Кошмар мага [Мстислав Константинович Коган] (fb2) читать онлайн

Игра не для слабых: Кошмар мага

Глава 1 «Любить, чтобы жить»

— Нет, нет, нет! — Бернард опустил тренировочный меч и отступил на шаг назад, — Нахера ты при упоре ладонью в меч, обхватываешь пальцами лезвие? У тебя что, они лишние? Научился их отращивать? Как думаешь, что первым отсечёт вражеский клинок, когда соскользнёт вниз? Так, последний раз показываю. Смотри внимательно.

Сержант принял боевую стойку и поднял меч прямо перед собой. Одной рукой он он вцепился в рукоять, вторую же раскрытой ладонью упёр в лезвие клинка. Затем поднял его чуть вверх, так чтобы меч был немногим выше уровня глаз.

— Бей сверху, — скомандовал он.

Я размахнулся и ударил, метя в лезвие. Раздался глухой деревянный стук. Мечи столкнулись, и, как мне показалось, замерли. Но на самом деле нет. Бернард, вместо того, чтобы принять всю тяжесть удара на свой меч, вдруг начал опускать конец лезвия, в которое всё ещё упиралась его ладонь вниз и чуть в сторону. Меня потащило вперёд. Вся та сила, которую я вкладывал в удар, теперь просто соскальзывала по его клинку, волоча за собой мое тело. Бернард тоже сделал шаг вперёд, доворачивая кисть руки, сжимавшую рукоять клинка. Я видел, как его яблоко летит прямо мне в челюсть. Видел и просто ничего не мог с этим сделать — слишком много силы вложил в удар.

На мгновение мир померк. Щека заныла тупой болью. Во рту появился лёгкий солоноватый привкус. Тело само сделало шаг назад. Затем ещё один, пытаясь сохранить равновесие. Руки рефлекторно выставили меч перед собой для защиты.

— Это, чтобы лучше запомнил, — ухмыльнулся сержант, когда я немного пришёл в себя и смог сфокусировать на нём взгляд, — Не принимай такой удар всем корпусом. Позволь ему соскользнуть в сторону. Противник на несколько секунд выйдет из равновесия. А ты в этот момент подавай корпус вперёд и, используя силу его удара как противовес, бей в лицо. Яблоком или латной перчаткой — тут уж как получится. Уяснил?

— Угу, — кивнул я, потирая разбитую щёку. Зубы остались на месте, но к вечеру она скорее всего опухнет.

— Если у него лицо не прикрыто забралом или бувигером, то это почти наверняка победа, — продолжил сержант уже чуть более спокойным голосом. Всё своё раздражение на наши косяки он вложил в тот самый контрудар, от которого у меня сейчас саднила щека, — Пока враг будет приходить в себя и считать выбитые зубы — ты успеешь его прикончить. Если прикрыто, то такой манёвр всё равно даст тебе пару секунд форы чтобы сменить позицию, перехватить инициативу в схватке и атаковать с более выгодного направления. Так, всё, хорош. Иди посиди, подумай. Сейчас будем твою подружку гонять.

Сержант мрачно усмехнулся и опёрся на тренировочный меч. Если я в его глазах был просто долбоёбом, которого ещё можно научить уму разуму, то в Айлин он видел просто неисправимую дуру. Вообще-то зря он так. Пускай девушка ещё и не хватала звёзд с неба, но тоже довольно быстро училась. Более того, начинала вырабатывать свой, особый стиль боя. Если я полагался на тяжелые удары, блоки и работу корпусом, то ей больше по душе пришлись увороты, серии быстрых уколов и ставка на ловкость. Благо, наш арсенал не так давно пополнился подходящим оружием.

В логове Когтя мы нашли немало железок. В том числе и армейскую рапиру превосходного качества. Она была длиннее фальшиона, но при этом гораздо легче. Зато в прочности и в толщине клинка заметно превосходила свой дуэльный вариант. В пару к ней нашлась и неплохая дага, с гардой, прикрывавшей почти всю кисть руки. Управляться с таким набором инструментов девушке было проще, чем с фальшионом, а кроме того это раскрывало её сильные стороны. Айлин не могла тягаться в силе удара и мышечной массе с бойцами первой линии. Всё-таки женщина остаётся женщиной, даже если пытаться сделать из неё солдата. Зато она превосходила их в гибкости тела и скорости реакции. И пользовалась этим на полную катушку. Иногда один точный укол бывает намного эффективнее целого града ударов. Конечно, боевые варианты на тренировках мы не использовали, но Тур смастерил из дерева неплохие тренировочные аналоги этих клинков.

Я уселся на скамейку и молча протянул девушке свою фляжку. День был жарким. Айлин кивнула мне, сделала пару глотков и вернула её мне. Прошлый урок о том, что перед дракой нельзя водохлёбствовать оказался усвоен. Девушка взяла свои новенькие игрушки и неторопливо, слегка прихрамывая направилась к нашему импровизированному ристалищу. Тренировались мы уже не первый час, так что были далеко не в лучшей своей форме. Только Бернард, казалось бы, вообще не чувствовал усталости. Он даже перерывов не делал. Интересно, сколько вообще сержант может вот так мечом махать? Хотя, когда занимаешься таким чуть ли не с детства, волей-неволей, а начинаешь ощущать тяжесть клинка, как продолжение собственной руки. А от своих рук то мы не устаём?

Айлин приняла боевую стойку и кивнула, мол, начинаем поединок. Бернард без размаха ударил наискосок снизу. Девушка не стала блокировать атаку. В последний момент сделала шаг в сторону и удар провалился в пустоту. Я прикрыл глаза. Стянул с головы шлем. Подшлемник. Отёр вспотевший лоб тыльной стороной ладони. Денёк выдался чертовски жарким. Ещё один в череде многих таких же.

Внезапно перед глазами развернулась простыня очередного лога. В последнее время они посещали меня всё реже, но при этом становились всё больше. Система экономила вычислительные мощности? Сложно сказать. Всё равно, как я со временем выяснил, почти во всех этих цифрах не было абсолютно никакого смысла. Они лишь отмечали мой «текущий прогресс», не давая почти никаких бонусов. Что-то вроде функции параметров тела, встроенной в нейрочипы реальных людей. Вот только прогресс я замечал и сам, безо всяких там интерфейсов.

Навык «Полководец» достиг 35 (+4) уровня. Получено 140 опыта.

Навык «Пиромантия» достиг 26 (+1) уровня. Получено 30 опыта.

Навык «Менталистика» достиг 27 (+2) уровня. Получено 60 опыта.

Навык «Исцеление» достиг 5го (+3) уровня. Получено 15 опыта.

Навык «Одноручные мечи» достиг 39(+3) уровня. Получено 120 опыта.

Навык «Кинжалы» достиг 9 уровня (+4). Получено 40 опыта.

Навык «Рукопашный бой» достиг 14 (+1) уровня. Получено 15 опыта.

Навык «Арбалеты» достиг 9 (+3) уровня. Получено 45 опыта.

Навык « Копья и биллхуки» достиг 15 (+4) уровня. Получено 60 опыта.

Навык « Тяжелая броня» достиг 19 (+4) уровня. Получено 60 опыта.

Навык « Лёгкая броня» достиг 24 (+2) уровня. Получено 50 опыта.

Навык « Дипломатия» достиг 48 (+3) уровня. Получено 135 опыта.

Навык « Атлетика» достиг 37 (+5) уровня. Получено 100 опыта.

Навык « Верховая езда» достиг 14 (+6) уровня. Получено 80 опыта.

Навык « Лекарь» достиг 5го (+5) уровня. Получено 25 опыта.

Разблокирован перк арбалетов «Мультизадачный». Натягивайте тетиву уже держа болт в руках. Несколько лишних секунд, которые вы сэкономите не доставая стрелу из колчана, могут спасти вам жизнь.

Разблокирован перк полководца «Почти что армия». Теперь боевая часть вашего отряда может насчитывать до 120 бойцов.

Разблокирован перк исцеления «Осторожное касание». Теперь чужая боль не так шокирует в первый момент.

Разблокирован перк лекаря «Чистые руки». Шанс заражения раны сводится к минимуму, если вы вымыли руки и продезинфицировали инструмент. Серьёзно, не стоит ковыряться в зубах, а потом лезть пальцами в рану.

Разблокирован перк атлетики « Порхай, как родившая бабочка». Всё ещё неуклюже, но сил на уклонения и короткие перебежки во время боя тратится вдвое меньше.

Разблокирован перк верховой езды « Стальная задница». Ваш зад превратился в одну сплошную мозоль, и ему теперь ни по чём даже дневной переход верхом.

Разблокирован перк копий « Держи дистанцию». Если у врага пахнет изо рта, так, что режет глаза, просто ткни его в брюхо, да как следует оттолкни назад. С вероятностью в 30% он потеряет равновесие.

Получен новый уровень персонажа. Доступно 1 свободное очко характеристик. Текущие характеристики персонажа:

Сила 4

Ловкость 4

Выносливость 3

Проницательность 7 (+1 кольцо хладного железа)

Харизма 4

Не медля ни секунды я ткнул на выносливость. Там, куда мы в скором времени отправимся, именно она станет тем самым навыком, от которого зависит твоя жизнь. Три, а то и все четыре дня пути на пределе собственных возможностей… Эх, жаль у меня времени не хватит подтянуть её ещё разок.

Сила 4

Ловкость 4

Выносливость 4

Проницательность 7 (+1 кольцо хладного железа)

Харизма 4

Количество жизней: 89/134

Запас сил: 55/110

Травмы: многочисленные синяки по всему телу. Время заживления — 1 день.

До следующего уровня персонажа осталось 780 очков опыта.

Интересно, на кой чёрт вообще система собирает все эти данные? Ищет оптимальную стратегию для «нового забега». Если мы — агенты боевого ИИ, у которого главная цель — выживание, то звучит в принципе логично. Отсеять стратегии тех, кто продержались меньше всех. Дать новому поколению опыт тех, кто прожил дольше прочих, не забыв наделить его определённым набором вариаций. И повторять так раз за разом, пока не будет найдена идеальная формула.

Неясно только, как в эту схему вписываются наши эмоции? Побочный продукт развития общей системы, оказавшийся для неё неожиданно эффективным? Звучит довольно логично. Если б не наши с Айлин взаимные чувства, то вряд-ли бы она пережила заварушку в Вестгарде. А я, наверняка закончил свои дни в казематах Ордена. Однако мы оба здесь, оба живы, оба почти что целы. Просто потому, что не бросили друг-друга тогда, когда это было выгодно с точки зрения холодной машинной логики. Я грустно усмехнулся. «Любить, чтобы жить.» Чертовски красиво звучит.

На импровизированном ристалище продолжался бой. Айлин ловко уклонялась от тяжелых атак Бернарда и всё пыталась найти брешь в его обороне и кольнуть туда побольнее. На щеке у девушки уже наливалась кровью внушительная ссадина, но сдаваться она явно не собиралась. Сержант же продолжал наносить удар за ударом, не давая ей опомнится и перехватить инициативу. Казалось, он не уставал от слова совсем. Но на этот раз представление явно затягивалось. Драться у Айлин с каждым разом получалось всё лучше.

Я вытер горлышко фляжки и сделал пару мелких глотков. Пересохшую глотку приятно обожгла прохлада, в которой едва угадывались нотки слегка кислого вина. За последние несколько дней ничего интересного не произошло. Экспедицию отложили — сенешалю нужно было навести порядок в городе и его окрестностях. По правде сказать, ущерб нанесёный погромщиками он знатно преувеличил. Погибли там, дай бог, человек десять, не считая тех пятерых, что мы убили в первый заход. И губернатор вместе с домочадцами. А вот сожжено и порушено оказалось немало. Восемь домов, казармы стражи, помост, сторожка, едва не запалили постоялый двор… Кроме того и городская стража лишний раз подтвердила собственную никчёмность. Теперь же место губернатора занял его капитан. Его отряд заменил собой ополчение, которое полным составом было отправлено на перевоспитание и переподготовку.

Но задержка, как ни крути, сыграла нам на руку. Вернее, сыграла она на руку сержанту, который решил впихнуть в нас полноценный курс молодого бойца за несколько дней. Помимо клинков мы ещё тренировались с длинными, увесистыми рогатинами. Копьями, остриё которых было снабжено чем-то вроде гарды — широкой железной перекладины, не дававшей туше врага, соскользнуть по древку. Если мечи — оружие против людей или небольших, гуманоидных тварей, то вот эти монстры предназначались уже для хищников покрупнее. Особенно хорошо они раскрывали себя в групповой охоте. Двое бьют под рёбра, фиксируя зверя, третий — в голову, его добивая. Вообще, с копьями была связана одна забавная история, которую нам поведал Родрик.

Среди отрядов охотников на чудовищ ходила своего рода легенда. О неких воинах, которые то ли обожравшись мухоморов, то ли обпившись настоек дурманящих трав, бросались на тварей почти без доспехов и лишь с мечом в руках. Оружием, которое вообще для такого боя предназначено не было. Медвежьими капканами, силками, волчьими ямами, арбалетами, копьями и прочими прикладными инструментами охотников они брезговали. Помощью товарищей по ремеслу — тоже. Охотились в гордом одиночестве. Естественно, никто из этих придурков до наших дней не дожил. А те, кто действительно вёл этот промысел, заслышав эту легенду, лишь многозначительно ухмылялись в усы.

Однако, несмотря на абсурдную глупость легенды, она сформировала в этой закрытой касте крайне своеобразный обычай. «Испытание долбоебизмом». Новичку, желавшему вступить в отряд, давали меч, стопку водки и указывали, мол вон там сидит тварь, сходи убей. Убьёшь — примем. Нет — так гуляй на все четыре стороны. Если новичок крутил им пальцем у виска, просил рогатину вместо меча и говорил, мол: «Что за идиот ходит на крупного зверя в одиночку?» — проходил. Его принимали в отряд. Если же действительно лез, да ещё и на пьяную голову, ну что ж… Значит, для этого ремесла он явно не годился, а посему и жалеть дурака не стоило.

Кроме копья тренировали мы ещё и стрельбу из арбалета. Командный бой, где с одной стороны были мы с Айлин, а к Бернарду в пару вставал один из наших ребят. Тренировка выносливости — нарезали круги по пересечёнке вокруг крепости. И конечно — курс оказания первой помощи от Вернона. Последний, правда, проходил только я. Сюзанна и Альберт отказались, заявив мол, у них хватает знаний такого толка, а Айлин и без того уже была неплохим полевым хирургом. Хавель предлагал ещё устроить охоту на какого-нибудь упыря, чтобы посмотреть, как мы четверо сработаемся на деле. Благо по округе в последнее время бродило немало опасных тварей. Но тут уже запротестовал Вернон. Лекарь пояснил, что ежели тварь кого из нас подерёт, то экспедицию придётся отложить ещё на неделю, если не две. А время уже поджимало.

Урочище, словно бы почувствовав угрозу начало стремительно разрастаться. Если раньше его граница проходила далеко за кромкой леса, то теперь уже первые завихрения искажений виднелись на дальних холмах равнины, окружавшей крепость. Ещё неделя-другая, и силам сенешаля придётся оставить Раудхов, перебросив остатки гарнизона в новый Гронесбург. Да и сам город вряд-ли продержится больше пары месяцев.

Я мрачно ухмыльнулся. Который раз местные пытаются отстроить свой город? Второй? Третий? Но всё равно упорно продолжают цепляться за эти земли, вместо того, чтобы попытать счастья в других краях. Привычка? Нежелание оставлять своё? Или призрачное обещание лёгкой наживы настолько важнее спокойного завтра? Хотя, где вообще сейчас может быть «спокойное завтра»?

— Ай! — громко ойкнула девушка, на мгновение оторвав меня от раздумий. Тяжелый удар Бернарда попал ей в бедро. Кольчужный шосс и стёганые штаны смягчили удар, но он всё равно вывел девушку из равновесия, вынудив её отшатнуться и опустить меч. Сержант тут же воспользовался этим, не давая ей опомниться. Перехватил меч свободной рукой за лезвие возле гарды и нанёс прямой колющий удар, целясь в горло. Айлин попробовала отшатнуться. Не получилось. Бернард в последний момент изменил траекторию атаки, направив остриё меча в солнечное сплетение. Девушку закачало. Удар у сержанта был тяжелый. Чувствовался даже через несколько слоёв брони. У неё перехватило дыхание. Айлин рефлекторно попыталась выставить оружие перед собой, в надежде хоть как-то защититься от следующей атаки, но толку от этого было мало. Лезвие тренировочного меча сержанта уже было у её горла.

— Плохо, — резюмировал он, опуская клинок, — Опять у тебя та же ошибка, что и в прошлый раз. Второй рукой почти не работаешь. На кой хрен тебе вообще кинжал, если ты в пылу боя просто забываешь о его существовании?

— Для того чтобы им воспользоваться, мне нужно подойти к врагу. А как блин, если у меня едва получается от ударов уклоняться? — возмутилась девушка, стягивая с головы шлем и вытирая со лба крупные капли пота.

— Прояви фантазию. Кинжалом не обязательно тыкать под рёбра или вскрывать глотки, — голос сержанта стал чуть спокойнее, — Можно, например, резануть по запястью. Или по пальцам руки, которой враг держит меч. Если уж решила делать ставку на скорость и ловкость, вместо крепкой обороны, так пользуйся этим, а не сопли жуй!

— Да стараюсь я. Но просто не успеваю сосредоточиться! — в голосе девушки теперь было гораздо больше усталости, чем возмущения.

— А надо успевать. Ты вообще неправильно ведёшь бой. С твоим оружием надо перехватывать инициативу сразу, а не ждать пока противник вышибет из тебя дух или пока ты устанешь скакать горной козой, уворачиваясь от его атак, — продолжал наставлять её Бернард, — В самом начале боя постарайся ранить врага. Не обязательно сильно. Достаточно порезать руку или ткнуть в бедро. Это уже здорово выведет его из себя и заставит делать ошибки…

Я снова прикрыл глаза. Сержант её ещё минут десять будет отчитывать. Надо будет всё-таки его попросить хотя-бы изредка хвалить девушку за успехи. Иначе она очень быстро потеряет веру в себя. Занятия не бросит — обстоятельства этого просто не позволят. Но отдаваться им будет с куда меньшим энтузиазмом.

Руки вновь потянулись к фляжке. Поклятая жара не давала покоя даже в тени. Лишь изредка приходило от неё спасение. Холодный, почти что ледяной ветер, порывы которого периодически долетали до крепости со стороны урочища. Похоже, погода там тоже сильно отличалась от той, что была во внешнем мире. У нас почти самый конец весны под жарким, по-настоящему южным солнцем. Там — застывшая во времени поздняя осень под тяжелым свинцовым небом.

За последние пару дней случилось ещё одно интересное событие. Причём произошло оно абсолютно случайно. Бойцы сенешаля захватили с десяток проповедников и лазутчиков храмовников. Потеряв контроль над городом и удобный инструмент в виде ребят Когтя, командир святош был вынужден отправить своих ребят в Гронесбург. Где их и взяла за жопу новая военная администрация. И тут же представила пред наши светлые очки.

Убивать мы их не стали. Пытать и калечить — тоже, хоть и имелось такое желание. Лишь разоружили и заперли в одном из небольших гостевых домиков внутри крепостных стен, не забыв приставить к нему побольше охраны. Можно было, конечно, кинуть их в подземные казематы, для верности, но у меня всё ещё теплилась надежда, что с командиром храмовников получиться как-то договориться. Как минимум его внимание я привлёк. И он уже пригласил нас на нейтральной территории.

Если же нет, тогда они моментально превращались в заложников. Заложников, которые должны были умереть в тот момент, когда кто-нибудь из храмовников рискнёт косо посмотреть в сторону нашего отряда. Остановит ли это остальных? Сложно сказать. Всё зависит от того, насколько они фанатичны. Но кого-то из рядовых бойцов определённо вынудит колебаться и сомневаться.

Рядом со мной на завалинку устало плюхнулась Айлин. Я молча протянул ей флягу. Девушка благодарно кивнула, сделала пару жадных глотков и тут же болезненно поморщилась. Коснулась ссадины на щеке. Несколько долгих мгновений рассматривала кровь, оставшуюся на кончиках пальцев, затем просто вытерла их о ворот гамбезона.

— Дай ка посмотрю, — бросил я, стягивая с руки латную перчатку.

— Да не стоит… — девушка начала было отпираться, но в голосе не чувствовалось уверенности. Бернард её здорово загонял? Или всё-таки хотела, чтобы я ей помог, да попросить об этом прямо стеснялась? Странно, я то думал этот период мы уже давно прошли.

— Стоит, — я решил настоять на своём, — У тебя щека болеть перестанет, а мне — лишний повод потренировать новое заклинание.

Девушка ничего не ответила. Молча кивнула, привалилась спиной к стене барака, закрыла глаза и шумно выдохнула. Я тоже подался вперёд. Задержал ладонь над раной, из которой всё ещё сочилась кровь. Зажмурился, на мгновение погрузившись в тяжелую, вязкую темноту. А затем перед моим взором вспыхнули сонмы энергетических нитей. Они переплетались между собой, складываясь в человеческие силуэты. Большинство из них были тусклыми, едва различимыми. Люди с нераскрытым потенциалом. Но тот, что сидел прямо передо мной светился ярким бледно-голубым светом.

Место травмы обнаружилось почти сразу же. Вокруг него судорожно пульсировала аура. Судя по её красноватому оттенку, девушке было довольно больно, хоть она и старалась этого не показывать. Удар зацепил нерв? Сейчас посмотрим…

Я напрягся и вытянул из кончиков пальцев тонкие энергетические щупы. Отправил их вперёд. Когда нити коснулись краёв пульсирующей ауры, по телу пробежала волна едва заметной, но болезненной дрожи. Я начал медленно и осторожно пробираться вглубь неё. В самый центр пульсации, которая тут же вцепилась в щупы. Вцепилась и начала неторопливо перебираться на моё собственное тело. Щёку начало неприятно покалывать, но я не обращал на это внимание. Продолжал пробираться вглубь, выкачивая всю красную ауру, до какой только мог дотянуться. Она будет только мешать процессу.

Время перестало существовать. Остановилось, растянувшись в череду бесконечно долгих мгновений. Мир сжался до пульсации, щупов добравшихся почти до самого её центра и щеки, которая уже вовсю ныла тупой, отвлекающей болью. Она постепенно нарастала. Всё сильнее мешала сосредоточится. Воздух с трудом продрался сквозь глотку глухим, тяжелым вздохом. Скорее рефлекторным. На лбу выступили крохотные капли пота. Щупы добрались до центра боли.

Я принялся разглядывать рану своим внутренним взором. Неглубокая, но широкая ссадина. Содрана кожа и немного повреждён верхний слой мяса. В магическом зрении это выглядело как тысячи разорванных крошечных нитей. Будто бы по тонкой едва заметной, многослойной паутинке прошлось лезвие ножа, содрав лишь верхний её слой. Я осторожно коснулся своими щупами их обвисших краёв. Получил новый разряд пульсирующей, но уже не тупой, а режущей боли. Не обращая на неё внимания, принялся стягивать их, завязывая распавшиеся концы. Одну за другой. Одну за другой. Медленно продвигаясь между краями раны.

Щеку продолжала терзать острая боль. Но я не обращал на неё внимание. Заклинание требовало полной концентрации. Оно было двухэтапным, даром, что и относилось к первой ступени школы. Сначала надо было выкачать всю боль в своё собственное тело. Затем, не обращая внимание на неё, требовалось стянуть края раны. Заставить её зарасти. На словах просто — на деле невероятно трудоёмкий и кропотливый процесс.

Наконец, последняя ниточка уцепилась за свой собственный хвост. Я убрал щупы. И осторожно открыл глаза. В прошлый раз меня не было слишком долго и дневной свет болезненно резанул по ним. Но сейчас вроде бы обошлось. Я вытер со лба пот тыльной стороной ладони. Осторожно коснулся щеки девушки. Та дёрнулась, но скорее от неожиданности. Боль уже ушла. Стёр начавшую подсыхать корку крови и посмотрел на плоды своих трудов. Там, где только что была кровоточащая ссадина, теперь красовалась новенькая, розоватая полоска свежей кожи. Она немного выделялась на фоне бледной щеки, но скоро должна была стать совсем незаметной. В этот раз получилось.

— Долго меня не было? — спросил я, прислонившись спиной к стене оружейки. Заклинание вытянуло из меня все силы.

— Около трёх минут, — слабо улыбнулась девушка.

— Плохо. Слишком уж долго. Тебе такие раны даются за считанные мгновения.

— Много практиковалась, — Айлин пожала плечами, — Не торопись. Со временем это будет получаться гораздо проще. По крайней мере, на мелких ссадинах, — она немного помолчала. Затем осторожно коснулась моей руки, заглянула в глаза и добавила, — Спасибо. Я знаю, как это было тяжело. Но мне и правда стало получше.

— Так, голубки воркующие, — к нам подошёл Бернард, — Всё, хорош прохлаждаться! Генри, марш на площадку. Будем отрабатывать приём с контратакой.

Я молча посмотрел на него. И покачал головой. Сил уже не оставалось. Заклинание высосала из меня последние соки, а жара вот-вот грозилась добить окончательно. В таком состоянии махать мечом не было никакого смысла. Хотя попробуй объясни это сержанту. Ему втемяшилась в голову мысль, сделать из нас за несколько дней лучших бойцов юга, и он не был намерен от неё отступать.

— Через пару часов, — пока я соображал, Айлин успела перехватить инициативу, — Нам нужно хоть немного прийти в себя. Эта проклятая жара…

— Враг не будет спрашивать, жарко тебе или холодно. Он просто тебя убьёт… — начал было сержант, но на этот раз прервал его я. Хлопнул себя по коленкам. Встал и бросил.

— Всё. Бунт на корабле. Мне тоже нужна пара часов отдыха. Иначе до врагов мы оба просто не доживём. Ты нас раньше в могилу загонишь…

— У вас осталось всего два дня на…

— И мы не собираемся тратить это время впустую, — улыбнулся я, — Отправь кого-нибудь за остальными командирами. Объявляю собрание отряда. Нам не помешает обсудить наше положение, продумать дальнейшие действия, мне — оставить последние указания, перед тем, как отправиться в экспедицию. Да и перекусить лишним не будет.

Бернард выругался, демонстративно сплюнул в грязь, но спорить не стал. Потопал в сторону бараков. Я помог Айлин встать и мы, слегка покачиваясь от усталости и опираясь друг на друга, поковыляли следом за ним. В одном сержант был прав. Времени оставалось чертовски мало.

Глава 2 «Военный совет»

В общей зале опять было не прибрано. На длинном столе стояла парочка пустых глиняных кувшинов. Ещё три лежали на боку. Вокруг их горлышек уже успели растечься и засохнуть тёмные пятна. И чёрт знает сколько валялись в виде черепков на полу. Хорошо, что сенешаль не рискует выставлять нам счёт за побитую посуду. Иначе бы мы уже по миру пошли. Зато, поди, местный гончар никак не нарадуется нашему приходу в эти края. Если, ему, конечно платят за снабжение армии.

Возле стены лежал табурет без одной ножки. В дальнем углу комнаты сиротливо опёрся на каменную стену канделябр. Одна их трёх свечей была на месте, а вот две чьи-то шаловливые руки уже выломали. А в углу противоположном красовалось тёмное пятно плохо затёртой блевотины, от которого на всю комнату расходился сладковато-тошнотворный запах.

Мда… похоже Бернард, сосредоточившись на наших тренировках, совсем ребят распустил. Надо бы ему сделать втык. А ещё десятников напрячь, чтобы сегодня же организовали парко-хозяйственный день. Мать твою, строим из себя невесть каких профессионалов, а у самих порой порядка ни на грош. И пора завязывать с вечерними пьянками. Лучше уж загрузить парней какой-нибудь работой, а то долгое безделие не идёт солдатам на пользу.

— Что-то я не припомню, чтобы тут было так насрано, — поморщилась девушка, окинув взглядом комнату, — Не за утро же они тут так всё загадили?

— Вчера вечером, — я подошёл к окну и распахнул ставни, впуская внутрь струю свежего воздуха, — Мы просто встали очень рано. Пробирались в потёмках, потому бардак и не заметили.

— Надо будет после собрания пойти и дать им пиздюлей, — покачала головой Айлин. Направилась к столу и начала собирать разбросанные кувшины и кружки. Я немного помедлил, затем подошёл к ней, взял девушку за руку и покачал головой. Мол, не нужно. Она вопросительно посмотрела на меня.

— Напомни, как твоих десятниц зовут?

— Марта и Лиза. А что?

— Сейчас увидишь, — я подошёл к двери, ведущей в основные бараки, осторожно открыл её стараясь не шуметь и окинул взглядом комнату, заставленную двухярусными кроватями, в воздухе которой висел тяжелый дух перегара. Весь отряд был здесь, но почти никто не обратил внимание на моё появление. Лишь несколько пар глаз лениво посмотрели в сторону дверного проёма. Остальные — храпели в голос. При том, что солнце уже давно миновало зенит. Пиздец.

Я набрал воздуха в грудь. Выдержал паузу. А затем заорал во всю мощь своей глотки.

— Брандон, Ларс, Мигель, Ольрик, Матош, Арвель, Мика, Марта, Лиза, оторвали свои жопы от кроватей и живо сюда! — казалось стены самой казармы содрогнулись от крика. Бойцы заворочались, заворчали. Ещё несколько человек вперили в меня заспанные и явно недовольные взгляды.

— Командир, можно не так громко, — простонал Ольрик, — Голова раскалывается.

— Нельзя! Живо вытащили свои задницы из кроватей, пока не разжаловал в рядовые!

Угроза подействовала. Десятники принялись неохотно выбираться из кроватей и натягивать портки. У нескольких под одеялами обнаружились «гости» из женского взвода, которые тоже нехотя заворочались и недовольно заворчали.

— Остальным одеться и построиться на плацу! У вас пять минут! Кто опоздает, тот будет нужник чистить!

Теперь уже зашевелилась вся казарма. Вообще парней было не так уж просто чем-то пронять, когда они в таком расслабленном состоянии. Но угроза нужником работала безотказно. Этим не хотел заниматься никто.

Десятники вышли в комнату, по дороге подтягивая портки и застёгивая рубахи. Построились. Сонными и недовольными глазами уставились на меня. Я же в свою очередь сверлил их тяжелым, испытующим взглядом, вынуждая, нервно ёжится. Репутация у меня была тоже, совсем не сахар. Вернее у меня, когда я нахожусь в гневе.

— Это что? — я обвёл рукой разгромленную комнату совещаний.

— Товарищ командир, мы вчера просто с ребятами немного тут… — подал голос Ларс, командир красной десятки.

— Я вижу что вы тут вчера делали. Я спрашиваю какого хера комната в таком виде?

— Ну… — отозвался Брандон, — Просто как-то увлеклись… Я сейчас скажу ребятам, чтобы…

— Ты никому и ничего не скажешь. Вы сейчас все берёте вёдра и тряпки в руки и приводите комнату в порядок. На всё про всё, пять минут, пока солдаты строятся на плацу. Вопросы?

— Да ведь мы с Мартой… — начала было возмущаться Лиза, но я её тут же перебил.

— Мне поебать, участвовали вы с Мартой в погроме или нет. Раз вы оказались неспособны уследить за своими людьми, значит сами будете убирать! А теперь взяли швабры и вперёд полы скрести! Живо! Или кому-то особое приглашение требуется?

Оно не требовалось никому. Недовольно ворча, держась за голову и дыша перегаром, десятники принялись убирать помещение. Я же отвёл Айлин чуть в сторону. Осторожно тронул девушку за руку и указал на ребят.

— Ты поняла, почему я не стал ждать конца собрания? И не дал тебе навести порядок самой?

— Не совсем, — в голосе Айлин послышались неуверенные нотки. Я опёрся спиной на стену, ухмыльнулся в усы и ответил.

— Если бы мы сейчас убрались сами, а потом сделали бы всем втык, то это бы означало для них только одно — мы готовы хавать это дерьмо. Да, ругаясь, да, возмущаясь, но всё таки. Даже если мы их потом накажем, то урок усвоен не будет, — я выдержал многозначительную паузу, — А сейчас они ощущают всю тяжесть своего проёба прямо сразу, на месте. И в будущем будут внимтельнее следить за остальными, не допуская подобной расхлябанности. Психологическое закрепление, как оно есть.

— Ясно, — кивнула девушка, — Значит наказания лучше не откладывать.

— Угу, — хмыкнул я, — Чем больше пройдет времени между проёбом и карой, тем слабее будет эффект. Не думаю, что у женщин в этом плане какая-то своя специфика.

— Да я бы тоже так не сказала… — девушка на мгновение задумалась и добавила, — По крайней мере у них будет меньше причин думать, что это из-за личной неприязни, да и виноватых искать не придётся. Если упустишь момент, ониж потом начнут валить с больной головы на здоровую. И поди потом разберись, кто действительно сплоховал.

— Тут тоже всё просто, — я отошёл чуть в сторону, давая Марте возможность пройтись по полу шваброй. Там, где стояли мы с девушкой он был относительно чистым, но воспитательный момент должен быть отработан от и до, — Если накосячивших определить не получается, значит наказание несёт вся десятка. Или весь взвод, если непонятно по вине какой десятки случился проёб. А потом между собой люди уже сами разберутся, кто прав, кто виноват, и выпишут виновнику торжества таких пиздюлей, какие он и вовек не забудет.

Айлин открыла было рот, желая что-то добавить, но в этот момент её перебил Бернард. Когда он успел вернуться со второго этажа я не заметил. Видимо был очень сильно увлечён выволочкой.

— Учишь молодёжь уму-разуму? — хмыкнул сержант. Встал рядом с нами и окинул комнату пристальным взглядом. Тряпки десятников, как раз добрались до засохшей лужи блевотины в дальнем углу и теперь пытались её отодрать. Ларс вернул подсвечник на место и теперь ходил искал выломанные свечи. Лиза заканчивала вытирать стол. Брандон вышел за дверь, волоча за собой полное ведро глиняных черепков. Работа двигалась споро.

— Вроде того, — я сел за чистый конец стола и откинулся на спинку стула, — Есть что добавить?

— Нет, — сержант покачал головой, — В кои то веки ты меня приятно удивил.

— Стараюсь, — я нагло ухмыльнулся, — Теперь будь другом, и приятно удиви меня. Сейчас на плацу стоят девять десятков в край охреневших засранцев. Они, пользуясь тем, что мы были заняты, вчера вечером нажрались в сопли, а сегодня дрыхли до полудня. Надо бы их как-нибудь привести в чувство.

— Занять чем-то конкретным? — уточнил сержант.

— Вообще неважно чем, — я покачал головой, — Просто заеби, чтоб жизнь мёдом не казалась. Например сделай им марш-бросок вокруг крепости отсюда и до обеда. Пусть наворачивают круги, пока мы решаем вопросы. Сам знаешь…

— Скучающий солдат — проблемы в отряде, — кивнул сержант, направляясь к двери, — Сейчас устрою.

Через пару минут со стороны плаца донёсся его оглушительный рёв. Мат звучал через каждое слово. Уж что-что, а солдат строить и приводить в чувство он умел, как никто другой.

— Товарищ командир, мы закончили, — отчитался вернувшийся Брандон. Десятник поставил ведро в угол и теперь мялся у входа, не зная куда себя деть. Видимо, всё ещё опасался гнева начальства. Остальные провинившиеся тоже уставились на меня.

— Хорошо, — я кивнул, — Постройтесь.

Бойцы на несколько мгновений замешкались, но потом всё-таки сообразили, что я от них хочу. Видать, голова с перепоя то гудела и плохо соображала у всех.

— Установим график уборки, — бросил я, ткнув в Ларса, вставшего первым, — твоя десятка отвечает за порядок в казарме сегодня. Твоя, — палец указал на Брандона, стоявшего вторым, — завтра. И так далее, пока все десятки не закончатся. Как только будет твоя очередь, — я ткнул в Лизу, вставшую последней…

— То всё заново? — девушка решила проявить инициативу, перебив меня. Айлин тут же на неё шикнула. Десятница замолчала и потупилась…

— Нет, не заново, — я покачал головой, — Последними убирается офицерский состав. Мы в отряде слуг не держим, поэтому привилегии срать и не убирать не положены никому. Всем всё ясно?

— Так точно! — кивнули бойцы.

— Тогда марш на плац к остальным!

Солдаты тут же повернулись и скрылись за дверью. В комнате повисла тишина. Я сцепил пальцы в замок и устало опустил на них голову. Твою то мать. Похоже, пост командира — это моя вечная каторга. Стоит хоть немного отпустить вожжи, как дисциплина тут же скатывается в задницу, а весь отряд превращается в сборище пьяного скота. Выхода у меня ровно два. Либо постоянно держать ту систему, что уже выстроилась, в железном кулаке. Либо её менять. Нужно больше людей, которые будут следить за порядком и при этом держаться за своё звание. Мы с Бернардом уже не справляемся с такой оравой.

Народ понемногу подтягивался. Первым показался Родрик. Кивнул нам с Айлин и уселся в дальнем конце стола. На несколько мгновений о чем-то задумался, затем достал из поясной сумки шкатулку с диковинкой и открыл крышку. Над дном деревянной коробочки парило небольшое серебрянное кольцо, излучая едва заметный оранжевый свет. Вторым показался Роберт. Вид у барда был помятый. Рука на перевязи. Но спустился он без посторонней помощи. Перекинувшись с нами парой ничего не значащих слов он тоже уселся на своё место. Опустил голову на грудь и задремал. Судя по запаху перегара, он принял участие во вчерашней попойке, несмотря на запрет Вернона. Ладно, хрен с ним, с пострадавшим. Зато точно понятно, что жить он всё-таки будет.

Лекарь появился следом. За ним показался и Алфрид. Ну как показался. Запутался в собственных ногах и, под едва сдерживаемые смешки собравшихся, кубарем скатился с лестницы. И вот тут я прямо порадовался, что открыл ставни. Амбрэ исходившее от кузнеца не шло ни в какое сравнение с лёгким запашком перегара от барда. Воздух от него стал плотным, тягучим и очень тяжелым. Глаза начало резать. Айлин демонстративно достала из сумки шёлковый платочек и прикрыла им нос. Но кузнец был не в том состоянии, чтобы оценить и осознать её жест. Он даже заметить его не мог. Кое-как дополз до своего места и принялся искать взглядом кувшин, в надежде залить сушняк.

Последними подтянулись Болек и Бернард. Сержант помогал тащить ему тяжелый гроссбух. Старик в последнее время сильно болел. Жаловался на спину и почки. Вернон, конечно, делал всё что мог, чтобы снова поставить его на ноги. Но возможности нашего отрядного лекаря были отнюдь не безграничны.

Не хватало только Тура. Но здоровяк, после последних событий отказался участвовать в собраниях командиров. Здоровяк заявил, что отряд, мол, свернул совсем не туда, куда следовало бы. Начинали мы из благородных побуждений, а теперь превратились в таких же ублюдков, с которыми сражались раньше. Тот факт, что в самом начале пути мы поучаствовали в сожжении заживо без малого трёхсот человек, его совершенно не смущал. Впрочем, наверняка он просто не хотел покидать отряд. Но семья обязывала и теперь Тур пытался убедить не меня, а себя, что это правильный выбор. Он продолжал работать на отряд, так как не хотел даром есть свой хлеб, но и не собирался больше иметь ничего общего с теми решениями, которые принимаются на собрании командиров.

— Энику и Исгрид ждать? — поинтересовался я, когда все расселись по своим местам.

— Эника этот раз пропустит, если ты не против, — начал было Вернон, — Она немного занята и…

Я жестом остановил его и кивнул. Не против мол.

— Эника тоже, — коротко бросил сержант.

— Хорошо, — я хлопнул ладонями по столу, — Тогда не будем тянуть кота за яйца. Начнём как обычно, с финансовой части. Болек, ты наконец пересчитал добычу?

— Да, — кивнул старик, — На это ушло несколько дней. Очень уж много мелкой монеты было у бандитов.

— И?

Болек раскрыл свой гроссбух и принялся перелистывать страницы, периодически тяжело вздыхая. Боли продолжали донимать старика.

— Так… — задумчиво бросил он водя послеповатым взглядом по одной из пожелтевших страниц, — Это у нас получается… Если прибавить изъятое у Губернатора… И кошельки горожан… Минус повышенное жалованье за несколько дней… Чуть больше четырнадцати серебрянных альдингов.

Над столом прокатился оживлённый шепоток. Сумма была очень внушительной.

— Это что получается, — поинтересовался Родрик, — Мы одной вылазкой удвоили казну отряда?

— Почти утроили, если считать не только монету, — поправил его старик, — Ещё десяток лошадей, пять повозок, которым, правда, нужен хороший ремонт. Немало железок… Но тут лучше за меня скажет Бернард. Приличное количество украшений, которые пока не поддаются учёту, стулья, вино…

— Вино можешь не считать, — поправил его я, — Судя по тому, что сегодня утром рядовые были немногим краше Алфрида, его мы почти всё вылакали.

— Даже так получается довольно много, — задумчиво протянул Роберт, — А с самими бандитами что?

Бард немного выпал из последний событий из-за своего ранения. До вчерашнего вечера он вообще лежал пластом из-за раны в брюхе. Но стараниями Вернона, всё-таки пошёл на поправку.

Я смерил его тяжелым взглядом. Затем демонстративно провёл пальцем по горлу.

— Что, всех? — в голосе барда удивление причудливым образом переплелось с нотками страха.

Я молча кивнул. Роберт ещё несколько секунд озадаченно смотрел на меня, затем откинулся на спинку стула и уставился на доски стола прямо перед собой. В его взгляде читалась тревога. Похоже, тут требовались дополнительные разъяснения.

— Это был наглядный урок всем местным. Кто посмеет тронуть нашего — не жилец.

— Спасибо конечно, — задумчиво протянул бард, — но столько народу…

— Народ этот был законченными ублюдками, — я равнодушно пожал плечами, — Их незачем жалеть, — немного помолчал, облизнул пересохшие губы и добавил, — Ладно, давайте двигаться дальше. Бернард, что у нас по новобранцам?

Сержант на мгновение задумался, что-то прикидывая в уме, затем ответил.

— Половина второй линии уже набрана. После нашего маленького похода, популярность отряда в городе сильно возросла. Народ просто валом повалил. Правда, мне приходится отбраковывать каждого второго, да и третьего тоже. Одни уж больно хворые, другие просто для войны не годятся. Но даже так, рекрутинг идёт бодро.

— А по железу что?

— Железо придётся докупать, — покачал головой Бернард, — На эту половину мы стёганки и кольчуги уже подыскали, да и гвизармы тоже нашлись. Но вот вторую снаряжать пока что нечем.

— Попробуйте пошерстить арсеналы Сенешаля. Авось он чем-нибудь расщедрится. Если нет — закупайте всё, что можете в деревне. В ближайнее время нам может понадобиться каждый боец… — я на мгновение замолчал, мысленно прикидывая, как бы перейти к интересующей меня теме. А затем решил сделать это прямо и без обиняков. Кого тут, в конце-концов, стесняться?

— Отряд растёт. Управлять им становится труднее. Нам следует назначить новых сержантов. Бернард, думаю ты лучше всех с этим справишься. Выбери тех, кому мы действительно сможем доверить поддержание дисциплины и поставь их над каждой боевой линией. А тебя перевожу в лейтенанты, чтобы вопросов не возникало.

— С повышением жалованья? — осклабился Бернард.

— С повышением жалования, — я кивнул и перевёл взгляд на девушку, — В женском взводе похожая ситуация. Айлин, поскольку ты тоже уходишь в экспедицию, тебе придётся повысить кого-нибудь из своих десятниц до сержанта. И на её место выбрать новую десятницу. Кто-то должен руководить женским взводом, пока тебя нет, да и потом тебе помощница не помешает.

— Может десятниц не трогать, а выбрать кого-нибудь из… — начала было Айлин, но я тут же её перебил.

— Нет, — я покачал головой, — Нехорошо, когда рядовой прыгает через голову вышестоящего. Ты потом проблем с их сварами не оберёшься.

Девушка смерила меня долгим задумчивым взглядом. Затем как бы невзначай покосиласьна лейтенанта. Тот молча кивнул. Я снова попал в точку. А вот девушка, похоже, мне подобных вопросах ещё не до конца доверяла, раз ей понадобилось подтверждение более опытного товарища. Надо будет с ней об этом переговорить.

— Едем дальше через мост… — я хотел продолжить, но Бернард меня перебил.

— Задержимся немного по эту сторону. У нас с новобранцами есть ещё одна проблема.

— Какая? — я ещё раз мысленно пожалел, что никого не послал за водой. Но бойцы уже наматывали круги вокруг крепости, а прерывать собрание из-за пересохшего горла совершенно не хотелось.

— Контракты, — коротко отрезал лейтенант.

— А что с ними не так?

— Если коротко — всё, — Бернард на мгновение задумался, затем откинулся на спинку кресла и отёр лоб тыльной стороной ладони. Всё-таки наши тренировки выматывали и его тоже, хоть он и старался этого никак не показывать, — Условия свободного входа-выхода до битвы и после были хороши, когда у нас не было имени и денег. Теперь у отряда есть и то и другое, так что формулировку пора менять.

— Чуть поподробнее, — напрягся Родрик. Учёного вполне устраивало столь вольное положение дел, и менять он его не особенно хотел.

— Если оставить всё как есть, то к нам набьётся слишком много халявшиков, — пояснил лейтенант, — Которые будут пить, жрать, развлекаться и получать жалованье за счёт отряда. Но, как только на горизонте замаячит серьёзная заварушка — разбегутся, воспользовавшись своим «законным правом». Я предлагаю ту же систему, что используется и во всех прочих наёмничьих ротах. Контракт заключается на год. И этот год жизнь бойца принадлежит отряду. Любая попытка уйти будет приравниваться к дезертирству. А наказание за дезертирство, — он мрачно усмехнулся и скользнул по мне изучающим взглядом. Я тоже невольно хмыкнул, — Генри всем наглядно уже показал.

— Звучит разумно, — согласился я, — Всё-таки будет глупо перед каким-нибудь боем, о котором известно заранее, потерять половину отряда. Но и просто так втюхать этот контракт людям не получится. Тем более некоторые из наших парней всё-таки научились читать, пускай и по слогам. Думаю, стоит немного сгладить этот переход повышением жалования, чтобы не возмущались. Возражения есть?

Возражений не последовало. Но Роберт и Родрик остались сидеть в глубокой задумчивости. Подпишутся ли они на таких условиях? Что бард, что учёный были довольно ценными людьми для нашей кампании. Не хотелось бы их терять. Нои другого выхода у нас просто нет. Либо мы превращаемся в армию. Либо так и останемся стадом, которое разбежится при первой же серьёзной опасности.

— Есть ещё один вопрос касательно дисциплины, — заметил Бернард, — Вчера Ольрих подрался с Эйстом из-за…

— Сабины, — продолжила за него Айлин, — Она решила покрутить хвостом сразу перед обоими мужиками. Закончилось это весьма предсказуемо.

Бернард раздражённо скривился. Лейтенант терпеть не мог, когда его перебивают. Но всё-таки ничего не сказал.

— Пару дней назад похожая ситуация приключилась с Ладвиком, Вилемом и Бланкой. Вилем грозился Ладвика на перо посадить.

Мда… Что-то парни и впрямь в разнос пошли. Ёбаный хер, мы стоим тут немногим больше недели, а уже выплыло столько проблем. С другой стороны, а чего я вообще ожидал? Большинство женщин в отряде либо бывшие шлюхи, либо бывшие трактирные девки, которые немногим от этих шлюх отличаются. Было бы странно ожидать от них поведения благородных девиц, тем более что и они то далеко не всегда славятся целомудрием и верностью. Ладно. Лучше решить эти проблемы сейчас, в более-менее спокойной обстановке. Чем потом пытаться что-то придумать впопыхах. Одно ясно наверняка — пускать ситуацию на самотёк нельзя. Если солдаты начнут резать друг-друга из-за неразделённой любви, то отряду конец.

— Предложения?

— Есть одно, — Бернард снова пришёл на выручку, — Полевые браки. Хочешь трахать кого-нибудь из отрядных женщин — наздоровье. Но трахай тогда только её и никаких походов на сторону. Хочешь трахать кого попало — тоже без проблем. В любом селе любую бабу, только если это не господская дочка. Но в сторону женщин из отряда тогда даже не смотри. То же кстати можно распространить и на самих женщин, чтобы всё было честно.

Роберт глухо застонал.

— Нет, ну я всё понимаю, — голос барда был полон возмущения, — Контракты эти, порядок в отряде… Это всё надо. Но если нельзя и баб тискать, то пожалуй я пас.

— Никто не говорил что нельзя, — я покачал головой, — Просто вводятся на это разумные ограничения. Тебе же кстати лучше будет. Ребята в отряде подобрались скорые на расправу. И я сомневаюсь, что ты успеешь объясниться, если тебя застукают на сеновале с их женщинами. Глотку тебе вскроют гораздо раньше и тогда, боюсь, даже Вернон не сможет тебе помочь. А если и сможет, то тебе это вряд-ли понравится.

Лекарь мрачно усмехнулся. Роберт же выпучил на него удивлённые глаза.

— А поч…

— Потом, — я прервал начавшуюся было дискуссию, — Хорошо, с методом мы разобрались. Возражений, как я понимаю, ни у кого нет. Как будем наказывать за нарушение? Не казнить же нам каждого похотливого засранца в конце-концов?

— Изгнание, — пожал плечами Бернард, — В противном случае они решат, что игра стоит свеч. Начнут хитрить, изворачиваться, что рано или поздно перерастёт во всё тот же конфликт.

Мда. Вот так государство и залезло к людям в трусы. С другой стороны, а какой у нас вообще выбор? Мы либо становимся армией с чётким и жёстким уставом, либо превращаемся в цирк шапито, который развалится с полпинка. Я всё-таки предпочитаю первое.

— Возражения?

Их снова не последовало. Какой у нас, сегодня, однако продуктивный совет. Бернард рекомендует, я утверждаю, все остальные просто внимают. С другой стороны, среди нас, только у лейтенанта есть достаточно большой опыт в построении военного коллектива. Было бы просто глупо к нему не прислушаться.

— Хорошо, — кивнул я, — Значит с этого момента если кто-то имея полевого мужа или жену, обнаружится в чужой койке — покидает отряд в тот же момент. Если кто-то решит крутить шашни с двумя мужиками или бабами сразу и будет на этом пойман — тоже пинком под зад. Факты доказанной проституции будут наказываться аналогичным образом. Все желающие взять себе полевого мужа или жену должны будут отчитаться об этом перед Болеком, чтобы он сделал соответствующую запись в своём гроссбухе. Вопросы есть?

Старик тут же перелистнул книгу в конец, обмакнул перо в чернильницу и принялся выводить заголовок страницы. Роберт глухо застонал. Похоже ему сегодня вечером придётся вешать на чьи-то уши старую добрую сказочку о том, что я мол птица вольная, а потому нам не суждено быть вместе. Вешать и тихо надеяться, что тебе не дадут по башке. Ограничивать в плотских утехах бард себя никак не хотел, а женщины в отряде тоже были скорыми на расправу.

— Тогда запиши… — я осёкся и посмотрел на Айлин. Вообще-то я не сомневался в ответе девушки, но хотелось показать, что для меня важно её мнение. Она едва заметно улыбнулась и кивнула. Я продолжил, — Нас с Айлин первой строчкой. Думаю, ни для кого в отряде не секрет, что мы уже давно вместе. И коли дадут боги, так всё и останется.

— Нас с Исгрид тоже, — добавил Бернард.

— Коли пошла такая пьянка, то и нас с Эникой, — вставил Вернон. В его голосе послышались лёгкие нотки смущения.

Брови почти всех присутствующих удивлённо поползли вверх. Эника была его ученицей. Девушкой с даром к магии, которая прибилась к нам в столице. И на публике всегда вела себя именно как ученица. Никто и подумать не мог, что у них там уже всё гораздо серьёзнее. Почти всех. Кроме Бернарда. Тот лишь сидел и многозначительно ухмылялся в усы. Айлин тоже не выказала удивления. Похоже, эти двое давно были в курсе событий.

— Что? — лекарь обвёл всех собравшихся удивлённым и слегка смущённым взглядом, — Я думал, вы давно уже в курсе…

— Нет, но теперь будем, — я снова вынужден был прервать зарождавшуюся дискуссию. Совет командиров всё-таки не дружеские семейные посиделки. Не стоит превращать его в балаган и решение личных вопросов.

— А с Туром и Бьянкой как быть? — поинтересовался старик, — Они…

— Запиши грифелем. Они скоро покинут отряд, так что нечего зря марать бумагу. Что же до тех рядовых, у кого уже есть любовники или любовницы — у них будет два дня на то, чтобы определиться, хотят ли они быть вместе и дальше. То же самое касается и тех, кто пытался крутить роман с двумя сразу. Придётся выбрать или отказаться от обоих. С завтрашнего вечера любое отклонение от тех позиций, которые записаны в гроссбухе Болека, будет считаться нарушением и караться соответствующим образом. И чтобы закрыть вопрос дисциплины… — я тяжело вздохнул и выдержал паузу. Снял с пояса фляжку. Отпил один глоток и протянул её Айлин. Девушка с благодарностью приняла и тоже промочила горло. Алфрид же проводил сосуд жадным взглядом. Нет уж, ему не дам. Пусть засранец в следующий раз думает головой, прежде чем бухать безо всякой меры.

— Чтобы закрыть вопрос дисциплины… — напомнил мне Родрик. Я кивнул, мол, помню-помню и тут же продолжил.

— На азартные игры накладывается такой же запрет. Речь не обо всех, а лишь о тех, которые на деньги. В конце-концов на нож товарища посадить можно не только из-за бабы, но и из-за крупного проигрыша. Наказывать будем чуть мягче — проступок всё-же не такой значительный. Те, кого застукают за этим занятием, отправятся на чёрные работы на неделю. Конюшни чистить, нужник копать, в оружие драить — вот уж чего-чего, а таких занятий в отряде просто навалом. Возражения?

Все молча покачали головами. Все, кроме Вернона. Теперь уже скривился лекарь. Парню отчаянно везло в любых азартных играх. Вернее он мастерски мухлевал и сколотил на этом уже себе неплохой капитал. Правда и терял он немного. В отряде почти никто не садился с ним играть. Все давно знали — выиграть не получится.

— Надо дать людям альтернативу, — заметил Бернард, — Если задрачивать их одними тренировками, не давая продыху, то через неделю у тебя люди на стену полезут, а через две похватаются за ножи и пойдут резать офицеров.

— Тоже верно, — я не стал спорить. Совет и впрямь был крайне дельным, — Но инициатива наказуема. Значит ты с новоизбранными сержантами и организуешь бойцам дни культуры и отдыха. Попросите Тура вырезать ещё пару-тройку досок и комплектов фигур для превосходства и устройте турнир. С призом за счёт отрядной казны. Нарулите у местных карт. Покопайтесь в местной библиотеке. Если найдете что-нибудь интересное, можно будет запрячь кого-нибудь из магической братии и устроить коллективные чтение. Кости, борьба на руках — сойдет всё. Главное чтоб без ставок и большого количества выпивки. Вопросы есть?

— Никак нет, — ухмыльнулся Бернард, — Всё сделаем в лучшем виде.

В комнате повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь нервным постукиванием костяшек по столу. Стучал Роберт. Видать в этот раз кто-то всё-таки крепко его зацепил и выбор у парня был поистине непростой. Но правила есть правила. Они едины для всех. Если давать одним поблажку, а других принуждать — рано или поздно следовать им перестанут все.

— В таком случае собрание закончено, — подвёл черту я, — Я вас больше не задерживаю. Работы у нас много, а времени чертовски мало. Постарайтесь не разбазаривать его понапрасну.

А про себя добавил: «Да к тому же и день завтра будет не из простых».

День и правда обещал быть сложным. Предстояла встреча с командиром фанатиков. И я сильно сомневался, что мы были к ней по-настоящему, готовы.

Глава 3 «Кошмар без лица»

Тяжелые свинцовые тучи неторопливо ползли по низкому небу. Накрапывал мелкий дождик. Круги от его капель расползались по зеркалам тёмных, маслянистых бочагов, кутающихся в шарфы из бледного, чахлого мха. На их бережках шелестели крошечными серыми листьями карликовые деревца. Их стволы были скручены какой-то неведомой силой, а ветки, словно иглы свернувшихся ежей торчали в разные стороны.

Чуть поодаль в воздухе плавали мелкие камушки. Их неспешно затягивал внутрь себя невидимый водоворот. Когда они все скапливались в его центре, раздавался хлопок и гальку вновь выбрасывало на край воронки и процесс начинался заново.

На тропе, ведущей к массивному чёрному силуэту башни, разделившему серый горизонт надвое, стояло существо. Уродливая тварь, обтянутая мертвенно-бледной лоснящейся кожей. Её тело отдалённо напоминало человеческое. Но на количестве рук, ног и голов сходство заканчивалось. Конечности существа были неестественно длинные. Кисти рук были увенчаны пальцами, в которых было куда больше суставов чем нужно. Те же оканчивались короткими, крючковатыми когтями. Как раз такими, чтобы схваченная тварью жертва не могла вырваться. Такие же когти, только уже на ногах, впивались в мягкий мховый ковёр, из ран которого уже начинала сочиться болотная тина.

Но мой взгляд был прикован не к подрагивающим от предвкушения когтям существа. Он неотрывно следил за овальной головой, обтянутой серой, лоснящейся кожей, без намёка на волосы. Нет, тварь не имела усеянной клыками пасти, из которой тянулась бы тонкая нитка кровавой слюны. У неё не было чёрных, бездонных глаз, мелкого носа, больше напоминающего две дыхательные щели, бровей, да и надбровных дуг. У неё вообще не было лица. На его месте клубилась тьма. Бездонный чёрный провал, из которого на меня смотрело нечто. Нечто настороженное. Нечто голодное. Нечто чужое.

Внезапно прозвучал голос. Нет, я не услышал его ушами. Скорее — почувствовал прямо внутри своей головы. Почувствовал острой вспышкой леденящей, парализующей боли. Боли, заглушавшей смысл произносимых слов.

Тварь пришла в движение. Медленно. Неестественно медленно вырвала свою лапу из мокрых объятий мха и поставила её вперёд. Сделала шаг. Её голова покачнулась на тонкой шее. Несколько тонких лоскутов мрака выплеснулись наружу. Их тут же слизнул и принялся втягивать в себя водоворот, между камушками которого начали проскакивать крохотные голубые молнии. Существо не обратило на это никакого внимания. Оторвало вторую ногу от земли и сделало ещё один шаг. Затем ещё один. И ещё.

Чем ближе оно подходило, тем слабее становилась боль. Она всё ещё пульсировала внутри моей черепушки, но больше не дробила мысли и не смешивала их осколки. Вместо них в голове воцарилась тяжелая пустота. Пустота, которую в следующее мгновение вновь наполнил голос.

«Лица… Я не помню их лиц… Как я верну их, если не помню их лиц…»

Фраза повторялась. Раз за разом, настойчиво долбилась в виски кровяными молоточками. Выжигалась на обратной стороне черепа. И с каждым повторением тварь подбиралась всё ближе.

Дёрнуться не получалось. Схватиться за оружие тоже. Не удавалось даже закрыть глаза. Оставалось только стоять и смотреть, как тварь медленно приближалась, судорожно покачивая головой и нервно подрагивая когтями. Смотреть и слушать звучавший в голове голос, который постепенно переходил в истеричный крик.

Дойдя до меня тварь замерла. Несколько секунд она стояла неподвижно, едва заметно покачиваясь из стороны в сторону. Затем сгорбилась. Согнулась почти пополам, наклонившись к моему лицу. Пристально вгляделась в меня своим бездонным чёрным провалом. По спине пробежал холодок. Руки попытались дёрнуться к оружию, но тело парализовало. Захотелось закрыть глаза. Закрыть, просто чтобы не видеть, что дальше произойдет. Но и это не получилось.

Крохотный язычок мрака оторвался от «лица» твари. Коснулся моей щеки. Её тут же пронзила острая, почти нестерпимая вспышка боли. Боли и холода, который тут же начал расползаться по моим венам. Сковал лицо, ухватился за шею и пополз вниз. Туда, где медленно но верно разрастался комок липкого обессиливающего страха. Я уже видел это. Я знал, что дальше произойдет. И я ничего не мог сделать. Даже пошевелиться.

Тварь подняла когтистую лапу. Поднесла её к моему лицу. Осторожно коснулась щеки. А затем едва заметно нажала. Коготь проколол кожу. Впился в мясо. Я этого почти не чувствовал. Замораживающее дыхание твари сделало своё дело. Просто знал. Видел своим внутренним взором. Существо подняло вторую лапу. Её когти впились в другую щёку. Медленно поползли вниз отделяя мясо от костей. По подбородку заструилась кровь. Я попытался дёрнуться. Отшатнуться. Но всё тело сковал парализующий холод. Тварь же сделав первый надрез принялась методично скрести когтями по костям черепа отделяя от них мясо и жилы. Периодически она останавливалась и вновь начинала пристально вглядываться в меня, словно бы оценивая результаты своей работы.

Кровь сочилась за ворот гамбезона. Текла по спине и рукам. Жгучая боль раздиравшая голову боролась с ледяной, оставшейся от касания мрака. Тварь методично работала отделяя жилы и мясо от костей. Срезая хрящи и кожу. Она забирала моё лицо. В голове мог бы крутиться вопрос — зачем? Прикрыть уродливый чёрный провал? Отнести своему хозяину? Сожрать?

Но места для мыслей там не осталась. Была только боль. Вспышки боли. Ледяные сменялись обжигающими, а затем снова ледяными. Слова того, кто забыл чьи-то лица тонули в них. Мысли тоже. Боль выжигала остатки личности. А может их забирала тварь? Забирала вместе с моим лицом? Ответов не было. Да и вопросы быстро рассыпались на фрагменты. Обрывки мыслей. Тонули во всепоглощающей боли.

Тварь в очередной раз остановилась. Немного помедлила. Ухватилась за края кожи и потянула на себя. Плоть отделилась от черепа с тошнотворным, чавкающим звуком. Существо поднесло кровавый ошмёток к своему провалу, откуда тут же вытянулись несколько язычков мрака. И кожа начала медленно прирастать к краям серого лысого черепа. Очертания твари тоже стали меняться. Она уменьшалась. Ноги и руки становились короче и толще. Кожа, обтянувшая череп приобретала здоровый, розоватый оттенок. Сквозь неё пробивались первые ворсинки волос. Она превращалась в человека. В меня…

Спустя минуту я смотрел на точную свою копию. Всё, чего ей недоставало, чтобы сойти за нормального человека — языка и глаз. Стоило мне об этом подумать, как руки существа, оканчивавшиеся самыми обычными пальцами, вновь протянулись к моему лицу. Впились в глазные впадины. Новая вспышка боли взорвалась прямо у меня в черепе. Мир моментально утонул в мутной, кровавой дымке. И… Я проснулся.

Тело само рванулось вверх. Рука уже выхватила кинжал из ножен и вытавила его прямо перед собой, пытаясь ткнуть остриём во врага. Во врага, которого не было. Тварь исчезла. Оставила после себя лишь легкую головную боль, да солоноватый привкус металла во рту. Вокруг были не бескрайние топи, а надёжные каменные стены нашей маленькой комнатушки на втором этаже барака. Рядом под одеялом ворочалась и сдавленно постанывала Айлин. Девушке тоже снился кошмар.

Внезапно послышалось лёгкое потрескивание. Я скосил взгляд на свою левую руку. Из кончиков её пальцев то и дело выстреливали бело-голубоватые молнии. Моё тело настолько привыкло к присутствию магии, что начало использовать её рефлекторно. Я прикрыл глаза и усилием воли рассеял скопившуюся в ладони энергию. Разогнал её по телу тёплой, пробуждающей волной. Спрятал кинжал обратно в ножны и откинулся на подушку.

Мысли путались. Часть из них всё ещё оседала обрывками ночного кошмара. Другая уже устремилась в день грядущий. В день, который должен был стать для нас «крайним» на большой земле. Или последним. А то нахватался, блин, от Бернарда суеверий.

Сделать предстояло немало. Утрясти все оставшиеся конфликты, раздать последние распоряжения, подогнать и набить вещмешки. Хотя-бы немного отдохнуть и привести себя в порядок перед тяжелой вылазкой. А ведь ещё эта встреча с храмовниками. И хрен знает, чем она закончится. Твою то мать…

Сквозь щель между неплотно прикрытых ставен первыми тусклыми лучами пробивался серый рассвет. Было совсем раннее утро. Однако со двора уже доносились резкие окрики команд, ржание лошадей и скрип тяжело груженых телег. Солдаты сенешаля покидали крепость. Границы урочища слишком близко подобрались к её стенам и оставаться в Раудхофе было слишком небезопасно. От тварей лезущих из разлома высокие стены ещё могли бы спасти, но вот от всего остального — вряд-ли.

Нашему каравану тоже предстоял переезд. По плану сенешаля мы должны были занять тот самый постоялый двор, на котором бандиты убили нашего человека. Вряд-ли хозяин будет от этого в восторге, но и выбор у него невелик. Сам же Сенешаль занимал дом «губернатора» — тому он всё равно уже без надобности, а гарнизон крепости частично переводили в казармы ополчения, а частично — в бывшее убежище когтя. Его солдаты зачистили от нечисти несколько дней тому назад. Все эти перемещения давали нам фору. Совсем небольшую, но её должно было хватить, чтобы добраться до башни. Хотя, как любили говорить местные, в урочище нет прямых путей…

— Твою мать, идиот косорукий! — со двора донёсся голос одного из сержантов сенешаля. Ему предшествовали грохот упавшего ящика и лязг железа, — Ты у меня, сука, всё это отмывать своим языком будешь! И хер выйдешь из оружейки пока не отполируешь до блеска!

— Вас понял…

— Господин сержант! Тебя в ополчении не учили, как нужно обращаться к старшему по званию

— Вас понял, господин сержант…

— Понабирали, блин долбоёбов…

Городское ополчение тоже было тут. Вернее то, что от него осталось. После недавнего строевого смотра командиры сенешаля разжаловали большую его часть в чернорабочие. Оно, в общем, и правильно. Ни духом, ни умениями эти люди не годились в солдаты. Так что теперь они таскали ящики, чистили конюшни, вывозили помои и делали другую чёрную работу для настоящей армии. Ну и для нас тоже. Раз уж всё обернулось так, что появилась возможность немного разгрузить моих парней, грех было не воспользоваться.

Айлин снова принялась ворочаться и глухо стонать во сне. Но теперь сквозь стоны иногда слышалось сдавленное, невнятное бормотание. Я замер. Прислушался.

«Нет… Нет, уйди… Прошу… Сгинь… Не приближайся…»

Кошмар входил в свою решающую фазу. Похоже настала пора её будить. Толку от такого сна всё равно не будет никакого. Только больная голова и трясущиеся поджилки.

Я осторожно коснулся плеча девушки. Та нервно вздрогнула. Сжала кулаки, но не открыла глаза. Лишь глухо простонала в ответ. Я потряс. Опять ничего. Лишь глухой, сдавленный стон. Я осторожно перевернул девушку на спину и собирался было осторожно шлёпнуть её по щеке, как вдруг её глаза открылись.

И в них была лишь бездонная, непроглядная тьма. Ни зрачка, ни радужки — только чернота. Я уже видел такое. Дважды. И ни разу это не предвещало ничего хорошего для тех, кто оказывался рядом. Тело среагировало быстрее, чем голова. Я подскочил. Навалился на неё сверху. Руки тут же вцепились в её запястья — вокруг кистей девушки уже начинала клубиться тьма. Айлин дёрнулась. Попыталась вырваться. Не получилось. Силы оказались не равны.

Внезапно девушка рванулась вперёд. Её руки плечи едва не вывернулись под неестественным углом. Зубы щёлкнули прямо у моего носа. Я невольно отпрянул, судорожно размышляя, что ещё можно сделать. Бить не хотелось. Но иного варианта привести её в чувство не просматривалось. Из ладоней девушки уже торчали призрачные, усеянные десятками мелких зубов пасти. Ещё несколько мгновений и они вцепятся мне в спину. Минута — и будут доедать мои ошмётки, размазанные по стенам комнаты.

Тело опять среагировало быстрее, чем в голову пришла мысль. Закрыло глаза, подалось вперёд и ударило. С размаху. Лоб в лоб. В голове яркой вспышкой боли взорвался сноп искр. Тело девушки обмякло. Глаза закрылись. Она откинулась на подушки и замерла.

Лишь на мгновение. Но и его хватило, чтобы меня прошиб холодный пот. Перестарался? Довёл до сотрясения? Или, может, вовсе… В животе всё похолодело. Я просто отказывался в это верить. Не мог допустить мысли, что всё закончилось вот так глупо. После всего того, что мы вместе…

Додумать мысль я не успел. Девушка глухо застонала и открыла глаза. Нормальные. Человеческие. Я невольно выдохнул. Отпустил её запястья, отодвинулся в сторону и откинулся на подушки. Мать вашу, ну и побудочка.

Айлин снова глухо застонала, затем осторожно коснулась лба, посреди которого уже начинал наливаться лиловый синяк. Закусила губу, но не смогла сдержать болезненный стон. Вопросительно посмотрела на меня. Я прикрыл глаза.

— У тебя опять это случилось.

— Приступ? — голос девушки нервно дрожал. Тяжелый, вязкий кошмар, перемешавшийся с болезненным пробуждением ещё не отпустил её.

— Угу, — кивнул я, тоже невольно потирая лоб. Похоже сегодня мы оба будем чрезвычайно «красивыми», — Надо бы что-то с этим уже сделать. Они становятся всё чаще и чаще.

— Еслиб я знала, что, — девушка тяжело вздохнула и немного помолчала, о чём-то задумавшись. Затем всё-же добавила, — После того, как это однажды выпустишь, его уже не запихнуть обратно. Оно… становится частью тебя. И медленно, но неотвратимо растёт, поглощая всё остальное. Иногда мне кажется… Что то, чем я тогда стала в замке — и есть моё истинное лицо. А это — лишь часть маски, которой я пытаюсь убедить себя и окружающих в том, что всё в порядке. Не знаю, есть ли нечто подобное у тебя, но если вдруг обнаружится — постарайся не выпускать это. Потом это кровавое безумие удержать не получится.

По моей спине пробежали мурашки. Нет, не потому что в комнате вдруг стало холодно. Просто я уже слышал эти слова. В одном из своих снов. Вот только сны те не сулили нам в будущем ничего хорошего. Лишь пламя, кровь и смерть. И, похоже, они потихоньку начинали сбываться. Быть «пророком» тоже своего рода проклятие. Ты знаешь, что будет дальше, но не можешь сделать ничего, чтобы это изменить. Впрочем, так может только казаться.

Я осторожно подвинулся ближе. Коснулся плеча девушки. Обнял. Она нервно вздрогнула, но не отстранилась. Едва слышно всхлипнула

— Всё-всё, тихо… — я осторожно прижал её к себе, — Мы со всем справимся. И с этим тоже. Найдем способ. Или тех, кто отыскал его до нас.

— Во сне… — девушка отстранилась и тыльной стороной ладони вытерла навернувшиеся слёзы, — Там была тварь и… Она пыталась украсть моё лицо.

— Знаю, — я кивнул. Немного помолчал, сел на край постели и добавил, — Тоже видел эту хрень. И тоже не мог ничего сделать — ни убежать, ни дать сдачи. Но это был всего-лишь сон. И он уже закончился.

— Не думаю, что это был просто сон, — девушка тоже села на край постели и достала из тумбочки небольшое зеркальце. То самое, которое я одолжил у Алерайских пиратов, — Скорее послание. Мол, даже не думайте в урочище лезть. Иначе там и останетесь.

— Может и так, — я взял со спинки стула штаны и принялся их натягивать. Сил на постельный спорт в последнее время не было ни у меня, ни у Айлин, так что и шмотки поутру не приходилось собирать по всей комнате, — Но говорит это лишь об одном — тварь, что засела в центре урочища сама боится нас. Боится, что у нас всё получится. Боится, что мы доберёмся до башни и затолкаем ей зубы в глотку до самой задницы.

— В таком случае, чем быстрее мы с ним покончим, тем лучше, — резюмировала девушка.

— Ага, — хмыкнул я, — может хоть тогда у нас получится нормально поспать.

Глава 4 «Третья сила»

Отряд покинул крепость далеко за полдень. Сборы заняли гораздо больше времени, чем я предполагал. Пока собрали все пожитки, пока загрузили телеги… Ещё и ось у одного фургона сломалась под тяжестью наших пожитков. Пришлось вытаскивать из него всё барахло и менять на скорую руку. В общем времени потеряли изрядно.

Двигались медленно и тяжело. Ночью прошёл дождь. Дорогу размыло. Колёса загруженных до предела фургонов утопали в грязи. Душный, пропахший мокрым багульником воздух гудел мошкарой. Лошади нервно фыркали и били бока хвостами, пытаясь её отогнать, но назойливый гнус уже почувствовал горячую кровь и отступать не собирался. Люди молчали.

— Знаешь, — Айлин легонько ткнула свою кобылу пятками в бока и поравнялась со мной, — Мне всё не дают покоя те трое, что тебе периодически снятся.

— В последнее время снятся мне только кошмары, — я покачал головой и напротив придержал поводья Гневко, слегка осаживая коня.

