Новый мир, 2006 № 03 [Мария Семеновна Галина] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (173) »
Ода близорукости
ОДА БЛИЗОРУКОСТИ Бородицкая Марина Яковлевна родилась в Москве. Окончила ГПИ иностранных языков. Поэт, переводчик, автор лирических книг и стихотворных сборников для детей. * * * Слава тебе, о бесшабашный хрусталик, и тебе, подруга его, строптивая роговица! Вы своей преломляющей силы не рассчитали, на далекую перспективу не дали мне подивиться. Никогда мне орлиным взором не охватить перспективы, а сидеть мне, уткнувшись носом в парчовую ряску, в плиссировку раковины, в поволоку сливы, придорожного лопуха кольчужную вязку. Я снимаю очки и вижу цветные пятна и вокруг фонарей лохматые ореолы. Круговая порука близости. Нам понятно, чтбо художник имел в виду, мы ведь той же школы. Я снимаю очки — как будто бы остаюсь без кожи, а это я надеваю защиту от вашей вселенной: в трех шагах от меня вы можете корчить рожи, а я буду вам улыбаться улыбкой блаженной. Слава тебе, миопия! слава неправильной форме глазного яблока, удлиненного вроде грушовки, мелочам и подробностям, бусинам в птичьем корме, обнаженной лампочке в радужной растушевке! * * * “Бог — это совесть”, — сказала бабушка Вера. Под утюгом орошенная блузка дымилась. Бог в этот миг, обнаружив меня у торшера, щелкнул разок по затылку, и вот — не забылось. Бабушка так говорила о глаженой блузке: “Вещь — совершенно другая! ведь правда? ты видишь?” С дедом они перекрикивались по-французски, только потом я узнала, что это идиш. Дед же Наум учил меня бегать и драться и по-латыни ворчал, что хомини хомо — волк. Я не верила деду, я верила в братство, в дружество, равенство, счастье и бегство из дома. А еще так смешно говорила бабушка Вера: “Честью клянусь”, не просто “честное слово”. “Бога гневишь, — вздыхала, — ну что за манера! Ты вот поставь-ка себя на место другого”. * * * Господи, я не владею умами, я и собой-то владею с трудом, только дверями, дворами, домами, светом слабеющим, снегом и льдом. Господи, душами я не владею, вот ведь и эту придется вернуть, — только сугробами в сетке ветвей и светом, еще голубеющим чуть. Господи, я не владею сердцами, я и свое-то теряла сто раз, только хрущевок глухими торцами, светом из окон, слезами из глаз. * * * Еще последняя нам сласть дана в наследство: сначала в отрочество впасть, не сразу в детство. О, там обиды велики, победы хрупки, но утешают пустяки: косынки, юбки. Там каждый взгляд, что бросил он, и вздох невнятный с подругами обговорен тысячекратно. Там можно сделать встречный шаг как одолженье и целоваться просто так, без продолженья. * * * Ласковая ты бабушка, история древнего мира: все картинками баловала, сладостями кормила. Был на диване триклиний, триумвират на кресле, триста спартанцев за шкафом враз выдыхали: “Йесли!” Строгая ты учительница, история средневековья: все рисовала виселицу, все рифмовала с кровью. Всё же твои ужастики наши питали грезы: Йорки шли на Ланкастеров, алые тлели розы... Злая ты, злая мачеха, нынешняя история, алчности математика, ненависти фактория. Ядерные пастилки, лагерное барокко — и ни единой картинки, ни одного урока. Тайм-аут Щепка лезет на щепку, точка на запятую, скрепка кусает скрепку, в скобочку завитую. Книжка с другою книжкой схлопнулись второпях: дрожью дрожит чуть слышной том о двух корешках. Кошки поют на крышах славу бескровным войнам, ангел с трубою, слышишь, время играть отбой нам и разливать по фляжкам то, что дается даром кошкам и деревяшкам, книгам и канцтоварам. * * * В этот час, когда окна уже горят из ноябрьской тьмы по краям фасада и последние несколько дошколят молчаливо ждут у крыльца детсада, — в этот час капризничает душа: ни гулять не хочет, ни даже в гости, у окна стоит, на стекло- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (173) »
Последние комментарии
12 часов 28 минут назад
12 часов 29 минут назад
17 часов 48 минут назад
21 часов 29 минут назад
21 часов 50 минут назад
22 часов 44 минут назад