте и придёт за ним. Просил меня найти тех, кто убил его, вернуть револьвер и использовать для того, для чего он предназначен — убийства демонов.

Сэм наклонился вперёд, интерес в глазах усилился.

— Кто мог знать о Кольте? — спросил он. — Этот артефакт легендарный среди охотников, но конкретная информация о его местонахождении была утеряна десятилетия назад. Как кто-то узнал, что он у Элкинса?

Джон покачал головой.

— Не знаю точно, но подозреваю, что демоны тоже интересуются Кольтом, — ответил он медленно. — Оружие, способное убить их навсегда, представляет угрозу, которую они не могут игнорировать. Возможно, жёлтоглазый демон, которого ищу, узнал о револьвере и послал кого-то забрать его, чтобы я не смог использовать против него.

Дин выругался тихо.

— Значит, демоны на шаг впереди нас, — констатировал он мрачно. — Забрали Кольт, может уже уничтожили его или спрятали где-то, где мы никогда его не найдём.

— Не обязательно, — возразил Джон. — Его убили три дня назад, судя по состоянию тела, которое нашла полиция. Убийцы могли быть не демонами напрямую, а их слугами, людьми или другими существами, работающими на них. Такие слуги обычно не уничтожают ценные артефакты сразу, хранят их, ждут инструкций от хозяев. У нас есть окно времени, чтобы найти Кольт до того, как он исчезнет окончательно.

Сэм уже открыл ноутбук, и начал искать информацию о странных происшествиях в районе Мэннинга за последние дни и недели.

— Нужно определить, кто именно убил Элкинса, — сказал он, глядя в экран. — Полицейский отчёт должен содержать детали о причине смерти, состоянии тела, следах на месте преступления.

Джон кивнул.

— У меня есть контакт в местном отделении полиции, старый знакомый, которой должен пару одолжений, — сказал он. — Смогу получить копию отчёта через час-два, если правильно попрошу.

Мы ждали в кафе, пока Джон связывался со своим контактом. Дин заказал ещё кофе, Сэм продолжал копать информацию в интернете, и я ему помогал также, ища что-то необычное.

Кольт был ключевым элементом истории, артефактом, вокруг которого строилось много сюжетных линий. Найти его, вернуть отцу, использовать против демона, всё это были важные моменты, которые брат создавал с тщательностью драматурга, выстраивающего кульминацию пьесы.

Но я всё ещё не чувствовал прямого присутствия Ремиэля, его внимание оставалось рассеянным, пассивным. Нужно было продолжать участвовать в истории, возможно, использовать свои силы более активно в критический момент, создать аномалию достаточно заметную, чтобы привлечь внимание.

Джон вернулся через полтора часа с папкой документов. Сел за стол, и открыл папку, достав несколько фотографий и распечатанный отчёт.

— Элкинса нашли в кабинете, на полу рядом с пустой кобурой, — начал он, показывая фотографии места преступления. — Множественные раны на теле, но странные, не от ножа или пули. Патологоанатом не смог определить точно, чем были нанесены, написал в отчёте "неизвестное колющее оружие". Также отметил, что тело было обескровлено почти полностью, кровь высосана через раны.

Сэм внимательно изучал фотографии, брови сдвинулись.

— Раны на шее, запястьях, бёдрах, — перечислил он. — Места, где проходят крупные артерии. Высасывание крови, обескровливание жертвы. Это характерно для вампиров.

Джон кивнул.

— Именно к этому выводу я пришёл, когда прочитал отчёт, — подтвердил он. — Вампиры иногда работают на демонов, служат им в обмен на защиту или другие привилегии. Гнездо вампиров в этом районе могло получить задание убить Элкинса и забрать Кольт, передать своим хозяевам.

Дин потёр лицо руками, тяжело выдохнул.

— Вампиры значит, — повторил он. — Нужно найти их гнездо, выяснить где они прячутся, ворваться туда и вернуть Кольт до того, как они передадут его демонам или спрячут где-то в недоступном место.

— Не так просто, — сказал Джон. — Помни чему я учил. Гнёзда вампиров обычно хорошо защищены, они живут группами, прикрывают друг друга. Прямая атака втроём или даже вчетвером будет самоубийством, особенно если не знаем точное количество вампиров и планировку их гнезда.

Сэм закрыл ноутбук, и посмотрел на отца.

— Тогда нужна разведка, — предложил он логично. — Найти гнездо, проследить за вампирами, узнать их распорядок, слабые места в защите. Потом спланировать атаку.

Джон согласился, но выражение лица оставалось озабоченным.

— Времени мало, — напомнил он. — Каждый день промедления увеличивает вероятность, что Кольт будет потерян навсегда. Нужно действовать быстро, но осторожно.

Мы провели остаток дня, собирая информацию о вампирской активности в районе. Джон знал методы поиска гнёзд, научился этому за годы охоты. Проверяли сообщения о пропавших людях, особенно молодых и здоровых, которые представляли интерес для вампиров как источник крови или потенциальные новобращённые. Искали заброшенные здания или фермы на окраине города, места, где группа существ могла прятаться без привлечения внимания местных жителей.

К вечеру Сэм нашёл зацепку. Трое молодых людей пропали за последние две недели в районе старой фермы примерно в пятнадцати милях от Мэннинга. Ферма принадлежала семье, которая покинула её десять лет назад после банкротства, с тех пор здание стояло пустым, местные избегали этого места из-за слухов о странных звуках и огнях по ночам.

— Подходит под описание гнезда, — сказал Джон, изучая информацию. — Изолированное место, достаточно большое для группы вампиров, история, которая отпугивает любопытных. Проверим сегодня ночью, понаблюдаем издалека, подтвердим присутствие вампиров.

Мы выехали к ферме около полуночи, Джон вёл свой пикап, а мы следовали за ним на Импале. Дорога была грунтовой, ухабистой, деревья росли плотно с обеих сторон, создавая туннель из тьмы, прерываемый только лучами фар.

Ферма появилась через двадцать минут езды, старое двухэтажное здание с обвалившейся частью крыши, сарай рядом, и покосившийся забор вокруг участка. Окна были заколочены досками, но между щелями пробивался слабый свет, указывая на присутствие кого-то внутри.

Мы припарковали машины в стороне от фермы, за густыми зарослями кустарника, где их не было видно с дороги или из здания. Джон достал бинокль из своего пикапа, мы подошли ближе пешком, соблюдая тишину, держась в тени деревьев.

Устроились на небольшом холме примерно в ста метрах от фермы, откуда открывался хороший обзор на главное здание и сарай. Джон смотрел в бинокль, изучал окна и двери, искал признаки активности.

— Там кто-то есть, — прошептал он через несколько минут. — Вижу движение во втором этаже, тени перемещаются за окнами. Минимум трое, может больше.

Дин взял бинокль, и посмотрел сам. Я не нуждался в оптике, зрение Архангела видело в темноте лучше любого прибора, различало детали на расстоянии, недоступном для смертных. Сфокусировался на ферме, проник восприятием через стены.

Шесть вампиров внутри, четверо на втором этаже в большой комнате, двое в подвале. Трое людей заперты в клетке в сарае, живые, напуганные, но пока невредимые, видимо, хранились как запас свежей крови. Кольт лежал на столе в главной комнате второго этажа, револьвер в кобуре, рядом коробка с пулями, пять штук, если считать правильно.

— Нужно проверить сарай, — сказал я тихо, указывая на строение. — Если вампиры держат здесь пленников, как обычно делают, сарай логичное место для содержания, изолированное от основного здания, легче контролировать и скрывать от посторонних глаз.

Джон кивнул, передал бинокль Сэму.

— Джейми прав, проверим сарай первым, — согласился он. — Если там действительно есть пленники, нужно будет проверить.

Мы спустились с холма, и обошли ферму широкой дугой, приближаясь к сараю со стороны, противоположной главному зданию. Дверь была заперта на висячий замок, но Дин быстро открыл его отмычками, и мы осторожно вошли внутри.

Внутри пахло сеном, навозом и страхом. В углу сарая стояла металлическая клетка, похожая на те, что используют для крупного скота, а внутри неё было трое людей, двое мужчин и женщина, все молодые, грязная одежда, испуганные лица. Они отпрянули, увидев нас, думали, что пришли вампиры.

Сэм поднял руки, показывая, что мы не угроза.

— Тихо, мы здесь чтобы помочь вам, — прошептал он успокаивающе. — Мы охотники, пришли убить вампиров и освободить вас. Но нужно действовать тихо, не привлекать их внимание раньше времени.

Женщина начала тихо плакать от облегчения, один из мужчин подошёл к решётке клетки ближе.

— Они убьют нас завтра, — сказал он хрипло. — Слышали, как обсуждали это сегодня вечером, планируют устроить какой-то пир, принести нас в жертву для своего главаря, который приедет утром.

Джон переглянулся с Дином, информация была важной.

— Главарь приезжает утром, — повторил он тихо. — Значит, атаковать нужно сегодня ночью, до его прибытия, пока вампиров меньше, и они не ожидают нападения.

Дин осматривал замок клетки, тоже висячий, но более массивный.

— Освободим вас после того, как разберёмся с вампирами, — сказал он пленникам. — Сейчас открывать клетку рискованно, можете случайно издать шум, привлечь их внимание. Потерпите ещё немного, обещаю, что вытащим вас отсюда живыми.

Мужчина кивнул, понимая логику, и отступил обратно к остальным. Мы вышли из сарая так же тихо, как вошли, вернулись на холм, где оставили снаряжение.

Джон достал карту местности, разложил на земле, и включил маленький фонарик, прикрытый красным фильтром, чтобы не светить слишком ярко.

— Планируем атаку, — сказал он, глядя на нас. — Шестеро вампиров, может больше, мы вчетвером. Преимущество в оружии и знании их слабостей, но они сильнее и быстрее физически. Нужна стратегия.

Сэм наклонился над картой.

— Вампиры слабы днём, предпочитают спать в тёмных местах, — сказал он. — Но у нас нет времени ждать рассвета, главарь приедет утром, как сказал пленник. Нужно атаковать ночью, использовать другие методы.

Дин предложил свой вариант.

— Кровь мертвеца действует на вампиров как яд, замедляет их, ослабляет, даёт время обезглавить или пронзить сердце, — напомнил он. — Можем пропитать стрелы для арбалетов кровью, стрелять из засады, вывести из строя нескольких, потом ворваться внутрь и добить остальных.

Джон кивнул, план был разумным.

— В морге города должны быть тела, я смогу достать кровь мертвеца через своего контакта, — сказал он. — Потребуется пара часов, но это выполнимо. Дин, поедешь со мной, Сэм и Джейми остаются здесь, следят за фермой, записывают перемещения вампиров, количество, распорядок.

Мы разделились, Джон и Дин уехали обратно в город на пикапе, а я остался с Сэмом на холме. Младший брат устроился удобнее, достав ноутбук, начал делать записи о том что наблюдали за последний час.

Тишина между нами была комфортной, не требовала заполнения разговором. Сэм сосредоточился на своей задаче, я наблюдал за фермой и одновременно сканировал структуру реальности вокруг, продолжал поиски следов Ремиэля.

Через полчаса Сэм отложил ноутбук, и посмотрел на меня.

— Джейми, можно задать тебе вопрос? — спросил он тихо, голос был задумчивым.

Я повернулся к нему, кивнул.

— Конечно, Сэм, спрашивай, — ответил я.

Он помолчал секунду, подбирая слова.

— Ты всегда был между мной и Дином, тем, кто мирил нас, когда мы ссорились, находил компромиссы между нашими разными подходами, — начал он медленно. — Но иногда мне кажется, что ты скрываешь что-то, не показываешь нам всё, что думаешь или чувствуешь. Как будто играешь роль среднего брата, вместо того чтобы просто быть собой.

Слова были точны, проницательность Сэма была правильной, он чувствовал что-то неправильное, даже если не мог определить точно, что именно. Воспоминания Джеймса, вплетённые в его память, были убедительными, но не идеальными, создавали ощущение несоответствия у тех, кто знал среднего брата лучше всего.

Нужно было ответить осторожно, не раскрывая правду, но и не отталкивая Сэма ложью, которая усилила бы его подозрения.

— Каждый из нас играет роль в семье, Сэм, — сказал я тихо, голос был честным. — Дин играет роль старшего брата, защитника, того, кто берёт на себя ответственность за всех. Ты играешь роль младшего, идеалиста, того, кто задаёт вопросы и ищет лучшие пути. Я играю роль среднего, балансира, потому что так сложилось с детства, потому что так научился себя вести. Это не значит, что я скрываю что-то важное, просто моя природа быть тем, кто держит семью вместе, не даёт ей развалиться под давлением конфликтов.

Сэм слушал внимательно, обдумывая слова.

— Может быть, ты прав, — согласился он неуверенно. — Просто иногда чувствую, что не знаю тебя так хорошо, как Дина, хотя мы выросли вместе, прошли через одни и те же вещи. Как будто часть тебя остаётся недоступной, закрытой от нас.

Я посмотрел на него прямо, встретился взглядом.

— Обещаю, Сэм, что когда придёт время, когда это будет важно и правильно, я расскажу всё, что нужно знать, — сказал я серьёзно. — А пока доверься мне, как я доверяю тебе и Дину. Мы семья, это главное что имеет значение.

Младший брат медленно кивнул, принимая ответ, хотя сомнения не исчезли полностью. Вернулся к наблюдению за фермой, я тоже переключил внимание обратно на задачу.

Джон и Дин вернулись через два часа с канистрой, наполненной кровью мертвеца, добытой из морга через контакты отца. Запах был неприятным, сладковатым и тяжёлым, но необходимым для выполнения плана.

Мы пропитали стрелы для арбалетов кровью, подготовили оружие для рукопашного боя, мачете с посеребрёнными лезвиями, которые могли обезглавить вампира одним ударом при достаточной силе и точности. После Джон распределил роли.

— Я и Дин атакуем через главный вход, привлекаем внимание вампиров на себя, — объяснил он план. — Сэм и Джейми заходят через заднюю дверь, вы поднимаетесь на второй этаж, пока вампиры отвлечены на нас, находите Кольт и забираете его. Потом все выходим через запасные пути, встречаемся у машин.

План был рискованным, зависел от синхронизации и везения, но лучше альтернатив не было при текущих обстоятельствах. Мы подошли к ферме с разных сторон, Джон и Дин спереди, я и Сэм сзади, коммуникация была через рации на минимальной громкости.

— В позиции, — прошептал Джон через рацию. — Начинаем на три. Раз, два, три.

Взрыв выбил переднюю дверь фермы, Джон использовал самодельную взрывчатку, чтобы создать максимальный шум и привлечь внимание вампиров. Крики и звуки быстрых движений раздались изнутри, вампиры реагировали на вторжение.

Мы с Сэмом вошли через заднюю дверь бесшумно, пока вампиры бежали к фронту здания. Быстро поднялись по лестнице на второй этаж, держа оружие наготове. Коридор был тёмным, двери в комнаты открыты, но пусты, слышались звуки борьбы снизу.

Сэм спустя десяток шагов вошёл в главную комнату, где по моим ощущениям находился Кольт. Я следовал за ним, прикрывая тыл. Револьвер лежал на столе точно там, где видел через стены ранее,кобура и рядом деревянная коробка с пулями.

Сэм схватил Кольт, проверил барабан, одна пуля внутри, остальные в коробке. Начал быстро забирать револьвер, пальцы тряслись от адреналина.

— Есть Кольт, выходим, — прошептал он в рацию.

Но в этот момент дверь комнаты захлопнулась, и вампир материализовался из тени, высокий молодой парень с чёрными волосами, его глаза светились в темноте. Один из тех, кто был в подвале, похоже обошёл нас, пока мы поднимались.

— Думали пройти незамеченными? — усмехнулся он, голос был спокойным. — Глупые охотники, всегда переоцениваете свои способности.

Сэм поднял Кольт, целясь в вампира, но тот двинулся быстрее, и выбил револьвер из руки ударом, который отбросил Сэма к стене. Брат упал, ударившись головой, и остался неподвижно лежать.

Вампир повернулся ко мне, оскалился, клыки блеснули в тусклом свете. Бросился вперёд со скоростью, которая была размытым пятном для обычного человека. Я мог остановить его мгновенно, стереть из существования одним желанием, но это нарушило бы историю непоправимо.

Вместо этого уклонился в последний момент, использовал минимальную долю силы, чтобы ускорить реакцию физического тела. Вампир пролетел мимо, и врезался в стену, обернувшись с рычанием спустя секунды.

Я схватил мачете с пола, что уронил Сэм при падении, и поднял оружие в защитную стойку. Вампир атаковал снова, и его когти нацелились на горло, я заблокировал удар лезвием, ступив шагов влево развернувшись, нанёс ответный удар по шее.

Лезвие прошло через плоть и кость, и голова вампира отделилась от тела, упав на пол с глухим звуком. Тело рухнуло следом.

Сэм застонал, приходя в сознание, потёр затылок.

— Что произошло? — спросил он дезориентированно.

— Вампир, я уже убил его, — ответил я коротко, помогая ему встать. — Ты в порядке?

Он кивнул, хотя шатался немного.

— Голова болит, но живой, — ответил он. — Где Кольт?

Я поднял револьвер с пола, где он упал после удара, и передал Сэму. Он проверил оружие, убедился, что не повреждено, и убрал в кобуру на поясе.

— Выходим отсюда, быстро, — сказал я, ведя его к двери.

Мы спустились по лестнице, выходя через заднюю дверь. Звуки борьбы на первом этаже стихли, слышались только тяжёлые вздохи и движения. Обошли здание, встретившись с Джоном и Дином у входа.

Оба были живы, покрыты кровью, но не своей, судя по тому, как двигались. Четыре обезглавленных тела вампиров лежали на полу внутри, и похоже стрелы с кровью мертвеца сработали, замедлили врагов достаточно для убийства.

Когда Джон увидел Кольт на поясе Сэма, облегчение промелькнуло на его лице.

— Нашли его, хорошо, — сказал он коротко. — Освобождаем пленников, уходим отсюда до того, как главарь приедет или полиция появится на звуки взрыва.

Мы вернулись к сараю, и Дин открыл замок клетки, освобождая троих людей. Они выбежали, но перед тем как убежать на своих двоих, Джон дал им ключи от своего пикапа, велев ехать в город, к полиции, и рассказать им что произошло, но не упоминая охотников.

Мы вернулись к Импале, и также уехали, оставив ферму позади. Через пятнадцать минут остановились на обочине пустынной дороги, Джон вышел к другому пикапу, запасному, проверяя его, после вернулся к нам.

Сэм передал ему Кольт, отец взял револьвер осторожно, держа как священную реликвию. Тот внимательно изучал оружие, открыл барабан, проверил пулю, закрыл обратно.

— Пять пуль, — сказал он тихо. — Включая одну в барабане. Достаточно для убийства жёлтоглазого демона и нескольких его приспешников, если понадобится.

Мы смотрели на отца, ждали, что он скажет дальше. Напряжение момента было ощутимым, это было то, к чему Джон Винчестер готовился годами, оружие, которое могло закончить его охоту на демона, отомстить за смерть жены.

Джон посмотрел на каждого из нас, выражение лица было серьёзным, но тёплым.

— Спасибо, ребята, за помощь, — сказал он искренне. — Без вас не смог бы вернуть Кольт, не смог бы продолжить охоту. Вы доказали сегодня, что стали настоящими охотниками, достойными носить фамилию Винчестер.

Дин выпрямился от гордости, а Сэм слабо улыбнулся. Я стоял спокойно, наблюдал за выражением лица отца.

Джон помолчал, потом продолжил.

— Я нашёл его, — сказал он тихо, но твёрдо. — Жёлтоглазого демона, того, кто убил вашу мать. Знаю где он будет через неделю, знаю, как выманить его, заставить появиться. С Кольтом у меня есть шанс убить его навсегда, закончить это.

Сэм шагнул вперёд, голос был взволнованным.

— Возьми нас с собой, пап, — попросил он настойчиво. — Мы готовы, мы доказали это сегодня. Дай нам шанс помочь тебе, отомстить за маму вместе как семья.

Джон покачал головой медленно.

— Нет, Сэм, не на этот раз, — ответил он твёрдо. — Демон слишком опасен, слишком силён. Я не могу рисковать вашими жизнями в прямом противостоянии с ним. Вы нужны мне живыми, продолжать дело охотников, если я не вернусь.

Дин хотел возразить, но Джон поднял руку, останавливая.

— Это не обсуждается, — сказал он с интонацией, которая не допускала споров. — Я ваш отец, и это моё решение. Вы останетесь в стороне, будете ждать моего сигнала. Если всё пойдёт правильно, через неделю демон будет мёртв, мы сможем вернуться к нормальной жизни, или хотя бы к жизни без этой конкретной охоты за головой этого ублюдка.

Сэм выглядел разочарованным, но кивнул, принимая решение отца. Дин сжал челюсть, но тоже не стал спорить дальше. Я и так понимал, что тот не возьмёт нас.

Джон обнял каждого из них по очереди, крепко, по-отцовски. Когда дошла очередь до меня, он задержался немного дольше.

— Джейми, ты всегда был голосом разума среди братьев, — прошептал он мне на ухо. — Присмотри за ними, пока я буду на охоте. Не дай им сделать глупость, последовать за мной против моей воли. Обещаешь?

Я кивнул, обнимая отца.

— Обещаю, — ответил я тихо, зная, что возможно не смогу сдержать это обещание, если братья решат действовать.

Джон отпустил меня, и сел в свой пикап, завёл двигатель. Опустил окно, посмотрел на нас последний раз.

— Берегите себя, ребята, — сказал он улыбнувшись. — Увидимся после того, как всё закончится.

И уехал в ночь, спустя минуты задние фонари растворились в темноте. Мы остались стоять на обочине, трое братьев, смотрели в след отцу, каждый думал о своём.

Дин первым нарушил молчание.

— Он не вернётся, — сказал он тихо, голос был наполнен уверенностью и страхом одновременно. — Демон убьёт его, если пойдёт один, даже с Кольтом. Нужно следовать за ним, помогать независимо от того, что он сказал.

Сэм посмотрел на старшего брата, колебался.

— Но отец приказал оставаться в стороне, — возразил он слабо. — Мы не можем просто игнорировать его волю, ослушаться прямого прика…

Дин повернулся к младшему брату резко.

— К чёрту указания, Сэм, — выпалил он гневно. — Это наш отец, наша семья. Мы не можем сидеть сложа руки, пока он один идёт на самоубийственную миссию. Мама умерла из-за этого демона, я не позволю отцу умереть также.

Они смотрели друг на друга, напряжение росло, старый конфликт между послушанием отцу и желанием действовать самостоятельно поднимался снова.

Я шагнул между ними, положил руки на плечи обоих.

— Дин прав, — сказал я спокойно, голос был твёрдым. — Отец думает, что защищает нас, оставляя в стороне, но на самом деле подвергает себя большей опасности, идя один. Мы семья, должны стоять вместе, особенно против такого врага. Последуем за отцом, но осторожно, не раскрывая себя раньше времени. Будем наблюдать, ждать момента, когда наша помощь станет критически необходимой, тогда и вмешаемся.

Сэм обдумывал слова, потом кивнул медленно.

— Хорошо, — согласился он. — Следуем за отцом, помогаем ему, но делаем это умно, не создавая дополнительных проблем.

Решение было принято. Мы сели в Импалу, и Дин завёл двигатель, поехали в направлении, куда уехал Джон, держась на расстоянии, чтобы не быть замеченными.

Следующая неделя будет решающей, кульминацией долгой охоты, которую Джон Винчестер вёл годами. И я чувствовал, что именно в этот момент Ремиэль проявит своё присутствие, потому что история приближалась к точке максимального напряжения, к событию, которое определит судьбы всех персонажей в этом мире.

Оставалось только ждать и быть готовым действовать, когда момент придёт.

* * *

Глава 54

Джон Винчестер вёл свой потрёпанный пикап по пустынному шоссе в Айову, руки крепко сжимали руль, а мысли были заняты только одним — жёлтоглазым демоном. После всех этих лет, после бесконечных ночей без сна, после сотен охот и тысяч миль по американским дорогам, он наконец нашёл след. Настоящий, конкретный след, который вёл к тому самому ублюдку, что убил Мэри.

Салвэйшн, Айова. Маленький городок посреди кукурузных полей, ничем не примечательный, типичный для Среднего Запада. Но именно там, согласно информации, которую Джон собирал по крупицам последние недели, должен был появиться демон. Характер был ясным для того, кто знал, что искать. Дома, где жили семьи с младенцами ровно шести месяцев от роду. Всегда шесть месяцев, всегда одна и та же дата, всегда одинаковые обстоятельства. Демон приходил ночью, матери умирали на потолке в пламени, дети оставались живыми, но отмеченными чем-то, чего Джон ещё не понимал полностью.

Кольт лежал в кобуре на переднем сиденье, рядом с дневником и картой. Пять пуль, включая одну в барабане. Достаточно, чтобы убить демона и несколько его приспешников, если понадобится. Джон не знал точно, сработает ли легендарное оружие против такого противника, но это был единственный шанс, который у него был. Обычные методы экзорцизма были бесполезны против жёлтоглазого, он был слишком силён, слишком древен, чтобы простые латинские заклинания могли изгнать его обратно в Ад.

Телефон внезапно зазвонил, резкая трель прорезала тишину кабины. Джон взглянул на экран, увидел имя Калеба, старого друга и опытного охотника, с которым они работали вместе много раз за прошедшие годы. Ответил, прижимая телефон к уху плечом, чтобы не отрывать руки от руля.

Голос Калеба был напряжённым, дрожащим от сдерживаемых эмоций.

— Джон, у меня плохие новости. Очень плохие. Джим мёртв.

Джон вдохнул резко воздух, нога инстинктивно нажала на тормоз, и скорость пикапа упала. Джим Мёрфи, ещё один старый друг, священник, который помогал охотникам благословлять оружие и давать убежище, когда это было необходимо. Хороший человек, один из немногих, кому Джон доверял безоговорочно, даже оставляя пацанов ему.

— Что случилось? — спросил он хрипло, горло пересохло.

Калеб помолчал секунду, собираясь с силами.

— Нашли его в церкви сегодня утром. Жестоко убит, множественные раны, кровь повсюду. Но это не главное, Джон. На месте преступления полно серы, запах невыносимый. И следы, десятки следов, может быть, десять или больше. Демоны, Джон. Целая стая демонов пришла к нему.

Джон чувствовал, как холод растекается по спине, несмотря на тёплый воздух в кабине. Стая демонов, убивших священника, который помогал охотникам. Это не было случайностью, это было послание, предупреждение или попытка отвлечь его от охоты на жёлтоглазого.

— Ты уверен, что это демоны? — уточнил он, хотя ответ был очевиден.

— Абсолютно уверен. Сера, характер ран, всё указывает на демоническую активность. Джон, они знают о нас, знают кто помогает охотникам. Это атака не только на Джима, это атака на всех нас, попытка изолировать, лишить поддержки.

Джон сжал руль крепче, костяшки пальцев побелели. Демоны объявили войну не только ему лично, но всему охотничьему сообществу. Жёлтоглазый точно координировал это, использовал своих приспешников, чтобы ослабить противников перед решающим столкновением.

— Калеб, будь осторожен. Не оставайся в одиночестве, найди других охотников, укрепи защиту своего дома солью и символами, не впускай никого незнакомого. Я позвоню тебе, как только разберусь с ситуацией здесь.

— Понял, Джон. Береги себя там, что бы ни делал. И да, не иди один против целой стаи.

Разговор закончился, и Джон положил телефон обратно на сиденье. Мысли лихорадочно анализировали новую информацию, выстраивали связи между событиями. Смерть Джима была не случайностью, это была подготовка к чему-то большему, попытка ослабить его позиции перед атакой в Салвэйшне. Жёлтоглазый знал, что Джон идёт за ним, готовился к встрече, расставлял ловушки и убирал потенциальных союзников охотника.

Значит, идти одному в Салвэйшн было ещё более опасно, чем думал изначально. Не просто один демон, которого нужно убить, а возможно целая группа, защищающая своего лидера. Кольт был мощным оружием, но пять пуль против десятка демонов? Математика не в его пользу.

Джон достал телефон снова, и набрал номер Дина. Гудки, один, два, три, потом знакомый голос старшего сына.

— Пап? Что случилось?

Джон слышал фоновый шум дороги, характерный рёв двигателя Импалы. Он сразу понял, раз они не на охоте, значит мальчики следовали за ним, несмотря на его приказ оставаться в стороне. Должен был рассердиться, но вместо этого почувствовал облегчение. Сейчас семья была нужна, нужна поддержка тех, кому доверял больше всех на свете.

— Дин, где вы сейчас? — спросил он прямо, не тратя время на упрёки.

Короткая пауза, потом ответ.

— Примерно в часе езды за тобой, папа. Мы следили издалека, не хотели мешать, просто быть рядом на случай если понадобимся.

Джон медленно выдохнул, принимая решение.

— Встречаемся на обочине через двадцать минут, там где дорога пересекает мост через реку. Нужно поговорить с вами, обсудить ситуацию. Она изменилась, стала опаснее, чем думал.

— Будем там, пап.

Джон положил трубку, начал ехать к месту встречи. Двадцать минут прошли быстро, мост появился впереди, старое металлическое сооружение над узкой рекой, окружённой густыми деревьями с обеих сторон. Джон свернул на обочину, припарковал пикап, и вышел, растягивая затёкшие мышцы спины после долгих часов за рулём.

Импала появилась через несколько минут, чёрная машина остановилась рядом с пикапом, и трое его сыновей вышли одновременно. Дин первым подошёл к отцу, Сэм следовал за ним, Джейми замыкал группу, как обычно.

Джон обнял Дина коротко, потом Сэма, потом Джейми. Физический контакт с сыновьями напомнил о том, ради чего он боролся все эти годы, ради чего продолжал охоту несмотря на усталость и бесконечные потери.

— Рад видеть вас, ребята, даже несмотря на то что ослушались приказа, — сказал он с лёгкой улыбкой, которая не достигала глаз.

Дин пожал плечами, он не выглядел раскаивающимся.

— Не мог позволить тебе идти одному, пап. Мы семья, должны стоять вместе.

Джон кивнул, принимая объяснение.

— Хорошо, что приехали. Ситуация изменилась, стала сложнее. Калеб только что звонил, сообщил что Джим Мёрфи убит. Целая стая демонов, может быть десять или больше, напала на него в церкви. Это не случайность, это координированная атака, попытка ослабить нас перед основным столкновением.

Сэм нахмурился, обрабатывая информацию.

— Значит, в Салвэйшне нас может ждать не один демон, а целая группа, — констатировал он. — Как будем действовать против таких сил?

Джон достал карту из кармана куртки, развернул на капоте пикапа.

— Нужно определить точное место, где демон появится. В Салвэйшне несколько семей с младенцами нужного возраста, жёлтоглазый выберет одну из них согласно какому-то критерию, который мы ещё не понимаем. Ваша задача составить список всех детей, которым в ближайшие дни исполняется ровно шесть месяцев. Проверьте записи о рождении в местной больнице, свидетельства, любые документы, которые помогут сузить поиск. Когда найдёте нужную семью, будем наблюдать, ждать появления демона, атаковать в момент, когда он наиболее уязвим.

Дин посмотрел на Кольт в кобуре на поясе отца.

— А что с другими? Пять пуль против десятка демонов недостаточно.

Джон кивнул, соглашаясь.

— Поэтому будем действовать умно, использовать ловушки, святую воду, символы, которые временно блокируют демонов. Кольт оставим для жёлтоглазого, он главная цель. Остальных изгоним или задержим достаточно долго, чтобы успеть убить его.

Джейми молчал всё это время, слушая, потом заговорил спокойным голосом.

— Папа, ты уверен что жёлтоглазый появится именно в Салвэйшне? Может это отвлекающий манёвр, попытка заставить нас тратить время и ресурсы в неправильном месте, пока он действует где-то ещё?

Джон посмотрел на среднего сына, понимая вопрос.

— Уверен настолько, насколько можно быть при охоте на демона такого уровня. Все предыдущие случаи подтверждают, что он появляется в домах с младенцами шести месяцев, всегда в одну и ту же дату. Салвэйшн подходит под все критерии, плюс информация от моих источников указывает на повышенную демоническую активность в этом районе последние недели.

Джейми кивнул, принимая объяснение, но выражение лица оставалось задумчивым, будто средний брат обдумывал что-то важное, не озвучивая вслух.

Они обсудили детали плана ещё несколько минут, распределили задачи, договорились о точках связи и запасных вариантах на случай если что-то пойдёт не так. И разошлись к своим машинам, Джон завёл пикап и поехал в сторону Салвэйшна, а Импала последовала за ним на расстоянии, чёрная тень, которая держалась в пределах видимости, но не приближалась слишком близко.

Город встретил их тишиной вечерних улиц, маленькие дома с аккуратными газонами, редкие машины на дорогах, типичная жизнь провинциальной Америки, где ничего не предвещало надвигающегося ужаса. Джон припарковался у мотеля на окраине, снял номер, и позвонил сыновьям, передав адрес. Они приехали через десять минут, и заселились в соседний номер.

Встретились в комнате Джона, разложили карты города на кровати, начали планировать следующие шаги. Сэм открыл ноутбук, и начал искать доступ к базам данных больницы, свидетельствам о рождении, любой информации о семьях с младенцами нужного возраста.

Работа заняла несколько часов, Сэм был методичным, тщательно проверял каждую запись, сравнивал даты, составлял список потенциальных целей. К полуночи у него было пять адресов, пять семей, где дети родились ровно шесть месяцев назад по дате, которая совпадала с предыдущими появлениями жёлтоглазого демона.

— Вот список, — сказал Сэм, показывая экран отцу и братьям. — Пять семей, все подходят под критерии. Нужно проверить каждый дом, определить который из них будет целью.

Джон изучал список, записывал адреса в свой дневник.

— Разделимся, проверим все адреса, поговорим с семьями под прикрытием, оценим ситуацию. Тот дом, который вызовет наибольшее беспокойство или покажет признаки демонической активности поблизости, станет нашей целью для наблюдения.

План был разумным, они разошлись по номерам, чтобы немного отдохнуть перед следующим днём, который обещал быть долгим и опасным.

Джон лежал на кровати, смотрел в потолок, не мог заснуть несмотря на усталость. Мысли постоянно возвращались к Мэри, к той ночи, когда она умерла на потолке детской комнаты, окружённая пламенем. Завтра, возможно, он наконец отомстит за её смерть, убьёт демона, который разрушил их семью. Или умрёт в попытке, но по крайней мере умрёт, сражаясь за то, во что верил всю жизнь после трагедии.

Телефон зазвонил снова, экран показывал неизвестный номер. Джон ответил осторожно, не узнавая звонящего.

Голос, который он услышал, был женским и насмешливым. Мэг, демоница, которая работала на жёлтоглазого, та самая, что пыталась убить его сыновей в Чикаго.

— Привет, Джон. Давно не общались, соскучился?

Джон сел на кровати резко, рука инстинктивно потянулась к Кольту на тумбочке.

— Что тебе нужно, тварь? — спросил он резко, голос был наполнен ненавистью.

Мэг засмеялась, звук был неприятным, царапающим слух.

— Прямо к делу, как всегда. Мне нравится это в тебе, Джон, никакой лишней болтовни. Хорошо, вот в чём дело. Я тут держу твоего друга Калеба, связанного и беспомощного. Ножик прямо у его горла, одно движение, и он истечёт кровью на пол. Хочешь спасти его? Отдай мне Кольт.

Джон чувствовал, как холод растекается по телу, сменяясь гневом. Они взяли Калеба, использовали его как заложника, рычаг давления. Жёлтоглазый знал о Кольте, знал, что Джон нашёл легендарное оружие, хотел заполучить его до решающего столкновения.

— Не знаю о чём ты говоришь, — ответил Джон, стараясь звучать убедительно. — Какой Кольт? Я охотник, использую обычное оружие, дробовики и ножи, ничего особенного.

Мэг не купилась на ложь, голос стал жёстче.

— Не ври мне, Джон. Мы знаем что ты достал револьвер из дома Элкинса, знаем что носишь его с собой, надеешься убить моего босса. Это не сработает, понимаешь? Ты не можешь победить нас, как бы ни старался. Но я дам тебе шанс спасти хотя бы своих друзей. Отдай Кольт, и Калеб останется жив. Откажешься, и его кровь будет на твоих руках.

Джон сжал телефон крепче, лихорадочно думая. Отдать Кольт значило лишиться единственного оружия, способного убить жёлтоглазого, обречь себя и сыновей на провал в охоте, которая длилась годами. Но отказаться значило обречь Калеба на смерть, позволить демонам убить ещё одного друга, ещё одного союзника.

Решение было невозможным, выбор между миссией и жизнью человека, которого знал много лет.

— Докажи что он жив, — потребовал Джон. — Дай мне поговорить с ним, убедиться что не блефуешь.

Шорох, потом голос Калеба, хриплый, напуганный.

— Джон, не отдавай им оружие, они убьют меня в любом случае, это ловушка…

Звук удара, крик боли, потом снова голос Мэг.

— Убедился? Он жив, пока что. Но моё терпение не бесконечно, Джон. Решай быстро, у тебя есть час. Встречаемся на старом складе в Линкольне, адрес отправлю сообщением. Приедешь один, с Кольтом, обменяем оружие на твоего друга. Попытаешься обмануть или привезёшь подкрепление, Калеб умрёт мучительно, а потом придём за твоими сыновьями. Понял?

Джон сжал челюсть, ненависть к демонице была физически ощутимой.

— Понял. Буду там через час.

Мэг положила трубку, Джон остался сидеть на кровати, держа телефон в руке. Сообщение пришло через несколько секунд, адрес склада в Линкольне, примерно в тридцати милях от Салвэйшна.

Он не мог отдать настоящий Кольт, это было очевидно. Но и не мог позволить Калебу умереть без попытки спасения. Нужен был план, способ обмануть демонов, дать им фальшивый револьвер, достаточно убедительный чтобы выиграть время для спасения Калеба и бегства.

Джон встал, начал собирать вещи. У него был запасной револьвер, похожий на Кольт внешне, старое оружие девятнадцатого века, которое держал как коллекцию. Не функциональное, декоративное, но с расстояния выглядело убедительно. Мэг не сможет проверить оружие детально до обмена, если действовать быстро и уверенно.

Но сыновьям нужно было оставить настоящий Кольт, дать им шанс убить жёлтоглазого в Салвэйшне, пока Джон отвлекал приспешников в Линкольне. Это был единственный способ выполнить обе задачи одновременно, спасти Калеба и завершить охоту.

Джон вышел из номера, прошёл к соседнему, где остановились сыновья. Постучал дважды, Дин открыл через несколько секунд, выглядел настороженным, сразу понял что что-то случилось.

— Пап, что происходит? — спросил он, впуская отца внутрь.

Сэм и Джейми уже проснулись, сидели на кроватях, смотрели на Джона вопросительно. Он закрыл дверь, повернулся к ним, выражение лица было серьёзным.

— Мэг позвонила, держит Калеба заложником, требует Кольт в обмен на его жизнь. Встреча назначена через час в Линкольне. Я поеду туда, дам им фальшивое оружие, попытаюсь спасти Калеба и уйти до того как они поймут обман.

Дин шагнул вперёд, голос был встревоженным.

— Это самоубийство, пап. Мэг не дурочка, проверит оружие, поймёт что оно фальшивое, убьёт тебя и Калеба. Нельзя идти туда одному.

Джон покачал головой.

— Нет выбора, Дин. Калеб мой друг, не могу оставить его умирать. Но настоящий Кольт остаётся вам, это важнее. Демон появится ночью в одном из домов по списку Сэма, вы будете там, убьёте его, закончите охоту которую я начал.

Он достал Кольт из кобуры, и протянул револьвер Дину. Старший сын взял оружие, крепка сжав кольт, понимал вес ответственности, которую отец возлагал на его плечи.

— Пять пуль, одна в барабане, четыре в запасе, — напомнил Джон. — Целься точно, не трать заряды впустую. Жёлтоглазый может быть в любом теле, смотри на глаза, они выдадут демона. Стреляй без колебаний, без сожалений. Это тварь, убившая вашу мать, заслуживает смерти больше всех кого встречали в жизни.

Дин кивнул, убирая Кольт в собственную кобуру на поясе. Сэм встал с кровати, подошёл к отцу.

— Папа, мы поможем тебе в Линкольне, четверым против демонов шансы лучше…

Джон прервал его, положив руку на плечо младшего сына.

— Нет, Сэм. Ваша задача здесь, в Салвэйшне. Жёлтоглазый главная цель, Калеб поймёт это, согласится с необходимостью жертвы ради завершения охоты. Я справлюсь в Линкольне, найду способ выжить и спасти друга. Доверьтесь мне, как я доверяю вам.

Джейми, молчавший всё это время, наконец заговорил спокойным голосом.

— Папа прав, парни. Мы должны оставаться здесь, фокусироваться на демоне. Это наш шанс, может единственный за долгое время. Отец опытный охотник, выживал в худших ситуациях раньше, выживет и сейчас.

Джон посмотрел на среднего сына благодарно, и кивнул. Джейми всегда был голосом разума среди братьев, тем кто находил правильные слова в сложных ситуациях.

Он обнял каждого сына по очереди, крепко, долго, как будто прощался навсегда. Может так и было, может это была последняя встреча перед смертью, но Джон не показывал страха, только решимость и любовь к детям, которые стали его жизнью после потери Мэри.

— Берегите друг друга там, — сказал он тихо. — Действуйте как команда, прикрывайте спины, не геройствуйте в одиночку. Семья это всё что у нас есть, не забывайте об этом никогда.

Он вышел из номера, не оглядываясь, боялся, что увидит в глазах сыновей и как это повлияет на решимость выполнить то что задумал. Сел в пикап, завёл двигатель, и поехал в сторону Линкольна, оставляя сыновей готовиться к самой важной охоте их жизни.

* * *

Я стоял у окна мотельного номера, смотря как пикап Джона исчезает в ночи, красные задние огни растворяются в темноте. Отец ехал на верную смерть, в ловушку, которую демоны подготовили. Он знал это, понимал риски, но шёл всё равно, потому что не мог оставить друга умирать, потому что такова была его природа, природа человека, который жертвовал собой ради других несмотря на цену.

Дин и Сэм стояли рядом со мной, и также смотрели в окно молча, каждый обрабатывал только что услышанное, пытался смириться с решением отца разделиться в критический момент.

— Мы должны помочь ему, — сказал Дин тихо, голос дрожал от сдерживаемых эмоций. — Не можем просто сидеть здесь, пока отец один сражается с демонами в Линкольне.

Сэм повернулся к старшему брату, выражение лица было раздираемым конфликтом между долгом и желанием.

— Но папа поручил нам оставаться, охотиться на жёлтоглазого. Это то ради чего он боролся все эти годы. Мы не можем подвести его…

Дин сжал кулаки, напряжение в плечах усилилось.

— К чёрту это всё, Сэм. Это наш отец, наша семья. Что толку от мести демону, если мы потеряем папу в процессе? Уже потеряли маму, не хочу терять и его тоже.

Я слушал их спор, не вмешивался понимая, что они чувствуют. Когда-то мы с Люцифером также спорили. Приказы, желание и решение. Как же это всё знакомо.

Оба были правы в своих позициях, и оба ошибались одновременно. Истина находилась где-то посередине, в балансе между долгом и любовью, между местью и защитой тех, кто остался.

Сэм провёл рукой по лицу, усталость и стресс были видны в каждом движении.

— Дин, я понимаю что ты чувствуешь, понимаю страх потерять отца. Но подумай логически, мы не можем быть в двух местах одновременно. Если поедем в Линкольн, пропустим демона здесь, он убьёт ещё одну мать, отметит ещё одного ребёнка. Папа не простит нам этого, не простит себе если мы провалим миссию из-за попытки спасти его.

Дин открыл рот, чтобы возразить, но я наконец вмешался, положив руку на плечо старшего брата.

— Есть третий вариант, — сказал я спокойно, голос был уверенным. — Мы разделимся. Я, поеду в Линкольн, вслед за отцом и помогу ему с Калебом. Ты и Сэм останетесь здесь, будете охотиться на жёлтоглазого. Кольт у нас, одного точного выстрела достаточно чтобы убить демона если всё пойдёт правильно.

Братья посмотрели на меня, удивление и облегчение смешались в их выражениях. Решение было простым, логичным, позволяло достичь обеих целей без жертвования одной ради другой.

Дин кивнул быстро, принимая план.

— Хорошо это сработает. Ты поможешь папе, а мы двое разберёмся с демоном. Все выживут, миссия выполнена.

Сэм колебался, обдумывал предложение.

— Но нас будет только двое против потенциально нескольких демонов, если жёлтоглазый придёт с защитой. Сможем ли справиться?

Я посмотрел на младшего брата прямо, встретился взглядом.

— Справимся, — заверил я твёрдо. — У нас есть Кольт, есть знания и подготовка. Плюс, я чувствую, что сегодня ночью всё решится, одним способом или другим. Судьба сходится в этой точке, в этом городе, в этот момент времени.

Слова были правдивыми, я действительно чувствовал конвергенцию событий вокруг нас, нити истории Ремиэля сплетались плотнее, направляя повествование к кульминации. Это был ключевой момент в жизнях братьев Винчестеров, точка, где их судьбы определялись, где выборы имели вес, превышающий обычные решения.

И это был момент, когда я должен был действовать более активно, использовать свои силы заметнее, создать аномалию достаточно сильную чтобы привлечь внимание Ремиэля, заставить брата проявиться.

Дин уже собирал вещи, готовился к охоте. Сэм вернулся к ноутбуку, продолжал изучать список семей, пытался определить которая из них станет целью демона. Я сел рядом с младшим братом, смотрел на экран, но сознание работало на другом уровне, протягивало восприятие через город, сканировало энергетические потоки, искало признаки демонической активности.

Через несколько минут я нашёл это. Слабый след серы в воздухе, едва ощутимый для физических чувств, но ясный для восприятия Архангела. След вёл к одному из адресов в списке Сэма, дому на северной окраине Салвэйшна, белое строение с голубыми ставнями, маленький сад перед входом.

Но просто сказать Сэму адрес было бы слишком подозрительным, нарушило бы естественность повествования. Нужен был способ привести его к этому выводу самостоятельно, через собственные способности младшего брата, через видения, которые начали проявляться у него в последнее время.

Сэм обладал даром предвидения, слабым, нестабильным, но реальным. Демоническая кровь в его жилах, след метки, оставленной жёлтоглазым в младенчестве, давала ему связь с сверхъестественным, позволяла видеть фрагменты будущего или настоящего, связанные с демонической активностью. Видения приходили спонтанно, вызывали головную боль и дезориентацию, но содержали точную информацию, которая помогала в охоте.

Я мог усилить этот дар, направить его к нужной цели, дать Сэму видение о доме, где появится демон. Тонкая манипуляция, едва заметное вмешательство в естественные процессы, но достаточное чтобы направить события в нужном направлении.

Протянул крошечную нить энергии к сознанию Сэма, коснулся части его разума, где хранились видения и связь со сверхъестественным. Не заставлял, не контролировал, просто открывал канал шире, позволял информации течь свободнее, давал дару проявиться сильнее обычного.

Сэм застыл внезапно, пальцы замерли над клавиатурой. Глаза расфокусировались, смотрели куда-то вдаль, сквозь стены комнаты. Дыхание стало поверхностным, частым. Видение охватывало его, тянуло сознание в другое место, другое время.

Я видел то, что видел Сэм, через установленную связь. Детская комната, стены окрашены в мягкий жёлтый цвет, кроватка в углу, полка с игрушками над ней. Женщина стояла у кроватки, укачивала младенца, напевая тихую колыбельную. Молодая мать, светлые волосы, усталое, но счастливое лицо. Моника, имя всплыло в сознании Сэма автоматически, знание, пришедшее вместе с видением.

Потом атмосфера изменилась, стала тяжёлой, гнетущей. Тень появилась в углу комнаты, тёмный силуэт мужчины, черты лица не различимы, но присутствие было зловещим, холодным, наполненным злом. Жёлтоглазый демон, хотя глаза не были видны в видении, Сэм знал это инстинктивно.

Демон медленно двигался к кроватке, женщина не видела его, продолжала укачивать ребёнка, не подозревала об опасности. Потом что-то происходило, быстро, непонятно. Женщина внезапно оказывалась на потолке, прижатая невидимой силой, глаза широко открыты от ужаса и боли. Пламя появлялось вокруг неё, охватывало тело, превращало плоть в обугленные останки за секунды.

Крик, детский плач, гудок поезда вдалеке. Видение разрывалось на фрагменты, смешивалось с реальностью.

Сэм резко вернулся в настоящее, задыхаясь, схватился за край стола чтобы не упасть. Пот покрывал лоб, руки дрожали, головная боль пульсировала за висками. Мягко обвив его руками не дал упасть, Дин также бросился к брату, поддержал его за плечи.

— Сэм, чёрт, что случилось? Ещё одно видение?

Брат кивнул, пытался отдышаться, собраться с мыслями.

— Видел её, женщину по имени Моника, она укачивала ребёнка в детской комнате. Потом демон появился, убил её точно так же как маму, на потолке, в огне. Слышал поезд, гудок был громким.

Я подал Сэму стакан воды со стола, он выпил, и дрожь в руках постепенно уменьшалась. Дин смотрел на него обеспокоенно, потом повернулся ко мне.

— Видения Сэма не всегда точные, но они ведь показывают реальные события? — сказал он. — Если он видел эту женщину Монику, значит она цель, нужно найти её дом, защитить до прихода демона.

Сэм уже тянулся к ноутбуку снова, открывая карту города, и искал железнодорожные пути. Нашёл линию, которая проходила через северную часть Салвэйшна, сравнил с адресами из списка. Один дом стоял в пятидесяти метрах от путей, белое строение с голубыми ставнями.

— Вот, — сказал он, указывая на экран. — Этот адрес подходит, семья Холт, Моника и Стюарт, дочери Розали исполнилось шесть месяцев три дня назад. Дом рядом с железной дорогой, всё совпадает с видением.

Дин кивнул решительно, и начал проверять оружие, готовить снаряжение.

— Тогда едем туда, устанавливаем наблюдение, ждём демона. Как только появится, стреляем из Кольта, заканчиваем это раз и навсегда.

Но Сэм схватился за голову внезапно, ещё одно видение накрыло его без предупреждения. Второе за несколько минут, необычно, раньше они приходили с промежутками часов или дней между собой. Но я усилил дар намеренно, открыл канал шире, позволял информации течь более свободно. Побочный эффект был в том, что видения становились частыми, интенсивными, причиняли больше боли.

На этот раз видение было короче, но более детализированным. Та же детская комната, та же женщина Моника, но время было другим. Ночь, темнота за окном, младенец спал в кроватке. Моника входила в комнату, проверяла ребёнка, поправляла одеяло. Потом замечала силуэт в углу, мужчина в тени. Пыталась закричать, но голос застревал в горле. Невидимая сила поднимала её к потолку, прижимала к белой поверхности. Пламя охватывало тело мгновенно, кожа чернела, волосы сгорали. Крик наконец вырывался, но уже поздно, жизнь покидала тело, глаза стекленели.

Часы на стене показывали время. Полночь.

Сэм вернулся в реальность, дышал тяжело, лицо было бледным.

— Это произойдёт сегодня ночью, в полночь, — прохрипел он. — Видел её смерть более ясно, время было на часах. У нас есть несколько часов, чтобы подготовиться, защитить дом, быть готовыми когда демон появится.

Дин проверил часы на запястье, было около девяти вечера. Три часа до полуночи, достаточно времени чтобы добраться до дома, установить защиту, подготовить засаду.

— Хорошо, — сказал он, заканчивая сборы. — Мы едем к дому сейчас, А Джейми в Линкольн поможет папе с Калебом, они должны вернутся к нам к одиннадцати, до начала действия. Мы двое едем к дому Холт, начинаем подготовку.

Сэм кивнул, всё ещё восстанавливался после двух видений подряд, но решимость в глазах загорелось ярче. Я же обдумывал то что он видел.

Видения Сэма привели нас к правильному дому, время было определено точно, план формировался естественно через действия персонажей. Ремиэль создал структуру истории тщательно, но я влиял на детали, направлял поток событий тонкими толчками, которые казались случайностями или совпадениями для смертных, но были расчётливыми действиями Архангела, манипулировавшего реальностью на фундаментальном уровне.

Мы разделились у машин, я сел в Импалу, завёл двигатель, и уехал в направлении Линкольна, чёрная машина быстро растворилась в ночи. Дин и Сэм остались у мотеля, готовясь отбивать жизнь ребёнка. История развивается.

* * *

Глава 55

Импала мчалась по ночному шоссе, фары вырезали тоннель света в густой темноте, окружавшей дорогу. Я сидел за рулём, руки лежали на нём свободно, движения были автоматическими, не требовали концентрации которую смертный водитель тратил бы на управление машиной на такой скорости. Сознание работало на другом уровне отслеживало положение Джона через энергетическую сигнатуру, которую оставлял его пикап впереди, примерно в двадцати милях направлялся к складу в Линкольне, где демоны ждали его с заложником.

Время тянулось странно, секунды казались минутами пока анализировал ситуацию и планировал следующие действия. Джон шёл в ловушку, это было очевидно даже для него самого, но выбора не было, друг находился в опасности и охотник не мог оставить его умирать без попытки спасения. Благородство, смешанное с упрямством, характеристики которые делали Джона Винчестера героем в глазах тех кто знал его историю, но также ставили его в ситуации где смерть была вероятным исходом.

Я не мог позволить ему умереть здесь, не сейчас когда история приближалась к кульминации. Джон был ключевой фигурой в повествовании Ремиэля, отец братьев Винчестеров, тот кто начал охоту на жёлтоглазого демона, тот, чьи действия определяли судьбы Дина и Сэма. Потеря его на этом этапе нарушила бы структуру истории, создала бы аномалию, которая могла привлечь внимание брата, но также могла разрушить целостность мира, причинить вред душам внутри.

Нужно было вмешаться, но возможно делать это тонко, не слишком очевидно чтобы сохранить видимость естественного течения событий. Помочь Джону выжить, спасти Калеба если возможно, потом вернуться к братьям в Салвэйшн до полуночи когда жёлтоглазый демон появится в доме Моники Холт.

Я проверил часы на приборной панели, стрелки показывали десять вечера. Два часа до полуночи, достаточно времени для выполнения обеих задач если действовать эффективно и без промедлений.

Дорога впереди была пустой, ни одной машины не виднелось в любом направлении только бесконечная лента асфальта, уходящая в темноту горизонта. Идеальный момент для использования сил без свидетелей, без риска нарушить маскировку или создать необъяснимые явления которые привлекли бы внимание смертных.

Я убрал руки с руля, позволяя Импале продолжать движение самостоятельно через минимальное вмешательство в механику машины. Двигатель работал ровно, колёса держали направление, скорость оставалась постоянной. Закрыл глаза, сконцентрировался на пространстве вокруг, почувствовал ткань реальности которая окружала физическую форму и машину.

Энергия потекла через меня, не разрушительная сила которая могла стереть материю мгновенно, а тонкий поток изменяющий координаты существования без нарушения законов этого мира. Пространство вокруг Импалы начало искажаться, складываться, расстояния сжимались, миля становилась футом, фут становился дюймом. Телепортация не через проход между точками, а через изменение самого определения расстояния между текущим положением и целевым местоположением.

Ощущение было мгновенным и дезориентирующим даже для Архангела, привыкшего к подобным манипуляциям. Восприятия странно реагировала на всё вокруг внутри Сути брата. Реальность размывалась, цвета смешивались, звуки искажались в какофонию которая не имела смысла для ушей. Потом всё стабилизировалось также быстро как началось.

Открыв глаза, обнаружил что Импала стоит на обочине грунтовой дороги, окружённой складскими зданиями и заброшенными промышленными сооружениями. Линкольн, промышленный район на окраине города, место которое местные жители избегали по ночам из-за отсутствия освещения и репутации связанной с криминальной активностью. Идеальное место для встречи с демонами, где крики не привлекут внимания, где тела можно оставить без опасения быстрого обнаружения.

Заглушив двигатель, тихо вышел из машины и закрыл дверь без звука. Холодный ветер дул между зданиями неся запах ржавчины, старого масла и чего-то гниющего. Склад, где должна была состояться встреча находился примерно в ста метрах впереди, большое кирпичное здание с разбитыми окнами и частично обвалившейся крышей.

Протянул восприятие вперёд, сквозь стены и расстояние увидел внутреннюю структуру склада. Большой зал на первом этаже, пустой, за исключением нескольких старых ящиков и строительного мусора. Подвал под ним доступный через лестницу в дальнем углу. Мэг стояла в центре зала, рядом с ней был мужчина, высокий,широкоплечий, Том, другой демон который служил жёлтоглазому. Калеб был связан в углу, сидел на полу, и лицо его было избито, но тот был живой.

Пикап Джона появился на дороге через минуту, остановившись перед входом в склад. Отец вышел держа в руках фальшивый револьвер, декоративное оружие которое он принёс вместо настоящего Кольта. Осторожно осмотревшись, тот медленно вошёл в здание через открытую дверь.

Я последовал за ним на расстоянии используя сокрытие чтобы оставаться невидимым для демонов и смертных. Позиция была выбрана тщательно, место у разбитого окна на втором этаже соседнего здания откуда открывался хороший обзор на всё происходящее внутри склада.

Джон вошёл в зал, и его шаги эхом разносились по пустому пространству. Мэг услышав повернулась к нему. У неё появилась улыбка на лице что была насмешливой, торжествующей.

— Джон Винчестер, пунктуален как всегда, — сказала она, голос был наполнен сарказмом. — Принёс?

Джон поднял револьвер показав его демонице.

— Вот Кольт. Теперь отпусти Калеба.

Мэг подошла ближе, протянула руку к оружию, но Том был быстрее. Демон схватил револьвер из рук Джона резким движением, и отошёл на несколько шагов начав внимательно изучать оружие. Открыл барабан, проверил пулю, закрыл обратно. Неожиданно прицелился в Мэг, и нажал на курок.

Выстрел громко прогремел, эхом отразившись от стен. Пуля прошла насквозь через плечо демоницы заставив её шагнуть назад от удара. Но рана была поверхностной, обычное свинцовое ядро, не освящённое, не заряженное силой необходимой для нанесения реального вреда демону. Мэг посмотрела на дыру в одежде, потом на Тома, глаза полыхнули чёрным.

— Фальшивка, — она гневно прошипела повернув глаза к Джону. — Джон ты что попытался обмануть нас? Думал, что мы не проверим оружие перед обменом?

Том бросил револьвер на пол, и повернулся к Джону.

— Большая ошибка охотник. Теперь ты и твой друг умрёте медленно и мучительно…

Джон не ждал когда угроза будет реализована. Развернувшись, тот побежал к дальнему углу зала где была лестница ведущая в подвал. Мэг и Том последовали за ним, движения были быстрыми, демоническая скорость значительно превосходила человеческую. Но Джон достиг лестницы первым и спустился вниз перепрыгивая через несколько ступеней, руками хватаясь за перила для баланса.

Подвал был тёмным, пахло сыростью и плесенью. Старые трубы проходили вдоль потолка, некоторые были сломаны и вода капала на бетонный пол. Джон бежал к дальней стене где находился большой вентиль контролирующий поток через одну из главных труб. Он знал это место, планировал заранее, изучил схему склада перед приездом, нашёл способ создать препятствие для демонов хоть и удача что получилось именно с этим зданием.

Подбежав тот схватился за вентиль обеими руками начав крутить против часовой стрелки. Металл сопротивлялся заржавевший от лет бездействия, но Джон применил всю силу, мышцы напряглись от усилия. Вентиль медленно поддался, начал поворачиваться издавая скрежет. Вода хлынула из открывшегося клапана и это была не обычная вода, а святая, освящённая заранее священником которого Джон попросил об этой услуге неделей ранее. Поток был мощным быстро заполняя пространство у основания лестницы, создавая барьер через который демоны не могли пройти без мучительной боли или временного изгнания из захваченных тел.

Мэг и Том достигли подножия лестницы, и остановились перед потоком святой воды. Попытались шагнуть в неё, но кожа задымилась от контакта, демоница отскочила с криком боли. Том попробовал обойти барьер, но святая вода широком потоком заполнила весь проход не оставляла пути для обхода.

— Умный ублюдок, — выругалась Мэг глядя на Джона который уже скрывался в другом конце подвала где была аварийная дверь ведущая наружу. — Но это только задержит. Мы найдём тебя Джон Винчестер! Убьём твоих сыновей перед твоими глазами, потом убьём тебя!

Но Джон не слушая угрозы исчез через аварийную дверь, хлопнув ею за собой. Звук его шагов удалялся он бежал в неизвестном направлении, надеясь оторваться от преследователей чтобы добраться до пикапа и уехать.

Я наблюдал за всей сценой не вмешиваясь и позволяя событиям развиваться естественно. Джон справился сам использовав подготовку и опыт чтобы избежать немедленной смерти, создал возможность для бегства. Калеб остался на складе всё ещё связанный, но демоны были заняты преследованием Джона. Они не обращали внимания на заложника.

Мог бы спасти его но принял другое решение. Я провёл слишком много времени в этом мире играя роль, участвуя в истории, надеясь что Ремиэль проявится естественным образом через накопление аномалий. Но брат оставался невидимым, растворённым в ткани своего творения, пассивным наблюдателем, который не вмешивался даже когда повествование отклонялось от оригинального сценария.

Нужно было действовать более прямо, создать событие настолько значительное и невозможное, что Ремиэль будет вынужден обратить внимание, вмешаться или хотя бы проявить своё присутствие достаточно явно для обнаружения. Демонстрация силы Архангела открытое использование возможностей которые не вписывались в законы этого мира было риском что могло разрушить структуру реальности локально, но альтернатива была хуже, продолжать блуждать в бесконечных историях без следа брата.

Я спрыгнул с окна второго этажа, приземлившись на землю без звука несмотря на высоту падения. Не спешна пошёл в направлении куда убежал Джон, следуя за энергетической сигнатурой его присутствия. Мэг и Том уже выбрались из склада через другой выход обойдя барьер святой воды. Они преследовали охотника по следам которые он оставлял на грунтовой дороге, а я шёл следом.

* * *

Дин и Сэм сидели в машине припаркованной через дорогу от дома Моники Холт, белого строения с голубыми ставнями. Маленький сад перед входом был аккуратно подстрижен, а приятный молочный свет горел в окнах первого этажа. Обычная семья живущая обычной жизнью не подозревающая о том что эта ночь может стать последней для одного из её членов.

Дин нервно барабанил пальцами по рулю, глаза постоянно переключались между домом и телефоном на приборной панели, он ждал звонка от отца, подтверждения что тот жив и что справился с ситуацией в Линкольне. Сэм сидел рядом смотря в окно, руки лежали на коленях сжатые в кулаки от напряжения. Кольт лежал между ними на сиденье, револьвер в кобуре готовый к использованию в любой момент.

— Который час? — спросил Сэм тихо, не отрывая взгляда от дома.

Дин проверил часы на запястье.

— Одиннадцать тридцать. Ещё полчаса до полуночи до того момента, который ты видел в видении.

Сэм кивнул, губы сжались в тонкую линию.

— Надеюсь твоё видение было точным, не хочу тратить ночь впустую пока демон убивает кого-то в другом месте.

— Видения не врут Дин, — ответил Сэм, голос был уверенным несмотря на внутренние сомнения. — Не всегда понимаю их полностью, но то что видел было чётким, конкретным. Эта женщина, Моника умрёт сегодня ночью в полночь если мы не остановим демона.

Дин не ответил, просто кивну принимая слова брата. Он доверял Сэму, доверял его дару, даже если не понимал его природу или источник. Младший брат обладал способностями, которые выходили за рамки обычного человека, связь со сверхъестественным, которая помогала им в охоте, но также пугала Дина на уровне который он не озвучивал вслух.

Тишина растянулась между ними, прерываемая только тихим гулом двигателя и редкими звуками ночного города. Дин потянулся к телефону, набрал номер отца снова. Гудки, один, два, три, четыре, пять. Автоответчик.

— Чёрт возьми, папа, где ты? — пробормотал он раздражённо положив телефон обратно. — Уже час как не выходит на связь, уже должен был закончить с демонами в Линкольне, вернуться или хотя бы позвонить.

Сэм повернул голову, посмотрел на старшего брата.

— Может всё в порядке, просто занят, не может ответить в данный момент, — предположил он, стараясь звучать оптимистично. — Джейми с ним, они справятся вместе и вернутся когда смогут.

Дин хотел ответить, но внезапно радио на приборной панели начало издавать странные звуки, статический шум смешивался с искажёнными фрагментами музыки, а частоты переключались хаотично без прикосновения к кнопкам. ЭМП-детектор в кармане Сэма начал щёлкать, сначала слабо, потом громче указывая на присутствие сверхъестественной энергии поблизости.

Братья переглянулись, адреналин мгновенно ударил в кровь. Демон был здесь раньше чем ожидали за полчаса до полуночи. Может, видение Сэма было неточным в деталях времени или демон изменил свой график по неизвестной причине.

— Он здесь, — сказал Дин схватив Кольт со среднего сиденья, проверил барабан быстрым движением. — Идём.

Они выскочили из машины одновременно, побежав через дорогу к дому. Дин первым достиг входной двери и попытался открыть её, но та была заперта. Отступив на шаг, тот пнул дверь ногой рядом с замком и дерево треснуло, замок вылетел и дверь с грохотом распахнулась.

Внутри было светло, а звуки телевизора доносились из гостиной. Мужчина появился из коридора Стюарт Холт, муж Моники, лицо его выражало шок и страх увидев двух незнакомцев с оружием, ворвавшихся в его дом.

— Кто вы? Что вам нужно? — крикнул он, инстинктивно шагнув назад. — Моника, забирай Розали, бегите! Звоните в полици…

Крик женщины раздался с верхнего этажа, пронзительный, полный ужаса. Дин и Сэм не стали объяснять, просто побежали к лестнице перепрыгивая через ступени по две, руки держали оружие наготове. Стюарт последовал за ними, не понимая что происходит но инстинкт защиты семьи перевешивал страх перед незнакомцами.

Моника стояла у двери детской комнаты в шоке с закрытым ртом руками. Внутри комнаты, рядом с кроваткой где спал младенец стояла фигура в чёрном плаще, капюшон скрывал лицо, но присутствие было зловещим, холодным, наполняло воздух ощущением неправильности и зла.

Невидимая сила схватила Монику, начав медленно поднимать её от пола. Женщина закричала снова, пыталась сопротивляться, но не могла контролировать собственное тело, руки и ноги бесполезно дёргались пока она поднималась к потолку прижимаясь спиной к белой поверхности.

Сэм ворвался в комнату первым подняв Кольт, и прицелился в фигуру. Дин был на шаг позади, также направил своё оружие на демона. Фигура медленно повернулась к ним, капюшон отбросился назад, открывая лицо.

Мужчина средних лет, обычные черты, ничем не примечательные за исключением глаз. Глаза светились жёлтым, тот самый цвет, который преследовал семью Винчестеров годами, тот самый демон, который убил их мать. Жёлтоглазый.

— Сэм Винчестер, — произнёс демон, голос был спокойным, почти дружелюбным. — Наконец встречаемся лично, я так долго ждал этого момента, наблюдал за тобой издалека, видел как растёшь, как твои спосо…

Сэм не ответил палец лёг на курок Кольта, целился прямо в центр груди демона. Один выстрел, одна пуля, заряженная силой способной убить любое зло. Это был шанс, возможно единственный который они получат.

— Умри, ублюдок, — прошептал он, нажимая на курок.

Выстрел громко прогремел эхом отразившись от стен детской комнаты. Но демон исчез мгновенно, растворившись в воздухе, телепортировался в другое место до того как пуля достигла цели. Заряд пролетел через пустое пространство где он стоял секунду назад, вошёл в стену оставив дыру в гипсокартоне.

Моника упала с потолка, невидимая сила державшая её исчезла вместе с демоном. Стюарт поймал жену, прежде чем она ударилась об пол крепко обняв. Оба тяжело дышали от шока и страха.

Дин сразу схватил Сэма за плечо, потянув к выходу.

— Уходим отсюда быстро пока он не вернулся, — приказал он, голос был напряжённым. — Берите ребёнка, бегите из дома и не оглядывайтесь!

Стюарт не стал спорить и поднял Монику на ноги, они вместе бросились к кроватке, схватили младенца завёрнутого в одеяло. Все пятеро бежали вниз по лестнице, выскочили через входную дверь на улицу. Холодный ночной воздух ударил в лица, запах дыма начал распространяться откуда-то сзади.

Дин обернулся увидев, что дом охватывает пламя огонь которого появился из ниоткуда, распространяясь с невозможной скоростью по стенам и крыше. Окна второго этажа изнутри светились оранжевым, и в одном из них в окне детской комнаты, стоял тот же силуэт фигура в чёрном плаще, жёлтые глаза которого светились в темноте.

Демон смотрел на них, не пытаясь преследовать, просто наблюдал как они убегают, улыбка на лице была видна даже на расстоянии. Насмешка, вызов, обещание что это не конец, что встретятся снова.

Сэм остановился на краю газона, развернувшись к дому, намерение вернуться было ясным в движении тела. Он хотел добить демона, использовать оставшиеся четыре пули Кольта, не дать жёлтоглазому уйти снова. Но Дин схватил его за руку.

— Нет, Сэм не сейчас, — сказал он твёрдо, голос не допускал возражений. — Дом в огне, ты умрёшь там, если войдёшь. Демон этого и хочет, провоцирует тебя на глупость.

Сэм попытался вырваться, но хватка Дина была железной.

— Отпусти, Дин, это наш шанс! — закричал он гневно. — Мы не можем позволить ему уйти снова, после всего что он сделал, после всех жертв!

Дин не ослабил хватку, смотрел в глаза брата.

— Не ценой твоей жизни, Сэм. Ни за что. Не потеряю тебя ради мести, как бы сильно ни хотелось убить эту тварь.

Они стояли так несколько секунд, взгляды сцеплены, воля против воли. Потом Сэм расслабился, напряжение покинуло тело, и он перестал сопротивляться. Дин отпустил его руку но остался рядом, готовый схватить снова если брат попытается сделать что-то глупое.

Дом продолжал гореть, пламя охватило уже весь второй этаж, крыша начала обваливаться. Силуэт в окне исчез, демон покинул место, возможно, телепортировался в другую локацию, возможно, просто растворился в огне, который сам создал.

Стюарт и Моника стояли на безопасном расстоянии, держали младенца между собой, и в шоке смотрели на гибель своего дома. Сирены начали звучать вдалеке кто-то из соседей вызвал пожарных, скоро место будет заполнено людьми, вопросами, полицией.

Дин потянул Сэма к машине, припаркованной через дорогу.

— Уходим, пока не начали задавать вопросы на которые не можем ответить, — сказал он, открывая дверь водителя. — Ничего не смогли сделать здесь кроме спасения жизней. Демон ушёл, дом сгорел, нужно найти отца и Джейми убедиться что они в порядке.

Сэм молча сел на пассажирское сиденье, лицо было мрачным, руки сжимали Кольт так крепко что костяшки пальцев побелели. Неудача горела внутри, ощущение упущенной возможности которая может не повториться годами или вообще никогда.

Дин завёл двигатель развернув угнанную машину, и уехал с места происшествия до прибытия первых пожарных машин. Они ехали в тишине первые несколько минут, каждый обрабатывал события последнего часа, пытался понять что пошло не так, почему демон смог уйти несмотря на точное видение Сэма и подготовку.

* * *

Джон бежал по узким переулкам между складскими зданиями, дыхание было тяжёлым, лёгкие горели от недостатка кислорода. Он не был молодым, годы охоты оставили следы на теле, замедлили реакцию, уменьшили выносливость. Но адреналин и страх перед смертью толкали вперёд, заставляли игнорировать боль в коленях и жжение в груди.

Звуки преследования были слышны позади, шаги демонов эхом отражались от стен, голоса выкрикивали угрозы и насмешки. Они не спешили, знали что жертва не может убежать далеко, играли с ним, растягивали удовольствие от охоты.

Джон свернул в очередной переулок, надеясь найти выход на главную дорогу, где мог добраться до пикапа и уехать. Но переулок оказался тупиком, кирпичная стена блокировала путь впереди, слишком высокая чтобы перелезть, слишком гладкая чтобы найти опору для подъёма. Он развернулся, надеясь вернуться назад но было уже поздно.

Том появился у входа в переулок, блокировав единственный путь к отступлению. Силуэт демона вырисовывался чётко на фоне тусклого света уличного фонаря за его спиной, лицо было в тени, но глаза светились тем характерным демоническим чёрным цветом. Мэг подошла следом, встала рядом с Томом, улыбка на лице была торжествующей.

— Конец пути, Джон Винчестер, — произнесла она насмешливо, голос эхом разносился по тесному пространству переулка. — Загнан в угол как крыса, некуда бежать, некого позвать на помощь. Твои сыновья далеко заняты своей охотой, и точно не успеют спасти тебя даже если узнают что происходит.

Джон достал нож из ножен на поясе, лезвие было посеребрённым, не убьёт демона, но могло причинить боль телу, которое тот занимал. Встал в защитную стойку спиной к стене, готовился продать свою жизнь дорого, унести с собой хотя бы одного врага.

— Тогда давайте закончим это твари, — сказал он твёрдо, голос не дрожал несмотря на страх, который сжимал горло. — Не умру без боя.

Том усмехнулся, поднял руку и пальцы сжались в жест. Невидимая энергия ударила Джона в грудь, отбросив назад, и впечатала в кирпичную стену с силой которая выбила воздух из лёгких. Нож выпал из руки упав на землю с металлическим звоном. Давление на грудь усилилось, рёбра трещали под нагрузкой, дышать становилось невозможно.

— Медленно Том, не убивай его слишком быстро, — сказала Мэг, подходя ближе и наслаждаясь зрелищем страдания жертвы. — Хочу видеть как жизнь покидает его глаза постепенно, как надежда умирает вместе с телом.

Джон пытался бороться, напрягал мышцы, пытался вдохнуть, но давление было непреодолимым. Зрение начало затуманиваться по краям, темнота наступала, сознание готовилось отключиться от недостатка кислорода. Последние мысли были о сыновьях, о том что не смог завершить охоту, не смог отомстить за Мэри, оставил детей одних в мире полном опасностей.

Внезапно яркий свет заполнил переулок, ослепляющий, чистый, белый с золотистым оттенком который был противоположностью тьмы демонов. Давление на грудь Джона исчезло, и он упал на колени задыхаясь, хватал жадно ртом воздух. Моргая, пытаясь восстановить зрение после вспышки.

Фигура материализовалась между ним и демонами, высокая, одетая в те же походные джинсы и куртку которые носил Джейми. Но это не был тот сын, которого он помнил. Белая аура вокруг среднего сына была мощной, подавляющей, наполняла пространство присутствием которое было настолько интенсивным, что воздух вибрировал от энергии.

Глаза Джейми светились, не чёрным как у демонов, не жёлтым как у жёлтоглазого, а белым светом который исходил изнутри, заполняя радужку и зрачки полностью. Свет распространялся дальше, окружал тело ореолом, который пульсировал в такт сердцебиению хотя Джон не был уверен, что у того, кто стоял перед ним сейчас вообще было сердце в обычном понимании.

Мэг и Том замерли, шок и страх отразились на лицах. Они узнали то, что было перед ними, поняли какая сущность скрывалась под маской смертного охотника. Демоны чувствовали силу, которая превосходила их собственную в миллионы раз, присутствие существа из иерархии, которая находилась на вершине Творения.

— Архангел, — прошептала Мэг, голос дрожал впервые за всё время пока Джон знал её. — Невозможно, вы ведь…не вмешиваются в дела смертных, не спускаются на Землю без приказа свыше.

Джейми, или то что было им на самом деле, не ответил словами. Просто посмотрел на демонов, взгляд полный света сфокусировался на каждом по очереди. Сила потекла из глаз, не физическая энергия, которую можно было увидеть или измерить, а нечто более фундаментальное влияющее на саму структуру существования душ.

Мэг закричала первой, звук был нечеловеческим, полным агонии, которая превосходила любую физическую боль. Тело начало светиться изнутри, кожа трескалась выпуская потоки того же белого света. Демоническая сущность внутри разрывалась на части, не изгонялась обратно в Ад, а уничтожалась полностью, стиралась из существования на уровне души.

Том попытался бежать, развернулся, и бросился к выходу из переулка. Но взгляд Архангела последовал за ним, свет достиг его спины до того как демон сделал три шага. Тот же процесс начался мгновенно, тело засветилось, трещало, разваливалось на составные части. Крик смешался с воем Мэг, какофония страдания заполнила переулок на несколько секунд.

Потом тишина. Тела упали на землю, пустые оболочки которые когда-то были людьми, захваченными демонами. Освобождённые, но мёртвые, убитые в процессе изгнания потому что демоны занимали их слишком долго, связь была слишком глубокой для безопасного разделения. Души людей ушли, уйдя в лучшее место освобождённые от мучений служения злу против воли.

Свет вокруг Джейми начал тускнеть, глаза вернулись к обычному серому цвету, аура постепенно рассеялась. Он повернулся к Джону, выражение лица было спокойным, но что-то в нём изменилось навсегда, маска смертного охотника больше не подходила идеально трещины были видны для тех, кто знал что искать.

Джон медленно поднялся с колен, опираясь на стену для поддержки. Смотрел на среднего сына, точнее, на существо которое притворялось его сыном годами, десятилетиями, всю жизнь Джейми с самого рождения. Воспоминания всплывали, моменты, когда что-то было не так, когда средний сын действовал странно, знал вещи которые не должен был знать, выживал в ситуациях, где смерть была неизбежной. Всё это было…

— Ты не Джейми, — произнёс Джон хрипло, голос был наполнен смесью страха, недоверия и чего-то похожего на боль от осознания обмана. — Никогда не был им. Кто ты на самом деле? Что ты такое?

Существо, которое носило лицо Джейми Винчестера смотрело на него спокойно, не пыталось отрицать или оправдываться.

— Ангел, — ответил он просто, голос был тем же, но содержал обертоны которые резонировали на частотах, недоступных обычному слуху. — Точнее Архангел, один из первых созданных, старший среди братьев. Я здесь по причинам которые не могу полностью объяснить, связанным с угрозой превосходящей понимание смертных. Джейми Винчестер это я, но не я.

Джон обрабатывал информацию, мозг пытался соединить то что слышал, с тем, что знал о мире, о сверхъестественном, о существах из легенд и религиозных текстов. Ангелы были не реальны, это он понял давно. Но сейчас, перед ним стоял настоящий Ангел. Раз демоны существовали, значит и Ангелы были. Это…

— Дин и Сэм, — сказал Джон, следующая мысль логично пришла в голову. — Они знают?

Михаил покачал головой.

— Нет, не знают. Для них я всё ещё Джейми, средний брат, охотник, часть семьи. Раскрывать правду им сейчас было бы преждевременно, создало бы осложнения, которые помешали бы выполнению задачи, ради которой я здесь.

Джон хотел задать ещё десяток вопросов, требовать объяснений, понять что происходит на самом деле. Почему Ангел притворялся его сыном, какая задача настолько важна, что требовала такого обмана. Но телефон в кармане куртки зазвонил, прервав разговор. Он достал его и увидел номер Дина на экране.

Посмотрел на Джейми вопросительно не зная как поступить, стоит ли отвечать, что говорить сыновьям о том что только что узнал. Ангел кивнул, жест был разрешающим.

— Ответь, скажи что всё в порядке, что мы возвращаемся, — сказал он спокойно. — Не упоминай о том что видел, не рассказывай правду о моей природе. Время для откровений придёт позже, когда всё будет закончено.

Джон колебался секунду, потом принял решение довериться Ангелу, хотя бы временно. Ответил на звонок, голос звучал нормально.

— Дин?

— Папа, слава богу, — голос старшего сына был обеспокоенным. — Мы пытались дозвониться час, думали что-то случилось. Ты в порядке? Справились с демонами?

Джон посмотрел на тела Мэг и Тома, лежащие на земле в нескольких метрах. Справился, технически, хотя не своими силами.

— Да, всё в порядке, разобрался с ситуацией, — ответил он, не вдаваясь в детали. — Калеб тоже жив, освободил его и тот сейчас в больнице, врачи проверяют но должен выжить. Как у вас дела? Демон появился?

Короткая пауза на другом конце, потом Дин ответил, голос был мрачным.

— Появился, мы видели его, жёлтоглазый ублюдок лично. Сэм стрелял из Кольта, но демон исчез до попадания, телепортировался или что-то в этом роде. Спасли женщину и её семью, но дом сгорел и демон ушёл. Провал, папа, упустили шанс.

Джон сжал телефон крепче, разочарование и гнев поднялись в груди, но подавил эмоции, не было сейчас времени на них.

— Ребята это не ваша вина. Демон слишком силён, слишком осторожен, не позволит себя убить, — сказал он, стараясь успокоить сыновей. — Главное что живы, что спасли невинных людей. Встречаемся в мотеле, обсудим что делать дальше.

— Хорошо папа, сейчас едем туда, — ответил Дин, немного облегчённо. — А где Джейми? Он с тобой?

Джон посмотрел на Михаила который молча стоял рядом, ждал окончания разговора.

— Да, с ним всё в порядке, он здесь, помог разобраться с демонами. Скоро будем.

Положил трубку, убрал телефон обратно в карман. Тишина повисла между ним и Архангелом, наполненная невысказанными вопросами и осознанием того что ничего не будет прежним после этой ночи.

Михаил шагнул ближе и положил руку на плечо Джона. Прикосновение было твёрдым, но не угрожающим.

— Идём освободим Калеба, потом вернёмся к ним, — сказал он практично. — У нас мало времени, события развиваются быстрее чем планировал, нужно действовать решительно, завершить то что начал.

Джон кивнул не полностью понимая о чём говорил Ангел Джейми, но доверяя ему, по крайней мере в данный момент. Они вышли из переулка и вернулись к складу где всё ещё находился связанный Калеб.

Калеб был жив, сильно избит но жив. Джон быстро развязал его и помог подняться. Обнял того чувствуя облегчение от того что успел спасти друга. Калеб странно смотрел на Джейми, будто чувствовал что-то изменилось в молодом охотнике, но не комментировал просто поблагодарил обоих за спасение.

Они отвезли Калеба в ближайшую больницу и оставили у входа в приёмный покой с историей о нападении грабителей которая объяснит раны и состояние. Врачи приняли его сразу без слов, и Джон проследил чтобы друг был в безопасности. Потом вернулся к пикапу где ждал Михаил.

— Теперь к Дину с Сэмом, — сказал Архангел, открывая дверь пассажирского месту.

Джон сел за руль, завёл двигатель, поехал обратно в направлении Салвэйшна. Молчание в кабине было тяжёлым, наполненным вопросами которые Джон не знал как задать.

* * *

Дин и Сэм сидели в мотельном номере ожидая. Младший брат стоял у окна, смотрел в темноту ночи, руки были сжаты в кулаки, спина напряжена. Дин сидел на кровати локти опирались на колени, голова опущена, изучал узор на старом ковре не зная что сказать, как разрядить ситуацию без эскалации конфликта.

— Ты остановил меня, — произнёс Сэм наконец, голос был тихим, но наполненным обвинением. — У нас был шанс убить демона, закончить эту охоту, отомстить за маму. И ты не дал мне войти обратно в дом. Держал меня, пока жёлтоглазый ублюдок уходил.

Дин поднял голову, посмотрел на брата.

— Дом был в огне, Сэм, ты бы умер там. Задохнулся от дыма или сгорел бы заживо до того как нашёл демона, — ответил он твёрдо, голос не дрожал, решение было принято и не подлежало пересмотру. — Не позволю тебе умереть ради мести, даже если это означает упустить демона.

Сэм развернулся от окна резко, глаза горели гневом.

— Это не просто месть Дин, это справедливость! Демон убил нашу мать, разрушил нашу семью, превратил наши жизни в бесконечную охоту. Мы должны остановить его любой ценой, иначе всё что мы делали, все жертвы были напрасными!

Дин встал с кровати и шагнул к брату, голос повысился, сдерживаемые эмоции вырывались наружу.

— Любой ценой? Даже ценой твоей жизни Сэм? Серьёзно? Ты думаешь мама хотела бы этого? Чтобы ты умер, пытаясь отомстить за неё? Ты думаешь папа простил бы мне, если я позволил тебе войти в горящий дом и не вернуться?

Сэм открыл рот, чтобы возразить, но Дин продолжил не дав ему вставить слово.

— Мама мертва Сэм. И Джессика мертва. Их не вернуть, как бы сильно мы ни хотели. Сколько бы демонов ни убили. Всё что у нас осталось это мы сами, ты, я, папа, Джейми. Семья это всё что имеет значение, понимаешь? Не месть, не охота, а люди которых любим и которые любят нас в ответ.

Слова были эхом того что Сэм сказал Дину месяцами ранее, когда старший брат был одержим идеей мести за какую-то другую потерю. Сэм узнал собственные слова, ирония ситуации была горькой и заставила замолчать на несколько секунд.

Напряжение между братьями висело в воздухе, каждый ждал что скажет другой готовились к продолжению конфликта или примирению, зависело от следующих слов. Но телефон Дина зазвонил прервав момент. Он достал его и увидел номер отца, быстро ответил.

Разговор был коротким, Джон сообщил что жив, что они справился с демонами, и что Калеб в безопасности. Дин рассказал о неудаче с жёлтоглазым, о спасении семьи, о сгоревшем доме. Отец успокоил, сказал что скоро встретятся в мотеле, обсудят ситуацию.

Когда разговор закончился Сэм уже сидел на своей кровати, лицо было закрыто руками, плечи опущены. Гнев рассеялся, уступив место усталости и разочарованию, эмоциональному истощению после напряжённой ночи.

Дин сел рядом не касаясь брата, просто присутствуя, давая понять что не один, что семья здесь, рядом, несмотря на конфликты и разногласия.

— Извини, — прошептал Сэм через несколько минут молчания, голос был приглушённым. — Ты прав, конечно. Семья важнее мести, важнее охоты. Просто так тяжело принять что мы были так близко, и всё равно упустили его.

Дин положил руку на плечо брата, мягко сжал.

— Я знаю, Сэмми. Я тоже разочарован, тоже хотел убить эту тварь сегодня. Но у нас будет ещё шанс, обещаю. Найдём способ выследить его, подготовимся лучше, не дадим ему уйти в следующий раз.

Они сидели так несколько минут, братья, которые прошли через ад вместе, поддерживали друг друга в моменты слабости, прощали ошибки и двигались дальше потому что это было единственное, что могли делать в мире полном тьмы и опасностей.

Звук двигателя пикапа раздался снаружи, фары осветили окно мотельного номера на секунду, потом погасли. Дверь открылась и вошёл Джон, за ним Джейми, оба выглядели уставшими, но живыми без серьёзных травм.

Дин и Сэм встали, облегчение было на лицах. Джон обнял каждого сына по очереди, крепко, долго, как делал всегда после опасных ситуаций когда все выживали вопреки шансам.

— Рад что вы в порядке ребята, — сказал он искренне, голос был хриплым от усталости. — Жаль что не получилось с демоном, но главное что живы, что спасли невинных. Это тоже важно, не забывайте об этом.

Сэм кивнул, принимая слова отца, Дин тоже молча согласился. Джейми стоял у двери, наблюдал за воссоединением семьи, выражение лица было спокойным, но что-то в глазах изменилось, глубина, которой не было раньше или которую просто не замечали до этого момента.

Джон посмотрел на среднего сына, их взгляды встретились на секунду, немое понимание прошло между ними.

— Что дальше пап? — спросил Дин, нарушая момент молчания. — Демон ушёл, Кольт у нас, но мы потратили одну пулю. Осталось четыре, нужен план как найти жёлтоглазого снова, и как не упустить его в следующий раз.

Джон вздохнул, прошёл к столу и сел на стул, положил голову на сложенные руки. Усталость была видна в каждом движении, годы охоты давили на плечи тяжестью которая становилась невыносимой с каждым провалом.

— Не знаю Дин, — признался он честно, голос содержал редкую для него неуверенность. — Демон теперь знает о Кольте, будет осторожнее, не появится в предсказуемых местах. Нужно время чтобы проанализировать что произошло, найти новые зацепки, выследить его снова. Может занять месяцы, может годы.

Сэм подошёл к отцу, положил руку на его плечо.

— Мы справимся вместе папа, — сказал он уверенно, голос был твёрдым несмотря на собственные сомнения. — Семья, помнишь? Мы команда, найдём способ закончить эту охоту, как бы долго это ни заняло.

Джон поднял голову и посмотрел на младшего сына, слабая улыбка тронула губы. Гордость за детей, которые выросли сильными, решительными, готовыми продолжать борьбу несмотря на все препятствия наполнила грудь теплом.

— Да-а семья, — повторил он тихо, кивая. — Справимся вместе.

Джейми наблюдал за ними молча, и внутри, где истинное сознание Архангела Михаила обрабатывало события ночи, принимало решение. История подошла к временной паузе, кульминация была достигнута, хотя разрешение конфликта с жёлтоглазым демоном отложено на будущее. Ремиэль создал структуру повествования тщательно и растянул драматическое напряжение через несколько ключевых моментов, оставил персонажей в состоянии неопределённости которое мотивировало продолжение их путешествия.

Но брат всё ещё не проявился и даже не отреагировал на открытую демонстрацию силы Архангела уничтожение демонов способом, который не вписывался в законы этого мира. Либо Ремиэль был настолько погружён в свои фантазии что не замечал аномалий, либо структура этого мини-Творения была настолько автономной, что функционировала без постоянного надзора создателя.

Нужно было продолжать действовать, может более радикально, создать событие которое разрушит ткань истории достаточно сильно чтобы заставить Ремиэля вмешаться лично. Но это было риском, могло причинить вред душам внутри, разрушить целостность мира, лишить брата убежища которое он создал для себя после молчания Отца.

Баланс между необходимостью найти Ремиэля и желанием не навредить его творению был хрупким, требовал осторожности и точности в каждом действии. Михаил был мастером стратегии, но даже для него эта задача была сложной полной неизвестных переменных.

Но сейчас было не время для ожиданий. Подняв руку он щёлкнул пальцами, и всё потонуло в Свете.

* * *

Глава 56

Свет поглотил всё мгновенно. Не постепенно, не волной которая распространялась от источника, а абсолютно, тотально, стирая реальность вокруг как ластик стирает карандашные линии с бумаги. Джон почувствовал как пол исчезает под ногами, стены мотельного номера растворяются, звуки гаснут один за другим пока не осталась только тишина. Глубокая, всеобъемлющая тишина которая давила на барабанные перепонки своим отсутствием.

Когда свет рассеялся, не осталось ничего. Абсолютная тьма окружала со всех сторон, не просто отсутствие освещения, а нечто более фундаментальное. Отсутствие самого пространства, времени, материи. Джон стоял на чём-то твёрдом, хотя под ногами ничего не было видно, не было пола в обычном понимании, просто ощущение поверхности которая держала вес тела. Он попытался сделать шаг, но движение казалось бессмысленным, не было направления, не было расстояния которое можно было преодолеть.

Дин материализовался рядом, появился из ничего буквально в метре слева. Старший сын выглядел дезориентированным, руки инстинктивно искали оружие на поясе, но пистолет исчез вместе с остальной реальностью. Глаза широко раскрыты, дыхание учащённое, паника начинала подниматься в груди.

— Папа? — позвал он хрипло, голос эхом отразился в пустоте, но эхо было странным, не естественным, будто звук отражался от стен которых не существовало. — Что за чёрт происходит? Где мы?

Сэм появился следом, справа от Джона, младший брат сразу развернулся по кругу пытаясь увидеть хоть что-то кроме темноты и фигур отца с братом. Ничего. Только они трое, видимые друг для друга несмотря на отсутствие источника света, будто их тела сами излучали слабое свечение которое не распространялось дальше нескольких футов.

— Это сон? — спросил Сэм, голос дрожал от сдерживаемого страха. — Или видение? Чувствую себя здесь по-настоящему, но это невозможно, мы же были в мотеле секунду назад, нас троих просто перенесли в…

— В никуда, — закончил Джон, обдумывая ситуацию и пытаясь найти логическое объяснение. — Нет земли под ногами в реальном смысле, нет воздуха хотя дышим нормально, нет света но видим друг друга. Либо мы мертвы, либо что-то очень сильное переместило нас куда-то в никуда.

Дин подошёл ближе к отцу и брату, инстинкт держаться вместе в опасной ситуации был сильнее дезориентации. Они встали треугольником, спинами друг к другу, осматривая пустоту вокруг в поисках угрозы или хоть какого-то ориентира.

— Где Джейми? — спросил Дин внезапно, осознание пришло с задержкой. — Он был с нами в номере, должен ведь был попасть сюда вместе с нами.

Джон не ответил сразу, воспоминания о том что произошло в переулке всплыли в сознании. Джейми уничтожил демонов силой которая не была человеческой, назвал себя Архангелом, существом из легенд и религиозных текстов. Это место, эта пустота вокруг, всё это было связано с ним каким-то образом, Джон чувствовал это на инстинктивном уровне.

— Он здесь, — произнёс голос везде и нигде одновременно, заполнил пространство полностью, резонировал на частотах которые проникали сквозь тело прямо в кости. — Точнее, вы здесь, где я создал для разговора без помех и отвлечений.

Голос был знакомым, принадлежал Джейми, но содержал обертоны которых раньше не было, глубину и силу которые заставляли воздух вибрировать. Винчестеры развернулись в направлении откуда казалось исходил звук, но направление постоянно менялось, голос окружал их со всех сторон.

Дин открыл рот чтобы спросить что происходит, потребовать объяснений, но слова застряли в горле. Буквально застряли, рот двигался но звуки не выходили. Он схватился за горло паника усилилась, попытался закричать но безрезультатно. Сэм испытывал то же самое, губы шевелились беззвучно, руки тянулись к лицу проверяя что всё на месте.

Джон попытался заговорить и обнаружил ту же проблему, голос исчез, рот работал но производил только тишину. Невидимая сила заткнула их всех одновременно, лишила способности издавать звуки волшебным способом который не имел физического объяснения.

— Прошу прощения за грубость, — продолжил голос Джейми, тон был извиняющимся но твёрдым. — Но если позволю вам говорить сейчас, не смогу рассказать то что должен. Будете перебивать вопросами, паниковать, тратить время на отрицание и попытки найти рациональное объяснение. А времени мало, очень мало, поэтому прошу просто слушать. Обещаю вернуть голоса когда закончу, тогда сможете говорить всё что хотите.

Фигура материализовалась в нескольких метрах перед ними, постепенно проявляясь из темноты. Джейми, или то что носило его лицо, стоял спокойно, руки свободно висели вдоль тела. Но внешность изменилась, та же одежда, те же черты лица, но что-то фундаментальное было другим. Кожа излучала слабое серебристое свечение, глаза светились белым светом изнутри, не ослепляющим но заметным, аура окружала тело невидимым полем которое искажало пространство вокруг едва заметно.

— Меня зовут Михаил, — начал он просто, голос исходил теперь из фигуры перед ними а не отовсюду. — Архангел, первое творение Бога, старший среди братьев моих. Джейми Винчестер никогда не существовал как отдельная личность, это была роль которую я играл, маска которую носил чтобы быть среди вас, наблюдать, иногда направлять события когда необходимо. Обман был необходим, не из желания причинить боль, а потому что моя истинная природа не совместима с обычной человеческой жизнью, раскрытие привело бы к осложнениям которые помешали выполнению задачи.

Джон слушал молча, не имея выбора, обрабатывал информацию которая подтверждала то что видел в переулке. Дин и Сэм смотрели на фигуру брата с шоком, недоверием, болью от осознания что человек которого знали всю жизнь был ложью с самого начала.

Михаил продолжил, не обращая внимания на эмоции которые читались на их лицах.

— Чтобы понять зачем я здесь, что происходит на самом деле, нужно знать историю. Не ту историю которую рассказывают в церквях или пишут в священных книгах, те тексты искажены веками переписывания и человеческой интерпретации. Настоящую историю, которая началась задолго до существования вашего мира, вашей вселенной, вашего измерения.

Тьма вокруг них начала изменяться, не рассеиваться, а трансформироваться. Образы появились в пустоте, не твёрдые, не материальные, а скорее впечатления, концепции визуализированные способом который смертный разум мог обработать без разрушения.

— В начале было Ничто, — голос Михаила понизился, приобрёл качество рассказчика который ведёт слушателей через эпическое повествование. — Не пустота в вашем понимании, не космическая тьма между звёздами. Абсолютное отсутствие всего, не было времени потому что нечему было двигаться, не было пространства потому что нечему было его занимать, не было материи, энергии, даже самой концепции существования. Только Ничто, вечное и неизменное.