Относительно кошмаров я был не одинок. С тех пор, как край урочища подобрался почти под самые стены крепости они мучали всех без исключения. Командиры ходили злые. Солдаты — уставшие и раздражённые. У прислуги всё валилось из рук. Судя по рассказам местных, для урочища это было обычным явлением. Внутри его границ спать и вовсе не получалось ни у кого. Были, конечно, отчаянные смельчаки, которые пытались вздремнуть, нацепив на голову шлем или забравшись в какую-нибудь землянку. Вот только почти все они или сгинули в топях или сошли с ума от увиденного. А те немногие, кто каким-то чудом сохранил рассудок, давно покинули эти края.

— И всё-же… Как думаешь, почему они именно до нас докопались? — настаивала девушка, — По миру ходят сотни, если не тысячи итераций.

— Сложно сказать, — я равнодушно пожал плечами, — Возможно они догадываются, кем были наши прошлые итерации. А может им кто-то об этом рассказал.

— И боятся, что мы решим им отомстить за предательство? — Айлин отпустила поводья, достала из сумки белый платочек и смочила его отваром кровоцвета. Приложила ко лбу, по которому уже вовсю растекалось фиолетовое пятно. Всё-таки я перестарался, когда пытался её обезвредить.

— Именно, — кивнул я, и тут же едва заметно поморщился. У самого голова тоже побаливала. Последствия сотрясения снова напомнили о себе после того удара. Но к кровоцвету я старался не прибегать. Пусть он и слабый, но всё-таки наркотик. Не стоит использовать его без веской на то причины, — И хотят сыграть на опережение. Хотя, у всего этого может быть куда более глобальная причина.

— Система? — поинтересовалась девушка.

— Она самая, чтоб её, — хмыкнул я, снова натягивая поводья. Коню всё не терпелось перейти в аллюр, но тяжело груженые возы и солдаты, месящие ботинками жидкую грязь за ним просто бы не поспели, — А вернее старый конфликт вокруг того, как её можно остановить.

— Ты говорил, что разлад мол вышел из-за того, что мы предложили новую модель, — задумчиво бросила девушка, пряча пузырёк с кровоцветом в карман на поясе, — Мол, все мирятся, никто не умирает, система не получает данные для своего развития, а агенты — время на то, чтобы наладить связь с внешним миром. А приверженцы старой идеи хотели продолжать убивать всех возрождающихся агентов настолько быстро, насколько это вообще возможно.

— Ага, вроде того, — кивнул я, — Не сошлись в методах и не поделили рычаги управления. У тех, кто заигрался в большую политику, такое случается регулярно.

— Думаешь, наши предыдущие итерации так гнались за властью? — девушка с сомнением покосилась на меня и покачала головой. Я в ответ лишь пожал плечами.

— Сложно сказать. Может быть, хотели сделать лучше для всех. Найти какой-то выход из сложившейся задницы. Но признаюсь честно, глядя назад, я понимаю, что наша идея о всеобщем примирении звучала красиво лишь на словах. А на деле — была полным дерьмом, ничуть не лучше того плана, которого агенты придерживались с самого начала.

— Это ещё почему? — девушка недоумённо вскинула брови.

— А как ты себе представляешь её реализацию? — я хитро прищурился.

— Ну… — она на мгновение замялась, чуя подвох, — Все договариваются между собой, перестают воевать и умирать…

— Угу. Ходят, любуются бабочками, нюхают цветочки и всячески наслаждаются жизнью. Сама то в это веришь? — хмыкнул я.

— Да не особо, если серьёзно, — покачала головой Айлин, — Может у каждого из нас стало бы и побольше шансов выжить, но глобально ничего бы не изменило. Ну и ещё список потенциальных опасностей стал бы чуть короче.

— Не стал бы, — возразил я, — В процессе эволюции мы стали слишком уж походить на людей. А они — мастера придумывать причины и оправдания для убийства себе подобных. По крайней мере те из них, кто вообще таким заморачивается.

— Невысокого же ты о них мнения, — мрачно хмыкнула девушка.

— На то есть причины, — я снова пожал плечами, немного помолчал и продолжил, — Но возвращаясь к нашей основной теме — чтобы предотвратить гибель итераций нам пришлось бы собрать их всех вместе и отгородить от мира двумя, а то и тремя рядами стен со стражей. Кроме того, пришлось бы изолировать каждую итерацию ещё и друг от друга, чтобы избежать конфликтов со смертельным исходом. А потом ещё и защитить их от самих себя, потому что попав в такие условия многие агенты решат, что проще всего покончить с собой и запустить цикл своего существования заново. На выходе мы получаем этакую супертюрьму строгого режима с мягкими стенами и смирительными рубашками.

— Что-то ни разу не та благостная картина, которая нам рисовалась с самого начала, — кивнула Айлин.

— Вот-вот, — я мрачно ухмыльнулся, — Так что вся та коалиция с нами во главе, которая выступала за мирное решение вопроса, тоже не была такими уж добрыми и правильными ребятами, какими хотела показаться. Просто хотела сменить топор палача на смирительную рубашку. А кроме того у плана наших итераций было ещё одно слабое место.

— Какое?

— В варианте с быстрой гибелью агентов система всё-таки развивалась. Да, медленнее чем предполагалось, но для внешнего наблюдателя это не имело бы особого значения. В нашем варианте — развитие действительно останавливалось. И вот тут мы уже привлекали к себе пристальное внимание.

— Знаешь, — девушка на мгновение замялась, задумавшись, — Мне всё больше кажется, что во всей этой истории была какая-то третья сила, — Она легонько тронула пятками свою кобылу и сдула со лба сбившийся локон волос.

— Почему ты так решила?

— Подумай сам — от той резни проиграли обе стороны конфликта. И мы. И те, кто выступали за продолжение взаимного истребления, — Айлин ухмыльнулась и смерила меня долгим, испытующим взглядом, — Мы умерли. Сторонники истребления потеряли всё. Или почти всё. Обширная сеть влияния, которую они надеялись прибрать к рукам, рассыпалась, как карточный домик. Но кто-то же должен был от этого выиграть?

Я на мгновение задумался. А ведь в словах девушки была немалая толика смысла. Очень похоже, что кто-то просто пытался развалить уже существующую систему, не дав ей переродиться или перестроиться в нечто, ещё более ужасающее. И моя нынешняя итерация даже не стала бы осуждать этого парня. Скорее даже наоборот — поддержала. Оба метода прикрывались благими целями. И оба, на деле, были полным говном. Рано или поздно, но эта мысль должна была прийти кому-нибудь в голову.

— Не уверен в этом, — ответил я чуть погодя, — Но такой вариант не стоит списывать со счетов. Впрочем, как и тот, в котором просто обосрались все. Смешнее всего будет, если вдруг выяснится, что мы сами всё это и саботировали, спровоцировав резню. И обязательства с себя скинули и систему развалили.

— Да уж, смешнее некуда, — с сарказмом в голосе подметила девушка.

Дальше ехали молча. Мошкара звенела. Лошади фыркали и били хвостами. Колёса телег скрипели. Дорога петляла между корнями могучих деревьев. Лес постепенно редел. То тут, то там встречались свежие пни и кучи веток, ещё не успевших сбросить листву. Следы недавней вырубки.

Вскоре показался тот самый камень. Послышался звук топоров. Резкие окрики команд. Где-то вдалеке натужно заскрипело падающее дерево. Отряд выбрался на выжженую прогалину, окружавшую город.

Сегодня тут царило небывалое оживление. Возле кромки леса стояли несколько палаток, рядом с которыми сновали горожане. Несколько человек рубили дерево. Ещё с десяток обтёсывали от веток уже сваленный ствол. Трое грузили готовое бревно на подводу, которая должна была направиться прямиком к частоколу. После того, как сенешаль взял власть в свои руки, его восстановление заметно ускорилось.

Лагерь лесорубов охраняла дюжина бойцов королевских сил. Шесть арбалетчиков и шесть пикинёров. Все одеты в тяжелую броню. И все на взводе.

Это была не пустая мера предосторожности. В последние дни зверьё лезло из урочища с утроенной силой. Командиры южной и северной заставы докладывали, что им пришлось отозвать все патрули и выставить тройные дозоры на стены. По крайней мере такие вести два дня назад до нас донёс гонец. Последний из тех, что добрался до Розенхофа. Что стало с заставами после — одним богам известно.

Но в городе тоже было неспокойно. Твари прущие из урочища начали нападать на жителей. Монстры, конечно, и до этого не стеснялись на них охотится, но всё-таки не настолько наглели. Делали это только по ночам, да и то, на тех скорбных разумом, которых нелёгкая выносила за городские ворота.

Однако теперь твари атаковали даже днём. Не далее, как вчера целая стая болотожоров вышла из чащи и напала на одну из бригад лесорубов. Из пяти человек лишь один сумел добраться до городских стен. После этого группы рабочих увеличили и приставили к ним вооруженную стражу. И не зря. Бойцы сенешаля уже успели прикончить несколько десятков трясинников, дюжину измененных и одного лешака.

Тварей это не останавливало. Они как одержимые перли и пёрли из леса, бросаясь на всех, кого увидят по дороге. Хавель назвал это явление «великим гоном». На его памяти такое случалось лишь раз. Несколько лет тому назад урочище резко раздалось вширь, похоронив в своих границах с пяток мелких деревень. Тогда из него тоже дуром пёрли твари. Охотник говорил, что в прошлый раз его рост спровоцировала группа отчаянных смельчаков, которым почти удалось прорваться к башне. Что могло взбудоражить урочище сейчас Хавель не знал. А вот мы с Айлин догадывались. Но предпочитали молчать об этом в тряпочку.

Возле городских ворот нас встретила дюжина солдат Сенешаля. Шесть пехотинцев на дороге и шестеро стрелков, разместившихся на двух, наскоро сколоченных дозорных башнях. В отличии от городского ополчения эти на посту не спали. Но и нельзя сказать, что были сильно рады нас видеть.

Когда наши лошади поравнялись с воротами, командир дозора смерил меня уставшим, раздражённым взглядом и невнятно буркнул:

— Вверх по улице. Вас уже ждут.

— Может заодно подскажете, как пройти в библиотеку? — не удержалась от подколки Айлин. И я не стал её осаживать. Мы уже были на постоялом дворе и боец прекрасно об этом знал. Да чёрт возьми, об этом весь город прекрасно знал. Но видать этот сержант считал нас за идиотов.

— Проезжайте уже, остряки самоучки! — устало бросил он, — Не задерживайте мне тут движение!

Движения в воротах никакого не было. Брёвна подвозили прямиком к проломам в частоколе. Но и желания препираться с этим засранцем у меня не было никакого. Сказывалась усталость. Я просто махнул рукой и караван двинулся дальше.

Город встретил нас неприветливо. Почти безлюдной улочкой. Хмурыми взглядами нескольких выпивох, которые тут же поспешили убраться с дороги. Закрытыми дверьми и ставнями. Люди нас откровенно боялись. Впрочем так же они боялись и солдат сенешаля и храмовников, ошивавшихся где-то поблизости. Опыт общения с людьми Когтя убедил их в одном — от людей с оружием можно ждать лишь беды. Даже если эти самые люди вас защищают. И я не имел желания их в этом переубеждать.

Впрочем, вскоре стали попадаться и те, кому на нас было просто плевать. Несколько мужиков таскали свежеобструганные доски и складывали их в кучу возле сгоревших руин. Ещё пара человек рубили обломки и оттаскивали их в сторону. Один, судя по всему старший, командовал, то и дело покрикивая на рабочих. Город всё ещё восстанавливался после недавних погромов.

Нас они встретили равнодушными кивками. Мол да, помним, были тут такие. Один хотел было подойти и о чём-то заговорить с моими бойцами, но старший тут же прикрикнул на него: «Херли отлыниваешь! Возвращайся к работе!» Отряд двинулся дальше.

Затем навстречу попалась русая женщина средних лет, одетая в простое крестьянское платье. Она подошла к одному из моих ребят… Кажется его звали Йорик. Из новоприбывших. И передала ему крынку свежего молока и какой-то увесистый свёрток. Тот, закинул всё это в ближайший фургон и послал женщине воздушный поцелуй, от чего та тут же залилась румянцем. Всё-таки некоторые горожане помнили, от кого именно наш отряд их избавил.

К нашему приходу постоялый двор уже пустовал. Лишь у ворот опершись на копьё дремал одинокий стражник. Завидев нас он встрепенулся и встал по стойке смирно.

— Сир Генри. Двор в полном распоряжении ваших людей. Бойцов барона же попрошу проследовать за мной!

— Вольно, солдат, — скомандовал я и немного помедлив спросил, — Личная охрана барона разместиться в другом месте?

— Так точно, — кивнул тот, — Им предоставят часть городских казарм, а самому Барону с прислугой предоставил дом один из городских купцов, — боец немного помялся и добавил, — Вы бы всё равно на постоялом дворе все не поместились.

— А ещё не пристало барону жить в такой дыре. Я понимаю, — я улыбнулся. С одной стороны, конечно, слегка задевал тот факт, что нам с Айлин ничего подобного не предложили и даже не поставили в известность, а с другой — сир Пенёк будет меньше на глаза попадаться. И чем реже он будет это делать, тем лучше у меня будет настроение.

— Вот и славно, — кивнул боец, — Хозяин поможет вам расположиться. А мы с бойцами барона сейчас отправимся к казармам.

— Не торопитесь, — возразил я, — Сначала отправьте барону весточку. Скажите, что мы выступаем немедленно. Он поймет о чем речь.

— Эрик, Рейнар, — рявкнул один из бароновских десятников, сопровождавших караван, — Бегом к дому губернатора. Одна нога здесь, другая там!

Двое бойцов молча кивнули и тяжелой трусцой, побрякивая ножнами и пластинками тяжёлых бригантин побежали в сторону главной площади. Я же повернулся к своим людям и скомандовал:

— Ларс, Мигель. Ваши десятки разгружают возы и обживаются. Сходите к хозяину двора, он покажет куда их поставить. Только сильно не кошмарьте его, он поди от нашего прошлого визита штаны ещё не отстирал, — Эйнар, твоя десятка готовит два воза для добычи и раненых. Остальным спешится и оставить в караване все пожитки какие есть. Если дойдет до драки — успеете заново набить карманы.

Бойцы, которым посчастливилось ехать на козлах телег, принялись неохотно спрыгивать на землю. Другие начали забрасывать тюки и поясные сумки в кузов одного из фургонов. Иногда слышались шутки, а на лицах виднелись наглые ухмылки, но в целом энтузиазма по поводу предстоящего похода отряд не выказывал. Все понимали, храмовники — не бандиты, способные лишь крестьян пугать. Это хорошо экипированная, тренированная и сплочённая фанатичной верой сила, в схватке с которой ты точно не отделаешься малой кровью.

К нам подошёл Бернард. Вид у лейтенанта был озадаченный.

— Разведка до сих пор не вернулась, — бросил он, — Хавеля и его парней так же не видно. Думаю лучше будет подождать их, чем наобум совать голову в задницу льву.

— Варианта тут только два. Либо их схватили, либо они просто задержались и мы встретим их по дороге, — я на мгновение замолчал, собирая в кучу разбегающиеся мысли. Блин, может хоть эту ночь нам удастся нормально поспать? Как-никак до границы урочища теперь пара миль, если не больше, — И в том и в другом случае нам стоит явиться на встречу. В первом — чтобы обменяться заложниками. Нельзя бросать парней в лапах этих фанатиков, ониж ёбнутые на всю голову. Во втором, мы будем знать куда суёмся и просто не потеряем время. А кроме того, нас, вместе с отрядом барона и двумя десятками сенешаля больше раза в полтора, а то и в два. Не думаю, что они рискнут на нас напасть при таком перевесе.

— Сам же сказал: они ёбнутые на всю голову, — ухмыльнулся лейтенант. Подловил. Вот уж что-что, а это делать он умел, как никто другой. Впрочем, именно за это я его и ценил. Опытный человек, способный грамотно указать на тупняки командира в любом отряде будет на вес золота. Даже если ему глубоко и искренне насрать на субординацию.

Но тянуть дальше я всё равно не хотел. Да и смысла большого не было. Чем бы ни закончилась сегодняшняя встреча — разговором или кровью, но ей суждено было состояться. И, хотя где-то на задворках моего сознания ещё теплилась надежда, что все предыдущие выходки храмовников — результат банального недоразумения, разум настойчиво твердил: никакой ошибки тут не было. Они хотели, да и по прежнему хотят нас уничтожить. Просто пока у них связаны руки. Как и у нас.

Это была возможность. Возможность выяснить, кто натравил на нас своих шавок. Альрейн? Если да, то какой ему резон стравливать между собой собственных агентов. Синод? Что его бойцы забыли на границах урочища? Или, быть может в этом деле появилась какая-то третья сила, лишь косящая под фанатиков?

Это была возможность. Возможность, которую я не намеревался упускать. Потому повернулся к отряду и коротко скомандовал.

— Бойцы, стройся! Мы выступаем!

Глава 5 «Агрессивная дипломатия»

Они появились из лесу внезапно. Ещё секунду назад, между нами и головным дозором никого не было, но теперь, там стояла группа людей в серых грязных плащах, с луками наготове. Лица их скрывали капюшоны и повязки, натянутые на губы и подбородок. Я вскинул руку. Колонна мгновенно остановилась. Парни потянулись к оружию.

Командир лучников опустил лук и снял с лица повязку. Из под капюшона меня кольнули серые, равнодушные глаза. Худощавое лицо. Козлиная бородка. Обвисшие усы. Губы, кривящиеся в плохо скрываемой насмешливой ухмылке. Это был Хавель.

— Выб поосторожнее были с такими эффектными появлениями, — заметил я, — А то у меня ребята нервные. Нет-нет, да у кого-нибудь дрогнет палец на спусковой скобе.

— Он умрёт раньше, чем успеет нажать на спуск, — хмыкнул охотник, но заметив мой недовольный взгляд тут же добавил, — Мы вышли специально подальше от головы колонны, чтобы этого избежать. Но вот в головной дозор лучше бы поставить кого-то более зоркого. Если парни проворонили нас, то и возможную засаду они тоже прошляпят с лёгкостью.

— Буду иметь ввиду, — я легонько тронул пятками Гневко и снова поднял руку, давая приказ колонне двигаться вперёд, — А что насчёт остальной разведки? Где они?

— Скоро будут, — Хавель поравнялся с лошадью и дал знак своим людям забираться в фургоны. На этом их работа была закончена. Справляться с врагом — уже наша задача, — Честно говоря, я вообще не понимаю нахрена ты их с нами отправил. По лесу ходить не умеют, шумят, как медведь в буреломе. Прячутся тоже так, что их заливший зенки пьянчуга увидит за полмили, — охотник хитро прищурился и посмотрел на меня, — Не доверяешь?

Я лишь мрачно ухмыльнулся и равнодушно пожал плечами.

— Если б я не был параноиком, то столько бы не протянул. А ты человек новый, достаточно скрытный. Кто знает, что у тебя на уме.

Хавель самодовольно улыбнулся, сверля меня пристальным, но в то же время — безразличным взглядом. Немного помолчал и ответил:

— Если б я, или кто-то из моих ребят хотели убить тебя или твою подружку — уже бы это сделали. Достаточно было засесть вон на том холме, — он махнул рукой вперёд по дороге в направлении небольшого пригорка, поросшего густыми кустами, — Подождать пока вы подъедете поближе, выпустить несколько стрел, смазанных дерьмом и соком беладонны. Так, чтоб тебя даже твой лекарь откачать не смог. А потом, пока твои дуболомы будут метаться, пытаясь понять где враг — скрыться в лесу, — охотник немного помолчал, меряя меня испытующим взглядом. Я же в ответ сверлил его своим — равнодушным. Времена, когда подобные выпады могли меня задеть или выбить из колеи давным-давно миновали. Слишком много дерьма повидал и пережил, чтоб реагировать на такие мелочи. Да и кое-чему научился. Иногда, если не перебивать человека, а напротив, дать ему высказаться — он может поведать намного больше, чем собирался поначалу.

— То, что ты до сих пор жив, говорит лишь об одном — продолжил свою мысль Хавель, — Либо у ваших врагов нет людей, способных хорошо сделать своё дело, либо за вас ещё не брались всерьёз.

А вот тут, пожалуй, он попал в точку. Я и сам немало размышлял над тем, почему по нашему следу не послали талантливого убийцу? У организации, которые планируют убийство короля и развал империи наверняка нашлась бы парочка таких специалистов.

Ансельма устранили почти сразу после того, как был отдан приказ. Тем самым способом, который описал Хавель — стрелой из-за угла. А ведь Ансельм куда лучше знал своих дружков, методы их работы, и что они могут предпринять в ответ на его собственные телодвижения. На нас же пока-что было совершено одно крайне неумелое покушение, больше походившее на некий спектакль. Этакую демонстрацию силы. Спектакль в конце которого актёры ещё и дали себя поубивать.

Вывод напрашивался сам собой — пока что мы не были приоритетной целью. Нас не воспринимали всерьёз. А сны? Тот дымящий хер уже догадался, что его подслушивают. Возможно — понял кто это делает. Так что они вполне могут быть хорошо поставленным спектаклем, служащим одной единственной цели — сливать нам ложные сведения и постоянно держать в напряжении, отвлекая от наших собственных дел и задач.

Впрочем, был и ещё один вариант. Шпион мог оказаться на нашей стороне. Он, конечно выдавал информацию их главному, но очень уж порционно, только когда тот начинал совсем уж давить. И даже тогда делал ровно столько, чтобы его не заподозрили в измене. Устранение Ансельма входило в его планы, поэтому по следу лучника он отправил профессионалов. К нам же послал совсем уж зелёную поросль, которую не жалко пустить в расход. А когда главарь поинтересовался, какого мол хера, просто развёл руками и спихнул всё на обстоятельства в виде храмовников. Это тоже надо иметь ввиду.

— Может быть, — я равнодушно пожал плечами и едва заметно усмехнулся, — Но если ты считаешь, что это сделать так просто, то почему ты таким манером не расправился с тем же Когтем?

Охотник тяжело вздохнул и покачал головой.

— Потому что он был куда большим трусом, чем ты. Сидел в своём логове почти безвылазно, а по делам посылал своих подчинённых. А их убивать…

— Было бессмысленно, — продолжил за него я, — Поскольку за каждого убитого подручного, Коготь вырезал несколько горожан. Мы помним. Но колкостями бросаться можно долго, а времени осталось мало, поэтому давай по существу. Настоящие засады впереди есть?

— Нет, — покачал головой охотник, пристраиваясь рядом со мной и Айлин. С другой стороны пришпорив коня пристроился Байран. Барон пока что молчал, не встревая в разговор, но внимательно слушал, — Мы дважды обошли поляну. Храмовники уже на месте. Восемь дюжин солдат. Стоят выстроившись посередь поляны в две линии и ждут. Похоже они не намерены скрываться.

— Заметил ещё что-нибудь ценное? Сколько стрелков, сколько тяжелой пехоты? Чем вооружены? Какое расстояние от краёв поляны до их бойцов? — поинтересовалась девушка. Айлин хоть и была командиром совсем недавно, но многие вещи схватывала на лету. И уже иногда задавала правильные вопросы гораздо быстрее, чем я успевал о них подумать.

— Лысь там большая и ровная, — Хавель на мгновение задумался, что-то прикидывая в уме, — От края леса до их рядов почитай сотня шагов, если не больше. Стрелков у них около четырёх десятков. Броня обычная, навроде той что носят наши ребята. Кольчуги, шапели. А вот арбалеты посерьёзнее у них будут. Больше, да и взводятся не козьей ногой, а хитровыделанной круглой хернёй.

— Арвельский ворот (в реальном мире — немецкий), — заметил барон, — Вещь и правда серьёзная. С близкого расстояния может прошить цельнокованный доспех. Не говоря уже о бригантинах и тем более — кольчугах. Но перезаряжать такую дуру не меньше минуты. Если от первого залпа укроемся за щитами, у нас будет достаточно времени, чтобы навязать бой лицом к лицу.

— А вот пехота у них посерьёзнее нашей будет, — продолжил Хавель, — Пара дюжин носит панцири и топфхельмы. Другие кольчуги под бригантинами и бацинеты с закрытыми забралами. Оружие разное — видал я там и бастарды, и кацбальгеры, и скёггоксы (бородовидный топор на длинной ручке). И у всех есть тяжелые башенные щиты.

— Мда… — я задумчиво почесал бороду, — Значит по стрелкам у них преимущество. Наши арбалеты вряд-ли справятся с кольчугами и бригантинами, а вот у них с этим проблем не будет. В ближнем бою мы можем отхватить неслабо. Панцири, бригантины и топфхельмы, против кольчуг и шапелей. Но нас больше почти в полтора раза. А значит мы можем навязать бой на своих условиях.

— Например выслать стрелков им в тыл и фланги, — заметила девушка, — Лоб в лоб перестреливаться бесполезно — они укроются за башенными щитами. А вот внезапная атака с тыла может неслабо их удивить и заодно выбить часть их собственных арбалетчиков.

— В лучшем случае — треть, — я покачал головой, — Вместе с ними придётся послать и прикрытие из пехоты, иначе после первого же залпа храмовники быстро сориентируются и своими бойцами первой линии вырежут уже наших стрелков.

— А почему только треть? — поинтересовалась девушка, — Можно же разбить отряд вообще на три части. Одну вывести на переговоры, а другими двумя атаковать с флангов, если что-то пойдет не так.

— Потому что враг осведомлён о нашей численности, — пояснил я, — Да и командир у них скорее всего не дурак. Он прекрасно знает, что у нас нет никаких причин верить ему на слово, что мол, встретимся исключительно чтобы поговорить. И, как только он увидит, как на обговоренное место вместе с нами выходит только треть отряда, у него в голове тут же появится вопрос — где остальные? А через пару секунд отдаст команду, перестроиться в каре или круг. И весь эффект неожиданности будет похерен.

— Ни добавить, ни убавить, — ухмыльнулся в усы Барон, — Быстро схватываете? Точно нигде воинскому делу не учились?

— Чему-то научил Бернард, а до чего-то дошли сами, — уклончиво ответил я, — Жизнь заставила.

— Интересная у вас жизнь, — хмыкнул барон, — У нас вон некоторые графья из всей тактики знают только: «вперёд на врага» и «нам выписали пиздюлей — бежим». Даром, что военному делу начинают обучаться, как только оторвутся от сиськи кормилицы. Да и полководцы далеко не всегда строят такие хитрые планы боя. Хотя-бы потому что…

— Бой почти всегда идёт не по плану, — хмыкнула Айлин, натягивая поводья своей кобылы. Та увидела на обочине куст ромашки и тут же захотела его сожрать. Пришлось одёргивать непослушную клячу, чтоб не ломала построение.

— Именно, — кивнул Байран, — И многое зависит от боевого духа бойцов и стойкости полевых командиров.

— Может быть, — пожал плечами я, — Но я надеюсь, что сегодня дело до боя не дойдет.

— Чего это вдруг? Отличное развлечение вышло бы! — барон смерил меня удивлённым и слегка недоверчивым взглядом, — Что может быть лучше, чем с разбега врубиться в ряды врага?

Ну да. Действительно, что? По крайней мере, для адреналинового наркомана. Впрочем, судя по нашему недолгому знакомству, барон был именно такой персоной. Не упускал ни одной возможности окропить оружие кровью, а иногда и вовсе сам лез на рожон, провоцируя драку. Да и принял нас с Айлин в свой круг общения по одной единственной причине — благодаря нашему умению находить приключения на свою задницу. Приключения, неизменно заканчивающиеся кровавым побоищем.

— Дороговато для нас получится, — я покачал головой, — Мы дерёмся за деньги. За драку с храмовниками нам никто не заплатит. Добычи тоже — хрен да маленько. А вот людей потеряем прилично.

— Какие вы всё-таки бываете скучные, — брезгливо поморщился барон, — Какая к чёрту разница, сколько погибло людей, если в конечном счёте тебе было весело?

— Главное чтобы потом кому-нибудь другому не было весело уже за твой счёт, — подметила Айлин. Барон сначала поморщился, мол, какого хрена ты мне перечишь и кто вообще позволил бабе рот открывать, но потом, видимо вспомнив, что мы — буквально не от мира сего, махнул рукой и выдал.

— Такова жизнь. Сильные едят слабых. А слабые с большим удовольствием жрут растерявших власть и влияние сильных.

На такую глубокомысленную философию ответить нам было нечего, так что дальше ехали молча. Минут через пять, как и предсказывал Хавель, на дороге показались и наши разведчики. Тоже шесть человек. Только выглядели не в пример хуже. Все взмыленные, в листве и мелких еловых иголках. Двое — вымокшие почти по пояс. Должно быть провалились в неглубокий бочаг. У одного на щеке красовалась внушительная ссадина. Охотник и тут был прав. По болотам мои люди ходить не умели.

Командир патруля, Оуен, подтвердил слова Хавеля. Храмовники по прежнему ждали нас на поляне. Разве что моим парням не удалось её обойти по кругу, так что о том, есть ли там засада или нет — они сказать наверняка не могли. Придётся всё-таки положиться на слова охотника. Вот и посмотрим, можно ли ему доверять.

Развилка, одна дорога которой вела к руинам монастыря, а другая — обратно в воющие степи, вскоре обнаружилась. Там, возле путевого камня отряд снова встал. Я натянул поводья строптивого коня и подозвал к себе лейтенанта.

— Возьми двух самых опытных десятников, выдели каждому из них по семь арбалетчиков и семь пехотинцев. Пусть обойдут поляну лесом и встанут у врага за спиной на флангах. Не показываться и не атаковать пока не протрубит боевой рог.

Бернард молча кивнул и тут же принялся отдавать распоряжения. Вскоре две группы бойцов растворились в лесу. Я повернулся к остальным. Немного помедлил, окидывая взглядом своё скромное воинство. Чуть меньше полутора сотен человек, если считать ещё и людей барона. Да не просто какого-то сброда, а вымуштрованных и закалённых в горниле войны солдат. Всё-таки отрастили мы клыки за последние полгода. Ещё годик-другой и даже у самых свирепых врагов не хватит силёнок, чтобы их обломать.

— Всем оправиться и построиться по десяткам! Как выйдем на поляну — выстраивайтесь в три шеренги, как на учениях. Не хватало нам ещё перед этими святыми хуесосами опозориться.

По строю солдат прокатился шепоток плохо сдерживаемых смешков. Никто из моих парней не был особенно верующим, а на храмовников после заварушки в столице они и вовсе поглядывали с большим подозрением. Если не сказать, с презрением.

— Мы встанем на флангах, — бросил барон, снова поравнявшись с нами, — Мои бойцы получше вооружены да и поопытней твоих будут. Если дойдет до драки — попробуем растянуть их строй в стороны и прорвать по центру.

— Добро, — кивнул я. Легонько тронул пятками Гневко и скомандовал, — Отряд, выступаем. В ногу шагом марш!

— Марш! Марш! Марш! — начал командовать лейтенант. Отряд ответил ему не слишком дружным, но внушительным чавканьем ботинок по едва подсохшей грязи и лязгом оружия. Мы тронулись дальше.

Выход на поляну показался за первым же поворотом. От путевого камня до него было рукой подать. Мрачный густой лес тут резко обрывался, а дорога выходила на просторную залысину, усеянную мелкими кривыми деревцами и множеством старых, обгоревших пней. Когда-то давно тут бушевал пожар, но кто-то или что-то его потушило, не дав спалить всё вокруг.

Посреди залысины, шагах в трёхстах от нас стояла ровная шеренга пехотинцев, за которой виднелись шапели стрелков и рога их арбалетов. Бойцы первой линии не прятались за щитами. Напротив, отставили их чуть в стороны, так, что было видно латные перчатки, сжимающие рукояти. мечей, топоров, шестопёров, клевцов. И у каждого было по два экземпляра. Одно в руках, второе — на поясе. На первый взгляд очень странный и хаотичный набор, но для опытного глаза сразу становилось понятно, что отряд готовили к борьбе с разными типами противников. Собственно, как и мы своих солдат.

Большинство из них было одето в плотные стёганые бригантины, поверх которых были накинуты некогда белые, а теперь грязно-серые сюрко, с вышитым на груди пылающим клинком. Головы прикрывали топфхельмы, сквозь тёмные прорези которых пробивались пристальные, но в то же время — равнодушные взгляды.

Храмовники смотрели, как на поляну выходит десяток за десятком выходят наши бойцы. Пехотинцы, копейщики, стрелки и даже полтора десятка кавалеристов, правда на тягловых, а не ездовых лошадях. Выходят и занимают место в строю, демонстративно поигрывая арбалетами и проверяя, как выходят мечи из ножен. Смотрели, молчали и стояли неподвижно, как статуи. Будто их вообще не трогало разворачивающееся перед ними маленькое представление.

— Отряд, смирно! — рявкнул Бернард, когда последний десяток занял своё место в строю, — Оружие на изготовку!

Лязгнула вынимаемая из ножен сталь. Заскрипели тетивы взводимых арбалетов. И над поляной вновь воцарилась гробовая тишина. Гробовая, но в то же время звенящая от напряжения да так, что его можно было ножом резать. Пришло время для нашего выхода.

— Только держи себя в руках, — бросил я покосившись на Айлин, — Пока нет повода превращать поляну в очередную кровавую бойню.

— Я всё равно это не контролирую, — девушка равнодушно пожала плечами, не отрывая взгляд от строя потенциального врага, — Но если они не спровоцируют, всё должно быть нормально.

Я кивнул и тронул пятками Гневко. Неторопливо проехался вдоль строя своих бойцов. Спрыгнул с коня и передал поводья Бернарду. Айлин сделала то же самое. Затем молча указал пальцем на четырёх солдат уже ходивших со мной на вылазку — Остина, Эрика, Жака и Ивара. Бойцы покинули строй и присоединились к нам.

Со стороны храмовников тоже началось движение. От строя отделились пятеро пехотинцев и неторопливым шагом направились к центру поляны. Держались нарочито небрежно и расслабленно. Вот только мой намётанный глаз уже видел, как их ладони при каждом шаге, будто бы невзначай оказывались рядом с рукоятями мечей, притороченных к поясам.

— Без команды не дёргаться. Но и не расслабляйтесь. Мы не знаем их намерений и вероятно имеем дело с врагом.

— Если нападут, то… — начал было Остин, но я тут же его оборвал.

— Строим стену щитов и отходим к своим.

— Маловато нас для стены щитов, — покачал головой Ульф.

— Достаточно, чтобы пережить первый залп, — возразил я тоном, не терпящим препирательств. Их, впрочем, и не последовало. После недавних отжигов отряда рядовые бойцы наконец-то перестали сомневаться в моих умениях командира. Да и перспектива получить по морде за такое грубое нарушение субординации им тоже не улыбалась.

Мы двинулись вперёд. Медленно. Осторожно. Наблюдая за строем противника. Тот оставался неподвижным. Разве что стрелки во второй линии как-то странно зашевелились. Принялись нервно оглядываться на лес за своей спиной и потихоньку взводить свои арбалеты. Первая линия пока оставалась неподвижной, но десятники уже почувствовали напряжение бойцов и тоже принялись оглядываться ища врага. А затем, потихоньку, как бы невзначай две крайние десятки отошли чуть назад, слегка загнув концы их строя. Так, чтобы в случае атаки с тыла, максимально быстро развернуться в ту сторону и выстроить перед стрелками стену щитов. Похоже кто-то из парней, отправленных в обход слишком громко бздел сидя в кустах и заодно пустил весь наш план по одному известному месту. Вашу ж мать. Ладно. Работать будем с тем, что есть.

Мы встали напротив пятёрки бойцов противника. Тот, что посередине — немного мельче других и какого-то странно-неправильного телосложения сделал шаг вперёд. Немного помедлил. Взялся за застёжку шлема. Переговоры начались.

Глава 6 «Кара»

Боец неторопливо стянул с головы топфхельм. Из под его стального края на меня взглянуло немолодое лицо. Карие, равнодушные глаза. Песочного цвета волосы, больше напоминавшие неряшливый сноп соломы. Высокий лоб, перечёркнутый тонкой змеёй старого шрама. Правую щёку и губы пересекал ещё один рубец, ещё не успевший потерять краску. Вокруг него на коже виднелись два ряда небольших пурпурных отметин. Похоже кто-то пытался стянуть рану грубой ниткой и не слишком в этом преуспел.

Перед нами стояла средних лет женщина, которую изрядно помотала жизнь. Стояла и сверлила нас пристальным, изучающим взглядом. Так вот почему мне её фигура показалась несколько странной. Айлин в кольчуге выглядела примерно так-же. Только не прятала лицо за забралом.

Молчание затягивалось. Казалось, воздух потрескивал от разлившегося в нём напряжения. Или это едва слышно потрескивали тетивы взведённых арбалетов.

Наконец, она заговорила.

— Что ж, я представляла вас… другими, — бросила женщина. Её голос, так же как и взгляд, был сухим, равнодушным и уставшим. Если что-то её и удивило, то она ничем этого не выдала, — Однако сути дела это не меняет.

— Было бы неплохо к ней сразу и перейти. У нас не так много времени, — заметил я, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица. Хотя, конечно, тот факт, что элитным отрядом храмовников командует женщина, меня слегка озадачил. А я то думал, это только мы такие прогрессивные…

— Для того, у кого есть всё время пустоты, слишком уж вы спешите, — покачала головой храмовница, — Да-да, не смотрите на меня так. Мы прекрасно знаем, кто вы, а вернее — что вы такое. А вы… — она мрачно ухмыльнулась и указала взглядом нам за спины, — Прекрасно знаете, что наша вера велит с вами сделать, раз притащили с собой столько солдат.

— Вот как? — наигранно ухмыльнулся я, как бы невзначай щёлкнув пальцами. Это был знак моим людям: «Внимание. Опасность. Приготовиться!» Бойцы тут же поудобнее перехватили щиты и положили руки на эфесы клинков. Командирша храмовников тоже заметила это, но даже бровью не повела. Лишь едва заметно ухмыльнулась, одними уголками губ.

— И в кого же вы верите, позволь поинтересоваться. Мы за последнее время встречали достаточно тех, кто называл себя служителями трёх. Однако потом выяснялось, что одни верят в деньги, другие в своё положение в ордене, третьи…

— Все они — еретики, — отрезала храмовница, — Поклоняющиеся ложным богам. Что те, кто истово верует в троих, что те, — она окинула нас насмешливым взглядом, — Кто верит лишь в звон монеты. Есть лишь один бог. И его пророк, что вскоре придёт с севера.

Ну да. А какого ответа я ещё ожидал от того, кто пытается выдать себя за агента Альрейна. Впрочем одну ошибку, позволяющую заподозрить её во лжи она всё-таки допустила. С севера придёт спаситель, а не пророк. По крайней мере все подручные епископа называли своего босса именно так. Для простого человека, разницы, конечно, особой нет, но с точки зрения того, кто хоть немного разбирается в религии она принципиальна. Вот только радостно тыкать носом храмовницу в эту маленькую оплошность определённо не стоит. Если указать на ошибку сразу — она станет осторожнее. А вот, если сделать вид, что ничего не заметил — глядишь ещё каких косяков напорет, и тем самым окончательно выдаст себя.

— И вы, надо полагать, работаете на этого пророка? — с лёгкой усмешкой поинтересовалась Айлин. Похоже девушка тоже заметила прокол, но, как и я, решила не говорить об этом напрямую.

— Работает чернь в полях. Работают, такие как вы, прельстившиеся блеском золота, — храмовница едва заметно качнула головой, — Мы же идём тем путём, который он нам укажет.

— Что ж… — я достал из сумки небольшой тубус, открыл его и извлёк на свет охранную грамоту, которую когда-то давно передал нам Альрейн. Немного помедлил, внимательно наблюдая за реакцией храмовницы. Та даже бровью не повела, когда увидела до боли знакомую печать. Я протянул грамоту ей.

Несколько бесконечно долгих минут мы молча стояли, наблюдая за выражением лица вражеского командира. Поначалу она ничем не выдавала себя, скользя взглядом по строчкам причудливой вязи. Но чем дальше она продвигалась, тем заметнее её брови ползли вверх. Храмовница явно не ожидала увидеть то, что там прочла.

— Надо признать, я несколько удивлена и озадачена, — бросила она, возвращая мне грамоту. Её лицо почти сразу приняло бесстрастное выражение, а голос почти не изменил свою тональность. Остался холодным и выдержанным, — Не думала, что пророк пойдет на такое. Либо ваша грамота — очень умелая подделка и тогда мне следовало бы прирезать прямо на месте. Либо вы говорите правду и… В таком случае я просто не в силах уразуметь планы пророка, — храмовница едва заметно усменхнулась, — Взять на службу врага, у которого лишь одна задача — разрушить наш мир… Это выше моего понимания.

— На то он и пророк, — пожал плечами я, — Мы в своё время удивились ничуть не меньше. Но раз уж мы перешли к обмену любезностями, можем мы взглянуть на вашу грамоту? А заодно и узнать, как вас зовут.

— Для врагов — Кара, — храмовница холодно улыбнулась одними уголками губ и полезла в свою дорожную суму. Она явно была готова к такому вопросу. Спустя несколько мгновений, она извлекла из неё свиток, перевязанный грубой тесёмкой. Распустила её и протянула бумагу мне. Я пробежался по ней глазами.

Текст почти ничем не отличался от того, что был на нашей собственной грамоте. Печать тоже сходилась. Бумага была изрядно потёртой и в парочке мест слегка надорванной, но нельзя было сказать, что её кто-то специально пачкал, чтобы бумага выглядела старой. Про неё можно было сказать то же самое, что резюмировала Кара про нашу собственную грамоту. Либо она настоящая, либо очень талантливая подделка.

— Полагаю, мы и правда работаем на одного и того же человека, — кивнул я, возвращая свиток храмовнице, — В таком случае, позвольте поинтересоваться, на кой хрен вы пытались натравить на нас горожан и бандитов?

В воздухе на несколько долгих секунд повисла густая, тяжелая тишина. Храмовница стояла и сверлила нас тяжелым, но в то же время ничего не выражающим взглядом. Мы отвечали ей тем же. В конечном счёте ведь она заварила всю эту кашу. И она находилась сейчас не в том положении, чтобы диктовать нам свои условия. Пускай даже делая это одним лишь взглядом.

— Как я уже говорила, с тварями вроде вас у нас разговор короткий, — Кара первой решила нарушить молчание, хоть взгляда и не отвела, — И как вы понимаете, он не предполагает переговоры. По крайней мере, — она мрачно усмехнулась, — в большинстве случаев. Знать о том, что вы работаете на Альрейна мы не могли. Так что сами понимаете.

— Но тем не менее вы как-то узнали, кто мы такие, — язвительно заметила Айлин.

— «Что» вы такое, — холодным тоном поправила её Кара, — К тварям из пустоты, что воруют тела и души смертных не применимо понятие «кто».

Хм, а вот это уже интересно. Зачем нужен был этот ответный выпад? Подколка Айлин вывела храмовницу на эмоции? Храмовница и так едва сдерживает своё отвращение к нам. В ответ на такие уколы оно вполне могло бы прорываться. Будь она мужиком, лет на десять моложе и без богатого боевого опыта, написанного чужими клинками прямо у неё на лице. Но она женщина. Женщина, которая каким-то чудом доросла в церковной иерархии до командования элитным отрядом храмовников, что для этого мира не просто исключение, а исключение из исключения. Выдержка у такой бабы должна быть стальной.

Значит это элемент тонкой игры. Она прощупывает нас на реакцию. Удастся спровоцировать на агрессию или нет? Как у нас самих с выдержкой и контролем эмоций? Мы проглотим, сделав вид, что ничего не было? Ловко парируем? Выхватим мечи и кинемся в атаку? Зараза, она явно читала местного Сунь-Цзы и теперь пытается как можно лучше узнать своего врага. Как там было? «Если ты знаешь врага и знаешь себя, ты победишь во всех сражениях».А значит и сама по себе является врагом исключительно опасным. Но в эту игру можно играть вдвоём. И мы пожалуй не будем давать ей правильных ответов.

— И тем не менее… — настоял я, выбрав настолько нейтральную формулировку, насколько было возможно. Брови храмовницы едва заметно дёрнулись вверх. На одно короткое мгновение. Но и его хватило, чтобы понять — Кара удивлена. Она ожидала чего угодно, но только не этого. Впрочем, спустя мгновение её лицо приняло обычное, непроницаемое выражение. А затем последовал новый выпад.

— Ваши люди очень много болтают, — Кара улыбнулась одними уголками рта, — Особенно когда выпьют. Вам ещё никто об этом не говорил?

Мда уж, тут она, к сожалению попала в точку. Длинные языки наших людей уже второй, а то и третий раз подводят нас под монастырь. Впрочем, тут мы сами виноваты. Надо было держать свои «таланты» в секрете. А теперь уже поздно метаться и пытаться заткнуть им рты. Не просто же так говорят: «Знают трое — знают все».

Должно быть в этот момент уже я чем-то выдал себя. Брови дёрнулись или руки непроизвольно сделали какое-то движение. В следующий миг храмовница снова едва заметно улыбнулась, добавив у себя в голове очередной штришок к нашему портрету.

— И тем не менее погибли трое моих людей, — настал мой черёд давить, — Одного зарезали со спины. Двое — в схватке с бандитами. По вашей вине или незнанию.

— И мир остался только в выигрыше, — храмовница и бровью не повела. Укол был не слишком умелый, — Твои люди не были святыми. Да и добропорядочными их тоже назвать нельзя. Они — просто ублюдки, которые любят убивать и получать за это деньги. Бандиты Когтя — были такими же ублюдками, которые любили убивать и получать за это деньги. По итогу ваших разборок мир только выиграл.

Вот теперь мне и правда захотелось её ударить. Даже не выхватить кинжал, а просто зарядить латной перчаткой в лицо. А затем повторять это до тех пор, пока оно не превратиться в кровавое месиво. Так наверняка я бы и сделал полгода тому назад. Но сейчас… Сейчас я уже достаточно пожил, посмотрел на некоторое дерьмо и, чтобы держать себя в руках.

— Мы можем долго спорить о том, от чьей смерти мир останется в выигрыше — от смерти тех, кто убивает за деньги или от смерти тех, кто убивает во имя богов, — я равнодушно пожал плечами, — Но полагаю мы встретились не за тем, чтобы вести теологические споры. Поэтому предлагаю перейти к делу. А вернее — к расстановке границ.

Лицо храмовницы вновь на миг приняло удивлённое выражение. Должно быть она надеялась спровоцировать меня последним своим выпадом. Он и правда был хорош. И у неё могло получиться. С агентами предыдущих поколений, эмоции которых были более простыми и прямолинейными. Но… Иногда жизнь любит преподносить сюрпризы.

— Прежде чем мы к этому приступим, следует решить ещё одну проблему, — холодно бросила Кара, — У вас мои люди. Я хочу их назад. Их. Или их тела, чтобы подобающе их похоронить.

Я ухмыльнулся. Уже не скрывая. Напротив, так, чтобы храмовница непременно это заметила. Затем повернулся к шеренге своих солдат и крикнул.

— Бернард. Освободи пленника.

Лейтенант кивнул. Отдал короткий приказ и спустя минуту к нам подошли трое. Двое моих парней и один из храмовников со завязанными за спиной руками. Блеснул кинжал, но я тут же жестом остановил солдата.

— У нас хорошая верёвка лишняя? — поинтересовался я у вытаращившегося на меня бойца, — Потрудись развязать. Кто знает, — я снова перевёл взгляд на Кару и ухмыльнулся прямо как она, одними уголками рта, — сколько раз она ещё нам прослужит.

Храмовница ничего не сказала и никак не отреагировала. Лишь сопроводила всё действо своим холодным и равнодушным взглядом. Если укол и попал в цель, то она никак этого не выдала.

Спустя минуту солдат закончил возиться с узлом, а его товарищ легонько толкнул пленника в спину. Тот повинуясь шагнул вперёд. Затем повернулся. Окинул нас неуверенным взглядом. И поплёлся к шеренгам ревнителей веры выстроившихся за спиной Кары.

— Считайте это жестом доброй воли, — бросил я, повернувшись к храмовнице, — Вам вероятно будет недостаточно моих заверений в том, что все ваши люди живы и с ними хорошо обращаются, поэтому он, — я жестом указал в сторону освобождённого пленника, — Их подтвердит.

Храмовница хотела было открыть рот, но я её опередил, продолжив мысль.

— Остальные же люди пока останутся у нас. Как гарантия, что вы больше на нас не нападёте. Видите ли, после недавних событий у нас нет ни малейшего повода вам доверять. Так что теперь именно вам придётся довериться моему слову. Не трогайте нас и мы отпустим всех до единого в целости и сохранности, когда закончим свою работу здесь.

— Могу я поинтересоваться, какую работу? — Кара едва заметно нахмурилась. Я же в ответ покачал головой.

— Нет, не можете. Это как раз одна из тех границ, которые я собираюсь установить. Мы уже выяснили, что действуем в интересах одного и того же человека. Этого более чем достаточно, чтобы не вставлять друг-другу палки в колёса. Мне абсолютно насрать чем вы занимаетесь в этих краях вблизи урочища. Вы же не лезете к нам и не мешаете нам делать свою работу.

Кара едва заметно ухмыльнулась и махнула рукой своему сопровождению. Теещё мгновение стояли неподвижно, а затем повернулись к нам спиной и неторопливым шагом двинулись к строю храмовников.

— В таком случае я уже услышала всё, что хотела, — уже через плечо бросила командирша белорясников направляясь вслед за ними, а затем громко скомандовала, — Отряд — в две колонны построиться. Мы уходим!

Мы молча стояли, провожая храмовников взглядом. Над лысью висела тяжелая тишина, нарушаемая лишь редкими всхрапами лошадей, тихим лязгом железа, да шёпотом ветра в кронах деревьев. Переговоры были окончены. И оставили они после себя странное впечатление.

— Ну, — девушка шумно выдохнула, когда последние солдаты веры скрылись в глубине лесной чащи, — Мы по крайней мере не поубивали друг-друга прямо на месте. Хотя и успешными их назвать трудно.

— А вот тут ты не совсем права, — я покачал головой, немного помедлил и затем махнул рукой своим людям, мол возвращаемся к отряду, — Многое прояснилось.

— Например?

— Например, что эти храмовники нам совершенно точно не друзья и не союзники, — ответил я, — А скорее прямые враги. В лоб атаковать не станут. Хотели бы — сделали бы это сегодня, но слишком уж опасаются поражения или больших потерь. Наша маленькая демонстрация силы всё-таки сделала своё дело. Однако стоит нам расслабиться и повернуться к ним спиной — они скорее всего в неё ударят. Даже несмотря на то, что мы, похоже, работаем на одного и того же человека.

— Думаешь, это всё-таки люди Альрейна? — поинтересовалась девушка.

— Вполне вероятно, — я кивнул и немного помедлив добавил, — Разве что синод решил пожертвовать целым отрядом элитных бойцов, чтобы разыграть перед нами небольшой спектакль и рассорить нас с Альрейном. Но я в этом сильно сомневаюсь. У святош сейчас большие проблемы в столице, благодаря Гайеру, так что им попросту не до нас. Остаётся один вариант: Кара — действительно агент епископа и она и вправду получила приказ устранить нас, если мы полезем туда, куда не следует.

— В урочище… — задумчиво протянула девушка, — А вернее — к башне, где могут оставаться чертежи, а быть может и ещё один готовый вариант железной девы.

— Ловишь на лету, — я едва заметно улыбнулся, — Засранец профукал одну игрушку, по дурости подарив её синоду, и теперь хочет найти или собрать себе другую. Потому и отправил сюда лучших бойцов. Но в своих планах он не учёл Алерайцев, которые погнали наш караван с воющих степей на зелёный тракт. Так что, когда мы объявились тут, нашему общему другу пришлось импровизировать на ходу.

— Тебе не кажется, что наш «общий друг» как то слишком быстро узнал о том, что мы направляемся именно сюда? — с сомнением бросила девушка, — Мы находимся на другом конце мира. Даже опытному гонцу, которого ничего не задержит в пути, туда и обратно добираться с месяц, если не больше. А ты сам знаешь, что сейчас происходит почти на всех торговых путях.

— Мысль дельная, но думаю ему донесли гораздо раньше, — хмыкнул я, — Ещё на развилке в Остранде. Что же до гонцов… Можно ведь обойтись и голубиной почтой. Она в разы быстрее.

— Вот только мы то голубей не держим, — возразила девушка.

— А и не нужно держать своих, — хмыкнул я. Остановился возле Бернарда и жестом дал солдатам приказ, занять своим места в строю, — В уцелевших деревнях на нашем пути точно были голубятни. Осведомителю, затесавшемуся в наши ряды, было достаточно заплатить пару-тройку монет, чтобы доставить сообщение Альрейну дней за пять. Ещё пять дней на то, чтобы отдать приказ Каре. То на то и выходит.

— Выб не трындели так громко о том, что у нас завелась крыса, — бросил лейтенант в полголоса, — Услышит — станет осторожней, и поймать её будет куда как труднее. А нам лучше бы её отловить до того, как она устроит отряду весёлую жизнь.

— Тоже верно, — согласился я, — Займешься?

— В меру своих скромных возможностей, — осклабился Бернард, — Полагаю, от наших «новых друзей» тоже не стоит ждать ничего хорошего?

— Полагаю так, — кивнул я, — Надо бы предупредить сенешаля, чтобы его разведка глаз с белорясников не спускала. Рано или поздно они нападут.

— Хотелось бы в это верить, — проворчал барон, подходя к нам, — Давненько я рясы этих подонков в красный цвет не раскрашивал. Но, коль скоро нынче развлечения не предвидется, предлагаю возвращаться. Меня уже воротит от этих болот.

— Не волнуйся, — хмыкнула девушка, — Не думаю, что храмовники заставят себя долго ждать.

— И это, пожалуй, единственная хорошая новость за сегодня, — ухмыльнулся Байран.

Глава 7 «Прощание»

Ярко-алый диск солнца медленно выкатывался из-за низеньких крыш неказистых домиков, заливая округу тревожно-красным светом. Тяжелый, застоявшийся воздух пах сыростью, багульником, мокрой псиной и конским дерьмом. Под сапогами чавкала липкая грязь, оставшаяся после ночного дождя.

Вдалеке всё ещё слышалось эхо последних петухов. Оно тут же смешивалось с лаем собак, глухим стуком топоров и заступов, доносившихся со стороны частокола. Изредка перекрикивались строители, подгоняя рабочих. Скрипели загруженные брёвнами подводы. Жители пытались успеть закрыть последние участки стены, прежде чем войска сенешаля покинут город.

Но на нашем дворе пока было удивительно тихо. Лишь едва слышно поскрипывал правильный камень, соскребая стружку с щербатого лезвия меча, да изредка шуршала кольчуга. Восемь десятков бойцов, собравшихся тут, готовились к бою в тяжёлой, давящей тишине.

В доме напротив стучал молоток. Мужик, проживавший там заколачивал ставни на окнах. Его супруга сидела на крыльце с небольшой корзинкой перьев и парой десятков заготовок арбалетных болтов. Она методично обрезала перья, а двое её сыновей, расположившихся на завалинке рядом прикручивали их к древкам тонкой льняной нитью. Город готовился принять бой.

Мимо ворот, утопая ободами в грязи проехала тяжело груженая телега. В её кузове виднелись огромные, окованные железом лари, сундуки и какие-то свёртки. На козлах сидел богато одетый мужик и нещадно хлестал животных кнутом, помимо ударов засыпая их ещё и отборной руганью. Некоторые горожане предпочли собрать пожитки и попытать своё счастье в степях. Кто знает, может им и впрямь удача улыбнётся шире, чем нам.

— Всё готово? — поинтересовался я у Бернарда поправляя пояс с мечом. Перевязь слегка давила на плечо, но вместе с ней конструкция получалась на порядок удобнее.

— Да, — кивнул лейтенант, — Сенешаль уже выступил. Его ребята после полудня зайдут в урочище двумя группами. Через «Проклятый мост» и по тропке вокруг «Тихой заводи». Наш отряд и силы барона составят костяк третьей. Пойдем мимо крепости до «Свормова пепелища». Этого должно хватить, чтобы выманить Душелова и большую часть его сил. Дальше в урочище таким крупным отрядом соваться слишком опасно.

— Пойдем сядем, — бросил я, направляясь к одному из ящиков и на ходу доставая из поясной сумки свёрток, где была нарисована карта урочища. Очень приблизительная, составленная по рассказам и описаниям местных охотников. Увы, талантливых картографов в Гронесбурге не нашлось, а если бы и отыскался, вряд-ли он бы сам попёрся в это проклятое место, чтобы изобразить его поточнее.

Я уселся на ящик, развернул перед собой карту и принялся её изучать. Так, проклятый мост у нас находится к западу от крепости. Он пересекает небольшую речушку, уходящую на юг в степи. Говорят во время катастрофы на этом мосту застрял какой-то торговый караван. Да так там и остался. В виде брошенных, прогнивших телег и копошащихся вокруг них бестелесных духов. Местные поговаривают, что ежели в полночь встать на этом мосту, то можно своими глазами увидеть, как оно там обернулось. Вот только смельчаков, сделавших это и сумевших вернуться назад, пока не нашлось.

Свормово пепелище располагалось в паре миль к востоку и чуть южнее. К нему вела дорога от той развилки где произошло сражение с нежитью. Место непростое и интересное. Вообще-то когда-то это была небольшая деревня, снабжавшая старый Гронесбург мехом и древесиной. Но во время катастрофы она сгорела, вместе со всеми жителями. Что сожгло её — неизвестно. Но самое удивительное — остовы домов до сих дымились, а кое-где проглядывали раскалённые угли. Спустя семь лет после катастрофы. Местные охотники говорили, что те, кто рисковал заходить вглубь деревни — нередко вспыхивали, словно промасленная тряпка, на которую попала искра. Но всё равно находились желающие оставить там свои будущие «диковины».

Тихая заводь располагалась в трёх милях к юго-востоку. Почти на самом границе урочища. Местность в общем-то спокойная, если к бочагам не соваться. А вот ежели всё-таки сунуться… Те немногие, кому удалось вернуться, видели там странные вещи. Одни рассказывали про призрачный огонь, вырывающийся прямо из воды. Другие — проглаза мертвецов, наблюдающие за ними прямо из маслянистой болотной воды. Третьи — про невыносимо тяжелый дух и тощие, бледные фигуры, блуждающие в молочно-белёсом тумане. Безликие. Твари, одну из которых я вот уже который день к ряду вижу в своих кошмарах.

— Группы будут далеко друг от друга, — наконец бросил я, прикинув примерные маршруты их экспедиций, — Если Душелов нападёт на одну из них — другие не смогут прийти на помощь.

— Сенешаль считает, что у Душелова осталось не так много сил, чтобы суметь одолеть даже одну группу, — пожал плечами Бернард, — Кроме того, наша же задача не победить его в открытом бою, а выманить на себя. Отвлечь внимание и дать вам время добраться до башни.

— Трупов у него и правда в распоряжении не так много, — согласился я, — Да и те что есть — вчерашние крестьяне или охотники, без нормальной брони и оружия. Бойцы Сенешаля об этом позаботились. Но что, если он попробует призвать к себе на помощь здешних тварей?

— Не сможет, — к нам подошёл Альберт и бесцеремонно вклинился в разговор. Я окинул мага изучающим взглядом.

Одет он был в стёганку и простенькую кольчугу, которые смотрелись на нём довольно нелепо. Как на новобранце, который смог облачиться в доспех, но ещё не понимал как его носить. На поясе — ножны с длинным, слегка изогнутым у конца фальшионом. На ногах — плотные набивные шоссы. Такие не будут сильно стеснять движение, пока не вымокнут, но и тварь их сможет прокусить далеко не каждая. Голову же прикрывала самая обычная шапель, слегка сползающая набок. Ремень, удерживающий её у подбородка, был ему немного великоват и требовал новой дырки для застёжки.

— Это ещё почему? — Бернард опередил меня с вопросом.

— Потому, что мир ещё не знает такой магии, которая позволила бы взять под контроль тварей из пустоты, и при этом остаться в живых, — покачал головой маг, подсаживаясь к нам и внимательно рассматривая карту, — То, что вы видели на перекрёстке — было обыкновенной некромантией, просто многократно усиленной за счёт энергии башни. В случае с иномирными тварями будет совсем иная магия, пока-что неподвластная смертным.

— У вашей подружки, устроившей бойню на площади трёх божеств, очевидно было другое мнение на этот счёт, — заметил я, не сумев отказать себе в удовольствии поддеть мага. Не знаю почему, но эта высокомерная рожа меня в последнее время изрядно бесила. Так и хотелось порой проходя мимо, плюнуть в неё.

— Как я уже сказал, — холодно заметил Альберт, — Нет способа их контроллировать, оставаясь при этом в живых. Наша, как ты выразился, подружка шла на площадь умирать. Просто умирая, она попыталась забрать с собой столько ублюдков, разрушивших её семью и жизнь, сколько могла. Призывая подобных существ ты жертвуешь свою сущность и свою душу им без остатка. Они пожирают всё, что делает призвавшего их человеком, оставляя после, лишь пустую оболочку, не способную осознать даже саму себя. Так что, в тот момент, когда храмовники до неё добрались, она была не более чем ходячим трупом, в котором оставалась одна лишь ярость. Да и та уже угасала.

Мне очень захотелось добавить, что человеком она перестала быть задолго до того, как открыла разлом призвала тварей. В памяти очень уж крепко отпечатался образ матери, рыдающей над телом собственного ребёнка, у которого было вспорото горло. Но я удержался. Не стоит ссориться с будущими попутчиками накануне смертельно опасной вылазки. Наверное, самой опасной за всё время нашего путешествия.

— Большая часть местной «живности» не пришла из разлома. Она лишь изменилась под влиянием бьющей из него энергии. Если всё так, как ты говоришь, то конечно самых лютых тварей Душелов натравить на нас не сможет, но не стоит думать, что у него совсем уж не осталось тузов в рукаве, — возразил я. Но тут уже вмешался Бернард.

— Вся эта затея — крайне опасная авантюра, — отрезал лейтенант, — Но, как я понял, и выбор у нас невелик. Либо мы попробуем, либо эта срань, которую вы зовёте урочищем, очень быстро поглотит город и выдавит нас обратно в степи. Не знаю, что из этого хуже, но тут нам хотя-бы заплатят. А вот за драку с Арнычарами — хрен там плавал.

— И то верно, — кивнул я, — Ладно, трындеть можно долго, но пора и честь знать. Альберт. Бери свою каску и дуй к Алвору. Пусть подгонит. И подружку поторопи, уж больно долго она копается.

Губы мага скривились в презрительной гримасе, но спорить он не стал. Развернулся и слегка неуклюже потопал по грязи двора к небольшой крытой пристройке, где уже работал молотком наш отрядный кузнец, подклёпывая очередную кольчугу. Я повернулся к Бернарду.

— Отправь с десяток ребят узнать, куда запропастился наш проводник. Мы ему так-то нехилый задаток отвалили. И ежели он решил нас наебать, придётся потом отловить и показательно вздёрнуть эту суку…

— Не думаю, что это необходимо, — ухмыльнулся лейтенант, кивая в сторону ворот, — Вон он идёт.

По улице и впрямь спускался неторопливой походкой странного вида тип. Не знай я, кто он, принял бы за какого-нибудь местного забулдыгу, явившегося на постоялый двор опохмеляться. На нём были одеты какие-то коричневые грязные штаны, с кожаными заплатками в районе коленей. Тёмно-зелёная, порванная в нескольких местах куртка, очень отдалённо напоминавшая стёганку. Отдалённо, потому-что какой-то умелец-самоучка попришивал к её поверхности целую кучу рваных тёмно и светло зелёных лоскутов, хаотично чередующихся между собой. Получалась этакая пародия на камуфляж.

Голову его прикрывал не шлем и даже не стёганая шапка, а самая обыкновенная чёрная, засаленная бандана. Из оружия на поясе виден был один лишь нож, да и тот сгодился бы разве что на чистку картошки. Ещё была сумка и несколько объёмных карманов, пришитых прямиком к поясу. В общем выглядел он совсем не как солдат, готовый к бою со всякой мерзостью, а скорее напоминал заядлого любителя побухать на природе.

Из этого образа выбивалось лишь лицо. Суровое, обветренное, испещрённое шрамами. Один из них тонкой бледной змеёй тянулся через подбородок, рассекая заросли многодневной щетины. Другой пересекал лоб. Третий прошёл в опасной близости от правого века, задев бровь и переносицу. Взгляд проводника был отстранённый и безразличный. Голубовато-серые глаза хоть и были направлены в нашу сторону, но смотрели как будто сквозь, и в то же время, куда-то внутрь себя. Непосвященный человек мог бы подумать, что этот доходяга изрядно набрался вчера вечером и теперь просто старался не показывать, что его мучает жесточайшее похмелье. Вот только это было совсем не так.

Что-то урочище делало с людьми. Выворачивало им души и мозги наизнанку. И чем больше у такого человека было ходок, тем меньше он походил на себя прежнего. Замыкался. Уходил вглубь себя. И всё чаще и чаще мотался на ту сторону. Урочище тянуло его словно магнит. Он чувствовал себя живым только там, внутри, постоянно находясь на волосок от смерти.

Мы же наняли лучшего проводника, из тех, что были в городе. Так что не было смысла удивляться его заскокам. Но и сомневаться в нем тоже причин не имелось. Все любители острых ощущений, которых он брал с собой возвращались обратно живыми и здоровыми, да ещё и рассказывали, мол, довёл до самого города-призрака. А таким похвастаться мог далеко не всякий проводник или охотник.

— Зря побрякушки на себя напялили, — равнодушно-бесцветным голосом бросил он, подойдя к нам и окинув меня с ног до головы изучающим взглядом, — Против уродов они не сильно помогут. Зато греметь и сверкать будут на всю округу.

— Видели мы этих уродов, — покачал головой я, — И видели как добрая сталь против них очень даже помогает. Штук двадцать таких вон у границы леса отстрелянные болтами или проткнутые пиками до сих пор лежат и вороньё потихоньку кормят.

— Как знаете, — голос проводника был совершенно равнодушен, — Всё равно, ежели вас схарчат я заберу золото с ваших трупов.

— Не заберёшь, — покачал головой Бернард, — Потому, как золото останется в отряде и подождёт их возвращения. Почём нам знать, что ты просто не заведёшь отряд в какую-нибудь задницу и не оберёшь потом трупы.

— А как вы узнаете, что отряд дошёл до места? — поинтересовался проводник, — Уговор был только до границы города. Дальше вы пойдете одни и наверняка погибните, а я хочу получить свои деньги. Как ваш лейтенант узнает, что я выполнил уговор?

— Не беспокойся, узнает, — ухмыльнулся я, — Есть у нас свои способы передавать сообщения, даже из такой задницы. Твоя задача доставить нас до места. Об остальном не беспокойся.

Способ, на самом деле, был прост, как три копейки. Хотя поломали мы голову изрядно, прежде чем додумались до него. Вернее, до него додумался Болек, который, за время управления отрядной казной уже изрядно поднаторел в банковском деле. Расписка, которую я должен буду подписать, только когда отряд доберётся до оговоренного места. Подписать, отдать проводнику, а он её уже обналичит у самого Болека. Если он нас кинет — сопрёт расписку или снимет её с наших трупов, то без моей подписи и печати она ничего не будет стоить. А ежели окажется настолько туп, что попытается её ещё и обналичить после такого, то Бернард проследит за тем, чтобы подох он долгой и мучительной смертью.

— Дело ваше, — кивнул проводник, и будничным тоном, как бы невзначай добавил, — Нам бы поторопиться, чтобы успеть обернуться до темноты. В противном случае, придётся заночевать прямо в урочище. У меня, конечно, есть там пара безопасных лёжек, но даже в них пережидать ночь — удовольствие ниже среднего.

— Почти готовы, — кивнул я, — Пять минут и можем выдвигаться.

— Пять чего? — непонимающе уставился на меня проводник. Твою то мать, а я уже и забыл, что у большинства местных проблемы с образованием.

— Скоро, — я отмахнулся и повернулся к Бернарду, — Построй людей. И отправь пару ребят за Айлин, Альбертом и Сюзанной. Пусть поторопятся.

Сержант молча кивнул, бросил короткий приказ трём парням, ошивавшимся возле нашего импровизированного столика, а затем заорал во всю мощь своей лужёной глотки.

— Отряд! По десяткам построиться! Шевелись!

Раздался лязг убираемых в ножны мечей. Хлюпанье десятков сапог по жидкой грязи. Несколько отрывистых, громких команд сержантов, приводивших в порядок свои отделения. А затем над двором повисла глухая, тяжелая тишина, нарушаемая лишь всхрапыванием лошадей, да ворчанием женщины сидевший напротив двора. Дети рассыпали перья и она теперь их отчитывала. На построение у отряда ушло меньше половины минуты.

Это маленькое представление имело вполне конкретную цель. Демонстрация силы, для нашего специального приглашённого гостя. Мол, если решишь нас кинуть, то иметь дело тебе придётся, не с отребьем, которое разбежится, как только вожак такой банды откинет копыта, а с настоящими профи. Которые в случае чего достанут тебя, суку, из под земли и заживо снимут кожу с жопы. Да и не только с жопы.

Мы не доверяли проводнику. Да им по большому счёту тут не доверял никто, даже если такие люди хорошо знали своё дело. Слишком уж сильно урочище влияло на разом. И как правило, меняло его отнюдь не в хорошую сторону. Какая там могла закрасться шальная мысль в пораженные порчей мозги — не знал никто. А лишний раз рисковать особо не хотелось.

Я встал, поправил пояс и перевязь, неспешно прошёлся перед тремя шеренгами солдат и повернулся к ним лицом.

— Значит так, парни. Сами знаете, речи толкать я не мастак, так что скажу коротко и по делу. У нас есть работа, которую надо сделать. За неё отряд получит серьёзные деньги, и, каждому из вас, будьте уверены, тоже перепадёт. Но работать нам предстоит порознь. Вы идёте сражаться с Душеловом, мы же отправляемся в башню. Хрен его знает, увидимся ли мы с вами ещё раз. Это, наверное, самое сложное дело, какое нам доводилось проворачивать. Поэтому скажу сразу: если я там подохну, то за главную остаётся Айлин. Если погибнет вся экспедиция — переходите под командование Бернарда. Вопросы есть?

Ответом мне была тяжелая тишина. Бойцы стояли и молча сверлили меня взглядами. Разве что по третьей шеренге прокатились шепотки.

— Полагаю, что нет, — добавил я, — В таком случае рад был вас всех знать. И вы не поминайте нас лихом. Дадут боги — ещё свидимся. А если нет, так поднимите хоть чарку за упокой.

— Ты уж постарайся, командир, — раздался голос из среднего ряда. Принадлежал он Мике — простенькому деревенскому пареньку, прибившемуся к нам ещё в Приречье, — А то без тебя Бернард совсем распоясается и нас со свету сживёт своей муштрой.

По строю тут же пробежали насмешливые шепотки, в которых, однако слышались и одобрительные нотки. Вперёд вышел другой боец. Остин. Карманник, что присоединился к нам в столице. Был ветераном войны с Мархией, после оказался на улице, начал воровать, быстро попал в поле зрения стражи… Обычная в общем история, каких после войны были тысячи. У нас же очень быстро продвинулся до десятника, за счёт боевых навыков и выучки.

— Вы сказали товарищ командир, теперича я скажу, — бросил он, — Вы нас всех почитай из грязи подобрали. Дали второй шанс в этой жизни. Так что вы уж и сами постарайтесь вернуться, потому как… — тут он замялся. Может забыл, что хотел сказать, а может в порыве чувств вышел, не додумав фразу.

— Потому как без вас нам никак, — закончил за него Ларс. Десятник, у которого на шее красовалось ожерелье из отрубленных и засушенных больших пальцев.

Я хоть и не подал виду, но в этот момент внутри что-то кольнуло. Что-то, от чего на глаза едва не навернулись слёзы. За недолгое время нашего знакомство я стал кем-то действительно важным для этих людей. А они — для меня. Я знал историю каждого. Я привык к ним. И расставаться с ними мне действительно не хотелось. Но того требовало дело. Дело, в котором каждая минута промедления могла нам дорого обойтись. Поэтому я лишь едва заметно улыбнулся и ответил:

— Постараюсь.

Затем повернулся к своим будущим спутникам. Окинул их оценивающим взглядом. Кивнул, мол, ладно, теперь пойдет и бросил проводнику.

— Мы готовы. Можем идти.

Глава 8 «Граница урочища»

Солнце миновало зенит и понемногу начинало клониться к закату. От деревьев протянулись длинные чёрные тени. Где-то в глубине леса глухо ухала птица. Ветерок едва слышно шелестел в густых кронах вековых деревьев. Воздух пах сыростью и багульником. Звенел вездесущей мошкарой.

— Тут осторожно, — бросил проводник, обходя очередной бочаг, — Край подмыло. Можете утонуть ещё до того, как мы войдем в урочище.

— А долго ещё до него? — поинтересовалась Сюзанна. Колдунья уже успела подвернуть ногу, перепрыгивая через корни и теперь едва заметно прихрамывала.

Альберт тоже не отличался особой прытью. Ему натирал гамбезон. Маги привыкли к лёгкой, просторной одежде. А кроме того, закосили курс молодого бойца, который нам устроил Бернард, сославшись на то, что мол у них есть свои способы выживать и им вся эта беготня вокруг крепости нафиг не нужна. А теперь начали сталкиваться с суровой походной реальностью. Зараза, надо было всё-таки надавить на них. Чую мы ещё огребём проблем из-за этих идиотов.

