Страна изгнания [Николай Семенович Лесков] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (4) »
Николай Семенович Лесков СТРАНА ИЗГНАНИЯ
Под этим заглавием недавно поступила в продажу книжка, составленная из путевых очерков и заметок одного из известных ученых русских офицеров, Сергея Ивановича Турбина. Почтенный автор этих очерков на своем веку изъездил Россию во всех направлениях и имеет с нею хорошее знакомство, а также талант рассказывать виденное правдиво, образно и беспристрастно. Поэтому все появлявшиеся до сих пор заметки полковника Турбина всегда бывали очень интересны; ныне же вышедшая его книжка еще более полна этого интереса, так как в ней собраны очерки и картины краев отдаленных и малоизвестных. Это картины «страны изгнания», то есть Сибири. О Сибири писано немало, хотя и не особенно много; но то, что написано о ней полковником Турбиным, так непосредственно и своеобычно характеризует этот далекий край, что книжечка его никак не может быть лишнею для того, кто желал бы познакомиться с бытовою жизнью в «стране изгнания». Рекомендуя с этой стороны упомянутую книжку, мы, конечно, не затруднились бы указать на обилие хороших замечаний автора об устройстве сибирского хозяйства и проч., но всех этих заметок не перечислишь, да и в одном беглом перечне их нет никакой пользы. Для того чтобы ознакомить читателя с интересной и необыкновенно легко читаемой книжкой г. Турбина, гораздо лучше привести из нее небольшие, но очень живые сцены, яркие картинки, которые могут служить образцом мастерства автора рассказывать с задушевною безыскусственностью и простотою. Не затрудняясь особенно тщательным выбором, берем три встречи полковника Турбина: 1) с каторжным бродягою, 2) с ссыльным поляком и 3) с добровольными переселенцами. Встреча с каторжным бродягой произошла в селе Завододуховском, где полковник переменял лошадей и сварил себе раков и ел их. Вот как он рассказывает об этой встрече: «Бряцанье цепи прервало мое гастрономическое наслаждение. — Хозяин, что это такое? — А надо быть, бродягу ведут. Я выглянул в окно. Перед домом стоял рослый детина, с окладистою светло-русою бородой, в ножных кандалах, одетый в плохой побуревший армяк и стоптанные бродни, и при нем, в виде конвойного, дряхлый старичок десятский с палочкою. — Подайте Христа ради! — проговорил бродяга. Хозяин подал большой кусок пшеничного хлеба. — Здравствуй, братец! — сказал я. — Здравия желаю, ваше высокоблагородие. — Ты какой губернии? — Херсонской. — Отчего же так чисто говоришь по-русски? — Да я только родился в Херсонской губернии, а у меня отец и мать были русские. — Ты, верно, из солдат? — Точно так, ваше высокоблагородие. — Где служил? — В N кирасирском полку, ваше высокоблагородие. — Имени не скрываешь? — Никак нет, ваше высокоблагородие: Семен Васильев Скляров. — За что же ты попал сюда? — Долго рассказывать, ваше высокоблагородие. Вот рассказ Семена Склярова, с которым мне еще раз пришлось встретиться: — Служил я, ваше высокоблагородие, как уже докладывал, в N полку. Характер у меня, то есть, самый неподходящий: не уважил я раз вахмистру — тот ротмистру; расправа в то время была известно какая; я заартачился, до грубости дошел большой; ну, под суд отдали; прошел полторы тысячи и попал в арестантскую роту. — А потом? — Потом, ваше высокоблагородие, не мог потрафить в арестантской роте. — И что же? — Да ничего. Попал под суд, прогнали сквозь строй, лишен солдатского звания и сослан в каторжную работу в Александровский винокуренный завод; оттуда бежал, пойман, наказан плетьми, с постановлением литеры Б. ниже локтя, с назначением в Петровский железный завод, откуда бежал вторично и добровольно явился в Омутинской волости. — И не добровольно, а поймали, — вмешался десятский. — Почтенный старичок, где же поймали? Как бы я хотел уйти, нечто ты укараулишь? Смотри. Скляров тряхнул ногою, и деревенские кандалы слетели. — Ты это видишь? То-то же! — Куда же ты пробирался? — Да куда глаза глядят. Мы, бродяги, всё больше так ходим. А что, ваше высокоблагородие, об манифесте ничего не слышно? — О каком манифесте? — Да вот памятник в Новгороде открывают, так по этому случаю? Слухи и толки о манифесте по случаю открытия новгородского памятника в Сибири были повсеместны, и бродяги сильно на него рассчитывали. — Что же теперь с тобою будет? — Да ничего. Накажут плетьми, поставят слово како (с. к., то есть ссыльно-каторжный) на руке и на лопатке и пошлют в нерчинское ведомство. Вы, ваше высокоблагородие, куда изволите ехать? — В Иркутск. — Бывал-с, город хороший. — Послушай, Скляров, ты правду мне говорил? — А на что же мне лгать? Приедете в Иркутск, можно справиться в экспедиции о ссыльных по статейному списку. — А из нерчинского ведомства уйдешь, или оттуда трудно? — Это, ваше высокоблагородие, глядя по делу. Труда большого нет. Оттуда всего больше бегают. Года вот мои проходят — вот- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (4) »
Последние комментарии
28 минут 24 секунд назад
30 минут 47 секунд назад
1 час 28 минут назад
1 час 51 минут назад
19 часов 50 минут назад
19 часов 50 минут назад