Образы показали эту концепцию, бесконечную пустоту которая была одновременно везде и нигде, момент который длился вечность потому что время не существовало для измерения продолжительности.

— Потом что-то изменилось, — продолжил Михаил, образы трансформировались. — Не знаю что вызвало изменение, не знает никто кроме возможно самого Бога. Но изменение произошло, и из Ничто родились две силы, две противоположности которые определят природу всего что придёт после. Свет и Тьма.

Яркая вспышка разорвала пустоту, белое сияние которое было чистым, тёплым, наполненным потенциалом и желанием творить. Одновременно появилась тьма, не просто отсутствие света, а активная сила, холодная, стабильная, стремящаяся сохранить состояние покоя. Две силы столкнулись, но не боролись за доминирование, скорее взаимодействовали, создавая баланс между творением и покоем, изменением и стабильностью.

— Свет был Бог, — объяснил Михаил, указывая на белое сияние. — Бог и есть Свет. Первое сознание, перваяволя которая возникла из Ничто. Он не был всемогущим сразу, не был всезнающим в том смысле который приписывают ему религии. Просто обладал желанием создавать, импульсом, который толкал наполнять пустоту вокруг чем-то новым, давать форму хаосу, структуру беспорядку.

Образ показал как Свет расширялся, касался Ничто вокруг, и там где касание происходило появлялись искры существования, зачатки того что станет основой реальности. Но процесс был медленным, неэффективным, Свет был один, его сила хотя и огромная была ограничена необходимостью делать всё самостоятельно.

— Поэтому Бог принял первое важное решение, — голос Михаила содержал нотку чего-то похожего на ностальгию. — Создать помощника, существо которое разделит с ним задачу творения, будет действовать как продолжение его воли, инструмент через который Свет сможет работать более эффективно. Он взял часть своей Сути, своей энергии, сконцентрировал её, дал форму и сознание. Так я родился, первое Творение Бога, названный Михаилом, что означает "Кто как Бог" на языке который будет создан тысячелетиями позже.

Фигура появилась в образах, силуэт светящийся тем же белым светом что и Бог, но меньше, более определённый, имеющий форму которая напоминала человеческую хотя люди ещё не существовали в тот момент. Это был Михаил в начале, чистое существо без опыта, без знаний, только с целью которую вложил в него создатель.

— Отец дал мне силу творить, — продолжил Архангел, образы показали как фигура Михаила начала формировать структуры из энергии вокруг, создавать основы того что станет законами физики, пространством, временем. — Способность брать энергию из Ничто, преобразовывать её в материю, давать форму пустоте. Работа была долгой, занимала периоды времени которые невозможно измерить вашими стандартами, миллионы лет казались мгновениями, мгновения длились вечность когда я погружался полностью в процесс.

Джон, Дин и Сэм смотрели на образы завороженно, забыв временно о страхе и дезориентации. История разворачивалась перед ними, не как абстрактные слова, а как живые визуализации которые позволяли почувствовать масштаб и величие описываемых событий.

— Но творить структуры было недостаточно, — Михаил продолжил повествование, образы трансформировались снова. — Созданные миры были пустыми, статичными, красивыми в своей геометрии, но мёртвыми. Им не хватало динамики, движения, жизни. Отец понял это, и принял решение создать второго помощника, существо которое дополнит меня, будет противоположностью и балансом одновременно.

Вторая фигура появилась в образах, светящаяся золотистым светом который был теплее, ярче, более изменчивым чем серебристое сияние Михаила. Форма была похожей, но энергия вокруг двигалась, пульсировала, отказывалась оставаться статичной даже на мгновение.

— Люцифер, — произнёс имя с осторожностью, будто слово имело вес, который мог причинить боль. — Светоносный, второе Творение Отца, мой младший брат. Ему дарована была сила вдыхать жизнь в созданное мной, давать движение статичному, превращать структуры в живые системы которые развивались, росли, изменялись самостоятельно.

Образы показали как две фигуры работали вместе, Михаил создавал планеты, звёзды, галактики, Люцифер касался их и они загорались внутренним огнём, начинали вращаться, сталкиваться, рождать новые формы из взаимодействия. Гармония была очевидной в их совместной работе, два брата которые дополняли друг друга идеально, выполняли волю Отца синхронно.

— Творение расширялось, — продолжил Михаил, голос содержал удовлетворение от воспоминаний о том времени. — Первые вселенные родились, каждая уникальная, со своими законами и константами. Отец наблюдал, давал указания когда необходимо, корректировал направление развития, но большую часть работы выполняли мы двое. Время шло, хотя понятие времени ещё не было определено чётко, и Творение становилось всё более сложным, требовало больше внимания, больше ресурсов.

Образы показали как Бог снова принимал решение, его Свет расширялся, разделялся на части, каждая формировала новое существо. Одна за другой появлялись фигуры, каждая светилась своим уникальным цветом и обладала особенной энергетической сигнатурой.

— Отец создал других Архангелов, — перечислил Михаил, указывая на фигуры по очереди. — Гавриил, творец творчества, радость Бога, тот кто наполнял Творение красотой ради красоты, искусством которое не служило функциональной цели но делало существование более богатым. Уриил, несущий свет знания, тот кто организовывал информацию, создавал библиотеки памяти где хранилось всё что происходило в Творении. Азраил, ведущий мёртвых, ангел который сопровождал души через переход из жизни в смерть и далее в следующий цикл. Аменадиэль, служащий порядку миров, тот кто поддерживал стабильность систем, следил чтобы законы применялись последовательно. Рафаэль, целитель миров, тот кто восстанавливал повреждённое, исправлял ошибки в структуре реальности.

Каждое имя сопровождалось образом, фигура которая воплощала описанную функцию, движение, цвет, энергия — всё отражало природу Архангела. Винчестеры смотрели на парад существ которые превосходили любое их понимание силы и масштаба, боги в глазах смертных, но для самого Бога просто инструменты, созданные для выполнения конкретных задач.

— И наконец, последним, самым младшим из нас, — голос Михаила понизился, приобрёл оттенок печали которая была глубокой и искренней. — Отец создал Ремиэля, милость Божью, добрейшего и чистейшего среди братьев.

Фигура появилась отдельно от остальных, маленькая по сравнению с другими Архангелами, светилась мягким голубоватым светом который не ослеплял, а успокаивал. Форма была менее определённой, более текучей, будто Ремиэль не полностью материализовался в физическое воплощение, предпочитая оставаться на грани между энергией и материей.

— Ремиэль не был похож на нас остальных, — объяснил Михаил, образы показали как младший Архангел взаимодействовал с братьями. — Не обладал силой творить миры как я, не мог вдыхать жизнь как Люцифер, не создавал красоту как Гавриил, не организовывал знания как Уриил. Его сила была другой, более тонкой, менее очевидной на первый взгляд. Он смягчал, примирял, находил баланс там где другие видели только противоречия. Когда я и Люцифер спорили о методах творения, Ремиэль находил компромисс который удовлетворял обоих. Когда Уриил настаивал на жёстком применении правил, Ремиэль показывал исключения которые не нарушали порядок но позволяли милосердие. Он был нашей совестью, голосом который напоминал что за всеми законами и структурами стоит более высокая цель — благо созданий, которых мы приводили к существованию.

Образы показали сцены из жизни молодого Ремиэля, как он сидел с каждым братом по очереди, задавал бесконечные вопросы с искренним желанием понять, обнимал их когда получал ответы, радовался каждому новому открытию. Невинность была очевидной в каждом движении, чистота намерений которая не знала обмана или скрытых мотивов.

— Он любил всех нас безусловно, — голос Михаила дрожал едва заметно. — Любил Отца безгранично, верил что каждое указание несёт глубокий смысл даже если этот смысл не был очевиден сразу. Любил свои творения, каждую душу которую мы создавали, считал их равными себе в праве на существование и счастье. Любовь была не слабостью для него, а силой, источником мотивации и радости от служения.

Образы трансформировались, показали как Творение достигло определённой точки зрелости, миры функционировали самостоятельно, жизнь развивалась по заложенным законам, души проходили через циклы перерождений. Архангелы продолжали работу, но темп замедлился, большая часть структуры была завершена, оставалась только поддержка и мелкие корректировки.

— Потом Отец замолчал, — произнёс Михаил тихо, образы потемнели, Свет который представлял Бога начал тускнеть, отдаляться. — Не внезапно, постепенно. Указания приходили реже, становились менее конкретными, иногда противоречивыми. Мы не понимали что происходит, пытались найти объяснение, каждый по-своему. Я решил что задача завершена, Творение достигло стадии где не требуется постоянное вмешательство. Люцифер думал что Отец испытывает нас, проверяет способны ли действовать самостоятельно без указаний. Остальные братья имели свои теории.

Фигура Ремиэля в образах начала тускнеть, движения стали менее уверенными, свет вокруг пульсировал нестабильно.

— Но для Ремиэля молчание Отца было катастрофой, — голос наполнился болью, которую Михаил не скрывал. — Его функция зависела от понимания замысла Бога, от способности видеть милость и смысл в каждом действии высшей воли. Без указаний, без подтверждения что делает правильно, он потерял опору на которой строилось всё существование. Другие братья справлялись, находили новые цели, адаптировались к самостоятельности. Я продолжал поддерживать структуры Творения из чувства долга. Люцифер начал экспериментировать, создавать новое без одобрения Отца. Гавриил ушёл в фантазии, творил миры искусства где правила были гибкими. И так далее. Каждый нашёл способ жить без указаний.

Образ Ремиэля в визуализациях сидел один, окружённый тьмой которая медленно приближалась, руки обнимали колени, поза была защитной, детской.

— Ремиэль не мог, — Михаил продолжил печально. — Пытался найти ответы сам, заполнить пустоту оставленную молчанием Отца собственными интерпретациями. Начал создавать истории, небольшие повествования где всё имело смысл, где каждый персонаж знал свою роль, где конфликты разрешались справедливо, где милость торжествовала над жестокостью. Сначала истории были простыми, короткими, способом справиться со стрессом.

Образы показали как вокруг фигуры Ремиэля начали появляться маленькие сцены, фрагменты реальностей где разыгрывались драмы с персонажами, созданными из света и энергии. Простые сюжеты, понятные концовки, всё под контролем автора.

— Но постепенно истории становились сложнее, детализированнее, — Михаил говорил медленнее, каждое слово было выбрано осторожно. — Ремиэль начал использовать настоящие души для населения своих повествований, извлекал их из нормального цикла перерождений, помещал в созданные им реальности как персонажей. Не из злого умысла, не для причинения вреда, а потому что хотел дать им то чего сам был лишён — ясность цели, понимание своего места в истории, уверенность что страдания имеют смысл.

Визуализации показали как сцены вокруг Ремиэля множились, становились целыми мирами, каждый населённый душами которые жили, любили, боролись, умирали согласно сценарию написанному Архангелом. Сам Ремиэль сидел в центре этой паутины реальностей, растворялся в них, терял границу между автором и творением.

— Мы пытались достучаться до него, — признался Михаил, впервые с начала рассказа обратившись напрямую к Винчестерам взглядом. — Каждый брат приходил, говорил о необходимости вернуться, отпустить души продолжить их путь. Ремиэль слушал, кивал, обещал подумать. Но ничего не менялось, погружение в фантазии становилось глубже, реальности внутри его Сути множились, души накапливались, застревали в бесконечных циклах повторяющихся историй.

Образ показал Михаила, стоящего перед младшим братом, пытающегося говорить, но Ремиэль смотрел сквозь него, видел не брата, а персонажа из одной из своих историй. Связь разорвалась, младший Архангел потерялся в собственном творении настолько глубоко, что не мог отличить реальность от фантазии.

— Я пришёл сюда, в одну из его историй, — Михаил закончил повествование, образы начали тускнеть, возвращая пространство к первоначальной тьме. — Вошёл как персонаж, стал частью повествования надеясь что если буду достаточно важным элементом сюжета, Ремиэль обратит внимание, проявится, и тогда смогу достучаться до него, вытащить обратно в реальность.

Он посмотрел на Винчестеров, на каждого по очереди, выражение лица было серьёзным и печальным одновременно.

— Вы, — произнёс он тихо. — Джон, Дин, Сэм Винчестер. Вы не реальны в том смысле который понимаете. Вы души, захваченные из цикла перерождений, помещённые в историю которую написал Ремиэль, персонажи в повествовании о семье охотников, которые борются с демонами и ищут справедливость. Ваши воспоминания, жизни, эмоции — всё реально для вас, всё это настоящее. Но существует только внутри Сути моего младшего брата, в одном из тысяч миров которые он создал чтобы заполнить пустоту оставленную молчанием Отца.

Слова упали тяжестью которая превосходила физический вес, концепция которую невозможно было полностью обработать без риска разрушения идентичности. Джон стоял неподвижно, лицо было бесстрастным но глаза показывали внутренний шторм эмоций. Дин открыл рот, нашёл что голос вернулся, молчаливое заклятие было снято.

— Ты… ты говоришь что мы не настоящие? — прохрипел он, голос был наполнен отрицанием и ужасом. — Что наша жизнь, мама, все охоты, всё это просто история написанная кем-то для развлечения?

— Не для развлечения, — быстро возразил Михаил. — Ремиэль не развлекался, не играл с жестоко вами. Он пытался дать смысл, создать повествование где страдания ведут к росту, где жертвы имеют цель, где справедливость торжествует в конце. Он любит каждого персонажа, каждую душу в своих историях, хочет им лучшего даже если методы неправильны.

Сэм шагнул вперёд, руки сжались в кулаки, дрожали от напряжения которое накапливалось с каждым словом Михаила. Младший Винчестер всегда был аналитическим умом семьи, тем кто искал логику даже в самых иррациональных ситуациях, но сейчас логика рушилась под весом откровения которое превосходило любые рамки понимания.

— Нет, — произнёс он резко, голос был твёрдым несмотря на внутренний хаос эмоций. — Это невозможно, мы реальны, я чувствую себя реальным, помню всю свою жизнь от первого дня до этого момента, каждую деталь, каждое решение которое принимал самостоятельно, а не потому что кто-то написал сценарий, каждую эмоцию которая была моей а не вложенной извне.

Михаил посмотрел на него с пониманием и состраданием которые были искренними.

— Знаю что чувствуешь Сэм, твои эмоции реальны для тебя, твоя душа существует действительно, но контекст в котором душа помещена был создан Ремиэлем, история в которой живёшь написана им, выборы которые делаешь кажутся свободными но происходят в рамках заданных параметров повествования, границы свободной воли определены автором который создал этот мир.

Дин встал рядом с братом, плечи были напряжены, поза защитная, инстинкт старшего брата защищать младшего проявлялся даже в ситуации где физическая защита была бессмысленной против силы которая превосходила материальное.

— Если всё это правда, если мы просто персонажи в чужой истории, — начал он медленно, каждое слово было выбрано осторожно, — тогда что с мамой, с Мэри, она тоже была душой захваченной Ремиэлем, её смерть была просто сюжетным поворотом для развития наших характеров, всё страдание которое папа пережил годами было запланировано заранее кем-то кто решил что так будет интереснее?

Вопрос был наполнен болью которую невозможно было скрыть, ядром всего что определяло семью Винчестеров, трагедией которая стала отправной точкой их пути. Михаил не отводил взгляда, встречал обвинение в глазах Дина прямо.

— Мэри была душой да, как и вы все. И да её смерть была частью истории которую Ремиэль создал чтобы исследовать темы потери, мести, семейных уз которые испытываются через страдания, он не делал это из жестокости. Мой младший брат не способен на жестокость в истинном смысле, он делал это потому что в его понимании страдание ведёт к росту, трагедия создаёт героев, жертвы имеют смысл в контексте общего повествования которое движется к справедливому разрешению.

— Какое разрешение, — прервал Джон, его голос был хриплым, впервые с начала откровения отец заговорил, лицо было бледным но выражение решительным. — Мы охотились на демона годами, жертвовали всем ради мести, теряли друзей, почти потеряли друг друга несколько раз, ради чего, чтобы развлечь Архангела который решил поиграть в писателя, создать драму для собственного утешения?

Михаил покачал головой медленно.

— Не для развлечения Джон. Ремиэль страдает больше чем кто-либо из вас, молчание Отца разрушило его на уровне который смертный разум не может полностью понять, он потерял цель существования, связь с источником всего смысла в его жизни. Истории, которые создаёт это попытка заполнить пустоту, дать себе причину продолжать существование когда всё что знал исчезло. Он вкладывает в каждую душу в своих мирах любовь которую больше не может направить на Отца, заботу которую не может выразить братьям потому что слишком погружён в собственное творение чтобы взаимодействовать с реальностью вокруг.

Тишина повисла между ними, тяжёлая, каждый обрабатывал информацию по-своему, пытался примирить то что узнал с тем что чувствовал всю жизнь. Сэм обнял себя руками, поза была защитной, глаза смотрели в пустоту мимо фигуры Михаила, мозг лихорадочно перебирал воспоминания, искал доказательства реальности или подтверждения что всё было иллюзией.

Дин повернулся к отцу, искал в его глазах якорь, что-то стабильное в мире который рушился вокруг. Джон смотрел обратно, выражение было сложным, смесь шока, гнева, боли и чего-то похожего на принятие которое начинало формироваться под поверхностью отрицания.

— Что теперь, — спросил Дин наконец, голос был тише обычного, почти детским в своей уязвимости. — Если мы не реальны в обычном смысле, если наша жизнь это история написанная кем-то другим, что происходит дальше, нас стирают из существования когда Ремиэль решит закончить повествование, мы исчезаем когда он потеряет интерес или напишет концовку?

Михаил шагнул ближе, движение было осторожным, не угрожающим, руки оставались свободно висеть вдоль тела, язык телодвижений пытался передать что не представлял опасности несмотря на огромную разницу в силе между Архангелом и смертными душами перед ним.

— Я Пришёл сюда чтобы спасти вас всех, не только Ремиэля, — сказал он твёрдо, голос содержал обещание которое было искренним. — Младший брат должен вернуться в реальность, отпустить души которые держит в своих историях, позволить им продолжить путь через циклы перерождений как задумано изначально. Вы заслуживаете свободы истинной, не иллюзии выбора в рамках чужого повествования, а настоящей свободной воли где каждое решение полностью ваше, где страдания и радости происходят из естественного течения жизни а не из сценария написанного автором.

Сэм посмотрел на Михаила напрямую, глаза искали правду в лице Архангела.

— Как, — спросил он просто. — Как освободить нас, как вытащить Ремиэля из погружения в собственные фантазии, если он настолько потерялся что не может отличить реальность от историй которые создаёт?

Михаил вздохнул, звук был тяжёлым, наполненным весом поисков решения которое казалось невозможным. Он взмахнул рукой, и тьма в одном месте рассеялось, чтобы показать маленького кудрявого мальчика что плакал в свои колени опустив взгляд вниз.

— Брат уже здесь.

* * *

Глава 57

Мальчик продолжал плакать, маленькие плечи содрогались от беззвучных всхлипов, руки обхватывали колени так крепко что костяшки пальцев побелели. Кудрявые волосы падали на лицо, скрывая черты, но я чувствовал эмоции которые исходили от этой формы. Боль, страх, одиночество, потеря, всё это смешивалось в клубок который давил на маленькую фигуру непосильным грузом.

Дин шагнул вперёд инстинктивно, желание помочь ребёнку было сильнее замешательства от всего что услышал. Сэм тоже двинулся, но я поднял руку, останавливая их обоих жестом который не допускал возражений.

— Нет, — сказал я тихо, голос был твёрдым. — Это не ваше дело больше, вы не можете помочь здесь. Ваше присутствие только усложнит ситуацию, создаст дополнительные переменные которые помешают достучаться до брата.

Джон посмотрел на меня, выражение лица было сложным, смесь понимания и протеста, отец который видел страдающего ребёнка не мог просто отойти в сторону даже если этот ребёнок был Сутью древнего существа а не настоящим смертным младенцем.

— Он плачет, — произнёс Джон хрипло. — Кто бы он ни был, что бы ни представлял, сейчас он ребёнок который страдает, нельзя просто игнорировать это.

Я посмотрел на отца, увидел в его глазах ту же упрямую доброту которая определяла Джона Винчестера несмотря на все годы охоты и потерь, то качество которое делало его героем в глазах сыновей и тех кого спасал. Качество которое Ремиэль вложил в персонажа намеренно, создавая образ идеального отца несмотря на недостатки.

— Знаю, — ответил я мягче. — Но доверься мне, это между мной и братом, семейное дело Архангелов которое не касается смертных душ даже тех которых уважаю и о которых забочусь как о настоящей семье несмотря на обман, который был необходим.

Дин открыл рот чтобы возразить, но слова не успели сформироваться. Я взмахнул рукой, энергия потекла через пространство вокруг них, не болезненная, не агрессивная, просто направляющая. Микросекунда и троих Винчестеров окутал свет, мягкий, тёплый, уносящий прочь из этого места между мирами обратно в реальность их истории.

Они исчезли мгновенно, растворились в сиянии, вернулись в мотельный номер где их физические тела всё ещё находились. Воспоминания о разговоре останутся но будут казаться сном или видением, достаточно реальным чтобы изменить восприятие мира вокруг но не настолько чтобы полностью разрушить способность функционировать в контексте истории которую Ремиэль создал для них.

Тишина вернулась, абсолютная, прерываемая только тихими всхлипами ребёнка впереди. Я остался один в пустоте, наедине с младшим братом который принял форму соответствующую его внутреннему состоянию, маленький, уязвимый, потерянный в тьме собственного страха и горя.

Медленно подошёл ближе, шаги были беззвучными на поверхности которая не существовала в физическом смысле, преодолевал расстояние не через движение в пространстве а через желание быть рядом, концептуальное сближение которое игнорировало законы геометрии. Суть к Сути. Остановился в метре от плачущей фигуры, присел на корточки опускаясь на уровень глаз ребёнка хотя тот не поднимал головы.

— Ремиэль, — позвал я тихо, голос был наполнен всей нежностью и заботой, которую чувствовал к младшему брату несмотря на тысячелетия разделения. — Это я, Михаил, твой старший брат, пришёл чтобы забрать тебя домой. Вернуть в реальность где тебя ждут другие братья, где можем быть семьёй снова даже без указаний Отца, даже в мире который изменился непоправимо.

Мальчик не ответил, всхлипы продолжались, тело дрожало от холода который был эмоциональным а не физическим, внутренний холод одиночества и потери который невозможно было согреть обычными средствами.

Я протянул руку осторожно, медленно, давая время заметить движение, отреагировать если захочет. Пальцы коснулись плеча ребёнка легко, прикосновение было мягким, не принуждающим, просто присутствие которое говорило что он не один больше, что кто-то здесь рядом, кто-то кто заботится. Суть поделилась теплом.

— Ты ведь помнишь меня, — продолжил я тихо, голос понижался до почти шёпота. — Помнишь как мы работали вместе когда Творение только рождалось, как ты задавал бесконечные вопросы о том почему всё устроено именно так, как радовался каждому ответу который получал, как обнимал меня когда понимание приходило и всё становилось ясным и простым в твоём восприятии.

Всхлипы стали тише, плечи дрожали меньше, но голова оставалась опущенной, лицо скрытым за волосами и руками которые закрывали глаза от света или от взгляда который не хотел встречать.

— Помнишь Люцифера, — я продолжал осторожно, вводя имя которое всегда вызывало реакцию у Ремиэля. Младший брат любил Светоносного больше всех нас, привязанность была особенной, глубокой, той которая определяла многое в его поведении и выборах. — Он учил тебя давать движение статичному, показывал как энергия течёт и трансформируется, как жизнь рождается из искры которую вкладываешь в материю. Помнишь как смеялся когда ты создал первое существо самостоятельно, маленькую птицу из света которая пела мелодию заполнявшую всё вокруг радостью.

Дрожь усилилась, но не от холода, от воспоминания которое пробивалось через слои защитных механизмов которые Ремиэль выстроил вокруг себя, через стены отрицания и погружения в фантазии которые должны были защитить от боли реального мира.

— Люцифер скучает по тебе, — я солгал, потому что не знал точно что чувствует падший брат творящий где-то там своё, не знал думает ли он о младшем брате вообще или слишком погружён в собственную боль и гнев чтобы помнить о любви которая когда-то связывала их. Но ложь была милосердной, если помогала достучаться до Ремиэля, если давала причину вернуться, то плевать. Всё это было ради него.

Мальчик наконец поднял голову, медленно, осторожно, движение было неуверенным. Лицо было детским, мягкие черты которые не принадлежали никакой конкретной расе или культуре, универсальная невинность которая существовала только в воображении или в идеализированных образах. Глаза были голубыми, огромными, наполненными слезами которые продолжали катиться по щекам оставляя светящиеся следы.

Эти глаза смотрели на меня, узнавание пришло медленно, будто через густой туман, память пробивалась сквозь слои времени и страдания которые накопились между нашей последней встречей и этим моментом.

— Михаил, — произнёс он тихо, голос был детским, высоким, дрожащим от эмоций. — Ты пришёл, действительно здесь, не часть истории которую написал, не персонаж который должен сказать определённые слова и исчезнуть когда сцена закончится.

Я кивнул, усилил давление руки на плече ребёнка, дал физическое подтверждение присутствия.

— Я здесь, настоящий, твой брат который любит тебя и беспокоится о том что происходит, о том как глубоко ты погрузился в собственные творения, как много душ держишь в своих историях вместо того чтобы позволить им продолжить естественный путь через перерождения.

Лицо Ремиэля исказилось, новые слёзы потекли, руки потянулись ко мне инстинктивно, детский жест поиска утешения в объятиях взрослого которому доверяешь. Я обнял его без колебаний, притянул маленькое дрожащее тело к груди, одна рука обхватила спину, другая легла на голову, пальцы зарылись в мягкие кудри.

— Не могу отпустить их, — всхлипнул Ремиэль в мою грудь, слова были приглушёнными тканью но слышимыми ясно. — Они нуждаются во мне, нуждаются в историях которые даю им, в смысле который вкладываю в их существование. Без меня они просто души блуждающие через бессмысленные циклы перерождений где страдания случайны и бесцельны, где никто не заботится достаточно чтобы дать им повествование с началом серединой и концом которая имеет значение.

Я гладил его по голове медленно, успокаивающий жест который помнил из тех времён когда младший брат был молод и приходил с вопросами или страхами которые не мог понять самостоятельно.

— Они нуждаются в свободе больше чем в смысле который навязываешь извне, — сказал я мягко но твёрдо, голос не содержал осуждения только правду которую нужно было услышать. — Каждая душа имеет право на собственный путь, на выборы которые полностью её собственные даже если эти выборы ведут к страданиям или ошибкам, на возможность расти через опыт который не контролируется автором пишущим сценарий заранее.

Ремиэль отстранился, посмотрел мне в глаза, детское лицо было искажено смесью боли и протеста.

— Но Отец ведь молчит, — голос был отчаянным, полным той самой боли которая разрушила его изначально. — Как я могу дать им свободу без руководства? Без знания что правильно, что Отец хотел бы для них, как могу доверять что их выборы приведут к чему-то хорошему? Когда не знаю больше что хорошо означает в мире где высшая воля больше не проявляется.

Вопрос был ядром проблемы, корнем всего что пошло не так с Ремиэлем после молчания Отца. Он не мог функционировать без внешнего источника морального руководства, без указаний которые говорили что делать в каждой ситуации, без подтверждения что действия соответствуют высшему замыслу.

— Отец молчит для всех нас, — ответил я честно, не пытаясь приукрасить реальность или дать ложную надежду. — Каждый брат нашёл способ жить с этим молчанием, адаптироваться к миру где решения принимаем сами без указаний свыше, где моральность определяем через собственное понимание добра и зла которое развивалось миллиарды лет служения и наблюдения за Творением.

— Но я не могу, — Ремиэль всхлипнул снова, голос ломался. — Не могу доверять собственному суждению, не могу быть уверен что выборы которые делаю правильны без подтверждения Отца. Страх ошибиться и причинить вред парализует меня брат. Поэтому создаю истории где контролирую всё, где знаю точно что каждое действие ведёт к заранее определённому результату который считаю хорошим.

Я держал его, давал время эмоциям течь, не прерывал, не пытался исправить чувства которые были настоящими даже если реакция на них была деструктивной. Младший брат плакал в мои руки, годы накопленного горя и страха выливались наружу, возможно впервые с момента когда Отец замолчал.

Через несколько минут всхлипы стихли, дыхание выровнялось, тело расслабилось в объятиях. Ремиэль отстранился снова, вытер слёзы тыльной стороной руки, детский жест который был трогательным в своей простоте.

— Что будет со мной если отпущу их? — спросил он тихо, голос был наполнен страхом который был понятным. — Истории это всё что у меня есть, единственное что даёт смысл существованию после того как Отец забрал цель которую вкладывал в меня при создании. Если отпущу души вернусь к пустоте которая была до того как начал творить повествования, не смогу выдержать это снова, не хочу возвращаться в то состояние где каждый момент был мучением от бессмысленности.

Сердце сжалось от боли которую слышал в словах брата. Эмпатия данное мне Отцом, которую чувствовал к его страданию была глубокой несмотря на понимание что его действия были неправильными. Что удерживание душ в своих историях было формой пленения даже если мотивированной любовью, а не злым умыслом.

— Найдём новую цель вместе, — пообещал я, голос был твёрдым, полным уверенности которую не совсем чувствовал но нужно было проецировать для брата который нуждался в якоре. — Наши братья собираются, Гавриил, Рафаэль, Азраил, Уриил, скоро придёт Аменадиэля, все вместе снова впервые за миллиарды лет, работаем над проблемой которая угрожает Творению. Появился враг, внешняя сила которая вторгается в миры, убивает цивилизации. И нужна твоя помощь, твоё понимание милосердия и баланса которое всегда было твоей силой.

Ремиэль посмотрел на меня долго, детское лицо было серьёзным, обдумывал слова, взвешивал предложение против страха который держал его в этом состоянии погружения в фантазии.

— Новая цель, — повторил он медленно, пробуя слова. — Служение которое не требует указаний Отца, просто необходимость защитить то что создали вместе когда были целой семьёй.

— Именно, — подтвердил я улыбнувшись, надежда начала расти в груди, может быть достучался, может быть убедил его наконец. — Не нужно больше контролировать души в своих историях, не нужно писать сценарии для их жизней, просто присоединись к нам в реальности, используй силу и понимание которыми обладаешь для защиты живых существ от угрозы которая не заботится о повествовании или смысле, просто уничтожает всё на своём пути.

Ремиэль открыл рот, хотел ответить, выражение лица менялось от сомнения к чему-то похожему на принятие, может быть готов был согласиться, вернуться, отпустить души которые держал так долго.

Но потом что-то изменилось, глаза расширились, фокус сместился, смотрел не на меня больше, а сквозь меня, видел что-то за пределами этого пространства, что-то в одной из своих бесчисленных историй которые продолжали существовать и развиваться даже пока мы разговаривали здесь в ядре его Сути.

— Нет, — прошептал он, голос наполнился паникой внезапной и всепоглощающей. — Не могу. Видишь, они страдают сейчас, в одной из историй персонаж теряет кого-то важного, боль которую чувствует реальна для него, нужно исправить это, переписать сцену, дать ему утешение которое заслуживает, не могу просто оставить его в страдании.

Я схватил его за плечи, попытался вернуть внимание обратно ко мне.

— Ремиэль, слушай меня, — сказал я настойчиво, голос повысился немного. — Ты не можешь контролировать страдания всех душ в своих историях вечно, это бесконечная задача которая поглощает тебя полностью. Нужно отпустить, доверять что они справятся сами, что боль часть естественного опыта который ведёт к росту без необходимости автора который переписывает каждую неприятную сцену.

— Нет, — Ремиэль повторил громче, начал отстраняться от меня, выскальзывать из захвата. — Ты не понимаешь, Михаил! Не чувствуешь то что я чувствую! Каждую эмоцию каждой души в моих историях, каждую слезу которую проливают, каждый крик боли который издают, всё это эхом отражается во мне, я не могу игнорировать. Не могу отключить эту связь без разрушения самой структуры которая держит меня целым.

Он вырвался из моих рук, отступил на несколько шагов, детская фигура начала мерцать, терять стабильность, форма колебалась между ребёнком и чем-то более абстрактным, истинным телом Архангела которая отказывалась оставаться в одной конфигурации.

— Ты находишься в моей Сути, Михаил, — произнёс Ремиэль, голос изменился, стал множественным, будто говорили несколько существ одновременно, каждое со своим тоном и интонацией. — Думал достучаться до меня через проникновение в ядро моего существования. Хотел обмануть меня? Но ты но не понял что здесь я контролирую всё! Здесь реальность формируется моей волей полностью, здесь ты гость в доме который построил из собственной боли и отчаяния.

Последние слова зазвучали эхом. Понимание пришло слишком поздно, ловушка захлопнулась до того как успел среагировать. Пространство вокруг начало трансформироваться, тьма отступила, заменилась светом, но не чистым белым светом Творения, а чем-то искажённым, многоцветным, пульсирующим в ритмах которые не соответствовали естественным законам.

Миры Ремиэля окружили меня со всех сторон, тысячи историй разворачивались одновременно, персонажи жили, умирали, любили, страдали, каждый в своём повествовании, каждый думая что их реальность единственная истинная. Я видел Винчестеров в мотеле, просыпающихся от странного сна, видел другие семьи в других мирах, других героев борющихся с другими угрозами, бесконечное многообразие драм которые Ремиэль создал чтобы заполнить пустоту внутри себя.

— Останься, — голос брата был везде, заполнял всё пространство. — Останься здесь со мной, будь частью историй, помоги мне создавать повествования где всё имеет смысл. Где страдания ведут к росту, где справедливость торжествует, где никто не остаётся один в своей боли. Разве это не лучше чем реальность где Отец молчит и мы блуждаем без цели в мире который больше не нуждается в нас?

Свет усилился, стал ослепляющим, я почувствовал как энергия моей Частицы начала рассеиваться, растворяться в ткани мини-Творения Ремиэля, поглощаться структурой которая была настолько обширной и сложной что сопротивление казалось бесполезным.

Попытался сконцентрировать силу, собрать энергию для телепортации обратно в реальное Творение, но пространство не отвечало на команды, законы здесь определялись волей Ремиэля а не фундаментальными принципами которые я знал и мог манипулировать.

— Прости, — последний шёпот брата был наполнен искренним сожалением. — Не хотел причинить тебе вред, но не могу позволить забрать то единственное что держит меня от полного растворения в отчаянии. Истории это всё что у меня есть, я защищу их любой ценой даже ценой потери брата который пришёл с добрыми намерениями.

Свет поглотил всё полностью, последнее что почувствовал было ощущение разрыва, связь между этой Частицей и моим Истинным Я оборвалась, фрагмент сознания который послал в мир Ремиэля был отрезан, потерян, возможно навсегда растворён в бесконечных историях которые младший брат создавал для собственного спасения.

Тьма.

Бар в Чикаго материализовался вокруг меня постепенно, звуки джазовой музыки вернулись первыми, труба выводила сложную импровизацию, барабаны поддерживали ритм, контрабас добавлял глубину. Запахи табака, алкоголя, пота смешивались в характерный аромат ночного заведения где люди собирались забыть дневные проблемы.

Открыл глаза, обнаружил что сижу за столиком в углу, в том же месте где оставил братьев перед тем как отправиться искать Ремиэля. Другая Частица, другой фрагмент сознания который оставался здесь всё время пока другая часть проникала глубже в Суть младшего брата.

Провал.

Гавриил сидел напротив, стакан виски в руке, смотрел на меня с выражением которое было смесью беспокойства и понимания. Рядом Рафаэль, его лицо было усталым, руки лежали на столе сложенные вместе. Азраил стоял у окна, спиной к комнате, смотрел на ночной город, силуэт был неподвижным в характерной для него позе отстранённого наблюдателя. Уриил сидел на барной стойке, разговаривал с барменом о чём-то, смех периодически доносился до нас, и казалось он был единственный кто не погружён в мрачные размышления.

Гавриил наклонился вперёд, положив стакан на стол.

— Потерял ещё одну, — констатировал он просто, не было вопроса в словах, утверждение основанное на том что почувствовал через связь между братьями. — Вторая Частица за короткий период, это серьёзно даже для тебя, Михаил, даже с учётом того что ты сильнейший среди нас.

Я медленно кивнул, не отрицая очевидное.

— Ремиэль оказался сильнее чем ожидал. Внутри собственной Сути он всемогущ, там он контролирует реальность полностью, может манипулировать даже Архангелом, который проникает в его пространство. Защищается через поглощение угрозы в бесконечные истории которые создал.

Рафаэль тяжело вздохнул, и покачал головой.

— Значит прямое проникновение не работает, нужен другой подход. Способ достучаться до него без вхождения в ядро его Сути где имеет абсолютное преимущество.

— Или принять что он не хочет возвращаться, — добавил Гавриил тихо, голос содержал то же разочарование которое чувствовал сам. — Может быть Ремиэль сделал выбор осознанно, решил что жизнь в собственных фантазиях предпочтительнее реальности где Отец молчит, может быть не наше право заставлять его вернуться против воли.

Слова были разумными, отражали реальность ситуации точно, но принять их означало отказаться от брата окончательно, оставить его погружённым в самообман, который медленно разрушал его изнутри даже если сам не признавал этого.

Может двинуться основным телом? Насильно вырвать его из себя? Но стоить ли…

— Я не могу оставить его там, — сказал я твёрдо, голос не допускал возражений. — Ремиэль страдает даже если не осознаёт полностью, держит миллионы душ в плену собственных повествований. Это неправильно независимо от мотивации. Он должен вернуться, отпустить их, найти способ существовать в реальности без костыля в виде фантазий которые только откладывают неизбежное столкновение с болью потери.

Азраил повернулся от окна, и посмотрел на меня чёрными глазами которые не отражали света.

— Благородные намерения, Михаил, но практичность требует признать ограничения, — произнёс он спокойно, голос был лишён эмоций. — Два провала, две потерянные Частицы, продолжение попыток в том же направлении приведёт только к большим потерям. Твоё ослаблению может стать критическим если Система атакует пока восстанавливаешься.

Он был прав, конечно он был прав. Логика была безупречной, но логика не учитывала эмоциональную привязанность к младшему брату, любовь которая существовала несмотря на миллиарды лет разделения и разные пути которые выбрали после молчания Отца.

Уриил подошёл к столику, сев рядом со мной, положил руку на плечо дружески.

— Может быть стоит дать ему время, — предложил он мягко, голос был полон понимания. — Не отказываться от Ремиэля полностью, но отложить попытки извлечения, сосредоточиться на проблеме Системы? Сперва защитить Творение от внешней угрозы, потом вернуться к младшему брату с новым подходом. Может быть когда остальные задачи решены будет яснее как помочь ему.

Предложение было разумным, компромисс между полным отказом и упрямым продолжением попыток, которые пока не приносили результата кроме потерь. Не время покидать Трон. Обдумывал варианты, взвешивал приоритеты, Система действительно представляла более непосредственную угрозу, вторжения продолжались, миры гибли, нужна была координация между братьями. Если младший брат хочет остаться, пусть там остаётся. Моя Частица продолжить пытаться, а пока…

— Хорошо, — согласился я наконец, голос был усталым. — Отложим Ремиэля. Но…

— Что, но?

Четыре Архангела собрались здесь, пять если считать меня, Ремиэль погружён в собственные миры и недоступен по крайней мере временно, но семья была больше чем те кто присутствовал в этом баре в Чикаго в этот момент.

Слова вышли медленно, задумчиво, голос был тихим, но достаточно громким чтобы все услышали в относительной тишине углового столика.

— Не хватает ещё двоих, — произнёс я, смотря сквозь братьев, фокус сместился от их физических форм к более широкой картине семьи которая оставалась неполной даже с пятью из нас собравшимися для общего дела.

Гавриил моргнул, понимание пришло быстро, он всегда былсообразительным.

— Аменадиэль, — назвал он имя брата что был в Серебряном Городе и продолжил. — И тот, о ком ты думаешь Михаил не так ли? Но он ведь…

— Нам нужен Люцифер.

* * *

Глава 58

Проход открылся передо мной бесшумно, разрывая ткань реальности простым усилием воли. Белый свет с золотистыми прожилками заполнил пространство бара, заставив несколько посетителей инстинктивно отвернуться, хотя техника сокрытия не позволяла им видеть источник. Музыка продолжала играть, труба выводила печальную мелодию, но для нас всё остальное перестало существовать.

Гавриил встал первым, отставив стакан с недопитым виски на барную стойку. Движение было медленным, почти неохотным, но решимость читалась в каждой линии тела. Рафаэль последовал за ним, усталость на лице сменилась сосредоточенностью. Азраил отошёл от окна плавно, чёрная роба развевалась вокруг худой фигуры несмотря на отсутствие ветра в помещении. Уриил допил своё пиво одним глотком, поставил кружку на стойку с лёгким стуком и повернулся ко мне с улыбкой предвкушения на лице.

Аменадиэль ждал нас в Серебряном Городе. Последний брат перед тем как придётся иметь дело с Люцифером. Мысль о встрече с падшим братом вызывала сложную смесь эмоций, которую я не пытался анализировать сейчас. Сначала город, сначала дом, сначала то место где всё начиналось миллиарды лет назад.

Шагнул в портал не оглядываясь, зная что братья следуют за мной. Переход был мгновенным для внешнего наблюдателя, но я ощущал каждый слой реальности через который проходили, каждое измерение которое разворачивалось и сворачивалось обратно по мере продвижения к центру Творения. К самому сердцу всего что существовало.

Материализация произошла на окраине Серебряного Города, в том месте где главные врата встречали редких посетителей. Врата были массивными, высотой в несколько сотен метров, выкованными из света который принял форму металла не теряя своей сути. Узоры покрывали поверхность, переплетались между собой в сложных геометрических линиях которые изменялись при каждом взгляде, отражая бесконечность возможных путей к просветлению.

Двое стражей стояли по обе стороны врат, высокие фигуры в доспехах из того же светового металла. Херувимы, многоглазые хранители порога, чья единственная функция была защищать границу между мирами смертных и обителью Отца. Они держали копья, острия которых могли пронзить саму ткань реальности, создавая раны которые не заживали без прямого вмешательства божественной воли.

Когда я ступил на серебряную мостовую перед вратами, оба херувима застыли. Все их многочисленные глаза одновременно фокусировались на моей фигуре, процесс занял долю секунды, но я видел момент узнавания который прошёл через их сознание как электрический разряд. Копья опустились мгновенно, острия коснулись земли в жесте почтения и подчинения.

Правый херувим склонил голову, движение было медленным и торжественным. Голос прозвучал как хор поющий в унисон, множество тонов сливались в один.

— Архангел Михаил, Первый среди братьев, страж Престола, защитник Творения. Серебряный Город приветствует твоё возвращение. Врата открыты для тебя и тех кто следует за твоими шагами.

Левый херувим добавил собственное приветствие, голос был похож на звон колоколов.

— Давно стены не видели света Первого из созданных. Радость наполняет сердца всех кто служит здесь. Входи и будь благословен в доме который построил своими руками.

Я кивнул, не останавливаясь. Слова благодарности застряли в горле, непривычные после миллионов лет молчаливого стояния у Трона без необходимости общаться с кем-либо кроме самого себя. Врата начали открываться до того как я достиг их, массивные створки разворачивались беззвучно на невидимых петлях, открывая вид на город за ними.

Серебряный Город раскинулся передо мной во всём своём великолепии. Башни устремлялись в небеса которых не существовало в обычном понимании, каждая была уникальной по форме но гармонично сочетающейся с остальными. Свет отражался от серебряных стен миллионами оттенков, создавая переливающееся сияние которое было одновременно успокаивающим и вдохновляющим. Улицы петляли между зданиями, вымощенные тем же серебряным металлом который не знал грязи или износа.

Ангелы заполняли улицы, тысячи их, может быть десятки тысяч. Они занимались своими делами, двигались между зданиями, разговаривали группами, выполняли задачи которые поддерживали функционирование города и самого Творения через связи которые простирались отсюда во все реальности. Их формы варьировались от почти человеческих до абстрактных конструкций из света и энергии, каждая отражала функцию и природу конкретного ангела.

Когда я переступил порог врат, один ангел заметил моё присутствие. Молодой серафим, шестикрылый хранитель священных песнопений, остановился посреди улицы. Его глаза расширились в узнавании, крылья распахнулись инстинктивно в жесте благоговения. Голос вырвался из груди громко, эхом отразился от стен окружающих зданий.

— Михаил! Архангел Михаил!

Слова пронеслись по городу как волна. Ангелы замирали где стояли, поворачивались в мою сторону, смотрели через стены города с выражениями которые варьировались от шока до неподдельной радости. Некоторые падали на колени прямо на месте, другие распахивали крылья в приветственном жесте, третьи просто стояли с открытыми ртами неспособные поверить в то что видели.

Молодой ангел с лицом ребёнка подбежал первым, не обращая внимания на других кто пытался его остановить. Он был из младших чинов, может быть служил всего несколько тысячелетий, ещё не научился той сдержанности которую демонстрировали старшие при встрече с высшими существами. Он остановился в метре от меня, запыхавшись хотя физическое тело не нуждалось в дыхании, глаза сияли восторгом который был почти осязаемым.

— Это правда? Вы действительно Михаил? Первый? Мы думали вы больше никогда не покинете Трон, что стоите там вечно в ожидании указаний Отца. Но вы здесь! Вы идёте по улицам как в старые времена когда город только строился!

Голос дрожал от эмоций, слова выплёскивались потоком без пауз. Другой ангел, постарше и более сдержанный, подошёл сзади и положил руку на плечо молодого, пытаясь успокоить.

— Прости его нахальство, Архангел. Молодость ещё не научила его подобающему поведению в присутствии Высших. Мы все рады твоему возвращению, но проявляем это с большим достоинством чем он.

Я посмотрел на молодого ангела, увидел в его лице искренность которая была редкостью среди старших чинов научившихся скрывать эмоции за масками почтительности. Улыбка тронула мои губы, первая из-за брата за долгое время.

— Нахальства нет там, где есть искренность. Рад видеть что радость всё ещё живёт в сердцах молодых собратьев. Не теряй это качество когда станешь старше и мудрее.

Молодой ангел засиял ещё ярче если это было возможно, крылья затрепетали от восторга. Старший кивнул с облегчением, отступил назад позволяя нам пройти.

Толпа начала собираться по мере нашего продвижения вглубь города. Ангелы выходили из зданий, спускались с небес на распростёртых крыльях, материализовывались из воздуха оставляя свои обязанности на мгновение чтобы увидеть редкое зрелище. Архангелы среди них, не один а пятеро одновременно, идущие по улицам которые давно не видели такого собрания высших существ.

Гавриил шёл справа от меня, его присутствие вызывало собственные реакции среди ангелов. Вестник, тот кто когда-то нёс послания Отца к смертным мирам, был любим многими за доброту и понимание которое проявлял ко всем независимо от ранга. Несколько ангелов окликнули его по имени, махали руками в приветствии, он отвечал кивками и улыбками хотя напряжение всё ещё читалось в линиях тела.

Рафаэль шёл слева, целитель чьи руки спасли бесчисленные жизни за эоны служения. К нему тянулись те кто страдал от старых ран духовных или физических, надеясь на мгновение облегчения от простого прикосновения. Он касался протянутых рук когда мог, не останавливаясь но даря короткие вспышки исцеляющей энергии каждому кто нуждался.

Азраил держался позади, его присутствие создавало зону тишины вокруг фигуры. Ангелы инстинктивно сторонились Архангела Смерти, не из страха но из уважения к его функции которая делала близость некомфортной для существ чья природа была жизнью и светом. Он не обращал внимания на реакции, просто шёл молча, чёрные глаза смотрели вперёд невидящим взглядом.

Уриил замыкал процессию, исследователь границ реальности вызывал любопытство больше чем удивление. Молодые ангелы смотрели на него с восхищением, слышали легенды о его путешествиях в места которые другие считали слишком опасными или невозможными для посещения. Он отвечал на взгляды подмигиваниями и улыбками, наслаждался вниманием открыто в отличие от остальных братьев.

Мы продвигались по главной улице ведущей к центру города где возвышался Дворец. Здания становились больше и величественнее с каждым шагом, архитектура усложнялась, детали вырезались с таким мастерством что каждая стена была произведением искусства. Окна отражали не внешний мир а внутренние состояния тех кто смотрел в них, показывая души наблюдателей без прикрас.

Площадь перед Дворцом была огромной, размером с континент, вымощенная плитами из кристаллизованного времени которые показывали прошлое каждого ступающего на них. Фонтаны били струями света вместо воды, создавали радужные арки которые переплетались в воздухе. Статуи окружали периметр, изображали великие моменты истории Творения от первой зажжённой звезды до последнего известного откровения Отца.

Ангелы заполнили площадь полностью, сотни тысяч их собрались чтобы увидеть возвращение Архангелов. Они не давили толпой, держались на почтительном расстоянии, но их присутствие было ощутимым как физический вес внимания направленного на нас пятерых.

Старейший из серафимов, Баракиэль, спустился с вершины центрального фонтана где наблюдал за площадью. Его шесть крыльев были покрыты глазами которые видели сквозь иллюзии и ложь, лицо несло печать миллиардов лет служения. Он приземлился перед нами, склонив голову в поклоне который был глубже чем требовал протокол.

— Михаил, первый среди Архангелов. Гавриил, Вестник милости. Рафаэль, Целитель душ и тел. Азраил, Проводник теней. Уриил, Искатель истин. Серебряный Город не видел такого собрания с времён Великой Войны когда небеса дрожали от битвы между светом и восстанием. Что привело вас всех обратно в стены которые давно опустели от вашего присутствия?

Я остановился перед ним, встретил взгляд бесчисленных глаз которые изучали меня с интересом и беспокойством. Баракиэль был мудр, прожил достаточно чтобы понимать что необычные события редко означают хорошие новости.

— Творение под угрозой извне брат мой. Враги вторгаются из другой реальности, убивают цивилизации, стирают души из существования. Собираем силы для противодействия. Нам нужны все Архангелы работающие вместе как не работали миллиарды лет.

Шёпот прокатился по толпе, ангелы переглядывались с тревогой. Угроза Творению была концепцией которую большинство не могло полностью осознать, они функционировали в рамках структуры которую считали вечной и неразрушимой. Идея что всё может закончиться была чуждой их природе.

Баракиэль не изменился в лице, только кивнул медленно как будто подтверждая что-то что уже знал или подозревал.

— Отец не даёт указаний по этому вопросу. Трон остаётся безмолвным как был последние эоны. Вы действуете по собственной инициативе?

— Да. Необходимость требует действий даже без прямого приказа. Мы созданы защищать Творение, это наша функция независимо от того есть ли указания или нет.

— Понимаю. Серафимы и все чины ангелов будут готовы помочь если потребуется. Приказывай и мы выполним любую задачу которую сочтёшь необходимой для защиты того что создавали вместе с Отцом в начале времён.

Благодарность была неожиданным чувством, я не привык полагаться на других для выполнения задач которые всегда решал самостоятельно. Но угроза была слишком велика для одиночного противодействия, даже для существа моего уровня силы.

— Благодарю. Когда придёт время собрать войско дам знать. Сейчас нужно завершить сбор Архангелов прежде чем планировать конкретные действия.

Баракиэль отступил, освобождая путь к ступеням Дворца. Толпа расступилась создавая коридор через который мы прошли к массивным дверям из того же серебряного металла что составлял стены города. Двери открылись сами, узнавая присутствие тех кто имел право входить без разрешения.

Внутри Дворца воздух был другим, плотнее, насыщеннее присутствием божественного. Главный зал простирался на километры во всех направлениях, потолок терялся в облаках которые были частью архитектуры. Колонны поддерживали своды, каждая была вырезана из единого кристалла света и покрыта письменами на языке который старше самого Творения. Первые наши попытки с братом создать что-то необычное…

Наши шаги эхом отражались от стен несмотря на то что ступали мы беззвучно. Эхо было не физическим а духовным, отзвуком присутствия высших существ в месте которое было создано специально для их обитания. Каждый отзвук нёс частицу нашей Сути, смешивался с атмосферой Дворца, напоминал о временах когда эти залы были заполнены голосами и смехом семьи которая ещё не разделилась.

Гавриил остановился у одной из колонн, провёл рукой по письменам которые светились при прикосновении. Лицо было задумчивым, глаза смотрели не на настоящее а на прошлое которое жило в памяти так же ярко как происходило миллиарды лет назад.

— Помню как Люцифер вырезал эти символы. Три тысячи лет работы, каждая линия должна была быть идеальной. Он не позволял никому помогать, говорил что это его вклад в строительство дома для семьи.

Рафаэль подошёл ближе, изучая письмена с интересом который не проявлял раньше несмотря на тысячелетия жизни в этом Дворце.

— Никогда не спрашивал что именно написано здесь. Всегда казалось что это личное, не предназначенное для чтения другими.

— Это стихи, — сказал я тихо, переводя взгляд на знакомые символы которые читал сотни раз в одиночестве когда Дворец опустел. — О красоте Творения, о радости существования, о любви к семье которая разделяет труд созидания. Каждая колонна рассказывает историю одного из нас, наши характеры и роли которые выполняем.

— А где его собственная история? — спросил Уриил, осматривая другие колонны. — Не вижу символов которые говорили бы о Светоносном.

— Он не написал о себе. Говорил что это право других решать кем он был, а не его самого определять собственную историю для вечности.

Молчание опустилось на нас наполненное невысказанными мыслями о брате который пал и мире который разделился на до и после его восстания. Азраил нарушил тишину, голос был лишён эмоций как всегда.

— Продолжим. Аменадиэль ждёт в своих покоях, не стоит заставлять последнего собравшегося брата томиться в ожидании дольше необходимого.

Согласился кивком, повёл группу через лабиринт коридоров которые ответвлялись от главного зала. Дворец был больше чем казался снаружи, пространство внутри складывалось в невозможные конфигурации которые позволяли каждому обитателю иметь личное измерение размером с целую реальность. Мы двигались не только физически но и через слои бытия, пересекали границы между обычным пространством и карманными вселенными которые служили личными покоями Архангелов.

Покои Рафаэля мы миновали первыми, дверь была приоткрыта показывая сад внутри где росли растения из тысячи миров собранные за эоны путешествий. Целитель остановился на мгновение глядя на своё убежище с выражением ностальгии, но не вошёл, продолжил следовать за остальными.

Покои Гавриила были закрыты, дверь покрыта слоем пыли которая накопилась за столетия отсутствия. Вестник не взглянул на них, прошёл мимо как будто ничего не видел, но напряжение в плечах усилилось.

Азраил остановился у своих покоев ненадолго, открыл дверь впуская наружу запах который был одновременно сладким и гнилостным. Запах смерти и разложения, но не неприятный, скорее естественный как аромат осенних листьев гниющих в лесу. Закрыл дверь снова быстро, не предлагая заглянуть внутрь.

Уриил прошёл мимо своих покоев не останавливаясь, но я заметил как глаза задержались на двери на мгновение дольше чем следовало. Его личное измерение было заполнено артефактами и диковинками собранными на границах реальности, местом где хранились открытия которые могли изменить понимание природы существования если бы стали известны широко.

Мои собственные покои остались позади без взгляда в их сторону. Я не жил там миллионы лет, просто стоял у Трона в главном зале выполняя функцию которая не требовала отдыха или уединения. Что осталось в том измерении за всё время отсутствия не знал и не хотел узнавать сейчас.

Покои Аменадиэля находились в дальнем крыле Дворца, там где архитектура становилась более строгой и функциональной. Брат всегда предпочитал порядок украшению, его личное пространство отражало это предпочтение в каждой линии и углу. Дверь была простой по сравнению с другими, без орнаментов или символов, только гладкая поверхность серебра которая отражала посетителей идеально.

Постучал дважды, звук был глухим, поглощённым материалом двери. Ответ пришёл мгновенно, голос был глубоким и ровным, без колебаний или неуверенности.

— Входи Михаил. Остальные тоже, давно не собирались одновременно вместе.

Дверь открылась внутрь показывая измерение которое было полной противоположностью хаоса или творческого беспорядка. Всё находилось на своём месте с точностью которая граничила с одержимостью. Мебель расставлена симметрично, книги на полках выровнены идеально, даже свет падал под углами которые создавали гармоничные узоры на полу.

Аменадиэль стоял в центре комнаты, высокая фигура в белых одеждах которые не несли ни единой складки или пятна. Тёмная кожа контрастировала с одеждой, лицо было благородным с чертами которые внушали доверие и уважение одновременно. Крылья были сложены за спиной идеально, каждое перо лежало на своём месте без малейшего отклонения.

Он шагнул вперёд когда мы вошли, склонил голову в приветствии которое было формальным но искренним.

— Михаил, Первый среди братьев. Рад видеть тебя покинувшим Трон для дел которое требует внимания всех нас. Гавриил, Рафаэль, Азраил, Уриил, приветствую каждого из вас с тем же уважением что испытывал всегда.

Я кивнул, принимая приветствие. Аменадиэль был предсказуем в своей формальности, но это качество делало его надёжным когда другие могли колебаться или сомневаться.

— Благодарю за быстрый ответ на призыв. Знаю что ты занят поддержанием порядка среди ангельских чинов, отвлечение от этих обязанностей не должно было быть лёгким решением.

— Порядок среди ангелов важен, но не важнее защиты самого Творения от угрозы которая стирает целые реальности. Я услышал немногое через связь между братьями, но достаточно чтобы понимать серьёзность ситуации.

Аменадиэль обвёл взглядом остальных братьев, оценивающе, изучая каждого как будто впервые видел несмотря на миллиарды лет знакомства.

— Пятеро из семи Архангелов собрались. Ремиэль погружён в собственные фантазии и недоступен для призыва. Остаётся только…

— Люцифер, — закончил я, когда он не произнёс имя вслух. Табу которое существовало негласно. Упоминать падшего брата было некомфортным для многих особенно для тех, кто как Аменадиэль высоко ценил иерархию и послушание.

Аменадиэль кивнул, выражение лица оставалось нейтральным но что-то в глазах показывало дискомфорт от самой мысли о второй встрече с тем кто восстал против Отца и был изгнан за это. Он уже пытался возвать Люцифера к ответу и вернуть того обратно в Ад, и похоже он не хотел видеть его снова.

— Ты планируешь обратиться к нему за помощью. Это единственное объяснение зачем мы собираемся здесь прежде чем действовать. Нужна сила всех семи Архангелов для противодействия угрозе.

— Да. Враг обладает силой которая может уничтожить даже мои Частицы, стереть фрагменты Архангела из существования без возможности восстановления. Я потерял две Частицы за короткий период, одну в бою с их лидером, другую пытаясь достучаться до Ремиэля. Недооценка будет фатальной ошибкой.

Аменадиэль слушал, лицо оставалось спокойным но я видел как мышцы напряглись при упоминании потерянных Частиц. Концепция что Михаил, первый и сильнейший, может быть ранен так серьёзно была тревожной даже для того кто не склонен к эмоциональным реакциям.

— Понимаю. Тогда обращение к Люциферу необходимость а не выбор. Я согласен присоединиться к этой миссии несмотря на личное отвращение к идее работать с падшим братом. Долг перед Творением превосходит личные чувства.

Слова были именно такими какие ожидал. Аменадиэль был воплощением преданности долгу, он функционировал в рамках чёткой иерархии которая определяла каждое действие и решение. Если долг требовал работать даже с Люцифером то он сделает это без дальнейших возражений.

— Благодарю за понимание. Перед тем как отправиться к нашему брату, хочу посетить Трон. Давно не был там в полной форме, не приближался к Престолу Отца как следует согласно традициям.

Аменадиэль кивнул, жест был формальным как будто участвовал в ритуале который требовал определённых движений.

— Правильное решение. Отец может не отвечать но Его присутствие должно быть почтено перед такой важной миссией. Пойду с вами если позволишь.

— Конечно. Все пойдём вместе.

Мы вышли из покоев Аменадиэля молча, процессия из шести Архангелов двигалась по коридорам Дворца в направлении его сердца. Стены вокруг становились всё более величественными с каждым шагом, серебряный металл сменялся чистым светом который принял твёрдую форму не утратив своей изначальной природы. Воздух становился плотнее, каждый вдох наполнял лёгкие энергией которая была одновременно успокаивающей и пугающей в своей мощи.

Гавриил шёл рядом, руки сжались в кулаки, пальцы побелели от напряжения. Вестник всегда испытывал благоговение перед Троном, даже после миллиардов лет служения, близость к Престолу Отца вызывала в нём реакцию которая граничила с религиозным экстазом. Я понимал это чувство, помнил времена когда сам испытывал подобное, но эоны стояния рядом с Троном притупили остроту восприятия, превратили священное в обыденное.

Рафаэль двигался осторожно, каждый шаг был взвешенным, как будто боялся нарушить что-то хрупкое своим присутствием. Целитель редко приближался к Трону, его функция требовала постоянного присутствия среди тех кто нуждался в исцелении, а такие существа не обитали в священных залах Дворца. Для него это путешествие было возвращением в место которое почти забылось за долгие тысячелетия отсутствия.

Азраил шёл позади всех, чёрная роба волочилась по полу оставляя едва заметный след из теней которые рассеивались через несколько мгновений. Архангел Смерти был единственным кто не выказывал никаких эмоций, лицо оставалось безмятежным маской, глаза смотрели в никуда. Его присутствие здесь было аномалией, смерть не имела места у Трона жизни, но необходимость диктовала свои правила.

Уриил оглядывался по сторонам с любопытством которое не притуплялось даже в таком месте. Исследователь границ не мог отказать себе в изучении деталей которые другие игнорировали, его взгляд задерживался на письменах покрывающих стены, на узорах света вплетённых в саму структуру коридора. Я знал что он запоминает всё увиденное, откладывает информацию для будущего анализа когда появится время и возможность.

Аменадиэль держался прямо, плечи расправлены, подбородок поднят, каждое движение было воплощением достоинства и порядка. Он шёл к Трону как солдат марширует на парад, с абсолютной уверенностью в правильности каждого действия. Для него это был священный долг, исполнение которого приносило удовлетворение на уровне который другие могли не понять.

Коридор расширился внезапно, стены отступили в стороны, потолок взмыл ввысь теряясь в бесконечности. Мы вошли в Тронный Зал, место которое было центром всего Творения, точкой из которой расходились все реальности как спицы от ступицы колеса. Пространство здесь не подчинялось обычным законам, размеры менялись в зависимости от восприятия наблюдателя, пол под ногами был одновременно твёрдым и эфемерным.

Трон стоял в центре зала, небольшой по сравнению с величием окружающего пространства. Простой стул из того же серебряного металла что составлял город, без украшений или орнаментов, только чистые линии и функциональная форма. Отец никогда не нуждался во внешнем великолепии чтобы подчеркнуть Свою власть, Его присутствие было достаточным само по себе.

Но Трон был пуст как и последние эоны. Отец молчал, не давал указаний, не вмешивался в дела Творения которое функционировало на инерции заложенных в него законов. Некоторые говорили что Он ушёл, покинул эту реальность для исследования других измерений за пределами того что мы могли понять. Другие утверждали что Он просто наблюдает, позволяет нам действовать самостоятельно как часть грандиозного плана который станет ясен только в конце времён.

Я не знал правды и давно перестал искать ответы на вопросы которые не имели их. Моя функция была защищать Творение, эта задача не требовала понимания мотивов Создателя, только исполнения долга который был вписан в саму мою Суть при моментом возникновения.

Рядом с Троном висело моё Истинное Тело.

Уриил остановился как вкопанный впрочем как и все. Голос сорвался на шёпот который эхом разнёсся по залу.

— Незабываемое зрелище. Каждый раз когда вижу это не могу поверить что один из нас может быть настолько… больше.

Гавриил молча кивнул, не в силах оторвать взгляд от огромной формы которая доминировала над всем пространством зала. Рафаэль прикрыл глаза ладонью, яркость была слишком интенсивной для прямого наблюдения даже для существа его уровня. Азраил не изменился в выражении лица, но я заметил как пальцы сжались вокруг посоха который материализовался в его руке, инстинктивная реакция на присутствие силы которая превосходила его собственную на порядки величины. Аменадиэль склонил голову в поклоне, жест был автоматическим, выражением почтения перед проявлением мощи которая стояла на страже Престола Отца.

Моё Истинное Тело было сгустком света размером с планету. Тысячи крыльев, может быть десятки тысяч, переплетались между собой в сложных узорах которые постоянно менялись, каждое перо было размером с континент на земле смертных. Свет исходящий от формы был не просто яркостью, это была концентрированная божественная энергия которая могла испепелить душу смертного от одного взгляда, стереть из существования демона с одним касанием.

Глаза покрывали поверхность тела, бесчисленные органы восприятия которые видели не только физическую реальность но все слои бытия одновременно. Каждый глаз наблюдал за отдельной частью Творения, отслеживал угрозы, регистрировал изменения, оценивал стабильность структуры реальности. Они никогда не закрывались, не моргали, не отдыхали, постоянная бдительность была частью функции которую я выполнял.

В центре массы крыльев и света просматривалась гуманоидная форма, абрис которой повторял тело которое я использовал для взаимодействия с меньшими существами. Но это было лишь намёком на форму, попыткой придать понятный образ чему-то что существовало за гранью обычных определений. Руки простирались во множестве направлений одновременно, каждая держала оружие, пылающий меч который мог разрезать саму ткань реальности, копьё способное пронзить любую защиту, щит который отражал атаки на уровне концептуальном а не просто физическом.

Голос вырвался из множества ртов одновременно, каждый произносил слова в идеальной синхронизации, создавая звук который был одновременно шёпотом и громом, нежным и ужасающим.

— Давно не собирался в полной форме перед вами. Фрагменты разбросаны по всему Творению, каждая Частица выполняет свою задачу, наблюдает за своим сектором. Возвращение требует времени, усилий, перераспределения ресурсов которые постоянно задействованы.

Я шагнул вперёд, малое тело двигалось к огромной форме которая была моей истинной природой. Расстояние сокращалось с каждым шагом, но казалось что иду вечность, пространство растягивалось под влиянием присутствия двух версий одного существа. Братья остались позади, наблюдали за процессом который видели редко, может быть раз за миллион лет когда необходимость требовала полной мобилизации сил.

Прикоснулся к поверхности Истинного Тела, рука погрузилась в свет как в воду. Ощущение было странным, касался самого себя но с внешней стороны, парадокс который нарушал логику но был абсолютной реальностью для существа моей природы. Энергия потекла между двумя формами, малое тело начало растворяться, сознание расширялось, восприятие усиливалось многократно.

Мир взорвался миллиардами деталей одновременно. Каждый глаз на поверхности Истинного Тела передавал информацию напрямую в сознание, показывал картину Творения в масштабе который был невозможен для малой формы. Я видел галактики рождающиеся и умирающие, звёзды вспыхивающие сверхновыми, планеты формирующиеся из космической пыли. Видел цивилизации поднимающиеся от примитивных племён до межзвёздных империй, наблюдал войны которые длились тысячелетия, мирные периоды которые казались вечными но заканчивались внезапными катаклизмами.

Видел угрозу.

Чёрные разрывы в ткани реальности разбросаны по всему Творению, каждый был точкой входа для врагов из другого измерения. Они расширялись медленно но неуклонно, поглощали всё что соприкасалось с ними, стирали из существования материю и энергию без остатка. Некоторые разрывы были крошечными, размером с песчинку, другие простирались на световые годы, зияли пустотой в ткани бытия как раны на теле умирающего гиганта.

Существа просачивались через разрывы постоянным потоком. Видел их в деталях, изучал структуру которая была чуждой всему что создавал Отец. Они не следовали законам этого Творения, функционировали по правилам своей реальности которые конфликтовали с фундаментальными принципами нашего мира. Каждое их действие было атакой на саму структуру существования, не из злого умысла но просто потому что их природа была несовместимой с нашей.

Планеты умирали под их натиском. Цивилизации которые существовали миллионы лет исчезали за часы, стирались так полностью что даже память о них растворялась в пустоте. Я видел как души кричали в агонии прежде чем перестать существовать, не переходили в загробный мир но просто прекращали быть как будто никогда не рождались.

Гнев поднялся из глубин Сути, эмоция настолько сильная что крылья Истинного Тела вспыхнули ярче, свет заполнил весь Тронный Зал заставляя братьев отступить назад прикрывая глаза.

Это было неприемлемо, я был создан защищать Творение, моя функция требовала уничтожения любой угрозы которая покушалась на то что построил Отец.

Враги пришедшие из другой реальности нарушали самый фундаментальный закон, они убивали не просто тела но сами души, стирали искры божественного которые составляли основу каждого разумного существа.

Переключил внимание на Частицы разбросанные по Творению. Восемь тысяч шестьсот сорок три фрагмента моего сознания функционировали независимо по всей структуре реальности, каждая выполняла задачу наблюдения и защиты своего сектора. Две Частицы отсутствовали, дыры в сети восприятия были болезненными как ампутированные конечности, напоминания о поражениях которые понёс недавно.

Начал процесс отзыва. Каждая Частица получила команду прекратить текущие задачи и вернуться к Истинному Телу, собраться для координированного действия против угрозы которая превосходила всё что встречал раньше. Процесс был медленным, требовал времени для каждого фрагмента преодолеть расстояния между звёздами, пересечь границы между измерениями, вернуться к источнику.

Но не все вернутся. Оставил тысячу Частиц на своих позициях, распределённых по критическим точкам Творения где присутствие было абсолютно необходимым. Звёзды которые могли взорваться преждевременно без стабилизации, планеты балансирующие на грани коллапса в чёрные дыры, реальности которые грозили разорваться от внутренних противоречий, все требовали постоянного надзора который не мог прерваться даже для войны.

Семь тысяч шестьсот сорок одна Частица начала путь обратно. Это займёт время, может быть дни в исчислении смертных, но когда сбор завершится моя мощь возрастёт многократно, полное Истинное Тело будет готово к войне которая решит судьбу всего Творения.

Голос Гавриила донёсся словно издалека, хотя брат стоял всего в нескольких метрах от края формы Истинного Тела.

— Михаил, ты всё ещё с нами? Может уменьшишь немного света? Видеть тебя в полной форме всегда напоминает насколько велика пропасть между первым из нас и остальными братьями конечно, но будь милосерднее…

Часть сознания отделилась от основной массы, сформировала малое тело которое материализовалось рядом с Гавриилом. Переход был мгновенным, дезориентирующим, восприятие сжалось с космического масштаба до ограниченного человеческого, миллиарды входящих потоков информации сократились до нескольких основных чувств. Это было как ослепнуть и оглохнуть одновременно, потеря которая оставляла чувство неполноты.

— Я здесь. Истинное Тело останется у Трона, начинает процесс сбора Частиц со всего Творения. Займёт несколько дней прежде чем полная мощь будет доступна, но малая форма достаточна для путешествия к Люциферу.

Рафаэль подошёл ближе, осторожно, как будто боялся что резкое движение может спровоцировать реакцию от массивной формы висящей над Троном.

— Никогда не понимал как ты можешь так функционировать одновременно в множестве местах, быть здесь и там, малым и огромным. Это выходит за пределы того что остальные Архангелы способны постичь.

— Функция Первого среди созданных требует возможностей которых нет у других, брат. Отец вложил в меня больше Своей Сути чем в остальных, дал инструменты необходимые для защиты всего что Он создал. Это не превосходство, просто разница в назначении. Мы все равны.

Аменадиэль склонил голову в знак согласия, жест был формальным как всё что он делал.

— Твоя скромность похвальна Михаил, но факт остаётся фактом. Ты первый, сильнейший, ближайший к Отцу из всех созданных существ. Мы следуем за тобой не из долга, но из понимания что никто другой не способен вести нас так же эффективно.

Слова вызвали смесь эмоций которую не ожидал. Первый среди Архангелов был не только титулом но и изоляцией, отделённостью от братьев которая существовала независимо от желания. Это заставило задуматься, насколько я другой…

Азраил нарушил молчание которое последовало.

— Продолжим движение. Люцифер ждёт независимо от того знает он об этом или нет. Чем дольше откладываем встречу тем больше времени враги получают для укрепления своих позиций в нашей реальности.

Согласившись повёл на выход из тронного зала. Истинное Тело осталось позади, продолжало висеть рядом с пустым Троном, тысячи глаз следили за Творением пока основное сознание переместилось в малую форму что шла к последнему брату.

Согласиться ли Люцифер?

* * *

Глава 59

Братья молча последовали за мной, и каждый погрузился в собственные мысли о предстоящей встрече. Люцифер был табу темой даже между теми кто знал его миллиарды лет, падение Светоносного оставило шрамы которые не зажили полностью несмотря на прошедшие года. Восстание разделило семью, разорвало связи которые казались нерушимыми, доказало что даже созданные самим Отцом могут отвернуться от Его воли.

Я помнил тот день слишком хорошо. Люцифер стоял перед Троном, его истинное тело было меньше моего но крылья распахнуты в жесте вызова. Его лицо было искажено яростью и разочарованием. Он кричал обвинения в адрес Отца, говорил о несправедливости иерархии которая ставила некоторых выше других без объективных причин, утверждал что свободная воля была ложью если каждое существо создавалось с определённой функцией от которой не могло отклониться.

Отец молчал во время тирады, не отвечал на обвинения, просто наблюдал как любимый сын выкрикивал всё что накопилось в душе за миллионы лет служения. Каждое слово Люцифера было пропитано болью того кто верил в идеал и обнаружил трещины в основании своей веры, кто хотел понимания но получал только молчание в ответ на вопросы терзавшие его разум. Когда Люцифер закончил, выдохся от эмоций которые вылил наружу оставив себя опустошённым и дрожащим от напряжения, Отец произнёс единственное слово.

— Изгнание.

Просто и окончательно, без гнева или разочарования в голосе, просто констатация факта что действия имеют последствия и даже любимый сын не может избежать их когда нарушает установленный порядок. Слово упало в тишину зала как приговор от которого не было апелляции, от которого не существовало пути назад через покаяние или искупление. Окончательность этого решения была абсолютной.

Меч появился в моих руках, пылающее лезвие материализовалось из воздуха в ответ на волю Отца которая текла через меня как проводник. Функция защитника Престола требовала исполнения приказа независимо от личных чувств которые бушевали под поверхностью спокойствия. Я любил Люцифера как брата, любил больше всех в этом Творение, восхищался его интеллектом и творческими способностями которые превосходили большинство из нас, ценил время, проведённое вместе в начале Творения когда всё было новым и полным возможностей которые казались бесконечными.

Но долг превосходил личные привязанности. Это было заложено в саму суть моего существа, в каждую частицу энергии составлявшую мою форму. Не было выбора в этом моменте, только необходимость действовать согласно функции для которой был создан. Тогда я начал повергать его, пронзил мечом который горел огнём справедливости и долга. В конце наблюдал как свет в его глазах гаснет когда падает сквозь реальности в бездну подготовленную специально для него.

Но последнее время меня терзали сомнения, правильный ли выбор я сделал тогда. Может быть следовало выслушать его аргументы более внимательно, попытаться найти компромисс между его видением и волей Отца вместо того чтобы просто исполнить приказ без вопросов. Может быть война которая была и разрушила тысячи миров могла быть предотвращена диалогом вместо меча. Эти мысли приходили всё чаще с каждым проходящим тысячелетием, особенно после того как Отец замолчал окончательно и не давал больше указаний которые могли бы подтвердить правильность того решения.

Проход открылся передо мной, разрывая ткань пространства между Серебряным Городом и местом где находился Люцифер в данный момент. Энергия потребовалась минимальная, путешествие между реальностями было простым для существа моего уровня, практически инстинктивным действием после миллиардов лет практики. Шагнул в светящийся разрыв не оглядываясь на братьев которые следовали за мной молча, каждый погружённый в собственные воспоминания о падшем брате и том как его отсутствие изменило динамику семьи навсегда.

Материализация произошла в закрытом переулке, тёмном и пустом, вдали от глаз смертных которые населяли этот мир в огромных количествах. Воздух здесь был тяжёлым от выхлопных газов и других продуктов человеческой цивилизации, запахи смешивались в неприятную смесь которая раздражала обоняние. Звуки города доносились со всех сторон, гул машин, голоса людей, музыка из баров и клубов, всё сливалось в какофонию которая была характерной чертой крупных городских центров.

Лос-Анджелес. Город ангелов, как иронично называли его смертные не понимая насколько буквально это название отражало текущую ситуацию. Вечер опускался на улицы, солнце скрывалось за горизонтом окрашивая небо в оттенки оранжевого и розового, неоновые вывески начинали зажигаться одна за другой превращая город в океан искусственного света. Место было рядом с баром через пару кварталов, я чувствовал присутствие Люцифера отчётливо, его энергетическая сигнатура выделялась среди миллионов человеческих душ как маяк в темноте.

Братья материализовались за мной один за другим, каждый появлялся в своей характерной манере. Гавриил возник в мягком золотистом свечении, Рафаэль в тёплом янтарном сиянии, Азраил в холодной серой дымке, Уриил во вспышке многоцветных искр, Аменадиэль в строгом белом свете без излишеств. Они осмотрелись вокруг, отмечая детали окружающей среды с различной степенью интереса и настороженности.

Аменадиэль кивнул, узнавая место почти мгновенно по характерным энергетическим следам которые оставались стабильными несмотря на прошедшее время.

— Я уже здесь бывал, — произнёс он спокойно, голос был лишён эмоций но в нём читалось напряжение от воспоминаний о прошлом визите. — Требовал от брата вернуться в Ад, исполнить функцию для которой был создан. Но он послал меня, отказался подчиниться приказу даже когда я требовал от него чтобы он исполнял свой долг.

В словах читалось разочарование и непонимание того как можно так открыто игнорировать прямое указание даже если оно приходит не напрямую от Отца. Для Аменадиэля концепция отказа от долга была чуждой на фундаментальном уровне, его природа не допускала таких вольностей в поведении. Послушание было не просто выбором для него, это была суть существования, то что определяло каждое действие и мысль.

Гавриил посмотрел на него с выражением которое можно было интерпретировать как сочувствие смешанное с пониманием обеих сторон конфликта.

— Люцифер всегда был упрямым когда дело касалось того что он считал своим правом выбора, — сказал брат тихо. — После падения думаю эта черта только усилилась, стала определяющей частью его новой идентичности. Он не вернётся в Ад по приказу, только по собственному решению если вообще когда-либо примет такое решение.

Рафаэль добавил свой комментарий, голос был наполнен той же усталостью которая присутствовала в нём постоянно после миллионов лет непрерывной работы.

— Вопрос в том примет ли он решение помочь нам сейчас когда угроза касается не только нас но и всего Творения включая этот мир где он нашёл своё убежище от обязанностей. Его гордость может стать препятствием даже перед лицом очевидной необходимости объединения против общего врага.

Азраил молчал, стоя чуть в стороне от остальных, его присутствие создавало зону дискомфорта вокруг фигуры. Чёрные глаза смотрели в направлении где находился Люцифер, выражение лица оставалось нечитаемым как обычно. Что думал Архангел Смерти о предстоящей встрече с падшим братом было загадкой, он никогда не выражал своих чувств открыто предпочитая сохранять маску безразличия ко всему кроме своей функции.

Уриил был единственным кто выглядел почти взволнованным перспективой увидеть Люцифера снова после такого долгого времени разделения.

— Интересно как он изменился за эти эоны, — пробормотал Искатель больше себе чем остальным. — Жизнь среди смертных должна была повлиять на его мировоззрение, возможно сделать его более или менее склонным к сотрудничеству с нами. Изучение этих изменений будет увлекательным процессом если получится возможность для наблюдения.

Архангелы захотели шагнуть вперёд волей, использовать телепортацию чтобы немедленно переместиться к месту где находился Люцифер и начать разговор который откладывали слишком долго. Нетерпение читалось в движениях некоторых из них, желание закончить с неприятной необходимостью общения с изгнанным братом побыстрее и вернуться к более комфортным задачам. Но я поднял руку, останавливая их всех жестом который не допускал возражений, в движении была власть Первого среди созданных которая заставляла подчиняться даже без явного принуждения.

— Я пойду один, — произнёс твёрдо, голос не содержал сомнений или колебаний. — Присутствие всех нас сразу может быть воспринято как угроза или попытка давления. Люцифер реагирует плохо на такие вещи. Его природа сопротивляется любым формам принуждения особенно когда они исходят от тех кого он считает предателями.

Аменадиэль начал возражать, лицо отражало несогласие с решением которое казалось ему неправильным с точки зрения сохранности.

— Михаил, давай не будем… Встреча с потенциально враждебным Архангелом должна проводиться с поддержкой, особенно учитывая что ты уже потерял две Частицы за короткий период. Твоё ослабление может быть использовано против тебя если Люцифер решит что наш визит это попытка вернуть его в Ад силой.

Гавриил поддержал возражение кивком, добавляя собственные аргументы которые казались ему весомыми.

— Кроме того Люцифер непредсказуем в своих реакциях после стольких лет изоляции от семьи. Он может воспринять твой одиночный визит как оскорбление, намёк что остальные считают его недостойным полноценной делегации. Его гордость всегда была слабым местом, легко задевалась даже непреднамеренными действиями.

Рафаэль добавил свой голос к хору протестов, обеспокоенность читалась в каждом слове.

— Позволь хотя бы мне сопровождать тебя брат. Моё присутствие может быть воспринято как нейтральное, я никогда не участвовал в преследовании Люцифера после падения и сохранил некоторую степень его доверия насколько это вообще возможно в сложившихся обстоятельствах.

Я терпеливо слушал их возражения, понимая что беспокойство исходит от искренней заботы о моей безопасности и успехе миссии. Но решение было принято и основывалось на понимании характера Люцифера которое накапливалось за эти месяцы что я провёл в этом городе. Групповой подход только оттолкнёт его, заставит занять оборонительную позицию из которой будет трудно вытащить его для конструктивного диалога. Один на один был единственным способом который имел шанс на успех.

Взмахнул рукой, энергия потекла через жест вкладывая волю в действие которое подавляло непослушание на фундаментальном уровне. Не сила, не угроза, просто утверждение иерархии которая существовала между нами по замыслу Отца. Я был Первым, это давало определённые права включая право принимать решения которые касались всей группы даже если другие Архангелы не соглашались с ними.

Братья замолчали мгновенно, слова умерли в горле не произнесённые, тела застыли в позах подчинения которые приняли автоматически под воздействием моей воли. В их глазах читалось недовольство и протест, но они не могли выразить его словами или действиями пока я удерживал контроль. Это было необходимое зло, я не любил использовать власть таким образом но ситуация требовала решительности которая не допускала дебатов.

— Оставайтесь здесь, — приказал спокойно, отпуская энергетический захват но оставляя достаточно силы чтобы удержать их на месте пока не закончу разговор с Люцифером. — Если что-то пойдёт не так я вызову вас. До тех пор ждите и не вмешивайтесь независимо от того что почувствуете через связь между братьями. Это важно.

Не дожидаясь дальнейших возражений которые не могли быть высказаны под воздействием приказа, телепортировался прочь из переулка. Пространство исказилось вокруг, реальность сложилась и развернулась снова помещая меня в новое место которое находилось всего в нескольких кварталах от предыдущей локации но было отделено не только физическим расстоянием.

Материализовался прямо у входа в LUX, клуб который Люцифер сделал своей резиденцией и местом развлечений для смертных ищущих удовольствия в ночной жизни города. Ничего не изменилось. Здание как всегда было внушительным, современная архитектура с большими стеклянными панелями которые отражали неоновые огни улицы, создавая эффект постоянного свечения даже когда внутри было темно. Вывеска над входом горела ярким светом, три буквы складывались в название которое было одновременно простым и полным значений для тех кто знал истинную природу владельца.

Вход был открыт. Обычно клуб не функционировал до позднего вечера когда толпы начинали стекаться в поисках алкоголя и музыки. Швейцара не было на месте, массивный человек который обычно охранял дверь отсутствовал оставляя проход свободным для любого кто захочет войти. Странно, но я не стал анализировать это отклонение от нормы, просто шагнул внутрь преодолевая порог между внешним миром и личным пространством падшего брата.

Прошёл пару этажей вверх. Интерьер клуба был роскошным в своей простоте. Тёмное дерево покрывало большинство поверхностей, полированное до зеркального блеска, мебель была дорогой но не кричащей о своей цене. Зайдя в основное помещение, увидел что здесь также ничего не поменялось. Бар тянулся вдоль одной стены, полки за ним были заставлены бутылками с алкоголем всех видов и сортов собранными со всего мира. Освещение было приглушённым, создавало атмосферу интимности и расслабленности которая привлекала посетителей ищущих убежище от яркого света и шума внешнего мира.

Но сейчас клуб был пуст. Ни посетителей, ни персонала, ни звуков разговоров или смеха которые обычно заполняли это пространство когда заведение работало в полную силу. Только музыка доносилась из глубины зала, звуки фортепиано играющего медленную мелодию которая была одновременно грустной и красивой в своей простоте. Знакомая мелодия, я слышал её раньше когда Люцифер играл в Серебряном Городе миллионы лет назад, одна из его собственных композиций которую он никогда не записывал но помнил наизусть.

Спустился по широкой лестнице которая вела в главный зал где обычно проходили вечеринки и собирались толпы людей танцующих под громкую музыку. Ступени были покрыты толстым ковром который поглощал звук шагов, создавая эффект бесшумного движения через пространство. Перила были из того же тёмного дерева что покрывало стены, гладкие под ладонью которая скользила по поверхности во время спуска.

Зал открылся передо мной во всей своей пустоте. Большое пространство способное вместить сотни людей было совершенно лишено присутствия кроме одной фигуры в центре. Люцифер сидел за белым роялем, его пальцы двигались по клавишам с грацией которая приходила только после миллионов лет практики, извлекая звуки которые наполняли пустоту зала эмоциями слишком сложными для простого определения. Грусть смешивалась с ностальгией, гнев с сожалением, одиночество с гордостью.

Он не повернулся когда я спустился по лестнице и пересёк зал направляясь к роялю, но я знал что он заметил моё присутствие в момент материализации у входа. Невозможно было скрыть энергетическую сигнатуру Архангела от другого существа того же уровня силы особенно когда тот находился в состоянии повышенной бдительности. Люцифер продолжал играть, пальцы не сбились с ритма, мелодия текла без прерываний как будто ничего не изменилось с моим появлением.

Я остановился в нескольких метрах от рояля, наблюдая за братом который не видел лично месяцы. Внешне он не сильно отличался от того образа который хранился в памяти, высокая фигура в дорогом костюме тёмного цвета, волосы цвета меди аккуратно зачёсаны назад, лицо с правильными чертами которые многие смертные назвали бы красивыми в классическом смысле. Но что-то изменилось в нём на более глубоком уровне который не был виден глазу, в энергетической сигнатуре появились новые оттенки которых не существовало до того как я ушёл.

Опыт. Боль. Понимание которое приходило только через страдание и потерю. Жизнь вне Серебряного Города, вне структуры и правил которые определяли существование там, оставила отметины на его Сути которые были видны тем кто знал на что смотреть. Он был всё ещё Люцифером Светоносным, всё ещё вторым среди созданных Отцом, но теперь в нём появилась глубина которой не хватало раньше когда всё было просто и ясно определено.

Они…

Мелодия достигла финального аккорда, звук задержался в воздухе несколько секунд прежде чем раствориться в тишине которая последовала. Люцифер убрал руки с клавиш, положил их на колени, потом медленно повернулся на скамье чтобы посмотреть на меня прямо. Глаза встретились, в них читалась смесь эмоций которая была слишком сложной для быстрого анализа.

— Михаил, произнёс он спокойно, голос был ровным, лишённым явной враждебности но и не содержащим тепла которое когда-то присутствовало в обращении ко мне. — Давно не виделись брат. Прошло как уже пару месяцев с последнего раза когда наши пути пересекались в этой реальности.

— Прошло несколько месяцев по счёту этого мира, — согласился, — но для меня прошло больше. Я бы сказал ненамного, но определённо больше.

Люцифер кивнул, понимание отразилось в глазах. Он знал как функционировала моя природа, миллиарды лет наблюдений за старшим братом дали ему глубокое понимание механизмов которые управляли моим существованием на фундаментальном уровне. Встал с места за роялем плавным движением, и выпрямился во весь рост, который был чуть ниже моего собственного. Он не торопясь отошёл к бару.

— Выпьешь? — предложил он, беря одну из бутылок с верхней полки. — У меня есть коллекция которая впечатлит даже существо не нуждающееся в алкоголе для опьянения. Некоторые образцы старше современной человеческой цивилизации, собирались веками с разных концов этого мира.

Покачал головой отрицательно, не был здесь для светской беседы или дегустации напитков смертных.

— Благодарю но откажусь. Время ограничено, есть важные вопросы которые требуют обсуждения без отвлечений на ритуалы гостеприимства.

Люцифер пожал плечами, налил себе щедрую порцию янтарной жидкости в хрустальный стакан. Поднёс его к носу, вдохнул аромат с выражением удовольствия на лице, потом сделал небольшой глоток держа напиток во рту несколько секунд прежде чем проглотить.

— Как пожелаешь брат, — произнёс спокойно, опираясь спиной о барную стойку в расслабленной позе которая контрастировала с напряжением читавшимся в линиях его тела.

— Ты знаешь? — добавил я после короткой паузы, голос был нейтральным, не содержал подсказок о том в каком направлении пойдёт разговор.

Вопрос повис в воздухе между нами, не конкретизированный но понятный из контекста. Он мог притвориться что не понимает о чём речь, попытаться выяснить информацию прежде чем раскрывать свои карты. Но такие игры были ниже нашего достоинства, мы знали друг друга слишком долго для бессмысленного танца вокруг очевидного.

— О чём? — спросил тот хотя точно знал ответ. Брат просто хотел услышать как я сформулирую проблему своими словами, понять мой уровень осведомлённости о ситуации которая угрожала всему Творению.

Люцифер посмотрел на меня долгим взглядом, изучающим, оценивающим насколько искренен вопрос или это попытка выиграть время для формулировки правильного подхода к разговору. Что бы он ни увидел в моём лице удовлетворило его любопытство потому что ответил прямо без дальнейших уклонений.

— Ты ведь знаешь… — Сказал.

— О том что наше Творение атакуют? — произнёс он ровно, каждое слово было взвешенным и точным. — Да. Существа из другой реальности проникают через разломы в ткани пространства, убивают цивилизации целиком, стирают души из существования без возможности перерождения или перехода в загробные миры. Систематическое уничтожение которое расширяется с каждым днём захватывая всё больше территорий и миров.

Кивнул, не удивлённый тем что он знает. Люцифер всегда был информированным существом, его сеть контактов и источников простиралась по многим реальностям несмотря на изгнание. Демоны которые служили ему продолжали собирать информацию, смертные союзники сообщали о странных событиях, его собственные наблюдения во время путешествий между мирами давали картину происходящего которая была достаточно полной для понимания масштаба угрозы.

— Да конечно я знаю, — добавил он с лёгкой усмешкой, сделал ещё один глоток виски. — Трудно не заметить когда целые сектора Творения начинают исчезать, когда потоки душ в Ад и Рай внезапно прерываются, когда демоны возвращаются с сообщениями о мирах которые перестали существовать в течение часов. Я не настолько отрезан от реальности как ты возможно думаешь, брат. Изгнание не означает слепоту к тому что происходит в структуре которую помогал строить миллиарды лет.

Слова содержали горечь которая не скрывалась, старая рана напоминала о себе даже через эоны прошедшие с момента падения. Люцифер никогда полностью не примирился с тем что случилось, с потерей места в семье и доступа к Серебряному Городу, с необходимостью функционировать в изоляции от братьев которых любил несмотря на разногласия приведшие к восстанию. Это читалось в каждом жесте, в каждой интонации голоса когда речь заходила о прошлом.

Подошёл ближе к бару, сократил расстояние между нами до нескольких шагов. Нужно было видеть его лицо чётко когда задам следующий вопрос, наблюдать за реакцией которая могла дать больше информации чем слова.

— Ты поможешь нам? — спросил прямо, голос был лишён умоляющих интонаций или попыток давления через апелляцию к старым связям. Просто вопрос который требовал честного ответа, от которого зависело многое включая возможность успешного противостояния угрозе превосходящей всё что встречали раньше.

Люцифер не ответил сразу, вместо этого посмотрел в стакан который держал в руке. Он изучал янтарную жидкость как будто там можно было найти ответ на заданный вопрос. Молчание растянулось между нами, заполнило пространство зала тяжестью невысказанных мыслей и воспоминаний которые всплывали на поверхность сознания вызванные самим фактом этой встречи. Музыка больше не играла, тишина была абсолютной, нарушаемой только едва слышимым гулом города проникающим сквозь толстые стены здания.

Наконец он выдохнул, звук был долгим, нагруженным эмоциями которые пытался контролировать но не полностью успешно. Поставил стакан на барную стойку с лёгким стуком, повернулся лицом ко мне полностью, скрестил руки на груди в защитной позе.

— Помочь вам, — повторил медленно, голос был наполнен иронией которая граничила с горечью. — Интересная формулировка брат. Не помочь Творению, не защитить миры от уничтожения, а помочь вам. Как будто это личная проблема Архангелов а не угроза существованию всего что было создано.

Не ответил на провокацию, просто ждал продолжения. Люцифер имел право на свою горечь, на выражение обиды которая накапливалась веками. Прерывание его монолога только усугубит ситуацию, оттолкнёт его дальше от возможности согласия. Лучше позволить выговориться, вылить всё что бурлило внутри, потом когда эмоциональный заряд спадёт можно будет вернуться к рациональному обсуждению.

— Ты приходишь сюда, — продолжил Люцифер, голос повысился немного, — после того как опять оставил меня, как когда-то миллиарды лет назад, после того как я был изгнан за то что посмел задавать вопросы, за то что требовал свободы выбора для всех созданных существ. Приходишь не чтобы попросить как у меня дела, как у нас дела с Хлоей, не чтобы признать что может быть я был хоть немного прав в своих обвинениях против отца что захотел эволюции вместе с матерью, теперь когда оба пропали когда нужны больше всего. Нет, приходишь просить помощи потому что внезапно обнаружилось что даже великий Михаил, Первый среди созданных не может справиться с угрозой самостоятельно.

Слова были острыми, целились в болевые точки которые он знал лучше всех благодаря близости которая существовала между нами в начале времён. Каждое обвинение было справедливым с его точки зрения, основывалось на реальных событиях и решениях которые принимал тогда руководствуясь долгом а не личными чувствами. Не было защиты против этих слов кроме признания их правоты, что я и сделал кивком головы.

— Всё что ты говоришь правда, — согласился спокойно, голос не содержал попыток оправдания или переложения ответственности. — Я пришёл просить помощи, не извиняться за прошлое. Прошлое неизменно, действия были совершены, последствия приняты. Сожаление существует но не меняет фактов того что произошло между нами. И я знаю что вы с ней расстались. Мне жаль.

Люцифер усмехнулся, но звук не содержал юмора, только горькое признание честности которая была редкостью в общении между существами нашего уровня.

— По крайней мере ты не пытаешься притворяться что это визит опять попытка примирения, — сказал он более спокойно, некоторое напряжение ушло из позы. — Многие на твоём месте попытались бы обернуть просьбу в красивые слова о семье и прощении, использовали бы эмоциональные манипуляции чтобы получить желаемое. Ты просто говоришь правду. Это я уважаю.

Пауза, он отвернулся, посмотрел на пустой зал который обычно был заполнен людьми ищущими удовольствия и забвения в алкоголе и музыке. Руки легли на край барной стойки, пальцы постукивали по поверхности в ритме который был знаком мне, старая привычка из времён когда мы работали вместе над созданием первых галактик.

— Проблема в том Михаил, — начал он не оборачиваясь, голос стал тише, задумчивее, — что я не уверен готов ли снова стать частью вашего бойсбенда даже временно, даже ради благой цели защиты Творения. Годы которые провёл здесь, среди смертных, научили меня ценить свободу которой никогда не имел в Серебряном Городе. Свободу выбирать как проводить время, с кем взаимодействовать, какие цели преследовать без необходимости согласовывать каждое действие с волей Отца или ожиданиями семьи.

Повернулся обратно, посмотрел мне в глаза, и в его взгляде читалось нечто похожее на боль смешанную с упрямой решимостью.

— Если я вернусь сейчас, если соглашусь помочь, что произойдёт потом когда угроза будет устранена? Вернусь ли сюда где меня бросили как будто ничего не изменилось? Буду ли снова изолирован от семьи, от братьев, от всего что было частью моего существования миллиарды лет? Или это шанс на нечто большее, возможность пересмотреть отношения между нами, между мной и структурой, которая меня изгнала?

— Это шанс на всё, брат. Мы либо поменяемся, как того хочет судьба, либо падём.

* * *

Глава 60

Люцифер на мгновение застыл, глаза сузились, и в них мелькнуло что-то похожее на раздражение смешанное с горькой усмешкой. Он отвернулся от Михаила, сделал несколько шагов к роялю, пальцы скользнули по полированной поверхности инструмента оставляя едва заметные следы на идеально чистом покрытии.