— Как придём, вы сразу поймете, — сухо ответил проводник.

Этот тип был вообще крайне скуп на слова, так что большую часть пути мы проделали в глухом, тяжелом молчании. Маги пыхтели, утирали пот и пытались не отстать, Айлин вертела по сторонам головой, а у меня все мысли были о деле. Вернее, о башне. Мало ведь, туда добраться. Нужно ещё понять, как пробиться внутрь и какой «рубильник» дёрнуть, чтобы выключить эту дрянь раз и навсегда.

Сюзанна с Альбертом уверенно заявляли, мол, знают, что нужно делать. Но глядя на них сейчас, у меня начинали закрадываться смутные сомнения на их счёт. Что если их уверенность насчёт своих знаний о башне окажется такой же самонадеянностью, как и в случае с физической подготовкой. Придётся тогда разбираться самим.

— Как думаешь, зачем они вообще с нами пошли? — тихо спросила Айлин, когда оба колдуна отстали ещё сильнее, а проводник, напротив, вырвался вперёд, — Не думаю, что из альтруистических побуждений.

— Сложно сказать, — я пожал плечами и поудобнее перехватил древко копья. Несмотря на то, что Бернард буквально задрачивал нас на тренировках, обучая правильно таскать эту дуру, вес её всё равно ощущался, — Альтруизм, конечно, вряд-ли. Но их могло сподвигнуть одно простое обстоятельство — если не считать башни, то зелёный тракт куда безопаснее золотого. Воющие степи по-прежнему кишат Алерайскими налётчиками. И у нас пока не хватит сил, чтобы справиться с более-менее крупным отрядом. Даже с учётом недавнего пополнения.

— Или… — девушка едва заметно хитро улыбнулась. Очевидно, что она ожидала немного другого ответа. Впрочем, он и у меня на языке уже давно крутился.

— Или они сами желают заполучить открытия безумного мага. Быть может, считают, что это сможет перевернуть ход их войны с храмовниками или хотя-бы обезопасить будущее оставшихся чародеев. Хотя, глядя на то, что творил Альберт в столице…

— Не самых лучших спутников мы себе подобрали, да? — грустно ухмехнулась девушка. В ответ на это я лишь равнодушно пожал плечами.

— Приходится работать с тем, что имеем. Как-никак, в магии они шарят поболее нашего. И, быть может, реально смогут что-нибудь сделать, когда мы доберёмся до центра этой срани. Что же до того, что они желают или могут там найти… Я надеюсь хотя-бы у Сюзанны хватит ума не трогать это. Она вроде-бы более поспокойнее и вразумительнее Альберта будет.

— Скорее себе на уме, — возразила девушка, — Мало говорит, много слушает, задаёт наводящие вопросы, мягко подталкивая тебя к ответам. Она создаёт образ разумной женщины. Но является ли? Я не знаю. Интуиция мне подсказывает… что там не всё так просто.

— Будем надеяться, она не подведёт тебя в нужный момент, — хмыкнул я, осторожно поправляя перевязь с поясом. Её конечно неплохо подогнали, но при долгой ходьбе она всё равно умудрялась слегка сползать.

— Будем надеяться, что он не настанет, — поправила меня девушка.

Вскоре лес поредел и закончился. Отряд вышел на поляну, посреди которой стояла полуразвалившаяся избушка. Крыша её давно покосилась. Тронутые мхом и гнилью ставни тихо поскрипывали на ржваых петлях. Окна смотрели безжизненными провалами глазниц. Некогда крепкая дубовая дверь теперь лежала грудой гнилых досок прямо напротив чёрного зёва входа. Над ней неторопливо крутился вихрь из пожухлых, опавших листков. Трудно было сказать, одна ли это из ловушек урочища или же банальное завихрение воздуха.

— Поющая хата, — пояснил проводник, указав рукой в сторону полуразрушенной избы, — Когда-то тут жил один из городских охотников с женой и детьми. Весьма удачливый. Но одним прекрасным утром он просто пропал, вместе со всеми домочацами. Куда — не знает никто. Одни говорят — они услышали зов урочища. Другие — просто ушли в иные края, искать лучшей жизни. А третьи рассказывали, что ежели встать на закате на краю поляны и прислушаться, то и по сей день можно услышать, как внутри избы женщина поёт колыбельную. Но я бы не советовал вам так делать.

— Почему? — тихо поинтересовалась девушка, невольно прислушиваясь к звукам окружающего мира.

— Потому, что те, кто так делал, потом уже не возвращались, — мрачно бросил проводник, повернулся и потопал вперёд.

— Фух… Мать твою, наконец-то болота закончились, — шумно выдохнул Альберт поравнявшись с нами. Он немного помолчал, вытер со лба пот тыльной стороной ладони и посмотрел на нас, — Мы что-то важное пропустили?

— Ничего по существу, — я покачал головой, — К хате не подходите, внутрь не суйтесь и вся недолга. И бодрее ногами перебирайте. У нас мало времени.

— Да нам бы передохнуть, — он снова вытер пот со лба и слегка сдвинул шапель на затылок, — Сюзанна…

— Не вывозите — поворачивайте назад, пока не поздно. Это ещё цветочки и нянькаться с вами там никто не собирается, — сухо ответил я, перехватил поудобнее пику и потопал вперёд.

Альберт скривился и хотел было кинуть в мою сторону презрительный взгляд, но попал им точнёхонько в мою спину. Айлин тоже многозначительно хмыкнула и спокойным шагом направилась следом за мной, легко взяв мой темп. Колдуну же пришлось запихнуть свою гордость в то самое место, где не светит солнце, и, дождавшись подружку поспешить следом за нами, тихо матерясь себе под нос и то и дело вытирая проступающий на лбу пот.

По правде говоря это был мой косяк. Мне, как командиру следовало проявить жёсткость и заставить их тренироваться наравне с нами. Но в последнее время на меня и так столько всего навалилось, что проще было поверить им на слово и не заморачиваться хотя-бы по этому поводу. А теперь, похоже, нам всем придётся разгребать последствия этого проёба.

Проводник шёл по узкой, заросшей тропе, пролегавшей аккурат мимо входа в избу. Когда-то наверняка ей пользовался местный мясник или скорняк, выкупавший добычу у охотника. Сейчас же от тропки осталось одно лишь название. И то, только потому, что там где она пролегала трава была совсем мелкая, а не по колено, как на всей остальной поляне.

Проходя мимо входа в избу я всё-таки не удержался. Осторожно заглянул внутрь. И тут же отпрянул, судорожно стиснув руки на древке копья. Из чёрного нутра избы, пропахшего сыростью, плесенью и запустением, на меня посмотрел кто-то. Вернее что-то. Интуиция абсолютно чётко сигнализировало, что это нечто не было живым существом. Да и вообще сущностью способной осознавать себя. Не имело ни формы, ни размеров, ни облика. Оно просто там было. И как только я посмотрел в его сторону, оно меня увидело. Потянулось ко мне. Медленно. Неуверенно поползло вперёд, осторожно огибая крохотные пятнышки дневного света, пробивавшиеся через обветшалую крышу.

К горлу подкатил липкий комок страха. По спине пробежали холодные мурашки. Волосы на теле встали дыбом. Интуиция вопила, захлёбываясь собственным криком: опасность, заставляя судорожно сжимать древко копья, будто бы оно было последним, за что мог зацепиться утопающий. И в то же время я понимал… Нет, просто откуда-то знал, что ни копьё, ни арбалет, ни меч не произведут на «это» никакого эффекта. Магия — тоже. Единственный способ избежать опасности — шевелить поршнями, как можно быстрее и дальше отсюда.

— Быстрее перебирайте ногами и не смотрите в избу, — бросил я ускоряя шаг и стараясь больше не глядеть в проём. Я и без того знал, что оно там. Чувствовал его каждой клеточкой своего тела.

— А… — начала было Айлин, но увидев мой взгляд, быстро сообразила, что расспрашивать и спорить не время и тоже ускорила шаг. Даже Альберт и Сюзанна, видимо тоже почувствовав нечто внутри избы, «взбодрились» и быстро догнали нас.

Тропка выводила на небольшое утоптанное подворье. От забора остались лишь с десяток досок. Они, словно пеньки редких гнилых зубов смотрели в низкое, но всё ещё безоблачное небо. Надвратная арка давно покосилась, и казалось вот-вот завалится в жидкую грязь старой дороги, уходившей куда-то в сторону леса. Самих ворот не было. Они просто пропали. Зато на низкой тёмной перекладине висел небольшой колокол, поверхность которого уже тронула ржавчина. Когда-то с его помощью гости звали хозяина или домочадцев. Теперь же лишь ветер трогал его своими промозглыми пальцами, изредка разливая по округе скрипучий звон.

Сразу за аркой виднелся ещё один «вихрь». На этот раз настоящий. Ловушка расположилась прямо посреди дороги и лениво крутила в воздухе старые пожухлые травинки, жидкие шарики грязи и мелкие камушки. Воздух возле неё едва слышно гудел. Гудел от странного напряжения, скопившегося в одной точке пространства и времени. При нашем приближении вихрь едва заметно ускорился, вытянул в нашу сторону одну из своих прозрачных ложноножек и плюнул в проводника небольшим шариком грязи. Тот ловко увернулся от летящего комка, остановился и повернулся к нам. Выражение лица у него было странным.

— Здесь начинается граница урочища, — бросил он, опершись рукой на надвратную арку, — И здесь же вы оставите все свои регалии. Мне насрать, насколько важные вы шишки там, на большой земле. Тут, — проводник пальцем ткнул себе под ноги, — Ваши титулы, звания и прочее дерьмо стоят не больше грязи из под ногтей. С этого момента главный я. Будете быстро и чётко выполнять мои приказы, тогда, быть может, дойдете до пункта назначения живыми. Даже если приказ будет — идти на руках. Вам всё ясно?

Я молча кивнул. Айлин тоже. Альберт лишь молча вытер со лба крупные бисерины пота. Сюзанна тяжело выдохнула опершись на древко своего копья. Но возражений так и не последовало. Проводник едва заметно улыбнулся и кивнул, указав пальцем в сторону вихря.

— Это — одно из самых безобидных чудес, что нам встретиться на пути. Если не влезть прямо в его центр, то самое худшее, что оно может сделать — плюнуть в вас камнем или комком грязи.

— А если всё-таки влезть? — поинтересовалась Айлин.

— То остаток дня ты потратишь на то, чтобы выбраться из её пут, — пояснил проводник, — Потеряв при этом почти всё барахло, что тащишь с собой. Водоворот очень жадный и крайне не любит расставаться с тем, что в него попало. А дальше, тебя скорее всего сожрут, если не успеешь отыскать укрытие до темноты. Ещё вопросы?

Ответом ему была тишина, нарушаемая лишь гудением вихря, поскрипыванием колокола, да тихим, едва различимым пением, доносившимся со стороны избы.

— Тогда двигаем, — бросил проводник, поворачиваясь к нам спиной, — Идёте за мной след в след. Ничего не трогаете. Ни на что не отвлекаетесь. Если заметите тварь или человека, прежде чем бряцать оружием или пытаться его подстрелить — говорите мне. А и ещё одно… — он на мгновение задумался пытаясь подобрать нужные слова, — В урочище многое — не то, чем кажется. Доверяйте своим чувствам и поменьше верьте глазам. Теперь идём.

Он ещё мгновение помедлил, копаясь в поясной сумке. Достал оттуда какую-то тёмную палочку которая была привязана к катушке с тёмной тонкой нитью. Размахнулся и швырнул её. Палочка пролетела несколько метров и с тихим плеском шлёпнулась в грязь. Проводник сделал несколько шагов вперёд, потянул за нить, поднимая предмет с земли, а затем легонько крутанув его снова бросил вперёд.

Удобно и предельно логично. Всяко лучше, чем таскать с собой целый мешок камушков или наклоняться каждый раз, когда ты бросил его мимо очередной ловушки. А самое главное, если предмет всё-таки попадёт в поле действие местной «аномалии», то нитка просто оборвётся. Отматываешь от катушки нужный кусок, привязываешь к нему новую мусорину и можешь спокойно идти дальше. Мы себе тоже таких прикупили у местных любителей острых ощущений.

— Последний шанс повернуть назад, — бросил я, повернувшись к колдунам. Альберт лишь покачал головой.

— Думается мне, последний шанс был у той поющей хаты. То, что там «живёт», вряд-ли выпустит нас обратно.

— Мы постараемся не быть обузой, — добавила Сюзанна.

Я молча кивнул и пошёл за проводником, стараясь наступать в его следы.

Ловушку обогнули быстро, да и хлопот она нам не доставила. Лишь пару раз лениво плюнула грязью в нашу сторону и продолжила гонять по кругу камушки, ветки и траву. Проводник смотал свой щуп и мы двинулись дальше.

Шли медленно и осторожно. То и дело останавливались. Проводник прислушивался к чему-то. Тихо бормотал себе под нос. Иногда всё-таки разматывал своё «удилище» и проверял дорогу на наличие скрытых ловушек. Сюзанна и Альберт потихоньку приходили в себя. Мы же с Айлин крутили головами, осматривая окрестности.

Поляна оказалась на удивление просторной. Скорее была даже небольшим полем, в дальнем краю которого виднелись развалины небольшого хутора. Крыша давно провалилась внутрь, белёные некогда стены давно облупились и посерели. От построек во дворе так и вовсе остались лишь груды гнилых досок и брёвен. Прямо посреди заросшего бурьяном двора кружился ещё один вихрь, лениво подбиравший с земли кусочки жидкой грязи. Чуть поодаль виднелись кучи гнилья. Когда-то это были стоги сена, но за несколько лет они превратились в коричневые бесформенные кучи, которые, однако, ещё не успели прорасти свежей травой. Хутор тоже бросили не так уж давно. Год, максимум — два назад.

Дорога петляла меж небольших холмов и снова углублялась в лес. На этот раз — густой ельник. По пути нам встретились ещё два вихря, но были они настолько маленькими и слабыми, что даже не стали плеваться в нашу сторону. Урочище подмяло под себя эти земли сравнительно недавно и ещё не успело как следует их «обжить».

Перед входом в чащу нам повстречалась ещё одна причуда этого места. Прямо посреди дорожной грязи расположился идеально ровный круг. По его гладкой поверхности неторопливо ползали крупные чёрные капли. Ползали, на первый взгляд абсолютно хаотично, но ни разу ни одна из них так и не вышла за его пределы.

— Это у нас зовётся паутиной, — пояснил проводник, подбирая с земли какой-то старый гнилой корень.

— Интересно почему, — хмыкнула Айлин, — На паутину то как раз совсем не похоже. Скорее на блюдце какое.

— Сейчас увидишь, — проводник размахнулся и швырнул деревяшку на край круга.

Первое мгновение ничего не происходило. Коряга с тихим плеском шлёпнулась в грязь и замерла на месте. Однако спустя секунду по поверхности «аномалии» пошли круги, как по воде. «Капли» почувствовали это. Остановились. Замерли, словно бы прислушиваясь и определяя откуда пошло возмущение. А затем все разом рванули в сторону деревяшки.

Секунда — и она уже была облеплена слоем чёрной шевелящейся массы. Другая — до наших ушей донёсся тихий треск и хруст разрываемых волокон. Третья — там, где только что лежал корень осталась лишь небольшая лужица, поверхность которой шевелилась, будто живая. Четвёртая — масса вновь разделилась на капли, начавшие неторопливо расползаться по площади странного круга. Только теперь они двигались заметно медленнее. Были куда больше и тяжелее.

— Она поела и до вечера, пожалуй, будет более-менее безопасна, — сказал проводник, на всякий случай обходя ловушку по широкой дуге, — Но если вас угораздит влететь в неё по невнимательности, считайте что вы остались без ноги. А то и без обеих сразу. Обувь намертво приклеивается к поверхности этой дряни. И сохранить конечность у вас получится, только если вы успеете вырвать её до того, как эта мелкая погань до вас доберётся.

— Прилипаешь, как муха к паутине, — задумчиво протянула девушка, — А они, словно бы пауки, которые чувствуют колебания её нитей, и спешат за лакомством. Теперь понимаю.

— Вот только чтобы влететь в неё, надо быть совсем уж слепым, — добавил Альберт, пристально разглядывая чёрные капли, вновь вернувшиеся к своему неторопливому, хаотичному хороводу, — Не заметить такую проплешину ещё умудриться нужно.

— В темноте — легко, — пожал плечами проводник, — А кроме того, иногда она появляется на досках, брусчатке или каменных россыпях. Там не заметить её куда как…

В этот момент где-то вдалеке затрубили боевые рога, оборвав проводника на полуслове. Один из трёх отрядов столкнулся с силами Душелова.

Глава 9 «Тихий мир»

Лесополосу миновали без особых приключений. По пути нам встретились лишь несколько вихрей, да ещё одна паутина. Эта была уже куда менее приметной, чем та, что попалась нам на дороге. Тут капли ползали меж переплетённых корней вековых ёлок, то и дело теряясь в густом зелёном мху. Почему они не сожрали и то и другое — оставалось загадкой, но влететь в такую ловушку и правда было — раз плюнуть.

Только когда лес начал редеть нам встретилось первое серьёзное препятствие. Прямо над дорогой между деревьями протянулись несколько тонких серебристых нитей. Они были почти невидимы на фоне серого неба, и еслиб не проводник, да случайный порыв очень вовремя поднявшегося ветра — мы бы с лёгкостью в них вляпались.

— Это — мухоловка, — пояснил проводник, — Дрянь, которая иногда растёт на деревьях. Видите вон ту ёлку? — он указал на старое, дерево, стоявшее по правую сторону дороги, — Посмотрите на её ствол.

Мы присмотрелись. А в следующий миг Сюзанна тихо ахнула от неожиданности. Ствол дерева был буквально облеплен этой серебристой дрянью со всех сторон. Но поразило колдунью отнюдь не это. К ёлке были приклеены иссушенные тела. Одно лежало у её корней, утопая в серебристой паутине. Другое обхватило скрюченными руками ствол, как будто пытаясь его обнять. Третье повисло между могучих веток, с ног до головы замотанное в липкую, шевелящуюся дрянь.

— Стоит вам голой рукой или лицом коснуться этих нитей, и всё — пиши пропало, — продолжил проводник, окидывая окрестности пристальным взглядом, — Превратитесь в одного из этих высохших.

— А если не голой? — поинтересовалась Айлин.

— Может попытаться забраться под одежду и присосаться там, но риск гораздо меньше, — пожал плечами проводник, — Оно реагирует на живую кровь. Металл, ткань и прочая дрянь ему безразличны.

Я прислонил копьё к плечу, отстегнул от пояса латные рукавицы и неторопливо принялся их надевать, со значением поглядывая на спутников. Те несколько мгновений потупили, а затем тоже потянулись к своей экипировке. Так-то лучше. Конечно, риск влететь в похожую дрянь лицом всё ещё остаётся, но хотя-бы за руки она нас уже не схватит.

Глядя на наши приготовления проводник мрачно усмехнулся и добавил:

— Говорят эта херовина только хозяина башни не трогает. Он иногда ходит, собирает из них тела для каких-то своих чёрных дел. Так, где там была наша тропка…

Он на мгновение замер, затем вновь размотал свой щуп и свернул с дороги, периодически проверяя дорогу перед собой. Мы двинулись следом.

Тропка, протоптанная охотниками и проводниками ходившими тут до нас вела прямиком в чащу, по левую сторону от дороги. Судя по примятой траве, шли мы тут не первые. Ловушка наверняка выросла давно, и попасть в неё могли разве что совсем зелёные новички вроде нас. Да и то, если поскупились на опытного проводника.

— Слышите? — шёпотом сказала Сюзанна.

— Что? — переспросила Айлин.

— В том то и дело, что ничего, — ответила ей колдунья, — Вообще ничего. Ни птиц, ни мошкары, ни зверья. Только мёртвая тишина.

— Потому что тут нет ничего живого. На ваше счастье, — отозвался проводник, — Всё, что в урочище есть живого — захочет нас убить. Поэтому, чем дольше мы будем избегать встреч с ним, тем лучше.

Сюзанна зябко поёжилась, как сделала бы любая другая женщина на её месте. Айлин же поудобнее перехватила копьё и машинально потянулась проверить, насколько легко отстёгивается арбалет от перевязи. Всё-таки роль командира, пускай и совсем небольшого взвода, ощутимо изменила характер девушки. В лучшую ли сторону — сказать сложно, но прожить она точно сможет подольше, благодаря новоприобретённым чертам.

— А если людей встретим? — поинтересовался я, — С ними, как быть?

— Этих тоже лучше не встречать, — бросил проводник, — Ещё хуже тварей будут. Те хоть охотятся открыто. А эти, если решат, что с нас поиметь что-то можно, до последнего будут прикидываться дружелюбными, пока не улучат момент нанести удар в спину.

— Странно, что в Гронесбурге за такое не вешают, — заметила девушка, — Как ни крути, а это разбой чистой воды.

— Вы никогда не слышали присказку «Урочище забрало»? — поинтересовался проводник, — Должно быть слышали. Так говорят про тех, кто не смог вернуться обратно, на большую землю. А по какой причине они не вернулись — поди разберись. Ежели человеку правильно кровь пустить, так от его тела на следующий день даже костей не останется. Здешняя живность растащит всё до кусочка. И поди потом выясни, сам он издох, влетел в ловушку или же те же твари его и сожрали. А то, что его товарищ за день до этого принёс целую кучу диковин — так тож фарт чистой воды. Урочище дало, урочище взяло. Тут нет никаких законов. И лучше бы вам тоже уяснить это до того, как мы встретим других людей. Выживает только тот, кто ведёт себя тихо в тихом мире.

— Принято, — кивнул я, стараясь не отставать от проводника.

Некоторое время шли молча. Подлесок быстро редел. Сквозь кроны деревьев всё чаще прорывались лучи тусклогосвета. Тяжелые свинцовые тучи давно закрыли небо и сквозь них пробивалась лишь серая хмарь. Поднялся ветер. Его ледяные пальцы то и дело швыряли нам в лицо горсти промозглой мороси.

— Надо же, даже погода своя, — тихо проговорил Альберт, — Сложно поверить, что всё это было сотворено лишь одним человеком.

— Скорее безумцем, у которого был доступ к бесконечной энергии, — поправил его я, — И то, сильно сомневаюсь, что творил он сам. Мы уже имели дело с двумя сорвавшимися магами. От личности там мало что остаётся. Всё поглощает одержимость.

— Уж поверьте, одержимых магов я видел побольше вашего и прекрасно знаю, что именно они из себя представляют, — раздражённо бросил Альберт, — Просто в силу своего возраста.

— Видеть то, может и видел, — в голосе Айлин прозвучали философские нотки, — Но многих ли из них ты убил?

Ответом ей была лишь тяжелая, давящая тишина. Похоже девушка попала в болевую точку. Несмотря на то, что нам в этом мире был в лучшем случае год от роду, на нашем счету было на два обезумевших мага больше. Альберт или не сражался с ними вовсе, или не преуспел в этом деле. Вообще глядя на его «успехи» в борьбе с орденом, возникало серьёзное сомнение в его боевых навыках. Талантливый алхимик — вполне может быть. Хороший боец… очень не факт.

— И тем не менее, размах поражает, — нарушила молчание Сюзанна, — Эту бы энергию да в созидательное русло… Можно было бы поменять мир.

Я легонько хлопнул проводника по плечу, жестом попросив того остановиться. Затем повернулся к колдунье и пристально посмотрел ей в глаза.

— А с чего ты взяла, что её можно направить в созидательное русло? Или кто тебе сказал, что это урочище — не созидательное русло, — я на мгновение замолчал, оценивая реакцию Сюзанны. Колдунья не отводила взгляда и не показывала никаких эмоций. Честно говоря, трёхсотлетнего старика в молодом теле она напоминала куда больше, чем её любовничек.

— Ваш обезумевший дружок ведь тоже создал нечто новое. И это нечто новое угробило пять тысяч человек только в момент своего появления. Хрен знает сколько — лишило крыши над головой. И ещё хрен знает сколько сгинули тут после. Ну и как, нравится то, что можно создать с помощью этой энергии?

— Можно ведь создать и другое, — чародейка смерила меня равнодушным взглядом, — То, что послужит на благо всему человечеству. Наш, как ты выразился, обезумевший дружок, достиг определённого прогресса в этом. Да, по дороге сошёл с ума. Да, какое-то количество людей погибло. Вот только в этом вся суть науки. Она не бывает без риска. А иногда — и без жертвы. Их безусловно стоит оплакать, но отказываться от прогресса, который может спасти много больше, чем погубил — попросту неразумно. Поразмысли над этим, пока мы будем идти, — Сюзанна на мгновение замолчала, затем мрачно ухмыльнулась и добавила, — От твоего ответа на этот вопрос может зависеть многое.

— Вы закончили? — в голосе проводника проскочили раздражённые нотки. Это была первая эмоция, которую у него прорвалась за всё время нашего с ним знакомства, — Тогда закройте рты. Если, конечно, не хотите познакомиться со здешними обитателями раньше времени.

Я отвернулся от колдуньи и молча кивнул. Айлин, похоже, была права. Пошли с нами эти двое отнюдь не из альтруистических побуждений. Они хотели наложить лапу на технологии, разработанные Адальбертом. Наложить и применить их по своему усмотрению. В разговоры, где звучала фраза «на благо всего человечества», честно говоря верилось с большим трудом. Вернее — не верилось вообще. Обычно такой фразой прикрывали личную корысть, жажду власти или ещё какое-нибудь дерьмо, которое в приличном обществе принято прятать за ширмой из красивого, но такого тошнотворного лицемерия. Меня аж невольно передёрнуло.

Однако почти тут же я поймал себя на забавной мысли. А ведь эти двое не так уж отличаются от храмовников. Те уничтожают магов и все их изобретения, до каких только могут дотянуться, тоже прикрываясь благом простых людей. Ну как, все… Совершенно не гнушаясь использовать те инструменты, которые могут существенно расширить их влияние. Тоже один из слоёв лицемерия. Маги сея хаос и смерть тоже прикрываются благом людей, хотя по сути просто реализуют свои собственные амбиции. И мы… Нами тоже движет благо людей. Оно и деньги, которые нам пообещали за решение проблемы урочища. Так чем мы глобально отличаемся ото всей этой мразотно-лицемерной братии?

Я не стал слишком уж концентрироваться на этой мысли. Она могла помешать работе. Философия — это конечно хорошо, но ей не прокормить ни себя, ни своих людей. Доспехи она тоже подлатает вряд-ли, да и сильно сомневаюсь, что кружку наполнить сумеет. У нас есть дело. Его надо сделать. Всё остальное — пустой трёп и бессмысленные самокопания.

Подлесок вскоре тоже поредел и мы снова вышли на дорогу. Тянулась она по небольшой насыпи, по обе стороны от которой раскидывались бескрайние болота, утопающие в густом, сером тумане. Карликовые, изломанные деревца с пожухлой листвой. Чёрные, маслянистые заводи бочагов. Тяжелый, неподвижный, пропахший багульником воздух. Едва различимые, неестественно длинные, тощие силуэты, периодически проступающие то тут, то там, сквозь клубящуюся молочно-белёсую мглу. И тишина. Тяжелая. Давящая. Такая, от которой закладывает уши.

— Мёртвые топи, — пояснил проводник, — Тут лучше не задерживаться. Идите за мной и не смотрите по сторонам. Если нам повезёт, то место будет тихим и спокойным. Но порой оно показывает всякое. Ежели позволите себя обмануть — присоединитесь к бесчисленному сонму призраков, обитающих тут. Всё поняли?

Я молча кивнул.

— Тогда пошли.

Проводник размотал свой щуп, и отряд вновь двинулся вперёд. Первое время ничего не происходило. Лишь проводник периодически останавливался проверяя путь на наличие скрытых ловушек.

Пару раз мы обходили вихри по широкой дуге. Тогда приходилось сильно прижиматься к краю насыпи, и наши взгляды невольно падали на чёрные заводи бочагов. И когда это случалось — по спине пробегал холодок. Там что-то было. Было в глубине этих маслянисто-мутных глаз. Оно наблюдало за нами. Изучало. И ждало. Ждало удобного момента.

Оно было голодно. В топи давно никто не заходил и оно давно не ело. Я чувствовал это буквально кожей. Чувствовал, что спокойно нам пройти не дадут.

Но мы продолжали идти вперёд. Медленно. То и дело останавливаясь, чтобы проверить дорогу. Вперёд, сквозь молочно-белёсую мглу, в глубине которой то появлялись, то вновь растворялись тощие, неестественно вытянутые силуэты.

Впереди показался путевой столб. Нукак, столб. Старый, обросший мхом, покосившийся камень, на котором кто-то грубо нацарапал надпись «Гронесбург» и рядом цифру пятнадцать. Она должно быть означала мили. Чуть ниже виднелись и другие надписи, выведенные углем, взятым тут же, из небольшого кострища, расположившегося прямо на обочине.

«Грэхен и Хромой. Десятая вылазка. В этот раз мы дойдем»

«Клюв, Коготь, Буч. Идём назад».

«Мужики, оставляйте дрова. Мясник Альфред»

«Охотник Освальд. Сиплый погиб. Помяните.»

Возле камня проводник остановился и тоже подобрал уголь. И в этот момент меня прямо таки прошибла интересная мысль. Они же все умеют писать. Да не просто писать, а писать грамотно. Какого, блин, хрена? Все крестьяне, за исключением разве что некоторых старост, не умели не то, что писать, а даже читать. А тут, мясники, охотники, какие-то проходимцы…

— Слушай, а ты давно писать научился? — поинтересовался я у проводника, старательно выводившего буквы на путевом камне.

— Никогда не умел, — ответил он, продолжая своё занятие, — А что?

— Как бы тебе помягче сказать, — хмыкнула Айлин, тоже с интересом разглядывая надписи, — Ты это делаешь прямо сейчас. Причём довольно грамотно.

Проводник бросил на нас короткий, непонимающий взгляд, вернулся к своему занятию и пробубнил себе под нос:

— А, вы про это? В урочище оно само приходит. Уж не знаю почему. Тут я знаю, как мысли перенести на камень или бумагу, а стоит выйти — сразу навык теряется. Тут у всех так.

Хм… Забавно конечно. Видать прорыв магической энергии влияет на мозги гораздо сильнее, чем мы предполагали. И делает он это весьма странным образом. Как будто бы смешивает или как-то соединяет сознание всех, кто находится в урочище между собой. Или, как минимум, с сознанием Душелова. Кроме нашей маленькой экспедиции из живых, только он в этом урочище должен уметь писать.

Что ж, это по-крайней мере объясняет, почему сознание тех, кто слишком долго находится в урочище так сильно меняется. Почему их так тянет обратно. И почему приближение к башне сворачивает бедолагам мозги набекрень. Должно быть там связь начинает заметно крепнуть, и далеко не каждый разум может выдержать смешение двух, а то и многих сознаний. Грёбаные маги, какой же говёный ящик Пандоры вы открыли на этот раз…

— Слышите… — внезапно встрепенулся Альберт, оторвав меня от размышлений — Будто на помощь зовёт кто-то.

— Я ничего… — начала было Айлин, но проводник тут же её перебил.

— Это говорят топи. Постарайтесь не слушать и быстрее шевелите ногами, — немного помолчал, размышляя о чём-то своём и добавил, — Сегодня прогулка спокойной не будет.

Он тоже это чувствовал. Он знал, что топи начали за нами охоту. Но пока-что не паниковал. Значит и нам сильно рыпаться не следовало. Но кое-что предпринять всё-таки стоило.

— Айлин — иди в авангард, сразу за проводником. Сюзанна, Альберт, по центру. Я буду замыкающим, — скомандовал я, проверяя, насколько легко достать из кармана на поясе импровизированную бомбу, которую выдал мне Родрик. Крупную тварь убить такая, конечно не сможет, но наверняка отпугнёт или хотя-бы ошеломит на время. Хватит, чтобы со всего маху ткнуть в неё копьём.

Спорить хвала Одину, никто не стал. Отряд перестроился и мы отправились дальше. Что ж, по крайней мере у нас прикрыты фронт и тыл. Айлин сумеет поддержать проводника, если какая-нибудь тварь выползет на насыпь впереди. Я же смогу дать какой-никакой отпор, если на нас нападут сзади. Как минимум с двух сторон наши слабые звенья уже прикрыты. Если же полезут с фланга, то мы увидим это ещё до того, как тварь окажется на насыпи. И успеем перестроиться.

Но тварей пока не было. Никого пока что не было. А группа продолжала идти вперёд, продираясь сквозь плотный белёсый туман, который становился всё гуще. Он уже не клубился у подножия насыпи. Он полз вверх по склону. Высовывал на дорогу густые, мокрые языки, пытаясь ухватиться ими за сапоги. Тени, бродившие в нём тоже как будто стали ближе. Теперь они не бесцельно бродили не где-то далеко, на границе видимости, а неподвижно стояли у самого подножия насыпи, провожая нас поворотами своих безликих и бесформенных голов. Тишина давила на уши.

— Мне кажется или воздух стал как-то тяжелее? — тихо спросила Сюзанна.

— Это багульник, — ответил Альберт, — Он тут повсюду растёт. Он и влажность. От такого сочетания у кого хочешь голова кругом пойдет.

Проводник никак это не прокомментировал. Лишь молча покачал головой и продолжил идти вперёд, утопая по колено в молочно-белёсой мгле. Мы следовали за ним.

Дышать и правда стало труднее. Воздух влажными комками застревал в глотке. Промозглой дымкой осаживался в лёгких, не желая выходить обратно. Голова слегка кружилась. Мысли начали путаться. Сознание — тонуть, в тяжелой серой мути, казалось бы просачивавшейся в мозги прямо через стенки черепной коробки. По телу липким ядом начинала разливаться обессиливающая слабость. Туман доставал уже до пояса. Если так и дальше пойдет, то мы скоро перестанем видеть друг-друга. И поодиночке сгинем внутри этой мглы.

— Отряд стой, — скомандовал я, тяжело оперевшись на древко копья, — Связаться верёвками.

В этот раз споров не было тоже. Немного поколебавшись, мои спутники выполнили приказ. Только проводник посмотрел на нас сомнением, но затем всё-же взял один конец верёвки из рук Айлин, привязав к своему поясу, окинул нас взглядом и сказал:

— Почувствуете опасность — дёргайте за неё. Не вздумайте орать. Иначе привлечёте их внимание. Помните главное — вести себя в тихом мире нужно тихо.

Кого «их» он уточнять не стал. А мы не стали спрашивать. Иногда лучше оставаться в блаженном неведении, чем пугаться каждой тени. Отряд вновь двинулся дальше.

С каждым шагом туман поднимался всё выше. Вскоре уже доставал нам до подбородка. Затем и вовсе накрыл с головой. Низкое, застланное тяжелыми тучами небо, редкие солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь них, болото, бочаги, насыпь — всё утонуло в непроглядной серой хмари. Видимость сократилась до одного метра. Теперь можно было рассмотреть лишь кусок верёвки, уходящий куда-то в туман, да гравий прямо под своими собственными сапогами.

Тени из тумана сжимали кольцо. Теперь они стояли уже наверху, должно быть по обочинам насыпи. Стояли и пристально смотрели на меня своими бесформенными, вихрящимися лицами. Некоторые — тянули руки. Тянули, но не могли достать. Они не были похожи на те «кошмары» которые мы видели здесь в самую первую ночь. И в то же время до боли напоминали их.

Захотелось зажечь факел. Отпугнуть их. Шагнуть навстречу туману и одним взхмахом руки с горящей в ней палкой развеять жуткие, безмолвные образы. Но я знал, что этого делать нельзя. Буквально затылком чувствовал, что стоит мне чиркнуть огнивом, как призраки тут же заметят меня.

Пока что они меня не видели. Знали о присутствии. Знали о том, что кто-то живой идёт по насыпи. Но не могли понять где. Поэтому тоже стояли и вглядывались в тяжелую белую пелену тумана с той стороны реальности. Или тянули руки, надеясь, что их призрачные пальцы хоть что-то зацепят.

Мои же пальцы судорожно сжимали древко копья, будто пальцы утопающего за обломок плавающей доски. Копья совершенно бесполезного. Нельзя проткнуть того, кто соткан из вихрей тумана. Рассудком я это понимал. Но и ослабить хватку не мог. Копьё — единственное, что всё ещё оставалось реальным в бесплотном, призрачном мире. Копьё и мерно раскачивающая верёвка, конец которой терялся в серой хмари.

Я шёл, мысленно отсчитывая шаги. Один, два, три, десять, двадцать, пятьдесят… Сбился. Один, два, три, десять… Один, два, три… Других мыслей в голове просто не осталось. Чувства времени тоже. Туман забрал всё. И последний кусочек моего сознания тоже теперь хватался за этот отсчёт, стараясь не раствориться в нём окончательно. Отсчёт, который сбивался всё чаще и чаще.

Время перестало существовать. Секунды, одна за другой принялись растягиваться в вечность, растворяясь в серой мгле. Мимо неторопливо проплывали тёмные силуэты сотканные из тумана. Они уже не тянули руки. Не к кому было тянуть. Я стал одним из них. Стал частью мглы. Таким же туманным призраком держащим путь из ниоткуда вникуда. Приговорённым вечно брести по гребню насыпи, протянувшейся посреди бескрайних, бесконечных болот.

Теперь я мог слышать голоса туманных фигур. Обрывки фраз, звучавшие тут когда-то давно. Ещё до катастрофы. Теперь они звучали в глубине моего сознания, заполняя собой образовавшуюся пустоту.

«Ты уверен? Последствия могут быть…»

«Я пожертвовал всем! Понимаешь ты это? Всем! В том числе и ими. А это шанс… Шанс их вернуть!»

«Нельзя обратить смерть вспять. Об этом тебе скажет любой… Тела сожгли, а… Ты не понимаешь, с чем…»

«Знаю. Но с каждым днём я всё сильнее забываю… Образы куда менее чёткие… Лиц почти не помню… Это и так снижает шансы. Если дальше… Тянуть нельзя…»

«Ты готов поставить на карту тысячи жизней, чтобы…»

«Да, готов. Я всё решил.»

«Быть посему. Но я отказываюсь…»

«У тебя три дня, чтобы… Затем начинаю… Справлюсь и без тебя»

Что-то мягко, но настойчиво потянуло меня за пояс, на мгновение ослабив тяжелую, душащую хватку мглы. Верёвка. Она начала раскачиваться быстрее. Потянула вперёд мой пояс и меня вместе с ним. Напомнила, что я ещё жив.

Ноги сами собой ускорили шаг. В сознании, огонёк которого почти потух, вспыхнула робкая искорка безумной надежды. Пальцы судорожно впились в копьё. Мозги — в отсчёт. И принялись судорожно, миллиметр за миллиметром отвоёвывать то, что некогда принадлежало мне.

Фигуры расступились. Принялись растворяться в дымке, распадаясь на серые бесформенные лоскуты. Дышать стало легче. Туман, до этого окутывавший меня плотной, непроницаемой ватой, начал оседать на древке копья и латных рукавицах, сливаясь на их поверхности в крупные мутные капли. Верёвка больше не вела в пустоту. Она цеплялась за пояса Альберта, шедшего передо мной. Сквозь хмарь начали пробиваться первые, тускло-серые лучи солнца.

А в следующий миг всё закончилось. Туман расступился. Стёк вниз, обнажив старую, кое-где осыпавшуюся земляную насыпь. Отряд покинул мглу.

Я невольно окинул взглядом спутников. Альберт и Сюзанна были бледные, словно смерть. У Айлин едва заметно подрагивали губы, а пальцы девушки судорожно стискивали древко копья. Проводник… Выглядел слегка потрёпанным, но он, похоже был единственным, на кого всё происходящее не произвело особого впечатления.

На мгновение меня накрыла эйфория. Мы правда прорвались. Да, перепугались до усрачки, но прорвались полным составом. Топям на этот раз не удалось забрать никого.

Вот только радость моя длилась недолго. Потому что в следующий миг мой взгляд скользнул за спину проводника и уткнулся в старый, поросший мхом путевой камень. Путевой камень с цифрой пятнадцать и пятью надписями, выведенными углём. Последняя гласила:

«Лукан. Тридцать вторая вылазка».

Глава 10 «Последствия эксперимента»

— Что-то не так? — первой встревожилась Айлин, принявшись вертеть головой по сторонам, — На что ты так смотришь?

Я ничего не ответиль. Лишь молча кивнул в направлении дорожного камня. Спустя секунду туда уже были устремлены все взгляды.

— Ёбаный в рот, — тихо бросил Альберт, озвучив то, что вертелось у всех на языке в этот момент, — Это вообще как? Мы же шли прямо. И совершенно точно никуда не сворачивали.

— Вспомни подгород, — напомнила ему Сюзанна, — И экспедицию храмовников. Есть между этими двумя случаями нечто… схожее.

— Не думаю, — покачал головой колдун, — Тогда всё-таки было воздействие на разум, а не искривление пространства-времени. Тут же совсем другое.

— Уверен? — хитро прищурилась Сюзанна.

— Уверен, — кивнул Альберт, — Уж по ментальному воздействию я спец. Сама знаешь.

— Знаю, — колдунья на мгновение задумалась, — А ещё подозреваю, что именно эта самоуверенность могла тебя подвести. Этот туман… Это вполне мог быть схожий трюк, просто иного порядка. Более тонкий, при этом с использованием большего количества энергии. Благо, для того кто может использовать энергию урочища, её тут в избытке.

— Не думаю, — покачал головой Альберт, — У любого воздействия должен быть источник. А тут… Ничего. Разве что само место… Но не думаю, что такое возможно. Для подобного нужен человек, который будет как минимум концентрировать и направлять энергию в нужное место, выступая этаким проводником. Кроме того… — он покосился в нашу с Айлин сторону, — Некоторые существа практически невосприимчивы к ментальным воздействиям. Больше похоже на то, что мы имеем дело с неким пространственным искажением.

— Настоящей петлёй? — полуутвердительно сказала Сюзанна, — Такое возможно разве что в теории и при целом ряде допущений. Но, учитывая особенности урочища, возьмём в качестве допущения, что все условия для образования такой совпали. В таком случае, если мы хотим из неё выбраться, нам придётся вернуться к узловой точке. Туда, откуда мы начали…

— Обратно через туман? — Альберт поморщился, — Не самое приятное место.

— А у нас есть выбор? — улыбнулась Сюзанна и тут же зябко поёжилась, бросив короткий взгляд себе за спину.

На мгновение над насыпью повисла напряженная тишина, сквозь тонкий полог которой можно было расслышать, как из дальнего бочага с шипением вырывается болотный газ. Нарушил её голос проводника.

— Вы двое что-то навроде учёных мужей? — поинтересовался он у Сюзанны.

— Почему мужей? И почему только двое? — хитро прищурилась колдунья.

— Потому что так принято говорить, — пожал плечами проводник, — А ещё потому, что у этих двоих, — он ткнул пальцем сначала меня, затем в Айлин, — На рожах написано, что они не из вашей братии. Это скорее типичные вояки. Чуть что, челюсть вперёд, глаза на выкате, а сами в копьё вцепились и думают, кого бы им половчее ткнуть.

— Ну спасибо, на добром слове, — поморщилась Айлин, — И часто ты видел женщин-солдафонов?

— Ни разу, — равнодушно бросил проводник, — Зато такое выражение лица мне встречалось часто. И разговоры я эти слышу не в первый раз. Уничтожить, взять под контроль… Вы ведь не думали, что вы тут первые такие умные. Были и до вас. И ни для кого это хорошо не закончилось, — проводник на мгновение замолчал. Лицо его исказила странная гримаса. В нем как будто шла внутренняя борьба. Он одновременно хотел улыбнуться, но в то же время не мог скрыть своего отвращения. То ли к самому себе, то ли к нам.

— И сталь и разум тут бесполезны, — наконец выдал он, — Урочище надо чувствовать и понимать. И приходить сюда с благими намерениями. Тогда и оно отнесётся к вам по-доброму. А тот, кто лезет сюда с чёрным сердцем, обратно уже не вернётся.

Я смерил проводника тяжелым, изучающим взглядом. Честно говоря не помню, чтоб он раньше был таким словоохотливым. Это его урочище так разговорило? Или «подключился» к местному коллективному разуму и получил от него сигнал? А часом не он нас завёл вообще в эту ловушку? Хотя вряд-ли. Какой ему интерес. Если мы тут подохнем до того, как доберёмся до оговоренного места, то только он пересечёт границу урочища — тут же окажется в петле. Впрочем, если там от человека осталась лишь оболочка, через которую говорит Душелов, вряд-ли его пугает такая перспектива.

— Мы тебе заплатили за работу, а не за выступление, — холодно напомнила Айлин, — Хотели бы послушать спектакль, наняли бы труппу бродячих артистов.

— Ты знаешь, как выбраться из этой ловушки? — с лёгким напором в голосе поинтересовался я, — Только по-существу. Без народного фольлора.

Проводник смерил нас взглядом, в котором отчётливо угадывались разочарование и презрение, затем махнул рукой.

— Ваши учёные друзья в общем-то правы. Нам нужно идти назад, — кивнул проводник. Он уже справился с эмоциями и теперь его лицо приняло своё обычное, бесстрастное выражение, — Вернуться к прошлому путевому камню и начать сызнова.

— Это не тот же самый? — поинтересовалась Айлин.

— И да, и нет… — проводник на мгновение замолчал, пытаясь подобрать нужные слова, — Тот же самый, но в ином мире. Ваши учёные друзья сделали правильные выводы, но исходили из ошибочных вводных. Тут нет никакой петли. Тут есть дорога. Переход между мирами. Многими мирами. И чем дальше мы будем по ней идти, тем меньше они будут похожи на наш родной. И тем меньше вам будет хотеться встретить тех, кто там обитает.

Твою мать, у него точно мозги к Душелову подключены. Выводы, вводные… Раньше из этой деревенщины и слова то было не вытянуть. Подозреваю, потому что он их между собой связывать не умел. А тут прям талант оратора раскрылся. Осталось только выяснить, насколько велика у них степень влияния друг на друга… А то может стоило бы прирезать его прямо на месте? Да вообще-то так и следовало бы поступить, еслиб от этого хрена не зависел успех всей операции. Дерьмо. Слишком много мы поставили на тёмную лошадку. Но теперь об этом думать уже поздно. Придётся работать с тем, что имеем.

— Откуда ты это всё знаешь? — с подозрением уставился на него Альберт.

— Я давно тут брожу, — пожал плечами проводник, — Уже научился чувствовать такие вещи. А кроме того… — он присел на корточки и ткнул пальцем в надпись на камне, — В нашем родном мире я написал тридцать первая ходка. А не тридцать вторая. Как я уже говорил, каждый последующий мир немного отличается от предыдущего. Поначалу — в таких вот мелочах. Вот только когда изменения станут заметны и неопытному глазу, поворачивать назад будет уже поздно.

— Ладно, хорош трындеть, — оборвал словесный поток я, — Группа, построиться, проверить верёвки и обратно через туман!

Подошёл к Айлин и коротко бросил:

— Будь на чеку и глаз с него не спускай. Я ему не верю.

Девушка кивнула и покрепче вцепилась в копьё. Было видно, что идти обратно через мглу она не хотела. А ещё опасалась, что этот хер может в любой момент обрезать верёвку, оставив нас там. Я разделял её опасения, но выбора у нас особого не было. К тому-же как-то мы сюда же дошли. Значит сможем выбраться и назад. С проводником или без него.

Группа построилась и неспешным шагом двинулась назад, на этот раз стараясь держаться поближе друг к другу.

В этот раз обошлось без прелюдии. Туман, безмолвной серой стеной стоявший прямо за нашими спинами, окутал нас сразу. Забился в рот, в нос, мокрым липким комом встал в глотке. Мир затих. Затих так, будто уши забила мокрая вата. Видимость сократилась до болтающегося куска верёвки и небольшого пятачка прямо под ногами. В голове вновь раздался едва различимый, постепенно усиливающийся шёпот.

Но страх уже не душил. Сознание понимало, что всё это иллюзия. Морок. Морок, которым проклятая топь пытается сбить нас с тропы. Заставить сделать ошибку. Запаниковать. Но если не поддаваться. Если не идти у этого наваждения на поводу, то оно бессильно. Проклятая топь бессильна. Она ничего не сможет нам противопоставить, если не поддаваться липкому, тяжелому страху.

Фигуры в тумане беспокоились. Они тянули к нам руки. Вертели бесформенными, безликими головами. Принюхивались к туману. Чувствовали, что добыча не захотела идти дальше. Не пожелала углубляться в те планы реальности, где они имели конвульсирующую от голода плоть, длинные когти, которыми можно искромсать человека за доли секунды, и ненасытные пасти, усыпанные тысячами мелких, но острых зубов. Чувствовали, искали, но пока что не могли найти. Шёпот в голове нарастал.

«Риск слишком велик. Что если… удастся сдержать… энергетический поток… захлестнёт всё вокруг!»

«Не захлестнёт. Я… предусмотрел… Барьер вокруг башни… В крайнем случае… Только я сам… Подай мне конвертеры»

«Ты думаешь,… сможешь её удержать? Думаешь, что… контроллировать это? Мы имеем дело с… природу которой сами до конца не понимаем! Каким образом…»

«Я уже проверял систему на малом… Прошло не без отклонений, но штат… Теперь нужно просто увеличить мощность. Подумай сам, какие это… возможности!»

«Я думаю… несёт риски! Ты сам не… что можешь впустить в наш мир!»

«Когда человек открывал огонь, он тоже не… Однако можешь ли ты представить наш мир без огня? Эта энергия выведет нас на совершенно иной уровень. Если вечно трястись за риски, то можно так и остаться дикарями, ковыряющимися палкой в дерьме!»

Фразы становились всё отчётливее и осмысленнее. Теперь они напоминали уже полноценный диалог. Однако говоривших разглядеть не получалось. Казалось, звучал сам туман. Звучал эхом далёкого прошлого, которое навечно застыло в этом покинутом, мёртвом крае.

«Пусть будет так. Но я настаиваю на том, что меры безопасности нужно кратно увеличить. Для такого количества уловителей у нас недостаточно ретрансляторов и хранилищ. Кроме того… ограждающие вешки и… хотя-бы двадцать человек охраны.»

«Система и так загружена хорошо если на треть. Я не собираюсь увеличивать поток более чем до семидесяти процентов. Насчёт охраны… договорился с губернатором. В момент запуска… три сотни солдат.»

«Пятидесяти. Семьдесят — слишком малый допуск. У нас не хватит времени среагировать, если что-то пойдет не так. Солдаты это хорошо, но они ничего… сделать с потоком энергии»

«Я как раз дорабатываю… Аварийного прерывания эксперимента. Кроме того под башней… дополнительный изолированный резервуар… можно перенаправить поток. Это даст нам ещё около получаса… взять ситуацию под контроль.»

«А город? Губернатор… население на безопасное расстояние на время эксперимента? Мы не можем просто взять…»

«Я уведомил его об… Дальше решать… В конце-концов это его проблема! Так. Проверь четвёртый сбрасывающий контур.»

«Это и наша проблема… Моя если хочешь. Там почти шесть тысяч… Ты готов во имя прогресса пожертвовать ими?»

«Никаких жертв не потребуется, если система сработает, как должна. Так что лучше прекрати мучать… этическими дилеммами и скажи наконец, что там с контуром»

«Контур в порядке. Никаких признаков утечек я не нашёл.»

«Хорошо. Тогда подготовь установку пробному запуску. На этот раз… Сорок процентов…»

Где-то в глубине болот раздался крик. Раздался и застыл в сгустившейся пелене тумана. Кричал человек. Отчаянно. Долго. Протяжно. Кричал, зная, что уже обречён, но цепляясь за последнюю иллюзорную соломинку, что кто-нибудь рискнёт прийти ему на помощь. Но мир молчал. Застыл в напряженном ожидании развязки. Даже тёмные тонкие фигуры, стоявшие по краям дороги замерли на мгновение, вслушиваясь в дребезжащее эхо. Лишь на мгновение. Спустя секунду они исчезли. Растворились в пелене серой, тяжелой мглы. Мёртвые топи нашли свою жертву. И в этот раз ей оказались не мы.

Вскоре верёвка начала раскачиваться активнее. Туман — быстро редеть. Через десяток шагов я уже видел спину Сюзанны, идущей впереди меня. Ещё через дюжину — проводника, в очередной раз проверявшего путь впереди своим самодельным щупом. Вскоре показался и путевой камень, с выведенными на нём надписями.

На мгновение внутри всё сжалось. Что если это ещё одна уловка топей? Похожий камень, но опять с другой надписью? Мы ведь могли свернуть в тумане. Могли снова попасть в другую реальность. Очень похожую на нашу собственную, но слегка отличающуюся. И куда тогда выходить? Как определить узловую точку? Дерьмо. Так, ладно, отставить панику. Она тут не поможет, а если остальные увидят, что командир растерян, так и вовсе навредит. Проблемы будем решать по мере их поступления. А сначала всё-таки взглянем на камень.

Паниковал я зря. На влажной, кое-где покрытой мхом и мелким зелёным налётом, поверхности камня красовалась та самая надпись. Тридцать первая вылазка. Топь всё-таки выпустила нас из своих когтей. По крайней мере, на какое-то время.

— Вырвались, — в голосе Айлин тоже слышалось облегчение, — Твою то мать, вырвались!

Сюзанна шумно выдохнула. Альберт же присел на корточки и потрогал выведенную углём надпись. Посмотрел на перепачканные пальцы и, убедившись, что это не мираж, небрежно вытер их о ткань гамбезона. Только проводник не проявлял никаких эмоций, стоя чуть в стороне от нас и ухмыляясь одними уголками губ. Похоже, ничего другого он и не ждал.

— Развязываемся, — устало бросил я, опершись на собственное копьё и сверля нашего провожатого тяжелым взглядом, — Так, давай выкладывай, куда дальше.

— Вперёд по насыпи, — бесцветным голосом бросил проводник. Затем подошёл к камню, присел и нарисовал напротив надписи небольшой крестик. Что он должен был означать — осталось для нас загадкой.

— Всмысле назад? — поправила его Айлин, — Когда мы входили в туман камень стоял к нам лицом. Когда вышли — оказался уже спиной. Если мы пойдем вперёд — вернёмся обратно в лес.

— Я уже говорил, не верьте своим глазам и не пытайтесь понять это место разумом, — проводник поднялся и отвязал верёвку от пояса, — Его надо чувствовать. Можно сказать — чуять. Такой дар дан не всякому. Да и чтоб ему раскрыться — нужно время.

Айлин бросила на меня короткий, вопрошающий взгляд. Я лишь пожал плечами. Мол, вперёд, так вперёд. Проводнику лучше знать, как устроено это место. В конце-концов мы именно за эти знания ему и платим.

Нельзя сказать, что я стал намного больше доверять этому трёхнутому засранцу, но всё-таки… Приходилось считаться с тем фактом, что он не бросил нас посреди туманной тропы. Не завёл дальше и не обрезал верёвку. А ведь лучшую возможность избавиться от нас представить довольно трудно.

— Тогда веди, — скомандовал я, поправляя заплечный мешок — очень грубое подобие рюкзака. Такие на скорую руку смастерили для всех участников экспедиции.

Проводник кивнул и неторопливо пошёл вперёд, периодически проверяя дорогу «щупом». Отряд построился и двинулся следом.

Первое время шли молча, вслушиваясь в холодную, мокрую тишину. Иногда её тонкий полог разрывался бульканьем далёкого очага. Изредка где-то в тяжелой, серой вышине завывал ледяной ветер. Капли мелкого дождя стучали по небольшим лужицам скопившимся в колеях насыпи. На обочине похрустывал мелкой галькой небольшой вихрь. Откуда-то издалека доносился едва различимый гул, прерываемый тихими, но отчётливыми монотонными ударами.

Топи молчали. Тот крик, который мы слышали идя через туман больше не повторялся. Должно быть бедолага, который погиб вместо нас, остался в другой реальности. А, быть может, его просто быстро прикончили те твари из тумана и теперь заняты поеданием его тела. Было бы неплохо дойти до границы болот, прежде, чем они закончат трапезу.

— Вы тоже слышали голоса там, в тумане? — Айлин первой нарушила тишину, — Система аварийного прерывания эксперимента. Четвёртый сбрасывающий…

— Контур, — перебил её Альберт, — Да, мы все это слышали.

— Память места, — добавила Сюзанна, — Иногда в урочищах наблюдается такое явление. Если говорить совсем простым языком, то из-за сильного выброса энергии ткань мира истончается и прошлое, как, впрочем, и будущее могут начать накладываться друг на друга.

— Вот только то, что мы слышали, очевидно произошло в прошлом, — добавил Альберт, — А сейчас — мы наблюдаем последствия.

— Да, только когда речь идёт о магии, представляешь немного другое, — в голосе Айлин одновременно чувствовались удивление и скепсис, — Заклинания, ритуалы, обряды… А тут, как будто кто-то запускал долбаный реактор.

Замыкая колонну, я не мог видеть лиц Сюзанны и Альберта. Но я буквально кожей почуствовал, как они ухмыляются. Один надменно, другая — снисходительно.

— Я уже говорила вам, что магия — это не результат каких-то сверхъестественных способностей или духовных практик, — ответила колдунья, — Это наука. Наука, изучающая способы контроля над потоками энергии, пронизывающими наш мир. В каком-то смысле один из способов его познания.

— Ритуалы, заклинания и прочий бесполезный примитив нужен лишь тем, кто даже отдалённо не понимает природу этой энергии, — добавил Альберт, — Сознание тут выступает в роли инструмента, который может манипулировать ей. Пока что единственный, из доступных нам. А ритуал — способ его калибровки. Чтобы всё прошло успешно, колдующий должен либо знать, либо верить, что всё пройдет успешно. Ритуал или заклинание помогает поверить. Но если ты знаешь и видишь, как это работает, то никакие ритуалы тебе уже не нужны.

— Это очень грубое, но, в целом, верное объяснение, — добавила Сюзанна, — Когда магии ещё учили, ритуалистика применялась разве что на самых ранних этапах. Потом, когда ученик осваивал первые шаги, от этого быстро избавлялись, как от ненужной мишуры.

— Так что, если вы видите, как какой-нибудь колдун рисует пентаграмму или раскидывает куриные кости, то просто имейте ввиду — он либо неуч с зачатками способностей, либо хочет произвести впечатление на нанявших его смертных, чтобы побольше потом с них стрясти, — закончил за колдунью Альберт.

Хм… Вообще, конечно, весьма занятные замечания. И, похоже, что верные. В конце-концов большая часть нашей собственной магии строилась на контроле собственных энергетических щупов. Нет, конечно была в нашем арсенале и парочка вербальных заклинаний, но… мы ведь просто никогда не пробовали творить такую магию без выкрикивания слов. А, видимо, стоило.

— Единственное, в чём я не совсем согласна с Альбертом — так это в словах про «единственный инструмент», — добавила колдунья, — Оно так действительно было, если не считать нескольких утилитарных приспособлений, которые всё равно не могли работать без человека. Но, похоже, что так было лишь до недавнего времени.

— Адальберт, насколько мы его знали, всегда мечтал создать более простой и совершенный способ взаимодействия с магической энергией, — кивнул Альберт, — В конце-концов человеческое сознание — крайне ненадёжный и очень ограниченный инструмент. Стоит нам пропустить через себя чуть больше энергии чем нужно, и мы тут же начинаем сходить с ума. Стоит прийти не в то расположение духа, как из обычного заклинания может случиться локальная катастрофа.

— Его исследования должны были это исправить, — продолжила Сюзанна, — Убрать лишнее, ненадёжное и откровенно говоря, слабое звено в цепочке взаимодействия, заменив его более совершенным. Машиной или механизмом, если это будет угодно. И надо признать, на этом поприще он добился немалых успехов. Та же железная дева, которую мы видели в столице — прямое тому свидетельство.

— Ага, та самая, которая превращает людей в безвольных марионеток, готовых выполнять любые приказы, — едкое замечание Айлин так и сочилось скепсисом. Но на магов оно не произвело никакого впечатления. Сюзанна лишь равнодушно пожала плечами и ответила:

— Молотком можно забить гвоздь, а можно забить человека насмерть, — колдунья едва заметно пожала плечами, — Всё зависит от того, кто держит его в своих руках. У железной девы было совсем иное предназначение.

— Вот только она попала в руки к невежественным обезьянам, которые вместо того, чтобы использовать этот «молоток» как подобает, принялись колотить им себе по башке, — едко заметил Альберт.

— Главное, чтоб нам по голове колотить не начали, — хмыкнул я, — А то ведь обезьяна рано или поздно может сэволюционировать в человека.

— Ага, — кивнул колдун, — И тогда от неё проблем будет ещё больше.

— Возвращаясь к обрывкам разговоров, которые мы все слышали в тумане, — вклинилась Сюзанна, — Рискну предположить, что у Адальберта получилось создать такое устройство. Из того что я услышала, правда непонятно, удалось ли добиться чего-то большего, чем простой сбор энергии и по какой причине в качестве источника была выбрана энергия за завесой, но…

— Эксперимент, по всей видимости, увенчался успехом, — закончил за неё Альберт.

Честно говоря, в этот момент мне захотелось огреть его древком копья по хребту. А после — взять за волосы, оттащить к ближайшей ловушке и потыкать охреневшего «учёного» в неё носом. Чтобы он из мира своих разглагольствований, теоретических выкладок и мнимых успехов, хотя-бы ненадолго вернулся в суровую реальность. Делать я этого не стал, но все-же не удержался от едкого замечания.

— Ага. Таким оглушительным успехом, что я теперь уже не уверен, получится ли у нас разгрести ту кучу дерьма, которую он после себя оставил.

Глава 11 «Покинутая застава»

— Осторожно! — проводник ухватил Айлин за плечо и с силой дёрнул назад. Девушка неловко покачнулась, стараясь сохранить равновесие, отступила на шаг. Но не сумела. Подошвы ботинок заскользили по жидкой грязи и она тихо ойкнув села на задницу, прямиком в лужу. Села и непонимающе уставилась на проводника, сжимая в руках древко копья.

— Я говорил, след в след. Ни слева. Ни справа. Ни сбоку. Ни спереди, — голос проводника был бесцветен и холоден, но в нём всё равно угадывалось недовольство. И на то у него была причина. После того, как первая опасность миновала, мы все немного расслабились и успокоились. Внушили, что это место, быть может, и не такое опасное, как нам казалось с самого начала. Нужна была встряска, чтобы вернуть нас к пониманию суровой реальности, в которой смерть может таиться за каждым углом. И лучше уж пусть эта встряска будет в виде мокрой задницы, чем в виде кровавых ошмётков, разбросанных по всей округе.

Я подошёл к Айлин и помог ей подняться. Вся группа вопрошающе уставилась на проводника. Тот же присел на корточки и ткнул пальцем в сторону кустиков серой, пожухлой травы, покрывавшей всю обочину насыпи.

— Свормова паутина, — бросил он, подняв с земли небольшой плоский камушек. Немного помедлил и резким, отточенным движением бросил его прямо в траву. Раздался едва различимый треск. И только тогда мы заметили, как над серым ковром в воздух поднимаются тонкие, почти прозрачные обрывки нитей.

— Если влезешь в такую, то поначалу ничего не произойдет, — продолжил проводник, — Но через два часа ты начнёшь блевать кровью. А через четыре — сдохнешь, выхаркав собственные внутренности. Одежда от этого не спасает. Единственный выход — внимательно смотреть себе под ноги и не влезать в это дерьмо. Урок окончен, — он встал и повернулся к нам спиной, — Двигаем дальше.

Небо темнело. Стальные тяжелые тучи нависали всё ниже. Мелкая морось сменилась редкими, но крупными каплями, барабанившим по шлему. В вышине голодным зверем завывал ледяной ветер. Завывал и метался, пытаясь продраться сквозь промозглую серую мглу. Иногда у него это всё-же получалось. В такие моменты, кроме горстей холодных капель, летевших нам прямо в лицо, он приносил на своих крыльях обрывки ещё одного звука. Ритмичного скрежет металла о камень. Словно кто-то раз за разом ударял по панцирю или шлему чем-то тяжелым. Чем дальше мы шли, тем громче и отчётливее они становились.

Топи постепенно заканчивались. Бочаги стали попадаться реже, карликовые кривые деревца всё чаще сменялись пятнами молодой, но ровной поросли. Она переплетала свои корни, скрепляя топкий берег болота, и не давая воде разливаться дальше. Насыпь, по которой тянулась дорога тоже понемногу сходила на нет. В её конце нас ждал ещё один путевой камень. На его мокрой, покрытой бледным мхом и мелкими водорослями спине было выцарапано одно единственное слово. «Гронесбург». И рядом цифра тринадцать.

Возле камня проводник снова остановился. Присел на корточки, достал из поясной сумки толстый грифель и начертил им небольшой крестик, на месте, в котором камень ещё не успел порасти лишаём. Затем встал и повернулся к нам.

— Пограничье мы прошли. Это была самая лёгкая часть пути. Дальше будет гораздо труднее, так что будьте настороже. И да, — он выразительно посмотрел на Айлин, затем на меня, — Поменьше машите своими железками. Урочище этого не любит.

— А этот звук… — начала было Сюзанна, но проводник тут же её оборвал.

— Ничего опасного. Если что-то будет не так, я дам вам знать.

Сказал, повернулся к нам спиной и потопал вперёд, периодически проверяя дорогу своим щупом. Мы отправились следом.

Дорога петляла между холмами и прогалинами, на которых расположились клоки поросли молодого леса. Сосны были молодыми и стройными, высотой чуть превосходя человеческий рост. Однако что-то с ними всё-таки было не так. Ветки их крон скрутила и вывернула какая-то чудовищная сила. Иглы и ствол покрывал тёмно-серый налёт, делавший деревья блёклыми и совершенно невзрачными. Вместо запаха свежей, молодой хвои от них тянуло сыростью и разложением. Иногда порыв ледяного ветра застревал в их спутанных кронах, и в такие моменты округу наполнял странный, ни на что не похожий скрип. Казалось, что сосны переговариваются. Лязг металла становился всё громче.

Вихри стали попадаться чаще. Большая часть из них расположилась на склонах сильно просевшей насыпи. Вырывали из них кусочки земли, мелкие камушки, веточки пожухлых корней и крутили свою нехитрую добычу в медленных, едва заметно подрагивающих хороводах. Пространство меж корнями деревьев то тут, то там поблёскивало тёмно-красными каплями. Но иногда они всё-таки преграждали нам путь.

Когда мы зашли за поворот, проводник в очередной раз вскинул сжатую в кулак руку, приказывая отряду остановиться. Впереди возле обочины лежал старый, прогнивший остов телеги, длинные оглобли которой, почерневшие от влаги и времени, тянулись к серому, ребристому остову. Когда-то это без сомнения была тягловая лошадь, однако время, ветер и дождь изрядно потрудились над её телом, оставив лишь гнилые обрывки упряжи да кучка истёртых костей. Возле неё расположился ещё один вихрь. В нём, помимо грязи и мелких камушков неспешно плавал круглый обод одного из колёс телеги. Тоже почерневший от времени, но всё ещё не рассыпавшийся во влажную труху.

Прислонившись спиной к боку повозки сидел человек. Вернее то, что от него осталось. Белый, обветренный костяк, укутанный в грязно-серые изорванные лохмотья. Его иссохшие пальцы крепко сжимали ручку металлической кружки, едва заметно поблёскивавшей своими неестественно гладкими, отполированными боками. Вообще-то в таком климате она должна была сгнить за несколько лет или, на худой конец, покрыться толстым слоем ржавчины, но…

— Приготовьте монеты. Сколько не жалко, — нарушил тишину проводник, присаживаясь на корточки рядом с трупом. Он немного помедлил, затем вытащил из кармашка медный кругляш и одним лёгким движением запустил его прямо в жерло кружки.

Я ожидал услышать звон металла о металл или треск старых, рвущихся сухожилий, не удержавших костлявую кисть. Но ответом мне был лишь тихий шелест дождя по мелкой гальке дороги, да едва различимое гудение вихря, с трудом удерживавшего массивное старое колесо.

— Зач… — начал было Альберт, но Сюзанна тут же легонько пихнула его локтем. До колдуньи видать, чуть быстрее дошло, что лучше не задавать лишних вопросов, а просто делать так, как он говорит. Она тоже достала монетку, подошла к трупу и на мгновение застыла в растерянности. Затем всё-же кинула её в кружку и отошла в сторону, уступив место Альберту.

Растерянное выражение лица появилось и у мага, когда он заглянул внутрь металлического цилиндра. Он хотел было что-то спросить. Даже открыл было рот, но увидев взгляд проводника тут же передумал и просто отошёл к остальным.

Когда подошла моя очередь, я тоже достал медяк. Подошёл, присел на корточки и… замер, как вкопанный. На дне кружки ничего не было. Лишь отполированная до зеркального блеска поверхность, на которой застыли несколько крупных капель.

По спине пробежал лёгкий, неприятный холодок. Холодок, заставивший усомниться в реальности всего происходящего. Я ведь своими глазами видел, как в эту самую кружку до меня кинули четыре монеты. И у неё есть дно. Там не провал в бездну, не вход в подпространство, ни чёрная дыра. Обычная, натёртая до блеска металлическая поверхность. Так куда, скажите на милость делись все предыдущие…

Я чуть приподнял взгляд и внезапно на самом краю поля зрения увидел расплывчатый, тёмный человеческий силуэт, склонившийся над останками лошади. Но повнимательнее его рассмотреть не успел. В следующий миг на плечо легла рука проводника и мягко, но настойчиво, толкнула меня чуть в сторону. Так, чтобы я всё ещё мог видеть кружку, но не странного, потустороннего гостя.

— Не стоит смотреть на них слишком долго. Если не хочешь сам присоединиться к ним, — холодный голос прозвучал спокойно и ровно. Однако что-то в нём было такое, что заставляло подчиняться незамедлительно и беспрекословно.

Я бросил монетку. Посмотрел как она беззвучно отскакивает от стенок кружки и ложиться на дно. Моргнул, лишь на мгновение выпустив её из вида. А когда вновь открыл глаза, монета уже исчезла. На меня вновь смотрело лишь пустое, до блеска отполированное нутро металлической кружки.

— Можем идти дальше. Нас пропустили, — коротко бросил проводник, вновь разматывая свой причудливый щуп.

Мы неторопливо двинулись дальше. Но когда дошли до следующего поворота дороги, я всё-таки не удержался и оглянулся назад. Тёмный, неподвижный силуэт стоял посреди насыпи, смотря нам вслед. Так мне показалось на одно единственное мгновение, пока он был на краю зрения. Стоило мне сфокусировать взгляд на том месте, где он стоял, как мираж исчез. Позади нас никого не было. Лишь старое, рассохшееся колесо от телеги неспешно крутилось в причудливом танце вихря.

— Что это было? — тишину нарушил голос Альберта. В нём уже не чувствовалось ни уверенности, ни надменности. Напротив, теперь легко угадывались нотки липкого, тягучего страха. Человек, привыкший воспринимать мир через призму собственного разума впервые столкнулся с тем, что просто не мог понять.

— Привратник, — сухо ответил проводник, — Тот, кто стоит на границе между миром живых и…

— Миром мёртвых, — закончила за него Айлин. Проводник ничего не ответил. Лишь многозначительно хмыкнул. Трактовать это можно было как угодно.

Но в чём-то девушка была права. Мы шли уже несколько часов, и нам до сих пор не встретилось ни единого живого существа, если не считать растений. Но и они едва ли могли претендовать на то, чтобы быть живыми. Тусклые, скрюченные, покрытые серой, почти бесцветной листвой, они напоминали скорее наброски из картины, нарисованной каким-то безумным художником, чем своих собратьев с большой земли. Нет, тут обитали лишь бесплотные духи, да отголоски давно прошедшей эпохи. Мир мёртвых. Мир, в котором навсегда застыло одно единственное мгновение. Мир, которому чужда любая жизнь. Что-то в этом определённо было. И это ещё больше пугало.

— И что было бы, если б мы ему не заплатили? — поинтересовалась Сюзанна. Колдунья держалась лучше, стараясь не выдавать своих эмоций, но вид у неё был не менее озадаченный.

— Вас не пропустили бы дальше, — пожал плечами проводник, — Хочешь что-то взять, значит придётся что-то отдать. Такэтот мир устроен.

— Суеверная чушь, — попытался возразить Альберт, но последние остатки былой уверенности давно покинули его голос. Колдун всё ещё пытался найти этому хоть какое-то рациональное объяснение, но кружка в которой изчезают монеты окончательно выбила у него почву из-под ног.

— Если так хочешь, можешь вернуться и попробовать пройти мимо привратника не заплатив, — проводник равнодушно пожал плечами, даже не поворачиваясь в нашу сторону. Он больше ничего не сказал. Но и без него было ясно, что в таком случае магу предстояло на собственной шкуре убедиться в том, насколько порой такая «суеверная чушь» бывает полезна.

Дождь прекратился. В ковре тяжёлых серых туч появились рваные дыры. Сквозь них тут же пробились лучи солнца. По округе расплескался мертвенно-бледный свет. Вот только не грел. Напротив, обжигал своим холодным прикосновением. Забирался под одежду, вынуждая моих спутников то и дело зябко поёживаться, нервно оглядываясь по сторонам. В застывшем мире не было тепла. Мёртвым оно ни к чему.

