Искатель, 2001 №7 [Кир Булычев] (fb2) читать постранично

ИСКАТЕЛЬ 2001
№ 7

*

© ООО «Издательство «МИР «ИСКАТЕЛЯ», 2001

Содержание:

Даниэль КЛУГЕР

ПРИЗРАЧНЫЙ УБИЙЦА

Повесть

Кир БУЛЫЧЕВ

КОСМОГРАФИЯ РЕВНОСТИ

Рассказ

МИР КУРЬЕЗОВ

Даниэль КЛУГЕР
ПРИЗРАЧНЫЙ УБИЙЦА

Синагогу «Ор Хумаш» называли русской синагогой. Причина была в том, что находилась она в самом сердце нового района Кфар-Барух, на юго-западе Тель-Авива, в окружении трех «амидаровских» — государственных — четырехэтажек. Девяносто процентов жителей этих домов составляли преклонного возраста репатрианты из стран бывшего СССР и так называемые социальные случаи — матери-одиночки, инвалиды и тому подобная публика, привычно называвшие однообразные бетонные коробки «хрущобами». «Проблемный район», — озабоченно вздыхали по поводу сложного контингента в муниципалитете. На самом деле «русский квартал» был ничуть не более проблемным, чем такие же ново-старостройки конца 60-х в других городских районах.

Синагога «Ор Хумаш» вполне оправдывала название «русской» — в том смысле, что в ее стенах русская речь слышалась куда чаще, нежели какая другая. Иврит звучал лишь во время молитв; все прочее, включая беседы о недельных главах Торы, проводимые раввином Элиэзером Капланом, и занятия Талмудом в вечернем колеле^[1] для пожилых репатриантов, проводилось на русском языке. И если уж говорить о некоем разнообразии, так это о разнообразии акцентов и произношений — от окающего говора волжан до напевной речи уроженцев Кавказа. Прихожанами по преимуществу были пенсионеры из ближайших домов. Они относились к «своей» синагоге так же, как их прадеды лет полтораста назад к аналогичному заведению где-нибудь в Гомеле или Бердичеве. То есть как к своеобразному клубу, в котором проводится если не все время, то, во всяком случае, большая его часть.

Последний миньян^[2] для вечерней молитвы в «Ор Хумаш» обычно собирался в восемь часов. После этого — примерно в половине девятого — помещение пустело, шамес^[3] Иосиф Дарницки запирал дверь. Так продолжалось в течение последних пяти-шести лет.

Вечером двадцать третьего февраля все шло как обычно — за исключением разве того, что новоиспеченные израильтяне, среди которых насчитывалось немало ветеранов войны и советской (еще) армии, явились на молитву при полном параде — со сверкающими рядами орденов и медалей, некоторые — в израильских армейских беретах с кокардами. Видимо, в связи с праздничным настроением молитва закончилась чуть позднее обычного — в девять.

Дарницки дождался, пока занятые неторопливой беседой старики покинут синагогу, проверил решетки на окнах, собрал оставшиеся на столах молитвенники, расставил их аккуратно на полке. Раввин Элиэзер Каплан ушел несколько раньше — он молился с пятичасовым миньяном. Шамес погасил свет, запер дверь и калитку в ограде и неторопливо отправился восвояси. Утром ему предстояло прийти затемно — в шесть утра, когда собираются «ватиким» — самые ранние молящиеся из маленькой общины.

Дарницки жил на соседней улице, в старом доме, построенном сразу после Шестидневной войны для репатриантов и демобилизовавшихся солдат. Шамес и его жена получили здесь квартиру десять лет назад, в самом начале так называемой «большой алии», когда поток репатриантов из СССР стал уже устойчивым, но еще не превратился в лавину. Жена умерла через полгода после приезда, и ее смерть, собственно, стала первой причиной обращения бывшего инженера-атеиста к религии. Он начал посещать колель, все активнее участвовал в жизни быстро сложившейся из бывших соотечественников общины. В конце концов, стал шамесом и постоянным помощником раввина, знатоком литургии и традиций.

Поужинав, Дарницки включил телевизор, посмотрел новости — без особого интереса — и переключился на спортивный канал.

Шел матч между «Баварией» и «Манчестером». Будучи страстным болельщиком, шамес особенно разнервничался во время неудачного удара англичан: мяч улетел далеко за ворота. Дарницки, не отрываясь от экрана, нащупал в кармане брошенной на спинку кресла куртки пачку сигарет и с огорчением убедился в том, что она пуста. Поднял глаза к настенным часам. Половина одиннадцатого.

А курить, как назло, хотелось все сильнее. Выключив телевизор, шамес вышел из дома и направился к ближайшему магазинчику, как раз напротив синагоги. Купив сигарет, Дарницки собрался возвращаться, как вдруг ему показалось, что в «Ор Хумаш» горит свет.

Шамес готов был поклясться, что погасил все светильники, прежде чем запереть дверь. Он присмотрелся --">