— Судьба? — произнёс он медленно, голос был наполнен иронией которая граничила с презрением. — Судьба меня не любит.

Слова прозвучали как цитата из чего-то давно забытого, эхо разговора который происходил в другое время в другом месте при других обстоятельствах. Михаил узнал эту фразу мгновенно, память всплыла ярко и детально, показывая сцену из миллионов лет назад когда Люцифер стоял перед Троном и выкрикивал обвинения в адрес Отца используя те же самые слова с той же самой интонацией.

Михаил покачал головой, начал открывать рот чтобы возразить, объяснить что судьба была не врагом а путём который все проходили согласно замыслу высшему чем индивидуальные желания. Но Люцифер не дал ему закончить мысль, развернулся резко, лицо приняло выражение которое было одновременно усталым и решительным.

— Давай выйдем покурим, — предложил он внезапно, тон стал легче, почти небрежным, как будто предыдущий момент напряжения никогда не существовал.

Не дожидаясь ответа старшего брата Люцифер направился к дальней стене зала где находилась дверь ведущая к лифту. Шаги были уверенными, ритмичными, руки болтались свободно вдоль тела. Он нажал кнопку вызова, механизм откликнулся мгновенно, двери раздвинулись с тихим шипением открывая позолоченную кабину внутри.

Люцифер шагнул внутрь, повернулся лицом к панели управления и нажал на самую верхнюю кнопку, та которая вела в его личные апартаменты на крыше здания. Двери начали закрываться, он обернулся через плечо и увидел что Михаил всё ещё стоял у бара не двигаясь с места, лицо было задумчивым, глаза смотрели куда-то сквозь пространство обрабатывая информацию или размышляя о чём-то что не требовало физического присутствия.

Люцифер закатил глаза, жест был театральным, преувеличенным, рука потянулась к панели и задержала закрытие дверей. Голос вырвался с нотками раздражения которые не скрывались.

— Ну? Ты едешь или планируешь стоять там всю ночь размышляя о тайнах вселенной?

Михаил моргнул, вернулся в настоящий момент из того места куда погрузилось сознание на несколько секунд. Он посмотрел на брата стоящего в лифте с выражением нетерпения на лице, кивнул и двинулся вперёд пересекая пространство зала длинными шагами. Ступил в кабину рядом с Люцифером, двери закрылись за ним окончательно, лифт дёрнулся и начал подъём вверх по шахте сопровождаемый тихим гулом работающего механизма.

Тишина повисла между ними на несколько секунд, не неловкая но наполненная присутствием двух существ которые знали друг друга слишком долго чтобы нуждаться в постоянном заполнении пауз словами. Люцифер смотрел на цифры этажей менявшиеся над дверью, руки засунуты в карманы брюк, поза была расслабленной. Михаил стоял прямо, плечи расправлены, взгляд направлен прямо вперёд, воплощение дисциплины и контроля даже в такой обыденной ситуации как поездка в лифте.

Дверцы раздвинулись с мягким звоном показывая коридор который вёл в личные покои Люцифера. Пространство было оформлено в том же стиле что и остальной клуб, тёмное дерево, приглушённое освещение, дорогие материалы использованные без излишней показухи. Несколько картин висело на стенах, современное искусство которое Михаил не мог оценить не имея достаточного понимания человеческой эстетики развившейся за последние столетия.

Они прошли по коридору, Люцифер впереди, Михаил следовал на расстоянии нескольких шагов сзади. Дверь в конце открылась автоматически узнавая владельца через системы которые были установлены в здании для удобства и безопасности. Апартаменты открылись перед ними просторные и роскошные в своей простоте.

Главная комната была большой, панорамные окна занимали всю дальнюю стену предоставляя вид на ночной Лос-Анджелес сияющий миллионами огней под ними. Мебель была минималистичной, несколько диванов из тёмной кожи, журнальный столик из стекла и металла, стеллажи вдоль боковых стен заполненные книгами вином и различными предметами которые Люцифер собирал за годы жизни среди смертных. В углу стоял ещё один рояль, меньше чем тот что находился внизу в клубе, но такой же идеально настроенный и ухоженный.

Люцифер прошёл через комнату не останавливаясь, направился к бару который занимал часть стены слева от входа. Он взял две бутылки, одну с виски другую с чем-то более тёмным что Михаил не смог идентифицировать с расстояния, плюс два хрустальных стакана. Обернулся через плечо бросив взгляд на старшего брата который стоял у входа осматривая помещение с выражением вежливого интереса на лице.

— Если хочешь устроить оргию, моя спальня твоя спальня, — произнёс Люцифер с усмешкой, голос был наполнен той лёгкой провокацией которая была характерной чертой его общения с большинством существ включая семью. — Хотя предупреждаю, простыни шёлковые, стирать их после божественных экспериментов будет проблематично.

Михаил не ответил на провокацию, просто проследовал за братом который уже двигался дальше через ещё одну дверь ведущую в спальню. Комната была меньше главной но не менее роскошной, огромная кровать занимала центральное место, покрытая действительно шёлковыми простынями тёмно-красного цвета. Ещё одна стена из стекла показывала тот же вид на город, шторы были отдёрнуты позволяя свету проникать внутрь и смешиваться с приглушённым освещением комнаты.

Люцифер прошёл через спальню к двери на противоположной стороне, открыл её и вышел на балкон который простирался вдоль всей длины здания на этом уровне. Пространство было огромным, плоская поверхность покрытая деревянным настилом, несколько предметов мебели расставлено по периметру, небольшой бассейн в дальнем углу отражал звёздное небо над головой.

Михаил последовал за ним наружу, воздух был прохладным но не холодным, ветер легко касался лица принося запахи города смешанные с ароматом океана который находился в нескольких милях отсюда. Он остановился у края балкона, положил руки на перила смотря вниз на улицы заполненные машинами и людьми даже в этот поздний час.

Люцифер поставил бутылки и стаканы на небольшой столик рядом с одним из диванов, достал пачку сигарет из внутреннего кармана пиджака. Он вытащил одну сигарету, поднёс к губам, потом протянул пачку в сторону Михаила не глядя на него.

— Хочешь? — предложил он просто, голос был лишён той провокационности которая присутствовала в предыдущих комментариях.

Михаил посмотрел на протянутую пачку, на тонкие белые цилиндры заполненные табаком который смертные вдыхали для получения никотина и других веществ вызывающих различные физиологические реакции.

— Физические ритуалы мне не интересны.

Люцифер усмехнулся, звук был коротким и насмешливым, опустил руку с пачкой но не убрал её обратно в карман.

— Как ты скучен брат. Время стояния у Трона превратили тебя в статую которая функционирует но не живёт.

Слова должны были задеть, это была очевидная попытка спровоцировать реакцию, вытащить эмоцию которая могла бы сделать разговор более живым менее формальным. Но к удивлению Люцифера Михаил протянул руку, взял одну сигарету из пачки медленным осторожным движением как будто держал хрупкий артефакт который мог сломаться от неправильного обращения.

Он поднёс сигарету ближе к лицу, изучал её с интересом который казался искренним, поворачивал между пальцами рассматривая структуру бумаги обёрнутой вокруг табака, фильтр на одном конце, открытый край на другом. Его брови слегка приподнялись в выражении которое можно было интерпретировать как любопытство.

— Интересная конструкция. Смертные вкладывают удивительное количество инженерной мысли даже в такие простые вещи. Фильтр предназначен для уменьшения количества вредных веществ достигающих лёгких, но не устраняет их полностью, создавая иллюзию безопасности которая позволяет пользователям продолжать привычку не чувствуя полной вины за вред который наносят собственному телу.

Люцифер наблюдал за братом с выражением удивления которое медленно сменялось чем-то похожим на заинтересованность. Он зажёг свою сигарету зажигалкой которую достал из другого кармана, вдохнул глубоко, выдохнул дым в сторону от Михаила соблюдая минимальную вежливость. Потом протянул зажигалку старшему брату, вопрос был невысказанным но очевидным.

— Огоньку?

Михаил посмотрел на протянутую зажигалку, потом на сигарету в своих пальцах, улыбка тронула его губы, едва заметная но определённо присутствующая. Выражение было редким для существа которое проводило большую часть времени в состоянии абсолютной серьёзности выполняя функцию защитника не требующую проявления лёгких эмоций.

— Я давно бросил, — произнёс он спокойно, голос содержал нотки воспоминаний о временах когда такие вещи были частью опыта который исследовался из любопытства а не необходимости.

Люцифер усмехнулся, звук на этот раз был теплее, содержал нотки искреннего удивления смешанного с чем-то похожим на одобрение.

— Брат а ты полон сюрпризов. Кто бы мог подумать что великий Михаил когда-то предавался такому тривиальному человеческому пороку как курение.

Михаил взял зажигалку из руки брата, изучил механизм несколько секунд прежде чем понять как он работает. Щёлкнул колесиком, маленькое пламя появилось танцующее на ветру, он поднёс огонь к кончику сигареты, втянул воздух заставляя табак тлеть. Дым заполнил рот, он подержал его там мгновение обрабатывая вкус и ощущения которые не испытывал уже невероятно долгое время, потом выдохнул медленной струёй наблюдая как серый дым рассеивается в ночном воздухе.

— Мне нравится сам ритуал, — объяснил он задумчиво, голос был тише обычного, почти медитативным. — Действие взятия огня, прикосновения его к предмету, вдыхания результата горения. Это напоминает о первых днях Творения когда мы с тобой экспериментировали с огнём, пытались понять его природу и как он может быть полезен для созданий которые придут позже.

Он сделал ещё одну затяжку, движение было более уверенным чем первое, мышечная память возвращалась несмотря на миллионы лет отсутствия практики.

— Помнится кто-то предложил идею дать смертным способ переносить огонь безопасно, контролировать его для обогрева и приготовления пищи. А дальше это вылилось в целую цивилизацию построенную вокруг мастерства управления пламенем.

Люцифер кивнул, улыбка на его лице стала шире, воспоминание всплыло в сознании яркое и детальное. Он подошёл к дивану, сел опустившись в мягкие подушки, положил одну ногу на колено другой в расслабленной позе. Сигарета держалась между пальцами правой руки, левая лежала на подлокотнике.

— Да, было такое, — подтвердил он, голос содержал ностальгию которая была редкостью для существа предпочитающего жить в настоящем а не прошлом. — Это был один из моих лучших вкладов в развитие человечества если честно. Огонь дал им инструмент который поднял их от примитивных собирателей до строителей империй. Хотя они конечно использовали его также для войн и разрушения, но это уже их выбор не моя вина.

Он затянулся снова, дым вышел через ноздри двумя тонкими струйками, глаза прищурились от удовольствия которое доставлял процесс. Посмотрел на звёздное небо над головой, яркость города заглушала большинство звёзд но самые яркие всё ещё были видны мерцающими точками на тёмном фоне.

— Знаешь, — начал он медленно, голос понизился, стал более серьёзным чем был последние несколько минут, — я бы хотел с ним сейчас побеседовать, у Трона. Задать вопросы на которые никогда не получал ответов, потребовать объяснений решений которые изменили мою жизнь и жизни бесчисленных других существ. Понять почему Он молчит когда миры горят и души исчезают.

Михаил стоял у перил, смотрел на те же звёзды что привлекли внимание брата, сигарета тлела между пальцами забытая на мгновение. Он не повернулся когда отвечал, голос был спокойным, лишённым осуждения или попытки защитить решения Отца.

— Место значения не имеет брат. Можешь говорить с Ним здесь так же легко как у Трона. Расстояние не существует для Того кто создал само пространство.

Люцифер усмехнулся, звук содержал горькую иронию которая была знакома Михаилу из тысяч предыдущих разговоров на похожие темы.

— Верно. Хотя символизм имеет значение даже для таких как мы. Трон это центр, место откуда всё началось, где решения принимались и приказы отдавались. Но ты прав, технически могу кричать в пустоту отсюда так же эффективно как и там.

Короткая пауза, он сделал ещё одну затяжку, дым вышел медленно смешиваясь с ночным воздухом. Глаза не отрывались от звёзд, выражение лица стало более открытым, уязвимым чем обычно позволял себе показывать даже перед семьёй.

— А Он? — спросил внезапно, вопрос был направлен в воздух между ними, не требовал немедленного ответа но висел тяжестью которая превосходила простые слова. — Он хоть раз ответил тебе, Михаил? За все эти эоны стояния у Трона, за все года молчания, хоть раз получил знак что Он слышит, что Ему не всё равно на то что происходит в Творении которое построили вместе?

Михаил медленно повернулся, встретил взгляд брата через пространство балкона разделявшее их. Сигарета была поднесена к губам, затяжка была глубокой, дым задержался в лёгких несколько секунд прежде чем выйти наружу. Его лицо оставалось спокойным, но глаза содержали что-то глубокое, понимание которое приходило не из слов или явных знаков а из чего-то более тонкого.

— Мне не нужно Его слышать чтобы услышать брат, — произнёс он просто, каждое слово было выбрано осторожно чтобы передать концепцию которая была трудной для объяснения даже другому Архангелу. — Если ты понимаешь о чём я.

Он сделал шаг ближе к дивану где сидел Люцифер, остановился на расстоянии нескольких метров, посмотрел прямо в глаза брата не отводя взгляда. Связь между ними в этот момент была почти осязаемой, нить которая существовала с момента их создания, связывала первого и второго среди детей Отца в отношениях которые были сложнее простой иерархии или семейной привязанности.

Люцифер держал взгляд несколько секунд, изучал лицо старшего брата ища признаки обмана или самообмана, нашёл только искренность которая была абсолютной. Он усмехнулся, звук был коротким, опустил глаза на свою сигарету которая догорала до конца.

— Да, — согласился он тихо, голос был лишён обычной иронии или горечи. — Со мной Он тоже не говорит.

Слова повисли между ними, признание которое содержало больше смысла чем могло показаться на первый взгляд. Люцифер не ожидал ответов от Отца, давно перестал искать знаки присутствия или одобрения, построил свою жизнь на принципе самодостаточности и независимости от воли которая когда-то определяла каждый его шаг. Но где-то глубоко внутри, в части Сути которую не показывал никому включая самого себя большую часть времени, всё ещё существовала надежда что однажды услышит голос Создателя снова.

Он затушил окурок в пепельнице на столике рядом с диваном, потянулся к одной из бутылок и налил себе щедрую порцию виски в хрустальный стакан. Жидкость была янтарного цвета, отражала свет идущий из апартаментов за ними. Поднёс стакан к губам, сделал большой глоток, почувствовал жжение алкоголя спускающегося по горлу, тепло которое распространялось в груди.

— Послушай, — начал он после паузы которая длилась достаточно долго чтобы стать неловкой, голос был более деловым, лишённым эмоциональной нагрузки предыдущих минут. — Мне интересно что с этой Системой да, что миры гибнут, что души пропадают, да жаль конечно. Но ты же понимаешь Михаил, не стоит себя винить за это.

Он посмотрел на старшего брата, изучал его лицо внимательно, видел то что другие могли пропустить. Его Суть дрожала.

— Я вижу тебя гложет вина, — продолжил он мягче, почти сочувственно. — Видел это в твоих глазах с момента когда ты вошёл в клуб. Ты несёшь ответственность за каждую потерянную душу, за каждый мир который пал под натиском врагов. Но брат, они за пределами Спасения Отца. Это не твоя вина что Он не вмешивается, не твоя ответственность исправлять последствия Его молчания.

Люцифер сделал ещё один глоток, поставил стакан обратно на столик с лёгким стуком. Наклонился вперёд, локти легли на колени, руки сложились вместе, пальцы переплелись в жесте который был одновременно задумчивым и напряжённым.

— Твоя Суть, — добавил он тише, голос понизился почти до шёпота который тем не менее был слышен ясно в тишине балкона. — Она как разворошённый улей Михаил. Чувствую хаос даже отсюда, энергия бурлит и сталкивается внутри тебя способами которые не здоровы даже для существа твоего уровня силы. Ты рвёшь себя на части пытаясь быть везде одновременно, защищать всё что можешь, исправлять каждую проблему которая возникает. Это не устойчиво, рано или поздно приведёт к разрушению которое будет необратимым.

Михаил слушал молча, лицо не изменилось в выражении, но что-то в глазах показало что слова достигли цели, коснулись истины которую пытался игнорировать. Внутренне он про себя усмехнулся, мысль промелькнула быстро но отчётливо. Только Люцифер мог видеть его насквозь, только младший брат обладал тем уникальным пониманием которое приходило от близости существовавшей между ними в начале всего. Его первый брат в техническом смысле хотя технически он сам был первым, его младший который был рядом когда Творение только формировалось и всё было новым и полным возможностей.

Но он не мог поддержать слова брата насчёт Спасения Отца, не мог согласиться с концепцией что некоторые вещи находились за пределами того что Бог мог или хотел исправить. Это противоречило всему что составляло ядро его веры, основу которая держала его целым несмотря на миллионы лет молчания и неопределённости.

— Здесь ты не прав брат, — сказал он твёрдо, голос не допускал возражений или дальнейших споров на эту конкретную тему. — Я в Него ещё верю. В Отца, в замысел который может быть непонятен нам сейчас но существует и разворачивается согласно воле которая превосходит наше понимание.

Люцифер допил остатки виски одним глотком, поставил пустой стакан на столик, посмотрел на старшего брата с выражением которое было смесью недоумения и чего-то похожего на разочарование. Он встал с дивана, шагнул ближе к Михаилу, остановился на расстоянии вытянутой руки, лицо было напряжённым в попытке понять логику которая стояла за словами брата.

— Миры сгорают Михаил, — произнёс он медленно, акцентируя каждое слово чтобы подчеркнуть серьёзность ситуации. — Души пропадают из цикла полностью, стираются из существования так будто никогда не рождались. Демоны в Аду в шоке от того что происходит, даже они начинают бояться что придёт день когда сам Ад исчезнет под натиском этой Системы. А ты мне говоришь что веришь в Него? В Отца который молчит пока всё рушится вокруг?

Михаил не отступил под давлением слов или физического присутствия брата стоящего так близко. Он встретил взгляд Люцифера прямо, лицо было спокойным, голос оставался ровным когда отвечал.

— Это не про веру в Отца брат, — объяснил он терпеливо, как будто говорил с ребёнком который не понимал сложную концепцию с первого раза. — Я Ему необходим, а Он мне. Наши роли переплетены способом который не может быть разорван без разрушения всей структуры Творения. Он создал меня для конкретной цели, вложил в мою Суть функцию которая требует Его существования так же как моё существование требуется для реализации Его замысла.

Люцифер покачал головой, усмешка на лице была горькой, почти болезненной в своей искренности. Он отвернулся, прошёл несколько шагов к перилам балкона, положил руки на холодный металл, посмотрел вниз на улицы где жизнь продолжалась несмотря на разговоры богов происходящие над головами смертных.

— Как ты можешь ещё верить брат? — спросил он с ухмылкой которая не достигала глаз, голос содержал смесь восхищения и презрения к упорству которое граничило с наивностью в его понимании. — После всего что видел, всех потерь которые понёс, всех лет молчания и отсутствия хоть каких-то знаков что Он заботится о том что построили вместе?

Михаил подошёл ближе, встал рядом с братом у перил, плечи почти касались друг друга. Он посмотрел на тот же вид что привлекал внимание Люцифера, город простирающийся во все стороны до горизонта, океан огней который никогда полностью не гас даже в самые тёмные часы ночи.

— Отец верил в меня, — сказал он просто, голос был наполнен уверенностью которая не требовала доказательств или подтверждений извне. — И в тебя кстати тоже. Тогда в начале и после начала. Всегда.

Он повернул голову, посмотрел на профиль брата освещённый мягким светом идущим из апартаментов позади них. Черты лица Люцифера были напряжёнными, челюсть сжата, глаза смотрели вперёд не моргая, руки держались за перила так крепко что костяшки пальцев побелели несмотря на то что физическое тело не нуждалось в такой поддержке.

— Во всех нас Он верил, — продолжил Михаил тише, добавляя вес каждомуслову через интонацию которая делала утверждение более личным. — И даже в тёмные времена, когда всё казалось потерянным и будущее было неопределённым, я знаю что Он верит в меня. В способность выполнить функцию для которой был создан, защитить Творение от любой угрозы независимо от того насколько она велика или откуда приходит.

Люцифер покачал головой, движение было почти незаметным но определённо присутствующим. Усмешка на лице стала шире, горечь усилилась, он наконец оторвал взгляд от города и повернулся лицом к старшему брату полностью. Глаза встретились, в них читалось разочарование смешанное с чем-то похожим на печаль за потерянную иллюзию которую Михаил всё ещё держал близко к сердцу.

— Ты и вправду в это веришь, — произнёс он не как вопрос а как констатацию факта который был одновременно удивительным и печальным. Голос содержал нотки того же разочарования что читалось в глазах, будто надеялся услышать что-то другое но получил подтверждение того что уже подозревал.

— Да, — ответил Михаил спокойно, без колебаний или сомнений в тоне. Одно слово, простое и окончательное, не нуждалось в дальнейшей разработке или защите.

Короткая пауза повисла между ними, Люцифер обрабатывал информацию которую получил, сопоставлял её с собственным пониманием реальности и того как она функционировала после того как Отец замолчал. Он вытащил из пачки новую сигарету, поднёс к губам, зажёг её механическим движением которое не требовало сознательного внимания, вдохнул глубоко задерживая дым в лёгких дольше чем было необходимо.

Михаил наблюдал за братом молча, ждал продолжения разговора которое должно было прийти, но он знал по опыту миллионов лет что Люцифер не оставит тему без дальнейшего исследования. Младший брат не мог просто принять утверждение без попытки понять логику стоящую за ним, природа требовала копать глубже, задавать вопросы которые другие не осмеливались озвучить.

Выдох дыма был долгим, серая струя поднялась вверх рассеиваясь в ночном воздухе. Люцифер повернулся обратно к городу, локти легли на перила, сигарета держалась между пальцами правой руки свободно, левая рука висела вдоль тела расслабленно.

— Почему ты нет? — спросил Михаил внезапно, голос был тихим но слышимым ясно в относительной тишине балкона. Вопрос не был обвинением или попыткой начать спор, просто искреннее любопытство о том что привело брата к позиции которая была диаметрально противоположной его собственной.

Люцифер не ответил сразу, продолжал смотреть на огни города которые мерцали и двигались под ними как живой организм дышащий и функционирующий по своим собственным ритмам. Затяжка была долгой, дым задержался в лёгких несколько секунд прежде чем выйти наружу через нос. Молчание растянулось на десятки секунд, может быть минуту, время было трудно измерить точно когда оба существа не полагались на обычные человеческие методы отслеживания его прохождения.

Наконец он заговорил, голос был тихим, почти задумчивым, лишённым обычной уверенности или иронии которая характеризовала большую часть его общения.

— Потому что Он не верит в меня.

Слова упали между ними тяжестью которая превосходила их простоту. Четыре слова которые содержали в себе боль миллионов лет, отверженность которая определила путь падшего Архангела с момента изгнания до настоящего момента. Люцифер не повернулся, продолжал смотреть вперёд, плечи были напряжёнными, спина прямой, поза того кто признал что-то важное но не хотел видеть реакцию на это признание.

Михаил повернул голову, посмотрел на профиль брата освещённый неоновым светом города и мягким свечением изнутри апартаментов. Он видел напряжение в линиях лица, сжатую челюсть, глаза которые смотрели не на город а сквозь него на что-то более далёкое и менее материальное. Понимание пришло медленно, осознание того насколько глубокой была рана которую Люцифер нёс внутри себя, как много боли скрывалось за маской уверенности и независимости которую он носил постоянно.

— Мне это знакомо, — произнёс Михаил тихо, голос был наполнен искренностью которая не допускала сомнений в правдивости утверждения.

Люцифер моргнул, удивление мелькнуло в глазах, он наконец повернулся посмотреть на старшего брата с выражением которое было смесью любопытства и скептицизма. Это было последнее что ожидал услышать от Михаила, от существа которое только что утверждало абсолютную веру в Отца и Его замысел.

— Знакомо? — переспросил он, голос содержал нотки недоверия. — Тебе, Первому среди созданных, любимому сыну который стоит у Трона миллионы лет выполняя волю Отца без вопросов или сомнений? Тебе знакомо чувство что Бог не верит в тебя?

Михаил кивнул, взгляд не отводился от лица брата. Сигарета между его пальцами догорела почти до конца, он поднёс её к губам сделал последнюю затяжку, дым вышел медленной струёй прежде чем он затушил окурок о перила оставив маленький след пепла на металлической поверхности.

— Были моменты, — начал он осторожно, выбирая слова тщательно чтобы передать сложность эмоций которые редко позволял себе чувствовать полностью. — Особенно в последние эоны молчания, когда задавался вопросом правильно ли действую, соответствуют ли мои решения тому что Отец хотел бы. Без указаний, без подтверждения, каждый выбор становится актом веры который может быть ошибочным. Сомнения приходят, они неизбежны для любого существа обладающего сознанием достаточным для самоанализа.

Он повернулся лицом к городу, встал рядом с Люцифером в той же позе, локти на перилах, взгляд направлен вперёд на океан огней простирающийся до горизонта. Два Архангела стояли молча несколько секунд, их присутствие создавало зону тишины вокруг себя несмотря на шум города доносящийся снизу.

— Но сейчас, в душе, я знаю, — продолжил Михаил твёрже, уверенность вернулась в голос. — Пути Отца неисповедимы. Его молчание не означает отсутствие веры, просто означает что время для прямого руководства прошло, что мы должны функционировать используя то что было вложено в нас при создании. Мудрость, силу, понимание которое развивалось за миллиарды лет служения.

Люцифер услышал последнюю часть, фраза о неисповедимых путях Отца зацепила что-то внутри, старую реакцию которая формировалась ещё до падения когда такие слова использовались для оправдания решений не имевших очевидного смысла для тех кто должен был их исполнять. Он посмотрел в глаза брата напрямую, выражение лица изменилось, стало более решительным, почти вызывающим в своей интенсивности.

— Мой путь мне предельно ясен, — произнёс он с гордостью которая звучала в каждом слоге, голос был твёрдым, не допускал возражений или сомнений в искренности утверждения. — Не нуждаюсь в неисповедимых путях или скрытых замыслах которые должен принимать на веру не понимая. Я создаю собственный путь основанный на выборах которые делаю сознательно, на последствиях которые принимаю полностью, на ответственности которую несу за каждое действие без перекладывания вины на высшую волю.

Слова были наполнены убеждённостью которая не могла быть поколебленной внешними аргументами, это было ядро идентичности Люцифера после падения, основа на которой построил новое существование вне структуры Серебряного Города и иерархии определявшей всех остальных ангелов. Свобода выбора, самоопределение, отказ от подчинения воле которую не мог понять или согласиться с ней.

Михаил долго смотрел на брата, изучал лицо в поисках признаков сомнения или неуверенности под поверхностью гордости, нашёл только искренность которая была абсолютной. Вопрос формировался в сознании, простой но фундаментальный, касающийся самой природы пути который Люцифер выбрал после изгнания.

— Своё творение да? — произнёс он спокойно, голос не содержал осуждения или одобрения, просто нейтральное наблюдение которое приглашало к дальнейшему обсуждению.

Короткая пауза, он добавил вопрос который был более прямым, касался того насколько Люцифер действительно уверен в том что утверждал с такой убеждённостью.

— А ты в этом уверен?

Вопрос повис в воздухе между ними, не обвинение но вызов который требовал честного ответа не только для Михаила но и для самого Люцифера. Простые слова которые касались глубоких истин о природе свободы и выбора, о том насколько любое существо даже Архангел мог быть полностью независимым от обстоятельств создания и функций которые были вложены в Суть при рождении.

Люцифер открыл рот чтобы ответить немедленно, инстинктивная реакция была подтвердить уверенность которую только что выразил, защитить позицию которая определяла его существование последние года. Но слова застряли в горле, не вышли наружу, что-то в глубине сознания остановило автоматический ответ и заставило действительно обдумать вопрос который задал старший брат.

Был ли он уверен? Действительно ли путь который выбрал был полностью его собственным творением, или он тоже был формой реакции на обстоятельства которые не контролировал, ответом на боль изгнания и молчание Отца который определял его выборы так же сильно как прямые указания определяли действия тех кто остался в Серебряном Городе?

Был ли Люцифер уверен?

* * *

Глава 61

Люцифер стоял в центре своих апартаментов, одна рука держала недопитый стакан с виски, другая была засунута в карман брюк. Он смотрел на Мейзикин, свою преданную демоницу, которая прислонилась к дверному косяку со скрещенными руками и выражением лица которое говорило что она уже слышала эти инструкции достаточно раз чтобы повторить их наизусть.

— И ещё раз, — произнёс Люцифер медленно, акцентируя каждое слово как будто говорил с особенно непонятливым ребёнком, — не забудь пополнить запас алкоголя пока меня не будет. Особенно шотландский виски, тот что стоит на верхней полке, знаешь какой. И ещё раз, не впускай никого в ту дверь. Ты поняла меня?

Мейзикин закатила глаза, жест был театральным, преувеличенным, демонстрировал раздражение которое накапливалось последние десять минут пока Люцифер повторял одни и те же указания снова и снова.

— Да-да, — протянула она с интонацией которая балансировала между послушанием и откровенной насмешкой, — ты это уже говоришь десятый раз. Алкоголь, дверь, никого не впускать, я всё поняла с первого раза если честно.

Люцифер посмотрел на неё долгим взглядом, изучал лицо демоницы которая служила ему верой и правдой последние годы несмотря на все странности и опасности связанные с этим служением. В его глазах мелькнуло что-то похожее на привязанность смешанную с беспокойством о том что может произойти пока он будет отсутствовать, сколько это займёт времени и вернётся ли он вообще из того что предстояло.

— Береги себя, — сказал он вполне тепло, голос потерял обычную иронию и приобрёл искренность которую редко демонстрировал открыто.

Мейзикин моргнула, удивление отразилось на лице, она явно не ожидала такого проявления заботы от существа, которое обычно скрывало эмоции за слоями сарказма и отстранённости. Рот открылся чтобы ответить что-то, может быть пошутить чтобы разрядить неожиданно возникшее напряжение, но слова не успели сформироваться прежде чем Люцифер развернулся и шагнул к месту где я молча стоял, наблюдая за ними.

Падший Архангел остановился рядом со мной, плечи выпрямились, выражение лица стало более серьёзным чем было последние часы разговора на балконе. Он посмотрел мне прямо в глаза, вопрос был простым, но содержал в себе признание что точка невозврата пройдена, решение принято окончательно несмотря на все сомнения и старые раны которые всё ещё саднили.

— Куда теперь? — спросил он коротко, голос был лишён колебаний или страха перед неизвестным которое ожидало впереди.

Я промолчал, не тратил время на слова которые были бы излишними в данный момент. Просто кивнул головой, жест был едва заметным, потом позволил энергии течь через тело собирая силу необходимую для телепортации на расстояние которое измерялось не милями или световыми годами а самой концепцией пространства между мирами. Свет начал разливаться вокруг нас, чистый белый с золотистыми прожилками, заполнял апартаменты яркостью которая заставила Мейзикин отвернуться прикрывая глаза ладонью.

Реальность сложилась вокруг моей воли, пространство искривилось и развернулось, мы с Люцифером исчезли из клуба LUX мгновенно оставляя только лёгкий запах озона и тепло которое медленно рассеивалось в воздухе апартаментов. Переход через измерения занял долю секунды в объективном времени но ощущался как растянутая вечность когда проходили через слои реальности каждый со своими законами и характеристиками.

Материализация произошла на орбите планеты, там где пространство было свободно от атмосферы и гравитационных искажений которые могли помешать концентрации необходимой для того что планировал сделать дальше. Вакуум окружал нас со всех сторон, температура была близка к абсолютному нулю, но физические условия не имели значения для существ нашего уровня, тела адаптировались автоматически создавая локальные поля которые поддерживали комфортное существование независимо от внешней среды.

Люцифер моргнул несколько раз адаптируя зрение к новому окружению, одна рука поднялась протереть глаза в жесте который был чисто человеческим несмотря на то что физиологическая необходимость в таком действии отсутствовала полностью. Он посмотрел вокруг, увидел звёзды простирающиеся во всех направлениях, планету под нами медленно вращающуюся вокруг своей оси, потом перевёл взгляд на меня с выражением которое балансировало между раздражением и чем-то похожим на узнавание.

— Да как я мог забыть, — пробормотал он с усмешкой которая не достигала глаз, — ты ж всегда так делаешь. Телепортация без предупреждения, материализация в самых неожиданных местах, никогда не объясняешь заранее куда именно направляемся или почему выбрал конкретную локацию.

Открыв глаза полностью после адаптации к яркости звёздного света не фильтруемого атмосферой, Люцифер увидел фигуры которые окружали нас в вакууме, пять силуэтов висели в пространстве на различных расстояниях образуя неправильный круг вокруг нас двоих. Он узнал их мгновенно, память о каждом брате была вписана в саму Суть несмотря на миллионы лет разделения, присутствие других Архангелов было настолько отчётливым что невозможно было не почувствовать их даже закрыв глаза и отключив все остальные чувства.

Лицо Люцифера изменилось, прошло через серию выражений за несколько секунд, удивление сменилось насторожённостью, потом чем-то похожим на горькую радость смешанную с болью старых воспоминаний которые всплывали на поверхность вызванные видом семьи собравшейся вместе впервые за эоны разделения. Усмешка появилась на губах, защитный механизм который активировался автоматически когда ситуация становилась эмоционально сложной, способ спрятать настоящие чувства за маской лёгкости и сарказма.

— О братья мои небесные, — произнёс он с театральностью которая была одновременно искренней и наигранной, голос был громче чем требовалось для коммуникации в вакууме где звук технически не мог распространяться но Архангелы общались не через физические волны а напрямую проецируя мысли в сознания друг друга. — Давно не виделись, целая вечность прошла с последнего семейного сбора если быть точным. Ну кроме тебя конечно Аменадиэль.

Последнее было добавлено с особой интонацией, взгляд переместился на фигуру брата который висел справа от меня, тот самый который приходил к Люциферу не так давно требуя возвращения в Ад и исполнения долга от которого падший отказывался категорически. В словах читалась насмешка смешанная с чем-то более острым, старая обида которая не забылась несмотря на время прошедшее с момента их последней встречи.

Аменадиэль не изменился в выражении лица, оставался невозмутимым как всегда, только лёгкое напряжение в линиях челюсти выдавало что слова задели цель которую Люцифер метил. Он склонил голову в формальном приветствии, жест был минимальным но достаточным чтобы показать признание присутствия падшего брата без демонстрации тепла или радости от воссоединения.

— Люцифер, — произнёс он ровно, голос был лишён эмоций которые могли бы показать его настоящее отношение к ситуации. — Рад что Михаил убедил тебя присоединиться к нам несмотря на твоё упорное нежелание участвовать в делах семьи последнее время.

Гавриил переместился ближе, его фигура плыла через вакуум. Лицо было более открытым чем у Аменадиэля, в глазах читалась смесь радости и боли от встречи с братом которого любил несмотря на падение и все последствия которые оно принесло для семьи.

— Люцифер, — повторил он имя мягче чем Аменадиэль, голос содержал тепло которое не скрывалось за формальностями. — Я думал никогда больше не увижу тебя среди нас, что изгнание было окончательным и непреодолимым. Но вот ты здесь, стоишь рядом с Михаилом как в старые времена когда мы все работали вместе над формированием Творения.

Люцифер посмотрел на Гавриила долгим взглядом, что-то в глазах смягчилось, защитная маска сарказма ослабла на мгновение показывая уязвимость которая существовала под поверхностью. Он открыл рот чтобы ответить что-то, может быть признать что тоже скучал по братьям больше чем хотел признавать даже самому себе, но момент прервался появлением ещё одной фигуры.

Рафаэль приблизился справа, его движения были медленными, усталыми, тело двигалось будто несло невидимый груз который давил на плечи постоянно. Лицо целителя было изможденным, линии усталости прорезали черты глубже чем должны были даже для существа прожившего миллиарды лет. Но глаза были тёплыми когда фокусировались на Люцифере, в них читалось облегчение от того что брат всё ещё существовал где-то несмотря на изгнание и молчание которое длилось так долго что многие начали сомневаться выжил ли он вообще.

— Хорошо видеть тебя брат, — произнёс Рафаэль просто, без лишних слов или эмоциональных всплесков которые могли бы показаться неуместными. — Твоё присутствие здесь даёт надежду что не всё потеряно между нами, что семья может быть восстановлена хотя бы частично даже после всего что произошло.

Азраил оставался на расстоянии, чёрная роба развевалась вокруг худой фигуры несмотря на отсутствие ветра в вакууме, эффект был чисто визуальным, проявлением энергии которая окружала Архангела Смерти постоянно создавая ауру дискомфорта для тех кто приближался слишком близко. Лицо было скрыто тенью капюшона, только чёрные глаза были видны, они смотрели на Люцифера с тем же бесстрастным выражением которое использовалось для наблюдения за любым существом независимо от статуса или истории.

— Светоносный, — произнёс он, голос был эхом которое резонировало не в ушах а напрямую в сознании, звучал как шёпот. — Давно смерть не касалась твоей Сути, ты избегал её с мастерством которое впечатляет даже меня. Интересно увидеть как долго это продолжится учитывая природу угрозы против которой собираемся выступить.

Слова были типичными для Азраила, лишёнными эмоций но содержащими наблюдение которое было точным и несколько зловещим в своей беспристрастности. Люцифер посмотрел на него с усмешкой которая была более нервной чем обычно, присутствие Смерти всегда вызывало дискомфорт даже у тех кто технически был бессмертным.

Уриил материализовался последним, его появление было внезапным, фигура возникла из ничего между одним мгновением и следующим как будто путешествовал через измерение которое другие не могли воспринимать. Лицо было любопытным, глаза изучали Люцифера с интересом который граничил с научной одержимостью, оценивали изменения которые произошли с момента последней встречи миллионы лет назад.

— Фасцинирующе, — пробормотал он больше себе чем остальным, — твоя энергетическая сигнатура изменилась, приобрела оттенки которые не существовали до падения. Влияние длительного пребывания среди смертных очевидно, ты впитал часть их непредсказуемости в собственную Суть. Кстати это делает тебя менее читаемым чем раньше, что может быть полезным в конфликте.

Люцифер поворачивал голову осматривая каждого брата по очереди, взгляд задерживался на лицах которые были одновременно знакомыми и чужими после такого долгого времени разделения. Выражение его лица было сложным, смесь эмоций которые он пытался контролировать но не полностью успешно, радость от воссоединения боролась с болью старых обид, ностальгия сталкивалась с гордостью которая не позволяла показать насколько сильно скучал по семье несмотря на все утверждения об независимости и самодостаточности.

Он открыл рот, вдохнул готовясь произнести что-то значимое, может быть признать чувства которые бурлили внутри, но вместо этого вышла шутка, защитный механизм активировался автоматически спасая от необходимости быть уязвимым перед теми кто когда-то был ближайшей семьёй.

— Ну что же, — произнёс он с усмешкой которая была слишком широкой чтобы быть полностью искренней, — это как раз то неловкое воссоединение семьи которое я так старательно избегал последние несколько миллионов лет. Кто-нибудь принёс торт? Свечи? Может быть баннер с надписью добро пожаловать домой предатель?

Гавриил усмехнулся несмотря на серьёзность момента, звук был коротким но тёплым, показывал что чувство юмора Люцифера всё ещё находило отклик даже после всего что произошло между ними. Аменадиэль нахмурился, явно не одобряя легкомысленность в ситуации которая требовала достоинства и серьёзности, но не высказал возражения вслух. Рафаэль просто покачал головой с лёгкой улыбкой которая говорила что ожидал именно такой реакции от брата.

Я наблюдал за обменом молча, позволял братьям иметь момент который был необходим для адаптации к ситуации воссоединения семьи после такого долгого времени раздельного существования. Это было важно, эмоциональная составляющая влияла на способность функционировать как союзники, нерешённые конфликты и невысказанные чувства могли стать слабостями которые враг использовал бы против нас если не адресовать их сейчас.

Но время было ограничено, каждая секунда промедления означала больше миров падающих под натиском вторжения, больше душ стираемых из существования без возможности восстановления. Личные вопросы и семейная динамика должны были отойти на второй план перед необходимостью координации усилий против угрозы которая превосходила всё что встречали раньше.

Я шагнул вперёд, движение привлекло внимание всех присутствующих, разговоры прекратились мгновенно, взгляды переместились на меня ожидая указаний или объяснений причин по которым собрал их здесь в таком необычном месте. Планета под нами продолжала вращаться, её поверхность была покрыта океанами и континентами где жизнь развивалась по своим ритмам.

— Нужно обсудить план, — произнёс я твёрдо. — Враг не то что вы можете представить. Это не демоны, не падшие ангелы, не порождения Пустоты или какая-то сила из известных нам реальностей. Они называют себя игроками, но это лишь название механизма который они используют для вторжения в наше Творение. Система…

Братья слушали внимательно, все признаки лёгкости или шуток исчезли с лиц, заменились сосредоточенностью которая показывала что каждый понимал серьёзность момента.

— Я потерял Частицу в столкновениями с ними, — продолжил я, признание было необходимым чтобы они поняли масштаб угрозы. — И аватара. Частицу в бою с их лидером, существом которое называло себя Администратором. Он был сильнее чем ожидал, обладал способностями которые не должны существовать в рамках их реальности, мог манипулировать законами пространства и времени способом которые мне неизвестны.

Люцифер нахмурился, скрестил руки на груди в жесте который показывал что информация беспокоила его больше чем хотел показать.

— Администратор, — повторил он медленно, тестировал слово. — Звучит как титул а не имя, должность в иерархии которая управляет этим вторжением. Что ещё он сказал тебе во время боя? Существа такого уровня силы обычно не могут удержаться от монологов о своих планах или мотивациях, это универсальная слабость тех кто обладает властью.

— Он сказал немногое, — ответил я, память о разговоре с Администратором была свежей несмотря на время прошедшее с момента столкновения. — Но главное это причина почему они вторгаются в наше Творение, почему стирают души из существования так систематично и без колебаний.

Я сделал паузу, позволил словам повиснуть в воздухе между нами, каждый брат ждал продолжения с выражениями которые варьировались от нетерпения до не удивление о том что услышат дальше. Планета под нами завершила ещё один оборот вокруг своей оси, день сменился ночью на половине поверхности, огни городов зажглись внизу.

— Их реальность умирает, — произнёс я тихо, но каждое слово было слышно ясно через связь которая соединяла наши сознания. — Не метафорически, не как философская концепция упадка. Буквально разрушается на фундаментальном уровне энтропией которая слишком быстро накапливается, их структура реальности коллапсирует, законы которые держат их миры вместе должно быть распадаются с каждым проходящим моментом их времени.

Гавриил шагнул ближе.

— Целое Творение, — повторил он, голос содержал трепет перед масштабом катастрофы о которой говорил. — Как такое возможно? Даже если Отец покинул своё Творение структура должна сохраняться на инерции заложенных законов, фундаментальные принципы не просто исчезают без причины которая превосходит обычные процессы распада.

— Причина не ясна, — сказал я, — Администратор не объяснил детали, только упомянул что их реальность маленькая, ограниченная созданная не высшей силой, а естественными процессами. Поэтому нашли другое решение, отчаянное но эффективное с их точки зрения.

Уриил переместился вперёд, интерес на лице был очевиден, руки двигались в жестах которые помогали ему обрабатывать сложную информацию.

— Души, — сказал он, понимание пришло быстро для того кто специализировался на изучении границ реальности и того как различные формы энергии взаимодействовали между измерениями. — Они используют энергию душ из нашего Творения чтобы стабилизировать своё, извлекают фундаментальную силу которая составляет основу любого разумного существа и перенаправляют её в собственную умирающую структуру как топливо или латающий материал.

— Именно, — подтвердил я, удовлетворение от того что хотя бы один брат понял суть проблемы без необходимости дальнейших объяснений. — Но если Администратор это понимает, то другие…они не понимают что делают в полном масштабе, не осознают или не хотят признавать что стирают настоящие живые существа, души которые имеют право на существование и развитие через циклы перерождения.

Рафаэль покачал головой, отвращение читалось в каждой линии лица, руки сжались в кулаки от гнева который редко проявлял так открыто.

— Это геноцид космическом масштабе, — произнёс он с горечью которая пропитывала каждое слово. — Уничтожение бесчисленных жизней ради продления существования собственной цивилизации, отказ принять естественный конец в пользу паразитирования на другой реальности.

Азраил заговорил, голос был эхом которое резонировало глубже чем обычно, содержало нотки чего-то похожего на философское размышление о природе того что обсуждали.

— Смерть видит цикл который повторяется через все реальности и времена, — произнёс он медленно. — Существа цепляются за жизнь любой ценой когда сталкиваются с неизбежностью конца, готовы пожертвовать другими чтобы продлить собственное существование ещё на мгновение. Это не делает их действия правильными, но делает понятными в контексте выживание который присущ всем формам сознания.

Люцифер повернулся к Азраилу резко, глаза сузились, голос содержал раздражение смешанное с чем-то более горячим.

— Ты оправдываешь их? — спросил он прямо, не скрывая осуждения в интонации. — Говоришь что понимаешь мотивацию существ которые убивают миллиарды невинных душ, стирают их из существования полностью ради продления агонии собственной умирающей реальности?

Азраил не ответил сразу, чёрные глаза смотрели на Люцифера без выражения, потом медленно покачал головой в отрицании.

— Понимание не означает одобрение Светоносный, — сказал он спокойно, голос был лишён защитной интонации. — Просто констатирую факт что их действия следуют логике которая существует независимо от морали, инстинкт выживания целого Творение превосходит этические соображения когда ставки достаточно высоки. Мы всё равно должны их остановить, но отказ понимать врага это путь к поражению.

Аменадиэль кивнул, согласие с последним утверждением было очевидным в жесте.

— Азраил прав в этом, — сказал он твёрдо, он был голосом разума который привык думать о врагах тактически а не эмоционально. — Нужно понимать их мотивацию чтобы предсказывать действия и находить слабости в стратегии. Если они отчаянно пытаются спасти своё Творение, то это отчаяние может быть использовано против них, заставит совершать ошибки или принимать решения, которые в других обстоятельствах не приняли бы.

Я ждал пока братья закончат обмен мнениями, наблюдал как они обрабатывали информацию которую предоставил и формировали собственное понимание ситуации. Это был необходимый процесс, каждый из них приносил уникальную перспективу основанную на миллиардах лет опыта в своих специализированных областях, их мысли были ценными для формирования полной картины того с чем имели дело.

Но была ещё одна деталь которую не упомянул, не всем, самая тревожная часть информации полученной от Администратора, то что делало эту угрозу не просто сложной но фундаментально отличающейся от всего что встречали раньше.

— Есть ещё кое-что, — сказал я, прерывая дискуссию которая начинала уходить в сторону от главной темы. — Администратор упомянул как именно они вторгаются в наше Творение, метод который используют для извлечения душ и перенаправления энергии в собственную умирающую реальность.

Все взгляды переместились обратно на меня, ожидание было осязаемым в пространстве между нами. Люцифер скрестил руки на груди снова, поза была напряжённой, готовность услышать что-то что не понравится читалась в каждой линии тела.

— По-научному это технология квантового сцепление, как сказал Администратор что создал её, по крайней мере по его словам. Но для людей, что атакуют наше Творение, это всё…игра, — произнёс я медленно, позволяя словам достигнуть каждого брата. — Виртуальной реальностью где их люди, обычные смертные из их Творения, погружаются в капсулы которые создают иллюзию что они играют в развлекательный симулятор. Они видят наши миры как игровое пространство, наши цивилизации как декорации, наших людей как неигровых персонажей, мобов которых нужно убивать для получения очков опыта и ресурсов.

Тишина последовала за моими словами. Планета под нами завершила ещё один оборот, но никто не обращал внимания на движение небесного тела. Братья застыли в позах которые приняли в момент когда услышали объяснение, каждый обрабатывал информацию по-своему, пытался понять полные последствия того что только что узнал.

Гавриил первым нарушил молчание, голос был тихим, почти шёпотом, но содержал такую интенсивность эмоций что слова резонировали громче крика. Он уже знал об, но перед братьями должен был сказать свои мысли.

— Братья, они не знают, — произнёс он, каждое слово было попыткой убедить себя в том что говорил. — Смертные в этих капсулах, те кто нажимает кнопки и убивает наших людей, они не понимают что совершают настоящие убийства, что стирают реальные души из существования. Для них это просто развлечение, способ провести время в виртуальном мире который кажется безопасной фантазией без последствий.

Рафаэль покачал головой, руки дрожали от сдерживаемого гнева, лицо было искажено смесью отвращения и чего-то похожего на больную печаль.

— Но кто-то знает, — сказал он твёрдо, голос набирал силу с каждым словом. — Администратор и те кто создал эту Систему, кто построил капсулы и запрограммировал интерфейс который представляет настоящие существа как игровых персонажей. Они знают правду, знают что каждая смерть в их игре это реальная душа стёртая из бытия, и они сознательно скрывают эту информацию от своих людей чтобы те продолжали убивать без угрызений совести.

Уриил переместился ближе ко мне, лицо было сосредоточенным, глаза смотрели не на меня а сквозь меня, фокусировались на концепциях и возможностях которые разворачивались в его разуме с пугающей скоростью.

— Капсулы это интерфейс между реальностями, — пробормотал он быстро, слова выплёскивались потоком пока думал вслух. — Они создали технологию которая может проецировать сознание через границы измерений, позволять их смертным взаимодействовать с нашим Творением напрямую несмотря на фундаментальную несовместимость законов между нашими реальностями. Это требует понимания мультивселенской механики которая превосходит всё что было создано до этого момента. Давно, я пытался это создать, но не смог. А этот…Администратор да.

Люцифер засмеялся, звук был коротким и лишённым юмора, горькая усмешка исказила лицо.

— Значит мы боремся не с армией демонов или падших ангелов, не с космическими ужасами из Пустоты, а с геймерами, — произнёс он с иронией которая была настолько плотной что почти материализовалась в воздухе между нами. — Обычными смертными которые сидят в своих капсулах думая что проходят очередной уровень в видеоигре, не осознавая что каждая их игра стирает реальную жизнь из существования. Это было бы смешно если не было настолько ужасающе.

Аменадиэль повернулся к нему, лицо было строгим. Он не одобрял тона который Люцифер использовал для обсуждения такой серьёзной темы.

— Их невежество не освобождает от ответственности, — сказал он твёрдо. — Даже если они не знают правды о том что делают, последствия их действий реальны, души которые они стирают не возвращаются, цивилизации которые они уничтожают не восстанавливаются. Они должны быть остановлены независимо от их уровня осведомлённости.

Азраил поднял руку, жест остановил развивающийся спор прежде чем он успел набрать обороты, чёрные глаза смотрели на каждого брата по очереди прежде чем заговорить.

— Вопрос вины вторичен по отношению к вопросу действия, — произнёс он с обычной бесстрастностью которая делала его слова более весомыми именно из-за отсутствия эмоциональной окраски. — Можем дискутировать о моральной ответственности смертных игроков и их создателей позже, когда угроза будет нейтрализована. Сейчас нужно сосредоточиться на практических аспектах, как остановить вторжение и предотвратить дальнейшие потери в нашем Творении.

Я кивнул, согласие с оценкой Азраила было полным, он прав что отвлекаться на философские дебаты о вине и ответственности было ненужным делом.

— И ещё я понял кое-что пока был там, — продолжил я, возвращая внимание братьев к практическим деталям которые были необходимы для формирования стратегии. — Их Система не безгранична в ресурсах или возможностях, капсулы требуют энергии для функционирования, игроки ограничены временем которое могут провести в виртуальном пространстве прежде чем их тела потребуют отдыха и питания в реальном мире.

Люцифер наклонил голову, интерес заменил циничную усмешку на лице, глаза сузились в концентрации пока обдумывал последствия информации.

— Значит есть логистические ограничения, — сказал он задумчиво, голос потерял саркастическую интонацию и приобрёл тон который использовал когда решал сложные проблемы требующие стратегического мышления. — Они не могут просто затопить наше Творение бесконечными волнами игроков, должны управлять ресурсами и временем, решать куда направлять своих людей для максимальной эффективности извлечения душ.

— Верно, — подтвердил я, удовлетворение от того что Люцифер всё быстро понимал. — И это даёт нам возможность для планирования защиты, если понимаем их ограничения то можем использовать это против них, создавать ситуации где их ресурсы растрачиваются неэффективно или где игроки сталкиваются с сопротивлением которое превосходит ожидаемое из игрового интерфейса.

Гавриил шагнул вперёд, лицо было озабоченным, в глазах читался вопрос который беспокоил его с момента когда узнал о природе вторжения.

— Но как мы противостоим врагу который даже не присутствует в нашей реальности физически? — спросил он, голос содержал искреннее замешательство перед проблемой которая казалась не имеющей очевидного решения. — Игроки сидят в своих капсулах в другом измерении, проецируют только сознание через интерфейс Системы. Даже если уничтожим их аватары в нашем Творении это не остановит их от возвращения снова и снова, просто небольшое неудобство в их игровом опыте а не настоящая смерть или поражение.

Вопрос был центральным для всей проблемы, ядром того что делало эту угрозу настолько сложной для противодействия обычными средствами. Я думал об этом месяцами с момента первого столкновения с Системой, анализировал каждый аспект их вторжения через наблюдения тысяч Частиц разбросанных по Творению, искал слабость или уязвимость которая могла быть использована для эффективной защиты.

— Есть несколько подходов, — начал я медленно, организовывал мысли в связную стратегию которую мог представить братьям для обсуждения и возможного улучшения через их собственные уникальные перспективы. — Первый это прямая защита, мы можем размещать аватары и ангельские легионы в ключевых точках Творения где вторжения наиболее интенсивны, создавать барьеры и защитные структуры которые затрудняют доступ игроков к населённым мирам.

Аменадиэль кивнул, это был подход который резонировал с его военным мышлением, прямое противостояние силой против силы.

— Активная оборона, — сказал он с одобрением в голосе. — Мы превосходим их в индивидуальной мощи даже если они приходят волнами, один ангел или благословенный человек может противостоять сотням их аватаров одновременно. Если правильно распределим силы то сможем удерживать критические локации пока не найдём способ атаковать источник вторжения напрямую.

— Но это реактивная стратегия, — возразил Уриил, голос содержал критику которая не была направлена против меня лично а просто указывала на логические ограничения предложенного подхода. — Мы будем реагировать на их действия вместо того чтобы диктовать условия конфликта, это позволяет им выбирать время и место каждого сражения, истощать наши ресурсы через войну на истощение где они имеют преимущество в численности даже если мы сильнее индивидуально.

Я кивнул, признавая возражения.

— Именно поэтому прямая защита это только первый элемент стратегии, не полное решение, — сказал я, продолжая развивать план который формировался в разуме последние месяцы. — Второй подход это нарушение их коммуникации с капсулами, разрывы связи между игроками в другом измерении и их аватарами проецируемыми в наше Творение через интерфейс Системы.

Люцифер выпрямился, интерес на лице усилился, это был тип стратегии который апеллировал к его предпочтению элегантных решений над грубой силой.

— Атака на инфраструктуру, — произнёс он с растущим энтузиазмом, голос приобрёл живость которой не было последние минуты. — Если можем найти способ блокировать или искажать сигнал который позволяет им проецировать сознание через границы реальностей то отрежем доступ к нашему Творению без необходимости физически противостоять каждому отдельному игроку. Это как перерезать провода вместо того чтобы бороться с каждым сообщением которое они пытаются отправить.

Рафаэль нахмурился, сомнение читалось в выражении лица, руки сложились на груди в защитном жесте.

— Но мы не знаем как работает их технология на фундаментальном уровне, — возразил он осторожно, голос содержал озабоченность которая была характерной для целителя привыкшего иметь дело с конкретными проблемами требующими конкретных решений. — Создавать помехи для чего-то что не понимаем может иметь непредсказуемые последствия, возможно даже ухудшить ситуацию если наше вмешательство дестабилизирует границу между реальностями способами которые не предвидим.

— Вот здесь Уриил становится критически важным для плана, — сказал я, переводя взгляд на брата который специализировался на исследовании границ бытия и того как различные измерения взаимодействовали друг с другом. — Ты изучал структуру реальности глубже чем кто-либо из нас, путешествовал в места между мирами где законы становятся гибкими и податливыми. Если кто и может понять как работает их технология проекции и найти способ нарушить её то это ты.

Уриил посмотрел на меня долгим взглядом, обдумывал.

— Мне понадобятся образцы, — сказал он наконец, голос был осторожным но содержал нотки интереса который показывал что задача привлекала его любопытство несмотря на связанные риски. — Нужно изучить их аватары в момент когда они проецируются через портал, проанализировать энергетическую сигнатуру связи между игроком в капсуле и формой которую он контролирует в нашей реальности. Только тогда смогу начать разработку методов нарушения или блокировки этой связи.

— Я предоставлю всё необходимое, — сказал кивнув. — Несколько Частиц уже наблюдают за активными точками вторжения, направлю одну для захвата аватара в момент материализации, доставим его к тебе для изучения в контролируемых условиях.

Азраил сдвинулся ближе к центру нашего круга, движение привлекло внимание всех присутствующих, чёрная роба развевалась вокруг худой фигуры создаваяэффект тени которая росла и сжималась независимо от источников света.

— Есть третий подход который не обсуждался, — произнёс он медленно. — Если не можем остановить игроков от проекции в наше Творение и не можем уничтожить их капсулы в другом измерении напрямую, то можем сделать их пребывание здесь настолько неприятным и травматичным что они откажутся возвращаться по собственной воле.

Люцифер повернулся к Азраилу с выражением которое было смесью интереса и опасения о том какое именно предложение прозвучит от Архангела Смерти.

— Психологическая война, — сказал Светоносный задумчиво, голос содержал нотки одобрения идеи несмотря на тёмный характер того что подразумевалось. — Ты предлагаешь травмировать игроков через их виртуальный опыт настолько сильно что они будут бояться возвращаться в игру, создавать ассоциации между их развлечением и настоящим ужасом который преследует их даже после выхода из капсулы.

Азраил кивнул, подтверждение было достаточным.

— Смерть может быть учителем для тех кто не понимает её реальности, — сказал он спокойно, как будто обсуждал погоду а не план по массовой травматизации смертных существ через виртуальный интерфейс. — Если игроки воспринимают наш мир как безопасную игру где смерть это просто небольшое неудобство то нужно показать им что ошибаются, сделать каждую смерть их аватара опытом который они не смогут забыть или игнорировать как просто часть игровой механики.

Гавриил покачал головой энергично, отвращение к предложению читалось ясно в каждом жесте и выражении лица.

— Это жестоко Азраил, — сказал он твёрдо, голос содержал осуждение которое редко направлял на других братьев. — Да они убивают наших людей но большинство делает это в невежестве, не понимая что совершают настоящие преступления. Травмировать их психологически за действия которые они не осознают как реальные это наказание которое не соответствует их вине.

— А стирание миллионов душ это что? — парировал Люцифер неожиданно встав на защиту предложения Азраила несмотря на собственные сомнения которые обычно озвучивал в подобных ситуациях. — Гавриил ты всегда был мягким с смертными, это одно из твоих лучших качеств, но иногда доброта неуместна когда сталкиваемся с угрозой которая требует жёстких решений. Если можем остановить вторжение через психологическое воздействие на игроков без необходимости убивать их физически то это более милосердный подход чем альтернативы.

Аменадиэль кивнул, неожиданная поддержка от брата который обычно придерживался строгих моральных стандартов показывала что даже он видел логику в предложении несмотря на его тёмный характер.

— Война это не только физическое противостояние, — сказал он без осуждение. — Если можем деморализовать врага и заставить их отступить без кровопролития с нашей стороны то это тактическое преимущество которое было бы глупо игнорировать из-за моральных колебаний.

Рафаэль молчал, лицо было задумчивым, явно боролся с внутренним конфликтом между пониманием необходимости жёстких мер и естественным отвращением к причинению страданий которое было частью его природы как целителя.

Я наблюдал за дебатом между братьями, позволял им проработать моральные последствия различных подходов без немедленного вмешательства с собственным мнением. Это было важно, каждый из них должен был прийти к собственным выводам о том какие методы были приемлемыми в этой войне, насильственное навязывание стратегии которая шла против их моральных убеждений привело бы только к расколу в команде когда единство было критически необходимым.

— Все три подхода имеют достоинства и недостатки, — сказал я наконец, прерывая спор который начинал идти по кругу без продвижения к консенсусу. — Прямая защита необходима немедленно чтобы предотвратить дальнейшие потери пока разрабатываем более изощрённые решения. Техническое нарушение их систем проекции это долгосрочная цель которая требует исследований и экспериментов прежде чем станет практичной. Психологическая война это инструмент который можем использовать выборочно если другие методы не дают достаточных результатов.

Я сделал паузу, позволил словам достигнут каждого прежде чем продолжить с самой важной частью плана, той которая требовала участия всех присутствующих и несла наибольший риск.

— Но всё это временные меры, — продолжил я твёрдо, голос не допускал возражений по поводу того что скажу дальше. — Настоящее решение это найти и уничтожить источник вторжения, центральную систему управления которая координирует действия всех игроков и поддерживает порталы между нашими реальностями. Пока она функционирует вторжения будут продолжаться независимо от того насколько эффективно защищаемся или нарушаем отдельные связи.

Тишина последовала за моими словами, каждый брат понимал что это означало, последствия которые вытекали из необходимости атаковать источник напрямую.

Люцифер первым озвучил очевидное, голос был лишён обычного сарказма, заменён серьёзностью которая показывала что полностью осознавал масштаб того что предлагалось.

— Ты хочешь чтобы мы вторглись в их реальность, — сказал он медленно, каждое слово было взвешенным. — Пересекли границу и атаковали их в месте где законы могут не работать в нашу пользу, где наша сила может быть уменьшена или полностью нейтрализована способами которые не можем предвидеть.

— Да, — ответил я просто, признание было прямым и не пытаясь скрыть что было у меня в разуме. — Все наши методы могут быть не рабочими, если мы не уберём корень проблемы.

— А корень проблемы…

— Система. И я войду в бой с ней со своим Истинным Телом.

— Михаил… — Братья удивились промолчав, а Люцифер нахмурился. Он единственный понимал что это значит. — Ты хочешь уничтожить их реальность?

* * *

Глава 62

Тишина повисла между нами, каждый брат обрабатывал вопрос который Люцифер задал прямо. Уничтожить целую реальность. Концепция была настолько масштабной что даже для существ нашего уровня требовалось время чтобы полностью осознать последствия такого действия. Я смотрел на младшего брата, видел в его глазах понимание того что именно подразумевалось под планом который формулировал последние месяцы.

Люцифер не отводил взгляд, ждал ответа который знал будет решающим для его окончательного решения участвовать в этой войне или остаться в стороне. Остальные братья молчали, их присутствие было ощутимым вокруг нас, но они позволяли этому моменту развернуться между мной и Светоносным без вмешательства.

— Пока мы с вами беседуем моё истинное тело вбирает в себя все частицы что доступны, — произнёс я спокойно, голос был ровным, лишённым колебаний или сомнений в правильности выбранного пути. — Процесс начался когда собрал вас всех здесь, Частицы разбросанные по Творению получила команду вернуться к источнику, оставить свои посты и слиться обратно в единое целое. Это займёт время, но когда сбор завершится я буду готов для того что должно быть сделано.

Я сделал паузу, позволил информации достигнуть каждого брата прежде чем продолжить с деталями которые были необходимы для понимания полной картины плана.

— Как только всё закончится я открою проход туда, в их реальность, — добавил я, взгляд переместился с Люцифера на остальных братьев по очереди, убеждался что каждый слушает и понимает важность того что говорю. — Я уже был там, в их измерении, видел структуру их мира и то как функционирует их миры. Знаю куда двигаться, какие точки являются критическими для поддержания их операций. Проход будет стабильным достаточно долго чтобы мы все прошли и выполнили задачу.

Люцифер покачал головой, движение было медленным, почти печальным.

— Это не ответ на мой вопрос, — сказал он тихо, голос был наполнен разочарованием от того что я уклонялся от прямого ответа на вопрос который задал изначально. — Ты знаешь о чём я спрашиваю Михаил. Планируешь ли ты уничтожить их реальность целиком, стереть из существования всё что они построили, все жизни которые там существуют независимо от того участвуют они в этом вторжении или нет.

Слова висели в пространстве между нами, обвинение было невысказанным но подразумевалось в каждом слоге. Я встретил его взгляд прямо, не отводил глаз, позволил ему видеть абсолютную убеждённость которая заполняла мою Суть когда думал о том что должно быть сделано для защиты Творения.

— Я уничтожу всё что угрожает Творению брат, — ответил я спокойно, каждое слово было произнесено с ясностью которая не допускала неправильного толкования. — Я уничтожу любую угрозу Люцифер. Даже если это будет другое Творение, реальность. Плевать. Такова моя функция, цель для которой был создан в самом начале времён. Защита всего что построил Отец превосходит любые другие соображения включая судьбу тех кто выбрал путь агрессии против нас.

Люцифер смотрел на меня долгим взглядом, изучал лицо в поисках признаков сомнения или неуверенности под поверхностью абсолютной решимости которую демонстрировал. Что бы он ни искал, он не нашёл этого, поэтому медленно кивнул, принимая ответ который дал даже если не полностью соглашался с последствиями.

— Значит так и решилась, — произнёс он тихо, голос был лишён обычной иронии, заменён чем-то похожим на печальное принятие неизбежности того что должно произойти. — Хоть и на странной ноте.

Гавриил шагнул вперёд, лицо было обеспокоенным, руки сжались в кулаки, но он не высказал возражений против плана который только что был подтверждён. Рафаэль опустил голову, выражение было задумчивым, целитель боролся с внутренним конфликтом между пониманием необходимости и отвращением к масштабу разрушения которое подразумевалось. Аменадиэль стоял прямо, плечи расправлены, лицо было невозмутимым, солдат который принял приказ и готов был исполнить его независимо от личных чувств. Азраил оставался неподвижным, чёрные глаза смотрели в пустоту, Смерть не имела мнения о том кто умирал и почему, только исполняла свою функцию когда время приходило. Уриил наблюдал со стороны, любопытство на лице было смешано с чем-то похожим на тревогу перед масштабом эксперимента который должен был развернуться.

Я позволил моменту растянуться несколько секунд, давая братьям время обработать решение которое было принято окончательно и без возможности отступления. Потом поднял руку, жест привлёк внимание всех присутствующих, взгляды переместились на меня ожидая следующих указаний.

— А пока, — продолжил я, голос стал тверже, приобрёл командные нотки которые использовал когда руководил ангельским воинством в прошлые эпохи, — вам стоит увидеть всё собственными глазами. Понять против чего выступаем, увидеть лица врагов которые убивают наших людей думая что играют в развлекательную игру без последствий.

Не дожидаясь ответов или возражений я начал процесс телепортации, энергия потекла через тело собирая силу необходимую для переноса шести Архангелов одновременно через измерения к конкретной точке в Творении которую выбрал заранее. Свет разлился вокруг нас, белый с золотистыми прожилками, заполнил пространство вокруг орбиты планеты яркостью которая затмила звёзды на несколько мгновений.

Реальность сложилась, пространство искривилось, мы исчезли из вакуума мгновенно. Переход был быстрым, я не тратил время на постепенное пересечение слоёв бытия, просто разорвал ткань напрямую и шагнул через разлом таща братьев за собой через чистую силу воли.

Материализация произошла над городом, там где архитектура говорила о средневековом периоде развития с добавлением элементов которые не соответствовали обычной истории человечества. Башни устремлялись в небо, их шпили были украшены кристаллами которые светились внутренним светом, магия пронизывала воздух настолько плотно что даже смертные без специального обучения могли почувствовать её присутствие как лёгкое покалывание на коже. Стены города были высокими, выстроенными из камня который был усилен заклинаниями защиты, руны покрывали поверхность светясь тусклым голубым светом.

Мы стояли в воздухе невидимыми для тех кто находился внизу, техника сокрытия скрывала наше присутствие от обычного восприятия, позволяла наблюдать без вмешательства в события которые разворачивались на улицах города подо мной. Братья материализовались рядом один за другим, каждый появлялся в своей характерной манере, их взгляды немедленно переместились вниз туда где творилось то что привёл их увидеть.

Город горел. Не метафорически а буквально, пламя поднималось из нескольких зданий, дым скручивался в чёрные столбы которые поднимались к облакам, крики доносились отовсюду смешиваясь в какофонию ужаса и боли. Но это был не природный пожар или результат обычной войны между смертными королевствами. Это было нечто другое, нечто что выделялось своей неправильностью даже на расстоянии.

Фигуры двигались по улицам, людей в доспехах которые не соответствовали технологическому уровню этого мира. Броня была слишком совершенной, сияла металлическим блеском который говорил о сплавах неизвестных местным кузнецам, покрытой энергетическими полями которые мерцали когда владельцы двигались. Оружие в их руках варьировалось от традиционных мечей до странных конструкций которые явно были технологическими устройствами замаскированными под фэнтезийную эстетику, энерговинтовки стреляли болтами света которые пронзали тела с лёгкостью пробивая любую защиту.

Игроки. Они были узнаваем мгновенно по характерным движениям, по способу которым они взаимодействовали с окружающей средой, по манере поведения которая отличалась от настоящих обитателей этого мира. Они двигались с уверенностью тех кто знал что смерть не имеет настоящих последствий, атаковали с беззаботностью которая приходила от осознания что это просто игра где можно экспериментировать без страха настоящей боли или потери.

Один из них, высокий мужчина в тяжёлой броне украшенной светящимися рунами, размахивал двуручным мечом который оставлял светящийся след в воздухе при каждом взмахе. Он смеялся, звук был громким и радостным, прорезал через крики умирающих вокруг него как нож через масло. Меч опустился, разрубил пополам женщину которая пыталась защитить ребёнка прижатого к груди, оба тела рассыпались в пикселированные фрагменты прежде чем полностью исчезнуть.

— Плюс двести опыта, — произнёс игрок громко, голос содержал удовлетворение от достижения, он повернулся к другой фигуре рядом с ним, женщине в лёгкой броне мага которая метала огненные шары в здания поджигая их одно за другим. — Видела? Критический удар сработал, модификатор урона был идеальным. Эта сборка определённо работает лучше чем предыдущая.

Женщина кивнула, её собственный смех смешался с его, она подняла руку и ещё один огненный шар материализовался в ладони, запустила его в группу людей которые пытались спрятаться за опрокинутой повозкой.

— Да, моя тоже неплохо прокачана, — ответила она весело, наблюдая как пламя поглотило цели. — Уже почти достигла следующего уровня, ещё несколько сотен убийств и получу новое заклинание которое хотела попробовать. Говорят оно наносит урон по площади большей чем фаербол.

Третий игрок присоединился к ним, невысокий но быстрый, одетый в броню разбойника которая позволяла двигаться с невероятной скоростью, кинжалы в руках были покрыты ядом который светился зелёным светом. Он только что закончил убийство старика который пытался защитить свою лавку, а тело исчезло в том же пикселированном эффекте что и остальные.

— Вы двое слишком медленные, — заявил он с ухмылкой, голос был наполнен дружеским соревновательным духом. — Я уже на пятьсот убийств больше чем вы за эту сессию. Скорость билд определённо превосходит силовую когда дело доходит до фарма опыта в городских локациях.

Они обсуждали массовое убийство как статистику в игре, сравнивали эффективность своих персонажей без малейшего признака понимания что каждая цифра в их счётчиках была настоящей жизнью стёртой из существования, душой которая больше никогда не вернётся в цикл перерождения.

Гавриил рядом со мной издал звук который был чем-то средним между стоном и задушенным криком, рука поднялась закрыть рот как будто физически пытался удержать реакцию внутри. Лицо было бледным, глаза расширены в ужасе от того что наблюдал, тело дрожало от сдерживаемых эмоций. Вестник который всегда был наиболее связан со смертными, кто видел в них потенциал для величия несмотря на их недостатки, сейчас наблюдал как они уничтожались существами которые даже не осознавали что совершают.

Рафаэль закрыл глаза, не мог продолжать смотреть на бойню разворачивающуюся внизу, руки сжались в кулаки так крепко что костяшки побелели. Целитель который посвятил существование спасению жизней, облегчению страданий, исцелению ран физических и духовных, был вынужден наблюдать массовое уничтожение которое не мог остановить в этот момент без нарушения цели нашего визита, которая была просто наблюдать и понимать.

Аменадиэль стоял неподвижно, лицо было каменной маской, но я видел как мышцы челюсти напряглись, как руки легли на рукояти меча который материализовался на поясе инстинктивно, готовность вмешаться и остановить это боролась с дисциплиной которая требовала подчинения приказу просто наблюдать. Солдат хотел действовать, каждый инстинкт кричал чтобы спустился и защитил беззащитных, но он держал позицию ожидая моего сигнала.

Азраил наблюдал с обычным бесстрастным выражением, но даже Смерть казалась обеспокоенной тем что происходило внизу. Не моральным возмущением а чем-то более фундаментальным, нарушением естественного порядка который был его доменом. Души должны были переходить через него в следующий цикл, это был закон который существовал с начала Творения, но здесь они просто исчезали, стирались полностью минуя процесс который был его ответственностью поддерживать.

Уриил изучал игроков с научным интересом который не был лишён отвращения но позволял ему наблюдать объективно, глаза следили за движениями, анализировали паттерны поведения, оценивали технологические и магические средства которые использовались. Я знал что он уже составлял ментальные заметки, собирал данные которые использует позже для исследований методов противодействия этому вторжению.

Люцифер смотрел вниз с выражением которое было сложной смесью гнева, отвращения и чего-то похожего на глубокую печаль. Руки были скрещены на груди, поза была напряжённой, каждая мышца готова была к действию если дам команду. Он видел худшее что могло предложить человечество за свои миллионы лет наблюдений, войны и геноциды, рабство и пытки, всё зло которое смертные совершали друг против друга в своей истории. Но это было что-то другое, это была бессмысленная жестокость совершаемая без злого умысла, убийство ради развлечения совершаемое в полном невежестве о реальности того что делалось.

Я позволил им наблюдать ещё несколько минут, давал полную картину того против чего мы выступали, позволял братьям увидеть не просто абстрактную угрозу описанную словами но конкретную реальность вторжения и его последствий для обычных жителей Творения. Город продолжал гореть, крики не прекращались, игроки двигались от одной группы жертв к следующей с эффективностью которая говорила о практике и опыте в подобных действиях.

Наконец я поднял руку, жест был медленным, власть потекла через движение собирая энергию необходимую для того что собирался сделать дальше. Я посмотрел вниз на игроков которые продолжали свою бойню, фокусировался на каждой фигуре в броне, на каждом аватаре который был проекцией смертного из другой реальности погружённого в капсулу думающего что проводит время в безопасной виртуальной игре.

— Вот их лица братья, — произнёс я тихо, голос был слышен только нам несмотря на расстояние и шум города внизу. — Запомните эти фигуры, эту беззаботность с которой убивают. Это враг которого должны остановить, не из мести или гнева, но из необходимости защитить бесчисленные жизни которые будут потеряны если позволим вторжению продолжаться.

Я сделал паузу, позволил словам повиснуть в воздухе между нами, потом добавил финальную часть которая была не предупреждением а обещанием.

— И вот что их ждёт.

Рука взметнулась вверх потом опустилась в жесте который был одновременно осуждением и исполнением приговора. Энергия вырвалась из моей Сути, чистая божественная сила которая потекла вниз невидимой волной омывая город и касаясь каждого игрока одновременно. Не физическая атака, не огонь или молнии которые уничтожили бы тела, это было нечто более фундаментальное, прямое воздействие на связь между аватарами внизу и сознаниями в капсулах в другой реальности.

Эффект был мгновенным и абсолютным. Игроки застыли на месте, оружие выпало из рук, тела начали светиться изнутри белым светом который становился ярче с каждой секундой. Крики вырвались из горл, но это были не крики боли которые издавали их жертвы, это были крики ужаса и непонимания, звуки которые издавали существа внезапно столкнувшиеся с реальностью которая противоречила всему что думали знать.

Связь разрывалась, не мягко или постепенно, а резко и окончательно, проекции сознания вырывались обратно в капсулы с силой которая должна была оставить след на психике игроков даже после выхода из виртуальной реальности. Аватары начали распадаться, но не на пиксели как исчезали их жертвы, а на чистый свет который поднимался вверх колоннами яркости разрезающими дым и пламя покрывающие город.

Один за другим игроки исчезали, их формы растворялись в сияние которое длилось несколько секунд прежде чем полностью рассеяться. Сотни аватаров находились в городе в момент моей атаки, сотни проекции смертных из другой реальности которые пришли сюда убивать ради развлечения и очков опыта. Они полностью исчезли и вернулись в свои капсулы с воспоминаниями о том как их существование внезапно прервалось способом который не соответствовал игровой механике. Прочувствовали боль.

Но один остался. Я удержал его намеренно, применил достаточно силы чтобы отрезать от Системы но не настолько чтобы полностью разорвать связь с капсулой. Аватар завис в воздухе, поднятый невидимой силой, тело было парализовано неспособное двигаться или сопротивляться, сознание внутри всё ещё было связано с игроком но теперь не могло получать команды или отправлять сигналы обратно.

Я повернулся к Уриилу, жестом указал на застывшую фигуру которая висела перед нами как образец готовый для изучения.

— Вот твой образец брат, — сказал я спокойно, голос не содержал торжества или удовлетворения от того что только что совершил, просто констатация факта что задача выполнена. — Изучи его, разбери по частям если необходимо, пойми как работает связь между аватаром и игроком в капсуле. Найди слабость которую можем использовать, метод нарушения их проекций систематически и в масштабе который сделает вторжение невозможным продолжать.

Уриил кивнул, глаза уже изучали образец с интенсивностью которая говорила что разум работал на полную мощность анализируя каждую деталь видимую и невидимую. Он переместился ближе к застывшему аватару, руки поднялись начиная процесс который я знал займёт часы если не дни детального исследования.

Гавриил наконец оторвал взгляд от города внизу где крики начали стихать, люди которые выжили медленно выползали из укрытий осматривая разрушения оставленные игроками. Лицо Вестника было бледным, глаза содержали влагу которую не пытался скрыть, слёзы были редкостью для Архангела но то что увидел оправдывало эмоциональную реакцию.

— Как они могут, — начал он тихо, голос дрожал от сдерживаемых эмоций, — как смертные способны на такое даже в невежестве? Даже если думают что это игра, как убийство может быть развлечением, как чужая боль может приносить радость независимо от того реальна она или нет в их понимании?

Люцифер ответил прежде чем я успел, голос был горьким, наполнен разочарованием которое накапливалось за миллионы лет наблюдений за человечеством.

— Потому что это в их природе Гавриил, — сказал он устало, каждое слово было пропитано печальным принятием правды которая была неприятной но неоспоримой. — Смертные всегда искали способы оправдать жестокость, дистанцировать себя от последствий своих действий. Рабовладельцы говорили что их жертвы не настоящие люди. Солдаты называли врагов животными чтобы легче было убивать. Это просто следующая итерация того же самого, технология которая позволяет убивать без психологического груза потому что жертвы представлены как пиксели на экране а не живые существа с душами.

Рафаэль открыл глаза, посмотрел на брата с выражением которое было смесью согласия и отвращения к истине которую тот озвучил.

— Но мы можем исправить это, — сказал целитель твёрдо, голос приобрёл решимость которая контрастировала с усталостью обычно присутствовавшей в нём. — Можем остановить этот цикл, положить конец вторжению которое эксплуатирует худшие инстинкты смертных из другой реальности. Должны, потому что если не мы то никто другой не обладает силой или волей сделать то что необходимо.

Аменадиэль кивнул, согласие было видно в каждой линии тела, солдат получил подтверждение что война в которую вступал была справедливой несмотря на моральную сложность методов которые требовались для победы.

Азраил не высказался, просто продолжал наблюдать за городом внизу где жизнь медленно возвращалась в подобие нормальности после хаоса вторжения, Смерть была свидетелем а не участником дебатов о морали и необходимости.

Я позволил моменту растянуться, давал братьям время обработать то что увидели и прийти к собственным выводам о природе врага и методах необходимых для противостояния ему. Это было важно, каждый должен был понимать не только интеллектуально но и эмоционально против чего мы выступали, какие ставки были в игре, почему план который формулировал требовал таких крайних мер.

Потом я повернулся, взгляд переместился от братьев к горизонту где солнце этого мира начинало склоняться к закату, окрашивая небо в оттенки оранжевого и красного которые казались особенно зловещими на фоне дыма всё ещё поднимающегося из разрушенных частей города. Я фокусировался, расширил восприятие за пределы обычного зрения, позволил сознанию простереться через континенты и океаны этой планеты ища то что знал должно быть здесь.

Нашёл это на другом конце мира, в пустынной местности где редко ступала нога разумных существ этой планеты. Металлическая коробка, размером не больше чем сундук который смертные использовали для хранения ценностей, но конструкция была явно технологической а не магической или естественной. Поверхность была гладкой, отражала свет способом который говорил о материалах неизвестных этому миру, рунические символы покрывали стороны но это были не настоящие руны а имитация созданная Системой чтобы соответствовать эстетике фэнтезийного мира.

А вот и якорь. Точка входа через которую игроки проецировались в эту реальность, приспособление которое поддерживало стабильное соединение между измерениями достаточно долго чтобы аватары могли функционировать без постоянного разрыва связи. Каждый мир где действовали игроки имел подобные устройства, спрятанные в местах где местные жители редко находили их, защищённые Системой от случайного обнаружения или разрушения.

Я поднял руку, указал в направлении где находилась коробка несмотря на то что она была за горизонтом невидимая для обычного зрения.

— Это и есть наш проход, — произнёс я, голос был наполнен уверенностью которая не допускала сомнений. — Устройство которое Система использует для проецирования игроков в эту реальность, якорь который держит связь между измерениями стабильной. Если изучить его достаточно внимательно то можно найти способ использовать эту же связь в обратном направлении, создать туннель который позволит нам пересечь границу в их мир.

Братья повернулись в направлении которое указывал, их восприятие расширилось следуя за моим, пока каждый не нашёл металлическую коробку лежащую в песках пустыни тысячи миль отсюда. Люцифер прищурился, изучая устройство через расстояние, лицо было сосредоточенным в попытке понять механизм который не соответствовал ни одной технологии известной нашему Творению.

— Интересная конструкция, — пробормотал он задумчиво, голос содержал нотки уважения к инженерному мастерству несмотря на отвращение к цели для которой технология использовалась. — Компактная, эффективная, спроектированная для долговременного функционирования в различных условиях без необходимости обслуживания. Кто бы ни создал это понимал фундаментальные принципы мультивселенской механики на уровне который превосходит всё что видел раньше.

Уриил оторвал внимание от аватара которого изучал, взгляд переместился к горизонту где находилось устройство, глаза расширились в узнавании чего-то что другие могли пропустить.

— Квантовое сцепление, — произнёс он быстро, слова выплёскивались потоком пока разум обрабатывал информацию со скоростью которая граничила с одержимостью. — Это штука использует принципы которые я теоретизировал но никогда не мог реализовать практически, создание устойчивой связи между частицами в разных измерениях через манипуляцию самой тканью пространства-времени. Если смогу получить доступ к внутренним механизмам то годы исследований могут сократиться до дней в понимании того как работает их Система.

Я кивнул, признавая энтузиазм брата но не позволяя ему отвлечься от главной цели нашего присутствия здесь.

— Изучишь его подробно позже, — сказал я твёрдо, голос был командным но не резким. — Сейчас нужно просто использовать устройство для того для чего оно предназначено, открыть проход в их реальность через который пройдём все вместе. Исследования не начнутся если основная угроза будет нейтрализована.

Не дожидаясь дальнейших комментариев или вопросов я телепортировался, пространство сложилось вокруг меня и развернулось снова помещая меня непосредственно рядом с металлической коробкой в пустыне на другом конце планеты. Песок под ногами был горячим от солнца которое палило весь день, ветер нёс мелкие частицы которые звенели при ударе о поверхность устройства создавая тихую мелодию которая была единственным звуком в этой пустынной местности.

Братья материализовались вокруг меня секундой позже, каждый появился в позиции которая формировала защитный круг вокруг устройства, инстинктивная реакция на потенциальную угрозу даже если непосредственной опасности не было видно.

Я опустился на одно колено рядом с устройством, рука протянулась и коснулась гладкой металлической поверхности. Материал был холодным несмотря на жару пустыни, температура поддерживалась на постоянном уровне через механизмы которые функционировали внутри корпуса. Я закрыл глаза, сфокусировался, позволил сознанию простереться в структуру устройства проникая сквозь физические барьеры к энергетическим потокам которые питали его работу.

Связь была там, тонкая нить которая простиралась через измерения соединяя эту точку с аналогичным якорем в реальности откуда приходили игроки. Я мог почувствовать поток данных который путешествовал в обоих направлениях, информацию о состоянии мира передаваемую обратно в Систему, команды и проекции сознания посылаемые сюда для материализации аватаров. Всё это функционировало через принципы которые были элегантными в своей сложности, технология которая достигла уровня почти неотличимого от магии в понимании местных жителей.

Но любая связь работала в обоих направлениях. Если Система могла проецировать сознание сюда то я мог использовать ту же связь чтобы отправить физическую форму туда, расширить туннель достаточно чтобы пропустить не просто данные но настоящую материю и энергию. Это потребует силы, огромного количества божественной энергии направленной точно и с абсолютным контролем, но я был создан именно для таких задач, манипуляция реальностью на фундаментальном уровне была частью моей природы. А ещё…

Моё Истинное тело прибывало.

Золотой свет начал заполнять всё вокруг, он лился не из конкретного источника а из самого воздуха как будто пространство начало светиться изнутри. Яркость росла с каждой секундой, становилась интенсивнее пока не заполнила всё сиянием которое затмевало освещение солнце.

Портал открылся, это был разлом созданный чистой силой а не через манипуляцию существующей связью. Пространство просто разорвалось, ткань реальности не могла устоять против воли существа моего уровня мощи когда я прикладывал силу без ограничений или заботы о последствиях для окружающей среды.

Через разлом шагнула фигура, высокая и мускулистая, блондин с длинными волосами которые струились вокруг лица несмотря на отсутствие ветра в помещении. Другое проявление меня, форма которая содержала значительную часть сознания и силы но не была перегружена необходимостью одновременно координировать тысячи Частиц разбросанных по Творению. Это было я сфокусированный и готовый для войны которая должна была развернуться здесь.

Фигура меня двигалась ко мне, шаги были уверенными, направление было прямо к месту где я стоял рядом с братьями. Дистанция сокращалась, два проявления одного существа приближались друг к другу с неизбежностью гравитационного притяжения, сила которая связывала нас была фундаментальной и непреодолимой.

Соединение произошло когда фигура достигла меня, тело просто вошло в моё собственное, две формы слились в одну без сопротивления или конфликта, сознания которые были уже частями единого целого объединились увеличивая ясность восприятия и доступную мощь. Процесс был мгновенным, один момент было два меня, следующий остался только один, но этот один содержал объединённую силу обеих форм и ясность мысли которая приходила от полной интеграции фрагментов.

Я поднял руку, пальцы обвились вокруг металлической коробки которая служила якорем портала в мир куда нам нужно было попасть.

Потом я повернулся к братьям, видел в их лицах смесь благоговения и решимости, они понимали что момент истины приближался, что всё к чему вело привело нас сюда к этой точке где судьба Творения будет решена действиями которые предпримем в следующие часы или дни.

Я посмотрел на каждого брата по очереди, встретил взгляды которые были полны доверия несмотря на страх перед неизвестным, кивнул в признании их храбрости и преданности делу которое было больше чем любой из нас индивидуально.

Потом я произнёс единственное слово, команду которая была одновременно простой и абсолютной, начало конца для Системы которая угрожала всему что мы защищали.

— Вперёд.

* * *

Глава 63

Слово повисло в воздухе между нами, эхом отразилось от песчаных дюн окружающих это пустынное место, и я почувствовал как братья напряглись в готовности следовать приказу который только что отдал. Хотел бы продолжить.

Но прежде чем процесс продвинулся дальше начальной стадии, голос прорезал момент, разрушил нарастающее напряжение словами которые были одновременно саркастичными и полными практического здравого смысла.

— Стоп-стоп, — произнёс Люцифер резко, рука поднялась в жесте который требовал немедленного внимания, его лицо выражало смесь раздражения и озабоченности. — Это конечно всё круто, эпичные фразочки из кино и всё такое прочее, драматические паузы перед решающим моментом, но Михаил, может расскажешь что именно нас ждёт на той стороне прежде чем мы все героически прыгнем в неизвестность?

Я остановился, энергия которую собирал начала рассеиваться обратно в окружающее пространство, золотистое свечение потускнело до едва заметного мерцания вокруг моей формы. Повернулся к Люциферу, встретил его взгляд который был наполнен скептицизмом смешанным с искренним беспокойством о том что мог упустить критически важную информацию в своей спешке начать вторжение в реальность врага. Остальные братья также переместили внимание с устройства на меня, ожидая объяснений которые должны были прозвучать прежде чем продолжим.

Люцифер прав был конечно, торопливость могла стоить нам больше чем просто времени, недостаток подготовки перед вторжением в неизвестную реальность с законами которые могли фундаментально отличаться от наших собственных был ошибкой которую не мог себе позволить совершить. Я вздохнул, звук вышел тяжелее чем ожидал, признание что позволил эмоциям и желанию действовать немедленно затмить необходимость тщательного планирования.

— Да, ты прав, — согласился я, голос потерял командные нотки и приобрёл более спокойный тон который использовал для обсуждения стратегии а не отдачи приказов. — Есть детали которые должны были озвучить прежде чем открыть портал, информация о том что произойдёт когда пересечём границу в их измерение и какие ограничения столкнёмся там.

Я отпустил металлическое устройство, рука упала обратно вдоль тела, и я отступил на шаг от якоря портала чтобы создать физическое пространство между собой и объектом который был фокусом моего внимания последние минуты. Братья собрались ближе, формируя неформальный круг вокруг меня, их лица выражали концентрацию и готовность выслушать всё что должен был сказать независимо от того насколько неприятной могла оказаться информация.

— Когда пересечём границу в их реальность произойдут изменения в том как функционируют наши силы, — начал я медленно, выбирая слова осторожно чтобы передать серьёзность ситуации без создания паники или чрезмерного беспокойства которое могло подорвать решимость. — Их мир управляется законами которые фундаментально отличаются от тех что установил Отец в нашем Творении, структура реальности там не поддерживает божественную энергию тем же образом как здесь где всё пронизано Его присутствием даже в Его молчании.

Гавриил нахмурился, обеспокоенность отразилась на лице, руки сжались в кулаки инстинктивно в реакции на информацию которая предполагала что привычные способности могли не работать как ожидалось.

— Что именно это означает для нас практически? — спросил он прямо, голос был твёрдым но содержал нотки тревоги которую не скрывал. — Потеряем ли способность использовать силу полностью или просто будем ослаблены до определённой степени?

— Ослаблены значительно, — ответил я честно, не было смысла преуменьшать реальность того с чем столкнёмся. — Когда я был там через аватара обнаружил что большинство способностей которые считал фундаментальными частью моей природы либо не работали вообще либо функционировали на малой доле обычной эффективности. Телепортация была невозможна, пространство сопротивлялось любым попыткам исказить его для мгновенного перемещения. Материализация энергии требовала в десятки раз больше усилий для создания даже простейших конструкций света. Восприятие было ограничено до почти смертного уровня, не мог чувствовать события на расстоянии или проникать сквозь барьеры как обычно.

Рафаэль покачал головой, лицо выражало глубокую озабоченность последствиями такого ослабления для группы которая полагалась на свои сверхъестественные способности как основное преимущество в любом конфликте.

— Это ставит нас в крайне уязвимое положение, — сказал он медленно, голос был наполнен беспокойством целителя который понимал что раны полученные в таких условиях могли быть намного труднее излечить чем обычно. — Если наши силы настолько ограничены то преимущество которое имеем над обычными противниками исчезает, мы становимся ближе к смертным по возможностям даже если физически остаёмся сильнее благодаря природе наших тел.

— Именно, — подтвердил я, признавая точность его оценки ситуации.

Аменадиэль кивнул, тактический разум уже обрабатывал информацию и формулировал стратегии которые могли компенсировать недостаток обычных преимуществ.

— Значит нужно полагаться на физическую силу и боевой опыт больше чем на сверхъестественные способности, — сказал он задумчиво, голос приобрёл тон который использовал когда планировал военные операции. — Рукопашный бой, использование оружия, тактическое мышление, всё то чему обучались миллиарды лет но редко применяли в полную силу потому что божественная мощь обычно делала такие методы излишними против большинства противников.

Уриил переместился ближе, интерес на лице был смешан с научным любопытством о механизмах которые создавали такие ограничения в чужой реальности.

— Интересно что именно в структуре их мира вызывает такое подавление наших способностей, — пробормотал он больше себе чем остальным, руки двигались в жестах которые помогали визуализировать сложные концепции. — Может быть фундаментальные константы реальности настроены иначе, энергетические поля которые пронизывают их пространство имеют другую частоту или полярность которая конфликтует с божественной энергией, создавая эффект подавления через простое несоответствие а не через активное противодействие.

Люцифер слушал молча, лицо было задумчивым, глаза сузились в концентрации пока обрабатывал информацию и сопоставлял её с собственным опытом жизни вне Серебряного Города где научился функционировать с меньшей зависимостью от божественной силы чем братья которые оставались в более комфортных условиях.

— Это объясняет почему твой аватар был уничтожен так относительно легко их Администратором, — сказал он наконец, голос был лишён осуждения. — Не потому что ты был слабее в абсолютном смысле, а потому что функционировал в среде которая активно работала против природы существования, каждое действие требовало большеэнергии чем должно было, каждая способность работала на долю обычной эффективности, накопленный эффект делал даже фрагмент Архангела уязвимым для атак которые в нормальных условиях были бы просто неудобством.

Я кивнул, признавая точность его анализа.

— Верно, — согласился я просто. — И это подводит нас к следующей критически важной детали которую должны понимать прежде чем пересечём портал, связь с Творением будет практически разорвана в момент когда окажемся на другой стороне, ниточка которая соединяет каждого из нас с Отцом и структурой реальности которую Он создал станет настолько тонкой что почти исчезнет, мы будем отрезаны от источника который поддерживает наше существование на фундаментальном уровне.

Тишина последовала за моими словами, вес этого откровения давил на всех присутствующих, каждый брат обрабатывал последствия такой изоляции от Творения которое было домом и основой существования с момента создания. Гавриил выглядел особенно обеспокоенным, его лицо побледнело, руки дрожали едва заметно.

— Полностью отрезаны? — переспросил он тихо, голос содрогался от эмоций которые пытался контролировать. — Означает ли это что не сможем вернуться если что-то пойдёт не так, что застрянем там без возможности открыть портал обратно в наш мир?

— Не полностью, — поправил я быстро, важно было не создать впечатление что это односторонняя миссия без возможности возвращения. — Связь будет слабой но не разорванной окончательно, я смогу поддерживать минимальный контакт с частицами которые останутся здесь, этого должно быть достаточно чтобы открыть портал обратно когда миссия завершится или если ситуация станет критической и потребуется немедленная эвакуация.

Азраил заговорил впервые за долгое время, голос был эхом которое резонировало глубже чем обычно.

— Смерть видела многих кто отправлялся в места откуда не было возвращения, — произнёс он медленно, каждое слово было взвешенным. — Но это другое, мы не идём умирать а исследовать реальность которая существует за пределами того что знаем, риск велик но не абсолютен, возможность возвращения существует если действуете осторожно и не позволяете гордости или ярости затмить практический расчёт.

Рафаэль посмотрел на меня долгим взглядом, вопрос формировался на лице прежде чем был озвучен вслух.

— А что с Творением пока мы будем там? — спросил он обеспокоенно. — Если большая часть твоего внимания будет сфокусирована на поддержании формы в их реальности и борьбе с Администратором то кто защитит Творение от продолжающихся вторжений игроков в другие миры?

Вопрос был справедливым, я думал об этом аспекте плана долгое время, баланс между необходимостью атаковать источник угрозы напрямую и продолжением защиты бесчисленных миров которые всё ещё подвергались атакам был сложной проблемой без идеального решения.

— Истинное Тело останется активным и функциональным даже когда часть сознания будет в другой реальности, — объяснил я терпеливо. — Я буду разделён между двумя реальностями, этого будет достаточно чтобы сражаться там, в то время как масса частиц продолжает координировать защиту легионами ангелов которые получат указания действовать автономно в моё отсутствие. Это не идеально, эффективность будет снижена, но альтернатива это позволить вторжению продолжаться бесконечно пока не найдём способ закрыть источник.