Скрежет металла усиливался. Теперь он звучал как гулкий грохот, волнами раскатывавшейся по округе. Мы подошли совсем близко к его источнику.

— Не машите оружием, — глухим, тяжелым голосом напомнил проводник, — Помочь оно вам тут не поможет. А вот навредит всем нам на раз.

Я молча кивнул. Айлин напротив, покрепче сжала копьё, не особенно то доверяя его словам. А вот Альберт и Сюзанна выглядели совершенно потерянными. Мало того, что это место лишило их всего магического инструментария, так, похоже, ещё и начисто разрушило привычную картину мира наших учёных. Им требовалось время, чтобы собрать её осколки в нечто новое. Вот только времени у нас не было.

Миновав очередной поворот дороги, мы вышли к небольшой сторожке. Простенькая, сколоченная из нескольких досок будка, в которой когда-то дозорный прятался от дождя. Теперь же дерево потемнело, стенки покосились, а крышу покрыли разводы бледного лишая. Перед ней располагался шлагбаум. Обломок его журавля застыл, уставившись в грязно-серое тяжелое небо.

Чуть дальше виднелся частокол, за которым располагался мрачный силуэт невысокой каменной башни, безмолвно взиравшей на нас безжизненными провалами чёрных бойниц. Одна створка ворот, преграждавших путь во внутренний двор, отпала и валялась прямо посреди дорожной грязи. Вторая едва заметно покачивалась на холодном ветру, пронзительно скрипя старыми, проржавевшими петлями.

Возле входа стояло несколько старых фургонов. Крыши их давно сгнили и порвались. Изъеденные ржой оси прогнулись под тяжестью разбухших от влаги досок. Внутри их кузовов были навалены кучами старые, тронутые плесенью тряпки. Иногда ветер слабо шевелил их лоскуты и тогда из под гнилой ткани показывалось что-то белое.

— Кости… — очень тихо произнесла колдунья, когда очередной порыв ветра чуть приподнял остатки одного из пологов, — Они заполнены человеческими костями.

— Уверена? — с сомнением хмыкнул Альберт. Ветер откинул полог лишь на мгновение и он не успел заметить того же, что увидела Сюзанна, — Может тебе просто показалось? В конце-концов кому бы вообще пришло в голову забивать костями…

Он потянулся к пологу, но проводник тут же развернулся и одним резким движением перехватил его руку. На мгновение замер, а затем оттолкнул мага. Тот отступил на шаг назад, пытаясь сохранить равновесие и с удивлением уставился на проводника.

— Не стоит их беспокоить, — глухо произнёс он, вновь поворачиваясь к нам спиной, — То, что нас пропустили, ещё не значит, что мы можем чувствовать себя здесь, как дома.

Больше он ничего не сказал. А мы не рискнули спрашивать. Да и не знали, что тут можно вообще спросить.

Гул металла доносился откуда-то с внутреннего двора. Что именно его издавало, понять пока было невозможно — уцелевшая створка скрывала от нас источник звука. Первым за неё осторожно заглянул проводник. Несколько долгих секунд он внимательно осматривал двор крепости, затем удовлетворённо хмыкнул и шагнул внутрь. Мы последовали было за ним, но тут же встали как вкопанные, уставившись в одну точку.

Посреди двора сидел человек. Вернее то, что когда-то было человеком. Мертвенно-бледная кожа обтянула череп так, будто под ней и вовсе не было мяса. Клоки грязных, мокрых волос облепили макушку. Чёрный провал рта неестественно широко открыт. Из его уголка свисает тонкая, серебристая нитка слюны. Глазницы запали глубоко внутрь черепа, а за веками вместо зрачков клубится тьма. На его плечах колыхались обрывки одежды, в которых с трудом, но всё ещё угадывался прикид, очень похожий на тот, что носил наш проводник.

В руках это тварь держала камень. Самый обыкновенный булыжник, вытащенный из мостовой где-то неподалёку. Перед ней в грязи лежала начищенная до блеска шапель. Большую часть времени существо не двигалось, но иногда всё-таки рваными, ломанными движениями поднимала свой камень и с грохотом опускала его прямо на макушку шлема. Тогда по двору и окрестностям тяжелой, оглушающей волной прокатывался тот самый металлический грохот, отголоски которого мы услышали ещё посреди топей. После этого оно надолго замирало, вслушиваясь в затихающее эхо. Что-то неразборчиво бормотало себе под нос. И вновь заносило над головой тяжелый камень.

«Предупредить… нужно. Скоро… вернётся. Есть… Хочет есть…» — обрывки фраз, которые он бросал, на первый взгляд были совершенно бессмысленными. Но волосы у меня на спине всё равно встали дыбом, а руки судорожно вцепились в древко копья.

На наше появление существо не обратило никакого внимания. Ему вообще ни до чего не было дело, кроме камня в руках и лежащего перед ним шлема. Камня, который давно должен был расколоться от постоянных ударов. И шлема, который давно должен был смяться в лепёшку от такого обращения. Но ни того, ни другого не происходило. И меня это уже не удивляло.

Проводник подошёл к нему поближе. Снял заплечный мешок. Достал из него сухарь и полоску вяленого мяса. Присел на корточки и протянул угощение существу. Тварь оторвалась от своего занятия. На мгновение замерла. А затем повернула к нам своим бледное, ничего не выражающее лицо. Из её рта по-прежнему свисала тонкая серебристая нитка слюны.

Оно не было живым. Но в то-же время и не было мёртвым. Как будто застряло на границе двух состояний, не в силах сдвинуться в одну или другую сторону. А может и вовсе, оно не было существом? А лишь безвольной куклой. Марионеткой, которую дёргает за ниточки невидимая глазу сила? Но ведь когда-то это всё-таки было человеком…

Существо протянуло длинную, костлявую руку. Взяло угощение с ладони проводника. Одним точным, выверенным и в то же время рваным движением, забросила его в чёрный провал рта и принялось ритмично жевать чёрными пеньками зубов. Слюна из уголка рта потекла сильнее, начав размазываться по его рубищу. На землю полетели крошки и маленькие кусочки мяса. Но ему не было до этого никакого дела. Существо вновь подняло свой камень и принялось колотить им по макушке шапели, заполняя весь внутренний двор оглушающе-громким лязгом металла.

Проводник встал, повернулся к нам и жестом поманил нас за собой. Он ничего не сказал, да и не было в этом никакого смысла. Всем и так хотелось убраться поскорее из этой проклятой крепости.

«Хочет кушать… Скоро вернётся… Предупредить…» — когда мы проходили мимо, существо продолжало бубнить даже с набитым ртом. Разве что теперь его бормотание стало ещё более невнятным и отрывистым. На нас оно по прежнему не обращало никакого внимания.

Проводник тем временем размотал свой щуп и проверял дальнейший маршрут. Ворота заставы были выломаны и валялись в грязи. Но путь под аркой преградил очередной вихрь. Он лениво крутился прямо над брёвнами, периодически вырывая из них тёмные кубики гнилого дерева. Проход был рядом. Часть частокола обвалилась и образовала дыру, через которую вполне можно было пролезть. Но прежде чем соваться в неё, проводнику нужно было убедиться, что там ничего нет. Он кинул щуп раз. Другой. Третий. А затем замер, как вкопанный.

Мы тоже замерли, не понимая, что происходит. Замерли, судорожно вслушиваясь в окутавшую нас, тяжелую, мокрую тишину. Тишину…

Я резко повернулся, пытаясь понять, почему прекратились удары. Выставил перед собой остриё копья, ожидая атаки со спины, но… Посреди двора никого не было. Ни твари, ни камня, ни шлема по которому она колотила. Наши следы огибали пустое место в жидкой грязи. Будто там никогда никто и не сидел.

— Твою мать, — в голосе проводника впервые за всё время нашего путешествия послышалась тревога, — А вот это уже дерьмово. Очень дерьмово.

Глава 12 «За что вы сражаетесь?»

— Все внутрь, живо! — рявкнул проводник, с места рванув ко входу в башню. Мы несколько секунд стояли, глядя ему в спину, но затем все, как один кинулись следом.

Первой добежала Айлин. Она была ближе всех к проводнику и раньше всех, сообразила, что нужно делать. Когда я заскочил в тёмное нутро башни вслед за Сюзанной и Альбертом, девушка уже взводила свой арбалет, стоя возле одной из бойниц первого яруса. Я окинул быстрым взглядом будущее поле битвы.

Двери не было. В проёме на старой ржавой петле болтался, тихо поскрипывая сырым металлом, небольшой деревянный обломок. Сама же створка лежала на каменном полу, погнутая и раскуроченная. Будто бы её вынес таран. На первом этаже было четыре бойницы. Две возле двери, и две смотревшие в углы внутреннего двора. Хреновая позиция, но лучше у нас под рукой ничего нету.

— Сюзанна, давай ко второй, — команда с хрипом вырвалась из внезапно пересохшей глотки, а рука сама собой указала на бойницу с противоположной стороны двери, — Альберт, твоя позиция слева от прохода. На свет не суйся. Как только тварь покажется в проёме, бей под ребра и постарайся удержать копьё в руках.

Скомандовал и тут же занял позицию справа, чуть в глубине помещения. Свет на улице хоть и тусклый, но благодаря ему всё равно разобрать, что происходит внутри башни довольно трудно. Даже для глаз какого-нибудь зверя или местной твари. Хорошее преимущество против врага, который придёт один. Пока он будет подслеповато щурится, пытаясь понять, где кто засел, мы с магом уже успеем засадить ему копья под рёбра, надёжно зафиксировав ублюдка. Сюзанна и Айлин в случае чего довершат дело стрелами или рапирами.

— Не стрелять без команды, — полушепотом бросил я, пристально всматриваясь в проём дверной арки, сквозь которую внутрь просачивался холодный серый свет.

На несколько мгновений наступила тишина. Лишь обломок двери едва слышно поскрипывал на ржавой петле. Скрип-скрип. Скрип-скрип. Скрип-скрип. Будто ножом скребли по оголённым нервам.

— Вы что, сдурели? — раздражённый голос проводника разорвал сгустившуюся тишину, — Быстро наверх, если жизнь дорога!

Когда я обернулся, он уже преодолел половину узкой, винтовой лестницы, ведущей на второй этаж башни. Ждать нас проводник явно не собирался.

— Айлин, Сюзанна, быстро за ним! — скомандовал я, отступая на два шага назад, — Альберт, медленно отходи к лестнице не спуская глаз с прохода.

— А поч… — начал было маг, но я тут же его оборвал.

— Потому!

Айлин одним ловким движением вытащила болт и на ходу щёлкнула уже разряженным арбалетом. У Сюзанны это заняло чуть больше времени — сказывался малый опыт, но в конце-концов и она добралась до подножия лестницы. И в этот момент откуда-то со двора донёсся глухой, тяжелый удар. Удар, от которого на мгновение содрогнулась земля, а с перекрытий башни посыпалась мелкая пыль.

— Наверх, живо, — полушепотом скомандовал я Альберту, не спуская взгляда с арки входа. Что происходило во внутреннем дворе понять было трудно — маленькая арка входа не давала нужного обзора. Врага, сотрясавшего землю пока не было видно. Но и он, похоже, пока-что не видел нас.

Я осторожно принялся подниматься спиной вперёд, держа копьё наготове. Вряд-ли, конечно, эта зубочистка нанесёт серьёзный урон существу, способному сотрясать округу, но рефлексы брали своё. Нельзя оставлять тылы открытыми. Когда тварь сунется внутрь, то, быть может, мне удастся выиграть пару лишних секунд для остальных. Если, конечно, при попытке протиснуться в узкий дверной проём, она попросту не развалит всю башню.

— Живее! Шевелитесь! — где-то сверху из темноты вынырнуло искажённое страхом лицо проводника. За ним показалась бледная рука. Крючковатые пальцы вцепились в ворот Альберта и с силой потянули его наверх. Это было лишним, ведь маг и так драпал со всей доступной ему скоростью, но по мнению нашего провожатого, его похоже не хватало.

Я с трудом пересилил себя, повернулся спиной к двери и тоже рванул следом. Ступеньки были скользкими. Мокрый камень покрывали пятна густого бледного мха. Меж ними лоснился зеленоватый налёт водорослей. Подошва ботинок то и дело начинала скользить и приходилось хвататься свободной рукой за выщерблины в стене. Длинное древко копья цеплялось за балки и тянуло вниз. Но я не рисковал разжать пальцы. Шум падающего оружия может привлечь тварь со двора. А кроме того, оно могло ещё пригодиться.

Чьи-то руки вцепились мне в воротник в тот самый момент, когда ботинок в очередной раз содрал пласт бледного мха и заскользил на нём, норовя стащить меня с лестницы. Они потянули меня наверх и вперёд. Миг и ноги упёрлись в шершавые доски пола второго этажа. Мир вокруг меня на несколько мгновений погрузился во тьму. Со двора вновь донёсся тяжелый, рокочущий грохот.

Первым, что мне ударило в нос, был запах. Запах свежеоструганных, сухих досок. Как он мог сохраниться в башне, покрытой мхом и плесенью, понять было трудно, но после всего увиденного в урочище, я просто устал удивляться. Затем понемногу глаза начали привыкать к темноте. Света, проникавшего с первого этажа и через две небольшие бойницы, расположившиеся в дальнем краю второго вполне хватало, чтобы выхватить из тьмы силуэты Айлин и Сюзанны, вновь натягивающие свои арбалеты. Альберта — привалившегося спиной к каменной стене. И проводника, сидевшего на корточках возле лестницы. Он пристально смотрел на тьму внизу.

— К бойницам не подходите, — тихо прошептал он, краем глаза заметив, что Айлин уже взвела свой самострел и направилась к небольшой полоске света, просачивающегося меж мокрых камней в дальней части второго этажа, — Он не увидит вас, пока вы не будете пялится на него.

— Он, это кто? — тихо поинтересовался я, прислушиваясь к глухим, тяжелым ударам, сотрясавшим внутренний двор башни.

— Шатун, — шёпотом ответил мне проводник и снова смолк, повернувшись к нам спиной. Как будто это название должно о чем-то нам говорить. Хотя, вообще-то оно говорило.

Шатунами обычно называли медведей, слишком рано вышедших из зимней спячки. Такие звери быстро впадают в ярость от холода и голода и начинают кидаться на всё, что движется, пытаясь хоть чем-нибудь набить своё брюхо, чтобы дотянуть до весны. Нередко даже выходят к людскому жилью, в надежде полакомиться домашним скотом или человечинкой. Вот только я ни разу не слышал о шатунах, способных сотрясать стены каменного донжона.

— Медведь что-ли? — глухо прохрипел Альберт, словно бы прочитав мои мысли. Проводник лишь многозначительно хмыкнул, ничего не сказав в ответ. В комнате повисла наряженная тишина, нарушаемая лишь тихой капелью воды, да тяжелыми, раскатистыми ударами, доносившимися откуда-то со двора.

— Я не знаю, как оно выглядит, — наконец нарушил молчание проводник, — Да и никто не знает. Все, кто пытались на него посмотреть, давно отправились к праотцам. Может, медведь. А может у этого и вовсе нет никакой видимой формы, — он ненадолго замолчал, шумно втягивая носом воздух. Будто сторожевая собака, учуявшая запах мокрой, свалявшейся волчьей шерсти.

— В любом случае, нам придётся тут задержаться на некоторое время, — наконец бросил он, отходя от лестницы, — Шатун никогда не уходит сразу. Да и вам, полагаю, требуется время на отдых.

— Это уж точно, — шумно выдохнул Альберт, даже не пытаясь подняться на ноги.

Я прислушался к своим ощущениям. Мышцы слегка ныли, утомлённые долгим переходом в полной выкладке. Поддоспешник стал влажным от пота и сырости. Но в остальном — всё было в порядке. Я мог бы пройти ещё столько же и не охнуть. Айлин тоже не показывала признаков усталости. Напротив, ходила и с интересом рассматривала помещение, в котором мы оказались. Что можно было разглядеть в такой тьме оставалось решительно непонятно.

Маги выглядели хуже. Сюзанна убрала свой арбалет, устало привалилась к стене, стянула с головы шапель и принялась вытирать пот со лба тыльной стороной ладони. Альберт же остался сидеть, где сидел. Разве что дыхание у него чуть выровнялось и руки перестали дрожать.

— Твою мать! — внезапно выругалась Айлин.

— Что… — хотел было поинтересоваться я, но девушка тут же меня перебила.

— Да копьё на первом этаже оставила. Поставила его у стены, когда арбалет заряжала, а как ты сказал бежать, так и вылетело оно у меня из головы.

— Я тоже, — шумно выдохнула Сюзанна, — Совсем про эту палку забыла.

Я едва заметно покачал головой. В принципе с копьями ничего не случится. Тут, на втором этаже они без надобности один хрен в тесном помещении с ними толком не развернуться. А как придёт время двинуться дальше — заберём там, где они их оставили. Но тот факт, что они разбрасываются оружием посреди схватки не стоит оставлять без внимания. Да и обстановку разрядить не помешало бы. А то до сих пор все шли с такими каменными физиономиями, как будто в штаны навалили, но тщательно это скрывали.

— Что могу сказать — это залёт бойцы! — хмыкнул я, сбольшим трудом сохраняя серьёзное выражение лица, — Вы допустили потерю дорогостоящего обмундирования. Его стоимость будет вычтена из вашего жалованья, и вам придётся служить ещё 510 лет, потому что именно столько лет вам потребуется, чтобы возместить ущерб! Я ясно излагаю?

— Но я ведь не получаю никакого… — начала было Сюзанна, но тут до неё дошло, что это не более чем шутка. Колдунья нервно хихикнула.

— А если говорить серьёзно, — продолжил я, — То в следующий раз, будьте уж так добры, не разбрасывайте свои вещи по полю боя. От них в конце-концов зависят не только ваши собственные жизни, но и судьба всего отряда.

— Ага, — сплюнул Альберт, — А заодно судьба Нового Гронесбурга, Эйденвальда и всего этого проклятого мира в конце-концов. Достойная причина сражаться. Жаль только всё человечество срать на неё хотело.

— Да уж, фанфар, дороги усыпанной лепестками роз и сотен рукоплещущих женщин можешь не ждать, — бросил я, осматривая помещение, — Но баню, выпивку и долю от того, что нам пообещал сенешаль, могу гарантировать.

— А как насчёт рукоплещущих мужчин? — хмынула Сюзанна и по комнате раскатились несколько тихих, неуверенных смешков.

Я хотел было ответить ей, где именно и при каких обстоятельствах обычно мужчины рукоплещут женщинам, но не успел этого сделать. Раздался скрежет кремня о кресало. Тьму прорезал сноп белых искр. А спустя миг возле опорной балки затрепетал огоньком фитиль старой масляной лампадки. Проводник вытащил её из подставки и пошёл вдоль стены, поджигая другие светильники. Вскоре всё нутро башни залил тёплый, оранжевый свет. Вернее, половину башни.

Теперь я мог наконец разглядеть, почему на этом этаже было только две бойницы. Часть его отгораживала стена из толстого свежеобтесанного бруса. На гладкой поверхности дерева маслянисто поблёскивали слёзы свежей смолы. Какого… Я быстро окинул взглядом остальную часть помещения. Пол ровный и гладкий, под стать стене, разделявшей комнату. Факельники новые без малейших признаков ржавчины. Под винтовой лестницей, уходившей на третий этаж башни располагалась стойка для оружия. В ней бликовали металлом несколько новеньких начищенных до блеска клинков и одна секира, лезвие которой, как мне показалось, всё ещё лоснилось от масла. Посреди комнаты, возле двери, лежал ковёр из медвежьей шкуры.

— Как такое возможно? — поинтересовалась Сюзанна, — Там внизу — плесень, разруха и запустение. А тут ещё как будто вчера жили люди.

— В урочище всё возможно, — пожал плечами проводник, подходя к двери и доставая из сумки на поясе небольшую связку ключей, — Тут ведь бывают не только смертельно опасные чудеса, но и вполне безобидные. Вроде этого. Оставь на этом этаже башни какую-нибудь вещь, и она за добрый десяток лет даже пылью не покроется. Не то что плесенью или ржавчиной.

Проводник вставил ключ в массивную замочную скважину обитой металлом двери и повернул его. Раздался тихий, но отчётливо различимый щелчок. Смазанные петли тихо пропели и створка неторопливо качнулась внутрь отгороженной комнаты. Спрашивать, откуда у проводника ключ от этой двери я не стал. Я уже устал удивляться. Зато не устал Альберт…

— А откуда… — начал было маг, но проводник оборвал его на полуслове.

— Оттуда. Я не спрашиваю вас о том, что вы собираетесь делать, когда доберётесь до башни, — в голосе проводника сквозило раздражение, — Вы же не пытаетесь разнюхать мои профессиональные секреты. Идём.

Внутри комнаты тоже было сухо и чисто. На резном деревянном столе, расположившемся у дальнего края стены горела свеча. Её мягкий тёплый свет падал на желтое полотно свитка, исписанное мелким, аккуратным почерком. Рядом на крышке стола виднелись несколько свежих, поблёскивающих своими маслянистыми боками, чернильных клякс. Будто бы писарь, который сидел тут, вышел всего-лишь несколько минут назад. Отправился за тряпкой, чтобы убрать последствия своей неряшливости.

У противоположной стороны комнаты расположился массивный камин, выложенный резным камнем и огороженный кованой решёткой. В нем всё ещё тлели красные огоньки углей. Рядом лежала небольшая поленница. Дрова как будто накололи только вчера. Проводник присел возле них на корточки и кинул одно полено в камин. Спустя минуту над деревяшкой уже плясали язычки пламени.

— Располагайтесь, — он широким жестом окинул комнату, — Сидеть нам тут ещё долго.

— Насколько долго? — поинтересовался я, прикрывая за нами дверь и взглядом ища какой-нибудь засов. Не хотелось бы, чтоб отдых прервали незванные гости.

— Пока шатун не уйдет, — в этот момент, будто бы подтверждая слова проводника башня вновь сотряслась от тяжелого удара.

Дерьмово. Парни быть может уже вовсю бьются с силами Душелова. Сколько ещё они смогут оттягивать его войска на себя — непонятно. А мы сидим тут и ждём, пока его высочество неведомая херня не соизволит свалить куда подальше. В этот момент у меня вновь закралась мысль — а на чьей стороне вообще проводник? С другой стороны, он снова нас спас. Мог ведь и не говорить, что с этим шатуном сражаться бесполезно. Сам бы по тихому утёк на второй этаж и преспокойненько пересидел бы тут, пока тварь разбирается с нами. Хотя, если она попыталась бы вломиться внутрь, то наверняка обрушила бы чёртову башню, погребя под завалами и нас, и его. Так кого он спасал на этот раз? Нас или себя. Если напрячь память, то можно вспомнить, что и на болотах он повёл себя странно. Молча стоял и смотрел, пока маги сами не додумались, как выбраться из ловушки.

Я с сомнением посмотрел на проводника и покачал головой. Затем, так и не найдя ничего хоть сколь-нибудь похожего на засов, осторожно прикрыл створку и сел рядом с Альбертом и Сюзанной, уже тянувшими руки к огню.

— Дым разве не выдаст наши позиции? — поинтересовался я, продолжая сверлить проводника холодным, испытывающим взглядом. Но тот, казалось, не замечал его.

— Не будет никакого дыма, — проводник подкинул в камин ещё одно полено и едва заметно покосился в мою сторону, — Он исчезает прямо в трубе. Ещё одно из чудес урочища, не иначе.

— Больше похоже на временную аномалию, — заметила Сюзанна, — Кусок мира, застрявший в прошлом. То, что мы видели на первом этаже: гниль, плесень, разруха — не более чем следы прошедшего времени. Тут же их нет. Как ты сказал, даже пылью вещи не покрываются. Выходит и дым исчезает где-то на границе соприкосновения двух сред.

— Ага, — кивнул проводник, — Вроде того. Поленница всегда остаётся полной, а в лампах всегда есть масло.

— Интересно, оружейной стойки под лестницей это так же касается? — хмыкнул Альберт, — Если и там размножаются мечи, то мы только что наткнулись на золотую жилу. Знай выкидывай их на первый этаж, собирай в мешки, грузи в телегу, да вывози на большую землю сотнями штук.

— Ничего из этого не выйдет, — проводник покачал головой, — Если попытаться вынести отсюда что-то, что принадлежит башне, то оно попросту рассыпется у тебя в руках, когда ты пересечёшь её порог. Опилками или ржавой трухой. Многие пытались, ни у кого не получилось.

Я не стал напоминать ему про ключ от замка, который тоже наверняка принадлежал этой башне. В конце-концов он прав в одном. У него тоже могут быть свои профессиональные секреты. Да и цель у экспедиции совсем другая. Мы ещё успеем пограбить в самой башне. Если, конечно дойдем до неё и если там будет, что грабить.

— Главное, чтобы мы не рассыпались, — хмыкнула Айлин, тоже подсаживаясь к очагу и доставая из заплечного мешка полоску вяленого мяса. Альберт последовал её примеру.

— На людей оно не влияет, — ответил проводник, подходя к окну и проверяя, насколько хорошо держаться засовы ставен, — По крайней мере, если не сидеть тут слишком долго.

Он умолк. По тишине, повисшей в комнате медленно разливались оранжевые отсветы живого пламени. Они отражались в глазах моих спутников, плясали на стенах, наполняя воздух тёплым потрескиванием дров и едва слышным завыванием промозглого серого ветра, где-то в глубине дымохода. А ещё где-то там, за толстой каменной стеной и плотно закрытыми ставнями продолжал бесноваться шатун.

— Странно всё это, — нарушил молчание Альберт, не отрывая своего взгляда от пламени. В его обычно надменном и властном голосе послышались какие-то странные новые нотки. Дрожащие, — Столько планов. Столько усилий. Столько жертв. Жертв во имя тех, кто даже не способен их оценить. И куда нас в итоге всё это привело? К чему?

Сюзанна легонько обняла его. Прижалась к плечу. Мы же с Айлин скользнули по колдуну удивлёнными взглядами.

— Это ты сейчас о чём? — осторожно поинтересовался я, краем глаза следя за реакцией проводника. Но тот, казалось, и вовсе не слушал наш разговор. Сел у стены и прикрыл глаза. До моих ушей донеслось тихое, мерное сопение спящего человека.

— Да, обо всём, — грустно ухмыльнулся колдун, — Вряд-ли ты сможешь меня понять. Без обид, но по сравнению с нами, вы с Айлин мошки-однодневки. Вспыхнули ярко, но сгорели за считанные мгновения, незаметные для мира, — Он на миг замолчал, глядя в огонь, но затем всё-же продолжил, — Впрочем, может оно и к лучшему, что не поймешь. Я бы и врагу не пожелал прийти к такому пониманию.

— Мы всё-же попробуем, — мягко, но настойчиво бросила девушка. Колдун нам не ответил. За него продолжила Сюзанна.

— Для того, чтобы понять, нужно прожить как минимум несколько сотен лет, — тихо сказала колдунья, — С дюжину человеческих жизней учиться, наблюдать взлёты и падения государств, расцвет и упадок собственного ордена. Положить всю эту долгую жизнь на то, чтобы сделать мир лучше. А в ответ получить лишь презрение, травлю и забвение.

— А в конце пути обнаружить себя посреди кучи дерьма, которую оставил твой коллега и в далёком прошлом — друг, — добавил Альберт, — Совершенно беспомощным и непонимающим, что делать дальше. Тут поневоле задумаешься, где именно ты свернул не туда. Стоит ли идти по этому пути дальше? И ради чего?

В комнате вновь повисло тяжелое молчание, нарушаемое лишь глухим, тяжелым рокотом, доносящимся со двора. Тихо потрескивал камин, плюясь искрами в чёрный от копоти дымоход. Тепло, разливавшееся от нагретых камней осторожно обнимало наши уставшие ноги.

— Впрочем, — колдун снова заговорил, — Странно что вы не задавались этим вопросом. Сколько мы путешествуем вместе, вы постоянно сражаетесь. То с храмовниками, то с Алерайцами, то с бандитами, то с нежитью, то тварями урочища, то с самой природой.

— Мы ведь не ищем этих драк, — пожала плечами Айлин, — Они сами нас находят. А у нас, как правило, просто нет выбора.

— И всё-же, — Сюзанна посмотрела сначала на неё, а затем смерила меня долгим, задумчивым взглядом, — За что вы сражаетесь?

Вопрос застал меня врасплох. У меня постоянно не хватало времени чтоб над этим задуматься. И правда, за что? За какую-то высокую цель? Чтобы сделать этот мир лучше? Чтобы осчастливить всех за свой счёт и никого не отпустить обиженным? Херня. Срать мы хотели на людей. По крайней мере тех, кто не сражается с нами плечом к плечу. Да и на мир, по большому счёту тоже. За деньги? Они лишь инструмент. Да, весьма удобный, но никакие деньги не стоят того дерьма, что нам довелось пережить? Чтобы отомстить врагам? А где они эти враги? Тени в тумане, которых я видел разве что во сне. Да и они не являются каким-то вселенским злом, которое надо непременно уничтожить. Просто мы с ними друг-другу мешаем. Мешаем настолько, что ситуация сводится к очень простому выбору: или ты, или тебя.

Я мрачно ухмыльнулся. Ответ в общем-то лежал на поверхности. До одури банальный и до предела прозаичный. Впрочем, разве на войне по-другому бывает?

— Знаешь, боюсь мошкам-однодневкам и правда нечем вас утешить. У нас нет ни высоких целей, ни далеко идущих планов, ни прошлой жизни, о которой можно было бы сожалеть, — я взял кочергу и поворошил тлеющие в камине угли. В дымоход вновь взвился ворох огненных мотыльков. Мотыльков, которые через несколько секунд погаснут, превратившись в холодный, безжизненный пепел. Такие-же мошки-однодневки, как и любой солдат на этой проклятой войне всех против всех. Как на любой войне.

— Ответ у меня есть, но вряд-ли он вам понравится, — я снова замолчал и мрачно ухмыльнулся, обведя своих спутников взглядом, — Мы сражаемся за право прожить ещё один день.

Глава 13 «Энтропия»

— Глубокомысленно, — ехидно резюмировал Альберт, доставая из заплечного мешка небольшой кожаный свёрток. Внутри оказалась искусно вырезанная деревянная трубка, железные щипчики, покрытые искусной вязью и маленький тканевый мешочек, верх которого был перетянут кожаной тесьмой. Маг распустил её и по комнате начал расползаться запах свежего табака.

— Неплохо успокаивает нервы, — бросил он, набивая трубку. Затем на мгновение замер, обвёл нас холодным взглядом и поинтересовался, — Никто не желает?

Мы с Айлин молча покачали головой. Сюзанна же просто крепче прижалась к нему. Забавно, конечно. На публике эти двое старались держаться отстранённо, не афишируя своей связи. Но стоило зрителям исчезнуть, как всё менялось. Нас эта парочка за зрителей, очевидно, не считала. То ли потому, что мы им были ближе, чем люди, то ли наоборот, ещё менее значимы, чем они.

— Ну а я пожалуй раскурю трубочку, — хмыкнул Альберт, взял щипцы, подвинулся поближе к огню и принялся ворошить ими угли камина, выбирая тот, что поменьше, — А то что-то и впрямь расчувствовался на фоне всего… этого, — он вытащил небольшой уголёк и обвёл им комнату. Затем положил его в трубку и подождал, когда затлеет табак. Закрыл глаза. Затянулся. Замер на мгновение, а после выпустил длинную струю густого белого дыма.

— Совсем другое дело, — хмыкнул Альберт, выпуская вторую струю, — Прошу прощения за минутную слабость. Однако, — он хитро прищурился и посмотрел в мою сторону, — Глядя на всё происходящее вокруг, мало какой посвященный смог бы сохранить самообладание. Тут скорее невольно начинаешь задумываться, что, быть может, ваша безумная теория об иллюзорности нашего мира не так уж и далека от истины.

— Одно можно сказать наверняка, — продолжила Сюзанна, — Ваш друг из храмовников похоже был прав несмотря на весь свой фанатизм. С нашим миром в последнее время происходит что-то неладное. Даже если такие, как он это заметили.

— Если вы про Альрейна, то он нам не друг. Скорее просто наниматель, — поправила её Айлин.

— Да и в свете последних событий, последнее тоже под большим вопросом, — добавил я, двигаясь чуть ближе к огню. Стены башни продолжали мелко дрожать от топота шатуна, однако внутрь тварь вломиться не пыталась. Проводник похоже в очередной раз оказался прав. Здесь мы были в относительной безопасности, — Но в одном вы не правы. Он явно не безумец. Скорее крайне хитровыделанный хер, всеми правдами и неправдами рвущийся к власти.

— У него не так уж плохо это получается, — пожала плечами Сюзанна, — Из простого епископа, в ведении которого был небольшой, довольно бедный город и отряд дай бог в пару сотен солдат, в альтернативу Синоду, которую поддерживают несколько великих домов и святое воинство в придачу. Вот только всё равно непонятно, к чему ему эти инсинуации о конце света.

— Наверняка не более чем инструмент контроля толпы, — пожал плечами Альберт, — Чернь очень любит всякие древние пророчества, предсказания о конце света, об избранном что его предотвратит, после чего жизнь у всех станет куда как лучше. Намного приятнее слушать сказочки о том, что кто-то придёт и сделает всё за тебя, чем пытаться исправить что-то самому.

— Либо он гораздо наблюдательнее, чем мы предполагаем, — покачала головой Сюзанна, — Просто использует обстоятельства себе на пользу.

— И тем не менее он заметил, — пыхнул трубкой маг, — Да и не только он. Многие, — Альберт снова покосился в мою сторону, — Как это укладывается в вашу теорию? В чём тут смысл.

Я на мгновение задумался. И правда, как? Нам уже не первый человек говорит, что в последние годы жизнь в этом мире стала сильно хуже. Да и мы сами за время своего путешествия насмотрелись порядком. Последствия послевоенной разрухи? Отчасти, быть может, но почти всё то дерьмо, с которым мы имели дело было создано обезумевшими колдунами. От призрака в Медовище, до урочища в Гронесбурге. И всё это плоды недавних катаклизмов. Как будто кто-то решил, что в этом мире как-то маловато дерьма. Последствий войны, голода, эпидемий, бандитов ему не хватило, и он начал аккуратненько сворачивать оставшимся магам мозги набекрень, превращая их в ходячую катастрофу.

— Энтропия, — внезапно сказала Айлин.

— Что? — вопрос повис в воздухе. Я и оба мага уставились на неё.

— Энтропия, — повторила девушка, — Система повышает коэффициент энтропии.

Заметив наши непонимающие взгляды она на мгновение смутилась, а затем добавила.

— Сейчас объясню чуть нагляднее. Смотрите… Вы нам рассказывали, что первые поколения агентов… или как вы нас называете, демонов, занимались ровно одним — убивали друг-друга, снося всё на своём пути.

Альберт молча кивнул.

— Однако на смену первым, самым отбитым, начали приходить другие. Те, кто был способен к недолгому сотрудничеству для достижения общей цели. Мы по прежнему кидали, убивали друг-друга, но теперь этого стало чуточку меньше, — девушка сняла с пояса фляжку. Сделала глоток, отёрла губы и продолжила, — Третье поколение оказалось способно к долгосрочному сотрудничеству, что позволило выстраивать ему сложные и разветвлённые структуры. Убийства себе подобных были поставлены на поток и обрели цель, однако личная заинтересованность каждого агента в этом заметно снизилась. Четвёртое же поколение, — Айлин на несколько мгновений задумалась, — Оно стало переходным. Попыталось разорвать круг убийств, в который нас загнали с самого начала и, похоже, несмотря на свой формальный провал, косвенно всё-же преуспело в этом. Нас же, можно назвать пятым поколением. И, как вы могли заметить, мы пошли намного дальше простого взаимовыгодного сотрудничества. А кроме того, вообще не стремимся к убийству себе подобных.

— Я всё ещё не понимаю, как это связано с… — начал было Альберт, но девушка покачала головой, оборвав его на полуслове.

— Системе нужно, чтобы такие, как мы, умирали, — после недолгой паузы пояснила она, повернувшись ко мне, — Она ведь получает данные для своего последующего развития только в момент смерти одного из агентов?

Я молча кивнул. По крайней мере именно к этому выводу мы пришли, собрав в кучу все детали мозаики, что были у нас на руках.

— Так вот, по сравнению с первыми поколениями мы стали гибнуть крайне редко, перестав убивать друг-друга. Система стала получать гораздо меньше данных. Развитие начало пробуксовывать и, видать, какой-то внешний наблюдатель решил подкрутить коэффициент случайных негативных событий, заметно увеличив энтропию её энтропию. Логика проста — раз вы не хотите умирать от рук друг-друга, значит начнёте дохнуть от естественных причин. Всё во имя одной лишь цели — сделать следующее поколение ещё более живучим, чем мы.

— А наша роль какая во всём этом театре абсурда? — поинтересовалась Сюзанна.

— Декораций, — пожала плечами девушка. На мгновение замолчала, но заметив что Альберт чуть было не задохнулся от возмущения, всё-же добавила, — И сдается мне она даже более почётная, чем у актёров, главная задача которых — как можно быстрее умереть на сцене. Да и вообще, если так разобраться, то мы все — части одной и той же системы, а следовательно — сидим в одной и той же жопе.

— Мда уж, на всё то у вас есть ответ, — колдун разочарованно покачал головой и снова выпустил густую струю дыма. Он не хотел мириться с такой реальностью, но и подкопаться к ней был не в состоянии. Слишком уж хорошо эта теория ложилась на нашу действительность, — Кроме одного. Как выбраться из этой самой жопы?

— Нам то откуда знать, — я грустно ухмыльнулся, — Как я уже говорил, у нас задача гораздо проще — прожить ещё один день. И пока она не решена, о «высоком» думать попросту некогда.

— Мда уж, глубокомысленно, — снова повторил Альберт, стряхнул пепел прямо на пол и принялся снова набивать трубку. В его голосе сквозила горькая ирония.

И мага трудно было в этом винить. Услышать, что вся твоя жизнь была не более чем миражом, а ты сам — лишь декорация в чужом спектакле. И не просто услышать, а начать это осознавать…. Чёрт, это ведь по настоящему страшно. С другой стороны Айлин права. Мы сами находимся не в лучшей позиции. Если её догадка верна, а она скорее всего верна, ибо слишком уж хорошо закрывает все оставшиеся белые пятна в нашей картине мира, то… Мы словно звери в клетке, стены которой начинают медленно сжиматься, грозя раздавить нас всех. И оставшихся в живых ставят перед крайне незамысловатым выбором. Убивай или будешь убит. Неважно кем — твоим собратом, который решил, что в живых надо остаться любой ценой или стенами камеры, которые расплющат всех, в случае если вы откажетесь резать друг-друга…

Впрочем, эта догадка проливает свет ещё и на старый конфликт, между сторонниками мирной концепции и апологетами продолжения бойни. Резня в совете случилась не на пустом месте. Вероятно адепты старого подхода догадывались, что в случае прекращения смертей система начнёт ужесточать правила. Сторонники мирной концепции, напротив, предпочитали не рассматривать всерьёз такую возможность. И резня устроенная на совете была лишь отчаянной попыткой сохранить текущий миропорядок. Попыткой провальной. Система, скреплявшая его рассыпалась, а новое поколение, которое должно было пойти под нож, чтобы выиграть для верхушки время, оказалось слишком уж хитрожопым, живучим и в то же время — миролюбивым. Как итог, потенциальный конец света был лишь отложен, но не предотвращён.

После этого вспыхнул новый конфликт, между магами и храмовниками. Колдуны, один за другим, начали сходить с ума, создавая катастрофы локальных масштабов. Система по какой-то причине выбрала именно их, как источник случайных плохих событий. Кто знает, может их разум и так блуждал по грани безумия из-за открывшихся для них возможностей, а может просто так прописан код нашего мира. Святоши же видя это, подняли население на борьбу со всеми, кто обладает хотя-бы самыми малыми зачатками магических способностей. Тоесть и с агентами тоже. Система попыталась создать для нас врага, с которым не вышло бы договориться. Вот только маги очень быстро кончились, а пятое поколение агентов оказалось слишком умным, чтобы бодаться с орденом лоб-в-лоб. В итоге его разогнанная военная машина начала пожирать саму себя, расколов церковь на синод и сторонников Альрейна.

Паззлы вставали на место один за другим, стремительно обнажая чудовищное нутро этого мира. Иронично, что все эти знания были доступны нам с самого начала, по сути. Мы могли ещё в Деммерворте собрать эту мозаику, если б вовремя задали правильные вопросы или хотя-бы на пару минут остановились и подумали, что мы такое есть, и что есть мир вокруг нас. Но… Все мы сильны задним умом.

Да и что бы нам дало тогда это знание? Тем более, что главный вопрос по прежнему висит в воздухе: «Что делать?» Кто виноват — тут понятно и без лишних слов. Ни маги, ни храмовники, ни волки, ни вольные странники тут вообще ни при чём. Они лишь действовали в тех рамках, в которые их поместили. Виновата система, а вернее, её создатели, загнавшие нас всех в такие условия. Вот только нам от понимания этого факта ни жарко, ни холодно. До них добраться мы не можем — попробуй сделай это без тела во внешнем мире. Изменить систему тоже пока не в состоянии — нет доступа к её коду и настройкам. Так что ответ на вопрос: «а что делать?», остаётся ровно один. Прожить ещё один день. Сосредоточить усилия на личном выживании и наращивании влияния, чтобы потом уже получить возможность искать решение этой проблемы. Забавно, но всё в итоге вернулось к тому, к чему мы пришли интуитивно давным-давно. Земля, крепость, личная армия и независимая экономика, которая бы её кормила. С другой стороны, теперь мы хотя-бы будем понимать, зачем это делаем.

— О чём задумался? — Айлин тихонечко села рядом, оторвав меня от размышлений.

— Да так. О высоком, — мрачно ухмыльнулся я, понимая, что сейчас совсем неподходящее время делиться такими мыслями. Девушка или уже дошла до этого сама, или начнёт загружать себе мозги всей этой хренью как раз в тот момент, когда нам нужно сосредоточится на текущем деле.

— Поделишься? — она взяла меня под руку и легонько прижалась, положив голову на наплечник доспеха.

— Обязательно. Но позже. Там слишком всё… непросто, — уклончиво сказал я, глядя на тлеющие угли. Дровина, которую подбросил проводник давно уже прогорела, однако они и не думали тухнуть.

— Слышите? — тихо спросила Сюзанна, внезапно насторожившись.

— Я ничего не… — начал было Альберт, но сам оборвал фразу на полуслове. До него, видать дошло чуть раньше, чем до всех присуствующих, но в следующий миг дошло и до нас.

— Шатун ушёл, — полушёпотом бросила Айлин, поднимаясь с пола, — Пора собираться.

Я встал и посмотрел в сторону проводника. Мужик ужене спал. Он внимательно смотрел на нас. По его лицу блуждала мрачная ухмылка. Будто бы он с самого начала слушал наш разговор. И не просто слушал, а понимал, о чём шла речь. Заметив наши вопрошающие взгляды, он нехотя поднялся, подошёл к стене и приложил к ней ухо. На несколько долгих мгновений в комнате повисла напряженная тишина, тонкий полог которой разрывало лишь едва слышное потрескивание углей в старом камине.

— И правда ушёл, — наконец бросил проводник, оторвавшись от стены, — Пора в путь. Неплохо было бы добраться до второй моей лёжки, до темноты.

— Выходит, мы сегодня до башни не дойдем? — в голосе Сюзанны послышались тревожные нотки.

— Это странно, — покачал головой Альберт, убирая трубку и щипчики обратно в кожаный свёрток, — Со стен Раудхофа казалось, что до башни рукой подать. Утром вышли, к обеду уже на месте. Тут же вёрст семь должно быть, если не меньше.

— В урочище не бывает прямых дорог, — пожал плечами проводник, — А ежели такая вам попадётся, то знайте — ведёт она вас не к цели, а к смерти.

— Да тут, как будто, всё ведёт к смерти, — скептически заметил колдун, тоже поднимаясь на ноги, — Вот уж воистину, мир мёртвых.

Проводник смерил его долгим, тяжелым взглядом. Покачал головой и, не сказав ни слова, потопал к выходу. Мы так же молча последовали за ним.

На первом этаже башни почти ничего не изменилось. Всё та же вода, стекающая по стенам, всё те же скользкие, поросшие водорослями и лишаём ступеньки. Разве что следы наши с них пропали. Начисто. Поднимаясь, мы должны были подошвами ботинок содрать весь этот налёт, однако сейчас на лестнице не осталось даже намёка, что по ней кто-то когда-то ходил.

— Вы гляньте… — Айлин подошла к окну возле которого оставила своё копьё и с трудом оторвала оружие от стены. Его древко потемнело и покрылось тонким зеленоватым налётом. Остриё тронули первые разводы ржавчины, — Оно тут мхом поросло, пока мы наверху сидели.

— Временная аномалия, — ответила Сюзанна, счищая мох и водоросли со своего копья, — Если на втором этаже время застыло, то здесь оно, похоже, идёт во много раз быстрее, чем во всём остальном мире.

— И это снова касается только вещей, — продолжил за неё Альберт, и немного помолчав, добавил, — Я надеюсь.

Двор ничуть не изменился. Вопреки нашим ожиданиям он не был покрыт воронками от ударов, следами огромных лап, да и вообще какими-либо следами. Лишь жидкая грязь, между бугорками которой поблёскивали несколько мутных луж. Посреди двора по-прежнему сидел силуэт человека с камнем в руке. И по-прежнему он на нас не обращал никакого внимания.

— Лучше поскорее убраться отсюда, — коротко резюмировал я, пролезая вслед за проводником в узкий пролом в стене. Возражений не последовало. Весь отряд думал о том же самом.

Но, далеко уйти нам было не суждено. Выбравшись из крепости и протопав метров пятьдесят по скользкой, ухабистой, дороге, полотно которой уже потихоньку начало зарастать серыми стебельками пожухлой травы, проводник повернулся к нам и мрачно бросил:

— Теперь надо быть вдвойне осторожными. Мы вступаем на тропу мертвецов.

Глава 14 «Пути мертвых»

— Что ещё за тропа мертвецов? — в голосе Альберта звучала тревога. После нашего разговора в башне он растерял последние остатки уверенности в своих знаниях, а вместе с ними — и последние остатки надменности. Впрочем, как показывал мой опыт командира — оно и к лучшему. Если боец не до конца уверен в собственных силах — он по крайней мере не полезет лишний раз на рожон и не отчебучит какую-нибудь глупость в самый ответственный момент. Впрочем, тут палка всегда была о двух концах. Ведь такой солдат может и струсить, в этот самый ответственный момент.

— Скоро сами увидите, — покачал головой проводник, немного помолчал, глядя вперёд на тонкую ниточку тропы, исчезавшую между серых стволов перекрученных деревьев, затем повернулся к нам и добавил, — И не вздумайте заговорить с теми, кого увидели или касаться их. Даже если они попробуют сделать это сами. Вопросы?

Я молча покачал головой. Проводник так же молча кивнул и неспешно двинулся вперёд, то и дело проверяя дорогу своим щупом. Мы отправились следом.

— Не по себе мне как-то, — внезапно сказала Сюзанна, — Всё это место… Оно неправильное. Не должно таким быть.

— Почему? — поинтересовалась Айлин, тоже нервно оглядываясь по сторонам.

— Видишь ли… — колдунья на мгновение замешкалась, пытаясь подобрать нужные слова, — Я уже не раз и не два бывала в урочищах. Да, там мир покорёжен и исковеркан, но всё равно подчиняется определённому набору законов. Тут же… Ты словно бы бредёшь через чей-то дурной сон.

— Да что там дурной, — мрачно ухмыльнулся Альберт, — Через чей-то затянувшийся кошмар. Тот самый, где ты убегаешь, но слишком медленно, в самый ответственный момент спотыкаешься и падаешь, а кроме того не можешь дать отпор нечисти, которая за тобой гонится, ведь начисто лишён сил.

— Быть может, вы не так уж и далеки от истины, — заметил я, оглядываясь назад. Со стороны заставы вновь доносился громкий скрежет металла. Застрявший между мирами мертвец вновь принялся за свою вечную работу, — Если наш Душелов получил доступ к безграничной энергии завесы и параллельно сошёл с ума… Спёкшиеся под её воздействием мозги вполне могли превратить это место в рассадник его собственных кошмаров.

— Теоретически… это возможно, — с сомнением в голосе ответила Сюзанна, — Однако, в таком случае его мозг должен постоянно пропускать через себя этот поток и фокусировать его, чтобы продолжать формировать и поддерживать зыбкую реальность урочища. Стоит Душелову на секунду отвлечься — и его хрупкий кошмарный мирок начнёт разваливаться, как карточный домик.

— Не сразу, — поправил её Альберт, — В других урочищах у нас нет постоянного потока энергии завесы. Она висит там, как марево, постепенно тая и порождая свои искажения. Не такие мощные, как тут, но относительно стабильные. Если Душелов отвлекается, то и эти искажения ещё существуют какое-то время, подпитываясь энергией башни. Другое дело, что со временем без мага они начнут распадаться, либо исчезая, либо перерождаясь в нечто иное.

— Выходит, нахрен нам не упала эта башня? — хмыкнула Айлин, — Грохнуть ублюдка, да и делу конец?

— Не совсем, — поправила её Сюзанна, — Убив Душелова, мы уберём лишь фокусировщик энергии, но не её источник. Что тогда произойдет — предположить сложно, но подозреваю, что искажения внутри границ урочища просто станут ещё более хаотичными и непредсказуемыми. Нет, убить душелова мало. Нам нужно закрыть брешь. А значит — попасть в эту проклятую башню.

— Знать бы ещё где она, — мрачно обронил я, снова оглядываясь назад. Там никого не было, но меня не покидало чувство, что за нами неторопливой, шаркающей походкой идёт тот самый мертвец, которого мы встретили на заставе. Идёт и продолжает колотить в свой шлем, созывая всех окрестных тварей на ужин, — Со стены замка её и правда было видно хорошо. Но тут, за всё время пути я не видел даже её силуэта на горизонте.

— Ты думаешь… — Айлин покосилась в мою сторону, но осеклась на полуслове, заметив мой взгляд, направленный в спину проводника.

— Подозреваю, — кивнул я ей, мысленно прикидывая, как мы будем выкручиваться, если проводник нас всё-таки кинет.

Мыслей особых не было. Конечно, у нас имелась грубо составленная карта урочища, но ориентироваться по ней на местности было решительно невозможно. Даже определить, где мы находимся сейчас и то было крайне проблематично. Если вдруг проводник решит нас бросить, идти придётся практически наугад. Одно радовало — за полторы недели подготовки мы всё-таки собрали достаточно сведений о местных выкрутасах. И знали теперь куда больше, чем показывали ему. Даже догадка магов о том, что нужно делать с туманом возникла не на пустом месте. Нам доводилось слышать байки о таких «зеркальных» коридорах от тех, кому посчастливилось из них выбраться. Так что в ближайшей ловушке мы не подохнем — побарахтаемся ещё какое-то время.

Тропинка петляла меж серых, перекрученных стволов деревьев, лысые ветки которых сухими, колючими палочками торчали в разные стороны. Где-то в свинцовой вышине голодным волком завывал ветер. Бледное солнце вновь скрылось за тяжелыми тучами. По металлу шлема начали мерно постукивать капли ледяного дождя.

Пока что на пути отряда не встретилось ни одного серьёзного препядствия. Лишь несколько вихрей гоняли листья недалеко от тропы, да между ветвями нескольких деревьев протянулись тонкие серебристые нити мухоловки. Грохот камня о металл давным-давно стих далеко позади. Но меня всё равно не покидало ощущение, что за нами кто-то следит. Более того, чувство чужого присутствия быстро росло. Пальцы всё крепче впивались в древко копья.

— Видите? — голос Айлин разорвал тонкое полотно тревожной тишины. Внезапно девушка встала, как вкопанная и начала оглядываться по сторонам, — Вы это видите?

Я тоже встал, пытаясь понять, куда именно она смотрит. Вокруг по прежнему шумел лес. Моргнул. Машинально, просто потому, что пересохли глаза. А когда открыл их — увидел.

Мы стояли не на тропе. Это был широкий, вымощенный камнем тракт, весь центр которого был забит телегами. Их кузова до отказа были забиты ящиками, бочками, ларями, всякой домашней утварью. Возницы, сидевшие на козлах то и дело переругивались между собой, нервно оглядываясь назад, за плечо. Лошади и мулы водили мордами, нервно всхрапывали и били копытами землю. Колонна медленно двигалась в сторону заставы.

По обочинам дороги толпились люди. Были тут, как и оборванные, грязные, босоногие крестьяне, всё добро которых помещалось в один небольшой заплечный куль, так и богато одетые горожане, дорогие кафтаны которых уже тоже перепачкались в дорожной пыли. Их всех объединяло одно. Серые, понурые, растерянные лица. Встревоженные, пустые взгляды. Дрожащие руки.

Где-то вдалеке кричала женщина. «Мика-Мика, ты где?» Она металась меж бредущих серых теней, дёргала из за рукава, заглядывала в лица. Кто-то просто не обращал внимания, кто-то отдёргивал руку, кто-то замахивался и тогда женщина уже сама отшатывалась. Чуть дальше за ней тащилась какая-то старуха, постоянно причитая: «Ох как же это мы, куда же это мы. Всю жизнь же тут…» Причитая, она не забывала подгонять хворостиной тощую коровёнку, и свободной рукой тащила за ворот маленькую, босоногую девочку. Та прижимала к груди пушистого серого кота. Животное явно было напугано и то и дело пыталось удрать, царапая ей руку, но девочка держала крепко, лишь изредка ойкая, когда когти кота оставляли на её коже розовато-красные борозды.

Бредущие почти не обращали на нас никакого внимания. Разве что почтительно расступались, завидев кольчуги, шлемы и сжатые в руках копья. Где-то позади, пытаясь перекричать гомон толпы, надрывался глашатай.

«Согласно эдикту маркграфа Де Арно всем жителям предписано немедленно покинуть Гронесбург и его окрестности. С собой надлежит брать лишь самое необходимое! Вы сможете вернуться, как только армия возьмёт ситуацию под свой контроль.»

— Куда нам возвращаться то будет? На руины? — возопил кто-то в толпе, — Вы вообще видели, как тряхануло? Да там полгорода…

Кричавшего заглушил гомон возмущённой толпы.

— Шевелись! Шевелись! Не задерживайся! — сквозь плотный людской поток пробивался патруль из шести солдат. На их красных коттах красовалась оскаленная волчья пасть, вышитая белой нитью. На пинки, затрещины и удары древком копья они не скупились, щедро раздавая их тем, кто не успел убраться с пути.

— Вы, — заорал командир патруля поравнявшись с нами, — Какого хера тут сиськи мнёте? Думаете в тылу отсидется. А ну живо на баррикады, уёбки трусливые, пока я вас туда копьями не погнал. Сука, ну и понабрали же эти Гронесбургцы себе защитничков…

Бойцы тут же скрылись в людской толпе. Мы двинулись следом, по проторенной ими дорожке.

— Помогите люди добрые, — кричал какой-то мужик, — Лошадь понесла, телегу опрокинула. Вытащите, прошу! Семья ведь по миру пойдет.

На обочине в канаве и правда стояла телега. Её оглобли уставились в тяжелое, серое небо. На их концах болтались осиротевшие обрывки упряжи. Сундуки, ящики и лари лежали рядом на траве. Один из них при падении открылся и из него высыпался ворох каких-то цветных тряпок. Женщина средних лет в атласном зелёном платье, уже успевшим перепачкаться в грязи, теперь пыталась запихнуть их обратно. Рядом с ней на ящике сидела пара детей, удивлённо озиравшихся по сторонам.

— Солдатик! Эй, солдатик! — внезапно она разогнулась, бросила свои тряпки и кинулась к нам, — Помоги нам! Вытащи телегу. Вовек благодарны будем!

Женщина пробилась через вереницу идущих по краю дороги людей и попыталась повиснуть у меня на руке. Я отшатнулся, чуть было не выронив копьё, а затем резко прибавил шагу. Проводник запретил касаться тех, кого мы тут увидим, и я не собирался нарушать этот запрет.

— Солдатик, — на глазах женщины проступили слёзы, — Мы ведь по миру пойдем… ну хоть кто-нибудь…

Людской поток захлестнул её и начал постепенно сносить в сторону заставы. Мы же шли дальше.

— Мы конфискуем эти телеги! — рявкнул кто-то впереди. Судя по силуэту, одетому в красную стёганку — один из солдат маркграфа, — И лошадь! Берите, что можете унести и проваливайте! Ваше добро нам без надобности.

— Ну как же это… — человек спрыгнул к повозке и попытался подойти к солдату, но тут же получил тупым концом копья под дых и согнулся пополам. Ехавшая на телеге баба принялась горестно причитать, глядя на побитого мужа, однако её стоны и всхлипы тут же потонули в скрипе телег, ржании лошадей и гомоне взбудораженной толпы.

— Тебе сказали, бери, что можешь унести и проваливай. Твоя телега реквизируется в пользу армии. Можешь потом написать жалобу коменданту, — солдат мрачно усмехнулся и пнул носком ботинка скрючившегося на земле человека, — Если, конечно, писать умеешь. Эй ребята! — он повернулся к четырём сопровождавшим его солдатам, — Бабу ссадить, их дерьмо выкинуть на обочину. Давай, живее! Раз-два, раз-два.

Бойцы тут же полезли в кузов. Один ухватил женщину за косу и потащил её вниз. Та ойкнула и принялась упираться, но солдат одним мощным рывком сначала свалил её с ног, затем выволок из кузова, бросив прямо в дорожную грязь. Второй тут же забрался на телегу и принялся переваливать через борт ящики и лари с добром. Двое других оттаскивали их на обочину.

Мужик приподнялся на руках и попытался плюнуть солдату на сапоги, за что немедленно получил удар подошвой в лицо. Затем командир патруля схватил его за шиворот, несколькими грубыми рывками отволок на обочину дороги и швырнул прямо в груду вещей, вываленных из его телеги. Швырнул слишком сильно. Тело ударилось затылком о край окованного железом ларя, мотнуло головой, вывернув шею под несвойственным живому человеку углом и больше не шевелилось. Женщина ползавшая рядом в грязи и собиравшая какую-то мелочевку, высыпавшуюся из ящика этого даже не заметила. Командир же лишь равнодушно пожал плечами и вернулся к своим подчинённым, уже разворачивавшим телегу в противоположную сторону.

Одним ловким движением он запрыгнул на козла телеги, привстал на них и заорал:

— Дорогу! Мать вашу, дайте дорогу!

Второй стражник, уже взявший в руки поводья, хлестнул ими лошадь, не дожидаясь, когда крестьяне разойдутся в стороны. Телега рванула вперёд. Какой-то мужик не успел отскочить, поскользнулся в грязи и упал. Лошадь переступила через него, но в следующий миг тяжелый толстый обод одного из колёс телеги наехал на пальцы его правой руки. Послышался мерзкий, чавкающий хруст. Повозка проехала дальше, оставив бедолагу лежать посреди грязной дороги. Несколько мгновений он не двигался. Затем неловко сел и с недоумением уставился на свои расплющенные пальцы. Прижал искалеченную руку к груди и тихо завыл от боли. Но его вой тут же потонул в гомоне взбудораженной толпы.

Где-то впереди раздался отчаянный крик молодой девушки. Двое хмырей, одетых в какие-то грязные лохмотья, волокли её в кусты. Один тянул за косу, а второй прямо на ходу разрывал простенькое платье из серой ткани. Жертва лягалась, пыталась укусить и вопила, зовя на помощь, но проехавшие мимо солдаты не обратили на это никакого внимания. Они торопились в хвост колонны. Туда, где их товарищи продолжали укреплять наспех возведённую баррикаду. Толпа же предпочла не заметить, как один из решивших поразвлечься отбросов, загнул девку раком, даже не дотащив её до ближайших кустов, а второй задрал подол её юбки, явив миру бледный, брыкающийся зад. Вскоре отчаянные визги прекратились, а ритмичные всхлипы потонули в скрипе колёс, ржании лошадей и гомоне толпы.

— Ёбаный хер… — тихо выругался себе под нос Альберт, — Что же ты, старый долбоёб, натворил…

Ему никто не ответил. Люди спешили убраться подальше и не смотрели по сторонам. Мы же двигались вперёд. К баррикаде, которая уже виднелась вдалеке. Толпа постепенно редела. Как и лес, по правую сторону дороги. Вскоре дорога вывела на поле, которое пересекала мелкая речушка. Баррикада располагалась сразу перед мостом.

С нашей же позиции открывался вид на просторные заливные луга. Вдалеке возвышалась чёрная полоска городской стены, над которой виднелись красные треугольники черепичных крыш. На первый взгляд, пейзаж был вполне обычный, но стоило немного приглядеться, как становилось ясно — почти вся левая часть города была разрушена. Камень гордской стены растрескался и осыпался, из-за чего она стала вдвое ниже. Из десятков домов устояли лишь несколько. Столбы жирного чёрного дыма подпирали низкое, укрытое свинцовыми тучами небо.

Чуть поодаль от города виднелся зловещий силуэт одиноко стоящей башни. Её верхушку окутывало едва заметное красноватое свечение. Отставшие от колонны крестьяне то и дело оборачивались, кидая в её сторону встревоженные взгляды. Да и солдаты, копошившиеся на баррикаде не спускали с неё глаз.

— Ну наконец-то, — окрикнул нас командир бойцов с гребня баррикады, — Вас, собак Гронесбургских, только за смертью посылать. Вы нашли… Ох мать…

Договорить он уже не успел. Свечение вокруг башни начало судорожно пульсировать. По равнине прокатился тяжелый низкий рокот. Затем, на одно короткое мгновение, в воздухе повисла напряженная тишина. Земля под ногами начала мелко дрожать. Наспех возведённая баррикада заскрипела. С неё посыпалась древесная пыль. Руки солдат судорожно вцепились в древки алебард и ложа арбалетов. Их взгляды все, как один были устремлены в сторону башни. Они видели своего врага… И ничего не могли с ним поделать.

Позади нас послышались отчаянные крики и ржание лошадей. Я обернулся. Толпа рванула вперёд, давя и выпихивая с дороги отстающих. Возницы, бросая своё добро спрыгивали с козел и вливались в ревущий поток паникующих людей. Лошади, которых никто не потрудился распрячь, ржали и пытались ударить в галоп, спасая собственные жизни. Тянули за собой телеги, давя людей, сталкиваясь друг с другом и образуя на дороге затор. Люди шарахались от них, поскальзывались, падали и тут же оказывались под ногами напирающих сзади. Ор, крики, мат, ржание, треск досок, хруст ломающихся костей — всё это смешалось в один густой, нечеловеческий вой, повисший над трактом. Вой, который медленно, но неумолимо тонул в накатывавшихся волнах тяжелого низкого рокота. Свечение вокруг башни пульсировало, всё больше набухая красным цветом.

Внезапно всё вновь затихло. Я видел раскрытый в отчаянном крике рот командира. Видел вставшую на дыбы лошадь, которая в следующий миг передним копытом разможжила голову какому-то бедолаге. Видел ползущую по брусчатке женщину, ноги которой волочились безвольными тряпками, а по спине расплывалось тёмно-красное пятно. Видел, как ветер согнул могучие стволы деревьев, ломая ветки и срывая листья с их крон. Но ничего не слышал.

В следующий миг тонкая ниточка красного, нестерпимо яркого света пробила тяжелые серые тучи, воткнувшись прямо в вершину башни. Траву и деревья согнул новый порыв ветра. Он же сорвал знамя с волчьей пастью, с импровизированного флагштока, воткнутого в баррикаду. Боец, стоявший неподалёку от нас выронил арбалет. Упал на колени, сжимая латными рукавицами голову. Его рот раскрылся в беззвучном крике. А спустя секунду бойца вырвало на камни кровью.

Я обернулся. Толпа остановилась. Люди падали на землю, зажимая уши руками. Лошади валились набок, судорожно суча копытами и пытаясь найти опору. Кровь текла из глаз, ушей, ртов, скапливаясь в небольшие лужицы между камнями брусчатки. Ветер гнул и ломал деревья, роняя их прямо на корчащихся людей. Рядом что-то упало. Это командир свалился с баррикады. В руках он по прежнему сжимал копьё. Глаза навыкате. Рот открыт. Между сведённых судорогой челюстями толчками выплёскивалась густая, чёрная кровь.

Один из солдат попытался заползти под телегу. Отгородиться от смертоносного ветра. Но в следующее мгновение баррикада заскрипела и с грохотом обрушилась прямо ему на спину. Ноги пару раз дёрнулись, и больше не двигались. Замерли навсегда.

Я моргнул. И всё внезапно исчезло. Мы снова стояли посреди заросшей тропы, по обеим сторонам которой расположились небольшие, присыпанные землёй холмики из которых то тут, то там торчали чёрные обломки сгнивших досок. Чуть поодаль в небо уставилась одинокая палка оглобли, уже потемневшая от гнили и сырости. Чуть поотдаль из кучи мусора торчала кость, на конце которой тихо поскрипывая металлом, болталась ржавая латная рукавица.

За остатками баррикады тихо журчала речка. Мост через неё давно обрушился. От него осталась лишь одна толстая, потемневшая от времени балка. Концы второй, утопали в мутной, чёрной воде. Между ними лениво крутился очередной вихрь, гоняя по кругу тёмные кубики сгнившего дерева и крошечные шарики воды.

По правую руку от дороги, там, где раньше были заливные луга, расстилалась очередная топь. Чёрные бочаги перемежались пожухлой желтой травой и карликовыми деревцами, меж ветвями которых, то тут, то там поблёскивали тонкие нити мухоловок. На горизонте виднелся мрачный силуэт обугленной башни. Вокруг её верхушки уже не клубилось свечение. Крыша строения провалилась внутрь. На мир взирали безжизненные провалы чёрных бойниц.

— Ну… Все живы? — голос проводника едва заметно дрогнул. Похоже, даже его пробрало увиденное, хоть он тут и ходил далеко не в первый раз.

Я окинул своих спутников взглядом. Айлин держалась молодцом. Девушка лишь закусила губу, покрепче вцепилась в своё копьё и судорожно оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, не скрывается ли какая-нибудь опасность в придорожных зарослях. А вот на магов было жалко смотреть. Бледные, покрытые испариной лица. Помутневшие взгляды. Поджатые, но едва заметно подрагивающие губы. По ним увиденное ударило сильно.

Мне оно тоже, конечно, проехало наждаком по оголённым нервам, но я хотя-бы не испытывал вины за произошедшее. А вот они… Всё это в своё время устроил их товарищ. Товарищ, к исследованиям которого вполне могли приложить руку и они сами. Или же не попытались уговорить его отступиться от своих планов. Тысячи поломанных жизней…

— Вроде… Вроде да… — на этот раз Альберт первый взял себя в руки, — Давайте двигаться дальше. Мне совсем не хочется тут задерживаться.

— Мне тоже, — кивнула Сюзанна, — Это… Отвратительно. И жутко. Не понимаю, как он вообще мог решиться на нечто подобное.

— Не думал, что будут такие последствия, — я равнодушно пожал плечами, — Оно ведь зачастую так и случается — хочешь как лучше, а получается, как всегда.

— Ага, — маг присел на корточки и легонько толкнул латную рукавицу, качавшуюся на обломке кости. Та жалобно скрипнула и стряхнула на землю несколько ржавых чешуек. Прямиком на сырой мох, который уже начал понемногу наползать на кучу земли и мусора, — Вот только далеко не каждый раз… — он на мгновение замолк, что-то пытаясь вспомнить, а затем внезапно сказал, — У северян я слышал выражение сообразное… этому, — маг указал на кучу земли и мусора, из которой торчала одинокая кость, — Отправиться в грязь. Так вот, не каждый раз, когда «получается как всегда», несколько тысяч человек отправляются в грязь.

Он ещё немного помолчал, а затем встал и повернулся к нам. В его глазах поблёскивала жёсткая решимость.

— Ладно… — бросил маг, — Трепаться и горевать можно долго. Но мёртвых уже не вернуть. Так что, пожалуй и впрямь пора покончить со всем этим дерьмом.

Я мрачно ухмыльнулся. Надлом всё-таки произошёл. И произошёл в правильном направлении. Теперь я с ним говорил на одном языке.

— Ага. А ещё неплохо бы добраться до моей лёжки, прежде чем стемнеет, — холодно заметил проводник, и едва заметно ухмыльнувшись, добавил — Если вы не хотите присоединиться к сонму призраков раньше времени.

Последняя фраза резанула мне слух. Я ничего не стал говорить, разумно рассудив, что не стоит сейчас на этом акцентировать внимание, но себе пометочку всё-таки сделал. Проводник нам не друг. И спиной к нему лучше не поворачиваться. Уж не знаю, нечаянно у него это вырвалось, или он уже начал открыто подтрунивать над нами, но… Возможного удара, ежели такой, конечно случится, ждать осталось совсем недолго.

На другую сторону мы перебрались по той самой уцелевшей балке. Это оказалось не так трудно — у моста сохранились несколько старых опор, на которых раньше держались перила. Проводник поспешил вперёд, то и дело нервно поглядывая на темнеющее небо. Я же чуть задержался. Что-то дёрнуло меня оглянуться назад.

На остатках баррикады стояла цепочка тёмных силуэтов. Они закрывали собой целый сонм других едва заметных чёрный теней, толкавшихся за их спинами. Люди всё ещё пытались убежать от настигшей их беды. А солдаты… Солдаты по прежнему готовились к своему последнему бою. Бою, в котором у них не было даже шанса поднять оружие.

Глава 15 «Можешь на нее помочиться»

— Тихо! — одними губами сказал проводник, подняв вверх сжатый кулак.

Мы остановились. Остановились прямо перед поворотом тропы, терявшейся в густых серых зарослях, раскинувшихся по обе её стороны. За этими самыми зарослями что-то было. Оно глухо порыкивало, периодически всхрапывая, громко чавкая и взрывая когтями землю.

— Твою то мать, — проводник осторожно отодвинул колючую ветку серого куста и на несколько секунд замер, окидывая окрестности своим пристальным, цепким взглядом.

— Приплыли, — так же шёпотом резюмировал он, поворачиваясь к нам, — Сидим, ждём и надеемся, что эта погань уйдет прежде, чем опустится ночь и поднимется туман.

Я вопросительно посмотрел на проводника. Тот заметил взгляд, немного помедлил, но затем всё-таки ответил на так и не прозвучавший вопрос.

— Безглазая тварь. Прямо возле хижины.

— Одна? — в таких ситуациях всегда стоило спрашивать только коротко и по делу. Конечно, если ты хочешь получить внятный ответ.

— Скорее всего. Группами такие твари появляются редко, — покачал головой проводник, снова оглядываясь через плечо. Хрустяще-похрюкивающие звуки не прекращались. Должно быть тварь своими огромными зубами дробила кости добычи.

— Её можно убить копьём?

— Да… — в голосе проводника уверенности не чувствовалось. Впрочем, по всем его повадкам было видно, что этот человек привык или прятаться, или бежать от такой опасности. Возможно, именно поэтому он и выжил здесь. Выжил, когда все прочие давно… Как там говорил Альберт? Отправились в грязь. Но сейчас, судя по неуверенности в голосе и растерянному выражению лица, привычная тактика проводника впервые дала осечку. А значит, настал наш черёд вступить в игру.

Я, стараясь ступать осторожно, прошёл вперёд, отогнул ветку куста и окинул взглядом окрестности. Тропинка шла через небольшую поляну, на самом краю которой стояла небольшая, покосившаяся избушка, смотревшая на меня чёрными провалами безжизненных окон. Прямо перед покосившейся, полуоткрытой дверью сидела причина беспокойства проводника. Сидела и неторопливо пережёвывала здоровенный кусок чёрного, сочащегося кровью мяса, вырванного из какой-то бесформенной туши животного. Медведь, быть может. Сейчас уже сложно было сказать — шкуры на нём почти не осталось, да и доброй половины мяса тоже. Из бесформенной груды оставшегося торчали белые осколки костей.

Но приковывал к себе внимание отнюдь не обезображенный труп. Едок. Уродливая, лысая, покрытая чёрной, лоснящейся кожей тварь, у которой на лице, кроме широкой пасти, усеянной двумя рядами неестественно больших, треугольных зубов, не было ничего. Ни носа, ни намёка на глазные впадины, ни ушей, ни даже слуховых дырок.

Длинные тощие руки, оканчивающиеся острыми, как бритва когтями, не менее тощие ноги, у которых было на один сустав больше чем нужно. Некогда тощий живот, обтянутый лоснящимися чёрными складками, теперь был болезненно раздут, из-за чего существо выглядело немного нелепо. Как этакий четырёхлапый паук с огромным брюшком, которое невероятно тяжело таскать. Однако, это не мешало ей продолжать жрать. И не делало её менее опасным противником. Впрочем, непобедимым тоже не делало.

Мы уже сталкивались с такими существами. На площади трёх божеств в девяти башнях, когда одна старая колдунья с пошатнувшимся рассудком, решила отомстить всему миру за свои обиды. Тогда тварей было гораздо больше, но и на нашей стороне выступали храмовники, собаку съевшие на борьбе со всякой нечистью. Теперь же… Я окинул взглядом свои скромные силы.

