Семь домов Куницы [Хелена Секула] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (118) »
ХЕЛЕНА СЕКУЛА
СЕМЬ ДОМОВ КУНИЦЫ
1
Это был Кубышка. Художник, декоратор интерьеров, посредственный талант с фальшивым дипломом, друг Слодана, сутенёра с Пигаль{1}, сумасшествие великой певицы и злосчастная любовь Нонны. Он лежал мёртвый возле автомобиля. На Безрудной Горе лесная дорога делает крутой поворот. Между вершиной горы и крутым обрывом склона автомобиль не удержался на трассе и рухнул на камни, оставленные в низине отступающим ледником в те времена, когда Земля была молода. Прежде, чем уткнуться передком в дно оврага, автомобиль несколько раз перекувырнулся на склоне, дверцы помятого кузова распахнулись, мужчина выпал и разбился о камни. Я его сразу узнала, хотя его красивое лицо уже не было красивым. Он лежал так, будто из него вынули позвоночник, в неестественном положении, как брошенная на камни с высоты тряпка, среди рассыпанных ювелирных изделий, которые, как потроха, выпирали из лопнувшей сумки, застёгнутой на длинную «молнию». Я хорошо помнила этот кошель из мягкой позолоченной кожи, с крупной литерой N, вышитой пайетками. Совсем недавно я его держала в руках. Он принадлежал Нонне. Она приехала без предупреждения. К дому подкатил новый, незнакомый мне прежде автомобиль. Из него вышла Нонна в вишнёвых, очень элегантных сапожках и приталенной замшевой куртке, отороченной чернобуркой. За ней выбрался Дедушка. Я не видела их с прошлого года. — Пелька, я к тебе перекантоваться. Приютишь на пару недель? — за развязностью тона скрывалось стеснение. — На сколько захочешь, Дедушка. — А хозяйка твоя что скажет? — Гость в дом — бог в дом. — Нужна только кровать. Постель и всё остальное мы привезли с собой. Нонна вытащила чемодан. — Позови кого-нибудь на помощь, — потребовала она, указывая на плетёную из лозы корзину с крышкой, притороченную к багажнику. — Мне некого, Нонна. — А твой Волк? — Живёт на другом берегу Озера. — А ведь я тебе говорила! Стоило за парнем бегать, чтобы остаться в таком захолустье! Я промолчала. — Здесь у тебя вообще не пройдёшь! — ворчала она. Мы несли плетёную корзину, высокие каблуки её модных сапожек тонули в мягкой весенней почве. — Вот, значит, как ты устроилась! — она окинула взглядом комнату. Мне было нечего стыдиться. Натёртый мастикой пол из неокрашенных, золотистых досок. На побеленных стенах — бессмертники и пучки растений с красными стручками, в углу — подарок Бабки, куртина зелёного аспарагуса с густыми спутанными побегами. Стол на крестовинах, табурет и полка из цельного дерева. «Дорошевский»{2}, оторванный за бешеные деньги на варшавском развале, и несколько других книг. Швейная машинка, портновский манекен, торшер и настоящий предмет роскоши — резной стул работы Волка. Королевское карло{3} из морёного дуба, с высокой спинкой и подлокотниками. Подушка, вязанная крупным, узловатым стежком из неокрашенной шерсти благородного оттенка слоновой кости, тепло контрастировала с цветом дерева, подчёркивала его формы и мастерство резчика. Ещё покрывало моей работы из того же материала накинуто на поролоновый матрас, купленный в «Певэксе»{4}. Бабка вернулась из церкви, сказала нам «Слава Иисусу Христу», в распоряжение Дедушки отвела угловую комнату, куда велела перенести гостевую диван‑кровать, отрубила голову самой старой курице, которая уже перестала нестись, и пригласила всех на бульон. — Кубышка приехал, — сообщила Нонна, когда вечером мы остались одни. — У тебя неприятности? — Можно и так это назвать. — Ты с ним нечисто играла, когда отправляла его в Париж. — Я его не отсылала, ему необходимо было ехать. А тебя я не пустила в малину, относись к этому как хочешь. — Поменьше обо мне. — Я не просила тебя искать Кубышку. Я чётко сказала, что тебе делать, но ты всегда хочешь быть умнее, всегда! — Не стоит этого вспоминать, дело прошлое. — Не стоит?! Он опять насел на меня. — Отдай то, что ему принадлежит. — Ему ничего не принадлежит! Кардиналу, тебе — да. Я помню! Но с Кубышкой я всегда рассчитывалась сразу. Это плохо. Если Нонна упомянула, что мне что‑то должна, значит, она что‑то замышляет, а большинство замыслов Нонны выходили мне боком. — В таком случае, чего же он хочет? — Считает, что когда мы любили друг друга, я делила нечестно. — А ты делила нечестно? Она пропустила вопрос мимо ушей. — Приехал за этой твоей маман! — Нонна рассмеялась, как будто было из‑за чего. — Баба надорвала себе горло и что там ещё у неё осталось, и притащилась хрипеть в Варшаву. А здесь всё сожрут, лишь бы заграничное. И Кубышка явился за старой кошёлкой. Я не знала о Её приезде. — Ей уже лет сто, наверное. Стыдоба кошмарная этот союз, — не могла успокоиться Нонна. «У каждой из нас свой брачный период, годовой вылет»,
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (118) »
Последние комментарии
5 часов 16 минут назад
15 часов 36 минут назад
1 день 4 часов назад
1 день 11 часов назад
1 день 12 часов назад
1 день 13 часов назад