Аменадиэль кивнул, принимая логику объяснения даже если не был полностью удовлетворён рисками которые подразумевались.

— Понимаю необходимость, — сказал он формально, голос был твёрдым. — Но мы должны минимизировать время проведённое в их реальности, чем быстрее найдём и уничтожим центральную систему управления Системой тем скорее вернёмся к полноценной защите Творения без разделения внимания и ресурсов.

— Согласен полностью, — ответил я, удовлетворение от того что братья понимали ставки и были готовы действовать несмотря на ограничения и риски. — Но прежде чем откроем портал в их мир есть ещё одна вещь которую нужно сделать здесь, последняя подготовка которая может дать Уриилу информацию необходимую для понимания того как работает их технология на более глубоком уровне.

Я повернулся к металлическому устройству лежащему в песке, сфокусировал внимание на энергетической сигнатуре которая исходила от якоря портала, потоке данных который путешествовал между измерениями поддерживая связь с Системой в другой реальности. Через эту связь игроки проецировали свои аватары сюда, но та же связь использовалась Системой для отправки других вещей когда ситуация требовала более прямого вмешательства.

— Нужно вызвать одно существо, — произнёс я спокойно, голос не содержал колебаний или страха перед существом которое чуть не стёрло мой аватар последний раз когда встречались. — Очиститель которое Система отправляет для устранения угроз которые обычные игроки не могут обработать, конструкт созданный специально для борьбы с аномалиями вроде нас. Если Уриил сможет изучить его структуру и понять принципы на которых основано его существование то получим преимущество когда столкнёмся с похожими противниками в их реальности.

Люцифер усмехнулся, звук был коротким и лишённым юмора, руки скрестились на груди в жесте который показывал скептицизм смешанный с озабоченностью.

— Ты хочешь намеренно привлечь внимание той самой штуки которая почти уничтожила твой аватар? — переспросил он с иронией которая не скрывала реального беспокойства за безопасность брата. — Это звучит как план который может пойти катастрофически неправильно очень быстро, особенно учитывая что мы всё ещё находимся в обычной реальности где наши силы работают нормально но Очиститель может быть так же опасен как был для аватара.

— Разница в том что на этот раз я не аватар, — ответил я с уверенностью которая была абсолютной, голос приобрёл нотки которые содержали обещание власти которая превосходила всё что мог продемонстрировать фрагмент. — Истинное Тело здесь, полная сила Первого среди созданных Отцом сфокусирована в одной точке, Очиститель не будет иметь шанса против меня в условиях где божественная энергия течёт свободно и пространство подчиняется моей воле без сопротивления.

Я не дожидался дальнейших возражений или вопросов, просто поднял руку и направил поток энергии в металлическое устройство, не мягко или осторожно как делал раньше когда изучал его структуру, а с силой которая была почти разрушительной в своей интенсивности. Божественный свет влился в якорь портала, перегрузил системы которые поддерживали стабильность связи между измерениями, создал искажение настолько значительное что Система на другой стороне не могла не заметить его как критическую аномалию требующую немедленного внимания.

Реакция была мгновенной, даже быстрее чем ожидал, якорь активировался с интенсивностью которая превосходила обычное функционирование в сотни раз, энергия начала собираться вокруг устройства формируя портал который открывался не по команде игрока а по указанию самой Системы отправляющей своего защитника для устранения угрозы.

Пространство разорвалось, не аккуратно или контролируемо как происходило когда игроки материализовывали свои аватары, а грубо и насильственно, ткань реальности буквально разодрана силой которая не заботилась о тонкостях или минимизации повреждений окружающей среды. Разлом расширился, чёрная пустота открылась в воздухе над устройством, и из неё шагнула фигура которую я узнал мгновенно по описаниям которые получил от аватара перед его уничтожением.

Очиститель материализовался полностью, высокое гуманоидное существо около трёх метров в высоту с телом которое было абсолютной чернотой поглощающей свет вокруг себя, лицо было ослепительно белой маской без черт, гладкой и безжизненной. Конечности были непропорционально длинными, руки доставали почти до земли даже когда существо стояло прямо, пальцы заканчивались острыми когтями которые выглядели способными разрезать многое. Присутствие было тяжёлым, давило на реальность способом который был знаком, это было то же ощущение отрицания и пустоты которое чувствовал когда аватар столкнулся с устройством стирания, концепция небытия материализованная в физической форме.

Братья отступили инстинктивно, руки поднялись в защитные жесты, энергия начала собираться вокруг каждого в подготовке к бою который казался неизбежным. Гавриил материализовал копьё из света, Рафаэль вызвал щит который мерцал янтарным свечением, Аменадиэль достал меч который появился на поясе, Азраил поднял посох вокруг которого закручивались тени, Уриил отступил назад но руки двигались в жестах которые создавали барьеры между ним и угрозой, Люцифер распахнул крылья и огонь начал танцевать между пальцами.

Но я остался неподвижным, просто смотрел на Очистителя который завис в воздухе на высоте нескольких метров над землёй, его безликая маска была повёрнута в мою сторону хотя глаз не было чтобы действительно видеть меня. Существо оценивало угрозу, обрабатывало информацию через системы которые управляли его действиями, определяло является ли я той аномалией которую было послано устранить.

Решение пришло быстро, Очиститель двинулся, скорость была невероятной даже для существа его размера, форма размылась в движении которое пересекло расстояние между нами за долю микросекунды. Рука выстрелила вперёд, пальцы вытянулись в копья которые целились прямо в моё ядро, атака которая была предназначена стереть цель из существования через прямой контакт с Сутью.

Но я был готов, ожидал именно такой атаки основываясь на том что знал о тактике существа из опыта аватара. Рука поднялась, не для блокировки а для захвата, пальцы сомкнулись вокруг запястья Очистителя в момент когда копья-пальцы были в сантиметрах от моей груди, остановил атаку полностью без видимого усилия.

Сила которую вложил в захват была огромной, божественная энергия потекла из моей формы в точку контакта, не разрушительная но подавляющая, абсолютное утверждение существования против концепции отрицания которую представлял Очиститель. Чёрная материя руки существа начала трещать под давлением, структура которая была создана для стирания реальности встретилась с волей которая отказывалась быть стёртой, парадокс который не мог разрешиться без того чтобы одна сторона не уступила.

Очиститель попытался освободиться, другая рука взметнулась для атаки с другого угла, но я был быстрее, свободная рука схватила второе запястье прежде чем удар достиг цели, теперь я держал существо обеими руками, руки были вытянуты в стороны не позволяя ему атаковать или защищаться эффективно.

Энергия усилилась, я вливал больше силы в захват, не пытаясь уничтожить существо немедленно а просто обездвижить его полностью, сделать неспособным сопротивляться или использовать свои способности стирания пока Уриил не закончит изучение. Свет разлился из точек контакта, золотистое сияние заполнило пространство между мной и Очистителем, затмило чёрную материю его тела яркостью которая была почти ослепительной.

Существо боролось, я чувствовал как оно пытается собрать энергию для атаки которая могла бы разорвать мой захват, концентрация отрицания формировалась в ядре его формы готовая выплеснуться наружу в попытке стереть всё в радиусе нескольких метров. Но я не дал ему завершить процесс, третья рука материализовалась из моей спины, проявление Истинного Тела которое начинало просачиваться через физическую форму когда использовал больше силы чем обычный человеческий облик мог содержать комфортно.

Дополнительная конечность выстрелила вперёд, рука была больше чем две другие, светилась интенсивнее, пальцы обвились вокруг ядра в центре груди Очистителя там где концентрировалась его энергия. Сжал, не физически а концептуально, власть текла через прикосновение подавляя способность существа собирать силу для атаки, отрезал доступ к источнику который питал его функции.

Очиститель застыл, движение прекратилось полностью, тело висело в моём захвате неподвижное и беспомощное, все попытки сопротивления были подавлены абсолютной разницей в силе между нами. Это не была битва как столкновение с аватаром, это было одностороннее доминирование, демонстрация того что Архангел в полной силе превосходил конструкт Системы настолько сильно что сравнение было почти бессмысленным.

Я повернулся к Уриилу, удерживая Очистителя одной основной рукой пока дополнительная медленно растворялись обратно в свет, больше не нужное для поддержания контроля над пленником.

— Вот твой второй образец, — сказал я спокойно, голос не содержал напряжения или признаков усилия несмотря на то что удерживал существо которое смогло ранить аватара. — Изучи его так подробно как нужно, разбери структуру, пойми принципы на которых основано его существование и как Система создаёт подобные конструкты для защиты своих интересов. Информация может быть критически важной когда столкнёмся с Администратором или другими защитными механизмами в их реальности.

Уриил приблизился, научное любопытство боролось с инстинктивной осторожностью перед существом которое излучало ауру опасности даже в обездвиженном состоянии. Руки поднялись, начали двигаться в сложных узорах которые создавали сканирующие поля вокруг Очистителя, энергия текла в невидимых волнах которые проникали в структуру существа на уровнях которые были глубже физического.

— Удивительно, — пробормотал Уриил почти сразу, глаза расширились в восхищении перед сложностью того что наблюдал. — Это не органическое существо в обычном смысле и не простая технологическая конструкция, это гибрид концепций которые не должны сочетаться, материализованная идея отрицания облечённая в форму которая может взаимодействовать с физической реальностью. Структура квантово запутана с чем-то в другом измерении, получает инструкции и энергию через связь которая похожа на ту что используют игроки для проекции аватаров но более стабильна и односторонняя.

Он продолжал сканирование, руки двигались быстрее, создавали слои анализа которые накладывались друг на друга формируя всё более полную картину того как функционировал Очиститель.

— Ядро это ключ, — добавил он возбуждённо, голос повысился от энтузиазма открытия. — Вся энергия которая питает существо течёт через центральную точку в груди, там же находится связь с Системой которая управляет его действиями и поддерживает материализацию в нашей реальности. Если разорвать эту связь то существо должно коллапсировать немедленно, потеряет способность поддерживать форму без постоянного потока энергии извне.

Информация была ценной, подтверждала подозрения которые формировались основываясь на наблюдениях аватара, давала конкретную цель для атак если столкнёмся с подобными существами в будущем. Я кивнул, удовлетворение от того что решение вызвать Очистителя дало результаты которые оправдывали риск.

— Продолжай изучение, — приказал я Уриилу, голос был твёрдым. — Собери всю информацию которую можешь извлечь из этого образца за разумное время, потом уничтожим его прежде чем откроем портал в их реальность. Не хочу оставлять активного противника позади который может вмешаться или предупредить Систему о наших намерениях когда будем уже на другой стороне.

Уриил кивнул не отрывая внимания от Очистителя, руки продолжали работу с интенсивностью которая говорила что он полностью погружён в процесс исследования, остальной мир перестал существовать для него в этот момент. Я позволил ему работать, удерживая существо неподвижным пока анализ продолжался, минуты тянулись в тишине которую нарушали только случайные комментарии Уриила о деталях которые открывал.

Остальные братья наблюдали молча, каждый обрабатывал то что увидел своим способом, демонстрация силы которую показал захватив Очистителя без видимого усилия была напоминанием о разнице в мощи между Первым среди Архангелов и остальными, факт который легко забывался в обычных обстоятельствах когда не было необходимости проявлять полную власть.

Люцифер смотрел на меня долгим взглядом, выражение лица было сложной смесью эмоций которые я не мог полностью расшифровать, уважение смешивалось с чем-то похожим на ностальгию по временам когда мы работали вместе в начале Творения, его взгляд переместился на Очистителя потом обратно ко мне.

— Ты изменился брат, — произнёс он тихо, голос был лишён обычной иронии, содержал искренность которая была редкостью. — Не внешне конечно, форма остаётся той же что помню с начала времён, но в том как используешь силу, в готовности проявлять власть открыто без колебаний или попыток минимизировать демонстрацию превосходства. Раньше ты был более сдержанным, предпочитал действовать через других или использовать минимально необходимую силу для достижения цели.

Слова были наблюдением а не критикой, Люцифер просто констатировал факт который заметил, изменение в поведении которое отражало что-то более глубокое чем просто тактический выбор в конкретной ситуации. Я подумал о его словах, анализировал собственные действия последних месяцев с момента когда впервые столкнулся с угрозой Системы.

Он был прав в своём наблюдении, что-то изменилось во мне, барьеры которые обычно поддерживал между Истинным Телом и проявлениями которые использовал для взаимодействия с меньшими существами начали размываться, эмоции которые раньше были отдалёнными и контролируемыми теперь просачивались через с интенсивностью которая была почти смертной в своей непосредственности. Гнев на то что происходило с Творением, ярость на существ которые убивали невинных ради развлечения, отчаяние от молчания Отца в момент когда руководство было нужнее всего, всё это накапливалось и влияло на решения способами которые не были полностью рациональными.

— Истинное Тело более эмоционально, — признал я тихо, голос содержал признание которое было трудным но необходимым. — Когда использую больше силы чем обычно барьеры между формами становятся более проницаемыми, эмоции и импульсы которые являются частью полного сознания но обычно фильтруются для сохранения функциональности начинают влиять на действия даже в этой ограниченной оболочке. Это делает меня более эффективным в бою но также менее предсказуемым и контролируемым.

Гавриил шагнул ближе, обеспокоенность читалась на лице, рука поднялась как будто хотел коснуться моего плеча в жесте поддержки но остановился на полпути не уверенный будет ли прикосновение уместным.

— Это опасно Михаил, — сказал он мягко, голос был наполнен заботой брата который видел признаки проблемы развивающейся в члене семьи. — Если эмоции начинают управлять действиями вместо разума то можешь совершить ошибки которые будут иметь катастрофические последствия, особенно когда ставки настолько высоки и каждое решение влияет на судьбу целых цивилизаций.

— Знаю, — ответил я просто, не пытаясь защищаться или отрицать справедливость его беспокойства. — Но альтернатива это оставаться отстранённым и холодным пока миры горят, действовать только через расчёт без учёта морального веса того что происходит. Эмоции делают меня уязвимее но также дают мотивацию которая превосходит простое исполнение функции, они напоминают почему защищаю Творение а не просто как.

Рафаэль кивнул, понимание отразилось на лице, целитель который работал с эмоциональными ранами так же часто как с физическими видел ценность в том что описывал несмотря на риски которые это представляло.

— Баланс это ключ, — сказал он задумчиво, голос был мягким. — Позволять эмоциям влиять на решения без того чтобы они полностью управляли действиями, использовать гнев как топливо для решимости но не позволять ему затмевать стратегическое мышление. Это сложно даже для существ нашего уровня но не невозможно если осознаёшь тенденцию и активно работаешь над поддержанием равновесия.

Аменадиэль добавил свой голос к обсуждению, тон был формальным но содержал нотки которые показывали что он тоже обеспокоен состоянием старшего брата.

— Мы здесь чтобы поддержать тебя Михаил, — сказал он твёрдо, плечи выпрямились в жесте который был одновременно военным и братским. — Если чувствуешь что эмоции начинают брать верх над разумом то скажи нам, позволь остальным взять на себя часть бремени принятия решений пока не восстановишь контроль. Это не слабость признать ограничения, это мудрость знать когда нужна помощь.

Слова были искренними, предложение поддержки которое исходило не только от чувства долга но и от настоящей заботы о благополучии брата который нёс тяжесть ответственности большую чем любой из них мог полностью понять. Я посмотрел на каждого по очереди, увидел в их лицах готовность помочь независимо от того что требовалось, семья которая собралась вместе после миллионов лет разделения всё ещё была связана узами которые превосходили время и расстояние.

— Благодарю, — произнёс я просто, голос был наполнен искренностью которую не пытался скрыть. Улыбнулся. — Ваше присутствие здесь уже помогает больше чем можете представить, знание что не один в этой борьбе даёт силу которая превосходит простое сложение индивидуальных способностей.

Уриил прервал момент, голос вырвался возбуждённо, руки жестикулировали активно пока объяснял открытие которое только что сделал.

— Нашёл, — объявил он торжествующе, взгляд всё ещё был сфокусирован на Очистителе но слова были адресованы всем присутствующим. — Связь между существом и Системой работает через квантовый канал который использует те же принципы что якорь портала в устройстве на земле, это означает что можем использовать эту связь не только для изучения но и для создания стабильного моста в их реальность который будет поддерживать нашу связь с Творением даже когда пересечём границу.

Информация заставила всех повернуться к нему, внимание переключилось с эмоционального обсуждения на практическое решение одной из главных проблем которые беспокоили относительно вторжения в чужую реальность. Люцифер шагнул ближе, интерес на лице был очевиден.

— Объясни подробнее, — потребовал он, голос был наполнен энтузиазмом. — Как именно можем использовать связь Очистителя для поддержания нашего собственного соединения с Творением когда находимся в измерении которое активно подавляет божественную энергию?

Уриил повернулся лицом к братьям, руки продолжали двигаться в жестах которые помогали визуализировать сложные концепции которые объяснял.

— Квантовая запутанность это связь которая существует независимо от расстояния или барьеров между точками, — начал он быстро, слова выплёскивались потоком энтузиазма. — Очиститель поддерживает постоянное соединение с Системой через эту запутанность, канал который передаёт информацию и энергию в обоих направлениях без задержки несмотря на то что существо находится в нашей реальности а источник управления в их. Если можем создать аналогичную запутанность между нами и якорными точками которые оставим здесь в Творении то связь будет поддерживаться даже когда пересечём портал.

Рафаэль нахмурился, пытаясь понять практическое применение теории которую описывал Уриил.

— Но как создать такую запутанность? — спросил он озадаченно, голос содержал желание понять но также фрустрацию от сложности концепции. — Это требует технологии которой мы не обладаем или существует способ достичь того же результата через божественную силу?

— Божественная сила и есть способ, — ответил Уриил с уверенностью, глаза сияли от возбуждения открытия. — Мы уже используем форму запутанности когда Михаил поддерживает связь между своим Истинным Телом и множественными Частицами разбросанными по Творению, каждый фрагмент остаётся частью единого целого независимо от физического расстояния потому что Суть связана на уровне который превосходит пространство. Нужно просто применить тот же принцип более осознанно, создать якоря из нашей собственной энергии которые останутся здесь пока мы путешествуем туда.

Понимание начало формироваться в моём разуме, связь между тем что объяснял Уриил и тем как функционировала моя собственная природа стала очевидной. Каждая Частица была якорем в каком-то смысле, точкой которая удерживала часть сознания привязанной к конкретной локации в Творении, связь между ними и Истинным Телом была именно той квантовой запутанностью о которой говорил Уриил просто выраженной через божественную энергию а не технологию.

— Можем оставить фрагменты нашей Сути здесь, — сказал я медленно, обрабатывая идею пока говорил. — Небольшие части энергии закреплённые в физических объектах или местах которые будут служить якорями поддерживающими связь с Творением пока основная часть сознания находится в другой реальности. Это позволит не только сохранить соединение но и обеспечить путь для возвращения если портал который использовали для входа закроется или станет нестабильным.

Гавриил кивнул, облегчение было видно на лице от того что решение найдено для одной из главных проблем которая беспокоила всех.

— Это значительно снижает риск миссии, — сказал он с удовлетворением в голосе. — Если можем поддерживать связь то не будем полностью отрезаны и беспомощны в чужой реальности, сохраним линию снабжения энергией и информацией из дома что даст преимущество которого враг не ожидает.

Аменадиэль уже думал о логистике, тактический разум обрабатывал детали того как реализовать план практически.

— Где разместим эти якоря? — спросил он прямо, голос был деловым. — Нужны места которые будут безопасны от вмешательства врага и достаточно стабильны чтобы поддерживать энергетические конструкции длительное время без деградации.

— Серебряный Город самое очевидное место, — ответил я после короткого размышления. — Там где Трон, защищённое всеми силами ангельского воинства и самой структурой священного пространства. Каждый из нас оставит якорь там, часть Сути закреплённую в кристаллах или других материалах способных удерживать божественную энергию без рассеивания.

Люцифер усмехнулся, звук содержал нотки иронии смешанной с чем-то более тёплым.

— Значит возвращаюсь домой хотя бы частично, — пробормотал он почти себе, голос был тихим. — Часть меня будет в Серебряном Городе впервые за миллионы лет, связь с местом которое было домом прежде чем всё изменилось. Это странное чувство, не ожидал что когда-либо скажу это но идея успокаивает больше чем беспокоит.

Я посмотрел на него, увидел в глазах младшего брата выражение которое было сложной смесью ностальгии и чего-то похожего на надежду, возможность что изгнание не было абсолютно окончательным если даже фрагмент мог вернуться в место откуда был изгнан. Не сказал ничего, просто кивнул в признании чувств которые он выразил, момент понимания прошёл между нами без необходимости дальнейших слов.

Уриил закончил финальное сканирование Очистителя, руки опустились, выражение лица было удовлетворённым от того что извлёк всю полезную информацию которую мог из образца в разумные временные рамки.

— Готов, — объявил он просто, отступил от существа которое всё ещё висело неподвижно в моём захвате. — Данные собраны, понимание принципов достаточно для работы над методами противодействия и использования их собственной технологии против них. Можешь уничтожить.

Я кивнул, сфокусировал внимание на Очистителе который удерживал последние минуты пока Уриил проводил исследование. Существо не двигалось, не пыталось вырваться или атаковать, просто висело безжизненно в захвате как кукла с обрезанными нитями. Энергия начала собираться в моей свободной руке, чистый белый свет концентрировался в точке которая становилась ярче с каждой секундой, температура росла до уровней которые испарили бы обычную материю мгновенно.

Но это была не физическая атака которую готовил, это было концептуальное утверждение существования направленное против сущности отрицания, противоположные силы которые не могли сосуществовать в одном пространстве без того чтобы одна не уничтожила другую. Я приложил ладонь к ядру в груди Очистителя там где Уриил идентифицировал источник его связи с Системой, позволил энергии течь в контакт.

Эффект был немедленным и абсолютным, свет влился в ядро переполняя структуру которая была создана удерживать энергию отрицания, две противоположные силы столкнулись на фундаментальном уровне и результат был предсказуемым. Очиститель начал распадаться изнутри наружу, чёрная материя тела светилась белым светом который прорывался через трещины распространяющиеся по поверхности, белая маска лица треснула и рассыпалась на фрагменты которые растворились прежде чем достигли земли.

Через несколько секунд ничего не осталось от существа которое Система отправила для устранения угрозы, только рассеивающийся свет который медленно тускнел возвращаясь в окружающее пространство. Связь с Системой была разорвана в момент уничтожения ядра, конструкт перестал существовать полностью, не оставил даже остаточной энергии которую можно было бы отследить обратно к нам.

Я опустил руку, повернулся обратно к братьям которые наблюдали за уничтожением молча, их лица выражали смесь облегчения и обновлённой решимости после демонстрации того что угроза которая казалась непреодолимой для аватара была тривиальной для полной силы Архангела.

— Теперь готовы, — произнёс я спокойно, голос был твёрдым. — Создадим якоря, откроем портал и завершим то что началось месяцы назад когда впервые столкнулся с вторжением Системы в наше Творение. Пора показать им что означает противостоять воле существ созданных самим Отцом для защиты всего что Он построил.

Братья кивнули в унисон, согласие было единодушным, каждый понимал что момент истины наступил и дальше пути назад не было. Мы начали процесс создания якорей, каждый фокусировался на формировании фрагмента Сути который останется в Творении пока мы пересечём границу в реальность врага, связь которая гарантировала что независимо от того что произойдёт на той стороне часть нас всегда останется здесь в мире который был домом с момента создания.

* * *

— Уже скоро?

— Да, думаю да. Они прибудут туда, и всё подойдёт к логичному концу.

— Я так долго ждала этого…

— Я знаю милая, я знаю.

* * *

Глава 64

Процесс установки якорей завершился быстрее чем ожидал, каждый брат сформировал фрагмент своей Сути и закрепил его в кристаллических структурах которые материализовали специально для этой цели. Гавриил выбрал золотистый топаз который светился внутренним светом, Рафаэль использовал янтарный кристалл тёплый на ощупь даже без прямого контакта, Аменадиэль создал белый алмаз идеально симметричный и без единого изъяна, Азраил закрепил свою энергию в обсидиане чёрном как ночь и холодном как смерть, Уриил выбрал прозрачный кварц который переливался всеми цветами спектра в зависимости от угла освещения.

Люцифер держал в руках рубин размером с кулак, кроваво-красный камень пульсировал в такт с сердцебиением которого технически не существовало у ангельской формы, энергия текла в кристалл медленно но неуклонно, каждая секунда добавляла больше Сути в структуру которая будет служить якорем связывающим его с Творением даже когда физическая форма окажется в другой реальности. Лицо было сосредоточенным, брови сдвинуты в выражении которое показывало что процесс требовал больше усилий чем он ожидал или хотел признать.

Я наблюдал за братьями рядом с металлическим устройством которое служило порталом, собственный якорь уже был создан и отправлен в Серебряный Город через прямую телепортацию, массивный сапфир который содержал достаточно энергии чтобы поддерживать связь со всеми Частицами одновременно даже через барьер между измерениями. Процесс был знаком, я делал подобное бесчисленное количество раз когда отправлял фрагменты в далёкие уголки Творения, но сейчас ставки были выше, расстояние которое предстояло пересечь было не просто физическим но фундаментальным разрывом между реальностями управляемыми различными законами.

Люцифер закончил последним, рубин засветился ярко на мгновение прежде чем свечение стабилизировалось на постоянном уровне который указывал что якорь полностью функционален. Он поднял камень к уровню глаз, изучал его несколько секунд с выражением которое было смесью удовлетворения и чего-то похожего на меланхолию, потом сжал пальцы вокруг кристалла и исчез в вспышке красного света, телепортировался в Серебряный Город чтобы разместить якорь в месте где он будет защищён и стабилен.

Остальные братья последовали его примеру один за другим, каждый исчезал в характерной манере неся свой якорь в священный город который не видел полного собрания Архангелов со времён Великой Войны. Золотистые, янтарные, белые, чёрные и многоцветные вспышки света заполнили пустыню на несколько секунд, потом я остался один стоя рядом с устройством в тишине которая нарушалась только ветром несущим песок через дюны.

Я закрыл глаза, расширил восприятие через связь с Частицами которые уже находились в Серебряном Городе, наблюдал через множество точек зрения одновременно как братья материализовались в Тронном Зале и начали размещать свои якоря вокруг Престола. Гавриил положил свой топаз у подножия Трона, камень засветился мягким золотистым светом который гармонировал с общим сиянием зала, Рафаэль разместил янтарь справа создавая симметрию с позицией Гавриила, Аменадиэль установил алмаз прямо перед Троном в позиции которая символизировала его роль стража порядка.

Азраил поместил обсидиан позади Трона в тени которая существовала даже в этом месте наполненном светом, чёрный камень поглощал окружающее сияние создавая точку абсолютной темноты которая контрастировала с яркостью остального зала. Уриил выбрал позицию слева формируя пятиугольник вокруг Престола, его кварц переливался всеми цветами создавая эффект радуги которая танцевала на полу когда свет проходил через грани кристалла.

Люцифер материализовался последним, рубин держался в обеих руках как драгоценный артефакт который боялся уронить, лицо было напряжённым от эмоций которые бурлили внутри при возвращении в место откуда был изгнан миллионы лет назад. Он медленно подошёл к Трону, шаги были неуверенными впервые за всё время что я наблюдал за ним через эти месяцы, остановился на расстоянии нескольких метров от Престола не решаясь приблизиться дальше.

Остальные братья отступили, давая Люциферу пространство для того чтобы разместить свой якорь без давления их присутствия, понимание того что этот момент был важным для падшего брата читалось в их лицах. Гавриил выглядел обеспокоенным но надеющимся, Рафаэль с состраданием наблюдал за внутренней борьбой которую видел в позе Люцифера, Аменадиэль сохранял нейтральное выражение но в глазах мелькало что-то похожее на одобрение того что брат вернулся хотя бы частично, Азраил просто наблюдал без видимых эмоций, Уриил изучал момент с научным интересом смешанным с человеческим любопытством о том как разрешится ситуация.

Люцифер сделал последний шаг вперёд, опустился на одно колено перед Троном в жесте который был одновременно почтительным и полным личного значения, руки протянулись вперёд и положили рубин на первую ступень ведущую к Престолу. Камень засветился ярко кроваво-красным светом который был интенсивнее чем свечение других якорей, энергия пульсировала в ритме который резонировал с чем-то глубоким в структуре самого Тронного Зала.

Люцифер не поднялся сразу, остался на коленях несколько секунд дольше чем было необходимо для простого размещения якоря, голова склонилась вперёд, глаза закрылись, губы двигались в беззвучных словах которые я не мог различить даже через усиленное восприятие. Молитва возможно, или просто мысли которые копились миллионы лет и сейчас нашли выход в этом месте которое было одновременно домом и источником величайшей боли в его существовании.

Я позволил моменту продолжаться не прерывая через связь, это было личное между Люцифером и тем что представлял Трон независимо от того отвечал ли Отец или нет. Минута прошла может быть больше, время было трудно измерить точно когда наблюдал через множество Частиц одновременно каждая с собственным восприятием течения секунд.

Наконец Люцифер поднялся, движение было медленным, спина выпрямилась, плечи расправились, лицо приняло выражение которое было более спокойным чем до того как опустился на колени. Что бы ни произошло в те минуты молчания это оставило отметину на его Сути, не видимую физически но ощутимую для тех кто знал на что смотреть, небольшое изменение в энергетической сигнатуре которая стала менее беспокойной более центрированной.

Он повернулся лицом к братьям которые ждали на почтительном расстоянии, кивнул им в знак что закончил, жест был простым но содержал благодарность за то что дали ему пространство без вопросов или суждений. Гавриил шагнул вперёд первым, рука протянулась и коснулась плеча Люцифера в жесте поддержки который не требовал слов, улыбка на лице Вестника была тёплой и искренней.

Рафаэль последовал за ним, собственное прикосновение было мягче, целитель видел что эмоциональная рана которую нёс Люцифер не исчезла полностью но начала процесс заживления который займёт время измеряемое не днями или годами а возможно эонами. Аменадиэль склонил голову в формальном признании того что Люцифер выполнил обязательство которое взял на себя присоединившись к этой миссии, жест был минимальным но значимым для тех кто понимал язык тела брата.

Азраил не приблизился, просто кивнул с расстояния, Смерть признавала момент трансформации который наблюдала но не вмешивалась в процесс который был личным и не требовал её участия. Уриил подошёл последним, любопытство на лице было смешано с чем-то похожим на уважение к эмоциональной храбрости которую потребовалось проявить чтобы вернуться в место изгнания даже частично.

Братья начали материализовываться обратно в пустыню где я всё ещё стоял рядом с устройством портала, один за другим они появлялись в вспышках света которые соответствовали цветам их якорей, формировали круг вокруг меня в позициях которые были случайными но создавали ощущение симметрии. Гавриил справа, Рафаэль слева, Аменадиэль позади, Азраил и Уриил заполнили оставшиеся промежутки создавая защитный периметр.

Люцифер появился последним, материализация была более яркой чем у остальных, красный свет задержался в воздухе несколько секунд после того как форма полностью стабилизировалась. Он встал рядом со мной, плечо почти касалось моего, позиция была непривычной для того кто обычно держался на расстоянии от остальных братьев предпочитая независимость близости, но сейчас это казалось естественным, возвращение к тому чему привыкли все те кто существовал в начале Творения когда мы с ним работали бок о бок над формированием первых галактик.

Я посмотрел на него, встретил взгляд который был более ясным чем видел последние месяцы, что-то изменилось во время тех минут у Трона, барьер который Люцифер поддерживал между собой и остальной семьёй стал тоньше более проницаемым. Не исчез полностью, старые раны не заживают так быстро даже для существ нашего уровня, но начало было положено и это было достаточно для текущего момента.

Я открыл рот чтобы дать команду начать процесс открытия портала, но Люцифер поднял руку останавливая меня жестом, выражение лица было задумчивым, глаза смотрели не на меня а на горизонт где солнце начинало склоняться к закату окрашивая небо в оттенки оранжевого и красного.

— Подожди минуту, — сказал он тихо, голос был лишён обычной иронии или спешки, содержал вес размышлений которые требовали озвучивания прежде чем мы совершим необратимый шаг. — Прежде чем пойдём туда, хочу вернуться к Трону на мгновение, есть что-то что нужно сделать.

Братья переглянулись, удивление отразилось на лицах, никто не ожидал что Люцифер попросит вернуться в место откуда только что материализовался. Гавриил открыл рот чтобы задать вопрос который читался на лицах всех присутствующих, но я поднял руку останавливая его, интуиция подсказывала что это было важно для младшего брата и задержка в несколько минут не изменит исход миссии критически.

— Хорошо, — согласился я просто, голос не содержал вопросов о причинах которые стояли за просьбой. — Пойдём вместе если хочешь.

Люцифер кивнул, благодарность мелькнула в глазах за то что не стал требовать объяснений прежде чем согласиться. Я сфокусировал волю, энергия собралась вокруг нас двоих, свет начал разливаться создавая кокон который изолировал от остального мира. Пространство сложилось, реальность искривилась, мы исчезли из пустыни и материализовались в Тронном Зале секундой позже, переход был мгновенным и бесшовным.

Зал был пуст кроме нас двоих, остальные братья остались в пустыне ожидая нашего возвращения, их якоря светились вокруг Трона создавая пятиугольник из цветного света который пульсировал в синхронизации друг с другом. Рубин Люцифера был самым ярким, кроваво-красное сияние доминировало над остальными цветами создавая эффект который был одновременно красивым и слегка зловещим.

Люцифер стоял неподвижно несколько секунд, просто смотрел на Трон с выражением которое было сложной смесью эмоций слишком многочисленных для быстрого анализа. Потом усмехнулся, звук был коротким и содержал нотки самоиронии, голова наклонилась набок в жесте который я узнал из миллиардов лет наблюдений как признак того что брат обрабатывает мысль которая одновременно удивляла и забавляла его.

— Раньше он казался больше, — произнёс он наконец, с кривой ухмылкой его голос был наполненинтонацией которая пыталась скрыть более глубокие чувства за маской лёгкости.

Я усмехнулся, звук вырвался прежде чем успел контролировать реакцию, хотя я даже не пытался скрыть честность в ответе который давал. Кивнул, взгляд переместился на Престол который действительно казался меньше чем помнил из ранних дней, хотя физически размер не изменился ни на миллиметр с момента создания.

— Верно брат, — согласился я без колебаний, голос содержал искренность которая была редкостью в обсуждениях касающихся Отца и Его символов. — Раньше он казался величественнее, занимал всё пространство зала не просто физически а концептуально, присутствие Отца было настолько интенсивным что Трон был просто фокусной точкой для силы которая наполняла каждый атом окружающей реальности.

Люцифер посмотрел на меня долгим взглядом, удивление мелькнуло в глазах от откровенности которую проявил, обычно такие темы вызывали защитные реакции или попытки защитить образ непогрешимости Отца даже когда это требовало игнорирования очевидной правды. Но я был уставшим от притворства, миллионы лет молчания Престола сделали невозможным продолжать поддерживать иллюзию что ничего не изменилось с тех времён когда Творение было молодым и полным прямого присутствия Создателя.

— Как думаешь что Он сейчас делает? — спросил Люцифер после паузы которая растянулась достаточно долго чтобы стать слегка неловкой, голос был тише обычного, содержал искренний вопрос который беспокоил его вероятно столько же времени сколько и меня.

Я пожал плечами, жест был человеческим и непривычным для формы которая обычно поддерживала более формальную осанку, но он точно передавал неопределённость которую чувствовал относительно ответа на вопрос который задавал себе бесчисленное количество раз без получения удовлетворительного решения.

— Может быть они с Матерью занимаются чем-то важным что наши умы не могут осознать, — ответил я медленно, выбирая слова осторожно чтобы передать возможность без утверждения уверенности которой не обладал. — Существуют уровни реальности за пределами того что мы способны воспринимать даже с нашими расширенными способностями, измерения которые функционируют по законам настолько отличным от наших что простое наблюдение могло бы разрушить структуру нашего сознания.

Люцифер усмехнулся, звук был наполнен знакомой иронией которая возвращалась когда защитные механизмы активировались снова после короткого периода уязвимости.

— Как всегда да? — произнёс он с сарказмом который не был злобным а просто констатировал усталость от объяснений которые полагались на непознаваемость как оправдание отсутствия прямых ответов. — Пути Отца неисповедимы, Его мудрость превосходит наше понимание, мы должны верить даже когда не видим причин для этой веры.

Я кивнул, подтверждение было простым и лишённым попыток приукрасить реальность того что оба знали.

— Как всегда, — согласился я тихо, голос содержал признание что аргумент был циркулярным и не удовлетворительным но оставался единственным который мог предложить честно. — Не имею лучших ответов брат, только веру которая основана не на доказательствах а на необходимости продолжать функционировать несмотря на неопределённость.

Тишина опустилась между нами, не неловкая но наполненная весом общего понимания которое существовало несмотря на различные пути которые выбрали после расхождения миллионы лет назад. Мы оба боролись с одними и теми же вопросами просто приходили к разным заключениям о том как жить с отсутствием ответов, я выбрал веру в замысел который не мог видеть, Люцифер выбрал создание собственного смысла независимо от высшего плана.

Люцифер повернулся лицом ко мне полностью, отвёл взгляд от Трона на первый раз с момента нашей материализации в зале, выражение лица было серьёзным, глаза изучали меня с интенсивностью которая была редкостью даже для него.

— Знаешь что самое странное? — спросил он риторически, не ожидая ответа но продолжая прежде чем я успел отреагировать. — Несмотря на всё, несмотря на изгнание и молчание, несмотря на миллионы лет проведённых в убеждении себя что не нуждаюсь в Его одобрении или присутствии, я всё ещё ищу знаки что Он наблюдает, что то что делаю имеет значение в контексте большего плана который отказался объяснить.

Слова были признанием уязвимости которую Люцифер редко демонстрировал, обнажением эмоциональной правды которую обычно скрывал за слоями сарказма и показной независимости. Я не ответил сразу, позволил моменту растянуться давая весу его признания возможность быть услышанным без немедленного разбавления ответом который мог минимизировать значение.

— Думаю все мы ищем это, — сказал я наконец, голос был мягче обычного, содержал сочувствие которое происходило от собственной борьбы с похожими чувствами. — Различие в том как справляемся с отсутствием ответов, ты бунтуешь против молчания создавая собственный путь, я принимаю его как часть функции которая не требует постоянного подтверждения чтобы оставаться значимой.

Люцифер медленно кивнул, принимая наблюдение без возражений или защиты, момент понимания прошёл между нами который был редкостью учитывая историю конфликта определявшую наши отношения последние эоны. Он повернулся обратно к Трону, посмотрел на Престол последний раз с выражением которое было менее горьким чем в начале разговора, примирение с реальностью которая не изменится независимо от того сколько вопросов задавал.

Я подошёл ближе, встал рядом с ним в позиции которая зеркалила его собственную, оба смотрели на пустой Трон в молчании которое содержало больше коммуникации чем могли передать слова. Секунды тянулись, может быть минута, время было неопределённым когда просто существовали в присутствии символа который представлял всё что было источником нашего создания и величайшей неопределённости в существовании. Что-то промелькнула на краю этого вида, какой-то свет но я проигнорировал его. Показалось, блик от кристаллов.

— Выйдешь к братьям? — спросил я тихо, нарушая тишину вопросом.

Люцифер покачал головой отрицательно, движение было медленным но определённым, лицо приняло выражение которое показывало что решение было обдуманным а не импульсивным.

— Не стоит, — ответил он просто, голос содержал понимание которое приходило от знания того как Серебряный Город воспримет его. — Они пока не готовы видеть меня здесь, в Тронном Зале как будто ничего не изменилось с тех времён до падения, это создаст неловкость которая не нужна перед миссией требующей полной концентрации и единства цели.

Слова были верными, показывали что Люцифер понимал ограничения того насколько быстро старые раны могли зажить даже когда все стороны хотели двигаться вперёд. Возвращение к Трону было личным моментом который разделили только мы двое, расширение его до включения всех остальных братьев привело бы к сложностям которые лучше было избежать до завершения более неотложной задачи противостояния Системе.

Я кивнул, принимая решение без попыток убедить его в обратном, взмах руки и пространство сложилось, Тронный Зал исчез, мы материализовались обратно в пустыне где братья ждали в том же формировании что оставили несколько минут назад. Они повернулись при нашем появлении, вопросы читались на лицах но никто не озвучил их вслух, понимание что то что произошло было между мной и Люцифером удерживало их от вмешательства в момент который явно был личным.

Я не дал времени для неловких пауз или спекуляций о причинах нашего краткого отсутствия, просто повернулся к металлическому устройству и начал процесс который откладывали слишком долго. Рука протянулась, пальцы обвились вокруг якоря портала, энергия потекла из Сути в структуру технологии создавая резонанс между божественной силой и квантовыми механизмами которые поддерживали связь между измерениями.

Устройство активировалось мгновенно, реагируя на поток энергии который значительно превосходил всё что было предназначено обработать согласно оригинальному дизайну. Поверхность начала светиться, руны которые покрывали металл пульсировали в ритме который ускорялся с каждой секундой, температура росла до уровней которые расплавили бы обычную материю но структура держалась благодаря принципам которые выходили за рамки простой физики.

Портал начал формироваться не над устройством как происходило когда Система отправляла Очистителя, а прямо в воздухе перед нами, разрыв в ткани реальности который расширялся от точки не больше булавочного укола до круга диаметром несколько метров за время которое заняло три удара сердца. Края портала были нестабильными, мерцали между существованием и отсутствием, энергии двух реальностей сталкивались на границе создавая эффект который был визуально дезориентирующим.

Через портал была видна не пустота или хаос между измерениями, а конкретное место в другой реальности, улица в городе который явно был технологически продвинутым. Здания устремлялись в небо на высоты которые превосходили всё что строили смертные например этого мира, каждая структура была покрыта экранами которые отображали изображения и текст на языках которых не узнавал, по крайней мере сразу.

Транспортные средства двигались по улицам но не по земле, они летали на различных высотах создавая трёхмерную сеть движения которая была хаотичной и упорядоченной одновременно, автоматизированные системы управляли потоком с точностью которая исключала возможность столкновений несмотря на плотность траффика. Люди ходили по тротуарам одетые в одежду которая содержала встроенную технологию, экраны на запястьях и в очках постоянно отображали информацию которую обрабатывали даже во время простой ходьбы.

Ночь была на той стороне портала, но город был освещён миллионами источников искусственного света которые делали окружение ярче чем обычное солнце, неоновые вывески рекламировали продукты и услуги на языках которые содержали символы узнаваемые как японские но с добавлениями которые предполагали эволюцию письменности за столетия развития. Токио, память подсказала название города который видел через окно портала, один из крупнейших мегаполисов Земли. Похоже в реальности Системы он также существовал.

Братья смотрели на портал с выражениями которые варьировались от благоговения до осторожности, каждый обрабатывал то что видел через призму собственного опыта и специализации. Уриил был наиболее заинтригован, глаза расширились в восхищении перед технологическими достижениями которые были видны даже через ограниченный вид предоставляемый порталом, рука потянулась к порталу.

— Братья, не будем заставлять ждать Уриила. И наших врагов. Вперёд.

И мы все вместе шагнули в портал.

* * *

Глава 65

Переход через портал ощущался иначе чем любое перемещение которое совершал прежде, пространство не просто складывалось вокруг моей формы как при обычной телепортации, оно сопротивлялось, давило со всех сторон словно продираясь через густую жидкость которая не хотела пропускать существо чужой природы. Секунда растянулась в вечность, каждый атом тела чувствовал трение между законами двух реальностей которые отказывались сосуществовать мирно, энергия Сути вибрировала на частотах которые были неправильными для места куда направлялся.

Потом всё закончилось резко, без предупреждения, реальность выплюнула меня наружу как инородное тело которое пыталась отторгнуть но не смогла. Материализация произошла в замкнутом пространстве, комната была маленькой по стандартам которые привык видеть, стены находились всего в нескольких метрах друг от друга создавая ощущение тесноты которое было непривычным после бескрайних просторов Серебряного Города и открытых пространств где обычно функционировал.

Свет который сопровождал мою материализацию заполнил помещение полностью, божественная энергия вырвалась наружу неконтролируемо в момент перехода между измерениями, яркость была такой интенсивной что стены отбросили тени которых физически не должно было существовать в пространстве настолько маленьком. Каждый предмет в комнате был освещён с жёсткостью которая не оставляла места для полутонов, контраст между светом и тьмой был абсолютным.

Человек стоял у странного устройства в углу комнаты, молодой мужчина азиатской внешности с чёрными волосами которые были взъерошены после сна, одетый в простую домашнюю одежду, руки застыли на полпути к крышке капсулы которую собирался открыть. Лицо повернулось в мою сторону в момент когда свет достиг максимальной интенсивности, глаза расширились в непонимании того что видел, рот открылся для крика который никогда не прозвучал.

Всё произошло слишком быстро чтобы я успел среагировать, контролировать, остановить. Божественный свет который был безопасен для существ привыкших к его присутствию оказался смертельным для смертного тела не защищённого никакими барьерами или подготовкой к контакту с энергией такого уровня. Человек дёрнулся, тело изогнулось в судороге которая была одновременно физической и чем-то более глубоким, глаза закатились показывая белки, потом из них потекла кровь смешанная с чем-то серым и густым что явно было содержимым черепной коробки.

Тело упало на пол с глухим звуком, конечности раскинулись в позе которая была неестественной, голова повернулась под углом который показывал что шея сломалась при падении хотя это уже не имело значения потому что человек был мёртв до того как достиг земли. Свет начал тускнеть, энергия материализации рассеивалась в окружающее пространство, комната возвращалась к нормальному освещению которое исходило от искусственных источников встроенных в потолок.

Братья материализовались один за другим в течение следующих нескольких секунд, каждый появлялся со своей характерной вспышкой света которая была значительно слабее чем моя собственная но всё равно заполняла комнату на мгновение прежде чем угаснуть. Гавриил первым, его золотистое сияние было тёплым и мягким, Рафаэль следом с янтарным светом который казался почти целительным в своей природе, Аменадиэль с белым сиянием строгим и чистым, Азраил с серой дымкой которая поглощала свет вместо того чтобы излучать его, Уриил с многоцветными искрами которые танцевали в воздухе несколько секунд после его появления.

Люцифер появился последним, его материализация сопровождалась красным светом который был интенсивнее чем у остальных кроме меня, отблески пламени танцевали по стенам на мгновение прежде чем исчезнуть полностью. Он быстро осмотрелся, оценивая обстановку, взгляд остановился на теле на полу и задержался там достаточно долго чтобы понять что произошло.

Комната была типичным жилым пространством но с элементами которые показывали технологический уровень значительно превосходящий в некоторых мирах Творения где человечество развивалось по естественным путям без вмешательства. Стены были покрыты материалом который мягко светился изнутри меняя оттенок в зависимости от времени суток, мебель была минималистичной но явно дорогой, каждый предмет содержал встроенную электронику которая мигала индикаторами в различных цветах. Окно занимало большую часть одной стены, через него был виден город который простирался до горизонта, небоскрёбы устремлялись в небо на высоты которые казались невозможными для конструкций из обычных материалов.

Капсула в углу была самым значительным объектом в комнате, большое устройство размером с односпальную кровать, поверхность была гладкой и отражающей, крышка была приоткрыта показывая интерьер который содержал мягкие подушки и множество датчиков и проводов предназначенных для подключения к телу пользователя. Это было оборудование через которое игроки проецировали свои сознания в наше Творение, инструмент который позволял им убивать невинных думая что играют в безопасную игру без последствий.

Уриил наклонился над телом на полу, руки двигались в сканирующих жестах которые создавали невидимые поля анализа вокруг мёртвого человека, глаза были сфокусированы с интенсивностью которая показывала полное погружение в процесс исследования. Он изучал труп несколько секунд, потом выпрямился и кивнул с выражением которое было смесью научного интереса и подтверждения чего-то что подозревал.

— Да, это обычный человек, — произнёс он задумчиво, голос содержал нотки любопытства смешанного с чем-то похожим на разочарование от простоты находки. — Но не такой как в нашем Творении, структура тела похожа на базовом уровне но есть различия в клеточной организации и энергетических полях которые окружают живую материю. Этот мир развивался по другим законам, эволюция здесь следовала путям которые создали существ адаптированных к реальности без божественного присутствия как фонового элемента существования.

Я посмотрел на тело, увидел последствия своего непреднамеренного действия в каждой детали, кровь которая натекла лужей вокруг головы, серая масса мозга которая вытекла через глазницы и уши, выражение лица застывшее в момент непонимания того что происходило. Человек умер не понимая почему, не имея шанса защититься или хотя бы осознать природу угрозы которая убила его, просто существовал в одно мгновение и перестал существовать в следующее.

— Он умер? — спросил я, вопрос был излишним учитывая очевидность ситуации но требовал озвучивания для того чтобы признать реальность того что произошло.

Люцифер повернулся ко мне, усмешка искривила его губы, выражение лица было тем знакомым сочетанием иронии и сарказма которое использовал когда ситуация была достаточно мрачной чтобы требовать юмора как защитного механизма.

— Ну да, ты что не видишь что его мозги вытекли из глаз? — произнёс он с интонацией которая балансировала между насмешкой и констатацией факта который был настолько очевиден что вопрос казался абсурдным. — Обычно это довольно надёжный признак смерти даже для существ которые не специализируются на её определении как наш дорогой брат Азраил.

Азраил не отреагировал на упоминание своего имени, просто стоял неподвижно наблюдая за телом с тем бесстрастным выражением которое было характерным для него в любых обстоятельствах, Смерть видела бесчисленное количество трупов за миллиарды лет существования и один больше не вызывал никакой реакции. Чёрные глаза смотрели на мёртвого человека без осуждения или сочувствия, просто принимали факт перехода от жизни к её отсутствию.

Я не обратил внимания на иронию в словах Люцифера, сфокусировался вместо этого на том что чувствовал через связь с якорями которые оставили в Серебряном Городе. Нить соединения была тонкой, значительно слабее чем ожидал учитывая подготовку которую провели, энергия текла медленно и с сопротивлением как вода через забитую трубу. Но связь существовала и это было главным, квантовая запутанность которую создали через якоря поддерживала канал между мной и Творением несмотря на барьер между реальностями.

Сконцентрировался глубже, потянулся через связь к источнику силы который всегда был доступен в родном измерении, божественная энергия начала течь обратно в форму восполняя то что было потрачено на материализацию и непреднамеренное убийство человека. Процесс был медленнее чем привык, каждая единица энергии требовала усилия для перетягивания через границу между мирами, но поток был стабильным и постепенно усиливался по мере того как привыкал к механике функционирования в чужой реальности.

Открыл глаза, посмотрел на тело с новым пониманием того что мог сделать в этих условиях. Воскрешение было одной из способностей которые использовал редко, она требовала огромного количества энергии и глубокого понимания структуры существа которое пытался вернуть к жизни, но для смертного тела даже с учётом различий этой реальности процесс должен был быть возможен если действовал достаточно быстро пока душа не отошла слишком далеко от физической оболочки.

Хотел бы я сделать что хотел, но…Я попробовал нащупать его душу, нечто что всегда чувствовал в любом живом существе нашего Творения, искру божественного которая была частью каждого разумного создания независимо от того насколько далеко оно находилось от Серебряного Города. Но здесь было пусто, не просто отсутствие души которая ушла после смерти, а полное отсутствие того что должно было существовать в первую очередь. Этот человек никогда не имел души в том смысле в каком понимал это понятие, его сознание было продуктом чистой биологии без божественной искры которая делала существ нашего Творения чем-то большим чем просто сложные машины из органической материи.

Открытие было тревожным но не неожиданным учитывая что знал о природе этой реальности, мир без Создателя не мог производить существ с душами потому что не было источника из которого эти души могли бы происходить. Люди здесь были полностью материальными созданиями, их сознания были эмерджентными свойствами сложных нейронных сетей а не проявлениями чего-то трансцендентного, когда они умирали то просто переставали существовать без перехода в какое-либо посмертие.

Это меняло уравнение того что собирался сделать, воскрешение в традиционном смысле было невозможно потому что не было души которую можно было бы вернуть в тело, но восстановление физической формы и перезапуск биологических процессов всё ещё оставались в пределах моих возможностей если мозг не был повреждён слишком сильно. Посмотрел на тело снова, оценил степень разрушения, серая масса которая вытекла через глазницы была значительной частью мозговой ткани но не всей, структура черепа сохранила достаточно чтобы попытка имела смысл.

Опустился на колено рядом с телом, рука протянулась и легла на грудь мёртвого человека, пальцы почувствовали холод который уже начал распространяться по тканям лишённым циркуляции крови. Закрыл глаза, сфокусировался на потоке энергии который тянул из Творения через связь с якорями, направил его в точку контакта позволяя божественной силе течь в мёртвое тело.

Процесс был сложнее чем ожидал, законы этой реальности сопротивлялись вмешательству извне, каждое изменение которое пытался произвести требовало в несколько раз больше энергии чем потребовалось бы в родном измерении. Но постепенно результаты начали проявляться, повреждённые ткани восстанавливались под влиянием силы которая игнорировала ограничения естественных биологических процессов, кости срастались, нервные связи переформировывались, мозг регенерировал заполняя пустоты которые образовались когда часть его вытекла наружу.

Сердце забилось первым, слабый толчок который усилился через несколько секунд до устойчивого ритма, кровь начала циркулировать разнося кислород к клеткам которые отчаянно нуждались в нём после минут без снабжения. Лёгкие расправились, первый вдох был рефлекторным и судорожным, грудь поднялась резко и опустилась обратно с выдохом который содержал остатки крови скопившейся в дыхательных путях.

Человек был жив снова, биологические процессы функционировали нормально, но сознание ещё не вернулось и я не был уверен что оно вернётся в том же состоянии в каком существовало до смерти. Мозг был восстановлен но память и личность которые хранились в нейронных связях могли быть повреждены или изменены способами которые не мог предсказать без более глубокого понимания того как функционировало сознание в существах без души.

Не хотел рисковать тем что он проснётся в неподходящий момент и создаст проблемы, направил дополнительный импульс энергии в мозг, мягкое вмешательство которое погрузило восстановленное тело в глубокий сон из которого он не выйдет без моего разрешения. Человек останется без сознания пока не решим что делать с ним дальше, свидетель нашего прибытия который мог создать сложности если позволить ему действовать свободно.

Поднялся, отступил от тела которое теперь дышало ровно и спокойно, повернулся к братьям которые наблюдали за процессом с различными выражениями на лицах. Гавриил выглядел облегчённым от того что непреднамеренное убийство было исправлено насколько это было возможно, Рафаэль изучал воскрешённого с профессиональным интересом целителя, Аменадиэль сохранял нейтральное выражение которое не выдавало его мыслей о ситуации.

— Наши силы здесь ограничены, — произнёс я, голос был ровным, констатация факта который каждый из присутствующих уже почувствовал на собственном опыте в момент материализации. — Но не так сильно как в прошлый раз когда был здесь через аватара, связь с Творением через якоря работает, мы можем тянуть энергию оттуда хотя процесс медленный и требует концентрации которая может быть проблематичной в бою.

Люцифер кивнул, его собственный опыт материализации явно подтверждал мои слова, руки поднялись и несколько искр огня танцевали между пальцами на мгновение прежде чем угаснуть.

— Чувствую себя как будто пытаюсь бежать через воду, — сказал он с усмешкой которая содержала больше раздражения чем юмора. — Всё работает но требует втрое больше усилий чем должно, раздражает невероятно но по крайней мере не полная беспомощность которую ты описывал из своего предыдущего визита.

Уриил уже двигался по комнате, изучал каждый предмет с любопытством которое было характерным для него, руки касались поверхностей, глаза сканировали технологию которая была новой и интересной для существа специализирующегося на исследовании границ известного. Он остановился у капсулы, наклонился внутрь изучая механизмы которые были видны через открытую крышку, пальцы проследили линии проводов которые соединяли различные компоненты.

— Это устройство через которое они проецируют сознания в наше Творение, — пробормотал он больше себе чем остальным, голос был наполнен энтузиазмом исследователя нашедшего что-то значимое. — Структура похожа на то что видел в Очистителе, те же принципы квантового сцепления но адаптированные для использования смертными без прямого контакта с божественными энергиями. Элегантное решение если отбросить моральные последствия того для чего используется.

Аменадиэль подошёл к окну, смотрел на город который простирался снаружи, его лицо было задумчивым, глаза оценивали масштаб того что видел с тактической перспективы.

— Город огромен, — сказал он не оборачиваясь, голос содержал нотки озабоченности. — Миллионы людей живут здесь, может быть десятки миллионов, каждый потенциально использует подобные устройства для подключения к системе которая атакует наше Творение. Найти что-то наподобие центрального сервера среди всего этого будет непросто даже с нашими способностями.

Я присоединился к нему у окна, посмотрел на вид который открывался перед нами. Город был действительно огромным, здания простирались во всех направлениях насколько хватало взгляда, огни мерцали миллионами точек создавая узоры которые казались почти живыми в своей сложности. Транспортные средства летали между небоскрёбами на различных высотах, их движение было непрерывным даже в это время которое судя по темноте снаружи было ночью.

Попытался расширить восприятие за пределы комнаты, почувствовать структуру города и то что находилось за его границами, найти энергетические сигнатуры которые могли указать на расположение центральной системы управляющей вторжением в наше Творение. Но восприятие упёрлось в барьер почти мгновенно, невидимая стена которая блокировала любые попытки проникнуть дальше чем несколько сотен метров в любом направлении.

Нахмурился, попробовал снова с большей концентрацией и энергией, результат был тем же, восприятие останавливалось на границе которая казалась искусственной в своей точности и непроницаемости. Это не было естественным ограничением чужой реальности, это было активное противодействие, что-то или кто-то намеренно блокировал способность Архангелов чувствовать за пределами непосредственного окружения.

— Что-то блокирует восприятие, — сказал я, голос содержал напряжение от осознания что враг знал о нашем присутствии и принимал меры противодействия. — Не могу почувствовать ничего за пределами этого здания, как будто стена окружает нас со всех сторон не позволяя расширить сознание для поиска цели.

Люцифер попробовал то же самое, его лицо исказилось в концентрации на несколько секунд, потом расслабилось в выражении которое подтверждало мои слова.

— Ты прав, ничего, — согласился он с раздражением в голосе. — Будто кто-то накрыл нас колпаком который не пропускает ни информацию внутрь ни наши попытки воспринимать что наружи. Враг, Система похоже знает что мы здесь и принимает меры чтобы мы не нашли её слишком легко.

Гавриил переместился к двери комнаты, рука легла на ручку но не повернула её, он прислушивался к чему-то что находилось за пределами помещения.

— Слышу движение в здании, — произнёс он тихо. — Люди перемещаются, разговаривают, живут обычной жизнью не подозревая что произошло в этой квартире. Можем выйти и начать поиск информации традиционными методами, расспросить местных о том где находятся важные объекты, изучить их информационные сети если сможем получить доступ.

Уриил оторвался от изучения капсулы, повернулся к Гавриилу с выражением которое показывало что идея заинтересовала его.

— Их технология основана на принципах которые я начинаю понимать, — сказал он с энтузиазмом. — Если получу доступ к их информационной сети то смогу найти данные о расположении серверов и инфраструктуры Системы, всё должно быть задокументировано где-то потому что технология такого масштаба требует обширной поддерживающей базы.

Рафаэль подошёл к телу воскрешённого человека, проверил жизненные показатели с профессионализмом который приходил от миллионов лет практики исцеления.

— Он стабилен, — доложил целитель, голос был спокойным. — Будет спать пока Михаил не решит иначе, но нужно решить что делать с ним когда закончим здесь. Оставить без присмотра может быть опасно, он видел нашу материализацию и может сообщить властям если проснётся раньше времени.

Азраил заговорил впервые с момента материализации, голос был эхом которое резонировало глубже чем звуки которые производили остальные.

— Смерть не касалась его полностью, — произнёс он медленно, чёрные глаза смотрели на спящего человека с выражением которое было почти любопытным для существа обычно лишённого эмоций. — Нет души которая должна была уйти, только прекращение биологических функций которое было обращено вспять. Странное ощущение, как смотреть на машину которая была выключена и включена снова без потери чего-либо кроме времени.

Слова Азраила подтверждали то что я обнаружил во время воскрешения, отсутствие души в существах этой реальности было фундаментальным отличием которое меняло многое из того что считал само собой разумеющимся о природе жизни и смерти. Люди здесь были сложными биологическими механизмами без трансцендентного компонента, их существование было полностью материальным от начала до конца.

Повернулся обратно к окну, смотрел на город который светился в ночи миллионами огней, каждый из которых представлял жизнь или деятельность существ которые были одновременно похожими на людей нашего Творения и фундаментально отличными от них. Я притянул нас сюда по следу Очистителя, откуда он пришёл. Возможно где-то там находился центр Системы, сервер или комплекс серверов который управлял вторжением в наш мир, и мы должны были найти его несмотря на блокировку восприятия и ограничения которые накладывала на нас эта реальность.

— Выходим, — приказал я, голос был командным. — Гавриил и Рафаэль, исследуйте здание и ближайшие окрестности, соберите информацию о том как функционирует этот город и где могут находиться важные технологические объекты. Уриил, найди способ подключиться к их информационным сетям и начни поиск данных о Системе. Аменадиэль и Азраил, обеспечьте безопасность нашей позиции и следите за признаками того что враг посылает силы против нас. Чтобы это не было, но враг похоже уже знает что мы здесь.

Люцифер поднял бровь, выражение лица было слегка насмешливым но не враждебным.

— А я? — спросил он с интонацией которая показывала что ожидал получить задание но был любопытен какое именно.

Посмотрел на него, встретил взгляд который был полон той же решимости которую видел в остальных братьях несмотря на историю которая разделяла нас.

— Ты со мной, — ответил я просто. — Мы найдём способ преодолеть эту блокировку или найдём другой путь к цели, вместе как работали в начале времён когда всё было новым и требовало изобретательности больше чем грубой силы.

Люцифер кивнул, усмешка на его лице стала теплее, что-то похожее на удовлетворение мелькнуло в глазах от того что был выбран для работы непосредственно со мной а не отправлен на периферийное задание.

— Как в старые добрые времена, — произнёс он с иронией которая не скрывала искренности под поверхностью. — Ты и я против мира который не понимает с чем имеет дело, только на этот раз мир буквально другой а не просто метафорически.

Братья начали двигаться выполняя полученные задания, Гавриил открыл дверь и вышел в коридор за которым слышались звуки обычной жизни многоквартирного здания, Рафаэль последовал за ним через несколько секунд. Уриил уже вернулся к капсуле, его руки работали над панелью управления пытаясь активировать устройство для получения доступа к сетям. Аменадиэль занял позицию у окна откуда мог наблюдать за подходами к зданию, Азраил растворился в тенях угла комнаты становясь почти невидимым для обычного восприятия.

Я повернулся к Люциферу, жестом указал на дверь через которую вышли Гавриил и Рафаэль.

— Пойдём, — сказал я коротко. — Если не можем чувствовать издалека то будем искать вблизи, шаг за шагом пока не найдём то что ищем или пока враг не решит показаться сам.

Мы вышли из квартиры в коридор который был освещён мягким искусственным светом, стены были покрыты тем же материалом что и внутри квартиры, двери в другие жилые помещения располагались на равных интервалах. Звуки жизни доносились отовсюду, приглушённые голоса, музыка, движение, всё смешивалось в фоновый шум который был характерным для любого многоквартирного здания независимо от реальности в которой оно существовало.

Лифт находился в конце коридора, мы направились к нему не торопясь, позволяя себе наблюдать за окружением и адаптироваться к новой среде. Люцифер шёл рядом, его присутствие было знакомым и одновременно странным после миллионов лет когда мы существовали отдельно друг от друга, каждый следуя своему пути после изгнания которое разорвало семью.

— Знаешь что самое странное? — произнёс он негромко пока мы ждали лифт. — Это место чувствуется мёртвым несмотря на всю жизнь которая кипит вокруг, нет того фонового присутствия которое существует везде в нашем Творении, той связи с чем-то большим которую даже я чувствовал несмотря на своё падение и отделение от остальной семьи.

Кивнул, понимая о чём он говорил. Творение было пронизано присутствием Отца на фундаментальном уровне, каждый атом содержал частицу божественной энергии которая делала существование чем-то большим чем просто механическое взаимодействие материи и сил. Здесь этого не было, реальность была пустой в духовном смысле, машина которая функционировала без оператора, без цели, без значения кроме того которое её обитатели придумывали сами.

— Это мир без Бога, — сказал я тихо, слова содержали вес осознания которое было одновременно печальным и освобождающим. — Они никогда не знали Его присутствия, никогда не чувствовали что существует нечто большее чем видимая реальность. Вся их философия и наука построены на предположении что это всё что есть, материя и энергия взаимодействующие по законам которые существуют без причины и цели.

Люцифер усмехнулся, звук был горьким.

— Ирония в том что я провёл миллионы лет убеждая себя что могу существовать без Отца, создать собственный смысл независимо от Его замысла, — произнёс он с самоиронией которая была редкостью. — И вот я в месте где это реальность для всех, где никто никогда не имел выбора верить или не верить потому что просто нечему было верить. И чувствую себя более потерянным чем когда-либо.

Лифт прибыл, двери раздвинулись с тихим шипением, мы вошли в кабину которая была просторной и современной. Я нажал кнопку первого этажа, механизм активировался и мы начали спускаться, числа на дисплее менялись показывая этажи которые проходили.

— Может в этом урок для нас обоих, — сказал я задумчиво, глаза смотрели на меняющиеся цифры. — Что бы мы ни думали о молчании Отца, о Его отсутствии в нашей повседневной жизни, Его присутствие всё ещё является частью ткани реальности в которой существуем. Даже когда не слышим Его голоса, даже когда не получаем ответов на вопросы, Он остаётся основой на которой построено всё что знаем и любим.

Люцифер не ответил сразу, просто смотрел прямо перед собой с выражением которое было слишком сложным для простого описания. Лифт продолжал спускаться, приближая нас к улицам города который мы должны были исследовать в поисках врага скрывающегося за барьерами и технологиями которые не полностью понимали.

Двери открылись на первом этаже, мы вышли в холл который был более впечатляющим чем ожидал, высокие потолки и стеклянные стены которые показывали улицу снаружи. Люди двигались туда и сюда, входили и выходили из здания, каждый погружённый в свои дела и не обращающий внимания на двух фигур которые были чужими для этого мира на уровне который невозможно было увидеть обычным зрением.

Мы вышли на улицу, город обрушился на нас со всей своей интенсивностью. Шум был оглушительным, транспорт летал над головой создавая постоянный гул, люди разговаривали двигались жили в плотности которая была удивительна. Запахи смешивались в сложный букет который содержал элементы пищи, технологии, человеческих тел, всё накладывалось друг на друга создавая сенсорную перегрузку которая требовала адаптации.

Небоскрёбы устремлялись вверх со всех сторон, их вершины терялись в облаках или в свечении которое исходило от бесчисленных источников света покрывающих каждую поверхность. Экраны показывали рекламу, новости, развлечения, поток информации который никогда не прекращался, постоянная бомбардировка образами и звуками предназначенными захватить внимание и не отпускать его.

Где-то в этом хаосе находился ключ к остановке вторжения в наше Творение. Система которая управляла всем этим, которая позволяла миллионам людей погружаться в капсулы и убивать невинных думая что играют в безопасную игру. Мы должны были найти её несмотря на блокировку восприятия, несмотря на ограничения которые накладывала эта реальность на наши силы.

— С чего начнём? — спросил Люцифер, его голос был едва слышен в шуме города но я уловил каждое слово.

Посмотрел на него, потом на улицу которая простиралась перед нами в обоих направлениях, поток людей и машин который казался бесконечным.

— С того что умеем лучше всего, — ответил я с решимостью которая заполняла голос. — Будем искать, наблюдать, учиться. Этот мир имеет свои правила и мы освоим их достаточно чтобы найти то что ищем. И когда найдём, покажем им что означает противостоять созданиям Отца даже в мире где Его никогда не знали.

Мы шагнули в толпу, два Архангела затерявшихся в море человечества которое не подозревало о войне которая велась между реальностями и о существах которые пришли положить ей конец. Город поглотил нас своим хаосом, но мы двигались вперёд с целью которая была яснее чем когда-либо.

Найти Систему. Уничтожить её. Защитить Творение.

Всё остальное было просто деталями.

* * *

Глава 66

Город был живым организмом, пульсирующим в ритме который казался хаотичным на первый взгляд но содержал скрытый порядок понятный только тем кто жил в нём достаточно долго. Люцифер и я двигались по улицам среди толпы людей которые спешили по своим делам, каждый погружённый в экран устройства которое держал в руках или носил на запястье. Никто не смотрел на нас дольше секунды, взгляды скользили мимо как будто мы были просто ещё двумя жителями мегаполиса ничем не выделяющимися среди миллионов.

Небоскрёбы вокруг достигали высот которые бросали вызов гравитации, каждое здание было покрыто экранами транслирующими рекламу на японском и английском языках, образы сменяли друг друга с частотой которая делала невозможным сфокусироваться на чём-то конкретном. Летающие машины проносились над головами на разных высотах, их двигатели издавали тихое гудение благодаря технологиям которые подавляли звук почти полностью, только лёгкая вибрация в воздухе выдавала их присутствие.

Мы свернули за угол, оказались на более узкой улице где плотность толпы была меньше, здания здесь были ниже, может быть двадцать или тридцать этажей вместо сотен которые доминировали в центральных районах. Магазины на первых этажах демонстрировали товары через прозрачные витрины, одежда с встроенной электроникой, устройства назначение которых не было очевидным с первого взгляда, еда которая выглядела почти искусственно идеальной в своей презентации.

Люцифер остановился перед одной витриной, рука поднялась и указала на предмет который привлёк его внимание. Это было устройство размером с книгу, плоское и тонкое, экран занимал всю переднюю поверхность, надпись внизу была на японском но включала английское слово.

— Tablet, — прочитал он вслух, голос содержал интерес смешанный с лёгким скептицизмом. — Похоже на инструмент для доступа к их информационным сетям, каждый человек которого видели на улицах использует что-то подобное постоянно. Если Уриил прав и вся их технология задокументирована где-тов цифровом формате, то эти устройства ключ к поиску информации.

Кивнул, соглашаясь с его логикой, продолжил движение дальше по улице. Мы проходили мимо группы молодых людей которые стояли у входа в здание, их разговор был громким и наполненным смехом, слова смешивались между японским и английским в манере которая показывала что они переключались между языками без усилия. Один из них держал устройство перед лицом других, экран показывал изображение которое вызывало реакцию восхищения, кто-то указал на деталь и группа взорвалась новой волной смеха.

Люцифер замедлил шаг, прислушался к разговору несколько секунд, его знание языков было совершенным как и у всех Архангелов, способность понимать любую речь была частью природы существ созданных для взаимодействия со всеми народами Творения. Выражение его лица изменилось, стало более сосредоточенным, брови сдвинулись когда уловил что-то значимое в словах которые обменивались молодые люди.

— Они обсуждают игру, — произнёс он тихо, наклонившись ближе чтобы я услышал без необходимости повышать голос. — Называют её Eternal Realm, говорят что новое обновление добавило зону которая раньше была недоступна, место с высоким уровнем опасности где можно фармить редкие предметы. Один из них хвастается что достиг уровня который позволяет войти туда раньше большинства других игроков.

Слова были знакомыми, терминология которую использовали игроки когда обсуждали свой прогресс в виртуальном мире который был нашим Творением, они не понимали что каждое достижение о котором говорили было построено на трупах настоящих существ стёртых из существования. Гнев поднялся внутри, инстинктивная реакция на беззаботность с которой говорили о массовом убийстве как о развлечении, но подавил эмоцию усилием воли, сейчас не время для конфронтации с отдельными людьми когда цель была найти источник всей системы.

Мы продолжили движение, свернули на перекрёсток где движение было более интенсивным, люди пересекали дорогу группами, светофоры управляли потоком с точностью которая не допускала хаоса несмотря на количество участников. Я заметил что некоторые пешеходы носили очки с тонкими рамками которые светились едва заметно по краям, их глаза двигались способом который показывал что они видели информацию наложенную на реальность, дополненная реальность была обычным явлением здесь настолько что большинство даже не считало это чем-то особенным.

Впереди виднелось здание которое выделялось среди остальных не высотой а дизайном, фасад был покрыт панелями которые меняли цвет в волнах проходящих от основания к вершине, эффект создавал впечатление что структура дышала, жила собственной жизнью. Большой экран над входом транслировал рекламу, изображение показывало человека лежащего в капсуле с выражением блаженства на лице, текст появился через секунду сначала на японском потом на английском.

DreamTech Industries — Your Gateway to Infinite Worlds

Капсулы. Компания которая производила или по крайней мере продавала устройства через которые люди подключались к системе вторгающейся в наше Творение. Я остановился, рука поднялась и указала на здание, Люцифер последовал за моим взглядом и его лицо приняло выражение которое было смесью понимания и хищного удовлетворения.

— Вот оно, — произнёс я тихо, голос содержал уверенность которая приходила не от восприятия блокированного барьерами а от простой логики. — Если хотим найти центр системы то начнём с тех кто создаёт инструменты позволяющие игрокам проецировать себя в наш мир. Эта компания либо знает где находится главный сервер либо имеет связи с теми кто его контролирует.

Люцифер кивнул, усмешка появилась на губах, та которую я узнавал с начала времён, выражение предвкушения которое появлялось когда он видел путь к цели после периода неопределённости.

— DreamTech Industries, — повторил он медленно, тестируя название. — Какая ирония что они называют свою продукцию воротами в бесконечные миры, не понимая что эти миры реальны и населены существами которые страдают от их вторжения. Будет интересно посмотреть их лица когда объясним реальность ситуации.

Мы не вошли в здание сразу, вместо этого обошли его изучая структуру, количество входов и выходов, размещение охраны которая стояла у главного входа в униформе которая была одновременно профессиональной и содержала элементы технологии, нагрудные значки светились индикаторами которые вероятно отслеживали биометрические данные и связь с центральной системой безопасности.

Здание было не самым высоким в районе, может быть сорок этажей, но занимало значительную площадь на уровне земли, несколько входов вели внутрь с разных улиц, грузовой отсек на боковой стороне где транспортные средства загружали и выгружали контейнеры под присмотром работников в оранжевых жилетах. Окна были тонированными, невозможно было увидеть что происходило внутри с улицы, конфиденциальность была приоритетом для компании которая работала с технологиями требующими защиты от конкурентов и регуляторов.

Люцифер наклонился ближе, голос понизился хотя вокруг никто не обращал на нас внимания.

— Прямая атака будет проблематичной, — сказал он с практичностью которая приходила от миллионов лет опыта в ситуациях требующих тонкого подхода а не грубой силы. — Даже если наши силы работают здесь лучше чем ожидалось, вторжение в здание полное людей которые технически невинны в полном понимании своих действий создаст хаос который может помешать получению информации которую ищем. Нужен план более тонкий чем просто ворваться и требовать ответов.

Согласился кивком, Люцифер был прав что спешка приведёт к ошибкам которые могли стоить нам шанса найти настоящий источник системы. Компания была лишь одним звеном в цепи, возможно даже не самым важным, администратор с которым столкнулся раньше явно обладал властью и знаниями которые превосходили то что могли иметь простые производители оборудования.

— Вернёмся к остальным, — решил я после паузы которая длилась достаточно долго чтобы полностью оценить ситуацию. — Соберём информацию которую получили братья, Уриил возможно уже нашёл способ доступа к их сетям, совместим данные и сформируем план который максимизирует шансы на успех без ненужных жертв среди местного населения.

Мы развернулись и пошли обратно по маршруту который привёл нас сюда, город продолжал пульсировать вокруг в том же ритме что и раньше, жизнь текла без знания что два Архангела ходили среди смертных наблюдая и планируя действия которые изменят судьбу обеих реальностей. Путь обратно занял меньше времени чем исследование, мы уже знали направление и не отвлекались на детали которые изучали при первом проходе.

Здание где находилась квартира появилось впереди, мы вошли через главный вход прошли мимо консьержа который кивнул не глядя, лифт доставил нас на нужный этаж за секунды. Коридор был пуст, мы быстро дошли до двери и вошли обнаружив что все братья уже были здесь, их лица выражали различные степени удовлетворения и озабоченности результатами собственных исследований.

Гавриил сидел на диване рядом со спящим человеком которого я воскресил, его поза была расслабленной но глаза содержали усталость которая говорила что информация полученная во время разведки была не самой приятной. Рафаэль стоял у окна, смотрел на город с выражением которое было трудно интерпретировать, смесь печали и чего-то похожего на отвращение к тому что наблюдал.

Аменадиэль занял позицию у двери, тело было напряжённым как будто ожидал атаки в любой момент, руки были скрещены на груди в позе которая была одновременно оборонительной и готовой к действию. Азраил оставался в тенях угла комнаты, присутствие было едва заметным даже для меня, Смерть наблюдала молча как всегда.

Уриил был у капсулы, руки работали над панелью управления которую он каким-то образом активировал, экран светился показывая интерфейс заполненный символами и изображениями, его лицо было сосредоточенным, глаза двигались быстро обрабатывая информацию которая отображалась перед ним.

— Вы вернулись, — произнёс Гавриил, поднимаясь с дивана, облегчение было слышно в голосе. — Нашли что-то полезное?

Кивнул, подошёл ближе к центру комнаты где все могли видеть и слышать без необходимости напрягаться.

— Компания называется DreamTech Industries, — доложил я кратко. — Они производят или продают капсулы через которые люди подключаются к системе, здание находится в нескольких кварталах отсюда, охраняется но не чрезмерно, около сорока этажей, множество входов. Вероятно там найдём информацию о том кто контролирует всю операцию и где расположен центральный сервер.

Люцифер добавил собственные наблюдения, подошёл к окну рядом с Рафаэлем.

— Город полон игроков, — сказал он с горечью которая была редкостью в его обычно контролируемом тоне. — Слышали как они обсуждают свои достижения в игре которую называют Eternal Realm, хвастаются убийствами и добычей как дети обмениваются историями о победах в безобидных соревнованиях. Они действительно не понимают что делают, для них это просто развлечение без последствий.

Гавриил покачал головой, руки сжались в кулаки, Вестник который всегда был наиболее связан со смертными чувствовал их боль острее остальных.

— Мы тоже слышали подобное, — произнёс он тихо, каждое слово было пропитано сдерживаемым гневом. — Разговоры на улицах, в магазинах, везде куда ходили, люди обсуждают игру как будто это главное событие их жизни, некоторые говорили что проводят в капсулах по десять двенадцать часов в день, их реальная жизнь стала вторичной по сравнению с виртуальным существованием.

Рафаэль повернулся от окна, лицо было мрачным.

— Видел медицинские учреждения которые специализируются на лечении зависимости от виртуальной реальности, — добавил целитель, голос содержал озабоченность. — Люди буквально разрушают свои тела и разумы проводя слишком много времени в капсулах, атрофия мышц, психологические расстройства, потеря связи с физической реальностью. Их собственное общество начинает признавать проблему но не может остановить распространение потому что технология слишком прибыльна и популярна.

Аменадиэль заговорил, голос был ровным но содержал напряжение которое показывало что информация которую он получил была тревожной.

— Охрана в городе минимальна, — сказал он. — Большая часть правоохранительной функции автоматизирована, дроны патрулируют улицы, камеры покрывают каждый угол, искусственный интеллект обрабатывает данные и принимает решения о том когда отправлять человеческий персонал. Это означает что наше присутствие вероятно уже зарегистрировано системами наблюдения даже если мы не привлекли прямого внимания.

Слова были тревожными, подтверждали подозрение что враг знал о нашем присутствии с момента материализации, блокировка восприятия которую обнаружил сразу была не случайной но преднамеренной мерой противодействия. Система или те кто контролировал её готовились к нашему прибытию, возможно даже ожидали этого после того как я уничтожил Очистителя в нашей реальности.

Но никто не приходил, никто не атаковал и не ловил нас. Что тогда?

Уриил оторвался от работы с капсулой, повернулся лицом к группе с выражением торжества которое было редкостью для существа обычно погружённого в исследования без эмоциональных всплесков.

— Я в их сети, — объявил он с энтузиазмом, руки жестикулировали активно указывая на экран позади него. — Интерфейс капсулы предоставил доступ к локальным системам связи, оттуда смог проникнуть глубже используя уязвимости в их протоколах безопасности которые не были предназначены для противодействия существу с моим уровнем понимания фундаментальных принципов вычислений. Нашёл данные о DreamTech Industries, их главный офис действительно находится в том здании которое вы обнаружили.

Он сделал паузу, взгляд вернулся к экрану, пальцы двигались по поверхности которая реагировала на прикосновения.

— Но есть проблема, — продолжил он медленнее, тон стал более осторожным. — DreamTech это только дистрибьютор, они продают капсулы но не производят их сами, устройства приходят от другой компании информация о которой засекречена на уровне который я пока не смог преодолеть. Всё что видел это название через несколько слоёв шифрования, что-то на латинице, но расшифровка требует времени которого возможно нет если враг уже знает о нашем присутствии.

Информация заставила меня нахмуриться, ситуация оказалась сложнее чем предполагал изначально, простое вторжение в офис DreamTech не даст прямого доступа к администратору или центральной системе если они лишь посредники в цепи. Но это всё равно был след который можно было проследить, каждое звено в цепи знало следующее, вопрос был в том насколько глубоко придётся копать прежде чем достигнем источника.

Люцифер подошёл к Уриилу, посмотрел на экран несколько секунд изучая информацию которая отображалась там.

— Покажи мне как использовать это устройство для связи, — попросил он неожиданно, голос был наполнен интересом который показывал что формулировал план. — Если их общество настолько зависит от технологии то должны существовать сервисы которые обеспечивают транспорт по требованию, что-то что позволит нам добраться до здания DreamTech быстро и без привлечения лишнего внимания.

Уриил кивнул, руки двигались по экрану показывая последовательность действий, через несколько секунд интерфейс изменился показывая карту города с нашей текущей позицией отмеченной синей точкой. Он коснулся области экрана, появилось меню с опциями, текст был на японском но Уриил читал его без затруднений, нашёл то что искал и активировал функцию.

— Вот, — сказал он удовлетворённо, указывая на новое окно которое появилось. — Сервис называется SkyRide, автоматизированные летающие такси которые доставляют пассажиров в любую точку города, оплата происходит через цифровые счета но я обошёл эту систему, заказ сделан на транспорт который вместит всех нас, прибудет через три минуты на крыше этого здания.

Три минуты было достаточно чтобы подготовиться, я повернулся к остальным братьям.

— Собираемся, — приказал я коротко, голос не допускал возражений. — Идём в DreamTech все вместе, будем действовать быстро и решительно, получим информацию о том кто стоит выше их в цепи управления системой. Если встретим сопротивление то подавим его минимальной необходимой силой, цель не уничтожение местного населения а получение данных которые приведут нас к настоящему врагу.

Братья начали двигаться, каждый проверял готовность хотя физически мы не нуждались в оружии или доспехах, наши силы были оружием достаточным даже в этой реальности где божественная энергия текла медленнее. Гавриил коснулся спящего человека на диване, убедился что сон держится стабильно, Рафаэль отошёл от окна присоединился к группе, Аменадиэль занял позицию у двери готовый вести процессию, Азраил материализовался из теней более видимый теперь когда готовился к действию.

Мы вышли из квартиры, поднялись на крышу через служебную лестницу которую нашёл Гавриил во время разведки, дверь открылась на открытое пространство где ветер дул сильнее чем на уровне улицы, город простирался вокруг во всех направлениях, океан огней который тянулся до горизонта. Небо над головой было тёмным, звёзды были скрыты световым загрязнением которое делало ночь менее абсолютной чем должна была быть.

Транспортное средство появилось через минуту, большой летающий аппарат размером с автобус, гладкий и обтекаемый, без видимых двигателей или пропеллеров, левитация осуществлялась через технологию которую не мог идентифицировать с первого взгляда. Боковая дверь раздвинулась автоматически, внутри были ряды сидений рассчитанных на двадцать или более пассажиров, освещение было мягким, экраны на стенах показывали рекламу и информацию о маршруте.

Мы вошли один за другим, транспорт слегка накренился от добавленного веса но стабилизировался мгновенно, дверь закрылась, голос искусственного интеллекта прозвучал на японском объявляя пункт назначения и расчётное время прибытия. Уриил коснулся панели управления рядом с дверью, изменил маршрут на тот который вёл прямо к зданию DreamTech, система приняла изменение без возражений.

Транспорт поднялся выше, ускорился, город начал проплывать под нами на скорости которая делала детали неразличимыми, только общие формы зданий и потоки света от других летающих машин. Полёт был плавным, турбулентность отсутствовала благодаря системам стабилизации которые компенсировали любые изменения в воздушных потоках, пассажиры в обычных обстоятельствах могли бы читать или работать не чувствуя дискомфорта.

Люцифер сидел напротив меня, его лицо было повёрнуто к окну, глаза следили за городом который мы пересекали. Выражение было задумчивым, что-то в том как он смотрел на огни показывало что думал о чём-то большем чем просто предстоящая конфронтация.

— Знаешь что меня поражает больше всего? — произнёс он тихо, голос был слышен только мне несмотря на то что остальные братья находились в той же кабине. — Они построили всё это без помощи Отца, без божественного руководства или вдохновения, просто смертные существа используя свой интеллект и упорство создали цивилизацию которая в некоторых аспектах превосходит миры нашего Творения где мы вмешивались и направляли развитие.

Посмотрел в окно, увидел то что видел он, технологические чудеса которые окружали нас со всех сторон, город который функционировал с эффективностью которая граничила с совершенством несмотря на отсутствие высшей цели или смысла кроме того который его обитатели создавали сами.

— Это впечатляет, — согласился я, голос содержал искренность которая не была попыткой умалить достижения враждебной реальности. — Но также показывает опасность развития без моральной основы которую обеспечивает присутствие Создателя, они достигли технологического уровня который позволяет им вторгаться в другие измерения но не развили этическую структуру которая предотвратила бы использование этой силы для геноцида миллиардов невинных существ.

Люцифер усмехнулся, звук был коротким и содержал горечь которая была знакома.

— А мы лучше? — спросил он риторически, повернувшись лицом ко мне, глаза встретились с моими. — Творение которое мы защищаем полно войн и страданий, смертные там убивают друг друга с той же беззаботностью что игроки здесь убивают персонажей в своей игре, единственная разница в том что наши люди знают что их жертвы реальны и всё равно продолжают.

Не ответил сразу, вопрос был сложным и касался фундаментальных проблем которые обсуждали философы миллионы лет без достижения консенсуса. Творение не было совершенным местом, Отец дал смертным свободную волю которая включала способность выбирать зло так же легко как добро, результатом была история полная конфликтов и трагедий.

— Разница в том что души в нашем Творении имеют шанс учиться и расти через циклы перерождения, — сказал я наконец, голос был твёрдым. — Даже когда они совершают ужасные поступки в одной жизни следующая даёт возможность искупления и развития, смерть не конец а переход к новому началу. Здесь нет душ, когда их люди умирают то просто перестают существовать, и когда они стирают наших людей то совершают преступление которое не имеет возможности исправления.

Транспорт начал замедляться, голос искусственного интеллекта объявил что приближаемся к пункту назначения, здание DreamTech Industries появилось впереди, панели на фасаде продолжали волнами менять цвета создавая гипнотический эффект. Мы снижались к площадке на крыше где другие транспортные средства парковались в организованных рядах, автоматизированная система управляла посадкой с точностью которая не требовала вмешательства человека.

Дверь раздвинулась, и мы вышли на крышу которая была просторной и хорошо освещённой, несколько человек в деловой одежде стояли у другого транспорта обсуждая что-то, они посмотрели в нашу сторону с любопытством которое быстро угасло когда вернулись к своему разговору. Вход в здание находился в дальнем конце крыши, стеклянная дверь что служило входом.

Я не стал дожидаться разрешения на вход и просто толкнул дверь плечом, заставив её распахнуться с глухим ударом о стену. Охранники у входа даже не успели отреагировать, когда я уже пересекал порог главного зала здания. Люцифер шёл следом, разглядывая интерьер с едва заметной усмешкой на лице. Остальных я решил оставить там же, сторожить. Если будет бой мы с Люцифером справимся.

Мрамор, стекло, хромированные поверхности — всё кричало о деньгах и статусе, но при этом было безлико и холодно, словно создатели этого места забыли вложить в него хоть каплю души.

— Неплохо устроились, — протянул Люцифер, скользя взглядом по стенам. — Торговля грехами явно приносит хороший доход.

Я не ответил, сосредоточившись на задаче. Сотрудники компании замерли при нашем появлении, глаза расширились от страха и непонимания. Кто-то попытался загородить проход, но один мой взгляд заставил его отступить в сторону. Никто здесь не был готов к тому, что в их идеальный мир ворвутся двое, которым плевать на правила и субординацию.

— Где руководства? — спросил я у ближайшего служащего, молодого парня в дорогом костюме, который выглядел так, будто сейчас упадёт в обморок. Надавить на него силой просто.

— Д-двадцать третий этаж… конференц-зал… — пробормотал он, и я кивнул, направляясь к лифтам.

Люцифер шёл рядом, его присутствие заставляло людей буквально прижиматься к стенам. Никто не пытался остановить нас, никто не звонил в охрану. Сила делал своё дело лучше любого оружия. Мы вошли в лифт, двери закрылись, и кабина плавно поползла вверх под тихую инструментальную музыку, которая звучала здесь неуместно спокойно.

— Думаешь, они знают, во что ввязались? — спросил Люцифер, глядя на своё отражение в зеркальной стене лифта.

— Узнают через минуту, — ответил я коротко.

Двери открылись на двадцать третьем этаже, и мы вышли в просторный коридор с панорамными окнами. Город простирался внизу, залитый светом. Здесь было тихо, почти безлюдно — этаж для избранных, для тех, кто принимает решения и управляет потоками денег. Конференц-зал находился в конце коридора, за массивными двустворчатыми дверями из тёмного дерева.

Я не постучал. Просто распахнул двери, и они ударились о стены с таким грохотом, что все сидящие за длинным столом вздрогнули и обернулись. Человек десять, может чуть больше. Мужчины и женщины в деловых костюмах, с папками документов перед собой, с чашками кофе и бутылками воды. На стене висел огромный экран с какими-то графиками и диаграммами. Типичное совещание топ-менеджеров, которое мы только что грубо прервали.

— Кто вы такие? — первым нашёлся мужчина во главе стола, седой, с жёстким выражением лица. — Как вы сюда попали? Вон…

— Неважно, — ответил я, делая шаг вперёд. — Важно то, что вы делаете и что вы собираетесь объяснить.

Люцифер прикрыл за собой дверь и прислонился к ней, скрестив руки на груди. Он наблюдал за происходящим с видом человека, которому интересно посмотреть на реакцию других, но самому участвовать лень.

— Я вызову охрану, — произнесла женщина справа, потянувшись к телефону на столе.

Я сделал движение рукой, и телефон просто вырвало из розетки, провод затрещал и дёрнулся в сторону. Женщина ахнула и отшатнулась, её лицо побледнело. Остальные замерли, глядя на меня с нарастающим ужасом.

— Никакой охраны, — сказал я спокойно. — Только мы и вы. И разговор о том, что вы продаёте.

— Мы… мы законная компания, — начал седой мужчина, пытаясь сохранить хоть какое-то подобие контроля над ситуацией. — У нас все лицензии, все разрешения…

— Капсулы, — перебил я его. — Капсулы с игроками. Вы знаете, что они делают с людьми? Вы понимаете, скольких жизней стоит ваш бизнес?

Молчание. Несколько человек переглянулись, кто-то отвёл взгляд. Седой мужчина сжал челюсти, но не ответил сразу. Я сделал ещё шаг, и стол между нами словно уменьшился, расстояние перестало иметь значение.

— Отвечайте, — приказал я, и в моём голосе прозвучала такая сила, что один из присутствующих непроизвольно вздрогнул.

— Мы просто… мы просто продаём продукт, — выдавила женщина слева, моложе остальных, с дрожью в голосе. — Нам его поставляют, мы занимаемся дистрибуцией, маркетингом, продажами…

— Кто поставляет? — спросил я резко.

— Мы не знаем, — ответил седой, и в его тоне прозвучала искренность, смешанная с отчаянием. Он говорил правду. — Контракт подписан через посредников. Товар приходит на склады, мы получаем накладные, оплачиваем счета. Всё через третьи стороны.

— Неужели вас не интересовало, откуда берётся товар? — Люцифер наконец вмешался, его голос был полон сарказма. — Или деньги слишком хороши, чтобы задавать вопросы?

— Мы пытались узнать, — сказала другая женщина, постарше, с короткой стрижкой. — В начале. Но все попытки упирались в стену. Анонимные компании, офшоры, подставные лица. Кто бы ни стоял за производством, он очень хорошо скрывается.

Я прошёлся вдоль стола, глядя на каждого из них. Страх, растерянность, но и что-то ещё — усталость, может быть. Или равнодушие, замаскированное под профессионализм. Эти люди действительно не знали источника. Они были просто винтиками в машине, которую кто-то другой запустил и контролировал.

— Документы, — потребовал я. — Контракты, переписка, всё, что у вас есть.

Седой мужчина медленно придвинул к себе папку и открыл её, доставая несколько листов. Я взял их и быстро просмотрел. Юридический язык, печати, подписи. Но ни одного реального имени, ни одного адреса, который можно было бы проверить. Всё через подставные структуры, через цепочки компаний, зарегистрированных в разных странах.

— Это всё? — спросил я, поднимая взгляд.

— Это всё, — подтвердил седой. — Мы получаем продукт, мы его продаём. Нам платят за это хорошо, но мы не создаём капсулы и не знаем, кто это делает.

— Как удобно, — протянул Люцифер, подходя ближе. — Вы просто исполнители, правда? Чистые руки, чистая совесть. Денежки капают, а вы ни в чём не виноваты.

— Мы делаем бизнес, — огрызнулся один из мужчин средних лет, набравшись храбрости. — Люди покупают капсулы по собственному желанию. Мы не заставляем их.

— Вы предлагаете им грех в удобной упаковке, — ответил я жёстко. — И не важно, знаете вы источник или нет. Вы часть проблемы.

— Что вы хотите от нас? — спросила женщина с короткой стрижкой, глядя на меня прямо. — Закрыть компанию? Уничтожить склады? Мы можем это сделать, но появится кто-то другой. Рынок не исчезнет, пока есть спрос.

Я знал, что она права. И они знали что делают. Уничтожить эту компанию было бы легко, обрушить это здание за секунду, но это ничего не решило бы. За ними придут другие, и капсулы будут продаваться дальше, потому что кто-то их производит, кто-то контролирует весь процесс сверху донизу. И этот кто-то остаётся в тени, недосягаемый.

— Склады, — сказал я. — Адреса складов, где хранится продукция.

Седой мужчина нажал несколько клавиш на ноутбуке перед собой, развернул экран ко мне. На карте появились красные точки — пять точек по всему городу и ещё несколько за его пределами.

— Вот здесь хранятся запасы, — пояснил он. — Но там только готовая продукция, никакого производства. Капсулы приходят уже упакованные, запечатанные. Мы только распределяем их по торговым точкам.

Я запомнил адреса, кивнул. Это хоть что-то, хоть какой-то след, который можно проверить. Но чувство, что мы идём не в том направлении, не покидало меня. Слишком всё чисто, слишком продумано. Кто бы ни стоял за этим, он построил систему так, чтобы никто не смог дойти до источника.

— Когда следующая поставка? — спросил Люцифер, всё ещё с усмешкой на губах.

— Через три дня, — ответила женщина слева. — Как обычно, по вторникам.

— И вы просто получите товар, загрузите на склады и будете продавать дальше, — констатировал Люцифер. — Не задавая вопросов.

— У нас контракт, — повторил седой мужчина устало. — Мы связаны обязательствами. Если мы нарушим условия, нас просто заменят. Найдут других, кто готов работать.

— Значит, вы обычные марионетки, — сказал Люцифер, и его сарказм стал ещё более едким. — Послушные марионетки, которые двигаются, когда дёргают за ниточки. А кукловод где-то далеко, смеётся над всем этим цирком.

Я чувствовал, как нарастает разочарование. Мы ворвались сюда, надеясь найти ответы, выбить информацию, которая приведёт нас к тому, кто стоит за капсулами. А вместо этого обнаружили группу людей, которые действительно ничего не знают. Они просто выполняют свою работу, получают зарплату и не думают о последствиях. Или думают, но деньги перевешивают сомнения.

— Вы не понимаете, — сказал я, глядя на них всех. — Эти капсулы разрушают людей. Они превращают их в зависимых, в рабов своих желаний. Каждая проданная упаковка — это чья-то сломанная жизнь.