Айлин выжидающе смотрела на меня, сжимая в руках копьё. Сосредоточенная, собранная, готовая к бою. Пожалуй, мой главный актив. В последнее время девушка поднаторела во владении как мечом, так и копьём, но, что куда более ценно, научилась работать со мной в паре, практически без слов понимая мои намерения. Единственное, чего ей всё ещё недоставало — это силы. Сможет ли она удержать тварь, если загонит ей под рёбра копьё?

Альберт выглядел решительно, на первый взгляд, но пальцы, теребившие край гамбезона выдавали тревогу. Да, надлом в нём произошёл, вне всякого сомнения. Но любого, новоиспечённого бойца, как и клинок после ковки, требовалось закалить, иначе металл так и останется мягким и хрупким. Закалить в крови врага и его собственной. Вот только не треснет ли он в процессе, подставив всех нас под удар?

Сюзанна выглядела озадаченной. Стояла и переводила взгляд с проводника, на меня и обратно. Будь при ней магия, колдунья одним взмахом руки бы расправилась с этим уродливым созданием. Однако сейчас при ней были лишь копьё и небольшой дуэльный арбалет. И, похоже, она решительно не понимала, что со всем этим делать, хотя, перед походом клятвенно уверяла меня в обратном.

На проводника смотреть смысла не было. Он явно не собирался сражаться, да и не имел при себе, никакого подходящего оружия. Значит четверо. Четверо, из которых хоть сколь-нибудь опытными бойцами можно было назвать лишь двоих. Мда… С каким бы удовольствием оставшихся двоих я бы поменял на тех же Ларса, Мигеля, Эрика или любого другого из своих ребят. Но, как говорил Бернард: хороший командир сумеет выжать максимум из тех инструментов, что у него есть под рукой.

Я ещё раз глянул на монстра, продолжавшего набивать брюхо. Окинул взглядом окрестности. Поляна со всех сторон была окружена плотными кустами, за которыми тут же вырастали чёрные стволы скрюченных деревьев. Деревьев, в корнях которых вполне могли ползать красные капли, а между ними висеть нити мухоловки. Значит, заход с разных сторон отпадает. Даже, если никто из отряда не наткнётся в лесу на ловушки, то наделает много шума прорываясь через кусты на проплешину, похерив весь эффект неожиданности. Впрочем, была здесь и обратная сторона. Если у монстра где-то поблизости ошивается пара таких-же уродливых подружек, они не станут неожиданностью для нас самих.

Что ж, значит идём по дороге и действуем по стандартной схеме. Точно так же, как мы били трупоеда на улицах Медовища. С той лишь разницей, что тогда нас было и вовсе, лишь трое, а у одного из трёх, вместо ноги была деревяшка.

— Айлин, идёшь по центру, — шёпотом скомандовал я, — Выманиваешь тварь на себя. Как только поймешь, что тварь обездвижена — бей ей в голову. Альберт — наша с тобой задача, засадить ей копья под рёбра и не дать вырваться. Сюзанна — ты на подстраховке. Как только Айлин начнёт привлекать её внимание, подстрелишь тварь, чтобы немножко поубавить ей прыти, и будь готова сама воткнуть в неё копьё, если наших с Альбертом сил не хватит, чтобы удержать скотину. Вопросы есть?

Вопросов не было. Девушка молча кивнула, лишь крепче вцепившись в древко копья. Маги же… Смотрели на меня во все глаза. И в них всё-таки читался немой вопрос. Немой вопрос, который отчаянно вопил: «Мы что, и правда собираемся это сделать?»

— Собираемся, — кивнул я, — И сделаем. Прямо сейчас. Быстрее начнём, быстрее закончим. Не ссать. Если сделаем всё хорошо, то никто не пострадает. Кроме неё… — я неопределённо мотнул головой, в сторону скрытой за кустами поляны.

— Я пожалуй отойду подальше, — тихо сказал проводник, вставая и направляясь в обратную сторону, — По крайней мере, слинять успею, если ваше безрассудство обернётся худо.

Я смачно сплюнул прямо ему под ноги, явственно давая понять, что обо всём этом думаю. Затем повернулся спиной и махнул рукой остальным, мол, строимся и выступаем.Вообще-то помощь проводника нам бы пригодилась — как минимум, он мог бы проверить дорогу на предмет ловушек. Но он дал ясно понять, что думает о нашей затее, а я не собирался его уговаривать. Впрочем, тот факт, что он нам не друг тоже не стоило списывать со счетов.

Я поднял свободную руку и легонько крутанул кистью в воздухе. Этот жест означал одно короткое слово: «Построиться». Айлин тут же встала по центру. Альберт — с противоположной стороны, судорожно вцепившись в своё копье. Сюзанна чуть поотстала, на ходу натягивая небольшой дуэльный арбалет. Что ж, хотя-бы язык жестов они потрудились выучить. А вот боевое слаживание предстояло проходить прямо по ходу дела.

Наша небольшая процессия двинулась вперёд. Медленно. Неторопливо. То и дело останавливаясь, и проверяя дорогу перед собой. Но участок здесь оказался на удивление чист, не считая одного небольшого вихря, который крутился на обочине, возле изгиба тропы.

Тварь так и сидела прямо посреди поляны, занятая своей трапезей. С тех пор, как я видел её в последний раз через кусты, её брюхо раздулось ещё сильнее. Маслянисто-чёрная кожа натянулась так, что казалось, она вот-вот лопнет, выплеснув наружу вонючее содержимое кишков чудища. На нас оно пока что не обращало никакого внимания, увлечённо обгрызая вырванную из трупа кость.

Я поднял сжатую в кулак руку и отряд замер на месте. Затем ещё раз окинул взглядом свою команду. Айлин с любопытством разглядывала существо. В её глазах не было страха. Оно, впрочем, и неудивительно. В катакомбах подгорода мы сражались с тварями и пострашнее. Кончик копья Альберта нервно подрагивал. Мага понемногу начинал колотить пред боевой мандраж. Не стоило тянуть с началом атаки слишком долго, иначе он грозил перерасти в панический, обессиливающий страх. Сюзанна держала тварь на прицеле, нервно облизывая губы. Копьё она воткнула рядом с собой в траву таким образом, чтобы его можно было легко схватить не тратя драгоценные секунды на то, чтобы поднять его с земли. Умный ход. Быть может, маги всё-таки не так бесполезны, как я предполагал поначалу.

Меня и самого слегка потряхивало. Но это был не страх, нет. Чувство было… Сродни вожделению. Мы столько времени боялись урочища. Столько времени шорохались тут от каждой неясной тени. А теперь перед нами стояло его порождение. Порождение, которому можно было пустить кровь. Которое можно было убить. Хорошее чувство. Только нельзя давать захлестнуть ему себя с головой. Иначе можно наделать непоправимых ошибок.

Я ткнул двумя пальцами в Альберта и махнул рукой по направлению к твари. «Медленно и осторожно двигайся вперёд». Сам сделал с полдюжины осторожных, медленных шагов, отходя чуть в сторону. Так, чтобы между мной и магом образовался коридор. Затем вскинул сжатый кулак. «Стой» И через плечо кивнул Айлин, мол, начинай.

— Эй, хуебесина! — девушка сделала шаг вперёд и громко крикнула, стараясь привлечь именно к себе внимание твари, — А ну сюда давай! Добавка пришла!

Тварь ещё несколько мгновений сидела, продолжая прожёвывать кусок гнилого мяса и не обращая на нас никакого внимания. Затем встрепенулась. Повела чёрной, безглазой мордой, будто бы могла осматривать окрестности. Быть может и правда могла, хер её разберёт. Затем послышался сухой щелчок арбалета.

Болт воткнулся существу в левое плечо, между рёбрами и ключицей. Учитывая болезненную худобу твари, сложно было требовать от Сюзанны лучшего выстрела. Существо оглушительно взревело. Ошмётки мяса вперемешку с каплями густой слюны полетели в разные стороны. Оно неуклюже вскочило, одним рывком выдернула из плеча древко болта. Выдернула вместе с куском чёрного, сочащегося кровью мяса и рванула к нам, слегка припадая на левую лапу.

Один прыжок. Второй. Третий. Три дюжины шагов. Две. Одна. Альберт шумно выдохнул, не в силах сдержать волнение и шумно сплюнул себе под ноги. Это было ошибкой. Ошибкой, пустившей весь наш план по вонючей, мохнатой и мокрой…

Тварь замерла на мгновение. Повернула голову в его сторону. Из уголка её рта протянулась ниточка розовой слюны. Колдун неуверенно попятился, выставляя перед собой дрощажий наконечник копья. Сзади меня послышался судорожный то ли вздох, то ли всхлип. Сухо щёлкнула тетива арбалета и второй болт оставил красную полосу на гладком черепе твари. Разрезал кожу, но ничего толком не повредил.

— Эй, ублюдина! Сюда иди! — снова крикнула Айлин, подавшись вперёд, но существу она была безразлична. Тварь прыгнула. Прыгнула прямо на мага.

— Нет! — крик Сюзанны застыл в сгустившемся над поляной воздухе.

Тварь ударила. Одной лапой отбросила направленное в неё остриё копья, другой перетянула мага поперёк груди. Когти высекли искры из кольчуги. Воздух вырвался из груди Альберта, а его тело шлёпнулось на задницу выронив из рук оружие. Колдун выпучил глаза, смотря на раззявленную пасть урода и начисто забыв, что у него есть ещё и меч, которым можно защищаться.

Мы с Айлин прыгнули одновременно. Я, метя твари аккурат в задницу. Она — в живот. Та, уже занесла лапу для удара, явно намереваясь снести магу голову с плеч или, на худой коней, превратить в кровавую кашу лицо, но в последний миг, как будто что-то почувствовала. Отпрыгнула в сторону. Наконечник моего копья воткнулся в землю. Удар Айлин ухнул в пустоту. Девушка сделала по инерции ещё один шаг и замешкалась.

И тут же за это поплатилась. Отскочившая было тварь, прыгнула обратно. Прямо на неё. Сбила с ног. Вцепилась в плечо, будто голодная сука, увидевшая кусок свежего мяса, но тут же резко отдёрнула морду. Моё копьё вошло ей под рёбра.

Рывок был сильный. Кожа латных рукавиц на дюйм успела соскользнуть с мокрого древка, прежде чем я вцепился в него железной хваткой, не давая твари уйти. Второе копьё торчало у неё из брюха, скребя тупым концов по земле и с каждым движением входя всё глубже в её потроха. Рапира Айлин тут была бесполезна. Девушка выхватила дагу и одним резким, отточеным движением полоснула существу по горлу, когда то в очередной раз лязгнуло зубами у её лица. Тварь взревела, подалась назад и тут же получила мощный пинок под дых, вынудивший её встать на дыбы. Она тут же опустилась обратно, намереваясь разорвать Айлин лицо, но та воспользовалась моментом, откатилась в сторону и уже поднималась на ноги.

— Не стойте столбом, мать вашу! — крик сам собой вырвался из глотки, когда тварь повернула клыкастую пасть в мою сторону.

Вновь щёлкнул арбалет. Болт вонзился твари под рёбра. Она болезненно дёрнулась, затем схватилась лапой за древко моего копья и… оттолкнула. Это было для меня сюрпризом. Я ждал, что она попробует рвануться в сторону или отпрыгнуть назад, но тварь этого не сделала. Она заставила меня попятится. Отступить на шаг, чтобы не потерять оружие. Наконечник с чавканьем вышел из плоти. С его зазубренного, перемазанного в крови острия, свисали ошмётки мяса. Второе копьё так и торчало у суки из брюха.

Айлин отскочила назад. Вырвала рапиру из ножен и встала в стойку. Её левая рука безвольно висела вдоль тела. Девушка едва заметно болезненно морщилась. Альберт неуклюже встал с земли. Неуверенно поднял копьё и направил его на тварь. Он тяжело дышал. Из под мокрого пошлемника по щеке тянулась струйка липкого пота. Сюзанна бросила арбалет и взялась за древко своего копья. Тварь хрипела, то и дело харкаясь кровью. Хрипела и водила гладкой мордой, направляя её в сторону то одного, то другого бойца. Она была ранена. Но раны оказались не смертельными. Недостаточными, чтобы свалить ублюдину с ног.

Она вновь зарычала. Но в этот раз я не собирался оставлять инициативу за ней. Ноги сами собой рванулись вперёд. Руки нацелили остриё копья прямо в бок существа. Оно вывернулось. Ухватилось за древко копья и рвануло сего на себя. Я невольно подался вперёд, не успев выпустить оружие из рук. Воздух прямо возле лица щёлкнул двумя рядами острых зубов, обдав меня липким, гнилостным смрадом. Вторая лапа твари попыталась вцепиться мне в грудь, но когти заскользили по металлическим кольцам кольчуги, вынудив меня отшатнуться назад. Сведённые судорогой пальцы наконец-то выпусти ли копьё. Оно упало в жидкую грязь. Толку на такой дистанции от оружия всё равно не было.

Я глухо зарычал. И ударил не успев даже закончить шаг. Латной рукавицей. Наотмашь. Прямо туда, где у существа должно было быть ухо. Вероятно оно там и было. Как минимум слуховой канал. Голова твари дёрнулась. Она болезненно взревела, мотая гладкой мордой. Вцепилась мне в плечо и бок своими когтистыми, невероятно сильными лапами лапами. Сдавила до нестерпимой боли в костях и суставах. Попыталась притянуть к себе, но в следующий миг напоролась вторым «ухом» на мой мизерикорд. Клинок с глухим хрустом вспорол ткань хряща, по самую рукоять погрузившись в её череп. Хватка тут же ослабла.

Я подался вперёд. Зубы щёлкнули у самого моего лица, едва не отхватив мне нос. Но в следующий миг лоб твари встретился с моим собственным. Вот только мой был прикрыт сталью бацинета. Раздался ещё один глухой, отчётливо слышимый хруст и на гладком черепе существа появилась внушительная, кровоточащая вмятина. Оно выпустило меня. Отпрыгнуло, мотая искалеченной головой. И по прежнему не собираясь подыхать. На моём лице сама собой расплылась хищная улыбка. Руки рванули из ножен меч. Ещё потанцуем, мать вашу.

Но радость моя была недолгой. Альберт,по всей видимости, наконец отыскавший яйца между складок своих штанов, с криком рванулся вперёд. Рванулся и одним удивительно точным ударом своего копья пришпилил лапу твари к земле. Она, словно насаженное на булавку насекомое, ослеплённое и оглушенное, принялась судорожно молотить воздух всеми оставшимися своими конечностями. Спустя мгновение ей под рёбра вошло ещё одно копьё. Подоспела Сюзанна. Колдунья неуклюже вцепилась в него обеими руками, словно в длинную жердь и упёрлась ногами в землю, не давая твари дёргаться слишком сильно. Айлин подскочила сзади и одним точным ударом тяжелой армейской рапиры перерубила сухожилия на задней лапе твари, которой та пыталась достать мага.

Тяжело дыша я вырвал из ножен бастард. Шагнул вперёд, не обратив внимание на когти, скрежетнувшие по кольцам шосса. Шумно выдохнул и рывком опустил его лезвие на хребет твари. Послышался треск разрываемой кожи. Хруст ломаемых позвонков. Брызнула чёрная кровь Задняя часть существа безвольно обмякла. Передняя же продолжала судорожно скрести землю когтистыми лапами. С глухим рычанием я вырвал меч из кости. Отступил на полшага. Замахнулся ещё раз. И раскроил монстру череп. Лезвие раздробило кость, разрезало мозг, если он там конечно был и застряло в глубине черепа. Существо ещё несколько раз судорожно дёрнулось и обмякло. На этот раз насовсем.

Над поляной повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь свистом холодного ветра в кронах серых, скрюченных деревьев. Тяжелым дыханием магов. Едва слышным постаныванием Айлин. Моим собственным сбивчивым хрипом.

Внезапно на меня навалилась тяжелая, давящая усталость. Плечи и бок вспыхнули тупой, ноющей болью. Тварь, конечно не смогла продрать кольчугу, но сдавила так, что в рёбрах и ключице вполне могли появится трещины. Синяки то останутся наверняка. Девушка кривясь и морщась неловким движением убрала рапиру обратно в ножны. Затем окинула поляну в поисках своей даги. Она выронила её когда, откатилась от монстра. Сюзанна просто хрипло дышала, продолжая судорожно сжимать древко своего копья. Так, будто бы тварь могла снова подняться и на этот раз взяться за нас по-настоящему. Альберт тяжело дышал, хватаясь за грудь и бок. Ему сегодня тоже досталось.

— Мы… Мы и правда её уложили? — в голосе мага, разорвавшем повисшую тишину, отчётливо угадывалась смесь удивления, страха и… гордости. Похоже он, впервые сделал что-то сам, не полагаясь на свои фокусы или алхимические формулы. Обосрался, конечно, в процессе, чуть было не похерив всё дело… Но всё-таки нашёл в себе смелость и помог довести его до конца.

— Правда, правда, — я собрал липкую, кисловато-солёную слюну, внезапно заполнившую рот и сплюнул прямо на окровавленный труп твари. Затем чуть раскачал лезвие меча, плотное сидевшее в черепе и рванул его на себя. Плоть неохотно отпустила клинок, проводив его глухим, мерзким чавканьем. Из пролома в черепе потекла струйка чёрной слизи, — Если хочешь, можешь на неё помочиться. Будем считать, что сегодня это право ты заслужил.

Маг удивлённо уставился на меня, пытаясь понять, я сейчас серьёзно говорю или просто издеваюсь над ним. Я лишь мрачно ухмыльнулся. Он немного помедлил. Затем ухмыльнулся в ответ. И с хрустом вырвал своё копьё из плоти убитой твари.

Глава 16 «Цена прогресса»

Я осторожно присел на корточки, взялся за ручку кинжала и едва заметно поморщившись от боли в плече и боку, рывком выдернул его из головы твари. Обтёр о её шкуру. Убрал обратно в ножны. Встал. Подошёл к Айлин, все ещё искавшей взглядом свою дагу.

— Ты как? Пальцами пошевелить можешь? — я подошёл к Айлин и легонько тронул её за здоровое плечо. Девушка рассеянно посмотрела на меня, затем на собственную руку, которая всё ещё плетью висела вдоль тела. Затем осторожно попробовала подвигать кистью. У неё это получилось, но в следующую секунду девушка снова болезненно поморщилась.

— Жить буду, — наконец ответила она, с трудом согнув руку в локте, — Еслиб была сломана ключица, я бы лезла на ближайшее дерево, воя от боли. А так — отделаюсь здоровенным синяком и малоприятными ощущениями в ближайшую неделю, — девушка попыталась подвигать пальцами и снова болезненно поморщилась, — Однако ж, хватка у этой суки, скажу я тебе на ушко. Еслиб не кольчуга… Ходить бы мне без руки.

— И без куска плеча, — добавил я, снова приседая на корточки.

Между серых стеблей травы поблёскивал какой-то металлический предмет. Потерянная дага. Я ухватил её и осторожно подкинул на ладони. Оружие оказалось тяжелее, чем я ожидал. Весило пусть и меньше, чем кацбальгер, но ненамного. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Оно было лишь немногим меньше короткого меча и вполне могло заменять его в схватке. Сегодня, впрочем это сыграло плохую службу. Будь у Айлин в руках кинжал, схватка бы закончилась куда быстрее. Проткнутой насквозь гортанью и перебитыми позвонками. Впрочем, девушка даже из этого оружия смогла выжать всё, что можно было выжать.

— О, ты нашёл её, — она тоже попыталась наклониться, но тут же снова болезненно поморщилась, — Твою то мать.

— Угу, — я встал и протянул ей оружие. Девушка ухватилась за рукоятку свободной рукой и неловко сунула его в ножны. Затем смерила меня долгим, задумчивым взглядом.

— Это и правда было необходимо? — наконец спросила она.

— Убивать эту тварь?

Айлин молча кивнула. Я на мгновение задумался, стараясь подобрать нужные слова. По правде сказать, в схватке не было такой уж необходимости. Просто… Мне захотелось перестать чувствовать себя таким уж беспомощным перед этим проклятым урочищем. А ещё… Ещё нужно было завершить одно очень важное дело, начатое ещё в развалинах старой башни.

Я ещё раз окинул взглядом изуродованный труп существа. Его раскроённную голову. Неестественно раздувшееся брюхо, из дыры в котором вывалилась толстая чёрная змея лоснящихся кишок. Затем посмотрел прямо на Айлин.

— Честно говоря — нет. К тому моменту, как мы пришли на поляну, оно уже обожралось до предела. И либо в скором времени бы ушло, либо уснула, после чего нам не составило бы труда расправиться с ним вдвоём.

— Тогда какого чёрта… — начала было она, но тут же осеклась, почувствовав холод у меня во взгляде. Осеклась и едва заметно попятилась.

Вообще-то я не хотел её пугать. Кого угодно, но только не её. Просто в последнее время… Хер его знает, то ли после чего это начало происходить. Казни дезертира? Резни в бандитском лагере? Застенков храмовников? Но, мой взгляд время от времени начинал пугать людей. Даже самых близких. А видят боги, ближе неё у меня не было никого. И дело тут отнюдь не в изуродованном лице. В отряде вообще было мало красавцев. Что-то поменялось именно во взгляде. И не факт, что в лучшую сторону.

— Это нужно было для них, — я кивнул в сторону магов, расположившихся с другой стороны поляны. Сюзанна осматривала Альберта. Колдун вяло отмахивался от её попыток выяснить всё ли в порядке, но какую женщину это когда либо останавливало?

— Поясни, — потребовала девушка, на этот раз ответив мне таким же холодным, испытывающим взглядом.

— Мне нужно было показать им, чего они действительно стоят, если стряхнуть с них всю шелуху, вроде магических фокусов, алхимических формул, заумных слов и груза трёхсотлетнего опыта. Показать им… — я на мгновение замолчал и снова сплюнул вязкой, тягучей слюной с привкусом кислого железа, — И посмотреть самому. Посмотреть прежде, чем мы столкнёмся с действительно опасным противником.

— А этот по твоему был не опасным? — Айлин кивнула в сторону изуродованного трупа монстра. В её вопросе послышалась лёгкая издёвка. Я в ответ лишь равнодушно пожал плечами.

— Не опаснее обычного трупоеда. Мы таких били ещё в Медовище. И это при том, что нас было то — два ссущихся по себя рукожопа и одноногий калека.

Я, конечно соврал. Тварь, которую мы завалили сейчас была намного опаснее обычного трупоеда. Как минимум — гораздо живучее. Тому — пробей лёгкое и он уже не жилец. Эта же пыталась нас сожрать, даже после того, как её череп вмялся внутрь, а позвоночники перерубили пополам.

— Мощный калека должно быть вам попался, — хмыкнула девушка.

— Не то слово, — кивнул я. Жаль, конечно, что он остался там, в Медовище. Не пережил встречу с призраком. Такой человек сейчас мог бы здорово пригодиться и мне, и Бернарду. С другой стороны, может оно и к лучшему. По крайней мере он не узнал, что всю его семью забрала пепельная хворь. Хотя, подозреваю, он и так об этом догадывался. Потому и не спешил обратно в столицу.

— А что насчёт этих скажешь? — она кивнула в сторону магов. Сюзанна уже закончила осмотр, и теперь они направляли в нашу сторону.

— Материал сырой. Качество так себе. Но всё-же не безнадёжный, — резюмировал я, поднимая с земли своё копьё.

— Насчёт качества, я бы поспорил, — покачал головой Альберт, подходя к нам. Маг едва заметно прихрамывал, но в целом не выглядел пострадавшим. Должно быть, подвернул ногу, когда падал, — Между прочим, молодой человек, во времена своей молодости я был одним из лучших фехтовальщиков Эйденвальда. Даже выиграл пару турниров, прежде, чем подался в науку.

— Вот только мой друг забыл упомянуть, что все турниры тогда проводились учебным оружием, — с долей ехидства в голосе вставила Сюзанна, — Чтобы дуэлянты не поранились и не покалечили друг-друга.

— И как же определялся победитель? — поинтересовался я, не совсем понимая, как вообще можно так драться. Мой то небогатый опыт дуэлей говорил о том, что они всегда идут либо до смерти, либо до того момента, пока одна из сторон не начинала молить о пощаде.

— По касаниям, — Альберт равнодушно пожал плечами, — Обычно дрались до трёх, но финальный бой турнира всегда шёл до пяти, чтобы дать публике насладиться моментом и проверить на прочность претендентов на звание победителя. Но то было в куда более цивилизованные и менее кровожадные времена…

— Вот мы тут стоим, рассуждаем о турнирах и цивилизованных временах, а солнце меж тем садится, — напомнила Айлин, со всё той же раздражённой ноткой в голосе. Похоже моя выходка всё-таки вывела её из себя, и теперь девушке требовалось время, чтобы остыть. Остыть, а после — признать, что всё-таки я был прав.

— И верно, — согласилась Сюзанна, — Кстати, а где наш…

— Здесь, — бросил проводник, выбираясь из ближайших кустов.

Все собравшиеся на поляне с удивлением уставились на него. И похоже, у всех на языке вертелся лишь один вопрос.

Уже вернулся? Нет, похоже, этот хер никуда и не уходил. Напротив, подобрался поближе, занял удобную позицию и с большим интересом наблюдал за тем, как мы работаем. Вот только зачем ему это? Подметить слабые места в нашей связке? Ради чего? Понять, кто тут самый опасный и кого следует устранить первым? Или ему просто было любопытно, как именно мы разделаемся с этой тварью? Сложно сказать. Но это ещё один тревожный звоночек, который стоит добавить к десятку других таких же. Зараза, если б я был уверен, что мы справимся без него, то труп этого говнюка уже валялся бы в ближайшей канаве с перерезанным горлом.

— Должен признать, вы и правда задали пожирателю трёпку, — он подошёл к трупу твари и легонько пнул её в бок носком ботинка.

Внезапно тварь вновь взрыла когтями землю. Проводник моментально отпрыгнул в сторону и выхватил нож. Держал он его тоже весьма специфическим образом. Обратным хватом. Хлеб на масло так не намажешь, а вот в горло воткнуть, да так, чтобы лезвие пробило трахею — гораздо проще. И, похоже, ему доводилось использовать нож именно таким способом.

— Можешь вытряхивать штаны, — осклабившись, бросил я, делая вид, что ничего не заметил, — Эта тварь вряд-ли кого-либо сможет загрызть. Разве что, ты сам сунешь голову ей в пасть.

Проводник брезгливо поморщился, но всё-таки убрал нож. Затем подошёл к избе и осторожно заглянул внутрь. Несколько томительных секунд он молчал, внимательно осматривая её внутренности. Потом повернулся к нам и коротко бросил:

— Тут никого. Давайте быстрее внутрь, пока не поднялся туман.

— И надолго? — поинтересовался я, мысленно прикидывая, как это вообще состыковывается с первоначальным планом. Выходило хреново. Вряд-ли парни смогут оттягивать на себя внимание Душелова на протяжении нескольких суток. Схватка разрешится сегодня. В ту или иную сторону. Если выиграют наши ребята, тогда спятивший колдун сломя голову побежит к башне зализывать раны. И встретит нас у её подножия. Если выиграет он… Тогда у её подножия нас встретит целая армия нежити, к которой мы в скором времени присоединимся. Оба варианта были дерьмовыми, но третьего и правда не просматривалось. Если днём по урочищу ходить было смертельно опасно, то ночью — просто «смертельно». Без вариантов. Ты либо угодишь в ловушку, либо присоединишься к сонму бесчисленных призраков, гуляющих в тумане шторма перемен.

— До утра, — проводник, будто бы прочитав мои мысли, подтвердил мои худшие подозрения, — Завтра ближе к обеду вы будете у стен старого Гронесбурга. А дальше… Дальше уж как-нибудь сами. Я ещё не совсем выжил из ума, чтобы соваться прямиком в город призрак. Да и не договаривались мы о таком.

Он стал снова удивительно словоохотлив. Будто бы ту сущность, что не могла связать двух слов, опять подменила другая. Значило ли это, что Душелов освободился и вновь направил свои усилия на поддержание местной ментальной сети, или же просто одна шестерёнка в голове безумного проводника случайным образом перескочила на другую приводную линию, выключив одну личность и включив другую.

— Вы идёте? — поинтересовался проводник, исчезая в тёмных недрах хижины, — Или будете дожидаться призраков?

На этот раз внутреннее убранство помещения нас ничем не удивило. Холодный земляной пол, чуть подмокший из-за постоянных дождей, низкая досчатая крыша, щели в которой были наспех заделаны мхом и старой паклей. В дальнем углу расположился небольшой каменный очаг, труба которого выводилась наружу. У стен виднелись силуэты двух небольших завалинок, на которых, судя по затянувшей их паутине, давненько никто не лежал. Всё это «великолепие» освещал лучик тусклого серого света, с трудом пробивавшегося сквозь маленькое окошечко, расположившееся прямо над входом. Когда-то его использовали для проветривания помещения.

— Чувствуйте себя, как дома, — в полумраке блеснула улыбка проводника. Улыбка, больше напоминавшая хищный оскал. Или мне только так показалось?

— По крайней мере до утра, — продолжил он, — И не вздумайте до этого самого утра выходить наружу, если не хотите чтобы мы все подохли. Приспичит срать — ведро в углу. Кому будет вонять — потерпите. Чай не принцы и не принцессы.

На этом его короткая тирада закончилась. Проводник подошёл к одной из завалинок, смахнул с неё паутину, вытянулся в полный рост и тут же захрапел, как убитый. Похоже тот факт, что в урочище спать нельзя, его совершенно не волновал. Или это была очередная байка? Хрен его теперь разберёт.

— Огонь то развести можно? — поинтересовалась Айлин, подходя к очагу, камни которого были покрыты тонким слоем серого пепла.

Проводник проворчал что-то невнятное, что можно было пусть и с трудом, но интерпретировать как «да», и повернулся набок, спиной к нам, явно давая понять, что разговор на этом закончен. Я лишь равнодушно пожал плечами, освободил плечи от тяжести простенького вещмешка, уселся рядом с очагом прямо на пол, достал из поясной сумки небольшой ножичек, взял полено и принялся строгать щепу. Айлин уселась рядом, вытащила небольшой кусочек грубой ткани и принялась делать на нём небольшие надрезы, готовя импровизированный трут. Прошлое фиаско с кремнём и кресалом нас всё-таки кое-чему научило.

Повозиться всё-же пришлось. Искра никак не хотела цепляться за ткань, пропитанную маслом, небольшой пузырёк которого мы тоже предусмотрительно прихватили с собой. Однако в этот раз, попытки в конце-концов увенчались успехом. Тем более, что альтернативы в виде магии у нас всё равно не было.

Огонь тихо потрескивал, неторопливо поедая щепу и понемногу перекидываясь на тонкие, отсыревшие веточки, подложенные нами в качестве второго слоя растопки. Дрова, которые проводник заранее заготовил, сохли по краям, образуя небольшое, но пока что непреодолимое заграждение для языков пламени. Густой серый дым с гулом повалил в дымоход.

Я откинулся назад, опершись на руки. На минутку прикрыл глаза. Шумно выдохнул. День измотал даже меня. Чего уж говорить об остальных. И если уж совсем на чистоту — вряд-ли бы у нас хватило сил на новый рывок именно сегодня. Даже если бы по ночам здесь и не бушевали меняющие штормы.

Немного помедлив и дав мыслям расползтись по дальним уголкам сознания, я всё-таки открыл глаза и покосился на Айлин. Она сидела, поджав под себя ноги и смотрела в огонь. Правая рука держалась за левое плечо, будто бы то могло в любой момент отцепиться от тела.

— Раздевайся, — коротко бросил я, мысленно вычёркивая один бутылёк кровоцвета из наших скудных запасов. Она уставилась на меня слегка округлившимся глазами и одними губами спросила:

— Что, прямо здесь?

— Ну не на улице же, — ухмыльнулся я, неожиданно поняв, о чём именно она подумала. Да уж, нашла время, — Нужно осмотреть твои раны.

— А, ты об этом…

— От другого бы тоже не отказался, но боюсь засмущать наших спутников, — хмыкнул я, краем глаза покосившись на магов. Они тоже присели поближе к огню. На их лицах виднелись вымученные полуулыбки. Шутку они всё-таки оценили.

Избавившись от шлема и подшлемника, девушка попыталась стянуть с себя кольчугу, но тут же болезненно поморщилась, опустив руку. А затем вымученно посмотрела на меня.

— Может не стоит? — поинтересовалась она, окончательно убедив меня в том, что стоит.

Я молча покачал головой, подвинулся поближе и, не обращая внимания на болезненный стон и тихую ругань, помог ей стянуть кольчугу. С гамбезоном и нательной рубахой проблем не возникло. У них имелись завязки.

Картина оказалась примерно такой, какой я и ожидал. Огромный, уже начавший наливаться лиловым, синяк, захвативший плечо и всю левую часть груди. Опухоли не было. И это радовало. Значит кости более-менее целы и суставы остались на месте. Будь оно по-другому, плечо бы уже неприлично раздуло, и, как заметила сама Айлин, она бы начала лезть на ближайшую стену от боли, при каждом неосторожном движении. Я накинул девушке на плечи её рубашку и протянул небольшой пузырёк, с густой красной жидкостью, плещущейся внутри.

— Уверен, — с сомнением протянула она, — Всё-таки это ещё и наркотик.

— Не в таких количествах, — я покачал головой, снова слегка приврав. Нет, конечно кровоцвет не вызывал видений или другой дряни, свойственной веществам подобного рода, зато привыкание формировал даже с самых слабых доз. Она знала, что я слегка недоговариваю. В конце-концов, кому как не второму отрядному лекарю разбираться в таких вещах. Но всё-таки приняла пузырёк, залпом выпила половину, а вторую — вылила на собственную рубашку, там, где расплывался синяк. Затем я помог ей прижать её двумя толстыми полосками ткани, завязанными вокруг плеча.

— Не знаю как вы, а я вряд-ли смогу сейчас заснуть, — хмыкнул Альберт, покосившись на проводника. Тот уже храпел во весь голос, — После всего. Слишком многое надо… обдумать.

— Думать — не всегда полезно, — покачал головой я, доставая из сумки два небольших куска вяленого мяса и пару сухарей. Один протянул Айлин, за другой принялся сам, — Часто бывает так, что избыток мыслей рождает сомнения. А они лишь мешают тебе делать дело.

— Если б это было так просто — не думать, — мрачно ухмыльнулся маг и я ответил ему тем же. В конце-концов, кто его мог понять, как не я. Я ведь тоже всегда думал и почти всегда сомневался. Но дело всё-таки делал, не смотря ни на что.

— Сложно не думать о том, какую цену заплатил Адальберт за свои изыскания, — покачала головой Сюзанна, — Особенно, после того, что мы видели там, на дороге. Слишком уж высока порой бывает… цена прогресса.

— Что, рассуждения о том, что сотнями можно пожертвовать во благо миллионов не так красиво выглядят на практике, как в теории? — голос Айлин снова наполнился нотками ехидства. Я легонько пихнул её локтем в бок, вынудив замолчать и снова болезненно поморщится. Девушка была во всём права. Просто сейчас было не время и не место для таких претензий. В конце-концов Альберт и Сюзанна не были виноваты в случившейся тут катастрофе. По крайней мере, мне хотелось бы в это верить.

— Ты права, — колдунья пропустила ехидные нотки Айлин мимо ушей, — Совсем некрасиво.

И больше она ничего не сказала. Сидела молча глядя в огонь. В её изумрудных глазах плясали отблески пламени. А в трубе дымохода уже вовсю завывал ледяной ветер. Снаружи хижины начинался меняющий шторм.

Глава 17 «Эти проклятые сны»

Тяжелое тёмное небо подпирали столбы жирного чёрного дыма. На низко висящих тучах то и дело вспыхивали ярко оранжевые отсветы пламени. Город горел. Внизу, на перегороженных баррикадами улицах, посреди дыма и пламени метались тёмные силуэты людей.

Одна из знаменитых девяти башен столицы как-то странно осела. Красная черепичная крыша провалилась внутрь, увлекаемая за собой остатками обгоревших опорных балок. Камни из белого известняка покрылись копотью, потрескались и теперь понемногу осыпались в такт тяжелым ударам, раздававшимся у её подножия.

В закрытые ворота барбакана ритмично билось стальное оголовье тарана. Бах-бах-бах… На его парапете стоял единственный защитник, облачённый в сине-золотые королевские цвета, судорожно перезаряжая арбалет. Таран елозил по подъёмному мосту, который было попросту некому поднимать. Единственный защитник крепостной стены успел лишь рубануть канат, на котором держалась решётка ворот. В неё то теперь и молотил тяжелый таран. Бах-бах-бах… От кладки башни откололся солидный кусок и с грохотом провалился внутрь, взметнув в воздух тучу белой пыли.

На парапет выбрались двое. Облачены они были в чёрные сюрко, без каких либо опознавательных знаков. В тусклом свете нескольких масляных лампад тускло блеснули перемазанные кровью кинжалы. Бойцы в чёрном сначала рванули к стражнику, намереваясь его прирезать, но очередной удар заставил их замереть. Один подошёл к парапету, осторожно выглянул из-за зубца и мрачно присвистнул. Через всю долину до самых гор на горизонте тянулась ярко-алая цепочка факелов.

Двое в чёрном переглянулись. Несколько долгих секунд он смотрел на то, что происходит внизу. Затем второй не выдержал и подскочил к нему, тоже перегнувшись через парапет. Их глаза расширились от ужаса.

В ворота ломились два… существа. Это сложно было назвать людьми, хоть, несомненно они когда-то ими и были. Огромные, раздутые тела, закованные в странного вида доспехи. Плотная ткань гамбезонов, поверх которой неровными рядами были наклёпаны широкие металлические пластины. Голова скрывали пузатые шлемы. Лица — полукруглые металлические маски, в которых были хаотично насверлены крупные отверстия. Отверстия из которых вырывались струи густого пара тяжелого дыхания монстров. На груди их сюрко красовался грубо намалёванный объятый пламенем меч.

Бойцы в чёрном переглянулись. Один тут же рванулся вперёд. Встал рядом с единственным стражником, охранявшим надвратную башню, схватил лежавший на парапете арбалет и принялся дрожащими пальцами его натягивать. Второй бросился к небольшому медному колоколу и начал судорожно дёргать за верёвку, привязанную к его языку. Воздух на мгновение наполнился судорожным, дёрганым звоном, но он тут же потонул в грохоте удара, треске взвивающегося пламени и тяжелом, пропитанном кровью и гарью гуле, шедшим со стороны агонизирующего города.

По улицам, посреди гари и дыма метались тени. В одном из узких проулков двое человек, в каких-то старых грязных лохмотьях тащили третьего. Тащили прямиком к балке, перекинутой через проулок, с которой уже свисало два тела. На груди одного виднелась грубая деревянная табличка, на которой кто-то красной краской намалевал одно единственное слово: «Ростовщик». Рядом тихо скрепя верёвкой покачивалась женщина. На ней таблички не было. На том, кого волокли, виднелись обрывки цветов королевской стражи. Он кричал и брыкался, но оборванцы не обращали на это никакого внимания.

Чуть дальше был широкий проспект. По нему бежал человек, одетый в парчу и бархат. Когда-то то, что он носил, было очень богатым одеянием. Однако, теперь оно превратилось в бесформенные драные лохмотья, пропитанные кровью и копотью. Он бежал и кричал, взывая о помощи. Но его голос тонул в гуле пожаров и гас в дымном хитросплетении проулков, на которых обитала в основном беднота. Сухо щёлкнул арбалет. Болт вошёл ему под лопатку. Человек вскрикнул и упал на мокрые от крови камни мостовой, скрючившись в позе эмбриона и тихо подвывая от боли.

— Подстрелил ублюдка, — осклабился боец в чёрном сюрко, закидывая за спину разряженный арбалет. Его товарищ ухмыльнулся, достал длинный кинжал и неторопливой походкой направился к подстреленному бедолаге. Поравнявшись с ним, ухватил за растрепавшиеся волосы и рванул вверх. Тот ойкнул, пытаясь закрыться руками, но в следующий миг холодная сталь вспорола бледное горло. На и без того мокрые камни мостовой потекла новая кровь.

Двое солдат в чёрных сюрко трусцой побежали дальше, оставив тело бедолаги валяться возле стены. Прямо под надписью, которую кто-то небрежно намалевал тёмнок-красной, почти чёрной краской. «Вперёд в новое завтра» — гласила она. «Бей королевских ублюдков» — говорила другая, написанная вкривь и вкось чуть в стороне от первой. Под ней тоже лежал человек, судорожно зажимавший свой живот. Между его скрюченными пальцами поблёскивали чёрные змеи выползающих наружу кишок.

На площади, чуть дальше, всё ещё кипел бой. Дюжина солдат, одетых в красно-зелёные мундиры выстроилась в цепочку и копьями пыталась отогнать наседающую на них бесформенную толпу оборванцев, потрясавших топорами, вилами и факелами. За их спинами маячила фигура капитана, размахивающая длинным бастардом. Подняв забрало бацинета он орал и брызгал слюной, пытаясь перекричать рёв толпы и гул пламени. Пожар уже подбирался к домам, окружавшим площадь.

— Держать строй, мать вашу! Центр — стоять на месте! Фланги — назад! Не стойте столбами! Колите этих ублюдков! Защищайте лорда…

Сухо щёлкнул арбалет. Крик капитана оборвался на полуслове. Покрытый красными прожилками правый глаз удивлённо уставился на древко арбалетного болта, торчащего из левого. Он открыл рот. Попытался что-то ещё сказать. Но из глотки вырвался лишь глухой, хриплый стон. Тело рефлекторно сделало шаг назад и в следующий миг рухнуло на камни мостовой, как подкошенное.

Двое солдат, державших линию обернулись. Кончики их копий на мгновение поднялись чуть выше, чем нужно. Этого было достаточно, чтобы гудящая и ревущая толпа рванулась вперёд, во мгновение ока повалив их на землю и разметав правый фланг тонкого оцепления. Спустя секунду рухнул его левый фланг. Один из солдат запаниковал. Бросил пику и рванул в сторону узенького мостика, перекинутого через тёмную, бурлящую реку. Перепрыгнул через одно, распластанное по мостовой тело. Увернулся от удара какого-то здоровяка, размахивавшего топором и… Наткнулся горлом на трёхзубые вилы, которые сжимал в руках другой крестьянин, вынырнувший из бокового проулка. Тело бойца несколько раз дёрнулось. Руки инстинктивно потянулись к ножнам на поясе. Но на его губах уже выступали чёрные пузыри. А ноги медленно подгибались, притягивая конвульсирующее тело к холодной каменной мостовой.

Строй рухнул. Толпа накатила на него чёрной бурлящей волной. Повалила оставшихся солдат на землю и принялась рубить, колоть и топтать их. В отсветах пожара блестело окровавленное железо.

Воин, одетый в чёрный мундир удовлетворённо хмыкнул. Затем закинул разряженный арбалет на плечо, спрыгнул с небольшого каменного постамента, на котором ещё вчера возвышалась статуя короля и кивнул четырём своим бойцам. Один из них, тот, что держал в руках здоровенную секиру, хищно осклабился и пошёл вперёд, пробиваясь сквозь бушующую толпу, над которой всё ещё мелькала окровавленная сталь. Его люди двинулись следом.

На них городская беднота не бросалась. Напротив, почтительно расступалась, стараясь побыстрее убраться с дороги. Так же как она по какой-то причине не бросалась и на человека в богато расшитом кафтане, что лежал рядом с мёртвым капитаном, прикрывая руками голову. Его пурпурный берет с импазантным павлиньим пером слетел с головы и теперь лежал посреди лужи бурой грязи, собравшейся в небольшом углублении мостовой. Его не били. Не пытались порвать. Лишь один из восставших приставил зубья своих вил к его оголившейся шее, не давая подняться на ноги и дать дёру. Человек трясся и глухо всхлипывал.

Подойдя к оборванцу с вилами, боец поправил сползшую на лоб шапель, а затем кивнул ему. Крестьянин хищно оскалился, убирая вилы. Он знал, что сейчас будет. Знал и до дрожи в кишках радовался этому.

Боец в чёрном кивнул своим. Те подхватили дворянина под мышки, заломили ему руки за спину и подтащили к какому-то ящику, чудом уцелевшему во время погрома. Внезапно пленник понял, что именно с ним хотят сделать и принялся дёргаться. Над площадью разнёсся его протяжный, полный страха и боли, вой. Вой, на который толпа ответила торжествующим рёвом и вскинутым вверх оружием.

— Защищайте лорда, — ухмыльнулся боец, наблюдая за тем, как жертву укладывают грудью на ящик, — Защищайте лорда. Не вижу я тут никакого лорда. Перед великим жнецом мы все равны, — оскалился он, занося над головой секиру.

Толпа на несколько мгновений притихла. Крики пленника прорвались сквозь гул бушующего пожара. Серая сталь со свистом рассекла воздух. Послышался хруст разрываемых костей, сопровождающийся отвратительным влажным чавканьем. Голова дворянина упала на мостовую.

Боец взял её за волосы. Повернулся к толпе. Поднял вверх, демонстрируя собравшимся свой чудовищный трофей и во всю мощь своей глотки заорал.

— Слышите! Сегодня мы все равны!

Ответом ему был тяжелый, оглушающий рёв. А из обрубка шеи продолжала капать кровь, разбиваясь о мокрые камни мостовой. Кап-кап-кап…

Бом-бом-бом. Стена под ногами защитников ритмично подрагивала, в такт доносившихся снизу ударов тяжелого, окованного сталью тарана. Их собралось на парапете уже больше дюжины. Восемь человек в чёрных сюрко и шестеро в жёлто-синих, королевских цветах. Внизу, на горящих, перегороженных баррикадами улицах они дрались между собой. Но тут у них был общий враг. Враг, собиравшийся под стенами девяти башен.

Река факелов, текущая с далеких гор, упёрлась в стену образовав под ней запруду. Сотни бойцов выстраивались в боевые порядки чуть поодаль от них. Вперёд, скрипя колёсами катились мантелеты, за которыми виднелись рога осадных арбалетов. Ржали лошади, таща десятки телег с заранее заготовленными фашинами. Над нестройными рядами колыхались знамёна — пылающий меч, на белом поле.

Щёлкнули арбалеты. Чёрные росчерки болтов прорезали дымную ночь. Один из бойцов в чёрном, неудачно высунувшийся из-за зубца, покачнулся. Перегнулся через кренель и с воплем полетел вниз. В тёмную воду рва.

Двое других — один в чёрном, один в королевских цветах, подтащили к краю тяжелое каменное ядро. С трудом водрузили его на край стены. Выждали несколько секунд и столкнули вниз. Послышался глухой металлический лязг. Сдавленное, тяжелое рычание. Монстр, толкавший таран, покачнулся. Его толстые пальцы, больше похожие на вываренные сардельки, вцепились в край закрытого шлема, на макушке которого образовалась здоровенная вмятина. Из нижних дыхательных дырок потекли тонкие струйки крови. Монстр покачнулся. Сделал шаг назад. И тяжело шлёпнулся на задницу, пытаясь содрать с головы шлем.

Между зубцами стены вновь показался один из чёрных. Щёлкнул арбалет. Монстр замер. Из прорези для глаз у него торчало древко болта. Несколько долгих секунд он сидел неподвижно, а затем, с глухим стоном завалился набок и больше не двигался.

Несколько человек повисли на вороте, пытаясь поднять мост. Цепи натянулись. Механизм глухо заскрипел и дерево на пару дюймов оторвалось от земли. Монстр возле тарана взревел. Ухватился за цепь и рванул её на себя. Ворот застонал, застопорившись на месте.

— Навались, ребята! — заорал командир королевских, отчаянно дёргая ручку вниз. Примостившийся с другой стороны человек тянул такую же вверх. Ещё двое пристроились побокам, пытаясь хоть немного сдвинуть тяжелое колесо. И они начало крутиться. Медленно. Неохотно. Скрипя от натуги и грозять вот-вот развалиться прямо в руках защитников.

Монстр взревел. Ухватился за цепь и принялся тянуть её в стороны, пытаясь разогнуть одно из звеньев. По нему тут же ударили стрелы. Большая часть отскочила от пластин, но несколько попали между ними, заставив тварь болезненно дёргаться. Но это его не остановило.

По стенам застучал град болтов. Один из защитников в королевских цветах, вскрикнул и выронил арбалет, схватившись за пробитое плечо. Другой выронил тяжелый камень, который тащил к ближайшему кренелю. Пошатнулся. И упал на спину. Болт пробил горло. На губах начали вспухать кровавые пузыри.

Арбалеты не прекращали щёлкать, не давая защитникам высунуться. Повозки встали. От них к стенам потянулись десятки людей из инженерных команд. Ров начал стремительно заполняться фашинами. В свете факелов показались контуры осадных лестниц.

На мост, запрыгнула новая тварь, своим весом впечатав его обратно в землю. Подбежала к остановившемуся тарану. Вцепилась в рукоятку и вместе с уцелевшим уродом вновь принялась его раскачивать, долбя в ослабевшую решётку ворот. Металл погнулся. По дереву побежали небольшие, но уже заметные трещины. Оно ещё держалось, но с каждым новым ударом натужно скрипело, едва заметно подаваясь.

На стену выбралась ещё одна четвёрка бойцов в чёрной форме. Выбралась, и тут же рванула к зубцам, спасаясь от града стрел и болтов, свистящих в воздухе. Один добежать не успел. Упал и заскрёб ногтями по доскам парапета. Из под края его шапели торчала древко стрелы.

Командир чёрных вскочил на ноги. Щёлкнул арбалет. Снизу донёсся короткий вскрик. Кто-то из инженеров упал в ров. Сверху тут же сбросили несколько фашин, не обращая внимания на то, что бедолага всё ещё кричал и дёргался, хватаясь за пробитый живот.

Командир чёрных пригибаясь и прячась за зубцами подбежал к предводителю новоприбывших.

— Отправляйся в золотой квартал, — заорал он, пытаясь перекричать гул схватки, — Найди Гайера. Скажи, что этот ублюдок нас преда…

Стена под их ногами вновь содрогнулась. Послышался громкий треск. Хруст разламывающегося дерева. Воздух наполнился оглушающе-тяжелым воем боевых рогов. Река факелов выплеснулась на улицы горящего города.

Огни начали блёкнуть. Тонуть в облаках густого жирного дыма. Тени ещё метались по улицам разорённого города. Кричали. Но их вопли становились всё тише. Отдалялись. Растворялись в густом сером тумане. В сером тумане из которого доносился тихий, каркающий голос, повторявший одну и ту же фразу:

«Парии сделали своё дело. Теперь париям надлежит умереть.»

Я глухо застонал, пытаясь разлепить веки. Голова раскалывалась. В виски тяжелыми молотами стучала кровь. Во рту стоял привкус кислого металла. Тело ломило от боли и слабости.

— Он проснулся, — послышался чей-то голос. Он был мне знаком, но почему-то никак не удавалось вспомнить, кому он принадлежал. Кровь продолжала настойчиво колотиться в виски, разгоняя по углам черепушки хаотично мечущиеся обрывки разрозненных мыслей.

Крепкие руки подхватили меня под спину, помогая сесть. Я открыл глаза. Попробовал осмотреться вокруг. Над головой нависал низкий бревенчатый свод крыши, щели в котором были забиты паклей и мхом. Огонь в очаге давно погас. Красные угольки уже подёрнулись мертвенно-бледной плёнкой золы. Сквозь крошечное окошечко над входом пробивался тусклый утренний свет. Холодный и серый, как и всё в этом странном месте. Урочище. Вот где я был. Не на улицах, охваченных пожаром девяти башен. Хотя нос всё ещё улавливал удушливую вонь гари и крови.

Чья-то рука осторожно погладила меня по заросшей щеке. Её пальцы скользнули ко рту и за что-то ухватились. Только в этот момент я осознал, что сжимаю между зубами какой-то твёрдый продолговатый предмет. Обломок палки. Несколько мгновений я просто сидел, пытаясь это переварить, а затем отпустил его и сплюнул, пытаясь избавиться от привкуса старой, слегка подгнившей древесины.

Кто-то сунул мне в руку флягу. Холодная вода приятно обожгла горло. Я пил большими крупными глотками, не в силах остановиться. Затем, когда фляжка почти опустела, отложил её в сторону и снова обвёл взглядом комнату.

Они все выжидающе смотрели на меня. Айлин. Сюзанна. Альберт. Даже глаза проводника едва заметно поблёскивали из дальнего угла небольшой землянки.

— Опять этот кошмар? — тихо спросила девушка, садясь рядом и обнимая меня за плечи. Я молча кивнул, но потом добавил.

— Только в этот раз куда ярче и отчётливее. Будто бы я сам там был.

— Реакция у тебя тоже была ярче, — хмыкнул Альберт, кивая на обломок палки, в котором остались глубокие следы зубов, — Надо признать, нам стоило немалого труда скрутить тебя. И не дать навредить самому себе.

— Даже так… — я на мгновение замолчал, пытаясь обдумать услышанное. Нет, конечно у меня и раньше были кошмары. Я даже кричал во сне. Но ни разу они ещё не были похожи на эпилептические припадки.

— Дар прорицателя — вещь редкая, — сказала Сюзанна, — Должно быть влияние урочища его как-то усилило. Поэтому ты видел всё гораздо отчётливее. Что снилось то хоть?

— Девять башен в огне, — я снова приложился к фляжке и сделал мелкий глоток. Воду надо было беречь, — Толпа, рвущая знать на улицах… Да и не только знать, всех, кто попадёт под горячую руку. Чёрные отряды, добивающие последние остатки королевских сил. И огромная армия храмовников, входящая в город, — я на мгновение замолчал, собираясь с мыслями, — Этот сон приходит раз за разом. Меняются детали и время… Иногда я вижу окраины города, иногда серебрянный или золотой квартал, иногда королевский дворец. Но несколько вещей остаются неизменными. Резня на улицах и огромная армия храмовников, подходящая к стенам города. Как будто кто-то мне хочет что-то сказать. Повлиять на меня, чтобы предотвратить бойню. А я просто не вижу. Не понимаю, что должен сделать, чтобы это не произошло. И тыкаюсь в разные стороны, как слепой котёнок.

В хижине повисла густая, напряженная тишина, пахнущая сыростью и дымом почти потухшего костра. Но провисела она недолго. Вскоре её нарушил Альберт.

— Проблема вещих снов в том, — начал маг, — Что вещими они становятся лишь при определённом стечении огромного количества обстоятельств. Стоит одному из них чуть измениться, как они становятся самыми обыкновенными кошмарами, которые никогда не сбудутся.

— Вещим снам нельзя доверять, — кивнула Сюзанна, — Некоторые считают их даром, другие проклятием, третьи говорят, что это — влияние хаоса, прорывающегося сквозь завесу. Мол, при помощи таких видений, он пытается формировать нужную ему реальность. Одно можно сказать наверняка — эти проклятые сны ещё никому не помогли изменить будущее.

— Честно говоря, мне бы очень хотелось, чтобы эти проклятые сны оставили меня наконец в покое. Только отдых портят. И аппетит, — ухмыльнулся я, поднимаясь на ноги. Отряхнулся. Подобрал с земли шлем. Нацепил его обратно на голову, и окинув взглядом свой отряд бросил:

— Ладно. Пора собираться в дорогу, если мы хотим управиться до заката. Мне что-то совсем не улыбается перспектива снова заночевать в этом говёном месте и увидеть «эти проклятые сны».

Глава 18 «Наш единственный принцип»

— Странно конечно всё это, — хмыкнул я, пытаясь найти в поясной сумке кулёк с солониной и попутно обходя труп твари, которую мы убили вчера.

Впрочем, сейчас это трупом уже сложно было назвать. За ночь над ней кто-то хорошо потрудился, и теперь туша существа напоминала скорее груду бесформенного мяса, из которой торчали розоватые осколки костей. Двух ног и руки недоставало. По траве от тела, до края опушки протянулись длинные чёрные полосы. Живот был выеден. Шея перекушена и голова монстра болталась теперь лишь на небольшом клочке кожи. Лицо, если это можно было так назвать, обглодано, а в том месте, где я ударом головы проломил ей череп, зияла дыра. Падальщики и мозгами не побрезговали. Я ещё раз многозначительно хмыкнул, достал кусок солонины и отправился вслед за проводником, который уже успел утопать к краю поляны. Когда-то такое зрелище могло испортить мне аппетит, но те времена остались в далеком прошлом.

— Что именно? — поинтересовался Альберт, убирая в сумку остатки сухаря и снимая с пояса небольшую флягу. Завтракать приходилось прямо на ходу. Впрочем, никто и не жаловался. Всем хотелось побыстрее покончить с этим делом, и каждая лишняя минута промедления казалось тягостной пыткой. Впрочем, излишне спешить тоже не следовало. Принцип «поспешишь — людей насмешишь» в границах урочища работал несколько иначе. «Поспешишь — и твой труп больше никто никогда не найдет» — примерно так он здесь звучал.

— Что вы сейчас тут, с нами, — хмыкнул я, уже слегка пожалев о неосторожно брошенных словах. Тема, которую меня дёрнуло затронуть наверняка была болезненна для магов и совершенно бесполезна для нашего дела. Так, пустой и бессмысленный трёп, призванный заполнить тяжелую, липкую тишину, разлившуюся по урочищу.

По правую сторону от дороги мимо нас проплывали скрюченные серые деревья. Их ветки едва заметно шевелясь, тёрлись друг о друга, скрипели и глухо постанывали, словно прикованный к постели больной. Только тут таких «больных» были сотни. По левую раскинулись бескрайние топи, уходившие аж до покрытых голубоватой дымкой горных пиков, видневшихся на горизонте. Чёрная поверхность бочагов тускло поблёскивала в холодном свете утреннего солнца. Туман медленно осаживался на ржавую, пожухлую траву. Вихри неторопливо гоняли по кругу листья. А вдалеке, прямо посреди болот, чёрными пеньками сгнивших зубов, торчали крыши домов города-призрака.

— Вы могли бы владеть всем миром, — бросила Айлин, словно бы прочитав мои мысли. В последнее время это с девушкой случалось всё чаще, — При ваших то возможностях. А в итоге якшаетесь с отребьем, вроде нас, и разгребаете дерьмо за гроши на самых окраинах королевства.

— Как самокритично, — язвительно отозвался Альберт, наконец отлипнув от горлышка своей фляжки, — Про вас я бы могсказать то же самое. Тем более, что, как минимум теоретически, магический потенциал у вас больше, чем у любого из живущих или живших людей.

— Ну, — Айлин задумчиво пожала плечами, — У нас то не было трёх сотен лет в запасе, чтобы выстроить что-нибудь значимое или куда-то пробиться.

— У вас не было, — покачала головой Сюзанна, — Зато они были у ваших собратьев. Но, они ведь тоже не добились успеха.

— Скорее уж наоборот, — хмыкнул Альберт, — Большинство из магов живут по несколько сотен лет, а некоторые и того дольше. Ваша же жизнь до сих пор короче, чем у скотины, которую выращивают для забоя.

Айлин раздражённо фыркнула. Девушку можно было понять, но всё-таки сравнение вышло поразительно точным. Любой агент и правда, не более чем выращенный для забоя скот, с той лишь разницей, что убивают нас не ради мяса.

— А мы и есть та скотина, — ухмыльнулся я, решив не отрицать очевидная, — Разве что, в последнее время уж больно непослушная. Кто знает, быть может наши брыкания хоть немного, но повлияют на сложившийся порядок вещей. Но всё-таки речь не о нас.

Над тропой, повисло неловкая тишина. Лишь промозглый ветер нарушал её, перебирая сухие ветки скрюченных деревьев своими холодными пальцами. Да ещё где-то вдалеке что-то тихо гудело. Город призрак медленно, но верно приближался. Рос в размерах, обнажая всё больше своих неприглядных граней. Подъёмный мост был обрушен, а на арке ворот виднелся крохотный силуэт висельника.

— Если отбросить в сторону взаимные колкости и вернуться к разговору по-существу, то нашему братству помешали преуспеть несколько фундаментальных факторов, — пожала плечами Сюзанна.

— Как минимум тот факт, что оно братством и не было вовсе, — продолжил за неё Альберт, — Наша проблема в том, что почти все увлекающиеся нашей наукой люди — мыслители. А мыслители, как правило, одиночки. Мы по природе своей не могли договориться между собой и составить хоть сколь-нибудь устойчивую структуру или организацию. Ведь она предполагает, что тебе придётся исполнять чьи-то приказы, пускай даже и в ущерб своим собственным интересам. А когда у тебя есть свой собственный взгляд на мироустройство и свои собственные планы на жизнь, делать ты это будешь в лучшем случае выборочно. Да и то, до поры, до времени.

— Большинство людей не имеют амбиций, — добавила Сюзанна, — И очень не любят ответственность даже за собственную жизнь. И с большой охотой следуют за тем, кто готов переложить её на собственные плечи и дать им хоть какую-то цель в этой жизни. Впрочем, Генри, ты как командир наёмничьей роты, и сам это прекрасно знаешь.

Я молча кивнул.

— В нашем же «братстве» отбор шёл по прямо противоположным критериям. Кто знает, быть может по той причине, что наукой в наше время способны заниматься исключительно амбициозные и самовлюблённые засранцы? А может по той, что магия искушает властью любого, кто пытается её изучить, что приводит к высокомерной слепоте? — Альберт тяжело вздохнул, — Но итог вам уже известен. Мы в первую очередь видели опасность в себе подобных, и совершенно пренебрегали угрозой, исходившей от простых смертных. Смертных которые годами копили на нас обиду, боялись, завидовали, не понимали и от того всё больше ненавидели. Эти семена достаточно было лишь полить, чтобы они дали всходы. И мы успешно с этим справились, когда организовали орден охотников на одержимых, который теперь известен, как орден пылающего клинка. И вот мы находимся тут.

— Нет мыслей, как всё это можно исправить? — поинтересовался я. Честно говоря, на то, что будет с братством магов мне было глубоко и искренне наплевать, но ведь и сообщество Агентов страдало от точно той же проблемы. Старая структура рассыпалась, новое поколение разобщено настолько, что мы пройдя через всю страну с севера на юг, не встретили ни одного его представителя. А ведь рано или поздно, но нам придётся объединить усилия, если мы захотим предотвратить круговорот смертей и хотя-бы попытаться повлиять на мир вовне симуляции.

— Кое-какие есть, — кивнула Сюзанна, — Но насколько эти соображения себя оправдают — сказать сложно.

— Нам удалось собрать остатки братства лишь перед лицом нашей неминуемой гибели, — добавил Альберт, — Теперь же, когда общий враг растворился в туманной дали, а жизням наших коллег перестала угрожать ежеминутная опасность, мы не уверены в том, что удастся удержать их в узде. Особенно, после того, как мы пересечём границу империи и освоимся на новом месте.

— Скорее всего, пройдет года два или три, — продолжила колдунья, — Ужасы нашего прошлого положения изгладятся в памяти. Потери отойдут на второй план. И каждый вновь пойдет своим путём.

— Если новоявленный император не пожелает поставить вас себе на службу, — хмыкнула Айлин, слегка подкалывая магов. Они, похоже, снова забыли, что их так называемое братство существует не в безжизненной пустоте, а на поле, где действуют десятки, если не сотни других игроков.

— Или, что куда более вероятно, вас не пожелает использовать Альрейн, — покачал головой я, — В конце-концов он нам весьма щедро платит за то, чтоб мы доставили ваше братство на границу Эйденвальда в целости и сохранности. А насколько я знаю этого человека, он никогда не вкладывает во что-то деньги, без надежды поиметь с этого определённую выгоду.

— Ну не скажи, — возразила девушка, — С доставкой железной девы в столицу он явно дал маху. Думаю, знай епископ, какой именно артефакт попал к нему в руки, хрен бы он вообще когда-нибудь с ним расстался.

— В этом я тоже уже не уверен, — я отстегнул от пояса флягу и сделал небольшой глоток, бросив короткий взгляд в сторону проводника. Тот шёл впереди, на небольшом отдалении от нас. Иногда останавливался, проверяя дорогу на предмет скрытых ловушек. Но к тому моменту, как мы его догоняли, он уже сматывал свой импровизированный щуп и снова уходил вперёд. За всё утро проводник не проронил ни слова. Наши разговоры, казалось бы, его совершенно не интересовали. На первый взгляд.

— Поясни, — настойчиво потребовала девушка. Я бросил короткий взгляд на неё. Ещё немного помолчал, собираясь с мыслями. И наконец, собрав весь паззл воедино, заговорил.

— Альрейн знал, что синод сейчас находится в весьма затруднительном положении. Он глубоко увяз в борьбе с остатками магов и с распространявшейся в тот момент чёрной смертью. Даже к тому моменту, когда мы прибыли в столицу у храмовников отчаянно не хватало людей и ресурсов. А после провальной экспедиции в подгород — и подавно. И тут епископ подбрасывает синоду очень простое решение всех их насущных проблем. Машину, которая превращает людей в безвольных рабов. Рабов, которым неведомы ни страх, ни боль, ни совесть, ни иные человеческие пороки.

— Подозреваю, что конфликт между нами, Гаером и Синодом тоже его рук дело, — задумчиво добавила Айлин, — Это было бы очень похоже на тот финт ушами, который он провернул в Вестгарде. Стравил нас с кардиналом и убил его нашими руками.

— Не исключено, — кивнул я, — Хотя это могло стать просто удачным совпадением, которое дополнительно сыграло на руку нашему общему другу. Так или иначе, после нашего отъезда из столицы под контролем синода осталось хорошо если пара сотен бойцов. Фактически они остались без своего вооруженного крыла и реальной власти. И набрать новых им негде. Большая часть опытных солдат погибла на войне, те, что выжили — разбрелись либо по наёмничьим ротам, вроде нашей собственной, либо подались в бандиты, вроде тех, что собрались под началом Гайера.

— Выходит, выбора у синода по большому счёту и нет. По крайней мере, на первый взгляд, — задумчиво бросила Сюзанна, — Либо воспользоваться машиной Адальберта, либо полностью утратить контроль над ситуацией, окончательно расписавшись в собственной беспомощности?

— Вроде того, — кивнул я, — Идеально разыгранная партия, в которой синод оказался загнан в угол. И та, спасительная соломинка, которую ему заранее подложил архиепископ, его в итоге и похоронит.

— Я кажется начинаю догадываться, к чему ты клонишь, — хмыкнула Айлин, — Но всё-таки…

— Как только Синод воспользуется машиной, у архиепископа будет повод обвинить его в ереси, — пояснил я, — Мол, на публику говорите, что боретесь против магов, а сами втихую используете их изобретения, чтобы решить свои сиюминутные проблемы. И это обвинение не будет голословным. Бездушных ведь надо откуда-то брать. Значит синоду придётся похищать людей. Вот только это не станет бесследным исчезновением. После «обработки» они вернутся на улицы столицы в виде «ревнителей веры». А теперь представь, что подумают люди, когда увидят, что именно сотворили с их родичами.

— Думаю, они будут в ужасе, — кивнул Альберт.

— Вот именно, — согласился я, — Причём, не только они. Корона тоже. И не потому, что этот коронованный ублюдок, вдруг подался в гуманисты и начал ценить человеческую жизнь. Причина куда проще. Он испугается той чудовищной силы, которой синод может стать благодаря изобретению вашего собрата. Силы, которая в будущем сможет отнять власть и у него и у его династии. По крайней мере, те крохи власти, что он ещё сохранил.

— Таким образом использование простого решения приведёт к тому, что Синод моментально лишится двух своих главных союзников — народа и короны, — задумчиво протянула Сюзанна.

— И при этом на год или два останется и без собственной армии. Да, они вполне могут успеть наделать достаточно «бездушных», чтобы все вокруг успели обделаться со страху. Но собрать из них армию? Я так не думаю. Кто-то ведь должен снаряжать, вооружать и кормить это войско, — кивнул я, — А теперь добавь к этому россказни тех «грошовых» пророков, которых мы слышали на площадях девяти башен. О посланце богов и спасителе, который явится с севера. И ещё один факт — что на этом самом севере сейчас стоит святое воинство в пару тысяч человек, преданное персонально Архиепископу.

— Мда уж… Выходит этот Альрейн и впрямь очень неглупый человек, — сказал Альберт, тоже прикладываясь к горлышку своей фляжки. Я на мгновение задумался, а затем пожал плечами.

— Самый хитрожопый ублюдок из всех, кого мы встретили на пути.

— Так почему вы на него тогда работаете? Думаете, в будущем, которое он видит найдется место и для вас? — поинтересовалась Сюзанна. Тут у меня уже никаких сомнений не возникло.

— В первую очередь потому, что он хорошо платит. Гораздо лучше, чем все прочие. И ещё ни разу не попытался нас с этой самой оплатой прокатить. В отличии от прочих. Что насчёт будущего — оно ещё далеко и кто знает, как оно там обернётся.

— А как же принципы? — вопрос колдуньи на мгновение повис в воздухе.

— Принципы? У наёмника? — я снова пожал плечами, — Они лишь вредят нашей деловой репутации. Кроме того, я не могу накормить, одеть или снарядить своих людей за счёт принципов. В отличии от серебра, которое нам платит его святейшество. Так что… «Кто больше платит, тот и прав» — наш единственный принцип.

Я, естественно, слегка приукрасил реальность. Ещё рота не бросала своих бойцов, казнила трусов, убивала тех кто пытался нам навредить и занималась прочими подобными вещами, тоже замешанными отнюдь не на деньгах. Но в нашем общении с внешним миром принцип был один. И звучал он ровно так, как я его и озвучил.

— А если это самое «святейшество» прикажет перебить всех магов, которых вы сейчас охраняете? — Альрейн постарался задать вопрос спокойным и непринужденным тоном, но в его голосе всё равно легко угадывались тревожные нотки, — Возьмётесь?

— Это зависит от того, будет ли он готов доплатить нам за риск, — мрачно ухмыльнулся я.

Над дорогой вновь повисла напряженная тишина. Лишь ветер тихо шуршал голыми ветками скрюченных деревьев. За время нашего разговора город стал заметно ближе. Теперь уже удавалось рассмотреть отдельные зубцы на городской стене, большая часть которых, правда, давным давно выкрошилась. Пускай и изрядно подгнивший, но всё ещё целый подъёмный мост был перекинут через небольшой, заполненный водой ров. Цепи, крепившиеся к нему давно оборвались и теперь тихо позвякивали на холодном ветру. На одной из них болтался висельник. Его костлявые, обтянутые иссохшей кожей ноги едва слышно скребли по выщербленным камням стены. За аркой ворот располагалась чудом уцелевшая улица. Она была наполовину затоплена, наполовину завалена обломками и мусором. На ней не было ни души. Лишь ветер продолжал тоскливо завывать в давно остывших печных трубах.

— Смотрите, — Айлин внезапно встала и указала наконечником своего копья куда-то в сторону топей.

Поначалу я не понял, на что именно она показывает. Над ржавой, бескрайней равниной, усыпанной десятками маслянисто-чёрных заводей всё ещё стелился туман. Лишь повнимательнее приглядевшись, мне удалось рассмотреть очертания, странного существа, неторопливо вышагивавшего по бурой траве. Бледная кожа, едва заметная на фоне свинцово-серого неба. Неестественно вытянутые конечности, оканчивающиеся длинными острыми когтями. Вытянутая, идеально гладкая голова, едва заметно поблёскивающая в тусклых лучах холодного солнца. И чёрный провал там, где должно быть лицо. Крадущий лица. Тварь из моего кошмара.

По спине между лопатками скатилась капля холодного пота. Ладони под толстой кожей латных рукавиц моментально взмокли. Пальцы судорожно вцепились в древко копья. Воздух липким комом застрял в горле, мешая дышать. А перед глазами внезапно вновь встала картинка, как этот урод неторопливыми, медленными движениями режет кожу у меня на лице.

— Спокойно, — на плечо легла чья-то рука, заставив меня нервно вздрогнуть, — Если б Душелов хотел вас убить, вы уже были бы мертвы.

Я обернулся и посмотрел на говорившего. Проводник. Вообще-то по мрачному, небритому лицу этого хмыря обычно сложно прочесть хоть что-нибудь, но сейчас на уголках его губ гуляла лёгкая, едва заметная улыбка. Будто бы этот засранец увидал не жуткую тварь, а старого друга, с которым они не виделись целую вечности.

Проводник ещё раз хлопнул меня по наплечной пластине и зашагал вперёд, что-то едва слышно насвистывая себе под нос и не обращая внимания на недоумённые взгляды, которыми проводил его наш отряд. Похоже шестерёнки в его голове вновь переключились на разговорчивую личность.

— То есть, ты хочешь сказать, что эти твари подчиняются Душелову? — поинтересовалась Сюзанна, поравнявшись с проводником, — И он ими командует или управляет?

— Они собирают для него лица, — голос проводника был равнодушным, так, будто бы он описывал нечто совершенно обыденное. Вроде утреннего похода в кусты. А не то, как людей калечат самым жестоким образом. Перед тем, как убить, — По крайней мере, так говорят другие охотники.

— Зачем? — Альберт пытался говорить спокойно, но в его голосе всё равно угадывались тревожные нотки. Маг был напуган не меньше нашего.

— А кто ж его знает, — пожал плечами проводник, — Я с ним лично не встречался. У меня возможности поинтересоваться не было. А те, кому не посчастливилось завести с Душеловом личное знакомство… У них, пожалуй, уже не спросишь, — он харкнул себе под ноги, — Как вы там это вчера говорили? Они отправились в грязь? Хорошее выражение. Правильное. Надо будет запомнить.

