Вдребезги (СИ) [Chantale] (fb2) читать постранично, страница - 2

трещинами причудливый узор на стене, я думаю о том, как так вышло, что однажды два моих мира, две части меня вышли из-под контроля. Впрочем тут и размышлять, в общем-то, нечего: слишком уж сильно во мне было желание того, чтобы хотя бы одна-единственная из моих иллюзий обрела плоть и кровь. Пусть мне было не дано однажды обратиться в ловкача или красавца, но, как мне тогда представлялось, я всё ещё мог попытать счастья в любви.

Она одна, казалось мне со всей силой юношеского максимализма, способна меня спасти, смахнув иллюзорную пелену, что пыль, с моей повседневности.

Я понимал, что неправильным было даже представлять то, как в один прекрасный день именно этот человек ворвётся в мою Судьбу и под набат заставит замолкнуть всех моих внутренних демонов, даря долгожданную свободу.

Когда я впервые опустил глаза на его тщедушное тельце, полное горделивой кичливости, я подумал, что он - что фарфоровая кукла. Такую приносишь к себе в дом, накладываешь на неё с кучу защитных чар, а потом ещё и убираешь на самую верхнюю полку, чтобы рука ненароком сама не потянулась дотронуться. Только и можешь, как дурак, целый день на неё пялиться, задрав голову.

Естественно, он просто не мог не оказаться Малфоем, и одно только это делало его моим естественным врагом. Чистокровный и предатель крови, слизеринец и гриффиндорец, мажор и нищеброд, роли распределены и сценарии прописаны загодя, не так ли? Его первые слова в мой адрес просто не могли не быть оскорблениями. Правильно Гарри его тогда отшил, наверное. А вот я бы ещё подумал.

Впоследствие практически ни одного моего дня в Хогвартсе не проходило без стычки с этим белобрысым недоразумением. Казалось бы, оскорбил его своим поступком мой друг, а нападал он в основном на меня, хотя и Герми доставалось, конечно. Наверное, он думал, что именно так сможет забраться ему под кожу, и расчёт был верным: Гарри заводился вполоборота, и в следующее мгновение - я знал наверняка - могло случиться что угодно, будь то дуэль, взаимные проклятия или летевшие туда-сюда кулаки. Когда случалось последнее, правда, зачинщиком почти всегда был я. Меня беспрестанно поражало, как Малфой, даже только что получивший удар поддых, никогда не отводил от меня своего переливчато-серебристого, полного насмешки, взгляда. Время шло, и с каждым разом я чувствовал себя бессильным в его власти чуть дольше. Для меня будто перестало иметь значение - кто, что, почему - весь мир сузился до одного простого как жизнь умозаключения: если мне, скомороху, и суждено отдать своё сердце на растерзание, то только ему, пусть даже он никогда и не поймёт, на кой оно его Величеству. Пусть. Зато мне, всему пустому и израненному изнутри, будет спокойно и радостно.

Я не должен был думать так о другом парне, да ещё и о Малфое. Это только наивная Гермиона могла думать, что маги в этом плане стоят на уровень выше магглов, а ведь нравы-то и традиционное распределение ролей никуда не деть, с волшебством или без. Вон, даже Дамблдор о своём юношеском увлечении Гриндевальдом помалкивал, а уж казалось бы: столько воды утекло, да и кого ему бояться? Мама меня за такие мысли, высказанные вслух, уже раз десять бы отправила на каторжные разборки с садовыми гномами, деланно возмущаясь, что всё это у меня в голосе, сплошь сплетни и ничего более. Но я нутром чувствовал - правда.

Пожалуй, мне следовало в какой-то момент признаться подруге во всём. Ещё тогда, когда мой зазеркальный мир полетел в тартарары. Она бы поняла, обязательно поняла: нашла бы какую угодно книжонку, доказывавшую, что моё влечение к мужчинам - нормально. Землю бы перевернула, клянусь. Но вот Драко бы - не приняла. Прокляла бы, предателем назвала. И, как всегда, была бы права, ведь я он и есть.

Ведь так легко любить, когда предмет твоих эфемерных чувств существует лишь в твоём внутреннем мирке. Там он неравнодушен, отзывчив и полон просвечивающего через трогательные синеватые переплетения вен света. Там он не хотел избавиться от Клювокрыла, не оскорблял всех и вся, на чём зиждется твоя вселенная, не сдавал вас Амбридж и не был сыном Пожирателя.

…Понятно, да, в чём главная особенность заурядных личностей? Даже любят они заурядно. Трусливо, то бишь.

Тем не менее, до тех пор, пока образ Драко Малфоя оставался запертым в сотканным мной же из паутины иллюзий Эдеме, мне ничего не угрожало. Коллизии бы не произошло. Я попросту, как и с третьего курса, не переставал бы представлять, что первым, что я увижу с утра, будет его улыбающееся лицо с точёными скулами. Продолжил бы восхищаться тем, как его пуховые волосы сверкают золотом за завтраком в Большом зале. Ловил бы осторожной оглядкой его грусть, мимолётно проглядывающуюся в складке меж тонких бровей. Убеждал бы себя, что лелею мираж, не реального человека.

Однажды в начале этого года я так замечтался, что ко мне даже пришло видение наяву: поздним вечером я