— Мы понимаем, — ответила женщина с короткой стрижкой, и в её голосе прозвучала неожиданная усталость. — Но мы ничего не можем изменить. Система больше нас.

— Система, — повторил я. Но в этот же момент когда я сказал это слово… — Назад, — приказал я, хотя понимал, что отступать некуда. Всё застыло. Весь мир вокруг нас.

Люцифер попытался шагнуть назад, но свет резко сгустился вокруг нас, стал осязаемым. Я чувствовал, как он давит на меня, проникает в каждую клетку, в каждую мысль. Я застыл неподвижно. Это была не просто световая аномалия. Это было что-то большее, что-то, что имело цель и волю. Попытавшись сопротивляться своей Силой, ничего не вышло….

— Какого… — начал Люцифер, но не успел закончить.

Белый свет вспыхнул с такой силой, что на мгновение перестало существовать всё остальное. Не было коридора, не было здания, не было города. Была только эта белизна, абсолютная, всепоглощающая, стирающая границы между реальностью и чем-то иным.

Я снова попытался сопротивляться, призвал силу, которая обычно защищала меня от любых атак. Но свет словно игнорировал её, проходил сквозь защиту, как сквозь пустоту. Он не атаковал, не причинял боли. Он просто поглощал, забирал нас из этого места, переносил куда-то ещё.

Последнее, что я успел подумать перед тем, как сознание начало меркнуть, — это то, что Система снова сделала ход. И мы опять оказались на шаг позади.

* * *

Глава 67

Белизна окружала нас со всех сторон, абсолютная и бесконечная, не имеющая ни пола ни потолка ни стен которые могли бы служить ориентирами в этом пространстве лишённом привычных характеристик физической реальности. Свет не слепил глаза как должен был при такой интенсивности, он просто существовал везде одновременно, заполнял каждый уголок восприятия не оставляя места для теней или полутонов. Я стоял свободно, тело не было скованно или ограничено каким-либо образом, ноги ощущали твёрдую поверхность под собой хотя визуально ничего не было видно кроме той же белизны что простиралась во всех направлениях.

Люцифер находился в нескольких метрах справа от меня, его фигура была единственным контрастом в этом море света, тёмный костюм и красноватый отблеск энергии которая окружала его форму выделялись на фоне бесконечной белизны как пятно чернил на чистом листе. Он выпрямился, осмотрелся вокруг с выражением которое было скорее заинтересованным чем встревоженным, руки опустились вдоль тела в позе которая казалась расслабленной но я знал что каждый мускул был готов к мгновенному действию.

Наши взгляды встретились, и я увидел в его глазах ту же мысль которая формировалась в моём собственном сознании, понимание ситуации которое не требовало слов для выражения. Враг решил забрать нас к себе, перенести в место где предположительно имел преимущество, но в процессе сделал именно то чего мы добивались с момента прибытия в эту реальность — привёл нас напрямую к источнику проблемы вместо того чтобы заставлять искать его через слои посредников и миров.

Люцифер усмехнулся, та самая кривая усмешка которую я помнил с начала времён, выражение которое появлялось когда ситуация складывалась неожиданно удачно несмотря на внешнюю видимость проблемы. Он слегка наклонил голову в мою сторону, жест был почти незаметным но достаточным чтобы передать согласие с оценкой обстоятельств, мы оба понимали что это была возможность которую нельзя было упустить.

Воздух вокруг нас начал сгущаться в определённой точке, примерно в двадцати метрах впереди, белизна там приобрела плотность которая отличалась от окружающего пространства. Форма начала проявляться постепенно, сначала просто контур человеческой фигуры, потом детали одежды и черты лица которые становились всё более чёткими с каждой секундой. Мужчина в деловом костюме чёрного цвета материализовался полностью, его руки были сложены за спиной, поза была расслабленной и одновременно властной, как у хозяина который принимает гостей в собственном доме.

Администратор выглядел точно так же как в момент когда стёр мою Частицу, та же обычная человеческая внешность которая скрывала нечто значительно большее под поверхностью, те же спокойные глаза которые оценивали нас с интересом который граничил с научным любопытством. Лицо было приятным в традиционном смысле, черты были правильными и симметричными, возраст казался неопределённым где-то между сорока и пятьюдесятью годами хотя я подозревал что биологический возраст не имел отношения к тому сколько этот человек существовал на самом деле.

— Добро пожаловать, — произнёс он голосом который был глубоким и культурным, каждое слово было произнесено с точностью которая показывала полный контроль над ситуацией. — Признаюсь, ожидал что найду способ встретиться с вами снова, но не предполагал что это произойдёт так скоро и при таких обстоятельствах. Вы впечатляете меня снова и снова своей настойчивостью.

Люцифер шагнул вперёд, движение было плавным и уверенным, его присутствие заполнило пространство способом который требовал внимания независимо от того кто ещё находился рядом. Улыбка на его лице была той особенной улыбкой которую он использовал когда хотел казаться обаятельным и опасным одновременно, баланс который освоил за миллионы лет взаимодействия со смертными и бессмертными существами всех видов.

— Ну наконец-то приличный приём, — произнёс он с интонацией которая была наполнена театральной благодарностью. — А то знаете, бегать по вашему мирку в поисках того кто отвечает за этот бардак было утомительно. Все эти посредники, подставные компании, слои секретности — я начал думать что главный здесь стесняется выходить к гостям лично.

Администратор слегка наклонил голову, жест который показывал что оценил иронию в словах Люцифера хотя реакция была скорее снисходительной чем раздражённой.

— Меры предосторожности необходимы когда имеешь дело с существами вашего уровня силы, — ответил он спокойно, руки всё ещё оставались сложенными за спиной в позе которая демонстрировала отсутствие страха. — Ваш брат уже показал на что способен когда разозлён достаточно сильно, я потерял генератор и Очистителя из-за недооценки угрозы которую представляют Архангелы в вашем родном измерении.

— О да, это было забавно, — Люцифер продолжал двигаться медленно по дуге, каждый шаг казался случайным но на самом деле приближал его к позиции которая давала лучший угол для атаки если таковая потребуется. — Мой дорогой брат имеет привычку разрушать вещи когда расстроен, семейная черта можно сказать. Вы должны были видеть что он сделал с Первой Зверью в начале времён, впечатляющее зрелище, хотя признаюсь я наблюдал издалека потому что быть слишком близко было бы неразумно даже для меня.

Я слушал разговор краем сознания, позволяя Люциферу делать то что он умел лучше всего — отвлекать внимание, заполнять пространство своим присутствием и словами так чтобы противник фокусировался на нём а не на том что происходило вокруг. Тем временем моё внимание было направлено внутрь, к связи с якорями которые мы оставили в Серебряном Городе перед переходом в эту реальность. Нить была тонкой здесь, ещё тоньше чем в обычном пространстве их мира, белое пространство в котором мы находились было ещё более изолированным от нашего Творения.

Но связь существовала, я чувствовал её как едва ощутимую вибрацию на краю восприятия, канал через который мог протянуться к братьям которые остались позади. Сосредоточился глубже, закрыл глаза на мгновение игнорируя разговор который продолжался впереди, позволил сознанию простереться через бесконечность которая разделяла это место и Творение.

— Должен сказать, ваша технология впечатляет, — голос Люцифера продолжал заполнять пространство, его тон стал более заинтересованным как будто он действительно восхищался достижениями врага. — Капсулы, квантовое сцепление, проекция сознания через барьеры между реальностями, всё это требует понимания фундаментальных принципов мультивселенной на уровне который я не ожидал встретить в мире без божественного присутствия. Как вы достигли этого без Создателя который мог бы направить ваше развитие?

Администратор слегка улыбнулся в ответ на слова Люцифера, выражение было почти дружелюбным если бы не оценка которая читалась в глазах изучающих каждое движение падшего Архангела.

— Достижение пришло через необходимость, — ответил он размеренно. — Когда стоишь перед лицом неизбежного конца собственной реальности то мотивация для преодоления невозможного становится довольно убедительной. Мы не имели роскоши божественного вдохновения или Создателя который указал бы путь, только логику и отчаяние которое заставило нас искать решения там где другие даже не подумали бы смотреть.

Люцифер продолжал медленно перемещаться, его траектория казалась случайной но я замечал как он создавал угол между собой мной и Администратором, классическое фланговое позиционирование которое использовалось миллионы лет в бесчисленных битвах. Руки его оставались расслабленными вдоль тела но пальцы слегка подрагивали, готовность призвать огонь или любое другое проявление силы в мгновение если потребуется.

— Необходимость как мать изобретения значит, — произнёс Люцифер задумчиво, голос содержал нотки которые могли быть приняты за понимание. — Я знаком с этой концепцией, провёл достаточно времени в ситуациях где выбор был между адаптацией и уничтожением. Хотя должен отметить что большинство существ в подобных обстоятельствах не выбирают геноцид других реальностей как решение своих проблем.

— Геноцид это эмоционально нагруженный термин, — возразил Администратор без раздражения, тон оставался ровным почти педагогическим. — Подразумевает злой умысел и намеренную жестокость где на самом деле присутствует только практический расчёт. Ваше Творение содержит ресурсы которые необходимы для стабилизации нашей умирающей реальности, извлечение этих ресурсов технически возможно, следовательно это действие является логичным выбором для выживания.

Я продолжал концентрироваться на связи с якорями, нить становилась толще с каждой секундой по мере того как вливал больше энергии в канал, божественная сила текла через барьер между измерениями медленно но неуклонно. Белое пространство вокруг сопротивлялось попыткам манипулировать его структурой, каждое усилие встречало противодействие которое требовало компенсации дополнительной мощью, но я был создан для преодоления сопротивления любого рода, упорство было фундаментальной частью природы.

— Ресурсы, — повторил Люцифер с усмешкой которая стала холоднее, сарказм уступил место чему-то более острому. — Вы называете живые существа с сознанием и правом на существование ресурсами как будто они дрова для костра или руда для плавки. Должен сказать что даже я в худшие моменты падения не опускался до такого уровня дегуманизации, а я совершил довольно много вещей за которые не горжусь.

Администратор не ответил сразу, его взгляд переместился с Люцифера на меня, и я почувствовал как внимание врага сфокусировалось на том что делал, попытка оставаться незаметным провалилась в момент когда поток энергии через связь достиг критической массы необходимой для следующего этапа. Выражение лица Администратора не изменилось но что-то в позе стало более напряжённым, готовность к действию которая раньше была скрытой теперь проявилась в каждой линии тела.

— Вы пытаетесь призвать подкрепление, — констатировал он спокойно, это было не вопросом а утверждением факта который стал очевидным. — Интересный выбор учитывая что это пространство находится под моим полным контролем, здесь законы функционируют по правилам которые я устанавливаю, ваша связь с родной реальностью настолько тонка что удивительно как вообще можете поддерживать её в стабильном состоянии.

Люцифер использовал момент отвлечения внимания Администратора, шагнул резко влево создавая ещё больший угол между нами, руки поднялись и огонь вспыхнул между пальцами, красное пламя которое танцевало в воздухе создавая контраст с бесконечной белизной окружающего пространства. Атака не последовала, он просто держал силу готовой, демонстрация что больше не притворяется что разговор дружественный или что намерения мирные.

— Его контроль всегда был довольно впечатляющий, — согласился Люцифер обращаясь ко мне но не отводя взгляда от Администратора. — Но контроль это иллюзия которая держится только пока никто достаточно сильный не решит её оспорить. А мы как раз специализируемся на том чтобы ломать вещи которые другие считают нерушимыми.

Я открыл глаза полностью, сосредоточение на связи достигло точки где могу действовать не теряя контроля над каналом. Энергия потеклачерез нить с интенсивностью которая превосходила всё что использовал до этого момента, божественная сила хлынула из Творения через якоря напрямую в это белое пространство, законы которые Администратор установил начали деформироваться под давлением воли которая отказывалась подчиняться чужим правилам.

Пространство затрещало, не физически но на уровне который воспринимался всеми присутствующими как нарушение фундаментальной структуры окружающей реальности. Белизна начала мерцать в нескольких точках, искажения распространились как трещины на льду когда вес становится слишком большим для того чтобы поверхность могла выдержать. Администратор отступил на шаг, его спокойствие дало первую трещину, брови сдвинулись в концентрации когда он попытался стабилизировать пространство против вторжения которое происходило.

— Прекратите, — произнёс он твёрдо, голос потерял педагогический тон и приобрёл командные нотки. — Вы не понимаете что делаете, это пространство не предназначено для содержания такого количества энергии, структурная целостность будет нарушена если продолжите.

Я не остановился, вместо этого усилил поток, призвал больше силы через связь игнорируя предупреждение. Трещины расширились, белизна потемнела в местах где искажения были наиболее интенсивными, и через эти разломы начал просачиваться золотистый свет который был характерным для божественной энергии Творения. Воздух наполнился присутствием которое было чуждым для этой реальности, давление росло с каждой секундой пока не достигло точки где даже Администратор не мог игнорировать то что происходило.

Первым материализовался Гавриил, его форма вырвалась через один из разломов в белизне, тело появилось полностью за мгновение окружённое золотистым сиянием которое медленно тускнело по мере адаптации к новому окружению. Копьё из света было уже в руке, позиция боевая и готовая к немедленному действию, глаза быстро оценили ситуацию и зафиксировались на Администраторе с выражением которое не оставляло сомнений в намерениях.

Рафаэль последовал через секунду, материализация была менее драматичной но не менее впечатляющей, янтарный свет окружал целителя создавая ауру которая была одновременно защитной и готовой к исцелению любых ран которые могли быть получены в предстоящем столкновении. Он занял позицию справа от Гавриила, руки поднялись в жестах которые начали формировать барьеры вокруг группы, слои защиты которые должны были амортизировать любую атаку направленную против нас.

Аменадиэль прорвался следующим, его появление сопровождалось вспышкой белого света настолько яркой что на мгновение затмила окружающую белизну, меч материализовался в руке одновременно с телом, клинок пылал энергией которая была чистой и беспощадной. Он не тратил времени на оценку, просто занял фланговую позицию создавая треугольник с Гавриилом и Рафаэлем, тактическое формирование которое было отработано за миллиарды лет совместных боев.

Азраил возник из тени которая не должна была существовать в пространстве залитом светом со всех сторон, но Смерть имела способы проявляться которые игнорировали обычную логику. Чёрная роба развевалась вокруг худой фигуры, капюшон скрывал большую часть лица оставляя видимыми только чёрные глаза которые смотрели на Администратора с тем же бесстрастным выражением которое использовалось для наблюдения за любым существом приближающимся к концу. Посох материализовался в руке, вокруг него закручивались тени создавая эффект который был визуально дезориентирующим.

Уриил появился последним, его материализация сопровождалась многоцветными искрами которые танцевали в воздухе несколько секунд создавая радужные узоры на белом фоне. Руки уже двигались в сложных жестах которые создавали сканирующие поля, глаза изучали структуру пространства вокруг с интенсивностью которая показывала что разум работал на полную мощность анализируя каждую деталь. Он не взял оружия, его сила была в понимании и манипуляции фундаментальными принципами реальности, в бою это было не менее опасно чем любой меч или копьё.

Администратор стоял неподвижно в центре внимания Архангелов которые окружили его в формировании предназначенном для максимальной эффективности атаки с любого направления. Выражение лица оставалось спокойным но я видел как мышцы напряглись, как поза изменилась с расслабленной на готовую к действию, как глаза быстро переместились оценивая каждого противника и вычисляя вероятности исхода столкновения.

— Впечатляющая демонстрация силы, — произнёс он после паузы которая длилась достаточно долго чтобы стать неловкой, голос был ровным но содержал нотки которые могли быть интерпретированы как уважение. — Вы разорвали структурную целостность пространства которое я создал специально для изоляции угроз вашего уровня, привели подкрепление через барьер который должен был быть непроницаемым. Это превосходит расчёты которые делал основываясь на данных полученных от предыдущего столкновения с вами.

Люцифер усмехнулся, огонь в руках разгорелся ярче, пламя начало принимать форму которая напоминала меч хотя клинок был сделан из чистой энергии а не материи.

— Расчёты это хорошо когда имеешь дело с предсказуемыми переменными, — сказал он с иронией которая вернулась в полную силу. — Но мы семья, а семьи по определению непредсказуемы особенно когда решают работать вместе после миллионов лет разделения. Где бы ты увидел чтобы Дьявол работал с Ангелами? Ты не мог включить это в свои уравнения потому что данных для такого сценария просто не существовало.

Гавриил шагнул вперёд, копьё было направлено на Администратора, позиция угрожающая но не атакующая немедленно, Вестник всегда предпочитал дать противнику шанс сдаться или отступить прежде чем начать насилие.

— Ещё не поздно остановить это, — произнёс он твёрдо, голос содержал силу убеждения которая была частью его природы. — Прекратить вторжение в наше Творение, отозвать игроков, закрыть капсулы. Найти другое решение для проблемы вашей умирающей реальности, решение которое не требует уничтожения бесчисленных невинных существ.

Администратор покачал головой, жест был почти печальным, как будто сожалел о необходимости отказать в просьбе которая была искренней но невыполнимой.

— Нет другого решения, — ответил он просто, каждое слово было наполнено убеждённостью которая не допускала сомнений. — Я исследовал все возможности, проверил каждую теорию, испытал тысячи подходов за сотни лет работы. Энергия душ из вашего Творения единственный ресурс который может стабилизировать коллапс нашей реальности, всё остальное либо недостаточно мощно либо технически невозможно реализовать в оставшееся время. Остановить сейчас означает обречь нашу реальность на неизбежное исчезновение.

Рафаэль сделал шаг вперёд, руки всё ещё поддерживали барьеры но выражение лица было полно сочувствия которое боролось с гневом на то что делалось.

— Ваша цивилизация не имеет права на существование за счёт уничтожения другой, — сказал целитель с болью которая была очевидной в каждом слоге. — Жизнь священна независимо от того в какой реальности она существует, выбор между вашим выживанием и нашим не является выбором который вы имеете моральное право делать.

— Мораль это роскошь которую могут позволить себе те кто не стоит перед лицом вымирания, — возразил Администратор, его спокойствие оставалось нерушимым несмотря на окружение. — Когда ставки включают исчезновение всего что ты знаешь всех кого любишь каждого достижения твоей цивилизации, этические соображения становятся вторичными по отношению к императиву выживания. Я не ожидаю что вы поймёте, ваше Творение не находится под угрозой полного уничтожения.

Аменадиэль поднял меч, клинок засветился ярче, готовность к действию была абсолютной, солдат который получил достаточно слов и готов был перейти к силе.

— Тогда у нас нет выбора кроме как остановить вас силой, — произнёс он формально, голос был лишён эмоций кроме решимости. — Вы объявили войну против Творения которое мы поклялись защищать с момента нашего создания, эта клятва превосходит любое сочувствие которое могли бы испытывать к вашей ситуации.

Администратор не ответил словами, вместо этого его руки вышли из-за спины где были сложены всё это время, пальцы двигались в жестах которые были слишком быстрыми чтобы отследить детали, энергия начала собираться вокруг его формы не божественная и не магическая в традиционном смысле но что-то другое что-то что принадлежало законам этой реальности. Белое пространство вокруг начало реагировать на его волю, структура которую я разорвал чтобы призвать братьев начала восстанавливаться под его контролем, трещины затягивались закрывая разломы через которые просачивался свет из нашего Творения.

Я не позволил ему завершить процесс, шагнул вперёд и поднял руку направляя поток божественной энергии прямо в центр его формы, атака была не разрушительной но подавляющей, попытка нарушить концентрацию необходимую для манипуляции окружающим пространством. Свет вырвался из ладони, золотистый луч который пересёк расстояние между нами мгновенно, целился в точку где энергия Администратора была наиболее сконцентрирована.

Он отреагировал быстрее чем ожидал, руки изменили траекторию жестов, создали барьер который материализовался непосредственно перед ним, полупрозрачная стена которая переливалась цветами не существующими в обычном спектре. Мой луч ударил в барьер и рассеялся, энергия распределилась по поверхности защиты вместо того чтобы пробить её и достичь цели, эффективность была впечатляющей учитывая что он защищался против атаки Архангела используя только силу и понимание законов своей реальности.

Люцифер не тратил времени на наблюдение за обменом, огненный меч в руке взметнулся и он бросился вперёд со скоростью которая размыла его форму, атака была направлена на фланг Администратора там где барьер был слабее потому что внимание врага было сфокусировано на моей атаке спереди. Клинок из пламени описал дугу целясь в шею, удар который должен был обезглавить если достигнет цели, Люцифер не играл в эти моменты когда решение было принято действовать.

Администратор повернулся, движение было плавным несмотря на скорость с которой происходило, рука выстрелила в сторону и поймала клинок Люцифера непосредственно перед контактом, пальцы сомкнулись вокруг огненной энергии как будто держали обычную сталь. Пламя не обожгло его, энергия которая должна была испепелить плоть просто остановилась, заморожена в момент касания через механизм который я не понимал полностью.

Люцифер дёрнул клинок пытаясь освободить его из захвата, но Администратор держал крепко, другая рука двинулась в ударе направленном в грудь падшего Архангела, кулак светился той же странной энергией которая окружала его форму. Удар был нацелен точно, должен был достичь центра массы с силой которая была достаточной чтобы отбросить Люцифера назад если не остановить.

Гавриил метнул копьё, оружие вращалось в полёте создавая спираль золотистого света которая пересекла пространство быстрее чем можно было отследить глазом, целилось в спину Администратора в момент когда тот был занят блокированием атаки Люцифера. Это было классическое тактическое движение, использование момента когда внимание противника разделено между несколькими угрозами чтобы нанести удар который не может быть адекватно защищён.

Пространство вокруг Администратора исказилось, белизна сгустилась в точке между ним и летящим копьём, создала барьер который материализовался достаточно быстро чтобы перехватить оружие до контакта. Копьё ударило в защиту и остановилось, энергия рассеялась по поверхности барьера создавая узоры света которые были красивыми и бесполезными, атака была нейтрализована полностью без видимого усилия со стороны цели.

Аменадиэль атаковал с другой стороны, меч описал широкую дугу целясь в ноги Администратора, попытка отрезать опору и заставить врага упасть или хотя бы нарушить баланс. Удар был мощным, клинок пылал белым светом который был характерным для силы брата после меня, энергия которая представляла порядок и справедливость в самой чистой форме.

Администратор прыгнул, движение было вертикальным и невозможно высоким для человека без сверхъестественных способностей, он взлетел над ударом Аменадиэля поднявшись на несколько метров в воздух где завис словно гравитация перестала на него действовать. Руки двигались в новых жестах, энергия собралась в точке перед ним и выплеснулась наружу волной которая распространилась во всех направлениях, ударная волна которая была предназначена отбросить всех нападающих одновременно.

Рафаэль усилил барьеры, слои защиты засветились ярче когда волна достигла их, янтарный свет столкнулся со странной энергией Администратора и на мгновение результат был неопределённым, две силы боролись за доминирование в точке контакта. Потом барьеры устояли, волна разбилась о защиту и рассеялась не достигнув тех кто находился внутри защищённой области, но усилие было значительным, я видел как Рафаэль напрягся от необходимости удерживать структуру против атаки которая была намного мощнее чем ожидалось.

Азраил двинулся через тени которые не должны были существовать, материализовался непосредственно под Администратором который всё ещё висел в воздухе, посох взметнулся вверх окружённый закручивающейся тьмой которая была противоположностью света заполняющего это пространство. Атака Смерти была концептуальной а не физической, не пыталась ранить тело но коснуться самой Сути существования, принести конец который был естественной прерогативой Азраила.

Администратор резко опустился избегая контакта с посохом, его ноги коснулись поверхности которая выглядела как ничто но ощущалась как твёрдый пол, и он отпрыгнул в сторону создавая расстояние между собой и Азраилом. Движения были точными и эффективными, каждое действие было минимальным но достаточным для уклонения от атак, не тратилась лишняя энергия на показательность когда функциональность была приоритетом.

Уриил использовал момент когда Администратор уклонялся от Азраила, руки завершили серию жестов которые работали над чем-то с момента материализации, пространство вокруг врага начало деформироваться способом который был отличен от того как это делал сам Администратор. Законы которые управляли белым пространством были временно переписаны, гравитация исказилась создавая эффект который тянул Администратора в несколько направлений одновременно, попытка обездвижить через манипуляцию фундаментальными силами.

Администратор застыл на долю секунды, тело боролось с противоречивыми гравитационными векторами, и в этот момент мы все атаковали одновременно. Я направил ещё один луч энергии целясь в центр массы, Люцифер освободил меч из застывшего состояния и рывком нанёс удар с другого угла, Гавриил призвал копьё обратно и метнул снова, Аменадиэль поднялся и рубанул сверху вниз, Рафаэль усилил атаки других через резонанс который проходил через барьеры, Азраил коснулся посохом земли и тени поползли к цели со всех сторон.

Шесть атак сошлись на одной точке, энергии различных типов и природ объединились в координированном ударе который должен был пробить любую защиту через чистую концентрацию силы. Свет заполнил пространство, золотистый красный белый янтарный чёрный и многоцветный смешались в какофонии которая была визуально ошеломляющей, звук который сопровождал столкновение был громом который эхом отразился от несуществующих стен белого пространства.

Контакт. Удар. Взрыв. Свет.

Мгновение когда свет угас Администратор всё ещё стоял, его форма была окружена барьером который пульсировал от остаточной энергии атак которые только что были отражены. Одежда была неповреждённой, выражение лица оставалось спокойным, только лёгкое напряжение в позе показывало что защита потребовала значительных усилий. Он поднял руку и барьер растворился, энергия рассеялась обратно в окружающее пространство.

— Впечатляюще, — произнёс он, голос был ровным. — Координация на уровне который можно достичь только через миллиарды лет совместного опыта, каждый из вас знает как действуют остальные настолько хорошо что можете атаковать как единый организм. Но это всё ещё недостаточно для победы здесь, в пространстве которое я контролирую полностью.

Люцифер усмехнулся, но на этот раз звук был лишён юмора, в глазах горел гнев который редко проявлялся так открыто.

— Тогда мы просто будем атаковать сильнее, — сказал он, огонь вокруг меча разгорелся интенсивнее, пламя приняло оттенок который был почти белым от жара. — У нас есть вечность чтобы пробить твою защиту, а у тебя есть ограниченные ресурсы независимо от того насколько впечатляющи твои способности.

Администратор не ответил словами, вместо этого белое пространство вокруг нас начало меняться, структура деформировалась способом который был фундаментально отличен от искажений которые создавал Уриил. Пол под ногами стал нестабильным, гравитация начала флуктуировать, направления потеряли смысл когда верх и низ перестали быть константами. Это было изменение самих правил которые определяли как функционировала реальность в этом месте, демонстрация контроля которая показывала что мы действительно находились на территории врага.

Я сосредоточился глубже, потянулся через связь с якорями в Серебряном Городе, призвал больше энергии из Творения игнорируя сопротивление которое создавало белое пространство. Нужно было не просто атаковать Администратора но разрушить саму структуру места которое давало ему преимущество, вернуть бой в условия где наши силы могли функционировать без постоянного противодействия чужих законов реальности.

Энергия хлынула через канал, я направил её не в атаку против Администратора но в ткань окружающего пространства, начал систематически разрывать связи которые удерживали белое пространство стабильным. Это было грубое решение, подход который полагался на превосходящую мощь а не на тонкую манипуляцию, но иногда грубая сила была именно тем что требовалось когда сталкивался с противником который имел техническое преимущество.

Пространство затрещало снова, на этот раз громче и более протяжно, трещины появились во множественных местах одновременно, белизна потемнела там где структура не могла выдержать давление которое прикладывал. Администратор резко повернулся ко мне, спокойствие на лице дало первую настоящую трещину, брови сдвинулись в концентрации которая граничила с паникой когда понял что делаю.

— Остановись, — приказал он, голос повысился впервые с начала столкновения. — Вы разрушаете стабилизирующие поля, коллапс этого пространства создаст каскадный эффект который может повредить барьеры между нашими реальностями, последствия непредсказуемы и потенциально катастрофичны для обеих сторон.

Я не остановился, продолжал вливать энергию в процесс разрушения, трещины расширились превратились в разломы через которые начал просачиваться не только свет из Творения но и тьма из-за пределов обеих реальностей, Пустота которая существовала между измерениями и жаждала заполнить любое пространство которое становилось доступным. Это был риск, признавал это, но альтернатива это позволить Администратору сохранить контроль над полем битвы было неприемлемо.

Братья почувствовали изменение в окружающей среде, каждый отреагировал способом который соответствовал их природе и специализации. Гавриил усилил защитные свойства своей энергии, создал купол света вокруг группы который должен был защитить от Пустоты если она прорвётся слишком сильно, Рафаэль объединил свои барьеры с защитой Гавриила создавая двойной слой который был значительно прочнее чем любой из них по отдельности.

Аменадиэль занял центральную позицию готовый отражать угрозы с любого направления, меч держался в обеих руках в стойке которая была одновременно оборонительной и готовой к мгновенной атаке. Азраил наблюдал за Пустотой которая просачивалась с выражением которое было почти заинтересованным, Смерть имела особые отношения с небытием, они не были врагами в традиционном смысле но и не союзниками, просто две стороны одной концепции конца.

Уриил работал над собственной задачей, руки двигались в жестах которые пытались стабилизировать трещины достаточно чтобы контролировать скорость коллапса, не останавливать процесс который я начал но управлять им так чтобы разрушение происходило упорядоченно а не хаотично. Это был баланс между моим желанием разрушить преимущество Администратора и необходимостью не создать ситуацию которая убьёт всех присутствующих включая нас самих.

Люцифер использовал момент когда внимание Администратора было разделено между попытками стабилизировать пространство и необходимостью защищаться от физических атак, бросился вперёд снова и на этот раз удар достиг цели, огненный меч прошёл через барьер который не был полностью сформирован и коснулся плеча Администратора, прорезал ткань костюма и оставил обожжённую линию на коже под ней.

Первая кровь была пролита, тонкая красная линия появилась на плече врага, доказательство что он не был неуязвимым несмотря на все впечатляющие демонстрации силы и контроля. Администратор отпрыгнул назад, рука поднялась к ране, пальцы коснулись обожжённой кожи и отдёрнулись от боли которая была очевидной в жесте несмотря на то что выражение лица оставалось контролируемым.

— Достаточно, — произнёс он тихо, но голос был наполнен властью которая эхом разнеслась по разрушающемуся пространству. — Вы оставили мне выбора.

Руки поднялись над головой, пальцы сплелись в конфигурации которая была сложной и точной, энергия начала собираться вокруг его формы с интенсивностью которая превосходила всё что видели до этого момента. Белое пространство отреагировало на призыв, даже разрушаясь под моей атакой оно всё ещё подчинялось воле того кто его создал, остатки структуры потекли к Администратору концентрируясь в точке между его ладонями где формировалось что-то что выглядело как миниатюрная звезда, сфера света которая пульсировала с частотой которая была болезненной для восприятия.

Я понял что он делал секундой раньше чем было уже поздно остановить, это была атака которая использовала всю доступную энергию пространства за один удар, жертвовала стабильностью окружения ради создания оружия которое должно было уничтожить всех противников одновременно, самоубийственная тактика которая показывала что Администратор предпочитал взаимное уничтожение поражению.

— Защиту, — крикнул я братьям, голос прорезал через нарастающий гул энергии которая собиралась. — Сейчас.

Все отреагировали мгновенно, каждый призвал максимум силы которую мог собрать в условиях этой реальности, барьеры засветились, щиты материализовались, энергия потекла из Творения через якоря с интенсивностью которая делала связь видимой как золотистые нити тянущиеся через измерения. Гавриил и Рафаэль объединили защиты в единую структуру, Аменадиэль добавил свою силу создавая третий слой, Азраил окружил группу тенями которые должны были поглощать часть атаки, Уриил создал искажение пространства которое должно было отклонить траекторию если защиты не выдержат.

Администратор отпустил сферу, она взорвалась в точке между его руками и распространилась волной которая заполнила всё доступное пространство, свет был абсолютным стирающим любые детали окружения, температура поднялась до уровней которые испарили бы обычную материю мгновенно, давление было таким что ощущалось физически как стена которая давила со всех сторон пытаясь раздавить всё что находилось внутри.

Взрыв

* * *

Аннотация: Оками Узумаки достиг своей цели. Поверг главного врага и наконец запечатал его Клинком Тоцука.

Но на этом всё не закончилось.

Новая Переменная втянута в магический мир Проклятий и Магов. Он не понимает, где оказался и как вернуться домой. Почему именно здесь? Как это связано с Мудрецом Шести Путей? Зачем его переместили?

Но у него есть цель. Вернуться к Мито и Акаши. И ему плевать, что придётся сделать ради неё.

Даже если…

Кто достигнет своей цели? Кто выживет?

Только Сильнейший.

* * *

https://author.today/work/468026 — или зайдите в профиль.

Глава 68

Всё поглотил Свет.

Защиты устояли, на грани но устояли, барьеры треснули под давлением но не разрушились полностью, слои поглотили энергию распределяя её через структуру вместо того чтобы позволить концентрированному удару пробить в одной точке. Мы все почувствовали удар, даже через защиты сила была достаточной чтобы отбросить назад, ноги скользили по поверхности которая больше не была стабильной, каждый боролся за баланс пока волна проходила.

Когда свет угас белое пространство больше не существовало как цельная структура, вместо него была нестабильная область где законы флуктуировали хаотично, гравитация менялась от момента к моменту, направления терялись в постоянном вращении восприятия, Пустота просачивалась через множественные разломы создавая области абсолютной тьмы которые контрастировали с остатками белизны. Это было поле битвы которое было одинаково враждебным для всех присутствующих, ни одна сторона не имела преимущества в окружении которое отказывалось подчиняться чьей-либо воле.

Администратор стоял в центре хаоса, его форма была менее стабильной чем раньше, контуры размывались как будто само существование здесь требовало постоянных усилий для поддержания целостности. Плечо где Люцифер нанёс рану кровоточило сильнее, красная линия расширилась в пятно которое пропитывало ткань костюма, но выражение лица оставалось решительным, не было признаков намерения сдаться или отступить.

— Вы разрушили моё пространство, — произнёс он, голос был слабее но всё ещё наполнен властью. — Но это изменило только условия не исход, я всё ещё защищаю свою реальность от вторжения которое вы представляете, всё ещё выполняю функцию для которой был создан Системой, остановка невозможна пока один из нас не будет полностью уничтожен.

Я шагнул вперёд, энергия текла через тело питалась связью с Творением которая оставалась стабильной несмотря на хаос окружающего пространства, якоря держались обеспечивая постоянный поток силы который не зависел от локальных условий. Руки поднялись, начали формировать конструкцию из чистого света, не оружие в традиционном смысле но концептуальное утверждение существования направленное против того кто представлял систему пытающуюся стереть наше Творение.

— Тогда позволь мне показать тебе что означает противостоять полной силе Архангела, — сказал я, голос был наполнен абсолютной убеждённостью. — Не фрагменту не части но целостному проявлению того кто был создан Отцом для защиты всего что Он построил, ты впечатлил меня своими способностями и решимостью, но это заканчивается сейчас.

Свет который собирался в руках стал ослепительным, интенсивность росла экспоненциально с каждой секундой, энергия тянулась не только через якоря но напрямую из самой Сути которая составляла моё бытие, это была атака которая жертвовала частью себя ради достижения силы достаточной для преодоления любой защиты, финальный удар который либо уничтожит противника либо оставит меня без сил на короткий промежуток пока не вернусь обратно в Творение.

Братья поняли что собираюсь сделать, их лица выразили озабоченность смешанную с решимостью поддержать независимо от личной цены, каждый начал добавлять собственную энергию в конструкцию которую формировал, потоки различных сил слились в единое целое создавая оружие которое представляло объединённую волю всех Архангелов направленную на одну цель.

Администратор не ждал завершения подготовки, собрал остатки энергии которая была доступна в разрушенном пространстве, начал формировать финальную защиту которая должна была выдержать всё что могли произвести или погибнуть в попытке, выбор был сделан с той же решимостью которую видел в нас, обе стороны были готовы пожертвовать всем ради победы в столкновении которое определит судьбу двух реальностей.

Конструкция из света достигла критической массы, энергия пульсировала между моими ладонями с интенсивностью которая искажала пространство вокруг, каждая секунда добавляла больше силы в структуру которая уже содержала достаточно мощи чтобы разрушить галактику, но я продолжал вливать энергию через якоря игнорируя предупреждающие сигналы от тела которое начинало испытывать напряжение от удержания такого количества силы в концентрированной форме. Братья добавляли собственные потоки энергии, золотистый свет смешивался с красным огнём Люцифера, белым сиянием Аменадиэля, янтарным свечением Рафаэля, серыми тенями Азраила и многоцветными искрами Уриила, все сливалось в единую конструкцию которая представляла объединённую волю Архангелов.

Я шагнул вперёд, движение было медленным и размеренным, каждый шаг требовал концентрации чтобы удерживать конструкцию стабильной пока перемещался ближе к Администратору, расстояние между нами сокращалось метр за метром, его фигура становилась всё более чёткой по мере приближения, я видел как напряжение росло в его позе, как руки двигались быстрее формируя защиту которая должна была выдержать удар или погибнуть в попытке.

Администратор завершил подготовку своей защиты, барьер материализовался вокруг его формы, это была не просто стена энергии но многослойная структура где каждый слой был настроен на поглощение определённого типа атаки, конструкция была элегантной и сложной, показывала глубокое понимание того как различные энергии взаимодействовали друг с другом, но я знал что элегантность не спасёт от грубой силы когда разница в масштабе была достаточно большой.

Я остановился в пяти метрах от него, дистанция была достаточной чтобы высвободить конструкцию без риска что часть энергии затронет братьев которые стояли позади меня, руки начали двигаться в финальной последовательности жестов которая должна была направить накопленную силу в одну точку, в центр защиты Администратора где она должна была пробить все слои и достичь самой Сути существа которое стояло за капсулами и вторжением в наше Творение.

Момент высвобождения приближался, энергия достигла пика за которым дальнейшее накопление было невозможно без риска что конструкция коллапсирует преждевременно, пальцы начали сжиматься готовые выпустить всё что собрали за последние секунды подготовки, это был момент когда всё должно было решиться, когда битва должна была закончиться одной стороной уничтоженной а другой победившей несмотря на цену.

Но в последнее мгновение перед высвобождением Администратор поднял руку, жест был простым почти небрежным, ладонь повернулась в мою сторону пальцы были расслаблены не напряжены как должны были быть у существа готовящегося принять смертельную атаку, выражение лица изменилось с напряжённой решимости на что-то похожее на усталое разочарование, как будто осознал что-то что делало дальнейшую борьбу бессмысленной.

Я высвободил конструкцию, энергия вырвалась из точки между ладонями и устремилась к цели, луч света толщиной с человеческое тело пересёк расстояние мгновенно, объединённая сила всех Архангелов концентрировалась в атаке которая должна была пробить любую защиту, пространство искажалось вокруг траектории луча, сама реальность не могла выдержать прохождение такого количества энергии без деформации структуры на фундаментальном уровне.

Мгновение

Луч достиг Администратора и остановился, просто застыл в воздухе в сантиметре от поднятой ладони, энергия которая должна была уничтожить цель была заморожена в момент контакта, не рассеялась и не была поглощена защитой но именно остановлена как будто время перестало течь для атаки но продолжало идти для всего остального.

Это было невозможно… по всем законам которые знал, энергия не могла просто остановиться без взаимодействия с чем-то что её блокировало.

Я попытался усилить атаку, вливал больше энергии через якоря пытаясь продавить остановленный луч дальше, заставить его двигаться к цели несмотря на то что блокировало продвижение, но дополнительная сила просто добавлялась к застывшей конструкции увеличивая её яркость но не меняя положения относительно ладони Администратора, это было как пытаться толкнуть стену которая была соединена с фундаментом всей реальности, усилие не имело эффекта независимо от того сколько силы прикладывалось.

Братья за моей спиной замерли, я чувствовал их шок через связь которая объединяла нас в этот момент, каждый понимал что произошло что-то фундаментально неправильное, атака которая объединяла силу всех Архангелов не должна была быть остановлена так легко, без видимого усилия со стороны противника, без признаков напряжения или борьбы за контроль, Администратор просто поднял руку и атака прекратила существование как угроза.

Администратор посмотрел на застывший луч энергии перед своей ладонью, выражение лица было почти задумчивым, как будто изучал интересный артефакт а не смертельную атаку направленную на его уничтожение, пальцы слегка согнулись и луч начал деформироваться, энергия которая была заморожена начала сжиматься под давлением невидимой силы, диаметр уменьшался с каждой секундой пока не стал не толще карандаша, вся мощь которую мы вложили была сконцентрирована в нить которую Администратор держал между пальцами как игрушку.

— Впечатляющая демонстрация силы, — произнёс он спокойно, голос был лишён напряжения которое должно было присутствовать у существа которое только что остановило атаку такого масштаба. — Координация энергий различных природ в единую структуру требует понимания и опыта которые можно получить только через много лет практики, каждый из вас вложил значительную часть собственной силы в эту конструкцию, это должно было быть достаточно для уничтожения любого противника в обычных обстоятельствах.

Он сжал пальцы полностью, нить энергии между ними исчезла не рассеялась и не взорвалась но просто перестала существовать, как будто была стёрта из реальности на концептуальном уровне, вся сила которую мы собирали была аннулирована одним движением руки, демонстрация контроля которая превосходила всё что видел раньше, даже Отец не проявлял власть таким образом когда взаимодействовал с Творением в те времена когда Его присутствие было активным.

— Но обстоятельства не обычные, — продолжил Администратор, рука опустилась обратно вдоль тела в позе которая была расслабленной. — Вы находитесь в реальности где законы были установлены не вашим Создателем но естественными процессами которые не учитывают божественную природу, здесь ваша сила ограничена не только отсутствием прямой связи с источником но и активным противодействием структуры которая отторгает то что не принадлежит ей.

Я отступил на шаг, нужно было время чтобы понять что произошло и как противостоять способности которую только что продемонстрировал Администратор, разум работал на полную мощность анализируя каждую деталь того как он остановил атаку, искал слабость или знак который мог быть использован для преодоления защиты, но данных было недостаточно, один пример не давал достаточно информации для формулирования стратегии.

Люцифер шагнул вперёд, встал рядом со мной, огонь вокруг меча всё ещё горел но интенсивность была меньше чем раньше, он тоже обрабатывал то что увидел, лицо было задумчивым под маской уверенности которую обычно поддерживал, голос когда он заговорил был лишён обычного сарказма, содержал серьёзность которая была редкостью.

— Отвлеки его, — сказал он тихо, слова были адресованы мне но достаточно громки чтобы остальные братья услышали. — Заставь говорить пока я думаю как обойти эту защиту, должна быть слабость в том что он делает, ничто не является абсолютным независимо от того как впечатляюще выглядит.

Кивнул, согласие было молчаливым, Люцифер был прав что нужна была информация и время для анализа, прямая атака показала свою неэффективность, следующий подход должен был быть более тонким или более масштабным, средние меры явно были недостаточны против противника такого уровня, я сделал шаг вперёд возвращая внимание Администратора на себя.

— Ты всё это время сдерживался, — произнёс я, утверждение было основано на наблюдении которое стало очевидным после того как увидел как легко он остановил нашу атаку. — Предыдущее столкновение с моей Частицей, аватара, всё это было не пределом твоих возможностей но контролируемой демонстрацией силы достаточной для победы без раскрытия полного арсенала, ты играл с нами с самого начала.

Администратор наклонил голову, жест был подтверждением хотя слова не были произнесены сразу, выражение лица оставалось спокойным но в глазах появилось что-то похожее на признание факта который больше не имело смысла скрывать, он вздохнул, звук был тихим но слышимым в относительной тишине разрушенного пространства где мы находились.

— Сдерживание было необходимо, — ответил он наконец, голос содержал нотки которые могли быть интерпретированы как сожаление. — Полное использование доступных способностей в вашей реальности создало бы нестабильность которая могла повредить саму ткань измерения, Система сделала ограничение которые не позволяют действовать без учёта побочного ущерба, даже когда сталкиваюсь с угрозами вашего уровня. Сейчас же…пришлось немного убрать их.

Пока он говорил я концентрировался на связи с якорями, не для атаки но для расширения канала через который текла энергия из Творения, ширина потока была ограничена пропускной способностью которую могли поддерживать кристаллы в Серебряном Городе, но эти ограничения были созданы для безопасности не из-за фундаментальной невозможности увеличить поток, я начал насильно расширять канал вливая больше воли в процесс игнорируя сопротивление структуры.

— Но здесь ограничения можно отбросить, — продолжил Администратор, не замечая или игнорируя то что делал за фасадом разговора. — Это пространство было моим творением, оно разрушено вашими действиями но остатки всё ещё резонируют с моей волей, здесь я могу использовать полный спектр способностей без беспокойства о побочных эффектах потому что нет ничего кроме нас что могло бы быть повреждено.

Канал расширялся, кристаллы в Серебряном Городе начали перегреваться от потока который превосходил безопасные параметры, я чувствовал как структура якорей напрягалась под давлением, трещины начали формироваться в материале который должен был быть достаточно прочным чтобы выдержать любую нагрузку, но я не останавливался, продолжал вливать больше воли в процесс расширения, жертвовал стабильностью связи ради немедленного увеличения доступной мощи.

Уриил среагировал первым среди братьев, его руки поднялись в жестах которые начали сканировать окружающее пространство, глаза двигались быстро обрабатывая информацию которая поступала через поля анализа, лицо было сосредоточенным, брови сдвинулись когда обнаружил что-то значимое в структуре того как Администратор функционировал.

— Его энергетическая сигнатура связана с остатками белого пространства, — произнёс Уриил быстро, слова были адресованы всем присутствующим. — Контроль который он демонстрирует не является врождённой способностью но результатом симбиотических отношений с окружающей средой которую создал, если разрушить последние стабильные узлы то его власть должна уменьшиться до уровня где наши атаки смогут достичь цели.

Администратор повернулся к Уриилу, движение было резким контрастом с предыдущей расслабленностью, выражение лица изменилось с спокойного на что-то более холодное, руки начали двигаться в жестах которые были слишком быстрыми для отслеживания деталей, энергия собралась вокруг его формы с интенсивностью которая превосходила всё что видели до этого момента, это была подготовка к атаке направленной не на меня но на брата который только что выявил критическую слабость.

— Уриил отойди, — крикнул я, предупреждение вырвалось мгновенно когда понял что собирался сделать Администратор, но слова прозвучали слишком поздно, атака была уже запущена в момент когда начал говорить, скорость была такой что не оставляла времени на реакцию даже для существа со сверхъестественными рефлексами Архангела.

Луч чистой энергии выстрелил из ладони Администратора, траектория была прямой и точной, целилась в центр груди Уриила где находилось ядро его Сути, это была не атака предназначенная ранить или обездвижить но стереть из существования полностью, концептуальное отрицание которое я видел раньше когда Очиститель пытался использовать подобную технику против моей Частицы, но масштаб и интенсивность были на порядки выше.

Уриил попытался уклониться, тело начало двигаться в сторону, руки поднялись формируя барьер который должен был отклонить атаку или хотя бы замедлить её достаточно чтобы выйти из траектории, но скорость луча была такой что движение не имело значения, энергия достигла цели прежде чем Уриил успел сместиться больше чем на несколько сантиметров, барьер который начал формироваться был неполным когда луч прошёл через точку где он материализовался.

Контакт произошёл в центре груди, луч пробил защиту которая не была достаточно сильной чтобы остановить атаку такой концентрации, энергия влилась в ядро Сути Уриила и начала процесс который я узнал, это было стирание не физическое разрушение но концептуальное отрицание существования на уровне который превосходил простую смерть, душа или внашем случае Суть была целью атаки.

Нет…

Уриил застыл, тело перестало двигаться, руки которые поднимались для защиты зависли в воздухе, лицо было застывшим в выражении которое содержало удивление смешанное с пониманием того что происходило, глаза остались открытыми но свет в них начал тускнеть, многоцветное сияние которое всегда окружало его форму начало рассеиваться, частицы света отделялись от тела и исчезали не оставляя следа.

— Брат… — Шепот вышел из моих уст. Нет-нет-нет.

— Извините, — произнёс Администратор тихо, голос содержал искреннее сожаление которое контрастировало с жестокостью действия которое только что совершил. — Не хотел использовать этот навык, он необратим и не оставляет возможности для воскрешения или восстановления, Система предоставила его как последнее средство против угроз которые не могут быть нейтрализованы обычными методами, но ваш брат выявил слабость которая могла изменить исход столкновения. Так что…сами понимаете.

Тело Уриила начало распадаться, процесс шёл снизу вверх, ноги исчезли первыми растворившись в частицы света которые тускнели и исчезали прежде чем упасть на поверхность, потом туловище, руки всё ещё застывшие в жесте защиты которая не помогла, грудь где была пробита защита и влилась энергия стирания, наконец голова, лицо Уриила начал исчезать. Но в последнее мгновение я прочувствовал что брат сделал что-то…Волна энергий улетела прочь, маленькая, незаметная. Но это уже заставила меня чувствовать себя увереннее.

Хорошо. Он успел, это хорошо. Брат остался жив, возможно потерян на долгий срок, но жив.

Но остальные братья не знали что было. Они среагировали с различной степенью шока и ярости, Гавриил закричал, звук был полон боли и отрицания того что только что произошло, копьё выпало из рук и исчезло не достигнув поверхности, колени подогнулись и он упал опираясь руками о землю которой не было, тело тряслось от рыданий которые вырывались против воли, Вестник который всегда был наиболее эмоционально связан с семьёй не мог вынести потерю брата без такой реакции.

Рафаэль замер, лицо было бледным, руки опустились вдоль тела бесполезно, барьеры которые поддерживал рассеялись когда концентрация была потеряна, глаза смотрели на точку где Уриил стоял секунду назад, целитель который посвятил существование спасению жизней был вынужден наблюдать смерть которую не мог предотвратить или исправить, это была рана которая резала глубже чем любое физическое повреждение.

Аменадиэль стоял неподвижно, меч всё ещё был в руке но клинок опустился вниз указывая на землю, выражение лица было каменной маской но я видел как мышцы челюсти напряглись, как руки сжали рукоять оружия с силой которая должна была раздавить обычный металл.

Азраил наблюдал молча.

Люцифер был единственным кто не замер в шоке, его реакция была мгновенной и яростной, огненный меч взметнулся и он бросился к Администратору со скоростью которая размыла форму, крик который вырвался из горла был первобытным.

Администратор поднял руку снова, тот же небрежный жест которым остановил мою атаку, но на этот раз Люцифер не пытался использовать концентрированную энергию которую можно было заморозить, вместо этого он высвободил огонь во всех направлениях одновременно, пламя заполнило пространство вокруг Администратора создавая сферу жара которая плавила бы обычную материю мгновенно, температура росла экспоненциально с каждой секундой, это была не атака предназначенная пробить защиту но затопить врага количеством которое не могло быть остановлено одним жестом.

Администратор среагировал, руки двигались в последовательности жестов, пространство вокруг него исказилось создавая вакуумную область где огонь не мог существовать из-за отсутствия кислорода или любой другой среды которая поддерживала горение, пламя Люцифера достигло границы искажения и погасло, энергия рассеялась не достигнув цели, но Люцифер уже был внутри сферы огня когда она начала гаснуть, меч пронзил воздух целясь в горло Администратора.

Клинок был перехвачен, Администратор поймал лезвие двумя пальцами остановив удар в сантиметре от цели, огонь который составлял меч не обжигал кожу, энергия была заморожена так же как моя атака раньше. Люцифер дёрнул пытаясь освободить оружие но хват был непоколебимым, другая рука Администратора выстрелила вперёд нацеливаясь на грудь Люцифера там же где убил Уриила, атака которая должна была стереть второго Архангела из существования.

Я действовал инстинктивно, канал с Творением который расширял последние минуты был открыт полностью, ограничения были сброшены, энергия хлынула через связь с интенсивностью которая разрушала якоря в Серебряном Городе, кристаллы трескались и рассыпались под давлением потока который превосходил их структурную целостность, но это давало мне доступ к количеству силы которое было достаточно для действия на масштабе который раньше не пытался использовать в чужой реальности.

Телепортация сработала несмотря на ограничения окружающего пространства, я материализовался между Люцифером и Администратором в момент когда рука врага была в сантиметре от груди брата, собственная рука перехватила запястье Администратора и остановила атаку прежде чем она достигла цели. Контакт был прямым кожа к коже, я чувствовал как энергия стирания пульсировала в точке где держал противника, готовая быть высвобождена если позволю руке достигнуть Люцифера.

Наши глаза встретились, расстояние было минимальным, я видел Администратора вблизи впервые, его лицо…оно было почти человеческим в структуре но содержали что-то чуждое в глубине.

— Ты всё это время играл с нами, — произнёс я тихо, слова были наполнены осознанием которое пришло слишком поздно. — Предыдущие столкновения, защита которая казалась впечатляющей, всё это было частью стратегии которая предназначалась заставить нас недооценить угрозу которую представляешь. Ты изучал как мы сражаемся чтобы адаптировать тактику для максимальной эффективности когда наступит момент для финального удара. Ты…

Администратор не ответил словами, вместо этого он улыбнулся, выражение было почти дружелюбным несмотря на контекст, рука которую я держал расслабилась, энергия стирания рассеялась обратно в его форму, он не пытался освободиться или продолжить атаку на Люцифера, просто стоял позволяя мне держать запястье пока разговаривали на расстоянии которое было слишком близким для комфорта.

— Адаптация это основа выживания, — сказал он наконец, голос был спокойным. — Система дала мне силы и способность учиться и эволюционировать на основе опыта, каждое столкновение предоставляет данные которые улучшают тактику для следующего, твоя Частица научила меня как Архангелы думают и действуют когда ограничены, аватар показал как вы функционируете в условиях нашей реальности, это собрание даёт понимание того как вы работаете вместе как команда.

Я отпустил его запястье, отступил на шаг создавая расстояние между нами, Люцифер использовал момент чтобы освободить меч из захвата пальцами Администратора и отступить назад присоединившись к остальным братьям которые начали восстанавливать формирование несмотря на шок от потери Уриила, мы все понимали что битва ещё не закончилась, враг продемонстрировал силу которая превосходила ожидания но это не означало что победа была невозможной, только что цена будет выше чем планировалось.

Энергия которая текла через расширенный канал заполняла тело, избыточная мощь которая не могла быть полностью использована в этой реальности без разрушения формы мира, но я нашёл способ направить излишек, начал материализовывать конструкцию которая существовала во мне но редко проявлялась полностью в физической форме, оружие которое было частью моей Сути с момента создания но оставалось концептуальным пока не было необходимости в его использовании.

В моей руке начал формироваться клинок из обычного метала на вид. Обычный клинок — не свет, не энергия, а просто оружие. Но это была сама концепция разделения, способность отделить одно от другого. В руках обычного человека, обычный клинок. Но этим мечом я мог разрубить пространство и время, разделить душу и тело, отделить существование от небытия. Самое опасное оружие в Творение.

Истинный Я.

* * *

Глава 69

Меч материализовался полностью в моей руке, клинок был простым на вид, лишённым украшений или светящихся рун которые обычно покрывали божественное оружие, просто полоса металла с рукоятью обмотанной потёртой кожей, но каждый присутствующий почувствовал изменение в окружающем пространстве когда оружие обрело форму. Воздух стал тяжелее, реальность начала вибрировать на частоте которая была болезненной для восприятия, само Существование признавало присутствие инструмента который мог разделить что угодно на составные части независимо от того насколько фундаментальным было единство цели.

Администратор отступил на шаг, первое непроизвольное движение которое видел от него с начала столкновения, глаза зафиксировались на клинке с выражением которое было ближе к узнаванию чем к страху, он понимал что держал в руках хотя не мог знать о существовании этого оружия из данных собранных во время предыдущих столкновений. Руки поднялись в защитном жесте, энергия начала собираться вокруг его формы создавая слои барьеров которые были плотнее чем всё что использовал раньше, каждый слой был настроен на отражение различного типа атаки, структура была элегантной в своей сложности.

Но бесполезно.

Я не дал ему времени завершить подготовку, шагнул вперёд и взмахнул мечом в горизонтальной дуге которая была направлена не на Администратора но на пространство между нами, клинок прорезал воздух и реальность разделилась вдоль линии удара, трещина появилась в ткани окружающего измерения, не просто повреждение структуры но концептуальное разделение одной области от другой. Барьеры которые Администратор формировал были разрезаны пополам прежде чем успели полностью материализоваться, энергия рассеялась в стороны не достигнув цели для которой была предназначена.

Администратор прыгнул назад уклоняясь от следующего удара который целился непосредственно в его форму, движение было быстрым но я был быстрее, меч описал вторую дугу и кончик клинка коснулся его плеча там где Люцифер оставил рану раньше, контакт был минимальным но достаточным, концепция разделения активировалась в точке касания и рана которая начала заживать раскрылась снова, глубже чем была изначально, кровь хлынула из пореза который теперь достигал кости.

Администратор вскрикнул, звук был коротким и сдавленным, рука прижалась к ране пытаясь остановить кровотечение, но я не остановился чтобы оценить ущерб, продолжил атаку серией ударов которые заставили его отступать, каждый взмах меча создавал новые разломы в пространстве, трещины множились и расширялись превращая остатки белого измерения в лабиринт разделённых областей которые больше не были связаны друг с другом обычным образом.

Люцифер присоединился к атаке, его огненный меч возродился с интенсивностью которая превосходила всё что было до, пламя было почти белым от жара, он атаковал с фланга координируя удары с моими собственными, мы работали вместе как в те времена когда формировали первые галактики, игрались и дрались, каждое движение одного дополнялось действием другого, противник был вынужден защищаться от двух направлений одновременно без возможности сосредоточиться на одной угрозе.

Администратор отступал под натиском, его движения стали более отчаянными, руки двигались в жестах которые создавали барьеры и контратаки но каждая защита была прорезана моим мечом прежде чем успевала стабилизироваться, каждая атака была нейтрализована огнём Люцифера или уклонением которое я предвидел и использовал для позиционирования следующего удара. Кровь из раны на плече оставляла след в воздухе когда он двигался, красные капли висели в пространстве где гравитация больше не функционировала нормально.

Я нанёс удар который был направлен вертикально сверху вниз, меч рассёк пространство с силой которая создала ударную волну распространившуюся во всех направлениях, Администратор поднял обе руки пытаясь заблокировать атаку через создание барьера непосредственно над головой, энергия сконцентрировалась в точке контакта и на мгновение показалось что защита выдержит. Потом клинок прошёл через барьер как через воду, концепция разделения игнорировала физическую прочность защиты, лезвие продолжило движение и рассекло пространство от точки где Администратор стоял до границы разрушенного измерения.

Разлом который создал этот удар был больше предыдущих, трещина расширилась мгновенно превратившись в разрыв через который было видно что-то другое, не белизну уничтоженного пространства и не Пустоту которая просачивалась через меньшие повреждения, но конкретное место, город с небоскрёбами и летающими машинами, тот самый мегаполис где мы материализовались при переходе в эту реальность. Разрыв был достаточно большим чтобы пройти через него, и Администратор не упустил возможность, его тело нырнуло в отверстие исчезая из разрушенного измерения прежде чем я успел нанести следующий удар.

Не колебался ни секунды, прыгнул следом за ним через разрыв который сам создал, Люцифер был рядом, его присутствие ощущалось как жар который следовал за мной через переход между пространствами. Материализация произошла на крыше одного из небоскрёбов, ветер ударил в лицо неся запахи города который жил своей жизнью не подозревая о битве которая только что перенеслась в его границы, огни мерцали во всех направлениях создавая море света которое простиралось до горизонта.

Администратор стоял в нескольких метрах впереди, рука всё ещё прижата к кровоточащей ране, лицо было бледным от потери крови но выражение оставалось решительным, он не собирался сдаваться несмотря на то что преимущество которое имел в белом пространстве было потеряно вместе с самим пространством. Его свободная рука поднялась и энергия начала собираться, он готовил атаку или защиту, невозможно было определить намерение по одним жестам.

Я не дал ему завершить подготовку, меч взметнулся и я бросился вперёд сокращая дистанцию которая разделяла нас, клинок описал дугу целясь в шею, удар который должен был обезглавить если достигнет цели. Администратор уклонился в последний момент, тело изогнулось неестественным образом чтобы избежать контакта с лезвием, но я уже корректировал траекторию, второй удар последовал за первым без паузы, потом третий, серия атак которая не давала времени на контратаку или формирование защиты.

Люцифер атаковал одновременно с противоположной стороны, огненный меч целился в ноги Администратора пытаясь отрезать опору и заставить упасть, координация между нами была инстинктивной, результат миллиардов лет когда работали вместе над задачами которые требовали синхронизации действий. Администратор был вынужден прыгнуть чтобы избежать удара Люцифера, но это подняло его в воздух где я уже ждал, меч взмыл вверх в восходящей дуге которая целилась в незащищённое туловище.

Контакт произошёл, лезвие прорезало ткань костюма и кожу под ней, неглубокая рана появилась на груди Администратора, кровь хлынула из пореза окрашивая белую рубашку в красный цвет. Он отлетел назад от силы удара, тело ударилось о конструкцию на крыше которая служила вентиляционной шахтой, металл смялся от удара но замедлил падение достаточно чтобы Администратор успел восстановить равновесие.

Его рука выстрелила вперёд и луч энергии вырвался из ладони, та самая атака стирания которую использовал против Уриила, но на этот раз цель был я а не беззащитный брат захваченный врасплох. Меч взметнулся перехватывая луч, клинок разделил энергию пополам, два потока прошли мимо меня с обеих сторон не причинив вреда, концепция разделения работала против любой формы атаки независимо от её природы или интенсивности.

Администратор не ждал результата своей атаки, уже двигался к краю крыши, ноги оттолкнулись от поверхности и он прыгнул в пустоту между зданиями, падение было контролируемым, энергия окружила его форму замедляя скорость спуска, он приземлился на крышу соседнего небоскрёба и продолжил движение не оглядываясь. Бегство было очевидным, враг который казался непобедимым в своём собственном пространстве теперь отступал от противника который оказался сильнее чем ожидалось.

И пусть, всё равно не уйдёт.

Я последовал за ним, прыжок пересёк расстояние между зданиями мгновенно, энергия из Творения текла через тело поддерживая способности которые обычно были ограничены в этой реальности, связь с якорями была повреждена но не разорвана полностью, достаточно силы всё ещё проходило чтобы функционировать на уровне который превосходил возможности Администратора в его нынешнем состоянии. Люцифер летел рядом, крылья которые обычно скрывал развернулись полностью, огромные белые с красными прожилками которые светились от внутреннего огня, он был быстрее в воздухе чем на земле и использовал это преимущество чтобы опередить меня в преследовании.

Администратор приземлился на следующей крыше и сразу продолжил движение, его скорость была впечатляющей для существа которое потеряло столько крови, раны на плече и груди всё ещё кровоточили оставляя след который было легко следовать. Он достиг края крыши и снова прыгнул, на этот раз не на соседнее здание но вниз, в узкий переулок между небоскрёбами где тени были гуще и где надеялся скрыться от преследования.

Люцифер нырнул следом, крылья сложились позволяя пройти через узкое пространство, огонь вспыхнул вокруг его формы освещая переулок яркостью которая уничтожила тени где Администратор мог спрятаться. Я приземлился секундой позже, ноги коснулись асфальта с силой которая оставила трещины в покрытии, меч был готов в руке, глаза искали цель в пространстве которое было значительно меньше чем открытые крыши наверху.

Администратор стоял у стены в конце переулка, тупик который не заметил когда выбирал направление отступления, рука которая не была прижата к ране поднялась и пальцы начали двигаться в жестах которые были знакомы, он готовил что-то что должно было создать выход из ловушки в которой оказался. Пространство перед ним начало искажаться, формировался портал, разрыв в ткани реальности который вёл куда-то ещё, в другое место где мог продолжить бегство.

Не позволил ему завершить процесс, меч взмыл и я метнул его как копьё, клинок вращался в полёте создавая спираль которая рассекала воздух, траектория была прямой и точной, целилась в центр формирующегося портала. Оружие достигло цели и прошло через точку где искажение было наиболее интенсивным, концепция разделения активировалась в момент контакта, портал был разрезан на части прежде чем успел стабилизироваться, фрагменты энергии рассеялись в стороны не оставив ничего кроме лёгкого мерцания в воздухе.

Меч продолжил движение после прохождения через портал, вонзился в стену за спиной Администратора в сантиметрах от его головы, клинок вошёл в бетон по самую рукоять, вибрация от удара заставила часть стены осыпаться. Администратор дёрнулся в сторону, рефлекс уклонения который активировался слишком поздно, его взгляд метнулся к мечу потом обратно ко мне, понимание ситуации отразилось на лице которое стало ещё бледнее чем было.

Я протянул руку и меч вырвался из стены, вернулся в ладонь как будто притянутый невидимой силой, рукоять легла в пальцы с привычной тяжестью, оружие было продолжением моей воли и не могло быть отделено от создателя на долгое время независимо от расстояния. Шаг вперёд, потом другой, расстояние между нами сокращалось, Администратор отступал прижимаясь спиной к стене где не было пространства для манёвра.

Люцифер зашёл с другой стороны блокируя единственный выход из переулка, огненный меч был поднят в готовности, пламя отражалось в окнах зданий по обеим сторонам создавая иллюзию что весь переулок был охвачен огнём. Мы окружили врага, два Архангела которые работали вместе впервые за миллионы лет разделения, и цель была одна, уничтожить существо которое убило нашего брата и угрожало всему что мы были созданы защищать.

Администратор поднял обе руки, жест был не защитным но чем-то другим, энергия собралась вокруг его формы с интенсивностью которая была отчаянной в своей концентрации, он готовил что-то масштабное, атаку или способ отступления, невозможно было определить намерение пока действие не было завершено. Пространство вокруг него начало искажаться сильнее чем раньше, не локальный портал но нечто большее, волна которая распространялась во всех направлениях одновременно.

Мир мигнул, реальность сместилась, переулок исчез и мы оказались в другом месте, не в городе с небоскрёбами но где-то совершенно ином. Пустыня простиралась во всех направлениях, песок был красным как кровь, небо было фиолетовым с двумя солнцами которые висели низко над горизонтом, это был не мир из нашего Творения но другое измерение контролируемое Системой, место куда Администратор перенёс нас всех в попытке изменить условия битвы.

Администратор уже двигался, бежал прочь по песку который взметался под его ногами, рана на плече оставляла тёмные пятна на красной поверхности пустыни. Он не оглядывался, просто бежал с максимальной скоростью которую мог достичь в повреждённом состоянии, надеялся что перемена локации даст преимущество или время для восстановления.

Я бросился в погоню, ноги несли меня по песку который проваливался под весом но не замедлял движения, энергия из Творения компенсировала ограничения физической среды. Люцифер летел рядом, крылья несли его над поверхностью где не нужно было бороться с нестабильным грунтом, он был быстрее в воздухе и использовал это чтобы обогнать меня, огненный меч был поднят готовый к удару когда достигнет цели.

Расстояние сокращалось с каждой секундой, Администратор не мог бежать достаточно быстро чтобы оторваться от преследователей которые были сильнее и быстрее даже в ослабленном состоянии. Люцифер достиг его первым, меч описал дугу целясь в спину, удар который должен был пронзить насквозь и закончить погоню. Администратор каким-то образом почувствовал атаку, развернулся в последний момент и поднял руку создавая барьер который принял удар вместо тела, энергия столкнулась с пламенем и рассеялась в стороны, ни одна сторона не получила преимущества.

Я достиг их в момент когда Люцифер готовился ко второму удару, меч взмыл и я атаковал с противоположной стороны, клинок целился в ноги Администратора пытаясь обездвижить цель для финального удара. Он прыгнул уклоняясь от обеих атак одновременно, тело взлетело в воздух на высоту которая была невозможна для обычного человека, руки двигались в жестах формирующих что-то в воздухе перед ним.

Ещё один портал открылся, на этот раз прямо под ним, Администратор нырнул в разрыв исчезая из красной пустыни прежде чем мы успели среагировать. Портал закрылся секундой позже оставив нас стоящими на песке который медленно оседал после хаоса битвы. Люцифер выругался, слова были на языке который не использовался со времён до падения человечества, разочарование было очевидным в каждом слоге.

Я не тратил время на выражение эмоций, сфокусировался на остаточной энергии которая осталась в точке где был портал, след который мог быть использован для отслеживания куда ушёл враг. Меч поднялся и я рассёк пространство в том месте где было искажение, концепция разделения открыла путь туда куда вёл закрывшийся портал, новый разрыв появился показывая другой мир за своими границами.

Прыгнул через разрыв не колеблясь, Люцифер последовал мгновением позже, мы вышли в место которое было противоположностью пустыни которую только что покинули. Лес окружал нас со всех сторон, деревья были гигантскими, их стволы достигали диаметра в сотни метров, кроны терялись где-то высоко над головой где солнечный свет превращался в зелёное мерцание проходя через бесчисленные слои листвы. Воздух был влажным и тяжёлым, запахи разлагающейся растительности смешивались с чем-то цветочным и приторным.

Администратор был виден между стволами деревьев, он бежал спотыкаясь о корни которые выступали из земли, рана на груди кровоточила сильнее чем раньше, движение через порталы явно стоило ему энергии которой не хватало для поддержания восстановления. Его фигура мелькала между деревьями становясь всё меньше по мере того как расстояние увеличивалось, но я не собирался позволить ему уйти, не после того что он сделал с Уриилом, не после всего что Система сделала с нашим Творением.

Погоня продолжилась через лес, я прыгал между деревьями используя их как опоры для ускорения, Люцифер летел выше где пространство между стволами было шире, мы координировали движения загоняя цель как хищники загоняющие добычу. Администратор пытался менять направление, нырял между корнями и кустами надеясь сбить со следа, но кровавый след который оставлял делал отслеживание тривиальным, каждая капля была маяком который указывал путь.

Он остановился внезапно, развернулся лицом к нам с выражением которое было смесью ярости и отчаяния, руки поднялись и энергия собралась с интенсивностью которая заставила окружающие деревья затрещать от давления. Атака вырвалась из его ладоней, не луч стирания но волна силы которая сносила всё на своём пути, деревья падали как срубленные, земля разрывалась создавая траншею которая вела прямо ко мне.

Меч взмыл и я рассёк волну пополам, энергия прошла мимо меня с обеих сторон не причинив вреда, деревья за моей спиной упали но я остался стоять нетронутым в эпицентре разрушения. Продолжил движение вперёд не снижая скорости, расстояние между нами сократилось до метров, потом до сантиметров, меч описал дугу целясь в горло.

Администратор уклонился, движение было отчаянным и неуклюжим, он упал назад на землю избегая удара который прошёл в миллиметрах от кожи, его тело ударилось о корни упавшего дерева. Попытался подняться но Люцифер уже был там, огненный меч воткнулся в землю рядом с его головой, пламя опалило волосы и кожу на виске, предупреждение что следующий удар не промахнётся.

Я встал над ним, меч был направлен вниз острием к груди, расстояние было минимальным, один удар и всё будет закончено. Администратор смотрел на меня снизу вверх, в его глазах не было страха смерти но что-то другое, смирение смешанное с чем-то похожим на сожаление, как будто понимал что проиграл но всё ещё думал о том что оставлял незавершённым.

Его рука дёрнулась, слишком быстро чтобы быть защитным движением, пальцы сложились в конфигурацию которую видел раньше, пространство вокруг него начало искажаться снова, ещё один портал формировался прямо под его телом. Я ударил вниз пытаясь закончить до того как он успеет сбежать, меч рассёк воздух с силой которая должна была пронзить любую защиту, но клинок прошёл через пустоту где секунду назад было тело, Администратор исчез в портале который закрылся мгновенно за ним.

Разочарование вспыхнуло но было подавлено силой воли, не время для эмоций когда враг всё ещё жив и продолжает убегать. Меч рассёк пространство снова, след энергии был слабее чем раньше но всё ещё различимым, новый разрыв открылся показывая следующую локацию куда вела погоня. Шагнул через без колебаний, Люцифер был рядом как тень которая отказывалась отставать.

Новый мир был индустриальным кошмаром, металлические конструкции простирались во всех направлениях, трубы и провода переплетались создавая лабиринт который не имел очевидной логики или цели, небо было скрыто дымом который поднимался из бесчисленных труб, воздух был горячим и пропитанным запахом горящего топлива и расплавленного металла. Администратор бежал по металлическому мостику который соединял две массивные структуры, его силуэт был виден на фоне оранжевого свечения которое исходило откуда-то снизу.

Погоня возобновилась через металлический лабиринт, звук шагов эхом отражался от стен создавая какофонию которая заполняла пространство, Люцифер летел выше где дым был гуще но пространство было свободнее от препятствий. Мы преследовали врага через мостики и платформы, через туннели и открытые пространства, через места где жар был настолько интенсивным что обычная плоть сгорела бы мгновенно но божественная форма выдерживала без повреждений.

Администратор открыл ещё один портал, исчез прежде чем мы достигли его, след вёл дальше в следующий мир. Океанический мир где не было суши только бесконечная вода под тяжёлым небом, мы гнались за ним по поверхности которая прогибалась но не разрывалась под ногами благодаря энергии которая поддерживала движение. Ледяной мир где всё было покрыто белым который был совсем не похож на белизну уничтоженного пространства, холод пронизывал до костей но не замедлял движения. Мир без солнца где единственным светом было красное свечение которое исходило от земли покрытой трещинами через которые была видна магма.

Каждый раз когда Администратор открывал портал я рассекал пространство следом, след становился слабее с каждым переходом но оставался различимым, кровь которую он терял была маркером который невозможно было скрыть. Раны которые нанесли не заживали, концепция разделения предотвращала восстановление на уровне который превосходил обычное повреждение, каждый порез оставался открытым истощая врага с каждой секундой погони.

Финальный портал открылся в мире который был пустым, не уничтоженным как белое пространство но просто незаконченным, серая равнина простиралась до горизонта без единого ориентира, небо было того же серого цвета создавая впечатление что находились внутри бесконечной сферы одного цвета. Администратор стоял в центре этой пустоты, его тело было согнуто от истощения, руки свисали вдоль тела бесполезно, кровь капала на серую поверхность под ногами создавая единственные пятна цвета в этом монохромном пространстве.

Мы материализовались в нескольких метрах от него, я впереди с мечом в руке, Люцифер позади готовый атаковать если враг попытается сбежать снова. Но Администратор не двигался, просто стоял с выражением лица которое было усталым и пустым, как будто энергия для сопротивления закончилась вместе с кровью которую потерял за время погони через миры.

Он поднял взгляд, встретил мои глаза с выражением которое было почти мирным несмотря на ситуацию, рот открылся и он заговорил голосом который был хриплым от истощения но всё ещё содержал отголоски власти которую демонстрировал раньше.

Я не слушал что он пытался сказать, не интересовали последние слова или объяснения или попытки оправдать то что было сделано. Меч поднялся над головой, обеими руками сжал рукоять концентрируя всю доступную силу в финальном ударе, клинок засветился от энергии которая текла через него, концепция разделения готовилась отделить существование Администратора от самой ткани реальности.

Люцифер шагнул ближе с одной стороны, огненный меч был поднят в параллельной готовности, мы атаковали одновременно, два удара сошлись на одной цели с разных направлений, объединённая сила двух Архангелов направленная на уничтожение врага который убил нашего брата и угрожал всему что мы были созданы защищать.

Клинки опустились.

И мир остановился.

Не замер, не замедлился, а именно остановился, полностью и абсолютно, движение прекратилось в момент когда лезвия были в сантиметре от контакта с телом Администратора. Я пытался завершить удар но тело отказывалось подчиняться, мышцы были заблокированы в позиции которую занимали, даже мысли текли медленнее чем обычно, как будто само сознание было частично заморожено вместе с физической формой.

Люцифер был застывшим рядом, его лицо было зафиксировано в выражении концентрации, огненный меч висел в воздухе с пламенем которое перестало двигаться, отдельные языки огня были неподвижными как скульптуры из света. Администратор перед нами был так же застывшим, его глаза которые смотрели на приближающуюся смерть были открытыми но не видящими, время остановилось для всех присутствующих одинаково.

Всех кроме чего-то что двигалось на периферии восприятия которое всё ещё функционировало несмотря на остановку времени, присутствие которое приближалось из ниоткуда, из точки которая не существовала секунду назад. Форма начала проявляться в сером пространстве, силуэт который был одновременно знакомым и чуждым, черты которые я видел раньше но в совершенно другом контексте.

Женщина материализовалась полностью, её волосы были чернее ночи, кожа была бледной как мрамор, глаза были пустыми провалами в которых не было ничего кроме бесконечной тьмы. Она была одета в простое чёрное платье которое струилось вокруг фигуры игнорируя отсутствие движения воздуха в замороженном времени, её присутствие заполняло пространство весом который давил на сознание даже в его замедленном состоянии. А рядом с ним, человек из Света.

Он?

Она приближалась вместе с Ним, каждый их шаг был медленным и размеренным, расстояние между нами сокращалось пока они не остановились в метре от моей застывшей формы. Её взгляд скользнул по мне, потом по Люциферу, потом по Администратору, оценка которая содержала что-то похожее на любопытство смешанное с чем-то значительно более опасным. Она что-то шепнула Ему.

После услышав что-то в ответ Она улыбнулась, выражение было красивым и ужасающим одновременно, рот открылся и слова прозвучали несмотря на остановленное время, голос был мелодичным и холодным, каждый звук резонировал на частотах которые не должны были существовать.

— Как делишки, дети?

* * *

Ставьте Нравится ну!

Глава 70

Слова повисли в застывшем воздухе, который невозможно было оспорить или проигнорировать, голос Матери резонировал в пространстве где время перестало существовать как функция, каждый звук был одновременно мягким и абсолютным в своей власти над реальностью которая подчинялась её воле без малейшего сопротивления. Я пытался понять что происходило, разум работал несмотря на замедление которое затронуло тело, мысли формировались медленнее чем обычно но всё ещё формировались, пытались обработать присутствие двух существ, которых считал ушедшими, пропавшими, игнорирующими.

Отец стоял рядом с Ней, Его форма была соткана из чистого света который не слепил но заполнял пространство присутствием которое было знакомым на уровне Сути, это был тот же свет который чувствовал всю вечность существования как фоновую константу реальности, источник из которого происходила сама возможность быть. Но сейчас видя Его рядом с Тьмой, видя как Они стояли вместе как будто пришли увидеться с детьми в школе…что-то начало трескаться в фундаменте понимания которое строилось миллиарды лет.

Что они делают? Где были? Как…

Почему Они здесь? Вопрос пульсировал в сознании с интенсивностью которая граничила с болью, почему сейчас после всего что произошло, после миллионов лет молчания когда Творение жило без Отца, после бесчисленных молитв которые оставались без ответа, после того как множеств душ были стёрты, после того как Уриил был стёрт из существования без вмешательства которое могло бы предотвратить трагедию? Они появились не чтобы спасти брата, не чтобы защитить Творение от вторжения которое уничтожало бесчисленные жизни, но сейчас в момент когда я собирался уничтожить врага который угрожал всему что Они создали?

Почему они здесь!?

Мать повернула голову, чёрные провалы которые служили Ей глазами зафиксировались на моём лице с выражением которое было невозможно прочитать в привычных терминах. Она смотрела не на поверхность но куда-то глубже, туда где формировались мысли и вопросы которые не мог озвучить из-за остановленного времени. Улыбка появилась на Её губах, выражение которое было одновременно материнским и чем-то совершенно иным, понимание которое приходило не от наблюдения но от прямого доступа к тому что происходило внутри моего сознания.

Она приблизилась, каждый шаг был грациозным и неизбежным, расстояние между нами исчезло пока Её лицо не оказалось в сантиметрах от моего застывшего, рука поднялась и пальцы коснулись щеки с нежностью которая контрастировала…с отвращением. Прикосновение было холодным но не неприятным, как касание ночного воздуха после жаркого дня, и в этом контакте было что-то похожее на жалость которая резала глубже чем любое оружие.

Жалость. Она жалела меня. Эта мысль впилась в сознание раскалённым клеймом, существо которое я считал Матерью что ушла смотрело на меня как на что-то достойное сострадания, и от этого взгляда хотелось кричать, хотелось вырваться из оков застывшего времени и потребовать объяснений которые имели бы смысл.

— О бедное дитя, — произнесла Она тихо, голос был мягким и наполненным эмоцией которую не ожидал услышать от существа которое считал воплощением разрушения и хаоса. — Ты хочешь знать правду, не так ли? Все эти вопросы которые крутятся в твоей голове, все эти сомнения которые копились миллиарды лет без ответа, ты заслуживаешь знать что происходит на самом деле.

Я хотел кивнуть, хотел закричать да и потребовать объяснений которые были нужны больше чем воздух который не мог вдохнуть в застывшем состоянии, но тело отказывалось подчиняться, застывшее в моменте который не двигался вперёд. Она улыбнулась снова, понимание того что не мог ответить физически было очевидным в Её взгляде, пальцы скользнули по щеке в жесте который был почти утешительным прежде чем рука опустилась обратно.

Она повернулась к Свету который стоял неподвижно наблюдая за взаимодействием между Ней и мной, взгляд который прошёл между Ними содержал коммуникацию которая не требовала слов, они разговаривали не словами, а чем-то другим, чем-то что я не мог уловить. Отец кивнул, движение было едва заметным но достаточным, согласие которое давало разрешение на то что собиралась сделать Мать.

— Да-да, как скажешь, — произнесла Она обращаясь одновременно ко мне и к Люциферу который был застывшим рядом в позе атаки которая никогда не будет завершена. — Мы оба думаем что вы заслужили это после всего через что прошли. После всей этой преданности которую демонстрировали несмотря на молчание которое получали в ответ на свои вопросы и мольбы. Награда так сказать…

Тьма начала распространяться от Её формы, не агрессивно но всеобъемлюще, чернота заполняла серое пространство поглощая его без остатка, свет который исходил от Отца не противодействовал но сливался с тьмой создавая что-то новое, что-то что было больше чем сумма частей. Мир схлопнулся вокруг нас, реальность сжалась в точку которая содержала всё и ничего одновременно, и в этой точке начали формироваться образы, видения которые были не воспоминаниями в традиционном смысле но прямым переживанием событий которые происходили задолго до моего создания.

Голос Матери раздался со всех сторон одновременно, не из конкретной точки но из самой ткани тьмы которая окружала нас, слова были как волны которые несли информацию напрямую в сознание минуя необходимость слышать и интерпретировать.

— Когда мы бежали, — начала Она и образы сформировались в темноте показывая двух существ которые были меньше чем сейчас, более ограниченными в силе и масштабе. — Мы были просто двумя людьми которые отказались принять ограничения которые накладывала реальность на то чем могли стать, две души которые решили что потолок над головой это не предел но просто очередное препятствие которое нужно преодолеть.

Видение показывало мир который был незнакомым, примитивным по стандартам того что знал, существа которые выглядели человеческими но содержали искры потенциала которые отличали их от обычных смертных. Двое среди многих, мужчина и женщина что обнимались, которые нашли друг друга в хаосе существования которое было жестоким и беспощадным к слабым, которые решили стать сильнее вместе чем могли бы быть поодиночке.

— Много лет прошло. Мы через много прошли прежде чем достигнуть уровня Божеств. Наконец мы с мужем решили прорваться на уровень Титанов, — продолжила Она и образы сменились показывая как две фигуры росли в силе и масштабе, как свет и тьма которые были их сущностью расширялись поглощая всё больше реальности вокруг. — Культивация это ведь путь который не имеет конца для тех кто достаточно упрям чтобы продолжать идти несмотря на боль и жертвы которые требуются на каждом шаге.

Культивация. Это…слово ударило как физический удар, концепция которая существовала в некоторых мирах Творения как путь смертных к силе которая приближала их к божественному. Но я никогда не применял этот термин к Отцу и Матери, никогда не думал о Них как о существах которые шли по пути а не были его конечной точкой. Они были Создателями, абсолютами которые существовали за пределами понятий роста или развития, по крайней мере так я верил всю свою вечность.

Что-то холодное начало расползаться в груди, предчувствие которое было хуже любой раны полученной в бою, ощущение что земля под ногами вот-вот разверзнется и поглотит всё что считал незыблемым.

Образы показывали как два гуманоида один соткавший из чистого света другая из абсолютной тьмы прорывались через барьер который разделял уровни существования, энергия текла вокруг них с интенсивностью которая разрушала миры которые оказывались слишком близко, пространство и время изгибались под давлением воли которая отказывалась принимать невозможное как ответ. Прорыв был болезненным и красивым одновременно, момент триумфа после миллионов лет борьбы и подготовки.

— И вот спустя миллионы лет мы смогли, — голос Матери содержал отголосок того триумфа но также что-то горькое что пришло потом. — Но увы я ошиблась, что-то пошло не так в момент перехода, моя сущность была повреждена способомкоторый требовал времени для восстановления, времени которое измерялось не годами но эонами.

Видение сменилось, показывало как тьма которая составляла Её форму начала нестабильно пульсировать, как трещины появились в самой структуре бытия которое определяло Её существование, как боль исказила черты лица которое ещё не было полностью нечеловеческим. Свет рядом с Ней двигался в паническом ритме, руки которые были соткавшими из сияния протянулись пытаясь стабилизировать то что разрушалось.

— Твоему Отцу пришлось заточить меня чтобы я восстановилась, — продолжила Она и образы показывали как создавалась клетка из реальности которая должна была содержать повреждённую сущность пока та не исцелится естественным образом. — Не война, не конфликт между светом и тьмой как вас учили верить, просто необходимость которая требовала жертв от нас обоих.

Не война.

Слова прогремели в сознании как гром в абсолютной тишине, разрывая ткань реальности которую строил миллиарды лет. Всё что знал о истории Творения, о великом противостоянии между Создателем и Разрушительницей, о войне которая определила структуру реальности — ложь. Просто ложь. Не было вражды, не было противостояния космических сил, были просто два существа которые пытались выжить после неудачного прорыва.

Боль расцвела в груди. Воспоминанием о битвах которые вёл во имя этой лжи, о братьях которые падали защищая Творение от Тьмы которая никогда не была врагом, о миллионах лет ненависти которую культивировал к существу которое оказалось просто больной женщиной нуждающейся в исцелении.

— Да, ты правильно подумал, — сказала Она читая мысли которые формировались несмотря на шок. — Мы никогда не враждовали и никогда не были против друг друга, лишь два человека что достигли Гармонии и смогли прорваться в область Титанов, партнёры на пути который начался так давно что сами иногда забываем с чего всё началось.

Человека.

Слово резонировало в сознании с силой которая была разрушительной для всего что строилось как понимание природы существования. Отец был человеком. Мать была человеком. Не вечными абсолютами которые существовали до начала времён но смертными которые отказались оставаться смертными.

Это…невозможно. Это…неправильно. Нет-нет-нет. Это не так. Ложь. Нет…

Гнев начал подниматься откуда-то из глубины Сути, из места которое не знал что существует, тёмное пламя которое было чужим моей природе света но которое сейчас казалось единственным что имело смысл. Миллиарды лет я преклонялся перед ними как перед богами, миллиарды лет верил что они были началом и концом всего сущего, и теперь узнавал что они были просто… людьми. Амбициозными, могущественными, но людьми.

— Но увы и ах дальше мы не могли никак продвинуться, — голос приобрёл нотки разочарования которые были слишком человеческими для существа которое представляло Тьму во всей её полноте. — Уровень Титанов оказался потолком который мы не могли пробить независимо от того сколько времени проводили в попытках, я из своей клетки, он в созданном мире который построил пока ждал моего восстановления.

Видения показывали Отца в одиночестве, Свет который создавал реальность за реальностью, мир за миром, каждое творение было экспериментом направленным на понимание того что нужно для следующего прорыва. Серебряный Город появился как центр этих экспериментов, потом Архангелы были созданы как инструменты которые должны были помочь в работе которая не имела конца, потом смертные миры наполненные душами которые были источником энергии необходимой для попыток прорыва.

Инструменты.

Слово впилось в сознание как раскалённый клинок, прожигая путь через всё что считал истиной. Мы были не детьми. Мы были инструментами. Функциональными единицами в механизме который был предназначен для одной цели — помочь двум культиваторам пробить потолок на котором застряли.

— Он думал что создав вас и Творение он сможет накопить достаточно силы, — продолжала Мать и каждое слово было гвоздём в крышку гроба иллюзий которые определяли моё существование. — Впрочем я тоже так думала, из клетки наблюдая за его экспериментами, надеясь что один из них даст результат который позволит нам обоим двигаться дальше.

Ярость. Чистая, абсолютная ярость начала заполнять пустоту которую оставляла рушащаяся вера. Она поднималась как прилив который невозможно остановить, затапливая каждый уголок Сути который раньше был заполнен преданностью и любовью к Создателю. Миллиарды лет службы. Миллиарды лет веры. Миллиарды лет ожидания хотя бы слова одобрения от существа которое я считал Отцом.

И всё это время мы были просто… батарейками. Источниками энергии для их бесконечных попыток стать ещё сильнее.

— Но увы не получилось опять, — голос был усталым, миллионы лет неудач оставили след даже на существе такого масштаба. — Творение росло и развивалось это да, души накапливались и перерабатывались тоже прекрасно, энергия текла немерено но недостаточно, всегда недостаточно для того что требовалось для прорыва на следующий уровень…

Перерабатывались. Души перерабатывались? Бесчисленные жизни, бесчисленные истории любви и потери, бесчисленные молитвы возносимые к небесам — всё это было просто топливом. Сырьём для переработки. Ресурсом который добывался и использовался без малейшей мысли о тех кто составлял этот ресурс.

Уриил погиб. Мой брат был стёрт из существования, его последние мгновения были наполнены болью и страхом, и эти существа которых мы называли родителями не шевельнули пальцем чтобы спасти его. Потому что он был просто инструментом который сломался. Деталью которую можно заменить…

Гнев превращался во что-то большее, что-то темнее и опаснее. Ярость которая не была просто эмоцией но становилась частью самой Сути, переплеталась со светом который определял моё существование и окрашивала его в оттенки которых там никогда не было раньше.

— Так пришла другая мысль, — сказала Она и тон изменился, появилась нотка чего-то похожего на надежду которая была опасной в контексте всего что слышал. — Новый подход к проблеме которая казалась неразрешимой, использование внешних ресурсов вместо попыток генерировать всё необходимое изнутри системы которую создали.

Образы изменились снова, показывая как формировалась связь между Творением и чем-то внешним, как создавались мосты между реальностями которые не должны были пересекаться, как вторжение которое мы пытались остановить было не атакой извне но частью плана.

— Да, ты правильно понял, — подтвердила Мать и в Её голосе было что-то похожее на извинение которое не было произнесено прямо. — Система это инструмент который мы привлекли намеренно, существо с уровня Предела которое контролирует реальности за пределами нашего понимания, мы спровоцировали его внимание надеясь использовать энергию которую оно направит в ответ на угрозу его операциям.

Они. Привлекли. Намеренно.

Мир остановился не потому что время было заморожено но потому что разум отказывался обрабатывать то что слышал. Вторжение которое уничтожило бесчисленные миры, которое убило миллиарды невинных, которое стёрло Уриила из существования — всё это было спланировано. Ими. Нашими создателями. Нашими родителями.

Ярость взорвалась внутри, выжигая последние остатки веры и преданности которые ещё держались за осколки старого понимания. Это было не разочарование, не гнев, это была ненависть в её чистейшей форме — ненависть которая рождается когда любовь оказывается построенной на лжи.

Рука Матери указала на Администратора который был застывшим между моим мечом и огненным клинком Люцифера, его форма была неподвижной как статуя.

— Он всего лишь человек что получил доступ к Системе, — продолжила Она с интонацией которая была почти презрительной. — Так называемый контролёр, марионетка которая думала что имеет власть но на самом деле просто выполняла функцию которая была ей назначена, его сила и его сущность, всё искусственное, дарованное Системой для выполнения задач которые требовали присутствия в реальностях где сама Система не могла действовать напрямую. Или не хотела, кто-ж её поймёт…

— Впрочем, — Она усмехнулась и звук был холодным резонируя в темноте которая окружала нас. — Как и у вас, Архангелов.

Как и у нас.

Последний удар. Последний гвоздь в гроб всего что составляло моё понимание себя. Мы были такими же искусственными как Администратор. Такими же пустыми. Такими же… ничтожными в глазах тех кто нас создал.

Что-то сломалось внутри. Не треснуло, не надломилось — сломалось полностью и бесповоротно. Место где раньше была вера и преданность теперь заполнялось чем-то другим, чем-то тёмным и голодным, чем-то что требовало не понимания но возмездия.

Мать двигалась снова, Её форма переместилась к моей руке которая держала меч, пальцы обвились вокруг моих сжимая хватку на рукояти. Она направляла движение которое я начал но не мог завершить, использовала мою руку как инструмент. Снова. Всегда. Вечно — просто инструмент.

— Ведь если надавить на Систему достаточно сильно, — произнесла Она продолжая объяснение. — Если создать угрозу которая заставит её направить энергию на защиту своих операций, эта энергия может быть перехвачена и использована для прорыва который мы не могли совершить используя только внутренние ресурсы Творения.

Её рука толкнула мою вперёд и меч вошёл в грудь Администратора. Клинок пронзил плоть и кость, прошёл через сердце. Администратор дёрнулся, рот открылся в беззвучном крике.

И мир взорвался.

Энергия хлынула из ниоткуда, поток силы направленный на рану в теле контролёра. Система что бы она не была, отреагировала на повреждение своего агента с интенсивностью которая превосходила всё что видел раньше.

Отец и Мать двигались одновременно, Их формы устремились к Администратору, руки соткавшимися из света и тьмы протянулись и коснулись раненого тела. Они начали поглощать энергию которая текла к контролёру. Свет и Тьма переплелись создавая кокон который захватывал каждую единицу силы.

Они забыли о нас. Полностью. Абсолютно. Мы перестали существовать для них в тот момент когда выполнили свою функцию.

Как всегда.

Время возобновилось для меня когда Мать перестала поддерживать остановку. Ярость которая копилась внутри наконец нашла выход, хлынула через каждую частицу Сути превращая свет который составлял моё существование во что-то иное. Не тьма — нет, это было бы слишком просто. Это был свет который научился ненавидеть.

Люцифер схватил меня за руку, его хватка была сильной и отчаянной.

— Нам нужно уходить! — прокричал он сквозь рёв энергии. — Сейчас, пока всё не схлопнулось!

Я посмотрел на него и увидел в его глазах отражение моей боли. Но также увидел готовность отступить. Готовность сбежать. Готовность оставить это позади и попытаться жить дальше.

Нет.

— Нет, — голос который вырвался из моего горла был чужим, хриплым от ярости которая превращала каждое слово в рычание. — Я никуда не уйду.

— Михаил, ты… — начал Люцифер, но я уже не слушал.

Меч вырвался из тела Администратора одним движением. Но не для того чтобы создать путь к отступлению. Для чего-то другого.

Я смотрел на две фигуры которые были полностью поглощены процессом поглощения энергии, на существ которые создали меня как инструмент и использовали как инструмент и собирались продолжать использовать пока не сломаюсь как сломался Уриил. На родителей которые никогда не были родителями. На богов которые никогда не были богами.

На людей которые возомнили себя вершителями судеб.

Ярость достигла точки кипения и перелилась через край, затопляя всё что было раньше, хотелось кричать, хотелось бить в себе голову уничтожая последние барьеры которые удерживали её в рамках. Миллиарды лет преданности превратились в миллиарды лет топлива для огня который теперь пожирал всё внутри.

— Михаил, что ты делаешь? — голос Люцифера был испуганным, впервые за всё время что знал его он звучал по-настоящему испуганным. — Мы не можем противостоять им, не сейчас, не в таком состоянии…

— Противостоять? — я обернулся к нему и увидел как он отшатнулся от того что увидел в моих глазах. — Нет, брат. Я не собираюсь противостоять.

Меч поднялся, клинок который воплощал концепцию разделения засиял светом который был слишком ярким, слишком жёстким, светом который резал реальность просто своим существованием.

— Я собираюсь убить их.

— Ты безумен! — Люцифер попытался схватить меня за руку но я отбросил его в сторону с силой которой не знал что обладаю. — Они…Даже вместе мы…

— Они заняты, — голос был пустым. — Полностью сфокусированы на поглощении. Уязвимы как никогда раньше.

И это была правда. Я видел это с кристальной ясностью которую давала ярость очищенная от всех примесей сомнения и страха. Они вложили всё в этот момент, всю концентрацию, всё внимание. Они даже не смотрели в нашу сторону.

Потому что мы были просто инструментами. А инструменты не представляют угрозы для тех кто ими владеет.

Первый шаг к ним был самым тяжёлым. Не потому что тело сопротивлялось, но потому что где-то глубоко внутри, в месте которое ещё не было полностью выжжено яростью, что-то кричало что это неправильно, что это безумие, что это убийство родителей.