Мы молча переглянулись. Картина представлялась совершенно безрадостной. Нет, мы конечно слышали про этих существ и раньше, но тот факт, что они подчиняются непосредственно Душелову, стал неприятным открытием. Выходит, даже если наши ребята перебьют всю его мёртвую гвардию, у подножия башни нас всё равно будет дожидаться враг. Одна, а то и несколько таких тварей, при поддержке съехавшего с катушек мага. Это если не считать остатков нежити, которую он сможет вывести с поля боя. Получится ли у нас прорваться через них — большой вопрос. Но без потерь — почти наверняка нет. Впрочем, как неоднократно подмечал Бернард: «Единственная война, которая обходится без потерь — та, что не случилась».

— Мда уж, неплохо так вашему собрату мозги то перекорёжило, — хмыкнула Айлин, явно пытаясь чуть разрядить атмосферу.

— Как и любому другому одержимому, — пожал плечами Альберт, — И кажется, я понемногу начинаю догадываться, в чём именно заключается его одержимость.

— Например? — поинтересовалась девушка.

— Полагаю, в том тумане на болотах, мы все слышали одни и те же слова, — включилась в разговор Сюзанна, — Про то, что некто заплатил слишком высокую цену, чтобы в последний момент отступиться от своих планов. И о лицах, которых он уже почти не помнит.

— Он кого-то потерял. Кого-то близкого, — кивнул маг, — И явно надеялся, что эксперимент поможет его вернуть. Или, вернее «их». А дальше было все немного предсказуемо. Как и у любого другого одержимого, с той лишь разницей, что наш помешавшийся друг получил ещё доступ к источнику бесконечной силы.

— И начал подстраивать реальность под свои больные фантазии, — бросила Айлин всё ещё нервно поглядывая в сторону болот. Тварь уже растворилась в тумане, но нас всех не покидало тревожное ощущение, будто бы она бродит где-то поблизости.

— Скорее уж реальность подстраивается под тот кошмар, в котором он теперь обитает, — Сюзанна едва заметно качнула головой, — Все эти существа, искажения и прочее… Я вроде уже говорила, что всё это похоже на дурной сон, из которого никак не получается выбраться. Что ему самому, что всем тем, кто рискует углубиться в урочище.

На этих словах проводник многозначительно хмыкнул. Уж ему-то не раз и не два удавалось отсюда удрать. И судя по всему, он собирался провернуть это снова.

— Кошмар мага, — девушка на мгновение задумалась, — Жуткая должно быть штука.

— Уж обычным людям с ней точно лучше не сталкиваться, — мрачно подытожил Альберт.

Глава 19 «Город призрак»

В свинцовой тишине продолжал завывать холодный ветер. Иногда он спускался вниз, чтобы швырнуть нам в лица горсти ледяной мороси. В такие моменты оборванная цепь подъёмного моста натужно скрипеть, разливая свой тоскливый плач по пустым улицам мёртвого города. А труп, подвешенный на ней — тихо шуршать сгнившими обрывками одежды по искрошившимся камням старой стены.

Мы стояли прямо перед входом в старый Гронесбург. Стояли и ждали. Чего — не знали сами. Проводник ушёл чуть вперёд и теперь крутился прямо перед полусгнившим подъёмным мостом, открывавшим выход в город. Иногда он прохаживался взад-вперёд. Поднимал с земли мелкие камушки. Кидал их в арку ворот. Выжидал несколько секунд, недовольно цокал языком и снова начинал нервно нарезать круги.

— Может нам костерок сообразить, пока он там возится? — предложила Айлин, садясь на плоский камень, расположившийся как раз у обочины. Немного помедлив, девушка прислонила к нему и древко копья, — Просто по ходу мы тут застряли надолго. А так можно было бы и на завтрак что-нибудь поприличнее сообразить. У меня как раз в сумке завалялся мешочек с пшеном. Из шлема можно сообразить котелок, воды вокруг полно, а солонина вполне пойдет в качестве…

— Придержи коней, Семуайз Ганджи, — хмыкнул я, — Начнём с того, что на запах горячей похлёбки может сбежаться вся округа. И тогда уже завтраком станем мы сами. Болотную воду я бы тоже на твоём месте не набирал. Срать будем дальше горизонта. Котелок из шлема может и получится, но потом придётся его полдня пидорасить песком, приводя обратно в божеский вид.

— А кроме того, дрова сырые, — добавил Альберт, кивнув в сторону скрюченных деревьев, — Без магии с одним лишь кремнём и кресалом мы тут будем возиться до скончания времён, не меньше.

— Какие вы оба зануды, — она показательно насупилась, хотя я всё равно успел заметить тень улыбки, промелькнувшей на её лице. Шутка видать зашла, — Чего он там вообще копается? Договор был довести нас до города. Вот он город. Уже бы отдал ему эту расписку, распрощались бы и пошли себе дальше.

— Договор был, довести над до привратной площади, — я покачал головой, устраиваясь рядом, — Которая располагается как раз за аркой и мостом. Он просто внимательно слушал, когда мы договаривались. Хотелось бы сказать — читал условия контракта, но наш временный друг, как и прочие кметы этого попросту не умеет. По крайней мере, за пределами урочища.

— Но следовать он решил, всё же букве, а не духу договора, — хмыкнул Альберт, — На наше счастье.

— И на его, — я равнодушно пожал плечами, — За недоделанную работу я платить ему не собираюсь. А так глядишь ещё немного, и человек уйдет с туго набитым кошельком. Быть может, даже новый Гронесбург покинет. Денег там достаточно, чтобы обосноваться на новом месте и несколько лет не заботится о способах заработка.

— Весьма щедро с вашей стороны, — хмыкнула Сюзанна располагаясь рядом с Альбертом, — А мне то казалось, что твой казначей за каждый медяк удавиться готов.

— Он и удавился когда составлял текст нашего с сенешалем контракта, — я равнодушно пожал плечами, — Хитрый старый хер повесил на него все сопутствующие расходы. Снаряжение, информацию, проводника, даже еду, которую нам собрали в дорогу. Конечно, пока за всё это платили мы, но по успешному завершению контракта он будет обязан нам возместить все убытки.

— Кто бы сомневался, — магичка покачала головой, — Помнится мы пришли к нему попросить немного денег. Группе надо было привести одежду в порядок, обзавестись средствами личной гигиены, некоторыми расходниками для экспериментов. Так он их нам выдал. Выдал в виде ссуды с ежемесячным процентом! Прекрасно зная о нашем затруднительном положении.

— За это мы его и любим, — я невольно ухмыльнулся и осторожно поёрзал, устраиваясь поудобнее. Похоже мы тут и правда застряли надолго, — В конце-концов самое главное в наёмничьей роте — это её казна. А с таким казначеем, которой лишней монетке не позволит пропасть зазря, мне как её капитану и переживать в общем-то не о чем.

— Вот только говорят, раньше он был тем ещё пьяницей, — в голосе Альберта прозвучало неприкрытое ехидство, — Не думаешь, что он может…

— Не думаю, — я покачал головой, — Болек — неогранённый алмаз, который предыдущие работодатели по своему недосмотру уронили в навозную кучу. Да, он любил выпить. Но это был тот самый тип алкоголика, который всегда мог найти чем наклюкаться, не имея ни Альдинга на кармане. Наклюкаться и при этом никому не задолжать. Настоящий талант! Который, конечно не всякий мог разглядеть. Но мы смогли. И ни разу, пока, об этом не пожалели. Ну а кроме того… — я на мгновение задумался, но потом всё-таки решил добавить, — Он, как бывший священник умел читать, считать и писать. Что вообще-то очень большая редкость в наше нелёгкое время.

— Да уж, времена и впрямь наступили нелёгкие, раз такие элементарные вещи считаются чем-то выдающимся, — в голосе Альберта совершенно неожиданно послышались мрачные нотки, — Эх, а ведь в молодости, когда я только начинал своё обучение, мне казалось, что ещё сотня лет… Ну максимум — полторы, и образованными станут все. Хотя-бы на таком вот уровне. Однако жизнь распорядилась иначе.

— Она всегда распоряжается иначе, — я мрачно ухмыльнулся, — Поэтому строить какие-либо долгоиграющие планы совершенно бессмысленно. Бери пример с нас, наёмников. Живи каждый день, как последний. Тогда и жалеть будет не о чем, когда этот последний день действительно наступит, и смерть постучится в твою дверь.

— Слишком уж короткая у вас порой получается жизнь, чтобы это можно было считать хорошим примером, — с издёвкой в голосе возразил Альберт. Я ему ничего не ответил. Не потому, что возразить было нечего, а просто спорить не хотелось. Слишком уж разный у нас с ним был жизненный опыт. Три сотни лет, против без малого — года. Впрочем, подозреваю, что за этот год я навидался не меньше дерьма, чем маг, который большую часть жизни провёл в плену своего уютного кокона, сотканного из иллюзий, и никак не соприкасался с реальным миром.

Я достал из сумки ещё один кусочек солонины и принялся неторопливо его жевать, одним глазом косясь в сторону проводника. Он всё ещё ходил перед поваленным мостом, только теперь уже что-то тихо бормотал себе под нос. Словно разговаривал сам с собой. Иногда останавливался, разматывал свой щуп и бросал небольшой металлический грузик на доски моста. Затем сматывал нитку и внимательно осматривал его. Глухо бурчал что-то себе под нос и вновь начинал расхаживать взад-вперёд. Видать, на той стороне сидел некий «привратник» с которым у проводника никак не получалось договориться.

— Насчёт нелёгких времён, — нарушила молчание Сюзанна, — Я слышала, новоиспечённый император не так давно объявил, что эра испытаний для его страны закончилась, и теперь, мол, наступает эра процветания и прогресса. И под это дело принял ряд законов. В основном они про ограничения привилегий знати, но есть там слова и об всеобщем образовании.

— Вот как? — Альберт удивлённо вскинул брови. В его голосе послышались лёгкие, едва заметные нотки надежды, — Похоже этот мир потерян не до конца. Теперь я даже рад, что вы везёте нас именно в Империю. Похоже, наши знания могут там здорово пригодится.

— Ага, — кивнула Сюзанна, — Говорят, у них даже недавно были испытания какого-то нового устройства. Парового молота вроде. Закончились, правда, неудачно — установка взорвалась. Но сам факт… Когда в последний раз в Эйденвальде изобрели хоть что-нибудь столь значимое?

— После трёхполья то… — маг на мгновение замолчал, задумчиво скребя подбородок, обросший небольшой, неаккуратной щетиной, — Слышал я ещё про водяной молот, который, наверное, и послужил прообразом для их парового. Но в остальном — пожалуй больше ничего вспомнить не могу.

— Вот и я о том же, — грустно кивнула колдунья, — Страна гниёт уже давно, а сейчас и вовсе напоминает раздувшийся от газов труп, который в любой момент готов лопнуть, разлетевшись на десятки, а то и сотни мелких ошмётков.

— У вас то нет желания податься в Кайденвелл вместе с нами? — Альберт легонько пихнул меня локтем в бок, — Честно сказать, нам бы пригодились там и ваши услуги и ваша защита.

Я бросил короткий взгляд на Айлин. Та выжидающе посмотрела на меня. Похоже, мне предстояло отвечать за нас обоих. Впрочем, оно и неудивительно. В конце-концов, я ведь командир роты.

Я на мгновение задумался. На первый взгляд предложение казалось весьма соблазнительным. Уехать туда, где нет войны, религиозных фанатиков, куда не дотягиваются руки агентов старого поколения… Вот если подумать чуть дольше, то становилось понятно, что лёгкий путь — далеко не самый правильный. А в этой ситуации и вовсе, самый дерьмовый из всех возможных вариантов.

— Нет, — покачал я головой, — Мы останемся в Эйденвальде. По крайней мере, в ближайшее время.

— А если мы вас наймем? — как бы невзначай поинтересовалась Сюзанна, — Скажем, долгосрочный контракт на несколько лет?

Я снова покачал головой.

— Вы нам должны ещё за бритвы, мыло, иголки и нитки. Плюс набежавшие проценты. Сомневаюсь, что у вас хватит денег оплатить наши услуги даже на месяц. Кроме того… — я на мгновение задумался, — Империя — молодое и сильное государство. Судя по тому, как быстро она себе подчинила варварские племена на западе, у них и без того хватает людей, желающих, а самое главное — умеющих махать железом. К тому-же вряд-ли император захочет делиться с кем-то ещё правом на насилие. Скорее всего нас всех перебьют ещё при попытке перейти границу. Или выследят и перевешают чуть позже, как самых обычных бандитов. Если вообще будут искать для этого предлог. Тут же… — я обвёл рукой округу, подразумевая под этим жестом нечто большее, чем урочище, — У нас уже полно работы. Бандиты, налётчики с Алерая, феодальная грызня и прочие прелести средневековой цивилизованной жизни. Когда этот труп взорвётся, разлетевшись на множество ошмётков, и вовсе настанет рай для наёмника. Любой местный князек будет готов целое состояние отвалить за снаряженную и более-менее обученную роту. А если попытается кинуть или нам просто наскучит честный труд — всегда можно разграбить пару-другую деревень. Как показал последний налёт на бандитов — дело это чрезвычайно выгодное, — я дожевал солонину и снова отхлебнул из фляжки, бросив короткий взгляд в сторону проводника. У того не было никаких изменений. Ходил, бормотал, что-то себе под нос, да и только, — Или, быть может, мы и сами захотим заделаться местными князьками. Имея под рукой сотню-другую профессиональных, а самое главное — преданных бойцов, задачка будет не такой уж трудной. Достаточно всего-лишь перерезать какую-нибудь не слишком знатную семейку и занять их замок, объявив себя новым хозяином этих земель. Ну и настучать по рогам недовольным соседям. Так, для профилактики.

— Мда уж, — в голосе Сюзанны прозвучало плохо скрываемое разочарование, — Кому война, а кому мать родна? Так получается? — колдунья ненадолго замолчала, бросив короткий взгляд в сторону проводника. Тот теперь ходил вдоль наполненного водою рва, прикидывая, можно ли перебраться на ту сторону вброд.

— Вообще, жаль, — чуть погодя, добавила она, — Вы единственные за последнее время, кто не отнеслись к нам как каким-нибудь выродкам и хотя-бы не попытались убить. Тоже, своего рода, достижение.

— Не стоит забывать, что мы вообще-то ещё и спасли ваши задницы, — ехидно заметила Айлин, — Причём совершенно бескорыстно.

— По крайней мере, тогда мы ещё не знали, что нам за это заплатят, — я немного поправил девушку.

— Да. И это тоже, — согласился Альберт, — Потому мне, пожалуй, тоже жаль, что вы не поедете с нами. Вы ведь и правда неплохие люди… Ну может и не совсем люди, но точно не такие плохие, какими порой пытаетесь показаться.

Из глубин памяти всплыла картина недавнего прошлого: отрубленные головы, насаженные на колья, бандиты, выстроившиеся в очередь к окровавленной плахе, крестьяне, устраивающие бойню на главной площади собственного города из-за конфликта вокруг родичей, прислуживавших этим бандитам, казнь дезертира, добивание тяжелораненных. Впрямь, пожалуй не такие плохие. И совершенно точно маг не пытается кормить самого себя очередными иллюзиями, сотканными его собственным разумом.

— Жизнь — непредсказуемая штука, — я равнодушно пожал плечами, — Кто знает, может быть она сведёт нас снова. Хотя зная эту злобную и до предела ироничную суку, подозреваю, что в следующий раз мы можем оказаться по разные стороны фронта.

— Это каким таким образом? — поинтересовалась Сюзанна. Я в ответ лишь многозначительно хмыкнул. За меня разговор продолжила Айлин.

— Например, император призовёт вас на службу, в качестве поддержки собственной армии. И решит откусить от Эйденвальда кусочек, пока он не в силах нормально ответить. Тот самый кусочек, на который мы или будем претендовать сами, или за защиту которого нам очень щедро заплатят.

— Надеюсь, до такого всё-таки не дойдет, — Альберт покачал головой. Я мрачно ухмыльнулся.

— Мы тоже. Но исключать такую возможность всё-же нельзя.

— Так, девочки и мальчики, — хриплый голос проводника, неожиданно прозвучавший над самым ухом, оторвал нас от разговора, — Отрывайте задницы и пошли. Я договорился. Нас пропустят через мост.

— Договорился с кем? — удивлённо уставилась на него Айлин. В глазах Сюзанны и Альберта читался тот же вопрос.

— Лучше вам этого не знать, — на лице проводника появилась странная, пугающая улыбка, — И вообще, много будете знать, долго не проживёте. Всё, вставайте. У нас не так много времени, да и мне хочется закончить со всем этим поскорее.

— Куда-то торопишься? — поинтересовался я, поднимаясь с камня и разминая затёкшие ноги. Поведение нашего временного спутника внушало всё меньше доверия. Хотя и прикопаться пока было не к чему. Каким бы странным этот трёхнутый хер ни был, до города он нас довёл. И, похоже, намеревался до самого конца выполнить условия своего контракта.

— Хочу вернуться в Гронесбург до темноты, — пожал плечами проводник, — Ночевать в урочище одному довольно опасно. Кроме того, меня ведь ждут мои деньги.

— И правда, ждут, — кивнул я, — Как только мы окажемся на привратной площади.

— Так идём, — проводник повернулся и бодрым шагом потопал обратно к мосту.

Я окинул взглядом свой отряд, а затем махнул им рукой. Мол, потопали. Но когда Айлин проходила мимо меня, положил руку ей на плечо. Молча показал двумя пальцами на свои глаза, затем ткнул ими же в сторону проводника. Мол, смотри в оба. Сейчас очень опасный момент. Девушка так же молча кивнула. Покрепче сжала копьё и потопала вперёд, старательно делая вид, что ничего не случилось, и даже что-то беззаботно насвистывая себе под нос. Я двинулся следом.

Мост не встретил нас ничем примечательным. Обычные, скользкие, наполовину сгнившие доски, переброшенные через неглубокий ров. Возможно когда-то он и был серьёзным препятствием, но его берега давно уже оплыли. Глина стекла на дно и теперь его можно было разглядеть даже, сквозь мутную воду, тихо плескавшуюся в этой неглубокой канаве. Ветер подвывал в печных трубах. Цепь тихо позвякивала своими звеньями. Мертвец, раскачивавшийся на ней шаркал стёртыми до кости пятками по выщербленным камням. Шарк-шарк. Шарк-шарк. Пустые провалы глазниц следили за каждым нашим шагом. Открытый в предсмертном крике рот хищно улыбался. Словно бы предвкушая будущую трапезу, составленную из дурачков, которые рискнули сунуться в это опасное место.

Ему вторили наши шаги, эхом гулявшие под низким сводом массивной каменной арки. Шарк-стук-плеск. Шарк-стук-плеск. Шарк-стук-плеск. Я ускорил шаг. Догнал Альберта, шедшего прямо передо мной. Хлопнул его по наплечнику, а затем показал сжатый кулак. Мол, приготовиться. Маг молча кивнул. Затем повторил тот же самый трюк с колдуньей. Она тоже поняла всё без лишних слов. Команда всё-же сработалась, превратившись из расхлябанного сброда в пусть и небольшой, но боеспособный отряд.

Привратная площадь встретила нас тяжелой, давящей тишиной. Обветшалые каменные дома, смотрели на нас пустыми глазницами чёрных окон. Тихо поскрипывала старая деревянная ставня, едва заметно покачиваясь на одном крепеже, покрытом густым слоем бурой ржавчины. Где-то дальше по улице слышался плеск воды. Должно быть там тёк ручей. И вокруг ни души. Воздух застыл. Замер густым, тревожным маревом над давно опустевшими улицами.

— Полагаю, договор исполнен, — проводник подошёл к кромке мутной воды, затопившей половину площади, и повернулся к нам, широко улыбаясь. Неестественно широко. И такой улыбкой, от которой у меня шерсть на загривке начала вставать дыбом. Шестое чувство вопило — сейчас. Вот сейчас должно произойти что-то дерьмовое. Но я не знал, что. И не видел, откуда нам могла грозить опасность.

— Полагаю что так, — кивнул я, отдавая копьё Айлин и доставая из сумки небольшой кожаный тубус, в котором всё это время ехала расписка. Вытащил её, развернул. Достал небольшой грифель и замер, пытаясь понять, к чему бы приложить бумагу, чтоб не заляпать. Затем махнул рукой, сел на корточки, положив лист на коленку, натёр грифелем печать моего гербового кольца и оттиснул её на желтоватой бумаге. Поверх сделал несколько росчерков, отдалённо напоминающих подпись. Убрал бумагу в тубус и протянул его проводнику.

Тот кивнул и бережно убрал тубус в свой заплечный мешок. Открыл было рот, собираясь что-то сказать. Но его прервал тихий, сухой щелчок, донёсшийся со стороны развалин ближайшего дома. В следующий миг заскрежетала кольчуга. Затрещала разрываемая ткань гамбезона. Тихо стукнуло о камни мостовой одно копьё. За ним упало второе.

Айлин удивлённо посмотрела вниз. Открыла рот, пытаясь выдавить из себя какое-то слово. Но изо рта вырвался лишь сдавленный хрип. Девушка сделала шаг вперёд, пытаясь удержать равновесие. Затем медленно, словно бы её тело до сих пор отказывалось верить в происходящее, начала складываться пополам. Из её живота торчало толстое древко тяжёлого, бронебойного болта.

Глава 20 «Время простых решений»

Миг. Другой. Третий. Кровь молоточками стучит в виски. Тук. Тук. Тук. Внутри черепной коробки мечется одинокая мысль. «Неправда. Всё это — не по настоящему. Дурной сон, из которого просто нужно вынырнуть, и всё снова будет в порядке. Чужой кошмар, от которого нужно очнуться». Вот только другая половина сознания понимала, что это не сон. И оттуда уже начинал прорываться поток эмоций, медленно, но неотвратимо захлёстывавший сознание. Ярость. Ярость направленная на тех, кто рискнул покусится на моё. Гнев на себя, за то, что предчувствовал, но не смог предотвратить. Страх, что всё может закончится так нелепо. Так глупо. Пройти такой путь, столько вместе вынести, чтобы потом подохнуть от арбалетного болта в брюха, пущенного стрелком, которого мы даже не видели. Тук. Тук. Тук.

— Вам привет от «Тощего», — хриплый голос проводника с трудом прорвался сквозь вату, заложившую уши. Сейчас с нами говорил тот, которого мы нанимали вне урочища. Говорил и медленно отходил назад, хлюпая старыми ботинками по мутной воде.

— Вы ведь и правда не думали, что я позволю навредить ей. И навредить её хозяину, — на этот раз тональность голоса сменилась. С нами говорила вторая личность. С которой мы встретились уже внутри границ урочища.

Я поднял на него мутный взгляд. Он улыбался. Улыбался неестественно широкой улыбкой безумца. И медленно пятился, шлёпая по воде старыми, разваливающимися от времени ботинками. Перевёл взгляд на Айлин. Девушка всё ещё держалась на ногах, как-то сдавленно покашливая. Между её пальцами, обхватившими чёрное древко болта сочилась тонкая струйка крови.

Тук. Тук. Тук. Молоточки с удвоенной силой продолжали колотиться в виски. Ярость захлестнула сознание. Мне захотелось крови. Крови тех ублюдков, которые посмели посягнуть на моё. Крови того, который сейчас поворачивался и явно намеревался дать дёру, не переставая улыбаться своей безумной улыбкой. Выпустить ему кишки, вцепиться зубами в глотку, перегрызть трахею и услышать, как он, хрипя и булькая, захлёбывается собственной кровью. Я подался вперёд, вытаскивая из ножен кинжал. И тут же замер. В голове, на самом краю сознания сначала промелькнула, а затем нестерпимо ярким светом зажглась одна единственная мысль. «Сейчас ещё можно что-то сделать. Хотя-бы попытаться побороться за дорогого мне человека. Но если поддаться эмоциям — момент будет упущен».

Проводник развернулся и побежал, поднимая тучи брызг. Тихо щёлкнул арбалет. Щёлкнул прямо над самым ухом. Застывший воздух прорезал чёрный росчерк болта. Прорезал и ударил убегающего проводника прямо в икру. Тот вскрикнул. Сделал по инерции шаг. Ещё один. И упал на одно колено, взметнув в воздух тучу грязных брызг. Но мне уже было наплевать на него. Сейчас имелись дела поважнее.

Я рванулся вперёд. Схватил начавшую заваливаться Айлин за плечи и встал между ней и чёрными провалами окон ближайших домов. В одном из них вновь щёлкнул арбалет. Голова болезненно дёрнулась. Рот наполнился чем-то вязким, солоновато-кислым. К тяжелым кровяным молоточкам добавился глухой, но постепенно нараставший звон в ушах. Звон, лязг и скрежет.

— Я… — Айлин посмотрела на меня. В её глазах плескался ужас. Она опустила взгляд вниз. На измазанную в собственной крови руку. И торчащее из живота древко болта, — Надо… Надо это вытащить.

— Ни в коем… случае, — попытался отрезать я, но слова дались неожиданно тяжело. Голова болела. Рот забила липкая, солоноватая дрянь. Тонкая тёплая струйка стекала по щеке, выползая из под края шлема, — Только хуже сделаешь. Сейчас надо…

— Генри! — встревоженный голос Сюзанны оборвал меня на полуслове. Я повернул голову. И увидел.

Увидел, как из проулка, уходящего влево вдоль стены, позвякивая тяжелыми двухрядными кольчугами и поигрывая клинками неторопливо выходят двое бойцов. Бойцов, на сюрко которых красуется так хорошо знакомый нам пылающий меч. На полу обвалившийся мансарде одного из домов возникает ещё одна фигура в белом. Она вальяжным, неторопливым движением упирает арбалет в пол и начинает крутить ручку массивного ворота. Храмовники. Ёбаные храмовники. Но как…

— Там ещё? — крикнул Альберт, одним рывком взводя свой маленький арбалет.

Я повернулся. Центральную улицу тоже перекрыли двое бойцов. И ещё двое неторопливо подходили из проулка справа, прикрываясь массивными щитами и держа массивные кистени наготове. Последний из восьмёрки показался в оконном проёме дома, торцом выходившим на привратную площадь. Арбалет он уже взвёл и теперь неторопливо тащил из подсумка короткий болт, увенчанный узким трёхгранным наконечником. Такой, каким и пробили кольчугу Айлин.

Восемь на трёх. Лишь один из которых худо-бедно сойдет за бойца. Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо! Дерьмо, которое, мне как командиру надо разгребать.

Одна рука отпустила плечо Айлин. Метнулась к небольшому, неприметному подсумку на поясе. Вцепилась в застёжку. Перемазанные в крови пальцы заскользили по мокрой коже. Болт уже упёрся в чёрное, потёртое от времени ложе. Щёлк. Крепление отвалилось. Вырвалось вместе с куском кармашка. Пальцы рванулись внутрь. Приклад упёрся в плечо храмовника. Лицо исказилось. Левый глаз сощурился. В правом отражался блеск холодного дневного света. Пальцы ухватились за стенки небольшого глиняного сосуда. Рванули его вверх. Я уже понимал что не успеваю. На доли секунды, но этот разрыв нельзя было преодолеть. Поэтому сделал широкий шаг в сторону, дёрнув за собой Айлин. Девушка ойкнула и болезненно скривилась, хватаясь за болт обеими руками. Кровь между её пальцами начала течь сильнее.

Щёлкнул арбалет. Стрела с глухим звоном врезалась в камни мостовой там, где мы стояли мгновение назад. Тут же щёлкнул второй. Совсем рядом, почти над самым ухом. Чёрный росчерк сорвался с дуэльного арбалета Альберта. Пронёсся над площадью и растворился в чёрном оконном проёме. Послышался лязг металла и глухое, невнятное чертыхание. Ни крика раненного. Ни звука падающего тела. Против доспехов наши машинки оказались совершенно бесполезны. Зато у меня появилось немного времени.

Я вырвал наконец из подсумка небольшой глиняный сосуд, запечатанный воском. Подкинул его на ладони, примерно прикидывая вес. А затем со всей силы швырнул в то самое окно, где храмовник уже вновь взводил свой арбалет. Кинул как смог. Настолько точно, насколько это возможно было сделать со звенящей от боли головой и одной рукой удерживая раскачивающуюся девушку. Не точно. Сосуд, описав длинную дугу, не влетел внутрь окна. Он приземлился на старые, потемневшие и выкрошившиеся от времени доски подоконника. Приземлился и лопнул, разбрасывая вокруг себя десятки крошечных полупрозрачных брызг. Брызг, которые в следующий момент вспыхнули яркими огоньками, на мгновение осветив комнату.

Послышался истошный крик. Стук тяжелого арбалета о гнилыедоски пола. Рёв пламени, стремительно расползающейся по маленькой комнатушке. И короткая отсечка в мозгу — осталась одна. И ещё две у Сюзанны.

— Альберт, в сторону, — крикнул я, заметив, как второй арбалетчик вскидывает оружие. Но колдунья среагировала быстрее. На арбалете Сюзанны щёлкнула тетива. Чёрный росчерк прорезал воздух и ударил ему в плечо, не пробив кольчугу, но заставив дёрнуться в последний момент. Ещё один щелчок. Ответный болт просвистел высоко над нашими головами, ударив в камни арки ворот.

Увидев, что жертва не собирается сдаваться, все шестеро бойцов подняли щиты и припустили трусцой. На решение оставались считанные секунды.

— Альберт, бери Айлин. И тащи прямо по улице к городской ратуше, — я кивнул в сторону центрального проулка, на оконцовье которого виднелся фасад каменного дома, увенчанный башенкой с небольшим шпилем, — Сюзанна, наша задача расчистить проход и задержать потом остатки ублюдков. Готова?

Колдунья молча кивнула, доставая из поясной сумки импровизированную бомбу. Такую же, какая несколько секунд назад влетела в окно. Альберт открыл было рот, собираясь задать вопрос, но увидев мой взгляд, тут же захлопнул варежку и подхватил девушку под плечо.

— Как ты там говорила? Если ты умрёшь, между нами всё кончено? — бросил я, стараясь скрыть дрожь в голоси.

— Сам не помри, — вяло улыбнулась девушка, — И не покалечься. Не хочу снова собирать тебя по кусочкам. Ах-р-р…

Альберт неосторожно дёрнул её вперёд и поволок в указанном мной направлении. Я рванулся следом, на ходу одной рукой вытаскивая из кармашка последнюю бомбу, а второй — вырывая из ножен меч. В голове всё ещё гудело от удара. Во рту чувствовался привкус крови. Но теперь я хотя-бы знал что делать. Знал, как можно вырваться из этой задницы. И у меня были развязаны руки.

Наверху, над нашими головами раздавался лязг взводимого ворота. Позади — окрики бойцов, уже добежавших до площади. А впереди — тяжелый топот окованных сталью ног, лязг доспехов, шумное дыхание двух тяжеловооруженных солдат.

— Насчёт три, — рявкнул я Сюзанне, когда до них оставалось пара дюжин шагов, — Раз, два, давай!

Размахнулся швырнул сосуд и не сбавляя хода рванул из ножен длинный мизерикорд. Храмовник рефлекторно поднял тяжелый щит, окованный по краям железом. Удар. Треск. Импровизированная бомба врезалась в самый центр, расплескав горючее содержимое по его поверхности. Содержимое, которое тут же вспыхнуло, превратив щит в смертельно-опасную обузу. Храмовник отступил на шаг. Из под глухого топфхельма донёсся изумлённый вскрик. Боец попытался отбросить щит, по которому стремительно распространялось пламя, но рука застряла в креплении. Он выронил кистень, рванул их свободной рукой. Раз. Другой. Третий. Послышался треск разрываемой кожи. Охваченный пламенем щит, шлёпнулся на мостовую, камни которой уже разъедал ворох ярко-голубых искр. Освободился. Но слишком поздно. До него мне оставалось два шага.

Я прыгнул, в последний момент доворачивая плечо. Удар. Мир перед глазами на мгновение перевернулся, померк, а в голове снова загудело. Но мне уже не нужно было видеть. Рука с кинжалом делала всё сама. Удар. Скрежет металла о металл. Короткий сдавленный вскрик. Мир проясняется. Храмовник лежит подо мной, спиной на каменной мостовой. Мизерикорд ушёл в смотровую щель почти по самую рукоять. В её темноте виднеется тёмный кровавый отблеск. Рывок. Лезвие с мерзким чавканьем выходит из раны. Свободная рука вцепляется пальцами в край шлема. Тащит вверх. Удар под его край. Хруст разрываемой плоти. Треск ломаемой кости. Тело храмовника перестаёт дёргаться. Обмякает.

Где-то рядом болезненно хрипит Айлин. Альберт тяжело дыша волочёт её за собой. Второй храмовник избавившись от щита, уже поднимал с земли кистень. Сюзанна, наоборот отступала, занося руку с фальшионом для нового удара. Дерьмо. Он же так не работает!

Глухо зарычав и перехватив обратным хватом кинжал, я рванул вперёд. Шаг. Другой. Боец медленно поворачивается. В прорези топфхельма на мгновение виден блеск глаз. Он бьёт наотмашь. Наискось, пытаясь заехать кистенём мне в ухо. Отмахнуться, как от надоедливой мошки. Прыжок. Голова чуть дёргается. В ней взрывается ворох ослепительно ярких искр. Всё-таки цепанул, падла. Удар. Камни мостовой выбивают из лёгких остатки воздуха. Вывернуться. Замах. Удар. Косой, снизу вверх. Сзади под коленку. Туда, где ногу прикрывает лишь стёганый шосс. Треск разрываемой ткани. Хруст мяса. Скрежет металла о кость. Кинжал втыкается в икру, проходя её насквозь и упираясь лезвием в поножу спереди. Звон в голове смешивается с полным боли и ярости криком. Сейчас бы полежать… Совсем немного.

Храмовник падает на одно колено, неловко отмахиваясь кистенём от подскочившей спереди Сюзанны. Она уклоняется от оголовья и, ухватившись двумя руками за рукоятку фальшиона прямым рубящим ударом сверху бьёт врага в плечо. Бесполезно. Металл скрежещет о металл, высекая из него искры, но не прорубая его.

Тело вскакивает, словно распрямившаяся пружина. Руки хватают врага за шлем и с силой дёргают назад. Солдат рефлекторно наклоняется вперёд, пытаясь сохранить равновесие. Трещат кожаные ремешки. «Ведро» остаётся у меня в руках.

Отшвыриваю его в сторону. Хватаю ублюдка за койф. Рывок на себя. Валю его на землю, падая сверху. Перед глазами небритое, немолодое лицо. Серые глаза, в которых плещется первобытный страх. Рука, судорожно шарящая по поясу, в поисках ножен с кинжалом. Мой собственный всё ещё торчит из его икры. Не дотянуться. Ну и не надо. Колено упирается ему в грудь. Из глотки вырывается глухой, почти звериный рык.

Удар. Мерзкий влажный хруст. Латная перчатка, ломая хрящ и кость, вгоняет нос ублюдка внутрь его черепа. Ещё один удар. Губы превращаются в кровавую кашу. Осколки зубов, вперемешку с мясом и кровью проваливаются в рот ублюдка. На этой каше тут же вспухают кровавые пузыри. Ещё один удар. На лбу появляется огромная вмятина. Покрасневшие белки глаз выпучиваются вперёд, едва не выпадая из глазниц. По телу пробегает предмертная судорога.

— Генри, — кто-то хватает меня за плечо. Из глотки вновь вырывается глухой рык. Тело разворачивается, занося руку для нового удара. Перед глазами на мгновение мелькает испуганное лицо Сюзанны. Магичка отшатывается назад. Удар уходит в пустоту, разворачивая тело вслед за собой. Роняет его на мокрые камни мостовой. Сегодня колдунье повезло.

Я упёрся руками. Оттолкнулся и попробовал подняться. В голове снова взорвался сноп искр. Рот забила вязкая солоновато-сладкая масса. Улица перед глазами покачнулась. Кровь молотками ударила в виски. Раз. Другой. Третий. Мир сократился до узкой, качающейся полоски прямо передо мной. К горлу подкатил липкий, вязкий ком, очень настойчиво просящийся наружу. Я закрыл глаза. Выдохнул. Открыл. Собрал слюну в один комок и сплюнул себе под ноги. По камням мостовой начала расползаться красная клякса, в центре которой красовался белый осколок. Твою мать, а зуб то я когда просрать успел?

— Генри… — я посмотрел на Сюзанну. На этот раз колдунья предпочла держаться от меня на почтительном расстоянии. Она уже взводила свой небольшой арбалет, но взгляд был направлен в сторону привратной площади. Я сощурился, пытаясь немного сфокусировать взгляд. Несколько долгих секунд стоял, пытаясь сообразить, что там происходит. А когда понял — снова сплюнул себе под ноги кровью и выругался.

— Ёбаный хер.

А по другому то, что я там увидел, было и не описать. Четверо храмовников перекрыли улицу. Выставили перед собой стену из четырёх тяжелых, башенных щитов и неторопливо шли вперёд. В серых лучах холодного дневного солнца поблёскивали два клевца, один пехотный топорик и ещё одно оголовье кистеня. Всё рассчитано на пробитие тяжелой брони или нанесения тяжелого заброневого урона. Я мысленно прикинул наш арсенал. Два дуэльных арбалета. Фальшион. Бастард. Мизерикорд, всё ещё торчащий из икры трупа. И последний оставшийся на руках «подарочек». И при этом их четверо. Говёный. Предельно говёный расклад.

За строем храмовников показались рога тяжелого арбалета. Стрелок, засевший на полуразрушенной мансарде, потеряв нас из виду, спустился вниз, и теперь, судя по характерному лязгу, вновь взводил своего ручного монстра. Рядом показалась ещё одна капеллина. Второй стрелок, тот, которого окатило ворохом огненных капель, всё-таки выжил. Сюрко на нём дымилось. Лицо было перемазано сажей. Одна рука согнута и прижата к телу. Судя по всему там капли прожгли стёганку и добрались таки до плоти. Вторая же крепко сжимает фальшион. Полный ярости взгляд устремлён в нашу сторону. Несмотря на полученные увечья этот говнюк собирался довести дело до конца. Ёбаные фанатики.

Я повернулся. Бросил короткий взгляд в сторону Альберта и Айлин. Они успели уйти довольно далеко. Но до ратуши преодолели лишь половину пути. Значит, нам все ещё нужно как-то выиграть для них время. Проходили сейчас аккурат под старой каменной аркой, перекинувшейся над дорогой между домами. Когда-то там было что-то вроде узкого прохода, соединяющего верхние этажи, но деревянная надстройка давно сгнила и обрушилась. А по каменной ползли тонкие змеи трещин. Взгляд упал вниз. На изъеденные зельем, оплавленные камни мостовой. В звенящей пустоте черепушки начали зарождаться намётки какого-никакого плана.

Рука сама собой легла на эфес меча. Губы растянулись в хищной, полубезумной улыбке. Я ведь сам хотел крови. Сам хотел рвать зубами тех, кто покусился на моё. Похоже вселенная услышала моё желание. И свою жажду крови теперь я смогу утолить сполна. И, чёрт побери, утолю.

— Когда я скажу «беги» — беги к арке, — бросил колдунье, вытаскивая меч из ножен и делая шаг вперёд навстречу храмовникам.

Решение нашей проблемы было простым, примитивным, основанным на куче «но» и слишком уж легко читаемым. Вот только других у меня сейчас не было. Впрочем, быть может, сейчас и настало то самое время простых решений?

Я шагнул навстречу храмовникам, стараясь не поскользнуться и не упасть. Голова все ещё звенела. Тело покачивало. Ткнул в их сторону мечом и обдирая глотку хрипло заорал:

— Что, сучьи дети? Не хватило? Ну давайте ублюдки! Хорош там сиськи мять! Подходи на раздачу!

За спинами храмовников вновь сухо щёлкнул арбалет.

Глава 21 «Хозяева города»

Что-то ударило в плечо, заставив мир вновь покачнуться, а меня отступить на шаг назад. Левую руку пронзила вспышка острой, нестерпимой, пульсирующей боли. Боли, которая тут же начала разливаться по всему телу липким отвратительным, обессиливающим ядом.

Я скосил глаза и посмотрел вниз. Из-под наплечника торчало чёрное древко бронебойного болта. Он пробил кольчугу, стёганку и добрался до мышц плеча. Ушёл неглубоко, но вполне достаточно, чтобы левая рука повисла вдоль тела бесполезной, плетью, причинявшей лишь боль. Синдромом штурмовика эти ублюдки явно не страдали.

Здоровая рука сунула меч в ножны, ухватилась за древко болта и силой рванула его назад. Руку пронзила новая вспышка боли. Мир перед глазами покачнулся и сузился до небольшой полоски, прямо передо мной. Послышалось мерзкое чавканье плоти. Древко подалось. Сначала на палец. Затем на дюйм. А после — выскочило из раны. Рубашка, пропитавшаяся кровью и потом тут же прилипла к телу. Рукав гамбезона начал набухать и тяжелеть. Но боль, раздиравшая плечо, стала чуть тише и уже не мешала двигать рукой.

— Приготовься, — бросил я Сюзанне, благоразумно спрятавшейся за небольшой мусорной кучей. Покачнулся, шагнул вперёд и швырнул болт в сторону наступающих храмовников, — Хуй сосите, уроды сраные! Меня так просто не убить! Хотите нас взять — придётся побегать!

Храмовники меня услышали. И восприняли мои слова как руководство к действию. Четвёрка тяжелых пехотинцев, перешла на лёгкую трусцу, продолжая держать щиты перед собой. Стрелок и покалеченный чуть поотстали, не сразу сообразив, что именно происходит. Рядом со мной послышался тихий щелчок арбалета. А толку? Оно и лёгкие то доспехи с трудом пробивает… Черный росчерк пронёсся над улицей. Послышался глухой удар. Древко застряло в одном из башенных щитов, заставив храмовников на мгновение притормозить.

— Бежим! — крикнул я Сюзанне и сам тут же припустил вверх по улице. Настолько, насколько вообще позволяло ноющее плечо, гудящая голова и мир, качающийся прямо у меня под ногами.

Колдунья сорвалась с места и с удивительным проворством рванула вперёд. Я постарался не отставать. Дыхалка моментально сбилась. В горле застрял ком. Рот снова наполнился липкой, вязкой слюной, перемешавшейся с кровью. Рубашка, пропитавшаяся потом прилипла к спине. В голове зазвенело сильнее. Но останавливаться было нельзя.

Позади, уже совсем рядом, раздавались топот, лязг железа и сбивчивое, хриплое дыхание. Храмовники наседали нам на пятки. Тяжелая броня и попытки удержать строй мешали им ускориться и догнать нас, но и оторваться от них у нас никак не выходило.

Кровь стучала в виски. Ноги заплетались и скользили по мокрым камням. Попадали в глубокие, мутные лужи, поднимая в воздух тучи грязных брызг. В голове крутилась одна единственная мысль. «Не останавливаться. Нельзя останавливаться. Нельзя падать. Если эти ублюдки нас догонят посреди улицы, то просто сомнут. Измочалят до состояния фарша. И никакие доспехи им это сделать не помешают. С клевцами то».

Позади раздался щелчок. Я нырнул в сторону, едва не завалившись на бок. Над самым ухом что-то просвистело, вспарывая густой, влажный воздух. Просвистело и ударилось в кучу мусора, взметнув в воздух облачко серо-коричневой пыли. Грёбаный стрелок никак не уймется.

Арка маячила всё ближе. Сюзанна уже вбежала под неё. Развернулась и уставилась на меня, расширившимися от испуга глазами. Или на что-то за моей спиной. Мать твою, ну что же ты тупишь!

— Верх! Камень! Давай! — рявкнул я, стараясь не сбивать дыхание.

Пот, успевший пропитать подшлемник, потёк на лицо, заливая глаза. Я непроизвольно моргнул. Оступился, зацепив ногой обломок какой-то сгнившей деревяшки. И чуть было не растянулся на мостовой. А когда открыл глаза, колдунья уже замахивалась, сжимая в кулаке последнюю бомбу. Бросок. Удар. Треск разламывающейся глины. Огненное пятно начинает глодать истрескавшийся камень. Вниз осыпается сноп огненных искр. Прямо на меня.

Прыжок вперёд. Раненое плечо вновь раздирает нестерпимо-яркая вспышка боли. Мир крутится, меняя местами низкое, свинцовое небо и мокрые чёрные камни мостовой, в щелях между которыми уже видны первые признаки разрастающихся водорослей. Лёгкие горят. Плечо горит. В голове нарастает неприятный, обессиливающий гул. Но тело всё ещё помнило тренировки. Руки и колени сами упёрлись в твёрдую землю. Затормозили вращение и в следующий миг оттолкнулись, выбрасывая меня вверх. Я вскочил на ноги. Выдохнул. Сплюнул. И окинул взглядом улицу.

Айлин с Альбертом уже стояли возле ратуши. Маг прислонил девушку к стене и навалился на створку старой, массивной двери, пытаясь её открыть. Та натужно скрипела проржавевшими петлями, но всё-же медлено подавалась, обнажая чёрное нутро давно заброшенного дома. Арка над нашими головами горела. Жидкость попала в трещины и вспыхнула прямо в них. Раскаляющийся камень натужно стонал и скрипел. То тут, то там вниз осыпались струйки мелкой крошки и отваливались небольшие куски, разбиваясь о мостовую. Стена щитов храмовников, маячила совсем рядом.

— Не стой столбом! — рявкнул я колдунье, снова бросаясь на утёк.

Сюзанну долго уговаривать не пришлось. Колдунья задержалась лишь на миг, бросив свой взгляд на гудящую от напряжения арку и рванула следом. В три прыжка обогнала меня и устремилась к ратуше, где Альберт всё ещё возился с дверью. А вот меня силы уже покидали.

Мир перед глазами плыл. Пропитавшийся кровью гамбезон внезапно потяжелел. Воздух наждаком царапал глотку. Плечо ныло, а рука после удара вновь бесполезной плетью болталась вдоль тела. Медленно, но верно наступала расплата. Расплата за выброс адреналина, который помог мне завалить двоих ублюдков. Расплата, за вырванный из плеча болт, благодаря чему я выиграл пару минут какой-никакой подвижности. Расплата за пропущенный удар по голове, от которого черепушка с каждой секундой гудела всё сильнее.

Я перешёл сначала на трусцу. Затем — на быстрый шаг, стараясь просто удержать равновесие. Оглянулся через плечо. Храмовники уже были возле арки. Затормозили перед ней на несколько мгновений, опасливо косясь на охваченные пламенем и камни, трещины между которыми были уже толщиной в палец. Но почти сразу двинулись вперёд, выставив над собой щиты. Укрылись от падающих вниз искр.

Камень протяжно заскрипел. Конструкция едва заметно просела. Меня на мгновение охватила странная эйфория. Сейчас. Вот ещё миг и вся эта арка обрушится прямо им на головы. Решит разом все наши проблемы. Даст выдохнуть. Спокойно перебинтовать плечо. Попытаться вытащить с того света Айлин. Ещё лишь один краткий миг.

Но он прошёл. За ним ещё один. И ещё одна бесконечно долгая секунда. А потом отряд тяжелой пехоты оказался по другую сторону арки. Она, словно бы издеваясь надо мной, вновь глухо простонала. И рухнула вниз.

Послышался короткий, испуганный вскрик. В воздух взметнулась туча каменной пыли. Храмовники остановились. Двое обернулись назад, разглядывая завал, перегородивший улицу. Из груды обломков и щебня торчал обломанный рог тяжелого арбалета. Рядом — перемазанная в крови рука. Одного ублюдка всё-таки зацепило. Но пятеро всё ещё были на ногах. Четверо даже не запыхались.

А у меня уже просто не было сил драться. Да и нечем. Из оружия остались только небольшой арбалет и меч. Совершенно бесполезные вещи, против закованных в тяжелую броню ублюдков. Тем более, когда их так много. Остался бы там один, ещё можно было бы потрепыхаться. Позвать магов и втроём разделать его. Но пятеро… Похоже это был конец. Мы выиграли себе минут пять жизни. Сделали всё, что могли, чтобы вырваться из засады. Приложили все усилия, и даже немножечко сверху. Потратили все козыри. Но в этот раз победить не вышло. Это жизнь. Так бывает. Остаётся только сесть на землю и дожидаться смерти. Одно хорошо. В этот раз дело закончится одним быстрым ударом, и мне не придётся снова гнить в их застенках, вздрагивая от страха, каждый раз, как в камере открывается дверь.

Вот только моё тело на этот раз было со мной не согласно. Оно подволакивая ноги, шаркая и прихрамывая продолжало идти вперёд. Прямо к тёмному зёву дверного проёма, куда уже заволокли Айлин.

— Им некуда бежать! Вперёд! Дожмём ублюдков! — крик, донёсшийся откуда-то сзади, больно резанул по ушам.

Я обернулся. Храмовники поломав строй сорвались с места, и теперь стремительно приближались, пересекая раскинувшуюся перед ратушей площадь.

Ноги начали шевелиться чуть быстрее. Сердце в груди тяжело забухало. Мир перед глазами плыл, но набок заваливаться не спешил. Рука болела. В голове что-то пульсировало и разрывало её изнутри. Остатки холодного разума, забившиеся вглубь сознания, тихо нашёптывали: «Это конец. К чему трепыхания? Ради лишних двух минут мучительной боли?» Но тело упорно отказывалось сдаваться. Оно хотело жить. И выжимало из себя всё, пытаясь добраться до спасительной темноты.

Из проёма двери выскочила Сюзанна. Со всех ног рванула ко мне. Идти оставалось совсем недалеко, так что колдунья в три длинных прыжка преодолела разделявшее нас расстояние и поволокла меня за собой. В небольшом тёмном квадратике окошечка, расположившегося рядом с дверью, мелькнула фигура Альберта. Блеснул металлом наконечник короткого чёрного болта. Щёлкнула тетива.

Где-то позади нас раздался короткий вскрик. Я оглянулся. Четверо храмовников преодолели уже половину площади и продолжали стремительно приближаться. Но их приятель, чуть поотставший из-за своего ранения медленно оседал на землю. Из под края его шапели торчало чёрное древко, в оконцовье которого было воткнуто несколько белых перьев. Минус ещё один ублюдок. Жаль, но расклад это не меняет.

Мы ныряем в пыльную спасительную темноту первого этажа ратуши. Я падаю на пол. Приваливаюсь спиной к стене, пытаюсь отдышаться. Прийти в себя. Воздух жжёт лёгкие. Дерёт гортань. Липкий комок застрявший в ней всё ещё настойчиво просится наружу. У меня нет сил сопротивляться. Единственное, на что они остались — наклониться в бок. В следующий миг доски пола, рядом с моей задницей окрашиваются в цвета блевотины. Мозг подмечает, что в луже всё ещё плавают кусочки не успевшей перевариться солонины, а в центре красуется склизская кашица из галет. От этого зрелища к горлу подкатывает новый комок.

Альберт бросает арбалет. Хватает с пола что-то длинное и тяжелое. Тянет наверх. Сюзанна тут же подхватывает это и вместе с ним подносит к двери. Раздаётся глухой лязг. И между нами и храмовниками появляется толстая перегородка из старого, но уже подгнившего дерева, держащегося на ржавых петлях.

— Проверьте другие входы, — приказ с трудом прорывается сквозь невнятное, липкое бульканье, застрявшее в глотке. Сюзанна несколько долгих мгновений смотрит на меня, затем бросается к другой двери, отгораживавшей парадный зал от жилых помещений. Альберт подбегает к окну. Хватает арбалет и начинает его взводить. Но тут же отшатывается назад, роняя оружие, когда сквозь проём внутрь просовывается рука с длинным кордом.

— Готовь топоры! — доносится крик снаружи и в следующий миг дверь содрогается от тяжелого удара.

В глубине комнаты кто-то глухо стонет от боли. Лучи света, пробивающиеся сквозь узенькие окошки выхватывают из тьмы очертания массивного длинного стола, на котором кто-то лежит, держась руками за живот. Девушке всё хуже. Она потратила все силы, чтобы дойти сюда и теперь их едва хватает, чтобы оставаться в сознании. Сознании, которое медленно но верно затапливают боль и слабость.

— Помоги мне! — крик Сюзанны на мгновение перекрывает гулкие удары и скрипы сотрясающейся под ними двери.

Колдунья тащит что-то тяжелое и массивное. Оно скребёт. Царапает пол. Сопротивляется, но всё же волочётся следом. Альберт, замешкавшийся после того, как корд чуть было не ткнул его в лицо, подбегает к ней. Упирается сзади. Дело начинает идти быстрее. Но и дверь всё сильнее содрогается под натиском тяжелых ударов. Петли натужно скрипят. С них сыпется ржавый песок.

Удар. Ещё один удар. Раздаётся глухой треск. Из створки торчит острый клюв клевца, пробивший её насквозь. С той стороны доносится торжествующий рёв. Маги дотаскивают шкаф до двери. Роняют его прямо на створку. И начинают судородно озираться по сторонам, в поисках того, чем ещё можно забаррикадироваться.

Бесполезно. В комнате, конечно темно и пыльно, а тусклый свет едва проникает внутрь сквозь маленькие окошечки. Но даже его хватает, чтобы понять — тут больше ничего нет. Кроме кучи досок и мусора в дальнем углу. Должно быть всё ценное растащили охотники. Или вывезли сами жители, когда бежали из города.

Поняв это, маги останавливаются. Выжидающе смотрят на меня. В их глазах отчётливо читается первобытный ужас. Осознание неизбежности собственной смерти. Наверное, жутко такое понимать, будучи трёхсотлетним, нестареющим существом.

Я бросаю короткий взгляд на стол. Айлин уже не стонет. Лишь мелко дышит. Судорожно хватает ртом спёртый, пыльный воздух. Руки судорожно стискивают древко болта. Будь она здорова, мы могли бы сейчас уйти вглубь помещения. Поискать чёрный ход и раствориться в городских развалинах, оставив храмовников с носом. Но девушка уже никуда не пойдет. А значит, не пойду и я. Тем более, из меня бегун сейчас тоже не ахти.

На губы наползает мрачная ухмылка. Здоровая рука тянет из ножен меч. Упирает его остриём в пол и рывком поднимает меня на ноги. Мир качается. Пытается завалиться набок. Но поднимающаяся откуда-то из глубины холодная ярость заставляет меня стоять.

Доски трещат. Внутрь снова прорывается клюв клевца. Прорывается и тут же, натужно скрипя выходит обратно. Сквозь образовавшуюся дырку льётся лучик холодного дневного света. В нём неспешно танцуют поднятые с пола пылинки.

Я, хромая и опираясь на меч, как на трость, подхожу к столу. Разворачиваюсь спиной к лежащей на нём девушке. Лицом к баррикаде перед дверью. Легонько опираюсь на край спиной и поднимаю руку с клинком. Вторая безжизненной плетью висит вдоль тела. Тяжелый рукав стёганки пропитался кровью. Чёрные капли падают на пол в такт ударам, сотрясающим дверь. Кап. Кап. Кап. Бум. Хрясь. Треск.

Маги, как завороженные смотрят на меня. Они не знают, что делать. Думают, что сейчас, вот сейчас я придумаю ещё что-нибудь. Вытащу из глубин черепушки очередной хитрый план, который позволит отогнать врага или хотя-бы проредить его ряды. Но глубинах моей черепушки лишь пустота. Пульсирующая болью. Пульсирующая в так с кровяными молоточками, норовящими проломить виски изнутри. В такт с каплями разбивающимися об пол. В такт с тяжелыми ударами, под натиском колотых дверь уже начинает медленно подаваться.

Взглядом указываю им на вторую дверь. Мол, бегите. Доведите дело до конца. Или свалите в Империю. Начните новую жизнь, о которой вы мечтали не далее, как сегодня утром, пока сидели на камне перед входом в этот проклятый город. Мне в сущности уже всё равно. Можно было бы сказать это словами. Но сил на слова у меня уже не оставалось. Да и не нужны они тут. И так всё ясно.

Маг и колдунья переглядываются. Сюзанна молча качает головой. Альберт кивает ей. И оба с глухим, но отчётливо слышимым лязгом вытаскивают из ножен клинки. Встают рядом со мной. Один по правую руку. Другая — по ставшую бесполезной левую. Глупо. Чертовски глупо. В схватке с профессиональными бойцами от них не будет никакого толку. Как, впрочем и от меня. К чему этот порыв? Захотелось поиграть в героев? Или они и правда видели в нас с Айлин друзей. Друзей, которых не захотели бросить даже перед лицом неминуемой гибели?

Вопрос так и остался без ответа. Просто потому, что так и не прозвучал. У меня не осталось сил на то, чтобы произнести его вслух. Да и ответ уже был неважен. Дверь содрогнулась от нового удара. Натужно затрещали доски. Между ними появилась щель, сквозь которую внутрь пролезло остриё топора. Рванулось назад, оставив на полу ещё одну струйку мертвенно-бледного света. И в следующее мгновение всё стихло.

Секунду. Другую. Третью. Нас окутал вязкий, тяжелый полог удушливой тишины. Мы замерли, судророжно вслушиваясь в то, что происходило за дверью. Вслушивались, но ничего не могли разобрать несколько нестерпимо долгих мгновений. Затем тишину прорезал отчаянный крик.

— Безгла…

— Приготовиться! Встать в строй! Щиты поднять! — крик тут же оборвался, под тяжестью грубых команд.

Послышался топот ног. Лязг металла. Грохот смыкающихся щитов. И глухое рычание, доносившееся откуда-то сверху. Проникавшее в комнату сквозь доски и балки свода. Сквозь старую черепицу крыши. Что-то проскребло по ней когтями. Оттолкнулось, заставив старое дерево натужно заскрипеть. Тяжело спрыгнуло на мостовую снаружи. С другой стороны площади донёсся ещё один рёв. А за ним ещё один. И ещё. По камням заклацали когти.

Проводник не просто так всё-таки говорил, что надо вести себя тихо в тихом мире. Последние минут пять мы только и занимались тем, что нарушали это правило. И шум, похоже, всё-таки сумел привлечь внимание местных обитателей. Истинных хозяев этого города.

Я доковылял до окошка. Выглянул наружу. И от того, что я там увидел, мрачная улыбка, превратилась в хищный оскал. Охотник превратился в жертву. Иногда ты думаешь, что на коне. Что враг загнан в угол и отступать ему некуда. А потом обстоятельства, которые ты не учёл макают тебя рожей в твоё же собственное дерьмо. Как я там говорил? Такова жизнь? Так вот, и такова жизнь тоже.

Уцелевшие храмовники сгрудились недалеко от крыльца. Встали спина к спине и выставили перед собой башенные щиты, образуя ими некое подобие заслона. Заслона, вокруг которого, словно голодные акулы, кружили хищные твари. Те самые, одну из которых мы не далее как вчера с большим трудом одолели вчетвером.

Их маслянисто-чёрные тела едва заметно поблёскивали в свете холодного солнца. Широкие, треугольные зубы то и дело хищно клацали. Из глоток вырывалось глухое, торжествующее рычание. С уголков ртов свисали тонкие нитки слюны. Они кружили, зная что добыча уже никуда не денется. Попросту не сможет убежать, волоча на себе все эти тяжелые железяки. Кружили. И круги эти с каждым разом становились всё меньше.

Первым не выдержал командир храмовников. То ли запаниковал, то ли наоборот, решил не отдавать инициативу тварям и как-то подбодрить своих заметно струхнувших бойцов. Он поднял вверх топор и заорал.

— Не бойтесь, парни! Бог с нами. Убьём этих отродий мрака. За единого! За его пророка! За спасителя, что явится…

Это был сигнал. Вот только отнюдь не для храмовников. Твари услышав крик, рванулись вперёд. Одна из них повисла на щите, утягивая его вниз. Вторая прыгнула в образовавшуюся прореху, заставив бойца отшатнуться назад и сломать строй. Получила кистенём под дых, но даже не обратила на это внимания. Ударила солдата в грудь и свалила его на землю. Третья поднырнула под щит другого. Получила клевцом в спину, но это её никак не остановило. Глухо рыча монстр вцепился когтями в икру бойца и рванул его на себя. Командир развернулся. Попытался ударить тварь топором. Но на него тут же накинулись сзади. Вцепились в зубами в плечо. Рванули назад. Он попытался удержать равновесие, но в следующий миг коготь с лапы другой твари попал в прорезь шлема. Храмовник всё-таки подался назад. Подался и рухнул на спину, пытаясь свободной рукой достать кинжал из ножен. Вторую уже терзал зубами навалившийся сверху монстр. Терзал, разрывая ремешки латной перчатки. Пытаясь содрать броню и добраться до вожделенного мяса под ней. Тем же занимались и остальные.

Последний оставшийся на ногах солдат запаниковал. Бросил щит, клевец, развернулся и рванул к выходу с площади. Парочка тварей дёрнулась вслед за ним, но почти тут же встала, потеряв к нему всякий интерес. Спустя секунду солдат влетел в небольшой, неприметный вихрь, притаившийся на самом краю площади. Как мы его не заметили во всей этой кутерьме, ума не приложу. Наверное, просто повезло. Если нашу ситуацию, вообще можно было назвать везением.

Боец судорожно дёрнулся. Ещё раз. И ещё раз. Но ловушка держала крепко. Вцепилась в него мёртвой хваткой и начала очень медленно крутить, разворачивая две половины туловища в разные стороны. Торс по часовой стрелки. Ноги — против. Перепуганный солдат ещё несколько секунд не мог понять, что с ним происходит. Дёргался и махал руками, словно муха, прилипшая к мухоловке. А затем воздух над площадью разорвал полный боли и отчаяния крик.

Ему вторили вопли разрываемых на куски людей. Глухое рычание тварей, то и дело переходящее в громкое чавканье. Лязг и скрежет отбрасываемых в сторону частей доспехов. Я прислонил меч к стене и здоровой рукой захлопнул ставню. Нащупал сырую, скользящую в пальцах железную щеколду, с силой рванул её до упора и заклинил, намертво заблокировав окно. Маги, тут же, как по команде, повторили за мной, перекрыв уродам доступ внутрь. Затем подбежали к импровизированной баррикаде. Навалились. Придвинули вплотную к двери. В помещении воцарился густой, удушливый мрак. Мрак, в котором продолжали плясать россыпи цветных точек. Или они плясали у меня перед глазами?

Звуки снаружи становились тише. Криков уже не было слышно. Лишь чавканье, перемежаемое глухим, настороженным взрыкиванием. Внутрь твари пока не ломились. То ли не слышали нас, то ли просто потеряли интерес, почуяв куда более доступную, истекающую кровью свежатинку.

Глаза медленно, но верно адаптировались к темноте, выхватывая из неё всё больше деталей. Стол, чёрным, неподвижным силуэтом на нём. Куча мусора в углу. Баррикада, которую подпирали спинами маги. Впрочем, уже она их подпирала, а они сидят рядом с ней и тяжело дышали.

— Ещё… не всё… — тихо бросила Сюзанна поднимаясь с пола и неловко ковыляя к столу, на котором лежала Айлин.

Судя по хриплым стонам девушка ещё дышала. По крайней мере мне очень хотелось в это верить. Верить в то, что я слышу именно её хрип, а не свой собственный. В иное мозг просто отказывался верить. И если так…

Я схватил меч. Опёрся на него и неловко поковылял к столу, кривясь от боли при каждом шаге. Если девушка всё ещё жива, то Сюзанна была права. Хоть бой снаружи и кончился, но для нас всё только начиналось. Начиналось сражение за жизнь Айлин.

Глава 22 «Мы все еще живы»

— Выше и ровнее! — скомандовала Сюзанна, голосом не терпящим пререканий. Я скривившись от боли, поднял факел, сделанный из ножки старого стула и куска старой тряпки чуть выше, стараясь держать его так, чтоб свет равномерно падал на стол.

— Долго там возится будешь? — она обратилась к Альберту, сидевшему на корточках возле разожжённого камина. В руках маг держал щипцы с длинными ручками, на конце которых был зажат небольшой скальпель. Он прокаливал его над огнём.

— Терпение. У нас время не поджимает. А я не хочу занести инфекцию, — отрезал он, поворачивая лезвие то одной стороной, то другой. Игла, прошедшая такую же процедуру уже остывала на небольшом куске кожи, рядом с катушкой шелковой нити, парой пинцетов тонкой работы, зажимами и прочими врачебными прибамбасами. Этот набор Вернон купил в столице. Нам он тогда обошёлся в кругленькую сумму, но теперь я не жалел ни об одном потраченном на него медяке.

— Сколько у нас «Кровоцвета»? — спросила Сюзанна, повернувшись ко мне. Я мысленно прикинул в уме. Было восемь бутылок. Две мы потратили в хижине, зализывая раны и леча сотрясения. Если ничего больше не разбили и не потеряли по дороге, то…

— Пять или шесть, в общей сложности. Если…

— Отлично! — перебила меня колдунья, — Будь другом, вытащи те, что у тебя на поясе и положи рядом с инструментами. Альберт, тебя это тоже касается.

— Ага, — недовольно буркнул маг, наконец вынимая скальпель из огня и осторожно помахивая им в воздухе. Лезвие инструмента уже заметно раскалилось, и прежде чем класть его на кожу рядом с иглой, ножик следовало хоть немного остудить.

Девушка вновь глухо застонала и крепче сжала раненую руку, заставив меня скривиться от боли. Сюзанна тут же повернулась к ней.

— Дорогуша, тебя не так сильно ранили, чтобы корчить из себя тут умирающую. Поверь мне, бывают в жизни вещи и похуже болта в брюхе.

— Например? — глухо простонала Айлин, продолжая стискивать мою руку. Она занималась этим уже полчаса. Будто моя обмякшая ладонь была той самой спасительной соломинкой, которая ещё удерживает её на этом свете. Хотя настоящие спасительные соломинки Альберт сейчас раскладывал на куске кожи, готовя их к операции.

— Учитывая, что болт ушел неглубоко и, судя по всему, там ничего не порвал, иначе бы ты уже истекла говном и кровью… — колдунья на мгновение задумалась, — Даже роды больнее будут.

— Ты рожала?

— Нет, но слушала рассказы тех, кому довелось, — пожала плечами колдунья. Взяла со стола небольшой обломок доски, обмотала его куском тряпки, который отрезала от остатков рубашки девушки, обмотала и сунула ей в рот, — А теперь зажми и постарайся не орать. Те твари всё ещё могут быть снаружи. И отпусти уже, наконец, Генри. Не бойся, он никуда не убежит. А его помощь нам пригодится и тут.

Девушка нехотя разжала пальцы. Бросила в мою сторону взгляд, в котором отчётливо читались страх и боль. Шумно вздохнула и закрыла глаза. Я не удержался. Осторожно погладил её по щеке. Затем всё-таки нехотя отступил и встал ближе к магам, высоко поднимая чадящий и плюющийся факел.

— Вот так и держи, — сухо бросила колдунья, — А второй рукой прижми свою ненаглядную к столу и не давай ей дёргаться, когда мы начнём её резать.

— Веаять? — Айлин подняла голову и посмотрела на нас расширившимися от страха глазами.

— Конечно резать, — кивнула магичка, — А ты как думала? Вытащим болт как есть, поплюём на ранку и подорожник приложим? Ты же вроде сама лекарь. Должна знать, что происходит с телом, когда в него попадает инородный предмет.

Вместо ответа Айлин глухо простонала. Я же вопросительно уставился на мага. Меня хирургии не обучали, так что с моей стороны подобное неведение было простительным. Сюзанна посмотрела сначала на меня. Затем на Альберта, прокаливавшего над огнём зажим. Покачала головой и сказала,

— Вообще-то у нас тут не лекторий. Но коль скоро время терпит, развею тьму вашего невежества, — она указала на измазанный запекшейся кровью живот девушки, из центра которого всё ещё торчало чёрное древко болта. Ох и намучились мы, стаскивая с неё пробитую кольчугу. Со стёганкой уже было легче. Болт попал как раз в то место, где она запахивалась. А рубашку мы просто срезали. Она пошла на тряпки и импровизированный бандаж.

— Так вот, когда в тело входит инородный предмет. По крайней мере там, где для него не предусмотрено входное отверстие, — Айлин нервно кашлянула. То ли попытавшись засмеяться, то ли от очередного спазма. Сюзанна не обратила на это никакого внимания и продолжала рассказывать, — Мышцы стараются не дать ему пройти глубже и в итоге зажимают намертво. Воткнись болт в дерево, его можно было бы просто раскачать и вынуть. Но если мы попытаемся сделать нечто подобное с плотью, то просто превратим её кишки в кроваво-говёную кашу. Так что хватку придётся слегка ослабить, сделав два небольших надреза вдоль мышечных волокон. Паниковать не стоит. Мы потом всё зашьём и срастётся это довольно быстро, если не будет сепсиса. По крайней мере, куда быстрее, чем если бы мышцы пришлось резать поперёк волокон. Так всё. Урок окончен, — Она посмотрела на Альберта. Тот подошёл к столу, положил ещё один раскалённый кусочек металла на кожаный свёрток, а затем наклонился вперёд, внимательно разглядывая рану. Несколько долгих секунд внимательно разглядывал рану, затем разочарованно цокнул языком и покачал головой.

— Что скажешь, так или сразу резать? — поинтересовалась Сюзанна, обтирая кровавую корку вокруг раны куском серой тряпки и осторожно проминая мышцы пальцами.

— Попробуем так, — кивнул колдун, — Но надрезы всё равно делать придётся. Скорее всего болт проколол кишечник. И нам придётся его зашивать, если мы хотим избежать перитонита.

— Не учи учёную, — буркнула Сюзанна, — Я в этих вещах получше тебя разбираюсь. Генри, мать твою! Где кровоцвет? Я когда ещё сказала тебе его достать? Давай заканчивай спать, если не хочешь, чтобы твоя подружка подохла прямо у нас на руках.

Я на мгновение замешкался. Затем, болезненно морщась ухватился свободной рукой за застёжку кармашка и рванул её на себя. Вытащил склянку с плещущейся внутри красноватой жидкостью и поставил её на стол. Сюзанна тут же схватила её, вытащила пробку, взяла чистую тряпку, смочила и принялась обтирать края раны. Альберт открыл ещё одну бутылочку, поставив её рядом с инструментами, тускло поблёскивавшими серым металлом, в свете чадящего факела.

— Значит так. Ты, — Сюзанна ткнула пальцем в Айлин, — Лежишь, стараешься не дёргаться и терпишь. Обезболивать у нас нечем, так что крепись. Ты, — она указала на меня, — Продолжай держать факел и прижми её к столу, если всё-же дёргаться начнёт. Вырвется — засрёт нам всю работу и сдохнет в мучениях. Всё ясно?

Я молча кивнул. Девушка что-то невнятно промычала.

— Хорошо, — бросила колдунья, продолжая ощупывать рану, — И если хоть кто-то из вас полезет ко мне со своими советами — прибью нахер. Всё. Начали!

Колдунья приложила руки к ране, удерживая её края. Маг взялся за древко и осторожно потянул вверх. Мышцы живота девушки напряглись так, будто их свело судорогой. На краях раны показалась свежая кровь. Она глухо застонала сквозь зубы, намертво стиснутые на деревяшке. Но древко чуть подалось. Вылезло буквально на палец и… застряло.

— Твою мать, — выругалась Сюзанна, и тут же скомандовала, — Скальпель.

Альберт взял один из ножей и молча протянул ей. Колдунья вновь склонилась над раной. Отточенное до бритвенной остроты лезвие коснулось плоти.

В этот момент мне захотелось отвернуться. Нет, крови я видел предостаточно. Да и ранения куда хуже этого встречать доводилось. Но одно дело, когда режут, пускай и знакомого тебе, но всё-же постороннего человека. И совсем другое — когда настолько близкого. Начинаешь невольно ощущать его боль, как свою собственную. Вот только эту слабость я позволить себе не мог. Мне всё ещё нужно было держать факел так, чтобы маги могли видеть, что делают. И держать девушку, не давая ей дергаться. Так что я шумно выдохнул. Закрыл глаза на долю секунды. Затем поднял импровизированный светильник повыше и сгибом локтя больной руки упёрся Айлин в грудь, не давая ей ёрзать.

— Не задуши, — бросила Сюзанна, погружая лезвие скальпеля в плоть.

Послышался тихий, отвратительный хруст разделяемых волокон мяса. Девушка глухо застонала. В уголках её глаз проступили слёзы. А тело само по себе начало выгибаться, пытаясь избавиться от такого наглого и бесцеремонного вторжения. Я со всей силы навалился на грудь. Альберт ухватился за ноги, прижимая их к крышке стола.

— Терпи. Терпи, мать твою! — сквозь зубы процедила Сюзанна, вгоняя скальпель с другой стороны болта, — Ещё немного…

На лбу девушки выступила испарина. Её взгляд начал судорожно метаться. Сквозь импровизированный кляп, в который она вцепилась зубами, послышалось глухое, сдавленное мычание. Руки судорожно заскребли крышку стола, срывая и ломая ногти.

— Готово, — колдунья положила на кожу окровавленный скальпель и вновь упёрлась пальцами в края раны. Альберт взялся за древко и потащил.

Айлин глухо застонала. Попыталась выгнуться. Судорожно вцепилась мне в предплечье и попыталась откинуть руку в сторону, от чего ту прострелила вспышка нестерпимо острой боли. Я глухо зарычал и навалился всем весом, стараясь не выронить из второй руки чадящий и плюющийся факел. Ноги девушки ударили по столу, заставив инструменты и флакончики подпрыгнуть, глухо звякнув. Болт вышел ещё на три пальца. Показался край металлического острия.