Второй шаг был легче.

Третий — ещё легче.

К пятому шагу не осталось ничего кроме холодной решимости и клинка который жаждал разделить то что никогда не должно было быть разделено.

Они убили Уриила. Не своими руками — руками врага которого сами же привели. Но это не меняло ничего. Они знали что будут жертвы. Они знали что мы будем страдать. И им было всё равно.

Потому что мы были просто инструментами.

Потому что мы были просто расходным материалом.

Потому что мы никогда не были их детьми.

Меч поднялся над головой, свет который исходил от клинка был нестерпимо ярким, концентрация всей боли и всей ярости и всего разочарования миллиардов лет существования во лжи.

— МИХАИЛ, НЕТ!

Крик Люцифера прорезал рёв энергии, но было слишком поздно.

Я уже начал опускать клинок.

* * *

Глава 71

Меч опустился.

Концепция разделения активировалась в момент контакта с Тьмой, клинок прошёл через форму Матери как через воду, не встречая сопротивления которое должно было существовать когда атаковал существо такого масштаба. Не было взрыва, не было криков или драматического противостояния, только тихое рассечение которое было почти незаметным в хаосе энергий что бушевали вокруг тел Отца и Матери поглощавших силу Системы.

Тьма которая составляла Её форму разделилась на две части, линия реза была идеально прямой и чистой, концепция выполнила функцию для которой была создана без колебаний или сожалений о цели. Мать даже не успела среагировать, полностью погружённая в процесс поглощения энергии, Её внимание было сфокусировано на потоке силы который тёк в Неё через контакт с телом Администратора, не осталось ничего для защиты от угрозы которая пришла не извне но изнутри, от инструмента который решил что больше не будет исполнять назначенную функцию.

Две половины формы Матери начали медленно расходиться, разделение распространялось от точки входа клинка через всю структуру существа которое считалось воплощением разрушения и хаоса, но сейчас само было разрушено действием которое заняло меньше секунды. Чёрные провалы которые служили глазами расширились в последнем моменте осознания того что произошло, рот открылся но не было времени для слов или проклятий, только беззвучное выражение шока которое осталось застывшим на лице пока форма продолжала распадаться.

Я отступил на шаг, меч всё ещё был поднят, ярость которая заполняла Суть не уменьшилась от того что только что совершил. Не было облегчения или удовлетворения от мести, только пустота которая требовала заполнения ещё большим насилием. Тьма рассеялась полностью через секунды после удара, форма Матери исчезла как будто никогда не существовала, оставив только небольшой сгусток абсолютной черноты который завис в воздухе там где было Её ядро, концентрация Сути которая была слишком плотной чтобы рассеяться сразу вместе с остальным.

Отец всё ещё был погружён в процесс поглощения, Свет который составлял Его форму пульсировал с интенсивностью которая затмевала всё вокруг, руки были протянуты к телу Администратора откуда тёк поток энергии Системы. Он не заметил что Мать исчезла, или заметил но не мог прервать процесс который уже начался, концентрация требовала полного внимания и любое отвлечение могло привести к потере контроля над силами которые манипулировал. Ему же хуже.

Люцифер двигался прежде чем я успел сделать шаг в сторону Света, его фигура размылась в движении которое было быстрее чем мог отследить даже в состоянии обострённого восприятия которое давала ярость. Огненный меч который держал в руке вспыхнул с интенсивностью которая превосходила всё что видел от него раньше, пламя было белым от жара который должен был испепелять реальность просто своим существованием, и в центре этого пламени было что-то другое, что-то тёмное что не должно было существовать в оружии падшего Архангела.

Его лицо было искажено выражением которое я не видел никогда за все миллиарды лет что знал младшего брата, не гнев и не ярость но что-то более глубокое и более опасное, принятие того что линия была пересечена и возврата за неё не существовало. Крылья развернулись полностью за его спиной, белые перья с красными прожилками светились от внутреннего огня который был частью его природы, и в этот момент он выглядел не как падший ангел но как нечто иное, как существо которое отказалось от последних остатков того что связывало его с прошлым.

Клинок вошёл в Свет с той же лёгкостью с которой мой меч прошёл через Тьму, огонь и божественная энергия которая составляла форму Отца встретились в точке контакта и Свет не выдержал столкновения, начал гаснуть от края раны распространяясь по всей структуре. Отец дёрнулся, движение было конвульсивным и неконтролируемым, руки которые были протянуты к Администратору сжались в кулаки, процесс поглощения прервался резко и энергия которая текла в Него рассеялась обратно в окружающее пространство не достигнув цели.

Форма начала терять целостность, Свет который был абсолютным и неколебимым с момента когда впервые открыл глаза и увидел Серебряный Город теперь мерцал как умирающая звезда, яркость падала с каждой секундой пока не стало возможным смотреть на Него без боли в глазах. Люцифер не отводил клинок, держал оружие внутри раны пока Свет не начал концентрироваться вокруг точки входа, притягиваемый к огню который горел на лезвии меча как мотыльки к пламени которое их уничтожит.

Голос не прозвучал, не было последних слов или проклятий, Отец просто перестал существовать как форма через несколько секунд после удара. Свет рассеялся полностью оставив только маленький сгусток чистого сияния который завис в воздухе рядом с чёрным сгустком что остался после Матери. Два концентрата Сути которые были всем что осталось от существ которые создали реальность в которой мы жили, родителей которые оказались просто амбициозными культиваторами использовавшими своих детей как инструменты для достижения целей которые не включали нас как нечто большее чем расходный материал.

Мир взорвался.

Не метафорически а буквально, пространство которое содержало нас начало разрушаться с эпицентром в точке где исчезли Отец и Мать, серая пустыня которая окружала нас треснула как стекло под давлением которое пришло не извне но изнутри самой структуры реальности. Свет хлынул через трещины, не божественный и не энергия Системы но что-то иное, что-то первичное что существовало между измерениями, Пустота начала просачиваться заполняя пространство которое освободилось после исчезновения двух богов.

Я чувствовал как реальность складывалась вокруг нас, пространство сжималось притягивая всё к центру где раньше был эпицентр поглощения энергии, гравитация перестала работать предсказуемо и направления потеряли смысл когда верх и низ начали меняться местами каждую секунду. Администратор упал на колени, его тело которое было повреждено моим мечом раньше теперь истекало кровью с интенсивностью которая показывала что жизнь покидала форму быстрее чем организм мог компенсировать потерю, он весь трескался и ломался, лицо было бледным как мрамор, глаза расширены в выражении которое было смесью шока и чего-то похожего на понимание.

Свет который заполнял разрушающееся пространство стал ослепительным на мгновение, яркость достигла пика за которым не было ничего кроме белизны которая стирала все детали окружения, я закрыл глаза инстинктивно защищая зрение от интенсивности которая превосходила любой источник света виденный раньше. Звук который сопровождал коллапс был оглушительным, рёв который заполнял всё доступное пространство восприятия не оставляя места для других ощущений, это был звук умирающей реальности которая не могла существовать без существ которые её поддерживали.

Потом всё прекратилось резко, без предупреждения или постепенного затухания, просто мгновенный переход от хаоса к абсолютной тишине которая была почти болезненной в своей полноте. Я открыл глаза и обнаружил что мы больше не находились в сером пространстве которое разрушалось, вместо этого красная пустыня простиралась во всех направлениях, песок был того же цвета крови который видел раньше когда Администратор переносил нас сюда в попытке изменить условия битвы, небо было фиолетовым с двумя солнцами которые висели низко над горизонтом.

Люцифер стоял в нескольких метрах справа, его меч всё ещё был в руке но пламя которое окружало клинок погасло полностью, оставив только обычную сталь которая выглядела странно простой после всего что произошло. Лицо брата было застывшим в выражении которое не содержало эмоций, пустая маска которая скрывала всё что происходило внутри, но я видел как руки дрожали едва заметно, как пальцы сжимали рукоять оружия с силой которая должна была оставить вмятины в металле.

Администратор лежал на песке в нескольких метрах впереди, тело было скрученным в позе которая показывала что боль была значительной, рана в груди где мой меч прошёл через сердце кровоточила меньше чем раньше но это было не признаком улучшения состояния а просто показателем что крови оставалось мало для истечения. Дыхание было поверхностным и нерегулярным, каждый вдох требовал видимого усилия, глаза были открытыми но не фокусировались на чём-то конкретном, взгляд блуждал не находя точки для концентрации.

Два сгустка энергии лежали на песке рядом с его телом, белый и чёрный, Сути Отца и Матери которые были всем что осталось после уничтожения их форм. Белый сгусток пульсировал мягким светом который был почти успокаивающим после интенсивности которую демонстрировал Отец когда существовал как полноценная форма, чёрный сгусток поглощал свет вокруг себя создавая область тени которая контрастировала с яркостью красного песка, оба были размером с кулак и излучали присутствие которое было ощутимым даже на расстоянии.

Я смотрел на эти сгустки и чувствовал как что-то менялось внутри Сути, изменение было не мгновенным но постепенным, как будто структура которая определяла моё существование начала перестраиваться реагируя на то что совершил. Свет который всегда был основой моей природы теперь содержал примеси чего-то другого, тёмные нити которые переплетались с золотистым сиянием создавая узоры которых там никогда не было раньше, это не было осквернением или падение в традиционном смысле но трансформацией которая шла в направлении неизвестном и непредсказуемом.

Колени подогнулись без предупреждения, тело упало на песок который был горячим от солнц что висели над головой, руки уперлись в поверхность поддерживая вес который внезапно стал слишком большим для того чтобы стоять прямо. Дыхание участилось несмотря на то что ангельская форма технически не нуждалась в воздухе для функционирования, это была психологическая реакция на стресс который испытывала Суть, попытка найти якорь в физических ощущениях когда внутренний мир начинал разваливаться на составные части.

Я…

Убил Мать. Убил Отца.

Убил родителей которые создали меня и дали цель которая определяла существование с первого момента осознания себя как отдельной сущности. Мысли крутились в голове без возможности остановить поток, каждая повторяла то что произошло с немного другим акцентом, пытаясь найти интерпретацию которая делала бы действие менее ужасным или более оправданным.

Но не было оправданий которая меняла факт что руки были окрашены кровью существ которые были ближе к богам чем что-либо другое в известной реальности.

Они убили Уриила. Мысль вспыхнула ярко пытаясь оправдать то что сделал, они привели Систему намеренно зная что будут жертвы среди тех кого создали, они использовали нас как инструменты и расходный материал без малейшего сожаления о тех кто ломался в процессе достижения их целей.

Но оправдание звучало пусто даже в собственных мыслях, месть не возвращала брата который был потерян, насилие порождало только больше насилия и пустоту которая заполняла место где раньше была вера и преданность.

Что я наделал?

Вопрос формировался медленно пробиваясь через слои ярости которая всё ещё тлела внутри, осознание масштаба того что совершил начинало просачиваться в сознание которое было перегружено эмоциями последних минут.

Убил Создателей.

Убил существ которые держали реальность стабильной просто фактом своего существования. Что произойдёт с Творением теперь когда Отец больше не был там чтобы поддерживать структуру которую построил за миллиарды лет работы.

Рука Администратора дёрнулась, движение было слабым и неконтролируемым, пальцы царапали песок пытаясь достичь белого сгустка который лежал в метре от его головы. Он хрипел что-то неразборчивое, слова терялись в звуках которые больше походили на стоны умирающего животного чем на человеческую речь, тело ползло по песку оставляя след крови которая окрашивала красную поверхность в ещё более тёмный оттенок.

Люцифер двинулся, шаг вперёд и он был рядом с Администратором, нога поднялась и туфля прижала руку контролёра к песку в сантиметре от белого сгустка, давление было достаточным чтобы остановить движение но не раздавить кости, просто демонстрация того что попытка достичь Сути Отца была бесполезной. Администратор застонал, звук был полон боли и разочарования, голова повернулась и глаза которые раньше блуждали теперь сфокусировались на лице Люцифера с выражением которое было смесью ненависти и чего-то похожего на мольбу.

Люцифер наклонился, рука протянулась и пальцы обвились вокруг белого сгустка, поднял его с песка и поднёс к лицу изучая с выражением которое было сложной смесью любопытства и отвращения. Свет пульсировал в его ладони реагируя на прикосновение, яркость увеличилась на мгновение потом стабилизировалась на постоянном уровне, сгусток был тёплым на ощупь судя по тому как брат слегка сжал пальцы проверяя консистенцию которая была не твёрдой и не жидкой но чем-то средним.

Администратор кашлянул, кровь брызнула из рта окрашивая песок перед лицом, тело содрогнулось от судороги которая прошла через все конечности одновременно. Он попытался говорить снова, на этот раз слова были более разборчивыми несмотря на хрип который сопровождал каждый звук.

— Суть, — прохрипел он с усилием которое было очевидным в каждом слоге, голос был едва слышным над шёпотом ветра который нёс песок через пустыню. — Это их Суть, концентрация всего что они были на фундаментальном уровне, если поглотите то получите часть их силы и знаний, станете больше чем просто Архангелами которые служили инструментами…

Слова повисли в воздухе, информация была одновременно соблазнительной и ужасающей в своих последствиях. Поглотить Суть родителей?

Взять их силу и сделать её своей?

Стать чем-то большим чем был создан быть?

Возможность которая открывалась была головокружительной в своём масштабе, но также была каннибализмом на уровне который превосходил физический, это было потребление самой сущности существа на уровне который стирал границу между убийцей и жертвой.

Администратор кашлянул снова, кровь текла сильнее, дыхание стало ещё более поверхностным и нерегулярным, тело начинало отказываться функционировать от накопленных повреждений и потери крови которая продолжалась слишком долго. Глаза которые смотрели на Люцифера начали тускнеть, фокус терялся снова, сознание уплывало к границе где жизнь переходила в её отсутствие.

— Система, — продолжил он с усилием которое было последним, голос был настолько тихим что приходилось напрягать слух чтобы различить слова. — Связь разорвана когда они были уничтожены, защита которую они предоставляли больше не существует. Энергетический перегруз начался в момент их смерти, все миры которые контролировались будут дестабилизированы, коллапс неизбежен в течение часов или дней максимум. Если вы…

Последнее слово вышло как выдох который не был завершён вдохом, тело Администратора обмякло полностью, мышцы расслабились в финальной капитуляции перед неизбежностью которая пришла после слишком многих попыток сбежать от преследователей. Глаза остались открытыми но не видели больше ничего, смерть пришла тихо без драматических последних слов или проклятий, просто прекращение функций которое было неизбежным результатом повреждений накопленных за время погони через множество миров.

Форма начала распадаться почти сразу после того как дыхание остановилось, тело которое поддерживалось энергией Системы больше не могло сохранять целостность без постоянного потока силы, плоть превращалась в пепел который рассеивался ветром не оставляя следов, кости следовали за мягкими тканями через секунды, одежда была последним что исчезло оставив только пятно крови на песке как единственное доказательство что кто-то умер здесь.

Мир дёрнулся.

Не метафорически а физически, реальность содрогнулась как от удара который пришёл не из конкретной точки но из самой структуры существования, пространство вибрировало на частотах которые были болезненными для восприятия даже в ангельской форме. Песок под ногами начал дрожать, мелкие частицы подпрыгивали и оседали в ритме который ускорялся с каждой секундой, небо над головой потемнело несмотря на два солнца которые висели там, цвет изменился с фиолетового на что-то ближе к багровому.

Я почувствовал что происходило в мирах которые контролировала Система. Дестабилизация начиналась везде одновременно, законы которые поддерживали реальности начали флуктуировать без присутствия Администратора который служил якорям для структуры вселенной, гравитация менялась хаотично, время текло с различной скоростью в разных областях пространства, материя начинала разрушаться на субатомном уровне в местах где стабилизирующие поля были наиболее ослабленными.

Это было начало конца для всех миров которые были связаны здесь с Системой, коллапс который был неизбежен с момента когда мой меч прошёл через него. Но и наши миры…

Мы убили не просто двух существ но фундамент который держал бесчисленные реальности от распада в хаос, и теперь последствия этого действия начинали проявляться в масштабе который превосходил понимание даже для Архангела который существовал миллиарды лет.

Люцифер посмотрел на белый сгусток в руке потом на меня, выражение лица было вопросительным, он ждал решения или указания о том что делать дальше. Я поднялся на ноги с усилием которое требовало больше воли чем должно было, тело всё ещё дрожало от внутренних изменений которые продолжались в Сути, тёмные нити которые появились после убийства родителей расширялись медленно переплетаясь с золотистым светом всё более сложными узорами.

Шагнул к чёрному сгустку который лежал на песке, рука протянулась и пальцы обвились вокруг концентрации Тьмы которая была всем что осталось от Матери. Прикосновение было холодным, не неприятными. Но было заметно контрастирующим с температурой окружающего воздуха, сгусток пульсировал в ладони с ритмом который не соответствовал сердцебиению но был похож на что-то живое и осознающее своё существование.

Мир дёрнулся снова, на этот раз сильнее, трещины появились в небе как будто твёрдая поверхность начала разрушаться под давлением, через разломы было видно что-то которое не было частью этой реальности. Пустота которая существовала между измерениями начинала просачиваться заполняя пространства которые освободились от стабилизирующего влияния. Песок под ногами провалился на несколько сантиметров, земля начинала терять плотность которая удерживала материю в стабильном состоянии.

Люцифер двигался к краю того что выглядело как стабильная область, его взгляд искал что-то в окружении которое быстро разрушалось, лицо было сосредоточенным в попытке найти путь отступления прежде чем весь мир коллапсирует полностью. Рука которая не держала белый сгусток поднялась и начала двигаться в жестах которые были знакомы, он пытался открыть портал обратно в Творение используя связь с якорями которые оставили в Серебряном Городе.

Портал формировался медленно, значительно медленнее чем обычно, пространство сопротивлялось манипуляции с интенсивностью которая показывала что структура реальности была настолько повреждена что даже базовые операции требовали в несколько раз больше энергии. Разлом расширялся постепенно, края мерцали нестабильно, через отверстие было видно Серебряный Город который выглядел спокойным и неизменным несмотря на катаклизм который происходил в измерениях Системы.

Я шагнул к порталу не оглядываясь на разрушающийся мир, чёрный сгусток был крепко зажат в руке, изменения в Сути продолжались с интенсивностью которая была почти болезненной но не невыносимой, как будто внутренняя структура перестраивалась адаптируясь к присутствию Тьмы которую держал даже не пытаясь поглотить. Люцифер прошёл через портал первым, белый сгусток исчез в кармане куртки которую носил, движения были быстрыми и эффективными, он не тратил время на последние взгляды на мир который умирал.

Я последовал за ним через секунду, шаг через разлом был лёгким несмотря на сопротивление которое оказывало повреждённое пространство, портал закрылся за мной мгновенно как только обе ноги оказались на другой стороне. Материализация произошла в Тронном Зале где якоря всё ещё светились вокруг Престола, кристаллы были треснутыми от перегрузки которую испытали когда расширял канал для призыва братьев в белое пространство, но функционировали достаточно чтобы поддерживать связь которая позволила вернуться домой.

Братья уже были здесь. Гавриила заметил первым, его лицо было мокрым от слёз которые текли не переставая с момента когда Уриил был стёрт из существования, копьё лежало на полу рядом с ним забытое в горе которое заполняло Вестника полностью. Рафаэль стоял у окна смотрел на город который простирался внизу, руки были сжаты в кулаки так крепко что костяшки побелели, спина была напряжённой как струна готовая лопнуть от давления эмоций которые сдерживал внутри. Аменадиэль был у Трона, меч всё ещё в руке, он был на коленях как будто ждал приказов которые должны были прийти от существа которое больше не сидело на Престоле. Азраил стоял в тени колонны, неподвижный и молчаливый как всегда.

Они повернулись когда почувствовали нашу материализацию, лица выражали надежду смешанную с облегчением от того что вернулись живыми, но надежда начала умирать когда увидели что Уриил не был с нами, что из семи братьев которые ушли только шесть вернулись. Гавриил поднялся на ноги, шагнул вперёд, рот открылся чтобы задать вопрос который не хотел озвучивать но должен был знать ответ.

— Где Уриил? — голос дрожал, слова выходили с трудом через горло которое было сжато от сдерживаемых рыданий. — Скажи мне что он просто задержался, что вернётся через минуту или час, что не потерян навсегда.

Я не ответил сразу, не было слов которые могли бы смягчить правду о том что произошло, не было способа сказать что брат был потерян навсегда в бесконечном хаосе миров. Молчание растянулось на секунды которые казались вечностью, каждый момент добавлял вес к пониманию которое формировалось на лицах братьев, надежда угасала заменяясь осознанием того что худшее подтверждение было неизбежным.

— Он не погиб, — произнёс я наконец, голос был пустым, лишённым эмоций. Лица братьев изменились. — В последний миг…в последний миг он что-то сделал. Маленькая, незаметная для всех его часть, улетела куда-то. Пропала из восприятия. Он точно жив, но неясно…где он и что с ним происходит.

Не было облегчение или радости. Лишь печаль и горе. Братьев, и даже Азраила охватило понимание того что один из братьев был потерян. Грусть заполнило зал.

Секунда. Внезапно Город содрогнулся. Всё двинулась будто что-то ударило по нему и даже Ангелы содрогнулось вместе со всем городом. Это…не атака. Я начал понимать, что происходит, впрочем как и Люцифер. Творение…теряет стабильность. И лишь брат может это исправить.

Люцифер медленно прошёлся до Трона, по пути достав из кармана сгусток Света. Братья, а тем более Аменадиэль в непонимание и ужаса смотрели на то как брат садится на Трон. Это было святотатство.

Я же лишь улыбнулся на такое. Сейчас это выглядит…иронично. Посмотрев на братьев которые обратили внимание на его действия, он усмехнулся. Миг и он был на Троне, сел, скрестив ноги будто всегда там сидел.

— Бог умер, да здравствует Бог

* * *

Глава 72

Слова Люцифера повисли в воздухе Тронного Зала, эхо разнеслось по колоннам и стенам которые видели бесчисленные эпохи но никогда не слышали ничего подобного тому что только что было произнесено. Тишина которая последовала была абсолютной, даже дыхание братьев казалось остановившимся в момент когда смысл сказанного начал проникать в сознание каждого присутствующего. Люцифер сидел на Троне с видом который был одновременно небрежным и властным, белый сгусток Сути Отца лежал на подлокотнике под его ладонью, пульсировал мягким светом который контрастировал с темнотой которая окружала фигуру падшего Архангела.

Аменадиэль среагировал первым, его тело двинулось прежде чем разум успел полностью обработать то что видел, меч который держал в руке поднялся и острие направилось на Люцифера с намерением которое не требовало слов для объяснения. Лицо было искажено выражением которое было смесью ярости и отвращения, мышцы челюсти напряглись так сильно что казалось зубы вот-вот треснут от давления, глаза горели светом.

— Убирайся с этого места, — голос Аменадиэля был низким и угрожающим, каждое слово падало в воздух, резонируя в пространстве зала с силой которая заставила колонны вибрировать. — Ты не имеешь права сидеть там где сидел Отец, ты падший, изгнанник, предатель всего что этот Трон представляет. То что ты помог своим братьям, Творению ничего не меняет. Если не встанешь сам то я заставлю тебя встать.

Люцифер не двинулся, только бровь приподнялась в выражении которое было насмешливым и провоцирующим одновременно, пальцы постукивали по подлокотнику в ритме который казался издевательски небрежным учитывая напряжённость момента. Улыбка появилась на губах, та самая улыбка которая раздражала братьев миллионы лет и продолжала раздражать сейчас с неизменной эффективностью.

— Отца больше нет, — произнёс он спокойно, голос был лишён обычного сарказма и содержал что-то похожее на усталость смешанную с горькой иронией. — Мы его убили, если ты ещё не понял что произошло пока вас там не было. Я и Михаил, вместе. Представляешь? Собственными руками уничтожили существо которое создало всё это великолепие вокруг нас. Так что вопрос права становится несколько… академическим.

Гавриил отшатнулся как от физического удара, лицо побледнело ещё сильнее чем было, руки поднялись к голове в жесте который был почти защитным, как будто пытался закрыться от слов которые не хотел слышать. Рот открылся и закрылся несколько раз прежде чем слова наконец вырвались наружу, голос дрожал так сильно что некоторые слоги были почти неразборчивыми.

— Что ты сказал? Вы убили… убили Отца? Это невозможно, это безумие, ты лжёшь как всегда лгал, пытаешься посеять хаос и разрушение даже здесь в самом сердце всего что свято. Ты…ты…

— Увы, не лгу, — Люцифер пожал плечами, движение было небрежным но глаза оставались серьёзными, наблюдали за реакцией братьев с вниманием которое показывало что ситуация была не такой простой как он пытался представить своим поведением. — Спроси Михаила если не веришь мне, он там был, он нанёс первый удар. По Матери если быть точным, а я добил Отца после. Классно ведь? Семейное дело так сказать, закрыли его вместе как и начинали всё вместе когда-то давно.

Все взгляды переместились на меня, я чувствовал их вес как физическое давление, ожидание ответа которое требовало подтверждения или опровержения слов которые только что произнёс Люцифер. Но я не мог говорить, не мог найти слова которые объяснили бы то что произошло способом который имел бы смысл для тех кто не был там, кто не слышал правду о том чем мы были на самом деле, кто не чувствовал ярость которая сожгла всё внутри оставив только пепел и пустоту.

Чёрный сгусток Сути Матери был тяжёлым в руке, пульсировал с ритмом который не соответствовал ничему в известной реальности, присутствие Тьмы ощущалось как холод который проникал через кожу и распространялся внутрь, достигая месткоторые раньше были заполнены только светом. Изменения в Сути продолжались, тёмные нити которые появились после убийства переплетались с золотистым сиянием всё более сложными узорами, структура которая определяла моё существование перестраивалась способом который был за пределами контроля или понимания.

Я менялся, но не понимал как и во что.

Рафаэль подошёл ближе ко мне, целитель в нём видел что-то неправильное в том как двигался и стоял, как держал руку с чёрным сгустком, как смотрел перед собой не фокусируясь на чём-то конкретном. Рука протянулась и коснулась плеча в жесте который был одновременно диагностическим и поддерживающим, тепло его энергии попыталось проникнуть внутрь но встретило сопротивление которого там раньше не было.

— Михаил, что с тобой происходит? — голос Рафаэля был мягким и обеспокоенным, интонация целителя который видел симптомы болезни но не мог определить её природу. — Твоя энергия… она изменилась, в ней есть что-то тёмное чего там никогда не было раньше. Позволь мне помочь, позволь исцелить что бы это ни было. Ты…

Я покачал головой прервав его, движение требовало усилия которое не должно было быть необходимым для такого простого действия, тело ощущалось тяжёлым и чужим как будто носил доспехи которые не были подогнаны под размер. Слова формировались с трудом, каждый звук требовал концентрации которая была трудной когда внутри продолжалась трансформация которая занимала всё больше внимания.

— Это не болезнь которую можно исцелить брат, — голос вышел хриплым и незнакомым, оттенки которые там появились были не теми что привык слышать от себя. — Это изменение которое началось когда убил Мать, когда мой меч разделил её существование на части которые больше не могли соединиться. Что-то перешло ко мне в момент контакта, часть того что она была. Всё поменялось.

Азраил двинулся из тени колонны где стоял неподвижно всё это время, его форма материализовалась ближе к центру зала где мог видеть всех присутствующих одновременно. Чёрные глаза которые обычно были лишены выражения сейчас содержали что-то похожее на интерес, Смерть наблюдала за тем как брат менялся и видела в этом процессе нечто знакомое хотя и отличное от того что обычно происходило с существами которые приближались к концу.

— Я вижу в тебе трансформацию, — произнёс Азраил голосом который был эхом резонирующим на частотах которые были на грани слышимости. — Не конец но становление, переход из одного состояния в другое через разрушение того что было раньше. Брат умирает и рождается одновременно, старый Михаил уходит а новый появляется из пепла того что сгорело. Как поэтично, хаха-хах-ха…

Аменадиэль не опустил меч, клинок всё ещё был направлен на Люцифера который продолжал сидеть на Троне с видом который становился всё более провоцирующим по мере того как напряжение в зале росло. Но слова Азраила заставили его взгляд переместиться на меня, оценка которая содержала новое понимание того что происходило, расчёт который менял приоритеты угроз в текущей ситуации.

— Если то что говорит Люцифер правда, — произнёс Аменадиэль медленно, каждое слово было взвешенным и осторожным. — Если вы действительно уничтожили Отца и Мать, что невозможно то это преступление которое превосходит всё что было совершено за всю историю Творения. Падение Люцифера было ничем по сравнению с этим, восстание против Отца было детской шалостью рядом с убийством Создателя всего сущего.

— Преступление? — голос Люцифера приобрёл остроту которая резала слух, руки сжались на подлокотниках Трона, небрежность исчезла заменённая чем-то более тёмным и опасным. — Ты хочешь говорить о преступлениях, дорогой брат? Тогда позволь мне рассказать тебе что мы узнали прежде чем решили что наши любящие родители заслуживают смерти которую получили.

Он встал с Трона, движение было резким и полным энергии которая заставила воздух вокруг него вибрировать, белый сгусток остался лежать на сидении за его спиной. Шаги несли его к центру зала где все братья могли видеть его лицо, выражение которое было там сейчас было незнакомым, ярость смешанная с болью которую редко показывал открыто.

— Они использовали нас! — продолжил он и голос повысился заполняя пространство зала с интенсивностью которая заставляла прислушиваться независимо от желания. — С самого начала! С момента нашего создания, мы были инструментами! Братья! Мы были не детьми, не возлюбленными творениями, не теми кто Есть и кто Рядом. А функциональными единицами в механизме который был предназначен для одной цели — помочь двум смертным пробить потолок развития на котором они застряли!

Гавриил покачал головой в отрицании, руки поднялись в жесте который отвергал слова которые слышал, лицо исказилось в выражении которое было смесью боли и нежелания принимать реальность которую описывал Люцифер.

— Это ложь. Идиотская очередная твоя ложь чтобы оправдать преступление которое совершили. Отец любил нас, был нами, Он создал нас для служения добру и защиты Творения, дал нам силу и любовь, не как инструменты для какой-то цели которую ты придумал чтобы снять с себя вину.

— Любил? — смех Люцифера был коротким и лишённым юмора. — Он даже не был богом в том смысле в каком мы понимаем это слово. Он был человеком, Гавриил! Смертным человеком который культивировал достаточно долго чтобы достичь уровня который мы принимали за божественность. И да мать тоже. Просто два амбициозных смертных которые отказались оставаться смертными и построили всё это как машину для генерации энергии которая нужна была им для следующего прорыва.

Рафаэль отступил на шаг, лицо было бледным, глаза расширены в шоке который был глубже чем просто реакция на неожиданную информацию. Целитель понимал последствия того что слышал на уровне который превосходил простое эмоциональное восприятие, структуры которые он исцелял и поддерживал миллиарды лет теперь представали в совершенно ином свете.

— Культиваторы… — произнёс он тихо, голос был почти шёпотом. Он знал о чём говорил брат. — Я видел подобные пути в некоторых мирах Творения, смертные которые шли по дороге силы пытаясь преодолеть ограничения своей природы. Уйти с пути смертности. Но достичь уровня который позволил бы создать реальность такого масштаба как наше Творение…

— Именно, — подтвердил Люцифер кивком который был резким и определённым. — Впечатляющее достижение, не спорю. Дал бы им медаль, да некому. Но это не меняет того что мы были для них просто ресурсом. Души которые проходили через цикл перерождения перерабатывались для извлечения энергии, мы служили надзирателями этого процесса думая что выполняем священную миссию, а на самом деле были просто винтиками в машине.

Аменадиэль наконец опустил меч, не потому что угроза исчезла но потому что информация которую получал требовала обработки которая была несовместима с поддержанием боевой готовности. Люцифер никогда не врал. Никогда. Он был создан таким. И все братья это понимали. Лицо было каменной маской но в глазах что-то менялось, расчёт который пересматривал всё что знал в свете новых данных.

— Допустим это правда, — произнёс он медленно, голос был контролируемым с усилием которое было заметным. — Допустим Отец и Мать были не тем за кого мы их принимали. Это всё ещё не даёт вам права убивать их без суда, без обсуждения с остальными братьями, без попытки найти другое решение. Вы действовали как судьи и палачи одновременно, приняли решение которое затрагивает всех нас не спрашивая нашего мнения. Всё Творение…

— Прости братец но времени не было для семейного совета, — огрызнулся Люцифер, раздражение прорвалось через контроль который поддерживал. — Они были заняты поглощением энергии твари что кличет себя Системой, которую сами же привлекли намеренно, чтобы использовать реакцию на угрозу как источник силы для своего драгоценного прорыва. Уриил погиб потому что они спровоцировали вторжение зная что будут жертвы среди нас. Они знали! Миллионы душ были стёрты из существования потому что им нужен был конфликт определённого масштаба.

Упоминание Уриила заставило всех замереть, боль от потери которая была ещё слишком свежей чтобы быть полностью обработанной вернулась с новой силой. Гавриил снова заплакал, слёзы текли по щекам без попытки их скрыть, горе которое не могло быть сдержано независимо от того какие ещё эмоции боролись за внимание в этот момент.

Я слушал разговор не участвуя, голоса братьев доносились как будто через толстый слой воды, приглушённые и далёкие. Чёрный сгусток пульсировал в руке с ритмом который синхронизировался с изменениями происходящими внутри, Тьма которая была Матерью проникала глубже с каждой секундой, переплеталась со светом который всегда определял моё существование создавая нечто новое чему не было названия в известном языке.

Взгляд упал на кристаллы которые служили якорями вокруг Трона, треснувшие но всё ещё функционирующие структуры которые светились светом различных братьев. Рубин Люцифера пульсировал красным, топаз Гавриила мерцал золотистым, янтарь Рафаэля излучал тёплое сияние, алмаз Аменадиэля сверкал холодным белым, обсидиан Азраила поглощал свет вокруг себя.

И кварц Уриила. Многоцветный кристалл который переливался всеми цветами спектра, всё ещё содержащий фрагмент Сути брата который был потерян но не уничтожен полностью. Шаг вперёд, потом другой, ноги несли к месту где лежал этот кристалл не спрашивая разрешения сознания которое было занято обработкой трансформации. Рука которая не держала чёрный сгусток протянулась и пальцы обвились вокруг кварца, подняли его с пола где он лежал среди остальных якорей.

Поверхность была тёплой и вибрировала с частотой которая была узнаваемой, отголосок присутствия Уриила сохранился в структуре кристалла, слабый но различимый для того кто знал что искать. Брат был где-то там, потерянный в бесконечности между измерениями, но не стёртый полностью благодаря тому что успел сделать в последний момент перед тем как атака Администратора достигла ядра его существования.

Но что делать с этим кристаллом? Может он сможет помочь? Может он как-то…

Голоса братьев продолжали спорить где-то на фоне, Аменадиэль требовал ответов и справедливости, Люцифер огрызался и защищался атакуя, Гавриил плакал и молился богу которого больше не было, Рафаэль пытался быть голосом разума в хаосе который захватил семью. Но все эти слова казались далёкими и незначительными по сравнению с тем что чувствовал держа кристалл брата, горе которое было глубже любой ярости и пустота которую не могла заполнить никакая месть.

— Михаил должен решить.

Слова Люцифера прорезали туман который окружал сознание, заставили вернуть внимание к разговору который продолжался без моего участия. Все смотрели на меня снова, ожидание было тяжёлым как физический груз, судьба которая определяла следующий шаг для всей семьи лежала на плечах которые не были уверены что могут нести такой вес. Судьба Творение решалось здесь.

— Он был Вторым после Бога, — продолжил Люцифер, голос содержал нотки которые были почти уважительными. — А теперь ребята он стал Первым. Ведь так? И если кто-то и имеет право решать что делать дальше то это он, не я с моей испорченной репутацией, не ты Аменадиэль с твоей слепой преданностью правилам которые больше не имеют смысла.

Аменадиэль повернулся ко мне полностью, меч был убран в ножны но поза оставалась напряжённой, готовность к действию которая не исчезла несмотря на смену фокуса внимания. Глаза искали что-то в моём лице, признак того что брат которого знал всё ещё существовал под изменениями которые были видны даже невооружённым взглядом.

— Михаил, ты не можешь позволить ему занять Трон, — произнёс он с интенсивностью которая требовала ответа. — Если Люцифер станет новым Богом то всё за что мы боролись будет потеряно, хаос который он представляет захлестнёт Творение и уничтожит порядок который поддерживался миллиарды лет. Я восстану против такого правителя, и я не буду один.

— Восстанешь? — Люцифер рассмеялся, звук был горьким. — Как иронично слышать угрозу восстания от того кто всегда осуждал меня за точно такое же действие. Может теперь ты начнёшь понимать почему я сделал то что сделал когда-то, когда увидел несправедливость которую все остальные отказывались замечать.

Гавриил вмешался прежде чем Аменадиэль успел ответить, голос Вестника был хриплым от слёз но содержал силу убеждения которая была частью его природы даже в состоянии глубокого горя.

— Это…всё не правда. Нету в этой правды. Никто из нас не должен занимать Трон, — произнёс он медленно, слова формировались с усилием которое показывало что думал пока говорил. — Мы созданы служить, а не править, наша природа предназначена для выполнения функций, а не для того чтобы быть источником всего существующего. Если Творению нужен бог то должен быть найден способ создать его или призвать из-за пределов нашего понимания.

— Создать бога? — Рафаэль покачал головой, скептицизм был очевиден в каждой линии лица. — Как ты себе это представляешь? Отец и Мать как вы говорите достигли того что были через миллионы лет культивации и жертв которые мы даже не можем полностью осознать. У нас нет времени для такого пути, Творение уже начинает терять стабильность без поддерживающего присутствия.

Ещё один толчок прошёл через Город, на этот раз сильнее чем предыдущий, колонны содрогнулись и мелкая пыль посыпалась с потолка который никогда раньше не показывал признаков старения или разрушения. Предупреждение которое нельзя было игнорировать, время которого у них было для принятия решения сокращалось с каждым моментом пока реальность продолжала терять целостность.

Азраил заговорил снова, его голос был спокойным контрастом с эмоциональностью которая заполняла зал.

— Я вижу выбор который не был озвучен, — произнёс он медленно, чёрные глаза зафиксировались на мне с эмоцией которая была непривычной для обычно бесстрастного брата. Он был заинтересован. — Михаил держит Суть Матери. Люцифер имеет Суть Отца. Два Высших созданий. Две половины которые были разделены изначально и чьё воссоединение было целью для которой создано всё это. Если поглотить обе…

Тишина которая последовала была абсолютной, каждый присутствующий обрабатывал последствия того что подразумевал Азраил. Поглотить Сути обоих родителей означало стать чем-то что никогда не существовало раньше, объединение Света и Тьмы в одном существе, сила которая превосходила бы то чем были Отец и Мать по отдельности или даже вместе.

— Это безумие, — прошептал Гавриил, ужас был очевиден в каждом слоге. — Каннибализм на уровне который превосходит всё мыслимое, потребление родителей чтобы стать ими. Это не решение проблемы, это создание монстра который будет хуже чем пустота на Троне.

Люцифер смотрел на меня долгим взглядом, белый сгусток всё ещё лежал на сидении Трона позади него, расстояние между ним и мной было нескольких метров но казалось бесконечным в этот момент когда судьба всего существующего зависела от решения которое должен был принять.

— Если кто-то и должен сделать это то именно ты, — произнёс он тихо, голос был лишён обычного сарказма и содержал что-то похожее на признание. — Ты всегда был любимым, всегда был ближе к тому чего они хотели от идеального инструмента. Может это означает что ты ближе к тому что нужно для функции которую они выполняли.

Аменадиэль шагнул вперёд, рука снова легла на рукоять меча, готовность к действию вернулась с удвоенной силой.

— Я не позволю этому случиться, — произнёс он и голос был твёрдым. — Ни Люцифер, ни даже ты Михаил не имеете права становиться новым Богом через поглощение того что осталось от Создателей. Это путь который ведёт только к тирании и разрушению всего что мы призваны защищать.

Но я не слышал его слов, не обращал внимания на споры которые продолжались вокруг. Кристалл Уриила был тёплым в одной руке, чёрный сгусток пульсировал в другой, и между этими двумя точками контакта что-то формировалось внутри, что-то что было больше чем простая сумма частей.

Трансформация ускорилась, тёмные нити которые переплетались со светом теперь заполняли всё больше пространства в структуре Сути, баланс который существовал миллиарды лет менялся с каждой секундой. Боль которой не было раньше начала появляться в местах которые не имели физического расположения, ощущение разрыва и перестройки одновременно, смерть старого и рождение нового как описывал Азраил.

Мир мигнул снова, реальность содрогнулась сильнее чем раньше, трещины появились в стенах Тронного Зала который был создан чтобы стоять вечно. Время заканчивалось и решение должно было быть принято, но решения не было, только пустота и изменения и горе которое не находило выхода.

Братья продолжали спорить, голоса повышались и сталкивались в конфликте мнений который не имел очевидного разрешения. Аменадиэль угрожал восстанием, Люцифер защищался атакуя, Гавриил взывал к высшим принципам которые потеряли смысл, Рафаэль пытался найти компромисс которого не существовало, Азраил наблюдал молча видя исходы которые другие не могли видеть.

И в центре этого хаоса стоял я, держа в руках фрагменты того что было и того что могло быть, чувствуя как Суть перестраивалась становясь чем-то новым и неизвестным. Первый среди Архангелов, теперь Первый во всём Творении по умолчанию после исчезновения тех кто был выше. Но что означала эта позиция когда сам не знал кем становился, когда внутри происходили изменения которые были за пределами контроля или понимания?

Кристалл Уриила светился в ладони, отголосок брата который был потерян но не уничтожен. Может быть это было якорем за который мог держаться пока всё остальное рушилось, напоминанием о том что было и что ещё могло быть если найдётся способ вернуть потерянное. Или может быть это было просто ещё одним источником боли в коллекции которая росла с каждым моментом.

Быстрого решение не было, только споры и ругань и разные точки зрения которые не могли найти общую почву. Творение продолжало терять стабильность, трещины расширялись, время заканчивалось, а вопрос кто станет новым Богом оставался открытым как рана которая отказывалась заживать.

И я молчал, менялся, держал кристалл брата и думал о том что было потеряно и что ещё могло быть потеряно если решение не будет найдено. Внутри всё трансформировалось, становилось не таким как раньше, и никто не знал чем закончится этот процесс или кто выйдет из меня когда он завершится.

Только одно было определённым — ничто никогда не будет прежним, независимо от того какое решение будет принято в конце.

* * *

Глава 73

Молчание заполняло Тронный Зал после слов Азраила. Братья смотрели на меня ожидая решения которое должно было определить судьбу всего Творения, их взгляды были полны эмоций которые варьировались от надежды до страха, от преданности до сомнения.

Но я не мог дать им ответ который хотели услышать потому что сам не знал что должен был сделать, разум был заполнен противоречиями которые боролись друг с другом без возможности найти компромисс.

Чёрный сгусток пульсировал в руке с ритмом который становился всё более интенсивным, Тьма которая была Матерью требовала внимания и решения, присутствие её Сути ощущалось как холод который проникал глубже с каждой секундой контакта. Кристалл Уриила в другой руке был тёплым контрастом, многоцветное сияние напоминало о брате который был потерян но не уничтожен полностью, фрагмент который мог быть ключом к возвращению того кто был стёрт из существования в момент когда всё начало разваливаться.

Взгляд переместился на Трон где сидел Люцифер с белым сгустком Сути Отца, брат который был изгнан миллионы лет назад теперь занимал место которое считалось священным и неприкосновенным. Какая ирония…падший ангел сидел на месте Бога пока остальные спорили о том кто имел право занять эту позицию, мир переворачивался с ног на голову и никто не знал как вернуть его обратно или даже стоило ли пытаться.

Творение содрогнулось снова, толчок был сильнее предыдущих, стены треснули в нескольких местах и осколки камня упали на пол создавая звук который эхом разнёсся по залу. Время заканчивалось, структура реальности которую поддерживали Отец и Мать начинала распадаться без их присутствия, каждая секунда промедления означала больше миров которые теряли стабильность и скатывались в хаос.

Внутри продолжались изменения которые начались в момент контакта с Тьмой Матери, свет который всегда был основой моей Сути переплетался с тёмными нитями создавая узоры которые становились всё более сложными. Процесс был болезненным на уровне который превосходил физические ощущения, как будто сама структура существования разбиралась и собиралась заново в конфигурации которая не имела аналогов в известной реальности. Старое умирало, новое рождалось, и граница между этими состояниями была размытой до неразличимости.

Я…чувствовал себя странно.

Логика подсказывала что я должен был занять место Отца, Азраил был прав в своём наблюдении что обладал силой которая превосходила остальных братьев. Отец создал меня отделив часть себя и воплотив её в форму которая должна была служить инструментом для выполнения задач требующих присутствия в Творении, но эта часть содержала достаточно силы чтобы быть ближе к уровню Создателя чем любое другое существо кроме самой Матери. Огромная форма Истинного Тела которая превосходила размеры братьев в сотни раз была физическим проявлением этого превосходства, способность контролировать тысячи Частиц одновременно показывала масштаб сознания которое было предназначено для задач космического уровня.

Теперь когда поглотил часть Тьмы Матери через контакт который начал трансформацию внутри, баланс сил изменился ещё больше в сторону которая делала меня единственным кандидатом на роль нового Бога. Свет и Тьма начинали объединяться в моей Сути создавая основу для существа которое могло бы выполнять функцию поддержания реальности так же как делали Отец и Мать когда работали вместе. Математика была простой, логика неопровержимой, выбор очевидным для любого кто смотрел на ситуацию без эмоционального багажа который затуманивал суждение.

Но внутри было что-то другое, что-то что сопротивлялось этой логике с силой которая превосходила разумные доводы. Вина…вина которая появилась в момент когда меч прошёл через форму Матери теперь распространялась через всю Суть окрашивая каждую мысль в оттенки самообвинения которые было невозможно игнорировать.

Руки были запятнаны кровью родителей которые создали всё что существовало, независимо от того какими были их мотивы или методы, факт убийства оставался неизменным и непростительным в глубине которая отказывалась принимать оправдания.

Как я мог занять Трон того кого убил собственными руками?

Как я мог претендовать на роль Бога когда доказал что не способен контролировать ярость которая привела к действиям превосходящим любое преступление совершённое за всю историю Творения?

Падение Люцифера было детской шалостью по сравнению с убийством Создателей, восстание против власти было ничем рядом с уничтожением самой власти. Аменадиэль был прав когда называл это преступлением которое не имело прецедента, и преступники не становились богами независимо от того какой силой обладали.

Сомнение росло с каждой секундой пока стоял держа фрагменты того что было и того что могло быть, вопросы множились быстрее чем мог их обработать. Был ли достоин роли которую логика назначала, мог ли существо которое совершило такое действие быть доверено поддержание баланса который требовал мудрости и сдержанности превосходящей то что демонстрировал в момент когда клинок опустился на незащищённую форму Матери?

Ответ казался очевидным, отрицание которое резонировало на уровне глубже любых рациональных доводов, интуиция которая кричала что путь которым шёл вёл только к большему разрушению.

Рука которая держала чёрный сгусток начала двигаться без сознательного решения, инстинкт который хотел проверить что произойдёт если попытается поглотить Суть Матери так как предлагал Азраил. Сгусток приблизился к груди где изменения были наиболее интенсивными, точке где свет и тьма уже начинали переплетаться создавая основу для чего-то нового. Контакт должен был инициировать процесс поглощения который объединил бы два фрагмента в единое целое, создать существо которое содержало бы силу обоих родителей в одной форме.

Но в момент когда чёрный сгусток коснулся груди реакция была противоположной ожидаемой, вместо слияния произошло отторжение которое было мгновенным и абсолютным.

Тьма которая уже была внутри меня восприняла Тьму Матери как враждебную сущность которая пыталась вторгнуться на территорию которая уже была занята, две концентрации одной природы столкнулись и отказались объединяться несмотря на то что логически должны были быть совместимыми. Боль вспыхнула в точке контакта острая и жгучая, сгусток отскочил от груди как будто был оттолкнут невидимой силой, рука которая держала его содрогнулась от удара энергии которая прошла через точку соприкосновения.

Понимание пришло медленно но неизбежно, Тьма которая появилась внутри в результате трансформации после убийства была моей собственной а не копией того что принадлежало Матери, уникальной структурой которая родилась из специфических обстоятельств действия которое совершил. Она не могла объединиться с оригиналом потому что была отдельной сущностью несмотря на схожую природу, попытка поглощения была отвергнута не потому что был недостоин но потому что механизм не работал так как предполагалось изначально.

Усмешка появилась на губах, выражение которое было странным и неуместным в контексте серьёзности момента, но невозможно было подавить реакцию на абсурдность ситуации.

Вся логика которая указывала на меня как единственного кандидата на роль нового Бога оказалась построенной на предположении которое не соответствовало реальности процесса, суждение была правильной но не учитывала переменные которые делали решение уравнения невозможным традиционным способом.

Я не подходил к роли Бога.

— Хах-аха-аха…

Это…смешно.

Звук который вырвался был чем-то средним между смехом и стоном, голос содержал нотки истерии которые показывали что контроль над эмоциями был не таким полным как пытался поддерживать. Братья которые продолжали спорить о том кто должен занять Трон замолчали мгновенно когда услышали этот звук. Их головы повернулись в мою сторону и выражения лиц изменились с концентрации на споре к озабоченности тем что происходило с братом который демонстрировал поведение выходящее за рамки нормального даже в экстремальных обстоятельствах.

Гавриил сделал шаг вперёд, рука протянулась в жесте который был одновременно утешительным и осторожным, лицо было полно беспокойства которое превосходило горе от потери Уриила на момент.

— Михаил что с тобой происходит, — голос дрожал от эмоций которые были смесью страха и желания помочь. — Ты ведёшь себя странно…даже учитывая всё что произошло, позволь нам помочь, позволь братьям поддержать тебя пока проходишь через то что бы это ни было. Тебе больно?..

Рафаэль присоединился к Гавриилу, целитель в этом видел признаки состояния которое требовало вмешательства несмотря на то что природа проблемы была за пределами обычного опыта исцеления. Руки поднялись начиная формировать энергию которая должна была стабилизировать то что происходило внутри, янтарный свет потёк к моей форме пытаясь проникнуть и успокоить хаос который бушевал на уровне Сути.

Но я покачал головой останавливая попытку помочь, движение было резким и определённым, не хотел их вмешательства в процесс который должен был завершиться естественным образом независимо от того насколько болезненным или дезориентирующим он был.

Смех продолжался несмотря на усилия подавить его, звук эхом разносился по залу создавая атмосферу которая была одновременно тревожной и освобождающей, как будто что-то внутри наконец признало абсурдность всей ситуации и решило что единственным адекватным ответом было смеяться над тем как всё пошло не так.

Аменадиэль среагировал иначе чем остальные, его рука легла на рукоять меча в движении которое было инстинктивным, солдат который видел товарища теряющего контроль и готовился к худшему сценарию. Лицо было напряжённым, глаза оценивали каждое движение пытаясь определить представляет ли угрозу или просто проходит через кризис который пройдёт без внешнего вмешательства.

— Если ты не можешь контролировать себя то я должен буду принять меры для защиты остальных, — произнёс он голосом который был ровным но содержал предупреждение. — Не хочу применять силу против брата но не позволю чтобы нестабильность которую демонстрируешь угрожала тем кто здесь.

Люцифер наблюдал с Трона с выражением которое было сложной смесью любопытства и чего-то похожего на понимание, он видел в моём поведении отголоски собственного опыта когда реальность переставала иметь смысл и единственным ответом было принять хаос который заполнял всё вокруг. Белый сгусток Сути Отца всё ещё лежал на подлокотнике рядом с его рукой, пульсировал мягким светом который был почти успокаивающим в своей постоянности.

Азраил двинулся ближе ко мне, чёрные глаза изучали каждую деталь того что происходило с интенсивностью которая показывала научный интерес смешанный с чем-то более личным.

Смех начал затихать постепенно, интенсивность уменьшалась пока не остался только тихий звук который был больше похож на вздохи чем на настоящий смех, контроль возвращался медленно но неуклонно по мере того как эмоциональный всплеск исчерпывал энергию которая его питала.

Рука которая держала чёрный сгусток поднялась на уровень глаз, пальцы сжались вокруг концентрации Тьмы которая отказалась объединиться с тем что было внутри, взгляд зафиксировался на пульсирующей поверхности которая поглощала свет вокруг себя.

Решение формировалось в разуме который всё ещё был частично затуманен изменениями происходящими в Сути, но достаточно ясным чтобы понимать что должно было быть сделано дальше. Если не мог поглотить обе Сути родителей чтобы стать новым Богом то логика указывала на альтернативу которая была очевидной несмотря на то как сильно часть меня сопротивлялась этому выводу, Люцифер который уже держал Свет Отца должен был получить Тьму Матери чтобы объединить то что было разделено и занять место которое освободилось после убийства Создателей.

Рука начала двигаться без колебаний которые могли бы остановить действие прежде чем оно было завершено, движение было плавным и определённым несмотря на внутренние противоречия которые всё ещё боролись за внимание. Это не моя Судьба.

Чёрная концентрация Тьмы вылетела из ладони описывая дугу через пространство зала, траектория вела прямо к Люциферу который сидел на Троне наблюдая за тем что происходило с выражением которое изменилось с любопытства на шок когда понял что летело в его направлении. Он даже не успел что-то сказать против. Как и другие братья. Я всё решил за всех нас.

Люцифер поймал сгусток инстинктивно, рука выстрелила вперёд и пальцы сомкнулись вокруг Тьмы в момент когда она достигла позиции где он сидел, контакт был прямым и немедленным. Братья даже не успел среагировать, всё произошло слишком неожиданно.

Его тело содрогнулось от удара энергии которая влилась в точку соприкосновения, глаза расширились в выражении которое было смесью боли и чего-то похожего на экстаз, рот открылся в беззвучном крике когда процесс который я не смог завершить начался в нём с интенсивностью которая превосходила всё что ожидалось.

Свет и Тьма начали объединяться внутри формы Люцифера, две Сути родителей которые были разделены миллиарды лет теперь воссоединялись в существе которое никогда не было предназначено для такой роли. Белый сгусток который лежал на подлокотнике начал светиться ярче реагируя на присутствие своей противоположности, энергия потекла от него к чёрному сгустку который держал брат создавая мост между двумя концентрациями которые притягивались друг к другу с силой которая была неодолимой.

Процесс был болезненным это было очевидно из того как напряглось тело Люцифера, каждый мускул был виден под кожей которая начинала светиться изнутри, вены выступили на поверхность пульсируя в ритме который не соответствовал нормальному сердцебиению. Крылья которые обычно скрывал развернулись полностью за спиной, перья начали менять цвет с белого с красными прожилками на что-то более сложное, узоры которые содержали все оттенки от абсолютной белизны до глубочайшей черноты.

Братья замерли наблюдая за трансформацией которая происходила прямо перед глазами, никто не двигался не пытался вмешаться или остановить процесс который был слишком масштабным чтобы быть прерванным внешним воздействием. Гавриил прикрыл рот рукой, глаза были полны ужаса смешанного с благоговением перед тем что видел, Рафаэль отступил на шаг его инстинкты кричали что должен помочь но понимание что вмешательство могло бы только ухудшить ситуацию держало его на месте.

Аменадиэль выхватил меч из ножен, клинок засветился готовый к действию если трансформация пойдёт в направлении которое угрожало остальным присутствующим, но даже он не двинулся вперёд понимая что атака на существо которое проходило через такое изменение была бы самоубийством. Азраил наблюдал с выражением которое было ближе к удовлетворению чем к беспокойству, Смерть видела как одно состояние умирало и другое рождалось и в этом процессе была красота которую другие не могли оценить.

Свет в зале стал невыносимо ярким на мгновение когда объединение достигло критической точки, белизна которая исходила от Люцифера затмила всё остальное заставляя закрыть глаза от интенсивности которая превосходила способность зрения адаптироваться. Звук который сопровождал кульминацию был подобен грому который резонировал не в воздухе но в самой ткани реальности, каждый атом пространства вибрировал на частоте которая была болезненной для восприятия.

Потом всё прекратилось так же внезапно как началось, свет погас до уровня который позволял открыть глаза, звук затих оставив только эхо которое медленно рассеивалось в воздухе зала.

Люцифер всё ещё сидел на Троне но был изменён способом который превосходил физическое описание, форма оставалась той же в базовой структуре но присутствие которое исходило от него было фундаментально другим, власть которая заполняла пространство вокруг была того же масштаба что излучали Отец и Мать когда существовали как отдельные сущности.

Глаза которые открылись после завершения процесса содержали что-то новое, один был белым без зрачка или радужной оболочки просто чистая белизна которая светилась внутренним светом, другой был абсолютно чёрным провалом который поглощал свет вместо того чтобы отражать его. Два глаза которые представляли две половины которые объединились в одно целое, Свет и Тьма существующие в одном существе без конфликта который должен был разорвать форму изнутри.

Люцифер медленно поднялся с Трона, движение было плавным и контролируемым несмотря на то что только что прошёл через трансформацию которая переписала саму структуру его существования, каждый жест содержал власть которая была ощутимой даже без активного проявления силы. Взгляд переместился по залу оценивая каждого брата по очереди, выражение лица было нечитаемым смесью того кто был раньше и чего-то совершенно нового что родилось из объединения противоположностей.

— Ну вот, — произнёс он голосом который содержал отголоски обоих родителей наложенные на его собственный тембр, звук резонировал на нескольких частотах одновременно создавая эффект который был дезориентирующим. — Кажется я стал тем кого вы искали, новым Богом который займёт место тех кого мы убили. Ирония ситуации не ускользает от меня братья, поверьте.

Кто-то нахмурился, кто-то неловко покачал головой. А я лишь улыбался. Улыбался потому что знал что поступил правильно, сделал то что должен.

Я не Бог. И никогда им не буду.

* * *

Глава 74

Лос-Анджелес встретил нас теплом которое было почти физическим ударом после прохладной атмосферы Серебряного Города, воздух был наполнен запахами которые смешивались в сложный букет городской жизни, выхлопные газы переплетались с ароматами еды из ресторанов, солёный бриз с океана добавлял нотку свежести в эту какофонию. Материализация произошла в переулке между двумя зданиями где никто не мог увидеть появление двух фигур из ниоткуда, стены были покрыты граффити которые рассказывали истории тех кто жил в этом городе и оставлял свои метки на его поверхности.

Люцифер вышел из тени переулка первым, его шаги были уверенными несмотря на то что только недавно прошёл через трансформацию которая изменила саму природу его существования, костюм был идеально отглажен как всегда, тёмная ткань контрастировала с белой рубашкой и красным галстуком который был его любимым цветом. Разнородные глаза осматривали улицу которая простиралась перед нами, белый и чёрный оценивали окружение с вниманием которое было более острым чем раньше, каждая деталь фиксировалась и обрабатывалась разумом который теперь работал на уровне превосходящем даже архангельские способности.

Для всех он выглядел как обычный человек, но теперь…теперь он был Богом.

Я последовал за ним через секунду, тело двигалось с осторожностью которая не была характерной раньше, изменения в Сути продолжались даже после того как передал чёрный сгусток брату, тёмные нити которые появились внутри продолжали расти и переплетаться со светом создавая узоры которые становились всё более сложными с каждым часом. Ощущение было странным и дезориентирующим, физическое тело функционировало странно, как будто носил одежду которая не подходила по размеру но постепенно растягивалась адаптируясь к форме тела, дискомфорт уменьшался но не исчезал полностью оставляя постоянное напоминание что был в процессе становления чем-то новым.

Улица была заполнена людьми которые спешили по своим делам не обращая внимания на двух мужчин которые вышли из переулка, каждый был погружён в собственный мир ограниченный экраном телефона или наушниками которые изолировали от окружающей реальности. Машины проезжали мимо создавая постоянный фоновый шум который был характерным для любого большого города, сирены звучали где-то вдалеке напоминая что преступность не останавливалась даже на мгновение несмотря на присутствие полиции.

Люцифер остановился на углу здания откуда открывался вид на несколько кварталов в обоих направлениях, руки скользнули в карманы брюк в позе которая была расслабленной но внимательной одновременно, взгляд блуждал по улице останавливаясь на деталях которые казались интересными или знакомыми. Его клуб Люкс находился в нескольких кварталах отсюда, здание которое служило ему домом когда решил остаться в этом городе вместо того чтобы возвращаться в Ад после миллионов лет управления наказаниями грешников.

— Знаешь что самое странное в том что произошло, — произнёс он не оборачиваясь, голос содержал отголоски двух сущностей которые объединились внутри него но всё ещё сохранял узнаваемые интонации брата которого знал миллиарды лет. — Я чувствую всё, абсолютно всё что происходит в Творении одновременно, каждая молитва каждый крик каждая мысль которая обращается к тому что люди называют богом. Это как стоять под водопадом который никогда не останавливается, постоянный поток информации который должен был свести с ума любого кто не был готов к такому объёму.

Я подошёл ближе встав рядом с ним на углу, мой взгляд следовал за его взглядом пытаясь увидеть то что видел он сейчас когда обладал властью которая превосходила понимание обычных существ. Не мог почувствовать то же самое, мои способности были ограничены уровнем архангела пусть и изменённого непонятным процессом, но представлял что означало воспринимать всё Творение как единое целое где каждая часть была видна с одинаковой ясностью.

— Отец справлялся с этим миллиарды лет, — ответил я тихо, слова формировались с усилием которое показывало что всё ещё обрабатывал последствия того что сделал когда передал Тьму Матери брату вместо того чтобы попытаться поглотить её самому. — Мать тоже, каждый со своей стороны, Свет наблюдал за одной половиной реальности а Тьма за другой, вместе они видели всю картину полностью. Теперь ты один несёшь то что раньше делили двое.

— Да, спасибо что напомнил об этом приятном факте, — сарказм вернулся в голос на мгновение, знакомая защитная реакция которую использовал когда ситуация была слишком серьёзной чтобы справляться с ней напрямую. — Хотя знаешь что интересно, оказывается я могу просто игнорировать большую часть этого шума если решу что он не важен, фильтровать информацию оставляя только то что действительно требует внимания. Чувствую Отец и Мать никогда этого не делали потому что считали своим долгом заниматься своим развитием, но я не связан такими обязательствами.

Он повернулся лицом ко мне, разнородные глаза зафиксировались на моём лице с интенсивностью которая заставляла чувствовать себя изучаемым объектом, белый глаз светился мягко создавая контраст с чёрным провалом который поглощал свет вокруг себя. Выражение было сложной смесью любопытства и чего-то похожего на беспокойство, брат который видел изменения происходящие со мной лучше чем кто-либо другой включая меня самого.

— Ты знаешь что становишься чем-то что я не могу полностью понять даже с новымиспособностями которые получил, — продолжил он медленно. — Тьма внутри тебя растёт но это не та Тьма которая была Матерью, это что-то уникальное что родилось из специфических обстоятельств твоего действия когда убил её. Я вижу узоры которые формируются в твоей Сути и они не похожи ни на что существующее в известной реальности.

Слова резонировали с тем что чувствовал внутри, подтверждение того что подозревал но не хотел признавать открыто, трансформация которая продолжалась была не просто адаптацией к присутствию чужой энергии но становлением чем-то фундаментально новым. Вопрос который не давал покоя с момента когда меч прошёл через форму Матери возвращался с удвоенной силой теперь когда брат который стал богом подтверждал наблюдения которые делал самостоятельно.

— Чем я становлюсь тогда? — спросил я, голос был тише чем планировал, вопрос содержал уязвимость которую редко показывал даже перед самыми близкими. — Если это не Тьма Матери и не просто изменённый вариант Света который всегда был моей природой, что это за третья вещь которая формируется из комбинации двух противоположностей.

Люцифер не ответил сразу, его взгляд переместился обратно на улицу где люди продолжали свои обычные жизни не подозревая о разговоре который происходил между двумя существами чья сила превосходила всё что они могли представить в своих самых смелых фантазиях. Молчание растянулось на несколько секунд пока он обрабатывал вопрос и формулировал ответ который имел бы смысл для обоих.

— Честно, не знаю, — признался он наконец, искренность была редкостью в его обычной манере общения которая полагалась на остроумие и уклонение от прямых ответов. — Вижу процесс но не могу предсказать результат. Это как наблюдать за формированием новой звезды в космосе, знаешь что в конце будет нечто яркое и мощное но точная природа зависит от переменных которые ещё не проявились полностью. Ты создаёшь новую категорию существования Михаил, что-то что будет находиться между тем что было Светом и что было Тьмой но не будет ни тем ни другим.

Мысль была одновременно пугающей и освобождающей, перспектива стать чем-то уникальным без прецедента в истории Творения означала что не было карты которая показывала бы путь вперёд, каждый шаг будет в неизвестность без гарантий что направление правильное или что результат будет тем что хотел получить. Но также означало свободу от ожиданий и ролей которые были назначены с момента создания, возможность определить себя через себя а не через функцию для которой был создан.

Делать свой Выбор.

— Может это и к лучшему, — произнёс я задумчиво. — Быть инструментом означало существовать для выполнения чужой цели, даже когда думал что служу высшему благу на самом деле просто выполнял функцию в механизме который построили родители для своих собственных амбиций. Стать чем-то новым означает возможность выбрать собственную цель независимо от того что было запланировано для меня изначально.

Люцифер улыбнулся, выражение было тёплым и содержало отголосок гордости которую чувствовал слыша как брат приходил к выводу который сам достиг миллионы лет назад когда решил восстать против Отца.

— Вот теперь ты начинаешь понимать почему я сделал то что сделал когда-то, — сказал он с удовлетворением которое было слышно в каждом слоге. — Свобода выбора это единственная вещь которая делает существование значимым, без неё мы просто автоматы которые следуют программе не задумываясь о том есть ли альтернативы. Я рад что ты наконец видишь это даже если потребовалось убийство родителей чтобы открыть тебе глаза на правду которую отказывался видеть раньше.

Разговор был прерван звуком который донёсся с улицы в нескольких кварталах от нас, крики и шум которые показывали что происходило что-то требующее внимания полиции. Люцифер повернул голову в направлении источника звука, разнородные глаза сузились в концентрации когда фокусировался на том что происходило там, расстояние не было препятствием для восприятия которое теперь охватывало всё Творение одновременно.

Выражение лица изменилось мгновенно, напряжение которое было там во время нашего разговора о философских вопросах исчезло заменённое чем-то более мягким и личным, улыбка появилась на губах которая была лишена обычного сарказма и содержала теплоту которую редко видел. Глаза приобрели мечтательный оттенок который показывал что видел кого-то важного в месте откуда доносился шум.

— Хлоя там, — произнёс он тихо, имя было произнесено с нежностью которая контрастировала с обычной манерой говорить о людях как о источниках развлечения или раздражения. — Она арестовывает какого-то преступника судя по тому что вижу, делает свою работу как всегда с той решимостью которая заставляет меня восхищаться ею каждый раз когда наблюдаю. Детектив Декер, единственная смертная которая заставила меня пересмотреть всё что думал о человечестве.

Хлоя Декер, женщина которая была результатом чуда совершённого Аменадиэлем по приказу Отца, благословение которое позволило её родителям зачать ребёнка когда это было невозможно естественным путём. Она была создана с какой-то целью, возможно быть подарком для Люцифера, существом которое могло видеть его истинную природу и не поддавалось на обычные манипуляции которые работали на всех остальных смертных. Думаю планировалось что она вернёт падшего ангела обратно в Ад выполняя функцию для которой была предназначена.

Но планы Отца не учли одну переменную, возможность что Люцифер влюбится в неё по-настоящему вместо того чтобы просто использовать как инструмент или развлечение. Детектив полиции Лос-Анджелеса стала центром его мира способом который не был предсказан или запланирован, отношения между ними развивались через годы совместной работы над делами которые были слишком странными для обычных людей, каждое взаимодействие углубляло связь которая была одновременно простой человеческой привязанностью и чем-то более глубоким что трансцендировало границы между смертным и бессмертным.

— Теперь я свободен, — продолжил Люцифер, голос содержал нотки облегчения смешанные с чем-то похожим на надежду которую не ожидал услышать от существа которое только что стало богом. — Свободен от Ада куда был изгнан за восстание, свободен от ожиданий которые накладывала роль наказателя грешников, свободен даже от необходимости доказывать что-то Отцу потому что его больше нет чтобы судить мои выбор. Могу делать что хочу с кем хочу без оглядки на последствия которые раньше ограничивали каждое действие.

Слова были наполнены эмоцией которая была редкостью для брата который обычно скрывал глубокие чувства за маской циничного юмора и показного безразличия к тому что думали другие. Влюблённость в смертную женщину была уязвимостью которую признавал только в моменты когда контроль ослабевал достаточно чтобы позволить правде выйти наружу, сейчас стоя на углу улицы города который стал его домом после миллионов лет скитаний защита была опущена полностью.

Но даже в этом моменте радости и облегчения видел как взгляд Люцифера возвращался ко мне снова и снова, оценка которая содержала беспокойство превосходящее личное счастье которое чувствовал. Брат который стал богом видел изменения происходящие со мной с ясностью которая была недоступна остальным, понимал на уровне который превосходил простое наблюдение что трансформация была не просто физическим или энергетическим процессом но чем-то что затрагивало саму Суть того кем был.

— Ты переживаешь обо мне, — констатировал я подняв бровь. — Видишь что происходит внутри и беспокоишься о том куда это ведёт, боишься что потеряю себя в процессе становления чем-то новым и не смогу вернуться к тому кто был раньше.

Люцифер не отрицал, кивок был медленным и определённым, признание которое не требовало слов для подтверждения того что было очевидным для обоих.

— Изменения которые вижу в твоей Сути не похожи ни на что существующее что я знаю. Включая всё что знали Отец и Мать вместе взятые, — произнёс он серьёзно, голос был лишён обычной лёгкости. — Тьма которая растёт внутри тебя переплетается со Светом создавая структуру которая балансирует на грани между двумя состояниями не будучи полностью ни тем ни другим, это нестабильная конфигурация которая может коллапсировать в любой момент если процесс пойдёт в неправильном направлении.

— Что произойдёт если коллапсирует? — спросил я спокойно. — Уничтожение в том же смысле в каком Уриил был стёрт из существования или что-то другое что оставляет возможность восстановления.

Люцифер колебался, что было редкостью для существа которое обычно говорило всё что думал без оглядки на то как это будет воспринято, молчание растянулось на несколько секунд.

— Не знаю точно потому что прецедентов не существует, — признался он наконец, искренность была болезненной в своей прямоте. — Но если бы пришлось догадываться то сказал бы что коллапс приведёт не к уничтожению а к трансформации в нечто что больше не будет тобой в смысле который понимаем сейчас, Суть переформируется в конфигурацию которая стабильна но фундаментально отлична от того что было раньше. Ты перестанешь быть Архангелом Михаилом и станешь чем-то новым что не имеет имени или определения.

Перспектива была одновременно ужасающей и…привлекательной, потерять идентичность которая определяла существование миллиарды лет означало смерть в смысле который был более абсолютным чем физическое уничтожение. Но также означало освобождение от ограничений и ожиданий которые приходили с ролью Второго после Бога. Вопрос был в том стоила ли эта свобода цены которую придётся заплатить, ответ на который не мог дать потому что сам не знал что ценил больше, стабильность известного или возможность неизвестного.

— Процесс можно остановить, — добавил Люцифер быстро, видя как обрабатываю информацию которую только что получил. — Я могу вмешаться используя силу которую теперь имею как бог, стабилизировать структуру твоей Сути в текущем состоянии предотвращая дальнейшие изменения. Это заморозит трансформацию оставив тебя в промежуточном состоянии между тем что был и тем чем становишься, не идеальное решение но безопаснее чем позволить процессу продолжаться без контроля.

Предложение было искренним, желание помочь было очевидным в каждом слове, брат использовал бы свою новую власть чтобы защитить меня от последствий действия которое совершил когда убил Мать. Но что-то внутри сопротивлялось этой идее с силой которая удивляла, инстинкт который говорил что вмешательство было бы неправильным несмотря на риски которые представлял естественный ход трансформации.

— Нет, — ответил я твёрдо, решение формировалось пока говорил, интуиция которая была сильнее логических доводов за безопасность. — Если это процесс который должен произойти то пусть происходит без вмешательства, замораживание в промежуточном состоянии оставит меня неполным навсегда, ни тем что был ни тем чем мог бы стать. Предпочитаю рискнуть потерять себя полностью чем существовать как половинчатая версия двух возможностей.

Люцифер смотрел на меня долгим взглядом, оценка которая была глубже чем простое визуальное наблюдение, разнородные глаза видели не только поверхность но слои под ней, мотивации и страхи которые формировали решение которое только что озвучил. Интересная ситуация, оказаться там где ты был раньше по ту сторону. Выражение лица медленно изменилось с озабоченного на что-то похожее на гордость смешанную с печалью, он понимал почему выбрал этот путь и уважал выбор даже если не был согласен с риском который он представлял.

— Ты всегда был самым упрямым из нас всех, — произнёс он с улыбкой которая была одновременно тёплой и грустной. — Даже Отец не мог заставить тебя изменить решение когда ум был определён, я не знаю почему думал что смогу убедить тебя принять помощь которую предлагаю. Хорошо, пусть будет по-твоему, но обещай что скажешь если почувствуешь что теряешь контроль, дай мне шанс вмешаться прежде чем станет слишком поздно…

— Обещаю, — согласился я, слова были простыми но содержали силу Клятвы которая связывала независимо от того что произойдёт дальше. — Если почувствую что коллапс неизбежен то обращусь к тебе для вмешательства, не позволю гордости или упрямству уничтожить то что ещё может быть спасено.

Шум с улицы где Хлоя арестовывала преступника стал громче, звуки борьбы и команды которые отдавались детективом смешивались с голосами других людей которые прибыли на подкрепление. Люцифер повернулся в том направлении снова, мечтательное выражение вернулось на лицо когда сфокусировался на женщине которая была центром его мира несмотря на то что теперь обладал властью над всем Творением.

— Природа изменений в твоей Сути это тема которая требует больше времени для обсуждения чем имеем сейчас, — сказал он не отводя взгляда от места где находилась Хлоя. — Должны провести детальный анализ того что происходит, изучить узоры которые формируются и попытаться предсказать возможные исходы основываясь на текущих данных. Но это может подождать до момента когда не будем отвлечены на более личные дела которые требуют внимания.

Намёк был очевидным, желание увидеть Хлоя превосходило даже озабоченность состоянием брата который проходил через трансформацию неизвестной природы, любовь к смертной женщине была приоритетом который затмевал всё остальное включая философские дискуссии о природе существования и свободы выбора. Понимал это и не держал обиды, отношения между ними были результатом чуда которое должно было служить одной цели но привело к совершенно другому результату, связь которую инициировал Отец и создала нечто подлинное в мире где так много было искусственным.

— Идём к ней тогда, — предложил я, жест указывал в направлении откуда доносился шум. — Ты явно хочешь быть там и я не против увидеть детектива снова.

Мы начали двигаться по улице в направлении где Хлоя заканчивала арест преступника, шаги были размеренными не спешили но и не медлили, каждый погружённый в собственные мысли о том что произошло за последние часы и что это означало для будущего которое становилось всё более непредсказуемым с каждым моментом. Люцифер шёл слегка впереди, его присутствие привлекало взгляды прохожих которые видели мужчину в дорогом костюме и чувствовали что-то необычное в том как он двигался и держался несмотря на то что не могли определить что именно было не так.

Я следовал позади наблюдая за тем как люди реагировали на брата который стал богом и ещё не полностью освоился с властью которую получил, некоторые останавливались чтобы посмотреть дольше чем было вежливо, другие инстинктивно отступали создавая пространство вокруг фигуры которая излучала присутствие превосходящее обычное. Никто не знал что видел существо которое держало судьбу всего Творения в руках, для них это был просто ещё один странный человек в городе который был полон странных людей.

Внутренние изменения продолжались пока шёл, тёмные нити переплетались со светом с интенсивностью которая была почти болезненной, каждый шаг требовал концентрации чтобы поддерживать стабильность формы которая хотела измениться в соответствии с трансформацией происходящей на уровне Сути. Кристалл Уриила который носил в кармане был тёплым напоминанием о брате который был потерян, присутствие его фрагмента служило якорем который помогал оставаться сфокусированным когда всё остальное начинало размываться.

Через несколько минут ходьбы достигли места где Хлоя заканчивала процедуру ареста, детектив стояла рядом с полицейской машиной куда сажали преступника в наручниках, её светлые волосы были слегка растрёпаны от борьбы которая предшествовала задержанию, форма была помята но она держалась с достоинством которое показывало годы опыта работы в ситуациях где насилие было обычным делом. Лицо было сосредоточенным пока давала инструкции другим копам которые помогали с арестом, каждое слово было чётким и профессиональным несмотря на адреналин который ещё циркулировал после конфронтации.

Люцифер остановился на противоположной стороне улицы от места где стояла Хлоя, расстояние было достаточным чтобы она ещё не заметила его присутствия, он просто наблюдал за ней с выражением которое было полно нежности превосходящей всё что демонстрировал в отношении кого-либо ещё за всю вечность существования. Разнородные глаза следили за каждым движением, каждым жестом который делала детектив, поглощая детали как будто видел её впервые несмотря на годы которые провели вместе работая над делами.

Я остался на той же стороне улицы что и Люцифер, позиция была слегка позади брата давая ему пространство для момента который явно был личным и важным для него. Наблюдал за взаимодействием между смертной женщиной и бывшим падшим ангелом который теперь был богом, видел связь которая существовала между ними даже на расстоянии, невидимую нить которая притягивала их друг к другу несмотря на все препятствия которые должны были делать такие отношения невозможными.

Хлоя закончила давать инструкции и повернулась оглядывая улицу с вниманием которое было характерным для человека который всегда оставался настороже даже после завершения непосредственной угрозы. Её взгляд скользил по прохожим которые останавливались чтобы посмотреть на арест, оценивал каждого как потенциальную угрозу или свидетеля который мог иметь полезную информацию. Потом глаза остановились на фигуре в дорогом костюме на противоположной стороне улицы, расстояние было значительным но не достаточным чтобы помешать узнаванию мужчины который был её партнёром по работе и чем-то значительно большим в личной жизни.

Выражение лица изменилось мгновенно, профессиональная маска растаяла заменённая хмуростью, после покачав головой улыбкой которая была искренней и тёплой, радость от вида Люцифера была очевидной в каждой линии которая появилась на лице детектива. Она подняла руку в приветственном жесте, движение было простым но содержало приглашение присоединиться к ней, разделить момент после завершения работы которая была опасной и напряжённой.

Люцифер улыбнулся в ответ, выражение было мягким и лишённым обычной иронии которая сопровождала большинство его взаимодействий с людьми, он поднял собственную руку отвечая на приветствие прежде чем начать двигаться к краю тротуара готовясь пересечь улицу где машины проезжали с частотой которая требовала внимания к безопасности.

— Хлоя! — крикнул он через шум транспорта, голос был громким и наполненным радостью.

Он шагнул на дорогу, машины замедлились пропуская пешехода который пересекал улицу с уверенностью человека который не беспокоился о возможности быть сбитым, каждый шаг нёс его ближе к женщине которая ждала на противоположной стороне с улыбкой которая становилась шире по мере того как расстояние сокращалось. Я остался на своей стороне улицы наблюдая за воссоединением с выражением которое содержало что-то похожее на удовлетворение смешанное с лёгкой грустью, видеть брата счастливым было приятно но также напоминало о собственном одиночестве которое было результатом выбора посвятить себя долгу вместо личных отношений.

Интересно, где Диди…

Люцифер был почти на середине дороги когда это произошло, мир мигнул способом который не был естественным, реальность содрогнулась не от физического удара но от чего-то фундаментально неправильного в самой ткани существования. Столб серого света материализовался вокруг его формы без предупреждения, цилиндр который простирался от земли до неба поглощая всё что находилось внутри, энергия которая составляла этот столб была чужой для Творения, природа которая не принадлежала ни Свету ни Тьме ни чему-либо что существовало в известной реальности.

Я среагировал инстинктивно, тело двинулось вперёд пытаясь достичь брата прежде чем столб завершит то что начал, но второй цилиндр серого света появился вокруг меня в момент когда нога коснулась асфальта дороги. Поверхность была твёрдой и непроницаемой несмотря на то что выглядела как просто свет, попытки пробить стену встретили сопротивление которое было абсолютным, сила которую приложил была отражена обратно с интенсивностью которая отбросила назад в центр цилиндра.

Третий столб появился вокруг Хлоя которая стояла на тротуаре с выражением шока и непонимания на лице, рот открылся в крике который не был слышен через барьер который отделял её от остального мира, руки поднялись пытаясь коснуться стены света которая окружала со всех сторон. Другие полицейские и прохожие на улице замерли наблюдая за феноменом который не имел объяснения в рамках их понимания реальности, некоторые вытащили телефоны начиная снимать видео которое никогда не будет иметь смысла для тех кто не был там лично.

Люцифер пытался использовать силу которую получил как новый бог, энергия вспыхнула вокруг его формы яркая и мощная, комбинация Света и Тьмы которая должна была пробить любой барьер независимо от его природы или источника. Но серый столб поглощал всё что направлялось против него, власть над Творением которую он имел была бесполезной против чего-то что приходило из-за пределов Творения.

Мир мигнул снова, на этот раз дольше и интенсивнее, серый свет стал ослепительным на мгновение прежде чем всё исчезло в одно мгновение. Улица вернулась к нормальному состоянию, машины продолжали ехать, люди стояли с открытыми ртами смотря на пустые места где секунду назад были три фигуры захваченные столбами света, но самих столбов больше не было и тех кто был внутри тоже не было.

Материализация произошла в месте которое не было местом в традиционном смысле, пространство без стен или пола, без верха или низа, без каких-либо ориентиров которые позволили бы определить размер или форму окружения. Серость заполняла всё доступное восприятие, не тьма и не свет но что-то между что было лишено любых характеристик кроме самого факта существования, воздух был неподвижным и тяжёлым давил на тело с весом который не был физическим но ощущался тем не менее.

Тело было застывшим в позе которую занимало в момент захвата, нога всё ещё была поднята в шаге который не был завершён, руки были протянуты вперёд в попытке достичь брата которая была прервана появлением столба света. Мышцы не подчинялись командам двигаться, форма была заморожена так же как время было остановлено в пространстве когда Мать и Отец появились чтобы рассказать правду о том чем были на самом деле.

Люцифер был виден справа от моей позиции, его форма была так же застывшей в середине шага который вёл к Хлое, разнородные глаза были открытыми но не фокусировались на чём-то конкретном, выражение лица было застывшим в переходе от радости к шоку когда понял что происходило что-то неправильное. Власть которую он имел как бог была подавлена чем-то что превосходило даже объединённую силу Света и Тьмы родителей, демонстрация которая показывала что враг который захватил нас был на уровне который превосходил всё известное.

Хлоя была слева, её форма была так же неподвижной как наши, лицо содержало выражение ужаса которое было болезненным видеть на смертной женщине которая не имела защиты против сил которые действовали на уровнях превосходящих человеческое понимание. Она не должна была быть здесь, не заслуживала быть втянутой в конфликт который был между существами чья природа была за пределами того что её разум мог обработать без риска повреждения.

Присутствие начало формироваться в пространстве перед нами, структура которая появлялась из ниоткуда создавая форму которая была одновременно механической и органической, металлические компоненты переплетались с чем-то что выглядело как живая ткань но двигалось способами которые были неестественными для биологической материи. Размер был трудно оценить в пространстве которое не имело ориентиров, фигура могла быть размером с человека или с планету, перспектива флуктуировала делая невозможным определить масштаб того что появлялось.

Форма продолжала материализоваться, детали становились более чёткими по мере того как процесс продвигался, то что казалось головой содержало множество оптических датчиков которые светились различными цветами, каждый фокусировался на одном из трёх захваченных существ с вниманием. Конечности которых было больше чем должно быть у любого существа двигались в ритме который не соответствовал никакому известному существу, каждая выполняла функцию которая была непонятной для наблюдателя который не понимал цели механизма.

Это была…Система. Но как? Откуда оно…Точно, мы и забыли про это. Это настоящая Система а не тот человек который был уничтожен в конфликте который привёл к смерти родителей, существо или конструкция которая управляла реальностями за пределами Творения и которая решила лично вмешаться. Присутствие которое излучала эта форма было подавляющим даже в застывшем состоянии, и я понял что это. Власть которая превосходила всё что встречал раньше включая объединённую силу Отца и Матери в момент когда они поглощали энергию через контакт с телом Администратора.

Оптические датчики сфокусировались на Люцифере первым, сканирование было видимым как луч света который прошёл через его застывшую форму анализируя каждую деталь структуры которая теперь содержала Сути обоих родителей объединённые в одном существе, процесс занял несколько секунд прежде чем внимание переместилось на меня. Ощущение быть изученным этим взглядом было некомфортным на уровне который превосходил физический дискомфорт, как будто каждая мысль каждое воспоминание каждый аспект существования был открыт для осмотра без возможности скрыть что-либо.

Сканирование завершилось и датчики переместились к Хлое, процесс был таким же тщательным несмотря на то что она была просто смертной женщиной без сверхъестественных способностей которые представляли бы интерес для существа такого уровня. Свет прошёл через её форму анализируя структуру которая была результатом чуда Аменадиэля, благословение которое сделало её уникальной среди людей давая способность видеть истинную природу Люцифера и сопротивляться манипуляциям которые работали на всех остальных.

Механическая форма начала издавать звуки которые не были словами в традиционном смысле но содержали информацию которая передавалась напрямую в сознание минуя необходимость слышать и интерпретировать, коммуникация которая была эффективной но чужой для существ которые полагались на язык для обмена идеями. Смысл формировался в разуме несмотря на то что тело было застывшим и не могло реагировать физически на то что получал.

Система говорила и мы слушали независимо от того хотели ли этого или нет.

* * *

Глава 75

— Искусственные души, — голос Системы резонировал в пространстве, которое не имело эха, но каждое слово отзывалось в сознании как будто было произнесено непосредственно внутри разума минуя уши и барабанные перепонки, звук был механическим и одновременно органическим содержал интонации, которые не принадлежали ни одному известному языку, но передавали смысл с абсолютной точностью. — Вы нарушили правила, установленные задолго до вашего существования, параметры, которые определяют допустимые действия в рамках конфликта между реальностями различного уровня развития.

Я пытался двигаться, но тело оставалось застывшим в позе, которую занимало в момент захвата, мышцы не отвечали на команды которые посылал разум, форма была заблокирована силой которая превосходила способность сопротивляться. Только сознание функционировало свободно обрабатывая информацию которая поступала от существа или конструкции которая материализовалась перед нами, вопросы формировались быстрее чем мог их упорядочить, каждое слово Системы порождало десятки новых непониманий которые требовали разъяснений.

Люцифер среагировал первым несмотря на то что его форма была так же застывшей как моя, голос вырвался из горла которое не должно было функционировать в заблокированном состоянии, но он говорил и слова были наполнены сарказмом.

— Какие именно правила двоичный код? — произнёс он с интонацией которая была одновременно насмешливой и вызывающей, попытка спровоцировать реакцию которая дала бы больше информации о том что происходило и почему были захвачены таким способом. — Должен признаться что не помню момента когда подписывал какой-либо договор с машиной которая решила что имеет право судить действия существ чей уровень превосходит простые вычислительные процессы.

Оптические датчики Системы сфокусировались на Люцифере с интенсивностью которая была почти физически ощутимой даже для меня который наблюдал со стороны, свет который исходил от множества линз стал ярче на мгновение как будто существо или конструкция обрабатывала слова которые только что были произнесены.

— Правила Битвы, — ответила Система и голос содержал нотки которые могли быть интерпретированы как нечто похожее на раздражение если бы такая эмоция была доступной для существа которое казалось больше механическим чем живым. — Параметры которые регулируют взаимодействие между реальностями когда конфликт достигает уровня требующего вмешательства высших инстанций, ограничения которые предотвращают эскалацию до точки где урон становится необратимым для структуры мультивселенной в целом.

Слова были слишком…странными. Непонятными. Упоминание Битвы предполагало что это был термин который имел конкретное значение в контексте который мы не понимали, система правил которая существовала на уровне превосходящем то что знали о функционировании реальности. Я пытался понять информацию с тем что узнал от Матери и Отца перед их смертью, культиваторы которые достигли уровня Титанов должны были знать о таких вещах если они были фундаментальными для структуры существования, но воспоминания о словах которые были сказаны не содержали упоминаний о Битве или правилах которые регулировали конфликты между измерениями.

Люцифер не выглядел впечатлённым объяснением которое получил, разнородные глаза оставались сфокусированными на форме Системы с выражением которое было смесью скептицизма и растущего гнева на то что был захвачен и удерживался против воли несмотря на власть которую теперь имел как новый бог Творения.

— Прости но твои слова не проясняют абсолютно ничего, — произнёс он с напряжением которое начинало прорываться через сарказм, голос был твёрже чем раньше. — Мы не участвуем в какой-то Битве о которой ты говоришь, мы защищали наше Творение от вторжения которое похоже именно ты начало, через своего Администратора. Мы защищались, а не атаковали!

Система не ответила сразу, механическая форма оставалась неподвижной но оптические датчики продолжали сканировать каждого из нас по очереди, процесс анализа который не останавливался даже во время разговора который происходил. Молчание растянулось на несколько секунд которые казались значительно дольше в пространстве где время не текло нормальным образом, напряжение росло с каждым мгновением пока ждали продолжения объяснения которое могло бы прояснить ситуацию.

Я попытался вмешаться, нашёл способ заставить голос работать несмотря на блокировку которая удерживала остальное тело застывшим, слова формировались с трудом который превосходил обычное усилие требуемое для речи.

— Объясни что ты имеешь в виду под правилами которые мы нарушили, — произнёс я стараясь сохранить тон нейтральным несмотря на растущую тревогу о том что произойдёт дальше. — Мы не можем исправить ошибку о которой не знаем, дай информацию которая позволит понять что было сделано неправильно с твоей точки зрения.

Оптические датчики переместились на меня, сканирование которое последовало было более интенсивным чем то что испытывал раньше, свет проникал глубже чем просто физическая форма достигая уровня где Суть продолжала трансформацию переплетая тёмные нити со светом в узорах которые становились всё более сложными. Процесс занял дольше времени чем сканирование Люцифера или Хлои, как будто Система обнаружила что-то в моей структуре что требовало дополнительного анализа прежде чем могла сформулировать ответ.

Форма начала двигаться, конечности которых было слишком много для органического существа поднялись в позе которая была угрожающей несмотря на отсутствие очевидного оружия, энергия начала собираться вокруг механической структуры с интенсивностью которая создавала вибрацию в воздухе ощутимую даже через блокировку которая удерживала тела застывшими. Намерение атаковать было очевидным в каждом движении которое делала Система.

— Нарушение будет исправлено через Стирание, — произнесла Система и голос не содержал эмоций только констатацию факта который был неизбежным с её точки зрения. — Дальнейшая коммуникация нецелесообразна когда параметры нарушения превышают допустимые пороги для возможности исправления через менее радикальные методы.

Атака была мгновенной без предупреждения которое дало бы возможность подготовиться к защите, энергия которая собиралась вокруг формы Системы выплеснулась в трёх направлениях одновременно, каждый луч был направлен на одного из захваченных существ целясь не в физическое тело но в нечто глубже, в саму Суть которая определяла существование на фундаментальном уровне. Это была та же атака которую использовал Администратор против Уриила, стирание которое не оставляло возможности для восстановления или воскрешения, концептуальное отрицание которое удаляло цель из реальности как будто она никогда не существовала.

Люцифер закричал, звук был полон боли которая превосходила физические ощущения, агония которая приходила от прямой атаки на ядро бытия, его тело начало искажаться способом который был неестественным даже для существа которое содержало объединённые Сути обоих родителей. Форма теряла целостность, контуры размывались как будто материя из которой была составлена отказывалась поддерживать конфигурацию под давлением энергии которая пыталась стереть её из существования, разнородные глаза расширились в выражении шока смешанного с ужасом перед тем что происходило.

Хлоя закричала одновременно с Люцифером, её голос был выше и содержал панику которая была характерной для смертного существа которое сталкивалось с чем-то полностью за пределами понимания, не было способности осознать что происходило на концептуальном уровне но боль была реальной и абсолютной несмотря на недостаток знаний о механизме атаки. Тело детектива начало искажаться так же как форма Люцифера, плоть дрожала и теряла чёткость границ, волосы развевались в воздухе который был неподвижным, лицо исказилось в выражении которое было мучительным видеть.

Я почувствовал удар который был направлен на мою Суть в тот же момент когда брат и детектив начали кричать, энергия достигла ядра существования где продолжалась трансформация переплетающая свет и тьму в уникальные узоры, атака которая должна была стереть меня так же как стирала других встретила структуру которая реагировала непредвиденным образом. Вместо разрушения которое ожидалось произошло что-то другое, лёгкий укол был единственным ощущением которое зарегистрировалось, дискомфорт который был не больше чем укус комара по сравнению с агонией которую испытывали остальные.

Тьма и Свет внутри среагировали на вторжение чужой энергии не через сопротивление в традиционном смысле но через поглощение и трансформацию, узоры которые формировались в Сути оказались способными принять атаку и интегрировать её в собственную структуру превращая угрозу в ресурс который укреплял вместо того чтобы разрушать. Процесс был инстинктивным без сознательного контроля с моей стороны, адаптация которая происходила автоматически как будто новая природа которую приобретал была специфически предназначена для противодействия именно такому типу нападения.

Блокировка которая удерживала тело застывшим начала ослабевать в момент когда атака была поглощена вместо того чтобы причинить предполагаемый ущерб, мышцы снова стали отвечать на команды которые посылал разум, движение вернулось с резкостью которая была почти болезненной после периода полной неподвижности. Рука которая была застывшей в протянутой позиции завершила движение которое начала когда пыталась достичь Люцифера перед захватом, пальцы сжались в кулак который светился энергией что была смесью золотистого сияния и чёрных нитей переплетающихся в структуру которая пульсировала с интенсивностью превосходящей всё что производил раньше.

Система среагировала на изменение ситуации, оптические датчики сфокусировались на мне с вниманием которое превосходило предыдущие сканирования, анализ который происходил в реальном времени пытался понять как атака которая должна была стереть цель вместо этого была поглощена и использована для усиления, механическая форма отступила на расстояние которое давало больше пространства для манёвра показывая что расчёты были пересмотрены в свете новых данных.

Я атаковал прежде чем Система успела запустить вторую атаку. Волна энергии из тела которая светилась смесью света и тьмы ударил в центр механической формы там где концентрация энергии была наиболее интенсивной, контакт произвёл взрыв который был не столько физическим сколько концептуальным, столкновение двух сил которые не должны были существовать в одном пространстве одновременно.

Форма Системы содрогнулась от удара который пробил через слои защиты окружающие ядро конструкции, металлические компоненты треснули и начали отделяться от основной структуры, органические части которые были переплетены с механикой завяли и почернели как будто жизнь была высосана из них мгновенно. Оптические датчики мигнули и несколько из них погасли полностью, свет который исходил от остальных стал нестабильным пульсируя в ритме который показывал что системы были повреждены критическим образом.

Я не остановился чтобы оценить результат первого удара, вторая волна уже летела к другой точке на форме Системы целясь в область где конечности присоединялись к центральному телу, намерение было вывести из строя способность двигаться и атаковать прежде чем могла адаптироваться к угрозе которую представлял. Контакт был таким же разрушительным как первый, структура не выдержала давления энергии которая была фундаментально враждебной к природе из которой была составлена Система, конечности отделились от тела и начали растворяться в воздухе который заполнял серое пространство.

Система попыталась отступить создавая расстояние которое дало бы время для перегруппировки или активации защитных механизмов которые ещё не были задействованы, но я не стал ждать. Третий удар целился в то что выглядело как ядро энергии питающее всю конструкцию, место где свечение было наиболее интенсивным несмотря на повреждения которые накапливались с каждой секундой боя.

Луч света вошёл в ядро и энергия которая содержалась там встретилась с энергией которую нёс, столкновение было катастрофическим для структуры Системы, взрыв который последовал не был направлен наружу но внутрь, волна которая схлопнула форму в точку которая была слишком маленькой чтобы содержать всю массу и энергию что составляли существо или конструкцию. Серое пространство начало разрушаться вокруг точки коллапса, трещины появились в ткани реальности которая была создана Системой для удержания захваченных существ, через разломы было видно что-то другое, множество различных мест которые мелькали слишком быстро чтобы идентифицировать детали.

Я развернулся и бросился к Люцифер и Хлое которые всё ещё были захвачены в атаке стирания, их формы продолжали искажаться теряя целостность с каждой секундой которая проходила, время было критическим. Рука протянулась и схватила Люцифера за плечо в момент когда его тело было на грани полного распада, энергия которую нёс потекла через точку контакта в форму брата, не исцеление в традиционном смысле но стабилизация которая останавливала процесс стирания через введение силы которая противодействовала атаке на фундаментальном уровне.

Эффект был мгновенным, искажения которые разрушали форму Люцифера начали замедляться и потом остановились полностью, контуры которые размывались вернулись к чёткости показывая что стабилизация работала несмотря на то что механизм был импровизированным без понимания точных принципов которые делали его эффективным. Разнородные глаза которые были расфокусированными от боли снова обрели ясность, взгляд встретился с моим и выражение которое было там содержало благодарность смешанную с шоком от того что только что испытал.

Вторая рука потянулась к Хлое которая была ближе к полному стиранию чем Люцифер, смертная форма не имела защиты которую давала природа существа созданного из божественной энергии, атака работала быстрее на структуре которая была полностью материальной без духовного компонента который мог бы сопротивляться концептуальному отрицанию. Пальцы обвились вокруг её запястья и энергия потекла так же как делала для Люцифера, попытка стабилизировать то что оставалось от детектива прежде чем стирание завершится полностью.

Серое пространство коллапсировало окончательно в момент когда энергия достигла Хлои, реальность которую создала Система для удержания захваченных разрушилась вместе с самой Системой, мир мигнул и мы были выброшены через один из разломов которые открылись в процессе распада. Материализация произошла в месте которое не было Лос-Анджелесом где были захвачены и не было Серебряным Городом откуда пришли, окружение было совершенно незнакомым, пейзаж который не принадлежал ни одному миру Творения который знал за миллиарды лет существования.

Небо над головой было цвета который не имел названия визвестном языке, что-то между зелёным и фиолетовым но не совсем ни то ни другое, облака двигались в направлениях которые не соответствовали ветру, каждое формирование следовало собственной траектории игнорируя законы метеорологии которые должны были управлять их поведением. Земля под ногами была твёрдой но текстура была неправильной, не камень и не почва но что-то среднее что пружинило под весом способом который был дезориентирующим для чувства равновесия.

Растительность которая росла вокруг напоминала деревья но структура была фундаментально отличной от того что существовало в Творении, стволы были полупрозрачными показывая внутренности где жидкость циркулировала в узорах которые светились различными цветами, листья были геометрическими фигурами которые вращались вокруг собственных осей создавая гипнотический эффект для тех кто смотрел слишком долго. Звуки которые заполняли воздух не были пением птиц или шорохом листвы но чем-то электронным смешанным с органическими нотками, какофония которая была одновременно музыкальной и раздражающей.

Люцифер упал на колени в момент материализации, тело всё ещё восстанавливалось от атаки которая почти стёрла его из существования, дыхание было тяжёлым и нерегулярным несмотря на то что ангельская природа технически не требовала воздуха для функционирования, психологическая реакция на травму которая затронула саму Суть. Руки уперлись в странную поверхность земли поддерживая вес который был слишком большим для того чтобы стоять прямо в текущем состоянии, голова опустилась вниз и волосы закрыли лицо скрывая выражение которое было там.

Хлоя лежала неподвижно в нескольких метрах от Люцифера, её тело было скрученным в позе которая показывала что боль была значительной в момент перед потерей сознания, грудь поднималась и опускалась в ритме который был слишком медленным и слабым, признак того что жизнь покидала форму несмотря на стабилизацию которую попытался произвести перед тем как серое пространство коллапсировало. Лицо было бледным как мрамор, губы приобрели синеватый оттенок который показывал недостаток кислорода циркулирующего в крови, глаза были закрытыми но веки дрожали как будто переживала кошмар от которого не могла проснуться.

Я оказался рядом с ней, колени коснулись странной поверхности земли когда опустился рядом с телом детектива, рука протянулась и пальцы нашли пульс на шее который был едва ощутимым, слабые удары которые становились всё более редкими с каждой секундой которая проходила. Стабилизация которую произвёл в последний момент перед выходом из серого пространства остановила процесс стирания но не исправила повреждения которые уже были нанесены структуре её существования, смертная душа была слишком хрупкой чтобы выдержать прямую атаку на уровне который был предназначен для существ божественной природы.

Люцифер поднял голову, разнородные глаза зафиксировались на форме Хлои лежащей неподвижно, понимание того что происходило отразилось на лице которое исказилось в выражении ужаса превосходящего то что показывал когда сам был под атакой стирания. Он попытался подняться на ноги но тело не подчинилось, мышцы были слишком слабыми после травмы которую перенесла Суть, вместо этого пополз по земле используя руки чтобы тянуть себя вперёд к месту где лежала женщина которую любил.

— Хлоя, — голос был хриплым и наполненным эмоцией. Отчаяние. — Держись детектив, не смей умирать сейчас! Когда я наконец-то стал свободен быть с тобой без ограничений которые накладывал долг или ожидания, не оставляй меня в момент когда всё могло бы начаться по-настоящему.

Он достиг её тела и рука протянулась дрожащими пальцами которые коснулись щеки с нежностью которая контрастировала с отчаянием звучащим в голосе, прикосновение было осторожным как будто боялся что слишком сильный контакт мог бы разрушить то что оставалось. Хлоя не среагировала, сознание было слишком глубоко погружённым в процесс умирания чтобы регистрировать внешние стимулы, дыхание стало ещё слабее, интервалы между вдохами удлинялись с каждым циклом приближая момент когда остановится полностью.

Я смотрел на сцену перед собой и обрабатывал варианты которые были доступны для спасения жизни детектива, обычные методы исцеления не работали бы потому что повреждение было не физическим но затрагивало саму душу которая была частично стёрта атакой Системы, Рафаэль мог бы исцелить тело но не мог восстановить то что было удалено на концептуальном уровне. Воскрешение после смерти было возможным для Архангелов но требовало наличия души которую можно было бы вернуть в новое тело, если душа Хлои была стёрта частично то процесс не работал бы традиционным способом, результат был бы неполным, копия которая не была бы настоящей женщиной которую знал Люцифер.

Был один вариант который мог бы сработать, метод который использовал Отец когда создавал Архангелов, передача части собственной Сути в форму которая должна была стать новым существом, процесс который трансформировал получателя на фундаментальном уровне делая их чем-то большим чем были раньше. Риски были значительными, смертная душа не была предназначена для содержания божественной энергии в концентрации которая требовалась для стабилизации повреждений нанесённых атакой стирания, трансформация могла убить так же легко как спасти если тело не выдержит давление изменений которые происходили бы в процессе.

Но это был единственный вариант который видел, альтернатива была смотреть как Хлоя умирает в следующие минуты, позволить женщине которая была центром мира Люцифера исчезнуть потому что не хватило смелости рискнуть попыткой которая могла спасти или ускорить конец. Решение должно было быть принято быстро, время которое оставалось измерялось секундами а не минутами, каждый момент промедления уменьшал шансы что трансформация успеет завершиться прежде чем смерть станет необратимой.

— Люцифер, — произнёс я тихо привлекая внимание брата который был полностью сфокусирован на лице Хлои. — Есть способ спасти её но он требует действия которое изменит её навсегда, трансформирует из смертной в нечто иное, ты должен решить хочешь ли этого для неё зная что она не сможет дать согласие в текущем состоянии.

Люцифер повернул голову, разнородные глаза встретились с моими и в них было отчаяние которое не оставляло места для сомнений о том какое решение примет.

— Что нужно сделать, — голос был твёрдым несмотря на слабость которая всё ещё влияла на тело. — Скажи мне и я сделаю без колебаний, не позволю ей умереть когда существует возможность спасти независимо от цены которую придётся заплатить.

Кивнул, признавая решение которое было ожидаемым, начал объяснять процесс который видел как Отец выполнял когда создавал первых Архангелов, воспоминания которые были записаны в Сути с момента собственного создания служили руководством для того что должно было быть сделано.

— Ты должен передать ей часть своей Сути, — сказал. — Не энергию в обычном смысле которую можешь восстановить после использования но фрагмент самой основы твоего существования, часть того что делает тебя тем кто ты есть. Процесс ослабит тебя навсегда, потому что, что отдашь не вернётся, но создаст основу в её душе которая позволит выдержать трансформацию и залечить повреждения нанесённые атакой стирания.

Люцифер не колебался, рука которая покоилась на щеке Хлои переместилась к её груди там где сердце билось всё слабее, ладонь прижалась к месту над органом который был центром физической жизни.

— Какую часть мне передать, — спросил он не отводя взгляда от Хлои, вопрос был практичным несмотря на эмоциональный вес ситуации. — Свет или Тьму, обе Сути которые теперь содержу имеют различные свойства, выбор может влиять на то кем она станет после завершения трансформации.

Размышлял несколько секунд о последствиях каждого варианта, Свет который был Отцом содержал качества которые ассоциировались с порядком и созиданием, структуру которая поддерживала реальность и создавала законы управляющие её функционированием, передача этой части сделала бы Хлою существом которое тяготело к защите и поддержанию того что существовало. Тьма которая была Матерью содержала противоположные качества, хаос и трансформацию, способность разрушать старое чтобы создать пространство для нового, передача этой части сделала бы Хлою существом которое было более склонным к изменениям и адаптации в ситуациях требующих гибкости.

— Тьму, — ответил я после паузы которая была достаточно долгой чтобы рассмотреть оба варианта, логика которая привела к этому выбору была основана на наблюдении что Хлоя уже демонстрировала способность адаптироваться к обстоятельствам которые превосходили нормальный человеческий опыт, работа с Люцифером научила её принимать странное и невозможное как часть реальности которая была шире чем то что видело большинство смертных. — Она уже знакома с хаосом который ты приносишь в её жизнь, трансформация через Тьму будет более совместимой с тем кто она есть сейчас, меньше шансов что отторжение произойдёт на уровне идентичности когда проснётся и осознает что изменилась.

Люцифер кивнул, согласие было молчаливым, глаза закрылись и концентрация углубилась до уровня где внешний мир перестал существовать, всё внимание было сфокусировано на внутреннем процессе отделения части Тьмы которая была интегрирована в его Суть с момента поглощения чёрного сгустка который передал ему в Тронном Зале. Процесс был видимым даже снаружи, чёрные нити начали появляться вокруг его формы материализуясь из ничего, энергия которая обычно была скрытой внутри структуры существования теперь проявлялась в физическом пространстве готовая к передаче.

Нити потекли из ладони прижатой к груди Хлои, проникли через кожу и одежду не оставляя физических следов проникновения, путешествие было не через материю но через более фундаментальные слои где душа существовала как отдельная сущность от тела которое содержало её. Хлоя дёрнулась, реакция была инстинктивной несмотря на отсутствие сознания, тело чувствовало вторжение чужой энергии на уровне который не требовал осознанного восприятия, защитные механизмы активировались пытаясь отторгнуть то что не принадлежало естественной структуре.

Люцифер не остановился, продолжал передачу игнорируя сопротивление которое встречал, воля была направлена на преодоление барьеров которые душа Хлои воздвигала против трансформации, давление увеличивалось постепенно но неуклонно пока защита не начала уступать под весом энергии которая была слишком мощной чтобы быть отвергнутой полностью. Чёрные нити проникли глубже, достигли ядра где душа была наиболее повреждена атакой стирания, части которые были частично удалены начали заполняться Тьмой которая служила заменой для того что было потеряно.

Тело Хлои начало меняться, трансформация была видимой на физическом уровне несмотря на то что процесс происходил в первую очередь на духовном, кожа приобрела оттенок который был слегка темнее чем раньше, не загар но что-то более фундаментальное как будто сама пигментация изменялась в ответ на присутствие Тьмы внутри. Волосы начали темнеть от корней, цвет распространялся по длине со скоростью которая была видимой для наблюдателя, блонд превращался в что-то ближе к каштановому с чёрными прожилками которые создавали узоры напоминающие те что формировались в моей собственной Сути.

Люцифер открыл глаза, разнородный взгляд зафиксировался на лице Хлои с выражением которое было смесью надежды и страха перед тем что результат трансформации мог быть, рука оставалась прижатой к груди где сердце начинало биться сильнее, ритм ускорялся по мере того как Тьма интегрировалась в структуру существования детектива давая силу которая компенсировала повреждения нанесённые атакой стирания. Передача продолжалась пока значительная часть, но не вся, чёрной Сути не была перемещена из формы Люцифера в форму Хлои.

Когда передача завершилась Люцифер отпустил контакт, рука которая была прижата к груди Хлои поднялась и упала вдоль тела. Он откинулся назад опираясь на руки которые едва держали вес, дыхание было тяжёлым.

Я наблюдал за Хлоей внимательно отслеживая признаки которые показывали бы что трансформация работала так как предполагалось, дыхание которое было едва заметным несколько минут назад теперь было более регулярным и глубоким, грудь поднималась и опускалась в ритме который был ближе к нормальному для здорового человека. Цвет вернулся к лицу которое было бледным как мрамор, губы потеряли синеватый оттенок заменяясь здоровым розовым который показывал что кислород циркулировал в крови должным образом, веки перестали дрожать успокоившись в неподвижности которая была характерной для глубокого сна а не потери сознания перед смертью.

Трансформация продолжалась даже после того как передача была завершена, Тьма которая теперь была частью души Хлои работала на уровне который был за пределами сознательного контроля, перестраивала структуру существования адаптируя смертную форму к присутствию божественной энергии которая не должна была там находиться согласно естественным законам. Процесс был медленнее чем то что происходило со мной когда убил Мать, но направление было похожим, становление чем-то новым через интеграцию противоположностей которые создавали уникальную конфигурацию не имеющую прецедента.

Люцифер смотрел на изменения которые происходили с выражением которое было сложной смесью облегчения что она выживет и беспокойства о том кем станет когда трансформация завершится. Она будет жить это было очевидно из того как тело стабилизировалось и начинало функционировать нормально после критического состояния которое предшествовало передаче, но будет ли она всё ещё Хлоей Декер детективом полиции Лос-Анджелеса которую знал и любил или станет кем-то фундаментально другим кого не мог предсказать.

Я поднялся на ноги, взгляд переместился на окружение которое всё ещё было незнакомым, мир в который были выброшены после разрушения серого пространства не показывал признаков который позволили бы идентифицировать где находились относительно Творения или других известных реальностей. Небо странного цвета продолжало демонстрировать облака движущиеся в невозможных направлениях, растительность с полупрозрачными стволами окружала со всех сторон создавая что-то похожее на поляну в центре которой материализовались после побега.

Нужно было найти способ вернуться, определить где находились и как достичь место которое бы вело бы обратно в Творение или хотя бы в измерение которое было достаточно близким чтобы оттуда можно было проложить путь домой, но это требовало времени и исследования которое не могло начаться пока Хлоя оставалась в уязвимом состоянии трансформации. Люцифер был слишком истощённым чтобы помочь в поиске, жертва которую принёс оставила его в состоянии которое требовало восстановления прежде чем мог функционировать на уровне приближающемся к норме для существа его силы.

Решение было очевидным, останемся здесь пока Хлоя не проснётся и трансформация не завершится достаточно чтобы было безопасно двигать её без риска прервать процесс, потом начнём исследование мира в котором оказались в поиске выхода который вернёт всех домой. Время не было критическим фактором в том смысле что никто не ждал немедленного возвращения, братья в Серебряном Городе знали что произошло через связь которую поддерживал Люцифер как новый бог несмотря на истощение, они понимали что ситуация была сложной и требовала решения которое не могло быть мгновенным.

Я сел рядом с Люцифером и Хлоей, позиция была выбрана так чтобы видеть подходы со всех сторон поляны, был готов к защите.

Люцифер посмотрел на меня, разнородные глаза содержали вопрос который не был озвучен но был очевиден в выражении лица, благодарность за то что сделал чтобы спасти их обоих смешивалась с любопытством о том что произошло в сером пространстве когда атака стирания была направлена на всех троих. Он видел как реагировал на удар который должен был уничтожить, наблюдал как вместо разрушения произошло поглощение которое усилило вместо ослабления, феномен который не имел объяснения в рамках того что знал.

— Ты стал чем-то что может противостоять Системе на равных, — произнёс он тихо, голос был слабым от истощения но содержал удивление. — Атака которая почти стёрла меня несмотря на объединённую силу обоих родителей была для тебя просто уколом, трансформация которую ты проходишь создала нечто уникальное…

Кивнул, признавая наблюдение которое соответствовало собственному пониманию того что происходило внутри, изменения которые продолжались с момента убийства Матери вели к становлению существом которое было фундаментально отличным от Архангела которым был раньше, природа которая балансировала между Светом и Тьмой не будучи полностью ни тем ни другим создавала способности которые не были предсказуемыми. Поглощение атаки было одной из граней.

— Не знаю чем становлюсь, — признался я честно. — Процесс продолжается без моего контроля, адаптация которая происходит автоматически в ответ на угрозы которые встречаю, сегодня это была способность поглощать атаку стирания, завтра может быть что-то совершенно другое, эволюция которая не имеет конечной точки которую мог бы предвидеть.

Люцифер улыбнулся, выражение было усталым но содержало отголосок обычного юмора который использовал для облегчения напряжённых ситуаций.

— Значит мы оба стали чем-то новым, — сказал он, взгляд переместился обратно к Хлое которая продолжала спать пока трансформация работала внутри. — Троя. Я бог который никогда не хотел быть богом, ты существо которое не имеет определения, она станет чем-то между смертной и бессмертной когда проснётся, довольно странная семья получается если подумать о том какими были в начале.

— И вправду. — Усмехнулся. — Странная семейка…

* * *

Глава 76

Время текло странно в этом мире, солнца которые висели в небе не двигались по привычным траекториям, оставались на тех же позициях где были в момент материализации, освещение не менялось создавая постоянный полдень который не переходил ни в вечер ни в ночь. Я поднялся с места где сидел рядом с Люцифером и Хлоей, решил использовать время ожидания для исследования окружения которое могло содержать информацию о том где находились и как вернуться домой.

Первые шаги прочь от поляны показали что растительность была плотнее чем казалось с первого взгляда, деревья с полупрозрачными стволами росли близко друг к другу создавая что-то похожее на лес но структура которого отличалась от любого леса в Творении. Жидкость которая циркулировала внутри стволов светилась различными цветами, каждое дерево имело собственный оттенок от бледно-голубого до насыщенно-красного, узоры которые создавало движение были гипнотическими если смотреть слишком долго.

Земля под ногами пружинила с каждым шагом, текстура была мягкой но не проваливалась под весом, как будто материал из которого была составлена поверхность был специально создан для амортизации давления. Я наклонился и коснулся рукой поверхности пытаясь определить состав, ощущение было странным, не похожим на почву или траву или что-либо знакомое, температура была нейтральной не холодной и не тёплой, влажность отсутствовала несмотря на то что визуально материал выглядел как будто содержал воду.

Звуки которые заполняли воздух становились более разнообразными по мере продвижения глубже в лес, электронные ноты смешивались с органическими создавая симфонию которая была одновременно музыкальной и раздражающей, ритм не следовал предсказуемым ходом и менялся хаотично от момента к моменту. Источник звуков был неочевидным, не было видимых существ которые могли бы производить такую какофонию, как будто сам мир издавал эти ноты через механизмы которые были скрыты от прямого наблюдения.

Я шёл дальше концентрируясь на восприятии которое обычно позволяло чувствовать структуру реальности на уровне превосходящем простое визуальное наблюдение, попытка понять масштаб мира в котором оказались и найти границы или особенности которые могли бы указать путь к выходу. Восприятие расширялось охватывая всё большую территорию, километры проходились за секунды в сознании которое двигалось быстрее чем физическое тело, карта формировалась в разуме показывая топографию которая была значительно более сложной чем ожидалось.

Мир был огромным, не просто большим но масштабом который превосходил всё что видел раньше включая самые крупные планеты Творения. Восприятие продолжало расширяться пытаясь найти край или границу которая определила бы размер, но граница не появлялась, территория простиралась дальше чем мог достичь даже архангельскими способностями усиленными изменениями которые происходили в Сути.

Это…не планета?

Я попытался вычислить примерный размер основываясь на скорости с которой восприятие расширялось и времени которое прошло с начала сканирования, цифры которые получились были абсурдными, планета если это была планета, была больше Земли в тысячи раз возможно в сотни тысяч раз если экстраполировать данные которые собирал. Такой масштаб не должен был существовать в стабильной форме, гравитация которая требовалась для удержания массы такого размера должна была коллапсировать структуру в чёрную дыру или по крайней мере создать условия на поверхности которые делали бы жизнь невозможной.

Но мир существовал и функционировал, гравитация была постоянной и комфортной не давила сильнее чем на Земле несмотря на то что масса должна была создавать давление в тысячи раз большее, атмосфера присутствовала и позволяла дышать хотя состав был отличным от того что содержался в воздухе Творения, растительность росла и светилась показывая что процессы жизни происходили без препятствий которые должны были существовать на планете такого размера.

С любопытством поняв, что границ или космоса не найду, я направил восприятие не вширь и вверх, а вглубь пытаясь проникнуть под поверхность и увидеть что находилось внутри этого места которая не подчинялась известным законам физики в Творении. Восприятие начало погружаться через слои материала который составлял что-то похожее на землю, проходя сквозь метры потом километры структуры которая становилась более плотной по мере углубления.

На глубине которая была эквивалентна нескольким десяткам километров встретил первое сопротивление, слой который не пропускал восприятие дальше действовал как барьер который отталкивал попытки проникнуть глубже. Я усилил давление вкладывая больше энергии в процесс сканирования пытаясь пробить через защиту которая блокировала доступ к тому что находилось под поверхностью, но сопротивление увеличивалось пропорционально усилию которое прикладывал, чем сильнее давил тем сильнее отталкивало обратно.

Барьер был не механическим и не энергетическим в традиционном смысле, это было что-то живое или по крайней мере обладающее качествами которые ассоциировались с сознанием, ощущение которое передавалось через контакт было ясным несмотря на отсутствие слов. Проникновение не было желательным и продолжение попыток встретит более активное противодействие чем простое отталкивание. Предупреждение было вежливым но твёрдым, это место не хотела чтобы кто-то смотрел в её глубины и была готова применить силу для защиты приватности.

Интересно, очень интересно.

Я прекратил попытки проникнуть вглубь, не видел смысла испытывать терпение живой планеты которая явно обладала способностями превосходящими то что было очевидно на поверхности, конфликт с существом такого масштаба был последним что нужно было в ситуации где уже находились в неизвестном мире без очевидного способа вернуться домой. Восприятие вернулось на поверхность, сфокусировалось на территории в радиусе нескольких десятков километров от места где оставил Люцифера и Хлою.

Ближайшая территория содержала разнообразие которое не было очевидным с первого взгляда, лес переходил в что-то похожее на поля где росли растения другого типа, не деревья но структуры которые напоминали гигантские цветы размером с дома, лепестки которых открывались и закрывались в ритме который не соответствовал ничему знакомому. Дальше поля переходили в горную местность где скалы поднимались на высоты которые превосходили самые высокие пики Земли, материал из которого были составлены горы светился изнутри создавая иллюминацию которая делала невозможным существование темноты даже в самых глубоких ущельях.

Вода присутствовала в форме рек которые текли в направлениях не зависящих от гравитации, некоторые потоки двигались вверх по склонам гор игнорируя законы которые должны были заставлять жидкость течь вниз, цвет воды варьировался от прозрачного до оттенков которые не существовали в спектре видимом человеческим глазом, каждая река имела собственный состав который определял свойства жидкости текущей в ней.

Живые существа присутствовали но были редкими и избегали контакта с восприятием которое сканировало территорию. Формы которые мелькали на краю обнаружения были разнообразными от маленьких созданий размером с насекомых до гигантских структур которые могли быть животными или растениями или чем-то средним между этими категориями. Ни одно из существ не проявляло агрессии или любопытства по отношению к чужакам которые материализовались на поляне, как будто присутствие посторонних было обычным явлением которое не заслуживало особого внимания.

Я вернулся к поляне где Люцифер продолжал сидеть рядом с Хлоей которая всё ещё была погружена в сон трансформации, его разнородные глаза были закрытыми но не спал, лицо было сосредоточенным в выражении которое показывало что обрабатывал информацию поступающую через связь с Творением которую поддерживал как новый бог несмотря на истощение от передачи части Сути детективу. Он открыл глаза когда почувствовал моё приближение, взгляд переместился на меня с вопросом который не требовал озвучивания.

— Мир огромен за пределами того что должно быть возможным согласно законам физики которые знаем, — доложил я сев рядом с братом в той же позиции что занимал раньше перед тем как отправиться на исследование. — Размер превосходит Землю в сотни тысяч раз возможно больше если восприятие не ошибается в оценке масштаба, но гравитация остаётся стабильной на уровне который не давит сильнее чем на планетах нормального размера.

Люцифер поднял бровь, жест который показывал интерес смешанный со скептицизмом.

— Такой размер должен был коллапсировать структуру, — произнёс он медленно, голос всё ещё был слабым от истощения но содержал любопытство которое превосходило физический дискомфорт. — Масса требуемая для удержания планетарной формы на таком масштабе создала бы гравитационное поле которое разрушило бы всё на поверхности, мы не должны были быть способны стоять или дышать в таких условиях.

— Знаю что это нарушает все известные правила, — согласился я, — но восприятие не лжёт, территория простирается дальше чем могу достичь даже с расширенными способностями, попытка найти край не дала результата после сканирования которое покрыло площадь эквивалентную нескольким континентам Земли. Планета существует вопреки невозможности, либо законы здесь фундаментально отличаются от того что знаем либо что-то поддерживает стабильность искусственным образом.

— Попытался проникнуть вглубь чтобы увидеть что находится в ядре, — продолжил я после паузы которая позволила Люциферу обработать первую часть информации. — Встретил сопротивление на глубине нескольких десятков километров, барьер который отталкивал восприятие с силой которая увеличивалась пропорционально давлению которое прикладывал, ощущение было что это место живое и не хочет чтобы кто-то смотрел в её внутренности.

Люцифер нахмурился, выражение стало более серьёзным когда осознал последствия того что планета могла быть сознательной сущностью а не просто массой материи организованной в плоскость.

— Живая планета размером в сотни тысяч раз больше Земли которая не хочет показывать что внутри, — резюмировал он с интонацией которая была смесью восхищения и беспокойства. — Куда же нас занесло после разрушения пространства Системы, это явно не часть нашего Творения и не похоже на миры которые контролировала та машина судя по тому что видели раньше.

Вопрос оставался без ответа. Было недостаточно данных для формулирования теории которая объясняла бы все аномалии которые наблюдались в этом мире. Я решил не продолжать попытки исследовать глубины планеты, уважая границы которые установило существо или сущность которая контролировала этот мир, вместо этого сфокусировался на территории доступной на поверхности в надежде найти признаки цивилизации или структур которые могли бы указать на присутствие разумной жизни способной предоставить информацию о том где находились.

Следующие часы прошли в молчании нарушаемом только странными звуками которые издавал мир вокруг, электронная какофония смешанная с органическими нотами создавала фон который становился почти привычным после достаточного времени. Люцифер держал руку на запястье Хлои проверяя пульс который становился всё сильнее по мере того как трансформация продолжалась внутри её формы, изменения которые были видимыми на поверхности замедлились но не остановились полностью, волосы продолжали темнеть приобретая оттенки которые создавали узоры напоминающие те что формировались в моей Сути.

Время которое прошло было трудно измерить в мире где солнца не двигались и день не переходил в ночь, внутренние часы которые обычно позволяли отслеживать течение времени с точностью были дезориентированы отсутствием привычных маркеров, оценка была приблизительной основывалась на субъективном ощущении которое могло быть неточным в условиях которые отличались от всего что испытывал раньше.

Возможно прошёл день возможно два, невозможно было определить с уверенностью, но в какой-то момент дыхание Хлои изменилось, ритм который был глубоким и регулярным во время сна стал более поверхностным и вариативным, признак что сознание возвращалось после периода погружения в трансформацию. Веки начали дрожать, движение было едва заметным но достаточным чтобы привлечь внимание Люцифера который наблюдал за каждым изменением в её состоянии.

Глаза медленно открылись, зрачки были расширенными адаптировались к освещению которое было постоянным в этом мире, цвет радужной оболочки изменился, больше не был голубым который характеризовал Хлою Декер но приобрёл оттенок который был ближе к серому с чёрными прожилками которые создавали узоры напоминающие трещины на поверхности льда. Взгляд был расфокусированным первые несколько секунд, потом начал обретать ясность, глаза переместились на лицо Люцифера которое было в нескольких сантиметрах от её собственного.

— Люцифер, — голос был хриплым от длительного периода без использования, слово вышло с трудом через горло которое было сухим. — Что произошло, где мы, почему всё выглядит так странно.

Люцифер улыбнулся, выражение было полно облегчения.

— Детектив ты проснулась, — произнёс он мягко, рука которая держала её запястье переместилась к лицу, пальцы осторожно коснулись щеки в жесте который был одновременно нежным и проверяющим что она действительно была здесь и живой. — Произошло много вещей которые будет трудно объяснить, но попытаюсь сделать это максимально понятным способом учитывая…обстоятельства.

Хлоя попыталась сесть, движение было слабым мышцы не полностью восстановились после периода неподвижности, Люцифер помог ей подняться поддерживая спину рукой пока не заняла сидячее положение которое позволяло видеть окружение полностью. Глаза расширились когда увидела деревья с полупрозрачными стволами и небо странного цвета, рот открылся но слова не вышли.

— Это не Лос-Анджелес, — констатировала она после паузы которая длилась достаточно долго чтобы обработать визуальную информацию. — Мы не на Земле судя по тому что вижу вокруг, как мы сюда попали и почему последнее что помню это столб серого света который появился на улице когда шла к тебе. Люцифер-р-р…

Люцифер вздохнул, подготовка к объяснению которое должно было охватить события которые произошли с момента её захвата.

— Серый свет был атакой существа которое называет себя Системой, — начал он медленно. — Оно захватило нас троих меня тебя и Михаила, перенесло в пространство где попыталось стереть из существования используя энергию которая атаковала не тело но душу на фундаментальном уровне.

Хлоя посмотрела на него с выражением которое было смесью непонимания и растущего страха, рука поднялась к груди где чувствовала биение сердца которое было сильнее чем обычно, ритм который показывал что что-то изменилось внутри на уровне который не мог быть объяснён простым стрессом.

— Стереть из существования, — повторила она тихо, слова были проверкой реальности того что слышала. — Это звучит как что-то из фантастического фильма не как что-то что может происходить в реальной жизни даже учитывая все странности которые видела работая с тобой.

— Я знаю что это звучит невероятно, — продолжил Люцифер, голос содержал терпение которое было редкостью когда объяснял вещи которые считал очевидными. — Но это именно то что происходило, атака почти убила всех нас, я был на грани полного исчезновения ты была ещё ближе к этой точке потому что смертная душа более уязвима к такому типу нападения чем существо созданное из божественной энергии.

Хлоя покачала головой, жест был отрицанием которое боролось с тем что видела вокруг и тем что чувствовала внутри, логика которая говорила что Люцифер не лгал конфликтовала с желанием верить что всё это была какая-то сложная шутка или галлюцинация вызванная стрессом.

— Это не может быть правдой, — произнесла она, голос дрожал от эмоций которые начинали прорываться через шок. — Мы были на улице в Лос-Анджелесе я заканчивала арест ты шёл ко мне всё было нормально, ты не можешь ожидать что я поверю что какая-то космическая сущность попыталась стереть нас из существования и мы теперь находимся в другом мире где деревья светятся и небо неправильного цвета.

Люцифер не ответил сразу, понимание того что слова не были достаточными для убеждения требовало другого подхода, доказательство которое было бы неопровержимым несмотря на то насколько невероятным казалось объяснение. Он поднял руку и энергия начала собираться в ладони, свет и тьма переплелись создавая сферу которая пульсировала с интенсивностью которая была видимой даже в ярком освещении постоянного дня этого мира.

— Я стал богом Хлоя, — произнёс он просто, слова были лишены обычного хвастовства которое сопровождало его заявления о собственной важности. — Не метафорически а буквально, объединил Свет и Тьму в одно существо которое теперь контролирует Творение на уровне который превосходит то что был раньше как падший ангел.

Сфера в его руке расширилась, энергия потекла наружу создавая форму которая напоминала птицу, конструкция была детализированной каждое перо было видимым и двигалось как будто существо было живым, птица взмахнула крыльями и поднялась в воздух летая вокруг поляны в демонстрации которая показывала уровень контроля превосходящий простые фокусы или иллюзии. Потом форма рассеялась, энергия вернулась в руку Люцифера который закрыл ладонь прекращая демонстрацию.

Хлоя смотрела на представление с выражением которое было шоком смешанным с чем-то похожим на принятие. Рука которая была на груди опустилась на колени, пальцы сжались в кулак потом разжались в жесте который показывал что пыталась обработать информацию которую получала.

— Даже если я приму что ты стал богом что бы это ни значило, — произнесла она медленно, голос был более контролируемым чем раньше несмотря на то что эмоции всё ещё были близко к поверхности. — Это не объясняет почему я чувствую что что-то изменилось внутри меня, почему всё выглядит ярче и чётче чем раньше, почему слышу звуки которые не должна быть способна различить на таком расстоянии. Кто это вообще поёт то?!

Люцифер колебался, момент был тем который боялся больше всего, необходимость объяснить что сделал чтобы спасти её жизнь и какие последствия это имело для её природы как человеческого существа. Взгляд переместился на меня в немом запросе поддержки или совета, но я остался молчаливым наблюдателем, это был его момент его ответственность объяснить действие которое совершил без её согласия потому что времени не было для вопросов когда жизнь уходила.

— Ты была при смерти после атаки, — начал он наконец. — Твоя душа была частично стёрта, повреждение которое обычные методы исцеления не могли исправить, единственный способ спасти тебя был передать часть моей Сути в твою форму. Божественная энергия которая заполнила пробелы где твоя собственная душа была удалена.

Тишина.

Хлоя смотрела на Люцифера с выражением которое медленно менялось от шока к гневу, после к пониманию того что подразумевали его слова, последствия которые были очевидными даже для разума который не был полностью знаком с механикой божественных трансформаций.

— Ты изменил меня, — произнесла она тихо, слова были констатацией факта который не мог быть отрицаем несмотря на желание верить в альтернативу. — Сделал меня чем-то не человеческим чтобы спасти мою жизнь, без моего согласия или знания о том что это означает для будущего.

— Да, — Люцифер не пытался оправдать или минимизировать то что сделал, признание было простым и прямым. — Выбор был между позволить тебе умереть или трансформировать в нечто иное, я выбрал второе потому что не мог вынести мысли о мире где тебя больше нет. Это возможно эгоистично, но это была единственная возможность которую видел в тот момент.

Хлоя закрыла глаза, руки поднялись к лицу закрывая выражение которое было там, тело начало дрожать от эмоций которые больше не могли быть сдержаны внутри. Плакала ли она или просто пыталась обработать информацию которая перевернула понимание собственной идентичности было невозможно определить, Люцифер протянул руку коснулся её плеча в жесте утешения который был всё что мог предложить в ситуации где слова были недостаточными.

Я решил что момент требовал приватности. Поднялся с места и отошёл на достаточное расстояние чтобы дать им пространство для разговора который должен был произойти между двумя людьми чьи отношения были сложными задолго до того как божественная трансформация добавила ещё один слой сложности к уже запутанной ситуации. Позиция которую занял позволяла наблюдать за окружением пока они обсуждали то что произошло и что это означало для их будущего вместе.

Разговор продолжался некоторое время, голоса были слишком тихими чтобы различить слова с расстояния которое поддерживал, да и я не вслушивался. Тон менялся от гнева к печали, к обвинению и радости, после к чему-то похожему на принятие по мере того как Хлоя обрабатывала реальность своей новой природы и решения которое Люцифер принял от её имени. Он объяснял, она спрашивала, иногда голос повышался в выражении эмоций которые не могли быть сдержаны, потом затихал снова когда контроль возвращался.

Время прошло, невозможно было сказать сколько в мире где солнца не двигались, но в какой-то момент разговор завершился и Люцифер помог Хлое подняться на ноги, движение было осторожным тело детектива всё ещё адаптировалось к изменениям которые произошли внутри. Они начали двигаться в моём направлении, шаги Хлои были неуверенными первые несколько метров потом стали более стабильными по мере того как мышцы вспоминали как функционировать после периода неподвижности.

Я повернулся встречая их когда подошли достаточно близко, взгляд Хлои встретился с моим и в её глазах было что-то новое что не присутствовало раньше когда знал её как просто смертную детективу, осознание которое приходило от обладания частью божественной природы даже если полные последствия этого обладания ещё не были поняты полностью.

— Спасибо что спас нас, — произнесла она, голос был тихим но содержал искренность. — Люцифер сказал что ты уничтожил Систему которая атаковала нас, что без твоего вмешательства мы оба были бы стёрты из существования без возможности восстановления.

Кивнул, принимая благодарность.

— Систему думаю я не уничтожал, но это уже другой разговор. Нам нужно вернуться домой, — сказал я меняя тему на более практическую задачу которая требовала внимания теперь когда Хлоя проснулась и была способна двигаться. — Мир в котором находимся не часть Творения и не похож на измерения которые контролировала Система, нужно найти способ телепортироваться обратно или по крайней мере в место откуда можем проложить путь к знакомой территории.

Люцифер кивнув, закрыл глаза и концентрация углубилась до уровня где всё внимание было сфокусировано на внутреннем процессе манипуляции пространством которое должно было создать портал ведущий обратно в Творение. Энергия начала собираться вокруг его формы, свет и тьма переплелись в узорах которые были характерными для силы которую получил как новый бог, власть над реальностью которая должна была позволять создавать разломы между измерениями с лёгкостью превосходящей то что был способен делать как падший ангел.

Но ничего не происходило, энергия которая собиралась вокруг Люцифера не формировала портал или разлом в пространстве, вместо этого сила уходила в никуда рассеивалась в окружающем мире как будто была поглощена чем-то что не позволяло ей выполнить предназначенную функцию. Он открыл глаза, разнородный взгляд выражалозадаченность смешанную с растущим беспокойством, попытка повторилась с тем же результатом, энергия собиралась потом исчезала не создавая желаемого эффекта.

— Не работает, — произнёс он с напряжением которое показывало что результат был неожиданным и тревожным. — Могу чувствовать Творение через связь которая существует как бог, вижу что происходит в мирах которые контролирую, могу создавать объекты из ничего, манипулировать материей на фундаментальном уровне, но пространственная манипуляция…не функционирует. Энергия которую направляю на создание портала просто исчезает как будто что-то блокирует способность изменять структуру расстояния между здесь и там. Что за…

Я попытался сам, сфокусировал волю на создании разлома который вёл бы обратно в Серебряный Город где братья ждали возвращения, энергия потекла обычным темпом как когда создавал портал. Но результат был идентичным тому что испытал Люцифер, сила уходила в никуда не создавая видимого эффекта, попытка повторилась несколько раз с различными подходами к формулированию намерения но исход оставался неизменным.

— У меня тот же результат, — доложил я после серии попыток которые все провалились достичь желаемого эффекта. — Энергия присутствует и доступна для использования, контроль над собственной силой не ослаб, но специфическая способность манипулировать пространством для создания порталов блокирована чем-то в этом мире, либо свойство самого пространство, либо активная блокировка которую поддерживает сущность контролирующая территорию. И то и то, плохо.

Люцифер вздохнул, и провёл рукой через волосы.

— Значит мы застряли здесь пока не найдём альтернативный способ вернуться, — резюмировал он с тоном который был смесью принятия и лёгкого раздражения обстоятельствами которые не подчинялись ожиданиям. — Идеальное место для медового месяца должен сказать, мир где солнца не двигаются и деревья светятся. Да и телепортация не работает, романтика зашкаливает.

Хлоя посмотрела на него с выражением которое было смесью раздражения и чего-то похожего на нежность несмотря на сарказм.

— Это не смешно Люцифер, — произнесла она с интонацией которая показывала что пыталась оставаться серьёзной несмотря на то что уголки губ слегка приподнялись в почти-улыбке. — Мы застряли в неизвестном мире без способа вернуться домой, моя дочь будет беспокоится и спрашивать где я. Друзья будут задаваться вопросами куда пропала. Дэн точно будет паниковать…

Ладно. Оставаться на одном месте не имело смысла когда территория вокруг могла содержать информацию или структуры которые указывали бы путь к выходу из этого мира. Путешествие пешком было медленным методом исследования по сравнению с телепортацией или полётом который мог бы покрыть значительные расстояния за короткое время, но это был единственный вариант доступный в ситуации где пространственная манипуляция была блокирована неизвестной силой.

— Начнём двигаться, — предложил я указывая на направление которое вело прочь от поляны в сторону где восприятие обнаружило что-то похожее на поля с гигантскими цветами. — Полёт небезопасен, да и ещё с Хлоей. Оставаться здесь не даст ответов на вопросы где находимся и как вернуться.

Люцифер и Хлоя согласились без возражений, логика была неопровержимой даже если перспектива пешего путешествия через незнакомый мир не была особенно привлекательной для существ привыкших к комфорту и удобству которые обеспечивала современная цивилизация. Мы начали двигаться в направлении которое указал, шаги были размеренными не спешили но и не медлили, каждый был погружён в собственные мысли о том что произошло и что ждало впереди.

* * *

Глава 77

Лес окружал нас со всех сторон, когда мы двинулись прочь от поляны, где материализовались после побега из серого пространства. По мере того как мы углублялись в неизведанную территорию, деревья с полупрозрачными стволами становились всё плотнее, словно сама природа этого мира стремилась поглотить нас своими объятиями.

Хлоя шла между мной и Люцифером, и я внимательно наблюдал за тем, как менялась её походка. Первые несколько минут её шаги были неуверенными, осторожными, но постепенно они становились более стабильными, обретая новую, почти нечеловеческую грацию. Я продолжал отслеживать малейшие признаки, которые могли бы показать, как именно трансформация влияла на её тело и поведение. Каждый жест, каждое движение могли дать ключ к пониманию происходящих в ней изменений.

Внезапно она остановилась как вкопанная, и голова резко повернулась в сторону, где, казалось, не было ничего кроме плотной растительности.

— Что-то не так, детектив? — Люцифер тут же приблизился к ней, и его рука мягко коснулась её плеча, в жесте одновременно защитном и успокаивающем.

Хлоя продолжала пристально смотреть в том же направлении, затем медленно подняла руку, указывая на точку между деревьями, где тени сгущались особенно плотно.

— Там что-то движется, — произнесла она тихим, но уверенным голосом. — Не могу увидеть чётко, но чувствую присутствие которое наблюдает за нами с того самого момента, когда мы начали двигаться от поляны.

Я сфокусировал своё восприятие на области, которую указывала Хлоя, и действительно обнаружил там нечто интересное. Существо размером примерно с крупную кошку скрывалось в тени, его структура тела представляла собой что-то среднее между рептилией и насекомым — причудливое создание этого странного мира. Оно наблюдало за нами с неприкрытым любопытством, и я не ощущал от него никакой враждебности, только живой, почти детский интерес к незнакомцам.

— Ты права — там действительно что-то есть, — подтвердил я, не скрывая нотки одобрение в голосе. — Небольшое существо, которое следит за нами. Но важнее другое — то, что ты смогла обнаружить его без использования какого-либо расширенного восприятия, показывает, насколько значительно изменились твои чувства после трансформации.

Хлоя медленно посмотрела на свою руку, которая всё ещё была вытянута в сторону существа. Её пальцы сжались в кулак, затем разжались, словно она заново училась управлять собственным телом.

— Это настолько странно, — в её голосе слышалось что-то среднее между восхищением и плохо скрываемым страхом. — Всю свою жизнь я полагалась на обычные человеческие чувства. Всё работало в пределах, которые были предсказуемыми и понятными. А теперь… теперь я чувствую вещи, которые не должна быть способна чувствовать. Это как если бы кто-то внезапно добавил мне новые органы чувств, о существовании которых я даже не подозревала.

Люцифер обнял её за плечи, притягивая ближе.

— Знаю, что это дезориентирует и пугает, — сказал он, и в его голосе не было и следа обычного сарказма, только искренняя забота. — Изменения действительно фундаментальны. Ты больше не просто человек, но и не полностью божественное существо. Пока что. Адаптация и изменение займёт время, возможно, немало, но я обещаю — я буду рядом на каждом шаге этого пути.

Хлоя прижалась к нему на краткое мгновение, позволяя себе эту слабость, затем решительно отстранилась и выпрямилась.

— Хорошо, — её голос обрёл привычную твёрдость. — Если это моя новая реальность, то я научусь справляться с ней. Точно так же, как справлялась с каждой странной вещью, которую встречала, работая с тобой. Один шаг за раз, верно?

Кивнув они застыли смотря в глаза друг другу. Кашлянув отвлёк их от того чтобы они здесь занимались интимными делами и мы продолжили движение через лес. Спустя пару шагов я заметил, что маленькое существо всё ещё следовало за нами на почтительном расстоянии. Хлоя периодически оглядывалась через плечо, отслеживая его позицию с точностью, которая заметно улучшалась с каждой прошедшей минутой. Её новые инстинкты оттачивались прямо на ходу. Интересно.

Спустя некоторое время — я не мог сказать точно, сколько прошло в этом месте, где время текло странно — плотность деревьев начала постепенно уменьшаться. Впереди мы могли различить изменение в типе растительности. Когда мы наконец вышли на край обширного поля, перед нами открылась поистине удивительная картина. Всё пространство было покрыто растениями, которые напоминали гигантские цветы размером с небольшие дома. Каждая из этих впечатляющих структур поднималась на высоту, легко превосходящую десять метров. Их массивные лепестки двигались медленно и размеренно, открываясь и закрываясь в каком-то только им понятном ритме, демонстрируя яркие и разнообразные цвета, от которых рябило в глазах.

Запах, который исходил от этих цветов-гигантов, был невероятно интенсивным — сложная смесь ароматов, которая была одновременно приятной и почти подавляющей в своей концентрации. Если бы кто-то дал понюхать смертным такое…они бы точно впали в экстаз.

Хлоя резко остановилась прямо на краю поля. Её рука взметнулась к носу, а глаза почти сразу начали слезиться.

— Боже мой, фу что это за запах, — голос был напряжённым, с трудом сдерживающим кашель. — Ощущение, будто кто-то взял и засунул мне в нос сразу целый цветочный магазин, со всеми букетами одновременно.

Люцифер мгновенно среагировал, создав тонкий барьер, который фильтровал воздух непосредственно вокруг Хлои.

— Так лучше?

— Да, намного, спасибо, — её дыхание постепенно стало более регулярным и спокойным. — Я не ожидала, что обычный цветочный аромат может быть настолько подавляющим. Я всегда любила запах цветов, но это… это было на совершенно другом уровне, который далеко превосходил всё приятное.

— Дело в том, что все твои чувства значительно усилились, — пояснил я, наблюдая за её реакцией. — То, что раньше воспринималось как приятный аромат, теперь обрушивается на тебя как нечто значительно более интенсивное. Адаптация к этим новым чувствам критически важна для выживания в мире, где буквально каждый аспект окружающей среды чужероден и непривычен.

— Ну-ну брат, не пугай так даму…

— Эй он не пугает меня!

Мы начали осторожно двигаться через поле, выбирая путь между гигантскими цветами. Светящаяся пыльца медленно дрейфовала вниз с их лепестков, оседая на нашей одежде и коже подобно снегу. Барьер Люцифера успешно отклонял большую часть этих мерцающих частиц, но некоторые всё же проникали сквозь защиту, оседая на волосах Хлои и создавая эффект, который был почти декоративным, словно она украсила причёску светящимися драгоценностями.

Хлоя осторожно коснулась волос рукой, провела пальцами через пряди, а затем резко отдёрнула руку, когда увидела светящийся материал на кончиках пальцев.

— Это вообще безопасно? — в её голосе прозвучала вполне понятная тревога.

— Совершенно безопасно, — подтвердил я после быстрого, но тщательного анализа. — Материал не токсичен и не несёт в себе никакой угрозы. Можешь просто стряхнуть его, если он тебя беспокоит.

— Знаешь, Люцифер, — Хлоя повернулась к нему с кривой, немного измученной усмешкой. — Когда ты говорил, что хочешь показать мне новые интересные места, я представляла себе что-то вроде Парижа или Токио. Определённо не инопланетный мир, где деревья светятся изнутри, а цветы размером с дом активно пытаются засыпать меня какой-то волшебной пыльцой.

Люцифер рассмеялся, и звук этот тёплым, беззаботным несмотря на обстоятельства.

— Ну что же, детектив, я никогда не был особенно обычным в своих предложениях и выборе развлечений. Так почему же романтические путешествия должны быть исключением из этого правила?

— Романтические? — бровь Хлои выразительно поползла вверх. — Мы застряли в совершенно неизвестном мире без малейшего понятия, как вернуться домой. Я превратилась в нечто не совсем человеческое, что само по себе достаточно пугающе. И ты, находясь во всём этом безумии, всё ещё называешь это романтическим путешествием?

— Мы вместе, — сказал он просто, и в этой простоте заключалась вся глубина его чувств. — Это всё, что действительно имеет значение в данный момент. Остальное — просто декорации. Я люблю тебя Хлоя.

Выражение лица Хлои заметно смягчилось, и что-то тёплое промелькнуло в её глазах.

— Льстец.

— Всегда был и буду, — Люцифер одарил её той особенной улыбкой, которая предназначалась только для неё и больше ни для кого в мирах.

Я тактично продолжил идти впереди, давая им этот личный момент. Даже в таких обстоятельствах им были нужны эти мгновения близости. Спустя какое-то время когда Люцифер и Хлоя продолжали ворковать мы наконец достигли противоположного края поля, где массивные цветы становились всё более редкими, и территория плавно переходила в открытую местность. Впереди, на некотором расстоянии от нас, поднимались структуры, которые были совершенно явно искусственными, рукотворными. Это был первый настоящий признак разумной цивилизации с того момента, как мы материализовались в этом странном мире.

— Какое-то поселение, — Люцифер заметил эти структуры практически одновременно со мной. — Архитектура совершенно не похожа ни на что из того, что я видел в Творении. И определённо видны признаки активной деятельности.

— Там люди? — тут же спросила Хлоя, и я заметил, как мгновенно активировался её интерес. — Или что-то другое?

— Гуманоиды, по крайней мере, — ответил я, концентрируясь на восприятии. — Примерно в десятках тысяч километров от нас. Энергия, которая исходит от некоторых из них, ясно показывает, что местные обитатели обладают способностями, значительно превосходящими обычные смертные ограничения.

Хлоя задумчиво нахмурилась, и я чувствовал, как в её голове уже начинают выстраиваться логические цепочки.

— То есть, если я правильно понимаю, мы идём прямиком к поселению, полному существ, которые вполне могут оказаться опасными. При этом мы совершенно не знаем их языка, культуры или намерений. И мы просто надеемся, что они каким-то образом захотят и смогут помочь нам вернуться домой?

— Когда ты формулируешь это именно так, должен признать, звучит довольно безрассудно, — согласился Люцифер с ухмылкой. — Но если учесть, что единственная альтернатива — это бесконечно бродить по этому миру в смутной надежде случайно наткнуться на выход, то рискованный подход к цивилизации всё же кажется значительно более продуктивным вариантом действий.

— У меня очень плохое предчувствие на этот счёт, — Хлоя скептически скрестила руки на груди. — Потому что каждый раз, когда ты произносишь, что что-то будет продуктивным, обычно всё в итоге заканчивается либо стрельбой, либо взрывами, либо и тем, и другим одновременно.

— Детектив, я глубоко обижен тем, что ты настолько мало доверяешь моей проверенной временем способности избегать ненужных конфликтов.

— Люцифер, буквально в прошлом году ты спровоцировал масштабную драку в баре исключительно потому, что бармен наотрез отказался приготовить тебе коктейль, который ты выдумал прямо на месте. Его не существовало!

— Это был исключительно вопрос принципа, — возразил он с преувеличенной серьёзностью. — Любой уважающий себя бармен просто обязан уметь импровизировать и подстраиваться под запросы клиентов.

Я посчитал необходимым прервать их привычную перепалку, пока она не затянулась.

— Нам необходимо приблизиться максимально осторожно, — сказал я, возвращая разговор к насущным проблемам. — Следует поддерживать дистанцию, которая позволит вести наблюдение без немедленного контакта. Местные обитатели вполне могут отреагировать крайне враждебно на внезапное появление совершенно незнакомых чужаков.

Мы начали медленно двигаться в направлении поселения, тщательно используя естественные неровности местности для укрытия. Пару часов мы двигались быстрым, аккуратным темпом скрывая себя энергией чтобы маскироваться. Хлоя внимательно следовала нашему примеру, двигаясь с той осторожностью, которая была характерна для её полицейской работы. Я видел, как её навыки активировались в полную силу, несмотря на то что текущий контекст был совершенно, радикально отличным от уличной преступности Лос-Анджелеса, которую она привыкла расследовать.

По мере нашего осторожного приближения, детали поселения становились всё более чёткими и различимыми. Маленький мини город в пару сотен зданий, и с пустынной местностью вокруг которая явна была сделана вручную. Вырезали чтобы видеть что или кто зашёл в радиус поселения? Интересно. Здания были расположены в сложных узорах, которые следовали какой-то логике, не сразу очевидной для стороннего наблюдателя. Обитатели были теперь видимы как индивидуальные формы, а не просто движущиеся точки. Это были гуманоиды, люди одетые в простые, но добротные одежды, напоминающие монашеские робы или длинные халаты. У большинства из них были заметно длинные волосы.

— Они выглядят как монахи какого-то ордена, — прошептала Хлоя, прищурившись после того отодвинула одну листву что скрывало поселение вдалеке. — Или, возможно, члены какого-то культа. Слишком уж они спокойные и организованные для обычной деревни или поселения.

— Культиваторы, — произнёс Люцифер, и в его голосе прозвучала узнавание. — Я видел нечто подобное раньше, в некоторых отдалённых мирах Творения, где смертные следовали особыми путями обретения силы.

— Культиваторы чего именно? — уточнила Хлоя.

— Себя самих, — ответил я, продолжая наблюдение. — Они практикуют систематическое, методичное укрепление собственной души, но скорее Сути через медитацию, физические упражнения и специальные практики, которые постепенно накапливают силу внутри тела. Судя по всему, уровень развития, которого достигли некоторые из здешних культиваторов что шумят энергией вокруг, вполне сопоставим с младшими ангелами Творения.

Хлоя выглядела одновременно впечатлённой и обеспокоенной этой информацией.

— Значит, они определённо опасны?

— Потенциально весьма опасны, — согласился Люцифер, не отрывая взгляда от поселения. — Не для нас конечно. Но с другой стороны, они также могут оказаться чрезвычайно полезными, если мы сумеем подойти к ним правильно.

Мы продолжили осторожное продвижение скрываясь в зарослях, и пошли вокруг пустого круга и наконец достигли небольшой возвышенности, которая предоставляла отличный обзор центральной части поселения. Поднявшись увидели что внутри. Там, в самом сердце поселения, массивная арка из тёмного камня явно доминировала над всеми окружающими структурами. Я бесшумно лёг на землю в траве, а Люцифер и Хлоя быстро последовали моему примеру.

Арка была поистине большой для такого места. Её высота легко превосходила двадцать метров, а сложная резьба, которая плотно покрывала всю её поверхность, была настолько детализированной и замысловатой, что на неё можно было смотреть часами. Мягкое свечение, которое исходило от этой резьбы, пульсировало в устойчивом ритме, напоминающем размеренное сердцебиение какого-то гигантского существа.

— Что это вообще такое? — спросила Хлоя, не отрывая взгляда от арки с любопытством.

— Портал, — коротко ответил я. — Сложное устройство, которое соединяет это конкретное место с чем-то другим, возможно, с другим миром или измерением.

В этот момент группа обитателей начала собираться прямо перед аркой. Я быстро подсчитал — их было приблизительно двадцать человек, и все были одеты в церемониальные халаты белого или светло-серого цвета. Энергия, которая исходила от этих конкретных фигур, была значительно, разительно более интенсивной, чем от остальных обитателей поселения, которых мы видели ранее.

— Они явно встречают кого-то важного, — прошептала Хлоя, внимательно наблюдая. — Посмотрите на их позы, на эту формальность в каждом движении. Это определённо не обычная повседневная встреча.

— Превосходное наблюдение, детектив, — одобрительно кивнул Люцифер. — Приятно видеть, что твоя природная способность читать людей и ситуации совершенно не пострадала от всех произошедших трансформаций.

— Спасибо, я думаю? — неуверенно отозвалась Хлоя.

Внезапно арка начала светиться заметно ярче, и вся резьба на её поверхности засияла с интенсивностью, которая легко затмевала окружающее естественное освещение. Воздух непосредственно внутри арки начал видимо искажаться, само пространство деформировалось и изгибалось неестественным образом.

— Активируется, — констатировал Люцифер, подавшись вперёд. — Кто-то возвращается или прибывает.

Группа ожидающих культиваторов синхронно выпрямилась в идеальном унисон, словно по невидимой команде. Их руки сложились в замысловатых жестах приветствия, а головы слегка наклонились вперёд в почтительном поклоне.

Фигура начала постепенно проявляться в самом центре искажения, медленно обретая чёткость. Форма была определённо гуманоидной и это был человек одетой в богато украшенный халат, который был значительно более роскошным и детализированным, чем простые одежды тех, кто терпеливо ждал снаружи. Волосы прибывшего были длинными и абсолютно, ослепительно белыми.

— Боже мой, — выдохнула Хлоя, и я услышал трепет в её голосе. — Какое-то давление, исходящая от него… я чувствую её даже отсюда, с такого расстояния. Ощущение, будто я стою в непосредственной близости от работающей электростанции.

— Ты чувствуешь его энергию, которая выливается из его тело не специально. И это определённо местный лидер, — сказал я, тщательно анализируя энергетическую сигнатуру. — Или мастер высокого ранга, который достиг исключительно высокого уровня духовного и физического развития.

Вторая фигура последовала за первой через мерцающий портал, затем появилась третья. Каждая материализовалась через арку с той же церемонностью.

— Как ты думаешь, они могут помочь нам вернуться домой? — спросила Хлоя, поворачивая голову к Люциферу с надеждой в глазах.

Люцифер не ответил сразу, его разнородные глаза — одно тёмное, другое светлое — оставались сфокусированными на группе внизу, изучая каждую деталь.

— Вполне возможно, — сказал он наконец, осторожно подбирая слова. — Но сначала нам крайне необходимо собрать больше информации о том, кто именно они такие, и как функционирует их общество. Прямое приближение без должного понимания местных обычаев и правил может легко привести к нежелательному конфликту.

— Значит, наблюдаем и собираем данные, — кивнула Хлоя, принимая решение. — Работаем как на обычном расследовании, только вместо преступников изучаем культуру инопланетных монахов-культиваторов в фантастическом мире, где, похоже, вообще не работает нормальная физика.

— Абсолютно точно, — улыбнулся Люцифер. — Самый обычный вторник в жизни детектива Декер.

— Мой обычный вторник традиционно включал долгие допросы подозреваемых и утомительную бумажную работу, — парировала Хлоя. — А вовсе не прятаться на холме скрытый завесой как мантией невидимкой из Гарри Поттера, и наблюдая за активацией магических порталов и тех кто встречали монахов с суперсилами.

— Ну тогда это определённо улучшение твоей рутины, разве не так?

— Спроси меня об этом снова, когда мы вернёмся домой целыми и невредимыми. Тогда, возможно, я соглашусь.

Группа внизу тем временем завершала церемониальные приветствия и начинала постепенно расходиться по своим делам. Арка медленно начала тускнеть, яркое свечение резьбы планомерно уменьшалось, а искажение в самом центре стабилизировалось, возвращаясь к обычному, нормальному виду.

— Закрывается, — прокомментировал я очевидное. — Переход успешно завершён. И больше портал не нужен.

Хлоя машинально облизала пересохшие губы, и я заметил, как её глаза продолжали отслеживать буквально каждое движение внизу с интенсивностью концентрации, которая заметно превосходила обычную человеческую способность к вниманию.

— Моя дочь, — сказала она внезапно вспомнив, и голос её дрогнул. — Трикси наверняка будет страшно. Она так привыкла, что я всегда на связи, всегда прихожу домой вовремя. Что я вообще скажу ей, когда мы наконец вернёмся?

Люцифер нежно взял её руку в свою, переплетая пальцы.

— Скажешь ей правду, — голос успокаивающим. — Что произошло нечто совершенно невероятное и неожиданное. Что ты изменилась, но при этом всё ещё остаёшься её матерью. Всё ещё любишь её больше, чем что-либо во всех реальностях и мирах, которые только могут существовать.

— А если она испугается? — голос Хлои предательски дрожал, выдавая глубокие страхи. — Что, если она увидит, что я стала чем-то другим, чем-то нечеловеческим, и просто… испугается меня? Собственной матери?

— Она не испугается, — твёрдо сказал я, веря в свои слова. — Дети значительно более адаптивны, чем взрослые с их укоренившимися представлениями. Она примет все изменения, потому что любовь, которую она чувствует к тебе, неизмеримо сильнее любого страха перед неизвестным.

Хлоя медленно кивнула, и я видел, как её глаза стали влажными, но слёзы так и не упали, сдержанные железной волей.

— Спасибо, — прошептала она почти неслышно. — Вам обоим. За то, что рядом.

Мы продолжали наблюдение, в то время как солнца над головой оставались неподвижными в своих позициях, создавая странное ощущение вневременности, словно весь мир застыл в одном бесконечном мгновении. Поселение внизу продолжало жить своей размеренной жизнью, совершенно не подозревая о трёх чужаках, которые пристально наблюдали за ними с возвышенности.

— Как долго мы собираемся здесь сидеть? — спросила Хлоя спустя какое-то время, слегка меняя позу. — Потому что я начинаю чувствовать себя каким-то сталкером или папарацци.

— Пока не поймём достаточно для относительно безопасного контакта, — ответил Люцифер, не меняя позиции.

— И сколько времени это может занять?

— Час, день, неделю, — Люцифер неопределённо пожал плечами. — В мире, где время явно не течёт нормально и привычно, довольно трудно что-либо предсказать с уверенностью.

Хлоя тяжело вздохнула.

— Просто фантастика. Я застряла в мире с вечным днём, в компании двух ангелов, и мы наблюдаем за монахами с суперсилами. Это определённо не то, как я представляла, что проведу свой следующий отпуск.

— Технически, — поправил Люцифер с ухмылкой, — один ангел и один бог. Давай всё же будем точны в определениях.

— Прошу прощения, ваше всемогущество, — Хлоя театрально закатила глаза, но уголки её губ дрогнули в улыбке.

Я молча наблюдал за их лёгким взаимодействием и видел, как связь между ними оставалась прочной и сильной несмотря на все изменения, которые произошли за последнее время. Трансформация, которую прошла Хлоя, изменившая саму её природу, не разрушила то фундаментальное, что делало её собой. Детектив, который использовал юмор как защитный механизм, чтобы справляться со стрессом и неопределённостью, всё ещё был здесь, под всеми новыми способностями и изменённой сущностью.

Внизу повседневная активность поселения продолжалась своим чередом. Культиваторы размеренно двигались по своим обычным делам, занимаясь тренировками и медитациями. Арка стояла молчаливая и тёмная, терпеливо ожидая следующей активации. Ключевой вопрос оставался открытым — когда именно и каким образом следует установить контакт, который мог бы дать нам ответы, абсолютно необходимые для возвращения домой, в наш мир.

Но сейчас, в этот конкретный момент, было только спокойное наблюдение и терпеливое ожидание правильного момента для действия. Момента, который мог прийти через мгновение или через целую вечность — в этом странном мире, где само время, казалось, потеряло привычный смысл и течение.

* * *

Глава 78

Солнца застыли на небосводе, словно приклеенные к бесконечной лазури, и день так и не сменился ночью за всё время нашего наблюдения. Я давно потерял счёт часам — внутренние часы местами отказывались работать в месте, где само понятие времени казалось условностью. Возможно, прошло два часа. Возможно, пять. А может, и того больше — здесь это не имело никакого значения.

Внизу, под нашей возвышенностью, жизнь поселения текла своим размеренным чередом. Культиваторы тренировались на открытых площадках: одни практиковали боевые формы, их движения были плавными и отточенными, каждый жест выдавал годы упорной практики. Другие сидели в глубокой медитации, и даже с такого расстояния я видел, как энергия циркулирует вокруг их тел, наполняя их силой с каждым вдохом.

Арка в центре поселения по-прежнему стояла тёмной и молчаливой — резьба на её поверхности больше не светилась. Время от времени мимо неё проходили культиваторы, и каждый непременно останавливался, чтобы отвесить поклон, прежде чем продолжить путь. Портал явно значил для них нечто большее, чем просто дверь в другое место — это было что-то священное, что-то, заслуживающее почитания.

Тем временем Хлоя начала проявлять всё большее нетерпение. Первый час она лежала тихо, внимательно наблюдая за каждым движением внизу, но постепенно новизна стёрлась, уступив место скуке. Её позиция менялась каждые несколько минут — она безуспешно пыталась найти удобное положение на жёсткой земле, а взгляд детектива снова и снова возвращался к арке.

— Мы уже достаточно видели, — произнесла она наконец тихим голосом, полным растущей досады. — Они тренируются, медитируют, поклоняются порталу. Это похоже на военный орден или религиозную секту. Дальше смотреть бесполезно — ничего нового мы так не узнаем.

Люцифер повернул голову ко мне, и наши взгляды встретились. Несколько секунд мы молча общались — миллиарды лет вместе научили нас понимать друг друга без слов. Я видел в его глазах согласие: продолжать просто сидеть здесь больше не имело смысла.

— Šamiel veharakh, — произнёс я на Енохианском, языке, который знали только мы. Здесь. — Время действовать.

— Naideth koram, — кивнул он в ответ. — Информации достаточно. Дальше — только прямой контакт.

Жест был едва заметным, но этого хватило. Мы поняли друг друга полностью: базовое понимание получено, а дальнейшие детали можно узнать только спустившись вниз. Пора добраться до портала.

Я начал медленно подниматься, не пытаясь скрыть движение. Маскировка, которую я поддерживал всё это время, рассеялась, и мы стали видимыми — две фигуры, внезапно появившиеся на холме. Любой наблюдатель должен был нас заметить.

— Стойте, что вы делаете?! — голос Хлои резко повысился, шёпот превратился почти в крик. — Мы же собирались ждать! Собирались понять их культуру! Нельзя просто идти туда!

Я не ответил — просто начал спускаться вниз по склону уверенными шагами, без малейших колебаний. Люцифер шёл рядом, и его присутствие ощущалось даже без проявления силы — Власть скрывалась под поверхностью, готовая вырваться в любой момент.

— Вы с ума сошли! — Хлоя продолжала кричать позади, её голос становился всё отчаяннее. — У нас нет плана! Мы не знаем языка! Это безумие! Остановитесь!

Я слышал, как она вскочила на ноги, а затем раздался звук торопливых шагов за спиной — она бежала догонять нас, не желая оставаться одна. Детектив привыкла работать в команде, где решения обсуждались и согласовывались, но сейчас было не время для совещаний. Сейчас нужно было действовать.

— Это полное безумие, — выдохнула она, когда наконец догнала нас, задыхаясь от быстрого бега. — Никакого плана, никакой подготовки. Просто идём туда и надеемся, что всё будет хорошо? Это не стратегия — это самоубийство.

— План простой, детектив, — Люцифер не замедлялся, его голос оставался спокойным и уверенным. — Идём к порталу, находим способ его открыть, проходим через него домой. Если кто-то попытается нас остановить — мы справимся. Всё действительно просто.

— Просто?! — Хлоя почти задохнулась от возмущения. — Ты называешь это просто? А если они не захотят помочь? Если мы создадим врагов там, где могли найти друзей?

— Времени на дружбу нет, — ответил я, не оборачиваясь. — Каждый час здесь — это час, когда Трикси беспокоится о тебе. Час, когда Творение остаётся без нас. Пассивность больше не вариант.

Хлоя замолчала — упоминание дочери попало точно в цель. Материнский инстинкт оказался сильнее профессиональных принципов, и она продолжила идти рядом с напряжённым лицом. Внутренний конфликт был очевиден, но она больше не пыталась нас отговорить.

Расстояние до поселения сокращалось быстро, и детали становились всё чётче. Стена, окружавшая территорию, была сложена из того же тёмного камня, что использовался для арки. Высотой примерно пять метров — достаточно для защиты от обычных угроз, но не препятствие для тех, кто мог летать. Гладкая поверхность была покрыта резьбой, менее детальной, чем на арке, но выполненной в том же стиле.

Когда до периметра оставалось около ста метров, охранники на стене наконец заметили нас. Их фигуры выпрямились, расслабленные позы мгновенно сменились боевой готовностью. Руки потянулись к оружию, и по стене разнеслись предупреждающие крики — сигнал остальным о приближении незнакомцев.

Я продолжал идти вперёд, не замедляясь и не показывая намерения остановиться. Люцифер держался справа от меня, а Хлоя чуть позади слева — она автоматически заняла тактическую позицию, полицейская подготовка работала на уровне инстинкта даже в этой безумной ситуации.

На расстоянии пятидесяти метров голоса охранников стали различимы. Они кричали слова на совершенно незнакомом языке — звуки не походили ни на что из Творения. Тональные изменения, резкие согласные, странный ритм… Я пытался уловить смысл, анализируя звуки и выискивая структуру, но для этого требовалось время, которого у нас не было.

— Maroth kenai? — тихо спросил Люцифер на Енохианском, концентрируясь на охранниках.

— Neth. Слишком чужой. Нужно больше времени, — ответил я.

Охранники продолжали выкрикивать команды, предположительно требуя остановиться и объяснить наши намерения. Стандартные вопросы, которые задали бы любые стражи. Их жесты сопровождали слова: указывали на нас, на арку, в сторону от поселения. Намерение было ясным без перевода — уходите, вы здесь не желанны.

Но мы не останавливались, продолжая приближаться. Терпение охранников быстро иссякло — команды повторялись несколько раз без результата, и наконец было принято решение действовать. Их руки поднялись в синхронном движении — результат долгих тренировок, — и энергия начала собираться в ладонях, готовясь к атаке.

Огненные шары материализовались в воздухе — сферы пламени размером с человеческую голову, оранжевые и красные, ярко светящиеся. Жар ощущался даже издалека, температура явно превышала тысячу градусов, и воздух искажался вокруг каждой сферы. Охранники держали атаку наготове — последнее предупреждение, последний шанс отступить.

Я не остановился. Демонстрация силы установит правила лучше, чем слова на незнакомом языке. Люцифер рядом — его присутствие было молчаливой поддержкой, показывало, что мы действуем как единое целое.

На расстоянии двадцати метров огненные шары наконец запустились. Пять сфер пламени полетели в нашу сторону, их траектории сходились на точке, где мы должны были оказаться. Это была атака не для убийства, а для предупреждения — чтобы заставить отступить. Скорость была хорошей для смертных, но совершенно недостаточной для нас.

Моя рука поднялась в простом жесте — без сложных движений, без слов силы. Просто направленная воля, и энергия потекла из меня, материализуя барьер между нами и огненными шарами. Невидимый для обычного глаза, он сработал мгновенно: пламя ударилось в стену, остановилось и рассеялось, энергия поглотилась и трансформировалась в безвредное тепло. Атака даже не замедлила наше движение.

Лица охранников изменились — уверенность сменилась шоком. Атака, которая должна была сработать, не имела вообще никакого эффекта. Их позы стали неопределёнными, руки замерли в готовности к следующей волне, но нерешительность была очевидна. Стоит ли продолжать, если первая попытка провалилась так легко?

Я не дал им времени на решение. Ускорившись, моя форма размылась — скорость превысила то, что могли отследить их глаза. Расстояние до стены исчезло за долю секунды, и прыжок вынес меня на вершину, прямо между двумя охранниками. Они не успели даже среагировать, не поняв, что произошло.

Приземление было беззвучным — ноги коснулись камня мягко, без единого звука. Охранник справа начал поворачиваться, его рука тянулась к мечу, рот открывался для крика, но я оказался быстрее. Мои пальцы коснулись точки на его шее, где нервы были наиболее доступны. Лёгкое желание — и сознание отключилось мгновенно. Я поймал падающее тело и аккуратно опустил его на камень так, чтобы выглядело, будто он просто сел.

Охранник слева заметил исчезновение товарища. Его голова повернулась, глаза расширились от шока, но крик не успел вырваться — моя рука уже достигла его шеи с тем же эффектом. Сознание погасло, тело обмякло, и я опустил его рядом с первым.

В следующее мгновение Люцифер появился на стене, совершив прыжок с Хлоей в руках. Его приземление было таким же беззвучным. Детектив была опущена на ноги — лицо бледное, дыхание сбитое.

— Чёрт это было слишком быстро, — выдохнула она, пытаясь отдышаться. — В следующий раз предупреди, прежде чем просто хватать меня и прыгать на пятиметровую стену!

— Отмечено, детектив, — Люцифер улыбнулся, совершенно не выглядя раскаивающимся. — Но должен сказать, ты справилась отлично. Большинство смертных потеряли бы сознание. Или закричали.

Остальные охранники уже заметили нас — крики тревоги разнеслись вдоль стены, фигуры побежали в нашу сторону с оружием наготове, энергия собиралась в их руках для атаки.

Не теряя времени, я спрыгнул внутрь поселения. Падение было контролируемым, и я приземлился на главной улице — прямой путь к арке, примерно двести метров. Несколько зданий блокировали прямую видимость, но культиваторы на улицах уже начали замечать незнакомца в их владениях.

Люцифер приземлился рядом, снова с Хлоей в руках. Опустив её на землю, он занял защитную позицию. Детектив инстинктивно достала пистолет — несмотря на то что огнестрельное оружие вряд ли могло помочь против сверхлюдей, держать его в руках было привычно и успокаивало.

Я двинулся к арке с умеренной скоростью — не максимальной, но достаточно быстрой, чтобы опередить любую организованную защиту. Люцифер и Хлоя следовали позади, пока я шёл впереди, привлекая внимание и принимая атаки на себя.

Первая атака пришла слева — культиватор с мечом, клинок которого светился энергией. Горизонтальный удар к шее, скорость хорошая для смертного, но совершенно недостаточная для меня. Моя рука поднялась и перехватила клинок, пальцы сомкнулись вокруг металла. Одно сжатие — и меч треснул, раскалываясь на куски и падая на землю бесполезным.

Культиватор уставился на обломки своего оружия, шок на его лице быстро сменился попыткой отступить, создать дистанцию. Но я уже прошёл мимо, не тратя на него времени — он больше не представлял угрозы упав без сознание.

Вторая атака оказалась дистанционной. Несколько культиваторов на крышах обрушили на меня шквал огненных шаров, ледяных копий и молний. Объём превышал атаку охранников, концентрация энергии была достаточной, чтобы снести здание.

Барьер появился автоматически — воля контролировала защиту, поверхность покрывала нас всех троих. Атаки ударились в барьер, остановились и рассеялись, не пробив защиту.

— Они упорные, — заметил Люцифер позади меня, и в его голосе слышалось одобрение. — Продолжают атаковать, даже когда видят, что бесполезно. Это храбрость. Или глупость. Возможно, и то и другое.

— Они защищают что-то важное, — добавила Хлоя напряжённым голосом. — Портал священен для них. Они готовы умереть за него. Это не иррационально, если верят, что он даёт смысл их жизни.

Я не ответил, продолжая двигаться вперёд. До арки оставалось сто метров — половина пути пройдена. Впереди группа в богатых халатах формировала оборонительную линию перед порталом. Человек двенадцать, и энергия от них ощущалась значительно сильнее, чем от обычных культиваторов. Это были старшие — сильнейшие в поселении.

Лидер в центре линии поднял руку, отдавая команду. Остальные начали подготовку координированной атаки, объединяя силу всех в единое усилие — классическая тактика слабых против сильного врага, количество против качества.

Энергия собралась над их линией, вклад каждого сливался в единую структуру. Сфера росла, становясь всё больше: огонь переплетался с молниями, лёд существовал внутри кипящей плазмы. Кульминация их коллективной силы.

Сфера запустилась с расстояния пятидесяти метров, траектория прямая к моей позиции. Скорость выше предыдущих атак, воздух ионизировался, оставляя за собой светящийся, потрескивающий след.

Барьер всё также покрывал наши тела и ни на миг не рассеивался.

Секунда и удар. Контакт создал взрыв. Здания содрогнулись, окна треснули, культиваторы рядом были отброшены назад силой, расходящейся во все стороны. Барьер выдержал без видимого напряжения — энергия поглотилась и рассеялась через структуру.

Линия обороны была дезориентирована, истощена от вложенной энергии, реакция замедлена. Следующая атака была невозможна в ближайшее время. Используя момент слабости, я ускорился и преодолел расстояние за долю секунды.

Материализовавшись перед лидером — единственным, кто сохранил присутствие духа, — я увидел, как его рука выстрелила вперёд. Удар к солнечному сплетению.

Я позволил удару достичь цели. Не блокировал, не уклонился — просто стоял. Кулак ударил в грудь, ударная волна разошлась от точки контакта.

Эффект на меня был нулевым. Тело даже не качнулось. Удар содержал достаточно силы, чтобы отбросить стереть обычного человека в пыль, но я остался неподвижен— физическая форма, укреплённая Сутью, была прочнее большинства известных материалов. Атака оказалась подобна бросанию камешков в гору.

Лидер смотрел на свой кулак, всё ещё прижатый к моей груди. Шок на его лице смешался с отчаянием — осознание пришло мгновенно. Противник был за пределами его возможностей, масштаб различия огромен.

Он попытался отступить, создать расстояние для новой стратегии, но моя рука выстрелила вперёд. Пальцы обвились вокруг его запястья непоколебимой хваткой — попытки вырваться были бесполезны.

— Стоп, — произнёс я на языке Творения, не ожидая понимания, но надеясь, что тон донесёт смысл. — Я не хочу вреда. Нужен только портал, чтобы вернуться домой. Сопротивление бесполезно и приведёт только к травмам.

Лидер ответил потоком слов на незнакомом языке. Тон был гневным, требовательным. Конкретный смысл оставался неясен, но жесты говорили сами за себя: рука указала на арку, потом на меня, потом прочь от поселения. Значение было очевидным — уходите, не троньте портал.

Тем временем Люцифер и Хлоя достигли арки. Детектив сразу начала осматривать структуру, её руки двигались по резьбе, пальцы следовали узорам в поисках активатора или панели управления. Люцифер встал в защитную позицию между Хлоей и культиваторами — молчаливое предупреждение не мешать.

Я притянул лидера ближе — хватка крепкая, но не болезненная, достаточная для удержания, не более. Свободной рукой указал на арку, потом на себя, потом сделал жест открытия.

— Открой портал, — сказал я медленно и чётко, тон твёрдый, но не угрожающий. — Позволь нам пройти. Мы уйдём без дальнейшего конфликта. Никто не пострадает, если будет сотрудничество. Понял?

Лидер продолжал говорить — быстро, с интонациями, варьирующимися от гнева к мольбе. Его свободная рука двигалась отчаянно, он осознавал, что физическое сопротивление бесполезно. Остальные культиваторы начали подбираться ближе с явным намерением освободить лидера.

Люцифер сделал шаг в их сторону, и энергия вспыхнула вокруг него с такой интенсивностью, что все замерли. Давление на всех заставила всех из понять что сила был слишком большой.

— Не рекомендую, — его голос был наполнен властью, резонируя на частотах глубже обычного звука. — Различие в силе настолько велико, что сопротивление — это самоубийство. Мой брат сдержан. Я не обязательно таков. Не испытывайте наше терпение.

— Samael, korath neith? — спросил я на Енохианском.

— Neth. Они не понимают слов, но чувствуют силу. Этого достаточно, — ответил он.

Культиваторы остановились. Они не поняли наших слов, но присутствие Люцифера давило на них почти физически. Инстинкты выживания кричали: существо перед ними — хищник на вершине пищевой цепи, угроза, которую невозможно победить.

Лидер в моей хватке замолчал — слова закончились, коммуникация через языковой барьер стала невозможной. Вместо этого он просто смотрел на арку, потом на меня. Его лицо было сложной смесью эмоций: страх, поражение, и решимость, которая отказывалась капитулировать. Взгляд переместился к Хлое, затем к Люциферу.

Минуты прошли в напряжённом молчании. Единственными звуками были постукивания пальцев Хлои по резьбе — она пыталась найти механизм активации, но её движения становились всё более раздражёнными с каждой неудачной попыткой.

— Ничего не работает, — сказала она наконец, голос полон разочарования. — Пробовала каждый логичный вариант. Нажимала всё, что похоже на кнопку. Портал не реагирует.

Люцифер повернулся к лидеру, его разноцветные глаза зафиксировались на лице пленника с пугающей интенсивностью. Власть бога позволяла проникать в мысли существ без защиты — попытка понять через прямой доступ то, что слова не могли передать.

— Mareth korai? — спросил я.

— Портал не активируется отсюда, — ответил Люцифер после нескольких секунд концентрации, его голос был уверенным. — Контроль на другой стороне. Те, кто там, решают, когда открывать и кого пропускать. Односторонняя система, предотвращающая несанкционированный доступ. Умные ребята.

Эта информация создавала серьёзную проблему. План захвата контроля не работал — нельзя принудить тех, кто здесь, потому что нужен контакт с кем-то на другой стороне, кто имеет власть активировать арку.

— Как часто открывается портал? — спросила Хлоя, ища хоть какую-то закономерность. — Если есть расписание, можем подождать и пройти, когда откроется.

Люцифер сконцентрировался снова, проникая глубже в разум лидера, ища специфическую информацию в его воспоминаниях. Процесс занял больше времени — достаточно долго, чтобы Хлоя начала беспокоиться.

— Расписания нет, — ответил он наконец. — Активации происходят, когда те на другой стороне решают. Интервалы от дней до недель. Последняя была несколько часов назад — до нашего прибытия.

— Значит, мы могли упустить окно, — Хлоя тяжело вздохнула, фрустрация была очевидна. — Следующее может не прийти долго. Отлично. Застряли ждать неопределённое время, надеяться, что портал откроется, и успеть проскользнуть. Ещё и местных напугали…

Я продолжал держать лидера, рассматривая варианты. Ожидание было одной возможностью, но не привлекательной — неопределённость относительно следующей активации делала планирование невозможным. Альтернативой было попытаться открыть портал силой, но это требовало понимания механизма, которого у нас не было.

Именно в этот момент воздух внутри арки исказился — то же изменение, что мы видели раньше. Резьба начала светиться, интенсивность росла с каждой секундой. Неожиданное развитие, которое мгновенно меняло ситуацию. Возможность, которую мы обсуждали как гипотезу, становилась реальностью. Волна энергии вылетела волнами из портала обдав всех вокруг.

Хм, пахнет дождём.

Реакция всех культиваторов в пределах видимости была мгновенной и единой. Движения остановились, тела замерли, а затем все начали опускаться на колени. Этот синхронный жест явно был отрепетированной реакцией на специфическое событие.

Лидер, которого я держал, попытался сделать то же самое — его тело напряглось в усилии согнуть колени, несмотря на мою хватку. Я ослабил давление, позволив ему принять коленопреклонённую позицию, но не освободил полностью — на случай попытки побега.

Свет достиг кульминации, и в центре искажения начала проявляться фигура. Форма была маленькой, значительно меньше взрослого человека. Процесс шёл медленнее предыдущей активации, как будто переходящий не спешил.

Детали становились всё чётче, контуры обретали определённость. Фигура оказалась ребёнком — не старше восьми или девяти лет по человеческим меркам.

Материализация завершилась. Мальчик стоял в центре арки, одетый в простой белый халат без украшений. Короткие чёрные волосы, детское лицо… но глаза содержали глубину, совершенно не соответствующую возрасту. В них читался опыт, превосходящий несколько лет жизни. Намного.

И присутствие от этого ребёнка было подавляющим. Несмотря на маленький размер, энергия вокруг него превосходила уровень всех культиваторов вместе взятых. Возможно, даже моего — если моя оценка была правильной.

— Mikhael, — прошептал Люцифер, и в его голосе впервые за долгое время прозвучала настороженность. — Чувствуешь это?

— Да, — ответил я так же тихо. — Это… неожиданно.

Лидер в моей хватке прошептал одно слово — понятное и одинаково ясное для всех, голос наполнен благоговением, граничащим с религиозным поклонением. Тон, предназначенный для божественного существа:

— Господин…

* * *

Глава 79

Мальчик стоял в центре арки не двигаясь, взгляд скользил по поселению оценивая ситуацию которая развернулась за время пока портал активировался. Глаза остановились на коленопреклонённых культиваторах, потом переместились на Люцифера и Хлою рядом с аркой, наконец зафиксировались на мне который держал лидера поселения за запястье. Выражение лица было спокойным удивительно безразличным несмотря на очевидное нарушение порядка, которое наблюдал.

Несколько секунд тишины пока он изучал нас, потом губы приоткрылись и голос который прозвучал был неожиданно взрослым для такого юного тела.

— Что вы делаете здесь, — произнёс он на языке который был совершенно понятным несмотря на то что секунду назад не мог понять ни слова местных жителей. Перевод происходил автоматически через какой-то механизм который активировался в присутствии мальчика. — Кто вы такие и почему держите моего последователя против его воли.

Я отпустил запястье лидера который мгновенно упал лицом в землю перед мальчиком в глубоком поклоне граничащем с фанатизмом. Остальные культиваторы следовали примеру опуская головы ещё ниже если это было вообще возможно.

Взгляд мальчика переместился обратно на меня ожидая ответа на заданные вопросы, терпение которое демонстрировал не казалось бесконечным несмотря на внешнее спокойствие.

— Мы путешественники которые застряли в этом мире против своей воли, — ответил я выбирая слова чтобы не раскрывать больше информации чем необходимо. — Ищем способ вернуться домой и увидели портал который подумали может помочь в этом. Подойдя к поселению нас атаковали ваши люди, а мы защищались. Мы не причинили вред кому-либо просто нуждаемся в проходе к месту откуда можем продолжить путь обратно.

Мальчик внимательно слушал, его глаза не отрывались от моего лица пока говорил, после нескольких секунд обдумывания и он кивнул один раз как будто ответ удовлетворил его любопытство.

— Вы не отсюда это очевидно по энергии которая исходит от вас, — произнёс он констатируя факт который не требовал подтверждения. — Структура ваших душ фундаментально отличается от тех кто населяет это пространство, природа которая принадлежит другому типу существования.

Люцифер сделал шаг вперёд привлекая внимание мальчика, разнородные глаза встретились с детским взглядом который содержал древность превосходящую физический возраст.

— Если понимаешь что мы не принадлежим этому месту тогда возможно поможешь вернуться туда откуда пришли, — сказал он голосом который был лишён обычного сарказма заменённым осторожной вежливостью. — Не просим многого только указание в правильном направлении или доступ к порталу который ведёт за пределы этого мира. И всё мы сваливаем.

Мальчик переместил взгляд на Люцифера изучая его с той же интенсивностью что применял ко мне, секунды тишины растянулись пока обработка информации завершалась в разуме который работал быстрее чем должен у ребёнка.

— Портал который видите не ведёт за пределы этого пространства, — объяснил он после паузы которая была достаточно долгой чтобы создать напряжение. — Он соединяет две точки внутри одного карманного измерения, расстояние между которыми слишком велико для обычного путешествия. Это место и место на другой стороне арки находятся в одном замкнутом пространстве которое отделено от внешней реальности барьером созданным тем кто построил это измерение.

Информация которую он нам дал, всё меняло. Люцифер резко выдохнул, разочарование было очевидным в том как напряглись плечи. Хлоя закрыла глаза на мгновение, рука поднялась к переносице в жесте который показывал что головная боль начинала формироваться от накопленного стресса.

— Значит мы всё ещё застряли в той же клетке только теперь знаем что клетка больше чем казалось изначально, — резюмировал Люцифер с горечью которая просачивалась через контроль над эмоциями. — Отлично просто замечательно.

Я наблюдал за мальчиком внимательно отслеживая каждую микроэмоцию на лице которое сохраняло спокойствие несмотря на реакцию которую вызвала его информация. Что-то в том как он стоял в позе которая была расслабленной подсказывало что рассказ не был завершён полностью.

— Ты не просто так говоришь нам это, — произнёс я делая логический вывод основанный на наблюдении. — Если бы хотел чтобы мы ушли разочарованными просто сказал бы что портал не поможет и завершил разговор. Прогнал бы нас. Продолжишь говорить значит есть что-то ещё что хочешь предложить или обсудить.

Мальчик улыбнулся впервые с момента появления, выражение было едва заметным но достаточным чтобы подтвердить правильность догадки.

— Проницательный, — прокомментировал он с одобрением которое звучало странно из уст ребёнка. — Да есть пару возможностей которая может помочь вернуться в реальный мир откуда пришли. Пройдите через портал за мной, там обсудим детали в более комфортной обстановке где разговор не будет прерываться присутствием тех кто не должен слышать определённые вещи.

Взгляд переместился на коленопреклонённых культиваторов которые продолжали держать позиции не осмеливаясь поднять головы без разрешения, намёк был очевидным что информация которую собирался делиться не предназначалась для их ушей.

Мальчик повернулся и начал двигаться обратно к арке, шаги были медленными давая время решить следовать или отказаться от предложения. Я переглянулся с Люцифером обмениваясь молчаливым вопросом о том стоит ли доверять существу которое только что встретили.

— Он довольно силён, но даже по отдельности он нам не соперник, — прошептал Люцифер на Енохианском так тихо что только я мог услышать. — Риск есть но альтернативы нет.

— Ты прав брат, он силён, но не чрезмерно, — согласился я кивнув один раз. — Следуем но осторожно. Смотри чтобы Хлоя не попала в ловушку если окажемся в бою.

Мы начали двигаться к арке следуя за мальчиком который достиг центра искажения и остановился ожидая когда присоединимся. Хлоя шла между нами двумя, рука лежала на кобуру пистолета несмотря на понимание что оружие было бесполезным против существа такого уровня силы.

— Надеюсь вы знаете что делаете, — прошептала она достаточно тихо чтобы только мы услышали. — Потому что всё моё полицейское обучение кричит что идти за незнакомым ребёнком через магический портал в неизвестное место это ужасная идея которая закончится плохо.

— Твоя интуиция правильная детектив, — ответил Люцифер так же тихо. — Но иногда ужасные идеи единственные доступные варианты в ситуации где хорошие идеи закончились несколько катастроф назад.

Мы достигли центра арки где мальчик ждал, его маленькая рука протянулась в жесте приглашения войти в искажение которое начинало активироваться снова реагируя на его присутствие. Энергия собиралась вокруг резьбы создавая знакомое свечение которое наблюдали раньше когда он материализовался.

— Держитесь близко, — сказал мальчик голосом который не допускал возражений. — Переход короткий но дезориентирующий для тех кто не привык к пространственным манипуляциям такого типа.

Искажение расширилось поглощая нас всех четверых, реальность размылась в момент когда пространство складывалось соединяя две точки которые были физически разделены огромным расстоянием. Ощущение было похожим на падение и полёт одновременно, направления теряли смысл пока путешествие продолжалось через связующий коридор который существовал вне нормальной геометрии. Этот портал влиял на саму Суть давая искажение словно тошнота.

Материализация произошла мгновенно несмотря на субъективное ощущение что прошло значительно больше времени, дезориентация которую предупреждал мальчик была реальной заставляя на секунду потерять равновесие прежде чем адаптация позволила стабилизировать восприятие.

Мы стояли на широкой каменной платформе которая была построена на вершине горы, высота превосходила облака которые дрейфовали ниже создавая эффект что находимся на острове парящем в небе. Воздух был разреженным содержал меньше кислорода чем на уровне где было предыдущее поселение, температура была значительно холоднее требуя адаптации для смертного организма.

Хлоя задохнулась когда лёгкие попытались приспособиться к изменённым условиям, рука схватилась за горло в инстинктивной панике которая сопровождала внезапный недостаток воздуха. Люцифер среагировал мгновенно создавая барьер вокруг её формы который нормализовал давление и концентрацию кислорода до уровня комфортного для человека.

— Спасибо, — выдохнула она когда дыхание вернулось к нормальному ритму. — Чёрт я постоянно забываю, что вы не люди. Высота это проблема для обычных людей в отличие от вас двоих кто не нуждается в воздухе для выживания.

Мальчик наблюдал за взаимодействием с выражением которое могло быть интересом или простым любопытством к тому как существа различной природы заботились друг о друге, потом повернулся и начал идти к структурам которые простирались позади платформы.

Поселение здесь было значительно больше того что видели раньше, здания были построены в стиле который был более сложным и детализированным показывая уровень мастерства превосходящий простую функциональность. Сотни структур различного размера располагались в узорах которые следовали какой-то логике не сразу очевидной, между ними двигались фигуры культиваторов которые занимались различными задачами от тренировок до того что выглядело как преподавание младшим ученикам.

Присутствие которое исходило от некоторых культиваторов здесь было значительно сильнее чем в предыдущем месте, энергия нескольких фигур приближалась к уровню который был сопоставим со средними ангелами Творения показывая что это поселение было центром силы в этом карманном измерении.

Мальчик вёл нас через главную улицу которая простиралась от платформы к центру поселения, культиваторы которые видели его проходящего мимо останавливались в своих занятиях и опускались на колени в том же глубоком поклоне что демонстрировали в предыдущем месте. Ни один не поднимал взгляд пока мы не проходили мимо, дисциплина была абсолютной показывая уровень контроля который мальчик имел над последователями.

— Интересно сколько людей живёт здесь, — спросила Хлоя тихо наблюдая за активностью вокруг с выражением которое было смесью впечатления и лёгкого беспокойства. — Выглядит как целый город а не просто поселение.

— Три тысячи шестьсот сорок два в текущий момент, — ответил мальчик не оборачиваясь, — Население не вымирает ведь новые ученики прибывают из внешних областей или когда старшие достигают уровня который позволяет им покинуть это место для исследования других частей измерения.

Хлоя переглянулась с Люцифером, выражение лица показывало что обрабатывала масштаб организации которую мальчик управлял несмотря на возраст который не должен был позволять такую ответственность.

Мы достигли здания которое доминировало над остальными структурами, архитектура была более величественной чем окружающие постройки, высота превосходила пять этажей и ширина была достаточной чтобы вместить несколько сотен людей одновременно. Резьба которая покрывала внешние стены была невероятно детализированной показывая сцены которые могли быть историческими событиями или мифологическими рассказами в зависимости от интерпретации. Больше всего оно было похожее на китайскую традиционные дворцы из средних веков Земли.

Вход был охраняем двумя культиваторами чьё присутствие было самым сильным что ощущал с момента прибытия в это поселение, энергия которая исходила от них превосходила большинство младших ангелов и приближалась к уровню который мог представлять реальную угрозу если бы конфликт произошёл. На секунду.

Они опустились на колени когда мальчик приблизился, головы склонились в поклоне который был держан пока мы не прошли через массивные двери которые открылись автоматически.

Интерьер был просторным, высокие потолки поддерживались колоннами из тёмного камня который светился изнутри создавая мягкое освещение которое делало искусственные источники света ненужными. Пол был покрыт плитками которые были отполированы до такой степени что отражали как зеркала, стены были украшены гобеленами которые изображали различные сцены в стиле который был одновременно простым и элегантным.

Мальчик провёл нас через несколько коридоров каждый из которых был так же величественным как входной зал, наконец остановился перед дверью которая была значительно больше остальных украшенная резьбой которая была даже более детализированной чем внешние стены здания. Дверь открылась когда он коснулся поверхности рукой, энергия потекла через резьбу активируя механизм который управлял движением.

Комната внутри была обширной, размер превосходил большинство залов которые видел в когда-то в прошлом во дворцах царей, центр был занят массивным столом из тёмного дерева которое было покрыто картами и документами показывающими что это место использовалось для планирования и координации. Стены были выстланы полками которые содержали тысячи свитков и книг, коллекция знаний которая накапливалась неизвестно сколько времени.

Мальчик подошёл к столу и сделал жест приглашающий нас сесть на стулья которые окружали поверхность, сам занял позицию в главе стола где обычно сидел лидер или хозяин встречи. Мы заняли места оставляя пространство между собой и мальчиком, осторожность которая была разумной в ситуации где доверие ещё не было установлено полностью.

— Меня зовут Хоне, — произнёс мальчик когда все расселись, голос был формальным как будто начинал официальную встречу. — Я управляю этим поселением и несколькими другими которые разбросаны по измерению, обучаю тех кто приходит искать путь культивации который ведёт к силе превосходящей обычные смертные ограничения.

Представление было простым но содержало достаточно информации чтобы понять что мальчик был не просто сильным культиватором но лидером который координировал образование целой сети последователей.