— Стоп. Дай отдышаться! — скомандовала Сюзанна. Альберт отпустил древко. Я чуть ослабил хватку и позволил себе скривиться от боли. Раненное плечо горело. Но девушке сейчас было гораздо. Гораздо хуже.

— Готова? — спросила колдунья, скользнув по девушке взглядом. И не дожидаясь ответа скомандовала, — Тащи!

Альберт вновь потянул за древко. Айлин застонала от боли. Скорее даже заорала, но тряпка забившая рот, гасила крик, превращая его в глухое мычание. Я навалился на неё сверху, не давая ёрзать и дёргаться. Остатки ногтей заскребли по дереву. Раздался глухой удар.Звякнули подпыгнувшие приборы. Затем послышался отвратительный, чавкающий звук. И болт оказался у Альберта в руке.

— Вот от наш красавец? — ухмыльнулась колдунья, пристально рассматривая добычу, — Да, нам повезло. У него почти нет выступающих частей. Значит, максимум — прокол кишечника. Тоже мало хорошего, но будь там срезень, было бы гораздо хуже. Не хочешь оставить себе на память, как сувенир, дорогуша?

— Срезень бы не пробил кольчугу, — мой голос стал неожиданно хриплым. Я откашлялся и внезапно понял, что Айлин больше не сопротивляется. Не двигается. И не стонет.

— Тут… — начал было я, но, похоже, моё лицо куда более красноречиво выражало то, что ещё не успели сформулировать мозги. Они вообще мало что могли сейчас сформулировать. Внутри меня всё сжалось, а в голове вновь послышался поганый шепоток, убеждавший меня в том, что это всё нереально. Всё понарошу. Достаточно ущипнуть себя и очнуться от этого кошмара.

Альберт шагнул к голове девушки. Положил руку на лоб. Затем взял с кожаного лоскута небольшое зеркальце в деревянной оправе. Поднёс к носу Айлин. Несколько долгих секунд держал его так, затем поднял к свету. Поверхность стекла помутнела, покрывшись крошечными капельками. Для верности маг прощупал пульс на запястье. И, наконец, вынес свой вердикт.

— Живая. Просто потеряла сознание от боли.

— Ладно, — кивнула Сюзанна, — Работаем дальше. Генри, ты там больше не нужен. Поднеси факел поближе, у нас сейчас будет тонкая работа. Альберт. Тампон. Давайте, мальчики! В темпе! В темпе!

Я пододвинулся поближе. Альберт протянул ей серую тряпку. Сюзанна, тут же слегка смочила её отваром из кровоцвета и принялась убирать кровь. Её было много. Колдунье несколько раз пришлось отжимать наш «импровизированный» тампон и повторять процедуру, прежде чем она удовлетворённо хмыкнула и снова скомандовала.

— Зажимы. Быстро!

На края раны тут же одели металлические скобы, оттянувшие кожу от центра раны. Сюзанна склонилась ниже и несколько секунд разглядывала результаты своей работы, что-то тихо бормоча себе под нос. Затем вновь принялась промакивать кровь тряпкой.

— Это хорошо, — наконец резюмировала она, продолжая промакивать кровь — Прокол не сквозной. Шить придётся с одной стороны. Риск перитонита и гангрены всё ещё есть, но и он в вашем с ней случае не слишком велик, — Заметив мой непонимающий взгляд, она добавила, — Всё дело в вашей природе. Формально вы уже давно мертвы. Вернее ваши тела. Жизнь в них поддерживается энергией завесы. Она же и отвечает за регенеративные процессы. Говоря простым языком, заживает на вас всё, как на собаках, — Иглу.

Альберт тут же протянул ей инструмент, в который уже была вдета тонкая шелковая нить. Похоже, маги проворачивали такую операцию не в первый раз. Уж больно слаженно они работали. И это, как ни странно, вселяло надежду.

Игла заплясала в руках колдуньи. То, что для меня выглядело кроваво-красным месивом, для неё было чётко выстроенной системой. И сейчас она эту систему приводила в порядок, накладывая стежок за стежком и лишь периодически останавливаясь, чтобы промокнуть тряпкой набежавшую кровь.

Факел нещадно чадил и плевался искрами. Тени на стенах дрожали. Под потолком уже собирались лоскуты густого, белого дыма. По окровавленным, едва заметно пульсирующим краям раны плясали красные отблески. Колдунья продолжала шить.

— Кишечник готов, — наконец бросила она, отрезая нить скальпелем и протягивая иглу Альберту, — Проверь как она и подготовь инструмент.

Маг кивнул. Вновь поднёс зеркальце к носу девушки. Прощупал пульс, удовлетворённо хмыкнул и вдел в игольное ушко новую нить.

— Осталось совсем немного, — Сюзанна легонько тронула меня за руку кончиками пальцев, — Не бойся, нам и не таких приходилось вытаскивать. Да и самое сложное уже позади.

— Вы занимались врачеванием? — мой голос всё ещё оставался хриплым. То ли от волнения, то ли просто в глотке пересохло.

— За три сотни прожитых лет, чем мы только ни занимались, — улыбнулась она, взяла у Альберта иглу, вновь склонилась над раной и скомандовала, — Зажимы убрать.

Маг снял растягивающие кожу скобы. Колдунья аккуратно поправила её края, подгоняя их друг к другу так, чтобы следы разреза и разрыва тканей были почти не видны. Ещё раз промокнула их красным от крови тампоном и принялась шить. Аккуратно. Стежок за стежком подгоняю друг к другу искалеченную плоть. Наконец она разогнулась. Отрезала нить, завязав на её конце небольшой узелок и вытерла вспотевший лоб тыльной стороной, перемазанной в крови ладони.

— Так, теперь бандаж. Альберт, готовь бинты. Генри, постарайся сейчас не мешать. Я бы попросила тебя её приподнять, но одной рукой боюсь…

Я отошёл на шаг назад. Маг протянул колдунье небольшую чистую тряпочку. Та пропитала её отваром кровоцвета и положила прямо поверх шва. Затем настала очередь длинных полос ткани, которые мы нарезали из рубахи. Альберт осторожно поддел девушку под спину, а Сюзанна принялась перетягивать ей живот. Конечно, лучше было бы использовать чистые бинты, но у нас с собой их просто не было в нужном количестве.

Наконец колдунья затянула тугой узел и отошла назад.

— У нас есть водка? — поинтересовалась она.

В ответ на это Альберт лишь покачал головой, кладя девушку обратно на стол и укрывая её перепачканным в крови гамбезоном, на манер одеяла.

— Если бы была, я бы потратил её на дезинфекцию рук и инструмента, — бросил он, — Есть трубка, если хочешь.

— Обойдусь, — отмахнулась колдунья и повернулась ко мне, — В общем, всё решат ближайшие часы. Сейчас у неё, скорее всего поднимется жар. Организм будет бороться с попавшей внутрь него дрянью. Мы конечно постарались обеззаразить инструменты и руки, но полевые условия, сам понимаешь. Если к утру жар спадёт — будет жить. Если нет… — она на мгновение помедлила, пристально глядя мне в глаза, — Ну, мы сделали всё, что могли. И даже немножечко сверх того. Самое главное — попали в золотой час. Задержись мы хоть немного, и её было бы уже не спасти, — колдунья замолчала, пристально разглядывая плоды своих трудов. Бинты пока что не спешили пропитываться свежей кровью, — В любом случае, платьев с вырезом на животе она больше носить не сможет. Хотя, честно признаюсь, давненько я не видела, чтоб их хоть кто-то носил.

— Спасибо, — едва заметно улыбнулся я. Честно говоря меня уже самого качало от усталости. Да ещё и плечо вновь начало саднить и подтекать.

— Долг платежом красен, — добавил маг, — Жизнь за жизнь. Вы вытащили нас из катакомб подгорода. Сегодня мы отплатили, как сумели.

— Ещё не совсем, — покачала головой колдунья, — Его тоже ранило. Так что давай, приводи в порядок инструмент, а ты, — она ткнула пальцем в мою сторону, — Раздевайся.

С моей раной возни оказалось куда меньше. Болт вошёл не так уж и глубоко. Кольчуга и стёганка пусть и не смогли остановить его полностью, но не дали пробить руку до самой кости. Так что дело обошлось обычным обеззараживанием, несколькими грубыми стежками, скрепившими края раны, и небольшой но плотной повязкой, зафиксировавшей плечо. Больно, но терпимо. Пока сидел в застенках храмовников видал я вещи и похуже. Видал, да и сам испытывал. На своей собственной шкуре.

От приёма кровоцвета внутрь я отказался. Конечно он бы существенно ускорил заживление раны, но наши запасы были почти на исходе. А он всё ещё мог понадобится Айлин.

— Так всё. Я спать, — бросила Сюзанна устраиваясь в углу комнаты прямо на полу, и подкладывая под спину рюкзак Альберта. Свой она потеряла, пока бежала к ратуше. А я скинул эту обузу ещё на привратной площади, когда только понял, что мы попали в засаду. Машинально, даже не обратив на это внимания. Впрочем, боюсь с ним на спине, я до ратуши бы просто не добежал. Копья тоже проебали. Причём все сразу. Да и арбалета осталось всего три. Мой сейчас, поди валяется где-то посреди улицы. Мда, похоже завтра на душелова придётся идти с голыми кулаками. Если, мы, конечно, вообще на него пойдем.

— Для одного дня переживаний более чем достаточно, — подытожила колдунья, — До утра мы всё равно никуда не двинем, ни взад, ни вперёд. Если ей станет хуже — разбудите меня. И ещё одно, мальчики. Будьте лапочками и приберитесь тут. Не годится оставлять инструмент в таком виде.

Сказала. Закрыла глаза. И тихо засопела, делая вид, что всё творящееся вокруг её совершенно не касается. Альберт бросил в её сторону короткий взгляд, пожал плечами и принялся протирать инструменты. Я поднёс факел поближе к столу, чтобы ему было проще разглядеть, с чем именно он работает. И только тут заметил, что моя рука нервно подрагивала. Вернее, колотило меня уже всего. Адреналин отпустил. Отпустил только сейчас. И начался жесткий откат.

— Не так близко, — Альберт чуть отодвинул мою руку, — Да и вообще, выкинь ты эту дрянь в камин. Мне уже не нужно тут так много света.

Я пожал плечами и последовал его совету. Затем уселся у очага и на мгновение прикрыл глаза. Шумно выдохнул, пытаясь унять дрожь в руках. А после спросил. Просто ради того, чтобы заполнить повисшую в комнате тишину.

— И часто у вас так?

— Как? — Альберт протёр последний скальпель, положил его обратно в крепление и принялся сворачивать свёрток.

— Она командует?

— Да… — маг на мгновение замялся, задумавшись, — Когда мы оба уверены, что она в вопросе разбирается лучше. С хирургией как раз так. Ей довелось поработать в полевом госпитале на парочке войн. А у меня тут больше теоретические знания. Я неплохо могу ассистировать, но сам за такую работу взяться бы не рискнул.

Колдун закатал свёрток и уселся рядом со мной. Достал трубку, табак, щипчики. Закурил.

— Будешь, — после нескольких затяжек предложил он мне. Я опустил взгляд на свои, перемазанные кровью, трясущиеся руки. В конце-концов чего я терял? Вряд-ли с таким образом жизни меня успеет догнать рак лёгких. Скорее уж очередной болт застрявший в брюхе, отправит на тот свет.

— Не откажусь.

Маг протёр мундштук рукавом и протянул трубку мне. Я затянулся. И тут же закашлялся. Едкий дым попал в нос.

— Вторая идёт легче, — едва заметно ухмыльнулся Альберт, подкидывая в огонь обломок доски. Куча, мусора, которую мы приметили раньше, послужила неплохим источником топлива.

Я затянулся ещё раз. И правда легче. Горло слегка запершило, да и в лёгких появилось какое-то нехорошее чувство. Но обрывки мыслей, судорожно метавшиеся по черепной коробке, внезапно улеглись, освободив место успокаивающей пустоте. Похоже, эта дрянь и впрямь неплохо успокаивала нервы.

Я выпустил струю густого сизого дыма. Посмотрел на свои перемазанные кровью рукава, прикидывая, чем бы протереть мундштук. А затем просто вернул трубку магу. Он кивнул мне. И на несколько долгих минут в комнате повисла мягкая, успокаивающая тишина, нарушаемая лишь редким потрескиванием дров в камине.

— Как думаешь, что это было? — спросил Альберт, делая новую затяжку.

— Что «Что»? — переспросил я. Мозги уже слегка поплыли. То ли от курева, то ли от отходняка. Думать мне совершенно не хотелось.

— Да засада эта, — хмыкнул маг, — Проводник наш. Тощий, про которого он упомянул.

— А это? — я на мгновение задумался, пытаясь собрать мысли обратно в кучу. Те, как назло, расползлись по разным углам и забились в щели, оставив черепушку совершенно пустой, — Столкновение нескольких сил, полагаю.

— А поподробнее?

Я снова задумался. Вообще, картина, на первый взгляд, была совершенно очевидная. Вот только, как показывал опыт, очевидно — далеко не всегда верно. Впрочем, иных соображений у меня всё равно не было.

— Тощий — это тот шпион, которого я видел во сне. Он получил приказ на наше с Айлин устранение, от того хрена, который сейчас руководит остатками второго или третьего поколения. Получил и отправил в этот регион своего человека. Тот скорее всего подкупил проводника, которого потом наняли мы, чтобы он завёл нас в какую-нибудь срань. Вот только агенту было невдомёк, что проводник давным давно уже служит Душелову. Не знаю, как тот его подчинил, но не думаю что у них было какое-то соглашение. Скорее всего речь об общем разуме или ментальном рабстве. Какая-то такая дрянь, — я снял полупустую флягу с пояса и отхлебнул из неё, смачивая пересохшее горло.

— А храмовники?

— Храмовникам тоже очень нужно было попасть в урочище и добраться до башни. Причём не просто добраться, а ещё и помешать нам это сделать. Скорее всего они всё-таки служат Альрейну. И, по какой-то причине епископ не захотел поручать это дело нам. Вернее даже сказать, он изо всех сил старался, чтобы мы держались от него, как можно дальше, — я на мгновение замолчал. Заткнул горлышко фляги пробкой и отложил сосуд в сторону, — Как бы там ни было, они не стали рисковать забрасывая сюда одну группу. А послали сразу две разными маршрутами с разными проводниками.

— Которые тоже были подчинены Душеловом? — хмыкнул маг, выпуская в камин струю дыма, — Кажется, я начинаю понимать, к чему ты клонишь.

— Именно так, — кивнул я, — Для этого упыря занозой в пятой точке были что мы, что храмовники. И он, видимо, захотел решить проблему элегантно и без усилий. Просто столкнув нас лбами. Все трое проводников просто организовали нам дружескую встречу у городских ворот. Дальше, по плану Душелова должен был завязаться бой. Так и случилось. А шум схватки должен был привлечь живность со всей округи, которая потом расправилась бы с недобитым победителем. Ну, тут…

— И вот тут он уже просчитался, — покачал головой маг, — Мы то всё ещё живы.

— Если и просчитался, то не сильно, — хмыкнул я, подкладывая в камин ещё один обломок доски, — Из нас с Айлин теперь бойцы, как стрела из говна. Неясно, сможет ли она вообще завтра идти, а о сражении и речи быть не может. У меня тоже работает только одна рука. Оружия половину просрали. Утром конечно, может быть что-то отыщем… Но, если честно, я вообще не представляю, как мы теперь будем воевать против Душелова. Тем, что от нас осталось.

— Как вы, наёмники, говорите, когда все планы пошли по одному месту? — ухмыльнулся маг, — Кажется «На месте разберёмся»?

— Вроде того, — кивнул я.

Маг кивнул. Вытряхнул пепел из трубки и встал.

— Пошёл я тоже отдохну, — бросил он, — День и правда выдался тяжелым. А и ещё одно, — он остановился и посмотрел на меня, — Что теперь скажешь насчёт «доплаты за риск»? Взялись бы за заказ… На нас?

Я смерил его уставшим взглядом.

— Конечно бы взялись. Мы же наёмники, в конце-концов, — губы сами собой растянулись в мрачной ухмылке. Я выдержал небольшую паузу, наблюдая за бурей эмоций, отпечатавшихся у мага на лице. А затем, кашлянув добавил, — Вот только я не знаю такого человека, которому он был бы теперь по карману.

Альберт удовлетворённо хмыкнул. Затем подошёл к Сюзанне, приобнял её за плечи и устроился рядом. Я тоже поднялся. Неторопливой, шаркающей походкой, доковылял до стола и уселся рядом с Айлин. Положил ладонь здоровой руки ей на лоб. И тут же отнял её. Пальцы, привыкшие к холоду камней, неприятно обожгло. У девушки начинался жар.

Глава 23 «Последний рывок»

— Ах-х-х мать… — кто-то глухо застонал, заставив меня встрепенуться.

Здоровая рука рефлекторно легла на эфес меча, а взгляд заскользил по комнате отыскивая врага. Но его не было. В углу, прижавшись друг к другу мирно посапывали маги. Сквозь дырки в двери, оставшиеся от топора и клевца, в комнату проникали тусклые лучики утреннего света. Угли в камине уже давно подёрнулись плёнкой серого пепла, а кроваво-красные разводы, плевавшиеся искрами, давно померкли, погрузив комнату во мрак. Похоже я всё-таки задремал, сидя прямо на столе и сжимая руку Айлин. Рука была холодной. Жар спал.

— Ты как, — я отпустил её руку и спрыгнул на пол, разминая затёкшие ноги и шею.

— Лучше мать твою, не бывает, — простонала девушка, ощупывая перебинтованный живот, — Там… Сильно всё плохо?

— До свадьбы заживёт, — хмыкнул я, пробуя пошевелить раненым плечом. Оно отозвалось тупой болью, но её вполне можно было терпеть. И рука больше не напоминала бесполезную плеть, висящую вдоль тела. Уже неплохо.

— Надо полагать в ближайший год ты мне предложение делать не собираешься, — Айлин попыталась улыбнуться, но внезапно снова скривилась от боли, — Помоги сесть.

— А тебе можно? — я с недоверием посмотрел на неё. Девушка кивнула.

— Я тоже лекарь в конце-коцнов и немного в этом понимаю, — отрезала она, — Мать, как же всё под этой повязкой чешется.

— Вчера ты не очень то блистала знаниями, — я с подозрением покосился на неё, — Может лучше всё-таки спросить у Сюзанны?

— Вчера я запаниковала, — Айлин опёрлась на локти и попыталась сесть сама. Я одной рукой легонько подтолкнул её под спину, помогая занять вертикальное положение. А затем придержал за плечи, чтобы девушка не завалилась набок.

— Одно дело вытаскивать железки из других и совсем другое, когда их тащат из тебя, — она на мгновение замолчала, закрыв глаза. Я накинул ей на плечи стёганку и девушка тут же в неё закуталась. В комнате было довольно холодно.

— Вода есть?

Я молча протянул ей свою полупустую флягу. Айлин приложилась к горлышку. Сделала крупный глоток, и тут же едва не согнулась в приступе кашля. Согнулась бы, еслиб ей не мешал это сделать плотный корсет из бинтов. Откашлявшись она ещё пару раз глотнула, затем вернула флягу мне.

— Ух… Ну так то лучше, — она снова потрогала живот и посмотрела на меня, — Но если серьёзно? Там правда всё плохо?

Я ещё раз окинул взглядом бинты. Красных пятен в районе раны не было. Хороший признак. Значит мышцы худо-бедно уже схватились и потеря крови девушке не грозит. Конечно, если не разойдется шов.

— Сюзанна сказала, что платья с вырезом на животе ты носить больше не сможешь. А в остальном — всё в порядке. Тебе повезло — прокол в кишечнике был только один. Еслиб прошило насквозняк, боюсь мы бы тебя уже не откачали.

— Да уж, — девушка снова скривилась, — Повезло, как утопленнице. Ладно, много я пропустила?

— Да не слишком, — донёсся из угла голос Сюзанны, — Мы тоже тут отдыхали и ждали, когда ты очнёшься, — Колдунья встала, подошла к столу и взяла Айлин за руку, — Как себя чувствуешь? Идти сможешь?

Девушка осторожно спустилась на пол и придерживая живот одной рукой сделала небольшой аккуратный шажок в сторону окна. Её слегка качнуло, но на ногах она удержалась. Второй шаг был более уверенным. Третий — почти нормальным.

— Я поняла, жить будешь, — резюмировала Сюзанна, — Но от секса, вас, молодые люди, я бы попросила воздержаться, хотя-бы в ближайшие пару недель.

— А я бы на твоём месте так не радовалась, — Айлин попыталась улыбнуться, но в последний момент снова схватилась за живот и болезненно поморщилась, — Да, передышка будет, ну ты же понимаешь, что потом придётся отрабатывать в двойном размере?

— Я просто рад тому, что ты жива, — отшутился я, снова садясь на крышку стола. Стулья, по всей видимости бывшие хозяева дома вывезли. Или разломали за каким то хреном. Вроде бы не далее как вчера именно из ножки оного мы и сделали факел, — Ладно. Будите Альберта. Надо решать, что делать дальше.

Разбудить мага оказалось непростой задачкой. Сначала он ворочался и глухо стонал. Затем, не приходя в сознание послал нас куда подальше. А под конец и вовсе, чуть было спросонья не ударил Сюзанну, имевшую неосторожность потрясти его за плечо.

— Очень большой любитель поспать, — пожаловалась колдунья, возвращаясь к столу, — Каждое утро одна и та же история.

— Мы и сами не прочь полежать до полудня, если есть такая возможность, — хмыкнула Айлин.

— Жаль что выпадает она нечасто, — добавил я, кивнув Альберту и мысленно прикидывая, какую бы кличку дали этому хрену мои ребята, узнав о его маленькой слабости. Сонный Альберт, не иначе, — Ладно. Варианта действий у нас три. Один из вас, — я ткнул пальцем в магов, — Остаётся здесь с Айлин. Один идёт со мной заканчивать дело. Шансы невелики, но какие есть. Второй вариант — разворачиваемся и валим назад. Там собираем манатки, говорим прости-прощай сенешалю и выводим караван обратно в воющие степи, надеясь, что Алерайцы в этот раз обойдут нас стороной. Третий — штурмуем логово этого ублюдка полным составом. Айлин, ты держишься сзади и в бой стараешься не вступать. Максимум, работаешь, как поддержка, — я обвёл взглядом свой потрёпанный отряд, — Жду ваших мнений.

— Обратно в новый Гронесбург? — Альберт покачал головой, — Честно говоря, не уверен, что он вообще ещё существует. Кроме того, мы шли сюда несколько дней. Припасы почти все вышли. На обратную дорогу по урочищу, боюсь, не хватит.

— Кроме того, до башни уже рукой подать, — добавила Сюзанна, — От города не больше мили. Глупо будет поворачивать сейчас, после всего, через что мы прошли. Нужно сделать этот последний рывок.

Я бросил короткий взгляд на Айлин. Она кивнула.

— Значит решено. Идём в башню, — резюмировал я, — Осталось определиться, каким составом.

— Полным, — сказала девушка, осторожно пройдясь по комнате взад-вперёд, — Я могу идти. И защитить себя сумею, если что. А у вас троих будет больше шансов отправить говнюка на тот свет. Тем более, что у него могут ещё остаться подручные, с которыми тоже надо будет разобраться. А вдвоем вы, боюсь не справитесь.

Я с сомнением посмотрел на девушку и покачал головой. Она была права. У двух человек шансы стремились к нулю. Вот только решит ли вопрос ещё одни здоровые руки? Особенно, в ущерб мобильности всего отряда? И так ли важна мобильность, когда идёшь напролом? Твою мать, терпеть не могу такие выборы, где не знаешь, что лучше. Оставить Айлин тут с кем-нибудь из магов? Тогда там может не хватить рук, а сюда снова могут набежать твари. Особенно если их привлечёт один из подручных Душелова. Те же проводники, которые вчера смылись во время схватки, могут быть ещё в городе. Взять с собой? А если ей тоже придётся драться или бежать? Швы разойдутся и… в случившемся я буду винить себя до конца своей, скорее всего очень недолгой жизни. Мать, не надо было вообще идти у неё на поводу и брать с собой. Ну да что уж теперь.

— Идём все вместе, — наконец бросил я, — До выхода пять минут. Приводите себя в порядок, проверяйте снаряжение и готовьтесь морально к последнему марш-броску. Сегодня мы натянем этому уроду глаз на жопу.

— Он не урод, — Альберт покачал головой, — Просто человек, допустивший ошибку. Такая жертва своих собственных экспериментов, как и все прочие на этой проклятой земле.

— Если тебе будет от этого проще, пусть будет так, — блуждавшая у меня на лице улыбка начала превращаться в хищный оскал, — Только смотри, чтобы в нужный момент у тебя не дрогнула рука, выпустить этому «заблудшему» кишки.

— Не дрогнет, — буркнул маг, пристёгивая к поясу кинжал с ножнами.

Сборы и правда не заняли много времени. Слишком мало осталось у нас вещей. Покидав их в рюкзаки, мы сначала осмотрели улицу через небольшой квадрат окошечка, который всегда можно было успеть захлопнуть прямо перед носом тварей. И, не заметив ничего подозрительного, вышли наружу.

Серое солнце медленно поднималось над покосившимися крышами пустых домов, заливая округу своим холодным, мертвенно бледным светом. Трупов храмовников на площади уже не было. Если не считать того бедолагу, что вчера угодил в вихрь. Его верхняя половина, сопровождаемая целым ворохом тёмных шариков, неторопливо вращалась, окидывая округу затянутыми поволокой глазами. Кольчуга прикрывала место разрыва, однако из под неё всё ещё высовывалась, причудливо изгибаясь, лоснящаяся змея кишок. Ноги неторопливо вращались в противоположную сторону, то и дело скребя носками ботинок по старой, покрытой мхом и лишайником мостовой.

— Мать твою, — тихо выругалась Айлин, — Повезло, что сами не вляпались.

Ага. Примерно так же подумал я вчера, когда этот бедолага с разбега влетел в ловушку.

От остальных храмовников остались лишь погнутые элементы доспехов, разорванные кольчуги, да окровавленные куски тряпок, разбросанные по всей площади. Твари хорошо потрудились над ними, выскребя из доспехов всё мясо и сожрав кости. Даже завал, под которым оказался неудачливый стрелок, раскопали, чтобы достать тело. Так что по улице снова можно было пройти.

Я достал из сумки свой собственный щуп. Затем махнул рукой рукой, указывая вниз по улице. Мол, идём туда. И осторожно бросил тяжелую палочку, привязанную к нити щупа. Та пролетев несколько метров, как ни в чём не бывало, упала на мокрые камни мостовой. Путь был чист.

Так мы и двигались. Медленно. Осторожно. Проверяя щупом каждые несколько метров дороги. Конечно, такие меры предосторожности можно было бы счесть лишними, но в отличие от проводника, у нас глаз ещё не был намётан на то, чтобы определять ловушки сходу. А по левую руку от нас всё ещё крутилось… уже не совсем живое напоминание того, что в урочище бывает с излишне самоуверенными.

Трупы с улицы тоже исчезли. От тех двух ублюдков, которых я вчера заколол, остались лишь перемазанные в крови, разорванные кольчуги, гнутые поножи, у которых кто-то отъел даже кожаные ремешки и куча окровавленного тряпья. Мой кинжал валялся неподалёку. Кровь с лезвия тоже тщательно выскоблили. Что ж… Руки у меня становились не такими уж голыми.

Заплечная сумка Сюзанны обнаружилась чуть дальше по улице. Вернее то, что от сумки осталось. Твари распотрошили её, пытаясь добраться до галет и солонины. И без съестных оставить нас им всё-таки удалось. А прочую мелочёвку они попросту раскидали по округе.

Подобрав несколько наиболее ценных предметов, вроде запасного кремня и кресала, мотка верёвки и парочки чистых, но отсыревших тряпок, которые вполне могли сойти за запасные бинты, мы двинулись дальше.

Мой собственный рюкзак представлял собой не менее плачевное зрелище. Его обрывки, вместе с содержимым, были разбросаны почти по всей площади. Часть плавала в воде. Впрочем, кое-что ценное нам удалось извлечь и отсюда. Во первых, в группу вернулись пара копий, которые Айлин обронила накануне. Их отдали магам. Обнаружился ещё один дуэльный арбалет, который тут же откочевал на перевязь девушки. А чуть поодаль — колчан с запасными болтами. Что ж… Теперь мы могли дать хоть какой-то отпор.

Я молча поднял сжатый кулак вверх, мол, всем собраться вокруг меня. Затем махнул рукой по направлению обратно к ратуше. Мол, двигаем назад. Конечно, можно было бы отдавать приказы голосом, но я не собирался лишний раз рисковать и повторять ошибку командира храмовников. Который своими криками собрал вчера тварей со всей округи.

Путь до ратуши не занял много времени. Дорога уже была прощупана и обыскана, так что в обратку двигаться было намного проще. А вот дальше начались трудности. Детального плана города-призрака у нас на руках не имелось. Подозреваю, что его не было ни у кого, кроме подручных душелова. Так что двигаться предстояло исключительно наугад, руководствуясь лишь чувством направления, да периодически маячившим на горизонте мрачным силуэтом башни.

Отряд медленно продвигался вперёд, переходя от одной улочке к другой. Иногда мы петляли. Пару раз натыкались на завалы из мебели, перегораживавшие узкие проулки. Когда-то они были полнценными баррикадами. И судя по ржавым останкам мечей и пик, валявшихся рядом, на этих самых баррикадах стояла городская стража. Против кого они сражались — оставалось загадкой. Да и сражались ли вообще… Или как те, кого мы видели на дороге…

Иногда попадались улочки, почти полностью залитые водой. Мостовая у них давно ушла в грунт, образовав над собой намывы песка, глины и ила, прячущиеся под слоем воды и ряски. Тут приходилось останавливаться и сначала прощупывать дорогу длинным обломком оглобли, который мы позаимствовали из основания одной баррикады. На первый взгляд — ничего опасного, но на деле она нередко уходила на половину своей длины вглубь топкого грунта. Почти по шею взрослому человеку. И выбраться из такой ловушки было бы ничуть не легче, чем из цепкой хватки того же вихря. Болото медленно, но неумолимо наступало на старый город.

Мёртвый город, на наше счастье. По дороге нам пока что не встретилось ни единой живой души, если не считать чёрных силуэтов слепых тварей, пару раз мелькнувших на дальних крышах и тут же скрывшихся в глубине разрушенных кварталов. На нас они не обратили никакого внимания. Или не услышали, или ещё не успели проголодаться, после вчерашней пирушки.

Чем дальше мы продвигались, тем причудливее становился пейзаж вокруг. Заброшенные, но относительно целые дома сменились развалинами. Обгоревшие концы балок, оплавленный камень, на потёках которого уже выросли мелкие водоросли. Улицы почти целиком ушедшие под воду. И чёрные, оплавленные провалы окон, следившие за каждым нашим шагом.

— Вам не кажется… — начала было Айлин, но я тут же поднял палец к губам, заставив её замолчать.

Затем осторожно выглянул из узкого проулка, в этом месте пересекавшегося с широким проспектом. Мостовая почти целиком ушла под воду, оставив после себя лишь несколько каменистых островков. И по этой самой воде бежала мелкая рябь. Бежала, хотя ветра сейчас не было.

Несколько долгих секунд я осматривал улицу, пытаясь понять, что их вызвало. На первый взгляд волны двигались хаотично, отражаясь от стен домов, небольших бугорков, выпирающих из воды и нескольких куч мусора, раскиданных по проспекту. Но у проулка через два квартала от нас они были особенно сильными. Будто там кто-то…

Из-за дома, шаркая и загребая воду ногами вышла тощая человеческая фигура. Обтянутая серой кожей голова, глубоко запавшие провалы глазниц, шамкающий беззубый рот, едва прикрытый остатками губ. Тело прикрыто рваными обносками из под которых поблёскивает покрытая влагой, мертвенно-бледная плоть. Фигура села на залитый водой поребрик, вытянула вперёд искалеченную руку и принялась что-то бубнить себе под нос. Я прислушался.

— П…ите на… п… тание, — раз за разом механически повторяла она, продолжая трясти и водить конечностью так, будто бы мимо неё сейчас сновали богато одетые прохожие. Вот только, кроме этого существа на улице больше никого не было.

Я поднял руку и махнул в направлении соседнего проулка. Затем бросил щуп пару раз, проверяя дорогу, и стараясь не шуметь, пошлёпал вперёд, прямо по мутной воде, периодически останавливаясь и проверяя дорогу обломком оглобли. Остальной отряд двинулся следом. Существо не обратило на нас никакого внимания.

Когда мы уже подходили к противоположной стороне улицы, из проулка, напротив которого уселась первое существо, вышла новая фигура. Такая же тощая, и всё так же, едва напоминавшая человека. На ней были остатки передника, в который упирался бортик старого, подгнившего лотка. В нём лежали комки тёмной грязи. Фигура взяла один, подняла над головой и принялась открывать рот, почти беззвучно что-то хрипя.

— Кал… чи… толь…-т…ко из… п…чи… — повторяла она, не обращая внимания на сидевшего напротив попрошайку.

Чуть дальше, возле остатков старой баррикады, рядом с которыми небольшой вихрь гонял по кругу десятки водяных шариков, поблёскивавших в лучах холодного солнца, показалась ещё одна фигура. Эта уже не стояла на месте, а дёрганными, неестественно резкими шагами брёл вперёд, разгоняя облезлыми ногами мутную воду. На плече, на манер пики, она держала обломок старого шеста. Добравшись до попрошайки, фигура уперлась в него. Попыталась сделать очередной шаг вперёд, но споткнулась и шлёпнулась прямо в воду, через голову незадачливого бедняка. Если эту тень человека, вообще можно так назвать. Встала, подняла свой шест и, как ни в не бывало, продолжила дальше вышагивать по улице, не обращая ни на нас, ни на своих собратьев никакого внимания. Любой нормальный стражник, коего и изображал этот «конструкт» человека просто отпихнул бы попрошайку с дороги, или, чего доброго, отвесил бы тому хорошего пинка, чтобы убрался обратно в проулок и не смущал добропорядочных горожан. Но этот… Он будто бы не видел ничего вокруг. Просто механически выполнял одну единственную заложенную в его тело функцию. Как, впрочем и две другие фигуры.

Мы молча нырнули в проулок и устремились вперёд. Конечно, пока эти существа были мирные, да и в прошлый раз, когда мы встретили нечто похожее, оно не выказывало никакой агрессии, но всё-таки судьбу лишний раз испытывать никому не хотелось.

Однако чем дальше мы продвигались, тем больше таких тварей попадалось нам на пути. То в оплавленном окне мелькнёт иссохшая рука, сжимающая нечто, очень отдалённо напоминающее скалку. То возле стены проулка обнаружится пара тощих совсем небольших тел, играющих с какими-то чёрно-белыми камушками.

Дома становились всё более оплавленными. Всё больше напоминали термитники, на которых кто-то совсем недавно вылил ведро воды. И всё более искаженные тела попадались нам по дороге. Мимо, буквально в нескольких футах от нас, опираясь на оплавленную стену дома, прошаркало нечто, человека не напоминавшее даже отдалённо. Правая половина тела у этого существа была нормальная, а вот левая оплавилась словно воск. Белые капли кости, смешались с потёками серой плоти, образуя уродливый, пульсирующий нарост. Уцелевшая часть беззубого рта кривилась и шептала что-то невнятное про старый долг, который надо выплатить. Затем очередной проспект пересекли несколько стражников. У одного не хватало двух ног. Он полз на руках опираясь на что-то вроде большой, разбухшей от гноя болячки. На поясе, у него болтался и скрёб о мостовую длинный, проржавевший обломок меча. Второй был почти нормальным. Если не считать того факта, что вместо головы и шеи у него зиял чёрный провал, уходящий вдоль туловища. Его руки сжимали старую, покрытую мхом и ржавчиной алебарду. Третьего «сплавило» с его же собственной пикой. Плоть потекла и окутала её древко, буквально заставив оружие врасти в руку и ногу. Левая сторона тела оставалась свободной, так что тварь использовала её, чтобы продвигаться вперёд. Переставляла ногу, затем, словно костыль, подволакивала деревяшку, издавая при этом глухой, неестественный скрежет.

На голову начинало что-то давить. Мягко настойчиво зудеть где-то в глубинах сознания. Тоненький, едва различимый голосок, нашёптывавший, что всё происходящее вокруг — нереально. Что надо просто проснуться. Ущипнуть себя и мир вновь станет нормальным. Но остальной разум понимал, что это была ложь. Что это обрывки чужого кошмара. Кошмара, который так просто прекратить не удастся.

— Вы тоже слышите… этот шёпот? — тихо спросила Айлин, когда мы нырнули в очередной проулок, едва-едва разминувшись со странным существом, отдалённо напоминавшим клубок из слипшихся людей. Он медленно катился по улице, цепляясь за камни торчащими из себя руками и ногами.

— Башня всё ближе, — напомнила Сюзанна, — У вас конечно есть природная защита от этой дряни. У нас — выработанная многолетними практиками. Но сигнал усиливается и начинает пробивать даже её. Держись. Не слушай. И не поддавайся страху.

— Осталось совсем немного, — добавил Альберт, до побелевших костяшек сжимая копьё и нервно оглядываясь по сторонам.

Я успокаивающе хлопнул девушку по плечу. Затем махнул рукой вперёд по тому, что некогда было проулком. Мы двинулись дальше.

Центр города отряд давно миновал. Медленно но верно, мы приближались к его восточным окраинам. Домов тут же почти не было. Лишь оплавленные кучи из камня меж которыми ворочались и копошились такие же оплавленные куски плоти. Они уже не могли передвигаться. Им было попросту нечем. Они просто лежали и пульсировали, поблёскивая на холодном, безжалостном солнце серыми нарывами кожи. Изредка какая-то из них издавала то ли протяжный вздох, то ли хриплый стон, который тут же глухим эхом разносился по улицам. На боках некоторых кусков плоти виднелись следы зубов. По всей видимости те безглазые существа пытались пробовать их на зуб, но вкус не понравился даже им.

На мозги давило всё сильнее. Внутренний взор постепенно начинал различать очертания мрачного силуэта на горизонте. Силуэта от которого во все стороны непрерывно дул красноватый ветер, с каждым новым шагом всё сильнее обжигавший глаза и кожу. Установка сумасшедшего мага работала, продолжая поддерживать созданный им кошмар. И мы приближались к самому его эпицентру.

Восточной стены у города не было. Камень оплавился до такой степени, что от неё остался лишь небольшой гладкий бугорок, блестевший россыпью росы в холодных лучах утреннего солнца. Мы перебрались через него, не став даже соваться к остаткам арки ворот. Она почти целиком была облеплена пульсирующей и стонущей плотью. Площадь перед ней была усыпана мясными наростами, которые шумно взхыхали, покачивались и едва заметно толкали друг-друга, пытаясь под эту самую арку пролезть.

Ров тоже не стал для нас серьёзным препятствием. Края его давно оплыли, а некогда глубокая канава превратилась в тихий ручей, достававший нам едва ли до колена. Перебравшись через него, мы ещё немного попетляли между покрытыми ржавой плёнкой болотными бочагами и наконец выбрались на насыпь восточной дороги, соединявшей между собой город и башню.

Тут, за его стенами дышать стало чуть полегче. То ли от того, что эти уродливые существа, наконец остались позади, то ли от того, что именно по городу пришёлся прицельный удар тем самым излучением, которое до сих пор протекало сквозь верхушку башни. Её мрачный силуэт уже был совсем недалеко. Возвышался прямо за небольшой полоской скрюченных серых деревьев, некогда бывших чем-то вроде пролеска, отгораживавшего строение от полей, некогда окружавших город. До цели путешествия и впрямь уже было рукой подать.

Мы с минуту постояли, приводя мысли в порядок, затем двинулись дальше. После выхода из города настроение у отряда постепенно начало улучшаться. Округа просматривалась далеко и никаких опасностей видно не было, если не считать парочку вихрей, гонявших по кругу мелкие камушки на скатах насыпи. Камушки, между которыми то и дело пробегали мелкие электрические разряды. Ближе к центру урочища и ловушки становились куда злее.

— Бррр, — нарушила молчание Айлин, — Честно говоря, даже думать не хочу о том, что эти существа могут быть живы.

— Они и не живы, — Сюзанна едва заметно качнула головой, — По крайней мере в нашем понимании. То, что мы видели — не более чем искаженные конструкты, в которых остались лишь отдельные функции. Раз за разом воспроизводимые обрывки прошлой жизни.

— А у тех, что мы видели возле ворот, не осталось и того, — добавил Альберт, — Они вообще теперь могут лишь… существовать.

— Я не об этом, — болезненно поморщилась девушка, поправляя слегка съехавшую набок стёганку. — Что если внутри этих кусков мяса всё ещё заключён человеческий разум. И они продолжают существовать в этом бесконечном зациклившимся кошмаре. Вот это по-настоящему страшно, а не…

Договорить она не успела. Из пролеска нам навстречу вышло существо. Неестественно высокое. Тощее. Обтянутое лоснящейся бледной кожей. С руками свисающими до колен и увенчанными длинными, бритвенно острыми когтями. Оно стояло и смотрело. Смотрело прямо на нас. Смотрело, невзирая на то, что на том месте, где должно было быть лицо, у него красовался ровный, неестественно чёрный провал.

Глава 24 «Время стали»

Мы замерли, как вкопанные, уставившись на тварь в ответ. По спине пробежала струйка холодного пота. События из моего кошмара повторялись. Повторялись, вплоть до мельчайших деталей. Ржавые топи с чёрными заводями бочагов. Мелкие, скрюченные деревца, шелестящие крошечными серыми листиками. Летающие по кругу камушки, между которыми проскакивают разряды молний. Тропа, ведущая к мрачному силуэту башни. И бледная, тощая тварь, преградившая нам дорогу.

Мне снова захотелось себя ущипнуть. В который уже раз за последнее время. Ущипнуть и проснуться в тёплой постели Раудхоффа. Грудь придавлена тёплым одеялом, под боком сопит Айлин, а сквозь неплотно прикрытые ставни пробиваются красноватые лучи нормального, тёплого солнца. Вот только теперь это был не сон. Кошмар воплощался наяву. По воле сознания больного на голову урода, засевшего в башне.

Тварь подалась чуть вперёд. Наклонила голову набок и издала странный, очень тихий, почти неуловимый звук, тут же отдавшийся странным звоном в ушах. По телу тут же разлился яд мерзкой, обездвиживающей слабости. В виски глухо ударили кровавые молоточки. Тук. Тук. Тук. Ноги стали ватными. Руки бессильными плетьми повисли вдоль тела. Спина покрылась холодной испариной.

Существо распрямилось. Сделало короткий, осторожный шаг вперёд, не сводя с нас своего пристального «взгляда». Ещё один. И ещё.

Весь отряд стоял, как вкопанный, не в силах пошевелиться. Не в силах отвести взгляд от приближавшейся к нам, неминуемой и мучительной смерти. Смерти в одном шаге от заветной цели. В одном, грёбаном шаге.

Где-то позади меня послышался судорожный вздох Айлин. Девушка явно пыталась что-то сказать, но из горла вырвался лишь невнятный, сдавленный хрип. Стукнуло о камни мостовой древко копья, выпавшее из ослабевшей руки мага. Тихо протрещал очередной разряд, проскочивший между небольшими, летавшими по кругу кусочками гальки. Тихо прошуршала босая ступня по старым, истёртым булыжникам. Существо придвинулось ещё на шаг ближе.

Молоточки всё сильнее стучали в виски. Тело сковывал липкий страх. Звон в ушах всё ещё стоял, медленно, но верно гася своей тяжестью все прочие звуки. По спине одна за другой стекали струйки холодного пота. Существо продолжало идти к нам. А голос на задворках сознания всё шептал: «Проснись, проснись, проснись…»

По остальной же черепной коробке, уворачиваясь от глухих ударов молотков, которые, казалось, вот-вот проломят виски, судорожно метались обрывки мыслей. В одном грёбаном шаге… Мучительная смерть… Просто стоять и смотреть… Сначала меня «оскальпируют». Затем тех, кто стоит за моей спиной. Тех, кто не побоялся и пошёл со мной в эту задницу. Тех, кто доверился мне. И, в конце-концов, тех кто был мне дорог.

Существо подходило всё ближе. Страх всё сильнее сковывал тело по рукам и ногам. Но в противовес ему внутри меня начинало расти другое чувство. Злость. На своё бессилие. Злость на себя, согласившегося подписать этот сраный контракт. На Айлин, за то что настояла на своём и попёрлась со мной в это богами проклятое место. И на тварь, решившую обломать нам всё в одном шаге от цели. Злость, медленно, но верно перераставшая в жгучую ярость.

По льду, сковывавшему меня поползли первые трещинки. Пальцы едва заметно шевельнулись. Рука, с трудом преодолевая сопротивление разлитой по телу слабости поднялась и легла на эфес меча. На губы наползла кривая ухмылка. В голове крутилась одна единственная мысль: «Если это уёбище лесноедумает, что я буду просто стоять и смотреть на то, как оно нас убивает, то оно очень сильно ошибается».

Тварь сделала ещё один шаг. Но ноги её как будто обо что-то запнулись. Её неторопливый, размеренный шаг, сбился лишь на мгновение, но и этого было достаточно, чтобы сковывавший меня лёд начал трещать и ломаться. Вторая рука легла на рукоятку длинного корда.

Существо остановилось. Склонило голову набок. Уставилось на меня. И вновь издало этот странный, едва различимый звук, от которого зазвенело в ушах. Но… Его магия уже развеялась. Тело больше не сковывал ледяной, обессиливающий страх. Просто на несколько мгновений заложило уши. А затем… Затем пришло понимание.

Страх и был главным орудием этой твари. Иррациональный, животный страх, рождавшийся из понимания, что такая мерзость просто не должна, не может существовать. Именно он парализовывал всех её жертв, не давая им двигаться. Именно благодаря страху эти суки могли «снимать» лица с ещё живых людей. Вот только… Сейчас перед ней стояло существо, которое было гораздо страшнее, чем она сама. Да, может быть не настолько уродливое, но куда более опасное. В конце-концов, я ведь умел не только пугать.

Кривая ухмылка превратилась в хищный оскал. Кровь начинала медленно закипать в предвкушении боя. Даже не боя. Охоты. Охоты, где охотник и жертва только что поменялись местами. Ноги сами собой сделали шаг вперёд. И тварь… едва заметно попятилась. Она испугалась. Возможно, впервые за всё время своего существования.

— Поднять копья! — хриплый приказ с трудом прорвался сквозь липкий ком, всё ещё забивавший глотку, — Сюзанна, налево. Альберт — правый фланг. Айлин — следи за тылом.

Последние слова утонули в отчаянном «визге» существа, подавшегося вперёд и включившего свой «рупор» на полную мощность. Но пелена оцепенения спала уже и с моих спутников. Альберт шагнул вперёд. Подобрал с земли выпавшее копьё. И направил его наконечник прямо в брюхо твари. Справа от меня встала Сюзанна, крепко сжимая в руках древко своего оружия и ожидая дальнейших приказов. Позади тихо заскрипела тетива взводимого арбалета.

Я поднял руку с кинжалом вперёд и крикнул, стараясь хоть немного перекрыть «визг» затопивший всю округу.

— Вперёд! Завалим эту суку!

Сам не услышал своего голоса. Но маги поняли меня и без слов. Они двинулись вперёд, слегка расходясь в стороны и не сводя наконечников копий с уродливой белёсой туши. Как тогда, возле землянки проводника, когда мы валили другое порождение урочища. Вот только на сей раз они прекрасно понимали, что делают. И руки у них не дрожали.

Существо переступило с ноги на ногу. Сделало шаг назад, не переставая кричать. Выставило перед собой увенчанные длинными, бритвенно-острыми когтями руки, словно бы… защищаясь от нас. А спустя миг над нашими головами, рассекая сгустившийся воздух, пронёсся короткий чёрный росчерк. Пронёсся и вонзился существу прямо в ладонь, пробив её насквозь. Визг оборвался в одно мгновение. Тварь поднесла руку к «лицу». С удивлением уставилась на неё. На рану, вокруг которой уже начинал набухать валик самой обыкновенной тёмно-красной крови.

— Вперёд! — глухой рык вырвался из моей глотки, а ноги сами собой сорвались на бег.

Шаг. Другой. Третий. Тварь тянет раненную руку к моему лицу. В лучах серого солнца тускло блестит обнажённая сталь. Раздаётся хруст разрубаемой плоти. Треск кости. За лезвием протянулся едва заметный след из застывших в воздухе карминовых шариков. Отрубленная кисть шлёпнулась в грязь, напоследок судорожно дёрнув когтями.

— Ха! — шумные выдохи послышались слева и справа.

Острия копий рванулись вперёд. Рванулись и саданули тварь под рёбра. Та дёрнулась. Раз. Другой. Третий. Взмахнула уцелевшей рукой, пытаясь достать Сюзанну. Ударила по древку копья Альберта, намереваясь перерубить его пополам. Но всё было тщетно. С каждым новым рывком сталь лишь глубже увязала в плоти.

Я шагнул вперёд, провоцируя существо. Когтистая ладонь тут же выстрелила в моём направлении. Шаг в сторону. Рубящий удар снизу вверх, наискось. Тварь дёргается, пытаясь спасти уцелевшую руку. Но кончик бастарда всё-таки взрезал бледную кожу, разрубил мясо и оцарапал кость. Кисть осталась на руке, но повисла безвольной тряпкой. Невозможно шевелить пальцами с перебитыми сухожилиями.

Существо упало на задницу. Заколотило ногами по земле. По округе вновь раскатился тихий, оглушающий вой. Раскатился и… оборвался. Ещё один росчерк влетел прямо в чёрный провал, заменявший ему лицо. Раздался треск ломаемой кости. И поблёскивающее красным остриё болта вышло из её затылка. Но сука не умерла. Лишь сильнее заколотила по земле всеми оставшимися конечностями, пытаясь вырваться. Когти обездвиженной руки раз за разом царапали камни, пытаясь зацепиться за них и вырвать остальное тело из нашей хватки.

Маги глухо рыча подались вперёд. Копья вонзились глубже. Послышался треск разрываемой плоти. Хруст ломаемых костей. Перемезанные в крови острия показались из спины монстра, опрокинув того на землю и пришпилив к ней, словно насекомое, попавшее на булавку. Существо продолжал дёргаться и вырываться, но теперь его рывки больше напоминали предсмертную агонию.

Я шагнул вперёд. Замахнулся клинком. И одним точным рубящим ударом перебил сустав на правой ноге. Замахнулся ещё раз. Раздробленное колено левой начало набухать красным. Третий взмах. Удар, прямой, сверху вниз. Кожа на животе твари лопнула разрубленным мясом. Из раны начали вываливаться чёрные змеи кишок. Они волочились за ней, дёргались и собирали на себя грязь, каждый раз, как существо предпринимало новую попытку вырваться. Но шансов у него не было.

Я спрятал окровавленный меч в ножны. Шагнул вперёд, переступив скребущую по дороге культю. Встал прямо над тварью и наклонился к чёрному провалу её лица. Несколько долгих секунд всматривался, пытаясь понять, а что именно там, за этой тьмой. Но не увидев ничего, кроме странной маслянисто-поблёскивающей чаши, из центра которой торчало древко арбалетного болта, разочарованно хмыкнул. Оскалился и прошипел этому дерьму прямо в лицо.

— А ведь я и правда пострашнее тебя буду.

После чего одним точным, отработанным движением пробил ей кинжалом горло, продырявив трахею и раздробив позвонки.

Разогнулся. Отёр лезвие о рукав стёганки. И убрал корд обратно в ножны. Тварь ещё несколько раз рефлекторно дёрнулась. Но затем её тело обмякло, превратившись в обычную, изрубленную груду мяса.

Альберт подошёл ближе. Упёрся подошвой в рёбра твари. И с глухим чавканьем вырвал копьё из её туши. Затем посмотрел на меня. Бросил ещё один взгляд на мертвую тварь. Пнул её носком ботинка и бросил.

— А разговоров то было.

— Точно, — ухмыльнулась Сюзанна, извлекая своё оружие, — Я уже начинаю входить во вкус.

Сзади подошла Айлин, снова взводя свой арбалет. Окинула взглядом изуродованную тварь. А затем молча харкнула прямо на её труп. И в этом плевке отчётливо угадывалась мысль, крутившаяся сейчас у всех нас на языке. Душелов следующий.

Я окинул свой отряд взглядом и снова ухмыльнулся. Урок, который я им устроил возле землянки проводника был выучен на отлично. В этот раз никто не подскользнулся, не дёрнулся раньше времени, не попытался оспорить приказ. А самое главное — ни у кого не дрогнула рука. Отряд спаялся. Сработался. Стал единым организмом, прекрасно чувствующим и понимающим друг друга. И превратил то, что должно было стать боем не на жизнь, а на смерть, в самую обыкновенную расправу.

— Отлична работа, — бросил я, хлопнув по плечу Альберта, — Как вернёмся, я проставляюсь. Но пока расслабляться рано. У нас есть ещё одно незавершённое дело, — палец ткнул в сторону мрачного силуэта башни, — Нужно натянуть глаз на жопу этому говнюку.

— Да уж. Самое время ему начинать бояться, — хмыкнула Айлин, подводя итог схватки.

Мы задержались ещё на минутку, приводя снаряжение в порядок и проверяя бинты. А затем отряд вновь двинулся вперёд.

На этот раз шли молча и быстро, лишь изредка останавливаясь, проверить дорогу на наличие скрытых ловушек. Никто не пытался нарушить тишину. Но у всех на лицах было одно и то же выражение. Азарт. Отряд, словно стая гончих, почуявших кровь, рвался вперёд, предвкушая скорый конец охоты.

У пролеска нам пришлось немного притормозить. Деревья опутывали десятки серебристых нитей, повисших над дорогой. Вернее над тем, что когда-то ею было. Теперь же камни потрескались, заросли мхом, а сквозь стыки меж ними пробивались веточки мелкого серого папоротника. В башню очень давно никто не ходил.

Но паутина нас остановить уже не могла. Проводник, конечно рассказывал, что её нужно обходить десятой дорогой. Вот только сведения собранные нами до похода в урочища красноречиво говорили о том, что этот подонок нам безбожно врал. Пытался защитить своего хозяина? Кто знает. Всё может быть.

— Сюзанна, Альберт — ваш выход, — скомандовал я, пропуская магов вперёд, — Близко не подходить и оголённые участки кожи не подставлять. Всё ясно? Тогда работайте.

Маги перехватили копья на манер шестов. Взмахнули. Раздался тихий, но отчётливо слышимый треск. И обрывки первых нитей начали опадать на землю. Ещё один взмах. И ещё. И ещё. Отряд продолжал продираться вперёд. Медленно. Осторожно. Но неумолимо.

Изредка мы останавливались, давая магам возможность перевести дух, и вытереть выступивший на лбу пот. Непрерывно махать копьями оказалось непростой задачей. Но иного способа прорваться через мухоловки у нас просто не было.

Впрочем и опасны они были лишь для невнимательного путника. С нашим же подходом… Их перерубленные нити всё ещё продолжали корчится на земле. Подслеповато тыкаться то туда, то сюда, будто живые. Но серьёзного вреда причинить уже не могли. Сил на то, чтобы забраться внутрь ботинка или между складок одежды, в таком состоянии у них не хватало.

Но немного времени для Душелова они всё-таки выиграли. Тускло-серое холодное солнце уже миновало зенит, когда вымокшие до нитки маги взмахнули копьями в последний раз и вывалились из пролеска на небольшую, плоскую поляну, окружавшую башню. По краям этой площадки торчали странные, зеленоватые столбики, увенчанные такими же потускневшими сферами. По всей видимости это и был тот самый защитный контур, о котором мы слышали когда шли через туман. Контур, от которого по итогу не было никакого толку. И словно бы в подтверждении этому чуть в стороне от нас крутился вихрь, гоняя по кругу комья земли и одну из этих позеленевших фиговин. Из сферы в землю то и дело ударяли электрические разряды.

— Медь, — Альберт присел на корточки рядом с одним из элементов контура и поскрёб его ногтем, — Правда уже покрывшаяся окислом. Благородный металл, который в умелых руках может быть куда ценнее того же золота.

— Приходится признать, что Адальберт и правда пытался если не предотвратить, то хотя-бы смягчить последствия своего эксперимента, — бросила Сюзанна сняв одну из латных рукавиц и отирая со лба пот тыльной стороной ладони, — Кто знает, если бы не этот контур, урочище могло бы быть гораздо. Гораздо, больше.

— Содеянного это не умаляет, — я решил на корню зарубить начинающуюся дискуссию, — Ублюдок должен подохнуть. Точка. И даже это для него будет слишком лёгкий исход, после всего, что он тут натворил.

— Тяжело поспорить, — Альберт встал и поудобнее перехватил копьё.

Но в его голосе мне послышалась какая-то странная неуверенность. Будто бы маг дискутировал о чём-то сам с собой. Глаза Сюзанны тоже как-то нервно поблёскивали. Или, может, мне так только казалось? Сложно сказать. Возле башни давление на черепную коробку ощущалось особенно сильно, а «красный ветер» по настоящему обжигал кожу. Возможно наша защита ослабла настолько, что эта погань начинала влиять на мозги. А значит — нужно было поторапливаться.

Сама по себе башня оказалась не такой уж большой, какой представлялась в рассказах и виделась со стороны города. Обычное круглое строение, стены которого выложены самым обыкновенным камнем, уходящее этажей на пять в высоту. Когда-то её верхушку венчала красная черепичная крыша, но сейчас, под действием дождей и времени она, вместе с балками перекрытий и куском стены, провалилась внутрь, оставив верхний этаж нежилым. Теперь он взирал на нас чёрным провалом единственного узкого окошечка.

Вход в башню прикрывала обычная дубовая дверь, тихо поскрипывавшая на старых, покрытых ржавчиной петлях. Возле двери на камне сидел человек. Сидел и дремал, уронив голову на грудь. Одет он был в точности, как наш проводник. Простые штаны, лохмотья грязно-зелёного цвета и небольшие ножны на поясе, из которых торчала рукоять кинжала. Мы сначала думали подобраться к нему тихо, но когда до привратника оставалось шагов двадцать, он всё-таки что-то почуял. Встрепенулся. Вскочил. Схватился за нож. Но Айлин оказалась быстрее. Щёлкнул арбалет. Охранник болезненно дёрнулся, схватившись за торчащее их горла древко болта. Что-то невнятно булькнул и завалился в жидкую грязь.

Я подошёл к нему. Перевернул тело носком ботинка. Стянул с головы капюшон и маску, прикрывавшую нижнюю часть морды. И разочарованно сплюнул. На меня серыми, безжизненными глазами, смотрело совершенно незнакомое лицо.

— Не он? — поинтересовался Альберт подходя поближе.

— А жаль, — ответил я, — К тому у меня были кое какие счёты, которые мне хотелось бы свести.

— Мне тоже, — буркнула Айлин, — И счёты эти, довольно личные.

— Скорее всего это проводник, сопровождавший храмовников, — заметила Сюзанна, садясь рядом с ним на корточки и осматривая мертвеца, — Так что часть долга вы всё же вернули. Хотя, признаюсь, мне бы тоже хотелось перекинуться парой слов с тем говнюком.

— А мне бы нет, — отрезала девушка, — Боюсь, что время слов для нас кончилось.

— Это точно, — скомандовал я, перешагивая через тело, — Хорош языком трещать. Двигаем.

Мы подошли к двери. Она оказалась не заперта. Холодный ветерок, гулявший туда-сюда, тихо скрипел её ржавыми петлями. А изнутри башни доносились странные шаркающие звуки. Шаги. И направлялись они в нашу сторону.

Я ткнул пальцем в сторону магов, затем указал на небольшую вытоптанную площадку возле скрипящих петель. Мы же с Айлин расположились с противоположной стороны двери. Тихо заскрежетали вынимаемые из ножен клинки.

В одном девушка точно была права. Время разговоров давно прошло. Теперь настало время стали.

Глава 25 «Душелов»

Тихие, шаркающие шаги приближались. Они были какими-то странными. Неровными. Будто тот, кто шёл сейчас к нам, подволакивал одну ногу. Изредка спотыкался. Останавливался. Шумно дышал, пытаясь набрать воздуха в грудь. И снова шаркал, сопровождая каждый шаг скрежетом металла о камни.

Я поднял вверх сжатый кулак. Мол, приготовиться и ждать. Маги напряглись. За спиной у меня вновь заскрипела тетива взводимого арбалета. Шаги остановились у двери. Створка, скрипя ржавыми петлями медленно отползла внутрь. И на дневной свет вышло странное существо, напоминавшее человека. Вот только сходство было весьма отдалённым.

Бледная, бугристая кожа, глубоко запавшие чёрные шарики глаз, отвратительно красный разрез рта, напоминавший открытую рану. Правая рука, волочится по полу. Плечо неестественно худое, а предплечье наоборот, комично раздуто. Будто вот-вот готово взорваться изнутри лохмотами мяса. Левая рука есть лишь наполовину. От локтя и ниже её заменял отточенный до блеска металлический штырь, вросший прямо в бугристую, мерзко лоснящуюся плоть. Одна нога меньше другой. Возле щиколотки был виден небольшой лишний сустав. Тварь выглядела так, будто бы пятилетний ребёнок взял белый пластилин и попытался вылепить из него человека, но получилось то… что получилось.

Она проковыляла наружу. Повернула голову. И уставилась на меня чёрными шариками своих маленьких глаз. Замерла. В моей голове промелькнула забавная мысль. А ведь Душелов наверняка сейчас смотрит. Её глазами. Смотрит и судорожно пытается понять, где просчитался и как теперь ему выкрутится. Губы сами изогнулись в кривой ухмылке, больше напоминавшей хищный оскал.

— Слыш, а ты чё такой бледный то? — хмыкнул я, замахиваясь мечом. Но опустить его уже не успел.

Создание открыло было рот, собираясь то-ли что-то сказать, то ли издать какой-нибудь нечленораздельный звук. Однако, в этот миг за моей спиной щёлкнул арбалет. Один из чёрных шариков лопнул, взорвавшись, кровавыми брызгами. Существо покачнулось. Попыталось шагнуть назад, внутрь башни, но тут на её голову сзади обрушилось лезвие фальшиона. Послышался хруст разрезаемой плоти. Треск ломаемой кости. И в последний раз звякнув железным прутом о старые, покрытые мхом и водорослями камни, тварь завалилась нам под ноги.

Следом из башни тут же вывалилось новое существо, споткнувшись о труп своего предшественника. Оно было настроено более агрессивно. Хаотично махало длинными, трёхсуставными руками, которые вместо кистей оканчивались какими-то металлическими клешнями, пытаясь достать хоть кого-нибудь из нас. Наверное, неопытного или суеверного бойца мог бы напугать вид этой… абоминации, но после всего, что мы уже повидали в урочище. Бастард со свистом рассёк воздух. Острое лезвие клика впилось в мягкую плоть. Разорвало её, переломило шейные позвонки и вышло с обратной стороны, норовя утянуть за собой и мою руку. Неровная, бугристая голова, разбрызгивая карминовые капли, покатилась по мостовой.

Третье существо даже не успело покинуть пределы башни. Стоило ему высунуть уродливую, безносую морду за пределы двери, как оно тут же познакомилось с фальшионом Альберта. Клинок с хрустом и чавканьем вошёл скотине глубоко в лицо, да так и застрял там, вырвавшись из руки мага. Больше желающих выйти подышать свежим воздухом не было.

— Это что ещё за мерзость такая? — Айлин вышла вперёд и легонько пнула ногой труп первого существа, — Вроде бы человек, но как будто какой-то… Недоделанный что-ли.

— Конструкт, — ответила ей Сюзанна, пристально осматривая второе тело, — Но не такой, каких мы видели в городе. Те — никому не подконтрольные продукты катастрофы. Они могут лишь воспроизводить обрывки того, чем «их» люди занимались при жизни. Эти же, — она указала на тварь с клешнями лезвием фальшиона, — Искусственно созданные образцы. Причём явно подконтрольные манипулятору.

— Похоже, что Душелов научился искусственно выращивать человеческие тела, попутно «совершенствуя» их, — Альберт покачал головой, — Интересно, сколько энергии на это ушло. Должно быть, целая прорва. Создание жизни — одна из тех фундаментальных задач, которые пока не удавалось решить никому. Обычно речь шла лишь об изменении уже существующей.

— Ну так у него и была целая прорва энергии, — ответила Сюзанна, — Бесконечный поток. Так что в теории…

— Для того, чтобы создавать жизнь не нужно сложных теорий, бесконечной энергии и прочего подобного дерьма, — хмыкнула Айлин, — Более того, это простой и во многом приятный процесс. Конечно, если делать всё по старинке, а не пытаться изобретать такой вот уродливый велосипед.

— Как правило достаточно просто потыкать писькой в человека противоположного пола, — философски заметил я, — И потом проследить за тем, чтобы она спокойно выносила ребёнка.

Разочарование во взглядах магов описать было трудно. Они смотрели на нас, примерно так же, как лектор в университете смотрит на нерадивого студента, заявившего, что ему нахрен не нужен преподаваемый предмет, он лучше сейчас провернёт пару мутных делишек, в результате которых заработает больше, чем этот преподаватель получил за всю свою жизнь. Но, мне, если честно было плевать. Я пришёл сюда не за секретами безумного мага. Я пришёл положить конец той каше, что заварилось по вине сбрендившего «учёного». И ему самому — тоже. А ещё — проследить за тем, чтобы никто в будущем не попытался всё это дерьмо повторить.

— Так всё, хорош трындеть, — скомандовал я, остриём клинка указывая на трупы возле двери, — Судя по вот этому дерьму, нормальной нежити у Душелова в запасе не осталось. И он начал кидаться в нас своими «недоделками». Так что идём и убьём урода, пока он более-менее беззащитен и не успел сконструировать что-нибудь посерьёзнее.

Маги молча кивнули. Айлин вновь взвела свой арбалет. Я поудобнее перехватил рукоятку меча, достал кинжал и пинком выбил дверь башни.

Убранство внутри разнообразием не поражало. Первый этаж встретил нас голыми стенами, по которым куда-то вверх тянулись десятки медных труб. От времени они давно покрылись зелёной патиной, но кое-где ещё поблёскивал благородный металл. Под потолком гудели несколько стеклянных шаров, заливая комнату тревожным красным светом. По правую руку от нас расположилась винтовая лестница, истёртые ступеньки которой уходили в сторону второго этажа. А к противоположной стене крепились две массивные колбы, сквозь мутное стекло которых можно было различить до боли знакомые, белёсые и неестественно вытянутые силуэты. Безликие. Похоже эти твари всё-же не были порождением кошмара. Их просто вырастили. Вырастили так же, как и тех уродов, которых мы порубили на входе.

Твою мать. А этот говнюк, похоже, и правда сильно обогнал своё время. Пока весь остальной мир едва-едва освоил трёхполье и литьё стали, он тут генной инженерией балуется и свой аналог электричества изобрёл. Не говоря уже о прочем. Техномаг хуев. Или биомаг? А, впрочем, уже насрать.

— Грёбаный хер, — тихо бросила Айлин, пролезая под низким сводом дверной арки, — Я конечно ожидала увидеть нечто необычное, но такое…

Закончить свою мысль она не успела. Где-то под потолком раздался хриплый, механический голос.

— Обнаружено вторжение на территорию башни. Активирована автоматическая охранная система. Запущен процесс открытия первой капсулы.

Комнату наполнил тихий, жужжащий гул, исходивший от опутывавших её труб. Существо в одной из колб болезненно дёрнулось. Раз. Другой. Третий. Небольшая, окованная медью крышка в передней части капсулы заскрипела и начала медленно отползать в сторону. В образовавшуюся щель тут же хлынула мутная жидкость, от которой по всей комнате начал расползаться запах сероводорода. Бледная когтистая лапа ухватилась за стеклянный край колбы.

— Вперёд, мать вашу! — заорал я, в последний момент сообразив, что когда тварь выберется полностью, справится с ней будет куда как труднее.

Ноги сорвались с места. Шаг. Другой. Третий. Вторая лапа ухватилась за обитую медью створку. Рванула её в сторону. Раздался скрежет металла. Треск ломающегося стекла. Смятая дверца отлетела в сторону. На пол, прямо в вонючую лужу вывалилась бледная, тощая туша. Послышался тихий, едва различимый в гудении труб свист. А затем гудения не стало. Уши забил глухой, обессиливающий звон. Кровь молотками ударила в виски. По телу начала разливаться противная слабость. Вернее, попыталась. Фокусом, природу которого уже разгадали, удивить, как правило сложно. А природу этих созданий мы разгадали ещё на подходе к башне, выпустив одной из них кишки.

Она уже начинала подниматься, когда лезвие моего бастарда рухнуло сверху. Прорвало кожу, разрубило связки плеча, ломая кости и застряло в грудной клетки. Рука, сжимавшая корд рванулась вперёд. Прямо в чёрный провал, стенки которого поблёскивали какой-то слизью. Вновь послышался хруст кости. Остриё клинка вышло у твари из затылка. Она рефлекторно дёрнулась. Взмахнула лапами. Когти проскребли по полу. Высекли искры из колец кольчуги. Упёрлись мне в грудь и попытались отпихнуть назад. Но в следующий миг туша обмякла. И завалилась прямиком в вонючую лужу, собравшуюся на полу.

Откуда-то справа донёсся треск стекла. Я вырвал кинжал и повернулся, готовясь отпрыгнуть в сторону. Но этого не потребовалось. Копья магов пробили толстые стенки заклинившей колбы. Вспороли грудь бившемуся в ней монстру и прошли насквозь. Болт, попавший в полуоткрытую створку закончил дело. Молодцы ребята, быстро сориентировались.

Я упёрся сапогом в грудь убитой твари. Рванул меч на себя. Лезвие, сприпнуло о кости и с мерзким чавканьем вырвалось наружу, заставив меня отшатнуться назад. В этот момент мой взгляд упал вниз и на мгновение, зацепился за нечто странное. Нечто неправильное в фигуре твари. Если в ней вообще могло быть хоть что-то правильное.

У существа отсутствовала правая рука. На её месте из ключицы рос мягкий, полупрозрачный щуп. Кость внутри него уже начала обозначаться, но всё ещё была тонкой и неестественно мелкой, по сравнению с ростом монстра. Я кинул короткий взгляд в сторону второй пробирки, у которой заклинило дверцу. Та же история. Только на этот раз у белого урода отсутствовала одна нога. Вот почему они не вышли нам навстречу там на дороге. Душелов ещё не успел их доделать. В каком же он отчаянии находится, раз решил выпустить эти «черновики» сейчас?

— Ну? Ещё сюрпризы будут? — поинтересовался я у башни, вытирая кинжал о рукав стёганки. Ответом мне был лишь тихий, жужжащий гул, исходивший от труб. Ему вторил гул в моей собственной голове. Источник «красного ветра» был совсем близко. И это не могло не давить на мозги.

— Вот ведь урод, — бросила Айлин подходя ко мне, — Порождения кошмара, порождения больного сознания. Да этот уёбок сам тварей вырастил, чтоб на людей охотились и его охраняли.

— Поразительно, что у него получилось, — бросил Альберт, с хрустом выдернув копьё из разбитой колбы, — Получилось добиться устойчивого результата. Эти существа… — маг пнул распластавшуюся по полу тварь, — Они ведь не были случайной мутацией или ошибкой эксперимента. Их создавали осознанно именно в таком виде, в каком они перед нами предстали.

— Выходит Адальберту всё-таки удалось наладить искусственное выращивание контроллируемых и послушных живых существ, — добавила Сюзанна. Подошла к нам, присела на корточки и принялась внимательно разглядывать убитую мной тварь, — Причём сделать благодаря энергии завесы, поток которой он пусть и частично, но всё же смог взять под свой контроль. Тут задействована такая связка открытий и изобретений, какую даже мы, со всеми нашими знаниями, пока не можем осознать. Труд, который и впрямь может перевернуть весь наш мир! — в голосе колдуньи послышался неподдельный восторг. И вожделение. Вожделение, которое надо было пресечь, пока оно не пустило корни.

— Ага, — криво ухмыльнувшись бросил я, указав на труп твари остриём клинка, — И к чему его это привело?

На мгновение в воздухе повисла гнетущая тишина. Я не стал ничего добавлять. Развернулся и, поудобнее перехватив рукоятку меча, потопал к лестнице, ведущей на второй этаж. Магам и без того было, над чем подумать.

Спустя пару секунд меня догнала Айлин. Руки девушки машинально, механическими движениями взводили арбалет. На лице застыло хмурое выражение. Ей, похоже, совершенно не нравилась реакция наших спутников на происходящее. И я её прекрасно в этом понимал. Где-то в глубине души начинало зреть очень нехорошее чувство. Смутное подозрение, что со смертью Душелова, вся эта поганая история не закончится. Но я гнал его от себя прочь. Сейчас надо было сосредоточиться на текущей задаче. А новые проблемы будем разгребать по мере их поступления.

Второй этаж встретил нас тусклым блеском пузатых медных резервуаров, через которые проходили трубы с первого яруса. Задние стенки баков уже покрыла зелёная патина, однако остальные их части выглядели, как новые. Кто-то старательно натирал их время от времени. На верхушках баков находилось что-то вроде клапанов, к которым прикрутили круглые циферблаты каких-то датчиков. Обозначений ни на одном из них не обнаружилось. Лишь простая шкала с цифрами от одного до десяти. Да и то, на половине уже давным давно не было стрелок.