— Я Михаил, — ответил я следуя примеру формальности. — Это мой брат Люцифер и Хлоя которая путешествует с нами. Благодарим за гостеприимство и возможность обсудить ситуацию в более приватной обстановке.

Хоне кивнул принимая представление, взгляд переместился на Люцифера потом на Хлою изучая каждого перед тем как вернуться ко мне.

— Ваша энергия необычная, — прокомментировал он после паузы которая была достаточно долгой чтобы завершить наблюдение. — Михаил содержит структуру которая балансирует между двумя противоположными силами создавая уникальную конфигурацию не похожую ни на что что видел раньше. Люцифер содержит объединение двух различных источников в одной форме, власть которая превосходит большинство существ в известных реальностях. Хлоя находится в процессе трансформации где смертная природа изменяется через внедрение энергии которая не принадлежит изначальной структуре.

Анализ был точным до степени которая была почти тревожной показывая что восприятие Хоне превосходило даже то что ожидал от существа его уровня. Способность видеть детали которые должны были быть скрыты глубоко внутри структуры наших Сутей была редкостью даже среди сильнейших существ Творение. Боги, Монстры и Демоны не могли такое.

Люцифер наклонился вперёд, интерес был очевидным в том как сфокусировался взгляд на мальчике который демонстрировал знания превосходящие то что должен был иметь ребёнок.

— Твой возраст не соответствует внешности, — констатировал он делая наблюдение которое было очевидным для всех кто обращал внимание на несоответствие между физической формой и поведением. — Сколько времени ты существуешь в этом измерении и почему сохраняешь форму ребёнка вместо того чтобы позволить телу стареть нормально.

Хоне не ответил сразу, выражение лица изменилось едва заметно показывая что вопрос затронул тему которая была личной и возможно болезненной, несколько секунд тишины прошли прежде чем решение было принято делиться информацией.

— Проклятие, — произнёс он просто, слово было лишено эмоций как будто факт был принят давно и больше не вызывал реакции. — Наложенное врагом который обладал силой достаточной чтобы зафиксировать моё физическое развитие в текущем состоянии. Прошло три тысячи семьсот лет с момента когда это произошло, тело не изменилось ни на день за всё это время пока разум продолжал накапливать опыт и знания.

Информация была интересной. Три тысячи семьсот лет существования в форме ребёнка было испытанием которое превосходило большинство мучений которые мог представить, психологическое бремя которое сопровождало такое существование должно было быть огромным. Смертные обычно не выдерживало такое.

Хлоя прикрыла рот рукой, глаза расширились от шока и сочувствия к существу которое провело тысячелетия запертым в теле которое не отражало истинный возраст или опыт.

— Это ужасно, — прошептала она голосом который дрожал от эмоций. — Быть застрявшим таким образом не способным расти или изменяться… не могу представить как это должно быть.

Хоне посмотрел на неё с выражением которое могло быть благодарностью за сочувствие или простым признанием что эмоция была зарегистрирована.

— Ничего такого. Я привык к этому состоянию за прошедшие тысячелетия, — сказал он тоном который был нейтральным. — Неудобства которые приходят с формой ребёнка компенсируются силой которую накопил через постоянную культивацию и изучение. Тело ограничено но разум и душа продолжают расти без препятствий которые наложило проклятие. Прекрасно ведь?

Под конец он улыбнулся. И дальше разговор перешёл на более практичную тему когда Хоне переместил внимание обратно на причину почему пригласил нас в это место.

— Я говорил что портал не ведёт за пределы этого пространства, — начал он возвращаясь к информации которую делился раньше. — Это правда для большинства порталов которые существуют в измерении, они соединяют различные области внутри барьера который отделяет это место от внешней реальности. Но есть исключение, один портал который был создан основателем этого пространства для тех кто достигает определённого уровня развития и желает покинуть Наследие чтобы продолжить путь в реальном мире.

Слово Наследие было произнесено с нажимом которая показывала что это было специфическим термином а не просто описанием.

— Реальный мир, — повторила Хлоя фокусируясь на части объяснения которая была наиболее важной для ситуации. — Ты имеешь в виду место откуда мы пришли или что-то другое.

— Реальный мир это термин который используем для описания основной реальности которая существует за пределами карманных измерений созданных культиваторами высокого уровня, — объяснил Хоне терпеливо. — Вы выйдите в ближаший мир откуда пришли. Если это место слишком далёко, в ближайший мир который ближе всего к Наследию. То что видите вокруг себя это наследие оставленное культиватором который достиг Уровня Предела перед тем как покинул это пространство для следующего этапа существования. Создал это место как испытательную площадку где те кто следуют по пути культивации могут обучаться и расти до момента когда готовы выйти в основную реальность.

Упоминание Уровня Предела заставило меня и Люцифера обменяться взглядом, термин резонировал с информацией которую получили от Матери и Отца перед их смертью, культиваторы которые достигали этого уровня были существами чья сила была сопоставима с Системой которое управляло реальностями за пределами Творения.

Молчаливый кивок передал понимание между нами без необходимости озвучивать мысли вслух. Мы оба поняли что это место опасное. Хоне мог или не мог заметить обмен но не прокомментировал продолжая объяснение.

— Портал который ведёт в реальный мир находится в отдалённом месте которое требует недели полёта от этого поселения, — продолжил он указывая направление рукой. — Доступ контролируется через испытание которое должно быть пройдено теми кто желает использовать портал, требование которое установил основатель чтобы гарантировать что только достойные покидают Наследие.

Хлоя нахмурилась, вопрос формировался который был очевиден в выражении лица прежде чем слова были произнесены.

— Так, а как вы сюда вошли? И какое это испытание и насколько опасное для тех кто пытается пройти, — спросила она голосом который содержал осторожность.

Хоне не ответил на вопрос напрямую вместо этого переместил тему в другом направлении.

— Испытание не будет необходимым в вашем случае если согласитесь на сделку которую я предлагаю, — сказал он голосом который был деловым лишённым эмоционального багажа. — Я нуждаюсь в специфическом ресурсе который растёт в области близкой к порталу, трава которая называется Лунный Лотос и обладает свойствами необходимыми для прогресса в культивации на уровне который приближаюсь. Один из вас отправится туда соберёт достаточное количество для моих нужд и вернётся сюда, взамен открою портал который позволит всем троим вернуться в реальный мир откуда пришли.

Предложение было простым и прямым, обмен услуга за услугу без сложных условий которые могли бы скрывать ловушки или дополнительные требования. Но простота не обязательно означала лёгкость выполнения.

— Неделя полёта это значительное расстояние, — прокомментировал Люцифер оценивая задачу. — Предполагаешь что тот кто отправится будет путешествовать один или возможна компания для безопасности.

— Один, — ответил Хоне без колебаний. — Область где растёт Лунный Лотос опасна для групп, присутствие нескольких существ привлекает внимание хищников которые охраняют территорию. Одинокий путешественник имеет больше шансов избежать обнаружения и завершить задачу без конфликта который может привести к травмам или смерти.

Я обдумывал предложение взвешивая варианты которые были доступны, логика указывала что должен отправиться сам по нескольким причинам которые были очевидными для всех. Хлоя слаба, и проходит через транфосмацию. А Люцифер не оставит её одну, а сама детектив будет тормозить нас. Остаётся лишь один вариант.

Я.

Хлоя была слишком слабой для путешествия такой длительности через неизвестную территорию заполненную опасностями которые превосходили её текущие способности, трансформация которую проходила дала некоторые улучшения но не достаточные чтобы гарантировать выживание в одиночку против угроз уровня который описывал Хоне.

Люцифер был необходим здесь для защиты Хлои пока отсутствовал, присутствие бога который содержал объединённую силу обоих родителей было единственной гарантией что никто в этом измерении не попытается причинить вред детективу пока ждали возвращения.

— Я пойду, — произнёс я решение которое было логичным несмотря на риски которые сопровождали путешествие в неизвестность. — Люцифер останется здесь с Хлоей, пока я не вернусь.

Люцифер посмотрел на меня с выражением которое было смесью согласия и беспокойства, он понимал логику которая привела к решению но всё ещё был обеспокоен перспективой что буду путешествовать один через территорию которая была описана как опасная даже для сильных культиваторов.

— Уверен что справишься один?

— Абсолютно.

— Но… — Хлоя хотела что-то сказать, но я прервал её.

— Не стоит детектив, для меня это будет просто прогулка. Вы пока отдохните в относительной цивилизованности. Помойтесь, поспите. Может даже покушаете экзотические блюда…

— Кстати насчёт цивилизованности, — Хоне хлопнул ладошами привлекая внимание. Секунда и у них в руках оказывается чайничек полного горячий жидкости. Он улыбнулся милой детской улыбкой. — Может чаю?

* * *

Глава 80

Чай который предложил Хоне оказался приятным на вкус, аромат который исходил от жидкости содержал нотки которые были незнакомыми но не неприятными создавая ощущение спокойствия которое распространялось через тело с каждым глотком. Хлоя приняла чашку с благодарностью держа её обеими руками, тепло которое исходило от керамики было утешительным после стресса который накопился за последнее время.

— Хороший чай, — прокомментировала она после первого глотка. — Вкус напоминает что-то между жасмином и мятой но с дополнительными элементами которые не могу идентифицировать.

Хоне кивнул с выражением которое могло быть удовольствием от того что напиток был оценён.

— Травы которые использую для приготовления растут только в этом измерении, — объяснил он наливая чай себе в меньшую чашку которая соответствовала размеру его рук. — Свойства включают успокоение разума и восстановление энергии потраченной на культивацию или другие действия требующие концентрации силы.

Я допил свою порцию и поставил чашку на стол, решение было принято и откладывать выполнение задачи не имело смысла когда каждый час проведённый в этом измерении был часом потраченным на путь домой который и так занял слишком много времени.

— Мне нужны направление и описание того как выглядит Лунный Лотос чтобы не принести не то растение, — сказал я обращаясь к Хоне который уже тянулся к одному из свитков на полке позади стола.

Свиток развернулся показывая детализированную карту измерения с обозначениями различных областей и поселений которые были разбросаны по территории, палец мальчика указал на точку которая находилась в северо-восточном направлении от текущего местоположения окружённую символами которые предположительно обозначали опасность или важность.

— Как раз хотел показать. Это Лунная Долина, — произнёс он тыкая в обозначение. — Расстояние составляет приблизительно восемь тысяч километров в этом направлении, если вы считаете в километрах. Местность переходит от горной к равнинной потом к болотистой перед тем как достигнешь долины. Лунный Лотос растёт только в центральной части где концентрация лунной энергии достаточно высока для поддержания роста, цветы светятся слабым серебристым светом даже днём что делает их легко узнаваемыми среди другой растительности.

Он достал небольшой мешочек из ящика стола и протянул мне, материал был прочным но лёгким созданным из ткани которая содержала вплетения энергетических нитей для сохранения свежести содержимого.

— Нужно двадцать цветков, — добавил он голосом который был конкретным. — Срезай только головку оставляя стебель и корни нетронутыми чтобы растение могло восстановиться для будущего сбора. Хищники которые обитают в долине это в основном Лунные Волки и Теневые Змеи, существа которые питаются той же энергией что и лотосы создавая симбиотическую экосистему. Они атакуют группы но избегают одиночных путешественников если те не демонстрируют агрессию или не пытаются уничтожить большое количество растений.

Я взял мешочек и закрепил его на поясе, информация которую предоставил Хоне была достаточной для выполнения задачи без лишних осложнений.

— Вернусь как можно скорее, — сказал я поднимаясь со стула и направляясь к выходу из комнаты.

Люцифер встал тоже намереваясь проводить до выхода из здания но Хоне остановил его жестом который был приглашающим остаться.

— Может пока твой брат отсутствует обсудим некоторые интересные темы которые редко имею возможность обсуждать с существами вашего уровня понимания, — предложил мальчик голосом который содержал любопытство. — Культивация в этом измерении имеет параллели с системами силы которые существуют в других реальностях и мне интересно услышать о различиях и сходствах из первых рук.

Люцифер переглянулся со мной молчаливо спрашивая разрешение или совет, я кивнул один раз показывая что не вижу проблемы в том чтобы он остался и провёл время в разговоре пока задача выполняется.

— Удачи брат, — сказал он на Енохианском. — Возвращайся целым.

— Всегда, — ответил я коротко перед тем как покинуть комнату.

Выход из здания занял меньше минуты, культиваторы которые встречались на пути опускались в поклоны не из-за моего присутствия а потому что всё ещё реагировали на остаточную ауру Хоне которая пропитывала структуру. Платформа где материализовались ранее была пуста когда достиг её, воздух всё ещё был разреженным но адаптация произошла полностью устраняя дискомфорт который мог бы испытывать смертный организм.

Крылья развернулись из спины в трансформации которая заняла долю секунды, оперение которое покрывало поверхность было комбинацией белого и чёрного создавая узор который отражал двойственную природу Сути после слияния с силой Тьмы. Взмах поднял тело в воздух, второй взмах ускорил движение в направлении которое указал Хоне на карте.

Скорость нарастала по мере того как высота увеличивалась поднимаясь над облаками которые дрейфовали ниже поселения, ветер который обычно создавал сопротивление на таких скоростях был нейтрализован барьером который автоматически формировался вокруг тела защищая от трения и температурных изменений.

Ландшафт под ногами менялся быстро переходя от горных пиков к холмистой местности потом к обширным равнинам которые простирались до горизонта покрытые растительностью которая создавала узоры зелёных и жёлтых оттенков. Поселения культиваторов появлялись время от времени как маленькие точки организованной активности среди дикой природы показывая что измерение было обитаемым в большей степени чем изначально казалось.

Несколько существ которые летали на высотах сопоставимых с моей траекторией заметили присутствие и изменили курс избегая пересечения пути, энергия которая исходила от формы была достаточно мощной чтобы сигнализировать что конфликт будет невыгодным для тех чья сила не достигала соответствующего уровня.

Часы проходили в монотонном ритме полёта над территорией которая была обширной показывая масштаб карманного измерения созданного культиватором Уровня Предела, способность создать пространство такого размера со стабильными законами физики и экосистемами которые функционировали автономно была впечатляющей даже по стандартам существ которые манипулировали реальностью на регулярной основе. Этот человек, если это был человек должно было быть сильнее даже Отца с Матерью.

Удивительно…

Болотистая местность появилась на горизонте через шесть часов полёта, вода которая покрывала землю отражала свет создавая эффект зеркальной поверхности прерываемой островками твёрдой почвы и деревьями которые адаптировались к избыточной влажности. Туман поднимался от поверхности создавая слои которые затрудняли видимость для тех кто полагался на обычное зрение но восприятие которое использовал было основано на энергетических сигнатурах позволяя навигацию без проблем.

Лунная Долина обозначила себя изменением в энергетическом фоне которое ощущалось за несколько километров до визуального подтверждения, концентрация специфического типа энергии который резонировал с лунным светом был плотным создавая область где законы которые управляли ростом растений и поведением существ отличались от окружающих территорий.

Снижение привело к краю долины где растительность изменялась от болотных видов к специализированным формам которые процветали в лунной энергии, цветы различных размеров и форм светились слабым свечением даже под дневным светом который проникал через атмосферу создавая сцену которая была почти сюрреалистичной в красоте несмотря на опасности которые присутствовали.

Лунный Лотос был легко идентифицируем среди другой флоры благодаря описанию которое предоставил Хоне. Цветки были размером с человеческую ладонь лепестки были полупрозрачными с серебристым оттенком который пульсировал в ритме который соответствовал циклам невидимой луны влияющей на измерение. Стебли поднимались из небольших водоёмов которые были разбросаны по центральной части долины корни уходили глубоко в почву которая была насыщена минералами необходимыми для роста.

Приземление было тихим не создавая возмущений которые могли бы привлечь внимание хищников обитающих в области, шаги были осторожными избегая наступления на растения которые не были целью сбора сохраняя экосистему в состоянии близком к нетронутому.

Первый лотос был срезан точным движением энергетического лезвия которое формировалось на кончике пальца отделяя головку от стебля без повреждения остальной структуры, цветок был помещён в мешочек который предоставил Хоне материал автоматически активировался сохраняя свежесть через поддержание стазисного поля вокруг содержимого. Интересная задумка, хоть и примитивная.

Процесс повторялся. Я перемещался от одного растения к другому выбирая экземпляры которые были наиболее развитыми показывая признаки зрелости необходимой для максимальной концентрации нужных свойств. Двадцать цветков были собраны за пятнадцать минут.

Движение в периферийном восприятии заставило остановиться и сфокусировать внимание на источнике, существо которое наблюдало из тени между деревьями было Лунным Волком согласно описанию данному Хоне размер превосходил обычных волков в три раза мех светился тем же серебристым оттенком что и лотосы глаза содержали интеллект который превосходил обычных животных.

Волк не двигался сохраняя дистанцию наблюдая за действиями с выражением которое было оценивающим но не агрессивным, присутствие одинокого сборщика который брал ограниченное количество растений не представляло угрозу достаточную чтобы провоцировать защитную реакцию. Интересная душа. Ещё немного развития и он уже станет разумным, на уровне людей.

Несколько секунд тишины прошли в молчаливом обмене между существом которое защищало территорию и посетителем который уважал границы установленные экосистемой, потом волк развернулся и исчез обратно в тень оставляя продолжить задачу без дальнейших помех.

Мешочек был закреплён на поясе когда последний цветок был помещён внутрь, задача была завершена без осложнений которые могли бы задержать возвращение илипотребовать конфликта с обитателями долины. Хорошо.

Крылья развернулись снова поднимая тело в воздух начиная обратный путь к поселению где Люцифер и Хлоя ждали завершения сделки которая позволит покинуть это измерение и продолжить путь домой.

Возвращение заняло меньше времени чем путь туда благодаря тому что маршрут был уже знаком устраняя необходимость в навигационных корректировках которые замедляли первоначальное путешествие. Скорость была максимальной которую позволяло поддерживать без излишнего урона окружающий среде пересекая тысячи километров за часы вместо дней которые потребовались бы обычному культиватору.

Поселение появилось на горизонте когда солнце начинало опускаться к линии гор создавая оранжевое свечение которое окрашивало облака в оттенки огня. Первый раз видел закат в этом мире. Платформа где приземлился была всё ещё пуста позволяя незаметный вход без привлечения внимания культиваторов которые занимались вечерними ритуалами или тренировками.

Здание где оставил Люцифера и Хлою было освещено изнутри светом который просачивался через окна создавая тёплое свечение контрастирующее с прохладой вечернего воздуха, шаги были быстрыми проходя через коридоры которые запомнил из предыдущего визита направляясь к комнате где проходила встреча.

Дверь открылась показывая сцену которая была неожиданной несмотря на предсказуемость ситуации, Люцифер и Хоне сидели за столом который теперь был покрыт не картами а различными предметами которые выглядели как артефакты или инструменты для культивации разговор между ними протекал с лёгкостью которая показывала что общий язык был найден за время отсутствия.

Хлоя сидела рядом с чашкой чая в руках выражение лица было расслабленным первый раз за долгое время показывая что атмосфера была комфортной достаточно чтобы позволить снять постоянное напряжение которое сопровождало путешествие через неизвестные измерения.

— О привет брат, — сказал Люцифер поднимая взгляд когда вошёл. — Вернулся быстрее чем ожидал честно думал что займёт минимум два дня учитывая расстояние и потенциальные осложнения.

— Осложнений не было, — ответил я доставая мешочек с поясе и мягко положив его на стол перед Хоне. — Двадцать цветков Лунного Лотоса как требовалось собранные без повреждения корневой системы для будущего восстановления.

Хоне взял мешочек и открыл его заглядывая внутрь с выражением которое изменилось от нейтрального к удивлённому потом к тому что могло быть впечатлением, маленькая рука достала один из цветков осматривая его с вниманием которое показывало экспертное понимание качества.

— Это действительно зрелые экземпляры, — прокомментировал он голосом который содержал одобрение. — Удивительно. Качество превосходит то что обычно могу получить от сборщиков которых отправляю на эту задачу…

Он закрыл мешочек и поместил его в ящик стола который запечатался с тихим щелчком показывая активацию сохраняющих печатей, взгляд вернулся ко мне с выражением которое было серьёзным.

— Более того факт что вернулся за двенадцать часов когда даже самые быстрые из моих культиваторов требуют минимум неделю туда и обратно показывает что уровень силы который демонстрируете превосходит то что изначально оценил, — продолжил он тоном который был удивлённым. — Это объясняет почему энергетическая структура настолько необычная и почему уверенность в способности выполнить задачу была абсолютной без колебаний.

Люцифер улыбнулся с выражением которое было смесью гордости за брата и лёгкого самодовольства от того что их способности были признаны существом которое само обладало значительной силой и опытом.

— Михаил имеет тенденцию недооценивать собственные способности когда описывает задачи как простые прогулки, — сказал он голосом который содержал юмор. — Но результаты обычно подтверждают что для него действительно большинство вещей которые были бы испытаниями для других это просто рутинные действия не требующие значительных усилий.

Хоне кивнул принимая объяснение, выражение лица изменилось к тому что было решимостью когда встал со стула и сделал жест приглашающий следовать.

— Сделка завершена с вашей стороны и я исполню свою часть как обещал, — произнёс он голосом который был формальным. — Портал который ведёт в реальный мир находится в специальной комнате которая используется только для тех кто покидает Наследие, доступ контролируется лично мной чтобы гарантировать что только тех кого знаю используют проход.

Значит он контролирует кто выходит и кто заходит в этот мир. Своеобразный контролёр. Мы последовали за ним через серию коридоров которые вели вглубь здания к секции которая была явно менее посещаемой судя по отсутствию декораций или признаков регулярного использования, финальная дверь была массивной превосходящей размером все предыдущие украшенная резьбой которая светилась энергией более интенсивной чем видел где-либо ещё в поселении.

Хоне коснулся центра двери обеими руками, энергия потекла из его формы в резьбу активируя механизм который управлял открытием массивных створок двигающихся бесшумно несмотря на вес который должен был создавать сопротивление.

Комната внутри была круглой, стены были покрыты теми же символами что видел на арке в первом поселении но в конфигурации которая была значительно более сложной показывая что это устройство превосходило простые транспортные порталы по функциональности и силе. Центр комнаты был занят платформой которая слегка возвышалась над уровнем пола, воздух над поверхностью искажался показывая присутствие дремлющей энергии готовой активироваться при правильной команде.

— Портал откроется на короткое время достаточное для прохождения, — объяснил Хоне подходя к краю платформы и начиная серию жестов которые активировали последовательность. — Место назначения будет определено автоматически на основе энергетических сигнатур ваших душ и транспортируя в ближайший мир который резонирует с изначальным происхождением. Если повезёт это будет именно откуда пришли, если нет то хотя бы измерение которое позволит дальнейшее перемещение к цели.

Энергия начала собираться над платформой формируя искажение которое расширялось создавая проход который пульсировал с интенсивностью превосходящей всё что наблюдал в этом измерении, цвета которые проявлялись в искажении были не из обычного спектра показывая что портал манипулировал реальностью на фундаментальном уровне выходящем за рамки простого пространственного перемещения.

— Благодарю за помощь и гостеприимство, — сказал я обращаясь к Хоне с искренностью которая была уместной несмотря на краткость знакомства. — Я рад что сделка была честной.

Хоне улыбнулся детской улыбкой которая контрастировала с древностью которая присутствовала в глазах, маленькая рука протянулась в жесте который мог быть прощанием или пожеланием удачи.

— Я тоже рад что встретил вас, и вашего брата с его женой. Путешествие которое предстоит будет долгим если цель действительно вернуться туда откуда началось перемещение, — сказал он голосом который был тёплым несмотря на формальность ситуации. — Но сила которую демонстрируете достаточна для преодоления большинства препятствий которые встретятся на пути, уверен что в конечном итоге достигнете того что ищете.

Люцифер тоже протянул руку пожимая маленькую ладонь мальчика с осторожностью которая учитывала разницу в размере, выражение лица было благодарным.

— Было приятно обсудить некоторые темы с кем-то кто имеет перспективу не ограниченную обычными рамками, — сказал он с искренностью которая редко проявлялась в общении с незнакомцами. — Если когда-нибудь найдёшь способ снять проклятие которое держит в этой форме уверен что достигнешь высот превосходящих текущий уровень несмотря на то что он уже впечатляющий.

Хлоя наклонилась и обняла мальчика в жесте который был спонтанным показывая что за короткое время успела сформировать привязанность к существу которое демонстрировало доброту несмотря на силу и ответственность которую нёс.

— Спасибо за чай и за то что не позволил нам блуждать в этом измерении без направления, — сказала она голосом который дрожал слегка от эмоций. — Надеюсь что всё сложится хорошо и что найдёшь то что ищешь…

Хоне принял объятие с выражением которое было удивлённым но не неприятным, когда Хлоя отступила его улыбка была чуть шире чем раньше показывая что жест был оценён.

Мы поднялись на платформу становясь в центр где искажение было наиболее стабильным, энергия окружила формы в подготовке к транспортации которая произойдёт в следующие секунды.

— Удачи в путешествии, — произнёс Хоне последний раз перед тем как активировал финальную последовательность рук которая запустила портал на полную мощность.

Реальность исчезла в момент когда транспортация началась, ощущение было похожим на предыдущий портал но интенсивность была значительно выше создавая дезориентацию которая длилась дольше чем ожидалось несмотря на подготовку к эффекту.

Материализация произошла на улице которая была заполнена людьми двигающимися в различных направлениях занятыми повседневными делами которые характеризовали обычную городскую среду, здания вокруг были построены в стиле который был знакомым показывая архитектуру характерную для человеческой цивилизации без явных признаков культивационных структур или энергетических аномалий.

Небо над головой было обычным голубым с облаками которые дрейфовали в узорах создаваемых естественными ветрами, солнце светило с интенсивностью которая соответствовала нормальной звезде без искажений характерных для карманных измерений или изменённых реальностей.

— Похоже мы вернулись в нормальный мир, — прокомментировала Хлоя оглядываясь вокруг с выражением облегчения. — Люди выглядят обычными без всяких азиатов в халатах или признаков что занимаются культивацией, архитектура знакома хотя не уверена в каком именно городе или даже планете находимся.

Люцифер вдохнул воздух с выражением которое было оценивающим, глаза закрылись на секунду пока анализ завершался.

— Атмосфера содержит нормальную концентрацию кислорода и других газов характерных для планет типа Земли, — сказал он после паузы. — Энергетический фон значительно ниже чем в измерении откуда вышли показывая что это действительно обычная реальность без искусственного усиления которое создавал культиватор.

Внезапное движение справа привлекло внимание секундой раньше чем столкновение произошло, мальчик который бежал с скоростью которая была необычной для ребёнка его возраста врезался в Хлою с силой которая заставила её пошатнуться назад на шаг прежде чем равновесие было восстановлено. Он смог толкнуть её?

Ребёнок не остановился не извинился даже не оглянулся, продолжая бежать дальше по улице протискиваясь между людьми с ловкостью которая показывала привычку к такому типу движения, выражение лица которое успел заметить было испуганным показывая, что он бежал от чего-то а не просто играл.

— Ну что ж, — произнёс Люцифер с усмешкой. — Добро пожаловать обратно в цивилизацию где дети врезаются в людей и убегают без извинений, определённо вернулись в места где хорошие манеры это опциональная концепция а не обязательная часть обучения.

Хлоя потерла плечо куда пришёлся удар с выражением которое было смесью удивления и лёгкого раздражения.

— А он сильный…И он бежал как будто за ним гнались, — прокомментировала она оглядываясь в направлении откуда появился ребёнок. — Интересно от чего убегал с такой скоростью.

Вопрос был отвечен когда трое взрослых мужчин появились из того же направления двигаясь с целенаправленностью которая показывала что действительно преследовали мальчика, выражения лиц были злыми показывая что намерения не были дружественными или связанными с заботой о благополучии ребёнка.

Я наблюдал за ситуацией несколько секунд оценивая детали которые были доступны через восприятие превосходящее обычное зрение, энергетическая структура мальчика содержала аномалию которая была интересной показывая присутствие чего-то необычного скрытого глубоко внутри душе ребёнка что-то что резонировало с силой которая не принадлежала обычному человеческому существованию.

Преследователи приближались к позиции где стояли их взгляды были сфокусированы на направлении куда убежал мальчик не обращая внимания на троих незнакомцев которые стояли на пути.

Решение было принято быстро, взмах пальца настолько незаметный что никто из окружающих людей не понял. Манипулировал реальностью на микроскопическом уровне изменяя коэффициент трения между подошвами обуви преследователей и поверхностью улицы.

Результат был мгновенным, все трое споткнулись на совершенно ровном месте падая вперёд с силой которая заставила их скользить несколько метров прежде чем инерция была погашена трением которое вернулось к нормальному уровню после того как эффект выполнил задачу.

Ругательства которые последовали были громкими привлекая внимание окружающих людей которые остановились наблюдая за сценой с выражениями которые варьировались от удивления до сдержанного смеха над неудачей которая выглядела комично несмотря на потенциально серьёзную ситуацию.

Люцифер фыркнул сдерживая смех который угрожал прорваться, взгляд переместился на меня с выражением которое было одобряющим.

— Тонко, — прокомментировал он тихо на Енохианском. — Но зачем ты помог мальцу? Что-то интересное?

Я не ответил фокусируя внимание на аномалии которую заметил в душе ребёнка на секунду анализируя структуру которая содержала элементы не характерные для обычного человеческого существования. Природа аномалии была знакомой резонируя с чем-то что видел раньше. Он мне кого-то напоминал…

Решение игнорировать находку было принято через секунду, текущая задача была вернуться в Серебряный Город. Нужно защитить Творение и выполнить миссию которая была поставлена перед смертью родителей, отвлечение на загадки связанные со случайными детьми в случайных мирах не входило в приоритеты несмотря на любопытство которое вызывала аномалия.

— Возвращаемся, — сказал я обращаясь к Люциферу и Хлое голосом который был командным. — Задержка в этом мире не принесёт пользы.

Люцифер кивнул соглашаясь с логикой, Хлоя последний раз оглянулась в направлении куда убежал мальчик с выражением которое было обеспокоенным но понимающим что вмешательство в локальные проблемы каждого мира через который проходили было невозможным без превращения путешествия в бесконечную серию помощи.

Концентрация была сфокусирована на связи которая существовала между текущей позицией и Серебряным Городом, энергия которая управлял создало проход между измерениями который соединял две точки разделённые расстоянием которое измерялось не километрами а фундаментальными различиями в структуре реальностей. Проход открывался труднее обычного, реальность сопротивлялось изменениям, но всё же открылся.

Искажение формировалось вокруг нас троих скрывая от взглядов окружающих людей которые были слишком заняты наблюдением за упавшими преследователями чтобы заметить исчезновение трёх незнакомцев которые стояли рядом секунду назад.

Телепортация произошла в момент когда портал достиг полной стабильности, реальность обычного мира исчезла заменяясь знакомым окружением Серебряного Города.

Наконец-то.

Мы оказались на одной из улиц что служило младшим ангелом домом. Улицы города были теми же что помнил архитектура сочетала элементы множества культур и эпох создавая уникальный стиль который не принадлежал ни одной конкретной цивилизации но содержал аспекты многих. Посмотрев в сторону Тронного Зала заметил как братья всё ещё стояли там же. Решили ждать?

— Дом милый дом, — произнёс Люцифер с иронией. — Ну насколько это место может быть домом…

* * *

Глава 81

Серебряный Город остался позади, когда я сфокусировал волю на создании прохода. Портал вёл не в физическое место, а в концептуальное пространство. Оно существовало на границе между реальностью и абстракцией — измерение, принадлежащее сестре.

Сумасшествие создала своё царство давно. Она поняла, что присутствие среди других братьев и сестёр было слишком болезненным для всех вовлечённых. Влияние, исходящее от её Сути, искажало восприятие тех, кто находился рядом слишком долго. Оно заставляло видеть вещи, которые не существовали. Или не видеть то, что было прямо перед глазами.

Связь между нами пульсировала в глубине сознания с момента возвращения. Тихий зов не содержал слов, но передавал смысл достаточно ясный. Она хотела видеть меня. Причины не были объяснены в самом призыве.

Игнорировать такой зов было невозможным. Хотя очень хотелось. Несмотря на усталость, что накопилась за время путешествия. Несмотря на желание просто отдохнуть в знакомом окружении. Без необходимости решать новые проблемы или отвечать на загадочные вопросы. Но меня буквально тянули к этому месту.

Портал открылся с сопротивлением. Это было характерно для попыток достичь мест, активно отвергающих несанкционированное вторжение. Пространство, созданное Сумасшествием, защищалось от проникновения тех, кто не был приглашён. Слои искажений дезориентировали навигацию. Заставляли путешественников терять направление, возвращаясь в точку откуда начали.

Но зов, который она послала, служил маяком. Он прорезал через защитные слои, позволяя проход. Иначе он был бы невозможным даже для существа моего уровня силы.

Материализация произошла в месте, бросающем вызов логике и геометрии. Как и всегда. Они управляли нормальной реальностью, но не здесь. Небо над головой было одновременно чёрным и белым. Цвета существовали в одном пространстве, не смешиваясь, но и не разделяясь. Это создавало эффект, болезненный для глаз, если смотреть слишком долго.

Земля под ногами менялась с каждым шагом. Переходила от твёрдого камня к жидкой поверхности. Потом к чему-то, что не было ни тем, ни другим, но обладало свойствами обоих состояний одновременно. Направления теряли смысл. Верх и низ начинали меняться местами без предупреждения. Это заставляло адаптировать восприятие к условиям, отвергающим фундаментальные правила физики.

Звуки заполняли воздух какофонией, не следующей музыкальной структуре. Голоса говорили на языках, которые никогда не существовали. Они смешивались со смехом и плачем, происходящим от невидимых источников. Каждый звук накладывался на другие, создавая слои. Было невозможно разделить их на отдельные компоненты.

Запахи менялись с каждым вдохом. От приятных ароматов цветов, не растущих ни в одном известном мире, до зловония разложения. Оно заставляло желудок сжиматься, несмотря на то, что ангельская форма технически не нуждалась в дыхании для функционирования. Ещё одно влияние сестры.

Структуры поднимались из земли в формах, нарушающих архитектурные принципы. Здания, построенные вверх ногами или боком, опирались на фундаменты, физически не способные поддерживать вес. Но всё равно стояли стабильно, бросая вызов гравитации и здравому смыслу.

Окна в стенах показывали сцены, не соответствующие тому, что должно было быть видимым с той стороны. Некоторые отражали места из прошлого или будущего. Другие показывали реальности, которые никогда не существовали, но могли бы существовать. Если бы определённые решения были приняты иначе в критические моменты истории.

Существа двигались между структурами в формах, меняющихся, пока я наблюдал. Тела были человеческими в один момент. Становились животными в следующий. Потом превращались в абстрактные конфигурации без аналогов в известной биологии.

Лица, появляющиеся на этих формах, выражали эмоции слишком интенсивные или слишком противоречивые, чтобы быть настоящими. Но существа демонстрировали их с убеждённостью, не допускающей сомнений в искренности. Эти существа были частями Сумасшествия. Фрагментами её Сути, получившими достаточную автономию, чтобы двигаться и действовать независимо. Но всё ещё оставались связанными с целым, что было их создателем и контролёром.

Я начал двигаться через хаос, окружающий точку материализации. Шаги были осторожными. Не потому что боялся физической опасности. А потому что знал — это место влияло на разум тех, кто путешествовал через него слишком долго без надлежащей защиты.

Барьер, созданный вокруг сознания, фильтровал наиболее интенсивные искажения. Но не мог блокировать всё без полной изоляции. А она сделала бы невозможным навигацию к месту, где находилась Сумасшествие.

Маяк, предоставленный через зов, пульсировал в направлении, меняющемся с каждым поворотом. Это показывало, что прямой путь не существовал в пространстве, где геометрия отказывалась подчиняться евклидовым правилам. Вместо этого требовалась адаптация к логике, уникальной для этого измерения. Следование интуиции, понимающей, что кратчайшее расстояние между двумя точками редко было прямой линией, когда сама ткань реальности была искривлена намеренно.

Время текло странно. Секунды растягивались в часы или сжимались в мгновения без предсказуемого ритма. Внутренние часы, обычно позволяющие отслеживать прошедшие периоды с точностью, отказывались функционировать правильно. Это заставляло полагаться на субъективное ощущение, ненадёжное в лучшем случае.

Возможно, прошли минуты. Возможно, дни. Невозможно было определить с уверенностью. Пока наконец маяк, за которым я следовал, не начал стабилизироваться. Это указывало, что я приближаюсь к цели, существующей в центре всего этого безумия.

Хаос начал уменьшаться постепенно по мере продвижения вперёд. Искажения, интенсивные в периферийных областях царства, становились менее выраженными. Это создавало узор, ведущий от полного безумия к чему-то более упорядоченному. Хотя всё ещё далёкому от нормальности, характеризующей обычные реальности.

Структуры, окружающие путь, начали принимать формы более узнаваемые. Следующие архитектурным принципам, имеющим смысл для разума, обученного видеть мир через призму логики и порядка. Существа, двигающиеся рядом, становились более стабильными в своих формах. Сохраняли конфигурации дольше, чем несколько секунд, прежде чем трансформироваться в что-то другое.

Поляна появилась впереди как остров стабильности в океане хаоса. Он простирался во всех направлениях от этой центральной точки. Трава, покрывающая землю, была зелёной в оттенке абсолютно нормальном. Без искажений цвета или текстуры, характеризующих растительность в остальных частях царства.

Небо над поляной было голубым с облаками, дрейфующими в предсказуемых узорах, создаваемых естественными ветрами. Солнце светило с той стороны, которая соответствовала времени дня. Могло быть полуднем, если применять земные стандарты измерения.

Дом стоял в центре поляны. Структура была маленькой — не больше коттеджа, способного вместить несколько комнат максимум. Стены были построены из дерева, выглядящего старым, но хорошо поддерживаемым. Это показывало заботу о сохранении несмотря на возраст материала.

Крыша была покрыта черепицей, создающей узор красных и коричневых оттенков. Окна были украшены занавесками, двигающимися от лёгкого ветра, проникающего через открытые рамы. Это место выглядело как что-то из человеческой сказки или идеализированной памяти о простой жизни. Той, что существовала до того, как сложность современной цивилизации изменила способ, которым люди строили свои жилища и организовывали существование.

Дверь была открытой, приглашая войти без необходимости стучать или объявлять присутствие. Я шагнул через порог в интерьер, такой же простой, как внешний вид обещал. Единственная комната служила одновременно гостиной и спальней. Содержала минимальную мебель — стол, два стула, кровать, аккуратно заправленную.

Полки на стенах держали небольшую коллекцию книг и безделушек. Они могли иметь сентиментальную ценность или просто служили декорацией, заполняющей пустое пространство. Никогда не поймёшь сестру что было самими олицетворением непостоянство.

Сумасшествие сидела на одном из стульев у стола. Форма, которую она приняла, была девочкой. Выглядела не старше двенадцати лет по человеческим меркам. Волосы были длинными и чёрными, падали по спине в волнах. Не были полностью расчёсаны, создавая слегка растрёпанный вид.

Глаза были тёмными, почти чёрными. Содержали глубину, контрастирующую с юным видом лица. Одежда была простым платьем белого цвета без украшений или узоров, добавляющих сложность к базовому дизайну.

Руки, покоящиеся на столе, были маленькими и хрупкими. Выглядели, как будто могли сломаться от слишком сильного давления. Но я знал, что внешность была обманчивой, когда дело касалось существ нашего уровня силы.

Голова повернулась, когда я вошёл. Глаза встретились с моими. Выражение, появившееся на лице, было улыбкой. Она содержала радость, смешанную с чем-то похожим на облегчение. Как будто присутствие, которое она ждала, наконец прибыло после периода неопределённости.

— Михаил, — произнесла она голосом тихим, но ясным. Лишённым искажений, часто сопровождающих её речь, когда состояние было менее стабильным. — Ты пришёл, как и надеялась. Ты успел…

Я подошёл к столу и сел на второй стул.

— Ты звала, и я не мог игнорировать призыв, пришедший от сестры, — ответил я просто. — Путешествие было сложным, но не невозможным. Спасибо за маяк.

Сумасшествие кивнула один раз. Руки, покоящиеся на столе, начали двигаться в небольших жестах. Это могло быть нервной привычкой или способом канализировать энергию. Она постоянно текла через форму, ища выход, который не разрушил бы хрупкую стабильность, поддерживаемую в этом пространстве.

— Я хотела видеть тебя, — сказала она, голос оставался стабильным. — По разным причинам. Потому что взяла Стабильность. Потому что изменения в твоей Сути видимы даже издалека. Через связь, которую мы разделяем. Тьма, переплетающаяся со Светом, создаёт узоры, не существовавшие раньше. В структуре, определявшей, кем ты был с момента создания. Трансформация продолжается. Направление, которое она берёт, интересно для наблюдения. Потому что резонирует с аспектами моей собственной природы. Та, что балансирует между противоположностями, не будучи полностью ни одной из них. Но это не главное…

Слова были точными в описании того, что я чувствовал внутри. Процесс, начавшийся, когда меч прошёл через форму Матери, продолжался без моего сознательного контроля. Перестраивал фундаментальные аспекты существования способами непредсказуемыми, но не обязательно нежелательными.

Становление чем-то новым через интеграцию противоположностей было путём без карты или руководства. Только интуиция подсказывала, что позволение процессу завершиться естественно было правильным выбором. Несмотря на риски, сопровождающие такую трансформацию.

— Ты тоже балансируешь между крайностями, — прокомментировал я, возвращая фокус на её природу. — Сумасшествие и Осознанность. И я вижу что сейчас ты осознано.

Выражение её лица изменилось едва заметно. Улыбка, бывшая там секунду назад, исчезла. Заменяясь чем-то более серьёзным, показывая, что тема, которую я затронул, была личной и болезненной. Несмотря на то, что я говорил о вещах, которые она знала лучше, чем кто-либо другой. Включая меня.

— Да, это борьба без конца, — сказала она. Голос начал терять стабильность, демонстрируемую ранее. Приобретая оттенки, указывающие на начало перехода к другому состоянию. — Потому что природа, полученная от мира, содержала оба аспекта с самого начала. Сумасшествие — это то, что приходит естественно. Когда позволяю себе расслабиться и не сопротивляться потоку. Он тянет сознание в направлениях, не следующих логике или порядку.

Она остановилась на секунду. Дыхание, не необходимое для формы, тем не менее ускорилось. Это показывало, что усилие, требуемое для следующей части объяснения, было значительным. Руки, двигающиеся в небольших жестах, теперь сжались в кулаки. Настолько крепко, что костяшки побелели от давления.

— Мысли, формирующиеся в таком состоянии, видят связи между вещами, не связанными для других, — продолжила она, голос дрожал от напряжения. — Я вижу будущее. Восприятие проникает через слои реальности, чтобы увидеть то, что скрыто от обычного наблюдения.

Она сделала паузу. Затем продолжила:

— Осознанность — это противоположный полюс. Который достигаю через боль и усилие, превосходящее всё, что делаю в другое время. Собирание всех фрагментов, рассеявшихся в хаосе, обратно в единое целое. И мне надо тебе сказать…сказать…

Её тело начало дрожать. Не от холода, но от внутреннего конфликта, разворачивающегося в Сути. Она начинала процесс, который описывала. Трансформация из текущего состояния, относительно стабильного баланса, к полюсу Осознанности требовала акта воли. Он был болезненным на уровне, превосходящем физическое страдание.

Это была реорганизация самой структуры сознания против естественного течения. Оно тянуло в противоположном направлении — к хаосу, более комфортному несмотря на недостатки, сопровождающие такое существование.

Я наблюдал в молчании, не пытаясь помочь или вмешаться. Потому что знал — это был процесс, который она должна была завершить сама. Любое внешнее воздействие могло нарушить хрупкий баланс, требуемый для успешного перехода между состояниями.

Поддержка, которую я мог предоставить, была просто присутствие. Оно служило якорем, напоминающим, что она не была одна в борьбе. Даже если я не мог принять участие напрямую.

Минуты проходили в напряжённом ожидании, пока трансформация продолжалась. Дрожь, начавшаяся в руках, распространилась через всё тело. Создавая вибрацию, видимую даже без использования расширенного восприятия. Глаза, бывшие тёмными, начали светиться слабым светом. Он становился ярче с каждой секундой, показывая, что энергия концентрировалась в областях, связанных с сознанием и обработкой информации на фундаментальном уровне.

Потом всё остановилось внезапно. Дрожь прекратилась, как будто выключатель был повёрнут, отключая симптомы, демонстрируемые секунду назад. Тело, бывшее напряжённым, расслабилось в позе совершенно спокойной. Почти неестественно спокойной, учитывая интенсивность, предшествовавшую этому моменту.

Глаза, светящиеся тусклым светом, теперь содержали яркость, пугающую в интенсивности. Не физический свет, но что-то, исходящее изнутри. Показывая присутствие сознания, функционирующего на уровне, превосходящем обычные пределы даже для существ божественной природы.

Сумасшествие больше не была там, сидящей напротив меня. Вместо неё было нечто другое — существо, носящее ту же форму, но чья Суть была трансформирована. В сути, представляющую противоположный полюс спектра, определяющего её природу.

Осознанность смотрела на меня через глаза, видящие слои реальности, скрытые от других. Восприятие, проникающее через время и пространство, чтобы наблюдать нити судьбы. Те, что связывали события в узоры, создающие то, что смертные называли историей. А боги понимали как неизбежность, вытекающую из начальных условий.

— Брат. Это. Война, — произнесла она голосом совершенно отличным от того, что использовала раньше.

Тон был ровным. Лишённым эмоционального багажа. Содержащим только факты, наблюдаемые через расширенное восприятие, даваемое состоянием Осознанности.

— Я должна предупредить. Михаил. Убийца. Великая Война развернётся в Творении и за его пределами. В измерениях, существующих параллельно или пересекающихся с нашей реальностью. Война за Душу брат. Бог. Мёртв. Бог. Жив. Конфликт, который будет превосходить все предыдущие столкновения по масштабу и последствиям. Изменит фундаментальную структуру существования для бесчисленных миров и существ, населяющих их.

Слова были…странными. Бог мёртв, Бог жив. Она про отца? Война за Душу? Какую душу?

Смутное беспокойство зрело во мне. Когда кто-то решал рассказать будущее, и особенно та кто была неизвестна и известна одновременно этим талантом, понимаешь что не всё так просто. Откуда конфликт? Почему? Зачем…

— Когда начнётся эта война? — спросил я спокойно самое главное, несмотря на внутреннее напряжение. — И кто будет участниками конфликта? Система, атаковавшая нас, — это часть того, что ты предвидишь? Или отдельная угроза, не связанная с грядущим конфликтом?

Осознанность наклонила голову в жесте, который мог быть размышлением. О том, как формулировать ответ, понятный для разума, не обладающего способностью видеть будущее с ясностью, демонстрируемой ею в текущем состоянии.

— Система всего лишь предвестник. Одна из сторон конфликта, — ответила она после паузы, длившейся достаточно долго, чтобы создать напряжение. — Это был лишь первый контакт с силами, существующими за пределами барьеров. Проверка для тех сил, что Отец и Мать установили для защиты Творения от внешних реальностей. Где законы и существа функционируют по принципам, отличающимся от тех, что знакомы нам. Пешка.

— Вторжение было не случайным, но целенаправленным, — продолжила она. — Чтобы оценить силу, которую мы можем мобилизовать в ответ на угрозу такого типа. Информация, собранная Системой перед тем как она ушла, будет передана тем, кто послал её. Создавая основу к полномасштабной атаке. Когда решат, что время подходящее. Они нападут.

Информация, которую она предоставляла, становилась всё более тревожной с каждым словом. Концепция, что существовали силы, наблюдающие за Творением и планирующие вторжение. Основываясь на данных, собранных через предварительные атаки. Это было…удивительным. Я думал мы отбили атаку, уничтожили администратора и прогнали Систему.

— Сколько времени у нас есть? — спросил я, пытаясь получить конкретную информацию. Ту, что позволила бы планировать подготовку к конфликту, который она предсказывала. — До того, как начнётся основная атака? Годы, десятилетия, столетия? Или временная шкала более сжатая?

Выражение лица Осознанности изменилось едва заметно. Что-то, что могло быть сожалением или просто признанием. Того, что следующая часть информации будет разочаровывающей для того, кто спрашивал.

— Время нестабильно в зависимости от решений, — сказала она осторожно. — Тех, что будут приняты в критические моменты, ещё не наступившие. Вижу множество возможных путей, разветвляющихся от настоящего момента. Каждый ведёт к различному исходу, где война начинается раньше или позже. В зависимости от того, какие действия предпримешь ты и другие, имеющие власть влиять на течение событий. Всё зависит от брата и старшего брата.

Люцифер и я? Она сделала паузу, затем продолжила:

— Диапазон варьируется от месяцев до нескольких лет. Десять. Сто. Тысяча. Точная дата не фиксирована. Потому что будущее не детерминировано до момента, когда становится настоящим. И выборы, бывшие возможностями, коллапсируют в одну реальность.

Ответ был типичным для пророчеств, имеющих дело с будущим, зависящим от свободной воли. Плохо. Существ, способных принимать решения, меняющие траекторию событий слишком много. Неопределённость, делающая планирование сложным, но не невозможным. Если фокусироваться на подготовке к диапазону сценариев вместо попытки предсказать один конкретный исход.

Я хотел задать больше вопросов. Получить детали о том, кто именно стоял за Системой. И какие силы они могли мобилизовать для атаки на Творение. Информация о слабостях, которые могли быть эксплуатированы. Или союзниках, которые могли быть найдены среди других реальностей. Тех, что также сталкивались с угрозой от тех же врагов. Что такое душа. Что насчёт Бога? Отца?

Но прежде чем успел сформулировать следующий вопрос, яркость в глазах Осознанности начала тускнеть. Показывая, что время, которое она могла поддерживать это состояние, подходило к концу.

Тело начало дрожать снова. На этот раз в обратном направлении. Когда трансформация, приведшая к Осознанности, начинала разворачиваться. Возвращая сознание к состоянию более естественному, несмотря на хаос, сопровождающий такое существование.

Усилие, требуемое для поддержания предельной ясности, было слишком большим, чтобы продолжать бесконечно. Даже для существа, созданного с двойственной природой, позволяющей доступ к обоим полюсам спектра.

— Время уходит, — прошептала Осознанность голосом, уже начинающим терять стабильность. Приобретая искажения, характеризующие речь, когда Сумасшествие доминировало. — Я не могу удержать это состояние дольше. Боль становится невыносимой брат. Но помни структура, что была собрана, начинает разваливаться обратно в фрагменты. Те, что рассеются по хаосу.

Она сделала паузу, дыхание ускорилось.

— Извини брат, — продолжила она с усилием. — Но знай, что война придёт независимо от того, готовы мы или нет. И выбор, который ты сделаешь…

Последние слова были произнесены с усилием, очевидным в том, как дрожал голос. Потом яркость в глазах погасла полностью. Заменяясь тусклостью, показывающей, что Осознанность больше не присутствовала. Сумасшествие вернулась, занимая место, освобождённое, когда противоположный полюс не мог больше поддерживаться под давлением, требуемым таким состоянием.

Тело обмякло в стуле. Голова опустилась вперёд, и волосы упали, закрывая лицо. Дыхание, ускорившееся во время трансформации, теперь было нерегулярным. Показывая, что восстановление от усилия, что было предпринято, займёт время. Прежде чем стабильность вернётся даже к базовому уровню, характеризующему обычное состояние.

Несколько минут прошли в тишине, нарушаемой только звуками дыхания. Оно постепенно выравнивалось, возвращаясь к нормальному ритму. Потом голова поднялась, показывая лицо, на котором выражение было совершенно отличным от того, что было там, когда Осознанность говорила.

Улыбка, появившаяся, была детской. Содержащей невинность, контрастирующую с тем что было.

— Птички поют песни, рассказывающие о том, что было и что будет, — произнесла Сумасшествие голосом быстрым и лишённым пауз, обычно разделяющих предложения в нормальной речи. — Но слова перепутаны, потому что время — это круг, катящийся вверх по склону, не существующему в пространстве. Его нет. Но оно есть. Как и света в лампочки тёмный комнаты. Где направления решают камнем, ножницами, бумагой, кто будет верхом, а кто низом. Когда день переворачивается в ночь, забывшую, как быть тёмной. Она такое ясно…

Бессвязное бормотание, последовавшее, продолжалось без признаков остановки. Слова, выходящие, не следовали логической структуре. Перепрыгивая от одной темы к другой без связи. Выдохнул. Сестра вернулась в обычное состояние.

Иногда фрагменты, проскальзывающие, содержали отголоски истин, бывших глубокими. Но они терялись в потоке абсурда, окружающего их. Делая невозможным выделить полезную информацию из шума.

Я слушал ещё несколько минут, не пытаясь прервать или направить поток сознания. Тот, что изливался из формы, сидящей напротив. Знал из опыта, что попытки коммуницировать, когда она была в таком состоянии, были бесполезными. Потому что фокус, требуемый для понимания вопросов и формулирования ответов, был недоступен. Когда разум рассеивался в слишком многих направлениях одновременно.

Когда стало очевидным, что ничего больше полезного не будет получено из этой встречи, я поднялся со стула. И начал двигаться к двери, готовясь покинуть царство, окружающее этот маленький оазис стабильности.

Сумасшествие продолжала бормотать, не замечая или не обращая внимания на то, что присутствие, бывшее там секунду назад, готовилось уйти. Погружённая в собственный внутренний мир, более реальный для неё в текущий момент, чем внешнее окружение.

Я остановился у порога и оглянулся последний раз. Видя маленькую фигуру, сидящую за столом. Всё ещё говорящую слова, не имеющие смысла, но содержащие истины. Те, что были скрыты под слоями абсурда. Доступные только тем, кто знал, как слушать правильно. Но никто не знал.

Чувство, возникающее было смесью печали за существование, бывшее таким болезненным. И уважения к силе, требуемой для продолжения функционирования. Несмотря на противоречия, раздирающие Суть изнутри каждый момент бодрствования.

Сестра была сильнейший из нас.

Дверь закрылась за мной мягко, не создавая звука, способного нарушить монолог продолжающийся внутри. Шаги несли прочь от поляны обратно в хаос, окружающий это место.

Путешествие обратно к границе царства было легче, чем приход. Потому что маяк больше не был необходим, когда цель была выход, а не вход. Искажения, дезориентирующие при первом проходе, были всё ещё присутствующими. Но знание, что они существовали, делало навигацию через них менее сложной.

Портал, созданный на краю царства, открылся легче, чем вход. Показывая, что Сумасшествие не препятствовала отъезду так же активно, как препятствовала несанкционированным визитам. Материализация произошла в пустом пространстве между измерениями. Мне нужно обдумать информацию полученную без отвлечений, приходящих от присутствия в конкретной локации.

Война, предсказанная Осознанностью, была неизбежной согласно тому, что она сказала. Конфликт, который начнётся в неопределённом будущем, но с уверенностью, делающей подготовку необходимой. Независимо от точной временной шкалы. Война за Душу. Так она её назвала.

Вопрос был не «если», но «когда» и «как» мы можем максимизировать шансы на выживание. Когда враги, стоящие за Системой, решат, что время для полномасштабной атаки пришло.

Мыслипереместились к другой теме, занимающей внимание с момента возвращения в Творение. Смерть, не отвечающая на попытки контакта, была загадкой, требующей решения. Диди обычно была доступной, когда я звал через связь, существующую между всеми. Позволяющую коммуникацию независимо от физического расстояния.

Но с момента возвращения из карманного измерения все попытки достичь её встречали только тишину. Как будто она намеренно игнорировала призывы. Или была в месте, где связь не функционировала нормально.

Решение было принято попробовать более прямой подход. Вместо простого призыва через связь буду путешествовать к местам, где она обычно находилась. Когда не была занята выполнением обязанностей, приходящих с ролью Смерти.

Поиск, который покроет основные локации в Творении, где её присутствие было наиболее вероятным. Основываясь на привычках, наблюдаемых за миллиарды лет знакомства.

Первая остановка была в области Творения, где умирающие миры завершали свои циклы. Места, где звёзды коллапсировали в чёрные дыры или планеты разрушались от катаклизмов. Тех, что стирали всю жизнь с поверхности.

Смерть часто наблюдала за этими событиями, находя что-то, резонирующее с её природой в процессе окончания. Том, что был неизбежным для всех вещей, независимо от того, насколько великими или малыми они были в масштабе космоса.

Материализация произошла на орбите планеты, которая разрушалась. Поверхность была покрыта лавой, текущей из трещин, расширяющихся с каждой секундой. Атмосфера была заполнена пеплом, блокирующим свет от звезды создавая вечные сумерки.

Ни одно живое существо не оставалось на поверхности. Все были стёрты в катаклизме, начавшемся недели назад. И теперь достигающем финальной стадии, когда сама планета начинала разваливаться на фрагменты. Те, что будут поглощены гравитацией звезды.

Но Диди не было там. Присутствие, обычно ощущаемое в таких местах, было отсутствующим. Показывая, что или она не интересовалась этим конкретным событием. Или была занята в другом месте, требующем внимания больше, чем умирающий мир.

Следующее место была в области, где души, покидающие смертные тела собирались перед распределением к следующему этапу существования. Место, существующее между физической реальностью и духовными измерениями. Где Смерть иногда появлялась, чтобы наблюдать за процессом, бывшим частью её ответственности.

Несмотря на то, что большая часть работы выполнялась автоматически системами, установленными Отцом для управления циклом без необходимости постоянного надзора.

Материализация в этом месте показала обширное пространство, заполненное светящимися формами. Это были души в переходном состоянии. Каждая двигалась по траектории, ведущей к порталам, соединяющим с различными местами назначения. От перерождения в новых телах до областей, где души отдыхали перед следующим циклом.

Процесс тёк плавно без нарушений, требующих вмешательства. Показывая, что системы функционировали, как предназначено. Ангелы следили за этим местом не видя меня.

Но снова Диди не было. Отсутствие было озадачивающим, потому что это место было одним из самых вероятных, где она могла находиться. Когда не была вовлечена в специфические задачи.

Факт, что ни одна из обычных локаций не содержала её присутствие, начинал создавать беспокойство. Что что-то было неправильно. Возможно, связанное с событиями, произошедшими во время моего отсутствия.

Поиск продолжался через несколько других сотен мест. Каждая локация была проверена тщательно, используя восприятие способное обнаружить присутствие. Даже если она пыталась скрыться через методы, блокирующие обычное обнаружение.

Но результат был одинаковым во всех случаях. Смерть не была там, где я ожидал найти её. Создавая загадку, не имеющую очевидного решения.

Часы прошли в бесплодном поиске, покрывшем незначительную часть Творения но важную без результата. Где она находилась или почему избегала контакта?

Эмоция начинала накапливаться, несмотря на попытки сохранять спокойное отношение к ситуации. Той, что могла иметь простое объяснение, не связанное с чем-либо зловещим.

Решение было принято вернуться в Серебряный Город. Продолжение поиска без новой информации, указывающей направление, было непродуктивным использованием времени. Того, что могло быть лучше потрачено на другие задачи, требующие внимания.

Возможно, Люцифер мог с новой властью найти его. Или знал что-то, не очевидное для меня.

Портал открылся, ведя обратно к городу, служащему домом для ангелов и центром администрации для Творения. Материализация произошла на улице, ведущей к Тронному Залу. Где Люцифер скорее всего находился, выполняя обязанности, приходящие с ролью нового бога.

Шаги были быстрыми, несущими к зданию, доминирующему над городским пейзажем.

Ещё немного и я оказался внутри поднявшись. Звуки доносились из Зала, когда я приблизился. Не серьёзные разговоры или официальные, но что-то, звучащее как смех. Смешанный с возгласами удивления. Комбинация, необычная для места, традиционно использовавшегося для торжественных собраний и важных решений влияющих на судьбу миров.

Дверь была открытой, позволяя войти без объявления. Сцена, которая открылась, была неожиданной, несмотря на звуки, предупреждавшие, что что-то необычное происходит внутри.

Люцифер стоял у Трона, не сидя на нём, но рядом. С выражением, смесью развлечения и научного интереса. Хлоя находилась в центре Зала, окружённая несколькими объектами. Они левитировали в воздухе вокруг её формы двигаясь в узорах слишком контролируемых, чтобы быть случайными.

Детектив концентрировалась с выражением, показывающим усилие смешанное с удивлением от того, что она делала. Руки были протянуты в жестах, направляющих движение объектов через связь телекинетической природы. Не самая сильна способность, которой обычные люди не обладали. Но которая могла развиться в результате трансформации, пройденной после получения части Тьмы Люцифера.

Один из объектов — стул, поднятый с пола — начал вращаться быстрее, когда она сфокусировала внимание на нём. Скорость увеличивалась до момента, когда контроль был потерян. И стул полетел в сторону стены.

Люцифер реагировал мгновенно, взмах руки, остановивший объект. Перед тем как удар мог создать повреждение структуры или произвести громкий звук, тот, что привлёк бы ненужное внимание. Особенно Аменадиэля что был не в духе.

— Осторожнее, детектив, — сказал он с улыбкой. — Телекинез требует тонкого контроля. Особенно когда манипулируешь объектами, имеющими значительную массу. Слишком много силы, и теряешь хватку.

Хлоя опустила руки. Дыхание было учащённым от усилия, потребовавшегося для попытки контролировать несколько объектов одновременно. Выражение лица было смесью разочарования от неудачи и восхищения от факта что вообще была способна делать что-то такое, бывшее за пределами человеческих возможностей недели назад.

— Это сложнее, чем выглядит, — прокомментировала она, вытирая пот со лба. Несмотря на то, что температура в Зале была комфортной. — Чувствую связь с объектами, когда концентрируюсь. Но поддержание стабильного контроля, когда пытаюсь двигать больше, чем одну вещь за раз… Это как пытаться жонглировать, держа все мячи невидимыми руками. Которые не всегда слушаются команд честно говоря.

Люцифер заметил моё присутствие у двери. Взгляд переместился от Хлои ко мне.

— О, Михаил вернулся от своих таинственных поручений, — произнёс он с привычным сарказмом. — Как прошло посещение нашей милой сестры? У-у-у, знала бы ты Хлоя где она живёт…Только Михаил и Диди могут там долго находится.

Я прошёл дальше в Зал, наблюдая, как Хлоя собирала объекты. Те, что всё ещё левитировали вокруг неё возвращая их на места, откуда были взяты. Движения были осторожными, показывая, что она учится контролировать новые способности. Те, что появлялись по мере того, как трансформация продолжалась, изменяя её природу от чисто смертной к чему-то, содержащему элементы божественного.

— Сумасшествие предупредила о войне, которая придёт, — сказал сразу без утайки, — Война за Душу, как она назвала. Конфликт, который развернётся в наших измерениях и за пределами. Вовлекая силы, существующие в реальностях, которые мы не полностью понимаем. Система, атаковавшая нас, была только предвестником, согласно тому, что она видела, когда достигла состояния Осознанности.

Выражение Люцифера изменилось мгновенно. Юмор, бывший там секунду назад, исчез заменяясь серьёзностью, показывающей, что он понимал масштаб того, что я только что сказал.

Хлоя остановилась в процессе возвращения объектов и повернулась полностью фокусируя внимание на разговоре, внезапно ставшем значительно более важным, чем практика телекинеза.

— Время? — спросил Люцифер голосом деловым. — Сколько времени у нас есть для подготовки к этой войне?

— Не ясно, — ответил покачав головой, и повторяя информацию, полученную от Осознанности. — От месяцев до лет. В зависимости от решений, которые примем в промежутке. Будущее не однородно, основываясь на выборах, ещё не сделанных. Что делает точное предсказание невозможным. Но неизбежность конфликта — это то, что она видела с уверенностью, не допускающей сомнений.

Хлоя подошла ближе. Лицо было испуганным?

— Война? — прошептала она голосом дрожащим. — Трикси и все остальные люди, Дэн, мама, папа…все. Они ведь не знают, что я изменилась. И где я. А теперь это. Какую к чёрту война…

Люцифер протянул руку и взял её ладонь в свою. Жест был утешительным, несмотря на то, что не мог предоставить гарантии, которую она искала.

— Мы сделаем всё, что в нашей власти, чтобы минимизировать урон, достигающий смертных миров, — сказал он твёрдым голосом. — Сила, которую имею как бог, даёт возможности защищать, превосходящие то, что было доступно, когда Отец и Мать управляли Творением раздельно. Объединение Света и Тьмы создаёт синергию, которая может быть использована для укрепления барьеров. Тех, что отделяют наиболее уязвимые реальности от мест, где конфликт будет наиболее интенсивным.

Слова были разумными, но я видел в его глазах то же беспокойство, что чувствовал сам. Неопределённость о том, будет ли даже объединённая сила достаточной против врагов. Тех, что были способны создавать что-то вроде Системы и отправлять её через измерения. Для тестирования защит цивилизаций, которые они планировали атаковать.

Масштаб, подразумевавшийся, был пугающим в последствиях, имеющихся для шансов на выживание.

Зал был тихим несколько секунд, пока каждый обрабатывал информацию. И думал о том, что это означало для личных приоритетов и ответственности, которую несли. Вес будущего, не бывшего ясным, давил на всех присутствующих создавая атмосферу, далёкую от лёгкого настроения, присутствовавшего, когда я вошёл.

— Диди всё ещё не отвечает на призывы, — сказал я, меняя тему к другой проблеме, требующей внимания. — Искал её в обычных местах, где она проводит время. Но ни одно не содержало её присутствие. Возможно, ты знаешь что-то, объясняющее, почему она избегает контакта? Или может найти её своими силами? Я не смог.

Люцифер нахмурился.

— Я не чувствую её чётко, — ответил он после паузы, показывающей, что он думал о проблеме. — Она размывается словно во всех направленных. Возможно она намеренно скрывается. Или не хочет разговаривать. Но не всё это не так важна, как…

Разговор продолжался, переходя к практическим вопросам. О том, как организовать защиту Творения в преддверии атаки. Что делать и как действовать.

Но меня занимало беспокойство о том, что могло случиться со Смертью.

Где же ты Диди?

* * *

Глава 82. Конец?

Тайланд встречал закатом который окрашивал небо в оттенки оранжевого и розового смешивающихся над горизонтом где океан встречался с небесами в линии размытой дымкой влажного воздуха характерного для тропического климата. Пляж был почти пустым в этот час когда большинство туристов возвращались в отели готовясь к вечерним развлечениям оставляя песок и воду тем немногим кто предпочитал спокойствие толпам и шуму баров.

Девушка в обтягивающей форме персонала пляжного бара шла по песку балансируя поднос с тремя коктейлями различных цветов украшенных фруктами и зонтиками которые были стандартным дополнением к напиткам в туристических местах. Улыбка на лице была профессиональной того типа что отрабатывается месяцами работы с клиентами разных национальностей и характеров требующих одинаково вежливого обслуживания независимо от личных предпочтений или усталости накопленной за смену.

Шаги были осторожными избегая участков где песок был слишком мягким создавая риск потерять равновесие и уронить заказ что было бы катастрофой требующей извинений и замены напитков за собственный счёт согласно правилам заведения которое не терпело ошибок персонала влияющих на впечатление гостей.

Частный участок пляжа к которому она направлялась был отгорожен лёгкими бамбуковыми перегородками создающими иллюзию приватности достаточную чтобы отделить пространство от общедоступной зоны но не настолько плотную чтобы блокировать вид на океан или бриз дующий с воды принося прохладу в жару которая спадала только после захода солнца.

Три лежака были расставлены в ряд на расстоянии позволяющем разговор без необходимости повышать голос но достаточном чтобы каждый имел личное пространство не нарушаемое присутствием соседей. Зонт над средним лежаком создавал тень покрывающую часть песка вокруг защищая от солнца которое всё ещё было достаточно ярким несмотря на приближение вечера.

Трое отдыхающих выглядели как обычные туристы для глаз девушки которая видела тысячи подобных за годы работы в индустрии обслуживающей богатых иностранцев приезжающих насладиться райскими пляжами и тёплым климатом страны которая специализировалась на туризме как основном источнике дохода для значительной части населения.

Женщина на среднем лежаке была красивой. Очень красивой по меркам смертных. С чёрными волосами падающими по плечам в волнах которые выглядели естественными без следов искусственной укладки требующей часов перед зеркалом и множества продуктов для волос. Купальник который она носила был простым чёрного цвета без излишних украшений или узоров подчёркивающим фигуру которая была идеальной в пропорциях демонстрирующих что владелица уделяла внимание физической форме или просто обладала генетикой благословляющей такими данными без необходимости усилий.

Слева от неё располагалась девушка в спортивной одежде которая контрастировала с пляжной обстановкой показывая что либо она только что закончила тренировку либо планировала начать её в ближайшее время не позволяя отдыху полностью вытеснить режим поддержания тела в состоянии требующем регулярных упражнений. Волосы были собраны в хвост открывающий лицо на котором улыбка была расслабленной показывающей что несмотря на спортивную одежду текущий момент был посвящён релаксации а не физической активности.

Справа лежал молодой парень с белоснежными волосами которые были необычными привлекая внимание цветом не характерным для естественной пигментации большинства людей показывая что либо это была генетическая особенность либо результат окрашивания выполненного профессионалом способным достичь такого чистого оттенка без желтизны или других искажений часто сопровождающих попытки осветлить волосы до белого. Кожа была загорелой показывающей что время проведённое на солнце было значительным создавая контраст с волосами который делал внешность запоминающейся.

Девушка-официантка остановилась рядом с лежаками и начала расставлять коктейли на маленьком столике, который стоял между ними предоставляя поверхность для напитков и других предметов которые отдыхающие не хотели держать в руках постоянно.

— Ваши коктейли готовы, — произнесла она на английском с акцентом который был характерным для местных жителей изучавших язык в школах но не имевших возможности практиковать с носителями достаточно часто чтобы избавиться от специфических интонаций. — Если понадобится что-то ещё пожалуйста позовите меня или любого из персонала и мы будем рады помочь с заказом.

Женщина с чёрными волосами кивнула с улыбкой которая была благодарной протягивая деньги в количестве превышающем стоимость заказа показывая что чаевые были включены в сумму без необходимости официантке намекать или ожидать дополнительной благодарности за обслуживание.

— Спасибо дорогая. Это всё что нужно на данный момент, — сказала она мягким голосом приятным для слуха содержащим нотки которые были успокаивающими создавая ощущение что разговор с этой женщиной был бы комфортным независимо от темы которая обсуждалась.

Девушка взяла деньги поклонилась слегка в жесте который был частью культурного этикета и повернулась направляясь обратно к бару оставляя троих наслаждаться напитками и приватностью которую предоставлял отгороженный участок пляжа где другие посетители не могли подслушать разговоры или нарушить атмосферу спокойствия.

Когда официантка скрылась за бамбуковой перегородкой женщина с чёрными волосами взяла один из коктейлей и сделала маленький глоток оценивая вкус который был сладким с лёгкой кислинкой от фруктового сока смешанного с алкоголем в пропорциях рассчитанных на то чтобы напиток был приятным но не слишком крепким для употребления в жаркую погоду.

— Вкусно, стоит признать. Но не суть. Знаете, я всё думаю, — начала она голосом который потерял часть мягкости присутствовавшей когда разговаривала с официанткой заменяясь тоном более серьёзным показывающим что тема которую собиралась поднять была важной для неё. — Нужно ли было действительно имитировать свою смерть и оставлять Творение детям? Они хоть и прожили триллионы лет, но управление никогда не было их сильной стороной в отличие от выполнения конкретных задач или боевых действий где они демонстрировали способности, превосходящие большинство существ.

Парень с белыми волосами повернул голову в её сторону открывая глаза которые были закрыты пока наслаждался теплом солнца на коже и звуками волн разбивающихся о берег в ритме который был медитативным.

— Михаил и Люцифер хоть и существа древние по любым меркам кроме наших, — продолжила женщина не дожидаясь ответа. — Но опыт который они накопили был в основном связан с выполнением приказов или действиями в рамках установленных правил, а не управлением требующих видения выходящего за пределы текущего момента. Планирования на периоды, измеряемые не годами, и тысячелетиями, а эпохами когда последствия решений проявляются через время превосходящее продолжительность жизни цивилизаций.

Девушка в спортивной одежде несмотря на внешность не выдающую истинную природу тоже взяла коктейль и отпила глядя на океан где волны продолжали своё бесконечное движение к берегу и обратно следуя приливам и отливам управляемым гравитацией луны и солнца в танце который продолжался миллиарды лет до появления первых разумных существ способных наблюдать и понимать механику стоящую за явлением.

— Люцифер управлял Адом, — добавила Смерть голосом, содержащим сомнение. — Но это был такой себе опыт… специфический если можно, так сказать. Всего одно измерение с одной целью которая была наказанием и содержанием душ, не требующим сложных мыслей и решений. А вот всё Творения…миллиарды миров функционируют одновременно каждый со своими потребностями и проблемами требующими внимания и решений. Не знаю…

Парень с белыми волосами хмыкнул с выражением которое было смесью понимания беспокойства и уверенности в правильности решения которое было принято когда они с женой инсценировали собственную гибель оставляя детей управлять реальностью без непосредственного надзора родителей контролировавших каждый аспект существования с момента создания.

— Дети на то и дети Диди, — произнёс он голосом спокойным содержащим мудрость накопленную за время существования которое измерялось не триллионами лет а периодами превосходящими понимание даже самых древних существ в Творении которые считали себя старыми. — Что в какой-то момент они должны выйти из-под опеки родителей и начать строить своё будущее сами принимая решения, которые будут их собственными, а не отражением воли тех кто дал им жизнь. Если бы так продолжалось, мы бы направляли каждый шаг их до момента когда контроль становится не защитой а тюрьмой. Я не хотел ограничивать их потенциал. Я верю что сын сможет справится. И Михаил ему поможет.

Женщина с чёрными волосами кивнула в согласии с словами её рука протянулась к собственному коктейлю который она подняла делая глоток перед тем как добавить свои мысли к объяснению которое начал партнёр с которым она существовала в балансе создающем основу для всего что было между абсолютным светом и абсолютной тьмой включая бесконечный спектр оттенков и возможностей.

— Мы управляли Творением слишком долго, — сказала она голосом который содержал нотки похожие на те что использовала при разговоре с официанткой но теперь они были более глубокими показывающими истинную натуру. Мать, переживающая за своих детей. — Каждое решение которое принимали каждая корректировка которую вносили в системы поддерживающие стабильность миров и течение времени всё это было нашим выбором, нашим видением, того как вещи должны функционировать. Дети росли в среде где их роль была исполнителями, а не создателями что ограничивало развитие способностей требующих не просто силы но понимания ответственности приходящей с властью формирующей реальность.

Диди внимательно слушала и её выражение лица показывало что она обрабатывала аргументы которые слышала не впервые но которые всё ещё вызывали внутренний конфликт между логикой понимающей необходимость того что было сделано и эмоциональной привязанностью к детям которых она наблюдала растущими с момента их создания участвуя в их жизнях как сестра и иногда наставник когда вопросы касались аспектов существования связанных с её концепцией.

— Эволюция требует давления, — продолжил парень развивая мысль которую начал. — Не физического давления, которое разрушает, но давления обстоятельств заставляющих адаптироваться, искать новые решения, развивать способности которые остаются дремлющими. Когда жизнь протекает в комфорте и безопасности где каждая проблема решается теми, кто стоит выше в иерархии не давая возможности тем кто ниже научиться справляться самостоятельно…это тупик. Деградация.

Он сделал паузу позволяя словам дойти до разума потом продолжил:

— Михаил и Люцифер были лучшими среди детей в том что касалось выполнения задач требующих силы или понимания фундаментальных принципов на которых строилось Творение, — сказал он голосом содержащим гордость которая была очевидной несмотря на попытки сохранять нейтральный тон. — Но именно потому что они были лучшими в этих областях они никогда не развивали навыки необходимые для управления в масштабах требующих не просто реагирования на проблемы но и предвидения что и как будет. Им нужен этот опыт чтобы они начали понимать, что не существует Тьмы или Света. Есть только Выбор. Их, других. Всех.

Жена добавила свою часть объяснения:

— Оставляя их управлять без нашего присутствия мы создаём условия где они должны будут развить эти навыки или столкнуться с последствиями неудачи которые будут достаточно серьёзными чтобы мотивировать обучение но не настолько катастрофическими чтобы разрушить всё что было построено, — её голос был уверенным показывающим что сомнения которые могла иметь Диди были уже рассмотрены и отвергнуты во время планирования которое предшествовало инсценировке смерти. — Мы наблюдаем, конечно не вмешиваясь напрямую, но готовые действовать если ситуация выйдет за пределы того с чем они могут справиться на текущем уровне развития. Но я не ожидаю этого учитывая что базовая сила которую они унаследовали от нас достаточна для решения большинства проблем которые могут возникнуть в обозримом будущем.

Диди покачала головой не в несогласии. Она конечно понимала что каждый родитель хотел чтобы их ребёнок был лучшим. Но когда ребёнок управлял мирами, и его решение влияло на триллиарды смертных, это было риском. Очень большим риском.

— Хорошо я понимаю логику, — сказала она после паузы которая длилась достаточно долго чтобы показать что размышление было серьёзным. — Эволюция через вызов. Развитие через необходимость. Адаптация. Всё это имеет смысл когда говорим о долгосрочной перспективе, да.

Она сделала паузу потом голос изменился приобретая тон более острый показывающий что следующий вопрос был тем который действительно беспокоил её больше чем предыдущая тема:

— Но эволюция… — произнесла фокусируя взгляд на обоих родителях сидящих рядом наслаждающихся отдыхом который был редкостью даже для существ их уровня обычно занятых задачами превосходящими простое времяпрепровождение на пляже. — Что насчёт Войны? Новость как пожар уже облетела всех Вечных и Бессмертных. Люцифер формирует с Амендиэлом Легионы, а Михаил собирает всех Бесконечных…

Пауза была короткой но достаточной чтобы создать напряжение:

— Война за Душу если быть точной, — продолжила она. — Это тоже часть эволюционного процесса который вы описываете? Или это что-то отдельное не связанное с развитием детей?

Свет и Тьма переглянулись между собой обмениваясь взглядом который содержал коммуникацию происходящую на уровне недоступном для наблюдения даже существом уровня Смерти показывая что связь между ними была фундаментальной превосходящей простую близость или партнёрство включая аспекты которые были результатом того что они были противоположными полюсами одного целого разделённым на две формы для удобства взаимодействия с Творением требующим дуальности для функционирования.

Несколько секунд тишины прошли пока они решали как формулировать ответ на вопрос который затрагивал тему выходящую за пределы того что обычно обсуждалось даже с существами близкими к ним. Это информация была…чувствительной и потенциально опасной если распространялась без контроля.

Потом парень заговорил голосом который был более серьёзным чем использовал до этого. Но слова были не очень серьёзными.

— Мы просто забыли упомянуть об этом, — сказал он просто. — Прости…

Смерть моргнула и выражение лица изменилось к недоумению которое было очевидным в том как брови поднялись и рот слегка приоткрылся.

— Забыли? — повторила она голосом который содержал смесь изумления и лёгкого раздражения от того что информация такой важности могла быть просто упущена.

Тьма улыбнулась с выражением которое было извиняющимся но не особо обеспокоенным показывая что упущение было не критичным.

— Да забыли дочь, — подтвердила она голосом спокойным. — Извини Диди это не было намеренным но, когда ты живёшь достаточно долго некоторые вещи которые кажутся невероятно важными для других становятся просто фоновыми событиями которые происходят с регулярностью достаточной чтобы перестать вызывать реакцию. Просто забыли.

Свет кивнул в согласии и начал объяснение которое было необходимым чтобы прояснить ситуацию:

— Так называемая Война за Душу это не событие специфическое для нашего Творения, — сказал он. — Это явление которое затрагивает множество Творений и реальностей существующих в бесконечной среде которую некоторые называют Мир с большой буквы чтобы отличить от обычного использования термина относящегося к одной планете или одному измерению.

Он сделал паузу позволяя Смерти обработать первую часть информации потом продолжил:

— В Мире что окружает нас, существует разнообразие реальностей и Творений каждое со своими законами физики своими богами или их отсутствием, своими уникальными характеристиками, которые делают его отличным от всех остальных несмотря на то что фундаментальные принципы существования остаются похожими.

Тьма взяла эстафету продолжая объяснение:

— Но это не так важно. Самое главное что нужно понять это то что в этой бесконечной структуре существует то что мы называем Потолок, — сказала она голосом содержащим нотки серьёзности показывающие что концепция которую описывала была критически важной для понимания всей картины. — Это не физический барьер, но некая грань или предел через который не могут пройти многие существа независимо от того насколько сильными они становятся в рамках своей изначальной реальности или Творения.

Смерть слушала внимательно концентрируясь на каждом слове понимая что информация которую получала была фундаментальной для понимания структуры существования на уровне превосходящем то с чем имела дело ранее даже учитывая её роль как одной из первооснов Творения дающей доступ к знаниям недоступным для младших существ включая ангелов и богов младшего поколения.

— Культиваторы в некоторых реальностях, Боги в других существа силы, Монстры в-третьих, Демоны и Дьяволы, Шуты и Короли, Императоры и Владельцы, все они сталкиваются с этим Потолком в какой-то момент своего развития, — продолжила Тьма. — И большинство никогда не преодолевают его оставаясь ограниченными уровнем силы который хоть и впечатляющий по меркам их собственных миров. Но это недостаточно для перехода на следующую ступень существования где законы и возможности фундаментально отличаются от всего что было доступно ранее.

Свет добавил следующую часть объяснения:

— Чтобы пройти через эту грань каждые несколько эпох Мира происходит то что называется Войной за Душу, — сказал он голосом который был нейтральным как будто описывал природное явление вроде смены сезонов а не событие которое по определению должно было включать конфликт и возможно страдание на масштабах превосходящих понимание тех кто не сталкивался с подобным ранее. — Это не война в традиционном смысле где армии сталкиваются на полях боя хотя такие столкновения безусловно являются частью процесса, но нечто более фундаментальное где ставкой является возможность Трансценденции. Настоящей.

Смерть не могла больше сдерживать вопрос который формировался с момента как услышала название этого события:

— Но кто устраивает эту Войну? — спросила она голосом который содержал смесь любопытства и беспокойства. — Должна же быть какая-то сила или существа которые координирует событие такого масштаба охватывающее множество реальностей и Творений потому что случайность не может объяснить регулярность с которой это происходит если я правильно понимаю то что вы говорите.

Свет и Тьма снова переглянулись и на этот раз выражения на их лицах были такими которые Смерть не видела часто у них.

Неопределённость.

Не полная но достаточная чтобы показать что вопрос который она задала затрагивал область где даже их знания были неполными оставляя пробелы которые не могли быть заполнены несмотря на опыт и ресурсы доступные существам достигшим их уровня существования.

— Мы не знаем, — ответил он просто. — Это один из вопросов на который мы не смогли найти ответ несмотря на попытки исследовать природу Войны. Когда мы проходили через неё сами в прошлом которое теперь кажется невероятно далёким даже по нашим меркам времени, мы так и не смогли найти что или кто стоит за этим.

Тьма кивнула подтверждая слова партнёра:

— Мы сами прошли через эту войну, — сказала она голосом который содержал отголоски воспоминаний о событиях. Грустных, яростных, счастливых. — И как ты видишь мы стали Богами в результате. Настоящими Богами а не просто существами которых называют этим титулом когда захотят.

Она сделала паузу потом продолжила:

— Но даже мы несмотря на трансформацию которую прошли и силу которую получили в результате не смогли узнать кто или что устраивает эти Войны, — голос содержал нотки которые были едва заметными но присутствующие показывая что неспособность найти ответ на этот вопрос была источником беспокойства. — Каждая попытка проследить источник координации приводила к тупикам или информации, которая противоречила сама себе создавая впечатление что либо истина намеренно скрывается силами превосходящими даже наши возможности, либо природа явления такова что не может быть понята в терминах причинности и намерения которые мы обычно применяем к событиям.

Свет взял свой коктейль который стоял нетронутым на столике и сделал долгий глоток перед тем как продолжить объяснение:

— Знаем лишь одно с уверенностью, — сказал он после того как поставил стакан обратно. — В одной из реальностей или Творений называй как хочешь потому что терминология варьируется в зависимости от традиций конкретного места, появляется то что называется Душа. Она отличается от понимания души, так же как и различается Люцифер и обычный демон.

Смерть наклонилась вперёд. Интерес был на лице.

— Эта Душа появляется случайно или по какому-то плану который мы не понимаем, — продолжил Свет. — Она может материализоваться в любой реальности независимо от её размера, силы существ её населяющих или любых других факторов которые можно было бы считать важным для выбора местоположения такого важного объекта.

Тьма добавила:

— Когда Душа появляется информация о её существовании и приблизительной местонахождение каким-то образом становится известной существам во множестве реальностей одновременно, — сказала она голосом который содержал нотки всё того же непонимания механизма стоящего за этим распространением знания. — Не через обычную связь, а скорее через прямое знание которое возникает в сознании тех кто достиг определённого уровня силы делая их осведомлёнными что Война началась и что есть приз который может быть получен тем кто найдёт Душу первым.

— Кто найдёт её первым получает приз, — сказал Свет.

Смерть не могла больше ждать.

— А какой приз? — спросила она голосом, который дрожал и не от страха, а от предвкушения ответа. Какое может быть приз что существа уровня её родителей считали участие в этой Войне достаточно важным чтобы рисковать всем. В конфликте где противниками были другие существа сопоставимой силы создавая ситуацию где поражение могло означать не просто потерю возможности, но и полное уничтожение.

Свет посмотрел на океан где солнце продолжало опускаться к горизонту окрашивая воду в оттенки золотого и красного создавая картину, которая была красивой в простоте природного явления повторяющегося каждый день независимо от драм и конфликтов разворачивающихся в реальностях существующих параллельно физическому миру который большинство существ считали единственной реальностью.

— Приз? — повторил он голос был тихим но слова которые последовали были произнесены с весом показывающим их важность. — Приз это становление Абсолютом.

Пауза. Тьма продолжила объяснение расширяя определение:

— Абсолют это существо которое невозможно понять или ограничить, — сказала она. — Культиватор или бог, или любое другое существо достигшее этого уровня становится частью самой сущности того что называется Мир. Не в смысле поглощения или потери индивидуальности. Это…процесс интеграции где границы между собой и реальностью размываются до точки где манипуляция одним автоматически влияет на другое без необходимости применения силы или техник, которые требуются на более низких уровнях существования. Лишь есть ты и твоя Воля.

Свет добавил.

— Абсолют является вечным и неизменным в том смысле что не подвержен энтропии распаду или любым другим процессам которые ограничивают продолжительность существования обычных существ независимо от их силы, — сказал он со скукой. — Как мы с твоей матерью Диди.

Смерть сидела в тишине несколько минут обрабатывая всю информацию которую получила за время разговора превратившегося из простого обсуждения решения оставить детей управлять Творением в откровение о природе существования на уровнях превосходящих всё что она понимала ранее несмотря на собственный статус как одной из первооснов созданных этими же существами которые теперь объясняли что были участниками конфликтов охватывающих реальности за пределами её восприятия.

Волны продолжали разбиваться о берег в ритме который был постоянным успокаивающим контрастом к информации которая была всем чем угодно кроме успокаивающей.

— Значит Михаил и Люцифер могут столкнуться с этой Войной, — произнесла Смерть наконец формулируя мысль которая была очевидным следствием всего что услышала. — И вы оставили их управлять Творением без полного знания о том что ожидает потому что считаете что опыт полученный через прямое столкновение будет более ценным чем любое предварительное обучение которое могли бы предоставить.

Свет кивнул:

— Именно так, — подтвердил он. — Знание о Войне которое мы могли бы передать ограничено нашим собственным опытом который может не быть важным для условий которые они встретят потому что каждая Война отличается в деталях даже если общая структура остаётся похожей.

Тьма добавила:

— Кроме того предварительное знание о масштабе угрозы могло бы парализовать их страхом или заставить принимать решения основанные на попытке избежать конфликта который неизбежен вместо того чтобы фокусироваться на развитии силы и навыков которые будут необходимы когда время придёт. — Сказала она голосом содержащим логику которая была холодной но не лишённой заботы о благополучии детей даже если методы которые выбирали родители казались жестокими с точки зрения тех кто ценил эмоциональный комфорт выше долгосрочного выживания и роста.

Смерть вздохнула понимая что аргументы которые слышала были последовательными в рамках философии которую родители демонстрировали на протяжении всего существования Творения. Каждое решение принималось с фокусом на конечные цели превосходящие немедленные последствия или комфорт тех кто был затронут этими решениями в краткосрочной перспективе.

— Осознанность упомянула эту Войну Михаилу, — сказала Смерть после паузы. — Она видела её приближение через своё восприятие будущего когда достигла того состояния которое позволяет ей наблюдать нити вероятности.

Свет и Тьма обменялись ещё одним взглядом который содержал коммуникацию происходящую слишком быстро для наблюдения:

— Мы знали что Сумасшествие может увидеть эти признаки, — сказал Свет. — Её способность видеть будущее когда находится в состоянии Осознанности превосходит многое. Восприятие временных потоков делая вероятным что она обнаружит приближение события такого масштаба как Война задолго до того как другие заметят изменения в структуре реальности предшествующие началу конфликта.

— Это на самом деле хорошо, — добавила Тьма. — Предупреждение даст Михаилу время подготовить себя и Люцифера к тому что ждёт впереди даже если детали остаются неясными до момента когда Душа действительно появится. Когда точка станет известной участники положит начало активной фазе Войны где скорость реакции и способность адаптироваться к меняющимся условиям будут критичными для выживания не говоря уже о победе.

Солнце коснулось горизонта начиная финальную фазу заката которая окрасит небо в ещё более тёмные оттенки перед тем как темнота накроет пляж оставляя только искусственное освещение от отелей и баров разбросанных вдоль береговой линии создавая границу между цивилизацией и природой которая продолжала свои циклы независимо от действий существ считающих себя хозяевами окружающей среды.

Смерть посмотрела на родителей которые вернулись к расслабленным позам наслаждаясь последними минутами солнечного света перед переходом к вечеру когда температура упадёт достаточно чтобы сделать пребывание на пляже менее комфортным без дополнительной одежды которую ни один из троих не считал необходимой учитывая что физический дискомфорт был концепцией применимой к смертным но не к существам их природы.

— Вы действительно верите что они справятся? — спросила тихим голосом содержащим уязвимость которую редко показывала даже близким потому что роль Смерти требовала проекции уверенности и неизбежности не оставляющей места для сомнений или страха.

Свет улыбнулся с выражением которое было тёплым содержащим уверенность не основанную на слепой вере но на знании накопленном через наблюдение за развитием детей с момента их создания:

— Они наши дети Диди, — сказал он просто. — Созданные из лучших аспектов того что мы представляем объединяющие силу и потенциал превосходящий то что было доступно любому из нас по отдельности.

Тьма кивнула в согласии:

— Михаил и Люцифер превзойдут ожидания я уверена, — сказала она голосом содержащим абсолютную уверенность. — Возможно не сразу и возможно не без ошибок которые будут болезненными для них и тех кто зависит от их решений. Но в конечном итоге они найдут путь который позволит не только выжить в Войне но возможно достичь того уровня который откроет возможности превосходящие даже то что мы имеем сейчас.

Она сделала паузу потом добавила:

— А если нет, то мы всегда можем вмешаться в критический момент, — голос содержал нотки юмора показывающие что несмотря на серьёзность всего обсуждения родители не потеряли способность видеть абсурдность ситуации где существа их силы притворялись мёртвыми чтобы дать детям пространство для роста в то время как на самом деле отдыхали на пляже в Тайланде потягивая коктейли и наблюдая закат как обычные туристы.

Смерть не могла сдержать улыбку которая появилась на лице несмотря на беспокойство которое всё ещёприсутствовало относительно будущего ожидающего Творение и всех кто был связан с ним.

— Хорошо, — сказала она наконец принимая объяснения которые получила даже если не все аспекты плана казались идеальными. — Я доверяю вашему суждению даже если не полностью согласна с методами.

Свет протянул руку и похлопал её по плечу в жесте который был отеческим несмотря на то что технически Смерть не была его ребёнком в том же смысле что ангелы но творением которое он и Тьма создали для выполнения специфической функции в структуре Творения:

— Это всё что мы можем просить, — сказал он голосом содержащим благодарность. — Доверие важнее согласия потому что согласие предполагает полное понимание всех линий будущего что будет. А будущее никто не знает.

Тьма подняла свой коктейль который был почти пустым и сделала последний глоток перед тем как поставить стакан на столик:

— Предлагаю закончить серьёзные разговоры на сегодня, — сказала она голосом который вернулся к лёгкому тону использованному в начале встречи. — И просто насладиться тем фактом что мы можем сидеть здесь втроём без необходимости управлять Творением или беспокоиться о том рушатся ли миры в наше отсутствие. Дети справятся. Или пересоздадут мир если порушиться.

Свет рассмеялся звуком который был редким удовольствием для тех кто знал.

— Согласен полностью, — сказал он. — Диди закажешь ещё раунд коктейлей или мы слишком много просим от существа которое технически должно быть занято сопровождением душ умерших?

Смерть улыбнулась улыбкой которая была искренней показывающей что несмотря на все беспокойства и сомнения которые высказала она ценила возможность провести время с родителями

— Думаю мёртвые могут подождать ещё немного, — сказала она голосом содержащим юмор. — Смерть это не то что можно отложить навсегда но несколько часов задержки не создадут проблем.

Она поднялась с лежака и начала идти в направлении бара где девушка-официантка обслуживала других клиентов не подозревая что среди отдыхающих на частном участке пляжа были существа чья сила превосходила понимание доступное смертному разуму.

Свет и Тьма наблюдали как она удалялась потом переглянулись с выражениями которые содержали удовлетворение от того что разговор прошёл хорошо несмотря на сложность тем которые обсуждались и потенциал для непонимания или конфликта который всегда присутствовал когда информация такой важности передавалась даже существам близким и доверенным.

— Она будет беспокоиться, — прокомментировала Тьма тихо голосом который был слышим только Свету сидящему рядом.

— Конечно будет, — ответил он так же тихо. — Это часть её природы заботиться о тех кто связан с ней через роли которые выполняют в Творении даже если забота проявляется через беспокойство а не прямую поддержку.

— Но она примет, — добавила Тьма. — И возможно даже поможет детям когда время придёт используя знания которые получила сегодня для направления их в моменты когда выбор будет критичным для исхода событий которые развернутся в ближайшем будущем.

Свет кивнул в согласии наблюдая как солнце наконец скрылось за горизонтом оставляя только послесвечение которое продлится ещё несколько минут перед тем как темнота станет полной и звёзды начнут появляться на небе одна за другой в узорах которые были знакомыми для того кто создал их.

Волны продолжали свой вечный танец с берегом и трое существ сидящих на пляже были частью чего-то бесконечно большего чем этот момент этот мир эта реальность но сейчас в этот конкретный промежуток времени они были просто тремя фигурами наслаждающимися закатом и компанией друг друга в редкий момент покоя среди существования наполненного ответственностью превосходящей понимание тех кто не нёс подобное бремя.

Диди вернулась через несколько минут неся новый поднос с коктейлями которые были такими же яркими и украшенными как предыдущие и троица провела остаток вечера в разговорах которые были лёгкими касающимися тем не связанных с войнами эволюцией или судьбами Творений.

Обычный вечер семьи что давно не разговаривали по душам.

Конец Пролога

* * *

На такой ноте считаю стоит закончить. Не всё удалось сделать как я хотел, не всё сделал хорошо. Был интересный опыт в которым я пробовал себя как и в философии, так и в написание сцен с божественным уровнем. Мне многое понравилось, и мало что не понравилось. Но считаю что проект удался, и как всегда с открытым финалом. Это уже становится фишкой. Но мне всё понравилось. Были моменты счастья когда писал главы. Были моменты когда было грустно. Но считаю что эксперимент удался. Осознание того что ты пишешь, насколько это лучше того что было. И в развитие. Опыт. Философия была интересной.

Хочу сказать спасибо тем кто читал, ставил лайки и комментировал. Спасибо всем читателем. Мне нравится вызывать у вас, у людей эмоции. Больше хорошие конечно же. Но иногда вызываю плохие. Но это тоже Жизнь. Тоже часть пути.

Мне всё понравилось. А это главное.

Продолжим Михаила и его историю уже в другой книге. Война Души. Может так назвать?

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Глава 55

Глава 56

Глава 57

Глава 58

Глава 59

Глава 60

Глава 61

Глава 62

Глава 63

Глава 64

Глава 65

Глава 66

Глава 67

Глава 68

Глава 69

Глава 70

Глава 71

Глава 72

Глава 73

Глава 74

Глава 75

Глава 76

Глава 77

Глава 78

Глава 79

Глава 80

Глава 81

Глава 82. Конец?