Откуда вещи такой тонкой работы взялись в такую грубую эпоху всё ещё оставалось загадкой, но после увиденного внизу меня это волновало мало. И так было понятно, что некоторые маги, благодаря своему природному любопытству, подкреплённому специфическими способностями, на несколько столетий опередили время, в котором застрял наш мир. Альберт вон вообще, создал биологическое оружие, сидя в сыром, вонючем подвале.

— Как думаешь, они ещё работают? — тихо спросила Айлин, окидывая комнату растерянным взглядом. Я прислушался. Гудение нарастало. Оно шло, как от труб, так и от самих резервуаров, расположившихся на этаже. А кроме того — гудело прямо у меня в голове. Гудело настолько, что понемногу начинало обжигать мозги. Словно поток, льющийся через разлом, в этот момент проходил прямо сквозь нас.

— Думаю да, — кивнул я, — Но сильно сомневаюсь, что они работают так, как задумывалось.

— В любых экспериментах бывают ошибки, — добавила Сюзанна, обходя комнату по кругу и нежно поглаживая каждый из баков, — Но, в конце-концов, ради этого мы и здесь. Ради того, чтобы их исправить.

— Мы здесь, чтобы прекратить это дерьмо, — отрезал я, — И чем быстрее мы сделаем это, тем лучше. Давайте уже двигаться дальше, а то у меня самого мозги начинают плавиться.

Третий этаж вновь встретил нас рядом мутных стеклянных колб. Большая часть труб, тянущихся с самого низа башни, обходила их стороной, но другая разветвлялась и упиралась в небольшие медные заглушки, соединявшие сосуды с остальной системой. Внутри этих импровизированных «капсул», в мутном, грязном растворе плавали человеческие тела… Вернее — их недолепленные огрызки. У кого-то не было ног. У кого-то не хватало руки. Кому-то и вовсе «вылепили» только торс и голову, забыв про остальное. Но все фигуры объединяла одна пугающая деталь. Ни у одной из этих абоминаций не было лица. На том месте, где оно должно было располагаться у каждого конструкта была лишь чистая, неестественно гладкая кожа.

— Твою мать, — Айлин зажала рот ладонью, задержавшись возле одной из капсул, — Меня сейчас… — голос девушки зазвучал глухо. В нём с легкостью угадывались нотки отвращения и страха. Я подошёл к ней. Внимательно пригляделся к колбе, на которую она указывала. И тихо выругался себе под нос.

— Ёбаный хер.

В колбе плавали… лица. Твари Душелова и правда срезали их у незадачливых охотников, которым не повезло попасться в лапы безликим уродам. Это не было грёбаной метафорой, какой-то магией или банальным ночным кошмаром. Просто кожа, мясо, хрящи и мелкие кости срезались с черепа. Черепа ещё живого человека. Глаза тоже вынимались. Их помутневшие шарики плавали в небольшой банке, стоявшей рядом. Для полного комплекта недоставало разве что челюстей и зубов. Но судя по опытам над безликими, хозяин башни и сам уже научился выращивать костную ткань. Просто «скульптор» из него получился так себе. И те уроды, что встретили нас у входа были прямым тому доказательством.

— Что, этому дерьму тоже попробуете найти оправдание? — мрачно бросил я, скосив взгляд в сторону магов, внимательно рассматривавших колбы.

— Сложно сказать, — покачала головой Сюзанна, подходя к нам, — Мы видим результаты эксперимента. Но пока не понимаем для чего он проводился и что было его конечной целью. Без этого было бы глупо делать какие-то выводы. Могу лишь предположить, что ответ тоже скрывается в обрывках фраз, которые мы слышали идя через туман.

— А может поднимемся и спросим у автора этих «художеств»? — Айлин сплюнула под ноги и отвернулась от колбы, — А то у меня уже прям чешутся руки это сделать.

— Думаю, что Душелова убивать не стоит, — покачал головой Альберт, — По крайней мере, если он не будет оказывать сопротивления. В конце-концов только он может объяснить нам, какого хрена тут произошло и происходит. И как он добился всего… — маг обвёл комнату рукой, — Этого.

Поганое чувство внутри меня вновь шевельнулось. Я отогнал его прочь, но на этот раз оно явно не собиралось уходить далеко. Слишком уж явственно я видел азартный блеск в глазах магов. Слишком сильно их зацепили изобретения Душелова. Слишком уж явно начинали проступать наружу те мотивы, которые сподвигли их увязаться за нами. И мне они совсем не нравились.

Вход на последний этаж перекрывала массивная дверь. Но на наше счастье, она оказалась не заперта. Айлин встала позади меня, держа взведённый арбалет наготове. Я поудобнее перехватил меч и осторожно толкнул дубовую створку. Скрипнули ржавчиной петли. Сквозь образовавшуюся щель наружу хлынул поток тёплого ярко-оранжевого света, заставив нас зажмурится на мгновение.

А когда я открыл глаза, передо мной предстала странная картина. На стенах комнаты тихо потрескивая и плюясь искрами горели обыкновенные масляные светильники. Конечно, они были посложнее обычных лампадок, которые представляли собой плоскую глиняную чашку из которой торчал кусок нитки. Тут имелись и медные резервуары, и рычажки отвечающие за подачу масла и стеклянные конусы. Но всё-таки это был куда более привычный элемент декора, чем гудящие стеклянные шары, встретившие нас на предыдущих трёх этажах. У правой стены расположились массивные деревянные полки, заваленные свитками, книгами и прочей бумажной ерундой. Рядом с ними стояли несколько бочек, в которых, судя по характерным разводам на дереве, хранили лампадное масло. Посреди комнаты, пол которой устилал старый, истрёпанный временем ковёр, возвышался резной стол, почти вся поверхность которого была усыпана какими-то свитками и обрывками бумаги. Лишь в самом центре кто-то разгрёб место, чтобы развернуть очередной пергамент и пришпилить его края к столешнице небольшими медными зажимами. Рядом стояла чернильница искусной работы, из горлышка которой торчало свежее гусиное перо.

Возле дальней стены располагался ещё один столик. Совсем небольшой, по сравнению с тем, что был в центре комнаты. На нём громоздилась гора хлама. Несколько помутневших от времени колб, стояли рядом с обрезком медной трубы, целой кучей позеленевших клёпок и тарелкой с недоеденным куском мяса. Ложка, нож и вилка валялись на полу рядом. Простой железный кубок опрокинулся и из него на столешницу вытекли несколько капель недопитого вина. Под столом, рядом с вазой ночного горшка лежал огрызок зачерствевшей булки. Господи, боже, ну и свинарник.

Над всем этим «великолепием» висела картина, изображавшая статного мужчину в чёрном дублете. Он сидел за резным дубовым столом, пристально разглядывая какой-то пергамент, закреплённый подозрительно знакомыми медными зажимами. Рядом стояла светловолосая женщина, одетая в элегантное и явно недешёвое шёлковое платье. Одну руку она положила на плечо мужчине, в другой держала корзинку, накрытую полотенцем. На полу сидели двое детей. Мальчик и девочка. Они играли с раскрашенной деревянной лошадкой. Картина явно изображала хозяина этой башни в его лучшие годы. Вместе с его семейством.

А пот «пейзаж» у левой стены разительно отличался. Почти всю её поверхность покрывали медные трубы. Проходя через странного вида «короб» со скошенной передней панелью, на которой виднелась целая россыпь циферблатов и рычагов. Перед ней стояло существо…

Человек. Просто до такой степени заросший, что его легко было принять за какую-нибудь местную тварь. Клокастая коричнево-рыжая борода доходила почти до пупка. Волосы, чёрные с отчётливо видимой проседью, свисали на спину, торча в разные стороны. Нагое тело прикрывало какое-то странное, покрытое пятнами рубище, у которого уже обозначились протёртости в районе локтей и пятой точки. На ногах было подобие полуразвалившихся сандалей. Запах, шедший от этого «тела» по всей комнате, полностью соответствовал его образу.

Мать вашу. Это вот и есть Душелов? Вот это грязное, вонючее, обросшее уёбище — гениальный изобретатель, совершивший целый каскад научных прорывов, если верить словам магов? Хитроумный манипулятор, годами сталкивавший лбами тех, кто пытался прорваться к центру урочища? Талантливый полководец, едва не уничтоживший целый корпус королевских сил? Говнюк, который дважды едва не убил нас? Или это очередной трюк? Выпустил из подвала какого-нибудь бедолагу, и заставил изображать себя, в надежде, что мы удовлетворимся расправой над ним и уйдем. Было бы вполне в его духе…

Он стоял и что-то тихо бормотал себе под нос, изредка дёргая рычаги и наблюдая за тем, как движутся стрелочки на циферблатах. Изредка он хватал кусок угля и начинал записывать какие-то цифры на небольшую дощечку, лежавшую рядом. Что-то прикидывал в уме. Чертил какие-то непонятные загогулины, отдалённо напоминавшие обычные графики. Нашего появления в комнате он не услышал и не заметил.

— Ты знаешь, — тихо сказала Айлин, наводя на него арбалет, — Мне кажется он вовсе не одержимый. Он просто ёбнутый.

— Похоже на то, — согласился я, крепче стиснув рукоятку меча, — Но не стоит расслабляться. Внешность может быть обманчивой.

— Прежде, чем… — начала было Сюзанна, но в этот момент человек, возившейся с рычагами, всё-же услышал нас. И резко развернулся. Окинул нас пристальным взглядом своих зелёных глаз.

Я посмотрел на него. Затем на картину, висящую на стене. Затем снова на него. Нет, всё-таки это был Душелов. Несмотря на то, что он заметно отощал, оброс и явно давно не мылся, у него было определённое сходство с портретом. Тот же орлиный нос. Те же глубоко посаженные зелёные глаза. Те же изогнутые кустистые брови. Разве что… истинный хозяин башни и картину нарисовал специально к нашему появлению, подогнав облик своей марионетки под облик человека, изображенного на портрете… Но это уже вряд-ли.

Губы Душелова скривились в недовольной гримасе. Он почесал заросшую щёку, посмотрел на собственные обкусанные ногти и бросил.

— Я уже говорил губернатору, что мне не нужна новая охрана. Вы, дуболомы, только всё портите и мешаете работать. Если ему так приспичило показать, что у него много людей умеющих махать этими… — он ткнул пальцем в сторону моего меча, — Примитивными железками, то ради бога. Но чтобы в лаборатории и ноги вашего брата не было. Вы меня поняли? Так ему и передайте.

— Точно ёбнулся, — прошептала Айлин.

Я лишь молча покачал головой. Маг вполне мог разыгрывать безумие, выгадывая время для очередной подлянки. В конце-концов даже безумец на его месте должен понимать, что на жалость или сострадание ему не стоит рассчитывать.

— Так, вернёмся к расчётам, — он снова повернулся к своей панели, передвинул один из рычагов и принялся тихо бормотать себе под нос, — Три икс в кубе, плюс константа… И что там получается…

Я сделал шаг вперёд, поудобнее перехватив меч. Пора было с этим цирком заканчивать. Заканчивать раз и навсегда.

— Твоё время вышло, старик, — бросил я, — И твою лавочку мы тоже прикрываем.

— Да неужели, — лицо Душелова исказила полубезумная улыбка. Его голос внезапно сменил тональность. Стал высоким и чистым. Прямо, как у нашего проводника, когда шестерёнки в его голове переключались на «разговорчивую» личность, — Вы? Прикрываете лавочку? Да вы своими куриными мозгами вообще способны понять, что видите перед собой? Какой шедевр инженерного искусства? Сплетение магии и техники не зависящее от воли человека! Океан безграничных возможностей! Дверь в будущее! А впрочем, — улыбка снова стала презрительной, — Перед кем я распинаюсь. С вами двоими, — он ткнул пальцем сначала в меня, затем в Айлин, — было всё понятно, когда мы вместе путешествовали по туманной дороге. Как я тогда и сказал — типичные солдафоны, которые хотят сломать и уничтожить всё, чего не понимают. Я питал иллюзии, что за время этого маленького приключения, ваши спутники сумеют заронить хоть какую-то крупицу сомнения и добавить мозгового вещества в ваши пустые головы. Но, похоже, делал я это напрасно. В конце-концов нельзя что-то добавить к тому, чего никогда не было. Но вы то… — он ткнул пальцем в магов, — Вы то должны понимать, что стоите в храме науки. В настоящей кладези знаний. Знаний добытых великими жертвами. Жертвами, которые окажутся абсолютно напрасны, если вы дадите им всё разрушить, — он снова показал на нас.

Я мрачно ухмыльнулся, ещё раз окидывая комнату взглядом. Храм науки? Скорее уж свинарник больного на голову, из которого тот месяцами не показывал нос. Грёбаный хлев жрал, гадил, спал и месяцами, блять не мылся. Затем покосился на Сюзанну, мысленно прикидывая, стоит ли ждать удара в спину. И с облегчением заметил, что колдунья качает головой. Всё-таки, несмотря на все соблазны, им удалось сохранить рассудок.

— Оценить то мы оценили, — сказала она, — Но ты пересёк опасную черту. Ту, которую пересекать не следовало. А потому…

— А потому хватит пиздеть, — бросил я, направляясь прямиком к безумцу.

Тот вылупился на меня. Хищно ощерился. А затем, с неожиданной для своего телосложения прытью кинулся к столику, на котором стояли колбы. Схватил одну, в которой плескалась странная прозрачная жидкость. Замахнулся и… Щёлкнул арбалет. Чёрный росчерк вонзился в плечо, заставив Душелова отшатнуться назад. Колба вылетела из его руки, но бросок вышел совсем уж слабым. Сосуд пролетел лишь половину комнаты и шлёпнулся на пол. Послышался треск лопающегося стекла. За ним — шипение. Содержимое чёрной лужей растеклось по ковру и начало лениво булькать, источая запах жжёной шерсти, металла и чего-то кислого, моментально забившего собой нос и глотку.

Я кинулся вперёд. Перепрыгнул через лужу и оказался в двух шагах от Душелова. Тот, оттолкнулся от стола и бросился к лестнице, ведущей на пятый этаж. Я, глухо рыча, кинулся следом.

Шаг. Другой. Третий. Режущий взмах снизу и наискось вбок. Кончик клинка окрашивается в карминовые цвета. На икре Душелова раскрывается и вспухает красный нарыв. Он рефлекторно делает ещё пару шагов, стремительно взлетая по ступенькам. Но в следующий миг раненая нога соскальзывает, утягивая за собой всё тело. Маг, шумно выдохнув падает. Однако его тёмные, сморщенные пальцы тут же цепляются за ступеньку, пытаясь поддтащить тело вверх. Оттолкнуться, дать импульс, чтобы безумец снова смог рвануть прямиком в сырую темноту пятого этажа.

Короткий, рубящий удар наотмашь, сверху вниз. Трещит рвущаяся одежда. Лопается кожа. Рана стремительно набухает красным. Маг снова падает. Скребёт обломанными ногтями по старым, истёртым ступенькам. Хрипит, пытаясь что-то сказать.

— Это всё было ради них… Ради…

Моя рука хватает его за обрывки одежды. Подошва ботинка упирается в шею, прижимая голову к каменным ступенькам. Отвожу её чуть назад и… сквозь тяжелый стук кровяных молотков, пытающихся проломить мне виски, прорывается отчаянный крик Альберта.

— Нет, погоди.

Удар. Хрустят крошащиеся зубы. Кожа на щеке Душелова лопается, обнажая красное мясо. Челюсть выворачивается под неестественным углом. Ещё один удар. Хрустят кости. Обросший патлами череп слегка сплющивается. Глубоко посаженные глаза начинают вылезать из орбит. И ещё. Череп лопается.Ошмётки мозгового вещества, перемешанные с кровью, слизью и белыми осколками выплёскиваются на ступеньку. Тело Душелова в последний раз рефлекторно дёргается и замирает. Теперь уже навсегда.

Я с трудом разжал онемевшие пальцы. Шумно выдохнул. Убрал меч в ножны. Снял с руки латную рукавицу. Отёр вспотевший лоб тыльной стороной ладони. И только потом заметил взгляды магов. Взгляды, полные разочарования и осуждения.

— Ты только что убил самого умного человека на всём континенте, — с горечью бросил Альберт, не отводя взгляда от разможжённой головы Душелова. Я криво ухмыльнулся ему в ответ.

— Не думаю, что когда-нибудь об этом пожалею, — затем ткнул пальцем в «панель управления», — Установка ваша. Выключайте это дерьмо, пока у нас тоже не спеклись мозги.

— Боюсь, мозги единственного человека, который знал как это сделать, уже спеклись, — покачала головой Сюзанна, — Вернее, сейчас растекаются по ступенькам.

— Сомневаюсь, что он бы стал нам помогать, — холодно заметила Айлин, — Скорее всего бы навешал лапши на уши и либо бы попытался убить в процессе, либо сделал бы всё ещё хуже, чем оно есть сейчас. Нет, тут с самого начала не было шансов.

— Звучит так, будто у тебя есть какое-то предложение, — я поднял одну бровь, пытаясь понять, к чему она может клонить. Впрочем, в следующий миг девушка сама об этом поведала.

— Вот там, — она ткнула в сторону стеллажей, усыпанных свитками, — Вполне могут быть нужные нам сведения.

— Ты думаешь, он писал сам для себя инструкцию? — в голосе Сюзанны сквозила сомнение. Тем не менее колдунья подошла к стеллажу и начала перебирать свитки.

— Даже если нет, то там наверняка должны были остаться её чертежи, — возразил я. Встал со ступенек и тоже направился к стеллажам, — Он ведь не сам всё это построил. Наверняка нанимал мастеровых. Можно попытаться и по ним понять, как перекрыть этой дряни кислород. Так что давайте искать. У нас не так много времени.

Альберт покачал головой, но всё-таки подошёл к заваленному бумагами столу и тоже присоединился к поискам. Зашуршала бумага. Перед глазами начали мелькать закорючки. Схемы. Обрывки текста, написанные неровным, дёрганным почерком. Большая часть бумаг не содержала в себе нужных нам сведений. Там были ссылки на какие-то неизвестные трактаты, зарисовки органов, описание способов вырастить плоть из неорганический соединений, записи отчётов…

— По крайней мере, теперь понятно, ради чего он всё это устроил, — бросила Сюзанна, продолжая копаться в бумагах.

— И зачем? — поинтересовалась Айлин, листая какую-то пыльную книгу.

— Проклятие бессмертия, — ответила колдунья, — Оно, к сожалению присуще всем существам, задержавшимся на этом свете дольше обычного. В том числе и магам.

— Проклятие? — недоверчиво хмыкнул я, откладывая очередной свиток в сторону, — Вот уж никогда бы не подумал, что это можно назвать проклятием.

— Поживи с наше — поймешь о чём речь, — колдунья покачала головой, — Это непросто принять, что всё вокруг тебя стареет и умирает, а ты… остаёшься. Сначала, конечно, это понимание вызывает дикий восторг. Который затем перерастает в ужас, когда понимание трансформируется в осознание. Этот ужас проще пережить, когда ты находишься среди других, подобных тебе. Но человек, которому ты только что разможжил голову, всегда стоял особняком от нашего братства и предпочитал уединение — обществу, — Колдунья вновь отвлеклась и ткнула свитком в сторону портрета, — У Адальберта очевидно была семья. Из самых обычных людей. Мы, в нашем братстве не поощряем такого, по понятным причинам. Это лишь усугубляет ужас осознания. Но он пренебрёг этим запретом. И когда его жена и дети скончались от старости или болезни, он сломался.

— Ты хочешь сказать, всё это дерьмо было нужно лишь для того, чтобы… — начал было я, но колдунья меня перебила.

— Да. Он пытался воссоздать собственную семью. Вернуть им жизнь или слепить их заново, — Сюзанна отложила в сторону свиток и вытянула с полки новый, — Весьма… забавно, конечно, сравнивать мелочность с его целей с масштабом открытий. Я бы даже сказала, что смотрится это совсем уж нелепо. Впрочем, великие открытия совершались и по более нелепым причинам. Зачастую и вовсе — случайно.

— Пока вы там языками мололи, я кое-что нашёл, — за нашими спинами раздался голос Альберта. Мы повернулись и подошли поближе.

Маг держал в руках внушительных размеров пергамент, на котором красовался грубый, но очень уж узнаваемый рисунок. Чертёж всей башни. Там были зарисованы все пять этажей. Пятый, крыша которого частично обрушилась содержал в себе нечто вроде «приёмника-передатчика» поддерживавшего устойчивый сигнал с завесой, четвёртый — комната контроля и управления. Третий — лаборатория. Второй — хранилище энергии и химикатов. Первый и подвальное помещение — что-то вроде системы сброса и заземления. Там была ещё целая куча разных пометок, нам непонятных. Но, судя по просветлевшим лицам магов, им они говорили о многом.

— Как думаешь, этого хватит? — спросил Альберт у Сюзанны.

— Более чем, — кивнула она, забирая у колдуна свиток и направляясь к установке, — Идём. Это не должно занять много времени.

Они встали напротив панели и принялись колдовать над рычагами, изредка перебрасываясь короткими фразами. Айлин же легонько толкнула меня локтем в бок.

— Я тоже кое-что нашла, — сказала она, сунув мне в руку очередной свиток. Я подошёл к столу. Сгрёб кучу бумаг на пол, освобождая себе место. Развернул его. И замер.

Со старого, пожелтевшего от времени пергамента на меня смотрел до боли знакомый металлический «гроб». «Гроб», который я много раз видел в своих снах. И последствия воздействия которого наблюдал вживую, глядя на то, как душелишенному отрезают ухо. Там была изображена «железная дева».

— Это ты удачно вытянула, — хмыкнул я, пытаясь разобраться в кривых закорючках, которыми был исписан лист.

— Смотри сюда, — девушка ткнула пальцем в небольшой эскиз, расположившийся в левом нижнем углу пергамента.

На первый взгляд он был похож на нелепую, почти детскую мазню. Но стоило присмотреться повнимательнее, как становилось понятно, что в нескольких каракулях, соединённых стрелочками описывался весь процесс работы установки.

Некая субстанция извлекается из попавшего в неё человека и… не исчезает. Не растворяется в воздухе. Не запечатывается в какой-нибудь резервуар, из которого её можно достать. Она передаётся другому живому существу. И дальше схема разбивается на два направления, обозначенных стрелочками. Одна оканчивалась самым обычным человеком, вокруг тела которого виднелась целая россыпь небольших штришков, обозначавших магическую ауру. Должно быть получивший эту «субстанцию» человек заметно повышал свои магические способности безо всяких тренировок, практик, калибровки разума и прочего подобного. Вторая же стрелочка вела к странному, неестественно раздутому существу, напоминавшего человека лишь общим строением тела.

Перед моими глазами тут же вспыхнул образ. Ночь. Огни пожарищ. Люди, мечущиеся на стене. И неестественно раздутый гигант, одними лишь голыми руками разрывающий цепь подъёмного моста.

— Ты понимаешь, что это значит? — тихо спросила девушка, — Этот говнюк экспериментировал с «созданием жизни» задолго до того, как вообще пришёл сюда и начал строить свою проклятую башню. Просто в ранних экспериментах он использовал энергию, выкачанную из обычных людей. Пытался передавать её другим, чтобы тоже наделить их даром бессмертия. Душелишённые — лишь побочный продукт этих самых экспериментов.

— И не только они, — я ткнул пальцем в два других эскиза: новоявленного мага и раздутого монстра, — И вот эта вот дрянь попала в руки к Синоду. Интересно, они вообще знают, что энергия из их установки куда-то передаётся? И куда именно она передаётся?

— К тому, у кого есть её полный аналог, — Айлин указала на другой эскиз, где и правда были изображены две железные девы, соединённые небольшой стрелочкой, — Вопрос в том — у кого остался второй экземпляр. И насколько далеко может идти передача…

— Мда… — я задумался, — Как ни поверни, а ситуация хуже некуда. Остаётся надеяться, что Адальберт вместе с самой установкой не оставил комплект чертежей. И храмовники не смогут хотя-бы её размножить. Потому что иначе… Я вообще не знаю, что их сможет остановить.

— С этими что будем делать?

— Сожжём от греха подальше, — коротко отрезал я, — Такая дрянь не должна существовать в мире в принципе. Как и прочая дрянь, которую наизобретал этот больной на голову…

— Мы закончили, — Сюзанна оторвалась от рычагов, ещё раз окинула взглядом приборы и вытерла со лба пот. Все стрелки на циферблатах застыли на нуле и больше не двигались.

Я на мгновение прислушался к своим ощущениями. Тяжелый гул, фоном висевший в голове, никуда не делся. Но стал, как будто немножко тише. «Красный ветер», видимый лишь внутренним взором, всё ещё дул, но уже не обжигал кожу. По крайней мере, не обжигал так сильно, как несколько минут назад.

Айлин недоверчиво покосилась на неё. Затем щёлкнула пальцами. И… Ничего не произошло.

— Эффект пройдет не сразу, — Альберт тоже повернулся к нам и едва заметно качнул головой, — Слишком много дикой энергии было выпущено в мир, и слишком уж она хаотизировала его структуру в этом месте. Большая часть ловушек должна пропасть в течение ближайших часов. Тогда же, скорее всего восстановится привычная магия.

— С существами, питавшимися энергией завесы чуть сложнее, — добавила Сюзанна, — Часть из них умрёт в течении суток, но некоторые всё-таки смогут существовать и без неё. Впрочем и они уже будут не так опасны. Думаю, с ними смогут справиться даже силы местного ополчения, не говоря уже о королевской регулярной армии.

— Выходит, кошмар всё-таки окончен, — в голосе Айлин послышалось облегчение, — Осталось лишь добраться до своих и получить нашу плату.

— И, пожалуй, не стоит с этим затягивать, — подытожил я, — То что ловушки пропадут — это отличные новости. Значит до вечера мы успеем добраться до Раудхофа, а там, глядишь, нас уже и встретят. Задерживаться ещё на сутки здесь у меня нет никакого желания. Да, твари может уже и не будут такими опасными, но, думаю, никому из нас не хотелось бы повстречать их посреди ночного леса. Так что собирайте манатки и дуйте вниз. Мы с Айлин закончим тут ещё одно дело и сразу к вам присоединимся.

В комнате повисла напряженная тишина. Маги несколько долгих многвений сверлили нас пристальными, задумчивыми взглядами. Затем переглянулись между собой. Альберт покачал головой.

— Мы остаёмся. Башню надо привести в порядок. Отсортировать и каталогизировать записи, — сказал он.

— Знания не должны пропасть зря, — добавила Сюзанна, — За них и правда была заплачена слишком высокая цена. И не думаю, что её стоило бы платить снова. Теперь их можно довести до ума и пустить на благо всего человечества. Так что, — она на мгновение замолчала, — Мы были бы очень благодарны, если бы вы сопроводили остальную часть нашего братства сюда, когда караван двинет дальше по зелёному тракту. В империю мы не пойдём. Нас там ничего не ждёт. Наше место теперь здесь.

Я закрыл глаза. И тяжело вздохнул. Какая-то часть меня не сомневалась, что этим всё и закончится. Более того. Она прекрасно понимала что будет дальше. Но я все ещё не хотел в это верить. Всё ещё пытался запихнуть её голос обратно в тёмные глубины сознания. Всё ещё надеялся, что этим не закончится.

— Вы не поняли, — сказал я, — Никто не останется здесь. Башню нужно уничтожить. Вместе со всем её содержимым, включая чертежи, формулы и прочее дерьмо, вышедшее из под пера этого безумца.

— Почему? — в голосе Альберта прозвучали удивление и тревога, — Да, результаты экспериментов Душелова ужасны, но это ведь отнюдь не значит, что из его исследований нельзя извлечь пользу. Нужна лишь правильная цель. И мы сможем ни много, ни мало — перевернуть мир.

— Вы нихрена не перевернёте, — отрезал я, — Слишком многие в этом мире уже хотят наложить свою лапу на эти знания. И использовать их отнюдь не «во благо человечества». И ещё больше сильных мира сего захочет наложить на них лапу, когда узнают, что урочища больше нет. Да, у вас будет магия. И сильно она вам поможет против храмовников, стоящих под вашими стенами? А Алерайцев? А армии подконтрольной тем ублюдкам, что на нас открыли охоту?

— Храмовников не так уж много, — возразила Сюзанна, — Мы вполне справимся с ними. Особенно, если вы нам поможете.

— Это сейчас их сотня, — парировала Айлин, — А через неделю-другую будет тысяча. Даже если взять наш отряд… Мы просто все поляжем, пытаясь защитить ваши «бесценные» знания. После чего они всё равно попадут не в те руки и в мире случится очередной пиздец. Последствия которого, быть может, придётся разгребать нашим будущим итерациям.

Маги снова переглянулись.

— В таком случае, можно было бы вывезти хотя-бы свитки. Возьмём их с собой, загрузим в фургон и отправимся в империю, где храмовники не смогут наложить на них лапу, — Альберт попытался найти компромисс. В ситуации, где никаких компромиссов не было и, к сожалению, быть не могло. Я снова покачал головой.

— Зато сможет наложить император. А кроме того, мы превратимся в ходячую мишень для всех сильных мира сего и попросту не доедем до Империи. Нас перережут, ваши драгоценные знания отберут и… — я тяжело вздохнул, — Единственный шанс для нас выжить, а для вас — сбежать, и при этом не допустить повторения катастрофы в ещё больших масштабах — всё тут уничтожить. До последнего клочка бумажки. Нравится вам это или нет.

— Боюсь… — голос Сюзанны стал хриплым от сквозившего в нём волнения, — Боюсь мы не можем этого допустить. Мы не можем позволить вам отобрать у человечества шанс на лучшее будущее. На лучший мир. Даже если вам кажется, что у вас есть моральное право его отнять.

Мои губы искривились в жуткой ухмылке, больше напоминавшей хищный оскал. Худшие опасения подтвердились. Не совсем тогда, когда я ожидал, но всё же… Мать, как же мне не хотелось до этого доводить. Они ведь неплохие по сути люди. И я им лично обязан за то, что они вытащили с того света дорогого мне человека. Помогли разделаться с Душеловом. Дрались вместе с нами плечом плечу и не дрогнули. Не дрогнули там, где дрогнули бы многие. Мать, они были готовы подохнуть вместе со мной, там в городе, когда храмовники загнали отряд в ловушку и ситуация для нас с Айлин стала безвыходной. Пожертвовать своей бесконечной жизнью лишь потому, что видели в нас не просто личную охрану, а людей, близких по духу. Друзей. Но… Сейчас своим упрямством, своей слепой верой в «светлое завтра», своим нежеланием замечать очевидное, они просто не оставляли другого выхода. И всё-же…

— Попробуете нас остановить, — бросил я, кладя руку на эфес меча. Последний шанс. Если не подействует страх…

— Если придётся, — хрипло ответила колдунья, доставая из ножен длинный фальшион.

— Вы просто не оставляете нам другого выбора, — добавил Альберт вставая рядом с подругой и обнажая меч.

— Что ж… — я мрачно ухмыльнулся. Сплюнул. И подытожил, — Как и вы нам.

Вновь заскрипела вынимаемая из ножен сталь.

Глава 26 «У всего есть цена»

Я вынул меч и ещё раз посмотрел на магов. Они тоже напряглись и поудобнее перехватили клинки, готовясь к схватке. У Альберта — кацбальгер, у Сюзанны — фальшион. Против полуторника в небольшом помещении, где особо не размахнёшься. Не лучший расклад. Но мы выходили и не из таких передряг.

Альберт стоял в стойке «Ан Гард», исполнив её академически безупречно. Корпус боком ко мне, передняя нога слегка согнута в колене, задняя почти прямая. Пятки на одной линии. Рука с оружием вытянута вперёд. Дыхание ровное. Взгляд спокойный и сосредоточенный. Этот может доставить проблем. Хотя, я ещё не видел его в бою на мечах, так что выводы преждевременные.

Сюзанна напротив, приняла позу попроще и попрактичнее. Ноги на ширине плеч, меч прямо перед собой. Обе руки лежат на его рукояти. Однако по кончику клинка было видно, что они нервно подрагивают. Взгляд судорожно метался между мной и Айлин. Чувствовалось, что колдунья слегка струхнула. Но отступать явно не собиралась.

— Нам не обязательно до этого доводить, — я предпринял последнюю попытку достучаться до их разума, — Уходите в империю. Живите. Приносите пользу.

— Это лучше, чем подыхать за бумажки безумца, — добавила Айлин, — У этой истории всё ещё может быть счастливое окончание. Не обязательно обагрять его кровью.

— Вы не понимаете, какой в этих бумажках скрыт потенциал… — покачала головой Сюзанна. Её голос нервно подрагивал, — Опусти меч. И позволь нам вас убедить, — она на мгновение замолчала, бросила короткий взгляд на Альберта и добавила, — Никому хуже не станет, если мы повременим с резнёй ещё минут двадцать.

Я криво ухмыльнулся. И покачал головой. Я правда очень хотел ему поверить. Хотел обмануться. Хотел дать им шанс выговориться, и быть может, в процессе осознать ошибочность собственной позиции. Но последняя фраза перечеркнула всё.

Становилась ясно одно. Никто с нами договариваться не собирается. Нам посношают мозги ровно до того момента, пока магия не восстановится. А восстановится она, судя по всему, гораздо быстрее, чем сказали маги. После же этого замечательного события наши весовые категории станут настолько неравными, что маги смогут вообще не принимать нас в расчёт. Будь они чуть хитрожопее и осмотрительнее, то до сих пор стояли бы у панели и изображали видимость деятельности. А нас бы потом просто поставили перед фактом. Но выдающийся ум первооткрывателя отнюдь не тождественен выдающемуся уму лжеца или… политика. А может, они и правда не думали, что мы упрёмся рогом. Или излучение, под которое мы попали по дороге к башне, всё-таки поплавило нам мозги. Как бы там ни было…

— Айлин, будь другом, подожди меня у подножия башни, — я бросил в сторону девушки короткий взгляд, — Это не займет много времени.

Девушка покачала головой. И потянула из ножен дагу и рапиру.

— Ты не справишься один, — ответила она, — А я не позволю им тебя прикончить.

Нет, похоже нам и правда поплавило мозги излучением. Рана на животе, которая нивелирует главное преимущество её стиля боя — подвижность и манёвренность. Узкая комнатка, которая, только это всё дело усугубляет. И время, которое играет отнюдь не на нас. А самое поганое — что объяснять ей это бесполезно. Если Айлин упёрлась, то единственный способ ей помешать исполнить задуманное — запереть в тёмном подвале. Мать вашу, похоже я тут единственный, кому удалось сохранить здравый рассудок. Или мне тоже так только кажется…

— Что ж. Пусть будет так. Сюзанна твоя. Не облажайся, — бросил я, мысленно надеясь, что колдунья, так же как и в бою с храмовниками, будет пытаться рубить кольчугу клинком.

Сказал, и неторопливой походкой принялся огибать стол, отделявший меня от магов. Айлин двинулась с другой стороны. Альберт и Сюзанна разошлись чуть в стороны, освобождая друг другу пространство для манёвра. Время всё ещё работало на них, а потому они не спешили.

— Ещё не поздно… — начал было Альберт, когда между нами оставалось не больше пары метров. Но закончить я ему не дал.

Шаг вперёд. Удар справа снизу, наискось. Альберт отступает назад, чуть доворачивая руку с мечом. Сталь скрежещет о сталь. Мой клинок улетает в сторону, унося за собой руку по инерции. Колдун бросается вперёд. Удар прямой, колющий. Воздух перед лицом поблёскивает серым металлом. Шаг назад. Доворот плеча и корпуса. Клинок скрежещет по наплечнику, соскальзывая в сторону.

Вновь звенит сталь. Это Сюзанна перехватила выпад Айлин и отбросила клинок девушки. Отбросила и кинулась вперёд, замахиваясь фальшионом сверху. Айлин отступила. Попыталась увернуться от удара, но не успела. Лишь выставила рапиру в позицию блока. Вновь заскрежетала железо. Девушка охнула и болезненно скривилась. Дага выскочила из руки. Ладонь метнулась к животу. Дерьмо.

Шаг вперёд. Прямой выпад. Альберт отступает в сторону. Ловит клинок, направляя его в сторону от лица. Скрипит железо. Мечи входят в клинч практически у рукоятей. Лицо говнюка прямо передо мной. Боль и сожаление отступают на второй план. В крови начинает закипать азарт боя. Я медленно, пересиливая мага веду клинок в бок. Сталь скрежещет. Отступить назад. Мага, вкладывавшего весь свой вес в этот клинч энергия тащит вперёд. Рука хватает кипу бумаг со стола и швыряет ему в лицо. Свитки кружатся в воздухе, загораживая обзор. Тут же новый рубящий удар. Левый нижний вбок и вверх. Меч с грохотом ударяется о кольчугу. Слышится тяжелый, болезненный вздох. Внезапно, левую щёку обжигает вспышка боли. Борода начинает быстро напитываться чем-то мокрым и тёплым. По подбородку на горло стекает струйка крови.

Айлин отступает ещё на шаг. Ждёт когда ударит Сюзанна. Пропускает клинок мимо себя и тут же поднимает рапиру, пытаясь зацепить лицо. Колдунья уворачивается. Клинок высекает искры из кольчуги. Он тоже не способен её прорубить. Мы слишком уж хорошо экипировались для этого похода. Сюзанна разворачивается. И наносит рубящий удар наотмашь в бок. Айлин отпрыгивает обратно, упираясь спиной в стеллаж, но лезвие всё равно попадет ей по животу, скрежеща по кольчуге и вызывая болезненный стон. Она точно знала куда надо бить. Времени у меня оставалось всё меньше.

Свитки опадают на пол, вновь открывая обзор. Альберт стоит. Тяжело дышит, уперев свободную руку в бок. Удар всё-таки зацепил его, хоть и не прорезал кольчугу, и теперь по рёбрам мага наверняка начинает разливаться большой, болезненный синяк. Из моей груди вырывается глухой рык. Сомнений нет. Сожалений тоже. Только азарт боя, подогреваемая клокочущей внутри злостью. Ты слабее. Может быть, ты неплохой фехтовальщик там, на тренировочной площадке, где победу приносят касания, а бой длится до первой царапины. Но сейчас, в реальной драке, ты сдохнешь.

Ноги бросают тело вперёд. Альберт тут же выставляет клинок, пытаясь ткнуть меня в лицо. Но второй рукой за рукоять перехватить его просто не успевает. Короткий взмах слева от груди и вверх. Остриё кацбальгера отклоняется, легонько цепляет бацинет в районе уха и уходит в сторону. Маг на мгновение теряет контроль. И не успевает заметить сжатую в кулак латную рукавицу, несущуюся навстречу его животу. Удар. Тихо звякает кольчуга. Упирается в стёганку и вместе с поддоспешником проминается под тяжестью моего удара. Из глотки Альберта с шумом вырывается воздух. Моё тело рефлекторно делает ещё один шаг вперёд. Рука выбрасывается вверх. Пальцы хватаются за край шапели и тянут его назад. Прямо перед глазами маячит испуганное лицом мага. Удар. Прямой и короткий, головой в лоб. Раздаётся мерзкий, чавкающий хруст ломающегося носа. Альберта отбрасывает назад. Он свободной рукой упирается в пульт управления, пытаясь не упасть и вновь болезненно стонет. По рту и подбородку мага расплескалась тёмно-красная кровь.

Сюзанна вновь замахивается. Бьёт, размашистым рубящим ударом сбоку и вверх. Пытается достать шею Айлин. Они стоят слишком близко. У девушки уже нет возможности размахнуться и уколоть её рапирой. Нет возможности отразить удар. А дага и вовсе лежит на полу за спиной Сюзанны. Кромка меча с неумолимой обречённостью движется к своей цели. По комнате разносится глухой стон Альберта. Колдунья в последний момент дёргается, пытаясь посмотреть, что с ним. И допускает ошибку, на долю секунды теряя из поля зрения Айлин и полку за ней. Девушка делает шаг в сторону. Лезвие фальшиона со свистом рассекает воздух в том месте, где она только что стояла. Удар. Металл рубит дерево и застревает в его волокнах. Сюзанна рефлекторно хватается за рукоятку второй рукой, пытаясь вырвать оружие. И допускает вторую ошибку. Айлин делает шаг назад, получая наконец пространство для удара. Колдунья дёргает за рукоять. Дерево нехотя, с натужным скрежетом отпускает лезвие. Инерция разворачивает колдунью лицом к Айлин. Укол. На несколько долгих секунд всё замирает. Сюзанна пытается скосить глаза вниз. Разглядеть, что именно так жжёт её горло. Но видит только серое тонкое лезвие, край которого уходит куда-то под подбородок. Неуверенно, пошатываясь, делает шаг назад. Пытается что-то сказать. Но вместо слов из горла вырывается тихий, хлюпающий свист. На губах начинают вспухать кровавые пузыри. Она снова пошатывается. Делает шаг в сторону, опираясь свободной рукой на стол. Клинок, вывалившись из её разжавшихся пальцев с тихим звоном падает на пол. Следом хрипя и булькая начинает оседать сама колдунья.

«Нет!» — крик Альберта бьёт по ушам, на мгновение оглушая. Маг, забыв про боль, прыгает вперёд. Бьёт сбоку вверх, наотмашь, пытаясь достать горло. Рука поднимает клинок. Мечи скрежещут друг об друга, но давление тут же исчезает, а серый взблеск появляется справа. Тело делает шаг в сторону. Но спина упирается в кромку стола, а длинный бастард так быстро не развернуть. Удар приходится левое плечо, которое тут же вспыхивает вспышкой острой боли. Рана на нем затянуться ещё не успела. Маг снова отступает, но тут же делает шаг вперёд и прямой выпад, пытаясь зацепить лицо. Доворачиваю руку, уводя его клинок вниз. Альберт отпрыгивает. Размахивается и бьёт прямым сверху.

Ошибка. Мои губы тут же искривляются в хищной ухмылке. Уж с этим то я прекрасно помню что делать. Руки тянут бастард вверх, закрывая меня от удара. Правая ладонь ставит лезвие горизонтально, раскрытая левая упирается кожей перчатки в его кромку. Тяжесть удара заставляет локти чуть согнуться, но в следующий миг я опускаю левую руку вниз и вбок, направляя клинок мага в сторону. Доворачиваю правую руку и корпус. Яблоко на рукояти залетает ему прямо под кромку чуть съехавшего на лоб шлема. Слышится глухой, чавкающий удар. Хруст ломающихся костей лица. Кацбальгер выскальзывает из пальцев Альберта, со звоном падая на пол. Маг отшатывается закрывая лицо ладонью. Между пальцами его перчатки струится кровь. Я отпускаю бастард. Тот с глухим звоном падает на пол. Делаю шаг вперёд. Левой рукой хватаю ошарашенного мага за грудки. Правая вытаскивает из ножен корд. Прямой, колющий удар в лицо.

Несколько долгих мгновений колдун стоит, переводя взгляд единственного уцелевшего глаза то на меня, то на рукоятку кинжала, торчащую из под края его шапели. В нем читается боль, ужас и удивление. Непонимание, как это вообще могло случиться. Нежелание признать, что ты уже мёртв. Альберт покачивается. Делает шаг вперёд. Нелепо взмахивает руками. А в следующую секунду его тело падает вперёд, сгребая со стола несколько истрёпанных свитков. Глухо ударяется об стол, затем об пол. И больше не двигается. Из моей груди с шумом вырывается воздух. На пол с подбородка капает кровь.

О пол снова звякнул клинок. Я резко повернулся. И увидел, как Айлин хватается за полку, пытаясь удержаться на ногах. Свободная рука лежит на животе. Я сорвался с места. В три прыжка преодолел комнату. Схватил девушку за плечи, не давая ей упасть. Заглянул в глаза.

— Ты как? Где болит? Кровь есть? — я старался, чтобы голос звучал спокойно и уверенно. Чтобы охватившая меня паника не передалась ей. Но в нем всё равно чувствовалась нервная дрожь. Не хватало только после всего случившегося ещё и её потерять.

— Н… — девушка тяжело дышала, — Нормально… Только рана болит и чешется.

— Так, обопрись спиной на стеллаж, — бросил я, стаскивая с рук латные рукавицы.

Девушка молча кивнула и дрожащими пальцами взялась за застёжку шлема. В следующий миг каска упала на пол. Затем мы осторожно, медленно сняли кольчугу, протащив её через голову. Айлин ухватилась руками за стеллаж, стараясь не рухнуть, а я принялся распускать завязки стёганки. Медленно, нехотя раздвинул её ткань в сторону, боясь увидеть худшее. И шумно, с облегчением выдохнул. Тряпки, заменившие нам бинты, были чистыми. Настолько, насколько вообще может быть чистой разрезанная на полосы нательная рубаха. Разве что по краям повязки виднелись две тонкие полоски пропитанной потом ткани. Но крови не было. Значит, как минимум внешний шов не разошёлся. А вот внутренний…

Я невольно бросил короткий взгляд через плечо. Заметил остекленевшие глаза колдуньи. И тут же отвернулся. Те, кто мог сказать, есть ли у девушки брюшное кровотечение, уже были мертвы. А мне оставалось только надеяться, что магия и правда восстановится так быстро, как они рассчитывали.

— Крови нет, — бросил я, запахивая её стёганку и вновь скрепляя меж собой завязки, — Не мутит? Ходить сможешь?

— Мутит, — с трудом выдавила из себя Айлин, — Но это не боль. И не живот. А от… — она едва заметно кивнула, указывая взглядом мне за спину, — себя. Меня тошнит о себя.

— Понимаю, — я грустно ухмыльнулся, — Меня тоже. Но у каждого выбора есть своя цена. И мы её заплатили. Как и они…

Я с трудом повернул голову и усилием воли заставил себя посмотреть в остекленевшие глаза Сюзанны. Второй раз это далось чуть легче. Сознание медленно, но верно принимало факт их смерти. И начинало ставить её в ряд прочих смертей, коих я видел предостаточно. Врагов. И друзей. И прочих, чьи лица давно истёрлись из памяти.

Разве что, до сего момента мне не доводилось убивать тех, кого я мог назвать друзьями. Не так уж много у меня тех друзей было. По пальцам можно пересчитать, да и то, теперь хватит одной руки. Губы исказила кривая ухмылка. Выходит, была пройдена ещё одна грань. Сломан ещё один невидимый барьер на этой скользкой, тёмной дорожке. Интересно, после какого я смогу остановиться. Да и смогу ли вообще…

— Ладно, — я помог девушке натянуть кольчугу обратно. Поднял с земли её шлем, — Что сделано, того уже не вернуть. Теперь остаётся лишь довести это до конца. Спускайся на первый этаж и жди меня там. Я тут немного приберусь и сразу же к тебе присоединюсь.

Девушка кивнула. И осторожно, держась за стеночку, направилась к лестнице. Я окинул взглядом комнату. Поднял латные рукавицы, повесив их на пояс. Прошёлся, подобрав дагу и рапиру Айлин и положив возле выхода, чтоб не забыть. Затем поднял свой меч. Пинком перевернул тело Альберта. Вытащил из его черепа кинжал. И приступил к тому, что из последних сил оттягивал этими пустыми действиями.

Схватил труп мага за ноги и потащил к бочкам. Его голова начала мотаться из стороны в сторону. Остекленевший глаз то и дело скользил по мне осуждающим, но в то же время и сочувствующим взглядом. Он, словно говорил: «Я то уже отмучился. Заплатил за свой выбор. А вот ты нет. Не питай иллюзий, что моим убийством всё кончится. Что победив, настояв на своём ты заплатил свою цену. Нет. Твоя расплата будет долгой. Тебе с ней придётся жить дальше. Так стоило ли оно того?»

Я уложил его чуть в стороне от бочек. Так, чтобы они не упёрлись в тело, когда повалятся набок. Затем подошёл к Сюзанне. Она сидела, прислонившись к столу и опустив голову вниз. Так, будто бы не умерла, а просто присела перевести дух. Но стоило мне её тронуть, как голова колдуньи безжизненно свесилась набок. А на меняя уставились затянутые поволокой глаза.

— Блядь! — ругательство глухим рыком вырвалось из глотки. Само. Помимо моей воли.

Я ухватился за лодыжки колдуньи. Рывком сдёрнул её тело на пол и подволок к Альберту. Положил рядом. Немного помедлил. Склонился над магом и достал из его сумки небольшой кожаный свёрток с трубкой, щипчиками и мешочком табака. Мертвецу оно, всё одно, уже без надобности.

По хорошему надо было забрать ещё броню и оружие. Пошарить по карманам, в поисках каких-нибудь ценных вещей. Но на это у меня уже не было сил. Ни физических, ни моральных. Так что я убрал свёрток в сумку. Схватил с полки охапку свитков и кинул их прямо на тела магов. Затем ещё одну. И ещё. Когда стеллаж почти опустел, а тела скрылись под горой мятой бумаги, ухватился за край одной из бочек с маслом. Повалил её набок. Одним ударом сбил пробку. На пол, пропитывая пергамент, полилась вязкая, коричнево-жёлтая жидкость. Я подошёл ко второй бочке. Повторил процедуру. Третью и четвёртую трогать не стал. Огонь и так до них доберётся.

Немного помедлил, давая маслу растечься и пропитать импровизированный погребальный костёр. Затем достал кремень и кресало. В густой, воняющей кровью и смертью тишине комнаты послышался отчётливый скрежет камня о металл.

Глава 27 «И снова в путь»

Мы сидели на камне, расположившемся с краю поляны и молча смотрели на то, как горит башня. Внутри что-то то и дело ухало. Взрывалось. Из окон, вперемешку с клубами жирного чёрного дыма, вырывались языки пламени. Крыша, и без того покосившаяся, окончательно просела внутрь себя. Начинал «складываться» четвертый этаж. Вниз то и дело падали потрескавшиеся, раскалённые камни.

Башня горела. Вместе догорали записки безумца, которого местные прозвали Душеловом. Превращались в пепел тела магов, которые пожертвовали всем за то, во что верили. А вместе с ними догорал старый мир. Мир, который так и не смог принять появления новой реальности.

— Тебе лучше? — я легонько тронул девушку за плечо, а затем забрал у неё из рук пустую стеклянную бутылочку. Наш последний запас кровоцвета. Впрочем… Он нам всё равно уже был без надобности.

— Угу, — кивнула она, — Если речь о ране. Уже не болит. Только слегка чешется.

О чём ещё могла идти речь я спрашивать не стал. Вместо этого достал из сумки кожаный свёрток. Взял трубку. Набил её табаком. И легонько щёлкнул пальцами. На изломах сушеных листьев тут же появились красные, тлеющие точки. Над трубкой начал куриться дымок. Магия возвращалась.

Я поднёс мундштук к губам и затянулся. Выпустил струю густого, белого дыма. Сознание тут же окутала приятная, успокаивающая поволока. Мысли, судорожно метавшиеся по тюрьме сознания, начали глохнуть и тонуть в ней. Совсем невесёлые мысли, стоит заметить.

Я протянул трубку девушке.

— Будешь? Оно и правда неплохо успокаивает нервы.

Айлин посмотрела на трубку. Затем на меня. И покачала головой.

— Нет. И тебе тоже не стоило бы увлекаться.

— Знаю, — кивнул я, — Но сейчас… Сейчас лучше так.

Мы замолчали. Внутри башни вновь что-то ухнуло. От стены отломился здоровенный кусок и рухнул вниз. Послышался треск камня. В воздух взметнулось облако серой пыли. А когда она осела, стало видно, что проход внутрь намертво завален. Лишь сквозь небольшую полоску, оставшуюся между камнями и верхом дверной арки всё ещё просачивались тонкие струйки дыма. Огонь медленно но верно спускался к первому этажу.

— Это… и правда было необходимо? — тихо спросила Айлин. Её голос нервно дрожал, — Может… Стоило всё-же согласится с ними. В конце-концов мы ведь могли разбить отряд на пять или шесть групп и вывезти бумаги по частям. Может так и удалось бы прорваться до границ империи. А там уже…

Я покачал головой.

— Из нового Гронесбурга две дороги. Одна в воющие степи. Другая — вдоль горного хребта. На одной группы бы встретили Алерайцы. А на другой нас бы перехватили наши старые враги и наши бывшие союзники. До границ империи, быть может, кто-то бы и добрался, но… — я снова затянулся и выпустил струю дыма, — Слишком многое всё равно бы попало в руки к врагу. А кроме того наши ребята — не расходный материал. Даже во имя великой идеи и мифического «светлого будущего».

Вихрь в дальнем кольце поляны начал медленно распадаться. Молнии бившие из медной сферы, летавшей в его центре в почву, стали похожи на тонкие ниточки. А спустя несколько мгновений и вовсе пропали. Шар с глухим стуком ударился о землю. Следом на неё посыпались травинки и мелкие камушки. Мир начинал залечивать нанесённую ему рану.

— Как думаешь, они правда верили в это самое «светлое будущее»? — голос девушки всё ещё едва слышно подрагивал.

— Сложно сказать, — я сделал ещё одну глубокую затяжку, — Может и правда. А может их мотивы были куда более мелочными. Увидели возможность лёгко и быстро возродить своё братство, а заодно расправиться с врагами. Они ведь один раз уже выпустили на волю смертельно опасную дрянь, положившую кучу народа. Просто чтобы отомстить. Сейчас, боюсь, нам остаётся только гадать, что именно ими двигало. У них самих мы уже точно не спросим.

— А сам, что думаешь?

— Я… — я на мгновение замер, пытаясь собрать в кучу мысли, медленно утопавшие в густом сладковатом тумане, — Я думаю, что в нашей истории ученики Фауста не сделали никаких выводов из деяний своего учителя. Прельстились его знаниями и решили пойти прямиком по его стопам, думая, что не повторят уже совершённых ошибок. Кто-то должен был им помешать. Иначе бы всё могло кончится десятком таких «Душеловов». Или дюжиной башен, с дюжиной урочищ. Или ещё чем похуже…

— Какого Фауста? — голов Айлин наконец-то перестал дрожать. В нём послышались удивление и заинтересованность.

Я невольно улыбнулся. Улыбка вышла кривой. Вымученной. Изогнулись лишь одни уголки губ. И всё-же я был рад, что она тоже потихоньку приходила в себя.

— Как-нибудь потом расскажу. Там длинная история, — я выпустил струю дыма, — Сейчас могу сказать одно. Если я ещё раз попробую подписать нас на такое дерьмо, то можешь съездить мне по зубам.

— Боюсь, мы тогда очень быстро придём к тому, что мне же и придётся тебя кормить с ложечки жидкой кашей, — улыбнулась девушка.

Мы снова замолчали. Со стороны пролеска, отделявшего башню от топей, послышался тихий треск. Рвалась паутина. Её омертвевшие нити клоками опадали на землю. Они уже не могли никому нанести вреда.

— И всё-таки… Ты уверен, что мы всё правильно сделали? — спросила Айлин, — Что мы только что не лишили этот мир будущего?

Я молча вытряхнул пепел на землю. Растёр сапогом. Убрал трубку и свёрток обратно в сумку. Встал. Повернулся спиной к башне. И подставил лицо солнечным лучам. Живым и тёплым. Расплескавшимся ярким багрянцем по чистому небу. Тяжелые свинцовые тучи рассеялись. Их во мгновение ока разметал тёплый, летний ветер, впервые за семь долгих лет заглянувший в эти края. Теперь по небосводу плыли лишь несколько небольших перистых облачков, медленно догоравших в лучах заката.

— Я не знаю, правильно мы поступили или нет, — я покачал головой, — И боюсь, на этот вопрос мы никогда не узнаем ответ. Но мы сделали выбор. И заплатили за него высокую цену. Теперь нам лишь остаётся надеяться, что этот выбор был верным.

Я протянул Айлин руку и помог ей подняться с камня. Ободряюще хлопнул по плечу.

— Идём домой. Ребята, поди, там нас уже заждались.

* * *

— Должен признать, я удивлён, — Сенешаль расхаживал взад вперёд по своему новому кабинету, позаимствованному у старого губернатора, — Да какое там, я поражён тем, что у вас всё-таки получилось.

Он подошёл к окну, распахнул ставни и посмотрел во двор. В небольшую, пропахшую дымом комнатку тут же ворвался порыв свежего, прохладного ветра. А вместе с ним — резкие окрики солдат, ржание лошадей, скрип тяжело нагруженных фургонов. Королевская армия готовилась выступать в поход. Впрочем, на постоялом дворе, где расположились мои ребята, сейчас происходило то же самое. Разве что идти мы собирались в совершенно другую сторону.

— Я же говорил, — осклабился барон, развалившийся в кресле рядом с нами. В руках он держал початую бутылку вина, — Что это уникальные личности. Чистый брильянт, откопанный мной из навозной кучи.

— С тем, что они экстраординарные, пожалуй и правда, сложно поспорить, — кивнул сенешаль, подхватывая с небольшого стеллажа в углу комнаты увесистый сундучок и с грохотом опуская его на засыпанный бумагами стол, — И такие таланты требуют соответствующего вознаграждения, — Он сел, открыл крышку, схватил с самого верха горсть серебряных монет и принялся их отсчитывать.

— Я смотрю, вы тоже умудрились поиметь с этого предприятия немалую выгоду, — криво ухмыльнувшись заметил я.

В сундучке и правда было немало серебра. Более того, он был буквально забит им под самую крышку. Что-то из этого, конечно, шло на жалованье и нужды солдат. Вот только интуиция подсказывала мне, что большая часть в скором времени осядет в карманах самого сенешаля. Если, конечно, по пути обратно в столицу, остатки королевских сил не встретят орду Алерайцев.

— Ну, как говорил один мой деловой партнёр: хочешь жить — умей крутиться, — улыбнулся он, пересыпая монеты в кошель и протягивая его мне, — Не волнуйтесь, я помню о нашем договоре. Король обязательно услышит о ваших талантах, когда мы доберёмся до столицы. И кто знает, вполне может сложиться так, что в будущем пожелает пообщаться с вами лично. Кстати, вы не надумали поменять свои планы и вернуться с нами в Девять башен?

Я покачал головой.

— Как вы могли заметить, наша рота очень дорожит своей репутацией. И мы привыкли доводить начатые дела до конца, — я бросил короткий взгляд в сторону барона. Тот широко улыбнулся и отсалютовал мне полупустой бутылкой, но тут же болезненно поморщился, проведя пальцами по щеке. Там красовался свежий, ещё не успевший толком затянуться шрам. Байран тоже принимал самое прямое участие в заварушке, командуя нашим правым «флангом». И по его словам, так он не веселился уже очень давно, и вообще — это лучшее, что случилось в его жизни за последние лет пять. Правда, если не принимать в расчёт корабельное сражение с Алерайцами.

— В данный момент мы ещё не выполнили свои обязательства по контракту с королевским послом, — продолжил я, — Так что путь наш лежит к Вороньей скале. Может быть потом…

— Что ж, — Сенешаль встал со стула, захлопнул крышку сундучка и протянул мне руку, — В таком случае желаю вам лёгкой дороги. И не прощаюсь. Что-то мне подсказывает, что мы ещё с вами встретимся. И быть может, снова поработаем вместе.

Я встал. Молча кивнул ему. И крепко пожал протянутую мне руку.

* * *

— Когда это произошло? — спросил я у Бернарда, неторопливо ковыляя вдоль целого ряда погребальных костров, расположившихся посреди свежей вырубки за городским частоколом. Было их тут семнадцать штук. На пятнадцати уже лежали тела погибших братьев. Два соорудили символически. Для участников не вернувшихся из нашей экспедиции.

По другую сторону от нас выстроился отряд, в полной боевой выкладке. Они молча смотрели, кто на костры, кто на нас с Бернардом и ждали, что я скажу.

— Нападение то? — уточнил лейтенант, приноравливаясь к моему шагу, — Да аккурат в тот день, когда наши основные силы выступили на битву с Душеловом. Полагаю, что тот ублюдок, которого ты отпустил в качестве жеста доброй воли каким-то образом пронюхал, где держат пленных, хоть и вели мы его с завязанными глазами. А дальше организовать атаку было лишь делом техники. В городе бойцов то осталось раз-два и обчёлся. На наше счастье, храмовники не ставили себе целью сравнять тут всё с землёй. Лишь вытащили своих, да куда-то свалили. Но всё одно — кровь успелипустить.

— И это всё…

— Нет, — Бернард едва заметно качнул головой, — От атаки святош пострадал лишь наш женский взвод. Хельга и Инга погибли. Астрид — легко ранена. Остальные же, — он кивнул в сторону погребальных костров — это те, кого мы сумели вытащить из урочища непосредственно.

— Вы хорошо поработали, — кивнул я, — Гораздо лучше, чем я смел надеяться. Пожалуй, стоило бы выписать ребятам премию да дать им как следует гульнуть несколько дней. Они заслужили. Но, к сожалению, барон больше не намерен тут задерживатся. В конце-концов у него срочное послание к герцогу… — я на мгновение замялся, пытаясь вспомнить, как же его звали, но имя как назло вылетело у меня из головы, — Забыл, как его там. Так что задержаться, увы, не выйдет.

— В Вороньей скале уже отгуляем, — махнул рукой Бернард, — Там как раз сезон выгонки вина будет в самом разгаре. Кстати, ты так и не объяснил, зачем нам пустые костры. Для магов? Вам же вроде-как пришлось их убить.

— Пришлось, — кивнул я, — Но это не отменяет того факта, что еслиб не они, то экспедиция окончилась бы полным провалом. И обратно бы не вернулся никто. Может… — я снова замолчал, пытаясь подобрать нужные слова, — Может у нас и возникли разногласия под конец. Но погибли они, думая, что сражаются за правое дело. Погибли, как герои. Думаю, этого более чем достаточно, чтобы мы могли воздать им последние почести.

Бернард лишь равнодушно пожал плечами. Магов он недолюбливал. И узнать их с другой стороны у него возможности просто не было.

— Речь то толкать будешь? — чуть погодя поинтересовался он, забирая факел у одного из бойцов. Его я не знал. Должно быть завербовался уже после разгрома Душелова, в моё отсутствие. А может и из королевских к нам перешёл.

— Куда я денусь… — я чуть было не добавил «с подводной лодки», но вовремя вспомнил, что мне придётся объяснять что это. Поэтому, просто взял у него факел и подошёл к первому костру.

— Быть может, в прошлой жизни вы и были ублюдками, — я повысил голос, но постарался не срываться на крик. Так, чтобы он звучал ровно и внушающе, — Но сегодня вы совершили самый настоящий подвиг, достойный того, чтоб его воспевали в балладах. Вы спасли сотни жизней. Мир вряд-ли об этом узнает. Мир вряд-ли это запомнит. Для него вы так и останетесь ублюдками, готовыми прирезать любого за горсть медяков. Но наше братство не забудет вашей отваги и вашей самоотверженности. Гордитесь собой! И не забывайте тех, кто отдал жизнь, сражаясь с вами плечом к плечу.

Отряд вскинул оружие. По рядам прокатилось нестройное, не слишком уверенное «ура».

— Как дойдем до Вороньей скалы, неделю будете гулять и получать утроенное жалованье.

Вот теперь «ура» было столь громогласным, что мне аж уши захотелось прикрыть. Но вместо этого я ухмыльнулся, отметив про себя, что подвиг-подвигом, а деньги всё-таки лучший мотиватор для любого наёмника. И пошёл вдоль ряда костров, прикладывая к каждому из них горящий факел.

Одна за другой вспыхивали колоды дров. Одно за другим исчезали в пламени знакомые лица.… Рогволд — бандит, прибившийся к нам в столице, Берн — один из местных, решивший вступить в отряд после расправы над Когтем, Мика — карманник, прибившийся к нам в Дрейке, Остин — местный пьянчуга, нанявшийся в отряд ещё до заварушки с бандитами. Хельга и Инга — бывшие шлюхи, увязавшиеся за отрядом ещё в столице. И наконец два пустых костра. Тел на них не было. Но в разгорающемся пламени я всё равно отчётливо видел лица магов. Печальные. Задумчивые. Осуждающие. Но в то же время — сочувствующие. Сочувствующие тому грузу, который я на себя взвалил.

Семнадцать трупов. Семнадцать человек, каждого из которых я знал. Знал историю каждого. Пройдет неделя. Пройдет другая. И сможет ли хоть кто-нибудь из отряда назвать их имена? Вспомнить, кто откуда был? Кто чем занимался в прошлой жизни? К чему стремился?

Я окинул взглядом свой отряд. И едва заметно покачал головой. Похоже, всё это помнить предстояло только мне. Уж такова командирская доля.

Мы ещё немного постояли в тишине, глядя на то, как догорают костры с павшими братьями. А затем я неуклюже влез в седло Гневко и скомандовал отряду возвращаться в город. Там, возле ворот нас ждал снаряженный и готовый к отбытию караван. Больше не было причин тут задерживаться.

По дороге, навстречу нам тянулась вереница возов и телег. Одни были завалены грузами — брёвнами, камнем, вещами на первое время. На других сидели люди. Целые семьи. Они ехали восстанавливать старый город. Возвращать себе свои дома. Как ни странно, после исчезновения урочища, люди не разбежались по всему свету в поисках лучшей доли, а жизнь не покинула эти края. Напротив, она как будто только начала в них по настоящему возвращаться.

События же последних семи лет… Урочище, твари, лезущие из него, солдаты, пытающиеся ценой своих жизней не пустить эту дрянь в мир, аллея висельников, по которой развешивали дезертиров, бандиты, охотники, диковины, безликие, Душелов… Всё это постепенно сглаживалось в памяти. Размазывалось и затиралось, начиная напоминать обрывки дурного сна. Кошмара, который наконец-то подошёл к своему концу.

— Сир Генри! Благородный сир! — из людского потока вынырнул пузатый, лысый мужичок, с роскошными рыжими усами. Поравнялся с моей лошадью, отдышался и продолжил, — Я Остин. Значица, зодчий здешний. Я… От лица всех жителей нового Гронесбурга… Мы… — Я смерил его уставшим взглядом, и зодчий тут же испуганно съёжился и потупился, отведя свой в сторону. Будто смерть увидал.

— Говори, не бойся, — подбодрил я его, слегка натнув поводья гневко, чтоб у мужика была возможность как следует отдышаться.

— В общем… Нам бы потребен список имён ваших павших, — залепетал он, — Мы с мужиками тут покумекали и решили, что посередь старого города неплохо будет установить большой камень и высечь их там. Чтобы значица, хоть так уважить их подвиг и жертву.

Я посмотрел на зодчего и покачал головой.

— Боюсь вы не найдете камень нужного размера. Слишком велик тот список. Погибли ж не только мои ребята. А ещё солдаты Сенешаля. Люди Барона. Да и из местного ополчения полегло порядком, — я на мгновение замолчал глядя на вереницу телег, продолжавшую покидать новый Гронесбург, — А кроме того, вам там почти весь город поднимать из руин. Так что иди с миром, зодчий. Иди и возводи то, что принесёт пользу живым. Мертвецам оно уже всё едино.

Мужик ещё сильнее потупился. Буркнул что-то невнятное себе под нос. И вновь скрылся в людском потоке, направлявшемся в сторону старого города. А наш отряд двинулся дальше.

На арке ворот в петле раскачивалось тело. Висело оно там, судя по всему несколько дней. Кожа мертвеца успела посереть. Рот перекосило. Раздутый язык вывалился наружу. Глаза заволокло поволокой. Но я всё равно его узнал. Это был наш проводник. Тот самый, что вывел отряд прямиком на храмовников, и благодаря которому Айлин получила стрелу в брюхо.

Я снова придержал поводья Гневко, давая лошади лейтенанта возможность поравняться со мной. Затем повернулся к нему и спросил.

— Как вы догадались, что этот сучий потрох нас предал?

— Это всё заслуга зелёной десятки, — пожал плечами Бернард, — Они выловили его у северных ворот прямо посреди ночи. Засранец намылился в сторону степей, прихватив с собой всё, что мог унести. При этом прихрамывал на правую ногу. Ну ребята его, значит, взяли в оборот и отволокли к Вернону. Тот почти сходу выдал, что рана дескать от стрелы. А дальше два и два сложить было нетрудно. Кому там стрелять в урочище, кроме вас. Мы его, правда прежде чем вздёрнуть немного попытали, — лейтенант взглядом указал на искалеченные руки мертвеца, — Оттяпали ему все пальцы, а потом ещё и яйца, пытаясь выяснить, вы там вообще живы или на ваше возвращение можно уже не надеяться. Но ублюдок, похоже, и правда этого не знал. Иначе на яйцах точно бы раскололся. Так что мы потом его просто вздёрнули, чтоб дальше не возиться с этим обрубком.

— И правильно сделали, — хмыкнул я, — Иного он и не заслуживал. Похоже мне придётся выписать командному составу и зелёной десятке дополнительное денежное довольствие.

— Не слишком то швыряйся монетой, — одёрнул меня Лейтенант, — Да, у нас её сейчас много, но распускать ребят тоже не стоит. К хорошему слишком быстро привыкнут и начнут воспринимать его, как нечто само собой разумеющееся. А монета, она знаешь ли, не бесконечно. Сегодня у нас в казне густо. А начнёшь разбрасывать её направо и налево — завтра будет пусто. И придётся нам всем лезть в очередную задницу, чтоб заработать себе на хлеб.

— И то верно, — ухмыльнулся я, въезжая под арку ворот.

Солдаты барона уже оседлали коней. Люди сопровождавшего нас торговца — погрузились в фургоны. Мои ребята тоже лениво переругиваясь распределялись по повозкам. Кто-то лез на козлы. Кто-то под плотные тканевые навесы. А кто-то влезал в сёдла немногочисленных свободных коней, готовясь выступить в головной дозор.

Я кивнул Барону и поравнялся с первой телегой. В ней, прижавшись спиной к борту сидела Айлин. Честно говоря, мне хотелось бы, чтоб она путешествовала рядом со мной, но из-за ранения в живот девушка больше не могла ездить верхом. По крайней мере, какое-то время. Впрочем… Мне ничего не мешает, как мы немного отъедем от города, привязать коня к телеге и самому забраться внутрь. Пожалуй, так я потом и сделаю.

На коленях девушки лежал Трухляш. Наш отрядный талисман довольно урчал, тёрся о неё щекой и боком, подставлял голову, выпрашивая ласку. Айлин осторожно гладила его, иногда задерживаясь, чтоб вытащить из шерсти очередной слипшейся комок грязи и выкинуть его через борт. Но в уголках глаз у девушки блестели слёзы. Она тихо плакала, стараясь сделать так, чтобы этого никто не заметил.

Наверное следовало бы и мне. Скорее всего, после этого на душе стало бы легче. Но, как командир отряда я не мог позволить себе такой роскоши. А может быть, просто до этого не дорос.

Над далёкой полоской тёмного леса, поднималась тонкая струйка чёрного дыма. Башня горела уже второй день. Иногда там что-то взрывалось и грохот, глухим, тяжелым эхом разносился по всей округе. Но, как бы там ни было, история изрбретений безумного мага была окончена. По крайней мере, мне очень хотелось в это верить. А значит настало время перевернуть эту страницу и нам. Перевернуть и двигаться дальше.

Я выждал ещё немного, давая возможность всем солдатам рассесться по фургонам. Затем привстал на стременах и заорал во всю мощь своей командирской глотки: «Трогай!»

Хлестнули поводья. Заржали и захрапели лошади. Заскрипели оси тяжело нагруженных телег. Караван со скоростью сонной улитки стронулся с места и неторопливо пополз вперёд к линии горизонта. Я легонько тронул пятками коня, стараясь не отставать.

Постепенно мы набирали скорость. Стены нового Гронесбурга медленно таяли позади. Скрывались за холмом, начинали прятаться за первыми мелкими деревцами, чудом уцелевшими на краю вырубки. А вместе с ним медленно, но верно отступали на второй план все тревоги и дрязги последних дней. Скрадывались за скрипом колёс, топотом десятков копыт и резкими окриками возниц. В лицо дул лёгкий прохладный ветер. Макушку начинало понемногу припекать тёплое летнее солнце. Над головой тихо шелестели зелёными кронами вековые деревья, в ветвях которых то и дело заводили трели невесть откуда взявшиеся соловьи. Жизнь продолжалась, не смотря ни на что.

Я посмотрел на Айлин. Девушка подняла голову. Вытерла рукавом слезу. И улыбнулась мне. Тепло и искренне. Я улыбнулся ей в ответ. Жизнь продолжалась. А мы снова отправлялись в путь.

Одиннадцатую часть цикла можно найти по ссылке: https://author.today/work/529986

Оглавление

Глава 1 «Любить, чтобы жить»

Глава 2 «Военный совет»

Глава 3 «Кошмар без лица»

Глава 4 «Третья сила»

Глава 5 «Агрессивная дипломатия»

Глава 6 «Кара»

Глава 7 «Прощание»

Глава 8 «Граница урочища»

Глава 9 «Тихий мир»

Глава 10 «Последствия эксперимента»

Глава 11 «Покинутая застава»

Глава 12 «За что вы сражаетесь?»

Глава 13 «Энтропия»

Глава 14 «Пути мертвых»

Глава 15 «Можешь на нее помочиться»

Глава 16 «Цена прогресса»

Глава 17 «Эти проклятые сны»

Глава 18 «Наш единственный принцип»

Глава 19 «Город призрак»

Глава 20 «Время простых решений»

Глава 21 «Хозяева города»

Глава 22 «Мы все еще живы»

Глава 23 «Последний рывок»

Глава 24 «Время стали»

Глава 25 «Душелов»

Глава 26 «У всего есть цена»

Глава 27 «И снова в путь»